Читать онлайн Обречённые на любовь.

Глава 1.

Тёплый свет, льющийся сквозь высокие витражи, окутывал коридоры светлого дворца. Каменные стены, украшенные изысканными гравюрами ангелов, создавали иллюзию покоя. В воздухе витал сладковатый аромат свежих цветов. Здесь всё было живым, полным силы, и в этом царило ощущение неприкосновенности.

Но для Амаи всё это было лишь фоном, за которым скрывался её внутренний мир – мир тени, боли и мести. И сейчас, среди всей этой светлой роскоши, она казалась самой себе, самой темной из всех тёмных существ. Её дыхание замедлилось, когда она услышала приближающиеся шаги. На мгновение мир стал давящим, воздух густым, который с трудом проталкивался в лёгкие. Быстро окинув взглядом коридор, она спряталась за статуей ангела, который смотрел на мир с благородным выражением лица и подняв свои крылья, застыл в вечности. За статуей Амая перевела дыхание и попыталась успокоить бешено бьющееся сердце.

Шаги звучали всё ближе, сердце билось быстрее и громче. Амае казалось, что весь дворец слышит как оно стучит. Она притаилась, почти не дышала, надеясь что её не заметят в полутени за спиной ангела. Две служанки прошли мимо, разговаривая о приближающемся празднике.

Когда их шаги затихли, Амая перевела дыхание, выдох вышел сдавленный, рваный. Выбравшись из укрытия, она посмотрела на ангела укрывшего её за своей спиной и ей показалось что изумрудные глаза ангела смотрят осуждающим взглядом. Словно он знал для чего она здесь.

Опустив глаза, чтоб не видеть этот взгляд, она продолжила свой путь. Под ногами ощущался холод каменного пола, а в голове крутилась одна единственная мысль: “Любой ценой добыть Меч”.

Меч ангелов. Тот самый, что мог покончить с королём демонов. Он был не просто реликвией, не просто древним артефактом. Он был последней надеждой. Тем самым, что могло отомстить за смерть её любимого брата и не позволить погибнуть крошкам Хешу и Керту.

Меч хранился здесь, в сокровищнице Его Светлости короля Галларда. Вчера их учеников последнего курса ангельской академии, как и полагалось перед, выпуском, сопроводили в сокровищницу. Это был единственный раз в жизни каждого ангела, когда он мог увидеть эту реликвию. Она шла вместе с другими учениками и в тот момент даже представить не могла что будет делать сегодня.

Меч был невероятно красив, светился холодным, как ледяная звезда светом, при этом его края были так остры, что казалось, они могут порезать саму реальность. Меч лежал на руках у статуи ангела, который словно живой смотрел на него с благоговейным трепетом. Он стоял в самом центре огромного зала. Именно тогда она услышала древнюю легенду, о том что однажды найдётся ангел, который будет достоин взять его в руки. И именно он положит конец бесконечной войне. Именно в этот момент в её голове созрело решение. Она и будет тем ангелом, который положит конец всему. Это был её шанс. Меч был единственным оружием, которое могло одолеть проклятого короля демонов, убийцу её брата. Того, кто несёт разрушение в их мир. Она готова была пойти на всё ради мира и мести.

Коридоры становились всё тише. Статуи смотрели на неё своими безмолвными глазами, словно древние стражи. В груди то и дело холодело от их взглядов, но Амая не останавливалась. Её путь вёл к массивной двери в конце анфилады.

Она была настоящим произведением искусства – выточенная из белого мрамора с вкраплениями кварца, сияющая, словно созданная из чистого света.

На ней были высечены фигуры ангелов, которые, казалось, закрывали своими крыльями вход, словно охраняя его от любого посягательства. Считалось что войти можно было только через благословение самих небес.

Но всем ангелам было известно: чтобы открыть дверь, нужно лишь поделиться своей магией, приложив руку к груди одного из мраморных ангелов хранителей. Именно ангельская магия служила ключом. Именно она открывая дверь, оставляла невидимый след, с именем того кто хоть раз входил сюда. Никто чужой не мог проникнуть туда. Никто, кроме таких, как она.

Амая стояла перед дверью, сердце гулко стучало в ушах. Она знала: прикосновение обнажит её. И как только пропажу обнаружат, вора искать будут недолго. Вдох, выдох, и она протянула руку. “За Торина. Ради Хеша и Керта.”

Едва заметный лазурный отблеск вспыхнул между её ладонью и камнем. Крылья ангелов дрогнули, словно живые, и двери медленно раскрылись, открывая путь в сокровищницу.

На несколько мгновений Амая замерла, глядя на эту красоту, на мерцающий свет артефактов, на сердце древней силы. На все реликвии и артефакты её расы собранные здесь.

Потом она шагнула внутрь, не позволяя себе больше ни секунды колебаний. Сокровищница встретила её тишиной, от которой мороз полз по коже. Огромный зал заливало мягкое свечение, исходящее из ниоткуда – само пространство, казалось, дышало светом.

Стены были украшены фресками: великие битвы, забытые герои, победы, о которых теперь пели только ветра.

В центре зала, на пьедестале из чистейшего хрусталя, стояла статуя ангела. Мраморная фигура держала на руках меч, бережно, трепетно, свято. Меч сиял холодным светом, тонким и острым, как шёпот зимнего ветра. Рукоять была украшена камнями, которые переливались всеми оттенками неба. Ангельский камень, был редчайшей драгоценностью, которую использовали только в особых случаях и для особых артефактов.

Амая сделала шаг – и ей почудилось, будто каменные глаза ангела, до того устремлённые на меч, ожили и вспыхнули живым светом, заставив её вздрогнуть. Холодный осуждающий укор словно ударил в грудь, оставляя внутри ледяной след.

Она замерла.

Грудь словно сжала невидимая рука. Внутренний голос шептал: "Ты не имеешь права."

Но другой голос, был сильнее и ярче и он кричал: "Ты обязана."

Стиснув зубы, она заставила себя двигаться. Шаг. Ещё один. Вся её суть кричала: быстрее, быстрее! Пока сам свет не поднял тревогу.

Пальцы дрожали, когда она обхватила рукоять меча. На мгновение её пронзил леденящий холод, до самых костей, – словно сам артефакт отвергал её прикосновение.

Но меч всё же сдвинулся. Медленно, тяжело, будто вырываясь из векового сна, он оказался в её руках.

Едва она спрятала меч под длинной накидкой. Как почувствовала что каждый её нерв натянут до предела. Воздух в сокровищнице словно стал гуще, тяжелее.

Амая бросила последний взгляд на зал. Теперь ей показалось, что ангел, потерявший свой меч, больше не смотрит на неё с осуждением.

Он улыбался. Лёгкая, печальная улыбка тронула каменные губы, словно ангел прощал её – или напутствовал.

От этой мысли стало страшно и по спине пробежал холодок. Амая вздрогнула, крепче сжала рукоять спрятанного под накидкой меча, и, скользя словно тень, исчезла за дверями. Стоило ей выйти как дверь сокровищницы беззвучно закрылась. Она обернулась и снова увидела улыбку. Только теперь на лицах ангелов хранящих вход. От этого стало ещё более жутко, она не понимала почему ей улыбаются мраморные ангелы. Заставив себя не думать об этом, она покинула дворец тем же путём, которым и пришла.

***

Амая пряталась за стволом огромного дерева, которое росло у её дома. Её сердце сжалось в тугой узел. Она видела родной дом: светлый, залитый тёплым солнечным светом. На крыльце смеялся отец, держа на руках маленького Хэша. Мальчик, шмыгая носом, раскрыл свои ещё крошечные крылышки и отец подбросил его. Хэш, заливисто смеясь, попытался взмыть вверх, но выходило ещё совсем плохо. Мало кто из ангелов может взлететь в два года. Отец поймал его, прижал к груди, и их смех наполнил двор радостью. Амая невольно улыбнулась глядя на них.

Но внезапно перед глазами вспыхнула картина, уже из её детства: Торин, её старший брат, учил её летать. Его сильные руки поддерживали её в воздухе, его голос шептал ободряющие слова. «Ты сможешь, сестрёнка. Ты создана для неба». Амая вжалась в ствол дерева, чтобы сдержать дрожь в руках. По щеке скатилась одинокая слеза.

Амая смахнула её резко, почти сердито. Сейчас нельзя плакать. Она будет плакать потом, если это потом у неё будет.

Она покрепче сжала рукоять меча, укрытого под складками плаща, будто черпая из него силу. Она должна сейчас уйти, чтоб, скорее всего, больше не вернуться. Но нельзя сдаваться. Ради памяти Торина. Ради Хэша и Керта. Ради того будущего, которое она им вырвет из лап тьмы.

Не оглядываясь, не позволяя себе ни малейшего колебания, она развернулась и исчезла как тень, неуловимая, как ветер, что рвётся к новым рассветам.

***

Через три дня Амая входила в Аксен – город, где ещё не ощущался тот жестокий удар войны, что оставил свой след на многих других местах. Прекрасные здания, выложенные белым камнем, всё ещё стояли, как и раньше, но в воздухе витало едва уловимое чувство тревоги. Ангелы, торопливо проходившие по улицам, скрывали страх и усталость за масками повседневности, но их взгляды не могли обмануть: это был город на грани. Город, что помнил лучшее время, но понимал, что оно, возможно, уже ушло навсегда.

Амая шла молча, её шаги оставались тихими на влажной каменной мостовой, но в её сердце зрела мысль о том, что возможно это последний уцелевший город на её пути.

В гостинице где она остановилась, было мрачно, что неестественно для ангельских городов. Амая старалась не обращать на это внимания, но её душа казалось застыла, не готовая принимать то что видела.

Перекусив нехитрым блюдом из тушёных овощей, она отправилась на рынок. Нужно было купить продуктов, она ведь почти ничего не взяла в дорогу. Фрукты которыми она питалась эти три дня, всё реже встречались ей по пути. Ягод тоже было мало. А до границы земель ангелов ещё несколько недель пути.

Цены в городе приятно порадовали, и всего на один золотой, она смогла купить не только еду, но и удобную заплечную сумку, невзрачные ножны и тёмный плащ. Последняя покупка её немало порадовала, в их землях было сложно найти тёмные ткани.

Вернувшись в гостиницу, Амая позволила себе поспать несколько часов. Ей нельзя было останавливаться. Как только пропажу обнаружат, за ней отправят лучших следопытов Галларда. И хотя могла бы ускориться, пролетев часть пути, она не рискнула. Идти было куда незаметнее чем лететь, хоть и дольше.

Уже на следующее утро, Амая покинула Аксен. Впереди были лишь разрушенные деревни, выжженные поля и пустые дороги. Места где когда-то было много жизни и света, выглядели серой безжизненной пустошью. Тень тысячелетней войны была всего в нескольких днях пути от светлого города Цилтеи. В её груди появилась тяжесть, от которой хотелось рыдать. Закрыть глаза и бежать куда угодно лишь бы не видеть этого.

***

Ещё одна неделя осталась позади. От того, что ей пришлось увидеть, сердце Амаи, казалось, превратилось в камень. Словно защищая себя, чтобы не разбиться окончательно и не рассыпаться на тысячи кровоточащих осколков.

Проходя через очередную полуразрушенную деревню, она заметила, как стремительно темнеет небо. Сумерки здесь наступали быстрее, чем в Цилтее, словно сама земля пыталась скрыть своё лицо, стыдясь открывать миру шрамы войны. И ночи были куда мрачнее: если в столице ночь походила на ленивый закат, здесь тьма поглощала всё, оставляя лишь смутные силуэты домов и деревьев.

В деревне царила звенящая тишина. Полуразрушенные дома с обвисшими крышами, забытые поля, редкие всходы, едва пробившиеся сквозь истерзанную землю – всё вокруг было серым, блеклым, словно потускневшее воспоминание.

Амая продолжала идти. Силы оставляли её. Она не спала уже третий день. Пусть ангелы и славились своей выносливостью, но усталость настигала и их.

Её шаги глухо отдавались по каменной дороге. Оставаться на ночь в этом забытом всеми месте не хотелось – лучше уж лес впереди. Она почти миновала последний дом, когда резкий треск – то ли лопнувшей доски, то ли скрип двери – заставил её обернуться.

Не успела она ничего разглядеть, как чья-то рука схватила её за запястье, крепкая, цепкая. И в следующее мгновение её втянули в дом.

Перед ней стояла старушка – жилистая, с пронзительным взглядом. Ещё не утратившая силы, несмотря на видимую хрупкость.

– Ты что, с ума сошла девочка?! – рявкнула она, захлопывая дверь и запирая тяжёлый засов. – В такую пору по улице не ходят! Тем более в одиночку!

Амая молча пошла за ней, будто загипнотизированная. Прежде чем что-то ответить, тяжело вздохнула.

– У меня нет другого пути, – глухо сказала она.

Старушка прищурилась, изучая её настороженно.

– Не играй со мной девочка. В такое время, когда опасность поджидает за каждой тенью, не место на улице детям вроде тебя. Или ты не знаешь, что в эти тёмные годы, после заката никто из домов не выходит?

Она выглянула в окно, затем резко задёрнула потрёпанные занавески и зажгла дрожащую свечу.

– Откуда ты такая, странная?

– Я… Я из Аскена, – соврала Амая, запинаясь. Врать было тяжело. Но выбора у неё не было. – Я иду к брату, на дальний рубеж. Отец ушёл из этого мира… И я должна передать брату его меч. У меня больше никого нет.

На мгновение в глазах старушки промелькнула тень понимания.

– Отец ушёл… – тихо переспросила она. – Значит, ты сирота. Как тебя звать, дитя?

– Амая.

– Давно брат на рубеже?

Старушка вытащила из старого сундука нехитрую еду: пирог с ягодами и горшочек с тушёной дичью. Для Амаи сейчас их запах был слаще любых яств.

– Торин ушёл год назад… – шёпотом ответила Амая.

В груди снова вспыхнула тоска, привычная, как тень за плечом.

– Война не щадит ни детей, ни стариков, – вздохнула старушка, протягивая ложку. – Ешь. До дальнего рубежа отсюда ещё дня четыре, если идти без отдыха. А может, ты и за три доберёшься, если силы не подведут. Только знай: дальше этой деревни – ничего нет. Лишь пепел и забытые поля. И лететь не советую, светлые крылья как маяк тёмных притягивают.

Амая молча кивнула, сжав зубы так крепко, что они заскрипели. Страх подбирался к её сердцу, но она не позволила ему поселиться там.

Старушка между тем продолжала, словно сама ночь говорила её устами:

– Ты ещё не видела демонов, девочка? Они здесь. В темноте бродят, вынюхивают, выискивают. Некоторые прямо из земли вылезают, за собой мрак волочат. Глаза у них – как огонь ада. Только и ждут момента, чтобы высосать свет из тех, кто ещё его носит. Я их видела. Видела.

Амая прикрыла рот рукой, чтобы не вырвался вскрик. В словах старушки звучала правда, такая же ужасная и тяжёлая, как сама эта земля.

– Надеюсь, дойдёшь ты до брата, – добавила старушка мягче. – Только знай: даже самые светлые сердца здесь ломаются.

Амая сглотнула ком в горле.

– Я смогу, – прошептала она, но даже ей самой голос показался чужим, надтреснутым.

Старушка улыбнулась – грустно, как те, кто много раз видел, как не возвращаются.

– Тебе нужен отдых. Хотя бы на одну ночь. Чтобы утро нашло тебя живой.

Она повела Амаю в маленькую комнатку. Там была только одна убогая кровать с потрёпанным покрывалом. Но Амая была слишком уставшей, чтобы заботиться о таких вещах.

Она сунула меч под старый матрас, осторожно легла и уснула прежде, чем успела осознать, насколько близка была к краю своих сил.

Когда Амая проснулась, дом был пуст. Старушка исчезла, будто растворилась в ночи, оставив после себя только лёгкий запах воска и хлеба. За окном тускло светало. На столе она нашла три ломтика хлеба и мешочек сушёных ягод, заботливо оставленных старушкой. Мысленно поблагодарив её она вышла из дома, плотно запахнувшись в уже изрядно потрепавшийся тёмный плащ.

За пределами деревни, перед ней раскинулась израненная земля, обугленная, как после гнева древних Богов. Всё, что ещё вчера называли полями и садами, теперь было лишь пеплом и обугленными остовами мёртвых деревьев. Ни птиц, ни шорохов ветра. Только хруст пепельной корки под её ногами да дальний крик ворона, одинокого стража умирающего края, нарушали звенящую тишину.

Дни шли, а вокруг не менялось ничего. Казалось, сама земля забыла, как пахнет трава и как шумит листва. И всё же Амая шла – с упрямо сжатыми губами, будто бросая вызов этой мёртвой тишине.

И только утром четвёртого дня, когда небо окрасилось в тусклое серебро, впереди блеснул свет.

Река.

Амая ускорила шаг, сердце забилось от восторга, как когда-то в детстве на первых уроках полёта. И вот она стояла на высоком берегу, а перед ней раскинулась Лусара – прекрасная и невозможная.

Широкая, почти в пятьдесят метров, река текла сразу в двух цветах. С одной стороны – светлая, тёплая, чистая, отражающая небо как зеркало. Она искрилась голубыми и золотистыми всполохами, будто сама Лусара ловила лучи ласкового солнца. С другой – тёмная, густая и холодная, словно ночное море. Она не сливалась со светлой частью: между ними не было ни бурления, ни смешения – только чёткая, живописная граница, будто чья-то неведомая рука разрезала поток надвое.

В воздухе пахло чем-то свежим, диким. Лусара жила своей собственной жизнью, храня в своих водах древнюю силу, что не поддалась ни войнам, ни разрушению.

Амая стояла, затаив дыхание. Ей казалось, что она смотрит на саму черту между мирами. Светлым, который она покидала, и тёмным, что ждал её впереди.

Раздевшись до нижней сорочки, и сложив одежду в заплечную сумку. Она покрепче привязала к себе меч, и шагнула в воду.

Тёплая, ласковая гладь обвила её ноги, нежно подталкивая вперёд, будто сама река принимала её в свои объятия. Вода была прозрачной, мягкой, с лёгким сиянием голубого света. Казалось, стоит только нырнуть – и все печали останутся позади, растворятся где-то в глубинах под мерцающей поверхностью.

Она плыла легко, будто сама стала частью реки. Тёплые волны ласкали её кожу, воздух был наполнен запахами свежести и чего-то странного, нездешнего, будто река несла на себе дыхание иных миров.

Но чем дальше Амая заплывала, тем больше вода вокруг неё теряла свет. Граница была не линией, не резким рубежом – она была ловушкой. Мир вокруг потемнел. Тёплая вода исчезла, как сон на рассвете.

