Читать онлайн Рукопись антиквара

© Александрова Н.Н., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Я вздохнула, убрала мобильник и свистнула собаке:

– Берри, домой!

Берри вообще-то пес послушный и покладистый, но на этот раз он сделал вид, что меня не услышал, и побежал в сторону собачьей площадки. Ага, туда как раз направляются очень симпатичная шоколадная лабрадорша с хозяйкой. Что-то такое говорил Максим про то, что у Берри с этой шоколадной красоткой симпатия.

Но в данный момент мне совершенно не улыбалось вступать в разговоры с незнакомой женщиной. Она небось прекрасно знает и Берри, и его хозяина и не преминет поинтересоваться, кем я прихожусь им обоим. И придется объяснять, что, в общем-то, никем я им не прихожусь, что я – человек случайный.

В таком случае вопросов у нее будет еще больше, и главный вопрос она обязательно задаст, а именно: где же хозяин собаки? А мне и сказать нечего, потому что я понятия не имею, где Максим.

Придется обрисовать ей всю ситуацию, то есть, что три дня назад утром Максим позвонил в мою дверь, сказал, что ему нужно уехать на пару дней, что он постарается вернуться завтра поздно вечером, и не могу ли я взять на это время к себе Берри?

Можно, конечно, дать мне ключи от квартиры, чтобы я навещала Берри и выводила его погулять, но дело в том, что Берри очень не любит, когда он, Максим, уезжает, он будет лаять, выть и бросаться на дверь. А еще может и мебель погрызть, так что могут быть большие неприятности с хозяйкой квартиры.

Раньше Максим в таких случаях сдавал Берри на передержку в собачью гостиницу к Тристану, но сегодня все получилось так быстро, что он не успевает.

Разумеется, я согласилась, с Берри мы большие друзья, он пес послушный и покладистый, но про это я уже говорила.

Максим сунул мне в руки поводок, быстренько смотался к себе за кормом, прихватил еще пару собачьих игрушек и убежал, крикнув уже снизу, что самолет ждать не будет.

И два дня мы с Берри жили очень дружно.

Погода для поздней осени была хорошая, ночами немного подмораживало, но днем на небе появлялось все же неяркое солнышко, так что мы много гуляли и всюду ходили вместе: в магазин, на рынок за овощами и так далее.

На второй день вечером Максим не появился, и даже Берри не слишком взволновался – ну, завтра утром точно он будет. Но к вечеру третьего дня я решилась позвонить ему на мобильник. Никто не ответил, были просто гудки, потом женский противный голос сказал, что телефон находится вне действия сети.

Вы спросите, почему я не звонила и не писала ему раньше? И почему Максим не написал мне ни одного сообщения, хотя бы просто: «Долетел нормально, как Берри?»

Хороший вопрос, но об этом после.

Итак, все эти мысли промелькнули у меня в голове, пока я наблюдала за Берри. Он подкатился к Шоколадке, присел, потом вскочил и обежал ее кругом, при этом хвост его реял, как флаг.

Забыла сказать, что Берри золотистый ретривер, очень крупный и красивый, так что лабрадорша встретила его очень приветливо. Ее хозяйка, однако, разглядела меня и осталась, видимо, недовольна, что я не Максим. Во всяком случае, это отразилось у нее на лице. Так что я решила, что не стану с ней вступать в беседу.

Кроме всего прочего, Октавиан строго-настрого наказал мне как можно меньше толкаться на людях. Одно дело дойти до магазина, там люди только на продукты смотрят, а другое – торчать на собачьей площадке и точить лясы с хозяевами собак.

Выглядеть как можно незаметнее, ни с кем в разговоры не вступать, с соседями не знакомиться, чай-кофе с ними не пить и о жизни не беседовать. Но про Октавиана тоже рассказ будет позже.

Так что я свистнула особым свистом, какой показал мне Максим. Это, сказал, действует на Берри сразу же, потому что это приказ: ко мне! Причем немедленно.

И вы не поверите, но оказалось, что так и есть. Берри мигом прекратил свои ухаживания, круто развернулся и бросился ко мне, не обращая внимания на горестные взлаивания своей дамы сердца. Я подхватила его на поводок и потащила домой.

Возле дома я на всякий случай еще раз проверила мобильник. Не было ни строчки от Максима, только мои сообщения: «Где ты?», «Что случилось?», «Отзовись!».

Я выключила мобильник и убрала его в карман. Хорошо бы его вообще выбросить…

Дома я обнаружила, что того количества корма, что оставил мне Максим, почти не осталось.

– Суп будешь есть? – спросила я Берри. – Он с мясом…

Пес с негодованием отвернулся, он сердился за то, что увела его от Шоколадки. Однако, когда я сделала себе бутерброд с сыром, он сел рядом, умильно поглядывая.

Берри очень любит сыр, но если я буду кормить его сыром, то очень скоро вылечу в трубу. Ну ладно уж, получи…

Чавканья не было, он просто поймал кусок на лету.

После чего я сочла свой долг по отношению к собаке выполненным и занялась собственными делами. Точнее, делами Октавиана, еще точнее – теми задачами, которые он передо мной ставил. И по выполнении платил мне деньги. Не очень большие, но на них можно было существовать и оплачивать эту вот квартиру.

К вечеру пошел дождь, так что гуляли мы мало, Берри сам запросился домой и соизволил поужинать супом, только ворчал, что мало мяса. Да, надо что-то делать с его питанием. Но у меня от погоды разболелась голова, так что я отложила все заботы на утро и пораньше легла спать.

Мне снился тот же сон, что последние несколько дней.

Снилось, будто я еду в полутемном междугородном автобусе.

Ночь, за окнами проносится заснеженный пейзаж, большинство пассажиров спит.

Они спят тяжелым, мутным дорожным сном, который не приносит отдыха и облегчения, а только головную боль и сухую горечь во рту…

Вдруг автобус останавливается, в него заходят несколько человек в черном, в масках. Маски на них странные – не черные трикотажные с прорезями для глаз, а ярко раскрашенные звериные морды из папье-маше, вроде тех, какие носят дети на новогоднем представлении: у одного – волчья, у другого – кошачья, у третьего – медвежья…

Эти люди идут по проходу посреди автобуса, заглядывая в лица пассажиров.

Они кого-то ищут – и я знаю, что ищут они меня.

Они ищут меня давно и упорно, и вот, кажется, их поиски подходят к концу…

Я торопливо лезу в свою сумку, нашариваю там такую же маску – кажется, это маска зайца. Я надеваю эту маску и откидываюсь на спинку сиденья, делаю вид, что сплю.

Тут люди в черном подходят ко мне.

Один из них – тот, что с волчьей мордой, – наклоняется и говорит хриплым голосом:

– Сними маску!

Я дергаю маску – но она не снимается, она намертво приросла к моему лицу.

Я говорю: видите, это не маска, это мое настоящее лицо! Я никак не могу ее снять!

Но тот – с волчьей мордой – не унимается, он тянет ко мне руки и рычит:

– Бр-ред! Пр-рочь! Я сам ее сор-рву!

И тут я проснулась.

В комнате было душно, за стеной раздавался какой-то шум. Но, может, это мне просто показалось…

Я встряхнула головой, сбрасывая остатки сна, слезла с кровати и вышла на кухню, чтобы налить себе стакан воды.

И тут я отчетливо услышала шум за стеной.

Моя кухня непосредственно граничит с кухней соседней квартиры – той, где живет… ну, по крайней мере, жил Максим. И стена между нашими кухнями тонкая, так что звукоизоляция никакая.

Так что раньше я всегда знала не только, что он дома, а и то, чем он в данный момент занимается. Вот, к примеру, шумит чайник, вот пискнула микроволновка, согревающая булочки, вот что-то упало на пол и Максим чертыхнулся… я даже слышала, как ложечка звякает о чашку и скрипит стул.

Не помню, говорила я или нет, но Максим – мужчина… ну если не толстый, то, скажем так, крупный, поэтому быть неслышным и незаметным у него не очень получается.

И вот сейчас я четко расслышала, что за стеной кто-то ходит и двигает мебель…

Ну слава богу, значит, Максим вернулся!

Я натянула спортивный костюм, всунула ноги в тапочки и вышла из квартиры.

Конечно, сейчас раннее утро, очевидно, Максим только приехал и постеснялся звонить ко мне. А я нахожусь в очень затруднительном положении, он оставил меня со своей собакой и пропал в неизвестном направлении. Так что я имею полное моральное право выяснить обстоятельства, невзирая на время…

Берри спокойно спал на коврике возле кровати. Я хотела его разбудить и обрадовать, но что-то меня остановило.

Я тихонько вышла из квартиры и позвонила в соседскую дверь.

Там на какое-то время наступила тишина, затем раздались шаркающие шаги, и дверь распахнулась.

Я испытала горькое разочарование: передо мной стоял не Максим.

На пороге возвышалась монументальная фигура Рогнеды Ивановны. Хозяйки квартиры, которую снимал Максим. Я ее видела пару раз, она довольно противная, нелюбезная тетка, однако Максим ей благодарен за то, что пустила его с собакой.

Подозреваю, что слупила Рогнеда за это немалые деньги, но точную сумму не знаю, мы с Максимом не в таких отношениях, чтобы интересоваться его денежными делами.

– Тебе чего? – спросила она, смерив меня неприязненным взглядом.

– Я думала, это Максим вернулся…

– Думала она! В такую рань спать надо, а не думать!

– Вот вы же не спите! Шумите, мебель двигаете!

– Я в собственной квартире имею право делать что захочу! Тебя спрашивать не хватало!

– Да ладно вам… так что, Максим не вернулся?

– А тебе какое до него дело?

– А такое, что он мне Берри оставил!

– Какую еще бэби? Ты чего, спала с ним, что ли? Тогда я знать ничего не знаю! И понятно, почему он сбежал!

– Да типун вам на язык! – разозлилась я. – Берри – это собака, вы сами с Максима за нее несусветные деньги взяли!

Последнее я брякнула наугад, и по лицу хозяйки поняла, что я права.

И тут я увидела за спиной у Рогнеды чемодан, из которого торчал черный мужской носок, как непрожеванный кусок колбасы из собачьей пасти.

Рогнеда перехватила мой взгляд и ногой задвинула чемодан за тумбочку.

Так-так, стало быть, Максиму отказали в квартире, раз вещи его выбрасывают. Внезапно у меня как-то неприятно кольнуло в желудке. Или это сердце?

– Это его вещи? – Я кивнула на чемодан.

Рогнеда фыркнула на меня, как рассерженная кошка:

– А хоть бы и его… тебе до этого какое дело?

– А куда вы их собираетесь девать?

– Опять-таки, какое тебе дело? Я, может быть, другим людям хочу квартиру сдать, и его вещички мне здесь ни к чему!

– Как это – другим людям?

– Сегодня какое число?

– Да откуда я знаю? Ну, вроде второе ноября!

– И не второе, а уже третье! А у нас с ним был договор: платить каждое первое число! Срок в срок! И не задерживать! А если задержит – стало быть, я могу квартиру сдать. У меня, знаешь, простоев не бывает, квартира пустая стоять не будет!

– Но он же вернется!

Рогнеда прищурилась:

– А ты почем знаешь? Он тебе звонил?

– Нет…

– Ну так и помалкивай.

– Ну, может быть, ко мне эти вещи пока поставить? Он вернется, я ему все и отдам…

– Ну ты даешь! Долго думала? Он вернется, скажет, что-то пропало, а кто отвечать будет? Ты съедешь, где тебя искать? Нет уж, ученая уже, никому не доверяю!

– Да ничего он не скажет…

– А ты почем знаешь?

Разговор грозил пойти по кругу, так что я собралась с мыслями и заговорила тверже:

– Вот что, вы мне тогда хоть корм собачий отдайте! Он ведь мне собаку свою оставил, ее надо чем-то кормить?

– Чего это я тебе что-то должна отдавать?

– Да вам-то этот корм зачем? У вас собаки нет… вы его что, сами есть собираетесь?

– Да хоть бы и сама! – фыркнула Рогнеда. – Тебя это ни в каком случае не касается!

– Но собаку кормить надо…

Рогнеда изобразила на лице интенсивную работу мысли и неожиданно смилостивилась:

– Ладно, черт с тобой, забирай этот корм! Мне он и правда не нужен. Место только занимает.

– А где хоть он?

– Где-где, известно где – в кладовке.

В прихожей, возле кухонной двери, была еще одна дверь, на нее и кивнула Рогнеда.

Я открыла эту дверь и оказалась в маленькой темной кладовке. Включила свет, и прямо напротив двери увидела большой мешок из плотной бумаги, на котором была изображена довольно ухмыляющаяся собачья морда. Кстати, очень похожая на Берри.

Я ухватилась за углы этого мешка, попыталась его поднять – но это оказалось выше моих сил, мешок был на удивление тяжелый.

