Читать онлайн Убийство на скалистом утесе

© Волковский А., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Пролог

«Дорогой Арли,

Как твои дела? Как Скай? Уверен, он блестяще выступит на конференции.

Удалось ли пополнить фонд библиотеки трудами Натта Морехода и Счастливой Роны? Если да, пришли, пожалуйста, копию «Заметок о волшебстве» и «Зеркала» – буду признателен.

Я знаю, ты очень занят, и не хотел отвлекать тебя от дел, дорогой Арли, но все же решил пригласить тебя в Приют. Мне кажется, я заметил кое-что интересное. Слово подобрано неточно, но мне не хотелось бы обсуждать детали в письме – приезжай, и я все тебе расскажу. Ничего срочного, как мне кажется, но кое-что меня очень настораживает.

Буду рад, если ты выслушаешь меня и убедишь, что это лишь домыслы старого брюзги. Тогда мы вместе посмеемся и поговорим о чем-нибудь действительно интересном. А еще ты просто обязан отдать должное кухне Приюта – готовят тут отменно!

Надеюсь, ты сможешь выкроить время.

С уважением, учитель Хенн».

Глава 1

Толстобокий парусник быстро скользил вниз по течению полноводной, позолоченной ярким летним солнцем реки Руанны. Помимо волн и ленивого ветерка резвости кораблику добавлял гребной винт, работающий на трех здоровенных волшебных кристаллах.

Скай мрачно созерцал зеленовато-серые волны, разбегающиеся от борта. Вместе с волнами, недовольно посверкивая короткими крылышками-плавничками, разбегались плескуны – мелкие речные духи. Волшебная сила, пропитавшая парусник, явно была им не по нраву, но вовремя убраться с пути духи не успевали: слишком уж резво шло суденышко, наполненное в этом рейсе волшебством по самые верхушки мачт – как-никак самой Гильдией Волшебников зафрахтовано. Вместо привычных купцов каюты были заняты седобородыми мудрецами и немолодыми волшебницами, а в трюмах везли не отрезы ткани, мешки с зерном и ворохи пушнины, а запасы отличнейшей провизии.

Цвет лица молодого волшебника был под стать волнам – серые и зеленоватые оттенки наличествовали в изобилии. Даже мысли о еде – страшное дело! – не радовали совершенно. А ведь когда-то в бестолковом детстве Скай несколько лет мечтал о морских путешествиях, великих открытиях и битвах с водяными чудищами: вот бы отважно разогнать мертвый туман, одолеть легендарного морского Собирателя бурь и раздобыть чешую рыбозмея, нужную, согласно преданиям, для создания эликсира вечной жизни. Не то чтобы Скай мечтал жить вечно, но зачем отказываться от возможности, которая непременно откроется перед бесстрашным покорителем морей?

Действительность, увы, оказалась беспощадна – даже хиленькая речная качка сумела напрочь отвратить волшебника ото всех радостей жизни. Впрочем, и без качки поводов радоваться не было, поскольку путешествовать вместе с дядюшкой Арли Скай терпеть не мог с самого детства.

Дядюшка в дороге всегда находил себе уйму собеседников и с головой погружался в прикладную культурологию. Пряный взвар, лиссейские травяные отвары и всяческие местные напитки лились рекой. Разговоры перетекали от древних легенд к секретам возделывания турнепса и сплетням о незнакомцах… А Скай отчаянно скучал и чувствовал себя лишним. Кому нужны секреты корнеплодов, не слишком пристойные сплетни и легенды, не всегда от сплетен отличимые? Что увлекательного может быть в болтовне об овощах, чьих-то женах и любовницах?! Зачем тратить время на такую ерунду и что находит в пустых разговорах дядюшка, Скай не понимал даже теперь.

Раньше к прочим радостям путешествий добавлялось еще и то, что обыкновенно он оказывался самым младшим. А значит, тем, кто готовит взвар, подает теплый шарф, бегает за едой, следит, чтоб Тепловик не разрядился, или подкидывает дрова в очаг. В этот раз Пит с Ником избавили его от лакейской участи, но оказалось, что освобожденный от привычных забот Скай вообще не представляет, чем себя занять.

Безделье вкупе с морской болезнью изнуряло вдвойне. Ничего подозрительного на борту не происходило. Присматривать ни за кем не требовалось. Ждать нападения извне тоже не стоило – пиратов речной народ извел не один десяток лет назад, да и кто рискнул бы атаковать суденышко, везущее целую ораву волшебников?

Скрасить путь дружеской болтовней по понятным причинам тоже не получалось. Пит успевал выполнять поручения дядюшки, а также еще парочки почтенных волшебников и престарелой дядюшкиной коллеги, болтать с матросами и даже приударять за смешливой племянницей боцмана. Миловидная черноволосая девица вовсю стреляла бездонными глазищами в ответ: даже Скай заметил. Благо люди из речного народа целомудрия от своих девушек не требовали. Замуж за чужака дочку никто бы не отдал, да охотников особо и не находилось: речной народ род вел по материнской линии, и молодой муж обязан был перейти жить на судно родителей своей нареченной. На берегу же не то что жить – даже ночевать речному человеку не полагалось. Да что там, уважающий себя речной человек вообще старался на сушу не ступать без необходимости. Когда чуть ли не добрая половина торговли в Аэрэйне идет речными путями, а монополия на грузовые суда у речного народа – к чему вообще выбираться на берег?

Понятное дело, жителям суши такой образ жизни казался по меньшей мере странным. Менять привычный уклад на шаткую палубу ради красавицы – это только в книгах выглядело романтично. Впрочем, речные красавицы порой были совсем не против одарить благосклонностью симпатичного пассажира. Родившихся от такой связи детей называли подарком Великих Речных Духов. Свежая кровь для небольшой замкнутой общины и впрямь была подарком. Скай даже задумался: а впервые ли Пит путешествует с речным народом и нет ли где у любвеобильного кучера детишек? Впрочем, Пит рассказывать об этом не спешил, а спрашивать Скай не собирался. Личная жизнь – на то и личная.

У Ника тоже не было ни одной свободной минутки. Хоть он и числился личным помощником Ская, но как-то так вышло, что дядюшка зацапал и его. Господину Арли, конечно же, было ужасно интересно беседовать с травником. Ник хоть и не помнил почти ничего о своей жизни, знания о травах и отварах сохранил, будто они лежали у него в памяти в каком-то отдельном сундучке, и с любознательным библиотекарем делился ими вполне охотно. Тот взамен учил Ника мелким волшебным фокусам и книжным премудростям. Кажется, оба были вполне довольны друг другом. Только Скай опять остался не у дел: даже проклятущий трактат о Подземном Страже был не только благополучно дописан, но уже и защищен на весенней конференции.

Тогда-то, на конференции, все и началось. После симпозиума, на котором Скай более-менее успешно представил общественности свой первый и, как он надеялся, последний научный труд, к нему подошел дядюшка Арли. Молодой волшебник сразу насторожился: очень уж серьезное было у дяди лицо.

«Неужели я умудрился ляпнуть от волнения какую-нибудь несусветную чушь? – подумал Скай. – И теперь дядя отречется от меня. Или, что еще хуже, заставит заглаживать оплошность еще одним трактатом!»

– Поздравляю, прекрасное выступление, – успокоил его дядюшка.

Скай выступление прекрасным не считал, но поздравление принял с достоинством. Впрочем, его вежливая благодарность дядю не интересовала совершенно.

– У меня есть к тебе просьба, Скай! – торжественно начал господин Арли.

Просить о чем-то было настолько не в привычках старого волшебника, что Скай даже дышать перестал.

– Я хочу, чтобы ты сопровождал меня в Приют Почтеннейших.

Скай едва не выронил листы с докладом. Приют Почтеннейших – место, где доживают последние деньки дряхлые одинокие волшебники. Да, дядюшка, конечно, стар. Но не настолько же! И почему…

Дядюшка взглянул на вытянувшееся лицо племянника и расхохотался.

– Не надейся! На покой я еще не собираюсь. Учитель Хенн скончался, и администрация Приюта любезно решила повременить с похоронами, чтобы мы, его ученики, смогли с ним проститься.

Учителя Хенна Скай помнил не слишком хорошо – тот уже давненько оставил пост в Гильдии и удалился от дел. Кажется, Хенн несколько раз навещал дядюшкин особняк, когда Скай был совсем маленьким: смутно вспоминался скрипучий добродушный смех, темные внимательные глаза и морщинистые руки, протягивающие занятную деревянную игрушку-головоломку.

Дядя Арли много общался с учителем, пока тот не покинул столицу, потом постоянно переписывался, часто вспоминал старика – словом, любил и уважал старого Хенна. Так что оставлять дядюшку наедине с его горем было бы совершеннейшим свинством.

– Конечно, я поеду с тобой, – с облегчением выдохнул Скай.

– Отлично! – кивнул дядя. – О твоем отпуске я с господином Марком уже договорился.

Скай хотел было возмутиться, но не стал. В конце концов, разве был шанс, что он откажется?

Господин Арли тем временем огляделся и поднял руку, накладывая Купол тишины – заклятье, мешающее подслушивать разговоры.

– Незадолго до смерти учитель Хенн написал мне письмо. Звал в гости, хотел о чем-то рассказать, непременно в личной беседе. Я собирался отправиться сразу после конференции, а вчера пришло известие о его смерти. Это весьма подозрительно, Скай. Так что ты и твои помощники мне очень нужны.

Молодой волшебник покорно кивнул. Смерть старого учителя не казалась ему подозрительной – всё же волшебники не бессмертны, а почтенный Хенн был не просто старым, а древним, но спорить с дядюшкой было совершенно ни к чему.

Из задумчивости Ская выбросило резким толчком. Судно будто налетело на скалу на полном ходу. Раздались треск и скрежет. Носовая часть взмыла куда-то вверх и тут же рухнула обратно. Из-за борта плеснуло водой. Волшебника швырнуло на палубу, прокатило вдоль борта и впечатало в сложенные у мачты мотки канатов. Канаты оказались на удивление жесткими. Выставив защиту, Скай осмотрел и залечил здоровенную, от локтя до запястья, ссадину и огляделся. Кажется, разваливаться на части и тонуть парусник пока все же не собирался. Даже качка странным образом прекратилась. Волшебник посмотрел вперед и опешил.

Бушприт суденышка увяз в огромной горе, словно бы состоящей из водорослей. Едко запахло солью, рыбой и почему-то мятой. Темно-зеленая мокрая гора на глазах медленно разрасталась, становясь все выше и внушительнее. До волшебника с запозданием дошло, что перед ним какой-то водный дух. Определенно очень сильный, раз сумел остановить парусник.

Скай на всякий случай обновил защиту и попытался вспомнить, что это за существо.

Так, вода, сильный запах с нотой мяты, гора из водорослей… А, это же водянник! Крупный зловредный дух, без труда топящий речные суда и, если верить «Большой энциклопедии нечисти Аэрэйна», всегда готовый полакомиться упавшим в воду человеком. Он затаивается в груде водорослей и, в отличие от большей части прочих духов, не вступающих в контакт с материальным миром, прекрасно управляет всем, что может раздобыть на речном дне, чтобы задержать и опрокинуть корабль или лодку.

На палубу, встревоженно гомоня, высыпали пассажиры и матросы. Скай, на миг отвлекшись от продолжающего сердито надуваться водянника, огляделся.

Волшебники, завидя гору водорослей, зашумели еще громче. Одни поднимали защиту, другие переговаривались: кто азартно, кто сосредоточенно. А кто-то уже явно присматривался к воде, прикидывая, как будет покидать корабль.

– Водянники огня боятся!

– Орин, давай ты справа, мы слева! Искрами его!

– Огненный столб тут не сработает.

– Сработает! Но судно подожжем.

– Тирн, Дарг, двойной Вихрь! Отгоним его.

– Ух, какой здоровущий!

Первые Искры лишь раззадорили водное чудище: судно снова затряслось, будто монстр решил раскачать его как следует и то ли перевернуть, то ли зашвырнуть на сушу.

– Не нравится ему, хе-хе!

– То-то же! Давайте-ка добавим.

– А если опрокинет?

– Еще Искр!

Рядом со Скаем возник слегка взлохмаченный Пит в не зашнурованной у ворота рубашке.

– Справятся, так ведь? – спросил он негромко, кивая в сторону шумящих волшебников.

Скай кивнул. Конечно, против такой толпы многоопытных чародеев речному духу не устоять. Пусть прямо сейчас волшебники и ведут себя, на его взгляд, крайне бестолково.

И где же в этой сутолоке Ник и дядюшка?

Будто услышав его мысли, кучер посмотрел по сторонам и сказал:

– А вот и господин Арли.

Дядюшка обнаружился неподалеку: видимо, только поднялся из своей каюты на палубу. Он беседовал с капитаном. Ник, напряженный и настороженный, маячил за спиной дядюшки. Среди галдящей толпы волшебников травнику наверняка было не по себе, но, к счастью, он держал себя в руках и стать неприметным не пытался. Ник поймал взгляд Ская, просветлел лицом и махнул рукой, приглашая друзей подойти ближе.

Скай только хотел пробраться сквозь шумную толпу к дядюшке, как тот вдруг хлопнул в ладоши, усиливая звук волшебством.

– Внимание!

Скай и не знал, что голос дядюшки Арли может звучать так решительно и властно. Наверное, именно таким тоном дядюшка утихомиривает расшумевшихся в его владениях студентов, преподавателей Академии и прочую почтеннейшую публику, охочую до бурных дискуссий, прений и диспутов.

