Читать онлайн Кровавые сумерки над Невой

Все права защищены.

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена, распространена или передана в любой форме и любыми средствами, включая фотокопирование, запись, сканирование или иные электронные либо механические методы, без предварительного письменного разрешения правообладателя, за исключением случаев, предусмотренных законодательством Российской Федерации.

Данная книга является произведением художественной литературы. Имена, персонажи, места и события являются плодом воображения автора или используются в вымышленном контексте. Любое сходство с реальными лицами, живыми или умершими, организациями, событиями или местами является случайным и не подразумевается.

Глава 1

Санкт-Петербург встретил Анну Волкову туманом, который словно окутал город плащом, пряча все его древние секреты. Поезд катил все медленнее, за окном мелькали серые панельки окраин, а потом – золотые шпили Петропавловки и тёмные воды Невы, которая текла как артерии какого-то мистического существа. Анна крепче сжала ручку чемодана и невольно коснулась Кольца Дня – оно висело у неё на серебряной цепочке под свитером. Металл был тёмный, с золотыми прожилками, обычно холодный, но иногда он неожиданно становился теплым, будто откликался на её мысли.

«Носи его всегда, Анна. Ты же Волкова», – голос дедушки Петра до сих пор звучал в её ушах, хотя прошло уже два года с того дня. Эти слова врезались в память как заклинание, которое связывало её с судьбой, смысл которой она пока не до конца понимала.

Родители погибли, когда ей было шестнадцать. Авария случилась внезапно, без всяких причин – просто взяли и разбились на пустой дороге, словно кто-то специально перерезал нить их жизни. Дедушка Пётр, старый охотник, с глазами, в которых читалась усталость многих лет, забрал её к себе. Он учил не просто как выжить, а как сражаться – с тенями, которые, как он говорил, любят прятаться в тёмных переулках старых городов.

«Ты наследница рода Волковых, Анна. Наша кровь – это оружие против Древних», – повторял он, когда передавал ей Кольцо Дня. Кольцо создал их предок Иван Волков ещё в шестнадцатом веке. Год назад дедушка умер, оставив её одну с миссией, о которой она знала до обидного мало.

Сейчас ей восемнадцать, и она приехала в Питер работать в Эрмитаже – формально стажёром-экскурсоводом, а на самом деле, чтобы продолжать дело Волковых: найти и остановить Древних, чья угроза, по словам деда, нависла над городом.

Московский вокзал ударил по носу букетом запахов большого города: выхлопы, свежие пирожки из ларьков, мокрый камень и что-то ещё – что-то древнее, будто сам воздух был пропитан памятью столетий. Анна поправила рюкзак и нырнула в толпу. Сердце колотилось от предчувствия чего-то важного. Петербург был не просто городом – это был настоящий лабиринт, где каждый мост и каждый канал хранили свои тайны. Она это чувствовала, как чувствовала тепло Кольца, когда оно касалось кожи.

Автобус вёз её через центр, и Анна жадно разглядывала пейзаж за окном. Дома словно переговаривались друг с другом о прошлом: барочные фасады, почерневшие от времени, балконы, которые помнили чужие жизни, и каналы, в которых отражался молочный свет белой ночи.

Нева показалась внезапно – чёрная и глубокая, её поверхность дрожала как зеркало, отражая не только дворцы, но и что-то ещё – тени там, где их быть не должно. Анна вздрогнула и сжала Кольцо. «Ты их почувствуешь, когда придёт время», – говорил дедушка Пётр, и она начинала понимать, что он имел в виду.

Общага на Васильевском оказалась серым советским коробком, от стен которого несло сыростью и тоской. Комната на третьем этаже, в которой она должна была жить одна, соседка уехала на каникулы, встретила её скрипучим полом и тусклой лампой под потолком. Анна швырнула чемодан на узкую кровать и подошла к окну. Белая ночь заливала город молочным светом, стирая границу между днём и ночью. Петербург казался живым – его камни дышали, его мосты что-то обсуждали между собой, и Анна чувствовала, что город знает о ней больше, чем она сама о себе.

«Пойду прогуляюсь», – решила она. Сидеть в четырёх стенах было невыносимо. Завтра первый день в Эрмитаже, но сейчас её тянуло на улицу, как магнитом. Она накинула лёгкую куртку, спрятала Кольцо Дня под воротник и вышла в ночь.

Петербург в белую ночь становился совсем другим – туристы исчезали, шум затихал, и город показывал своё настоящее лицо: задумчивое, древнее, полное загадок. Анна шла по Невскому, сворачивая в узкие переулки, где фонари отбрасывали длинные тени, похожие на когти хищных птиц. Она не знала, куда идёт, но ноги сами несли её, словно кто-то управлял ими. В итоге она очутилась у канала Грибоедова.

Вода текла медленно, на её поверхности отражались звёзды, которые словно что-то обсуждали между собой. Анна остановилась у чугунной ограды, и взгляд её упал на особняк медового цвета – трёхэтажное здание с тёмными окнами и изящным кованым балконом. Дом выглядел пустым, но она чувствовала – за этими стёклами кто-то есть. Кольцо Дня согрелось и слегка кольнуло в грудь.

– Красивый дом, правда? – голос прозвучал низко, мелодично, с такой печальной ноткой, что сердце у неё сжалось.

Анна вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял мужчина – высокий, в тёмном пальто, несмотря на тёплую июньскую ночь. Лицо в молочном свете было бледным, почти мраморным, тёмные волосы падали на лоб, а глаза – глубокие, серые с каким-то алым отблеском – смотрели так, будто видели её насквозь. Она инстинктивно сжала Кольцо, почувствовав его тепло.

– Да, – ответила она, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Очень красивый. А вы случайно не знаете, кто там живёт?

Он помолчал, глядя на особняк. В его взгляде была такая тоска, словно он видел не дом, а давно ушедшие воспоминания.

– Кто-то очень старый, – сказал он наконец. – Тот, кто помнит этот город ещё молодым, когда мосты были деревянными, а каналы… ну, скажем так, по ним текла не только вода.

Слова прозвучали загадочно, и Анна почувствовала, как Кольцо Дня задрожало, словно предупреждая об опасности. Она уже знала, кто он – или точнее, что он такое. Дедушка Пётр научил её распознавать вампиров: холодная кожа, глаза, которые меняют цвет, движения слишком плавные для обычного человека. Но в этом мужчине была не только угроза – в нём сидела боль, которая притягивала её как магнит.

– А вы не боитесь гулять по ночам? – спросила она, и голос получился твёрже, чем ожидала. – Петербург ведь может быть опасным местом.

Он улыбнулся – легко, печально, и от этой улыбки у неё сердце пропустило удар.

– Я уже давно не боюсь ночи. А вот вы… выглядите так, словно что-то ищете. Или от чего-то убегаете.

Анна хотела ответить, но краем глаза уловила движение в тени за особняком. Тёмная фигура, которая двигалась слишком быстро для человека, скользнула вдоль стены. Она сжала Кольцо, и оно вспыхнуло, пустив волну тепла по всему телу. Фигура замерла, и на Анну уставились глаза – белые, как луна. Потом она услышала шёпот, холодный как лёд: «Волкова». Анна шагнула назад, в ней проснулись охотничьи инстинкты, но фигура уже растворилась в тумане.

