Читать онлайн Тот, кто ждет – Дань глубинам

Глава 1: Прибытие

Ветер с Северного моря нёсся по узким улочкам Блэк-Коув, врываясь в щели покосившихся рыбацких коттеджей, стучал ставнями и выл в трубах, как потерявшая щенка сука. Воздух был густ от запаха соли, йода и гниющей на берегу водоросли. Октябрь в этом уголке восточной Англии всегда был суров, но в этом году холод пробирал до костей раньше обычного. Или это лишь казалось? Ведь ночь равноденствия была уже близко.

Старый Томас Барроу сидел у потрескивающего камина в таверне «Пьяный моряк», кутаясь в грубый шерстяной плед. Его натруженные руки, испещренные шрамами от снастей, сжимали глиняную кружку с элем, но пил он редко. Взгляд его, мутный от возраста и чего-то большего, был устремлен не на пламя, а в темное окно, за которым бушевало море.

«Опять скоро, Томас?» – хрипло спросил Бен Картер, владелец таверны, вытирая стойку тряпкой, которая сама пахла рыбой и пивом.

Томас лишь кивнул, не отрывая взгляда от ночи. Его молчание было красноречивее любых слов. В «Пьяном моряке» в этот час было непривычно тихо. Обычно к вечеру таверна гудела от голосов рыбаков, делившихся байками за кружкой эля после удачного улова. Но сейчас за столиками сидели лишь несколько человек, и разговоры велись шепотом, прерываемые долгими, тягостными паузами. Взгляды людей то и дело скользили к окнам, к темной полосе моря, едва видной между крышами домов.

«Три дня осталось,» – пробормотал молодой парень у дальнего стола, Джейкоб Рид. Его пальцы нервно барабанили по дереву. «Три дня до…»

«Достань, Джейкоб!» – резко оборвала его миссис Дэвис, вдова, чей муж пропал без вести пять лет назад именно в ту ночь. Ее лицо, прежде доброе и полное жизни, теперь было изборождено морщинами горя и страха. «Не надо говорить. Не надо думать. Просто… переживем. Как всегда».

«Как всегда?» – взорвался Джейкоб. «Каждый год кого-то недосчитываемся! Старика Хиггинса нашли без глаз на причале! Молли Синклер – утопленницей, хотя плавала как рыба! Твоего Билла, миссис Дэвис! И что? Власти? Полиция из Норвича?» Он горько рассмеялся, звук был неприятным, как скрип ржавых петель. «Они разводят руками! Говорят – несчастные случаи, совпадения! А эта проклятая лодка? Они ее не видят? Или не хотят видеть?»

«Они видят,» – глухо проговорил Томас, наконец оторвав взгляд от окна. Все в таверне замерли, повернувшись к нему. Старик был хранителем немногих устных преданий Блэк-Коув. «Видели и двадцать лет назад, когда молодой сержант Талбот, самоуверенный щенок, решил ее обыскать. В ту ночь она стояла у причала, как всегда. Чёрная. Тихая. Без фонарей. Он с двумя констеблями подошел…» Томас замолчал, его глаза расширились от давнего ужаса. «Они не смогли ступить на сходни. Будто невидимая стена. А потом… потом Талботу показалось, что в иллюминаторе что-то мелькнуло. Что-то… не глаза. Никто не понял, что он увидел. Он просто закричал. Кричал, пока кровь не пошла у него из горла. Умер на месте. А констебли потом месяц заикались и крестились при слове "лодка". Больше полиция не лезла».

В таверне повисла гробовая тишина. Слышен был только вой ветра и треск поленьев в камине. Страх, знакомый и липкий, как смола, заполнил помещение. Каждый знал эту историю. Каждый знал, что лодка приходит. Что после нее кто-то умирает. Жестоко, необъяснимо. И бежать было нельзя. Или… можно, но тогда прощай благополучие.

«А рыба?» – тихо спросил Бен Картер, нарушая молчание. Он смотрел на свои руки. «Помните год, когда старуха Эгню умерла до ночи? От старости. И лодка пришла, но никто не умер после?»

Все помнили. Это был страшный год. Рыба ушла. Сети приходили пустыми день за днем, неделя за неделей. Голод. Отчаяние. Болезни. Люди едва выжили. Проклятие Блэк-Коув было двойным: плати кровавую дань или плати голодом. И это держало людей здесь, в ловушке между ужасом и нуждой.

«Мы не можем так больше,» – прошептала миссис Дэвис, но в ее голосе не было надежды, лишь покорность судьбе.

«А что делать?» – спросил Джейкоб, и в его глазах мелькнул вызов. «Сидеть и ждать, кого она выберет в этот раз? Меня? Тебя, Бен? Старика Томаса?»

«Мы написали,» – сказал Томас неожиданно твердо. Все взгляды снова устремились на него. «Отчаявшись. Как последнюю соломинку. Всем миром собрали монеты на бумагу, чернила и марки. Написали тому профессору в Лондон. Эдгару Кроули. Пишут, он знаток древних диковин и всякой чертовщины. Что он может понять?» – старик махнул рукой, но в его глазах все же теплилась слабая искра. «Но попробовать надо. Хуже уже не будет».

