Читать онлайн Эпоха женщины

глава первая

Омский аэропорт Сергей. Ирина. 2000г.

Ярким апрельским днём, прозрачные двери омского здания аэровокзала широко распахнулись и выпустили очередную группу прибывших авиапутешественников из Москвы, которые стремительно рассосались в различных направлениях: кто за багажом в багажный отдел, кто на автобусную остановку, а несколько человек прямиком пошли к ожидающим их такси. На невысоком и широченном крыльце остался стоять крепкий загорелый мужчина в тёмном стильном костюме и кожаных ботинках цвета мокко.

Это был возвратившийся из американской ссылки, куда сослал себя сам, Чарин Сергей Данилович, сорока лет от роду, ранее известный в определённых кругах как Кифара. Десять лет назад он, один из наиболее влиятельных авторитетов города, был вынужден устроить себе такое «наказание», справедливо решив, что пожить за океаном, поближе познакомиться с жизнью обитателей других миров, будет ему более полезней, чем мотать срок по сфабрикованному против него уголовному делу. Поэтому он, молодой, богатый и неженатый, с лёгким сердцем покинул ощерившийся на него город , и скоро уже загорал на золотых пляжах Санта-Моники и Малибу.

Сергей, щурясь от ослепляющего солнца, с удовольствием втянул в себя свежий весенний, а главное,-сибирский воздух. Он думал о том, что ещё вчера он бродил по улицам Нью-Йорка, а сегодня стоит на родной омской земле. На земле, которую он не видел более десяти лет! Здесь всё было по другому, здесь был совершенно другой мир, свой, понятный, и каждая клеточка его тела радовалась тому, что наконец-то он – дома! Дома! Дома! Дома! Дома!…Здесь всё было родное!

Он, понятное дело, волновался и задавал себе вопросы: Как то встретит его родной город после стольких лет вынужденной разлуки?

Будет ли ему здесь удача?

Не спеша, он забрал из багажного отделения свой, внушительных размеров чемодан и отойдя к скамейкам, поставил его на одну из них. Затем, также не спеша, достал из бокового кармана пиджака пачку сигарет, выудил сигаретку и закурил. Но не успел он выкурить её до половины, как около него остановилась белая «тойота-королла».

−Поехали? На Сергея вопросительно смотрела тёмноволосая симпатюля.

−Поехали. Согласился он, и метнув окурок в стоящую рядом урну, взялся за чемодан. Девушка шустро выскочила из машины и открыла багажник, куда Сергей уложил свою поклажу. Через минуту передние дверцы японского автомобиля захлопнулись.

−Куда?– Сергей повернул голову направо и напоролся на жгучий изумрудный взгляд.—Однако, −подумал он, а вслух сказал:−Торговый Центр пожалуйста.

Молодая таксистка мягко тронула машину с места и развернувшись, повела её по чистой асфальтовой дороге. Сергей полуобернувшись, украдкой рассматривал «шефу»: Среднего роста, очень привлекательная, одета в очень ей подходящий джинсовый костюм и кроссовки. –Впрочем,—рассуждал про себя Сергей—на ней также отлично сидели бы и вечернее платье и обыкновенная колхозная телогрейка, и это также верно, как то, что голос её, кстати очень приятный, но нарочито грубо поставленный, не был голосом профессиональной “бомбилы”.

Сергей безошибочно понял, что в этом грубом шоферском мире девушка является дебютанткой. Понятное дело, за баранку она взялась не хорошей жизни.

“Командир” ловко обогнала гружёный, сильно чадящий своими выхлопами Камаз, и поддав газу, стрельнула в своего клиента зелёной молнией взгляда, оторвавшись от дороги лишь на долю секунды.

−Что, нравлюсь?—с вызовом спросила она.

Сергея это не смутило.

−И даже очень.– Ответил он просто.

Девушка презрительно фыркнула:

−Все вы такие.

−Какие же?—Спокойно спросил Сергей.—И кто это все?

−Все, это мужики, а какие?-похотливые,−кратко пояснила водительша, не забывая быстро вести автомобиль.

Такого отношения к себе, Сергей не мог позволить никому принципиально: себя уважать не будешь, никто уважать не станет.

−Останови. сказал он. Молодая таксистка, осознавшая, что последней фразой, так легкомысленно вылетевшей из её уст, она вызвала неудовольствие своего пассажира, послушно вывернула на обочину и остановилась.

−Извините.– Она виновато глядела поверх руля и закусив нижнюю губу, ждала, когда оскорблённый клиент(роскошный мужчина между прочим, это она ещё в аэропорту усекла) покинет её «тойоту». –И почему она так сказала? Ведь не её это мысли, а подруги Люськи, будь она неладна.—

Сергей вмиг понял её состояние, кожей ощутив искреннее раскаяние. Он понял также, что если сейчас выйдет, то сделает плохо и себе и ей. В этот прекрасный весенний день.

−Вас как зовут?—спросил он.

−Ирина.—На Сергея сейчас смотрела провинившаяся школьница.

−Меня зовут Сергей. Я конечно не имею права читать морали кому бы то ни было, но должен отыграться в ответ на вашу стрелу. Вы разрешите?—Ирина согласно кивнула головой.

−Кратко скажу в защиту мужиков. Настоящий мужчина, коим я себя считаю тоже, по определению не может быть похотливым. Потому что мужчина. Не надо путать его с бабником. И нравятся мне Ирина, не ваши голые коленки, которых не видно под джинсами, а Вы сами: фигура, голос, глаза. Не восхищаться женской красотой, не замечать её, это не по-мужски, это удел ущербных. Но для мужчины очень важно не переступить ту грань, за которой у мужа объекта обожания начинают расти рога.

−А если мужа нет?-подала голос внимательно слушавшая Ирина.

−А если мужа нет, ничего не мешает мужчине ничейную женщину сделать своей.

−Вы уж простите Сергей ради Бога за мою глупую реплику, сейчас мужчина, хранящий верность своей женщине, большая редкость.

−Если этот камешек в мой огород, то я не женат.

Ирина ощутила вдруг, как дрогнуло её девичье сердце. Она отвернулась от Сергея и глядя на капот машины спросила:−Развелись?

−Давно уже.

−Извините.

−Было бы за что. Ведь я и рассказываю про себя в общем то чужому человеку, потому что чувствую, что Вы Ирина, очень порядочный человек и всё поймёте правильно.

−Спасибо за комплимент, давно не слышала. А Вы уверенны, Сергей, что не ошибаетесь насчёт меня? Ведь я Вас кажется уже успела оскорбить?

−Но ведь Вы также уже успели и извиниться? Так что эта ваша, ваша ли?– реплика, за которую я вижу Вам очень стыдно, уже забыта. А моя характеристика на Ваш счёт, вовсе не комплимент, а сложение Ваших внешних данных в общий анализ, как то-выражение лица, глаз, тембр и интонация голоса, общее поведение.

−Ах! Это был не комплимент.-Шутя-обиженно надула губки Ирина.—Значит Вы меня просто проанализировали!?

−Ну вот, теперь кажется уже я Вас обидел,−Сергей проникновенно посмотрел в её зелёные, с лукавинкой глаза и не подав вида, что он понял её игру, спокойно продолжал:−Мой анализ, это не холодный расчёт вычислительной машины, это моя интуиция, я на Вас Ирина, смотрю не как на объект подлежащий расшифровке, а как на женщину, с которой можно или нельзя иметь дело. И так как я вижу, что Вы искренний человек, а значит:-порядочный, то вкупе с Вашей красотой и Вашим обаянием, с Вами иметь дело и можно и приятно.

Ирина запунцовела от удовольствия, ей были приятны слова Сергея.

−Вы находите меня обаятельной?

−Вы меня обаяли с первого взгляда.-Сергей смотрел на неё очень серьёзно.

−Спасибо. Ну что, едем?

−Конечно!

Во время поездки, в ходе непринуждённого разговора, выяснилось, что Ирина, как и предполагал Сергей, едет сейчас по краю финансовой пропасти. Ей необходимо срочно заплатить за чужую побитую машину три тысячи рублей, да ещё своей надо сделать косметический ремонт. Сергей, когда садился в машину, заметил, что правое заднее крыло Тойоты было содрано. Сама Ирина была виновна в ДТП или её подставили, уже не важно. Важно то, что теперь ей платить. А чем платить, если она получает меньше двух тысяч в месяц? Вот и села за руль подрабатывать в выходные. Сама родом из Владивостока, здесь училась в педагогическом, да так и осталась в Омске. На родину, после получения диплома не шибко тянуло, в Приморье тогда начались энергетические проблемы, да и в целом Омск, во многом схожий с Владиком, ей нравился. Так и стала омичкой. Работает учителем физики, работа нравится, квартиру снимает вдвоём с подругой, рядом со школой, где обе работают. Во Владике живёт брат, иногда наезжает в гости. В прошлом году приехал на этой «тойоте» да и подарил сестре. На права сдала экстерном, без проблем.

− Вот такие пирожки с котятами,−закончила Ирина свой краткий обзор жизни.

−Ну вот и приехали.—Она припарковалась на стоянке Торгового центра.

−Спасибо.-Сергей протянул ей пятисотрублёвую купюру.

−Ой,-испуганно всплеснула руками Ирина:−а у меня сдачи нет, здесь очень много.

−А мы разве договаривались о цене?-Сергей вопросительно смотрел на Ирину, которая неловко, будто опасаясь чего-то, держала банкноту двумя пальцами, и которая, за этот короткий период времени их знакомства, стала такой родной и близкой, словно они были знакомы по меньшей мере лет десять. И расставаться с которой было жуть как неохота.

−Это моя плата за Вашу работу, так что берите и точка. Я, как пассажир доволен качеством поездки и вправе отблагодарить как хочу. Ведь имею право?-Сергей сознательно затягивал момент расставания, ему очень хотелось продолжить приятное знакомство, но навязываться девушке он не смел.

−Имеете-,пролепетала Ирина и вдруг широко улыбнулась:-А хотите, я вас ещё куда-нибудь отвезу? Ну, после Торгового центра? Если конечно у Вас поблизости нет своего автомобиля?-Она аккуратно, чувствовалось, что деньги эти для неё немалые, убрала “пятихатку” в кошелёк и просительно-вопросительно смотрела на Сергея. Тому стало ясно, что это не просто вопрос типа-куда едем?,-девушка явно не хотела расставаться со своим новым знакомым.

“Ай молодец девочка, ну какая же ты умничка”-радостно подумал Сергей,-“а может это любовь с первого взгляда?”-Вслух он сказал:-Хочу и даже очень и, если не против, давай на ты?

−Я не против,−Зелёный блеск её глаз не мог обмануть Сергея. Ирине тоже не хотелось расставаться. Кто знает, какие будут следующие пассажиры, и будут ли они вообще?

− Ну и ладушки. Тогда я раскрываю карты. Мне надо купить или арендовать автомобиль и найти временное прибежище. Твоя «Тойота» меня вполне устроит, ремонт беру на себя, за аренду плачу отдельно и могу вперёд. Договорились?

−Договорились,−улыбнулась Ирина. Все её финансовые проблемы решались одним махом.

−Кстати, если в вашем доме сдаётся квартира, я готов её снять, и с тобой рядом, вдруг машина понадобится?

Ирина замешкалась с ответом, решая для себя какую-то задачу, со стороны можно было подумать, что она вспоминает содержания наклееных у подъезда её дома объявлений, но Сергей видел, что это не так.И оказался прав.

−В принципе, моя соседка Людмила, будет отсутствовать ещё три недели.

−Я всё понял, согласен снять вашу плацкарту на ваших условиях. Я неприхотлив и приставать не буду.А соседка куда делась, если не секрет?

−В отпуск, на родину к себе, на Брянщину.

−Ну так что, поселяешь меня на своей плацкарте?

−Поселяю.-Ирина не хотела признаваться себе, что уже по уши втрескалась в этого, едва знакомого Сергея, и уверяла себя, что это вовремя подвернувшаяся выгодная сделка: появилась возможность быстро расплатится с долгами. К тому же, она приведёт к себе не просто жильца, а понравившегося ей симпатичного мужчину, который кстати был очень похож на того принца на белом коне, которого она представляла себе в тяжёлые минуты своего горького одиночества. И пусть это не он, а она подхватила его, и не на коне, а на автомобиле:-не суть важно. Самое главное-мечты сбываются, хотя порой не так, как поёт в своей песне Юрий Антонов.

−Значит договорились, вновь уточнил Сергей уже насчёт жилья,−поможем друг другу не погибнуть от временных трудностей,-весело добавил он.

−А теперь закрывай машину и пойдём со мной, мне нужна твоя помощь.-Он уже стоял подле водительской дверцы и ждал Ирину.

−В качестве носильщика!?-Лукаво поинтересовалась она, закрывая машину.

−Как можно!?-Театрально возмутился Сергей:-Ты у меня сегодня в качестве эксперта по продуктам питания. Полагаю, что в твоём холодильнике кроме дежурного пакета кефира, есть в наличии только кусочек Крайнего Севера. Угадал?

−Почти.-Ирина смущённо-загадочно улыбнулась.-Ну что, идём?

Через час контратака на магазины завершилась полной победой наступающих. Изрядно запыхавшись, но довольные, Сергей с Ириной вышли наконец на свежий воздух, отягощённые трофеями:-большими сумками и пакетами, доверху набитыми всякими вкусностями. Поместив сумки на заднее сиденье машины, Сергей взял из пакета с фруктами большой оранжевый апельсин, быстро освободил его от кожуры( которая вероятно от возмущения заполнила салон машины чудесным ароматом) и протянул Ирине, галантно наклонив голову:

−Прошу! -Ирина благодарно склонила свою прекрасную головку, взяла очищенный фрукт и разделив его пополам, предложила вторую часть Сергею.

−Это Вам от нас!

−Ах. Большое спасибо!-Поддержал её игру Сергей. Они махом покончили с цитрусом, потом ещё с двумя.

−Ну что, заморили червячка?-Спросил Сергей и не дожидаясь ответа добавил:

−Сейчас едем к тебе, обустраиваться, но по пути заедем погасим твой долг, чтоб значит спать спокойно.-Ирина не возражала.

Высокий крупный парень, из тех, кого называют качками, деловито пересчитал деньги.

−С тебя ещё две тыщи.

−Почему?-Возмутилась Ирина,-я тебе была должна три тысячи и отдала в срок.

−Пришлось малярам за скорость доплатить…-начал было хозяин квартиры, но Ирина решительно повернулась и вышла, громко хлопнув железной дверью.

Сергею это уже начинало нравиться. Как говорится, он почувствовал себя на десять лет моложе.

−Пойдём,–коротко сказал он потерявшей хорошее настроение Ирине. И вновь она стоит у железной двери квартиры наглого Паши и опять жмёт кнопку звонка. Но теперь она не одна и посмотрит, как Паша будет разговаривать с Сергеем. Она ни на миг не сомневалась, в том, что Сергей без особого труда сумеет поставить на место любого хама.

−А.. Это опять ты,-довольно расплылся в улыбке снисходительности Паша, приоткрывая дверь.

−Решила сразу доплатить или натурой?

Дверь открылась шире, и взору хозяина предстал незнакомый ему мужчина среднего возраста, средних лет.

−Ага, доплатить. И что характерно-натурой!-Многообещающе ответил ему мужчина, и безцеремонно зашёл в квартиру, плечом оттолкнув обалдевшего Пашу вглубь прихожей.

−А ты кто такой? Чего тебе здесь надо?-С грубым вызовом, который по его пониманию должен был подчеркнуть его, Пашину смелость и крутость,и напугать противника, выпалил Паша незнакомцу. Своим задним местом он уже почуял, что влип в неприятно пахнувшую историю и здорово струхнул.

−Сколько он затребовал с тебя сверх договора?-Спросил Сергей обратившись к стоявшей на пороге Ирине и, казалось, не обращал никакого внимания на хозяина квартиры.

−Две тысячи рублей,-ответила та.

−Так?-Сергей повернулся к Паше.

−Так,-подтвердил тот.-Только ты паря здесь ни при чём. Это наши дела, понял? И вали отсюда поскорей, пока я тебя инвалидом не сделал.

Комплекция у Паши, при его росте метр восемьдесят и впрямь была устрашающей, но Сергею не раз в своей бурной жизни, приходилось общаться с подобными героями. Чем наглее ведёт себя такой крутяга, тем трусливее и гнилее у него душонка. Про себя Сергей решил, что Паша в принципе не безнадёжен, но поучить его высшим манерам всё же стоит. Резкий удар ногой мае-гери, и Паша, не успев среагировать, согнулся пополам, уставившись на Сергея страдальческим выражением лица. Великолепный гиаку-цуки в лоб, довершил поражение незадачливого хозяина квартиры. На всё Сергею хватило всего две секунды. Ирина ошарашенно смотрела то на Сергея, то на поверженного, лежащего ничком Пашу. Сергей спокойно прошёл в ванную, набрал в стоящее под раковиной ведро воды, и подойдя к лежащему, плеснул ему в лицо.

Через минуту, не подававший признаков жизни Паша, очнулся. В его бессмысленном взгляде постепенно проявился испуг. Он с трудом сел на полу. Сергей сел на корточки рядом.

−А теперь слушай сюда, сынок, −по отечески ласково, обратился он к Паше.

−Ты завысил оговорённую сумму долга на две штуки. Это не по понятиям, и ты сам это знаешь. А следовательно, понимаешь, что заслужил денежную премию, только наоборот. И чтобы всё было честь по чести, завтра,-он приставил указательный палец к самому носу Паши так что тот испуганно отшатнулся-,

– Завтра в 14:00 по омскому времени у СКК Иртыш ты возместишь мой моральный ущерб суммой в количестве двух тысяч американских денег, то бишь долларов США. Согласен, сумма небольшая, но дело-то ведь не в сумме, верно? – Павел согласно кивнул, глядя на Сергея с опаской.

– А дело в принципе, чтобы вовремя тормозить оборзевших и зарвавшихся, – продолжал Сергей – ибо девушка эта – он показал взглядом на Ирину, которая так и не сдвинулась с места – моя, и оскорбив её, ты оскорбил меня. – Сергей встал с корточек, взял свою девушку за руку и покидая квартиру бросил напоследок Паше – Советую быть обязательным и пунктуальным. Это очень полезно для здоровья. До завтра, Павлик.

К дому Ирины машину повел Сергей, мудро рассудив, что Ирине, находившейся под сильным впечатлением расправы с Пашей, доверять руль неосторожно. Сергей видел ее состояние и не вмешивался в ее размышления. Город он знал, как свои пять пальцев, и без труда выехав к нужному дому, он припарковался недалеко от ее подъезда.

– Ну вот и прибыли, – сказал он заглушив двигатель. – Ирина…

Он выдержал паузу.

– Ирина еще не поздно переиграть. Я могу поискать другую квартиру.

– Зачем, мы же договорились.

– Я же вижу, что ты засомневалась, пускать ли такого страшного человека к себе в дом или нет.

– Да вовсе ты не страшный, просто я… он конечно свое получил, но зачем было его еще и напрягать?