И вдруг, словно тысяча игл, в её тело вонзился холод. Тёмная половина реки встретила её безжалостно. Вода стала тяжёлой, ледяной как объятья смерти. Мышцы сковало судорогой, дыхание перехватило. Она попыталась грести, но руки не слушались, каждая волна отнимала у неё силы.

Река вцепилась в неё, тянула вниз, к себе, в ледяную бездну. Страх затопил сознание: она тонула. Мир стал крошечной искрой где-то наверху, недосягаемой и равнодушной.

"А так ли я хотела умереть?" – пронеслось в голове. – "Просто сдаться реке? Ну уж нет, я дойду до конца!"

Из последних сил она вытолкнула себя наверх. Мышцы рвались, сердце стучало, словно молот кузнеца по раскалённому железу. Каждое движение было болью, каждое вдох – пыткой. Но она плыла.

Когда дрожащая рука ухватилась за гальку на противоположном берегу, Амая не сразу поверила в это. Она выползла на холодную землю, мокрая, дрожащая, но живая.

За спиной раздался плеск воды – будто река в последний раз попыталась ухватить её, но промахнулась.

Амая тяжело перевернулась на спину, уставившись в тёмное небо. Её сердце билось в груди как набат.

Река пыталась забрать её… но не смогла, и мир по эту сторону ещё не знал, кого впустил.

Глава 2.

Тронный зал был огромным и тёмным, с высокими сводами, которые терялись в мраке. Огромные окна были украшены витражами, через которые струился мягкий алый свет, словно кровь, преломляясь и танцуя по полированным каменным плитам. В самом центре зала, на троне, вырезанном из древнего чёрного дерева, восседал король демонов – мрачный, как сама тьма.

Его фигура была внушительной – высокий, с мощным телосложением. Волосы, черные, слегка вьющиеся, свободно спадали на плечи. Лицо было таким же бесстрастным, как камень, с чёткими и строгими чертами, что придавало ему аристократичную, но жесткую красоту. Кожа была сероватой, почти каменной, как если бы он сам был воплощением ночной тени. Тёмные одежды короля были украшены магическими узорами, которые мерцали и пульсировали как живые.

Дверь в зал распахнулась и вошли двое стражей. Таща под руки кого-то закутанного в тёмный плащ одного из стражей.

К подножью трона с глухим звоном упали старые потёртые ножны с мечом. Вслед за мечом демоны, переговариваясь и посмеиваясь, толкнули вперёд пойманного лазутчика. Король посмотрел на пленника. Было не разобрать кто это, лицо скрывал капюшон, а сам плащ был настолько велик, что даже не угадывалась фигура.

Король демонов встал с трона. Его тень растянулась на полу, будто сама ночь стремилась прикоснуться к пленнику. В один рывок он сдёрнул капюшон. Светлые волосы рассыпались золотым водопадом по спине пленницы. Он замер на миг… а затем рассмеялся.

– У Галларда что, закончились воины?.. – проговорил он, обводя её взглядом. – Теперь он шлёт ко мне… детей, ещё и девочек? – и снова рассмеялся.

Его смех был настолько искренним, что вслед за ним заржали стражи. Она метнулась вперёд, в безнадёжной попытке схватить меч, но стражи тут же вернули её на место.

Тогда она плюнула ему под ноги и, сжав кулаки так, что побелели костяшки пальцев, прошипела.

– Всё равно я убью тебя.

Король, всё ещё улыбаясь, внимательно рассматривал её, словно изучая загадку, что он не в силах разгадать.

– Ты думаешь, что убьёшь меня, девочка? – его голос был мягким, почти ласковым, но в нём звучала невообразимая угроза.

Амая сжала зубы, но ничего не сказала. Её взгляд был как остриё стрелы, а в груди горела неуемная ярость. Она сдерживалась, слишком хорошо зная, что каждое её слово может быть последним. А она должна выжить, чтоб убить этого демона.

Король подошёл ближе, остановился рядом с ней, чувствуя запах её ярости, как если бы он мог её осязать.

– Ты не похожа на тех ангелов, с которыми мне приходилось иметь дело, – тихо проговорил он, не отрывая взгляда от её лица. – В твоих глазах слишком много ненависти, для светлых.

Амая молча подняла голову. В её глазах горела решимость, готовность противостоять не только королю демонов, но и всему его миру.

– Я не ангел, – шепнула она, – я всего лишь оружие в руках Небесного Отца. И я здесь, чтоб уничтожить тебя. За всё то зло что ты творишь.

Он улыбнулся, но эта улыбка была не насмешливой, а какой-то… недоумевающей.

– Может быть… но любое оружие может быть разрушено. Ты уверена, что готова заплатить любую цену за свою месть? Ты же мстишь мне, ведь так?

Её кулаки сжались ещё сильнее, так что ногти до боли впились в ладони. Она чувствовала, как её дыхание стало тяжёлым от гнева, но вместо того, чтобы броситься на него, она выжидала. Амая знала, что сейчас решается не только её судьба, но и судьба её мира. И для этого ей нужно было больше, чем просто желание отомстить. Она должна быть жива.

Тронный зал затих, в воздухе повисло почти осязаемое молчание. Король демонов снова взглянул на неё, и в его взгляде, кажется, появился новый интерес.

Он не спешил. Его взгляд был прикован к девушке, как если бы он искал в её глазах ответ на какую-то неизведанную загадку.

Наконец, он проговорил, не отрывая от неё взгляд.

– Уведите её.

Когда дверь в зал закрылась, король подошёл к ножнам, которые лежали у его трона. Он аккуратно вынул меч и не поверил своим глазам. Это был не просто меч. Это был ключ. К самому его существованию. И в этот момент его разум дал сбой. Всё вокруг перестало иметь значение – был только он и этот меч.

Король стоял, не веря своим глазам. Он не смел мечтать о том, что когда-то это оружие окажется в его руках. Единственный меч, способный убить даже Бога, сейчас был у него.

В руках Аллода этот меч казался чем-то неестественным, будто не должен был принадлежать ему.

– Значит она действительно шла убить меня. – неуверенно проговорил он обращаясь к самому себе. – Брат, ты сошёл с ума?

Аллод осторожно вложил меч назад в ножны. Он никак не мог поверить что брат рискнул всем, отдав меч в руки этой несостоявшейся убийцы. “Она ведь совсем юная, почти ребёнок… О чём он думал.” Всё что сейчас произошло, казалось чем-то не реальным, тем что не должно было произойти. Он так и застыл у подножья своего трона, держа в руках старые потрёпанные ножны с единственным в мире оружием способным его убить.

Тишину нарушили тяжёлые шаги.

Из тени вышел Кадир – единственное существо которому Аллод доверял.

– Что это у тебя? – спросил он, без лишних церемоний, привычным хриплым голосом.

Аллод медленно обернулся. Вместо ответа он легко бросил ножны другу. Те тяжело опустились в ладони Кадира с глухим звуком.

Кадир на мгновение застыл, словно чувствуя кожей вес скрытого в ножнах металла. Затем осторожно вынул меч, внимательно его осматривая.

– Похоже на оружие ангелов, но я не встречал такого раньше. Что это за меч?

– Однажды ты спросил, можно ли меня убить, – сказал Аллод, голос его был тих, но прозрачен, как остриё кинжала.

Кадир поднял глаза.

– Да, помню, – мрачно отозвался он, медленно поворачивая меч руках, словно любуясь его гранями.

– Вот ответ, – сказал Аллод. – Это – единственное оружие которое может меня убить.

Меч в руке Кадира дрогнул, и он поспешил спрятать его в ножны.

– Кто тебе это принёс? – наконец спросил Кадир, осторожно, словно боясь разбудить спящее проклятие.

– Девчонка. Светлая. Мелкая. С большими глазами налитыми ненавистью.

Кадир усмехнулся, сухо, без радости.

– Она мертва?

– Нет. – Аллод усмехнулся краем рта.

– Почему?

– Не знаю… есть в ней что-то, не пойму что. Я хочу разобраться.

– И где же она раздобыла это? – спросил Кадир передавая меч Аллоду.

– У Галларда, – спокойно ответил Аллод, словно речь шла о выборе блюда на обед.

– У ангелов было оружие способное убить тебя? – в глазах Кадира появилось искреннее удивление. – Значит ли это то что у тебя есть такое же против короля ангелов?

– Нет меч един.

– Значит эта штука может убить Галларда? – во взгляде Кадира вспыхнул огонь.

– Может. Но он был создан не для уничтожения, а для поддержания равновесия. Меч был выкован в самых глубинах чертогов Небесного Отца, среди звёздных огней и врат мироздания. Каждый изгиб лезвия был пронизан молниями, вырванными из сердца самой вселенной, каждый штрих был вырезан рукой Небесного Отца. Он должен хранился в светлом мире, считается что он может впитывать эмоции, поэтому ему никогда не позволяли соприкасаться с тьмой.

Аллод замолчал. Тишина в зале стала давящей, тяжёлой, словно вечерний туман на демонических пустошах.

– То что он здесь это не правильно Кадир. Его не должно быть здесь.

– Ты ведь не собираешься возвращать его Галларду?

– Я пока не знаю что делать. Мне нужно подумать. А ты проследи чтоб девчонку устроили нормально. Не хочу её пугать. Мне нужно чтоб она заговорила.

– Сделаю не беспокойся.

Аллод кивнул и вышел на балкон. За его спиной отрылись огромный чёрные крылья, по которым пробежали огненные всполохи. Лёгкий взмах и король демонов взмыл в тёмное небо.

Кадир задумчиво смотрел ему вслед, а потом покачав головой отправился выполнять поручение.

***

Амаю грубо втолкнули в комнату, и дверь за ее спиной захлопнулась с оглушительным грохотом. Она стояла, ощущая пустоту в груди и холодный пот на лбу. Шаги за дверью стихли и наступила пугающая, тяжёлая тишина. Чужой, тёмный мир обступил её со всех сторон. Воздух казался вязким, его можно было бы пить глотками. Стены – тёмными тенями давили на сознание.

Пустота, холод, липкий страх – всё это подступало к ней, затопляя её изнутри. Страх не ударил сразу. Он тихо заползал в сознание разливаясь ядом, капля за каплей, изнутри. А потом медленно, методично начал обвивать сердце тонкими ледяными лентами.

Больше всего она боялась, что не сможет выбраться отсюда. Всё её тело напряглось от чувства растерянности, разум дрогнул, но в последнюю секунду, когда тьма почти сомкнула кольцо, Амая вырвала себя из его лап.

Нет, она не будет сидеть и плакать. Она всегда была воином. Гнев и решимость смешались в её груди, вытеснив страх и начавшую было зарождаться панику. Гнев разгорелся понемногу, острый, горячий. Выжигая все чувства, оставляя после себя только чистую, звенящую решимость. В висках пульсировала боль.

Она не собиралась сдаваться. Даже когда поняла, что её "гениальный план" рассыпался на куски, так и не начавшись, она потёрла виски.

"Да как же так? Я ведь всего на секунду глаза прикрыла."

Перед глазами пронеслись обрывки воспоминаний: ледяная вода, холод обжигающий кожу, борьба за воздух. Ей нужна была передышка – всего мгновение… И стоило только расслабиться, как на неё обрушился удар.

Она даже не успела увидеть их лиц. Только грязный, вонючий плащ, запах которого всё ещё стоял в её ноздрях, и чувство, будто её швырнули через миры. Портал. Это точно был портал – она ощутила его кожей.

А потом он… Не такой, как на картинках в книгах. Хуже. Одного его взгляда хватило, чтобы по позвоночнику прошёл ледяной ток. А голос… Голос будто растёкся по венам, проник под кожу, оставляя за собой только пустоту и ужас.

Страх вторгся снова, волной, накрывшей с головой. Меч. Теперь он в его руках. Словно сама судьба вывернулась наизнанку. Слёзы подступили к глазам, но Амая их проглотила, вдохнула поглубже, беря себя в руки.

“Так девочка, сейчас не время раскисать.”

Голос Торина в её памяти прозвучал твёрдо и ясно, словно он держал её за руку. Брат. Он был её якорем. Её сталью.

Она подошла к двери и на мгновение замерла положив руку на ручку. Короткое движение, полное уверенности, но… как и ожидалось, дверь была заперта. “Думаете ангела остановит какая-то дверь?” Подумала улыбнувшись Амая.

Руки её сжались в кулаки, глаза затуманились светом. Она подняла руку, сосредоточив внимание на своём внутреннем огне, на энергии, что горела в её теле. Руны на её предплечьях вспыхнули чистым голубым светом, и она отпустила магию, направив её прямо на дверь. Сила её света сжалась в яркую вспышку, но тут же наткнулась на стену. Мгновение, и её свет был отброшен, как слабый ветер. Сердце сжалось в груди, и она почувствовала, как по коже пробежал холод – от удара тёмной магии, как будто её сила растеклась по стенам этого мира, не найдя выхода. Она не успела даже понять, что произошло, как осела на пол, чувствуя как у неё внутри магия продолжает бурлить не находя выхода. Сильный жар расползался по её рукам, и она с трудом подняла взгляд на комнату, где всё расплывалось.

Открыв дверь, Кадир увидел удивительную картину. Маленькая светлая девушка ангел, сидела на полу с опалёнными руками и блуждающим по комнате ничего не понимающим взглядом.

Кадир замер на пороге, приподняв бровь, словно не был готов к тому, что увидел.

– Ты что пыталась сбежать? – спросил он, не скрывая лёгкого удивления, взгляд скользнул по обожжённым рукам.

Амая прищурилась, поднялась с пола, едва удерживаясь на ногах. Боль от ожогов пульсировала в ладонях. Она молчала. Просто смотрела на незнакомца, чей взгляд казался проникающим сквозь неё.

– Ты смелая, – добавил Кадир с лёгкой усмешкой. – И… не очень умная.

Амая открыла рот, чтобы ответить, но из груди вырвался только всхлип, а за ним хриплый выдох.

– Да уж. Светлой магией дверь в замке Аллода не откроешь, – продолжил он, не спеша переступать порог, шаги его звучали тяжело и гулко по каменному полу. – Мы не строим здесь клеток для кроликов.

Амая резко отпрянула к стене, её тело дрогнуло от боли в обожжённых руках. Воздух в комнате стал тяжелым, как в преддверии грозы.

– Не трогай меня! – прохрипела она, пытаясь сделать голос твёрдым, но дрожь всё же прорывалась.

Кадир лишь хмыкнул.

– Боишься? Правильно. Но знаешь, страх не отменяет глупости, – его шаги продолжали эхом отдаваться в её голове, заставляя сердце биться быстрее.

Её спина вжалась в стену, каждый мускул напрягся, как будто готовился к прыжку. Глаза горели не только злостью, но и безумным страхом, скрытым за этой агрессией.

– Подойди ближе и пожалеешь, – процедила она сквозь зубы, но несмотря на твёрдость слов, ноги не выдержали, и она медленно сползла на пол, не в силах больше стоять.

Кадир присел перед ней, ловя её взгляд – острый и отчаянный. Легко и спокойно, как с упрямым ребёнком, он взял её за обожжённые руки.

Амая попыталась вырваться, но он не отпускал её.

– Успокойся, я не для того сюда пришёл, чтобы добить тебя, – его голос стал мягким, словно подталкивая её расслабиться. – Хотя, если будешь так огрызаться, кто знает…

Она замерла, напряжённая как струна, но не отступила.

– Что тебе… нужно?

– Пока что всего лишь вытащить тебя из угла. – Кадир разжал её пальцы, его тёплые ладони, словно поглощали её боль, успокаивали её, но не до конца. – У меня приказ: "Не пугать". Но, если честно… – он усмехнулся уголком рта, – у тебя и так лицо, как у зайца перед лисой.

Амая попыталась выдернуть руки, но снова ничего не вышло и она сдалась. Губы её дрогнули.

– Я не заяц… – прошептала она, как будто убеждая себя в этом.

– Нет, определённо не заяц, – кивнул он, аккуратно поднимая её на ноги. – Ты маленький птенец, которого бросили в клетку со змеями.

– И ты… один из них – прошептала она, и голос её снова дрогнул.

– Кто знает? – Кадир слегка улыбнулся. – Может быть, я та змея, которая решит не кусать птенца… сегодня. Идти можешь?

Амая кивнула. Но стоило ей сделать всего пару шагов как она покачнулась и упала бы, не поймай он её.

Кадир вздохнул поражаясь упёртости этой хрупкой светлой. Он осторожно поднял Амаю на руки. Сначала она пыталась дернуться, освободиться от его рук, но её силы быстро иссякли. Беспомощность – чувство, которое она не испытывала никогда раньше, сжало её грудь. Но она, привычно спрятала эмоции.

Её взгляд всё ещё был полон ярости, но внутри начинал нарастать, холодный бессильный ужас. Слишком много произошло за столь короткое время. Этот демон нёс её через гулкие тёмные коридоры. Ей казалось что окружающая тьма, давит на неё. Стены казались мрачными, угрюмыми, словно молчаливые свидетели её поражения.

Когда Кадир положил её на кровать в небольших, но уютных покоях, Амая едва успела заметить, как тёмный воздух комнаты отразился в зеркале. Она чувствовала себя разбитой. Даже её магия, которая всегда была рядом, как часть её сущности, теперь казалась отдалённой как мираж.

– Жить пока будешь здесь, – сказал Кадир тихо. Он отошёл на шаг, но взгляд его оставался прикован к ней. – Не советую повторять подвиг с побегом. Ты не сможешь открыть дверь, светлая. Побереги силы.

Это было сказано таким спокойным тоном, что Амая поверила. В её душе начало разгораться новое пламя – если не бороться с этим местом, она точно потеряет себя. Привычного света здесь не было, только тяжёлый воздух и тихий, зловещий шорох тени. Она медленно подняла взгляд, встречая холодный спокойный взгляд Кадира.

– Ты не понимаешь, – прошептала она, но в голосе слышалась уже не только ярость. В нём было нечто большее – неведомый страх и отчаяние. – Я не перестану пытаться.

– Я говорю лишь о том, что б ты не угробила себя в этих попытках. А и ещё, познакомься, – дверь за спиной Кадира тихо скрипнула, – это Тойрун. Он будет твоим стражем, ну или нянькой, это как тебе больше нравится.

