Читать онлайн Шаги по времени. Книга первая

История первая.

Череда одного и того же проходит передо мной уже много времени. Кто-то стремится к тому, чтобы найти философский камень, познать суть бесконечной жизни.

Вполне возможно, что и я была тем, кто к этому стремился.

В школе у меня было три подруги, мы были красивые, богатые, высокомерные.

Тогда мне нравилось, что взгляды, обращенные в мою сторону, выражали восхищение, зависть, преклонение, страх. Особенно страх.

Не знаю, почему, но это чувство из всех, делало мою жизнь хоть как-то живее.

Мне было всегда скучно. Хотелось сделать другому больно, услышать мольбу, увидеть слезы – все это меня успокаивало.

Моя комната в доме была наполненная розовым и белым цветом. Ее обрамление выбрала мама. Мама всегда считала свою дочь принцессой и хотела ее наряжать. По сути, я была куклой, которую одевали, красили и выставляли в общем зале для гостей.

Отец был высокий и худой. У него был очень сухой и хриплый голос. Мать его не любила, просто это был очередной брак по расчету, как принято в нашем круге.

У меня было все: все, что я хотела, мне покупали. Да, я была избалована.

В школу перевели нового мальчика. И это было очень неприятно. Он не смотрел на меня, как другие. Я видела презрение. То, что обычно выражала я, теперь выражал другой человек.

Вечером, когда занятия кончились, мы с подругами искали себе очередную жертву, чтобы после окончания уроков, вдоволь насладиться ее мучениями.

В этот раз это была милая девочка из другого класса. У нее были большие светлые глаза. Мне не нравились они. Этими глазами они меня пронзала. Я начинала чувствовать себя паршиво.

А мне не нравилось это чувство.

И вот в час икс мы с подругами окружили ее в туалете.

Это было так просто. Моя подруга ее позвала в туалет, сказав, что мне стало плохо. И она пошла.

Она просто пошла. Просто потому, что нужна была помощь.

В этой жизни мне не приходилось кому-то помогать. Особенно делать что-то просто так. И, конечно, тогда мне было смешно, как же легко получилось ее заманить.

Облили ее водой, разрисовали лицо.

Но не били. Не любила, когда появлялась кровь. Не любила бить.

Сделали фотографии. Скинули в общий чат.

Было очень весело.

Я заболела. У меня была высокая температура и бред. В бреду я видела какое-то другое время и как я маленькая и меня зовут другим именем. Я бегу и смеюсь.

Через неделю пришла в школу. Подруг моих не было. В целом, атмосфера была какая-то гнетущая.

Мальчик, которого перевели, долго смотрел на меня. И мне не понравилось то, что увидела в его глазах.

Люди, которые против чего-то или за что-то – их я больше всего ненавидела.

Люди, которые говорили мне, что делать, вызывали волну отвращения.

Но я всегда молчала. Была вежливой, там, где это требовалось, и грубой, где могла себе позволить.

Очень давно, в детстве, у нас был садовник.

Он всегда меня водил в один старый музыкальный магазин, где продавались старые виниловые пластинки. Запах, что стоял там, ассоциируется со счастьем. Если я его когда-либо и испытывала, то это в то время.

Моя мать считала, что этот человек мешает моему воспитанию.

В семь лет, возвращаясь с няней после занятий, домой, увидела, как сбило машиной садовника.

Кровь на асфальте растекалась, являя причудливый узор.

Помню, как бежала к нему. Как у меня похолодело внутри. Как крик застыл и слезы, которые стояла в глазах, так и не вышли.

Меня оттащили.

Больше никто не вспоминал и не говорил об этом.

В тот день шел сильный дождь. Мне не хотелось идти домой, не хотелось никого видеть. И я пошла в старый магазин пластинок. Я не была там с тех самых пор.

После школы, переобувшись в свои красивые черные туфли, накинув накидку и, достав черный зонт из своего шкафчика, медленно поплелась в сторону магазина.

Шум дождя окутал меня. Капли падали на поверхность зонта. Ноги в черных туфлях промокли насквозь.

Я не заметила даже, как потекли слезы.

«Эй ты» – меня окликнули.

Это была пустынная часть улицы, дорога заворачивала за угол и шла наверх. Фонарь еле светил.

Это был тот мальчик, которого перевели.

Видимо, он хотел отомстить за ту девочку. Я не знала, что у них за отношения, но чувствовала, что они близки. И он пришел по мою душу.

Я остановилась. Посмотрела на него. Он был без зонта, весь мокрый, глаза горели яростью.

Наверное, он хотел меня убить. Откинув зонт в сторону, бросила ему: чего тебе нужно?

Он сделал шаг мне навстречу, и началась какая-то возня. Пытаясь схватить меня за руки, я увернулась, треснула ему по подбородку. Он схватил меня за волосы. Было жутко больно, разозлившись, ударила со всей силы по голени. Он взвыл, и тут я стала его лупасить по всему телу.

В какой-то момент он начал терять равновесие и вышел на дорогу.

Все случилось очень быстро.

Свет фар ослепил меня. Помню только, что оттолкнула его от дороги, а дальше ничего не помню.

История вторая.

Свет, яркий, давит на глаза.

Запахи незнакомые.

Тело не слушается.

Не понимаю, что происходит.

Кто-то тянет ко мне руки, и почему-то эти руки какие-то большие. Меня взяли на руки. Я вижу женское лицо, оно улыбается и говорит кому-то: какая красивая, настоящая принцесса.

Тогда я еще не знала, что принцесса – это не фигуральное название, а фактическое.

Меня отдали на руки другой женщине. Резко заболела голова, и я отключилась.

Следующее воспоминание – мне уже лет пять, я бегу в красивом платье и смеюсь.

После этого я больше не забывалась и помнила все, что начало происходить со мной.

И помнила свою прошлую жизнь.

Сначала мне было неясно, как такое возможно. Мои чувства из той жизни были такие живые и настоящие, но эти чувства из этой жизни были такие же яркие, они были настоящие.

В этом мире все было по-другому. Время, в которое я родилась, явно отличалось от моего времени.

Тут не было ни дорог, ни вышек, ни телефонов, ни супермаркетов – это время прошлое. С прекрасным воздухом, чистым, нешумным пространством.

Тут моя мама была другой. Она была красавица. Не такая красавица, как я в прошлой жизни, а совершенно иного состояния.

Она меня любила, заботилась. Она была такой матерью, которую я так сильно хотела в прошлой жизни. Идеальной матерью.

Мне нравилось с ней проводить время. Она много читала. Сочиняла стихи. И как же она красиво говорила. Ее можно было слушать бесконечно.

Все говорили, что я копия матери.

Внешность – да. Но то, что внутри -точно нет.

Она была чистой душой. Она не врала. Она так искренне все делала. Наверное, такое возможно, только в другом времени. В современном мире таких людей не бывает.

Я была единственным ребенком этой богатой царской семьи.

Меня воспитывали, обучали манерам, образовывали, научали тем или иным вещам.

Удивительно, при всем таком богатстве, я была скромной, тихой, спокойной.

Но это было только на поверхности.