– Ну что ты там возишься? – проговорила Рогнеда, заглядывая в кладовку. – Я тебе только корм разрешила взять! Смотри другое что не прихвати!

– Да мне и с этим-то не справиться, куда уж еще! – пропыхтела я, возясь с мешком. – Может, вы мне поможете?

– Еще чего! – фыркнула Рогнеда. – Сама управляйся как хочешь! Тебе надо, ты и возись!

Я сделала еще одну попытку, но моей силы не хватало, чтобы поднять злополучный мешок.

Тогда пришлось тащить его по полу волоком.

Я вытащила мешок в прихожую, под подозрительным взглядом Рогнеды доволокла до квартирной двери, перетащила через порог.

Едва я вытащила мешок из квартиры, Рогнеда тут же захлопнула за мной дверь.

Я перевела дыхание, дотащила мешок до своей квартиры.

Там, у входа, меня встретил Берри.

– Проснулся наконец! – рассердилась я.

Пес посмотрел виновато, и я вспомнила, как Максим говорил, что Берри отчего-то очень не любит Рогнеду Ивановну.

Что ж, теперь я его понимаю.

Мешок Берри обнюхал с большим интересом.

Я кое-как доволокла несчастный мешок до кухни и тут же отправилась в душ. Требовалось срочно привести мысли в порядок, мне всегда помогает горячий душ.

Голова, болевшая вечером, прошла, только была какая-то чужая и тяжелая, словно налитая свинцом. Я долго стояла под горячим душем, потом сушила волосы феном, после чего у меня появилась надежда, что если выпить чашку крепкого кофе, то в эту самую голову придет какая-нибудь дельная мысль.

Разумеется, на съемной квартире не было у меня кофеварки. Опять же, рассиживаться в кафе Октавиан запретил категорически.

Обычно я беру кофе с собой в небольшом магазинчике на углу, хотя это тоже чревато тем, что меня запомнят.

Так или иначе, сейчас раннее утро, магазин закрыт. Так что я сварила кофе в обычной турке и насыпала Берри солидную порцию корма. Он все терся около пакета.

– Да не волнуйся, это все твое, теперь надолго хватит!

От кофе в голове прояснилось, однако никакой умной мысли там не возникло.

И то сказать, откуда ей взяться? Я совершенно не представляла, что мне теперь делать.

Куда подевался Максим? Я не знаю. Не знаю даже, куда он поехал. То есть полетел, он сказал, что самолет ждать не будет. Но у меня нет подтверждения его словам.

Более того, я не знаю, чем он занимается, есть ли у него работа и какая и как он зарабатывает деньги.

И еще… я с ужасом поняла, что не знаю даже фамилии Максима! Вот так как-то, живем почти два месяца рядом и…

Но говорила уже, что Октавиан строго-настрого запретил мне всяческое общение. Встретила соседа на лестнице, поздоровалась – и пошла себе мимо. А если он настаивать будет на близком знакомстве – говорить, что бойфренд ревнивый. Или просто подальше послать, если уж совсем непонятливый.

Так что познакомилась я с Берри, он подошел ко мне на лестнице. Говорила уже, что Берри – красивый пес и очень ласковый, так что мы сразу подружились.

Максим мне тоже нравился, но держались мы с ним осторожно. Как-то пару раз гуляли с Берри, они случайно меня встретили, Максим о себе ничего не рассказывал и меня тоже не расспрашивал, мне это вполне подходило.

За все то время, что я тут живу, ни разу не видела, чтобы к Максиму кто-то приходил – ни друзей, ни девушки не было. Не то чтобы я высматривала его из окна или наблюдала через дверной глазок, просто говорила уже, что слышимость у нас отличная.

То есть следует честно признать, что я ровным счетом ничего про Максима не знаю.

Кроме одного: он очень любит свою собаку, и Берри платит ему такой же горячей любовью. И я твердо знаю, что никогда Максим бы не бросил Берри. Не оставил бы его совершенно незнакомому человеку. Потому что если я Максима не знаю, то и он меня тоже.

Так что одно дело – это попросить взять собаку на два дня, и совсем другое – это оставить ее насовсем. Откуда он знает, может, я выгоню Берри на улицу, сдам в приют или вообще…

Так что с Максимом что-то случилось. Сбила машина, попал в аварию, ограбили и бросили на улице без сознания… мало ли что. Телефон отключен, сам, если жив, ничего не помнит…

В таких случаях родственники обычно начинают обзванивать больницы и заявляют в полицию. Но я не могу ничего этого сделать, потому что, во‐первых, я не родственница, во‐вторых, я, черт возьми, не знаю фамилии Максима, а в‐третьих, в полиции ведь непременно надо предъявить документы. И вот тут у меня проблема.

Но о ней тоже после…

Тут я вспомнила, что сегодня четверг. Ну да, третье ноября, четверг, то есть четвертый день недели. И следовательно, нужно идти на встречу с Октавианом. То есть это только так говорится – встреча. На самом деле мы уже давно не встречаемся по-настоящему. И никакого зума и видеотелефона, про это даже думать он мне запретил.

Я порылась в кармане куртки и нашла скомканную бумажку – объявление, которое я сняла со столба возле магазина.

«Отдаю котят в хорошие руки» – было напечатано плохим принтером на листке, и телефон: 921 528 12 34.

Да… в прошлый раз было что-то про щенков. А то еще придумает, что продает что-то. Фантазия у Октавиана богатая.

Но текст объявления не имеет значения, важны вот эти цифры телефона.

То есть на самом деле это вовсе не номер телефона. 921 – это просто так, чтобы подозрения не вызвать, что номер липовый, а вот сумма трех дальнейших цифр обязательно должна равняться пятнадцати. Это такой сигнал, что все в порядке, письмо именно от Октавиана, а не от кого-то другого. Восемь плюс два, плюс пять равняется пятнадцати.

Дальше идет число 12. Цифра один означает, что в парке (не буду писать в каком, его нельзя называть. Скажу только, что этот парк находится недалеко от моего нынешнего дома), так вот, нужно идти на первую аллею (1) и найти там вторую (2) скамейку. А когда? Правильно, третьего ноября, в четверг, то есть в четвертый день недели.

То есть сегодня. Точное время не имеет значения, но чем раньше, тем лучше. Скоро девять, как раз очень удобно: все, кто на работу, уже прошли, мамаши детей в садик отвели, а бабушки пока на лавочках не сидят.

Так что нужно идти, и Берри я с собой взять не могу.

Все прошло как обычно, на второй по счету скамейке между сиденьем и ножкой была спрятана флешка. Я достала ее незаметно и положила на ее место свою.

Никого не было на аллее, только не в меру шустрый и предприимчивый голубь сел у моих ног и посмотрел требовательно. Теперь оставалось еще одно дело.

Я брела по улице в задумчивости.

Мало мне своих собственных проблем, так еще и Максим пропал, оставив мне собаку.

Конечно, Берри очень славный и обаятельный пес, но я сейчас не в том положении, чтобы брать на себя ответственность за живое существо… как там говорил Экзюпери? Мы отвечаем за тех, кого приручили…

Но что делать?

Говорила я уже, что Октавиан строжайшим образом запретил мне пользоваться интернетом и телефоном, мой собственный телефон он вообще отобрал.

Но когда я поняла, что Максим пропал, со мной случился мелкий эпизод, который немного изменил ситуацию.

Я шла по улице, когда на меня буквально налетел смуглый небритый тип в приплюснутой кепке. Я попыталась его обойти, но он вцепился в мой локоть и забормотал вполголоса:

– Телефончик не нужен, красавица? Хороший телефончик, новый совсем…

– Не нужен мне твой краденый телефон! – фыркнула я привычно.

– Зачем краденый? – Он изобразил лицом и всей фигурой праведное возмущение. – Ничего не краденый! Я в салоне работал, мне телефоны вместо платы дали!

– Ой, да кончай врать… – машинально пробормотала я, но тут вдруг сообразила – это ведь как раз то, что мне нужно.

Октавиан запретил мне пользоваться телефоном, потому что так меня могут вычислить.

Но если у меня будет новый, нигде не засвеченный телефон… это в корне меняет дело!

Если этот телефон краденый, оно еще и лучше. По нему никто меня не вычислит. Тем более что я не собираюсь названивать всем подряд, я собираюсь связаться с Максимом.

А Октавиану об этом моем приобретении знать совсем не обязательно… Нехорошо, конечно, я ведь дала ему слово, но ради Берри можно и нарушить…

Жулик уже отпустил мой локоть и нацелился на долговязого парня в худи, но я его остановила:

– Эй, а сколько ты хочешь за свой телефон?

Брюнет оживился, назвал цену (слишком высокую для краденого телефона – видно, с расчетом на неизбежный торг). Я сбавила цену ровно вдвое, он попытался возмутиться – но передумал, и телефон перешел в мои руки.

Так я стала обладательницей левого, незасвеченного телефона. Правда, мне это ничем не помогло.

Как я уже говорила, я несколько раз пыталась по этому телефону связаться с Максимом – но каждый раз результат был один и тот же. То есть никакого.

На всякий случай сейчас я еще раз повторила попытку, отошла в тихое место и снова набрала номер Максима…

На сообщения он не отвечает, так, может, на звонок кто-то ответит, если Максим, не дай бог, в больнице…

– Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети! – прозвучал в трубке механический голос, показавшийся мне издевательским.

Кто бы сомневался…

Что же делать? Как мне его найти? Или хотя бы узнать, что с ним случилось? Тогда можно будет решить, что же мне делать с Берри?

Я не успела додумать эту мысль до конца, как вдруг мимо меня пронесся мальчишка лет тринадцати на электрическом самокате. Он промчался так быстро, что обдал меня ветром.

И при этом чуть не свалил с ног…

Я восстановила равновесие, обругала мальчишку, точнее его стремительно удаляющуюся спину, и только после этого осознала, что он не просто задел меня.

Он еще выхватил у меня из рук тот самый левый, незасвеченный телефон…

– Черт! – прошипела я с глубоким чувством…

Конечно, от этого телефона было мало проку, но все же это была хоть какая-то связь с миром!

Конечно, Октавиан бы страшно разозлился, если бы узнал про этот мой маленький секрет, но все же…

С другой стороны, может, и к лучшему, что телефон утащил этот паршивец, все равно Максим не отвечает на звонки.

Но куртка вся в грязи, нехорошо идти в таком виде, опять-таки, люди заметят. Я увидела витрину небольшого кафе и собралась зайти туда – привести себя в порядок. Придется чашку кофе заказать, а то в туалет не пустят.

Однако я не успела войти в кафе, как вдруг ко мне торопливой походкой подошел прилично одетый, представительный мужчина лет пятидесяти. На нем было длинное, немного старомодное, но очень элегантное пальто и очки в золоченой оправе.

– Девушка! – проговорил он, слегка задыхаясь, как будто только что бежал. – Как удачно! Я его догнал!

– Что? – переспросила я удивленно. – Я вас, конечно, поздравляю, но кого вы догнали?

– Того мальчишку!

– Какого мальчишку? – Я переспросила не просто так, а чтобы немного потянуть время и осознать, что происходит.

– Того, который у вас выхватил телефон!

– Какой телефон?

За время этого диалога я пригляделась к незнакомцу.

Что-то в его лице, во всем его облике было настораживающее.

Он смотрел на меня как кот на зазевавшуюся мышь.

И еще… вряд ли человек его возраста мог догнать мальчишку на самокате! Вот так вот просто бежал, бежал и догнал? Да не смешите мои тапочки!

Кроме того, как он нашел меня?

Когда тот парень налетел на меня, поблизости никого не было. Ни рядом со мной, ни на той стороне улицы, из ближнего кафе тоже никто не смотрел.

Так откуда он знает, что этот телефон – мой? И что это за неумеренная забота о ближнем? Рассчитывает на вознаграждение? Это вряд ли, одет он прилично, пальто вон дорогое, а телефончик копеечный, да и у меня вид сверхскромный. Нет, тут что-то не то…

А мужчина уже протягивал мне телефон и покровительственно улыбался:

– Вот он, ваш телефончик!

Он протягивал мне только что украденный телефон и продолжал говорить:

– Хорошо, что я успел! Сейчас ведь человек без телефона как без рук! Все ведь у нас в телефоне… А вы, кажется, в это кафе собирались? Пойдемте, я вас кофе угощу!

Вот интересно! Он мне хочет вернуть телефон, да еще и кофе предлагает угостить…

Нет уж, я помню, где бывает бесплатный сыр!

Мужчина буквально впихивал телефон мне в руку.

Я отдернула руку и проговорила с деланым удивлением:

– Извините, но вы что-то перепутали. Это не мой телефон! Мне чужого не нужно!

– Как не ваш? – переспросил мужчина с явной обидой в голосе. – Что значит не ваш?

– Не мой – значит не мой! И у меня вообще никто ничего не крал. Особенно телефон.

