Гуманизм бывает разный. Декларативный, выраженный в реплике Сатина из пьесы «На дне», от которого никому ни тепло, ни холодно. Романтически приподнятый, как в пьесах Шиллера, но зачастую слабо сопрягающийся с реалиями обычного человека. Сочувственный (образ маленького человека врусской литературеXIX века) и т.д. Гуманизм Юрия Трифонова я бы назвал понимающим. Вообще, понимание это редкий дар, но трифоновское понимание особенное. Это не позиция холодного наблюдателя, отдающегоотчёт во всем несовершенстве человеческой натуры. И хотя автор не щадит своих героев, безжалостно обнажая их душевную изнанку, но большинству из них он все-такисопереживает. Чего больше в этом сопереживании – сердечного тепла или понимания? Ведь лучше, чем кто-либо другой, Трифонов видит и те суровые правила игры, которые навязываются нам жизнью и противостоять которым обычному человеку зачастую бывает не под силу. И это, может быть, самое ценное, что мывыносим из знакомства стрифоновской прозой.