Читать онлайн Правильный лекарь. Том 10

Правильный лекарь 10

Глава 1

Кабинет главного лекаря Санкт-Петербурга качнулся в моих глазах. Хорошо, что я не успел взять в руки чашку с чаем, сейчас она точно была бы на полу и вряд ли целая. К чему это я, интересно, должен быть готов? Тоже мне нашли пионера, возраст уже не тот. Эти три значимых для империи господина смотрели на меня с одинаковой ехидцей. Опять какие-то игры затеяли? Да что сегодня за день-то такой? Я замер и терпеливо ждал, когда кто-нибудь из них продолжит мысль.

– Саш, ну ты чего так побледнел-то? – расхохотался Обухов. – Расслабься уже! Всё плохое позади, всех, кого надо, поймали, ты ни в чём не виноват, я, как оказалось, тоже, жизнь продолжается!

– Это я уже понял, – хмыкнул я, внимательно глядя ему в глаза, взглядом намекая, что пора заканчивать юлить и переходить к делу.

– Ну ладно, раз так, – Степан Митрофанович посерьёзнел и прокашлялся. – Ты вроде в курсе, что ведущие специалисты, работавшие в моей больнице, теперь будут заниматься не пациентами, а рудой, соответственно у меня образовался довольно чувствительный кадровый дефицит. Сильных лекарей осталось совсем немного и мне эту дыру надо кем-то закрывать. Найти людей не составит проблем, я их наберу довольно быстро, но ведь ты слышал о законе сохранения материи? Они не возьмутся из пустоты. Усилив своё подразделение, я ослаблю другие, которые мне за это спасибо не скажут. На этом фоне работа нескольких лечебных учреждений может серьёзно пострадать.

– Вы хотите мне предложить своей тушкой заткнуть дыру в дамбе? – усмехнулся я. – Боюсь я с таким напором не справлюсь, смоет.

– Не тушкой, – хмыкнул Обухов и покачал головой. – Головой.

– А может уже довольно говорить загадками? – немного раздражённо спросил я.

– Стёп, давай я скажу? – предложил Волконский. Обухов развёл руками и кивнул. – Так вот, Александр Петрович, что мы вам хотим сказать. Своей работой вы показали, что не обязательно иметь в груди от рождения ядро размером с квазар, чтобы быть отличным лекарем. Своему умению вы уже начали успешно учить других, и они значительно подняли уровень своих возможностей.

– Я считаю, – перебил я его, – что этот предмет надо ввести во всех медицинских институтах и колледжах, тогда сильных лекарей в Российской империи станет гораздо больше.

– С этим не поспоришь, – улыбнулся Волконский. – Но у нас есть несколько иное предложение. Скажу вам больше, оно уже согласовано с императором. Можно даже сказать, что оно практически от него и исходило, а мы лишь придали ему форму.

– И-и? – не выдержал я очередной паузы. Издевательство какое-то. На фоне всех переживаний уже нервы ни к чёрту, надо было пустырника нахлебаться что ли, но я привык иметь чистый незамутнённый разум, а не закрываться от мира матовым стеклом.

– И мы предлагаем вам открыть в Санкт-Петербурге медицинский университет, где будут учиться и лекари, и знахари, – выдал наконец основную мысль советник императора. – Причём принадлежность к факультету будет основываться не на родословной, а на индивидуальных возможностях.

– Я? Открыть университет? – протянул я, глядя на всех исподлобья. – Господа, вы меня ни с кем не путаете? Я вон свой госпиталь еле тяну, даже штат соответствующий никак набрать не могу, онкоцентр вообще практически без моего вмешательства функционирует.

– За онкоцентр, кстати, отдельное спасибо! – широко улыбаясь сказал князь. – Степан Митрофанович говорит, что вы там нашли достойного заместителя, который справляется с этой работой. Вот его и надо сделать там главным лекарем.

– Он не согласится, – покачал я головой. – Он хочет именно лечить, у него для этого отличные природные данные и настойчивый характер.

– Так никто и не запретит ему лечить, – вмешался в разговор Обухов. – Он и будет делать всё так же, как сейчас. Просто изменится статус и довольствие. Займись, Саш, уговори его, ты справишься.

– Да с чем я только уже не справлялся, – пробубнил я, вспоминая недавний рейд в Никольское, потом в Павловск на борьбу с чумой.

– Тем более, – вернулся к разговору князь. – Вы уже через такое прошли, что это задание для вас тьфу, просто мелочь.

– Открыть медицинский университет, мелочь, ага, спасибо за предложение, – пробормотал я, а сам призадумался.

Ну это ведь и действительно нужно. Это именно то, чего я хотел и о чём мечтал. В моём мире институт Склифосовского, а здесь будет университет. И не в Москве, а в Питере. Я точно всё это вытяну?

– И как вы себе вообще это представляете? – спросил я. Пока я размышлял, они сидели молча и выжидательно смотрели на меня. – Вы же наверно это уже обсуждали? Небось с обеда в этой теме.

– Да примерно так и есть, – хмыкнул Обухов и бросил взгляд в сторону Волконского. – Я озвучу наше общее мнение, не возражаете?

– Нисколько, Степан Митрофанович, – кивнул князь. – Дерзай.

– Так вот, – продолжил мэтр. – Старый медицинский институт такой объём работы не потянет. Поэтому мы планируем построить новое здание университета. А пока ты собирай команду и усиливай обучающий ресурс своего госпиталя. Потом мы на его базе сделаем центр обучения уже работающих лекарей и знахарей, где они будут проходить повышение квалификации по разным направлениям: тонкие потоки, онкология и ангиология. А ты уже будешь заниматься непосредственно университетом. Институт закроем, а весь преподавательский состав будет в твоём полном распоряжении, правда придётся его как минимум удвоить. Студентов, не окончивших образование, переведём в университет, надо будет и для них доработать программу, чтобы они выходили с соответствующей квалификацией.

– Так, Стёп, тормози, – рассмеялся, глядя на меня Волконский. – Видишь, у нашего молодого дарования уже мозги кипят, дай осознать для начала сказанное, а детали и потом обсудить можно.

– Да ты прав, Михаил Игоревич, – улыбнулся Обухов. – Пока на этом закончим. Пей чай, Саш, ты какой-то слишком бледный, устал видать от этого всего. Вон твои любимые эклеры в лучшем на свете исполнении.

– Спасибо, – кивнул я и потянулся за эклером. Шестерёнкам в голове остро понадобилась смазка и быстрые углеводы с этим справятся лучше всего.

Тема разговора и на самом деле переключилась в совершенно другую сторону, про проблемы со здравоохранением никто больше и слова не сказал. Я молча съел пару эклеров, выпил чай и, сделав вывод, что меня здесь больше ничего не держит, так же молча направился на выход.

– Саш, а ты чего это? – спросил вдруг Обухов, заметивший моё перемещение.

– Ну я думал, что на сегодня всё обсудили, остальное потом, разве не так? – удивился я, обернувшись к нему. Белорецкий и Волконский тоже смотрели на меня с недоумением. – Или вы хотели со мной сейчас ещё что-то обсудить?

– Правда, Стёп, – махнул рукой князь Волконский. – Пусть парень идёт отдыхает. Вывалили ему на голову кучу всего, а он только вздохнуть успел, что на него охота закончилась. Вон измотанный какой.

– Да ты прав, пожалуй, – согласился Обухов, окинув меня взглядом. – Иди, Сань, отдыхай.

– Спасибо, – кивнул я и продолжил свой путь к двери, но внезапно вспомнил кое-что очень важное и снова обернулся. – Я могу сейчас попасть к Боткину в палату?

– К сожалению нет, – вздохнул Обухов.

– Почему? – этот вопрос я уже адресовал Волконскому.

– Потому что он находится у нас, – ответил за него Белорецкий. – Он довольно быстро пришёл в норму и после первой попытки покушения на него, мы его перевели для его же безопасности к нам в камеру, туда же, где он и находился.

– А там его можно навестить? – решил я настоять на своём.

– Там можно, – кивнул главный полицмейстер. – Езжайте, я сейчас предупрежу дежурного, чтобы вас к нему отвели.

– Спасибо, – повторил я. – Хорошего вечера.

Вроде всё хорошо в итоге складывается, а ноги уже не идут, словно на протезах. Этот день уже должен когда-то закончиться, но сначала мне надо попасть к Андрею, потом к Насте, потом домой, а там сразу лягу спать.

– Притомили вас эти три слона? – хмыкнул Дмитрий Евгеньевич, комментируя мой усталый вид.

– Хотите сказать, что это на них земля держится? – спросил я.

– Что-то типа того, по крайней мере сейчас, – кивнул секретарь, глядя на меня с сочувствием. – Вам и правда отдохнуть надо.

– Идея мне нравится, но пока рано, – вздохнул я. – До свидания.

Я вышел на улицу, метель опять усилилась, зато я быстро взбодрился. Осталось теперь вспомнить, куда припарковался. В итоге я прошёл мимо своего микроавтобуса, как раз уворачивался от бьющего в лицо роя снежинок. Пришлось возвращаться. Зато по пути попалась кофейня, но при упоминании “бурундучино” на меня вылупили глаза. Ну ничего страшного, лавандовый раф тоже неплохо. Как раз пока доехал до полицейского управления, успел допить.

Дежурному я не сказал ничего, кроме “здравствуйте”, а он сразу повёл меня в сторону казематов, уже все в лицо знают. Андрей сидел всё в той же камере, что и обычно, наверно уже сроднился с ней. Охраны сегодня зато было намного больше, чтобы защитить его от возможных посягательств. Я заметил у органиков глушитель магии на поясе. Я и раньше видел подобные штуковины, но не знал, что это. Новшество ввели после того, как из казематов ушёл тогда псионик. Теперь у него такой номер не прошёл бы, даже с золотым амулетом.

Массивная дверь с лёгким скрипом открылась, Боткин сидел с книгой за столом и повернул голову в сторону выхода, отреагировав на звук.

– Привет, братка! – воскликнул Андрей и встал мне навстречу. – А меня вот всё никак не отпускают. Сначала меня боялись, теперь за меня боятся. Не одно, так другое.

– Как же я рад тебя видеть! – от души воскликнул я, обнимая его. – Боюсь, тот день у меня теперь всегда перед глазами стоять будет.

– Да уж, спасибо тебе ещё раз, – сказал он, похлопав меня по спине.

– Та если я правильно понял, тебе подтвердили вольную? – спросил я.

– Подтвердили, – кивнул он. – Вроде завтра должны подписать последние бумаги и пинка под зад. Интересно, как отец теперь меня встретит.

– А он к тебе приходил?

– Ни разу за всё это время, – покачал он головой. – Даже не знаю, как он меня примет.

– Может тогда ко мне?

– Не, сначала домой всё-таки попробую, – сказал Андрей. – Ну выслушаю от него всё, что можно. Сам ведь виноват, меня никто не заставлял. Может простит, хоть и не сразу.

– Тогда завтра в ресторан? – уточнил я.

– Не, Саш, скорее всего не до ресторана будет, – вздохнул он. – Сразу домой и, если он меня пустит, постараюсь хотя бы первое время быть тише воды и ниже травы.

– Наоборот, – брякнул я и тут же понял, что он в отличие от Валеры правильно сказал.

– Что наоборот? – удивился Андрей.

– Да не обращай внимания, – махнул я рукой и вздохнул. – Устал просто.

– А я смотрю, вид у тебя какой-то потерянный, – улыбнулся он. – Ты давай иди-ка домой, потом пообщаемся. С завтрашнего дня хоть целый день. Да, кстати, если меня мой родитель под домашний арест посадит, ты всё равно сможешь прийти, он к тебе всегда хорошо относился. А теперь, так тем более, когда о тебе весь город говорит.

– Ты-то здесь откуда знаешь, что он говорит? – хмыкнул я.

– Я уже не раз слышал, когда ты от меня уходил, охранники друг другу шепчут “тот самый Склифосовский”. Вот и делай выводы, знаменитость ты наша.

– Ох уж мне эта знаменитость, – вздохнул я. – Жаль невозможно всё это втихаря делать, чтобы никто не знал. Так у меня теперь ещё новая волна ожидает, сверху велено медицинский университет открыть в Санкт-Петербурге.

– Ну вот, – улыбнулся Андрей. – Теперь этими делами будет университет заниматься, а ты будешь работать себе спокойно лекарем.

– Ты наверно не понял, – хмыкнул я. – Университет открыть мне велено, именно я этим заниматься должен.

– Охренеть! – выпучил глаза Андрей. – Университет Склифосовского! Теперь тебя даже вши в Петропавловске узнавать будут и здороваться.

– Вот с вшами я как раз здороваться не хочу, – хмыкнул я. – Обойдусь без таких знакомств.

Выйдя из полицейского управления, я собрался ехать к Насте. Перед тем, как сесть в машину, вспомнил почему-то про “бурундучино” и мне так сильно его захотелось! А время терять желания не было. Но не беда, я забежал в кофейню, заказал два напитка с собой и с необычным гостинцем покатил домой к своей девушке.

– Ты решил угостить меня кофе? – удивилась Настя, улыбнулась, забрала у меня оба стакана, поцеловала меня в губы и понесла угощение на кухню.