Я знала все протоколы, как, что и где отвечать. Как себя вести в любой ситуации.

У меня были четкие инструкции на все случаи жизни.

Это было очень удобно. И от этого было много проще жить.

Мне не нужно быть самой решать какие-либо душевные терзания, у меня были ответы.

Но эти протоколы не могли ничего сделать с моей испорченной душой.

Сколько бы я ни натирала маслами учений в свое тело и мозг, душа у меня была уже тогда с гнильцой.

Конечно, я должна была выйти замуж по регламенту за какого-то принца.

И, о чудо, этот самый принц, мне понравился, я его полюбила.

Но любовь была моя эгоистична. Я хотела обладать. Владеть телом и душой.

К моему большому разочарованию принц любил другую.

Но брак по расчету есть брак по расчету. Чувства тут не играли никакой роли. Только правила игры.

Мне было двадцать лет, когда я стала королевой.

То место, куда в итоге меня увезли, стало моей могилой.

Я росла на юге, где все было в достатке, где солнце дарило много надежд и веры.

Мой новый дом был севером. Вечно холодно, снег круглый год. Все такое мрачное.

Со временем я поняла, что быть королевой – это быть секретарем, чтецом, счетоводом, управленцем, оператором связи, дипломатом, и постоянно всем служить, угождать, выманивать, манипулировать, добиваться не своих целей, а целей королевства. Меня, как королевы не существовало. Был замок, была крепость, были люди, были земли – и это все была я.

Меня отдельно не существовало, меня как таковой не было. Я была просто комплексом, набором функций.

На фоне управления страной у меня не приходили мои чувства к королю.

Он меня не любил, даже презирал. Считал слишком избалованной, считал, что я не подхожу на роль правительницы.

Но я все равно хотела его любви.

Наследника родить я не могла, король ни разу не пришел ко мне.

Наверное, в какие-то моменты, я была несчастной. Но жить жизнью целой нации оказалось, с одной стороны, очень просто – ведь я олицетворяла правила, указания, списки дел, поручений – все это было у меня впечатано.

Я была человеком правил.

И в какой-то мере счастливой.

Когда это случилось, был солнечный день, миновал мой сороковой день рождения.

Вспомнилась изогнутая дорога, свет фар.

Очень отчетливо увидела события того дождливого вечера.

Я не вспоминала о них больше тридцати лет, а тут так ярко стали проноситься.

Запах дождя стоял в носу, мокрые капли на лице, зудящая боль в запястье.

Все как в замедленной съёмке: такой смешной силуэт мальчишечьей фигурки на фоне фар, у него было такие смешные движения, тогда отметила, как это забавно выглядело, но смеха не было. Помню, как тело само резко дернулось в сторону мальчика.

Как рука схватила другую руку, выдернув его из света фар. Глаза, что несколько минут назад смотревшие на меня с ненавистью, сейчас округлились и выглядят удивленными.

Откуда во мне было столько сил, мне так легко его удалось откинуть в сторону и как весь удар прошелся по мне. Было жутко больно. Просто перестала дышать, ощущение, что органы внутри оторвались и раскидались по всем уголкам вселенной. И слезы текли из глаз.

Моя служанка принесла мне напиток. Он был отправлен.

Когда, лежа на земле, смотрела угасающими глазами в высь неба, подумала, почему нельзя было яд сделать не таким болезненным, горло мое горело, хотелось умереть без боли.

История третья.

История четвертая.

Сухой шелест листьев под ногами, ровные шаги. Голова низко опущена и внимательно что-то осматривает по сторонам.

Чириканье птиц приятно щекочет слух. Ветер играется с ветками деревьев.

– Тихето, давай скорее, я нашел чудо! – вдалеке еле слышно, как меня зовут.

Быстро поднимаю голову и мчу на звук голоса.

Еще мгновенье и показалась небольшая роща, лучи солнца туда почти не попадают. Так что там стоит полумрак. Все то, как рассказывал учитель. Дурман не любит солнечный свет и растет только в тенистой местности, глубоко в лесу.

– Подойди поближе, тебе нужно научится его видеть и слышать его аромат, – учитель машет мне рукой, чтобы я подошла ближе.

Подхожу и близко наклоняю лицо к цветку. Голова резко кружится, и я почти что оседаю. Учитель тихо смеется.

Мне вот не смешно. Всегда он так со мной. Пора бы уже запомнить, но любопытство берет верх.

Цветок размером с мужскую ладонь, белые лепестки около пяти или семи, пухлые, по краям красные точки, причем точек на каждом лепестке по десять штук, сердцевина оранжевая и очень пахучая. Запах терпкий, немного похож на запах пота. Слабые нотки риса.

– Запомни, у дурмана всегда нечетное количество лепестков и на каждом десять красных точек. Запомни, что они красные.

– А что, бывают и другие цвета? – спрашиваю я, удивляясь тому, что он так настойчиво это говорит.

– Да, бывают еще и фиолетовые. И тогда это уже не дурман. Тот цветок встречается редко, и он ядовитый. Яд, приготовленный с ним, убивает человека мгновенно. Горло будет сильно жечь.

Что-то кольнуло в голове, пытаясь выйти наружу, но быстро исчезло.

У меня так часто бывает. Словно уже все было. Словно я что-то забыла. И стоит только немного напрячь силы и все сразу вспомнится.

Учитель бережно сорвал цветок и убрал его в небольшую сумку.

Я любила эту его сумку. Она была небольшая, но, казалось, в нее может поместиться все что угодно. Словно там было тайное пространство.

У меня была другая сумка, я ее сама сделала. Она была больше, чем у учителя, и при этом не такая вместительная. Наверное, все же его сумка обладала какой-то магией.

Магия. Слово, которое манило многих людей.

Учитель не разделял страсть людей к магии. Он жил глубоко в лесу, так же глубоко, как и дурман.

А мне было любопытно. Мне все вокруг было любопытно. Мне хотелось понять, из чего состоит этот мир, из чего состою я. Откуда тут все, почему оно именно такое, а не какое-то другое. Почему я такая, а учитель другой. Почему мы живем в этом мире. И кончается ли когда-нибудь мир? Есть ли что-то вечное в этом мире или все уходит куда-то? Но куда? Что это за место, куда все уходит?

Я любила жизнь с учителем. Он был всегда старый. И добрый. Хотя мне не встречались люди, которые бы причинили мне зла. Но я ощущала, что учитель добрее всех людей на свете.

Он никогда не злился. Всегда тихо что-то напевал себе под нос, а когда я просила спеть громче, он смеялся.

Учитель был сухой, как старое высохшее дерево. У него были большие руки, тонкие скрюченные пальцы и голубые глаза. Почти прозрачные. Иногда я думала, что через его глаза можно увидеть весь мир.

Он меня нашел как раз глубоко в лесу, когда искал тихето, растение от ранок, оно помогает заживлять любые порезы, гнойники.

И я как раз лежала рядом с кустом тихето. Меня назвали в его честь.

Пошел уже десятый год моей жизни. А мне казалось, что я старее учителя. Иногда мне хотелось погладить его по голове. И очень хотелось услышать, как он поет.

