Читать онлайн Иероглиф

1.

Необъятные снежные просторы озарились вспышкой. Яркая, но короткая, она сопровождалась шумом, после которого снова воцарилась тишина. Крутые массивные скалы, словно великаны, склонялись над искристыми сугробами, а заледенелое ущелье скрывало в себе конец истории шума и света. Но был ли это конец? Может, все-таки начало?

Ущелье не жаловало незваных гостей. Дорога обледенела. Со всех сторон доносился вой ветра, напоминая стаю голодных волков. Неудивительно, что это место нечасто посещали люди. Но сейчас близь остроконечных горных стен шевелился сугроб.

Из-под снега показалась маленькая, худая, посиневшая от холода рука с необычной меткой в форме змеи. Продрогший, полуживой паренек из последних сил боролся с холодной смертью.

«Где я? Как я тут очутился? Ничего… ничего не видно…»

Мальчик попытался встать, чтобы осмотреться, но слабость и онемевшие от холода конечности не давали ему этого сделать.

«Не могу… Даже пошевелиться не могу. Я плачу? Не знаю… Ничего не чувствую…»

Он попытался встать еще раз. Потом еще. Снег казался тяжелым, липким, мальчик боролся с кусачими снежинками и мерзким ветром. Страх остаться в этом мертвом месте и умереть от голода или, еще хуже, быть съеденным местными животными, рос с каждой неудачной попыткой подняться, а вместе с ним росла и паника.

«Как же холодно… Не хочу… Я не хочу умирать…»

Мальчик уткнулся лбом в лед. Руки, ноги, тело – все кололо от мороза. Мерзкий снег застилал глаза, а жуткий вой снаружи давил на нервы. Стараясь подтягиваться на локтях, парнишка медленно полз к выходу. На миг он притих, попытался поджать ноги и хоть немного согреться. Тщетно. Сдавшись, парнишка упал на спину. Голубые глаза уставились в бесконечность небес.

«Небо. Оно словно перевернутый снег. Если бы не было гор, создалась бы иллюзия огромной белой бесконечности. Есть ли у неба конец? Странными же вопросами я задаюсь перед смертью… К слову, о смерти. А как я вообще еще жив? Я потерялся в пурге? Что я забыл в горах? Еще и в таком странном виде…»

Он с трудом опустил взгляд на свою одежду: черная потрепанная рубашка, брюки, кеды.

«Кеды как-то не совсем по погоде… Что же случилось?»

Очередной порыв ветра накрыл его тонким снежным слоем. Мальчик закрыл глаза.

***

– …Мирно ничего не может закончиться!

Ветер устремился в лицо. Шлепок. Темнота.

***

Испугавшись принять свои воспоминания, мальчик заплакал.

«Что же это такое? Кто я? Что происходит? Неужели я умру в неведении?»

Сжав кулаки, он резко перевернулся на живот и продолжил ползти: «Нет! Я выжил! Это не просто так, я обязан что-то сделать».

Он набирал скорость, жмурился, полз, почти не глядя, терпел проникающий под одежду противный снег. Казалось, ущелье никогда не закончится, а вот силы утекали стремительно. Выход был уже близко, но…

«Я не могу…»

Он рухнул лицом в снег, тяжело дыша, и перестал шевелиться. Озноб и боль в замерзшем теле пропали, их сменил внезапный прилив жара и тяжелая, мутная сонливость. Парень вытянул руку в сторону: «Я хочу домой… Помогите… Я ХОЧУ ДОМОЙ!»

В мгновение ока неведомая сила подхватила его тело и выкинула из ущелья. Паренек ударился о твердую поверхность. Глаза его заслезились и стали медленно закрываться, картинка темнела, расплывалась. Последним, что померещилось изнемогающему бедолаге, стала темнеющая вдалеке фигура.

«Девушка?» – мелькнуло в голове.

Но фигура росла, шаталась, проминая снег тяжелыми шагами, и превращалась в нечто огромное и мохнатое.

«Ну вот, меня слопает бигфут…» – обреченно подумал мальчик и провалился в забытье.

***

– … ты опять отвернешься от того, кто желает тебе добра?!

– Что ты сказала?! «Опять отвернешься»? – мальчик побежал, не оглядываясь. Ветер сушил слезы, было обидно до беспамятства. Но почему, откуда такие эмоции?

– Ну и уходи! Убегай! – слышалось вслед. – Ты и тогда убежал!

«Кто это? И почему мне так больно от слов незнакомца?»

***

Сквозь сон до него доносился треск дров в печи, а запах только что смолотого кофе так и манил к себе. Мальчик открыл глаза и обнаружил, что находится в маленьком уютном помещении. Комнату освещал теплый, желтый свет, и, проморгавшись, мальчик понял, что свет исходит от электрического камина. В углу стоял узкий стол, за ним несколько стульев, а напротив дивана, где лежал мальчик, располагалась кухонная панель. Стоящий возле нее холодильник так и манил к себе. Парнишка резко вскочил, и диван тут же притянул его обратно. Головокружение и слабость еще давали о себе знать.

«Ох, что-то мне нехорошо, – мальчик лег обратно, но живот его запел голодные арии. – Как есть-то все же хочется…» Он решил попытаться встать снова, оперевшись о подлокотник дивана, и тут заметил на правой руке твердую белую перчатку.

– А-А-А-А! – завопил мальчик. – НЕТ! НЕТ! НЕТ!

«Неужели я настолько обморозил руку, что мне пришлось ее ампутировать?! Или же… Я в хижине у маньяков?! Или меня похитили, а руку отправили по почте родным? Тогда понятно, почему я оказался в таком виде на улице! Я пытался сбежать! Но меня поймали и вернули обратно!» – начал параноить он, в ужасе глядя на пластиковую руку. Внезапно дубовая входная дверь распахнулась, и снежные стружки ворвались в комнату с ветреным порывом.

– Б-Б-Б…

На пороге возник высокий, косматый, крепкий мужчина, с ног до головы покрытый снегом и укутанный в мешковатую шерстяную одежду. Из-за шубы, воротник которой уже давно скатался и стал похож на мех дикого зверя, паренек принял мужчину за…

– БИГФУТ! – заорал мальчик.

– Стой, стой, стой, – мужчина хлопнул дверью.

Из-за сквозняка звук вышел громче, чем планировалось, отчего мальчик вздрогнул и забился под тяжелое одеяло.

– Да не пугайся ты! – бодро сказал мужчина, сняв шапку и обнажив засаленные, взъерошенные темные волосы, концы которых были окрашены зеленым.

Мальчик выглянул из-под одеяла, дабы все же разглядеть вошедшего «снеговика». От него веяло морозной свежестью, щетинистое лицо раскраснелось от холода.

– Да, парень, ты, конечно, дал! Меня много как называли, но Бигфутом впервые! – мужчина громко рассмеялся.

– А если не секрет, т-то как называли?

– Хм, например, пиратом, – начал вспоминать мужчина.

– Странные слова в-вы произносите…

Мужчина опять рассмеялся, и парнишка покосился на него с легким недоумением. Смех у незнакомца был громкий, частый, как барабанная дробь, и даже пугающий.

«Интересно, так смеяться вообще законно?» – задумался мальчик.

– Ну, как же тебя называть, червячок? – мужчина снял куртку, и мальчик тут же забился под одеяло глубже. Рукав олимпийки у незнакомца был туго затянут в узел.

– Ваша р-р-р… – будучи совершенно не готов увидеть однорукого человека, особенно после обнаружения непонятной перчатки на себе, мальчик почти мгновенно провалился в обморок.

2.

Резкий запах нашатыря ударил в нос, и, откашлявшись, парнишка пришел в чувство. Мутные силуэты восстанавливались в цельную картинку. В комнате стало совсем светло: тускло-желтый свет сменился на яркий белый. Да и людей стало на одного больше: на краю дивана, перед мальчиком, сидел невысокий мужчина в медицинских перчатках, с наполненной прозрачной жидкостью колбой в руках.

– Ну, что, дорогуша? – мужчина в перчатках пристально глядел на мальчика. – Как ты себя чувствуешь?

– В-в-вы…

Мужчина быстро отстранился и слегка напряг руки.

– Вы д-доктор?

– Что? – переспросил мужчина, нахмурившись. – Ой, нет-нет… Я…

– Кажется, кто-то расстроился, – рассмеялся однорукий, стукнув товарища по плечу, – малыш, этот человек у нас в городе – звезда! Его каждая дворовая собака знает!

– Такое себе сравнение, – пробормотал мужчина в перчатках и аккуратно провел рукой по залаченным волосам, – но в чем-то Фёдор прав. Меня зовут Семён, я ученый в сфере нейробиохимии.

– Я вам н-нужен для каких-то эк-кспериментов? – мальчик испуганно глянул на незнакомцев. Заявление ребенка явно их ошеломило, Семён даже закашлялся.

– Малец-то походу не из наших, – усмехнулся Фёдор и похлопал Семёна по спине.

– Я совсем зап-путался, – закапризничал мальчик, – кто вы? Кто я? Что с моей рукой? Что вообще п-происходит?!

– Я – Фёдор, а этот пижон – Семён, – пояснил однорукий, – что непонятного?

– Фёдор! – Семён вскочил, и тут же стало заметно, что он куда ниже Фёдора, да и выглядит слабее. – Мне кажется, что мальчику стоит выслушать кого-то одного.

– Так помолчи!

Семён метнул на него мрачный взгляд, и Фёдор прикусил язык.

– Собственно говоря, Семён – оратор получше, поэтому дадим ему слово, – пробормотал он и шепотом добавил: – Ай, Моська! Знать, она сильна, что лает на Слона!

Взгляд Семёна стал совсем уж испепеляющим, и Фёдор поспешил выскочить из комнаты. Семён поправил воротник бледно-бежевого свитера, снова пригладил волосы и, глубоко вздохнув, посмотрел на мальчика.

– Мне ст-тоит повторить вопросы?

– Не стоит, дорогой мой, – Семён остановил взгляд на перчатке ребенка, – я прекрасно все помню. Начнем с простого: кто я? Уже было сказано – ученый, по совместительству твой спаситель, как и тот, – Семён указал за спину, – за стенкой. М-да, сложно поверить, но он тоже своего рода ученый. В других сферах. Что с твоей рукой: фиксатор на запястье вреда не причинит, он лишь поможет правильно срастись костям. А что касается того, кто ты и что тут делаешь, – Семён выдержал паузу, будто о чем-то задумавшись, – я бы сам хотел узнать.

– Н-но я ничего не помню… – мальчик придвинулся поближе, опустил взгляд на серый ворсистый ковер и шепотом добавил: – Даже своего имени.

– У, как все запущенно, – Семён встал, одернул свитер, и мальчик почувствовал шлейф мятного аромата, тянущегося за ученым. – Но не пугайся. Скорее всего, у тебя обычная диссоциативная амнезия. Думаю, в таком случае нет смысла расспрашивать тебя о прошлом. Да и браслета у тебя нет.

– Браслета? – переспросил мальчик.

– Да, видишь, как у меня, – ученый указал на свое запястье, на котором плотно сидел черный браслет, – на нем хранится вся информация о тебе. Если ты его потерял, придется восстанавливать, но с этим позже. На твою удачу, – он махнул рукой и вдруг хмыкнул, – и я бы даже сказал, на свою тоже, я помогу тебе все вспомнить.

– Правда? – обрадовался мальчик. – А это разве возможно?

– Хорошему ученому все по плечу! – Семён открыл дверь в соседнюю комнату. – Готов вернуть свои воспоминания?

– Готов! – уверенно произнес мальчик, но голодный желудок протестующе заурчал. – М-может, что-то перекусим для начала?

– Конечно, – смиренно вздохнул Семён, – кухня в твоем полном распоряжении.

Мальчик осторожно подошел к холодильнику, но, распахнув его, не нашел ничего подходящего. Всю еду нужно было готовить, а сил не было даже на то, чтобы устойчиво стоять на ногах. Мальчик разочарованно закрыл дверь и, поникший, сел на мягкий стул.

– Поел? – Семён рассматривал себя в зеркале и заметил в отражении бездействующего парнишку. – Послушай, у нас нет времени, чтобы просто сидеть и глядеть в пол, неужели ты не хочешь вернуться домой?

– Там готовить нужно, – шмыгнул носом мальчик.

– Неужели ты не можешь ничего себе приготовить? – раздражался Семён. – Это же легче легкого!

– Да что ты говоришь? – раздался голос появившегося Фёдора, который вложил в один вопрос неистовое количество скептицизма.

– Стой, ты думаешь, я не смогу? – возмутился Семён.

– Не то чтобы… – Фёдор рассмеялся.

Семён с важным видом закусил губу, стянул перчатки и уверенно направился в кухню. Помыв руки несколько раз и продезинфицировав их антисептиком, он задал только один вопрос, обратившись к мальчику, но не сводя при этом глаз с Фёдора:

– Ну что, дружок, что ты хочешь, чтобы дядя Семён тебе приготовил?

– Оладушки! – воскликнул ребенок. – С шоколадным сиропом! Я их… Я их, кажется, люблю. Не помню.

– Легко! – Семён хрустнул пальцами. – Так, Фёдор, где у тебя блинный принтер?

– Блинный принтер, значит, – ехидно повторил Фёдор. – Здесь? Ты серьезно? Ручками, Сёма, ручками!

Семён на миг замешкался, а потом вскинул подбородок:

– Ну и пожалуйста! – он открыл дверцу холодильника и на секунду замешкался. – Так-так, значит, нам нужно… Что нужно?

Фёдор расхохотался, что очень вздернуло ученого.

– Выйди и зайди нормально! И когда зайдешь, сделай что-нибудь полезное, протри стол!

С этими словами Семён приступил к приготовлению завтрака.

Все сыпалось из рук, разбивалось, пачкалось, чем очень выводило его из себя. Желток капал, растекаясь по коже и застывая тонким слоем. Тесто прилипало к пальцам, забивалось под ногти. Жирные пятна и разводы Семён пытался замыть сразу, совершенно забывая о готовке. Он вообще был очень помешан на чистоте, и многие подозревали, что у него мизофобия. Но ученый не любил поднимать эту тему – это бы означало признание своих слабостей и страхов. Клубы дыма вырывались из-под запотевшей стеклянной крышки и наполняли комнату горьким запахом гари.

– Семён, может, тебе стоит… – обратился Фёдор к покрасневшему то ли от злости, то ли от жара плиты растрепанному Семёну.

– Замолчи свой рот! – сверкнули бешеные глаза ученого. Фёдор пожал плечами, подошел к столу и быстренько прошелся по нему влажной тряпкой.

Маленький гость наблюдал за происходящим со стороны, и вся эта бытовая ситуация сильно ему о чем-то напоминала. Злоба Семёна, дурачество Фёдора – все казалось таким близким, будто бы родным. Эти двое были частью большого пазла, который мальчику еще только предстояло собрать. Но для начала парнишка оторвал несколько бумажных полотенец, смочил их средством для уборки на кухне и стал помогать Семёну. Оказалось, что у мальчика талант к уборке: вскоре вокруг было чисто, а посуда и мебель аккуратно расставлены по кухне. На серьезном лице ученого мелькнула едва заметная благодарная улыбка.

– А червячок-то не промах, – заметил Фёдор, – что скажешь, Семён?

– Я рад, что в этом доме есть хоть кто-то, кому знакомо слово «чистота», – бросил Семён в ответ.

Спустя время, когда нечто, похожее на оладьи, уже находилось на столе, когда все окна в хижине были отмыты, а кухня – выдраена до блеска, Семён пригласил всех за стол. Мальчик глядел на сгоревшие края оладьев, натягивая на лицо улыбку, чтобы не обидеть повара: «Что ж, может, если полить все сиропом, будет не так плохо?» Но тут не помог даже шоколад – под твердой черной коркой было лишь холодное, слизкое, сырое тесто.

– Что скажешь? – Семён ожидающе глядел на гостя.

– Н-ну, у м-меня нет слов…

– У меня тоже, – Фёдор пытался зацепить хотя бы кусочек, – ты превзошел сам себя. Признай, готовка не твое!

– Все н-не так плохо, – парнишка не отводил взгляда от еды, и ему казалось, что блюдо начинает пузыриться, – это же вы первый р-раз г-готовили. Тут у вас форма оладьев получилась, уже хорошо…

– Видишь, мальчику понравилось! – Семён засветился от гордости. – Ты, Фёдор, просто сам многого не можешь, вот тебе и не верится, что существуют люди, которые хороши во всем.

– Ой, смотри, червячок, – ухмыльнулся Фёдор, – кажется, корона кому-то голову натерла.

– Слушай, ты… – Семён ударил кулаком о стол, но моментально притих, заметив мальчика, затыкающего уши, словно по команде. – Я не буду ругаться при ребенке, незачем показывать плохой пример. Да и вообще, я могу легко доказать свое мнение, ты не справился с элементарным заданием – протиранием стола.

– Почему же? – удивился Фёдор. – Я его протер.

– Тут пятно! – Семён указал на липкий развод с края стола и самодовольно улыбнулся.

Фёдор медленно направился к Семёну. Его ботинки на тяжелой платформе стучали по деревянному полу, и от вибраций содрогались, звеня, столовые предметы. Суровый взгляд Фёдора и самодовольный Семёна встретились, а затем Фёдор звучно наполнил рот слюной, промокнул язык салфеткой и протер пятно, мозолящее глаза. Семён как ошпаренный выскочил из-за стола.