– Это лучше через трубочку пить, – сказал я ей вслед, доставая эти самые трубочки из кармана пальто.

– А он какой-то необычный? – услышал я её голос с кухни. – Ух ты, он с орехами! А, так это же «бурундучино»!

Я повесил пальто и шляпу на вешалку и поспешил вслед за ней, потом вручил ей трубочку, напиток надо пить правильно. Хотя мне и без трубочки в первый раз отлично заходило.

– Что там с Обуховым? – спросила Настя и поставила на стол тарелку с печеньем под кофе.

– Разобрались, – кивнул я, закидывая первую печеньку в рот. – Уже до обеда на свободе был.

– Ну я так и думала, – сказала Настя. – Его наверно задержали, как руководителя учреждения, в котором оказалось столько злоумышленников. Ой, а что это я какие-то печенья на стол поставила? У меня же суп грибной есть, будешь?

– Грибной говоришь? – спросил я. Меня потихоньку начало отпускать и проснулся аппетит.

– Грибной, – улыбнулась Настя и поднесла к моему носу супницу, из которой в нос ударил насыщенный аромат белых грибов.

– Накладывай, – сказал я, шумно проглотив слюну. – Знаешь, что этот Обухов опять удумал? Не было печали, черти накачали. Он поручил мне открыть в Питере медицинский университет.

– Ого! – воскликнула Настя, поставила передо мной тарелку грибного супа-пюре и практически с размаху плюхнулась на стул. – Вот это да! Так это же то, о чём ты мечтал!

– Ну почти, – хмыкнул я, ощущая божественный вкус супа. – Только я думал, о том, что нужно менять медицинское образование, а не о том, чтобы это всё я делал.

– Ерунда, – махнула Настя рукой, – ты именно этого и хотел. Да что ты напрягся-то опять? Всё будет хорошо, ты справишься!

– Справлюсь, – вздохнул я, доедая суп и снова косясь на супницу. – У меня просто выбора нет.

Настя проследила за моим взглядом, задорно рассмеялась и взяла мою тарелку, чтобы наложить добавки.

– Так вот зачем я всё это делала! – воскликнула она, поставив передо мной полную тарелку и всплеснув руками. – Слушай, вот это совпадение!

– Ты про грибной суп? – хмыкнул я.

– Да нет же! – снова рассмеялась она. – Я про чертежи медицинского института! Ты же помнишь с каким размахом там всё планировалось? Как раз для нового университета подойдёт.

– А правда, – сказал я и замер с полной ложкой в руке. – Мы же как раз думали, чтобы там учились и лекари, и знахари, а именно такая задача сейчас передо мной стоит! Пойдём посмотрим.

– Ты поешь сначала, – резонно заметила Настя.

– Потом доем, – буркнул я, вытирая рот салфеткой и вставая из-за стола. – Пошли.

Выполнить мою просьбу с налёта оказалось не просто. На столе и на обоих кульманах у неё были другие проекты, а чертежи университета были скручены и засунуты в шкаф. Пока Настя спешно убирала свои последние наработки, я начал терзать тяжёлое брёвнышко, в которое были скручены ватманские листы. Эх, если бы я хоть что-то понимал в том, куда я лезу, а я начал их раскладывать на столе и понял, что для меня это всё тёмный лес, пока Настя мне не объяснит, что тут где.

Девушка снова рассмеялась над моей растерянностью и помогла разобраться. Основные чертежи, где здание изображено целиком, расположились на кульманах, а остальное она разложила на большом обеденном столе, правда всё в один слой не уместилось.

Я подошёл к кульману и залюбовался. Если это построить из белого камня, будет выглядеть очень величественно. Осталось только подобрать место, где это построить. Надо обязательно показать чертежи Обухову, думаю, что ему понравится.

Потом я перешёл к чертежам на столе. Настя перекладывала их один за другим и поясняла, что на них изображено.

– Постой, – сказал я, взяв её за руку, чтобы она не убирала чертёж, лежавший сейчас передо мной. – А что это, ты сказала?

– Это служебные помещения в учебном блоке, – пояснила она. – Вот это комната отдыха для преподавателей, где можно немного расслабиться между лекциями, попить чаю, а может быть даже и вздремнуть.

– А где здесь туалет? – спросил я, ехидно прищурившись.

Настя тяжело вздохнула, повесила этот лист на кульман и вооружилась карандашом, стёркой и линейкой.

– Показывай, где делать будем, – сказала она и взглянула на меня, как на капризного заказчика.

Глава 2

Когда коснулось воплощения проекта нового медицинского университета в реальность, в нём нашлись новые косяки, которые мы с Настей совместными усилиями правили до поздна, и я не уверен, что на этом можно закончить. Прийти домой и лечь спать пораньше не получилось, упал на кровать ближе к полуночи и сразу провалился в сон. Почти сразу приснился новый университет, только почему-то он внешне очень напоминал здание МГУ. На чертежах в его формах было, конечно, нечто похожее, но точно не настолько.

Я стоял на широченном главном тротуаре, ведущем ко входу. Кругом цвела сирень и что-то ещё, совершенно фантастическое. Толпы жизнерадостных студентов, радуясь весеннему солнышку, которое с самого утра решило одарить город теплом, стекались ко входу, обтекали меня и радостно приветствовали в моём лице нового ректора. А я смотрел на это огромное здание и эти толпы и мне стало как-то нехорошо. Примерно, как во сне, где ты приходишь в школу после болезни, а тебе у доски задают какой-нибудь невообразимый вопрос. А потом все смеются над тобой, потому что ты не знаешь такого элементарного материала, да ещё к доске ты вышел в пижаме.

Да как я буду руководить всей этой махиной? Вы что там все, сдурели что ли? Я же обычный врач! Тьфу ты, лекарь! Ну какой из меня ректор? Пока я пялился на монументальное здание университета, ко мне подошёл Юдин и напомнил, что у нас с ним совместная лекция для первокурсников, которые готовятся к первой важной сессии.

На этом моменте я проснулся и резко сел на кровати. Сердце так колотилось о рёбра, словно ему там тесно. Но я-то знаю, что это не так и никакой дилатационной кардиомиопатии у меня нет. Я каждый день смотрю, как растёт и как наполняется моё ядро, а сердце совсем рядом и оно точно нормальное. Стрелки часов показывали начало четвёртого. Я выровнял дыхание, успокоил пульс и снова залез под одеяло. Ну а что теперь? Ректор – значит ректор, сам напросился, вот и тяни теперь. Хорошая работа руководителя в чём заключается? Грамотное распределение обязанностей среди подчинённых, а те в свою очередь среди своих подчинённых, и, когда этот процесс наладится, коллектив работает, как слаженный механизм. За этим механизмом, правда, надо регулярно присматривать, чтобы ни одна шестерёнка не заскрипела и не соскочила с оси.

Утром, несмотря ни на что, я встал бодрым и полным сил, а они мне сегодня ох как пригодятся. Сначала надо вплотную заняться решением кадрового вопроса. Лучший вариант – кинуть клич студентам, которые сейчас приходят на обучение, а среди желающих уже произвести отбор. Ну а если кто-то не пожелает, а хорошо зарекомендует себя на практических занятиях, буду пытаться уговорить. Прежде чем строить новый университет, мне надо окончательно разобраться с госпиталем и онкоцентром, чтобы отпустить их в свободное плавание со спокойной душой.

В этих размышлениях я и подходил к своему манипуляционному кабинету, возле которого уже сидел князь Волконский со своей прелестной спутницей, которая решила выгулять в свет новую шляпку, раньше я такой не видел.

– Доброе утро! – бодро приветствовал я сладкую парочку и пригласил их жестом проследовать в кабинет.

– Вы сегодня однозначно выглядите лучше, чем вчера, – сказал князь, с улыбкой глядя на меня. – А то вчера я уже начал за вас беспокоиться.

– Что вы, за меня беспокоиться не стоит, Михаил Игоревич, – улыбнулся я в ответ. – Это я должен за вас беспокоиться, ведь это вы мой пациент, а не наоборот.

– Моё самочувствие, благодаря вашему таланту, намного лучше, Александр Петрович, – сказал он, снимая сюртук и рубашку с заботливой помощью Зои Матвеевны. – Если честно, я бы сегодня уже никуда не пошёл, если бы вы не сказали, что следует убрать метастазы. Я чувствую себя даже немного помолодевшим.

– Ну в последнем факторе больше заслуживает благодарности Зоя Матвеевна, а не я, – ответил я, начиная сканировать плечевые кости, где Образцова нашла небольшие метастазы. По размеру они оказались не больше горошины.

– Тут я с вами согласен, – довольно улыбнулся Волконский. – С ней у меня жизнь словно заново началась, даже жить сильнее захотелось.

– Ну это же прекрасно, когда находится такой человек в нужную минуту, – ответил я, начиная сканировать верхушки лёгких, где тоже имелись небольшие очаги. Пожалуй, я сегодня уберу это всё. – Да и сама Зоя Матвеевна выглядит гораздо более счастливой, чем когда я впервые её увидел.

– Ой, Александр Петрович! – махнула рукой тёща градоначальника, засмущавшись. – Я про то время даже не хочу вспоминать. К тому моменту прошло полгода, как я овдовела, но всё никак не могла прийти в себя и свыкнуться с мыслью, что я осталась одна. Со мной на фоне этого начало происходить всякое безобразие.

– Но теперь-то, Зоюшка, ты не одна, – проворковал сизым голубем Волконский. – Вот Александр Петрович меня окончательно подлечит и поедем-ка мы с тобой в Крым. Я знаю там один великолепный отель на берегу моря, он незабываемый.

– Хорошо, что рассказал, хоть сейчас, – хмыкнула Зоя Матвеевна. – А то я увидела вчера у тебя на столе путёвку на двоих на столе, так с тех пор хожу и думаю, с кем это мой сокол ясный собрался на юга податься?

– Ох, ты уже увидела, – рассмеялся Волконский. – А я хотел тебе сюрприз сделать, да видимо забыл спрятать злополучную путёвку. Эх!

Я дальше не стал обращать внимание на их воркование, а занялся удалением метастазов. Князь сразу потерял разговорчивость, видимо большого удовольствия процедура ему не доставляла, но и на боль он не жаловался, поэтому Катя пока бездействовала. Точнее сидела в зоне отдыха с книгой в руках. Название было незнакомым, наверно специфическая литература мастеров души.

Я завершил удаление метастазов в костях и в лёгких и вернулся к брюшной полости. Анна Семёновна нашла там небольшой остаток основной опухоли. Его я убрал достаточно быстро. На всякий случай, больше по привычке, просканировал брюшную полость, чтобы исключить наличие злокачественных очагов. В первую очередь – в парааортальных лимфоузлах и в брыжейке. Нигде не нашёл ничего, даже размером с кунжутное семечко. В печени тоже чисто.

– Ну вот, вроде и всё, – сказал я, отстраняясь от пациента и на автомате проверяя ядро. Там осталось чуть больше половины энергии. Растём потихоньку. – Так что можете спокойно ехать в Крым. А когда вернётесь, займёмся вашими сосудами. Как там, кстати, дела с расследованием?

– Именно благодаря тому, что оно подходит к концу, я и могу через несколько дней со спокойной душой ехать отдыхать, – ответил Волконский, надевая рубашку. – Осталось только завершить допросы, уже в более неторопливой обстановке, и распределить меры наказания участникам.

– И что им всем грозит? – поинтересовался я.

– Самый мягкий вариант – это каторжные работы в рудниках, – сказал князь. – Несколько человек из управляющей верхушки отправятся в камеры одиночки на пожизненное, а к нескольким по велению императора будет применена смертная казнь, что давно уже не практиковалось.

– И кто же будут те, что попали в последнюю группу? – спросил я, очень надеясь услышать среди них знакомые фамилии.

– Если вы рассчитываете услышать там фамилии лекарей из больницы Обухова, ну вы понимаете, о ком я говорю, то их там не будет, хотя они на мой взгляд и заслуживают.

– Но я был практически уверен, что именно они участвовали в создании нового штамма чумы с магическим компонентом, разве это не так? – спросил я, несколько разочарованно.

– Представляете, нет! – развёл руками Волконский. – Захарьин и Гааз были кузницей кадров, способствуя превращению сильных лекарей в ещё более сильных боевых магов. Выявление наибольшей эффективности в этом проявлении ядра лекарей – именно их заслуга. А вот диверсию с чумой и с брюшным тифом готовили совершенно другие люди. Вот их-то император и приказал ликвидировать физически.

– Это будет публичная казнь? – поинтересовался я.

– Ну что вы, Александр Петрович, – хмыкнул князь. – У нас же не средние века, чтобы собирать людей на площади для подобного зрелища.

– Зря, – хмыкнул я. – А то можно было бы провести на площади в Павловске, например, где родители похоронили своих детей по их вине.

– С одной стороны я полностью с вами согласен, Александр Петрович, – кивнул князь и как-то задумчиво посмотрел на меня. – Но мы так делать не будем. Но, по поводу того, что приговор будет приведён в исполнение, можете не переживать, всё это будет происходить под контролем независимой комиссии, которую буду возглавлять лично я.

– О, Господи, Мишенька, ты будешь на всё это смотреть? – подала наконец голос Зоя Матвеевна, про присутствие которой мы на какое-то время дружно забыли. – Зачем это тебе нужно?

