Читать онлайн Лао Шэн, или В поисках своего мира

Пролог

Это сомнительное настоящее

В жизни, как под дождём – однажды

наступает момент, когда уже просто всё равно.

Стивен Кови

Ну почему в самые критические минуты жизни в голову лезет всякая чушь? Почему, спрашивается, мне бы сейчас не вспомнить что-нибудь хорошее? Так, чтобы это стало моей последней мыслью, перед тем как уйти из этого мира? Так нет же. Беспокойный ум и здесь решает всё испортить и пускается в цепь уже ненужных сейчас размышлений, не давая получить хотя бы небольшое последнее удовольствие от картины, происходящей передо мной. А она этого явно стоит.

Со сторожевой башни, где я стою, открывается величественная панорама древнего китайского города. Солнце только что село. Наступает время вечернего покоя, с которым не совпадает лишь одно обстоятельство: впереди медленно и неотвратимо чёрной спиральной воронкой разворачивается пропасть, поглощающая этот мир, как безумный пылесос. Кажется, кроме меня этим фактом здесь никто не озабочен, и жители города до последнего момента так и не поймут, что их втягивает эта чёрная дыра. Хотя не удивлюсь, если и в последний момент так же. Ну что ж, тоже своего рода защита. Вот только я в этом страусином мире лицо новое. А это значит, что мне так легко не отделаться.

До моего места пока ещё достаточно далеко, но эта неотвратимость напрочь лишает ситуацию даже намёка на позитив. Говорят, что ожидание смерти страшнее, чем смерть. Только говорят-то это живые, а к ним доверия давно уже нет, даже у них самих. Конечно, я могу бежать и на какое-то время отсрочить столкновение с неизбежным. Но делать это на бегу и в страхе будет как-то уж совсем по-бытовому, а значит, глупо и неинтересно. В связи с этим решаю устроиться поудобнее и получить от созерцания процесса хоть немного удовольствия. И вот тут, как назло, включается мыслительный процесс. Мои мысли всё ещё продолжают писаться на встроенный в мозг процессор, который мне случайно достался, когда я посещал один из миров будущего, и по непонятным причинам теперь продолжает перемещаться по мирам вместе со мной. Скоро меня уже здесь не будет. Вместе с этой моей странной биографией, которая сейчас неудержимо проносится в моём бесконтрольно скачущем уме.

Чтобы придать этому хаосу хоть какой-то смысл, начинаю вспомнить всё по порядку. Это помогает переключиться на более спокойный лад и хоть немного организовать поток мыслей. Итак, в начале череды событий, благодаря которой я сейчас нахожусь в этом сомнительном для выживания месте, я был известен как Энди Станов. Имя Энди – это американское производное от Андрей, привязавшееся ко мне ещё в школе. Потом были многочисленные более странные производные – от Эдмунда до Ооло. Но это уже позже, когда со мной случилась трансформация, благодаря которой я смог сознательно путешествовать по бесконечным мирам прошлого, настоящего и будущего. Хотя здесь будет уместнее сказать – по телам прошлого, настоящего и будущего, о чём, собственно, и пойдёт речь. Началом этого всего стала совершенно бытовая ситуация, которую я вспоминал потом множество раз, задавая себе один вопрос: «Могло ли всё случиться по-другому?»

Часть 1

КИТАЙСКИЙ ГРААЛЬ

Глава 1

Невзрачный посетитель

Осознайте то, что вы

«живёте не ради чего-либо»,

а просто «живёте».

Брюс Ли

Жизнь – это как квест: ты ищешь смысл,

а в итоге находишь только ключи от старого шкафа.

За окном стоял март, извините, но уже не помню, какого года. В то время я, помнится, жил достаточно стабильной и по обычным меркам интересной жизнью. Ещё в перестроечные девяностые годы, в хаосе, который сопровождал смену советского политического строя на какой-то до сих пор ещё непонятный, у меня хватило рассудка не идти по традиционным путям обогащения. Что-то, к счастью, отвело меня от первичного накопления капитала путём торговых спекуляций или рэкетирского криминала. Но и сложа руки я тоже не сидел. Моё внимание привлекло другое течение, которое только набирало силу. Начинался рассвет эзотерической мысли.

Естественно, и тут свой отпечаток оставила рыночная система. Те, кто не имел таланта к обогащению на материальных благах, начал заниматься спекуляциями на рынке духовном. Начитавшись свежих переводов индийских мистиков и американских пейотных идеологов, духовные предприниматели провозглашали свою монополию на открывшуюся им истину как на единственно возможную. Под эту песню они выпускали литературу со своими прозрениями, вели полемику с такими же фриками в жёлтой прессе и крахмалили уши нашим доверчивым гражданам по ТВ. Как ни странно, но многим из них люди слепо верили, тщетно пытаясь найти хоть какую-то точку опоры для своей колеблющейся психики в царившем вокруг экономическом и политическом хаосе.

Я всегда относился скептически к поиску каких-либо духовных учителей. Конечно, задачу изменения своего сознания легче всего доверить кому-нибудь постороннему, навесив на него предварительно ярлык просветлённого. Но вот только результата это, скорее всего, не принесёт, кроме претензий к несостоятельному учителю, так не научившему тебя ходить по воде.

Так что, особенно не углубляясь в этот омут сомнительных знаний, я просто открыл магазин по продаже товаров, так сказать, эзотерического назначения. Расчёт был прост – эту деятельность никто не считает серьёзным бизнесом. Не без оснований бытует мнение, что это один из современных оплотов маргинальности. Кроме того, аура магии и тёмных сил, сопутствующая этой деятельности, была дополнительным щитом, защищавшим меня от рэкетиров как частных, так и государственных. Мы можем не верить в магию на рациональном уровне, но на подсознательном всё равно её бояться, как боимся всего, чего не понимаем. Название же магазина – «Магический ритуал» – не должно было оставить последних сомнений, что это не простой коммерческий ларёк, а серьёзный центр оккультизма, от которого обычному, духовно не продвинутому человеку лучше держаться подальше. В дальнейшем я изменил название на «Точка сборки» – менее эпатажное, но создающее ауру магической двусмысленности. Мой бизнес вошёл в фазу стабильности, в которой и находился на протяжении десятка лет.

Несмотря на близость к эзотерическим кругам, у меня никогда не было желания погрузиться в омут альтернативных реальностей. Я, как профессиональный драгдилер, даже не пытался сам пробовать продаваемое зелье. С одной стороны, не было потребности менять свой уже хорошо обустроенный мир на зыбкую мистику. С другой же стороны, я часто видел, куда это ведёт. Стало быть, зачем? Чтоб закончить жизнь в психушке или компании таких же шизотериков? Спасибо, но я за скромные земные удовольствия. Ну и была ещё третья сторона – а именно перспектива зависимости от некоего «духовного лидера», что для меня было равносильно полной потере себя в угоду чужому материальному интересу. А то, что он будет исключительно материальным, я не сомневался. Тем более что видел это через прилавок своего магазина практически каждый день.

Посетителей у меня было достаточно, чтобы иметь по тем временам хоть и средний, но стабильный доход. В зависимости от конъюнктуры того или иного периода времени ассортимент магазина менялся соответственно. Все-таки цель бизнеса – это удовлетворять потребности общества, даже если они и столь специфичны. В девяностых это были, конечно, книги. Разнообразные Рерихи, Блаватские, Раджниши и Кастанеды помогли мне не только поставить бизнес на ноги и расшириться, но и завоевать авторитет в глазах, так сказать, городского эзотерического сообщества. В период постепенной стабилизации экономики я перешёл больше на индийскую и прочую восточную сувенирку, которая всегда имела у наших граждан религиозно-мистические ассоциации. Ну и не обошлось без магической атрибутики. Хрустальные шары, кристаллы, книги по чёрной, серой и прочей магии стояли в большом мрачном серванте царского времени, реставрация которого обошлась мне совсем не дёшево.

Подобное разнообразие ассортимента дало ещё одно неожиданное направление моей деятельности. Периодически в моей магической лавке стали появляться разные странные персонажи, предлагавшие те или иные вещи, как они считали, относящиеся к магии. Учитывая мой достаточно большой по тем временам опыт в данной сфере, мне удавалось отличить искусственно состаренный амулет от невзрачного на первый взгляд украшения двухсотлетней давности, да ещё и с клеймом мастера. Со временем сарафанное радио разнесло по городу весть, что я занимаюсь скупкой и продажей эзотерического антиквариата. Похоже, что кроме меня в нашем городе этим серьёзно не занимался никто, так что со временем у меня образовалось нечто похожее на специфический ломбард, но тоже, как ни странно, приносящий достаточно ощутимый доход.

Постепенно доходы позволили мне купить хороший дом дореволюционной постройки, который после соответствующего ремонта не оставлял моим конкурентам на этом рынке вообще никакого шанса переманить моего покупателя. В лучших традициях эзотерического жанра все «артефакты» я теперь держал в отдельной комнате в подвале, благо, он в этом купеческом доме был площадью практически как весь первый этаж. Всех подряд я туда, конечно, не водил. Но тут не надо быть большим психологом, чтобы вычислить нужного клиента. Как правило, это человек с немного рассеянным взглядом и в странной одежде. При этом он употребляет словечки типа «чакральная система», «изменёнка», «вибрации» и тому подобный духовный сленг. Таких посетителей я аккуратно отводил в сторону.

– Вижу, Вы ищете что-то для более глубокой духовной практики, – начинал я. При этих словах взгляд у клиента обычно становится немного удивлённым, что можно было перевести как: «Интересно, а как он это понял?» Потом же он явно думал: «Но это же тот самый Энди, о котором в городе знает каждый экстрасенс и ясновидящий. Конечно, этот человек должен обладать способностью если не читать мысли, то хотя бы видеть всё по ауре человека». После небольшой беседы о духовных практиках, вернее, монолога моего нового знакомого, я предлагал посмотреть мою, так сказать, личную коллекцию. И затем вёл его в свою «тайную комнату». Клиент к этому моменту был уже впечатлён тем, что в нём разглядели неординарную личность, а тут его ещё и приобщают к элитному эзотерическому кругу потребления.

Как правило, комната в подвале производила неизгладимое впечатление даже на достаточно искушённых людей. Приглушённый свет и многочисленные полки с правильно подсвеченными экспонатами сразу погружают в мир тайных сил. Ну и, конечно же, сами артефакты. Не могу причислить себя к серьёзным коллекционерам, так как не страдаю этой болезнью, но годы тщательного отбора каждой вещи из постоянного потока дали мне возможность превратить мою комнату в некое подобие музея. И, когда подавленный объёмом этого богатства гость оказывался там, я не без удовольствия за ним наблюдал. Многие становились похожими на ребёнка, в первый раз попавшего в магазин игрушек. Процесс осмотра я приправлял тем, что рассказывал об истории каждого экспоната и о его возможных предыдущих владельцах. В результате моя новая жертва, поблуждав некоторое время по экспозиции, останавливается около очередного предмета и впадает в благоговейный транс.

– Нравится? – спрашиваю я небрежно. В ответ ожидаемо следует мычание, так как логический анализатор, управляющий речью, в этот момент уже надёжно заблокирован переполнившими эмоциями. Обычно клиент просто тычет пальцем в один из экспонатов, перед которым стоит уже долгое время.

– Если Вам это действительно нужно, могу отдать, – изображаю я великодушие. – Не в моих правилах, чтобы полезная вещь стояла без дела. Как это работает, я вижу, вы понимаете?

Конечно, я блефую, не ожидая отрицательного ответа, ведь часто и сам не могу понять, что конкретно нужно делать, например, индийским ритуальным ножом. На вопрос о цене, не стесняясь, называю сумму на порядок больше, чем потратил на приобретение. Только не подумайте, что мной движет исключительно желание заработать. Как человек, обслуживающий сферу духовного поиска, я понимаю, что стоимость – это субъективная величина, связанная с желанием что-нибудь иметь. Цена бутылки воды в супермаркете и в пустыне не может быть одинаковой. Кроме того, удовлетворяя духовную жажду клиента, я считал, что чем ценнее для клиента будет вещь, тем эффективнее он будет её использовать. Так что, пожалуйста, прошу не путать спекуляцию и адекватную расстановку приоритетов.

***

Примерно так же всё начиналось и в тот раз. Китайские бамбуковые колокольчики на двери издали приятный звук, объявляя о новом посетителе. Продавец отлучилась, и я поднялся из-за своего чайного столика.

– Добрый день. Вы уже были у нас? – начал я традиционно приветливо.

– Здравствуйте. Пока нет, но много слышал, – ответил вошедший немного вызывающим тоном.

Я скольжу взглядом по незнакомцу. Выцветшее пальто, кепка, абсолютно к нему не подходящая. На первый взгляд, посетителю лет 45, а может, и меньше – на поприще активного увлечения эзотерическими практиками люди чаще теряют здоровье, чем находят. Старая спортивная сумка хорошо дополняет облик человека, которого мало заботит, что о нём думают окружающие. Вздёрнутые брови и горизонтальная складка на лбу посетителя создают выражение детского недоумения. Как будто с детства его мучает какой-то неразгаданный вопрос. И, по всей видимости, за его разгадкой он и пришёл теперь ко мне.

– Если что-то интересует, могу помочь, – продолжаю стараться быть вежливым. – Слева от Вас индийская философия. Следующий стеллаж – европейская эзотерика и российская духовная культура прошлого века, ну, знаете – Блаватская, Безант, Гурджиев, Рерихи и тому подобное. Обрядовые и ритуальные вещи в правой части магазина. Отдельно Европа, Китай, Индия. Немного Центральной и Южной Америки. И передо мной на витрине одиночные экспонаты.

– Литературы у меня и своей хватает, – с некоторой небрежностью бросает посетитель. – Меня больше интересует Египет, Древний, разумеется.

– К сожалению, здесь порадовать разнообразием не могу. Вот на витрине несколько папирусов и статуэтка бога Гора. Но, честно Вам скажу, она больше декоративная.

– Как жаль, – тянет он, даже не потрудившись снять кепку. – Я уже в городе везде интересовался, говорят, что только в этом магазине можно найти что-нибудь стоящее.

– Скажите, если не секрет, – перехожу на доверительный тон, – с какой целью Египтом-то интересуетесь? Может, что-нибудь и посоветую. Вас, кстати, как зовут?

– Алексей Семёнович, – представляется, как будто нехотя, хмурый посетитель.

– А я Андрей Николаевич, – говорю немного формально. Конечно, обычно для всех я Энди. Но для Семёновича придётся проявить официальность, не в моей манере ставить себя ниже незнакомого человека.

– В общем, – начинает, вдруг явно смутившись, этот Семёныч, – тут вот какое дело. Я собираюсь провести один обряд богу Анубису, в связи с чем ищу его изображение, но не на папирусе, а либо на камне, либо статуэтку.

Не могу сказать, что интерес моего нового знакомого сказал о нём много, но даже этого было вполне достаточно. Получается, наш Семёныч решил в некроманта поиграть и лично познакомиться с главным распорядителем мира мёртвых, богом Анубисом. Не скрою, мне немного интересно, кого это он собрался найти в мире теней, обращаясь, так сказать, к его начальнику. Но он наверняка этого не скажет, да и, если честно, не особо надо. Некроманты – народ угрюмый и психологически далеко не стабильный. Так что лучше в его тайну не погружаться, а то ещё, чего доброго, на свой ритуал пригласит.

– Если интересует моё мнение, – начинаю с видом эксперта, – то, насколько я понимаю, в нашем городе вы ничего подобного не найдёте. Но, учитывая, что у Вас, скорее всего, очень веская причина, раз решили обратиться именно к Анубису, могу предложить Вам одну вещь из своей личной коллекции. Пойдёмте со мной.

Оставляю магазин на попечение вернувшейся помощницы Нины, и мы спускаемся в подвал. Как ни странно, на мою «тайную комнату» гость реагирует достаточно сдержанно, типа: «Как у вас тут много всего интересного» – что для меня не больше тройки по десятибалльной шкале. Зато подойдя к полке с небольшой статуэткой Анубиса, отлитой из бронзы, с налётом достаточно серьёзной патины, мой гость просто столбенеет.

– Египет, ориентировочно XV–XVI век. Но вещь была явно ритуального назначения, – начинаю я тоном экскурсовода.

– Сколько? – как-то даже грубо прерывает меня этот некромант-любитель.

Честно говоря, меня всегда коробит, когда начинающееся с высоких материй знакомство сразу переходит в материальную плоскость. И, будь он немного помягче, я не стал бы загибать цену, но тут, опередив сознание, во мне сработал рефлекс спекулянта-продажника.

– На сегодня, насколько мне известно, эта статуэтка стоит около 2000 долларов. Если честно, не собирался её продавать, но что-то с Анубисом отношения как-то не складываются. В общем, вещь не моя, если Вы понимаете, о чём я.

– Это-то я хорошо понимаю, – его пыл заметно остывает, а в голосе звучит откровенное разочарование, – но это уж очень дорого.

– Хорошо, – я уже не слишком церемонюсь, – а сколько, по-Вашему, это может стоить?

Он на время задумывается.

– Я не знаю, это же не супермаркет, понятно, что вещь уникальная. Просто у меня нет таких денег, – признается он наконец. – А может, есть вариант взять в аренду? Мне всего на неделю нужно, – в его голосе звучит надежда, но с оттенком фанатизма, который мне совершенно не нравится.

– Сожалею, но это не в моих правилах. Я же не спрашиваю, зачем Вам нужно общаться с богом мёртвых? Но предполагаю, что после такого использования мне лучше будет держаться от этой вещи подальше.

Я, конечно, профессионально блефую: уж на кого меньше всего похож мой посетитель, так это на реального мага. Тем не менее в его глазах после моих слов читается понимание.

– Ясно, – произносит он потухшим голосом. – Я тогда лучше пойду, не буду Вас больше задерживать.

Мне становится его даже немного жалко. Но, с другой стороны, может, сейчас я спас этого странного человека от места в палате психиатрической клиники. В жизни всегда так – сегодня, кажется, проиграл, а спустя время оказывается, что это отвело от ещё большей проблемы. Да и вообще неконтролируемые желания ещё никогда не приводили нас к покою и гармонии.

***

Он появился через три дня. Всё в том же нелепом прикиде и с тем же нездоровым блеском в глазах. Даже не поздоровавшись, ставит на прилавок свою бесформенную спортивную сумку и сосредоточенно начинает в ней рыться.

– У меня есть кое-что, что Вас обязательно заинтересует, – наконец он что-то находит и протягивает мне коробку размером с упаковку от небольшого электрочайника. Я открываю и достаю содержимое. Это оказывается какой-то похожий на кувшин сосуд, по весу, кажется, из бронзы. С виду старый, но вполне обычный, с немного странноватым орнаментом снаружи. Я перевожу вопросительный взгляд на посетителя. Видя на моём лице недоумение, он явно смущается.

– Я хочу поменять это на статуэтку, – говорит он уже не так уверенно и даже немного заикаясь.

– А почему Вы решили, что я должен согласиться? – я скорее даже удивлён, чем возмущён, так как мне пока ещё не предлагали подобных бартерных сделок. Да, действительно, Анубис достался мне по довольно скромной цене, и я не слишком им дорожил. Но этот сосуд – зачем он мне? Или этому Семёнычу кажется, что я похож на любителя икебаны?

– Это очень ценная вещь. Она мне от бабушки с дедушкой досталась, – он говорит уже не так уверенно, понимая, что моя реакция явно не та, на которую он рассчитывал.

– Извините, – я чувствую нарастающее раздражение, – но то, что для Вас это является ценностью как семейная реликвия, ещё не делает этот кувшин антиквариатом.

Посетитель смущается ещё больше.

– Можно, я Вам сначала всё расскажу, – он говорит уже тихим голосом, глядя в пол. Я чувствую, что не в состоянии так просто выставить его за дверь.

– Что ж, с интересом послушаю, – я стараюсь скрыть сарказм. Мы располагаемся в углу магазина за чайным столиком, выполняющим по совместительству функцию моего рабочего места.

Немного приободрившись, Семёныч начинает:

– Это было уже после Великой Отечественной войны, в 1945 году, когда советские войска освобождали Китай от японской оккупации. Моего дедушку сразу из Германии перебросили на восточный фронт. Однажды его вместе с товарищем поставили держать оборону около какого-то древнего монастыря, построенного на самой горе. Существовала небольшая вероятность, что противник может там через горы зайти в тыл нашим войска. Деду с напарником выдали один пулемёт, два цинка патронов и приказ никого не пропускать любой ценой. Хотя в такую глушь никто в здравом уме и не должен был сунуться. Так что ожидался на редкость спокойный день. Но всё пошло не по плану. В середине дня в долине показались отряды японцев. Мой дед выбрал позицию в расщелине скалы, которая нависала над узкой дорогой к монастырю, и начался бой.

Как дед потом рассказывал, это была просто какая-то мясорубка. Японцы, несмотря на потери, пытались прорваться. Монастырь был на горе, и дорога к нему шла вдоль отвесной скалы по узкому крутому склону, на котором невозможно было укрыться. К этому времени дедушка уже четыре года отвоевал пулемётчиком и имел большой боевой опыт. Говорил, что там открытого пространства метров около ста было. Так что они с одним пулемётом и запасом патронов держали высоту до позднего вечера. Рассказывал, что сначала считал убитых, но после двухсот уже сбился. Всё никак не мог понять, зачем японцы вели этот безнадёжный для них бой. Причём видно было по форме солдат и по их манере двигаться, что это не обычные рядовые, а какие-то хорошо обученные бойцы. Но пробежать сто метров по открытому пространству никому не удалось, мой дед был опытным пулемётчиком. Вечером, когда стало ясно, что ночью им точно больше не продержаться, подошла наша подмога и с тыла окончательно разбила японцев. Деду с товарищем, кстати, даже медали не вручили. Командир сказал, что напишет представление к награде, но его в следующем же бою убили, а новому командиру было уже не до того. Да дед не особо и настаивал.

– Очень интересно, – я вежливо прерываю этот поток интересной, хотя и не самой нужной мне сейчас информации. – Извините, конечно, но у меня, как видите, в магазине уже много покупателей. Можно как-нибудь по существу вопроса?

– Да, конечно, извините, – он прерывисто вздыхает, возвращаясь в реальность, – но хотя бы ещё две минуты вашего внимания.

– Хорошо, две минуты – так две минуты, – нехотя соглашаюсь, уже жалея, что дал втянуть себя в этот разговор.

– Так вот, – продолжает Семёныч, – когда бой окончился, пришли монахи. Принесли нашим бойцам поесть, рис с чем-то непонятным. Немного, но явно из последних запасов. Кланяются, «се-се» говорят, благодарят то есть. А к деду подходит старый монах, наверно, настоятель, протягивает свёрток с этим сосудом и что-то с важным видом говорит. С помощью переводчика с грехом пополам удалось перевести, что японцы, оказывается, хотели захватить этот монастырь, чтобы забрать какие-то даосские реликвии. Одной из них и являлся этот кувшин. Настоятель сказал, что передает его деду на хранение, потому что уверен, что японцы предпримут новую попытку, когда защиты уже не будет. Дед сначала отказывался, у солдата и так вещмешок тяжёлый, и таскать с собой лишний груз смысла точно нет. Но настоятель так просил, что дед в итоге согласился. Как вернулся с войны, хранил как память о том бое, говорил, что это его двухкилограммовая медаль. Так что, я думаю, ему подарили действительно дорогую вещь, – наконец-то заканчивает посетитель, с надеждой глядя на меня.

– Думаю, Вы правы, – сухо соглашаюсь, думая про себя, как бы побыстрее избавиться от этого навязчивого некроманта, – но коллекционирование китайских сосудов не являлось пока предметом моего интереса. Да и покупатели не особо этим интересуются. Дайте мне время подумать. Если можно, оставьте пока этот кувшин под расписку. Я постараюсь не сегодня так завтра навести справки о реальной ценности этой вещи, тогда и продолжим.

На самом деле я не собирался ничего выяснять, просто понимал, что по-другому его не выпроводить. Наверное, это понял и он.

– Хорошо, оставлю, – он говорит всё в том же минорном тоне. – Расписка мне не нужна, а через два дня я зайду.

***

Честно говоря, после его ухода я почти начисто забыл об этом разговоре, потому что в этот день должен был получить из Индии контейнер с товаром, а это дело хлопотное и всё надо делать оперативно. Так что про китайскую реликвию я вспомнил только на следующее утро. И то случайно – когда искал что-то под прилавком. Покупателей в то утро не было, так что у меня появилась возможность рассмотреть этот предмет повнимательней.