«Профессор?» – фыркнул Джейкоб. «Что он сделает? Прочтет нам лекцию о кельтских ритуалах, пока лодка забирает следующего?»

«Он согласился приехать,» – сказал Томас. «Получил письмо. Ответил. Говорит, будет завтра».

Это известие вызвало ропот. Удивление. Скепсис. И все же… крошечную, едва уловимую тень чего-то, что могло быть надеждой.

Экипаж, запряженный усталой гнедой лошадью, скрипел и подпрыгивал на ухабах последней мили до Блэк-Коув. Внутри, несмотря на подушки и пледы, каждую кочку отдавало в позвоночнике. Профессор Эдгар Кроули, мужчина лет пятидесяти с острыми чертами лица, проседью у вискус и внимательными, проницательными глазами цвета морской волны, смотрел в окно на промозглый пейзаж. Дорога вилась меж холмов, покрытых пожухлой осенней травой и редкими, покосившимися от постоянных ветров деревьями. Вдали уже виднелась серая полоса неспокойного моря и темный силуэт скопления домов у самой воды – Блэк-Коув.

«Мрачноватое местечко, профессор, не находите?» – голос его спутницы, Эмили Харт, был приглушенным, но в нем слышалась не столько боязнь, сколько жгучее любопытство.

Эдгар повернул голову. Эмили, его студентка-дипломница с кафедры древней истории, сидела напротив. Ей было около двадцати двух, темные волосы, выбившиеся из-под скромной шляпки, обрамляли живое, выразительное лицо с большими карими глазами, которые сейчас горели азартом исследователя перед неизвестным. Профессор ценил ее острый ум, необычайную усидчивость в архивах и способность видеть связи там, где другие видели лишь пыль. Он не был слеп к ее обожанию, но тщательно сохранял дистанцию, считая это юношеским увлечением, которое пройдет. Его мир был миром фактов, свитков и рациональных объяснений.

«Мрачновато, мисс Харт, но это лишь пейзаж,» – ответил он сухо. «Море, ветер, осень. Впечатлительность – плохой помощник историку. Помните, мы едем расследовать любопытный, но, несомненно, земной феномен массовой истерии, подпитываемой местным фольклором и цепью трагических совпадений. Этот "корабль-призрак" и ежегодные смерти, скорее всего, имеют вполне логичное объяснение: от естественных причин до, возможно, хорошо организованного преступления, маскирующегося под суеверия».

Эмили чуть заметно улыбнулась. Она знала его скепсис. Но письмо из Блэк-Коув, которое она тоже читала (профессор не делал от нее секретов), дышало таким подлинным, неистовым ужасом, что ее рациональность дала трещину. В нем было что-то… древнее. Зловещее.

«Но описание лодки, профессор…» – начала она. «Черная, без опознавательных знаков, появляется только в одну ночь в году, и никто не может к ней приблизиться? Это не похоже на обычную контрабандистскую шхуну».

«Восприятие, мисс Харт, играет злые шутки, особенно в темноте, в тумане, под воздействием страха,» – парировал Кроули. «Что до невозможности приблизиться – возможно, это ловкий трюк с использованием дымовых завес, ультразвука или просто коллективная психологическая блокировка. Мы приехали, чтобы развеять этот мрак невежества фактами. Ваша задача – помогать мне в сборе исторических данных, церковных записей, местных хроник. Все, что может пролить свет на историю этих суеверий, а не на их предполагаемую сверхъестественную природу».

«Конечно, профессор,» – покорно ответила Эмили, но в ее глазах по-прежнему танцевали огоньки непослушания. Она верила. Верила в тайны, в необъяснимое. И верила в него, в его способность разгадать даже самую темную загадку, даже если он сам отрицал ее существование.

Экипаж въехал в Блэк-Коув. Картина, открывшаяся им, была еще более унылой, чем издалека. Узкие, немощеные улочки, глубокие колеи от телег, заполненные грязной водой. Дома – низкие, из темного, выветренного камня и серого дерева, с крошечными окнами, будто жмурящимися от ветра и соленых брызг. Повсюду висели сети для просушки, издавая терпкий запах рыбы и моря. На редких жителей – в основном пожилых мужчин и женщин с усталыми лицами – они смотрели не скрывая любопытства и глубокой настороженности. Взгляды были тяжелыми, оценивающими, лишенными гостеприимства. Казалось, сам воздух пропитан ожиданием беды.

Экипаж остановился у самого заметного здания на крошечной площади – двухэтажного, с вывеской «Пьяный моряк». Это была и таверна, и, судя по всему, единственная гостиница. Дверь открылась, и на пороге появился Бен Картер. Его лицо, обветренное и грубое, выражало смесь надежды и явного недоверия.

«Профессор Кроули?» – спросил он, окидывая приезжих оценивающим взглядом.

«Совершенно верно,» – кивнул Эдгар, вылезая из экипажа и поправляя пальто. «А это моя ассистентка, мисс Эмили Харт. Вы мистер…?»

