Читать онлайн Мир после Второго потопа

Глава 1: Начало

Сула быстро шла по длинному, гулкому, пустому коридору полицейского участка. Сегодня был ее первый рабочий день на новом месте после перевода, поэтому дрожь в коленках была немного сильнее, чем ей того хотелось.

Девушка остановилась у старого зеркала. Долгая дорога и недосып сделали свое дело, нарисовав темные круги под глазами и сковав ее фигуру легкой тенётой усталости, незаметной глазу, но осязаемой. Несмотря на это, черная форма очень шла ей. Рост Сулы был выше среднего, и небольшая полнота была практически незаметна, придавая толику женственности ее долговязой фигуре.

Глубоко вздохнув, она сделала шаг вперед и решительно постучала в обшарпанную массивную дверь, с облезлой золотой табличкой. Немного более решительно, чем это было нужно.

Услышав в ответ что-то более похожее на рык, чем на приветствие Сула быстро шагнула в кабинет и застыла по стойке "смирно". С противоположного угла кабинета маленькими пронзительными глазками из-под крутого лба на нее смотрела бизонья голова, венчавшая толстую бычью шею и крепкое мускулистое тело ее нового шефа. Это был Некст Си – начальник участка, бизоно-человек или же бизоновек, как обычно говорили.

– Детектив Сула Икс прибыла в ваше распоряжение, сэр! – отчеканила девушка.

Некст одобрительно рыкнул, но глаза остались настороженными.

После дежурных вопросов: «как добралась и как устроилась?», капитан Некст произнес небольшую формальную речь, в которой познакомил Сулу с тем, что она и так хорошо знала. Потом он широко открыл пасть и трубно рявкнул:

– Пииий! Ко мне! Быстро!

Девушка вздрогнула от неожиданности: рык Некста едва не разорвал ей барабанные перепонки.

Участок имел толстые стены и хорошую шумоизоляцию, явно сохранившиеся еще с допотопных времен. Но, не смотря на это, громоподобный голос начальника без проблем прошел все преграды и достиг ушей не только адресата, но и доброй половины других, ни в чем не повинных полицейских. Уже через секунду Пий осторожно вошёл в кабинет.

С первого взгляда на него Сула поняла, что детектив имел хороший слух, нюх и, скорее всего, слыл отличной ищейкой. Все это заложено в его генах и поэтому удавалось без особого труда. Пий был небольшого роста, худощавого телосложения, натянутым, как струна собаковеком. Настороженно-лукавое выражение узкой морды выдавало в нем потомка охотничьих собак.

Догадка девушки подтвердилась, когда Некст сказал:

– Это Пий Омега – один из лучших детективов. Теперь вы – напарники.

Он смерил взглядом их обоих и продолжил строго, но по-отечески:

– Пий, ты давно здесь, знаешь, как все устроено, покажи новенькой, что к чему. Отвечаешь за нее головой. И ты, Сула, за него тоже. У нас здесь нет послаблений ни по виду, ни по полу, ни по возрасту. Все служат одинаково. Свободны. Можете идти приступать к работе.

Потом помедлив и вроде бы даже смягчившись, добавил:

– Как отец? Все еще на службе, старый олень?

Обращение "олень" не было оскорблением, отец Сулы был оленевеком. Девушке стало приятно, что его до сих пор помнят, ведь прошло больше двадцати лет с их отъезда. Теплая волна разлилась по телу и предательски подкатила комком к горлу, при мысли об отце, но она лишь слегка улыбнулась и тихо ответила:

– Служит. Он передавал вам привет.

Глава 2: Нью-Атлантида

Земля испокон веков вращалась вокруг Солнца. Все шло своим чередом: осень сменяла лето, а зиму – весна. Обитатели ее жили свои жизни так, как им было предначертано природой.

Люди же были самыми хитрыми и изобретательными из всех, кто населял планету. Недостаток силы они компенсировали оружием, нехватку выносливости – машинами и одеждой, скудность ума восполнили возможностью накапливать знания и передавать их следующим поколениям. Со временем они возомнили себя Венцом творения и Высшими существами на планете.

В результате, бездумная трата природных ресурсов себе во благо, безоглядная эксплуатация техники, бессмысленное истребление соседствующих с ними живых существ, бесконечные кровавые войны и бесчеловечные эксперименты неизбежно привели мир к экологической катастрофе. Но не сразу.

В погоне за научным прогрессом и жаждой всевластия люди стали скрещивать человека и животное. Вскоре появились мутировавшие гибридные виды, совмещающие в себе человеческие и звериные черты. Причем самки выглядели более привычно человеческому глазу, они почти не унаследовали внешних признаков животного. А вот самцы смотрелись весьма специфично: все они, за редким исключением, имели звериную голову, торс, наделенный признаками обоих видов и человеческие ноги. После сотен лет экспериментов люди вывели жизнеспособных и высокоинтеллектуальных зверолюдей или же зверевеков, которые могли получать потомство, но только внутри своего вида или при скрещивании с человеком.

И тогда Земля, наконец, устав от людских бесчинств и своевольства в один момент решила уничтожить все, что она с таким трудом породила, вырастила и выкормила на своем теле. Землетрясения разрушили горы и равнины. Извержения спящих тысячи лет вулканов выжгли все у своих подножий. Вода вышла из берегов и Второй Всемирный Потоп затопил большую часть суши.

Но люди снова оказались неистребимы, как тараканы. Они выжили и смогли приспособиться и, несмотря на страшные испытания, выпавшие на их долю, не собирались уступать позиции «Высшей расы» и «Венца творения». Вместе с ними выжили и зверевеки.

Вместе они быстро соорудили тоталитарное государство, назвав его Нью-Атлантида, где люди оказались аристократией и Высшей кастой Правителей, а зверевеков они объявили недолюдьми, неспособными к занятию высших государственных постов и, тем более, к управлению страной. Мотивируя это тем, что зверолюди – созданы человеком и не могут находиться выше него на социальной или карьерной лестнице.

Люди пользовались всеми благами цивилизации, которые им удалась сохранить и восстановить даже после апокалипсиса. Зверевекам было запрещено приобщаться к подобным достижениям. Они прозябали в грязи и разрухи, не имея даже фамилий (вместо которых использовались буквы латинского или греческого алфавита) и жили в трущобах и пользовались техникой уровня 70-80хх годов ХХ века. Скорее всего, люди боялись интеллекта, нечеловеческой мощи и звериного чутья, которыми обладало их «изобретение». Но официально зверолюдей признали «братьями меньшими, в силу своего интеллектуального и физического развития не способными к выполнению сложных задач наравне с человеческой расой». Им запрещалось вступать в брак с людьми, если же кто-то, потеряв голову от любви, нарушал закон, то дальнейшая судьба этих несчастных была незавидной: людей лишали всех привилегий и должностей, обрекая на бедность; у зверевеков отбирали все имущества и заключали в тюрьму на долгие годы. Детей отнимали и отдавали в приюты. Они росли, не зная родителей, и считались изгоями.

Нью-Атлантида была огромным городом-государством, занимающем почти весь материк, когда-то бывший Северной Америкой, вернее большую его часть, не тронутою катаклизмами. Подразделяется она на Северные, Южные, Западные и Восточные территории. Территории же, в свою очередь, делятся на Округа, которым присвоены порядковые номера.

Сула была с Юга. Там воздух был чище и жарче. Почти не было чадящих дымными трубами заводов, как на Западе, куда она недавно перебралась. Ее родители были отсюда, но когда девочке исполнилось 3 года отец «по долгу службы» вынужден был переехать и забрать дочь с собой. Что это был за долг такой, никому не объяснялось, а спрашивать про него считалось недопустимым.

Сула быстро привыкла к южным просторам и жаркому климату. Здесь не было такой давки и суеты, как на густонаселенном промышленном Западе. Небо было высоким, поля с хлопком и табаком, бескрайними, а жизнь простой и понятной.

Отец служил детективом в небольшом Округе и девушка, после окончания колледжа (для зверовеков, конечно) тоже выбрала эту сложную, неблагодарную профессию, потому что не знала другой жизни и больше ничего не умела. Зато, начиная лет с десяти, она бойко набирала на старом компьютере (с которым отец так и не освоился) протоколы допросов, осмотры места происшествий и заносила в базу данных данные преступников, подозреваемых и жертв.

Мать Сула почти не знала и не помнила ее лица, потому что виделась с ней лишь раз, перед самым отъездом. Она была маленькой и худой, слишком хрупкой для оленевека. Девочкой она часто вспоминала, как та крепко обнимала ее, долго плакала и просила прощения. Еще Сула помнила, как отец глухим голосом спрашивал: «Где второй?»

– Я не смогла его оставить, Оскар, прости, – стонала мать сквозь рыдания.

И после этих слов всегда спокойный, сдержанный отец, вдруг начал крушить мебель и стены. Мать забилась в угол, прижав девочку к себе, плакала еще сильнее и шепотом повторяла: «Прости, прости…» Сула долго помнила ее запах и тепло рук, слышала голос и ощущала на лице поцелуи мокрыми от слез такими родными губами. Теперь девочка выросла, краски памяти потускнели, образы стерлись, ощущения притупились, но иногда воспоминания снова накатывали на нее, заставляя ощущать себя все той же маленькой девочкой в объятиях у плачущей матери.

Под вой сирен патрульной машины, не переставая думать о том, кем же был тот «второй», Сула ехала на происшествие по самой убогой части города.

Глава 3: Убийство под эстакадой

Сула молча смотрела в окно машины на мрачный пейзаж. Прошло уже больше полугода, как она переехала на Запад. К этому моменту девушка здесь обжилась и привыкла, заимела нужные связи и знакомства, обзавелась сетью информаторов в криминальном мире. Конечно, во многом благодаря пронырливому Пию, с которым у нее завязалась крепкая дружба. Но после чистого, малонаселенного Юга Сула все еще не могла привыкнуть к окружающей нищете, тесноте и грязи. Ее угнетал тяжёлый, пропитанный фабричной гарью воздух, смрад трущоб и вечный гул перегруженных улиц.

Машина, миновав очередную зловонную свалку, резво подкатила к железнодорожной эстакаде, и Сула оторвалась от невесёлых мыслей. Западные зимы были в разы холоднее южных, что тоже доставляло ей дискомфорт. Выходя из машины, она поежилась и направилась к эстакаде под грохот проезжающего по ней серебристого, похожего на стрелу поезда.

После Второго Всемирного Потопа люди настолько боялись воды, что не стали селиться рядом с Мировым океаном, который окружал Нью-Атлантиду с четырех сторон. Они выбрали Центр в качестве места своего проживания, отдав прибрежные территории зверевекам. Но, несмотря на то, что Океан страшил их, искупаться в его водах или любоваться ими, сидя на берегу, им очень хотелось. Поэтому они построили железнодорожные пути на пятиметровой эстакаде и временами проезжали в суперсовременных, красивых поездах высоко над головами зверевеков, направляясь на свои пляжи и зоны отдыха, окружённые колючей проволокой.