И вот я держу в руках небольшой пузатый кувшин из сплава тёмно-жёлтого цвета, с плотно прилегающей крышкой и узором из выпуклых волнистых линий снаружи. По бокам болтаются кольца, за которые, видно, его можно подвесить над очагом. Работа довольно грубая, но крышка прилегает на удивление идеально. По всей видимости, его нынешний владелец, стараясь придать кувшину более товарный вид, пытался стереть патину, чем значительно снизил стоимость, убрав естественный налёт старины. К счастью, особого рвения он не проявил и в некоторых труднодоступных местах она сохранилась. Для меня это убедительнее его рассказа, потому что однозначно говорит о том, что предмет может быть действительно древним. Хотя, с другой стороны, сегодня в Китае можно без проблем и в любом количестве купить такие же искусственно состаренные кувшины. Так что, если кому надо для интерьера, он недорого купит подделку – и правильно сделает, так как это будет практически точная копия.

Стою, продолжая держать перед собой кувшин и глядя на него рассеянным взглядом. Где-то в глубине сознания понимаю, что история про деда и китайский монастырь – это правда, и отдать довольно тяжёлый кувшин советскому солдату – странный подарок. Ну, подарили бы чётки или нефрит. Так нет же, дал солдату эти два килограмма бронзы, которые носи теперь с собой безо всякой пользы. Хорошо, хоть дед не выкинул кувшин где-нибудь по дороге. Ладно, придётся, видно, заняться тобой серьёзно – обращаюсь я к кувшину, доставая телефон. За время своей деятельности я оброс большим количеством деловых связей, в том числе по оценке подлинности и стоимости моего антиквариата.

– Привет, Серёга, – запросто здороваюсь, набрав телефон завкафедрой востоковедения нашего университета. – Есть вопрос по твоей части. Попал мне в руки какой-то китайский кувшин. Посмотришь?

– Без проблем, скинь фотки, перезвоню, – Сергей, как всегда, лаконичен. Не успеваю отправить ему фото кувшина во всех ракурсах, как он тут же перезванивает.

– Фотки твои, конечно, не лучшего качества, но всё равно думаю, что это подделка. Такой настоящий кувшин должен стоить как два твоих магазина, если не больше. Похоже на эпоху Тан, а это, знаешь ли, первый век нашей эры. И кстати, обрати внимание на дне на клеймо мастера. Я такое круглое вообще первый раз вижу – всегда квадратные ставили. В общем, я бы не брал, а так смотри сам.

Разговор уже окончен, а я всё так же стою, держа кувшин на весу одной рукой. По всем понятиям брать его не стоит. «Но это же точно не подделка, – размышляю, явно пытаясь себя убедить. – Он какое-то время был в монастыре, и после войны уже сколько десятилетий лет прошло. Всё равно какая-то ценность должна быть», – и вдруг ловлю себя на мысли, что уговариваю самого себя оставить кувшин, используя совершенно нелогичную аргументацию, ведь мой Анубис стоит однозначно дороже.

В общем, на следующий день сделка состоялась, и мой Анубис отправился в компании странного покупателя совершать какой-то мрачный ритуал. Я думал, что больше никого из них уже не увижу. Но история с моим странным знакомым на этом не закончилась. Хотя и выяснилось это значительно позже.

Глава 2

О необходимости осторожного обращения с артефактами

Почему Вы так уверены, что

в зеркале видите именно себя?

Михаил Жванецкий

Кувшин я поставил на освободившееся от Анубиса место, где он благополучно находился ещё пару месяцев. Вплоть до момента, пока я не решил убрать перегородку в подвале, чтобы расширить место для своей эзотерической экспозиции. Пригласив строителей, я непростительным образом отвлекаюсь в магазине, а когда слышу шум и кидаюсь в подвал, то уже слишком поздно. Не особо думая о последствиях, эти коварные наследники масонов, вооружившись фортуной, уже вгрызаются в стену. Густое облако пыли постепенно накрывает мою коллекцию, превращая зал в подобие раскопок древнего захоронения. Видя, что случилось с моим любимым музеем, я не выдерживаю и некоторое время объясняюсь со строителями на понятном им языке. В культурном переводе моя тирада означает, что их инкарнация в человека была явной ошибкой природы, ведь они ещё не прошли свою животную стадию сознания. Но похоже, они об этом и так знают, ведь явно слышали подобное уже неоднократно. Мычат, конечно, что всё уберут, но тут я уже более или менее ясно представляю последствия их уборки для моей коллекции и категорически отказываюсь. После чего, выгнав их всех и вооружившись мини-пылесосом с тряпками, занимаюсь уборкой сам. Что, честно говоря, даже и без строителей уже давно пора было сделать. Уже под вечер очередь доходит до стеллажа с мирно стоящим на нём кувшином.

Таким образом, этот предмет второй раз попадает ко мне в руки. Аккуратно протерев его со всех сторон, я зачем-то открываю плотно прилегающую крышку, намереваясь протереть пыль внутри. Узкое горло не даёт возможности засунуть руку внутрь, и я кое-как вожу внутри тряпкой. Стремясь убедиться, что это дало хоть какой-то результат, свечу ультрафиолетовым фонариком, который всегда ношу на брелоке с ключами. Глядя внутрь на удивительно гладкие стенки кувшина, начинаю замечать на них какие-то разводы. Присматриваюсь повнимательней. Впечатление такое, будто из стенок наружу начинает проступать какой-то узор, как будто наводишь резкость фотоаппарата. Словно под действием ультрафиолета узор напитывается светом и проявляется всё чётче.

И вот тут что-то начинается. Внезапно вся внутренняя поверхность вспыхивает сложными переплетениями движущихся разноцветных орнаментов. Понимаю, что ситуация выходит из зоны моего контроля, но, как под гипнозом, продолжаю смотреть внутрь, увлекаемый этим светопреставлением и постепенно поглощаемый им. Это похоже на какой-то безумный калейдоскоп, только объёмный, не имеющий границ и состоящий как бы из самого себя. Возникающий узор состоит из не связанных на первый взгляд между собой спиралей, шаров, причудливых изгибов линий и прочей сложной геометрии, которая хаотично движется, издавая не менее сложную звуковую гамму. При этом всё переживается мной так непосредственно, будто всем этим процессом являюсь я сам. Меня будто расщепляет на линии, складывающиеся в фигуры, изменявшиеся по чьей-то, но точно не по моей, прихоти. Скорость изменений продолжает нарастать, создавая всё более причудливые переплетения цветных линий, звуков и неизвестных до этого ощущений. В их движении начинает ощущаться какой-то внутренний ритм, который воспринимается как уже более упорядоченный пульсирующий поток, переходящий в направленное движение, которым моё бедное сознание или то, что от него осталось, несёт куда-то вперёд. Пространство впереди раздвигается, фигуры постепенно вытягиваются вдоль движения, пока не приобретают подобие странных цветных линий, создающих изгибающийся коридор.

Неожиданно поток как будто встречает препятствие, которое я пока не вижу, но уже отчётливо ощущаю. Как будто волна, двигаясь по отмели, неминуемо должна удариться о скалистый берег. Осознаю, что надо что-то сделать, чтобы этот процесс развивался дальше. Поток словно ждёт чего-то от меня. Но чего именно? Очевидно, что следующий уровень открывается через какой-то код доступа. У меня хватает осторожности не экспериментировать с известными мне мантрами и символами. В сложный, мощный механизм, не разобравшись, лучше не вмешиваться, а то или он сам сломается, или мне что-нибудь повредит. В это время процесс, как бы натолкнувшись на невидимую стену, постепенно словно сжимается и блекнет. Безумный танец линий постепенно замедляется, превращаясь на стенках кувшина в узор, который окончательно останавливается в своём движении и, мигнув в последний раз, исчезает.

***

Я снова осознаю себя стоящим в подвале с кувшином в руках. В голове полная пустота. Но природа, как говорится, её не терпит, так что одна за другой начинают появляться мысли. И, конечно, самые что ни на есть рациональные. Прагматичное сознание сразу подбрасывает разумную версию: «Я же кувшин этот ни разу до этого не открывал, а прошлый его хозяин – личность странная, может, что-то психотропное там хранил, и, похоже, очень неслабое – вон аж как меня накрыло!»

Мозг вообще интересная штука, всегда найдёт возможность защитить нашу слабую психику, придумав логическое объяснение даже в самом, казалось бы, безнадёжном случае. Чтобы окончательно выйти из посетившего меня шока, решаю умыться. Пока умываюсь, вроде отпускает окончательно, становится даже немного весело: «А может, дед принёс из монастыря полный кувшин этой китайской специи да потихоньку практиковал «дыхательную гимнастику» в одну ноздрю. И внучок его тоже приобщился, а когда зелье закончилось, тару решил мне сдать».

В общем, так веселя себя, поднимаю глаза и смотрю в зеркало над раковиной. Ещё не осознаю, но уже отчётливо чувствую – что-то изменилось. Внутри поднимается ещё лёгкий, но быстро нарастающий панический холодок. Тут с ужасом понимаю: моё отражение не совсем моё. Первое, что бросается в глаза, – небритая щетина, которой у меня на лице никогда не было. Я как начал в армии бриться, так каждое утро, даже в отпуске, не пропускал ни одного дня. А тут заросли как минимум трёхдневной давности. Дальше – больше: причёска явно не моя. Какая-то лохматая, может, и модная, но я такую не стал бы носить и по приговору суда. Минут пять смотрю на своё странное отражение, в голове полная пустота. Мозг трусливо отключается, похоже, поняв, что обычной логикой эту ситуацию уже не разрулить.

Оторвавшись наконец, в каком-то оцепенении иду в магазин. Хорошо, что рабочий день уже закончился, ведь никого видеть сейчас точно не готов. На каком-то уровне уже понимаю, что и здесь меня будут ждать новые сюрпризы. На первый взгляд вроде ничего не изменилось. Вот только… И тут начинается игра «Найди 10 отличий», хотя в моей их значительно больше. Первое – колокольчики на двери не китайские бамбуковые, а индийские металлические на нитке; второе – на окнах шторы вместо жалюзи; третье – в витрине лежит книга, которой тут точно раньше никогда не было. И дальше всё в подобном духе. Мозг, найдя наконец себе работу, подбрасывает всё новые и новые несоответствия. «Стоп, – говорю себе, чувствуя, что начинаю сваливаться в какое-то истерическое состояние. – Этого уже достаточно. Тут хватило бы и небольшой части, чтобы окончательно понять, что это не мой магазин, то есть не в том виде, в котором я к нему привык. И если рассматривать ситуацию дальше, то, скорее всего, и люди, к которым я привык, должны были измениться. Так что, похоже, придётся выпутываться как-то самому».

Как ни странно, паника начинает отпускать и включается рациональность. «Хоть чай-то мой китайский никуда не делся?» – думаю с тоскливой надеждой, как хватающийся за соломинку утопающий. К счастью, мои личные запасы чая практически не изменились. Пользуясь тем, что ситуация явно критическая, распечатываю блин старого коллекционного сорокалетнего шэн пуэра, который как будто давно ждал такого случая. Приготовление такого чая всегда требует внимания, что уже помогает немного успокоиться. А после того, как выпиваю несколько пиал, состояние улучшается значительно. Пуэр оказывается действительно стóящим и уверенно погружает меня в состояние спокойной сосредоточенности. Почувствовав наконец, что мои эмоции немного уступили место расслаблению и покою, начинаю размышлять, продолжая поддерживать вменяемое состояние чаем. Итак, восстановим ход событий. Идём по порядку: кувшин, галлюцинации и изменение небольшого количества деталей во мне и вокруг.

«Эх Семёныч, Семёныч, – думаю с тоской, – что же ты мне такое подкинул?» Ну и поделом мне – не надо слишком уж спекулировать артефактами. Ведь Анубис-то мне совсем недорого достался: помнится, принёс его какой-то алкаш и почти не торгуясь отдал за смешную цену. А я тут начал в предпринимателя играть, наживаясь на безвыходной для человека ситуации. Надо к таким вещам впредь быть повнимательней. Жизнь любит подкидывать задачки именно через таких вот невзрачных персонажей. Думаешь: «Ну что он может мне плохого сделать?» А он-то и не может. Он просто ширма, приманка, за которой прячется судьба в виде какого-нибудь странного китайского кувшинчика, способного вывернуть тебя с твоей реальностью наизнанку, особо не спрашивая мнения.

Невольно в голове всплывает образ моего злосчастного покупателя с коробкой в руках. И тут опять начинает твориться что-то непонятное. Образ как будто начинает расфокусироваться и через мгновение собирается опять. Но теперь это уже немного другой человек. Вместо нелепого пальто он одет в не менее нелепую кожаную куртку, кепка исчезла вовсе, коробка из белой стала синей. Наверняка есть ещё что-то, но меня это уже не интересует. На моих глазах прошлое стремительно изменяется. Тем не менее на каком-то уровне своего сознания понимаю, что в глубине моей памяти всё ещё хранится первоначальный образ, который я могу, если захочу, воспроизвести. Этот очередной, но уже небольшой шок уступает место аналитическому процессу: «Ну, естественно, если обстановка изменилась, изменились и события, которые её создали. А значит, это другой мир, очень похожий, но другой, в который меня занесло теми потоками, которые я нечаянно активировал, когда посмотрел в кувшин». И что-то внутри тихо, но отчётливо подсказывает мне, что обратно, как говорится, этот фарш уже не прокрутить.

***

Ну что ж, похоже, придётся продолжить разорять свою местную чайную коллекцию. Что у меня тут ещё самого дорогого? Вот в красивой коробке что-то незнакомое, у меня такого раньше точно не было, но, судя по всему, что-то реально дорогое. Достаю прессованный блин бирюзового тайваньского улуна, сделанного, судя по печати, восемь лет назад. «Ну что ж, новый мир, удиви меня чем-нибудь хорошим», – размышляю, неторопливо прогревая маленький глиняный чайник. Чай журчащей струйкой льётся в пиалу, наполняя меня покоем.

Моя просьба, видимо, кем-то услышана – чай выше всяких похвал. За счёт выдержки аромат стал менее ярким, зато вкус – более глубоким и многогранным. Постепенно мысли перестают прыгать и начинают двигаться по более-менее управляемому руслу. Теперь уже можно начать вспоминать, кто же я такой в этом новом мне мире. Из своих новых воспоминаний узнаю, что моя квартира всё та же, что уже хорошо. Моя машина теперь – подержанный «Лексус». Я уже три года в разводе, и мою бывшую зовут Ксения (в памяти всплыло лицо, которое я точно вижу впервые). Друзья по большей части остались те же. «Конечно, хорошо бы ещё, чтоб в этом мире были живы мои родители», – думаю с надеждой. Но этого не происходит, да и было бы маловероятным, учитывая, что они умерли восемь лет назад. В целом картина неплохая, если ещё принять во внимание, что у меня теперь есть небольшой коттедж за городом и на счёте в банке сумма, ненамного, но превышающая бывшую у меня в «прошлой» жизни. Может, из-за этих бонусов, а может, из-за того, что первое напряжение уже спало, у меня на сердце становится легче и я даже ощущаю небольшой прилив оптимизма. Серьёзных изменений в этом мире нет, а то, что люди вокруг немного изменились, так на то они и люди, чтобы всё время меняться. Единственно, что меня в этом мире все называют Андреем. Но, думаю, я постепенно верну привычное моему слуху прозвище Энди.

Удивляясь себе, понимаю, что в прошлом мире меня по большому счёту ничего особо крепко и не держало. Во всяком случае, посмотрев внутрь себя, каких-то переживаний по этому поводу я не чувствую. Это может выглядеть странным, но отказываться от того, что тебе неожиданно подкидывает судьба как минимум невежливо.

Глава 3

Мой незнакомый мир

Я могу подытожить всё, что узнал о жизни,

в двух словах: она продолжается.

Роберт Фрост

Смысл жизни в том, чтобы понять, что смысла нет.

Но если вы это поняли, значит, смысл всё-таки был.

Решительно поднимаюсь и прохожусь по магазину. Миры мирами, а бизнес никто не отменял ни в одном из них. Итак, эти нелепые стеллажи надо заменить на новые, витрину расширить, а здесь прикрутить полки с японской сувениркой, которой в этой версии моего магазина почему-то нет вообще. Записав эти и некоторые другие замечания в блокнот, решаю вспомнить новые планы на завтрашний день. Это получается как-то уж очень естественно. Завтра я еду на склад за книгами (пора пополнить ассортимент), записан к мастеру на стрижку (очень хорошо, можно разделаться с этим псевдомолодежным образом). На вечер у меня свидание с моей девушкой Машей, с которой мы последние полтора года находимся в модных отношениях без лишних обязательств. В связи с этим будет ужин с дальнейшим продолжением у меня. С одной стороны, вроде бы и то же, что всегда. Но детали, в которых, говорят, кроется то ли бог, то ли кто-то ещё, создают ауру таинственной неопределённости, что придаёт даже бытовой ситуации режим какой-то новой игры. Опять ловлю себя на мысли, что не особо переживаю о прошлой жизни, уже заинтригованный неожиданной новой.

О прошлом вообще переживать дело не слишком перспективное, тем более когда перед тобой такое неизведанное настоящее. На этом решаю, что на сегодня впечатлений уже достаточно, и благополучно еду домой, по пути удивляясь, что кручу баранку незнакомой мне машины совершенно не задумываясь. Зайдя в квартиру, даже не трачу времени на экскурсию по ней. Быстро приняв душ, практически сразу отключаюсь, едва добравшись до постели.

Будильник звенит, как обычно, в 6:00. За окном предрассветные сумерки. Некоторое время лежу с закрытыми глазами, пытаясь понять, не приснился ли мне странный сон про перемещение в другую жизнь. Но, открыв глаза, понимаю, что точно нет. Рядом со мной, вытянувшись во весь рост, лежит здоровенный рыжий котяра и смотрит на меня, лениво приоткрыв один глаз. Шестерёнки в моей памяти опять приходят в движение, создавая новые воспоминания.

Кот появился в моей жизни три года назад. Тогда он был ещё крошечным котёнком, пугливым и невероятно скрытным. Каждый раз, когда в дом приходили гости, он словно растворялся в пространстве, не оставляя даже намёка на своё существование. Мои друзья, так и не сумевшие его увидеть, начали сомневаться, что он вообще есть. Они считали, что я выдумал котёнка, чтобы подшутить над ними. И тогда мне в голову пришла идея назвать его Шрёдингер – в честь великого физика, чей знаменитый мысленный эксперимент о коте, одновременно живом и мёртвом, стал символом квантовой неопределённости. Так мой питомец, невидимый для посторонних глаз, стал живым воплощением философского парадокса, заставляя всех гадать: а существует ли он на самом деле?

– Привет, Шрё, – я треплю кота по животу. Тот лениво потягивается, чуть мяукнув в ответ. Таким вот образом новый мир в лице (хотя правильнее, наверное, в морде) кота напоминает, что меня ожидает день, полный новых открытий. Ну что ж, это похоже на какое-то путешествие, а путешествие – штука всегда увлекательная.

Покопавшись в своей новой памяти, уже через пару минут восстанавливаю план на день, ранее составленный моим предшественником. «Что же мы имеем? – задаю себе риторический вопрос. – Забрать заказанные книги с книжной базы, дать задание отремонтировать замок на витрине, заказать индийские специи. Вроде всё. Что ж, сильно не перенапрягусь».

На краю памяти как будто замигала сигнальная лампочка какого-то воспоминания. Ну конечно, у меня же сегодня плановое свидание с моей гёрлфренд Машей. Плановый романтический ужин с продолжением. Неожиданно ощущаю небольшой укол совести. Всё-таки я невольно обманываю девушку, подсовывая ей себя вместо того, которого она когда-то выбрала. «С другой стороны, – оправдываю я себя, – это же не жена и не дети, а девушка, с которой у нас практически партнёрские отношения». Маша, как я тут же вспомнил, директор по финансам в крупном строительном холдинге. Кто же я такой, чтобы лишать хорошего человека честно заработанного отдыха? Сказать ей, что я уже другой или из другого мира? Скорее всего, она просто обидится и заявит, что я мог бы не придумывать такой сложный бред, чтобы от неё отделаться. И будет по-своему права. На этом сделка с совестью по этому вопросу заключена, и я с головой окунаюсь в новый для меня мир.

Не буду утомлять перечнем маленьких и больших открытий в течение этого дня. Единственное, я отчётливо понял вот что. Мы живём в мире, в котором всё меняется постоянно. Но мы навешиваем на окружающую обстановку некий шаблон восприятия, и лишь поэтому для нас она всегда одна и та же. Но всё меняется каждый миг, неизменно лишь наше представление о том, что вокруг всё стабильно. Это представление, как нарисованный очаг в каморке папы Карло, заслоняет нам реальный удивительный и переменчивый мир. И чтобы попасть в него, достаточно просто забыть о том, что ты о нём что-то знаешь, и дать ему возможность тебя удивить. А уж он, поверьте мне, постарается.

Глава 4

Маша, или Свидание вполуслепую

Женщина может не заметить, что вы похудели на 5 кг,

но сразу увидит, что вы сменили пароль в соцсетях.

Несмотря на некоторые непривычные особенности нового для меня мира, я достаточно быстро заканчиваю все дела по работе. Правильно выстроенный бизнес хорошо работает во всех мирах. Учитывая, что в каком-то смысле у меня сегодня будет первое свидание, решаю привести себя в порядок. В парикмахерской возвращаю свою нормальную короткую стрижку, аккуратно бреюсь, разбираюсь в незнакомом гардеробе, большая половина которого тут же перемещается в пакет с перспективой обновить имидж местных бомжей. Совершенно не понимаю необходимости соответствовать современной моде, когда тебе уже после сорока. К этому возрасту пора бы выработать свой стиль, а не пытаться по-детски копировать бесполые образы, навязываемые масс-медиа. В конце концов, в шкафу находятся неплохой чёрный замшевый пиджак, белая рубашка и не очень рваные джинсы. Для такого мероприятия вполне подходит.

С местом встречи решаю не экспериментировать, слишком много неожиданного человека скорее напугает, чем обрадует. Набрав номер нашего привычного ресторана с претенциозным названием «Dark Side», заказываю столик в дальнем конце зала, где нас практически не будет видно и мы сможем побыть одни. Вооружившись небольшим, но дизайнерским букетиком, приезжаю на десять минут раньше, желая спокойно вжиться в роль. Специально не ныряю в свою новую память, чтобы вспомнить детали отношений с Машей. Это как-то совсем неромантично и смазывает состояние, которое испытываешь на первых свиданиях. Эта неуверенность и переживания, которые в молодости кажутся огромной проблемой, в моём возрасте воспринимаются как приятная внутренняя щекотка, дающая почувствовать, ту лёгкую беззащитность и неопределённость, от которой постепенно отвыкаешь в грубом темпе уже опытной взрослой жизни. И всё-таки небольшими фрагментами воспоминаний, связанными с сегодняшним днём, я решаю воспользоваться, благо, я с фотографической чёткостью могу вспомнить любую часть своего нового прошлого. Из задумчивости меня выводит лёгкое постукивание ногтей по моему столу.

– К Вам можно? – рядом стоит девушка на вид лет от 30 до 40 (современная бьюти-индустрия не даёт возможности идентифицировать женщину с большей точностью). Хитро прищурившись, она смотрит на меня с лёгкой улыбкой. Это, конечно, Маша, хотя и сильно отличающаяся от того образа, который перед этим мне подсунула моя коварная нынешняя память. Она довольно высокого роста, с тёмно-русыми волосами, собранными в подобие крупной косы, спадающей на грудь. Глаза светлые и, кажется, зеленоватые. Лицо милое, с немного насмешливым выражением за счёт приподнятых уголков губ. Она не красавица по современным интернет-лекалам, но очевидно, что придает значение тому, как должна выглядеть. Лицо немного строгое за счёт выдающихся скул, без единой морщинки. Фигура даёт понять, что в её плотном рабочем графике фитнес занимает явно не последнее место. На ней деловой тёмно-синий брючный костюм, выгодно подчёркивающий талию и всё, что выше и ниже неё. Выглядит она достаточно эффектно и явно хорошо это понимает. Внутри у меня вспыхивает лёгкая робость, но посмаковать это состояние времени уже нет. Я встаю ей навстречу и обнимаю. Она немного прижимается ко мне. Духи, которых я до этого не чувствовал, издают горько-сладкий вечерний аромат, что говорит о том, что она готовилась к нашей встрече. Я протягиваю ей букет. Она берёт его с небрежно-удивлённой улыбкой.