– Приказ императора, душа моя, – нежно улыбнулся ей Волконский. – Хочет быть уверенным, что никто не поспособствует избегания ими крайней меры наказания.

– Ну раз так надо, – горестно вздохнула Зоя Матвеевна и покачала головой.

– Ну так что вы думаете по поводу медицинского университета, Александр Петрович? – князь резко сменил тему и испытующе посмотрел на меня. – Уже смирились с этой мыслью? Я так понял, вы не очень хотели взваливать на себя такой груз?

– Груз как груз, – хмыкнул я, чуть не ляпнув “партия сказала надо, комсомол ответил есть!” – Раз надо, значит сделаем. Я уже даже присмотрел проект здания будущго университета.

– Вот это я понимаю, правильный подход к делу, – довольно улыбнулся Волконский. – А то вчера на вас после этой новости лица не было.

– Да я вчера вымотанный был, хуже, чем за те сутки в Павловске, – улыбнулся я. – Да ещё эти ваши сюрпризы с Обуховым, окончательно выбили из колеи.

– Сильно переживали за него? – с пониманием улыбнулся князь.

– Практически как за члена семьи, – подтвердил я. – Я изначально не верил, что он может быть в таком замешан. И я даже не представлял, как всё начатое двигать дальше без него.

– Да вы оба молодцы, что уж тут говорить, – улыбнулся Волконский. – Вас обоих по-хорошему надо переводить в министерство здравоохранения империи.

– Так, давайте без вот этих вот! – замотал я головой. – Университет, так университет! Мне и этой задачи на долгое время хватит.

– Вот видите, Александр Петрович, – рассмеялся князь. – Всё познаётся в сравнении. Теперь и основание университета для вас окажется не самым твёрдым орешком, разгрызёте на счёт раз! Но про министерство тоже мысль пусть сидит где-то в голове, это только вопрос времени.

– Спасибо, конечно, но я пока об университете подумаю, – улыбнулся я. – Замечательная идея и замечательный план.

– Согласен, – снова улыбнулся Волконский и крепко пожал мне руку на прощание. – На сём позвольте поблагодарить и откланяться, а через пару недель я снова буду у вас, как договорились.

Михаил Игоревич и Зоя Матвеевна любезно попрощались со мной и покинули кабинет. Я не сразу сообразил сказать ему, что лучшая благодарность с его стороны для меня – освобождение Андрея Боткина и доказательство невиновности Обухова. Впрочем, для выхода на свободу последнего он бы костьми лёг, старые друзья, как ни как, если я правильно понял из их общения. И Обухов-то ему порекомендовал ко мне пойти, а не к своим элитным лекарям! При мысли об этом я отчётливо почувствовал, как у меня над головой нимб растёт. Даже рукой на всякий случай проверил, чтобы убедиться, что это не так. За последним занятием меня и застал Жеребин.

– Доброе утро! – сообщил он приятную новость.

– Доброе, – улыбнулся я. – Начинаем?

– Начинаем, – кивнул он, никак не прокомментировав моё ощупывание головы.

В этот раз мы решили меняться, удалять бляшки и ловить эмболы по очереди, оно и правильно. Всего несколько дней подряд мы этим занимаемся, а моя картотека для книги о сосудах стремительно пухнет. Можно уже и приступать к систематизации наработанных материалов, а затем и к написанию монографии.

Во время обеда я озвучил своим сотрудникам нашу новую схему подбора сотрудников, которую все охотно поддержали.

– Давно пора, Саш, – сказал Виктор Сергеевич, когда я закончил излагать. – Чтобы эффективнее реализовать задуманное, надо в разы увеличивать оборот обучающихся. В идеале, конечно, нужно менять образование лекарей и знахарей, а то мы так бесконечно будем переучивать.

– А вот с этого момента я хотел рассказать всем присутствующим, что нас ожидает впереди поподробнее, – улыбнулся я и обвёл взглядом насторожившиеся лица коллег. – Скоро в Санкт-Петербурге будет открыт новый медицинский университет.

Дальше была пауза, все без исключения перестали жевать и выжидательно смотрели на меня. Чувствуют, что это не просто новость, а новость, которая касается их непосредственно.

– И открывать новый университет мы с вами будем вместе, – добавил я.

– Так, подожди, – замотал головой Юдин. – То есть ты хочешь сказать, что эта контора закрывается и мы перейдём работать в университет?

– Ничего подобного, – покачал я головой. – Госпиталь будет функционировать и дальше, здесь будут продолжать обучать тех, кто уже работает, а новое поколение мы будем воспитывать там.

– А кто это “мы” – решил уточнить Илья.

– Я и все здесь присутствующие, – ответил я. – В таком непростом деле мне как никогда понадобится ваша помощь. Так что мы набираем коллектив в госпиталь, а сами переходим работать в университет.

– Так, погоди, – сказал Юдин и вытянул вперёд ладонь в останавливающем жесте. – А когда мы туда переходим? Надеюсь не на следующей неделе?

– Не так быстро, Илюха, – рассмеялся я. – Его сначала должны построить.

– Фух, – выдохнул Юдин, – а то я боялся здесь дела не успеть доделать. То есть это может произойти и через год, и через два?

– Не думаю, что у тебя будет столько времени, чтобы завершить “дела”, – хмыкнул я. – Раз вопрос находится под личным контролем императора, сейчас всех строителей Питера сгонят на стройку университета. Здание будет расти, как на дрожжах.

– А если туда Николай со своей конторой подключится, то и того быстрее, – сказал Виктор Сергеевич. – Его работу мы видели.

– Это точно, – кивнул я. – Если бы таких контор было штук десять, за месяц построили бы, он один со своей бригадой такой объём не потянет.

– А что, настолько эпичное здание? – вскинул брови Юдин.

– Тебе и не снилось, – хмыкнул я. – Принесу по возможности копии чертежей, вы упадёте!

– Ой, Саня, ты лучше не пугай так, – вздохнул Илья.

– Да я даже не начинал, – рассмеялся я. – Вот принесу чертежи и буду пугать.

Ага, чертежи я принесу. Сначала надо бы копии сделать. А ещё надо их Обухову предоставить, пока они там не начали собирать всех Питерских архитекторов. Мне Настин проект очень по душе пришёлся, а ещё надо учесть, что в его создании я принимал активное участие. Даже наличие санузла при комнате отдыха теперь продумано. Да, надо бы ещё некоторые моменты проверить, а потом лететь в типографию, чтобы в срочном порядке наделать необходимое количество копий, чтобы всем хватило, строителям в том числе.

После лекций я пулей метнулся к Насте домой и мы снова разложили чертежи. Теперь я старался вникнуть в каждую деталь и находил много мелких недочётов, которые могли отрицательно сказаться на эксплуатации. Если вопрос коснулся реального строительства, а не просто дипломной работы, то и внимание к деталям должно быть соответствующее.

– А это что за помещение? – ткнул я пальцем в очередной чертёж.

– А это твой кабинет будет! – с гордостью ответила Настя, видимо ожидая похвалы, но у меня было несколько другое мнение.

– Насть, я не собираюсь в своём кабинете играть в большой теннис, ты точно уверена, что под него нужна именно такая площадь?

Глава 3

– Ну вот, совсем другое дело, – сказал я, пересматривая чертежи и довольно улыбаясь. – Только всё равно не согласен, зачем ректору нужен такой большой кабинет. Здесь можно утренние пробежки по периметру делать, а если сетку натянуть, то в волейбол играть можно.

– Саш, ну ты же не всегда будешь в кабинете один, – возразила Настя. – Вот здесь будет стоять твой большой письменный стол, а от него в эту сторону идёт длинный стол для совещаний, человек на тридцать, не меньше.

– Этот письменный стол не меньше, чем для бильярда, – продолжал упираться я.

– Это нормальный письменный стол для ректора университета, – терпеливо ответила Настя. – Вспомни, какой стол у Обухова.

– Он главный лекарь Санкт-Петербурга и губернии.

– А ты будешь возглавлять ведущий медицинский ВУЗ империи, это намного выше и ответственнее. К тебе учиться поедут со всех дальних уголков страны.

– Я уже давно понял, что скучно мне не будет, – хмыкнул я. – теперь надо и преподавательский состав со всей империи подтягивать, а ещё их надо обучить всем нашим нововведениям, чтобы не менять шило на мыло.

– Ну это уже тебе всё решать, – улыбнулась Настя. – Моё дело довести проект до ума, ну ещё строительство проконтролировать, а что там будет происходить – это уже полностью твоя забота. Я разве что только морально могу поддержать.

– Этого мне будет вполне достаточно, – сказал я, прижал её к себе и поцеловал. – Только учти, твоя моральная поддержка мне нужна будет каждый день.

– Ты хочешь, чтобы я работала твоим секретарём? – удивлённо спросила Настя и вскинула брови.

– Не совсем так, – рассмеялся я. – Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

– Ого! – воскликнула девушка и немного от меня отстранилась, пристально глядя в глаза.

– Что такое? – пожал я плечами. – Я что-то не так сказал? Почему ты на меня так странно смотришь?

– Хочу понять, насколько серьёзно ты сейчас это говоришь, – ответила Настя. – Я давно хотела это услышать, но мне слабо верилось, что это может произойти в ближайшее время. Так, подожди, а где преклонённое колено? А колечко в шкатулочке, которую так элегантно открывают и суют под нос избраннице?

– Я думал об этом, – честно признался я. – Даже искал в каталогах подходящее, хотел как следует подготовиться, но сейчас не удержался. Могу взять свои слова обратно и повторить, когда соответствующе подготовлюсь.

– Назад забрать? – Настя вскинула брови. – А я их тебе не отдам!

С этими словами она снова прижалась ко мне и уткнулась в плечо, на котором я потом увидел мокрый след. Так мы простояли несколько минут.

– Мы же не успеем в типографию! – воскликнула вдруг Настя. – Собирай чертежи, я одеваюсь и бежим!

– Бежим.

Я улыбнулся и начал собирать со стола и двух кульманов ватманские листы, потом пытаться скрутить их в трубочку. Точнее в трубу. Подоспела Настя, мы разделили чертежи на две группы и совместными усилиями запихнули в тубусы. До закрытия ближайшей типографии оставалось полчаса, когда мы перешагнули через порог.

Усталая приёмщица заказов пыталась убедить нас, что лично её рабочий день на сегодня закончен. Тогда мне пришлось прибегнуть к коррупционным действиям. Так как человек точно не относится к аристократии, то деньги ей наверняка не помешают. Я оказался прав, несколько крупных купюр резко изменили отношение женщины к рабочему расписанию. Она бережно развернула чертежи, разложила по порядку и подсчитала, сколько будет стоить тираж в десять экземпляров.

– Только у нас расчётное время печати от одной до двух недель, заказов много, – строго сказала она. – Если хотите, чтобы завтра это было готово, то придётся внести двойную плату.

Я посмотрел результаты её подсчётов, умножил цифру на два и отсчитал ещё несколько купюр.

– Вот, держите, сдачи не надо, – сказал я ей, любезно улыбаясь, купюры так же ловко исчезли со стола в неизвестном направлении, как и первые. – Хотелось бы увидеть копии завтра до одиннадцати.

– К десяти будут, – ответила приёмщица, довольно улыбаясь. Видимо таких увесистых чаевых она очень давно не получала, если получала вообще. – Можете приходить завтра даже немного раньше десяти, будет готово.

– Спасибо огромное! – расплылся я в благодарной улыбке. – Вы очень любезны.

С чувством выполненного долга мы вышли на улицу. Сегодня потеплело и в местах, где дворники не успели убрать нападавший с утра снег, под ногами всё хлюпало, но нам это не помешало получать удовольствие от прогулки. Очень хотелось подышать свежим воздухом, а так как ветер практически стих, нам ничто не мешало.

– Пожалуй, это надо отметить, – сказал я.

– Распечатку чертежей? – спросила Настя.

– Нет, кое-что другое, – сказал я, остановился, как вкопанный и медленно повернулся к замершей рядом Насте. – Кстати, а ты ведь мне ничего не ответила, может тогда и отмечать нечего?

– Ты про что? – спросила девушка, удивлённо глядя на меня, потом, видимо до неё дошло. – А-а-а, вот ты о чём! Глупенький, ну конечно да!

С этими словами она повисла у меня на шее и принялась расцеловывать.

– И как тебе в голову могло прийти, что я откажусь? – спросила она со счастливым лицом, немного отстранившись и глядя мне в глаза. – Или может ты в тайне надеялся?

– Вовсе нет, – хмыкнул я. – И я хочу исправить свою ошибку.

За спиной Насти на той стороне улицы я увидел магазин известной ювелирной мастерской. Девушка проследила за моим взглядом и рассмеялась.

– Вовсе не обязательно! – сказала она, продолжая с нежностью смотреть мне в глаза. – Для меня это не самое важное.

– Согласен, – кивнул я. – И всё же, давай зайдём.

– Так будет нечестно, должен быть сюрприз, – игриво улыбнулась Настя. – Иди один, а я тебя подожду в кофейне, что в следующем доме.

– Ладно, договорились, – ответил я, а сам вздохнул, так, чтобы она не заметила.