– Вам лучше уйти отсюда, – сказал мужчина, и голос его стал жёстче, а глаза сузились, как у хищника. – В этом городе полно теней, которые недолюбливают таких, как вы.

– Таких, как я? – переспросила она, чувствуя, как сердце колотится. – А что именно вы обо мне знаете?

Он посмотрел на неё, и в его взгляде мелькнуло что-то – узнавание, любопытство, а может, страх.

– Я знаю, что ты носишь Кольцо Дня, – сказал он тихо. – И что из-за этого ты стала мишенью.

Анна застыла. Он знал про Кольцо. Знал, кто она такая. Но вместо того чтобы напасть, он шагнул ближе, двигаясь так плавно, что это казалось нереальным.

– Меня зовут Дмитрий, – представился он, слегка поклонившись, как герой из старых романов. – И я тебе не враг, Анна Волкова.

– Откуда вы знаете моё имя? – голос дрожал, но она стояла прямо, готовая либо бежать, либо драться.

– Петербург имеет привычку нашёптывать имена тех, кто для него важен, – ответил он уклончиво. – А твоё имя звучит громче остальных.

Кольцо Дня нагрелось сильнее, и Анна почувствовала, как её кровь откликается – не страхом, а чем-то древним, будто она была связана с этим городом, с этим мужчиной, с тенями, которые за ней следили.

– Кто вы такой? – спросила она, сжимая цепочку Кольца.

– Тот, кто знает о Волковых больше, чем ты думаешь, – ответил он. – И тот, кто советует тебе быть осторожнее. Тени, которые за тобой охотятся, – это не обычные вампиры. Они служат Шуйским. А может, кому-то и похуже.

– Шуйским? – переспросила она, вспоминая дедовы рассказы о клане вампиров, которые мечтали разбудить Древних.

Дмитрий кивнул, и глаза его потемнели.

– Они знают про твою кровь. И про Кольцо. Будь осторожна, Анна. Этот город – лабиринт, где охотники запросто становятся добычей.

Она хотела спросить ещё что-то, но он отступил в тень, и фигура его растворилась в тумане как призрак.

– Ещё увидимся, – сказал он, и голос эхом отразился от стен особняка. – Если выживешь, конечно.

Анна осталась одна у канала. Сердце колотилось, а Кольцо Дня пульсировало как второе сердце. Она посмотрела на воду, где отражения звёзд смешивались с тенями, и почувствовала, как город наблюдает за ней. Дедушка Пётр предупреждал: «Древние спят, но их прислужники – никогда». Она не знала, кто такой Дмитрий – враг, союзник или что-то ещё, – но его слова про Шуйских и та тень в переулке подтверждали: её миссия началась.

Дорогу в общежитие она нашла на автомате, словно город сам её вёл. В комнате упала на кровать, пальцы гладили Кольцо Дня, а мысли крутились вокруг дедушки, его наставлений и слов Дмитрия. Она вспомнила, как дедушка Пётр учил её видеть тени, слышать то, что другие не слышат, чувствовать кровь Волковых, которая делала её особенной. «Ты последняя, Анна. А Кольцо – твоя сила. Но оно слабеет, если ты начинаешь сомневаться». В миссии она не сомневалась, но в сердце зародилось новое чувство – притяжение к загадочному вампиру, в чьих глазах она видела не только угрозу.

За окном белая ночь размывала границы времени. Анна знала: это только начало. Тени, Шуйские, и даже, возможно, Дмитрий – все они были частями того лабиринта, в который она вошла. А где-то в этом лабиринте её ждал канал Грибоедова – место, о котором Пётр говорил с тревогой: «Там кровь Волковых звучит громче всего».

Она закрыла глаза, но сон не приходил. Вместо него пришли видения: чёрная вода, руны на камнях, и глаза – белые как луна и красные как кровь. Кольцо Дня согрелось, и Анна поняла: её битва уже началась.

Глава 2

Утро в Санкт-Петербурге наступило как-то незаметно – белая ночь плавно перетекла в серый рассвет, словно город не хотел отпускать свои тайны на волю. Анна Волкова стояла у окна общежития, разглядывая Васильевский остров, где дома, потемневшие от времени, походили на стражей, которые хранят молчание уже много лет. Кольцо Дня, висевшее у неё на шее, слегка подрагивало, словно чувствовало её беспокойство.

Встреча с Дмитрием у канала Грибоедова не выходила из головы: его серые глаза с алым отблеском, слова про Шуйских, та тень, которая прошептала её имя. Она знала, что он вампир, но в его взгляде была не только угроза – там сидела тоска, которая притягивала её как магнит. «Будь осторожна, Анна. Этот город – лабиринт», – его голос до сих пор звучал в памяти, и она чувствовала, что он абсолютно прав.

Она надела простую чёрную водолазку и джинсы, спрятала Кольцо Дня под воротник и отправилась в Эрмитаж. Сегодня её первый день в качестве стажёра-экскурсовода, но работа была только прикрытием. Дед Пётр учил, что музеи, библиотеки, старые архивы – это места, где хранятся не только картины и книги, но и настоящие секреты. «Волковы всегда искали правду там, где другие видят только пыль», – говорил он, и Анна надеялась, что Эрмитаж укажет ей путь к Древним, о которых он писал в своих записях.

Дворцовая площадь встретила её ветром с Невы и гомоном туристов, фотографирующих Зимний дворец. Анна остановилась, разглядывая фасад – зелёные стены и золотые украшения словно оживали в утреннем свете. Она почувствовала, как согрелось Кольцо Дня, откликаясь на энергию города. Петербург был не просто декорацией – он был частью её миссии, лабиринтом, где каждый камень мог оказаться либо ключом, либо ловушкой.

Внутри Эрмитажа её обдало запахом старого дерева, воска и времени. Залы, украшенные мрамором и позолотой, дышали историей, а портреты на стенах смотрели так, будто знали все её тайны. Анна получила бейдж стажёра и инструкции от куратора – пожилой женщины с усталыми глазами, которая велела изучить маршруты экскурсий и ни в коем случае не лезть в закрытые зоны. Но Анна уже знала, куда направится: в архивы, куда стажёрам путь был заказан. Дед Пётр рассказывал, что Волковы оставляли следы в таких местах – книги, письма, символы, которые могли указать на Древних.

Она пробралась в подвал, где хранились архивы, обойдя охрану старым дедовым трюком: отвлечь, улыбнуться, исчезнуть. Лестница вела вниз, в полумрак, где пахло сыростью и старой бумагой. Полки, забитые папками и толстенными фолиантами, тянулись до бесконечности, и Анна почувствовала, как сердце забилось быстрее. Кольцо Дня вспыхнуло теплом, направляя её к дальней полке, где лежала книга в потрёпанном кожаном переплёте. На обложке, еле различимый, был выгравирован символ Волковых – волчья голова с горящими глазами.

Анна открыла книгу дрожащими руками. Страницы, пожелтевшие от времени, были исписаны чернилами – выцветшими, но всё ещё читаемыми.

«Кровь Волковых – ключ и проклятье», – гласила первая строка. Дальше шли записи об Иване Волкове, её предке, который в шестнадцатом веке выковал Кольцо Дня из металла, найденного в месте силы – на берегу Невы, где позже вырос Петербург.