Некст уже находился там, он стоял рядом с трупом и явно был очень взволнован, даже его толстая, иссиня-черная кожа заметно побледнела и приобрела сероватый оттенок. Скоро Суле стала понятна причина его волнения: жертвой был мужчина – человек или изгой без явных признаков зверевека. Если изгой, то можно не бояться. Изгои – существа, рожденные в результате связи человека и зверовека. Они не являются полноправными членами общества, лишены всех прав и свобод и не имеют нормальных документов и жилья. В таком случае убийцу поищут, если найдут – хорошо, если же – нет, то ничего страшного. Дело будет висеть в разделе нераскрытых, пока не пройдет срок давности. Потом его тихо закроют.

Если убитый – человек, это грозит обернуться большими проблемами. Повезёт, если все обойдется просто изъятием дела человеческой полицией. Хуже то что, скорее всего происшествие будет иметь широкий резонанс и ужасные последствия для всего населения Западного Гетто. Могут начаться облавы, преследования и расправы без суда и следствия. Люди не упустят случая показать свою власть и звериное нутро. А звериного в них больше, чем в потомках зверей – зверевеках.

Но сейчас на холодной земле, раскинув руки, лежал молодой, по-человечески красивый, обнаженный юноша и неподвижными глазами безмятежно смотрел на закопченные своды эстакады. Достоверно узнать человек он или изгой можно было только после экспертизы.

– Задушен. – резюмировал Некст, трогая какую-то красную тряпку, замотанную вокруг шеи жертвы, – убит, явно не здесь, вон отпечатки протекторов автомобиля и след волочения, – он ткнул пальцем в сторону.

Поодаль, на грязном снегу явно виднелась длинная, грязная вмятина со следами обуви. Протектор обуви напоминал рисунок военных ботинок.

Сула огляделась вокруг. Под потолком эстакады шевелилось не меньше десятка современных, высокотехнологичных камер видеонаблюдения. Камеры были установлены людьми; зверевекам такими пользоваться не разрешалось.

Пий и Сула сидели в местной забегаловке – тошниловке с невнятным названием, грязными столами и вечным запахом подгоревшего масла, и пили кофе. Девушка, не изменяя вегетарианским привычкам своих предков, заказала жареную картошку. Ее спутник же с аппетитом поглощал котлету из телятины.

– Прикинь, вдруг я сейчас лакомлюсь кем-то из родственников Некста? – гоготнул он.

– Предки Некста бизоны, а не коровы, – фыркнула Сула, – Но ты, главное, не ешь оленину, а все остальное я тебе прощаю.

– Что думаешь по поводу сегодняшнего дела? – продолжила она.

– Думаю, что если он окажется человеком, то впереди нас ждет огромная жопа, – скривился Пий.

– Какое-то странное, напрочь лишенное логики поведение у убийцы, – задумчиво ковырялась в тарелке Сула. – Зачем прятать тело прямо под камерами видеонаблюдения. Это все равно, что в разгар дня бросить труп на Центральной площади. Кстати, где хранятся видеозаписи?

– У людей, на главном сервере в Центре, – потянул носом воздух собеседник, иногда его собачьи гены явственно давали о себе знать, – В этом есть своя логика. Если парень – изгой, то записи с камер никто искать не будет, если же – человек, то, скорее всего, убийца хотел, чтобы его заметили, и специально засветился перед камерами. Кстати, красная тряпка на шее жертвы что-то мне напоминает. Она очень похожа на те, которые во время своих вылазок повязывают на руку или на голову члены местного Сопротивления. Да и следы от солдатских ботинок ты заметила? Такие часто носят сопротивленцы. Тогда, возможно, это было показательное убийство, с целью навести ужас на людей. Но только одно у меня не бьется…

– Что? – оживилась Сула.

– Я унюхал там какой-то странный запах. Он почти выветрился, но все-таки еще читался. Это тонкий аромат дорогого парфюма или мыла, перебиваемый вонью грязного тряпья. Как будто, кто-то чистенький, вымытый и набрызганный дорогими духами надел сверху на это великолепие грязное бомжатское отрепье.

– Все-таки очень странно, что-то тут не сходится, – протянула Сула, допила кофе и вслед за Пием двинулась к выходу из кафе.

Глава 4: День тишины

Утро было серым, но морозным. Светало медленно, и в полицейском участке все еще горел свет. Некст был мрачен и сосредоточен. Он отрывисто знакомил своих подчинённых с последними новостями по делу и раздавал указания.

– Та-а-ак, – протянул он. – Результатов экспертизы все еще нет. Людские лаборатории нам не доступны, а с нашими придется ждать ещё сутки. Но это только на руку, так как мы получаем еще целый день тишины и должны использовать его сполна.

Он тяжело посмотрел на Сулу и Пия, сидевших вместе за ближайшем столом. Девушка выдержала взгляд шефа, а ее напарник слегка стушевался.

– Вы двое, ищите жертву на наших камерах. Их не так много. За несколько часов успеете пересмотреть все записи. Если найдете, то попытайтесь проследить за ним настолько, насколько возможно.

– Вы, – обратился Некст уже к другим детективам, и те невольно замерли под его мрачным взглядом, – Снова обходите все окрестности возле места преступления и ищите все, что может оказаться уликами. Вчера рано стемнело, и мы не успели там хорошенько осмотреться.

Некст на секунду перевел дух и продолжил:

– Вы, – и еще двое полицейских поежились, – Опрашиваете всех, кого сможете найти. Может быть, кто-нибудь, что-нибудь, да и заметил.

– Что мы имеем? – сказал шеф, обращаясь уже ко всем, – Жертва – человек или изгой мужского пола, лет двадцати – двадцати пяти. Убит, примерно, в 3-4 часа ночи, когда перенесен под эстакаду – неизвестно, где убит – тоже. Задушен куском материала красного цвета, 25х50 сантиметров, имеющим с одного конца изображение орла, держащего в лапах человеческий череп, что является опознавательным знаком Сопротивления.

Некст поднял вверх красную тряпку, упакованную в полиэтиленовый пакет:

– Отпечатков или каких других следов преступника на ней не найдено. Обнаружен труп в 15.00 нищими с местной свалки. Таким образом, основная наша версия: убийца – член Сопротивления. Ее и будем разрабатывать. Приступайте к работе! – в заключение Некст хлопнул огромной ладонью по столешнице отчего ножки стола заметно подогнулись.

Сула и Пий поспешили в префектуру, где хранились записи со всех камер видеонаблюдения. На улице заметно потеплело, отчего замерзшая ночью грязь оттаяла и грустно хлюпала под ногами. Говорят, когда-то запад материка был теплым и солнечным, полным золотистых пляжей и загорелых туристов. Сейчас здесь только грязь, зловоние и пронизывающие ветра.

Идти было недалеко. Вскоре детективы вместе смотрели видео с местных камер, сидя рядом за компьютером. Минут через сорок им удалось обнаружить жертву. Пересмотрев все записи за последние два дня и проследив путь убитого юноши полицейские пришли к неутешительным выводам. Глядя на то, как парень свободно передвигается по городу и без труда переходит границу Гетто, почти со стопроцентной уверенностью можно сказать, что он – человек.

В воскресенье, в 18:45 бедолага пересек блокпост в северо-восточной части Округа, был беззаботен и даже весел. Зажмурив глаза и счастливо улыбаясь, он подставил лицо под падающие хлопья снега, на секунду повернувшись прямо на камеру. Вызывать такси и пользоваться общественным транспортом, убитый не стал и легкой походкой направился в сторону Центральной площади. Где и появился 19:23 уже с букетом и коробкой конфет в виде красного сердца, перевязанного белой атласной лентой. Не останавливаясь, он пересек площадь и свернул на Вишневую улицу. Дальше его след обрывался.

Детективы молча переглянулись. Вишневая улица, имевшая милое, благозвучное название, на самом деле, была сосредоточением криминала и злачных мест Округа: наркопритоны, бордели и скупщики краденного, а также разного рода барыги, воры, бандиты и наемные убийцы прятались в этом вертепе, будучи уверенными, что их никто не сможет найти. Говорят, что где-то там, среди развалин допотопных зданий, есть вход в катакомбы. Это Подземный город, расположенный под Нью-Атлантидой. Он представляет собой лабиринт из комнат и коридоров, в которых древние люди и зверевеки когда-то переждали апокалипсис и Второй всемирный Потоп. Сейчас же там скрываются беглые преступники и члены Сопротивления, а зачастую между ними нет никакой разницы.

Глава 5: Вишнёвая улица

Прежде чем искать следы жертвы на Вишневой улице, Суле и Пию было необходимо обсудить полученную информацию. Купив по дороге кулек пончиков и кофе, напарники вернулись в участок.

– Убитый, – начала Сула, – хорошо одет, свободно передвигается по городу, быстро прошел блокпост и пришел, явно, со стороны Центра. Поэтому, можно уверенно утверждать, что он – человек. Для нас это плохая новость, но в наших силах сейчас лишь проследить его путь на Вишневой улице и вычислить, где произошло убийство.

Пий молча жевал, внимательно глядя на разложенные на столе бумаги. Несмотря на свой небольшой рост и субтильное телосложение, он обладал отменным аппетитом.

– Парень купил букет цветов и конфеты сердечком. Он шел, явно, не к барыге или киллеру. – чавкая, рассуждал детектив: – Скорее всего, и я в этом уверен, у убиенного было романтическое рандеву. Вопрос: где на Вишневой улице может быть свидание? Ведь там нет ни парков, ни ресторанов, даже приличных пельменных нет. Ответ один…

Пий поднял вверх указательный палец, Сула улыбнулась, и они произнесли в один голос:

– Бордель!

На Вишневой улице было два приличных, если можно так выразиться, борделя. Но, несмотря на этот негласный статус, они внешне представляли собой весьма жалкое зрелище: грязные стены были испещрены провалами где осыпалась краска или даже обвалилась штукатурка, окна были заделаны ржавыми решетками, территория снаружи зданий, похожих, как братья близнецы, была усыпана окурками, отработанными шприцами и использованными контрацептивами. Неизменная дань традиции – красный фонарь довершал жалкое зрелище.

Бордели находились в нескольких километрах друг от друга. Сула, высадив Пия (который был молчалив и задумчив, что необычно для него) возле первого отправилась к дальнему, находившемуся в самом конце улицы. Девушка вышла из машины и огляделась: поодаль виднелись руины какого-то допотопного здания. Оно было из стекла, бетона и стали, поэтому частично сохранилось до наших дней.

