Читать онлайн Нежеланная

Пролог

Ольга Гаврилова шла по холлу, каблуки стучали, как вызов судьбе. Самая молодая в компании руководитель отдела ландшафтного дизайна выглядела, как всегда, безупречно: прямая спина, собранные волосы, уверенный взгляд. Только губы были искусаны до крови.

– Куда ты так мчишься? – Вика, запыхавшаяся на каблуках, всё же догнала её у лифта.

– В больницу.

– Ты не шутишь?

– Вовсе нет.

– Господи, ты заболела? Что случилось?

– Я не знаю.

– У тебя что, температура? Паническая атака? Ольга, говори нормально!

– Я не думаю, что болею.

– Тогда зачем врач?

– Мне нужно это подтвердить.

– Что именно? Сейчас как стукну – может, скажешь уже.

– Только не бей меня, – Ольга метнула на неё быстрый взгляд. – Это может отразиться на…

– На чём?

– На здоровье, само собой.

Вика остановилась как вкопанная.

– Ольга. Что. Происходит?

Но ответа не последовало.

В белых, стерильных коридорах частной клиники Ольга выглядела не как обычно. Бледная, с дрожащими пальцами, она напоминала девочку, ожидающую приговора.

Когда она вышла из кабинета, глаза её были влажными, как после слезливого фильма. Вика подала ей воду.

– Ну? – спросила она мягко.

– Всё так, как я и думала.

– И?

Ольга выдохнула и посмотрела на неё снизу вверх:

– Я… беременна.

Вика не удивилась. Она обняла подругу, прижала к себе и прошептала:

– Ты справишься. Я рядом.

Ольга хотела бы в это поверить. Хотела бы, чтобы всё было просто.

Глава 1

Утро выдалось мрачным. Не из-за погоды – за окном светило солнце, лениво пробиваясь сквозь жалюзи. Но в голове Ольги Гавриловой клубился такой сумбур, что ни один синоптик не взялся бы составить прогноз.

Она сидела в кресле посреди стерильного офиса: на стеклянном столе – ни крошки, ни пылинки, всё по линейке.

Только она – вся перекошенная, с размазанной тушью, красным от слёз носом и пальцами, сжимающими кружку так, будто от этого зависело её спасение.

Вика – подруга, соратница, боевой товарищ – сжимала коробку салфеток, как знамя. Она смотрела на Ольгу, не мигая, будто по миллиметру замеряла её состояние, пытаясь предугадать, когда снова накроет. Обычно непоколебимая, почти бронебойная Ольга теперь захлёбывалась в эмоциях, которых раньше в себе даже не признавала.

– Вика, ну как такое вообще могло случиться? – с надрывом выдохнула она, снова шмыгнув носом. – Это же какое-то проклятие, правда? Я, видимо, расплачиваюсь за то, что разрушила всё с Ромой…

Слёзы полились с новой силой. В голове крутились события последних недель – неприятные, острые, будто занозы под кожей. Ещё недавно она была помолвлена. Пять лет с Романом. Друг, партнёр, почти семья. Всё рухнуло, потому что она отказалась идти в ЗАГС, рожать, надевать фартук. В двадцать четыре.

А Рома – типичный представитель рода, в котором детская комната и большая семья были мерилом успеха. Он мечтал минимум о трёх детях, считал, что место женщины – дома, а на кухне ей особенно идёт. Её это пугало. До паники. Она строила карьеру, а не пелёнки. Видела себя не в роли домохозяйки, а в кресле директора.

«Ну конечно! Мечтай!» – выдохнула она про себя. Роман её не понимал. Ни один довод не доходил до него. В конце концов, они просто перестали разговаривать, только спорили. А его семья? Мама – классический образ «женщина-дом» – уверяла, что каждая уважающая себя особь женского пола обязана реализоваться в роли жены и матери. Постоянно хвалилась тем, как её дочь уже успела родить Стасу сыночка.

Единственным, кто относился к ней с уважением, был сам Стас. Он не вступал ни в один лагерь, не пытался наставлять, просто продолжал здороваться и поддерживать нормальные отношения.