– Что ты сделал?! – взвизгнул он. – Твою ж… Теперь стол надо сжечь!

– М-да, тебе надо лечиться, друг, – покачал головой Фёдор.

– Это мне надо лечиться?! – заорал Семён, сжав правую руку в кулак.

«Что это было? – подумал мальчик, обратив внимание на тарелку, которая буквально на секунду поднялась в воздух на несколько миллиметров. – Кажется, у меня уже глюки…»

– Знаешь, я тут вспомнил, что мы собирались помочь гостю, – зло процедил Семён, – пойду-ка все для этого подготовлю.

Ученый покинул комнату, и за дверью раздался сдержанный кашель. В воздухе повисла неловкая пауза. Парень заерзал на стуле.

– Кажется, я немного перегнул, – Фёдор всегда говорил то, что думает, не скрывал свои эмоции и не стеснялся их. – Семён, конечно, тот еще фрукт, но он неплохой. Мне так кажется.

Он вновь затих, а мальчик все еще ерзал, не зная, что сказать.

– Так, парень, с этими ссорами мы совсем тебя замучили, – однорукий начал заново разогревать сковородку, – сейчас я что-то нормальное приготовлю.

Тишина на кухне угнетала, парнишка кусал палец, слегка покачиваясь назад и вперед.

«Если он так и будет молчать всю готовку, я сойду с ума… Пусть он у меня что-то спросит! А ведь не спросит, я же ничего не помню. Неужели мне придется задавать вопросы? А может, лучше помолчать? – волновался мальчик. – Нельзя, вдруг он подумает, что я какой-то асоциальный! За что? Почему я такой нерешительный! Не знаю, какой я человек, но я уже не люблю свой характер! Не удивлюсь, если окажется, что у меня вообще друзей нет…»

Мальчик почувствовал, как у него увлажняются глаза. А ведь и правда – сейчас он совсем один, но кто знает, вдруг он был одинок и до амнезии?

– Червячок, ты чего? – Фёдор разглядел поблескивающие на свету капельки в глазах парня.

«Кажется, сейчас мой выход!» – решил он и выдал:

– А как вы руку потеряли?

Он боролся со своими мыслями, каждую секунду меняясь в лице.

«Ты дурак? Зачем такое спрашивать? А если ему эта тема неприятна? М-да, у тебя точно нет друзей!»

– Знаешь, некоторые люди очень не любят обсуждать подобное… – Фёдор бросил взгляд на пустой рукав.

«Молодец! Поздравляю! Ты добился своего! Теперь тебя выгонят на улицу и…»

– Хорошо, что я не такой! – прервал его мысли Фёдор. – Вот очень хорошо, что ты подобный вопрос Семёну не задал, он бы очень… Кхм… Резко отреагировал. Но сейчас не о нашей звезде! В общем, будучи еще с двумя руками, я в свободное время занимался альпинизмом, да что там, я до сих пор стараюсь не терять хватку! Сейчас, конечно, намного сложнее, но горы зовут! – Фёдор громко рассмеялся, продолжая свой рассказ в весьма оптимистичной форме. – Каждый год, первого апреля, мы с сестрой приезжали сюда покорять вершины, а заодно навещать братца на его тайной работе, – он опять рассмеялся, – Семён терпеть не мог, когда мы его отвлекали. Как же он бесился!

– Так Семён – ваш брат? – уточнил мальчик.

– Да, правда, не родной, – пояснил Фёдор, – и мы вообще очень мало общались. Изредка пересекались в городе по работе. Он и сейчас приехал после стольких лет… Но вернемся к истории!

Оладьи шкварчали на сковороде, исходящий от них аппетитный аромат дразнил голодного мальчика.

– Семён не разделял наших увлечений. И старался нас сторониться. Особенно когда мы еще в лицее учились. Слишком умный, воображала, раздражал всех в школе. Постоянные конфликты приходилось разгребать мне! Хех, старый добрый Сёма! – Лицо Фёдора розовело от жара, а улыбка становилась уже не такой радостной. – А дальше самое забавное: мы позвонили Семёну, чтобы предупредить, что уже выдвигаемся. Он, естественно, на нас накричал, мол: «Вы достали, работать мешаете, у меня сегодня важный день! Я телефон выключу, фиг вы в этот раз до меня долезете!» Забавно, что в тот день мы действительно не долезли…

Смех раскатился по комнате и тут же резко стих.

– Короче, в тот день сошла лавина, ну и нас слегка тряхануло… Руку придавило огромной отколовшейся льдиной, восстановить было невозможно, пришлось чикнуть. – Фёдор провел ребром ладони по пустому рукаву. – А тело Зои мы так и не смогли найти, даже с поисковой группой… – Фёдор глубоко вздохнул, уголки его рта дернулись. – Но я не унываю! Решил остаться тут, продолжить искать! Накопил денег, вот недавно смог купить поисковую машину.

Мужчина ловко перевернул сковородку, и румяные оладушки оказались на большой тарелке.

– Кстати, отлично работает, вот тебя нашли! – Фёдор повернулся к гостю. Тот с трудом жевал оладушек и часто моргал, чувствуя, как глаза наполняются слезами.

– Ты чего, червячок? Невкусно? – заботливо спросил Фёдор и отломил кусочек приготовленного блюда. Промокнув его в сладком густом сиропе, мужчина аккуратно положил оладушек за щеку. Корочка захрустела на зубах и медленно стала таять, оставляя приятное шоколадное послевкусие.

– Очень в-в-вкусно, но ж-жалко в-вас… – мальчик с трудом проглотил кусочек и уже открыто всхлипнул. – К-как? П-почему вы рассказываете эту историю так легко? Она же очень п-печальна.

– Червячок, я стараюсь относиться к жизни как к шутке. Она может быть разной, не всегда удачной, но куда проще ее воспринимать с улыбкой! – непринужденно объяснил Фёдор. – И тебе то же советую. Не так больно. Знал бы, что ты такой впечатлительный, я бы тебя предупредил, что история не из приятных.

Фёдор взъерошил волосы шмыгающего парнишки и по-доброму ухмыльнулся:

– Ладно, давай кушай, а то сейчас придет Семён…

– Дорогие мои! – зазвучал нарочито приторный голосок Семёна. – Я все понимаю, девочки, но можно как-то побыстрее кушать? Время – деньги.

– Явилось… чудо природы! Да, червячок? – шепнул Фёдор и подмигнул. На губах гостя появилась робкая улыбка.

– Я готов вспомнить свою шутку, ну, точнее – жизнь!

Паренек убрал за собой тарелку и энергично зашагал вслед за Семёном.

– Кстати о воспоминаниях! – воскликнул Фёдор. – Мне нужно тебе что-то отдать, только вот… – мужчина замешкался. – Куда я его кинул?

– Это может подождать? – цокнул Семён, закатив глаза. – Пойдем, дорогуша, займемся делом, пока этот чудик вспомнит, что и куда он кинул.

3.

Дверь вела на темную железную лестницу, перила и ступени которой подсвечивались зеленоватым сиянием. Семён шустро спускался вниз, мальчик же шел медленно, осторожно ставя ногу на каждую ступень, крепко держался за перила и прислушивался к каждому шороху, доносящемуся из темноты, в которой успел скрыться ученый. Внизу перед ним открылась маленькая душная комната с узкими окнами под потолком. Рассветные лучи падали на стекло, и в прозрачных блестящих каплях отражался снег. На стенах светились голубые экраны мониторов, отображая графики, погоду, открытые вкладки научных статей. Полки и письменные столы были сплошь заставлены журналами и чертежами, ржавые шкафы – наполнены альпинистским снаряжением, а напротив переливались объемные фотографии, они же голографии – отголоски лет, когда близкие Фёдора были рядом.

– Семён, а это вы? – длинный пальчик уткнулся в голограмму, и та волнами расплылась по остальной картинке, как круги на воде.

– Возможно, – задумчиво ответил Семён, тщательно отмеряя и переливая порции загадочной жидкости. Он уже успел облачиться в белый халат и сейчас выглядел действительно как ученый.

– Вы тут такой хлюпик в сравнении с Фёдором…

Семён хмыкнул и покосился на ребенка. Тот сразу покраснел и, сцепив руки в замок, попытался исправить положение:

– Ой, я хот-тел сказать, что сейчас вы выглядите более м-мужественно, спортивно, и в-в-вы правильно поступили, чт-то решили отпустить бородку.

– Да ты льстец! – прыснул Семён, надевая новые перчатки.

– У Фёдора еще рука на месте, – он продолжал рассматривать голографию, – да еще и с татуировкой, здорово! Я бы тоже хотел себе татуировку: большую, красочную, как у музыкантов!

В голове заиграла ритмичная мелодия, парень стал прихлопывать в такт.

– М-да, я ему как-то отправил протез… – начал было рассказывать Семён, но мальчик перебил:

– Подарили?

– Что? Ах, да, если хочешь, то да, подарил, – поправился Семён. – Протез был сделан по образу и подобию, можно сказать, руки Фёдора. Детализация одной только татуировки чего стоила. Дороговато, если задуматься… Но ты бы видел его лицо, когда он получил свой подарок. – Семён сдержанно хихикнул. – Он испугался, подумал, что я все это время хранил его руку.

Парнишка залился звонким смехом, Семён осторожно улыбнулся в ответ, а потом посмотрел на ту же голографию.

– А это? – мальчик скорбно притих и перевел взгляд на ученого. Семён хмуро глядел на прошлое, спрятав руки за спину. Со стены весело щурилась девчушка с двумя реденькими косичками. Она явно влетела в кадр в последний момент, но успела обнять братьев и криво улыбнуться, похваставшись железной пластиной на зубах.

– Зоя, верно? – тихо спросил парень. Слегка прикусив щеки и надув губы, Семён кивнул. – Вы тут такие счастливые! Почему же вы так редко с ними общались?

– Семья – это всегда ответственность, – мужчина продолжал смотреть на стену, будто отвечал не мальчику, а людям с голографии. – Мне бывает сложно отвечать даже за свои поступки, так что лишний балласт мне не нужен. Особенно теперь.

Семён снова задумался. Мальчик тоже притих. В голове мелькнуло, что он ведь даже не помнит своей семьи. «Кто они, какие? Может, у меня тоже есть сестра или брат? – размышлял он. – Или друзья?»

– Здесь, наверное, здорово отдыхать с друзьями…

– Понятия не имею, – рассеянно отозвался Семён.

– Почему? – удивился парнишка, по-детски вытягивая шею и привставая на цыпочки, чтобы разглядеть те голографии, что располагались выше.

– Потому что. – Семён покосился на него, ехидно улыбаясь. – Здесь, например, ты можешь видеть моих друзей.

Мальчик заморгал, глядя на горный пейзаж:

– Но тут пусто…

– Вот именно. Ну, что, дорогуша, – Семён вновь развернулся к пациенту, – не пора ли начать?

– Давно пора, – протянул парнишка.

– Ну, тогда забирайся на стол, и начнем. Только обувь сними.

В углу стояло кресло. Оно был кристально чистым, как и пол вокруг, да и вся лаборатория в принципе. Сверху ярко сияла белая лампа, свет бил по глазам, и мальчику приходилось жмуриться. Все это навевало непонятную тревогу. «Что же не так? С чего мне так неуютно и страшно? Может, это связано с моим прошлым? Может, я просто боюсь принять его? Вдруг мне не понравится моя прежняя жизнь?»

– Семён, а вам бывает ст-трашно? – тихонько спросил он.

– С чего такие вопросы? Волнуешься? – хмыкнул Семён, настраивая небольшой автомат с кислородной маской.

– П-просто так много вопросов и т-так мало ответов, – гость нервно потирал колени, болтая ногами. – Кто я? Что за змеевидный знак у меня на руке? Выглядит как неудачная попытка в татуировку…

– Скорее как ожог или клеймо, – оглядел руку мальчика Семён. – Но опять же, давай будем решать проблемы по мере их поступления, дорогой мой, а пока закрой глаза. – Мужчина подошел к компьютеру, ударил по нескольким клавишам. – Любишь музыку, малыш?

– В-возможно, – задумался парнишка. – Кажется… кажется, как будто я связан с музыкой! Не знаю, не помню… может, я играю на инструменте? Интересно, на каком? И что?

– М-да, очень интересно, оно и к лучшему! Тогда включим что-то умиротворяющее.

Семён осторожно прислонил ребенка к спинке кресла, закрепил на его лице маску, от которой веяло чем-то ореховым. На фоне запела скрипка, зазвучала флейта, волной накрыла музыка.

– Дыши медленно и расслабься. Все скоро будет хорошо, я обещаю.

Мальчик глубоко вдохнул, комната стала раскачиваться, кружиться, картинка таяла, а затем стала наполняться незнакомыми голосами и лицами. Набор кадров менялся быстро, как разгоняющаяся карусель, и мальчик не успевал сосредоточиться.

4.

В своих воспоминаниях мальчик постоянно убегал. Он не мог понять, почему бежит, от чего, куда? Что это за страшный сон и когда он закончится? Яркие краски смешивались с бездушными черными, эмоции сменяли одна другую, и вдруг сквозь какафонию разнообразных звуков пробилась одна внятная фраза, один яркий эпизод:

– Нет, он прав. Я действительно виноват, Феликс, я хотел… – расплывчатый образ положил руку на плечо ребенка, но тот мгновенно ее сбросил. В руках силуэта что-то блеснуло.

– Что еще ты не рассказал?

***

Парень резко вскочил, глаза его округлились. Хлопая длинными ресницами, он глядел на Семёна, словно на призрака, еще не успев прийти в себя и осознать, что уже вернулся в реальный мир.

– Тише, без резких движений, – успокаивал Семён. – Ты что-то вспомнил?

– Ч-что это было? – парнишка тяжело дышал, продолжая озираться по сторонам.

– Можно сказать, что мы сейчас перезагрузили твои воспоминания, теперь они будут постепенно возвращаться. Пока тебе нужен покой.

Мальчик неуверенно кивнул и в порыве эмоций налетел на Семёна. Обнял его, уткнувшись в мягкий шерстяной свитер. Ученый явно не был готов к внезапному проявлению чувств, поэтому только слегка похлопал парнишку по спине.

– Феликс, – тихонько пробормотал он, – меня зовут Феликс.

– Ну, здравствуй, Феля, – Семён расплылся в улыбке, – приятно познакомиться!

– Это работает! – Феликс все еще не разжимал рук. – А как скоро я вспомню все остальное?

– Всему свое время, дорогуша. А пока пойдем наверх. Фёдор, должно быть, заждался.

Вскоре они уже были наверху, и Феликс радостно хвастался Фёдору скорым обретением воспоминаний. А Фёдор тем временем тоже ждал мальчика не с пустыми руками, точнее, рукой.

– Фёдор, я вспомнил свое имя! Меня зовут Феликс!

– О, так ты у нас счастливый червячок, значит! – Фёдор опустил руку под стол и вытащил оттуда потрепанный, влажный зеленый рюкзак. Феликс обомлел, что-то внутри затрепетало. – Когда мы тебя нашли, в сугробе неподалеку лежал рюкзак. Глянь, может, он…

Феликс даже не стал дослушивать фразу. Он схватил рюкзак, открыл и стал рыться в вымокших насквозь вещах, словно помешанный.

– Ты нашел рюкзак и не сказал мне? – возмутился Семён.

– А должен?

– Ну, нет, но…

– Тогда вопрос закрыт.

Феликс вытащил старый толстый бордовый блокнот. Тщательно пролистав его, мальчик нашел пару интересных моментов и весьма подозрительный диалог, который очень резко обрывался из-за потекших чернил:

«– Ты никогда не получишь ни медальоны, ни Д…!

– Я … некоторых, смогу довести дело до конца.

– Ты сошел с ума,…»

На других страницах он нашел план какого-то помещения, на котором были сделаны пометки. Но вот что это было за место и что Феликс помечал, он не помнил.

«Да что же это такое, мы живем в современном мире, а я до сих пор все записывал в блокнот! Ну не дурак же я?! Кто мне посоветовал делать записи подобным образом?»

– Я убью того, кто мне посоветовал такое! – нервы Феликса были уже на пределе, каждая страница только все больше разочаровывала.

– Тише-тише, – закинув ногу на ногу, бросил Семён, – особенно с подобными высказываниями.

– Из-з-звините, просто я не очень понимаю, почему нельзя было воспользоваться т-телефоном!

Тут парня осенило: в рюкзаке же был телефон! Феликс схватил его, надеясь, что хотя бы там будет что-то важное. Но по закону подлости батарея телефона приказала долго жить.

– Превосходно! П-просто з-замечательно!

– Не стоит так переживать из-за телефона, – пожал плечами Фёдор.

– А по-моему, телефон сейчас очень помог бы, – не согласился Семён. – Что-то интересное в твоих записях имеется?

– Место прописки, например! – расхохотался Фёдор в очередной раз.

Феликс опустил глаза на промокший блокнот, ему не давал покоя поплывший диалог: «Зачем я это написал? Почему медальоны? Стоп. Та фигура, в ее руках что-то блеснуло…»

– Семён, – обратился к нему мальчик, – мне помимо имени вспомнился странный человек. Я не совсем понял, в чем была суть. Но мне показалось, что я был обижен, а он словно оправдывался.

