Читать онлайн Доля вероятности

In the Likely Event

by Rebecca Yarros

Печатается с разрешения Amazon Publishing, www.apub.com, при содействии литературного агентства Synopsis

Cover design by Shasti O’Leary Soudant

Cover i: © Angela Lumsden / Stocksy United; © Dacian Groza / Stocksy United

Перевод с английского Юлии Змеевой

Руководитель по контенту Екатерина Панченко

Ведущий редактор Мария Логинова

Литературный редактор Елена Николенко

Корректоры Екатерина Назарова, Анастасия Келле-Пелле

Продюсер аудиокниги Екатерина Дзоря

Специалист по международным правам Наталья Полева

© 2023 by Rebecca Yarros

© Змеева Ю., перевод, 2024

© Издание на русском языке, оформление. Строки

Моей сестре Кейт.

С тобой хоть на войну.

Люблю тебя, без шуток.

Глава первая

Кабул, Афганистан

Август 2021 года

Не Мальдивы.

Я закрыл глаза и подставил лицо обжигающему полуденному солнцу. Подул ветер, и мне почти удалось вообразить, что влага, стекающая по шее и промочившая воротник, – не пот, а морская вода после купания. Почти удалось.

Но не Мальдивы. Я стоял на асфальте в Кабуле и удивлялся, как на такой жаре подошвы ботинок не расплавились и не слились с битумом. Может, меня настигла карма, потому что решил ехать без нее? Может, поэтому поездка отменилась?

– Ты вроде должен быть в отпуске, – послышался справа знакомый голос.

– Тихо. Так и есть. Видишь? – Я приоткрыл один глаз и увидел Торреса; тот стоял рядом, покатый лоб прикрыт козырьком уставной кепки.

– Что я должен увидеть? Ты стоишь на взлетной полосе и загораешь, как в рекламе солнцезащитного крема.

Уголки моих губ поползли вверх.

– Это не взлетная полоса, а маленькое свайное бунгало на Мальдивах. Слышишь, как шумят волны?

Вдали ревели двигатели.

– Я слышу, как едет твоя крыша, – пробормотал Торрес. – Кажется, прилетели.

Я нехотя открыл глаза и посмотрел на горизонт, ища взглядом самолет, который заходил на посадку. Через несколько секунд я его увидел.

Ну вот, начинается. Я любил рабочую суету, но в последнее время она уже приедалась. Мир стал казаться заманчивее, чем война.

– Как ты вообще сюда попал? Я думал, на это задание послали Дженкинса, – сказал Торрес.

– Дженкинс вчера слег с вирусом, а Уорду тоже полагался отпуск, но у него дети. Решил его подменить. – Я поправил ремень штурмовой винтовки. C–130 приземлился на полосу. – Так что теперь моя очередь нянчить помощника сенатора Лорен.

– А я, как всегда, на подхвате.

– Я это ценю.

Мы с моим лучшим другом были неразлучны со дня отбора в спецназ. Впрочем, мы и прежде не разлучались.

– Надеюсь, на следующей неделе Дженкинс пойдет на поправку, а я все-таки улечу на Мальдивы без всяких сенаторов.

Мне почудился вкус фруктового коктейля с бумажным зонтиком, но это оказался металлический привкус реактивного топлива. М-да.

– Знаешь, большинство моих знакомых в увольнительную ездят домой, навещают родных. – Торрес окинул взглядом других ребят из нашей команды: те шагали к нам, поправляя военную форму без нашивок, будто после четырех месяцев в Афганистане этой форме еще что-то могло помочь.

– У большинства твоих знакомых и родные не как у меня. – Я пожал плечами. Мать умерла пять лет назад, а с отцом я согласен встретиться только на его похоронах.

Ребята подошли и встали в строй; мы все повернулись к самолету. Грэм занял место слева от меня.

– Хочешь, я сяду за руль?

– Давай, – ответил я.

Ребят, с которыми хотел работать до возвращения Дженкинса, я отобрал сам. В посольстве ждали Паркер и Элстон.

– Все на месте? – почесав подбородок, спросил майор Уэбб.

– Майор! Даже не помню, когда мы в последний раз виделись, – с улыбкой поприветствовал командира Грэм. Ослепительно-белые зубы контрастировали с его темно-коричневой кожей.

Уэбб буркнул что-то про политиков, а самолет тем временем выруливал на стоянку, следуя указаниям авиадиспетчеров.

В работе бойца элитного спецназа были свои преимущества. Несмотря ни на что команда оставалась очень сплоченной, а еще нам разрешали отращивать бороды. Но имелись и недостатки: вместо долгожданного отпуска придется охранять передовой отряд представителей власти. Утром я целый час читал досье Грега Ньюкасла. Моему подопечному было тридцать три года, он служил заместителем главы администрации сенатора Лорен и выглядел холеным выпускником гарвардского юрфака, попавшим на Капитолий прямиком со студенческой скамьи. Он приехал в Кабул в составе передового отряда с целью «сбора данных» о выводе американских войск. Я почему-то не сомневался, что отряду не понравятся «данные», которые они здесь соберут.

– Освежу вашу память. – Уэбб достал из кармана листок бумаги и обратился к каждому из назначенных командиров охраны. – Марун, ты охраняешь Бейкера из администрации конгрессмена Гарсиа, – начал он, перечисляя наши новые позывные для этого задания. – Голд, ты работаешь с Тёрнером из администрации конгрессмена Мёрфи. Уайт, твой клиент – Хольт из штаба сенатора Лю. Грин[1], тебя приставили к Астор из администрации сенатора Лорен…

– Мне выдали досье Грега Ньюкасла, – возразил я.

Уэбб сверился с документами:

– Похоже, его в последний момент заменили. Теперь твоя подопечная – Астор. Задание то же. Администрация Лорен отвечает за южные вилаяты[2]. Это они собираются отправить в Штаты команду шахматисток.

Астор. У меня перехватило дыхание. Не может быть. Как?

– Расслабься, – шепнул Торрес. – Мало ли людей с такой фамилией.

Он прав. К тому же, когда я в последний раз о ней что-то слышал, она работала в какой-то нью-йоркской компании, но это было три года назад.

Куртка вся промокла от дождя…

Я отбросил отчаянные мысли. Самолет остановился прямо перед нами; его окружил наземный экипаж. Асфальт плавился, над ним поднимались дрожащие волны жаркого воздуха, искажая картинку; опустилась рампа, пилоты отключили двигатели.

Первым из самолета вышел экипаж воздушного судна в форме, за ним – группа гражданских. Видимо, это и были помощники конгрессменов. Одному чиновнику понадобилась помощь, чтобы спуститься по трапу.

Мои брови поползли вверх. Человек не может сам спуститься по трапу, но собирается объехать весь Афганистан?

– Вы издеваетесь? – фыркнул Келлман, или сержант Уайт – такой был его новый позывной. – Чур этого не мне.

– Началось, – буркнул стоявший рядом Торрес.

Я сделал протяжный выдох и досчитал до десяти, надеясь, что к моменту, когда достигну нуля, терпение волшебным образом ко мне вернется. Но этого не произошло. Очередное бессмысленное задание.

Члены экипажа подошли к нам, улыбаясь и закрывая чиновников своими спинами. Естественно, они были рады сбагрить нам гражданских. Они бы не улыбались, если бы это им предстояло возить бестолковых напыщенных политиков по военным базам, будто речь шла о посещении туристических достопримечательностей, а не о поездке в зону активных боевых действий.

Майор Уэбб выступил вперед, а члены экипажа пропустили чиновников в первые ряды. Всего их оказалось шестеро…

Мое сердце замерло.

Я заторможенно моргнул, потом моргнул еще раз; подул ветер, и дрожащее марево развеялось. Медово-золотые волосы, обворожительная улыбка… Ошибки быть не могло. Я готов был поспорить на что угодно, что за большими темными очками скрываются бархатисто-карие глаза, обрамленные густыми ресницами. Закололо кончики пальцев, которые помнили изгибы ее тела, хоть и прошло много лет…

Это была она.

– Ты нормально? – шепнул мне Торрес. – Вид у тебя такой, будто завтрак сейчас наружу полезет.

Нет, не нормально. До «нормально» мне было как от Афганистана до Нью-Йорка. Язык не желал слушаться. Прошло десять лет с тех пор, как мы встретились на другой взлетно-посадочной полосе, но, глядя на нее, я по-прежнему терял дар речи.

Она протянула Уэббу правую руку, а левой поправила на плече лямку знакомого армейского рюкзака. Неужели этот рюкзак еще жив? На безымянном пальце сверкнул солнечный блик ярче сигнального зеркала.

Какого черта. Сердце снова заколотилось, да так сильно, что заболело.

За всю свою жизнь я был влюблен лишь в одну женщину, и сейчас она была здесь, в зоне военных действий, а на ее пальце переливалось кольцо, подаренное другим. Она собиралась замуж за другого. Я даже не знал, кто этот ублюдок, но уже ненавидел его и знал, что он ее недостоин. Впрочем, я тоже ее недостоин. Это было нашей главной проблемой с самого начала.

Она повернулась ко мне. Ее улыбка исчезла, рот приоткрылся. Дрожащими пальцами она приподняла очки на лоб, и я увидел те самые карие глаза. Кажется, она удивилась не меньше моего.

Сердце сжалось.

Боковым зрением я видел Уэбба: тот прохаживался вдоль рядов и проводил политикам инструктаж по безопасности. Он неминуемо приближался к нам; мы смотрели друг на друга и ждали своей очереди, как пуска ядерной боеголовки. Нас разделяли десять шагов, может меньше – слишком далеко и, однако, слишком близко.

Она подошла, поморщилась, поправила волосы, взметнувшиеся под порывом ветра с песком и пылью, которыми тут было покрыто все, включая ее белую рубашку с закатанными до локтей рукавами. Что она тут забыла? Ей тут не место. Сидела бы в роскошном угловом кабинете, где ничто и никто ей не навредит… включая меня.

– Мисс Астор, это… – начал Уэбб.

– Натаниэль Фелан, – договорила она и взглянула на меня так же, как в нашу последнюю встречу, будто подсчитывая все морщинки и шрамы, появившиеся на моем лице за эти три года.

– Иззи. – На большее меня не хватило; мысли путались при виде бриллианта в миллион карат, сверкавшего на ее пальце, как сигнальный маячок. Кто счастливчик, которому она сказала «да»?

– Вы знакомы? – Уэбб вскинул брови, переводя взгляд на Иззи.

– Да, – ответил я.

– Уже нет, – одновременно ответила она.

Черт.

– Ясно. – Уэбб снова посмотрел на нас, подмечая нашу неловкость. – Это проблема?

О да. Гигантская проблема. Тысячи несказанных слов метались в воздухе между нами, неумолимо сгущаясь, как принесенные ветром облака пыли и песка.

– Слушайте, я могу поручить это дру… – начал было Уэбб.

– Нет, – отрезал я.

Ни за что не подвергну ее опасности, поручив охрану кому-то еще. Придется Иззи смириться, что ее буду охранять я, нравится ей это или нет.

Уэбб заморгал, лишь этим выдав свою растерянность, и повернулся к ней:

– Мисс Астор?

– Все нормально. Не утруждайтесь, – ответила она с фальшивой улыбкой, от которой меня передернуло.

– Ладно, – медленно проговорил Уэбб, повернулся ко мне, шепнул: – Удачи, – и отошел.

А мы с Иззи остались стоять, и все чувства, которые я подавлял эти три года, вдруг ринулись на поверхность, вскрывая старые раны, которые так и не зажили. Кто же мог знать, что мы вдруг встретимся? Так уж повелось, что мы сталкивались в самые неподходящие моменты и в самых неудобных местах. Я даже не удивился, что в этот раз наша встреча произошла в зоне военных действий.

– Я думал, ты теперь в Нью-Йорке, – наконец пробормотал я. Голос охрип, в горло будто песка насыпали. Я думал, ты там, где нет риска подорваться на мине.

– Неужели? – Она изогнула бровь и вскинула на плечо сползший рюкзак. – Забавно, а я думала, ты умер. Видишь, мы оба ошиблись.

Глава вторая

Сент-Луис

Ноябрь 2011 года

– Пятнадцать-А. Пятнадцать-А, – бормотала я, пробираясь сквозь толпу в проходе самолета местных авиалиний и выискивая свое место.

Ручная кладь выскальзывала из потных рук. Увидев свой ряд и заметив, что багажную полку никто не занял, я вздохнула с облегчением и тут же выругалась, поняв, что А – место у окна.

Живот скрутился в узел. Зачем я забронировала место у окна? Чтобы из первого ряда наблюдать за разворачивающейся внизу катастрофой?

Минутку. На месте у окна уже сидел пассажир. Сидел, опустив голову: виднелась лишь эмблема хоккейного клуба «Сент-Луис блюз» у него на бейсболке. Может, я что-то напутала с билетом?

Я поравнялась со своим рядом, встала на цыпочки, подбросила багаж на вытянутых руках и попыталась затолкать его на полку. Но чемодан лишь ударился о край: увы, чтобы запихнуть его дальше, мне пришлось бы встать на кресло или стать на голову выше.

Руки соскользнули, ярко-фиолетовый чемодан полетел мне прямо в лицо. Не успела я опомниться, как чья-то большая рука поймала непослушный чемодан в паре сантиметров от моего носа.

Блин.

– Еще чуть-чуть – и ага, – произнес звучный голос из-за чемодана. – Давайте помогу?

– Да, пожалуйста, – ответила я, пытаясь подхватить чемодан.

Я по-прежнему видела только бейсболку; мой сосед одним быстрым движением ловко повернулся, встал во весь рост, шагнул в проход и забрал у меня чемодан. Впечатляюще.

– Ну вот. – Он легко подбросил чемодан и закинул его на багажную полку.

– Спасибо. Я уж думала, мне конец, – улыбнулась я и задрала голову, чтобы рассмотреть соседа как следует.

Ух. Настоящий красавчик. Он был умопомрачительно, обморочно хорош. Квадратная челюсть покрыта темной трехдневной щетиной. Даже порез и фиолетовый кровоподтек справа на нижней губе не портили впечатления от его лица, ведь глаза… ох. Ох-ох. Кристально-чистые, голубые, как у младенца, – я утонула в этих глазах и лишилась дара речи.

Закрой рот.

Нет, рот никак не хотел закрываться. Я уставилась на него.

– Я тоже, – ответил он и улыбнулся краешком губ.

Я моргнула. Что значит «я тоже»?

– Простите?

Он растерянно нахмурился.

– Я тоже думал, вам конец, – пояснил он. – Думал, эта штука вам нос расквасит.

– А.

Я нервно убрала волосы за уши и только потом вспомнила, что стянула их в пучок и убирать нечего. Совсем неловко. Отлично. Еще и щеки загорелись. Лицо, наверное, всех оттенков красного.

Незнакомец сел на свое место, а я вдруг поняла, что из-за нас в проходе образовалась очередь.

– Извините, – пробормотала я пассажиру в проходе и опустилась на место 15В. – Странно, мне казалось, мое место у окна.

Я сняла ремешок сумки через голову, расстегнула куртку и попыталась вылезти из рукавов, не задевая соседа. Еще не хватало въехать голубоглазому локтем в глаз: тогда он точно решит, что я ненормальная.

– Ой… – Он повернулся ко мне и поморщился. – Я поменялся с женщиной с семь-А, она хотела сесть рядом с ребенком. Я, наверное, по ошибке занял ваше место. – Незнакомец достал из-под кресла впереди зеленый армейский рюкзак. Плечи у него были настолько широкие, что, наклоняясь, он задел плечом мое левое колено. – Давайте поменяемся.

– Нет! – выпалила я.

Он замер, медленно повернул голову и посмотрел на меня:

– Нет?

– Не люблю сидеть у окна. Вообще, я боюсь летать, так даже лучше. – Блин, я совсем заболталась. – А вы хотите сидеть у прохода? – Я затаила дыхание, надеясь, что он ответит «нет».

Незнакомец откинулся в кресле и покачал головой:

– Нет, мне тут нравится. Значит, боитесь летать? – В его тоне не было насмешки.

– Да. – Я вздохнула с облегчением, расслабила плечи, сложила куртку и сунула ее под сиденье вместе с сумкой.

– А почему? – спросил он. – Если не секрет.

Щеки вспыхнули пуще прежнего.

– Всегда боялась. Что-то меня пугает, не знаю что… – Я покачала головой. – Статистически нам ничего не угрожает. В прошлом году статистика авиакатастроф составляла одно крушение на 1,3 миллиона, чуть хуже, чем в предыдущем – тогда было одно на 1,5 миллиона… Но если задуматься, сколько в мире летает самолетов, автомобиль намного опаснее, ведь шанс попасть в автокатастрофу равен 1 из 103. И все же в прошлом году в авиакатастрофах погибли 828 человек, а я не хочу быть одной из этих 828. – Опять заболталась. Я закусила губу и взмолилась, чтобы мой мозг перестал меня накручивать.

– Ого. – Голубоглазый нахмурился, и между его бровей залегли две вертикальные морщинки. – Никогда об этом не задумывался.

– Не боитесь полетов?

Мой сосед выглядел так, будто не боялся ничего на свете.

– Даже не знаю. Я впервые в самолете, но после вашей статистики уже жалею, что не пошел пешком.

– О боже. Простите. – Я зажала рукой рот. – От нервов я начинаю нести всякую чушь. И у меня СДВГ. А утром я не приняла лекарство, потому что положила таблетку на стол рядом с апельсиновым соком, а потом Серена выпила сок, и я отвлеклась, пошла налить еще. Эта таблетка, наверное, до сих пор там лежит… – Я поморщилась и зажмурилась. Отдышалась и открыла глаза. Сосед таращился на меня, подняв брови. – Извините. А еще я слишком много думаю, вот и результат, пожалуйста. Дурацкая болтовня.

Он медленно улыбнулся:

– Не волнуйтесь. Но зачем вы тогда полетели?

