Читать онлайн Стеклянный квартал

Глава 1: Нарушенное равновесие

Елена Светлова перешагнула порог квартиры ровно в восемь вечера, когда московский осенний день уже давно сдался наступающей ночи. В прихожей витал запах обжаренных специй и чего-то подгоревшего.

–Ты опять забыла, что женщина приходит с работы раньше мужчины? – Андрей с преувеличенной серьёзностью помешивал что-то в кастрюле, поглядывая на часы.

– А ты опять готовишь своё фирменное "что получится"? – парировала Елена, сбрасывая туфли. – Дай угадаю, это либо ризотто, либо плов, либо нечто среднее между ними.

– Это авторское блюдо "Профессорская фантазия", между прочим. В восьми странах мира его готовят точно… так же неправильно, как я.

Андрей отложил деревянную ложку и подошёл к жене. Он был высоким, с аккуратной бородкой и спокойными, внимательными глазами историка, привыкшего разглядывать детали прошлого. Его джинсы и домашний свитер заметно контрастировали со строгим костюмом Елены.

– Тяжёлый день? – спросил он, целуя её в щеку.

– Как обычно, – вздохнула она, распуская тугой хвост каштановых волос. – Если террорист пообещал взорвать школу, можешь быть уверена, что совещание по этому поводу назначат на конец рабочего дня.

Она прошла на кухню, заглянула в кастрюлю и принюхалась.

– Я поставлю на стол ещё и салат, на случай если главное блюдо не поддастся идентификации, – улыбнулась она.

Андрей развёл руками.

– Это гуманно. А как прошло с террористом?

– Школьник-девятиклассник, наслушался всякого в интернете. Тянет на статью, но, думаю, отделается строгим испугом и постановкой на учёт. Лучше расскажи, как твой институт? Всё так же под угрозой великого переселения?

Лицо Андрея мгновенно посерьёзнело.

– Всё хуже, – он уменьшил огонь под кастрюлей и вернулся к прерванной сервировке стола. – Сегодня на кафедре было совещание. Ректор сказал, что здание точно входит в план реновации. Они хотят превратить весь наш квартал в очередной стеклянный муравейник с кофейнями на первом этаже.

– Я не понимаю, почему нельзя просто объявить всё старше тридцати лет памятником архитектуры, – вздохнула Елена, подцепляя вилкой неопознанное блюдо мужа. – Тогда и твоя кафедра была бы в безопасности, и эта сковородка тоже.

– Очень смешно, дорогая. Когда тебя в следующий раз повысят, купим новую, с антипримарным покрытием. И я даже научусь ей пользоваться… возможно.

– Кто вообще занимается этой реновацией? – спросила Елена, медленно пережёвывая изобретение мужа. К её удивлению, получилось вполне съедобно.

– Компания "Меркурий Девелопмент". Но на самом деле это всё Лавров. Максим Викторович Лавров. Он считается светилом городского развития и прячется за разными юридическими лицами, но любая значимая стройка в центре – это он.

– Похоже, ты о нём много знаешь, – заметила Елена, внимательно глядя на мужа.

– Пришлось изучить противника, – усмехнулся Андрей. – Наши активисты собрали целое досье.

– Активисты? – Елена вопросительно приподняла бровь.

– Ну да. Я же рассказывал тебе о Вере. Она журналистка, ведёт расследование о коррупции в сфере городского строительства, особенно по историческим районам. Она организовала инициативную группу, и я…

Елена не узнала, что именно делал её муж в инициативной группе, потому что её телефон разразился пронзительной трелью. На экране высветилось «Громов».

– Громов? – шепнул Андрей, закатывая глаза. – Десять вечера. У твоего начальника наверняка есть жена, дети, собака… Почему он всегда звонит именно тебе?

– Потому что я его капитан с репутацией "решателя проблем", – улыбнулась Елена, прикрывая трубку рукой. – Ты забыл?

– У него на телефоне наверняка быстрый набор: один – жена, два – собака, три – Елена Светлова.

Она шутливо шикнула на мужа и ответила:

– Светлова слушает.

Пока она говорила, лицо её постепенно становилось всё более серьёзным. Короткие вопросы, уточнения, кивки. Наконец, она произнесла:

– Выезжаю.

– Что-то серьёзное? – спросил Андрей, уже зная ответ по её виду.

– Обнаружено тело бизнесмена в его офисе. Выглядит как самоубийство, но Громов говорит, что что-то там не сходится.

– Как зовут? – Андрей пытался выглядеть просто любопытным.

– Максим Лавров. Тот самый, который…

– Тот самый, который собирался снести наш квартал? – в голосе Андрея смешались удивление и что-то ещё, что Елена не смогла точно идентифицировать.

Она внимательно посмотрела на мужа.

– Да, он самый. И судя по твоему лицу, ты знаешь о нём больше, чем говорил.

– Я… – начал Андрей, но Елена уже направилась в спальню переодеваться.

– Машина уже внизу, – крикнул ей вслед Андрей. – Я видел, как подъехала служебная.

– Если вернусь поздно, не жди с ужином, – Елена быстро переодевалась.

– То есть "если вернусь поздно" означает "когда вернусь очень поздно", – Андрей протянул ей заранее собранную сумку с документами. – Неужели преступники не могут договориться совершать свои злодеяния в рабочее время?

– Обязательно пропишу это в следующем уголовном кодексе, – Елена чмокнула его в щеку. – "Статья 000: Совершение преступлений строго с девяти до шести с перерывом на обед".

Она спустилась во двор, где её уже ждала служебная Шкода с работающим двигателем.

