Читать онлайн Наследник для звёздного захватчика

Глава 1

Это было истинное сумасшествие. Крики, запах крови, удушливый дым. Ангар пылал в нескольких местах, и никто не стремился тушить огонь. Всем было совершенно не до этого.

Они уже почти были здесь. Я их слышала – ритмичный топот десятков ног.

Где-то снаружи рвануло, и земля под ногами отдалась гулом. Я никого не видела и не слышала. Шейн сказал, ни под каким предлогом не высовываться на поверхность, но я не послушалась. Но ведь кто-то должен был вернуться за раненым разведчиком. Да и что толку-то было сидеть в бункере: кого кроктарианцы не вытравили газом, тех просто завалило от очередного взрыва, превратив бункер в душную, пыльную могилу.

Если бы только добраться до того люка, который показал мне брат.

Но между мной и заветным спасительным ходом было более ста пятидесяти метров, а в этом аду на их преодоление потребуется целая жизнь. Но я должна хотя бы попытаться, хотя бы попробовать.

Стиснув зубы, я зажала рану на боку ладонью и снова поползла в сторону железных контейнеров. Где-то сзади раздался крик, я обернулась, но в густом задымлении разглядеть ничего не смогла. Топот приближался, мне было уже никак не успеть.

Может, они убедятся, что тут все погибли, что почти ничего и никого не осталось после обстрела, кроме нескольких раненых, и уйдут?

А мне просто нужно попытаться спрятаться среди плотно стоящих контейнеров, авось не отыщут.

Где-то на улице послышался окрик, и спустя минуту в светлой широкой полосе, что прошила задымление, попадая в распахнутые ворота ангара, появились высокие тени.

Кроктарианцы шли слаженным отрядом, держа наперевес оружие. Высокие, все в чёрном, с закрытыми шлемами на головах. Их топот отдавался животным страхом в мозгу, плавил внутренности в жидкую обжигающую магму.

Я заползла за один из контейнеров и скривилась от боли. Рана не была серьёзной, но кровоточила и была открытыми воротами для инфекции. И даже если я смогу сбежать (что маловероятно), то могу просто не добраться до своих за медицинской помощью. А свою сумку с медикаментами я потеряла, когда меня отбросило взрывом как раз на ту развороченную бочку. Я приземлилась боком, ржавый металл, слава богу, скользнул лишь по рёбрам, распоров кожу, а потом я свалилась на землю. Если бы сантиметров пять ниже, то меня бы уже не было. И кто знает, может, тогда бы всё закончилось намного проще.

Из моего укрытия было хорошо видно пришельцев. В центре остались пятеро, а остальные бросились россыпью по ангару. В том числе и в мою сторону.

Я притихла, но сердце колотилось так сильно и так громко, что хриплое дыхание не получалось давить в горле. Подобрала колени и уткнулась носом. Зажмурилась, когда услышала шаги совсем рядом.

И чуда не произошло.

Уже через пару мгновений задохнулась от боли, когда крепкая рука в жёсткой перчатке вцепилась мне в волосы и вытащила волоком из укрытия.

Меня и ещё человек шесть швырнули под ноги тем пятерым, что стояли в центре ангара. Я упала лицом прямо в пыль и гарь, едва не взвыв от боли в боку.

– Больше никого, – минут через десять отчитались те, кто рыскал по ангару. – Остальные мертвы или сбежали. Что делать с этими, командор?

При последнем слове я вздрогнула. Но ведь это просто звание, их таких сотни.

– Расстрелять, – спокойный ответ и голос, очень схожий с тем, что я слышала неоднократно, только чуть более низкий и хриплый.

Сзади послышался короткий отрывистый свист – так их оружие приводилось в готовность. Я глубоко вдохнула и выпрямилась. Даже умирая, стоя на коленях, можно выглядеть достойно Земли. Видит бог, я боролась. Защищалась. Делала всё, что могла для своего дома и своей расы.

Мою руку нашла влажная ладонь. Я посмотрела в сторону и узнала Нину – нашу кухарку. Молодая женщина, добрая и мягкая. Она молчаливо плакала, глядя на меня. Мне тоже не хотелось умирать, но я давно смирилась с мыслью, что рано или поздно придётся. Таков сейчас наш мир. Цель – принести как можно больше пользы общему делу, борьбе. И мы с Ниной сделали, что смогли.

– Не бойся. Всё хорошо.

Я сказала это как можно спокойнее, сжав ладонь девушки, хотя у самой внутри всё выворачивало от тошнотворного страха.

– Подожди, – тот, к кому обращался кроктарианец, вытянул вперёд ладонь, останавливая казнь.

Он снял шлем и немного склонил голову, вперившись в меня взглядом.

Грязную, в крови и пыли, со свалявшимися, обожжёнными взрывом волосами, но он узнал меня. А я его. Голубые глаза полыхнули ледяным пламенем, а губы сжались в тонкую полосу.

Это был Тайен Яжер.

Тот, кому для существования на моей планете нужна моя кровь.

Тот, кто сделал из меня непонятное существо, превратив моё тело в единственный во всей Вселенной сосуд, что может дать ему потомство.

Тот, чьи прикосновения некогда разбудили во мне странные ощущения, до сих пор хранимые памятью.

– Эту, – он кивнул на меня, – в машину. Остальных убрать.

Он отвернулся и широкими шагами направился вон из ангара, игнорируя мой крик мольбы пощадить несчастных. То ли я видела раньше лишь одну его сторону, то ли он стал другим. Совсем другим. Словно это и не был Тайен Яжер.

Меня подхватили под руки, отодрали от Нины и потащили к выходу, и я даже не смогла зажать уши руками, когда снова раздался свист оружия и сдавленный крик. А потом всё стихло.

Глава 2

Даже в первый раз, когда меня привели в Центр адаптации, не было так страшно. Тогда я знала об ужасах этого мира, но жила в своём гетто в относительной безопасности и комфорте. Теперь же я познала все ужасы этого жуткого времени, все страхи и боль войны с чужаками. Я видела смерть своими глазами, видела жертв пыток и экспериментов. И сейчас сама могла стать одной из них.

«Чёрные плащи» привезли меня в центр и передали в руки сотрудникам. Меня вымыли в камере очищения и дезинфекции, переодели в больничную белую сорочку. Только вот я была не больна и прекрасно понимала, что меня ждёт.

Двое санитаров привели меня в большую светлую палату с несколькими креслами, разделёнными шторами. Но здесь мы не остались, а прошли дальше. За широкой металлической ширмой стоял стол, похожий на операционный. Блестящий и холодный. Возле светящейся знаками и символами большой электронной панели врач набирал в шприц какое-то вещество. А рядом с врачом, такой же холодный и беспристрастный, как эта операционная, стоял Тайен Яжер.

– Тайен! – крикнула я и попыталась вырваться, но мои руки только сильнее сжали, усмиряя и сдерживая на месте.

Меня дотащили до стола и водрузили на холодную поверхность. Я не могла не сопротивляться, хотя и понимала всю тщетность своих попыток. Ноги и руки зафиксировали стальными браслетами, на лоб лёг удерживающий ремень. Солёная влага обожгла щёки.

– Тайен, пожалуйста… – взмолилась я, глядя на него.

Мужчина, который стоял рядом со столом, напоминал моего командора лишь отдалённо. Холодный и беспристрастный, он смотрел мимо меня.

– Тридцать пять процентов крови в запас, – отдал распоряжение, от которого я вся похолодела внутри. – Возьмите часть яйцеклеток для исследования, а потом в анабиоз.

– Не надо, прошу! – взмолилась я. Анабиоз равен смерти. Меня уже никогда не вернут в сознание, им это не надо. Нужен только мой биологический материал. – Тайен, не надо!

И тут он словно впервые услышал мой голос. Обернулся и посмотрел в глаза. Ещё и слова не сказал, но уже по взгляду я поняла, что проиграла битву за собственную жизнь.

– Я пытался дать тебе подобие нормальной жизни, Лайлэйн. Но ты его отвергла. И теперь у меня нет на тебя времени – идёт война. Прощай.

Он не отвернулся, не ушёл. Склонился и смотрел в моё лицо, пока тёмная жидкость ползла по трубке к игле, ведущей в мою вену, а потом лицо командора стало расплываться. Мозг затуманился… и взорвался жутким писком.

Я рывком села на постели, сжав виски, резко запульсировавшие болью, и уставилась на пищащий на серой стене динамик.

Подъём.

Потёрла запястья и лодыжки, будто там и правда только-только захлопнулись браслеты. Сердце всё ещё колотилось о рёбра, хоть головой я и понимала, что это лишь сон.

С верхней полки спрыгнула моя соседка по отсеку – Нина. Она работала на кухне. Её спасли незадолго до меня, когда ту уже поместили в анабиоз для периодической откачки крови.

– Лили, доброе утро, – девушка мило улыбнулась. – Ты снова ворочалась во сне. Опять он снился?

О своём пребывании в доме командора Яжера, кроме как брату, я почти никому ничего не рассказывала. Но Нина возилась со мной, когда я кричала по ночам от кошмаров, и кое-что я всё-таки ей поведала. Иначе бы просто не смогла пережить первый месяц.

Я встала и заправила постель, надела тапочки и взяла полотенце. На утренние процедуры и завтрак у меня сорок минут, а потом, так как сегодня среда, нужно быть в тренировочном зале. На дежурство я заступала сегодня в двенадцать.

С ночи моего побега из дома командора прошло почти шесть месяцев. Шейн и тот парень, что помогал ему, – Том, привезли меня в заваленный хламом старый ангар, в котором был вход в бункер. Здесь сосредоточились те, кто всё ещё сопротивлялся захватчикам. Если я втайне и предполагала раньше, что кто-то ещё способен противостоять кроктарианцам, то уж точно не ожидала таких масштабов.

Это была целая машина, которая работала слаженно и чётко. Шейн сказал, что сопротивление сейчас насчитывает почти двадцать тысяч человек и постоянно растёт. Конечно, в масштабах планеты это ничтожно мало, но всё же это уже что-то. Это значит, что люди всё ещё способны бороться за свой дом, за свободу. Легко не будет, это всем понятно, но это как минимум дарит надежду.

Наш бункер насчитывал почти две тысячи повстанцев. И каждый занимался своим делом, принося сопротивлению посильную пользу. Физические тренировки были обязательны для всех более-менее здоровых, даже дети, которых тут было не так уж и много, должны были тренироваться и учились стрелять.

У меня с этим выходило не очень. Обучать меня взялся тот самый парень, что помогал Шейну с моим побегом, – Том. Ему в этом нелёгком деле я совсем не завидовала.

На внимание и время Шейна у меня оказалась соперница. Дина – его девушка. Они вместе жили в отсеке, вместе ходили на задания и вместе тренировались.

Признаться, я ревновала. Умом всё понимала, но сердцу-то не прикажешь. К тому же Дине я явно не нравилась. Она морщилась каждый раз, когда я оказывалась рядом. Однажды я даже услышала, как она себе под нос буркнула, назвав меня «коллабой».

Я знала, что это значит – сокращённо от «коллаборационисты» – сочувствующие захватчикам, те, кто перешёл на их сторону и содействует им.

Была ли моя вина в том, что случилось со мной?

Я не понимала, почему Дина была так обозлена. К её несчастью, тогда это услышал и Шейн, и между ними произошла крупная ссора.