«Картер. Бен Картер. Хозяин этого заведения,» – мужчина протянул руку. Рукопожатие было крепким, шершавым. «Комнаты для вас готовы. Простые, но чисто. Заносите вещи». Он помог кучеру с багажом, его движения были резкими, нервными. «Старик Томас Барроу ждет внутри. Он… он лучше всех расскажет».

Войдя в таверну, Эдгар и Эмили окунулись в полумрак и запах старого дерева, табака, пива и рыбы. Несколько посетителей, те же, что были накануне, сидели за столами. Разговоры смолкли. Все глаза устремились на приезжих. Эмили почувствовала, как по спине пробежали мурашки – не от страха, а от интенсивности этого молчаливого наблюдения. Это было похоже на взгляд загнанных зверей.

У камина сидел Томас Барроу. Он поднялся навстречу, опираясь на палку. Его глаза, мутные, но невероятно проницательные, изучали профессора и Эмили.

«Профессор Кроули,» – произнес он тихо, но так, что слышно было во всей таверне. «Вы приехали. Спасибо. Хотя… боюсь, ваши знания вам не помогут».

«Всякое знание – сила, мистер Барроу,» – ответил Эдгар уверенно, усаживаясь напротив старика. Эмили села рядом. «Расскажите нам все, что знаете. Каждый факт. Каждую деталь. О лодке. О том, что происходит в ту ночь».

Томас вздохнул, звук был похож на шелест сухих листьев. И он начал рассказ. Тот самый рассказ, который накануне заставил замолчать таверну, но теперь он звучал еще подробнее, еще страшнее. Он говорил о черной лодке, появляющейся из ниоткуда в ночь осеннего равноденствия. О том, как она стоит у старого, полуразрушенного причала на краю поселка, не подавая признаков жизни. О невидимой силе, не пускающей на борт. О находках наутро: телах, изуродованных так, что не всякая скотина так поступит. О бессилии полиции. О страхе, въевшемся в стены домов и в души людей. И о рыбе. О том, как в год, когда смерть обошла Блэк-Коув стороной после визита лодки (старуха Эгню умерла своей смертью до), море стало пустым. О голоде. О безысходности.

Эдгар Кроули слушал внимательно, делая лаконичные пометки в записной книжке. Его лицо оставалось непроницаемым, лишь брови иногда чуть приподнимались. Эмили же ловила каждое слово, ее воображение рисовало жуткие картины. Она видела, как дрожат руки рассказчика, как другие жители кивают, подтверждая его слова, как страх витает в воздухе, почти осязаемый.

«Вы говорите, лодка появляется в этом году через… два дня?» – уточнил профессор, закрывая блокнот.

«Да, профессор,» – ответил Томас. «Ночь с двадцать второго на двадцать третье. И в эту ночь…» – он обвел взглядом зал, – «кто-то из нас умрет. Так было всегда. Никто не знает, кого она выберет. Никто не знает, как остановить».

«Мы постараемся выяснить, мистер Барроу,» – заверил его Эдгар, но в его голосе не было ложного утешения, лишь холодная решимость ученого, столкнувшегося с интересной аномалией. «Завтра мы начнем с осмотра места, где она появляется. И с изучения местных архивов».

«Осматривайте, профессор,» – хрипло сказала миссис Дэвис, впервые заговорив. Она стояла у стойки, сжимая подол фартука. «Только не думайте, что вы ее победите. Это… это сильнее нас. Древнее. Оно требует свою дань. Или…» – она посмотрела в окно, на море, – «или мы все заплатим по-другому».

Эмили почувствовала ледяной укол страха. Рациональные доводы профессора вдруг показались хрупким щитом против этой вековой, впитавшейся в землю и воду тьмы. Она посмотрела на Эдгара. Его лицо было сосредоточенным. Он уже видел задачу, головоломку. Она же видела тень огромной, неведомой беды, нависшей над этим проклятым берегом.

Пока Бен Картер показывал им скромные, но чистые комнаты под самой крышей, Эмили подошла к узкому окну. Море было видно отсюда особенно хорошо – неспокойное, свинцово-серое, с белыми барашками волн. Оно казалось живым. И враждебным.

«Профессор,» – тихо сказала она, не оборачиваясь. «Вы действительно думаете, что это… совпадения? Истерия?»

Эдгар, распаковывающий свой портфель, остановился. Он подошел к другому окну.

«Я думаю, мисс Харт, что человеческий разум склонен искать закономерности и придавать мистический смысл трагическим случайностям. Особенно в изолированных сообществах. Страх – мощный катализатор для легенд. Наша задача – отделить факты от вымысла». Он посмотрел на море. «Но я согласен с одним: здесь что-то не так. Что-то очень реальное и очень опасное. И это что-то использует страх этих людей. Возможно, даже сознательно культивирует его. Вот это и есть наша мишень. Не призраки, а преступник или преступники, прячущиеся за фасадом суеверий».

Эмили кивнула, но ее не оставляло чувство, что он недооценивает масштаб. Она посмотрела на старый причал, темным, гниющим пальцем уходящий в бурлящую воду. Место, где появлялась Лодка Тьмы. Через два дня.

«Добро пожаловать в Блэк-Коув, профессор, мисс,» – донесся снизу голос Бена Картера, прервав их размышления. Голос звучал без радости. Как предупреждение.

