Читать онлайн Мишурка и его Большая-Пребольшая Семья. Сказка о маленьких лапках и большом сердце, которое искало свое место под солнцем
- Автор: Сергей Малой
- Жанр: Современная русская литература, Книги для детей
© Сергей Алексеевич Малой, 2025
ISBN 978-5-0067-5504-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть Первая: Мишурка и его Большая-Пребольшая Семья
Пролог
Далеко-далеко, за синими горами, за дремучими борами, в самом сердце Тихого леса, где сосны до синего неба растут, а тропинки только лесные звери знают, стоял дуб. Не простой дуб, а старый-престарый, мудрый великан. Корни его, толстые-претолстые, как лапы древнего богатыря, уходили глубоко в землю, а под ними, будто под надежным крылом, пряталась уютная берлога-дом. Теплая берлога, как мамино объятие, пахнущая сушеными травами, медом и лесной свежестью. Надежная и крепкая, как папины руки.
Глава Первая: Солнечное Утро в Берлоге
Утро в том лесу начиналось чудесно. Солнышко-батюшка, проснувшись, стучало своими золотыми лучиками в приоткрытый вход берлоги. Лучики-непоседы рассыпались по мягкому мшистому полу, как живые солнечные зайчики, играя в догонялки.
В берлоге просыпалась большая медвежья семья.
Первым потянулся, заскрипев крепкими сучьями, сам хозяин – Светозар. Могучий, как сама тайга, и добрый, как летнее солнце. Шерсть его, темно-бурая, лоснилась в солнечных зайчиках. «Ух ты, денек-то какой ладный выдался!», – промурлыкал он, нюхая воздух. От печки веяло чем-то душистым и вкусным.
А у печурки хлопотала Ладуня, мама-медведица. Помешивала она в большом глиняном горшке, откуда плыл волшебный запах лесного чаю с малиной да душицей. «Доброе утро, Светозар», – улыбнулась она, и улыбка ее была теплее печки. «Солнышко нынче щедрое, светит ярко-ярко».
Бах-бум! Топ-топ! Это проснулся средний сынок, Грохотик. Попытался встать – и неловко зацепился за пустую пчелиную соту. Та с грохотом покатилась, а Грохотик только смущенно почесал за ухом: «Ой! Опять я, Грохотик, громыхнул! Топ-топ!» Он был добряк, этот Грохотик, сильный, да только ноги у него будто сами путались. Одно слово – косолапый мишка.
У входа, проверяя крепкий засов из толстой ветки, стоял старший сын, Шерстень. Серьезный, молчаливый, как осенний лес. Настоящий защитник. «Всё спокойно», – кивнул он папе Светозару. «Запасы в норме». Голос у него был глубокий и надежный.
А рядом, на своей аккуратной подстилке из папоротника, поправляла венок из ромашек старшая дочка, Миланя. Она обожала чистоту, порядок и все живое, красивое, особенно цветы. Венок сиял на ее голове, как маленькое солнышко. «Доброе утро!» – звонко сказала она всей семье. Старшие ее братья и родители хором ответили: «Доброе утро!».
И в самом теплом уголке, на пуховой подстилке, сладко посапывал самый младший – медвежонок Мишурка. Его черный носик-пуговка вздрагивал от вкусных запахов. Он открыл глазки – большие, темные, как спелые чернички, и зевнул, показав крошечные белые зубки. «Доброе утро!» – прошептал он. Сердечко его наполнялось теплом и уютом. Но, глядя на большого сильного Шерстеня, на неуклюже-доброго Грохотика, на аккуратную красивую Миланю, Мишурка вдруг почувствовал себя очень-очень маленьким. Совсем как та пушинка одуванчика, что он видел вчера.
Глава Вторая: Большие Дела и Маленькое Горе
После вкусного завтрака Светозар стал раздавать дела.
«Нашу маму не трогаем, ей тут по дому порядки наводить, да нам вкусняшки готовить».
«Я наношу воды», – сказал он своим громким голосом.
«Шерстень, сынок, сбегай, пожалуйста, за свежими дровами. Старые на исходе».
«Есть!» – бодро ответил Шерстень и легко подхватил огромную корзину. Вышел он из берлоги – и показался Мишурке настоящим великаном.
«Грохотик, помоги-ка собрать шишек для растопки. Надо мелких да сухих, побольше», – попросил папа.
«Ура! Шишки!» – обрадовался Грохотик и схватил свою плетеную сумку. Побежал – и тут же споткнулся о порог! «Бух!» – покатился кубарем по траве. Все засмеялись. Грохотик встал, отряхнулся и побежал снова, осторожнее: «Топ-топ-топ!».
«Миланя, светик, сбегай на солнечную полянку, набери свежих листочков мяты да мелиссы для чайку», – сказала Ладуня. – «И поможешь мне потом по хозяйству».
«С радостью, мамочка!» – ответила Миланя, взяла свою маленькую аккуратную корзиночку и вышла, стараясь не наступить на муравьиную дорожку.