– Как это не крал? Но я своими глазами видел…

– Извините, вы ошиблись! – твердо сказала я.

– Это вы ошибаетесь! Это ведь ваш телефон! – Он начал понемногу закипать.

– Нет, не мой. – Я, наоборот, держалась, как могла, спокойнее. – Уверяю вас, я свой телефон знаю… в лицо.

Мужчина хотел еще что-то сказать, но вовремя прикусил язык – понял, видимо, что, продолжая настаивать, он только еще больше испортит ситуацию.

Вместо этого он чуть заметно отступил от меня и проговорил примирительно:

– Ну, значит, я действительно ошибся… наверное, это была другая девушка…

– Наверное! – отозвалась я и пошла прочь – ничего, и в грязной куртке дойду, главное, поскорее убраться от этого типа.

Я шла, стараясь не убыстрять темп, хотя хотелось бежать сломя голову, нестись не разбирая дороги.

Я сжала зубы и заставила себя ступать медленно, так же медленно считая про себя: раз, два, три, четыре – два шага, потом снова медленный счет и два шага… главное, не оглядываться и не останавливаться, не втягивать голову в плечи, не размахивать руками и дышать глубоко через нос.

Но паника подступала.

«Это они, это они, это они», – стучало в голове. Они нашли меня и сейчас возьмут. Увезут куда-то и станут пытать. А я ничего не знаю, у меня ничего нет, я понятия не имею, кто взял эти бумаги.

Но даже если я буду орать перед смертью, все равно они не перестанут меня пытать. И я умру в ужасных мучениях. Так не лучше ли сделать это сразу, вот прямо сейчас броситься под проезжающий грузовик. И все будет кончено.

Но тут я вспомнила о Берри.

Если я не вернусь домой, что будет с ним? Бедный пес умрет от голода и жажды, потому что никто не придет. У него никого нет, как и у меня. Никто не знает, что пес у меня, истосковавшись, он начнет лаять и выть, но хозяин, что сдал мне квартиру, уехал далеко на север. Он там работает вахтовым методом, так что его и не найти, если что.

Это мне сказал Октавиан, он и определил меня на эту квартиру.

Так что я просто не имею никакого права покончить жизнь самоубийством, пока не узнаю, что случилось с Максимом, или уж в крайнем случае не пристрою собаку в хорошие руки.

Эта мысль придала мне сил, и я пошла бодрее. Никто меня не остановил, никто не выскочил из подъехавшей машины и не пытался запихнуть меня в багажник.

Дома меня ждал истомившийся Берри. Когда я в изнеможении плюхнулась на диван, не сняв даже куртки, он положил голову мне на колени и затих.

– Дорогой, – я почесала его за ушами, – мы обязательно найдем Максима.

Берри тяжело вздохнул, а я стала думать, чем мне грозит этот инцидент с телефоном.

Ясно, что тот тип в дорогом пальто привязался ко мне не просто так. Кто он – и кто я? Замурзанная девица в дешевых кроссовках и грязноватой куртке, вряд ли кто-то может просто так угостить меня кофе. Значит, ему нужно от меня что-то.

Я подумала немного и сообразила, что вся история с телефоном была задумана для того, чтобы этот тип со мной познакомился. Ну да, все сходится: наняли какого-то мальчишку, чтобы он выхватил у меня телефон, он просто отдал телефон этому типу за небольшую денежку и поехал своей дорогой.

Но зачем такие сложности? Телефон краденый, в нем нет адресной книги, а есть только номер Максима.

– Вот! – Я даже подпрыгнула на месте, отчего Берри недовольно поднял голову и посмотрел на меня укоризненно: хорошо так сидим, что ты дергаешься?

Я отмахнулась, чтобы не сбиться с мысли.

Стало быть, этот тип отслеживал телефон Максима. И как только я ему позвонила, он вышел через номер на меня. Есть такие способы, не зря Октавиан отобрал у меня мой собственный мобильник и запретил пользоваться интернетом.

И что из этого следует? Во-первых, это значит, что Максим жив, думаю, что относительно здоров, но ему грозит опасность, поэтому он прячется и мобильник свой отключил.

Во-вторых, я, конечно, сглупила, что звонила и писала ему сообщения, но это значит, что охотятся за мной не мои враги, а посторонние люди, которые хотят что-то узнать о Максиме. Они или он, тот тип в дорогом пальто и с хорошей стрижкой, думают, что я что-то могу про Максима знать. Но я ничего не знаю, так что правильно сделала, что не призналась насчет телефона.

И, в‐третьих, мне обязательно нужно продолжать поиски Максима, ради Берри.

«Вот это правильно!» – пес посмотрел на меня с глубокой признательностью.

Неужели он умеет читать мысли?

Однако сегодня мне нужно работать, раз получила задание от Октавиана.

И я уселась за компьютер и на улицу выбралась только к вечеру, когда Берри дал понять, что терпение у собаки не безгранично.

Мы зашли в магазин на углу, купили продуктов и прогулялись в парке, не заходя на собачью площадку, так что никого не встретили. Берри если и был недоволен короткой прогулкой, то ничем этого не показал. Говорила уже, что у него замечательный характер.

Спать я легла не поздно, намереваясь хорошо выспаться. Если я мало сплю, то утром голова тяжелая, долго в себя прихожу.

Однако моим благим намерениям не суждено было осуществиться, потому что ночью меня разбудил лай Берри.

С трудом выходя из сна, я поначалу не поняла, что вообще происходит. Берри – пес воспитанный, и в квартире вообще никогда не лаял, разве что по лестнице пройдет кто-нибудь шумный. Ну, работяги мебель таскать начнут или же супруги средних лет с верхнего этажа всегда ругаются, до квартиры дойти не могут.

Сейчас же была глубокая ночь, даже фонарь, который всегда светит в мое окно, не горел. Я поднялась с кровати, убедилась, что на часах без пяти три, и поплелась по квартире искать собаку.

Берри нашелся не у двери, а на кухне. Он самозабвенно лаял на стену, граничащую с квартирой Максима.

– Тихо! – Я сжала ему пасть и прислушалась.

Из соседней квартиры доносились какие-то стуки и движения. Опять, что ли, Рогнеда заявилась? Чего ей надо среди ночи?

Берри вырвался и снова залаял злобно. Я постучала в стенку кухни.

– Эй, что у вас там случилось?

Никто мне не ответил, а Берри рванул в прихожую и буквально захлебнулся лаем, бросаясь на дверь. Я с трудом его оттащила и заглянула в глазок.

Ну, сами знаете, что можно увидеть в такой глазок, однако мне удалось разглядеть спину убегающего человека, а потом еще одного. Двое злоумышленников с шумом скатились по лестнице (не помню, говорила я или нет, что лифта в доме нету), и я услышала, как внизу хлопнула дверь подъезда.

Я тут же метнулась к окну кухни, которое выходит на ту же сторону, что и подъезд, и еще успела увидеть, как две фигуры улепетывают через двор.

В темноте было не разобрать, кто там, но один человек был обычного роста, а другой – очень маленький. Ребенок? Понятия не имею.

Тут на площадке послышался шум и недовольные голоса, в мою дверь кто-то позвонил. Я схватила Берри за ошейник и открыла дверь.

Ого, пять месяцев тут живу и столько соседей сразу никогда не видела! На площадке тут всего две квартиры, так что была старуха, что живет внизу, под Максимом, пара соседей сверху – те, что все время ругаются, и еще девица, что живет подо мной. Такая блондинка, злоупотребляющая макияжем, даже ночью при параде. Может, она ночью работает? И халат ярко-розовый до пола.

Пару раз мы с ней столкнулись на лестнице, она окинула меня взглядом, и все отразилось у нее на лице: эта замарашка и неудачница ей не ровня. Процедила что-то в ответ на мое приветствие, плечом дернула и пошла.

Что ж, я только порадовалась, Октавиан не велел мне с соседями знаться. Мужик сверху был босиком и в просторных трусах, его жена успела все же натянуть на себя длинную футболку. Одна старуха, что живет под Максимом, была в спортивном костюме, и голова платком повязана.

– Что у вас тут происходит? – с ходу накинулся на меня мужик. – Что твоя шавка гавкает среди ночи? Мне, между прочим, выспаться надо, мне на работу рано!

– А я при чем? – Я пожала плечами. – Не больше вашего знаю!

Тут я заметила, что дверь в квартиру Максима открыта, и видно, что замок не ключом открывали, а взломали.

– Николай! – вступила старуха. – Ты бы оделся, что ли, а то простудишься. И на собаку нечего ругаться, он грабителей спугнул своим лаем.

– Грабителей! – хмыкнул мужик и переступил ногами – видно, и правда ему было неудобно на холодном полу, а не уходил он из чистого упрямства. – Да что у этой выжиги брать-то? У нее своего там вообще ничего нету, все жильца ее.

– Максим сам где? – обратилась ко мне старуха. – Что-то я давно его не видела.

– В командировке, – ответила я, чтобы ничего не объяснять, – а Рогнеда ему от квартиры отказала, потому что он не заплатил.

– Она может, – с чувством сказал сосед, и я поняла, что Рогнеда Ивановна многим успела опротиветь.

Тут на лестнице раздалось громкое топанье и пыхтенье, и появилась Рогнеда собственной персоной. Оказывается, она жила рядом, и старуха ей сразу же позвонила.

Рогнеда ураганом ворвалась в квартиру, оттуда послышались ее горестные причитания. Мы переглянулись, вот ни в одних глазах я не увидела ни капли сочувствия. Да, Рогнеда Ивановна умеет вызвать к себе сильные чувства!

Тут мои мысли приняли совсем другое направление. Ведь Рогнеда сейчас вызовет полицию. И мы все пойдем в свидетели. А это значит, что придется предъявить паспорт. А вот это крайне нежелательно.

Впрочем, что я говорю, это просто невозможно! Ни под каким видом нельзя показывать этот паспорт компетентным органам, так сказал Октавиан. Потому что паспорт этот годится только для того, чтобы показать его хозяину квартиры. Или, к примеру, на почте предъявить, когда письмо до востребования получить нужно. Но я никаких писем не получаю, говорила уже. А в полиции этот паспорт ни в коем случае нельзя показывать, там проверить могут.

Мне стало страшно.

– Ну, Рогнеда, полицию будешь вызывать? – спросил сосед, когда Рогнеда вышла.

– А тебе какое дело? – привычно огрызнулась та в ответ.

– А такое, что нам тут не нужно, чтобы менты по квартирам шлялись и расспрашивали! – гаркнул он.

Все согласно молчали.

– Да ей и самой это не нужно! – усмехнулась старуха. – Небось квартиру-то сдаешь неофициально, налогов не платишь?

Рогнеда хлопнула дверью и ушла в квартиру.

– Жадность фраера сгубила! – сказал сосед и пошел наверх. Жена его в кои-то веки не стала возражать.

– Слушай, у тебя покурить нету? – спросила девица, кутаясь в свой розовый халат.

– Не курю! – отрезала я и потянула Берри в квартиру.

Не хватало еще нам с ней курить, пить кофе и сплетничать. Что сказал бы по этому поводу Октавиан?

Проснулись мы с Берри поздно, и, лежа в кровати, я решила, что обязательно продолжу поиски Максима. Точно он прячется, его тоже ищут. Или не его, а то, что у него есть. Деньги? Он украл у этого типа в дорогом пальто много денег?

Ни в жизнь не поверю. Но, с другой стороны, про меня вот ведь поверили все, что я – воровка. Все, кроме Октавиана, только он мне помог. Хотя я от него помощи и не ждала. Раньше мы с ним и двух слов не сказали, он вообще с коллективом не очень общался, сидел себе в уголке, уставившись в компьютер.

Стоп! Никаких воспоминаний! Так Октавиан велел: не думать ни о чем, не перебирать в уме всю череду событий, не жалеть себя, заниматься только насущными проблемами. И ждать. И быть осторожной, то есть не вступать в разговоры с незнакомыми людьми, не пользоваться интернетом и далее по списку.

Он, конечно, прав, и сегодня я как раз займусь самой насущной проблемой, то есть поисками Максима. Потому что не хочу, чтобы Берри осиротел.

Итак, что я знаю наверняка? Знаю, что раньше, когда Максим уезжал, он сдавал собаку на передержку в собачью гостиницу, которая называется «У Тристана». Но как ее найти, как узнать адрес? Потому что обязательно нужно там побывать, чтобы выяснить все на месте.

– Ты, конечно, не знаешь адреса, – сказала я Берри за неимением другого собеседника.

«Знаю, но не скажу!» – выразил он взглядом.

Когда мы собрались уже на прогулку, открылась дверь квартиры напротив, и оттуда вышла очень недовольная Рогнеда Ивановна. Увидев меня, она сама поздоровалась и принялась с ходу жаловаться, что залезли, всю квартиру изгадили и все вещи перетрясли и разбросали, посуду побили и даже крупы на кухне рассыпали. И теперь квартиру нескоро в приличный вид приведешь, да еще замок менять надо.

