Читать онлайн Случайная свадьба. Между нами весна

Глава 1

Демонова бездна!

Ничего он не забыл. Ничегошеньки!

И хоть ректор Влад Вольган перемещался по Белой аудитории расслабленно, проламывая широкими плечами плотный воздух с ароматом свечного воска и дымком проблем… Я ясно видела: не забыл.

Тон его звучал буднично. Серебристая коса вальяжно болталась между лопаток, обтянутых синей тканью пиджака. Взгляд прозрачных, льдисто-голубых глаз скользил мимо… Словно тэр Вольган придирчиво изучал рисунок трещин на стене за мной.

Но… Не забыл!

Ему не снотворное для крупных иномирских тварей нужно было пить, а что-нибудь для мощной контузии. Чтобы даже образ мой накрепко изгладился из памяти. Вместе с воспоминаниями о темной, дикой ночи в той спальне, окрашенной в зимние сине-голубые цвета.

Та спальня.

Которую я покидала утром с грохочущим сердцем и самыми дурными предчувствиями. Под монотонный свист свидетеля Лаэра, под незатейливый мотив песенки про «черное сердце»…

Та кровать.

Запертая в четырех деревянных столбах. Не прикрытая даже балдахином. Обнаженная и распятая, уязвимая, как и ее гостья – перепуганная и дрожащая Лара Хоул.

Тот мужчина.

С серебром в длинных волосах, с магической ямочкой на подбородке, с крутыми плечами и странными ранами на лопатках.

Тот вкус, тот запах, те тысячи искр, на которые мы рассыпались, да так и не собрались…

– Вы сегодня чудовищно не собраны, – едко произнес Влад и указал на урночку, которую мне нужно было наполнить водой.

А крана так-то здесь не было, и дождик в аудитории не собирался. Выудить капли влаги мне предстояло прямо из мироздания, из сгустков воздуха, из потолка и камней.

Бездна.

Черпать силы из природы я только училась. Огненный защитный цветок получался неплохо, но вот жидкость… Упертая материя мироздания никак не желала приобретать нужную форму и стихийную принадлежность.

Да и… Соберешься тут!

Я тоже отчетливо помнила, какое оно там все… под трескучей рубашкой и синим пиджаком с эмблемой.

И как теперь с этим жить? Как, демоны меня задери?

– Не отвлекайтесь, тэйра Хоул. Сосуд сам себя не наполнит…

Безмятежные капли росы покрывали чашу для магических практик. И ни одна из них не была создана мной.

Рамы натужно трещали, за мутными окнами угадывалась метель, сорвавшаяся с цепей. Защитные экраны лоснились зарядом, укрывая стены аудитории от спонтанных выбросов чего бы то ни было. К примеру, тьмы.

Влад уже трижды показал, как зачерпывать материю и заговаривать пригоршню силы на стихийность. И да обернется воздух водой…

Не оборачивался. Только вены вздувались на моих висках и глаза стыдливо убегали в пол.

– Давайте я еще раз…

– Не нужно! – выпалила я, в красках представив очередную пытку.

Не перенесу!

Вот сейчас он подойдет сзади. Колыхнет выдохом прядь за ухом, скользнет ладонью по плечу до запястья, чтобы сложить четыре моих пальца в причудливый знак. И под ребрами закопошится самое темное. Стыдное. Сладкое.

Обманщики. Какие же мы обманщики.

Лаэр не зря посмеивался в коридоре, лучше меня понимая, куда заведет случайная связь ректора и студентки. В рогатую бездну безумного притяжения.

– Он заснет, тэйра Хоул, – с участием в голосе пообещал Вольган.

– К-кто?

– Морок. Заснет и оставит в покое. Теперь ведь полегче?

– Посложнее, – проворчала я, уворачиваясь от его руки. Сама сложу пальцы в магическую загогулину.

Темный дар, распробовав Влада на вкус, теперь с отчаянием зверя, брошенного хозяином у закрытой калитки, стремился к тэру. Бросал меня в крепкие объятия, шипел всякие пошлые глупости прямо в разум. Подкидывал памятные картинки с изгибами позвонков, с мощной спиной, с буграми мышц… Точно единственный смысл существования мрака – перекатываться из тела в тело и сокрушать границы.

Похоже, неудобства испытывала только я, на правах хозяйки темной мерзости. Хотя Вольган тоже поморщился. Но быстро отвел голодный взгляд, успев отломить от моего тела сочный кусок.

– Зато вам уже не больно, – предположил Влад.

– Как сказать, как сказать…

Последствия «лечения» проявились уже после того, как я покинула ректорскую спальню. Каждой мышцей я ощутила, что Влад имел в виду, когда говорил, что мы перевыполнили план. Поистощили возможности хрупкого тела.

Болело решительно все, точно ночью меня запрягли вместо харпий и заставили скакать с тяжелой повозкой на плечах. Или мохнатая фурья до рассвета топтала и на рогах подбрасывала. Или стадо кворгов отпинало, приняв за сочный куст. Что-то из этого, да.

– Где-то еще болит? – голубой взгляд зажегся беспокойством, и теплая рука умудрилась поймать мою.

– «Где-то» уже не болит, а вы обещали забыть, – прошипела, потряхивая зажатыми пальцами.

Как бедняжка россоха, угодившая в охотничьи силки: хоть скули!

– Я обещал постараться. Всю минувшую ночь потратил на безуспешные попытки, Лара, – хмыкнул Вольган.

Кристальная честность в его лице доказала: ни арха он не пытался. Сложил мои стыдные стоны в памятный альбом и поставил на самую видную полочку.

Все-таки использовать ректора академии в лечебных целях было безумием. Ошибкой. Любой бы подошел, чтобы забрать мою чистоту и сделать понятной тьме… Кто угодно. Приветливый Бланко, угрюмый Лаэр, тот парень, что по ошибке обнял на террасе.

Зачем, зачем я ушла с бала с ним?

– «Я вам ничем об этом я не напомню… я гарантирую… я обещаю», – обвиняюще пробасила я, изображая строгого Вольгана. – А сами только и делаете, что пыхтите мне в затылок и глазами отламываете по кусочку!

– Тогда набирайте чашу, демоны вас задери, – раздраженно выдал Вольган и отвернулся, «откусив» последний кусок от юбки. – И перестаньте краснеть, как керрактская фурья. Что случилось, то случилось. К прискорбию, вышло незабываемо. Но это не повторится… если вам не захочется.

Какое еще «если»? Разумеется, не захочется! Как он вообще мог подобное вообразить? Мы уже достаточно меня запачкали. Во век не отмыться.

Все нынешнее утро я обещала себе сосредоточиться на учебе. И пусть плетение рассыпалось, а пальцы никак не складывались в стихийный знак, я старалась… Старалась. И другого ничего не желала.

И никого. Точка.

А если Вольгану некем согреть постель, он всегда может обратиться к той рыжей леди, с которой танцевал на балу. Или к хозяйке обсидиановой пластинки, спрятанной за подушкой у изголовья.

В конце концов, хельмов заведет. У Бланко их целая стая намножилась.

– Не захочется, – прошептала, ныряя в чашу с головой.

Так, плетение. Пальцы… Указательный к мизинцу, вжать в ноготь, большой направить вверх, в потолок.

Материя отзывалась неохотно. Ворчала, спрашивала, отчего я не использую свой резерв. Тот чудный темный дар, что клубком свернулся под ребрами и только и ждет, что призыва… Он готов ответить. Готов служить, как преданный грумль, с лаем и слюнями тыкаясь в ладони. Он больше не будет вредить, тянуть жилы, ломать кости… Точно-точно. Он обещает.

Потому что я уже не невинна.

Нет, не материя это спрашивала вовсе. Сам мрак рвался в руки.

– Игнорируйте. Не слушайте, обходите соблазн, – велел Вольган, по морщинам на лбу угадывая мою борьбу. – Энергия только извне. Концентрируйтесь, Лара.

С пальцев упало несколько капель. Ерунда в сравнении с потоком, который часом ранее демонстрировал сам Вольган, но хоть что-то…

Я заслужила очередную «умницу» и полуулыбку, зачем-то порадовалась, потом снова рассердилась. Нездорово он на меня действует, этот «лекарь»!

***

Белую аудитория я покидала с облегчением, которое читалось и во взгляде, и в благостном выдохе, и в торопливом шаге. Вольган проводил глазами, но телом за мной не последовал.

Отбежав на треть коридора, я остановилась, продышалась. На миг поверила, что на сегодня пытка стыдом окончена.

Зря надеялась. В столовой меня поджидал Лаэр, задумчиво наматывая на палец кончик рыжей косы. Дождавшись, пока я возьму поднос и просунусь к кухонным полкам, он засвистел знакомый мотив. Мелодия «Черного сердца» провожала меня до самого столика, на корню убивая аппетит.

Вжав голову в плечи, я быстро поела, вытерла губы салфеткой и выскочила из столовой. Словно меня гнало оттуда огненной метлой, больно щелкая горящими прутьями по пятой точке.

Он не оставит меня в покое! Не даст забыть… Раз с утра сплетня о грязной связи ректора и студентки не разлетелась по всем кабинетам, значит, Лаэр рассчитывает извлечь из информации выгоду. Но какую?

Представить не могла, что он попросит за молчание. Денег у меня нет, связей и полезных знакомств – тем более. Интимный интерес я у него, слава Сато, вроде не вызываю. Значит, шантаж? Потребует у Влада повысить его до магистра? Но Вольган не тот тэр, что идет на поводу у грязных манипуляций…

Или Лаэр велит мне замолвить за него словечко? Наивный! Влад даже тех обещаний, что сам дал, не исполняет. Нет у меня над ним власти.

«Оно не помнит, оно не знает, оно забыло путь домой…»

Попробуй теперь выкинь из головы навязчивый мотивчик!

***

День шел за днем. Лаэр угрюмо молчал, высверливая во мне дыры светлыми лезвиями глаз и подгоняя по коридорам знакомым свистом. Занятия в Белой аудитории проходили по расписанию. Мрак дремал, я училась. И постепенно это вошло в привычку – пробуждаться, умываться, плестись на свидание с Вольганом, прятать глаза в чаше для магических практик…

Каждое утро я по науке Влада выходила на балкон (для этого он сам снял запечатывающую сеть, протоптавшись в моей спальне весь вечер). Раскрывала трилистник на ладони и черпала силу стихии. Укрепляла тело и дух, всякий раз вспоминая матушку.

Потом бежала к завтраку, затем в Белую аудиторию, где мы продолжали практиковать, избегая мрака и неловких бесед.

Тьма меня больше не беспокоила. Стыдливо свернувшись в клубок, она сладко посапывала под ребрами. Я так и не поняла, как это работает. Почему нас всю ночь крутило желанием, а к утру – оставило в покое?

Но не беспокоить же уважаемого ректора расспросами.

Если научусь черпать силы природы, не обращаясь к темному пятну на моей болезной искре, смогу вообще обо всем забыть. И о тьме, и о Владе, и о муже случайном, что притащил эту пакость в мое тело. В лечебных целях, но все-таки.

Вообще, надо сказать, целительские методики в Сатаре сомнительные. Брачные союзы, брачные ночи… Страшно представить, что там еще по плану у судьбоносного полотна.

Друзей у меня не завелось. И иногда казалось, что Лаэр не выдержал и проболтался: уж так гаденько поглядывали на меня тэйры за столиками для высших. Особенно яростно кривились подруги Танисы, прежней хозяйки моей спальни.

С Владом я вела себя учтиво и демонстративно прохладно. Держала пристойное расстояние всякий раз, когда это было возможно. Не столько из неловкости, сколько из-за страха… захотеть.

Стоило ему прикоснуться, как тело тут же отзывалось снопом искр. Горячий поток взбегал по венам, закручивался в воронку в животе. И сигналы глупой плоти, напоминавшие, что Вольган приятен, все еще приятен, дурманили разум.

Я вдруг жадно заглатывала воздух, напитанный крепким запахом Влада, вбирала нотки соленого моря и хвойного леса, облизывалась, жмурилась, закусывала до боли губу… Потом он меня отпускал. И меня отпускало.

Затем я спешила на теорию к Башелору, на бытовую практику к Шимани… Старательно конспектировала формулы и составы зелий. А к вечеру, наконец, выдыхала – день прошел. Вполне удачно: я ведь не бросилась на шею Владу и не велела ему, горячо покусывая ухо, нести меня на ту грязную кровать с четырьмя столбами?

«Но это не повторится… если вам не захочется».

А ему, выходит, хотелось?

Брось, Лара. Даже не думай.

Кошмар. Бездна рогатая. И еще этот Лаэр со своим фальшивым, но навязчивым свистом…

Порой на практике у Шимани я была так рассеянна, что попадала под чары. Лысоватый магистр ругался, вытаскивая меня из зоны поражения то ловчей сетью, то искристым лассо… Из кабинета я выходила с ссадинами и виноватым сопением.

После сегодняшнего занятия я заимела три синяка на запястье и ожог на шее. Сама виновата – зазевалась, замечталась… и угодила под запущенное магистром уборочное колесо. Бытовые чары прошлись по мне колючими щетками, поплескали на платье кипяточком, выбили пыль из глупой головушки и напоследок отполировали туфли.

Вечером, разглядывая «бытовое бедствие» в зеркальной глади, я в очередной раз призналась себе, что не красавица. Серая россоха-полевка, угодившая под магический плуг. И вот этот след на ребрах от огненного хлыста меня совсем не красил.

Повздыхав, я набросила кружевные лямки обратно на плечи и вздрогнула от знакомых «туков».

Так в девичьи спальни ломится только один тэр в Сатаре. Влад Вольган. И судя по красноречивому, упорному грохоту, он был вполне готов выломать дверь в третий раз.

Глава 2

– Перестаньте так вколачиваться, – прошипела я в дверную щель, и Влад как-то резко замер и сглотнул.

Отступил от входа на шаг, расправил плечи и застыл в тени. Его распахнутый пиджак выглядел чуть помятым в рукавах, словно ректор долго сидел за бумагами. Ворот рубашки был расстегнут на две пуговицы, на крепкой шее устало вздымалась вена.

– Опять сломаете, – пояснила я, косясь на несчастную задвижку. – Маг-бытовик только и делает, что за вашими кулаками подчищает, тэр Вольган.

В коридоре было пусто и темно. Вполне подходяще для быстрой беседы на неизвестную тему. Зачем бы Влад ни пришел, в спальню я его впускать не планировала.

Затянув на поясе халат, я застыла в проеме, позволяя комнатному свету изливаться полосой наружу. Поморгала вопросительно.

– Я хочу войти, – угрюмо сообщил ректор, и я медленно помотала головой.

Мне одиноко, грустно, а это самое уязвимое состояние для всякой тэйры. Вот-вот сдамся и сама на его бескрайних плечах повисну, надеясь урвать хоть капельку тепла.

Как опасно может быть одиночество!

– Лаэр упомянул сегодня…

– Ах, Лаэр все-таки упомянул! – раздраженно выдохнула я. – И чего хочет этот рыжий свистун? Стать магистром?

– Зачем?

– Его спросите.

– Я давно предлагал Лаэру повышение, но его устраивает должность личного помощника, – озадаченно прокомментировал Влад. – Причем тут это? Он сообщил, что вы выглядите помятой и истощенной. Предложил направить в целительское крыло на тщательную диагностику. Даже вызвался лично сопроводить.

Я схватилась за косяк. Опешила. Как-то не вязалась сердобольная забота с едким свистом и гаденькой улыбочкой.

– Я направление еще не выписал… Решил сначала сам взглянуть. А если что – и сопроводить, – скованно поведал Влад и кивнул на искрящий светом проем. – Впустите. Я должен посмотреть…

– Мы это уже проходили, тэр Вольган. Никаких осмотров.

– Тэйра Хоул! Я пришел сюда как ректор, а не…

– А не как кто?

«Случайный любовник? Спаситель от невинности? Целитель-энтузиаст? Универсальный загрязнитель?»

– Лара, у меня к вечеру и без вас голова трещит, – посетовал Вольган и, ухватив меня за локоть, впихнул под полоску света. – Это еще что? Какого демона?..

– Все не так, как вы…

Пока я лепетала, меня затолкали обратно в спальню. Дверь с треском захлопнулась за нашими спинами, задвижка тоскливо скрипнула и закрылась.

– Лара, кто это натворил?

Голубые глаза зажглись черным огнем, заметали лезвия направо и налево в поисках виновника.

– Вы должны сразу идти ко мне, когда вас кто-то обижает! – прошипел Вольган, захватывая меня поудобнее невозможными ручищами.

– Меня никто…

– Рассказывайте! – строго гаркнул он. – Я не успеваю за всем следить… В случае чего вы должны немедленно обращаться ко мне. Слышите, тэйра Хоул? Сразу!

– Не буду же я беспокоить вас по каждой ерунде?

– Будете! – громом прогремел, хватая до того собственнически, что почти приятно.

Почти – потому что чуть-чуть все-таки больно. Тело-то в синяках.

– Пустите. У меня… У меня тут тоже болит, – морщась, я сдвинула его руку чуть выше к локтю.

До этого палец упирался в самый свежий синяк, вдалбливая боль все глубже.

Влад порывисто задрал рукав, рассмотрел уродливый кровоподтек. Задохнулся гневом, дернул пояс, разметал ткань халата по сторонам… Ну это уже ни в какие судьбоносные полотна не вписывается!

– Где еще болит? – вопрошал требовательно, скользя руками по кружеву сорочки.

– Вы и туда нажмете? – уточнила, убегая от горячих пальцев.

– Нет, демоны вас задери. Подую! – рявкнул Вольган, ни секунды не напоминая ласкового целителя. – Не дергайтесь и дайте осмотреть!

Он впивался глазами в шею, награжденную свежим ожогом, с ужасом рассматривал царапины на плечах от чудо-щеток магистра Шимани… Это Влад пока след от хлыста на ребрах не увидел.

«Пока» длилось недолго. Возомнив себя лекарем с правом маг-диагностики всего, что движется, пыхтит и убегает, Влад вытряхнул меня из халата, поймал подол сорочки и задрал аж до пупка. Пытливо осмотрел и коленки, и бедра, и кружевное белье, и живот с розовым хвостиком недавней раны. Неглубокой, но шрам некрасиво распух.