Дина больше не выказывала в мою сторону негатива открыто, но и я не хотела становиться постоянной причиной их с Шейном ссор. Я видела, что она дорога моему брату. За то время, пока я была в доме командора, многое произошло, и ничего обратно не вернуть. Поэтому я сама решила облегчить Шейну выбор и согласилась тренироваться с Томом.

Том оказался весёлым и задорным парнем, его шутки иногда вводили меня то в ступор, то в краску. Но на тренировках он заставлял меня едва ли не умирать. Я звала его просто – Извергом. В очередной раз падая спиной на маты и обливаясь потом всем дрожащим телом в планке, единственное, чего я желала, – оказаться в воде. А потом притопить в ней Тома.

Тягу к воде приходилось тщательно скрывать по совету брата и Тома. Их я была вынуждена посвятить в подробности того, что со мной произошло. И Шейн предупредил, что таких, как Дина, может быть много. Люди подозрительны, их не за что винить, времена сейчас такие.

Походы в душ были для меня сродни походам в детстве в парк аттракционов. Но с водой было трудно, и душ был лишь дважды в неделю или после вылазок для тех, кто в них ходил. В остальное же время бочка с водой на день на десять человек – предел роскоши.

В восемь тридцать я вошла в зал, где некоторые уже приступили к тренировкам. Довольно большое, немного сырое помещение. Сырость и неудивительна: мы находились глубоко под землёй и с отоплением тут всё непросто.

Вдоль стен самодельные – боксёрские груши, сделанные из мешков, набитых соломой и песком, на полу сложены стопками маты. Чуть дальше была полоса с препятствиями, сваренные металлические снаряды: лестницы, турники, какие-то странные сетки.

– Привет, Лили. – Мне навстречу вышел Том и широко улыбнулся, уперев мощные руки в бока. – Как настроение?

– Привет, – Я улыбнулась в ответ и потянулась руками к волосам, чтобы стянуть их резинкой. – У меня сегодня дежурство в госпитале, так что ты будь снисходителен.

– Попросишь об этом вампиров, когда будешь удирать, – усмехнулся он. – Давай, Лил, десять кругов для разогрева, пятьдесят приседаний, тридцать отжиманий. Потом жду тебя на матах. Сегодня без стрельбы, только рукопашный.

Ну спасибо, ты очень щедр, Том. Мистер Изверг.

Я едва не застонала вслух, представляя, как после пятидесяти приседаний у меня будут ещё пару дней деревенеть ноги, а все кости станет ломить после того, как он раз двадцать приложит меня на жёсткие маты.

Но делать нечего. Физическая сила и выносливость в определённый момент могут стать решающими и спасти жизнь мне, а может, ещё и тому, кто будет рядом.

Я вздохнула, потуже затянула пояс на комбинезоне и побежала трусцой вдоль зала.

Глава 3

В медблок, куда меня определили работать, я вошла на дрожащих ногах. После тренировки ныло всё, даже пальцы, потому что сегодня Том заставил меня отрабатывать хват противника за одежду. Его форма довольно грубая, и я едва не содрала кожу с пальцев.

Быстро ополоснувшись, я стянула волосы в тугую косу, завернула её низко на затылке и поспешила к выполнению своих прямых обязанностей, на ходу застёгивая белый халат.

– Лили! – воскликнул доктор Ховард, едва увидев меня у входа в лабораторию. – Выглядишь слегка помятой. Опять Том тебя на тренировке загонял?

Да, это был именно тот самый врач, который принимал меня в Центре распределения пришельцев. Он работал на них под прикрытием, выведывал информацию о программе «Источник», о разработках захватчиков и, что самое важное, изучал их самих: как работает их организм, чем отличается от нашего и где у них слабые места. Именно благодаря его работе мы узнали о кроктарианцах многое. То, чего земляне не узнали на протяжение более чем пяти десятков лет.

Но с моим побегом доктор Ховард оказался под угрозой раскрытия, и его пришлось срочно выводить. Здесь же он продолжил свои исследования, потому как материала накопил достаточно, а теперь и меня подключил. Он обучал меня врачебному делу, позволив помогать ему и в лаборатории.

О том, что командор Яжер провёл реверсивное переливание, Ховард решил пока умолчать в отчётах. Не знаю почему, но он оберегал меня, хотя знал достаточно, чтобы ему отдали приказ свыше и надо мной проводить эксперименты.

О том, что сказал мне командор в ту ночь, я не сказала никому. Даже Шейну. Иногда мне казалось, что этого разговора и вовсе не было, настолько невероятным казались слова Тайена Яжера. Мы с братом просто не можем быть наполовину кроктарианцами. А если об этом кто-то узнает, то случиться может всё что угодно. Как минимум нас арестуют, а если уж захотят исследовать, так и думать о таком страшно.

Ни свои, ни чужие. Нам придётся бежать и прятаться от всех. Сколько мы так протянем, когда на нас откроют охоту и люди, и пришельцы?

– Лилиан, в пятой палате тебя ждёт Дик Мэдис. Осмотри его раны, отдай распоряжения медсёстрам и возвращайся, сегодня мы ставим первый эксперимент.

Мы с доктором, а точнее, конечно, доктор, а я так, просто помогаю, разрабатываем уже вторую неделю вакцину от странной болезни, которая поражает большие участки кожи, покрывающиеся болезненными тёмными пятнами. Доктор предполагает, что эта инфекция была занесена на Землю пришельцами, потому что соответствия симптомов мы не нашли ни у одной земной болезни, даже сопоставляли по старым книгам. Примечательно, что заражение происходит в основном у солдат на вылазках, но не передаётся тем, кто остаётся в бункере. И сегодня мы будем впервые вводить вакцину мыши, специально заражённой доктором, который пересадил ей участок поражённой кожи больного.

Я взяла необходимые документы и инструменты и отправилась в конец больничного отсека, где находились палаты с ранеными.

Дик Мэдис пострадал во время последней вылазки. Он и команда ещё из четырёх парней разведывали обстановку на бывшем бетонном заводе, где теперь пришельцы возвели странное сооружение, раз в пять часов выпускающее облако голубоватого дыма, которое рассеивается в течение семи-восьми минут.

Судя по всему, для них это стратегически важный объект, а значит, прежде чем совершить диверсию, нам нужно узнать как можно больше о том, что же они там делают.

Наших ребят кроктарианцы обнаружили, когда те подобрались совсем вплотную. Выжили только двое: Дик и ещё один парень, которому повезло чуть больше, и вот уже как пару дней Ховард отпустил его в свой отсек отлёживаться ещё пару дней.

– Здравствуйте, мистер Мэдис, как себя чувствуете? – я улыбнулась мужчине, лежащему на кровати, а он в ответ улыбнулся мне.

– Хорошо, Лили, а теперь, когда ты пришла, ещё лучше. Скоро мне уже разрешат уползти в свою нору?

Показатели анализа крови, которые отдала мне медсестра свидетельствовали, что в свою нору пациенту уползать ещё рано, потому что раны, полученные на задании, всё ещё были воспалены, что и отразилось в анализах.

– Ещё немного, мистер Мэдис, отдыхайте и ни о чём не беспокойтесь. Набирайтесь сил.

– Да как же тут не беспокоиться, – черты лица его вдруг заострились, – когда эти вампиры…

Он осёкся и помрачнел. Отвернулся и надолго уставился в стену. Год назад Дик потерял семью, когда бежал из своего гетто к повстанцам. Его жену поймали, когда они должны были встретиться в условленном месте, а потом казнили, а малолетнюю дочь забрали в «питомник» – место, где растили детей преступников, которые потом все становились участниками программы «Источник» без права на хотя бы временную нормальную жизнь.

И теперь Дик старался принимать участие во всех вылазках и самых опасных операциях повстанцев. Ранен за год был уже не впервые и вот снова торопился вернуться в строй. Как по мне, так он просто искал смерти, наказывая себя за то, что не смог сберечь семью, что вообще рискнул и решился на побег.

Передав распоряжения доктора Ховарда медсестре, я покинула палату и направилась в процедурную, где меня ждал Шейн. Он поранился недавно на тренировке, и мне стоило огромного труда и угроз заставить его явиться в больничный отсек, чтобы обработать рану, которая не заживала вот уже третий день.

– Ну что, Лил, руку не отрежешь? – продолжал стебаться брат, пока я осматривала припухший разрез на его плече.

– Я пока не уполномочена проводить ампутации самостоятельно. – Я прижала марлевую салфетку, смоченную спиртом, посильнее, чтобы знатно запекло. – Но если ты так будешь относиться к своему здоровью, то всякое может случиться.

– Да ладно, Лили, мы же на войне, не время обращать внимание на каждую царапину.

Дёрнувшись, Шейн всё же зашипел. Поделом ему.

– И тогда до тебя точно не доберётся ни один кроктарианец, потому что ты склеишь ласты от инфекции. – В комнату зашла Дина и сложила руки на груди, глядя из-под скептически поднятой брови.

Наверное, это впервые, когда мы с ней были солидарны. Но меня она продолжала игнорировать, даже не соизволив поздороваться. Дина мне не доверяла и на контакт идти не хотела. А может, она просто ревновала брата ко мне, потому что теперь ему нужно было заботиться о ком-то, кроме неё.

Признаться, я испытывала те же самые чувства. Но ведь это случилось бы когда-нибудь так или иначе. Если бы даже мы до конца своих дней не попали в Программу, Шейн всё равно когда-нибудь женился и я бы перестала быть для него самым близким и единственным человеком.

– Слышал, Том сегодня тебя хорошо в рукопашке погонял.

– Слышал? Он тебе докладывает о своих издевательствах надо мной?

– Ну почему сразу об издевательствах? – Шейн спрыгнул со смотрового стола и развернул рукав рубашки. – В наше время, Лили, любой навык может вовремя спасти жизнь. А лучше сходи с ним на свидание, чтобы не так зверствовал.

– Чего?!

Я шокировано посмотрела на брата, моргнув несколько раз. Меня будто водой окатили. Во-первых, от Тома никогда не поступали даже намёки никакие, а во-вторых, слышать это от моего брата, который обещал открутить голову каждому, кто хоть только посмотрит не так в мою сторону, было ещё более странно, чем познакомиться с лиаймусом в саду командора. А в-третьих…

– Лили, тебя доктор Ховард зовёт. – В смотровую заглянула медсестра Бетти. – Давай скорее, это срочно.

Брат поцеловал меня в макушку, и я убежала, выбросив его глупое предложение из головы.

Глава 4

Я вошла в столовую и вздохнула от длины очереди у раздаточного окна. Думала, если приду ближе к концу обеда, стоять долго не придётся, но я ошиблась. Народ толпился с разносами у окошка в ожидании своей пайки.

Еда в свободном доступе в бункере не находилась. Её выдавали бесплатно, но строго по времени три раза в день. Не успел – твои проблемы. Оставляли только тем, кто ушёл на вылазки, но часто потом оказывалось, что еды больше, чем вернувшихся человек.

Продукты были простые и в режиме экономии, потому что со снабжением были проблемы, что неудивительно. Мне в целом хватало, но насколько достаточным было питание для крепких мужчин типа Шейна или Тома, трудно было сказать.

Я дождалась своей очереди и поставила на столик в окошке разнос.

– Приятного аппетита, Лили, – сказала Нина, опустив тарелки и кусочек серого хлеба, сегодня как раз была её смена на раздаче.

– Спасибо! – поблагодарила я её и, взяв свой поднос, отошла в сторону.