– Добрый вечер, Елена Викторовна, – кивнул водитель, не вынимая наушников.

– Добрый, Марченко. На Пресненскую набережную, бизнес-центр "Меркурий Сити".

– Опять небоскрёбы, – проворчал Марченко, трогаясь с места. – Я в таких высоко не поднимаюсь. У меня от высоты уши закладывает, как при нырянии.

– И как же вы тогда в армии служили?

– А кто вам сказал, что я в армии служил? – хитро прищурился Марченко. – Я по здоровью не годен был. Из-за ушей как раз.

Елена улыбнулась и откинулась на сиденье. Эта маленькая шутка повторялась каждый раз, когда они ехали в очередной небоскрёб. Марченко отслужил в ВДВ и был, пожалуй, самым здоровым человеком в отделе.

Пока Шкода пробиралась через вечерние пробки, Елена просматривала информацию о Лаврове на планшете. Пятьдесят два года, крупный девелопер, владелец холдинга "Меркурий", который включал в себя строительные компании, сеть фитнес-клубов, инвестиционный фонд и даже небольшую IT-компанию, специализирующуюся на "умных домах". Трижды женат, от первого брака взрослая дочь, от третьего – двое малолетних детей.

– Человек-компания, – пробормотала Елена. Таких она повидала немало. Люди, для которых бизнес заменил всё остальное.

Бизнес-центр "Меркурий Сити" уже издалека сиял голубоватым стеклом на фоне ночного неба. Когда служебная машина подъехала ко входу, Елену встретил молодой сотрудник в форме.

– Лейтенант Соколов, – представился он. – Полковник просил проводить вас наверх, когда прибудете.

В скоростном лифте молчаливый лейтенант изучал носки своих ботинок, а Елена – собственное отражение в зеркальных стенах кабины. Каштановые волосы снова собраны в хвост, минимум косметики, строгий тёмно-синий костюм. Сейчас офисные работники одеваются более неформально, но она предпочитала классику. С преступниками и свидетелями лучше разговаривать, имея вид представителя власти, а не подруги-собеседницы.

Офис Лаврова располагался на сорок втором этаже, и весь этот этаж, похоже, принадлежал ему. Пройдя через приёмную, где на диване сидела заплаканная молодая женщина (секретарша? родственница?), Елена оказалась в просторном кабинете.

Первым, кого она увидела, был Громов – высокий, грузный мужчина с аккуратно подстриженной седой бородой.

– Светлова, наконец-то, – кивнул он. – Посмотри на это.

Максим Лавров сидел в кресле за своим столом, откинувшись на спинку. На столе перед ним лежал пистолет. В правом виске зияло входное отверстие от пули, затылок был разворочен выходным. На полу за креслом – лужа крови и остатки мозгового вещества. Классическая картина самоубийства из огнестрельного оружия.

– Выглядит как типичное самоубийство, – заметила Елена, надевая перчатки. – Что вас смущает?

– Детали, – Громов указал на стол. – Посмотри внимательно.

Елена обошла стол, изучая обстановку. На столе помимо пистолета лежал лист бумаги – предсмертная записка, написанная на компьютере и распечатанная.

"Я не могу больше жить с этим грузом. Простите меня все, кого я подвёл. Особенно мои дети. Это единственный выход."

Подпись отсутствовала.

– Записка слишком общая, – сразу отметила Елена. – Никаких личных деталей, имён, конкретики.

– Именно, – кивнул Громов. – И ещё кое-что. Посмотри на его руку.

Елена внимательно осмотрела правую руку трупа. Никаких следов пороха, характерных для выстрела с близкого расстояния.

– Тест на парафин даст точный ответ, но и так видно – он не стрелял, – констатировала она.

– Есть ещё одна странность, – добавил Громов. – Пистолет зарегистрирован на охрану здания, а не на Лаврова. Как он у него оказался?

Елена ещё раз осмотрела тело и место происшествия. Что-то явно не сходилось.

– Когда его обнаружили?

– Секретарша, – Громов кивнул в сторону приёмной. – Она принесла документы на подпись около семи вечера и нашла его в таком состоянии. Вызвала охрану, те – скорую и нас.

Елена осмотрела стол. Чашка с недопитым кофе, аккуратная стопка бумаг, планшет, мобильный телефон. Никакого беспорядка, характерного для борьбы.

– Сейф открыт, – заметила она, указывая на небольшой встроенный сейф в стене.

– Да, и по словам секретарши, там должна была быть крупная сумма наличных – около трёх миллионов рублей. И какие-то документы по реновации.

– Она знает код от сейфа?

– Говорит, что нет. Только Лавров.

Елена ещё раз внимательно осмотрела тело, не касаясь его.

– Где эксперт?

– Здесь я, Елена Викторовна, – раздался хрипловатый голос из-за её спины.

Она обернулась и увидела коренастого лысеющего мужчину лет пятидесяти в тёмном костюме, держащего в руках объёмный чемоданчик. Георгий Павлович Соловьёв, судмедэксперт, с которым она работала уже несколько лет. Он не выглядел как типичный судмедэксперт из американских сериалов – никакого белого халата, никакой театральности. Просто немногословный, очень наблюдательный человек с глазами, которые, казалось, видели всё на свете.

– Георгий Павлович, – улыбнулась Елена. – Что скажете?

– Пока немного, – он приблизился к телу и начал осмотр, бормоча что-то себе под нос. – Время смерти примерно между шестью и семью вечера. На первый взгляд похоже на самоубийство, но есть несоответствия.

Он указал на руку Лаврова.