Голубоглазый настроил кондиционер над головой и закатал рукава своей кофты. Руки у него были загорелые. И мускулистые. Если у него такие мускулистые предплечья, то что же там выше локтей…

– День благодарения. – Я пожала плечами. – Родители отправили меня в колледж и поехали в круиз вокруг света. А Серена – это моя старшая сестра – учится на третьем курсе в Вашингтонском университете, на факультете журналистики. Я живу в Сиракузах, мы решили отпраздновать День благодарения вместе, вот я и полетела… А вы?

– Лечу в Форт-Беннинг в тренировочный лагерь. Меня зовут Натаниэль Фелан. Для друзей Нейт.

Очередь в проходе рассосалась, остались только опоздавшие.

– Очень приятно, Нейт. Я Иззи. – Я протянула руку, и он ее пожал. – Иззи Астор. Можно на «ты».

Даже не знаю, как мне удалось выговорить свое имя, когда все мое внимание было приковано к его мозолистой ладони, в которой утонула моя маленькая кисть. От его теплого прикосновения в животе запорхали бабочки.

Описанное в любовных романах мне всегда казалось чушью – не бывает, что от одного прикосновения тело будто пронзает электрическим током, но именно это случилось со мной сейчас. Электрический разряд в самое сердце. Мне показалось, что в его глазах вспыхнул огонек, будто он тоже это почувствовал. Не шок, а почти неописуемое искрящееся узнавание… чувство единения, словно последняя деталь головоломки со щелчком встала на место.

Серена назвала бы это судьбой, но она безнадежный романтик.

Я называла это притяжением.

– Рад знакомству, Иззи. – Он медленно пожал мою руку и еще медленнее ее отпустил. Все нервные окончания в моей ладони пробудились от его прикосновения. – Полное имя – Изабель?

– Изабо. – Я застегнула ремень безопасности и туго затянула его на бедрах.

– Изабо, – повторил Нейт и тоже пристегнулся.

– Да. В честь героини маминого любимого фильма «Леди-ястреб».

В проходе никого не осталось. Посадка закончилась.

– А что за фильм? – спросил Нейт, слегка нахмурившись.

– О, это фильм восьмидесятых про влюбленную парочку, которая своей любовью досадила средневековому епископу. Епископ хочет заполучить девушку, Изабо, но та влюблена в Наварро, и епископ проклинает их обоих. Теперь Наварро по ночам превращается в волка, а Изабо становится ястребом днем. Влюбленные могут встретиться лишь на миг на закате и на рассвете. Изабо и есть леди-ястреб[3]. – Господи, хватит уже болтать! Почему, почему я такая?

– Какая… трагическая история.

Из громкоговорителя раздался голос бортпроводницы:

– Дамы и господа, приветствуем вас на борту рейса восемьсот двадцать шеть «Трансконтинентальных авиалиний».

– На самом деле нет. Они разрушают проклятье – все хорошо заканчивается. – Я наклонилась и вытащила из сумки под креслом телефон.

На экране вспыхнули два пропущенных от Серены.

Серена:

Напиши, когда сядешь в самолет.

Серена:

Я серьезно!!!

Разница между сообщениями – пятнадцать минут.

– Пожалуйста, уберите ручную кладь на багажные полки над головой, если еще этого не сделали, или под сиденье впередистоящего кресла. Займите свои места и пристегните ремни, – бойко и деловито продолжала бортпроводница.

Изабо:

я в самолете

Серена:

я волновалась

Я улыбнулась и покачала головой. Серена только из-за меня и волнуется.

Изабо:

волновалась? Что я заблужусь между контролем и гейтом?

Серена:

с тебя станется

Ну нет, я не настолько бестолковая.

Изабо:

люблю тебя. Спасибо за эту неделю.

Серена:

я тебя люблю сильнее. Напиши, когда приземлишься.

– Просьба пассажирам, чьи места расположены рядом с аварийными выходами, прочитать карточку со специальными инструкциями, находящуюся в кармане впередистоящего кресла. Если вы не хотите помогать в чрезвычайной ситуации, попросите бортпроводника вас пересадить.

Я взглянула на Нейта.

– Это мы, – сказала я. – Мы пассажиры рядом с аварийным выходом.

Он взглянул на маркировку на двери и потянулся за карточкой с инструкцией. Надо признать, от этого он показался мне еще симпатичнее.

Бортпроводница тем временем сообщила, что курение запрещено, закончила объявление и закрыла дверь. Мое сердце заколотилось: начался приступ тревожности. Я разблокировала телефон, проверила «Инстаграм»[4] и «Твиттер», переключила телефон в режим «полет» и сунула в карман жилета. В горле застрял комок; я подкрутила кондиционер над головой, включила его на максимальную мощность.

Нейт убрал инструкцию в карман кресла, выпрямился и посмотрел в иллюминатор. С утра был густой туман, из-за него рейс задержали на двадцать минут.

– Не забудь выключить телефон, – сказала я, и бортпроводница тут же повторила то же самое по громкой связи. – Переключи его в режим «полет».

– У меня нет телефона. Нет телефона – нет проблем. – Нейт лучезарно улыбнулся, тут же поморщившись от боли, и провел языком по рассеченной губе.

– Откуда это у тебя? – Я указала на свою губу. – Если не секрет.

Он перестал улыбаться.

– Повздорил кое с кем. Долгая история. – Нейт снова потянулся к карману кресла и достал книгу – «В разреженном воздухе» Джона Кракауэра[5].

Он еще и читать любит? Вот это да.

Я поняла намек и достала из сумки свою книгу – фэнтези, «Полукровку» Дженнифер Арментроут. Открыла страницу, заложенную закладкой, на середине одиннадцатой главы.

– Бортпроводникам приготовиться к взлету, – раздался глухой голос из громкоговорителя.

– Хорошая книга? – спросил Нейт, когда самолет начал выруливать на взлет.

– Мне очень нравится. Хотя ты, похоже, предпочитаешь реальные истории. – Я кивнула на его томик. – Интересная?

Он прочел уже больше половины.

Самолет свернул вправо и покатился вперед. Я глубоко вдохнула носом и выдохнула через сомкнутые в трубочку губы.

– Очень. Не оторваться. Эта книга была в списке «ста книг, которые нужно прочесть до тридцати». Я читаю по списку. – Нейт взглянул на меня и нахмурился. – С тобой все в порядке?

– Да, – ответила я. В животе ухнуло. – Ты знал, что большинство авиакатастроф случаются в первые три минуты после взлета и за восемь минут до посадки?

– Теперь знаю.

Я судорожно сглотнула.

– Раньше перед полетом я принимала снотворное. Врач прописывал. Ничего незаконного, не подумай. Хотя я бы и незаконное приняла. – Я вздрогнула от собственных слов. Боже, почему я так много болтаю?

– Не мой метод. А почему больше не принимаешь? – Нейт закрыл книгу.

– Вырубилась однажды и чуть не опоздала на стыковочный рейс в Филадельфии. Бортпроводница разбудила, и пришлось бежать к гейту. Дверь уже закрыли, но меня все-таки пустили. С тех пор никакого снотворного.

Самолет встал в очередь на взлет. Хватит смотреть в окно. Знаешь ведь, что так только хуже.

– Ясно. – Нейт кашлянул. – А что изучаешь в университете? – Он явно пытался меня отвлечь, и я улыбнулась.

– Связи с общественностью. – Я сдержала смешок. – Так-то я общительная, когда не в самолете.

– По-моему, у тебя и в самолете неплохо получается. – Он улыбнулся, и – господи, помоги, – я заметила ямочку на его правой щеке.

– А ты? Почему решил пойти в армию? Почему не в колледж? – Я тоже закрыла книгу и положила на колени.

– Особо выбора не было. Учился хорошо, но не настолько, чтобы получить стипендию, а денег у нас даже на кабельное телевидение нет, не то что на колледж. По правде говоря, родителям не помешала бы помощь. У них маленькая ферма в Иллинойсе, к югу от Шипмана. – Нейт отвел взгляд. – Вообще-то, это мамина ферма. Перешла по наследству от деда. В общем, в армии надеюсь заработать на колледж, потому и записался.

Я кивнула, но мне хватило ума догадаться, что я вряд ли смогу его понять. Я росла совсем в других условиях, у меня не возникало вопроса, идти в колледж или нет, лишь вопрос, куда пойти учиться. Обучение оплачивали мама с папой и в шутку называли эти расходы «налогом на детей». В отличие от Нейта, у меня всегда был выбор.

– А на кого хотел бы выучиться?

Он нахмурился:

– Об этом я пока не думал. Может, на учителя. Люблю английский. Может, на учителя литературы. Но как знать, а вдруг мне понравится в армии? В спецназе должно быть круто.

– Дамы и господа, говорит капитан воздушного судна. Приветствую вас на борту рейса восемьсот двадцать шесть, совершающего беспересадочный перелет в Атланту. Возможно, вы обратили внимание на погодные условия: сегодня утром из-за густого тумана возникли задержки. В данный момент мы двадцать вторые в очереди на взлет; можно ожидать, что он состоится примерно через сорок минут.

Пассажиры хором заворчали, и я в том числе. Задержка в сорок минут! Я, конечно, не опоздаю на стыковочный рейс до Сиракуз, но прилечу впритык.

Тут и там послышались сигналы вызова бортпроводника: другие пассажиры, несомненно, тоже беспокоились из-за стыковочных рейсов.

– Ты летишь с пересадкой? – спросила я Нейта.

– Да, до Коламбуса[6], но у меня в запасе несколько часов. – Он коснулся большим пальцем ранки на губе и заерзал в кресле.

– У меня есть мазь с антибиотиком, – предложила я. – И тайленол, если нужно обезболивающее.

Нейт удивленно посмотрел на меня:

– Носишь с собой аптечку?

Я снова вспыхнула:

– Самое необходимое. На случай, если застряну в самолете с незнакомцем, у которого долгая история про разбитую губу. – Я лукаво улыбнулась.

Он почти неслышно рассмеялся:

– Ничего страшного, бывало и хуже.

– Звучит не очень убедительно.

У него на носу была горбинка, и мне стало любопытно, не после перелома ли.

Нейт рассмеялся громче:

– Со мной все будет в порядке. Поверь.

– Хорошо же ты с кем-то поцапался.

– Так обычно и бывает. – Он замолчал, а я поняла, что снова полезла не в свое дело, и от неловкости захотелось провалиться сквозь землю.

– А что еще ты читал из этого списка ста обязательных? – спросила я.

– Хмм. – Он посмотрел вверх, припоминая. – «Изгои»…

– Сьюзан Хинтон! – воскликнула я. Черт, не дала ему договорить. – Еще бы. Кажется, эту книжку выдают всем школьным хулиганам после выпуска. – Я невольно улыбнулась.

– Минуточку… – Нейт отпрянул, будто я его обидела. – А почему ты решила, что я школьный хулиган? – Он обвел рукой свою фигуру. – Я вырос на ферме.

Я рассмеялась; я даже забыла, что мы медленно продвигаемся в очереди на взлет.

– Такие мышцы, лицо, рассеченная губа, ободранные костяшки… – Я взглянула на его руку и заметила чернильные завитки на коже, выглядывающие из-под рукава. – И татуировки. Полный хулиганский набор. Спорю на что угодно, ты оставил после себя мириады разбитых девичьих сердец…

– Мириады? Кто использует в речи слово «мириады»? – Нейт улыбнулся, и я тоже ответила ему широкой улыбкой. Был он хулиганом или нет, за ним наверняка значилось немало любовных побед. Если бы мы находились не в самолете, я бы и сама задумалась, не переспать ли с ним, хотя у меня ни разу не было интрижки на одну ночь. – Разве что примерные студентки.

– Угадал. – Я приподняла бровь. – Хотя ты сойдешь и за накачанного меланхоличного ботаника, – заметила я. – Вроде Джесса Мариано.

– Кого? – Нейт растерянно заморгал.

– Джесса Мариано, – выдавила я. Глядя в его глаза, я забывала обо всем на свете. Их цвет напоминал воду в ледниковых озерах Сильвертона, но не был таким холодным, а чуть отливал теплой бирюзой. – Из «Девочек Гилмор»[7].

– Не смотрел. – Он покачал головой.

– Что ж, если будешь смотреть, имей в виду – ты очень похож на Джесса, только выше и… сексуальнее. – Я заставила себя заткнуться.

– Сексуальнее? – Нейт бросил на меня многозначительный дразнящий взгляд, и мне вдруг стало жарко. Еще жарче.

– Забудь. – Я посмотрела в сторону, умирая от смущения, и расстегнула жилет. Почему так жарко? – А что еще читал из списка?

Он прищурился, но согласился сменить тему:

– «Четыреста пятьдесят один градус по Фаренгейту», «Повелитель мух», «Последний из могикан»…

– Я смотрела кино, хорошее, – вздохнула я. – Помнишь, как он пообещал ее найти и прыгнул в водопад? Фантастика. Так романтично.

– Кино не считается. – Нейт покачал головой и усмехнулся. – И это же не любовный роман. Это приключенческий роман со второстепенной любовной линией.

– Почему ты так считаешь?

– Потому что в книге все не так, как в фильме. – Он пожал плечами.

– А в чем разница?

– Ты правда хочешь знать?

– Да! – Я обожала этот фильм. В минуты любовных терзаний всегда выбирала его и ведерко мороженого.

– Кора умирает.

Я раскрыла рот.

Нейт поморщился:

– Ты спросила, я ответил.

– Теперь точно не стану читать! Лучше пересмотрю кино, – пробормотала я.

Мы по-прежнему ждали в очереди на взлет. Я посмотрела в иллюминатор и встревожилась еще больше. Видимость из-за тумана была нулевая.

Прошло еще несколько минут; мы обсуждали книги из его списка. Некоторые – скажем, «Великого Гэтсби» – мы проходили в школе; другие – «Братья по оружию»[8], например, – я не читала.

– А если бы ты сама составляла такой список, какие книги в него бы вошли? – спросил Нейт.

– Хороший вопрос. – Я задумчиво склонила голову. Мы по-прежнему медленно продвигались на взлет. – «Гордость и предубеждение», «К востоку от Эдема»…

– Боже, я не могу читать Стейнбека после «Гроздьев гнева».

– «К востоку от Эдема» намного лучше. – Я кивнула, будто мое мнение было истиной в последней инстанции. – Что еще? «Рассказ Служанки», «Бессмертная жизнь Генриетты Лакс», и… читал «Голодные игры»? В том году вышла третья книга серии, – это просто улет.

– Нет, не читал. Я только что закончил «Приключения Гекльберри Финна», потом выбрал эту. – Он взглянул на свою книгу. – Может, стоит найти более современный список.

– «Гекльберри Финн» – просто отличная. Путешествие на плоту по Миссисипи – что может быть прекраснее.

– Да, мне понравилось, – согласился Нейт. – В базовом лагере читать будет некогда, но я на всякий случай взял пару томов, – задумчиво проговорил он. – Друг в прошлом году пошел служить – он рассказывал, что они забирают все личные вещи, но я припрятал айпод в герметичном пакетике. На всякий случай.

– А сколько… – Я стиснула губы, не успев договорить. Не мое дело, сколько ему лет, хотя мы с ним выглядели примерно ровесниками.

– Сколько мне лет? – договорил Нейт за меня.

Я кивнула.

– В прошлом месяце стукнуло девятнадцать. А тебе?

– Восемнадцать. Девятнадцать будет в марте следующего года. Я на первом курсе. – Я провела пальцем по краю переплета, чтобы чем-то занять руки. – Ты… нервничаешь?

– Из-за полета? – Он слегка нахмурился.

– Нет, из-за армии. Сейчас же войны идут. – Старший брат Марго, моей соседки по комнате, пару лет назад погиб в Ираке, но я решила об этом промолчать.

В крыло самолета ударила струя – началась противообледенительная обработка.

– Да, кажется, что-то слышал. – И снова на его щеке заиграла ямочка. Нейт глубоко вздохнул и посмотрел прямо перед собой, раздумывая над ответом. – Не стану врать, я думал о смерти и о том, что могу погибнуть. Но войны бывают разные. Просто некоторые на виду, а другие нет. Меня уже пытались убить, но в этот раз я хотя бы буду вооружен. К тому же риск всегда вознаграждается, как мне кажется. Сама подумай – если бы ты не села в этот самолет, мы бы не встретились. Риск и награда. – Он повернулся ко мне. Наши взгляды встретились, и в этот раз я не отвернулась.

Мне вдруг захотелось сбежать из этого самолета, и не потому, что я боялась летать, а из-за Натаниэля. Если бы мы познакомились в кампусе или даже в моем родном Денвере, этот разговор продлился бы дольше двух часов и не закончился бы с прилетом в Атланту.

С другой стороны, если бы мы познакомились в кампусе или в Денвере, возможно, я бы с ним никогда не заговорила. Я не привыкла сама знакомиться с симпатичными парнями. По этой части у нас была Марго. Мне больше нравились тихони, с ними гораздо проще.

– Я могу присылать тебе книги, – проговорила я. – Если вам разрешат читать и будет время.

– Правда? – Его глаза удивленно округлились.

Я кивнула, Нейт улыбнулся, и от этой улыбки мой пульс бешено ускорился.

– Бортпроводникам приготовиться к взлету, – раздался голос пилота в динамиках.

Кажется, настала наша очередь.

Ближайший бортпроводник велел пассажиру в паре рядов от нас убрать столик, подошел к своему креслу – оно находилось напротив нас – сел и пристегнулся.

Я схватилась за подлокотники. Двигатели взревели, и мы покатились вперед; ускорение вдавило меня в кресло. Туман немного рассеялся, за иллюминатором виднелся край взлетно-посадочной полосы. Я зажмурилась, глубоко вздохнула и открыла глаза.

Нейт повернулся ко мне и вытянул руку ладонью вверх.

– У меня все в порядке, – выдавила я сквозь зубы, стараясь не забывать вдыхать носом и выдыхать через рот.

– Возьми меня за руку. Я не кусаюсь.

Ладно, пусть.

Я вцепилась в его руку, наши пальцы сплелись, и моим влажным ледяным ладоням стало теплее.

– Можешь сжимать крепче. Я не сломаюсь.

– Ты пожалеешь об этих словах. – Я сжала его руку так, что костяшки побелели. Самолет ускорялся, и мое дыхание тоже.

– Вряд ли. – Нейт погладил мою кисть большим пальцем. – Три минуты, говоришь? Первые три минуты после взлета?