Тяжёлое это дело, выбирать девушке украшения, но я должен справиться. Главное размер знаю, а дальше буду действовать по обстоятельствам. Мы перешли через дорогу и разошлись в разные стороны.

Блеск украшений в хорошо освещённых витринах способен был убить наповал любую сороку переизбытком чувств. Я решил сузить круг и выбрал обычное золото с обычными бриллиантами. Может быть я не прав, но колечко со сверкающим булыжником стоит дорого, но выглядит довольно вульгарно. Это типа как ходить с плакатом “у меня овердофига денег”. Колечко должно выглядеть солидно, но изящно. Свой выбор я остановил на не сильно широком кольце, украшенном тремя бриллиантами, которые лишь немного выступали за его пределы. Камни удерживались золотыми лепестками, продолжавшими тему растительного плетения по всему периметру. На всякий случай погладил кольцо пальцем и убедился, что этот декор не будет цепляться за всё подряд. Самое то, берём! Красивую шкатулочку мне тоже подобрали. Но всё равно оставалось ощущение, что мне чего-то не хватает. Вот же дурень, а цветы?

Если мне сегодня везёт, так по полной программе. По той стороне улицы, с которой мы сюда пришли, неторопливо катил свою тележку грустный цветочник. У него к концу дня осталось достаточно много алых роз. Я усмехнулся, вспомнив такого же цветочника, который вечером катил практически такую же тележку по набережной Анапы под бесконечно повторяющуюся песню “миллион алых роз”. Это было очень давно в прошлой жизни и тогда я бедолагу так и не осчастливил. Значит этому повезло больше.

Я перебежал через дорогу, практически бросившись наперерез цветочнику, заставив его испуганно отпрянуть, наверно принял меня сначала за грабителя, потом разглядел дорогое пальто и сразу расцвёл, как его алые розы.

– Сколько роз у вас осталось, любезный, – спросил я, любуясь большой алой шапкой цветов.

– Ровно сто одна, ваше сиятельство, – сообщил тот, максимально широко улыбаясь сказал он, словно зубами торгует.

– Более ровного числа я и не знаю, – рассмеялся я. – Беру все! Сколько с меня?

Торговец назвал сумму, я щедро расплатился, и он скрутил для меня солидный букет. Самое то для предложения руки и сердца. Мужчина не верил своему счастью, пряча деньги за пазуху. Он даже тележку покатил дальше, передвигаясь чуть ли не вприпрыжку.

Когда я вошёл в кофейню, Настя сидела за столом ко мне спиной и листала какой-то журнал. На столе стояло две больших фигурных кружки с дымящимся напитком, рядом две тарелки с десертом. Я подошёл ближе и покашлял, привлекая её внимание. Настя резко обернулась и прямо перед её лицом оказалась большая шапка алых роз.

– Ого! Вот это да! – воскликнула девушка, забирая у меня увесистый букет. – И где ты их взял? Тут же поблизости нет ни одной цветочной лавки, квартала два надо бежать, но ты не выглядишь запыхавшимся.

– Регулярные тренировки, – рассмеялся я. Не буду же раскрывать все тайны, зато сюрприз удался.

Ну а дальше я поступил как истинный дворянин. А может они так и не поступают, но у нас так принято, по крайней мере по телевизору так показывают. Я преклонил колено и протянул ей открытую шкатулочку, в которой находилось кольцо с тремя сверкающими бриллиантами.

– О, Боже, какая красота! – воскликнула девушка, глядя на моё подношение и на глаза навернулись слёзы.

– Анастасия Фёдоровна, – начал я, состряпав официально серьёзную физиономию. – Вы выйдете за меня замуж?

– Ну я не знаю, – протянула она и завела глаза к потолку. Потом снова опустила взгляд на меня, терпеливо ждущего, когда она наиграется. – Знаете что, Александр Петрович… Я согласна!

Последние слова она практически выкрикнула и бросилась в мои объятия. Так мы стояли обнявшись возле столика, смеялись и плакали. Хорошо, что я умудрился перехватить у неё букет, он был довольно увесистым. Когда потом я положил его на стол, он занял ровно половину.

– Ух ты, “бурундучино!” – воскликнул я, когда дело дошло до кофе.

– Ага, – кивнула Настя, – он самый.

– Никогда бы не подумал, что это самый подходящий напиток для такого случая, – хмыкнул я.

– Отдай мне, если ты не хочешь, – предложила Настя.

– Вот ещё! – возразил я. – Такое нельзя никому отдавать. Тем более, что в комплекте идёт шоколадно-ореховый пирог. Орехи с орехами – это святое!

– Ну нет у них твоего яблочного штруделя! – рассмеялась Настя.

– А я и не жалуюсь, – покачал я головой. – Мне очень вкусно. А как следует отметить я предлагаю завтра у меня дома вечером.

– Ох, это так волнительно, – сразу посерьёзнела девушка.

– Более волнительно, чем сегодня? – спросил я, вскинув правую бровь.

– Ну я не это имела ввиду, – снова улыбнулась Настя. – Просто думаю, что скажут твои родители.

Утром в субботу за завтраком я сказал родителям, что вечером в гости придёт Настя и желательно накрыть праздничный стол.

– Это то, о чём я думаю? – спросила мама, загадочно улыбаясь. По улыбке её отношение к этому вопросу было понятно.

– О чём это вы говорите? – спросил вдруг отец, выныривая из своих мыслей.

– Вечно ты витаешь где-то далеко, – упрекнула его мама, а сама с нежностью и грустью смотрела на меня. – А у нашего сына значимое событие в жизни намечается.

– Ну да, я знаю, что ему поручили открыть университет, – пожал он плечами и вернулся к чтению газеты. – Так что я ничего не упустил.

– Да при чём здесь университет! – вспылила мама. – Наш сын гнёздышко вить собрался!

– Он что, ткачик что ли? – хмыкнул отец, а я уже с трудом сдерживался, чтобы не заржать в голос, предчувствуя развитие событий.

– Ткачик?… Хреначик, Петя! – продолжала распаляться мама. – Твой сын жениться собирается, а ты из своих газет вынырнуть не можешь!

– Жениться? – отец повернул в мою сторону удивлённое лицо.

– Да, Петя, жениться! – рыкнула мама, уже потихоньку успокаиваясь. Вот за что я её ценю, что быстро умеет взять себя в руки, даже когда очень хочется стукнуть собеседника ложкой в лоб. – Сегодня вечером Настя придёт. Саш, я же всё правильно поняла?

Я молча кивнул, продолжая улыбаться.

– Я тогда закажу самый лучший торт, – задумчиво сказал отец. Потом обратился к маме: – А ты тогда напиши список Настюшке, что приготовить на ужин, да так, чтобы по-праздничному было.

– Что бы я делала без твоих советов, – буркнула мама себе под нос, продолжая завтрак.

Отец услышал её слова, но ничего не ответил, лишь улыбнулся и покачал головой. Можно подвести итог: родители на новость отреагировали положительно, хотя именно сейчас, за завтраком, я это озвучивать не собирался, мама сама догадалась. Ну и ладно, вечером проще будет. И только Катя всё это время молчала и загадочно улыбалась. Никак затеяла что, но однозначно доброе, я свою сестрёнку знаю.

К десяти я поехал в типографию за чертежами. Заранее узнал, что Обухов на работе, кто бы сомневался, он в субботу дома останется только если его за ногу к батарее привязать. В воскресенье его наверно просто в больницу не пускают, иначе тоже работал бы.

Работницу отдела выдачи я решил порадовать и купил ей по пути тортик. Потом только подумал, что на выдаче мог быть и мужчина, но мне повезло. А с другой стороны, что такого? Разве мужчины не едят тортики? Я вот, например, тоже тортики люблю. Закинув в салон тубусы с оригиналом и рулоны копий, я поехал к главному лекарю. К нему я на всякий случай взял с собой сразу три экземпляра, наверняка пригодятся.

– Доброе утро, Дмитрий Евгеньевич! – бодро приветствовал я секретаря, который почему-то находился не в лучшем настроении.

– Хорошо бы, – вздохнул он.

– Что-то случилось? – насторожился я.

– Да шеф не в духе, а остальным прилетает, – хмыкнул он. – Да что я вам рассказываю, это везде так.

– А причины?

– Проблемы из-за кадрового дефицита. Ищет выход.

– К нему попасть-то можно? – спросил я, пытаясь не выронить выскальзывающие увесистые рулоны.

– Попробуйте, не покусает же.

– В самом деле, – хмыкнул я и открыл дверь сразу, без стука, рискуя раскатать рулоны по полу.

– Ну кто там ещё? – рявкнул Обухов. В таком раздражённом состоянии я его не припомню. – А, ты, Склифосовский? Проходи.

– Я вам чем-то могу помочь? – предложил я из вежливости, понимая бессмысленность этого предложения.

– Настолько быстро нет, – тяжко вздохнул мэтр, – даже ты не сможешь. Лекарей мне катастрофически не хватает, работа под угрозой. Ты представляешь себе, сколько этих недоделков в моих стенах трудилось? Самая большая больница в городе оказалась самым большим рассадником заразы. А ведь тихо-то как всё было, я даже представить себе не мог.

– Но вы же хотели клич кинуть, чтобы из других клиник к вам пришли на работу.

– И оставить их без сотрудников? – покачал он головой.

– А из других городов, хотя бы часть?

– Вот этим я сижу и занимаюсь. По одному из каждой клиники Питера, но твоих не трогаю, а остальных, как говорится, по объявлению. Ох, чувствую, наберу я себе работничков. Эти засранцы очень хорошо работали, их не так легко заменить.

– Тогда вам наверно не до меня сейчас, – сказал я и уже собирался поворачивать на выход.

– Стой! – резко скомандовал Обухов. – Что там у тебя?

– Проект медицинского университета, – сказал я и кивнул на рулоны, которые теперь удерживал двумя руками. – Дипломная работа Насти Вишневской, на красный идёт.

– Да ладно! – воскликнул Обухов и его глаза загорелись. – По твоему поручению что ли?

– Нет, – улыбнулся я, увидев, как шеф преобразился. – Сама так решила, а я ей советами помогал.

– А ну давай их сюда! – распорядился он, вставая со своего места и указывая на стол для совещаний. – Это так много чертежей?

– Тут три экземпляра, копии сделали, – ответил я.

– Молодец, предусмотрительный, я в тебе не ошибся, – бормотал мэтр, помогая мне раскладывать ватманские листы на столе и прижимать края чем-нибудь тяжёлым. – А что, очень солидно смотрится. И мелочи все проработаны. Ай да молодцы! Это ж мы столько времени сэкономим! А это что?

– Это жилой блок для студентов издалека, – ответил я, взглянув на чертёж. – Для знахарей, например, которым денег не хватит в Питере жильё снимать или места в доходных домах не хватит.

– Предусмотрительно, – кивнул Обухов. -Ай да молодцы! А это что такое?

– Это мой кабинет, – хмыкнул я.

– Твой кабинет? – переспросил мэтр и оглянулся вокруг, оценивая свой. – Твой в два раза больше. Ты там в теннис что ли играть будешь?

– Мне волейбол больше нравится, – хмыкнул я. – Хотя можно и то и другое. Опустил сетку, поднял сетку.

Глава 4

Все три экземпляра копий чертежей остались у Обухова. Один он собирается отдать в понедельник губернатору, второй в городскую управу с отсылкой на то, что дал такой же губернатору, а третий оставит себе и ещё более внимательно хочет его изучить. Я ему намекнул также, что есть знакомый очень хороший строитель.

– Ну одной бригады, конечно, мало, Саш, так они будут несколько лет строить, – сказал Степан Митрофанович, продолжая любоваться чертежом. – Но ты его спроси, может посоветует, кого ещё можно пригласить, они же наверняка все друг друга знают.

– Тоже думал об этом, – улыбнулся я. – Я прямо сейчас поеду к нему и отдам одну копию чертежей, пусть пока ознакомится. Или пока не стоит, могут не одобрить проект и заказать другой?

– Лично я не вижу причин для отказа, – покачал головой Обухов. – По крайней мере лично мне этот проект кажется идеальным. Даже твой кабинет, как ни странно.

Последнее он сказал, посмотрев на меня с ироничной улыбкой.

– Так что готовься, Сань, – продолжил он. – Скоро будешь бегать вокруг и смотреть, как стены растут. Из лейки поливать не обязательно.

– А где хоть это будет, есть уже варианты? – спросил я.

– Да мы с тобой можем сколько угодно вариантов найти, – хмыкнул Обухов, – но выбирать будет в итоге правительство города и губернатор.

– Ясно, – кивнул я. – Значит ждём.

– Но я думаю на такой вопрос не будут тянуть с решением, – сказал Обухов. – Иначе император всех поставит в угол на крупу.

Я представил себе губернатора и градоначальника, стоящими в углу на гречке и невольно улыбнулся. Нет, на такое они не пойдут.

Чтобы найти Николая, мне пришлось сначала заехать в контору. Заставить его носить с собой телефон не сможет наверно даже апокалипсис. Боялся, что по субботам контора не работает, хорошо, что там тоже оказались трудоголики. С другой стороны, им лучше в понедельник выходной брать, а в выходные работать, чтобы заказы принимать от тех, кто в будни работает. Мои размышления оказались материальны, кроме меня были и другие желающие пообщаться со строителями, хорошо хоть мне в очереди сидеть не надо, лишь уточнить, где трудится Николай.