– Во-первых, нет характерных следов от выстрела. Во-вторых, положение тела неестественное для самоубийцы. После выстрела в голову происходит моментальная смерть, тело должно завалиться, а не оставаться в такой позе. Кто-то его усадил так после смерти.

– Значит, убийство, замаскированное под самоубийство, – заключила Елена.

– С высокой вероятностью, – кивнул Соловьёв. – Но окончательные выводы после полной экспертизы.

Елена подошла к окну кабинета. С 42-го этажа открывался потрясающий вид на ночную Москву – огни, дороги, реку. Какой контраст с тем, что происходило в кабинете.

– Камеры наблюдения? – спросила она, повернувшись к Громову.

– Уже проверили, – мрачно отозвался тот. – Система дала сбой примерно за час до предполагаемого времени смерти. Возобновила запись только через полтора часа.

– Удобно, – заметила Елена.

– Слишком удобно, – кивнул Соловьёв, собирая свой чемоданчик. – Я закончу осмотр и распоряжусь о перевозке тела. Предварительные результаты анализов будут завтра к обеду.

Он коротко кивнул Елене и Громову и вышел.

– Странный человек, – заметил Громов, когда дверь за экспертом закрылась. – Но лучший в своём деле.

– Это точно, – согласилась Елена, доставая телефон.

– Кому звонишь? – спросил Громов.

– Андрею. Нужно предупредить, что вернусь поздно, – ответила она, но в её голове уже формировались другие вопросы. Что связывало Андрея и его инициативную группу с Лавровым? Почему муж никогда не упоминал про эту журналистку Веру до сегодняшнего вечера?

– А ещё мне нужно поговорить с тобой, – сказал Громов, понизив голос. – Наедине. Это касается этого дела… и почему именно ты им занимаешься.

Елена насторожилась.

– Что ты имеешь в виду?

– Не здесь, – Громов бросил взгляд на камеры наблюдения в углу кабинета. – Позже. А сейчас делай свою работу.

Набирая номер мужа, Елена почувствовала, как по спине пробежал холодок. То, что должно было выглядеть как рутинное расследование самоубийства крупного бизнесмена, уже начинало обрастать странностями. И судя по тону Громова, главные сюрпризы были ещё впереди.

– Андрей, это я, – сказала она, когда муж ответил. – Нам нужно серьёзно поговорить о Лаврове и о твоём участии в инициативной группе.

Глава 2: Линии разлома

Елена проснулась от звука закипающего чайника. Часы показывали 6:15 – за окном ещё было темно, а она уже чувствовала усталость. Вчера она вернулась домой за полночь, после долгого разговора с криминалистами и оформления необходимых бумаг. Андрей не спал, ждал её с чаем и бутербродами, но разговор получился скомканным. Тема его участия в протестном движении повисла в воздухе – оба были слишком уставшими для серьёзного обсуждения.

– Доброе утро, ранняя пташка, – Андрей, уже одетый и причёсанный, поставил перед ней чашку кофе. – Я приготовил тебе настоящий американо. В отличие от ужина, кофе у меня всегда получается.

– Спасибо, – Елена сделала глоток. Действительно вкусно. – Мне нужно быть в управлении к восьми. Соловьёв обещал результаты экспертизы.

Андрей присел на край кровати.

– Послушай, насчёт вчерашнего… Я должен был рассказать тебе раньше о нашей инициативной группе.

– Должен был, – кивнула Елена. – Особенно учитывая, что вы выступали против человека, который теперь оказался в центре моего расследования.

– Я понимаю, как это выглядит, – Андрей провёл рукой по волосам – жест, который появлялся у него только когда он нервничал. – Но я действительно не знал Лаврова лично. Только видел пару раз на общественных слушаниях. А с Верой…

– С Верой мы поговорим позже, – Елена встала и направилась в ванную. – Сейчас у меня нет времени на это. Но вечером, Андрей, нам нужно серьёзно поговорить. И я буду задавать конкретные вопросы.

Георгий Павлович Соловьёв встретил её в своём кабинете – небольшом, но удивительно опрятном помещении в подвальном этаже управления. В отличие от большинства коллег, он не развешивал на стенах дипломы или фотографии. Только календарь с видами Байкала да потрёпанная таблица Менделеева.

– Присаживайтесь, Елена Викторовна, – он указал на стул рядом с рабочим столом. – Чаю хотите?

– Спасибо, только что выпила кофе. Что у вас есть для меня?

Соловьёв разложил перед ней несколько листов с результатами анализов и фотографии.

– Сразу к делу. Это убийство, никаких сомнений, – он указал на фотографии. – Во-первых, тест на наличие продуктов выстрела на руках отрицательный. Он не стрелял сам. Во-вторых, угол входного отверстия не соответствует типичному для самоубийства – пуля вошла под углом, характерным для выстрела, произведённого другим человеком, стоявшим напротив. В-третьих, на левом запястье обнаружены небольшие гематомы – вероятно, его удерживали силой.

– А как быть с предсмертной запиской?

– Печатная записка без подписи – уже странность. Большинство самоубийц пишут от руки и подписываются. Эксперты-лингвисты анализируют текст, но уже сейчас видно, что он составлен максимально обобщённо, без личностных маркеров.

Елена задумчиво постучала ручкой по столу.

– Пистолет принадлежит охране здания. Кто-то из охранников?

– Возможно. Или кто-то, кто имел к ним доступ, – кивнул Соловьёв. – Это табельное оружие охраны бизнес-центра, я проверил по базе. Модель Glock 17, штатное оружие ЧОП "Меридиан", который обслуживает "Меркурий Сити".

