Читать онлайн В бегах от любви

ПРОЛОГ

– Я убью тебя! – Ровно с этими словами Лиона завалилась в кабак, в котором я находил утешение последние три месяца, разгуливая по окраинам забытого драконом древнего города.

Опасная, не знающая пощады и поражения, она двигалась стальной походкой напролом, точно оружие массового уничтожения. Тут и там раздавался визг, приправленный криками. Кто-то прятал головы, завидев эмблему королевского воина на плаще, кто-то бежал со всех ног.

Каким же было моё удивление, вы спрашиваете?

Ох, увольте, никаким.

Я ждал её. День за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем. Ведь рано или поздно моя любовь должна была найти меня. А потому я был готов. Знал, что она преследует меня, ходит по пятам, дышит в затылок.

Признаться, подустал немного.

Лиона явилась ко мне воплощением мести, питаемой болью предательства. Её холодная красота, в сочетании с ледяным взглядом, внушала страх и ужас. Черные как смоль волосы, собранные в тугой пучок, обрамляли выбившимися прядями лицо с точеными скулами и глубокими, пронзительными голубыми глазами. Губы были плотно сжаты, и в них читалась нескрываемая ненависть.

– Это к тебе? – уточнила у меня дородная официантка, забирая пустую деревянную кружку, в которой некогда было пиво.

– За ним, – подтвердил Дрей.

Я утёр рукавом крошки с губ и, пошатываясь от хмеля и наваждения, поднялся.

Вот она – любовь всей моей жизни. Кроткая, бессердечная и бесстрашная. И она пришла, чтобы убить меня. Как мы докатились до такого? Как из до безумия влюблённых в детстве друзей, мы стали врагами? Её внешность изменилась до чёртовой неузнаваемости. Если бы не рассказы, которыми подкармливал меня Дрей, я бы не сумел узнать в этой холодной красотке своей миловидной девчонки.

– Сваливай, – посоветовал Дрей, оголяя меч, скрытый в складках чёрного плаща.

Уши ловили каждый звук, каждый шорох, превращая их в грохот близящегося грома. Казалось, что каждая секунда становится вечностью, и время ползет с невыносимой медленностью.

Мне стоило уносить ноги, чтобы моя голова продержалась на плечах чуть дольше, чем минуту.

Пожалуй, мне придётся начать историю с начала. Да, тавтология. Но мой интернатский учитель никогда не доберётся до этого дневника, поэтому буду пользоваться этой роскошью, пока Лиона не доберётся до меня по-настоящему. Уловили? Доберётся, и доберётся.

Ладно.

Пора прекращать.

Вернее, начинать.

Нам придётся вернуться на несколько лет назад.

ГЛАВА 1. ДЕВЧОНКА С ГОЛУБЫМИ ГЛАЗАМИ

Школа-интернат в Драконьем Хребте – тяжелый этап в жизни каждого ребёнка, который туда попадал по несчастливой случайности. Мне было тогда меньше восемнадцати, но я уже держал в страхе всех его обитателей.

Ох, вы думаете, что эта история о драконах и всадниках?

Нет, к сожалению. В нашем мире таковых не водилось.

Ходили легенды, что последний великий дракон покинул континет тысячу лет назад. Имени небесного создания я не назову, так как его никто не знал. Он пришёл в мир, чтобы спасти его от нашествия древних ведьм, желавших утопить людей в их собственной крови. На его останках и возвели королевство Драконьего Хребта.

Извините, но я не знаток истории. Я прославлялся в стенах заведения иными заслугами.

Терранс Нортман – тот, кто взорвал кабинет токсикологии во время лекции. Пострадавших не было.

Терранс Нортман – тот, кто учинил драку в день Великих Открытий. Пострадавших не было.

Терранс Нортман – тот, кто сломал нос сыну королевского казначея. Вот здесь был повод и пострадавший имелся.

Так-то, мотив у меня находился всякий раз. Нет дыма без огня. Но вот Билл Скот заслужил поцелуй с моим кулаком. Этот олух стащил ночью книгу, которую мне подарила прихожанка, желавшая забрать меня к себе под крыло. Занятно то, что вскоре она передумала. Представляете, каким ударом это сделалось для одинокого мальчугана?

Каждое утро в интернате начиналось с ледяного душа и скрипа железных коек, которые создавали режущий уши звук, словно вой призраков. Завтрак был скудным и невкусным, а уроки были нудными. Вечерние тренировки изнуряли, забирая последние остатки сил. На ужин выдавали все те крохи, что оставались от обедов, отчего юнцы голодали. Ночью в казарме стояла тишина, которую никто не смел нарушать.

Забыл кое-что упомянуть.

Моё учебное заведение было не простым. Это была спецшкола для ассасинов. Нас учили защищать высокопоставленных господ, принцев, королей и просто-напросто выживать. Как-правило, родители не отправляли туда своих детей, если действительно любили их.

Давайте, спрашивайте. Я же чувствую, что у вас крутится в голове.

Всем же так интересно.

Так уж и быть, отвечу.

Мои родители погибли, когда повстанцы устроили мятеж. Отец был воином, которого призвали оборонять часть города от засады. Ту часть, в которой располагался дворец короля Драконьего Хребта. Когда вместо отца принесли письмо с извинениями, мать не выдержала и умерла. С горя. От разрыва сердца.

Так я и остался один колесить мир.

Меня могли либо сослать в десткий дом, либо забрать в интернат, способный даровать чин и звание. Не успел я утереть слёзы от потери близких, как мои чемоданы вместе со мной закинули в повозку и отвезли на самый край Манлуиля – столицы, располагавшейся в северной части континета.

Но вот однажды мой мир, включавший в себя пустоту, одиночество и отречённость, изменился. В школу заявилась новенькая. Меня не касались те, кто приходил и уходил. Я жил ради себя, смотрел лишь себе под ноги и видел не дальше собственного носа.

А вот в этот раз всё произошло иначе.

– Дорогие воины, жалуйте и приветствуйте подкрепление, которое вскоре пополнит наши ряды. – Директриса размахивала руками вверх и вниз, насыщая свою речь.

Обычная линейка, которая проводилась каждый понедельник. На ней обсуждались важные задачи, планы обучения, предстоящие состязания. Награждались похвалами те, кто отличился, и награждались порицаниями те, кто провинился.

Сборище юных ассасинов стояло вокруг возвышенного помоста, с которого директрису было видно, как на ладони. Так и напрашивалась получить гниющим яблоком по свежескроенному костюму. Но я же рос мужчиной, поэтому обижать дам не входило в мои принципы. Я мог осуществить задуманную подлость только мысленно.

Когда гул голосов стих, из-за спины директрисы выглянула темноволосая голова. Девчонка испуганно озиралась на нас – тех, с кем ей придётся жить до восемнадцатилетия. Её липкий страх словно имел запах, который я смог учуять так же, как и другие. На тонких ножках она спустилась к толпе и растворилась где-то, где мне не было её видно.

Когда линейка закончилась, все разбредись по аудиториям. Я засунул руки в карманы спортивных брюк и поплёлся на занятие по этике манипуляций. В светлом кабинете пахло старыми книгами, которые профессор вытащил по случаю из пыльной библиотеки, в которую никто не захаживал. Я присел за свою пустынную парту, где всегда был один. Не подпускал никого близко, чтобы не привязываться. Да и дружить с сокурсниками не очень-то и намеревался.

– Терранс, ты же один тут? – спросил профессор, очки которого сползли к кончику длинного носа.

– А не видно?

Профессор закашлялся, скрывая свою растерянность. Он знал, что я олицетворяю собой бомбу замедленного действия. Тронешь сегодня – завтра обнаружишь в шкафу подвальных крыс, разносящих и чуму, и столбняк, и корь.

– Тебе придётся потесниться. Уж прости, но мест не хватает. Не можем же мы заставить леди слушать лекцию из коридора.

Я тут же метнул взгляд к двери, где стояла, поправляя бордовое платьишко, та самая девчонка. Она казалась затравленной, хрупкой и слабой. Для «леди» в самый раз.

Кто-то с задних рядов заулюлюкал, ожидая моей реакции. С соседней парты раздавались угрожающие фырканья, предназначенные новенькой, которые посылал Харрисон – сокурсник, пытающийся набиться мне в друзья. Даже профессор сжался. Мир застыл в ожидании меня.

Но я удивил всех, откинув рюкзак в сторону, и оставляя стул рядом свободным. Девчонка неспешно прошла ко мне, и осторожно присела, словно боялась, что я прогоню её за одно неверное движение или дыхание не в той тональности. Она старалась не касаться меня, и не смотреть. Старалась стать невидимой и неосязаемой.

Моё спокойствие стало первой переменой.

Как правило, я раздражался от непрошенных вторжений в моё личное пространство. В этот раз сделал исключение.

После занятия девчонка неспеша собирала свои вещи, старательно избегая моего изучающего взгляда. Мне было всего-навсего интересно видеть особь женского пола, которая не походила на ей подобных, взращиваемых в стенах школы. В нашем классе тоже были девушки, но они отличались от этой незабудки.

– Здравствуй, новенькая! – преградила дорогу к выходу незабудке Дейзи.

Дейзи и Айрис – лучшие подруги и единственные девушки, которые числились в моей группе. Пахло от них не женственностью, а потом и нечищеными зубами. Они вели себя, как подобает неуверенным в себе и закомплексованным парням с раздутым эго.

Эти девки были безвредными, как таблетки от поноса, поэтому с чистой совестью я покинул аудиторию, оставляя незабудку самостоятельно разбираться с проблемами.

Незабудка.

Вот как. Я даже дал ей прозвище. Но почему такое?

Её серебристые глаза я находил незабываемыми, поэтому решил обозвать девчонку этим цветком.

– Как тебе Лиона? – спросил Чарли, стягивая с ноги ботинок, потянувший за собой махровый носок.

С этим недоумком мне приходилось делить комнату. Но он был чистоплотным и тихим соседом, поэтому я не жаловался. Он засыпал ровно в десять и просыпался в шесть. Да и заткнуть его болтовню было проще простого. Порой я жалел, что мы не сокурсники. Я был в группе рангом выше его.

– Кто это? – пробормотал я, навешивая на хлипкую табуретку одежду.

– Наш новый ассасин.

Я фыркнул. Обсуждать какую-то там девчонку не входило в мои планы. Я не был заинтересован в этом.

Нет, меня привлекала женская красота.

Но я был занят. Занят обучением. И отвлекаться от привычной жизни не собирался.

– Ручки, ножки и голова. Всё как у всех.

– Не придуривайся, – лениво протянул рыжеволосый друг и полез в прикроватную тумбу за шоколадкой.

– А ты не лезь с идиотскими расспросами.

Чарли поднял руки вверх, сдавая позиции.

– Не дуйся. Я же просто… Она же сидела рядом с тобой. Вся такая невинная. Поинтересоваться уже нельзя.

Шумные игры, смех и крики юнцов, что доносились из других блоков и этажей, здесь, в этой комнате, звучали приглушенно, как эхо из другого мира. И всё равно хотелось тишины.

Я сел за толстые учебники, чтобы подготовиться к предстоящей контрольной по теневому мастерству. Красочные страницы описывали технику создания орудий убийств из подручных материалов. Помнится, в прошлом семестре этот предмет я окончательно завалил, но профессор сжалился и поставил незаслуженный трояк. Тогда я и пообещал, что к весне всё выучу. Зубрить приходилось за ночь.

– А как от неё пахло? – вдруг нарушил тишину Чарли, звонко причмокивая от удовольствия, поедая сладость.

Я повернулся к нему и посмотрел на него, как на полного недоумка.

– Пахла, как человек.

– А я думал, что конфетками. Или ягодками. Может, фруктами? Знаешь, как пахнет настоящая женщина? Зефиром…

Про себя я рассмеялся, но вида не подал. Вернулся к предмету, рассматривая кирку из виноградника.

Под вечер в дверь требовательно постучали. Не дожидаясь разрешения, влетел Дрей. Этот парень был старше меня на два года, но такая разница не мешала нам дружить. Он без спроса запрыгнул на мою кровать и вытянул ноги в чёрных носках с дыркой на большом пальце.

– Ты не забыл, что на носу соревнования?

– Как можно забыть, если ты напоминаешь каждый день?

Чарли собрался возмутиться очередному визиту моего друга, но Дрей опередил его:

– Прежде чем ты начнёшь возникать, я предупрежу тебя, что у меня очень тяжёлая рука. Она оставляет такие синяки, что тебе уж точно придётся отлежаться в лечебнице пару деньков.

Чарли захлопнул рот, из которого не успело вырваться и одного словечка. Мне же было весело. Наблюдать за их препирательствами было моим любимым занятием. Эти двое не особо ладили, но при мне старались сохранять нейтралитет.

Материал не собирался надолго задерживаться в моей отяжелевшей голове, поэтому я захлопнул учебник.

– Погнали на пробежку, – ткнул в бок Дрей и вскочил первым, даже не собираясь выслушать моего ответа.

Не успел я оглянуться, как друг рванул в коридор. Я, босой, погнался за ним, перепрыгивая ступеньки лестницы и расталкивая невезучих увальней, кое-как ползших на пути.

Гоняться за Дреем пришлось долго. Я завис на пути к арене, раскинувшейся неподалёку от казармы. Дыхание сбилось, в висках загудело. Так всегда бывало, когда я резко срывался на бег. Лёгкие давали слабину. Я согнулся пополам, навёрстывая ритм сердцебиения. Дрей тут как тут приземлился около меня.

– Опять?

Я пробормотал в ответ что-то невнятное, и друг подхватил меня за туловище, направляясь к медсестре. Её кабинет находился в нашем общежитие на первом этаже. Миссис Смит работала и днём, и ночью, изредка сменяемая другой женщиной.

Дрей без стука втолкнул меня внутрь. В кабинете пахло спиртом и успокоительным. Миссис Смит сидела за большим столом с натянутой до подбородка маской. Увидев нас, она натянула её до самого носа и встала. Дрей бесшумно выпорхнул в коридор, оставляя нас наедине.

– Терранс…

Белый халат был застёгнут на крупные круглые пуговки и мешком висел на тонкой талии. Из одного кармана торчали одноразовые перчатки, которые она тут же натянула, а из другого фонендоскоп, который она незамедлительно схватила и протёрла антибактериальным раствором. Я задрал рубашку, оголяя своё мужско тело, нетронутое свойственным мне волосяным покровом. Холодный металл коснулся груди. Я знал, когда нужно дышать, а когда нет. Медсестра внимательно слушала моё дыхание, выявляя наличие хрипа.

– Так, присаживайся, – указала она тонкой ручкой на табуретку.

Мне измерили давление и пульс, имевшие, как правило, высокие показатели, не свойственные моей возрастной группе.

– Ты принимаешь лекарства? – учтиво спросила Мисс Смит, заполняя мою карточку.

– Принимаю, – недовольно произнёс я.

Медсестра остановилась, ручка замерла над бумагой. Она подняла ко мне прозрачно-синие глаза и устало вздохнула.

– Я прекрасно понимаю, что препараты стоят очень дорого. Но твоего месячного жалованья вполне хватит, чтобы обеспечить себя ими. Знаю, что хочется развлечений, как у сверстников. Но здоровье важнее.

Драконий Хребет – королевство, где величественные, покрытые снегом вершины гор, вздымаются к лиловым небесам. Невысокие домишки, припекаемые солнечными лучами, сады, полные подснежников, и звездопады, которые можно поймать каждую ясную ночь.

Но под этой нежной красотой скрывалась гниль.

Король Альфонсо – толстый и самодовольный гад, похожий на жирного червя, извивающегося на троне, сделанном из костей дракона. Его разум всегда был затуманен властью, и он правил, как ребенок, играющий с огнем, не видя опасности. Его решения, по большей части, основывались на прихоти и слабости, а не на мудрости, какая подобала королям других королевств континета.

Народ, подобный овцам, слепо следовал за своим королем, не видя его недостатков. Их жизни концентрировались на повседневной рутине, не омрачённой критическим мышлением. Они верили в сказки, рассказанные их королем, и не замечали, как хрупкий мир постепенно разрушался изнутри.

С каждым годом Драконий Хребет все больше и больше проседал в порочной пучине невежества, безысходности и страха. Роскошные дворцы, построенные на лжи и боли, скоро рухнут под собственным весом, оставив после себя лишь груду камней и пепла.

Не удивительно, что в королевстве не существовало бесплатных таблеток от моего заболевания. Король Альфонсо не желал лечить простой народ деньгами из своего кармана. Ходили слухи, что своих воинов он лечил лучшими отварами и снабодьями. В то время как вокруг нищие люди не просто гибли, а дохли. Казалось, что это безобразие видела лишь малая часть всего мира. Многие почему-то отказывались принимать всё таким. Таким, как есть.

Но почему я был вынужден тратить все свои деньги, которые приходили мне стипендией на то, чтобы быть как все? Я не мог позволить купить даже новые сапоги для бега. Каждая копейка уходила на лекарства, чтобы лечить болезнь, которая губила одного за другим.

– Когда ты поступишь на службу в королевскую часть, то сможешь пользоваться королевским лазаретом. Там медицина рангом выше. Есть все необходимые медикаменты и отвары. Тебе осталось потерпеть каких-то два года.