Прежде чем зайти в дом терпимости, Сула тщательно осмотрела развалины. Скорее всего, когда-то это был небоскреб, глубоко ушедший под землю. Полуразрушенная лестница уходила вниз на десятки метров, спуститься по ней девушка не решилась. Надземная часть здания больше походила на месиво из бетонных блоков, железа и битого стекла.

Уже наступил ранний декабрьский вечер, и безуспешно пытаясь разогнать кромешную тьму лучом фонарика, Сула осторожно обошла все помещения, в которые смогла протиснуться. В одном из закутков лежал небольшой сверток, явно спрятанный от чужих любопытных глаз. На проверку он оказался одеждой, напоминающей ту, что носил убитый.

Сула аккуратно сложила ее в пакеты для улик и отправилась к машине. Вдруг, какой-то шорох привлек ее внимание, и она направила луч фонарика в ту сторону. Темная фигура резко отскочила в сторону и скрылась в лабиринте разрушенных помещений. Девушка попыталась догнать незнакомца, но было тщетно – все ходы здесь он, явно, знал гораздо лучше. Пару раз безрезультатно крикнув в пустоту: «Стой, полиция!», она прекратила преследование и вышла на улицу, услышав близкий гул поезда. Повернувшись на звук, детектив увидела: метрах в семистах от развалин проходила эстакада.

Вернувшись к машине Сула увидела там Пия: тот курил облокотившись на капот и явно нервничал. Вообще, всю вторую половину дня он, явно, был сам не свой, что совсем не свойственно для этого неунывающего парня. Увидев девушку, он объяснил, что пришел пару минут назад, заметил пустую машину и собирался идти на поиски напарницы, как она появилась на выходе из развалин. Еще рассказал, что в первом борделе глухо, жертву никто не видел и не знает, ну или не признаются.

Сула узнала у напарника, не видел ли он здесь кого и получив отрицательный ответ, рассказала ему о найденной одежде и о растворившемся в воздухе незнакомце.

– В катакомбы ушел. Здесь находится вход в них, – мрачно рассудил Пий. – Скорее всего, мы нашли место преступления. Завтра, при свете дня нужно будет снова сюда вернуться и осмотреть все, как следует.

Сула кивнула, снова взглянув на руины. В свете фонаря они казались еще более зловещими. Кто скрывался там в темноте? И что он знал об убийстве? Переговариваясь, они направились к входу в другой бордель, чтобы опросить его обитателей.

Глава 6:Лина

Внутри публичный дом выглядел приличнее, чем снаружи. Внизу находился холл, где за игрой в покер или преферанс в первый раз встречались клиенты и работницы (или работники) борделя. Он имел подобие уюта, даже был обставлен с определенным вкусом. Интерьер холла обладал нужным градусом порочности, но как будто старался стыдливо прикрыться благочестием, чтобы разврат был не слишком заметен. Обивка мебели, шторы и ковры были густого вишневого оттенка, но все это тяжёлое великолепие, то тут, то там разбавлялось легкомысленными белыми рюшами и бантиками.

К вошедшим полицейским сразу же поспешила хозяйка заведения. Дородная дама, с профессиональной натянутой улыбкой на лице, издалека заметила форму и решила, что лучше не заставлять ждать незваных гостей. Час был ранний, поэтому посетители еще не появились, либо успели незаметно удалиться. Детективы представились и велели собрать в холле всех работников борделя, включая охрану и обслуживающий персонал. Хозяйка повиновалась.

Прежде чем начать опрос, Сула несколько минут пристально вглядывалась в унылые лица пришедших. Все они были зверевеками разных мастей, и, судя по их потухшим глазам и усталым позам, пришли сюда не от хорошей жизни. Впереди стояли стеной бывалые, матерые «жрицы любви», которые уже мало чего боялись в жизни. Молоденькие и пугливые скромно толпились сзади.

– Недалеко отсюда, – начала Сула, – был найден труп – молодой мужчина, человек или изгой, без одежды и документов. Возможно, незадолго до этого, он посещал этот бордель. Прошу посмотреть на фото и сказать нам все, что вам известно об этом мужчине.

Она раздала несколько фотографий жертвы и снова стала приглядываться к лицам зверевеков, окружавших ее. На этот раз, детектива интересовала их реакция. Свидетели молча и угрюмо смотрели на фото и без слов передавали его друг другу. Вдруг откуда-то сзади раздался то ли вскрик, то ли стон, и пара товарок вывели вперед свою подругу – красивую, миниатюрную девушку, круглолицую с миндалевидными, азиатскими глазами ярко-зеленого цвета, маленьким пухлым ртом и трогательными черными кудряшками, оттенявшими бледную кожу. На негнущихся ногах она медленно добралась до дивана и упала на него без сил, но сделала это так грациозно, что Сула невольно залюбовалась.

– Как вас зовут? – спросила она, когда девушка немного успокоилась.

– Лина. – ответила та низким, мелодичным голосом, напоминающим нежное мурлыканье. Кошачья грация и чарующий голос, выдавали в ней котовека, что подтвердилось, когда девушка показала удостоверение.

– Думаю, нам нужно поговорить наедине. – сказала Сула. Неожиданный обморок девушки натолкнул ее на мысль, что та явно знакома с жертвой. – У вас есть собственная комната? Мы можем там уединиться?

Лина молча кивнула, и они вместе поднялись наверх и скрылись за одной из дверей, оставив Пия внизу, продолжать допрос свидетелей.

– Да, я знаю его. – все еще волнуясь начала свой рассказ Лина. – Он – человек, и его зовут Максимилиан. Мы были любовниками… Нет! – девушка оборвала сама себя, – Мы любили друг друга и хотели быть вместе! – и она вновь залилась слезами, прикладывая к глазам кружевной платочек, пахнущий дешевыми, но приятными духами.

Сула огляделась вокруг: розовое покрывало, милые фото в рамочках, плюшевые игрушки на полках. Вся обстановка маленькой комнатки говорила о том, что Лина была совсем еще ребенком.

– Сколько вам лет? – спросила она.

– Шестнадцать. – тихо ответила девочка.

Сула опустила глаза и увидела ее округлившийся животик.

– О, небо! – прошептала она. – Ты же еще совсем дитя!

После этих слов Лина вздрогнула и обхватила живот руками, как будто пыталась защитить того, кто внутри от нападок внешнего мира.

– Это ребенок Макса, – заговорила она быстро и сбивчиво, – Я знаю это. Мы хотели пожениться. Он – племянник Сенатора. Его дядя сочувствует таким, как мы и хочет принять закон, который немного уравнивает нас в правах и разрешает браки между людьми и зверевеками. Еще мы хотели сбежать, пока этот закон не примут, и прятаться в катакомбах. Макс знает… – Лина осеклась.– Знал как туда попасть и где укрыться. Он много раз приходил ко мне так.

– Как вы познакомились? – спросила Сула.

Лина нахмурила лоб и совсем по-детски сморщила аккуратный носик, пытаясь вспомнить:

– Около года назад Макс пришел сюда с одним парнем. Тот раньше появлялся у нас пару раз, но я не знаю, кто он и никогда его после не видела. Он заказал меня на ночь, потом пришел ко мне снова, и мы не заметили, как влюбились друг в друга и стали встречаться. Он – необыкновенный. Такого, как Макс больше нет.

Сула с сочувствием смотрела на плачущую девочку и понимала, что та потеряла, не только самого близкого человека, но и, возможно, единственный шанс начать новую, счастливую жизнь пусть даже в катакомбах. Она не стала напоминать Лине о том, что теперь может ожидать ее и ребенка, которого она носит. Девушка, просто, молча погладила ее по голове и вышла, на прощание оставив номера своих телефонов.

Пий ждал у машины и молча курил, задумчиво вглядываясь в темноту.

– Погнали, – сказал он подошедшей напарнице.

После того, как машина тронулась детективы обменялись полученной информацией. Пий подтвердил все то, что рассказала Лина, ничего принципиально нового он не узнал. Остановившись у здания, где оба они жили в служебных квартирах Пий все еще был задумчив и мрачен и просто молча кивнул на предложение напарницы посидеть в соседнем баре и что-нибудь выпить.

Они заказали пару кружек пива и устроились за дальним столиком. Ходить по барам в форме противоречило уставу, но этот соседствовал с полицейским общежитием и поэтому прослыл полицейским баром: все копы после работы шли сюда, и мало кто беспокоился соблюдением условностей.

– Пий, ты сегодня сам не свой, – заговорила Сула, – что случилось?

– Просто воспоминания всякие. – ответил напарник.

– Знаешь, – вдруг, неожиданно разоткровенничался он, – Я рос в таком борделе. Мои родители познакомились там. Мать была проституткой, а отец – громилой у входа. Лет до десяти я жил в публичном доме и знал, что к маме нельзя, если к ней в комнату вошел чужой дядя. Так продолжалось до тех пор, пока родители не скопили деньги и не уехали в другой Округ, купив там небольшой домик, и попытавшись забыть свою прошлую жизнь, как страшный сон. Родители считают, что им еще повезло: хозяева публичного дома дали возможность заработать, а не выгнали мать с младенцем погибать на улицу, и не забили до смерти отца в наказание за связь с проституткой, что было не редко в те времена.

Остаток вечера напарники пили молча. День был долгим, они оба устали и тихо сидели рядом, размышляя каждый о своем. Сула все думала о Лине, о ее несбывшихся мечтах и надеждах. Она поклялась, что найдет убийцу. Она уже ненавидела его за то, что отняв жизнь у Максимилиана, он погубил Лину и ее не родившегося ребенка.

Глава 7: Командировка в Центр

Сула проснулась раньше обычного. Ей нужно было обдумать и упорядочить информацию, а утром думалось лучше. Девушка умылась, вскипятила чайник и разложила свои записи по делу на столе в маленькой кухне своей типовой казенной квартиры. Сама квартира, кроме упомянутой кухни, имела единственную жилую комнату и санузел. Немного, но достаточно для одного человека, с утра до ночи пропадающего на работе. Рядом тихо урчал холодильник, и монотонно капала вода из протекающего крана. Но Суле эти привычные звуки не мешали сосредоточиться.

«Итак, что мы имеем? – спросила она сама себя и начала чертить схемы на листе бумаги, – Максимилиан – человек, предположительно племянник Сенатора, лояльного к зверевекам, почти год назад знакомится с Линой (проститутка из борделя на Вишневой улице), влюбляется и завязывает с ней отношения. В публичный дом его приводит неизвестный парень, который пару раз бывал там до этого, но никому не запомнился. Лина беременеет от Максимилиана. Он обещает ей счастливую жизнь вместе в катакомбах, с которыми хорошо знаком и много раз ими пользовался (со слов Лины) для вылазок на Вишневую улицу. Когда беременность Лины стала заметна, Макса убили после посещения борделя, предположительно на старых развалинах. Его последний день: В 18:45 пришел он на территорию Гетто зверевеков через северо-восточный блокпост, в 19:23 он пересек Центральную площадь и направился к публичному дому на Вишневой улице, на встречу с Линой. Они провели вместе ночь. Из показаний девушки следует, что он ушел от нее около четырех часов утра. После, не желая лишний раз мелькать под камерами, Максимилиан, скорее всего, направился к развалинам, где находится вход в катакомбы, чтобы по подземным ходам вернуться домой, не привлекая внимания. Там его убили, раздели и оттащили под эстакаду.»