– Что с камерами наблюдения?

– Записи отсутствуют за период с 17:30 до 19:00. Технические специалисты говорят о сбое системы, но, скорее всего, это было намеренное отключение. Преступник знал, что делает.

– Время смерти подтвердилось?

– Да, между 18:00 и 19:00. Учитывая, что секретарша нашла его примерно в 19:10, скорее ближе к шести. Желудок был почти пуст, последний приём пищи – лёгкий перекус примерно за два часа до смерти.

Елена записала эти детали в блокнот.

– Что с отпечатками в кабинете?

– Там настоящий хаос, – вздохнул Соловьёв. – Десятки разных отпечатков. Секретарша, уборщица, партнёры по бизнесу. Ничего необычного не нашли. На пистолете тоже нет чётких отпечатков – только смазанные следы, вероятно, от перчаток.

– Похоже на профессиональную работу, – задумчиво произнесла Елена.

– Не совсем, – возразил Соловьёв. – Профессионал продумал бы всё до мелочей. Здесь же есть несоответствия, которые сразу бросаются в глаза – отсутствие следов пороха на руках, нехарактерный угол входного отверстия. Это либо любитель, пытающийся имитировать профессионала, либо… – он замялся.

– Либо?

– Либо кто-то, кто хотел, чтобы мы поняли, что это убийство, – тихо сказал Соловьёв. – Своего рода послание.

Елена нахмурилась. Эта теория была необычной, но имела право на существование.

– Есть ещё кое-что, – продолжил эксперт. – Я обратил внимание на одну странность.

Он указал на фотографию крупным планом с предметами на столе Лаврова.

– Видите этот след на бумагах? Похоже на помаду.

Елена пригляделась. Действительно, на краю документа виднелся едва заметный след, похожий на отпечаток губ.

– Возможно, женщина? – предположила она.

– Или мужчина хочет, чтобы мы так думали, – пожал плечами Соловьёв. – Но я проверил – помада дорогая, Chanel, оттенок Rouge Allure.

– Вы разбираетесь в помадах? – удивилась Елена.

– У меня дочь косметологом работает, – он слегка смутился. – Иногда рассказывает о своей работе больше, чем я хотел бы знать.

Елена улыбнулась, но тут же вернулась к делу:

– Что со взломом сейфа?

– Никаких следов взлома. Сейф открыли кодом.

– Значит, убийца либо знал код, либо Лавров открыл сейф сам перед смертью, – задумалась Елена. – Что ж, буду разбираться. Спасибо, Георгий Павлович. Вы мне очень помогли.

– Обращайтесь, – кивнул эксперт. – И кстати… будьте осторожны с этим делом. Судя по тому, как всё организовано, за этим стоят серьёзные люди.

Выйдя из кабинета Соловьёва, Елена направилась к лифтам. Ей нужно было подняться в свой отдел и составить план расследования. Но когда двери лифта открылись, она увидела Громова.

– Светлова, нам нужно поговорить, – сказал полковник без предисловий. – Не здесь. Пойдём выпьем кофе.

Они вышли из здания управления и направились к небольшому кафе через дорогу. Заняв столик в дальнем углу, Громов заказал два эспрессо и только после того, как официантка отошла, заговорил:

– Ты знаешь, почему я назначил тебя на это дело?

– Потому что я хороший следователь? – предположила Елена с лёгкой улыбкой.

– Не только, – Громов выглядел необычно серьёзным. – Это дело… оно не совсем обычное. Лавров был не просто бизнесменом. У него были связи в очень высоких кругах.

– И?

– И мне дали понять, что расследование должно вестись определённым образом, – Громов понизил голос. – Быстро, аккуратно и без лишнего шума.

Елена почувствовала, как внутри всё напряглось.

– Ты хочешь сказать, что меня назначили, чтобы я провела формальное расследование и закрыла дело?

– Не я этого хочу, – Громов выглядел почти обиженным. – Но да, именно так. Сверху ожидают, что дело будет квалифицировано как самоубийство, несмотря на все несоответствия.

– И ты согласился с этим? – Елена не могла скрыть разочарования.

– Я согласился назначить тебя, – веско сказал Громов. – Потому что ты единственный человек в отделе, которому я доверяю достаточно, чтобы рассказать об этом. Любой другой либо сразу сделал бы, что требуют, либо полез бы напролом и нажил проблем всему отделу.

– А от меня ты ожидаешь… чего?

Громов сделал глоток кофе, внимательно глядя на неё.

– Я ожидаю, что ты будешь умной. Что ты поймёшь, в какую игру мы все оказались втянуты. Дело Лаврова связано с проектом "Наследие Москвы", а этот проект курирует очень влиятельный человек из силовых структур. Заместитель министра, если быть точным.

– Имя у него есть? – спросила Елена.

– Климов, – неохотно ответил Громов. – Александр Владимирович Климов. И поверь мне, с ним лучше не связываться.

– И что ты предлагаешь? Закрыть глаза на убийство, потому что замешан какой-то чиновник?

– Я предлагаю действовать осторожно, – Громов наклонился к ней. – Собирай доказательства, веди расследование, но не афишируй результаты. Докладывай напрямую мне, никому больше. И главное – не привлекай внимания Климова и его людей.

Елена задумалась. Она достаточно давно работала в системе, чтобы понимать – иногда прямая атака ведёт только к поражению. Но и отступить она не могла.

– Хорошо, – наконец сказала она. – Я буду осторожна. Но я не стану фальсифицировать доказательства или писать ложные заключения.