Рома же… он теперь при встрече отворачивается. Причём встреч этих было более чем достаточно – их компании располагались в одном и том же здании. Пересекались по несколько раз за день.

«Господи, и как я буду смотреть ему в глаза, когда живот начнёт расти?..» Несколько лет твердила, что не хочет детей. А теперь? Беременна. И даже не знает, кто отец. Всего две недели после расставания. И – бац. Тест с двумя полосками.

Она уткнулась в салфетку и зарылась в неё лицом, прорыдала ещё минуту, а затем резко выдохнула и вскинула голову. В глазах – решимость. В голосе – сталь:

– Вика. – Надо понять, кто подсунул свои гены под мои амбиции.

Вика приподняла брови:

– Прямо так и скажешь ему, когда найдём?

– Да я сперва ему врежу. А потом уже расскажу эту радостную новость. Он имеет право знать.

– И кто будет выяснять, кто этот «он»?

– Ты. Если я начну метаться по отделу и расспрашивать, кто со мной ушёл с вечеринки – начнётся цирк. А ты можешь сделать вид, что просто любопытствуешь.

– Я должна устроить «Операцию Сперматозоид»? Великолепно. Обожаю твои авантюры.

Ольга слабо улыбнулась:

– Действуй, Вика.

Вика проклинала тот день, когда согласилась работать с Ольгой Гавриловой. Она была умна, талантлива, да. Но вокруг неё всегда вспыхивали то пожары, то громы, то беременность от неизвестного субъекта.

– Ну надо же было так влипнуть! – бормотала Вика, собирая слухи, как опытная сыщица. Она села на уши каждой офисной сплетнице – особенно тем, кто был у бара в день корпоратива.

Она слушала, делала вид, что шутит, что просто любопытствует.

Выяснилось одно: Ольга пила текилу с каким-то мужчиной. Он был высокий, привлекательный, харизматичный. Они много смеялись. Потом она чуть не грохнулась со стула, и он поймал её. А потом они ушли. Всё. Затем – пустота. Никто их не видел.

И вот, когда имя было названо, Вика чуть не поперхнулась. Она стояла в коридоре, будто получила удар в солнечное сплетение. Как теперь это говорить? Как подать?

Вернувшись в кабинет, она сразу натолкнулась на взгляд Ольги:

– Ну? – ожидание было напряжённым.

– Ты уверена, что хочешь знать? Может, воспитаем его вместе? Он будет красивым. И я – крёстная!

– Вика… имя!

– Я серьёзно. Если я сейчас скажу – ты врежешь ему. Он умрёт. Ты – в тюрьму. Я – с ребёнком на руках. А я – за защищённый секс. Так что, может, не надо?

– Имя!

– Ладно… – Она сделала паузу.

– Это Дёмин.

– Кто именно?

– Илья. Илья Дёмин.

Пауза.

Ольга моргнула, будто получила пощёчину.

– Как… – голос сорвался. – Как Илья Дёмин?

Глава 2

Илья Дёмин сидел в просторном кабинете и прогонял речь для важной презентации. Как владелец архитектурного бюро, он привык справляться с давлением, но сейчас мысли его то и дело сбивались, уплывая куда-то в сторону, не имеющую ничего общего с работой.

Три месяца назад он вновь стал холостяком, и этого было бы достаточно, чтобы вздохнуть свободно. Но нет – мать, благородная дама с Рублёвки, вновь взялась за старое: искала ему очередную подходящую невесту. Самым изощрённым способом. Переездом в город.

Илья стиснул зубы. Все эти браки по расчёту давно потеряли в его глазах смысл. От них не ждали любви – только объединения капиталов и продолжения фамильной линии. Вот только у него со Стефанией не получилось даже последнего. Четыре года. Ни одного результата.

Она обошла десятки клиник, а врачи только разводили руками: здорова. Абсолютно. А он… Он до сих пор не мог смириться с тем, что проблема в нём. Поэтому и записался сегодня к врачу – поставить точку.