Сегодня на обед был свекольный суп и пшеничная каша с жареным луком, кусочек хлеба и даже две сушки к компоту. Вполне прилично, да и перебирать харчами сейчас не время. Дважды в неделю даже бывают мясо и молочные продукты, а если их не хватает, мы стараемся оставлять их детям. У них растущий организм, нутриенты из этих продуктов им необходимы. Да и не так много детей тут у нас.

Вообще, для многих такое питание оказалось шикарным. Я думала, что все люди жили в примерно одинаковых условиях – весьма неплохих, если судить по нашему гетто. Но это оказалось далеко не так.

Том из Северного гетто, а у них там всё было совершенно иначе. Никаких домов, белых заборчиков, школ и маленьких милых магазинчиков. Никаких собачек и мальчишек на велосипедах. Мы думали, что нам было жить страшно из-за программы «Источник», но мы глубоко ошибались.

В Северном гетто царил хаос. Никакой медицинской помощи, болезни, безработица, люди жили в грязных, неотапливаемых бараках. Сбивались в банды и воевали между собой.

И умирали.

Том говорил, что встретить на улице несколькодневный труп под забором – обычное дело. Обыскать его на предмет каких-то грошей или других сомнительных ценностей – тоже.

Нет полиции, нет никакой даже видимости правительства, как было у нас. А кроктарианцы просто приезжают на машинах, хватают нескольких человек прямо на улицах или в первом попавшемся бараке и увозят.

И таких гетто, как Северное, не одно. Их множество. Где-то ситуация чуть лучше, где-то примерно как в том, где родилась я, а где-то совсем худо. Говорят, что если в каком-то гетто начинается болезнь или сильные междусобойные стычки, то захватчики просто-напросто проводят полную зачистку. Им не с руки возиться.

Дина, девушка Шейна, как раз из такого. Брат говорил, она из гетто «Аква», которое располагалось на берегу моря. Там четыре месяца назад разыгралась эпидемия, люди стали умирать один за другим от кишечной инфекции. А однажды явились они – кроктариацы. Приехали на огромных машинах, извергающих из больших пушек огонь, и сожгли всё дотла. Дине же удалось спастись просто чудом. Она как раз была на нелегальной вылазке за рыбой.

Нелегальной – потому что само гетто от моря было огорожено высоким забором и людям на берег было нельзя. А Дина знала лазейку и, когда возвращалась, увидела, что творится что-то страшное, вернулась и спряталась в ущелье, несколько недель жила там одна, пряталась в морской пещере, вход в которую был через воду, пока её там не обнаружили повстанцы.

С тех пор она ещё более люто ненавидит всё, что связано с кроктарианцами, и говорит, что готова в любой момент жизнь положить на борьбу с ними.

Думаю, такая её непримиримая ненависть – одна из причин неприязни ко мне. Она считает, что я как минимум, прожив столько времени в доме командора кроктарианцев, должна была попытаться ему как-то навредить.

Я, крепко удерживая поднос, пошла в конец большой столовой, к столику, из-за которого мне помахал Том.

– Ты сегодня поздно, – сказал он, когда я опустилась на стул и поставила еду на стол.

– Много дел было в медблоке, – пожала плечами. – Ты, кстати, тоже.

– Угу. – Он откусил кусочек сушки и аппетитно захрустел ею. – Надеялся встретиться с тобой.

В любой другой раз я бы, скорее всего, даже не обратила внимания на эту фразу, но после слов Шейна само как-то получилось зацепиться. И не просто зацепиться – я почувствовала, как потеплели мои щёки.

– Решил, что мало измучил меня на тренировке? – попыталась отшутиться я.

– Ага, – он улыбнулся простодушно и открыто. – То-то я смотрю, ты слишком легко присела на стул. Видимо, приседаний надо было дать больше. И даже руки не дрожат.

Он положил свою крупную горячую ладонь чуть выше моего запястья и немного сжал, на что моё тело отреагировало странно. Я вздрогнула и уронила ложку. Хорошо, что пустую.

– Эй! – пожурила его я, стараясь игнорировать странное тепло на коже, хотя он уже убрал руку. – А если бы я держала горячий чай?

Он сложил ладони, жестом прося прощение, а я наконец приступила к обеду.

– Лили, у меня к тебе предложение, – сказал Том заговорщическим тоном. – Но Шейну оно не понравится. Однако ты взрослая, сама уже решать имеешь право.

После такого вступления у меня едва еда комом в горле не встала. Что такого намеревался предложить мне Том, что мог не одобрить Шейн?

– На днях планируется вылазка, нам нужен медик. Задача довольно простая, уровень опасности крайне низкий. Думаю, ты уже достаточно подготовлена для первого боевого задания. Что думаешь?

Глава 5

– Я сказал «нет».

– Шейн! – Я ожидала, что он будет недоволен, но Шейн крайне категоричен. – Так нечестно! Я готова!

– Нет, Лили, не готова.

Он покачал головой, слишком сильно надавил на ключ, и гайка слетела «с мясом».

Брат отбросил в сторону сломанный прибор и, тяжело вздохнув, посмотрел на меня исподлобья.

– Нет, готова! Том тренировал меня шесть месяцев, Шейн. Я больше не могу сидеть в бункере, понимаешь? Короткие вылазки на солнце не в счёт. Я хочу быть полезной!

– Ты и так полезна, Лили. Ты почти врач, а такие у нас на вес золота. Мы тебя должны беречь.

Я видела, как он сжал зубы, а взгляд заволокло пеленой грусти. Шейн потёр переносицу, пытаясь скрыть свои эмоции, но потом шагнул ко мне и сжал плечи.

– Лил, я чуть не сдох, когда тебя забрали, понимаешь? С ума сходил, обезумел от горя. Мне башню снесло напрочь. Если бы ребята из Сопротивления не пришли за мной и не дали надежду на твоё спасение, я бы не вывез. – Он смотрел мне в глаза, и я ужаснулась, как на самом деле сильно ударило по нему то, что меня забрали в «Источник», как изменило это его. – Я ничего в этой жизни не боюсь уже, Лили, ничего. Только одного – снова тебя потерять.

Выдохнув, я бросилась брату на грудь. Крепко-крепко прижалась и едва смогла сдержать слёзы. Мне в очередной раз так сильно захотелось рассказать ему ту правду, которую я узнала о нас с ним и наших родителях.

Я зажмурилась изо всех сил, сдерживаясь. Напомнила себе о том, какие последствия могут быть у моей откровенности. Это как минимум опасно. Я не знаю, как сложится всё дальше, вдруг людям станет известно о том, что в мои вены влили кровь пришельцев. А если окажется, что Шейн был в курсе, его тоже накажут.

Да и вообще… Он всем сердцем ненавидит кроктарианцев, его борьба за свою расу искренняя и целеустремлённая. А каково ему будет узнать, что в нём самом течёт кровь кроктарианцев? Каким будет осознание того, что ты – результат эксперимента?

Я уже прошла через это. И как можно дольше хочу уберечь брата. Не только ведь ему обо мне заботиться.

Он ушёл в свой отсек, а я начала мерить нервно шагами выделенные мне несколько квадратов. От стены до койки и обратно. Я прекрасно понимала Шейна и его страх, его заботу, но… я уже не являлась той Лили, которой была до попадания в «Источник». Меня не нужно было оберегать.

Я хотела действовать. Хотела бороться, как и другие.

Прекрасно понимая, что Шейну это сильно не понравится, я приняла решение пойти с Томом на вылазку. Главное было подготовиться так, чтобы брат не узнал заранее. Ссора перед первым боевым заданием мне была совершенно не нужна.

Получив необходимые разрешения, я прошла инструктаж, собрала сумку с медикаментами и в четыре часа дня была возле третьего шлюза.

– Рад, что ты решилась, Лили, – улыбнулся Том, когда я подошла к группе. – Честно говоря, удивлён, что Шейн вот так тебя отпустил.

– И не говори.

Я нейтрально улыбнулась, не планируя сейчас рассказывать, что Шейн-то был как раз резко против. Я осмотрелась. Группа состояла из четверых человек. Я – пятая. Мужчин среди нас было трое.

– Я Таня, – ко мне обратилась высокая женщина лет тридцати пяти, с виду крепкая и закалённая, с коротким ёжиком рыжих волос и тонким лиловым шрамом, пересекающим лоб. – Операцией командую я. Ты наш медик?

– Да, – я уверенно кивнула, хотя где-то внутри начало зарождаться волнение, потому что приходило осознание того, что я сейчас пойду на своё первое боевое задание. – Меня зовут Лили. Лили Роуд.

– Хорошо, Лили. Объяснять дополнительно ничего не буду, ты ведь прошла инструктаж?

– Да, верно, прошла, – я кивнула ещё раз.

– Отлично. Главное, слушайся приказов и будь максимально собранной. – Она по-мужски похлопала меня по плечу. – Выдвигаемся.

Последнее уже было обращено ко всей группе. Мы все ещё раз проверили каждый своё снаряжение, прикрыли лица масками и вошли в лифт, который должен был поднять нас на поверхность.

Чем выше мы поднимались, тем быстрее стучало у меня в груди сердце. Я несколько раз глубоко вдохнула и медленно выдохнула, чтобы выровнять пульс. Подвести всю группа из-за своего волнения мне не хотелось.

– Нервничаешь? – тихо шепнул Том, а потом внезапно мягко сжал мои пальцы, незаметно для других.

Признаться, мне сейчас его поддержка была совсем не лишней. Но… в то же время я смутилась от этого прикосновения. Оно было далеко не первым, если учитывать, как Том без зазрения совести и трепетной осторожности швырял меня на маты в спортзале. Но после слов Шейна про свидание именно это осторожное прикосновение к пальцам вызвало трепет.

– Нет, – зачем-то солгала я, наверное, надеялась, что так действительно перестану волноваться.

Первым делом, что я сделала, когда оказалась на поверхности, глубоко вдохнула свежий воздух и подставила лицо солнечному свету. И не я одна. Но нежиться времени не было, и, пригнувшись, группа направилась на задание.

Относительно недалеко, за лесополосой, проходила трасса. Не самая значимая, и по ней редко ездили кроктарианцы. Но сегодня, после диверсии на более крупном транспортном узле, по этой дороге должна была пройти машина. По данным разведчиков, в ней могла находиться капсула с землянином и партия медицинских препаратов, разработанных кроктарианцами.

Наша задача состояла в том, чтобы забрать человека, если он там будет, и лекарства для дальнейшего изучения их применения. Машина должна была ехать одна. Из «вампиров» только водитель и один охранник, как обычно у них бывает в подобных случаях.

За полчаса мы прошли лесополосу, а потом притаились в небольшом овраге за деревьями в ожидании. Я чувствовала, как вместе с кровью сердце качается большие дозы адреналина. Но при этом была собрана и абсолютно сосредоточена.

И вот Таня дала команду приготовиться, и все заняли свои позиции. Чувства будто обострились. Обоняние, слух казались острыми, нервы – обнажёнными. В голове пульсировала мысль: «Лили, только не облажайся! Ты не имеешь права подвести команду».

Когда послышался шум шин, по знаку Тани она и двое парней двинулись за ней чуть в сторону. Я и Том остались на месте, ожидали распоряжения.

Вот автомобиль кроктарианцев, напоминающий микроавтобус, показался из-за пригорка. Я затаила дыхание в ожидании. Тени наших скользнули между деревьями и бросились машине наперерез. После короткого меткого выстрела Тани машина съехала в кювет и резко остановилась.