Сула потянулась, отхлебнула чай и продолжила размышления:

«Вопросы:

1. Кто этот неизвестный, познакомивший Макса с Линой? Имеет ли он отношение к убийству? Нужно составить фоторобот и попытаться найти его.

2. Почему труп волокли несколько сот метров к эстакаде, именно в то место, где нашпигованы камеры видеонаблюдения, когда могли запросто бросить на пустыре? Почему преступник так рисковал? Неужели он хотел, чтобы тело быстро обнаружили?

3. Почему на теле забыли такую явную улику – повязку с гербом Сопротивления? Если убийца член подполья, то он либо беспросветно глуп, либо специально оставил ее, чтобы навести подозрение на сопротивленцев. Но зачем ему это? Или он вообще не связан с ними и просто взял первую попавшуюся тряпку?

4. Зачем жертву раздели? Имеет ли это какую-то причину или просто так легче было тащить?

5. Связано ли убийство с Линой и ее беременностью? Или просто совпадение?

6. Кто наблюдал за мной в развалинах? Имеет ли он отношение к преступлению? Сегодня нужно будет еще раз тщательно все там осмотреть.

7. Парфюм или запах мыла, который почувствовал Пий на месте преступления. Мог ли он принадлежать убийце?»

Сула глянула на часы – времени до работы осталось не так много. Нужно было закругляться.

– Пока все, надеюсь, я ничего не упустила. – сказала сама себе Сула, помыла чашку, собрала бумаги и прихватив листки с аналитикой преступления, поспешила на работу.

Спустившись этажом ниже, она постучала в комнату Пия.

– Иду, иду, – откликнулся он из-за двери и заскрежетал замком. Судя по голосу, к напарнику уже вернулось его неизменное веселое настроение.

Через минуту они уже сели в машину, припаркованную рядом, и поехали на службу.

В участке был аврал, пришли результаты экспертизы, в которых официально подтвердили человеческое происхождение жертвы. Некст оповестил полицию Центра (регион Нью-Атлантиды, где проживали люди), и с минуты на минуту ожидали копов оттуда. Сула поделилась с шефом размышлениями по поводу дела, на что тот молча кивнул и приказал ждать.

Минут через сорок всех полицейских собрали в холле. Некст стоял за столом как школьный учитель – схожести добавляла коричневая доска позади него. На доске мелким, убористым почерком начальника были написаны выводы Сулы, с которыми та его только что познакомила. Поодаль, с брезгливо-высокомерными выражениями лиц стояли три полицейских чина из Центра.

Сула толкнула Пия локтем и улыбнулась уголком рта. Тот подмигнул ей в ответ:

– Я чую тот же запах, что и под эстакадой. У них там что, один парфюм на всех? – прошептал он одними губами.

Помимо той информации, которую все и так уже знали, Некст подтвердил, что убитого зовут Максимилиан Шелл, ему 17 лет, и он, действительно, является племянником Аттикуса Шелла – Сенатора, лоббирующего интересы Зверевеков в Парламенте. Родители мальчика погибли, когда тому было 7 лет. С этого времени он был на попечении дяди. Максимилиан учился в Старшей школе и планировал поступить в юридический колледж.

«Тоже ребенок, – невесело подумала Сула, – Убитый и выброшенный, как сломанная кукла.»

Некст, тем временем, перешёл к самой важной части своей речи:

– Поскольку это преступление, совершенное на территории Гетто, но против человека, – шеф поднял вверх указательный палец, как бы подчеркивая значимость, – То следствие будет производиться совместными усилиями полиции людей и зверевеков. Чтобы ознакомится с записями камер видеонаблюдения, ввести коллег из Центра в курс дела и ознакомить их с уликами туда будет командирован один наш сотрудник.

Шеф напряженно пошевелил бровями:

– Едешь ты, Сула.

На эту реплику начальника Пий вопросительно поднял бровь.

– А ты, Пий, не едешь, а отправляешься в публичный дом, снова опрашиваешь свидетелей, составляешь фоторобот и еще раз тщательно осматриваешь развалины. – заключил Некст и этого было достаточно, чтобы понять – спорить бесполезно.

Сула уселась в просторную машину из Центра. Она не ожидала многого от этой командировки, понимая, что ее отправляют туда не за какие-то особые заслуги. Скорее всего, она просто, сотрудник, от которого в случае чего будет не так жалко избавиться, как от остальных. По крайней мере, Суле так казалось. Было ли ей обидно? Да, но не сильно. В крайнем случае, она просто вернется на Юг, к отцу, по которому сильно скучала.

Вместе с Сулой ехал самый молодой из прибывших офицеров – детектив Ник Уилсон. Перед поездкой их представили друг другу и объявили: теперь они будут вместе работать. Глядя на пропитанную снобизмом и высокомерием, презрительную мину на лице нового напарника, девушка ощущала, что ее, и так невысокое мнение о коллегах из Центра опускается еще ниже. Но все же, детектив Уилсон был высок, спортивен, красив и благоухал потрясающим парфюмом, нотки которого Пий унюхал на месте убийства. Он обладал той холодной арийской красотой, о которой, много веков назад, грезили представители «высшей расы» одного воинственного европейского государства, чья территория сейчас находится глубоко под водой.

Миновав блокпост, они въехали в Промышленную зону. Воздух на ее территории был еще зловоннее, чем в Гетто. Он был не просто тяжел, а до такой степени пропитан запахом дыма, мазута и промышленных отходов от, находившихся здесь, фабрик и заводов, что казался осязаемым. Сула заметила, что Уилсон от этого сморщился еще больше, как будто откусил хороший кусок лимона. «Дааа, командировочка обещает быть «веселой»», – мысленно резюмировала она. Украдкой наблюдая за напарником и делая неутешительные выводы, девушка не заметила, как проскочив Промзону по длинному бетонному коридору, они подъехали к блокпосту Центра.

Сула была здесь в первый раз и едва не открыла рот от удивления. Вся центральная часть Нью-Атлантиды была огорожена высоченной стеной из пуленепробиваемого пластика. За стеной находился другой мир.

Пройдя последний блокпост, девушка огляделась по сторонам. Яркое солнце, нежась на чистом небе, заливало всё мягким солнечным светом. Несмотря на зиму, день был по-весеннему теплым и ясным. Улицы были прямыми и чистыми, здания красивыми. Многочисленные парки шелестели развесистыми деревьями и зеленели яркими газонами. Казалось, в воздухе были разлиты покой и умиротворение.

Пока они ехали до пункта назначения, Сула заметила, что в Центре не ощущается присутствия зверевеков. Было полное ощущение, что они вовсе не существуют на свете. Если в Гетто на каждом углу высились выцветшие баннеры о дружбе людей и братьев их меньших – зверолюдей, то здесь пространство было напичкано плакатами с различной рекламой: банков, магазинов, техники и продуктов питания; либо просто фотографиями счастливых семей, молодых пар или домашних животных. Различные баннеры были везде, но ни на одном из них, даже близко не вспоминали о зверолюдях, хотя, среди прохожих, Сула заметила парочку своих сородичей.

Наконец-то, впереди показалось огромное здание Центрального управления полиции. Уилсон загнал автомобиль на служебную парковку. За все время в пути он не проронил ни слова и теперь просто жестом указал Суле следовать за ним. Они вместе вышли из машины и направились к лифту.

Глава 8: Своя среди чужих

Лифт медленно опускался с последних этажей, слишком медленно. Сула уже не чувствовала рук под тяжестью коробки с уликами и материалами по делу, когда он бесшумно распахнул свои створки. Хорошо, что хоть все записи перенесли на дискеты, и ей не пришлось тащить папки с бумагами.

Доехав до нужного этажа, они оказались в длинном гулком холле, куда выходили двери десятков кабинетов. Уилсон молча прошел к одному из них, приложил жетон к небольшому сканеру и, нажав на ручку двери, первым вошёл в кабинет.

Сула добежала до стола и с облегчением бросила на него тяжелую коробку.

– Приступим к осмотру улик? – чтобы хоть как-то прервать затянувшееся молчание, спросила она.

Уилсон молча кивнул в ответ.

– Это одежда. Это орудие убийства. Это фотографии жертвы. Это снимки с места преступления. Это материалы по делу, в том числе, результаты вскрытия и экспертиз. – Сула по очереди доставала предметы из коробки и на последних словах она вытащила ворох дискет. После чего неизменно высокомерное лицо Уилсона вдруг приняло удивленный вид, и на секунду он стал похож на простого мальчишку. Всего лишь на секунду.

– Что это? – растягивая гласные спросил он, держа дискету двумя пальцами за уголок – Из какого века до нас дошёл этот привет? Как всё-таки зверевеки отстали в своём развитии.

Сула улыбнулась про себя. Первое, что сказал Уилсон с минуты их знакомства, было снобистско-шовинистской шуткой в стиле агитплакатов в Гетто об умных, благородных людях и беспомощных, глупеньких зверевеках.

– Ну конечно! Куда нам до вас? Ведь это вы нас создали. – съязвила девушка, но напарник, казалось, не уловил сарказм.

– Собирай всё в коробку и пошли за мной, – скомандовал он и, подбрасывая жетон одной рукой, вышел из кабинета.

Сулу снова ждала поездка на лифте с тяжелым ящиком в руках. Сначала они зашли в кадровый отдел. Там новенькую ждали временный жетон и специальный пропуск для зверевека, с которыми она могла свободно передвигаться по Центру и заходить всюду, куда потребует расследование. После, детективы спустились в подвал, в технический отдел. Там Сула снова поразилась тому, как далеко может уйти технический прогресс, если его не сдерживать насильно. В подвале находились мощные компьютеры размером с коробку конфет, голографические проекторы, а стены заменяли огромные экраны, а также множество других достижений человеческой науки и техники наполняли его равномерным гудом и тихим жужжанием. Девушка снова едва сдержалась от того, чтобы не замереть с открытым ртом.

Технари радушно поздоровались с Уилсоном, лишь мельком взглянув на Сулу. Ей стало неловко от того, что люди, казалось, в упор не замечали ее присутствия, давая понять, что она здесь чужая. Уилсон отдал спецам дискеты и велел перелить всю информацию на более современный и удобный носитель. После принялся рассматривать фотографии, увеличивая их на большом экране.

– Вот! – вдруг воскликнул он – Смотри сюда! Видишь?