– У нас сегодня праздник, что ли? – в её голосе звучит небольшая насмешка. – Ты, смотрю, стиль изменил, бриться начал. Да ещё вижу – нашего Энди кто-то сильно пощипал, – явно намекая на мою короткую стрижку. – И вообще, я не догадывалась, что у тебя есть белые рубашки, – она подносит цветы к лицу.

– Решил немного изменить свой мир, – говорю правду, потому что скрывать её от женщины дело бесперспективное, всё равно почувствует. Лучше держать эту правду на виду, так она не вызывает излишнего интереса. – Но, если тебе не нравится, через неделю-две вернусь к прежнему имиджу.

Это, конечно, явный блеф, поскольку возвращаться обратно в лохмато-пёстрое создание я в любом случае не собираюсь.

– Да нет, вроде и неплохо, просто необычно, – в её немного прищуренных глазах мелькает интерес. Всё-таки Маша достаточно серьёзный руководитель и не может допустить, что заранее во мне чего-то не просчитала. – Так предупредил бы, что у нас праздник, я бы надела что-нибудь поприличнее, – она явно кокетничает: костюм и туфли шикарные даже для такого заведения. Она и сама это прекрасно понимает, просто по обычной женской тактике пытается поставить меня в немного дискомфортное положение, чтобы посмотреть, как я из него выйду. Но я играю в эту игру тоже уже не в первый раз.

– Извини, Машуля, – начинаю оправдываться, как положено по правилам сценария. – Просто думал, ты помнишь, какой сегодня день, – я ловко перебрасываю мяч на её сторону и беру многозначительную паузу.

– Да-а, конечно, – неопределённо протягивает она, и её лицо приобретает задумчивое выражение. Пауза затягивается, но, похоже, в её оперативной памяти этой даты нет. Она немного хмурится, непроизвольно закусывая нижнюю губу. Это выглядит очень мило и по-детски, но явно не соответствует образу финансового руководителя, которым она была всего час назад. Изображаю на своём лице участие доктора, сообщившего пациенту неизлечимый диагноз. Под этой маской сейчас во мне Энди торжествует маленькую победу. Конечно, не над Машей, которая только что с работы, явно уставшая и голодная. Это ощущение спортивной победы над женской тактикой её же оружием.

– Прости, из головы, видно, вылетело, – наконец сдаётся она. – На работе сплошной дедлайн, мозги никак не могут переключиться.

«Ну всё, – говорю себе, – попраздновал победу – и достаточно. Если женщина извиняется, лучше этим не злоупотреблять, а то эта победа быстро превратиться в пиррову».

– Да нет, в принципе, ничего серьёзного, – я примирительно улыбаюсь, – иначе букет был бы побольше. Просто ровно год назад, когда мы были в Испании, утром ты сказала, что тебе ещё ни с кем не было так хорошо. На меня это тогда произвело очень большое впечатление. Это, конечно, не событие, но я решил, что для нас это было важно, и решил сегодня напомнить.

На самом деле это всё действительно было, просто год прошёл пару дней назад. Но надеюсь, что такой небольшой обман ещё не входит в перечень смертных грехов. Маша явно впечатлена и растрогана, мне даже кажется, что у неё блеснуло в глазах. Остатки образа успешного финансового директора испаряются окончательно, уступив место немного грустной и уставшей молодой женщине.

– Иди ко мне, – коротко говорит она и решительно притягивает меня к себе. Я чувствую её мягкие губы. Волна её состояния обволакивает меня, начиная погружать в лёгкую эйфорию.

– Хорошо, что ты ещё ничего не заказал, – она переходит на деловой тон человека, хорошо знающего, что ему надо. – Поехали ко мне. Я и сама в честь такого праздника что-нибудь не хуже приготовлю. Да и надоело уже просыпаться в этом твоём археологическом музее, – она явно намекает на перебор в моей новой квартире с антиквариатом. Я буквально слышу, как перещёлкивается незримая шестерёнка, поднимая нас на новый уровень отношений. Мой предшественник, насколько я помню, подобной чести ещё не удостаивался.

– Если что, то я умею вкусно резать колбасу и наливать дорогие напитки, – я стараюсь немного сбавить темп, понимая, что с таким серьёзным её настроем у нас будет только бурная страсть в прихожей вместо размеренного и полного удовольствия в спальне. Она усмехается, возвращая на лицо уже знакомое мне ироничное выражение и как бы соглашаясь с моими правилами.

Дальнейший вечер проходит уже более предсказуемо, что никоим образом его не портит и даже наоборот. Мы явно довольны проведённым друг с другом временем. У меня хватает благоразумия не оставаться до утра. Всё-таки меня приглашали на ужин, а не на завтрак. Кроме того, женщине редко хочется, чтобы мужчина увидел её в свете солнца в неподобающем, по её мнению, виде, с лишённым косметики лицом. Так заканчивается первый день в этом новом для меня мире.

Глава 5

Трансформатор сознания

Человеку готов к чуду

ровно до того момента,

когда оно случается.

Так началась моя жизнь в новом мире. Осваиваюсь с ней, к своему удивлению, очень быстро. Конечно, первые недели две иногда вижу недоумение на лицах людей, знающих мою прошлую, так сказать, версию. Похоже, моё поведение ещё не всегда адекватно. Но со временем то ли окружающие привыкают к моей небольшой перемене, то ли я лучше вживаюсь в новую роль. Так что какое-либо разоблачение мне уже явно не грозит. И всё же не могу отделаться от мысли, что это не моя настоящая жизнь. Кажется, что я играю какую-то странную роль персонажа, который хоть и очень на меня похож, но мною всё-таки не является. Не скажу, что это сильно беспокоит, но где-то есть подспудное ощущение, что всё это только начало и спокойная, размеренная жизнь и в этом мире мне больше не светит.

Кувшин я на следующий же день убираю с полки и решаю спрятать в своём секретном сейфе в подвале, чудесным образом оставшемся в неизменном виде и в этом мире. Он встроен в одному лишь мне известную нишу в стене, оставшуюся от старого печного дымохода. Когда при ремонте на этом месте ставили декоративные панели, у меня хватило сообразительности сделать одну из них съёмной. Под ней я поставил дверцу, приклеив на неё снаружи отпиленные части от кирпичей, соответствующие рисунку кладки. Помню, возился два дня, но результат точно того стоил. Даже сняв панель, можно увидеть только старую стену. Чтобы открыть дверцу, надо надавить на угловой кирпич, и сработает обычный магнитный замок, как на простом шкафу. Дверца открывается, и тут уже можно увидеть настоящий сейф, со всеми положенными системами защиты и сигнализации, две из которых на тот момент уже должны сработать. В общем, всё, нажитое непосильным трудом на ниве эзотерического просвещения, охраняется достаточно надёжно. Обычно я держу здесь деньги и артефакты из драгоценных металлов, которые играют у меня роль резервного фонда. В эту элитную компанию и попал теперь мой новый экспонат.

Как уже говорил, через две недели мы с новым миром полностью привыкли друг к другу. Началась размеренная жизнь, иногда ещё подкидывающая развлечения в виде новых неожиданных впечатлений. Которые, впрочем, сразу же перерабатываются моей памятью, а значит, работают только один раз.

Бизнес в этом мире, как и в предыдущем, работает с моим минимальным участием. Раньше я старался его развивать, искать новых поставщиков и расширять ассортимент. Но сейчас по смутным причинам делать это нет никакого настроения. Поэтому ухожу с головой в то, что меня действительно интересует – восполняю пробелы знаний о восточной эзотерической истории и культуре. Хотя и зарабатываю я на ниве эзотерики, от её практического применения я всегда был далёк. Но на этот раз повод появился, и очень весомый. Интересующая меня сфера довольно узка и ограничивается лишь тем, что касается магического сосуда. Сначала я штудировал всё, что касается кувшинов, ваз и прочих восточных предметов для хранения чего-либо. Выяснилось, что мой кувшин не был особо распространённой формой сосуда. В основном использовались глиняные сосуды, более богатые люди могли позволить себе фарфор. У императора же вазы были комбинированным: на медный сосуд наносилась медная же основа рисунка вазы. Далее туда втирался цветной песок. После обжига ваза выглядела как обычная фарфоровая, только была прочнее и стоила на порядок дороже. Подобные же моему кувшины использовались для хранения чего-нибудь дорогого: денег, специй, особого вина или, как выяснилось на моём примере, страшной китайской тайны, способной запросто перемещать людей между мирами даже без их согласия. При этом в Сети нередко попадались очень похожие сосуды. Из этого следовал вывод, что мой кувшин не был изначально каким-нибудь ритуальным предметом, а хоть и редким, но достаточно бытовым.

Следующая серия запросов в Гугле была на тему даосизма. Я понял, что придётся искать в этом направлении, когда внимательно рассмотрел печать на дне, которая явно была ключом к таинственному изготовителю артефакта. На печати чётко виден круг с крестом внутри. В центре креста ещё один круг. В одном из найденных комментариев было сказано, что это одно из изображений главного даосского знака – Инь-Ян. И таким образом было показано взаимодействие его пяти частей-элементов – воды, земли, огня, дерева и металла.

С даосизмом всё оказалось слишком сложно. Через несколько дней изучения информации про восьмерых бессмертных, бога воды и прочую национальную экзотику понимаю, что за несколько тысяч лет аккуратные китайцы смогли сохранить такое количество информации, что её можно изучать несколько жизней подряд. Но такого времени в моём распоряжении явно нет. Поэтому решаю обратиться к экспертам в данной области. Покопавшись в своей прошлой памяти, вспоминаю одного подходящего персонажа. Не знаю точно, как его зовут в этом мире. Похоже, здесь мы с ним общались не часто. В моём прошлом мире его называли Шаман, и он явно тот, кто мне нужен. Сфера его интересов была обширна, но ограничена исключительно областью нематериальной. Он хорошо разбирался в религиях, магии различного характера и прочих эзотерических сферах. К счастью для Шамана, его знания носили исключительно академический характер, а то бы он уже давно переехал в палату к более продвинутым шизотерикам. Всю жизнь он занимался программированием, поэтому с момента возникновения Интернета получил возможность качать себе на жёсткий диск сначала килобайты, а на сегодня уже и терабайты информации. В моём телефоне не было контакта с именем Шаман, но, побеседовав со своими продавцами и набросав им общий портрет и круг интересов, я его всё-таки вычислил. В этом мире он известен под именем Нагваль. Разница небольшая: это почти тот же шаман, только у индейцев.

Итак, решив, что сегодня мой бизнес может позаботиться о себе сам, набираю номер Нагваля, который оказался в моём телефоне. На том конце отвечают сразу, как будто ждали моего звонка.

– Привет, узнаёшь? – на всякий случай начинаю осторожно.

– Привет-привет, – слышу в ответ явно немолодой, но бодрый голос. – Ну как же не узнать главного городского мага-завмага? Как жизнь на рынке культтоваров, кому-нибудь ещё нужны твои игрушки? – Нагваль был явно в хорошем настроении.

– Пока у нас в стране растёт инфляция цен на материальные ценности и смыслы, рынок духовных не пропадёт, – парирую я. – Хочу заехать к тебе, показать одну вещь. Интересно твоё мнение.

– Что именно?

– Давай при встрече, – почему-то мне интуитивно не хочется распространяться о моём артефакте по телефону.

– Я же не оценщик, ты ведь знаешь, но хочешь – приезжай, конечно, только чаю своего прихвати. Он у тебя хороший, ты же у нас абы что не пьёшь.

Через полчаса уже стучу в дверь Нагваля. Дверь открывает практически точная копия Шамана из моего прошлого мира. Та же растрёпанная копна уже сильно поседевших волос, переходящая в такого же фасона бороду, толстенные очки на широком добродушном лице. И, как выясняется, так же фанатично увлечён всеми видами необъяснимого, происходящего в этом мире.

Готовлю принесённый чай, использовав взятую с собой китайскую чайную посуду и специальную воду. Не вижу смысла пить некачественно приготовленный чай, а у Нагваля, я был практически уверен, нет не то что глиняного китайского чайника, но даже и более-менее удобных пиал. В таких условиях нет смысла нести с собой дорогой чай, который бы не отличался от своего дешёвого аналога. Нагваль внимательно следит за моими манипуляциями с переливанием воды и завариванием первой порции чая. Я молчу, погрузившись в процесс. Наконец разливаю чай по пиалам, и мы делаем несколько первых глотков. Нагваль поднимает глаза и многозначительно кивает. Я и сам понимаю, что чай получился неплохо. Выпив ещё по одной пиале и отдав должное качеству напитка, понимаю, что можно начинать.

Честно говоря, решаю не выдумывать легенд по поводу моей ситуации, а выложить полную правду. Нагваль явно не сможет этим воспользоваться, даже если и захочет. Это всегда можно будет списать на его больную фантазию, что не сильно кого-то удивит. С другой стороны, я смогу лучше узнать, в какую ситуацию попал. Не торопясь, стараясь не упускать деталей, рассказываю, каким образом попал в этот мир. Нагваль слушает внимательно, не перебивая. По его лицу сложно понять, удивлён он или нет. Я уже закончил, и в воздухе повисла пауза, которой мне хватает для приготовления новой порции чая. Мы опять пьём в тишине, которую в этот раз прерывает Нагваль.

– Значит, думаешь, что у тебя есть механизм, способный перемещать людей между мирами? – вопрос, похоже, риторического характера, и я решаю на него не отвечать. Естественно, Нагваля, как и любого другого учёного, мало волновала человеческая судьба, когда речь шла о возможном открытии.

– Можешь показать? – спрашивает он немного хрипловато, явно выдавая свой интерес.

Достаю из сумки свой злосчастный кувшин и протягиваю Нагвалю. Он принимает его осторожно и, немного покрутив в руках, берётся за крышку.

– Можно открыть? – спрашивает с явной нерешительностью в голосе. Хочу что-нибудь съязвить типа: «Только сначала давай попрощаемся», – но вовремя прикусываю язык.

– Открывай, – решаю не издеваться, – я уже открывал, но, похоже, без направленного света эта машина не работает, во всяком случае, пока с ней всё было спокойно.

Нагваль осторожно снимает крышку и немного издалека заглядывает внутрь. Как и ожидалось, ничего не происходит. Осмелев, он подносит кувшин ближе и начинает рассматривать его внутреннюю часть. Естественно, кроме гладких стенок он там ничего не обнаруживает. Не сдаваясь, рассматривает кувшин снаружи. Видимо, это более информативно, так как иногда он задумчиво хмыкает. Не отпуская кувшин, поднимается и садится за компьютер. Понимая, что пока не стоит его отвлекать, спокойно допиваю чай. Минут через 15-20 Нагваль, пробормотав что-то удовлетворённо, подходит и садится рядом. Как будто продолжая какой-то странный ритуал, мы выпиваем в молчании ещё по одной пиале. Наконец он решает удовлетворить моё любопытство.

– Если эта штука работает так, как ты рассказал, – немного задумчиво говорит он, – то я бы назвал её трансформатор. Конечно, не обычный электрический, но принцип тот же. Просто трансформируется энергия какого-то более глобального типа. В начале процесса запускается что-то типа электромагнитной катушки, принцип работы которой, как ты наверняка знаешь, прост. Похоже, ты активировал эту катушку, в какой-то момент создав лучом света подобие сердечника, и заработал встроенный механизм. Видишь эти орнаменты снаружи? – он показывает на выпуклые волнистые линии, густо покрывающие кувшин снаружи. Честно говоря, до этого момента я особого внимания на них не обращал.

– Как думаешь, что это за узор?

– Обычный декоративный, правда, как по мне, достаточно грубый. Случалось видеть и поизящнее.

– А вот тут ты не прав, – Нагваль победно улыбается. – Древние люди на ненужные вещи времени не тратили. Это электромагнитные силовые линии, так называемые орнаментальные катушки, которые запускают процесс возникновения первичной, так сказать, пусковой энергии. Ты же видел, что происходит с магнитными опилками, насыпанными на лист бумаги, если к ним снизу поднести магнит.

– Что-то в школе проходили, – тяну неуверенно, так как физика никогда не была моим любимым предметом, – опилки образуют какую-то фигуру.

– А точнее, выстраиваются по силовым линиям, – перебивает меня Нагваль, явно понимая всю скромность моих познаний в этом вопросе. – Но можно сделать наоборот, выстроив силовые линии, чтобы получить электромагнитное поле. Кстати, эта система часто применялась в храмах. Обрати как-нибудь внимание на росписи даже в христианских церквях, и ты вспомнишь о том, что я тебе говорю.

Скромно молчу, понимая, как мало всё-таки я знаю о мире, в котором живу, и особенно о предметах, с которыми имею дело в обычной жизни. Нагваль, войдя в раж и активно помогая себе руками, продолжает лекцию.

– А потом, когда в это образованное орнаментальной катушкой поле помещается сердечник, происходит выход уже на рабочую, так сказать, мощность. И похоже, эта энергия начинает преобразовывать пространство-время, трансформируя реальность для того, кто весь этот процесс активировал.

– Погоди, – прерываю я его, чувствуя нарастающее волнение, – так что, к этому кувшину ещё какой-то магический жезл, получается, нужен? – я спрашиваю, в глубине души понимая безнадёжность такой перспективы.

– Ну зачем же, – мой эксперт говорит несколько снисходительно, – роль сердечника должен выполнять световой луч или же сфокусированное внимание хозяина этой вещи. Как ты думаешь, зачем монахи годами в медитации сидели? – вопрос явно риторический. – Правильно, внимание своё учились собирать и направлять. Ведь без этого такой мощный процесс просто неуправляем, а значит, опасен. Как встреча с шаровой молнией – если не знаешь, как ею управлять, скорее всего, шансов выжить у тебя будет немного.

– Получается, что несколько столетий тому назад эти неграмотные монахи запросто могли перемещаться между мирами? – спрашиваю, не пытаясь скрыть недоумение.

– Ну, насчёт неграмотных я не был бы так уверен, – Нагваль усмехается куда-то в глубину своей бороды. – Ведь за счёт таких штук они и получали знания, над разгадкой которых до сих пор бьётся вся современная наука.

Я молчу, пытаясь уложить в голове полученную информацию. Нагваль откровенно самодовольно наслаждается произведённым на меня эффектом.

– Хорошо, – пытаюсь перевести разговор в более важное для меня деловое русло. – Расскажи лучше, как мне этот механизм самому запустить и научиться им управлять?

Нагваль долго смотрит на меня прищурившись, не скрывая скептической улыбки.

– Научиться – это запросто, – в его голосе звучит уже неприкрытый сарказм. – Но для начала, во-первых, надо иметь плотную энергетическую структуру, которую не размажет по стенкам твоего кувшина, когда он будет работать на полную мощность. А во-вторых, необходим навык концентрации и направления внимания в ту точку, которая тебе нужна. И в-третьих, эту точку надо ощущать реально. И если первых два пункта я себе чисто теоретически представляю, то третий даже не могу вообразить. Как можно создать образ того, чего не знаешь? В общем, если лет тридцать попрактикуешься в хорошем монастыре со знающим мастером и потом тебе повезёт встретить человека, который знаком с этим механизмом, то небольшой шанс у тебя есть.

Что ж, если его слова были хоть частично правдой, перспектива куда-то вырваться из этого мира у меня отсутствует напрочь.

– Ну а как же я сюда попал, не обучаясь до этого у твоих продвинутых монахов? – спрашиваю, пытаясь скрыть нарастающее раздражение от этой неутешительной правды.

– А вот этого-то я как раз и не знаю, – просто отвечает Нагваль. – Но подумаю. Говоришь, ультрафиолетом светил? Ну что ж, давай попробуем, – он встаёт и подходит к комоду, на котором царит первородный хаос из книг, посуды и даже, похоже, каких-то остатков еды. Выдвинув верхний ящик, он довольно долго перерывает явно аналогичные ценности. В конце концов, удовлетворенно хмыкнув, возвращается со странным прибором, состоящим из кучи лампочек, но явно не похожим на фонарь. Дав мне кувшин в руки, открывает крышку и начинает спокойно светить внутрь, переключая свет с одной лампочки на другую. Я инстинктивно отшатываюсь назад, представляя, что сейчас может произойти. Но в этот раз, к счастью, ничего не происходит. Нагваль перебирает лампочки и с интересом заглядывает внутрь. На какой-то миг его взгляд останавливается. Я тоже осторожно стараюсь заглянуть внутрь сосуда. Вижу всё те же гладкие стенки, освещённые ультрафиолетом. Будто издеваясь над моей нервной системой, Нагваль стоит какое-то время в оцепенении, потом мотает головой, словно отгоняет навязчивую мысль, после чего ещё в каком-то трансе отстраняется от кувшина в сторону. Повисает пауза. После трёх минут я не выдерживаю.

– Нагваль, проснись, мы никуда не улетели, – меня начинает раздражать этот его ступор. Он снова трясёт головой, его взгляд постепенно приобретает осмысленное выражение.

– Ты видел? – он говорит хриплым голосом с какой-то безумной интонацией, от чего мне становится не по себе. Я стараюсь отшутиться:

– Если ты про китайских монахов, вылезавших из кувшина, то нет.

– Точно? – в голосе Нагваля звучит такой неподдельный интерес, что я с ужасом понимаю, что концентрация доли правды в моей шутке была избыточной.

– Что произошло? – спрашиваю, с ужасом уже ожидая ответ.

– Я всё видел. Всё, что ты мне рассказывал, все эти возникающие пространства и миры… И как потом всё остановилось, – последнюю фразу он говорит задумчиво и даже немного испуганно, оглядываясь по сторонам, очевидно, ища изменения в обстановке. Постепенно его испуг проходит.

«Естественно, – думаю про себя, – бардак в твоей квартире – практически идеальный хаос. Он в любом измерении одинаков. Посмотрю я на тебя, когда ты выйдешь на улицу».

Но, как выясняется, в этом уже нет необходимости, так блуждающий взгляд Нагваля внезапно на чем-то останавливается.

– Кажется, этого тут не было, – он подходит к полке и берёт с неё внушительного размера зелёный камень, похожий на малахит. Выражение его лица приобретает какое-то безучастное выражение.

– И этого тоже, – продолжая держать камень, он берёт левой рукой лежащую рядом африканскую маску. Я понимаю, что надо срочно вмешаться, пока знакомство с новым миром не закончилось для него нервным срывом.

– Успокойся, Нагваль, – говорю я, стараясь придать голосу твёрдость. – Ничего особо страшного не произошло, и серьёзно мир не изменился. Хорошая новость – в нём есть принесённый мной хороший чай. Давай выпьем, и пусть первые впечатления от этого мира будут позитивными.

– Какой я тебе на хрен Нагваль! Почему ты меня так называешь? – его нервная система, похоже, уже не выдерживает нагрузки.

– Может, потому, что в этом мире тебя так зовут? – решаю его не жалеть. – Добро пожаловать в новый мир.

Следующий час трачу на отпаивание его чаем и выслушивание бессвязного рассказа о путешествии по бесконечному пространству внутри моего кувшина. В конечном итоге он вроде немного успокоился и даже развеселился – наконец-то с ним случилось настоящее чудо, о котором он имел только теоретическое представление. Я, как уже «опытный» путешественник, даю ему некоторые инструкции, как себя вести, чтобы особо не шокировать окружающих. Убедившись, что первый стресс у него прошёл, и взяв обещание в случае возникновения проблем с этим миром немедленно звонить мне (не зная пока, правда, чем смогу помочь), я его оставляю. Мне срочно необходимо и самому спокойно проанализировать ситуацию.

Через час напряжённого малеванья на листке геометрических фигур и букв вырисовывается следующая картина:

А. Для активации этого странного кувшина не надо долго практиковаться, как утверждал Нагваль, достаточно просто посветить ультрафиолетом внутрь.

Б. Процесс происходит совершенно неуправляемо, в связи с чем до его полного понимания эксперименты лучше отложить.

В. Новый мир ненамного отличается от прежнего. Разница только в альтернативной памяти о прошлом мире.

Г. Кувшин может как отправить владельца в другой мир, так и доставить ему кого-то из другого в этот мир. Опять-таки рандомным образом.

Выжидаю день в надежде, что Нагваль позвонит первым. Этого не происходит. На второй день набираю его сам. Голос на том конце, к моему удивлению и радости, бодрый.