Господа волшебники заозирались. Самые ретивые прекратили атаковать водянника, самые осторожные отвлеклись от созерцания речной поверхности на предмет путей отхода.

– Дамы и господа, – так же внушительно продолжал дядюшка, – давайте успокоимся и послушаем того, кто точно знает, что нужно делать. Уважаемый Гар-нут, прошу вас.

Капитан, сухощавый, седой, со смуглым морщинистым лицом, кивнул и проскрипел:

– Тихо, тихо! Охо-шо сердится, что его разбудили.

Суденышко продолжало трястись и, кажется, слегка накренилось на правый борт.

– Он нас не потопит? – строго спросил один из дядюшкиных приятелей, Лэмм.

– Нет, коли не сердить его еще больше, – усмехнулся капитан. – Прошу вас: помолчите.

Он ловким движением извлек из-за пояса короткую деревянную дудочку и приложил к губам.

Над толпой волшебников разнесся мелодичный переливчатый свист. Водянник тотчас же перестал раскачивать судно и замер, будто прислушиваясь.

Скай вздохнул с облегчением: кажется, принудительное купание в глубокой Руанне отменяется, и теперь он с интересом ждал, чем закончится импровизированный концерт. Наверняка речной народ умеет обращаться с водными существами такими способами, о каких не рассказывали в Академии.

Почтенные волшебники тоже наблюдали, не спеша, впрочем, снимать защиту.

К Гар-нуту присоединились остальные члены команды: матросы, помощник капитана и даже выбравшийся из каюты боцман вынули дудочки и взялись наигрывать тот же простой мотив, который высвистывал хозяин кораблика.

Водянник тут же вытянулся во все стороны, будто собрался заполнить палубу целиком, – и всей тушей обрушился в воду, подняв волны и тучу брызг. Корабль качнулся.

Речной народ продолжал наигрывать простенький ритмичный мотивчик, а появившаяся на палубе темноглазая дочка боцмана что-то вылила за борт из маленького глиняного кувшинчика. Потом подмигнула Питу и ускользнула обратно.

И Гарн-нут, и команда тут же попрятали дудочки.

Капитан отрывисто велел своим заняться делом, поглядел за борт, одобрительно кивнул и объявил, чуть непривычно растягивая слова:

– Охо-шо спит, господа волшебники. Можно идти дальше.

Волшебники загомонили, оживленно обсуждая встречу с водянником и любопытные практики речного народа. Скай только тут догадался, что почтенные господа вовсе не планировали драться насмерть или бежать сломя голову, как ему сначала показалось, а всего лишь обрадовались нежданному развлечению, о котором можно будет с улыбкой рассказать коллегам или друзьям, вернувшись к рутинным будням.

Дядюшка Арли тут же пригласил почтенного Гар-нута в свою каюту – наверняка чтоб побеседовать о водных духах и методах их укрощения.

Скай, сняв защитные чары, увязался за дядюшкой: кажется, в кои-то веки разговор в путешествии будет познавательным. Ник тоже намеревался послушать, что расскажет капитан. Пит, уже успевший привести в порядок одежду, заявил, что у него дела и, если «его мажество» не возражает, он предпочел бы к ним вернуться. Скай не возражал.

Нику пронзительная грубоватая музыка речного народа совершенно не понравилась. Леший внутри травника сначала замер, зачарованный отрывистыми и одновременно мелодичными звуками, а после возмущенно заворочался. Ник тоже, в свою очередь, покрылся мурашками, потом невидимой паутиной, затем захотел выскочить за борт и убраться подобру-поздорову от этих, с дудками. Но виду, ясное дело, не подал. И был несказанно рад, когда матросы закончили дудеть и попрятали свои инструменты.

Было бы неплохо отсидеться в каюте, в тишине и относительном покое, но господин Арли пригласил капитана к себе. Хорошо хоть Скай решил присоединиться. Нику было немного спокойнее, когда кто-то из его друзей оставался рядом. Да и самому Скаю полезно будет отвлечься: качка мучила его преизрядно, и при виде бледного, отказывающегося от еды волшебника у Ника сжималось сердце.

Удивительно, но в остальном путешествие с дядюшкой Ская и его многочисленными знакомцами оказалось куда спокойнее, чем Ник себе представлял. Господин Арли был общителен, но ненавязчив, вопросы задавал исключительно о травах и их свойствах, ответы выслушивал с неизменным интересом и то и дело что-то уточнял, ссылаясь на различные источники. Ник даже удивился тому, что Скай обычно отзывался о дядюшке не то чтобы непочтительно, но без особой приязни. Помнится, поначалу Ник даже подумал, что, кто знает, может, это с малознакомым травником господин Арли любезен и мил, а дома ведет себя иначе? Но чем дольше он общался с главным библиотекарем Гильдии волшебников, тем менее подозрительным тот казался.

Вот даже и сейчас господин Арли, вместо того чтобы бессмысленно суетиться, как прочие волшебники, споро навел порядок, поручив разбираться с рассерженным духом тому, кому следует. Наверное, его, Ника, дедушка тоже нашел бы общий язык с капитаном. Каким был дед, Ник по-прежнему не помнил, но после поездки в Гарт-де-Монт и разговора с Хахад то и дело ловил себя на мысли: а что бы сейчас сделал дедушка? А понравилось бы ему это блюдо? Вон тот отвар? Звуки и запахи, окружающие Ника? И чаще всего ответа он не находил.

На остальных колдунов на корабле травник предпочитал не обращать внимания, молча и расторопно выполняя все, о чем его просят, благо Скаю помощник во время этого путешествия не требовался.

Обычаи речного народа и их легенды о духах Ника не слишком интересовали, он бы с бо́льшим удовольствием послушал о том, какие отвары и зелья варят из речных и морских подводных трав, но если разговоры отвлекут Ская и позабавят господина Арли, то они уже небесполезны, и Ник готов с этими разговорами смириться.

Глава 2

Каюта, которую делили дядюшка и Скай, была по-своему красивой и даже в каком-то смысле удобной. Пусть Скай и не был способен в полной мере оценить всю прелесть водного путешествия, он все же признавал, что помещение, украшенное деревянными панелями и мозаикой из ракушек и перламутра, напоминало неплохую комнату постоялого двора. Иллюминаторы прикрывали сине-белые занавески, магические светильники надежно крепились в металлических подставках, мебель, изготовленная из светлого бука, радовала глаз чистотой.

– Итак, уважаемый Гар-нут, вы расскажете нам, что именно побудило охо-шо напасть на корабль и как правильно его успокоить? – с улыбкой спросил дядюшка, когда они расселись вокруг небольшого овального стола.

– А что тут рассказывать? – хитро прищурился капитан.

Капитан, как и вся его команда, говорил на аэри внятно, но не очень чисто. Язык речного народа совсем не походил на наречия Аэрэйна: отрывистый, гортанно-звонкий, резкий.

Скай раньше общался лишь с наемниками из речного народа, а в наемники шли либо изгнанные с родных кораблей, либо добровольно их покинувшие после серьезной ссоры или еще какого недопонимания с соплеменниками. Потому, понятное дело, эти ребята своих традиций не чтили и родным языком не пользовались, по крайней мере при свидетелях, зато виртуозно ругались и на аэри, и по-веррийски, и, кажется, даже на лиссейском.

За последние несколько дней Скай постоянно слышал, как переговаривается между собой команда корабля, но мало того, что не научился различать отдельные слова, но даже не мог определить, злится или радуется речной человек, говорящий на своем языке. Впрочем, особо он не вслушивался: ему хватало своих забот. С остальными пассажирами члены команды говорили на аэри. На судах речного народа плавали местные торговцы, волшебники и путешественники, но также лиссейские купцы и выходцы из далекой Цумерской империи, и даже, говорят, суровые аргассийцы. Так что не только капитан, но и почти каждый матрос мог договориться с пассажирами на двух-трех языках, а выругаться как следует – на четырех-пяти.

Дядюшка, заговорщически подмигнув, достал фляжку волшебного медового взвара, до которого капитан, видно, был большим охотником, и плеснул на два пальца в предусмотрительно выставленные Ником стаканы.

Капитан одобрительно кивнул и отпил крохотный глоток, смакуя пряно-сладкую жидкость.

– Что тут рассказывать? – повторил он, но ясно было, что теперь-то он не против поделиться тем, что знает. – Охо-шо спит себе на дне речном, спит. Только-только почуял, что человеки плывут, только-только просыпаться начал, а тут его – раз! – по зеленой голове винтом! Так-то он корабли издалека узнаёт и успевает отползти. Но нынче-то мы шибко быстро идем.

Капитан со значением поглядел сначала на старого волшебника, потом на молодого: мол, вам ли не знать – магия!

Потом, зажмурившись от удовольствия, отпил еще один глоток сладкого взвара и продолжил:

– Охо-шо злится, когда его огнем бьют. Ну оно-то и понятно: это и мне бы не понравилось! – капитан покачал головой и снова приложился к взвару. – А к шон-та – дудочкам – почти все речные прислушиваются. Надо только знать, что выдуваешь.

– Что играешь? – уточнил дядюшка.

Капитан пожал плечами и кивнул, пробурчав себе под нос что-то невнятное. Насколько понял Скай, имелось в виду, что собеседник не совсем прав, но как ему доходчиво объяснить правильное, речной человек не знал и решил, что и пытаться не стоит.

– Давайте-ка пообедаем! – весело предложил дядюшка. – Время как раз обеденное. Вы ведь составите нам компанию, почтенный Гар-нут?

Капитан с видимым удовольствием согласился, а вот Скай вежливо отказался: мысли о еде все еще не вызывали восторга. Ник бросил на приятеля встревоженный взгляд, но промолчал и, повинуясь безмолвному распоряжению господина Арли, отправился за обедом.

Дядюшка меж тем выспрашивал у гостя, все ли духовые инструменты годятся для того, чтобы успокоить речного духа, можно ли, играя на шон-та, духа не усыпить, а, наоборот, раззадорить, и обязательно ли играть большой компанией? Гар-нут, смакуя любезно доливаемый взвар, отвечал на все вопросы: мол, играть можно на чем угодно, лишь бы умеючи, что раззадорить духа – дело несложное, но вот зачем бы это делать? Чем больше выдувающих звуки, тем лучше, но, коли припрет, бывает, что и в одиночку справлялись.

– Вот дед мой, Гар-нат, один на один с морским охо-шо сошелся как-то. Морской-то, он речного побольше раза в три будет! И сердитый, ей-ей! Дед как раз жениться собрался, ну а невестин отец ему задачку задал. И претрудную, как и положено. У нас так говорят: чем труднее досталось, тем крепче держишь. Ну вот, деда и отправили за морским буриком, трава такая, в соленой воде растет. А по пути ему охо-шо встретился. Тот, что сегодня в нашу «Ай-ту» врезался, ему не младший брат даже, а так – внучок меньшой. Ну дед-то, понятно, не заробел. Шон-та выхватил да как подул в нее! Дышал в шон-та радостью будущей семьи, теплом объятий любимой, – капитан заговорил на родном наречии, потом взмахнул рукой, видимо не зная, как толком объяснить чужакам смысл и силу песни своего деда.

Пока он подбирал слова, вернулся Ник с подносом, а следом за ним матрос со вторым подносом.

Капитан вздохнул и добавил, сильнее обычного растягивая слова:

– Дед выдыхал в шон-та, что готов драться до дна. Что уважает охо-шо, но не отступится. Что не желает зла, но своего добьется. И охо-шо уступил ему! Отплыл в сторонку и ушел на дно. Такова сила того, кто правильно выдыхает в шон-та. Не в… инстурументе дело, а в том, кто его держит, – капитан слегка споткнулся на чужом длинном слове и выговорил его неправильно, но, удивительное дело, выглядел серьезным и отнюдь не смешным.

Многозначительно кивнув, почтенный Гар-нут взялся отдавать должное обеду. Скай же решил подняться на палубу: то ли от запахов съестного, то ли от невозможности этим самым съестным полакомиться стало совсем тошно. Ник, видно, из солидарности поспешил следом.

По палубе прогуливались двое волшебников, оживленно обсуждая погоду. На носу, пристально вглядываясь в воду, сидел крепкий одноглазый лоцман. Отчаянно зевающий матрос драил доски палубы на удивление чистой тряпкой.

Упругий ветер, несущий мелкие, почти невесомые брызги, освежал. Скай постарался не думать о еде и качке, а сосредоточиться на звуках и пейзажах вокруг.

За бортом мерно шумела вода. С берега доносилась пронзительная трескотня незнакомых волшебнику птиц, а ближе, над водой, слышались отрывистые крики речных чаек.

Живописная бухта в устье Руанны, куда как раз входило суденышко, носила прозаичное и вполне предсказуемое название – Бухта Почтеннейших. Вырвавшаяся из Гарнейского пролива Руанна стала ярко-голубой, нарядной. Крутые берега зеленели травами и кустами и пестрели крупными белыми и розовыми цветами. В воздухе порхали мелкие духи, купаясь в солнечных лучах. Сквозь стайки духов тут и там с пронзительными криками проносились упитанные чайки. Речной народ прикармливал их рыбой, но если люди не торопились с угощением, птицы сами кидались в воду и чаще поднимались в воздух с добычей, чем без.

