Читать онлайн Возрождение буревестника

Глава первая

Федор очнулся в палате. Рядом лежали четверо раненых.

– Что со мной? – спросил Федор.

– Тебя осколочком чирикнуло вниз живота. Радуйся, кишки целые, – пояснил сосед. – У меня хуже, месяц назад ноги корейцам оставил.

Федор закрыл глаза, вспомнил, как забирали в армию.

Война с фашистами закончилась четыре года назад. Когда пришла повестка в армию, отец Александр Кириллович успокоил:

– Бойня с Гитлером ушла в прошлое. Нас теперь все боятся, служи спокойно, сын, тебя страшная участь миновала.

Эшелон прибыл на Дальний Восток. Федора Муромцева, крепкого парня, определили в учебное подразделение, где готовили артиллеристов.

С первых дней он подружился с Валерием Чинаевым, земляком-уральцем. Койки у них рядом, оба были женаты: Федор на Кате Журавлевой, Валера тоже на Кате, но по фамилии Зорина. Они мечтали, что после службы их Катерины родят по сыну, а потом и по дочке.

Молодые солдаты закончили учебку, и их распределили по батареям. Федор и Валерий попали в одно подразделение.

Не успели познакомиться со старослужащими, как прозвучал сигнал тревоги. Между Северной и Южной Кореями начались боевые действия. Северян поддерживали Советский Союз и Китай, а южан – Америка.

Молодые артиллеристы попали на передовую. Федор с другом обслуживали дальнобойную пушку. Инструктировал их китаец Ли. Он обучал искусству боя. И это пригодилось в будущем.

Артиллерийские дуэли проходили часто. Корейцы умели воевать, в том числе и южные. Бои шли с переменным успехом. В одном из них погиб друг Валера. Не дождался он ни сына, ни дочери. Федор поклялся, что он воспитает четверых детей.

От воспоминаний отвлек приход доктора. Тот осмотрел Федора, с грустью сказал:

– Сержант, мы тебя скоро выпишем. Поедешь домой. Война закончилась. И у тебя срок службы подошел к концу. Хочешь услышать пару новостей?

– Конечно!

– Ты награжден орденом Китайской Народной Республики.

– Рад! Но у меня есть два ордена.

– Наслышан, ты хороший воин. Другое тебе сообщу. Приедешь на гражданку, пройди нормальное обследование. Ранение в пах – дело серьезное. У тебя может не быть детей.

Это сообщение повергло Федора в шок.

Врач удалился. Безногий солдат матюгнулся:

– Ты что приуныл? Доктор тебе надежду оставил. А вот у меня наступит безрадостная житуха. Помнишь калек, солдат войны с фашистами? Они передвигались на дощечках с колесиками. Многих побросали жены. Парни от безвыходности спились и поумирали. Меня, может, такая же участь ждет. Женкой не обзавелся. Какая девушка за инвалида пойдет? Правильно! Никто не возьмет на себя обрубка тянуть по жизни. Не хнычь, Федя, у тебя все светлое впереди.

Субботним вечером в госпитале появился генерал. Он вручил награды героям, отличившимся в боях. Федор также получил орден дружественной страны.

Медперсонал не возражал, и все выпили по сто граммов водки. Пригубили и медсестры. Девушки заулыбались, Полина, жена военного, пустилась в пляс, потом запела. Все подхватили:

– И на тихом океане

Свой закончили поход.

Близился час выписки. Федор получил из дома письмо. Катя сообщила, что к его приезду купили дойную корову, отремонтировали баню, приготовили удочки и ружье. Федор слыл заядлым рыболовом и охотником.

В штабе Федору вручили документы, пожелали счастливого пути.

Паровоз медленно тянул пассажирский состав на Урал. Стояла жара, вода в бочке нагрелась, чай опостылел, и Федор с таким же демобилизованным Геной вышли на остановке. Бабушки предлагали горячую картошку, огурчики, самогон из-под полы.

Но солдат мучила жажда. Видя это, к ним приблизилась молодая женщина:

– Испить хотите?

– Очень, и холодной водички, – с надеждой сказал Федор.

– Есть у меня студеное молоко.

– В такую жару? – недоверчиво спросил Гена.

– Держи кринку, – сказала молодуха и протянула Федору кувшин.

Тот припал к холодному горлышку и начал пить. Вдруг что-то живое и острое впилось в язык.

Федор охнул, уставился на продавщицу:

– Что там, мина?

– Нет, солдатик. Там жаба, лягушка такая. Она холодит напиток.

Напарник Федора икнул и от ужаса прыгнул в сторону. На его лице отразились все негативные чувства.

– Рассчитайся, солдатик, за молоко, – мягким, нежным голосом пропела женщина.

Федор полез в карман, достал деньги:

– Спасибо, дорогая, я возьму на вооружение твой метод. Налей еще кружечку.

Молодуха засмеялась и плеснула в кринку молока:

– Это за храбрость. Бесплатно.

Скоро Федора встречали родные. Счастливая Катя не отходила от мужа ни на шаг. Три года она честно ждала его.

Не только жена думала о муже, прилип к нему и племянник Лешка. Шестилетнего мальчишку прельщали награды. И когда дядька нацепил на его грудь ордена, пацан закричал от радости:

– Я завтра пойду воевать.

Его отец, Григорий, рассмеялся:

– Я тебя на мотоцикле отвезу защищать Родину.

Федор заметил потухший взгляд сестры Зины, жены Григория.

– Ты что такая грустная?

– Больна я, братик. Рак обнаружили. Родила дочку и боюсь за будущее детей.

Григорий обнял Зину:

– Вылечим тебя в областном центре. Еще Лешку в офицерском мундире повидаешь.

Зина промолчала. Только она знала правду о своем здоровье.

Глава вторая

Федор собрался на охоту. Он зарядил дробью патроны, взял с собой воду, шмат сала, колбасу и буханку черного хлеба.

Жена улыбнулась:

– Словно на неделю собрался.

Он ответил:

– Катюха, мне силы нужны для деторождения. Я уверен, что первым ты мне подаришь сына-богатыря.

Катя отмахнулась:

– Что-то не получается у нас. Видно, мало колбасы кушаешь.

– Не грусти, все получится.

Он ее поцеловал и вышел из дома.

По щекам его жены покатились горькие слезы. Она уже не надеялась на хорошие результаты.

Охота не заладилась. Начался мелкий дождь, утки попрятались в камышах. Федор нашел дерево, богатое ветками и листьями, сел на пенек, развязал рюкзак. Вдруг в тихом шелесте дождя услышал то ли писк, то ли всхлипывание.

Он поспешил на звук, чувствуя, что какому-то существу нужна помощь. И не ошибся. От неожиданности он застыл на месте: под кустом приметил худенького, почти без одежды мальчугана лет пяти.

– Ты кто? – глупо спросил Федор.

Чертыхнулся от неловкости, взял мальчика на руки, сорвал его мокрую рубашку, закутал в теплый свитер, поверх завернул в плащ.

Мальчик затих. Федор сообразил, что в нескольких километрах расположена деревня.

Он закинул ружье за плечо, подхватил рюкзак и бегом направился в сторону домов.

Вскоре мальчик зашевелился:

– Есть хочу.

Федор достал колбасу, хлеб, освободил руки ребенка.

– Подкрепись. Как тебя зовут?

– Федька!

– О, мы тезки. Где живешь и чей ты?

– В деревне Крутой Овраг, фамилия Серебряков.

– Ясно, Федя, мы скоро увидим твой дом. Тебя там ждут?

– Не знаю, мамка в городе, а папка брагу жрет.

Дом Серебряковых притулился к коровнику совхоза. На цепи выла и металась собака.

Федька спрыгнул на землю, кинулся к псу:

– Валет, я тебя отпущу. Дядя, дай хлебушка, он голодный.

Федор развязал тесемки рюкзака, бросил собаке остатки колбасы и хлеба. Тот вильнул хвостом, в два приема уничтожил пищу.

Два Федора отворили дверь и вошли в дом. Сивушный воздух заполонил даже коридор.

На кухне, лежа под лавкой, спал мужчина.

– Папка это, – указал пальцем мальчуган.

– Иди во двор, погуляй, – обратился Федор-старший к младшему.

Когда закрылась дверь, мужчина взял пьяного за воротник рубашки, поставил его на ноги:

– Где твой сын?

В ответ мычание, еле разобрал:

– Шляется на улице.

– Гад, твой Федька в лесу замерзал, его могли звери погубить.

– Не ври, налей лучше браги, бидон в углу за ширмой.

Федор не сдержался: таких ублюдков он мало встречал. Он приподнял горе-папашу и ударил его в скулу.

Пьяница отлетел к окну, выплюнул зуб и кульком вывалился на улицу. От страха заорал на всю деревню.

Федор присел на стул, выдохнул. Он хотел уходить, но в комнату ворвался милиционер. В его руках блеснул пистолет.

– Медленно ложись на пол. Начнешь артачиться, бандит, пристрелю.

Незваный гость вдруг широко заулыбался:

– Колька, взводный, это я!

Милиционер опустил оружие и обнял Федора.

– Вот так встреча! Ты чего надумал хулиганить?