Найти его оказалось несложно, он и его команда завершали строительство особняка на Гаванской улице, что на Васильевском острове. Строители тащили наверх лебёдками доски и бруски для возведения каркаса крыши. Николай как раз руководил процедурой подъёма пиломатериалов.

– Правую быстрее тяните, балбесы! – крикнул он, схватившись за каску. Связку длинных досок, поднимаемую на двух лебёдках, в этот момент перекосило и доски уже собирались начинать оттуда выскакивать и пикировать вниз. – Рухнет же сейчас всё, правую быстрее тяните, я сказал!

Теперь уже неважно, кто был изначально виноват, но стоявшие наверху работники быстро поняли свою ошибку и выровняли связку досок, потом уже согласованно, не торопясь, начали поднимать выше.

– Немного неожиданно, – хмыкнул я, стоя в паре шагов позади него.

– Что неожиданно? – раздражённо спросил Шапошников и повернулся ко мне. – О, Александр Петрович, рад приветствовать! Так что неожиданно?

– Я думал, что ты на своих работников никогда не ругаешься, – улыбнулся я. – У тебя ведь замечательная команда.

– И на старуху бывает что-то там, не помню, что, – рассмеялся он. – Чуть пиломатериал не угробили, отвлёкся один на телефонный звонок. Вот поэтому я и не ношу с собой эту гадость, лучше нормальное человеческое общение, а у этого раздолбая телефон буду перед началом работы забирать, чтобы он так больше не косячил.

– Справедливое наказание, – кивнул я. – А я бы его наверно на один кирпич положил, а другим прихлопнул.

– Спасибо за идею, возможно воспользуюсь, – хмыкнул Николай. – Что вас ко мне привело? Есть какой-то новый срочный заказ? Свёрток чертежей у вас под мышкой впечатляет.

– Ты ещё содержимое не видел, Коль, – улыбнулся я. – Это проект нового медицинского университета. Будем просвещать, пока все светиться не начнут.

– Просвещать – это дело! – довольно улыбнулся Николай. – Тем более, что этим вопросом займётесь вы, как я понимаю.

– Ты всё правильно понял, – кивнул я. – Но проект пока не одобрен, в понедельник будет рассматривать правительство города и губернатор. Обухов одобрил, ему понравилось.

– Обухов фигню не одобрит, – хмыкнул Шапошников. – Если ему зашло, то он и в градоуправлении быстро этот проект протолкнёт.

– Ну ты ознакомься пока, – сказал я, вручая ему свёрток. – Чтобы иметь представление. Строительство скорее всего начнётся в ближайшее время, так что мы на тебя рассчитываем.

– Я всегда в вашем распоряжении, Александр Петрович! – сообщил Николай, довольно улыбаясь. А почему бы ему не быть довольным? Заказы я ему неплохие подкатываю и оплата всегда достойная, без обсуждений и торговли.

– Только нужно больше строителей, – сказал я. – Университет хотят в сентябре уже запустить, а ещё ведь вступительные экзамены.

– Так, у нас сейчас март, – Николай задумчиво уставился на строящийся дом и почесал затылок под каской. – Я скорее всего найду ещё несколько бригад и технику, может и к середине лета успеем.

– Это было бы замечательно, – улыбнулся я. – Тогда и мы всё успеем.

– А где мы такой важный и масштабный объект строить-то будем? – спросил Шапошников, на что я лишь пожал плечами.

– Ждём распоряжения властей, – ответил я, на этом мы и попрощались.

Сев в машину, я думал, чем бы себя занять до вечера. Дел-то полно, да только делать их желания никакого не было. Позвонил Насте, хотел предложить сходить в кино или ещё куда-нибудь, но получил от ворот поворот, она очень занята, а потом ей нужно будет себя в порядок привести перед важным вечером. Согласен, вечер важный, но что там можно в порядок приводить? Она и так всегда в порядке. Наверно нам мужчинам этого никогда не понять, остаётся только смириться.

Ладно, пойдём другим путём, набрал Юдина.

– Привет, Сань, что-то случилось? – сразу спросил он.

– А что, я просто так позвонить уже не могу? – начал возмущаться я.

– А просто так ты давно уже не звонил, – недовольно высказал он. – А мог бы.

– Да, пожалуй, ты прав, Илюх, – вздохнул я. – Ну вот сейчас именно по такому поводу позвонил, просто так. Хотел спросить, чем занимаешься, не нужно ли составить компанию?

– Не, Сань, в другой раз тогда, – ответил Юдин. – Мы сейчас с Лизой по поводу оборудования пошли в мастерскую, потом по торговому центру походим, потом к её деду в гости собираемся.

– Угу, всё с вами понятно, – вздохнул я. – Ну ладно тогда, до следующего раза.

– А чего тянуть? Пойдём к Курляндскому вместе, – предложил Илья. – Посидим, поболтаем, чаю попьём.

– Не, вечер у меня занят, – ответил я. – Мы с Настей идём в гости к моим родителям.

– Ты идёшь в гости в дом, в котором ты живёшь? – расхохотался Илья.

– Фишка не в этом, – хмыкнул я, – а в том, что придём с Настей.

– Подожди-ка, – протянул Илья. – А это не то, о чём я сейчас подумал?

– Нет, обсуждение будущего здания университета не будет являться ведущей темой, – сказал я. – А там, как получится.

– Да я не об этом, – хохотнул Юдин. – Я имею ввиду, что вопрос касается именно вас с Настей, как пары.

– Тогда да, угадал.

– Ух ты! – воскликнул он. – Так у нас скоро праздник? Будем баяны рвать?

– И фортепиано крушить, гитары об сцену ломать, – продолжил я. – Именно так.

– Обалде-е-еть! Ну вы даёте! Молодцы! – продолжал восхищаться Илья. – Так, надо вас догонять, пойду завтра искать кольцо.

– Удачи тебе, брат! – искренне пожелал я. – Лиза – отличная пара для тебя.

– Без тебя знаю, – хмыкнул Илья. – Ну всё, пока, она вон уже идёт.

Илья положил трубку, и я внезапно понял, что поработать над книгой по сосудам сегодня – моя судьба. Вот и правильно, нечего прохлаждаться. За Настей я обещал приехать в половину седьмого, на работу с текстом у меня ещё вагон времени. Я заехал в госпиталь, собрал все имеющиеся по обследованию и лечению заболеваний сосудов бумаги и поехал домой.

За относительно короткий промежуток времени накопилось немало полезной информации, и я решил не откладывать в долгий ящик, а начать писать учебное пособие для студентов и для практикующих лекарей и знахарей. Делом последних, естественно, будет выявление заболевания и направление в клинику соответствующего профиля. По-хорошему надо будет организовать для этого отдельную клинику. Так, кажется, у меня есть идея. Обучать уже работающих лекарей и знахарей можно будет и в университете, а госпиталь перепрофилировать под сосудистый. Предложу такой вариант Обухову, думаю, что он одобрит.

Я начал раскладывать на столе диагностические карты с отметками о лечении по группам отдельно от просто диагностических. Как бы сейчас пригодился тот здоровенный стол, который я обозвал бильярдным, там места точно хватило бы. Проанализировав группы и подсчитав количество пациентов в них, я произвёл несложные математические подсчёты процентных соотношений и общее количество. Группа получилась вполне себе статистически достоверной. Хотя нет, те, кто работал над диссертацией это утверждение скорее всего опровергнут, но на данный момент это уже не так важно. Мне надо чем быстрее, тем лучше, создать учебник, а потом уже буду готовить “издание второе, дополненное”.

Я настолько углубился в работу, что совершенно случайно заметил, что глажу периодически Котангенса, который каким-то чудом втиснулся рядом со мной в кресло. Как отец открыл дверь и вошёл в комнату, я не слышал вовсе. Поэтому, когда его голос прозвучал довольно громко рядом со мной, я подпрыгнул от неожиданности и чуть не сел на рыжего. Тот возмущённо сказал короткое “мя” и решил покинуть опасную для здоровья дислокацию.

– Саш, ну оторвись ты наконец! – требовательно сказал отец. – Как тебе торт?

– Очень красивый, – сказал я, глянув мельком на кулинарный шедевр и снова уткнулся в текст.

– Ты цветы купил Насте и Маме? – снова вклинился в мои мысли голос отца, который никуда не собирался уходить.

– Насте и Маме? – растерянно переспросил я, пытаясь разгрызть металлическую авторучку. – Куплю, когда поеду за Настей.

– Смотри, не забудь, – сказал отец и пригрозил пальцем, пока я снова не опустил взгляд в свою писанину.

– Хорошо, пап, – улыбнулся я. – Сделаю, спасибо.

Отец горестно вздохнул и пошёл на выход. Котангенс запрыгнул на кровать, возмущённо и обиженно посмотрел в мою сторону и занялся важным делом – вылизывать свои драгоценности от Фаберже. Я усмехнулся и продолжил заниматься книгой.

Это хорошо, что я догадался себе будильник поставить, а то так и сидел бы допоздна, не вспомнив про цветы. Вспомнил цветочную лавку по пути, заехал туда до того, как приехать к Насте. Чтобы она их не увидела раньше времени, положил на самое заднее сиденье. Когда Настя открыла дверь, я потерял дар речи. Она выглядела очень стильно, изысканно и в то же время без перебора в украшениях и макияже.

– Ох! – только и смог я произнести.

– Что? Что-то не так? – взволнованно спросила она и метнулась к зеркалу.

– Да нет, наоборот, всё очень даже так! – успокоил я её. Ты готова?

– Морально – нет, – хмыкнула она. – Но я об этом больше никому не скажу.

– Я тоже, – улыбнулся я. – Поехали.

Когда мы с Настей поднялись на крыльцо нашего дома, дверь распахнулась сама. Точнее её распахнул Пантелеймон, облачённый в праздничную ливрею. У него был такой довольный вид, словно ему наконец-то попалась рыба его мечты. Даже Маргарита прихорошилась и над причёской поработала. Родители тоже были при параде, словно собирались к императору с официальным визитом. Единственное, чего не было, это кокошников и каравая с солонкой, зато были искренне приветливые лица и жизнерадостные улыбки. Пока Настя снимала пальто, я сбегал до машины и принёс заготовленные букеты, которые немедленно вручил.

Что характерно, все старательно делали вид, что не знают по какому поводу сегодня собрались. Ну вот просто так, захотелось красиво поужинать, принарядившись лучше, чем на день рождения или на новый год. Я некоторое время держался, надеясь, что кто-то не выдержит и сорвётся в главный вопрос, но, как выяснилось, меня окружают очень стойкие люди.

– Мама, папа, – начал я, воспользовавшись паузой в разговорах. Все сразу затихли в напряжённом ожидании. – Я сделал Насте предложение, и она ответила согласием.

В этот момент Настя подпёрла рукой подбородок, чтобы подаренное мной кольцо было всем хорошо видно и у неё получилось приковать к себе взгляды.

– И мы решили пожениться, – продолжил я и, в принципе, закончил свою речь.

– Ну это же прекрасно! – воскликнула мама после небольшой звенящей паузы.

– Молодцы, поздравляю! – сказал, широко улыбаясь, отец.

– Надо выбрать самый лучший ресторан, – сказала мама.

– Не надо ресторан, – осторожно перебила её Настя. – Свадьбу можно сыграть в моём загородном имении, оставшемся от родителей. К тому же это благодаря вам, Пётр Емельянович, оно снова стало моим на днях. Ну точнее почти стало, ещё будет суд, но мне сказали, что всё решится в мою пользу.

– Петя? – мама удивлённо выпучила глаза и медленно повернулась к отцу. – А почему ты мне ничего не сказал? Это же прекрасная новость!

– Алевтина, давай потом поговорим, – тихо сказал отец, вызвав этой фразой превращение маминых глаз в узкие щёлочки.

Я немного напрягся, ожидая развитие диалога, но его не последовало. Как ни в чём ни бывало продолжили обсуждать, как это лучше сделать, где нанять поваров, официантов и музыкантов, куда девать гостей и так далее.

– А когда вы собираетесь? – спросила мама, глядя то на меня, то на Настю.

– Я думал где-нибудь в конце мая, – сказал я, ни с кем не советуясь. – Как раз уже тепло будет, сады расцветут, приятная праздничная атмосфера естественного происхождения. И времени вполне достаточно, чтобы ко всему подготовиться. Правильно я говорю?

Последняя фраза была адресована Насте, которую с сегодняшнего дня в полном праве называть своей невестой, помолвка ведь состоялась.

– Полностью с тобой согласна! – расцвела Настя. Видимо я угадал её мысли, хотя мы этот вопрос ещё не обсуждали. – Мне понадобится некоторое время, чтобы восстановить поместье, да и всё остальное потребует время, а в конце мая там очень красиво, вы бы видели, какие там у нас клумбы! А какой парк!

– Значит решено, – улыбнулся отец, подводя общий итог. – Насть, ты тогда скажи, если понадобится помощь при восстановлении дома или парка, я знаю, что твоё материальное положение сейчас, мягко говоря, не очень.

– Зато моё очень даже ничего, – улыбаясь сказал я и показал ему приложение на экране телефона с красивой цифрой. Да-да, я нашёл время его установить и настроить.