Мишурка подошел к маме и посмотрел на нее снизу вверх своими большими глазками.
«Мама, а я? Чем я могу помочь?»
Ладуня нежно погладила его по головке. «А ты, Мишурка, пока поиграй. Ты у нас еще совсем малыш. Помощь – дело больших, а твое дело – смотреть, запоминать и не мешать».
«Но я тоже большой!» – надул щечки Мишурка. Ему так хотелось быть полезным, как все! Мама ласково улыбнулась: «Конечно, большой. Но отдохни пока».
Мишурке стало обидно. Он не хотел отдыхать! Он хотел помогать! Вышел он из берлоги и увязался за папой.
«Папа, папа – я помогу тебе?» – просил он, не переставая. Отец поставил свои ведра и вернулся в чулан за маленьким ведерком. «Конечно, будет здорово!» – ответил отец.
Мишурка довольный притащил домой ведерко воды. «Вот», – гордо сказал он, но этого было мало для него, энергии как в той стрекозе, что летает без остановки и не устает.
«Молодец, сыночек», – сказала мама. – «Спасибо! Настоящий помощник растет», – добавила она.
Но неугомонный медвежонок побежал еще помогать.
Он увидел Шерстеня. Тот легко тащил огромное-преогромное бревно. Оно казалось Мишурке целой горой!
«Шерстень! Дай я помогу!» – крикнул Мишурка и подбежал. Ухватился за маленький сучок на бревне и изо всех сил потянул. «У-у-ух!»
«Осторожно, Мишурка!» – сказал Шерстень, не останавливаясь. «Нельзя малышам поднимать тяжелый груз, не по силе он тебе. Ты еще мал для таких дел. Отойди, я сам справлюсь. Иди, играй, слушай, что мама тебе говорила».
Бревно вдруг дрогнуло, Мишурка поскользнулся на мокрой травинке и шлепнулся на мягкую попку. «Бу-бум!» Бревно с грохотом упало рядом. Шерстень вздохнул: «Видишь? Иди лучше поиграй». Мишурке стало очень обидно. Он же не маленький! Он может помогать!
Потом он увидел Грохотика. Тот усердно собирал шишки, но они так и норовили высыпаться у него из сумки за спиной.
«Грохотик! Я помогу тебе!» – предложил Мишурка. Подбежал он к полной шишек корзинке Грохотика и схватил целую охапку, чтобы переложить в сумку. Ой, а шишки-то колючие! Мишурка ахнул, разжал лапки – и все шишки с грохотом высыпались на тропинку, смешавшись с теми, что уже лежали.
«Ха-ха-ха!» – засмеялся Грохотик. «Ну, ты и Мишурка-Топтыжка, прямо как я! Топ-топ-шишки-бум!» Он добродушно потрепал братишку по плечу, но Мишурке было не до смеха. «Топтыжка»… Значит, он неуклюжий и бесполезный? Обидно-преобидно!
И тут он заметил Миланю. Она аккуратно срезала ножичком нежные листочки мяты на своей грядочке. Все было так красиво и ровно!
«Миланя! Дай я сорву самый красивый цветок для мамы!» – воскликнул Мишурка и бросился к грядке. Увидел большой, ярко-желтый одуванчик – солнышко! «Вот он!» Но по пути не заметил маленький росточек земляники и наступил на него. А потом, тянусь к одуванчику, наступил прямо на аккуратную мяту Милани! «Ой!» – вскрикнула Миланя. «Мишурка, осторожно! Я же только прополола!»
Мишурка отпрыгнул, сжимая в лапке помятый одуванчик. Посмотрел на растоптанную мяту, на сломанный земляничный росток, на свой жалкий цветок… и на Миланю, которая смотрела на него с досадой. Грустный комочек подкатил к его горлу. Он никому больше не смог помочь! Он только мешает! Он – маленький Топтыжка!
«Они все большие, сильные, умные, красивые… А я… я маленький, неуклюжий, бесполезный Топтыжка», – прошептал Мишурка. Слезки навернулись на глаза. «Я им не нужен. Вот убегу! Тогда они поймут!»
Глава Третья: Лесные Скитания и Новый Друг
И Мишурка, не раздумывая, зашагал вглубь леса. Сначала он шел быстро, сердито шаркая лапками по земле. «Пусть ищут своего Топтыжку!» – ворчал он. Обида горела внутри, как жгучая крапива.
Но постепенно лес вокруг становился все гуще и незнакомее. Солнечные лучи пробивались сквозь листву лишь редкими золотыми пятачками. Звуки берлоги – голоса, смех, стук дров – остались далеко позади. Вместо них зазвучали другие голоса: заливисто запела какая-то птичка высоко на дереве, зажужжали, перелетая с цветка на цветок, мохнатые шмели, зашуршали в траве быстрые ящерицы. Мишурка замедлил шаг. Его обида понемногу таяла, как весенний снежок. Он вспоминал, что смог помочь отцу, как была благодарна мама. Обиды на братьев и сестру стерлись, но ему стало интересно другое – МИР вокруг него. Яркий, красивый и живой! Он никогда не заходил так далеко один!