Хоть мне было шестнадцать, но я намеревался продолжить обучение не до восемнадцати лет, а до двадцати. Два года – особая подготовка в нашем интернате. Это как перестраховка, чтобы меня точно отправили служить короне, а не каким-нибудь частным богатеям, платившим сраные копейки.

Миссис Смит выписала очередной рецепт, который собиралась передать местному аптекарю. Я болтал ногами и собирал по кусочкам мысли.

Когда я стану защитником королевства, то моё жалованье будет высоким. Я не буду жить впроголодь. И у меня появится семья, которую я буду защищать. У меня будет любимая женщина. И она будет пахнуть зефиром, как сказал Чарли.

В комнату вернулся я поздно. Хотелось освежиться в саду, провожая кометы, пронзающие небосвод.

И всё-таки незабудка не покидала моих мыслей.

ГЛАВА 2. ВЫХОД НА АРЕНУ

Каждую декаду месяца среди сокурсников проходили бои. Учеников собирали на каменистой площадке, похожей на амфитеатр. Случайным образом выбирали искусство, которым можно было пользоваться в сражении, и так же распределяли по парам.

Не знаю, как так совпадало, но третий раз подряд мне приходилось биться с Биллом. Его долговязая фигура отсиживалась в тени, лениво треплясь языком в компании друзей. Я разминал мышцы шеи, чувствуя каждый хруст.

Я никогда не проигрывал.

А если бы проиграл хоть раз, то мою стипендию уменьшили бы на сто фунтов, чего я не мог допустить. Ровно столько стоила одна пачка таблеток, которые мне нужно было принимать по утрам. А мне Миссис Смит выписала целых три. И все непохожи друг на друга. Все от разных приступов и болячек.

– Встали, – разнёсся по арене командный голос инструктора Микаэля.

Его бронзовая кожа сверкала в лучах яркого солнца, опалявшего лицо. Он был в обмундировании под стать интернату. Увесистые кожаные доспехи и высокие сапоги до самой голени. В такую жару было весьма неудобно в спецформе, но права возникать никто не давал.

В шеренгу выстроились все сокурсники. В конце ряда я заметил голубые глаза незабудки. Одежда висела на ней мешком, сшитым не по размеру. Её испуганный взгляд метался от инструктора к арене и обратно.

– Первыми будут биться Терранс и Билл.

Я сделал шаг вперёд, Билл повторил за мной движение.

– В этот раз вы будете драться на мечах.

Инструктор один раз хлопнул в ладоши, призывая нас исполнить его волю. Спешным шагом я подлетел к доске, на которой были ровным порядком развешены холодные оружия. Меня привлёк длинный меч с закруглённым лезвием. Моя рука уже тянулась к нему, как Билл нагло выхватил его передо мной.

– Я собирался его взять! – рявкнул я на него.

– Правда? Что ж. Опоздал ты, Нортман, – глухо отозвался Билл и поскакал к силовому полю, ограждённому энергетическими прутьями, по которым нёсся ток.

Поле впустило его, но вот выпустить сможет лишь тогда, когда будет определён победитель.

Я взял меч с иссиня-чёрным лезвием, который совершенно не отражал свет, а наоборот, поглощал его. Когда прутья схлопнулись за мной, бой начался. На трибунах расселись сокурсники, среди которых я рассмотрел бледное лицо незабудки.

Билл стоял напротив меня, грозно размахивая клинком.

– Пора сравнять счёт, – заворковал он, направляя остриё оружия на меня, чем желал вызвать страх, а получил равнодушие.

Одного ловкого выпада хватило, чтобы мой меч рассёк лоб Биллу. Из раны потекла вязкая кровь, каплями стремящаяся вниз. Соперник прикоснулся ладонью к своему поражению и завизжал. Следом за ультразвуком он попытался ударить меня, что у него не вышло. Я отскочил, но напоролся спиной на электрический разряд от прутьев. Тело прожгло сильной болью. Останется ожог. На долгие месяцы.

Вот срань.

Билл рассмеялся, чувствуя привкус триумфа, который не долго светил над его вьющимися волосами. Я знал, как именно одолею его в этот раз. Манипулировать Скотом было проще всего. Достаточно было дать призрачный намёк на то, что он контролирует в сражении хоть что-то, как его бдительность тут же спадала до нуля.

Крепко сжимая рукоять, я вонзил меч ему в бок. Так, чтобы не задеть жизненно важные органы. Это называлось толерантностью боя.

Билл закричал, хватаясь за живот. Алый водопад исхудалой струёй просочился из брюха.

Инструктор Микаэль поднял вверх руки, и сияние силовых прутьев погасло. Первым вышел победитель – я. За мной, шаркая ногами, плёлся Билл, пачкая песок. Я улыбался всем тем, кто болел за меня. А тем, кто не болел, желал обзавестись умом.

Арена для ассасинов – это место, где не только демонстрируют мастерство, но и проверяют волю, стойкость и хитрость. Здесь нет ни милосердия, ни пощады. Каждый бой – это смертельный танец, где побеждает только самый крепкий и сноровистый.

Я уж было собирался покинуть место сражений, как что-то удержало. Появилось желание посмотреть на свою незабудку. Поглядеть, кем будет её соперник, и как она справится. Я примостился внизу трибунала, откуда можно было детально разглядеть каждого. Инструктор Микаэль не планировал выдворять меня, как поступал с остальными, чтобы те не мешались под ногами, так как я вызывал в его глазах уважение.

Очередь до незабудки дошла спустя час. Она была последней. Ей выпала доля биться с Айрис – смуглолицей сокурсницей, которая была в интернате с самого детства.

– Вы будете бороться с помощью ядов, – объявил инструктор, и я внутренне сжался.

Драка с помощью базовых оружий, вроде клинков, саблей, мечей и стрел, являлась не самой сложной. А вот для того, чтобы управиться с ядами, нужно было разбираться в них.

Айрис первой выхватила охапку опасных зелий, с которыми были знакома гораздо лучше, нежели с основами пунктуации и грамматики. Незабудка застыла у скамьи, где сосредоточались разноцветные бутыльки. Сама не ведая, что берёт, она наобум взяла парочку колбочек, выглядевших наиболее безобидно.

Силовое поле закрылось.

Бой начался.

Я не слышал, что говорила Айрис незабудке, но знал, это явно было что-то весьма гадкое и непристойное.

Айрис взмахнула мускулистой рукой, и небольшая струйка зеленого дыма взметнулась из ее флакона, заполняя зловонным газом площадку. Незабудка, захлёбываясь от удушливого запаха, кашлянула и попыталась отступить, но Айрис уже замахнулась второй ампулой, целясь ядовитой жидкостью в лицо девчонки. Но промахнулась. Едкая смесь полетела на камни, разъедая их. Про себя я встрепенулся, представляя, что могло бы случиться с прелестным лицом голубоглазой девицы. В пальцах незабудки что-то хрустнуло. Некогда зажатый бутылёк треснул под натиском её силы. В ладонь высыпался желтоватый порошок, который она сдула в сторону Айрис.

Усыпляющий яд.

Интересно.

Я не видел, чтоб его использовали именно так. Как правило, его добавляли в воду и принимали, как напиток.

Порошок начал действовать, едва ноздри Айрис вдохнули его. Она закачалась, испытывая сильное головокружение, и упала, не успев выставить перед собой руки, чтобы смягчить удар. От соприкосновения широкого тела с песком поднялась пыль.

Инструктор Микаэль освободил девушек, выпуская из клетки. Незабудка вылетела, как птичка, и тут же принялась жадно хватать ртом воздух. Ей пришлось долгое время не дышать, чтобы порошок не попал внутрь. Инструктор на руках вынес Айрис, передавая её лекарю, содержащему крохотную лечебницу, примыкавшую к учебной части.

Незабудка долго стояла на одном и том же месте, приходя в себя. Когда все разбрелись с арены, я продолжал сидеть на трибуне и глазеть на неё. Я видел непрошенные слёзы, которые она утёрла рукавом доспехов и побежала прочь.

Наверное, девчонка меня не заметила.

ГЛАВА 3. ЕЙ ПОВЕЗЛО СО МНОЙ

Я не знал, что незабудку обижали. Каждый раз, когда она садилась за парту, ничего не выдавало её. Ровная спинка, тонкие губы и спокойное дыхание. Я чувствовал её, и ничего не видел. А ведь я считал себя наблюдательным.

Как-то после урока истории ассасинов, где профессор поведывал об одеждах разных времён у бойцов, я задержался на выходе из корпуса. Солнце висело над самой макушкой, теплом ласкало мои непослушные волосы и припекало кожу. Я замер, позволяя себе насладиться приближающейся весной. И стоял так долго. Настолько долго, что застал незабудку, за которой следовали сокурсницы. Дейзи и Айрис, словно свора голодных собак, шныряли за девчонкой по пятам. Та, натянув портфельчик на самые плечи и насупившись, быстрым шагом пыталась оторваться от них.

– Да прекрати! Просто ответь на вопрос! – звонко хихикала Айрис.

Незабудка продолжала увеличивать между ними расстояние короткими ногами.

– Ты же смогла как-то перехитрить меня!

– Она жульничала, – подсказывала Дейзи, перепрыгивая невидимые преграды на пути.

Вот она – зависть, которая, подобно ядовитому растению, прорастает в укромном уголке души, питаясь сравнениями и неудовлетворённостью. Её корни тянутся к чужому счастью, к блеску чужих достижений, питая нездоровый голод.

Разум, скованный завистью, становится узким и туманным. Это всё – чистая болезнь души, которая не позволяет наслаждаться собственным путем и радостью жизни. Она парализует волю, мешает двигаться вперёд, заставляя топтаться на месте. Её жертвы становятся похожими на жадных крыс, готовых сгрызть всё, что им не принадлежит.

– Как думаешь, почему недотрога к нам перевелась из приличной школы для благородных девиц? – с видом знатока ехидно поинтересовалась Айрис.

– Потому что её поимело всё королевство, – подначивала подруженьку Дейзи.

– Думаешь?

Какие гадины.

Моя незабудка затормозила и развернулась к обидчицам. Её фарфоровые ладошки обратились в кулачки, грозно возведённые к остановившимся курицам.

– Не смейте так выражаться обо мне.

– А то что?

– А то она тебя снова усыпит волшебным порошочком.

Дейзи обошла девчонку со стороны и потянула за рюкзак в сторону. Незабудка качнулась, но равновесия не потеряла.

– Может мы отберём у неё вещички? Ты заметила, какие у неё красивые тетрадки и ластики? Наверняка дорогущие. Я, между прочим, устала довольствоваться тем же, что выдают всем!

– Разрешаю, – хищно сверкнув глазами, согласилась Айрис.

Айрис схватила незабудку за грудки и оттолкнула на землю. Девчонка плюхнулась на задницу. Волосы, собранные в хвост, выбились и разметались по изящным плечам.

Свора псин принялась рыться в вещах незабудки. И кем бы я себя считал, если бы позволил им тронуть безобидную девчонку? Я двинулся в их сторону, как только Дейзи оскорбила незабудку.

Носки моих ботинок остановились возле Айрис, склонившейся к разложенным на каменной брусчатке принадлежностям для письма. Она подняла своё грузное лицо с припухшими щеками и тут же пристыженно опустила глаза, осознав, кто возвышался над ней. Дейзи замерла, не силясь и пальцем пошевелить.

– Верните всё, что украли, и извинитесь.

– Но ведь…

– Я непонятно сказал?

Незабудка подтянула к себе коленки и поправила задравшееся платье. Сокурсницы сложили канцелярию туда, откуда достали её, и протянули девчонке рюкзак. Дейзи первой подала голос:

– Лиона, прости.

– Да, извини. Мы не специально.

– Без обид.

Они уже намеревались уйти, как я потянул каждую за косички, желая развернуть.

– Это было неискренне. Или мне только показалось? – На последней фразе я сделал устрашающий акцент.

Дейзи и Айрис застопорились, переминаясь с ноги на ногу. Они не умели подбирать красивые слова, чтобы выражаться достойно. Было бы глупо ждать от них умных речей, но всё же я настаивал.

Как же противно было наблюдать за такими будущими ассасинами. Кому сдались эти две балабошки на службе? Ни ума, ни таланта, ни навыков. Пустые колбочки, из которых лишь доносился запах, напоминавший о том, что когда-то там в них было что-то. Но когда? Быть может, эта смесь досталась им от прабабок и пока что не смывалась никаким хозяйственным мылом.

– Лиона, пожалуйста, прости нас. Мы же завистливые. Сама понимаешь. Тем более, ты такая… – в унисон затараторили те.

Неожиданно для меня, незабудка осмелела и задала один вопрос:

– Такая – это какая?

Ответить смогла Дейзи:

– Утончённая и миловидная.

– Мы не такие просто, – согласилась с ней Айрис, поправляя кудрявые волосы.

Когда сокурсницы скрылись за пределами учебного корпуса, незабудка встала и оттряхнула чёрно-белые гольфы, запачканные землёй и песком. От меня не ускользнул аккуратный маникюр на её филигранный пальчиках.

Я не стал мучать девчонку своим обществом, поэтому побрёл к себе. Но незабудка выкрикнула мне в спину:

– Спасибо.

Я лишь невнятно кивнул, спрятав голову глубоко в плечи.

Быть может, мне стоило пройти мимо и сделать вид, что я ничего не заметил. Но я так не мог. И не хотел. Не в моим принципах – молчать, когда нужно бороться. Я из тех, кто протянет руку помощи нуждающемуся, даже если тот не попросит об этом.

Просто я умел быть полезным. И всё. Не более.

– А я всё видел! – пролепетал Дрей, когда мы столкнулись у дверей казармы. Он выглядел потрёпанным. Похоже, сегодня у него были бои на арене. Спортивная кофта взмокла, на лбу выступали капли пота.

– Лучше бы промолчал.

– А что? Мне же интересно. И вообще, зачем ты заступился за какую-то малолетку?

– Малолетку?

– Ей четырнадцать.

Я замер. Да, незабудка выглядела по-детски милой и трепетной. Но мне казалось, что она моя ровесница. Да и к тому же, почему тогда её перевели ко мне на курс? Как правило, группы забивают одногодками.

– С чего ты взял?

– Я вчера "пил чай" с её соседкой по комнате, – с намёком произнёс друг, поигрывая бровями.

Я фыркнул и оттолкнул Дрея от прохода, чтобы как можно скорее ускользнуть от солнечного света и скрыться в тени коридора. Томительная прохлада настула в тот миг, когда я перешагнул порог и скрылся в недрах казармы. Друг поспевал за мной, на ходу забавно размахивая руками.

– И ты даже не хочешь узнать о своей новой пассии?

– Мне всё равно.

– Как жаль. А ведь я узнал много интересного, – попытался он заинтриговать меня и запустил в тёмные волосы руку.

– Мне всё равно.

Я вошёл в комнату, где Чарли прохлаждался на койке, прикрыв лицо учебником. Окно было открыто нараспашку, впуская внутрь запах зелени и морского ветра. Заглянув под книгу соседа, я обнаружил, что он спал непробудным сном.

– Твоя Лиона…, – начал Дрей.

– Она не моя.

– Хорошо. Не твоя Лиона плачет каждую ночь.

– Почему?

– Так тебе же всё равно, – напомнил он, прыгая на мою кровать так сильно, что одеяло отлетело в сторону.

Я устало вздохнул и с грохотом захлопнул оконные ставни. Дрей любил распускать слухи, которые не всегда являлись правдивыми. Мне было интересно слушать его россказни, однако…

На этот раз дело касалось незабудки.

– И что же тебе известно об этом?

– Мелания по секрету говорила, что не твоя Лиона из обеспеченной семьи. Отец какой-то там ростовщик из крупной конторки, а мама медсестричка в столичной лечебнице. Они из высшего ранга. Большего Мелания не знает. Но я думаю, что деваху предки вытурили из дома, чтобы её тут воспитали, как положено.

Дорогие платья, отдельные канцелярские принадлежности, прилежное поведение – всё свидетельствовало об истинности суждений Дрея. И если складывалось так, то это говорило о том, что мы с незабудкой были сотканы из разных миров, что в Драконьем Хребте охранялось законом. Люди из разных рангов не могли быть вместе. Мой ранг – воины. Её ранг – знать. Однако, если незабудка отучится в интернате, то…

Нет. Менять ранги просто так нельзя.

Добровольно – нет. И всё же имелись уступки, связанные с определёнными обстоятельствами.

Однако…

– Она могла оказаться здесь только в том случае, если сбежала.

ГЛАВА 4. ЧТО-ТО НАМЕЧАЕТСЯ

На следующий день незабудка, едва войдя в аудиторию, поздоровалась со мной. Пришлось несколько раз моргнуть, чтобы до мозга дошла информация о том, что девчонка второй раз заговорила. По всей видимости, на неё повлияла моя доброта. Но, увольте, это была разовая акция.

– Ну, привет, – буркнул я.