Однополчане отошли к столу, закурили. Федор подробно рассказал о том, как нашел в лесу мальчишку.

Николай выматерился:

– Его отец, Петр, мой родной брат. Его жена Вера сейчас в городе. Она отучилась на ветеринара, получает диплом. Золотая, добрая женщина, а досталась такому алкашу. Я его и на сутки оформлял, и лечил – бесполезно. Вернется Вера – уговорю разойтись, иначе братан наделает столько пакостей, что их придется долго разгребать. Хватит о них. Как живешь-то? Дети есть?

– С этим делом хреново, брат. Три года как с войны, моя Катька забрюхатеть не может.

Николай молча слушал сослуживца, неожиданно показал на окно.

– Подойди, глянь, видишь пацана?

– Да, хромает и голова набок.

Участковый грозно изрек:

– Папаша с мамашей этого мальца пьют чуть ли не со школы. Одеколон, брага, варят столярный клей – все идет им в глотку. Нарожали восьмерых, пятеро уроды. Кто-то из детей мычит, другие едва ходят, школу не посещают. Я им талдычу, мол, не рожайте. Статистику страны портите, детей обрекаете на вечные страдания.

– А они как реагируют?

– Смеются в лицо, матюгаются, даже денег просят. Я бы им детородные органы поотрубал. Но нельзя, мы гуманисты. Ты, Федя, парень правильный, здоровый, а тебе Бог даже одного ребенка не дал. Несправедливо это, Федя!

– Коля, закроем эту тему. Ты лучше о Федьке позаботься.

– К себе хлопца возьму. Приедет мамка, отруб в семье сделаю. Будут жить – могут нарожать таких же уродов.

– А если он заупрямится?

– Братана выкину, не поймет – в тюрьму упеку.

– Разбирайся, Коля. Ты разреши иногда тезку навещать.

– Не возражаю!

Рядом появился Федька. Он слышал диалог, вдруг прижался к Федору и тихо заплакал.

Глава третья

Бабка Ирина, мать Федора, приготовила чай в самоваре, пожарила блины, достала банку с малиновым вареньем. Катя начала разливать кипяток.

В дверь постучали. Федор чертыхнулся:

– Опять на работу вызывают. Не успели назначить бригадиром путейцев, как я потерял покой. Позавтракать не дают.

Он встал и вдруг радостно воскликнул:

– Николай, брат, проходи.

– Я не один.

Рядом с милиционером стоял мальчик.

– Федька, – обнял тезку Федор, – вот радость. Катя, поставь нам бутылочку из погреба.

Жена улыбнулась и исчезла.

Николай продолжил:

– Федьку я привез по его просьбе. Запал ты ему в душу.

Александр Кириллович заставил мальчугана вымыть руки, усадил рядом с собой, подвинул свою тарелку с борщом.

Катя разлила водку по рюмкам, но Николай лишь пригубил.

– Дело вот какое. В селе Михайловка, это совхоз «Буревестник», произошла непонятная история. Одному бывшему фронтовику в могилу вбили осиновый кол. У них местный участковый прихворнул. Начальство приказало разобраться в странном хулиганстве. Пусть Федька поживет у вас, его мамка тоже заболела, а батю посадили в тюрьму.

– Поделом ему, – воскликнул Федор, – поезжай, мы туточки во всем разберемся. Мой тезка, думаю, подружится с племянником Лешкой.

Николай облегченно вздохнул, попрощался и пошел к машине.

Возле конторы милиционера встретил руководитель хозяйства Пантелей Рукавишников. Он без предисловий начал рассказывать:

– В свое время у нас утонул мужичок, звали его Кирилл. Лютый мужик. Бил жену, детей, особенно приемыша – рыжего Ваську.

– Почему именно его?

– Раскрою секрет. В годы войны всех мужиков отправили на фронт. Остался один, рыжий, звали его Семеном. Вокруг одни бабы в соку. Сам понимаешь, природа не терпит пустоты. Семка совершал грех со многими женщинами. И нарожали они семерых рыжиков, как Семен.

Прибыли фронтовики, узнали правду, поколотили бабенок, простили их, а Семку нет: кастрировали его. Зачинщиком выступил Кирилл. Потом Семка руки на себя наложил, следом непонятно как ушел из жизни Кирилл.

Рыжики подросли. На днях в могилу Кирилла вбили несколько осиновых кольев. Поверье гласит, что на Руси осину вбивали ведьмам, злодеям, чтоб, значит, из могилок не пошла наверх лютость и чтоб умершему было плохо на том свете. Прошу тебя, Николай, разберись, надо – накажи хулиганов. Я к ним с расспросами, а они крутят пальцем у виска и говорят, мол, ты Пантелей с дуба рухнул. И смеются паразиты.

– Ясно! Напишите адреса этих орлов.

Первым посетил сына умершего Кирилла. Васька встретил Николая ухмылкой:

– Ты, дядя, чай не с Москвы прибыл? Тебя осина интересует?

– Угадал, хлопец. Принеси водички горло прополоскать.

– За водой надо топать к роднику. Кваску налью.

Николай выпил из кувшина напиток, похвалил:

– Мамка вкусно так готовит?

– Да! И бражку вкусную варит.

– Ты пробовал?

– Чай я не лысый, конечно, пригублял.

Участковый спросил:

– Вы колья вбивали?

Подросток ухмыльнулся:

– В тюрьму хочешь меня упечь? Вы на это мастаки. Вон тетку Дарью много лет в зоне гноили. Потом вышло, что она ни в чем не виновата.

– Вася! У меня просьба: собери ребят, ну… рыжиков.

– Что их звать! Они прослышали про твой приезд, во дворе толкутся, ждут.

– Идем к ним. Откуда у тебя шрам?

Парень прикоснулся к шее:

– Когда папка мамку с ножом гонял, я встал между ними. Он и всадил мне лезвие чуток. Спасибо, хоть не убил.

В тесном дворе на бревнышках сидели четверо подростков. Их рыжие головы на солнце отражали золото.

– Привет, орлы!

– Здрасте, дядя!

– У меня к вам разговор.

– Знаем. Пошли лучше на речку, рыбок половим, ушицу сварганим. Мы всё уже прихватили – картошку, лук, крупу.

– С удовольствием, парни!

Дорога к реке тянулась мимо кладбища. Участковый остановился:

– Где та могила?

Пацаны рассмеялись:

– Не ведаем какая. На пушку нас не бери. Мы ничего не делали. Мало ли кто на этого гада зуб точил.

Группа остановилась у полуразрушенной могилы. Николай снял фуражку, ребятишки к кепкам не прикоснулись. Они равнодушно смотрели по сторонам.

– Ясно все, хлопцы, двигаем в сторону воды.

Уха получилась ядреная, с запахом речной рыбы, заправленной луком и укропом.

Большая кастрюля опустела, участковый вновь обратился к подросткам:

– Кто все-таки осиной побаловался?

Один из рыжиков ответил:

– Не знаем, дядя Коля. Да что ты уперся в это дело? Мы лучше расскажем, как помогаем взрослым на ферме, в поле, что у нас с учебой.

– И что с учебой?

– По-разному. Но трояки стабильные. Нас больше тянет к животным, технике.

– Последний вопрос. С какой стати меня пригласили на рыбалку?

– Мы видим, что ты хороший человек, правда, на дрыща похожи, может, вас мало кормят? Главное – вы фронтовик, на пиджаке видны нашивки, значит, свой в доску.

Поздно вечером участковый встретился с Пантелеем. Тот ловко разлил одной рукой чай в стаканы, спросил:

– Докопался до истины? Накажут хлопцев?

Николай отвел в сторону глаза:

– Не обнаружил я хулиганов. Так и отражу в рапорте.

Пантелей хлопнул собеседника по плечу:

– Если б пустовало место участкового, пригласил бы тебя.

Николай выпил стакан крепкого напитка и уехал.

Глава четвертая

Федор достал пачку «Беломора», закурил. Настроение под стать природе: спокойное, чуть склонное ко сну.

Не успел затянуться дымом, как услышал животный крик человека: со стороны посадки по железной дороге бежал отец и орал не переставая.

– Очнись. Какая муха тебя укусила?

– Там человека приковали к рельсе, через час товарняк проскочит.

Федор схватил кувалду, зубило, обрубок рельса и кинулся вслед за отцом.

За ними увязались племянник Лешка и гость Федька.

Метрах в восьмистах, прикованный к двум противоположным рельсам, лежал без чувств мужчина.

У ног Федор легко разрубил цепь, а где голова – призадумался. Чуть ли не якорной цепью обмотана шея. Главное, ее заклепали так, что зубило не возьмет.

– Батя! Лети домой, грузи на вагонетку рельс, штопку, молоток костыльный и другую мелочь. Сообщи обо всем дежурному по станции.

– Сын, ты что, рельс будешь менять?

– Да, папа! Иначе мужику поезд оторвет голову.

Александр Кириллович явился быстро. Его сопровождали мальчишки. Старший Федор освободил рельс от костылей, оттащил в сторону привязанного мужчину. В пять минут положил новую рельсу на место, вбил костыли, подштопал под шпалу песок. Как могли, ему помогали отец и мальчишки.