– Ты представляешь, – Нагваль говорит возбужденно, что для меня уже непривычно, – здесь у меня есть бывшая жена и сын! Я с ним сегодня виделся, учится в третьем классе, прикинь?

– Так это хорошо? – спрашиваю неуверенно.

– Конечно, он такой умный и тоже уже интересуется сверхъестественными явлениями. И представляешь, что я ему когда-нибудь расскажу, что попал сюда из другого мира.

– Ты уж с этим лучше пока не торопись, – перебиваю его. – А в остальном всё нормально?

– Да. Мне тут даже больше нравится, всё такое новое, интересное, прямо как в детстве.

– Ну тогда, – говорю с иронией, – если что, обращайся, заброшу ещё куда-нибудь, когда здесь надоест.

Нагваль осекается на полуслове.

– Знаешь, – говорит он, видимо, не особо оценив шутку, – я лучше здесь останусь. Сам понимаешь, если повезло один раз, в следующий это уже совсем не факт. Я, кстати, вчера всю ночь пытался разобраться, как же всё так легко получилось: посветил фонариком – и раз, ты в другом мире. Мы же даже никакие обряды не выполняли.

– Так ты нашёл что-нибудь? – прерываю его, не скрывая нетерпения.

– Да, есть одна мысль, но проверить бы надо.

– Господи, да говори уже, что придумал, не тяни, – меня начинает раздражать его не к месту рассудительный тон.

– В общем, если коротко, ультрафиолет имеет самую короткую длину волны в нашем мире и находится в спектре как видимого, так и невидимого нами излучения, так сказать, непроявленного для наших органов чувств. Это то, что китайские даосы называли туманно Единое, а именно изначальная вибрация, которая, в дальнейшем проявляясь, создаёт более плотные колебания, и так постепенно образуется весь проявленный мир. Приходя в тонкое состояние восприятия, даосы пытались почувствовать этот переход из непроявленного в проявленное. Конечно, за счёт многолетних практик. А мы с тобой просто использовали достижения современной техники и запустили этот процесс, так сказать, от другого, уже внешнего, источника.

– Так что, они могли чувствовать ультрафиолет? – в его рассуждениях, на мой взгляд, что-то не складывалось.

– Естественно, нет, – Нагваль опять переходит на снисходительный тон. – Ты пойми, для этой штуки неважно, каким источником её активируют. Это же переход из непроявленного в реальность. А в какую сферу реальности: свет, звук или мысль, – это уже неважно. Кстати, мы вполне могли запустить процесс и ультразвуком. Только я это делать не буду, а сам, если хочешь, попробуй.

– Хорошо, запустить процесс мы смогли, а как же им теперь управлять?

– С этим я ещё разбираюсь, но пока идей нет от слова «совсем». Если правильно понимаю, то эта штука должна была переносить человека в новый мир, где он добывал знания, которых в его мире нет. Но как же он потом возвращался? Ведь невозможно полностью запомнить такой сложный узор своего мира и ещё потом как-то его воспроизвести.

Понимаю, что больше информации мне из него сегодня не выжать. Поговорив ещё пару минут и убедившись, что у него, как и у меня, отношения с новым миром наладились, прощаюсь, взяв с него обещание звонить в любое время, если появится хоть малейшая идея.

***

Прошло ещё три дня, а Нагваль так и не позвонил. Когда я в нетерпении набираю его сам, он сухо отвечает, что пока ничего не узнал. Неожиданно внутри чувствую какое-то лёгкое отчаяние. Вечером сижу в своей квартире, к которой никак не могу привыкнуть, и смотрю в одну точку. В какой-то момент отчётливо понимаю, что это состояние медленно, но верно вгоняет меня в депрессию. Этой роскоши я себе позволить не могу. Срочно надо как-то переключиться. Встречаться с Машей в таком состоянии не хочу – незачем напрягать девушку своим унылым видом. Открываю приложение с расписанием городских развлечений на сегодня. Кино, выставки, семинары – всё не то. А вот это уже интереснее – «Джаз джем сейшен в пабе "Луи и Френки"». Выступление, судя по всему, уже началось, но я всё равно не думаю торопиться. Решив сегодня ехать на такси, уверенно подхожу к доставшемуся мне по наследству от прошлого Энди бару. На днях я его неожиданно обнаружил в неприметном на первый взгляд встроенном шкафчике. Ассортимент радует разнообразием и качеством. Видимо, мой предшественник уделял этим напиткам больше внимания, чем я. Решив не зависать на этой дегустации, выпиваю пару шотов текилы. Качество такое, что закусывать совсем не хочется. Алкоголь, не часто попадающий в мой организм, сразу занялся делом, затуманивая мозг и создавая в теле лёгкое расслабление. Не самый любимый мой метод отключения мыслительного процесса, но, как говорится, серьёзные времена требуют серьёзных решений.

Глава 6

Как происходит весь этот джаз?

Если вы спрашиваете, что такое джаз,

то вам этого никогда не понять.

Луи Армстронг

Несмотря на вечер буднего дня, паб практически полон. Вокруг довольно шумно, но уютно. Видно, что публика воспитанная и однозначно пришла не ужинать. Свободных мест почти нет. За столиком в углу в одиночестве сидит мужчина примерно моего возраста. Может, он кого-то и ждёт, но понимая, что другого варианта слушать сидя мне сегодня не светит, двигаюсь в его сторону:

– Не возражаете, если составлю Вам компанию?

Мужчина поднимает на меня внимательный взгляд. В образе просвечивается нечто богемное, может, из-за сочетания пышных волнистых волос, длинных пальцев и непривычной формы очков.

– Садитесь, – кивнул он с вежливой улыбкой, которая сразу к нему располагает.

– Благодарю, – усаживаюсь, радуясь своей удаче. – Могу ли я компенсировать неудобство и купить Вам что-нибудь выпить?

– Почему бы и нет, возьмите мне то же, что будете пить сами.

– Меня зовут Энди.

– Марк, – он бодро пожимает мою протянутую руку.

Заказав пару двойных виски со льдом и немного выпив с Марком за знакомство, переключаю внимание на сцену. Честно говоря, не считаю себя большим поклонником джаза, тем более современного. Последний если и могу воспринимать, то только на таком живом выступлении, когда ты находишься в непосредственном процессе возникновения музыки. Тогда кажется, что начинаешь ощущать её так, как исполнитель, и даже становишься как бы невольным участником её рождения.

На сцене играют что-то бодрое, явно импровизируя на тему джазового стандарта, который я не знаю или просто не могу узнать под слоями импровизаций. Отхлебнув ещё пару глотков виски, окончательно понимаю, что теперь уже полностью готов адекватно воспринимать эту музыку. Похоже, ребята играют тут далеко не в первый раз. Это становится понятно по неформальной реакции публики, постоянно выкрикивающей что-нибудь одобрительное и называющей каждого солирующего по имени. Коллектив играет расслабленно, видно, что музыканты сами получают удовольствие от процесса. Каждая сольная импровизация, даже не самая удачная, встречается дружными аплодисментами и выкриками.

Слушаю с удовольствием. Именно такой беззаботной и лёгкой атмосферы мне и не хватало в последние дни. Больше других музыкантов моё внимание привлекает клавишник, кажется, руководитель этого джаз-банда. У него совершенно неожиданные переходы из одной тональности в другую, звук то затихает, то неожиданно возникает на совершенно непредсказуемой ноте. Мозг, пытаясь предугадать развитие его соло, сдается уже после первых минут, и анализ уступает место какому-то оцепенению, в котором продолжает звучать это на первый взгляд безумное нагромождение звуков. Но, что самое удивительное, в кажущемся звуковом хаосе чётко прослеживается мелодия основной темы, на нитку которой, как бусины, нанизаны все звуки, приёмы и аккорды импровизации. Соло закончилось, и зал на некоторое время тонет в овациях.

Эта общая эмоциональная волна поднимает меня с места, и я от души хлопаю вместе со всеми. Когда все немного успокаиваются и соло переходит к следующему музыканту – контрабасисту, сажусь на место в задумчивости. Этот музыкальный хаос каким-то образом похож на то состояние, которое я испытывал, глядя в свой кувшин. И то, что в одном случае это был свет, а в другом звук, принципиально ничего не меняло. Но сейчас музыканту, в отличие от меня, удалось как-то управлять этим процессом, балансируя и не допуская скатывания его в хаос. Музыканты уходят на перерыв, а я поворачиваюсь к своему соседу.

– Для меня сегодня просто открытие, что у нас в городе есть такой джаз-банд, – говорю совершенно искренне.

– Да, неплохие ребята, – в тон мне соглашается Марк. – Между прочим, мои воспитанники.

Я не могу сдержать улыбку. Это объясняет, почему за столиком больше никого не было. Поняв, что передо мной явно искушённый в джазе человек, решаю не упускать свой шанс и попытаться разобраться с мучающим меня вопросом.

– Скажите, Марк, а как можно научиться импровизации? То есть, с одной стороны, не ограничивать себя жёсткой формой, а с другой – сохранять необходимое направление?

Марк задумчиво улыбается:

– Если бы существовал точный ответ на этот вопрос, каждый музыкант стал бы великим. Но его нет, и, наверное, к счастью. Импровизация должна отражать уникальность того момента, в котором она происходит, и каждый переживает это по-своему. Но, чтобы это выразить, необходимо ещё и обладать хорошим знанием музыкального языка. В общем, – подытоживает Марк, – видимо, я с этим Вам не сильно помог.

– Тогда я, вероятно, не совсем верно задал вопрос, – всё равно решаю так быстро не сдаваться. – Как может музыкант, находясь в рамках музыкальной темы, не потерять её в процессе игры?

– Ну, с этим всё намного проще. Это навык, который приходит не сразу, но его можно развить. Сейчас говорят, что даже какие-то курсы специальные есть. А в моё время каждый сам что-нибудь придумывал. Я вот, например, весь день старался держать мелодию в голове и всё, что происходило вокруг, ощущать как движение этой мелодии в пространстве, понимаете? – он неуверенно смотрит на меня.

– Очень хорошо, – отвечаю, вспоминая свой недавний опыт, когда все мои органы чувств одновременно создавали сложный механизм, перенёсший меня в этот новый мир.

– Потом, когда я садился за инструмент, просто держал образ мелодии внутри себя и играл всё, что вздумается, не пытаясь играть что-то специально. Но в результате получалась уже что-то похожее на джазовую импровизацию.

– То есть Вы хотите сказать, – стараюсь не упустить начавшую оформляться мысль, – что если внутри себя держать чёткий образ и не отвлекаться на внешние изменения, то внешнее постепенно должно прийти с ним в соответствие?

– Возможно, и так, хотя я не думал об этом с такой точки зрения. Просто я с юности хотел играть джаз, вот и пытался научиться. Своих ребят, – он кивает в сторону сцены, – я тоже, кстати, по этому методу учил. Как видите, он неплохо работает.

– Думаю, что тоже применю Ваш метод, но немного в другой области, так что спасибо, – благодарю Марка, чувствуя, что узел тайны вокруг моего кувшина начинает немного ослабевать.

– Пока не очень понимаю, за что, но пожалуйста, – Марк отвечает с уже знакомой мне мягкой улыбкой.

Понимая, что у меня, благодаря Марку, появилась хоть какая-то зацепка, предлагаю ему отметить это, но он вежливо отказывается, ссылаясь на необходимость быть в форме на следующий день. Чувствую себя немного в долгу, так как привык компенсировать то хорошее, что получаю. «Ну ладно, – сонно думаю в такси, уже возвращаясь домой, – не Марка, так кого-нибудь ещё отблагодарю. Старухе-карме, в конце концов, не очень важно, кому ты вернёшь долг, главное, чтобы вовремя, пока она из тебя его с процентами не начала выбивать».

Глава 7

Смертельный укус виртуальной змеи

И если ты долго смотришь в бездну,

то бездна тоже смотрит в тебя.

Фридрих Ницше

Прошедший вечер на какое-то время переключил меня на более спокойный, бытовой ритм жизни. Тем более что для этого есть причины. Фактически у меня теперь новая девушка, которая мне нравится, и я практически заново переживаю романтический период начала нашего знакомства. Отправляю ей на работу букеты цветов, занимаюсь с ней изучением новых ресторанов, а после изучением и её самой. Не совсем представляю, что она думает о моей перемене, но, похоже, она не против, так как вопросов не задаёт. И это правильно. Ведь если тебе нравится машина, лучше не пытаться выяснить, как она работает. На работе же всё пока не так гладко. Пришлось уволить продавца и принять нового, сделать перепланировку магазина и активно заняться расширением ассортимента. Тот, кто имеет даже небольшой бизнес, понимает, сколько времени и сил уходит на такие, казалось бы, мелочи. Так что звонок Нагваля застаёт меня немного врасплох.

– Я, кажется, понял, как работает эта штука, – начинает он с места в карьер, даже не удосужившись поздороваться. – Если сможешь завтра, приезжай, всё расскажу.

Конечно, я могу. Договариваюсь о времени встречи и, хотя меня подмывает узнать что-нибудь сразу, прощаюсь. Эта тема явно не на пару минут, дай бог разобраться хотя бы при встрече. После разговора чувствую, как во мне поднимается волна психического возбуждения и мысли начинают бессвязно скакать. Безуспешно пытаюсь предугадать, что же такого нашёл мой эзотерический консультант.

На следующее утро, прихватив по пути пару кофе и круассаны, стою перед дверью в квартиру Нагваля. Стараясь удержать всё в руках, нетерпеливо нажимаю в звонок. Никакой реакции. Начинаю нервничать и, учитывая, что руки заняты, пытаюсь стучать в дверь ногой. К моему удивлению, она легко распахивается.

Раздражение моментально сменяется неприятной тревогой, и я осторожно захожу в квартиру. Нагваль сидит в своём кресле за компьютером, голова немного откинута назад, глаза прикрыты. Всё понятно, опять бессонная ночь в Интернете. Подхожу и трясу его за плечо. Неожиданно Нагваль начинает сползать с кресла, и его тело бесформенной массой оседает на пол. Вместе с ужасом приходит понимание: он мёртв. В голове ощущение пустоты, как будто всё внезапно остановилось. В том, что это убийство, я почему-то не сомневаюсь. Плохо слушающимися руками достаю телефон и вызываю службу спасения. Время начинает тянуться со скоростью пьяной улитки. В голове непроизвольно возникают бессвязные вопросы: за что его убили и как? Может, отравили? Но тогда почему он, как обычно, сидел в кресле и почему не встал, когда кто-то открывал дверь?

Осторожно обхожу квартиру и замечаю, что хаоса в обстановке заметно добавилось. Хотя если бы я не был здесь раньше, то мог бы этого и не заметить. Присматриваюсь внимательнее. Дверца одного из шкафчиков приоткрыта, и, когда я её открываю, наружу вываливается его содержимое. По всей видимости, у того, кто в нём копался, не было времени всё сложить, и он просто запихнул это обратно. А что не смог, попытался незаметно положить на столик рядом, безусловно, надеясь, что царивший на нём хаос это скроет. На кухне такая же картина. Очевидно, кто-то методично перерыл всю квартиру. Интересно, как давно?

Вспоминаю труп Нагваля, сползающий с кресла, и с ужасом понимаю: если тело было ещё мягким, то с момента убийства явно прошло очень немного времени. Значит, убийца ещё может быть в квартире! Сердце начинает бешено колотиться, рука непроизвольно достаёт из кухонного ящика нож. Внутри поднимается паническое ощущение, что за мной наблюдают. Слух обостряется, воспринимая любой шорох. Медленно двигаясь, начинаю обследовать квартиру, благо, она всего лишь двухкомнатная. Каждый раз, открывая новую дверь в помещение или шкаф, чувствую всплеск адреналина. К счастью, никого не нахожу, преступник, видимо, уже ушёл. Возвращаюсь к Нагвалю.

На мониторе в поисковике открыта куча вкладок. Понимая, что у меня есть только один шанс разобраться, что узнал мой несчастный информатор перед смертью, достаю телефон и аккуратно фотографирую каждую страницу. Потом открываю историю поиска и делаю фото посещённых за последние дни интернет-адресов. На лестнице слышен быстрый топот многочисленных ног. Полиция приходит как раз вовремя, когда я уже сохранил всю необходимую информацию.

Далее следуют бюрократические процедуры допроса. Одновременно с этим медэксперт осматривает тело Нагваля. На мой вопрос о причине смерти отвечает, что, скорее всего, остановка сердца. Причина – малоподвижный образ жизни на фоне значительной нагрузки на нервную систему из-за постоянного нахождения в Интернете. В последнее время это рядовой случай. В общем, ни о каком убийстве речи идти не может. Открытая дверь в квартиру означает только то, что умерший не закрыл её по рассеянности.

Естественно, я не делюсь наблюдениями об излишнем хаосе в комнате и необычном порядке на кухне, понимая, что полиция будет до последнего держаться версии естественной скоропостижной смерти, чтобы не добавлять себе работы. Меня же преследует стойкая уверенность, что причиной случившегося стал мой злосчастный китайский сосуд. Посему принимаю решение взять на себя все затраты на похороны. С помощью оперативника тут же узнаю телефон ближайших родственников Нагваля, которой оказалась сестра. На всякий случай покупаю новую сим-карту и звоню его сестре. Представившись старым другом, говорю, что, к сожалению, не смогу присутствовать на похоронах, но имею большое желание и возможность оплатить все расходы. Сестра, естественно, не возражает, даже не уточняя деталей нашего знакомства. После этого анонимно резервирую банковскую ячейку и кладу туда сумму, с лихвой покрывающую все возможные расходы. Код доступа отправляю с нового номера сестре Нагваля, после чего сим-карта прекращает своё существование.

Ну что ж, я перелистнул эту мрачную страницу, и теперь мне не остаётся ничего другого, как пойти в чайную и попытаться понять, что же происходит. В голове одни только вопросы, главные из которых: каким образом убили Нагваля и за что? Что искали у него дома, для меня почему-то очевидно – мой китайский кувшин. Что это не ограбление, ещё более очевидно – каждому ясно, что у людей, подобных Нагвалю, никогда ничего ценного отродясь не водилось. А всё, что представляет для них ценность, можно продать только таким же ненормальным. «Куда же ты влез, Нагваль? Что за страшная тайна тебе открылась, за которую тебя убили так быстро и хладнокровно?» – сижу в раздумьях, пока меня вежливо не возвращают в реальность, напомнив, что чайная должна была закрыться уже полчаса назад.

Глава 8

Заход на второй круг

Когда не знаешь, с чего начать,

лучше всего начать с начала.

Януш Вишневский

На следующее утро внезапно просыпаюсь, подброшенный на кровати яркой мыслью. Видно, мой мозг всю ночь продолжал работать над вчерашней загадкой и всё-таки нашёл хоть какой-то ответ.

Если не знаешь, что делать, вернись к началу – вроде так советовали древние. А где начало этой истории? Конечно же, встреча с этим злосчастным некромантом! Как там его? Семёныч вроде бы. Уже понимаю, что готов, если понадобится, перевернуть весь город, чтоб его найти. На удивление, этого и не требуется. Оказывается, что в этом мире я достаточно скрупулёзный коллекционер, поэтому веду отдельную тетрадь с подробной информацией, какие реликвии кому были проданы или у кого куплены. Это выясняется, когда на мой вопрос про странного человека с кувшином мои продавцы, удивлённо переглянувшись, дружно советуют поискать там. Тетрадь обнаруживается в квартире. Напротив фото кувшина написаны телефон и имя Сергей. Не раздумывая, набираю номер и, сославшись на важность вопроса, договариваюсь о встрече во второй половине дня.

Подъезжаю к его дому даже немного раньше и, найдя квартиру, решительно стучу. Дверь открывается, на пороге стоит местная версия человека, по вине которого я попал в этот переплёт, а Нагваль из него не выбрался. Мы здороваемся, и он приглашает меня войти.

– Вы сказали, что вопрос срочный, – начинает Сергей, даже не предлагая сесть. – Чем, интересно, я могу Вам помочь?

– Дело в том, что Вашим кувшином серьёзно заинтересовались, – говорю правду, как всегда, не вдаваясь в детали. – И хотелось бы получше узнать историю этого предмета.

– Появились покупатели? – Сергей, естественно, решает, что продешевил с обменом.

– Нет, интерес другого свойства, – говорю хмуро, вспоминая, до чего этот интерес довел Нагваля. – Просто возникла связь между этим кувшином и определённой идеей из области современной физики. Но пока я Вам ничего связного сказать не могу, всё это только из области догадок. Не припомните ли детали этой истории, может, дед вам рассказывал про местонахождение монастыря или про японцев, которые на них тогда нападали?

– Извините, но ничем Вам помочь не смогу. Я как-то не интересовался, где был монастырь, да и дед вряд ли точно показал бы его на карте. С японцами тоже ничего особенного… Хотя подождите, – прерывает он себя. – Помню, он говорил, что, когда наши солдаты подошли и отбили атаку, он уже утром шёл вниз и по пути видел ещё лежавшие тела японцев. Так вот у офицеров, которых, как ни странно, было очень много, кроме обычного оружия были ещё и катаны. Дед взял одну на память как военный трофей.

– Можно взглянуть? – спрашиваю, стараясь скрыть нетерпение. Сергей мнётся в нерешительности.

– Хорошо, я Вам покажу, но сразу предупреждаю, что продавать не буду. Это последнее, что осталось в память о деде, и я ему обещал её сохранить.

Я, конечно, хочу съязвить, что мне и его кувшина хватило уже с головой, но решаюсь ограничиться просто кивком. Сергей уходит и возвращается с обычной катаной в ножнах. Беглый осмотр ничего не даёт, но я продолжаю рассматривать уже более внимательно. Наконец моя настойчивость вознаграждена. На обороте гарды полустёртый символ: две змеи обвивают открытый глаз. Аккуратно делаю несколько хороших фото. Больше ничего стоящего узнать не удаётся, но и это уже хоть какая-то зацепка.

Придя домой, беру ноутбук с заклеенной предварительно камерой. Захожу в Сеть через защищённое соединение и продолжаю в очередной раз просматривать страницы, которые были открыты на компьютере у Нагваля. Информация самая разрозненная, начиная с музеев и заканчивая древними даосскими трактатами. Понимаю, что во всём этом мне не разобраться, так как похоже, что лишь Нагваль видел в этом хаосе какую-то систему. Задумчиво откладываю ноутбук и открываю на телефоне фотографии, рассматриваю странный символ на катане. И тут в голове вспыхивает догадка. Стараясь её не спугнуть, быстро возвращаюсь к ноутбуку и судорожно просматриваю последние страницы. Есть! На одном из сайтов тот же логотип, что и на гарде катаны. Оказалось, это сайт какой-то фармакологической компании, судя по всему, входящей в крупную корпорацию. Центральный офис вычислить не получается, но он, без сомнения, в Японии. Хоть и не думаю, что мне эта информация поможет. Очевидно, весь бизнес является лишь внешней экономической оболочкой. Но чего? На этот вопрос Интернет мне уже не отвечает.

Часть 2

Цифровая нереальность

Глава 9

Тандзуро и «кланированный» мир

Самурайский долг тяжелее горы,

а смерть легче пуха на пути воина.

Из кодекса бусидо

Субботняя утренняя служба в храме клана Восходящего Солнца прошла как обычно. Тандзуро Ёши, поднявшись со своего места в первом ряду, подошёл к персональному лифту и спустился на свой жилой 27-й уровень подземного бункера. Двери лифта бесшумно открылись в его апартаментах, и Тандзуро вошёл в холл. Включился электронный секретарь и доложил расписание на день. Тандзуро приказал ему приготовить светлый костюм и накрыть завтрак через десять минут. По правилам ему сегодня можно было полдня отдохнуть. Но он решил после завтрака не отвлекаться на отдых, а продолжить свою работу. Впрочем, как делали и остальные самураи клана его уровня.

Тандзуро уже заканчивал завтрак и хотел дать команду вызвать свой вертолёт, когда электронный секретарь, как всегда, без предупреждения, соединил его с сёгуном Иамото Тумо. Со всех сторон на повышенной громкости зазвучал властный голос самого главного человека клана Восходящего Солнца.

– Тандзуро, мальчик мой, знаю, на этой неделе ты много работал и больше других нуждаешься в отдыхе. Но поверь, просто так я не стал бы тебя беспокоить. Спускайся ко мне, – связь отключилась, не дав даже возможности ответить.