– Вон там, на мысе Радости, Приют, – пояснил Скай вставшему рядом помощнику, указывая на высящийся впереди крутой скалистый склон.

Ник молча кивнул, завороженно глядя на сине-голубую воду и залитые солнцем деревья и травы. На правом берегу взгляд притягивали обрывистые склоны утеса и бьющиеся у его подножия волны, ровные террасы виноградников на соседнем склоне. А прямо по курсу виднелась мрачная крепость, занимающая солидную часть Вратного острова. Скай, бросив мимолетный взгляд на друга, невольно отметил, как изменился Ник со дня первой встречи. Вытянулся, стал спокойнее и строже. Перестал просыпаться, вздрагивая от кошмаров, почти освоился в толпе и совсем свободно держится с друзьями. Хорошо, что прошлой осенью господин Марк поручил Скаю проверить старый особняк. Иначе кто знает, как сложились бы обстоятельства…

– А на том берегу кто-нибудь живет? – отвлек волшебника от воспоминаний Ник, по счастью даже не подозревающий, о чем задумался Скай.

– Вроде бы есть какой-то городок, – волшебник с некоторым трудом припомнил карту. – Да, точно! Видишь, от Руанны отделяется рукав? Вот чуть подальше, на его берегу, стоит Вертина.

– А почему не тут, у выхода к морю? – удивился Ник.

– Лет триста назад граница проходила вон там: Руанна и выход к морю принадлежали тогдашнему королю, а местный лендлорд ему назло построил город в неудобном месте, – хмыкнул волшебник.

– Вот глупости! – возмутился Ник.

Скай и не спорил. К счастью для местных жителей, после объединения королевства городок не захирел: сейчас Вертина славилась восхитительными соусами, фруктовыми десертами из кисло-сладких цитрусов, тончайшей шерстью белых гарнейских коз и азейным маслом.

– За Вертиной, между прочим, – заметил неслышно подошедший седобородый волшебник, совсем недавно обсуждавший с приятелем погоду, – простираются роскошные плодородные земли. Там и у господина Тарниса, главного советника по финансам, немалый надел имеется, и у супруги господина Галенуса, одного из советников по безопасности, и у высокопоставленных торговых чинов. В Аргассии говорят: «Что в землю положишь, то и поднимешь». А тут есть поговорка: «Лентяй три урожая собирает, работяга – десять». Примечательно, что еще три столетия назад сельское хозяйство этого региона не очень-то впечатляло, несмотря на благоприятный климат, исследователи связывают сей факт со следующими факторами. Во-первых…

Скай стоически выслушивал бескрайне нудную лекцию, надеясь, что она закончится вместе с путешествием, а не продолжится на суше.

Ник молча перевел взгляд на Приют. Он стоял на вершине огромного утеса, утопая в зелени, а из его окон наверняка открывался впечатляющий вид на Зеленое море. Помимо утеса Бухта Почтеннейших радовала глаз бирюзовой водой и занимавшими весь правый склон виноградниками, которые террасами спускались почти к самой воде. Левый склон, на пути к Приюту, покрывали рощицы не опознанных Скаем деревьев.

За спиной скрипнули доски палубы, и волшебник обернулся.

– Прошу прощения, через свечку прибываем, – сообщил Пит. – Не пора ли подготовить торжественный костюм господину?

Ник, спохватившись, отвернулся от величественных прибрежных пейзажей, поклонился волшебнику, прервавшему исторический экскурс, и поспешил в каюту. Самопровозглашенный лектор всплеснул руками и ушел к себе. Пит, уже вполне готовый к прибытию, только хмыкнул, проводив взглядом травника.

– Ты, кажется, стал еще мрачнее? С чего бы: на берегу-то хотя бы не укачивает.

– Там, конечно, не укачивает, – со вздохом отозвался Скай, – но будет грустно и скучно. Похоронные ритуалы, увы, не отличаются ни бодростью, ни познавательностью. Ну, по крайней мере местные.

Друзья еще в столице обсудили письмо, полученное господином Арли. Пит считал, что проверить, что именно случилось со старым волшебником, лишним не будет. Ник надеялся, что предстоящая поездка пройдет быстро и спокойно. Сам Скай полагал, что учитель дядюшки скончался от старости, но ехать собирался в любом случае, чтобы поддержать дядю.

– А вот тут, кажется, что-то познавательное намечается, – заметил Пит.

И правда: сидевший на носу речной человек, крепкий пожилой лоцман, внимательно вглядывавшийся в воду, вынул дудочку и заиграл что-то протяжно-печальное, не отрывая взгляда от водной глади. Скай и Пит тоже пригляделись. На воде проступили светящиеся пятна: миг – и на поверхность Руанны вынырнули мелкие, неведомые Скаю существа. Духи, напоминающие мелких подвижных рыбешек с лапками вроде муравьиных, плескались и иногда невысоко подпрыгивали над водной гладью.

Мелодия, льющаяся над водой, стала чуть веселее. Заслышав новые звуки, издаваемые дудочкой лоцмана, существа собрались на речной поверхности плотным слабо светящимся ковром и заскользили перед корабликом.

Парусник, повинуясь редким взмахам руки не прекращающего играть на дудочке лоцмана, плавно шел за существами. Те ловко скользили перед кораблем, то и дело меняя цвет со светло-прозрачного на более темный, синеватый, и обратно.

Пит, внимательно глядя на воду, сказал:

– Мне видится, что вода цвет меняет. Но на самом-то деле там кто-то есть, так ведь?

Скай как мог описал мелких речных духов, добавив, что, по-видимому, они меняют цвет в зависимости от глубины, показывая, где прячутся рифы и отмели.

Едва волшебник закончил объяснять, как за его спиной снова раздался скрип. Волшебник в очередной раз обернулся.

– Ваше мажество, прибываем через полсвечки. Костюм готов, – голос Ника звучал официально и удручающе сдержанно.

Сам помощник уже облачился в приличествующий случаю неброский, но изящный черный сюртук. К бледной коже и темным кудрям наряд отлично подходил, придавая Нику торжественно-аристократический вид. Даже жаль, что прекрасных дам, способных оценить такую красоту, в месте назначения не предвидится. Если не считать тех прелестниц, чей возраст давно перевалил за сотню.

Скай вздохнул, оторвался от борта и побрел в каюту.

Чем ближе подходил кораблик к берегу, тем сильнее качался. Во всяком случае, Скаю казалось именно так: почти прошедшая дурнота накатила новой волной, и облачение в парадный костюм потребовало не меньше времени и сил, чем приличный магический ритуал. Так что на берег волшебник сошел нарядным, голодным и мрачным. Земля поначалу подрагивала в такт корабельной качке, не особенно улучшая настроение Ская.

Остальные волшебники, несмотря на печальный повод, казались оживленными и без умолку болтали, будто пестрые южные птицы, галдящие в темно-зеленых кронах прибрежных деревьев. Только господин Арли, державшийся рядом с племянником, то и дело бросал угрюмые взгляды на высящийся на утесе Приют. Впрочем, возможно, к другим ученикам почтенного Хенна Скай просто-напросто не приглядывался с должным вниманием.

Почетных гостей встречала целая делегация: шестеро мужчин в похожих синих камзолах и две женщины в строгих платьях того же цвета. Приветственные речи Скай пропустил мимо ушей, наслаждаясь тем, как постепенно земля под ногами перестает покачиваться. К тому же оказалось, что деревья, цветы и бабочки, если смотреть на них не с борта корабля, а стоя на твердой земле, выглядят куда веселее и ярче. Даже солнце теперь светило иначе, не ослепляя, а лишь подчеркивая красоту окрестных пейзажей.

Взаимные приветствия заняли не более четверти свечки, так что вскоре и встречающие, и гости шумной толпой двинулись по тропинке вдоль ограды виноградников вглубь берега, а затем повернули налево и вверх.

Дорога заняла почти две свечки, и если бы по пути Ник не подкармливал «хозяина» пирожками из благоразумно взятой с собой корзинки, сил на то, чтобы любоваться незнакомыми деревьями, пестрыми цветами и яркими птицами, у Ская бы не осталось. Будь его спутниками обычные люди, Приют прислал бы кареты для почтенных господ, но для волшебника, даже разменявшего шестой-седьмой десяток, путь в две свечки скорее в радость, чем в тягость. Если, конечно, волшебник не страдает от недавно пережитой качки. Дядя, его друзья и даже совсем пожилые волшебники шли бодро, то и дело угощаясь пирожками из большой корзины, которую нес Пит.

У встречающих в синем тоже нашлись свертки с пирогами и мешочки с сухофруктами, так что до Приюта полные впечатлений волшебники добрались вполне благополучно, в приятном предвкушении обеда.

Приют Почтеннейших встречал гостей тремя цветущими аллеями, расходящимися от ворот. Слева шумели златоцветные акареции, справа сплетались коридором магнолии с нежно-розовыми цветами, а прямо шелестели белые облака яблонь. Деревья цвели не по сезону, да и все лепестки, на какие падал взгляд, казались нарочито свежими – ни единого жухлого. Дорожки между ними были узорчато вымощены светло-серыми и темно-серыми камнями. «Яблоневая» самая широкая: по ней могли идти плечом к плечу шесть-семь человек, «розовая» самая узкая – тут гулять рядышком получилось бы только у троих не слишком упитанных визитеров.

Любезный провожатый махнул рукой в яблоневую аллею.

– Нам сюда, к главному дому, уважаемые, – и, не дожидаясь вопросов, пояснил: – Золотая аллея ведет к залам для упражнений, за ними смотровая площадка, а розовая аллея ведет к домикам наших постояльцев. Если хотите, после встречи с господином Фарном можно будет организовать экскурсию. А пока – прошу за мной.

Волшебники вереницей потянулись за провожатым по широкой мощеной дороге. Кто-то вполголоса обсуждал поддерживающие цветение чары, но бо́льшая часть прибывших хранила молчание.

Яблоневая аллея вывела гостей к пруду, вернее к целой цепи прудов, простирающейся до самого главного дома – солидного здания, похожего скорее на крепость, чем на место обитания отошедших от дел престарелых волшебников. Скай успел во всех деталях рассмотреть выглаженные временем камни стен и прорезные переплеты стрельчатых окон, украшающих здание вместо приличествующих ему бойниц, пока процессия неторопливо брела вдоль прудов, на водной глади которых покоились крупные бело-розовые лотосы.

На крыльце главного дома волшебникам встретились две женщины средних лет в темно-синих форменных платьях. Они поклонились, глядя на визитеров с доброжелательным вниманием, и поспешили по своим делам.

– Бр-р-р, они так посмотрели на меня, будто уже прикидывали, куда меня положить, чем кормить и во сколько гнать на боковую! – негромко, но выразительно пробурчал Лэмм.

– Точно! – хмыкнул кто-то.

– И вовсе нет! Просто посмотрели – и все.

– Каил, ты насколько моложе Лэмма? На двадцать лет? Двадцать пять? Вот потому на тебя они и смотрят без интереса, а вот старина Лэмм для них уже почти добыча, хе-хе!

– На тебя так же посмотрели, дорогая Дори!

– Эй, даме напоминать о возрасте – это неприлично!

– А разве старина Лэмм когда-то был приличным человеком?

Волшебники разошлись вовсю и в этот момент очень напоминали Скаю однокурсников во времена учебы: так же ехидничали и обменивались колкостями, хихикали, а некоторые, кажется, даже флиртовали. Хотя, с точки зрения молодого волшебника, сложно было представить место, менее подходящее для легкомысленной болтовни и кокетства.

Прибывших проститься с учителем Хенном рассадили в небольшом зале. В свое время это, кажется, был обеденный зал, сейчас же его переоборудовали в помещение для проведения торжественных мероприятий: небольшая сцена с трибуной, ряды уютных кресел, затененные плотными занавесями окна. Лекционный зал Академии это помещение тоже напоминало. Правда, в студенческих аудиториях были жесткие скамейки, а тут мягкие кресла с подушками, но в остальном сходство было несомненным.

Волшебники уселись кто где хотел, и вскоре открылась дверца на сцене. К трибуне неспешно вышел худощавый темноволосый мужчина в роскошном темно-синем костюме, расшитом серебром.

Он оглядел аудиторию и заговорил сильным, хорошо поставленным голосом:

– Уважаемые волшебники и волшебницы, меня зовут Фарн, я управляющий Приютом. Приют Почтеннейших выражает вам глубокие соболезнования в связи с утратой любимого учителя, выдающегося ученого и прекрасного человека – господина Хенна. – Выразительная, скорбная пауза. – Теперь, когда собрались все желающие проститься, Приют проведет церемонию и, по традиции, предаст тело уважаемого господина Хенна огню. Церемония состоится завтра в полдень, на смотровой площадке.

Фарн снова сделал паузу, вполне убедительно выражая всей фигурой приличествующую случаю печаль.

Затем управляющий Приютом тяжело вздохнул и продолжил:

– Теперь несколько суетных организационных вопросов. Вновь прибывших разместят в комнатах для гостей на втором этаже этого здания или в домиках для гостей – по вашему желанию. Завтраки, обеды и ужины подают в столовой. Она находится в хозяйственном доме – вас проводят. Купальни в подвале, но всем желающим будет предоставлена вода для умывания в комнаты. К сожалению, практически весь персонал у нас закреплен за постояльцами, так что выделить каждому личного помощника не получится. Но я надеюсь, многие из вас прибыли со своими слугами и помощниками…

– Разберемся! – отозвался кто-то из волшебников.