– Да.

Не разжимая правой руки, он подставил под нее левое запястье, нажал несколько кнопок на наручных часах и запустил секундомер.

– Вот. Через три минуты можешь расслабиться и не тревожиться до самой посадки.

– Ты очень мил.

Загрохотали шасси; самолет затрясся. Мы набирали скорость. Я так сильно вцепилась в руку Нейта, что, наверное, перекрыла ему весь кровоток, но мне было трудно дышать, и из-за паники я забыла о неловкости.

– Меня много как называли, но милым – еще никогда, – ответил Нейт и тоже сжал мою руку. Мы оторвались от земли.

– Спроси меня о чем-нибудь, – выпалила я, а перед глазами замелькали худшие варианты развития событий. – О чем угодно! – Пульс бешено колотился.

– Ладно. – Он сосредоточенно нахмурился. – Ты замечала, что сосны тоже качаются на ветру?

– Что?

– Сосны. – Нейт взглянул на часы. – Не только пальмы качаются на ветру, но и сосны. Качающиеся сосны очень успокаивают.

– Сосны, – задумчиво проговорила я. – Никогда не обращала внимания.

– А вот. Какой у тебя любимый фильм?

– «Титаник», – автоматически ответила я.

Самолет начал резко набирать высоту. В животе ухнуло.

– Серьезно?

– Серьезно, – закивала я. – Не считая того, что на двери хватило бы места обоим[9], фильм мне понравился.

Нейт тихо рассмеялся и покачал головой:

– Осталось две минуты.

– Две минуты, – повторила я, пытаясь успокоить дыхание и избавиться от комка в горле.

Шансы попасть в авиакатастрофу были ничтожно малы, а я сидела, вцепившись в руку симпатичного незнакомца, который наверняка решил, что у меня не все дома.

– А твое любимое время суток? – спросил он. – Я просто пытаюсь тебя отвлечь.

– Закат. А у тебя?

– Рассвет. Люблю начало нового дня, когда еще не знаешь, что может случиться.

Нейт выглянул наружу, где раскинулось бесконечное серое небо. Я тоже повернулась взглянуть. В густом тумане виднелся край крыла, но больше я ничего не рассмотрела. Может, оно и к лучшему.

Завизжали моторы.

– Что проис… – заговорил Нейт.

Раздался скрежет металла о металл, и у меня замерло сердце.

А потом крыло взорвалось и превратилось в огненный шар за иллюминатором.

Глава третья

Кабул, Афганистан

Август 2021 года

– Кажется, все прошло хорошо.

Голос Торреса сочился сарказмом. Иззи ушла с остальной делегацией. Она не топала ногами, не хмурилась, даже не посмотрела на меня, а просто зашагала вслед за Уэббом к кортежу бронированных автомобилей, поджидавших чиновников на краю взлетно-посадочной полосы. Она вела себя так, будто мы не были знакомы десять лет.

Я хотел презрительно усмехнуться, но губы сами расползлись в одобрительной улыбке. Отлично пошутил.

– Это она, да? – спросил Торрес. Мы двинулись следом за делегацией. – А ее не узнать.

Политик, значит. А ведь она ненавидела политику, по крайней мере раньше. И так старалась попасть в некоммерческий сектор, не поддаваясь давлению родителей, которые стремились реализовать через нее собственные амбиции. Видимо, не получилось.

Значит, в тот день она все-таки сделала выбор.

И поступила, как поступил бы любой другой Астор.

Во мне закипел гнев, стремительный и жаркий, но я усилием воли его подавил. Умом я всегда понимал, что она выберет родителей, но видеть перед собой результаты этого выбора было невыносимо.

– Сержант Грин. – Со мной поравнялся Грэм. – Не хочешь объяснить, что это было?

– Нечего объяснять, – буркнул я, оторвался от созерцания ее волос на ветру и оглядел периметр, надев тактические очки, чтобы солнце не било в глаза.

Как же ее занесло сюда?

– Как знаешь. А то со стороны все выглядело так, словно ты только что встретил бывшую, – язвительно ответил Грэм.

– Она не моя бывшая. Между нами ничего не было, так что хватит ухмыляться.

– Она хуже, чем бывшая, – пробормотал Торрес. – Та, с которой не сложилось.

– Ой, какие мы ранимые. – Улыбка Грэма померкла. – А где «чинук»[10]? Неужели решили без него?

Я недовольно заворчал. Еще утром меня совершенно не тревожило, что политики отказались лететь из аэропорта в посольство на бронированном «чинуке». Мы называли его вертолетом «Посольских авиалиний». Семикилометровый маршрут до посольства был относительно безопасен, и я не волновался ровно до того момента, как узнал, что с нами поедет Иззи. Будь моя воля, я посадил бы ее в пуленепробиваемый ящик. Хотя нет: будь моя воля, я заставил бы ее улететь отсюда немедленно.

Мы подошли к кортежу. Чиновники сели в два черных джипа посередине; всего машин было четыре. Хольт, подопечный Келлмана, забрался на заднее сиденье второго джипа; Иззи устроилась рядом.

Ее рюкзак соскользнул с плеча, и я поймал его за лямку, не дав упасть на землю. Оливково-зеленый брезент истерся и за долгие годы носки стал совсем мягким, подкладка примялась, но прожженное пятно в форме цилиндра около молнии было на месте.

Мне стало трудно дышать; я горько усмехнулся, подняв рюкзак. Хотел посмотреть ей в глаза, но те скрывались за темными очками. Я не мог понять, что она чувствует. Судя по языку тела, она пыталась сохранять спокойствие и держать себя в руках, но глаза всегда выдавали ее мысли. Испытывала ли она такое же смятение, как я, или три года разлуки приглушили в ней все чувства?

– Ваш рюкзак, мисс Астор, – медленно проговорил я. В лицо ударил поток холодного воздуха: в машине работал кондиционер.

Она разомкнула губы, судорожно сглотнула, взяла у меня рюкзак и положила его на колени.

– Спасибо.

– Включи кондиционер посильнее, – попросил Хольт водителя и ослабил галстук. По его свекольно-красной шее катился пот.

Грэм оглянулся через плечо и тихо усмехнулся:

– Простите, сэр, кондиционер уже на максимуме. Такой уж тут климат.

Хольт откинулся на сиденье; лицо у него было такое, словно кто-то только что застрелил его собаку.

– Неженки, мать их, – пробормотал Келлман, уже устремившись к задним рядам, где располагалась охрана.

Оглядев кортеж, я убедился, что багаж погрузили в замыкающий автомобиль, а чиновники заняли самые безопасные места. Я снова изучил периметр, хотя шестеро моих коллег уже сделали то же самое, и дождался кивка Уэбба. Он сел в первый автомобиль.

Настало время выдвигаться.

– Пристегнись, – сказал я Иззи и закрыл за ней дверь, не дожидаясь ответа.

Ну вот и все. Теперь она хотя бы за пуленепробиваемым стеклом.

Я сел на пассажирское сиденье спереди и захлопнул дверь.

– Поехали. – Я указал на тронувшуюся первую машину во главе кортежа. Телохранители распахнули перед нами ворота.

В нос ударил сладкий запах лимонов и духов «Шанель № 5». Сердце сжалось сильнее, кольнуло под наплывом воспоминаний, предаваться которым не было времени. Кольцо на пальце Иззи казалось новым, но кое-что не изменилось. Пахло от нее, как прежде, – долгими летними ночами.

Грэм переключил передачу и двинулся вслед за Уэббом. Мы въехали в Кабул. Все мои чувства обострились; ни одна деталь не укрывалась от моего внимания, я замечал всех – пешеходов, другие машины, – повсюду высматривая потенциальную угрозу.

– Долго ехать до посольства? – спросил Хольт и промокнул шею.

Не повезло Келлману с этим типом. За неделю он от него еще натерпится. Впрочем, мне было не до них.

Прямо за моей спиной на расстоянии вытянутой руки сидела Изабо Астор, будь она неладна. Я видел ее впервые с того дождливого вечера в Нью-Йорке, когда все пошло наперекосяк. Когда она успела уволиться из нью-йоркской компании? Когда решила устроиться в штаб сенатора? Родители наверняка обрадовались. Они всегда придавали огромное значение статусу. Что еще изменилось за последние пару лет?

Сосредоточься.

– Зависит от пробок и от того, пронюхали ли о вашем приезде ребята, которые любят делать политические заявления из гранатомета, – ответил Грэм, по-южному растягивая слова, особенно последнее.

У меня горела шея; я знал, что Иззи смотрит на меня, как смотрел бы я, сидя прямо у нее за спиной, и, если я сейчас повернусь, наши взгляды встретятся. Но я не отвлекался и продолжал сканировать местность. Мы проехали километровую отметку; автомобилей стало больше. Скоро въедем в зеленую зону[11].

– И все же сколько? Пять минут? Десять? – Хольт принялся стягивать пиджак.

Я с трудом удержался, чтобы не закатить глаза.

– Взяли бы «чинук», были бы уже на месте, – заметил Келлман с заднего сиденья.

– Мы не хотели, чтобы создалось впечатление, будто мы не верим в свою безопасность в период вывода войск, – сказала Иззи и поправила рюкзак на коленях.

– Вы в зоне военных действий. Кто думает о впечатлении, когда вокруг идет война? – Я покосился на Иззи через плечо. Она вздернула подбородок.

– Сенатор Лю, – ответил Хольт.

– Он прилетит на следующей неделе и будет передвигаться на бронированном вертолете, а вам велел ехать на джипах, – заметил Грэм, стараясь держаться на расстоянии от первого автомобиля в кортеже. – Политики такие политики.

Мы проехали двухкилометровую отметку; успевали вовремя.

– Впечатление очень важно, – возразила Иззи.

Что? Будь моя воля, я бы посадил ее на первый самолет и погнал прочь отсюда, а она думает о том, какое произведет впечатление?

– Тому, кто ставит имидж выше безопасности, здесь не место, – огрызнулся я через плечо и вскинул брови, чтобы она догадалась: я обращаюсь именно к ней.

Я успел заметить, что Иззи раскрыла рот. Сосредоточься.

– Мы просто делаем свою работу, – сказал Хольт.

– Не тебе решать, где мне место, а где не место, – рявкнула Иззи, прищурилась, и ее глаза гневно сверкнули.

Грэм многозначительно поднял бровь, но взгляда от дороги не отвел.

– Хочешь устроить разборки сейчас? – Хорошо, что я сел спереди, а она сзади: мне хотелось встряхнуть ее, чтобы это чертово кольцо слетело с ее пальца. Или поцеловать.

Кто этот парень? Мальчик с трастовым фондом, которого одобрил ее папочка? Кто-то с политическими связями и из хорошей семьи? Именно такого парня родные желали ей в мужья.

– Я этого хотела еще три года назад, – с вызовом бросила она и наклонилась вперед, натянув ремень безопасности до щелчка запорного механизма.

– Я что-то пропустил? – медленно проговорил Хольт и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

– Нет! – огрызнулась Иззи.

– Да, – одновременно ответил я.

– Хм… – Хольт взглянул на меня, перевел взгляд на Иззи, но благоразумно решил помалкивать.

– Я, конечно, всякого повидал в бою, но между вами перестрелка похлеще, – пробормотал Грэм.

– Заткнись. – Я стиснул зубы. Он был прав, но это меня только сильнее разозлило.

Следующие четыре километра мы ехали без разговоров и наконец пересекли границу зеленой зоны, но напряжение сохранилось, даже когда мы подкатили к посольству и оказались в относительной безопасности. На улицу выходили декоративные окна с зигзагообразным узором на стекле, но это был, как уже сказано, просто декор – за стеклом находилась взрывоустойчивая бетонная стена. Впрочем, я сомневался, что даже взрывоустойчивые стены выдержат нас с Иззи под одной крышей.

Грэм припарковался на стоянке, я вышел, поправил штурмовую винтовку, открыл дверь Иззи и обнаружил, что она возится с замком ремня безопасности.

– Дурацкий ремень. – Иззи дергала ремень и с силой жала большим пальцем на кнопку механизма.

Эта сцена смягчила мое жгучее раздражение, и я, к своему удивлению, даже улыбнулся. Это было так… похоже на Иззи. В неловких ситуациях она становилась неуклюжей и начинала нести чушь.

Боже, как я соскучился по ее болтовне.

– Дай помогу. – Я наклонился к ней.

– Сама справлюсь. – Она подняла темные очки на макушку и бросила на меня убийственный взгляд, который был хуже всяких грязных ругательств.

Я поднял ладони и попятился; она продолжила яростно дергать ремень. Я снова осмотрелся, сдвинув очки на лоб, – мы стояли в тени.

Уэбб уже вышел из первого автомобиля.

– «Тому, кто ставит имидж выше безопасности, здесь не место», – передразнила меня Иззи, все еще дергая ремень.

– Это правда. Это последнее место на Земле, где тебе нужно быть, Из.

Может, она решила покончить с собой?

– А ты так и остался придурком. Очень рада. – С каждым рывком ремень натягивался и сильнее впивался ей в кожу. – Да что такое с этой штуковиной?

Я склонился, не спрашивая у нее разрешения, и одним быстрым сильным нажатием отстегнул ремень. Иззи отдернула руки, как будто ее обожгло мое прикосновение, и оцарапала кольцом мою ладонь.

– Зато я придурок, который может помочь.

Наши взгляды встретились. Между нами искрило напряжение; казалось, сердце – этот ничтожный четырехкамерный орган – просто не выдержит.

Я попятился и отошел подальше от машины, вдохнув раскаленный воздух и освобождая место, чтобы она могла выйти, а я – не нервничать.

– Извините, этот ремень у нас заедает, – бросил Грэм с переднего сиденья.

– Неужели, – буркнула Иззи. Ее щеки покрылись розовым румянцем.

– Иза, все в порядке? – спросил Хольт, шагавший за моей спиной.

Помощники сенаторов направлялись к охраняемому входу в посольство.

– Иза? – Я невольно повернулся к ней.

Она вышла из машины и закинула на плечо рюкзак.

– Это я, – огрызнулась она и тоже зашагала к двери, не глядя на меня.

– Ее зовут Изаб… – начал было Хольт.

– Я знаю, как ее зовут, – оборвал я его.

Телохранители и их подопечные по очереди заходили внутрь. Уэбб стоял в сторонке и наблюдал за нашей перепалкой, склонив голову. Судя по его взгляду, он планировал поговорить со мной об этом минут через пять. Мало того, что Иззи знала мое настоящее имя, – я как раз собирался сказать, чтобы она называла меня по позывному, – я вел себя как придурок и сам это понимал.

А хуже всего, я никак не мог прекратить.

– Ты же всегда просила называть тебя Иззи.

Мы прошли мимо трех рядов деревьев перед зданием посольства.

Она напряглась, резко повернулась и, не стесняясь Уэбба, произнесла:

– Иззи звали восемнадцатилетнюю девчонку, которую надо было держать за руку. Этой девчонки больше нет, и, если тебе не нравится, что я здесь, иди назначь мне другого телохранителя. Потому что у меня важные дела, и я не собираюсь провести следующие две недели в попытках что-то тебе доказать! – Она ткнула в меня указательным пальцем, не коснувшись моей груди, развернулась на каблуках и зашла внутрь.

– Все еще злится на тебя, да? – спросил Торрес.

Я проигнорировал Торреса и скребущихся на сердце кошек и раздраженно выдохнул.

– Спрошу еще раз, сержант Грин… – Со мной поравнялся Уэбб, и мы вместе вошли в посольство вслед за остальными. – У вас проблемы с вашей подопечной? Раньше я никогда не видел, чтобы вы так отвлекались.

Потому что Изабо Астор – единственное, что способно меня отвлечь, подумал я. И она отвлекает внимание не как крохотный мерцающий светлячок. Нет, она затмевает собой все вокруг, как падающий метеорит, способный уничтожить жизнь на Земле, или звезда, которая может исполнить любое желание.

Она стояла за стеклом переговорной и здоровалась с послом. Судя по непринужденности ее манер, у нее большой опыт, о котором я не знал ничего. Может, она права, она больше не моя Иззи… и никогда не была моей? Не была по-настоящему.

– Мы давно знакомы, – ответил я, хотя эта фраза даже близко не описывала то, что нас объединяло. Порой мне казалось, что между нами существовала какая-то сверхъестественная связь.

– Это заметно. Но не помешает ли это работе? Твой сменщик очухается через пару дней, и лети на свои Мальдивы.

– Я еще думаю, – ответил я.

С тех пор, как я увидел Иззи в аэропорту, я даже не вспоминал о свайном бунгало на Мальдивах, которое, между прочим, было оплачено.

Я взглянул на Торреса:

– Зачем ты смотришь на меня, будто я что-то скрываю? Ты же сам все знаешь.

Он хитро склонил набок голову.

– Даю тебе время до вечера, – велел Уэбб и направился в переговорную. – К маршруту добавили еще две остановки. Утром цирк выдвигается, – бросил он через плечо.

Я свернул в пустой коридор и попытался собраться с мыслями.

– Может, передашь ее Дженкинсу? – Рядом нарисовался Торрес и привалился к стене.

– Чутье подсказывает, что этого делать не надо, – тихо ответил я. – Хотя Дженкинс будет относиться к ней как к любому другому клиенту.

– Как к любому другому заданию, – кивнул Торрес. – Ты прав.

Дженкинс не станет лишний раз заглядываться на ее улыбку, ее глаза, изгибы ее тела. Он полностью сосредоточится на задании.

– Со мной ей будет лучше.

– Потому что ты в нее влюблен?

Я покачал головой:

– Потому что Дженкинс не готов ради нее умереть.

– А тебе не приходило в голову, что умирать ради кого-то, возможно, не стоит?

– Я думаю об этом каждый день. – Сердце сжалось от чувства вины.

– Я не об этом. И тебе тоже перестать бы из-за этого убиваться. Сколько можно уже.

– Перестану. Но только не сегодня.

Он вздохнул и потер переносицу.

– Слушай, разговоры ничего не изменят. Мы оба знаем, что ты все решил.

Я кивнул. Я защищал Иззи уже много лет и не собирался прекращать сейчас, хоть и знал, что будет больно.