– Ого! – брови отца уверенно поползли вверх с твёрдым намерением скрыться в его аккуратно уложенной причёске. – Но откуда?

– Потом расскажу, – сказал я, улыбаясь, довольный произведённым эффектом.

Не знаю, видела ли цифру Настя или удивление отца так на неё повлияло, но она тоже смотрела на меня немного странно. Ничего, разберёмся.

Мы ещё долго потом сидели и обсуждали всевозможные подробности, родители тщательно избегали вопроса гибели её родителей, за что я им очень благодарен, очень больная тема. Чаепитие вопреки традициям решили не переносить в каминный зал. Повариха внесла купленный отцом торт. Я только сейчас оценил, какой он большой и красивый. Мама, Настя и Катя издали восторженный возглас, а отец сидел довольный, как кот, съевший целую банку сметаны.

– Так как там на самом деле обстоят дела с твоим загородным имением? – спросил я у Насти, когда вёз её домой. – Может быть завтра съездим посмотрим?

– Пока посмотреть не получится, – вздохнула Настя. – У меня пока нет решения суда и по закону я не имею права находиться на территории. Я не знаю, живёт там сейчас кто-нибудь или нет, но территория наверняка охраняется. Но не переживай, ждать осталось уже недолго, после следующего суда мы уже можем всё осмотреть.

– Хорошо, подождём ещё немного, – кивнул я.

– Кстати, а что ты там показал отцу на экране телефона, что он в цвете поменялся? – поинтересовалась Настя, заглядывая мне в глаза.

– Свой банковский счёт, – хмыкнул я. – Не надо тебе ничего продавать, у меня есть средства для восстановления и приведения в порядок. Даже останется.

– Ого! – воскликнула Настя. – А я уже думала провести свадьбу и продать имение.

– Нет, не надо, – покачал я головой. – По крайней мере всегда успеется.

Глава 5

Воскресный день я полностью собирался посвятить работе над книгой, а вечером планировалось культурное мероприятие. Встал позже обычного, выспался даже несколько с перебором и сразу после медитации и завтрака уселся за свой рабочий стол и разложил перед собой свои наработки, как вдруг зазвонил телефон. Номер мне неизвестен, в контактах нет.

– Слушаю, – сказал я, ответив на вызов.

– Привет, братишка! – услышал я в трубке бодрый голос Боткина. – Ну меня наконец-то отпустили, я дома! Чёртовы бюрократы, продержали дольше, чем обещали.

– Скажи спасибо, что вообще отпустили! – возразил я, а сам сидел и улыбался, ещё одна галочка в выполненных заданиях, друг на свободе. – Ты там чем сейчас занимаешься? Встретиться сможем?

– Да я вот недавно только домой приехал, – сказал Андрей, – вспоминаю, как моя комната выглядит и где что лежит, заначки, например. А насчёт встретиться пока не уверен, сейчас отец меня ждёт в своём кабинете, как переоденусь, тогда отзвонюсь.

– Как отец отреагировал на то, что ты теперь на свободе? Охотно домой пустил? – спросил я. – Ты вроде говорил, что может и не пустить.

– Да я пока не совсем понял, как он теперь ко мне относится, – хмыкнул Андрей. – Лицо строгое, улыбки не видел, но и ненависти тоже. Встретил, посмотрел, сказал привести себя в порядок. Сейчас пойду к нему, разговор всё покажет.

– Тогда позвони потом, – попросил я.

– Хорошо, – ответил Андрей и положил трубку.

Я некоторое время смотрел на погасший экран телефона и думал. А что, если отец скажет ему собирать вещи и валить на все четыре стороны? Тогда я сниму ему квартиру, возьму к себе на работу, с первого жалованья он начнёт оплачивать квартиру сам. Лекарь он неплохой, не пропадёт, а ещё я научу его работать более эффективно. Короче, хватит фантазировать, ждём звонка.

Время близилось к обеду, моей работе с книгой никто кроме Котангенса не мешал. Зато этот рыжий муз считал, что я регулярно нуждаюсь в стимуляции и запрыгивал то ко мне на колени, то прямо на стол, на разложенные по всей поверхности бумаги и настойчиво просил его погладить. Так что я был вынужден периодически прерываться на пару минут, чтобы поглаживанием вызвать мурчание, после чего мохнатый на некоторое время оставлял меня в покое.

Телефонный звонок я ждал, но всё равно он прозвучал внезапно, выдернув меня из мыслительного процесса. Снова звонил Андрей.

– Сможешь ко мне сейчас приехать? – немного странным голосом спросил он. Если бы он не был сейчас дома, я подумал бы, что его держат в заложниках.

– Да, конечно, – ответил я. – Тебе помочь вещи перевезти?

– Чего? – удивлённо спросил Боткин. – Не знаю пока, просто приезжай.

– Ладно, – ответил я.

Не стал больше задавать глупых вопросов, а пошёл собираться. Через двадцать минут я уже подъезжал к фамильному дворцу семьи Боткиных. Наш не особо маленький двухэтажный дом смотрелся рядом с ним утлой избушкой. Я за время пребывания в этом мире ни разу здесь не был, но что-то внутри подсказывало, что бывал раньше и далеко не раз.

На входе меня встретил не Андрей, а дворецкий, который попросил следовать за ним. Немного странно. Мы поднялись по мраморным ступеням широкой лестницы, застеленной ковровой дорожкой на второй этаж. О достатке семьи здесь кричало абсолютно всё: элементы декора с позолотой, картины, антикварные китайские вазы на подставках, люстры, бра в виде позолоченных канделябров и так далее. Мы шли по коридору, и я чувствовал, что мы идём куда-то не туда, комната Андрея находится точно не здесь.

Мы остановились перед большой нарядной двустворчатой дверью. Дворецкий распахнул одну половинку и жестом предложил проследовать внутрь. Сделав шаг вперёд, я понял, что это рабочий кабинет Серафима Павловича Боткина. За столом сидел сам Серафим Павлович, на одном из стульев для посетителей сидел Андрей. Вид у него был немного странный, лицо серьёзное, вытянулся словно лом проглотил и внимательно смотрел в мою сторону, как и его отец. Главу семейства лично я вижу впервые, но лицо показалось знакомым за счёт сработавших в подсознании образов.

– Проходи, Саш, присаживайся, – сказал он и кивнул на второй стул для посетителей.

Я с достоинством приветствовал обоих и сел, куда мне показали примерно в той же манере, как Андрей. Атмосфера была довольно неловкой и словно напитанной статическим электричеством.

– Саш, о твоих успехах и достижениях я наслышан, – сказал Боткин старший. – Об этом знает весь город, а вполне возможно, что и за его пределами. А вот о моём сыне все знают, как о раздолбае и преступнике. То, что его оправдали и освободили на мой взгляд не освобождает полностью от его вины. И, ты представляешь, мне даже кажется, что он это понимает.

Граф печально ухмыльнулся и с некоторой неприязнью посмотрел на сына.

– И вот я не знаю, – продолжил Серафим Павлович, – радоваться мне тому, что он теперь на свободе или наоборот грустить, Саш, как ты думаешь?

– Серафим Павлович, – начал я и прокашлялся, чтобы очистить горло, – думаю, что Андрей давно понял, что он в этой жизни делал не так и не будет повторять своих ошибок. Да и потом, как можно не радоваться его освобождению, это же ваш сын.

– Да, ты прав, – кивнул Боткин старший, – это мой сын. Только вот почему-то в его случае яблочко далеко от яблони упало, словно это не сын, а подкидыш какой-то.

За довольно жёсткой речью и обидными высказываниями чувствовалась спрятанная где-то в глубине тоска и горечь. Я понял, что отец вовсе не ненавидит Андрея, а очень любит, просто долгое время был на него очень зол и сердит, но это не исключает наличие отцовских чувств.

– Серафим Павлович, – начал я, найдя вариант развития событий, – я могу взять Андрея на поруки. Пусто пока работает и учится у меня в госпитале, а дальше вы будете решать, насколько он изменился в лучшую сторону. Я уверен, что вы сможете изменить сложившееся столь негативное мнение о нём, хотя на данный момент оно вполне оправдано.

– Отдать к тебе на поруки? – задумчиво спросил Серафим Павлович, глядя по очереди то на меня, то на Андрея. – А что, это интересная идея. И как ты планируешь его перевоспитывать?

– Мне кажется, что перевоспитывать его не нужно, – улыбнулся я. – Вы его очень хорошо воспитали, просто он в какой-то момент сошёл с нужной тропы, но давно уже это осознал. Взаперти часто приходят в голову умные мысли и анализируя пройденное, люди меняются, конечно если в голове не свиные мозги, а человеческие, а у вашего сына однозначно второй вариант, так что шанс у него есть и довольно увесистый. А вместо перевоспитания я загружу его работой и учёбой, свободного времени у него практически не останется.

– Хм, что ж, твой план мне нравится, – улыбнулся одними уголками губ Боткин старший. – Правда я пока не совсем уверен в правильности идентификации биологической принадлежности его мозга, он слишком долго меня убеждал, что у него там именно первый вариант, так пусть же убедит меня теперь в обратном.

– То есть вы не возражаете, что я возьму его к себе на работу и займусь обучением? – на всякий случай решил я уточнить, так как прямого ответа так и не получил.

– Не возражаю, – кивнул Серафим Павлович. – Пусть с завтрашнего дня и приступает. Но, так как я пока в нём достаточно сильно сомневаюсь, с ним всегда будет присутствовать мой человек.

– Пап, ну я что, маленький что ли? – возмутился Андрей, но очень осторожно, даже слегка пригнулся.

– Молчи! – резко, но без перехода на крик, сказал ему отец. – Это моё последнее слово, других вариантов не будет, везде будет сопровождающий, даже в туалете.

– Серафим Павлович, – начал я, воспользовавшись образовавшейся паузой, – Но во время лечебных процедур наличие в манипуляционном кабинете посторонних будет некорректно по отношению к пациентам, они могут просто отказаться от лечения, ведь нередко им приходится раздеваться, не мне вам рассказывать.

– В манипуляционном кабинете мой сын будет с тобой, – хмыкнул старший Боткин. – А у тебя точно человеческий мозг, я уже имел возможность в этом убедиться. Сопровождающий будет ждать в коридоре.

– Он будет сидеть в коридоре весь день? – удивился я.

– Пока что да, – едва заметно кивнул Серафим Павлович. – Но это только на первое время, на несколько месяцев.

– На несколько месяцев? – удивлённо воскликнул Андрей, но отец его тут же наградил таким замораживающим взглядом, что даже мне холодно стало. – Хорошо, я понял.

Если до этого мой друг сидел напряжённым, то теперь поникшим, словно его лишили чего-то жизненно важного. Его можно понять. Получается он сменил одну меру наказания на другую с небольшими послаблениями наподобие домашнего ареста. Не хватало ещё браслет на ногу повесить, а сопровождающему дать пульт управления, чтобы заключённый никуда не сбежал.

– Ну вот, на том и порешили, – сказал Серафим Павлович. – Саш, мы как раз сейчас обедать собираемся, пообедаешь с нами?

Так надолго задерживаться в мои планы не входило, но в принципе ничего и не мешает. Кроме того, я хотел поговорить с Андреем и обсудить некоторые вопросы по поводу завтрашнего первого рабочего дня.

– Хорошо, Серафим Павлович, – ответил я после небольшой паузы.

– Тогда идём, – сказал он, первым поднялся с кресла и пошёл на выход из кабинета.

Мы с Андреем пошли за ним, как утята за мамой уткой. Пока шли к обеденному залу, я озирался по сторонам. Такой огромный дворец и живут в нём, по сути, два человека, не считая прислуги. И как они тут вообще без навигатора дорогу находят? Наверно дворецких и другую прислугу заставляют учить план всех помещений наизусть.

Обеденный зал, рассчитанный персон на тридцать минимум, позволял здесь всей этой толпе ещё и танцевать мазурку или полонез, что вполне возможно когда-то имело место. Знание явно с историей, далеко не новое, но содержится в идеальном состоянии.

С одной стороны длинного стола было накрыто на три персоны, видимо заранее были уверены, что я не откажусь. Мы втроём за таким столом смотрелись, как гуппи в аквариуме на двести литров.

Это хорошо, что я научился уже ориентироваться в этом обилии столовых приборов гораздо лучше, чем бедный художник на борту “Титаника”. Процесс неторопливого поедания изысканных блюд проходил в полной тишине и лишь когда со стола стали убирать тарелки и накрывать для чая, Боткин старший нарушил наконец звенящую тишину.

– Саш, ты наверно хотел что-то сказать Андрею по поводу завтрашнего дня? – обратился он ко мне, прочитав мои мысли. – Можешь ему сейчас всё объяснить, а то после обеда у меня на него были свои планы.

Услышав про какие-то планы отца, Андрей снова напрягся.

– Да ты не бойся, – усмехнулся, увидев это, Боткин старший, – бить не буду. Говори, Саш.

– Ты завтра на работу как добираться будешь? – спросил я Андрея.

– А куда хоть добираться то? – спросил Андрей. – Ты хоть адрес скажи.

– Фонтанка сорок, – сказал я и Боткин старший подался вперёд.

– Фонтанка сорок? – удивлённо спросил он. – Это дом, который стоял пустым почти сорок лет, в котором обитает призрак?