– И к чему это долгое вступление? – бровь ученого поползла вверх.

– У того человека что-то было в руках, – Феликс раскрыл блокнот на странице с диалогом, – а тут люди обсуждают какие-то медальоны. Что думаете?

Семён вчитывался в кривые крючочки-буквы, пытаясь разобраться в тексте:

– Дорогуша, я думаю, что у тебя ужасный почерк…

– В-вы меня не понимаете! Я ч-чувствую, что записал это не п-просто так! – Феликс обиженно вырвал блокнот из рук ученого. – Это же часть моей жизни! Вдруг, если я вспомню их, это поможет мне вспомнить остальное!

– Ты, конечно, можешь обижаться, но если ты не найдешь что-то более существенное, а будешь зацикливаться на каждом диалоге, домой попасть ты не сможешь!

Заметив дрожащие надутые губы мальчика, Фёдор попытался сгладить конфликт:

– Семён хотел сказать, что загадочные диалоги и медальоны тоже могут показаться интересными, но не в данный момент.

– Да, возможно, я был сейчас резок, – Семён потер глаза, – хорошо, можно я еще раз взгляну?

Феликс шмыгнул носом и неохотно отдал блокнот.

Как оказалось, на уцелевших страницах сохранилось немало интересного. Семён невольно улыбнулся, наткнувшись на заголовок «Привет, банан, я твой 50% родственник» и пояснение ниже.

«У нас с бананом был один и тот же одноклеточный предок. Многоклеточность у растений и животных возникла независимо, но общие гены остались. 50% пришли к нам от общего предка».

Чаще всего на размокших страницах всплывали образы города – сочные, яркие, живые, и в какой-то момент ученому удалось выцепить из текста название – город ИКС, их с Фёдором родной город. Он действительно существовал, один из первых городов-государств, проявивший себя как место технологий и будущего. Но необычно было вовсе не это.

В блокноте Феликса город ИКС, этот каменный мегаполис, давно утонувший в форсайте, словно имел душу. Был живым, дышащим, человечным. В чем-то, наверное, даже более человечным, чем живущие в нем люди… И почему-то от этого становилось не по себе.

– Все еще повторюсь, почерк ужасен, но некоторые задумки весьма неплохи! – критиковал Семён. – И да, что-то мне подсказывает, Феля, что ты у нас из города ИКС. Слишком живо описана местность.

– И что делаем? – поинтересовался Фёдор, заглядывая через плечо брата в блокнот.

– Не наклоняйся так близко! – Семён дернулся. Запах чеснока, идущий от Фёдора, ударил в нос. – Держи дистанцию, пожалуйста. Мешаешь думать вместе со своим «ароматом»!

– Какие мы неженки! Я не перестану тебе напоминать, что чеснок намного полезнее, чем твои химикаты! – съязвил Фёдор, за что получил блокнотом по плечу. – О, он уже по плечи дотягивается! Скоро перерастешь меня! – залился смехом мужчина, и Феликс тоже не сумел сдержать улыбку.

– Я так понимаю, план действий никому не интересен?! – постарался перекричать их Семён. Смех тут же прекратился. – Я так и думал! Феля, дорогуша, завтра утром мы вылетаем с тобой в город, так что будь готов.

– А может, не надо? – поспешил Фёдор. – Может, стоит подождать, пока память полностью вернется?

– Надо, Федя, надо! – поднявшись со стула, Семён выпрямился и пригладил волосы. – На знакомой местности он будет лучше вспоминать, а нам еще нужно восстановить браслет с его данными.

– Еще я смогу вспомнить своих родных! – поддержал Феликс. – Может быть, мне даже удастся познакомить вас с ними!

– Было бы чудесно! – саркастично произнес Семён.

Фёдор поморщился, словно был против отъезда гостей. Может, не хотелось оставаться одному? А может, были и другие причины.

5.

– За основу архитектуры города ИКС была взята восточная концепция поклонения природе. Как вы могли заметить, здесь большое количество мест для прогулок, а все необходимое находится в шаговой доступности от жилых домов. Из-за высокой плотности населения… – слышался монотонный голос экскурсовода, явно ничуть не заинтересованного в своем рассказе.

В городе все шло своим чередом. Народ спешил на работу, шлепая по растекающимся лужам, в которых отражалось весеннее солнце. Улицы наполнялись шумом машин, сквозь который пробивалось пение птиц, что приветствовали начинающийся день. Феликс вышел из машины, сделал глубокий вдох, ощутив на своем лице ласковые теплые лучи, и услышал запахи, что оставил после себя утренний дождь. Через дорогу располагался цветущий парк, где сквозь деревья можно было увидеть большой фонтан – в стиле рококо, как сказал заметивший взгляды мальчика Семён. А еще он рассказал, что ночью фонтан переливается затейливыми разноцветными всполохами, и Феликс, вообразив прекрасную картину, тут же раскрыл свой блокнот, готовый расписать каждую завитушку исторического памятника.

– Дорогуша, у нас сейчас нет на это времени! – торопил его ученый.

– Это дело нескольких минут, – Феликс попытался расписать ручку, которая предательски перестала работать, – мы разве куда-то спешим?

– Я спешу, да! – Семён вытащил из кармана телефон и сфотографировал фонтан. – Все, дома будешь описывать, сколько твоей душеньке угодно. – Семён ускорил шаг, и Феликс поспешил за ним.

Группа туристов во главе с экскурсоводом скопилась возле старого дерева, которое привлекало внимание своими размерами. Дерево было очень широким, его ветви тянулись к небу, словно у человека, никогда не опускающего руки. От экскурсионной группы Феликс узнал, что по легенде путник, встретивший это дерево, станет счастливым, и все беды и печали будут обходить его стороной. Туристы приходят к дереву с лентами, бусами, браслетами и другими украшениями, вешают их на ветки и загадывают желания. А осенью, прогуливаясь по парку, можно подумать, что ветви дерева пышут языками пламени.

– Зрелище бесспорно очаровывает, – Семён глядел на завороженного мальчика, – но знаешь, что самое интересное?

– Что же?

– Из-за необычного роста ветвей горожане дали дереву имя Счастливчик, или же Феликс. – Семён усмехнулся. – Забавно.

Феликс вновь распахнул блокнот, держать который ему удавалось с большим трудом – временный фиксатор был крайне неудобен в управлении, а из пальцев постоянно все выскальзывало. Пока Феликс копался, рядом щелкнула вспышка. Семён сфотографировал дерево и в очередной раз устремился в конец парка. Мальчик остановился, чтобы убрать блокнот, и случайно оказался совсем рядом с группой иностранных туристов. Они как раз начали свое движение, и Феликс попал внутрь потока. Парнишка попытался вырваться, блокнот выскользнул, и Феликс сам не понял, как очутился на земле. Мальчик замер, сидя на корточках, и, крепко сжимая рюкзак, ждал, пока туристы пройдут мимо. Пыль от башмаков застилала глаза, а скрежет песка на зубах становился все невыносимее. И тут сквозь гул иностранной речи пробилась чем-то знакомая приглушенная мелодия. Мотив напоминал балладу, точь-в-точь пришедшую из времен рыцарей, прекрасных дам и драконов.

Ты долго странствуешь, дружок,

Ну так послушай мой стишок:

Я вижу будущее всех,

Я знаю, ждет тебя успех,

Но вот беда, какой ценой?

Об этом знает лишь друг твой.

Стихи прозвучали прямо над головой. Мальчик вскочил, стал озираться, но никого не увидел, кроме недоумевающих прохожих.

«Кто это был? Что означали его строки? Может, это опять глюк? Сотрясение дает о себе знать…»

В ту же секунду раздался уже совершенно иной мотивчик. Современный, мелодичный.

Я ищу в каждом встречном случайном прохожем

Того, с кем мы чем-то похожи,

С кем можно просто пойти взять по одной

И забить папиросу.

Я ненавижу вопросы,

Я ненавижу вопросы…

Точно из ниоткуда появившийся бродяга стоял, облокотившись о старое дерево, его пустая сломанная шляпа лежала на влажной земле, ожидая подачки. Длинные растянутые рукава свитера цеплялись за струны, но, на удивление, совсем не мешали перебирать их и уж тем более не нарушали гармонию самой мелодии.

– Феликс! Что ты возишься? – Семён взглянул на потрепанного, испачканного мальчика и тут же отдернул руки. – Ты где умудрился так изгваздаться? Кошмар! – Семён вытащил из сумки влажные салфетки и протянул Феликсу. – Ужас! Даже этот бродяга выглядит лучше, чем ты!

Ученый указал на музыканта, их глаза встретились, и Семён вдруг резко отвернулся и закашлялся, прислонив белоснежный платок к сухим бледноватым губам.

Пусть этот мир давно прогнил до дыр… 1

– Пойдем! – откашлялся мужчина. – Я, правда, очень спешу!

Феликс ощутил, как рука в резиновой перчатке сжалась у него на запястье, и Семён поволок мальчика за собой. Доигрывая последние аккорды, бродяга подмигнул Феликсу, словно старому знакомому. В голове всплыли строчки того странного стиха: «Об этом знает лишь друг твой».

– Постой! – крикнул Феликс, но шум полицейских сирен, проехавших мимо, спугнул бродягу. Он ловко накинул шляпу на голову и скрылся из виду так же незаметно, как и появился.

– Все хорошо, Феля?

Мальчик бросил взгляд на Семёна, а затем в сторону исчезнувшего бродяги.

– Д-да… – Феликс поправил рюкзак и отдернул от Семёна руку. – Я п-просто… Мы же спешили, пойдемте!

За плотной стеной колючего, цветущего маленькими розовыми цветами шиповника, чарующий запах которого тянулся до самой аллеи, возвышалось высокое здание. Многоэтажка из фиолетового камня со шпилем, скрывающимся под пушистыми облаками, была самой высокой в городе. Семён поднес запястье с браслетом под купол с красным свечением, и дверь, стилизованная под кустарник, сдвинулась, открывая дорогу на территорию фиолетовой высотки.

– Вы тут живете? – восхитился Феликс, поднимая голову к небу. – А на каком этаже?

– Я живу в пентхаусе, на самом верху. – Семён набрал код, открыл дверь, и Феликс без всякого сомнения забежал внутрь.

6.

Оказавшись в просторном холле, мальчик увидел полупрозрачный эскалатор спиралевидной формы, поднимающийся к верхним этажам. Литый пол песочного цвета отражал в себе блики витражных окон, вдоль стен стояли кожаные кресла и лаковые кофейные столики, а на них лежали глянцевые журналы. Феликс сразу обратил внимание на один конкретный журнал – с фотографией Семёна на обложке и большими переливающимися буквами. Почему-то эта обложка вызывала у него стойкое чувство дежавю. Он уже видел такой журнал. Только не помнил, где…

– Добро пожаловать! – дружелюбный голос прозвучал за спиной Феликса и эхом разнесся по помещению.

За широкой стойкой стоял высокий улыбчивый консьерж в лимонной форме. На пиджаке у него блестел значок в виде домика, а взгляд казался абсолютно пустым. Феликсу стало не по себе. На миг даже захотелось взять Семёна за руку.

– Здравствуй, Роб! – поздоровался Семён и уверенно прошел к лифту.

– Добрый день, Семён Дмитриевич, – все в той же добродушной манере произнес консьерж, – я смотрю, вы не один. Удивительные существа – люди, они не появляются дома пару дней, а возвращаются уже с потомством…

– Роб, это не мой сын, – уточнил Семён самым серьезным тоном.

– М-меня зовут Феликс! – представился мальчик и осторожно протянул руку консьержу, на что получил твердое и холодное (буквально) рукопожатие.

– Как мне стоит к Вам обращаться, Феликс? – консьерж пристально глядел на мальчика, держа улыбку натянутой и не моргая. – Как Ваше отчество? Кем вы являетесь Семёну Дмитриевичу?

– Я… я… я… не п-п-помню… – глаза мальчика бегали, он был совершенно растерян и никак не мог понять, почему консьерж так странно разговаривает – обрывисто, монотонно, точно компьютер.

– «Феликс Я-я-я-не-п-п-помню» добавлен в базу.

– Вы робот! Точно! – страх наконец-то отступил. – Я все никак не привыкну! Как-то встретил девушку в… – Феликс прервался. – Не помню, где…

– Мы запрограммированы, чтобы работать с людьми!

– Феля, нам пора! – Семён зашел в лифт.

– Постойте, мы так и не записали, кем Вам является Феликс: друг, брат, отец, коллега, любовник, сын маминой подруги…

– Роб, запиши, что Феликс – мой гость! – остановил Семён консьержа. – Пойдем, Феля, пока Роб окончательно не перегрелся!

Феликс забежал в лифт.

– Ха-ха-ха, вы очень смешно пошутили, – консьерж неестественно рассмеялся, – я же не могу перегреться, в мой процессор встроена многоступенчатая система магнитного охлаждения с предварительным понижением температуры замкнутого цикла!

– Роб, нам уже пора! – Семён нажал на верхнюю кнопку, и стеклянные двери лифта стали закрываться.

– Я тоже знаю шутку: «Тук-тук»?

– Тебе нужно обновить свою базу шуток, дорогой Роб! – крикнул ученый напоследок.

– Займусь прямо сейчас!

Лифт загудел и взмыл вверх.

– Роб такой… интересный робот, – смущенно поделился Феликс, гадая, а правильное ли слово употребляет.

– М-да, а уж психология человека куда интереснее…

– Что вы имеете в виду?

– Когда люди видят обычных роботов, не похожих на них, им становится жутко, – Семён стянул одну перчатку. – Поэтому и начали выпускать роботов, которые ничем не отличаются от человека. Тогда их моментально перестали замечать.

– Но Роб все равно отличается, – поправил мальчик, – он же говорит, как совсем устаревший андройд. И это действительно пугает: в-выглядит как человек, моргает, двигается, улыбается… Взгляд, конечно, безжизненный, но…

– Да уж, его установили, и он моментально устарел, – ухмыльнулся Семён, – его не могут переустановить еще с момента, как я въехал сюда.

«Забытый всеми, никому не нужный робот… Мне его жаль. Наверное, необычно проецировать жизнь Роба на себя, но, кажется, его не видят, не ждут, не ищут, как и меня… Стоп! О чем я думаю… Конечно, меня ищут!»

На верхнем этаже им открылся длинный узкий коридор – всего одна дверь, и никаких соседних квартир. Феликс на миг даже растерялся, а потом понял: наверное, ученому принадлежит весь этаж. Точно подтверждая его слова, Семён остановился у входной двери, пригладил волосы и обратился к нему:

– Пока ты не перешагнул порог моего пентхауса, тебе стоит усвоить несколько правил. Первое и самое важное… – Семён сделал вдох и начал говорить как можно четче. – По дому никогда нельзя ходить в обуви! Ни при каких условиях! Понял? Разувайся!

– А остальные правила? – развязывая шнурки, спросил мальчик.

– Остальные я тебе расскажу, когда зайдем, – Семён приложил ладонь к кодовому замку, висящему рядом с дверью, – чтобы было нагляднее.

Квартира Семёна напоминала музей. Было очень светло из-за ярких ламп, которые, как позже выяснилось, называются бактерицидными и кварцевыми. А еще – так чисто, что Феликс боялся дотронуться до чего-либо, чтобы не дай бог не оставить где-то отпечаток. Под ногами навязчиво толкались убоботы, разгонялись, превращая уборку в тихую гонку, а просторные пролеты между комнатами – в трассу для заезда. Семён, к удивлению мальчика, их даже не замечал. Очистители воздуха наполняли пентхауз свежестью, а с улицы доносился аромат шиповника. Зеркальные коридоры создавали иллюзию бесконечных, переплетающихся между собой комнат. У спальни и кабинета висели застекленные полки с бумажными книгами, на которых тоже не было ни пылинки. Проходя мимо, Феликс осторожно заглянул в кабинет и увидел огромный широкий стол с компьютерной панелью. На краю примостился блокнот с ручкой, заложенной в него на манер закладки, а напротив стола висело зеркало в человеческий рост.

Больше ничего увидеть не удалось – Семён завел Феликса в уютную гостиную, и мальчик закрутил головой, с любопытством разглядывая светло-серый бархатный диван, цветные подушки, обитый мягким матрасом подоконник, панельный стол с доступом в интернет… Потрясающее место, чтобы проводить здесь уютные вечера с бокалом вина или кружкой какао. А из окна открывался потрясающий вид на парк, фонтан и завешенное лентами дерево.

– Гостиная в твоем полном распоряжении, пока ты у меня живешь, – протянул Семён, – но есть и пить здесь нельзя, не дай бог увижу! Даже конфету! Есть только на кухне! Убоботы убирают комнату каждые полчаса, можешь не обращать внимания. Всегда мой руки, когда сюда приходишь! – Семён указал на коридор. – Если лень дойти до ванной, в коридоре стоит машина с гелем-санитайзером. Так, а сейчас, дорогуша, я найду, во что тебе переодеться, ибо то, что на тебе сейчас, даже для домашней одежды, – полная катастрофа.

Ученый исчез за соседней дверью и вернулся со стопкой отглаженной чистой одежды: брюки, которые можно было подогнать по размеру, и синяя рубашка-поло, которая оказалась широковата мальчику в плечах.