Когда Амая увидела Тойруна, то едва сдержалась чтоб не закричать. Он был похож, на нечто, с чем не хочется сталкиваться. Его тело было тёмным, почти чёрным, с едва заметными светящимися рунами, которые пульсировали будто живые, при каждом его движении. Рубашки на нём не было, только тускло поблёскивающее ожерелье и два широких браслета. Он был высоким, худым, одновременно пугающим и загадочным. Её глаза сразу зацепились за его лицо, за его глаза, белые, как тусклые огоньки, лишённые всякой жизни. Они не отражали эмоций, и от этого становилось ещё страшнее. Они были как пропасть, в которой не было ни боли, ни сожаления, ни страха – только безжизненная пустота. Как два тусклых огня, которые не освещают, а лишь поглощают всё вокруг. Глядя в его глаза, Амая чувствовала, как её собственная душа замерзает. Он был чем-то чуждым, чем-то из другого мира, без лица и без сердца.

Кадир внимательно наблюдал за эмоциями сменяющимися на её лице, от удивления до тихого ужаса. Оставшись довольным произведённым эффектом, он сказал.

– Надеюсь вы подружитесь.

Амая бросила на Кадира перепуганный взгляд.

– Пусть он уйдёт. – едва слыша сама себя попросила она.

– Он не уйдёт, светлая. Теперь он твоя тень. Советую всё же обуздать свой страх, Тойрун не самое страшное, что тебе предстоит увидеть. Если что-то понадобится, он будет ждать у двери снаружи.

С этими словами Кадир вышел, а за ним как безмолвная тень вышел и Тойрун.

– Что ты такое? – прошептала Амая как только дверь за ними закрылась.

Глава 3.

Аллод стоял на краю парящего острова, на котором и находился его дворец. Глядя на тёмные территории, которые сливались с горизонтом. В его руке был меч, холодный и тяжёлый. Как память о давнем времени, когда он был не королём, а просто сыном. Три тысячи лет назад, они стояли с отцом на балконе его чертога, и тот, увидел тревогу, которая давно зрела в Аллоде. В тот день отец сказал что они отправляются править одним из его самых любимых миров. И его брат получил меч отца и светлую сторону.

“– Что тревожит тебя, сын мой? – спросил он, голос его был тих, но такой чёткий, как штиль перед бурей.

– Я тоже достоин, – ответил Аллод, не поднимая взгляда, как будто скрывая свои истинные мысли за тяжёлыми словами.

– Конечно достоин. Более чем достоин, – отец положил руку ему на плечо, успокаивая. – Но твой брат не справится с теми, к кому я тебя отправляю. У тебя стальной характер, ты сможешь вести их. Они не станут слушать слабого лидера.

– Править сложными созданиями он не может, но может хранить твой меч? – спросил Аллод, наконец подняв взгляд на отца.

– Меч не может находиться на тёмной стороне, сын. Он не будет инструментом справедливости, там он станет чистым злом. Но знаешь что, я позволю тебе взять с собой часть нашего дома. – Отец подошел к стене и один из камней послушно лёг в его руку. – Возьми Аллод, я знаю, ты найдёшь ему верное применение.”

Аллод прикрыл глаза. Сейчас он стоял на том самом камне. Он вырастил из него остров, на котором и построил свой дом. В его руках было то что не смог сберечь его брат. Оставался лишь вопрос, это он дал девчонке меч, или просто не смог обеспечить достойную защиту?

Аллод поднял глаза к небу.

– Что мне делать, отец? – прошептал он, но ответом было только молчание.

Он и не ждал ответа. Он понимал как никто, что не стоит отвлекать отца по таким мелочам. Мир на грани гибели, да. Потерянная реликвия, однозначно нет.

***

Полумрак окутывал комнату, словно мир выцвел за границей реальности. Амая дышала неровно, ещё где-то в краях сознания цепляясь за остатки сна.

Шорох. Тихий, осторожный, словно кто-то не хотел тревожить сон. Её глаза распахнулись. Резко, без переходов – как у загнанного зверя. Сердце сжалось, когда она увидела темную фигуру у стола. Едва слышный вдох, и она судорожно вжалась в холодную каменную стену.

Фигура не приближалась. Осторожно, почти бережно, поставила на каменный столик деревянный поднос. Запах тёплого хлеба и пряных трав коснулся её чувств, но не смог перебить страх.

– Кто ты? – хрипло выдохнула Амая, голос предательски дрожал.

Фигура слегка наклонила голову. В полутьме сверкнули его белые глаза.

– Шейпшер, – ответил он, сухо, едва слышно, словно ветер шевельнул пыль.

От его голоса у Амаи по коже побежали мурашки, будто сама тьма прошлась ледяными пальцами по спине.

Шейпшер.

И тут сознание будто раскололось: в памяти вспыхнули слова старого лектора, который, лениво постукивая указкой по пыльной карте миров, вещал ученикам ангельской академии:

"Шейпшеры, дети несбывшихся амбиций и проклятых ритуалов. Все они когда-то были великими магами, но, возжелав силы выше дозволенного, они потеряли душу. Без души, без якоря, шейпшер – пустая оболочка, наполненная чужими образами. Они могут принимать любую форму. Их истинный облик скрыт за сотнями масок. Не верьте им. Не говорите с ними. Избегайте контакта с этими существами. Не пытайтесь стать для них другом. Шейпшер – не живое существо. Это остаток желания жить любой ценой."

Она дрожала, чувствуя, как воспоминания обрушиваются на неё, словно ледяной дождь.

Фигура всё ещё стояла у двери, неподвижная, как тень, что жила своей собственной жизнью.

– Кто решил, что я стану есть эту стряпню мерзких демонов?! – сорвалось с её губ, как брошенная в лицо перчатка.

Не дожидаясь ответа, она одним резким движением, вскочила с кровати и смахнула поднос на пол. Глиняный горшок раскололся с глухим треском, еда рассыпалась по каменному полу, выпуская в воздух жаркий аромат свежего мяса и специй.

Тойрун даже не вздрогнул. Он лишь холодно посмотрел на неё – взглядом пустым, бесконечным, как тёмные воды без дна. Ни осуждения, ни злости, ничего. Лишь пустота.

Потом молча развернулся и вышел, оставив за собой лёгкий, почти неслышный шорох одежды.

Амая сердито плюхнулась обратно на кровать. Она уткнулась носом в подушку, решительно отворачиваясь от опьяняющего аромата еды. Но желудок – предатель – сжал её изнутри, словно в кулак. Она зарычала сквозь зубы и крепче прижалась к подушке, пытаясь унять мучительное желание обернуться и подобрать хоть кусочек мяса.

"Никогда, – упрямо подумала она. – Никогда не стану есть из рук демонов."

А подушка пахла чужим домом. Пахла местом, где она не хотела быть. Как же ей сейчас не хватало, светлой комнаты в родительском доме, аромата цветов, запаха маминых блинов. Здесь всё было чужим, ненавистным. Пропитанным запахом борьбы, которую она теперь должна была выиграть. Амая закрыла глаза, и пыталась составить план возвращения меча, убийства главного демона и желательно возвращения домой. Но мысли путались, словно кто-то огромной ложкой перемешивал их как суп в казане.

Тойрун вернулся утром. В комнате стояла тишина. Всё было так же, как он оставил: еда валялась на полу, воздух пропах холодным мясом и пряностями, запах был тяжёлым и удушливым. Он знал что светлые бывают гордыми. Но чтобы настолько?

Тойрун шагнул ближе, ожидая увидеть насмешливый или презрительный взгляд. Но она не повернулась. Не шелохнулась вовсе.

Он подошёл к кровати. И услышал. Хриплое, сбивчивое дыхание, глухое сипение в груди. Не раздумывая, он протянул руку и коснулся её лба. Кожа была горячей, обожжённой лихорадкой.

На миг его глаза вспыхнули тусклым белёсым светом. Потом он стремительно выпрямился и исчез за дверью, не произнеся ни слова.

Болезнь. После ледяной воды. После удара магией. После глупого, гордого упрямства. Он должен был действовать. Сейчас или будет поздно.

Вскоре в комнату вошли двое.

Первый – сутулый старый демон в тёмном балахоне с символами врачевания. Его лицо было скрыто глубоко натянутым капюшоном. Второй Кадир.

Лекарь молча прошёл к кровати, небрежно кивнув Тойруну, что стоял в тени. Кадир стоял сзади, скрестив руки на груди и наблюдая.

Лекарь положил ладонь на лоб Амаи. Лицо его исказилось. Он откинул одеяло и перевернул Амаю на спину. Она лишь едва слышно застонала. Несколько движений, и над телом вспыхнули тусклые руны, показывая внутреннее состояние. В слабом свете магических рун, её кожа казалась почти прозрачной как пергамент.

Лекарь мрачно выдохнул.

– Простуда, истощение, тяжёлый магический удар. Её тело не справляется… – Он покосился на Кадира. – Я не могу дать гарантию, что светлая выживет. Вероятность крайне мала.

Комната будто сжалась, воздух стал тяжелее.

– Делай всё что нужно, – раздался пронизанный угрозой голос. – И не вздумай ошибиться.

В дверном проёме появился Аллод. Он стоял там, как воскрешённый монумент – с холодной решимостью в глазах и ледяной тишиной вокруг. Он шагнул в комнату, и от его присутствия словно исчезло всё тепло.

Тойрун, стоявший у стены, чуть заметно напрягся, но ничего не сказал. Его взгляд был острым и настороженным, а в комнате в этот момент повисла такая тишина, что её можно было почувствовать.

Лекарь, едва заметив Аллода, побледнел и серая кожа демона приобрела зеленоватый оттенок. Он склонил голову и снова вернулся к Амае, сдавленно выдохнув. Ему не впервой было лечить светлых, но чтоб сам король выказывал волнение, такого не было.

Аллод не двигался, стоял в полумраке, словно сама темнота стояла за его спиной. И вот его взгляд скользнул в сторону Кадира

– Проследи чтоб было всё необходимое.

Ещё раз взглянув на едва живую Амаю, не говоря больше ни слова он вышел.

Амая совершенно не понимала где она и что происходит.

Сначала – тишина. Глухая, вязкая, давящая как саван. Потом – вспышка. Миг ослепительного света, будто проблеск над чёрной бездной. И прикосновение – холодной ткани к раскалённому лбу.

Чей-то силуэт маячит рядом, расплывчатый, будто тень прошлого. Он сидит неподвижно, и кажется, что-то шепчет… но слова тонут в гуле горячки.

Провал.

Следующее пробуждение – горечь отвара во рту. Кто-то поддерживает её голову. Ладони крепкие, осторожные. Воздух густой с запахом трав и коры, тяжёлый, непривычный, тёмный.

Провал.

Иногда до неё долетает голос. Сухой рваный, словно шелест листьев в осеннем лесу:

– Не смей умирать светлая.

Слова ускользают, но остаются эхом. Темнота возвращается, засасывает в себя.

Иногда, в зыбких просветах сознания, она замечает фигуры. Одна – сутулая, в сером балахоне, пахнущая лекарствами и хвоей.

Другая – высокая, с ледяным, слишком внимательным взглядом. Он не говорит. Просто смотрит, и от этого взгляда становится не по себе.

А бывает и третье присутствие. Его невозможно увидеть – только ощутить. Тяжесть. Холод. Власть. Как будто сама тьма склоняется к её постели, не касаясь, но вбирая в себя каждый вдох.

Так тянутся дни. Или часы. Или вечность.

Сквозь жар, бред, сквозь зыбкие сны и рваное дыхание она цепляется за одну мысль, как утопающий за корень в бурлящем потоке.

“Так девочка, сейчас не время раскисать. Борись”

Их говорит чей-то голос, такой родной и теплый, но чей?

Тойрун стоял у кровати, напряжённый, как натянутая тетива. Комната дышала ароматом трав, в воздухе мерцал слабый магический свет от исцеляющих рун. Но ничто не могло заглушить её дыхание – хриплое, неровное, словно умирающий ветер среди пустынных дюн.

Он был с ней каждый день. Приносил лекарства и свежую воду, менял повязки, пропитанные настоями, что пахли горечью и надеждой. И каждый раз – ждал. Ждал что дрогнут веки. Вздоха. Слова. Но Амая оставалась в плену лихорадки, её тело – тихий костёр, в котором ещё тлела душа.

Иногда она говорила, и тогда Тойрун склонялся ближе, стараясь уловить хоть кроху смысла в её словах.

Сегодня было хуже. Кожа Амаи стала почти прозрачной, будто душа иссушала тело изнутри, не находя зацепки, чтобы остаться. Он не был лекарем, но понимал – время ускользает, как вода сквозь пальцы.

И вот сегодня он разобрал в бессвязном бормотании.

– Свет… слишком темно…

Эти слова были, как нож в сердце. Сердце, которое, давно стало камнем, болезненно сокращалось. Как же он раньше не догадался.

Тойрун вышел, а через час в комнате собрались все.

Лекарь, Кадир, Тойрун и, наконец, Аллод. Он не вошёл – он ворвался, как буря как неотвратимость.

Лекарь провёл рукой над телом Амаи. Руны, вспыхнув, осветили её грудь тусклым сиянием. Он заговорил, и голос его был, как рокот далёкого грома.

– Простуда уже ушла, но магическое истощение не проходит. Дух гаснет. Лекарства удерживают тело, но душа… она не сражается. Без солнца она умрёт. А здесь – его нет. Дайте ей спокойно уйти.

Слова повисли в воздухе как приговор. Даже огонь в лампах потускнел. Тишина натянулась как канат. И в ней прозвучал голос, который мог сдвинуть горы.

– Перевезти её в Лускар. К границе. – Голос Аллода разрезал воздух как меч.

Лекарь вздрогнул. Кадир вскинул бровь – но лишь кивнул. Он понял. Король Тьмы… отдаёт её свету.

Аллод смотрел на неё, и в груди что-то болезненно сжалось. Что-то что не позволило ему уйти. Он уже видел однажды как умирала светлая, видел и ничего не смог поделать. Но сейчас… он резко развернулся, и его голос был холоден, как клинок, вынутый из ножен.

– Я сам прослежу.

Аллод ещё несколько секунд стоял, глядя на Амаю, не двигаясь. Комната вокруг словно исчезла: лекарь, Кадир, Тойрун – всё померкло, стало шумом. Было только её сбивчивое дыхание и едва слышный стон.

В одно движение он снял с себя плащ и накрыл её хрупкое тело. Осторожно поднял её на руки. Она была лёгкой, почти невесомой, как высохший лист.

Кадир сделал полшага вперёд, но остановился, встретившись с его взглядом. В глазах Аллода горело нечто такое, перед чем даже самый преданный друг отступил. Воля короля. Воля демона. Воля мужчины.

Аллод не сказал больше ни слова. Он даже не обернулся. Просто шагнул к окну – и в следующий миг в ночной тьме вспыхнули огненно-чёрные крылья. Они разорвали воздух резким хлопком, наполнив комнату вихрем горячего ветра.

Во дворе воины вздрогнули, подняв головы вверх. Над замком, словно вспышка в беззвёздной ночи, пронёсся силуэт. Поднимаясь всё выше, уносясь в сторону Лускара – туда, где умирающей светлой всё ещё могло хватить солнца, чтобы выжить.

– Что же ты увидел в ней, друг мой? Неужели она стоит того, чтобы ты обратил на неё внимание? – Едва слышно спросил Кадир, глядя вслед улетающему другу.

***

Небольшой особняк одиноко стоял среди серых равнин, ближе к берегам великой реки. Здесь, на самой границе миров, солнце прорывалось сквозь щели между двумя реальностями – всего на несколько часов в день.

Аллод приземлился тяжело, почти глухо, щитом крыльев заслоняя от ветра ту, что держал на руках. Его сапоги глубоко врезались в глинистую почву. Он взглянул вверх. Небо только начинало бледнеть, готовясь вспыхнуть первыми лучами. Хриплое дыхание светлой, говорило о том, что времени почти не было.

Аллод толкнул ногой тяжёлую дверь. Она с треском распахнулась. Внутри было пусто, заброшено… С тех пор как светлые стали нападать на приграничье, Лускар опустел. Но стены стояли, и сквозь высокие окна пробивались полосы света.

Он быстро нашёл единственную уцелевшую кровать – старую, скрипучую, покрытую запылённым покрывалом. И аккуратно уложил Амаю на жёсткий матрас.

Она не очнулась. Только тонкая складка между бровями дрогнула – признак боли даже в беспамятстве.

Аллод поправил плащ и на миг замер, всматриваясь в её лицо. Глаза. Эти яркие, дерзкие глаза, которые смотрели на него с вызовом, теперь были закрыты. Он ощутил, как что-то горькое заползает под рёбра. Она ведь почти ребёнок. “Надеюсь это её собственная глупость, а не план Галларда.” Ему хотелось верить что брат не стал бы отправлять к нему убийцу. Но пока она в беспамятстве, этого не узнать. Но только ли это заставляло его бороться за её жизнь? Ответа у него не было.

– Держись, – голос его был глухим, почти шёпотом. – Я не позволю тебе умереть.

Снаружи послышались крики и топот: подоспели воины, лекарь, Кадир…

Аллод сел рядом с ней на запыленную кровать. И просто сидел, наблюдая как первые лучи света медленно, мучительно медленно ползут по полу, приближаясь к постели.

Капли пота выступили на её лбу. Он заставил себя не тронуть её, не вмешаться магией. А просто стереть капельки пота. Это должна быть сила света, а не тьма демона. Только так, она сможет выжить.

Аллод впервые за долгие века почувствовал, как больно и страшно может быть ожидание.

Он сидел, неподвижный, как статуя, в той комнате, где солнце касалось пола жалкими, выцветшими пятнами света. Он смотрел на Амаю, её бледную, иссохшую кожу, и понимал – этого недостаточно. Этих лучей мало. Это не жизнь. Это жалкая подачка.

В уголках его души что-то надрывно застонало. Нужно было что-то делать, пока не стало слишком поздно.

Не выдержав он шагнул к кровати, стянул плащ, откидывая его в сторону. Поднял Амаю на руки – так легко, словно она была не живым существом, а отблеском света на воде. Её тело было почти невесомым, горячим, изломанным.

Дверь сорвалась с петель под напором его воли. И он вышел во двор.

На миг демоны замерли. Все, кто был там – стражи, лекари, маги – обернулись к нему… и увидели.

Их король и светлая. Беззащитная, хрупкая, в его руках.

Аллод вскинул голову к небу. Солнце, проклятое, редкое солнце, прорезало небо узким лезвием света.

Он сорвал с неё тонкую рубашку одним движением, оголив её худое, обожжённое жаром болезни тело. И сам стал между ней и всем остальным миром. Его крылья раскрылись за спиной – огромные, переливающиеся алыми бликами по краям, будто сама кровь вскипала на перьях. Он укрывал её от любопытных глаз. Словно беспокоясь о её чувствах.