– Этого я и не прошу, – Громов слегка расслабился. – Просто делай свою работу, но помни, что за тобой наблюдают. И ещё… – он замялся, – будь осторожна с тем, что рассказываешь мужу. Его активистская деятельность может создать… впечатление конфликта интересов.

– Ты следишь за моим мужем? – холодно спросила Елена.

– Не я, – покачал головой Громов. – Но досье на него существует. Как и на всех, кто активно выступает против проекта "Наследие Москвы".

Это был неприятный сюрприз. Елена знала, что Андрей участвует в каких-то протестных акциях, но не думала, что это привлекло внимание компетентных органов.

– Спасибо за предупреждение, – сухо сказала она. – Что-нибудь ещё я должна знать?

– Да, – Громов допил кофе. – Твоё расследование уже привлекло внимание. Сегодня утром мне звонили из администрации Климова, интересовались, кто ведёт дело Лаврова. Я сказал, что назначил опытного и надёжного следователя, который пользуется моим полным доверием.

– И что они ответили?

– Что будут внимательно следить за результатами, – Громов встал. – Так что будь начеку, Елена. Это может оказаться самым сложным делом в твоей карьере. И не только потому, что нужно найти убийцу.

Дочь Максима Лаврова жила в пентхаусе на Кутузовском проспекте. Огромные панорамные окна, минималистичный интерьер в скандинавском стиле, произведения современного искусства на стенах. Всё кричало о деньгах, вкусе и желании произвести впечатление.

Арина Лаврова встретила Елену в шёлковом домашнем костюме, с безупречным макияжем, несмотря на ранний час и печальные обстоятельства. Высокая, стройная, с такими же пронзительными серыми глазами, как у отца. Единственное, что выдавало её состояние – слегка дрожащие руки, которые она пыталась скрыть, теребя браслет на запястье.

– Проходите, детектив, – голос у неё был низкий, с лёгкой хрипотцой. – Хотите кофе? Или что-нибудь покрепче? Я, признаться, уже налила себе виски. Говорят, это помогает справиться с горем, но пока не заметила эффекта.

– Спасибо, от кофе не откажусь, – ответила Елена, проходя в просторную гостиную.

Арина кивнула и отошла к барной стойке, отделявшей гостиную от кухни.

– Когда вы в последний раз видели отца? – спросила Елена, пока хозяйка готовила напитки.

– Во вторник, на прошлой неделе. У нас был деловой ланч, – Арина поставила перед Еленой чашку эспрессо. – Отец хотел обсудить моё возвращение в компанию.

– Вы работали с ним раньше?

– Три года, в финансовом отделе. Ушла полгода назад. Точнее, – она сделала паузу, – меня вынудили уйти.

– Почему?

Арина отпила виски и поморщилась.

– Официально – из-за реструктуризации. Неофициально – мы разошлись во взглядах на некоторые проекты. В частности, на "Наследие Москвы".

Елена навострила уши.

– Что именно вас не устраивало в этом проекте?

– Он экономически нецелесообразен, – отрезала Арина. – Слишком много внимания историческим зданиям, слишком высокие затраты на расселение, сохранение фасадов. Я предлагала более агрессивную стратегию, но отец вдруг стал сентиментальным. Он всегда был прагматиком, а тут… – она махнула рукой. – В общем, мы поссорились, и он предложил мне отдохнуть от компании.

– А недавно решил вернуть вас обратно?

– Да, внезапно передумал. Сказал, что проект вступает в новую фазу, и ему нужен человек, которому он доверяет.

– И вы согласились?

Арина пожала плечами.

– Мы не успели прийти к соглашению. Но я рассматривала это предложение. У меня, знаете ли, не так много вариантов. Отец держал меня на коротком поводке с самого детства. Я получила лучшее образование, но работать "на стороне" он мне никогда бы не позволил. "Лавровы работают только на Лавровых" – его любимая поговорка.

Елена внимательно наблюдала за девушкой. Несмотря на показное спокойствие, та явно нервничала. Прикасалась к волосам, перекладывала ногу на ногу, часто моргала.

– Когда вы узнали о смерти отца?

– Вчера вечером мне позвонил Виталий Орлов, партнёр отца, – Арина поставила стакан на стеклянный столик. – Сказал, что произошёл несчастный случай, что-то с голов… – она замялась. – В общем, сказал что отец застрелился. Но сегодня утром он перезвонил и сообщил, что полиция подозревает убийство. Это правда?

– Мы рассматриваем разные версии, – уклончиво ответила Елена. – Что вы можете сказать о врагах вашего отца?

Арина невесело усмехнулась.

– У него не было друзей, только временные союзники. И врагов – целая армия. Бывшие партнёры, которых он вытеснил из бизнеса. Чиновники, которых он шантажировал. Бывшие жёны… – она осеклась. – Извините, я не хотела говорить так о матери.

– Ваши родители плохо расстались?

– Мягко говоря. Отец бросил её ради молоденькой модели, обеспечил минимальные выплаты и отсудил меня. Мама долго боролась за опеку, но проиграла. У отца были… связи в нужных местах.

– Где сейчас ваша мать?

– В Испании. Вышла замуж за местного бизнесмена, у них двое детей. Мы редко общаемся, – в голосе Арины прозвучала застарелая боль.

– А ваша мачеха? Третья жена отца?

– Диана? – лицо Арины мгновенно застыло. – Она в Милане, на показах моды. У неё алиби, если вы об этом.

– Вы не ладили?

– Мы терпели друг друга ради отца. Она всего на семь лет старше меня, и это… создавало неловкость.

Елена сделала пометку в блокноте.