– Ничего страшного, для того, чтобы выходить в свет, мы закажем тебе нормальную одежду, – пояснил Семён. – Для дома сойдет и моя, главное, что она чистая. Да и я ее все равно собирался выкинуть.

– Спасибо! – разулыбался Феликс, ничуть не обидевшись. – Вы… вы очень гостеприимный человек.

– Именно это я и стараюсь сымитировать, – Семён поймал растерянный взгляд мальчика и усмехнулся. – Шучу. Пойдем, я покажу, где можно привести себя в порядок.

Ванная комната оказалась буквально заставлена различными баночками с шампунями, гелями, пенками для ухода за кожей, духами, лаками, тониками, муссами и множеством подобных вещей. В стене красовалось маленькое окошко для выдачи чистых полотенец, а в пол, прямо по центру, была встроена глубокая ванна. Объяснив, что и как работает, Семён удалился, оставив Феликса расслабляться в ванне.

7.

 Феликс набрал побольше воздуха и погрузился с головой на дно, разглядывая желтый потолок и слушая шум водяной струи, бьющейся о поверхность. Он лежал и наблюдал, чувствуя ласковое тепло воды. Она будто обнимала его, обещая защитить, как, наверное, могла бы обнять мама. В голове вертелись мысли, превращаясь в один большой ком.

«Все кажется таким знакомым и незнакомым одновременно. Тот журнал, например, или воспоминание о девушке, похожей на Роба. Я уже видел это. И тот странный бродяга с гитарой, он словно помнит меня или просто знает больше, чем я. Все это детали одного пазла. Вот бы спросить у Тоши, что… Тоша?!»

Воздуха совсем перестало хватать, и Феликс моментально выплыл, хватаясь за бортики ванной.

«Кто такой Тоша?»

Ни образа, ни голоса в голове, ни воспоминаний – только одно имя. Как искать того, кого не знаешь, не помнишь и даже не уверен в том, является ли этот человек реальностью или он всего лишь плод воображения?

«Надо будет еще порыться в рюкзаке, там точно должно что-то быть! – подумал Феликс, переводя взгляд на полку с баночками. – Интересно, а зачем Семёну столько химии?»

Феликс вылез из ванной, наспех обтерся, оделся и прошлепал босыми ногами по гладкому прохладному полу. С чистых, взъерошенных после душа волос скатывались капли, падая на лицо и щекоча кожу.

– Скажите, Семён, а где ваша девушка или жена? – спонтанно спросил Феликс, подойдя к кабинету.

Мужчина сидел за столом ровно, как прилежный ученик. Страницы блокнота шуршали под длинными тонкими пальцами. Время от времени прерываясь, он смотрел на экран стола, листал вкладки, а потом помечал и дополнял написанное. Внезапный вопрос слегка выбил ученого из колеи:

– Эм… я живу один…

Мальчик кивнул.

– Ладно, а какой был план действий?

– Ты ж мой умница! – умилился ученый. – Уважаю людей, которые спрашивают про план и следуют ему. Так, слушай, – Семён закрыл блокнот и встал из-за стола, – в скором времени мне нужно будет отъехать по делам. Ты останешься здесь, отдохнешь, может, что-то вспомнишь. За тобой присмотрит мой знакомый, это на случай, чтобы, если что-то случится, ты не был один.

– А как же браслет? – вспомнил Феликс.

– С браслетом мы разберемся завтра, отдыхай, – Семён настойчиво выпроваживал мальчика из кабинета. – Сейчас, если ты не против, я бы тоже хотел привести себя в порядок.

Семён направился в сторону ванной, по дороге бросил взгляд на часы и пробубнил:

– Времени все меньше, если он еще и опоздает… Если кто-то придет, открой дверь, договорились?

– Да, х-хо…

Дверь захлопнулась перед носом Феликса.

– Хорошо… Что ж, я мог бы перебрать свои вещи, – подбадривая себя, мальчик вернулся в гостиную, открыл рюкзак и вытряхнул все содержимое на пол.

«Да я был подготовлен на все случаи жизни!» – промелькнуло в голове. Зубная щетка в пластиковой упаковке, ластик, уже знакомые блокнот и ручка… Прямо под ними обнаружился складной ножик, Феликс повертел его в руке, а затем перевел взгляд на тонкий шрам над большим пальцем. У него возникло ощущение, что шрам и ножик как-то связаны, но четкого воспоминания так и не появилось.

Следующим из кучи был извлечен разноцветный фонарик. Феликс смутно осознавал, что фонарик был подарком на праздник, но на какой праздник и кто подарил, хоть убей, не помнил. Он щелкнул кнопкой и с разочарованием убедился, что фонарик не пережил нахождение в снегах. Открытая упаковка пластырей, намертво склеенный рулон скотча…

На самом дне Феликс отыскал провод, поставил телефон на зарядку и, поворачиваясь, случайно пнул одну из вещиц. Маленький прямоугольник отлетел к дивану, Феликс присел, поднял его и понял, что это карточка. Банковская, на имя некоего Олега Котова. Перебрав вещи, Феликс нашел еще пропуск на то же имя.

«Олег, Тоша, вот же ж! Имен все больше, а воспоминаний ноль! Нечестно! Почему так сложно! – мысленно пожаловался Феликс. – А что, если кто-то из них и разговаривал у меня в блокноте? Они могли бы что-то знать! С кого бы начать…»

Мальчик пару секунд подумал и решил: «С Олега. Определенно с Олега, про него хоть какая-то информация имеется!» Феликс схватил блокнот и черкнул на новой странице начальные пункты:

1) 

Найти Олега Котова.

2) 

Собрать больше информации о Тоше (и найти его тоже).

«Только вопрос остается открытым: как искать и с чего начать? Может, стоит попытаться что-то вспомнить», – Феликс прилег на диван, закрыл глаза и напрягся, надеясь, что нужная информация всплывет сама собой, но, к сожалению, это не помогло. Вместо нужных воспоминай голову посещала волна других посторонних вопросов: откуда клеймо? Как долго придется ходить с неудобным фиксатором? Сильно ли разозлится Семён, если зайти в его кабинет? Феликс потряс головой из стороны в сторону, чтобы еще раз попытаться сосредоточиться на воспоминаниях. Вместо этого в голове заиграла песня из рекламы. Он так и не приблизился к разгадке, когда по пентхаусу прокатились две музыкальные ноты. Звонок! Феликс поспешил к двери.

8.

Знакомый Семёна оказался высоким худым парнем с больным цветом кожи.

– Оп, мелочь, взрослые дома есть? – сразу с порога бросил парень. Голос у него был хриплый, а в речи проскальзывал явный иностранный акцент. Феликс слегка поколебался, оглядывая гостя с ног до головы: мятая футболка грязно-серого цвета, протертые джинсы, старая рубашка, завязанная на поясе, да и в целом неопрятный вид парня сбивали с толку. Неужели Семён, будучи таким чистюлей, мог общаться с подобным неряхой, да еще и пригласить того к себе в дом?

«Возможно, он человек хороший, верный», – размышлял Феликс, остановившись взглядом на жутком шраме возле глаза парня. Рубец начинался от брови, которая служила верхней перекладиной для буквы, дальше шрам проходил через висок и заканчивался на рубеже между щекой и глазом.

– Ку-ку, – незнакомец постучал по косяку двери, – так и будем играть в гляделки, а, гуманоид?

– Я-я-я…

– Немецкого не знаю, давай на нашенском! – гость шагнул внутрь, оттолкнув мальчика.

– Стойте! – завопил Феликс. Парень дернулся, замер и медленно обернулся.

– Ты че орешь? Я чуть не сдох! – выдохнул он, вжимаясь в стену.

– Н-нужно снять кроссовки, – тихонько пробормотал Феликс, указывая на пыльную обувь гостя, – боюсь, Семён не оценит вашей смелости ходить по дому в ботинках.

Незнакомец прохрипел себе что-то под нос, но все же прислушался к Феликсу – небрежно скинул затоптанные кроссовки и прошел в гостиную. Феликс ринулся за ним.

– В-вы не продезинфицировали руки… – осторожно указал он.

– Не гунди, – гость плюхнулся на мягкий диван, закинув ноги на подушки, – сам-то, небось, руки тоже не помыл, хотя был в коридоре. Так что закрой варежку, и пусть это останется между нами.

В гостиной уже не пахло весной и цветущим шиповником – вместе с грубияном-гостем в комнате осел запах дешевого парфюма и сигарет. Парень закрыл глаза, положив руки под голову, и, казалось, задремал. Феликс стоял в дверях, совершенно растерянный, ожидая, когда же, наконец, Семён выйдет из ванной, и… где-то глубоко в душе надеясь, что человек, лежащий на диване, не является тем самым «знакомым» Семёна.

– Так вы, значит, будете за мной приглядывать? – Феликс попытался завязать беседу. – Меня, кстати, Феликс зовут.

– Мне плевать! – утомленно ответил парень. – Не пытайся завести со мной дружеский диалог, понял? Я не собираюсь подтирать тебе зад и играть в дочки-матери. Хочешь, чтобы мы прекрасно провели время, – просто не трогай меня!

– Я вообще-то уже взрослый… – обиделся Феликс.

– Да что ты, – оскалился парень, приоткрыв глаза, – именно поэтому к тебе приставили няньку в виде меня?!

«Да что он себе позволяет! Тут явно какая-то ошибка, не может этот человек приглядывать за мной, он совершенно некомпетентен в упомянутой профессии!» Щеки мальчика покраснели от обиды, глаза забегали, он пытался придумать что-то такое, что бы поставило на место этого мерзавца. Но мозговой штурм прервал глухой удар из кабинета Семёна. Парень подскочил, и они с Феликсом одновременно посмотрели в сторону коридора. Дверь кабинета была открыта.

Феликс поколебался, но все же решил зайти. Толстый блокнот валялся на полу в раскрытом состоянии, а рядом растекалась красная лужа.

– П-П-П…

Блондин прервал вопль Феликса, закрыв его рот холодной сухой рукой.

– Ш-ш-ш! Что ж ты визжишь-то постоянно, хрюша?! – парень отпустил Феликса и присел на корточки. – Если ты подумал, что это кровь, то детектив из тебя хреновый. – Гость опустил кончик пальца в красную лужицу. – Это всего лишь чернила.

– Н-но к-как все упало? – заикался Феликс. Теперь он тоже видел раздавленный стержень ручки возле блокнота.

– Я-то почем знаю. – Парень стал подниматься, хотел сделать шаг, и тут под его ногой пролетел один из убоботов. – Твою ж… налево.… – он еле удержался на ногах. – Вот и ответ, эти чистилки повсюду. На! – он поднял блокнот и бросил в руки мальчика. – Положи на стол и пошли отсюда.

Феликс опустил взгляд и заметил на внутренней стороне обложки, в левом верхнем углу, легкие буквы-завитушки – почерк женский:

Сёма, твори, развивайся, будь собой! Обнимаю!

Зоя.

P. S.

Знаю, что ты бесишься, когда я тебя называю Сёма, поэтому…

Сёма, Сёма, Сёма, Сёма :D

 «Зоя? Кто?.. А! Зоя, это же сестра Семёна и Фёдора, как я мог забыть, – Феликсу вспомнилась та голография, что он видел на стене в домике Фёдора. – Хотелось бы мне познакомиться с Зоей. Кажется, она была очень милой. Она, наверное, ровесница Семёна, значит, сейчас могла бы быть чьей-то мамой… А я совсем не помню своей мамы, даже ничего в душе не екает! Как же так?»

Феликс прикусил губу и, чтобы отвлечься, снова пролистал блокнот: ровный, строгий, красивый почерк, ни одной помарки, даже зачеркиваний. «Ясно, почему Семён ко мне придрался, его почерк идеален, сказать нечего, – думал Феликс, пока не добрался до последних страниц. Почерк искривился, стал грязным и нечитаемым, словно писал его другой человек. – Но разве Семён мог дать кому-то свой блокнот?»

– Ой! – вскрикнул Феликс.

Длинный парень развернулся к мальчику, а тот с ужасом глядел на красный отпечаток пальца в уголке страницы. Парень посмотрел на блокнот, перевел взгляд на свой палец, что был испачкан в чернилах, и поменялся в лице.

 «Не подозревал, что карма может настигнуть так быстро…» – мелькнуло в голове у Феликса. Гость выхватил у него блокнот.

– Так, без паники, главное… ЧЕРТ! – парень кусал губы, бросался нецензурщиной, пытаясь придумать, как исправить положение.

– Убиться веником, столько мата за последние пару минут, – пробормотал Феликс, зажав уши.

– Ты можешь заткнуться?! – влепил подзатыльник парень. – Лучше бы помог решить проблему!

– У меня есть ластик, что чернила стирает. – Феликс метнулся в гостиную, принес желтую резинку и протянул парню. Тот торопливо, но очень аккуратно стер нужные строки и дописал данные все тем же кривым почерком. – Ого, это ты, что ли, писал в блокноте Семёна?

– Я просто очень хорошо подделываю чужой почерк.

Феликс с опаской посмотрел на скрюченного над блокнотом блондина.

– Че? Хобби у меня такое!

– А ты уверен в точности данных, что ты скопировал?

– Кому надо, поймет и найдет ошибку, – парень захлопнул блокнот. – Так, мелочь, это тоже останется между нами, понял? Если Семён узнает, нам хана!

– Ты хотел сказать, т-тебе хана? – съязвил Феликс.

– Че ты вякнул? – гость сжал кулак. – Мне сейчас показалось, или ты быканул?

– Т-ты же п-полез грязными руками в блокнот.

– Власть почувствовал, сопляк! – прорычал парень. – Ладно, что ты хочешь?

– Всего лишь знать твое имя и чтобы впредь т-ты не назвал меня мелочью, сопляком и гуманоидом!

– А не много ли ты хочешь, мальчик? – скрипнул зубами гость. – Ладно, по рукам! Меня зовут Уильям, но называй Билл, доволен?

Феликс схватил жилистую руку парня, крепко пожал ее, заливаясь радостным звонким смехом:

– А Билли могу называть?

Билл коротко рассмеялся, словно поддерживая мальчика, но почти сразу осекся и бросил:

– Нет! А теперь пойдем отсюда, хоббит.

Билл вернулся на диван, приняв всю ту же ленивую позу. Феликс, надув губы, облокотился о дверной косяк: «Как же так, он же обещал меня не называть… обидными словами! Так нечестно!»

И тут из ванной вышел Семён, посвежевший и умиротворенный, в банном махровом халате, с мокрыми после душа волосами, зачесанными назад. Ученый вошел в гостиную, и Феликсу сразу стало спокойнее, даже задышалось легче. Словно появился добрый волшебник, готовый покарать мерзкого гоблина и поставить его на место.

– Добрый день, Билли! – надменно произнес Семён.

– Добрейшего! – гость неуклюже вскочил, поприветствовав хозяина дома. – Кстати, у вас очень приставучий консьерж, не давал мне пройти, доставал со своими шутками.

– Это ты к тому, что опоздал в очередной раз? – брови ученого слегка приподнялись. – Вычту из зарплаты!

– Если б еще нормально платили… – пробубнил Билл, но так, чтобы Семён не услышал.

– К слову, как себя чувствует Марк?

– Он… идет на поправку.

– Чудненько! Передавай привет, – ученый сделал паузу, – от меня! Я бы зашел к нему, но работа, понимаешь, нельзя отвлекаться. – Семён сомкнул руки. – Так, надеюсь, вы уже познакомились, и мне не нужно будет тратить свое время?

Семён взглянул на надувшего губы Феликса, который так и сжигал Билла взглядом.

– Феля, дорогуша, прошу тебя не облокачиваться о косяк двери, а также о стены! Если ты устал, ты можешь присесть, а стены не для этого предусмотрены, понял?

Решив, что уделил гостям достаточно внимания, Семён развернулся и торопливо направился в сторону спальни. Он постоянно куда-то спешил и терпеть не мог опаздывать.

– Семён, а можно с вами поговорить? – Феликсу очень хотелось переубедить мужчину, не оставаться с Биллом. Только Семён был не из тех, кого можно легко переубедить, и детские хотения точно не являлись для него аргументом:

– Поговорить нельзя, быстро спросить можно.

– А вы надолго? – подготавливал почву для разговора Феликс.

– Как получится. – Семён подошел к двери, но Феликс, обогнав ученого, встал перед ним.

– Я бы хотел, точнее, я подумал, может быть…

Феликс мямлил, и Семён начал постепенно выходить из себя. Возня с застенчивыми детьми никогда не была его хобби.

– Феля, прошу тебя сформулировать свою мысль, а потом, когда я вернусь, мы ее обсудим! А теперь отойди, – ученый схватился за ручку двери, – мне нужно собраться!

– Вы не понимаете, это важно решить именно сейчас! – не пускал его Феликс. – Билл не похож на человека… который способен следить за кем-нибудь, ему же даже з-золотую рыбку доверить было бы опасно!

– Так, понятно. Ну, за неимением лучшего варианта пришлось нанять его! Он человек проверенный, да, раздолбай, но свое дело знает!

– А чем он вообще занимается? – сомневался Феликс.

– Понятия не имею. Для меня он выполняет мелкие поручения, а где лежит его основное, гм, призвание, меня не касается.