«Род Дёминых не склонили ни войны, ни чума, а теперь вот – бесплодие. Прекрасно. Просто прекрасно».

Тем не менее, мать была права – нужен наследник. А значит, нужна женщина. Не обязательно жена. Просто… кто-то, с кем можно спать регулярно и без обязательств.

Последний раз это случилось после корпоратива. С кем? С той самой – Гавриловой, начальницей отдела ландшафтного дизайна. И, чёрт возьми, она была совсем не занудой. Он усмехнулся, вспоминая: удивительно страстная, горячая, на грани взрыва. А потом – сбежала. Пока он был в душе. Ни взгляда. Ни слова. Будто той ночи не было вовсе.

Но она была. И была восхитительной. Он закрыл глаза и вспомнил, как подхватил её в такси, когда она отказывалась говорить, где живёт. Была нетрезва, язвительно шутила и флиртовала с грацией, которой сам он не ждал. Он поймал её за талию, усадил рядом с собой и увёз к себе – в апартаменты в Москва-Сити. Подальше от Рублёвки, ближе к настоящей жизни.

Он поддерживал её за талию, не давая оступиться. В коридоре она остановилась, глядя на него с пьяной серьёзностью:

– У тебя есть виски?

– Есть.

– Тогда неси. – Она почти вывернулась из его рук и пошла, покачиваясь, как будто была хозяйкой этого дома.

– Тебе достаточно, Гаврилова. – Он не отпускал её плечо. Сам был выпившим, но не до такой степени.

– А если я хочу… тебя? – Она обернулась, стоя уже в полумраке его гостиной, и посмотрела так, что у него пересохло во рту. Глаза – не просто серые. Переливчатые, как ртуть. Манящие. Опасные.

– Тогда перестань падать. – Он подхватил её на руки и понёс в спальню. Оправдываться было бессмысленно. Пьяны были оба. Он хотел её с первой минуты, когда она, дерзкая и строгая, встала на его пути в конференц-зале.

Он положил её на кровать, навис, удерживая себя от порыва сразу сорвать с неё это вызывающее алое платье.

– А ты не пожалеешь?

– Нет, Дёмин, – прошептала она и притянула его к себе.

Её губы были мягкими, горячими, с привкусом алкоголя и вызова. Она поцеловала его первой – смело, словно между ними не было ни иерархий, ни запретов. Он ответил, теряя остатки разума. Пальцы скользнули по её талии, чувствуя, как ткань под пальцами поддаётся, уступает. Платье сползло с её плеч, открывая гладкую кожу, по которой хотелось провести языком, оставить след, укусы, шепот.

Ольга задыхалась, выгибаясь навстречу. Её пальцы цеплялись за пуговицы его рубашки, и, не справившись, она просто разорвала ткань, с тихим рыком. Он засмеялся в губы, наслаждаясь её дикостью. Когда она спустилась ниже, касаясь его ремня, он почувствовал, как реальность ускользает. В комнате остались только они – горячее дыхание, липкие пальцы, влажная кожа и напряжение, скапливающееся где-то в животе.

Она встала, не торопясь, и скинула с плеч лямки. Платье упало к ногам. Она стояла перед ним нагой – и никогда ещё женское тело не казалось ему таким откровенно прекрасным. Изгибы, едва заметная дрожь, соски, застывшие от возбуждения. Он потянулся, но она остановила жестом.

Медленно поднявшись на кровать, она устроилась на нём сверху, словно всадница на скакуне. Скользнула рукой себе между ног, не сводя с него взгляда. Он наблюдал, заворожённый, как её пальцы скользят между влажными губами, как она стонет от собственного прикосновения.

– Ты хочешь меня, Дёмин? – её голос был хриплым, как от жара.

Он едва не зарычал:

– До безумия.

Она развернулась, ловко перекинув ногу, и опустилась, так что её губы оказались над его членом, а её бёдра – над его лицом. Он принял её, жадно, без стеснения. Вкус, тепло, её дрожь – всё сводило его с ума. Она задыхалась, пытаясь одновременно двигаться и не потерять контроль. А потом – сорвалась, громко застонав, когда он надавил языком на нужную точку.