– Да, – ответила Сула, – это отпечаток, ботинка на месте преступления.

– Да, и там есть номер. – перебил Уилсон увеличивая изображение.

Сула внимательно пригляделась. Теперь было заметно, что на рисунке протектора присутствовало несколько цифр, но их было невозможно разобрать.

– Это индивидуальный номер, которым промаркирована одежда и обувь военнослужащих, полицейских и спасателей Центра. Узнав его, мы сможем определить, кому принадлежат ботинки, и, возможно, нам это поможет в расследовании. – пояснил Уилсон.

– Выжмите из этого все, что возможно. Видео с камер под эстакадой уже пришло? – обратился он к технарям.

Получив утвердительный ответ, детектив несколько раз кликнул мышкой и экран разделился на десяток квадратов, в каждом из которых, возникло изображение. В 5:53 утра под эстакадой появился человек, который что-то волок по земле. Было ещё темно, и он двигался спиной и боком к камерам но, находящийся рядом прожектор достаточно освещал пространство, чтобы понять: это – убийца притащил труп Максимилиана. Он был среднего роста, одет в темную, просторную одежду и солдатские ботинки, лицо скрывал капюшон, поэтому хорошенько разглядеть преступника практически невозможно. Сула в напряжении закусила губу, а Уилсон с досадой стукнул кулаком по подлокотнику кресла – лица убийцы видно не было. Единственное, что привлекало внимание – окладистая, густая борода, спадавшая на грудь.

– Я забираю видео, пропущу его у себя через "Анализатор". Номер ботинка сообщите мне сразу же, как узнаете. – Уилсон поднялся из-за стола, – Мы возвращаемся в кабинет. – скомандовал он уже напарнице.

– Да, мой капитан, – снова съязвила Сула, – Только ящик, на этот раз, несёшь ты, а то у меня скоро грыжа от него вылезет и придется оформлять производственную травму.

Через пару минут они снова стояли у кабинета. Суле было приятно открыть его своим жетоном и войти первой, оставив теперь Уилсона ковылять следом, неся тяжелую коробку с уликами.

Усевшись за стол, он включил свой компьютер, ввел пароль и запустил специальную полицейскую программу: "Анализатор", имеющую доступ ко всем базам данных и помогающую копам раскрывать преступления. Сула взяла свободный стул, села рядом и стала внимательно следить за происходящим. Как только программа загрузилась, на столе зазвонил мобильный телефон Уилсона, похожий на тонкую, прозрачную шоколадку.

– Да, – он ответил на звонок, – да, записываю. Номер на подошве ботинка 5639. Ок, спасибо ребята.

Уилсон ввел цифры в программу, и, подумав несколько секунд, она вывела на экран досье.

– Лейтенант Алан Робинсон, служил в полиции, в отряде быстрого реагирования, погиб во время бунта зверевеков два года назад. Тело нашли на пустыре, а кто-то присвоил его обувь.

Следующим через Анализатор пропустили видео с камер, и алгоритмы программы с вероятностью 67 процентов опознали в таинственном бородаче под эстакадой Джона Девятку – изгоя, боевика-подпольщика и одного из лидеров Сопротивления.

– У нас есть подозреваемый! – обрадовался Уилсон.

– Вероятность всего лишь 67 процентов. Ее не слишком мало для того, чтобы обвинить человека? – с сомнением спросила Сула.

– Этого достаточно, здесь сохранена допустимая погрешность. Да и потом, он – не человек, а изгой. Джон Девятка, – презрительно скривился Уилсон, – и почему у них всегда такие дурацкие имена?

Сула почувствовала, что начинает медленно закипать.

– Объяснить тебе – почему? – произнесла она чеканя каждое слово. – Потому что, как только рождается младенец-изгой его отнимают от теплой материнской груди и отправляют в приют для изгоев. И тем временем, пока малыш плачет и зовет маму, у него отбирают последнее, что связывает с ней – данное родителями, имя и дают другое. Причем имена выбираются сразу на год: одно – мужское и одно женское. Чаще всего они парные, например: Джон-Джейн или Оливер-Оливия. И всех мальчиков, поступивших в этот год, называют Оливерами, а девочек – Оливиями. А вместо фамилии им номер, под которым ребенок поступил в приют. Джон, видимо, был девятым. И это все потому, что кто-то решил, что изгоев не стоит считать ни за людей, ни за зверевеков!

Последнюю фразу девушка почти прокричала, вплотную приблизив свое лицо к лицу напарника. Он заметно стушевался под ее гневным взглядом и начал мямлить про незапланированное размножение, видовые мутации и прочую пропагандистскую чушь, которой напичкана местная пресса.

Замешательство Уилсона длилось недолго, через пару секунд его лицо приняло прежнее высокомерное выражение. Но Сула внутренне ликовала – это была ее первая маленькая победа.

Глава 9: Сенатор Шелл

Сула долго искала стационарный телефон, чтобы позвонить Пию. В этом здании, напичканном гаджетами по последнему слову техники, оказался всего один старинный телефонный аппарат, грозящий развалиться от первого прикосновения. Дозвониться удалось не сразу – мешали помехи и сбои. Когда это удалось, девушка была несказанно рада услышать голос напарника. Проговорив с ним около десяти минут и подняв себе настроение, Сула спросила Пия, составил ли он фоторобот загадочного незнакомца, и попросила прислать его факсом, когда будет готов.

Когда она вернулась, Уилсон был явно раздражен ее отсутствием. Девушка снова почувствовала себя неуютно, и хорошее настроение почти улетучилось. Но она не подала вида, что недовольство напарника ее задевает.

– Где тебя носит? – брюзжал Уилсон, – Тебя не дозовешься. Дай мне номер своего мобильника, чтобы не искать по этажам в следующий раз.

– У меня нет мобильника. Зверевекам запрещено его иметь. – спокойно ответила Сула, с удовольствием наблюдая, как округлились от удивления глаза собеседника. По его лицу было видно, что он слышит о таком впервые.

«А ты думал, что мы слишком глупы, чтобы ими пользоваться, или слишком бедны, чтобы купить?» – со злостью подумала девушка.

Уилсон промолчал, хотя было видно, как много ему хочется спросить.

– Мне только что сообщили, что Сенатор Аттикус Шелл ждет нас через час у себя, чтобы ответить на наши вопросы. – продолжил он немного смягчившись, – До этого нужно будет завести твои вещи в общежитие. Тебе там выделена комната.

– Я всегда думала, что это полиция вызывает свидетелей, а не наоборот. – язвительным тоном заметила Сула.

Напарник в ответ лишь неопределенно пожал плечами.

Когда они вышли на улицу, Сула, немного помявшись, спросила:

– Уилсон, можешь ответить, что это у вас за популярный мужской аромат, которым благоухают здесь почти все мужчины? Пий унюхал его на месте преступления.

Тот лишь указал рукой вверх, и она увидела огромный видео-баннер. Изображенный там брутальный мужчина, довольно улыбаясь, брызгал на себя туалетной водой из элегантного флакона. "Second Flood" – золотыми буквами на черном фоне было выгравировано название. "Мир после Второго Потопа никогда не будет прежним!" – гласил рекламный слоган, и Сула была с этим согласна.

– Маркетологи придумали удачный ход, пустив слух, что парфюм разработан на основе ультрасовременных разработок, и обладает уникальными свойствами: если его подарить, то он свяжет дарителя и одаряемого невидимыми узами, и они никогда не расстанутся. В общем девушки от этого посходили с ума и принялись дарить мужчинам "Second Flood", буквально сметая его с прилавков. А нам ничего не остается, как пахнуть одинаково, благо аромат приятный – рассказывал Уилсон, лавируя между автомобилями на оживленной трассе.

– А кто подарил его тебе? – с улыбкой спросила его Сула, и ей показалось, что напарник слегка покраснел, хоть и не ответил.

– Джо – изгой. Считаешь, он может позволить себе такие духи? – продолжила она задумчиво.

– Может быть, это парфюм Максимилиана – пожал плечами собеседник.

Ровно через час, закинув дорожную сумку с вещами Сулы в общежитие, забрав ключ от комнаты и получив указание быть здесь ровно в 23:00, чтобы отметиться, детективы стояли у старомодной, витой ограды особняка Сенатора Шелла. Их отсканировала камера на заборе и ворота открылись. Машина тихо зашуршала гравием, направляясь к дому по подъездной дороге.

У порога их встретил сам Сенатор. После того, как они представились друг другу, он попросил их следовать за ним и скрылся в доме. Сула и Уилсон молча прошли в просторный холл, а затем и в кабинет хозяина: небольшой, но обставленный уютно и со вкусом.

– Наша семья все еще не может прийти в себя после гибели Макса, – грустно сказал Сенатор, раскуривая трубку, – что вы хотели у меня узнать? Можете задавать вопросы.

Аттикус был в возрасте, но все еще довольно привлекателен. Суле понравился этот человек. Она сама не могла понять – почему он вызывал симпатию, но было в политике что-то располагающее.

Телефон Уилсона некстати зазвонил – его срочно вызвали в Управление в связи с каким-то другим делом, о чем он рассказал окружающим:

– К сожалению, нам придется поговорить в следующий раз, сейчас мы с напарницей должны уехать.

– Ну почему же? – мягко возразил Сенатор, – Вы езжайте, а мисс Сула может остаться и продолжать беседу. Я гарантирую вам, что мой водитель доставит ее домой.

Уилсон даже слегка остолбенел от удивления: Сенатор, аристократ, представитель элиты желает говорить с его напарницей, которая даже не человек. Сула торжествовала, но старалась радоваться, как можно незаметнее для окружающих. Сенатор Аттикус Шелл, определенно, оправдывал то, что она о нем слышала, и поэтому нравился ей все больше и больше.

Глава 10: Неожиданная встреча

Спорить с Сенатором было не по рангу, и удивленный Уилсон молча уехал по своим делам. Сула, проигнорировав глубокое, удобное кресло, уселась на стул с жёсткой спинкой. Она чувствовала – ее оставили не просто так. Что сейчас начнется? Уговоры? Угрозы? Подкуп? Или с ней просто откажутся говорить? Внутренне собравшись, как перед прыжком, девушка начала беседу.

Первые вопросы были о Максимилиане Шелле и о том, где находилась его семья в ночь убийства. Девушка внимательно следила за языком тела почтенного Сенатора. Несмотря высокий статус политика и внезапную симпатию к нему, Сула не собиралась делать поблажки и исключать его из списков подозреваемых. Ее не впечатлили 67 процентов Анализатора. С накладной бородой и в просторной одежде Аттикус был бы вполне похож на мужчину под эстакадой.

– Знаете, Макс был совершенно беспроблемным ребенком. С семи лет он находился на моем попечении, и абсолютно не доставлял нам хлопот, – задумчиво начал Аттикус, – То, что он встречается с проституткой из Гетто, стало для меня полнейшей неожиданностью. Вы знакомы с ней?