– Но вы могли бы взять меня с собой! – не сдавался Феликс.

– Нет, не мог бы! Не смей указывать, что я должен делать! Если тебя что-то не устраивает, тебя никто не держит, дверь прямо! – разозлился Семён.

Феликс покраснел. Глаза наполнились слезами, мальчик опустил голову и, оттолкнув Семёна, побежал в ванную, обиженно хлопнув дверью. Вслед ему донесся раздраженный крик:

– И не смей мне тут дверями хлопать! Ты не у себя дома!

– Отец года! – возник Билл в пролете коридора.

– Ты в пяти секундах от того, чтобы провести остаток жизни в лежачем положении! – гаркнул Семён. Билл моментально притих, скрывшись в гостиной.

9.

Феликс сидел за дверью и тер глаза, стараясь прийти в себя. Резкий тон Семёна, который почти всегда говорил спокойно и вежливо, задел его куда больше, чем если бы речь шла о том же Билле. Феликс всхлипнул, прерывисто вздохнул, пытаясь убедить себя успокоиться: он же не плакса, он не должен показывать слабость! Особенно при Билле. Билл точно не должен знать, что Феликса так легко сломить.

Мальчик подошел к зеркалу, уставился на свое покрасневшее, заплаканное лицо, и его на миг накрыло дежавю. Словно даже эту обиду, это чувство глубокой несправедливости он уже испытывал раньше. Возможно, дома, а возможно, где-то еще.

Феликс сделал глубокий вдох: «Сейчас ты выйдешь из ванной и извинишься! Ты был неправ, и сам прекрасно это знаешь! Семён хочет как лучше! Да и что ты истеришь вообще? Билл же не какой-нибудь садист и убийца, побудешь с ним денек, а потом вы, может, вообще никогда не увидитесь!»

Ученый прихорашивался, стоя у зеркала – завязывал галстук, наносил на волосы лак (в несколько большем количестве, чем требовалось). Темные каштановые волосы казались неестественно жесткими, как у куклы. Под ногами гудели боты, начищая обувь до блеска. Прихожая наполнялась едким химическим запахом, смешиваясь с мятным ароматом конфеты, которую Семён бросил под язык.

– И что мне с пацаном делать? – Билл игрался с зажигалкой, проводя ладонью над пламенем.

– Ты у нас нянька, сам-то как считаешь?

Билл стал расплываться в кривой ухмылке.

– Билли, если он на тебя пожалуется, я ж узнаю! Понял?

– Может, его хоть из ванной вытащить?

– Зачем? Успокоится и сам выйдет, не надо его трогать, – Семён поправил пиджак. – Будто бы не знаешь, как себя дети ведут в переходном возрасте. Ах, да, ты ж сам еще недалеко ушел, – ученый усмехнулся и взял сумку. – Ну, как я выгляжу?

– Блестяще, – выпалил сухим каламбуром Билл.

– Ох и дошутишься ж когда-нибудь! – спокойно ответил Семён. Он уже готов был уйти, как из-за угла выбежал Феликс.

– Семён, постойте, я хотел… – мальчик зашмыгал носом.

– О, соплежуй вернулся, – подколол Билл, – я уж думал, ты там в ванне из своих же слез утонул!

– Билли! Нос не болит?!

Парень моментально притих, метнув на Феликса мрачный взгляд исподлобья.

– Ты что-то хотел, Феля?

– Я хотел попросить… – Феликс протянул карточку банка на имя Олега. – Я могу попросить, чтобы вы узнали, что это за человек?

– А ты совсем не помнишь, кто бы это мог быть? – уточнил Семён, разглядывая карточку, но Феликс лишь скорбно помотал головой в ответ. – Я сделаю все, что в моих силах. Это все?

– Спасибо вам! – Феликс опустил глаза в пол. – И п-простите, что я так некрасиво себя повел.

– Черт, так мило, что меня сейчас радугой стошнит! – прокомментировал Билл.

– Извинения приняты, Феликс! Я рад, что ты обдумал свое поведение и сделал выводы. В отличие от того, кто сейчас пойдет и проводит меня до лифта, да, Билли!

– Нет, нет, нет, я буду паинькой, честно! – голос Билла задрожал, парень размяк и уже не казался таким крутым и свирепым.

– Взял сумку и пошагал к лифту, бегом! – Семён протянул сумку, что висела у него на плече. – Через пару минут верну тебе няньку, Феля. Я с ним поговорю, будет тебе подарок от меня.

Жилистой, дрожащей рукой Билл перехватил ремень протянутой сумки. Дверь закрылась, пентхаус опустел. Феликс остался ждать. Из комнат доносился гул убоботов, из приоткрытого окна – шум улицы, а что творилось за дверью пентхауса, оставалось только гадать.

«Может, разговор с Семёном сделает из Билли… кого-то чуть менее агрессивного? На примерную няню, конечно, надеяться глупо, но… Надеюсь, Билла все же не будут сильно ругать. Он, конечно, заслужил, но Семён казался таким грозным, что теперь я беспокоюсь. Ой, я совсем забыл рассказать про Тошу… А с другой стороны, что рассказывать, когда я ничего о нем не помню. Телефон! Надо проверить контакты!»

Телефон наконец-то заработал! Немного тормозил, конечно, но это было не так важно. Голограммный экран заиграл яркими красками, отсканировал лицо мальчика и открыл главную страницу.

Мобильник – такая привычная и в то же время необходимая вещь. Это часть человеческой жизни: социальные сети, дорожные карты, книги, наука, развлечения… Люди упростили свою жизнь донельзя. Теряя память, можно в пару кликов узнать о себе все, обрадоваться, а может, и ужаснуться. Если бы все было так легко и для мальчика, который стоял в центре комнаты и глядел на экран своего телефона, безнадежно пытаясь вспомнить хотя бы один пароль от социальной сети.

Возможно, если бы Билл не вернулся в пентхаус так быстро, у Феликса бы получилось. Может, он смог бы дозвониться до кого-нибудь, хотя бы до того самого Тоши, абонент которого был, как назло, недоступен. История могла бы повернуться иначе. Но случилось то, что случилось.

Билл шатался из стороны в сторону, прикрывая разбитый нос рукавом болтающейся рубашки. Кровь капала на чистый пол, и скапливающиеся у ног парня убоботы загудели громче обычного.

– Билли, представляешь, я тут пытался дозвониться… – Феликс в ужасе замер. У него в голове не укладывалось, каким же образом надо было споткнуться, упасть, чтобы так сильно расквасить себе нос?! – Тебе срочно нужен л-лед и запрокинуть голову! Или опустить… Не помню, как там…

Феликс навязчиво метался вокруг сидящего в прихожей парня, стараясь хоть чем-то помочь. Тормошил, расспрашивал, пока не налетел на одного из роботов-уборщиков, потерял равновесие и фиксатором проехался по и так больному лицу Билла.

– Беги! – вскипел Билл, звучно прохрустев суставами на пальцах. Мальчик завопил на весь дом, вскочил и без тени сомнения закрылся в гостиной. – Ну, увидимся через полчаса, убоботы откроют дверь, а я уже буду готов разбить одного из них о твою тыкву!

– Билли, д-давай успокоимся, у тебя п-просто стресс, – стучал зубами Феликс, уже не зная, кого успокаивает, Билла или себя.

– Еще раз назовешь меня Билли, и я снесу эту дверь!

– Хорошо, Билл, д-давай поговорим, – Феликс глубоко дышал, – не думаю, что Семён обрадуется, если обнаружит…

– Если обнаружит, что твоя голова прикручена к одному из его ненаглядных ботов?! – запугивал парень. Побледневший Феликс, представляя себе, как лишится головы, уже был готов царапать завещание в своем блокноте. – Что ж ты замолчал? Ты вроде хотел поговорить!

Но Феликс уже не отвечал – молчал, стараясь не провоцировать озлобленного няня. На носочках мальчик прокрался к дивану и спрятался за его спинку. Не самое хорошее убежище, но что поделать, предмета-невидимки у него в кармане не завалялось. Крик и выламывание двери прекратились.

«Неужели затишье перед бурей?» – Феликс присел, поджав под себя колени, и стал слушать угнетающую тишину. Белые тонкие занавески трепетали под порывами ветра, надувались, точно паруса, гипнотизируя плавным колебанием.

«С Фёдором было спокойнее, стоило ли уезжать? Глупости, конечно, стоило, как бы я иначе начал что-то вспоминать… С другой стороны, будто бы это помогло!»

Размышляя, Феликс сам не понял, как оказался в объятьях Морфея. Удивительная вещь – сны. Всю нашу жизнь они помогают сбежать от реальности, ненадолго спрятаться в бесконечности и тьме. Наблюдать, как зажигаются, словно лучи во мгле, красочные картинки. Мы ложимся в постель и видим удивительные иллюзии – веселые, грустные, страшные, злые… и все они показывают наши тайные мысли. Страхи. Желания. В мире грез свои правила, но и там мы испытываем каскад эмоций: от любви до отчаяния. Одни проносятся, оставаясь незамеченными, и забываются наутро, а другие врезаются в память навечно. Не стоит, конечно, менять реальный мир на иллюзии снов – нужно помнить, что рассвет настанет и унесет с собой ночные грезы. Но никто не запрещает попытаться сделать добрый сон явью. Ведь сны никогда не врут.

10.

– Слышь, соняра, просыпайся! – Билл пихал ногой уснувшего на полу парнишку. – Ну ты даешь, уснуть в такой момент. Или решил воспользоваться правилом «лежачих не бьют»? Поднимайся давай!

– Если это правило работает, то я, пожалуй, еще полежу…

– Оно не работает, просто руки марать не хочется. – Билл плюхнулся на диван, провел пальцем по столу и в пару кликов окунулся с головой в просторы интернет-паутины. – Иди, выбирай, Семён сказал, что тебе шмотье нужно.

«Странный он… Только что был в ярости, чуть ли не убить готов, но так и не воспользовался шансом, пока я спал. И сейчас желания особо не наблюдается. Неужели остыл, или все было показушностью?»

Феликс сел на край дивана и, косясь на Билла, неуверенно провел рукой по столу, листая картинки с одеждой. Перед ним открылся большой выбор рубашек, кофт, футболок…

«Надо выбрать что-то недорогое, практичное, удобное… Что же, что же…»

Он точно знал, что это будет рубашка или футболка, но все, что предлагали сайты, Феликс сразу отвергал: «Здесь ткань слишком тонкая, сносится быстро, а тут сплошная синтетика, в ней будет некомфортно. Эта ткань легко мнется, это не тот цвет, не тот размер… Фланелевая или хлопковая?»

– Да что ж ты такой долгий! – не выдержал Билл, ударив о стол кулаком. – Выбери уже хоть что-то… пожалуйста.

Это «пожалуйста» сразу дало Феликсу понять, что собеседник в очередной раз на грани срыва. Мальчик заторопился и нажал на первую попавшуюся вещь в каталоге. Так же быстро, стараясь игнорировать недовольный взгляд Билла, он выбрал остальную одежду, и через некоторое время тщательно упакованный заказ выпал из почтовой ячейки.

Феликс переоделся и поглядел в зеркало. Вещью, которую он заказал не глядя, оказался светло-серый свитшот. Мало того, что мальчик не любил подобный стиль одежды, предпочитал классику и воротнички, так здесь еще и рукава оказались длинными! Пришлось сдвинуть их в гармошку, и на руке открылось уродливое клеймо, напоминающее змею. Почему-то, глядя на него, Феликс ощущал фантомные боли. «Ладно, хоть джинсы не слетают, и то хлеб…» – уныло подумал он.

– Тебе что-то не нравится? – с претензией выдал Билл.

– Все супер… только…

– Отлично, тогда одной проблемой меньше!

Щелкая колесиком зажигалки, Билл ушел в кухню. Покрутившись еще немного у зеркала, дабы окончательно привыкнуть к своему новому образу, Феликс пошел за нянем. Вид кухни привел мальчика в ужас уже на пороге: фантики из-под шоколадных батончиков валялись у холодильника, а молоко растекалось по барной стойке. Феликс потянулся к бумажным полотенцам, что висели недалеко от входа.

– У меня все под контролем! – Билл сложил губы в трубочку, прижал их к гладкой поверхности и звучно захлюпал, втягивая в себя остатки разлившегося молока. Феликс ошарашенно заморгал, глядя на кривляющегося Билла. Ему вспомнился давний случай с Фёдором, и в голове мелькнула мысль: «Надеюсь, Семён об этом не узнает».

Еще одна маленькая тайна.

«Что ж такое, я знаю Билла дай бог пару часов, а у нас уже есть общие секреты!»

Билл скосил зеленые глаза, попытался дотянуться языком до носа, и Феликс расхохотался. Билл был похож на бродячего кота – взъерошенный, худой, длинный, нелепый. Взгляд мальчика в очередной раз зацепился за шрам, который единственный не изменил формы на перекошенном лице парня.

– Кажется, тут стоит прибраться… – оглядывая кухню, пробормотал Феликс.

– Пф, забей, сопляк, тут убоботы все уберут, – выпрямился Билл, потягиваясь и хрустя позвонками, – я ж говорю, у меня все под контролем.

– Сказал человек с молочными усами, – хихикнул Феликс и все же протянул Биллу бумажное полотенце. Тот покосился, показательно вытер молоко тыльной частью руки и, отвернувшись к холодильнику, вытащил еще один батончик. Шоколада в холодильнике было очень много. Видно, даже Семёну иногда хотелось полакомиться вкусняшкой.

– Билл, а скажи, – скручивал салфетку Феликс, поглядывая на няня, – откуда у тебя шрам?

Вопрос прозвучал как гром средь ясного неба. Билл яростно хлопнул дверцей холодильника, Феликс вздрогнул и сделал шаг к коридору, готовый вновь бежать и прятаться. Билл задышал так часто, словно хотел закричать, и Феликсу стало страшно: неужели он заставил Билла вспомнить то, что тому, возможно, никогда не хотелось вспоминать?

– Послушай, ты, – прорычал Билл, рывком развернувшись к мальчику, – не нужно мне задавать подобные вопросы! Ты мне не приятель, ты мне не друг, чтобы я тебе о себе рассказывал! Я же не спрашиваю, откуда у тебя это уродское клеймо на руке!

– П-прости, я не знал, что это для тебя больная тема… – заикался Феликс, вжимаясь в стену.

– Серьезно?! Ты, бестолочь, не в курсе, что задавать подобные вопросы людям, которых едва знаешь, неприлично! – Билл истерично расхохотался. – Черт, и о приличиях должен рассказывать я! Кабздец! Куда катится наше общество! Скажи, о чем ты вообще думал?

– Мне п-просто стало любопытно…

– Ты серьезно думал, что я расскажу? – он вновь залился хохотом. – Окей, а если бы ты инвалида увидел, то поперся бы спрашивать, как он потерял ногу?

Феликс с ужасом осознал, что день назад действительно осмелился задать подобный вопрос инвалиду, только тот был не против рассказывать. «Какие же разные встречаются люди… Интересно, а что бы Фёдор сказал, услышав мнение Билли… и наоборот», – подумал Феликс, опустив глаза в пол.

– У меня есть з-знакомый, которому я задал такой вопрос, – решил высказаться Феликс, – он с удовольствием поделился со мной своей трагичной историей.

– Как жаль, что я забыл дома документ, который подтверждает, что мне пофиг на тебя и твоего знакомого!

– А я бы тоже рассказал, откуда у меня это клеймо, – Феликс глянул на руку, – если бы п-помнил, конечно…

– М-да, круто, рад за тебя!

Цвыркнула зажигала. Подкурив сигарету, Билл в очередной раз заглянул в холодильник и глубоко вздохнул:

– Единственное, чем я могу поделиться, это тем, что я голодный. Давай хавать!

Феликс обиженно поглядел ему в спину. Билл словно не понимал, что рассказ о шраме мог натолкнуть мальчика на воспоминание о собственном клейме, а значит, еще на шаг приблизить его к возвращению домой.

«Все равно узнаю про шрам, не от тебя, так от кого-то другого!» – Феликс почувствовал, как его охватывает нечто вроде азарта, выпрямился и решительно уставился в спину Билла, деловито опустошающего холодильник.

Там, как и во всем доме Семёна, царил порядок. Продукты были разложены по полочкам с учетом внутренней температуры холодильника, на полках, что ниже, располагался легкий перекус, а на дверцах холодильника примостились уже упомянутые любимые шоколадные батончики ученого. В контейнерах лежали завтрак, обед и ужин. Сам Семён еду не готовил, этим занимались робо-руки, встроенные в умную кухню, но для него было важно, чтобы еда была домашняя, вкусная, а самое главное – правильная. И эти три пункта соблюдались неукоснительно.

Билл выставил на стол один из контейнеров, открыл крышку, и часть содержимого тут же оказалась на полу. Парень даже внимания на это не обратил, и у Феликса укрепилось подозрение, что для Билла это в порядке вещей. Казалось, везде, где бы он ни появлялся, за ним следовали разрушения и хаос. Беспечность этого парня поражала Феликса все больше. Мальчик поспешил помочь в накрывании стола, но даже тут Билл его проигнорировал – отсыпал часть разогретого обеда в тарелку мальчика, а свою порцию предпочел есть из общей миски. Феликс ломал картошку на кусочки, позволяя ей остыть, и попутно рассказывал Биллу, как, будучи в горах, Семён готовил оладушки.