Едва успели закончить работу, как возле них появились машины скорой помощи, милиции, начальство.

Мужчину освободили от цепей, и скорая помощь умчала его в больницу. Он на миг очнулся, поглядел на Федора, снова потерял сознание.

Старший лейтенант подошел к Федору:

– Отчаянный ты парень, спасибо тебе!

– Кто этот человек?

– У нас в городе в кинотеатрах проигрывают места. Того, кто там сидит, ждет смерть. Думаю, эпизод оттуда. Разберемся.

Милицейская машина исчезла. К Федору приблизился начальник дистанции пути:

– Муромцев, тебя следует посадить на пару лет. Но, думаю, этого делать не станем: ты орденоносец и герой. А вот пацанов наградим почетными грамотами. Видел, как ведрами таскали песок.

Федор усмехнулся, погрузил на вагонетку инструмент и медленно покатил к дому.

Встревоженная Катя бросилась к мужу:

– Все нормально?

– Лучше не бывает. Но чует мое сердце, продолжение будет.

Он не ошибся. Через три дня у дома остановилась легковая машина. Двое крепких мужчин пригласили Федора пройтись с ними.

По дороге один из них съехидничал:

– Не завидую тебе, Муромцев. Хотел пустить под откос состав? Правда?

У Федора засосало все внутри.

– Ошибаетесь. Я спас человека.

– Ну-ну.

В управлении его допрашивал молодой чекист.

– Чтоб вам не было больно, скажите, кто и где вас завербовал. Вы воевали на Маньчжурском направлении. Кому попали в сеть?

Федор еле сдержался:

– Лейтенант, я почти три года воевал за свою Родину. Не смей так тявкать.

– Ах ты, гнида, получай.

Из темного угла вышел еще один и боксерским ударом отбросил Федора на пол.

– Я вышибу у тебя мозги.

Он не договорил. Открылась дверь, и в комнате появились два человека – начальник оперативников и полковник со шрамами на лице и руках.

– Отставить!

Федор открыл глаза и узнал вчерашнего человека. Это его приковали цепями к рельсам.

Наступила тишина. Следователи испуганно глядели на вошедших. Полковник приказал:

– Этих арестовать. Федора отправьте домой – и обернулся к нему: – Прости, солдат. Если не в обиде, пригласи вечерком в баньку. Мне доложили, что у вас хорошие веники.

– Да, да, ждем вас, – невпопад ответил Муромцев.

Дома поселилась тревога. Отец курил самокрутку, мать маячила у окна, Катя без конца плакала.

– Прекратить страдания, – бодро пропел Федор, – батя, топи баню. Женщины, марш к печи, готовьте ужин. Приедет гость.

Полковник не обманул. Он привез с собой коньяк, конфеты, печенье и кусковой сахар.

Александр Кириллович удовлетворенно потер руки:

– Сахарок у нас в цене, мы его бережем, спасибо! Как вас звать-величать?

Гость смутился:

– Извините, не представился. Я Семен Константинович, фронтовик, как и ваш сын. Только воевал с фашистами, чуток пораньше.

После бани гость с мужчинами вышли покурить на крыльцо. Полковник после стопки разомлел, произнес:

– Как я вам завидую. Живете в тишине, среди природы, ухаживаете за животными, банькой балуетесь.

Федор осторожно спросил:

– Кто вам мешает так жить?

– Нечисть, с которой я приехал бороться. Правда, не думал, что стану добычей убийц. Но так распорядилась судьба. С утра начну перетряхивать кадры в органах. Зажрались там, некоторые сами превратились в преступников.

– Не все, товарищ полковник.

– Ясное дело. Но партия требует очищать от паразитов наши ряды. Хватит об этом, ребята. Может, еще по стопочке?

Мужчины дружно пошли к столу.

На прощание полковник дал Федору адрес своей организации и квартиры.

– Я рад буду увидеть тебя в гостях.

Федор спрятал бумажку с адресом, проводил гостя и рухнул в кровать. Он проспал целых двенадцать часов.

Глава пятая

Заболел Лешка. К Феде прибежал взволнованный Григорий:

– Выручай, свояк.

– Говори по существу.

– У сына температура под сорок градусов. Жена, ты знаешь, обездвижена, разреши с Катей отвезти мальца в больницу. Одного ребенка не положат на койку.

Катя собралась быстро. Они сели в мотоцикл с коляской, и Григорий помчался в горбольницу.

Федор поглядел им вслед и вздохнул. Его сестра Зина была безнадежна: рак съел когда-то веселую хохотушку, она сильно потеряла в весе, от нее остался один скелет, обтянутый кожей. На белом свете больную удерживали сын и годовалая дочь Света.

Лешку обследовали, врач покачал головой:

– Мамочка, довела ребенка до ручки, он умереть может. У парня двухстороннее воспаление легких.

Катя испуганно пролепетала:

– Я не мать.

Лечение началось. Катя не отходила от пышущего жаром ребенка, кормила из ложечки, рассказывала какие-то истории, если нужно – целовала и баюкала, как маленького.

Обслуживающий персонал видел Катину неутомимую заботу, даже врачи просили ее поспать лишний час, а медсестра Анюта приносила из дома еду и подкармливала ее.

Когда была свободная минутка, они по-бабьи вели разговоры, и Катя однажды вдруг разрыдалась:

– Я не могу родить. Муж злится, меня гложет тоска.

Анюта призадумалась, вдруг сказала:

– Этажом ниже находится гинекологическое отделение, я поговорю с заведующей, тебя обследуют. Ты хоть раз посещала гинеколога?

Катя испуганно ответила:

– Не приходилось.

– Эх, деревня, – засмеялась Анюта.

В смятении, с трясущимися руками Катя робко зашла в кабинет врача. Миловидная женщина в белом халате успокоила:

– Ты, девочка, не на казнь явилась. Все будет хорошо. Начнем.

Через час с улыбкой произнесла:

– Ты здорова. Можешь родить хоть взвод малышей.

Это сообщение Катю не обрадовало. Значит, виноват Федор, впереди их ждет нелегкая жизнь. Муж любит детей, мечтает о своих.

Катя поделилась невеселыми мыслями с Анютой. Та легкомысленно посоветовала:

– Дурочка, переспи со здоровым парнем, и проблема будет решена: родишь ребеночка. И у тебя наступит спокойствие, а муж твой вознесется на небеса от счастья. Ты заметила, в седьмой палате лежит мужчина с сыном. Он бросает на тебя недвусмысленные взгляды. Парень красивый, здоровый. Не упусти свой шанс. Понадобится, я вам сестринскую комнату на вечер предоставлю.

Катю от возмущения затрясло:

– Я не так воспитана и люблю своего мужа.

– Дело твое!

Лешка медленно поправлялся. Он уже бегал по коридору, играл со сверстниками, стал проситься домой.

Катя, как могла, удерживала мальчишку, и вдруг еще один удар настиг ее: у Лешки умерла мать.

Катя побежала к врачу. Тот выслушал и посоветовал:

– Мальчишка, если я выпишу, может заболеть еще сильнее. Нужен ли ему этот стресс? Вас могу на пару дней отпустить.

На похоронах Зины плакали все: и малые дети, и взрослые люди. Гриша еще на днях понимал, что жена вот-вот покинет белый свет. Но когда это случилось, враз оцепенел. Фронтовик, крепкий мужик бессмысленно шевелил губами, расширенными глазами смотрел на мертвое тело.

В это время стая голубей пронеслась мимо, следом закаркали вороны. Григорий от горя завыл. Вой подхватили местные бабы. И природа начала вторить людям: пошел крупный дождь. В обед все было кончено, появилась еще одна могилка. Люди вернулись в осиротевший дом Григория, выпили по стопке водки, понуро разошлись.

У кровати остался сидеть хозяин дома. Ему было страшно: на руках шестилетний мальчишка и годовалая дочь.

На плечо Григория опустилась ладонь Кати:

– Возьми себя в руки. Твои дети будут пока жить у нас.

– А дальше что? – спросил Григорий.

– Все встанет на свои места. Ты женишься.

– Кому нужны двое чужих детей?

Катя хитро улыбнулась:

– У Зины была подруга Татьяна. Помнишь, как она нянчилась с твоими ребятишками? Таня их искренне любила. Заруби себе на носу – девушка холостячка и очень ответственная.

Григорий промолчал. Но Катя заметила в его глазах заинтересованность.

Глава шестая

Вера закончила смену в коровнике, помыла руки, закрыла в шкафчике лекарства. Работа ветеринара ей нравилась. Но не все гладко было дома. Не сегодня-завтра вернется из зоны муж. Этого она боялась. В пьяном угаре Петр не контролировал себя: мог побить и Веру, и сына Федю.

Предчувствие не обмануло женщину. Дверь в доме была открыта, за столом сидел пьяный Петр и кричал на Федьку:

– Признавайся, щенок, приводился мамка в дом мужиков?

Федька вытирал со щек слезы, молчал.

– Гаденыш, мать прикрываешь!

– Не шуми, Петя, – гневно крикнула Вера.

– Пришла, дрянь, раздевайся и марш в кровать.