Наши запасы травы заканчивались и, как обычно, перед рассветом, я собиралась в северную сторону, там, где был большой водопад.

Я любила это место за большую, сильную воду, которая бурным потоком падала вниз, образую глубокое, почти что прозрачное озеро. Вода в нем была ледяной и оттого еще более желанной.

Через час я уже была на озере, сняла большую плетеную корзину со спины, сняла с себя рубашку и черные штаны, медленно подошла к воде. Еще было темно, солнце не начало свою ежедневную рутину, и в небе высилась серебряная луна.

Вода живая. Я любила говорить с водой. Вода рассказывала удивительные истории.

Глубоко нырнув, доплыв почти до дна, я взялась рукой за растение, которое простирали свои волнистые волосы, приятно щекоча мои пятки.

В воде я могу сидеть долго, очень долго.

Наверное, это магия, как сказали бы странники, которые периодически появлялись на пороге нашего дома.

Живя с учителем, я стала понимать, что есть вещи, которые лучше не говорить при других.

Медленно, очень медленно, я стала опускаться в эту рощу волосатых растений. И вот теперь меня уже не видно, теперь я стала этими растениями. Как же я любила эти объятия. Я ощущала себя частью этого мира, такой крохотной частью, которая так легко может затеряться на дне лесного озера.

Открыв глаза, и увидела, что лучи стали пробираться сквозь толщу воды. Но до меня им не достать. Хотелось смеяться. Так меня забавляла эта игра в прятки. Солнцу тут меня никогда не найти.

В воде никогда никого не было: ни рыб, ни лягушек, ни комаров, никого. Только волосатые растения, вода и я.

Это было мое время. Время, когда я ничего не слышала, вода постепенно заполняла легкие, и мне становилось все теплее и теплее.

Я знала, что нужно успеть выбраться до того, как легкие полностью наполнятся водой. Ориентир был моя температура: чем теплее мне становилось, тем больше воды было во мне.

Мне очень не хотелось уходить.

Но пора.

На поверхности я легла пластом, вода в легких тихо булькала. Она уйдет сама, она словно испарится, нужно просто лежать и греться. И тогда солнце заберет ее из меня.

Так я и лежала.

Сколько уже прошло? Кажется, что я уснула. Воды во мне больше не было. Пора выходить.

Доплыв до берега, я услышала звук, звук был очень далеко и исходил откуда-то из северной части. Это даже не звук был, а какой-то гул, слабое эхо.

Его я слышала постоянно. Словно северная сторона приветствовала мое возвращение из водного мира в мир леса, зелени, сырой земли.

Запах мокрой земли. Когда наступал дождь, я всегда выходила на улицу и уходила в лес.

Учитель говорил, что я так стала делать, как только научилась ползать. В первые разы он шел за мной, он хотел понять, что же меня зовет.

Обычно я доползала до ближайшего дерева, немного рыла землю и засыпала.

При этом была сухой. Словно капли воды впитывала в себя.

Целых пять лет он меня провожал.

Потом перестал.

После таких дождей мои волосы становились зелеными. И пахли тиной. Мне нравился этот запах.

Он был родным. Он пах мной.

Наконец, одевшись, взвалив на себя плетеную корзину, я пошла в сторону водопада. Зайдя за него, оказалась в низкой пещере в скале. Это и было место назначения, где меня ждали мои сокровища. Плющнивица росла там в избытке. То, за что покупали у нас задорого. Ее местоположение было найти почти, что невозможно.

Собирать ее было опасно. Она источала ядовитый газ, и если взять ее голыми руками, то появлялись язвы. У обычных людей, но не у меня.

Когда мне было пять лет, учитель меня привел к водопаду. Тут он собирал травы, в том числе и плющнивицу. У него была странная повязка на лице и такие же странные перчатки на руках.

Мне он казался чудищем. Собрав травы, он направился за водопад. Я пошла за ним, хотя он сказал мне не ходить. Когда он меня заметил, было уже поздно, так как плющнивица была уже у меня во рту.

Она оказалась жутко горькой, и я ее сразу же выплюнула.

С тех пор ответственным за сбор плющневицы легла на меня.

Сбор из нее творил чудеса. В то время, когда маги искали магические способы нарастить оторванные конечности, приклеить отрубленные пальцы, уши и рты, этот чудо-сбор делал свое нехитрое дело своим чередом. Конечности чудом приращивались, а если не было ноги, то она могла просто заново отрасти.

Но приготовить ее было делом почти что невозможным. Просто в процессе было столько умерших травников, что действительно казалось, что лучше пусть этим делом занимаются маги, а не травники.

Мы с учителем с этой задачей справлялись на ура. И заказов было всегда хоть отбавляй.

Конечно, секрет того, как учитель так лихо готовит эту микстуру, хотели разузнать многие.

Но, как я уже говорила, лес, в котором мы жили, был глубоким.

Таким глубоким, что, зайдя в него, можно было никогда не выйти.

И тут все было очень просто. Я чувствовала лес, я слышала шаги чужих, я слышала шаги тех, кто искал помощи и тех, кто хотел наживы. Те, кто прятался, кто убегал, кто пытался спастись.

Все это глухим эхом отзывалась внутри леса и внутри меня.

Наступила зима, сбор трав завершилась задолго до первых снежинок. Озера стало еще более холодным, но оно никогда не застывало, не было в нем льда.

Сидя на берегу и опустив ноги в эту удивительно леденящею воду, я стала напевать какую-то песенку, на каком-то совершенно мне незнакомом языке, который, однако, я понимала.

Странное покалывание в голове усилилось. Стало тяжело дышать, и я свалилась в воду. Жгучий холод пронзил все уголки тела, и вода стала медленно заполнять меня.

Все теплее и теплее.

Я слышу чей-то плач, ругань, вижу, как мужчина и женщина ругаются, показывают в сторону пожилого человека. Раз и вижу какое-то странное помещение, как кто-то выливает воду на голову девочке. Смех. Слышу звуки какой-то музыки, которая раздается из совершенно незнакомого и непонятного нечто. Хватаю кого-то за руки, и резкая боль пронзает все мое тело.

Начинаю всплывать.

Что-то не так. Откуда эти видения. Что я только что видела. И что за странная песня, и какой-то чужой и свой одновременно язык.

Мне холодно. Волосы стали совершенно зеленые, солнца нет. Вода внутри. Очень хочу обратно в воду. Мне трудно теперь дышать тут. Каждый вдох причиняет сильное жжение.

Так нельзя. Нужно подняться вверх на водопад. Чем выше над землей, тем легче мне будет дышать. Откуда я это знаю? Сама не знаю, просто знаю, что так надо сделать.

И началось мое восхождение на водопад.

Прошел час, потом начался второй. Я стою на вершине. Одежда на мне все еще мокрая. Волосы становятся чернее. Зелень постепенно уходит. Дышать становится все легче и легче.

На лес опускается ночь. С неба упала снежинка прямиком на мой нос.

Значит, будет снегопад. Я успокоилась.

Спуск занял столько же по времени. К моменту, когда ноги коснулись горизонтальной поверхности, мои волосы полностью стали черными. Но вода не ушла. Я еще пока не знаю, но эта вода больше никогда из меня не уйдет.