– Чтобы Семён, да готовил, да не может быть! – прокомментировал Билл с набитым ртом. – Тебе все же, мелкий, стоит пойти к врачу.

Билл обмакнул картошку в соус и засунул ее в рот – прямо целиком. Давясь, прожевал быстро, сквозь слезы вдыхая в себя холодный воздух. Не выдержав, Феликс в какой-то момент предложил ему нож, но в ответ услышал: «Нож – для слабаков!» Было горячо, Билл терпел, а когда не оставалось сил, выплевывал и запивал холодным молоком. Феликс по сравнению с ним казался образцом манер.

– А у тебя много друзей, которые знают историю т-твоего шрама?

– Нет, – сухо ответил Билл.

– А вообще у тебя друзья есть?

– Черт, ты дашь поесть нормально?! – вилка звонко ударилась о стол. По спине пробежали мурашки, Феликс ловко запихнул остатки обеда себе в рот и отвел стыдливый взгляд от Билла. Ему хотелось разговаривать, хотелось узнавать хоть что-то о жизни других людей, раз уж его собственная зияла в памяти сплошным провалом. Но он совершенно не собирался никого обижать…

Неловкую тишину нарушил телефонный звонок. Из больницы – единственное, что успел разглядеть Феликс на экране мобильника Билла.

11.

Билл схватил трубку сразу. Он отвечал короткими фразами, то и дело уточняя: «Но как он?» Ответ оказался, по всей видимости, положительным: впервые за все время присутствия Билла в пентхаусе на его лице появилась искренняя улыбка. Солнечные лучи проникали в кухню и освещали силуэт парня, словно обнимая его со спины и путаясь во взъерошенных светлых волосах. Билл будто расцвел на глазах, даже лицо зарумянилось, придавая ему чуть более здоровый вид. Вешая трубку, он, кажется, вспомнил все выражения благодарности, который содержал его словарный запас: «Капец! Спасибо! Блин, вы реально офигенные! Так держать!»

– Ну че, хоббит, погнали гулять?! – Билл радостно ударил о стол ладонью и соскочил со стойки.

– А куда? И кто звонил?

– Неважно! – протянул Билл уже где-то из коридора.

– Это же из больницы звонок? Это о том человеке, которого Семён упомянул? М-м-м-…

– Марк. Да. Вот любишь же ты, паразит, лезть в чужие дела. – Зажигалка вновь цвыркнула, послышался запах сигаретного дыма.

– Может, тебе все же не стоит курить, это вредно как-никак, – осторожно обратился к нему Феликс.

– У тебя еще запрещалка не выросла мне запрещать! – огрызнулся Билл, выдыхая.

– Семён не одобрит…

– И че? Он мне что, папаша? У меня своя жизнь, и чтоб ты знал, Семён не единственный в ней начальник!

– Да, но сейчас мы у него дома, и если он узнает…

– Неужели ты станешь крысой? Пожалуешься дяде Семе? – передразнил парень, шнуруя кроссовки.

– Мне не придется ничего д-делать. Если ты не знаешь, сигаретный дым очень хорошо оседает.

Билл закашлялся, схватил кеды Феликса и затушил о подошву сигарету, затем встал, оправился, перевязав рубашку на поясе, и выскочил за дверь. «Серьезно? Он просто встал и ушел? – Феликс потянулся к кедам. – Нет, вроде не прожег…Что же это за человек?»

– Шевелись, засранец! – раздался голос из холла. – Я тебе не лифтер, чтобы двери держать!

– А разве не швейцар? – задумался Феликс, закидывая на плечо рюкзак.

– Была команда умничать? – Билл нажал кнопку первого этажа. – Не успеешь, побежишь по этажам до самого низа.

Феликс даже не успел нормально обуться. Он захлопнул входную дверь и, спотыкаясь о шнурки, в последнюю секунду влетел в закрывающийся лифт.

– Лифт почти тебя поймал, – скалился Билл, – но ты шустрый.

– Боты точно п-порядок наведут? – отдышался Феликс, потянувшись к шнуркам.

– А мне почем знать, – пожал плечами Билл, – фиг знает, наверное.

– Как? А если нет?! – вскочил Феликс. – Ч-что тогда Семён скажет?!

– Скажет: «Как же так, Феля?! Ты пал в моих глазах!» – спародировал Билл. – А потом разочаруется в тебе.

– Н-нам нужно срочно вернуться и все убрать! – Феликс схватился за голову и стал беспорядочно тыкать по кнопкам. Лифт резко остановился.

– Молодец! Теперь мы еще и застряли!

Феликс в ужасе попятился назад. Забился в угол, закрывая лицо руками, и завопил изо всех сил, зовя на помощь. Билл удивленно вздернул бровь и вновь нажал на первый этаж. Свет включился, и лифт поехал как ни в чем не бывало.

– Я сделаю вид, что ничего не видел, – пробубнил Билл, – встань, не позорься. Не дай бог кто увидит, засмеют.

На первом этаже их встретил уже знакомый консьерж с новой порцией шуток. Робот преградил им путь:

– О, а хотите, расскажу сказку про белого бычка? – он щелкнул пальцем и взглянул на Билла полными надежды (насколько можно так сказать о роботе) глазами.

– Отвали, железка, мы спешим! – Билл оттолкнул консьержа и распахнул дверь на улицу.

– Ой, а я бы послушал, если она короткая, – приостановился Феликс, – я люблю сказки.

– М-да, ты попал, чудила… – потер глаза Билл, облокотившись локтем о ручку.

– Так рассказать тебе сказку про белого бычка?

– Да! – кивнул Феликс.

– Да! – один в один повторил робот. – Рассказать тебе сказку про белого бычка?

– Да, расскажи, пожалуйста, сказку про белого бычка… – с легким сомнением повторил мальчик.

– Да, расскажи, пожалуйста, сказку про белого бычка, – копировал собеседник, расплываясь в широкой и слегка пугающей улыбке. – Рассказать тебе сказку про белого бычка?

– Я, если честно, уже сомневаюсь, что т-ты собираешься ее рассказывать. – Феликс умоляюще повернулся к Биллу. Парень же смотрел на все будто со стороны, скуривая очередную раковую палочку.

– Сам вляпался, – выдохнул он серое облако, – сам и выпутывайся, лошпед.

– Я, если честно, уже сомневаюсь, что ты собираешься ее рассказывать. Рассказать тебе сказку про белого бычка?

Феликс решил, что самый оптимальный способ закончить надоедливую игру – это самому ничего не говорить. Молчание – спасение, гениально!

Было бы, если бы ни одно «но»…

– Ты молчишь, и я молчу! – выдал Роб спустя пару минут тишины. – Рассказать тебе сказку про белого бычка?

– Н-ну это уже нечестно! – затопал Феликс. – Я т-так не играю!

– Ну это уже нечестно! Я так не играю! Рассказать тебе сказку про белого бычка?

– Нытик, ты достал! Я ушел! – выкинув бычок, Билл вышел на улицу.

– Стой, ты не можешь меня оставить тут! А я не могу оставить Роба, играющего в одиночку! – закричал вслед Феликс.

– Стой, ты не можешь…

– Хватит уже повторять! – перебил Феликс, но даже это не помогло сбить консьержа: робот закончил прошлую фразу и начал новую. «Что же мне делать, что сказать, чтобы он перестал…» И тут мальчика осенило:

– Пока, Роб! Увидимся вечером! Пока, Феликс до встречи!

Выпалив все это, он тут же кинулся к двери. Теперь его не будет мучить чувство вины: он же попрощался с роботом, а тот, повторяя, как бы попрощался в ответ, все честно!

«Надеюсь, это сработало…»

12.

Мальчик оглядел улицу, Билла нигде не было видно. «Неужели уже убежал? Так быстро?» Феликс преодолел ступеньки вниз, обогнул здание и, озираясь, наконец поймал взглядом мигающую машину у дороги.

– Слышь, давай уже сюда!

Люди оборачивались, глядя на чудаковатого водителя. Билл несколько раз бибикнул гудком и снова заорал на всю улицу, подзывая мальчика к себе. Пробегающая мимо девушка в спортивном костюме и собранными в конский хвост волосами сбавила шаг и, вытащив наушник, обратилась к Феликсу:

– У тебя все хорошо? – девушка кивнула в сторону Билла. – Ты знаешь того парня?

– Да! Он за мной приглядывает! – улыбнулся Феликс.

– Он твоя нянька?! – глаза девушки округлились.

– Пипидастр, тащи сюда свою пятую точку! Достал! – кричал Билл, совершенно не смущаясь прохожих. – Сейчас тут останешься!

– Билл не идеален, н-но он только притворяется таким свирепым, – шепнул Феликс, – на самом деле он белый и пушистый.

– Клещ!

– До свидания, мне надо бежать! – Феликс помахал девушке и залетел в машину.

Автомобиль выглядел дорого и непохоже на что-то, что могло принадлежать Биллу. «Надеюсь, что он его не угнал!» – мелькнуло в голове Феликса. Правда, прокуренный насквозь салон и пепел на сидении говорили об обратном: ну не мог же Билл за такой короткий промежуток угнать машину и успеть превратить ее в хаос на колесах!

«Хотя, если вспомнить кухню, где после Билли словно Мамай прошел… стоит задуматься».

– Билл, а чья это машина? – осторожно спросил Феликс.

– Начальства. – Он повернул ключ, заводя мотор.

– Семёна, значит? А он знает, что ты взял его машину? – Феликс отряхнул сиденье. – И знает ли он, в каком машина состоянии?

– Это его рабочая, – уточнил Билл, глядя в боковое зеркало и готовясь тронуться с места, – мы с напарником на ней ездим. И, между прочим, машина в полном порядке! Я ее мыл несколько дней назад… – Билл сглотнул. – Хлоркой.

– А что за дырка в проигрывателе? – удивился Феликс, проведя пальцем по ровному круглому отверстию.

– Да так, – поперхнулся Билл, – не сошлись музыкальными вкусами с напарником.

– Твой напарник – Марк? Ты, видно, за него очень переживаешь, он твой друг, да?

– Че ты несешь? – закатил глаза Билл. – Переживать за Марка смешно, он войну прошел. Этот вояка всех нас переживет!

– Но ты не отрицаешь, что он твой друг! – Феликс поерзал, пытаясь застегнуть ремень безопасности.

– Да что ты прикопался?! – Билл рывком дернул руль и вылетел на проезжую часть. Ремень безопасности щелкнул.

– П-просто, значит, он знает, откуда у тебя шрам, и я смогу это узнать! – смешком вырвалось у Феликса.

– Ну посмотрим. – Билл прикрепил телефон на подставку.

С музыкой все поездки перестают быть скучными. Дорога летит в никуда вместе с машиной, в открытом окне шумит ветер, а пение проигрывателя перемежается разговорами попутчиков. Мелькают чужие автомобили, вывески, прохожие. Билл гнал со скоростью света, будто для него все светофоры были зелеными. Сигарета в зубах, улыбка до ушей, музыка на полную громкость… Словно для этого парня не существовало ни слова «стоп», ни полумер.

«Он что, всегда живет как бессмертный?!» – Феликс даже дышать не успевал. Внутри все дрожало, Билл обгонял автомобили, а Феликс молился, чтобы они добрались до больницы своим ходом. И вновь, вновь это чувство дежавю! Словно он уже ехал так, с горе-водителем за рулем, так же боялся, жмурился…

Территорию больницы окружал высокий забор, рядом выстроились машины скорой помощи, и одна как раз отъезжала на очередной вызов. Рядом с больницей Феликс увидел небольшой скверик и детскую площадку «Лукоморье», где ряженые персонажи мультиков и сказок встречали своих маленьких поклонников добродушными улыбками.

– Кажется, я тут бывал… – хлопнул Феликс дверцей автомобиля. – Я был совсем маленький и, кажется, качался на тех качелях! Мне было так весело!

***

Прохладный ветерок ерошил волосы, лучи солнца щекотали лицо, и с каждым взлетом ему все сильнее казалось, что можно дотянуться до неба, не хватало только единственного рывка. Вот он, самый высокий взмах качелей, долгожданный прыжок и… Удар о песочную, каменистую землю. И горький плач от зудящей боли. Содранная кожа на руках, кровь на коленях и раны на локтях… Феликс плачет, по щекам текут слезы, сквозь пелену перед глазами мелькают чьи-то очертания: маленький пухловатый силуэт прикладывает что-то зеленое к ссадинам. Чудесное растение, спасатель, что растет на обочине дорог! Другой силуэт, высокий, берет его на руки и, крепко прижав к себе, что-то говорит. И боль уходит, и страх исчезает…

***

Детский писк, крики и звонкий смех неподалеку вернули Феликса в настоящее. Билл уже подходил к калитке.

– Подожди! – крикнул Феликс. – А как же я? Я ж т-тоже хотел навестить…

– А кто тебе сказал, что ты пойдешь? – на лице Билла заиграла улыбка победителя. Обдурить малолетку было весьма в его стиле. – Гуляй, дурик.

– Но т-ты не можешь оставить меня тут! – обиженно выпалил Феликс.

– Иди, полепи куличики с пупсами, вы найдете общий язык!

Билл ушел. Феликс обижено пнул железный прут калитки и плюхнулся на ближайшую скамейку.

«Меня провели как ребенка! Теперь придется ждать… Может, действительно пойти на качели? – подумал было Феликс, но моментально выгнал эту идею из головы. – Какие еще качели? Я уже большой! Буду ждать тут, как взрослый, глядеть в одну точку и жаловаться на жизнь про себя».

13.

Лучи вечернего солнца проникали в душную, пропитанную запахами лекарств палату. Мужчина, лежащий в помещении, уже который час тщетно пытался уснуть, но головная боль не давала ни секунды передышки. Была ли причина в сотрясении мозга или это духота так сводила с ума, но терпеть мигрень ему уже не хватало сил. Тяжелейшие переломы не остановили бывшего солдата, и Марк пополз к окну, превозмогая боль, слушая, как скрипят кости, и ощущая себя кожаным мешком, который в любой момент может порваться из-за неверного движения. Конечно, куда проще было нажать на кнопку и вызвать робосестру, которая в ту же секунду примчалась бы и открыла злосчастную форточку, но нет. Он не привык нуждаться в помощи.

Марк распахнул окно и рухнул на удачно стоящее рядом кресло. Одна из костей все же выскочила, не помогли даже фиксаторы на руках. Кость резала плоть изнутри, Марк попытался медленно дышать, но каждый глубокий вдох отзывался не меньшей болью. Мужчина опустил рыжую голову на прохладный подоконник. Ручка кресла уткнулась в ребра, заставив его стиснуть зубы в попытке сдержать невольный стон. Пошевелиться он уже не мог.

Окна выходили на тот самый зеленый скверик и детскую площадку, недалеко от которых припарковался Билл. Взгляд Марка невольно задержался на детях. Родители гуляли с ними вместе, держали за руки, играли, смеялись. Марк почувствовал, как кольнуло в сердце, и эта боль была куда сильнее, чем от сломанных костей.

«Гребаная несправедливость!»

Он тоже мог быть со своей семьей, если бы ее не отняли. Почему так произошло? Он много лет сражался за них, убивал, защищал. Он рисковал каждую секунду, но знал, что обязан выжить. Он обещал. И когда наконец-то все закончилось и настало время вернуться в родной город, чтобы зажить мирной жизнью с женой и дочкой, судьба распорядилась иначе.

***

Несколько лет назад

Длинные рыжие локоны закрывали красное лицо и наполненные слезами глаза девочки в джинсовом комбинезоне. Дрожащие руки крепко обнимали зайца с удивленной плюшевой мордашкой, и его синие лапы почти сливались по цвету с одеждой девчушки.

Сегодня Вероника узнала, что ее отец уходит на фронт. А ведь буквально вчера все было так хорошо! Они были в кинотеатре, и папа купил большое ведро разноцветного попкорна, которое они так и не одолели. Пришлось принести домой, и мама очень ругалась – это же вредно.

– Я не хочу! – Вероника топала ножками, и на розовых тапочках смешно болтались, ударяясь друг о друга, пластмассовые глаза. – Не хочу, чтобы ты уходил! И мама не хочет! И Зая тоже не хочет! И как же твои слова, что нельзя бить тех, кто слабее! Разве на войне ты не этим будешь заниматься?

Как-то раз Вероника играла со щенком, и тот случайно укусил ее. Из маленького пальчика брызнула кровь. Девочка тогда так обиделась, что замахнулась на собаку палкой, и только вовремя подоспевший отец предотвратил удар.

– Ты права, но ситуации бывают разными. Иногда приходится поступаться принципами. И сейчас мне нужно будет защитить тебя и маму, понимаешь? Семью нужно защищать любой ценой.

Марку было тяжело уходить, но что делать? Приказ есть приказ. Он мягко прижался своим лбом ко лбу дочки:

– Послушай, папе нужно уйти, но я обещаю, что вернусь!

– Честно? – девочка взглянула в разноцветные папины глаза. Мужчина улыбался.

– Честно-честно!

– А когда ты вернешься, ту площадку уже построят?

– Обязательно построят, и мы туда все вместе сходим: ты, я, мама.