– Прекрасно. Да, кстати, можно провести экскурсию по территории Приюта, если есть желающие. Но это, надо полагать, после церемонии. Кхм, так… ну что ж, у кого-то есть вопросы, дамы и господа?

– Да, у меня, – дядюшка Арли поднялся с места. – Как именно умер учитель Хенн?

Остальные волшебники согласно зашумели.

– Несчастный случай, – печально вздохнул Фарн. – Господин Хенн упал со смотровой площадки и разбился.

Волшебники снова зашумели.

– Как так?!

– Учитель что, был там один?

– А это точно несчастный случай?

Фарн немного подождал и, когда шквал вопросов слегка утих, ответил:

– Господин Хенн любил смотреть на море. Да, конечно, он был один: Приют обеспечивает постоянный присмотр только тем, кто не может сам о себе позаботиться. Господин Хенн до последнего дня оставался в добром – для своего возраста – здравии и сохранял ясность разума, так что ему не требовался надзор. Очевидно, у него закружилась голова, и он упал. Скорбим вместе с вами: у нас все любили господина Хенна. И сотрудники, и постояльцы – все!

Больше вопросов ни у кого не было, и вскоре господин Фарн откланялся, объявив, что обед подадут через полсвечки.

Дядюшка шепнул Скаю:

– Хочу поговорить с уважаемым управляющим в приватной обстановке. В несчастный случай я не верю ни капли. Учитель Хенн хотел меня увидеть, чтобы рассказать что-то важное, – и вдруг скончался. Да, я знаю, о чем ты думаешь, Скай, что он был стар. Но учитель вполне мог протянуть еще лет десять. А столь «своевременный» несчастный случай – это почти нелепо. Я намерен разобраться с тем, что тут творится. Составишь мне компанию?

– Конечно, – кивнул Скай.

Дядина тревога если и не заразила его, то во всяком случае, заставила насторожиться.

Остальные волшебники разбрелись кто куда. Одни, видимо, решили воспользоваться предложением осмотреться, кто-то мечтал умыться с дороги, а кому-то наверняка не терпелось добраться до выделенной комнаты и разложить вещи.

Господин Арли подождал, пока сотрудник Приюта, приведший сюда гостей, отдаст последние распоряжения, перепоручив почтенных гостей коллегам, и поинтересовался:

– Где я могу найти господина Фарна? У меня есть пара вопросов, на которые сможет ответить только он.

Любезный, но непреклонный тон главного библиотекаря сделал свое дело, и настойчивого гостя с увязавшимся следом племянником провели в левое крыло Приюта, где, судя по солидным табличкам на дверях, располагались кабинеты администрации.

– Прошу сюда.

Тяжелая створка с красивой металлической ручкой в виде виноградной лозы гостеприимно отворилась, и волшебники вошли в кабинет.

Темные старомодные шкафы и комод с медными ручками, петлями и декоративными узорами, глубокие темно-синие кресла с высокими подлокотниками, тяжелые портьеры в тон роскошному ковру оттенка грозового неба, украшенному волшебными знаками. Скай заметил чары успокоения, чары, отгоняющие вредителей и грызунов, и сигнальные заклинания.

За солидным столом из дорогущего черного дерева восседал господин Фарн. Вблизи была заметна легкая проседь на висках, глубокие морщины, пролегающие от крыльев носа до уголков рта, и сумрачный взгляд утомленного заботами чиновника средней руки.

– Господин Арли, мое почтение… – Фарн глянул на Ская, но, видимо, так и не понял, как обращаться к молодому волшебнику, потому ограничился многозначительной паузой.

– Позвольте представить вам моего племянника, Ская. Мы приехали, как только закончилась весенняя конференция: он выступал там с докладом о Подземном Страже и доказал, что это существо вовсе не миф! – полным гордости тоном представил родственника господин Арли.

Скай слегка поклонился господину Фарну, стараясь не краснеть слишком уж явно: дядюшка то ли пытался выдать его за настоящего ученого, то ли попросту хвастался его достижениями. И то и другое было в высшей степени неуместно.

– Похвально, похвально, – кивнул управляющий. – Приятно, когда подрастающее поколение идет по стопам старших. Вот, например, внук нашего почтенного постояльца Бирна блестяще защитил диссертацию и трудится в архиве Гильдии. А правнуки уважаемой Рены – вы их, наверное, знаете – прекрасные артефактеры, и старший, и младший. Или вот ученик господина Орли…

Управляющий с воодушевлением предавался воспоминаниям, то и дело повторяя, как, мол, замечательно, когда молодежь достойно продолжает дело старших.

Дядюшка кивал с самым довольным видом.

– Жаль, что мы встречаемся при таких печальных обстоятельствах, – вздохнул наконец Фарн. – Увы, это один из немногих недостатков моей работы… Итак, что вы хотели обсудить, господин Арли? У вас есть пожелания по проведению церемонии?

– Нет, я уверен: вы лучше знаете, как провести прощание, – покачал головой дядюшка. – Меня все же интересуют обстоятельства смерти учителя Хенна. Уверен, Приют заботится о безопасности своих обитателей, так что вряд ли возможно случайно перевалиться через ограждение.

Управляющий вздохнул еще раз, теперь невыразимо печально, помолчал, перебирая аккуратно разложенные на столе письменные принадлежности, и наконец произнес:

– Надеюсь, это останется между нами, господин Арли, – он перевел взгляд на молодого волшебника, – господин Скай… Не то чтобы это тайна: мы ничего ни от кого не пытаемся скрыть. Просто не хотелось бы досужих сплетен и пустых разговоров… Вы правы, это был не несчастный случай. Дело в том, что господи Хенн покончил с собой.

Глава 3

Дядюшка Арли озадаченно нахмурился:

– Вы хотите сказать, что учитель Хенн… Нет, это невозможно! Я прекрасно знаю… знал учителя. Он никогда бы не наложил на себя руки.

Во взгляде управляющего Скаю почудилось что-то вроде «ох, сколько раз я это слышал!», но голос господина Фарна прозвучал на удивление мягко и участливо:

– Господин Арли, я понимаю ваши чувства. Вы негодуете, вам кажется невозможным то, что я сказал, вы, вероятно, даже подозреваете меня лично или весь Приют в ужасных злодеяниях, но поймите, вы хорошо знали учителя Хенна несколько лет назад. Да, я знаю, что вы вели переписку, и не сомневаюсь, что учитель вам доверял. Но, уверен, он не стал бы жаловаться.

Скай бросил взгляд на дядю: кажется, господин управляющий не ошибся и старый учитель не был из тех, кто постоянно ворчит и сетует на все на свете.

– А ведь почтенный Хенн, увы, терял и здоровье, и волшебные силы… – грустно продолжал управляющий. – Он ведь был очень и очень старым волшебником. Сто восемьдесят пять лет – возраст более чем почтенный. Представьте, каково ему медленно, но неотвратимо переставать быть собой? Нет, он и здесь не жаловался. Ни другим постояльцам, ни сотрудникам. Но невозможно скрыть ни подавленное настроение, ни дрожь в руках, ни возрастающую забывчивость. Если хотите, вы можете поговорить с целителем, который опекал уважаемого Хенна, и с женщиной, которая поддерживала чистоту в его домике.

– Буду признателен, – кивнул дядя. – А могу я… можем мы взглянуть на тело учителя?

– Если вас это утешит… – вздохнул Фарн. – Некоторые из учеников почтенного Хенна уже простились с его бренным телом, так что не вижу никаких препятствий. Что ж, если вопросов больше нет, то после обеда вас проводят в холодный зал.

– Благодарю.

Дядюшка и Фарн обменялись положенными любезностями, и вскоре главного библиотекаря и его племянника препроводили в отведенный им домик, ненавязчиво напомнив, что через десятую часть свечки будет обед.

– Вот видишь! Они что-то скрывают, – заявил господин Арли, едва они с племянником остались наедине на крыльце дома. – О каком самоубийстве может идти речь, если учитель ждал меня после конференции?

В домике волшебников поджидали Пит и Ник, явно не сидевшие без дела: одежда была развешана, обувь вычищена, комнаты проветрены.

Дядюшка несколько рассеянно поблагодарил помощников, затем сотворил Купол тишины и сказал:

– После обеда пойдем смотреть на тело учителя. Ник, ты с нами. Пит?

– Вы подозреваете, что со смертью господина Хенна что-то нечисто? – вопросом на вопрос ответил тот.

К счастью, в присутствии господина Арли не было необходимости притворяться обычным слугой.

– Управляющий Фарн поведал, что учитель Хенн покончил с собой. Якобы из-за того, что его начали покидать силы. Я в это не верю: учитель никогда бы так не поступил. Ну ладно, допустим, это очень субъективное суждение, но! – дядюшка поднял указательный палец. – Но есть и объективное: если бы он собирался самостоятельно завершить свой земной путь, зачем он стал бы писать мне, что хочет что-то обсудить, и приглашать к себе?

Ник с легким смущением предположил:

– А что, если ваш учитель хотел обсудить именно это? Закончить все дела и объясниться с вами, ну, попрощаться… Или дать напоследок распоряжения, кому достанутся его книги и всякие памятные вещицы?

Все уставились на Ника, и он, смутившись еще больше, исправился:

– Хотя нет, тогда бы он дождался приезда господина Арли…

– Именно так, – кивнул дядюшка.

– А версию с несчастным случаем вы тоже отметаете? – уточнил Пит.

– Да. Как я уже сказал господину Фарну, не думаю, что в Приюте можно случайно погибнуть. Заметьте, самому управляющему версия о несчастном случае тоже кажется не слишком убедительной, иначе он ее и придерживался бы. Значит, остается одно…

Господин Арли сделал паузу и обвел внимательным взглядом слушателей.

Скай вздохнул:

– Остается умысел.

– Именно так! И поскольку я очень сомневаюсь в том, что это был умысел самого учителя, мне понадобится ваша помощь, чтобы узнать, кто же убийца.

Скай переглянулся с Питом. Поездка в Приют Почтеннейших уже перестала казаться молодому волшебнику скучным выполнением долга перед старшим родственником. Если учесть не слишком убедительные объяснения управляющего и письмо, полученное дядей, дело действительно походило на убийство.

– А можно задать глупый вопрос? – подал голос Ник.

– Конечно, – кивнул дядюшка.

Он так и не уселся в кресло, а продолжал стоять, но, удивительное дело, не нависал над молодежью глыбой непререкаемого авторитета, а напоминал скорее встревоженного посетителя лазарета. Может быть, потому, что впервые на памяти Ская дядюшка нуждался в помощи племянника.

Ник тем временем спросил:

– А что, если уважаемого Хенна вынудили совершить самоубийство? Ну, например, обращались с ним так плохо, что он не смог дождаться вас?

– С волшебником? – усомнился Пит. – Вряд ли.

– Но он же был уже старым и совсем одиноким, – развивал мысль травник. – Еще на корабле я слышал, что у господина Хенна не было ни детей, ни внуков. А Гильдия далеко…

– Насколько я знаю, Приют содержится на средства Гильдии. – Пит вопросительно взглянул на волшебников и, дождавшись подтверждения, продолжил: – То есть скрыть от волшебников то, что здесь творится, практически невозможно. Значит, систематические издевательства над пожилыми волшебниками исключены: сюда ведь приезжают и из Гильдии с проверками, и новые постояльцы, и гости. К тому же здешним обитателям не запрещено писать письма, так что хоть кто-то уже пожаловался бы.

Пит сделал паузу и задумчиво закончил:

– Конечно, это не значит, что никаких серьезных трений между теми, кто тут живет, и теми, кто тут работает, не бывает. Хотя, конечно, где люди, там и простые человеческие ссоры. На почве скверности характера или личной неприязни, например. Кстати, а персонал тут из волшебников?

– Все ответственные лица – волшебники, – кивнул дядюшка. – Целители, конечно, тоже. Что касается сиделок и разнорабочих, то они, насколько мне известно, обычные люди. Местные, полагаю.

В дверь постучали, и тихий женский голос напомнил об обеде.

– Господа волшебники скоро будут готовы! – крикнул Пит.

«Господа волшебники» спешно принялись переодеваться и переобуваться.

Любопытство разжигало аппетит не хуже всамделишного волшебства, так что Скай уже готов был съесть кого и что угодно. И пока любезная седовласая женщина в синем платье провожала их к столовой, аппетит лишь возрастал.

– За рощей – площадки для упражнений, рядом художественный зал и игровые комнаты. Там у нас и ксадар, и иноземные игры с фигурками. Я раньше и не знала, что их столько существует! – лицо их спутницы озарила улыбка. – И человечки маленькие, и лошадки со всадниками, и грифоны – красота! И с гладкими штуками вроде камушков игры есть, и те, где карточки нужно волшебной Силой двигать… Много всего! Наши постояльцы и играют, и рисуют, и зарядку делают.

В голосе женщины звучала искренняя гордость.

– Вон там у нас Небесная башня: в ней телескоп, а внизу библиотека, – сотрудница Приюта указала в сторону возвышающейся над густыми кронами красно-коричневой башни с округлым куполом. – А за теми деревьями домики наших постояльцев, очень уютные, – красота да и только! Сама бы хотела такой на старости лет, но, увы, не волшебница.

Женщина добродушно рассмеялась, затем снова взялась пояснять, что есть что:

– В той стороне смотровая площадка. Там завтра состоится прощание с уважаемым господином Хенном…

– Вы были близко знакомы? – будто невзначай спросил дядюшка.