Провыв что-то удрученно-ругательное, Вольган подтянул кружева повыше. Туда, где уже никаких ссадин и синяков не было.

Мантра «да что он там не видел» в этот раз не сработала. Потому что нынче мое тело было щедро усыпано кошмарными красными и синими пятнами. И их-то Влад не видал.

– Х-хватит, – взмолилась я, отстукивая зубами новый мотив. – П-прекращайте свою диагностику. Я просто… Просто неумеха. Никто меня не обижал. Кому это нужно? Богини милостивые… Да кому я вообще нужна?

– Как это… кому нужна? – Влад выронил подол, и тонкое кружево ласкающей волной опутало меня до щиколоток.

– Я серое пятно. Тень, понимаете? Никому до меня и дела нет, – произнесла я с легкой дрожью в голосе. И зачем-то шмыгнула носом.

Архово одиночество!

– Откуда тогда отметины?

– Случайные «боевые» раны… Точнее, бытовые. Практика у Шимани бывает опасна для зевак и растяп неопытных.

– Бытовые? – отчаянно моргая, уточнил Вольган.

– Я постоянно попадаю магистру под горячую руку и свежие чары. Он меня уж и так, и эдак оттаскивает… но все равно успевает задеть, – призналась с горестным вздохом. – Вчера вот хлыст антипылевой чуть дух из меня не выбил. А лучше бы из ковра, да… Сегодня – архово колесо кипяточком плюнуло.

Владычица тьмы, хозяйка мрака, угодившая под жернов уборочных чар… Самой смешно!

Зато туфельки отполировало до блеска.

– Значит, вас не обижают?

«Только взглядами и свистом… не более».

Я промолчала, лишь глаза отвела. На них зачем-то скопилась соленая влага, да и нос предательски зачесался.

– А слезы тогда откуда? – допытывался ректор.

– Из глаз, – вздохнула снова. – Тэр Вольган, у меня все в порядке. Тщательная диагностика не нужна. Я просто… скучаю. Это ведь не запрещено?

– По друзьям?

– Да откуда бы у меня взяться друзьям? – хмыкнула я без всякой обиды. – Я давно разучилась их заводить. Обычно одиночество меня не терзает, но сейчас вот…

– Накрыло?

– Вроде того, – пробормотала, поднимая с пола смятый халат. Замоталась в бледно-розовую ткань, разгладила складки по бедрам. – В академии так людно, так шумно… Все общаются, смеются…

– В приюте другая атмосфера? Я думал, там полно галдящих девиц, визг до потолка, – промычал Влад, аккуратно сдвигая волосы с моего увлажненного лица.

Наверное, одиночество и тоска сейчас отчетливо в нем читались. И прочитанное ректору не нравилось.

– Из-за недомогания я долгое время лежала в комнате одна, – пояснила шепотом. – Отвыкла от людей и не очень знаю, как себя с ними вести. На самом деле я не против шума. Когда становится тихо, я отца вспоминаю…

– Вам его не хватает?

– Со смертью матери я давно свыклась, а вот папа… Все внезапно так, – просипела я, карябая ногтем горло. – Я бы хотела съездить к нему в Вандарф, но божественная завеса сейчас не пропустит. Надо ждать пятую луну и смену сезонов.

– Д-да… пятую луну.

Влад отчетливо помрачнел от тяжелой темы, в которую не рассчитывал вляпаться. И я, торопливо встряхнувшись, пошла к двери и схватилась за ручку. Самое время расставаться.

– Стойте, тэйра Хоул…

Он догнал меня у двери и не позволил расщелкнуть задвижку. Развернул к себе и вдруг обнял, прижал к груди.

Я завозилась, пытаясь выпутаться, пока не пригрелась… Потому что, если пригреюсь да раскисну, он меня потом за час от рубашки не отдерет. Будет носить на себе вместо тесного пиджака.

– Тише, Лара, – велел Влад, сильнее вминая в меня ладони. – Давно вас просто обнимали? Без подтекста?

– Очень давно. Целую вечность назад, – промычала, закусывая складку на его рубашке.

Видит Сато, я сейчас разревусь. Владу следовало убегать раньше.

– Тогда постойте смирно и позвольте мне вас обнимать.

– Без подтекста?

– Я буду стараться… Уверен, минут на десять меня должно хватить, – клятвенно пообещал Вольган.

С исполненным обреченности выдохом я сдалась. Не могу. Не могу больше!

Раньше я одиночество нормально переносила. А теперь казалось, оно может меня убить. Вместо тьмы, хвори и отряда откормленных хноллей-паразитов.

Я вмялась щекой в хрустящую ткань, вдохнула жар с ректорской груди. К вечеру на его теле осталось чуть меньше моря и лесной хвои, появились нотки мужского пота, дымок боевых чар, аромат магических чернил, тонкая нить топленого печатного воска…

– Я так скучаю… Так скучаю, – прохлюпала ему в подмышку. – По папе, по дому, по саду за окном… По людям, которые обо мне заботились… Которым я была з-зачем-то нужна…

– У вас все еще будет. Жизнь… Другая, но тоже интересная, – шептал Влад, наминая пальцами лопатки. – Друзья, увлечения… Сейчас тяжело, а потом легче станет.

– А вдруг не станет?

– Сато была к вам несправедлива, заплетая нити в жестокие узелки, – уверенно твердил он. – Но богиня обязательно вернет все, что забрала. В каком-то другом виде.

– Вам стоит меня отпустить, тэр Вольган. Прошу, – сглотнула я, чувствуя, как внутри все плавится от его непростительно искреннего тепла.

– Не врите. Не хотите вы, чтобы я вас отпускал, – прохрипел над ухом. – Я точно знаю. Мне ведь тоже бывает одиноко.

Ему тоже бывает одиноко…

Почему-то от слов Влада меня прошибло горячей волной. Так, что пальцы ног поджались и волосы встали дыбом на затылке. Я теснее прижалась к мужчине и даже осторожно уложила ладони на твердую спину.

– Вот и умница, – похвалил тэр Вольган, обволакивая меня своим душистым, уютным теплом. – Я о вас позабочусь. Никому не дам вас обидеть… и себе не дам.

– Разве индивидуальный присмотр входит в ректорские обязанности?

– Входит, – заверил упрямо.

– Но… почему?

– Потому что вы моя… ученица, – промурлыкал в ухо.

Он оперся локтем о косяк и крепче прижал меня к себе. Поцеловал в макушку, шевеля волосы теплыми выдохами.

– Возможно, мне хочется позаботиться о вас, Лара, – покаянно пробормотал он. – Как бы вы к этому отнеслись? Если бы я о вас заботился чуть больше, чем об остальных?

– Вы не должны…

– Я чувствую, что мне это нужно. Желанно, – признался Влад и с кряхтением добавил: – И мокро.

– Ох, я… Простите! – выпалила, спешно вытирая слезы о рубашку, отчего та стала только мокрее.

– Ничего. Плачьте, – сдавленно прошептал он. – Я сам напросился. Плачьте, Лара, трудно быть сильной все время. Я никому не расскажу.

– Зачем вы такой? – всхлипнула с укором.

Нет, правда, зачем? Не мог он быть грубее, вероломнее, неприятнее?

А раз уж такой… То почему Сато не заплела свои нити иначе?

Чтобы моим мужем был этот мужчина. Заботливый, терпеливый, надежный, как божественная скала! Нежный, благородный… где-то глубоко внутри. А не пьянчужка с трясущимися пальцами и грязным плащом.

– А вы пытались? Подружиться с кем-нибудь? – спросил Влад, варясь в каких-то других мыслях. Далеких от нашего теоретического супружества.

– Мне кажется, все вокруг знают о… о моем падении, – призналась, мученически закусывая губу. – Или догадываются. Или сами придумывают гадкие объяснения моему зачислению. И потому они не хотят даже…

Хватит плакать, Лара! Угомони уже этот стыдный водопад. То капли не можешь выудить в чашу из мироздания, то на ректоре потоп устраиваешь.

– Для кого-то падение. Для кого-то – полет. Зависит от угла зрения. Полетайте со мной, Лара, – прохрипел Влад и горячо поцеловал в висок.

«Без подтекста» закончилось стремительно. Тело Вольгана повсеместно напряглось, зарождая в голове самые дрянные мысли. Жаркие такие, щекотные, быстро переметнувшиеся сверху вниз, в область живота.

Вполне, впрочем, объяснимые мысли. Если учесть, что я уже в сорочке и только из купальни, а Влад устал и готов в любой миг завалиться в кровать… Которая вот тут, рядышком, прямо за мощной ректорской спиной стоит.

И нам обоим так одиноко.

Полетать… с ним…

Согрев пальцами подбородок, он поднял мое лицо и осторожно коснулся губ. Так мягко и ласково, что опять слезы навернулись. Ну зачем он так?

– Не надо, – выдохнула с мольбой в заманчиво приоткрытый рот.

– Боюсь, в первый раз я недостаточно хорошо вас запачкал, – пробормотал Влад, опускаясь для нового поцелуя. – А в этом вопросе… мм… не бывает слишком…

Узелок халата опять развязался, и бледно-розовая ткань волной хлынула вниз.

– Это неправильно…

– Да кто сказал, что неправильно, Лара? Где этот закон, говорящий, что тэр, которому нравится тэйра, не должен ее целовать? – шептал он ворчливо, наминая ладонью сбившееся кружево на пояснице. – И что она не должна отвечать ему взаимностью, хотя дрожит и полыхает огнешаром от каждого его прикосновения?

– Да вовсе она не полыхает…

– Есть такой закон? Дайте почитать! Я бы не спешил с выводами о правильности и неправильности, – фыркнул он, вбивая жаркие выдохи мне в щеку. – Но если не хотите… Лара…

– Хочу, – вдруг вырвалось из меня. Такое честное и горячее, что аж подурнело.

– Сами хотите? – прошептал, купая меня в шальных серо-голубых омутах. – Или мрак нашептывает?

– Н-не знаю. Я сейчас едва понимаю, что со мной творится, – призналась сбивчиво, плавясь льдинкой от прямого, откровенного взгляда.

Видимо, я снова «пылала огнешаром». Или вроде того.

Темный клубок внутри еле шевелился, но тоже подталкивал в руки Вольгана… Сама или не сама? Поди разберись. Да и нужно ли?

Так пригрелась рядом с ним, что одежда, отделявшая от горячей кожи, казалась лишней. Я ведь хорошо запомнила, как оно все под ней. Под рубашкой тонкой, под пиджаком мятым, под брюками, натянутыми нынче до смущающего треска…

Все мысли концентрировались в одной точке на лице Влада. Магнитились к губам. Вот этот рот – он мне нужен. Чтобы целовал, чтобы напитывал своим вкусом, чтобы дразнил – то грубо и глубоко, то мучительно ласково…

– Тогда к демонам нюансы! – рвано выдохнул Влад.

Зарылся пятерней в волосы у затылка, другой ручищей подхватил меня под коленями. И, шурша подолом сорочки по полу, потащил к постели.

Глава 3

На последнем шаге, отделявшем нас от кровати, Влад запнулся. На полу возмущенно пискнули и с пыхтением убежали за штору, а Вольган, пошатнувшись, уронил меня на подушку.

Сделал это до того бережно, что я не ударилась и почти не испугалась… Только ощутила секундный полет.

«Полетайте со мной…»

Тело изнывало от готовности лететь с ним хоть на край Веера. Бедовое, глупое… Но, как показывает жизнь, все еще текущая по венам, вполне склонное к самосохранению.

Ради спасения оно было согласно на многое. И сейчас… сейчас тело тоже спасалось. От тоски, от одиночества, от хватавшей за горло печали.

– Стойте, – я уперлась кулачком в плечо Вольгана, едва тот скинул ботинки и рухнул рядом. – Вы ведь не уйдете потом? После… кхм…

– Останусь, – заверил меня, торопливо избавляясь от тесного пиджака с официальной эмблемой. – Если сами не прогоните.

– Побудете до рассвета? – уточнила пытливо. Мне нужно знать.

Ночами бывает особенно серо. И пусто, и безысходно.

– Уйду незадолго до первого звонка, – прохрипел Влад и покосился на дверь, в кои-то веки не выбитую.

Дольше задерживаться ему нельзя. Коридор наполнится гомоном, юные тэйры потребуют завтрак в постель, неллы побегут в душевые для персонала, загремят подносами… Тогда ректору только балконом и уходить. А там, между тем, сугробы.

– Не хочу оставаться одна, – пояснила я шепотом, позволяя прижать себя к твердому телу.

Запах Влада залился в ноздри и оккупировал сознание. Ректор пах до того приятно и знакомо, что хотелось жмуриться и облизываться счастливой каффой.

Всего-то и надо было, что прижаться щекой к разгоряченной рубашке… И чувство безысходности мгновенно испарилось. Пустота внутри заполнилась запахами и вкусами. Обиды растворились, страх исчез. И даже образ свистящего Лаэра растаял гадким рыжим облаком.

– Вам достаточно пожелать, Лара, – сосредоточенно признался Влад. – И я вообще никогда никуда не уйду.

По коже разбегались огненные змейки. Ошпаривали, ласкали, поднимая из мертвых полчища мурашек.

Влад гладил лицо, обрисовывал пальцами линию губ, острый пик подбородка. Вдруг перепрыгивал к бровям, к дрожащим ресницам… А потом целовал везде, где дотронулся. Ласково, неторопливо. Без той дикой жажды, с которой пил меня «темной» ночью.

Но голод был при нем – я чувствовала. Отстранялась смущенно от красноречивых деталей, однако меня тут же прижимали обратно.

– Мне с вами… приятно так. И надежно, – покаялась я, хотя он, увлеченный процессом, ничего не спрашивал. – Будто вы огромный горячий зверь, а я… а я серая россоха, свернувшаяся у вас на когтистой лапе… Но вы меня почему-то не убиваете – греете.

Странное сравнение. Однако Влад был так внушителен в плечах, тяжел и жарок, что другого на ум не приходило. А еще он порыкивал иногда, зарываясь носом мне в волосы. Точно хищник-дикарь, унюхавший сладкую добычу.

– Лара… – Вольган сглотнул, поймал мое лицо. Вжался губами в губы и со сдавленным стоном попросил: – Запомните. Я никогда… никогда вам не наврежу. Нет в Веере такой темной магии, что заставит меня причинить вам зло. Ни в Сатаре, ни в Виззаре, ни в Эррене… Обещайте, что не испугаетесь. Никогда не испугаетесь, ладно? Что бы вы ни увидели, ни услышали и ни подумали. Что бы вы обо мне ни узнали.

– Обещаю, – покивала завороженно, купаясь в горячих искрах.

Лед плавился в его глазах, топил меня в талом снеге. Словно здесь, в отдельно взятой ученической постели, сезон Триксет уже завершился, и ей на смену пришла весна.

Влад требовательно уложил мою руку на рубашку, подтолкнул к первой застегнутой пуговице. Просительно вскинул брови. И я послушно расстегнула одну пуговку за другой, до самого конца.

Так ново. Так странно. Так можно?

Это вообще законно, чужого тэра раздевать?

– Никаких сомнений, Лара, – строго велел Влад, уложив шершавый палец на мои сомкнутые губы. Точно беспокойный разум у меня обитал именно там, под языком. – Никаких мыслей. Только вы и я. И сатарская ночь.

И пыхтящие хельмы за шторкой…

Но хотя бы тьма нас оставила.

В этот раз все происходило без мрака, без боли, без лишних бесед. С моими робкими прикосновениями, с его деликатной лаской. Такой нежной и бережной, словно я была хрупкой вазочкой. Тонким кружевом, которое страшно порвать неосторожным движением.

Сладко. Терпко. С пикантной горчинкой. Чуть солоно – из-за мокрых глаз, расчувствовавшихся совершенно некстати.

Разматывая ткань сорочки, Влад ласково зацеловывал мои бытовые раны. Синяки, ссадины, вспухший шрам на животе. Дорожку ожогов от кипятка. Пару глупых порезов над коленкой.

От его теплых прикосновений рубцы и пятна больше не казались мне уродливыми. И сама я ощущала себя удивительно красивой, неправдоподобно желанной.

Слабо понимала, что мы творим. И, главное, зачем. Одно осознавала ясно: сейчас во мне говорит не тьма. Даже не стремление выжить. Другое что-то – древнее, первозданное, как сами богини Сатара.

Мы с Владом опять сплелись в жаркий клубок из рук и ног, оглашая покои громкими выдохами, тихими стонами, томными «ахами»… За шторкой подозрительно запыхтели золотые хельмы, но впервые за все ночи я не подслушивала и не морщилась от неловкости. Наверное, «чете Майнвью» тоже бывает холодно и одиноко.

***

Влад

Он не помнил, чтобы когда-то лежал вот так, блаженно растянувшись в рассветных лучах и никуда не торопясь. Уперев локоть в чужую подушку, тайком воруя сладкие выдохи… Любуясь.

Любуясь той, что сделала его ночь важной, значимой, непустой.

Солнечные россохи скакали по ее острому носику, скользили по нежным щекам, прятались в серебре волос, подсвечивая пряди божественным золотом.

Сонная, Лара Хоул была чудо как хороша. С едва заметным румянцем на впавших щеках, с застывшей на розовых губах полуулыбкой. С пушистыми штрихами густых ресниц, чуть трепетавших от запоздалого утреннего сна. Что ей снилось? Кошмар или сладкое продолжение ночного безумия? А может, дом и отец, по которым она так скучает?

Влад хотел придвинуться ближе, обнять, согреть, но боялся потревожить. Ему давно пора уходить, Лаэр вот-вот даст первый звонок… Помощник не спешил, будто намеренно даруя Вольгану лишние минуты для необычного, нового наслаждения.

Какая она настоящая! Внутренности захлестывало восторгом открытия, Влад почти захлебывался в незнакомых эмоциях.

Настоящая.

Точеный профиль не отпускал. Все в Ларе Хоул было чуть-чуть неидеальным, и оттого намертво въедающимся в память. Маленькое ушко, изгиб длинной шеи, тонкая кожа, подсвеченная рассветом… Слишком чувствительная. И потому ныне покрытая ярко-розовыми следами вчерашней страсти.