Остановился у маленького ручейка. Водичка журчала, переливаясь на солнышке, как жидкое серебро. Мишурка наклонился, чтобы попить. И вдруг увидел в воде свое отражение. Маленький бурый медвежонок с большими, немного испуганными глазками смотрел на него. «Кто это?» – подумал Мишурка. «Неужели я?» Он потрогал лапкой свой носик. Отражение тоже потрогало носик. Мишурка фыркнул. Отражение тоже фыркнуло. «Хи-хи» – тихонько рассмеялся Мишурка. Это я, а это мое отражение – как в зеркале, – подумал он. И осознал, какой он маленький по сравнению со своими родными, он самый маленький. Обида прошла полностью. Но тут он поднял голову и… понял, что не знает, где он. Знакомых деревьев не было. Тропинка куда-то исчезла. Кругом стояли высокие, просто огромные сосны и ели, которых он раньше не видел. Тишина стала громкой и… страшной.
«Ма-ам?» – тихонько позвал Мишурка. Только эхо отозвалось: «а-ам… а-ам…» «Па-ап? Шерстень? Миланя? Грохотик?» – позвал он громче. Эхо повторило: «тик… тик…» Никто не откликался, кроме эха. Только птичка вдруг перестала петь. Вдруг где-то далеко заухала сова. Страх, холодный и липкий, заполз Мишурке в самое сердечко. Он почувствовал себя крошечным-прекрошечным, как муравьишка на его лапе. Он… потерялся! Слезки снова накатили на глаза, теперь уже от страха и одиночества. «Мамочка…» – всхлипнул он, прижимаясь к шершавому стволу сосны.
«А ты кто? И чего ревешь?» – раздался вдруг звонкий голосок совсем рядом.
Мишурка вздрогнул и подпрыгнул. Из-за большого папоротника выглядывал остренький рыжий носик и пара любопытных черных глазок.
«Я… я Мишурка» – прошептал медвежонок, вытирая лапкой мокрые щечки. «Я медвежонок. И я… я потерялся».
«Медвежонок? Ого!» – удивился рыжий зверек и выскочил из-за папоротника целиком. Это был лисенок! Рыженький, с пушистым хвостом с белым кончиком! Он улыбался во все свои острые зубки. «А я – Искрик! Я тоже иногда теряюсь. Мама Огневица потом ругается: „Искрик, где шлялся? Опять за бабочкой гонялся?“» Он забавно передразнил маму. «Не бойся! Лес не страшный, он просто большой-пребольшой! Хочешь, покажу классную полянку? Там сегодня сто тысяч бабочек танцует!»
Мишурка смотрел на этого веселого рыжика. Ему стало немного легче. Искрик казался таким же маленьким и беззаботным, как он сам.
«А… а ты знаешь, где моя берлога?» – спросил Мишурка робко. «Под старым дубом, с большими-пребольшими корнями?»
«Под дубом? Хм…» – Искрик почесал за ухом. «Дубов тут много-премного. Но мы найдем! Сначала на полянку? Бабочки – просто загляденье!»
Мысль о красивых бабочках показалась Мишурке заманчивой. И с Искриком было не так страшно.
«Ладно» – согласился Мишурка. «Только потом домой, хорошо?»
«Конечно-конечно!» – заверил Искрик и прыгнул вперед. «За мной, Мишурка!»
Глава Четвертая: Полянка Бабочек и Опасная Шишка
Искрик бежал быстро и ловко, петляя между кустами и деревьями. Мишурка еле поспевал, его лапки то и дело спотыкались о корни. Искрик без умолку болтал: про то, как вчера гонялся за стрекозой, про вкусные лесные ягодки, про норку, которую он нашел под пнем. Мишурка слушал и потихоньку успокаивался. Может, все не так страшно? Может, Искрик и правда знает дорогу?
Они вышли на солнечную опушку, где действительно порхали десятки белых и желтых бабочек! Солнышко грело, трава благоухала. Мишурка на мгновение забыл обо всем. «Красиво!» – прошептал он.
«Ага! Видишь?» – гордо сказал Искрик. «Я же говорил! А теперь… пошли твой дом искать». Они бегали по лесу от дуба к дубу, заглядывая под его корни: «Тут или тут?». Но дома так и не находили. Искрик огляделся. «Где же этот твой дуб? Кажется, мы пошли не туда… Это же не та опушка!»
Настроение Мишурки снова упало. «Не туда?»
«Ну… э-э-э…» – замялся Искрик. «Лес большой-пребольшой, понимаешь? Мы немножко… заблудились. Но это не страшно! Мы… поищем, и найдем».
Вдруг налетел резкий порыв ветра. Зашумели верхушки деревьев. И с высокой-превысокой сосны прямо над Искриком с треском сорвалась огромная, тяжелая шишка!