Воины, молча повернулись к нему спиной, образовав живую стену вокруг.

Аллод держал Амаю на руках, подставляя её крошечное тело под солнце. И когда солнце коснулось её кожи. Сначала не происходило ничего. Один бесконечный, колючий миг.

А потом её тело дрогнуло. Тонкие пальцы едва заметно вздрогнули. По коже пробежал тёплый золотистый свет, словно её кровь вдруг вспомнила как течь. Мерцание усилилось, с каждым ударом сердца растекаясь по венам, по запястьям, по груди. Её тело начало сиять – мягко, тихо, будто тлеющая в ночи свеча.

И Аллод почувствовал это каждой своей клеткой: жизнь возвращалась. Медленно. Упрямо. Светлая, что шла по краю, теперь шла назад.

– Ты не умрёшь… – шепнул он, голосом, похожим на клятву.

Вокруг замерло всё. Даже ветер затаил дыхание, не смея потревожить этот момент.

И только солнце, нежданный гость в мире демонов, дарило своё тепло – той, ради которой король, нарушил все правила и традиции.

Последние лучи солнца дрожали на коже Амаи, словно не желая отпускать её обратно в ледяную темноту. Аллод стоял, не шевелясь, сжимая её в объятиях, пока золотое сияние медленно угасало.

Когда последний отблеск солнца скрылся за горизонтом, один из воинов – не осмеливаясь заговорить – молча протянул ему тёмный плащ.

Аллод взял его, укутывая Амаю с такой бережностью, словно заворачивал новорожденное дитя. Его лицо оставалось бесстрастным, но в затылке гудела горячая, тяжёлая боль. Слишком много света, от которого он давно отвык. Он не издал ни звука. Только шагнул вперёд, так тяжело, словно весь мир придавил его плечи. Он смотрел на неё и понимал что завтра придёт снова. Что никому не позволит вот так держать её на руках. Не позволит кому-то прикасаться к ней. Это чувство пугало его, никогда ещё он не чувствовал ничего подобного. “Я не позволю ей умереть, пока не пойму что она делает в моём мире.”

Дом уже ждал. Камин пылал жарким огнём, рассеивая полумрак мягким, успокаивающим светом. На кровати – чистое бельё, свежие ткани, пахнущие лекарственными травами. И Тойрун – верный, бесшумный, как тень, стоявший у стены с тревогой в глазах.

Аллод осторожно опустил Амаю на постель. Медленно, нежно, ему казалось что от любого грубого движения она могла рассыпаться в его руках, как сухой лепесток.

Он поправил край плаща, укутывая её до подбородка, задержался на миг – всего на миг – взглядом на её лице.

Было мало. Этого солнца сейчас было мало. Но это был первый шаг. И он сделает второй. И третий. И все, какие понадобятся.

Он не сказал ни слова. Просто развернулся и ушёл в ночь.

Тойрун и лекарь остались рядом, единственными стражами её хрупкой жизни.

А за окном медленно, тягуче, над миром демонов расстилалась ночь.

***

Прошла неделя, и каждый день был подобен следующему. Сквозь окошко в её комнате проникали слабые лучи солнца, словно осторожные прикосновения, которые едва успевали согреть её кожу. Но она не знала, что эти лучи – не единственное, что спасало её.

Она не знала что каждый день король демонов приходит к ней. Что укрывая от всего мира своими крыльями, держит на руках, до тех пор пока не исчезнет последний луч солнца.

Память была туманной, и в моменты сознания Амая лишь ощущала беспокойную тишину и чей-то присутствующий взгляд. Это был не Тойрун, его незаметные движения и холодное молчание всегда оставались в тени. Это был кто-то другой. Кто-то сильный, чей взгляд проникал в самую душу, но оставался недоступным.

Она не знала, как часто ему приходилось бывать рядом, как часто он уводил её от края смерти, как часто её тело теряло и восстанавливало силы. Но она чувствовала, как её тело наполняется каким-то внутренним светом – малым, но всеобъемлющим.

Тойрун был рядом, незаметный и незаменимый. Он ухаживал за ней. Поддерживал её, но его глаза всегда оставались холодными. И даже когда его руки касались её кожи, она ощущала в них холодную уверенность. Он был здесь не для того, чтобы жалеть её. Он был здесь, чтобы следить.

Лекарь приходил каждый день, меняя компрессы и давая её телу ещё одну дозу каких-то зелёных жидкостей. Он не говорил много, но в его взгляде можно было прочитать: “Может быть, выживет, может быть, нет.” Он был осторожен в своих прогнозах, но не скрывал того, что её тело ещё не полностью восстановилось. Амая чувствовала, как слабость отравляет её силы, но она всё равно не могла вспомнить, что стало причиной её болезни.

И вот, когда на закате очередного дня, в её раздумьях не осталось ничего, кроме обрывков света и темных теней, на пороге её комнаты вновь появился кто-то.

Она не могла определить, кто это был. Это мог быть кто угодно: Тойрун или кто-то из воинов, но она чувствовала странную холодную тяжесть в воздухе. Тот, кто вошёл, оставил за собой атмосферу напряжения, но так и не сделал ни одного движения.

– Ты снова здесь, – едва слышно произнесла Амая, не в силах поднять взгляд.

Тойрун стоял в тени, его глаза хранили свою неизменную дистанцию.

– Ты ещё не умерла, светлая, – его голос звучал ровно, без эмоций, как всегда.

И в этой молчаливой игре, каждый шаг был как проверка: кто выдержит дольше, кто первым сдается. Амая снова закрыла глаза, не в силах бороться с жаром, который терзал её. Даже его холодный взгляд мог бы обжигать, если бы она была на другом конце этого столкновения.

Он был рядом. Он был нужен. Но почему она не могла принять этого? Почему он, тот, кто всё это время был тенью, был теперь чем-то больше, чем просто помощником? Почему ей не дали умереть? Почему…

С этими мыслями она погрузилась в забытье, закрывая глаза, не чувствуя больше ничего.

Глава 4.

Тишина в комнате была почти звенящей. Лишь огонь в факелах потрескивал, отбрасывая пляшущие тени на каменные стены. Аллод стоял у окна, глядя в темноту. Где-то далеко, за горами, начинался светлый мир, но был вопрос светлый ли он.

– Что тебя беспокоит? – спросил Аллод глядя в окно.

– То что ты сам отнёс её туда, – раздался за спиной голос Кадира. – На своих крыльях, не дожидаясь ни лекаря, ни охраны. Все видели. Всё замерло. Даже ночь, кажется, перестала дышать. О чём ты думал?

Аллод не обернулся.

– Она умирала.

– Умирали и другие, до неё. – Кадир шагнул ближе. – Но не помню, чтобы ты кого-то носил на руках. Да ещё и в Лускар. Не ближний путь и не самое безопасное место сейчас.

Аллод молчал. Он сжал руки за спиной.

– Она пришла ко мне с мечом. – Его голос был спокоен, но напряжён. – И ведь кто-то передал ей его. Кто-то очень близкий к Галларду, или он сам. Я не могу позволить ей умереть, не узнав правды.

– О, ты умеешь красиво оправдывать свои поступки, – Кадир усмехнулся, но без веселья. – Только вот ты сам себе всё меньше веришь. Признай: ты держишь её рядом не потому, что она – угроза. А потому что она стала для тебя вопросом. Загадкой которую ты не можешь разгадать.

Аллод обернулся. Его взгляд был ледяным.

– Я всегда решаю возникшие вопросы. А она всего лишь ключ к пониманию того, чего ждать с той стороны.

– Ключ не всегда открывает нужную дверь, – спокойно ответил Кадир. – И ты это знаешь. Только вот… с ней всё не так просто. Ты говоришь, она ключ? Убедись, что не держишь его слишком крепко. Ключи склонны ломаться.

Он развернулся и направился к двери, но остановился на полпути.

– Я знаю, ты не ошибаешься в противниках и союзниках. Но в ней ты увидел нечто такое, что сам боишься назвать. Будь осторожен, Аллод. Слишком многое на кону.

И он ушёл, оставив короля демонов в холодной тени его собственных мыслей.

***

Комната всё ещё пахла зельями. Огонь в камине потрескивал, а за окном сгущался уже ставший привычным полумрак. Амая сидела на кровати, укрытая до пояса, вглядываясь в стоящую у двери тень.

– Ты ведь не спишь? – тихо спросила она.

Тишина. Лишь слабое движение – как будто воздух дрогнул.

– Знаешь, ты пугаешь больше, чем любой демон.

– Хорошо, – прозвучал сухой ответ.

Амая нахмурилась.

– Это было не комплиментом.

– Знаю.

– Ты вообще когда-нибудь говоришь больше одного слова?

Он ответил, после долгой паузы:

– Когда нужно.

Она сжала зубы и вздохнула. Не злилась – скорее устала. В голове было тяжело от обилия эмоций, тело всё ещё не слушалось, а в груди затаился страх, который она пыталась не замечать.

– Ты ведь ухаживал за мной? – спросила вдруг, уже тише.

– Да.

– Зачем?

– Приказ.

– А если бы не приказ?

Он медленно поднял голову. Глаза – белые, тусклые, как две мёртвые звезды – встретились с её взглядом.

– Я бы всё равно остался.

Она чуть сжала простыню пальцами.

– Почему?

– Не люблю, когда кто-то умирает рядом.

И снова тишина. Но на этот раз… в ней было что-то тёплое.

Амая долго смотрела в окно, где в узкой щели между серыми облаками пробился тусклый луч солнца. Такой редкий, как дыхание весны в этом холодном мире.

– Я хочу выйти, – тихо сказала она, не оборачиваясь.

За её спиной не было ни звука, но она чувствовала, как он приблизился. Через мгновение лёгкий шелест ткани – и на её плечах оказался плащ. Тёмный, грубый, с чужим запахом, но… тёплый.

Тойрун молча подал ей руку. Пальцы Амаи дрогнули, когда она взялась за него. Его кожа была холодной как лёд. Не живой – камень под снегом, застывшая река. Но держал он крепко, и шаг за шагом она преодолевала короткий путь до крыльца.

Впереди была лестница. Всего три ступени. Но после болезни они казались склоном горы. Он не торопил. Не подгонял. Лишь шагал рядом, словно тень.

Во дворе была скамейка – тёмная, грубая, будто вырезанная из чёрного дерева. Она дошла до неё, задыхаясь, и опустилась, едва не соскальзывая. Солнце скользнуло по её лицу – слабое, но живое. Тепло обожгло кожу, и на глазах выступили слёзы.

– Оно… настоящее, – прошептала она, поднимая лицо к небу. – Я думала, больше не почувствую его.

Тойрун стоял рядом, неподвижный, словно статуя.

– Спасибо, – сказала она, не глядя на него.

Он не ответил.

– Ты всегда молчишь?

– Нет, – прозвучало после паузы.

Она медленно повернулась к нему.

– А когда говоришь… ты искренний?

Он опустил глаза.

– Иногда.

Она кивнула, принимая это. А потом добавила, едва слышно:

– И это уже лучше, чем ложь.

И они сидели так – светлая и тёмный, под редким солнцем мира, где даже тепло нужно было заслужить.

Тишину двора нарушил мягкий, но властный голос:

– Что, по-твоему, ты творишь, Тойрун?

Амая вздрогнула, сердце сорвалось с места. Из-за дома, с лёгким постукиванием трости по каменным плитам, вышел старик. Его волосы, седые, как пепел, спадали на плечи, кожа была серой, с лёгким голубоватым отливом. Над лбом возвышались два аккуратных рога, больше похожих на отголоски утраченной силы. Но самое страшное – глаза. Цвета заката. Тёмно-оранжевые, с золотистой каймой – они смотрели будто сквозь неё, в самую душу. Серая мантия была покрыта лекарскими рунами. И Амая вздрогнула. Это лекарь, но он демон. Это был демон. И он к ней прикасался.

Внутри Амаи всё сжалось. Паника взлетела горячей волной – да, её спасли, вытащили с того края, но кто… демон. Он лечил её. Прикасался к ней, светлой.

Но вместе с этим зарождалось и другое чувство. Тихая благодарность, к тому, кто вернул дыхание её лёгким, а тепло рукам. Этот демон, несмотря на свою природу, спас её. Не побрезговал прикоснуться к светлой. Не отравил, не навредил. Сам факт того что такое вообще возможно с трудом укладывался в её голове.

– Ты вообще понимаешь, что ей ещё рано вставать? – продолжал отчитывать Тойруна демон, и его голос напоминал огненный шквал – негромкий, но неумолимый. – Это не игрушка. Это хрупкое, живое создание! И ты выпустил её в холод, солнце почти зашло, зачем ты вывел её?! Столько усилий… и одна твоя глупость может всё разрушить!

Тойрун молчал. Он просто стоял рядом с Амаей, как прежде, словно всё происходящее его не касалось.

Амая, медленно поднялась с лавки, и заговорила:

– Он… не виноват. Это было моё решение. Я попросила. Он… просто помог.

Слова прозвучали тише, чем ей хотелось, но в них была решимость. Она даже сама не сразу поняла, что сделала – защищала его. Шейпшера. Существо, от чьего одного взгляда у неё дрожали пальцы.

Лекарь, не ожидавший такого, на миг замолчал. Потом резко выдохнул.

– Характер есть. Это хорошо. Но тело твоё ещё не согласно с этим характером, дитя света. Так что марш в дом. И не вздумай больше вставать без моего разрешения. – Он покосился на Тойруна. – И ты, если не хочешь, чтобы я отстранил тебя, следи за ней как следует.

Тойрун кивнул, коротко, еле заметно.

Амая медленно повернулась к нему. Она больше не боялась – почти. Только где-то на краю сознания, когда взгляд натыкался на его белые, безжизненные глаза, сердце всё ещё сжималось. Но больше не от страха. А от чего-то другого, чему она пока не могла дать имени.

В комнате было тихо. Только огонь в камине потрескивал, да лёгкий ветер шевелил занавеску, приоткрытом окне, в мир, где солнце уже клонилось к горизонту.

Амая лежала, прислушиваясь к себе, к звукам вокруг, к тишине. Слабость ещё держала тело, но разум был острым. Острым, как клинок, что она должна была вонзить в сердце короля демонов.

Дверь открылась бесшумно.

Амая напряглась, перевела взгляд на вход… и сердце сжалось. Он. Король демонов.

Он вошёл неторопливо, как будто просто пришёл взглянуть на нечто любопытное, не более. Его шаги не отдавались гулом, как у других. Он двигался, словно тень. Чужой. Могучий. Невероятно живой.

– Ты… – выдохнула она, голос прозвучал хрипло.

Слова застряли в горле.

– Я. – ответил он просто.

Он остановился в нескольких шагах от кровати, глядя на неё, как смотрят на загадку, не решённую ни временем, ни словами. Несколько секунд молчал. Только его взгляд изучал её, медленно, будто собирая обрывки, что когда-то сложатся в истину.

– Ты пришёл посмотреть – жива ли я? Никак не дождёшься моей смерти? – её голос дрожал, но не от страха. От ярости. От бессилия.

Аллод грустно улыбнулся. “Значит не помнит, как оживала в моих руках. Ну что ж возможно это к лучшему.”

– Я пришёл узнать, что ты делаешь в моём мире, с мечом, которого не должно было быть у тебя.

– И ты думаешь, что я скажу? – произнесла она холодно, с усмешкой, почти торжествующе.

– Нет. – ответил он спокойно. – Думаю, ты будешь молчать. Но мне важно услышать не слова. Мне важно как ты молчишь.

Она отвернулась, стиснув зубы.

– Отвечай честно, – голос его стал ниже. – Меч тебе дал Галлард?

Она вздрогнула. Не потому что, не ждала вопроса, потому что он знал о мече. Знал явно больше чем должен был.

– Ты хочешь, чтобы я предала свой мир? – в глазах вспыхнула искра. – Сказала то что поможет тебе пойти и уничтожить всех нас? Нет. Даже если бы я умирала – я бы всё равно…

– Ты уже умирала, – перебил он. Тихо. Почти с сожалением.

Тишина. Она не знала, что сказать.

– Я не убил тебя. Хотя мог. – Он сделал шаг ближе. – Я не пытал тебя. Хотя был бы в своём праве.

– Ты… сделал хуже, ты наблюдал как я умираю? – прозвучало с насмешкой. – Это твоя игра? Мучить молча?

– Нет. – он опустил взгляд на её руки, худые, ослабшие. – Это не игра. Это поиск.

Она молчала. И в этом молчании была уже не ненависть. Скорее – страх того, что не понимает.

– Ты боишься меня? – спросил он вдруг.

– Я боюсь, – призналась она. – Но не тебя. А себя рядом с тобой.

И, как только эти слова сорвались с её губ, она пожалела. Это вырвалось. Необдуманно. Не вовремя. Он не должен знать что больше всего она боится того ради чего пришла… боится убить. Об этом легко говорить, но когда она даже в мыслях вонзала меч в его грудь, внутри всё сжималось в один сплошной комок боли. Словно она протыкала своё сердце, а не его.

Аллод наклонил голову, как будто только что услышал нечто важное.

– Ты должна была подумать о своих страхах до того как прийти в мой дом с мечом в руках. Если ты так боишься запятнать свою светлую душу, не стоило брать в руки оружие.

“Точно, вот что так болит при мысли об убийстве… душа.” осенило Амаю, и она посмотрела на него, так словно он решил нерешаемую задачу.

Он развернулся, уходя так же беззвучно, как вошёл. Но на пороге остановился.

– Отдыхай. В следующий раз я задам вопросы иначе.

И исчез.

***

Балкон замка демонов был холодным, продуваемым насквозь ветром. Здесь не было уюта, как в тронном зале или тени каминных арок. Только камень, ночь и высота. Именно здесь, в этой одинокой точке, Аллод привык думать. Здесь его никто не отвлекал. Здесь он мог быть собой – не королём, не сыном Небесного Отца. Просто собой.

Он стоял, опершись ладонями о холодный парапет, и смотрел вниз. Туда, где плыли сумерки, где огни сторожевых башен едва различались сквозь туман.

"Я боюсь, – сказала она. – Но не тебя. А себя рядом с тобой."

Слова впивались в разум. Не из-за их смысла – из-за правды. Она шла его убить. Была готова. В её глазах тогда был огонь. И всё же… она дрожала. Не от страха. От того, что знала цену.

"Светлая, такая светлая… Что же ты делаешь?"

Он сжал кулаки. Костяшки побелели. Её признание пробило брешь в его понимании их мира. Светлые… Они веками учили своих детей ненавидеть тьму. Учебники, клинки, проповеди – всё ради того, чтобы один день кто-то, вроде неё, пересёк Лусару и погиб в мире тьмы.