Профессор Винс положил на парты по одной коробке. Всем они доставались разных цветов и с разными звуками, доносившимся изнутри. У нас была самая огромная. Ядовито-оранжевого цвета, испещрённая царапинами и бороздами. Незабудка потянулась открывать её, как профессор осадил девчонку:

– Лиона, не торопитесь. Вас могут покусать.

Она тут же одёрнула ладонь, как будто от горячего утюга, которого ненароком коснулась.

– Для начала мне стоит объяснить правила.

А вот во мне разыгрался азарт.

Я сделал вид, что намереваюсь распахнуть коробку.

– Не смей! – прошипела на меня незабудка.

Я опешил. Честное слово, я опешил.

Таких слов и в таком тоне мне ещё никто не осмеливался говорить. Так тем более в негативном ключе. Я остановился, ошарашенно пялясь на неё. Незабудка не засмущалась. Наоборот, она дала мне по рукам, чтобы я убрал их куда подальше.

– Воины, перед вами коробки с опасными и редкими живыми существами, которые населяют королевство Драконьего Хребта. Ваша задача – приручить их так, чтобы они вас не тронули. Желательно, чтобы не убили. По крайней мере сегодня.

Незабудка поёрзала на стуле, сглотнула комок в горле и покосилась на меня.

– Если хочешь, то это сделаю я, – возомнив себя джентльменом, предложил я.

– Нет, спасибо.

Не дожидаясь того, пока остальные сокурсники раскроют ларцы, незабудка потянула крышку наверх. Лязгнув, та отлетела в сторону, высвободив змею с раздвоенным языком. Узкие глаза уставились на нас в немом приказе сваливаться с дороги, чтобы от нас не осталось одно пепелище. Болотная змея – опаснейший вид рептилий, способных дышать огнём при малейшем дискомфорте. От них пахло дымом и жжёной резиной, так как они, буквально, сжигали себя изнутри и лишь потом сбрасывали обугленную кожу.

Я открыл рот.

Я закрыл рот.

За эти секунды незабудка положила гадюку к себе на плечо.

Сидящие за нами ребята завизжали, когда змея повернула к ним свою гладкую голову и зашипела.

– Она тебя сейчас укусит или сожжёт! – завопил я.

– Тихо! – приказала незабудка, гладя змею.

Это больше походило на прикрытую попытку самоубийства. Я уже успел представить, как роняю скупую мужскую слезу у надгробия с надписью «Незабудка».

– Профессор Винс, сделайте что-нибудь! – не мог просто сидеть сложа руки я.

Усатый чудак медленно качнул головой, не решаясь подняться из-за своего учительского стола, заваленного кипами перечёркнутых бумажек.

– Не паникуй, – уверила спокойным голоском незабудка, лаская гадюку пальцем.

– Ты ей его ещё в рот засунь!

– Ты чего такой?

– Какой? – Я огляделся по сторонам, словно выискивая за что бы зацепиться взглядом, лишь бы не смотреть в глаза настырной девочнки.

– Ты змеи боишься?

– Она же болотная!

– Так боишься, да?

– Да я за тебя волнуюсь! – выкрикнул я на всю аудиторию, внезапно ставшую молчаливой.

Спиной я чувствовал, что все смотрели на меня.

И плевать.

Мою незабудку могла бы сейчас съесть гадюка. Как тут можно было не переживать? Я по-человечески страшился за неё.

– Со мной всё хорошо, Терранс, – слишком нежно произнесла незабудка, с которой змея успела слезть и вернуть в укрытие. – Вот видишь?

Я не собирался ничего говорить.

Незабудка справилась с заданием и получила заслуженную пятёрку, а я, заныкавшись в комнате, не мог забыть её ласкового тембра, от которого сердце отзывалось каждым капилляром.

– Идёшь на тренировку? – перематывая бинтом костяшки, осведомился Чарли.

Я опомнился. Точно. Тренировка. Наспех переодевшись в боевую форму, я полетел по лестнице вниз, а затем поскакал в другой корпус к залу, в котором проходили в поздние часы уроки борьбы. Там, на мягких матах, собралась наша компания. Я, Дрей, ещё некоторые парни и Чарли, неуклюже застёгивавший халат-кимоно. Тренер стоял в самом центре просторного помещения и критиковал какого-то бедолагу за разноцветные носки.

Разминка начиналась с медитации, чтобы успокоить ум и сосредоточиться. Молодые ассасины учились контролировать дыхание, фокусировать внимание и глушить свои страхи. Каждый вдох и выдох производился под строгий такт метронома. Того, кто сбивался, ждал удар деревянной палкой по бедру.

Обучение боевым искусствам – это не просто путь к овладению оборонительными навыками. Это становление личности. Ученики постигали не только искусство боя, но и искусство дисциплины, самоконтроля, ловкости ума и бесстрашия. Наши тренировки включали как физическое, так и духовное воспитание, которое превращало юнцов, улетевших из-под крыла матери, в истинных ассасинов, способных действовать незаметно и выполнять самые сложные миссии.

После тренировки мне хотелось высунуть наружу язык и замертво упасть на мокрую после дождя траву. Но я кое-как переставлял ноги, подходя к казарме. У деревянных дверей притаилась низенькая тень, сверкающая глазами – огнями.

– Лиона?

Из сумрака вышла моя незабудка, сжимая в руках плюшевого розового медведя.

– Что ты здесь делаешь? – осведомился я, поправляя сбившуюся копну каштановых волос.

Она опустила глаза, печально рассматривая туфельки и поёжилась. Ночью было холодно, а девчонка стояла в одном платье, которое нежданный порыв ветра мог снести вместе с ней.

Я скинул с себя чёрный плащ и укрыл её плечи.

– Спасибо.

– Так что ты тут забыла?

Я опустил на землю рюкзак, забитый промокшей потом одеждой. Даже распереживался, что незабудка могла учуять непривлекательный запах. Но она и глазом не моргнула.

– Я просто…

Вот и почему я стоял сейчас с ней? Почему я подпускал эту девчонку так близко к себе? Я бы мог спокойно пройти к себе и залечь спать. А вместо этого предпочёл мёрзнуть с ней под хлипким козырьком, не спасавшим от ледяных капель.

– Я просто всегда сюда выхожу, – всё-таки выдавила из себя незабудка и упрямо уставилась на меня.

– Зачем?

– Потому что мне тяжело привыкнуть ко всему этому. На свежем воздухе легче думается.

– Ты про интернат для юных ассасинов? – насмешливо уточнил я.

Лиона кивнула, робея передо мной.

– И почему же тебя так тревожит эта перемена? Разве ты здесь не по своей воле? – решился я запустить стрелу в яблочко. Слова Дрея всё ещё роились в моей голове.

– По своей, – не задумываясь отчеканила она.

– Так и что же?

Незабудка закусила губу, словно сдерживая в себе порыв рассказать мне всё, как есть. Для девчонки я был обычным сокурсником, с которым ей приходилось делить парту. С её стороны было бы безрассудно открываться мне.

Но она открылась.

– У меня не было выбора. Либо сюда, либо выходить замуж.

– Что? – У меня округлились глаза. Наверное, я слишком громко выкрикнул свой вопрос, так как незабудка даже покраснела.

– Да-да. Либо в школу, либо выходить за одного нелицеприятного юношу.

– А сколько тебе лет?

– Четырнадцать, – подтвердила она речи Дрея.

В Драконьем Хребте было нормальной практикой выдавать миловидных красавиц за престарелых лордов и графов с гнилыми зубами. Но так делали исключительно в знатных семьях. У всех тех, кто представлял средние ранги, такой возможности не было. Там, где я родился, было понимание любви. Мои мама и папа не представляли своей жизни друг без друга. И я знал, что когда-нибудь найду себе достойную жену, которую выберу сам.

Слова незабудки что-то задели во мне.

Как можно выдавать четырнадцатилетнюю дочь замуж?

– И ты сбежала?

– Да. Знала, что из школы ассасинов просто так не отчислиться, – улыбнулась она.

Это правда. Если уж ты осмелился ступить сюда, то перед тобой открываются два пути. Или закончить этот грёбанный интернат и стать воином по призванию, или умереть.

– Мне жаль, что тебе пришлось сделать такой выбор.

– Да ладно. Зато здесь много симпатичных парней, – искренне засмеялась незабудка.

И мне тоже стало весело. Впервые я слышал, как она шутит и радуется.

– Да. Красивые парни – это самый главный плюс. И важно то, что конкуренция у тебя здесь мизерная.

Не нужно было расспрашивать незабудку о её семье или деталях побега в школу. Свою боль она скрывала выученной до зубов улыбкой. Мне было приятно от того, что она решила доверить мне свой секрет.

– Пойдём внутрь. Ты наверняка замёрзла.

За моими тяжёлыми шагами следовали маленькие и хрупкие. Лиона остановилась на четвёртом этаже и протянула мне плащ.

– Я очень сильно испугалась на первом сражении, – поделилась она.

– Из-за боя?

Она хмыкнула, неловко теребя край тёмно-серого платья с кружевной оборкой.

– Тебя пугает вид крови?

– Нет. Что ты. Я боялась навредить. Вдруг…

– Это естественный отбор, Лиона.

Я пошатнулся, когда смог вслух произнести её имя, но постарался скрыть эту эмоциональную перемену в мимике, которая могла выдать всё подчистую.

– Люди приходят и уходят в этот мир. Дети хоронят родителей, а родители хоронят детей. Мы все смертны. Не существует волшебной пилюли, способной сделать нашу жизнь бесконечной. И если бы вдруг на вчерашней арене кто-то погиб, то так тому и суждено было бы случиться.

– Суждено?

– Да. Та же самая Айрис могла бы попасть под колёса повозки. Или в неё ударила бы молния. Также, быть может, её могли бы хоть сейчас сослать на войну, где она положила бы жизнь.

– Возможно.

– Получается, со змеями тебе проще общаться, – в шутка заметил я.

Лиона посмотрела на меня так чутко и ясно, что сердце свернулось в клубочек. Я ожидал, что она тут же уйдёт. Но на прощание девчонка обняла меня. А я, как отсталый баран, даже рук к ней не протянул, застыв, как неподвижное изваяние.

ГЛАВА 5. ПО-СТАРОМУ

Я поднял тяжёлый колчан со стрелами и водрузил его за пазуху, быстро переставляя ногами, оббегая стадион. Стрельба из лука – неотъемлемый навык для профессионального наёмного убийцы.

Солнце припекало волосы, пот градом стекал по спине, покрывая влагой серую футболку.

Старый воин – инструктор Клайд с глубокими морщинами и пронзительным взглядом – следил за нами. Он – живой пример мастерства, его движения точны и элегантны. Он учил не только технике стрельбы, но и философии ассасина – хладнокровию, терпению и абсолютной всеобъемлющей концентрации.

– Замрите, – прозвучал приказ.

Сокурсники замерли.

– Натяните тетиву, – следующее поручение.

Я установил стрелу на тетиву и сконцентрировался.

– Не забывайте, что работают мышцы спины и плеч. Не включайте в процесс шею. Или, к слову, только лишь плечи.

Я застыл в ожидании следующего задания.

– Найдите мишень и прицельтесь в оранжевую метку – самую крохотную. Не спешите. Вы должны чувствовать воздух и его направление. Он вам подскажет.

На площадке царила тишина, прерываемая лишь шелестом ветра и свистом стрел. Вокруг были расставлены резные мишени, украшенные символикой Драконьего Хребта. В воздухе пахло свежестью сосны и смолой, а на земле лежали опавшие ветви зачарованных деревьев, перекрашенные в цвет крови. Их магия выражалась в силе контроля над разумом. Они помогали сосредотачиваться, влезали в мозг и выключали лишний шум, способный помешать. Деревья учили мыслить ясно.

Выпущенная мной стрела с металлическим наконечником пронзила цель.

– Отлично, как нужно. Неплохо. Стоит быть внимательнее, – делал замечания инструктор, всматриваясь в каждый выстрел.

Умиротворение занятия прервал истошный крик. Голос принадлежал Харрисону, в которого отрикошетила стрела Билла, попав бедолаге в плечелучевую мышцу. Наверняка Скот это сделал специально.

– Продолжайте!

Инструктор Клайд помог Харрисону подняться с песчаной земли и осмотрел его рану.

– Поведём тебя к лекарю.

– Но мне нельзя. Скоро на арену! Как я выйду?

– Мальчик мой, что может быть важнее человеческого здоровья?

– Стипендия. Инструктор Клайд, прошу вас, вытащите её сами как-нибудь. Мне нельзя в лечебницу. Там оставят в палате лежать на долгие дни. А без арены, у меня будет пониженное жалованье.

– Ну уж нет.

Инструктор подозвал меня и попросил отвести Харрисона к лекарю, проконтролировав, чтобы тот вошёл в кабинет и не сбежал. Я охотно согласился, понимая, что это повод избавиться от назойливой жары и смертной скуки.

Харрисон, прихрамывая, передвигался самостоятельно, не желая, чтобы я трогал его, тем самым показывая, как он слаб, раз не может нормально идти. И мне было безразлично на его внутренние терзания. Я не помогал ему не потому что он так попросил, а потому что не хотел.

Когда стадион скрылся из виду, сменившись высокими кустами сочной зелёной травы, Харрисон попросил:

– Пожалуйста, Терранс, не веди меня к лекарю.

– Почему? – Я и так прекрасно знал, по какой причине он просил об этом.

– Потому что меня положат в лечебницу.

Харрисон замер.

– Пожалуйста.

– А мне с этого что? Я вообще-то пообещал инструктору, что отведу тебя. Слово дал.

– Да, слышал. Но от этого зависит очень многое.

Я не останавливался, поэтому Харрисону пришлось помчаться за мной, нагоняя быстрый темп.

– Терранс, ты же хороший человек.

– Кто тебе сказал, что я хороший? – развернулся я к сокурснику, с прищуром рассматривая деревяшку, торчащую из его руки.

– Потому что такова твоя природа. Ты можешь меня понять, так как сам живёшь целиком и полностью на жалованье. Арена – это единственный способ иметь хоть какие-то деньги.

Помощь – это желание облегчить страдания другого человека. На лекциях по этике этому термину давали такое определение: «помощь – это глубокая эмоция, которая мотивирует людей заботиться друг о друге и создавать более справедливый мир». Но оно мне разве нужно было? У меня совершенно не имелось ни единого стимула выполнить просьбу Харрисона. Я забыл, что такое доброта, как только мои родители покинули этот мир.

Если я что-то и делал, то лишь тогда, когда это было выгодно для меня.

– Давай иди, а то вгоню тебе стрелу поглубже, – буркнул я на зашуганного парнишку, и тот обогнал меня.

Остаток пути он молчал, не рискуя испытывать моё терпение и крепкость самообладания.

А во мне проснулось чувство, дремавшее многие годы.

Чувство жалости.

Когда шпили интерната только появились вдалеке, я потянул Харрисона за шкирку, заставляя развернуться всем телом. Он ещё не успел осознать моего намерения, как я сломал на две части стрелу, и вытащил одну из частей за металлический наконечник. Крик стоял оглушительный. Можно было бы и уши заткнуть, вот только мои руки были заняты.

Кровь заструилась по локтю сокурсника, стекая вниз.

– Мы пойдём к медсестре Миссис Смит. Она подлатает себя.

От боли Харрисон пребывал в шоковом состоянии. Он не смотрел под ноги и практически валился на ровном месте. Удерживая его за бок, как напившегося друга, я поволок его к казарме.

Нужно было там быть, чтобы увидеть реакцию Миссис Смит. Она ошалела, когда по её начищенному ковру растеклась кровь Харрисона. Если бы не его обморочное состояние, то медсестра вполне могла бы нас ещё и отчитать, и отругать бранными словами, и надавать лещей. Я не покидал процедурный кабинет, следя за тем, как промывают рану, обеззараживают и накладывают наживую швы. Я знал, что из себя представляла самая настоящая боль.

Миссис Смит удаляла мне аппендицит без наркоза, так как я тоже не мог обратиться в лечебницу.

Она всё понимала.

Поэтому и делала всё, что было в её силах. Даже если ей нельзя было этого делать. По правилам, в её обязанности входили лишь консультации, короткие и поверхностные осмотры, записи рецептов. Всё. Не уверен, что Миссис Смит, приходя к нам в интернат устраиваться на работу, предполагала, что ей придётся ещё и оперировать нерадивых учеников.

– Вот это месиво, – пождав губы, поделилась впечатлениями медсестра, скидывая окровавленные перчатки в урну и обессиленно падая на стул.

Харрисон был бледен, как побелённая стена. Казалось, что его зелёные глаза стали бесцветными. Но всем когда-то приходилось это пережить.

– С почином, – приободрил я сокурсника.

Тот что-то промычал и попытался встать.

– Терранс, помоги ему добраться до комнаты.

Сокурсник был не в состоянии поблагодарить Миссис Смит, поэтому это пришлось сделать мне.

Схватив Харрисона за плечи, я потащил его на четвёртый этаж. Это было похоже, как будто я вёл пьяного вдрызг друга домой.

– Какая твоя комната?

Харрисон ответил что-то весьма невнятное, но я кое-как смог разобрать в каше слова.

Нашёл глазами нужную дверь. Мы ввалились внутрь.

Это была не его комната.

Розовый плед и разбросанный девичьи вещи лишь подтверждали догадки.