«Искрик! Осторожно!» – закричал Мишурка. Он не думал. Он просто бросился вперед и изо всех сил толкнул лисенка в сторону!
БУМ! Шишка с оглушительным грохотом врезалась в землю точно на том месте, где только что стоял Искрик.
Искрик откатился по траве и замер. Он смотрел на шишку, потом на Мишурку, широко раскрыв глазки. Потом схватился за заднюю лапку. «Ай! Ой-ой-ой! Бо-бо!» – запищал он.
Мишурка подбежал. «Ты живой? Искрик!»
«Лапка… она болит!» – всхлипывал лисенок. «Я ушибся! И мы потерялись! И эта шишка… она чуть не пришибла меня! Мамочка!»
Теперь плакали оба. Мишурка от страха за друга и оттого, что они совсем потерялись. Искрик – от боли и испуга. Они сидели под огромной сосной, маленькие и беспомощные, прижавшись друг к другу, дрожали и плакали. Лес вокруг вдруг снова стал большим и чужим. Тени казались длиннее, звуки – громче и страшнее. Солнышко спряталось за тучку.
«Мишурка? Медвежонок? Да тебя же вся берлога ищет! Подняли шум-тарарам!» – раздалось сердитое фырканье рядом.
Мишурка поднял заплаканную мордочку. Из-за куста черники, облепленный ягодами, как бусинами, выкатился ёж Колоборода. Его колючая спинка топорщилась, а маленькие глазки строго смотрели на медвежонка и лисенка.
«Колоборода!» – всхлипнул Мишурка. «Мы потерялись! И Искрик ушиб лапку! И шишка чуть не упала на него!»
«Шишка? Ушибся?» – Колоборода подкатился ближе, понюхал Искрика. «Гм. Лапка цела, просто ушиб. А шум вы подняли – на весь лес! Тебя, Искрик, тоже мама ищет. Рыщет по лесу – сына ищет. Плачет». – С жалостью произнес ежик. «Сидите тут, не двигайтесь с места! Я позову помощь! Никуда не уходите, чтобы и я вас не потерял».
Колоборода развернулся и засеменил прочь, его колючки цепляли листья. «Колоборода, не уходи!» – испуганно крикнул Мишурка.
«Сиди!» – рявкнул Колоборода, не оборачиваясь. «Я недалеко! Помощь нужна мудрая!»
Глава Пятая: Помощь Приходит!
Мишурка и Искрик притихли, прижавшись друг к другу. Скоро над их головами раздалось негромкое, мудрое: «Ух. У-ух…».
Они подняли глаза. На толстой ветке сосны сидела сова Ведунька. Ее большие, круглые, как желтые луны, глаза смотрели на них спокойно и понимающе.
«Ведунька!» – прошептал Мишурка с надеждой.
«Вижу, вижу, малыши» – мягко сказала сова. «Заблудились? Испугались? Не бойтесь. Помощь уже близка. Колоборода знает, что делает. Держитесь, мои хорошие. Я буду с вами». Она негромко ухнула еще раз, и этот звук почему-то успокаивал.
А Колоборода тем временем наткнулся на Шерстеня и Грохотика, которые шли по лесу, громко зовя: «Мишурка! Ми-и-и-шурка!»
«Шерстень! Грохотик!» – зафыркал Колоборода. «Я нашел его! Он там, у сосны-великанши! С лисенком Искриком! Тот ушибся!»
«Искрик?» – удивился Грохотик. «Его мама Огневица ищет!»
«Где?» – коротко спросил Шерстень, его глаза загорелись решимостью.
«За мной!» – скомандовал Колоборода и побежал обратно, на удивление быстро для ежа. Шерстень и Грохотик помчались следом.
«Мишурка! Искрик!» – громко позвал Шерстень, первым вбегая на поляну.
«Шерстень!» – завопил Мишурка, вскакивая. Радость и облегчение захлестнули его.
Шерстень в два прыжка оказался рядом, схватил братишку, обнял и посадил к себе на спину. «Держись крепче!» Он был сильный и надежный.
«А Искрик?» – спросил Мишурка.
«Я его!» – сказал Грохотик. Он подошел к лисенку, который смотрел на него с опаской. «Не бойся, рыжик, я тебя понесу! Только аккуратненько, ага?» Грохотик, несмотря на свою неуклюжесть, очень-очень осторожно поднял Искрика и прижал к себе, как большую рыжую варежку. «Топ-топ-домой!»
Колоборода пыхтел сзади. А высоко над деревьями летела Ведунька, указывая самый короткий путь: «Прямо! Потом налево, к дуплистому дубу! Домой!»
Глава Шестая: Возвращение Домой
У медвежьей берлоги их ждали. Мама Ладуня. Она металась у входа, папа Светозар стоял, как гора, но его лапы сжимались от волнения. Миланя переминалась с ноги на ногу. А рядом сердито вышагивала рыжая лисица Огневица.
«Мишурка! Мишурка!» – закричала Ладуня, увидев Шерстеня с седоком. Она бросилась вперед, схватила Мишурку и стала осматривать со всех сторон: «Целый? Не ушибся? Не поцарапался?»