Статуэтка виртуозной работы. Чистая, прозрачная, как горный ташерский хрусталь. Хрупкая, но сильная. Хватающаяся за жизнь так же крепко, как за его плечи.

Безмятежная. Нежная. Требующая заботы одним своим существованием.

Влада накрывало неприятным чувством, будто не он один любуется Ларой. Мрак, дремавший внутри, тоже припал к «экрану» и впитывал каждую черточку умиротворенного лица. Зацелованного, заласканного.

– Лара, – позвал тихо, собираясь попрощаться.

Из постели этой девушки нельзя сбегать. Лишь уходить – медленно, неохотно. Растягивая последний поцелуй неприлично долго.

Грудь согревало щемящей нежностью, под ребрами жарило. Все тело полыхало, стоило только взгляд на нее бросить.

– Ммм…

Лара завозилась на подушке и плотно зажмурилась, не спеша отпускать дивный сон.

– Ничего. Спите, – прошептал Влад и осторожно погладил ее по голове, приминая солнечных россох к серебристым прядям.

Поцеловал в кончик наморщенного носа. Поднялся, с удрученным кряхтением выбираясь из нагретой кровати. Кто придумал идиотское правило про пять звонков? Кому вообще пришло в голову назначить его ректором?

Похлопав себя по щекам, Влад натянул брюки, набросил на плечи рубашку и, сшибая углы, дошел до купальни. Тут было все иначе: не душ, а чан. И камешки с цветочным ароматом, постыдно девичьим… Нет, здесь Вольган мыться не станет.

Отдушка была хороша, маг-бытовик расстарался для новой тэйры. Нежная, десертная, как сама Лара. Но ректор от позора на мрак изойдет, если целый день будет источать запах вергиний, тиссового крема и взбитых сливочных завитков.

Наскоро умыв лицо, Влад нацепил ботинки, всунулся в пиджак и бесшумно вышел из дамских покоев. Докатился. Но хоть дверь не выбил – уже успех.

***

Родная душевая встретила хозяина знакомым запахом моря и леса. Из потолка захлестала густая пена, смывая с Влада вчерашний пот и иные стыдные ароматы. Терпкие, пряные, дразнящие, но неуместные. Неуместные! Иначе ни о чем другом ректор будет думать не в состоянии.

Печать… Лара. Корреспонденция… Лара. Подпись… Лара. Занятие со старшим курсом… Лара.

Нет, так нельзя.

Его шатало под хлещущим потоком, как кворга, нажравшегося забродивших фруктов. Ноги подкашивались, перед глазами плыло… Влад пригнулся к зеркалу, вмялся в него кончиком носа и пристально заглянул в глаза.

Обычные. Серые с голубым. Мрак дремлет.

Тогда какого демона Влад вот-вот в обморок упадет в собственной душевой?

Кафель множился перед глазами, размывался светлыми пятнами. К горлу подкатила тошнота, и Влад с тихим рыком навалился на зеркало. Вжался в него мокрыми ладонями, задышал рвано, тяжело.

Позвонки прошибло болью, кожу на спине пропороло. Изнутри рвалось нечто новое и до красных вспышек мучительное. Словно Влада самого, арх дери, лишали невинности. И, похоже, второй раз подряд.

– Бездна рогатая, – прошипел Вольган, стряхивая воду с волос и корчась в отражении.

Зрачки оставались обычными, это главное. Контроль. Контроль – вот что важно.

Спина чесалась немыслимо. Не сдержав порыва, Влад закинул руку за голову, опустился пальцами вниз, к правой лопатке. Поскреб ногтями и ощупал свежий рубец.

Боль стихла так же резко, как появилась.

Пытаясь отдышаться, Вольган вернул руку на зеркало. С пальцев текли сгустки черной крови, оставляя на запотевшем стекле красноречивые разводы.

Это невозможно. Просто потому, что невозможно!

Крутанувшись на скользкой плитке, Влад повернулся к зеркалу спиной. Выгнулся, пытаясь рассмотреть отметины на лопатках. Розовые, свежие, зарубцованные… Точно над ним с утра покудесничал опытный целитель. Только забывчивый, потому что пару черных пластин оставил торчать из стянувшейся кожи.

– Так не бывает, – упрямо сообщил себе Вольган. Он ведь отлично знает, что в его ситуации возможно, а что – нет.

Вот это – невозможно. Не здесь… И нигде.

Стиснув зубы, с негромким рыком он выдернул из лопатки застрявшую чешуйку и бросил на пол в душевой. Сделал напор сильнее и смыл проклятый обсидиан в сливную канавку.

Глава 4

«Спите», – ускользало все дальше, и я провалилась обратно в сон.

Послушно дремала, подставив нос щекотным лучам столичного утра. Открыла глаза, лишь когда по коридорам разлилась трель первого звонка.

Кровать еще хранила тепло мужчины, его крепкий запах витал над простыней. Жмурясь от неловкости, я сползла на пол и поплелась умываться. Не сказать, что терлась мочалкой уж слишком старательно… Капле чужого аромата я позволила остаться на коже.

На шее обнаружились странные пятна, которых вчера точно не было. Ожоги на месте, ссадины побледнели… А вот эти розовые следы откуда – одним богиням ведомо! Словно от поцелуев. Или… Неужто Влад меня действительно съесть пытался?

Ночью нигде не болело. Его жадные прикосновения волновали, но не наносили вреда.

– Хмм, – зависла перед зеркалом, подсчитывая отметины.

Вздохнув, я разрешила себе не переживать из-за следов. Синяком больше, синяком меньше. Ерунда. От встреч с магистром Шимани у меня куда больше ранений – вот уж кто действительно опасен!

А Влад как будто меня пометил. Чуть-чуть. Я читала, что некоторые звери так делают, чтобы никто другой не смел посягать на их самок…

Натянув форменное платье, я лениво причесалась, набросила на плечи белую мантию и высунулась на балкон. Сегодня во всем теле ощущалась незнакомая плавность. Движения выходили заторможенными, огненный цветок творился неспешно… Мышцы звенели приятной усталостью, и сладкая нега заменяла в жилах кровь.

Как приятно заснуть в чьи-то объятиях, как приятно проснуться от чьего-то шепота. Удивительное открытие.

В коридоре послышалась возня. Раздался грохот, словно кто-то опрокинул уборочное колесо и с цоканьем скрылся с места преступления. Где-то завопили, чуть дальше рассыпались проклятия…

Изнемогая от любопытства, я покинула балкон и высунула нос в коридор.

Мимо тут же прошмыгнуло нечто упитанное, отменно слюнявое. Радостно пофыркивающее и вертлявое.

– Гр-р-рю! – со строгими нотками в голосе кричала тэйра Галлея, догоняя щекастое бедствие.

Завидев хозяйку, грумль дал задний ход, крутанулся на когтях и, потряхивая складочками, протиснулся через дверную щель в мою спальню.

Следом за питомцем туда же влетела принцесса Грейнская. Ошалевшая от количества незваных гостей, я застыла в проеме.

– Сидеть! – гаркнула девушка, сурово сдвигая черные брови.

Растрепанная от бега с препятствиями, слегка помятая от столкновения с уборочными чарами, она тяжело дышала и пыталась поймать кончик магического поводка. Но тот полупрозрачной змейкой ускользал в последний момент, заставляя принцессу скакать по спальне бешеной россохой.

– Ф-фух, не могу больше, – выдохнула она спустя минуту и устало опустилась на кресло. Грумль настороженно замер под письменным столом, уверенный, что туда-то высшая тэйра не полезет. – Обычно он послушный, но сегодня как с поводка сорвался!

Кинув на меня виноватый взгляд, принцесса засучила рукава темно-зеленой мантии, задрала подол и обломала все надежды толстозадого.

Она под стол – он оттуда! И какой резвый, оказывается! А так по упитанным бокам и не скажешь.

– Грю, сидеть! – сердито пыхтела принцесса, взмокшая от погони. – И слюни всоси обратно! Стыдно!

Грумль подчинился, но не до конца. Шлепнулся толстым задом на мой ковер и с двойным усердием принялся ронять на него прозрачную слизь.

– А ты Лара, да? Я Гала… соседка, – сообщила принцесса, выползая из-под моего стола. – Никогда не была в спальне Танисы. Ух, тут и балкон есть… Да еще не запертый чарами.

Я не успела прикрыть стеклянную дверцу, и теперь она маняще болталась на скрипучей петельке. Хлипкие в этой академии задвижки.

– Забарахлило что-то… я не стала бытовика дергать…

– И нечего его дергать. Свобода сладка, – поправив изумрудную мантию на плечах, принцесса вышла на балкон и глубоко вдохнула. Улыбнулась блаженно, раскинула руки. – Грю, топай сюда. Смотри, какой вид!

Толстозадый осторожненько приблизился и выглянул наружу. Гала не соврала: вид на божественные скалы открывался чудесный. Белые пики, серая дымка зимних облаков, блеск храмовых куполов на вершинах. Я сама всякий раз любовалась, выходя на утренний ритуал.

Пользуясь тем, что грумль на секунду потерял бдительность, принцесса ловко подхватила кончик поводка и растянула на губах ехидную улыбку. Попался.

А я даже пожалела, что странное действо завершилось. Гостей у меня еще не бывало. Ну… кроме одного, с широкими плечами и загребущими лапами.

Придирчиво оглядев интерьер, Галлея отдернула шторку и быстро отбросила ткань обратно.

– Ой, тут уже занято, – хихикнула она и погрозила пальчиком золотым комкам шерсти. – Подарок от Бланко, да? Ему из-за этих малышей разбили трепетное веснушчатое сердце. Ужасно романтичная история… Но больше все-таки ужасная.

– В которой даже не знаешь, кому больше сочувствовать, – глубокомысленно покивала я, стряхивая с подола щедрую порцию слюней. – А вы, верно, скучаете по прежней соседке?

– По Танисе? Упаси Сато! – закашлялась гостья. Ее зеленые глаза зажглись нездоровым блеском, темные разлохмаченные волосы приподнялись дыбом на макушке. – Кто будет скучать по этой интриганке и шантажистке? Она собиралась меня ректору сдать. С потрохами.

– За что? – осторожно выспросила я.

Некоторые вот добровольно сдаются ректору… со всеми внутренними и внешними недостатками.

– Мелочи. Сущая ерунда, – отмахнулась девушка, наматывая петлю поводка покрепче на запястье. – Правда, меня бы тут же исключили, забрав надежду на золотой табель. Потом Владыка лишил бы меня свободного статуса. И я уже никогда не смогла бы мечтать о Раине… даже на практике у Шимани…

– Ничего себе ерунда, – протянула я.

– Капля обменных чар да простейшая маскировка, – она развела руками, и грумль, ощутив фальшивую свободу, резко стартанул к двери. Но был вероломно остановлен натянутым поводком. – Я очень хотела посещать бытовую практику, но один бессердечный кворг в веночке наложил запрет.

– А я иногда готова пойти на любой обмен, лишь бы не посещать занятия у магистра, – призналась ей, демонстрируя ряд ожогов на шее. – Все время попадаюсь Шимани под горячую руку.

Я вовремя спохватилась и прикрыла художества кружевным воротником: там через один были жадные отметины от чужих губ. Галлея или не заметила, или сделала вид.

– Со мной тоже бывало. Ох уж это уборочное колесо! Словом, я выкручивалась, как могла. Менялась местами с Эммой, – продолжала заливисто трещать Галлея, и шум от ее голоса мне очень нравился. Он разбивал гнетущую тишину на звонкие осколки. – Таниса как-то про это разнюхала… Словом, ее очень вовремя отправили домой, иначе, видит Сато, я бы ее придушила. Тогда бы точно плакал свободный статус…

Грумль принялся воодушевленно жевать уголок ковра, и принцесса с силой дернула поводок, пресекая акт слюнявого вандализма.

– Фу, Грю! Да что с тобой сегодня такое? Еще не весна, самочку тебе искать рано… Ты идешь на завтрак? – обернулась Галлея и приподняла бровь, обозначив, что последнее предназначалось мне.

***

Неллы у принцессы тоже не было. Подхватив поднос, она встала в очередь сразу за мной, а потом целых три минуты придирчиво выбирала себе десерт. Наконец Галлея остановилась на фруктовом салате, украшенном вензельками тиссового крема, и ягодном пироге.

Я впервые взяла себе полноценный горячий завтрак – с поджаренной ветчиной, свежими овощами и парой взболтанных яиц. Внутри урчало, выдавая дикий аппетит.

Не переставая болтать о том, что на практике Шимани главное – следить за руками магистра, Галлея плюхнулась за первый свободный стол и поманила меня к себе. Водоворот имени принцессы Грейнской засасывал намертво, не вырваться… Но вырываться и не хотелось. Стало приятной неожиданностью, что сегодня я завтракаю не одна.

Уминая тиссовый мусс и причмокивая, Гала рассказывала про свои бытовые травмы.

– Он когда пальцы смыкает вот так, – отбросив ложку, она продемонстрировала жест, – значит, сейчас полетит в кого-то… Тут важно вовремя сойти с траектории. Я сама под то колесо пару раз попадала, когда задумывалась о… о всяком. Спорим, Шимани специально его в меня посылал, ага?

– В принцессу?!

– Ну… он думал, что я нелла, но не суть, – облизнулась она.

Мимо нас, насвистывая «Черное сердце», прошел Лаэр. Как будто случайно притормозил у соседнего стола и посмотрел в окно, прикрытое белой шторой-парусом… Свист усилился, и меня начало потряхивать.

– Тэр Лаэр, вы не могли бы убавить звук? – вспыхнула Гала.

Свист оборвался на полуслове. Рыжий маг развернулся и, поправив косу на плече, озадаченно поглядел на принцессу.

– Вам не нравится? – уточнил, высокомерно поджимая губы.

– Священные нити! Тэр Лаэр, во-первых, вы кошмарно фальшивите, – сообщила она, отстукивая ритм изящной ложечкой по тарелке. – Во-вторых, если так уж хотите свистеть, свистите что-нибудь другое. Именно эта песня навевает на меня болезненные воспоминания. Если вы понимаете, о чем я. Буду вам благодарна, если вы больше никогда не станете свистеть ее в моем присутствии.

– Буду рад услужить вам, тэйра Грейн, – процедил Лаэр совсем безрадостно и, коротко кивнув, ушел прочь.

Как все просто… Надо было лишь попросить. Не мне – ей. Галлее все удавалось играючи.

– Так на чем мы остановились? Из-за дрянного виззарийского «Сердца» я напрочь забыла тему, – виновато призналась она, возвращая ложку в рот. – Что не так, Лара?

– Вы тоже настоящая, – выдохнула я, оглядывая зал. Безликий, шумный, неинтересный.

Но принцесса в нем сияла, ее грайнитовые глаза горели живым огнем, щеки пылали, смоляные косы лоснились энергией.

– Ах, это… Грешна, – рассмеялась она лучисто и пододвинула к себе тарелку с пирогом. – Старший кворг сетует, что во мне слишком много непосредственности. Так и норовит то заткнуть, то отправить куда подальше…

– Доброй зимы, юные тэйры, и счастливого правления Триксет, – раздалось над нашими ушами, и головы как-то сами опустились к тарелкам.

– И вам благословенных нитей, тэр Вольган, – первой отмерла Галлея.

– Славного зимнего утра, тэр ректор, – пробубнила я, не отводя глаз от зеленого салатного листа.

– Вижу, у вас нынче хороший аппетит, тэйра Хоул, – отметил Влад, придирчиво изучая мою тарелку. – Готовитесь к практическому занятию в Белой аудитории? Похвально.

Аппетит трагически погиб, придавленный неловкостью момента.

– Тэйра Грейн, магистр Шимани расхваливал ваш экспериментальный зельеварительный проект, – с ехидным хрипом сообщил Влад, и тут уже Галлея упала носом в пирог. – Сказал, вы открыли новый усиливающий ингредиент?

– ИнгрЮдиент, – поправила принцесса, тщательно пережевывая ягоду.

– Я попросил магистра прислать вашу работу на ознакомление… Надеюсь, в ней исключительно теоретические расклады?

– Разумеется, тэр Вольган. Эксперименты над… над… Словом, запрещены, – поспешно покивала она.

– Славно, что вы это учли, – улыбнулся ректор, поправляя отутюженный серый пиджак. – Через два звонка занятие в Белой аудитории, тэйра Хоул. Не опаздывайте.

– Соболезную, – прошептала Гала, когда он отошел на приличное расстояние. – Меня минула чаша сия. В смысле, тэр Вольган ведет только у старших курсов и у тех, чьи способности ему особенно интересны… К счастью, не мои. Говорят, он жутко строгий и требовательный.

Ласковый. И нежный. А как целует…

– Тэйра Грейн… – решилась я на вопрос.

– Просто «Гала», умоляю! – фыркнула она, недовольно хмурясь. – Лара, мы ровесницы. И соседки.

– Я как раз об этом… Ты не… Не задавалась вопросом, почему тэр Вольган зачислил меня на середине курса? – робко спросила я. – Не думала обо мне дурного?

– Кто я, чтобы сомневаться в решениях тэра Вольгана? Ректор умен, разбирается в людях и не терпит фальши… Раз зачислил, значит, так было надо, – она легкомысленно пожала плечами. – Он людей насквозь видит. Представляешь, мы с Эммой думали, что водим всех за нос… А Влад нас в первый же день раскусил. Молчал только, наблюдал, посмеивался наверняка. Думаю, его вообще невозможно обмануть. Кошмар, да?

– Еще какой… – замялась я, вспоминая про чемоданчик секретов, распотрошенный на ректорском столе.

– Да хороший он тэр, видно же, – вздохнула Галлея, делая шумный глоток грома по-сатарски. – Мог нас с Эммой в сугробе закопать за то зелье любовное, экспериментальное. С секретным «ин-Грю-диентом». Клякса зеленая на всю рубашку! Косметические чары едва взяли! Он тогда дверь выбил… Представляешь? Глаза бешеные, голова лохматая. Я думала – все. Порвет нас хуже демонов рогатых.