Ночь опустилась на поселок быстро и бесповоротно, как черный саван. Ветер выл сильнее. В таверне было тихо. Жители разошлись по домам, запирая двери на крепкие засовы, будто ожидая штурма. Эдгар Кроули сидел за столом в своей комнате, изучая карту местности и делая заметки. Его ум работал, выстраивая версии, планируя завтрашние шаги.

Эмили не могла уснуть. Она стояла у окна, вглядываясь в темноту, туда, где должен был быть причал. Море рокотало, как голодный зверь. Где-то в этой тьме, под волнами, или за гранью реальности, ждало оно. Сущность, требующая кровавой дани. Древнее зло. И профессор верил, что его можно объяснить и победить логикой. Она же чувствовала леденящий ужас истины, которой он пока не видел. Блэк-Коув был не просто местом. Он был жертвой. А жертвы редко уходят живыми.

Она вздрогнула, когда где-то внизу громко хлопнула ставня. Сердце бешено заколотилось. Это было лишь начало. Самый первый шаг в кромешную тьму. И через два дня тьма придет за своим долгом.

Глава 2: Учёный и его ученица

Кабинет профессора Эдгара Кроули в старом здании Лондонского университета напоминал лабиринт, сотканный из знания и пыли. Высокие дубовые стеллажи, доверху забитые фолиантами в потертых кожаных переплетах, древними свитками в футлярах и коробками с артефактами, теснились вдоль стен, оставляя лишь узкие проходы. Воздух был густым, пропитанным запахом старой бумаги, чернил, воска и чего-то неуловимо древнего – пылью веков. За огромным, заваленным книгами и бумагами столом, освещенным зеленым абажуром настольной лампы, сидел сам хозяин этого царства.

Профессор Кроули склонился над письмом. Оно было написано на дешевой, грубой бумаге, почерк – неуверенный, местами дрожащий, как от холода или страха. Чернила местами расплылись, будто на бумагу упали капли воды… или слез. Письмо пришло из места под названием Блэк-Коув, крошечной точки на восточном побережье Англии. И содержание его было столь же грубым и тревожным, сколь и бумага.

"Уважаемый господин Профессор, пишут Вам отчаянные люди из Блэк-Коува. Каждую осень, в ночь равноденствия, к нашему старому причалу приходит Лодка. Чёрная как смоль, без имени, без огней. Стоит она тихо, как могила, а наутро… наутро кто-то из нас мёртв. Находят их… изувеченными. Полиция из Норвича ничего не может. Подойти к Лодке нельзя – словно стена невидимая. А если в год никто не умрёт после её прихода – рыба уходит. Голод. Отчаяние. Мы в ловушке, профессор. Помогите, коли можете. Мы собрали на марки…"

Далее следовали подписи – небрежные крестики, имена, написанные с трудом. Дыхание коллективного ужаса веяло от каждого слова.

Эдгар Кроули откинулся на спинку кресла, снял очки и протер переносицу. Его лицо, обычно выражавшее лишь сосредоточенный интерес или скептическую усмешку, было серьезно. Разум его, отточенный годами изучения древних цивилизаций, их ритуалов, верований и страхов, мгновенно начал сортировать информацию. Массовая истерия? Возможно. Умелая мистификация для сокрытия преступления? Вероятно. Но… что-то в тоне письма, в этой детали про рыбу, в дрожи букв заставляло его инстинкт исследователя шевелиться. Это была не просто просьба о помощи. Это был крик души из самого сердца архаичного ужаса, с которым он, как историк, был знаком лишь теоретически.

Дверь кабинета тихо скрипнула.

«Профессор Кроули? Вы звали меня?»

В дверях стояла Эмили Харт. Ее темные волосы были аккуратно убраны, но пара непослушных прядей выбивалась на лоб. В руках она держала блокнот и карандаш, готовая к новому заданию. Ее карие глаза светились живым умом и тем особенным восхищением, которое она не могла полностью скрыть, глядя на своего наставника. Эмили была его лучшей студенткой на кафедре древней истории – дотошной, проницательной, обладающей почти фотографической памятью и редкой интуицией, которая иногда раздражала рационального профессора, но чаще приносила неожиданные плоды. Она видела узоры там, где другие видели хаос.

«Входите, мисс Харт,» – кивнул Кроули, жестом указывая на стул напротив. «Да, есть кое-что… необычное. Посмотрите». Он протянул ей письмо.

Эмили села, ее пальцы коснулись грубой бумаги. Она начала читать, и по мере погружения в текст ее глаза расширялись, а легкий румянец сбежал со щек, оставив кожу бледной. Когда она подняла взгляд, в нем не было скепсиса, только жгучий интерес и… трепет.

«Боже правый, профессор… Это же… это звучит как старая легенда. Но они так пишут…» – она снова взглянула на письмо. «Как будто каждое слово вырвано у них с болью».

«Именно,» – согласился Эдгар, наблюдая за ее реакцией. Он ценил ее энтузиазм, но предостерегающе поднял палец. «Но давайте не будем спешить с выводами о сверхъестественном. Страх, особенно коллективный, в изолированных сообществах – мощная сила. Он искажает восприятие, порождает фантомы. Вполне вероятно, мы имеем дело с цепью трагических совпадений, сплетенных в удобную для объяснения несчастий легенду. Или, что более практично, с умелым преступником, использующим местные суеверия как прикрытие».