– Вернёмся к проекту "Наследие Москвы". Что изменилось в нём в последнее время? Почему ваш отец вдруг изменил своё отношение?

Арина задумалась.

– Не могу сказать наверняка. Но мне кажется, дело в новом кураторе – Александре Климове. Они заключили какой-то договор примерно месяц назад. После этого отец стал относиться к проекту иначе, даже лично выезжал на объект, хотя обычно этим занимались менеджеры среднего звена.

– Что вы знаете о Климове?

– Немного. Он из силовиков, занимает какой-то важный пост. Говорят, у него серьёзные связи… разного рода. Отец обычно избегал таких партнёров, предпочитал чистый бизнес. Но в этот раз почему-то согласился.

Елена сделала ещё одну заметку.

– И последний вопрос: где вы были вчера вечером, между шестью и восемью?

Арина даже не моргнула.

– На благотворительном вечере в отеле "Ритц-Карлтон". Собирали деньги для детей с онкологическими заболеваниями. Там было около двухсот человек, включая нескольких министров. Моё присутствие зафиксировано на фотографиях, и я расплачивалась картой в баре примерно в половине седьмого.

– Спасибо за содействие, – Елена протянула визитку. – Если вспомните что-то ещё о проекте или о возможных врагах вашего отца, пожалуйста, свяжитесь со мной.

– Конечно, – Арина проводила её до двери. – И, капитан… Найдите того, кто это сделал. Несмотря на наши разногласия, он был моим отцом. И он заслуживает справедливости.

В лифте Елена задумалась. Арина Лаврова производила впечатление собранного, расчётливого человека. Она явно не любила отца, но вряд ли настолько, чтобы убить его. К тому же, её алиби легко проверяется. Однако что-то подсказывало Елене, что дочь знает больше, чем говорит.

Виталий Орлов не стал дожидаться, пока остынет кресло Лаврова – в буквальном смысле. Когда Елена прибыла в офис "Меркурий Девелопмент", она обнаружила его за столом покойного, подписывающим какие-то документы.

– Бизнес не может останавливаться, – пояснил он, видя удивление на её лице. – Максим бы понял.

Орлов выглядел как классический топ-менеджер из глянцевых журналов: безупречный костюм, стильные очки, седые виски, придающие ему солидности. За его спиной в панорамных окнах открывался вид на Москву – город, который он, похоже, собирался покорить.

– И всё же, перехватить управление компанией на следующий день после смерти партнёра – это необычно, – заметила Елена, присаживаясь напротив.

– Необычные обстоятельства требуют необычных решений, – пожал плечами Орлов. – Кто-то должен держать руль, пока решаются вопросы наследства. Я был заместителем Максима, это логично.

– Расскажите о ваших отношениях с господином Лавровым.

Орлов откинулся в кресле.

– Мы знакомы двадцать лет. Вместе начинали бизнес, хотя первоначально компания принадлежала только ему. Я пришёл как наёмный менеджер, а десять лет назад стал младшим партнёром.

– Насколько младшим?

– У меня тридцать процентов акций, – ответил Орлов без запинки. – У Максима было шестьдесят пять. Оставшиеся пять процентов – у нескольких миноритариев.

– Что произойдёт с долей Лаврова?

– По уставу, я имею преимущественное право выкупа, – Орлов сцепил пальцы. – Но это долгий процесс. Сначала наследники, потом оценка, согласование…

– И кто эти наследники?

– Насколько мне известно, всё поровну распределяется между тремя детьми и женой. Но Диана, скорее всего, получит ещё и личное имущество по брачному контракту.

– Кто-нибудь из них интересуется бизнесом?

– Арина – да, она талантливый финансист. Но мы с ней часто расходимся во взглядах. Диана вообще далека от бизнеса, ей интересны только дивиденды. Младшие дети ещё слишком малы.

– В таком случае, вы получаете контроль над компанией?

Орлов улыбнулся, показав идеально ровные зубы.

– В долгосрочной перспективе – возможно. Но сейчас я просто поддерживаю работу.

– Где вы были вчера вечером?

– Я так и думал, что вы спросите, – он ничуть не выглядел обеспокоенным. – У меня была встреча с представителями китайской делегации в "Хаятт Ридженси". Ужин, переговоры. Закончили около девяти. Могу предоставить список присутствовавших.

– Это было бы полезно, – кивнула Елена. – Что вы можете сказать о проекте "Наследие Москвы"?

Лицо Орлова едва заметно напряглось.

– Интересный проект. Сложный с точки зрения реализации, но потенциально очень прибыльный.

– Я слышала, у вас были разногласия с Лавровым по этому поводу.

– У нас часто бывали профессиональные разногласия, – уклончиво ответил Орлов. – В этом сила нашего партнёрства. Была, – он поправил себя.

– В чём конкретно заключались разногласия?

Орлов задумался на мгновение.

– Максим в последнее время стал слишком… осторожным. Мы получили разрешение на редевелопмент всего квартала, но он настаивал на сохранении исторических фасадов, на щадящем режиме расселения. Это увеличивало затраты и сроки.

– А вы предпочли бы более радикальный подход?

– Я предпочитаю эффективный подход, – отрезал Орлов. – Эстетика и история – это прекрасно, но не когда они стоят лишних миллиардов.

– У Лаврова были враги?

– У любого успешного человека есть враги, – философски заметил Орлов. – Особенно в нашем бизнесе. Конкуренты, чиновники, активисты… список можно продолжать бесконечно.

– Кто-нибудь угрожал ему в последнее время?

Орлов на мгновение задумался.