Она еще что-то тараторила, рассказывая про кошмарные страдания «влюбленного» тэра Вольгана. Про эксперимент, который так нахваливал Шимани. Про несчастные двери и бедную неллу, которая так-то не нелла, а герцогская жена… Но зачем-то выдавала себя за воспитанницу приюта, утратившую именной растр. Про то, что Влад сам мог лишиться головы, не будь сатарский генерал милостив и немного занят.

Пусть сумбурно, но картинка в голове сложилась. Я знала, чем для Влада Вольгана закончилась ужасная ночь – встречей с девицей, отказывающейся показать коленки. И тоже выдающей себя за воспитанницу приюта.

В конце откровений, от которых бросало то в липкий озноб, то в неудержимый хохот, Гала приложила палец к губам. Сказала, что Мине и Фотье, главным местным сплетницам, о таком лучше не рассказывать. А вот по мне сразу видно, что лишнего болтать не стану.

– Если хочешь, можем после занятий вместе выгулять Грю, – предложила Галлея, отодвигая поднос. – Он к тебе воспылал. Не просто так слюни подкатывал.

– Он воспылал к моему коврику, – поправила я, улыбаясь. – С радостью. Если выживу в Белой аудитории.

Глава 5

Выживание в Белой аудитории было под вопросом. Чтобы выйти оттуда, сначала надо туда войти… И хоть дверь была приглашающе открыта, ноги не спешили вносить хозяйку внутрь.

Я опасливо заглянула в зал: Влад был на месте. Стоял у окна, повернувшись спиной к небольшому столику в центре. Почти не дышал: ткань пиджака не шевелилась.

– Это странно, – прошептала я, облизывая взглядом крутую линию плеч. – Теперь.

Щеки разгорелись, запылали, выдавая высшую степень смущения.

Если после бала у нас получалось худо-бедно делать вид, что процедура была сугубо лечебной, а мера – вынужденной… То вчера все случилось без всякой на то уважительной причины!

– Да… странно. Садитесь, Лара.

Поправив кружевной воротник, я медленно опустилась на стул. Разгладила юбку, положила на стол сумку с принадлежностями для письма.

Прилежная ученица. Сытая, чистая… только из постели. Тепленькая еще!

– Сегодня ограничимся теорией, – кивнул ректор своему отражению. – Я хочу рассказать вам кое-что, о чем не пишут в книгах… Конспектировать необязательно. Просто запоминайте.

Помяв двумя пальцами подбородок, он повернулся и присел на подоконник. Коснулся взглядом моих щек, улыбнулся скованно.

Из аудитории будто весь воздух выкачали. Я открывала рот, делала вдохи… Но легче не становилось.

Задохнувшись окончательно, до черных пятен перед глазами, я быстро достала из сумки блокнот и письменную палочку. Склонилась над листом. Принялась вырисовывать пустые, бездумные завитки, изображая готовность конспектировать.

Как это необязательно? Блокнот – единственное место, куда можно спрятать глаза!

– Раз вы раньше никогда не практиковали, то едва ли знаете, как сбрасывать магические излишки, – помявшись, продолжил Влад. – С сильной, молодой, неопытной искрой бывает всякое…

– Но я ведь не могу наполнять резерв, – подняла на него пылающее лицо. – Вы сами учили: «взяла – отдала»…

– Однако вы копите внутри тьму. Для вас закон другой: чем больше вы обращаетесь к мраку, тем больше его становится. Стоит только тронуть… И он размножится внутри, как черная плесень. Поэтому тема излишков для вас актуальна, тэйра Хоул, – сдержанно пробубнил Вольган, постукивая пальцами по подоконнику. – Пойдем издалека, от стихийных основ.

Я все-таки вывела в тетрадке «Тема: Избыток магии. Накопление, освоение и сброс» и задумчиво покусала кончик палочки.

– Копить излишки поверх резерва рискованно. Случайный выброс – и последствия непредсказуемы, – бормотал Влад. – Стихийный всплеск может обернуться природной катастрофой, вплоть до магического взрыва и кратера на месте… вот этого холма. И всех студентов с магистрами засосет в воронку.

Вольган подцепил пальцами спинку второго стула, покачал им в воздухе и понес к моему столу. Поставил с треском напротив.

– Поэтому, Лара… не держите все в себе, – закончил он мысль и уселся, уложив подбородок на замок из пальцев.

Ямочка – что прицел… Ну зачем он так со мной?

Умные мысли стройным хороводом покинули сознание. Осталось только вязкая желейная пакость, что вот-вот полезет из ушей, напоминая о нашей жаркой ночи и нежном, уютном пробуждении.

О его запахе на моей подушке, о теплой простыни, о щекотном «спите»…

– А г-где держать? – попыталась взять себя в руки.

– Избыток стихийной энергии можно сбросить относительно легко, – просветил Влад, с удовольствием лаская меня глазами. – К примеру, влить в зарядную сферу или в защитный экран. Светлую силу, какая бывает у целителей и храмовников, можно впустить в ослабевшего мага. Она имеет тонизирующий эффект. Опять же, прекрасное применение «чистых» излишков – заряд портальных камней. По молодости энергия копится и выбрасывается хаотично, поэтому юные тэйры в приютах и послушницы в храмах очень помогают сатарской армии.

– Я об этом слышала от настоятельницы Монтилье, – покивала осторожно.

– Природную энергию можно влить в мир. Зарядить почву для посева, напитать сад, создать кристалл для подношения богиням…

– Но мой дар грязен, – напомнила ему с горьким смешком.

– Темен, – поправил Влад. – Вы верно поняли: мраком не стоить отравлять портальные камни и почву в полях. И богини таким подношениям не обрадуются. В итоге «сброс» пагубно скажется на Сатаре. К тому же тьма из тела уходит крайне неохотно…

Наверное, грустно быть мороком. Никому он не нужен, никто ему не рад.

– В вашем случае все обстоит иначе, чем у бытовиков и боевых магов. Теперь мрак вас не убьет, но его избыток отравит разум, заставит принимать дрянные решения… Вы должны уметь с ним справляться, – строго вещал Влад. – О таком в учебниках не пишут, Лара…

Я вся подобралась, съежилась на стуле, предчувствуя, что способ, про который забыли упомянуть авторы учебников, мне не понравится. Недаром Влад так напрягся – аж жилка на виске зашлась в ритмичном танце.

– Если рядом нет чаши Анаусси и заговоренного стилета, а тьма брызжет с пальцев, вы должны сбросить излишек иначе. Важно максимально быстро прояснить сознание и вернуть себе себя. Иначе запутаетесь, Лара… Заплутаете в лабиринте Бездны.

– Вы собираетесь рассказать что-то дурное, да? – я поерзала на жестком стуле.

– Неловкое. Но мы с вами уже достаточно пережили, чтобы я мог об этом упомянуть, – неохотно выдохнул Вольган. – Человеческое тело может стать и переходником, и сосудом… Даже временным накопителем. Зависит от того, наполнено оно магией или пусто, имеет ли искру и конфликтен ли изначальный дар. При острой необходимости… вы можете воспользоваться им.

– Чем?

– Кем. Чужим телом, – поправил он. – Звучит премерзко, но, Лара, для всех будет намного хуже, если темный маг утратит контроль и поддастся мороку.

– Не понимаю…

– Тьма порочна и сладка, она развращает и мягко стелет… И уживается почти в любом теле, кроме невинного и отданного богиням.

Ясно… Жрецов, приютских сироток и первокурсников отметаем. Так? Но к чему вообще он клонит?

– Поэтому небольшую порцию тьмы – аккуратно, максимально контролируя передачу – можно впустить в… кого-то. С поцелуем или иным телесным контактом, – договорил Вольган с каменным лицом. – Чем более крепким и глубоким, тем надежнее будет сброс.

Я яростно вскинула брови, догадавшись, что именно мне предлагает Влад. Куда и как «сбрасывать излишки». Точнее, в кого!

– И такие лекции вы ведете, да?!

– Только вам. Вы единственная на моем отделении, забыли? – проворчал ректор и соорудил на лице строгую мину. – Пишите, тэйра Хоул. Под диктовку.

Недовольно запыхтев, я согнулась над листом. Влад с легкостью отменил «необязательность» и теперь планировал наказать меня долгими письменными мучениями.

«В моменты, когда мрак убаюкан самым стыдным, низменным действом, когда тело максимально расслаблено, легко впускает и выпускает… В такие моменты возможен энергетический обмен. Маг отдает немного тьмы, взамен получает немного жара от чужой искры… Таким образом он сбрасывает лишний мрак.

Пройдя через второе тело, часть темной энергии преобразуется и очищается до универсальной материи мироздания. Она комфортна для любого из миров Веера и безопасна для Сатара. Это более не яд, что может отравить почву и убить свежие всходы.

Есть несколько базовых принципов энергетического обмена, актуальных для всего Веера.

Концентрированную, густую магию стоит пропускать только через пустое тело. В некоторых случаях конфликт иномирских энергий смертелен.

Однако в Сатаре разбавленная тьма, что туманом сочится с пальцев, легко проходит сквозь слабую искру, не задевая… Идеально, если обладатель тела-переходника практикует редко и магию почти не использует.

Если говорить о Сатаре, то здесь, как в одном из миров изначальных, родная магия нейтральна. Она неконфликтна ни одной иномирской искре. Материя весьма отзывчива, фон питателен. Кто-то из первых проходимцев сказал, что Сатар – мир путей, «главные врата в Веер»… Но тут я, пожалуй, не соглашусь. Уж больно строгий контроль на пропускном пункте.

Вернемся к теме. Не переработанная часть темной энергии ненадолго застревает в чужом теле, позволяя взять передышку от морока в голове. После чего возвращается к хозяину. Однако становится и послушнее, и тише: вне тела носителя мрак слабеет. Он уменьшается в объемах и силе, а там и совсем засыпает, если не тревожить.

Для временного сброса так же подходят заговоренные сосуды. Виззарийская чаша Анаусси и ей подобные. Так же к тьме лояльна водная стихия.

В случае сильного отравления маг может целиком погрузиться в водоем и излить мрак на лоне природы. Однако нельзя забывать, что едкая суть черного дара может разрушить в этом месте баланс и погубить то живое, что не имеет элементарной магической защиты».

– И все-таки постельный… кхм… контакт – один из самых комфортных, простых и безболезненных способов сброса излишков, – добавил он от себя, недоуменно заглядывая в мой пустой лист.

– Я не буду это конспектировать, тэр Вольган! – сообщила сдавленно и с треском захлопнула блокнот.

– Будете. Я прослежу… Пишите, – Влад упрямо пододвинул ко мне палочку и сжал пальцами обгрызенный кончик. – Слово в слово.

– Про постельный контакт? – ужаснулась я. – Про стыдное действо?!

И как я потом сдам конспект на проверку Башелору? Я всю теорию фиксирую в едином блокноте!

– Вырвите листик, – любезно предложил Вольган, поигрывая желваками.

– И повесить на стену? В рамочку? – поперхнулась я, осторожно выдирая лист. – Не сомневайтесь, тэр ректор, я эту лекцию и без записей не забуду.

– Вот и славно.

Мы угрюмо глазели друг на друга, и в груди вздымалась жгучая тьма. Черный туман заполнял легкие, воздух казался сладковатым, на языке оседала горечь.

Я сердилась? Обижалась? Одной Сато ведомо…

Как-то неправильно это все – после столь нужной и нежной ночи обсуждать «постельные контакты для сброса излишков». Грязно. Грубо.

– Я о вас забочусь, Лара, – мрачно пояснил Влад.

– А о себе? Не заботитесь? – вскинула брови с укором. – Тогда, в кабинете Башелора… Вы забрали мои «темные излишки» с поцелуем, а потом… А потом у вас глаза почернели. Сколько вы с чашей Анаусси возились? До рассвета?

– Вышло… многовато, – скованно признал он и отвернул лицо к окну.

Там восставали безукоризненно белые вершины гор, слепила утренняя чистота. День был ясен и свеж, но радоваться ему теперь не получалось.

– А той ночью после бала, когда вы отравились моей тьмой? Опять многовато? – шептала я, пытаясь унять жалко трясущиеся губы.

– Лара… Скажем так, у меня с усвоением тьмы бывают проблемы, – покаялся он, шевеля напряженной челюстью. – Во мне она застревает намертво. Мое тело… не очень подходит для сброса излишков. Хотя…

– «Хотя»? – опешила я.

– Той ночью мы ведь справились… Я боялся, что будет хуже.

Из нутра вырвался обиженный вой, и я, быстро кинув блокнот в сумку, вскочила со стула.

– Я не то имел в виду, Лара! – Влад резко выдохнул и тоже поднялся.

– Знаете, тэр Вольган, эти теоретически-практические занятия… все невыносимее и невыносимее с каждой минутой… И я не очень понимаю, про что вы мне тут толкуете, – тараторила я, убегая глазами в снежные просторы. – Чтобы я, размножив внутри мрак, опять бежала к первому встречному? К любому, к кому угодно? Только уже не к вам, потому что у вас на тьму обнаружилась аллергия, а снотворное для рогатых тварей вас не берет?

– Лара, это… теория, – процедил Влад, темнея лицом. – Будет славно, если вы никогда ничего не размножите. Но как ваш преподаватель я обязан рассказать о вариантах.

– Как мой преподаватель… да…

То, что он утром вылез из моей постели, горячий, растрепанный и липкий от пота, ничуть не отменяет «нюанса». Сначала учеба, а уж потом – спасение от одиночества. Да и не факт ведь, что наша стыдная связь как-то продолжится.

Его тело, видите ли, не подходит для моих «излишков»!

– Может, мне просто террариум с хноллями завести? – предложила я, нервно теребя плечевой ремень. Занятие еще не кончилось, и воспитание не позволяло мне покинуть аудиторию. – У вас их в подвале в избытке…

– Мой способ приятнее. И безопаснее.

«Его способ»!

– Ну не скажите, не скажите… хнолли как присосутся… – мечтательно промычала я, потирая шею. – И часто вы сами так… всяческие излишки сливаете?

Он промолчал. Только поморщился слишком красноречиво, чтобы оставить во мне сомнения. Разом вспомнились и черная чешуйка от чьего-то интимного наряда, и рыжая особа, пригласившая Влада на танец, и комментарии Владыки про цветочки в ректорском саду…

– Нечасто, – прохрипел Влад. – И только с теми, кто сам предлагает.

– Как та рыжая леди?

Сердце кололо все больнее, и горечь уже заполонила горло. Того и гляди, «сброшу темные излишки» прямо на пол Белой аудитории. Через рот, как учил тэр Вольган.

– Откуда вы?..

– Она пригласила вас на танец. Сама. Это значит «предложить»?

– В той «леди»… с позволения сказать… для моих «излишков» места уже не осталось. Нет, с Сиеллой у меня ничего не было, – рассмеялся вдруг Влад, отметив взглядом мое раскрасневшееся от ревности лицо.

От нее ведь, да?

Неприятный опыт, болезненный… Я бы не стремилась его получать, если бы знала о последствиях.

И теперь совершенно не понимала, как реагировать. Влад чужой тэр. Холостой, взрослый, свободный от обязательств. Имеет право сливать излишки любой магии в кого захочет… Так ведь?

– Тэйра Хоул, я сильный маг, на мне много ответственности. Я часто превышаю возможности организма, хожу по грани резерва. Черпаю со дна и извне, набираю больше, чем способен усвоить, – сумрачно прохрипел он. – Иногда мне приходится… раньше приходилось…

– Использовать чужие тела, да? Чтобы сбросить балласт легко и приятно?

И от одиночества помогает…

– Я понимаю, что в ваших юных глазах это выглядит грязно, порочно. Но… это не самая кошмарная сторона моей натуры, – вздохнул Влад, тяжело усаживаясь на стул и с мученическим видом почесывая лопатку.

Откуда-то я вдруг четко поняла, что мое тело для его «излишков» не подходит тоже. Видимо, наши стихии конфликтны, или это по какой-то другой причине опасно… Иначе к чему этот мрачно-задумчивый вид и плеяды глубоких морщин на ректорском лбу?

Необъяснимая колючая обида стянула горло. Хорошо же было… Так тепло, приятно, уютно. Пока отрезвляющая действительность не ударила булыжником по макушке.

– Успокойтесь, Лара. От пыхтения легче не станет. А когда вернетесь в комнату, запишите все, что я вам сказал… своими словами, по памяти, – отрешенно пробормотал Влад. – Я потом проверю.

– Зачем это?

Резь в глазах не унималась, кожу разъедало солью.

– Я хочу… – начал Вольган и осекся. Подумал с минуту, снова открыл рот: – Хочу, чтобы вы лучше понимали свой дар, тэйра Хоул. Я задам вам одно сочинение…

Богини милостивые! У меня на него ни нервов, ни листочков не хватит!

– И заведите, ради Сато, отдельный блокнот для моих дисциплин! Чтобы не заставлять старика Башелора краснеть.

– А меня? Меня заставлять можно?

– Вы упоминали, что любите читать. Вот, держите, – с невозмутимым видом он порылся в кармане и добыл серебряный брелок. – Доступ в отдел для старшего персонала. Туда хожу только я и магистры.

– Мне точно можно?

Я с недоверием раскрыла ладонь, и на нее упал тяжеленький кусок металла.

– Раз я дал вам доступ, значит, можно. До завтрашнего вечера напишите сочинение про Эррен, – Влад отобрал мою письменную палочку, склонился над столом и вывел на листке перечень ключевых тем. – Про разрывы материи, про исчадий мрака, про древнего бога, спящего на изнанке бытия, про «Дочерей», что ему служат… Да, и еще про тех, что пришли на смену. Про новых, «сиятельных». Так вы лучше познакомитесь с природой вашей личной тьмы.

Эррен… Я о нем и не слышала толком. Какой-то из миров, летающих в черной пропасти Междумирья. Далеких и чужих, словно негаснущие звезды в зимнем небе.

Но в отделе литературы по иным мирам наверняка много сведений – и о прежних богах, и о нынешних… Задача выходила не особо пыльной – с ректорским-то доступом к информации.

– Будет контрольный вопрос. На оценку, – ухмыльнулся Влад, не поддержавший моего легкомыслия. – Напишите мне его имя.

– Что? Чье?