Вера вплотную приблизилась к мужу:

– Вернулся в семью, следует поздороваться, обнять жену и сына, а уж потом что-то просить.

– Ах ты, сука!

Сильный удар отбросил Веру к двери. Увидев избиение, Федька еще громче закричал от страха.

Петр сузил глаза:

– Сговорились. Убью!

Он пошел на кухню, достал ружье, что висело за печкой, взвел курок. Обвел пьяным взглядом родных, пробормотал:

– Готовьтесь!

Петр поставил ружье в сторонку, потянулся к бутылке. Он не успел налить водку. Грохнул выстрел. Петр схватился за грудь.

– Как ты мог, сынок!

Федька уткнулся в подол матери и еще громче зарыдал. На шум прибежал сосед. Увидев страшную картину, прохрипел:

– Надо звать фельдшера и милицию.

Первым появился участковый. Он все понял, приобнял племянника.

– Зачем, Федя?

– Он мамку хотел порешить.

– Ясно!

Вскоре приехали сотрудники милиции, врач. Осмотрев труп и место происшествия, следователь в присутствии матери допросил Федьку, потом и Веру.

Уезжая, сказал:

– Закончите с похоронами, привезите мальца на обследование в больницу, потом явитесь к нам. Думаю, картина ясна, дело закроем. Мальчика не можем привлечь к уголовной ответственности в силу его возраста.

Похоронили Петра. С поминок разошлись редкие односельчане. За столом остались Николай и Вера.

Николай налил стопку водки, выпил, не закусывая.

– Конечно, жалко брата. Хоть и негодяй был, но свой ведь. Что будем делать?

Вера убрала со лба седую прядь волос, тихо произнесла:

– Уеду отсюда. В «Буревестнике» не хватает специалистов. Пантелей, ты его знаешь, еще раньше предлагал работу.

– Я не держу тебя, свояченица. Но сына, пока ты не обустроишься, прошу отвезти к моему армейскому другу. У него племяш Лешка. Федьке там будет спокойнее.

– Хорошо, Коля. Спасибо тебе за все! Не серчай на нас за мужа.

– Не рви мое сердце. У него на роду, видимо, написана такая участь.

– Тебя на службе за эту трагедию накажут?

Николай долго смотрел в окно, наконец ответил:

– Строгий выговор схлопотал, премии лишили.

– Коль, Коль, я заработаю, премию твою возмещу.

– Не смеши, дорогая, начнем лучше думать о душевном состоянии Федьки. Собирай его, я с утра отвезу к Муромцевым.

В глазах Федьки загорелись огоньки. Он полюбил дядю Федю, ему нравилось играть с Лешкой.

На рассвете они выехали. Николай, наблюдая за повеселевшим племянником, вдруг запел. А мальчик, глядя на него, начал смеяться.

Встретили их Федя с женой. Катя быстро вскипятила самовар, достала из деревянного ларя хлеб и плюшки.

– Когда пекли? – поинтересовался Николай.

– Дня три назад.

– Великое сооружение ларь: хлеб хранится почти две недели.

Федор уточнил:

– У нас не сохнет и более.

Наконец все сели завтракать. Из хлева вернулась бабка Ирина с ведром молока.

– Попейте парного, если есть хворь – выветрится.

Федор парировал:

– Мама, у меня спина давно болит. Молочко употребляю каждый день, толку мало.

Бабка незлобно заворчала:

– Ты нехристь и водкой балуешься. Лучше вспомни бога – телу легче, да и душе станет так же.

Катя вступилась за мужа:

– Я его уговорила, в субботу пойдем в церковь креститься.

Николай захохотал:

– Где ж тебе такой большой чан найдут, там деток крестят в маленьких посудинах.

– Я буду стоять.

– Так поп до тебя не дотянется. Ты ж под два метра вымахал.

Катя перевела разговор на другую тему:

– Феде у нас, думаю, понравится. На днях Лешка выписался из больницы. Им есть где играть и о чем говорить. Книжки я купила, Лешка по слогам умеет читать. Глядишь, и друга научит.

Ребятишки наелись и тихо ускользнули из дома. Они забрались на сеновал, начали мечтать.

– Ты кем станешь, Федя?

– Вырасту – как мамка, ветеринаром. А ты?

– Не знаю. Предлагаю одно: давай всю жизнь будем вместе.

Друзья пожали друг другу руки и тихо улеглись на мягкое сено.

Глава седьмая

Федор с отцом работали на узловой станции. Пути шли в трех направлениях. Составы пролетали каждые двадцать минут.

Пару лет назад на берегу реки построили ГРЭС. В ту сторону проложили железную дорогу. По ней доставляли уголь и мазут.

Трагедия произошла весной. Река разлилась, и воды безжалостно подмыли насыпь железной дороги. На ГРЭС запаса топлива оставалось на неделю.

К месту происшествия прибыли руководители многих служб. Первый секретарь горкома партии Дмитрий Григорьевич обратился к представителю Министерства путей сообщения:

– Олег Игоревич, ваши предложения.

Сухощавый инженер громким, чуть дрожащим голосом произнес:

– В свое время проектировщики не учли текущие разливы реки. Будем насыпь двигать в сторону.

– Какое время займет это мероприятие?

– Если поможете людьми, дня три. Техники у нас в достатке.

– Мобилизуем местное население, – подытожил разговор Дмитрий Григорьевич.

Работы начались. Бульдозеры толкали песок со щебнем метров на пятьдесят со старого места. Почти сотня взрослых людей лопатами помогали технике.

Здесь же крутились Лешка с Федей. Они принесли из дома ведра, в них собирали костыли и относили в кучу.

Заметил мальчуганов и первый секретарь. Он в очередной раз приехал на объект. Приблизился к ребятам.

– Вас тоже пригласили работать? – с улыбкой спросил Дмитрий Григорьевич.

– Не-е, дядя. Мы сами решили вам, бестолочам, помочь.

Стоящие рядом люди вздрогнули от дерзких слов. А Дмитрий Григорьевич серьезно посмотрел на ребят:

– Дайте объяснение вашим претензиям.

– Даже мы, когда пускаем кораблики по лужам и реке, делаем себе преграду, чтобы не улететь в воду. Мозгами шевелим. А видите, вон тетка брюхатая, она выбирает щебень и несет с другой девкой носилками. Кого она родит? Может, и не родит.

Дмитрий Григорьевич смутился. Он резко обернулся к мастеру.

– Ту беременную женщину немедленно определите на кухню.

Затем обратился к Лешке и Феде:

– Когда в школу пойдете?

– Ныне, дядя.

– Кто родители?

Стоящий рядом Федор Муромцев робко ответил:

– Лешка мой племянник, Федька его друг.

– То, что я скажу, звучит необычно, – произнес первый секретарь. – Закончите школу, найдите меня, где бы я ни работал. Дам направление в институт. Ясно?

– Так точно! – по-военному ответил Федор-старший.

– Так точно! – приложил руку к кепке Лешка.

Наступило время обеда. Лешка с Федькой похлебали жирный суп, спрятали в карманы по котлете с хлебом и скрылись в кустах. Они достали окурки, затянулись дымом.

Федька закашлялся:

– Гадость! Не стану больше курить.

– Дурак! Не вырастишь без табака.

– Кто тебе сказал?

– Танька, моя другая тетка, она давно курит.

– Полоумная твоя тетка.

Ребята поудобнее устроились среди густой травы и уснули.

Под конец смены их нашел Федор-старший. Он заметил окурки, спички. С сожалением произнес:

– Хоть вас и хвалило начальство, я поступлю по-иному.

Он вытащил из брюк широкий солдатский ремень.

– Кто первый? Снимайте штаны.

Ребята сделали испуганные лица, заканючили:

– Мы бросим курить.

– Поверю. На первый раз прощаю.

Лешка с Федей поднялись с земли, показали языки строгому дядьке и кинулись в кусты.

Поздно вечером Федор вернулся домой. Он помог отцу убрать навоз в хлеву, сели ужинать.

– Григорий приходил, и не один.

– С кем?

– Легок на помине, вон идет с бабой.

Федор поднялся из-за стола, взглянул в окно. По тропинке шагал муж умершей сестры. Рядом семенила женщина с ребенком.

Федор удивился:

– Катя со Светой у нас. Это кто?

Вошедший Григорий чуть смутился:

– Знакомьтесь, моя будущая жена Галя. У нее дитя. Муж погиб. Галя кормит ребенка грудью, думаю, и моя Светка не побрезгует ею.

Дед Александр от удивления засунул папироску в рот не тем концом, а Катя перекрестилась:

– Наконец у Светки будет мама, а у Григория жена.

Шум одобрения разнесся по дому.