– Его личной сиделкой я не была, да, впрочем, у него и не было личной сиделки: господин Хенн у нас самостоятельный был. А так, конечно, я его знала. Я вообще всех наших постояльцев знаю: и кому какие сладости нравятся, и кто какие книги читать любит, – женщина светло улыбнулась, будто говорила о любимых детях, а не о пожилых волшебниках. – Почтенный Хенн все книги в библиотеке перечитал и все новых требовал, из города. Еще любил на птиц смотреть, а вот на звезды, дивное дело, не очень. Говорил, что они «слишком далеки во всех отношениях».

– Мы слышали, что в последнее время господин Хенн чувствовал себя не очень хорошо… – осторожно поинтересовался Скай.

Женщина погрустнела:

– Да, увы. Господин Хенн стал рассеянным, раздражительным. Мог забыть выйти к завтраку или к обеду. Перестал замечать сладости и орешки, которые ему приносили в домик. Читать перестал – вот уж странность так странность. Эх… К сожалению, все мы не вечны, с этим ничего не поделать… О, а мы уже пришли. Это столовая, а смежное здание – хозяйственный дом. Прошу сюда.

Уже на входе пахло умопомрачительно: то ли Скай изголодался за время путешествия по Руанне, то ли готовили тут и правда хорошо. Из столовой доносились ароматы жареного мяса, чесночного соуса и творожного пирога.

Большой зал со светлыми стенами и огромными окнами полнился не только аппетитными запахами, но и голосами: тут собрались и местные постояльцы, и гости, прибывшие на похороны господина Хенна, и пара-другая личных слуг и сотрудников Приюта – всего человек пятьдесят.

Три стола на компанию в десяток волшебников и пяток столиков поменьше были заняты от и до.

Если учитель дядюшки все же стал жертвой преступления, то кто же виноват в его смерти? Кто-то из работников в форменных синих одеяниях? Один из постояльцев, столь же древний, как и сам господин Хенн? Господин Фарн? Целитель? Чужак, забредший в Приют с недобрыми помыслами? А может, кто-то из учеников или бывших коллег, навестивший старика? Что такого мог узнать, увидеть или услышать старый волшебник, что стоило ему жизни?

Впрочем, стоит ли задаваться столь серьезными вопросами на пустой желудок? Сначала надо подкрепиться как следует, а потом уже размышлять.

– Сюда, Арли! – махнул рукой Лэмм.

Рядом с ним сидели двое очень-очень пожилых волшебников, один из которых, завидев подошедших к столу, заметно оживился и проскрипел:

– Сколько лет сколько зим, мальчик мой! – Он привстал с места и обнял дядюшку Арли тонкими руками в мелких созвездиях пигментных пятен.

– Учитель Тинн, не знал, что вы здесь, – дядюшка обнял старика так бережно, словно тот был не человеком, а фигуркой из тончайшего стекла.

– А я здесь совсем недавно, – мелко засмеялся учитель Тинн, усаживаясь на место.

– Это мой племянник, Скай, – спохватился дядюшка. – Скай, это Тинн Мудрый. Ты должен помнить его учебники по основам зельеварения и трактат «О свойствах вещей».

Скай помнил. Еще как помнил! За учебниками Тинна Мудрого он просидел немало свечек в библиотеке, и, надо сказать, в отличие от большинства прочих учебников эти были увлекательными. Тинн умудрялся рассказывать о том, как устроен мир, содержательно и в то же время просто, будто делился знаниями с несведущим в науке, но горячо любимым внуком.

К стыду своему, Скай был уверен, что почтенный Тинн уже давно отправился в мир иной, а меж тем автор интереснейших учебников и занятного трактата сидел прямо перед ним на стуле с подлокотниками и высокой спинкой и хитро улыбался.

– Большая честь для меня, – поспешно поклонился Скай. – Конечно, я читал все ваши учебники! Они очень интересные!

– Если они не вызывают сонливость у молодых волшебников, значит, отчасти я свою мечту исполнил, – добродушно прищурился Тинн. – Помнится, в дни моей молодости учебниками можно было усыпить кого угодно и где угодно.

К столу подошли две женщины и молодой человек в синем и, весело поздоровавшись, взялись расставлять блюда с мелко нарезанным мясом, тушенным с овощами в сырно-пряном соусе, и копчеными колбасками, при виде которых Скай ощутил, что еще чуть-чуть – и он позабудет об этикете, накинувшись на угощения. На овощную нарезку, рыбные рулетики и рагу в большущих ракушках из теста молодой волшебник уже и внимания не обратил. Как выяснилось через четверть свечки – зря: все, что подали к обеду, было выше всяких похвал.

После рагу и рулетов молчаливый старый волшебник, выглядевший едва ли не старше Тинна, кивком простился с сотрапезниками и медленно, но твердо поковылял к выходу.

К разговорам утомленные дорогой и изрядно оголодавшие волшебники приступили только во время десерта, когда улыбчивые работники Приюта принесли маленькие кексы с разноцветными шапочками из сливочного крема и фруктовыми начинками. Скай как раз выбирал между желтым кексом с лимонной начинкой и красным – с клубничной, когда дядюшка Арли, выразив вполне уместное восхищение искусством здешних поваров, спросил:

– Учитель Тинн, что вы думаете по поводу гибели учителя Хенна?

– Эх, печальное это дело. Хенн ведь моложе меня почти на тридцать лет! – горестно вздохнул старый волшебник. – Но поговорить мы с ним и не успели толком. Я как раз накануне его смерти приехал.

– Вы верите, что учитель Хенн мог покончить с собой? – спросил дядюшка, внимательно глядя на старика.

– Хенн? Нет! – твердо ответил тот. – Ни за что.

– Вот и я так думаю, – кивнул дядюшка.

– Погоди! – вмешался Лэмм. – Говорили ведь, что это несчастный случай!

Дядюшка Арли пожал плечами и заметил:

– Не все, что нам говорят, правда.

– Ну, это-то само собой! – раздраженно отмахнулся Лэмм. – Но с чего ты взял, что это самоубийство?

– Побеседовал с глазу на глаз с управляющим Фарном. Мы с племянником хотим взглянуть на тело учителя и поговорить с целителем, который его пользовал.

– Вам нужен Эрис, – кивнул старый волшебник. – И, прошу, держите меня в курсе.

– Конечно, учитель.

Арли помедлил, а потом все же спросил, пристально глядя на старика:

– А мог ли кто-то – чисто гипотетически, конечно! – лишить учителя Хенна жизни?

Лэмм возмущенно замахал руками: мол, такая подозрительность – это уже чересчур. Но старый Тинн отвергать предположение об убийстве не спешил.

– Все может быть, мой мальчик. Все может быть…

– Но зачем и почему? – продолжал горячиться Лэмм. – Преступные страсти в Приюте Почтеннейших? Безумец, убивающий добропорядочных пожилых волшебников? А где тогда другие жертвы? При всем уважении так бывает только в приключенческих романах в библиотеке Арли.

Тинн покачал головой:

– Жизнь порой сложнее самых интригующих сюжетов, – проскрипел он.

– Изредка жизнь, конечно, поражает воображение, – пожал плечами Лэмм. – Но чаще она проста и незамысловата. Все же бо́льшая часть преступлений совершаются из жадности и ревности.

Когда волшебники покончили с кексами, к их столу снова подошли две женщины и молодой человек. Женщина постарше помогла подняться старому Тинну и медленно повела его к выходу из столовой.

На прощание старый волшебник сказал:

– Увы, в благословенные изобильные времена люди иногда совершают преступления не от недостатка денег или любви, как ты полагаешь, Лэмм, но от избытка времени и возможностей.

Когда Тинн и его спутница отошли на несколько шагов, парень в синем напомнил Лэмму, что тот собирался присоединиться к экскурсии на побережье. Лэмм проворчал, что вообще-то хотел на виноградники, но, мол, ладно, и побережье сгодится, затем взял с дядюшки обещание поговорить о «несчастном случае и преступных страстях» попозже и удалился.

Третья работница Приюта улыбнулась и сказала:

– Меня зовут Белла. Мне поручено сопроводить вас куда пожелаете.

– Замечательно, Белла. Будьте добры проводить нас к телу учителя.

Белла перестала улыбаться и грустно кивнула.

– Идемте, господа волшебники. Примите мои соболезнования: смерть господина Хенна – огромная утрата для всех нас.

Идти после плотного вкусного обеда в мрачные недра прозекторской не хотелось, но Скай стряхнул с себя ленивую сытость. Надо собрать как можно больше сведений, чтобы было над чем работать. Пока что поведение работников Приюта не вызывало подозрений: все вроде бы искренне любили покойного волшебника, никто не отказывался поговорить о нем и не скрытничал. Но ведь хорошо замаскированное преступление и не должно вызывать никаких подозрений. Однозначно нужно посмотреть на тело и убедиться, что с ним не все в порядке.

Нельзя не учесть и еще один вариант: что, если старый Хенн действительно начал терять Силу и память, дряхлеть? Скай попытался представить, что сделал бы он сам, неотвратимо теряя здоровье и способность накладывать чары и заряжать артефакты, но тут же отогнал от себя эти мысли. Есть вещи, о которых не хочется думать даже теоретически.

Идти пришлось долго, почти через всю территорию Приюта. По пути господин Арли беседовал с Беллой, обсуждая историю заведения. Скай слушал краем уха: все-таки нужно знать, куда его занесла судьба и дядюшка. Пит и Ник, как и полагается, следовали позади безмолвными почтительными тенями.

Приют был построен примерно пять веков назад и все это время принадлежал Гильдии, ни разу не переходя ни в частные руки, ни под контроль Короны. Ежесезонно Гильдия присылала солидные суммы на содержание и важные, но не срочные проекты, в связи с которыми желательно было услышать мнение старейших волшебников.

Надо же, как продуманно устроено взаимодействие с Приютом: вроде бы и не забывают ушедших на покой уважаемых старцев и стариц, а вроде и понятно, что все действительно значимые вопросы решаются не здесь, а в столице теми, кто у власти. И, насколько понял Скай, обитателей Приюта такой вариант устраивал полностью. Сотрудников, видимо, тоже: во всяком случае, Белла с превеликой радостью рассказывала, как именно помогли ее подопечные решить вопросы с общежитиями для студентов Академии десять лет назад, с ростом цен на лиссейские пряности шесть лет назад и с подъемом урожайности на расположенных по соседству королевских виноградниках два года назад.

Помимо средств, выделяемых Гильдией волшебников, Приют регулярно получал деньги от независимых благодетелей. Кто-то хотел поддержать исследования старости, проводимые в стенах Приюта, кто-то полагал, что солидный взнос на ремонт или строительство новых домиков обеспечит в далеком будущем более комфортные условия для проживания, кто-то вносил пожертвования в память о почившем родственнике или коллеге. На деньги жертвователей были построены: обсерватория, библиотека, зал искусств и часть системы прудов и фонтанов, украшавших территорию. Гости как раз обходили сложную конструкцию, включающую в себя пятиярусный фонтан, скульптурную группу, изображающую укрощение малых драконцев волшебницей Фреей Златокудрой, и несколько прудов, связанных цветочными мостиками.

– Прекрасно, не правда ли? – с неподдельной радостью человека, приобщившего неофитов к сокровищам, вопросила Белла, глядя на пруды и статуи.

Яркое солнце пригревало все сильнее и сильнее. Вскоре Скай снял камзол, оставшись в шелковой рубашке, и вздохнул с облегчением.

Белла подвела волшебников к длинному трехэтажному зданию, разделенному на две части. Каждая часть была выкрашена в свой цвет и имела отдельный вход.

– Вот мы и пришли, – женщина остановилась у левого крыла, окрашенного в насыщенно-синий цвет. – Нам сюда. Здесь у нас лазарет, а в подвале – прозекторская.

– А что справа? – полюбопытствовал Скай, кивнув в сторону темно-зеленой части здания.

– Справа исследовательский дом. Настоятельно прошу не входить туда, – голос их спутницы стал строгим. – Пациентам нужна тишина, а эксперименты требуют концентрации. Впрочем, вы и сами прекрасно это знаете, – снова улыбнулась она.

Белла поднялась на крыльцо лазарета и толкнула тяжелую на вид дверь с ухватистой круглой ручкой.

– Можно пройти через подвал позади здания, но, как я поняла, вы хотите побеседовать с целителем Эрисом? Можем сначала подняться к нему, – женщина вопросительно посмотрела на дядюшку, а тот покосился на племянника.

– Тебе где интереснее, дружок? – спросил дядюшка таким елейным тоном, что Скай чуть не споткнулся на ровном месте.

Видимо, почтенный родственник решил изобразить заботливого дядюшку при непутевом племяннике, который все еще подает надежды и которого надо всячески обихаживать, чтоб ненароком не свернул с проторенной многомудрым дядей дорожки. Вариант, возможно, и неплохой, вот только предупредить о нем стоило заранее, чтобы не ставить «непутевого племянника» в неловкое положение.

Однако высказать свое отношение к дядиным шуточкам можно было и позже, сейчас же Скай сказал, добавив ленивого любопытства в голос:

– Сначала давайте на труп посмотрим.

Белла бросила на главного библиотекаря Гильдии сочувствующий взгляд и предложила пройти в подвал.