– А разве он тебя не напряг? А кто ты и кто он? И что значит напрячь этого качка за его косяк, и что значит напрячь бедную беззащитную учительницу и совершенно безосновательно? Разве это сопоставимо? И вообще, Ир – Сергей взял ее правую руку двумя своими и глядя ей прямо в глаза, добавил – Извини, что вел себя не вполне корректно в твоем присутствии, но в нашей жизни существует неписанное правило: хочешь чтобы тебя поняли—разговаривай с человеком на его языке.. Вот с этим Пашей я разговаривал на его родном языке. Уверен, что он меня понял. – Он отпустил ее руку.

– Впредь веди себя корректно в моем присутствии господин дипломат – шутливо погрозила пальчиком Ирина, улыбнувшись своей обворожительной улыбкой.

– Заметано. – Сергей повеселел. Они закрыли машину и пошли в берлогу как звала Ирина квартиру на седьмом этаже, которую снимала, волоча с собой сегодняшнюю добычу – сумки, свертки, пакеты, чемодан.

– А почему берлога? – спросил Сергей, когда они остановились отдышаться на лестничной клетке пятого этажа, так как лифт по российскому обыкновению не фурычил.

– А потому что там живет страшная медведица и я не знаю господин дипломат, на каком языке Вы будете с ней общаться – шутливо ответила Ирина.

– Договоримся – Сергей заговорчески мигнул Ирине и взялся за сумки. У двери ее квартиры он опустил свою ношу и артистичным жестом пригласил хозяйку пройти вперед.

– Прошу, госпожа Медведева.

– Однако – Ирина не смогла скрыть свое удивление, доставая ключи и отпирая двери: – Вам не откажешь в проницательности, господин дипломат.

Занеся пакеты с продуктами на кухню, Сергей обратился к Ирине:

– Если хозяйка не возражает, я бы прыгнул сейчас в ванну и откис, а потом не мешало бы вздремнуть часок-другой.– Хозяйка не возражала.

Когда он посвежевший, побритый и помолодевший вошел в отведенную ему комнату, Ирина уже достилала, его постель – широкую кровать выполненную в старинном стиле. Уловив одобрительный взгляд Сергея, она пояснила:

– Купила по случаю недавно и не жалею. Очень удобная. Теперь вот самое дорогое дорогому гостю.

– Выходит я тебя обездолил? А ты?

– В Люськиной комнате неплохой диванчик. Ну все. – Она заправила пододеяльник и выпрямилась, – можешь отдыхать, а я тоже пойду окунусь, освежусь, а потом займусь приготовлением обеда.

– Или ужина – рассмеялся Сергей – Что-то мне совесть не позволяет спать на этой постели, по крайней мере… он не договорил.

– Может я все-таки на диванчике? – он вопрошающе посмотрел на нее.

– 

Отдыхай и точка, – улыбнулась Ирина и вышла, а Сергей, чувствуя себя все-таки неловко, обречено стал разбирать сумки с вещами, ложиться сейчас с влажными волосами было не в обычае Сергея, ибо после пробуждения, его прическа всегда напоминала стиль «а-ля взрыв Тунгусского метеорита» и дабы избавиться от него, приходилось мочить голову под душем. За этим занятием и застала его Ирина.

– Не спится?

– Да вот, решил пока голова подсохнет с вещами разобраться. – Сергей обернулся к Ирине и обомлел – всего в двух шагах от него стояла сказочная нимфа в коротком, чуть выше колен халатике синего цвета. От нее исходил соблазнительный запах чистого женского тела и цветов, и Сергею стоило огромных усилий, чтобы не заключить в свои объятия стоящую перед ним принцессу. Ирина и в джинсовом костюме выглядела очень привлекательно, а тут…

Она конечно же уловила вспыхнувшее в глазах Сергея желание (да и как могло быть иначе, какой мужчина сможет спокойно смотреть на девушку, только что вышедшую из ванны, естественно посвежевшую, похорошевшую, молодую, очень симпатичную и к тому же находящуюся рядом с ним в одной комнате?), но словно ничего не заметив, отвернувшись к зеркалу, расположенному у двери над тумбочкой, и расчесывая деревянным гребнем свои роскошные волосы каштанового цвета, предложила:

– Как насчет кусочка торта на сон грядущий? Чай уже готов.

Сказанное едва дошло до сознания Сергея, и мотнув своей головой, стряхивая с себя наваждение, он ухватился за торт, как за спасительную соломинку.

– У тебя есть торт? Торт я люблю.

– Ну тогда пошли на кухню.

На кухонном столе действительно стоял торт, по виду напоминающий старинный английский замок времени короля Ричарда Львиное Сердце, и испускавший в кухонное пространство шоколадно-ванильные волны.

– Сама испекла?

– Нет, тетя по почте прислала.

– Прошу прощения за глупый вопрос, – Сергей сел на табурет, не отводя взгляда от Ирины.

– Прощаю, – Ирина тоже села на табурет и протянула Сергею нож, чтобы разрезал. – Я сегодня никого не жду, но торт все равно испекла по привычке. Я всегда пеку его в этот день.

– Так у тебя что, день рождения сегодня? – Включился наконец Сергей.

Ирина поджала губки и кивнула головой. Сергей отложил нож, встал и сделал шаг к имениннице. Ирина тоже встала. Он взял ее за руку и глядя в ее искрящиеся изумрудные глаза, произнес слегка волнуясь:

– Ирина, от всего сердца поздравляю тебя с днем рождения. Подарок за мной. Хочешь не хочешь, а поцеловать я тебя просто обязан.

– А я и не против.

Они крепко обнялись, губы их нашли друг друга и слились в долгом страстном поцелуе. Зачатки взаимного чувства, бывшие весь день в запретном состоянии, вырвались наконец-то на свободу, и уже ничего не чувствовали оба бешено бьющихся сердца, пронзенные единой стрелой озорного Купидона, кроме всепоглощающего жара безумной страсти……

– Кто бы это мог быть? – Стека вопрошающе посмотрел на Пашу Грушина, по кличке Груша, который только что поведал ему о своих злоключениях и ждал окончательного шефского вердикта.

– Не знаю. Город вроде бы знает хорошо, но по-моему блефует. Взять Патлатого с пацанами и навешать ему по полной программе, пусть знает с кем связался. – Груша преданно глядел на шефа, могущего разрешить его проблему кивком головы и тем самым берущего на себя всю ответственность за дальнейшие последствия.

– Ты сам-то хоть понял, с кем связался? – Стека глубокомысленно замолчал. – Герой. Толпой на одного. И это при том, что ты еще и не прав. Ты себя-то уважать будешь после этого? Впрочем, ты себя никогда и не уважал. – Стека намеренно наступил на больное место Груши в целях воспитания,. Ибо видел как молодой качок стремится стать авторитетом среди таких как он молодых, амбициозных парней, пытавшихся достойно выжить в эти дикие времена дикого рынка, но по молодости лет, и за неимением опыта трудно различавшие грань между понятиями и беспределом. Груша хотел стать крутым, но не хотел стать отморозком. Были в нем этакие зачатки порядочности, потому и взял его к себе в магазин Стека, дабы не заглохли эти зачатки, а выросли как можно выше, тем более, что Груша не был горд до тупости и туп до крайности, он легко признавал авторитет крутого Стеки и учился у него всему.

– Если я правильно тебя понял, завтра в 14:00 не будет денег, твоя жизнь не будет стоить и рубля. Ты что, готов ради двух штук башку подставить? Ведь учти, он тебя правильно напряг, как говорится жадность фраера сгубила. С человеком, который так блефует – он пальцем показал на лиловый лоб Груши – дружить надо, а не воевать, тем более он воевать с тобой не будет. Он же тебе сказал коротко и ясно или деньги или сливай воду. Тут дело принципа. Даа. Не повезло тебе Груша, нарвался ты на кого-то очень серьезного, такой шуток не понимает, а слово держит. Короче, готовь назавтра три штуки зеленых, за мной в час заедешь, поедем глянем на залетного.

– А почему три, он же сказал две?

– А на всякий пожарный, мало ли что… – глубокомысленно не договаривая ,Стека, он же Стечкин Виктор Михайлович инженер-энергетик по образованию, закрыл за Грушей дверь квартиры. Пройдя в гостиную и плюхнувшись в мягкое кресло, он задумался. Что-то подсказывало ему, что не простой это был визит, и что грядут в его жизни большие перемены.

Несколько лет назад, когда в стране господствовала всеобщая анархия, новоявленные бизнесмены, или как их еще называли «новые русские», решив, что они есть элита общества, стали стали беззастенчиво обирать это общество, наживая на спекуляции народного достояния, научных достижений, природных ресурсов огромные состояния. В полную силу вступал в действие план злого гения Аллена Даллеса по разгрому Российской Империи изнутри страны, по которой победным маршем шла глобальная алкоголизация, сексолизация, шизофренизация и коррупция. Государственная политика была такова, что такие человеческие качества как честность, верность, добросовестность, справедливость не выдерживали конкуренции с подлостью, ложью, воровством, хамством и распутством, и были низведены из социума как отжившие свое время. Выжить в такое время торжествующего хаоса было очень непросто, но Стека тогда решил для себя эту задачу своеобразным способом. Он открыл свой магазин по продаже запасных частей для автомобилей, причем отечественные детали он сам приобретал у оптовиков по твердой рыночной цене, а запчасти к иномаркам ему доставала специализирующая на угонах бригада. По устному договору документы на запчасти угонщики штамповали сами, так что каких-нибудь бумажных нестыковок Стека не опасался – по за кону он был чист, аки стекло.

Своим воображаемым оппонентом из числа «нуворишей», лишившихся своих навороченных дорогих тачек, он мысленно же возражал: «Ты украл и у тебя украли. Делиться надо». В то время честно заработать на новую роскошную иномарку было практически невозможно, и зная это, Стеку не жгло чувство раскаяния.

Как-то раз в его магазин зашел его давний приятель по институту. Вместе они закончили Политех, но сейчас Стека директор своего магазина, а Валентин или Валек, как звали его ближайшие сокурсники делал теперь карьеру в налоговой инспекции, ибо инженер – это не звучало гордо, и следовательно прожить достойно на инженерскую зарплату было невозможно.

Валентин походил по магазину, осмотрел прилавки и сочувственно бросил Стеке, когда они уединились в его офисе выпить чая:

– Витек, не боишься загреметь из-за этих железок? Даю руку на отсечение, половина из них с угнанных автомобилей.

– Только тебе, Валек, строго по секрету: девяносто процентов. Да с угнанных. Да торгую. Но угоняю-то не я. а я не буду торговать, другой будет, дело-то не во мне, а в сложившейся в стране ситуации. А жить как-то надо, и эти железяки и дают мне прокормиться, также как и тебе эта форма. А насчет загремишь – бумаги у меня в порядке, и если кто-то ловко обходит существующие законы, то кто в этом виноват? Вероятно те, кто создал эти законы, те кто поставил меня за этот прилавок, а тебя заставил надеть этот мундир. Скажи честно, Валя – продолжал Стека, – а ты сам-то не боишься в наше беспокойное время, отстаивая интересы государства – государства ли, это еще большой вопрос – схлопотать пулю вместо ордена?

Валентин молча допил чашку отлично заваренного чая – что что, а в этом деле Стека был мастером, – отставил ее и встав, дружески ткнул кулаком в плечо Стеки, тоже вставшего.

– Прав ты Витька, сто процентов прав. Они там наверху, как боровы толпятся у кормушки, а мы за них дерьмо разгребаем, создаем имидж входящей в нормальную жизнь страны, перешедшей на рыночные рельсы.

Он взял свою папку с документами:

– Мой домашний ты знаешь, если что звони, чем смогу – помогу. Ну и так не забывай.

– Взаимно, Валек, – Стека крепко пожал сильную руку налоговика, и проводив его до выхода, вернулся в свой кабинет.

* * *

Сергей проснулся оттого, что лучик утреннего солнца, найдя брешь между двумя плотно задернутыми шторами, бил ему прямо в лицо. На своем правом плече он ощутил очаровательную головку Ирины, правой рукой обняв его волосатую грудь, она мирно посапывала. Сергей осторожно освободился от прошептавшей что-то, но так и не проснувшейся Ирины, и захватив свой купленный вчера махровый халат белого цвета, направился в ванную. Ирину он перед этим нежно поцеловал в маленькое жесткое ушко и накрыл одеялом.

Десять минут контрастного душа и он был свеж, бодр и весел. Жизнь била ключом и жизнь была прекрасна. Закончив свой утренний туалет, он тихонько, чтобы не заскрипели заржавленные петли, открыл дверь и натолкнулся на заспанную хозяйку, которая стояла в своем халатике и ждала его.

– А меня не разбудил, да? – Ласково-укоризненный зеленый взгляд направленный на Сергея, заставил дрогнуть его сердце,. Вызвав в ответ на эту атаку такую волну нежности, к этой девочке-женщине, разделившей сегодняшней ночью с ним постель, что не найдя слов, он просто подошел к ней и бережно обняв, впился в ее губы жарким поцелуем.

– Чтобы я, и забыл про тебя, – шутливо произнес он, с трудом оторвавшись от ее лица – я уже и воду для тебя приготовил. Он неожиданно подхватил ее и аккуратно опустил в набирающуюся теплой водой ванну.

– Ой, ну Серега – Ирина со смехом продемонстрировала ему прилипший к телу халат, проявивший ее стройную фигуру.

– Виноват, исправлюсь. Я на кухню, что-нибудь соображу, а то у меня времени один час остался. А Вам мадам желаю свободного плаванья. – Он с улыбкой прикрыл дверь и придя на кухню, долго смотрел на вчерашний торт, то уверяя себя, что нет ничего лучше утром, чем хороший кусок вкусного торта, то уговаривал себя, что день предстоит ответственный, и для восстановления силы, потраченной этой ночью на борьбу с Ириной, необходимо как минимум три зажаренных яйца. За этим занятием и застала его совершенно проснувшаяся, благоухающая свежестью и сверкающая ясными глазами Ирина. Она была уже одета в джинсы и вязанный джемпер.

– Слушай Ир, а ведь мы вчера тортика так и не отведали.

– Вот сейчас и отведаем – Ирина деловито включила чайник.

– Решено – Сергей начал разрезать торт и поинтересовался у нее:

– А ты чего так рано? Сегодня воскресенье, могла бы и понежиться в постели.

– А мне с тобой интереснее нежиться – она озорно стрельнула в него глазами и серьезно добавила – Сам же говорил, час остался.

– Это мне час остался, – он взглянул на часы – уже пятьдесят минут, а ты оставайся, хозяйничай.

– Нет, я с тобой. – Это было сказано так, что Сергей понял, противиться бесполезно. Ирина встала с табурета и прижалась к Сергею:

– Ведь я теперь твоя жена? Пусть неофициально, но перед Богом… – она залилась краской и сконфуженно замолчала.

Сергей, кляня себя за недогадливость – эгоист конченный, надо было первому сказать ей, что она теперь его жена – крепко обнял ее и глядя ей в глаза произнес:

– Конечно жена, самая, что ни есть настоящая жена.

Он немного отстранился от нее, вглядываясь в бездонную зелень ее глаз так, что она смутилась:

– Я с тобой знаком меньше суток, а кажется, что знаю тебя всю жизнь, и нет у меня отныне человека роднее тебя. А завтра пойдем в ЗАГС и подадим заявление, чтоб было все официально. Теперь ты не Медведева, а Чарина.

Ее взгляд благодарно вспыхнул, она отвернулась к закипевшему чайнику и налила кипятка в две кофейные чашки, сыпнула по ложечке растворимого кофе и протянула чашку Сергею. Сергей разрезал торт и уже дегустировал его с набитым ртом, мотая от удовольствия головой:

– Вкуснотища! – Ирина тоже поглощала свое творение, понемногу откусывая шоколадные дольки хитро поглядывая на Сергея: «А ты как думал? Я еще и не то могу!».

– Но все-таки женщине вмешиваться в мужские дела не следует.

Сергей взял второй кусок торта.

– Я тебя просто подвезу, – просяще констатировала будущий факт Ирина – как ни крути, это мужское дело возникло из-за меня.

– Моя ты милая, – Сергей приговоривший второй кусок торта, встал, и подхватив подругу, крутанулся с ней по кухне – да с тобой я вижу можно идти в разведку.

– Это что, похвала?

– Наивысшая, – ответил Сергей, ставя ее на ноги. А что, стрелять ты, как выяснилось, умеешь, храбрости тебе не занимать, за мной хоть на край света, на край света пойдешь за мной?

– Пойду, – не раздумывая выпалила Ирина.

– Ну вот, если готова идти за мной на край света, значит предательство в корне исключено. А верность – он многозначительно посмотрел на нее, подняв кверху указательный палец – это главнейшее качество, которое я ценю в женщине. О таком напарнике можно только мечтать, но не мне, моя мечта уже осуществилась.

Он легонько пальцем коснулся кончика ее носа и сказал:

– Пять минут на сборы и отчаливаем.

Глава вторая

Стечкин. Шок для омских шустрил. Предложение века.

Груша припарковал свою десятку настоянке СКК Иртыш, втиснувшись между белой «Вольво»и чёрным *Князем Владимиром*. Одинокую фигуру, стоящую у входа он разглядел сразу.

Повертев головой, увидел знакомую «Тойоту» и сидящую за рулем Иру.

– Это он? – спросил Стека.

– Он. Зря ребят с собой не взяли, сейчас бы его в оборот взяли, он один, баба – он кивнул на «тойоту» – не в счет. – Груша с таким старанием строил из себя крутого, по его мнению, парня, что Стека не выдержал и хохотнул:

– Ты чего? В натуре такой дебильный? Если хочешь усложнить себе жизнь или укоротить ее, иди, возьми девчонку в заложники, я в этом не участвую.

– А что, идея! – оживился Груша.

– Только сначала убедись,. Что она не приманка. – Последняя фраза Стеки разом охладила воинственный пыл Груши.

– Что же делать? – заныл он.

– То, зачем сюда прибыл. Иди к человеку, отдай что должен и спасешь свою шкуру.

– Но может поторговаться?

– Не выйдет из тебя делового человека никогда. – Стека разочарованно смотрел на бестолкового ученика, – сейчас надо минута в минуту отдать деньги, а ты какой-то мандраж затеял. Крутизна Паша, состоит в точности и вежливости, именно эти качества отличают действительно крутого парня, от обыкновенного бритого быдла. Тебе говорил он – Стека кивнул на вход в СКК, у которого одиноко стоял Сергей, – что торг уместен? Ты что, машину у него покупаешь? Все Паша, иди, время–.

Груша, озадаченный полученной информацией, вышел из машины и направился к ждущему его Сергею. Сергей молча стоял, засунув руки в карманы своей куртки. Он был так спокоен и так уверен в себе, что можно было не сомневаться – сделай Паша одно неверное, торопливое движение, оно было бы последним осознанным движением в его жизни. Паша медленно подошел к Сергею, также медленно передал ему три десятка стодолларовок и выражая вежливую почтительность, ждал, когда Сергей пересчитает деньги. Тот деловито отсчитал две тысячи и сунул во внутренний карман куртки, возвращая остальные Паше.