«Мальчик мой, ты нуждаешься в отдыхе», – быстро одеваясь, вспоминал Тандзуро слова великого господина, или тайкуна, как ещё называли в клане Иамото Тумо. Своих родителей Тандзуро практически не помнил: когда его забрали в клан, ему было чуть больше пяти лет. По рассказам воспитателей, его родители погибли в автомобильной катастрофе, а другие родственники от него отказались, поэтому не стоит их искать. Тандзуро так свыкся с этим, что даже позже, имея возможность разыскать родственников, отказался от этой мысли. Тем более после слов Иамото Тумо, что теперь предъявление претензий этим никчемным людям только опорочит его честь самурая. Так сёгун с раннего детства стал для него единственным близким человеком, строгим, но добрым дедушкой, который вырастил его как своего внука и благодаря которому он получил блестящее образование и место в клане.

Но по мере взросления и получения первых заданий образ его покровителя менялся. Когда видишь, как он собственноручно казнит врагов или тех, кто ослушался его приказа, никаких иллюзий не остаётся. Это был справедливый, но исключительно жестокий человек, к которому Тандзуро всё же испытывал тёплые чувства.

Перед выходом Тандзуро взглянул на себя в зеркало. На него смотрел всё ещё сильный, выше среднего роста, но уже явно не молодой человек. Хотя ему исполнилось только 36 лет, на висках уже начала проступать седина. Всё-таки должность хатамото – личного самурая сёгуна требовала постоянного напряжения сил. Лицо с чуть широкими японскими скулами, узкие губы и внимательные чёрные глаза создавали образ строгого и волевого самурая. Таким и должен быть человек, непосредственно подчиняющийся сёгуну.

Тандзуро вошёл в кабину лифта. Табло с нумерацией этажей отключилось, и лифт бесшумно понёсся по системе горизонтальных и вертикальных лифтовых шахт, что не давало даже малейшей возможности представить местонахождение уровня главного человека клана. Двери лифта открылись в приёмной в виде цветущего сада. Это было не реальностью, а её цифровым аналогом, но доведённым до такого совершенства, что органы чувств не могли ни к чему придраться. В воздухе витал нежный аромат с фруктовыми оттенками цветущих голографических персиковых деревьев, их ярко-розовые лепестки облетали от колыхания ветерка, создаваемого, как и всё остальное, специальным оборудованием. За полупрозрачными мониторами сидели две миловидные секретарши в кимоно гейш. Их внешность тоже была обманчива. Все люди, окружавшие сёгуна, помимо выполнения прямых обязанностей, являлись его телохранителями и имели отточенные боевые навыки. Девушки встали и одновременно поклонились. Одна из них нажала кнопку, открывшую дверь, которая образовала в пейзаже чёрный прямоугольник, как будто уводящий в другую реальность.

Входя, Тандзуро немного удивился: это был первый раз, когда сёгун принимал его сразу. Прошлый рекорд самого короткого ожидания был пятнадцать минут. Всё говорило о том, что дело действительно срочное. Тандзуро прошёл через зал с шеренгой неподвижно стоящих телохранителей, командир которых молча показал ему взглядом в направлении внутреннего двора. Тандзуро уже бывал там. Это было любимое место уединения сёгуна – традиционный японский сад. В отличие от всего остального сад был настоящий, конечно, кроме солнца и различных явлений природы. Окинув его взглядом, Тандзуро почувствовал лёгкое умиротворение. Сеть ручьёв, иногда обрывающихся маленькими водопадами и запрудами, в глади которых отражаются невысокие деревья, поросшие мхом камни, напоминающие горные цепи, извилистая дорожка, проходящая между камнями, через мостик и теряющаяся среди бонсаев азалии… Это было совершенное творение мастера фэншуй.

Доски под ногами были ещё влажными от выпавшей росы. Тандзуро прошёл по мостику через заросшее лотосами озеро и оказался в небольшой беседке, где его в одиночестве поджидал Иамото Тумо. Увидев Тандзуро, сёгун сделал движение рукой, как бы приглашая к себе, но на самом деле отключая силовой экран – одну из последних систем его защиты. И всё равно это была обманчивая доступность. Электронные анализаторы поведения и движений не давали гостю никакого шанса причинить вред тайкуну Иамото.

– Садись поближе, – сёгун показал на место рядом с собой. Тандзуро, поклонившись, сел на расстоянии ровно два метра. Он знал, что, сядь он ближе на десять сантиметров, сразу будет парализован разрядом тока электронной охраны дистанции. Тандзуро молчал, ожидая приказаний.

– Для начала, – прервал тишину Иамото Тумо, – я хотел бы удостовериться, что ты воплотил в своём сознании идеи нашего клана.

Это было по крайней мере странно. Все, кто не смог или не захотел этого, уже давно были похоронены. Либо за ними велась охота по всему миру.

– Скажи, ради чего мы с тобой живём и готовы умереть? – сёгун не мигая смотрел на своего самурая. Ответ на этот вопрос каждый член клана знал наизусть. Это были слова патриарха дзэн Догэна.

– Направление реки определяют берега. Без чётких берегов река превращается в болото, из которого нельзя пить чистую воду, – Тандзуро говорил размеренно, больше стараясь не повторять оригинал, а придавать словам такой смысл, как если бы он говорил от себя. Лицо сёгуна ничего не отразило, но Тандзуро понял, что тот удовлетворён, и не ответом, который знал, а интонацией, по которой чувствовалось понимание смысла.

– Да, это так, – продолжил Иамото после небольшой паузы. – Но для реки есть ещё одна опасность, – он помедлил. Тандзуро смотрел в пол перед собой, внимательно вслушиваясь. – Я говорю о случае, когда полноводная река теряет свою мощь, рассеивая поток на множество мелких рек и ручейков. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я говорю? – конец фразы звучал требовательно.

В отличие от своего господина Тандзуро не мог делать пауз, которые бы показали его неуверенность или некомпетентность.

– Рассеивающие реку ручьи – это инакомыслие и сомнения, но деятельность нашего клана, управляемого нашим тайкуном, не дает реке рассеиваться, и все утечки сразу перекрываются, – Тандзуро говорил лаконично и бесстрастным голосом. Иамото Тумо был заметно доволен – ответ снова попал в цель.

– До последнего времени всё так и было, но ситуация может резко измениться, – сёгун, похоже, решил прекратить экзаменовать Тандзуро и перейти к делу. – Слушай внимательно, повторять не буду. Как ты знаешь, наш клан Восходящего Солнца существует уже более двух веков. И он был создан, чтобы противостоять силам хаоса, постоянно стремящимся поглотить этот мир. Мы долгое время пытались создать систему, позволяющую установить мировой порядок, но эти попытки не давали результатов. И только в последнее время, благодаря техническому прогрессу, нам удалось получить значительный перевес в этой борьбе.

Тандзуро сидел застыв и обратившись в слух. Пока ничего нового он не услышал. Да, действительно, клан Восходящего Солнца входил в глобальную систему кланов и организаций, обеспечивающую единый мировой порядок. В его ведении были все государства Восточной Азии. В постоянно меняющемся, нестабильном мире работы по обеспечению порядка в этом регионе было много. И до развития цифровых технологий это удавалось с трудом, ведь контроль за ситуацией через бизнесменов, политиков и президентов всегда оказывался ненадёжным рычагом. Человеческий фактор работал непредсказуемо даже на этом уровне. Конечно, неугодных политиков ликвидировали. Но на их место приходили такие же. Глобализация позволила наконец создать единую мировую финансовую систему, а подключение всех людей к единой Сети – систему управления сознанием. Время политиков прошло. Настало время непосредственного влияния системы на сознание каждого пользователя через контент Сети. Противоборствующих сил хаоса отдельно как таковых не существовало. На то он и хаос, чтобы быть неопределённым. Эти мысли хороводом проносились в голове Тандзуро, пока он продолжал слушать.

– Но наша сегодняшняя позиция неожиданно пошатнулась, – сёгун перешёл с размеренного тона на более сухой, что говорило о том, что пора полностью сосредоточиться. – Начала просыпаться одна древняя сила, и если её вовремя не остановить, то вся наша работа пойдёт прахом, и мировой баланс будет разрушен.

Иамото налил себе чая и выпил. Тандзуро он чаю не предложил – это давало понять, что он не собирается отключать электронную охрану дистанции несмотря на то, что она была ещё далеко не последней системой его защиты. Сёгун сел поудобнее. Разговор, судя по всему, намечался долгий.

– История эта началась давно, очень давно, ещё до появления нашего клана. Это были тёмные времена вольномыслия, распространившегося тогда по территории только ещё зарождавшейся Китайской империи. По заказу и при поддержке императора стали развиваться практики поиска бессмертия. В то время не было ещё системы, подобной нашей, способной на корню пресечь эту ересь. И она распространилась, как эпидемия. В лабораториях специально построенных для этого монастырей начали проводить исследования. И хотя в то время не было современного оборудования, но монахи с помощью внутренних практик пытались найти необходимое сочетание элементов и процессов. Конечно, когда это пробовали применить на подопытных, те, как правило, умирали. Но это не останавливало ни монахов, ни тем более императоров. Так продолжалось около столетия.

В начале тринадцатого века была предпринята более серьёзная попытка. К этому проекту привлекли даосских монахов, имевших большой опыт внутренних практик, позволявших им достичь если не бессмертия, то уж точно значительного долголетия. Для них в горах Уданшань была построена система монастырей, оснащённых лучшим по тем временам оборудованием. Главный высокогорный монастырь был копией императорского дворца в Пекине. Это уже само по себе говорило о значимости проекта. Стоимость постройки, кстати, обошлась в три с половиной раза дороже самого императорского дворца. Около века проводились постоянные эксперименты, но они, к счастью, также оканчивались неудачей.

Но вот однажды одна из групп исследователей-монахов решила принципиально поменять саму концепцию бессмертия. На тот момент уже стало очевидно, что за счёт лекарственных средств можно только улучшить здоровье, но не обмануть время. Время движется от прошлого к будущему, и человек, являясь частью этого процесса, не в силах противостоять целому. Но раз нельзя обрести бессмертие в своём мире, – думали эти монахи, – так почему бы не научиться перемещаться между мирами и временем, избегая прямолинейного движения времени, а значит, старости и смерти? То есть двигаться не по времени, а как бы перпендикулярно ему? В многолетних практиках им удалось осознать другие параллельные миры, находящиеся вокруг нашего. И после многочисленных попыток был создан механизм, который назвали Кадо, способный настраиваться на другой мир и переносить туда человека. При этом у человека сохранялась память, а значит, и восприятие непрерывности своей жизни. Внешне механизм напоминал обычный кувшин. Именно поэтому бытует легенда, что императору принесли эликсир бессмертия в кувшине.

Об успехе было сразу доложено императору. Единственной большой проблемой оставалось то, что перемещение в другой мир носило случайный характер и вернуться обратно не практикующему даосские методы человеку было просто невозможно. Естественно, императора это не устраивало. Отправляться в мир, где его власть могла быть меньше, заново разбираться с дворцовыми интригами и тому подобным он явно не хотел. Инструмент начал использоваться только обученными и опытными монахами. Тем не менее из открытия извлекли немалую выгоду. Посещение близлежащих миров дало возможность Китайской империи сильно продвинуться в технологии и науках. Именно таким образом были изобретены порох, бумага, керамика, астрономия и сделаны другие достижения, многими из которых весь мир пользуется до сих пор.

Тандзуро внимательно ловил каждое слово, но до сих пор не мог понять, почему сегодня они обсуждают проблемы многовековой давности. Будто поняв ход его мыслей, сёгун продолжил:

– Если бы всё так и оставалось, это не было бы проблемой. Но одна злополучная группа монахов во главе с их руководителем даосом Люй Дунбинем решила пойти дальше. Они решили создать внутреннюю практику, которая бы не нуждалась в использовании внешних предметов. Эти исследования велись уже втайне от императора. Использование опыта внешних миров дало возможность значительно ускорить прогресс, и очень скоро была создана система практик, позволяющая свободно перемещаться между мирами, не используя вспомогательные средства. Император, узнав об этом, сразу приказал казнить разработчиков и всех их учеников. Кого-то из многочисленных на тот момент учеников удалось схватить. Но большинство скрылись в Уданских горах, которые они знали как свои пять пальцев. Уединившись, монахи продолжили практику в пещерах. Благодаря строгой внутренней дисциплине им практически не требовались еда и сон. Так что многие из них достаточно быстро овладели техникой и рассеялись по близлежащим и отдалённым мирам.

Тандзуро был совершенно сбит с толку. Чего от него хочет сёгун? Чтобы он поймал и доставил ему даосов, сбежавших в другие миры несколько веков назад? Однако он продолжал терпеливо молчать, стараясь не выдать своего замешательства. Наконец ситуация начала проясняться.

– Недавно наша система контроля запросов в Интернете выдала странную серию активностей, которая исходила от одного компьютера, – продолжал сёгун, неожиданно переводя тему повествования в настоящее время. – Кто-то пытался выяснить специфическую информацию относительно Кадо. Как выяснилось, механизм, позволяющий перемещаться в пространстве-времени, который все считали давно утерянным, вновь появился в нашем мире. Он оказался в России. Мы оперативно вычислили, откуда шли запросы, явно указывающие, что человек пытается выяснить происхождение артефакта и принцип его работы. Пока он окончательно не разобрался, решили действовать быстро. Его убили оперативно через направленный высокочастотный сигнал встроенной камеры его монитора. Он сидел перед монитором постоянно в одной позе, поэтому не составило труда прицелиться и направить сигнал в соответствующий отдел его мозга. На месте сразу же был наш агент, который провёл тщательный обыск. Но артефакта он не нашёл. Ты даже не можешь представить, в каком я был бешенстве. Мы не только не нашли Кадо, но и потеряли возможность узнать о его местонахождении. Эти мои консультанты, эти недостойные звания самурая выродки убили человека, который при нашей системе пыток рассказал бы всё, что когда-либо знал в своей никчемной жизни. Поверь, даже не помню, когда я в последний раз так выходил из себя. В порыве гнева я приказал им всем сделать сэппуку, что они сразу и выполнили. Если бы я хоть немного контролировал себя в тот момент, они бы так легко не отделались. Все бы отправились в мою «вселенную боли».

Тандзуро ощутил внутри холодок. Он давно уже не боялся смерти, но это было совсем другое. Специальное высокоточное оборудование поддерживало жизнь жертвы, в то время как создавало прямо в её мозгу импульсы нестерпимой боли, постоянно её меняя, чтобы организм не имел возможности хоть как-то адаптироваться. При этом естественный защитный механизм отключения сознания блокировался системой жизнеобеспечения. После процедуры этих людей даже не убивали, они так и жили в полусознательном состоянии с ощущением постоянного беспричинного ужаса. И это было даже более жестоко, чем сама пытка.

Тандзуро всё ещё не мог понять, как один кувшин, даже и магический, может разрушить мировую систему. Набравшись смелости, он решился спросить:

– Сёгун Иамото, простите мне моё слабоумие, но я не могу понять, как один человек, даже перемещаясь между мирами, может создать опасность для мировой системы, аналогичная которой, как я понимаю, есть во всех окружающих мирах?

Тандзуро ожидал возмущения, но голос сёгуна неожиданно смягчился.

– Просто ты ещё слишком молод и не видишь всей картины мира в перспективе развития, как вижу её я, – Иамото Тумо вернулся к своей роли доброго дедушки. – Подумай внимательно, что будет, если этот механизм научатся воспроизводить в нашем мире. А это при современных технологиях достаточно просто. А если ещё найдутся люди, которые, натренировавшись, самостоятельно смогут перемещаться между мирами? И эта новость через Интернет моментально разлетится по всему миру? Поверь, мой мальчик, этот мир управляется по очень простому принципу. Миром управляет страх, а точнее, страх смерти. Это стержень нашей системы. Как только у людей появится возможность уйти от смерти, ты и я им больше не нужны. Они станут неуправляемы, и наша система, не имея больше опоры, в то же мгновение рухнет. Но главная проблема в том, что, получив такую свободу, люди не смогут ею воспользоваться. Как всегда, у них возникнет желание получить что-то большее. Начнется хаос, но уже не в одном мире, а в разных, который постепенно будет распространяться всё дальше и дальше. И это мы с тобой остановить уже не сможем.

Тандзуро был впечатлён способностью сёгуна видеть настолько глобальную перспективу. Он встал, поклонился и снова сел, застыв в позе внимания.

– Надеюсь, теперь ты понял всю важность ситуации. Мы, конечно, контролируем всё, что происходит в этом мире. Точнее, считаем, что контролируем. Но, как видишь в этом случае, этого уже недостаточно. Всё ещё происходят вещи, на которые мы не успеваем вовремя отреагировать. А последствия могут быть катастрофическими для всей планеты. Всё, ты свободен. Завтра приступаешь к этому делу. Все прошлые приказания отменяются. Незакрытые дела у тебя сегодня примут мои секретари и кому-нибудь передадут. Они же дадут тебе все имеющиеся материалы. Завтра к вечеру я хочу знать, что ты будешь делать. Люди и деньги значения не имеют – мне нужен результат. И не расстраивай меня, я не хочу лишиться такого преданного делу человека, как ты.

Последняя фраза недвусмысленно указывала Тандзуро на перспективу приказа воткнуть себе нож в живот. И это был для самурая ещё не самый худший исход.

– Всё, иди, – сёгун сделал нервное движение рукой, как будто отгонял от себя надоедливую мошку.

Тандзуро поднялся, поклонился и быстро покинул беседку. Он давно привык к тому, что каждая серьёзная ошибка здесь карается смертью. Но до этого момента он таких ошибок не допускал, поэтому решил не допустить её и в этот раз. Найти обычного человека, убить и забрать кувшин. Да, повозиться, конечно, придётся, но это далеко не то же самое, что убить президента европейского государства. Хотя то, что его не ограничивали ни в деньгах, ни в помощниках, говорило о значимости этой задачи для клана.

***

На следующее утро Тандзуро собрал в своём кабинете команду, которую накануне тщательно отобрал для этого дела. Он не терял времени на описание ситуации, которую все и так должны были уже знать из разосланных материалов. Без какого-либо вступления Тандзуро начал раздавать указания:

– Отдел киберконтроля – информация обо всех, кто находился в контакте с убитым русским за последние три месяца. Далее, оперативная группа – срочный выезд в Россию, размещение в районе, где жил русский, и ожидание указаний. Аналитическая группа – изучение аномальных изменений электромагнитного фона за последние три месяца и определение местонахождения источников. Напоминаю всем, что сроки выполнения максимально сжатые. Рядовые работники трудятся в течение суток в три смены. Руководители на связи 24 часа. Сон не больше четырёх часов. При необходимости использовать стимулирующие препараты. Питание протеиново-углеводным раствором внутривенно в течение дня без отрыва от работы. В общем, всё, как обычно при операциях такого высокого приоритета.

Когда подчинённые вышли, Тандзуро сел и задумался. Он понимал, что благоприятный исход дела зависит не от технических средств. Прежде всего надо почувствовать эту ситуацию и интуитивно выбрать направление поиска. Он вызвал начальника службы психологической безопасности. Не вдаваясь в детали о предмете поиска, он описал ситуацию.

– Мне необходим психологический портрет убитого русского: каков был круг его интересов, какие люди были ему дороги и прочие особенности его личности. Также нужен анализ поведения за последние три месяца, – Тандзуро отдавал приказания кратко, не ожидая никаких вопросов. Всю необходимую информацию можно было получить у его подчинённых.

После этого настала очередь консультанта по Китаю. Ему было дано задание в течение двух дней найти и доставить специалистов, которые смогли бы объяснить в мельчайших подробностях, как был изобретён и работал механизм перемещения.

Вечером он доложил о своих действиях сёгуну. По его лицу было непонятно, удовлетворён он или нет, но Тандзуро знал, что, скорее всего, да. В противном случае он услышал бы, что он никчемный тупой и недостойный звания самурая бездельник. Получив это негласное одобрение, Тандзуро с головой ушёл в работу.

Глава 10

Жизненно важные знания

Смерть – это единственный

мудрый советчик,

которого мы имеем.

Карлос Кастанеда,

«Путешествие в Икстлан»

Произошедшее с моим консультантом Нагвалем наложило серьёзный отпечаток на мою нынешнюю жизнь. Раньше время тянулось не торопясь, давая возможность тратить себя безответственно. Теперь же оно как будто уплотнилось. На каком-то уровне ума красной лампочкой постоянно мигает мысль, что надо торопиться с разгадкой тайны злополучного кувшина, пока его тайна не сделала со мной то же, что с Нагвалем. Конечно, меня подмывало пойти на похороны. Преступник по законам жанра должен был там появиться, а значит, был шанс его вычислить. С другой стороны, рассудил я логически, при сегодняшних средствах слежения можно всё видеть и с дрона. Кроме того, ну допустим, я бы его вычислил, и что дальше? Стал бы за ним следить? Если это профессионал (в чём у меня нет сомнений), он бы не только легко от меня ушёл, но ещё и сам бы меня вычислил. Со всеми вытекающими очевидными последствиями.

***

Теперь мой рабочий день начинается по-новому. Потратив полчаса на указания работникам, сажусь за свой чайный столик в углу магазина, готовлю себе чай и открываю ноутбук. Около трёх часов изучаю всю возможную информацию, касающуюся моего кувшина, и копирую важные для меня блоки в отдельные папки по темам. После этого наступает очередь небольшой разминки и обеда. После обеда у меня обычно назначена живая или онлайн-встреча с востоковедом или китаистом, которые проводят со мной занятия, всё глубже погружая в бескрайние пучины китайской науки и культуры. На контроль своего бизнеса выделяю два дня в неделю, чего пока вполне достаточно.

В таком режиме проходит месяц. Я даже подумываю начать учить китайский язык, но вовремя останавливаюсь. Быстро сделать это нереально, а времени до того, как меня смогут найти, остаётся, вероятнее всего, не очень-то много. В остальном веду обычную, не привлекающую внимания жизнь. Свой повышенный интерес к Китаю объясняю друзьям и работникам тем, что собираюсь значительно расширить бизнес за счёт китайского ассортимента, может быть, даже организовать кабинет китайской медицины. В связи с этим решил детально разобраться с «китайским вопросом». Для окружающих, знающих моё серьёзное отношение к работе, этого объяснения вполне хватает.

В результате массированной информационной загрузки постепенно происходит какое-то качественное изменение сознания. На самом деле Востоком-то я интересуюсь уже давно. Но дальше боевых искусств и чая мой интерес не продвигался. Теперь же мне открылась совершенно новая вселенная, причём не столько конкретных знаний, сколько новых смыслов. При внешней похожести значений слов восточный ум использует их как-то по-другому. Он не тяготеет к определённости и конкретике, а совсем даже наоборот. Постепенно сознание, не найдя опоры на отдельные определения, перестаёт метаться. И не связанные жёстко между собой смыслы слов начинают складываться в подобие объёмной картины. Становится очевидно, что, даже хорошо зная каждый фрагмент, никогда не удастся собрать всё изображение. Чтобы увидеть картину полностью, надо просто отойти от неё подальше и смотреть не так пристально. Тогда все фрагменты станут частью целого и создадут единый образ. Видно, мой мозг был каким-то образом к этому подготовлен. А может, повлияла необходимость разобраться, ведь это непосредственно связано с моим выживанием.

На второй месяц я уже более полно воспринимаю концепцию, на которой базируется восточное сознание. Что, однако, не особо продвигает меня к разгадке главной тайны. Я пытаюсь перевести теоретические разговоры с моими консультантами в более конкретное русло. В то же время, выясняя про бессмертных даосских монахов и их исследования, я очень осторожен и не упоминаю про свой артефакт. К сожалению, мои преподаватели не владеют деталями даосских практик на нужном мне уровне. В один голос они убеждают меня ехать в Пекин и консультироваться либо в исторических музеях, либо в институтах даосизма (оказывается, в Китае есть и такие).

Ещё через какое-то время практически бесполезных консультаций понимаю, что поездка в Китай – это действительно единственный вариант узнать хоть что-то стоящее. Большой проблемы с этой поездкой на самом деле нет. Я там уже был, правда, исключительно с туристическим интересом. Страна мне понравилась и не вызвала какого-то культурного либо бескультурного шока, как у некоторых моих друзей. Напротив, в китайской обстановке чувствовалось что-то новое по сравнению с рафинированной Европой. А то, что рядом с дворцом могут находиться ветхие лачуги, так этого и во многих других странах хватает.