«Целый, мама» – прошептал Мишурка, прижимаясь к ее мягкой шерсти. От ее запаха – меда, ягод и тепла – на глазки снова навернулись слезки, но теперь уже от счастья.
Папа Светозар положил тяжёлую лапу Мишурке на плечо. «Мы волновались, сынок. Очень».
«Искрик! Негодник!» – набросилась Огневица на своего сына, которого Грохотик осторожно поставил на землю. «Где шлялся? Опять за бабочкой гонялся? Лапку ушиб? – Сейчас же покажи!» Она тут же принялась вылизывать ушибленное место, ворча, но в ее глазах светилась огромная любовь и облегчение.
Миланя подбежала с маленьким кувшинчиком. «Я принесла мятного чайку! Он успокаивает. Пейте, малыши». Она напоила Мишурку и Искрика прохладным, ароматным чаем. Он был очень вкусный и прогнал дрожь в лапках. После чего обняла братика: «Мы все испугались за тебя, переживали. Больше так не делай! Ладно!»
«Хорошо, я больше так не буду» – выдавил медвежонок, опустив виновато свою мордочку в пол.
Шерстень посмотрел на Мишурку строго, но в глазах его светилась забота: «Мишурка, ты должен обещать. Больше никогда не убегай так далеко один! Лес большой, и маленький медвежонок может легко потеряться».
«А то и правда, потеряешься!» – добавил Грохотик, кивая так сильно, что чуть не сбил с ног ежика Колобороду. «Топ-топ-потерялся-бум!»
Сова Ведунька плавно опустилась на нижнюю ветку дуба. «У-ух» – сказала она мудро. – «Лес – наш дом, но у него есть свои правила. Одно из главных – не уходить далеко от берлоги без взрослых. А если потерялся – оставайся на месте, зови на помощь. Как сделали вы, молодцы».
Мишурка смущённо кивнул. Он понял, что поступил очень глупо, сделал очень больно всем своим родным – они переживали за него и боялись, что он может потеряться навсегда. Искрик тоже притих.
Эпилог: Тепло Дома и Сила Любви
Наступил вечер. В берлоге стало уютно и тихо. Миланя зажгла несколько маленьких фонариков из бересты, где светились пойманные ею вежливые светлячки. Их мягкий зеленый свет озарял лица. Искрик уже ушел с Огневицей в свою норку, пообещав прийти завтра поиграть. Колоборода, пожелав спокойной ночи, укатил к себе. Ведунька улетела на ночную вахту. Осталась только медвежья семья.
Мишурка сидел в кругу самых родных, пил мамин чай и чувствовал себя счастливым и… немного виноватым. Он смотрел на их заботливые лица в мерцающем свете светлячков.
«Мама… Папа…» – начал он тихо. «Я… я думал, что я вам не нужен. Что я только мешаю. Что я… бесполезный Топтыжка». Он опустил голову.
В берлоге стало очень тихо. Потом мама Ладуня нежно обняла его и прижала к себе.
«Мишурка, солнышко моё!» – прошептала она. – «Как ты мог так подумать? Ты нам очень-очень нужен! Мы все тебя любим больше всего на свете!»
Папа Светозар погладил его по спинке своей огромной лапой. «Сынок, каждый в нашей семье важен. По-своему. Как звезды на небе – каждая светит своим светом, и вместе они создают волшебство».
«Ты сегодня был настоящим героем, Мишурка!» – сказал Шерстень. «Ты спас Искрика. Оттолкнул его от летящей шишки. Это было очень смело!» Мишурка удивлённо посмотрел на старшего брата. Он не думал, что это геройство.
«А еще ты классный!» – весело подхватил Грохотик. «Когда мы играем в догонялки, ты так смешно уворачиваешься! Топ-топ-увернулся-ух!»
«И у тебя самое доброе сердце, Мишурка» – добавила Миланя, поправляя ему венок, который немного съехал набок. «Ты всегда переживаешь за других, как сегодня за Искрика».
Мишурка почувствовал, как по его щекам текут теплые слезки, но теперь это были слезки огромного счастья и любви. Его сердце распирало от тепла. Он не был «Топтыжкой». Он был Мишуркой! Любимым Мишуркой!
«Расскажите» – попросил он вдруг, заглядывая в глаза каждому. – «Расскажите, за что вы меня любите?»
Все заулыбались.
«Я люблю твои любопытные глазки, Мишурка» – начала мама. «Они всегда ищут что-то новое и чудесное».
«Я люблю твой смех» – сказал папа. «Он звенит, как ручеёк, и заражает всех радостью».
«Я люблю твою храбрость» – сказал Шерстень. «Даже когда тебе страшно, ты поступаешь как настоящий медведь, правильно».
«Я люблю, как ты играешь!» – воскликнул Грохотик. «Топ-топ-весело-бум!»
«А я люблю твою доброту» – закончила Миланя. «Она светится из тебя, как светлячки в этом фонарике».