Там стояла незабудка.

– Ой, пардон.

Я потянулся к дверной ручке, чтобы прикрыть её, но Харрисон выскользнул из моих рук и плюхнулся на пол.

Вот срань.

– Он умер?! – воскликнула взбудораженная незабудка.

– Да не. Он спит.

– У меня в комнате?

Не знаю для чего, но я решил воспользоваться советом соблазнения от Дрея. Я облокотился на дверной косяк, сложил руки на груди. Хмурые брови, заигрывающий взгляд и напряжённые скулы создавали особую картину. Повелитель секса.

– Он сказал, что здесь живёт.

– Нет. Его комната соседняя.

Я опустил глаза, осматривая тяжёлую тушу и представляя, как поднимаю её. Ужас.

Тем временем незабудку мой флирт не цеплял. Гораздо больше её волновало хлипкое положение Харрисона, мирно сопящего у стройных женских ножек. Представляю, какова завтра будет его радость, когда он вспомнит к чему был так пленительно близко…

– Ты его напоил?

Вот и как такая дурная догадка могла посетить её светлый ум? Неужели я так походил на того аморалиста, который бы спаивал других, и сам оставался трезв?

– Это болеутоляющие, – мерно вычеканил я.

Незабудка подтянула лямки платья и посмотрела на меня, как на идиота. Честное слово, в её глазах отразилось недоверие и оскорбление меня. К гадалке не ходи, всё ясно. Я же притянул в её девичью обитель это тело, покрытое волосами и издающее нечеловеческие звуки храпа.

– Наверное, нам лучше уйти.

– Хорошая мысль, – елейным голосом, в котором ощущалась ирония, произнесла незабудка.

– Хотя знаешь… Харрисон сказал, чтобы я его сюда притащил. Я свою задачу выполнил. Так что, красотка, разбирайся теперь с ним сама.

Я прищёлкнул языком и гордой походкой выбрался в коридор. Незабудка, спотыкаясь в пушистых тапочках, понеслась за мной.

– Ты обалдел? С ума сошёл?

– Кто? – повернул я голову в её сторону и с издёвкой принялся озираться по сторонам.

– Терранс. Забирай свою подружку и сваливай!

– Подружку?

Незабудка топнула ножкой и упрямо уставилась на меня. В ней был стержень, твёрдый и нерушимый. Она сначала думала, а затем говорила. Девчонка намеренно насмехнулась надо мной и сокурсником.

Это лишь запалило мои внутренности.

– Теперь эта подружка твоя. Используй по назначению.

Я уж было собрался уходить к лестнице, как Незабудка крепкой хваткой вцепилась в моё запястье.

– Если ты сейчас же не заберёшь Харрисона, то я подкину тебе в рюкзак Джорджа.

– Это что? Твоя интимная игрушка?

– Это та самая болотная змейка, которую ты испугался.

Лиона решила, что меня впечатлила клыкастая пасть гадюки, нежели то, что она могла навредить ей.

Что ж. Раз она не сложила два плюс два, то и фиг с ней.

Я сделал так, как она сказала, и весь остаток дня размышлял о её персикового цвета губах. Впервые кто-то не давал мне спать. Впервые кто-то не выходил из головы. Впервые сердце билось чаще от одной грёбанной мысли.

– Ты умеешь причёсываться? – усмехнулся Чарли, когда застал меня в общей ванной за тем, как я укладывал волосы воском.

Я посмотрел в треснувшее по бокам зеркало и удивился такой перемене. Действительно, когда в последний раз я ухаживал за собой? В тот момент я носил короткие чёрные волосы. Это потом я стану их отращивать.

– Ты и зубы, наверное, почистил?

– Я их всегда чищу.

Чарли протиснулся к раковине, на которой в чёрном плесневелом стаканчике теснились четыре зубные щётки с обгрызенными зубцами.

Между прочим, я купил недавно новую щетку. Красивую, с ровными ворсинками, как у звездного воина. И что? Через несколько месяцев она превратилась в этого уродца с помятыми щетинками, которые в лучшем случае напоминали туалетный ёршик. И как бы я ни старался её очистить, она все равно выглядела, словно пережила войну, полную взрывов и пожаров. А приобрести новую не было возможности. Стоили они дорого.

Чарли открыл в ржавой купели кран, из которого потекла пожелтевшая вода, имевшая неприятный запах канализации.

– Опять, – буркнул он, перекрывая воду.

– Снова кто-то напрудил в трубы?

– Понаражают идиотов!

Я засмеялся, хотя меня тоже раздражали старшие курсы, которые много себе позволяли. Как и в этот день. Они свели трубы с чистой водой и с канализационной. И если это происходило, то я наведывался к ним на этаж в воспитательных целях.

Однако, в этот раз Чарли, полный гнева и решительности, побежал к ним сам. И вернулся спустя пару минут, облитый с ног до рыжей головёшки зловонной липкой жидкостью, напоминавшей одно из зелий, используемых на арене для самообороны.

– Вот суки!

Я схватил Чарли за пазуху и потащил с собой на верхний этаж, тёмный и грязный из-за свиней, которые там жили – не тужили. Девица в одних трусах и с грудью наготове разгуливала туда-сюда, ожидая кого-то, косясь в сторону двери блока, состоявшего из четырёх комнат, что оставалась открытой. Оттуда доносились и смех, и визг, и неказистое пение.

Я ворвался внутрь, где толпилась большая компания рослых и крепких парней – будущих позорных воинов королевства Драконьего Хребта.

– Пожаловался, малыш? – расхохотался тонколицый брюнет.

– Какие люди! Слышь, тебе идёт зелёный цвет. Прям к веснушкам подходит.

– Конечно. Своего папочку притащил, – поддакнула полуголая девка, заскочившая за нами.

Комната сотряслась от презрительных хихиканий.

– Из-за вас, шакалы, этим утром никто не смог умыться, – гаркнул я.

– А в чём проблема? Пахло невкусно? – поднялся с драного кресла высокий крепыш – Стефан Скот. Он и был братом Билла Скота.

Чарли наклонился ко мне и шепнул:

– Пойдём отсюда.

– Послушал бы, – посоветовал Стефан, издавая хруст кулаками, а затем и шеей.

Я заслонил Чарли собой, становясь лицом к лицу со Скотом-старшим. Полные губы, запачканные крошками шоколада, изогнулись в улыбке.

– Под зад хочешь схлопотать, сиротка?

Никто не имел права унижать меня. Никто не имел права напоминать мне о потере родителей. Никто не имел права давить на мою незажившую рану.

С размаха я вмазал уроду по лицу. Тот вскрикнул, накрывая широкой ладонью глаз, по которому я попал.

– Вот чёрт гнилой! – завизжал он, тыча в меня пальцем.

Его дружки поднялись и полетели на меня и на Чарли. Началась серьёзная драка, которую не смог бы разнять даже инструктор Микаэль. Тут и там моё тело претерпевало боль. Не успевал я отразить один удар, как мне прилетал другой сзади.

Но ведь меня не просто так боялись в интернате, верно?

В какой-то момент мне просто сносило крышу. Я начинал биться, как обезумевший. Слух обострялся до предела. Тело становилось гибким, быстрым, реагировало на каждую перемену.

И так получилось в этот раз.

Я повалил одного, покалечил второго, сломал руку третьему и дал пинок под зад Стефану. И вот теперь я стоял над грудой презренных стервятников, моляще смотревших на меня. Пол окрапляли капли крови, тишину разрезали хрипы и поскуливания. Девица сидела, забившись в угол.

– Ещё одна выходка с вашей стороны, и я каждому отрежу по уху.

Мы вернулись в комнату, Чарли отмылся от вонючей жижи, а я поспешно собрался на занятия, на которые опаздывал на несколько минут.

ГЛАВА 6. БЕЗ УМА

Новая декада – очередной выход на арену. В школе ассасинов их имелось аж две. Первая – главная, что представляла собой амфитеатр, размещённый на открытой площадке, подвластной погодным явлениям. А вторая, как правило, использовалась крайне редко, по случаю. Она была захоронена в полуподвальном помещении, в котором запах плесени и сырости являлись её неотъемлемыми и сопутствующими частями. В ней и проходили сегодняшние бои, так как северный ветер принёс с собой град.

В центре зала стояли манекены, имитирующие воителей. Сокурсники, держа в руках различные виды оружия – от мечей и кинжалов до скрытых зазубренных клинков – отрабатывали удары, блокировки и приемы.

– Каждый шаг должен быть молниеносен и точен, каждый блок – надежен, – наставлял инспектор Микаэль.

Груша, по которой я колотил руками и ногами, была испещрена острыми шипами. Она крутилась достаточно быстро. Так, чтобы удалось задеть неподготовленного юнца, вдруг возомнившего себя воином. Но пока что остриё металла не ранило моей кожи, наоборот, это я выбивал песок из фигуры.

– Терранс, быстрее, – посоветовал инспектор.

Каждый новый удар я делал с повышенной скоростью и силой. Внимательно следил за направлением кисти, чтобы не сбить костяшки пальцев. Точено метил в цель, и попадал в неё.

Мои глаза метнулись вправо – туда, где совсем рядышком у соседней груши корпела Лиона. Она держала руки перед собой неправильно, оставляя подбородок открытым. Её тело оставалось в чрезмерном напряжении, тратя энергию попусту. Она не могла сосредоточиться, поэтому то и дело оставляла на манекене неверные удары.

Нельзя же было просто смотреть на то, как она калечится о грушу!

Я прошмыгнул мимо любопытных глаз к незабудке, которая испугалась моего внезапного появления.

– Ой. А. Привет, – спутанно прошептала она, отступая от практически неподвижного противника.

Не спрашивая разрешения, я обхватил её за плечи и развернул так, чтобы смотреть в её голубые глаза. Тёмные густые волосы, заплетённые в тугую косу, были перекинуты за спину. Доспехи она подшила под свой размер, чтобы не путаться лишний раз в лоскутах ткани. Обмундирование целиком и полностью соответствовало нормам боёв.

– Держи руки так, чтобы челюсть всегда была под защитой. Локти не своди слишком сильно. И не разводи так, будто ты фарфоровая куколка.

– Разве нужно не глаза прикрывать?

– Вероятность того, что тебе попадут по глазу или носу, гораздо ниже, нежели вероятность того, что удар придётся по подбородку, шее или ключице. К тому же, перелом шеи – мгновенная смерть. А перелом крыла носа – два дня в лечебнице и всё.

Я встал в боевую стойку, показывая какое именно должно быть положение. Махнул рукой себе в ноги.

– И заметь, как именно расставлены ноги. На ширине плеч. И не забывай их слегка согнуть в коленях. На прямых спичках далеко не уйдёшь. Один сильный удар по бедру может привести к перелому.

Лиона повторила за мной. Почему-то мне стало теплее от её попыток подражать мне. Она слушала, не перебивая, и впитывала каждое сказанное замечание.

– И из этой позиции можно атаковывать. Например, тебе нужно нанести удар правой рукой. В таком случае мы не просто выстреливаем ладонью, как пулей. Мы разворачиваем тело в направлении руки, обязательно выводя плечико.

Кулаком я сделал выпад в воздухе, демонстрируя правильность исполнения. Затем я показал на груше, которая крутилась изрядно медленнее, нежели у меня. На шипы я не напоролся, что подтвердило аккуратность такого манёвра.

– Теперь ты, – указал я на манекен.

Лиона согласно дёрнула головой и встала в позу. Её сосредоточенный взгляд приковался к груше. Ни что не указывало на то, что она могла бояться пораниться.

Раз – и рука незабудки идеально попала в намеченную цель.

Она широко улыбнулась, испытывая ликование самой собой. А чтобы закрепить результат, ещё три удара нанесла по мишени, которую мне стало порядком жаль.

– Вот уж не думала, что это так просто, – сдувая, спавшую на лоб прядку, удивилась незабудка.

– Главное – концентрация!

Она ещё раз продемонстрировала применение ранее полученных знаний, чем польстила мне. Я испытывал гордость. Наверное так ощущается это чувство, наполняющее теплотой, непоколебимостью и умиротворением.

Под шумок тренировки к нам подкрался инструктор Микаэль. Он наблюдал всё это время за нами издалека, помогая одному из сокурсников управиться с цепями, используемыми в качестве оружия. Плотно сжатые губы инструктора и прямые брови свидетельствовали о почтении. Он умел радоваться достижениям своих учеников, и с удовольствием разделял их свершения.

– Отлично, Лиона.

Она остановилась, заметив, что на неё теперь смотрела не одна пара моих глаз. Её раскрасневшиеся щёки стали ещё румянее. На этот раз от смущения.

– Спасибо.

Громоподобный голос инструктора разнёсся по всему залу, привлекая внимание каждого зеваки:

– Первыми будут биться Лиона и Эфер.

Стоп.

Так.

ЧТО?!

Я не сумел бы передать словами всё то, что родилось в моём уме за считанные миллисекунды. Если я до того момента рассчитывал на своеобразную похвалу чёртового Микаэля, то теперь рассчитывал на то, что удержу свой язык за зубами.

Но, извините, это не в моих принципах.

– Инструктор Микаэль, но Лиона девчонка. Эфер гораздо выше и шире её, – встрепенулся я.

Воин лениво махнул рукой, закатывая глаза:

– Разницы нет, кто будет соперником.

– Тогда поставьте её в пару с Айрис, как в прошлый раз. Или с Дейзи.

– Терранс, к чему это всё?

– Она же ещё не окрепла.

Лиона одобряюще улыбнулась мне и прошла к ограждению, у которого её ждал Эфер – плечистый и рослый малец, который бился на арене так, словно от этого зависела его жизнь. Отчасти, так оно и было, и он не знал пощады. Отправлять незабудку в закрытое пространство с ним – всё равно, что обрекать на верную погибель. Последним теплящемся внутри лучиком оставалась надежда на то, что они будут драться с помощью ядов, амулетов или прочей магической дребедени, которой Эфер пресквернейше владел.

– Вы будете бороться без оружия. Рукопашный бой.

Инструктор хлопнул жилистыми ладонями, и проход в поле открылся, готовый впустить первых бойцов. Эфер счастливо присвистнул, осознавая, что победа уже греется в его кармане. Кто-то из сокурсников прокричал его имя, советуя размазать новенькую по клетке. Я бросил испепеляющий взгляд в толпу, жаждая найти того смертника, прописавшего себе приговор на пожизненные истязания. Им оказался Билл, как и следовало полагать. Два лучших друга или, вернее, два отпетых отморозка.

Я представил, как разрываю плоть Эфера на части, как мокрые тряпки.

Электрический разряд затанцевал на металлических прутьях, схлопнувшихся, как только Лиона вошла в силовое поле. Её паника передавалась мне нервными импульсами.

– Вперёд, – выкрикнул инструктор.

Эфер без излишних прелюдий понёсся на незабудку, замахиваясь кулачищами. Девчонка сжалась, как запуганный котёнок, не в силах сдвинуться. Первый удар она получила в губу. Второй – под грудь.

Моя незабудка опустилась на холодный затоптанный пол, сплёвывая кровь. Казалось, металлический привкус появился и у меня во рту.

Я не мог смотреть на её страдания.

Я подошёл слишком близко к полю боя.

– Эфер, если ты не сдашься, этот день будет для тебя последним, – угрожающе предупредил я сокурсника, ни капли не приукрашивая желаемый исход событий.

Эфер затормозил перед тем, как замахнуться ногой. Его карие глаза встретились с моими. Он знал, что я не шучу. Помнил, что происходило с теми, кто переходил мне дорогу.

Напомню, что я держал в страхе весь интернат.

Не потому что я был всемогущим. Дело заключалось в том, что мне было нечего терять. Я не задумывался о последствиях. Я был опасен тем, что за моими плечами никогда не было того, кто мог попасть под удар. Я никем не дорожил. Я был опасным монстром, сдерживаемым собственным желанием.

– Эфер, мне повторить? – грозно осведомился я, прикасаясь к прутьям, передающим напряжение.

Руки прожгла неимоверная боль. Ни один мой мускул не дрогнул. Я даже не пискнул. Я продолжал ладонями держаться за горящий металл, оставляющий на коже ожоги.

Сокурсники вокруг испуганно перешёптывались, Эфер косился то на меня, то на инструктора. Лиона подняла в мою сторону свои глаза, полные решимости и благодарности.

– Бой продолжается. Приказа прекращать не было!

Инспектор положил руку мне на плечо, сжал его сильно, чтобы я не дёргался и не вздумал броситься к незабудке. Мои пальцы разжались, и я одёрнул пригоревшую плоть, пахнувшую жжёной кожей и палёными волосами.

Эфер нападал на Лиону. Моя незабудка грациозно уворачивалась от его халатных ударов, налетавших на неё абы как.

Инструктор Микаэль тихо произнёс над самым ухом:

– Терранс, неужели ты полагаешь, что жизнь раз за разом будет выбирать нам достойного противника? Такого, который будет нам по зубам. Я всего лишь показываю твоей ненаглядной Лионе, чем является реальность. Кому-то мы покажемся невероятно сильными и храбрыми, а кто-то найдёт в нас и трусость, и безалаберность, и каждый прочий изъян. Мы учимся лишь тогда, когда сталкиваемся с неизбежным. В этом и заключается опыт.