Эмили кивнула, но в ее глазах все еще горели огоньки непокорного воображения. «Но "невидимая стена", профессор? И связь с уловом? Это так… конкретно. И жутко. Вы действительно думаете, что это можно объяснить логически?»

«Все можно объяснить логически, мисс Харт, если обладать достаточными данными,» – ответил он уверенно. «И наша задача – собрать эти данные. Я намерен поехать в Блэк-Коув. Завтра. И мне нужен помощник для работы с местными архивами, церковными книгами, записями. Кто-то с острым глазом и умением видеть детали. Вы согласны?»

Сердце Эмили екнуло и забилось чаще. Поездка! С профессором! В самое сердце загадки! Ее мечта. Но вместе с восторгом пришла и волна смущения. Она боготворила Эдгара Кроули не только как ученого. Его острый ум, непоколебимая принципиальность, даже его суховатая сдержанность – все это давно пробудило в ней глубокие, тщательно скрываемые чувства. Она ловила себя на том, что наблюдает за его руками, когда он перелистывает страницы, за выражением его лица в момент озарения. Согласиться – значит провести дни, а то и недели рядом с ним, в обстановке, грозящей сломать все барьеры. Это было и восхитительно, и страшно.

«Я… я согласна, профессор,» – выдохнула она, стараясь, чтобы голос не дрожал. «Конечно. Это потрясающая возможность. И… и я постараюсь быть полезной. В сборе фактов». Она подчеркнула последние слова, пытаясь соответствовать его рациональному подходу, хотя ее душа уже рисовала картины древнего зла и героического противостояния.

«Отлично,» – Кроули удовлетворенно кивнул, не заметив (или сделав вид, что не заметил) ее внутренней бури. «Собирайте самое необходимое. Погода на побережье в это время года отвратительная. Теплую, практичную одежду. Блокноты, карандаши. Мы едем не на курорт, мисс Харт. Блэк-Коув, судя по всему, место суровое и недружелюбное». Он встал и подошел к одному из стеллажей. «И пока я готовлюсь к отъезду, займитесь вот этим». Он достал толстый фолиант. «"Морские культы и суеверия Британских островов, X-XVII вв." Посмотрите, нет ли упоминаний о Блэк-Коуве или похожих ритуалах, связанных с осенним равноденствием и… жертвоприношениями морю. На всякий случай».

Эмили взяла тяжелую книгу, ощущая ее вес и обещание тайн. «Считайте, что сделано, профессор».

Вечер перед отъездом Эмили провела в своей маленькой комнатке в студенческом общежитии. Она упаковывала вещи механически: теплые шерстяные юбки, грубые кофты, непромокаемый плащ, прочные ботинки. Мысли же ее были далеко, в туманных пределах воображения, навеянных письмом и огромным томом о морских культах. Она успела пролистать его, и некоторые описания леденили душу: ритуалы умилостивления "Старых Богов Глубин", жертвы, брошенные в пучину, легенды о кораблях-призраках, забирающих души.

Она подошла к окну. Лондон тонул в осенних сумерках, огни города отражались в мокром асфальте. Цивилизация. Безопасность. Рациональность профессора казалась здесь такой незыблемой. Но что ждало их там, на краю земли, где море диктовало законы, а страх был повседневностью? Она поймала свое отражение в стекле – молодое лицо, полное тревожного ожидания и… чего-то еще. Любви? Да, это была любовь. Нерациональная, неудобная, но сильная. Она любила Эдгара Кроули. Любила его ум, его страсть к истине, даже его упрямый скепсис. И эта поездка была шансом быть рядом, помочь ему, доказать свою ценность не только как студентки, но и как… человека. Человека, который верит в него, даже если он не верит в призраков.

Она вздохнула, и ее взгляд упал на маленькую, странную статуэтку, стоявшую на полке – подарок дяди-моряка, привезенный из каких-то экзотических краев. Это было нечто, напоминающее сплав человека и рыбы, с выпученными глазами и раскрытым ртом в немом крике. В полумраке комнаты она показалась Эмили вдруг зловещей. Тень от нее удлинилась, поползла по стене, приняв очертания чего-то огромного и щупальцеватого. Эмили резко обернулась, сердце колотилось. Ничего. Просто игра света и ее разыгравшегося воображения. Она накрыла статуэтку платком. Но ощущение холода и чужого присутствия не покидало ее до самого сна. И сон ее был беспокойным: она стояла на скользком, темном причале, туман обволакивал ее, а из глубин доносилось мерное, влажное бульканье и скрежет, будто о камень терся огромный панцирь. И где-то в тумане маячил темный силуэт Лодки…

Дорога в Блэк-Коув на перекладных была долгой и утомительной. Поезд, затем ветхий экипаж по разбитым проселочным дорогам. Пейзаж за окном менялся от ухоженных полей к все более диким, пустынным холмам, поросшим вереском и кривыми соснами, гнувшимися под постоянным натиском ветра с моря. Воздух становился влажным, соленым, с каждым милей все гуще. Небо низкое, свинцовое. Цивилизация осталась далеко позади.