Мимо по коридору прошел Грэм, но заметил нас и вернулся.

– Вот ты где. – Он помахал передо мной листом бумаги. – Новый маршрут.

Мы с Торресом оттолкнулись от стены, и я забрал у Грэма бумагу.

– Кундуз? – прочел Торрес, заглянув мне через плечо.

– Она добавила два северных вилаята, – сказал Грэм. – А я думал, сенатора Лорен интересует юг. И команда шахматисток.

– Точно, – ответил я и всмотрелся в поправки, внесенные, очевидно, Иззи.

Она что-то затевала.

Глава четвертая

Сент-Луис

Ноябрь 2011 года

Сердце ушло в пятки; самолет накренился, крыло за окном пылало, языки пламени вырывались из горящего двигателя и развевались, как хвостовые перья жуткой птицы феникса. Двигатель заглох, из него повалил дым, но на смену шуму мотора вскоре пришли другие звуки.

Визг – человеческий и металла. Скрежет механизмов. Высокочастотный звук перегруженного второго двигателя, который пытался работать за двоих.

Я не могла дышать и думать, могла лишь слушать крики пассажиров. Мы уже не летели, а падали, накренившись влево. В ребра вонзился подлокотник. Распахнулись багажные полки, посыпались сумки и чемоданы. Что-то больно ударило меня по плечу. Кто-то снова закричал.

Я вцепилась в руку Нейта.

– Один двигатель отказал, – Нейт крепче сжал мою ладонь, – но все должно быть…

Правый двигатель закашлялся и заглох.

Салон заполнили крики.

Разве это возможно? Разве может такое произойти? Мы лишились обоих двигателей. Умом я понимала: мы падаем. Падаем.

Должно быть, я произнесла или выкрикнула эти слова вслух, потому что Натаниэль повернулся ко мне, приложил ладонь к моей щеке и склонился ближе, будто хотел укрыть меня от происходящего вокруг.

– Посмотри на меня, – велел он.

Я оторвалась от созерцания конца света за иллюминатором и заглянула в его голубые глаза, пока все вокруг не исчезло и не остались только они.

– Все будет хорошо. – Он был так спокоен, так уверен.

Но говорил полную чушь.

– Как это все будет хорошо? – шепотом выдавила я.

Мы летели вниз; когда второй двигатель заглох, самолет перестал крениться на сторону, но по-прежнему падал вертикально.

– Сохраняйте спокойствие! – выкрикнул кто-то из бортпроводников.

Самолет вздрогнул: казалось, он развалится в любую секунду.

Я проглотила крик и сосредоточилась на Нейте.

– Говорит капитан, – раздался напряженный голос в громкоговорителе. – Приготовьтесь к удару.

Мы все умрем.

Пульс грохотал так громко, что я больше ничего не слышала: лишь какофонию криков других пассажиров и шум своей крови в ушах.

Глаза Нейта округлились, он отпустил мою щеку, но руку по-прежнему сжимал. Мы машинально следовали инструкциям бортпроводников.

– Приготовьтесь к удару! Приготовьтесь к удару! – по очереди выкрикивали они. – Опустите головы! Наклонитесь вперед!

Я сложилась пополам, уткнулась лицом в колени и накрыла голову правой рукой. Левой я по-прежнему держалась за Нейта. Мы падали.

– Все хорошо, – твердил он, приняв такую же позу. Бортпроводники повторяли инструкции. – Смотри на меня. Ты не одна.

– Не одна, – повторила я; мы так крепко сцепили руки, что ладони и пальцы сплавились друг с другом.

– Приготовьтесь! Приготовьтесь! Приготовьтесь! Опустите головы! Наклонитесь вперед!

Моменты жизни не пронеслись перед глазами. Душа не заплакала о том, что я ничего толкового не достигла, зря прожила свои восемнадцать лет на этой планете. Никаких откровений, о которых сообщали люди, пережившие околосмертный опыт, я не испытала. Потому что этот опыт не был околосмертным.

Это и была смерть. Настоящая смерть.

Серена…

– Приготовьтесь к удару!

Мы будто врезались в кирпичную стену, и меня швырнуло вперед, ремень безопасности вонзился в живот, а руки и ноги обмякли и упали вперед сами по себе.

Самолет завалился влево, и бок пронзила резкая боль. Затем мы на долю секунды повисли в невесомости и снова ударились о землю, как камень, брошенный в озеро и несколько раз отскочивший от воды.

Все кости в теле хрустнули.

Я стукнулась лбом об откидной столик.

Что-то тяжелое давило на спину. Под скрежет металла и крики нас тащило вперед по неровной поверхности. Земля под нами взревела, и мир погрузился во тьму.

Мы остановились.

Я подняла голову; перед глазами все плыло, кресло впереди было почти не разглядеть в мутной темноте.

Что это? Смерть? А где же поющие ангелы, где волны энергии… Неужели это все? Что бы это ни было. Меня словно укачивали перед сном; с каждым вдохом и выдохом тело чуть приподнималось и опускалось.

Замерцали зеленые огни, освещая салон, мгла за иллюминатором резко исчезла, будто отдернули занавес.

Я заморгала, пытаясь сфокусировать взгляд.

Женщина в кресле через проход открывала и закрывала рот, но из-за звона в ушах я не слышала, что она говорит. На руках у нее был младенец; он тоже беззвучно кричал.

Что-то теплое прижалось к щеке, и мою голову повернули.

Натаниэль.

Он был жив, и я тоже.

Нейт тоже открывал и закрывал рот, глядя на меня. По его лицу текла кровь из раны над левым глазом.

– Что ты говоришь? Я не слышу, – выпалила я. – Ты ранен! – Я коснулась его лица дрожащей рукой.

Его губы снова зашевелились, и к высокочастотному шуму в ушах присоединился другой звук. Неужели громкая связь?

– Надо уходить! – кричал Нейт. Это был не громкоговоритель, а его голос. – Иззи! Надо уходить!

И тут будто кто-то нажал на кнопку включения звука на пульте: на меня обрушилась волна испуганных криков и плача.

– Эвакуируйтесь! Эвакуируйтесь! – послышалась команда из громкоговорителя.

Нам чудом удалось выжить, но надолго ли?

– Ты как? – спросила я.

– Надо открыть дверь! – Нейт сжал мою руку и расплел наши пальцы, отстегнул мой ремень, а потом свой. – Вы свою откроете? – крикнул он кому-то через проход.

– Да! – ответили оттуда.

Нейт встал, загородил широкой спиной аварийный выход и стал поворачивать ручку.

Пол вдруг стал ледяным; ноги мгновенно замерзли.

– О боже, мы в воде, – пробормотала я себе под нос. Река.

Люди повалили по проходу лихорадочным потоком.

Нейт открыл дверь и выкинул ее наружу обеими руками.

– Эвакуируйтесь! Эвакуируйтесь!

Я пошарила под нашими креслами, схватила надувные спасательные жилеты, сунула их за пазуху и застегнула молнию. Еще пригодятся.

Заплакал младенец; выругался пассажир, сидевший через проход от нас, – он никак не мог открыть дверь.

– Иззи! – Нейт обернулся, взял меня за руку и помог встать. Вода поднялась выше щиколоток и доходила уже до середины голени.

Меня толкнули в плечо; паника в салоне нарастала.

Нейт выбрался через аварийный выход; мою руку он не выпускал и тащил меня за собой. Мы встали на крыло; оно было холодным, как лед.

Мы упали посреди реки Миссури.

– Вставай на ту сторону! – крикнула я. Передняя часть крыла была в воде.

Под скулами у него вздулись желваки, он покачал головой, но мою ладонь выпустил. Мы встали по обе стороны от выхода.

– Давайте руку! – Я потянулась к женщине, застрявшей на выходе; она подняла руки. Мы с Нейтом подхватили ее с двух сторон и помогли сойти на крыло.

– Да оставь ты этот чертов чемодан! – крикнул Нейт, помогая выбраться следующему пассажиру.

– Вторую дверь открыли! – крикнула другая пассажирка, поскальзываясь на обледеневшем металлическом крыле.

– Осторожно! – крикнула я, помогая ей восстановить равновесие.

Мы выводили пассажиров, и им не было числа.

– Давайте мне малыша! – Я взяла из рук женщины недовольный кричащий сверток розового цвета, прижала девочку к груди, а Нейт вывел мать.

– Спасибо! – Она забрала младенца и освободила проход.

Крыло частично ушло под воду; я отошла взглянуть на нос самолета, пока Нейт помогал выбираться очередному пассажиру. Носовые аварийные выходы были открыты; бортпроводники надули спасательные плоты и спускали в них пассажиров. Когда очередной пассажир спускался в плот, заполненный людьми почти до отказа, вода доходила ему уже до колен и заливалась внутрь самолета.

– Мы тонем, – сказала я.

Нейт кивнул.

Сколько же там еще народу? И сколько у нас времени до тех пор, пока вода не заполнит фюзеляж?

Мужчина. Женщина. Еще один мужчина. Испуганный ребенок. Мы помогали им перебраться из салона на крыло, и вскоре вокруг не осталось места. Внутри тоже никого не осталось: никто не звал на помощь.

– Есть еще кто-нибудь? – крикнул Нейт, заглянув в салон.

Ответа не последовало. Вода доходила уже до кресел.

Я услышала всплеск и обернулась: пассажиры прыгали в воду. От берега нас отделяло метров пятьдесят.

Нейт подошел ко мне и взял меня за руку.

– Надо плыть, – произнесла я как можно спокойнее. Понимала, что чуда на Гудзоне[12] с нами не произойдет.

– Да.

– Я не умею плавать! – крикнул стоявший рядом со мной ребенок и зарылся лицом в отцовскую куртку.

Спасательные жилеты.

– Вот, держи. – Я расстегнула молнию, достала пакет, разорвала зубами и отдала отцу мальчика.

Он испуганно посмотрел на меня:

– А я наши не взял.

– Берите мой. Я умею плавать. – Я бодро ему улыбнулась и достала из-за пазухи второй спасательный жилет. – И твой тоже взяла, – сказала я Нейту и сунула ему пакет.

Тот взглянул на жилет и покачал головой:

– Надень ты.

– Мне не нужен, – ответила я. – Шесть лет в команде по плаванию.

Нейт посмотрел на меня, потом на жилет и окинул взглядом собравшихся на крыле пассажиров.

– Где мама с маленьким ребенком? – спросил он.

Мать подняла руку. Она стояла в центре толпы.

– Отдайте ей, – велел Нейт отцу ребенка, стоявшему рядом, и женщине по цепочке передали жилет.

Вокруг замелькали ярко-желтые пятна: пассажиры стали надевать и надувать жилеты.

Вода подбиралась выше, края крыла ушли под воду целиком, и мы сбились к центру, хотя нашего совокупного веса никак не хватало уравновесить самолет и не дать ему утонуть.

Самолет резко опустился ниже; двое пассажиров упали в воду, и люди на крыле в панике закричали.

– Посмотри на меня, – велел Нейт и взял меня за подбородок.

Почему его лицо расплывается?

– У тебя зрачки расширены, – пробормотал он и провел ладонью по моему лбу. – И шишка огромная. В ушах звенит? Плывет перед глазами?

– Ага.

– У тебя сотрясение мозга. – Нейт глянул вперед поверх моей головы и обернулся. Нос самолета ушел под воду, вода залила кабину пилотов и подбиралась к дверям. – Все вышли, больше ничего сделать нельзя, через пару минут мы начнем тонуть. Надо плыть к берегу. Доплывешь?

В боку закололо: слабая режущая боль.

– Доплыву.

Он кивнул и крепче сжал мою руку.

– Давай вместе. Вода в такое время года должна быть градусов десять.

Снова послышался всплеск, в этот раз с другой стороны самолета.

– И даже двери нет. Но в остальном все как в моем любимом фильме. – Я выдавила слабую улыбку.

– У тебя остались силы шутить. Это хорошо.

Самолет еще сильнее накренился вперед: нос тянул его на дно. Я оступилась, люди вокруг закричали и попа́дали в воду.

– Черт. – Нейт крепко вцепился в мою руку. Я заскользила к краю, но он удержал меня, обхватив за талию.

Ребра пронзила невыносимая боль, резкая и сильная, и я ахнула.

– Держу! Давай! – Мы вскарабкались на край крыла, принимавшего почти вертикальное положение по мере того, как самолет погружался под воду. Фюзеляж стонал, как умирающий, река уже проглотила двери в передней части самолета и подбиралась к иллюминаторам.

– Будем прыгать, – скомандовал Нейт, держа меня за руку, и повернулся к берегу. – Готова?

– Да. – Я судорожно вздохнула, приготовившись нырнуть в ледяную воду.

– На счет «три». – Он взглянул на меня и на реку под нами. – Один.

– Два, – сказала я.

Самолет издал предсмертный хрип и, стремительно погружаясь, со скрежетом пошел на дно.

– Три, – заторопился Нейт.

Мы прыгнули.

Глава пятая

Кабул, Афганистан

Август 2021 года

Дело в горной болезни, да? Из-за нее я не могу как следует вздохнуть, набрать полную грудь воздуха и избавиться от нарастающего жжения в груди. Нейт тут совершенно ни при чем.

Лжец.

Годами я воображала обстоятельства нашей следующей встречи, прокручивала в голове миллионы разных сценариев, но не думала, что это случится так. Представляла, как он появится на пороге моего дома дождливым вечером или даже вломится в мой кабинет в Вашингтоне и заявит, что я не могу выйти за Джереми. Ладно, допустим, сценарий с кабинетом был маловероятным, но даже его я представляла пару раз.

Я покрутила на пальце тяжелое кольцо с огромным камнем и снова принялась мерить шагами свои апартаменты.

Нейт здесь. Тот, кого я считала своей родственной душой, сейчас находился со мной в одном городе. В одном здании. Пульс ускорился, я попыталась задавить все инстинкты, велевшие немедленно отыскать Нейта или наорать на него за все, что мне пришлось пережить по его вине, или обнять так крепко, чтобы мы оба не смогли вздохнуть. Или и то и другое.

– Ты слушаешь?

Джереми.

Черт, я ведь так и не повесила трубку.

– Да, конечно. – Я встряхнула головой и выглянула во двор посольства, надеясь увидеть Нейта… хотя с какой стати ему быть там?

Он проводил меня в отведенные мне комнаты. Держался сурово и вежливо; видимо, хотел как можно скорее убраться от меня подальше. С учетом событий последних трех лет – неудивительно.

– Ну я же извинился…

Я совсем не слышала, что говорил Джереми.

Увы, иногда извинениями делу не поможешь.

– Я же сказала – мне нужно время. – Я села в огромное кресло, стоявшее сбоку от диванов в гостиной.

– Но ты не сказала, что Лорен послала тебя на край света! Я думал, ты едешь в Ньюкасл, – огрызнулся Джереми. – Если тебе нужно время… – он судорожно сглотнул, я заметила это даже по телефону, – чтобы принять решение, подумать можно было и в Вашингтоне или у Серены…

Серена. Меня накрыла волна тошноты, такая сильная, что я ощутила горечь во рту.

– Джер, ты тут ни при чем и твои поступки тоже… дело во мне, и это мой выбор. Если бы ты хоть немного слушал, что я тебе говорила уже полтора месяца… – Я потерла лоб между бровей; у меня вырвался горький смешок. – Хотя у тебя своих дел было полно. – Я оглянулась и поискала часы. По местному 20:18; джетлаг давал о себе знать. Организму было все равно, который час, лишь бы поспать, но умом я понимала, что надо как можно быстрее перестроиться на местное время, и, если лечь прямо сейчас, делу не поможешь.

– Иза, мы оба заработались. Давай просто обсудим все, как два взрослых человека.

От его снисходительного тона я вся закаменела.

– Я не готова это обсуждать. – В дверь трижды постучали. – Ко мне пришли. – Я встала и направилась к двери.

– Дай угадаю. Бен Хольт пришел тебя утешить? – процедил Джереми. – Этот разговор не окончен!

– Очень даже окончен, – повысив голос, отрезала я и распахнула дверь с изяществом пьяной ламы.

Створка ударилась об ограничитель и отскочила. Широкая ладонь придержала ее, прежде чем дверь ударила меня по бедру. Я перевела взгляд с ладони на татуированное предплечье, которое знала, как свое собственное.

В проеме стоял Натаниэль, одетый с головы до ног в черную спецназовскую форму, включая кевларовый бронежилет и маленькую, похожую на червячка гарнитуру, через которую он, видимо, поддерживал связь с другими ниндзя, отвечавшими за нашу безопасность в посольстве.

Сначала борода и форма без опознавательных знаков, теперь это… Видно, что в последние три года Нейт зря времени не терял.

– Надо поговорить. – Он кивнул на мою гостиную. – Не на пороге.

Жжение в груди усилилось и превратилось в пылающий огонь, что грозил спалить меня изнутри. Его глаза всегда выбивали у меня почву из-под ног – глаза не поддающегося описанию оттенка голубого, который требовал отдельного названия. Но их теплота ушла и сменилась холодностью. Стоявший на пороге мужчина казался совсем незнакомым. Даже тем утром много лет назад, когда мы спрыгнули в реку Миссури, я знала его лучше.

Ледяной взгляд Нейта охладил мой гнев.

Он выглядел, как звезда голливудского боевика, а я даже ресницы не накрасила.

– …Партнеры так себя не ведут! – услышала я голос Джереми в трубке. Он закончил тираду, которую я совсем не слушала. – Я приеду за тобой. Возьму отцовский частный самолет. Буду к утру.

– Сейчас, – прошептал Нейт; под скулами у него вздулись желваки.

– Мне пора, – сказала я и нажала «отбой», не дав Джереми возразить.

Я попятилась, а Нейт прошел мимо меня в комнату. В нос ударил мятно-землистый аромат. Пахло от него по-прежнему. Я так и не узнала, его ли это запах или он держит где-то запас одеколона с феромонами.

Он быстро обошел комнату, не останавливаясь ни на секунду, проверил за шторами и направился в спальню, как в свою собственную.

Ну уж нет, в этот раз я не дам ему здесь распоряжаться.