– Пошли, – бросил мне Том, и мы, выскочив из укрытия понеслись к дороге.

Никаких лишних мыслей в голове не было. Только ориентир на цель и биение собственного пульса.

Один из парней уже вскрыл дверь.

– Лил, капсула, – махнула мне Таня, обезвредив охранника.

Я подалась в салон, переступив через ноги лежащего на полу кроктарианца. Едва сдержала желание посмотреть ему в лицо. Убедиться, что это… не он.

Это ведь не мог быть командор. Что бы он делал тут? Не для его положения охранять капсулу с донором.

В капсуле лежала женщина. Сквозь стекло я увидела, что она была достаточно молодой, но не юной. Короткие тёмные волосы парили в воде. Она была в анабиозе.

Я вытащила из кармана активатор панели жизнеобеспечения капсулы и приложила его. О том, что могу активировать их без каких-либо ключей, что кроктарианская техника и так распознаёт меня без сигнализации, я пока в лагере повстанцев решила умолчать. Даже Ховарду, который был в курсе некоторых моих метаморфоз, решила не говорить.

– Кто там? – заглянула ко мне Таня, а Том пока вытаскивал сумки-холодильники с лекарствами.

– Девушка.

– Жива?

– Да.

– Забираем.

Я сделала всё, как сказал мне Ховард. Набрала нужные коды, для того чтобы система «отпустила» девушку. Конечно, так резко это делать нельзя, человеку после быстрого вывода из капсулы требуется длительное восстановление, но в бункере мы сможем это сделать.

– Прости, – прошептала я и нажала на контрольную кнопку.

Капсула зашипела, и замок открылся. Я вытащила из своей сумки сыворотку и откинула крышку. Сначала отсоединила трубку от руки девушки, а потом выстрелила инъекцию ей в шею и кивнула парням. Один из них уже взял одеяло, чтобы извлечь девушку из капсулы, и мы могли уходить, но внезапно раздались выстрелы.

Глава 6

– Мать их! – выругалась Таня. – Уходим! Живо!

Парень из команды подскочил и вытащил девушку из капсулы, закинул на плечо и выпрыгнул из машины. Я поспешила за ним, но тут мне под ноги подкатилась какая-то штуковина, напоминающая консервную банку.

«Бомба!» – пролетело в голове.

Но это оказалась дымовая шашка. Она завертелась и зашипела.

Я дёрнулась в одну сторону, но оттуда услышала выстрелы снова. Потом в другую. Ничего не было видно, дышать стало тяжело.

Так же тогда вырвал меня Шейн из рук кроктариацев, так же, кажется, я могла сейчас снова угодить к ним обратно – задыхаясь в едком дыму.

Ужасы, которые я часто видела во сне, ожили и выступили липким потом на коже. Голова начинала кружиться, в ногах появилась слабость. Я закашлялась, но вспомнила про противогаз у меня в сумке. Выдернула его и наскоро натянула дрожащими руками. И вдруг почувствовала, как меня ухватили за локоть. «Пошли, Лили!» – узнала я голос Тома.

Сам он был без противогаза и без своей сумки. Он прикрывал лицо локтем и кашлял. Но, кажется, он ориентировался и точно понимал, в какую сторону нам нужно бежать.

Он держал крепко мою руку, пока мы неслись со всех ног. В противогазе дышать было невозможно, и я сдёрнула его, едва мы выбежали из задымления. Оглядываться я не решалась из страха, да и не надо было тратить на это драгоценное время.

– Сюда.

Том толкнул меня к деревьям на небольшой пригорок, но взбираться на него пришлось ползком, обдирая ладони и колени.

Потом мы скатились вниз и провалились в густой кустарник. Взвыть от оцарапавших руки и лицо веток мне не дал страх за жизнь. Я сцепила зубы и как можно тише застонала.

Том навалился сверху и прижал меня к земле.

– Тихо, Лил, лежи, – прошептал прямо в ухо.

Мы замерли. Об удобстве я совсем не думала, главное было остаться незамеченными. Выжить.

Шли минуты. Сердце продолжало биться быстро в жутком ожидании, что нас вот-вот обнаружат. Но постепенно всё же пульс стал выравниваться. А потом, в какой-то момент, слишком близкое дыхание Тома вызвало во мне странные ощущения. Я старалась их не замечать, но, когда его тёплое дыхание шевелило волосы у меня на шее и касалось кожи, это казалось… волнующим. Как-то иначе, чем тогда, когда рядом оказывался командор. Не так мощно, без примеси страха. Мне хотелось хоть немного отодвинуться, но сейчас самым важным было, чтобы нас не заметили. Поэтому стоило сконцентрироваться на этом.

Не знаю, сколько мы так пролежали, но моё тело ощутимо затекло. Пальцы замёрзли, ноги и руки казались деревянными. Спустя время Том пошевелился и немного приподнял голову.

– Думаю, можем идти, пока они не вернулись с подкреплением и не стали прочёсывать местность. Да и стемнеет скоро.

Осторожно, стараясь не хрустеть сухими ветками, мы с Томом выбрались из оврага и, стараясь идти осторожно и максимально незаметно, двинулись в сторону ближайшего замаскированного входа в бункер.

Выдохнуть у меня получилось, только когда мы уже спускались в лифте. Мне сейчас предстояла приличная взбучка от Шейна, но даже это казалось сейчас не таким важным.

Мы потеряли людей.

Скорее всего, никто из команды, кроме меня и Тома, с задания не вернулся. И девушка, которую я вывела из анабиоза, тоже, вероятнее всего, погибла.

Мы живём в мире постоянных потерь. Казалось бы, такое не должно удивлять и так сильно цеплять, но на деле это оказывается совершенно не так.

Это больно. И осознавать, что ты вернулся, а они нет, – тоже.

Едва лифт открылся, первое, что случилось, – я увидела, как разъярённый Шейн вцепился в куртку Тома.

– Эй! – тот попытался утихомирить моего брата. – Успокойся, дружище, мы живы. Выбрались. Лили вернулась.

– Я вижу! – прорычал Шейн. Он был чрезвычайно зол. Просто разъярён. – Какого чёрта она вообще там оказалась?!

Том бросил на меня быстрый взгляд, догадавшись, что я солгала и брат мне добро на вылазку не давал.

– Шейн, успокойся! – пришлось и мне подключиться, потому что казалось, что он Тома сейчас задушит. – Том не знал, что ты был против. Я соврала ему. Но… это было моё решение!

– Лил! – Он отпустил Тома, сердито оттолкнув, а на меня посмотрел с яростью. В глазах полыхал гнев. – Мы же говорили об этом!

– И я прекрасно понимаю тебя, правда, – Я прикоснулась ладонью к его предплечью. – Но ты тоже пойми меня, Шейн, я не могу больше сидеть на месте, я…

Он даже не дал мне договорить. Сбросил мою руку, яростно взглянул на Тома, а потом развернулся и быстрым шагом удалился прочь по коридору.

Тяжело вздохнув, я опустилась на корточки. День и так выдался непростой, а тут Шейн ещё…

– Твой брат слишком переживает за тебя, Лили, – раздался женский голос рядом, я подняла глаза и увидела Таню. – Последние полтора часа он считал, что ты либо погибла, либо снова оказалась в руках «вампиров».

– Таня! – Я тут же резко поднялась. Сердце от радости застучало быстро. – Ты выбралась! А остальные?

– Все на месте, – она улыбнулась. – И девчонка из капсулы. Она в больничном крыле сейчас.

Это была отличная новость! Просто невероятная!

– Мы думали…

– Вот и мы о вас так думали. – Таня покачала головой. – Но, слава богу, вы целы и смогли вернуться. Кстати, сегодняшняя вылазка оказалась куда результативнее, чем мы планировали. Мы взяли одного из них. «Вампира». Живого.

Глава 7

Наблюдать за тем, как Шейн и Том швыряются друг в друга огненными взглядами вот уже два дня, меня начинало уже порядком утомлять. И шушуканье других, что двое друзей поссорились из-за меня, из-за того, что я приняла самонадеянное решение принимать участие в вылазке.

А что такого я, собственно, сделала? Том сам предложил. Как мой куратор, он прекрасно понимал уровень моей подготовки. И во время самой операции я действовала по инструкции. Всё, что на меня возложили, выполнила.

Я понимала Шейна, понимала, почему сердится, но в то же время и ему следовало понимать, что я не маленькая девочка, уже совсем не та сестрёнка, о которой нужно так рьяно заботиться.

Знаю, мы всегда в той или иной мере будем заботиться друг о друге, но нужно понимать, что каждый из нас имеет право выбирать, делать то, что считает нужным. Мы должны научиться принимать этот выбор друг друга.

Сил терпеть это напряжение и перекрёстный огонь взглядов у меня уже не было никаких, и я решила как можно быстрее уйти с ужина. Доела свой рис с тыквой, выпила компот, всё сложила на разнос и отнесла на стол для грязной посуды.

– Жду тебя дома, – улыбнулась Нине, которая как раз вышла с тележкой, чтобы загрузить грязные тарелки и отвезти их в моечную.

– Я сегодня допоздна, – она пожала плечами. – Дежурю возле печей с хлебом. Ложись пораньше, если хочешь, у тебя ведь завтра с утра тренировка?

– Да, завтра рано вставать.

Я кивнула ей, на всякий случай мы пожелали друг другу спокойной ночи, и я ушла из столовой, стараясь не смотреть ни на Тома, ни на Шейна, ни на девушек и парней из их компании, в которую я так толком влиться и не смогла.

Столовая гудела в самом разгаре ужина. В коридорах народу было мало. Я вспомнила, что забыла в медотсеке книжку по хирургии, которую как раз изучала в последние недели, и решила вернуться за ней. Раз уж поужинала я рано, было время до сна заняться учёбой.

Я спустилась по лестнице несколько пролётов на нужный мне уровень, набрала код на двери, чтобы магнитный замок впустил меня за решётчатую дверь, и снова спустилась. Здесь хранились медицинские препараты и располагалась небольшая комнатка, которую мы называли ординаторской. Обычно доктор Ховард проводил тут совещания с остальными медиками, обсуждал план действий на тот или иной случай. Медицинская документация и библиотека тоже были здесь. Когда у меня появлялась минутка, я располагалась на небольшом диванчике и изучала книги по медицине. А иногда, как сегодня, брала их с собой в свой отсек.

Но до нашей ординаторской я не дошла, потому что услышала, как где-то рядом кто-то тяжело дышит и даже всхлипывает. Прошла чуть дальше и у стены увидела Эмму – одну из медсестёр. Она держала в руках медицинский лоток с инструментами и чем-то ещё и вся дрожала. На лице отпечатался неподдельный испуг.

– Эмма, – я бросилась к ней, – что случилось?

Зрачки у неё были расширены, ледяные пальцы мелко подрагивали, а дыхание было частым и поверхностным. Это очень напоминало паническую атаку.

– Тебя что-то испугало?

Я взяла её за плечи и осторожно сжала их, вынудив посмотреть мне в лицо.

– Лили, – буквально пропищала она, – мне так страшно. Я не могу… не могу преодолеть себя, понимаешь?

– Не совсем… – я покачала головой. – Объясни, что произошло.