– Да, Лина – очень хорошая девочка, не смотря на своё занятие. И она… беременна от вашего племянника, – слегка запнулась Сула.

Сенатор на секунду замер, но быстро пришел в себя и грустно продолжил:

– Бедная девочка, я должен ей помочь. Но вернемся к убийству Макса. В ту ночь мы с Верноном были на охоте, в наших родовых владениях. Вернон – это мой единственный сын. Скоро он должен подойти, и вы сможете поговорить с ним. Поместье находится в трех десятках километрах отсюда. Там прекрасные леса, и много дичи. Мы смогли вернуться лишь к обеду. Моя жена – Астра была дома одна. Подтвердить ее алиби, к сожалению, некому, у прислуги в тот день был выходной.

Из-за двери донёсся шум, через секунду она отворилась, и в кабинет решительный походкой вошёл молодой человек. Суле не нужно было строить сложные логические цепочки, чтобы понять: перед ней был Вернон – сын Аттикуса Шелла. Внешнее сходство между ними было поразительным. Аромат Второго Потопа разлился по кабинету.

– Сынок, познакомься – мисс Сула Икс. Мой сын – Вернон Шелл. – представили их друг другу.

– Я из полиции, – пояснила Сула – Вернон, расскажите, пожалуйста, где вы находились в ночь убийства вашего кузина?

Несмотря на грустную ситуацию, Вернон, вдруг, широко улыбнулся. Его улыбка была открытой и располагающей именно настолько, насколько нужно для того, чтобы очаровать новых избирателей. В Нью-Атлантиде политиками не становились, ими рождались.

– Мы с отцом были на охоте, в родовом поместье, – подтвердил Вернон слова отца.

– Да, джентльмены, вы не в курсе, у Макса были враги или недоброжелатели? – задала еще один вопрос Сула

Отец с сыном в один голос принялись убеждать ее в том, что Макс был примерным сыном, отличным братом и замечательным человеком. Еще он являлся школьным активистом, капитаном бейсбольной команды, волонтером в различных социальных проектах. Разве у такого святого отрока могли быть враги?

«Да, нужно умереть для того, чтобы тебя полюбили. Но несмотря на святость, парня все таки убили.» – мысленно заключила Сула.

– Осталось поговорить с миссис Шелл, – добавила она вслух.

– Астра скоро будет, – уверил Сенатор, когда Шелл младший удалился по своим делам, – Скажите, есть ли подозреваемый в убийстве?

– Есть видео с камер под эстакадой, но лица на нем не видно. Компьютерная программа нашла 67 процентов совпадения с неким изгоем. Уилсон считает – этого достаточно, для предъявления обвинения. – Сула постаралась удовлетворить любопытство потерпевшего и не сболтнуть лишнего. Потому что никто не знает, как оно все здесь может обернуться.

– Это плохо. Наши спецслужбы хлебом не корми, только дай отыграться на изгоях и заеревеках. В Гетто начнутся облавы и зачистки. Какое-то время я смогу их сдерживать. Но долго этого делать не получится. – сокрушенно сказал Сенатор и задумался

– Мисс Сула, можно спросить у вас кое-что, – вновь нарушил он молчание, и дождавшись утвердительного ответа, продолжил – вы дочь Оскара Икс?

Казалось, политик был чем-то взволнован.

Сула лишь коротко кивнула в ответ. Такой поворот был неожиданным для нее.

– Я знаком с вашим отцом, – продолжил он, – Оскар – замечательный зверевек!

Девушка удивилась еще больше. Оказывается, ее отца здесь знает не только капитан Некст, но и сам Сенатор Аттикус Шел. Родитель, несомненно, загадочная личность. Какие еще сюрпризы ожидают ее впереди?

Вдруг, дверь в кабинет резко открылась, и на пороге появилась маленькая, хрупкая женщина с грустными глазами. Шелл встрепенулся и поспешил к ней.

– Мисс Сула Икс, разрешите представить вам мою супругу Астру, – проговорил он с легкой улыбкой, поддерживая жену за локоток.

Сула поднялась со стула и подошла к миссис Шелл. Поравнявшись с ней, девушка кивнула и протянула руку для приветствия. В ответ Астра лишь молча смотрела ей в глаза. Женщина была бледна и слегка покачивалась на неверных ногах.

«Она либо пьяна, либо увидела привидение». – подумал девушка. Астра же. молча взяла ее руку в свои ладони, поднесла к губам и неожиданно поцеловала.

Сулу прошиб холодный пот. Знакомый запах окутал ее. Он выбрался откуда-то из закутков памяти и волной ударил в нос так, что закружилась голова. Почти забытые, такие родные, нежные руки снова гладили ее по щекам. Любимый голос, который она столько лет слышала во сне, снова звал ее по имени.

Сула тяжело дышала, слезы душили ее. Ей и самой показалось, что ноги сейчас подкосятся, и она рухнет на пол.

– Мама! Мамочка! – только и смогла прошептать девушка дрожащим голосом, прежде чем горько по-детски заплакать.

Глава 11: Прогулка в прошлое

Вдоволь наплакавшись, Сула лежала на бархатном диванчике в кабинете Шелла, положив голову Астре на колени. Казалось, что все слезы, накопленные за 27 лет ее жизни, вылились в одну секунду, как из прорванной плотины. Глаза все еще щипало, а в горле першило, но это была мизерная цена за ее счастье.

«Мамочка!» Какое это теплое слово и как хочется его произносить снова и снова! Мать и дочь говорили без остановки, пытаясь наверстать потерянное время. Сенатор деликатно вышел, чтобы не мешать, и Сула была благодарна ему за это.

– Знаешь, мама, я специально приехала сюда, чтобы найти тебя, – откровенничала девушка. – Папа разозлился, когда узнал о моем переводе на Запад. Мы сильно поссорились, наговорив всякого, пообещали не разговаривать друг с другом и слово держим. Мы ведь оба – упрямые олени.

Сула улыбнулась, и запоздавшие слезинки покатились по ее щекам. Астра гладила по голове свою такую взрослую, такую любимую дочь и рассказывала ей все, что должна была:

– Мы с Аттикусом всю жизнь знаем друг друга. Сколько помню себя – всегда рядом был благородный и отзывчивый Атти. Мы жили по-соседству, играли в одной песочнице, ходили в одну школу и были неразлучны. Когда нам было лет по десять, мы случайно обнаружили вход в Подземный город. Что еще нужно для жаждущих свободы и приключений детей из чопорных, аристократических семей?

Мы облазили катакомбы вдоль и поперек, изучив каждый сантиметр, и однажды, набрели на выход в Гетто зверевеков. Я и раньше слышала о загадочных полулюдях, полуживотных. Меня пугали ими няни и прислуга, рассказывали небылицы родители, но вживую я их увидела впервые. Они оказались совсем не страшными, а очень добрыми и приветливыми.

Там же мы познакомились со странным, высоким мальчиком, с головой олененка и человеческим телом. Оскар, так его звали, был одного с нами возраста. С тех пор началась наша дружба втроем. Иногда Оскар прибегал к нам или мы отправлялись в Гетто, но чаще всего встречались и играли под землей, в катакомбах.

Так продолжалось много лет. Мы выросли, но общаться не перестали. Я была богатой бездельницей, путь Атти лежал в юридический колледж и дальше в политику, а Оскар стал копом. Очень хорошим копом. Мы все также встречались втроем в катакомбах, как только представлялась возможность, и я сама не заметила, как мои чувства к Оскару переросли во что-то большее, чем просто дружба.

Я это поняла, когда его серьезно ранили в перестрелке. Мы с Атти смогли пробраться в палату. Твой папа был очень плох, буквально на грани жизни и смерти. В допотопной больнице Гетто не было даже антибиотиков. Но, несмотря на это, он бодрился и шутил. Атти сразу засуетился, подключая все свои связи, чтобы помочь другу. А я просто стояла и смотрела, внезапно поняв, что не переживу, если с Оскаром что-нибудь случиться.

Нам удалось вытащить его. И вскоре я и твой отец начали встречаться. Сначала он пытался отговорить меня, предупредить о возможных последствиях, но я была слишком избалована и упряма, чтобы думать об этом. И еще, я очень сильно любила его, а он – меня, и притяжение между нами было сильнее доводов рассудка. Аттикус все знал и старался прикрыть нас.

Мы встречались несколько лет и были осторожны, чтобы избежать последствий. Не знаю как получилось, но я забеременела. Наверное, когда кто-то слишком сильно любят друг друга, природа желает, чтобы они оставили потомство.

Мы с Оскаром были напуганы и счастливы одновременно. Самое большое счастье было знать, что у нашей любви есть продолжение и самый большой страх: понимать – это нас уничтожит.

Атти, как всегда, был рядом и предложил жениться на мне, чтобы у ребенка был шанс получить официальный статус. Мы втроем решили – это будет единственное правильное решение

В положенный срок я родила близнецов мальчика и девочку…

– Постой, – взволновано перебила ее Сула – так тот «другой», из-за которого вы ссорились с отцом перед отъездом – это мой брат-близнец?

– Да, дорогая, – ответила Астра – у нас были близнецы. Оскар настоял на том, чтобы забрать одного ребенка себе. Мы снова обсудили все втроем и решили, что это справедливо. Мальчика он забрать не мог, тот был похож на человека. Поэтому отец взял тебя и, каким-то образом, подозреваю, что не без помощи Аттикуса, оформил своей дочерью и оленевеком.

Сначала все шло хорошо. Я часто виделась с тобой, а Оскар с сыном, которого мы назвали в его честь. Но спокойная жизнь была недолгой. Сначала случилась беда с нашим малышом. Он был жив, здоров и хорошо развивался, но к двум годам на его нежном лобике стали пробиваться маленькие рожки. Мы с Атти скрывали это, пока было возможно. Но к трем годам нам пришлось отдать маленького Оскара в приют, а всем знакомым соврать, что он погиб – утонул в бассейне.

Я с трудом пережила разлуку со свои сыном: казалось, что одну половину меня отсекли и забрали, а вторую оставили кровоточить. Но, к нашему ужасу это был далеко не конец мучений. На нас обрушилось еще одно несчастье.

На Оскара донесли. Его напарник, некто Некст (на этих словах Сула вздрогнула, как от электрического разряда и инстинктивно сжала кулаки) нашел старый мобильник, подаренный нами Оскару еще в детстве. Он прочел несколько сообщений и донес обо всем начальству. Самое печальное, что Некст не был плохим человеком, просто хотел выслужиться. У него были проблемы с финансами, и он хотел повышение.