Ольга резко повернулась, опустившись на него. Она вошла в него одним движением, глубоким, всепоглощающим. Он вцепился в её бёдра, ведя темп, пока не почувствовал, как её тело начинает сокращаться, дрожать. И тогда он сам отпустил контроль – и ушёл за ней в темноту.

Он вставал, поправляя запонки, когда за дверью раздался женский голос – резкий, громкий, до боли знакомый. Секретарша пыталась кого-то остановить, но безуспешно.

– Простите, господин Дёмин! Я… я не смогла её удержать! – Ирина, покрасневшая и смущённая, замерла в дверях.

Следом за ней, словно буря, влетела Ольга. В глазах – ураган. Лицо бледное, губы поджаты, пальцы сжаты в кулаки.

– Всё в порядке, Ирина. Можешь идти, – тихо произнёс он, не сводя взгляда с Гавриловой.

Дверь закрылась.

– Что случилось? – спросил он спокойно, хотя сердце отчего-то пропустило удар.

– Мне нужно с тобой поговорить, – сказала она. Голос дрогнул.

– Надеюсь, не о виски? – он попытался усмехнуться. Напрасно.

– Нет. О тебе. И… обо мне. Обо всём. – Она села в кресло напротив. Плечи дрожали. – Ты ведь помнишь ту ночь?

– Помню. Каждый её миг. – Он смотрел внимательно. – А ты?

– Нет. Вот в чём дело. Я не помню почти ничего. Ни как оказалась у тебя, ни как мы… Я проснулась и… просто ушла.

– Поэтому ты сбежала, – кивнул он. – Страх? Стыд? Или… разочарование?

Она молчала, потом едва слышно выдохнула:

– Я беременна, Илья.

Он застыл. Лицо ничего не выражало. Только взгляд стал темнее.

– Ты уверена?

– Абсолютно. – Она смотрела прямо. – За эти два месяца у меня не было никого. Только ты. В ту ночь. Так что, если ребёнок и есть – он твой.

Илья прошёлся к окну, открыл его нараспашку. Жарко стало вдруг.

– Это… неожиданно.

– Для меня тоже. Я не планировала… даже представить не могла, что всё обернётся вот так. – В голосе проступила паника. – Может, я… может, мне стоит сделать аборт?

Он резко обернулся.

– Нет.

Ольга вздрогнула от тона. Он не кричал, но в голосе звучала сталь.

– Даже не думай об этом. Я не позволю. Я не знаю, как это произошло, Гаврилова, но если ты действительно носишь моего ребёнка… – Он провёл рукой по волосам. – Тогда ты не одна. И не будешь одна. Я рядом. Слышишь?

Она кивнула. Слабо. Растерянно.

– Теперь ты идёшь домой. Пьёшь воду. Ешь фрукты. Спишь. И да – я поеду с тобой. На этот раз ты мне скажешь адрес.

– Илья… – Она слабо улыбнулась. – Это всё как-то слишком.

Он взял пиджак со спинки кресла и набросил на плечи.

– В тебе живёт маленький Дёмин. Так что привыкай. Я рядом. И не отступлю.

Он подошёл, коснулся её плеча. Лёгкий жест, но в нём было всё.

Она снова кивнула. Уже увереннее.

…

Он ещё не знал, правда ли это. Но завтра он сдаст анализы. И если она права…

Он, наконец, станет отцом.

Глава 3

Особняк Шустова был внушительным: двухэтажное здание с колоннами в духе позднего классицизма, тёмное дерево, паркет, сверкающие люстры и запах антиквариата в воздухе. В приёмной тихо играла камерная музыка, а на стенах висели картины с охотничьими сценами – любимые сюжеты отца Макса. Камердинер Василий, привыкший к строго расписанному порядку, едва не выронил поднос, когда парадная дверь со стуком распахнулась.

– Ма-а-акс! – Илья Дёмин влетел в особняк своего лучшего друга с таким напором, будто нес в руках горящий факел перемен. Парадная дверь грохнула о стену, и по мраморному холлу прокатилось гулкое эхо его крика: – Шустов, чёрт побери, ты где?!