– Ты же в курсе, что у нас тут живой «вампир»? – прошептала она, втягивая голову в плечи. – Он вроде бы ранен, слаб, но… он тут, понимаешь? И… Вики, которую доктор Ховард назначил присматривать за ним и кормить, срочно вызвали в педиатрическое. У миссис Робин ребёнку стало плохо. И… и… Ховард сказал мне провести перевязку и напоить пришельца.

Эмму затрясло ещё сильнее, а по щекам скатились две крупные слезы.

– А я не могу, Лили! Я так сильно боюсь их, что ноги и руки деревянными становятся, стоит лишь подумать, что мне нужно идти туда, где он… В глазах темнеет от страха…

– Ты говорила об этом Ховарду?

– Да, говорила, что боюсь, но он сказал, что больше некому. И бояться мне нечего, он скован, опасности не представляет. И что я должна учиться быть смелой, если решила быть медсестрой. Но я… – Она судорожно всхлипнула и вздрогнула всем телом, и мне пришлось даже придержать лоток, чтобы не выпал из рук. – Лили, я не могу.

У Эммы забрали мать в программу, едва ей исполнилось девять. Забрали с жестокостью, сломав сопротивление. И Эмма видела это. Она жила с отцом, который свихнулся от горя и больше никогда не стал собой. Однажды он вышел из дома и больше не вернулся. И никто не знает, что с ним стало. Эмма росла на улице, потому что в её гетто не было таких правил, как в нашем, не было детских домов и приютов. Повстанцы нашли её умирающей от болезни, когда ей было десять. Выходили, вылечили, и с тех пор она вот уже восемь лет была с ними.

Кроктарианцев боялись все. Ненавидели все. Но у Эммы приступы паники вызывало лишь упоминание о них. Со стороны доктора Ховарда было опрометчиво заставить её идти к одному из них. Его желание закалить девчонку понятно, ведь мы живём в очень жестоком мире. Но ведь он мог попросить и меня…

– Давай я всё сделаю, Эм. – Я осторожно взяла лоток из её дрожащих пальцев. – Иди сделай себе сладкого чаю и выпей, хорошо?

Девушка закивала и посмотрела на меня со слезами благодарности. Она выдохнула с облегчением и оперлась на стену спиной, прикрыв глаза. Кажется, ей становилось лучше.

– Спасибо, Лили, спасибо тебе большое!

Я развернулась и направилась туда, где содержался пленный кроктарианец. Сказать, что мне было не страшно, что я совсем не боялась, я, конечно, не могла. Но Эмма попросту не справилась бы.

Прибавив шаг, я пошла увереннее. Сделаю, что нужно, и вернусь к себе.

На двери, за которой держали пленника, я набрала код и отперла дополнительный замок ключом. Это была не палата, а большая, почти пустая комната. Из освещения лишь тусклая лампа под потолком.

Кроктарианец был по самому центру. Он обессиленно висел на своих руках, подвешенный за запястья цепями кверху. Изодранная чёрная одежда свисала ошмётками, спутанные светлые волосы закрывали лицо.

Он выглядел очень слабым, и на долю секунды мне стало его даже жаль. Но тут же вспомнилась та бедная девушка в капсуле, Эмма, которая натерпелась от них страху столько, что даже при одном упоминании едва ли не в обморок падала… Да много чего ещё можно было вспомнить, чтобы не жалеть это существо.

Но… желания подойти и причинить ему боль у меня тоже не вспыхнуло.

Я подошла ближе и поставила лоток на небольшой металлический, местами покрытый ржавчиной столик, вздрогнув от понимания, что на него могли класть чуть раньше меня. Уверена, кроктарианца пытали.

– Я принесла воду, – сказала негромко, но в пустом большом помещении мой голос раскатился эхом. Честно говоря, я не была уверена, что пришелец вообще в сознании и слышит меня. – И должна обработать твои раны.

Послышался тяжёлый вздох и тихий, надтреснутый голос.

– Пить…

Как я уже знала по себе, вода для кроктарианцев была намного более важна, чем для людей. Жизненно важна.

Сглотнув, я взяла стакан, вставила в него трубочку и поднесла её к иссохшим губам кроктарианца. Он обхватил её и сделал слабый глоток. Потом ещё один и ещё. Стал пить жадно, будто не мог насытиться.

Когда он выпил весь стакан, я отставила его и распечатала дезинфицирующие салфетки и спирт. На боку на рёбрах у него была глубокая ссадина, она кровоточила и выглядела не очень хорошо.

Я натянула перчатки, смочила салфетку и осторожно прикоснулась к краям раны. Мужчина резко выдохнул, а потом… потом я увидела слабое свечение – под рваной рубашкой заиграли его полосы.

Это было очень странно, потому что я ни у одного кроктарианца не видела, чтобы они светились рядом… рядом со мной. Ни у одного, кроме…

– Лайлэйн… – послышался тихий шёпот, заставивший меня отшатнуться и уронить салфетку. Лицо обдало жаром, а в груди стало тесно.

Сомнений не было – передо мною был Тайен Яжер.

Глава 8

Казалось, будто комната вокруг меня начинала кружиться. Воздуха стало мало, и меня бросило в холодный пот.

Он был здесь.

Мой тюремщик. Мой палач.

Он был передо мною.

Весь израненный, в крови, изнывающий от жажды и боли.

Поверженный.

Тайен Яжер был передо мною.

– Командор… – тихо прошептала я, будто, если скажу громче, это и правда окажется он.

Но это и так был Тайен Яжер. Он поднял тяжёлую голову и посмотрел мне в глаза. Голубые радужки сверкнули ярко сквозь спутанные, перепачканные кровью волосы, а полосы на груди отзеркалили свечение.

– Ты жива… – хрипло, едва слышно прошептал он. Казалось, что говорить ему было непросто. – Я очень рад, Лайлэйн.

Он думал, что я погибла?

В голове калейдоскопом начали всплывать картинки из воспоминаний, как я была в доме командора. Ивва, дворецкий, чудище в пруду… Сад, библиотека… Мурашки по рукам поползли, когда я вспомнила комнату переливания и жар от воздействия адаптационной сыворотки.

Но ещё… ещё я помнила космос. Величие Земли, которое мне показал командор из своего крокталёта. Бескрайние воды его планеты…

И грот с подземным бассейном. Его я тоже помнила…

Тайен закашлялся, а потом я увидела, как у него из носа тонкой струйкой на сухие губы потекла кровь. Она устремилась по подбородку, а потом тяжёлой каплей упала на грязный пол.

– Ты… болен?

В горле будто ком встал, мешая говорить. Пальцы мелко подрагивали, и я сжала их в кулаки и спрятала за спину.

– Можно и так сказать, Лили, – командор невесело усмехнулся и тут же снова закашлялся. – Если не считать «беседы» с твоим братом, то я умираю.

С моим братом? Это Том пытал его?

Получается, и Ховард, и Том знали, кто находится у нас в заложниках. Что это не просто пленник. Уж Ховарду-то точно известно положение командора и его значение для кроктарианцев.

Внутри стало как-то горько, что они не сказали мне. Утаили.

Не хотели расстраивать?

Или… не доверяют?

– Мне так и не смогли найти другой источник. Переливания теперь нужны едва ли не каждый день, но другая кровь ломает мои сосуды, убивает. Мы так и не понимаем, почему именно со мной такое происходит.

Я отвернулась и отошла на несколько шагов. Прикрыла глаза, ощущая, как нелогичное ощущение вины тяжестью легло на плечи.

Нет, не за то, что Тайен Яжер умирает без меня. Но за то, что другие земляне умирают. Ведь если ему требуется переливание каждый день, то это очень много крови было выкачано из людей за эти полгода. И если бы я не сбежала…

Мотаю головой, пытаясь остановить этот поток мыслей. Это не я виновата, что хотела выжить, – это захватчики виноваты! Из-за них умирают люди, а не из-за меня.

Взяв себя в руки, я вернулась к командору.

– Когда у тебя было последнее переливание? – спросила, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более твёрдо.

– Три… четыре дня назад, кажется.

– Сколько ты протянешь без них?

Вопрос прозвучал жестоко, но давно пора было научиться не раскисать от жалости к мучителям моей расы.

– Не знаю. – Он качнул головой и усмехнулся. Цепи негромко лязгнули в тишине. – Может, день, может, неделю. Я пока не пробовал умирать, Лили, не знаю. Можем спросить Ховарда, думаю, у него много ответов. Он успел многое узнать о нас.

– Спросим, – кивнула я. – Позже. А пока… нам нужно, чтобы ты оставался живым.

Да, именно поэтому. Только лишь для того, чтобы он, наш пленник, протянул дольше. Живой он ценнее, чем мёртвый.

Только поэтому я сделаю это.

Я подошла с столику и решительно закатала рукав на своей левой руке. Взяла жгут и перетянула вену. Меня саму удивило, как чётко и твёрдо действовали мои руки.

Командор молчал, пока я набирала несколько шприцов своей крови. Я и сама действовала как-то отстранённо.

– Протянешь ещё какое-то время. – Я пережала свою вену повязкой, а потом взяла спирт и подошла к командору. – Но адаптироваться кровь в этот раз будет в твоих венах.

Я запретила себе анализировать, что прикасаюсь к нему. Думать об этом. Обработала кожу и воткнула иглу. Не очень удобно было делать это, учитывая, что его руки были приподняты над головой, но выбора не было.

Когда все три шприца были влиты, я отошла на несколько шагов. Командор опустил голову и тяжело дышал.

Внезапно прострелила мысль, что я… могу так убить его. Кто знает, что за процессы всё это время происходили в моём организме. И вдруг адаптация крови в его организме, а не в моём может быть критичной.

– Спасибо, Лайлэйн, – прошептал он, а потом резко выдохнул, как от острой боли, и я увидела, как на его лбу надулась и часто запульсировала жилка, а полосы внезапно изменили цвет свечения на алый.

– Что с тобой происходит? – испугавшись, я подошла ближе. – Тебе хуже?

– Жар, – прошептал он сквозь зубы. – Всё горит… Если бы я знал, Лили, что именно это ты чувствовала при адаптации… я бы…

– Что? – я сглотнула горечь, вспомнив это ужасное, мучительное состояние. – Ты бы что, Тайен? Отказался от процедуры?

– Нет, – он качнул головой и шумно сглотнул. – Этого я себе позволить не мог, даже если бы захотел. Но я бы адаптировал кровь в своих венах.

– Какая уже разница.

Я отвернулась, когда он не сдержал стон, и вдруг поняла, что по щекам моим скатываются слёзы. Жгут обветренную кожу щёк солью.

Как же мне больно было, как же страшно и одиноко тогда в его доме. Я не желала сейчас ему боли из мести, нет, но слушать слова о том, что он хотел бы облегчить мою боль, было невыносимо.

Хотел бы облегчить – убил бы. Это было бы куда гуманнее.

– Прости меня, Лили, – услышала я шёпот за спиной. – Прости…

Силы у меня будто иссякли. Казалось, я вот-вот рухну на колени под бетонной плитой эмоций и разрыдаюсь. Поэтому я поскорее схватила лоток и убежала прочь. От его взгляда, от сияния его полос и от собственных воспоминаний и чувств, что нахлынули и закружили беспощадным ураганом.

Глава 9

Я впервые порадовалась, что Нины так долго нет с дежурства. Мне нужно было одиночество. Нужно было осознать произошедшее и как-то уложить это в своей голове.