Я сделала сочувственное лицо и потянула Берри вниз по лестнице, но пес, который сегодня почему-то вовсе не боялся Рогнеды, вырвался и бросился в квартиру.

– Ты куда?! – заорали мы хором, кидаясь за ним.

В квартире и правда творился форменный кавардак. Чемодан Максима распотрошили, одежду побросали на пол. Дверцы шкафа были раскрыты, но поскольку Рогнеда уже вынула оттуда все, что можно, то одну дверцу просто сломали из чистого хулиганства. Диван почему-то был раскрыт, Рогнеда сказала, что пружина сломалась. В общем, о том, чтобы сдать такую квартиру новым жильцам, нечего было и думать. Наверно, поэтому Рогнеда так расстраивалась.

Берри обежал всю квартиру и вцепился в плотно набитый мешок для мусора. Мешок порвался, там было много пыли, крупы, осколки чашек, а также бумажный хлам. И среди него я увидела яркий глянцевый проспект, на котором было много фотографий собак.

Рогнеда благим матом заорала на Берри, так что я предложила вынести мусор, схватила пакет и свистнула собаке специальным условным свистом.

Через три минуты мы были у помойки, быстренько перебрали пакет, но не нашли там ничего интересного, кроме того самого проспекта. На котором было написано «У Тристана».

Далее шли фотографии очень довольных, ухоженных собак самых разных пород, а под ними был адрес: Улица Большая Озерная, дом 15. И время работы: с раннего утра до вечера, без выходных. И даже карта была, как проехать, если человек без машины: до станции метро, а там на трамвае до кольца.

Так вот вопрос: пустят ли Берри в метро? Вряд ли. А если наземным транспортом, то получится долго… Специальное собачье такси я вызвать не могу – телефона нету.

– Чего это вы тут делаете? – спросил сосед с верхнего этажа, подходя к помойке с мешком мусора.

– Трамвая ждем, – огрызнулась было я, но сообразила, что так и есть, придется через весь город на трамвае тащиться.

Сосед не обиделся, он погладил Берри.

– Хороший пес, – вздохнул он. – Я собак люблю, хотел свою завести, да моя не позволяет.

– Может, у нее аллергия на шерсть?

– Нет у нее никакой аллергии, у нее характер. Или я, говорит, или собака. Вот так… Ладно, куда вас отвезти?

Я не стала отказываться и назвала нужную станцию метро, сказала, что там ветеринарная клиника.

Мы погрузились в его машину и поехали. Сосед включил музыку, и Берри очень забавно подвывал песням, так что в конце концов сосед сказал, что в следующий раз, когда жена скажет, что либо она, либо собака, он, пожалуй, выберет собаку.

В трамвай нас посадили даже без намордника. И вот, когда до кольца осталось еще три остановки, этот паршивец вырвался и выскочил на улицу. Я едва успела за ним.

– Берри, что ты себе позволяешь? – накинулась я на него. – Еще три остановки!

Он дал себя поймать и припустил по узкой дорожке между домами. Дорожка шла вниз, и вскоре перед нами открылось озеро. Озеро было большое, оно сверкало под лучами солнца, песчаный пляж виднелся на той стороне, а с нашей стороны рос тростник, плавали утки, и даже цапля виднелась чуть дальше. Вроде осень, а им хоть бы что!

Берри бодро бежал вдоль берега, я едва за ним поспевала, мы дошли до деревянных мостков, проскочили их быстро, потом свернули уж и вовсе на узкую тропинку, довольно сыроватую, которая уперлась в забор. Берри побежал вдоль забора и привел меня к калитке, которая, естественно, была заперта.

– Ну вот, и что теперь прикажешь делать? – рассердилась я. – Куда ты меня завел?

Берри громко гавкнул, потом еще раз, и калитка вдруг спросила человеческим голосом:

– Вы по какому вопросу?

– Да мы… – растерялась я и увидела наверху камеру.

– Берри, привет! – сказала калитка и открылась.

Нас встретило такое…

Огромный пес темно-песочного цвета, размером больше теленка стоял перед калиткой и смотрел на нас молча и без особого интереса. Зрелище было не для слабонервных, так что я попятилась назад. Но проклятая калитка уже закрылась.

Чудовище переступило лапами, и я поняла, что сейчас оно меня загрызет. Быстро и молча.

Однако Берри не выказал страха, он двинулся к чудовищу.

– Берри, стой! – закричала я. – Не надо!

Но они уже сошлись, и я закрыла глаза. Что я скажу Максиму?

Но ничего не случилось, потому что, когда я открыла глаза, то увидела, что Берри буквально пляшет вокруг этого монстра, виляя хвостом, а тот стоит спокойно и даже улыбается. Это все выглядело как встреча старых друзей. И мало этого, так послышался топот, и прибежало второе такое же чудовище, чуть меньше первого, и набросилось на Берри едва ли не с поцелуями.

И когда я вообще перестала что-либо понимать, появился наконец невысокий мужчина в накинутой на плечи куртке и галошах на босу ногу. Он дожевывал что-то на ходу и едва не потерял галошу.

– Здравствуйте! – сказал он, запыхавшись. – Что же вы не с главного входа? А, Берри, привет, ну, тебе можно!

– Здравствуйте! – Я пришла в себя. – Это вы – Тристан?

– Нет, это вот он. – Он показал на чудовище.

– Он? А это, значит, Изольда? – Я показала на чудовище поменьше.

– Точно, вы угадали! Вы Берри привезли на передержку? А где Максим?

Я замешкалась с ответом, и он пригласил меня в дом.

Пока мы шли, я рассмотрела все. Участок был очень большой, с одной стороны – главное здание, с другой – домики для собак. Была еще площадка для игр, там резвилось несколько больших собак и отдельно отгорожено место для собачек поменьше.

Что ж, место вполне соответствует рекламному буклету.

– Вот наша контора! – Мужчина привел меня к большому зданию, там в торце была дверь.

Комната была небольшая, но теплая, были там письменный стол, довольно обшарпанный, стеллаж с папками, компьютер и кофеварка. Да в углу еще притулился маленький холодильник.

– Кофе хотите? У меня как раз готов! – Мужчина ловко разлил кофе по чашкам.

Чашки были новые, на каждой – портрет собаки, причем все разные, у меня, например, был ротвейлер, а у хозяина – овчарка.

– Это подарок от одного клиента, у него маламут, – улыбнулся мужчина.

Улыбка у него была хорошая, искренняя. Я осознала, что мужчина мне нравится. Хороший человек, собак любит.

И хоть Октавиан строго предупреждал меня, чтобы я не доверяла вообще никому, даже самым близким людям, я решила, что не стоит хитрить с хозяином собачьей гостиницы.

Кстати, насчет близких людей.

Помню, когда Октавиан такое сказал, я удивилась. Он-то знает, что у меня никого нет. Мама умерла давно, отец тоже умер. Позже, но умер. Его жена, моя мачеха, ее дочка… черт с ними со всеми, не хочу о них вспоминать. Больше родственников у меня не было. А потом… ладно, сейчас не время.

Октавиан прав: никаких воспоминаний и жалоб. Та жизнь кончена, теперь нужно выживать в этой, другой.

Кофе был крепкий и заварен отлично. Я посмотрела в окно, где Берри резвился с Изольдой, а Тристан наблюдал за ними с выражением старой нянюшки – мол, играйте, деточки, веселитесь…

– Так какие у вас проблемы? – Мужчина смотрел на меня проницательно.

И я рассказала ему все как есть.

Что Максим пропал, и я понятия не имею, что с ним, что квартиру его хозяйка будет сдавать, и что Берри пока живет у меня, но я не могу взять его насовсем. И что телефон Максима не отвечает, и у меня такое чувство, что с ним не все в порядке.

Не рассказала только про того типа в дорогом пальто и в старомодных очках и про то, что в квартиру Максима ночью залезли.

– Понимаете, обязательно нужно его найти, а я даже фамилии его не знаю! – покаялась я.

– Ну, с этим я вам помогу. – Он посмотрел в компьютер и показал мне на экран: – Видите, Краснов Максим Дмитриевич… Собака породы ретривер, кличка Камамбер…

– Как? – вскинулась я. – Как вы сказали?

– Камамбер, а вы не знали? Официально он так в паспорте прописан, а Берри – это так, для своих…

– Ну надо же, вот почему он так сыр любит!

– Ну да, а дальше только даты, когда Максим Берри привозил, оплата…

– Ого! – Я не удержалась, увидев сумму.

– Да, у нас дорого, но собакам тут хорошо. Ну что я могу сказать? – Он подумал немного. – Пожалуй, я мало о нем знаю. Приятный такой человек, собаку свою очень любит…

– Это я и сама, конечно, знаю. Но, может быть, он приезжал с кем-нибудь сюда?

– Приезжал всегда на разных машинах, в прокате брал. Привозил Берри на несколько дней, платил всегда только наличными… а вот, вспомнил! – Он быстро набрал что-то на компьютере и повернул его ко мне: – Он оплатил неделю содержания другой собаки… ага, порода джек-рассел, кличка Симона… Помню я эту историю. Максим ее привез, сказал, что хозяйка ее попала в больницу, собаку не с кем оставить, вот и привез ее к нам. А через неделю она, эта Берта Альбертовна, сама звонит, я, говорит, уже дома, как бы Симочку назад получить. Ну, я сам и отвез ей Симу. Славная такая старушка оказалась, в библиотеке тамошней она работала. О Максиме очень хорошо отзывалась.

Он записал мне адрес библиотеки, и я решила ехать туда прямо сейчас, хозяин собачьей гостиницы сказал, что если через город ехать, то получится долго, а если в объезд, то туда ходит маршрутка, туда с собакой пустят запросто.

К остановке маршрутки Берри привел меня сам. Маршрутка подъехала быстро.

Мы с Берри перешли шоссе и неторопливо пошли по тихой, безлюдной улице.

На другой стороне шоссе жил своей шумной и суетной повседневной жизнью огромный город, а здесь, среди полуоблетевших деревьев, дремали в ожидании зимы старые дачи и новые загородные дома.

Берри оживился. Он то и дело забегал вперед, натягивая поводок, принюхивался к каждому столбу и тихонько повизгивал, радуясь неожиданной прогулке.

Сверившись со своей запиской, я свернула на перекрестке на Тифлисскую улицу и стала внимательно читать номера домов.

Так я дошла до дома номер десять – это была обшитая зеленой вагонкой старая дача с застекленной ромбами разноцветных стекол верандой.

Следующий дом, по обычной логике, был номер двенадцать, то есть та самая библиотека, которую я искала.

Но вместо деревянного дома передо мной был огороженный временным дощатым забором пустырь, посреди которого стоял экскаватор с угрожающе поднятым вверх ковшом, похожий на какого-то доисторического монстра.

Перед экскаватором виднелась груда ломаных досок и прочего строительного мусора.

– А ты чего это здесь ищешь? – раздался рядом со мной подозрительный голос.

– Библиотеку… – машинально ответила я и оглянулась.

Рядом со мной стояла дородная женщина в лиловом стеганом пальто, с хозяйственной сумкой на колесиках.

– Библиотеку?! – повторила за мной эта женщина. – Хватилась!

Тут к нам подбежал Берри и первым делом сунул любопытный нос в чужую сумку.

– Берри, как ты себя ведешь? – пристыдила я пса.

Он смутился и отошел.

– Хорошая у тебя собака! – одобрила женщина с сумкой. – Послушная! А если ты про библиотеку, так библиотеки больше нет, вон, видишь, от нее одни эти… развалины остались, теперь тут дом строить будут для какого-то олигарха.

– Надо же, как обидно! – вздохнула я. – Выходит, зря мы с ним сюда ехали…

– Выходит, зря! – согласилась женщина не без злорадства. – А что, книжку хотела взять? Так это сейчас можно в этом… интернате… то есть в интернете что угодно найти.

– Вообще-то я женщину ищу, которая здесь работала.

– Это какую же женщину?

– Берту Альбертовну. У нее еще собачка такая маленькая…

– Ах, так ты Альбертовну ищешь! Так бы сразу и сказала. Альбертовна, она тут неподалеку живет. Вторая улица налево, мимо магазина пройдешь, там и будет ее дом. Который с петухом.

– А какой же у нее адрес?

– А зачем тебе адрес? Я же говорю, мимо магазина пройдешь, и будет дом с петухом…

– С каким петухом?

– Да уж увидишь. Тут ты не ошибешься. А мне вообще-то некогда, у меня суп, кажется, выкипает… – И женщина скрылась за калиткой соседнего дома.

Я пожала плечами и пошла в указанном направлении.

Дойдя до второй улицы, свернула и почти сразу увидела стеклянный параллелепипед круглосуточного магазина.