– Имя. У всех богов есть имена, даже у очень мрачных и очень древних. Правда, их редко упоминают, – пробормотал Влад. – Стоит божеству сойти с дистанции, как о нем тут же забывают.

Я вздохнула: он прав, забывают. С Лаврой так и случилось. Едва ее священную гору разрушили за ненадобностью, весь Сатар позабыл имя пятой богини. Осталась лишь пара сотен староверов, которые творили каждую ночь пять молив и украшали в домах пять алтарных чаш. Моя матушка была одной из таких.

– В библиотеку лучше ходить с утра, приступайте к самостоятельной работе завтра после завтрака. Практическое занятие я провести не смогу: отбываю по просьбе герцога к Вандарфскому мосту. Нужно проверить одну его безумную идею. А послезавтра я почитаю и ваш конспект, – он кивнул на пустой блокнот, торчавший из сумки. – И сочинение.

– Вы едете на Рубежи?!

Там ведь опасно… Туман красный, отродья рогатые. Сам генерал еле выжил после битвы на Вандарфском мосту.

– Не на сами Рубежи, – улыбнулся он, осчастливленный моей непрошенной паникой. – Мост я переходить не буду. Не беспокойтесь за меня, тэйра Хоул.

– Я и не собиралась, тэр Вольган. Если демоны поднимут вас на рога, у меня станет больше времени на подготовку, – проворчала, прижимая сумку к груди.

Мое неопытное сердце к таким стремительным эмоциональным перепадам не привыкло. За какие-то полчаса я успела побыть смущенной, озадаченной, обиженной, сердитой, оскорбленной… А теперь искренне переживала на широкоплечего тэра, что за каким-то кворгом тащится на Туманные Рубежи.

Одно радовало – завтра в Белой аудитории занятие не состоится.

А если рогатые подсобят… то и послезавтра.

***

После занятий мы отправились на прогулку с Галлеей. С венценосной особой было на диво легко и уютно. Она болтала за двоих, заливалась звонким смехом, хмурилась, вспоминая какой-то неприятный инцидент на занятии, снова шутила… Этакий маленький концентрированный ураган с огромными планами на жизнь.

Устав жестикулировать одной рукой, принцесса передала мне поводок грумля, и тот, почуяв слабину, тут же понес меня через все сугробы. Поначалу я пыталась переставлять ноги, а потом просто скользила на подошвах, как по льду.

Только к позднему вечеру, раскрасневшаяся, запыхавшаяся и умудрившаяся промочить непромокаемые сапожки, я вернулась в спальню. Развесила одежду сушиться, поплюхалась в горячем чане, подкинула корма золотым хельмам…

Те на еду и внимания не обратили: их питала неудержимая страсть к размножению.

Кстати, об этом. Влад упомянул утром про мрак, про плесень… Мысль накрепко застряла в голове, как заноза в огрубевшей коже.

«Будет славно, если вы никогда ничего не размножите». Это вот точно про тьму было?

Я снова поглядела на золотые комочки шерсти, прижавшиеся друг к другу в пыхтящей страсти. Потомства они пока не дали, несмотря на еженощные старания.

Или это так скоро не происходит?

А как оно вообще происходит?

Демонова бездна!

В целом, я догадывалась, откуда берутся дети… Но некоторых деталей для полной картинки остро не хватало. Пока жива была мама, я была не в том возрасте, чтобы обсуждать с ней дела постельные. А потом… Не с отцом же и не с целителями-шарлатанами?

Да и к чему? Я ведь помирать готовилась, а не потомство Хоулденвеев разводить.

Уронив руки вдоль тела, я попыталась унять паническую дрожь. К чему так трястись? Влад мужчина опытный, взрослый, ответственный, надежный… И явно к размножению не стремящийся.

Все так. И не стоит переживать. Дыши, Лара… Ректор заботится о репутации. У него вон даже снотворное для рогатых тварей в комоде припрятано.

Я почти успокоилась, но тут пыхтение за шторкой усилилось, навевая очень, очень нехорошие мысли. Вдруг я уже?!

Глава 6

Влад

Плотные сумерки опустились на академический холм, а два девичьих силуэта так и скакали по сугробам. Точно россохи по весне – одна в белой опушке, вторая в зеленой… Обе – насквозь мокрые и до стучащих зубов продрогшие. Но счастливые.

Влад еще немного постоял у окна, наблюдая за их попытками отловить питомца, затаившегося в сугробе. Грумль то зарывался в снег, так, что только толстый зад и торчал. То вдруг выныривал с другой стороны, разбрасывая белые комья во все стороны. Тэйра Грейн хохотала, и Лара… будто бы тоже.

Далась Габриэлу эта поездка на Вандарфский мост? Если бы не полуночные сборы и пробуждение до рассвета, Влад мог бы… Мог бы… Впрочем, после утренней лекции Лара не впустила бы его в покои. Не в этот раз.

Раскраснелась бы, сделала строгое личико и велела бы нести свои «излишки» в другое тело.

А он хотел исключительно в это.

Сато будто намеренно заплела нити так, чтобы Вольган оказался злополучной ночью в харчевне. Чтобы столкнулся с Хоулденвеем и полез на обледенелый холм.

Что-то внутри него тогда пробудилось. Заворочалось, зевнуло, попыталось размять затекшие мышцы… Не само по себе проснулось – Лара пробудила. И лучше бы… лучше бы она этого не делала: была бы целее.

Нет. Невозможно. Нет в Сатаре такой силы, чтобы сделать это возможным!

Тьма есть тьма, он давно смирился. В последний раз мечтал о звездном небе, пожалуй, ребенком. Мальчишкой лет четырнадцати. А после – понял, какой глупец.

Тьма есть тьма. И к свету ее не тянет.

– Тянет, – сокрушенно прохрипел Влад, лаская взглядом хрупкую фигурку за далеким сугробом. – Еще как тянет.

Вольган отшатнулся от окна, задернул штору и вернулся к шкафу. Стащил с полки походный мешок, отбросил на кровать… Уставился в зеркальную гладь, что жадно вглядывалась в него его же глазами. Световой кристалл потух еще час назад, и в полумраке радужки казались черными, слитыми со зрачком.

Два далеких дна засасывали воронкой, будто втягивали в темный коридор Веера. Нет-нет, только не сейчас!

Чувство до гадостной мути во рту знакомое. Однажды с ним такое уже случилось. Давно, близ Хоулден-Холла… Он не удержал. Утратил контроль, и мрак сорвался с цепи.

Тогда Влад бредил несколько лун, плутая по черноте. Сознание лишь изредка выплывало на поверхность: как в тот день, когда зеленоглазая девочка с ореховыми косами принесла воды.

В остальное время он тонул в вязком небытие. Соединялся мыслями с изнаночной сутью, сплетался в дикий узел с тьмой изначальной… И не было этому конца.

Позже он научился сбрасывать излишки и держать разум в холоде. Больше этого не повторялось.

Сейчас излишков в нем не было, но пробужденный мрак не дремал. И тянул, тянул его на ту сторону, перебрасывая междумирский канатик… Втягивая в чужую жизнь и в чужую боль. Слишком великую для человека.

Глаза болели, веки горели от чужого взгляда, что тянулся к нему из зеркала. Белки в отражении заливало чернотой, ноги подламывались от тошноты… Отвратное ощущение. Словно кто-то другой сейчас смотрел его глазами, приумножив внутри едкий морок. Рассматривал Вольгана с жутковатым интересом.

Влад малодушно зажмурился. Хватит!

Так и спятить недолго.

Веки отяжелели, увешанные невидимыми гирями. Ресницы намертво слиплись. Как будто он спал не меньше тысячи лет. На миг Влад засомневался, что вообще когда-нибудь сможет открыть глаза.

От этого стало страшнее. Уж лучше пусть монстр из зеркала на него смотрит, чем остаться в кромешной тьме. Один на один с собой.

Сделав усилие, Вольган оторвал одно веко от другого. Точно вручную камни сдвинул.

Когда глаза открылись… он был уже не собой. Не здесь. И вообще нигде.

Он лежал на боку, и весь мир уронило вместе с ним.

Причудливые черные древа, без листьев, с изогнутыми ветвями и кроной-тенью, уходили стволами влево. Воздух поблескивал, по растрескавшейся земле полз густой темный туман. Запах вокруг стоял приторно-сладкий, со знакомой горчинкой.

Изнанка.

Это не его глаза были – чужие. И… демоны его задери… не стоило их открывать!

– Проснулся? Ну наконец-то! – проворчала светловолосая женщина, порывисто присев на колени.

Напрягая красивое лицо до мелких морщинок, она щурилась и всматривалась прямо в душу.

– Это ты? Или не ты? – допытывалась, тараща на него диковинные охристые глаза.

На их дне плясали золотые песчинки, а за спиной тэйры расхаживала странная птица в джантарно-солнечном оперении. Длинным хвостом она подметала землю и поднимала с нее черный туман.

– Я в сотый раз тебя бужу. Постарайся задержаться, мрак тебя прибери! – шептала она, раздражающе пощелкивая пальцами перед носом.

А потом женщина издала обреченный стон, и невыносимо тяжелые веки опять закрылись.

***

Лара

Утром, позавтракав в компании Галлеи и безуспешно поискав Вольгана глазами, я вместо Белой аудитории отправилась в библиотеку.

Книгохранилище располагалось под крылом магистров и уходило вглубь холма. По моим прикидкам, самый нижний уровень шел параллельно древнему складу – пристанищу причмокивающих хноллей.

До ценных книг паразиты не добрались. Стены лоснились свеженькой защитой от любых невзгод – от стихийных бедствий до спонтанных энергетических выбросов. И все-таки я понадеялась, что специальный раздел находится уровнем повыше, и мне не придется спускаться в черный провал из лестниц и стеллажей.

В этот час в библиотеке было пусто. Ни шелеста страниц, ни скрипа письменных палочек…

Коснувшись пальцем полки с пометкой «Простейшие бытовые чары. Младший курс», я пошла вперед. Разглядывая корешки и одновременно стирая тонкий слой пыли со стеллажа.

– Ищите что-то конкретное?

Из-за регистрационной стойки вдруг показалась вихрастая темная голова. Упругие кудряшки падали на лоб библиотекарши и обнимали ее худое лицо пушистым шаром.

На эмблеме, прицепленной к форменному серому блейзеру, нашлось имя: «Веринья Флор».

– Мне бы… тэйра Флор… про того древнего бога, который тысячу лет спит на изнанке Эррена, – призналась я, прижимая к груди многострадальный пустой блокнот.

Поскольку вчера Башелор ничего не надиктовал, я решила отдать все свободные листочки во владение тэра Вольгана. Раз уж он так жаден до девственных, незапятнанных страниц.

– Хмм… У нас тут не Сеймур… Вся литература об иных мирах заключена в спецраздел со строгим контролем доступа, – пробубнила тэйра, морща остренький нос.

С двух сторон его сжимали голубые стекла очков. Я слышала о таких артефактах – они улучшают зрение в темноте и позволяют читать даже ночью.

Тэйра выглядела молодо, на вид – ровесница Лаэра. Однако взгляд за стеклами был взрослый и цепкий. И я как-то быстро сообразила, что с ней нужно общаться искренне, честно и прямолинейно.

– Ректор Вольган задал сочинение. Про исчадий темных, про девиц каких-то мрачных… До вечера! Если не успею…

Я сделала круглые глаза, рассчитывая на женскую солидарность. Все-таки за Владом закрепилась репутация строгого тэра, которого хлопаньем ресниц не проймешь. Да и голые коленки лишь через раз работают.

Вдогонку я робко позвенела брелоком, демонстрируя символ высшего допуска.

– А, вы его новая? – голубые стекла блеснули догадкой.

Я часто-часто заморгала: новая кто? И куда старую подевали?

– С отделения, – добавила библиотекарша, с ленивым вздохом выбираясь из-за стойки.

Первыми показались лакированные черные туфли на высоких каблуках. Следом за ними я увидела ногти тэйры Вериньи – тоже будто смолой покрытые, длинные и блестящие.

– Лара Хоул, – представилась я и приложила допуск к считывающему артефакту.

– Ну, раз тэр Вольган сам… – промычала она глубокомысленно, косясь на брелок. – Я бы начала с раздела «Раннего Междумирья», а там как пойдет. Если нити Сато будут благосклонны, какая-то из книг о первых проходимцах даст нужную информацию. У них синие бархатные обложки с серебряными защитными уголками. Второй коридор налево.

Она указала за табличку, болтающуюся в воздухе далеко впереди, и послала мне дежурную улыбку.

Я рассчитывала, что тэйра Флор пойдет со мной и сориентирует точнее… Но вместо этого женщина огладила руками блейзер и, напевая что-то легкое и бессмысленное, направилась в каморку для персонала. Зазвенела посуда, задымил нагревающий артефакт… И через мгновение из дверцы потянуло ароматом пряного грома по-сатарски.

А я осталась наедине с бескрайним разделом «Раннего Междумирья».

Полка с отметкой «Эррен» тянулась отсюда… и до обеда. Хотя, скорее, аж до заката.

Для начала я вытянула три первые синие книги наугад. Все – с бархатным корешком и серебряными уголками. «Путеводитель по Эррену наших дней», «Варх Всемогущий: кумир, легенда или реальность?», «Тропой от мрака к сиянию»…

– Я могу взять вот эти? – прокричала из коридора, ориентируясь на запах крепкого грома.

– Взять можете, вынести из библиотеки – нет, – ответила тэйра Веринья. – Это очень древние фолианты, страницы ветхие… Устраивайтесь в читальной зоне.

Я бы тоже не отказалась от пряного напитка, но было бы наглостью попросить у тэйры Флор сделать вторую порцию. Хотя застряла я тут, похоже, до ночи… Кто знает, может, оголодавшая наглость еще проснется.

– Только аккуратнее, тэйра Хоул, – с беспокойным придыханием добавила библиотекарша, провожая меня к серым диванчикам и размахивая в воздухе душистой чашкой. – Бытовик на той неделе наносил укрепляющие чары, но они вот-вот рассыплются… А правило есть правило: в чьих руках книга обратилась в пыль, тот и виноват. Про наказание лучше не знать.

За стеклами блеснули коварные огоньки. Представилось, как хрупкая библиотекарша, разъяренная порчей ценного имущества, обращается в демоницу с угольно-черными рогами… Как хватает провинившегося за шкирку и через потайную дверцу вышвыривает в соседнее хранилище. На радость голодным хноллям.

– Уммм, – сглотнула я, выгоняя образ из головы.

Следующий час я старательно заносила в блокнот все цитаты, в которых упоминалась эрренская изнанка.

Пару раз встретились свидетельства очевидцев о первых разрывах материи. Несколько барышень, что стояли близко к очагу, попадали в обморок. Некий тэр, умудрившийся коснуться темной твари, вынырнувшей из разлома, три дня не приходил в себя в Тарлинской лечебнице.

Потом попался большой абзац про сиятельных богов, принесших магию в мир. Их звали Варх, Имира и Торум. Который из них был Громовержец, я не разобралась. На картинке все трое имели пышную гриву золотых волос и были божественно красивы.

Негусто, негусто.

По коридорам разлилась сигнальная трель. Захлопнув блокнот и пообещав тэйре Веринье, что после обеда вернусь, я понеслась на практику к Шимани.

***

До библиотеки я добралась только в сумерках. Сначала Шимани прицельно огрел меня новыми бытовыми чарами. И вроде пыталась я следить за руками магистра, как советовала Галлея, но только отвернулась…

Исчезательное заклятие, призванное удалять мелкую грязь, копоть и налет с керамической посуды, с азартом прошлось по моему платью. Изрядно изрешетив ткань и напрочь лишив корсаж пуговиц и кружевной отделки. В нескольких местах даже юбка просвечивала!

Не любят меня «бытовые боги».

Чувствуя себя в очередной раз побитой и униженной, я долго упрашивала камеристку заменить поиздержавшийся наряд, но та была непреклонна. Новая форма выдается раз в пять лун.

Потом я выискивала мага-бытовика и умоляла старика вернуть утраченное… Ворча и кряхтя, он кое-как заштопал прорехи в юбке и восстановил кружева, но двух верхних пуговиц по-прежнему не хватало. Как кворг слизнул!

«Не было», – разводил руками маг.

«Были!» – возмущенно сопела я, горюя по пуговицам, улетевшим, видимо, в бездну Междумирья.

Потом был обед, потом – Башелор и два часа нудного конспектирования «Сатарской культуры»… Заваленная самостоятельной работой, Галлея отменила вечернюю прогулку. И я поплелась обратно к книгам.

Как же тебя зовут, сонный эрренский бог?

На регистрационной стойке стоял рядок пустых чашек, слабо пахнущих пряностями. Тэйра Веринья всякий раз заваривала гром в новой посуде, из чего я сделала вывод: у нее с бытовой магией – те же проблемы, что у меня.

– А… вернулись, тэйра Хоул, – сонно промурлыкала женщина и протянула мне брелок Вольгана. – Вы допуск забыли. Кто вас так подрал?

За голубыми стеклами два раза моргнули, намекая, что и прорехи маг заделал не самым старательным образом, и кружево вернул не в те места.

– Ди-и-икие бытовые хэссы, – призналась ей с удрученным вздохом.

Мои книжечки в синих бархатных переплетах ждали на сером диване. Никто не тревожил их спокойной бумажной дремы.

Никто, кроме…

– Оно забыло путь домой, забыло… мм… домой… – мычал кто-то, прохаживаясь за стеллажом.

Кто-то рыжий. Наглый. Высокомерный. И язык бы ему вообще оторвать!

Едва я тяжелым мешком плюхнулась на диван и прикрыла лицо блокнотом, Лаэр перешел на свист. У помощника Вольгана будто артефакт какой в стыдное место встроен, который мое приближение определяет!

Свист то удалялся, то приближался, накатывая волнами, и я невольно начала подпевать. Пакость надоедливая. Прилипчивая, что не отдерешь.

– Тэр Лаэр? Это библиотека! – прошипела Веринья, от возмущения захлебываясь горячим кофе. – Не могли бы вы выйти посвистеть в коридор?

– Не могли бы вы вообще перестать свистеть? – прошипела я на него, приглушая голос шелестом страниц.