– Лишнего мне не надо. Я человек слова, с тобой в расчете. – В это время Сергей увидел,. из-за десятки, на которой подъехал Паша, вышел еще один человек и направился к ним. И фигура, и походка были ему знакомы.

– Это кто с тобой, Стека что ли? – Не смотря на изумленного от происходящего Грушу, спросил Сергей. А Стека уже поднимался по ступенькам, раскинув руки и сияя как начищенная медная рында.

– Глазам своим не верю! Кифара, ты?! – Всю душу вложил Стека в это своеобразное приветствие. Было видно, что он был поражен этой встречи. На его небритом лице заблестели предательские слезы, сам он был в состоянии крайнего возбуждения. Сергей сделал шаг ему навстречу, и друзья обнялись, похлопывая друг друга по плечам.

– Жив чертяка – радостно гудел Стека, когда первые минуты этой необычной встречи ушли в прошлое.

– А ведь мы тебя давно похоронили, братва на памятник тебе сбросилась, чистый мрамор.

– На аллее героев? – скалился в улыбке Сергей – потом покажешь, помянем.

– За десять лет хоть бы раз сообщил, что живой – укорил его Стека, я в принципе и не верил, что тебя прихватили, тем более что твой якобы труп так и не обнаружили, якобы на мелкие кусочки разорвало тебя.

– Нельзя было Стека, правда нельзя. И тебя подставлять не хотелось. Но об этом после. Я ведь сюда именно по твою душу, есть дело.

Если Кифара говорил – есть дело – значит это очень серьезно, и Стека повернулся к Паше.

– Паша, вот тебе ключи, езжай, сегодня без меня поработаете. Останешься за меня. – Отпустив своего незадачливого зама, Стека пошел за Сергеем к «тойоте». В машине Сергей представил Стеке свою жену. Ирине было очень лестно. Еще бы, она теперь не просто Ирина, она теперь жена и жена самого замечательного человека, о существовании которого еще двое суток назад она и не подозревала, но который за время их короткого знакомства стал для нее всем.

– Никогда не думал, что найду тебя так быстро, да еще посредством твоего обалдуя. Да, тесен мир и непредсказуем.

– Кстати как он тебе показался? – Стека вопросительно смотрел на Сергея.

– Знаешь, не безнадежен. Хоть и накосячил, в бутылку не полез, заплатил сколько потребовали. Наверно не обошлось без твоего чуткого руководства, а?

– Угадал. Молодежь сейчас пошла, – Стека со значением покрутил у виска пальцем, – дальше собственного носа ничего видеть не желает. И Стека со смехом рассказал про то, как Ирина чуть не стала заложницей Груши. Ира молча достала из-под сиденья «стечкина» и протянула Сергею.

– Не пригодился.

– Делла – Стека удивительно проводил «однофамильца» глазами до сумки, в которую Сергей спрятал грозное оружие.

– Что и стрелять умеешь?

– Из десяти выстрелов выбивает 100 очков с 50м – не без гордости за жену сказал Сергей.

Стека восхищенно присвистнул – Мне бы так. Если не секрет, где так тренируют? Он с интересом посмотрел на Ирину.

– Брат научил, пока упражнялась, сотни патронов извела.

– Так что, – сказал Сергей, – задумай Груша какую-нибудь дурь, двадцать человек полегло бы как пить дать от ее руки. Он вытащил из кармана куртки американский армейский нож «суперавтоматикмилитари» с семью вылетающими лезвиями и пробивающими насквозь дубовые двухдюймовые доски с 25м и показал Стеке:

– А это был бы мой взнос.

– Да ты я помню и без оружия с толпой управлялся – заметил Стека. – Или позабыл китайскую науку?

– Нет, ничего не забыл и я в отличной форме, но знаешь, против пули не спарируешь, а умереть за понюшку табака сейчас, когда грядут великие дела, было бы непростительно глупо.

– Скажи, – Стека замялся – а ты действительно устроил бы побоище из-за двух штук? Если бы сюда нагрянула толпа отморозков?

– Не из-за двух штук, а из-за принципа. Заметь, я здесь давно не был, мне о себе напомнить надо, и так, чтобы вспомнили, кто такой Кифара. Стоит дать слабину, так уже ты и не Кифара, который не прощает оскорблений, а так, прилетный-залетный и кто поднимется с ним дела делать? А если толпа такая отмороженная, что из-за двух штук готова сложить свои тупые головы, ради бога, неужто ты думаешь, что у меня рука дрогнет? Но это так, к слову. Судя по Пашкиной физиономии он просто дурак, а за дураками как известно толпы не ходят. Он мог от силы подписать двоих-троих таких же кретинов, а что для меня четыре человека? Ну, ладно, хватит трепаться, сейчас к нам, там все обсудим, а заодно и пообедаем.

– Если твоя Ирина также готовит как стреляет, я согласен и отобедать.

– Ну, что скажешь? – Кифара испытывающе глядел прямо в глаза Стеки. Тот развел руками, ища подходящее слово:

– Я ошарашен, я рад. Я может всю свою сознательную жизнь ждал такого предложения. Это настоящее дело, это же… – он задохнулся в порыве осознания великой цели, замаячившей в его жизни и признательности к другу за оказанное доверие.

– Значит подписываешься?

– Двумя руками.

– А я и не сомневался. Моей правой рукой можешь быть только ты. Но учти: Дело совершенно новое, пока никто не расчухал выгоду этого проекта, мы будем работать более-менее спокойно. Но ближе к завершению строительства, этим лакомым куском захотят овладеть многие и очень многие. Так что, впереди нас ждет борьба, война, ещё куча всякого адреналина. А сейчас у нас первый этап – достать денег. Вся смета укладывается в чуть меньше сотни миллионов долларов США. Разумеется от государства помощи, как финансовой, так и кадровой, ждать не имеет смысла. В министерстве энергетике и слышать ничего не хотят об альтернативе, а вдруг и правда эфирная станция способна серьезно сэкономить народные деньги? А чем меньше денег выделяет на строительство – тем меньше можно будет отгрести в собственный карман. Вот и уперлись эти энергетические чиновники рогом в свои АЭС, ТЭЦ, ГЭС, и растягивают стройку нерентабельных станций как можно на более длительный срок. Так что и начинать и доводить нашу станцию будем сами. Зато и прибыль будем получать сами. Но сейчас самое важное – подписать на это дело серьезных денежных тузов. Сначала собери омских. Им предпочтение как землякам. Не наберем здесь, пойдем дальше. Но зарывать этот проект – Кифара вновь пристально посмотрел на Стеку – который дался мне очень дорого, поверь – преступно. Сибиряки уже лет пять как могли бы потреблять дешевую электроэнергию, а мы бы уже окупили с лихвой все затраты, если бы проснулись раньше.

– Мальчики, прошу к столу, – прервал их деловую беседу голос Ирины. С кухни доносился аппетитнейший запах искусно приготовленной рыбы. Мальчики дружно прошли на кухню, а через минуту, опрокинув в себя по пятьдесят грамм водки за встречу, отдали должное изумительной осетрине, тушенной в сметане и овощах.

В конце обеда Стека выразительно выставил большой палец вверх, в знак отличной оценки кулинарным способностям хозяйки.

– Если встречу женщину, которая также вкусно готовит, непременно женюсь.

– И это говоришь ты, принципиальный холостяк? – засмеялся Сергей. Ему было очень приятно за жену.

– Принцип не догма, Серега, если ты считаешь себя человеком свободным, то и принципы твои должны быть мобильными, именно на таких условиях человек движется вперед. Если честно, надоело питаться пирожками и шашлыками. Хочу приходить домой, где меня кто-то ждет, хочу быть кому-то нужным.

– А если она будет такая же кровожадная как я, не пожалеешь? – спросила Ирина. Стека с полминуты изучающе смотрел на нее.

– А что, уже приходилось стрелять в человека?

– Нет. в человека я стрелять никогда не буду, но выстрелить в человекоподобное животное, посягающее на мою честь, на мою жизнь, на жизнь близких мне людей, – она красноречиво посмотрела на Сергея – рука не дрогнет. Я уже говорила Сереже, что меня заставило взяться за оружие. – Стека с интересом слушал Ирину.

– Мою лучшую подругу изнасиловали двое человекоподобных, я уговорила ее подать в суд. Только Бог знает, чего это стоило Наташе. Мы обе были наивные и доверчивые и верили в справедливость нашего суда. А когда этот наш, самый гуманный в мире суд отпустил подонков за недостаточностью доказательств их преступления, которое являлось в том, что один из них был сынком начальника УВД г. Владивостока, Наташка удавилась. Не уговори я ее пройти все эти унижения медицинского освидетельствования, показания следователю, может она бы и пережила это изнасилование. А так и медики, и милиция, и суд – все посмеялись над нами. – Ирина махнула рукой. – Короче решила я восстановить справедливость и пришпилить недостающие доказательства к их маньячным лбам, но пока набивала руку в стрельбе из пистолета, упустила время. Кто-то меня опередил. Обоих нашли повешенных на чердаке здания городского суда, где их судили и оправдали.

– И наверное была пояснительная записка типа «простите нас людей?».

– Да. На причиндалах одного из них была приколота записка – «Таким нелюдям как мы, нет места среди людей и потому мы добровольно идем в Маракару». Это такой слой в аду, самый низший, самый ужасный – пояснила Ирина.

* * *

Лысый остановил свою машину и не выключая двигателя забежал в магазин.

– Груша держи, – он протянул деньги за взятый три дня назад аккумулятор.

– Ну и как – лениво поинтересовался Груша, пряча деньги в карман.

– Работает, ну ладно, спешу, пока.

– Погоди. Клик Кифара тебе ни о чем не говорит? Лысый остановился как вкопанный.

– Кифара? Ну был такой лет 10 назад, город под ним ходил.

– Почему был?

– А сейчас стоит на кладбище памятник. Гэбэшники замочили. Засадить не могли, а терпеть чью-то власть кроме своей, честь офицерская не позволяла. А чего это ты о нем? Насколько мне известно, ты в это время еще в своем Челябинске заканчивал последние школьные коридоры. Историю криминального Омска решил изучить?

– Да нет, просто два часа назад это приведение облегчило мой карман на две штуки баксов. Лысый с интересом поглядел на Грушу.

– А это тоже он? – он кивнул на залепленный пластырем лоб Груши.

– Он.

– Значит не он. Будет он такой мелочью заниматься. Кифара был очень высокого полета, кстати это он тебе так представился?

– Его Стека узнал, когда я ему долг отдавал, ну – Груша замялся – мой косяк.

– Стека? Лысый метнулся в свой автомобиль и быстро исчез.

– Ты за базар отвечаешь?

– Отвечаю! Стека подтвердил. Он-то его ни с кем не спутает. Ближайшие кореша. Говорит, ждите приглашения. Он соберет «фермеров», будет очень серьезный разговор.

– Я знал, знал. Ну не мог Кифара вот так просто подставиться ментовской пули. Ну теперь всколыхнется наше болото.

– Ни минуты не сомневался, что этот мраморный памятник – читая липа. Однако если Кифара появился спустя столько лет, всяко он не пустой.

Что он хочет, зачем вернулся? Опять передел территории? Опять война?

Криминально-деловой мир Омска был сильно взбудоражен. Он гудел как растревоженный улей самой злой породы пчел, то была реакция на воскресшего, давно забытого и давно погребенного легендарного Кифары, в прошлом настоящего «отца» города, в свои неполные 25 лет сумевший внушить непререкаемый авторитет силовым структурам г.Омска. Он снова всех обвел вокруг пальца, появившись из небытия через столько лет, и кто его знает, с какими замыслами? Однако как затихает улей, получив в летки несколько сильных струй дыма из щедрого дымаря пасечника, так и шум от этой сногсшибательной новости пошел на убыль. Ибо на второй день после сенсации, наиболее ведущие тузы города получили отливающие золотом тисненные приглашения на деловую встречу. Кто-то желал, чтобы с появлением Кифары все шло по-старому, кто-то желал, чтобы он вообще больше не появлялся ни здесь, ни вообще где-либо еще, но все приглашенные стали усиленно готовиться к этой встрече.

Воскресным днем после полудня около здания Сиббанка стали останавливаться роскошные автомобили. Из распахнутых дверей выходили пассажиры, и сопровождаемые двумя а то и тремя телохранителями, направлялись в здание банка, а водитель парковал свою машину на просторной территории принадлежащей банку.

Охрана здания осуществлялась без изменений, но в этот нерабочий день она должна была беспрепятственно пропускать прибывших гостей в зал заседаний директора. Это Стека попросил своего друга Валентина подыскать место для такой «стрелки», а тот в свою очередь уговорил директора банка предоставить помещение для исторической встречи и разрешить воспользоваться камерами скрытого наблюдения. На вопрос директора – не боится ли он снимать без разрешения собравшихся Валентин ответил:

– Эти кадры нужны не мне, следовательно ответственность не на мне, хотя честно сказать любопытно будет посмотреть на это застолье.

Охранник, дежуривший у входа насчитал уже двадцать иномарок, а они все прибывали, одна за другой. Прибывшие проходили внутрь банка и там, прежде чем усесться за стол переговаривались, обменивались рукопожатиями друг с другом и кратко интересовались положением дел у визави.

Когда шумные приветствия некоторых бывших партнеров по бизнесу стихли, Сергей попросил приглашенных занять места. Ровно 25 человек уселись за стол, на котором стояли только бутылки с минеральной водой и стаканы. Сергей встал и окинул взглядом присутствующих, в свою очередь присутствующие устремили на него свои взоры.

– Прежде всего хочу всех вас искренне поблагодарить за то, что откликнулись на мое приглашение. Кто-то возможно сомневался в том, что именно я прислал вам эти приглашения, но сейчас вы убедились в обратном. Жизнь очень сложная штука и подчас она выкидывает с нами такие фортели, что и представить невозможно, тем более нам, предпринимателям, уже давно пора перестать удивляться. Мы живем в мире, где все возможно. – Сидящие за столом внимательно взирали на воскресшего Кифару, и молча слушали. Сергей смочил пересохшее горло глотком воды и продолжил: – Так уж получилось, что я надолго исчез из родных мест, не буду вдаваться в подробности. Однако сейчас я снова дома, и для деловых людей у меня есть весьма перспективное предложение, а именно: строительство электростанции нового поколения на основе магнитоэфироэлектрических энергетических установок. Строительство на долевом участии, пропорционально участию – получение прибыли. Все разрешительные документы у меня на руках.

По знаку Сергея, Стека достал копии документов из своей папки и передвинул их крайнему сидящему предпринимателю для ознакомления. Кипа ксерокопий стремительно похудела, все приглашенные получили возможность своими глазами узреть нечто новое, пахнувшее большими переменами вперемежку со старинным запахом пиратского авантюризма. Не одно и не два, а много больше столетий назад, наши предки точно также, почуяв ветер перемен, не колеблясь пускались вплавь на утлых суденышках в поисках добычи, не щадя жизни захватывали богатые суда, и это была их счастливая жизнь, полная опасностей и приключений и часто, вместо спокойной, обеспеченной старости, многие флибустьеры ещё в молодости покидали наш суетный мир с петлей на шее, либо с глубокой раной в боку от абордажной сабли. И не было в то время силы, способной повлиять позитивно на умы тогдашних корсаров, чтобы бросили они опасное свое ремесло и занялись бы мирным и к тому же законным трудом, что-то вроде разведения скота и выращивания злаковых и овощей. Но такое тогда было время, а из истории, любезно предоставленной нам летописцами 13-16веков, мы знаем, что именно сильные мира сего спровоцировали мирных пастухов переквалифицироваться в морских разбойников.

Не то же ли самое происходит сегодня? Запах перемен почуяли все, но вот насчет прибыли? Что и говорить, наши предки были куда более решительнее. Сергей почувствовал общее сомнение сидящих, в целесообразности будущего строительства, хотя пока никто открыто ничего не говорил. Сергей заговорил воодушевлено, стараясь передать своим возможным партнерам хоть часть своего энтузиазма.

– Все мы трудимся не щадя живота своего, каждый кто как может, откладывая копейку к копейке, и я по себе знаю, многим надоела такая однообразная жизнь лавочника, купи-продай, иначе назвать и нельзя. Я понимаю, надо растить детей, надо жить, но вот сделать что-либо существенное для города, для страны и естественно заработать, не дает все то же пресловутое государство, в лице отдельных ее правителей-представителей. Нынче самый большой доход от продажи наркотиков и оружия. Но строго пропорционально этот навар сокращает срок жизни и выхолащивает совесть, то, без чего ни один уважающий себя человек не может считать себя действительно человеком. Никто из вас, сидящих здесь, не ввязался в это грязное дело, и потому именно вас я и пригласил сегодня сюда. Стало заметно, что слова Сергея упали на благодатную почву, Сергей дал понять присутствующим, что знает о каждом если не все, то многое, и уважает их выбор в сфере бизнеса, и пригласил сюда далеко не всех денежных воротил. Здесь были наиболее солидные предприниматели и половина из них была ранее его партнерами. Не было здесь ни одного из класса так называемых отморозков, у которых кроме как, ну очень худой репутации был и самый короткий жизненный век. Их не любили, их отстреливали, но они как грибы после дождя, множились и занимали опустевшие на короткое время места предшественников. И ничего нельзя было с этим поделать.

Однако их, стоявших у истоков бизнеса в начале девяностых и выстоявших в очень тяжелое время и не замаравших рук в крови, пригласили на новое, возможно очень перспективное дело, сулящее в будущем огромные барыши, имя Кифары стоило дорого, и уже с молчаливым одобрением взирали они на распинавшегося Сергея, пытавшегося показать им выгодную сторону еще не начавшегося строительства.

– Итак по существу. Впервые появилась возможность построить электростанцию, не уступающей по мощности АЭС. КПД этой станции свыше 90%, экологическая чистота 100%. Станцию не нужно кормить ни углем, ни газом, вообще ничем. Стоит только построить такую станцию и больше никаких расходов. Можно четко говорить о том, что через 2-3 года эксплуатации, такая эфирная электростанция уже вполне окупится, а дальше только чистая прибыль. Для серьезных предпринимателей это – золотое дно.

Понимаю, что для вас сроки строительства 2-3 года плюс срок окупаемости –это много, есть способы гораздо эффективнее и оборотистее, например те, которые еще называются спекуляцией, но вот насколько эти способы надежны – это еще вопрос. Риск есть всегда, но он есть везде и будет всегда, даже в таком простом деле как торговля. В деле строительства станции риск существует в том направлении, что нам будут мешать её достроить, но я начинаю это дело не для того, чтобы бросить на полпути, я вообще все дела люблю доканчивать до победного конца. Предупреждаю сразу, война будет с отцами гос.монополии РАО ЕЭС России, когда те расчухают в вас конкурентов, ибо энергия наших станций будет дешевле существующих тарифов как минимум в пять раз, и нам не надо будет ломать голову где и как подешевле купить и доставить топливо. Все это конечно кратко и грубо, но надеюсь понятно. Итак, господа предприниматели, вам слово. Сергей сел.