На моих глазах Эфер попал Лионе в висок, и она упала без чувств на плитку. Он не остановился перед лежащей девушкой. Это распалило его задавленную самооценку.

Он сломал ей руку.

Затем сломал бедро.

Тогда я понял, что жизнь Лионы дорога мне.

Тогда я принял тот факт, что по-настоящему переживал за неё.

ГЛАВА 7. ПО КРУПИЦАМ

Лионе потребовалось несколько долгих недель на восстановление. В лечебнице она очнулась не сразу. Лишь на третий день её глаза распахнулись, желая сонно закрыться под действием болеутоляющих и снотворных. Перед взором маячила размытая картинка, которая по кусочкам сливалась в единое целое. Обшарпанные стены с облезлой краской, белые больничные койки, удушающий серый свет от широких ламп, ширмы, разделявшие пациентов. Пахло безысходностью и обречённостью.

Лиона пошевелила рукой, но наткнулась на что-то горячее и немного липкое. Рядом с её ладонью покоилась ладонь Терранса, уснувшего на стуле. Такие стулья предназначались посетителям, ожидавшим больных за дверью. Терранс же умудрился прихватить его внутрь, чтобы не сводить глаз с Лионы и днём, и ночью.

Лиона попыталась привстать, но тело не слушалось. В голове был шум, вызванный повышенным давлением.

Её горло сдавило от обиды и жажды расплакаться. Как же ей было больно. Несмотря на многочисленные капельницы, уколы и препараты, пережитое мучение не оставляло её. Пальцы, словно окаменевшие, смогли пошевелиться.

Лиона ласково, призывающе погладила Терранса по щетинистой щеке. Аметистовые волосы покрывали его лоб и тёмные брови, сошедшиеся на переносице. Что же ему такое снилось, раз вынудило хмуриться?

– Терранс, – шёпотом позвала его Лиона.

Парень пробубнил что-то в ответ, чем рассмешил девушку.

– Терранс. – Вышло громче, нежели рассчитывала Лиона. Она даже успела пожалеть о том, что прервала сон Терранса.

Взгляд серых глаз тут же зацепился за Лиону. Серый цвет, то ли дымчатый, то ли стальной, придавал Террансу загадочную глубину, заставляя забыть обо всём, кроме этих завораживающих очей.

Девушка робко поёжилась, ощущая прилив смущения. Ещё никто никогда так на неё не глядел. Так… Любовно.

– Ты проснулась?

– А разве не заметно?

– Вдруг мне кажется.

Терранс схватил Лиону за руку, прижимаясь к теплу её тела. Он дотронулся до её волос, поправляя прядь за ухо.

– Как долго ты тут сидел?

– С того момента, как тебя доставили в лечебницу.

Сердце Лионы забилось в песне, барабанившей по грудной клетке. Поступки Терранса, один за одним, говорили явно не о безразличии к девушке. Неужели он испытывал к ней что-то? Но ведь он ко всем такой холодный и безразличный…

Неужели этом человеку свойственно испытывать симпатию?

Лиона не могла ответить на собственные вопросы. Она боялась доверять, но очень хотела.

– А как же занятия?

– А как же ты?

Пухлые губы Лионы сжались в несмелой улыбке.

– Но ведь занятия важнее.

– Для меня важнее ты.

Лиона не нашла, что ответить. Она продолжала рассматривать Терранса так, будто до этого не замечала его. Для неё он был добрым парнишкой, готовым прийти на выручку. Но так было до этого самого дня. Теперь же…

Теперь в ней что-то откликнулось на немой зов Терранса.

Её душа распахнулась, стремясь к нему в объятия.

Восстановление протекало небыстро. Этот процесс можно было бы сравнить с закипанием воды в озере под двадцатиградусной температурой. Или с плавлением меди под солнечным светом.

Лионе удалось заставить Терранса не пропускать лекции и тренировки, чтобы он не отставал в учёбе. А ещё они договорились, что каждый вечер Терранс будет сообщать обо всём том, что происходило за день. Парень читал ей литературу, которую задавали в качестве домашнего задания, пересказывал лекции по токсикологии, которые конспектировал. Хотя раньше он так никогда не делал. Терранс Нортман показывал некоторые боевые приёмы, которым их обучали на тренировках и арене. Лиона впитывала всё, как губка. С затаённым дыханием она ждала прихода Терранса поздними часами, когда приёмное время заканчивалось.

Вдруг случилось так, что он стал ей дорог.

Как это так? Лиона ведь пришла в интернат, чтобы стать профессиональной убийцей, умеющей справляться со своим предназначением холодно и безропотно.

Но ведь никто не отменял человеческих чувств.

Любовь не была под запретом.

Каждый раз Терранс приносил ей всевозможные сладости: шоколадки в золотистых обёртках, разноцветные леденцы, ароматные ириски, тарталетки с заварным кремом.

Он ухаживал за ней по-настоящему.

Заботился.

– И если смешать колбочку с зельем сожаления и порошком скорби, то получится яд, вгоняющий в депрессию, – рассмеявшись, подытожил Терранс.

Лиона подпёрла рукой голову, поворачиваясь на бок. Ей нравилось так смотреть на Терранса. По-игривому.

– Нет. Я не буду тебе массировать шею, – отрезал Терранс.

Как-то раз, когда Лиона пожаловалась на затёкшую от вечного сна шею, парень предложил ей промять мышцы. Неизвестно, как так случилось, что потом каждый приход Терранса ознаменовывался сперва массажем шейно-воротниковой зоны, затем шейно-воротниковой зоны и спины, а после и всего тела!

Лиона села на постели и подтянула колени к себе. Длинные волосы волной легли на осиную талию. Наверное, такие косы не пристало носить девушкам-ассасинам, но и прощаться с ними Лиона не планировала.

– Меня завтра утром выпишут.

– И знаешь, что это означает?

– Что же?

– Что я приду к тебе с букетом цветов сразу, как ты проснёшься.

Так оно и случилось. Ранним утром, когда солнце пробивалось сквозь тонкие шторы, Терранс ворвался в палату, разбудив одну из больных, с огромным букетом пионов.

Лионе ещё никогда не дарили цветы. Отец её убеждал, что их могут дарить только мужья жёнам. Но Лиона не состояла в браке с Террансом. Получается, привычные консервативные устои ломались, как хрупкие деревья под натиском торнадо.

– Но зачем? – только и спросила Лиона.

– Потому что я хотел сделать тебе приятно.

Такая короткая фраза и такая простая. В ней же ничего такого умозаключительно не было. И всё же она въелась в сознание Лионы, как счастливое событие. Запомнилась, как дата, которую необходимо отмечать.

– И что теперь? – спросила Лиона, выходя на свежий воздух впервые за долгие декады пропущенных боёв на арене.

Терранс нёс её вещи, сложенные в элегантный кожаный чемоданчик на колёсах.

– Теперь каникулы.

Лиона дёрнулась.

– Как это?

– Вчера был последний учебный день. Завтра настанет июль, Лиона.

Терранс поплёлся к входу к казарме, пересекая широкий двор, усеянный кустами роз и величественными древними деревьями с корнями, пробирающимися на поверхность.

– И что теперь? – вновь переспросила Лиона, подразумевая другое.

Она испугалась, что Терранс скажет, будто уедет домой. Ведь именно так делали на каникулах те, кто состоял в интернате. Лиона не хотела представлять того, как возвращается к отцу, так долго помыкавшему ей. И стало страшно от одной мысли, что Терранс покинет её. На целых два месяца. На шесть декад!

– Ты поедешь к своим, – устало и расстроенно проронил парень, гремя пластиковыми колёсами по тротуарной плитке.

– Не поеду.

Терранс остановился, и Лиона чуть не врезалась в его мускулистую спину.

– Почему?

– Потому что я не хочу возвращаться туда, откуда сбежала. Мало ли что случится дома. Вдруг, отец закроет меня под замком и силой выдаст замуж?

Терранс порывисто обнял Лиону, прижимая её хрупкое тело к своему. Он него пахло горной свежестью, что выдавало характерность местоположения Драконьего Хребта, и снегом. Холодом. Льдом. В его руках хотелось остаться навсегда, зная, что они защитят от всего на свете.

– И я остаюсь, – слабо ухмыльнувшись, произнёс Терранс.

– Я уж переживу, если ты уедешь, и пойму. Тебе нужно поехать к родителям. Это важно. Даже не думай оставаться из-за меня.

Терранс положил широкую ладонь Лионе на плечо, и слегка отстранился, чтобы посмотреть в лицо.

– Моих родителей не стало много лет назад. Мы останемся здесь вместе.

– Из… Извини!

Он одинок. Почти как и она.

Лиону съедал парализующий стыд. С одной стороны, она не знала, что Терранс остался сиротой. С другой, могла бы и избегать таких щекотливых тем. А с третьей, она вдруг поняла, что впереди целых два месяца лета, которые она проведёт с человеком, без которого уже не представляла и дня.

ГЛАВА 8. ЛУЧШИЕ ДНИ В МОЙ ЖИЗНИ

Мои дни начинались с того, что Лиона залетала к нам в комнату. Если до этого Чарли страдал от незваных вторжений только лишь Дрея, то теперь у него появился сменщик. Симпатичная девчонка, носящая блузки, юбки и чулки.

– Вы помните, что обещали мне? – вместо колокольного звона разбудил нас приятный мурлыкающий голос.

– Я сплю, – буркнул Чарли, накрывая голову толстым одеялом.

Лиона неловко поёжилась и перебралась на край моей постели. Она поправила складки юбки и внимательно посмотрела на моё сонное лицо, на котором наверняка отпечатались узоры подушки.

– Мы едем кататься на лошадках! – тихонечко пискнула незабудка, заискивая во мне одобрение.

– Обязательно, – по слогам ответил я и потянулся.

Лиона засмущалась, обратив внимание на то, что я спал без футболки. На накаченной груди потихоньку проступали редкие волосы, мышцы пресса были тверды и сочны.

– Нравится? – ласково спросил я.

Вместо Лионы зарокотал Чарли:

– Я не собираюсь держать свечку над скреплением ваших брачных уз. И даже не вздумайте целоваться в моём присутствии! Иначе я никуда не пойду. И меня вот-вот вывернет от ваших нежностей!

– Ловлю на слове! – громогласно заявил я и изобразил звуки, похожие на чмоканье.

Чарли выскочил из убежища, проверяя правдивость моих действий, и, удостоверившись, рухнул на постель, бормоча ругательства.

А вот Лиона зарделась. Я позволял себе только обнимать её и не более того. Разница в нашем возрасте составляла два года, но я понимал, что сознание шестнадцатилетнего парня значительно отличается от сознания четырнадцатилетней незабудки.

– Тогда одевайтесь скорее, – чертыхнулась серебристоглазая красавица.

Не дожидаясь возражений, Лиона выделила нам десять минут на сборы. Этого хватило, чтобы умыться и одеться. Но этого не хватило, чтобы привести в порядок поросшие щетиной щёки и подбородок.

Дрей ждал наше трио уже возле конюшни, поглаживая по шёрстке чёрную кобылу. Та довольно заржала, закрывая глаза от удовольствия. Дрей умел ласково обращаться с животными, так как чувствовал их. Он был эмпатичным юношей, способным уловить любое колебание. Потому-то его и определили в отряд «манипуляции» в качестве дополнительной подготовки, как ассасина, так как свой привычный интернатовский гранит наук он сгрыз в прошлом году.

– Тебе удобно будет в юбчонке? – покосился Дрей на Лиону.

– А как же.

– Смотри сама. Я бы посоветовал переодеться.

Чарли выбрал себе лощадь с рыжей гривой, как и его волосы. Та неохотно плелась за ним, желая остаться в конюшне и не скакать куда попадя.

– Чарли, тебя отшили? – рассмеялся Дрей.

– Не смешно.

Я положил другу руку на плечо и потрепал его за щёку.

– Да брось. Дрею чувства юмора не досталось. С небес ему заместо этого послали конские я…

Дрей захлопнул мой рут рукой, чтобы я не сболтнул чего лишнего при даме. Лиона даже не обращала внимания на нас. Она крутилась возле исхудалого животного, мирно пожёвывавшего траву.

– Выбрала? – подошёл я к незабудке.

– Да.

– Самую слабую?

– А как ты определил её слабость? Только по хилым бокам? Разве пропорции тела способны сказать о существе слишком много?

Возражать я не стал. Лиона судила по внутреннему миру, а меня подпирало делать выводы по внешнему.

Мы забрались на лошадей и поскакали за пределы каменных ворот интерната.

Ветры шептали на ухо древние песни, пока уносили с собой аромат сосновой смолы и влажной земли, которую оставил после себя проливной июльский дождь. Лошадь, словно живое воплощение бури, под моим седлом рвалась вперед, копыта стучали по твердой, усыпанной мелкими камешками земле. Грива белая, как снег, усыпавший вершины горного королевства, развевалась на ветру, и я чувствовал, как её сила перетекает в меня, придавая мышцам железную выносливость.

– Догоняй, – пропел Дрей, прорываясь вперёд.

Чарли задумал обогнать лихача, а потому метнулся за уносящейся далеко-далеко ослепительной улыбкой Дрея.

– И всё-таки почему ты выбрала именно её? – указал я Лионе на лошадь, которая еле скакала.

– В глазах коня, цвета небесной лазури, таится мудрость веков. Знаешь, словно он видел всё, что произошло в Драконьем Хребте. Как будто он застал моё рождение, восстание мятежников и застанет закат всего мира. В её взгляде мерцали искры понимания, и, когда она смотрела на меня в конюшне, то чувствовалось, что она читает мысли, чувства.

– Лиона, я даже об этом не задумывался…

Мы летели по извилистой дороге, пробираясь сквозь густые листвы деревьев со стволами похожими на гигантские колонны, которые уходили в облака. Солнечные лучи пробивались сквозь кроны, рисуя на земле причудливые узоры света и тени.

– Это лучшие дни, что были когда-либо в моей жизни!

– Посмотри направо, – попросил я, крепко удерживая лощадь за поводья.

Лиона послушалась и остановила лошадь, чтобы разглядеть абсолютно всё.

Там, сквозь туман, вырисовывались силуэты величественных гор, их вершины упирались в небеса, словно великаны, охраняющие мир от внешнего вторжения. Мы помчались навстречу им, словно два вольных духа, готовые покорить любые преграды, навстречу приключениям, что таились в неизвестных землях.

В кустах промелькнула тень, а затем раздался густой смех. Сперва показалась копна чёрных-чёрных волос, затем сам Дрей.

– Ты, мне казалось, был на лошади.

– Она сбросила меня…

– Мне так жаль, – поспешно обронила Лиона.

Дрей развёл руки в стороны.

– И кто же повезёт меня назад? Ты, Лиона? Или, быть может, мой лучший друг?

Лиона уж было собралась ему ответить, как я отрезал для незабудки путь.

– Дрей сам доберётся. Взрослый мальчик.

– Что? – рассердился друг.

– А что? Ты помнишь, как в прошлом году в моём домашнем задании нарисовал парочку толстых…

Дрей обомлел. Об этом он старался не вспоминать.

– Так ты простил меня тогда…

– Око за око, зуб за зуб.

И я, вкушая ветер, полетел в сторону интерната, а Лиона, посмеиваясь, за мной.

К вечеру, когда объвили покой, в наше окно прилетел клочок бумаги – Лиона стояла с Дреем на улице напротив казармы и махала нам, призывая спуститься к ним. Чарли проворчал что-то бессмысленное, но штаны натягивать всё же начал.

Мы тихонечко покинули комнату, неспешно миновали лестницу и вышли наружу. Лиона встретила меня тёплыми объятиями, а Дрей подставил кулак для удара – нашего привычного приветствия.

– Не поздновато для прогулок? – покосился я сперва на Лиону, а затем на Дрея.

Дрей поднял руки вверх, словно сдавался.

– Лиона сперва разбудила меня, так как я на первом этаже. Поэтому я сам всё ещё не понимаю, по какому поводу у нас собрание.

Незабудка сверкнула глазами, а затем на придыхании выпалила:

– Я вам хочу кое-что показать! Шагайте за мной.

Не успели мы и моргнуть, как девчонка поспешила вперёд – к лесистой части интерната, где можно было скрыться от глаз надоедливых сокурсников. Наверное, раньше именно там Лиона пряталась от зависти и желчи Дейзи и Айрис.

Когда мы остановились у импровизированного шалаша, Лиона наконец-то обратила внимание на нескончаемые насмешки Дрея.

– Я построила для нас дом, где мы будем все вместе. Но и это не всё! – Лиона дёрнула занавеску, приглашая нас войти в крошечную норку. – Внутри вас ждёт кое-что интересное.

Сперва втиснулся я, затем Чарли, а Дрей не удержался от комментария:

– Обычно, когда ночью девушка приглашает меня к себе, я отказываюсь, так как сон важнее. Но ради тебя, Лиона, я готов проиграть собственным принципам.

Дрей пропустил девушку вперёд, а затем влез последним, закрывая вход той же самой шторкой, которая имитировала дверь.