– Вам не нравится? – обладатель темно-рыжей косы выбрался на свет и ехидно мне подмигнул. – Обычная песня. В последние дни так и крутится в голове.

Сокрушенный вздох от него – тихое рычание от меня.

– Моя мать говорила, что это… и не песня вовсе. И в целом грязный мотив, – пробурчала я, опуская лицо к блокноту. Прямой взгляд рыжего так и резал, так и распарывал. – Виззарийская культура темна и жестока. Не стоит ее распространять.

– Она стара и величественна. Первозданна, как сама магия. В «черные ритуалы» виззарийцев верят только глупцы и блаженные, – рассмеялся Лаэр, но быстро переметнулся к привычной отчитывающей манере. – А вы, тэйра Хоул, обучаетесь в главной сатарской академии. И не имеете прав на идиотские предрассудки.

– И все же… перестаньте свистеть, – взмолилась я, догадываясь, что у принцессы было больше шансов на успех.

– А то что? Тэру ректору пожалуетесь?

– Пожалуюсь, – покивала, торопливо облизывая губы. – Вот он вернется – и сразу пожалуюсь.

Давно пора Владу рассказать про свистуна!

– Ну… жалуйтесь. Кстати, он выписал вам направление в целительское? – заразительно зевнув, уточнил парень. – Я готов сопроводить вас под диагностическую арку… Хоть сейчас. Уверен, вы и сами желаете убедиться, что в порядке.

Я и без диагностики знала, что не в порядке.

Под ребрами копошится тьма, в уши по очереди вторгаются голоса… Один мрачный, жуткий, предлагающий пошлости. Второй пугливый, девичий, визжащий, что пора бежать. Бежать, бежать, бежать! Пока силы в ногах будут!

Какой уж тут порядок?

Я всю ночь вертелась под пыхтение хельмов. Испереживалась, накрутила себя до люльки с тройней сребровласых малышей… Очнулась в холодном поту. К этому нити Сато меня не готовили.

– Так что? Идем? Ректор отбыл на Рубежи, я могу поставить печать на диагностическом бланке вместо него, – лукаво предложил помощник.

Пожалуй, диагностика целительской аркой могла бы ответить на все мои вопросы… Даже на самые стыдные, в пот бросающие.

Но не с Лаэром же в свидетелях?!

– Обойдусь. Ссадины уже зажили, – ровно произнесла я. – Обычная неудача на практике, со всеми бывает. Благодарю за беспокойство, вы так… заботливы, тэр Лаэр.

«Тэр Вольган сам все успешно продиагностировал. Синяки пересчитал, к ссадинам приложил примочку из горячих губ… Вроде помогло», – добавила я мысленно, окаменело улыбаясь. Мышцы еле растягивались.

– Вы очень интригующий экземпляр, «сиротка», – поморщился маг.

– Вы тоже. Почему вы до сих пор на побегушках у ректора? – я вопросительно вскинула брови, глядя снизу вверх на обладателя длинной рыжей косы. – Тэр Вольган упоминал, что предлагал повысить вас до магистра. Там всего-то нужно практический тест на высшие чары сдать…

– Некоторым нитями Сато суждено служить. Им никогда не подняться в синие небеса, – высокомерно изрек Лаэр. Я даже сощурилась, разыскивая на его гордой макушке золотой веночек. – Что вы читаете?

Я помолчала, не желая продолжать неприятную беседу.

А потом все же призналась в неудачной теме. Как-никак, Лаэр почти магистр и лучше меня ориентируется в библиотеке.

– Ищу что-нибудь про изнанку Эррена.

– Здесь? – скривился он. – Пффф…

Повздыхав над моей беспомощной глупостью, он сходил в темный коридор и вернулся с тремя другими толстыми фолиантами. В шелковистых бордовых обложках. С золотыми уголками.

– Вот, с этого начинай… те…

Уложил стопочку поверх моей – так, что визуально она накрыла меня с макушкой. Глянцевые корешки являли заманчивые названия: «Легендарные тэйры Эррена. От Имиры Сиятельной до жительниц острова Маути», «Становление новых. Путь к изнанке», «За тысячу лет до. Занимательная теология Веера»…

Я с недоверием глянула на ветхие страницы. Лаэр или решил меня упокоить под этими книгами (во век не перечитать!). Или ждет, что они рассыплются на моих руках, и демоница с черными когтями вышвырнет меня в коридор Бездны.

– Издеваетесь? – подавилась я, глотая пыльный воздух щедрыми порциями.

– Пытаюсь помочь, – оскорбился зануда, отворачиваясь к своему разделу. – Вы же хотите докопаться до истины, «сиротка»?

Если учесть, что истина закопана под парой тысяч страниц… Не так уж сильно хочу. И милость Сато с ней, с оценкой.

– А… вы случайно не знаете, как зовут того тэра, что беспробудно спит на изнанке бытия? – наудачу спросила у спины Лаэра.

– Ммм… Знаю. А что?

– Скажите, как? Тут везде упоминается только «Мрак»… Но разве ж это настоящее имя? – удивилась я.

– Читайте, тэйра Хоул, читайте. Умнее будете.

И я читала…

Иногда в библиотеке кто-то появлялся, брал стопочку заказанных книг, ставил подпись на регистрационном бланке и удалялся к себе. А я сроднилась с серым диваном. Некоторыми местами – особенно крепко.

При всем неуважении к Лаэру, в первой же книге меня поджидала удача. Два параграфа, посвященных Дочерям Мрака!

Осознав, что времени на черновик нет, я вырвала чистый лист и принялась писать сочинение.

«Дочери Мрака – древний культ слабых, что желают стать сильными и вернуть мир его изначальному владыке, запертому на изнанке…»

Методы у них, видит Сато, были странными. И сомнительными!

«Из века в век девы дурманили разум сильным магам, вступали с ними в стыдную добрачную связь, подстраиваясь под Парад светил, Священную ночь Ахавы и иные «ясные дни Звездносвода», когда шанс зачать особенно велик».

Не верилось, что я действительно про это пишу. Вольган будто намеренно вгонял меня в краску, повествуя то о сбросе излишков, то о размножении…

А я вот совсем не готова быть размноженной.

«Потом девушки исчезали из жизни соблазненных сиров и тайно рожали дитя… До того активно они плодились, что с каждым поколением искра «дочерей» становилась крепче, ярче. Это были уже не слабые чародейки-пустышки… А сильные сирры, имеющие доступ и в академии, и ко двору».

А там, как водится, полно сиров, жаждущих обмануться и тайно размножиться.

«Узнать «дочь Мрака» можно было по темному оттенку глаз, невероятному ментальному дару и мелкой отметине – то ли на шее, то ли на пятке. После гибели душа девушки, к тому моменту полностью черная, уходила на изнанку. Она была завещана Мраку в обмен на темный дар».

Чтение обрастало кошмарными подробностями. Видит Сато, я сегодня не усну…

Еще был ритуал посвящения, где юные тэйры пили темный яд, приучая тело к пороку. Мучились, страдали, но кое-как переваривали отраву… и обретали иммунитет.

Влад мне про это бегло рассказывал.

Неужели кто-то добровольно подселял в себя черную пакость? Да еще душу отдавал взамен!

«У дочерей всегда рождались дочери… Чародейки осознанно подбирали дни для зачатия, высчитывали благополучные даты по Звездносводу. Считалось, что только девочка может выдержать боль темного яда и пройти посвящение. Мальчики почти всегда погибали. А если кто и выживал, то обычно не дотягивал до совершеннолетия».

До чего грустное и горькое выходило сочинение.

Решив, что про безумных «Дочерей» я написала достаточно, я быстро открыла вторую книгу.

Время подгоняло, тэйра Веринья отстукивала нервный ритм черными ногтями. Пряный гром в библиотекаршу уже не вмещался, и она тоже рассчитывала уснуть в своей кровати.

Священные нити… Открывшись на развороте с жутким темноволосым тэром, вторая книга увеличила мои шансы на хорошую оценку.

Я узнала его имя.

Иллюстрация была подписана: «Драг-хаар, первый бог Эррена, самое древнее известное божество Веера».

Вид Драг-хаар имел ни разу не сонный, а весьма коварный. Злобный прищур, брезгливость, пристывшая к поджатым губам, неприязнь ко всему сущему…

Как сообщалось в статье, он поселился в Эррене, когда мир еще был лишен магии. Пожалуй, это ему и понравилось. Он разливал тьму по улочкам Тарлина, топил жгучим взглядом ташерские льды…

Источник уверял, что у Мрака было темное сердце, и родом Драг-хаар был из древней Виззары. Но может, это просто легенда.

На самом деле никто не знал, откуда явился бог и почему выбрал Эррен. Правление его было сумрачным. В сердцах людей, населявших разрозненные земли, царила тоска. Воздух был сер, тучи темны, а облакам Звездносвода было далеко до золотых.

Мрак не поднимался к небу. Не летал, не восходил в горы… Он предпочитал землю и ее дно, обратную сторону. Когда он ступал по светлой половине мира, от его шагов оставались черные лужи. Провалы. Люди порой падали в них… и никогда больше не находились.

Темные были времена. Только умалишенный захотел бы вернуть их и разбудить Мрак. Дочери вот явно спятили в своем культе…

Наконец в Эррен пришли «сиятельные». Златовласая троица, что слепила глаз. В своих ладонях они принесли пригоршни истинной магии, и та проросла в мире чудесными древами, разлилась светом, зарядила воздух искрами.

Сияние новых ослепило Драг-хаара, истинная магия обожгла память… И он забился на самое дно самого дна. Изолировал изнанку бытия от основного мира. Сделал так, чтобы никто по своей воле туда не сунулся…

Изнанка проявляла истинную суть. Показывала то, что скрыто. Там он мог быть собой… Но, к счастью Мрака, не был никому интересен.

Забившись в берлогу мироздания, он уснул на тысячу лет.

Все это время в Эррене правили сиятельные. Они воспарили к золотым облакам тремя великими светилами. Построили по всему миру храмы имени себя, собирали с верующих щедрые подношения. И пылали все ярче.

Потом, правда, случилось несчастье. Верховный демон Керракта узрел в Имире свою истинную, ир-нийяру. Рогатое воинство прокатилось по цветущим землям, примяло всходы… Богиню увели силой в мир вулканов.

Чем окончилась судьба Имиры, никто не знал, а вот Торум погиб в священном поединке. Был убит старшим братом якобы за предательство, после чего в Эррене установилось единоверие.

Варх Всемогущий пожертвовал Имирой и Торумом ради мира в Веере. Настали славные спокойные времена. Во-всяком случае, так писал автор книги.

Я зевнула. Этому не было конца! Боги, войны, похищения, месть, вражда… Тысячелетняя история мира на тысяче страниц.

Из-за каменной стены донесся дикий вой, и я вздрогнула. Резко захлопнула книгу, притихла. Что за хтонь этакая?

Звук был столь неожиданный и пугающий, как будто иномирское чудище спрыгнуло с книжной страницы и стало реальным.

– Не пугайтесь, тэйра Хоул, – успокоила Веринья. – Это фурья проснулась. Снотворное кончилось.

Сато-Судьбоносица!

Значит, в подвалах академии живут не только хнолли… И на всех тварей снотворных не хватает.

Ну еще бы… Они, вон, даже ректора не берут.

Решив, что план Влада я выполнила и перевыполнила, я вернула тэйре Флор книги. Сунула брелок в карман, подхватила штопанную юбку и шустрой россохой посеменила на верхние этажи. Подальше от жутко воющих подземелий.

Глава 7

Хоть библиотечный зал остался далеко позади, и вой был уже неслышен, меня колотило ужасом. Зубы стучали, озноб разгуливал по позвонкам. Не придумав другого способа отогреться, я набрала полный чан горячей воды и, скинув многострадальное платье, забралась внутрь.

Сильная струя шумно била в бортик. Купальный камешек бурлил, разнося по комнатке аромат цветов и сладкого крема. Вместо привычного молочно-белого вода окрасилась в розовый…

Живот скрутило спазмом, и я, поморщившись, выбралась из чана. Охая, натянула белье, замоталась в халат, перекрыла вентиль и открыла задвижку, спускающую воду. Искупалась!

Ну вот… никакая диагностическая арка мне не нужна: я точно не жду «маленького Вольгана».

И только я вспомнила про наваждение с широкими плечами и проницательным взглядом, как дверь мою разнесли знакомые «туки».

В такой час?!

«Туки» были напористыми, нетерпеливыми. Видимо, ректор не одну минуту стоял там, в коридоре, но первые попытки достучаться я не услышала из-за шума воды.

Тук-тук-тук!

– Да что с вами не так? – шикнула в проем, спасая бедную дверцу.

– Со мной? Я уже десять минут скребусь, как россоха в подполе! – раздраженно проворчал Влад, укладывая тяжелый взгляд на мой халатик.

Ну не-е-ет… Так мы не договаривались.

Если у него за время поездки накопились излишки, пускай идет и выливает их… куда-то в другое место.

– Ясно, – выдохнул Влад, узрев в моем лице готовность биться до последнего. За каждый лоскуток, за каждую складочку на халате. – Выходит, из нас двоих скучал только я?

А вот это уже незаконный прием!

– Я. Была. В купальне, – максимально четко объяснила я и указала пальцем на мокрые волосы. – Вода шумела. Я не слышала.

– Тогда… доброй ночи, тэйра Хоул, – скованно улыбнулся Влад, но это было ни разу не прощание.

Он сделал шаг вперед, просунув нос сапога в дверную щель, но я не сдвинулась с прохода.

Запоздало дошло, что тэр Вольган вернулся с Рубежей. Целый, невредимый, никем на рога не поднятый. Это… волновало. В груди теплело от осознания, что с Владом не стряслось дурного на том мосту.

Вот он, вполне живой, в своем красном плаще и городских сапогах. И пыль еще не осела. Судя по крепкому аромату, он ехал верхом. От одежды несло взмыленной харпией: очень узнаваемый запах, он часто летал вокруг наших загонов в Хоулден-Холле.

– Я подумал, вдруг вам снова одиноко? – хрипло предположил Влад.

– Ваше сочинение скрасило мой вечер, – пробурчала, отводя глаза от непривычного одеяния.

Под плащом на Вольгане был черный жилет из прочной кожи с кучей каких-то заклепок и ремешков. И такие же брюки, чуть протертые в коленях. Никогда не видела его в ездовой форме – все больше в тонких рубашках да пиджаках с эмблемой…

– Вы юны, Лара. Красивы. Ваши вечера должны скрашивать иные вещи, – промурлыкал ректор, приваливаясь к косяку. – Прогулки, рассветы, друзья, возлюбленные…

– Но благодаря вашему заданию времени осталось только на сон, – я картинно зевнула, взглядом указывая на выход.

Признаваться в том, что искала его глазами и на обеде, и на ужине, я не собиралась.

– Сочинение уже готово? – сощурился Влад. – Дайте прочесть. Я проверю его сейчас.

– Вы серьезно? – опешила я.

Растерялась настолько, что отступила с прохода. Он несколько часов скакал верхом на упрямой кобылице, взмок, устал… И жаждет проверить сочинение?

– У вас что, других «развлечений» для вечера не предусмотрено? – нахмурилась я.

– О, поверьте, я часто скрашиваю вечера именно так, – рассмеялся Влад, пробираясь в комнату и распространяя вокруг терпкий запах ездовой харпии. – Работы студентов, письма их родственников… Безумно занимательное чтиво. Давайте работу сюда.

Яростнее затянув поясок, я наклонилась к сумке и выудила из нее исписанный лист. Подала ректору, добавила яркости в световом кристалле.

– Сочинение неплохое, источники выбраны верно, – изрек он через три минуты. – Но на контрольный вопрос – ошибка.

– Что? – поперхнулась. – Я до слепых глаз рылась в книгах, разыскивая его имя! Драг-хаар, никакой ошибки.

– И все-таки… нет. Поставим пока «удовлетворительно», – коварно мычал Влад. – Исправлю на золотую пятиконечную звезду, когда найдете правильное имя.

Ну что за несправедливость? Я весь свой вечер убила на поиски!

– На самом деле я пришел вас забрать, – признался он, откладывая лист на комод. – Думаю, будет честно, если сегодня вы, согласно очередности, переночуете в моей спальне.

– Ч-честно? – звук вышел свистом.

У нас с ним разные представления о честности.

– Я давно веду холостую жизнь и привык к своим купальным камням, – покаялся он, забавно морща нос. – И кровать там шире.

– Тэр Вольган… Вы устали с дороги, вымотались. Да… Будет абсолютно правильно, если вы сегодня переночуете у себя, – улыбнулась ему, посылая лучи «понимания и поддержки». – А я – у себя.

– Лара… Мне не хочется спать одному, – хрипло признался Влад и упрямо поджал губы.

«Больше никогда. Никогда не хочется спать одному! После той ночи… и утра… Не смей меня прогонять, я харпию в мыло загнал, пока сюда добирался, чтобы успеть до ночи!»

– Что? – я потрясла головой, понимая, что продолжение фразы просто выдумала.

– Что? – переспросил он.

– Знаете, я… я сегодня совсем не в том состоянии, чтобы…

«Ну что ты говоришь такое, птичка? Ты сегодня чудесна. Пахнешь невыносимыми купальными камешками. Что-то цветочное, сливочное. Вкусное. Спятить можно! Еще минуты две, и я сорвусь. Прижму тебя к себе и буду нюхать твои волосы. Стонать блаженно, хрипеть в ухо. Решишь, что обезумел, да?»

Рот Влада был плотно закрыт, хотя в ушах отчетливо слышался его голос.

Или не в ушах… а в голове.

– Я явно пересидела в библиотеке, – прошептала, потирая висок.

Отступила на шаг, выбираясь из прицела прозрачных глаз.

«Куда?! Лара, маленькая, не заставляй за тобой бегать… Возбужденный инстинкт охотника – совсем не то, что нам с тобой сегодня надо. Ты нежная, хрупкая, неопытная. Тебе наверняка не понравится, если я начну ловить. Хотя…»

Он придвинулся ближе, погружая в собственную тень. Плотную, ароматную. Яростно жаждущую меня.