Кольцо защищало от Древних – существ, чья жажда крови питала хаос. Но сила Кольца зависела от веры носителя: сомнения его ослабляли, страх мог вообще уничтожить. Анна сжала цепочку, вспоминая слова Дмитрия: «Оно делает тебя мишенью».

Знал ли он про эту книгу? Про Волковых? А может, знал даже больше, чем она сама?

Она читала дальше, и холод пробежал по спине – не от сквозняка, а от того ужаса, который открывался перед ней со страниц старой книги. Древние не были обычными вампирами, какими их привык описывать дед Пётр в своих рассказах. Нет, они были чем-то гораздо страшнее – созданиями, что существовали задолго до того, как люди построили первые города. Их разум дремал где-то в глубинах теней, но слуги вроде Шуйских не сидели сложа руки – они искали способ разбудить своих хозяев.

«Кровь Волковых открывает врата», – эти слова словно ожили на пожелтевшей странице, и Анна почувствовала, как Кольцо на груди задрожало, будто подтверждая каждое слово. Она вспомнила ту тень у канала, которая прошептала её имя так, словно знала её всю жизнь. Теперь всё становилось понятно – Шуйские уже в курсе, кто она такая.

Шаги за спиной заставили её подпрыгнуть на месте. Чёрт, как же она увлеклась чтением! Анна торопливо захлопнула книгу и попыталась спрятать её за другие тома, но было слишком поздно. В дверях стояла знакомая фигура в тёмном пальто – Дмитрий. Его серые глаза с тем самым алым отблеском смотрели на неё с любопытством, но в них читалась и тревога.

– Тебе здесь не место, Анна, – его голос звучал низко, почти гипнотически, как у ведущего ночных радиопрограмм. – Архивы – это не игрушки для таких, как ты.

– Таких, как я? – она отступила к полке, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. – Ты постоянно говоришь какими-то загадками. Кто ты вообще такой, Дмитрий? И зачем следишь за мной, как какой-то сталкер? – она настолько нервничала, что перешла с незнакомцем на ты.

Он сделал шаг ближе – движения у него были плавные, словно он плыл по воздуху, но угрозы в них не чувствовалось. Скорее что-то вроде осторожности хищника, который не хочет спугнуть добычу.

– Я не слежу, – ответил он, и в его голосе прозвучала искренность. – Просто пытаюсь понять, зачем Волкова вернулась в Петербург после стольких лет. И почему Шуйские вдруг так активно интересуются твоей персоной.

– Шуйские? – голос дрогнул предательски, но Анна выпрямилась, не желая казаться слабой. – И что ты о них знаешь?

Дмитрий помолчал, его взгляд скользнул к её шее, туда, где под чёрной водолазкой пряталось Кольцо. Анна поёжилась – такое ощущение, будто он видел его насквозь.

– Шуйские – это целый клан, который прислуживает Древним, – сказал он наконец, и слова прозвучали как приговор. – Они верят, что твоя кровь способна разбудить их хозяев. И поверь мне, они не остановятся, пока не заполучат каждую каплю.

Анна почувствовала, как Кольцо нагрелось, посылая приятную волну тепла по всему телу – словно пыталось её успокоить.

– Откуда ты всё это знаешь? – спросила она, прищурившись. – И с какой стати я должна верить вампиру?

Он улыбнулся – такая грустная, почти детская улыбка, от которой что-то сжалось в груди.

– Не должна, – согласился он. – Но я видел собственными глазами, что Шуйские творят с теми, кто встаёт у них на пути. И я не хочу, чтобы с тобой случилось то же самое.

В его словах звучала такая искренность, что Анна почувствовала, как подозрения начинают таять. Но дед Пётр не зря учил её не доверять их роду. И всё же боль в глазах Дмитрия была настоящей – такую не сыграешь.

– Зачем тебе помогать мне? – голос стал мягче, почти доверительным. – В чём твой интерес?

Дмитрий отвернулся к полкам с книгами, словно видел там не пыльные тома, а что-то из своего прошлого.

– Потому что знаю, каково это – быть мишенью, – тихо произнёс он. – И потому что Шуйские отняли у меня всё, что было дорого.

Анна хотела расспросить подробнее, но шорох наверху прервал их разговор. Дмитрий мгновенно напрягся, глаза сузились – охотник, учуявший опасность.

– Убирайся отсюда, – резко бросил он. – Прямо сейчас. И держи Кольцо поближе к сердцу.

Она хотела поспорить, но что-то в его взгляде заставило заткнуться. Анна схватила рюкзак и выскользнула из архива, сердце стучало так громко, что казалось, его слышно на весь Эрмитаж. Поднимаясь по лестнице, она услышала шёпот – леденящий, словно чей-то ледяной палец провёл по позвоночнику: «Волкова». Анна обернулась, но коридор был пуст. Кольцо Дня вспыхнуло ярким светом, и она почувствовала, как что-то в крови откликнулось – будто сам город зовёт её по имени.

Вернувшись в залы Эрмитажа, Анна пыталась сосредоточиться на работе, но мысли никак не хотели слушаться. Она водила группу туристов, рассказывала про Рафаэля и Тициана, но взгляд то и дело улетал к окнам, где за стеклом полыхала белая петербургская ночь. Город смотрел на неё через эти окна – его переулки нашёптывали что-то неразборчивое, мосты хранили тайны прошлого, которые никак не хотели её отпускать.

К вечеру, возвращаясь в общежитие, она остановилась у канала Грибоедова, где снова наткнулась на Дмитрия. Вода отражала редкие звёздочки, пробивавшиеся сквозь белые ночи, и Анна почувствовала, как Кольцо затрепетало, словно узнало знакомое место.

– Ты знал про эту книгу, да? – спросила она, глядя ему в глаза.

Он кивнул, лицо оставалось непроницаемым, как маска.

– Знал, что рано или поздно ты её найдёшь, – ответил он. – У Волковых есть дар находить то, что им нужно. Но будь осторожна, Анна. Шуйские больше не просто наблюдают со стороны. Они уже здесь, в городе.

Анна посмотрела на воду, где звёздный свет смешивался с тенями старых домов. Вспомнились слова деда Петра: «Кровь Волковых – это и ключ, и проклятие одновременно». Она до сих пор не знала точно, кем был Дмитрий – союзником, врагом или чем-то посередине, – но чувствовала нутром, что их судьбы теперь связаны крепко-накрепко. Кольцо Дня потеплело у сердца, и она поняла: Петербург действительно ждал её возвращения. И все эти тени из прошлого – тоже ждали.

Глава 3

Санкт-Петербург дышал холодом, хотя на календаре был самый разгар июля, и Анна Волкова чувствовала, как этот пронизывающий холодок забирается под кожу, смешиваясь с тревогой, которая не отпускала её со вчерашней ночи. Она брела по набережной Фонтанки, возвращаясь из Эрмитажа, где провела очередной день, на автопилоте таская туристов по залам с Рембрандтом и Тицианом.

Мысли были заняты совсем другим – той проклятой книгой из архива, странными словами Дмитрия про Шуйских и тем жутковатым шёпотом теней, который, казалось, преследовал её повсюду. Кольцо Дня, надёжно спрятанное под чёрной водолазкой, время от времени отзывалось лёгким теплом – словно предупреждало о чём-то, но Анна никак не могла понять, о чём именно.