– Извини Сергей Данилович, – обратился к нему хозяин мебельной фабрики Аристарх Плуга – а вот допустим я тебе не верю, он тебе не поверит – он кивнул на сидящего напротив него бензинового короля Мацкевича Леню – и все тебе не поверят, – он описал рукой круг по верху сидящих – что ты будешь делать? И в случае успеха, не отберет ли власть у нас это, как ты выразился, золотое дно? Ведь станция будет построена на грязные деньги?

Аристарх сел под одобрительный гул собравшихся и был явно горд собой и не скрывал этого. Вопросы были по существу. Сергей больше не вставал, отвечал сидя:

– Насчет верю не верю. Если никто из вас не захочет работать со мной по причине недоверия, дело ваше. У меня много надежных партнеров в деловом мире, но сам я из Омска и первое предложение я делаю омичам, и если омичи сейчас откажутся от строительства этой электростанции, я сильно не расстроюсь. Только потом, когда я с компаньонами буду снимать золотые сливки, никто из вас не посмеет обвинить меня в том, что я не предлагал вам участия. А тот, кто согласится работать со мной, будет обязан полностью довериться мне, также как и я ему. Ибо без обоюдного доверия не может быть никакого великого начинания. Работать придется не жалея сил телесных и душевных, и только в этом случае нас ждет успех. Само собой я не потерплю измен, обманов. Вы, все здесь присутствующие прекрасно понимаете, чем карается предательство. А тот, кто дойдет со мной до конца, получит и славу и деньги и благодарность простого народа, не считая строительного энтузиазма, который молодит и дух и тело, согласитесь, вы здесь закисли. А насчет грязных денег, и относительно законных способов отъема денег властями – Сергей выдержал паузу – завтра еще нет, но со сменой курса правительства, вполне возможно, что нас всех пересажают и все отберут. Никто не даст вам гарантий, что этого теперь не может быть. И я не дам. Но давайте смотреть на вещи реально. Вы ничего не делаете, копошитесь в своем коммерческо-спекулятивном болоте, копите золото. И вот к власти приходит новый президент и меняется политико-экономический курс, вроде того – все отобрать и поделить. Конечно, шанс невелик, но он есть. И что тогда, думаете про вас не вспомнят? Я думаю, что лучше быть на виду и у власти и у народа и делать для народа нечто полезное, как например, эта эфирная электростанция. И народ будет доволен и в случае чего не даст в обиду перед властьдержащими, и прибыль неплохая и что самое существенное – чистая прибыль. Даже если мы будем строить на грязные деньги, пусть они послужат на хорошее дело. Кстати сказать, чистых денег сейчас нет нигде – все грязные, то есть награбленные у простого народа. Что поделать, политика государства недавнего прошлого, просто ввергала нас, предпринимателей в насильственное ограбление своего же народа, по-другому я не могу назвать тот ценовой беспредел, который хлынул на и без того небогатый народ и вмиг сделал его нищим. Слово предприниматель, бизнесмен, у простого народа ассоциируется со словом грабитель и это недалеко от истины. Сейчас же есть возможность доказать людям…

– Это что же – не выдержал и перебил Сергея Семен Сладков, по кличке Сахарная голова, сахарный король, крупнейший поставщик в сибирский регион украинского и кубанского сахара, в свое время задавивший мелких конкурентов и теперь безраздельно господствовавшего на рынке сбыта – ты нас грабителями считаешь?

– Отвечай только за себя – сурово глянул на него Сергей. Он мысленно пролистнул досье этого зарвавшегося дельца 45 лет, с волосатыми пухлыми руками, огромным животом и плешивой рыжей головой, и не питал никаких иллюзий насчет будущего с ним партнерства.

– Может быть ты добрый меценат, взявший под опеку сотню-другую нищих пенсионеров или детский дом? Может ты постоянно выделяешь деньги школам, больницам? Судя по тому как дорожает сахар в твоем родном городе, особой любви к омичам ты не проявляешь. Я знаю по какой цене ты приобретаешь этот сахар и с какой накруткой сбываешь. И какие платишь налоги.

Несмотря на студенистую комплекцию, рыжий запальчиво вскочил на ноги и обращаясь к собравшемся едва не захныкал:

– Он меня оскорбляет?! – За столом стали пробиваться смешки. Никто не хотел разделить участь рыжего, острый язык Кифары и молниеносную реакцию его длинной руки, знали почти все здесь собравшиеся. Сергей равнодушно ждал, когда все успокоятся.

– Сядь Сладкоежка! – Твердо и громко сказал Стека. Сказал, чтобы все увидели, что он пойдет с Кифарой до конца. – И не строй из себя девочку. – Две фразы Стеки, забитые в него словно гвозди, разом охладили пыл Сахарной головы, и он смиренно сел. Хоть в его плешивой рыжей голове и было много сахара, он все же понял, что шутить с ним не будут, если только он попытается доказать, что он лучше всех здесь собравшиеся. Здесь собрались серьезные люди, знающие себе цену и реально смотрящие на реальную жизнь.

– Давайте называть вещи своими именами – продолжил Сергей, не обращая внимания на Сладкоежку, вконец притихшего и пытавшегося сделаться невидимым.

– Если я вор, то вором меня заставило стать государство ,и если сегодня это государство дает мне шанс сделать что-то полезное для народа, я сделаю это. Не думаю, что люди, узнав что станция была построена на воровские деньги, откажутся потреблять дешевую электростанцию. Тем более, я повторюсь, нет сейчас денег в природе чистых, все, чем сегодня движется российский бизнес – это не чистые деньги. Поэтому давайте не будем искать друг на друге темные пятна – все хороши – а давайте используем шанс и сделаем свой вклад в дело Возрождения России. Кто готов войти в это дело, милости прошу, будем рассматривать любые предложения, любую помощь. Однако времени для раздумий даю два дня. Документы у вас, спецов хватает, все вопросы по техчасти – он повернулся к Стеке, к Виктору Михайловичу – финансовые и правовые вопросы лично ко мне.

Около пяти вечера все приглашенные разъехались в озабоченном молчании, решая в уме сложные арифметические действия. Кифара со Стекой последние покинули зал заседания гостеприимного банка и выйдя на улицу с удовольствие впитывали себя чистый апрельский воздух вкупе с ласковыми лучами весеннего солнца.

– Как считаешь, трудную задачу я им задал? – спросил Серега.

– Смотря для кого – флегматично ответил Стека. – Умные уже завтра все просекут и предоставят нам свои кошельки, дуракам эта задача не под силу, а нам дураки и не нужны. Ну а самый умный, я думаю, еще сегодня вечером нанесет нам деловой визит.

– Вот за что я тебя всегда ценил, ценю и буду ценить, за твой непогрешимый расчет. И ты конечно уже вычислил его.

– А как же.

– Спичкин?

– Он самый.

Беседуя, они подошли к недавно купленному «мерседес-300» серебристого цвета, Сергей сел за руль, Стека рядом.

– Значит так Виктор Михайлович, – Сергей прямо смотрел в удивленно настороженные глаза Стеки, – что еще его друг решил учудить? – да, да Виктор, будем приучаться называть по имени и отчеству друг друга. Хватит отзываться на кликухи, мы теперь солидные предприниматели и нам необходимо выглядеть культурно, следить в первую очередь за лексиконом, а то смотришь иногда, идет солидный мужчина, весь от Версаче, а как послушаешь его феню, то сразу становится ясно, что это интеллигент от слова телега.

– Хорошо Сергей Данилович, усек.

Сергей не обращал внимание на подобострастный тон своего зама, завел двигатель и мощная машина плавно тронулась с места.

Спичкин Андрей Иванович, солидный и красивый мужчина 45 лет от роду, сидел в компании Кифары и Стеки в офисе только что созданного предприятием ЗАО «Эфир». Все трое с наслаждением смаковали свежезаваренный зеленый чай – благоуханный аромат жасмина витал по всему кабинету – из красивых сине-белых керамических пиал и вели непринужденный разговор с деловым оттенком. На маленьком полированном столике перед ними стояла вазочка с медом, куда все трое по очереди ныряли чайными ложечками, и отправляя в рот очередную порцию почитай половину таблицы Менделеева,. Многозначительно щурили глаза от удовольствия.

– Кроме того, что я теперь являюсь генеральным директором ЗАО «Эфир», а вы моими заместителями, мы теперь – равноправные партнеры. Каждый из нас обязан очень строго соблюдать интересы нашего предприятия, а для того, чтобы оно не оказалось колоссом на глиняных ногах, тебе Андрей, предстоит первейшая и архиважная задача – собрать суперкоманду. Нам нужны лучшие специалисты по экономике, по строительству, маркетингу, лучшие юристы и программисты. И еще нужен классный астролог, для начала пусть вычислит оптимальный день начала стройки, впрочем, астрологом я займусь сам. – Кифара повернулся к Стеке:

– Виктор, ты главный инженер по строительству, сейчас же займись подбором подходящих трестов, иностранных компаний нам не надо. Наши работают лучше, если им платить как следует, так что спецам денег не жалеть, но каждый рубль должен быть четко отработан.

– Серега, а насчет охранного предприятия, тебе фамилия Матусов ничего не говорит? – Стека выскреб остатки меда и глядел на шефа поверх вазочки.

– Ты хочешь милицию подрядить на это дело?

– Матусов уже два года как в отставке. И я всерьез полагаю что ему скучно на пенсии.

– А он не скучает – подал голос Спичкин – Они с сыном учредили АО по автоперевозкам и в данный момент это хорошо отлаженное хозяйство. – Кифара задумался. Его правая рука на ощупь нашарила тарелку с арахисом и систематически отправляла в рот по 2-3 орешка. Его замы тоже захрустели пожаренным десертом.

– Кстати в городе нет нет, да и вспоминают о том, как ты дал денег на операцию сыну своего злейшего врага Матусова – снова нарушил молчание Спичкин – Не жалко было? Все-таки 50 тыс. долларов сумма не хилая тогда была даже для тебя.

– Не жалко. Нисколечки. Ты знаешь Андрюха, Сан Саныч был профи до корней волос, что не мешало ему всегда оставаться человеком .У меня к нему до сих пор сохранилось чувство глубокого уважения, меня он тоже уважал и никогда он не был мне злейшим врагом. Достойным противником, да, с которым было не стыдно сражаться, потому что он никогда не превышал своих полномочий, не нарушал законов. Система разделила нас на противоположные стороны, но играли мы по-честному. Александрыч пытался засадить меня всеми законными способами, а я теми же законными способами уходил от него, а в минуты перемирия мы вели задушевные беседы за чашкой чая – Кифара мечтательно улыбнулся:

– Если бы это не происходило со мной, никому бы не поверил что такое возможно. Как в плохом кинофильме, не претендующем на реальную жизнь. Наши отношения можно смело назвать дружбой, хотя и несколько странноватой. Кстати у него в доме я и познакомился с его сыном, Артемкой. Когда к нему в семью пришла беда, и никто не смог помочь Матусовым, я просто принес ему домой наличные доллары и сказал:

– Александрович, ты меня об этом не просил и скорее всего не попросишь, хотя знаешь, что деньги у меня есть. Это – безвозмездная помощь, не побрезгуй принять из моих рук, пусть эти деньги послужат доброму делу. Пускай Артем будет здоровым. Если нужны будут документы о происхождении валюты, я дам. – Алексадрыч потом с полминуты смотрел на меня сквозь слезы, потом обнял крепко крепко так, отстранился и сказал: «Спасибо Сережа. Никогда не забуду этой минуты. И ни от кого бы, кроме тебя, не принял бы эти деньги из вашей сферы».

Сергей кинул в рот орешек и задумчиво разжевал его.

– Вот такой кристальной души человек служил тогда в органах милиции. И все-таки мой альтруистический поступок сослужил мне добрую службу. Ни кто иной как Саныч, буквально вытащил меня из-под ареста по сфабрикованному против меня делу. Предупредил, помог уехать из страны. «Ненавижу подлые приемы говорил, и подлых людей».

А мне тогда пришлось исчезнуть надолго, зато кое-кто из высших чинов МВД догадался срубить себе цацку на грудь, якобы за ликвидацию крупнейшего авторитета.

– Андрей, что, Сан Саныч не сменил квартиру? – спросил Стека.

– Сменил, как только разбогател на воле своего предприятия, так и съехал со своей хрущевки.

– Тогда пробей пожалуйста его адрес и телефон, сдается мне, не зря мы его сегодня вспомнили – попросил Кифара.

– Сделаем шеф – улыбнулся Спичкин, вылавливая последние орешки из тарелки.

– Ну вы и пожрать, вас убить легче, чем прокормить – пошутил Кифара.

– Как работаем, так и лопаем – назидательно ответил Спичкин.

* * *

Как и предполагал Сергей, никто из денежных мешков, приглашенных на встречу, не согласился войти в долевое участие по строительству станции, кроме одного – Спичкина Андрея Ивановича, сорока пяти лет от рода – которого Сергей знал уже лет 15 как надежного партнера и который стал третьим, вкупе с ним и Стекой, учредителем ЗАО «Эфир».

Остальные не увидели для себя никаких перспектив, либо – Сергей не отбрасывал и такой вариант – планировали воспользоваться чистыми доходами после того, как станция будет построена и войдет в полную мощь. Но против таких любителей загребать жар чужими руками, Сергей застраховался в первую очередь, не оставив им никаких шансов поживиться.

Деньги на строительство, ровно половину по смете, составленной специалистами «Эфира», кредитовал Омскбанк под 10% годовых сроком на 10 лет. В счет будущей дешевой электроэнергии , солидную сумму выделяли новосибирские коллеги по бизнесу, и на первые год-потора этих капиталовложений было вполне достаточно. По всем расчетам на всю стройку должно было уйти два года, конечно при своевременном финансировании.

Первым делом начали расчищать выделенный городскими властями участок под строительство – площадку 1000*1000 метров, и огораживать его плотным железобетонным ограждением. Четыре бульдозера, четыре автокрана и десяток Камазов были брошены на выполнение этой первоочередной задачи, которые сновали по участку словно муравьи, ровняя землю, развозя и устанавливая монолитные, тяжелые плиты. Затем в дело вступили сварщики, намертво сцепляя блоки раскаленным металлом.

Работали в три смены, не щадя сил. Ибо за такие деньги, которые в случае быстрого и качественного завершения работы платило ЗАО «Эфир», уговаривать никого не приходилось. Стека подрядил на это дело трест № 4, где у него было много хороших знакомых и которые уже «устали» без приличных подрядов и от нищенской зарплаты. Уже на второй недели, когда бетонное ограждение будущей станции было почти готово, на участке появились три новеньких экскаватора, сразу начавшие выполнять свое прямое предназначение под будущий фундамент. Работа как говорится кипела. Кифара появлялся на стройке по утрам и по вечерам, совещался со Стекой, который не в пример ему дневал здесь и ночевал, обозревал ход строительства и мчался решать другие производственные задачи. Его энергии с избытком хватало и на многочисленные телефонные и кабинетные переговоры, и на бесконечные поездки по городу и на объект, и на бурные ночи, под покровом которых, он соревновался с Ириной в крепости объятий, чувственности нежных поцелуев, ласк и других доказательств страстной любви. В глазах Сергея, его жена не была уже неопытной и наивной девушкой, умеющей отлично стрелять из пистолета и готовить на кухне, самоотверженно берущаяся за трудную и опасную стезю частного извоза в тяжелый час, нет, сейчас Ирина все больше и больше расцветала пред ним настоящей женщиной, каждый день – загадочной, каждую ночь – непостижимой и удивляющей. Он с каждым днем влюблялся в свою Ирку все сильнее и сильнее, прекрасно осознавая, что без обоюдных чувств такая любовь невозможна. Женственность буквально излучалась каждой клеточкой ее молодого, сильного тела, а когда она поняла, что скоро станет матерью, в ее любящем гипнотическом взгляде появилось новое выражение – выражение гордости – за новую жизнь зародившуюся в ней, и чувство ответственности за эту жизнь.

Теперь супруги Чарины ждали прибавления в их скромном пока семействе, и если сказать, что Сергей теперь, осознав себя отцом летал из дома на работу и обратно на крыльях счастья и любви, значит ничего не сказать. Встаньте на его место.

глава третья

Монах. Таня. Москва 2001г. Май

– Ну вот, Ванечка, здесь моя обитель, располагайся, я сейчас – молодая хозяйка радушно провела своего гостя, чернявого мужчину средних лет, в гостиную, и удалилась на кухню.

Иван облегченно присел на мягкое кресло, с удовольствием вытянул вперед гудящие от непривычной беготни ноги и осмотрел комнату. В левом углу у окна стоял письменный стол, на котором лежало несколько книг и стоял ровный столбик разноцветных тетрадей.

«Здесь решается судьба сочинений и домашних заданий» – догадался Иван. Рядом на тумбочке стоял музыкальный центр, дальше трехсекционная стенка светло-коричневого цвета и такого же оттенка платяной шкаф. Рядом с его креслом стоял диван и еще одно кресло. В самом углу у входа притулился шахматный столик. На полу лежал плотный палас темно-зеленых тонов. Окончив краткий обзор, Иван мягко прикрыл глаза. Он порядком устал за этот день и с огромным удовольствием завалился бы сейчас на этом модерновом диванчике соснуть пару часиков, но, во-первых: это не его дом и подобное бесцеремонное действие может оскорбить хозяйку, чего совершенно никак не мог допустить Иван, а во-вторых – ему было интересно, чем закончится сегодняшний день. Собственно говоря, в каком направлении движутся события не представляло тайны для них обоих, хотя Иван не собирался поддаваться такому ходу событий, а тем более исходу.

С Татьяной, хозяйкой квартиры и бывшей соседкой по лестничной площадке они не виделись больше десяти лет, и встретились только вчера, столкнувшись нос к носу на ступеньках Домодедовского аэровокзала. Он тогда только что прибыл в Москву утренним рейсом из Барнаула и не сразу понял что к чему, когда дорогу ему загородили две молодые симпатичные девушки и уставились на него: одна озорно-удивленно, другая вопросительно-оценивающе. Обе были длинноволосы, одна шатенка, другая брюнетка, обе были в стильных джинсовых костюмах и кедах на толстой подошве. У каждой в руке было по большой сумке.

– Выглядите классно девчата – сказал Иван, затевая разговор и поставил свой чемодан рядом с собой. Девушки тоже опустили свою поклажу.

– Да и ты Ваня смотришься, супер, – ответила ему кареглазая брюнетка, – и только тогда все встало на свои места, Иван узнал ее.

– Таня? Ты?! Вот так встреча! – удивленно воскликнул он. Последний раз он видел ее, когда она была длинноногой школьницей и узнать ее в этой цветущей, в самом как говорится соку, женщине было трудно.

– Узнал?!

Он отметил как радостно блеснули ее глаза, которые она потупила, пытаясь скрыть внезапно охватившее ее волнение.