Перед ним оживленно общались несколько озабоченных женщин и точил когти о порог крупный черный кот.

Берри при виде этого кота посуровел, но всеми силами делал вид, что не видит его в упор.

Кот в свою очередь выгнул спину горбом и зашипел.

Я взяла пса на короткий поводок и поспешно прошла мимо магазина, услышав кусочек оживленного разговора:

– А в красном доме по сорок пять…

– Да ты что?!

– А у Ларисы по сорок два!

– Что, правда?

– А за путями вообще по тридцать девять…

– Да быть не может!

Мы прошли мимо магазина.

Кот проводил нас настороженным взглядом, а я уставилась на следующий дом.

Тут действительно трудно было ошибиться – это действительно был дом с петухом!

На этом доме, на коньке крыши, был яркий жестяной флюгер в форме петуха.

Впрочем, такие флюгеры встречаются часто…

Такие, да не такие!

Этот петух был раскрашен с большим вкусом – ярко-красный гребень и пышный хвост с красными, синими и зелеными перьями, в общем, этот петух был виден издалека.

Я подошла к дому с петухом.

Сам дом был небольшой, но нарядный и уютный.

Стены зеленые, наличники окон красные, да еще и украшенные искусной резьбой…

Прямо-таки сказочная избушка!

Я перегнулась через калитку и крикнула:

– Есть кто дома? Берта Альбертовна, я к вам!

В ответ из домика донесся жизнерадостный лай.

Затем дверь домика открылась, на пороге появилась маленькая худенькая старушка в круглых старомодных очках.

Она уставилась на меня, сделав руку козырьком, и неуверенно проговорила:

– Светочка, это ты? Заходи, что ты у калитки стоишь!

Я не стала ее разубеждать издали, откинула щеколду и вошла на участок.

Прошла по тропинке через палисадник, поднялась на крыльцо и поздоровалась.

Старушка ответила мне, поморгала и с сомнением произнесла:

– Но ты не Света…

Тут она опустила взгляд на Берри и заулыбалась:

– А я ведь его знаю! Это… как же… Пармезан?! Нет… как же… не говори, я сама вспомню… Рокфор?

– Камамбер, – поправила я ее. – А для близких друзей – просто Берри…

– Ах, ну да, как же я могла перепутать… надо же, камамбер перепутала с пармезаном…

– Ничего страшного.

– Ой, что же мы на пороге стоим! Пойдемте в дом. Вы ведь от чая не откажетесь?

– Не откажусь!

Старушка провела нас в просторную светлую комнату, вдоль стен которой были сложены многочисленные стопки старых книг. На свободном от книг месте стоял большой круглый стол, покрытый зеленой клетчатой скатертью.

Хозяйка поставила на стол чашки и сахарницу, включила электрический чайник.

В это время дверь в соседнюю комнату приоткрылась, оттуда выбежала небольшая бело-рыжая собачка породы джек-рассел.

Она радостно затявкала и устремилась навстречу Берри.

Собаки обнюхались и устроились на полу возле стола.

– Ну, они старые друзья! – с улыбкой проговорила хозяйка.

Я чинно села за стол.

Хозяйка разлила чай в синие с золотом чашки.

Я подгадала удобный момент и проговорила:

– А я как раз по поводу этого самого красавца, по поводу Камамбера. Вы ведь, кажется, знакомы с его хозяином?

– Да, славный молодой человек! Очень начитанный и к книгам хорошо относится. Бережно. Книги ведь, они как люди. Если ты к ним хорошо, то они тебе очень много могут дать…

Она придвинула вазочку с печеньем и вопросительно взглянула на меня:

– Итак, что же вас с ним, – она кивнула на Берри, – что вас привело ко мне?

– Вы уже сказали, что знакомы с его хозяином. А у меня вот какая проблема…

И я вкратце, не вдаваясь в лишние подробности, рассказала старушке о том, как согласилась пару дней присмотреть за псом и как с тех пор не могу связаться с его хозяином…

– Его телефон не отвечает, а никаких других контактов у меня нет. То есть еще я знала, что Максим иногда оставлял пса на передержку в фирме «Тристан и Изольда». Я пошла туда, думая, что они могут о нем что-нибудь знать… Но единственное, что они вспомнили, – это что Максим общался с вами… вот я к вам поэтому и приехала, чтобы хоть что-то о нем узнать. Можете себе представить – я не знаю даже его фамилии! Как-то ни разу не пришло в голову спросить. Называла его все время просто по имени – Максим, и все…

Тут я малость покривила душой, поскольку фамилия Максима мне уже была известна. Но лишний раз подтвердить не мешает, вдруг старушка знает его под другой фамилией?

Потому что вы, наверно, уже поняли, что насчет Максима у меня появились некоторые подозрения. Уж очень ловко он скрывал про себя всю информацию. А поскольку я сама в таком же положении, то, как говорится в старой пословице, «свой свояка чует издалека!». Знать бы еще, кто такой свояк…

– Ну, фамилию его я, конечно, знаю, – ответила старушка. – Он мне почти сразу представился – Максим Краснов. Но это, пожалуй, и все… или почти все. Мне он показался интеллигентным молодым человеком, поэтому я обратилась к нему, когда начались проблемы с библиотекой…

– А что с ней случилось? – спросила я, вспомнив пустырь и груду обгорелых досок.

– Случился пожар, – лаконично ответила Берта Альбертовна, горестно вздохнув.

– Надо же, какое несчастье… – протянула я, чтобы показать старушке, что внимательно ее слушаю и сочувствую.

– Да, это действительно несчастье… не все это понимают, но книги – это почти как люди, и гибель книги – почти то же, что смерть человека. Каждая книга – это чья-то судьба, чья-то память, чья-то жизнь… поэтому я постаралась спасти хоть часть книг. – Берта Альбертовна покосилась на стопки книг вдоль стен.

– Надо же, как вам много удалось вынести! Вы их выносили прямо из огня? Это же очень опасно! И вот странно… они совсем не выглядят обгорелыми!

– Обгорелыми? – Она удивленно взглянула на меня: – Ах, милая, вы меня не так поняли! Во время пожара меня здесь не было. Эти книги я вынесла до пожара…

– Но как вы узнали о нем заранее?

– Да нет, милая, я, конечно, не знала, что будет именно пожар. Но мне ясно дали понять, что библиотеку здесь не оставят. В библиотеку приходили какие-то люди и, ничуть не скрывая свои намерения, обсуждали, как будут ее сносить и что будут строить на ее месте. А потом один юрист намекнул, что наша библиотека обречена. Что это место слишком удобное, земля слишком дорогая, так что рано или поздно от библиотеки избавятся. Он еще намекнул, что мне не стоит с этим бороться – я ведь по возрасту давно могу выйти на пенсию…

– Ясно, против лома нет приема…

– Примерно так он и выразился, иносказательно, конечно, но смысл был такой… – грустно улыбнулась старушка. – Я поняла, что бороться мне действительно не под силу, что наша местная администрация не собирается предоставлять библиотеке никакого помещения, и решила спасти хотя бы часть книг. Каждый день я выносила по несколько книг в сумке и складывала здесь, у себя дома. И хорошим людям – постоянным читателям библиотеки – я давала книги на сохранение. Тогда-то я и предложила Максиму взять часть книг к себе. Но он сначала наотрез отказался – сказал, что живет на съемной квартире, что для книг у него просто нет места… Потом, правда, передумал.

– Передумал? – переспросила я машинально.

– Да… он увидел у меня одну книгу и взял ее. Видимо, она его очень заинтересовала, хотя, честно говоря, мне казалось, что у него другие интересы…

– А что это за книга?

– Что за книга? – Старушка задумалась, потом взяла с полки блокнот и проговорила довольным голосом: – Понимаете, милая, в моем возрасте уже не приходится полагаться на память, поэтому я записывала в свой блокнот, кому какие книги давала. Так, на всякий случай… мало ли, когда-нибудь наша библиотека снова начнет работать…

Она перелистала блокнот и радостно сообщила:

– Вот она, эта книга! «Виконт Гильом де Ноай, настольная книга благородного охотника».

– Что? – переспросила я. – Охотника?

– Ну да, это переиздание старинной книги, посвященной охотничьим забавам аристократов в Средние века. Там описаны породы собак, виды дичи, способы охоты…

– Вот бы никогда не подумала, что Максим интересуется охотой! Хотя… ведь у него была собака… но вряд ли Берри охотничий пес…

Я заглянула под стол – Берри там увлеченно общался с хозяйской Симоной.

– Да, – согласилась со мной Берта Альбертовна, – мне тоже показалось, что Максима заинтересовала не тема книги… он пролистывал ее без видимого интереса.

– Не понимаю… вы же только что сказали, что эта книга его заинтересовала?

– По-моему, его заинтересовал экслибрис.

– Что?! – переспросила я, услышав незнакомое слово.

– Экслибрис – это книжный знак, который наклеивается или печатается на форзац книги. Это что-то вроде подписи или печати владельца книги. Собственно, на латыни экслибрис – EX Libris – это и значит «Из книг», то есть из собрания такого-то.

– И какой же… экслибрис был на той книге? – переспросила я, с трудом выговорив незнакомое слово.

– Из книг доктора Мельца, – тут же ответила Берта Альбертовна. – Там еще был такой рисунок – несколько книг, сложенных стопкой… одна, верхняя, раскрыта…

Надо же, как она хорошо все запомнила! А только что жаловалась на память!

– Так вот, – продолжала старушка, – Максим пролистал эту книгу без большого интереса, но когда увидел на форзаце экслибрис, буквально замер! Как… извините за такое сравнение, как охотничья собака, завидевшая дичь!

При словах об охотничьей собаке Берри с любопытством выглянул из-под стола.

– Интересно… – протянула я.

– Да, интересно… – задумчиво подтвердила старушка. – Кстати, вот мы сейчас заговорили об этом, и я вспомнила, что когда-то видела точно такой же экслибрис на другой книге…

Она потерла переносицу и продолжила:

– Как-то в нашем городе проходил семинар библиотечных работников, на котором выступал известный библиофил и коллекционер Лев Николаевич Разумовский. Так вот, он показывал нам редкие книги из своей замечательной библиотеки, и на одной, которую он особенно ценил, стоял именно такой экслибрис…

Берта Альбертовна взяла в руки карандаш и набросала на странице блокнота рисунок: две книги лежат одна на другой, а сверху – третья, открытая…

Старушка закрыла блокнот и закончила фразу:

– Лев Николаевич умер через несколько лет после того семинара. Его замечательная коллекция досталась племяннику. Крайне неприятный молодой человек. Совершенно не в дядю. Боюсь, что от дядиной коллекции уже ничего не осталось.

Честно говоря, я слушала ее в основном из вежливости.

Старые книги меня никогда не интересовали, а про экслибрис я вообще впервые услышала.

А Берта Альбертовна приняла мое вежливое молчание за интерес и продолжила:

– Вот еще что я сейчас вспомнила… прошло буквально несколько дней после пожара, и ко мне вдруг пришел незнакомый человек и спрашивал об этой книге… такой неприятный человек, насквозь фальшивый…

Она сделала небольшую паузу, чуть заметно поморщилась и продолжила:

– На первый взгляд очень приличный мужчина. Хорошая стрижка, очки в позолоченной оправе, пальто дорогое и очень хорошо на нем сидит… можно сказать, подлинный джентльмен, но стоит приглядеться – чувствуется, что это все не настоящее. Знаете, как поддельная картина. Вроде все такое же, но – подделка…

Тут я насторожилась.

Человек, которого так подробно описала Берта Альбертовна, удивительно напоминал того типа, который пытался вернуть мне украденный телефон.

Дорогое, немного старомодное пальто, хорошая стрижка, очки в позолоченной оправе…

И ощущение какой-то фальши. Хорошо как Берта Альбертовна его описала, похож, очень похож!

– Так вот, – продолжала старушка задумчиво, – тот человек расспрашивал меня о «Настольной книге благородного охотника». Очень настойчиво расспрашивал. Мол, его дядя, очень уважаемый человек, всю жизнь увлекался охотой, а тут приближается его юбилей, так вот он очень хотел бы сделать ему подарок. Но он мне очень не понравился, и я сказала ему, что эта книга сгорела во время пожара.

– И он поверил?

– А что еще ему оставалось? Библиотека ведь действительно сгорела, и большая часть книг погибла…

Я переварила полученную информацию и задала старушке еще один вопрос:

– Вы сказали, что коллекцию Разумовского унаследовал его племянник. А у него такая же фамилия – Разумовский?

– Нет, его зовут Виктор Кузнецов, он – сын сестры покойного Льва Николаевича. Кажется, он владелец художественной галереи.

– А как эта галерея называется?

– Ну, девочка, ты слишком многого от меня хочешь! Удивительно уже, что я вспомнила его фамилию. Хотя… чего проще? Можно ведь поискать его в интернете!