Прозекторская Приюта впечатляла мощной магической защитой и дорогой отделкой. Совершенно непонятно, кого именно должны были ежедневно поражать белоснежные плиты лиссейского мрамора, декоративная отделка из зеленого и синего пестрого камня, привозимого из одного-единственного уголка Веррии, и позолоченные магические светильники, заполняющие прозекторскую ровным неярким светом. Столы пустовали, лишь на одном были разложены зловещего вида щипцы, ножницы, скальпели и даже небольшая пила.

– Том, у нас гости! – громко позвала Белла.

Открылась неприметная на белом фоне дверь в стене, сразу за столом с мрачными инструментами. Из-за двери вышел здоровенный бородатый детина, больше похожий на мясника или разбойника, чем на работника заведения для престарелых волшебников.

Здоровяк уставился на гостей, и Скаю стало жутковато.

Ничего, способного подкрепить дядюшкины подозрения, Том не сообщил. При ближайшем рассмотрении оказалось, что он вовсе не так страшен, как выглядит. Более того, Том ужасно переживал, поскольку до недавнего времени не видел покойников, умерших не своей смертью. Привыкший иметь дело с упокоившимися от старости благообразными волшебниками, парень с нескрываемым ужасом живописал, как жутко выглядел разбившийся господин Хенн.

Тело, хранившееся в ледяном коробе, однако, выглядело удивительно чинно. Том объяснил, что господина Хенна, конечно же, привели в надлежащий вид, и теперь дядюшкин учитель, облаченный в парадные одеяния, смотрелся страшноватой куклой в человеческий рост.

– Могу я остаться наедине с… учителем? – тихо сказал господин Арли.

– Конечно-конечно, – кивнула Белла. – Мы подождем снаружи. Том, пойдем.

Когда сотрудники Приюта вышли, Скай спросил:

– Нам тоже подождать в коридоре?

Дядюшка молчал целых три глубоких вдоха. Потом отозвался:

– Нет. Нам надо осмотреть тело. – Легкая заминка перед последним словом была почти незаметна. – Пит, поможешь?

– Конечно.

Пит подошел к коробу.

– Ник, пригляди за дверями, чтобы никто не вошел не вовремя, – распорядился господин Арли тихим решительным голосом. – Скай, если хочешь, можешь посмотреть.

Пит уже расстегнул нарядный камзол и быстро расшнуровывал шелковую рубаху покойного. Дядюшка растирал ладони, готовя чары Особого взгляда. Скай последовал его примеру, однако не заметил ничего подозрительного.

– Как по мне, маловато ушибов для того, кто упал со скалы на камни, – негромко заметил Пит. – Понятно, что часть ран замазали, но все же видел я тех, кто убился похожим способом, – другая картина вырисовывается. Сплющивает их, прошу прощения, куда сильнее. Разве что в том месте, куда свалился господин Хенн, песок, да и то – сомнительно, что вышло бы.

– А если перед падением учитель успел выставить Защиту? – спросил господин Арли, глядя на тело почти спокойным взглядом. – Наверное, камней было слишком много, и в конце концов Защита не выдержала… Видишь, вот тут, над ухом, трещина, а ниже явно была глубокая рана: видимо, учитель сильно ударился головой. Если бы упал иначе, мог бы выжить…

– Возможно, – кивнул кучер. – Или по голове его ударили перед падением. Тогда он не смог толком сосредоточиться…

Скай не очень-то представлял себе, как должен выглядеть человек, упавший с большой высоты, но, кажется, Пит прав: лежащее перед ними тело выглядело слишком хорошо. С другой стороны, поговаривали, что ритуальных дел мастера без всякого волшебства были способны превратить жуткий труп во вполне приличный.

Питу наверняка виднее.

Падение с высоты… Скаю невольно вспомнились зимние горы в окрестностях Ларежа, и Крей, рванувшийся за записями смотрителя Ганна. Тело Крея, наверное, пострадало не так сильно, как тело господина Хенна, ведь он упал в снег. И навсегда упокоился в ледяном безмолвии.

Погрузившись в воспоминания, Скай не слушал, о чем спорили дядя и Пит, и пришел в себя, только когда господин Арли тронул его за плечо и сказал, что они закончили.

Пит, завершив осмотр, приводил в порядок одежду господина Хенна. Вся процедура заняла не больше четверти свечки. Вышколенные работники Приюта смирно стояли за дверью до тех пор, пока господин главный библиотекарь, сопровождаемый своими спутниками, не вышел в коридор.

– Благодарю за любезность, – проговорил он. – Теперь, если можно, проводите нас к целителю господина Хенна.

Из окна кабинета целителя Эриса открывался вид на море: голубые волны сливались с такого же цвета небом, создавая бесконечный и одновременно ограниченный горизонтом простор. Пронзительные крики белых морских чаек доносились и сюда сквозь шорох перебираемой ветром листвы.

– Господин Эрис, – с улыбкой сказала Белла, – у нас гости. С вами хотят побеседовать господин Арли и его племянник господин Скай. Я пока проверю, как освоилась на месте Дейра. Вернусь через четверть свечки.

– Через половиночку, дорогая моя, – внес предложение Эрис, моложавый мужчина с курчавой шевелюрой и умными серыми глазами, и довольно потер руки. – Так, мои хорошие, давайте-ка рассаживаться. Дядюшка вот в это синенькое креслице, племянничек, дорогой мой, вон в то, зелененькое.

Скай еле сдержался, чтоб не поморщиться: вот что называется «приторно-сладкий»! Только от этой сладости сводит зубы и к горлу поднимается противная тошнота. То ли дело медовый взвар или малиновая пастила – хорошие сладости, приятные.

Пока волшебники рассаживались, Белла удалилась, оставив их наедине с приторным целителем.

– Итак, мои хорошие, что вас беспокоит?

– Не то чтобы беспокоит, – пожал плечами дядюшка: его-то, кажется, целительская манера общения совершенно не волновала. – Просто хотелось бы узнать, как чувствовал себя учитель Хенн в его последние дни.

Эрис закивал:

– Да-да-да, вы же у нас ученик! Любименький ученик нашего дорогого Хенна.

«Хорошо хоть не Хеннчика!» – мысленно порадовался Скай.

– Так-так, вот наша карточка, – продолжал целитель. – Ну, в целом для наших преклонных годочков со здоровьицем все было в порядке. С сосудиками, с давленьицем все хорошо. Кишочки работают молодым на зависть. Вот косточки уже не такие крепенькие, конечно. Но зубки отличные, покушать мы любим… любили. Кхм… вот так вот.

– Скажите, а какие у вас были отношения с учителем Хенном? – поинтересовался дядюшка.

Эрис рассмеялся.

– Хотите знать, не злила ли его моя манера общения? В восторге он, конечно, не был, но что делать – всем не угодишь! Наши старички и старушечки – народ с характером, сложненький контингентик. К каждому свой подходик еще поди найди. Но это к нашим девочкам-сиделочкам, а у целителя другая задача.

– Вы уверены, что учитель Хенн покончил с собой?

– Уверенным быть можно только в самом себе, да и то не всегда, – пожал плечами Эрис. – Так что нет, я не уверен. На мой взгляд, это скорее прискорбненький инцидентик. Весьма прискорбненький.

– То есть вам не показалось, что учитель Хенн был чрезмерно подавлен? – не отставал от целителя господин Арли.

– Ну, дорогой мой, любезненький, как же можно вот так ставить вопросик? – приподнял брови Эрис. – Что у нас может стать мерильцем подавленности? Почему мы должны принимать во вниманьице мои впечатления? Если оставаться профессиональненьким, то я могу рассказать только о здоровьице Хенна. Если интересно, то вот его температурочка, давленьице, результатики анализов. Зачитываю…

На «профессиональненьким» Скай не выдержал и поежился. Молодой волшебник никак не мог избавиться от ощущения, что приторный целитель не только прекрасно понимает, насколько сильно его «инцидентики» и «вопросики» раздражают окружающих, но и совершенно искренне наслаждается этим. Интересно, господин Эрис ведет себя так, чтобы никому и в голову не приходило лишний раз обращаться к нему за «советиком», или потому, что нашел для себя приемлемый способ скидывать напряжение, неизбежное при работе с пациентами, которые никогда не уходят из Приюта выздоровевшими?

В дверь кабинета постучали, прерывая приторно-подробный отчет целителя, и из коридора донесся робкий девичий голос.

– Простите, господин Эрис, вас просят подойти в лазарет. Очень-очень просят!

– Прошу прощеньица, – встал целитель. – Как видите, дела-делишки не ждут.

Встретившая их в коридоре Белла предупредила, что через полсвечки можно будет поесть, но если кто голоден, кухня открыта и днем и ночью. Есть после осмотра тела никто не хотел, так что женщина проводила их к домику и откланялась.

Едва вся компания вошла в дом, как господин Арли спросил:

– Теперь-то ни у кого не осталось сомнений?

– Если вы с Питом уверены, что господин Хенн выставил Защиту, то у меня сомнений нет, – отозвался Скай, усаживаясь в мягкое кресло с высокой спинкой.

– А он не мог передумать в последний момент? – осторожно предположил Ник.

– Если он был в таком отчаянии, что решился прыгнуть, то никак не мог, – вздохнул господин Арли. – Но это на учителя не похоже. А вот до последнего бороться за жизнь, пытаясь смягчить падение чарами, – вполне.

– Предлагаю пока попереваривать информацию, – подал голос Пит. – А завтра решим, что делать.

Ник впервые в жизни видел столько пожилых людей сразу. И никак не мог перестать вглядываться в исчерченные морщинами лица. Был ли дедушка Рейник похож на кого-то из этих старцев? Или, может, он вовсе не был стар? Самому Нику точно нет еще двадцати, а значит, его дедушке могло быть около шестидесяти. А могло быть и гораздо больше. Но совсем старый человек, наверное, не стал бы бродить по всей стране в поисках трав и заказов… А что, если он только так мог прокормить себя и внука?

И снова, как Ник ни старался, ни одного ответа он не находил. Сколько лет было дедушке? Каким он был? Что с ним стало?

В одном Ник был почему-то уверен: тут, в Приюте, дедушке бы не понравилось.

Глава 4

Погребальный обряд проводили на той самой площадке, с которой рухнул старый Хенн. Тело, обернутое в бело-золотую ткань, покоилось на сооруженном чарами невысоком каменном постаменте. Чаще всего умерших волшебников предавали огню: так живые издревле могли быть уверены, что покойный товарищ не восстанет из мертвых, не станет прибежищем нежити и не окажется жертвой негодяев, практикующих запрещенное волшебство. Времена изменились, а традиции, как водится, нет, так что ученики почтенного Хенна собрались вокруг постамента, с приличествующей случаю печалью глядя на бренные останки учителя.

Скай, одетый в темный костюм, взятый специально для прощальной церемонии, стоял рядом с дядюшкой. Ник и Пит на площадку не пошли.

На похоронах до сего дня Скай ни разу не был. Во всяком случае, в сознательном возрасте. Дядюшка, по счастью, жив и здоров, все знакомые преподаватели и студенты из Академии – тоже. Вроде как у Ская где-то были дедушки и бабушки, но он никогда их не видел. Что, в общем-то, не было удивительно: среди волшебников не было принято цепляться за семейные связи – с родителями общались почти все, а вот с дядями, тетями, кузенами и старшим поколением – почти никто.

На церемонию собрались все тридцать шесть прибывших в Приют учеников Хенна, с десяток постояльцев и шесть или семь сотрудников. Все были одинаково торжественно печальны и тихи. Дующий с моря ветер развевал темные шарфы и края мантий, путался в длинных волосах и тяжелых подолах черных платьев.

Дядюшка Арли подошел к самому постаменту и произнес короткую речь. Его слушали внимательно и молча. Кое-кто подносил к глазам платки, но не было ни бурных рыданий, ни надрывного плача. Что ж, бо́льшая часть присутствующих полагала, что учитель Хенн прожил долгую интересную жизнь и благополучно завершил ее, пусть и чуть раньше положенного срока.

Дядюшка вернулся, а его место занял хмурый Лэмм.

Прилюдно попрощаться вышли десять волшебников, но никто не стал затягивать прощание, так что и свечки не прошло, как над постаментом взметнулось магическое пламя. Столб огня, как и положено, взмыл метров на пять в высоту, потом опустился и, тихо потрескивая, окутал тело.

Скаю вдруг вспомнилось, что он уже стоял вот так рядом с дядюшкой. Только тогда костров было два, а дядюшка был почему-то намного выше, чем сейчас.

Надо же, а он ведь был уверен, что помнит родителей только на портретах в дядюшкином особняке. Хотя можно ли это непрошеное воспоминание, от которого подозрительно щиплет глаза, считать настоящим? Считается ли оно вообще?

Скай знал, что родители погибли, когда ему было три, и что дядя взял его на воспитание, забрав в столицу. Молодой волшебник смутно помнил няню, читавшую ему сказки на ночь: не столько даже ее саму, сколько негромкий голос и легкий запах яблочных пирогов. Кажется, она не смогла поехать в Аэррию вслед за воспитанником. И, кажется, он очень обиделся на совсем чужого тогда дядю Арли, разлучившего его с заботливой доброй нянюшкой, заменявшей вечно отсутствовавших маму и папу. А вот от родителей в памяти Ская не осталось ничего, кроме двух погребальных костров.

Дядюшка, по-прежнему глядя в огонь, поднял руку и положил ее племяннику на плечо. Скай вздохнул, постаравшись сделать это как можно тише, и молча кивнул. Скорее всего, дядюшка этого не видит, но, наверное, догадывается, что Скай признателен ему за поддержку.