– А это Аня, моя подруга. Я ее домой провожаю, в Омск. Аня, а это тот самый Иван, мой сосед.

Ничему не удивляясь, Иван галантно взял их за руки и по очереди чмокнул, а затем предложил встречу и знакомство отметить в буфете. Отмечали горячим кофе с пирожными, одновременно ожидая объявления Аниного рейса и ведя дружескую беседу, благо Иван никуда не спешил. А когда наконец железная птица, ревя мощностью своих двигателей рванулась в голубое майское небо, унося Анну в бывшую столицу адмирала Колчака, Иван взял Таню за руку, другой подхватил свой чемодан, и через две минуты они сидели уже в такси. За короткое время их поездки до гостиницы, ибо остановиться у Татьяны Иван мягко, но категорически отказался, они кратко поверяли друг другу свою жизнь. Таня за эти годы с отличием закончила школу, затем МГУ и теперь преподает русский язык в частном колледже. Три года назад вышла замуж за летчика-испытателя, но не успел закончиться их медовый месяц, как муж погиб в авиакатастрофе. Теперь она вдова, детей нет. Одна отрада− любимая работа и редкое общение с наезжавшей иногда подругой по несчастью Анной. Ее муж также погиб в этой катастрофе, но у нее остался маленький сын, которого она воспитывает сейчас в Омске, переехав туда к матери. Иван после перевода во Владивосток, прослужил в своей части полгода, а потом попал под сокращение. Два года занимался перепродажей японских автомобилей, женился, получил от жизни все радости высшего качества, пока однажды не поймал свою жену со своим компаньоном в постели. Развелся, детей слава Богу нет. Жизнь потекла в другом русле. На семь лет он уехал на Алтай, жил в горах почти полностью изолированный от общества, теперь вот вернулся и сразу такая встреча.

Прощаясь у гостиницы, Татьяна взяла с него честное пионерское, что завтрашний субботний день – благо, что планов никаких Иван еще не составил – он посвятит ей, а она ему. Познакомит с коллегами по работе, вместе посетят театр или галерею и т.д. И только теперь Иван оценил день посвящения. Москва оглушила его своей бурной, кипучей жизнью. За время своей жизни в горах, почти в полном одиночестве, он отвык от столичной шумной суеты, рева машин, а от густо настоянного на бензиновых выхлопах воздуха его просто клонило в сон. Он чувствовал себя не вполне комфортно и в колледже, где работала Таня, в окружении ее коллег, большей частью женщин от тридцати до сорока лет возраста. Татьяна решила блеснуть перед ними своим знакомством с красивым и обаятельным мужчиной и устроила небольшой сабантуйчик в честь встречи через почти двенадцать лет. Женщины ахали и тянули к Ивану свои фужеры с шампанским, чокнуться и выпить, и потому поневоле пришлось пригублять искрящий напиток. Поневоле – это потому, что спиртные напитки он давно уже не употреблял в силу своих убеждений. Но что было делать? Он вернулся в этот мир и он не должен выглядеть в нем белой вороной.

После колледжа они с Таней посетили художественную галерею, а потом они заехали к Таниным родителям, где она представила им бывшего соседа, и наконец она привела его в свою двухкомнатную квартиру в новом девятиэтажном доме, всего в двух кварталах от дома предков. На чашку кофе…

Услышав Танины шаги, Иван открыл глаза. Она показалась в проеме двери с подносом в руках, поставила его на шахматный столик и присела к дивану.

– Господин Иванов, прошу к столу.

– Не господин, а товарищ – дружелюбно поправил ее Иван, переставив свое кресло напротив дивана.

– Товарищ Иванов, чего изволите? – кофе, коньяк, фрукты?

– Товарищ Иванов, госпожа Петрова, желает всего и побольше.

Татьяна показно надула губки:

– Мне вообще-то нравится, когда меня называют по имени. С Вашего позволения я выпью коньяка.

– Ну вот уже и обиделась, а кто начал? То господин, то ты, то Вы, тебя не поймешь Татьяна!

– Вань! – Татьяна раскаяно улыбалась ему в глаза – не обращай внимания, я просто очень рада нашей встрече, рада тому, что ты у меня в гостях и от радости могу нести всякую чушь. – Открой пожалуйста бутылку – попросила она. – Иван открыл и сам налил ей в рюмку янтарной пьяной влаги, удобно откинувшись в кресле, он прихлебывал горячий кофе, и с интересом наблюдал, как Таня маленькими глоточками осушила рюмку и сразу впилась своими ровными жемчужными зубками в красное яблоко. Дыхание у нее перехватило. Было ясно, что пить она не умеет, пьет очень редко и сейчас выпила лишь для храбрости. Было заметно, что Татьяна нервничает, решая свою, какую-то архиважную задачу.

– Вань – Она смотрела на него заблестевшими глазами – а расскажи как ты был монахом, а?

– А что рассказывать. Горы, пещера, очень красивая природа, чистейший воздух и рядом никого, никто не мешает твоим мыслям.

– Здорово! – восхитилась Татьяна, наливая себе вторую рюмку. – А чем же ты там питался? – Она выпила уже более уверенно.

– Рядом по соседству, три часа ходьбы, стоял монастырь, его монахи приносили мне ячменных лепешек на неделю, а воду я брал из протекавшего рядом с моей обителью ручья.

– И это все?

– Были конечно фрукты, овощи, но мясо и рыбу я не упо… – Иван оборвал себя на полуслове, с сожалением глядя как Татьяна налила и опустошила третью рюмку.

– Ну что, Ванечка, пойдем в спальню? – Таня подняла на него осоловелые глаза и попыталась улыбнуться.

– Зачем? – Иван как только мог невозмутимо откусил пол печенюшки и глотнул кофе, признаваясь в душе, что как мужчина он в этот момент просто смешон. Да и Татьяну он явно недооценил – ее настрой на философские беседы уже кончился и она сразу ринулась в атаку.

– В самом деле, зачем? – Ее язык немного заплетался – и здесь диванчик не плохой. – Нетвердой рукой, она стала расстегивать свое вечернее платье, и с небольшим усилием встав, подошла к Ивану. Он тоже встал. На расстоянии всего каких-то десяти дюймов от него стояла восхитительно красивая вакханка в полурасстегнутом платье, заманчиво приоткрывшем женские прелести, ее горящий от желания взгляд не оставлял Ивану никаких шансов отшутиться.

– Во попал! – не успел он додумать, как Татьяна заключила его в свои объятия, ища его губы.

От нее шел возбуждающий запах разгоряченного тела пополам с тонким, едва уловимом ароматом дорогих духов. Ее жар мгновенно передался Ивану, и чувствуя, как страсть захлестывает его, он усилием воли разжал ее объятия, и взяв женщину за руки, аккуратно усадил ее на место.

– Это что, тоже от радости? – спросил он и сразу же пожалел об этом. Безобидный и снисходительный вроде бы вопрос Татьяна восприняла совсем неадекватно. Потоки слез брызнули вмиг из ее красивых иссиня-черных глаз. Она сидела согнувшись, пряча лицо в ладонях и плакала навзрыд. И этот плач, и совсем не театральное рыдание, заставили вздрогнуть чувствительное сердце Ивана. Ему вдруг передалась вся боль и горечь отвергнутой и непонятой женщины, красивой и молодой, любящей и так хотевшей быть любимой, но обделенной по каким-то неведомым случайностям судьбы, этой, на первый взгляд незначительной малостью.

Иван с каменным выражением лица стоял рядом с рыдающей Татьяной, и пожалуй впервые в жизни не знал что делать. Никогда в жизни своей, ему не доводилось так сильно унижать женщину, пусть и неосознанно. Конечно и она была не на высоте, но разве можно было себя, умудренного жизненным опытом мужчину в расцвет сил, сравнивать с молодой, жаждущей любви, опьяневшей женщиной? Ведь она – женщина! И этим все сказано.

Надо было как-то исправить эту, совершенно дикую ситуацию, и Иван понял, что не уйдет отсюда до тех пор, пока не помирится с Татьяной и не расставит все точки над i. Все. Сейчас он ее успокоит, а потом обстоятельно объяснит ей, что он монах в миру. И что у него, как и у всех живущих на Земле, есть определенная задача, какая правда он еще не до конца понял, но не суть важно. Важно чтобы она поняла, что он не может жить как большинство, ведя чисто потребительский образ жизни. Он отныне живет монашеской жизнью и значит отношения между ними могут быть только сугубо дружескими. Он сел рядом с ней на диван, обнял ее за плечи и нежно прислонил ее вздрагившую голову к своей груди.

– Прости Тань, я не со зла, – сказал он примирительно, гладя ее по волосам. Татьяна доверчиво притулилась к нему, шмыгая носом и успокаиваясь. От ее слез рубашка Ивана вмиг стала мокрой, и сквозь мокрую материю до него прошел жар от ее левой груди. Это становилось уже опасно – и какой мужчина, будь он даже трижды монахом, способом выдержать такое? Иван сделал осторожную попытку отстраниться от женщины, и она, поняв намеренье, сама отодвинулась на полметра и взглянула на него заплаканными, но уже совсем трезвыми глазами.

– Что, не нравлюсь? А помнишь говорил, что любишь? – этот вызывающе-наивный вопрос о былом, вызвал у Ивана чувство умиления. Он с улыбкой смотрел на Татьяну, похожую сейчас на обиженную школьницу и думал о том, что в сущности она так и осталась девочкой-подростком с их двора. Да, он хорошо помнил длинноногую девочку пятнадцати лет, с обожанием глядевшей при встречах на него – капитана ВВС, и даже как-то сыграл с ней несколько сетов в теннис, благо корт находился совсем рядом с домом. А разве мог он забыть тот день, когда она решительно подошла к нему, одиноко курящего на скамейке у подъезда – истинные хозяева этих скамеек – бабульки – удалились тогда на вынужденный перерыв, начался очередной сеанс «Рабыни Изауры» – и выпалила ему в лицо:

– Ты можешь думать обо мне что угодно, но я все-таки скажу: – Я тебя люблю!

Чего стоило ей тогда сказать это признание взрослому мужчине, знала только она сама. Иван видел лишь внешнее проявление ее поступка на лице, юном, здоровом, вмиг покрывшемся ярким румянцем стыда или смущения. После этого она повернулась и пошла к подъезду, зная что он смотрит ей вслед и поэтому стараясь идти спокойно и ровно, стараясь не уронить своего девичьего достоинства. У самой двери ее догнал голос Ивана:

– И я тебя Таня,. Очень и очень люблю! – Что еще мог тогда сказать состоявшийся летчик-истребитель этой симпатичной девчонке, чтобы не поранить ее детское, восприимчивое сердечко? Какую-нибудь соленую шутку или нравоучение? Ведь они вроде как друзья, а тут такое… Тогда он не мог и подумать, как много будет значить его фраза для Татьяны. Однако тот миг, на который она обернулась, он запомнил на всю жизнь – на ее светлом личике сияла самая счастливая в своей искренности и непосредственности улыбка, на которую во все века способна лишь чистая, непорочная, первая Любовь юности.

Но что мог дать тогда пятнадцатилетней школьнице вечно отсутствующей дома военный летчик, на девяносто процентов принадлежавший государству и лишь на десять себе? Так рассуждал тогда капитан Иванов, верный сын многострадальной Родины своей, не осознавая смысла мудрой народной пословицы – «с милым и в шалаше рай», и не зная как вести себя дальше, всячески избегал встреч с нею наедине. Его хватало только на то, чтобы сердечно поздороваться со своей возлюбленной и прошмыгнуть к себе домой. Она… Возможно ждала с его стороны решительных действий, ведь со своей стороны она и так совершила почти невозможное – первая призналась в любви!

Неизвестно чем бы закончилась эта затянувшаяся игра в прятки, если бы лётную часть капитана Иванова не перевели аж на самый восточный рубеж страны, во Владивосток, во Владик как говорили тогда.

Так и расстались они тогда на долгие двенадцать лет… Память Ивана высветила эти события давно ушедших дней как яркую, мгновенную вспышку, и он, твердо смотря в глаза своей собеседницы, сказал предельно искренне:

– Я и сейчас тебя очень и очень люблю, – «Но как сестру» – хотел добавить он, но Таня не уловив выдержанной паузы уже вопрошала его:

– И опять хочешь сбежать? Как тогда? – На такую простодушную непосредственность оправдываться было бы забавно.

– Таня, – Иван строго посмотрел на нее, – давай выясним наши отношения раз и навсегда. Ты согласна на откровенный разговор?

– Конечно. – Она согласно тряхнула головой.

– Разговор предстоит долгий и одинаково важный для нас обоих, так что, иди сейчас пожалуйста в ванную и приведи себя в порядок, освежись, а я соображу чего-нибудь закусить. Что-то почифанить захотелось. Мне можно похозяйничать на кухне?

– Иди уж сообразитель, хозяйничай – улыбнулась Татьяна и послушно отправилась в ванную. Выпитый кофе не смог заглушить в Иване растущее чувство голода, и он решительно стал изучать незнакомую ему кухню на предмет вкусной и полезной пищи. Из холодильника он достал на стол пару больших помидоров, свежий укропчик, но тут его внимание привлекла стоящая за холодильником на табурете цветастая плоская подушечка, сняв которую он обнаружил под ней кастрюльку, а в ней уже остывшие вареники. Удивлению Ивана не было границ. Оказывается, не только он один любил вареники! Довершая разведку путем дегустации, он определил, что вареники – его любимые – с картошкой, и собираясь их подогреть, стал искать спички или зажигалку чтоб зажечь плиту, но тут на кухне появилась хозяйка, – своим видом безмерно порадовав Ивана: недавно заплаканное лицо ее сияло свежестью, волосы аккуратно зачесаны хвостиком, ниспадавший ей на спину, вечернее платье сменил легкий ситцевый халатик желтого цвета, стройные ножки, видевшиеся выше колен, были обуты в мягкие домашние тапочки синего цвета.

– Так. – Она по-хозяйски отобрала у Ивана ложку и усадила его на табурет.

– Сиди. Я мигом все сейчас подогрею, приготовлю и почифаним. Война войной, а кушать-то надо. Кстати почифанить? – Это покушать? Жаргон такой?

– Мыслишь прямо по курсу – сказал Иван – Чифан по-китайски – еда.

– Значит сейчас будем чифанить – она заговорчески подмигнула ему и улыбнулась и поймав его ответное мигание, полезла в холодильник. Иван сидеть так просто не привык, когда рядом кто-то что-то делает и по собственному почину отработал саму неприятную часть приготовления салата – мелко нашинковал очень злую луковицу, аж заплакал.

Через пять минут на столе стоял отличный салат из свежих помидоров с зеленью, заправленный сметаной с рыжиковым маслом, аппетитно исходили паром вышеуказанные вареники, плавая в расплавленном сливочном масле, тонко нарезанный черный бородинский хлеб довершал это вкусное и полезное меню. Колбасу Таня нарезать не стала, узнав еще в колледже, что мясного Иван вот уже как лет семь не употребляет.

– Как же ты с женщинами управляешься? – по-колхозному пошутила одна учительница, заметив что Иван кушает все что есть на столе, игнорируя колбасу, все что было из мясного меню.

– А нет женщин, следовательно и мяса не нужно, – так же просто ушел от ответа Иван. Объяснить этим светским дамочкам, что потенция мужчины вовсе не зависит от количества потребляемого мяса, он не стал.

Молча поели, отдав дань сначала витаминам, затем перешли к традиционному украинскому блюду.

“ Вот дура”, – подумала про себя Татьяна. – “Мужика перво-наперво накормить надо было, а уж потом на себя затаскивать. Не желаете ли кофию, монсиньор?” – Передразнила она мысленно себя. Значительно похорошевшая, простая и домашняя в своем легком одеянии, заботливо ухаживающая за ним Татьяна притягивала Ивана все сильнее и сильнее.

«Красивая, обаятельная, молодая, умная, его дурака любит с детства считай. А готовит как вкусно! Из нее вышла бы отличная жена. Впрочем» – думал Иван – «она и так жена, только чужая, а если точнее – вдова, и ничего серьезного у него с ней быть не может. А нет серьезного, значит вообще ничего не должно быть».

– Спасибо, все было просто восхитительно! – поблагодарил он хозяйку.

– Правда?

– Истинная правда. Твои вареники – супер! Кстати мои любимые.

– А я знаю, – лукаво улыбнулась она. – Специально сегодня утром лепила, к твоему приходу.

– Откуда знаешь? – Он с неподдельным интересом глядел на нее.

– А это тайна покрытая мраком, – назидательно поведала она.

Иван озадаченно-хитро помолчал, потом встал и нагнувшись к Тане чмокнул ее в щечку.

– Эти вареники стали мне дороже и вкуснее в десять раз.

Она благодарно вспыхнула:

– Я могу готовить их тебе через день.

– А почему не каждый день?

– А каждый день приестся.

– Верно. – Заметил Иван и взглянул на часы. – Но к делу. Время уже поджимает, а нам еще предстоит серьезный разговор.

– Если ты спешишь в гостиницу, то напрасно. Я тебя в такую даль, на ночь, никуда не отпущу. Если не захочешь спать со мной – она смотрела на него серьезно и пристально – гостиная в твоем полном распоряжении.

Иван улыбнулся и вскинул руки – сдаюсь – согласен. Он все никак не мог привыкнуть к Таниной манере выражать свои мысли прямо и откровенно.

И вот опять они сидят в гостиной друг против друга, а между ними стоит вновь столик с коньяком, фруктами и конфетами.

– Итак. – Иван выжидательно и как можно строже посмотрел на собеседницу: – Что мы имеем и что хотим.

Таня испытующе смотрела на будто ничего не понимающего Ивана и предательские слезы опять появились на ее лице. Она молча взяла бутылку и наполнила до краев бокал, помедлив, наполнила и соседний.

– Выпьешь со мной? Ей богу, так мы лучше поймем друг друга.

Иван махнул рукой – действительно, трезвый и пьяный никогда не поймут друг друга – чокнулся с ней и залпом, как это умеют делать только русские, опустошил бокал тонкого армянского коньяка. И сразу стало легко свободно. Он четко контролировал себя, но более спокойно, без напряжения. Сейчас они спокойно, без спешки – вся ночь впереди – поговорят и расставят все точки над i. Он разрубит этот узел, который сам связал одной фразой 12 лет назад.

– Итак – Татьяна храбро смотрела Ивану в глаза и продолжала чуть заплетающимся языком, – мы имеем современную двухкомнатную квартиру со всей обстановкой, хорошо оплачиваемую и любимую работу и твёрдое намеренье выйти за Вас замуж, товарищ майор.

– Даже это знаешь? – Изумленно вскинул брови Иван.

– Да никакой тайны здесь нет, просто, когда ты так внезапно исчез, я долго наводила о тебе справки, и лишь два года спустя после исчезновения, через очень крутые связи получила информацию, что майор Иванов – Вареников сокращен по службе и отбыл в неизвестном направлении.