Началом своего путешествия я выбираю Пекин, справедливо полагая, что основные сведения по моему вопросу лучше всего искать в столице. Через день поисков в Сети у меня на руках уже есть билеты в одну сторону, бронь отеля и даже договор с карго-компанией. Моя поездка независимо от результата должна себя окупить хотя бы потому, что обратно я вернусь с контейнером, полным товаров для моего магазина. Немного дольше приходится повозиться с переводчиком. После серии переговоров мой выбор останавливается на девушке, закончившей исторический факультет Пекинского университета и работающей гидом-переводчиком. То, что она не владеет русским и говорит только по-английски, для меня является плюсом по сравнению с её русскоговорящими коллегами. Всё-таки из уст китайца лучше слышать хороший английский, чем плохой русский. А то, что он будет плохой, я уверен практически на сто процентов. Да и мне не будет лишним попрактиковаться в английском. Зовут мою переводчицу Сью – явная переделка её настоящего, но трудно произносимого для нас имени. Судя по фото, она придерживается европейского стиля одежды и производит впечатление скромной, но образованной девушки. Лицо азиатского типа, но скулы не слишком широкие. Глаза по китайским меркам большие и миндалевидные. Губы чуть пухлые, будто детские. В целом девушка милая, отмечаю я автоматически, но не настолько, чтобы это мешало работе.

На сбор багажа времени уходит немного. Уже зная Китай, решаю взять самый минимум и при необходимости докупить всё, что нужно, уже на месте. Так что всё вещи свободно помещаются в небольшом рюкзаке, который я без проблем могу взять с собой в самолёт. После размышлений о кувшине решаю его всё-таки не брать. Если на границе в нём признают предмет исторической ценности, мне его больше никогда не видать. Поэтому делаю снимки всех возможных ракурсов и записываю подробное видео. Фотографируя внутри, я на всякий случай предварительно отключаю вспышку на фотоаппарате. После этого возвращаю кувшин в свой потайной сейф в подвале магазина.

Чтобы работники не слишком расслаблялись в моё отсутствие, напоминаю им, что в магазине стоят камеры видеонаблюдения, в том числе и за ними. С моим заместителем Ниной договариваемся периодически проводить онлайн-обсуждение дел в магазине. После этого прихожу к выводу, что теперь хотя бы месяц могу не переживать за мой бизнес и спокойно отправляться в путешествие.

Наконец-то день отъезда. Дав на прощание указания сотрудникам и торжественно вручив кошачью переноску со Шрёдингером Нине, с лёгким сердцем еду в аэропорт. Внутри постепенно нарастает ощущение свободы, которое бывает, когда всё уже решено и тебя несёт вперёд, навстречу новому и неизвестному. Перелёт проходит достаточно комфортно, несмотря на его длительность. И вот Пекин встречает меня утренним солнцем, острым китайским супом на фуд-корте аэропорта и большим стаканом капучино. Моё китайское путешествие начинается.

Глава 11

Встреча с Востоком

Истинное назначение вашего путешествия –

это не место на карте, а новый взгляд на жизнь.

Генри Миллер

Учитывая достаточно невысокую по сравнению с Европой стоимость, я позволил себе взять номер в хорошем отеле, расположенном непосредственно в историческом центре Пекина, недалеко от резиденции императоров – знаменитого Запретного города. Люблю сразу попасть в национально-историческую обстановку, где каждая улочка, каждый дом и каждый уголок дышат историей, культурой и философией. Для меня это место, где прошлое встречается с настоящим, где каждый камень, дерево и стена рассказывают тысячелетние истории о династиях, мудрецах, торговцах и ремесленниках. Здесь время течёт иначе, замедляясь в тени старинных пагод и ускоряясь в шуме оживлённых рынков.

Бесцельно брожу по лабиринту узких улочек с низкими домами, черепичные крыши которых изогнуты, как крылья птиц. Меня окутывают, словно облако, незнакомые запахи пряностей. Тут своя жизнь, застывшая, как бабочка в янтаре. Кажется, что эти приземистые деревья и старики под ними, играющие в маджонг, были всегда. Но наконец усталость даёт о себе знать.

Поспав пару часов, чтобы хоть немного компенсировать пятичасовую разницу во времени, звоню переводчице Сью и договариваюсь о встрече. Учитывая свой интерес к китайской чайной традиции, решаю, что будет лучше организовать встречу в чайной где-нибудь поблизости. Сью, сразу просмотрев варианты, предлагает неплохую, по её словам, чайную, находящуюся в трёх кварталах от меня. Вполне рядом. Но, только положив трубку, вспоминаю: пекинские кварталы совершенно другой длины, что увеличивает мой путь в несколько раз. Это меня совершенно не огорчает. В наступающем на город вечере иду по незнакомым многолюдным улицам. Не могу отделаться от ощущения себя маленькой частью этого единого организма, который под звон вечерних колоколов неспешно несёт меня по руслу улицы.

Чайную удаётся найти довольно легко, несмотря на то, что она прячется в подворотне жилого дома. Когда захожу внутрь, из-за одного столика поднимается девушка и приветливо мне машет. Это очень кстати, потому что я вряд ли бы узнал её сам среди одинаковых для меня китайских лиц. Идя к столику, внимательно её рассматриваю. Вживую она выглядит значительно лучше, чем на фото, не передающем её явно хорошие манеры. Определить возраст Сью для меня совершенно нереально. По резюме ей тридцать пять, но, на мой взгляд, она выглядит скорее как китайский подросток, одетый во взрослую одежду.

– Hi, I’m Sue, – она по-европейски протягивает мне руку.

– Hello, nice to meet you, Sue, – решаю держаться в рамках международных стандартов знакомства и пожимаю протянутую маленькую прохладную ладонь. Мы обмениваемся стандартными фразами знакомства. Сью демонстрирует своё хорошее английское произношение. Небольшой акцент она компенсирует тем, что старательно выговаривает каждое слово. Для меня это явно лучше, чем общаться с носителями языка, говорящими в небрежной манере. На мой вопрос, как она относится к чаю, девушка скромно отвечает, что в университете проходила отдельный курс по чайной культуре Китая и любит хороший чай, но не всегда может его себе позволить.

Мысленно ещё раз хвалю себя за правильный выбор: узнать что-нибудь новое на давно интересующую меня тему лишним не будет. Ознакомившись у стойки с ассортиментом, заказываю самый дорогой шэн пуэр – беспроигрышный вариант хорошего состояния. Вернувшись к Сью, предлагаю ей самой приготовить чай. Она, похоже, относится к этому как к экзамену. Придирчиво осмотрев чайную посуду и особенно чайник, она подзывает официанта. После небольших переговоров на китайском ей приносят другой чайник, немного поменьше и менее плоской формы. Видя в моих глазах вопрос, объясняет, что чай очень выдержанный и чайник неправильной формы не сможет дать высокую температуру, чтобы он хорошо заварился. Наступает время сосредоточенного молчания.

Сью готовит чай, как мне кажется, в какой-то прямо-таки ритуальной манере. Движения плавные, руки непрерывно движутся по кругу, создавая гипнотическое ощущение. Я наслаждаюсь даже только этим процессом. Именно так я представляю себе идеальное знакомство, когда люди объединяются не хаотическим потоком эмоций, а общим состоянием покоя. Путь в тысячу ли начинается с первого шага – так говорил когда-то Лао Цзы. «Но, если этот шаг неверный, через тысячи ли ты можешь оказаться совсем не в том месте, куда шёл», – неторопливо рассуждаю я, понимая, как важны первые минуты знакомства. Наконец в мою пиалу наливается чай и я делаю первый глоток. Сью немного настороженно смотрит на меня, пытаясь понять реакцию. Обычно я пью более крепкий вариант, но предложенный Сью имеет свои преимущества. Тонкий вкус даёт возможность уловить значительно бóльшую палитру и создаёт во рту тонкий, переливающийся букет.

– Се-се, – благодарю по-китайски, исчерпав практически треть своего китайского словарного запаса.

– Буюн-се, – в тон мне отвечает она. Непонятно, но по интонации догадываюсь, что это какой-то аналог нашего «пожалуйста». Продолжаем в молчании пить чай, с каждой заваркой находя в нём новые ноты вкуса. Вокруг достаточно тихо, что нехарактерно для обычной китайской обстановки. Звучит ненавязчивая национальная музыка. Не торопясь осматриваю заведение. На первый взгляд всё выглядит довольно просто. Но я, немного разбираясь в качестве национальных вещей, понимаю, что вся роспись на ширмах и ковры на полу ручной работы, а мебель сделана явно под заказ. Даже для Китая это дороговато, так как любую из этих вещей я бы с удовольствием имел у себя дома. В нишах стен фигуры из нефрита, каждая размером с баскетбольный мяч. Явно настоящие и уж точно жутко дорогие. Недолго думая, решаю, что теперь это будет мой пекинский офис, благо, человек, совмещающий работу на компьютере с чаепитием, тут никого не шокирует. А тем более что взять с невежественного иностранца, которым я являюсь в глазах местных.

– Начал появляться цветочный вкус, – сделав очередной глоток, прерываю молчание, но пока не хочу переходить к деловой части.

– Выдержанные шэны не торопятся раскрывать свой вкус и показывать себя, – Сью отвечает немного задумчиво, как-бы размышляя вслух. – Но мы его уже разбудили, и теперь он с каждым разом будет всё ароматнее. Мне нравятся шэны именно за их сдержанность. Они не выставляют себя сразу напоказ, как другие чаи. А при неправильном обращении вообще могут отказаться от знакомства с вами, оставив только горький вкус.

Мне нравится, что она рассказывает о чае как о своём друге. Мы ещё немного беседуем о разных чаях, по-видимому, эту общую тему мы можем обсуждать сколько угодно. Она знает много незнакомых мне легенд и фактов о чае, так что беседа увлекает.

– Ну что ж, – решаюсь наконец подытожить, – надеюсь, мне удастся за время пребывания узнать от Вас ещё много нового о чайной культуре. Но сейчас нам надо перейти к цели моего приезда. Дело в том, что у меня есть магазин, торгующий, помимо прочего, предметами национальных культур. С Вашей помощью я надеюсь приобрести интересные китайские вещи, но с условием, чтобы потом не было проблем с таможней. Надеюсь, эту задачу можно решить здесь, в Пекине.

Сью уже предусмотрительно достала блокнот и, практически не отрывая от меня взгляда, делает иероглифами какие-то пометки. Я продолжаю:

– Вторая задача немного сложнее. Я начал собирать коллекцию китайских ваз и кувшинов, – о размерах коллекции скромно умалчиваю. – И как коллекционеру мне необходимо знать историю возникновения каждого предмета и его реальную ценность. Недавно ко мне в руки попал кувшин из Китая, происхождение которого мне толком выяснить не удалось. Тем не менее он мне кажется ценным, – иначе, думаю про себя, из-за него вряд ли стали бы убивать людей. – Поэтому, учитывая Ваше историческое образование, надеюсь, поможете мне и с этим вопросом.

– Я всё поняла, – отвечает она лаконично. – Если Вам нужны национальные изделия, то мы сможем купить их на фабриках, которых много вокруг Пекина. Они же могут помочь с отправкой контейнера. За антиквариатом лучше всего пойти на один из пекинских блошиных рынков. Если надо, я помогу Вам отличить многочисленные подделки от действительно старой вещи, хотя это не всегда легко. Но у нас в университете был отдельный курс на эту тему, так что, думаю, справлюсь. С кувшином, надеюсь, тоже смогу помочь. Если же нет, его можно отнести в университетскую лабораторию на экспертизу, так мы узнаем точную дату изготовления.

– Честно говоря, я не решился брать кувшин с собой, ведь если он представляет исторический интерес, то не обойтись без проблем с таможней. Но у меня есть много фотографий хорошего качества, которые я сделал перед отъездом. Так что, надеюсь, пока обойдёмся ими.

Я открываю на телефоне фото и протягиваю Сью. Её лицо становится ещё более сосредоточенным. Расширяя и уменьшая изображение, она немного хмурится, наверняка перебирает в голове многочисленные варианты. Девушка так увлекается изучением кувшина, что забывает про чай, который я пью пока в одиночестве. Минут через пять она возвращает мне телефон. На её лице читается смущение.

– Я не уверена, но мне кажется, что это не китайская вещь. Но откуда конкретно, я пока не знаю, – Сью виновато опускает глаза, заставляя меня почувствовать себя профессором, принимающим экзамен. Надо срочно разрядить ситуацию.

– Я и не говорил, что кувшин китайский, я сказал, что его привезли из Китая. Так что не исключено, что он попал сюда из Индии или Японии.

– В Индии сосуды делали тоньше, а в Японии в основном использовали керамические, – Сью продолжает рассуждать вслух. – Может, конечно, из Тибета, но там они ещё более грубые, – добавляет она, немного помолчав. – Думаю, что пока я мало чем Вам помогла, – в её голосе звучат грустные нотки.

– Всё нормально, я и не рассчитывал, что сразу всё узнаю. У нас ещё много времени впереди, найдём, у кого можно проконсультироваться. Если надо, я заплачу за консультацию сколько необходимо.

– Нет, ничего не нормально, – её глаза неожиданно вспыхивают. – Ещё в школе я была победительницей китайской национальной исторической олимпиады. Даже вошла в первую сотню.

Для меня, честно говоря, это не было бы большим поводом для гордости. Но, наверное, в многолюдном Китае это считается большим достижением.

– Я была одной из лучших выпускниц на курсе университета, – она начинает говорить быстрее, уже, похоже, не сильно заботясь об акценте, – а тут даже не смогла определить место и тем более время изготовления этого предмета… Ой, извините… – она резко осекается, понимая, что это была явно избыточная эмоциональность, и снова опускает глаза в пол.

Я решаю на всякий случай никак не реагировать на её вспышку.

– Хорошо, Сью, – стараюсь говорить деловым тоном, – завтра встречаемся в лобби моего отеля в девять утра. И ещё: будете искать информацию по кувшину, избегайте англоязычных сайтов.

Она поднимает на меня удивлённые глаза.

– У меня есть подозрение, что прошлый собственник получил его не совсем законным путём, – озвучиваю я заранее придуманную версию. Может, она и не поверила, но согласно кивнула, и мы расстаёмся.

Оставшись один, заказываю ещё чай и предаюсь размышлениям. Китай, на просторах которого, как мне представлялось, так легко затеряться, уже не кажется таким уж большим. Мой кувшин оказался действительно редким предметом даже для Китая. А это значит, что можно привлечь к себе внимание, которое точно мне не нужно. Решаю пока не давать Сью фото, чтобы она не стала рассылать его многочисленным консультантам.

Вернувшись в номер, нахожу в себе силы провести оперативное совещание с работниками магазина. После этого с чувством выполненного долга растягиваюсь на огромной кровати под невесомым, но тёплым шёлковым одеялом.

Глава 12

Баланс переменных величин

Самурай – тот, кто должен

быть готов умереть в любой момент,

но сначала закончить чайную церемонию.

Только сильному даётся истинная кротость,

и только гордый знает подлинное смирение.

Джек Лондон

Уже пятый день Тандзуро Ёши пытался найти хоть какую-то зацепку. Результатов не было. Причём не было совсем. Он ежедневно отправлял сёгуну сообщение с отчётом. Но длинный перечень проведённых мероприятий неизменно заканчивался одной фразой: «Сведения об объекте отсутствуют». В конце пятого дня Иамото Тумо вызвал его для доклада лично. На этот раз – в кабинет, стилизованный под древнюю японскую резиденцию императора эпохи Эдо, где обстановка была более официальной, как и разделяющая их дистанция. Тандзуро стоял посередине просторного зала и смотрел на сёгуна, восседавшего на возвышении метрах в десяти от него. Тандзуро докладывал об итогах работы, которые знал наизусть.

За пять дней были изучены все личные дела людей, контактировавших по телефону и почте с убитым русским за последний год. Прослушаны все телефонные разговоры за последние три месяца, а также изучена вся электронная переписка за полгода. К русскому часто обращались за консультациями по разного рода артефактам, но кувшин ни в одной из них не фигурировал. За всеми, пришедшими на похороны, вели постоянное наблюдение агенты. Но это тоже не давало никаких зацепок.

– Ты и твои люди проделали большую работу, но похвалить я тебя, к сожалению, не могу, – медленно произнёс сёгун Иамото. – Что тебе ещё надо, чтобы выполнить задание? Люди, техника, доступ к базам данных? – в тоне тайкуна всё отчётливее начинали звучать металлические нотки.

– Благодарю, Иамото-сан, всего пока достаточно, – Тандзуро смотрел вниз, но старался отвечать твёрдо.

– Тогда почему ты топчешься на месте? – последние слова сёгун произнёс уже на повышенных тонах. – Или, может, ты не понимаешь, насколько это важно? – продолжал он накалять обстановку, похоже, уже не особо стараясь себя сдерживать. Возражать было не просто бесполезно, но даже и опасно. Тандзуро хоть и был квалифицированным, но далеко не единственным самураем подобного уровня. Иамото свободно мог с ним расправиться самым жестоким образом в назидание другим.

– Я же тебе в прошлый раз подробно объяснил, как это важно, ты помнишь? Ну-ка повтори, что я тебе говорил.

– Вы говорили, что от этой вещи зависит существование нашего клана и мирового порядка в целом, – Тандзуро старался отвечать коротко и лаконично.

– Значит, ты толком так ничего и не понял, – Иамото Тумо перешёл на снисходительный тон преподавателя, пытающегося объяснить хоть что-то бестолковому ученику. – Во всех языках порядок обозначает ограничение. Даже на твоём любимом английском слово «порядок» – order переводится также как «приказ». Что это, по-твоему, значит?

Тандзуро стоял, молча глядя в пол и понимая, что любой его аргумент сейчас абсолютно неуместен. Не дождавшись ответа, его покровитель продолжил:

– Только система ограничений и чётких рамок может обеспечить прогресс цивилизации. Не будь системы подчинения и организации труда в древние времена, мы бы сейчас так и остались бы в каменном веке. А это оружие, которое я приказал тебе найти, сведёт на нет все достижения цивилизации, создав разобщённость в обществе. Поняв, что можно получить всё, не ударив палец о палец, кто, по-твоему, будет работать? Вся система ценностей сразу рухнет, и наш мир погрузится в пучину хаоса, из которого ему уже не выбраться никогда. Ты хоть немного это понимаешь?! – сёгун, словно вдохновлённый своей речью, снова перешёл на повышенный тон. Видя, что гнев Иамото Тумо продолжает нарастать, Тандзуро решил пойти на крайний шаг.

– Если вы во мне разочарованы, разрешите мне искупить вину, сделав сэппуку.

Идя на это отчаянное предложение, Тандзуро понимал, что сейчас только его смирение может хоть как-то охладить нарастающий пыл сёгуна. Риск был велик, так как Иамото Тумо ничего не стоило дать Тандзуро согласие вспороть себе живот. Но на этот раз обошлось.

– Иди с глаз моих, – сёгун говорил грубо, но вспышка гнева уже заметно пошла на убыль. – Клан потратил слишком много средств на твоё обучение и тратит каждый день на содержание. И я не хочу, чтобы эти деньги были потрачены зря. Но если так будет продолжаться и дальше, возможно, я и удовлетворю твою просьбу.

Тандзуро поклонился и вышел. Он понимал, что в этот раз его жизни ничего серьёзного по-настоящему не угрожало. Но вот в следующий… Надо было срочно что-то придумать, не надеясь на призрачную удачу. Но именно она спасла его в этот раз.

Глава 13

Панда-покупанда

Не в деньгах счастье, а в покупках.

Мэрилин Монро

В лобби-баре моего отеля, где мы со Сью договорились встретиться, уже с утра было многолюдно. Бизнесмены всех мастей и национальностей прямо здесь за столиками уже начинали вести переговоры. В холле группы туристов, собираясь на экскурсии, и оживлённо переговаривались с гидом и между собой. Мне чудом удалось занять свободный столик. Неторопливо пью свой капучино, имеющий какой-то особенный местный привкус, то ли от какой-то специи, то ли от этой наэлектризованной активностью окружающей обстановки. Постепенно движение, царящее вокруг, захватывает и меня, погружая в атмосферу, похожую на подготовку к какому-то празднику, когда в воздухе уже витает ожидание чего-то нового, освобождающего на время от привычной повседневности. Пью кофе, пропитываясь этим состоянием свободы, когда у тебя нет никакого чёткого плана и ты готов отпустить себя на волю случайностей. Неожиданное появление Сью выводит меня из этой кофейной медитации. Но ощущение того, что меня ждёт что-то неожиданное и интересное, уже утвердилось во мне и, похоже, никуда уходить не собирается. Я заказываю ещё по кофе и мельком оглядываю Сью. На ней брючный костюм бежевого цвета, за спиной городской рюкзачок, из бокового кармана которого торчит бутылка воды. Не могу удержаться, чтобы не прокомментировать её наряд:

– Вижу, Вы готовы даже к небольшому путешествию.

– Я решила подготовиться на всякий случай, так как мы вчера конкретно ни о чём на сегодня не договорились, – вежливо улыбаясь, поясняет Сью. Не думаю, что это какой-то намёк, но решаю в будущем определяться с планами заранее, чтоб не держать моего работника в неопределённости. Но раз уж тема прозвучала, решаю её немного проэкзаменовать:

– То есть Вы, если надо, можете хоть сейчас ехать со мной в другой город? – улыбаюсь, стараясь не ставить Сью в неудобное положение, но она, похоже, готова к такому развитию событий.

– Да, могу, – отвечает она спокойно, на этот раз без тени улыбки. – Но тогда мне необходимо получить аванс на дорожные расходы.

Её невозмутимая уверенность и деловой подход подкупают. Со своей стороны, чтобы показать серьёзность моего отношения к делу, открываю на телефоне банковское приложение и предлагаю перечислить ей аванс. Девушка немного смущается, наверняка думая, что слишком явно на это намекнула. Но не отказывается, назвав при этом сумму, значительно ниже той, на которую я рассчитывал. Показываю примерный список того, что считаю необходимым приобрести в свой магазин. Сью некоторое время изучает, иногда хмурясь и делая какие-то пометки иероглифами в блокноте. Минут через пять она заканчивает и переходит на официальный тон, как будто делает отчёт. Это немного непривычно, но зато практично и по существу.

– По первому разделу, – её голос звучит медленно, так как Сью старается чётко произносить слова, – нефрит лучше всего купить на специализированной фабрике в пригороде, где на каждое изделие выдадут сертификат с указанием мастера-изготовителя. Немного дороже, чем на рынке, но зато гарантия качества. Если надо, то каждое изделие за условную плату будет упаковано в подарочную коробку. Раздел второй – чай и чайные принадлежности. Предлагаю поехать на чайную улицу Маляньдао, где в Пекине самый большой выбор. Там есть несколько знакомых магазинов, где я могу договориться о хорошей скидке. Либо можете выбрать всё сами – там километров семь одних только чайных магазинов. Антиквариат и живопись предлагаю приобрести на блошином рынке Паньдзяюань. Как и обещала, могу помочь отличить старые вещи от состаренных подделок. Сегодня на нефритовую фабрику ехать уже поздно. Она в пригороде, поэтому предлагаю завтра выехать пораньше, чтобы не терять время в пробках. А сегодня можно посетить чайную улицу или блошиный рынок.

Меня, конечно, тянет поехать на чайную улицу и погрузиться в атмосферу чайного праздника, который так приятен для человека, хоть немного погружённого в эту культуру. Но чайная тема всё-таки больше моё личное хобби. Чай в моём магазине покупают редко – контингент покупателей другой. Поэтому решаю сначала заняться более коммерческими задачами и выбираю поездку на блошиный рынок Паньдзяюань.

Чтобы потом не отвлекаться на еду, прошу мою помощницу подсказать поблизости заведение с национальной кухней. Сью, похоже, неплохо ориентируется в этом районе, потому что, немного пропетляв по каким-то полузаброшенным улочкам, мы заходим в неказистое заведение, по всему видно, не ориентированное на туристов, но, судя по количеству посетителей, точно пользующееся у местных популярностью. Свинина в кисло-сладком соусе и гречневая лапша с овощами и тофу действительно выше всяких похвал. По сравнению с моим отелем огромная порция стоит ненамного дороже чашки кофе.