Где-то наверху хлопнула дверь, раздались чьи-то торопливые шаги, а одна из горничных выглянула из бокового коридора, испуганно вжавшись в стену. Илья, не обращая внимания на обалдевший персонал, прошёл через холл с решимостью Наполеона накануне битвы.

– Да ты с ума сошёл, что ли? – донёсся из глубины дома голос, в котором возмущение смешивалось с сонным раздражением. – У людей, между прочим, может быть личная жизнь!

Макс Шустов возник в дверном проёме, закутанный в белую простыню, словно в тогу, и с трудом сдержал гримасу недовольства.

– Я, в отличие от некоторых, не взял обет безбрачия после развода. Ты не можешь вот так врываться! – процедил он, скрестив руки на груди. – Хотя, судя по твоей физиономии, ты явно не с пустыми руками пришёл.

Илья стоял, тяжело дыша. В глазах его сиял какой-то безумный свет.

– Ну? – Макс театрально вздохнул. – Говори уже, пока я не передумал пускать тебя дальше.

– У меня будет ребёнок, – выдохнул Илья, будто выстрелил.

Макс застыл. Потом вскинул брови:

– Это признание или угроза?

– Это – факт. Подтверждённый медициной. Сегодня был у врача. Полное обследование. Я – абсолютно здоров. Проблема всё это время была не во мне.

– А в Стефании?

– И не в ней. Просто несовместимость. Её организм, по словам врача, воспринимал мои клетки как враждебную силу. Биология – капризная штука. А с другой женщиной… всё случилось с первого раза.

– И кто же эта загадочная дама? – Шустов присел в кресло, подперев подбородок ладонью.

– Ты её знаешь. Знает весь наш курс. Мой отдел. Твоя вечная оппозиция в спорах о корпоративной этике.

Макс выпрямился:

– Нет. Только не говори…

– Гаврилова. Ольга Гаврилова.

Повисла звенящая тишина. Макс моргнул.

– Ты серьёзно?

– На сто процентов. Она беременна. От меня.

– Но вы же… вы же как лед и пламя! Как два полюса магнитов – только чтобы отталкиваться!

– Именно. И всё равно. Она потрясающая, Макс. Строгая, независимая, умная. А ещё – мать моего ребёнка.

– Ты влюблён. – Макс наливал виски, не глядя.

– Возможно. Или просто ошеломлён. Но я точно знаю одно: я хочу быть рядом. Хочу участвовать. Быть отцом.

Они чокнулись. Глоток обжёг горло.

– Родителям сказал?

– Только тебе. Мама, думаю, обрадуется. Она мечтала о внуках. А вот отец…

– Отец твой устроит сцену века, если узнает. Наследник, родословная, чистота фамилии…

– Знаю. Но, к счастью, у него ещё пять лет ссылки. Впервые рад его отсутствию.

– Жениться собираешься?

– Я… не уверен. С одной стороны – надо бы. С другой – она не та женщина, которая подпишет бумагу только потому, что так положено. Ей нужно уважение. Свобода. Да и мне – разобраться в себе.

– Ты хотя бы ей об этом сказал?

– Завтра поговорю. Хочу, чтобы она знала: я не просто исчезну. Что бы она ни решила – я рядом. Я с ней.

– Ну ты и влип. Но, признаться, в этом есть что-то… красивое. Сильная женщина, не по любви, но по факту – вы вместе. И ребёнок.

– Вот именно. И я не хочу терять это. Даже если всё пошло не по плану.

Макс рассмеялся, откинулся в кресле и, покачивая бокалом, взглянул на друга с теплой усмешкой:

– Ты такой ушлый, Дёмин! Всегда умел повернуть любую ситуацию в свою пользу. Помнишь, как ты в университете выкрутился на экзамене по истории, процитировав не учебник, а деда, участника войны? Профессор тогда даже прослезился. Раньше ты использовал ум, сейчас – сердце. Становишься человеком, Илья. Настоящим.