– Всё правильно, – кивнул я и улыбнулся. – Там сделали отличный ремонт, госпиталь занимает два этажа, а на третьем инновационная фармацевтическая лаборатория, которая обеспечивает лекарствами не только нас, но и часть города.

– Только часть? – удивился граф. – Но если там делают новые хорошие лекарства, то ими надо обеспечивать весь город. Этот вопрос меня очень заинтересовал, приеду уточнить на месте, что вы предлагаете. Так, а что там с призраком? Я о нём столько раз слышал, что это не кажется пустыми сплетнями.

– Призрак действительно есть, – подтвердил я. – Но мы с ним нашли общий язык ещё до начала ремонтных работ. Он, можно сказать, наш внештатный сотрудник и мы с ним существуем на взаимовыгодных условиях.

– Хм, очень интересно, – покачал головой Боткин старший. – Тогда я завтра, пожалуй, вместе с Андреем приеду. И по поводу препаратов определимся и с призраком познакомишь.

– Договорились, – пожал я плечами. – Тогда завтра жду вас на Фонтанке сорок. А теперрь, пожалуй, я пойду.

– Как же, а чай? – спросил Серафим Павлович.

– Да мне сейчас время дорого, – несколько слукавил я. – Работаю над учебником по сосудистым заболеваниям. Хочу максимально успеть подготовиться к моменту открытия медицинского университета.

Сказав последнее, я задержал дыхание. Новость пока что далека от реализации и об этом мало кто знает.

– Медицинского университета? – кажется в этот раз старший Боткин удивился даже ещё больше, чем когда узнал адрес моего госпиталя. Но теперь я уже ляпнул. Хотя, вряд ли в этом есть что-то страшное.

– Да, – кивнул я. – В Санкт-Петербурге будут строить новый медицинский университет, в котором лекари и знахари будут не только углубленно изучать стандартную программу, но и изучать новые техники лечения, а также будем готовить более узких специалистов.

– Вот это да, – покачал головой граф, потом пристально посмотрел на меня, сузив глаза. – Странно, такая важная новость, а я впервые слышу.

– На то есть указ императора, – невозмутимо сказал я. – Обухов только завтра понесёт чертежи в управу и губернатору, поэтому эта новость ещё не получила широкой огласки.

– Ну тогда спасибо, что доверился, – улыбнулся Боткин старший. По его выражению лица я понял, что новость ему понравилась, так что можно успокоиться.

– Разрешите на этом откланяться, – сказал я, вставая из-за стола.

– А может всё-таки чаю? – повторно спросил Серафим Павлович.

– Нет, спасибо, я побегу, – покачал я головой. – Слишком много ещё планов на сегодня.

Дворецкий проводил меня до выхода, хоть я и не просил, но очень благодарен. Один я бы долго блуждал.

Я, конечно, слукавил, когда сказал, что у меня очень плотный график. Хотя мог бы за это время чувствительно продвинуться в написании учебника по ангиологии, но я пока никуда не опаздываю. На вечер у нас был запланирован коллективный поход на поэтический вечер в клубе Юдина. Коллектив состоял, собственно, из Юдина с Лизой и меня с Настей. До начала оставалось ещё достаточно времени, можно было бы вернуться на пару часов домой, потом поехать за Настей, но уже охота к литературному творчеству перебилась и я решил поехать к Насте сразу.

– Доставай чертежи, – сказал я, войдя в столовую, которая выполняла у неё роль рабочего кабинета и не увидев знакомые очертания на кульманах.

– Это ещё зачем? – удивилась Настя. – Мы же уже всё закончили и копий наделали.

– Знаю, – улыбнулся я. – Давай над обстановкой подумаем.

– Ну ладно, – хмыкнула девушка, вытаскивая непослушные ватманские листы из тубусов.

Я сразу убрал общие чертежи здания в сторону и разложил на столе подробные планы помещений. Мы увлечённо расставляли мебель и другие детали обихода. Я уже представлял себе, как всё это будет выглядеть в реальности, и картинка мне нравилась всё больше. И так продолжалось до тех пор, пока снова очередь не дошла до моего кабинета. Никогда не страдал агарофобией, но, представляя себе этот простор, мне становилось немного не по себе. Не очень уютно сидеть в кабинете размером почти со школьный спортзал.

– Странно ты как-то на это всё реагируешь, – хмыкнула Настя. – Ну если хочешь, можно обставить кабинет так, чтобы он не казался таким большим, так тебе будет спокойнее?

– Ты не говори, а рисуй, – сказал я, подтолкнув её руку с карандашом в сторону чертежа.

На поэтический вечер Илья просил нас приехать пораньше и, уже спускаясь в уютный подвал, я понял почему. Народа сегодня было особенно много. Рядами выставили все имеющиеся стулья, похоже даже откуда-то ещё приволокли, таких я раньше здесь не видел. Я искал взглядом свободные места, когда наткнулся взглядом на машущую рукой Лизу, которая сидела в первом ряду и звала нас к себе, рядом с ней были места для нас и Ильи, самого Юдина нигде не было видно.

Народ всё прибывал и прибывал, растекаясь плотной толпой вдоль стен. В достаточно просторном подвале стало тесно. Наконец в зале свет потускнел, а направленные на сцену фонари зажглись ярче. Очень интересно, что же они такое сегодня затеяли?

Глава 6

Вся находящаяся в зале толпа затихла, некоторое время ничего не происходило, потом на сцену вышел Илья, которого встретили бурными аплодисментами. Я даже рот открыл от удивления, так раньше у меня на глазах никого не приветствовали. Может бенефис? Да вроде нет, он не мартовский, до дня рождения ещё далеко.

Илья замер на краю сцены и дождался, когда всё стихнет, потом начал читать свои стихи. Пару я узнал, другие совсем новые, уже более жизнерадостные. Завершение каждого стихотворения отмечалось такими же аплодисментами.

– Дорогие друзья, – начал вдруг говорить Илья вместо чтения следующего своего произведения. – Я собрал вас здесь, чтобы поделиться прекрасной новостью. Мой первый сборник стихов наконец увидел свет!

Зал снова начал аплодировать, тут и там раздавались восторженные возгласы. Похоже Илья собрал здесь сегодня своих фанатов. А их тут довольно приличное количество, я вам скажу.

– И сегодня, – продолжил Юдин, когда зал снова начал затихать. – Сегодня здесь и сейчас произойдёт распродажа первой сотни экземпляров с личным автографом!

Толпа взорвалась пуще прежнего. Во как они его любят! У меня даже, кажется, слёзы навернулись от умиления. Я обернулся на Лизу, та была расстрогана и не скрывала своих чувств. Слёзы радости оставили две мокрые полоски на её щеках и спрятались под подбородком. У Насти тоже глаза блестели и слёзы наворачивались.

– Но сначала я прочитаю ещё несколько стихов, которые вошли во второй сборник, – сообщил Илья, обведя полный зал восторженным счастливым взглядом. – А он в свою очередь уже поступил в печать и совсем скоро будет выпущен на прилавки книжных магазинов, так что внимательно смотрите на полки!

Вот он, звёздный час Юдина. Я никогда ещё не видел столько счастья и восторга в его глазах и в сотнях глаз, смотрящих на него. Ещё немного и его приподнимет над сценой, впору бежать к нему и придержать, чтобы не стукнулся головой об сводчатый кирпичный потолок.

– А ещё я хотел бы представить вашему вниманию человека, давшего мне очень важный пинок в жизни, – сказал вдруг Юдин. – Если бы не он и не его поддержка в трудную минуту, ничего этого, к сожалению, не было бы. Саша, иди сюда!

Вот это ты бахнул, Илья! Я просто рот открыл от неожиданности. Юдин отыскал меня глазами, что сложно сделать с освещённой сцены, когда ищешь человека в тёмном зале. Он пристально посмотрел на меня, улыбнулся и требовательно протянул руку в мою сторону.

– Иди, иди, не стесняйся, – хмыкнул он. – Стеснение не твой конёк.

Все находящиеся в зале теперь смотрели на меня, отвертеться никак не получится. Я вздохнул, покачал головой, вышел вперёд, запрыгнул на сцену и встал рядом с другом.

– Вот, знакомьтесь, Александр Петрович Склифосовский! – громко объявил он и поднял вверх мою руку, как победителю на боксёрском ринге. – Хотя многие из вас и так наверняка его знают, как лучшего лекаря Санкт-Петербурга!

– Илюха, не перегибай! – тихо сказал я ему в ухо, а сам продолжал улыбаться и кивать машущим руками фанатам Ильи.

– И ничего я не перегибаю! – помотал головой Илья. – А кто поднимает медицину в Питере, я что ли?

– И ты в том числе, – кивнул я.

– А ещё, – продолжил он достаточно громко, чтобы на него обратили внимание, – господин Склифосовский скоро откроет у нас в городе медицинский университет и станет его ректором!

Толпа взорвалась новой волной восторженных возгласов. Ну это уж как-то совсем ни к чему, люди к нему пришли, а не ко мне.

– Друзья, минуточку внимания! – попытался я перекричать толпу, но она стала затихать только когда я вытянул руки вверх, призывая к тишине. Очень вовремя вспомнил творческий псевдоним Ильи, а то чуть не опростоволосился. – Илья Каменев именно тот прекрасный человек, к которому вы сегодня пришли, и именно он написал все эти замечательные стихотворения, я не имею к этому никакого отношения, я даже рифму подбирать не умею. А вот этот талантище может в стихах описать что угодно. Так что слава Каменеву!

– Ура-а-а-а-а! – грянула толпа так, что я боялся осыпания кирпичей с потолка.

Под шумок я собрался слинять со сцены, но Юдин поймал меня за рукав.

– Так, стоять! – рыкнул он, но так, чтобы слышал только я. – Я ещё не всё сказал.

В этот момент перед нами появился небольшой столик, а рядом начали подносить одну за одной коробки с книгами. Точнее с экземплярами книги Юдина.

– Итак, – начал Илья и постучал ручкой по столу, чтобы привлечь внимание аудитории. – Самый первый подписанный мной экземпляр я хочу подарить моему другу Саше Склифосовскому!

Он сделал на форзаце дарственную надпись и торжественно вручил мне сборник.

– А теперь прошу пройти на сцену невесту Склифосовского, Анастасию Фёдоровну Вишневскую. А ещё я хочу вам представить свою невесту, Елизавету Алексеевну Преображенскую! Прошу на сцену!

После последних его слов зал просто зашёлся в истерике. Несмотря на то, что лица со сцены плохо видно, я увидел, как некоторые дамочки смотрели на идущую к сцене Лизу с плохо скрываемой завистью, наверно сами уже мечтали оказаться на её месте, а тут такой облом, место занято.

Лиза, будучи княжной, была всё равно человеком очень скромным и для неё сейчас находиться на сцене под пристальным взглядом сотен глаз было настоящим испытанием, но она держалась вполне достойно. Лишь те, кто хорошо её знает, смогли бы разглядеть смущение по едва заметным признакам.

Илья подписал ещё две книги, вручил их девушкам, а Лизу ещё и поцеловал в губы прямо на сцене. Кто-то в зале даже успел крикнуть “горько”, но его быстро угомонили неровно дышащие. Мы проследовали к своим местам, а весь зал отреагировал на пригласительный жест Ильи и ломанулся к сцене, чтобы успеть получить свой экземпляр сборника стихов с автографом автора.

– Может быть мы на улице его подождём? – предложила Настя.

– Поддерживаю, – отозвалась Лиза. Я по её глазам понял, что она хочет поскорее отсюда уйти несмотря на то, что она бесконечно рада за своего избранника.

– Идёмте, – сказал я и мы беспрепятственно прошли до двери, пока первые счастливчики только начали отходить от сцены, сжимая в руках столь желанный томик стихов.

– Хорошая погода сегодня, – сказала Лиза, когда мы вышли на улицу, пытаясь задать отвлечённую тему разговора.

– А мне Илья даже не сказал, что вы помолвлены, – сказал я ей, улыбаясь.

– Да вот только вчера вечером он пригласил меня сходить в гости к его родителям, – одновременно нахмурившись и улыбнувшись сказала она. – Там всё и состоялось.

– Повторюшка, – хмыкнул я.

– Что? – вскинула брови Лиза, удивлённо посмотрев на меня.

– Да так, не обращай внимания, – рассмеялся я. – Мы с Настей обсуждали тот же вопрос с моими родителями вчера вечером.

– Да? – спросила Лиза, хитро улыбаясь. – А я-то думаю, как он так решился, думала ещё подожду, а оказывается вы ему пример подали. Ну что ж, снова спасибо Склифосовскому.

– Не, Лиза, вот тут меня не приплетай, это полностью его решение, я его не подталкивал.

– Просто подал пример, – повторила Лиза, улыбаясь ещё шире. – Я поняла.

– И когда собираетесь свадьбу играть? – спросила Настя.

– Пока не знаю, мы ещё не решили, – ответила Лиза, пожав плечами. – Наверно Илюша ждёт ценную информацию от вас, чтобы назначить день. Скорее всего где-то в мае.

– Послушайте, а почему бы и нет? – обрадовалась Настя. – Давайте сыграем свадьбу вместе, будет здорово. Как ты думаешь Саш?