Белые ночи всё ещё правили городом, стирая чёткую границу между днём и тьмой. Фонари бросали золотистые блики на тёмную воду, а мосты молчаливо наблюдали за редкими прохожими, как старые стражи, которые всё видели, но помалкивали. Петербург был настоящим лабиринтом – каждый переулок, каждый канал хранил свои секреты, и Анна всё больше чувствовала себя пешкой в какой-то непонятной игре, правила которой ей ещё только предстояло выяснить.

Она сжала цепочку Кольца сквозь ткань водолазки, вспоминая слова деда Петра: «Ты их почувствуешь, когда придёт время». И она действительно чувствовала – что-то неопределённое, но нарастающее, как грозовая туча. Будто сам город нашёптывал её имя в темноте переулков.

Свернув в узкий проход возле Эрмитажа, где дома стояли так близко друг к другу, что их тени сливались в одну сплошную массу, Анна почувствовала, как волосы на затылке встали дыбом. Здесь было тише обычного – только звук её собственных шагов да далёкое журчание воды нарушали мёртвую тишину.

Она остановилась как вкопанная. Сердце заколотилось быстрее. Кольцо Дня вспыхнуло, послав жгучую волну тепла прямо в грудь, и Анна поняла – она здесь не одна.

Тень впереди, у стены старого дома, шевельнулась слишком быстро и плавно для обычного человека. Анна инстинктивно отступила назад, рука сама собой скользнула в карман, где лежал серебряный нож, выкованный дедом Петром. «Серебро их не убивает, но здорово замедляет», – частенько говорил он, и она от всей души надеялась, что старик не ошибался.

– Волкова, – прошипел голос, холодный и острый, как осколок льда.

Из тени выступила фигура – худой мужчина с впалыми щеками и глазами цвета полной луны. Губы растянулись в жуткой улыбке, обнажив клыки – длинные, острые, как швейные иглы. – Твоя кровушка пахнет… как бы это сказать… особенно.

Анна сжала рукоять ножа так, что пальцы побелели, но заставила себя стоять прямо и не показывать страха. Она знала, кто перед ней – вампир, один из тех, о которых предупреждал дед Пётр. Но в его лунных глазах была не только привычная жажда крови – там пылала настоящая злоба, словно он ненавидел её просто за то, что она существует.

Кольцо Дня разогрелось сильнее, и Анна почувствовала, как что-то в крови отозвалось, наполнив тело необычной силой.

– И кто же ты такой? – спросила она, и голос прозвучал гораздо твёрже, чем она ожидала. – И чего тебе от меня надо?

Вампир рассмеялся – звук напоминал скрежет металла по стеклу.

– Павел, – представился он с издевательским поклоном. – А хочу я того же, что и мой хозяин. Твоё Кольцо. И, конечно же, твою кровь. – Он сделал шаг ближе, двигаясь с молниеносной скоростью, но Анна была готова.

Она резко метнулась в сторону, уклоняясь от его когтей, и полоснула серебряным ножом по его руке. Металл зашипел при соприкосновении с кожей вампира, и Павел завыл от боли, отпрыгнув назад. Кольцо Дня вспыхнуло ярким золотистым светом, окутав её слабым сиянием, и Анна почувствовала, как в ней просыпаются инстинкты охотницы – те самые, что передались ей по наследству от предков.

Она ударила снова, целясь в грудь, но Павел оказался проворнее. Он схватил её за запястье – пальцы были ледяными, как зимняя стужа, – и сжал так, что нож с грохотом упал на мостовую.

– Слабая ты, Волкова, – прошипел он, наклоняясь ближе. – Такая же слабая, как и твой дедуля.

Упоминание деда Петра зажгло в ней настоящую ярость. Анна рванулась изо всех сил, свободной рукой сжала Кольцо сквозь ткань водолазки, и оно ответило – горячая волна прокатилась по телу, и она со всей силы ударила вампира в лицо. Павел отлетел к стене, словно его швырнула невидимая рука.

Он взревел, глаза полыхнули белым огнём, но прежде чем успел снова напасть, за его спиной мелькнула тень. Дмитрий появился из ниоткуда – его движения были такими быстрыми, что Анна едва успела их зафиксировать взглядом. Он схватил Павла за горло и швырнул через весь переулок. Вампир врезался в стену с таким грохотом, что кирпичи треснули, и он сполз на землю, но глаза всё ещё горели злобой.

– Уходи, – резко бросил Дмитрий Анне, его голос стал жёстким, а глаза полыхали алым, как угли. – Немедленно.

Анна хотела возразить – не привыкла она, чтобы ей приказывали, – но что-то в его взгляде заставило прикусить язык. Она подняла нож и отступила, сердце колотилось, как бешеное.

Дмитрий повернулся к поднимающемуся Павлу, клыки которого блестели в свете фонаря.

– Передай своему хозяину, – сказал Дмитрий голосом холодным, как сталь, – что Анна теперь под моей защитой.

Павел рассмеялся, но смех получился болезненным.

– Теркин тебя не забудет, предатель, – прохрипел он. – И девчонка всё равно не спасётся. Шуйские уже всё знают. – С этими словами он растворился в тени, оставив лишь эхо своего голоса.

Анна стояла, тяжело дыша, пальцы сжимали остывающее Кольцо Дня. Дмитрий повернулся к ней – глаза медленно возвращались к обычному серому цвету, но тревога в них никуда не делась.

– Ты цела? – спросил он, делая осторожный шаг ближе.

– Кто такой этот Теркин? – она проигнорировала его вопрос. – И откуда ты знаешь про моё Кольцо? Про семью Волковых?

Дмитрий помолчал, взгляд скользнул туда, где исчез вампир.

– Виктор Теркин – вампир, который меня ненавидит всеми фибрами души, – сказал он наконец. – А про тебя он знает, потому что Шуйские ему всё рассказали. Они используют его как инструмент, чтобы добраться до твоей крови.

– И зачем ты меня защищаешь? – голос дрогнул, но она не отступила ни на шаг. – Ты ведь тоже вампир. По идее, я не должна тебе доверять.

Он улыбнулся той же грустной улыбкой, от которой что-то переворачивалось в груди.

– Ты абсолютно права, – согласился он. – Но я не с Шуйскими. И не с Теркиным. Я… – он замолчал, подбирая нужные слова. – Я знаю, кем были Волковы в прошлом. И понимаю, что твоё Кольцо – единственное, что стоит между Древними и нашим миром.

Анна смотрела на него, в голове боролись разум и чувства. Дед Пётр всю жизнь твердил ей не доверять вампирам, но Дмитрий только что спас ей жизнь. И всё же его слова породили новые вопросы.

– Что ты знаешь о Древних? – спросила она.

– Больше, чем хотел бы, – ответил он мрачно. – И меньше, чем необходимо. Но одно я знаю точно – ты пока не готова к тому, что тебя ждёт. Тебе нужны союзники, Анна. Орден охотников мог бы помочь, но…

– Орден? – переспросила она, вспоминая обрывки дедовых рассказов.

Он иногда упоминал группу охотников, которые защищали мир от нечисти, но говорил о них с подозрением – мол, сбились с правильного пути.

Дмитрий кивнул.