– Был один неприятный инцидент с бывшим сотрудником. Алексей Тарасов, руководил строительным департаментом. Максим уволил его полгода назад, и тот устроил сцену. Кричал, что Максим ещё пожалеет, что уничтожит его. Обычные эмоции уволенного, но всё же…

– У вас есть его контакты?

– Конечно, я попрошу секретаря предоставить вам всю информацию. Что-нибудь ещё?

– Да, – Елена постучала ручкой по блокноту. – Что вы знаете о Александре Климове?

Глаза Орлова едва заметно сузились.

– Он курирует проект "Наследие Москвы". Заместитель министра одной из силовых структур, влиятельный человек.

– Как давно он сотрудничает с вашей компанией?

– Чуть больше месяца. Его привлёк Максим, я в этих переговорах не участвовал.

– Почему?

– Я был против этого партнёрства, – нехотя признал Орлов. – У Климова… специфические методы работы. Но Максим настоял. Сказал, что это ключ к успеху проекта.

Елена сделала пометку в блокноте.

– Последний вопрос. Вчера, когда вы звонили Арине Лавровой, вы сказали ей, что её отец застрелился. Почему вы так решили?

Орлов нахмурился.

– Это была официальная версия на тот момент. Охранники, обнаружившие тело, говорили о самоубийстве. Только сегодня утром полиция сообщила мне о других подозрениях, и я сразу же передал эту информацию Арине.

– Понятно, – Елена встала. – Благодарю вас за сотрудничество. Возможно, у меня появятся ещё вопросы.

– Всегда к вашим услугам, – Орлов встал и протянул руку. – Я заинтересован в быстром раскрытии этого дела. Неопределённость вредит бизнесу.

Когда Елена уже была у двери, он добавил:

– Знаете, кто бы ни сделал это… он оказал мне услугу. Не поймите неправильно – я скорблю о Максиме как о друге и партнёре. Но теперь компания будет развиваться так, как должна была всегда. Без сентиментальности и необоснованных компромиссов.

Елена внимательно посмотрела на него, но ничего не ответила.

Кабинет для допросов в управлении был намеренно безликим – серые стены, стол, несколько стульев, камера видеонаблюдения в углу. Марина Котова, секретарь Лаврова, выглядела здесь неуместно в своём дорогом брючном костюме и с безупречной укладкой. Единственное, что выдавало её состояние – покрасневшие от слёз глаза.

– Я уже всё рассказала вчера, – она нервно теребила браслет на запястье. – Я пришла в кабинет около семи вечера, чтобы принести документы. Максим Викторович сидел в кресле, я сначала подумала, что он задремал. Но потом я увидела кровь и поняла…

– Я понимаю, что вам тяжело это вспоминать, – мягко сказала Елена. – Но мне нужны некоторые уточнения. Когда вы видели господина Лаврова живым в последний раз?

– Около шести. Он попросил кофе и сказал, что ждёт важного посетителя. Я принесла эспрессо и ушла. У меня был обеденный перерыв.

– Кого он ждал?

– Он не сказал, – Марина опустила глаза. – Максим Викторович не всегда делился такой информацией.

– В его расписании не было отметок о встрече?

– Нет. Это была внеплановая встреча. Такое иногда случалось.

Елена достала распечатку с камер наблюдения в холле.

– Вот последний посетитель, зафиксированный камерами. Вы его знаете?

Марина взглянула на размытое изображение.

– Это Евгений Павлович Корчагин из городской администрации. Он курирует строительные проекты.

– Он часто бывал у Лаврова?

– Время от времени. По работе.

– Только по работе? – Елена внимательно наблюдала за реакцией женщины.

Секретарша немного побледнела.

– Что вы имеете в виду?

– Госпожа Котова, было бы проще, если бы вы сразу рассказали о своих отношениях с покойным.

Марина вздрогнула, потом глубоко вздохнула.

– Мы встречались. Около года. Это было… сложно. Он был женат.

– Его жена знала?

– Не думаю. Мы были очень осторожны. Встречались в отеле или у меня дома.

– А в офисе?

Марина покраснела.

– Иногда… после работы. Когда все уходили.

– У вас была интимная встреча вчера?

– Нет, что вы! – она казалась искренне шокированной. – Вчера был обычный рабочий день. У Максима Викторовича было много дел, он был напряжён.

– Из-за чего?

– Из-за проекта "Наследие Москвы". Там возникли какие-то сложности.

– Какого рода?

– Он не делился деталями. Но я слышала, как он спорил по телефону с Климовым. Что-то о дополнительных условиях, которые не были оговорены изначально.

Елена сделала пометку.

– Что вы знаете о сейфе в кабинете Лаврова?

– Только то, что там хранились важные документы и иногда наличные. Код знал только Максим Викторович.

– А содержимое сейфа?

– В последние дни там было около трёх миллионов рублей. Максим Викторович собирался сделать какой-то платёж наличными. И ещё оригиналы документов по проекту.

– Что за платёж?

– Не знаю, – Марина покачала головой. – Он не говорил. Но деньги забрали из банка два дня назад.

Елена задумалась. Необычно для крупного бизнесмена проводить платежи наличными.

– Госпожа Котова, – Елена посмотрела ей прямо в глаза. – У вас есть помада Chanel Rouge Allure?

Марина замерла, затем медленно кивнула.

– Да. Это мой любимый оттенок. Почему вы спрашиваете?

– На документах в кабинете Лаврова обнаружили след от такой помады.

Женщина опустила глаза.

– Я… я зашла к нему днём, около четырёх. Мы поговорили, и я… поцеловала документ перед тем, как отдать ему. Это была такая наша шутка. Клянусь, когда я принесла кофе около шести, он был жив!