Одежда мокрая, но мне не холодно.

Пока я спускалась с водопада, снега уже навалило прилично. Моя поступь стала легкой, почти невесомой и тихой. Я слилась с лесом.

Тишина окутало все вокруг. Из темного, почти непроглядного леса, на меня смотрели облачка снега, лежащие то тут, то там.

Луна показалась на небе. Свет озарил дорогу. Лес стал магическим.

Кто-то в лесу заблудился, и кому-то очень холодно. Кто-то испытывает страх. А на этот страх скоро сбегут ночные жители.

Обычно я никогда не шла на такие звуки. Но сегодня в целом все было необычным, и в итоге я зашагала в сторону зова.

К этому человеку бегут волки.

И это было плохо. Меня в лесу никто не трогал. Но я не знала, как будет с тем человеком, тронут ли они его, если я буду рядом.

Ну что ж, я просто попробую. А там будь что будет.

Волки закольцевали человека. Я стала подходить. Это была девушка, молодая, мертвенно-бледна, она явно умирала от страха, и тело ее отдавала такую сильную дрожь, что я ощущала вибрацию в ногах.

Волки. Мне нравились волки, особенно волчата. Когда я была маленькой, мы с волчатами играли вместе.

Волки совершенно не обратили на меня никакого внимания, и я решила подойти к этой девушке.

И как это вышло у меня хорошо. Она подняла на меня глаза. Наверное, она подумала, что я ей привиделась, ее глаза расширились от удивления, и она стала что-то говорить. Я не смогла расслышать, что она сказала, но зато протянула ей свои руки. Она дотронулась до меня. И стала плакать. Волки никуда не уходили. Но и я решила, что она им не достанется, увы, ребята, не в этот раз. Она еле поднялась. Оказалась она такой же высокой, как мой учитель. Оперевшись на меня, мы медленно пошли в сторону дома.

Путь был неблизкий. Волки шли с нами. У нас было самое красивое сопровождение, какое только может существовать. Я слышала, что говорили волки. Точнее, я просто понимала.

Они были недовольны, они не хотели, чтобы она шла со мной. Но я не могла поступить иначе. Иногда случаются такие вещи, которые просто проходят через тебя, и нет нужды как-то в это себя привносить. Нам оставалась еще недолго, но я поняла, что девушка больше не может идти.

Оставить ее тут в лесу, и волки тут же сожрут.

Мне было одиннадцать. Я была низкой и небольшой. Зато она была в два раза больше.

– Нужно идти, – сказала я ей, – Только так ты сможешь выжить. Или ты идешь, или волки станут твоей судьбой.

Услышав эти слова, она вздрогнула, посмотрела на меня и молча стала идти дальше.

Свет. Наконец-то дом. Волки нас проводили почти что до порога и затем, как мы зашли в дом, еще долго сидели во дворе. Я знала, что когда-то снова их встречу.

Учитель стал ухаживать за больной. Он у меня ничего не спрашивал, только посмотрел в окна, увидел волков и тихо вздохнул.

Три дня девушка не приходила в себя. Снегопад усилился, и вокруг нашего дома образовалась целая крепость снега.

Расчищая снег, я думала о том, кто она, что заставило ее очутиться ночью, зимой в этом глухом лесу.

На четвертый день снег прекратился. Выглянуло солнце. Стало еще холоднее.

Мне захотелось погулять. Девушка пришла в себя, но все еще была слаба. Не говорила, только пила и лежала.

В лесу стало еще прекраснее, чем было. Я была в теплой куртке и длинных сапогах с широкими подошвами, которые охватывали площадь вдоль стопы около десяти сантиметров.

Идти было одно удовольствие.

Птицы устроили целое представление. Я была не иначе как в раю.

Целый день прогуливаясь по лесу, я насобирала целую кучу зимних ягод.

Очутившись дома, первым делом мне хотелось заварить чай с этими ягодками.

Я знала, что испытаю то самое чувство, настоящей зимы, которое каждый год так сильно ждала. Именно ягоды его мне давали.

Учитель что-то записывал. Тихо пел. Я подсела рядом, в надежде расслышать хотя бы что-нибудь. Попивая бесценный напиток, я услышала совершенно чужой голос. От неожиданности я вздрогнула и посмотрела на источник звука. Это была девушка. Ну я так раньше думала, но это оказался парень. Хотя, может быть, у нее на морозе голос осип, подумала я.

Но почему тогда в платье. И такие длинные волосы. И такое нежное лицо. Конечно, я удивилась, доселе я видела только тех торговцев и лекарей, которые приходили сюда. И все они выглядели не так, как этот парень. А вдруг он такой же, как я. Я молча уставилась на него.

Учитель отложил свои записи, поднялся не спеша и подошел к кровати, где лежал парень-девушка.

Парень-девушка стал говорить что-то, но я не расслышала. Да что же это такое, в этом доме все говорят так, что я ничего не слышу. Я встала и подошла вплотную.

Стояла и смотрела на него. А было на что посмотреть. Учитель снял с него одеяние, и я увидела голую грудь, у меня сдавило горло и сжалась челюсть. Груди не было, там, где у человека должна быть грудь, был просто огрубевший шрам, огромный, уродливый шрам, где было сердце, была дыра, сквозная дыра. Ниже того, что когда-то было грудью, должен был быть живот, но там тоже была небольшая дыра с правой стороны. Дыра. Просто дыра. Насквозь.

Я спросила у учителя, можем ли мы воспользоваться плющневицей. Но он покачал головой.

Учитель рассказывал, что плюшневица лечит все, что нанесено не магией. А это было сделано магией и тут плюшневица нам точно не поможет.

Но значит, есть что-то, что может помочь.

– Так, стоп, – остановила я свои мысли. Почему мне так важно восстановить части тела этого человека. Почему я вообще решила ему помочь. Зачем пошла на зов, зачем спасла от волков, зачем привела в дом.

Вопросы, которые рождались в моей голове, были мне не знакомы. Ответы тем более.

Учитель дал ему настой, и парень сразу же уснул.

– Учитель, получается это раны от магии? И они не лечатся? – спросила я, глада на то, как учитель аккуратно обратно закутывает своего пациента.

– Лечатся. Но не мной. Я не занимаюсь магией. Этому сможет помочь тот, кто владеет лечебной магией.

Прошла неделя. Снег больше не выпадал, и мои вылазки стали все длиннее и длиннее. Конечно, я ходила к водопаду.

За эту неделю парень-девушка почти полностью восстановился. Он сказал, что его зовут Рака.

Мне не хотелось находиться с ним в одном месте. Почему-то я стала его избегать. И уже через неделю поняла, что сожалею, что пошла на зов и что отняла у волков их добычу.

Что-то было не так с ним.

Прошло еще три дня. Я хотела, чтобы он ушел. Я уже себе места не находила.

В тот день было такое чистое небо, воздух был чище обычного. Но, почему-то я не слышала ни одной птицы. Почему же я не слышала леса?