Эмили молчала, погруженная в свои мысли, наблюдая за профессором. Он почти всю дорогу делал заметки в своем блокноте, изредка задавая вопросы кучеру – старому, угрюмому мужчине, знавшему эти места.

«Далековато от цивилизации ваш Блэк-Коув,» – заметил Кроули, глядя на бесконечные холмы.

«Цивилизация?» – кучер хрипло рассмеялся, не оборачиваясь. «Там, профессор, ее и не нюхали. Море – царь и бог. Оно дает, оно и берет. А последние годы…» – он замолчал, погоняя лошадь. «Лучше б вы не ехали. Не к добру это место нынче».

«Почему "не к добру"?» – спросила Эмили, наклоняясь вперед.

Кучер обернулся, его глаза, маленькие и глубоко посаженные, метнули на нее быстрый, оценивающий взгляд, полный суеверного страха. «Лодка, барышня. Чёрная Лодка. Приходит – смерть приносит. Уж лучше голодать, чем жить под таким знаком». Он плюнул под копыта лошади. «Но рыба… рыба тут знатная. Засада. Как червяк на крючке».

Эдгар и Эмили переглянулись. Письмо не врало. Страх был реальным и заразным. Профессор записал реплику кучера. Эмили же почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Этот простой человек не был истериком. Он констатировал факт, как о плохой погоде.

Когда экипаж, наконец, въехал в Блэк-Коув, впечатление было гнетущим. Поселок притулился к скалистому берегу, как ракушка, прилепившаяся к камню перед штормом. Низкие, темные от времени и влаги дома из грубого камня и серого, выветренного дерева. Кривые, немощеные улочки, глубокие колеи, полные грязной воды. Повсюду – сети. Сети для просушки на стенах, на специальных вешалах, груды сетей у дверей. Воздух был пропитан острым, тошнотворно-сладковатым запахом рыбы, соли и гниющей морской травы. Море, видимое в конце каждой улицы, было неспокойным, серо-стальным, с белыми гребешками волн. Оно ревело – глухой, непрестанный гул, который ощущался не только ушами, но и всем телом. Как сердцебиение какого-то гигантского, спящего чудовища.

На редких жителей, вышедших посмотреть на приезжих, было страшно смотреть. Лица – изможденные, с глубокими морщинами, глаза – потухшие, полные безысходной покорности и настороженности. Ни улыбок, ни приветствий. Только тяжелые, изучающие взгляды. Казалось, сама атмосфера здесь была пропитана ожиданием беды.

Экипаж остановился у самого заметного здания на крошечной площади – двухэтажного, с вывеской «Пьяный моряк». Это была и таверна, и гостиница. Дверь открылась, и на пороге появился крепко сбитый мужчина лет пятидесяти, с лицом, обветренным до красно-коричневого цвета и грубыми руками рыбака. Его взгляд скользнул по профессору, потом задержался на Эмили, выражая явное удивление и неодобрение.

«Профессор Кроули?» – спросил он хрипло.

«Совершенно верно,» – кивнул Эдгар, вылезая и поправляя очки. «А это моя ассистентка, мисс Эмили Харт. Вы мистер…?»

«Картер. Бен Картер. Хозяин этого заведения,» – мужчина протянул руку. Рукопожатие было крепким, шершавым, как наждак. «Комнаты для вас готовы. Простые, но чистые. Заносите вещи». Он помог кучеру с багажом, его движения были резкими, нервными. «Старик Томас Барроу ждет внутри. Он… он лучше всех расскажет. Только…» – он снова посмотрел на Эмили, – «барышне, может, не стоит? Рассказы не для слабых нервов».

Эмили выпрямилась, почувствовав укол. «Мои нервы в порядке, мистер Картер. Я здесь, чтобы помогать профессору. В том числе слушать».

Картер хмыкнул, но больше не возражал. «Ваша воля. Входите».

Войдя в таверну, они окунулись в полумрак и специфический коктейль запахов: старое дерево, прокисшее пиво, дым от камина и все тот же навязчивый дух рыбы. Было немноголюдно. Несколько человек сидели за столами, но разговоры смолкли, как только вошли приезжие. Все головы повернулись к ним. Эмили почувствовала на себе тяжесть десятков глаз – любопытных, подозрительных, откровенно враждебных. Это был взгляд чужакам, пришедшим в их беду, в их проклятие. Воздух стал густым, как кисель.

У камина, в глубоком кресле, сидел старик. Очень старый. Его лицо было похоже на высохшую грушу, испещренную глубокими морщинами, руки, лежащие на коленях, – узловатые, трясущиеся. Но глаза… глаза были удивительно ясными, пронзительно-голубыми, как два осколка неба в пасмурный день. Они казались невероятно древними и видевшими слишком много. Это был Томас Барроу.

«Профессор Кроули,» – произнес он тихим, но удивительно четким голосом, который слышен был во всей таверне. Он не встал, лишь кивнул. «Вы приехали. Спасибо. Хотя…» – в его голосе прозвучала ледяная нота скепсиса, – «боюсь, ваши книги и ваши очки вам не помогут против того, что здесь».