Руки дрожали, голова гудела, а сердце в груди билось неровно: то трепетало быстро-быстро, то вдруг билось так гулко, что казалось, его биение было слышно за пределами моего тела.

Когда ходить от стены до стены надоело, я забралась на свою кровать, скинув ботинки, и обняла коленки, подтянув их к груди. Уткнулась носом и вдруг разрыдалась.

Слёзы хлынули потоком, который остановить получилось не сразу. Будто за весь этот жуткий год – от момента, как меня забрали в Программу, до сегодняшней встречи с командором. Я ведь так редко позволяла себе плакать.

Воспоминания хлестали больно. Но самым ужасным было чувство, которое я не могла игнорировать, как ни старалась.

Я испугалась за него.

Не дала убить тогда в спальне, не позволила Шейну перерезать Тайену Яжеру горло. Потом объяснила себе, что это было обусловлено тем, что было перед вторжением Шейна. Какой-то необъяснимый шлейф чувств от нежности командора, от произошедшего в гроте.

И, казалось бы, время прошло, морок спал. И даже если думать о том, что командор обращался со мной хорошо, то это не отменяло, что он держал меня взаперти у себя дома и наполнял свои вены моей кровью. И держал бы так до конца моих дней.

Тогда почему сейчас я всё равно чувствовала что-то странное в груди? Это была не жалость, это было не совсем похоже на сострадание… Тогда что это?

Наверное, блуждая в этих своих мыслях, я и уснула, потому что совершенно не помнила, как и когда вернулась Нина. А утром я встала с тяжёлой головой.

Завтрак мне пришлось в себя буквально впихивать. Есть совсем не хотелось, но пропускать приёмы пищи нельзя – питательных веществ и так впритык по расчёту. Чтобы быть в нормальном самочувствии, нужно есть.

Села я, как и в последние два дня, отдельно, но Шейн встал и молча переставил мой поднос за свой стол. Так и просидели без единого слова. Он всё ещё дулся, но и у меня никакого желания разговаривать с ним не было абсолютно. Особенно в свете того, что я узнала, кто у нас в заложниках, а брат от меня это намеренно скрыл. Мне порядком надоело быть маленькой сестрёнкой, которую нужно во что бы то ни стало оберегать.

Но вот с Диной Шейн общаться вполне продолжал, хотя с чего бы им этого было не делать. Весь завтрак они тихо переговаривались.

– Ты узнал, что хотел от него? – негромко спросила она. – Вообще хоть что-то важное удалось вытащить?

Мне не нужно было дополнительных пояснений, я сразу догадалась, что речь идёт о пленнике.

– Нет, – недовольно ответил Шейн. – Он держится. Но у меня для него припасено много интересного. Сразу после завтрака и займусь.

При этих словах его у меня по рукам мурашки побежали. Шейн ведь о пытках говорил. О том, как собирается причинять командору боль.

– Не жалей его, – прошипела Дина. – Как они наших не жалеют, когда кровь сливают или кишки на допросах потрошат.

Кусок буквально встал в горле, и мне пришлось протолкнуть его несколькими глотками компота. Я понимала злость Дины, её желание мести хотя бы одному из кроктарианцев. Вся её семья погибла, всё гетто было уничтожено ими – все, кого она знала, с кем выросла. Но…

Вот это самое «но» скреблось и царапало внутри. Стоило лишь представить, что Шейн собирался сделать с Тайеном буквально через полчаса, меня бросало в холодный пот.

Я молча встала, забрала свой поднос, отнесла его на стол для грязной посуды и отправилась в медицинское крыло на дежурство.

– Доброе утро, доктор Ховард. – Я вошла в нашу небольшую лабораторию, уже переодевшись перед этим в ординаторской.

– Доброе утро, Лили. – Он обернулся, улыбнулся мне, а потом снова склонился над столом. – Слушай, закатай рукав, пожалуйста. Я хочу взять кровь на анализ. У себя уже взял – ещё раз проверю, не появились ли у нас с тобой антитела к этой болезни. Мне всё же кажется, что контакт с крысами может дать хоть какой-то титр. Иначе мы так и не поймём, как создать вакцину.

– Мы делали это уже пять раз. Последний – позавчера. Если антитела не появились в течение двух недель, показывая абсолютный ноль, то с чего бы им появиться за два дня? Вирусную нагрузку крысам мы не увеличивали, реакций или симптомов новых у них не появилось.

– Ну…

Ховард продолжал рассматривать что-то через микроскоп.

– Или моя кровь нужна вам для чего-то другого?

Он замер, хотя и продолжал делать вид, что смотрит в микроскоп.

– Не понимаю тебя, Лили.

– Понимаете. – Обычно я умела контролировать свои эмоции, но сейчас меня буквально трясти начинало. – Почему вы мне не сказали, что он здесь? Что именно Тайен Яжер – наш пленник?

– Лилиан…

Ховард наконец обернулся и покачал головой, опустив глаза.

– Да что Лилиан? – я всплеснула руками. – Вы знали ведь! Больше, чем кто-либо знаете вообще! Куда больше, чем Том, Шейн или другие. И всё равно решили промолчать.

– Послушай, – он встал и примирительно поднял руки, – Лили, не злись. Я хотел сказать. Даже поправ запрет Шейна, правда хотел. Но сначала думал кое-что проверить. Стой… – посмотрел на меня озадаченно. – А откуда ты узнала?

– Заменила вчера почти падающую в обморок Эмму. Она заикалась от страха, когда шла к нему, и я пошла вместо неё.

– Чёрт…

Ховард отвернулся, уперев руки в бока. Стоял и смотрел на крыс в клетках, будто они могли что-то подсказать ему или хотя бы натолкнуть на мысль.

– Лили, а тебе не кажется странным, что сам Тайен Яжер оказался на обычной, совсем ему не по уровню операции? – проговорил вдруг совсем другим тоном.

Конечно же, я думала об этом. И это первое, что в принципе пришло мне в голову, когда я его увидела.

– Он военный. Один из четырёх наместников. Мало того, он представитель правящей Ветви, – доктор продолжал рассуждать. Он обернулся ко мне и посмотрел внимательно в глаза. – Тайен Яжер – тот, кто обладает исключительной властью среди кроктарианцев на Земле и на Кроктарсе. И… вдруг он лично курирует подкрепление по поддержке группы перевозки донора…

– К чему вы ведёте?

Я почувствовала, как внутри всё охватывает льдом.

– К тому, что… возможно, вся эта операция была ловушкой. – Доктор посмотрел на меня, сдвинув брови. – Я думаю, что Тайен Яжер пришёл за тобой, Лили.

Глава 10

– Этого не может быть, – Я отвернулась, обхватив себя руками. Внутри всё сжалось от страха. – Нереально. Невозможно.

– Почему ты так думаешь?

Ховард встал, подошёл ближе и опёрся бёдрами о тумбочку.

Я посмотрела на него, призывая всю свою логику к аргументации. Пытаясь таким способом скорее успокоить себя.

– Потому что командор слишком ценен для них. Рисковать так наместником не станут. Такую операцию бы готовили, в засаде были бы ещё кроктарианцы. А идти вслепую было бы очень опасно.

– Жить без твоей крови для командора ещё опаснее, Лили.

– И всё же… Его пытают – на этих словах мой голос, как бы я ни старалась удержать его, непроизвольно дрогнул, и я очень надеялась, что доктор Ховард этого не заметил. – Его убить могут и, скорее всего, убьют. Подкрепление уже давно прибыло бы, даже если бы во время самой операции что-то пошло не так… Ну и вообще… Откуда ему знать, где я? Он даже удивился, что я жива.

– Скорее убедился и выдохнул с облегчением, – кивнул доктор. – Не знаю, Лили. Может, ты и права. Но… уши среди них есть не только у нас. У них среди наших они тоже есть.

Я с удивлением посмотрела на Ховарда.

– Вы думаете, в нашем лагере есть предатель?

– К сожалению, Лили, предатели есть везде и всегда.

– Но… как? Почему они это делают?

Для меня это казалось чем-то немыслимым. Одно дело ещё как Ивва и Денисов – работать на кроктарианцев, жить среди них. Но чтобы шпионить…

– У всех свои причины. – Ховард пожал плечами. – Кого-то прельщают деньги, кого-то возможность получить гарантии, что их близкие останутся живы и не попадут в программу «Источник», а кто-то действует из страха, потому что ему есть что терять. Лили… Тебе нехорошо?

Его голос как будто стал отдаляться. Голова закружилась, а в груди словно ком засел. Он рос и давил, не давая вдохнуть полной грудью.

– Не знаю… – Я оперлась руками на стол и опустила голову. – Всё кружится.

Где-то на задней поверхности шеи возникла странная пульсация, но продлилось это недолго, всего несколько секунд, а потом всё стихло. Но я вдруг почувствовала непреодолимую жажду, будто из меня враз всю воду выкачали.

– Пить хочу, – прошептала севшим голосом.

Странным было то, что мой рот – губы и язык – по-прежнему были влажными. Эта жажда шла будто изнутри, иссушала все внутренности.

– Держи, Лили, – Ховард протянул мне стакан воды.

Я выпила его залпом и глубоко вдохнула, прикрыв глаза. Будто каждую каплю ощутила внутри, каждую молекулу, слившуюся с моим организмом. Враз стало легче.

Когда я снова посмотрела на Ховарда, то обнаружила, что он разглядывает меня как… как одну из этих крыс в нашей лаборатории. Стало не по себе.

– Лили, у тебя уже случались такие внезапные приступы жажды?

Я отрицательно покачала головой, сама пытаясь понять, что произошло.

– Были постепенные, но не настолько резкие.

Ховард задумался. Будто в себя ушёл. А потом вдруг вынырнул из своих мыслей и сказал, чтобы я шла отдыхать и сегодня он справится без меня.

Признаться, такой перспективе я была рада. Вернувшись в свой отсек, я легла на кровать и свернулась клубком. Чувствовала себя невероятно измотанной и уставшей и даже уснула ненадолго.

А когда проснулась, стала размышлять. Мысли кружили. Я пыталась разобраться, понять, что за странные ощущения накатили на меня так внезапно. Они словно были… не мои. Будто я на несколько секунд почувствовала что-то, что чувствовал кто-то другой.

Это казалось странным и совершенно необъяснимым, но именно такими были ощущения.

И эта пульсация в шее…

Интуитивно я потрогала пальцами заднюю поверхность шеи – там, где возникло это ощущение. И вдруг нащупала там что-то.

Подбежав к зеркалу, я подняла волосы и попыталась рассмотреть. У меня там не было ни родинок, ни каких-либо ещё образований на коже.

Оно почти незаметное. Прямо под затылком, толком без второго зеркала и не рассмотреть. Цвета кожи и скорее напоминало будто немного выпуклый позвонок.

Но однозначно было одно – этой штуковины там быть не должно.

Откуда она взялась и что это вообще такое?

Маячок? Кажется совершенно логичным, что мне могли вживить его.

Я закрыла лицо ладонями и вздохнула. А что, если из-за меня найдут и уничтожат весь лагерь? Все две тысячи человек?

Шейна, Тома, Нину, Дину. Всех!

Внутри стал разрастаться жар. Тревога затопила, заставив задрожать.

Мне нужно было знать, что это за штука. И, кажется, я знала, у кого спросить.

Дождавшись ужина, я пошла к командору. Если честно, настроена была так, что даже если бы меня попытались остановить или не впустить к нему, то я бы всё равно прорвалась. Ощущать, что в тебе есть что-то инородное, мучительно.