– Я никого не прячу в душевой кабине, Натаниэль, – крикнула я, присела на край письменного стола и положила рядом телефон. Джереми подождет. Все равно я не знала, что ему сказать. А может, никогда и не узнаю.

– Очень смешно, – бросил он из спальни.

Все мое тело напряглось и приготовилось сражаться с Нейтом, который вновь станет твердить, что меня здесь быть не должно. И одновременно я ощущала спокойствие, потому что рядом с этим придурком я чувствовала себя в безопасности.

– Я должен убедиться, что за шторой не прячутся наемные убийцы. – Нейт вернулся в гостиную, шагая уверенно и быстро, подошел к окну, выглянул во двор, кивнул и повернулся ко мне.

– Никто не хочет меня убить, – ответила я.

Сенатора Лорен – возможно, но она должна приехать не раньше следующей недели, и об этом визите никто не знал.

– Хочет, – с каменным лицом ответил Нейт из дальнего угла и смерил меня взглядом. – Иззи, какого черта ты тут забыла?

Иззи. Никто больше не называл меня так. Начав работать в администрации сенатора Лорен, я стала Изой.

– Могу задать тебе тот же вопрос, – парировала я, скрестив руки на груди. Щеки горели, я чувствовала себя неуклюжей в безразмерной кофте с капюшоном и эмблемой Джорджтауна. Я приготовилась ко сну, надела пижамные штаны и была босиком – неподходящий наряд для спора с Нейтом.

Нейт. Значит, вот как нам суждено было встретиться три года спустя? Он не вернулся, не извинился, что исчез с лица земли. Мы просто столкнулись снова, будто нас притягивало друг к другу и судьбе нравилось с нами играть.

Ерунда какая-то.

– Классный наушник, – ответила я. – Хорошо, что хоть здесь с тобой всегда можно связаться. – Я проглотила ком в горле. Чувства рвались на поверхность, соперничая друг с другом, но победила обида, и слова вышли резкими и едкими.

– Я серьезно.

– Я тоже.

Нейт стиснул зубы.

– Давай говори. Говори, что хотела сказать весь вечер.

Он сложил руки на груди, повторив мою позу, но выглядел при этом намного увереннее меня. В черной форме Нейт больше смахивал на плохого парня, будто это он был наемным убийцей, но, раз он охранял нас, значит, работал на правительство.

– Ты меня бросил. – Слова сами слетели с языка.

Нейт изогнул бровь:

– Да что ты говоришь. Я тебя бросил? Вот как ты все запомнила? Исказила факты? Видно, ты и впрямь стала политиком, как папочка хотел.

– Но ты исчез! – Я слезла со стола. Годами копившийся гнев придал мне сил. – Ни одного письма! Даже электронного! Ты удалил профили в соцсетях. Отключил телефон! – Ярость повлекла меня вперед, и вот уже мы стояли нос к носу и я смотрела в его лицо, преследовавшее меня во снах и даже в кошмарах. – Ты испарился! – Годы тревог, когда я не знала, жив он или мертв, ранен или в безопасности, прорвались наружу. – Знаешь, как я тебя искала? Я поехала в Перу, как мы планировали! И на Борнео! И только в следующем году смекнула, что это бесполезно.

На его лице что-то промелькнуло – может, сожаление? – но через миг исчезло.

– Ты так и не ответила на мой вопрос. – Нейт отодвинулся и направился к входной двери. – Блин, ты даже замок не заперла. – Он защелкнул задвижку, повернулся и прислонился спиной к двери. – Я думал, ты сидишь в роскошном офисе юридической фирмы в Нью-Йорке, так что спрошу еще раз. Какого черта ты здесь?

– Хочу менять мир. Помнится, кое-кто мне когда-то предлагал. – Я прошла к мини-кухне, бесшумно ступая по мягкому ковру, и достала две бутылки воды. – Будешь? – Как бы я ни злилась, меня все равно тянуло о нем заботиться. Господи, я просто безнадежна.

– Да. Спасибо, – ответил Нейт. Его голос смягчился. – Когда я предлагал вместе менять мир, я не это имел в виду. – Он обвел рукой мои шикарные апартаменты. Я бросила ему бутылку, и Нейт ее поймал. – Зато твои родители наверняка счастливы.

Я пожала плечами и открыла бутылку.

– Так вышло. – Сделала глоток, надеясь избавиться от кома в горле. – Чего ты так бесишься, Нейт? Злишься, что у меня своя жизнь и я не осталась сидеть там, где ты меня бросил? Или что мы встретились, хотя не должны были больше встречаться?

– Здесь тебе грозит опасность. – Он перекатывал бутылку в ладонях, игнорируя мой вопрос. – Это не страна, а пороховая бочка.

Я наклонила голову и посмотрела на него:

– Но ты ведь именно поэтому здесь? Чтобы обеспечивать безопасность таких, как я. Разве ты не этим теперь занимаешься? Где ты пропадал три года?

Мускул снова дрогнул.

– Мне нельзя об этом рассказывать. Правила игры не изменились, они стали только строже. – Нейт открыл бутылку и опустошил ее наполовину.

Прошло столько лет, а он так и не научился доверять людям. Наверное, в его мире все осталось прежним, в отличие от моего.

– Ладно. Я так понимаю, ты не собираешься объяснять, что случилось в Нью-Йорке, а я не планирую следовать твоему совету и уезжать из Афганистана. Так что ты все еще делаешь в моей комнате?

– Вообще-то, меня здесь быть не должно.

– Не сомневаюсь. Вряд ли телохранитель Хольта сейчас сидит у него и угощается из мини-бара.

– Я не об этом. – Уголки его губ поползли вверх, но Нейт все-таки сдержал улыбку, и я так и не увидела его роковую ямочку, против которой была совершенно безоружна.

– Ты можешь говорить прямо? Я не понимаю эту вашу армейскую азбуку Морзе. – Я прищурилась. – Ты же еще в армии?

Нам сказали, что нас будет охранять спецназ, но на именной белой полоске на груди Нейта было написано «Грин», а не «Фелан».

Впрочем, не важно, как его теперь звали; он по-прежнему был очень хорош собой. Явно не пропускал ни одной тренировки в спортзале.

Боже, хватит уже.

Почему, ну почему, оказываясь в одном помещении с Натаниэлем Феланом, я будто снова становилась восемнадцатилетней девчонкой?

– Да, я все еще в армии. Но в секретном подразделении, – медленно ответил он и поднял брови. – А телефон, электронная почта, соцсети… они все зачистили.

– Тогда ладно.

Наконец Нейт сказал правду, хоть и не объяснил все от начала до конца, но в сердце затеплилась надежда.

– Так вот почему ты словно испарился, – продолжила я и вспомнила дни и месяцы после его исчезновения, когда сходила с ума. Но в глубине души всегда догадывалась, почему он пропал. Нейт всегда об этом мечтал.

Значит, он исполнил свою мечту, а я еще нет.

Он кивнул.

– А Грин? – Я указала на полоску с именем. – Твой позывной?

– Нет. – Он тоже указал на полоску. – Это для вас, а не для нас. Ты должна называть меня Грином… если я и дальше буду с тобой работать. Я же сказал, меня здесь быть не должно.

Нейт покосился на окно, затем снова посмотрел на меня. Казалось, этот взгляд причинил ему невыносимую боль.

– А где ты должен быть?

Интересно, у него кто-то есть? Тот, у кого есть право знать, добрался ли он до дома? Тот, кто ждет его возвращения? Я ощутила неприятный укол ревности; внутренности завязались в узел.

– В отпуске на Мальдивах. – К его чести, он выглядел немного виноватым.

Я удивленно моргнула.

– Ты собирался на Мальдивы? – Во мне закипело негодование. – А я думала, сезон в октябре.

Неужели наша договоренность совсем ничего для него не значила? Естественно, не значила. Последние три года были тому доказательством.

– Да, собирался, – поморщился Нейт, – но сержант Браун заболел, и я вызвался его подменить.

– Дай угадаю. Сержант Браун – тоже не настоящее имя?

– Ты привыкнешь. – Он допил воду и закрутил крышечку. – Суть в том, что в составе делегации ты.

– И что? – Я пожала плечами и фальшиво улыбнулась. – Езжай на свои Мальдивы. Передай меня другому телохранителю.

Мои слова прозвучали пусто и неискренне, потому что так и было. Как бы я ни злилась на Нейта и что бы ни случилось между нами три года назад, при мысли, что он уйдет, на душе скреблись кошки. Я не хотела снова его терять. Да еще так глупо.

– Ладно, так и сделаю. – Он горько усмехнулся и многозначительно взглянул на меня. – Ведь это решит все наши проблемы.

Сердце замерло и сбивчиво забилось. Мы стояли и смотрели друг на друга, как посреди минного поля; воздух между нами сгустился и как будто искрил. Один неверный шаг – и мы оба истечем кровью.

– Знаю, – тихо ответила я. – Так легко наши проблемы не решить. Это всегда было трудно.

Он коротко кивнул и отвернулся, разрушив заклятие.

Я резко вдохнула.

– Не понимаю. Тебе предстоит провести две недели в одном из самых негостеприимных уголков Земли, переезжая из вилаята в вилаят, и все зачем? Хочешь убедиться, что обстановка в стране действительно взрывоопасная, и назвать это сбором данных?

Я резко выпрямилась:

– Мы наблюдаем за выводом войск и фиксируем наблюдения, только и всего.

– Значит, ты не улетишь?

Наши взгляды снова встретились. В его глазах читалась мольба.

– Нет. – Правда едва не сорвалась с языка, но я удержалась. Разве он сможет помочь, если узнает, зачем я на самом деле приехала? Это лишь укрепит его решимость скорее от меня избавиться. – Я должна проехать по маршруту по просьбе сенатора Лорен и встретить ее, когда она приедет на следующей неделе. Никто не должен знать…

– …что ты здесь. Да, известная песня. – Нейт провел рукой по густым темным волосам и протяжно вздохнул.

Этот вздох отозвался в каждой клеточке моего тела, будто вздохнула я, а не он.

– Ладно. Тогда слушай. – Нейт отодвинулся от двери и бросил пустую бутылку в мусорную корзину – естественно, попав в цель. – Для тебя я сержант Грин. Не Нейт. Нейтом меня называть нельзя. Ни в этой комнате, ни за ее пределами… нигде. Ясно?

– Как скажешь.

Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы продолжать смотреть ему в глаза, когда он приблизился. То ли из-за того, что я была босиком, а он в ботинках, то ли из-за того, что мы не виделись три года, Нейт казался гигантом.

– Я настаиваю. Анонимность в нашей работе обязательна. Наедине можешь спорить, сколько угодно, и быть… – он попытался подобрать нужное слово, – быть Иззи, но там, за дверью… – он указал на дверь, – ты будешь слушаться меня и делать все в точности, как я скажу и когда скажу.

– Нейт… – сказала я и поморщилась. Черт, как же сложно будет привыкнуть.

Он поднял бровь:

– Слушаться без разговоров. Когда скажу.

– Ты со всеми клиентами ведешь себя как заноза в заднице? – парировала я.

– Очень смешно. Кто бы говорил. – Нейт посмотрел на меня сверху вниз, поморщился, устремил взгляд куда-то поверх моей головы и снова глубоко вздохнул. – Я буду присутствовать на всех твоих встречах; мы будем вместе завтракать, обедать и ужинать; я буду стоять за дверью кабинки, пока ты ходишь в туалет.

– Какие интересные подробности.

– Сегодня и во все последующие дни твоего визита в Афганистан я ночую в комнате напротив. Если возникнет угроза жизни, нажми эту кнопку. – Он сунул мне в руку маленький пульт размером с мой большой палец; пульт висел на черном нейлоновом шнурке. – Я тут же приду.

Я посмотрела на приборчик и саркастически усмехнулась:

– Значит, вот как заполучить твой телефон? Притащиться в зону военных действий?

– Иззи, – шепотом произнес он и отошел на несколько шагов.

– Ну уж нет. – Я сунула в карман пульт с волшебной кнопкой. – Раз мне нельзя называть тебя Нейтом, ты тоже не зови меня Иззи. Так будет честно.

– Изой я звать тебя не буду ни за что, – фыркнул он. – Я не твой папочка.

Не твой папочка. Нейт знал, что Изой меня называл отец. Он знал обо мне то, чего не следовало бы знать, ведь он был Нейтом, а я – Иззи, и не важно, где мы находились сейчас, на каком краю света, отрицать факты нельзя. Что было, то было.

– Тогда мисс Астор меня вполне устроит.

– Приятного вечера, мисс Астор. – Он насмешливо отдал мне честь и направился к двери. – С рассветом выдвигаемся к первому пункту маршрута.

Значит, после стольких лет вот так мы будем общаться? Не незнакомцы, не враги, а… кто? Знакомые, отпускающие в адрес друг друга колкости?

– Значит, ты останешься моим телохранителем? – сказала я, запнувшись.

Нейт услышал, остановился на полпути к двери и повернулся ко мне:

– Ты же не соглашаешься уезжать. Значит, и я никуда не денусь. Такая вот физика. – Он прищурился и посмотрел на меня. – Но тебя ведь тоже здесь быть не должно? Разве не Грега Ньюкасла должны были прислать вместо тебя?

Я побледнела.

– Если хочешь, передай меня другому телохранителю, – торопливо повторила я.

Он проигнорировал мои слова.

– Так почему отправили тебя? Ньюкасл тоже заболел?

Я судорожно сглотнула.

– Ясно. Не заболел, значит. Ты сама вызвалась. – Нейт склонил голову. – Зачем ты добавила в маршрут Кундуз и Саманган? Раньше их не было. Значит, это твоя работа. – Он шагнул ко мне.

Черт. Черт. Черт.

– Все твои дружочки едут на восток, а у Ньюкасла было дело в Кандагаре. Кажется, сенатор Лорен хотела вывезти девочек, команду шахматисток.

– Вообще-то, это мой проект! Я его координатор. Ньюкасл просто решил забрать себе всю славу!

Нейт остановился и взглянул на меня сверху вниз. Казалось, еще чуть-чуть, и он увидит меня насквозь и прочитает мои мысли.

– Но два северных вилаята добавила ты.

– Нейт, – прошептала я, уже нарушив правила.

– Ты что-то недоговариваешь. Но что?

– Я… – Я покачала головой и закрыла глаза. Я могла солгать кому угодно, но только не ему.

– Даже не думай мне лгать. – Он взял меня за подбородок и легонько приподнял мое лицо. – Что происходит?

Я открыла глаза, и сердце защемило. Под всей этой броней я увидела Нейта. Своего Нейта. Я знала, что он поможет… он сделает все, но не станет помогать, если будет знать, что мне грозит опасность. Эту черту он не пересечет. А если решит, что самим своим приездом я уже подвергла себя опасности, привяжет меня к креслу следующего же отбывающего самолета. Собственно, это и произойдет, как только я скажу ему правду.

– Что на севере, Изабо? – Мое имя он произнес шепотом.

– Серена.

Глава шестая

Сент-Луис

Ноябрь 2011 года

Ледяная вода обжигала, мешая дышать. Мы лихорадочно гребли к берегу. Точнее, туда, где, как мне казалось, находился берег. Туман не облегчал задачу, как, впрочем, и течение: вместе с другими пассажирами нас несло вниз по реке, а мы отчаянно стремились к суше.

Люди вокруг держались по-разному: кто-то реагировал стойко, кто-то впал в истерику, а я вел себя, как всегда в стрессовой ситуации, – выбрал цель и сосредоточился на ней. В данный момент моей целью было не дать Изабо погибнуть.

– Как ты? – спросил я, на миг упустив ее из виду за набежавшей волной. Самолет наконец полностью ушел под воду; из фюзеляжа поднимались пузыри.

Ну вот, конец.

– В первый раз купаюсь в обуви, – услышал я ее голос. Она стучала зубами и пыталась улыбаться, но улыбка больше смахивала на гримасу.

– Сегодня многое в первый раз. – Я подплыл к ней. Сердце рвалось из груди; мы пытались отвоевать у течения каждый сантиметр.

Вдали раздался крик о помощи; кто-то из пассажиров тут же откликнулся. Я надеялся, что плоты подхватят тех, кто не умеет плавать, но в то же время радовался, что многие быстро гребли к цели.

Сквозь туман показался густо поросший деревьями берег. Паника немного утихла.

– Суша там, – сказал я, поравнявшись с Иззи. Та плыла быстро и мерно, гребок за гребком.

– Слава богу. – Ее лицо исказилось от боли, она резко вздохнула, но продолжала плыть.

– Что с тобой? – Сердце сжалось: левый глаз вдруг затуманило и заволокло красным. Я провел рукой по лбу; на пальцах осталась кровь. Этого только не хватало.

– Мой самолет потерпел крушение, а в остальном… – Она попыталась саркастически улыбнуться сквозь дрожь. – Все хорошо, просто ребра болят. Уверена, ничего страшного. Вот у тебя кровь.

А у нее были расширены зрачки. Меня много раз били по голове, я знал симптомы сотрясения.

– Да это так, царапина. Тебе надо скорее на берег.

Живот скрутился в узел, и возникло нехорошее предчувствие, которое иногда на меня находило и велело быть внимательнее, подсказывало, что все не так, как кажется. Инстинкты меня никогда не подводили. Иначе я бы просто не пережил девятнадцать лет под одной крышей с отцом.

Впереди кое-кто из пассажиров уже выбрался на сушу и помогал другим. Чуть выше по течению я увидел отца с мальчиком; они почти пристали к берегу, но матери с младенцем нигде не было видно.

Сосредоточься на Иззи.

Стопами я нащупал камни и тут же обхватил Иззи за плечи и потащил, пока она не почувствовала дно. Нам повезло, что в этой части реки берег был покатый. Но сегодня весь день был полон чудесных спасений.

Стараясь не задеть ребра Иззи, я вытащил нас на берег и забрался на склон высотой с полметра. Мы оказались в лесу. Но где именно?

– Помогите! – раздался у меня за спиной детский крик.

Я оглянулся и увидел женщину, бежавшую к воде; она помогла ребенку в надувном спасательном жилете забраться на сушу.

– Спасибо, – вяло улыбнулась Иззи, которую я усадил под ближайшее дерево. – Я тоже могу помогать, – упрямо добавила она, схватившись за грудь слева.