Эдгар подошел и сел напротив, не смутившись. Эмили села рядом, стараясь не показать, как ее бьет мелкая дрожь от этого пронизывающего взгляда и гнетущей атмосферы. «Всякое знание – оружие, мистер Барроу,» – спокойно ответил профессор. «Расскажите нам все. С самого начала. О Лодке. О ночи. О том, что происходит после».

Томас вздохнул, и звук был похож на шелест сухих листьев по камню. И он начал. Его голос, монотонный и лишенный эмоций, делал рассказ еще страшнее. Он говорил о том, как Лодка появляется из ниоткуда в ночь осеннего равноденствия – черная, безмолвная, без единого огонька. Как она причаливает к старому, полуразрушенному пирсу на краю поселка. О том, как невозможно к ней подойти – словно невидимая стена отталкивает любого, кто попытается ступить на сходни или даже приблизиться слишком близко. О находках наутро. Телах. Старик Хиггинс с вырванными глазами. Молли Синклер, отличная пловчиха, утопленная на метре глубины у самого берега. Билл Дэвис, пропавший без вести, чью окровавленную рубашку нашли на том самом пирсе. О бессилии полиции, о страхе, въевшемся в стены, в землю, в души.

«И рыба, профессор,» – продолжал Томас, его голос стал еще тише. «Рыба наша… она не простая. Жирная, крупная. Хватает на жизнь, на уплату налогов. Но только если… если Лодка возьмет свою дань. Был год… старуха Эгню, добрая душа, умерла своей смертью до ночи равноденствия. Лодка пришла. Постояла. Ушла. И никто не умер после». Он замолчал, и в тишине таверны стало слышно, как потрескивают дрова в камине и завывает ветер в трубе. «Рыба ушла. Совсем. Сети пустые день за днем. Голод. Болезни. Дети плакали. Старики умирали от слабости. Мы едва выжили. Так что видите…» – он посмотрел на Эдгара, а потом на Эмили, и в его древних глазах была бездна отчаяния и горькой мудрости, – «мы в ловушке. Проклятые. Платим кровью за сытость. Или платим голодом за жизнь. Выбора нет».

Эмили слушала, затаив дыхание. Рациональные доводы профессора, звучавшие так убедительно в Лондоне, здесь, в этом пропитанном страхом и солью пространстве, рассыпались как карточный домик. Этот старик не лгал. Эти люди не были истеричны. Они были сломлены. Приговорены. Она почувствовала холодный липкий ужас, подползающий к сердцу. Это было сильнее ее. Сильнее профессора.

«Мы осмотрим место, где появляется Лодка,» – сказал Эдгар, закрывая блокнот. Его лицо было непроницаемым, но Эмили заметила, как напряглись мышцы его челюсти. «И завтра же начнем с местных архивов, церковных книг. Нам нужно понять корни этой… традиции».

«Осматривайте, профессор,» – хрипло сказала женщина, сидевшая у стойки – миссис Дэвис, как позже узнала Эмили. Ее лицо было похоже на маску горя. «Только не обманывайте себя. Это не люди. Это… древнее. Оно здесь было до нас. И будет после. Оно требует. И берет».

Бен Картер проводил их наверх, в две маленькие комнатки под самой крышей. Они были аскетичными, но чистыми. В окне одной из них Эмили увидела тот самый старый пирс – темный, полуразрушенный, уходящий в бурлящую серую воду. Место, где причаливала Лодка Тьмы.

«Добро пожаловать в Блэк-Коув, профессор, мисс,» – сказал Картер, уходя. В его голосе не было ни капли гостеприимства. Только предостережение.

Когда они остались одни, Эмили подошла к своему окну. Море ревело, волны с грохотом бились о скалы. Сумерки сгущались быстро, превращая поселок в скопление темных силуэтов. Холод пробирал до костей.

«Профессор,» – тихо сказала она, не оборачиваясь. «Вы все еще считаете, что это… совпадения? Или преступник?»

Эдгар Кроули стоял у своего окна, глядя на тот же пирс. Его профиль в сумерках казался высеченным из камня.

«Я считаю, мисс Харт, что мы столкнулись с глубоко укоренившимся, патологическим страхом, который формирует реальность для этих людей. И что за этим страхом стоит нечто вполне реальное. Что именно – нам предстоит выяснить». Он повернулся к ней. Его глаза в полумраке горели холодным огнем решимости ученого, нашедшего сложную, но интригующую задачу. «Завтра начинаем расследование. Логически. Систематически. Отбросьте предрассудки. Спите. Вам понадобятся силы».

Он вышел, закрыв за собой дверь. Эмили осталась одна. Она смотрела на темнеющее море, слушая его вечный рокот. Логика? Система? Они казались такими хрупкими перед лицом того древнего ужаса, который она чувствовала здесь, в самом воздухе, в камнях домов, в глазах старика Барроу. Это было сильнее логики. Сильнее профессора. Она вздрогнула, когда где-то внизу громко хлопнула ставня. Сердце бешено заколотилось. Они были здесь. В сердце проклятия. И Лодка придет совсем скоро. Она положила руку на холодное стекло, словно пытаясь ощутить пульс того, что скрывалось под свинцовыми волнами. Или почувствовать связь с человеком за соседней дверью, чей рациональный мир вот-вот должен был рухнуть. Любовь против древнего зла? Сейчас это казалось безумно наивным. Но другого выбора у нее не было.