Глава восьмая

Галя, глотая слезы, рассказывала:

– Мой муж Сережа, отслужив в армии, устроился в колхоз шофером. Жил с матерью, достаток в доме отсутствовал. Однажды к Сереже подошел пришлый мужик. Предложил из соседнего хозяйства «Буревестник» отвезти на мясокомбинат скот. Сережа, доверчивый дурачок, отпросился с работы у механика, притом с машиной. Тот за бутылку водки согласился. За околицей в кузов запрыгнули несколько человек. Сережа спросил у мужика, мол, кто они. Тот приставил ему нож к боку и приказал молча ехать. На месте они разогнали стариков-сторожей, загрузили овец и направились в сторону Казахстана. Их заметили работники во главе с местным руководителем сельхозпредприятия Пантелеем. Началась погоня. Догнали бандитов быстро, сдали милиции. После следствия был суд, приговор. Главаря банды за другие преступления расстреляли. Сережа, как невольный соучастник, получил год заключения. После его отсидки мы познакомились. Первые месяцы жили дружно и счастливо. Но случилась трагедия: мой Сережа погиб. С Григорием нас познакомили добрые люди. Я решила соединить с ним свою судьбу. Дети меня не пугают, выросла в семье, где воспитывались восемь сестер и братьев.

Федор поинтересовался:

– Как твой муж погиб?

– По-глупому. Ночью, не переставая, капризничала дочка. У меня разболелся зуб. Сережа не спал, убаюкивал Юлию. Пошел на работу. Дул сильный ветер. Он очень хотел спать. Решил прикорнуть в силосной яме. Там тихо, она глубокая. На беду, тракторист решил трамбовать силос. Не поглядел в траншею, его трактор наехал на Сережу, и всё.

В доме повисло молчание. Наконец Галя продолжила:

– Я сейчас о другом. У моей Юлечки грыжа. Как ее убрать, ума не приложу.

Бабка Ирина успокоила:

– Дочка, я умею заговаривать. Завтра все мужики уйдут на работу, мы полечим ребетенка.

Григорий соорудил детскую кроватку для Юли. Матрас купили на рынке, простыни и одеяло принесла Галя, да и покойная Зина закупила немного принадлежностей для своей дочурки.

Дом у Григория небольшой – прихожая, кухня, спальня.

Лешке постелили между шифоньером и стеной печки. Кроватки девочек поставили у окна, куда в любую минуту могла дотянуться Галя. С вечера все уснули. Но вскоре запищала одна девочка, стала хныкать, ей начала вторить другая. Галя прижала к груди Свету, следом Юлю. В темноте раздалось чмоканье. У матери молока было в достатке.

К полуночи снова раздался детский писк. Лешка накрыл голову подушкой, но тишина не наступила.

С рассветом он убежал к Муромцевым. С порога вцепился в пиджак деда:

– Я у вас хочу жить. Эти девчонки орут не переставая. Не выспался.

Из-за стола поднялся Федор:

– Племяш, мы отправляемся на работу, лезь на теплую печь, поспи. Тебе никто не помешает. Дома одна бабушка останется. После смены поговорим с твоими родителями.

До обеда Лешка не слезал с теплой печи. Бабка Ирина принесла ему туда пирог с чаем. Лешка блаженствовал.

Наконец ему надоело валяться, он спрыгнул, взял в руки книгу со сказками. Читать его научила тетя Катя. Она его основательно подготовила к школе.

В вечерних сумерках собрались Муромцевы, Григорий и Галя с детьми. Федор, волнуясь, обратился к Григорию:

– Судьба не дала нам детишек. У вас трое. Гриша, прошу, на колени встану, но отдай нам Лешку.

Григорий не ожидал услышать такое. Он закашлялся, тихо ответил:

– Федя, свояк, мы родня. Лешка мой сын, сын твоей умершей сестры. Я против отдачи, усыновления. Но наши дома рядом. Лешка все время проводит у вас. Так получилось, что, когда болела Зина и после ее ухода, Лешка практически перешел жить к вам. Пусть так и будет впредь. Воспитывайте, принимайте участие в его жизни. Ему от этого будет только лучше.

Григория поддержал Александр Кириллович:

– Мудрое решение.

Григорий с женой уходили довольные. Узы родства после этого вечера стали еще крепче.

Глава девятая

Закончилась планерка. Пантелей отпустил подчиненных, выпил воды, устало буркнул:

– Фролова, есть разговор. У тебя сын?

– Да!

– Ума не приложу, где вас поселить. Бабки на постой пришлых берут неохотно. Правда, в общежитии есть каморка. Но и там загвоздка.

– Какая?

– Мужики, что обитают в соседних комнатах, любят выпить, но главное – до баб охочие.

– Отобьюсь, Пантелей.

– Смотри, я тебя предупредил. Конечно, проведем среди них беседу, но держи под рукой сковородку.

Вера засмеялась:

– Последую вашему совету.

Вечером женщина наводила в небольшой комнате порядок: ей выделили стол, две кровати, табуретки. Кухонную утварь взяла с собой из дома.

Помогал Вере и Федька. Он радовался новому жилью, селу, где в клубе крутили кинофильмы. Скучал только по Лешке.

Дядя Коля успокоил:

– Будешь хорошо учиться, увезу на каникулы к другу.

После дневной смены начали возвращаться жильцы общежития. Среди них были две женщины. Они без приглашения пришли в гости к Вере. На стол высыпали конфеты, поставили бутылку вина.

– Давай знакомиться, – сказала одна из них, – я Кристина, это Алиса.

Вера засуетилась, поставила на огонь чайник, достала колбасу, хлеб. После первой стопки крепленого вина женщины захмелели.

Алиса обратилась к хозяйке:

– Не обращай внимания, градусы ударили в голову после тяжелой работы. Пантелей согнал рабочих и служащих на зерноток, готовимся к приемке пшеницы.

Постепенно разговор зашел о личной жизни. Вера неохотно вспомнила о нелюбимом муже, умолчав об истинной причине смерти.

Алиса развела руками:

– Я и влюбиться не успела. Душа и тело молчат. А у Кристины есть что рассказать.

Кристина смутилась, тряхнула головой:

– Девки, хлопнем еще по одной. Так и быть, Веруня, открою тайну своей непутевой страсти и любви. Студенткой была. В мечтах любила принца на белом коне, не расставалась с ним ни на минуту, жила небесной любовью. Она, эта любовь, ворвалась нежданно-негаданно. Шла как-то вечером мимо Домы культуры и услышала голос. Остановилась как вкопанная. Этот голос залез мне в голову, рвал сердце, тряс от сладости все тело. Вернулась в общагу, а голос не уходил. Уснула, проснулась с любимым голосом. Стала по вечерам сидеть у Дома культуры и ждать свой голос. И услышала не раз. Решила увидеть хозяина голоса. Дождалась. И увидела. Это был любимый из моих грез. Так начались хождения за мужчиной, который обладал волшебным голосом. Он заприметил меня. Сам подошел. Я думала, что рехнусь. Он понял мое смятение. Обнял. Поцеловал. И закрутилось. Я жила любовью. Не заметила, как забрюхатела. А он переключился на другую, третью…

– Ты сказала, что беременна? – спросила Вера.

– Нет! Зачем, я любила не его, а голос. Дура я, девчонки? Конечно, дура! Родила. Из общежития меня не выгнали. Училась на последнем курсе. Подруги помогали воспитывать маленького Андрейку. Получила диплом. Приехала по распределению в «Буревестник». Тружусь агрономом. Андрейка бегает во второй класс.

Вера не удержалась:

– Где хозяин голоса?

– В инвалидной коляске. Его покалечил муж – он, кобелина, ходил к его жене.

– Он знает о сыне?

– Нет! Это мой сын. Я, когда бываю в городе, покупаю продукты, приношу ему – хозяину голоса. На его глазах вижу слезы. Кладу снедь на стол, молча убираюсь в комнате и удаляюсь.

– Зачем это делаешь?

– Я его люблю и ненавижу.

Алиса налила еще по стопке:

– Хватит, бабы, о любви, завтра на работу.

Вера вдруг обняла Кристину:

– Я тебе завидую.

Женщины выпили вино и запели грустную песню. О любви.

Глава десятая

Наступила полночь. Луна ровным светом заглядывала в окно. Вокруг нее суетились звезды.

Сон к Кристине не шел. Сегодня она рассказала Алисе и Вере о своей странной любви. И это вновь взбудоражило сознание.

Рядом посапывал Андрейка. Кристина подоткнула под него одеяло, прижалась губами к теплой головке сына.

Перед глазами снова возник юноша с завораживающим голосом. Губы Кристины зашептали:

– Павел, Пашенька, почему судьба так поступила с нами? Кто виноват? Конечно, я. Втюрилась в легкомысленного юнца, бабника. Итог – сынишка Андрейка, безотцовщина, – женщина застонала: – Я неправильно поступила. Завтра же повезу Андрейку к отцу. Будь что будет.

После этого решения Кристина провалилась в глубокий сон.

Ни завтра, ни через неделю Кристина не решилась ехать в город. Страх сковывал сознание.

Работала как во сне: сортировала семена, складывала их по ящикам, чуть не погубила элитный картофель – приказала разные сорта ссыпать в одну кучу.

Старая работница Анна с тревогой в голосе спросила:

– Что с тобой, Кристина? Двигаешься словно черепаха. Заболела – обратись к докторам.

Кристина смутилась:

– Да, кажется, захворала, голова не соображает, болит. Поеду в поликлинику.

В выходные собралась в дорогу. Нарядила сына в лучшую одежду, подкрасила губы. Автобус быстро домчал их до города.