– А при чем тут Вареников? – Иван недоуменно смотрел на Таньку.

– Я тоже так спросила. А это оказывается, тебя за глаза называли исключительно из-за твоей любви к вареникам.

– Черти. – Иван весело усмехнулся и решительно рубанул:

– Знаешь Тань, если честно, наш с тобой поезд, когда мы могли бы создать семью, давно ушел, и потому ничего у нас с тобой не выйдет. – Он взял с вазы шоколадную конфету и развернув, положил в рот.

Она с минуту помолчала и тоже кинула в рот конфету.

– Почему ушел? Объясни. – в ее голосе явно прочитал, что она сейчас в состоянии затаившегося зверя, на пределе нервного напряжения, готовая однако биться за свою жизнь до конца. И тем не менее она была открыта для него, для его беспощадных стрел! Он это чувствовал, и это было непостижимо! Любить, умирая от стрел любимого! Ну не мог он так истязать человека! Это уже походило на садизм с циничным уклоном. Он молча встал с кресла и пересел на диван.

– Иди ко мне – Татьяна послушно придвинулась к нему, и он, усадив ее себе на колени, откинулся вместе с ней на спинку дивана.

Прижав голову женщины к себе, он примирительно поцеловал ее в темечко, с удовольствием вдыхая благоухающий аромат ее волос. Татьяна, в свою очередь вытянув свои ноги вдоль дивана, преданно прижалась всем телом к Ивану и пила своим тонким обаянием запах его, разгоряченного, нестандартной для его него ситуации, тела. В воздухе витало спокойствие, пополам с тонким ароматом хорошего коньяка и лимона. Иван знал как успокоить женщину, но кто знал какие усилия ему для этого требовались? Боже мой, какое счастье сидеть вот так, обнявшись с этой удивительной непосредственной женщиной, сохранившей к нему свою любовь юности сквозь огромное временное пространство, но как же отравляет его мысль, что это не больше чем иллюзия, и что он не должен даже подавать ей надежды на совместную супружескую жизнь. Другом, сестрой, она ему может быть, женой – никогда.

Женщина окончательно успокоилась и Иван, осторожно взяв ее на руки, аккуратно посадил в кресло. Сам сел рядом на краю дивана. Таня зябко повела плечами, благодарно-укоризненно глядя на своего утешителя, давая понять, что вне его объятий ей холодно.

– Замерзла? – Участливо спросил он, подавая ей бокал коньяка. – это тебя согреет и ободрит. – Они выпили, заели ломтиком лимона.

Иван понимал всю щекотливость данной ситуации, где за бокалом коньяка рассуждать или просто рассказывать о сокровенном было вроде бы кощунством, а с другой стороны уклонение от важного разговора выглядело предательством по отношению к любящей его женщине. Она сама подвела его к этому моменту, когда все недоразумения должны были разрешиться не в состоянии напряженной трезвости, а в состоянии мягкой, расслабляющей пьяности, и возможно была права, первая протягивая ему спасительную руку.

Для большинства мужчин и женщин, все неопределенности обычно локализовались в общей постели, но по определению Ивана, все неясности необходимо было решать до постели, ибо временно заталканые в дальний угол и не решенные, они становились со временем постоянной головной болью, ссорами, разрывами, разводами – умножая в мире и так огромное количество зла, горя и страдания.

– Понимаешь Таня, так называемый брак для меня – это очень серьезный, очень ответственный шаг. – Он взял ее руки и держа их в своих ладонях продолжал, смотря ей прямо в глаза. Не было и намека на то, что она к этому времени уже выпила 150гр коньяка, взгляд был ее ясный и участливый.

– И чем я становлюсь старше, тем более ужесточается мой критерий к возможной будущей супруге, естественно и сам стараюсь вести здоровый, и физически и духовно, образ жизни. Спиртное практически не пью, не курю, до сексуальных наслаждений вне брака не падок – я прекрасно понимаю, что все эти «достижения» современной жизни пагубно отразятся на потомках, и представляя себе хилого, нестоящего на ногах парнишку – своего воображаемого сына, в то время как его сверстники уже вовсю бегают по двору – мне становится жутко. Думаю, никто из уважающих себя родителей не сможет выдержать взгляд уже повзрослевшего ребенка инвалида, полный горечи, укора и тоски, если знает, что это по его вине, его кровиночка не ходит, не слышит или родился совсем больной. И потому – продолжал Иван, подняв глаза на внимательно слушавшую и словно ушедшую в себя Татьяну, – так трудно найти свою половину, полноценную во всех смыслах супругу – мать моих будущих детей. Вот эта допустим писаная красавица, но легкомысленная, а там где легкомыслие, там недалеко до предательства. А я в женщине ценю именно верность, преданность. А та воспитанная, благородных кровей, но больше всего на свете любит себя. К той я испытываю взаимную страсть, но на страсти не строят семью, и когда страсти перегорят, если не было любви, то остается только пепел. И так далее и т.п. Все упирается в сильную взаимную, высоконравственную, одухотворенную любовь. Но самое главное в моем идеале – это непорочность. – Иван почувствовал как дрогнула ее рука. – Может быть я гоняюсь за призраком, но чужая, после кого-то мне не нужна. Если не встречу свою голубую мечту, лучше монашеская жизнь. По крайней мере, пока, я думаю так. Хотя жизнь штука сложная.

– Миллионы пар сходятся, расходятся и ничего страшного не видят в том, что невеста не девственница, – пожала плечами Татьяна.

– Я Таня, не миллион, и в отличии от этих миллионов, которые не видят, вижу. Вижу как вырождается настоящий человек, как катится в бездну мир, как гибнет некогда сильная и величественная Россия. И я хочу быть в числе тех, кто поднимет и уже поднимает Россию с колен безнравственности и невежества. А за Россией и другие народы воспрянут.

– А какая связь между невинностью и падением государства?

– Хороший вопрос – Иван удовлетворительно кивнул и поцеловал ее в ладошку.

– Слышала поговорку: «береги платье снову, а честь смолоду»?

– Конечно, я знаю ее.

– А задумывалась над ее смыслом? Ведь если не сберегла платье, порвала или запачкала, не беда, можно зашить, постирать, другое купить наконец. А если потеряла честь – то это безвозвратно. И… – Иван посмотрел ей в глаза и понял, что не сможет сказать следующую фразу не выпив коньяку… Поставив пустой бокал на столик, он сел на место и рубанул – если бы ты сейчас предстала предо мной невинная, я не задумываясь взял бы тебя в жены. – На глазах Тани появились влажные искорки. Она залпом выпила свой бокал коньяка, предусмотрительно наполненный Иваном.

– Для тебя такое важное значение имеет девственность?

– Очевидно более важное, чем для тебя, женщины.

– Но ведь сейчас в клиниках зашивают…

– Дело не в извращенцах в белых халатах, – мягко перебил ее Иван. – Есть такой раздел в генетике – телегония. И научно доказано, что первый мужчина в жизни девушки, закладывает генофонд – биологическую основу ее будущего потомства, т.е. этот мужчина становится генным отцом будущих детей женщины. Независимо от того сколько детей она родит и от кого.

– Не поняла. – Татьяна тряхнула головой – Я сейчас. – Она встала и вышла из комнаты. Иван вскрыл шоколадку, и отломив дольку, стал жевать, не очень ощущая вкус. Из кухни тем временем появилась Татьяна, с запечатанной бутылкой коньяка.

– Я думаю, что без армянского нам придется туго, – пояснила она в ответ на укоризненно-вопросительный взгляд Ивана.

– Ну да, сейчас напьемся до скотского состояния, а мне завтра нужно быть бодрым и свежим и не проспать.

– Ничего, ободрим, освежим, разбудим. – Татьяна безуспешно пыталась открыть бутылку и не справившись, отдала ее Ивану.

Он не спеша откупорил ее и разлил по 50гр. Чокнулись. Выпили. Он подал ей дольку шоколада. Она благодарно кивнула, заела и вопросила: – Ну-ка объясни что к чему.

Голова у Ивана работала ясно и четко.

– Почему так бывает в семье: отец непьющий, некурящий, учитель интеллигентный, культурный человек, мать тоже не пьет, не курит – а сын наркоман и ворюга. Как у таких приличных родителей мог родиться такой сын? Может воспитывали плохо? Да нормально воспитывали. Однако сколько волка ни корми, он все в лес глядит. Тут понятное дело, что отец этого наркоши, женился не на девственнице, и сколько бы у них не было детей, все они пойдут не в него, а в того, кто был первый у его жены, и не обязательно он должен быть наркоманом; хватит и минимума, например – алкоголик, хулиган. Все негативные качества человека передаваясь по наследству – многократно усиливаются, т.е. это внутренний человек, его сущность, а внешне он часто как две капли воды похож на отца, давшего сыну плоть, но не гены. И сколько сейчас не зашивай плеву – генофонд уже заложен до конца жизни. Эти вещи хорошо понимали наши предки, не позволяя своим сыновьям жениться на оступившихся девицах. Целомудрие, честность, порядочность, культура – есть основа всякого сильного государства. Если у сильного на вид государства эти качества в его народе отсутствуют – значит это колосс на глиняных ногах. Вот почему и мне так важно иметь целомудренную невесту. Я хочу прямо глядеть в глаза своих детей; здоровых и воспитанных и не чувствовать вины за их ущербное здоровье.

Вот тебе прямая связь между потерей чести девушки и падением государства. Сегодня, когда любимой газетой для миллионов читателей является «СПИД», когда измена, прелюбодеяние, воспринимается людьми как нечто совершенно нормальное – нечему удивляться огромному количеству дебилов, наркоманов, извращенцев, алкоголиков, бандитов. Объявлена война терроризму, коррупции, мошенничеству, а это – лишь война со следствием. Бороться надо с причиной – с аморальным, безкультурным воспитанием наших детей. Видишь как получилось – уничтожили лучшую в мире систему образования, поменяли духовные ценности на золотого тельца и всё – нет великой державы, нет неделимой Руси. Как подрастающее поколение будет управлять Россией? Если оно собой-то управлять не может. Уже сегодня половину правительства можно смело гнать взашей метлой дворника. – Иван заметно выклался и пьяно-нравоучительно смотрел на Татьяну.

Она задумчиво сидела, опустив голову и закусив нижнюю губу.

– Мой муж был очень хорошим человеком, ты сам бывший летчик и знаешь, что в среде летчиков негодяи не приживаются. Летчики лучшие из племени человечества, и все-таки прожив с ним две недели я поняла, что он, такой хороший, такой внимательный, не сможет заменить мне тебя. А на другой день мне сообщили, что он погиб при отработке нового узла в самолете. Мистика? Случайность? А то, что мы с тобой встретились – тоже случайность? После 12 лет разлуки. Может так надо? Ведь случайностей не бывает, верно? – Таня воодушевлено-испытывающе сверлила Ивана немигающим взром.

– Не бывает, – согласно кивнул он.

– Тебя Ваня, только тебя мне всегда не хватало и только с тобой я могу быть счастлива. А измен можешь больше не бояться, я тебя Ванечка, вернейшей женой буду. Я тебя люблю!

– И я тебя люблю! Но… как сестру – Иван стал терять нить разговора, видимо выпитая доза алкоголя начала усыпляюще действовать на него. Он виновато взглянул на нее.

– Давай спать, а завтра на свежую голову разберемся с остальными непонятками. Лады? – Теперь он смотрел на нее просительно.

– Лады – Она согласно тряхнула головой. По его просьбе, Татьяна постелила ему на полу (давняя аскетическая привычка) и он уже не в силах бороться с наваливающимся на него сном, кое-как скинув с себя одежду, рухнул на свежие простыни….

Утром он проснулся от нехватки дыхания и горячих поцелуев, которыми его обильно покрывала лежащая на нем совершенно нагая Татьяна.

– Миленький… Ванечка… Родненький… Уже завтра… Ну же… – шептала она прерывисто. Ее затвердевшие груди елозили по его широкой волосатой груди, вызывая снизу сладостные томления. Крепко ругнувшись в уме и не в силах сдерживать нарастающее желание, рвущее наружу набухшим и затвердевшим стволом, Иван в мгновение ока освободился от последней детали своего скромного гардероба и с такой силой сжал женщину в своих объятиях, что она застонала от удовольствия. Ее дыхание стало прерывистее.

– Ва… неч… кааа.

Он накрыл ее губы своими, ослабил свои тиски и скользя руками ниже, широко раздвинул ее шелковистые бедра, а затем, следуя все большему неистовству женского зовущего тела, мощно и властно вошел в ее скользко-горячее естество…

глава четвёртая

Иван. Предначертание Пути.

Иван сидел на диване в позе лотоса и вспоминал все, что было в его жизни за последнее десятилетие. Двенадцать лет назад, приказом высшего командования его, капитана «ВВС», перевели в Дальневосточный военный округ, во Владивосток. Для российской армии то были не лучшие времена. Уже начались невыплаты в положенный срок офицерского жалования. В летной части, где служил Иван, как впрочем, нетрудно догадаться было во всех частях, резко сократились тренировочные полеты. Керосин как говорится здесь был на вес золота, и то, что Ивану, новичку в части, удалось таки слетать на боевое дежурство на мощном ТУ-160, правда в качестве штурмана, иначе как чудом назвать было нельзя.

Что такое нищета – цвет и гордость непобедимой армии – летчики ВВС России ощутили на себе в полной мере, мечтая о полетах в длинных очередях и живя впроголодь. Скудные сухие пайки несли в семьи, чтобы как-то оправдать перед женами громкое название задержки нищенского довольствия. Офицеров нередко можно было видеть на рынке, сбывающих только что полученное, новенькое обмундирование, а начальники складов в одночасье стали самыми авторитетными людьми в части. Ходили слухи, что торговля идет даже боеприпасами, но слухи есть слухи и кому надо было поднимать этот вопрос и тем более что-то кому-то доказывать? В это сложное время все пытались просто выжить. Некоторым, у кого в городе были родственники, было легче, но насколько?

– Нет Вано, ты скажи, как это называется? Я, потомственный военный, подполковник ВВС, вынужден сидеть на шее у любимой тещи! Что, наша армия теперь никому не нужна? – Удивленно спрашивал у Ивана офицер из соседней эскадрильи.

Холостому Ивану было проще, ему не надо было рыскать в поисках какой-нибудь еды, чтобы накормить детей и неработающую жену и потому он, привыкший к лишениям, всегда делился с однополчанами всем, что ему перепадало.

Свет счастливой звезды забрезжил через полгода службы, или точнее, мрачного прозябания Ивана в этой части. Название той звезды – Сокращение штатов. Многие уже были готовы к этому в том числе и Иван. Уволившись в запас майором он, вместе с двумя сотоварищами по несчастью организовал предприятие по перепродаже японских автомобилей, новых и бывших в употреблении, и только тогда он смог по-настоящему оценить что такое свобода, что такое – сам себе хозяин. Он оказался на редкость предприимчивым, дела его фирмы шли в гору.

Деньги он не зажимал и щедро спонсировал детские дома и такие же обнищавшие больницы. Через полтора года Иван женился на симпатичной бизнесвумен, познакомившись с ней в ресторане, где отмечал с коллегами особо удачную сделку. Теперь в придачу к своей роскошной квартире и высокодоходному бизнесу, Иван прибавил деловую, умную и красивую жену. А что еще для счастья человеку нужно? Власть? К власти Иван никогда не стремился, хотя многие высокопоставленные чиновники г.Владивостока, наблюдая его быстро растущий авторитет среди горожан, хотели бы видеть его в своих рядах. Они все-таки уговорили его баллотироваться на весенних выборах в городскую думу, обещая всяческую поддержку, но, удар в спину ему нанесла собственная жена Надежда, разрушив все его надежды на счастливую семейную жизнь, оказавшись либо не очень умной, либо чересчур сексуальной. Иван застукал ее в объятиях другого мужчины в своей собственной спальне. После этой траги-комичной сцены, где внезапно появляющийся муж становится третьим лишним, мир вокруг Ивана потерял все краски о окраски, и настроение его было… вернее, не было у него тогда никакого настроения. За рулем мчащегося неизвестно куда шикарного «Лексуса» сидел не Иван, а сгусток черного отчаяния и было большим везением, что автомобиль никого не зацепил, никуда не врезался и никого не сбил. Иван опомнился только тогда, когда ему в глаза ударили серебряные блики Амурского залива. Он остановил машину, вышел и обречено уселся на волнолом, глядя на плескавшие волны. Тела своего он не ощущал.

– За что, Боже, за что?

– А почему Вы считаете, что это Бог Вас наказал?

Иван повернулся и увидел рядом невесть откуда взявшегося старичка. Смутившись от того, что посторонний человек оказался свидетелем его душевного надлома, он внимательнее посмотрел на невозмутимого старика. Тот не производил своим видом пенсионера, собирающего бутылки, из его белесых глаз, Иван это отчетливо увидел, исходила мудрость.

– А кто, я что ли себя наказал? – он с вызовом, но без агрессии спросил у случайного собеседника.

– В том, что с Вами случилось, виноваты только Вы, если только слово «виноват» вполне соответствует истинному положению дел.

– А откуда Вы знаете, что со мной произошло? – Иван уже с интересом повернулся к старику.

– А мне необязательно знать, что с Вами произошло, – старик кашлянул, – мне хватает того знания, что каждый человек в ответе за то, что с ним происходит и это также верно, как и то, что горе, это в конечном итоге не наказание, а благо, ибо помогает человеку проснуться, понять что-то важное для него. И не надо торопиться с выводами, молодой человек примите для себя аксиому, что все, что дает Бог – к лучшему. – Старик располагал к себе все больше и больше. Иван протянул ему руку для знакомства.

– Иван.

– Георгий Романович, – старик легонько пожал свой сухой ладошкой здоровенную ладонь Ивана и приняв на себя часть его настроения, добавил: – Да Иван. Ты действительно на грани. Вовремя я подвернулся тебе.

Ивану стало намного легче. Он словно взвалил на своего нового знакомого тяжелую часть своего груза, он был открыт для откровенного разговора.

– Мне изменила моя обожаемая супруга, причем в моей же постели, – сказал Иван, пристально глядя на своего спасителя. – Вы считаете грех прелюбодеяния благом?

– Все относительно, Иван. Грех остается грехом для совершивших его, для тебя же падение жены, стало благом. Ибо теперь ты знаешь истинную цену своей подруги. Или для тебя лучше не знать, что происходит у тебя за спиной? – Георгий Романович испытующе посмотрел на Ивана.

– Нет конечно. Лучше знать.

– Значит, благодари Бога за то, что Он помог тебе открыть глаза на истинную сущность твоей жены, которой ты доверял. Более того, я уверен, что твоя ситуация была тебе ниспослана для пересмотра смысла жизни, то есть для восхождения на следующую ступень эволюции.

Иван несколько минут сидел вперив взгляд на набегающие волны залива, обдумывая услышанное. Его старший собеседник ему не мешал. Наконец Иван обратился к нему:

– Значит, эта сцена была не случайна?