Но что им говорили в светлом мире, если девушка, готовая убивать, боится не демона – а себя рядом с ним? Боится что действительно убьёт и станет такой же тёмной, как и все здесь.

Он взглянул вверх. Звёзды холодно сияли в небе, словно хотели подарить этому миру хоть каплю света. Галлард, неужели это он послал её – зная, что она не убийца. Зная, что это разрушит её изнутри.

"Какой отец отправляет своих детей на смерть?"

С этими мыслями Аллод почувствовал, как магические татуировки под кожей едва заметно зазвенели, отзываясь слабым жаром. Он не был мягок. Не был добр. Но в этом вопросе он был прав – дети не должны умирать за ошибки родителей. Он считал свой народ своими детьми, но видимо Галлард мыслил иначе.

“Или он понадеялся что она справиться, что сможет завлечь меня. Она достаточно мила. Достаточно юна. Достаточно… наивна и возможно даже имела бы шанс разделить со мной ложе. А потом воткнуть в меня меч. Но глупо попалась. Так вот в чём его игра!”

Лицо Аллода исказилось гневом. Но он быстро взял себя в руки. Завтра он снова придёт к ней. Не за словами. За истиной. И может быть… за ответом, почему свет может родить тьму – и назвать это благом.

Аллод так и стоял у перил, мрачный, погружённый в мысли. Ветер играл краем его тёмного плаща. Когда из тени появляется Валесса – тонкая, изящная, с улыбкой, способной сразить целое войско. Он был настолько погружен в себя что не заметил, как в тишине её шаги отразились от камня.

– Говорят, ты таскал светлую на руках, как романтический герой из сказок, – промурлыкала она, облокачиваясь на перила рядом. – Скажи, это правда? Или просто слухи от скучающих стражников?

Аллод даже не шевельнулся. Тишина затягивалась. Валесса прищурившись, разглядывала его профиль.

– Или… – продолжила она, чуть склонив голову. – Это действительно правда? Вот уж не думала, что одна голубоглазая пташка сможет растревожить сердце нашего ледяного монарха.

Он наконец заговорил, так и не взглянув на неё. Голос напоминал в этот момент сталь, скрытую в бархате:

– Ты пришла обсудить свежие сплетни Лесс?

– О нет, но ты сам в этот раз стал сплетней, милый. Я должна была убедиться – вдруг ты заболел. – Валесса обвела его взглядом. – Или… заразился светом?

Аллод резко повернулся к ней. Золотые глаза уже пылали алым, но голос был всё ещё спокоен:

– Я спас заложницу, обладающую ценными знаниями. Всё остальное – ваша больная фантазия.

– Ах, прости-прости, – театрально прикрыв рот рукой, прощебетала демоница. – Я просто подумала: если ты начал спасать врагов, значит что-то изменилось. И мне, стоит быть настороже. Может она уже пробралась в твоё сердце.

Он не ответил. Валесса подошла ближе, осторожно дотронувшись кончиками пальцев до его волос.

– Скажи честно, Аллод… Ты боишься, что если заглянешь в её глаза слишком глубоко, то увидишь в них больше чем хотел бы?

На этот раз он посмотрел на неё долго, пристально. Но ответа снова не дал. Она улыбнулась, отступая на шаг.

– Молчи, если хочешь. Но только учти: такие истории редко заканчиваются миром. Особенно между светом и тьмой.

Валесса ушла, а он ещё долго слышал звук её тонких каблучков на каменном полу коридоров.

Глава 5.

Комната утопала в полумраке, но утренние лучи солнца уже пробивались сквозь занавеси, рассыпаясь по полу золотыми лентами. Амая сидела на краю кровати, обернувшись к окну. Свет касался её кожи, пробуждая в ней силу, но внутри пылало другое – нетерпение.

План побега созрел ещё вчера. Чувствовала она себя достаточно хорошо. После болезни прошла почти неделя и оставаться здесь дольше она не планировала. Этот мир словно давил на неё. Словно не давал вдохнуть полной грудью.

Она встала, сделала шаг. Второй. Тойрун молча следил за ней, как и последние дни. Ни слова, ни вздоха – только этот ледяной, безэмоциональный взгляд. Как будто он знал все её мысли наперёд.

– Я хочу побыть одна, – сказала она, глядя в окно. Голос был ровный, почти мягкий. – Мне нужно немного… тишины.

Он ничего не ответил. Просто вышел. Дверь мягко закрылась.

Амая затаила дыхание, считая удары сердца. Раз. Два. Три…

Подхватив тёмный тёплый плащ, она рванула к окну. Руки дрожали, но знали, что делать – за последние дни она сама открывала раму каждое утро, чтобы впустить солнечные лучи. И если бы здесь была защита – она бы почувствовала.

Окно открылось без усилия. Свежий воздух хлынул внутрь, наполненный запахом леса и влажной травы. Амая выглянула наружу – небольшая терраса, заросли, тропинка. Путь. Шанс.

Не раздумывая, она перекинула ногу через подоконник, затем вторую. Окно было невысоким, и это радовало. Она прыгнула вниз, перекатилась и вскочила на ноги. Сердце стучало так громко, что казалось – его слышат все демоны в округе.

Пробежала пару шагов, затаилась за кустами, оглянулась…

И замерла. Он стоял там. Не поймёшь, как и когда появился. Просто… стоял. Как будто был частью тени. Его белые глаза светились в полумраке, не выражая ни гнева, ни упрёка.

– Я знала, – выдохнула она, – знала, что ты за мной следишь.

Он не ответил. Только смотрел.

– Что теперь? Сдашь меня своему королю? – она нарочно не произнесла имени, вкладывая в слово «король» всё презрение, на какое была способна.

Ответом снова стала тишина.

– Почему ты молчишь? – она шагнула к нему. – Почему просто не ударишь, не потащишь меня обратно?

Он моргнул. Медленно. Почти по-человечески. Потом произнёс – тихо, сдержанно, с каким-то странным отголоском, будто шепчет не он, а сама тень:

– Я жду, когда ты решишь остаться сама.

Амая почувствовала, как её злость разбивается о стену этого спокойствия. Гнев гаснет, словно свеча на ледяном ветру. Она сделала шаг назад. Второй. И только потом поняла, что дрожит.

– Ты… – начала она, но не знала, как закончить. Впервые в жизни она не знала, что сказать.

Он просто подошёл, молча, и взял её за локоть. Негрубо, но крепко. И повёл обратно, шаг за шагом, сквозь холод и стыд.

Амая сидела на холодном полу у стены, волосы растрёпаны, руки дрожали. На губах – кровь. Она поранилась когда, прокатилась по земле. Он знал о том что она планирует, но не сказал ни слова. Просто привёл её обратно. Без кандалов. Без упрёков.

Просто стоял у двери, снова став её тенью.

– Скажи хоть что-нибудь, – выдохнула она, не глядя в его сторону. – Кричи, бей, ругайся… Ты же этого хочешь, да?

Молчание.

– Ты должен презирать меня. Я ведь пыталась сбежать. – Она вскинула голову. – Почему ты молчишь?

Он смотрел на неё. Белые, пустые глаза не дрогнули. Только руны на его коже чуть вспыхнули тусклым светом.

– Ты же здесь, – сказал он наконец. Голос был хриплым, сухим, как потрескавшаяся зола.

– Это всё? – Амая рассмеялась, но в голосе сквозила боль.

– Да, – коротко кивнул он.

Она хотела бросить в него что-то, но под рукой ничего не было. Она сдалась. Откинулась к стене, закрыв глаза.

– Ты ненавидишь меня?

Он не ответил сразу. Прошло столько времени, что она подумала – он ушёл. Но потом:

– Нет.

– Почему?

– Ненависть требует эмоций.

Её дыхание сбилось. В груди скреблась щемящая усталость.

– А если бы я свернула себе шею когда прыгала из окна?

– Тогда я отнёс бы тебя обратно. Лекарю. – Он сделал паузу. – И, возможно, убил бы себя. Потом.

Тишина. Она медленно повернула голову и уставилась на него. Он стоял у двери будто растворяясь в тени. Неподвижный. Почти нереальный. Она посмотрела ему в глаза. Пустые, белёсые, без зрачков. А ей вдруг показалось – на дне этих глаз что-то дрогнуло.

– Тебя звали Тойрун, да? Ты маг?

Он не ответил. Только чуть склонил голову. Потом развернулся и шагнул к двери.

– Я – тень, – сказал он напоследок. – Но даже тень знает, что свет не должен гаснуть.

Амая, тяжело дыша после всплеска эмоций, выпрямилась. В груди колотилось – не от страха, а от бессилия. От того, как легко он разрушил её надежду.

– Почему ты служишь ему? – спросила она наконец, устало, но с нажимом. – Королю тьмы. Демону, которого боится весь светлый мир. Ты тоже его боишься?

Тойрун чуть повернул голову, но не сразу ответил.

– Я не боюсь его, – произнёс он хрипло. – Уважаю.

– За что?! – вспыхнула она, сжав кулаки. – За что можно уважать убийцу? Монстра?

Он повернулся к ней полностью. Его белые глаза – два мёртвых огня – будто прожгли её насквозь.

– Он спас моего сына, – медленно сказал Тойрун. – Когда я был ещё… другим.

Амая замерла.

– Он?.. Спас?

– Кросту было семь. Он умирал. – Он замолчал, будто слова резали изнутри. – Никто… не мог помочь. Я искал силу. Нашёл… не ту.

Он провёл рукой по шее, как будто ощущал там невидимую метку.

– Я отдал душу… ради силы. Но это не помогло, и тогда пришёл он… и спас. Сына. Не меня. Меня было уже не спасти.

– И теперь ты служишь ему? Из благодарности? – голос её стал тише.

– Нет, – покачал головой Тойрун. – Из долга.

Он отвернулся, как будто разговор окончен, но спустя несколько мгновений бросил:

– Он не тот, кем его считают.

Амая долго смотрела ему в спину. А потом, уже едва слышно:

– А ты?

Он не ответил. Но угол его губ дрогнул.

Тойрун ушёл. Его шаги стихли за дверью, оставив Амаю наедине с собой и с тяжёлой тишиной, в которой звенели мысли.

“Он спас моего сына.”

Фраза крутилась в голове, как острый клинок, царапая всё, что она знала, всё, чему её учили. Он был чудовищем. Шейпшером. Тем, от кого следовало бежать, не оглядываясь. А он оказался, отцом. Потерявший. Рискнувший всем. Сломленный, но живой. А демон, пришёл и спас чужого ребёнка. Для чего? Почему он сделал это?

На сердце вдруг стало холодно. Словно что-то в её ненависти дало трещину.

– Это ничего не значит, – прошептала она в тишину, будто оправдываясь.

В груди всё сжалось. Словно что-то там внутри только и ждало когда она поверит. И почему-то… захотелось поверить. Что он не только монстр.

Она обняла себя за плечи и подошла к окну. В небе разгоралось утреннее зарево. Солнце – слабое, тусклое, но настоящее – поднималось над лесом.

“Он помог одному ребёнку. А скольким он не помог? Скольких убил? Скольких предал?”

Лицо её снова стало холодным, почти каменным. Сердце вздрогнуло, но уже не от боли, а от решимости.

“Он не герой. Он часть этого мира. Он – тьма.”

Ей нужно помнить это. Напоминать себе снова и снова. Здесь легко потерять ориентиры. Она не позволит себе забыться. Она пришла мстить. И только в этом – её смысл.

В комнате было тепло от камина, но Амая всё равно куталась в плед, сидя у окна. В щель между шторами пробиваются последние лучи заходящего солнца. Она смотрела на них, будто надеется, что они унесут её прочь.

Дверь открылась бесшумно. Она не сразу обернулась – узнала шаги. К ней почти никто не приходил, Тойрун двигался почти бесшумно, у лекаря был слегка шаркающая походка. А эти шаги были сильные, уверенные, пугающие.

– Зачем ты пришёл? – язвительно бросила, не поворачивая головы. – Или ты решил, что пришло время допроса?

– Допрос, – отозвался низкий, ровный голос Аллода. – Хотя… судя по тому, что ты едва держишься на ногах и пыталась сбежать, я бы назвал это “проверкой здравого смысла”.

– Доложили уже?

Амая медленно повернулась. Лицо хмурое, губа рассечена. Он заметил это сразу. И, как ни старался, глаза его едва заметно сузились.

– Кто это сделал?

Она вскинула подбородок.

– Твоя магия. Моя глупость. Или дверь – выбирай сам.

Он шагнул ближе. Она напряглась, но осталась сидеть ровно. Он наклонился чуть, вглядываясь в её лицо.

– Ты не похожа на ту, кто спотыкается. Тем более – лицом о косяк.

– А ты не похож на того, кто задаёт вопросы, если не готов услышать ложь, – огрызнулась она. – Так что не трать время.

– А ты всё ещё не поняла, где находишься, – его голос стал ниже, жестче. – Ты в моём мире, светлая. Мы же тёмные, мы зло здесь ложь – это кислород. Но от тебя я хочу услышать правду. Не потому что ты мне интересна. А потому что ты пришла с оружием, в мой дом.

– Можно подумать я первая?

– Ты единственная кто выжил после этого.

Она тихо рассмеялась, срываясь на хрип.

– И что, теперь будешь заглядывать в глаза в поисках правды?

– Нет. В поисках смысла. – Он замолчал. – Кто дал тебе меч?

– Я украла его, устроит тебя такой ответ? – она с вызовом посмотрела на Аллода

– Если это правда, то твой король безумец, не сумевший защитить то что должен был защищать.

– Не смей так говорить о короле Галларде. – прошипела она. – Я просто… должна была.

– Убить меня?

– Закончить войну, – резко ответила она. – Спасти тех, кто умирает там, за Лусарой. Спасти… своих.

– И погибнуть самой?

– Это была не цель, – ответила она, – а цена.

Аллод долго молчал. Его золотые глаза стали почти чёрными.

– Глупо вот так умереть, ты не находишь?

– Нет, если моя смерть вернёт мир в дома. Если матери больше не будут хоронить своих детей. – выпалила она и с вызовом посмотрела на Аллода

– Кого ты потеряла? Не ребёнка, ты слишком юная, чтоб быть матерью. Так кого? Любимого? – он внимательно всматривался в её лицо. – Нет, ты не любила ещё. Так кого?

Амая отвернулась к окну, чтоб не видеть его взгляд. Он тревожил её. Когда он вот так смотрел, хотелось рассказать ему всё, всю правду. Вылить на него всю боль, что рвала душу. Но нельзя, он враг, монстр, убийца.

Аллод, несмотря на то что она явно не желала с ним говорить, продолжил.

– Может брат?

Амая вздрогнула, словно он ударил её.

– Никого я не теряла, просто ненавижу тебя за то что ты делаешь.

– Сейчас ты лжёшь. Думаешь твоя ложь что-то изменит? – Он повернулся к двери. – Я приду позже. Подумай. Следующий разговор будет менее вежливым.

– А этот был вежливый? – усмехнулась она с горечью.

Он не ответил. Но на выходе положил на стол склянку. В ней был целебный бальзам.

Амая встала как только дверь за ним закрылась. И даже не глядя на то что он оставил, вышвырнула склянку в окно. Да её вылечили демоны, но из его рук она не примет ничего.

***

В покоях Аллода тихо потрескивали дрова в камине. Он стоял у окна, всматриваясь в тёмную даль. Он ждал.

Тойрун появился из тени, как всегда, бесшумно. Опустившись на одно колено, он не поднимал головы. Он знал почему он здесь. И был готов.

Аллод стоял, спиной к нему. Он молчал, молчал и Тойрун.

– Ты подвёл меня, – наконец произнёс Аллод.

Голос – ровный, как гладь озера скованная льдом.

– Она пыталась сбежать. Ты не остановил её. Не сказал мне. Она поранилась. Ты не помог, не вызвал лекаря. Я задал ей вопрос, как она поранилась – а должен был спросить у тебя.

Тойрун молчал. Он не оправдывался, просто принимая свою вину. Это и бесит, и вызывает уважение у Аллода.

– Я дал тебе всё. Я вернул тебе имя. Ты служишь мне. Как ты смог допустить то что произошло?

Тишина. Только пламя дрожит в камине.

– Подними голову. Я хочу видеть твои глаза.

Тойрун послушно поднял глаза на короля. Всего мгновения Аллод смотрел в его глаза, прежде чем принять решение.

– С этого дня ты – не её страж. Ты не увидишь её. Не заговоришь с ней. Не приблизишься. Пока не докажешь что я могу тебе доверять

Аллод смотрел на Тойруна его взгляде была не ярость, а отстранённая боль, словно он делал то, чего не хотел.

– И если она умрёт из-за твоей ошибки, оставшись без надёжного стража – я заставлю тебя жить вечно. Чтобы каждое её не дожитое утро отзывалось в тебе. Как стон. Как крик. Как проклятие.

Тойрун не ответил, просто кивнул соглашаясь. И когда Аллод отвернулся назад к окну, просто растворился в тени.

Глава 6.

В огромном зале сокровищницы вновь зазвучали шаги. Голоса студентов звучали приглушённо, каждый пытался казаться спокойным, но в глазах был трепет. Их вели по маршруту, которым проходили все будущие выпускники академии: от реликвии к реликвии, мимо свитков времён, артефактов древних героев, давно канувших в Лету. Останавливали у фресок с великими событиями. Но все ждали лишь одного, увидеть его, Ангельский меч.

Преподаватель шёл впереди, как и положено наставнику. Он уже не одну сотню лет сопровождал учеников в этот священный зал. Он знал, что сейчас будет. Как обычно: восклицания, слёзы, затаённые вздохи перед той самой статуей. Он заговорил заранее, с лёгкой улыбкой на губах:

– А теперь… вы увидите то, ради чего вы сюда пришли. Согласно легенде, однажды найдётся ангел достойный взять в руки меч. И останов…

Он шагнул в центр зала и замер. Его голос осёкся. Лицо побелело. Глаза широко распахнулись. Тишина опустилась на зал, будто все звуки мира вырезали мечом, которого… не было.

– Это… невозможно, – выдохнул он.

Статуя стояла, как и всегда. Каменное лицо было направлено вниз, но руки – пусты.

Студенты опирались по сторонам. Пока кто-то из них прошептал:

– А где меч?

Стены, фрески, сам свет – всё осталось прежним. Всё, кроме самого главного. Хрустальный пьедестал, некогда отражавший сияние реликвии, теперь просто холодно поблёскивал.