Внутри оказалось вполе просторно – сидя мы все поместились. Между нами стоял столик в виде лакированного деревянного бруска, на котором лежали нарисованная карта и фигурки.

– Я сама их смастерила, – призналась Лиона.

Дрей тут же схватил крошечную копию самого себя – высокий и рослый парнишка, выструганный из белого дуба. Чарли важно вгляделся в игрушку, которую придумала Лиона.

А я просто загляделся на Незабудку. Как ей только могла прийти в голову такая идея? Пожалуй, подобные игры она могла видеть в своём сытом и обеспеченном обществе. Дети, подобные мне, росшие с малолетства в интернате, знали из игр лишь оружие. Но тонкая натура Лионы нуждалась в развлечениях без кровопролития.

И мы подыграли. Без шуток и насмешек каждый взял по фигурке и поставил на карту. Лиона вскинула кубики, начиная первый ход, и сделала столько шагов, сколько выпало.

ГЛАВА 9. ДЕНЬ ВЕЛИКИХ ОТКРЫТИЙ

День Великих Открытий. Или, как я называл, день, когда началось летоисчисление. В Драконьем Хребте этот праздник отмечали первого августа.

Так сложилось, что первого числа третьего летнего месяца я, Дрей и Чарли напивались в щи. Чуть ли не до состояния комы доводили себя. Но теперь всё должно было быть иначе. С нами тремя в казарме осталась Лиона, не считая прочих учеников, с которыми я не водился и не знал их имён.

– Я до сих пор не могу прийти в себя. Подумать только. У тебя появилась подружка! – не утихал Дрей, нарезая тонкими ломтиками оленину.

Директриса позволила пользоваться тем, кто оставался с стенах учебного заведения, любыми благами, которыми располагала школа: доверху набитым холодильником, бассейном, ареной для сражений. В общем и целом, всем тем, что казалось необходимым. Мы стояли на кухне, готовя праздничные блюда. Повара из нас выходили не очень. Но вот Лиона оказалась мастерицей на все руки.

– Осторожно, – пропищала она, протискиваясь через меня с горячим брусничным пирогом, посыпанным сверху сахарной пудрой.

Лиона вынесла его в буфет, который находился за стеклянными дверьми.

– Ты потише высказывай своё мнение, – попросил я Дрея, который молол языком направо и налево.

– А она у тебя красотка та ещё.

– Губу закатай.

– Так вот, что нужно было ему подарить! Губозакатывательную машинку, – встрял в разговор Чарли, перемешивающий кипящий на плите суп из индюшатины.

Дрей показал кулак моему соседу, и тот забавно сник.

Когда праздничный стол, устеленный белой кружевной скатертью, с богатым фуршетом был готов, мы зажгли свечи, которые Дрей умудрился раздобыть в одной из кладовых. Августовская ночь перемигивалась тысячами звёзд, рассыпанных на небе, свободных от облаков.

– Это мои первые Великие Открытия вне дома, – призналась Лиона, присаживаясь рядышком и хватая меня под столом за руку так, чтобы лишние глаза не обратили внимания.

Дрей и Чарли плюхнулись напротив нас. Первый разливал по кружкам с эмблемой интерната напиток, пузырьки от которого так и норовили выпрыгнуть наверх. Второй раскладывал салфеточки с изображением чешуйчатого дракона – символа королевства. Лиона из аудитории с музыкальными науками принесла две крошечные шкатулки, украсившие праздник музыкой. Внутри них пели кристаллы – магические камни, передающие звук. Когда кристалл гас, его приходилось менять, чтобы устройство могло и дальше радовать собой.

Почему-то в голове промелькнуло воспоминание о маме. Она в расшитом кружевами золотистом халате и папа в боевом обмундировании. Жена отправляла мужа подавлять мятеж, вспыхнувший десять лет назад. Мне было всего шесть, а потому я не особенно отдал себе отчёт в том, куда уходил папа в день Великих Открытий. За ним захлопнулась дверь, и мама включила кристалл, слушая торжественную речь короля Драконьего Хребта.

А потом последовали выстрелы.

И мольбы о помощи.

Десять лет назад погибла сотня человек. Бравые солдаты, ассасины из королевской армии и сам король, которого впоследствии сменил его сын – Альфонсо.

Терять близких всегда больно. Это ощущается, словно крепкие родственные узы, удерживавшие на земле, в один миг рвутся. И привычный мир разрушается кирпичик за кирпичиком, оставляя после себя руины. Вот вчера они были, а сегодня их нет. И когда это происходит, разум атаковывают обвинения.

Помню, как мама открывала конверт, в котором было кольцо с кристаллом, передавшим слова отца в минуту смерти.

«Если бы я знал, что сегодня умру, то всё равно отправился бы на службу. Мой долг – защищать тебя, любимая Виктория, и сына. Каждый воин – это бетонная плита в огромном фундаменте, и если бы не я, то, возможно, мятежников бы не удалось унять.

Жизнь – это чудо, и я благодарен вам за каждую прожитую секунду. Виктория, я думаю даже в час своего ухода о твоей улыбке, объятиях и чудном смехе.

Мне осталось не больше минуты. Этого мало, но достаточно, чтобы сказать главное.

Я люблю тебя и сына! Живите полной жизнью, дышите полной грудью, стройте своё будущее».

Я помню каждую строчку, заученную до зубов. Отец сделался для меня героем, которого я сохранил в сердце на века.

В памяти навсегда запечатлён голос матери. Приторно сладкий, словно с ароматом корицы.

И её тепло, которым она обволакивала.

Как же мне не хватало родителей. Во мне не осталось той любви, которую взращивали в других. Иногда в интернат заявлялись прихожане, желавшие взять опеку над детьми, ставшими сиротами. Но меня никто не брал. Мало кто желал обременять себя такой ответственностью.

Человеческая жизнь ускользает, как песок сквозь пальцы. Люди приходят в этот мир и уходят из него. И, казалось, пора было привыкнуть к круговороту.

– Загадывай желание, – прошептала Лиона, когда в кристаллах послышался колокольный звон.

Колокольчик играл всего лишь тридцать секунд и сменился рыком дракона – символом королевства Драконьего Хребта. Я залпом осушил бокал, и взглянул на Лиону. Она была прекрасна. Тёмные волосы она закрепила стеклянной заколочкой в виде бабочки на затылке. По случаю праздника незабудка надела длинное приталенное платье с изящным вырезом на груди, на который я старался не засматриваться. Старался – ключевое слово.

– Пойдём потанцуем, – предложила Лиона, утягивая меня в центр зала.

Я не собирался сопротивляться, наоборот, позволил незабудке увести меня как можно дальше. Дрей щёлкнул по кристаллу, и заиграла струнная мелодия.

Чарли не мог сидеть на месте, поэтому поднялся следом и остановился неподалёку от нас.

Лиона кружилась в моих руках. Подол блестящего платья вихрем закручивался и раскручивался при каждом повороте. Она смеялась искренне и от всей глубокой души. Я касался её узенькой талии, хрупких плеч, шелковистых волос, которые пахли ананасом. Её кожа – чистый бархат, её взгляд – притяжение, её улыбка – и я обезоружен.

Но…

Чёрт.

Перед глазами замелькали звёздочки.

Если бы не Дрей, схвативший меня за плечи, я бы рухнул на стол и вляпался лицом в салат с острым перцем. Лиона испугалась, не в состоянии понять, что происходит. Чарли что-то заговорил ей, но я уже не в полной мере был способен обработать информацию, поступавщую в мозг.

Не тратя лишних секунд, друг повёл меня к Миссис Смит, которая оставалась на посту даже в каникулы.

Выход из столовой, длинный коридор, кажущийся бесконечным, ночная улица без единого фонаря. И наконец-то казарма.

По обычаю, медсестра измерила моё давление, сердцебиение, послушала дыхание. Она выглядела расстроенной, попросила рассказать обо всех переменах, с которыми я столкнулся. Я перечислял Миссис Смит всё то, что происходило со мной за последний месяц. Как я просыпался, чистил зубы, умывался, завтракал. Даже то, какие носки надевал.

– Пошли осложнения на лёгкие.

Я и сам это ощущал. Становилось сложнее подниматься по лестнице, появилась одышка. Но я забыл о том, что болен, и поэтому жил размеренной жизнью, как и мои сокурсники.

– Как вы это поняли?

– Я заметила явные хрипы. Возможно, внутри лёгких жидкость скопилась. Быть может, это предпосылка к пневмонии.

Я покачал головой, принимая во внимание её наблюдения.

– Терранс, ты же принимаешь лекарства?

И тут я замолк.

И тишина послужила ответом.

Миссис Смит грозно хлопнула по столу, от её удара в ушах загудело.

– Позволь спросить, почему?

Я не мог поднять глаза и посмотреть на неё. Знал, как сильно старалась эта женщина ради меня. Трудно было не заметить, сколько сил она вкладывала в то, чтобы я вылечился.

– Терранс, почему?

– Потому что мне нужны были деньги.

– На что? Что может быть важнее твоей жизни?

На ухаживания за девчонкой, которая стала мне небезразлична.

Я не нашёл, что ответить медсестре, поэтому просто вышел из кабинета. Миссис Смит рванула за мной, намереваясь остановить, но я упорно шёл вперёд, не оборачиваясь на её крики и просьбы вернуться, хотя стоило.

Когда я вошёл в зал, все обеспокоенно разглядывали меня. Первой подбежала Лиона.

– С тобой всё хорошо?

Я поймал взгляд Дрея, который говорил больше слов. Они ни о чём не сказали незабудке. Друзья давали возможность самому в подходящий момент признаться.

– Да.

– Но тебе было плохо…

– Не переживай. Серьёзных поводов для беспокойства нет. Так, пустяки. Давление. В моём возрасте всякое бывает, – улыбнулся я.

Я приобнял незабудку и повёл её на улицу, где свежий воздух пропитывал каждое растение, каждое деревце.

Мы присели на лавочку во дворе. Ветер колыхал волосы Лионы, поднимая их и опуская. При каждом новом порыве, направленном в мою сторону, я улавливал её фруктовый запах, который теперь казался родным.

Незабудка переплела наши пальцы незаметно. Её руки были ледяными, и я пожелал их согреть. Губами я коснулся тыльной стороны её ладони. Светлые глаза прожигали меня.

Я нежно коснулся щеки Лионы, приближаясь к её прелестному лицу. Я слышал, как она делает вдох и выход. Почувствовал, как сбилось её дыхание. Я прильнул к ней губами.

И поцеловал.

Я не знал, как правильно целовать девушку, поэтому действовал интуитивно. Так, как подсказывало сердце. Незабудка раскрыла свои шёлковые губы. Не сразу, а тогда, когда смогла принять решение. И на кончиках наших языков заплясали огоньки. Обжигающие, горячие и уносящие вдаль.

– Терранс, – шёпотом произнесла Лиона, слегка отстраняясь.

– Да?

Над нашей головой искрилось сияние. В летнюю ночь можно было увидеть, как небо перемигивалось пурпурными, розовыми, голубыми и лазурными цветами и оттенками.

– Я люблю тебя.

Я оторопел.

Всего три слова снесли голову.

Всего три слова заставили перестать дышать.

– И я тебя люблю, Лиона.

ГЛАВА 10. С САМОГО НАЧАЛА

Так. Позвольте спросить, на чём мы остановились?

Ах, да.

Вспомнил. Мы говорили о событиях, происходивших пять лет назад. Теперь же возвращаемся в настоящее время.

– Терранс, беги! – скомандовал Дрей, выуживая из-за спины меч, остриё которого поймало алый свет горящих свечей, источающих запах воска.

Думать времени мне не дали, поэтому я подхватил походную сумку, допил остатки тёплого пива из кружки Дрея и рванул к чёрному выходу. Напоследок бросил взгляд на друга, поправляющего чёрные волосы и бросающегося к столу, где ошеломлённо замерла белокожая девушка.

Едва я оказался за пределами таверны, ночная прохлада остудила разгорячённый разум, взбудораженный возвращением моей незабудки.

Прямо передо мной лежал заснеженный лес. Не успевая оценить целесообразность бегства туда, я метнулся в сторону деревьев с корявыми ветвями. Из-за спины доносились обрывки криков и звуки борьбы.

Если кто-то скажет, что я трус, то это не так.

А если вы решили, что я бросил Дрея, то это тоже не так. Дрей – иллюзионист. Стоит заглянуть ему в глаза, так померещится то, что он пожелает. Любой исполнит его волю, пока будет под влиянием. Помнится, как-то раз мы повздорили. Тогда мой друг загипнотизировал меня так, что наутро я очнулся в конюшне с весьма непривлекательной женщиной преклонного возраста. В её рту зубов было меньше, чем у годовалого ребёнка. Так что с Дреем шутки плохи.

Вообще, я всю жизнь считал, что иллюзии меня не берут. Вспоминая эту ситауцию, всё ещё склоняюсь к тому, что в мою кружку тогда явно что-то подмешали.

Я нёсся, перепрыгивая корявые кусты и притаиваясь при каждом случайном шорохе. В темноте выходит ориентироваться крайне сложно, но я являюсь экспертом в исчезновении, а потому привыкать к подобным загвоздкам лишний раз не приходится.

Но куда бежать? Пожалуй, это главный вопрос.

В Манлуиль, столицу Дракноьего Хребта, нельзя. Одного моего запаха хватит, чтобы гончие сорвались с цепей.

Но и забредать далеко – рискованно.

Я облокотился спиной о дерево с сырой корой, пахнущей смолой и молодой травой, пробудившейся мартовским утром ото сна. Из кармана я достал небольшой кристалл, переливающийся перламутровым светом, и коснулся камня, желая подать знак Дрею.

Камень не реагировал.

Средство связи я спрятал назад и побрёл в сторону деревни, в которой изредка останавливался, если бывал проездом в крошечном городке близ Манлуиля. Я бы мог пойти по чистой дороге, не изъезженной каретами, но выбрал всё же путь через лес, так как знаю его, как свои пять пальцев. Не уверен, что Лиона пустится за мной через эти турлы.

Двигаться пришлось на ощупь, изредка западая ногами в сапогах в снежных ямах. Освещать себе дорогу магическим кристаллом я не решался. Мало ли кто заметит свет в лесной чаще?

Моросил дождь, неприятным холодом окатывая плащ из тёмной материи и рубашку под ним. Непослушные волосы липли к лицу. Сердце колотилось по грудине так яро, что при каждом новом ударе свербело в висках.

Когда среди глуши деревьев показались едва мерцающие огни, я снова вложил в ладонь кристалл.

Дрей не отвечал.

На долю секунды я заволновался. О незабудке я старался не думать последние годы. Но было ли правильным оставлять своего друга ей на растерзание? Или, что не менее вероятно, он мучил её иллюзорными картинками, поэтому был занят.

Хмыкнув доводам и рассуждениям, я выбрался из сырости дремучего леса. Впереди стояли покосившиеся от старости дома с ветхими крышами. Дорогу испещряли следы от колёс тачек, по счастливой случайности заблуждавшихся в этой дыре. Улица выглядела пустой и неухоженной.

Всё, как раньше.

Всё, как я люблю.

Зная куда идти, я быстро добрёл до деревянного дома с забором, гниющим от непрекращающихся ливней. Ключи по обыкновению прятались под ковром вместе со склизкими личинками жуков. Когда я открыл дверь, меня ошпарило запахом пыли, старости и песка.

– Милый дом, – радостно, но с внутренней досадой, объявил я, закрываясь на все замки изнутри.

Дом не изменился.

После смерти родителей мои ноги пару раз забредали в эти уголки Драконьего Хребта, скрытые магией от посторонних глаз. Местный колдун смог поставить завесу, отделяющую деревеньку ото всех. Потому и горного климата, характерного для королевства, здесь не было. Одни дожди и ливни, способные смывать все существующие на континенте запахи.

Спички таились на туалетном столике с заляпанным жирными отпечатками зеркале. Я зажёг керосиновую лампу, каких на свете имелась всего пара штук. Горожане использовали всевозможные кристаллы. Совали их всюду, куда только можно. Использовали, как источники огня, света, средства связи, передвижения. Но камень можно было отследить, если его выдавали из королевской казны.

За меня не беспокойтесь!

Кристалл, который я прятал в кармане, принадлежал какому-то уличному оборванцу, не способному привлечь лишнее внимание. Найти меня просто невозможно.

Но незабудка как-то взяла след.

Я плюхнулся на диван, прогнувшийся под моим весом. Пыль взметнулась наверх, покрывая меня грязью с ног до головы. Я укрылся одеялом, источающим запах сытого детства. Ткань всё ещё хранила аромат маминых духов – корица и ваниль. Как сладкая булочка.

Со стен слезали обои, которым было больше лет, чем мне. Под ними просматривались деревянные балки, внутри которых могли ютиться не очень приятные насекомые.

Я прилёг в надежде, что сон нагрянет быстро, а утром получится на свежую голову искать выход из дерьмового положения. Лампа тихонечко потрескивала, по окнам колотили мелкие капли дождя. Умиротворение не покидало этих мест. Разум обволокла мягкая пелена, позволяющая раствориться в моменте и отдохнуть.

Всё прервал стук в дверь.