Твоего отца должны были выгнать со службы, лишить званий, наград и посадить, но, за былые заслуги, а также благодаря хлопотам Аттикуса, его перевели подальше отсюда, в какую-то дыру на Юге и приказали покинуть Округ в течении суток. Некст, кстати, понял, что натворил, и очень раскаивался, вызвался помочь, но было уже поздно. Оскар вынужден был спешно уехать и разлучилась нас с тобой.

После всего этого я впала в депрессию, пыталась покончить с собой. Я долго лечилась, но лишь малыш Вернон смог вернуть меня к жизни.

Аттикус видел мои страдания и всю свою жизнь и политическую карьеру положил на то, чтобы разрешить браки и рождение детей между людьми и зверевеками. Все это для того, что бы я смогла отыскать тебя и брата, быть с вами вместе, а может быть, и вместе с Оскаром. Но все не так просто. Не смотря на прогресс и новые технологии, наш мир остался слишком консервативным. Любит ли Атти меня – не знаю. Но он самый лучший друг на свете, о котором можно только мечтать.

Сула вернулась в общежитие ровно в 23:00 и рухнула на кровать, войдя в комнату. Сколько чувств и эмоций она испытала за этот день! Казалось, они не смогут уместиться в груди и разорвут ее изнутри.

Мама была человеком. Вот почему она не смогла быть с ней, не смотря на то, что очень хотела этого. Сула наконец-то нашла ответ на вопрос, мучивший ее всю сознательную жизнь. Еще у нее есть брат-близнец. Нужно будет постараться отыскать его. А Некст! Ну и сволочью же он был! Но она слишком счастлива, чтобы…

Мысли девушки стали путаться, она заснула и проспала так до самого утра, видя только счастливые, цветные сны.

Глава 12: Подземный город

Сула проснулась немного разбитой, но в хорошем настроении: сказались последствия вчерашнего приятного стресса. Она почистила зубы и приняла душ. Проводить утренние процедуры в упакованном по последнему слову техники, комфортабельном номере полицейского общежития в Центре, было куда приятнее, чем в холостяцкой халупе в Гетто. Но здесь она не ощущала себя равной. На работе ее считают пустым местом. А самое поскудное, что она сама начинала в это верить. Но все временно. Командировка скоро закончится, и она вернётся в Гетто.

Кофемашина и тостер состряпали ей завтрак. всего лишь после одной короткой голосовой команды. «Иногда лучше быть пустым местом в раю, чем авторитетным копом в Гетто» – оценила все прелести научно-технического прогресса Сула.

За утренним кофе она пыталась собрать свои, все еще разрозненные мысли в единую логическую цепочку, сидя за красивым, удобным столом на комфортной кухне, но не могла сосредоточиться. Кран не капал, холодильник работал бесшумно, но тишина, наоборот напрягала ее и мешала думать.

Вчера девушка познакомилась со своими родственниками, они же автоматически стали подозреваемыми. Чары того дня почти развеялись, и Сула вновь стала напористым, дотошным копом.

«Вернон Шелл – слишком старается расположить к себе. Аттикус Шелл – само благородство и самоотверженность. Астра Шелл… моя мама, но все равно нельзя исключить ее из списка. На первый взгляд, они души не чают в своем племяннике, но это ещё ни о чем не говорит. Возможно, связь Макса с Линой и ее беременность так напугали всех, что они пошли на крайние меры? Ведь скандал в семействе Сенатора мог потянуть за ненужные ниточки, вытащить на белый свет давно забытую историю про отца, меня и Оскара младшего, и перерасти в катастрофу? По крайней мере, у них были мотив, и возможность.» – пришла Сула к неутешительным выводам.

«Но, скорее всего, это убийство хотят повесить на Джо Девятку. Повязка с гербом Сопротивления, преступление, совершенное рядом с входом в катакомбы, найденная там же одежда жертвы и еще 67%, выданные Анализатором, указывают на него. Но это какие-то слишком очевидные улики, как будто подброшенные специально, чтобы перевести на него стрелки. Но все-таки, совсем исключать его из подозреваемых тоже нельзя. А какой у него мотив? Классовая ненависть? Ребенок Макса и Лины, тоже изгой, выступил триггером и пробудил жажду мести? Так себе мотивы, однако.» – завершила свои раздумья девушка.

Ровно 8:30 Сула спустилась вниз. В холле стояли администратор и дежурная по этажу. Проходя мимо них, девушка невольно услышала обрывок разговора:

– Как только съедет, сразу же проведи в номере генеральную уборку, продезинфицируй там все и кварц включи. – состроив страшные глаза, шептала начальница, стараясь незаметно делать жесты в ее сторону. Девушка лишь горько улыбнулась, в такие моменты ей больше всего хотелось вернуться домой, в свое технически отсталое, шумное Гетто, с грязными дорогами дорогами и вечно хлюпающей грязью под ногами. Суле вновь стало тоскливо от того, что она здесь совсем одна.

Спустившись вниз, девушка некоторое время смотрела, как другие пользуются беспилотными такси. И уже решилась вызвать этот странный агрегат, как вдруг, услышала резкий сигнал автомобиля. Обернувшись на звук, Сула увидела Уилсона. Перегнувшись через сидение, он открыл дверь с пассажирской стороны и махал ей рукой.

– Доброе утро. – сухо поприветствовала она напарника, садясь в машину. Тот лишь кивнул головой в ответ.

Десять минут спустя Сула и Уилсон обсуждали последние новости в его кабинете. Сула передала разговор с Сенатором. Уилсон тоже подготовил несколько сюрпризов.

– Вчера тело и улики отправили на повторную экспертизу. В целом ничего нового, наши эксперты лишь подтвердили выводы коллег из Гетто. Но… – он сделал многозначительную паузу – Самым странным оказалось состояние личных вещей потерпешего. Они были вычищены до блеска, вероятно, для того, чтобы скрыть все следы. Но кое-что всё-таки осталось. На пальто нашли длинный черный волос. Пробили ДНК. Как думаешь чей он?

Сулу не удивило, что напарник стал интересоваться ее мнением, ответ, видимо, был очевиден.

– Джо Девятки? – скорее констатировала факт, чем спросила она.

– Точно! – подтвердил Уилсон – И теперь, нам предстоит вернуться в Гетто, чтобы найти его. Вернее, ты будешь искать, а я – руководить операцией.

– Постой! – прервала его девушка – тебе не кажется странным, что на вычищенной до блеска одежде почему-то остался один-единственный волосок, и он принадлежит такому удобному подозреваемому?

– Ничего мне не кажется странным. Волос мог попасть туда уже после чистки. Значит, завтра возвращаемся в Гетто, объявляем Джо в розыск, если до понедельника его не удастся найти, то к нам на помощь придут спецназ и армия.

Сула, прекрасно понимала – тогда наступит то, чего боялись Некст и Сенатор Шелл – тотальные зачистки. Она снова захотела скорее вернуться домой, чтобы что-то делать, а не сидеть здесь. сложа руки. Но у нее было одно незаконченное дело.

– Чем будешь заниматься до вечера? – спросила Сула.

– Закончу текущие дела перед командировкой. А что? – настороженно спросил Уилсон.

– Ты же родился здесь. Поэтому должен знать где находится вход в Подземный город. Я бы хотела туда спуститься. – попросила девушка, не слишком надеясь на помощь напарника.

Уилсон с сомнением посмотрел на нее, и Сула приготовилась услышать отказ, но он неожиданно согласился.

– Ладно, – поднял бровь мужчина – приготовь фонарики, спички и оружие. И оденься потеплее. Провожу тебя туда, когда закончу свои дела, – неожиданно легко согласился тот.

В 18:00 они подошли к старому бомбоубежищу, находившемуся всего в паре кварталов от дома Шеллов. С появлением более совершенных видов оружия, и из-за отсутствия внешних врагов оно стало бесполезно и никому не нужно: ржавая дверь жалобно поскрипывая болталась на петлях, штукатурка почти полностью обвалилась, обнажив бетонные стены, ржавая лестница спускалась вглубь метра три. В нос ударил запах сырости и затхлости, но Сула бесстрашно встала на первую ступеньку. Официальная версия следствия вызывала у нее серьезные сомнения, и девушка надеялась отыскать в катакомбах ответы на свои вопросы: недостающие улики или любую другую зацепку, которая приблизит ее к поимке убийцы Максимилиана Шелла.

Глава 13: В катакомбах

Бункер, в который они спустились, был просторным, примерно 50 на 50 метров, имел бетонные стены, кирпичные колонны и тусклое электрическое освещение. Пройдя до противоположной от входа стены, детективы обнаружили там… стену. Сула ошарашенно уставилась на напарника, на секунду ей показалось, что это – простой розыгрыш, и Уилсон сейчас зальется издевательским смехом, торжествуя, что ему удалось обмануть зверо-дурочку. Но мужчина открыл небольшой электрощит, нажал там на один из рычагов и часть стены бесшумно отодвинулась, открыв длинный бетонный тоннель, освещенный допотопными тусклыми лампами дневного света.

– Пошли, – он указал головой в сторону бесконечного коридора.

В подземелье было сыро. Кое-где капала вода, по обвешанным паутиной лабиринтам городских коммуникаций, бегали крысы, и все вокруг было покрыто толстым слоем пыли. Но, не смотря на это, Сула ясно ощущала здесь чье-то присутствие – людское или зверолюдское.

– Ты так удивляешься всему увиденному, поэтому предположу, что ты не местная? – снова заговорил Уилсон, когда они прошли уже несколько десятков метров – У нас об этом едва ли не каждый младенец знает.

– И да, и нет. – разъяснила Сула – Я родилась здесь, но когда мне было 3 года отца перевели на Юг.

Они снова, молча пошли по слабоосвещенному, напоминавшему бетонную трубу, тоннелю. Наличие здесь электричества больше всего удивляло Сулу. Значит, катакомбы не были заброшены, и ими пользуется кто-то помимо сопротивленцев и беглых бандитов. Кто-то, кто в состоянии провести сюда электроэнергию. Но лампы горели только в центральном коридоре. Его многочисленные ответвления то тут, то там черными дырами зияли по обеим сторонам. Где-то в середине пути Сула заметила справа небольшой холл и толстую, прочную дверь, запертую на засов снаружи. С этого момента девушка стала ощущать не просто чужое присутствие, ей начало казаться, что кто-то невидимый пристально наблюдает за ними.

– Ты идешь уверенно. Часто бывал здесь? – начала она разговор чтобы сбросить напряжение и, после утвердительного ответа, продолжила – Говорят, в катакомбах прячутся беглые преступники и сопротивленцы. Не приходилось встречаться?

– Бывало, мальчишками несколько раз пересекались здесь с подозрительными типами, но все обошлось – они нас не тронули. – ответил Уилсон.

После долгой ходьбы по тоннелю они вышли в помещение, похожее на нижний этаж допотопного бизнес-центра: стойка ресепшена, покрытые слоем вековой пыли диваны у разбитых окон, сохранился даже разбитый фонтан в виде рыбки.