Преподаватель резко развернулся:

– Никто не выходит!

И тут же метнулся прочь, так быстро, как позволяли его ноги и возраст. Через пару мгновений светлое небо столицы над дворцом пронзил золотой луч – вестник тревоги. Этого сигнала не видели тысячу лет. С того самого дня как началась война, и демоны пересекли Лусару.

Дыхание света сменилось тревогой. Сокровищница словно только что почувствовала, что её сердце вырвали – и начала дышать по-другому. Слишком тихо. Слишком холодно. Слишком пусто.

Тишина в зале стояла такая, что можно было услышать, как сердце стучит у каждого присутствующего.

Появились стражи, их фигуры в сияющих доспехах, казались здесь неуместными. Учеников спешно вывели. Кто-то плакал, кто-то шептал:

– Демоны… Это демоны…

– Только они могли совершить такое.

– Это знак. Начинается…

– Нам конец…

Когда Галлард спустился в сокровищницу, все расступились. Он шёл молча. Белоснежный плащ, мягкой волной ложился за ним на пол. В его глазах сейчас не было света. Лишь тень сомнения.

Он остановился у пьедестала.

Мраморный ангел всё так же стоял с вытянутыми руками. Только теперь его ладони были пусты. И что-то в его позе изменилось – теперь она казалась не благоговейной, а… осиротевшей.

Галлард долго смотрел на пустоту.

– Нет… – тихо сказал он, и голос его дрогнул. – Этого не может быть…

Он медленно подошёл ближе, будто надеялся, что меч просто потускнел, скрылся, растворился, не исчез… и стоит подойти поближе что б увидеть его.

Но пьедестал был пуст.

– Проверить след. – его голос стал неожиданно твёрдым как камень. – Кто касался двери. Кто вошёл. Кто вышел. Немедленно.

Один из магов прикоснулся к гравировке около двери. В воздухе проступили светящиеся линии, словно древо – с отпечатками силы каждого, кто когда-либо входил. Струящиеся образы, имена… И среди них предпоследнее, как раз перед именем старого преподавателя. Яркое, как свежий ожог. Амая дочь Солнара.

Молчание было густым как затмение.

Галлард выпрямился. В глаза загорался огонь гнева.

– Найти её. Немедленно. – Голос его звенел, как натянутая тетива. – Кто она? Что делала здесь?

Преподаватель позади негромко откашлялся.

– Это… одна из наших учениц, – тихо сказал он, будто боялся, что слова вызовут бурю. – Через неделю… её выпуск.

Повисла звенящая тишина, пока Галлард поворачивался к преподавателю.

– Вы хотите, чтобы я поверил, – медленно произнёс Галлард, – что древнюю реликвию, охраняемую на протяжении тысячелетий, похитила ученица? – Он сделал шаг вперёд. – Ребёнок?! Едва достигший двадцати лет?!

Свет в зале задрожал, будто испугался его гнева.

– Возможно… – преподаватель осмелился добавить, – она была не одна.

– Конечно, не одна. – Голос Галларда стал ледяным. – Это заговор. Кто-то заставил её. Кто-то вёл её. И я хочу знать кто! – Он бросил взгляд на ангелов в зале. – Я хочу знать всё. Где она жила. С кем дружила. Где сейчас. Каждый, кто сказал ей хоть слово – должен быть допрошен. Немедленно.

Он отвернулся. И в его походке больше не было света. Только тень. Словно пропавшая реликвия забрала с собой всю его силу и свет.

Дверь распахнулась глухо ударившись о стену. Не постучали. Не позвали. Просто вошли – трое ангелов в стальных доспехах, сверкающих, в лучах солнца за их спинами. Символы на их плащах говорили о том что пожаловали стражи порядка.

Отец Амаи поднялся из-за стола. Его ладони были в муке, на столе лежали фигурки зайчиков и ёжиков. Он каждый день старался порадовать детей, но видимо не сегодня. Солнар замер, не понимая что стражи делают в его доме, ещё и так бесцеремонно ворвавшись.

Из спальни вышла его жена, прижимая к себе одного из близнецов. Второй, только что проснувшись, шлёпал босыми ножками по полу, потирая глаза.

– Что… что случилось? – спросила она, глядя на незваных гостей.

– Мы ищем вашу дочь, Амаю, – прозвучал голос старшего стража. В его голосе не было ни злости, ни жалости – только нерушимый камень закона. – Где она?

– Амая в академии. – растерянным голосом сказал Солнар. – Зачем вам моя девочка?

– Её подозревают в похищении реликвии из сокровищницы Его Светлости короля Галларда. – Отчеканил страж.

Солнар побледнел.

– Что вы сказали?.. Это… какая-то ошибка. Амая… она в академии. Через неделю у неё выпуск. Она никуда не выходила из академии… Она… даже домой не появлялась… готовясь к…

– Имя зафиксировано магией на месте преступления… – прервал его страж. – Ошибки быть не может.

У второго стража в руках светился кристалл истины.

– Вы должны ответить на наши вопросы.

Мать медленно опустилась на колени. Малыш на её руках тихо заплакал, второй прижался к матери совершенно не понимая что происходит.

– Нет… это… не может быть… моя девочка…

Солнар всё ещё стоял. Но его руки мелко дрожали.

– Она… не сделала бы такого. Она не способна преступление. У неё доброе сердце. Всегда было…

Он замолчал, чувствуя, как взгляд стража пронзает насквозь. И где-то в глубине – как тень, появилась как заноза сомнения.

– Мы должны обыскать дом.

– Что?! – мать вскрикнула.

– Приказ короля, – просто сказал страж.

И просто прошёл мимо, ошарашенных родителей.

Вскоре один из стражей вышел из комнаты Амаи, держа в руке небольшой кулон. Он молча положил его на стол, рядом с недоделанным печеньем.

– Что это?

Портрет был крошечным, аккуратно написанным. Лицо на нём было юное, но серьёзное. На обороте тонким, но твёрдым почерком выведено:

"Я отомщу."

Солнар медленно опустился на скамью.

– Это Торин… наш старший сын. Он погиб на границе пять лет назад. Амая… она долго не могла смириться… она хранила этот портрет. И всегда носила с собой, всегда.

Страж ничего не ответил. Только забрал портрет, аккуратно пряча его в деревянную коробку.

– Вы… не думаете же вы, что… – голос матери оборвался.

– Мы не делаем выводов. Мы собираем улики, – ответил старший. И, направился к выходу, но задержался у порога.

– До завершения расследования вам запрещено покидать дом. Если Амая вернётся – вы обязаны незамедлительно сообщить. В противном случае… – он взглянул на близнецов, – …вы станете соучастниками.

Стражи ушли. В открытую дверь ярко светило солнце, но оно уже не радовало тех кто смотрел им вслед.

Когда Галларду сообщили о пропаже Амаи, его лицо не изменилось. Но в его глазах, серебряных и холодных, мелькнуло то, что обычно скрывается за слоем железной решимости. Ему нужно было успокоиться. Но, похоже, эта новость выводила его из равновесия.

– Что значит, её нет ни дома, ни в академии? – его голос, как всегда, глубокий и строгий, звучал с таким презрением, как будто вопрос уже сам по себе был оскорблением.

Он повернулся к своему советнику.

– И нигде нет её следов?

Советник кивнул, пытаясь найти слова, чтобы оправдать отчёт:

– Ваша Светлость. Всё что удалось узнать о ней здесь, – он похлопал по папке с докладом. – Позвольте я вам зачитаю.

Галлард лишь махнул рукой.

– Амая дочь Солнара. Друзей нет, одиночка. В академии много времени уделяла искусству боя и изучению истории. Замкнутая, но была на хорошем счету у преподавателей. После окончания академии ей хотели предложить место на факультете истории и мифологии. Мы проверили все возможные места. Она действительно пропала. Нет свидетельств, что кто-то её видел в последние три недели…

– Где её видели в последний раз?

Советник полистал отчёт и ответил:

– На торжественной экскурсии в сокровищницу. После этого никто не может вспомнить видел ли её. Кто-то говорит что она вернулась в академию со всеми. Кто-то что не видел её с того дня. А преподавательский состав уверен, что она отправилась домой. Что б перед выпуском побыть с родными и подготовиться к празднику. Однозначных данных нет.

– Ты мне говоришь, что она могла это сделать? – его голос стал всё холоднее, и в его глазах вспыхнула искра, готовая расплавить всё вокруг.

– Мы не можем сделать однозначный вывод из имеющихся данных. Всё что известно, это то, что она приходила в сокровищницу. И то что она пропала, примерно три недели назад.

– Примерно, не точно, не могу знать! Вы что все в один день забыли как вести расследования? Не можете найти девушку? Уйди с глаз моих!

Советник, поклонившись, удалился.

Галлард остался один. Величественный зал, отливавший мраморным светом, казался вдруг чужим. Он стоял, не двигаясь, серебряные глаза устремлены в пустоту – будто пытался взглянуть сквозь ткань времени, вырвать у прошлого ответ: кто украл меч? Но он не мог управлять временем. Только властью. Что-то в этом отчете сотрясало его внутреннюю опору. Он никак не мог уловить момент, когда хаос, начал проникать в его мир. Похищение реликвии, исчезновение ученицы, одиночки… Он знал, чувствовал что этот не случайность.

Галлард развернулся, его движения стали резкими, почти властными, как всегда, когда он что-то решал. Он шагал по тронному залу, держа руки за спиной, но даже в этих привычных движениях ощущалась напряженность. Его шаги глухо отзывались от камня, будто эхо чьего-то приговора. Он знал, что потерять контроль – значит, потерять всё. Этот случай был больше, чем просто происшествие. Это был вызов. Вызов, который ему придётся встречать. Сейчас он не мог позволить себе промедление.

Вопросы. Право. Ответственность. Всё это переплеталось в его уме, как канаты, запутывающиеся между собой. И вдруг он замер. От появившейся мысли по спине пробежал холодок.

Аллод, вот кто был причиной всего этого. Это не могло быть иначе. Каким-то образом он умудрился завоевать доверие этой девушки. Каким-то образом он вывернул её разум. Заманил, подтолкнул предать свой народ. В этот раз он зашёл слишком далеко.

И всё же… Всё же в глубине души его пылал страх – страх, что контроль может ускользнуть. И Амая могла стать той искрой, которая разрушит всё, что он строил. Станет ветром, что качнёт чашу весов в сторону тьмы.

Руки Галларда мелко дрожали от сдерживаемых эмоций. Нужно было действовать и действовать немедленно.

Голос Галларда разрезал тишину:

– Рохэйс!

Через несколько секунд дверь открылась, и советник вошёл с опущенной головой. Лицо его было всё так же напряжено, но взгляд – с надеждой, будто он ещё мог исправить допущенную оплошность.

– Что… ей было дорого?

Советник замер.

– Простите, Ваша Светлость?

– Ты сказал: она одиночка, друзей нет. Но у каждого есть слабость. Что-то, к чему он прикипел. – Галлард подошёл ближе, пристально глядя. – Узнай. И быстро.

Рохэйс, нервно порывшись в папке, вытащил конверт, и достал оттуда кулон.

– Этот… портрет. Мы нашли его среди личных вещей. На обороте – надпись.

Он передал его Галларду. Тот взглянул.

На портрете юноша в воинском облачении. Серьёзный взгляд. Достаточно молод. На обороте выведено:

"Я отомщу."

– Кто он? – тихо спросил Галлард.

– Торин сын Солнара, старший брат Амаи. Выпустился пять лет назад. Через месяц после начала службы исчез при атаке на приграничное поселение. Считается погибшим.

– Кто приказал направлять вчерашних выпускников на рубежи?

– Вы Ваша Светлость. – понизив голос до шепота ответил советник.

Галлард долго смотрел на портрет. Затем медленно, почти ласково произнёс:

– Так вот оно что… Ты не просто сбежала. Решила отомстить мне. Ты выбрала не ту сторону девочка.

Пальцы его сжались. В серебряных глазах сверкнуло понимание. Аллод, ну конечно. Кто же ещё мог разбудить эту боль, подлить масла в огонь, обратить скорбь в гнев. Он мастер слова, искуситель. А она – идеальная цель: сильная, преданная, но треснувшая изнутри. Но трещины – это и ключи.

Галлард развернулся, и впервые за всё это время на его лице появилась… улыбка. Холодная, как осколок льда. Улыбка короля, вспомнившего, как дергаются ниточки марионеток.

– Задержите семью Амаи, – сказал он негромко. – Всех до единого.

Советник замер.

– И разошли весть, что если в течение десяти дней Амая дочь Солнара не явится во дворец – наказание за её преступление понесёт её семья. Напомни всем, что за предательство и сотрудничество с демонами в нашем мире предусмотрено одно – смерть.

Советник побледнел.

– Но там дети.

– Тем лучше. Если она пошла на такое ради мёртвого, то посмотрим на что готова ради живых. Исполняй!

Советник поклонился:

– Будет исполнено, Ваша Светлость.

Когда он ушёл, Галлард ещё раз взглянул на портрет.

– Ты любила брата. – шепнул он, словно сам себе. – Посмотрим… любишь ли ты остальных, достаточно, для того чтобы вернуться.

Глава 7.

Утро выдалось обманчиво тихим. Сквозь полупрозрачные шторы пробивался свет. Он стелился по полу, лаская камень и ковры.

Амая проснулась от тонкого шороха. Не скрипа двери. Не голоса. Просто… ощущение, что в комнате кто-то есть.

– Уже утро? – спросила она в полусне, не открывая глаз. – Ты опять принёс тот отвар? Надеюсь, хоть сегодня не горчит…

Тишина – чужая. Не его. Она открыла глаза – и замерла.

У стола стояла незнакомка. Совсем молодая, может, даже младше самой Амаи. Острые черты лица, аккуратные рожки, чёрные волосы, заплетённые в идеальную косу. На ней была тёмно-синяя форма. В руках – поднос с завтраком.

– Кто ты? – спросила Амая, резко сев на кровати.

Плед соскользнул на пол, но Амая не заметила этого

– Я Дорисса, светлая, – вежливо поклонилась юная демоница. – Можно просто Дори. Теперь я буду прислуживать вам.

Дори подошла к кровати, подняла плед и аккуратно укрыла Амаю.

– Где Тойрун?

– Не могу знать, светлая, – голос мягкий, ровный, без намёка на волнение. – Мне сказали занять его место.

Амая не ответила. Смотрела – будто надеялась, что сейчас тень вынырнет из стены. Что он всё ещё здесь. Что всё это – ошибка.

Но в комнате было только утро, поднос и эта служанка с безупречным поклоном.

– Забери это, – тихо сказала Амая, не глядя на еду. – Я не голодна.

– Как прикажете, светлая, – снова тот же мягкий тон. Ни тени недовольства, ни удивления. Только лёгкий кивок и плавное движение прочь.

Когда дверь закрылась, Амая осталась одна. Совсем одна. И впервые за всё это время ей стало… холодно. Не телу – коже было жарко от сна и солнца. Душе – промозгло и пусто.

Она не сразу поняла, что ждёт. Сначала – просто злилась. Потом – искала в себе силу не скучать. А потом поняла, чего именно не хватает. Тишины Тойруна. Его взгляда, что не требовал слов. Его молчаливого присутствия – как якоря.

И она поняла что поговорит сегодня с королём. Не ради ответов. Не ради разговоров. Ради возвращения тени. Ставшей такой близкой.

Позже, когда солнце уже стояло высоко, дверь в покои отворилась. Не громко. Не резко. Но по спине Амаи всё равно пробежал холодок.

–Я не голодна, – произнесла она, не поворачиваясь. Стояла у окна, сцепив руки за спиной. Голос был ровный, почти без эмоций.

– Я не собирался звать тебя на ужин, – прозвучал знакомый, слишком спокойный голос Аллода.

Он вошёл неспешно, как будто был здесь хозяином. Что, по сути, и было правдой.

– Где Тойрун? – сразу, без кружев. – Я хочу, чтобы его вернули. Он был… он, помогал мне. Я привыкла к нему.

Он смотрел на неё как на хрупкий сосуд, который может треснуть в любую секунду, но пока ещё цел.

– Я скажу тебе, где он. При одном условии.

– Каком?

– Назови своё имя. Настоящее.

Он сделал шаг ближе.

– Ты – ангел. Я это знаю. Но имя… имя нет, а называть тебя просто светлая мне порядком надоело.

Пауза затянулась.

Амая долго смотрела на него. В его глазах было ожидание. Не торопящее, нет. Он знал, цену информации. И знал, что она – уже почти готова платить.

– Амая, – тихо, но чётко. – Меня зовут Амая.

Он кивнул, будто складывал кусочек мозаики в голове.

– Ты, вернёшь его?

– Он наказан, – просто сказал Аллод, подходя ближе. Встал, не доходя пары шагов, словно оставляя ей пространство – и одновременно давая понять, что контролирует её. – За то, что не уберёг тебя. За попытку побега. И за разбитую губу.

Он посмотрел на неё. В его взгляде не было ни злорадства, ни сожаления. Только констатация факта.

– Ты… чудовище, – прошептала Амая, сжав кулаки. – Он не обязан был…

– Он выбрал путь, – перебил Аллод, спокойно. – А за выбор платят. Всегда.

– Выпусти его! – теперь в голосе дрожала злость. Не страх. Злость. – Немедленно! Ты обещал!

– Нет, – прозвучало с таким спокойствием, что её почти затрясло.

– Ты чудовище, Аллод. Ни честь, ни власть, не дают тебе права, не выполнять собственные обещания.

– А ты, Амая, слишком быстро решила, что имеешь право указывать мне, – ответил он всё тем же ровным голосом. – Ты можешь считать меня кем угодно. Но ты всё ещё в моём мире.

Он развернулся и пошёл к выходу.

– В следующий раз будь осторожней заключая сделку. Сделка – это игра взрослых, светлая. А ты ещё не научилась читать условия, – бросил он через плечо, прежде чем дверь закрылась за ним.

Амая в беззвучной злобе пнула стул, он с глухим треском ударился о пол, надломившись, как её гордость. Она смотрела на обломок дерева – и на себя, глупую, вспыльчивую, пойманную. Демон был прав. А она – снова проиграла. Он сказал “Назови своё имя и я скажу где он”, а она не обратила внимания. Не поняла. Он провёл её, провёл как ребёнка. Её срочно нужно было на воздух.

***

Аллод стоял на балконе, взгляд устремлён в туманное пространство перед ним. Всё вокруг было подчинено его взгляду – его словам, его решениям. Но сегодня даже его уверенность терзалась вопросами, ответы на которые он ещё не знал.