Высокий столб плотного черного дыма почти не дрожал под порывами свежего морского ветра. Величественная колонна незыблемо и неотвратимо поднималась к высокому чистому небу.

…Те колонны, что прятались в детских воспоминаниях, были уже и вроде бы светлее. Но точно так же невозвратно уходили в небо, прощаясь.

После церемонии, включавшей в себя не только сжигание тела, но и поминальный обед, парусник «Ай-ту» отправился обратно в столицу, увозя бо́льшую часть временных гостей Приюта.

Перед отплытием в дверь сдвоенного номера, который занимали Скай с помощником и дядюшка, постучали.

Ник открыл дверь, и в комнату широким шагом вошел Лэмм.

Дядюшка встал ему навстречу.

– Ты таки с нами не плывешь, Арли?

– Да, мы с племянником пока побудем здесь.

Лэмм покосился на Ская и кивнул.

– Мне, знаешь ли, смерть учителя тоже кажется подозрительной, – заявил дядюшкин приятель. – Не так, как тебе, но все же. Однако, сам понимаешь, остаться я никак не могу. Через неделю контрольное взвешивание, и так боюсь не успеть! Ох уж эти помощнички! Ничего им поручить нельзя.

– Так найми других, – хмыкнул дядюшка, нимало не впечатленный страданиями Лэмма.

– «Других»! – фыркнул тот. – Я этих-то еле-еле выучил и к делу приставил. Но, кажется, я отвлекся. В общем, мне нужно ехать, но мысленно я с тобой! К концу месяца освобожусь – если будешь тут, заеду. Вдруг все же попаду на дегустацию на королевских виноградниках!

– Если тебя вина интересуют, то какая разница, буду я тут или нет? – хмыкнул Арли.

– Не начинай! Знаешь же, что я имею в виду: совмещать приятное с полезным – милое дело, а ради развлечений из столицы выбираться – никогда. Ну все, мне пора.

Друзья обнялись на прощание, и Лэмм, ворча под нос, удалился. После него проститься заходили еще четыре волшебника и две волшебницы, но подозрениями, если они и были, больше не делился никто.

Когда дверь закрылась за последней визитершей, спохватившейся, что до отплытия осталось совсем чуть-чуть, главный библиотекарь королевства объявил, что пора провести совещание и наметить план дальнейших действий.

– Итак, в несчастный случай, думаю, уже никто не верит, – господин Арли обвел взглядом немногочисленную, но внимательную аудиторию. – И высота ограждения, и характер повреждений на теле учителя Хенна исключают такую возможность. Второй вариант – самоубийство – тоже не подходит. Причины в целом косвенны: характер покойного, предположительно выставленный щит, отсутствие прощальной записки и желание переговорить с учеником, но в совокупности дают достаточно пищи для размышлений и выводов. Остается только один вариант – убийство. Обсудим возможные мотивы.

– Страсть тут явно не подходит. Семьи и, соответственно, наследников у господина Хенна нет, – начал Ник. – Значит, остаются месть и тайны.

– А как же деньги? – спросил Пит. – На них и прочую собственность не только семья может рассчитывать.

Господин Арли покачал головой:

– Бо́льшую часть имущества учитель оставил Гильдии, меньшая отходит Приюту после его смерти. Так здесь заведено, так что убивать учителя из корыстных соображений бессмысленно.

Он обвел взглядом слушателей и продолжил:

– Вернемся к прочим мотивам. Мстить учителю Хенну некому и не за что. Он не испортил никому карьеру, никогда не присваивал чужие открытия, не вмешивался в гильдейскую политику. Всегда поддерживал учеников. Не враждовал ни с кем ни в Академии, ни в Гильдии вообще.

– Но вполне мог узнать чью-то тайну, – резюмировал Скай. – Осталось выяснить, чью именно.

– Кого-то из целителей или кого-то из постояльцев Приюта, – предположил Ник.

– Или кого-то из сиделок и прочей обслуги, – вставил Пит.

– Вряд ли сиделка или повар решатся убить волшебника, пусть и пожилого, – нахмурился травник.

– Еще как решатся! – фыркнул Пит. – Тайны, достойные того, чтобы за них убивали, знаешь ли, заводятся не только у великих волшебников или королевских советников.

– Тайны-то, может, и заводятся, а вот возможности убить волшебника вряд ли появляются, – все еще сомневался Ник.

– Увы, человека убить легко, даже волшебника. Особенно если он не ожидает подвоха, – развел руками Пит.

Дядюшка кивнул:

– Да, можно напасть со спины и скинуть с обрыва. Или ударить по голове, а потом скинуть с обрыва. Или отвлечь, подвести к ограждению и толкнуть… На теле учителя сейчас столько чар и замаскированных в прозекторской ран, что уже не разобраться, что именно и как произошло.

– Вряд ли тайна приехала с господином Хенном из столицы, – высказался Скай. – Тогда он не стал бы так долго ждать, а сразу поделился бы с тем, кому доверяет. А он ведь провел здесь не один год.

– Чуть больше трех лет, – уточнил дядюшка.

– Именно, – кивнул Скай. – Значит, скорее всего, губительная тайна открылась ему уже в Приюте.

– Притом не так давно, – вставил Пит. – А значит, надо разузнать, что тут случилось, скажем, в течение пары последних месяцев. Или кто сюда приехал примерно в это время. Господин Арли, вы пообщайтесь со знакомыми волшебниками, я покручусь среди слуг. Ник, ты присматривайся ко всем, кого увидишь, и попробуй прогуляться по окрестностям. Но никому не попадайся на глаза.

– А мне что делать? – спросил Скай, уже предчувствуя ответ.

– А вам, ваше мажество, надо греться на солнышке, любоваться пейзажами, скучать, но не так чтобы совсем сильно, и таскаться куда не просят с помощником под мышкой, – подмигнул Пит.

Скай обреченно кивнул. Как водится, ему досталась самая утомительная и скучная часть. Но, увы, без этого никуда: чтобы Пит мог работать, а Ник осматриваться, их «хозяин» должен бродить вокруг, не вызывая подозрений.

Пит и дядюшка вскоре удалились, а Скай и Ник решили начать свою разведывательную деятельность с исследовательского дома. Травник, зябко передергивая плечами, уверял, что если тут и есть мрачные тайны, то именно там. Похоже, что слово «эксперименты», применяемое к людям, до сих пор вызывало у него страх и отвращение.

Четверть свечки спустя Скай, прогуливаясь по саду с Ником, решил пройтись вдоль изящных трехъярусных клумб, напоминающих то ли фонтаны в королевском саду, то ли причудливые подставки для сладостей. В пользу второго сравнения говорили пестрые цветы: леденцово-полосатые, желтые, как лимонное желе, вишневые, малиново-алые и безейно-белые. Разглядывая такие цветочки, точно захочешь заглянуть в столовую.

Хотя Ник вот проголодавшимся не выглядит. Уставился на цветы, каждый чуть не обнюхал, кивая сам себе с придирчиво-внимательным видом, будто шеф-повар перед дегустацией: все вроде хорошо, но надо бы еще раз перепроверить.

– Петуния… лиссейские коготки… бахриома веррийская… – бормотал себе под нос травник.

Скай невольно улыбнулся и своим специфическим «съедобным» аналогиям, и увлеченности приятеля. Хорошо, что можно идти медленно-медленно: пусть Ник порадуется. Вот бы еще перекусить чем-нибудь.

Травник сунул руку в карман и, не глядя, протянул волшебнику горсть засахаренных орешков.

– Пит велел взять. Сказал, что долгий бесцельный путь тебя утомит и ты оголодаешь.

Скай поблагодарил приятеля и принялся грызть орешки, чуть-чуть сожалея, что сам не догадался прихватить чего-нибудь вкусненького. Хорошо, конечно, что друзья всегда знают, чем его порадовать, но вообще-то взрослый самостоятельный волшебник должен уметь сам о себе позаботиться. И пока Скай жил в столице, он вроде бы справлялся, а вот в последний год без Пита и Ника никуда. Но справедливости ради стоит сказать, что раньше он и не бывал ни на границе с Дараком, ни в ларежских катакомбах, ни на морском побережье.

Орешки незаметно кончились, а дорожка обогнула крошечный прудик с розовыми незнакомыми Скаю цветами и вывела к раскидистым цветущим яблоням, за которыми – кто бы мог подумать? – оказалось знакомое сине-зеленое здание.

Скай не удержался и наложил на себя чары Особого взгляда. Оранжевый мир вокруг был пронизан золотистыми ниточками чар. А здания – и исследовательский дом, и лазарет – сверкали золотом как сказочные дворцы.

Разглядеть что-нибудь подозрительное во всем этом свечении было решительно невозможно. Впрочем, Скай и не рассчитывал на столь беззаботно легкий исход. Если бы роковую тайну можно было разглядеть Особым взглядом, она не долго бы оставалась тайной в месте, населенном волшебниками.

– Давай-ка посмотрим, как там внутри, – вслух предложил Скай тоном, который, как он искренне надеялся, приличествовал молодому бездельнику.

– Но Белла ведь говорила, что…

– Подумаешь! – отмахнулся волшебник. – Я просто гляну одним глазком – и все. Если уж у них тут веррийский мрамор в прозекторской, то здесь-то наверняка еще роскошнее. Любопытно – жуть!

Ник смиренно кивнул, и они двинулись к темно-зеленому крыльцу.

Однако не прошел Скай и трех шагов, как зеленая дверь открылась и на пороге возник хмурый, слегка запыхавшийся мужчина лет тридцати. Он плотно закрыл за собой дверь и, недвусмысленно перегородив вход, спросил:

– Что-то случилось? Чем я могу помочь?

– А вы кто? – бесцеремонно поинтересовался Скай.

– Целитель Тани. Вы ведь прибыли с главным библиотекарем, так? Его племянник, если не ошибаюсь. Что-то стряслось с вашим дядей?

– Нет-нет, с дядюшкой все в полном порядке, – заверил молодой волшебник. – Но…

– Тогда, – перебил целитель, – я должен вернуться к работе.

– Я хотел бы заглянуть в исследовате…

– Это невозможно! – отрезал Тани. – В исследовательском доме должно быть тихо и спокойно. Если вы просто гуляете, я приглашу помощника Шона, он проводит вас до игровых залов. Там вы прекрасно проведете время.

Целитель вмиг оказался за дверью и захлопнул ее.

Ник шепнул:

– Очень подозрительно.

Скай кивнул.

– Проверь, запер ли он дверь.

Стоило Нику подняться на крыльцо, как дверь приоткрылась и из исследовательского дома вышел молодой человек в форменном синем костюме. Травник отпрянул, чтоб не столкнуться с незнакомцем, и чуть не упал с крыльца.

– Ох, простите, господин! – сокрушенно воскликнул парень. – Ни в коем случае не хотел вам навредить.

– Все в порядке, – буркнул Ник, прыжком очутившись на земле.

– Я Шон, – представился молодой человек и получил имена гостей в ответ. – Господин Тани сказал, что вы ищете игровой зал и галерею. Я провожу вас.

– Вообще-то мы хотели попасть внутрь этого здания, – в меру недовольным голосом заявил Скай.

На подвижном курносом лице Шона отразилось самое искреннее сожаление:

– Простите, господин, но это невозможно. Исследовательский дом закрыт для посещений. Зато можно наведаться в галерею: там много очень интересных работ, – предложил парень, спускаясь с крыльца. – Или в столовую! В обеденном зале вы, конечно, уже были, но можно пробраться на кухню, там-то куда интереснее!

Шон весело подмигнул и так добродушно улыбнулся, что если бы Скай уже не преисполнился подозрений в адрес его хозяина, то мог бы счесть чужого помощника хорошим парнем.

– Между прочим, твой хозяин вел себя неподобающе, – встрял Ник, которого приятная улыбка нового знакомца не впечатлила ни капельки. – Можно даже сказать, оскорбительно. Благо мой хозяин, господин Скай, милостив и не ищет ссоры.

Скай кивнул с подобающей случаю важностью.

Шон прижал руки к груди и рассыпался в извинениях. Никакой радости от этого процесса Скай не испытал, потому скоро прервал парня, сказав, что хочет тогда уж увидеть этот игровой зал, или как там его, а потом и поесть можно будет. Есть, конечно, хотелось уже сейчас, но расспросить Шона будет проще без свидетелей.

– Ты служишь лично целителю Тани? – уточнил по пути Ник.

– Нет, здесь помощники приписаны к самому Приюту. Мы – и секретари, и ассистенты, и травники, и массажисты, и подай-принеси – всё понемножку! – улыбнулся Шон. – А ты личный помощник господина Ская, да?

Ник кивнул.

– Вы из самой столицы прибыли, господин? – повернул голову Шон.

– Да.

– А правда, что ваш дядя – самый главный библиотекарь королевства?

– Именно.

– Как здорово! – восхитился парень.

Вроде как вполне искренне.

– Я вот не доучился, – продолжал он со вздохом. – Мечтал остаться в столице, карьеру сделать, но не сложилось.

По пути разговор крутился вокруг Академии, учебы, библиотеки и студенческой жизни. Собеседником Шон оказался приятным, но не слишком полезным. Едва речь зашла о работе исследовательского дома, как он с самым печальным видом заявил, что совсем не разбирается в том, что там творится.