Я опустился на колени рядом с ней. Губы у нее посинели; я взмолился, чтобы это было просто переохлаждение.

– Можно посмотреть? – спросил я и потянулся к ее жилету.

Она кивнула. Капли воды стекали по лицу; Иззи прислонилась головой к дереву.

Пальцы онемели, но у меня все же получилось расстегнуть ее жилет и приподнять край рубашки. Я выругался.

– Крови нет, но ушиб огромный. Не удивлюсь, если окажется, что ты сломала ребра.

– Тогда понятно, откуда боль. И еще, кажется, у меня что-то с плечом. – Она провела рукой по моим волосам. – У тебя глубокий порез прямо на лбу.

– Не страшно. Шрамы украшают мужчину. Девчонкам нравится.

Я всмотрелся в ее расширенные зрачки, из-за которых было почти не видно радужку ее красивых карих глаз.

Снова кто-то позвал на помощь. Иззи ринулась было вперед.

– Ну нет. Не шевелись. – Я внимательно на нее поглядел. – Я серьезно. Сиди здесь. Я сейчас вернусь.

– Только… не умри, пожалуйста. – Она привалилась к дереву.

– Пока не планирую.

Я спрыгнул с берега и стал помогать остальным. Вздохнул с облегчением, когда мама с малышом очутились на суше. Понадобилось минут десять, чтобы помочь всем выбраться; только плоты отнесло вниз по течению.

Я продрался сквозь толпу ошарашенных плачущих пассажиров и вернулся к Иззи. Мышцы дрожали от холода и схлынувшего адреналина.

– Видишь? – Она подняла правую руку и одарила меня вялой дрожащей улыбкой. – Я никуда не ушла.

– Хорошо. Я не в том состоянии, чтобы за тобой гоняться. – Я присел рядом и обнял ее за плечи, прижав здоровым боком к себе. Туман немного рассеялся, взгляду открылась речная гладь. – Тебе надо согреться.

– Мы пережили крушение самолета. – Она наклонилась ко мне и положила голову на грудь прямо над сердцем.

Мой пульс успокоился, замедлился и выровнялся.

– Мы пережили крушение самолета, – повторил я, погладил Иззи по щеке и склонил голову к ее макушке. – Теперь осталось ждать, пока нас спасут.

– Мы не могли улететь далеко. Скоро за нами придут.

– Да.

Другие пассажиры расселись вокруг. Они пребывали в разных стадиях шока: кто-то плакал тихо, кто-то громко, кто-то совсем не плакал, а просто молчал и смотрел в одну точку.

– Задумайся. Если бы все это происходило в книге, мы бы очутились где-нибудь на Аляске в глуши или были бы единственными выжившими, которым пришлось поселиться в заброшенной хижине…

Я рассмеялся, несмотря на… ну, вообще все.

– Не забывай, в хижине совершенно случайно оказалось бы все необходимое.

Что со мной? Я впервые сел в самолет и сразу же попал в авиакатастрофу, а теперь сижу и перешучиваюсь с девчонкой, с которой только что познакомился, да еще в обнимку, будто мы знаем друг друга сто лет.

Она хрюкнула, засмеявшись, и я улыбнулся, но ее тело вдруг напряглось, и моя улыбка померкла.

– Мне… мне нехорошо.

Я коснулся шеи Иззи, нащупал пульс и нахмурился. Тот бился слишком часто. Непонятно, что это значило, но я решил, что это плохой знак, вдобавок к бледности, сотрясению и шоку после крушения.

– Держись. Помощь будет с минуты на минуту. – Вдали завыли сирены. – Слышишь? Наверняка это за нами. Будем надеяться, тут есть дорога.

– Ты устал? – спросила она, привалившись ко мне. – Я просто очень устала.

– Нельзя засыпать. – По спине пробежал холодок, и я задрожал, но не от того, что одежда промокла насквозь, а от страха. Может, опять попробовать отвлечь ее внимание? Пусть говорит. Надо, чтобы она не молчала. – Попкорн или «Эм-энд-Эмс»? Что выберешь?

– Что?

– Попкорн или «Эм-энд-Эмс»?

– И то и другое.

Любопытно.

– Если бы ты могла жить в любом штате, какой бы выбрала?

Иззи клевала носом.

– Иззи. Какой штат ты бы выбрала?

– Мэн.

– Мэн? Почему? – Я безуспешно пытался понять, откуда доносились сирены.

– У меня там нет родственников, – пробормотала она, – нет родственников – нет завышенных ожиданий.

Я глянул через плечо и за дерево. Сирены приближались.

– Нас нашли.

Рядом остановился полицейский автомобиль; из него выскочил полисмен, говоривший по рации.

– Помощь идет! Через четыре минуты будет «скорая»!

Отец мальчика бросился к полицейскому; рука ребенка изгибалась под неестественным углом. Другие последовали его примеру.

У меня снова возникло это странное чувство, тяжесть в груди.

– Иззи, какая у тебя группа крови?

– Первая положительная, – пробормотала она. – Ты со всеми девушками так знакомишься? – У нее заплетался язык.

– Если бы, – прошептал я. Впрочем, в обычных обстоятельствах у такого, как я, не было ни малейшего шанса с ней познакомиться. Как бы Иззи ни смущалась и ни тараторила, было ясно – она из богатых. – Аллергия на что-нибудь есть?

– Что?

– У тебя есть аллергия?

К хору сирен присоединились новые, звучавшие совсем рядом.

– На моллюсков. А у тебя?

– Нет, мне повезло. И все? Только на моллюсков?

– Хм… нет. Еще на пенициллин. – Она запрокинула голову и сонно взглянула на меня. – Тебе пересказать всю мою историю болезни?

– Да, – кивнул я. Сирены близились; мое сердце застучало чаще.

Она посмотрела на меня так, будто это у меня заплетался язык, и ответила:

– В семь лет сломала руку. Прыгала на батуте, и Серена… – Она захлопала ресницами и закрыла глаза.

– Иззи! – Я тихонько попытался ее растрясти. – Проснись!

Ее глаза открылись.

– Расскажи еще что-нибудь про Серену. – Я с усилием поднялся на ноги и подхватил Иззи. Прибыли первые две машины скорой помощи. – Какая она?

– Идеальная. – Иззи вздохнула. Ее голова болталась и билась мне о грудь. – Красивая, умная, всегда знает, что сказать.

– Наверное, это у вас семейное. – Я не стал пробиваться к первой «скорой», которую уже осадили со всех сторон, и сразу направился ко второй.

– Нейт?

– Да? – Я встал посреди тропы, если это можно было назвать тропой, и преградил «скорой» путь.

– Не уходи, ладно? – За воем сирен ее шепот было почти не различить.

– Не уйду. – Парамедики выключили сирены и вышли из машины. Я встретился взглядом с одним из них. – Помогите!

Иззи обмякла на моих руках, ее глаза закрылись.

– Несите ее сюда! – Парамедик обежал машину кругом и открыл заднюю дверь. Кто-то выкатил носилки.

– Кладите ее, – велела врач, и я уложил Иззи на белую простыню. – Что с ней? – Врач подбежала, оттолкнула меня и начала осмотр.

– Она сказала, у нее болят ребра. – Я провел рукой по волосам. – Там у нее большой синяк, а пульс…

– Черт, – выругалась врач, померив Иззи пульс.

Другой доктор надевал ей рукав тонометра.

– …Учащенный, – договорил я. – У нее заплетается язык, и… – Что еще она говорила? Мысли путались. – Болит плечо. Левое.

– Давление низкое, – бросил второй парамедик, и они с женщиной переглянулись. Их взгляды явно не сулили ничего хорошего. – Нам пора.

– Ее имя? – спросила врач. Они пристегнули Иззи к носилкам и завезли в машину.

– Иззи, – ответил я и еле удержался, чтобы не оттолкнуть кого-нибудь и не сесть в машину рядом с носилками. – Изабо… – Как же ее фамилия? Она же говорила! – Астор! У нее аллергия на пенициллин. Кровь первая положительная.

Водитель поспешил за руль.

– С ней можно только родственникам, – сказала врач, подсоединяя капельницу. – Вы, наверное, ее… – Она посмотрела на меня.

Не уходи, ладно?

– Муж, – выпалил я и одним махом забрался в «скорую помощь». – Я ее муж.

Разрыв селезенки. Вот что мне сказали четыре часа назад.

Эти четыре часа длились бесконечно. Переодевшись в сухую медицинскую форму, я позвонил матери, сообщил, что жив-здоров, и с тех пор сидел в зоне ожидания, попеременно смотрел выпуски новостей, освещавшие катастрофу, и следил за минутной стрелкой на больших часах, которые висели над дверью.

Мне выдали бланки, но я не заполнил ни строчки. Откуда мне было знать, где Иззи застрахована?

Ты же сказал, что вы женаты, подумал я. Вот и выкручивайся теперь.

Операция должна была занять около полутора часов, то есть уже два часа я не находил себе места и ерзал на самом неудобном в мире кресле.

Что, если я зря подхватил ее на руки? Или что-то ей повредил, когда вытаскивал на берег?

– Вам точно больше ничего не нужно? – спросила девушка из авиакомпании.

В ее взгляде читались обеспокоенность и паника. Все еще не отошли от шока. Когда нас привезли, она записала наши имена – я продиктовал ей имя Иззи – и с тех пор не отходила ни на шаг. Всего с рейса в эту больницу привезли человек десять.

В новостях сказали, что пассажиров развезли по трем ближайшим больницам.

– Спасибо, все хорошо. Я отделался раной на лбу: мне наложили одиннадцать швов, а в остальном все было в порядке.

– Отлично. – Она улыбнулась, пытаясь меня приободрить. – Звонили армейские, сказали, что отправили за вами местного представителя. Это было несколько часов назад.

Я напрягся. Я обещал Иззи не уходить.

– Вы же… – девушка сверилась со своей папочкой, – Натаниэль Фелан, верно? Это вы летели в тренировочный лагерь?

Я кивнул и потеребил свой промокший бумажник.

– Думаю, им сейчас просто не до меня, – ответил я.

Она смущенно похлопала меня по плечу и повернулась к другим пассажирам, а я еще десять минут наблюдал за стрелкой часов.

– Это он, – послышался голос медсестры.

Она показывала на меня; я поднял брови, надеясь, что она привела врача, но это был не врач, а девушка чуть выше Иззи, со светло-каштановыми волосами и встревоженными карими глазами. Семейное сходство было поразительным.

– Ты муж Иззи? – воскликнула она и ринулась ко мне, как бык на красную тряпку.

Я встал:

– А ты, наверное, ее сестра. Серена, верно?

Она кивнула и смахнула слезу.

– Прости, – прошептал я. – Никакой я не муж, просто сидел с ней рядом в самолете. Не бойся, мы не женаты.

– Я так и поняла, – шепнула в ответ Серена. – Если бы моя сестра вышла замуж, я бы узнала об этом первой!

– Я солгал, потому что пообещал не уходить и оставаться с ней рядом. А теперь я, наверное, виновен в подделке документов, потому что подписал согласие на операцию.

Ее глаза округлились.

– Ей делают операцию? Мне не сказали. Я приехала в место сбора для родственников, и мне сообщили, что она в больнице… Я час не могла сообразить, что это ее рейс, а как сообразила, стала носиться везде, как ошпаренная. – Она закрыла глаза, судорожно вздохнула и открыла их, лишь когда к ней вернулось самообладание. – Расскажи, что за операция.

Я указал на соседний стул, и Серена присела.

– У нее разрыв селезенки, перелом двух ребер и сотрясение мозга. Началось внутреннее кровотечение.

Серена кивнула, приняв эту информацию с достойным уважения спокойствием.

– Ясно. И ты подписал согласие на операцию?

– Я не знал, как еще поступить. – Я протянул ей папку. – Надеюсь, ты сможешь это заполнить.

– Наверное. – Серена уставилась на бланки, словно те были на иностранном языке. – Думаешь, она поправится?

– Надеюсь. Она была в сознании до самого приезда «скорой». – Я снова начал подбрасывать бумажник в руке и поглядывать на часы.

– О господи, у нее же аллергия…

– На пенициллин, – договорил я. – Она мне сказала. Врачи в курсе.

Серена откинулась на спинку кресла и уставилась на дверь в операционную. Хирурги ходили туда-сюда уже несколько часов.

– Ей повезло, что она села рядом с тобой, – пробормотала она.

– Вряд ли сегодняшний день можно назвать везением, но мы чудом выжили, и это прекрасно.

– Это ли не везение?

Дверь слева распахнулась, и зашли двое мужчин в камуфляже. У меня сжалось нутро.

– Натаниэль Фелан? – спросил один из армейских, окинув взглядом зону ожидания.

– Это я, – откликнулся я, поднял руку и встал.

– Ну и денек у тебя выдался, парень. Врачи тебя осмотрели, ты можешь идти? – спросил военный.

Я кивнул:

– Мне наложили несколько швов.

– Вот и отлично. Пойдем. – Он указал на дверь.

Я взял прозрачный пакет с личными вещами и подошел к ним.

– А мы можем подождать? В самолете рядом со мной сидела женщина, ей сейчас делают операцию…

Они переглянулись, и я догадался, что по-моему не получится.

– Жена?

– Нет. – Я покачал головой.

– Мать? Сестра? Дочь?

– Нет, я просто за нее переживаю.

Военный сочувственно нахмурился:

– Прости, парень, но нам поручили тебя забрать, и, если это не жена и не кровная родственница… придется пойти с нами. Приказ есть приказ.

Сердце сжалось, и я кивнул.

– Одну секунду, – сказал я и подошел к Серене. Та заполняла бланки. – Мне пора.

Она подняла глаза. Они были чуть светлее, чем у Иззи.

– Спасибо, что позаботился о ней.

– Я просто… – Я покачал головой. Черт, я даже не мог попросить Серену позвонить мне и сообщить, все ли благополучно у сестры. – Передай ей, что я не хотел уходить, но приказ есть приказ.

– Обязательно передам. Спасибо. – Она взяла меня за руку и крепко ее сжала. – Спасибо. Не устану это повторять.

– Не за что меня благодарить. – Я вздохнул, вернулся к военным, и вместе мы вышли.

Я знал, что Изабо поправится. Иначе и быть не могло. Я отказывался верить, что судьба, Бог или космическая энергия Вселенной заставили ее столько пережить лишь для того, чтобы она умерла.

Но как я теперь узнаю, выжила она или нет?

– Можем посадить тебя на другой самолет или автобус, если… ну, если ты не очень хочешь сейчас летать. Думаю, тебя и в увольнительную отпустят по такому поводу, тренировочный лагерь можно отложить, – сказал один из солдат по пути на улицу.

– Нет. – Я вцепился в свой пакет. В нем лежало все, что у меня осталось, а возвращаться домой было незачем. – Нет, я готов.

Глава седьмая

Кабул, Афганистан

Август 2021 года

– Я хочу, чтобы ты передумала, – велел я Иззи, когда утром она открыла дверь.

Ладно, допустим, не велел, а взмолился, чтобы она передумала. Я уже много лет плохо спал, но после того, как она раскрыла истинную причину своего приезда, всю ночь провел, не смыкая глаз.

Я знал, что поиски сестры закончатся для Иззи плохо. Ее могли убить. Каждый ее шаг за пределами посольства был просчитанным риском; меры безопасности продуманы конкретно под маршрут, никто не предусматривал отклонений от него для поисков иголки в стоге сена. Американские фотожурналисты – превосходная пропагандистская цель для врага, и на фоне общей дестабилизации обстановки в стране шансы найти Серену в такой краткий срок были очень малы.

– И тебе доброе утро. – Иззи выгнула бровь и открыла дверь, приглашая меня войти. – Дай мне три минуты, и я буду готова.

– Готова передумать?

Боже, как приятно от нее пахло. Этот запах снился мне каждую ночь в последние десять лет.

– Нет. – Она застегнула пуговицы на льняном блейзере до самого горла, уложила в сумку платок и большие наушники. – Готова сесть в вертолет. Как там Мэйхью?

– Уже внизу.

Общаться с младшим ассистентом оказалось намного проще, – наверное, потому, что я не был много лет в него влюблен.

– Вижу, ты снова оделся как на похороны. – Иззи окинула взглядом мою боевую экипировку.

– Главное, чтобы не твои. Скажи, о чем ты вообще думала, когда ехала сюда? У тебя был план? – Я прислонился к двери.

Иззи покосилась на мою штурмовую винтовку:

– Скажи, а ее обязательно везде с собой носить?

– Да. – Я не стал уточнять, сколько еще на мне оружия. – Так скажи, как ты планировала это провернуть, Изабо? Решила приехать, ходить по улицам и звать Серену по имени?

Она покраснела, закинула сумку на плечо, повернулась ко мне лицом и вздернула упрямый подбородок.

– Что-то вроде того.

Я запрокинул голову и оперся затылком о дверь.

– Я всегда знал, что ради нее ты пойдешь на все… что вы сделаете что угодно друг для друга, но это просто смешно. Давно она в Афганистане?

– Пять месяцев. После сдачи Баграма ей предложили уехать раньше срока, – Иззи поморщилась, – когда стало ясно, что впереди…

– Полный кошмар? – договорил я. – Именно это и случилось.

– А кто сказал, что вывод войск пройдет без происшествий? – Она еще выше вздернула подбородок. – В общем, я не думала, что Серена решит остаться, несмотря на ее упрямство, особенно после того, как в апреле сократили посольский контингент. Но Серена… – Иззи пожала плечами.

– …есть Серена.

Иззи кивнула.

– Если я отыщу ее – поставлю ей мозги на место и увезу отсюда.

– А прочие члены твоей делегации в курсе, что ты задумала?

– Нет. – Иззи так сильно вцепилась в ремень сумки, что, будь тот живым, он бы взвизгнул от боли. – И я знаю, что ты им ничего не расскажешь.

Я отошел от двери и вплотную приблизился к ней.

– И почему ты так думаешь?

Она отвела взгляд, судорожно сглотнула и посмотрела на меня:

– Потому что ты у меня в долгу.

– Я? В долгу у тебя? – Мои брови поползли вверх. Видимо, Иззи немного иначе запомнила произошедшее в Нью-Йорке.