Да уж, чего проще… беда только в том, что мне интернетом запрещено пользоваться. Как я уже говорила, Октавиан категорически это запретил. Да я и сама не хочу, чтобы меня вычислили…

И тут старушка проявила неожиданную отзывчивость:

– Хочешь, мы прямо сейчас его поищем?

Я посмотрела на нее с удивлением. Как-то поиск в интернете не вязался с этим божьим одуванчиком.

Она перехватила мой взгляд и рассмеялась:

– Ты что, думаешь, если мне много лет, то у меня нет интернета или я не умею им пользоваться? А как, по-твоему, могла работать без интернета библиотека? Как я могла готовить мероприятия и сообщать о них посетителям библиотеки? И вообще, как, по-твоему, я заказываю питание для Симы? И тяжелые продукты для себя? Как вызываю мастера, если нужно прочистить водостоки?

С этими словами она вышла в соседнюю комнату и принесла оттуда вполне приличный новенький компьютер, поставила его на стол и подключила к сети.

– Ну, дальше уж ты сама…

…Фамилия Кузнецов – одна из самых распространенных в нашей стране, даже в сочетании с именем Виктор она дала многие сотни упоминаний. Но когда я ввела в поисковую систему вместе с этими личными данными слова «Художественная галерея», мне повезло больше, и умная программа сообщила, что Виктор Анатольевич Кузнецов владеет галереей «Вита Нуова», расположенной в Кирпичном переулке.

У этой галереи был даже собственный сайт, однако сайт этот давно не обновлялся и, судя по всему, даже не был доделан.

Ну, хотя бы адрес галереи там был…

Я записала этот адрес на тот же самый листочек бумаги, где Берта Альбертовна нарисовала тот самый экслибрис.

После этого пора было прощаться. Я поблагодарила хозяйку за помощь и угощение и позвала Берри.

Он расстроился – видимо, хотел еще немного пообщаться с хозяйской Симой.

Но он пес послушный, и вскоре мы покинули гостеприимный дом Берты Альбертовны и отправились домой.

Возле дома встретили мы жену того самого соседа сверху, который очень любит собак, и она между делом сообщила мне, что эта выжига Рогнеда все-таки вызвала мастеров, чтобы хоть как-то отремонтировать квартиру.

Вспомнив слова ее мужа, я взяла Берри на короткий поводок, но он держался любезно, не боялся и не рвался укусить. Хотя, кажется, Берри вообще никого никогда не кусал.

В квартире было шумно, на кухне вообще невозможно находиться, так что мы закрылись в комнате и работали до вечера. Точнее, я работала, а Берри просто так лежал на полу.

Утром, оставив Берри дома после прогулки, я поехала на поиски племянника, который унаследовал коллекцию Разумовского. Зачем мне это было нужно, я и сама не знала. Просто это была единственная ниточка, которая тянулась к Максиму.

Галерея с красивым названием «Вита Нуова» располагалась в той части нашего города, неподалеку от Загородного проспекта и площади Пять Углов, которую принято называть Петербургом Достоевского. Такое название хоть как-то облагораживает это беспорядочное скопление унылых кирпичных домов дореволюционной постройки с бесчисленными проходными дворами, в которых запросто можно встретить современную Сонечку Мармеладову или Родиона Раскольникова.

Вот не подумайте, что это я такая умная, то есть я, конечно, знаю, кто такой Достоевский, но все остальное – это слова нашей учительницы по литературе, вот не поверите, но фамилия ее была Мармеладова, поэтому роман «Преступление и наказание» был у нее пунктиком. Сама признавалась, фамилия, говорила, обязывает.

Мы ее звали мадам Мармеладова, она не обижалась.

Вообще-то тетка была неплохая, с юмором, так что на уроках ее было не скучно, даже когда Достоевского проходили, хоть Раскольников – зануда, старухе-процентщице так и надо, а вот мне было жалко бессловесную Лизавету. Ее-то за что?

Ну ладно, это все далекое прошлое, как и наша безумная любовь в последнем классе с Лешкой Матрениным. Давно это было, больше десяти лет назад, он небось и забыл про меня совсем.

И вообще, Октавиан велел мне забыть о прошлой жизни. Никаких воспоминаний, оборвать все связи, выбросить старую записную книжку с телефонами, про мобильник я уже говорила.

Тут он прав, только так я смогу выпутаться из того кошмара, который устроила мне злодейка-судьба.

Ладно, вернемся к нашим баранам, как говаривала, помнится, наша мадам Мармеладова, поглядывая в сторону Вовки Козлова. Жутко тупой был парень, сидел на последней парте и даже вида не делал, что слушает. Какой-то папаша у него был склочный и со связями, так что еле додержали его в школе до выпускного, тройки натягивали.

На этот раз я не взяла с собой Берри: все же художественная галерея – не самое подходящее место для собаки.

Как я уже говорила не раз, пользоваться интернетом мне запрещено, а значит, навигатор мне тоже недоступен.

Еще у Берты Альбертовны я посмотрела, где находится Кирпичный переулок, и теперь пыталась его найти.

Одно дело – найти место на карте, и совсем другое – на местности, особенно если нет навигатора…

Свои поиски я начала от Разъезжей улицы. Свернула один раз, второй… и вскоре поняла, что заблудилась.

К счастью, мне попались навстречу две озабоченные тетки средних лет с хозяйственными сумками.

– Извините, женщины, – спросила я жалобно, – не подскажете, где тут Кирпичный переулок?

– Кирпичный? – переспросила одна, с коротко стриженными темными волосами. – Это, что ли, тот, где рыбный магазин, в котором Аркадий работает?

– Да нет, – возразила ее рыжеволосая спутница. – Где рыбный – это Жестяной переулок, а Кирпичный – это где овощи… овощной – в котором Ованес…

– Все вы путаете, женщины! – вмешался в разговор появившийся рядом дедок в поношенной куртке с воротником из непонятного меха, от которого даже на улице пахло нафталином. – Где овощной – это Скобяной переулок, а вовсе не Кирпичный!

– А тебе вообще какой магазин нужен? – осведомилась брюнетка.

– А мне не магазин, мне галерея нужна. Картинная.

– Галерея?! – переспросила рыжая с непередаваемой интонацией. – Это ты у него спроси! – и она кивнула на нафталинового старичка.

– Точно. – Дед приосанился. – Где галерея, я точно знаю. Пойдем провожу! Все равно гуляю!

Он провел меня несколькими проходными дворами и вскоре вывел в тихий переулок.

– Вот тут и есть та галерея!

Действительно, я увидела перед собой ведущую в полуподвал лестницу, возле которой была прикреплена выцветшая вывеска с названием галереи.

Правда, в первом слове – Вита – последняя буква была замазана, и поверх прежней буквы была написана буква «я», так что название звучало теперь «Витя Нуово».

– Ну, дальше уж ты сама! – напутствовал меня старичок и испарился, я не успела и спасибо ему сказать.

Я спустилась по лестнице, толкнула дверь и вошла.

У меня над головой звякнул колокольчик, и откуда-то из глубины помещения донесся тоненький, почти детский голосок:

– Сей-час!

Оглядевшись, я увидела, что нахожусь в просторном, слабо освещенном помещении со сводчатыми потолками.

Вдоль стен этого помещения стояли застекленные витрины, на самих стенах были развешаны старинные гравюры в простых рамках.

Я подошла к одной из витрин и заглянула в нее.

В витрине лежали несколько старинных книг, открытых на страницах с иллюстрациями. Одна иллюстрация изображала волка в длинном халате и старушечьем чепце. Он с аппетитом поглядывал на девочку в платье с передником и круглой шапочке.

Ну ясно – Красная Шапочка…

– Иллюстрации Густава Доре! – неожиданно прозвучал рядом со мной тот же, что прежде, тоненький голосок.

Я обернулась.

Рядом со мной стояла худенькая девчушка лет пятнадцати в облегающих джинсах и длинном свитере ручной вязки.

– Первоиздание! – сообщила девчушка с придыханием. – Большой раритет!

Потом она пригляделась ко мне и проговорила с сомнением:

– Ты ведь не покупательница…

– Нет, конечно!

– А, так что я зря распинаюсь… – Она потянулась всем телом, как кошка, и отступила на полшага. – Так ты, наверное, от Изабеллы… она обещала кого-нибудь прислать… хотя бы временно…

Я замешкалась с ответом, приглядываясь к собеседнице.

При более внимательном взгляде она показалась мне гораздо старше. Ей, скорее всего, было уже к тридцати. Просто такая уж мелкая и тщедушная… Волосики вокруг головы колечками, и уже седина просматривается, косметики никакой, руки неухоженные из длинных рукавов торчат. Впрочем, не мне бы говорить, сама хожу как чушка. Но Октавиан сказал, что чем незаметнее, тем лучше.

Девица расценила мое молчание как положительный ответ и достала из кармана джинсов пачку сигарет, протянула мне:

– Будешь?

– Не курю, – ответила я честно.

– И правильно! Курить вредно. Тогда я тоже не буду. Пойдем, покажу тебе, что делать.

Она направилась к арке, ведущей в соседнее помещение.

Там оказалась комната поменьше, с таким же низким сводчатым потолком.

Один угол этой комнаты был завален огромными, почти под потолок, стопками старых книг. Рядом стоял стол, на котором стоял включенный компьютер.

– Значит, ничего сложного… берешь книги из левой стопки, записываешь их в компьютер. Все записанные книги перекладываешь в правую стопку… понятно?

– Не совсем… что нужно записывать?

– Известно что. Название, автора, выходные данные – год издания и, если есть, издателя… ну и если есть какие-то особые приметы – тоже пиши, в отдельную главу.

– А особые приметы – это какие?

– Ну, к примеру, экслибрис.

Я обрадовалась, что уже знаю это мудреное слово, но на всякий случай уточнила:

– А как же его записывать? Он же рисунок…

– Ну, тогда просто ставишь плюс в графе «Экслибрис», и если есть какие-то слова или, к примеру, имя владельца – тоже запиши. Все понятно? Я тогда пойду, у меня других дел полно! – И с этими словами девица испарилась.

Я взяла верхнюю книгу из левой стопки.

Не знаю уж, за кого меня приняли, но порученная работа позволяла мне кое-что разузнать.

Ведь меня интересовала определенная книга из этого собрания – и теперь я получила доступ ко всем этим книгам… правда, книг очень много, так что уйдет уйма времени…

Я раскрыла книгу и прочла заголовок:

«Собрание сербских народных былин и повестей».

Выше было напечатано имя – наверное, не автора, а составителя – Радомир Караджич.

Дата издания тоже имелась, как и название типографии.

Я пододвинула к себе компьютер, чтобы занести в него все данные книги, и тут меня осенило.

Мне вовсе не нужно перебирать все книги, чтобы найти ту, что искал Максим. Потому что пришла я сюда именно для этого. Я думаю, что если найду книгу, то таким образом найду следы Максима. Пока что есть у меня только один след, который дала библиотекарь Берта Альбертовна, – сюда, в галерею.

Так что достаточно поискать книгу в этом компьютере… если, конечно, ее уже записали.

И вместо того чтобы заносить в компьютер информацию, я стала просматривать прежние записи.

Правда, я не знала ни название книги, которую ищу, ни имени автора. Знала только, что в ней должен быть экслибрис, и примерно представляла его внешний вид…

Тем не менее дело пошло довольно быстро.

В большей части книг экслибриса не было, и я спокойно пропускала их…

В это время где-то неподалеку послышались приближающиеся шаги и мужские голоса.

Один из этих голосов показался мне знакомым.

Еще прежде, чем я его узнала, я ощутила беспокойство и поспешила юркнуть за груду книг. Благо за этой горой не то что я, девушка стройная, но и слон мог бы укрыться.

Только я успела спрятаться, как мужчины, продолжая разговор, вошли в комнату.

Я тихонько раздвинула книги и выглянула в просвет, как в бойницу на стене средневекового замка.

И мое подозрение оправдалось: один из этих двоих, тот, чей голос показался мне смутно знакомым, был тот самый вальяжный мужчина в позолоченных очках, который пытался втереться ко мне в доверие при помощи украденного телефона. Тот самый, который приходил к Берте Альбертовне в поисках таинственной книги…

Собеседник его был довольно молодой человек, едва за тридцать, но уже лысый и какой-то потертый, как будто поеденный молью. Держался он опасливо и в то же время самоуверенно. По его поведению, по хозяйским взглядам, которые он бросал по сторонам, я поняла, что это – Виктор Кузнецов, владелец галереи и племянник покойного библиофила и коллекционера Разумовского. Противный какой, правильно Берта Альбертовна про него говорила.

Мое предположение тут же подтвердилось, потому что лысый тип обвел взглядом книжный развал и проговорил:

– Да вы поглядите, сколько здесь книг! Найдутся книги на любой вкус, выбирай – не хочу!