– Мама, мы в цирк поедем? – с надеждой спросил Андрейка.

– Чуть позже, сынок, сейчас заглянем к одному дяде.

– Ты его знаешь?

– Да! Очень хорошо.

Дверь была открыта. Кристина робко толкнула ее, пропустила вперед сына:

– Мама, мне больно.

Хозяин дома спал. Женщина присела у кровати, рядом притулился Андрейка.

Вдруг Павел открыл глаза:

– Здравствуй, я не узнаю тебя. Раньше появлялась с каменным лицом. А сейчас…

– Сейчас я плачу, Пашенька.

Мужчина ответил, как работница Анна:

– Ты, поди, больна, покажись доктору.

– Молчи, молчи, дай остыть сердцу.

Андрейка протянул Павлу руку:

– Давай знакомиться.

Кристина уставилась на двух мужчин.

Павел схватил мальца за руку:

– Уж больно похож на меня. Копия я в детстве.

Кристина с трудом произнесла:

– Паша, это твой сын.

Павел, как рыба, молча открывал рот, руки его дрожали.

– Не шути.

– Твой, Паша, твой. Пришла к тебе, а зачем – не ведаю.

Павел положил руку на колени Кристине:

– Не стоит друг друга терзать. Начнем думать о будущем, о сыне. Я хочу встать на ноги, встать ради сына.

– Я тебе помогу, Паша. Пока начну убираться, готовить обед, ночевать останемся у тебя.

Павел с Кристиной проговорили до утра. Он исповедовался перед ней, словно перед священником. И сознался в одном страшном грехе:

– Из-за меня погибла хорошая девушка. Она, как и ты, забеременела. Аборт делать не стала. Родители у Эллы крутого характера. Когда узнали обо всем, отец проклял дочь, выгнал из дома. Она утопилась. Я об этом прослышал, когда лежал прикованный к кровати. Если честно, меня покалечили несильно. Помню, врачи сказали, чтоб я взял себя в кулак, занимался различными упражнениями. Они, со своей стороны, будут меня лечить. Но я не внял их совету: считал себя убийцей. Хотел свести с жизнью счеты, но не смог. Получил пенсию и стал ждать медленной смерти. Но вдруг появилась ты, женщина, которую я обидел.

– Дурачок, ты не обидел меня, ты мне сделал подарок – сына.

Утром Кристина приготовила завтрак, помогла Павлу умыться, с трудом его одела и посадила в коляску. Они направились в поликлинику.

Терапевт, женщина средних лет, удивилась:

– Вы, кажется, в свое время отказались от лечения?

За Павла ответила Кристина:

– Это было давно. Сейчас начнем убирать хворь из тела и головы.

Врач с уважением посмотрела на Кристину:

– С вами, думаю, мы молодого человека поставим на ноги. Сейчас напишу направление, и начнете сдавать анализы.

Домой они вернулись к вечеру. Сын уже спал.

Глава одиннадцатая

Лешка прибежал к деду испуганный, весь в слезах. Он юркнул под кровать и затих.

Следом в дом ворвался разъяренный Григорий.

– Где этот сорванец?

Бабка Ирина развела руками:

– Кто?

– Мой сын. Бандит и хулиган.

Александр Кириллович спокойно сказал:

– Не горячись. Сядь на лавку.

Некурящий Григорий судорожно вытащил из дедовской пачки папироску, сунул в рот, потянулся за спичками.

– Фу-у, совсем одурел с этим хулиганом, чуть курить не начал.

Дед Александр повысил голос:

– Не будь бабой, остынь.

Григорий, словно на похоронах, заунывным голосом, с придыханием заговорил:

– Ремонтируем мы с Галей хлев. Лешке поручили приглядывать за сестрами. Он собрал все ленточки, положил детишек животами на пол, обвязал их, сделал наподобие вожжей и давай хлестать бедолаг по спинам, хорошо, хоть ленточками. Те заорали, слезы ручьем потекли. Мы вбежали в дом, нас чуть кондрашка не хватила. Посадил Лешку на стул, начал ему выговаривать, а он в ответ, мол, я их приучал любить спорт. Не сдержался, выпорол сына. Он драпанул. Не у вас ли схоронился?

Бабка Ирина опередила честного мужа:

– Вечером прибегал, схватил пирожок и исчез.

Григорий встревожился:

– Не перегнул ли я палку?

Дед Александр успокоил:

– Наказывать маленько надо. Я вот что думаю: Лешке следует купить велосипед. Глядишь, баловством меньше станет заниматься. Да, на днях приезжала из «Буревестника» Верка Фролова. Просила привезти Лешку. Ее сын соскучился по нашему сорванцу. Там, в селе, приволье: рыбалка, ягоды, словом, природа.

– Дело, – сказал Григорий, – велосипед куплю, а сына отвезу в село. Надеюсь, его мозги чуть-чуть выровняются.

– Ура! – раздался крик из-под кровати.

Григорий с укором посмотрел на родственников:

– Не ожидал от вас обмана.

Бабка немедленно сообразила:

– Он без нас справился. Не вини нас, Гриша.

Радость внука чуть не омрачил Александр Кириллович:

– У Веры жилье очень маленькое.

Лешка насторожился. Дед подмигнул ему:

– Но она заверила, что спать пацаны будут в одной кровати.

Через два дня Лешка с Федькой сидели под березой, вели мальчишеские разговоры. Федька хлопнул себя по лбу:

– У меня появился кореш, зовут Андреем. Познакомлю.

Разговор мальчишек прервал тракторист Никита:

– Хотите прокатиться на тракторе?

– Очень! – в один голос ответили Лешка и Федька.

– Топайте за мной.

На окраине села у реки стоял гусеничный трактор.

Никита скомандовал:

– Набирайте воды в ведра, очищайте от грязи гусеницы. Я соляркой отмою мотор. После работы махнем в поле, продолжу вспашку, вас научу водить трактор.

Друзья закричали от восторга и бросились с ведрами к реке.

Вдали показался «Газик», за рулем восседал Пантелей, рядом мальчишка.

Руководитель поздоровался со всеми за руку, но с укором сказал Федьке:

– Только о себе думаете. О новом друге забыли. Андрей заскучал. Принимайте его в свою команду.

Никита с интересом взглянул на новичка, сунул ему тряпку:

– Становись на гусеницу, протирай двери.

Вскоре трактор блестел, как новенький. Никита достал из холщовой сумки яйца, молоко, хлеб, немного колбасы.

– Налегайте, хлопцы, – с улыбкой сказал он.

Сам налил из бутылки самогон, залпом выпил, закусил куском хлеба.

– Хороша, холера, – с удовольствием пропел мужчина.

Мальчишки потянулись к еде и быстро опустошили импровизированный стол.

– Теперь я начну вас учить водить трактор и одновременно пахать. Марш все в кабину, – протянул вперед руку Никита.

Лешка с Федькой уселись сбоку от тракториста, Андрейка умудрился залезть за его спину.

– Слушайте, пацаны, – строго сказал Никита, – вот педали, их две. Нажимаете – трактор идет влево или вправо. Рычаги – для мягкого управления.

Никита по очереди посадил на свое место ребят. С грехом пополам они изучили азы управления.

Через час Никита остановил машину.

– Разморило меня, ребятишки, прикорну я. Вы побросайте в речку камни-лепешки. Это своего рода соревнование.

Никита захрапел. Лешка подмигнул друзьям:

– Попробуем рульнуть?

Федька замахал руками.

– Если утопим махину, дядя Никита нас на той березе повесит.

– Не дрейфь!

Лешка оттолкнул в сторону друзей, забрался в кабину. Трактор пополз, и Федька с Андреем все-таки оказались рядом с другом.

Машина рывками поползла в сторону реки. Лешка отчаянно нажимал на педали, рвал по очереди рычаги.

Со стороны трактор казался пьяным: он метался по полю, останавливался и снова полз в сторону воды.

К счастью, проснулся Никита, в несколько прыжков догнал трактор, заглушил двигатель. По его лицу тек пот, а мальчишки от страха оцепенели.

Никита по очереди оглядел ребят, усмехнулся и вдруг миролюбиво сказал:

– Хорошая из вас смена вырастет. Но учить каждого надо.

Он сорвал несколько веток ивы и направился к несостоявшимся трактористам. На месте их не оказалось. Во всю прыть троица неслась к селу.

Глава двенадцатая

Долгое время Кристина с Павлом ходили по кабинетам: сдавали анализы, слушали рекомендации врачей. В итоге опять пришли к терапевту. Доктор посоветовала:

– Лечение для Павла – закон. Впрочем, и упражнения тоже. Все зависит от вас. Не сдавайтесь, вы, девушка, получите полноценного мужа.

Кристина взяла на работе отпуск. Но она находила время и в выходные появлялась в поле, бежала в лабораторию, овощехранилище, контролировала подчиненных.

В это время сын чувствовал себя вольготно. Верхом мальчишеского восторга была поездка на тракторе. Он поделился с матерью приключениями:

– Нам дядя Коля дал порулить на тракторе. А мы чуть его не утопили.

– Кого, дядю Колю?