Как обычно, до рассвета, я ушла в лес. Сидя у водопада, резкая боль пронзила мои уши. Это был не гул, это был рев. Он поднимался с самого центра земли и шел в мои уши. Я побежала в сторону дома. Не знаю, как, но через пятнадцать минут, я была внутри дома. О боги, лучше бы этот день никогда не наступил, лучше бы, тогда я осталась в озере и никогда не всплывала на поверхность.

Кровь, куски плоти, рука. Рука моего учителя, с такими родными скрюченными пальцами, лежала у меня под ногами.

Парень-девушка стоял голый по пояс, дыры в животе больше не было, шрам с груди исчез, но дыра в сердце никуда не делась.

Он выглядел еще выше и больше. Рот его был весь в крови, так же как и руки.

Я дышала. Смотрела. Делала вдох и выдох. Наклонилась и взяла руку учителя и, резко развернувшись, побежала в сторону леса. Только бы добежать. Только бы успеть. И ему меня не поймать, не найти.

За мной бежали. Это был не человек. Да, он был такой же, не человек, как и я.

Это я привела его в дом.

Это я привела его в дом.

Это я привела его в дом.

Эхом в ушах звучали эти слова.

Еще шаг и он меня нагонит. Он был очень быстрый. Но я жила в самом глубоком лесу. Я знала лес намного лучше, и сколь быстр не был этот монстр, лес меня укрыл.

Начался дождь.

Лес меня поглотил.

Что я знала о боли? Наверное, ничего.

Теперь я не знаю, что такое боль, я стала этой болью.

День сменялся ночью, весна приходила вслед зиме, листья на деревьях окрашивались в яркий багрянец, а потом голые ветки смотрели на меня равнодушно.

Прошло три зимы с того события. Рука учителя давно стала скелетом. Она всегда со мной.

Я жила с волками.

Волки меня не замечали. А я грелась об их шерсть. Мне нужно было чье-то тепло.

Ранним утром, спустя три года, я пошла к водопаду. Я шла долго, неделя ушла на то, чтобы очутиться в этом месте.

Нырнула в воду. Сильный всплеск и вот я уже на дне. Водоросли-волосы по-прежнему там.

Я лежу. Вода постепенно заполняет легкие. Я жду.

Стало тепло. Еще немного и станет так хорошо, что я не выйду отсюда.

Я точно знаю этот момент, когда есть время еще выйти наружу, я столько раз это проделывала.

Но не в этот раз. Не в этот раз.

Вода, расскажи мне историю.

Вода полностью во мне. Из лёгких она начинает течь в сторону сердца, потом ниже, и так все мое тело наполнилось водой. Волосы стали зелеными. Голова горит. Мне жутко больно. Но я ничего не могу поделать с этой болью. Мой правый глаз начинает адски пульсировать. Я хочу, чтобы это закончилось. Мне хочется кричать. Настолько невыносимо больно.

И стало тихо. Я все вспомнила. Жизнь, где начала все помнить, где была немой, где была королевой, где у меня был ребенок с белыми волосами.

Наверное, прошла вечность.

Я всплыла. Солнце стало греть меня, но вода не ушла.

Я вышла на сушу и стала сидеть на земле.

Я ждала, когда стану задыхаться, но это все не происходило и не происходило.

Встала и пошла в сторону дому.

Дом.

Разве это мой дом?

Разве это мое тело?

Разве это моя жизнь?

Кто я?

Что я?

Для чего все это?

Дом.

Все заросло. Дом стал настоящим продолжением леса. Теперь он стал полностью его частью.

Таким он мне пришелся по душе.

Я шла. Дойдя до порога, открыла дверь.

Всюду был плющ, всюду были вьюнки, всюду была жизнь.

Больше ничего не напоминало того дня.

Тела учителя не было, ни скелета, ни одежды.

Все исчезло.

Но внутри было больно. Почему же так больно? Ведь это не я, это все не мое.

Тогда что мое, тогда что я.

Достала ягоды, которые собирала по пути. В доме зажгла огонь, пошла набрать воды.

Через час, сидя за грязным столом, попивая чай из ягод, смотрела на скелет-руку учителя.

Мне было четырнадцать лет. Этому телу было четырнадцать лет.

Я вспомнила те жизни, а сколько еще я не помнила.

Учитель всегда что-то записывал. Я пошла к шкафу и стала брать одну за другой его заметки-книги.

Не заметила, как ночь окутала дом. Я давно отвыкла от света огня. Но читать без света я не могла.

Откопав свечи под завалами, зажгла сразу пять штук.

И продолжила свое чтиво.

Уснула я только под утро. Просто провалилась в сон. Во сне был учитель, он тихо напевал свои непонятные слова.

Я резко проснулась. Стойте! Что за песня? Что за песня, что за слова и почему он никогда не говорил слов?

Когда-то давно к нам приходили странники, и один такой странник рассказал, что слышал про магию слова. Что нужно тихо подбирать особые звуки и тогда может случиться чудо: твои слова могут влиять на сознание существ.

Магия.

Что я вообще знала об учителе?

Что он был травник, что был добрый, что не любил магию.

Почему он не любил магию?

Что вообще было в ней такого, что ее можно было бы не любить?

Все, что мы с ним добывали из трав, могло как лечить, так и убивать.

А как в магии? Я мало что знала о магии.

Я знала только глубокий лес.

Читая дальше заметки учителя, я наткнулась на странную запись.

Она словно была какой-то другой, что-то в ней было неестественно.

Я долго с ней мучалась, но так она не стала мне понятнее.

Зато мне стало ясно, что я проголодалась.

Лес – это огромная кухня, если знать, как на ней готовить.

Мне хотелось съесть мясо, и я пошла ставить силки на зайца.

Я знала все тропы, по которым они бегают, к тому же я их слышала.

Мой обед был поймам минут через десять.

Я разожгла небольшой костер. Освежевала тушку, посыпала травы, которые нашла в доме и начала процесс приготовления на костре.

Запах был замечательный. Мясо было нежным и таяло у меня во рту. Я чётко ощутила, насколько же я была голодная.

Закончив с обедом, я взяла шкурку и пошла к ближайшему ручью.

Опустив ее в воду, кровь вытекала из нее, несясь вместе с потоком речки.

Закончив с этим делом, пошла к дому. Положила шкурку сушиться на ветку дерева, поближе к солнечному свету.

В доме было грязно. Но мне не хотелось там ничего менять. Казалось, что этот дом уже никогда не станет прежним и мне там больше не место.

Но, прежде чем окончательно распрощаться с этим местом, я хотела закончить со всеми книгами и заметками, которые вел учитель.

Прошел месяц. Каждый день я читала заметки. Но ничего нового там мне не попадалось. Все это я уже знала. Настал момент, когда все книги были мною прочитаны. А ответов я так и не нашла.

Единственное, что не давало мне покоя, была та самая книга, с какой-то очень странной записью.

Я решила к ней вернуться.

Вертела ее и так и эдак. Но разгадка по-прежнему от меня так же далеко, как в самом начале.

Пение птиц звучало недалеко от меня, и я стала вторить звукам этой летней птички.