«Стой… Дай понюхать… Ммм… Почему запах нельзя съесть? И почему женщина, когда нравится, пахнет так пьяняще, что по спине мурашки?»

– Я не…

«Ты «да». Да! Дышишь прерывисто, грудь под халатиком ходуном ходит… Еще какое «да». Просто сделай шаг навстречу, прижмись, как тогда, а дальше я сам. Все будет правильно. Хорошо будет. Только не убегай, прошу».

Я так часто моргала, что подняла вокруг нас небольшой ураганчик.

Это его мысли или мои? Горячие, жадные, они обжигали, туманили разум… Я, верно, спятила.

«Мне так это нравится, Лара. Все нравится. Как пылают твои щеки, как мокрые волосы прилипли к шее, как ткань халатика дрожит на плечах. С ума сводит. Я соскучился. Я… спятил на Рубежах. Ты моя, моя… Не смей убегать! Я имею право хотеть. И хочу. И буду. И… Эту ткань надо отодвинуть. А кожу под ней целовать. Тебе такое нравится, я же помню… Ты так робко стонешь, когда хорошо…»

Оцепенев, я стояла перед Владом и таращила на него глаза. Рот открывался и закрывался, не издавая звуков.

– Все хорошо, тэйра Хоул? – лицо сосредоточенное, каменное. Все эмоции заперты на замок.

Все плохо! Я растеряла остатки разума где-то между библиотекой и купальней…

«А вот мне кошмарно. Невыносимо. Иди на ручки, Лара. Я отнесу тебя в кровать, пока бед не натворил… Там мягко, удобно. Меня еще надолго хватит, до полуночи буду целовать».

– Со мной… странно. А с вами? На Рубежах точно не случилось ничего дурного?

«Да лучше бы случилось! Я же сейчас взорвусь, демоны меня задери. Халатик просвечивает. Сладкая девочка. Где мои коленки? Я ведь найду…»

Я опустила нервный взгляд на влажную ткань, облепившую тело. Проклятье!

«Еще немного поупрямишься – и мы устроимся вон на том письменном столике. А «Теория бытовых чар» и «Сатарская культура» переедут на пол. Или мы переедем… Нет, на ковре тебе будет страшно. Нельзя, чтобы страшно. Маленькая пугливая птичка. Чистенькая, нежная… Подоконник?»

Какой, к демонам, подоконник? Чужие мысли перевариванию не поддавались. Я думала, у меня каша в голове?

«Там хельмы драные… Ну и что, в самом деле? Потеснятся. И плевать, если будешь сопротивляться. Потом понравится. Я ведь все сделаю, чтобы понравилось… Стоило, конечно, душ принять, прежде чем вваливаться сюда. Это от меня так харпией несет? Бездна, и дорожной пылью… Кому такое понравится? Ты поэтому так морщишься?»

– Хватит! – истерично вскрикнула я, закрываясь руками. – Никаких коленок! И подоконников! И вовсе не плевать, если я буду сопротивляться!

– Что?! – ошалело выдохнул Влад и быстро, как провинившийся грумль, склонил лицо в пол и убрал руки за спину. Мол, и трогать не собирался. Даже в мыслях не было. – Лара, как вы…

– Думаете, я знаю? – прошипела на него, часто моргая.

Нет, вы только подумайте… Подоконник! Ковер! Стол! А хельмов крошечных и учебники редкие – на пол?

Мысли Вольгана окрасились непереводимой руганью, от которой даже у взрослого, опытного тэра кончики ушей заалеют.

– Не смейте думать такое в моем присутствии! – вспыхнула я, в смятении кружась по спальне и натыкаясь на все подряд.

Надо бы вытолкнуть бесстыдного гостя, но приближаться боязно. А ну как действительно на стол уложит? А потом на ковер, на подоконник… Откуда вообще в трезвом рассудке такие фантазии?

– Сейчас, Лара, – пообещал он, белея лицом. Жилка на его виске нервно забилась. – Сейчас все прекратится.

И вдруг чудесным образом витиеватая ругань исчезла. Словно плотная завеса отделила наши сознания, и защелка в дверце задвинулась.

– Легче?

– Шутите?

Я тяжело дышала, ускакав от него за тот самый письменный стол. Позади хельмы пыхтят, впереди ковер манит. Кошмар.

Взгляд Вольгана был так же непроницаем, как его разум. Видимо, ректор натянул ментальный щит или что-то подобное, опытным магам посильное.

Однако, несмотря на то, что Влад тщательно закрылся, что-то подсказывало, что меня он по-прежнему желал раскрыть. В самом неприличном смысле.

– Я что же… «дочь мрака»? – озарилась неприятной догадкой.

Все сходилось: мрак внутри, дар ментальный…

– Ну вот еще, – рассмеялся Влад. – Просто я устал с дороги, а тьма так не вовремя преподнесла вам очередной подарок…

Подарок был весь какой-то разбитый. Мысли Вольгана слышались будто издалека и быстро ускользали. Как отголосок минувшего. Как пыль, как туман.

Но сейчас и их не было. Только мое запутавшееся сознание и грохот заполошно бьющегося сердечка.

– Имейте в виду: я все четко слышала, – предупредила его, чтобы даже не вздумал приближаться. – И про стол, и про ковер, и про подоконник…

– Катастрофа, – согласился Влад, придавая своему лицу самое мученическое выражение из возможных. – Девам не пристало слушать мысли мужчин… Они бывают грязны, грубы и развязны.

– Я заметила, – покивала воодушевленно.

Почему от случившегося кошмара в жар бросало меня, а не его?

– Уверяю вас, лучшая часть меня готова обойтись и без стола, и без подоконника, – заверил он клятвенно, делая пару быстрых шагов ко мне. Наклонился, вдохнул. – Кое-что я могу и вслух сказать. Вы невероятно вкусно пахнете, Лара.

– А вам не мешало бы помыться, – напомнила ему о взмыленной харпии, что незримо была третьей лишней в девичьих покоях.

– Я чувствовал. Давайте договоримся так: мы дойдем до спальни, я уложу вас в кровать, а сам приму душ, – сдержанно предложил Влад.

– Не пойду я с вами никуда, – уперлась руками в его жилет. Пальцы охладило выделанной кожей и металлом заклепок. – У вас в голове тако-о-ое!

– А какое там еще могло быть? – удрученно промычал он, украдкой поглядывая на прилипший халатик. – Так нечестно, Лара. Вы знаете мои мысли, а я ваши – нет. Придется вам признаваться через рот, почему не хотите пойти со мной.

– Потому что не могу, – пискнула еле слышно. – Мне нельзя и… Я неважно себя чувствую. Правда.

– Спать нельзя? Лара, как ректор академии я официально разрешаю вам предаваться этому занятию все свободное время, не занятое учебой, – вдохновенно изрек он. – Идемте.

– Спать в смысле сна? Или в том, которым набита ваша бесстыжая голова?! Где хельмы улетают с подоконника, а мы занимаем их место?

– Да несильно они пострадают, хельмы ваши!

– Я же сказала вам, тэр Вольган: я не могу пойти в вашу спальню, – упрямо прошептала я, все сильнее вжимаясь ладонями в его жилет. – Даже имея официальное разрешение от ректора академии.

– Еще сердитесь из-за «излишков»?

– У меня не настолько долгая память…

Голова гудела, набитая библиотечной информацией под самую крышечку. Может, в том и был коварный ректорский план? Места для других мыслей в ней попросту не осталось.

Даже для его. Они как влетели, так и вылетели.

– Тогда какого демона выгоняете? – нахмурился Влад.

– По состоянию здоровья, тэр Вольган. И нет, диагностировать с пристрастием меня сегодня не надо, – помахала указательным пальчиком перед его носом. – И завтра не надо. И послезавтра тоже.

– Ах, это. С этим можно жить, – с облегчением выдохнул Вольган. – Я уж было подумал, что за время отсутствия успел стать вам неприятен. Идемте.

– К-куда?

– Насколько мне известно, спать с этим тоже можно, – фыркнул он и добавил, передразнивая мой смущенно-писклявый тон. – «В смысле сна».

– Да не могу я пойти к вам в постель! – прошипела на тугодума. Что же он такой твердолобый? – Даже если бы хотела…

А я сейчас была так смущена, что толком не понимала, хотела ли.

И вообще это пагубная практика. Но я уже почти смирилась с кошмарной тягой к чужому тэру. Думать о нем стало так естественно, словно никаких других нитей для меня Сато не предусмотрела.

– Тогда придется вас туда отнести, раз идти не можете.

Сокрушенно вздохнув, он запустил руки под тонкий поясок и поднял меня в воздух.

– Да что вы творите? Влад! Опустите меня на пол и…

– Лара! Насколько я помню, идея с полом вас не вдохновила. Поэтому опущу я вас только на подушку, – ворчливо пообещал Вольган.

С возмутительным спокойствием он вытащил меня из комнаты и понес по темным коридорам в сторону магистерского крыла. К счастью, никто в столь поздний час не принимал душ в общей купальне и не собирал крошки в столовой… Да и в кабинетах магистров свет был уже погашен.

Только далеко-далеко внизу кто-то подвывал, намекая, что снотворного хорошо бы добавить.

И не только фурье!

Влад сделал все в точности, как обещал. Принес меня в свою спальню, уложил на постель, прибил к подушке тяжелым взглядом… И забрал «взмыленную харпию» с собой в купальню, по дороге сбрасывая плащ, сапоги и ремень.

Я голодно сглотнула. Облизнула пересохшие губы, когда исчерканная шрамами спина скрылась в душевой. Если Сато намеренно заплетает узелки так нелепо, то она чрезмерно жестока!

За углом ванной комнаты в кафель хлестала вода. Слышался стрекот чар, активирующих купальные камни. На плитку со звоном шлепались остатки походной одежды: тяжелые кожаные брюки, жилет с заклепками…

А я лежала между четырех столбов, пялилась в серый потолок и переваривала мужские мысли. У уважаемых тэров в головах все время такая чушь?

Надо бы на досуге к своим прислушаться. Вдруг там тоже такой стыдный хаос, что не дай Сато, кто услышит?

Я повертелась в широкой кровати. Распутала узелок пояска. Запутала обратно. Попробовала полежать на боку, снова уставилась в потолок… Уши аж ломило от звука падающих капель. И картинка представлялась детальная.

Да что со мной творится?

Не в силах бороться с соблазном, я свесила ноги с постели и поплелась на шум воды.

Влад стоял ко мне спиной – окутанный паром, разгоряченный. Сверху на него едва не кипяток хлестал, оставляя на коже розовые дорожки.

Ровный ручей позвонков, крутые мышцы плеч, облепленных мокрым серебром волос… Краси-и-иво.

Белая пена скользила по изгибам, скапливалась в ямочках на пояснице. Текла ниже, шлепалась на плитку и уносила с собой городскую пыль.

В купальне крепко пахло морем и лесом, свежестью и терпкостью. Очень сильный, мужской аромат. Дразнящий такой, что дурно делалось. И хотелось слизывать запах с губ.

Вспомнилось, как тем утром Влад прижимал меня к себе под дождем из прохладных капель. Нас разделяла мокрая простыня, розовая вода уносилась в слив. А Вольган просто стоял и велел не стыдиться. Никогда.

Но сейчас опять стало стыдно. Неловко. И до боли в животе голодно.

Я вспыхнула от пяток до самого сердца, как фитиль в лаборатории Шимани.

– Лара!

Взвесь брызг зависла в воздухе, и в клубах пара появилось лицо Вольгана.

– Я… только посмотреть, – прошептала сбивчиво, пылая от смущения. И непрошенного желания.

Влад отвернулся, упер руки в кафельную стену и пару раз стукнулся лбом о зеркало. Несильно, но так, чтобы я осознала: сейчас посмотреть захочет и он. А показать-то мне совершенно нечего!

– Простите. Я знаю, что подсматривать дурно.

Матушка с отцом мне еще в детстве это хорошо объяснили. А потом и кухарка добавила, и бытовичка напомнила… Подсобив себе уборочной метелкой, метившей мне ровно в пятую точку.

– А уж подслушивать… – проворчал Влад, остановил воду и порывисто замотался в полотенце. – Возвращайтесь в постель.

– Зачем вы меня туда принесли? – прямо спросила я, почесывая шею с налипшими на нее волосами.

– Сказал же: не хочу спать один, – прохрипел он. Наморщил лоб, поиграл челюстью и поправился: – Точнее, не хочу спать без вас.

– Вы не за этим загнали харпию, тэр Вольган, – помявшись, выдавила я. – Вы желали… желали от меня другого. Вы, верно, разочарованы. Раздосадованы. Следовало просто уйти и…

– Давайте я сам буду решать, Лара, уходить или нет? – острый взгляд отразился в зеркале и пробил меня насквозь. А потом иллюзорный «Влад» запотел, и передо мной появился настоящий.

Оставив на халатике отпечатки мокрых рук, Вольган отнес меня обратно в постель. Уложил на подушку, ослабил поясок, промычал что-то горестное… и до подбородка укрыл тяжелым одеялом.

– Ну вот зачем вам эти страдания? Чтобы я занимала половину кровати? – недоумевала я. – Вертелась, сопела, отдыхать с дороги мешала?

– Половину? Не льстите себе, Лара. Вы не так широки в плечах, – хмыкнул он, оглядывая мои порозовевшие щеки.

Будто тоже мысли читал. Будто знал, что полыхаю не меньше.

Нависал надо мной на руках, укрывая могучими плечами, что черными крыльями. Размышлял о чем-то.

– Поцеловать хотите? – догадалась я.

– Хочу, – покивал он, наклоняясь к лицу. – Пытаюсь понять, хватит ли мне сил и контроля, чтобы не сорваться в бездну.

Его локоть мягко вмялся в подушку, и губы наконец коснулись моих. Я утонула в ласковом, неглубоком поцелуе, нежном, почти баюкающем…

Как вдруг Влад с присвистом оторвался, выругался и рухнул рядом.

– Так… Хватит. Знаете, тэйра Хоул… Я сегодня измотан до кончиков волос, – сокрушенно признался он. – Драный мост, въедливый Габ, демонов Вандарф… Еще харпия попалась капризная, весь… кхм… отбила… Словом, я охотно посплю с вами «в смысле сна».

Он заразительно зевнул и подгреб меня к себе под крыло.

Спать в смысле сна – звучало заманчиво. Я уже готова была отключиться и нырнуть в самую крепкую дрему, но сознание куснула ревнивая змейка.

Хмм…

Простыни на постели были новые, хрустящие после магического ополаскивателя. Ушки наволочек изящно топорщились в разные стороны. Деревянные столбы – до блеска отмыты, а от одеяла тянулся тонкий аромат цветочного кондиционера.

Чувствовалась в этом всем заботливая женская рука. Словно не я, а кто-то другой ждал Вольгана из утомительной поездки. И постель освежил, и белье на свой вкус выбрал…

Возможно, конечно, это наш престарелый маг-бытовик расстарался. Или камеристка вызвалась помочь, пока ректор отсутствует. Но червячка, точившего мое неопытное сердце, было уже не угомонить.

– А разве та, чешуйчатая, не смогла вам сегодня… помочь? С «излишками» и всем прочим? – вскинулась я с горячего плеча.

– Какая чешуйчатая? – резко переспросил Влад.

– Другая тэйра, которая бывает в вашей постели, – без уверток сказала я.

Кристально честные глаза уставились на меня двумя озадаченными льдинками. Вольган молча переваривал ревнивый пассаж, а я вдруг осознала, что так себе ищейка.

Влад педантичный, чистоплотный мужчина… когда с харпии не сваливается на мой порог. У него и на столе, и на комоде всегда порядок. Вполне мог сам уголки подушек загнуть.

– Какая, к демонам, тэйра? – по слогам процедил он. – Здесь не бывало других.

– Вот только не лгите, что я у вас первая! – пробормотала, подгребая душистое одеяло к себе.

Бездна рогатая… Вроде бы и мои простыни пахнут так же. Цветочками.

– Первая, – уверенно покивал Вольган.

– Издеваетесь?!

– Лара, у меня есть принципы! – возмущенно выдохнул он. – Я ректор, пекусь о репутации. Это ответственная должность, на мне магистры, ученики… Я никогда, за все годы работы в академии, не водил женщин в эту постель.

Да как же не водил?

– Принципы… – профыркала я, с оханьем укладываясь обратно. Живот, как назло, скрутило спазмом – не убежишь. – Это которые? Просветите, тэр Вольган. А то я запуталась.

Сам-то, принципиальный, мне целую лекцию про сброс излишков провел.

– Я не сплю со студентками, – Влад вскинул в воздух руку и зажал один палец. – Предпочитаю не иметь дел с чужими женами, – загнул второй. – И никогда… никогда не вожу женщин в академию.

– Вы только что нарушили сразу три, – я деловито похлопала ресницами на зажатый кулак. Он так и висел в воздухе перед нашими лицами. – Я ваша студентка, чья-то жена и лежу в ректорской постели.

– С вами можно, – промурлыкал Вольган, спрятал руку под одеяло и повернулся на бок. Выдохнул мне в плечо. – Вы мой маленький… очень маленький и хрупкий секрет. Спите, Лара.

Спать…

Возмущение в голосе Влада прозвучало искренне. Червячок был согласен поверить и в правила, и в принципы, и даже в мою исключительность. Эта мысль казалась ему приятной.

Но если ректор действительно не водил сюда других леди… Тогда чья та черная чешуйка, отполированная до блеска? С кого она, демоны прибери, свалилась?

Рыцари в магической броне на этих подушках мне никак не представлялись… Сандерская ездовая драконица – тем более.

Допустим, в подвалах академии держат не только рогатую фурью, но и еще каких исчадий хаоса. И воют они, несчастные, без снотворных снадобий. Об утраченных чешуйках тоскуют. Чем не версия?

– Вам нехорошо? – Влад приподнялся на локте и попытался заглянуть мне в глаза. – Так беспокойно сопите… Где-то болит?

– Ммм? – увязнув в бреднях (которые, милостью богинь, никто не читал), я едва его расслышала.

– Лара, если нужно, я схожу к целителю и попрошу что-то от болей. Вы побледнели, – он осторожно просунул руку под ткань халата и погладил живот.

Мышцы импульсивно сжались, и Влад, решив, что его прикосновение неприятно, попытался убрать ладонь.