– После того, как ты оставил меня в…

Она закрыла глаза и медленно выдохнула сквозь сомкнутые в трубочку губы. Я не мог думать ни о чем, кроме этих губ. В животе ухнуло; я вспомнил их мягкое прикосновение к своим губам, к своей коже.

– Ты у меня в долгу, – повторила Иззи, расправив плечи. Мы снова встретились взглядами. – И я навела справки в газете и сузила поиск до двух вилаятов, особо не распространяясь, что собираюсь приехать сюда с делегацией от конгресса. Она же фоторепортер «Таймс». Она не может просто пропасть, Нейт. – Иззи поморщилась. – То есть сержант Грин.

– Тут все время люди пропадают.

– Но не Серена. – Иззи пожала плечами, будто одних этих слов было достаточно, чтобы ее сестра получила невидимую защиту, которой здесь просто не существовало.

– И ты готова поставить на кон свою жизнь?

А вот я не был готов пожертвовать ею ради Серены. Я любил Серену и понимал, как много та значила для сестры, но мои приоритеты были понятны даже дураку.

– До этого не дойдет. – Иззи покачала головой. – Нам обоим известно, что эта миссия ни для кого не секрет, как бы нам ни хотелось сохранить ее в тайне. Серена наверняка узнает, что я здесь. Она нас найдет, мы посадим ее в вертолет, и я верну сестру домой.

Во мне всколыхнулись изумление и ярость. Я отступил на шаг назад.

– То есть ты хочешь использовать себя как приманку?

Иззи прищурилась:

– Только не делай вид, что тебя заботит мое благополучие.

– Твое благополучие заботит меня уже десять, чтоб их, лет! – огрызнулся я и тут же об этом пожалел. Черт, эта женщина умела вывести меня из себя буквально за полсекунды.

Повисло молчание. Я попытался собраться с мыслями.

– Пойдем. – Я повернулся и вышел из комнаты, придержав дверь, чтобы Иззи прошла первой.

По пути в лобби между нами искрило напряжение.

– Иза! – Из переговорной со стеклянными стенами выбежала с блокнотом в руках Кейси Пирс, младшая помощница сенатора Лорен. – Есть поручения для меня, пока тебя не будет?

Иззи поправила сумку на плече и просмотрела список, который ей показала Кейси.

– Кажется, это все, – сказала она.

Я подошел ближе и наклонился, почти коснувшись губами ее уха:

– Попроси Кейси собрать репортажи всех американских журналистов за последнее время и отснятый материал. К нашему приезду пусть все распечатает.

Иззи так резко повернула голову и уставилась на меня, что я еле успел отпрянуть, иначе все в лобби стали бы свидетелями чудовищного нарушения личных границ.

– Решил все-таки помогать?

– Это просто предложение.

Я отошел в сторону и встал у входа. Иззи отдала распоряжения помощнице. Надо признать, руководящая должность была ей очень к лицу.

Мы подошли к конвою, где поджидали ребята из моей команды. Иззи стала возражать, когда я забрал у нее сумку, бросил на пол бронированного автомобиля и достал кевларовый жилет.

– Вытяни руки.

– Это абсурд.

Она вытянула руки в стороны, и я надел жилет ей через голову. Иззи заплела свои светлые волосы в практичную французскую косу.

– Как и твой приезд сюда, но жилет, по крайней мере, задержит пули. – Я протянул ремешки у нее под мышками и защелкнул их спереди, стараясь держаться максимально профессионально.

– Тяжелый.

– Зато останешься жива.

Я достал кевларовый шлем из машины. Глаза Иззи полыхнули гневом:

– Ты шутишь?

– Да нормально, надевай, – выкрикнул Мэйхью, младший помощник, который уже сидел в авто.

– Никаких исключений. – Я пожал плечами. – Выбирай: или надеваешь шлем, или остаешься здесь.

Она напялила шлем, забралась в салон и села рядом с Мэйхью, а я занял переднее сиденье, как вчера. Остальная команда рассаживалась по машинам.

Через несколько минут мы выехали из ворот посольства и направились к взлетному полю, где стояли вертолеты.

Мы миновали ворота с колючей проволокой и выехали на поле, где нас ждали шесть далеко не новых «черных ястребов»[13]. Все мои инстинкты противились этому опасному путешествию, но я знал, что, если откажусь сопровождать Иззи, та полетит без меня. Я вышел из машины и открыл ей дверь. В этот раз Иззи удалось самой справиться с ремнем безопасности.

– Это что… футбольное поле? – спросила она, выйдя из автомобиля.

– Да, – ответил я.

Подошел Грэм; за ним стоял Торрес.

– Какой из них наш? – спросила Иззи.

– Первые два.

– Два? – Она растерянно взглянула на меня.

– Да, – кивнул я. – Мы всегда рассаживаемся по двум вертолетам на случай, если один собьют.

Ее глаза вспыхнули.

– Блэк, Роуз и четверо рядовых сядут во второй, – сказал Грэм и отошел в сторону. Хольт вывалился из машины вслед за Мэйхью.

– Чертова жара, – пробормотал он и повращал головой, разминая шею. Идущий за ним Келлман закатил глаза.

– Я не против. Мы сядем в первый, – ответил я Грэму и повернулся к Келлману: – Удачи, приятель. – Я усмехнулся, глядя на Хольта, утиравшего с шеи пот.

– И тебе того же. – Он многозначительно взглянул на Иззи, которая стояла и смотрела на «ястребов», выпучив глаза, а потом надела темные очки. – Похоже, у твоей пассажирки коленки трясутся.

Блин, блин, блин! О чем она только думала?

Я подошел к ней, поднимая клубы пыли, взял за локоть и наклонился, чтобы она слышала мой голос за пронзительным визгом двигателей.

– Ты до сих пор боишься летать? – спросил я.

– Все нормально. – Иззи выдернула локоть. – Я справлюсь.

– Это тебе не большой удобный лайнер, где можно надеть наушники и представить, что ты не здесь, – предупредил я.

– Я справлюсь, – заорала она, бросив на меня гневный взгляд через плечо, и мимо бортового стрелка у двери залезла в вертолет.

– Желаю повеселиться, – усмехнулся Торрес.

Я закатил глаза и поднялся в вертолет.

«Черные ястребы» предназначались для перевозки солдат. Я занял место за спиной пилота; Иззи села напротив. Женщина-пилот повернулась и протянула мне наушники с микрофоном. Я кивнул, надел их на шлем, включил, но выключил у микрофона звук.

Иззи пристегнулась – в этот раз у нее получилось на удивление ловко, – достала наушники из сумки, которая, вероятно, стоила больше, чем я зарабатывал за месяц, и с ужасом на них посмотрела.

Да, эти наушники на шлем не натянуть, а лететь без музыки она не сможет: это просто немыслимо, настоящая пытка, которой я не хотел ее подвергать.

Иззи бросила наушники в сумку и уставилась в окно с невозмутимым видом, но ее спина напряглась, она поджала губы, а при взлете сжала кулаки так, что костяшки побелели.

Когда мы оторвались от земли, наши взгляды встретились, и мы вмиг забыли, что находимся в «черном ястребе». Мы будто опять перенеслись в прошлое и снова держались за руки на рейсе 826, пока наш самолет стремительно падал в реку Миссури.

Иззи зажмурилась, а я расстегнул ремень, снял винтовку и достал из кармашка кевларового жилета свои маленькие наушники-капли. Потом приблизился к ней и присел на корточки.

Она задела меня коленом и открыла глаза. Наши взгляды встретились. Сердце сжалось, когда я увидел страх в ее глубоких карих глазах. Иззи быстро заморгала, пытаясь замаскировать свое состояние, но я всегда видел ее насквозь.

Я потянулся, вставил ей в уши свои наушники и сел на место, чувствуя на себе ее взгляд. Она поправила капли в ушах.

В вертолете почти не было свободного места, но мне казалось, что мы здесь одни. Я достал телефон – сигнал отсутствовал, но у меня была сохраненная музыка – и пролистал плейлист.

Я включил песню «Northern Downpour» группы Panic! at The Disco. Вертолет поднялся над Кабулом и направился к Джелалабаду, а мы с Иззи неотрывно смотрели друг на друга.

Ее губы разомкнулись, а этот взгляд… я будто перенесся в 2011 год, или в 2014-й, или в любой другой, когда судьба сводила нас вместе. Это была одна из ее любимых песен и то немногое, что у нас осталось общего. Иззи судорожно вздохнула, ее грудь вздрогнула, и я чуть не потерял над собой контроль.

Сидеть здесь, видеть ее и не иметь возможности прикоснуться, спросить, как у нее на пальце оказалось это кольцо, – все это казалось адом, и я не знал, выдержу ли. И все же я был готов терпеть, лишь бы побыть с ней в последний раз.

Моя Изабо.

Она начала тихонько подпевать, потом отвела взгляд и уставилась на свои колени.

Я наклонился вперед и протянул ей телефон, чтобы она могла выбрать любой трек. Затем сел на свое место и достал книгу «Цвет пурпурный» Элис Уокер в мягкой обложке, которую начал читать несколько недель назад и носил в большом кармане брюк.

Вечером мы вернулись в посольство, где царило напряжение и легкая паника.

Встреча Иззи с руководством в Джелалабаде заняла всего час, возможно, даже меньше, но то, что она услышала, не успокоило ни ее, ни меня. Атмосфера была пропитана отчаянием и решимостью, и я надеялся, что второе пересилит первое.

Новости, которые мы узнали, вернувшись на борт вертолета несколько часов назад, лишь подтвердили и без того известные слухи: обстановка в стране стремительно дестабилизировалась. Сегодня талибы[14] захватили Зарандж, столицу южного вилаята Нимроз.

Этого стоило ожидать, и все же я был разочарован.

– Вот последние репортажи американских журналистов, как вы и просили, – сказала Кейси, доложив Иззи о событиях дня. На лестнице, ведущей в личные апартаменты служащих, помощница вручила ей конверт из крафт-бумаги.

– Отлично. Спасибо. Пойду приму душ, смою пыль и спущусь к ужину, – сказала Иззи, попрощалась с Кейси у входа в свои комнаты и закрыла дверь.

Я кивнул Кейси и повернулся спиной к апартаментам Иззи, сделав вид, что ее охраняю. А примерно через тридцать секунд повернул ручку, и дверь открылась.

– Черт, Иззи, почему не запираешься? – выпалил я и задвинул засов.

– Знала, что ты за мной пойдешь, – крикнула она, сбрасывая туфли у порога спальни. – Папка на столе.

Я взял ее и пролистал последние репортажи.

– Что они вообще здесь забыли, – буркнул я, проверяя заголовки и выискивая имя Серены. – Американцам много месяцев назад велели выметаться отсюда.

– Ты что, не знаешь Серену? – откликнулась Иззи, сняла блейзер и бросила на кровать.

Неудивительно, что ей захотелось скорее снять пиджак: на улице стояла адская жара. Она вышла из комнаты в брюках и топе с кружевной отделкой.

Нет, ни в коем случае не надо пялиться на ее грудь, велел себе я. Иначе сойду с ума.

– Да, я знаю Серену. – Я покачал головой и потянулся за последней заметкой, лежавшей внизу стопки. – Нет ее репортажей ни вчера, ни позавчера, ни за прошедшую неделю. Значит, надо проверить материалы за все предыдущие дни.

Глаза Иззи округлились, а на губах заиграла улыбка, при виде которой у меня участился пульс.

– Ты правда будешь мне помогать, Нейт? – спросила она.

О боже. Эта улыбка, этот взгляд…

– Да. Я хочу, чтобы ты как можно скорее отсюда уехала. – Я кивнул на ее кольцо. – И он наверняка тоже.

Она резко вдохнула, и я понял, что пересек черту, но мне было все равно. Мы уже столько раз эту черту пересекали, что забыли, по какую сторону от нее находимся и где должен быть каждый из нас.

Я положил папку на стол и вышел.

Глава восьмая

Сент-Луис

Ноябрь 2011 года

– Так, удалось раздобыть «Твикс», «Баттерфингер»[15] и очень маленький пакетик чипсов, – сказала Серена, заходя с добычей в неосвещенную палату. – Тут в автомате совсем ничего нет. – Проходя мимо телевизора, она нахмурилась и схватила лежавший на кровати пульт. – Не смотри, не поможет.

Я бросилась за пультом и поморщилась от боли; сестра отскочила в сторону.

– Черт. – Я откинулась на подушки и попыталась продышаться: боль разлилась по всему левому боку.

– Ох, прости, Из.

Серена скорчила гримасу, отдала мне пульт и устроилась в кресле у моей кровати, где я увидела ее, проснувшись утром, хотя сестра сказала, что была здесь вчера вечером тоже и просидела со мной всю ночь. Я поступила в больницу с двумя сломанными ребрами, лопнувшей селезенкой и внутренним кровотечением, но мне сделали несколько переливаний крови, и… слава богу, я не умерла.

А все благодаря ему.

Ни он, ни я не погибли в авиакатастрофе и, судя по телерепортажу, выжили лишь чудом.

– Я просто надеюсь, что съемки с места событий помогут вспомнить, – сказала я, попыталась сесть повыше и тут же пожалела о своем решении. – Господи, как больно-то!

– Если больно, нажми на эту кнопочку. – Она подала мне пульт от капельницы с обезболивающим. – Тебя только вчера прооперировали, а еще ты попала в авиакатастрофу, забыла? Жми на кнопку, пожалей себя.

– Не поможет. Голова будет ватная, и я усну.

Я просмотрела еще одно любительское видео крушения самолета, снятое рыбаком, который в тот момент ловил рыбу в реке Миссури. Со стороны все выглядело… страшно.

Самолет появился ниоткуда, с ревом пронесся сквозь туман, чуть не врезался в лодку рыбака и рухнул в воду.

– А ты уверена, что хочешь вспоминать? – тихо спросила Серена и протянула мне мой любимый «Твикс».

Я разорвала обертку и вонзилась зубами в сладкое печенье с тягучей карамелью. Жевала и думала.

– Не помню, что случилось, когда мы вылезли на берег, – сказала я. – Взлет помню хорошо, момент, когда поняла, что сейчас мы упадем, тоже, и даже панику, когда все стали рваться на выход. Вода была ледяная… – Я покачала головой. – Но я не помню его имя.

Зато я хорошо помнила все остальное: тревогу в его глазах и прикосновение рук, вытаскивающих меня из воды. Он напоминал мне дышать, смешил меня, потом отнес в «скорую», – по крайней мере, так сказала медсестра.

Если бы не он, я бы так и умерла под этим деревом от внутреннего кровотечения.

– Извини, – вздохнула Серена и разорвала пакетик с чипсами. – Жаль, что я тоже его не запомнила, но я была в такой панике, что просто не обратила внимания. – Ее взгляд метнулся ко мне; я смотрела репортаж о нашем спасении, хотя к приезду съемочных групп меня уже давно увезли на «скорой». – Могу одно сказать: он красавчик.

– Я помню, как он выглядел. – Я закатила глаза.

Я также запомнила, какую книгу он читал, знала, что он вырос на ферме и записался в армию, чтобы заработать денег на колледж. Вот только его имя вылетело из головы, как и все после того момента, как мы сели под это чертово дерево.

– Он назвался твоим мужем. Подписал согласие на операцию. – Серена лукаво улыбнулась. – Откуда-то знал твою группу крови и что у тебя аллергия на пенициллин, – значит, ты все-таки была в сознании и ему об этом сообщила. Но знаешь что? – Она сурово посмотрела на меня. – Врач сказал, с сотрясением мозга нельзя смотреть телевизор.

Я вздохнула так тяжело, что всколыхнулось одеяло, но все же выключила телевизор, и вовремя: в палату вошла медсестра проверять жизненно важные показатели. К счастью, свет она не включила, так как голова у меня раскалывалась и грозила взорваться, будто ее начинили динамитом.

– Вам что-нибудь нужно? – спросила она, внося показатели в карту, прикрепленную к изножью кровати.

Карта. Ну конечно же.

– Нет, все в порядке, спасибо. – Я улыбнулась, медсестра вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

– Серена, дай мне карту! – воскликнула я.

Сестра нахмурилась, между бровей у нее залегли две вертикальные морщинки.

– Что? – спросила она.

– Карту! Дай мне карту! – Я замахала рукой, указывая на изножье кровати. – Если он подписывал согласие на операцию, его имя должно быть там!

– Точно! – Она вскочила с кресла, бросив чипсы и шоколадки на столике у кровати. – А я еще учусь на репортера! Как сама не догадалась!

Учусь на репортера… Черт, мне же придется возвращаться в Сиракузы. Но при мысли снова сесть в самолет… ну уж нет, больше никогда. Теперь я не смогу лететь даже с успокоительным; меня понадобится усыпить и вкатить по рукаву на носилках, иначе никак!

– Как же я вернусь в колледж? – шепотом озвучила я свой риторический вопрос.

Серена опустила боковой ограничитель на кровати и села рядом, продавив матрас. Она протянула мне карту.

– Мы что-нибудь придумаем. Завтра тебя отпустят, но тебе необязательно сразу возвращаться в Нью-Йорк, Из. Спешить некуда. Мама с папой должны понять, что тебе нужен отдых. А когда будешь готова, я прогуляю денек и отвезу тебя на машине. – Сестра пожала плечами. – Так что никаких проблем. И папа с мамой наверняка приедут через пару дней. Если захочешь, они отвезут тебя домой в Колорадо.

– Спасибо. – Я взяла карту и положила на колени. – Я просто не смогу заставить себя сесть в самолет.

А он? Интересно, как он себя чувствует. Вчера он ушел с военными; неужели те сразу посадили его на самолет до Форт-Беннинга? Я боялась летать, но, в отличие от него, для меня вчерашний полет не был первым.

– Что-нибудь придумаем, – сказала Серена. На тумбочке зазвонил телефон; мы обе вздрогнули.

Я потянулась за ним, но бок тут же пронзила резкая боль. Швы заболели, а может, ребра, а может, лопнувшая селезенка. Да что угодно. Мое тело ополчилось на меня.