– Орден всё ещё существует, но сильно изменился за эти годы. Некоторые его члены… скажем так, служат не тем хозяевам. Если хочешь выжить, нужно найти тех, кому действительно можно доверять. И никогда не расставайся с Кольцом.

Анна сжала цепочку, чувствуя успокаивающее тепло металла. Но в груди поселился страх – не только перед Шуйскими или Теркиным, но и перед самой собой. Во время схватки Кольцо дало ей невероятную силу, но она чувствовала, как оно дрогнуло, когда сердце захлестнул ужас. «Оно слабеет, если ты сомневаешься в себе», – говаривал дед Пётр, и теперь она начинала понимать, насколько это опасно.

– Почему ты всё это делаешь, Дмитрий? – спросила она тихо, встретившись с ним взглядом. – Зачем рискуешь из-за меня?

Он посмотрел на неё, и в глазах мелькнула боль – древняя, глубокая, как корни самого города.

– Потому что когда-то не смог спасти человека, которого любил, – сказал он. – И не хочу, чтобы история повторилась снова.

Его слова повисли в воздухе между ними, и Анна почувствовала, как что-то отозвалось в сердце. Она всё ещё не знала, кем он был на самом деле – врагом, союзником или чем-то большим, – но в этот момент почувствовала между ними связь, словно их судьбы переплелись намертво.

Взгляд упал на стену, где исчез Павел, и она заметила что-то странное – руну, вырезанную прямо в кирпиче. Выглядела как когти, обведённые кругом. Кольцо дрогнуло, отозвавшись на знак, и она вспомнила строчку из той книги: «На каналах, мостах, в переулках – их метки повсюду». Анна не знала, что означает этот символ, но нутром чувствовала – он как-то связан с каналом Грибоедова, тем местом, о котором нашёптывал весь город.

– Пора уходить, – сказал Дмитрий, возвращая её к реальности. – Здесь больше небезопасно.

Анна кивнула, пальцы всё ещё сжимали Кольцо. Она пошла за ним следом, шаги отдавались эхом в тишине переулка. Петербург наблюдал за ней из каждого окна, его тени что-то нашёптывали друг другу, и она знала – схватка с Павлом была только началом. Шуйские, Теркин, таинственный орден – все они были частями огромного лабиринта, в который она ступила. А где-то в глубине этого лабиринта ждал канал Грибоедова – место, где её кровь могла стать ключом. Или проклятьем.

Глава 4

Санкт-Петербург купался в белых ночах, но Анна Волкова видела только тени. Она сидела в своей комнатке в общежитии на Васильевском острове, смотрела, как луна отражается в оконном стекле, а мысли скачками прыгали с одного на другое – переулок у Эрмитажа, где она дралась с вампиром Павлом, архив с той самой книгой о Волковых, канал Грибоедова, где встретила Дмитрия. Его слова – «Ты под моей защитой» – крутились в голове, словно пластинка с царапиной, но вместо спокойствия рождали только новые вопросы. Да кто он такой? С каких пор вампиры защищают охотниц? И почему от его взгляда – серые глаза с красноватым отливом – у неё сердце готово было выпрыгнуть из груди, хотя дед Пётр учил её совсем другому?

Кольцо Дня лежало у неё на ладони. Тёмный металл с золотыми прожилками казался живым, но холодным, почти мёртвым. Анна чувствовала, как внутри всё сжимается от тревоги. Вчера, когда она билась с Павлом, Кольцо полыхнуло, дало ей силы, но в момент страха она почувствовала, как его тепло исчезло. «Оно слабеет, когда ты сомневаешься», – говорил дед Пётр, и теперь она поняла, насколько он был прав. Только вот в чём она сомневается? В том, что делает? В себе? Или в Дмитрии, который ходит за ней, как тень?

Она встала, пытаясь прогнать мысли, и собралась в Эрмитаж. Работа никуда не денется – нужно водить туристов, показывать им красоты, но Анна знала, что вернётся в архивы. Та книга о Волковых, которую она вчера нашла, – только начало. Дед Пётр учил её искать следы: письма, символы, всякие артефакты, которые могли бы рассказать больше о Древних и о том, зачем она вообще нужна в этой борьбе. Она натянула чёрную водолазку, спрятала Кольцо под воротником и вышла в город, где белая ночь всё ещё обнимала Петербург.

На Дворцовой площади дул ветер с Невы, пах водой и солью. Зимний дворец стоял, как древний страж, его зелёные стены и золотые узоры блестели в молочном свете. Анна почувствовала, как Кольцо чуть дрогнуло, словно откликнулось на что-то в воздухе. Петербург был не просто городом – он был живым существом, его каналы словно что-то нашёптывали друг другу, мосты хранили секреты столетий, и она знала: где-то в этом лабиринте улиц спрятаны её ответы.

В Эрмитаже утро прошло как обычно – она водила туристов по залам, рассказывала про историю, но мысли были внизу, в архивах. После обеда, улучив момент, она снова пробралась туда, обошла охрану с той лёгкостью, которой научил дед Пётр. Полумрак архива встретил её запахом старой бумаги и сырости, полки с книгами казались бесконечными. Кольцо Дня потеплело, словно показывало дорогу к дальней стене, где стояла коробка с надписью «1960-е. Выставки».

Анна открыла коробку, пальцы дрожали от предчувствия. Внутри лежали пожелтевшие фотографии и документы о выставках Эрмитажа. Она перебирала снимки, пока не остановилась на одном. Чёрно-белая фотография, 1963 год, на ней стоял мужчина в тёмном костюме, и лицо его было до боли знакомым. Дмитрий. Те же волосы, падающие на лоб, те же серые глаза, смотрящие прямо в камеру. Только одежда и причёска выдавали время. Анна замерла, сердце пропустило удар. Он совсем не изменился за шестьдесят лет. Ну конечно. Вампир же. Бессмертный. Но что он делал в Эрмитаже тогда? И что скрывает сейчас?

Кольцо Дня остыло, и Анна почувствовала, как внутри всё сжимается от сомнений. Дмитрий спас её от Павла, рассказал про Шуйских и Теркина, но в его словах всегда было что-то недосказанное. Он слишком много знал о Кольце, о Волковых, о Древних – слишком много для случайного союзника. А что, если он играет в свою игру? Что, если он с Шуйскими? Она вспомнила строчку из книги: «Кровь Волковых открывает врата». Если Шуйским нужна её кровь, может, Дмитрий – их шпион?

Она спрятала фотографию в рюкзак и покинула архив, мысли путались в голове. Вернувшись в зал, она механически закончила экскурсию, но взгляд всё время скользил к окнам, где за стеклом горела белая ночь. Петербург смотрел на неё своими тысячами глаз, и казалось, что город чего-то ждёт от неё.

Вечером, когда она вернулась в общежитие, Анна замерла у двери своей комнаты. Дверь была приоткрыта, хотя утром она точно её заперла. Кольцо Дня полыхнуло, послало волну тепла по телу, и она осторожно зашла внутрь. На столе лежала записка, написанная чёрными чернилами на старой бумаге: «Твоя кровь нужна нам». Подписи не было, но Анна поняла, от кого это. Шуйские. Пальцы задрожали, Кольцо тут же остыло, словно отразило её страх. Она осмотрела комнату – ничего не пропало, но ощущение чужого присутствия висело в воздухе, как холодный сквозняк.