Получив очередную порцию удовольствия, садимся в заказанное моей помощницей такси и неторопливо едем, осматривая из окна многоликий Пекин, где древность и современность переплелись в причудливом восточном танце. Впитываю в себя этот калейдоскоп впечатлений. За окном мелькают картины пекинской жизни. Вот рядом велосипедист везёт на багажнике клетку с птицами, там уличный торговец раскладывает свои товары на тротуаре, поодаль группа туристов фотографирует древнюю пагоду.

Кажется, у нашего водителя задача познакомить меня сразу со всеми особенностями этого города. И вот холодные кристаллы современных, устремлённых в будущее небоскрёбов сменяются узкими улочками, где время словно остановилось среди резных дверей и качающихся на ветру красных фонарей. Сидя на переднем сиденье, вначале чувствую дискомфорт. Это точно не моя манера вождения. Таксист, как виртуозный пилот, лавирует между машинами, мотоциклами и велосипедами, используя каждый сантиметр дороги. Часто кажется, что мы уже практически столкнулись, но в последний момент всё чудесным образом разрешается. По пути Сью, взяв на себя роль гида, рассказывает про встречающиеся на пути многочисленные исторические здания и памятники.

Когда такси подъезжает к блошиному рынку, возникает ощущение, что я только что пережил маленькое приключение. Водитель останавливается, улыбается и говорит: «到了» (dàole) – «Мы приехали». Выхожу из машины, немного ошеломлённый, но полный новых впечатлений.

Сью по инерции продолжает выдавать справочную информацию о блошином рынке, который, оказывается, не брезговали посещать английская королева и первые леди США. Рынок занимает около пяти гектаров, включает четыре тысячи магазинов и десять тысяч лоточников. На мой вопрос, сколько же времени нам понадобится, чтобы обойти его хотя бы один раз, Сью предлагает сразу набросать более детальный список. Дабы сэкономить время, мы решаем сконцентрироваться только на магазинах, в размещении которых есть хоть какая-то система. В противном случае придётся ходить по бесконечной цепи лоточников, где на прилавках царит полный хаос из посуды, книг, статуэток и прочей всякой всячины, зачастую совершенно непонятного назначения. От такого изобилия глаза сразу разбегаются, и перегруженное внимание уже отказывается выделять что-нибудь действительно ценное. Магазины же, как правило, торгуют каким-то определённым ассортиментом – или только посудой, или изделиями из дерева либо металла. Я в очередной раз радуюсь своему выбору помощницы. Похоже, Сью чувствует себя здесь как рыба в воде. Она уверенно шагает от одного магазина к другому, по пути сверяясь с нашим списком. Не удержавшись, спрашиваю, как ей удаётся ориентироваться в этом месте, казалось бы, напрочь лишённом системы.

Оказывается, посещение блошиного рынка Паньдзяюань является для любых туристов практически обязательным мероприятием, наряду с Великой Китайской стеной или Храмом Неба. И действительно, каждый магазин напоминает выставку в национальном музее. Только вот экспонаты расположены здесь уж очень плотно. Чтобы их рассмотреть, приходится надолго задерживаться у каждой витрины. Вещи попадаются действительно хорошие, но цены оказываются неожиданно высокими даже для моей родины. Но и тут Сью оказывает мне большую помощь: если начать торговаться, цену можно опустить в три или даже в пять раз. Но теперь процесс торговли за каждый предмет отнимает уж очень много времени и сил. Решаю его оптимизировать. Разделив стоимость на четыре, прошу Сью назвать её продавцу и убедить его, что больше он всё равно от меня не получит. Таким образом, время торга значительно сокращается, тем более, пока Сью разбирается с продавцом, я могу спокойно продолжать исследовать остальной ассортимент.

В результате к обеду я становлюсь обладателем пяти фарфоровых напольных ваз, сделанных в традиционной национальной манере, килограммов пятнадцати различных железных и латунных фигурок божеств и зверей, большого свёртка акварелей и каллиграфии, а также небольшой, но ценной коллекции картин на шёлке. Расторопная Сью тут же находит специальных людей, которые начинают всё тщательно упаковывать в мини-контейнер, чтобы доставить по адресу моего отеля. На мой вопрос о сохранности девушка уверяет, что этим людям нет смысла воровать, имея такую хорошую постоянную работу. Мы наскоро перекусываем в одной из расположенных здесь же многочисленных закусочных, и наш поход по рынку-музею продолжается.

Расправившись с сегодняшним списком, решаю всё-таки ненадолго окунуться в пучину хаотичного ассортимента лоточников. Броуновские узоры товаров сливаются в единый бесконечный поток, вводя мозг в оцепенение. Чувствую себя голодной акулой, попавшей в стаю рыб, но неспособной схватить одну из них из-за постоянного мелькания новых. Неторопливо бреду вдоль рядов, с интересом рассматривая предметы, о назначении большей части которых даже не догадываюсь, несмотря на, казалось бы, хорошее воображение. Скользящий по прилавкам взгляд останавливается на милой керамической статуэтке панды, сидящей в позе медитации, с округлыми формами и добродушной улыбкой героя известного мультфильма. Она излучает спокойствие и умиротворение, напоминая о бамбуковых лесах и тишине гор.

– О, какая хорошая панда! – Сью тоже рада моей находке.

– Да, панда-покупанда, – говорю по-русски, подмигнув. – Поставлю дома на чайную доску, будет с кем вспоминать про Китай.

– Панда – символ гармонии, удачи и мира, она приносит в дом спокойствие и благополучие, – выдаёт Сью очередную порцию информации.

Для приличия немного поторговавшись, отправляю нового чайного жителя себе в карман, и экскурсия продолжается. Неожиданно моё внимание притягивает что-то, похожее на телескоп. Я ненамного ошибся – это подзорная труба, явно старинная, но уже совершенно бесполезная. Рядом лежат какие-то старые увеличительные стёкла. Похоже, хозяин специализируется на оптике. На краю прилавка некий цилиндр, назначения которого я поначалу не понимаю и обращаюсь за помощью к Сью. Она тоже не догадывается, что бы это могло быть. После диалога с хозяином она на какое-то время задумывается, прежде чем мне ответить. Потом пытается сбивчиво объяснить про какие-то зеркала и цветные камни. И тут меня осеняет:

– Так это же калейдоскоп! У меня в детстве был такой. Можно? – я указываю на цилиндр пальцем. Хозяин, аккуратно протерев, протягивает мне этот привет из моего детства. Направляю его в сторону света и смотрю внутрь. Действительно, это обычный калейдоскоп, только значительно большего размера. Потихоньку поворачиваю его, наблюдая, как постепенно меняется узор, то складываясь в причудливые крупные звёзды, то рассыпаясь на мелкий орнамент. Но вдруг что-то неуловимо меняется. У рисунка как будто появляется объём, и этот объём начинает расти во все стороны, постепенно набирая скорость и вытягиваясь в линии. Я уже понимаю, что мне это напоминает, и, пока могу ещё как-то контролировать процесс, резко отрываюсь от вещицы и мотаю головой, стряхивая оцепенение. Хозяин, видно, решив, что я вижу калейдоскоп впервые, смеётся. Сью тоже улыбается, но как-то настороженно.

– Для одного дня впечатлений уже достаточно, – говорю, стараясь придать своему голосу будничные интонации. Калейдоскоп покупаю не торгуясь, даже толком не понимая, зачем, и прошу Сью вызвать такси.

Вечереет, мы едем в такси уже молча: всё-таки поход по магазинам – большая нагрузка для психики и ног. Ситуация, когда постоянно приходится делать выбор, сильно выматывает. Тем не менее я не хочу проводить этот вечер в номере. Прошу Сью порекомендовать мне хороший простой ресторан, пользующийся популярностью у местной публики. Она, как всегда, не торопится с ответом, пытаясь подобрать оптимальный вариант. Я, естественно, соглашаюсь с её выбором, который пока ещё меня не подводил. Моё предложение поужинать вместе явно застаёт Сью врасплох. Но отказать мне она, видно, не решается. Я рад её согласию, всегда лучше есть в компании, чем в одиночестве. Тем более что общение с ней каждый раз открывает для меня новые неизвестные грани Китая.

Глава 14

Китай: слишком близкое знакомство

В месте стыка войск ищи союзников.

Сунь Цзы, «Искусство войны»

В этот раз Сью решила познакомить меня с отдельной разновидностью многочисленных национальных китайских кухонь. А именно с уйгурской, распространённой в северной части страны и, наверное, по её мнению, больше подходящей для российского желудка.

Заведение оказалось опять не туристическим, но при этом, по мнению Сью, не особо дешёвым. Дверь в ресторан украшена резными драконами, один их которых, кажется, подмигивает, словно говоря: «Из этого царства ты так просто не уйдёшь». Внутри нас встречает аромат, который можно описать как «кулинарные владения Китая». Это смесь жареного чеснока, имбиря, соевого соуса и чего-то ещё, что заставляет желудок урчать в предвкушении.

Интерьер ресторана – смесь традиционного китайского стиля и лёгкого китча. Красные фонарики свисают с потолка, создавая ощущение праздника. Стены украшены картинами с горными пейзажами, а в углу неожиданно стоит статуя Хотея, который хитро улыбается, глядя на мои попытки разобраться в меню. Но, к счастью, это вопрос Сью.

Нас сажают за стол, в центре которого стоит симпатичный маленький таз с водой. В центре таза находится что-то вроде обрезанного сверху и накрытого крышкой металлического конуса, наполненного раскалёнными углями. Сдвигая крышку этого приспособления, как я понимаю, можно регулировать жар, а значит, и температуру воды, которая к нашему приходу практически кипит. В целом простая конструкция отличается оригинальностью и функциональностью.

В отдельной прозрачной витрине продукты для приготовления. Выбираем разного рода тонко нарезанное сырое мясо, рисовую лапшу, чёрные грибы и рыбу. Когда нам всё приносят, начинаем сами себе готовить ужин. Процесс несложен. Сью кидает в воду какие-то специи, за которыми туда же следуют и все наши только что выбранные продукты. Отрегулировав жар, чтобы вода не сильно кипела, минут через пять начинаем палочками вылавливать и сразу есть свежесваренное блюдо. И хотя рецепт вроде незатейлив, это действительно вкусно. Особенно когда макаешь приготовленное в многочисленные соусы, которые моя спутница придирчиво подобрала, безусловно, с расчётом на мой западный вкус. У Сью несколько раз звонит телефон, но она, мельком взглянув, сразу отключает вызов, хотя я и предлагаю ответить.

Отдав должное нашей мини-кухне самообслуживания и рассчитавшись, мы обсуждаем завтрашние планы, уже выходя из заведения. Внезапно Сью останавливается и смотрит куда-то в сторону. Проследив за её взглядом, вижу приближающихся к нам троих молодых людей. Не считаю себя специалистом по китайской физиогномике, но мирного впечатления они точно не производят. Сью извиняется, направляется им навстречу и начинает говорить одному из них что-то, судя по тону, не слишком приятное. Похоже, что я невольно попал на личную территорию моей переводчицы, и этот тип, очевидно, её поклонник, решил продемонстрировать свой характер. Учитывая, что ситуация внештатная, быстро осматриваюсь по сторонам. Место мы выбрали далеко не самое проходное. Вокруг безлюдно, даже машины проезжают редко. Немного успокаивает камера видеонаблюдения при входе в ресторан, но оперативно обеспечить помощь она, конечно, не сможет.

Тем временем ситуация усугубляется. Грубо оттолкнув Сью в сторону, судя по всему, главный зачинщик быстро идёт ко мне. Выражение его лица, очевидно, должно выражать угрозу, но нахмуренные брови и маленькие глаза производят на меня больше комичное, нежели угрожающее впечатление. На вид парню лет 25-30, ростом пониже меня. Однако с ним ещё двое, которые тоже направляются в мою сторону. Подойдя почти вплотную, местный Ромео начинает что-то кричать на китайском, для убедительности размахивая руками и, похоже, не отдавая себе отчёта, что я не понимаю ни слова. Стою, стараясь сохранять спокойствие, и смотрю ему в глаза.

Тем временем подходят остальные двое и становятся по бокам от него, создавая вокруг меня подобие полукольца. Вдохновлённый подошедшей подмогой, Ромео слегка толкает меня ладонью в грудь. Это ещё не удар, но я понимаю, что начало положено. Ну что ж, видно, теперь и пригодятся навыки, полученные на заре моего увлечения Востоком. Которое, кстати, началось совсем не с чая или живописи. Это были спарринги с применением техник, которые наш тренер называл восточными, не особо вдаваясь в детали. Как я потом понял, это был обычный рукопашный бой, все движения в котором назывались то ли по-китайски, то ли по-японски. Тем не менее тактика и техника реального спарринга меня несколько раз в жизни уже выручала. Надеюсь, выручит и в этот раз.

Оперативно оцениваю ситуацию. Парень слева от меня стоит расслабленно и достаточно близко, явно ничего не ожидая. Падая в его сторону, вкладываю вес тела в удар кулаком, целясь точно в печень. Он не успевает собраться, и удар проходит глубоко внутрь, складывая его практически пополам и, надеюсь, надолго сваливая с ног. Что ж, теперь очередь Ромео. Но он с другом уже справился с неожиданностью и намерен нападать. Его напарник пытается обойти меня сзади. Отскакиваю к стене. Манёвра меньше, но меньше и опасность получить сзади по почкам. В суматохе драки уже сложно прицелиться и нанести хороший удар. Что-то успеваю отбить, но пару ударов пропускаю и чувствую на губе вкус крови. Это сразу придаёт мне бодрости. Не обращая внимания на новые пропущенные удары, иду в атаку, сокращая дистанцию. Мне удаётся отправить друга Ромео в нокдаун, из которого он, к сожалению, сразу поднимается, не дав мне возможности разобраться с главным виновником драки.

Сердце бешено стучит, давая понять, что долго такой темп ему не выдержать. Противники, правда, тоже начинают выдыхаться. Но, если сейчас что-нибудь не предпринять, может очухаться первый из них и прийти со свежими силами на подмогу. Возникает небольшая пауза. Нам всем надо немного отдышаться. Этой паузой решает воспользоваться Сью и набрасывается с кулаками на своего Ромео. Это явно не лучшее решение: парень перевозбуждён, и она рискует попасть под горячую руку. Но мне это даёт время найти выход из возникшей ситуации.

– Сью, – громко говорю я, она сразу прекращает кидаться на парня и резко поворачивается ко мне, – скажи им, что я готов забыть, что произошло, если они немедленно уберутся отсюда. В противном случае я завтра же свяжусь с российским консулом, а он с руководством полиции города. Я объясню им, что вы все работаете вместе, заманивая бизнесменов в такие тихие места с целью ограбления. Полиция арестует тебя, а ты уже выдашь их, так как вы точно все знакомы.

Сью никак не ожидает такого поворота событий, на её лице испуг пополам с недоумением.

– Я же не… – начинает она, немного заикаясь.

– Переводи! – резко перебиваю её. Она покорно переводит тихим голосом. Похоже, это производит впечатление, потому что парни наперебой пытаются ей что-то говорить.

– Он говорит, что это не так, – Сью лаконично переводит длинную тираду зачинщика драки.

– Переведи, что я думаю иначе, а свою версию он вместе с дружками будет рассказывать завтра в полицейском участке.

Сью переводит, и лицо нашего Ромео вновь приобретает угрожающе-комическое выражение. Чувствую, что надо готовиться к следующему раунду. Но ошибаюсь. Он что-то говорит двум другим, все они разворачиваются и, не взглянув на нас, идут в сторону дороги. Последний всё ещё держится за печень. Через минуту мимо нас проносятся три скутера.

На Сью жалко смотреть. Весь её утренний лоск как будто смыло. Она стоит, обхватив себя руками, губы дрожат, по щекам текут слёзы, оставляя на лице тёмные дорожки туши, которые она не вытирает, всё ещё находясь в оцепенении. Я подхожу ближе и обнимаю её. Она пытается отстраниться, потом практически повисает на мне и начинает рыдать.

– Я не виновата, это всё Сяо… – сбивчиво тараторит она, и я наконец-то узнаю имя нашего нарушителя спокойствия. Глажу её по спине, пытаясь успокоить. Минут через пять всхлипы постепенно прекращаются, и её плечи расслабленно опускаются. Она глубоко вздыхает. Решаю разрядить обстановку:

– Я знаю, что Вашей вины в произошедшем нет. Просто у меня не было возможности быстро придумать что-то получше. Извините, что заставил Вас нервничать.

Когда до неё доходит смысл моих слов, она расслабляется ещё больше, и я решаю её отпустить, чтобы моё внимание не было истолковано ею превратно.

– Сегодня у меня состоялось очень близкое знакомство с Китаем и его жителями, даже слишком близкое, – трогаю подбитую губу и пытаюсь перевести разговор в ироничное русло. Сью это оценивает и даже делает попытку улыбнуться. Похоже, она почти в порядке.

– Но на этом знакомство ещё не окончено, – в тон мне отвечает она и, видя на моём лице удивление, продолжает: – Мы сейчас же едем к доктору.

На мои протесты и уверения, что утром я буду в порядке, она проявляет неожиданную твёрдость, повторяя, что без лечения она меня никуда не отпустит. Я соглашаюсь, отчасти из-за того, что понимаю – Сью надо дать возможность хоть как-то загладить свою вину. В такси, сделав звонок, она пытается объяснить мне причину сегодняшней стычки с этим Сяо, который, оказывается, уже долгое время безуспешно добивается её внимания. На мой вопрос, почему она до сих пор не попросила кого-нибудь из друзей разобраться с этим, Сью отвечает, что Сяо – брат её лучшей подруги и она не хотела причинять той неприятности. Но сегодня он перешёл все границы, и теперь она обязательно поговорит с подругой и её родителями. Против слова родителей Сяо никогда не пойдёт, всё-таки это Китай, где ещё сохранились остатки семейных ценностей.

«В общем, вляпался я в треугольник», – лениво размышляю, начиная уже постепенно дремать после полного впечатлений дня. В конце довольно долгого пути мы останавливаемся около какого-то многоэтажного жилого дома, ничем не похожего на госпиталь. Видя моё недоумение, Сью объясняет, что мы приехали к её родственнику, который занимается традиционной китайской медициной. Мои вялые попытки сказать, что ночью не стоит отвлекать людей по пустякам, в очередной раз натыкаются на неумолимую решительность Сью.

Мы поднимаемся на шатком лифте на этаж, где в открытой в коридор двери нас уже встречает живописный маленький китайский дедушка. С виду он похож на картину, написанную с даосского монаха: традиционный синий халат, редкая седая бородка и усы, волосы заплетены сзади в небольшую косичку. Его вид сразу вызывает покой и расположение. Сью знакомит меня с дядей Ченом, и мы проходим в комнату. Обстановка аскетичная, а если сказать точнее, просто бедная. Потёртая мебель, вероятно, была знакома с временами председателя Мао. Детали выдают образ жизни владельца квартиры. На стене копия древнего рисунка с изображением акупунктурных каналов, местами с явно авторскими пометками карандашом. На полках шкафа аккуратно расставлено множество разного вида и размера баночек. Вокруг лежат книги, скорее всего, по китайской медицине. Вся комната пропитана запахом полынных сигар, которые, как мне известно, часто используют при лечении.

Сью просит меня снять рубашку, чтобы привести её в порядок. Понимая, что спорить бесполезно, безропотно подчиняюсь. Белая когда-то рубашка теперь больше напоминает абстрактную картинку Роршаха, в то же время чёрные разводы от туши Сью и красные пятна крови, уже непонятно, чьей, смотрятся довольно живописно. Мысленно прощаюсь с хорошей рубашкой, так как кажется, что восстановить её теперь способно только чудо. Мы остаёмся вдвоём с дядей Ченом, который совершенно не говорит по-английски. Но, похоже, этого и не требуется. Указав на одно из кресел и сев рядом, лекарь берёт мою руку и ставит пальцы на пульс. Процедура китайской пульсовой диагностики мне знакома. Минуты две молчания, и та же операция с другой рукой. Видимо, диагноз поставлен. Также молча осмотрев мои синяки, он поднимается, берёт из шкафа пару баночек и уходит на кухню. Ещё минут пять слушаю, как он измельчает что-то в ступке. Доктор Чен возвращается, неся в блюдце что-то, напоминающее желтоватую грязь. Намазав это нечто на мои синяки и залепив каким-то сильно и неприятно пахнущим пластырем, остаток содержимого аккуратно соскребает в пузырёк и вручает мне. В другой пузырёк насыпает какие-то гранулы. Написав что-то на бумажке и положив её внутрь, заворачивает пузырёк и тоже даёт мне.

Мы сидим ещё некоторое время в молчании, которое прерывает Сью, появившись с моей рубашкой в руках. По-моему, она стала даже лучше, чем была, когда я её надел утром. Идеально белая и только что поглаженная, без какого-либо намёка на пятна. Это действительно кажется какой-то китайской магией. Сью, побеседовав с дядей Ченом, даёт мне инструкции по применению полученных лекарств. Мы уже собираемся уходить, когда он начинает что-то говорить Сью. Между ними завязывается, по всему видно, серьёзный разговор, смысл которого мне, конечно же, непонятен. В конце концов Сью переводит:

– Дядя говорит, что в первый раз встречает такой случай, а он практикует уже более сорока лет. Дело в том, что Ваши акупунктурные каналы немного смещены, и он не понимает, как такое вообще возможно. И ещё он говорит, что у вас слабая связь духа и тела. Для вас это может звучать непривычно, но наша медицина сильно отличается от европейской.

– Как ни странно, я, кажется, понимаю, что Ваш дядя имеет в виду. Спросите, не могут ли в связи с этим возникнуть проблемы?

– Он говорит, что Ваш дух может оторваться от тела и заблудиться в других мирах, тем временем в Ваше тело может войти другой дух, тогда Ваш не получит новое воплощение в следующей жизни, – Сью настороженно смотрит на мою реакцию, видимо, думая, что для человека с западным мировоззрением это звучит абсолютно дико. Но для меня эта информация приходит явно по адресу.

– Спросите доктора Чена, что бы он мог посоветовать мне в этом случае?

– Дядя считает, что Вам стоит заняться практиками укрепления духа. В Китае это цигун и другие даосские медитативные техники. Только заниматься надо у хорошего мастера и несколько лет без перерыва. Лишь тогда будет хороший результат.

При всём желании понимаю, что нескольких свободных лет для практики у меня на данный момент точно нет. Пытаюсь выяснить, есть ли какие-то альтернативные методы, потому что превращать своё тело в гостиницу для демонов мне тоже совершенно не хочется. Доктор Чен ненадолго задумывается, потом хитро прищуривается, отчего его глаза превращаются в две маленькие щёлочки, и что-то объясняет Сью.

– Он говорит, – Сью ещё больше смущается, – что есть возможность с помощью ритуала привязать тело к какой-нибудь охранной вещи, которая будет отпугивать демонов, пока дух отсутствует. А также поможет своему духу вернуться и будет для него чем-то вроде маяка. Но есть риск, что этой вещью завладеет кто-то посторонний. Так что хранить её надо очень строго, ведь тот, кто ею завладеет, может шантажировать дух и требовать от него выполнения действий, которые могут потом отразиться на карме человека.

Ситуация явно неоднозначная. Перспектива стать рабом лампы меня прельщает ненамного больше, чем вариант стать местом для бомжей из тонкого мира. Решаю пока отпустить ситуацию, тем более что контактов специалистов по проведению подобных обрядов дядя Чен говорит, что не знает. В любом случае, найдя преграду, не вижу смысла сразу биться об неё лбом. Лучше немного подождать и понаблюдать со стороны – может, кто лестницу сбросит или под стеной проход найдётся. Мы прощаемся с моим новым знакомым лекарем. Брать деньги за визит он отказывается, но я всё равно решаю его отблагодарить. Куплю завтра и передам через Сью блин хорошего пуэра. Доктор Чен, безусловно, знает, что с ним делать.

На пути в отель, уже не глядя на огни вечернего Пекина, с нетерпением представляю, как рухну в постель. Но Сью, похоже, решает не оставлять меня в покое. С серьёзным видом она заявляет, что завтра вернёт мне аванс и за эту же цену предложит мне на выбор несколько хороших переводчиков. Не слишком удивляюсь, отчасти оттого, что сегодняшний запас моих психических сил почти на исходе. Не особо вслушиваюсь в её длинный монолог, который она произносит уверенно, похоже, репетировала, пока стирала рубашку. Когда она всё-таки делает паузу, поворачиваюсь и гляжу ей в глаза.