Детективы подошли к старому, ржавому лифту. Уилсон завел ее внутрь и нажал на кнопку. Лифт заскрежетал, словно бы жалуясь на свою несчастную судьбу, и медленно поехал вверх. Сула, вдруг, испытала прилив животного страха, она вцепилась в руку напарника и зажмурилась. Девушке казалось, что допотопный драндулет сейчас рухнет вместе с ними вниз и похоронит их, таких молодых и красивых под горой обломков. Но лифт, неожиданно, довез своих пассажиров до самого верха и остановился. Печально скрипнув, он открыл свои двери, выпустив пленников наружу. К счастью, Уилсон не обратил внимания на приступ паники, иначе Суле, действительно, пришлось бы провалиться сквозь землю от стыда.

Выйдя из лифта и оглядевшись, Сула с удивлением увидела Вишневую улицу. Они находились на тех самых развалинах, рядом с публичным домом, где, скорее всего, убили Максимилиана Шелла, и где Сула нашла его одежду. Вот это да! Выходит это и был тот короткий путь через катакомбы, по которому Макс ходил к своей возлюбленной!

Девушка поделилась своими догадками с напарником, но это ничего не меняло. Убить его здесь мог любой: и Джо, для которого катакомбы – дом родной, и Шеллы, выросшие в Подземном городе и знавшие его лучше, чем задний дворик в своем поместье, и даже случайный грабитель, которого с Максом ничего не связывало.

Постояв минут десять, детективы отправились в обратный путь, хотя Суле очень хотелось остаться. Спуск на лифте произошел гораздо спокойнее подъёма, панической атаки не было, но ощущение, что за ними следят, все еще не покидало. Она сама не могла объяснить себе, откуда оно берется. Это было какое-то звериное чутье – наследство далеких предков.

– Почему входы сюда не закроют, – спросила девушка, чтобы просто не молчать.

– В Гетто, наверное, просто забили, -ответил Уилсон – У нас же вход пытались закрыть, но его каждый раз открывают снова. Не помогли ни выставленная охрана, ни камеры видеонаблюдения. Охрану убивают и калечат, из-за чего копы отказываются идти туда, а камеры ломают.

– А электричество? За него платит префектура, или кто-то бесплатно подключился к сети города? – не унималась Сула.

– Этого я не знаю. – отрезал Уилсон.

Когда они вновь поравнялись с таинственной дверью, Сула не удержалась и подошла к ней.

– Эй, куда ты? – с криком двинулся за ней напарник.

– Что это? – спросила девушка.

– Без понятия. Такого раньше не было. – пожал плечами собеседник – Любопытно, что здесь может быть.

– Давай посмотрим. – пока Уилсон пытался возразить Сула быстро откинула засов и попыталась открыть дверь, но та не поддавалась.

Засов был обманкой, на самом деле ее запирал кодовый замок. Сула интуитивно, не раздумывая, ввела в приемник кода четыре девятки. Неожиданно, что-то лязгнуло, и дверь отскочила. Девушка потянула ее на себя, и волна холода ударила ей в лицо. За дверью была комната-холодильник: помещение где-то пять на пять метров, было плотно заставлено провизией, разные коробки и были нагромождены на полках и на полу. Их было так много, что свободного места почти не осталось.

Влекомые профессиональным любопытством детективы вошли внутрь. Лучи от их фонариков стали шарить по предметам вокруг. Вдруг сзади послышался шорох, и дверь с лязгом захлопнулась за спиной у напарников. Они с надеждой осмотрели все пространство рядом с входом: не было ни кнопочки, ни рычажка, ни замочка. Только ровный, холодный металл под хрустким инеем.

Сула и Уилсон оказались в западне.

Глава 14: В западне

Сула и Уилсон оказались запертыми в большом холодильнике. Несколько секунд они стояли, молча уставившись на дверь. Потом начали осматриваться, в надежде найти открывающий механизм. Но всё тщетно. Вокруг был только гладкий, заиндевевший металл.

Как только Сула поняла, что они находятся в западне, то на нее снова горячими волнами начала накатывать паника: сердце застучало в висках, во рту пересохло, рубашка промокла от пота, а ноги начали подкашиваться. Она попыталась опереться о ближайшую полку с провизией, та предательски закачалась, словно, не собираясь брать на себя дополнительную нагрузку.

«Спокойно! Это всего лишь паническая атака. Сейчас она пройдет, – пыталась взять себя в руки девушка. – Мы не останемся здесь надолго, нас будут искать, у Уилсона наверняка есть телефон и он свяжется с кем-нибудь».

Сула с надеждой посмотрела на напарника:

– У тебя же есть мобильник, позвони кому-нибудь.

Уилсон тоже представлял собой жалкое зрелище: бледный как мел, он стоял в углу, уставившись невидящими глазами в одну точку. Лицо застыло, мышцы напряглись, словно он готовился нанести удар, но не мог пошевелиться.

– Достань мобильник, – что есть силы, заорала Сула.

Напарник вздрогнул, как от удара, рассеянно огляделся по сторонам, несколько раз глубоко вздохнул и полез в карман за телефоном.

– Сеть не ловит. – срываясь просипел он через силу, словно связки не слушались его.

Сула схватила Уилсона за плечи и стала трясти, стараясь растормошить и вывести из ступора. Мужчина все еще был бледен, казалось ему немалых усилий стоит сконцентрировать свое внимание на каком-то действии. Высвободившись из рук напарницы, он, неуверенно ступая, проверил все углы помещения, даже попытался залезть повыше, поставив ящики друг на друга, но все было тщетно. Новенький красивый мобильник оказался лишь бесполезным куском небьющегося стекла. Связи не было.

Сула почувствовала, что на место паники приходит ярость: на себя, на Уилсона, на этот чертов холодильник и на то, что они сюда зашли. Она глубоко вздохнула, набрав в грудь воздуха, и стала громко кричать: «По-мо-ги-те!» – и бить кулаками в дверь. Ответа не последовало, но Уилсон заметно вздрогнул от ее крика.

Тогда Сула выругалась так, что, услышав ее, портовые грузчики покраснели бы от стеснения. Разогнавшись настолько, насколько позволяло заставленное коробками пространство, девушка со всей силы ударила дверь плечом. Та даже не скрипнула в ответ на безуспешную попытку снести ее с петель. Повторив этот маневр еще несколько раз, Сула, скривившись от боли, схватилась за плечо, сползла по стене и зарыдала.

«Неужели это конец? Она наконец-то стала детективом, вырвалась из-под отцовской опеки в самостоятельную жизнь, только что нашла мать и теперь ей предстоит так бездарно сгинуть в этом сундуке с продуктами, среди консервных банок и пакетов молока?» – посетили девушку невеселые мысли.

Уилсон молча смотрел на напарницу и на её тщетные попытки выбраться. С одной стороны, он знал – нужно экономить силы и кислород, с другой же понимал – Суле нужно выпустить пар и успокоиться, чтобы принять ситуацию. Он подтянул к стене несколько ящиков, усадил на них плачущую девушку и уселся рядом сам.

– Шоколадку хочешь? – спросил он, протягивая ей батончик. Судя по ожившему лицу, и вернувшейся речи, мужчина почти пришел в себя после недавнего оцепенения.

Девушка кивнула и взяла конфету. Ее стала бить крупная дрожь. Только сейчас она почувствовала, что в этой проклятой дыре так холодно. Одежда намокла от пота, отчего было еще холоднее. Челюсти свела судорога, и замерзшая Сула, громко клацая зубами, не смогла укусить шоколадку.

Уилсон выругался и пошел ворошить коробки в поисках какого-нибудь утеплителя, но не нашел ничего, кроме большого куска целлофана, по-видимому оставленного в камере вместе с продуктами. Он надел на напарницу свою куртку, укрылся вместе с ней найденной пленкой и начал растирать ее руки и спину, чтобы унять дрожь и немного согреть.

– Ну-ну, успокойся, – бормотал он немного растеряно – Все будет хорошо. Нас обязательно найдут. Должны найти. Давай, не будем впустую тратить кислород. Его и так мало.

Уилсон не умел утешать, но старался как мог. Еще одна истерика на борту его не радовала. Он обнял Сулу за плечи, стараясь не давить на поврежденную руку. В ответ она прижалась к нему, чтобы хоть как-то согреться и унять все ещё бьющую ее дрожь. Он не отстранился.

«Это, чтобы Сула чувствовала себя спокойнее и снова не впала в истерику» – объяснил сам себе Уилсон.

– Знаешь, мне с детства страшно в закрытых помещениях. – девушка, все еще всхлипывая, прервала молчание – Папа часто запирал меня дома одну, когда уходил на работу. Иногда брал с собой, но чаще всего я оставалась в нашей маленькой квартирке. Почти все детство провела в одиночестве.

Однажды, когда мне было лет десять, кто-то начал ломиться в нашу дверь, пытаясь снести ее. Когда это не удалось, он начал кричать угрозы. Затем облил чем-то коврик под дверью и поджог. А я все это время сидела в углу за отцовской кроватью и тихо плакала. Мне там было очень страшно, но выйти оттуда – еще страшнее. К счастью, соседи быстро заметили пожар, вызвали полицию, спасателей. Отец сам примчался и вытащил меня наружу.

Дебошира поймали, им оказался ревнивый козовек: парень нашей соседки. Он почему-то решил, что она изменяет ему с отцом. Физически я тогда не пострадала, но оставаться одна дома больше не могла, и все свободное время стала проводить в участке.

Глава 15: Освобождение

– Я тебя понимаю, – откликнулся Уилсон – Мать с отчимом тоже часто запирали нас с сестрой в подвале, когда напивались. Потом мы начали убегать от них сюда, в катакомбы. Однажды, когда мне было пятнадцать, они подрались по пьяни: отчим убил мать, а после покончил с собой. Мы нашли их, вернувшись домой. Потом были приют, полицейский колледж, служба и… этот холодильник. На данный момент – это завершающий этап моей жизни.

Последнее он произнес с горькой улыбкой. Сула тоже улыбнулась, но неожиданно, несмотря на холод, что-то теплое поднялось внутри. Она словно другими глазами посмотрела на Уилсона. До этого Сула обращала внимание только на его негативные стороны. Он бесил ее. Следуя стереотипам про "старших братьев – людей", ей казалось, что все кто живет за прозрачной пластиковой стеной – счастливчики с поцелованным темечком, у которых есть всё, о чём можно только мечтать. Она никогда не задумывалась, что у Уилсона тоже могут быть свои проблемы или детские страхи. Но неожиданно он предстал перед ней чутким человеком со своими слабостями, утратами и болью. Суле захотелось как-то утешить его: поцеловать в щеку, погладить по голове или еще что-нибудь, но она лишь спросила:

– У тебя есть сестра?