– Вот именно – не хочу! – перебил его вальяжный господин в золотых очках. – Мне не нужно все это барахло! Мне нужна конкретная книга! Та самая, о которой мы с тобой говорили! Ты мне ее обещал, а обещания нужно выполнять!

– О какой книге вы говорите?

– Вот не надо изображать склеротика! Ты еще слишком молод, чтобы страдать провалами в памяти! Ты обещал мне книгу «Молот ведьм», переизданную в Праге в восемнадцатом веке в типографии Густава Амброзиуса!

– Ах, вот вы о чем! Но той книги у меня нет! Выбирайте любую другую, я сделаю вам большую скидку…

– Не нужна мне твоя скидка! Мне нужна та книга, та самая, и никакая другая!

– Но я же сказал: ее нет…

– И куда же она делась? Она ведь была у твоего дяди, и он ее не собирался продавать! И ты мне подтвердил, что она у тебя! Мы с тобой договорились…

– Была… она была у меня, но больше ее нет!

Человек в золотых очках побагровел, утратив при этом свою вальяжность.

– Что значит нет? Куда же она подевалась?

Кузнецов покаянно вздохнул и проговорил:

– Ну продал я ее, продал… за хорошие деньги! Я деловой человек и никогда не отказываюсь от выгодной сделки. Ко мне пришел покупатель, предложил хорошую цену – и я согласился.

– Что значит согласился?! Как ты мог? Ты ведь мне ее обещал! Ты мне дал слово!

– Ой, ну что за дела? Слово! Подумаешь, слово! Еще скажите – честное пионерское! Не смешите меня! В наше время слово ничего не стоит. Он предложил больше, чем вы, я и отдал…

– Я бы предложил еще больше!

– А я откуда знал? Вы мне назвали свою цену, а тот человек предложил больше… и прямо сейчас! Вы же знаете, как говорят: лучше синица в руке, чем…

Человек в золотых очках неожиданно успокоился и проговорил насмешливо:

– Ну да, ты увидел живые деньги и не смог устоять!

– Ну хоть бы и так! А что такого? Книга моя, я могу продать ее кому хочу!

– Можешь, можешь! Но жадность – большой грех!

– Да при чем тут жадность? Мне просто очень нужны деньги! Знаете, как трудно содержать галерею? Аренда дорогая, персоналу нужно платить, а продажи мизерные…

– Ой, сейчас запла́чу! Ну хоть скажи, кому ты ее продал? Кто этот змей-искуситель, который поманил тебя живыми деньгами? Этой самой синицей в руке?

– Ну, мало ли кому… я не обязан… это вообще моя коммерческая тайна…

– Слушай, ты, коммерсант хренов, ты меня лучше не зли! – Человек в очках надвинулся на Кузнецова, играя желваками. – Я ведь с тобой до сих пор по-хорошему разговаривал, а могу и по-плохому! Так кому ты продал ту книгу?

Кузнецов попятился и опасливо оглянулся.

– Не надо этого… – пролепетал он. – Что это вы в самом деле… мы же с вами интеллигентные люди…

– Интеллигентные? – переспросил его собеседник и неожиданно усмехнулся: – Допустим… но ты мне все же скажи, кому продал ту книгу. Я тебе за эти сведения заплачу… ты ведь не сможешь устоять перед деньгами… – И он полез в карман.

Кузнецов все еще мялся, и мужчина в очках подмигнул:

– Ну давай уже, вспоминай! Это ведь был такой полный, светловолосый парень, с круглым лицом и ямочками на щеках?

Я насторожилась.

Этот человек явно описывал Максима…

– Ну вот, вы же сами все знаете, зачем тогда спрашивать? – с облегчением пролепетал Кузнецов.

– А затем, чтобы ты немного постарался. Я ведь тебе заплачу! – И мужчина в очках помахал перед носом Кузнецова купюрой.

– А, ну конечно… – Кузнецов подошел к компьютеру, постучал по клавиатуре и радостно проговорил: – Вот, у меня даже его фамилия есть – Апельсинов он! Вот, видите – М. В. Апельсинов…

Я удивилась.

Берта Альбертовна говорила, что фамилия Максима – Краснов… как-то странно… там Краснов, здесь Апельсинов… Но это точно он, по описанию подходит: полноватый, светловолосый, ямочки на щеках…

У меня в голове шевельнулась какая-то неясная мысль, но тут же затерялась.

– Апельсинов, значит… – повторил человек в очках. – Ну, однако, и фрукт…

– Но это все, что я о нем знаю! – произнес Кузнецов, отходя от компьютера.

– Ладно, допустим…

– Вы мне обещали заплатить!

– Ты же только что сказал, что слово в наше время ничего не стоит! – Человек в очках усмехнулся. – Ладно, ладно, шучу! – Он протянул Кузнецову руку с купюрой, но тут же отдернул ее: – Только сначала скажи мне еще кое-что!

– Что еще?!

– Ты ведь со своим дядей часто общался?

– Ну, не то чтобы часто…

– Часто, часто. Дядя ведь был богатый, а ты вечно на мели… так что пытался втереться к нему в доверие.

– Ну, в общем, да…

– Так вот скажи, ты никогда не разговаривал с дядей о той книге? Только не спрашивай, о какой – не зли меня!

– Я точно не помню… дядя, он ведь был помешан на старых книгах, он постоянно о них говорил! Его, кроме книг, по-моему, ничего не интересовало…

– Ладно. А ты у него никогда не видел такой же экслибрис, как на той книге?

– Экс… что? – переспросил Кузнецов.

– Ну ты даешь! – усмехнулся человек в очках. – Занимаешься книгами и не знаешь, что такое экслибрис?

Тут я готова была с ним согласиться. Правда, я сама до вчерашнего дня не знала, что такое экслибрис, но я-то, в отличие от Кузнецова, не торгую старинными книгами… Ну это же надо, чтобы такую ценную коллекцию книг дядя оставил такому ослу! Умом он тронулся в старости, что ли… Неужели не знал, что племянничек всю коллекцию по ветру пустит после его смерти?

Впрочем, меня это не касается, у меня свои проблемы.

А Кузнецов смущенно проговорил:

– А, ну да, конечно, я знаю, что это такое, я просто не расслышал… это такая картинка на внутренней стороне обложки… обычно там указано имя владельца…

– Вот-вот! Так ты помнишь, какой экслибрис на той книге, которую ты мне обещал?

– Ну… не точно…

– Не точно! – передразнил его собеседник. – Ты уж постарайся, напряги память! Там нарисованы две закрытые книги, а сверху – еще одна, раскрытая…

Ну да, точно, Берта Альбертовна нарисовала мне этот самый экслибрис…

Кузнецов задумался, словно что-то припоминая.

– Ну, вижу, что-то вспомнил! – поторопил его собеседник.

– Ну да… кажется, один раз я видел похожую картинку…

– И где же? При каких обстоятельствах?

– Дядя иногда участвовал в книжных аукционах. И перед каждым аукционом он просматривал каталоги выставленных на продажу книг. Там печатали выходные данные книги, автор, название, год издания, типография, и всегда несколько фотографий. Так вот дядя увидел в каталоге аукциона одну книгу, и там был этот самый… экслибрис. Дядя тогда очень заинтересовался.

– А что это была за книга?

– Что-то такое про средневековых алхимиков. Я еще спросил его, почему он так интересуется этой книгой – вроде алхимия это не по его части. А дядя мне сказал, что его заинтересовал именно экслибрис. И что есть всего несколько книг с таким экслибрисом… и что хорошо бы эту книгу купить.

– И что, купил он ее?

– Нет, ее перехватил другой покупатель.

– А кто именно, ты не помнишь?

– Кстати, вот сейчас я вспомнил… – Кузнецов покосился на собеседника. – Дядя тогда очень рассердился, что тот перехватил у него книгу, и несколько раз повторил имя покупателя…

– Ну, так что за имя?

Кузнецов состроил жалостное лицо и проговорил:

– Что-то у меня с памятью… только что помнил, а сейчас забыл… вот если бы вы мне еще приплатили…

– Слушай, ты меня лучше не зли!

– И в мыслях не было! Говорю же, что-то с памятью…

– Ладно, черт с тобой! – Человек в очках вытащил еще одну купюру. – Говори уже!

– Надо же – вспомнил! Дядя тогда последними словами ругал человека с такой смешной фамилией – Борис Бобиков…

– Ты ничего не путаешь?

– Нет, не путаю! Он тогда десять раз, наверное, повторял: «Ну и гад этот Бобиков… перехватил у меня книгу…» Я потом про этого Бобикова слышал… точнее, видел его фамилию на книгах. Это писатель, пишет исторические романы про Средние века. Видимо, поэтому ему и понадобилась книга про алхимиков.

– Ладно, держи, заработал! – И человек в золотых очках отдал Кузнецову вторую купюру.

Они обменялись еще несколькими ничего не значащими фразами и покинули комнату.

Я выждала некоторое время и вышла из своего укрытия. Получается, что здесь мне больше нечего делать. Максим купил книгу и больше здесь не появится. Зато он может появиться у писателя… как его? Бобикова. Потому что ищет книги с таким же экслибрисом.

Зачем они ему? Вот этого я не знаю, но выясню со временем. Спрошу у Максима, когда его найду. А я обязательно его найду, потому что Берри… ну, про это я уже говорила.

Итак, мне надо отсюда исчезнуть, как говорят, по-английски. Главное – никого не встретить.

Я сделала несколько шагов в сторону арки, что соединяла комнату с другим помещением побольше. Вроде бы там никого не было, ну да, в эту галерею нечасто посетители заходят. Вдруг послышались шаги, и появился хозяин галереи, одетый по-уличному.

– Агриппина! – крикнул он куда-то в глубину помещения, и голос его был совсем не такой, как когда он разговаривал с вальяжным посетителем. Теперь в голосе звучали начальственные нотки, еще бы – хозяин галереи, не кто-нибудь. – Где ты пропадаешь все время?

– Я вообще-то работаю! – сказала давешняя мелкая девица, выглядывая из-за дальней двери.

– Плохо работаешь! – начал он ее распекать. – Везде беспорядок, книги валяются, никакого учета.

– Я не успеваю, вот Изабелла прислала наконец человека мне в помощь…

Я испугалась, что сейчас этот тип захочет со мной познакомиться, документы заставит показать, спросит что-то про Изабеллу, которую я знать не знаю, и отскочила в сторону. При этом я наткнулась на неустойчивую гору книг, она опасно накренилась, книги собирались уже с грохотом упасть, когда я подскочила, подхватила одну книгу, другую, а кучу подперла плечом.

И сама себе удивилась: чего я боюсь-то?

Ну рассекретят они меня, выгонят отсюда, так мне того и надо! Притворюсь полной дурой, скажу, что не так поняла Агриппину, наболтаю с три короба да и уйду!

Но оказалось, что хозяин вовсе не жаждет меня увидеть, он высказал еще раз Агриппине свое недовольство и ушел. Сказал, что у него важная встреча, но даже мне в отдалении было ясно, что никакой встречи у него нету, разве что с любовницей в ресторанчике решил пообедать, благо лишние денежки от вальяжного типа перепали.

Хотя что это я, на такого мелкого жулика ни одна приличная девушка и не посмотрит. А неприличную в ресторан не обязательно водить, и так обойдется.

– Козел! – сказала Агриппина громко.

Я была полностью с ней согласна, но решила не усугублять свое положение и, дождавшись, пока она ушла по своим делам, тихонько прокралась к выходу.

И только на улице заметила, что все еще держу в руках книгу из галереи. Книга была старинная, в красивой, немного потертой обложке. Называлась она «Проклятие Великого тамплиера».

И что теперь делать? Я подергала дверь, она оказалась заперта, видно, сама захлопнулась за мной.

Звонить, стучать, а когда Агриппина откроет, признаться, что взяла книгу случайно? Она мне не поверит, и вообще, это вызовет подозрения. Так что я спрятала чужую книгу в сумку и неторопливо пошла в сторону от галереи.

Ничего, не обеднеет этот жулик, и так дядину коллекцию, считай, по ветру пустил. А мне чужого тоже не надо, так что Берте Альбертовне эту книгу отнесу, у нее сохраннее будет.

Конечно, того пути, которым вел меня старичок, я не запомнила, но, пройдя через двор, вышла в незнакомый переулок, а там спросила дорогу у женщины с коляской. Уж как дойти до Пяти Углов, всякий местный человек скажет.

Главное – это не встретить тут того типа, который тоже ищет те же книги, что и Максим. Он-то меня может узнать.

Я благополучно добралась до метро, в вагоне было мало народу, так что я села и задумалась о своем поведении.

Что я делаю? Чем я вообще занимаюсь? Бегаю по городу, встречаюсь с разными людьми, нахожусь на виду. То есть делаю то, что категорически запретил мне Октавиан.