Серена бросилась к тумбочке и ответила на звонок, откинув назад свои длинные волосы. Она выглядела великолепно, хоть и провела в больнице сутки. Не будь она моей любимой сестрой, я бы ненавидела ее из зависти.

– Алло? – ответила Серена, и из телефона донеслись невнятные голоса. Она подняла брови. – Ох, слава богу! Я отправила сообщение через круизную компанию, но не знала, скоро ли они смогут с вами связаться… Когда вернетесь? Мама и папа, – прошептала она, слушая ответ. – С ней все в порядке. Завтра выписывают. Разрыв селезенки, сотрясение, перелом двух ребер, шишки-синяки, но худшее позади. Она рядом, если хотите с ней… – Серена нахмурилась. Я вытянула руку. – Серьезно? – напряглась она. – Что ж, тогда скажите ей сами. – Она зажмурилась, сглотнула и протянула мне телефон.

Мой бедный живот сжался от ужаса.

– Иза! – услышала я папин голос. – Ох, бедная моя девочка. Мне так жаль, что тебе пришлось через это пройти!

Слезы обожгли глаза, и я судорожно сглотнула. Увидев Серену у своей кровати, я отреагировала так же. Эмоций было слишком много, они во мне не умещались и грозили прорваться наружу.

– Со мной все хорошо, – выпалила я.

– Серена то же самое сказала, – добавила мама. Я представила, как они по очереди тянутся к трубке, чтобы я слышала их обоих. – Слава богу, она с тобой.

– А вы когда вернетесь? – Я зажала телефон между плечом и ухом и начала пролистывать карту.

– Ну… – вздохнула мама, – дорогая, ты знаешь, как долго мы мечтали об этой поездке. Если твоя жизнь больше не в опасности, какой смысл приезжать?

Я часто заморгала. Листавшие карту руки онемели.

Серена опять присела на кровать, глядя на меня оценивающим взглядом, выдержать который у меня не было сил.

– Мы же все равно увидимся на Рождество. Всего четыре недели осталось, ты же не хочешь пропустить занятия? Какая польза, если мы сейчас вернемся, – продолжала мама.

– Так вы не приедете? – Я не выдержала и повторила: хотела убедиться, что не ослышалась. Мои родители – мастера витиевато выражаться, их слова можно было интерпретировать по-всякому.

Серена сжала мою руку.

– Если тебя уже завтра выписывают, значит, идешь на поправку, – сказал отец деловитым тоном, которым разговаривал в офисе. – Я понимаю, что ты пережила шок, но представь, какая замечательная это возможность – подняться над трудностями и проявить стойкость.

Замечательная возможность?

– Это был не шок, – возразила я, а сердце тем временем чуть не треснуло. – Я попала в авиакатастрофу. Мой самолет разбился. Я вылезла через аварийный выход и плыла к берегу с лопнувшей селезенкой и внутренним кровотечением.

Я знала, что все бесполезно. Они все равно не приедут.

– И мы очень тобой гордимся! – сказала мама, будто речь шла о победе в школьном конкурсе. – Не зря ты столько лет занималась плаванием!

На соревнования моей команды по плаванию они тоже никогда не ходили.

– Мы знаем, что ты попала в авиакатастрофу, Иза, – вмешался папа. – Поэтому можешь воспользоваться моей кредиткой и забронировать любой рейс в Сиракузы. Ни о чем не волнуйся. Мы все оплатим.

Но все равно не приедем. Ясно-понятно.

– Даже не знаю, что сказать.

– Не благодари. Естественно, мы оплатим все расходы, – усмехнулся папа и добавил: – Но когда вернемся, ожидаю увидеть только самые хорошие оценки!

Да они ненормальные, подумала я.

– Изабо, конечно, мы бы вернулись, будь это совершенно необходимо, – ласково проговорила мама. – Круизная компания должна вернуть нам деньги за остаток поездки, а в следующем году начнем с порта, где остановились, верно?

– Ну что ты с ней, как с маленькой, Роуз. Серена же сказала: ее выписывают, значит она здорова. Она же Астор. Ты же Астор, Иза? – спросил отец. – Асторы берут и делают, что необходимо.

Кажется, они ожидали, что я и тут буду отличницей. И как я должна была поступить? Не могла же я и впрямь попросить их прервать единственный отпуск за десять лет, когда отца не донимали постоянными звонками из офиса.

Я повернулась к Серене. Та смотрела на меня с сочувствием и понимающе улыбалась.

– Вместе справимся, – прошептала она, – как всегда.

Я кивнула и откашлялась, пытаясь избавиться от комка в горле.

– Все хорошо. Серена отвезет меня в колледж.

– Ну конечно, – с гордостью проговорил отец. – Тогда увидимся на Рождество. Я знаю, что тебе пришлось пережить настоящий ужас, дочка, но все равно рад, что мы поговорили. Мы тебя любим.

– Мы любим тебя! – проворковала мама. – В следующем порту купим тебе подарочек.

Безделушки вместо любви, почему я не удивлена.

– Отлично. Я вас тоже люблю.

Мы с Сереной попрощались с родителями, и она дала отбой.

– Из, мне так жаль. Я правда думала… – Сестра вздохнула и плюхнулась обратно в кресло.

– Нет, не думала. – Мой тон смягчился. – Давай не будем друг другу лгать.

Для наших родителей на первом месте всегда была отцовская компания и они сами. А мы с Сереной служили украшением, статусными трофеями, которые они полировали до блеска и выставляли напоказ. Я это понимала, и все равно следующий вдох отозвался болью в груди.

– У тебя есть я. – Сестра потянулась ко мне. – Я никогда тебя не брошу.

– Знаю. – Я сжала ее руку и судорожно вздохнула. Плакать было бессмысленно, поэтому я снова стала пролистывать карту и наконец нашла нужные документы. – Вот!

Серена встала и склонилась над кроватью:

– Он точно не врач? Почерк как у врача.

– Натаниэль, – прошептала я и провела кончиком пальца по его подписи. Фамилию было не разобрать.

– Как ты поняла, что это «Натаниэль»? Одни каракули. – Серена покачала головой. – Я вижу только букву «Н».

– Нейт. – Мои губы расползлись в улыбке впервые с тех пор, как я очнулась. – Друзья зовут его Нейт.

Это я вспомнила и, хотя не помнила больше ничего, по крайней мере, теперь знала, как звали человека, спасшего мне жизнь.

Два месяца спустя я стояла на пороге своего общежития. Поправив сумку на плече, я стряхнула снег с ботинок. Колорадо – снежный штат, я привыкла к снегопадам, но там никогда не было сугробов по пояс, как в Сиракузах.

Я направилась к почтовым ящикам и набрала на своем код. Вокруг болтали студенты. В ящике лежал оранжевый листок: меня ждала посылка.

Мои родители были не из тех, кто стал бы отправлять посылки. К тому же мы виделись на прошлой неделе, я ездила к ним на каникулы, значит посылка точно не от них. Может, от Серены?

Я захлопнула почтовый ящик, выбросила в мусор очередное предложение оформить кредитку и встала в очередь к окошку за посылкой. Передо мной стояли два человека.

– Иззи, привет! – Меня окликнула Марго, соседка по комнате, говорившая с сильным южным акцентом. Она шла ко мне, оставляя мокрые следы на грязном полу.

– Привет, – ответила я. – Как твоя психология?

– Нормально. – Она пожала плечами, вытряхивая снег из иссиня-черных волос. Очередь продвинулась вперед. – Мы изучаем посттравматическое расстройство. – Она многозначительно на меня посмотрела. – И я подумала, может… тебе стоит обратиться к психотерапевту?

Какой прозрачный намек, подумала я.

– У меня нет ПТСР. Я боюсь летать. Это другое.

Именно по этой причине мы с Сереной приехали из Колорадо на арендованной машине, хотя отец твердил, что нельзя «потакать своему страху перед полетами».

– Да, но это началось после травмы, когда ты попала в авиакатастрофу, – сказала она.

Мы снова немного продвинулись в очереди.

– Я боялась летать и до катастрофы.

– Квитанция? – спросил администратор, и я протянула оранжевый листок. Администратор скрылся в подсобке.

– Я просто хочу сказать… мне очень помогла терапия после смерти брата, – тихо проговорила Марго, и я не удержалась и посмотрела на нее. Я даже представить не могла, каково это – лишиться Серены. – Вдруг тебе тоже поможет? – продолжала она. – Мы же живем в одной комнате. Я заметила, что после катастрофы ты плохо спишь. Вреда точно не будет, а на занятиях нам объясняли, что чем раньше поговоришь со специалистом, тем лучше…

Возможно, Марго права. Мне стоило сходить к психотерапевту хотя бы для того, чтобы убедиться, что со мной все в порядке. Может, он подсказал бы, как путешествуют те, кто боится летать.

– Я подумаю.

– Умница! – Она обняла меня.

– Астор? – Администратор придвинул ко мне плоскую коричневую коробку размером сантиметров тридцать на сорок пять.

– Да, это я. – Взяв папку, я расписалась в графе «получатель».

– От кого это? – спросила Марго.

– Точно не знаю. – Коробка была очень легкая; я подняла ее и прочитала надпись на распечатанной этикетке. «Трансконтинентальные авиалинии». Сердце сжалось.

– Гигантский чек, компенсация за боль и страдания?

– Даже не знаю.

Что могла прислать авиакомпания? Подушку, чтобы мне лучше спалось? Тысячу сертификатов на бесплатные перелеты, которыми я никогда не воспользуюсь?

Мы поднялись на лифте на третий этаж. Марго открыла дверь своим ключом, так как у меня были заняты руки. Комната была обставлена просто: две одинаковых кровати, два письменных стола и мини-комода. Но Марго декорировала ее по-своему, с ярко-розовыми и лаймово-зелеными акцентами. Здесь можно было снимать рекламу пляжной одежды.

Я поставила коробку на стол и вскрыла. Внутри оказался темно-синий пластиковый пакет и письмо.

Мисс Астор,

Предварительное расследование прискорбного происшествия с рейсом 826 завершено. Возвращаем вам личные вещи, которые были найдены под вашим сиденьем. Хотя бумага пострадала от воды и ее, увы, спасти не удалось, так как самолет утонул, мы решили вернуть остальное.

Простите за причиненные неудобства и долгое ожидание возврата личных вещей.

«Трансконтинентальные авиалинии»

Я прыснула со смеху и зачитала последнюю строчку вслух.

– Они просят прощения за неудобство и потерянные вещи.

– А за потерянную селезенку? – Марго заглянула в коробку через мое плечо.

– Может, там моя сумочка? – Я с любопытством достала пакет из коробки. Пролежав на дне Миссури несколько недель, сумочка наверняка пострадала, но и я пострадала, так что мы друг другу подходили. Я открыла застежку, и из пакета выпал оливково-зеленый армейский рюкзак.

Мое сердце на миг остановилось; пришлось сделать глубокий вдох, чтобы оно забилось снова.

– Непохоже на твою сумочку, – со смехом заметила Марго.

– Это и не моя. – Я положила рюкзак на стол. – Это его.

Брови Марго поползли вверх. Она встала рядом.

– Его… этого таинственного парня, который вытащил тебя на берег, как речной спасатель Малибу?

Естественно, я говорила о Нейте постоянно и еще чаще о нем думала. Я думала, как у него дела, и мечтала найти способ с ним связаться. Он заслуживал гораздо больше простой благодарности, и, кроме того, я обещала посылать ему книги, если ему, конечно, разрешат их иметь в тренировочном лагере…

Впрочем, возможно, из лагеря его уже перевели. Я не знала, как все устроено в армии и долго ли длится базовый курс подготовки.

– Да. – Рюкзак, видимо, постирали: он выглядел точно так же, как в самолете, когда Нейт достал его, чтобы поменяться со мной местами. – Он сидел на моем месте.

– Открой. – Марго наклонилась ближе.

Я расстегнула рюкзак. Внутри оказалась мягкая поношенная толстовка с эмблемой хоккейного клуба «Сент-Луис блюз» и айпод в пакетике с зиплоком. Я включила его, нажав кнопку через пакетик, и на экране высветилось название группы: Panic! at the Disco.

– Остальное, видимо, спасти не удалось, – сказала я.

– Жаль, что это не твоя сумочка, – ответила Марго и ушла на свою половину комнаты.

– А мне не жаль, – прошептала я.

Как можно ощущать такую близость к человеку, которого я знала всего пару часов? Дело было даже не в том, что он вытащил меня из реки и отнес в «скорую». Он держал меня за руку все время, пока мы падали, и все время смотрел мне в глаза.

Я запихнула толстовку в рюкзак и ахнула. Внутри под ручкой была бирка, а на ней виднелась надпись маркером: Н. Фелан.

Я улыбнулась до ушей. Теперь я знала его фамилию. Где бы он ни был, чем бы ни занимался, я знала его полное имя и могла его найти. По крайней мере, чтобы вернуть рюкзак.

Натаниэль Фелан.

Глава девятая

Кабул, Афганистан

Август 2021 года

– Сержант Грин, – поздоровалась я.

Наступило утро следующего дня; я шла к переговорной, где наша команда устроила временный штаб, и несла высоченную стопку бумажных папок, поверх которых лежал телефон. Нейт охранял вход. Наверное, уместно было называть его другим именем, учитывая, что он теперь казался совсем другим человеком.

Но вчера он надел мне наушники и поставил «Northern Downpour», чтобы отвлечь меня от взлета. И как это понимать? Я будто снова увидела нас прежних среди этой блеклой пыли, в которую мы почему-то превратились

– Мисс Астор, – кивнул Нейт, глядя прямо перед собой.

– Иза!

Ко мне подлетел Бен Хольт. Он спасался от толпы американцев, которым нужна была помощь, и я уж испугалась, что он не успеет притормозить и врежется в меня, но Бен умудрился вовремя остановиться.

– Что случилось? – спросила я, поправляя стопку конвертов.

– Ты вчера отправила отчет сенатору Лорен?

Он встревоженно хмурился, и я вздохнула. Я знала, к чему клонит Бен.

– Да. Как только мы приехали, я отчиталась о наших впечатлениях от поездки. – Я сделала это ближе к вечеру, несмотря на усталость, ведь в вертолете всю дорогу туда и обратно я не могла расслабиться. Но работа есть работа. – Кейси еще причесывает отчет. – Я кивнула на переговорную.

– Черт, – буркнул Бен, на миг запрокинув голову. – Ты всегда все делаешь первая? – Его карие глаза меня дразнили. – Дала бы возможность хоть раз кому-то другому сдать отчет первым.

– Это не соревнование, – напомнила я ему. У меня зазвонил телефон. – Я просто делаю свою работу. Если я вовремя не отправлю заметки, я задержу помощников. – Телефон вибрировал и съезжал все ближе к краю стопки, едва не падая.

Звонил Джереми.

Черт. Уже в третий раз за сегодня.

– Дай помогу. – Бен потянулся за телефоном, но опоздал буквально на секунду. Телефон с треском упал на глянцевый пол и подскочил от удара.

Само собой, у Нейта рефлексы были лучше, и он поймал телефон, не дав ему стукнуться снова.

Нейт оказался совсем рядом, и я не могла не заметить, как он на миг нахмурился, увидев имя звонившего. Если бы Нейт стоял чуть дальше и я не смотрела бы на него, я бы точно это упустила.

– Нажми «отклонить», – тихо сказала я. Сердце заколотилось при мысли, что он ответит на звонок.

Я была не готова говорить с Джереми; я вообще не хотела с ним беседовать и тем более не желала, чтобы ответил Нейт. Ну уж нет. Еще чего.

Нейт не знал Джереми, зато Джереми прекрасно знал, кто такой Нейт. И я не могла винить жениха за то, что Нейта он ненавидел. Мне бы тоже не хотелось сражаться за внимание невесты с призраком.

К тому же Нейт с недавних пор перестал быть призраком. Он стоял рядом со мной во плоти, и от него пахло его любимой мятной жвачкой.

Значит, его поцелуй тоже будет пахнуть мятной жвачкой…

– Уверена? – Глаза цвета голубого льда встретились с моими. Он был готов нажать на красную кнопку.

– Уверена, – кивнула я. Еще никогда в жизни я ни в чем не была так уверена.

– Вот это реакция, – заметил Бен, наклонился и взглянул на экран. – Джереми, значит?

Нейт смотрел на экран, и я поняла, что он запоминает номер Джереми, зная, что эта информация, возможно, пригодится ему в будущем. Он нажал кнопку «отклонить», но не положил телефон обратно на стопку папок, а сунул его в карман моих черных брюк.

Нейт не прикоснулся ко мне, но я все равно вздрогнула.

– Как он, кстати? – спросил Бен, будто никого рядом не было.

– Он… – Я судорожно сглотнула и покосилась на Нейта, но тот уже отошел и встал у двери в переговорную. Тяжелая стопка оттягивала мне руки. – Да как обычно.

– До меня дошли слухи… – Бен потер шею и сочувственно посмотрел на меня. За последние полтора месяца я уже привыкла ловить на себе этот взгляд. – Но ты ничего не говорила, вот я и не стал расспрашивать…

– Спасибо, – коротко ответила я. – Давай сосредоточимся на работе, а о том, что творится в Вашингтоне, пока забудем.

Я не собиралась предавать огласке решения, касающиеся моей личной жизни, особенно учитывая, что в вашингтонских политических кругах слухи распространялись мгновенно.

– Понимаю. – Голос Бена смягчился. – Но, если тебе нужно будет с кем-то поговорить… – он коснулся моего плеча, – я буду рядом. – Бен понимающе кивнул и зашел в переговорную.

– Давай помогу. – Не дождавшись моего ответа, Нейт взял папки у меня из рук, и я чуть не вздохнула от физического облегчения. – Ничего ему не рассказывай. Что бы это ни было, – добавил он.

– Да что ты говоришь. – Я развернулась к нему.

– Он… – Нейт наморщил лоб, подыскивая нужные слова. – Он слишком рвется узнать, в чем дело. Это подозрительно. Просто предчувствие.

– Да. – Я постаралась сдержать улыбку, ведь Нейт был прав. – Когда я только начала работать на Капитолии, Бен позвал меня на свидание, а я отказалась. Кажется, он до сих пор не смирился.

Нейт нахмурился и заглянул в стекло переговорной.