– Мама, какая ты непонятливая – трактор.

– И что сказал дядя Коля?

– Он хотел нас отстегать прутьями. Но мы убежали.

– Жаль! Наверное, я погуляю ремешком по твоей попе.

– Тогда, мама, я ничего тебе не стану рассказывать.

Кристина прижала к себе сына, погладила по голове:

– Тебе, мой ребятенок, не хватает отца.

Свои скудные запасы денег Кристина вкладывала в лечение Павла. Сложности появлялись в то время, когда женщина уезжала домой. За больным нужен был уход. И не просто поход по магазинам, главным было заставлять его делать упражнения. Он хоть и старался, но быстро уставал. А надо было его не жалеть, а настаивать на работе до изнеможения.

На помощь пришла соседка Ксения. Всю жизнь она проработала воспитателем в детском садике. Вышла на пенсию – денег не хватало. Вдобавок приехала дочь Ирина. Она жила в Белоруссии, разошлась с мужем, вернулась на родину. На работу пока не устроилась.

Ксения была женщиной деятельной, напористой. Она чуть ли не матами поднимала Павла с постели, заставляла приседать, водила на улицу. Однажды приказала собирать на аллее мусор.

– Ты умом не рехнулась, соседка? – с ненавистью спросил больной.

– Нет, Паша. Собирая бумажки, окурки, всякую дрянь, ты выполняешь сотни действий. Твое тело, руки, ноги всегда в движении. Это крепко помогает.

Павел, скрепя сердце, покорно следовал советам.

Однажды в комнате появилась молодая красивая женщина. Она скромно потупила взгляд.

– Я дочь Ксении. Меня зовут Ирина. Мама захворала. Не обессудьте, как смогу, заменю ее.

Сердце Павла бешено заколотилось. Девушка напомнила одну из его бывших любовниц.

Ирина щадила больного. Она бережно водила его по тротуару, наблюдала, как он приседал, пытался подтянуться на турнике.

– Не напрягайся, Паша, потихоньку приводи мышцы в действие. Глядишь, и силы со временем вернутся. Мы с тобой наперегонки когда-нибудь еще побежим стометровку, – нежно ворковала она.

Кровь будоражила сердце Павла. Ему хотелось прижимать красавицу к себе и целовать, целовать.

Кристина в это время существовала в каком-то тумане. Ее заслонила Ирина.

Кристина в очередной приезд приятно удивила любимого:

– Наш руководитель Пантелей Рукавишников по делам летал в Казань. По моей просьбе договорился с местными травматологами и другими врачами о твоем лечении. Собирайся, любимый.

Глаза Павла увлажнились:

– На какой срок и когда поедем?

– Думаю, на месяц. А двинем в дорогу завтра. Я получила зарплату. Так что у тебя будут деньги на печенье и конфетки.

– Спасибо, дорогая! Век твоей доброты не забуду.

Процедуры в казанской клинике помогли Павлу. Он уже мог с палочкой, не уставая, пройти целый километр.

Во время очередной прогулки он купил бутылку пива, озираясь, выпил ее. От приятной волны в голове и теле закрыл глаза. И четко представил Ирину и Кристину. Обе были любы ему. Но Ирина манила и будоражила.

Домой вернулся хмурый, задумчивый.

– Уж не влюбился ли ты в больнице? – полушутя спросила Кристина.

Павел не ответил. Это насторожило женщину.

Вечером она съездила к Муромцевым. Андрейка нехотя начал собираться. С Федькой ему было хорошо и уютно. Он пожал руку другу и по-взрослому сказал:

– На следующие каникулы встретимся. Ты согласен?

Кристина надела на сына фуражку, и они отправились к отцу.

Глава тринадцатая

Лешка проснулся от голоса незнакомого человека. Он раздвинул шторку на печке и увидел крепкого мужчину с высоким лбом и густыми бровями.

– Александр Кириллович, покажите место на реке, где можно накопать червей, я сам порыбачу. Не хочу отвлекать от дел. Сегодня выходной, у вас на подворье работы много, – сказал гость.

– Верно, Борис Павлович, нам с Федей предстоит заменить нижние бревна у сарайки, подгнили они. Лешка у коровы почистит навоз, а женщины займутся кухней.

Лешка пулей слетел с печки:

– Я пойду рыбалить с дядей.

Бабка Ирина вставила слово:

– Уберешь навоз – дуй куда хочешь.

Лешка не стал перечить. У бабки крутой нрав. За неповиновение могла по спине пройтись мокрым полотенцем.

Понурив голову, Лешка вышел во двор, взял тачку, лопату.

Тяжелая рука легла ему на плечо.

– Дай телегу, помогу.

– А умеешь?

– В детстве приходилось даже коров доить, – ответил Борис Павлович Бещев.

Они быстро почистили хлев, вывезли навоз.

Бабка аккуратно уложила в сумку хлеб, вареные яйца, молоко.

Перед дорогой перекрестила, напутствовала:

– У Лешки опыт большой, на уху, чай, наловите. С Богом!

Сначала клев был отменным. В ведре плескались две щуки, с десяток лещей, пескари.

Неожиданно наступила тишина, на реке ни волны, рыба ушла в глубину.

Борис Павлович разложил на поляне старую бабкину скатерть, выложил снедь:

– Подкрепимся, Леша.

– Да! Я жрать хочу.

– Не жрать, а кушать.

– Дядя, мы не московские, говорим, как можем. А кем вы работаете?

– На железной дороге. Вроде начальником числюсь.

– Врешь, поди. Где ж твоя охрана?

– Зачем она мне! Если к каждому министру, большому начальнику приставить охранников, то некому будет работать. Пусть они лучше сеют хлеб, строят заводы. Страна у нас большая, рабочих рук ох как не хватает. У железнодорожников, Леша, большие планы: сейчас весь подвижной состав переводим на тепловозную тягу, следом переведем на электрическую. Паровозы поставим на запасные пути.

Лешка зевнул:

– Мне это пока рано знать. А вот почему тебя не охраняют? Вдруг какой-то дурак убьет тебя.

– Так и тебя, любого человека дурак может убить. Незаменимых нет. Случится что со мной – замена есть.

После обеда начался клев. Полное ведро рыбы торжественно доставили Муромцевым. Александр Кириллович потер ладони:

– Мне, жена, приготовь жареных щурят. А вам, Борис Павлович?

– Я люблю ушицу, двойную. Под нее сто граммов.

Бабка Ирина охладила пыл:

– Сначала банька, следом уж и стол накроем.

Парились двумя вениками: дубовым и березовым. Борис Павлович, красный, еле дышащий от удовольствия, после мытья присел на кровать:

– Благодать! Еще раз к вам приеду. Вы волшебники.

Дед Александр лукаво усмехнулся:

– Не мы, а банька. Как заметили, она у нас топится по-черному. Внутри помещения скапливается букет таких ароматов, которых не сыщешь. Ко всему, там целебный, чуточку дурманящий жаркий воздух. Любую хворь выгоняет из тела.

– Это я на себе испытал. Двадцатилетним себя почувствовал, – с улыбкой чуть ли не пропел гость.

Перед сном Борис Павлович обратился к Федору:

– Александрович, слышал, ты вечернюю школу оканчиваешь.

– Да!

– Какие планы?

– Поступлю в институт по специальности.

– Добро. Я кое с кем толковал о тебе. Отзывы хорошие. Учись. Я порекомендую тебя на должность начальника узловой станции. А пока переведут помощником. Опыта наберешься.

– Но…

– Не перечь, Федор. Ты молод, умен. Не зарывай свой талант черт-те во что.

Сон после баньки у всех был крепкий.

Рано утром Борис Павлович уехал, говорят – в Сибирь. Там решили прокладывать через тайгу новую железнодорожную магистраль.

Лешка со слезами на глазах проводил интересного дядьку. Шмыгнув носом, он спросил деда:

– Борис Павлович приедет еще к нам?

Александр Кириллович повернул внука к солнцу:

– Видишь, идет состав с углем?

– Да, деда.

– Состав тащат два тепловоза. Месяц назад на их месте были маломощные паровозы. В модернизации заслуга Бориса Павловича. Увидим ли мы его? Думаю, да! На экране телевизора.

– Это ящик с говорящими людьми? Я такой заметил в кабинете начальника станции.

– Верно, внучок. Дяде Феде телевизор за хорошую работу вручат на День железнодорожника.

Лешка обнял деда и убежал на улицу. Мимо него куда-то вдаль промчался состав с грузом.

Глава четырнадцатая

Федька явился домой вялый, отвел взгляд в сторону. Он швырнул портфель на стол, открыл крышку кастрюли, налил суп.

Вера с тревогой смотрела на сына. Она молчала до тех пор, пока он не поел.

Федька сходил на общую кухню, помыл тарелку. Долго стоял перед дверью, наконец решился:

– Мама, у меня по поведению двойка.

Вера едва сдержала гнев:

– За какие заслуги?

– Я живую мышку сунул в портфель училки.

– Это кому?

– Ольге Петровне. Она на прошлом уроке Оксану огрела линейкой по голове. Та долго плакала.

– За что ударила?