– Абсолютно верно. Ничего в жизни не бывает случайным. Все имеет свое значение. Ведь если бы у тебя была другая жена, верная и любящая, то твой Путь совершенствования был бы совсем другим, и не был бы таким болезненным. Но ты сам выбрал себе жену, следовательно, это твой выбор твоего настоящего пути.

Иван опять ушел в себя, осмысливая услышанное. Он вдруг ясно осознал, что в его жизни сейчас, в данную минуту, происходит качественный переворот, и случившееся менее часа назад предательство, потеряло свою остроту. Не было больше у Ивана в душе обиды, гнева, все это как будто растворились в морском соленоватом воздухе, освобождая место для неведомого доселе чувства осознания себя человеком другого племени, в котором не может быть таких порочных, постыдных качеств, как неверность, обман, корысть, жадность, зависть, лицемерие, клеветничество. Однако в тоже время, он пребывал в состоянии некой растерянности.

– Что же мне теперь делать? – спросил он.

– Ты сможешь продолжать прежнюю жизнь? – Помолчав, Иван ответив.

– Нет. Эта жизнь потеряла для меня всякий смысл. – Георгий Романович решительно придвинулся к Ивану:

– Тогда тебе не остается ничего, кроме как следовать предначертанному Пути. Если ты готов оставить этот мир, чтобы идти новым Путем, Путем познания и совершенствования – я помогу тебе…

Через неделю, уладив все свои дела, в том числе разведясь с женой, Иван покинул Владивосток. Путь его лежал теперь на горный Алтай, и следы его для всех затерялись на долгие семь лет, для Ивана же они пролетели как семь дней. Но то, что познал он за все это время, живя в горах затворником, невозможно познать, даже окончив с отличием пяток-другой университетов. Ибо не разумом постигал Иван смысл Бытия, но сердцем, а вместо преподавателей выступала его неуемная жажда Знания, несломимая устремленность к самосовершенствованию и дюжина книг духовного направления, которые он успел прочесть, не спеша, осмысливая каждую строчку, несколько раз. Иван до конца жизни запомнил то необычное утро, когда пред ним в ослепительном сиянии предстал его Учитель.

– Все что ты смог на этой ступени, ты достиг – Учитель в золотом ореоле не раскрывал рта, но Иван понимал все его мысли.

– Теперь пред тобою следующая ступень. Иди в мир, в тот мир, от которого ты был вынужден бежать. Не чуждайся его. Он ждет твоего участия в нем. Используй полученные знания во имя Добра и помни – высшая духовность – обходиться без сверхъестественных приемов, с точки зрения простого обывателя, в борьбе со злом…

И вот теперь он в миру. Монаха из него не получилось, но он не жалеет. Во-первых, он ничего не потерял, во-вторых, он только приобрел верную и любящую жену, в-третьих, монашество в миру – это была только его личная инициатива.

Встав с дивана, Иван прошел в прихожую и надев кроссовки, спустился на улицу до ближайшего газетного киоска. Было еще только девять утра, а солнце уже жарило совсем как полуденное. Купив десяток свежих газет, Иван отправился обратно. Вот уже третью неделю он жил у Татьяны. Она так и не отпустила его от себя ни в тот памятный и решающий для них обоих вечер, ни в последующий, чему Иван был уже рад.

Все его надуманные сомнения были разрешены Татьяниной любовью и напористостью, когда она пошла ва-банк и выиграла, и Иван теперь был вполне счастлив. Он вдруг понял, что всегда любил эту длинноногую девчонку, носил ее образ в подсознании, неосознанно стремился к ней, и только несерьезное отношение к будущей пассии, или точнее, неготовность Ивана, помешала ему разглядеть в ней ту, единственную и неповторимую, желанную и верную спутницу жизни. Но теперь, когда на этом направлении был полный порядок, немного омрачало другое: Иван пока не нашел для себя устраивающую его сферу деятельности. Нахлебником себя он конечно не ощущал, на его счету лежали немалые деньги вырученные от продажи его предприятия во Владивостоке. Но согласитесь, не сидеть же сиднем здоровому мужику, когда его жена целый день на работе. Бездеятельность, при наличии капитала развращает, и Иван уже вторую неделю мучил телефон, обзванивая работодателей, выезжая на встречи, но все было не то: предлагали в основном охранником или диспетчером, но Ивану претило быть мелкой сошкой на подхвате. Он уже всерьез стал подумывать о том, чтобы опять податься в бизнес и анализируя информацию с газет, выбирал для себя выгодное направление.

глава пятая

Испорченный день рождения, ноябрь 2001г. Расплата по счетам.

Алексей поднялся на свой 2 этаж, подошел к двери своей квартиры и нажал кнопку звонка. Тишина. Собственно, открыть двери ему должна была Лена, жена, но раз не открыла, значит её еще нет. И гони прочь эгоистические мысли Леха, что раз у тебя сегодня день рождения, то жена обязательно должна встречать на пороге с тортом. Нету, значит не отпустили с работы, у всех свои проблемы. Ничего, придет, они вместе что-нибудь приготовят и устроят праздник на двоих. Прочь проблемы, пусть все летит в тартарары, сегодня вечером есть только двое: он и Лена, и больше никого. За их двухлетнюю супружескую жизнь, судьба нечасто баловала их подобными праздниками. Так думая, Алексей достал из кармана куртки ключи, отомкнул замок и вошел в квартиру. Пока снимал обувь, верхнюю одежду, в ноздри ворвался сладкий запах его любимого торта – на графских развалинах. «Ага, значит Ленке удалось вырваться с работы и покудесничать над тортом». Заглянув в зал, он с восторгом окинул взглядом уже накрытый праздничный стол. Главная достопримечательность стола – торт, источающий умопомрачительные вкусные волны, стоял посередине стола в окружении дюжины восковых свечей, уже зажженных и отбрасывающих, слегка колышащим пламенем причудливые тени на стол, и вместе с искрящим блеском хрустальной посуды, создающих неповторимую сказочную атмосферу.

Алексей зажмурился от предвкушения, их ждал восхитительный ужин при свечах, на тихом фоне их любимого оркестра Франческо Гарсиа. Приятные мысли внезапно были прерваны: – Где же сама Лена? Судя по тому, что свечи горели – она или выбежала на минутку к соседям, или же забыв какую-нибудь мелочь помчалась в магазин. Подумав так, Леха включил телевизор и сев поудобнее в кресло, стал смотреть новости. Он очень хотел есть, даже в обеденный перерыв не ел, а только выпил стакан минералки, специально готовя место в желудке для торта, но разумеется, он не сядет за стол без супруги. Но вот уже и новости кончились, а Лены все не было. Куда ж она ушла? Неприятное ощущение тревоги остро кольнуло Алексея. Что-то здесь не так. Очередь в магазине? В супермаркете, в квартале от их дома, куда они постоянно ходили за продуктами, очередей никогда не наблюдалось. Через десять минут беспокойного ожидания, Алексей обзвонил всех соседей, куда бы могла забежать Лена, и везде получив отрицательный ответ, побежал в магазин, на ходу одевая куртку. Через две минуты, еле сдерживая дыхание и бешено колотящееся сердце, он уже входил в супермаркет. Знакомый охранник подтвердил, что его жена была здесь минут 40 назад, купила свежего хлеба и сразу ушла.

Придя домой, Алексей обзвонил все больницы, мало ли что, обзвонил ближайших подруг Лены. Спрашивал осторожно, стараясь быть беспечным, хотя всем, с кем он общался по телефону, было ясно, что его беспечность шита белыми нитками. Но что еще оставалось Алексею? Лена пропала. Он сидел на диване, крепко стиснув зубы и напрягал мысли в разных направлениях строил различные версии пропажи жены, не было у него сомнений только в одном – с Леной беда – и его поющее сердце подтверждало его логические догадки. Он невидящим взором уставился в пол и был уже в состоянии крайнего возбуждения, когда раздался звонок в дверь. Одним прыжком он очутился в прихожей и торопливо открыл дверь. На пороге стояла Лена. Но в каком виде она предстала перед ним? Взгляд, всегда такой приветливый, был потухший, с выражением униженного достоинства. Ее миловидное личико было обезображено – левый глаз почти заплыл, на подбородке виднелась запекшаяся кровь от кровоточащего разбитого носа. Пальто нараспашку, в разорванном платье, в том самом, в котором она хотела поздравить мужа с днем рождения.

Надрывно глядя на мужа, Лена вымученно улыбнулась ему разбитыми губами словно спрашивая его: «ну что муж мой, примешь меня, такую?» – и все вдруг поплыло в ее глазах от запоздалых слез. В его взгляде она увидела все переживание, что произошли с Алексеем за последний час, увидела его тревогу, его радость, мелькнувшую при ее виде и можно было не сомневаться по поводу этой радости: «– Жива!»

Силы, и духовные и физические, покинули ее и она уже не видела и не слышала, как Алексей быстро запер дверь, осторожно поднял истерзанную жену на руки и отнес на диван.

Неизвестность ушла, на ее место наплывало неведомое доселе чувство – ярость-гнев-месть. Он был готов разорвать на мелкие кусочки тех, кто поднял руку на его жену. Однако он взял себя в руки, он знал что нельзя поддаваться этому чувству. Перво-наперво что следовало сделать – это обрести равновесие, а затем трезво взглянуть на произошедшее. Он отошел к праздничному столу и налив стакан минералки, вновь подошел к дивану.

Лена уже очнулась и отрешенно смотрела в потолок. Алексей осторожно приподнял ей голову и поднес стакан с водой к ее губам. Не глядя на мужа, Лена медленно, мелкими глоточками осушила стакан, и ее глаза вновь заблестели от обильно выступивших слез, словно она только что заполнила пустую емкость для слез. Алексей осторожно приподнял жену, усадил на диван и сел рядом. Взял ее холодные, исцарапанные руки и стал нежно покрывать поцелуями. Потом начал гладить ее по спутавшим волосам и легонько прикоснулся губами к ее разбитому рту.

– Ленка, родненькая моя, кто это сделал? Может еще не поздно…

– Вишневый джип – перебила ее Лена, медленно выговаривая слова и шепелявя непослушным ртом – остановился рядом, выскочило двое и забросили, как куклу в салон. Был еще третий – водитель.

Лену мелко затрясло от воспоминания пережитого ужаса.

– Леша, ну где ты был, когда они меня?! – с надрывом вырвалось у нее.

А Лешка сидел с каменным лицом и по его лицу текли слезы бессилия. В данный момент он ничего не мог поделать.

Крепко прижавшись друг к другу, они долго еще сидели молча – к чему слова? – и плакали, отлично понимая, что их безмятежному счастью пришел конец. Алексей ясно осознавал, что Лене, его Лене, тонкой и чувственной натуре, долго еще придется приходить в себя после испытанного стресса. Лена краешком сознания констатировала, что впервые видит своего сильно, доброго, великодушного мужа – плачущим. Алексей сидел и размышлял, и глаза его потемнели от гнева. «Они заплатят за каждую слезинку его жены, за каждую клеточку ее поруганного тела, за унижение человеческого достоинства, за унижение его мужской чести,. За испорченный такой жданный, но так и не состоявшийся праздник. Они посмели стать против него, против его семьи – теперь они обречены на уничтожение, и умирать или вернее подыхать они должны долго и мучительно – чтобы успеть понять – при наличии конечно каких-то зачатков сознания – что таким животным как они, не место на Земле. Содеянное ими – ужасно, и требует отмщения, и оно состоится. Иначе он, Алексей, не вправе будет называть себя мужчиной. И вообще, отныне он вступает на тропу войны и объявляет ее всем мерзопакостным тварям, гадам, ублюдкам, подонкам, маньякам – ползающих по этой земле и отравляющих своим смердящим дыханием все вокруг».

«А как же закон? Ведь есть же милиция, суд» – Эта мимолетная мысль вызвала у Лехи ироничную улыбку. Милиции, суду, кроме заявления, что кто-то,. На джипе, без свидетелей, совершил групповое изнасилование над женщиной, нужны точные данные, факты, улики…

Это будут очередные унижения в виде допросов и конечно все кончится ничем. Чего никак не мог позволить Алексей при нынешнем психическом состоянии жены. А закон… наверное каждый, особенно не задумываясь, живет в рамках установленного конституцией закона, до тех пор пока не задеты его права, честь и достоинство. Когда же государство не в состоянии защитить своего гражданина от подобного беспредела, гражданину ничего не остается делать, как самому строить свою защиту. Он берется за оружие, глубоко наплевав на закон, так как этот закон на поверку оказался туфтой, и выходит за рамки этого закона с чистой совестью. Закон, не защитивший его, развязывает ему руки, и отныне он будет действовать по своему закону. У простых людей он называется просто – Справедливость. И у каждого такого поборника справедливости – своя оценка этой справедливости, и за одно око, он может вынуть в десять-двадцать раз больше, и это будет его мерило и не надо напоминать ему потом о неадекватности. Потому что свое око, он ценит естественно, гораздо дороже сотен чужих глаз.

Лена была уже на полпути к дому, когда возле нее резко затормозил джип вишневого цвета. Из него выскочили два парня, и не успела она уже что-либо сообразить – подъезд вот он, в 50м, и мыслями она уже была дома, готовя торжественную встречу своему мужу-имениннику – как они силой затолкали ее в машину. Водитель дал газ и внедорожник, резво набрав скорость, помчался по улице. Женщине сразу залепили рот широким скотчем, чтоб не кричала и стали срывать одежду. Лена сопротивлялась как могла мотая головой и работая локтями, пока один из захватчиков, один из захватчиков, получив хороший удар локтем в глаз не врезал ей кулаком по голове. Этого хрупкой женщине вполне хватило и она обмякла. Она еще некоторое время, как во сне, чувствовала как суетливые похотливые руки шарят по ее телу, разрывая дорогое вечернее платье, белье, чувствовала грубое вторжение в нее чужой мужской плоти, а затем ее накрыла полная тьма. Она потеряла сознание. Здесь сказалось все – радостное настроение праздника, шок, от бесцеремонного наглого похищения прямо у дома, неверие в происходящее…

Она очнулась от холода и боли, в голове стоял пронзительно тонкий звон. С трудом поднявшись, она осмотрелась. Бандиты выбросили ее на краю лесопарка сразу за городом, на стылую, припорошенную снежком, вперемежку с опавшей листвой, землю. Подобрав замерзшими руками брошенное рядом пальто, Лена кое-как одела его и прихрамывая медленно побрела в сторону дороги. Поднявшийся ветерок насквозь продувал ее порванное платье, пальто не застегивалось за отсутствием пуговиц, кошелек с деньгами остался в сумке с хлебом, брошенной рядом с домом. Все равно она надеялась поймать такси и упорно шла к обочине шоссе, не обращая внимание на свой внешний вид, на колющее, избитое, испоганенное тело. сейчас на части разрывалось ее сердце, ее душа, от боли унижения, от ужаса произошедшего с ней, от бессилия что-либо исправить. И это в день рождения мужа» «Леша! Лёшенька!»

Мысли о муже придали ей больше уверенности в себе, и она уже не так робко поднимала руку, останавливая несущийся мимо нее поток машин. Сейчас она всей своей израненной душой стремилась к мужу, под его защиту, он все поймет, он успокоит ее, он найдет подонков. Чтобы сомневаться в том, что муж найдет подонков, надо было просто не знать того факта, что он возглавляет самое престижное в городе частное детективное агентство, а о том что будет дальше с найденными, она даже не думала. Тут и так все было ясно.

Мир не без добрых людей, и скоро Лена уже сидела в теплых жигулях, которые мчали ее к дому. Водитель, парень двадцатидвух-двадцатипяти лет на вид, видя ее незавидное положение, сразу согласился подвезти и до дома без оплаты и лишних вопросов не задавал. Через 30 минут она уже нажимала кнопку звонка своей квартиры, а когда Алексей открыл ей двери, она смогла ему еще улыбнуться, но ноги уже не держали ее, и оседая она почувствовала крепкие руки мужа, который отнес ее на диван.

Лена медленно, но верно приходила в себя. Поздно вечером, после надругательства над ней, она закрылась в ванной и не выходила оттуда до самого утра, отмокая в окружении белой пены хвойного экстракта и ожесточенно терла себя мочалкой, словно никак не могла смыть какие-то невидимые глазу упрямые темные пятна. Днем, уйдя в себя и делая что-либо по дому, например, начинал пылесосить палас в гостиной, она вдруг бросала это занятие и почти бегом мчалась в ванную, набирала теплой воды и по часу, по два не вылезала оттуда. И так по 3-4 раза в день. Алексей не вмешивался, понимал её, а когда она выходила, он брал ее на руки, нёс в спальню, и осторожно положив на постель, ложился рядом. Обнявшись, они долго-долго глядели глаза в глаза, и он взглядом давал ей понять, что она также любима им, что ничто в мире кроме смерти, не сможет их разлучить, что жизнь продолжается и надо не поддаваться временной черной полосе в их жизни.

Она тоже понимала его, да и как можно было не понимать человека, с которым душа в душу она прожила два года – и была ему благодарна.

На работу Алексей не ходил уже три дня, общаясь со своим заместителем Чайкиным Николаем по телефону, он ни на минуту не мог оставить Лену одну в квартире. Как только мог, он старался отвлечь Лену от ее горестных мыслей, и здесь, как психологу, ему можно было поставить отлично. Он, то приглашал жену на просмотр хорошей комедии, и тогда они, удобно расположившись перед телевизором на диване, сидели обнявшись, смотрели фильм и поглощали поп-корн. То он объявлял день вареников и они вместе, припорошенные мукой, полдня лепили вареники с творогом, с картошкой, под веселую украинскую музыку. То у них день чтения, и они попеременно читали вслух «Гиперболоид инженера Гарина» Толстого. Положив на выздоровление жены всего себя, всю любовь и ласку, всю нежность, на которую он был только способен, Алексей добился своего, Лена оттаяла. Стена, присутствие которой четко ощущал между ними исчезла, Лена больше не витала где-то в заоблачье и не уходила подолгу в себя. Она четко понимала произошедшее с ней, но не ужасалась как ранее, не жила этой бедой, но очень внимательно слушала все разговоры мужа по телефону.

– Пока ничего – говорил ей Алексей, в очередной раз кладя трубку.

– Но скоро Чайкин приготовит списки всех джипов цвета вишни и начнем их отрабатывать. Ты веришь, что я их найду?

– Верю и жду – она проникновенно смотрела на него – Надо как можно скорее остановить этих человекообразных. Как только они попадут туда, откуда выползли – в ад – я смогу вздохнуть свободно.

Алексей вновь заметил в ее глазах упрямый блеск, который не спутаешь ни с чем – его жена тоже жаждала мести. «Что ж, это ее право».