– Вы, конечно, можете поступать как хотите, – начинаю не торопясь, – но после сегодняшнего случая я тем более не вижу смысла отказываться от Ваших услуг. Ну подумайте логически, как бы я ещё лучше смог узнать, как Вы поведёте себя в критической ситуации? Надо отдать должное, держались Вы очень достойно, даже пытались защитить меня от этих хулиганов. Поверьте, это для меня не менее важно, чем профессиональные навыки. Так что я был бы очень рад, если бы Вы передумали.

Сью недоверчиво смотрит на меня, потом немного виновато улыбается.

– Хорошо, спасибо, – тихо говорит она. Её психические силы тоже явно давно исчерпаны.

Предлагаю созвониться и встретиться завтра утром в полюбившейся мне чайной, чтобы обсудить другую, более важную цель моего приезда. Замолкаю, давая понять, что на сегодня информации уже достаточно. Она это понимает. Некоторое время мы едем молча. На очередном повороте чувствую, как её голова падает мне на плечо. Сью спит. Похоже, напряжение сегодняшнего вечера дало о себе знать, и когда стало возможно уже ничего не контролировать, она просто отключилась. Поправляю её голову поудобнее. Она ровно дышит у меня под ухом. Когда мы подъезжаем к моему отелю, с сожалением аккуратно передвигаю её на сиденье и бужу. Она сонно и виновато улыбается, я жестом показываю, что всё в порядке. В полуобморочном состоянии захожу в номер. Собрав последние остатки воли, всё-таки снимаю одежду, бросая её прямо на пол, и проваливаюсь в глубокий сон. Уже падая на подушку, успеваю заметить за окном тонкую полоску зари на горизонте.

Глава 15

Предложение, от которого лучше бы отказаться

Риск – это когда ты понимаешь, что можешь упасть,

но всё равно надеешься, что упадёшь в чьи-то объятья.

На следующее утро, если можно так назвать практически середину дня, захожу в свой чайный бэк-офис в хорошем расположении духа. О вчерашнем происшествии остались только весёлые мысли и ещё немного побаливающий правый кулак. Остальных физических последствий не ощущается: то ли били слабо, то ли лекарство оказалось хорошим. Меня уже узнают и провожают к моему излюбленному столику, который, к счастью, не занят. Прислушавшись к себе, беру хорошо прожаренный габа улун. После третьей пиалы настроение из сектора «хорошо» уверенно движется в сектор «замечательно». Решаю, тем не менее, уделить время рабочим вопросам. Благо, рабочий день в моём магазине, судя по разнице во времени, только начинается.

Набираю по видеосвязи Нину, старшего продавца и моего негласного заместителя. С торговлей, как ни странно, всё идёт даже лучше, чем при мне. Нанятый мной перед отъездом продавец, молодой парень, развил бурную деятельность. Он оказался заядлым пользователем соцсетей и блогером и теперь вовсю рассказывает про свою новую работу, по совместительству рекламируя и мой магазин. Да так, что продажи выросли чуть ли не на треть. Нина серьёзно беспокоится, что если так пойдёт и дальше, то скоро все наши остатки совсем закончатся. Успокаиваю её, ведь уже на днях планирую отправить первый контейнер. Надеюсь, месяц, пока он будет в пути, они как-нибудь продержатся.

За коммерческими темами не замечаю, как около столика возникает Сью. Сегодня она одета в кэжуал-стиле, но всё подобрано удачно. На этот раз беру инициативу приготовления чая в свои руки. Конечно, я не владею такой замысловатой чайной хореографией, как моя спутница. Но, честно говоря, и не считаю это особо важным, отдавая преимущество опыту получения баланса и гармонии вкуса. Выпив несколько пиал в тишине и отдав дань уважения чаю, решаю начать. Понимая, что Сью может пострадать, и не исключено, что даже так же, как несчастный Нагваль, после недолгих колебаний решаю выложить ей всё начистоту. Она должна сама оценить серьёзность ситуации и трезво принять решение. Перехожу сразу к делу.

– Видите ли, Сью, тот кувшин, фото которого я вам показывал при первой встрече, не совсем обычный. Я бы даже назвал его редким артефактом. Но, когда я это случайно выяснил, было уже слишком поздно. Дело в том, что этот предмет, когда я в него посмотрел, каким-то образом переместил меня из моего мира в новый для меня этот мир. Который в целом, конечно, очень похож, но далеко не во всём. И, честно говоря, меня бы больше устроил мой прежний мир, к которому я привык, как Вы понимаете, с рождения. Или, по крайней мере, возможность выбора, а не эта игра в какую-то метафизическую рулетку. Так что мне надо разобраться, как работает этот древний механизм. Но это, к большому сожалению, ещё далеко не всё. Дело в том, что за этим предметом кто-то активно охотится. И, судя по всему, это очень серьёзные люди. Именно поэтому я просил Вас не особо использовать Интернет, так как из-за этого уже погиб один мой товарищ.

Я замолкаю и внимательно смотрю на Сью, стараясь угадать её реакцию. Похоже, что она, как ни странно, мне верит. Мы в полном молчании выпиваем ещё по две пиалы.

– Теперь мне, кажется, понятно, что произошло вчера на рынке, когда Вы посмотрели в ту странную трубу, – наконец-то прерывает она затянувшуюся паузу.

– А что там произошло? – я не скрываю любопытства.

– В какой-то момент мне показалось, что Вы начали растворяться в воздухе. Я решила – что-то с моим зрением. Но теперь понимаю, что это было по-настоящему.

Кажется, информация о моих странных путешествиях не оказывает на Сью ожидаемого мной шокирующего эффекта и отношения ко мне как к психически неуравновешенному. Что ж, это к лучшему.

– Если надо подумать, то я не тороплю с ответом, – решаю дать ей время на обдумывание непростого выбора, – потому что есть большая доля вероятности, что жизнь тех, кто рядом со мной, может находиться под серьёзной угрозой.

– Я готова, – похоже, мои слова возымели обратный эффект. Я внимательно смотрю на Сью – она выглядит собранной, глаза возбуждённо блестят. Вероятно, риск только раззадорил её. Тем не менее я стараюсь дать ей возможность принять более взвешенное решение.

– Если передумаете, то в любой момент можете отказаться.

– Я не откажусь, – она отвечает горячо, с неприкрытым оттенком уязвлённой гордости. Я смотрю на неё немного в замешательстве от такой активной реакции. Неожиданно на её лице проступает румянец, она опускает глаза. – Я не передумаю, – уже тихо ещё раз повторяет она.

– Ну и замечательно, – делаю вид, что не придаю значения её бурной реакции, и иду выбирать новый чай, ведь разговор далеко ещё не окончен. Решаю взять что-нибудь из свежих улунов. Их цветочный вкус и спокойное состояние должны настроить нас на более рабочий лад. И действительно, после первых пиал, выпитых, как обычно, в полном молчании, чувствую, что атмосфера вокруг нас немного разряжается.

– Так что Вы думаете делать дальше? – Сью прерывает паузу, похоже, безуспешно пытаясь скрыть своё нетерпение.

– В ближайшие дни продолжим то, что начали в предыдущие. А именно закупку вещей и отправку в мой магазин.

Сью, похоже, немного разочарована, но лишних вопросов не задаёт. Я про себя хвалю её за выдержку.

Этот и следующий день мы тратим на шопинг, продолжая прочёсывать блошиный рынок. Теперь мы покупаем не новые, а старые или искусственно состаренные товары. Здесь же на рынке постепенно наполняется уже второй купленный для отправки контейнер. Посещение на следующий день нефритовой и шёлковой фабрик приносит свои плоды в виде нескольких тяжёлых коробок со статуэтками, подвесками и прочими украшениями из нефрита, а также тонкими шёлковыми платками и разными интерьерными вещами.

В результате двух дней такого ударного труда мой второй контейнер теперь полон под завязку. Следующие полдня приходится заниматься документами на отправку. Тут помощь Сью оказалась просто бесценной, так как самостоятельно сделать это у меня просто не было бы никаких шансов. Несколько раз она указала на неточности в документах, естественно, не в мою пользу, чем помогла мне сэкономить значительное количество юаней. В итоге к концу пятого дня моего пребывания в Пекине первая часть моего плана успешно реализована. Несмотря на то, что рабочие хлопоты отнимают порядочно сил, решаю, что всё равно надо отметить успешное окончание работы хорошим ужином. Сью пытается отказаться, но, как мне кажется, больше для проформы. Прошу в очередной раз порекомендовать заведение для расширения своего кругозора, но теперь уже в премиум-сегменте. Сью, как обычно, отвечает не сразу.

– Еда везде будет вкусная, – подумав, начинает она, – но я предлагаю Lun Club: хотя это довольно дорогое заведение, Вам как коллекционеру антиквариата оно, надеюсь, будет интересно. Там много действительно редких и ценных вещей.

Мы договариваемся встретиться через три часа. Гуглю заведение и смотрю на обстановку. Действительно, место входит в десятку самых дорогих ресторанов Пекина и, кстати, имеет две мишленовских звезды, что уже говорит само за себя. Понимаю, что в своих джинсах и рубашке буду смотреться там, мягко говоря, не совсем уместно. Костюмы же, естественно, в туристическую поездку я не брал. Времени на шопинг нет. Но я уже знаю, что делать. На днях, проходя мимо магазина, заметил в витрине манекен в неплохом костюме и хорошо подобранными к нему рубашке с аксессуарами. Решаю, не тратя время, взять всё это сразу оптом. Через полчаса в зеркале магазина вижу себя в тёмно-фиолетовом костюме, белой рубашке и удобных тёмно-коричневых туфлях. На манжетах рубашки красуются маленькие, но стильные запонки из тонкого нефрита молочного цвета. Чтобы не душить себя галстуком, на шею подбираю шёлковый платок с ненавязчивым национальным орнаментом. Честно говоря, совершенно не собирался выглядеть настолько эффектно, но разрушать такой ансамбль будет просто преступлением.

Так как задача подбора достойного гардероба выполнена по ускоренной программе, остаётся ещё достаточно времени, чтобы зайти в свой чайный офис. Хозяин встречает меня уже как старого знакомого. Видя мой парадный стиль, предлагает лично приготовить мне чай. Меня это устраивает, меньше всего мне хочется прийти в ресторан с чайным пятном на одежде. К счастью, хозяин очень плохо говорит по-английски, и я могу спокойно поразмышлять. Удобно располагаюсь и выпиваю несколько пиал предложенного хозяином шу пуэра.

Дожидаюсь, пока сознание достаточно успокоится, и направляю его в нужное мне русло. На самом деле предыдущие дни помогли мне немного проникнуться местной обстановкой, что на следующем, более важном для меня этапе обязательно должно пригодиться. Итак, для начала надо бы до конца выяснить историю кувшина, всё-таки такой серьёзный артефакт должен иметь известную биографию. И, как следствие, станет понятно, кто и с какой целью его использовал. Это даст шанс, если повезёт, найти тех, кто сегодня может подсказать что-нибудь практическое. Второй, даже более важный вопрос: кто и зачем охотится за этой вещью? И как они вообще узнали о том, что кувшин за это время ещё сохранился? Хотя тут логично будет предположить, что кто-то отследил запросы по этой теме или сумел зарегистрировать какое-то излучение, когда его активировал Нагваль. Ведь пылился же он спокойно у предшественника на полке лет примерно шестьдесят – и хоть бы что.

Но кто способен уловить такой сигнал? Учёные? Вряд ли они стали бы действовать такими методами, как убийство людей. Секретные службы? Похоже, но явно не нашей страны, ведь нашим ничего не стоило бы арестовать человека по любому сфабрикованному обвинению, а потом постепенно разбираться с вопросом кувшина. Состояние неопределённости должно было создать какую-то нервозность. Но, благодаря чаю, работает только интеллектуальный блок, эмоциональный же затих и позволяет мыслям двигаться в ровном направлении. Когда чай допит, в голове уже складывается предстоящий план, и я со спокойным сердцем еду в ресторан.

Глава 16

My China girl

My little China girl

You shouldn't mess with me

I'll ruin everything you are

I'll give you television

I'll give you eyes of blue

I'll give you man who wants to rule the world

David Bowie

Ресторан оказывается в самом центре города и действительно выглядит внушительно. Фасад сверкает даже немного излишне, как по мне, больше напоминая казино. Архитектура и интерьер холла – хайтек, хотя среди посетителей практически не видно европейских лиц. Сью написала, что забронировала столик в одном из залов, который называется Древний Пекин. Объясняю подошедшему администратору, одетому ненамного дешевле меня. Он отвечает на приличном инглише. Проходим через огромный зал, на сцене которого настоящий биг-бенд негромко играет что-то из репертуара Фрэнка Синатры. Поднимаемся на второй этаж. Открывается большая двустворчатая дверь, и я оказываюсь в просторном, но уютном помещении. Интерьер, в отличие от предыдущего зала, полностью национальный. На подставках и в нишах стен подсвечены многочисленные экспонаты, явно подлинные и, похоже, даже имеющие историческую ценность. Рядом с каждым табличка на двух языках.

Сью в очередной раз сделала замечательный выбор. Это место мне уже нравится. Беру лонгдринк с текилой и, пользуясь отсутствием своей помощницы, хожу, рассматривая экспонаты. Звучит лёгкая китайская музыка, немного адаптированная, наверное, с расчётом на таких гостей, как я. Останавливаюсь около большого чана на трёх ногах. Несмотря на массивность, он выглядит очень пропорционально. Небольшой узор по периметру тонко подчёркивает завершённость его формы.

– Традиционный даосский треножник периода династии ранняя Хань, – звучит у меня за спиной голос Сью. Поворачиваюсь. С нашей последней встречи она сильно изменилась. На ней национальное длинное шёлковое платье ципао белого цвета в крупных желтоватых цветах. По краю платья красная отделка. Разрез выше колена. Отмечаю её изящную фигурку, до этого скрывавшуюся под свободной повседневной одеждой. Причёска состоит из множества волн и завитков и в хорошо продуманном беспорядке собрана вверх, где заколота длинной красной шпилькой в виде дракона. На шее полупрозрачный шарф. Макияж неяркий, но хорошо подчёркивающий её не по-китайски высокие скулы.

Я притворно закрываю лицо руками от восхищения. Она подыгрывает мне и, пританцовывая, кружится на месте, давая полностью себя рассмотреть. Туфли оказываются на ужасающе высоких тонких каблуках, но, похоже, она чувствует себя на них свободно. Моему наряду она комплиментов не делает, но пойманный мною её быстрый оценивающий взгляд говорит, что тест на соответствие её вкусу мной вполне пройден.

Мы садимся за столик, но мне не хочется сразу отвлекаться на заказ, а тем более на рабочие вопросы, скомкав это лёгкое настроение первых минут. Сижу и пытаюсь ей перевести на английский песню «Машины времени» «Она идёт по жизни смеясь», говоря, что её сегодняшний образ хорошо подходит под настроение песни, а название группы – под мою ситуацию с кувшином. Она не отвечает, но её улыбка явно приносит ещё одно очко в мою пользу.

Что ж, а теперь посмотрим, за что дали мишленовские звёзды этому заведению. Мы заказываем по аперитиву и раскрываем меню, больше похожее на художественный альбом. Каждая страница оформлена в индивидуальном стиле. Справа изображение блюда, написанное акварелью, левый же лист занимает какая-нибудь явно известная в Китае картина, в углу которой написана иероглифами, скорее всего, очередная китайская мудрость. Стараюсь не особо отвлекаться на это оформление и углубляюсь в изучение многочисленных блюд.

– Всё такое интересное, а желудок такой маленький, – сокрушаюсь я, понимая, что для знакомства с кухней этого заведения одного посещения катастрофически мало.

– Мы можем попросить крутящийся стол, и тогда Вы сможете пробовать мои блюда, а я Ваши, – Сью и здесь находит выход из, казалось, патовой ситуации. Она подзывает официанта, и через минуту посредине нашего стола возникает подобие крутящегося круглого подноса около метра в диаметре. Это упрощает процесс выбора, так как решено взять разных блюд, но понемногу. Не успеваем мы сделать заказ, как официанты начинают выносить и ставить на крутящийся поднос многочисленные закуски и салаты.

– Они что, заранее готовили наш заказ? – я не могу сдержать изумления.

Сью смеётся:

– На кухне все работают очень быстро. У поваров здесь хорошая подготовка. Вообще-то даже обычный повар должен хотя бы три года учиться пользоваться основным ножом цай-дао, а также другими, используемыми для различных продуктов. Только потом его допускают на настоящую кухню.

Получив очередную справку о китайской, на этот раз гастрономической, культуре, набрасываюсь на еду и понимаю, насколько я голоден – в течение этого суматошного дня было как-то не до застолий. Краем глаза вижу, что Сью тоже не особо от меня отстаёт. Мы по очереди крутим этот барабан с яствами, перебрасываясь только небольшими комментариями относительно того или иного блюда. А тем временем расторопный официант всё подносит и подносит новые тарелочки, мисочки и блюдца. Другой стоит около нас наготове, как часовой, постоянно подливая в бокалы напитки. Мы держимся стойко, стараясь рассчитать силы, чтобы хотя бы попробовать всё до последнего блюда. К счастью, нам это всё-таки удаётся.

Я бессильно отваливаюсь на спинку кресла и делаю официанту знак убрать со стола. Дальше есть будет уже однозначно не на пользу. Сью давно сошла с этой гастрономической дистанции и не торопясь потягивает белое вино. Я смотрю на неё и в какой-то момент думаю, хочу ли я испытывать судьбу и опять менять один мир на другой? И, в конце концов, чего же я хочу на самом деле? Вернуться в знакомое окружение и закрутиться опять в привычном колесе повседневных вопросов до конца жизни? Или выбрать жизнь одинокого путешественника и навсегда лишиться опоры на близких мне людей и любимые вещи? Хотя, с другой стороны, в каждом новом мире будут почти такие же близкие люди. А может, я просто пытаюсь сам себя обмануть, притворяясь кем-то, кем не являюсь на самом деле? Что если в очередном мире у меня окажутся жена и дети, которых я лишу привычного им человека? Не найдя ответов на эти многочисленные вопросы и понимая, что пауза затягивается, решаю переадресовать хотя бы часть их Сью. Наступает её черёд задумываться, правда, ненадолго.

– Если бы у меня была такая возможность, то вначале я бы позаботилась о своих родителях в этом мире. Потом, конечно, научилась бы управлять этой штукой и тогда отправилась бы в путешествие. Само собой, иногда я бы возвращалась в свой мир, чтобы убедиться, что с родителями всё в порядке.

– А что делать, если у тебя когда-нибудь будет своя семья и дети?

– Когда это произойдёт, тогда буду смотреть по обстоятельствам, – Сью показывает мне хороший пример того, как не уходить мыслями в неопределённое будущее. По мне, её рассуждения даже слишком просты и прагматичны. Но, может, так и надо – меньше думать и больше действовать? Понимая эту незатейливую, но полезную мысль, предлагаю Сью прогуляться по ночному Пекину. Это сейчас значительно лучше, чем сидеть, даже в таком фешенебельном заведении. Сью с радостью соглашается. И сразу предлагает варианты.

– Мы находимся недалеко от главной торговой улицы Пекина – Ванфуцзин, она очень оживлённая даже в это время суток. Вам должно понравиться.

– А что бы понравилось Вам?

– Я ночью люблю гулять по площади Тяньаньмэнь, но там, наоборот, совсем никого нет. На ночь её закрывают, но я всё равно пробираюсь, – в её глазах вспыхивают озорные искорки. Решаем пройти немного по торговой улице, а потом на площадь.

Ванфуцзин не сильно поражает архитектурой – стандартный для европейских городов модерн с небольшими вкраплениями национальных орнаментов на фасадах. Больше внимания привлекает очередная пересекающая её улица. Влево и вправо, покуда хватает глаз, уходят ряды тележек с разнообразным местным фастфудом. Но на второй гастрономический марафон сегодня мы точно не готовы. Тем не менее мне это кажется значительно интереснее, чем смотреть на обычные витрины магазинов, каких и на моей родине с избытком. Сворачиваем и погружаемся в мир экзотических деликатесов, многие из которых, типа жареных скорпионов и каких-то личинок, безусловно, не добавляют мне аппетита.

На улице, несмотря на жаркий день, к вечеру стало прохладно. Я накидываю на плечи спутницы свой пиджак. Насмотревшись на уличную кухню и договорившись завтра ужинать только здесь, отправляемся на площадь Тяньаньмэнь. Это оказывается очень близко, но пешая прогулка для Сью на её каблуках кажется мне слишком жестокой, так что настаиваю на такси. Зрелище ночной площади завораживает. В самом центре города раскинулось огромное пустое пространство, залитое только лунным светом. Сью подходит к ограде и явно привычным движением отодвигает одну из секций в сторону. Мы преодолеваем препятствие и идём к центру площади. Небо такое чистое, что даже уже убывающая луна даёт достаточно света, чтобы различить вдалеке трибуну с одной стороны площади и мавзолей председателя Мао – с другой.

Сью идёт впереди и даже на каблуках развивает такую скорость, что мне приходится немного ускорить шаг, чтобы угнаться за ней. Я хочу сказать ей, что мы вроде никуда не торопимся. Протягиваю руку и трогаю её за плечо. Она резко останавливается, разворачиваясь ко мне. Совершенно не ожидая такой мгновенной остановки, чтобы не сбить её с ног, автоматически обнимаю и прижимаю Сью к себе. Она непроизвольно пытается отстраниться, но потом что-то в ней переключается, и она всем телом прижимается ко мне. Всё происходит так быстро, что мозг не успевает контролировать дальнейшую ситуацию, когда я рефлекторно, подхватив сзади её голову, целую Сью в губы. Она отвечает, ещё сильнее прижимаясь ко мне.

Вокруг нас самая большая площадь в мире, на которой могли бы разместиться около миллиона человек. Но сейчас на ней только двое, освещённые убывающей луной. Мы стоим обнявшись, потеряв счёт времени. Её волосы пахнут каким-то горько-цитрусовым ароматом, заколка-дракон немного колет мне шею. Говорить не хочется, да и не о чем. Попытка словами описать состояние сразу же разрушит всю магию момента. Сью, видно, тоже это понимает. Держась за руки, мы так же молча идём по площади обратно. Как в трансе проходим по пустому городу ещё пару кварталов, явно не желая прерывать ощущение переживаемого момента.

Наконец Сью останавливается и, взглянув на меня немного виновато, вызывает такси. Предлагаю отвезти домой сначала её. В такси мы продолжаем сидеть молча, всё ещё держась за руки. Стараюсь отогнать ненужные сейчас мысли и получать удовольствие от ощущения присутствия рядом девушки и мелькающих за окном огней ночного Пекина. Сью, оказывается, живёт довольно далеко от моего отеля в небольшом, но аккуратном пятиэтажном доме, очень похожем на те, что в моём городе. Выхожу попрощаться. Её тонкий шарф слегка развевается от ветра. На её лице лёгкая улыбка, от которой вспыхнувшая волна чувств начинает захватывать и уносить меня в приятное обморочное состояние. Но обнять Сью на прощание не решаюсь. Кто-нибудь из соседей может увидеть, а там мало ли как это будет преподнесено её родителям.

По дороге в отель мысли, до этого вытесненные чувствами, набрасываются на меня с удвоенной силой. Понимая, что мне не уснуть, пока я с ними не разберусь, заказываю в лобби-баре отеля чайник зелёного чая с жасмином. Глядя, как в стоящем на подставке со свечкой стеклянном чайнике танцуют чаинки и белые цветы, вспоминаю Сью и чувствую внутри лёгкое тепло. Губы невольно начинают расплываться в улыбке. Стараясь сохранить это ощущение, выпиваю пиалу чая. Ну что ж, мысли, теперь давайте разбираться с вами. Первое, что очевидно, мне не следует пользоваться чувствами романтически настроенной девушки, для которой роман с российским туристом не имеет абсолютно никаких перспектив. Мало того, более близкие отношения со мной могут создать для неё ещё большую угрозу со стороны таинственных людей, охотящихся за кувшином. Но как выйти из этой ситуации? Сказать ей, что я поддался неконтролируемому порыву и это больше не повторится? Но я уже понимал, что это неправда. А значит, поймёт и она. Отказаться от работы с ней и найти нового помощника? Возможно, но будет очень жаль терять такого грамотного переводчика, тем более историка. Который к тому же так хорошо меня понимает.