Он слушал своё дыхание. Звезды мерцали, но не приносили умиротворения. В их холодном свете не было ответа, только молчание.

Амая. Она не была обычной. Всё её поведение, её поступки… Он видел в её глазах страх. Но не обычный. Он ещё не знал, что с этим делать, но знал одно – её история не закончится просто так.

“Она, скорее всего, из столицы. Вряд ли бы Галлард искал, своего посланника по провинциям. Но где тогда? Она юная, слишком юная и неопытная. Может академия? Вполне подойдёт под выпускницу. Но почему он решил рисковать её жизнью?" – он задумался, обводя взглядом ночное небо. "Брат, ты решил сыграть свою игру. Ну что ж я тоже готов сделать ставку."

Аллод вздохнул и повернулся к Кадиру, стоявшему в тени.

– Пора действовать. Нам нужно больше информации о том, кто она такая.

Кадир молча кивнул, его фигура сливаться с тенью, словно сама ночь была его одеждой.

– Отправь кого-то в Цилтею. Это не обычный шпионский рейд. Он должен пробраться в самое сердце города, узнать всё. – Он сделал паузу. – Нужно понять, кто она на самом деле. Уверен, что она из академии. Уделите особое внимание этому

Кадир остался в тени ещё пару мгновений, прежде чем ответил.

– Пробраться в столицу… Это не так просто, как проникнуть в деревни на границе.

Аллод вздохнул. Конечно, Кадир прав. Это не сплетни собирать. Это не просто перешептывания на рынке. Это столица, центр их мира, где каждая тень может быть преследователем, и каждое слово – оружием.

– Найди того кто справится. Информация нужна как можно быстрее.

Звёзды на мгновение затмило облако, и Аллод почувствовал, как его решимость крепнет. Он был готов продолжить игру. Всё это начинало складываться в его голове. Он не мог позволить себе ошибку. Он не мог доверять случайностям.

– Я отправлю Валессу. – подумав сказал Кадир. – Она отлично умеет сливаться с местностью. Если не справиться она, не справится никто.

– Хорошо. Пусть отправляется немедленно.

Кадир ушёл, а Аллод остался смотреть на звёзды, словно ища в них ответ.

***

В комнате снова было тихо, только ветер шевелил занавески, играя с лучами света. Эта вечная тишина выводила Амаю из себя. После того как Тойрун перестал приходить, она чувствовала себя совершенно одинокой. Она привыкла к его беззвучному присутствию. Было ощущение, что кто-то есть рядом, а теперь…

Дверь мягко отворилась, и в комнату вошла всё та же служанка – неприметная, с подносом в руках. Легкий шелест ткани, лёгкая поступь.

Амая, сидящая у окна, не обернулась.

– Поставь всё на стол и оставь меня, – бросила она, не отрывая взгляда от света, что пробивался сквозь тучи.

Но служанка не шелохнулась. Стояла, будто вросла в пол. Тишина растянулась, как струна перед тем, как лопнуть.

Амая раздражённо повернула голову – и замерла.

На неё смотрели белые, светящиеся, как лунный лёд, глаза. Всего одно дыхание. А затем – исчезли, сменившись на обычные, карие, немного испуганные.

– Тойрун, – шепнула она. – Прости. Тебя наказали из-за меня.

Он кивнул, будто не собирался даже отрицать.

– Ничего.

Тишина снова. Только ветер, как всегда, дышал за двоих. Амая нахмурилась, встала, подошла ближе, но не коснулась.

– Зачем ты здесь? Почему в таком виде?

Он взглянул на неё – и, как всегда, его глаза говорили ни боли, ни страха. Только то, что нельзя выразить словами.

– Он не запретил… присматривать.

– Так ты следишь за мной?

– Я защищаю.

– В обличье служанки? – Амая вздёрнула бровь. – Это как минимум… неловко.

Он опустил глаза, и на миг в уголках его рта мелькнула призрачная тень – не усмешка, а что-то близкое.

– Так безопаснее. Для нас обоих.

Амая отвела взгляд. Губы дрогнули, и в голосе её прозвучала не злоба, а усталость:

– Мне казалось… что ты исчез. Совсем.

– Тени не исчезают, – сказал он и после небольшой паузы добавил. – Они просто уходят за свет.

Она обернулась на него – и, впервые, позволила себе чуть мягче говорить:

– Ты сможешь приходить ещё?

– Я не должен.

– Я не о долге спросила.

– Если не узнают – да.

– Но ты нарушаешь приказ.

Он кивнул. Один раз. Медленно.

– Ты – важнее приказа.

И в этом простом, негромком признании, без чувств, без страсти, была правда, которая крепче клятвы.

Амая едва открыла рот, чтобы задать ещё один вопрос, когда за дверью послышался шорох – лёгкий, неуверенный, как капля дождя перед ливнем. Кто-то приближался.

Тойрун словно почувствовал это раньше неё. Его взгляд стал стеклянным, пустым, лицо – чужим, облик снова начал меняться, расплываться, и через миг исчез превратившись в тень. Растворился в складке света, ушёл, будто и не было его здесь.

Только лёгкое посеребрение воздуха, будто дыхание звезды прошло по комнате.

Дверь отворилась, и в комнату вошла служанка, неся поднос с едой. Она окинула комнату взглядом, и ничего не заметив, и поставила еду на стол.

– Светлая, – сказала она с поклоном, – вы что-то желаете?

Амая стояла у окна, слегка побледневшая. Но её голос был спокоен:

– Нет. Всё в порядке. Можешь идти.

Когда дверь закрылась вновь, Амая прикрыла глаза, приложив ладонь к груди. Сердце бешено колотилось словно её едва не застали за чем-то непристойным. Было странно понимать что тот, кого она должна была бояться, стал её единственным другом в это мрачном мире.

***

Цилтея. Один из южных кварталов. Высокий дом на краю торговой площади.

Дверь скрипнула, впуская внутрь запах свежего молока и дорожной пыли. На пороге возникла согнутая фигурка в выцветшем платке и серой накидке, волочащая за собой тяжёлую корзину. Несколько кувшинов с молоком глухо звякнули друг о друга.

– Добрый день, милок, – прохрипела старушка, плотно прикрывая за собой дверь. – Молочка привезла. Самого свежего.

На лестнице скрипнула ступень. И в проёме появился хозяин – высокий, светловолосый, в форме, но без оружия.

Она знала, он ждал её. Всегда ждал.

В два шага она оказалась в центре комнаты и выпрямилась. Тело словно вспоминало себя: бедра приняли уверенный изгиб, плечи расправились, походка стала гибкой и грациозной.

Старое тряпьё соскользнуло на пол. Под ним – обтягивающий чёрный костюм, лёгкий, как дым, и подчёркивающий каждую линию её роскошной фигуры.

Его взгляд вспыхнул как спичка. Он смотрел на неё, будто видел мираж, который сам боялся потревожить.

Валесса тихо рассмеялась, и шагнула ближе, позволяя пальцам скользнуть по его плечу.

– Скучал по мне, милый? – прошептала она ему в ухо, горячим дыханием касаясь шеи.

Он вздрогнул, но не коснулся её. Только сжал челюсть.

– Ты очень рискуешь, Лесс, – сказал он хрипло. – В городе неспокойно.

Она слегка отстранилась, склонив голову.

– Была неподалёку, – сказала она, касаясь его подбородка кончиком пальца. – Ну как я могла не заглянуть к тебе?

Пока он сдерживал себя, пальцы Валессы плавно скользнули вниз, и – совсем невинно – поправили его пояс. Он выдохнул резко, как после ранения.

– Тебе опасно здесь находиться, – пробормотал он, отворачиваясь к окну. – У нас… проблемы.

Она сразу насторожилась. Перешла в режим хищницы.

– И что могло такого произойти, что ты даже не смотришь на меня?

Прошептала она ему в шею обнимая его сзади.

– Пропала реликвия. Не просто реликвия – Та, реликвия.

– Та? А если бы была не та, ты был бы более приветлив.

Он остановил её руку на своём ремне.

– Лесс, ангельский меч, исчез из сокровищницы.

– Ты прав, не поверю. – Валесса отодвинулась от него, и с обидой в голосе добавила. – Так и скажи что надоела, нечего небылицы выдумывать.

– Как ты можешь? – голос ангела дрогнул. – Я не вру. Его похитила девчонка. Ученица Академии. Даже не окончившая обучения.

Валесса чуть приподняла бровь.

– Серьёзно? Ты хочешь чтоб я поверила что ангелы в белых хитонах проиграли какому-то птенчику?

– Не просто птенчику. Галлард уверен, что она была не одна. Что это ваших рук дело. И я должен был бы задержать тебя.

Он замолчал, сжав кулаки. Валесса смотрела на него с лёгкой усмешкой, в которой сквозила не насмешка, а опыт.

– Но ты этого не сделаешь потому что?

Он посмотрел на Валессу, его взгляд в этот момент говорил больше тысячи слов.

– Ну так задержи меня. – Она протянула руки словно, предлагала себя заковать.

– Не говори так Лёсс. Ты же знаешь что я этого не сделаю. Но думаю тебе важно будет знать что Галлард приказал схватить семью девчонки. Он дал десять дней. Либо вернёт она реликвию, либо он казнит её семью. Всех.

– Десять дней, говоришь… Интересно.

– Уже осталось восемь.

Он встретил её взгляд, тяжёлый и напряжённый.

– Почему ты мне это говоришь?

– Ты – моя единственная слабость. А у слабостей есть цена. Только не делай глупостей, Лесс.

Она подошла ближе и, слегка касаясь его губ, едва ощутимо, проговорила:

– Я не делаю глупостей. Я ими играю.

Один поцелуй, манящий, жгущий и она отступила. А через минуту из высокого особняка, выходила старушка с тяжёлой корзиной. И едва волоча ноги, направилась к выходу из города.

Глава 8.

Три дня прогулки по вражеским землям, две ночи без сна, и вот она – перед дверью в тронный зал.

Стражи по привычке пропустили её. В этом замке никто не был столь незаменим, как Валесса.

Двери открылись сами собой. Старая магия, чуткая к знакомым шагам.

На троне, откинувшись, сидел Аллод. Глаза полуприкрыты, в пальцах – длинный витой кристалл, словно застывший кусок льда. И всё равно – каждый мускул настороже.

Он не просто ждал. Он чувствовал её приближение. Как всегда.

– Три дня, – сказал он, не поднимая взгляда. – Никто не смог бы быстрее.

Валесса остановилась у подножия трона и, как водится, поклонилась.

– Что принесла моя птичка сегодня?

– А твоя светлая, ещё та штучка. – начала она без предисловий. – Она стащила меч из сокровищницы твоего братца.

Аллод открыл глаза. Пелена задумчивости слетела мгновенно.

– Уверена?

– Да её ищут все, даже уличные шавки рыщут по её следу.

– Неужели он объявил на весь светлый мир, что утратил меч?

– Нет. Объявлено, что Амая дочь Солнара, похитила некую реликвию. И ей предложено вернуть сию покражу, добровольно. Иначе “самый светлый из всех светлых”, казнит её родителей и близнецов, двух лет отроду.

Лицо Аллода стало каменным, а в глазах полыхнуло алое пламя.

– Сколько у нас времени?

– Галлард дал десять дней, когда я пришла оставалось восемь, минус ещё три. Итого пять дней. Ах, да, и ты не поверишь – девчонка то, ещё не окончила академию.

Он встал. Высокий, холодный, будто высеченный из ночи.

– Аллод, ты чего? Это всего лишь парочка светлых – она медленно поднялась по ступеням, и положив руки ему на плечи заглянула в глаза. – Это всего лишь показательная жестокость… Галлард жаждет шума. Хочет вернуть своё самым быстрым путём.

– Он боится. А когда он боится – перегибает. Пострадают невинные. – Он смотрел на неё. – У тебя есть предложения?

– Отдай ему светлую, – просто и не задумываясь сказала Валесса.

– Нет! – Аллод ответил слишком резко, а когда понял это, добавил более спокойно. – Она ключ к играм брата. И пока я не пойму какова её роль. Она и шагу не сделает с моих земель.

Валесса кивнула.

– Девчонка слишком строптива. Если хочешь от неё чего-то добиться, она должна поверить тебе.

Аллод отошёл к окну. За стеклом стелился туман – мягкий, вязкий, как молчание перед смертью.

– Допустим ты права, и я смогу расположить её к себе.

– Не расположить, а именно добиться доверия. Это разное, не мне тебе объяснять. Она умна и захочет сама разобраться в том, кто чего стоит. – ответила Валесса. – Но, не заиграйся с ней, она и так в твоих мыслях занимает слишком много места.

Аллод не ответил. Валесса с тоской посмотрела на его спину, но в глазах её блеснуло нечто иное – колючее, хищное. Она ушла, как уходит тень, решившая дождаться своей ночи.

***

Ночь была тихой. Той тишиной, в которой можно услышать, как движутся облака. Ветер ласково скользил по краю ставни, и полог над кроватью покачивался, будто на волнах забытой песни. Свет луны лежал серебряным пятном на полу.

Амая спала, свернувшись калачиком как ребёнок. Плечо обнажено, волосы рассыпались по подушке, дыхание ровное. Лишь в уголках губ – тревога, незавершённая мысль, ускользнувшая за сном.

Сначала – тень. Потом – шаг. Ни скрипа, ни шороха. Воздух стал гуще, будто его пронзили холодом. В комнате стало зябко.

Он подошёл, не отводя взгляда. Тойрун долго смотрел на неё – чужую и слишком живую для этого мира. Как будто время ещё не коснулось её полноценно.

Пальцы потянулись. Осторожно, как к раненой птице. Он легко коснулся плеча.

Амая вздрогнула, и проснулась, резко сев в постели. От испуга – выдох, от прикосновения – дрожь. Она обхватила себя руками, будто защищаясь от мороза.

– Ты… – голос её сорвался. – Ты холодный…

Её взгляд наткнулся на его лицо. Его глаза смотрели печальней чем обычно.

– Тойрун? Что ты здесь делаешь?

Он молчал, опустив глаза.

– Прости. Я услышал. Случайно.

– Что слышал?

– Разговор. Валесса. И… он.

Её сердце сжалось. Сон растаял, уступая место страху.

– О чём?

– О тебе. О мече. О семье.

Повисла пауза. Как же её сейчас раздражала его манера говорить.

– О моей семье? Тойрун, что случилось?

– Он… Галлард… забрал их.

Она вскочила с кровати – одеяло соскользнуло на пол. Пальцы вцепились в ткань сорочки, как будто в этом была хоть какая-то защита.

– Кого? Мою семью? Маму? Папу? Кого?

– Всех.

– Зачем?

– Чтоб они ответили… вместо тебя.

– Ответили за что? Почему они?

– Он дал… десять дней… чтоб вернуть меч… Осталось пять…

Она замерла. Мир стиснулся, как в кулаке. Плечи её поникли, губы побледнели.

– Он что правда если я не вернусь… Но за это же… Смерть…

– Они умрут… вместо тебя…

Подтвердил Тойрун, не смягчая слов. Тишина окутала их. Даже ветер стих.

– Зачем ты пришёл? Зачем рассказал мне?

Он долго не отвечал. Потом посмотрел ей в глаза – и в этом взгляде не было льда. Только та боль, что зреет в молчаливых.

– Потому что… Должен…

– Ты ведь можешь мне помочь?

Она шагнула ближе. Он не отступил, продолжая смотреть ей в глаза.

– Помоги мне, – сказала она тихо. – Я не могу сидеть здесь как узница. Я должна их спасти. Они не могут погибнуть из-за моей ошибки.

Он отвёл взгляд.

– Я подумаю, – прошептал он и исчез.

Остался только холод. И разбуженная ночь, что уже не убаюкает.

Она ходила по комнате туда-сюда, как зверь в клетке. Мерила шагами пространство, в котором не находила покоя.

"Пять дней. Мама, папа… близнецы. Близнецы, которым я пела на ночь. Пять дней."

Окно – это же путь. Один раз почти вышло. Почти – значит, может получиться.

Она тихо, распахнула ставни. Холодный воздух ударил в лицо. Где-то во тьме шумели деревья. Пахло мхом, ночным цветением и тенью.

Амая стояла у окна, сжимая в пальцах узелок – плащ, и остатки ужина. Руки дрожали. Не от холода – от осознания. От слов Тойруна. От угрозы, повисшей над её семьёй, как меч над тонкой нитью.

Она подтянулась, вытянулась всем телом и ловко скользнула наружу. Земля приняла её с шорохом. Ни крика. Ни света. Только влажная трава под босыми ногами.

"Сейчас. Только бы дойти до леса. Там тропа вниз, к оврагу. А дальше, я найду дорогу"

Она пробралась через сад, зацепилась за кустарник, пригнулась под аркой. Ещё несколько шагов, ещё немного – и свобода…

Но вдруг – движение. Тень, едва уловимая. Скользнула, преградив путь. Пальцы легли на её плечо – лёд. До боли. До звона в костях.

– Снова? – прозвучал её тихий, почти печальный голос. – Тойрун, отпусти.

– Я не отпущу тебя одну.

Амая рванулась, но он не удерживал. Только стоял, глядя в темноту, будто искал там ответ.

– Они погибнут, если я останусь. Я не могу… Тойрун, я не могу сидеть и ждать, – её голос дрожал. – Ты же сам всё слышал.

Он кивнул. И после паузы – короткой, как разрыв нити – протянул руку. Не к ней – в сторону леса.

– Я покажу путь. К Лусаре.

Амая вскинула глаза.

– Ты?.. Ты правда это сделаешь?..

– Пойдём.

Он шагнул вперёд, и в отблеске тусклого света она увидела в его лице нечто новое. Не просто решимость. Не просто боль. Он делал выбор.

И они исчезли в темноте – одна в плаще, другой в тени. Оба – с душами, полными молчаливого огня.

Они вышли к реке под утро. Лусара, лениво полоща берега, мерцала в предрассветной дымке. Туман лёгкой вуалью клубился над водой.

Амая стояла на кромке берега, босая, в тёмном плаще. Ветра не было, и всё вокруг казалось остановившимся – даже птицы молчали, будто затаились наблюдая.

Тойрун молчал. Он был в облике служанки, но тень на песке уже предала его – тень была мужской, высокой, с обострёнными плечами и длинной шеей.

– Ты не пойдёшь со мной? – спросила она, не оборачиваясь.

– Не могу, – тихо ответил он.

И через мгновение добавил.

– Там, где много света… моя тень слишком длинна.

Она вскинула голову, вдохнула влажный, прохладный воздух.

– Тогда это прощание?