Может, это даже не маячок, а бомба. И в определённый момент, когда кто-то нажмёт кнопку, моя голова просто отлетит от тела. Думать об этом просто ужасно.

Но моя воинственность мне не пригодилась. По пути так никто и не встретился. Я вошла в уже знакомую комнату и направилась к Тайену Яжеру.

– Лили? – Он приподнял голову и слабо улыбнулся, когда я подошла ближе. – Ты пришла… Я ждал.

У меня сердце сжалось от того, как он выглядел. Ещё хуже, чем вчера. Больше крови, больше гематом. Совсем ослабнув, он висел на собственных руках, которые по-прежнему сковывали цепи.

Мне пришлось сжать пальцы в кулаки, чтобы он не заметил, как они дрожат. Хотя вряд ли командор в таком состоянии мог заметить это.

Мысль о брате, который, как я понимала, и сотворил это, оказалась неприятной. Мой заботливый, любящий брат способен на такое… Несмотря на времена, оправдывающие это, мне стало ужасно горько.

– У меня в шее что-то есть, – начала я сразу с того, зачем пришла. – Что это?

Несмотря на истёрзанный вид и слабость, командор вдруг вскинул голову и посмотрел на меня так, будто услышал весть о спасении. Эта искра в его взгляде была мне уже знакома. Я видела её, когда он рассказывал мне о своей планете, о доме. Когда пересказывал ту странную легенду про большой белый цветок.

– Ты её почувствовала?

– Да. Сегодня утром. Так что это? Бомба? Маячок? Ответь, Тайен!

Он молчал целых несколько секунд, которые мне показались вечностью. Командор точно знал, что это.

– Это метка, Лили, – наконец ответил он.

Тайен продолжал странно-восторженно смотреть на меня, и это, признаться, пугало.

– Какая ещё метка? Что это значит?

– Метка пары, – проговорил он негромко. – Это значит, что твои родители были правы. И что у них получилось.

Глава 11

– Помнишь, Лили, я рассказывал тебе, как Кроктарс забрал у нас способность воспроизводить самих себя? Лишил возможности иметь потомство естественным путём.

– Но вы нашли способ искусственно выращивать детей до года. Помню, – Я подспудно понимала, к чему он вёл, и от этого становилось совсем не по себе. – И это сказалось на ваших способностях сохранять эмоции.

– Когда мы имели возможность делать это естественно, то наша биология сама выбирала партнёра. Это сложная химическая реакция на гормональном уровне. Самое идеальное из возможных генетических совпадений.

– То есть вы были лишены права выбора? – это показалось мне печальным.

– Не совсем. Просто выбор происходил не через чувства, как у землян. Вариации были возможны, но они приводили к мутациям. И… наши чувства всегда шли в связи с биологической совместимостью. Грубо говоря, Лили, найти свою пару было важной целью, желанной целью. И именно это у нас и атрофировалось, а без генетической совместимости родителей дети, рождённые в случайных парах, стали умирать.

Я отвернулась и обхватила себя руками. Не знаю, что сотворили мои родители, что сделали из меня, но прямо сейчас мне казалось, в этот самый момент я чувствовала, будто теряю связь с Землёй. Ощущала себя чужой.

Но и Кроктарс был для меня далёким и чужим. Чем-то эфемерным и непонятным. Враждебным.

Я будто… потерялась. Ни там и ни здесь. Чужая для всех.

И для себя самой.

– Я позвал тебя, и ты откликнулась, Лили, – негромко прошептал командор. – Я не планировал делать это сейчас, но боль снизила контроль.

Я закрыла лицо ладонями и покачала головой. Не хотела верить, но понимала…

– Ты – моя биологическая пара, Лайлэйн, – но он продолжал ввергать меня в пучину неизвестности и страха своими словами. – Мы – то, чего не было на Кроктарсе сотни лет. То, что мой народ ищет всё это время во Вселенной.

Внутри у меня что-то больно сжалось. Мне хотелось, чтобы он замолчал. Не слышать этого. Не верить ему.

Не чувствовать, что его слова… правда.

– Это неправда. Ложь! – Я резко обернулась и посмотрела командору в глаза. – Я – землянка! Мой дом здесь. Моя пара – человек! Это будет мой собственный выбор, а не какая-то там внеземная биология. Я полюблю человека своей расы.

Сердце стучало быстро-быстро, пока я пыталась зачем-то доказать командору, что я принадлежу своему народу.

Только правда была в том, что доказать я пыталась не ему, а самой себе. Казалось, что если скажу всё это вслух, громко скажу, то так и будет.

Но…

Командор смотрел на меня молча и даже с некоторым снисхождением.

– У меня есть такая же метка, Лили. Можешь попробовать, если хочешь, и убедиться, что ты на неё реагируешь. Ты сама всё почувствуешь.

– Не стану я этого делать!

Я спрятала руки за спину и сцепила пальцы, будто сопротивляясь кому-то, кто бы попытался меня заставить это сделать. Но командор был закован, и единственный, кто мог меня вынудить это сделать, я сама. И мои пальцы покалывали от желания сделать это.

– Прощай, Тайен, – в горле пересохло, но я смогла сказать это. – Мне жаль, что наши миры натолкнулись друг на друга.

Их мир натолкнулся. Мы ведь просто жили себе, пока их корабли не спустились с небес.

Я развернулась и бегом бросилась к двери с намерением больше никогда не входить в эту комнату.

Глава 12

Полный бред… Глупость! Не верю я ему. А если всё и правда – не собираюсь я поддаваться этим глупостям!

У меня есть воля. Есть выбор. Меня можно заставить, да, принудить сделать что-то, но заставить сделать выбор – нет!

Я, обессилев от бесконечного хождения по нескольким квадратным метрам своего отсека, остановилась и упёрлась лбом в стену. Дыхание было шумным, тяжёлым. Мне не хватало воздуха в этой клетке. Катастрофически не хватало солнца.

Свободы не хватало. Жизни. Собственной, личной, только мне принадлежащей. Чтобы никто не смел заявлять на меня права, указывать, что делать под каким-либо предлогом, облагать повинностями или обязанностями.

Я просто хотела принадлежать себе.

Решившись, я медленно подняла руку и осторожно потрогала эту штуковину на шее. Та в ответ отдалась лёгкой пульсацией, напомнив, что весь этот бред про метку – правда.

Я подошла к зеркалу ещё раз и снова подняла волосы. Мне нужно было убедиться, что метка эта незаметна для окружающих. Потому что прятать её под волосами слишком неудобно, я ведь не могу держать их распущенными на тренировках или во время работы в госпитале.

Но штука эта была действительно незаметна для постороннего глаза, если не всматриваться и не искать. Хотя бы здесь было облегчение.

Нина застала меня уже немного успокоившейся и взявшей себя в руки.

– Привет, Лили. – Она стащила с себя одежду и натянула пижаму, а потом без сил упала на кровать. – Как сегодня прошёл твой день? По мне будто трактором проехали. Устала – жуть. Ещё и руку обварила, когда суп переставляла с печи на раздатку.

– Покажи.

– Да почти не болит, – Нина протянула мне руку. – Я сразу в холодную воду опустила, но потом жгло, правда.

На тыльной стороне кисти у неё краснел ожог. Небольшой и без волдыря, но в работе мог ей досаждать.

– У меня как раз мазь с собой в походной аптечке есть.

Я достала свою мобильную аптечку, с которой почти не расставалась, вытащила заживляющую мазь и нанесла Нине на ожог, а потом замотала бинтом.

– Завтра должно уже полегче быть. А дня через три совсем забудешь.

– Эх, вот бы нам лекарства как у них, – посетовала Нина. – Я слышала, что «вампиры» могут такой ожог вылечить за пять минут. Даже за одну. Их медицинская наука ушла далеко вперёд нашей.

– Может, и так. – Я неопределённо пожала плечами. – Но, боюсь, если к ним попасть, не лечением они заниматься будут.

Нина смутилась и села на кровати.

– Прости, Лил, – посмотрела с сожалением.

– За что?

Я удивлённо обернулась к ней, укладывая обратно в сумку лекарство.

– За то, что напомнила. Тебе и так несладко пришлось в Программе.

– Ничего, Нин. – Я пожала плечами. – Всё уже позади.

– Да. – Она потянулась и обняла меня. – Давай спать.

Мы выключили свет в отсеке и улеглись в кровати.

– Знаешь, – тихо позвала Нина со своей нижней койки, – в столовой слышала – разное болтают. Кто-то говорил, что в плену у нас не просто «вампир», а их важная шишка.

– И что нам это даёт?

Я ответила не сразу. Врать не любила, но и говорить Нине, что я знаю, кто у нас в плену и что это тот самый кроктарианец, для которого я и была источником, не стоило.

– Как что? – оживилась она. – Он может знать куда больше остальных. Он важен для них.

– Да, а ещё его будут искать куда активнее, а если найдут, то месть их будет особенно жестокой.

Нина притихла. Наверное, о такой перспективе ей и не подумалось, а я прикусила язык. Не стоило её пугать, мы и так живём в мире кошмара и бесконечного страха.

– А я всё равно верю, что это к лучшему. Из него вытянут, что смогут, а потом убьют. Я от парней слышала.

По рукам побежала дрожь, а метка на шее тихонько заныла. Я натянула одеяло до самого носа и сжалась в клубок, пытаясь игнорировать эту пульсацию.

– Давай спать, Нина.

– Давай, – вздохнула она и через пару минут уже размеренно засопела.

Я же долго не могла уснуть, а потом и не заметила, как меня утащило в сон. Мне снова снились тёмные воды Кроктарса и тройная тень, что преследовала меня. А ещё я чувствовала его присутствие. Будто он был где-то рядом постоянно, но оставался невидимым. И дети. Сотни маленьких спящих кроктарианских детей в капсулах…

Утром мне нужно было идти на тренировку. Сил, признаться, на это не было. Но и выбора, собственно, тоже. Поэтому я соскребла себя с постели и поплелась умываться. Нину в постели я не обнаружила и почувствовала к ней признательность, что она ушла тихо и не стала будить меня.

Через полчаса я была в зале. Том уже ждал меня.

– Привет, Лили, как утро? – Он широко и искренне улыбнулся.

– Как-то так.

Я не удержалась от зевка, едва успев прикрыть его рукой.

– О-о-о, – протянул он, ухмыльнувшись. – Будем разгонять. Давай пару кругов для разогрева и на маты.

Говорят, физическая активность позволяет разгрузить голову и освободиться от тревожащих мыслей. Только ложь это всё. Тело занято своим, а голова по-прежнему продолжает переваривать произошедшее.

А когда перешли к рукопашному, то и вовсе стали происходить странные вещи. Едва мы с Томом начинали делать упражнение, сзади шеи у меня простреливало. Сначала слабо, а потом сильнее. Это происходило каждый раз, когда Том ко мне прикасался.

И меня это вдруг сильно разозлило. До такой степени, что я сделала то, чего делать, пожалуй, не стоило. Совсем не стоило. Но ведь я чётко пояснила – я сама буду решать! Сама выбирать! Никакая метка пары, или как там эта штуковина называется, мне не указ!

Когда Том, использовав очередной приём, перевернул меня на мат, то вдруг замолчал и завис, серьёзно посмотрев в глаза. Он был так близко, что я ощущала на коже его дыхание. Слишком близко…

И я… потянулась и прижалась губами к его губам.