Мишурка сидел, озаренный этим светом – светом любви своей большой-пребольшой семьи. Он чувствовал себя самым важным медвежонком на свете. Не самым сильным, не самым ловким, не самым аккуратным. Но самым любимым. И нужным. Таким, какой он есть.
За окном берлоги тихо шумел Тайный Лес. Где-то ухала сова Ведунька. Где-то во сне тявкнул Искрик. А в уютной берлоге под старым дубом было тепло, спокойно и бесконечно много любви. Мишурка зевнул, устроился поудобнее на маминых лапах и закрыл глазки. Завтра будет новый день. Новые приключения. Но теперь он знал наверняка: что бы ни случилось, его большая-пребольшая семья всегда будет рядом. Потому что дом – это там, где тебя любят. Просто за то, что ты есть. Просто за то, что ты – Мишурка.
Часть Вторая: Мишурка, Искрик и Мост Понимания
Дружба – это мост из разных веток,
Где каждый шаг – понять и уступить.
И если ссор нагрянет тучкой редкой,
То солнце вместе легче возвратить!
Пролог: Утро Новых Затей
Далеко-далеко, в самом сердце Тихого Леса, где сосны шептались с ветром, а ручьи распевали серебряные песенки, под могучими корнями старого дуба, в теплой берлоге медвежонка Мишурки, солнечные зайчики будили новый день. Один запрыгнул Мишурке прямо на нос. «Ап-х-ч-и!» – чихнул он, открывая глазки, большие и темные, как лесные озера. Сегодняшний день дрожал в нем, как мотылек в траве! Вчера они с лучшим другом, лисенком Искриком, нашли Идеальное Место. Полянка у самого Песенного Ручья, освещенная солнцем, защищенная ивой-плакуньей. Сегодня – День Шалаша!
Мишурка так быстро управился с завтраком, набрав в карманы сладкие корешки с медом от мамы Ладуни, что даже серьезный Шерстень поднял бровь: «Куда мчишься, торопыга? Лес не убежит».
«К Искрику! Шалаш строить!» – выдохнул Мишурка, уже мчась к выходу. Сердце колотилось в такт быстрым лапкам. «Топ-топ-ура-бум!» – донеслось сзади от неуклюжего Грохотика, но Мишурка уже не слышал. Впереди ждало Чудо Сотворения!
Глава Первая: Радость Сотворения и Первая Трещинка
На полянке Искрик уже носился, как рыжий вихрь. Его пушистый хвост с белым кончиком махал, будто отдельная живность. «Мишурка! Пришел! Смотри!» – он гордо указал лапкой на гору хвороста под ивой. «Ветки, прутья, мох – все есть! Даже длинная лиана для крепления!»
«Ура!» – закричал Мишурка, подпрыгнув от радости. «Начинаем!»
Работа закипела. Мишурка, стараясь быть основательным, как Шерстень, крепко держал толстые ветки каркаса. Искрик, проворный, как солнечный зайчик, ловко вплетал гибкие прутья, связывал их лианой. Они старательно дышали, смеялись, подбадривали друг друга: «Держи крепче!», «Отлично, получается!», «Смотри, какая стена!». Скоро каркас шалаша, похожий на спящего колючего ежа, гордо стоял на поляне. Осталось самое волшебное – Одеяние Шалаша! Украшение!
«Знаешь что?» – сказал Мишурка, вытирая лапкой лоб и сияя от гордости за их труд. «Моя сестра Миланя дала мне целую пригоршню спелой земляники! Она алая, как капельки солнца, и пахнет летом! Давай украсим ею вход? Будет красиво и вкусно пахнуть! Как приглашение!»
Искрик, засовывая последний прутик в крышу, обернулся. Его нос сморщился. «Земляника? Нууу…». Он замялся. «А моя мама Огневица дала мне вот что!» Словно фокусник, он вытащил из-за спины маленький холщовый мешочек и высыпал на ладонь горсть сверкающих камешков. Они ловили солнечные лучи и рассыпали их вокруг радужными искрами! «Огоньки!» – ахнул Мишурка. «Настоящие самоцветы!»
«Да!» – гордо выпрямился Искрик, глаза горели. «Мама нашла их у самого подножия Гремящей Горы, где водопад играет! Они волшебные! Давай усыпим ими всю крышу? Будет как дворец Снежной Королевы, только теплый!»
«Но землянички…» – настаивал Мишурка, чувствуя, как радость немного померкла. «Они же теплые, родные, от Милани! И они… они живые! Блестяшки… они просто… блестят». Ему вдруг стало жаль простую красоту ягод перед холодным блеском камней.
«Зато блестяшки вечные!» – ответил Искрик, уже представляя сияющий шалаш. «Их дождь не смоет, муравьи не утащат! Они будут сверкать всегда! А твои ягодки…» – он неловко махнул лапкой, «…завянут завтра».