– Я верю вам, – мягко сказала Елена. – Ещё один вопрос: кто мог желать смерти Максиму Викторовичу?

Марина задумалась.

– В последнее время он ссорился с Орловым. Они по-разному видели будущее компании. И ещё… был один неприятный момент с бывшим сотрудником, Алексеем Тарасовым. Он угрожал после увольнения.

– Да, я слышала об этом. Что-нибудь ещё?

– Климов. Максим его боялся. Никогда не говорил об этом прямо, но я чувствовала. После каждой их встречи он был как в воду опущенный.

– Боялся? Почему?

– Не знаю, – Марина покачала головой. – Но однажды я случайно услышала фразу, когда Максим разговаривал с ним по телефону. Он сказал: "Мы так не договаривались. Это уже не бизнес, а шантаж". После этого разговора он отменил все встречи и уехал на дачу на два дня.

– Когда это было?

– Примерно три недели назад.

Елена сделала ещё одну пометку. Климов всё больше превращался в интересную фигуру.

– Где вы были вчера между шестью и восемью вечера?

– Как я уже сказала, у меня был обеденный перерыв. Я спустилась в кафе на первом этаже, поела, потом зашла в аптеку в соседнем здании, купить обезболивающее – у меня была мигрень. Затем вернулась, чтобы отдать документы на подпись.

– Кто-нибудь может подтвердить ваше местонахождение?

– В кафе меня знают, я там постоянный клиент. И ещё в аптеке я расплачивалась картой.

– Хорошо, – кивнула Елена. – Спасибо за сотрудничество. Если вспомните что-то ещё – пожалуйста, свяжитесь со мной.

Алексей Тарасов согласился встретиться с Еленой в небольшом кафе недалеко от его нового места работы – строительной компании второго эшелона. Он оказался невысоким, но крепким мужчиной с военной выправкой и настороженным взглядом.

– Я так понимаю, вы пришли поговорить о Лаврове, – он сразу взял быка за рога. – Я уже слышал, что он мёртв. И нет, я к этому не причастен, хотя многие подумают на меня из-за того случая.

– Какого случая? – Елена решила посмотреть, насколько откровенен будет Тарасов.

– Когда меня увольняли, я наговорил лишнего, – он пожал плечами. – Угрожал, обещал разрушить его бизнес. Всё это в запале, на эмоциях. Я был с компанией с самого начала, пятнадцать лет, и вдруг – на выход, с минимальной компенсацией.

– Почему вас уволили?

– Официально – оптимизация, – Тарасов хмыкнул. – Реально – я слишком много знал и задавал неудобные вопросы.

– О чём?

Тарасов отпил кофе, явно взвешивая, сколько можно рассказать.

– О финансовых потоках в проекте "Наследие Москвы". Там были странные вещи – завышенные сметы, двойная бухгалтерия, странные субподрядчики. Я отвечал за строительную часть и видел, что бюджет не сходится.

– Вы высказали эти опасения Лаврову?

– Да. И знаете, что он мне ответил? "Не лезь не в своё дело, если хочешь остаться целым". Буквально так. Через неделю меня уволили.

– Вы думаете, там были незаконные схемы?

– Я уверен, – твёрдо сказал Тарасов. – Но доказать не могу – все документы остались в компании. А после моего ухода наверняка уничтожены.

– Кто стоял за этими схемами – Лавров?

– Он был частью этого, безусловно. Но главный игрок – Климов. Это его люди получали контракты. Лавров был просто фасадом для вывода бюджетных средств под видом инвестиций в историческую застройку.

– Насколько крупные суммы?

– Миллиарды, – без тени улыбки ответил Тарасов. – Целый квартал в центре Москвы – это золотое дно.

– Почему вы не обратились в правоохранительные органы?

Тарасов усмехнулся.

– Вы серьёзно? С моими голословными обвинениями против людей такого калибра? Меня бы просто уничтожили. У Климова везде свои люди.

– Значит, вы затаили обиду?

– Конечно, – честно признался Тарасов. – Кто бы не затаил? Но я не идиот, чтобы мстить таким образом. Убийство Лаврова ничего бы мне не дало, кроме проблем. Я нашёл другой способ.

– Какой?

– Собираю информацию, – Тарасов понизил голос. – Документы, записи разговоров, фотографии встреч. Когда будет достаточно материала, передам журналистам. Публичный скандал – вот чего боятся такие люди.

– Вы сотрудничаете с журналисткой Верой Крымовой?

Глаза Тарасова удивлённо расширились.

– Откуда вы знаете?

– Просто предположение, – уклончиво ответила Елена. – Она ведёт расследование по тому же проекту.

– Да, мы работаем вместе. Она толковая, и у неё хорошие связи в медиа.

– Где вы были вчера вечером?

– Дома с женой и детьми. У сына был день рождения, восемь лет. Двадцать человек гостей могут это подтвердить.

– И последний вопрос. Что вы знаете о личной жизни Лаврова?

– Он спал со своей секретаршей, – пожал плечами Тарасов. – Это все знали, хотя делали вид, что не замечают. Ещё у него были проблемы с дочерью – Арина слишком самостоятельная, не давала собой манипулировать. Он держал её в ежовых рукавицах, но она всё равно делала по-своему.

– А его жена?

– Диана? – Тарасов хмыкнул. – Классический брак по расчёту. Она получала деньги и статус, он – красивую куклу для представительских функций. Не удивлюсь, если в брачном контракте прописаны даже дни, когда она обязана с ним спать.