На пятый день их самовольного домашнего ареста, Алексей, доставая из почтового ящика газеты, выронил почтовое извещение. На имя его жены пришла бандероль. Через 20 минут он уже вскрывал легкий картонный ящичек. В ней оказалась Ленина матерчатая сумка, к которой она ходила за хлебом в тот злополучный день, ее пустой бумажник с паспортом и записка. На белом клочке бумаги было всего три строчки корявым почерком, но ценность информации сразу была оценена адресатом по достоинству: «Видели, как двое похитили женщину, хозяйку брошенной сумки, которую подобрали и возвращаем вместе с паспортом. Хлеб и деньги оставляем себе в качестве вознаграждения. Вишневый Лексус с248ат»

Через пять минут Алексей звонил Чайкину, а еще через десять он уже изучал присланные на его домашний факс материалы. Чайкин не зря ел свой хлеб, на столе Алексея лежали увеличенные копии двух водительских удостоверений и три кратких досье. По данным полученных материалов, хозяин «Лексуса» с номером с248ат, был Щербатый Валерий Никифорович по кличке Губа. Подручный Ефима, «авторитета» левобережной группировки. Судим. Две ходки, три и семь лет. Первый срок за хулиганство, второй за ограбление сберкассы. Двадцать восемь лет. Не женат.

Водителем у Губы был 18летний Пашка Гольцов, пока еще не сидел, но отморозок еще тот, и находится в черном списке сотрудников МВД. Кличка подстать фамилии – Гольян.

На третьего клиента, было только краткое досье: Пирков Степан, кличка Упырь, 35 лет, не женат, отсидел 15 лет за убийство отчима. Частенько ошивается в ресторане «Сибирь» на пару с Губой. Предположительно это был третий. Остается только стопроцентно убедиться, что здесь нет никакой ошибки.

Вечером того же дня, Алексей с Леной подъехали на девятке с тонированными стеклами к ресторану «Сибирь», и подождав на стоянке более двух часов, узрели наконец ожидаемого «японца». Лена опознала насильников, те были настолько уверены в своей безнаказанности, что продолжали спокойно разъезжать на той же машине и в том же составе. Надо было как можно скорее кончать с подонками, и Алексей, усилием воли подавляя в себе все растущую ярость гнева, разрабатывал начерно план захвата и казнь насильников, автоматически управляя автомобилем.

Заместитель начальника ГУВД, полковник Орлов, подошел к приоткрытому окну и глубоко затянувшись, выдохнул дым на улицу. Он обернулся к сидящему в его кабинете поджарому майору в камуфляжной форме и пристально поглядел на него, взвешивая про себя, за и против нечто, не дававшее ему покоя. Наконец он решительно загасил окурок сигареты в стоящей на подоконнике пепельнице и сел напротив майора.

– Валентин, сколько мы уже знаем друг друга?

– Гриша, ты можешь доверять мне как себе, или ты забыл, что мы с тобой кровные браться? – Действительно, три года назад Орлов, тогда еще майор, пытаясь договориться с бандитом, взявшем в заложники семилетнюю девочку, получил в живот пулю, и если бы не старший лейтенант Лукашин, давший ему свою, редкой группы кровь, неизвестно, успели бы медики найти такую кровь и дать ее потерявшему почти всю свою кровь из смертельной раны, Орлову. Так и состоялось их первое знакомство, выросшее потом в крепкую мужскую дружбу. Валентин сказал о доверии, но сразу понял что дело не в нем. Так оно и оказалось.

– Да ты мне брат, и больше чем брат, – Григорий весь подался к собеседнику. – И только тебе я могу доверить это дело, и только ты можешь мне помочь. Но дело здесь в том, что это дело моя личная просьба и оно выходит за рамки законности. Иными словами я подставляю тебя в случае осечки. Дать приказ тебе не могу.

– Не тяни кота за хвост Гриша – Перебил его Валентин. – Что надо сделать? Говори – и сделаю и делаю чисто без осечки. Ты что, меня обидеть хочешь? Мы уже давно не мальчики.

– Необходимо взять троих, упаковать. Об этом знают я, ты и мой друг, и конечно твои ребята.

– Что за клиенты?

– Мразь высшего качества. Лимит жизни на земле, эти трое уже давно пережгли, а недавно изнасиловали жену моего друга. Он сам решил разобраться с ними, и просит меня о помощи. Клиенты вычислены, решение о ликвидации утверждено, осталось только исполнить без шума и свидетелей. После акта возмездия прокурор города будет рыть землю, так что вы не должны засветиться. – На недоуменный взгляд Лукашина, Орлов пояснил:

– Это люди, вернее нелюди Ефима – он кисло поморщился, – а прокурор – его тесть.

– Хлестовский?

– Он самый.

– Ну с этим козлом у меня старые счеты, ты же знаешь. Так что я влезаю в драку с удовольствием. И как я понял Ефимовские шестерки – это только начало?

– Ефимовские шестерки – это запал мощной бомбы, которую мы должны взорвать любой ценой, иначе грош нам цена.

Ефим Латуко, по кличке Латук, был мужчиной лет пятидесяти среднего роста и совершенно лысый. Несмотря на солидную занимаемую должность в криминальном мире – он являлся главарем самой многочисленной группировкой города – Левобережной – его внешность ничем не отличалась от простодырого колхозана. И разговаривал он как колхозник, отличаясь впрочем от последнего некоторой грамотностью разговора, но в минуты сильного волнения, переходил вдруг на украинскую мову. Будучи вдовцом, – жена покинула сей мир более четырех лет назад, не выдержав несносной жизни супруга и отравившись, – без женского общества он не оставался, хотя «этому женскому обществу» он был интересен исключительно из-за своего вечно наполненного бумажника, круглосуточный оборот денежной массы которого, был обилен и постоянен. На проституток Ефим денег не жалел.

В Омск бездетная семья Латуко переехала с Западной Украины по просьбе убитого горем тестя Ефима – он недавно похоронил своего четырнадцатилетнего и единственного сына и хотел бы, чтобы хоть дочь скрасила его последние годы своим присутствием. Тесть к тому же являлся городским прокурором, а потому Ефим себя долго уговаривать не стал, тем более, что им серьезно стали интересоваться правоохранительные органы, и пока была возможность, слинял от украинского меча правосудия под защиту меча российского. Случилось это аккурат через месяц после того, как город осиротел без Кифары и претерпевал территориальный передел среди «бизнесменов», который не бывает без выстрелов, взрывов, и прочей атрибутики «крутых парней».

Во время этого передела, который длился почти год, Ефим снюхался с людьми подобного пошиба и организовал свой отряд бойцов – рэкетиров, обложив данью мелких и среднего класса предпринимателей, не брезгуя крышевать встающих на крыло при помощи пива, «сникерсов» и жвачки, киоскеров. Официальным бизнесом Латука была скупка цветного металла, тоже приносящая неслыханные доходы. Но Ефиму и этого было мало, как же, ведь он – зять прокурора! А потому ни о каких конкурентах у себя под боком не могло быть и речи. Действуя грубо и нахраписто, Ефим подавлял несговорчивых обаянием своей безапелляционной наглости, обретя это полезное, для «постояльцев «Аллеи героев»» на Черлакском тракте, качество, еще в Тернополе, у себя на родине.

Хлестовский Вадим Петрович, тесть Ефима, сам не будучи святым, все-таки был не таким разнузданным,и хотел бы видеть своего родственника хоть чуточку более воспитанным, но Ефим, будучи интеллигентом от слова телега глубоко чихал на тестевы переживания и упорно гнул свою линию.

– Нарисовался, хрен сотрешь. – Гольян смачно матюкнулся на появившегося впереди инспектора ГИБДД и хотел прибавить газу, но Губа его остановил –

– Спокойно, если будет тормозить, останови. А то по закону подлости еще погоня будет, а мы не пустые. Шеф потом головы поснимает. Страж дорог взмахнул жезлом и свистнул. Гольцову пришлось вырулить вправо и остановиться. И сразу же все двери джипа распахнулись, и все трое, включая и Упыря, мгновенно очутились на холодном асфальте. Откуда здесь ОМОН?

– Ты будешь иметь большие неприятности начальник, – чуть приподняв голову от асфальта, сказал Губа, когда его руки, прочно были сцеплены за спиной леденящими кожу наручниками.

– Не ты, а Вы, – Старший омоновец грубо ботинком припечатал лицо непокорного к асфальту. Взвыв от боли и унижения, Губа смолк, осознав, что сила сейчас не на его стороне. И зачем он только поехал по этой пустынной дороге, виляющей на окраине города среди недостроенных коттеджей «новых русских». Здесь можно было исчезнуть тихо и незаметно, и встреча в этом месте инспектора ГАИ, была чистой подставой, начал врубаться в ситуацию Губа, а то что его с подельником небрежно заталкивали в ихний же джип сотрудники (настоящие ли?) ОМОНа, говорило о том, что попал он в очень дерьмовую ситуацию. Давно уже он забыл, что такое наручники на руках, мало кто отважился бы поднять руку на всемогущего (как он полагал про себя) заместителя зятя прокурора.

– Ой, что с ними будет потом – мстительно и злорадно думал про своих похитителей Губа – даже его извращенное сознание не могло вообразить сейчас, какую пытку придумать для них, чтобы его самолюбие было удовлетворено. Только бы спрятанный дипломат с деньгами не нашли, хотя, так и так найдут, ну ничего за свои деньги, Ефим шкуры с них спустит с живых.

Сержант Слоник не без удовольствия анализировал течение операции. Подготовка была проведена профессионально, захват произведен чисто, в тихом безлюдном месте. Большим подспорьем было то (и отчего зависело 80% успеха) что ребята из детективного агентства проследили все маршруты, вычислили наиболее вероятный путь бандитов и подобрали подходящее место для их последнего «прокола». Это был один из восьми недостроенных коттеджей стоящих октагоном – оригинальное решение какого-то хитроумного архитектора – и выглядевших даже без наружной отделки очень солидно.

К нему и подъезжали сейчас, тихо урча моторами, два джипа: один милицейский УАЗ и бандитский «лексус». Немного погодя к ним присоединилась неприметная «девятка». На улице ничего не было видно дальше 10 шагов, хотя была полная луна, ее закрывали тяжелые снеговые тучи, сыпавшие на землю обильный снег. И потому даже из окна девятки, в которой расположились инициаторы захвата, нельзя было видеть как из японского джипа вытащили пленников в полном «отрубе» и поволокли в подвальное помещение. Через 5 минут Слоник подошел к девятке и доложил майору о выполнении задания сидевшим в ней:

– Ну что Алексей, твой товар упакован,. У тебя от силы час, со стороны охранника не предвидится лишних телодвижений, а вот Ефим взбесится, это точно. В «лексусе» ребята нашли кейс набитый долларами, не считая трех стволов. Справишься?

– Справлюсь, спасибо Валентин, Алексей крепко пожал майору руку. – А кроме человеческой благодарности – материально поощрение ребятам – он положил в карман майора тугую пачку тысячерублевых купюр.

– Они не возьмут.

– Валентин, постарайся объяснить им, что я человек не бедный, и благодарю их от чистого сердца – Алексей проникновенно посмотрел на Лукашина и обернулся к сидящим сзади Елене: – Пошли? Они выбрались из машины и исчезли в темном проеме подвала. Через минуту два автомобиля покинули это странное место в странное время, а еще через минуту на их месте не осталось никаких следов, густой снег закрыл все белым пушистым ковром.

Свет в подвале горел. Здесь для будущего хозяина отделывался спортзал, рядом были двери в сауну и в кочегарку. Посреди зала в полуметре друг от друга, на отделанном деревянной плиткой полу, лежали прикованные бандиты. Мысленно поаплодировав бойцам ОМОНа, ноги у насильников были расширенны до предела, руки вытянуты к голове, а рты залеплены широким скотчем, Алексей взглянул на обреченных. Вот они и лежат наконец у его ног, обидчики его жены, его обидчики, и он волен сделать с ними все что захочет. Плохо то, что эти недочеловеки заставили, спровоцировали его обагрить руки кровью, но другого пути остановить зарвавшихся беспредельщиков, он не видел. Хорошо то, что сегодня свершено правосудие – раз закон не может этого сделать, это сделает он, ради своей Любви, ради Лены которая наконец-то успокоится и станет прежней – веселой, ласковой и нежной. Око за око!

Он подошел к Губе и резко содрал скотч с его рта. Тот жадно захватил побольше воздуха и приготовился к отборной матерной тираде, но Леха не дал ему это осуществить – носком ботинка он резко и сильно врезал ему промеж ног. Губа захлебнулся и задергался, глаза его от невыносимой боли вылезли из орбит. Многим ты Губа причинил горя и боли, теперь почувствуй это сам, хоть немного – думал Алексей. Он оглядел остальных. На их лицах застыл дикий ужас.

– Что страшно? Еще не то будет.

– Что ты хочешь от нас? Ты хоть, знаешь кто мы? – с усилием превозмогая боль, просипел Губа – Ты хоть представляешь, что тебя ждет?

Алексей сорвал скотч с остальных, они вели себя тихо, видимо боялись повторить участь главаря.

– Вот так, хорошие мальчики, сразу видать, хотят остаться в живых.

– А теперь слушай сюда, быдло – обратился Леха к Губе. – У тебя сейчас одна задача – выжить. Кто ты, чем занимаешься, я знаю. От вас требуется полная информация: кому шестерите, кому продает оружие и героин Ефим и где берёт и т.д. Искажение, умолчание фактов – смерть.

– Ну ты и ссу – не успел прохрипеть Губа и потерял сознание – Леха снова двинул ему по яйцам. Еще через 15 минут он уже составил более-менее ясную картину деятельности Ефимовской группировки, т.к. Упырь с Гольяном перебивая друг друга, выдавали ему то, что знали, преданно глядя ему в глаза.

– Ишь как стараются, видимо здорово перетрусили. Но они еще не знают самого главного, из-за кого их сюда «вызвали» – думал Леха. Очнувшись Губа с опаской глядел на Леху, сидящего на чурбаке взятом в кочегарке, и внимательно слушавшего Упыря с Гольяном. Он, самый умный из троих, хорошо понимал, что пощады не будет никому. Что просто так, ради информации не приковывают к полу и не бьют по яйцам. Тот кто это делает, хорошо понимает что делает, и знает, что оставлять в живых их после этого, значит затянуть намыленную веревку на своей шее, ибо такие вещи не прощаются никому.

– Ты хоть представляешь что действуешь не законно?

Губа решил побороться за жизнь, разговорами выиграть время, может найдут, может успеют свои, то что их уже хватились сомнений не было. Миллион долларов за проданную партию героина, был спрятан (теперь конечно же обнаружен) под задним сиденьем Лексуса, и какое сейчас было выражение лица у шефа можно было особо не воображать.

– Кто это здесь о законности заговорил? – С нарочитой удивленностью спросил Леха, и не удержавшись пнул ботинком Губу уже в ногу, ему не хотелось марать свою обувь в крови, выступившей у Губы между ног. Тот скривился от боли и вскрикнул.

– Или думаешь, у Ефима тесть прокурор, так все в законе? Я бы тебе мог сказать, что он скоро будет твоим соседом по нарам, но извини, нары тебе не светят. – продолжал Алексей.

Морщась от боли, Губа попытался воззвать Алексея к высшему пониманию – Давай поговорим как мужчина с мужчиной, тебе не стыдно бить лежачих людей?

– Я никогда не трогал лежачего человека и никогда не трону, потому-что это подло. Что касается тебя Губа, то ты не человек и не мужчина, ибо человек и мужчина никогда не будет насиловать женщин в темном углу да еще скопом с другими подобными тварями. И потому отношение мое к тебе чисто как к подлой твари, которую надо раздавить.

– Да я ублюдок, если тебе так нравится – не сдавался Губа – но ведь ты то нормальный человек, не уподобляйся нам, не пачкайся. Отдай нас ментам.

– Ты и правда ублюдок, и много вас в последнее время что-то развелось, и мне это не нравится. И как нормальный человек я буду вас давить отныне всегда и везде. И уподоблюсь, и запачкаюсь. А насчёт ментов…Не я им, они вас сами мне отдали. Им на таких как вы, время жалко тратить и деньги государственные.

– Я готов купить свою жизнь, там в Лексусе лимон зелеными, под задним сиденьем – они твои. Губа решил откупиться несуществующим уже чужим миллионом.

– Свою? Правда? – с насмешливой иронией переспросил Леха.

– А эти что? – Он кивнул на подельников.

– Эти твари слишком болтливы.

Гольян с Упырем заерзали от негодования.

– Шкуру спасаешь гад? Упыря прорвало.

– А что касается Лексуса, сами должны понимать, от него и следов уже не осталось. – сказал Леха не обращая внимания на начавшуюся перепалку между бандитами. – И от вас самих скоро, мало что останется, а вы еще самого главного не знаете. За что очень скоро пойдете прямо в ад, домой. Хватит, погуляли на миру, покуролесили.

– Лена. Из-за угла показалась Лена. – Все сняла?

– Обижаешь Леш.

Глядя на удивленные хари приговоренных, Леха спросил – Что узнали?

Лена подошла к своим истязателям. Наконец-то наступил тот самый момент ради которого она не умерла тогда от стыда и унижения в той лесопарковой полосе на окраине города, среди пронизывающего ветра и снега, избитая и обесчещенная вот этими тремя вурдалаками. Она начала с Губы. Что есть силы, он врезала ему промеж ног острым носком своего сапожка. Губа взвыл и вновь потерял сознание. Вторым на очереди был Упырь.

– Помнишь меня? – Задушевно спросила у него Лена. – Больше насиловать ты никого не будешь, а пока сдохнешь, у тебя будет время для раскаяния. – Рассчитанный удар, и Упырь тоже отключился. Лена подошла к Гольцову, тот дико заверещал, но получив промеж ног сильный удар, заглох выкатив свои белесые глаза. Лена зашла в кочегарку, чтобы вытереть замаранный в крови правый сапог и обратила внимание на стоящий в углу топор.

Когда все трое насильников пришли в себя первое что они увидели, это был топор, поблескивающий в руках у Лены. – Хотела пристрелить вас козлов, но патронов жаль. Не заслужили. – Алексей спокойно курил в стороне сидя на чурбаке.

– Пользоваться то умеешь? – спросил он ее – а то давай я.

– Обижаешь Лёшь, я же из деревни, дров много переколола.

И мало обращая внимание на вой, поднявшийся от пристегнутых бандитов, с каменным лицом, она расчетливыми взмахами вырубила у них половые органы. Вой затих, бандиты были в шоке, кровь лилась ручьем.

– Через 10 минут они сдохнут от потери крови, так не пойдет. Я еще не сказала им свое напутствие. – Лена зашла в сауну и вернулась с тазиком воды. Вылив воду на головы обреченным, стала ждать. Те потихоньку пришли в себя. Даже смотреть на их муки было больно. Но как говорится око за око, зуб за зуб.

– Теперь – торжественно провозгласила Лена – вы никого и никогда не будет насиловать, а я смогу снова спокойна жить, вам желаю с пользой прожить те минуты, которые вы еще протяните, т.е. желаю искреннего раскаяния.

Алексей аккуратно вытер топорище от возможных отпечатков пальцев, закинул топор в кочегарку и выключил свет, вышел к дождавшись его жене на улицу. Никем не замеченные, они в полной темноте прошли метров 50 и сели в ожидавшую их в укромном месте девятку.