– По-моему неплохая идея, – кивнул я, а сам подумал, что для съёмок популярной в моём мире передачи надо найти ещё две пары, но мы без этого обойдёмся.

– Ну что, заждались? – громко спросил Илья, подкравшись сзади. – Пойдёмте быстрее в ресторан, у меня там столик заказан.

– Да подожди ты, – хмыкнул я. – С датой свадьбы надо сначала решить. Ты какого числа думал?

– Что? – растерянно спросил Илья и покосился на Лизу. Та многозначительно кивнула. – Ах вот оно что. Ну я не знаю, наверно где-то в конце мая.

– Двадцать четвёртого подойдёт? – спросил я.

– Вполне, – хмыкнул Илья. – А что, у вас тоже двадцать четвёртого?

– Теперь да, – улыбнулся я.

– Сговорились значит, – ухмыльнулся Юдин, обведя всех взглядом. – Обсудили меня за моей спиной.

– И ничего подобного, – сказала Настя. – Мы тут разговаривали, какой ты молодец и сколько у тебя преданных фанатов.

– И несостоявшихся невест, – вставила Лиза, видимо до сих пор была под впечатлением.

– Лиза, ну хватит! – взмолился Юдин. – Ты же прекрасно знаешь, что мне только ты нужна!

– Разве не Оксана? – спросила она, улыбаясь.

– Оксана – это прошлое, которое осталось лишь в воспоминаниях и на страницах книги, – терпеливо ответил Илья. Насколько я понял по интонации, он повторяет это не первый раз. – Ну раз с датой определились, значит идём в ресторан, тут недалеко.

В понедельник утром я отодвинул первых пациентов на девять, чтобы было время позаниматься с Андреем и ознакомить его с учреждением. Поднимался на второй этаж не спеша, как обычно болтая с Валерой. Он-то меня и оповестил, что возле кабинета меня ждут. Это оказался Боткин, который приехал раньше меня, а с ним был крепкий мужчина в строгом костюме лет тридцати, похоже спортсмен. Значит это и есть тот самый его сопровождающий, который постоянно будет рядом.

– Приветствую! – сказал я, обращаясь сразу к обоим.

Андрей улыбнулся, шагнул вперёд и протянул мне руку, которую я крепко пожал, а его приставленный отцом охранник так и остался стоять безучастным столбом, никак не отреагировав. Я не пойму, это какой-то отдельный биологический вид? Хомо охраникус? Ну ладно, не буду обращать на него внимания, словно его вовсе нет.

– Идём, – сказал я Андрею, приглашая к себе в кабинет.

Охранник тенью двинулся следом. Когда Андрей сел в кресло для посетителей, его сторож встал позади, чтобы держать объект в поле зрения. Я усмехнулся, но никак не стал это комментировать, не мне это решать.

– Будешь кофе? – предложил я Боткину.

– Давай, – кивнул он, а на лице охранника не дрогнул ни один мускул. Ну и ладно не буду ему предлагать, пусть так стоит. – И расскажи мне на пальцах, что там у тебя за суперметод такой.

– Эх, не догадался я вчера тебе книгу привезти, – произнёс я и направился к шкафу, где у меня оставалось несколько перепечатанных экземпляров пособия по магии тонких потоков. – На вот, дома будешь изучать, а сейчас я тебе вкратце принцип действия расскажу.

Можно было бы пойти в аудиторию, где развешены плакаты и на них всё показывать, но я подумал и достал несколько чистых листов и принялся схематично изображать происходящие в ладони и организме процессы. Андрей человек совсем не глупый и у него точно не свиной мозг в отличие от его охранника, всё схватывал на лету. Так что минут через двадцать у него уже чесались руки, чтобы попробовать этот способ на практике.

Сказать по-честному, было немного боязно доверять Боткину пациента, я ведь понятия не имею, как он в принципе работал и работал ли вообще, но то, что он сильный маг – это точно. Насколько я понял, Баженов своих адептов подбирал точно не из слабых. Всё же я решил рискнуть.

В манипуляционный кабинет мы вошли вместе, а охранник, как и обещал Серафим Павлович, остался снаружи и встал, как изваяние, возле двери, хотя свободные кресла поблизости были.

– Я сегодня получается лишний? – спросил Жеребин, увидев, что Андрей тоже надевает халат.

– Что вы, Константин Фёдорович, – улыбнулся я. – У вас сегодня наоборот главная роль и повышенная ответственность. Андрей Серафимович будет работать с бляшками под моим чутким контролем, а ты ловить эмболы, которых сегодня скорее всего будет больше, чем обычно. Если будешь замечать, что что-то пошло не так, сразу семафорь.

– Что сделать? – удивился Жеребин.

– Дай знать, короче, – хмыкнул я. – Будем адаптировать лечебный процесс прямо на ходу.

– Постараюсь вас не подвести, ребята, – сказал Андрей.

Я заметил, что он чувствовал себя несколько неловко, как ученик, пропустивший целую череду важных занятий, но в его глазах я всё равно видел уверенность. Хороший признак, мне нравится, можно приступать.

– Света, зови первого пациента, – сказал я медсестре.

Вошёл мужчина преклонного возраста. По диагностической карте, которую он мне подал, ему было за восемьдесят, но держался очень даже неплохо, не все в семьдесят и даже шестьдесят так бодро могут улечься на манипуляционный стол.

– И сколько сможете без боли в ногах пройти? – спросил я, разглядывая проценты стенозов на разных уровнях на схеме. Анна Семёновна отобразила всё очень подробно, впрочем, как обычно.

– Метров пятьдесят максимум, – сказал он и тяжко вздохнул. – А чаще и того пройти не могу. У нас булочная за углом практически, так я по пути раз десять наверно останавливаюсь. Но я всё равно стараюсь ходить каждый день. Говорят ведь, что если перестать ходить, то потом вообще не сможешь.

– Правильно говорят, – кивнул я. – Тому, кто это вам сказал не забудьте сказать спасибо, видно умный человек.

– Да у меня внучка знахарка, вроде на хорошем счету у начальства, – сказал мужчина. – Она теперь у вас здесь работает, это она мне тот листочек заполняла, который вы долго рассматривали.

– Анна Семёновна? – удивился я. С другой стороны, почему и нет.

– Да, она, – кивнул пациент.

– Наверно она дочь вашей дочери, верно? – решил я уточнить. – А то смотрю фамилия другая.

– Всё правильно, господин лекарь, – улыбнулся старик.

– Тогда передайте ей при случае, – обратился я к нему, – что ей не только начальство довольно, но и весь коллектив.

Жеребин улыбался до ушей и старался не рассмеяться, а чтобы пациент этого не видел, отошёл пока в сторонку.

– Ну что, Андрей Серафимович, – сказал я и кивнул на нижнюю треть бедра пациента. – Ставим ладонь сюда и потихоньку погнали снизу вверх, только торопиться не надо, а то Константину Фёдоровичу туго придётся.

– Я понял, – кивнул Андрей. – Я никуда не опаздываю.

– А это что у вас, практикант что ли? – забеспокоился старик, внимательно слушавший наш разговор.

– Это опытный лекарь, – возразил я. – Просто именно сосудами он только начинает заниматься, поэтому я буду его контролировать.

– Ах вот оно что, – хмыкнул пациент. – Тогда ладно, я готов.

Андрей взглядом поблагодарил меня за поддержку, и я кивнул ему, чтобы он начинал. Чтобы ничего не упустить, я положил свою ладонь поверх его. Всё-таки он и правда башковитый, начал удалять бляшки очень аккуратно. Толщина пучка пока управлялась несколько неуверенно, зато точка приложения всегда была безошибочной, но я чувствовал, как нелегко ему это даётся.

Через пару минут от начала вмешательства он взмок. Я проверил состояние его ядра, энергии там ещё было вполне достаточно, видимо он просто максимально концентрируется на процессе, чтобы не отклониться и на долю миллиметра. Я всё ждал, когда Жеребин подаст знак, чтобы мы притормозили, но он продолжал молча ловить эмболы и выглядел гораздо лучше Андрея, всё-таки опыт даёт о себе знать.

Только дойдя почти до середины бедра Андрей сдался. Он перестал подавать магическую энергию на сосуд, посмотрел на меня и покачал головой. Я заглянул в его ядро, там оставалось больше половины. Понятно, человек просто устал. Я указал ему взглядом на кресло в зоне отдыха и дальше продолжил сам. Для начала я просканировал уже обработанный участок бедренной артерии. Вполне неплохо, тем более для первого раза. Когда я взялся за удаление бляшек, дело пошло несколько быстрее, но не настолько, чтобы Константин Фёдорович перестал успевать ловить отлетающие фрагменты. Минут через пятнадцать мы закончили.

– Можете вставать, – сказал я пациенту, убирая от бедра руку после повторного сканирования. – Мы закончили. Теперь до булочной сможете ходить без остановки. Но к нам всё равно надо будет приходить на проверку и осмотр будет начинаться с вашей талантливой внучки. Передайте ей, кстати, что она молодец, всё точно расписала на диагностической карте. Странно только, что она раньше вас к нам не направила.

– Да она уже давно мне говорила, что надо лечить эти чёртовы артерии, – вздохнул старик. – Да только пока вы не стали этим заниматься, надо было обращаться в больницу Обухова, а там это стоило очень дорого, я не мог себе этого позволить.

– Тогда понятно, – сказал я. – Можете идти, а внучке привет.

– Передам обязательно, – улыбнулся старик. – Спасибо вам всем огромное!

Он раскланялся на прощание и вышел из кабинета.

– Что там за внучка такая особенная? – поинтересовался Андрей, когда старик ушёл.

– Она особенная, – улыбнулся я. – Может посмотреть на человека и рассказать обо всех проблемах в мельчайших подробностях.

– Она видящая? – встрепенулся Андрей.

Глава 7

По внешнему виду Андрея и его взгляду я понял, что он взволнован. Мне это показалось немного странным. Никогда не слышал у него ни про одну видящую, а тем более про симпатии или антипатии в их сторону, а тут прямо мгновенно вышел из равновесия.

– Ну да, она видящая, – кивнул я, с удивлением глядя на друга. – Я слышал, что их так называют. А ты чего так всполошился-то?

– Как её зовут? – спросил Андрей, напрочь проигнорировав мой вопрос.

– Анна Семёновна, ты же слышал, – сказал я.

– Я имел ввиду фамилию, – покачал он головой.

– Образцова, – ответил я, продолжая недоумевать. – Может быть ты мне скажешь наконец, что происходит?

– Я на днях её маму на каторгу отправил, – пробормотал он, напряжённо глядя мне в глаза. – Хорошо хоть не на казнь.

– Оп-па, – теперь пришло время и мне напрячься. – А дочка что, не принимала участие в этой смуте?

– Она скорее всего даже не знала, – ответил Андрей. – Очень хорошая девчонка, правильная. Да и мама со стороны выглядела такой же, только встала на тёмный путь несколько лет назад. По-хорошему её и казнить-то есть за что. Всё зависит от того, как глубоко копнуть.

– Ты мне порекомендовал бы к Анне Семёновне быть повнимательнее? – спросил я. – Я имею ввиду в плане её возможной неблагонадёжности.

– Не думаю, – сказал Андрей, потупился и покачал головой. – Это светлый человечек в отличие от её мамы. Хотя, конечно, всё на этом свете бывает.

– А старик ничего не сказал, что с дочкой у него проблема, – задумчиво произнёс я.

– Таким не хвастаются, – хмыкнул Андрей. – Я его, кстати, ни разу и не видел, вполне возможно, что в последнее время они почти не общались.

– Тоже верно, – кивнул я. – Ладно, буду иметь ввиду. Спасибо за информацию.

– Очень надеюсь, что она не окажется полезной, – сказал Андрей, глядя в окно.

Возможно мне показалось, но мой друг немного загрустил. Я решил его пока больше не трогать. В конце концов если захочет, то сам всё расскажет. Света позвала следующего пациента. Я посмотрел в диагностическую карту, здесь был синдром Лериша, то есть центральный стеноз. Терминальный отдел аорты и подвздошные артерии были сужены более, чем на девяносто процентов, а пациенту всего сорок семь. За счёт того, что протяжённость стеноза артерий намного меньше и убирать его будет значительно проще.

– Ну что, готов? – спросил я Андрея.

– Готов, – уверенно кивнул он, окончательно придя в себя.

Перед тем, как начинать расщеплять бляшки, он сначала внимательно просканировал зоны стеноза для уточнения деталей. Я же говорил, он малый башковитый. Да и руки из нужного места растут, как показала практика. Жеребин сосредоточился на общей бедренной артерии, встав по другую сторону от пациента, а я пристроился бочком возле Андрея и положил свою руку поверх его. Боткин начал работать спокойно и неторопливо, как и надо для начинающего, суета здесь к добру не приводит.

Я контролировал каждое движение Андрея. В этот раз на создание пучка нужной мощности и прицельное воздействие он тратил меньше энергии и уже не так волновался, как в первый раз. Всё шло чисто, гладко, без неожиданных сюрпризов. Я периодически поглядывал на него, оценивая самочувствие, но в этот раз он даже не вспотел. Жеребин уже и сам стал поглядывать на нашего практиканта, потом улыбался и вновь сосредотачивался на бедренной артерии.