– Уроки не сделала. У нее папа инвалид. Ему стало плохо. А мама на работе. Оксанка бегала в медпункт за фельдшером. Потом не отходила от папы. Какие тут уроки! Училка не разобралась.

Вера прижала к себе сына.

– Несмышленыш ты мой. Надо было Ольге Петровне все рассказать.

– Не, мама, эта скырла ничего не понимает. Она б орать начала.

– Феденька, Ольга Петровна переселенка. Она в войну под фашистами была. Натерпелась горя. Нервы расшатались.

– Мама, если она чокнутая, не сдерживается, пусть идет на ферму и сколько угодно лупит скот.

– С тобой ясно. Подрастешь – по-другому на мир будешь смотреть. Иди, гуляй, тебя поди Андрейка потерял.

Не только Андрейка ждал Федьку. Никита, тракторист, пожал каждому руку.

– Двинем в поле. Научу по-настоящему водить трактор, не как в прошлый раз.

– Ты не будешь лопать самогонку?

Никита щелкнул по лбу Андрейку:

– Я вообще-то трезвенник. В тот раз выпил, потому что прошел год, как умерла моя жена. Помянул ее.

Первым Никита посадил за рычаги Андрейку. Прошли по кругу, остановились.

Никита осторожно спросил:

– Как мать поживает?

– Нормально. Она папку вылечила. Но иногда плачет.

– Кто обидел?

– Да папка. Приехала мама к нему, застала в постели Иринку, соседку. Мамка выгнала ее скалкой, но и папке досталось. Шишка у него на лбу выросла.

Никита улыбнулся:

– Передай маме от меня привет.

Смеркалось. Никита посадил с собой ребятишек, и они направились к селу. У двухэтажки он заглушил трактор и обратился к Андрейке:

– Я тебя провожу.

– Хорошо. Мама тебя чаем напоит. Идем.

– Не выгонит скалкой?

– Ты пока этого не заслужил, – по-взрослому ответил мальчуган.

Кристина, увидев гостя, засуетилась:

– Проголодались, я сейчас блинчиков напеку.

Пока мужчины мыли руки, на столе появились сыр, ароматные блины, колбаса.

Никита смутился:

– Я не за едой пришел.

Кристина рассмеялась:

– В этой комнате командую я.

Собираясь домой, мужчина осторожно спросил:

– Слыхал, у тебя есть мужик?

Кристина почти зло ответила:

– Был, да сплыл.

Никита помолчал, робко, подбирая слова, сказал:

– Кристя, у меня померла жена. Я один. Есть дом, но в нем нет радости. Ты мне нравишься. Может, выйдешь за меня замуж?

Кристина внимательно посмотрела на гостя:

– Иди, Никита, не к месту этот разговор.

Мужчина сгорбился, открыл дверь и вышел.

Женщина прислонилась к стене, застонала от воспоминаний. Перед глазами возникли Павел и девушка в его постели, где когда-то лежала она.

Грустные картинки прервали лай собаки, плач ребенка и мужской мат.

Кристина выглянула в окно. Посреди улицы лежал ребенок, Никита пинками отгонял от него громадную собаку.

Женщина схватила доску для разделки продуктов и пулей выскочила на улицу. С размаху ударила собаку по голове. Та завизжала и умчалась в сторону кустов.

Малыш не мог плакать, он только всхлипывал. Никита поднял его с земли:

– Ты чей?

– Мамин.

Кристина от волнения рассмеялась:

– Вальки, доярки, сын. Она на работе, его со старшими детьми оставила. Не углядели, чертенята. Идем, малыш, домой.

Никита начал вытирать окровавленные руки пучком травы.

Кристина скомандовала:

– Марш ко мне. Отведу мальчика – обработаю твои раны.

Нежные руки Кристины взбудоражили кровь Никиты. Он прижал их к груди:

– Люблю тебя! Только молчал. Считал замужней. Будь моей женой.

Кристина погладила его по голове:

– Иди домой. А там поглядим.

Андрейка смотрел на них и улыбался.

Глава первая

Уютный ресторан был расположен на улице Климова в уральском городе Троицке.

Возмужавшие Федька, Лешка и Андрейка заказали графин водки, заливную щуку и холодные напитки.

Федька произнес тост:

– Обмоем наши дипломы.

Друзья чокнулись и выпили.

– Прекратить! – вдруг раздался зычный мужской голос.

Парни от неожиданности застыли.

– Никита, отец, – растерянно пробормотал Андрей, – откуда вы?

У столика хитро улыбались Кристина и юная девушка.

– Мама, Лена, – радостно завопил Андрей и кинулся обнимать родных.

Пришлось подвинуть еще один стол и заказать еду. От спиртного Никита отказался:

– Не пью и вам не советую.

– Мы по чуть-чуть, – оправдывался Андрей.

Кристина обратилась к Лешке:

– Как поживают бабушка с дедушкой, родители?

Лешка нахмурился:

– Александр Кириллович и баба Ирина умерли. Жили долго, хорошими людьми слыли. Родной отец, Григорий, начальник на ГРЭС, второй отец, Федор, мой дядька, руководит дистанцией путей. В годах уже, но пока держится, на покой не хочет уходить. Люди стальной закалки, честные, ни чета нам.

– Это как понимать? – насторожился Никита.

– Мы часто расхолаживаемся: в учебе халтурили, девок любим, мечтаем о денежной профессии.

– Но вы инженеры, значит, и зарплата будет нормальная. А жены? Кому как повезет.

Во время диалога молчал Федор.

Никита обратился к нему:

– Ты что такой квелый?

– Да так, голова болит.

Лешка съехидничал:

– Он хотел нас всех обскакать. Начал ухаживать за первой красавицей университета. Она покрутила с ним, да выскочила замуж за сына богатого дядьки. Федька после скис. Кое-как вытащили его из этой ямы.

– Я никогда не женюсь, – произнес Федор.

Кристина улыбнулась:

– Не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Я тоже зарекалась после предательства любимого человека навек отвергнуть мужчин. Ничего, со временем отошла. Видите, какой у меня хороший муж и прекрасная дочь. То-то, мальчики. У вас еще все впереди. Шишек набьете.

Никита взглянул на часы:

– Пора разбегаться.

– Дядя Никита, посидим еще часок. Здесь так хорошо. Не чета студенческой столовке, – чуть не в голос воскликнули вчерашние студенты.

– Шестьдесят минут, и не больше.

Никита знал, что Федьку и Андрея направили в совхоз «Буревестник», Лешку – на север, к нефтяникам. А пока он решил посетить родителей.

Машина тронулась с места.

– Никита, остановись! – через пять минут почти крикнула Кристина.

Муж нашел местечко у привокзальной площади, заглушил двигатель.

Кристина, едва сдерживая волнение, подошла к нищему. На нее смотрел худой, неопределенных лет старик. На грязных щеках глубокие морщины, пальцы скрюченные.

– Здравствуй, Паша!

Старик дернулся, из глаз покатилась слеза:

– Это ты, Кристя?

– Я! Как докатился до такой жизни, где ж твоя Ирина?

Павел с ненавистью произнес:

– Загуляла она. При мне начала приводить мужиков. Я сопротивлялся, так они били до полусмерти. За меня пыталась заступиться ее мать, Ксения, но и она получала тумаков. Чтоб не убили, уполз из дома, добрался на костылях до бомжей. Они и приютили.

– Почему в милицию не обратился?

– Упаси господь. Меня б отравили. Это они обещали.

Кристина достала из сумочки деньги, сунула их в грязные руки бывшего мужа.

Дома сын спросил:

– Это он, мама?

– Да!

Сын обнял мать:

– Зато мы сейчас счастливы. У нас замечательный Никита, красивая, умная Ленка.

Кристина вздохнула:

– Верно! Не было бы счастья, да несчастье помогло.

Дочь позвала всех ужинать.

Андрей быстро встал из-за стола.

– Погоди, сын, еще чай с пирогами, – удивленно воскликнул Никита.

– Не, предки, я побежал.

– Куда он так?

Ленка засмеялась:

– Вы ничего не знаете?

– Что мы должны знать?

– У братика появилась зазноба: внучка Дарьи.

– Это которая в свое время оттрубила много лет в лагерях по политической статье? – уточнил Никита. – Зазнобу сына как зовут?

Лена поправила прическу:

– Настя. Вот я вам все и открыла, простите, я тоже побежала.

Никита тревожно спросил:

– И ты на свидание?

Лена послала воздушный поцелуй и исчезла.

Глава вторая

Федор ругался:

– Нелюди, кто их породил? Ничего святого!

Его рубанок ровно скользил по доске, стружки отлетали во все стороны, попадали на лицо.

– Федор, батя! Ты кого так чихвостишь? – спросил Лешка.

Катя ответила за мужа:

– Люди наняли пастуха. Он решил гонять коров через кладбище. Те нарушили могилки, вырвали и затоптали кресты. Муж делает новые.

Лешка переоделся, начал помогать. Кресты уже были готовы, покрашены в голубой цвет. Рано утром поехали на кладбище. Катя выкосила траву, мужчины привели в порядок могилы.

Федор достал чекушку водки, вареные яйца, хлеб. Выпили за упокой родных.