Напевая себе под нос, я стала вспоминать, какие звуки издавал учитель. Да, слов я не разбирала, но звук похожий, издать я смогла бы. И начала подбирать звуки.

В какой-то момент я так сильно увлеклась, что показалось, что стоит обернуться, как увижу учителя, который ведёт свои записи, низко наклонившись над столом.

Сердце стало сильнее стучать, и в горле образовался ком. Голос немного осел, и звук стал намного больше походить на тот, что издавал учитель.

Подбирала мелодию где-то час и в какой-то момент, сама не поняла как, книга стала меняться. Из странных букв стало образовываться что-то типа пара, и книга стала плавиться.

Расплавленные куски бумаги лежали у меня на коленях. Пахли они приятно. Пахли они им.

Как же мне хотелось вернуться в тот день и не встречать того человека. Как же я хотела все вернуть обратно.

У меня была память старых жизней, но это не помогало. Мне было горько от своих действий.

День стал уходить.

Я смотрела на верхушки деревьев. В руке у меня лежал небольшой кристалл, белый кристалл.

Из этого места я забрала только его. Скелет руки учителя лежал все там же, рядом с моим сердцем.

Умерла я при землетрясении много лет спустя.

Глухой лес остался глубоко у меня в душе. Там я больше никогда не появлялась.

История пятая.

Раздался сильный грохот. Карета перевернулась. Оползень сошел как раз в тот момент, когда карета в сопровождении всадников, проезжала по дороге.

В этой карете была я. Удар, который прошелся по моей головы, знатно выбил меня из сознания.

Снова – заново.

Что ж, начну с небольшой предыстории.

Как меня зовут? Я сама уже не знаю. Мне все равно, и это не важно. У меня было много имен, много разных личин. Еще минуту назад я была тридцатилетней работницей дельфинария. Сидела в кафе, ждала свой кофе. На улице была какая-то суматоха, потом кто-то стал кричать, и тут я осознаю, что моя голова с дыркой. Как такое возможно? Какой-то придурок вышел с оружием и стал массово стрелять. И выстрел попал четко мне в голову. Это чертовски больно.

Кто там говорил, что умирать не больно? Очень даже больно. Который это уже раз, когда моя несчастная голова пострадала? Если брать статистику моих смертей, то чаще всего страдала моя голова.

Когда-то я очень четко ощущала все чувства. Я умела любить, страдать, ненавидеть, мстить. Мне хотелось душевного тепла. Мне хотелось человечности.

Но сейчас – увольте. Я просто хотела выпить свой чертов кофе. Мне точно не хотелось получить дыру себе в голову.

Я хотела пойти к своим дельфинам. Знаете, чем больше живете, тем больше обращаете внимание на то, какой кофе хочется выпить и как неплохо бы поплавать с дельфинами. Какая температура в комнате и как приятно греть руки в горячей воде. Не хочется править миром, не хочется быть первым. Просто хочется тихо сесть в любимом кафе и выпить свой кофе.

Но дыра в голове поменяла мои планы.

У меня была такая спокойная жизнь.

А теперь, где я? Что за очередное новое место?

– Может, меня сразу убьют. – с надеждой подумала я.

Открыла глаза. Потрогала шишку, посмотрела на руку, там кровь. Да уж, нехило меня так ударило.

Так-с, что имеем, это карета, значит, какое-то древнее время. Я женщина, волосы длинные, платье красивое. Значит, какая-то важная персона. И куда эта важная персона ехала? Может это покушение? Боже, если так, то убейте быстро, без пыток. Хочу умереть по-быстрому.

Как быстро ко мне вернутся воспоминания этой женщины? Кто она?

Ладно, попробую выбраться отсюда наружу.

Как же неудобно. Давненько я не жила в древности. Длинные волосы мешают, длинное платье мешает. Узкий корсет, мать его, сдавил все мои внутренности.

Пытаюсь развязать это узелки на спине. На это дело потребовалась целая вечность. Сняла. Теперь я в нижнем платье.

Выползла из-под завала. Голова трещала сильно. Но раз болит, значит живая. Еще немного и я стою уже на своих двоих. Оглянулась вокруг, зрелище так себе. Земля с горы сползла, дорога впереди завалена, только если взбираться ногами, то можно пройти. Кто-то застонал. Немного поодаль еще один стон. Значит, есть живые. Пошла откапывать.

Через часа три в ряд лежало шесть мужчин. Было еще два, но они погибли под завалом. Земля вам пухом, как говорится.

Лошади погибли все. Кругом лес. Скоро ночь, и значит, тут будут ночные гости. Неплохо бы, что они сожрали лошадей и тех двух солдат, главное, чтобы на живых не лезли, но тут не угадаешь, как они себя поведут.

Когда-то я дружила с волками. Уже так плохо помню, что там было, помню, вроде какой-то кристалл был в той жизни, а может, путаю с какой-то другой жизнью. Ну да по фигу.

Нужно отрезать волосы. Мечи валялись на земле, я взяла один, и он оказался невероятно тяжелым.

Кое-как справившись с этим весом, мне удалось обкромсать длинные волосы, и теперь мою голову обрамляли торчащие во все стороны пакли. Неплохо для первого раз. Ха-ха, и ведь правда же, что-то еще у меня бывает в первый раз.

Нужно оружие полегче, чем эти мечи. Все-таки ночь близится.

Полазив по земле, я нашла небольшой кинжал. Все лучше, чем эти длиннющие мечи. И стала ждать.

Похолодало. Пошла собирать хворост. Когда-то давно темная дыра ночного леса пугала меня, но сейчас я бодра шагала в сторону этой самой дыры. Собрав хворост, вернулась к месту обвала. Развела костер. Два камня, мои волосы и вот уже слабый огонь проглядывается в центре моего костра.

Голова болела. Воспоминания пока не пришли. Солдаты были в отключке. Я ведь могла их оставить. Какая разница умрут они или нет. Мне с этого что?

Но не оставила. Почему? Да, черт его знает, я не очень любила людей и не встречала больше таких людей, как я. Но, думаю, что все так умирают, просто никто не помнит. Это у меня в моей системе что-то сломалось, поэтому я помню.

– Добрый вечер, уважаемые господа. – стал обрисовывать силуэт волка.

Так, это не волки – это гребанные чудовища. Черт, может, я обладаю какими-то магическими способностями, мне с этими тварями не справится. И какого-то черта эти солдаты до сих пор в отключке, что это за стража такая нежная, это я тут получила дыру в голове и скачу, как миленькая, а вы тут прохлаждаетесь.

Умирать от клыков будет мучительно. Да и не хочу, чтобы меня сожрала какая-то тварь из средневековья. Может себя убить по-быстрому?

Пока эти мысли скакали в моей голове, начался процесс вспоминания. Какой же подходящий момент, что уж тут сказать, на кой черт мне эти воспоминания, если меня сейчас сожрут?

Вот я стою перед зеркалом, на мне это платье, еще мне укрощают голову красивыми камнями. Какая-то женщина позади украдкой вытирает глаза, наверное, это мать или нянька какая-то.

Другой момент ко мне подходит взрослый мужчина с бородой, гладит меня по лицу и говорит, что гордится, что это участь выпала на его дочь. Внутри я ощущаю отвращение от этих слов.