Анна села на кровать, сжимая записку. Слова Павла, того вампира от Теркина, всплыли в памяти: «Шуйские уже знают». Они следили за ней, знали, где живёт, знали про Кольцо. Но как они так быстро её нашли? И почему Дмитрий, который обещал защищать, не предупредил? Она вспомнила его взгляд – грустный, но что-то в нём скрывающий. Фотография 1963 года жгла рюкзак, как доказательство его обмана. Он был в Эрмитаже десятилетия назад. Что искал? Кольцо? Кровь Волковых? Или что-то ещё?

Она достала нож деда Петра, серебряное лезвие блестело в свете лампы. «Никому не доверяй, Анна, – говорил он. – Даже тем, кто кажется другом». Но Дмитрий и не казался другом – он был загадкой, смесью опасности и притяжения, и это пугало её больше Шуйских. Она чувствовала, как кровь в жилах откликается на его присутствие, словно между ними была какая-то связь, древняя, как сам город. Но что, если эта связь – западня?

Анна подошла к окну, смотрела на Васильевский остров, где дома словно призраки растворялись в белой ночи. Канал Грибоедова, где она встретила Дмитрия, был совсем близко, и она вспомнила руну, которую видела в переулке после драки с Павлом – когти в круге, символ, связанный с Волковыми и местами силы. В книге из архива говорилось, что каналы Петербурга – это жилы города, где кровь Волковых звучит особенно громко. Что, если Шуйские об этом знали? Что, если они уже готовили какой-то ритуал?

Кольцо Дня дрогнуло, и Анна почувствовала, как её сомнения его ослабляют. Она закрыла глаза, пытаясь вспомнить уроки деда Петра. «Вера – твоя сила. Сомнения – твоя слабость». Но как верить, когда вокруг одна ложь? Дмитрий, Шуйские, даже орден, о котором он упоминал, – всё покрыто тайнами. Она вспомнила его слова о продажном ордене и подумала: если охотники предали свою миссию, на кого ей рассчитывать?

Она спрятала записку в ящик стола и легла на кровать, но сон не шёл. Вместо него приходили видения: чёрная вода канала Грибоедова, руны, горящие на камнях, и глаза – белые, как у Павла, и красные, как у Дмитрия. Кольцо Дня нагрелось, и Анна поняла: её миссия становится опаснее с каждым днём. Шуйские где-то рядом, Теркин следит за ней, а Дмитрий… Дмитрий был ключом, но к чему? К спасению или к погибели?

За окном Петербург словно звал её по имени, тени сгущались, и Анна знала: лабиринт, в который она попала, просто так её не отпустит. Она сжала Кольцо, пытаясь найти в нём силу, но сердце было полно сомнений. И где-то в глубине города, у канала Грибоедова, ждала правда – или ловушка, которую она пока не могла разглядеть.

Глава 5

Санкт-Петербург укутала белая ночь, но для Анны Волковой этот свет был лишь тонкой плёнкой, скрывающей тьму. Она сидела на скамейке у Фонтанки, смотрела на чёрную воду, где отражения фонарей дрожали, как звёзды в бездонном небе. Записка Шуйских – «Твоя кровь нужна нам» – жгла карман, а фотография Дмитрия 1963 года из архива Эрмитажа лежала в рюкзаке, как доказательство его бессмертия и обмана. Кольцо Дня, висевшее на шее, было холодным, и Анна чувствовала, как сомнения, словно яд, отравляют его силу. Она вспоминала драку с Павлом, вампиром Теркина, и слова Дмитрия: «Ты под моей защитой». Но какая защита нужна охотнице, которая даже себе не может доверять?

Мысли вернулись к деду Петру, его голос всё ещё звучал в памяти, как эхо из другого времени. Когда ей было шестнадцать, после смерти родителей в той ужасной автокатастрофе, он забрал её к себе в подмосковную деревню. Пётр Волков, старый охотник с глазами, в которых читалась усталость столетий, учил её не просто выживать – он учил её воевать. «Ты – Волкова, Анна, – говорил он, голос твёрдый, как закалённая сталь. – Наша кровь – оружие против Древних, но она же делает нас мишенью». Он рассказывал о Кольце Дня, которое выковал их предок Иван Волков в XVI веке из металла, найденного в месте силы на берегу Невы. Кольцо защищало от Древних – тварей, чья жажда крови питала хаос в мире, – но его сила зависела от веры того, кто его носил. «Сомнения – твой главный враг», – предупреждал дед Пётр, передавая ей Кольцо перед смертью год назад. Теперь, в свои восемнадцать, Анна понимала, как правдивыми были его слова.

Она встала, шаги отдавались эхом на пустынной набережной. Петербург словно разглядывал её своими тысячами окон, вода в каналах тихо плескалась, мосты хранили секреты веков. Она знала, что должна найти Дмитрия – не только чтобы задать вопросы, но, и чтобы понять, почему сердце тянется к нему, несмотря ни на что. Кольцо чуть дрогнуло, словно предчувствуя что-то, и Анна пошла к каналу Грибоедова, где впервые его встретила. Не знала, будет ли он там, но что-то влекло её туда, как магнит.

У канала воздух был густой, пропитанный запахом воды и старого камня. Особняк медового цвета, где она видела Дмитрия, стоял в тишине, тёмные окна смотрели, как глаза, следящие за каждым её движением. Анна остановилась у чугунной ограды, пальцы сжали Кольцо. И тут услышала его голос.

– Тебе не стоит гулять по ночам одной, – сказал Дмитрий, появляясь из тени, словно материализовался из воздуха. Тёмное пальто развевалось на ветру, а серые глаза с красным отливом смотрели на неё с беспокойством. – После Павла они станут активнее.

Анна обернулась, сердце подпрыгнуло.

– Ты знал, что он за мной придёт, – сказала она, голос получился твёрже, чем чувствовала себя. – И ты знаешь, кто такие Шуйские. Почему не рассказал мне всё сразу?

Дмитрий шагнул ближе, движения были плавными, почти нечеловеческими.

– Потому что правда может быть опасной, Анна, – ответил он. – И потому что не хочу, чтобы ты смотрела на меня как на врага.

Она сжала кулаки, взгляд встретился с его.

– Тогда говори правду, – потребовала она. – Кто ты такой? Почему ты на той фотографии 1963 года? И чего Шуйские хотят от моей крови?

Он помолчал, глаза потемнели, словно он боролся с какими-то воспоминаниями.

– Хорошо, – сказал наконец. – Но не здесь. Пойдём.

Он повёл её в переулок за особняком, где тени были гуще, а воздух холоднее. Анна шла за ним, рука сжимала серебряный нож деда Петра в кармане. Дмитрий остановился у старого фонаря, его свет отбрасывал длинные тени, похожие на когти.

– Когда я был человеком, – начал он, голос стал низким, почти шёпотом. – У меня была невеста, Мария. Мы строили планы на будущее, но Шуйские… они её забрали.

Анна замерла, сердце сжалось от боли, которую услышала в его голосе.

– Что случилось? – спросила тихо.

– Шуйские – клан вампиров, служащий Древним, – продолжил он. – Они хотели моей преданности, моей души, но я отказался. Тогда они обратили меня против воли, а Марию… убили, чтобы наказать. С тех пор я их враг. – Глаза вспыхнули красным, но в них была не только ярость – там была тоска, древняя, как сам город.