Глава 13

Том сначала замер, застыл буквально на секунду, а потом его губы будто мягче стали и раздвинули мои. Захватили верхнюю и мягко потянули. Язык скользнул по моим зубам и осторожно, самым кончиком проник в мой рот.

Я выдохнула ему в губы и зажмурилась. И… ничего не почувствовала. Совсем. Ни приятной дрожи, ни волнения, ни бабочек в животе – ничего.

Я столько читала про поцелуи, что они волнуют, заставляют мурашки бежать по коже, а сердце трепетать. Ведь так и было в тот единственный раз, когда меня поцеловал мужчина.

Когда меня поцеловал командор.

А сейчас ничего.

– Прости.

Я сомкнула губы, опустила глаза и повернула голову в сторону.

Том почувствовал моё настроение и поднялся. Подал мне руку, помогая встать. Я чувствовала, как мои щёки начали гореть от смущения.

– Том, я… – попыталась оправдаться, смотреть на него мне было стыдно. – Не знаю даже, что нашло на меня.

– Сожалеешь? – негромко спросил он.

Да. Но мне так не хотелось обижать его, ведь именно это я сделала бы, если сказала, что сожалею.

– Нет, но я… не знаю, о чём я думала.

– Раз не сожалеешь, то уже хорошо.

Том улыбнулся и подмигнул мне, а я почувствовала к нему благодарность за то, что с ним так легко.

Вот именно. Легко. Надёжно. Хорошо.

Том – человек! Землянин!

Молодой, красивый, сильный. И я ему нравлюсь – тут уж совсем нужно быть глупой, чтобы не понять. Но при этом он не наглеет и не напирает. Да и Шейн тогда, думаю, про свидание не просто так сказал. Они ведь друзья.

Тогда почему я не могу влюбиться в него? Выбрать его?

Это ведь моё право по рождению – выбирать себе партнёра!

– Можем закончить тренировку, если хочешь.

– Да, спасибо. – Я решилась поднять на него глаза. – У меня сегодня и в госпитале много дел.

– Хитрый способ закончить пораньше тренировку, – он подмигнул, и я не смогла не улыбнуться. – Больше не сработает. Но ты продолжай пытаться.

Он перевёл всё в шутку, и теперь мне не придётся краснеть, когда увижу его в следующий раз. Ну… не сильно по крайней мере.

Славный он всё-таки парень.

В душевой я позволила себе немного задержаться. Помылась быстро, а потом просто стояла под тёплыми струями, пока не кончился мой лимит воды. Впитывала кожей каждую каплю, вдыхала влагу лёгкими так глубоко, как могла. Крепко зажмурилась, потому что подступили слёзы. Злилась на себя.

Что, если командор прав? Что, если выбор для меня исключён?

Но ведь я могу не выбирать вовсе. Быть одной не плохо. Меньше боли, меньше страха за близких. Это ведь тоже выбор.

Какой-то своей частью я понимала, что просто сопротивляюсь. Пытаюсь отрицать и бороться с неотвратимым. Но выдержу ли?

Метка тихо пульсировала, едва ощутимо, но не давала забыть о ней. Будто тихо шептала: «Отпусти… отпусти… ты всё равно бессильна».

Весь день я работала в госпитале. Дел было много. Дику Мэдису стало значительно легче, и я выписала его, утвердив решение у Ховарда. Проинструктировала, как и когда пить таблетки и когда нужно показаться на контрольный приём.

Убралась у наших крыс и взяла у них кровь на анализ, распределив пробирки по контрольным группам. Сложила пакеты для мобильных аптечек для вылазок. Пересчитала жгуты и комплекты перевязочных материалов. Осмотрела выздоравливающего после кишечной инфекции ребёнка миссис Робин.

В общем, я старалась занять себя по полной программе, только бы не думать и не ощущать это покалывание в шее. Отвлечься хоть как-то. Загрузить себя работой.

К вечеру так устала, что едва ноги волокла в свой отсек. Даже обрадовалась, ведь усталость должна была помочь мне поскорее уснуть.

Но я обманулась. Нина сегодня снова дежурила у хлебных печей до двух ночи, и я легла одна, выключив свет. И даже начала уплывать в сон, когда вдруг почувствовала это.

Странный жар, что стал разливаться по телу. Не болезненный, как во время действия адаптационной сыворотки, но по-своему мучительный.

Сердце билось быстрее, у линии волос сзади на шее выступил пот. Я будто не могла найти себе места в постели. Всё тело ныло и горело, внизу живота тянуло.

Это было странно, потому что месячные должны были пойти нескоро.

Может, я заразилась от ребёнка миссис Робин?

Но это было непохоже на кишечную инфекцию. Совсем непохоже.

Кожа стала странно чувствительной. Во рту было сухо и хотелось пить.

Словно я была больна.

Я встала с постели и подошла к зеркалу, включив свет. Мои глаза блестели, как при лихорадке.

А потом я потрогала метку и обнаружила, что она стала крупнее и как будто нагрелась.

Неужели моё состояние было связано с ней?

Я умылась ледяной водой и снова легла. Но стало только хуже.

В прошлый раз командор сказал, что каким-то образом позвал меня. Дал сигнал, и метка проявилась, отозвалась. Что, если сейчас он тоже сделал что-то подобное?

Это нестерпимо. Странно. Это пугало меня.

Поэтому я решила попросить его прекратить. Сползла с кровати, накинула тонкую куртку прямо на ночную сорочку и пошла к командору.

Глава 14

Когда я вошла и не увидела его, подвешенного на цепях посреди комнаты, внутри стало горячо. Под желудком что-то сильно сжалось, и дышать стало трудно. Но потом я увидела его в тёмном углу на полу. Тайен сидел, откинув голову на стену, глаза его были прикрыты, руки сведены за спиной, и оттуда тянулась цепь, которая другим концом крепилась к большому кольцу, вмонтированному в стену.

– Ты пришла, Лайлэйн. – Он тяжело поднял голову и открыл глаза. Говорил тихо, будто ему было трудно говорить громче. Грудь его тяжело вздымалась и опадала. – Здравствуй.

– Это ты позвал меня? – я остановилась в нескольких шагах от него.

– Нет, не я. В этот раз не я, – он отрицательно качнул головой.

– Тогда что со мной? – командор понимал, что я не просто так пришла, мне даже пояснять не пришлось. – Я чувствую себя странно. Жар, непонятный трепет, сердце бьётся быстрее обычного. Словно я больна. Словно я…

– Возбуждена? – он посмотрел внимательнее, выпрямил спину и сел ровнее.

Это слово обожгло пощёчиной. Обожгло потому, что всё будто встало на места, когда он сказал это. Произнёс как приговор. Приняло форму и чёткие очертания. И… ужасно испугало.

– Я не знаю. – Я отвернулась и обхватила себя руками, не выдержав его взгляда. Врать командору смысла не имело. Тем более что я действительно пыталась понять, что со мной.

– Знаешь, Лили… – с уверенностью ответил он, а потом добавил: – Подойди.

Это была не просьба. Скорее приказ, отданный повелительным тоном. Тайен Яжер был скован цепями, измучен, истёрзан, но при этом я не смогла ослушаться его. Повернулась и сделала несколько шагов навстречу. Подошла ближе, затаив дыхание и опустилась перед ним на колени.

– Прикоснись, – прошептал он и немного наклонил голову вперёд.

Я поняла, что он говорил о метке. Мне бы бежать от него. Спрятаться, скрыться. Он ведь не догонит, не настигнет меня. Но… сделать то, что он говорил мне, хотелось непреодолимо. Пальцы покалывало, голова немного кружилась.

Я послушно протянула руку и прикоснулась пальцами к его шее, чуть провела вверх и нащупала такую же выпуклость на коже, как и у меня.

И вдруг… ощутила тепло, которое заструилось от его метки по моим пальцам и по руке. Резкий свой выдох судорожный будто со стороны услышала.

Командор поднял голову и посмотрел мне в глаза.

– Ты не сможешь противится этому, Лили. Пока я жив – не сможешь. Оно сильнее. Будет мучить тебя.

Мой разум помутился. Словно туманом заволокло. Будто какая-то неведомая сила заставила меня склониться к нему и прикоснуться губами к его губам.

Это и в сравнение не шло с поцелуем с Томом. Меня словно током прошило. Будто каждая клеточка вспыхнула и заиграла огнями. И мурашки, и бабочки, и трепет в груди – всё это накрыло меня волной. Мой организм с ума сошёл, выстреливая в кровь эндорфинами и бог ещё знает, какими веществами.

Я тут же отпрянула и испуганно посмотрела на Тайена.

– Всё нормально, Лили. Так и должно быть, – он мягко улыбнулся, успокаивая.

– Сумасшествие. – Я поднялась на ноги и покачала головой, сопротивляясь очевидному. – Гормоны не могут так действовать, я не верю.

– Может, потому что это не только гормоны, не только сила метки, Лили? – Он смотрел мне в глаза, а казалось, что прямо в душу. – Метка сильна, но она так не работает. Не должна по крайней мере.

– Тогда что это?

– Желание, Лили. Твоё желание. Я понимаю, что тебе трудно принять, но это так.

Глава 15

Я отвернулась и закрыла лицо ладонями. Сделала медленный вдох, но это не помогло замедлить биение сердца даже немного. Оно колотилось о рёбра, словно сумасшедшее, будто готово было проломить их и вырваться наружу. Выпрыгнуть прямо к ногам командора.

Он словно влез мне под кожу. В прямом смысле так и было, когда его кровь попала в мои вены и вступила в реакцию с моей собственной. Поставил печать на мне. На моём теле и… на моём сердце.

Глупо было бы продолжать сопротивляться этой мысли. Меня к нему тянуло. И тогда, в его доме, когда он был сильным, опасным, когда в его руках была власть стереть всю мою планету в порошок. И сейчас, когда он истерзанный и измученный, закованный в цепи, сидел сзади и лишить его жизни было в моей власти.

Меня бы поняли. Никто не осудил бы помешавшуюся девочку, решившую отомстить своему мучителю, выкачивавшему раз за разом её кровь.

Может, мне стоило бы преодолеть себя и сделать это?

Он ведь сам сказал «пока я жив». Что я не смогу противиться метке, пока он жив.

Но я понимала, что не смогу. Понимала, хотя и сопротивлялась, что он прав – это не только метка. Не она заставляла меня эти полгода вспоминать его ледяные глаза. Не она вызывала мурашки на коже, когда я вспоминала, как он прикасался ко мне. Не она заставляла испытывать жажду, когда меня терзали воспоминания, как он учил меня слушать воду, чувствовать её, как его крепкие руки держали меня в воде в гроте в тот вечер.

Его улыбку, его редкий смех, странный взгляд, когда он вдруг замолкал, глядя на меня, – не метка всё это поднимала во мне. И уж точно не она провоцировала саднящую ревность, стоило вспомнить поцелуй командора с той женщиной в зелёном. Как пекло где-то в районе желудка, стоило только подумать, что он мог быть сейчас с ней…

Не метка.

Я.

Это я тянулась к нему.

Это я в него… влюбилась.

Признание самой себе обожгло всё внутри. Словно яд разлилось внутри и стало сжигать кислотой.

Боль осознания своих чувств и беспомощность что-то изменить заставили ощутить жжение в глазах, а потом и на щеках.

В какой момент я стала настолько слаба, что впустила своего палача в своё сердце?