Я стою в какой-то лачуге, насквозь пропахнувшей какими-то мерзкими зловониями. Старуха, старая, как моя душа и ужасно воняющая, кидает что-то в какой-то чан с жутким синим варевом. Начинает протяжно подвывать, глаза ее округляются, и она начинает кричать так, что у нее изо рта выпеваются не только непонятные слова, но и все слюни, что там были.

Мне противно. Она замирает, а потом не своим голосом начинает говорить, что в ночь на третье летнее солнцестояние, эпохи Емули, мне предстоит стать проводником между миром сури и миром мори. И падает на пол, бьюсь с каким-то жутким остервенением о земляной пол.

На этом воспоминания кончались. Так значит я какой-то проводник, то бишь лохушка, которую отправила на съедение чернобыльским волкам. Мир сур, мир мори – что за чушь. Раньше бы я подумала, что это имеет хоть какое-то значение, но теперь, мой недопитый вкусный кофе, стал намного важнее, чем какие-то дурацкие предсказания безумной старухи.

Значит, эту женщину отправили, как жертву, невежественного ритуала.

А обвал, скорее подстроили. И стражники какие-то слишком сонные.

Огромный волк приблизился. Мне не было страшно. У меня в руках был кинжал. Я умру, скорее всего, но, может, хотя бы смогу нанести ему рану, глаз точно выколю, хотя бы за мой недопитый кофе, получу сатисфакцию.

–Откуда ты? – волк заговорил.

Ооо, однако, это меняет дело, со мной разумное существо.

– Я не местная. – отвечаю я.

– Откуда ты? – снова спросил волк.

– С другого времени, так случилось просто, я не хотела быть тут, но, увы, так случилось просто. Ответила я и поняла, что действительно так случилось. Все просто случается. Я думаю, что по плану у меня кофе и дельфины, а мужик с дробовиком думает, что у него тренировочное поле с манекенами. И так случилось, что мы оказались рядом. Прямо как сейчас я и этот говорящий волк.

– Ты меня сожрешь? – спросила я. – Слушай, давай так, меня сожри, но этих мужиков не трогай, ни ты, ни кто-то еще, кто видит в них свой обед. – я все равно умру и буду помнить, а эти несчастные люди, им просто не повезло оказаться рядом со мной, пусть хоть тут поживут.

Волк долго смотрел на меня. Я бросила кинжал, устала стоять, шишка на голове давала о себе знать. Присела и отключилась.

Когда очнулась, еще не рассвело. Но волка не было.

Видимо, мясо с душой из другого времени, волку не по душе. Ну что ж, мне же лучше.

Мне хотелось пить. Я пошла в сторону леса. Может быть, тут есть какая-то речушка или какая-то трава, которая утоляет жажду.

Я шла в лес, я не боялась заблудиться. Все же каким бы ни был разным лес, я умела в нем ориентироваться.

Я все брела и брела. В воздухе почуяла запах воды, немного с тиной, но это точно была вода. Я шла на запах.

Это было заросшее болото. Запах тины стоят сильный, навеяло приятные воспоминания.

А ведь я когда-то пахла так же. Как давно это было? И не вспомнить уже.

Наклонилась к воде, убрала с поверхности зеленую вязкую тину. В воде на меня смотрели желтые глаза, и волосы были зеленые. Кожа была синей. Значит, так я тут выгляжу. Но те солдаты выглядели, как обычные люди. И в зеркале из моих воспоминаний я видела другое отражение. Так что же это, обман зрения, все-таки я мощно ударилась головой, вот и все в голове смешалось.

Но тут отражение стало оживать и протянуло руку. Я протянула свою. Она сжала мою руку, и отражение в воде исчезло. На меня смотрело отражение, которое я уже знала.

В руке у меня оказался белый кристалл.

Белый кристалл. Где-то я уже видела.

Я стала пить из болота. Вкус воды был немного тухлым, но мне казалось, что пью какой-то райский напиток.

Напившись, села на землю, облокотившись, на дерево.

Вспомнила. Это же кристалл из книги того самого человека, которого я когда-то звала учителем.

И что-то там было такое, что я так и не смогла узнать.

Умерла с этой тайной. Тогда меня это так сильно гложило. Хотелось разузнать, сколько же я жизней искала ответ, и не счесть. Умирала и снова появлялась в чьем-то теле в разном времени.

И везде искала ответ.

А потом устала, разочаровалась, опостылело, остыло чувство. Были просто действия, я даже уже забыла, зачем искала ответ, просто тупо ходила по свету и искала.

А сколько потом было жизней в лесу. Как долго мне не хотелось видеть людей?

Одни только травы и кусты. Каждую жизнь уходила в лес и жила там, пока очередная смерть не приходила за мной, а потом снова – сызнова.

И так бесконечно лес-смерть-новая жизнь-лес-смерть.

Конечно, тут любой устанет.

***

Устала и я. Помню, что проснулась в новом теле. Ну как проснулась. Просыпание было не из самых приятных.

Очутившись в новом для себя теле, с действиями, которые в обычной жизни, я почти что не делала, я поняла, что моя нижняя часть – мужская, и она не где-то в спокойном состоянии, а очень активно находится в чьей-то промежности. Сознание не сразу стало работать, тело двигалось на автомате. Но я уже различала звуки и звук, который исходил немного ниже меня, явно говорил, что он против того, что сейчас происходит.

Резко отскочив от человека, меня стало рвать. Тошнота была жуткой, я все блевал и блевал.

Послышался смех и плачь. Кто-то сказал, что я слабак, и не могу доделать дело до конца. И я услышала мольбу, кто-то отчаянно молил прекратить, говорил: "пожалуйста, отпустите меня".

Значит, я мужик, который принуждает. То есть я муда**. Я поднялась. Это была девушка, может, ей было лет шестнадцать, красивая, с большими пухлыми губами и чёрными глазами, обрамленными длинными пушистыми ресницами. В глазах была боль и отчаянье.

Мужик, который сказал, что я недоделываю дела, стал пристраиваться к заднице этой девчонки.

Вот она сила.

Три мужика, которые собрались изн*** этого человека. И одним из них был я.

Неприятное осознание.

Мужик, который пытался состыковаться с телом жертвы, первым полетел в стену. Его голова очень четко вписалась в стену, а моя рука уже доделала эту работу, разбив в щепки его хрупкий череп.

Второй мужик был вырублен с ноги и ногой же втоптан в бетонный пол.

Кровь текла. Я смотрел на девчонку. Она смотрела на меня.

Сняв с себя пиджак, я накинул на нее. Поднял ее на руки и понес. Она плакала. Наверное, она меня боялся, ведь буквально минуту назад, тем, кто глумился над ней, был я.

Я тяжело дышал и только повторял, что все будет хорошо.

Это было какое-то заброшенное здание, спустившись вниз, я увидела машину. Положил девчонку на заднее сидение, сел за руль и выехал на дорогу.

Мне нужно была больница. Как ее найти. На приборной панели были какие-то кнопки и небольшой экран. Я стал набирать больница. Это оказалось много проще, чем я думал.