Я встрепенулся. Незабудка не могла меня выследить. Это исключено.

Однако, в кабак же её занесла какая-то дорога!

Делать нечего. Придётся открывать и сдаваться.

– Терранс, ты обнаглел! Я его зад прикрываю, а он спать вздумал! – с порога закричал Дрей, стягивая через голову мокрую кофту и бросая на пол.

Я сонно потянулся, прикрываясь одеялом от холода, забредшего внутрь вместе с другом.

– Рассказывай, – потребовал я, еле ворочая языком от усталости.

Дрей пошаркал в кухню, схватил подобие чайника и бросил внутрь грейку – одноразовый кристалл, способный создавать из воздуха воду и кипятить её.

– Горячая вода, – приказал Дрей, закрывая крышку.

Из носика чайника тут же повалил пар. Дрей, порывшись в ящиках, нашёл две здоровенные кружки и пакетики с диким чаем – запрещённым напитком в королевстве Древнего Хребта, который обладал расслабляющим и опьяняющим эффектом.

Я принял горячую кружку от друга и жадно набросился на неё. Дикий чай вызывал привыкание, если им злоупотребляли. Мы же изредка потягивали его, в случаях, когда день выходил ужаснее предыдущего.

– Лиона нашла тебя, – констатировал факт Дрей.

– Правда? А то я не понял.

Дрей звучно отсербнул, прохаживаясь по тёмной комнате взад-вперёд.

– Она перевернула вверх дном забегаловку. Вытрясла каждого бедогалу, потягивавшего пиво.

– Но ты здесь.

– Если бы не мои иллюзии, то моя красивая головка лежала бы уже в её мешке. А так, мешок всё ещё ждёт тебя. Вакантное место.

Я присвистнул, вспоминая незабудку, облачённую в металлические доспехи и алый плащ с изображение дракона сзади. Серебристые с голубоватым отливом глаза моей ненаглядной напоминали лёд, от которого можно обжечься. Она ненавидела меня.

– Но как она нашла меня?

– Точно! Забыл спросить, пока отбивался мечом и луком, – иронично ответил Дрей, заваливаясь на диван в гостиной и не разуваясь.

– Она просто не могла выйти на меня. Быть может, нас кто-то сдал?

– Брось. Кому ты нужен?

Резонно. Моих фотографий ни на одном столбе не висело. Хоть я и числился в розыске, моя голова не интересовала местных горожан.

– Теперь со спокойной жизнью покончено, – обвинительным тоном произнёс Дрей.

– А я тут при чём?

– Действительно. Терранс Нортман просто мимо проходил.

Чай закончился. Я чувствовал, как спокойствие разливается по венам, усыпляя излишнюю тревожность.

– И куда на этот раз мы подадимся?

– В столицу.

Я замер. Слова Дрея полоснули меня.

– Ты смеёшься?

– Знаешь, где лучше всего прятаться от врага? За его спиной.

– Чтобы потом оказаться под его ногами?

– Прекращай это самобичевание. Мы же тоже не две редиски с грядки. К тому же, тебе всё ещё нужно лекарство. Или ты уже поставил на себе крест?

– Предлагаешь вернуться в лазарет?

– Предлагаю вернуться в армию королевских ассасинов, до которой мы так и не дошли.

– Нет, спасибо. Я лучше доживу яркую жизнь. Короткую, но покину мир естественным путём, а не из-за того, что меня повесят или четвертуют.

– А я настаиваю!

Дрей с грохотом поставил на тумбу кружку, а затем стянул резиновые сапоги, наполненные мутной водой.

– Но как? Ты предлагаешь незаметно обойти королевство, втесаться внутрь, как новые воины, и забрать лекарство? Мне кажется, что на пункте с собеседованием, меня уже отравят ядом.

– Оставь это мне.

Если Дрей говорил, что что-то ему по зубам, то это было правдой. Накинув красные плащи – светский цвет, принятый королевством Драконьего Хребта, мы плелись пешим шагом по ровной, вымощенной кирпичом, дороге. Никто нас не замечал – искусство иллюзии, которым владел Дрей, говорило само за себя. Прохожих мы не интересовали, воплощая в себе всю ту серую массу людей, которая казалась фоном, не достойным внимания.

На входе у врат, ведущих к столице, мы затормозили. Стражники вручную осматривали каждого прохожего.

– Они не будут обыскивать тебя? – шёпотом спросил я, искоса поглядывая на то, как у одной из дам потребовали вытряхнуть кармашки малинового плаща.

– Зачем? Они же нас уже осмотрели, – ласково улыбнулся Дрей и мерным шагом, вразвалочку, вошёл в столицу.

Я не стал удивлённо рассматривать стражников, одурманенных иллюзиями друга.

Столица встретила нас лютым холодом. Снег покрывал каждый свободный сантиметр земли, усеивая белым свечением город. Вечная зима, поддерживаемая магией. Дар и проклятье королевства Драконьего Хребта.

Существовало предание, что заморозки охраняли покой древнего дракона, затаившегося под залежами Манлуиля. И если бы на королевство обрушилось тепло, дракон вышел бы из спячки и разгромил весь континент, породив тем самым хаос и смерть.

– Поберегись, – вскрикнула грузная девица, отталкивая моё плечо, чтобы пробраться к вратам.

Я уж хотел выкрикнуть гадость, как удержался. Нас видели бесцветной массой. Никем! Ничем!

Это маскировка.

Я оставался всё таким же красавчиком с рельефными мышцами.

– Что ты там бубнишь? – проворчал Дрей, окидывая меня серьёзным взглядом.

– А ты всё слышал?

– Да вот и нет. Ты бормотал полнейшую неразбериху.

Я улыбнулся своим мыслям, ступая по заледенелой плитке.

Много лет назад я бежал отсюда, а теперь возвращался. Это такое странное чувство…

Чувство воссоединения.

Дома, выстроенные из серого камня, казались мрачными и суровыми, а их окна, затянутые инеем, напоминали застывшие слезы. На улицах, оживлённых и заснеженных, стояла тишина, нарушаемая лишь скрипом снега под ногами редких прохожих. Деревья напоминали призраков, а их ветви, покрытые ледяной коркой, казались хрупкими и уязвимыми.

Дрей вёл меня за собой, проскальзывая через малолюдные улочки и тесные дворы.

Каменные башни, словно исполинские зубы, упирались в небо, а шпили, украшенные ледяными сосульками, казались острыми клыками дракона. Это был замок Драконьего Хребта – крепость, возвышавшаяся над безжалостным и суровым краем.

Стены, высеченные из черного базальта, увенчивались паутиной глубоких трещин, будто шрамы от битв, пережитых за долгие века.

– Вот и пришли.

Нам оставалось подняться по тысяче ступеней и принять свою судьбу.

ГЛАВА 11. ПЛАН РАБОТАЕТ

– Кто такие? – грозно осведомился страж, охраняющий вход во дворец.

Я ожидал, что Дрей вновь накинет на нас иллюзорный подол, однако он меня удивил. Под плащом блеснуло лезвие, в миг зажатое крепкой рукой. Меч угрожающе упирался в бронированную серебром грудь гвардейца.

– Как тебя зовут?

– Симон… Туране, – запинаясь ответил тот.

– Отлично. Теперь это твоё имя, – обратился ко мне Дрей.

Один мах кристалла, хитро ожидавшего своего часа, и подлинный Симон Туране упал навзничь, растворяясь на миллионы частиц, которые вскоре подхватил порыв северного ветра и унёс с собой.

– Одевайся, – скомандовал Дрей.

Я впопыхах снял вещи, которые зачастую носят уличные музыканты да актёры, и облачился в специальную форму, какая висела в былые времена в интернате за стеклянными шкафами с достояниями. В плечах доспехи были маловаты, сжимали мои твёрдые мускулы. Но ничего, это поправимо.

Я покрутился вокруг себя, демонстрируя наряд. Дрей захлопал в ладоши, смеясь, как маленький ребёнок.

– Красавец. Жених!

Я послал ему воздушный поцелуй и подтолкнул к проходу, оставшемуся беззащитным перед нами.

– И куда ты сослал Симона? – осведомился я, зная, что Дрей применил магию кристалла передвижения.

– В Глухую Гавань.

– И он теперь там совсем голый что ли?

– Хороша дедукция у тебя, друг мой.

Внутри замка царила атмосфера суровой роскоши. Стены аристократично украшали гобелены, изображающие выдуманные сцены битв и охоты, а полы оставались выложены разноцветным мрамором, по которому поползли наши длинные тени.

– Почему так тихо? – удивился я, с опаской косясь на каждый угол.

– А я знаю?

Дрей, облачённый в плащ, прошёл к лестнице. Яркий цвет ткани можно было невооружённым глазом заметить из деревушки, которую мы покинули пару часов назад. Друг откровенно выдавал себя всеми силами.

– Замри, – потребовал он.

Я замер. Даже дышать старался бесшумно. Как будто бы превратился в статую, какие наводняли дворец на каждом шагу.

На алый ковёр, устилающий лестницу, ступила нога Дрея. Никаких иных звуков не исходило.

– За мной.

Неужели король оставил одного стражника охранять его покой? Быть такого не могло. Королевские ассасины, как правило, толпились в замке, как тараканы на кухне в затхлом кабаке. Покойное молчание заставляло на коже плясать каждую мурашку, ожидая нападения со стороны.

Дрей принюхался.

– Чувствуешь?

– Что именно?

– Трупный запах.

Я напряг ноздри так сильно, насколько это вообще возможно. Но мой нюх не отличался никогда особой остротой, нежели у Дрея.

Не теряя драгоценных минут, Дрей рванул наверх. Плащ подорвался, развеваясь от скорости. Я медленно тянулся по ступеням, теряясь в догадках из-за наступившего затишья.

На втором этаже Дрей вскрикнул.

Я метнулся к нему. Одна из дверей коридора оказалась отворена. Дрей стоял у порога, прикрывая руками нос и рот. Я заглянул ему за плечо, и тут же пошатнулся.

На дубовом полу лежал король Альфонсо.

На шее красовалась рваная рана с запёкшейся кровью.

– Ему больше нескольких дней, – сообщил Дрей. – Два или три дня.

По тёмным и окоченевшим конечностям отчётливо читалась смерть от потери крови. Но от чьих рук пал король Драконьего Хребта? И почему королевство молчало? Где стража, которая должна была не допустить как раз-таки этого?

От вида мёртвого человека мне всегда становится нехорошо. Не важно, кто это, жалость просыпается сама собой. Как рефлекс, который некогда заложила в меня медсестра в интернате по имени Миссис Смит благодаря своим излишним заботе и опеке.

– Убийство…

Я не сдержал рвотных позывов, а потому меня вывернуло на королевский мрамор в коридоре. Живот крутило и вертело, пока я в полусогнутом состоянии выхаркивал остатки завтрака. Тошнотворный запах от пищи, смешанный с нотами трёхдневной мертвечины.

Дрей повернулся ко мне, посильнее зажал дыхательные пути, и принялся осматриваться вокруг. Он обошёл каждый этаж и проверил каждую комнату, пока я на карачках сближался с полом. В висках назойливо гудело от нескончаемых попыток желудка очиститься от всего на свете.

– Дворец пуст, – заключил Дрей, помогая мне подняться с заляпанных жижей колен.

Я утёр рукавом рот.

– Как так?

– Ни слуг, ни стражников. Как будто король распустил всех. Но разве это возможно? Я был в комнате для прислуги, и нашёл там пыль.

– А значит, что он был здесь долгое время один.

Получается, мы попали на место преступления.

И больше ничьих ног во дворце не имелось.

Только следы Дрея и его лучшего друга Терранса, который в королевском розыске. За поимку меня обещали большую награду. Но искать меня выпала честь незабудке – ассасину, так как она состояла на службе в Драконьем Хребте. И она пыталась найти меня уже несколько лет.

А короля убили недавно.

Это не незабудка.

Вот давайте. Спросите! Вы же хотите понять, почему я подумал на неё?

Хотите, я же чувствую!

Ну…

Признаюсь, так уж и быть.

Просто я подумал, что она решила спасти меня.

Вот и не вздумайте осуждать! Мало ли незабудка убила короля, чтобы мой розыск прекратился? Ведь никакие теории нельзя отвергать! Вдруг, прежние чувства вскружили её светлую головку?

– У меня появился план, – загадочно произнёс Дрей, постукивая ногой в такт мелодии, услышанной в таверне

Если бы я знал, что придумал мой полоумный дружок, то тут же вскочил на лощадь бы и умчался в другое королевство. Но поздно сдавать позиции, когда Дрей сидит в королевской мантии и удерживает в руках скипетр, символизирующий правосудие и власть.

– Клянусь защищать королевство Драконьего Хребта от мятежников и повстанцев. Клянусь быть справедливым правителем и судить по законам королевства Драконьего Хребта. Клянусь быть честным и исполнять свой долг, который я возложил на собственные плечи перед жителями королевства Драконьего Хребта.

На угольно-чёрных волосах покоилась золотая корона, облицованная россыпью драгоценных камней. Красная мантия скрывала черновые сапоги Дрея, в которых он пришёл во дворец пару дней назад. На губах нового короля Драконьего Хребта играла загадочная улыбка. Он не знал, что делать и что говорить, поэтому просто дарил своё милосердие, пришедшим на коронацию господам.

Возникли ли у вас вопросы, мои хорошие?

У меня бы возникла парочка.

Дрей наложил иллюзии на весь Манлуиль, заставляя окружающих поверить в то, что король Альфонсо скончался естественной смертью, а королевский трон переходит к его сыну – Дреонаю. Имя, конечно же, выдуманное на ходу.

Но как же красиво Дрей исполняет.

Я стоял возле него, как королевский ассасин Драконьего Хребта. Моё звание чтилось во всём мире, так как делало меня равным власти и суду. Я становился неуязвимым, и обретал самостоятельную силу, которой мог распоряжаться по собственному желанию. Все обвинения, возложенные королём Альфонсо, снимались. Я освобождался от любых притязаний.

– Король Дреонай – король всего мира! – послышалось из толпы, желавшей полебезить перед новым правителем.

Дрей лукаво помахал своим новым поклонникам.

Когда коронация закончилась, слуги накрыли огромный стол в бальном зале, чтобы отметить восхождение на престол короля Дреоная. Мой друг сидел во главе, грациозно постукивая пальцем и присматривая себе красотку на ближайшие несколько ночей.

Я не мог поверить авантюре, которую он провернул за сутки. Ещё вчера мы проснулись в деревенской лачуге, а сегодня собирались укладываться в королевских постелях со взбитыми подушками в шёлковых наволочках. На нас смотрели не с несрываемым отвращением или зложелательством, а с обожанием и почитанием.

Оркестр из коллегии искусных музыкантов играл изящные мелодии, под которые леди с живописными формами отплясывали в центре зала, украшая своими нарядами пространство. По бокам зала жались джентльмены, мечтающие уже целую жизнь поиметь хотя бы одну из дам, присутствующих на торжестве.

Коронация – это ответственный шаг. А уж тем более, продолжение вечера. Вот только Дрей превратил всё веселье в непотребный разврат, который печатными словами описать не удасться.

– Так, но как мы поступим с лазаретом? Камня ведь у нас нет.

Это весьма беспокоило меня, так как доступа к лекарству, способному спасти меня, у нас всё ещё не имелось. На двери, ведущей в лазарет, стоит замок с магической печатью на кристалле. Открыть её может только тот, у кого имеется кристалл.

– Терранс, не беспокойся. Считай, что ключи у нас в кармане. Завтра же я найду лучшую ищейку в столице, которая найдёт нам кристалоносца.

Кристалоносцы – почтенные лица, которые хранят особенные камни, способные открывать опаснейшие замки. Ими становились, как правило, бывшие воины, советники, члены королевской семьи. Найти их – никогда не становилось проблемой.

– Отдыхай, друг! – рассмеялся Дрей, когда к нему на колени присела девушка в чёрном откровенном платье, которое больше походило на коротенькое банное полотенце с разрезом сбоку.

– Король Дреонай, не подарите ли вы мне танец?

– Разве можно отказать такой шикарной деве?

Дрей вёл себя, как подросток, страдающий от избытка семенной жидкости, ударившей по мозгу и атрофировавшей некоторые жизненно-важные рефлексы. Например, отказывать подозрительным девкам в танце. Или хотя бы не забывать проявлять осторожность.

Вдруг эта дамочка убила Альфонсо?

Дрей кружил девицу вокруг себя. Её платье разлеталось по сторонам, обнажая белоснежные бёдра в кружевных чулках.

– Подскажите, королевский воин свободен? – над самым ухом пропел нежный женский голос.

Я обернулся и застыл. Напротив стояла красивая дама, потягивая вино из хрустального бокала.

– Занят.

– Кем?

Отвечать я не собирался. И не желал проводить драгоценного времени с танцовщицей, прискакавшей на запах богатства королевства.

К тому же, я храню чёртову верность своей незабудке.