Илья лишь покачал головой, но улыбнулся.

***

Ольга действительно не послушалась. Не потому, что хотела ему навредить, а потому что не знала, как иначе справиться. Она чувствовала себя разбитой, напуганной, загнанной в угол. Местами даже – ненужной. Она так и не смогла привыкнуть к мысли, что теперь всё будет по-другому.

После работы она заперлась дома. Пыталась отвлечься: читала отчёты, смотрела новости, даже разбирала шкаф. Но всё время думала только об одном – как теперь жить дальше. Мысли крутились, словно воронка, затягивая всё глубже.

Ночью почти не спала. Вертелась с боку на бок, вспоминала детство, родителей, старые обиды. Утром встала с головной болью и тошнотой, на автомате надела пиджак и ушла в офис.

***

Вика не поверила своим глазам: перед ней стоял Илья Дёмин, в характерной для него расстёгнутой куртке и с таким видом, будто он только что решил судьбу мира. У Вики от изумления чуть не выскочила скрепка из пальцев – она совсем недавно слышала от Ольги раздражённые жалобы на этого мужчину и даже сама втихомолку подумала, что он типичный представитель золотой молодёжи, не способный на серьёзные поступки.

А теперь вот он – взволнованный, мрачный, будто после бессонной ночи, уверенно идёт прямо к двери Ольги. Что-то внутри у Вики сжалось. Ей вспомнился недавний разговор с ней у кулера, когда та обронила с плохо скрытой тревогой: «Иногда он бывает неожиданно заботливым, и это пугает даже больше, чем его спонтанные исчезновения». Тогда Вика не поняла, а сейчас вдруг стало страшно ясно: этот визит – не по пустякам.

– Оля? Ты в порядке?

– Всё хорошо, – соврала она. – Просто тяжёлая ночь.

Вика решила не лезть. Но когда через сорок минут в приёмную ввалился Илья, у неё сердце ёкнуло.

– Она у себя? – спросил он.

– Да, но…

– Спасибо, – буркнул он и пошёл прямиком к двери, не дожидаясь приглашения.

– Дёмин! – в отчаянии крикнула Вика, но он уже вошёл.

– Ты что творишь, Гаврилова?! – раздалось изнутри, как раскат грома.

Вика подскочила и бросилась следом.

В кабинете Илья отнимал у Ольги чашку кофе. Она цеплялась за неё, как за последнюю точку опоры.

– Я же просил! – кипел он. – Это вредно. Это может навредить малышу.

– Я просто… не справляюсь. Мне нужно хоть что-то.

– Тебе нужен покой. А не кофеин.

– Он прав, – робко вмешалась Вика.

Ольга вздохнула. Отпустила чашку.

– Хорошо. Больше не буду.

Илья опустился в кресло. Его голос стал тише:

– Прости, если был резок. Просто… я волнуюсь. За тебя. За ребёнка. Я не могу быть равнодушным.

Ольга смотрела на него.

– Я привыкла справляться сама. Всегда. Мне трудно… пускать кого-то в свою жизнь.

– А мне – трудно стоять в стороне. Вот и будем учиться. Вместе.

Она кивнула. Лицо её чуть смягчилось, но внутри всё ещё бурлило. Когда-то она считала Илью недосягаемым – не потому, что он был из другого мира, а потому что слишком лёгкий, свободный, лишённый той боли, что была в ней. Он казался ей поверхностным, человеком, которому плевать на последствия. Но сейчас, когда он сидел перед ней, растерянный, заботливый, почти трогательный, в ней что-то дрогнуло. Это напоминало ей о Саше – её первом, единственном, который тоже клялся заботиться, но исчез, когда стало трудно. Илья был другим. По крайней мере, пока. И это пугало её даже больше.

– Значит так, – он взял её за руку. – В шесть ты заканчиваешь, и мы идём ужинать. Без возражений. Нам нужно поговорить. Как взрослые. Без кофе. Без крика. Просто ты и я.

Она закатила глаза, но не вырвалась.

– Ладно. Только без моралей.

– Только паста, салат и план действий.