– Нужно просто отлежаться, к утру само пройдет, – заверила я и перехватила руку-беглянку, оставляя чужое тепло под халатом. – Мне так полегче. Пострадаете еще немного?

– Пострадаю, – с готовностью пообещал Влад и устроил колючий подбородок на моем плече.

До чего странно было просто так лежать с кем-то рядом. Слышать дыхание, чувствовать тепло. Ловить кожей биение сердца.

Зачем Владу все это? Не сливать излишки, не лечить от невинности, не сходить с ума под действием чужого мрака… Просто спать рядом.

Странно. Глупо. Бессмысленно. Но приятно-то как!

Глава 8

Проклятие рогатое… Мы опять проспали занятие в Белой аудитории!

И завтрак – за него обидно особенно. Кухарка обещала приготовить сдобные булочки с тиссовым кремом, пряный шоколадный пудинг и желе из перетертых замороженных ягод. Но скорбная трель в коридоре намекала, что все это съедят без меня. Пф-пф-пф…

А уважаемый тэр ректор и ухом не вел! Лежал себе на горячей подушке, мурлыкал что-то неприличное в мое ухо, изредка потягиваясь затекшими мышцами.

Как-то это все ненормально. Спать вместе, просыпаться вместе, прогуливать вместе…

– Тише, Лара, – заговорщицки прошептал Влад в ответ на мое беспокойное пыхтение. – Я ректор, я вас прикрою.

– А кто прикроет вас? – нахмурилась спросонок.

Рано или поздно не только рыжий заметит девицу в халате, выбирающуюся из покоев Вольгана. Свидетели намножатся, слухи поползут… И пятно на репутации ректора появится несмываемое.

– У меня для этих целей есть Лаэр.

– Да неужели? – зевнула я недоверчиво. – Вот кстати… о свистуне…

– Мм? – вопросительно промычал Влад, с подозрительным кряхтением копошась под одеялом. Что-то ему там добавляло неудобств.

– Он видел меня утром после бала. Он… знает.

По коридорам разливалась напористая трель, и это был уже четвертый звонок. Первые три мы проигнорировали. Я пригрелась на горячей груди, а Влад, похоже, до полусмерти устал в дороге. И не хотелось расставаться с уютным «утром на двоих».

– Хмм, – отозвался он и через паузу продолжил: – Не волнуйтесь, тэйра Хоул, Лаэр не болтлив. Он служит мне много лет, успел всякое повидать. Хотел бы – давно бы воспользовался полученной информацией.

– Значит, вы доверяете рыжему зануде?

Я присела на кровати и старательно оправила смятый халат. Ткань вся в заломах, на голове кошмар… Сущее бедствие ты, Лара, а не леди Хоулден-Холла.

– Лаэр мое доверие пока ни разу не подводил, – Влад тоже присел и ласково обнял меня за плечи. Выдохнул в ухо, пошевелил носом волосы. – Хотя, боюсь, нет в Сатаре человека, с которым я мог бы быть полностью откровенен. По определенным причинам, Лара. Простите, что сбегаю. Мне нужно появиться перед магистрами, составить учебный план…

– Идите, – отпустила великодушно. – Ой, я не вернула вам допуск… в библиотеку… Он остался в сумке. Сходить?

– Оставьте пока себе, – ответил Вольган. – Вам же сегодня опять писать сочинение.

– Ну не-е-ет, – простонала я и обреченно рухнула затылком на подушку.

Заговоренные уголки наволочки до сих пор торчали в разные стороны, а от белья тянуло слабым цветочным кондиционером.

– О да-а-а… – промурлыкал несносный тэр, окинул меня голодным взглядом, застыл… но усилием воли вытолкнул себя из-под одеяла.

– Снова искать имя сонного бога?

Тэйре Веринье ни терпения, ни запасов грома на наши поиски не хватит!

Ну спит себе человек на изнанке бытия. И пускай спит. Устал, умаялся… Может, сам давно забыл свое имя. К чему ворошить да тормошить?

«И трезвонить так яростно тоже необязательно!» – эту мысль я послала Лаэру, мучившему пятый звонок с особым рвением.

– Тема будет другой, – Вольган коварно помотал головой и легким шевелением пальцев собрал взлохмаченные волосы в косу на затылке. – Но если имя где-нибудь выплывет или вдруг сами догадаетесь… Смело приходите ко мне за пятиконечной звездой. В любое время.

– Даже среди ночи?

– Среди ночи я вам особенно буду рад, – ухмыльнулся Влад.

Его голые плечи укрыла тонкая светлая ткань, поверх нее натянулся темно-синий пиджак с эмблемой. Наблюдать за преображением этого мужчины я могла вечно. Слишком уж невероятный, как с эскизов для статуй.

– Тему запишу сам, положу на комод, – пояснил он, вычертив несколько фраз на пустом бланке. – Отдыхайте, умывайтесь… Я дам распоряжение, чтобы для вас оставили завтрак. Мои купальные камни в вашем распоряжении.

– Я предпочитаю свои, – проворчала, невольно улыбаясь тэру Вольгану.

***

Влад сбежал на перекличку магистров, а я позволила себе еще пару минут поваляться. Кровать его была и шире, и мягче, и теплее… и интереснее в исследовательских целях.

Повернувшись на живот, я тщательно осмотрела часть постели, скрытую под подушками. Прощупала простыню, забралась пальчиками в щель между матрасом и изголовьем.

Ни длинных женских волос, ни обрывков кружева, ни кусочком обсидиана… Ничего подозрительного «ищейка Хоул» не обнаружила. Разве что несколько борозд от ногтей на деревянном столбе.

Сегодня я убегать из чужой спальни не спешила. Поулыбалась зимнему утру за окном, пощурилась на белоснежные красоты. Размяла плечи, пошагала босыми пятками по ковру. Украдкой заглянула в зеркало, ужаснулась лохматости…

И как Владу удавалось создать внутри такое чувство, будто мы не делаем ничего незаконного? Словно наши странные отношения – в рамках пристойности?

Бланк на комоде, как и обещал Вольган, сообщал новую тему для самостоятельной работы. Я бегло прошлась по строчкам, повздыхала… Что-то про Энхарад. Отборы, драконы, «вкушение даров». Еще один слабо изученный мир со своими дурацкими правилами.

Опять целый вечер торчать в библиотеке! Надо заранее припасти согревающий кувшин с громом, а то у Вериньи не допросишься.

Не рискнув выходить из комнаты помятой и лохматой, я наведалась в купальню. Хорошенько умылась, заплелась, разделив серую копну на две толстые косы. Покрутилась перед зеркалом, расправляя домашнюю одежду. Без толку! Никакие бытовые чары не превратят халат в форменное платье.

С удрученным вздохом постучалась лбом о зеркало, прямо как Влад вчера. Не помогло: легче не стало.

Потыкалась носом в купальные камешки, дразнящие лесом, морем и теплыми объятиями. Потопталась босыми пятками по сухому кафелю. Вспомнила, как кипучая пена вчера стекала по ректорским позвонкам… Поскорее отогнала картинки, пока не увязла.

В сливе что-то блеснуло, и я нагнулась.

Пластинка! Черная, окаменелая. Еще одна.

Две чешуйки – уже не совпадение, так, «ищейка Хоул»?

Но как? Откуда?

Я хмурилась до боли в бровях, но спросонок умные мысли едва шевелились.

Версии, нужны версии…

Или обсидиановые «ноготки» насыпались с той, что все же бывает в ректорской спальне. Тогда нас с червячком жестоко обманули.

Или с меня… Я ведь тоже здесь мылась однажды. Но я бы непременно заметила, если бы начала чешуей обрастать, так?

Или… Или с самого Влада. Странное что-то! Я на Вольгане чешуи не видела, хотя со всех сторон вчера осмотрела. С пристрастием.

Пожилого мага-бытовика, решившего искупаться в ректорской душевой, я спешно из воображения выкинула.

Повздыхав, но так и не придумав разгадку, я сунула чешуйку в карман халата и вышла из купальни. Еще несколько плодовитых ночей в постели Влада, и обсидиана мне хватит на целое ожерелье.

В коридоре гулко топали, смеялись. В горле ком вставал, стоило представить, как я выхожу из двери в тонком халатике… Сато-судьбоносица, за что ты ко мне жестока?!

Может, хоть свитер у Вольгана есть, в котором не стыдно показаться леди? Или плащ, укрывающий до пят?

В третьем ящике комода лежали носки и нижнее белье. Смущенно ахнув, я поскорее его закрыла. Во втором – аккуратно сложенные рубашки и брюки. Первый тоже не порадовал: баночки, колбочки, бланки, печати… Ни одной кофты.

Над всем этим бумажно-стеклянным разнообразием витал крепкий запах предательства. А поверх флаконов лежал длинный рыжий волос.

Я даже забыла, что искала свитер. Так и стояла, щелкая ресницами и впитывая глазами волосок.

Рыжий!

Если бы серебристый – я бы и подозревать ничего не стала. Серый тоже простила бы – вдруг мой собственный залетел? С черным и золотым возникли бы вопросы… Но рыжий? Рыжий меня прямо к полу припечатал!

Живо вспомнилась уверенная леди, что звала Влада потанцевать. Заставляла кружить себя по всей столовой. Глядела на нарядных студенток, как на липких хноллей. Столько превосходства было в ее жгучем взгляде, в прямой спине, в движениях гибкого тела…

«С Сиеллой у меня ничего не было». Так он сказал?

Надо верить. Надо… доверять.

Но… цвет волос – точно ее. И эта волна на конце, будто дамский локон был завит косметическими чарами…

Значит, ее зовут Сиелла. Ее. Женщину моего первого мужчины.

Обида защипала глаза. Тьма хлестнула в горло, окрасила горькой сладостью язык и подбросила в воображение стыдных подробностей их связи.

Поборов брезгливость, я намотала рыжую нить на палец и осторожно понюхала. Богини ведают, что надеялась учуять. Запах похоти, парфюма, цветов?

Нет, волосок пах только одним – предательством. Откуда-то я точно узнала этот аромат.

Сердце дергалось, как припадочное. Подскакивало к горлу и билось, билось… До вспышек, до черноты перед глазами, до шума в ушах. Уносило, шальное, в пучину ревнивой боли.

Ногти потемнели, и я торопливо сжала «перепачканные» пальцы в кулак.

«Лжец! Злодей! Беги, спасайся!» – визжали тоненько в голове, яростно хлопая крыльями между ушей.

«Ищи… узнай… отомсти…» – вкрадчиво шипел морок, натягивая мои нервы до предела.

Эти двое меня с ума сведут.

Мне и своих эмоций за глаза хватало!

Нет, вы только посмотрите… Такой принципиальный тэр! И женщин в академию не водит, и с замужними дел не имеет… А глупая, неопытная Лара взяла да поверила в свою исключительность. И даже червячок на лесть купился!

Конечно, леди Хоулденвей, конечно… Такой роскошный мужчина, как Влад Вольган, живет, словно одинокий сухарь, словно ветхое древо. И постель его вечно пуста, и вечера его занимают лишь чужие сочинения да дрянная корреспонденция.

Но, как видно, из любых правил бывают и исключения. Иных объяснений, что длинный рыжий волос забыл в комоде Влада, у меня не имелось.

Как же я рассердилась! Аж тьма с пальцев капала.

На себя злилась. На глупость беспросветную, на надежду нелепую… Придумала себе, что тэр Вольган – тот самый, кого мне суждено истинно полюбить. Будто у нас с ним то же, что было у матушки с отцом, – настоящее чувство. Ох и дурочка.

Ждала, скучала… Подглядывала! Позволяла ему бесстыдства всякие творить, забыв и о супружеском долге, и о воспитании.

Отравленная черной ревностью, я заметалась по спальне. Всмотрелась в ковер, заглянула за штору… Словно рыжая еще была там. Подглядывала за глупой Ларой, которую они с Владом так легко обманули.

Решительно подошла к шкафу, дернула за ручки, открыв обе створки. Ревность клокотала в горле, и я жадно присматривалась к полкам.

Что тут у нас? Свертки, плащи, вешалки с пиджаками. Обувь внизу. Сколько еще волосков я найду, если хорошенько пороюсь? А чешуек? А других «артефактов измены»? Свидетельств неверности мужчины, в которого до беспамятства влюбилась?

Внизу блеснуло серебро, и я, с присвистом вдохнув, резко закрыла дверцы.

Нет, хватит.

Хватит!

Осталась во мне хоть капля благородства? Или от бурных эмоций я совсем выжила из ума и забыла, что всякий имеет право на секреты?

Подглядывать в купальне – одно, а рыться в чужих ящиках и шкафах – другое. Это недостойно настоящей леди.

Так я уговаривала себя еще минуту, неотрывно царапая взглядом дверцы. Ручки блестели, манили.

Там… Прямо там, за ними…

Загляни. Проверь. Узнай всё!

Нет, Лара. Это мрак твои мысли путает, к самым низменным чувствам взывает.

Гордо задрав подбородок, я сделала три шага назад и отвела глаза от шкафа. Некоторые тайны должны оставаться тайнами. Так легче, проще. И правильнее.

Нас с Владом связывали всего-то три случайные ночи. Одна от необходимости. Одна – от одиночества. И еще одна – от странного притяжения. Нелепо ревновать чужого тэра.

Твоего…

Чужого!

Клокочущая внутри тьма притихла, оставила уязвимый разум. Вокруг будто бы посветлело, даже ковер окрасился желтыми бликами.

И я вдруг четко поняла, что что-то не сходится.

Волос Сиеллы был бы объясним на подушке, на полу, на одежде Влада… Но в комоде? Что рыжая леди там забыла?

***

В своих покоях я переодевалась быстро и точно, как боевой маг. Не отвлекаясь на внешние раздражители и действуя строго по плану. Поэтому к началу второй лекции уже сидела, собранная и напряженная, перед магистром Шимани. Сегодня я к себе ни одно бытовое заклятье не подпущу!

Однако вместо уборочного колеса, брызгающего кипяточком, в зале для практик стояла золотая диагностическая арка. Поначалу я заподозрила очередной осмотр, но спустя пару минут успокоилась. Шимани учил нас читать ауру и интерпретировать магические расшифровки.

Предметом обследования было неизвестное существо в черной коробке. Каждый из студентов по очереди заглядывал в арочное пространство, активировал артефакт, всматривался в ауру твари и фиксировал полученный результат на отдельном бланке.

– Что ж, почти все смогли определить верно, – в конце занятия прокомментировал магистр, проверив наши работы. – Как видите, это обычный хельм.

Он открыл крышку, бесстрашно сунул руку в короб и выудил оттуда черный меховой комок.

– Простейшая артефакторная диагностика позволяет быстро и точно выявить основные моменты. Размер, происхождение, природу, способности испытуемого, состояние его здоровья, – диктовал Шимани под запись. – Для более детального анализа требуются сложные чары, их мы будем проходить на старших курсах. Те из вас, кто выберет работу личных целителей и замковых бытовиков, наверняка столкнутся с уменьшенной версией диагностической арки. Ее обычно заключают в сферу, но принцип действия тот же.

Шимани помахал в воздухе белым конвертом и вновь подошел к артефакту.

– А вот наш второй испытуемый. На закуску, – произнес он и осторожно положил конверт под золотую дугу. – Ну-ка, тэйра Грейн, подойдите сюда и расскажите всем нам, что видите.

Галлея смело вышла вперед, откинула косы за спину, нагнулась, заглянула в арочное пространство и сощурилась.

– Как это возможно? – воскликнула она. – Это розыгрыш, магистр?

– Что вы видите? – повторил Шимани с напором.

– Очень крупное существо. Неразумное. Цвет шерсти – красный, – пробормотала принцесса, хмуря угольные брови. – Размер… внушительный. Природа хаотическая, родина – Керракт. И я, слюни грумля мне в гром, никак не могу понять, как вы уместили его в конвертик!

– Это демон? Рогатый? – заверещали тэйры со всех сторон, в ужасе косясь на крошечный белый квадрат.

– Тише, тише, – магистр лениво помахал рукой, успокаивая бурю. Достал из-под арки конверт, открыл и вытряхнул себе на ладонь красную шерстинку. – Существо крупное, верно. Рогатое. Хаотическое. Но здесь присутствует не целиком. Так что причин для визга пока нет.

Галлея вернулась к столам, плюхнулась на лавку рядом со мной и скорчила смешную гримасу. А я мысленно пообещала себе, что любой ценой вернусь к арке после занятий. С обсидиановой чешуйкой в кармане.

***

День пролетел стремительно. Время прислушалось к моим мольбам поторопиться и заменило долгие часы лекций на секунды с минутами.

Вот и ужин подкрался, и Башелор, устало почесав брюхо под серой жилеткой, выпустил нас из кабинета. Пока голодные студенты брали штурмом столовую для высших, я, неплохо подкрепившаяся в обед, тайком вернулась в зал для магических практик.

Арка еще стояла здесь. И на этот раз обе чешуйки лежали в моем кармане.

Вооружившись учебником по «Артефакторной практике», я заломила книгу на нужном развороте и приблизилась к золотой дуге. Как активировать, я запомнила. А вот с расшифровкой данных могут возникнуть проблемы.

Так. Сосредоточься, Лара. Указательным пальцем на главную руну – и медленно вправо, по золотому ободу… Символы вспыхивали один за другим, стоило их коснуться.

Артефакт заискрил боевой готовностью, по арочному пространству побежали голубые молнии, разрывая воздух яркими прожилками. Я осторожно просунула ладонь в сияние и выпустила чешуйку из кулака. Черный «ноготок», отполированный до идеальной гладкости, завис на уровне глаз.

Привычный стрекот разлетелся по кабинету: арка приступила к диагностике «испытуемого». Первым появился голубой шарик, затем – ярко красный сигнал… Я цепко всматривалась в воздух перед собой и быстро фиксировала на бланке оттенки ауры. Их последовательность, очертания, яркость и время.

Когда вспышки иссякли, я сверилась с инструкцией в учебнике и вжала правый прозрачный кристалл в основание дуги. Цвет молний сменился на серебряный, и в воздухе появился примерный контур существа. Весь в черном глянце, как в драгоценной броне.