Несмотря на то, что она всё ещё хочет отсечь мне голову…

ГЛАВА 12. Я ИДУ

Лиона пробила магическую завесу разрушающим кристаллом и оробела, завидев драконом унесённую деревеньку. Отовсюду пахло нищенским смрадом и немытыми телами. Ноги в начищенных до блеска кожаных сапогах утопали в грязи по самую щиколотку. Жара припекала тело через армейское одеяние. Навозные мухи жужжали у каждого куста с выцветшими от вони листьями.

– Я убью этого недоумка и его дружка!

Родина Терранса, нетронутая зимой Драконьего Хребта, расстилалась перед девушкой. Ограждающие заклинания нависали над поселением куполом, не пропуская чужаков и защищая от заморозков, которые царили повсеместно. Но Лиона войти смогла…

Решительным шагом Лиона прорвалась вперёд, но сапог остался на прежнем месте. Следующее движение выполнила босая нога, наступившая в лужу. Лиону такое приключение не устраивало. Кто же знал, что ей придётся бегать за Террансом Нортманом по всему свету! Ещё один шаг – девушка без обуви.

– Прекрасно!

Эти сапоги ей подарила мама в день рождения, скрыв тайной от отца, который больше не желал поддерживать связь с дочерью. В знатной семье Лионы к её службе относились предвзято, с недоверием и брезгливостью. Основы воинской выучки казались родителям варварством, которому ни одна родовитая леди не должна была подвергаться. Не говоря уже о сражениях, которые в их глазах выглядели отвратным пытками, целью которых являлось кровопролитие.

Весьма удивительно, что даже околицы снег не потревожил. Сильная магическая завеса укрывала поселение от всех чужаков, оставляя жителей незаметными и неизвестными для всего мира. Отличное убежище, которое только мог выбрать беглец.

Из посыпавшегося прахом домика вышла толстокожая женщина, ведя за руку маленькую девочку в неопрятной одежде, запачканной копотью и сажей. Они остановились, и Лиона поняла, что малышню отчитывали. Женщина едва не отвесила ребёнку пощёчину, но её отвлекла воинственная фигура появившейся рядом Лионы.

– За избиение детей вам полагается статья.

Женщина разозлилась, щёки окрасились в алый цвет, глаза вспыхнули огнём, словно она была способна поджечь всю деревню одним лишь взором.

– Вы только и можете, что совать нос не в свои дела, леди. Как нужна помощь, так вас нет!

Девочка попыталась под шумок рвануть от неизбежного наказания, но женщина схватила её за косичку, потянув на себя.

– Эта мелочь пробралась ко мне в дом и попыталась своровать деньги! Если бы не ваза, которую та разбила впопыхах, я бы и не заметила, как осталась без последних трусов.

Лионе хватило одного пронзительного холодного взгляда, чтобы приковать малышню к месту. Та уставилась и перестала моргать, качаясь на месте.

– Я разберусь с девочкой. Вы, пожалуйста, отпусти её.

– Ещё чего! Сейчас отпущу, а завтра она поле подожжёт. Да таких сажать нужно! Под стражу. Как малолетних негодяев, учиняющих пакости тут и там. Родителей-то у этой пакости нет. Беспризорница.

– Я её и посажу. Вы, для начала, отпустите ребёнка.

Женщина перестала удерживать девочку. Лиона с облегчением выдохнула. Одна проблема решена. Оставалось поймать Терранса и жить собственной жизнью.

– Вы свободны, – сообщила она взрослой даме, спроваживая её.

– Вы же посадите малявку?

– Несомненно.

Бросив на девочку испепеляющий взгляд, женщина скрылась в недрах домика.

Лиона жестом попросила девочку последовать вперёд, и та послушалась. Когда они отошли на достаточное расстояние, чтобы посторонние их не слышали, Лиона присела на корточки, сравниваясь ростом с крохой, лоб которой был помечен шоколадной пастой.

– Как тебя зовут?

– Магнолия.

– Чудесное имя. Магнолия, я не стану тебя задерживать, если ты мне поможешь.

Девочка радостно закивала, вкушая отсутствие наказания за свою шалость.

– Знаешь ли ты Терранса Нортмана?

– А кто он?

– Опаснейший вор, орудующий в нашем королевстве.

– Тогда, возможно, и знаю. Я со всеми ворами в округе за руку здороваюсь.

– Это хорошо. Если отведёшь меня к нему, то я тебе заплачу.

Малявка оценивающе зыркнула на Лиону.

– Сколько?

– Столько, сколько влезет в твои карманы.

От такого выгодного предложения детская душа растаяла. Девочка уже представляла сколько сладостей сможет купить, утягивая за собой королевсого ассасина, о каких она читала в книжках.

Магнолия привела Лиону к затхлой забегаловке, от которой разило дохлыми крысами и плесневелыми овощами. Из заведения валил густой дым. Лиона прикрыла нос лоскутом алого платочка, так как одеяния посетителей, перепачканных остатками пищи и жиром, разили за милю. Девочка уверенно прошлась через столики, найдя глазами официантку с пышной грудью. Малявка что-то шепнула ей и осталась ждать, когда та упорхнула на кухню, шелестя серыми юбками.

К Магнолие и Лионе вышел мужчина с длинной неухоженной бородой и полированной лысиной. Зубной ряд оказался неполноценным, не хватало переднего зуба.

– Чем обязан, леди? – поинтересовался он, пытаясь поцеловать руку Лионы в знак приветствия.

Лиона позволила громко чмокнуть тыльную сторону её ладони, которую впоследствии она спрятала за спину и вытерла о красный плащ, выданный лично королём Драконьего Хребта.

– Ты ей был нужен! – пояснила Магнолия.

Королевская воительница недоумевающе покосилась на ребёнка.

– Что? Нет! Это не он.

– А кто я? – не понял мужик, приглаживая бороду, напоминающую губку для мыться полов.

От запаха укачало так, как будто Лиона переместилась с помощью кристалла на непростительно дальнее расстояние. Так ещё и от мужика, как и от всех прочих, разило так, что глаза слезились.

– Ох. Ужас, – на одном дыхании промолвила Лиона.

– Что? – недоверчиво покосилась на неё девочка.

– Да это же не он!

– Почему?

– Терранс молод. И красив, – не задумавшись, добавила Лиона и тут же пожалела об этой ошибке.

Но эта самая оплошность и сложила пазл в голове Магнолии.

– Так ты имела ввиду того красавчика с каштановыми волосами? Его здесь все знают, хоть он и появляется в наших краях редко. Он нам крышу как-то раз чинил, когда та протекала из-за вечных дождей. Конечно, я его знаю. Я ему предложила выйти за меня замуж, но он отказался. Представляешь?

– Веди меня к нему немедленно!

Глаза девочки цинично прищурились.

– А оплата?

– После Терранса.

Выйти из таверны спокойно им не позволили. Одного из посетителей зацепил цвет плаща Лионы. Охмелевший глаз разглядел символ королевства Драконьего Хребта.

– Неужели теперь шальных распутниц допускают к службе? – прорычал он, стукнув кулаком о деревянный стол, который вот-вот и разломился бы напополам.

Лиона повернулась к нему, осведомлённая, что мужик имел ввиду именно её. Она гордо выпрямилась и подняла подбородок наверх, глядя на мужлана поверх густо прокрашенных чёрных ресниц.

– Я бы такую уложил в свою койку. Мужики, что думаете? Давайте-ка опробуем королевскую подстилку?

Рядом кто-то одобрительно забормотал.

Лиона положила руку на ножны, закреплённые на поясе под красной тканью. Она привыкла при любом намёке на опасность тут же кидаться в бой, но теперь же понимала, что её могли численно превосходить. Тронешь одного – нападут все. Так и поступали в деревнях. Для остальных Лиона была бельмом на глазу. Жрицей, будучи недосягаемой и прекрасной.

– А покажи-ка нам свою юбчонку!

Вонючая пасть мужика схлопнулась в беззубую улыбку. Справа тоже кто-то шелохнулся, намереваясь напасть.

– За спину, – скомандовала Лиона Магнолие, испугавшись за девочку.

– Разденешься сама или тебе помочь? – с придыханием проурчал сзади сухой голос. – Братья, дак она уже и без обувки. Сама босиком пришла.

Никто не собирался вступиться за девушку, напротив, её жадно пожирали десятки глаз, жаждущие продолжения комедии.

– Я дам вам шанс извиниться.

В ответ посыпался хохот. Никто не желал терять хлипкую честь, преклоняясь перед королевским ассасином. Хоть власть и уважали, девушек-воинов не любили. Они казались простым людям чем-то вроде украшения. Бессмысленной побрякушкой, маячивший то тут, то там. Королевская зверушка для развлечений.

– Снимай портки! – завизжал худощавый парнишка в рваной рубашонке.

Лиона элегантно вытянула острый меч с серебристым лезвием, на котором было выгравировано её имя – знак благодарности короля Альфонсо за спасение Манлуиля от сборища мятежников, напавших на столицу в прошлом году. Металл был выполирован лучше, чем лица всех вместе взятых деревенщин.

– Я дам шанс. Либо просите прощения, либо последствия окажутся для кого-то губительными.

Первый мужик рванулся к Лионе, намереваясь вцепиться в её дорогую одежду. Он уже представлял, как отдаст дочке королевские лосины и блузу, а сыну подарит доспехи за хорошую помощь в огороде.

Лиона не стала тешить мужлана тщетными попытками вырваться. Ей хватило одного точного удара, чтобы длинный меч вошёл в бедро, пронзая плоть насквозь.

Крик прорезал молчаливость деревни. Мужик завалился на пол, хватаясь за ногу. К Лионе подскочили ещё двое. Кто-то попытался вцепиться в её тугой пучок, кто-то намеревался стащить плащ. Новому претенденту прилетел удар локтем в прочный, как сталь, нос, а другой получил по руке мечом, способным оставить глубокую рану. Вокруг пошла суматоха. Одни в бегстве покидали таверну, другие желали расквитаться с Лионой за непослушание и разбой.

– Она тронула моего супруга! – завопила высокая женщина, одетая в простенькое болотного цвета платье.

Оставалось либо перебить половину населения деревни, либо бежать прочь. Хоть Лиона и придерживалась жёстких методов, в тот момент ей показалось, что правильнее бы отступить, нежели устраивать кровавую бойню с деревенскими.

– К Террансу! – на одном дыхании промолвила Лиона.

Держась за руки, королевский ассасин и девочка мигом вылетели из таверны, наполнившейся ругательствами, криками и угрозами, посланными вдогонку Лионе. Благо, следом за ними никто не додумался помчаться.

Лиона разрывалась между двумя противоположными силами, что терзали её душу. С одной стороны, её миссия – долг, который она сама себе навязала, – наказать бывшего возлюбленного, человека, который предал её и разрушил всё, что ей было дорого. Его действия привели к тому, что она потеряла отчий дом, близких, а её саму заклеймили как бывшую девчонку самого опасного мужчины. Лиона с досадой вспомнила дни, проведённые в интернате, когда Терранс покинул её. Она стала живой мишенью, принимавшей на себя все словесные выпады и рукоприкладства со стороны сокурсников, ненавидевших Нортмана.

С другой стороны, Лиона осознавала, что её ярость делает её опасной. Она боялась, что в своей мести могла превратиться в то, чего сама всегда избегала: в орудие разрушения. Её сила – неконтролируемая и наполненная гневом – постепенно покачивалась, выплёскивалась и вырывалась наружу всякий раз, когда кто-то угрожал ей или её миссии. Её жгучее желание справедливости сталкивалось с ужасом перед самой собой. А что, если она больше не сможет остановиться? Что, если жажда возмездия уничтожит не только врага, но и всё, что останется на её пути?

Магнолия устало вздохнула, но всё же повела Лиону туда, где видела Терранса в последний раз.

Старый дом, какой в столице давно бы снесли, вписывался в колорит деревни. На кольях забора, как диковинные украшения, висели головы животных, ранее живых, а теперь убитых от руки отца Терранса, скорее всего. Так старые воины помечали территорию, чтобы защитить семейство от нападок местных. Никто не трогал королевских защитников и их близких. За такое могли в Драконьем Хребте отправить на самосуд к горожанам. Однако, если отец Терранса числился на службе у короля, он не мог ютиться в ограждённых заклинаниями от прочего мира селениях.

– Здесь?

– Был. На прошлой неделе он поутру бегал вокруг дворика. В одной маечке. Я тогда засмотрелась на него. Представляла, какой красивой вышла бы у нас свадьба.

Лиона порылась в сумке и нашла королевскую монету, за которую можно было купить несколько дорогостоящих кристаллов связи. Девочка тут же выхватила деньги и широко улыбнулась, представляя, сколько же болячек ей потом придётся лечить после килограммов мармелада и шоколада.

Когда Магнолия убежала, Лиона выбила одним махом хлипкую дверь. Пыль в свете утра взвилась столбом. Казалось, что потолок вот-вот обрушится на чистые волосы девушки, поэтому она прошла внутрь, прикрывая руками голову.

Но в доме Терранса нет.

Никого.

Лиона обошла каждую комнатку, просветила кристаллом весь дом, надеясь найти следы Терранса. На ковре, протоптанном сотней ног, сложно разобрать именно стопу того, за кем она пришла.

Но Лиона нашла бы Терранса из тысячи людей.

И отпечаток его ботинка она определила сразу же. А затем заметила и кружку, из которой он и кто-то ещё распивали дикий чай. Терранс совершал одно преступление за другим.

– Я близко, Терранс. Я совсем рядом, практически дышу тебе в затылок.

Теперь Лиона могла по горячим меткам пойти за Террансом. Кристалл поиска подсвечивал фиолетовым сиянием отпечатки его ног.

В груди у Лионы зашевелилась стая жаворонков. Нежных, порхающих с трепетом и радостью. Это чувство ей знакомо с детства, когда она, ещё малолетней девочкой, впервые поймала ядовитую бабочку сачком.

Как будто всё вокруг прояснилось, цвета стали ярче, а воздух – чище.

Ноги Лионы понесли её вперёд, по дороге, усыпанной опавшей листвой, мимо старых, увешанных паутиной трухлявых дубов. Она ощущала его, этот след, как нить Ариадны, ведущей к центру лабиринта. Внутри всё звенело, как натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть. Это не просто уверенность, а нечто большее, глубокое чувство, соединяющее Лиону со следом, с его обладателем.

Она уже успела представить этого человека. Образ вырисовывался в её воображении. Чувствовались его страх, его усталость, его отчаяние, его воля, его решимость выжить.

И Лиона, как королевский ассасин, пришедший назначить кару, непременно убьёт Терранса Нортмана.

ГЛАВА 13. ДВА ОЛЕНЯ

Лиона удивилась, когда кристалл привёл её к величественным вратам в столицу королевства – Манлуиль. Следы Терранса там же и обрывались.

– Чёрт побери! – не выдерживала Лиона.

Она прошлась через весь Драконий Хребет, пересекла сотню задымлённых кабаков и таверн, чтобы хоть что-то навело её на Терранса. И когда ниточка была в её тоненькой ладони, всё пошло прахом.

Отчаиваться не стоило. Двоица преступников скрывалась в столице. Это означало, что найти их будет проще простого, хоть те и, наверняка, додумались наложить чары, скрывающие их. Дружок её бывшего избранника умело пользовался даром, доставшимся ему от предков.

Неподалёку от врат томились набитые горами трупов повозки. "Проклятье Озёр" – так называется хворь, от которой поголовно вымирают целые города. И пока знать упивается лечебными порошками, даже от ненадобности, простолюдины дохнут, как мухи. Королевский дворец не успевает отойти от одного нападка мятежников, как объявляется новый.

И несмотря на это…

Внутри города что-то переменилось.

Как будто всевозможными красками испещрили каждый уголок, а горожан приодели, помыли и заставили улыбаться во весь рот.

Стражники пропустили леди в королевском обмундировании, хоть и оглянулись на неё так, словно видели впервые.

Фонарные столбы украшали разноцветные бумажные гирлянды, из столовых сверкали манящие огни, горожане пьянствовали средь бела дня, непотребная музыка завывала из каждого открытого окна. Воздух пропах драконьим фруктом, каким накрывали столы в важные для королевства даты.

Некогда серый и апатичный город праздновал что-то.

– Эй, – врезалась в Лиону массивная женская фигура.

– Аккуратнее, – предупредила Лиона.

Вместо извинений, приправленных сочувственным взглядом и сожалением, на Лиону обрушился шквал нецензурных ругательств, оканчивающийся короткой фразой:

– И чтобы возле моей палатки больше не тёрлась!

Лиона опешила. Да…

Да как только глупой храбрости хватило нагрубить королевской убийце? Женщина покрутила у виска и скрылась в шелках, которые продавала близ ранее бесцветного дома, но теперь расписанного мелками, что детвора держала в руках. Лиона, желая поставить на место пустоголовую торговку, вошла в палатку.

– Тебе по ушам пару раз съездить?

– Это вы мне всё наговорили? – угрожающе переспросила Лиона.

– А ты глухая?

Вычищенный меч, некогда запачканный чужой кровью, блеснул в изящных женских руках. Остриё направилось к горлу торговки и коснулось сальной кожи. Женщина сглотнула, испытывая животный страх.

– Знаете ли вы, что грозит тем, кто оскорбляет членов королевской армии? Смерть.

– Но ты… Ты же… – задыхалась торговка.