– И Зая! – Вероника вновь потрясла зайца у лица.

– Зая в первую очередь!

Марк подхватил дочку на руки и подбросил ее несколько раз над головой, под самый потолок. Звонкий смех разнесся по маленькой квартире.

***

Знал бы он тогда, что это последний раз, когда он видит свою семью живой… Марк стоял, глядя на место, где когда-то был его дом. Над пустырем висели свинцовые тучи. Район разбомбили, оставив на его месте только обгоревшие кирпичные глыбы. Единицам удалось спастись в день бомбежки. Его жены больше не было, и дочки не было. Он слишком долго не верил в смерть семьи. Продолжал надеяться. Расспрашивал знакомых, обзванивал больницы. Обращался к официальным инстанциям. В душе все стонало, кипело, разрываясь от боли, злости. Почему, когда на его глазах взорвали многоэтажный дом, он в последний момент успел вытащить из завала чужого ребенка? Почему никто не спас его дочь так же? И почему он был там, спасая чужие жизни, когда должен был защитить семью здесь, в тот день?

Разумные мысли о том, что его присутствие здесь не отвело бы бомбы, Марк с яростью отгонял. Вероника заслуживала жизнь, но ее отняли. Отняла война. И ее невозможно отменить.

***

Как бы ни были печальны воспоминания прошлого, им пришлось прерваться. Спокойную больничную атмосферу нарушил глухой удар распахнувшейся двери.

– Я теперь нянька! – провозгласил Билл.

– Мать твою! – Марк вздрогнул от неожиданности, боль вновь дала о себе знать, проехавшись по всему телу чудовищной судорогой.

– Марк, какого… – Билл рванул с места, влажная прядь волос упала на лоб. – Тебе ж ходить до операции противопоказано, с фига ли ты в кресле?! – Билл подлетел к нему, явно намереваясь силком тащить приятеля в кровать. – Что ж ты себя не бережешь-то?

У Марка хватило сил слегка повернуть голову и одарить парня таким недружелюбным взглядом, что слова были уже не нужны. Но Билл явно был настроен решительно:

– Я позову врача! – он поспешил к двери. Обычно Билл предпочитал не показывать хоть сколько-нибудь доброжелательного отношения к людям, считая это за слабость, но иногда, как сейчас, настоящие чувства все же прорывались наружу. Будь это кто угодно, но не Марк, Билл не стал бы торопиться: вразвалочку поднялся бы по ступенькам, поболтал с симпатичной медсестрой в просвечивающем белом халатике (да, в больнице изредка встречался медперсонал, который не успели заменить на очередного робота) и, естественно, не забыл бы о бесплатной воде, что стояла в коридоре.

– Стой, – затормозил его Марк. – Не надо, а то они опять капать на мозг начнут, мол, какого черта я сам пытаюсь передвигаться.

Марк замолчал, прикрыл глаза, а затем рывком передвинулся в сторону кровати. Билл моментально оказался рядом, осторожно подхватил его, и на этот раз Марк поддался, не отказался от помощи. Он слегка оперся о плечо Билла и мягко лег на подушку.

– Ты же в курсе, что… – Билл покосился в сторону кнопки вызова медперсонала.

– В курсе! – грубо произнес Марк. – Но знаешь, я сам в состоянии еще кое-как двигаться! Черт побери, мне даже поесть самому не дают! Присылают гребаных роботов… С ложечки пытаются кормить… Уроды. Караулят меня, как какого-то заключенного!

– Марк, я, конечно, понимаю, что ты человек-терминатор, но… – Билл скривился, словно сам ощущал боль в каждом движении лежащего перед ним человека, – может, тебе стоит прислушаться к врачам и лежать, хотя бы пока тебе операцию не сделают?

– Что ты сказал, салага?! – сдвинув брови, прорычал Марк. – Не дорос еще советовать! Ладно, как дела продвигаются? Ты сказал вроде, что ты теперь… кхм, нянька?

– О, да, прикинь, я за пацаном приглядываю! – Билл плюхнулся в кресло, закинув ногу на подлокотник. – Это такая умора! Прикинь, он ни черта не помнит!

– И что за идиот решил доверить тебе ребенка?

– Семён, – нахмурился Билл.

– А, тогда понятно. И зачем ему этот геморрой… – проворчал Марк. – Ну и где сейчас твой подопечный?

– Кто?

– Пацан где? – цокнул языком Марк.

– А, так он вон на улице развлекается! – Билл уставился в окно, и его веселая гримаса сменилась мрачной миной. – Я на секундочку.

14.

Макушки деревьев сгибались под порывами ветра. Шумела дорога, изредка выли сирены скорой помощи. Улица жила, и Феликс слушал ее, словно погружаясь в транс. Пусть парнишка не помнил города, но чувствовал, что когда-то так же наблюдал за ним, вслушивался в гул повседневной жизни, чувствовал биение его сердца, воображал, будто город живой, будто он дышит вместе со всеми живущими здесь людьми. Это была родина Феликса, его дом. Как же хотелось вспомнить город ИКС по-настоящему…

Мальчик так и сидел, болтая ногами взад и вперед, пока солнце не заслонили несколько теней, а громадный пыльный ботинок не грохнул рядом. Феликс почувствовал, как скамейка содрогнулась.

– Воу, какие кадры тут ошиваются, – сзади прозвучал незнакомый голос, и на спинку скамейки опустились две руки. Феликс покосился в ту сторону и заметил, как на пальце незнакомца блеснуло кольцо. – Слышь, голубятня, хана тому, кто сел на мою скамейку! Ты вообще с какого района, петушара?

«Петушара? Почему они употребили это слово? Что-то им явно не понравилось. Неужели стиль одежды? Не вписываюсь в рамки их, как там говорится, мировоззрения? Знал, что подбирать такой фасон было плохой идеей… Возможно, если не показывать, что я их боюсь, они отстанут… С некоторыми животными же так работает!»

– Я п-прошу прощения, не знал, что она ваша… – Феликс мгновенно вскочил и хотел уйти, но ему преградили путь. Скамейку плавно окружали четверо молодых людей нелицеприятной наружности.

– Слышь, ты че, не вкурил, за нарушения платят штраф!

– Прошу прощения, н-но я не понимаю… – Феликс заозирался, пытаясь увидеть путь к отступлению, но добился лишь того, что стоящий за спинкой скамейки мерзкий тип резко переместился вперед. Мелкий, жилистый, он скользил по кругу и ехидничал, напоминая Феликсу то ли гиену, то ли змеюку.

– Серый, он тя не понял, понял? – засмеялся второй, тот, что покрепче. – Ему надо на егошнем объяснить.

– Н-наверное, правильнее все же будет сказать на «его», – пояснил Феликс и в тот же миг об этом пожалел, вспомнив, к чему могут привести подобные реплики. По спине пробежал холодок, щеки запылали жаром. Самый крепкий и, видимо, старший из всех одним движением усадил мальчика обратно на скамейку и заговорил безупречно вежливо.

– Не изволит ли любезный джентльмен петушинской наружности открыть свой рюкзачок, показать вещички и выступить спонсором нашего сегодняшнего вечера? Конечно же, взамен на неприкосновенность своего лика.

– А не изволят ли любезные катиться отсюда на своих двоих?! – послышался знакомый прокуренный голос.

Компания местных хулиганов моментально устремила недобрые взгляды на бледного «супергероя». Один из спортсменов-крепышей возник за спиной Билла, и Феликс всерьез испугался: «Какой ужас, он выше, чем Билли!»

– Слышь, глист, гуляй отсюда! – настоятельно произнес спортсмен, придавив плечо Билла.

– Не, хрюканина отбитая, ты не понял, эту мелочь могу терроризировать только я! – Билл сжал кисть противника, другой рукой зафиксировал локоть. – Кстати, знаешь, что такое «апперкот»?

– Че? – парень скрипел челюстью от боли и совсем не слышал вопроса.

– Просто ты в шаге от этого великого познания, ушлепок!

Билл пинком швырнул неприятеля в сторону скамейки, и та пошатнулась.

– Да кто ты, уродец?! – вытирая испарину, прошипел спортсмен.

– Это моя нянька! – заулыбался Феликс.

Толпа расхохоталась. Феликс даже не понял, что в этом такого смешного, но вот Билл понял все, а насмехающихся над ним людей он с детства привык ставить на место. Драки было не избежать. Билл сверлил незнакомцев взглядом, злоба нарастала, и наконец он, замахнувшись, ударил ближайшего противника по лицу.

Феликс отскочил, чтобы не попасть в эпицентр драки. «Выступать одному против толпы: смело или глупо? – растерянно подумал он. – В любом случае ни Билла, ни компанию уже не остановить…»

То, что видел сейчас Феликс, совсем не походило на обычную дворовую драку. Сразу было ясно: Билл знаком с боевыми приемами и умеет драться с несколькими противниками одновременно. Он двигался так, чтобы видеть всех сразу, старался поставить врагов в линию, сохранял дистанцию, не давая к себе даже прикоснуться. По лицу… В живот… В пах, по колену… Парень бил умело, четко, смотрел боковым зрением, реагировал на каждое движение и совершенно не гнушался подлыми ударами и приемчиками. На секунду он отвлекся на Феликса, и этого хватило, чтобы один из хулиганов успел схватить Билла сзади, но парень тут же перекинул противника через себя, используя его вес против него же самого.

Феликсу становилось все страшнее. Он стоял, отчаянно вцепившись в лямки рюкзака. Бешеный взгляд Билла пугал. А местные гопники были уже изрядно вымотаны, но продолжали биться с пеной у рта. Пот, слюни и брызги крови можно было разглядеть в полете. «Билл – какая-то машина для убийств… – промелькнуло в голове. – И он все равно боится Семёна. Это насколько ж Семён крут?!»

В этот миг Билл как раз отшвырнул от себя очередного обидчика, но не рассчитал, и тот полетел прямо на завороженного Феликса.

– Мелкий, осторожно!

Вот она, роковая ошибка. Феликс успел увернуться, а Билл – нет. Кулак противника врезался в солнечное сплетение – ни вдохнуть, ни выдохнуть. Второй удар пришелся по лицу, Билл рухнул на асфальт. Феликс на миг зажмурился, но тут, на счастье, наконец-то вмешались взрослые с соседней площадки. Закричала женщина, угрожая полицией, кто-то позвал врачей, и хулиганье сразу, как по команде, бросилось наутек. Исколоченные, они бежали не очень-то быстро, но это Феликса волновало в последнюю очередь. Мальчик пулей кинулся к медленно теряющему сознание Биллу.

– Билл, ты в порядке? – он тормошил своего защитника, чуть всхлипывая.

– Я не был в порядке уже много лет, – хрипло произнес Билл, глядя куда-то в пустоту.

– Я вообще-то говорил о крови, – покосился Феликс, – но давай поговорим и об этом тоже.

Билл тяжело вздохнул, словно требуя, чтобы его хоть сейчас оставили в покое. Наверное, он попросил бы Феликса отвалить, будь у него силы на это, но голова уже кружилась, веки становились неподъемными, и наконец Билл провалился в темноту.

15.

Им повезло, что все случилось у больницы. Биллу тут же оказали первую помощь и поместили его в пустующую палату. Феликс примостился рядом с кроватью и стал ждать, пока парень придет в себя, откроет глаза.

«Он же откроет их, правда?»

Он вглядывался в Билла, улавливая едва заметное дыхание. На тонкой бледной коже парня уже проявлялись синяки и ссадины, наливался огромный фингал под глазом, а на голове красовались свежие бинты – кровь врачи остановили почти сразу. Феликс опустил взгляд на жилистые руки и заметил белый тонкий бугорок – шрам. А затем еще один, и еще… Шрамов оказалось невероятно много, но вместе с тем они были почти незаметны. Словно Билл их получил не по собственной глупости, а хирургическим путем, профессионально. «Но что за операции можно проводить на руках?»

Любопытное раздумье нарушил легкий стук распахнувшейся двери, и в палату на инвалидном кресле въехал крепкий широкоплечий мужчина. Со всех сторон его тело придерживали фиксаторы, похожие на тот, что Феликс носил на руке, а из-под бинтов торчали рыжие пряди волос.

– Его секундочка закончилась около часа назад! – бросил Марк с порога. – Наконец-то я вас нашел.

– П-простите, а вы?.. – Феликс вскочил, совсем как в школе.

Марк осторожно махнул рукой: много чести, как ему показалось.

– Вы друг Билли? Вы Марк, да? Это к вам Билли пришел! Я наслышан о вас!

– Весьма тронут, – подъезжая ближе к кровати, ответил мужчина, – жаль, не могу пожать тебе руку. Как, ты говоришь, тебя зовут?

– Я не говорил, – Феликс завороженно глядел, как Марк ловко управляется с кнопками кресла.

«Может, он в таком положении уже давно?»

– Меня Феликс зовут.

– Феликс, что там у вас произошло? – Марк кивнул в сторону Билла.

 Феликсу ничего не оставалось, как изложить всю историю с самого начала. Несмотря на заикание, рассказывать он очень любил и всегда старался сделать это как можно ярче и красочней, даже если приходилось чуть-чуть преувеличивать – в конце концов, как он рассуждал, писатели и журналисты тоже так делают.

– …И тут появился Билли, буквально в последнюю секунду! Он спас меня, выступил один против толпы!

Уголки губ Марка чуть дрогнули. Ободренный этой полуулыбкой, Феликс продолжил, подробно расписывая драку, то, как он сам чуть не попал под удар, как Билл на секунду отвлекся, как уползали побитые хулиганы и как его защитник все же потерял сознание.

– М-да, и чтоб Билли не побили, просто не было и дня… – процитировал Марк строки песни. – Кажется, у меня дежавю!

– Ой, знаете, я это чувство последнее время испытываю все чаще! – поддержал Феликс. Марк задумчиво уставился в стену, помолчал и вдруг заговорил:

– Все время, что я работаю с Биллом, он не перестает напоминать мне одного старого товарища. Тоже шило в одном месте… Если ему что-то казалось несправедливым, сразу кидался с кулаками, – Марк невесело усмехнулся. – Причем нормальный вроде парень, семьянин… Сына любил, жену боготворил, постоянно трещал о них. У сына имя еще дурацкое было, Георг или Гавриил, не помню уже.

– И где сейчас ваш друг? – Феликс с любопытством ожидал конца истории.

– Червей кормит, – сорвался Марк, – идиот, не знал, когда нужно вовремя остановиться, и подорвался на мине.

– Ой, – Феликс отвернулся, чувствуя, как у него намокают глаза. Снова печальная история, снова он встречает людей, которые кого-то теряют – семью, друзей…

– Я соболезную вам.

– Что ж поделать, жизнь несправедлива, все умирают.

«Что стало с семьей того человека? А каково было моей семье? Мы ведь тоже друг друга потеряли… Но я жив! Я вспомню их и вернусь!»

– Знаете, мне кажется, у меня тоже был человек, который меня защищал, – решил поделиться Феликс. – У меня постоянно в голове всплывает имя Тоша. Правда, я не помню, кто он и где сейчас, но точно чувствую, что он мне был близким человеком. Он тоже, наверное, как Билл.

Марк промолчал, и на лице его не отразилось ни единой эмоции. Феликс покосился, но тут же решил, что удивляться не следует: за все время их разговора мужчина практически не менялся в лице. «Может, он такой и есть? Малоэмоциональный?»

Послышался слабый стон Билла, и Феликс тут же дернулся к кровати. Кажется, парень понемногу приходил в себя.

– Что сказал врач? – спросил Марк все так же сухо.

– В-вроде что ничего страшного, – почесал затылок Феликс, – мозг не задет.

– Неудивительно, было бы что задевать.

Билл осторожно пошевелился, потихоньку приоткрыв глаза.

– Ну что, герой, как дела? – Марк подъехал чуть ближе.

– В ушах гудит… – онемевшими губами пробубнил Билл. – В башке пусто…

– А, значит, как обычно.

Феликс, как преданный щенок, налетел на Билла и порывисто обнял, готовый благодарить за спасение от расправы. Наверное, будь у мальчика хвост, он бы уже им вовсю вилял.

– Билл, я знал! Знал, что ты в глубине души все же хороший!

– Отцепись от меня, клещ! – Билл почувствовал, что его щеки наливаются краской. – Я не хороший! Сук, голова!

Феликс попятился назад, оставляя Билла в покое и сияя такой счастливой улыбкой, что едва не затмевал собой солнце.

– Ой, Марк, я не успел спросить, – он вдруг повернулся к мужчине, – вы не расскажете, откуда у Билла шрам на лице?

– Не смей! – кулак Билла поднялся и завис перед носом Феликса. – Чуешь, чем пахнет?

– Тумаками?!

– Правильно мыслишь.

16.

Когда они покинули больницу, на улице уже смеркалось. Небо окрасилось бледно-алым, с детской площадки доносился звонкий смех, а где-то недалеко от скверика мелькнула та самая компания хулиганов. «Выслеживают новую жертву?» – Феликс быстро нырнул на переднее сидение. Гопники их тоже заметили и поспешили скрыться за деревьями.

– Дилетанты! – усмехнулся Билл и прыгнул за руль.

– Спасибо.

– А?