«Не завянут, если аккуратно! Они высохнут, и будут пахнуть», – обиделся Мишурка. Грустный комочек сжал его горло. «А твои камушки не пахнут… они холодные и… невкусные!» – вырвалось у него, хотя он сразу понял, что это глупо.
«А твои ягодки – глупые и недолговечные!» – фыркнул Искрик, его рыжие бровки нахмурились, а хвост перестал вилять. Его мечта о сверкающем дворце дала трещину.
Солнечные зайчики спрятались. Легкая тучка прикрыла солнышко. На полянке повисло неловкое молчание. Шалаш, только что такой родной и общий, вдруг стал яблочком спорным.
«Давай сделаем так», – предложил Мишурка, стараясь говорить спокойно, как папа Светозар, когда объяснял важные вещи. «Вход украсим земляничками – для уюта и запаха. А крышу – твоими блестяшками! Будет и красиво, и… честно!»
«Нет!» – вдруг топнул лапкой Искрик. Его голос звенел от обиды и разочарования. «Блестяшки должны быть везде! Они самые лучшие! Они – волшебство! Твои землянички… они обычные!» В его глазах мелькнуло что-то упрямое и ранимое. Он так хотел поразить друга, сделать шалаш необыкновенным!
«Тогда…» – голос Мишурки дрогнул. Ему стало страшно от собственных слов, но обида была сильнее. «Тогда я не буду с тобой дружить! Строй шалаш дальше сам!»
Глаза Искрика расширились от шока и боли. «И я не буду!» – выпалил он, схватив свой мешочек. «Сам строй свой скучный шалаш с ягодами!»
«Сам и построю!» – крикнул Мишурка в спину уходящему другу. Рыжий хвост мелькнул в кустах и исчез.
Глава Вторая: Грусть Одиночества и Эхо Ссоры
Мишурка остался один посреди их незаконченного чуда. Он посмотрел на кучу веток, рассыпанные на земле алые ягодки, на пустую полянку. Солнышко снова выглянуло, но его лучи казались Мишурке холодными. Внутри щемило так, что хотелось сесть и заплакать. Он пнул лапкой ветку. «Зачем я так сказал?..» – прошептал он. «Но Искрик был не прав! Это не честно, не поровну! Он не оценил дар Милани! Не понял, что настоящее волшебство – в простом, теплом и родном!»
Поникший Мишурка побрел прочь от поляны, от шалаша-сироты. Куда? Не знал. Ноги сами понесли его к Песенному Ручью. Может, его журчание успокоит, как мамина колыбельная? Возле самого берега, на гладком камне, сидела белка Звонянка. Она чистила пушистый хвост, и каждый ее жест был полон грации.
«Мишурка! Приветик!» – завизжала она, увидев его, и легко спрыгнула вниз. «Где твой дружок – рыжий огонек? Вы же сегодня шалаш строили!»
«Мы… мы поссорились», – тихо признался Мишурка, садясь рядом. Ему не хотелось говорить, но Звонянка смотрела так участливо.
«Поссорились? Ой-ёй-ёй!» – Звонянка схватилась за щечки. «Но вы же лучшие друзья! Как так? Нельзя ссориться! Это же невесело!» Она закружилась вокруг себя, как золотой волчок. «Смотри! Вот так! Во-о-от так! Крутись – и вся грусть улетит! Попробуй!»
Мишурка попытался улыбнуться ее стараниям. Звонянка искренне хотела помочь. Но веселее ему не становилось. Сердце было заполнено тяжелой обидой на Искрика и… стыдом за свои слова. «Спасибо, Звонянка», – вздохнул он. «Я, наверное, пойду…»
«Эх!» – Звонянка остановилась, смущенно почесав ухо. «Не весело? Может, поплавать? Водичка – лучший лекарь! Охлаждает пыл!» – прокричала ему вслед белочка. Но Мишурка уже шел дальше, глубже в свои мысли.
Он вышел на лесную дорожку, где важно, вышагивая как часовой, расхаживал гусь Шумокрыл. Он что-то бормотал, кивая своей длинной шеей: «…порядок превыше всего… травинка к травинке… камешек к камешку… ничто не должно нарушать гармонию…»
«Здравствуй, Шумокрыл», – поздоровался Мишурка без особой надежды.
«А, Мишурка!» – Шумокрыл остановился, вытянув шею. «Ты один? Где твой неугомонный компаньон, лисенок Искрик? Должен сопровождать тебя, согласно правилам дружбы!»
«Мы поссорились», – сказал Мишурка, глядя себе под лапы.
«Поссорились? Безобразие!» – возмутился Шумокрыл. «Это ж нарушенье-то какое! Дружеских правил! Нарушено спокойствие! Надо срочно восстановить порядок! Слушай внимательно!» Он важно выпрямился. «Шаг первый: установите виновника. Кто первый нарушил договоренности?»
«Ну,… мы спорили… оба…», – начал Мишурка.
«Шаг второй: определите наказание! Лишение сладкого? Или… или уборка поляны? Для осознания!»