Анна почувствовала, как сомнения борются с сочувствием внутри.

– Почему ты остался в Петербурге? – спросила она. – Почему не ушёл подальше от всего этого?

– Потому что этот город – их поле битвы, – ответил он. – И потому что я поклялся их остановить. Я долгое время работал искусствоведом в Эрмитаже, изучал архивы, документы. Когда узнал о тебе, о Кольце Дня, понял, что ты – их главная цель. Твоя кровь, Анна, – ключ к пробуждению Древних.

Она сжала Кольцо, его тепло вернулось, но слабо.

– Ты знал обо мне с самого начала, – сказала она, голос дрогнул. – Почему не сказал сразу?

– Потому что ты не была готова, – ответил он. – И потому что не хотел, чтобы ты меня боялась.

Его слова повисли в воздухе, и Анна почувствовала, как сердце разрывается между недоверием и притяжением. Хотела что-то ответить, но шорох в переулке прервал их разговор. Кольцо Дня полыхнуло, послало волну жара по телу, и Анна обернулась. Тёмная фигура выплыла из тени – высокий мужчина с длинными волосами, собранными в хвост, и глазами, горящими белым огнём, как у Павла. Улыбка у него была холодная, полная ненависти.

– Виктор Теркин, – сказал Дмитрий, голос стал стальным. – Я знал, что ты появишься.

Теркин рассмеялся, клыки блеснули в свете фонаря.

– Ты думал, что спрячешь её от нас, предатель? – прошипел он. – Шуйские хотят её кровь, но я хочу твою голову.

Анна отступила, рука сжала нож. Кольцо Дня нагрелось, но тепло было слабым – страх и сомнения в Дмитрии ослабляли его силу. Теркин шагнул ближе, движения были молниеносными, и Анна поняла: он гораздо сильнее Павла. Дмитрий встал между ними, глаза вспыхнули красным.

– Уходи, Анна, – бросил он, не оборачиваясь.

– Нет, – ответила она, голос дрожал, но подняла нож. – Я не сбегу.

Теркин кинулся на неё, но Дмитрий перехватил его, швырнул к стене. Камни треснули, но Теркин поднялся, глаза пылали.

– Ты её не спасёшь, – сказал он. – Как не спас Марию.

Упоминание Марии зажгло в Анне ярость. Она шагнула вперёд, Кольцо полыхнуло, и она ударила ножом, целясь в грудь Теркина. Серебро зашипело, он отшатнулся, но улыбка не исчезла.

– Кольцо слабеет, Волкова, – сказал он. – Ты не готова к настоящей битве.

Дмитрий атаковал, движения были быстрее, чем у Теркина, и они сцепились в тени, как два зверя. Анна пыталась помочь, но Кольцо остыло, страх нарастал волнами. Внезапно Теркин отступил, глаза сузились.

– Это ещё не конец, – сказал он, глядя на Анну. – Шуйские скоро придут за тобой. – Он растворился в тени, оставив только эхо своего смеха.

Анна тяжело дышала, рука сжимала Кольцо. Дмитрий повернулся к ней, пальто было разорвано, но сам он казался невредимым.

– Ты в порядке? – спросил он, голос смягчился.

– Почему он упомянул Марию? – спросила она, взгляд полон вопросов. – И почему ты так важен для него?

Дмитрий отвёл взгляд, лицо стало каменным.

– Потому что я виноват в её смерти, – сказал тихо. – И Теркин меня никогда за это не простит.

Анна хотела спросить ещё, но Кольцо дрогнуло, напомнив о её миссии. Она посмотрела на канал Грибоедова, где вода отражала звёзды, и вспомнила строчку из книги: «Каналы – жилы города, где кровь Волковых звучит особенно громко». Петербург словно звал её по имени, тени сгущались, и она знала: Шуйские и Теркин – только начало. Её кровь, её Кольцо, её судьба – всё вело к каналу, где ждала правда.

Или новая ловушка, которую она пока не могла разглядеть.

Глава 6

Санкт-Петербург в белую ночь казался городом-призраком, где свет не разгонял тьму, а лишь подчёркивал её. Анна Волкова шла по набережной канала Грибоедова – её шаги отдавались эхом в тишине, а Кольцо Дня, висевшее на шее, слегка дрожало, словно чувствовало пульс города.

После засады Виктора Теркина прошлой ночью нервы были на пределе, а слова Дмитрия о его прошлом – о Марии, убитой Шуйскими – только усилили сомнения. Он спас её от Теркина, рассказал о своей боли, но фотография 1963 года и записка Шуйских – «Твоя кровь нужна нам» – не давали покоя. Был ли он союзником или частью лабиринта, в который она попала?

Кольцо Дня остывало, когда мысли путались, и Анна вспоминала слова деда Петра: «Сомнения – твой враг». Она пыталась сосредоточиться на своей миссии – найти следы Древних, о которых говорил дед Пётр, и остановить Шуйских. Книга из архива Эрмитажа, найденная ею, упоминала места силы в Петербурге, где Волковы проводили ритуалы против Древних. Одно из них было у Казанского собора, в переулке, где камни хранили память о её предках. Анна знала, что должна проверить это место, и надеялась, что Дмитрий, несмотря на её недоверие, поможет ей.

Она нашла его у особняка медового цвета, где они встретились впервые. Дмитрий стоял у чугунной ограды канала, его тёмное пальто развевалось на ветру, а серые глаза с алым отблеском смотрели на воду, словно искали в ней ответы.

– Ты опоздала, – сказал он, не оборачиваясь. Голос звучал низко, с ноткой тревоги.

– Я не обещала прийти вовремя, – ответила Анна, стараясь скрыть дрожь в голосе. – Но я здесь. Ты сказал, что знаешь о местах силы. Покажи мне.

Дмитрий повернулся, его взгляд встретил её, и она почувствовала, как сердце сжалось. В его глазах была смесь боли и решимости, и Анна не могла понять, чего боится больше – его или своих чувств к нему.

– Переулок у Казанского собора, – сказал он. – Там Волковы оставили свои следы. Но будь осторожна, Анна. Шуйские знают, что ты ищешь.

Она кивнула, пальцы сжали Кольцо Дня, которое слегка нагрелось, словно откликалось на его слова. Они направились к собору, чей купол возвышался над городом, как страж. Улицы были пустынны, белая ночь окутывала Петербург молочным светом, но тени в переулках казались живыми, шепчущими. Анна чувствовала, как её кровь отзывается на город, словно он звал её, и это пугало больше, чем угроза Шуйских.

Переулок у Казанского собора был узким, зажатым между старыми домами, чьи фасады потемнели от времени. Камни под ногами были неровными, покрытыми мхом, а воздух пах сыростью и чем-то древним, словно переулок хранил память веков. Кольцо Дня вспыхнуло, посылая волну тепла по её телу, и Анна остановилась у стены, где едва заметная руна – когти в круге – была вырезана в кирпиче. Она узнала этот символ из книги: знак Волковых, метка места силы.

– Здесь, – сказала она, голос дрожал от предчувствия. – Это их след.

Дмитрий подошёл ближе, его пальцы коснулись руны, и Анна заметила, как лицо напряглось.