Он шагнул ближе, коснулся её плеча – холодно, как всегда.

– Если бы мог… я бы пошёл с тобой… до конца.

Она молчала, только сжала свои плечи, будто защищаясь от ветра, которого не было. А потом резко обернулась и обняла его. Быстро, судорожно, с каким-то отчаянием.

Он замер. Его руки остались вдоль тела – неподвижные, чужие. Она почувствовала, как холод от него проходит сквозь её пальцы, как будто обнимает ледяной столб.

– Береги сердце. Свет не всегда мягок. – тихо сказал он.

– И тьма не всегда зло, – прошептала она, отступая.

Они смотрели друг на друга долго, как будто не хотели отпускать. А потом Тойрун медленно развернулся и пошёл в сторону леса. Его шаги были почти бесшумны, и вскоре он исчез среди деревьев, растворившись, как и положено тени.

Амая осталась одна. Солнце только начинало окрашивать край неба в серебристо-розовый. И, не дожидаясь, пока оно взойдёт полностью, она шагнула в воду.

Лусара приняла её без звука. Только круги по воде разошлись далеко-далеко как шепот: она ушла.

***

Утро было слишком тихим. Служанка вошла в комнату со сладковатым запахом каши и сухофруктов. И застыла. Поднос выскользнул из рук, упал на пол – с глухим звоном, будто на рассвете ударили в похоронный колокол.

Смятая постель. Распахнутое окно. Разбросанные вещи. Пусто.

– Нет… – выдохнула она, и уже через мгновение бежала путаясь в длинном подоле.

Двери покоев Аллода резко распахнулись от её толчка.

– Мой король! – закричала она, падая на колени, дыхание рвалось. – Светлая… она… сбежала!

Аллод не сказал ни слова. Только взгляд, только короткий вдох. И через миг, он прыгнул в окно, разрезав воздух как копьё. Крылья взметнулись чернильными парусами, и он полетел. Быстро. Чёрной стрелой сквозь предутренние сумерки.

Он знал, куда. Там, где Лусара делает изгиб. Где старая переправа ушла под воду ещё тысячу лет назад.

Берег всё ещё был далеко. Но он увидел её с высоты – хрупкую точку, барахтающуюся на фоне тёмной воды, как мотылёк в воронке. Она тонула.

– Нет… – прохрипел он. И сложив крылья, стрелой понёсся вниз.

Он упал как метеор. Земля глухо вздрогнула под его ногами, когда он приземлился на берег. Он шагнул в воду, не колеблясь. Лусара зарычала, обрушивая на него волны, словно не хотела отдавать свою добычу. И в следующий миг он нырнул.

Она уходила под воду как камень. Глаза раскрыты. Руки вяло шевелятся, уже без сил.

Он подхватил её и через мгновение, они вынырнули вместе. Он держал её крепко, прижимая к себе. Она закашлялась, хватая воздух, обессиленно всхлипнула.

– Глупая, – прошептал он, прижимая её к груди. – Ещё бы миг – и я бы не успел.

И Лусара, признав его силу. Лёгкой волной вынесла их на берег – мокрых, с дыханием, сбившимся в шёпот, и сердцами, что не понимали, кому теперь принадлежать.

Он держал её на руках – мокрую, дрожащую, с прядями волос, прилипшими к щекам. Амая открыла глаза. И тут же попыталась вырваться.

– Отпусти! – выдохнула, отбиваясь слабыми руками. – Я не вернусь! Я… я не хочу! Я должна идти! Отпусти, слышишь?! Отпусти меня!

– Тише, – только и сказал он, спокойно, как будто её крики – не вопль души, а лишь ветер.

Она замахала руками сильнее, и закашлялась, грудь ещё жгло от попавшей в лёгкие воды. Глаза блестели от слёз.

– Лучше утонуть, чем быть виновной в их смерти! Лучше умереть! – выкрикнула, голос сорвался в рыдание. – Зачем я тебе?!

Он не ответил. Только обнял крепче, прижав к себе, как хрупкую птицу, согревая. Его тело было горячим, как закат над скалами, и это тепло медленно проникало в её тело, унимая дрожь. Он молчал, пока она плакала. Молчал, пока сражалась с ним в истерике. Молчал, пока не затихла.

Но вдруг… Он замер. Лёгкий поворот головы, будто ветер шевельнул его волосы. Зрачки сузились, взгляд стал другим – внимательным, хищным.

– Тихо, – прошептал он.

Амая подняла на него заплаканные глаза, не сразу сообразив что происходит. Он закрыл ей рот рукой. Негрубо, но настойчиво.

– Молчи, – сказал ей прямо в ухо, тёплым, едва слышным дыханием. – Мы не одни.

Она застыла. Даже сердце, казалось, забыло, как биться. Но вдруг мысль словно огнём прожгла её сознание. “Это наверное наши. Я должна вырваться, это мой шанс.”

В кустах – шорох. Едва уловимый голос. Как будто кто-то говорит… слишком тихо, чтобы разобрать слова, но достаточно, чтобы понять, их кто-то нашёл.

Амая стала яростно вырываться. Но он был сильнее, и с каждой её попыткой прижимал к себе всё сильнее. И тогда она укусила его за руку которой он закрывал ей рот. Он даже не вздрогнул, хотя она отчётливо почувствовала вкус крови. Он не отпустил, лишь сквозь зубы прошипел ей на ухо.

– Твоя смерть точно не решит твою проблему.

Её глаза расширились, в них вспыхнул страх. Она посмотрела на него, ища ответ. “А может это не ангелы? Но, кто тогда? Чего он испугался?” Сам король демонов замер. Теперь это испугало её. Шорох усилился. Это был не просто звук – это были слова. Угрожающие, спокойные, слишком тихие для её ушей, но отчётливо различимые им.

Амая почувствовала как тело Аллода напряглось. Его глаза вспыхнули. Алый огонь разгорелся в зрачках, как пламя древнего гнева, вспоротого ночной тенью. По шее и скуле скользнули руны, разгораясь языками жара. Даже по его волосам, влажным после купания, пробежал жаркий ветер – всполохи огня, как отблески внутреннего вулкана.

Амая испуганно сжалась, не зная чего ожидать. Но он не двинулся. Не бросился в бой. Не метнул клинок из тени.

Он опустил лицо к её щеке, голос дрожал как натянутая тетива:

– Не бойся. Но сейчас – тише воды. Мёртвая ты ничего не сделаешь.

Медленно, очень медленно, он начал пятиться к лесу, крепко прижав её к груди. И по-прежнему закрывая её рот рукой. Тень деревьев поглотила их без звука. Даже птицы в ветвях не осмелились шелохнуться.

Он отпустил её, когда убедился что густая крона скрыла их от возможных глаз. Он опустил Амаю на землю – осторожно, как если бы держал в руках самое ценное. Но не успел он убрать руки, как она сорвалась.

– Ты!.. – закричала она, оттолкнув его и размахнувшись. Кулаки – беспомощные, лёгкие, как у ребёнка, – забарабанили по его груди. – Ты не понимаешь! Там моя семья! Они… они погибнут! Всё из-за меня!

Аллод не шелохнулся. Стоял как камень, в который врезалась волна.

– Верни меня! – крикнула она, хрипло, сорванным голосом. – Прошу! Отнеси меня обратно! Я умоляю! Ты не можешь… не можешь забрать меня и бросить их! Там мои братья… им всего два года… Два! Они не умеют даже говорить толком… Неужели тебе не жалко?.. Никого?

Он всё ещё молчал. Лишь глядел – с болью, что грызла его изнутри. И вдруг она осела. Просто рухнула на колени, как сломанная кукла. И закрыв лицо ладонями задохнулась от рыданий, не громких – но таких, от которых вянут листья, трескаются камни и умирают крылья.

– Пожалуйста… – прошептала она сквозь пальцы. – Пожалуйста…

И Аллод вдруг понял – перед ним не ангел и не беглянка. Перед ним – маленькая, смертельно уставшая девочка, в отчаянной попытке спасти хоть кого-то. Хоть что-то. Хоть часть души.

Он смотрел на неё долго. Руки её дрожали, лицо спрятано в ладонях. Хрупкая, будто её могла раздавить собственная тень. Он опустился рядом, обнял её, не как мужчина женщину, а как тот, кто хочет собрать разбитое сердце обратно.

– Тсс… – шепнул он, обхватывая её плечи. – Я с тобой. Я рядом.

Он погладил её по голове, не как влюблённый, а как отец успокаивает испуганного ребёнка.

– Ты сильная. И ты выживешь. Я не дам им тебя сломать.

Она затихла. Не от слов – от тембра его голоса, от тепла, что вдруг стало не обжигающим, а живым. Его руки больше не жгли, а держали её на плаву в собственных границах. Пауза затянулась. Он ждал. Она – замерла. Словно боялась разрушить это мгновение. Словно где-то в душе понимала больше, чем могла осознать. И только когда она перестала всхлипывать, он, по-прежнему мягко, спросил.

– Амая… как ты узнала?

Тон ровный, почти ласковый. Но внутри этого вопроса – острые грани стали. Потому что если она знает… значит, кто-то проговорился. А значит что в его доме тот кому нельзя доверять.

Она вздрогнула, едва он задал вопрос. Мелко, почти незаметно, но его рука всё ещё лежала на её плече – и Аллод почувствовал эту дрожь, как от тонкого хрусталя, который вот-вот треснет.

– Я… – голос её был хриплым, будто сломался где-то в груди. – Это неважно.

Он чуть отстранился, не грубо, нет – просто заглянул ей в глаза. Взгляд был не грозным. Но был тяжёлым.

– Амая.

Только имя. Без угроз, без приказов. Но она сжалась, словно под плетью.

– Я не могу… – прошептала она. – Если скажу – ты… ты его…

Она не договорила. Веки её задрожали. И он понял. Он смотрел на неё. А потом – тяжело выдохнул и убрал ладонь с её плеча.

– Понятно, – сказал он. Ни злости. Ни раздражения. – Он рискнул всем ради тебя. Значит… ты ему дорога.

Её глаза расширились. И он, с насмешкой, чуть склонил голову.

– Но ты не понимаешь… что если ты дорога ему – он стал уязвимым. А уязвимые тени – первыми становятся прахом.

Он встал. Сделал несколько шагов. И добавил уже тихо, почти ласково:

– Больше никому не верь, светлая. Только себе. И… возможно, мне. Потому что я всё равно не отдам тебе меч. Ни тебе. Ни твоему королю, – его голос был спокоен, как затишье перед бурей. – И я не хочу, чтобы они умерли.

Амая приподняла голову, глаза её покраснели от слёз, но в них затеплился огонёк – не надежды, нет. Скорее цепляющегося за жизнь отчаяния.

– Если… – продолжил он, оборачиваясь, – ты расскажешь мне правду. Всю. Про меч. Про то, зачем пришла. Про то, кого должна была убить. Я обещаю они не умрут.

Тишина казалась почти зримой, как пыль в солнечном луче.

– Да, – выдохнула она.

Он слегка вскинул бровь.

– Быстро ты согласилась.

– Ты обещал, – сказала она, и голос её дрожал, но звучал упрямо. – Ты сказал, что они не умрут. Если я скажу.

Аллод медленно вернулся к ней и присел рядом. Провёл пальцами по её щеке, убирая выбившуюся прядь, а потом – всё с той же ледяной внешней спокойностью – кивнул.

– А ещё я говорил никому не верить. Но тебе повезло, я всегда держу своё слово.

И в её груди сжалось всё. Она поняла: назад пути нет. Только вперёд. Только сквозь огонь – как в его глазах.

Глава 9.

Аллод, идя по коридору, говорил ровным, почти отстранённым голосом. Амая шла на шаг позади и внимательно вслушивалась в каждое слово. Он объяснял, что от неё потребуется: молчание, смирение и отчуждение.

– Послушай, Галлард не прост, и нам нужно, чтоб он сегодня поверил. От этого зависит жизнь твоих близких, – произнёс он. А его шаги эхом отдавались по пустому коридору. – Главное, не произноси ни слова, что бы ты ни услышала, что бы я не сделал, молчи. Любое неверное слово может стоить им жизни. Это всё что ты должна помнить.

Он повернул голову, чтобы понять, слушает ли она. Амая кивнула, соглашаясь, и он продолжил:

– Ты наденешь потрёпанные одежды. Не переживай, они новые – так нужно. Ещё будут ошейник, цепь и страж. И ещё, ты будешь связана. Демон с огненными рунами будет твоим “стражем”. Не бойся его. Хотя немного страха в глазах не помешает. Всё, что ты скажешь, Галлард услышит и увидит. Так что если сомневаешься в себе – скажи сразу, и я дам тебе зелье подчинения.

– Я всё сделаю, – едва слышно проговорила Амая.

Ей было страшно как никогда в жизни. Но сейчас на кону – жизни её родных. А ради них она готова была даже умереть. Она никак не могла понять, почему поверила ему. Почему сейчас идёт за ним и соглашается на всё. Может, потому что он не дал ей утонуть. А может, потому что в голову врезались его слова: “Я всегда держу своё слово”. Но можно ли ему верить? Он же демон…

Но иного выхода она не видела. Он не даст ей сбежать, а это всё же, хоть призрачный, но шанс.

Аллод остановился у двери. Обернулся и добавил:

– Иди готовься. Тебе помогут одеться и проводят ко мне. И главное, светлая, что бы ты ни услышала – просто верь мне.

Он ушёл, его тень ложилась длинным следом на пол коридора, а Амая осталась стоять на месте. Её взгляд был полон решимости и страха одновременно. Дверь в комнату открылась, и на пороге показалась знакомая уже служанка.

– Прошу вас, светлая. Я помогу вам одеться.

Спустя полчаса Амаю вели по длинным, запутанным коридорам. И вот наконец она оказалась в просторном кабинете, где стены были увешаны полками с книгами, а на столе валялись папки с документами. Всё было обычным и строгим, но её взгляд цеплялся за одну деталь: в левом углу стояло большое зеркало, отражающее весь кабинет.

Аллод стоял напротив зеркала. Его взгляд – через зеркало – был направлен прямо на неё. Амая замерла, не в силах отвести взгляд. Его глаза, полыхающие алым пламенем, приковывали к себе.

– Готова? – спросил он, и в его голосе не было ни малейшего намёка на заботу. Да и вопрос был больше похож на констатацию факта.

Она не ответила, но кивнула, пытаясь подавить дрожь в руках. Она не была готова… не была. Но выбора не было.

Позади неё раздались тихие шаги. Она обернулась, и пожалела, что это сделала. Огромный демон с горящими рунами на груди и руках, медленно приближался. Остановившись рядом с ней, он посмотрел на Аллода, и, когда тот кивнул, протянул руку и защёлкнул на её шее ошейник. От прикосновения металла к коже Амая вздрогнула. Цепь, прикреплённая к ошейнику, с громким лязгом упала на пол. Демон, надел ей на руки и ноги кандалы, прикрепил к ним цепь и встал за её спиной, держась за край цепи, словно удерживал цепного пса. Ни слова, ни взгляда, ни одной эмоции.

Амая чувствовала, как железный ошейник давит на её шею, тяжёлые наручники и кандалы впиваются в нежную кожу на запястьях и лодыжках. Но не издала ни звука, если это цена за их жизни, она готова остаться в кандалах навсегда. С каждым вздохом демона цепь тихо звенела, и этот звук эхом отдавался в её ушах. Она взглянула на себя в зеркало. Выглядела она ужасно. Ободранное платье… даже не платье – рубаха, какую носят крестьяне на поля. Умело наложенный Дори грим, делал её похожей на живой труп. А ошейник, цепь и страж дополняли картину несчастной узницы.

Аллод оглядел её очень внимательно.

– Взгляд у тебя слишком живой для той, кто провёл в моём плену почти месяц, – сказал он и, подойдя ближе, шепнул ей на ухо. – Теперь ты моя, Амая. Моя. Я никогда не отпущу тебя. – И нежно провёл пальцем по щеке.

В её глазах вспыхнул неподдельный ужас. Аллод усмехнулся.

– Да, вот так намного лучше, не потеряй настрой

Он встал прямо перед зеркалом. Молча и уверенно провёл рукой по его поверхности. В тот момент, когда его рука скользнула по стеклу, руны на зеркале вспыхнули огнём, и по гладкому полотну прошла рябь, словно там, за ним, появилось что-то живое.

Все замерли.

Аллоду казалось, что никто не ответит – как это происходило многие годы. Но вдруг, в один миг, всё стало ясным: рябь утихла, и зеркало стало прозрачным, показывая залитый мягким солнечным светом зал… и фигуру короля ангелов.

Галлард стоял перед троном. Его строгий взгляд метался по залу, но когда он увидел Аллода в зеркале – его глаза моментально сузились, словно готовы были вспыхнуть. Он сдерживал себя, но тень ярости, промелькнувшая в его взгляде, не могла быть скрыта.

Аллод, не теряя невозмутимости, первым нарушил молчание.

– До меня дошли слухи, что ты кое-что потерял. Как ты знаешь, я всегда стараюсь следить за событиями. Так вот – я тут нашёл одного милого ангелочка в своём тёмном мире.

Галлард вздохнул, сдерживая злость. Если бы он мог убить Аллода через это зеркало, сделал бы это прямо сейчас.

– Так и знал, что это ты! Верни то, что ты украл!

Аллод усмехнулся. Его глаза блеснули искренним, едва сдерживаемым удовольствием.

– Что ты, брат, я ничего у тебя не крал. Вот эта маленькая пташка принесла мне твою игрушку в клювике. Ах, да, пришлось немного пригрозить, – он бросил быстрый взгляд на Амаю. Его губы чуть приподнялись, будто это был просто забавный случай. – Ей почему-то не понравилась идея, что её братья вырастут здесь, а когда придёт время… ну, скажем так, крылья у них будут не совсем белыми.

Он заметил, как глаза Галларда вспыхнули яростью. Тот едва не сорвался.

– Ты не имеешь права… Верни то, что тебе не принадлежит, – произнёс Галлард, пытаясь контролировать дыхание.

– Так это и тебе теперь не принадлежит. Ты потерял – я нашёл, – в голосе Аллода скользила усмешка, словно он просто играл.

– Не играй со мной! – Галлард едва сдерживал дрожь, его голос срывался, но он продолжал. – Ты не можешь держать её как пленницу!

Аллод склонил голову на бок, играючи вглядываясь в зеркало:

– О. Нет? А я думал, что могу. И у меня это очень хорошо получается, – произнёс он. Его голос был ровным и сдержанным, но в нём сквозила всё та же лёгкая насмешка. – А что ты собираешься сделать, брат? Помешаешь мне?