– Моих познаний хватает только на то, чтобы простейшие зелья варить – и то по инструкции и под присмотром. А так я в основном бумаги для отчетов перебираю, слежу за уборкой и бегаю за взваром для господина Тани и других целителей. Что они там делают и как, знать не знаю.

В это Скай не поверил, но настаивать не стал: что толку? Раз не хочет об этом говорить, надо попробовать его расспросить о чем-нибудь другом.

– Ладно, – покладисто согласился волшебник. – В общем-то, мне исследовательский дом интересен стал ровно потому, что меня оттуда выгнали. Мы сюда приехали на церемонию прощания с господином Хенном, а тут дядюшка каких-то знакомых встретил, так что мне только и остается, что гулять. Тут же решительно нечем заняться!

Не то чтобы он совсем уж лгал этому Шону, но уж точно недоговаривал, оттого Скаю было самую малость муторно. Зато безрадостность в голосе вышла совершенно натуральная.

Шон сочувственно кивнул, и Скай решил развить тему.

– А ты, кстати, знал господина Хенна?

– Конечно, как и всех остальных постояльцев. Их здесь не так много. Да и живут они тут по большей части не год и не два. Но близко мы знакомы не были.

– Эх, жаль… Я господина Хенна толком и не помню, но дядя был к нему сильно привязан, так что я был бы рад узнать о Хенне побольше. Может, знаешь, с кем он тут дружил?

Шон задумался ненадолго, потом сказал:

– Из сотрудников вроде бы ни с кем. То есть у господина Хенна со всеми были хорошие отношения: он спокойный был – никаких проблем.

Скаю ужасно хотелось спросить, а с кем же из постояльцев проблемы были, но он сдержался и вместо этого уточнил:

– А с другими здешними обитателями?

– Да вроде как тоже дружить ни с кем не дружил. Мне кажется, он с местными больше времени проводил, чем с постояльцами.

Волшебник озадаченно воззрился на Шона.

А Ник не менее озадаченно задал вопрос:

– А местные – это кто?

– Деревенские! – рассмеялся парень. – Вон там, – он махнул рукой направо, – на побережье, рыбацкая деревушка. Я вроде слышал, что господин Хенн то ли учит детишек, то ли фокусы показывает. В общем, они к нему часто забегали: я и сам его несколько раз видел с мелюзгой из деревни.

– То есть сюда может войти кто угодно? – с подозрением спросил Ник.

– Ну, в общем-то да. Сюда же и родственники приезжают, и поставщики продуктов, и гонцы из Гильдии, и те, кто себе или родным местечко под старость присматривает. Мы всем рады.

Ника, кажется, такой подход к безопасности – вернее, его отсутствие – потряс.

Видя недоверчивое изумление визитера, Шон снова беззлобно рассмеялся:

– Да кто ж рискнет обокрасть старых волшебников? Гильдия такого не спустит. К тому же у многих постояльцев есть если не родственники, то ученики, друзья, бывшие коллеги. В общем, с Приютом связываться себе дороже. Бесценных сокровищ тут нет, тайн королевского масштаба – тоже, а если какой дурак решит шутки ради похулиганить, то я ему не завидую. А вот и галерея с игровыми залами! Давайте полюбуемся на работы наших уважаемых гостей.

Пришлось почти свечу бродить по прохладным залам в компании радостного Шона. К счастью, картины ничем не напоминали жуткие портреты, обнаруженные в подземных катакомбах Ларежа. Тут с полотен взирали в меру импозантные господа и улыбающиеся дамы, нарисованные по большей части не слишком профессионально, но от души. Под стать портретам были и простенькие, но милые морские пейзажи, и многочисленные натюрморты с виноградом и кувшинами, и пара картин с изображением лошадей и собак.

Ничего интересного о Приюте вообще и господине Хенне в частности от Шона они так и не узнали. Парень охотно рассказывал о распорядке дня, любимых развлечениях постояльцев и смешных привычках сотрудников Приюта вроде манеры целителя Лорта заносить планы в многочисленные блокноты, а в конце каждого месяца перечитывать их и с ужасом отвергать, или пристрастия целительницы Доры нарекать именами коллег нежно любимые ею комнатные растения. Если верить Шону, складывалось впечатление, что Приют – самое спокойное и уютное место на всем белом свете.

Глава 5

Стоило вернуться в домик, как Белла пригласила господ волшебников на второй обед. Скай уже узнал, что кормят в Приюте шесть раз в день: завтрак, второй завтрак, обед, второй обед, ужин и поздний ужин – не распорядок, а мечта! Тем, кто не желает трапезничать в общем зале, еду приносят в домики или комнаты. И, конечно, в любой момент волшебник может пойти на кухню и перекусить еще раз. В отношении еды Приют и в самом деле был местом изобильным и благодатным.

Вот и сейчас, ко второму обеду, подали три вида рагу: со свининой, с кроликом и с курицей, бессчетное число тарталеток с изысканными начинками на любой вкус и рулеты, начиненные курицей с сухофруктами в дивном сливочном соусе.

Скай сам не заметил, как наелся до немыслимого для волшебника состояния. Сытая благостность манила поспать, прямо тут, в обеденном зале, откинувшись в мягком кресле. Кое-кто из почтенных постояльцев так и поступил, так что к нежнейшему творожно-лимонному десерту приступили не все. Скай полагал, что в него не войдет уже ни крошки, но стоило волшебнику узреть наполненные лакомством вазочки с широкими краями, увенчанными листочками мяты, как он осознал, что, пожалуй, еще не дожил до тех лет, когда можно предпочесть прекрасно приготовленной еде благостный сон.

Во время еды к Скаю и Нику присоединился сначала дядюшка Арли, а потом слегка недовольный Пит. Вести беседы в общем зале определенно не стоило, и Скай измучился бы любопытством, но судя по тому, что дядюшка пожал плечами и вздохнул, садясь за стол, а Пит еле заметно покачал головой, новостей ни у того ни у другого не было.

Через полсвечки все четверо расположились в выделенном им гостевом домике, и Скай в деталях рассказал, что удалось узнать им с Ником.

– Я, признаться, и забыл, что тут есть деревушка, – сказал дядя. – Вдобавок мне сложно представить, чтобы учитель Хенн заинтересовался деревенской ребятней… О чем им говорить? Хотя, вероятно, у кого-то из детей есть способности! Да, это все объясняет. Ну, то есть не все, конечно, а интерес учителя к этим детям.

– Можем до ужина прогуляться в деревню, – предложил Пит. – Я пока ничего не выяснил: здешняя обслуга не очень разговорчива. Может, от деревенских больше толку будет?

– Давайте мы с Ником сходим, – вызвался Скай. – Я не так солидно выгляжу, как дядя, так что вряд ли меня кто испугается.

– А еще тебе до колик надоело ничего не делать, – усмехнулся дядюшка.

– Ну да, – согласился волшебник, с удивлением поймав себя на мысли о том, что еще в прошлом году такое дядюшкино предположение он воспринял бы с возмущением и раздражением, а нынче он совсем спокоен. То ли так умиротворяюще на него действуют местные пейзажи и вкусная еда, то ли сам не заметил, как повзрослел.

– Насчет твоей кандидатуры согласен, – кивнул Пит. – А вот вместо Ника, пожалуй, пойду я. Никто не возражает?

Кучер посмотрел на господина Арли, видимо полагая, что друзья спорить так и так не будут.

– Идите, – согласился дядюшка. – А я тут порасспрашиваю о деревне и деревенских: как раз и повод отличный. Скоро, если я ничего не перепутал, заседание книжного клуба в библиотеке, где я должен буду рассказать о столичных библиотечных новостях и всем прочем. Ник, составишь мне компанию?

Дядюшка увел Ника, на ходу репетируя речь для клуба.

Пит явно жаждал приступить к добыче информации. Он живо привел в порядок плащ и сапоги волшебника, набил свою сумку всем тем, что может пригодиться в маленьком путешествии: фляга с водой, пара яблок, запасной нож, мешочек мелких монет, еще один мешочек – с сухофруктами для волшебника, помог переодеться «хозяину» и, закинув сумку на плечо, поспешил наружу.

У соседнего домика Пит поймал мужчину в синем и расспросил, как сподручнее спуститься в деревню: мол, его мажество узнал, что тут рыбаки живут, и теперь изволит их проведать. Работник Приюта попытался отговорить гостей от неосмотрительного, с его точки зрения, визита, но не особо усердно: мол, люди-то взрослые – наверное, сами разберутся, что делать. А когда Пит спросил, почему идти в деревню не стоит, проворчал, что в той деревне могут и обокрасть. Как, впрочем, и всюду в этих краях.

– Вот прям так уж и всюду? – усомнился Пит.

– Вы не подумайте плохого, – тут же пошел на попятную мужчина. – Вокруг Приюта тихо и спокойно, никаких инцидентов. Просто деревенские – народ бедный и ушлый. Так и норовят стащить все, что плохо лежит. Их вон даже на виноградники не нанимают, хотя там и украсть особо нечего. Голодранцы, что с них возьмешь!

Всем видом невольный собеседник волшебника и его слуги выражал брезгливое отвращение, будто говорил о гнусных вредителях, мечтающих пробраться в подвал его дома.

– Да и смотреть там толком не на что, – продолжал мужчина. – Дырявые лодки, кособокие хижины да тощие детишки. Если господина волшебника интересуют свежие морепродукты, то, уверяю, на нашу кухню их поставляют незамедлительно.

– И все же мне интересно, – заявил Скай с хорошо различимым недовольством в голосе, как и положено скучающему избалованному молодому лоботрясу.

Кажется, именно такую роль отвел ему дорогой дядюшка.

– Конечно-конечно, господин! Прошу простить меня за дерзость, – извинения сопровождал низкий поклон.

Скаю стало смешно и чуток неприятно, но положение нынче явно обязывало к «барским замашкам», в отсутствии которых так часто упрекал его Пит.

Так что волшебник постарался принять надменный вид и лениво поинтересовался:

– А в Приюте нет никого из деревенских в услужении?

– Нет, господин. Тех, кто не волшебники, берут только по рекомендации. И непременно после испытательного срока. Мы внимательно следим за тем, чтобы у нас не оказался кто попало – только самые лучшие сотрудники, проверенные. Впрочем, я что-то разболтался, прошу прощения…

Мужчина вежливо улыбнулся, но Скаю померещилась нервная настороженность в его голосе и манерах. Будто он и правда сожалел о сказанном. Вот бы еще понять, о чем именно и имеет ли это хоть какое-то отношение к их делу.

– Итак, есть короткий путь: могу показать вам калитку в ограде, – мужчина махнул рукой куда-то в сторону, явно довольный тем, что разговор вернулся к деревне. – Там можно будет выбраться на край утеса. Потом надо будет спуститься справа от приметной краснолистной ивы. А от нее, если Приют за спиной, еще чуть направо и вниз. Идти меньше свечки, но местами придется прям по отвесу ползти. Зато красиво там – слов нет! Или можно через главный вход выйти, спуститься к подножию утеса и обойти его по левую руку. Там подольше, но безопасно. Удачной дороги, легкого пути!

Скай и Пит решили идти подольше, но безопаснее: спешки нет, а торжественное обрушение со скалы – пусть и в крайне живописном местечке – не прельщало ни того, ни другого.

– Тебе не показалось, что этот тип что-то скрывает? – поинтересовался волшебник, как только приятели вышли через кованые ворота главного входа.

– Еще как! – хмыкнул Пит.

– Кажется, его встревожило то, что он разболтал о сотрудниках-неволшебниках, – развил мысль Скай. – А ведь поначалу, когда ты его окликнул и начал спрашивать о деревне, он выглядел спокойным. То есть непохоже, что мы с тобой его пугаем. Ну или злим. А, как мне кажется, если бы он был причастен к смерти господина Хенна, он бы, наверное, сразу занервничал при встрече с теми, кто занимается расследованием, так?

– А разве он знает, что мы занимаемся расследованием? – Пит насмешливо покосился на друга. – Это ты знаешь и я знаю. Ник знает и твой дядя. Кое-кто, может, и догадывается, что господину главному библиотекарю не дает покоя смерть учителя и что он пытается откопать в связи с этим что-нибудь интересное. Но непричастные уверены, что он ничего не раскопает, а значит, не переживают, так что этот тип может быть ни при чем. А с другой стороны, он может быть причастен к тому, из-за чего, предположительно, убили господина Хенна, но непричастен к самому убийству. Тогда он не будет беспокоиться из-за тебя, меня или господина Арли и нашего интереса к смерти постояльца, но будет нервничать, если кто-то подберется к его тайне.

Скай кивнул:

– Надо разобраться с тем, что он скрывает. Если это его личная тайна, то нас это не касается. А если тайна не очень личная, то надо будет выяснить, не ее ли узнал господин Хенн. Кажется, разговорить этого типа будет не очень сложно.

Пит одобрительно хмыкнул и сказал:

– Надавить на него и правда будет легко. А вот аккуратно разговорить тех, кто работает в Приюте, не получается. В чем-то этот тип прав: отбор на работу тут серьезный, жалованье отменное, условия хорошие и вдобавок после, с положительными рекомендациями из Приюта, работу даже в столице найти труда не составит. Так что здешние слуги не очень-то жаждут обсудить хозяев. Кстати, про деревенских в услужении ты очень правильно спросил, но их тут и правда нет, тебе не соврали. Завтра выберусь в город, попробую связаться кое с кем, чтобы раздобыть подробные сведения о работниках – лишним уж точно не будет.