Не болтаться по городу, потому что можно встретить знакомых, не устраиваться на работу, потому что там придется предъявить настоящий паспорт и диплом, не общаться ни с какими знакомыми, ни с бывшими одноклассниками, ни с соседями, даже с теми, с кем в детском саду на одном горшке сидела.

Это только кажется, что детство было очень давно, а глядишь – и найдется кто-нибудь, кто тебя узнает, расскажет кому-то, кто в курсе, что тебя ищут, – и все, конец котенку. Известно же, что Петербург – город маленький.

И вот я, поклявшись Октавиану, что буду выполнять все его наказы, нарушаю нашу договоренность. Потому что он сказал, что спасти меня можно только так: я должна сидеть тихо, как мышь под веником, и во всем слушаться его.

А я вот… и это он еще про Берри не знает. Но не могу же я бросить собаку!

Тут я вспомнила, что вообще-то мне нужно работать. Говорила уже, что делаю кое-что для Октавиана, и за это он мне платит деньги, на которые я, собственно, и живу, то есть покупаю еду и кое-что из одежды и обуви, к примеру, если кроссовки совсем разорвутся.

Так вот, деньги у меня скоро кончатся, а Октавиан как раз должен мне за работу.

Так что, когда я шла к дому от станции метро, то остановилась на минутку у того же столба возле магазина и быстренько проглядела объявления, которые граждане вешают туда с упорством, достойным лучшего применения.

Так, сантехник предлагает свои услуги, а также мастер по компьютерам, еще собачка пропала, симпатичная, между прочим, просят вернуть за вознаграждение…

А, вот: «Продается пианино фабрики “Красный Октябрь” в хорошем состоянии, недорого».

И номер телефона 911 843 28 55.

Так, вот это, кажется, то, что нужно. Значит, код 911 означает, что нужно идти не в парк, а в торговый центр, там внизу находится большой хозяйственный магазин, при входе в который есть ячейки, где можно оставить сумку.

Дальше, 843 – это проверка, в сумме эти три цифры должны составлять число 15, так оно и есть, значит, объявление от Октавиана, и остальные цифры – это код ячейки, 2855. Там так устроено, что нажимаешь код на табло, и нужная ячейка сама открывается.

Поэтому я бодро припустила к торговому центру, нашла камеру хранения, быстренько нажала все кнопки и вытащила из ячейки потертый, плотно набитый рюкзачок.

Октавиан, как обычно, все усложняет, нет бы просто конвертик с деньгами в ячейку положить…

Ну, ему виднее, дома разберусь.

Я закинула рюкзак на плечо и пошла к выходу мимо большого книжного магазина.

Собственно, я и раньше его видела, может быть, и не один раз, но не обращала внимания – мне было не до книг.

Может быть, я и сейчас прошла бы мимо, но на этот раз мой взгляд зацепился за знакомую фамилию.

Рядом с входом в магазин висела отпечатанная на цветном принтере афиша:

«Творческая встреча с известным писателем и историком Борисом Бобиковым. Писатель расскажет о своей новой книге “Завещание алхимика”, ответит на вопросы читателей. В заключение вечера состоится автограф-сессия».

Борис Бобиков!

Ведь именно о нем говорил сегодня Виктор Кузнецов, владелец художественной галереи… ведь именно этот писатель перехватил у его покойного дяди книгу с загадочным экслибрисом… надо же, какое удивительное совпадение!

Встреча с писателем должна была состояться сегодня в семь часов вечера. У меня еще было достаточно времени.

Правда, Октавиан не велел мне посещать какие-то многолюдные мероприятия и вообще держаться подальше от скопления людей, но мне непременно нужно найти Максима, в общем, про это я уже говорила, и не один раз.

Кроме того, вряд ли на этой встрече с писателем будет много людей, и вообще, Октавиан ничего не узнает!

А если узнает, что сделает? Сдаст меня тем людям, которые хотят от меня того, чего я не могу им дать, потому что этого у меня нет, и я понятия не имею, где это все? Если бы Октавиан этого хотел, он сделал бы это раньше, просто не стал бы мне помогать. Так что ругаться он, конечно, будет, то есть, если бы мы встретились, то он бы ругался, а так… что, денег не даст? Так я не Христа ради у него прошу, я работаю.

С такими мыслями я вернулась домой.

Берри встретил меня радостным повизгиванием, всем своим существом давая понять, что он соскучился и ужасно рад меня видеть.

Собаки вообще удивительно благодарные животные, а Берри просто прелесть.

Если бы на месте Берри была кошка, она встретила бы меня возмущенным, скандальным мяуканьем, дала бы мне понять, что затаила смертельную обиду за то, что я оставила ее одну на несколько часов, и потребовала бы немедленно искупить эту вину всевозможными деликатесами…

Берри же всей своей незамысловатой собачьей душой показал, что скучал, что рад моему возвращению, а еда – дело десятое, без нее можно и обойтись…

Тем не менее я насыпала ему в миску корма, налила свежей воды, а потом наскоро вывела погулять, чтобы вечером можно было с чистой совестью оставить его дома.

В квартире Максима больше ничего не сверлили, зато оттуда жутко несло краской, эта жадина Рогнеда купила небось самую дешевую, вонючую.

Потертый рюкзачок оказался набит старыми журналами, и только в кармашке я нашла конверт с деньгами. Не то чтобы много, но моя обычная зарплата. И на том спасибо!

Перед походом на встречу с писателем я оделась как можно скромнее и незаметнее, зализала волосы и смыла макияж – что-то говорило мне, что таким образом я смогу слиться с поклонницами творчества писателя Бобикова. Небось все тетки среднего пенсионного возраста с потугами на интеллигентность, романы-то исторические.

Как я и предполагала, на эту встречу пришло совсем немного людей.

Здесь было несколько женщин средних лет, на лицах которых было написано высшее образование и неудачно сложившаяся личная жизнь. Кроме них, присутствовал пожилой дядечка в черном, обсыпанном перхотью пиджаке и очках с толстыми стеклами.

Сам писатель выглядел претенциозно. На нем был замшевый пиджак (вышедший из моды во времена молодости родителей наших родителей), лицо обрамляла аккуратная бородка, отдаленно напоминающая Хемингуэя, на столе перед ним лежали высокая стопка книг в яркой глянцевой обложке, потертый кожаный портфель и курительная трубка из черного дерева.

Еще на нем были круглые очки в металлической оправе – прежде такие очки приводили на память Джона Леннона, теперь они скорее заставляют вспомнить Гарри Поттера. (Не моя мысль, потому как мне нечего вспоминать Джона Леннона, его убили задолго до моего рождения, но звучит красиво.)

Кстати, эти гаррипоттеровские очки совершенно не сочетались с трубкой и хэмингуэевской бородкой. Но похоже, что писатель Бобиков этого не понимал.

Сотрудница магазина представила писателя и в ярких красках обрисовала его творческий путь.

Дескать, Борис Борисович Бобиков, перед тем как начать писать книги, работал в разных местах, был мореплавателем, плотником, геологом, учителем и еще много кем. И все эти профессии очень помогли ему в творчестве.

Ясно, нигде ничего не достиг, денег никаких не заработал, поэтому решил романы писать. Но мне-то что, я их читать не собираюсь.

Далее ведущая предоставила ему слово.

Бобиков сообщил, что недавно закончил очередной исторический роман, в котором описал трудную жизнь рядового алхимика в средневековой Европе.

– Их зачастую обвиняли в колдовстве и чернокнижии, многие алхимики закончили свою жизнь в подвалах инквизиции или на костре. А ведь именно алхимики заложили основы многих современных наук… в поисках эликсира бессмертия и философского камня они сделали множество важных открытий…

Голос у него звенел праведным негодованием, он очень сочувствовал алхимикам.

Я слушала его вполуха, как, впрочем, и большинство присутствующих.

Только пожилой дядечка в черном пиджаке не пропускал ни слова и время от времени заглядывал в книгу, из которой торчали многочисленные закладки.

Я поняла, что он не только уже приобрел последнюю книгу Бобикова, но успел ее внимательно проштудировать. Оппонент, значит, строгий, внимательный критик.

Дождавшись паузы в выступлении писателя, этот внимательный читатель проговорил въедливым голосом:

– Вот вы на двести тринадцатой странице пишете, что алхимика Карла Конради сожгли на рыночной площади Аахена. А ведь каждому образованному человеку хорошо известно, что все казни в Аахене совершались не на рыночной площади, а на пустыре за городскими воротами!

– Извините, коллега, – невозмутимо ответил Бобиков, сняв свои очки и протирая их красным платком, – не знаю, что конкретно известно вам, но я при написании своей книги пользовался достаточно авторитетным материалом…

– Каким именно?

– Я использовал книгу Гуго Бромелиуса «Судебные процессы по обвинению алхимиков». Так вот, автор однозначно утверждает, что данная казнь была совершена на рыночной площади.

Доморощенный критик несколько сник, но еще пару раз попытался поймать автора на анахронизмах и несоответствиях. Бобиков, однако, успешно отбивался. Я поняла, что, несмотря на допотопный замшевый пиджак, этот Бобиков – мужик тертый и дело свое знает. Не знаю, умеет ли он писать, книгу его читать не собираюсь, но отлаиваться здорово научился.

Под конец одна из читательниц задала автору традиционный вопрос о его творческих планах.

– Я собираюсь написать книгу о рыцарстве… – обтекаемо ответил Бобиков без подробностей.

Это понятно: боится, чтобы тему не украли.

Наконец встреча подошла к концу, и началась автограф-сессия, ради которой и пришла сегодня большая часть читательниц.

Женщины чинно выстроились в очередь.

Подходя к писателю, они протягивали ему книги и называли имя, которое на них нужно написать.

Я встала в конец этой очереди, предварительно приобретя книгу. Дороговато, конечно, но что делать? Ради Берри я на многое готова. Почти на все.

Передо мной стояла полная дама с уложенным на голове кренделем светлых волос.

– Как вас зовут? – осведомился Бобиков, приготовив ручку.

– Я сюда не знакомиться пришла! – отрезала женщина.

– Но я же должен что-то написать на книге!

– Напишите «Лизе от автора».

– Значит, вы Лиза…

– Ничего не значит! Это я не для себя подписываю, а для подруги! У нее скоро день рождения…

Наконец она отошла, и подошла моя очередь.

– А вам как подписать?

– Напишите «Берри, с лучшими пожеланиями».

– Берри – это ваш друг?

– Да, самый близкий, – улыбнулась я, незаметно оглядев помещение.

Оказалось, что, кроме нас с Бобиковым, в магазине никого не осталось. Что ж, это мне на руку.

– Это вы для него купили мою книгу? – Бобиков протянул мне книгу и посмотрел внимательно.

– Вообще-то не только, – решилась я. – Честно говоря, я работаю в небольшом издательстве, и нас интересует ваше творчество… с профессиональной точки зрения.

– Вот как! И как же называется ваше издательство?

– «Вита Нуово», – выдала я первое, что пришло в голову, хоть бы этому Кузнецову не икалось сильно.

– Надо же, никогда о таком не слышал!

– Наше издательство не так давно открылось, – сказала я, присаживаясь напротив Бобикова, – но мы хотим издавать книги исторического и познавательного жанра, так что ваше творчество нас интересует. Вы сказали, что собираетесь написать книгу о рыцарях. А вот не интересует вас знаменитый орден тамплиеров?

– Интересует, еще как интересует! – Глаза у него загорелись. – Если бы я нашел хорошие материалы об этом ордене…

– Да? – оживилась я. – А вот наш издатель, он коллекционирует старинные книги, и среди прочего у него есть очень интересное издание – «Проклятие Великого Тамплиера»…

Теперь глаза Бобикова напоминали красные тормозные огни автомобиля.

– Да что вы?! Я много слышал об этой книге, но ни разу не держал ее в руках! Если бы мне удалось с ней ознакомиться, это очень помогло бы мне в работе над новой книгой!

Он размахивал руками и вскочил со стула, как будто собирался прямо сейчас бежать за книгой.

– Что ж, я думаю, что наш издатель может пойти вам навстречу.

– Это было бы прекрасно! Так дайте же мне его номер телефона, все его координаты!

– Но он коллекционер и библиофил, – продолжала я, не услышав его просьбы, – а вы ведь знаете, как трепетно эти люди относятся к своим коллекциям.

– Я готов заплатить, сколько он скажет…

– Дело не в деньгах. Наш издатель обеспеченный человек… деньги для него не проблема…

– Тогда что же ему нужно?

– Обмен! Только обмен! Он поменяет книгу на книгу. И я даже знаю, какую книгу он захочет получить. – В этом месте разговора я повела рукой и многозначительно улыбнулась, чтобы Бобиков понял, что у меня с издателем свои особые отношения.

– Какую же? – нетерпеливо спросил он.

– Вы только что упомянули книгу об алхимиках, которую использовали для работы.