– Это не просто метка, – сказал он. – Это указатель. Канал Грибоедова – место, где кровь Волковых звучит громче всего. Шуйские знают это.

Анна почувствовала, как её кровь похолодела. Книга упоминала, что каналы Петербурга – вены города, где сила Волковых может быть как оружием, так и проклятьем.

– Почему канал? – спросила она. – Что они хотят там сделать?

Дмитрий посмотрел на неё, его глаза потемнели.

– Ритуал, – ответил он. – Твоя кровь может открыть врата Древних. Канал Грибоедова – место, где их сила сильнее всего. Шуйские готовят его уже давно.

Сердце забилось быстрее, и Кольцо Дня остыло, отражая её страх. Она вспомнила записку Шуйских, бой с Павлом, угрозу Теркина.

– Ты знал об этом с самого начала, – сказала она, голос стал резче. – Почему ты не сказал мне сразу?

– Потому что ты не была готова, – ответил он, голос смягчился. – И потому что я не хочу, чтобы ты бежала в бой, не понимая, с чем столкнёшься.

Анна отступила, её рука сжала серебряный нож деда Петра в кармане.

– А если ты часть их плана? – спросила она, взгляд был полон недоверия. – Ты вампир, Дмитрий. Как я могу верить тебе?

Он шагнул ближе, его глаза вспыхнули алым, но в них была боль.

– Ты можешь не верить мне, – сказал он. – Но я не с Шуйскими. Я видел, что они сделали с Марией. И я не позволю им забрать тебя.

Его слова повисли в воздухе, и Анна почувствовала, как сердце разрывается между страхом и притяжением. Она хотела ответить, но шорох в переулке заставил её обернуться. Кольцо Дня вспыхнуло, и она увидела тень – быструю, нечеловеческую, скользящую вдоль стены.

– Они здесь, – прошептала она.

Дмитрий напрягся, его глаза сузились.

– Шуйские, – сказал он. – Они следят за тобой с тех пор, как ты приехала.

Анна посмотрела на руну, её пальцы коснулись холодного кирпича. Она почувствовала, как её кровь отозвалась, словно город звал её, и Кольцо Дня задрожало сильнее.

– Что это значит? – спросила она, голос дрожал. – Почему моя кровь… чувствует это?

Дмитрий положил руку на её плечо, его прикосновение было холодным, но успокаивающим.

– Потому что ты Волкова, – сказал он. – Твоя кровь связана с этим городом, с его местами силы. Канал Грибоедова – не просто место. Это сердце их ритуала.

Тень в переулке шевельнулась снова, и Анна услышала шёпот – холодный, как лёд: «Волкова». Кольцо вспыхнуло, но его тепло было слабым, и она поняла, что её сомнения в Дмитрии ослабляют его.

– Нам нужно уйти, – сказал Дмитрий, голос стал резче. – Они не нападут здесь, но они близко.

Анна кивнула, сердце колотилось. Они покинули переулок, но ощущение слежки не отпускало. Петербург смотрел на неё, его тени шептались, его каналы пели, и она чувствовала, как её кровь отвечает. Она снова вспомнила слова деда Петра: «Кровь Волковых – ключ и проклятье». Канал Грибоедова был ключом, но к чему? К спасению или к гибели?

Они вернулись к каналу, где вода отражала звёзды, и Анна остановилась, глядя на особняк.

– Ты знал о рунах, – сказала она, взгляд встретил его. – Ты знал о канале. Что ещё ты скрываешь?

Дмитрий посмотрел на неё, лицо было непроницаемым.

– Я скрываю только то, что может тебя сломать, – ответил он. – Но я клянусь, Анна, я не твой враг.

Сердце сжалось, и она почувствовала, как Кольцо Дня нагрелось, словно откликаясь на его слова. Но разум всё ещё боролся с чувствами. Она знала, что Шуйские близко, что Теркин не отступит, и что канал Грибоедова – это место, где её судьба решится. Петербург шептал её имя, его тени сгущались, и Анна понимала: лабиринт, в который она вошла, становится всё опаснее.

Глава 7

Белая ночь Санкт-Петербурга окутывала город молочной пеленой, но для Анны Волковой этот свет был лишь маской, скрывающей тьму, что сгущалась вокруг неё. Она сидела в своей комнате в общежитии на Васильевском острове – её пальцы сжимали Кольцо Дня, чей металл казался холоднее обычного. После находки рун у Казанского собора, указывающих на канал Грибоедова как место силы, и слежки Шуйских её нервы натянулись, словно струны. Дмитрий, его слова о Марии и алые глаза не выходили из головы, усиливая сомнения. Он защищал её, но недомолвки и фотография 1963 года, найденная в архиве, заставляли задаваться вопросом: друг он или враг? Кольцо Дня дрогнуло, отражая смятение, и Анна вспомнила слова деда Петра: «Сомнения – твой враг, но правда – твой щит».

Она пыталась сосредоточиться на миссии – найти следы Древних и остановить Шуйских, – но записка «Твоя кровь нужна нам» и угроза Виктора Теркина не давали покоя. Книга из архива Эрмитажа упоминала Волковых, но в ней не было ответов о том, как использовать Кольцо или защититься от ритуала, о котором говорил Дмитрий. Она знала: нужно вернуться в архивы – дед Пётр учил, что там, среди пыльных страниц, скрываются ключи к прошлому. Но после слежки Шуйских казалось, что каждый шаг под наблюдением.

Утро встретило серым светом, льющимся через окно. Петербург казался живым – его каналы шептались, мосты хранили тайны, и Анна чувствовала, как кровь отзывается на этот город. Она надела серую водолазку, спрятав Кольцо под воротник, и направилась в Эрмитаж. Сегодня экскурсий не было – куратор дал выходной, и Анна решила использовать время, чтобы снова пробраться в архивы. Надеялась найти что-то о местах силы или Древних, что объяснило бы, почему её кровь так важна Шуйским.

В Эрмитаже залы кишели туристами, но Анна избегала людных мест, пробираясь к лестнице в подвал. Запах старой бумаги и сырости встретил, как старый друг, но сегодня архив казался мрачнее прежнего. Полки, забитые фолиантами, тянулись в полумрак, и Кольцо Дня нагрелось, словно указывая путь. Она шла вдоль рядов, пока не услышала шорох за спиной.

– Ты не должна быть здесь, – произнёс голос низкий и хриплый, с лёгким акцентом, словно обладатель провёл годы среди книг, а не людей.

Анна обернулась, рука инстинктивно сжала серебряный нож деда Петра в кармане. Перед ней стоял пожилой мужчина – невысокий, сгорбленный, с седыми волосами и глазами, блестящими, как у совы, за толстыми стёклами очков. Одежда – потёртый пиджак и мятый шарф – пахла пылью, но в его взгляде была проницательность, от которой Анна почувствовала себя обнажённой.

– Кто вы? – спросила она. Голос прозвучал твёрже, чем ожидала.

Мужчина улыбнулся – улыбка была одновременно доброй и тревожной.

– Меня зовут Фёдор, – сказал он. – Я архивариус. И я знаю, кто ты, Анна Волкова.

Сердце пропустило удар, Кольцо Дня вспыхнуло, послав волну тепла.

– Откуда вы знаете моё имя? – спросила она, отступая к полке.

Фёдор шагнул ближе, движения медленные, но уверенные.