Глава 3: Встреча с Городом и Первая Ночь

Первое утро в Блэк-Коуве началось не с криков чаек, а с гнетущей тишины, нарушаемой лишь вечным рокотом моря и навязчивым скрипом вывески «Пьяного моряка» на порывистом ветру. Солнце, пробивающееся сквозь плотный слой низких серых туч, не приносило тепла, лишь подчеркивало унылость пейзажа: темные, влажные камни домов, блестящие от соленых брызг окна, бесконечные гирлянды сохнущих сетей, колышущихся как призрачные ловушки.

Эмили спустилась вниз, в таверну. Запах вчерашнего пива, рыбы и пепла из камина смешался с ароматом овсянки, которую варила за стойкой миссис Дэвис. За одним из столов сидел профессор Кроули, уже бодрый и сосредоточенный, изучающий карту местности и делающий пометки в блокноте. Его вид – подтянутый, рациональный, погруженный в работу – был глотком знакомого мира в этом чуждом месте.

«Доброе утро, профессор,» – поздоровалась Эмили, стараясь звучать бодро. «Вы уже вовсю в деле».

«Доброе утро, мисс Харт,» – он едва поднял глаза от карты. «Время не терпит. До "ночи" осталось чуть больше суток. Нам необходимо максимально использовать день. Завтрак, и сразу начинаем». Он указал на скромную миску овсянки, которую миссис Дэвис молча поставила перед Эмили. Та кивнула, но не улыбнулась. Ее лицо было бледным, глаза запавшими – она явно плохо спала.

Завтрак прошел в тягостном молчании. Жители, приходившие в таверну, говорили шепотом, бросая на приезжих быстрые, полные тревоги взгляды. Воздух был наэлектризован ожиданием. Каждый знал отсчет часов. Каждый чувствовал тень, нависшую над поселком.

После завтрака Эдгар объявил план: «Первым делом – осмотр места событий. Старый причал. Затем – посещение церкви и мэрии, если таковая имеется, для изучения архивов и записей. Нам нужны любые упоминания о необычных событиях, особенно связанных с осенним равноденствием, за последние… сто лет, как минимум».

Бен Картер, узнав об их намерениях, вызвался проводить их к причалу. «Только не задерживайтесь,» – буркнул он, натягивая грубый бушлат. «Место нехорошее в любое время, а сейчас…»

Они вышли на улицу. Холодный, влажный ветер с моря сразу впился в лица. Эмили плотнее закуталась в плащ. Они пошли по узкой, грязной улочке, ведущей к окраине поселка, туда, где земля обрывалась в воду. По пути им встречались редкие жители. Женщина, вывешивающая белье, замерла, увидев их, и быстро юркнула в дом, захлопнув дверь. Двое мужчин, чинивших сеть, перестали работать и смотрели им вслед тяжелым, недобрым взглядом. Один из них что-то хрипло крикнул Картеру, но тот лишь махнул рукой.

«Не обращайте внимания,» – процедил Бен сквозь зубы. «Люди на нервах. Боятся, что ваше любопытство… разозлит Его».

«Его?» – быстро переспросила Эмили.

Картер не ответил, лишь ускорил шаг.

Старый причал предстал перед ними – жалкое, полуразрушенное сооружение. Деревянные сваи, почерневшие от времени и воды, местами подгнившие, уходили в серо-зеленую, пенящуюся пучину. Сам настил был неровным, с зияющими дырами, через которые было видно бурлящую воду внизу. Несколько сломанных рыбацких ящиков валялись без дела. Запах был тут особенно сильным – смесь гниющего дерева, тины, соли и чего-то еще… тяжелого, почти металлического. Как запах старой крови.

«Вот здесь,» – Картер остановился в нескольких метрах от начала настила, словно боясь подойти ближе. Он указал на самый конец причала. «Там она и встает. Как вкопанная. Ни ветер, ни волны ее не колышут. Стоит до рассвета».

Эдгар Кроули, не колеблясь, шагнул вперед, внимательно осматривая деревянные плахи, сваи, камни у основания. Он достал лупу, присел, изучая что-то на поверхности темного, скользкого дерева.

«Следы?» – спросила Эмили, подходя ближе. Море здесь казалось особенно неспокойным, волны с грохотом бились о камни у основания причала, обдавая брызгами.

«Следы времени, мисс Харт, и разрушения,» – ответил профессор, не поднимая головы. «Ничего необычного. Ни следов швартовки, которые отличались бы от обычных, ни… необычных повреждений». Он встал и подошел к самому краю, где причал уходил в воду. Эмили почувствовала, как сердце сжалось от страха за него. Он выглядел таким уязвимым на фоне бушующей серой стихии. «Интересно…» – пробормотал он, глядя на воду. «Глубина здесь значительная. Как она швартуется? Явно не на мели».