«Но я не хочу его наказывать!» – испугался Мишурка. Мысль о том, что Искрик будет уныло подметать поляну, была невыносима. «Я хочу,… чтобы все было как раньше. Чтобы мы снова дружили».
«Гм… гм…» – Шумокрыл задумался, постукивая клювом. «Значит, шаг три: примирение. Подходишь, говоришь четко: „Признаю свою долю вины. Предлагаю вернуться к дружбе“. Он отвечает: „Согласен“. И порядок восстановлен! Четко, ясно, по регламенту!»
«Но это же… неискренне!» – возразил Мишурка. Его грусть лишь усилилась. Шумокрыл не понимал главного – дружба не подчиняется регламенту! Она живая! «Спасибо, Шумокрыл», – он пошел прочь, слыша за спиной: «Порядок… всему голова… искренность – это хорошо, но без правил – хаос…»
Глава Третья: Размышления у Воды и Голос Совести
Мишурка забрался на знакомый пригорок над Песенным Ручьем. Отсюда было видно и их поляну с шалашом-недоделкой, и извилистую ленту ручья, и даже дальние заросли, где жила Огневица. Но Искрика нигде не было видно. Тишина, обычно наполненная щебетом птиц и стрекотом кузнечиков, теперь казалась гулкой и пустой. Без болтовни Искрика, без его смеха лес потерял краски.
Мишурка сел на мягкую траву, подперев лапками щеки. Ручей внизу журчал, будто пытался что-то сказать. Жур-жур… «Что же я наделал?» – прошептал Мишурка воде. Жур-жур… «Но он назвал землянички глупыми…», – оправдывался он. Но тут же вспомнил, как сам обозвал блестяшки «холодными и невкусными». Разве это было справедливо? Блестяшки были сокровищами Искрика, его гордостью, подарком любимой мамы! Мишурка представил, как Искрик, сияя, нес их, чтобы сделать их общий шалаш особенным. А он, Мишурка, отверг этот дар. Жур-жур… Ручей будто вздыхал: «Вот видишь…»
А Искрик? Где-то там, в чаще,… что он чувствует? Мишурка представил его рыжую мордочку, сжавшуюся от обиды, его обычно веселые глазки, потухшие. Вдруг ему стало не просто грустно, а больно. Он обидел друга. Да, Искрик обидел его первым, но разве это оправдывало его слова? «Не буду дружить!» – как же страшно это звучало теперь! Разве дружба – это только радость? Разве она не должна выдерживать и тучки?
Жур-жур… «Но что же делать?» – спросил Мишурка у ручья. Первым идти мириться? Но ведь Искрик тоже был не прав! Гордость шевельнулась в Мишурке. «Пусть первый придет!» – подумал он. Но тут же представил Искрика, такого же упрямого, сидящего в одиночестве и думающего то же самое. И их шалаш так и останется сиротой, а дружба… увянет, как нераспустившийся цветок.
Глава Четвертая: Тревожный Крик и Общая Бездна
Вдруг тишину разорвал отчаянный, знакомый крик! «Помогите! Помогите! Кря-кря! Сыночек!»
Мишурка вскочил, как ошпаренный. Это была утка Серебринка! Ее голос, всегда такой спокойный, звенел паникой! Мишурка помчался на звук, сердце колотилось где-то в горле. Он слетел с пригорка и увидел страшную картину у самого берега Песенного Ручья.
Серебринка металась на мелководье, хлопая крыльями и отчаянно крякая. Один из ее пушистых желтых утят, самый маленький, Купавка, отчаянно бился в воде! Его лапки и пузико опутали густые, темно-зеленые водоросли! Они, как цепкие руки, тянули его ко дну! Серебринка пыталась клювом разорвать водоросли, но они были крепкими и скользкими. Она подталкивала утенка к берегу, но водоросли снова натягивались, удерживая малыша. «Держись, сыночек!» – кричала она, и в ее голосе слышались слезы и паника, беспомощность.
Мишурка, не раздумывая ни секунды, прыгнул в воду! Место знакомое, воды ему по пояс. Прохладная вода обожгла, но он не чувствовал холода. Страх за утенка был сильнее. Он подошел вплотную. Водоросли были толстыми, как веревки, и очень скользкими! Он изо всех сил потянул одну,… она не поддавалась! Утенок жалобно пищал, захлебываясь.
«Дай я помогу!» – раздался резкий, знакомый голос с берега.
Искрик! Он тоже примчался на крик Серебринки! Его глаза были широкими от ужаса, вся шерсть взъерошена. Он не стал лезть в воду, он действительно боялся глубины. «Возьми меня на руки и поднеси поближе!» – крикнул он Мишурке. Своими острыми зубками он перегрыз все водоросли. В этот миг не было ни обиды, ни спора о блестяшках. Была только общая беда и маленький утенок, которому нужна была их помощь. Мишурка вынес освобожденного утенка на берег. Купавка, почувствовав свободу, радостно и испуганно запищал и выпорхнул со всех своих крыльев в объятия крыльев мамы – Серебринке!