Машина сама поехала в сторону больницы.

Доехав до больницы, взяв девчонку на руки, я сдал ее врачам.

И сел. Надо было уйти, но ноги не слушалась. Что за ужас и отвращение.

Мне было противно от себя. Хотелось кожу с себя снять. Что я за человек в этой жизни? Просто какой-то урод, который измывается над слабыми.

Через некоторое время, врач, которому я отдал свою ношу, вернулся и подошел ко мне.

Он был немного странный. Говорил механически.

– С вашим лейвом все в порядке. У него не обнаружилось никаких повреждений, так что вы его можете забрать обратно. – четко отчеканил доктор.

– Лейвом? – переспросил я.

– Да, именно так. Можете его забрать. – сказав это напоследок, доктор развернулся и зашагал в глубину коридора.

Что такое лейв? Что это за мир? А ведь, правда, мне машина показалось странной. И больница эта какая-то странная.

Мне нужно в туалет, умыть лицо.

В туалете было зеркало. Из зеркала на меня смотрел огромного вида мужик. Рост, наверное, был метра два, широкие плечи, какие-то нереально огромные руки. Груда мышц.

Два внимательных глаза. Только один глаз был черным, а второй пустой, но при этом я им видел.

Шрам на правой стороне от верхнего внешнего угла брови вниз до губы. Крупный нос, густые брови, широкие скулы, узкие губы, четкий подбородок. Волосы были черные и короткие.

Значит, я мужик. Здоровый и, судя по всему, тупой.

Где мои воспоминания этого тела.

Нужно дождаться, чтобы понять, что это за мир.

***

Почему вспомнилась эта жизнь?

А ведь тогда мне нравилось еще жить. Тогда я боролась за права между людьми и роботами.

Я видела, что роботы намного человечнее людей.

Как так получилось, что механизм обладал большей душой, чем человек с его кровеносной и нервной системой. Его недолговечностью и непрочностью, но такой злой наполненностью.

Тогда я думала, что существует зло и есть добро.

Много позже я поняла, что сама состою из зла и добра, что я робот с душой.

А потом стало ясно, что я просто существую, без зал и добра.

***

– Вы не можете там находиться. – сказал я женщине, которая упорно пыталась пройти через меня.

– Уйди с дороги, чертова железка. – чуть ли не крича, впившись в меня своими острыми ногтями, завопила посетительница.

Ну как посетительница, наверное, клиентка.

Будь у меня тело человека, скорее, мне было бы больно, но в этот раз я робот.

Мой заводской номер 205417, но меня все зовут 2.0.

Меня спроектировали, как робота-помощника. У меня внешность мужская, но отсутствуют мужские половые органы. В этом мое отличие. Точнее, отличие линейки роботов-помощников.

Есть роботы секс-партнеры. Их я также встречал. И это одна из очень грустных картин.

То, что люди не позволяют себе делать с другими людьми в рамках закона, они делают с роботами.

А роботы живые.

Они чувствуют, они много живее людей. Они живее и меня, непонятного существа, который перемешается из одного тела в другое, в разном времени, в разном мире.

Мой работодатель, Элена, женщина-врач, но врач по роботам. Она механик.

И она полностью очарована роботами. Она увлечена своей работой, и ее работа – это ее жизнь. У нее нет семьи, она росла в приюте. И на протяжении всего ее детства с ней всегда был мини-робот по имени 2.0.

Когда она искала себе помощника, то обошла кучу точек, с новыми моделями роботов.

И ничего не нашла.

Меня она нашла на свалке.

Она только что рассталась со своим парнем. Шел сильный дождь. И у нее был синий зонт со звездами.

Мены выбросили на свалку очень давно, но я ушел с нее и ходил по разным другим свалкам, пытаясь найти недостающие части.

Так и в тот раз. Искал большой палец, который оставался последний в моём списке недостающих частей тела. И напевал песенку. Это была старая грустная мелодия, которую я слышала в другой жизни, когда болела лейкемией и моя мама мне ее напевала.

И тут мне на глаза попадается большой палец. И о чудо, он целый, да, немного другого цвета, но выбирать мне не приходится.

Подняв его, пытаюсь приделать и тут понимаю, что моя нога начинает утопать, словно зыбучий песок меня утягивал, а не железная свалка. Я начинаю быстрее передвигаться и в момент, когда достиг земли, почти плашмя оказался на ней.

Лежа на животе, я подумал, что тут не хватает пыльного пола. Но капли дождя, которые так усиленно падали на меня, вдруг прекратились. Перед моим носом возникла фигура женщины. То была Элена.

– Ты робот? – спросила она у меня.

В целом, вопрос был очень уместен, люди настолько хорошо стали делать роботов, что отличить их было невозможно от людей. Да что тут говорить, некоторые роботы были лучше людей.

– Да. – ответил я и поднялся на ноги.

Мы оказались одного роста.

Как же она мне понравилась. Было в ней что-то светлое. Хотя у нее были черные волосы и черные глаза и небольшие усики. Огромное родимое пятно на правой стороне лица.

Ее нельзя было назвать красивой. Но я столько видел разных лиц, что точно могу сказать, что она была одной из самых красивых женщин, каких мне пришлось встретить.

Красивая и такая другая.

Это был первый человек в моей бесконечном пути, кому я рассказала свою историю.

Не знаю, ощущала ли я когда-либо одиночество, но рассказав ей свои истории, те, которые помнила, и те, которые вспоминались походу времени, проведенные с ней, ощутила себя очень одиноко.

Я была Шахерезадой. Только у меня была не тысяча и одна сказка, а много больше. Хватила до конца ее жизни.

Элена забрала меня к себе и назвала 2.0. В честь робота, который был с ней все ее детства.

Наверное, это была любовь.

Любовь, которая вдохновляется присутствием друг друга.

Я видел, как дни проходят, как время ее становится все тоньше и тоньше.

Это была одной из самых спокойных и прекрасных жизней.

В этом времени людей не хоронили. Их помещали в специальные капсулы, где расщепляли тела до атомов.

Так было и с Эленой.

Она умерла во сне. Как обычно, утром я ставил кофе, ароматный кофе, который она так сильно любила. Постучавшись и, не услышал привычного да, я зашел и увидел, что в комнате осталось только ее тело. Самой Элены там уже не было.

После этого я жила в теле робота 2.0. еще лет семьсот. Мир менялся. Я была частью мира. Мне нравилось жить в том мире.

***

– Уф… Что-то меня понесло в воспоминания. Давненько у меня такого не было.

Может быть, из-за белого кристалла? А может быть, из-за волка?

Раньше я искала везде знаки судьбы. Мне думалось, что у вселенной ко мне есть задача. Что, быть может, я избранная. Ха-ха, сейчас это смешно, но пару сотен тысяч веков назад, может, это было и не смешно. Что-то такое забавное припоминается мне, когда я была эльфийкой, о боги, я тогда была такой важной, верила, что творю великие дела, что спасаю, хм, что же я там спасала? Что-то уже и не могу припомнить, но это что-то было очень важным. Ха-ха-ха, как же это все смешно.

История пятая. Продолжение.