– Спасибо тебе еще раз! – тихонько поблагодарил Феликс. – Правда, если бы не ты, я бы не знаю, что…

– Слышь, соплежуй, не обольщайся, – перебил Билл, – меня просто бесят такие, как эти чмыреныши. А тебе научиться бы самому решать свои проблемы, я ж не буду, блин, постоянно твою задницу прикрывать!

– Н-но я не уверен, что смогу…

– Так смоги! Блин, я в твоем возрасте такими вопросами даже не задавался, я действовал!

– А разве у тебя не было друзей, которые могли заступиться?

На это Билл ничего не ответил. Он завел машину и молча поехал в сторону пентхауса. Феликс решил его не беспокоить: побыть в собственных мыслях, помолчать и успокоиться бывает иногда полезно. Ему самому было удивительно тепло и хорошо. Пусть даже Феликс не помнил своей прежней жизни, в этой, новой, уже появился человек, готовый спасти его, защитить, прикрывая собой.

Впереди показался знакомый пентхаус. Билл повернул к парковке, но тут же резко ударил по тормозам:

– Что за?!

Феликса качнуло вперед, и он уставился перед собой.

На лобовом стекле со стороны водителя показались пушистые лапки. Кот мягко приземлился на капот машины и выгнул спину, уставившись янтарными глазами на Билла и Феликса. Пушистый хвост плавно постукивал о твердую поверхность, а под лучами вечернего солнца силуэт кота отливал кроваво-красным.

– Вот мерзавец! – расплылся в улыбке Билл, вылезая из машины. Феликс последовал за ним. – Вы только посмотрите на это чудо природы. И что мы тут забыли?

Феликс захлопал глазами: он и представить себе не мог, что Билл способен говорить так ласково. А тот, хоть об этом и мало кто знал, был большим любителем животных. Парень просто не мог пройти мимо и не погладить очередное пушистое создание. Правда, те далеко не всегда давались в руки, но этот наглец оказался не из пугливых. Феликс осторожно протянул здоровую руку, и кот уверенно прижал пушистую голову к ладони. Мальчик пришел в восторг:

– Как мурчит!

Билл облокотился о капот и тоже потянулся к пушистику. Кот осекся, зашипел, а когда парень отдернул руку, тут же боднул его в живот и, запрыгнув на плечо, замурлыкал еще громче.

– Вот же зараза! – выдохнул Билл, продолжая улыбаться. – Значит, ты у нас сам выбираешь, когда и кто тебя будет гладить, да?

– Он еще и сверху вниз на тебя глядит, – заметил Феликс.

– Ты прав, головастый, этот пучеглазый коротышка слишком много о себе возомнил, – Билл почесал кота за ухом. – На Семёна похож, смотри, даже шерсть на морде, как борода!

– Давай его с собой возьмем и Семёну покажем?! Может, он разрешит его оставить! – весело предложил Феликс.

Билл на пару секунд задумался: Семёну вряд ли понравится идея, точнее сказать, он ее совсем не одобрит, но… чем черт не шутит! В конце концов, если что, Билл просто заберет кота себе.

– А как мы его назовем? – спросил Феликс, когда они уже поднимались в квартиру.

– Семыч! – рассмеялся Билл, и кот вновь зашипел.

– Кажется, ему не нравится…

– Ну, тогда Леви, по-моему, круто звучит! – парень вновь почесал кота.

Билл и Феликс вышли из лифта, и тут до них дошла одна маленькая деталь: дверь перед уходом мальчик захлопнул, и магнитный замок с характерным для него щелчком ее заблокировал, но как теперь им следовало попасть внутрь? Впрочем, долго думать не пришлось. Хозяин уже ждал их.

– А теперь скажите мне, любезные, что тут происходит?! – с порога начал Семён. – Живо выкинь эту дрянь!

Билл посмотрел на поникшего Феликса:

– Ну, а кота-то можно оставить?

– Издеваешься! Билл, этот кот может быть переносчиком заразы, инфекции и… – ученый нервным жестом растрепал волосы, белое лицо наливалось краской. – Хватить приносить в мой дом всякую гадость!

– Ой, чья бы корова мычала… – пробубнил Билл.

– Что ты там только что сказал?!

Из кухни донесся звон разбитого стекла. «Это еще что?» – удивился Феликс. Но Семён даже головы не повернул:

– А впрочем, знаешь, ты прав, разок пригрел одну заразу, а она за собой другую притащила, только хвостатую! Полюбуйтесь, яркий пример распространения тварей в доме.

– Семён, прошу, не выгоняйте Леви на улицу и Билла не ругайте, – взмолился Феликс, – это я предложил котика с собой взять.

Леви, как по команде, спрыгнул Феликсу на руки.

– Он очень послушный, к тому же чистоплотный, от него даже помойкой не пахнет… прошу!

– Боже, за что мне все это?! – тяжело вздохнул Семён, потирая глаза. – Живо, все трое на кухню!

Билл действительно оказался прав: на кухне было чисто, как и раньше. Мимо с гудением пронесся маленький убобот, Феликс оглянулся в поисках осколков и понял, что от неведомого разбитого предмета не осталось и следа. Ему очень хотелось верить, что все остальное боты тоже убрали до прихода ученого.

«Хотя если бы было иначе, Семён, наверное, уже лежал бы в реанимации. Но тогда почему он сердится?»

– Мало того, что вы ушли из дома, хотя я ясно выразился, что Феликсу нельзя покидать квартиру, пока он не отдохнет и окончательно не придет в себя…

– Все было под контролем! – Билл поднял вверх ладони, словно защищался, ставя перед собой стену плохо подготовленных аргументов.

– Да что ты? – Семён сел на стул, сомкнув руки на груди. – Позволь, Билли, в таком случае поинтересоваться, где ты умудрился разбить голову и получить фингал? Или я, возможно, не знаю значения фразы «Все было под контролем»?

Билл и Феликс дружно молчали, Семён яростно смотрел то на одного, то на другого. Кот, свернувшийся клубком на руках мальчика, довольно мурлыкал.

– Я так и думал. Ну и конечно же, наш новый блохастый товарищ стал вишенкой на торте!

Ученый потянулся к графину, налил в стакан воды и немного отпил, промочив горло после срыва.

– Завтра, после того, как я вернусь с работы, ты, Феликс, должен быть готов. К двум часам поедем делать тебе браслет.

– А я? – спросил Билл.

– А ты, дорогой мой Билли, на сегодня свободен. – Семён поднялся из-за стола. – И на завтра тоже!

– Феликс типа один останется?!

– Да! «Типа» да! Феликс – мальчик благоразумный, если он побудет пару часов один, дома, будет куда безопаснее. Сегодня мы все в этом убедились. Ведь так?

И тут кухню огласило пронзительное мяуканье. Кот зашевелился, перескочил на плечи Билла, и почти одновременно с этим Феликс стал задыхаться. Он кашлял, испуганно озирался, не понимая, что происходит. Семён опустил взгляд и понял, что руки мальчика, где только что сидел кот, заметно покраснели.

– Э, дохлик, что с тобой? – Билл вскочил, подхватывая теряющего сознание Феликса.

– Этого еще не хватало! – Семён распахнул ящики и что-то стал озабоченно искать. Но Феликс уже не видел, что конкретно.

17.

Какое отвратительное состояние, когда лежишь и, будто в бреду, совсем не осознаешь происходящего! Вокруг тебя силуэты, отзвуки чужих голосов булькающим эхом разносятся по комнате, ненадолго задерживаясь в сознании. Время – мираж, его словно нет. Моргнешь – уже ночь, и никого вокруг, снова моргнешь – и тени склонились над тобой…

Феликс не знал, сколько он пробыл в подобном состоянии. Он задыхался, словно что-то сдавливало ему грудь, внутри будто шкварчала пустота. Хотелось вдохнуть как можно больше воздуха, но тщетно, тянуло кашлять, голова казалась неподъемной, а еще было очень жарко, и холодно, и жарко…

А потом перед глазами мелькнула яркая вспышка, и все вдруг закончилось – мгновенно, точно за одну секунду. Мальчика будто окатили водой, и он вскочил, на этот раз окончательно проснувшись. За окном царила ночь, виднелся парк с переливающимися гирляндами, а вокруг стояла умиротворяющая тишина. От недавнего недомогания не осталось и следа.

 «Что… что это было?»

В коридоре зажегся тусклый свет, послышались шаги. По спине пробежали мурашки, Феликс упал на подушку, прикрылся одеялом и отвернулся к спинке дивана. В комнату кто-то тихо вошел, и запахло мятой. «Семён», – с облегчением понял Феликс, но по детской привычке даже не шевельнулся. И глаза прикрыл для убедительности. Семён осторожно коснулся лба мальчика, убеждаясь, что жар спал, а потом поставил что-то на стол и бесшумно удалился. Феликс полежал еще пару секунд, а потом повернулся. Комнату вновь окутала темнота, но света уличных огней хватило, чтобы разглядеть стол. На подставке стоял стакан с водой. Феликс уже потянулся к нему, но тут же одернул себя. Ему ведь говорили – в гостиной пить нельзя.

***

Пурга застилала глаза. Холодный ветер трепал волосы, мерзкий колючий снег бил по лицу, царапая замерзшую кожу до крови. Лед под ногами трещал, дорога пропадала, и отступать было уже некуда. Впереди зияла черная пасть ущелья, а из глубины пропасти доносились жуткие вопли и стоны.

Семён подходил к краю. Кровь катилась по щекам, он смахивал капли, и они падали на снег тонкой алой дорожкой. Крики из глубины бездны уже не пугали, даже напротив, превращались в призывы о помощи. Но взгляд Семёна оставался уверенным и холодным, а в руке сверкал охотничий нож.

Он посмотрел вниз и увидел висящего над бездной Фёдора. Брат поднял голову, и очередной порыв ветра сбил с него полосатую шапку.

– Семён, не делай этого! Не надо! Останься со мной! Дай руку, остановись!

Слезы рвались наружу, смешиваясь с каплями крови, и безжалостно щипали раны. Семён упал на колени и, не отрывая от Фёдора безжизненного взгляда, будто не своими руками стал пилить канат. Трос лопнул, и истошный предсмертный крик эхом разнесся по ущелью. Фёдор рухнул в бездну.

– Ты все равно не сбежишь! Смотри на меня. Смотри на меня, кому говорю!

Голос не исчез. Более того, он менялся,

«Что происходит? Фёдор? Нет. Нет, это не Фёдор. Фёдор только что погиб».

Его душил кашель. Всюду была кровь – на руках, на куртке, и никак не получалось вспомнить, в каком кармане платок. Семён услышал чьи-то шаги и обернулся, пытаясь подняться, но тщетно. Снег вокруг проваливался, точно зыбучий песок, не давал вырваться.

– Кто ты?! – крикнул он приближающемуся силуэту.

– Знаешь, кого вижу я?

Семёна затрясло уже не от холода. Голос… Он звучал, казалось, из самой преисподней…

– Я вижу ходячий труп!

– Кто ты, прошу, скажи! – Семён чуть не плакал. Он уже знал ответ, но не хотел в него верить. – Не мучай меня! Скажи!

– Ты помнишь меня другим? Ты помнишь мое имя? Ты помнишь, кем я был? – силуэт замер, не доходя до края. Семён карабкался, изо всех сил стараясь не провалиться под снег. Грудь сдавливало, и дышать становилось невозможно. – Я твой наспех придуманный друг, я хранил твой придуманный мир.

– Не бросай, дай руку! Прошу! Не бросай! – Семён сопротивлялся и уходил все глубже, глубже…

***

Раздирающий легкие кашель заставил Семёна проснуться. На белой подушке расплывались кровавые капли. Кашель не останавливался, а внутри все хрипело и клокотало, словно в старых проржавевших трубах.

Смотри на меня! Смотри мне в глаза и плачь! 2

«Дурацкий приемник!»

Семён хлопнул по кнопке выключения. Он вечно забывал перенастроить будильник и из раза в раз вскакивал в один и тот же час, и сейчас слова песни вплелись в сон, стали его частью. Слабый, еще окончательно не проснувшийся, он отпер окно. Ночной ветер ворвался в комнату. За окном расстилался парк – тихий, безлюдный.... почти безлюдный. У фонтана чернел одинокий силуэт бездомного музыканта.

Кашель вновь сдавил грудь. Широкими шагами, опираясь о стену, Семён поспешил в ванную и заперся там: не хватало еще Феликса напугать, если он вдруг проснется. К счастью, приступ скоро отступил.

Семён глядел на голубую подсветку закипающего чайника, погруженный в раздумья, и постукивал пальцами по столу. Голова была забита мыслями о работе, но время от времени в памяти всплывали пугающие кадры ночного кошмара. Уж очень все казалось реальным! Семён даже подумал набрать Фёдору, но почти сразу решил, что это было бы глупо.

«С Фёдором все хорошо. Это всего лишь ночной кошмар, не больше. Третий час ночи, какие могут быть звонки?!»

Семён налил воды в стакан и тихо прошел в гостиную, где на диване спал Феликс. Мальчику было уже лучше, аллергическая реакция отступила – на удивление быстро, но оно и к лучшему. Семён поставил стакан на столик и ушел обратно на кухню. Спать не хотелось. Стоило закрыть глаза, и он снова оказывался возле бездны. Поэтому ученый решил не ложиться – все равно кашель и кошмары выспаться не дадут.

– Семён? – раздался голос Феликса за спиной. – В-вы чего не спите?

18.

Семён вздрогнул и вернулся в реальность. Неожиданный оклик его чуть не испугал.

– Я? Да неважно, – Семён заколебался, не зная, что отвечать. Жаловаться ребенку на кошмары казалось ему низким. – Ты-то чего вскочил? Тебе лучше?

– Д-да, намного! Я пить захотел… – Феликс осторожно держал перед собой стакан, что принес ему Семён. Стакан был до сих пор полный. В другой руке мальчик сжимал свой блокнот.

– Так я же тебе в комнату воду принес, чтобы ты не вставал лишний раз.

– Ой, вы просто сказали, что в гостиной пить и есть нельзя, – Феликс сделал пару глотков, – я решил судьбу зря не испытывать.

– Я польщен, что ты не забыл правила, но…

– Не беспокойтесь, мне не трудно.

Феликс прошел вглубь кухни и, плюхнувшись на стул, раскрыл перед собой блокнот. Он долго вглядывался в текст, потом уставился в окно, будто что-то вспоминал, и принялся быстро строчить в блокноте. У Семёна промелькнула мысль, что они с Феликсом весьма похожи, но когда мальчик сунул ручку в рот, это подозрение тут же испарилось. Так Семён не делал никогда.

– Знаете, мне снился сон, и он показался мне очень жутким, – вновь заговорил Феликс. – Я сейчас пытался вспомнить. Мне снилось, что у меня была семья, мама и старший брат, а потом они стали отдаляться. Буквально. Я пытался дотянуться до них, но не мог. Мне снились переулки, потом развилка на несколько разных улиц, и…

Феликс неожиданно прервался. У ученого был такой задумчивый взгляд, и глядел он куда-то в пространство, словно ему было неинтересно.

– Простите, я вас нагружаю своими мыслями… Извините.

– Нет, что ты, не извиняйся, – Семён встрепенулся и потер покрасневшие глаза, – я о своем задумался… Так, ты говорил, что оказался на распутье между улицами?

– Д-да, а вокруг меня силуэты, и все зовут, и я не знаю, за кем идти, точнее, я вроде как знаю, но силуэты настойчиво против моего решения. Я достаю из кармана какое-то кольцо, надеваю его, и голоса замолкают, наступает тишина. А потом смех, музыка, и я танцую какой-то дурацкий танец…

– Да, ты прав, ужасный сон, – с легкой издевкой выплюнул Семён. После собственного кошмара сон Феликса показался ему комедией, но ученый тут же вспомнил, что Феликс всего лишь подросток. Его и подобное может напугать. – Тебе стоит просто забыть этот сон.

– Я п-понимаю, что сейчас это звучит глупо, – Феликс украдкой глянул на Семёна, – но все во сне выглядело так реально. А что, если это были воспоминания? Просто мозг их немного приукрасил, сны – это же как логическая задача, как ребус. Вот вам снятся сны или кошмары? Ну, которые на первый взгляд кажутся вам бессмысленными? А что, если наши сны тоже пытаются дать нам ответы и рассказать что-то?

На лице Семёна мелькнула легкая улыбка, и он потянулся, разминая шею.

– Считаете меня странным? – вздохнул Феликс. – Понимаю, ученому вроде вас, наверное, смешно слышать подобные теории из уст недоучки.

– Знаешь, будучи ребенком, я тоже увлекался темой снов и психологией человека, – заявил Семён, развернувшись к чайнику. – Об этом немало писал Фрейд, Кант, Карл Юнг, Гиппократ, на худой конец… И нет, я ни в коем случае не считаю тебя странным, поверь. Что только не изучал я в своей жизни и каких теорий не выводил… А уж сколько от меня отворачивалось людей, считая сумасшедшим! Всегда умей добиваться своих целей, главное – доказать себе, что ты прав.

– А что бы на это сказал Фрейд?

– Про сны? – Семён задумался. – Что в них мы видим эмоциональные конфликты, которые пережили раньше, но которым наш мозг не нашел решения в реальности. – Ученый поставил на стол две кружки горячего Эрл Грея и положил пару шоколадных батончиков. – А затем он бы добавил: проводи больше времени с друзьями. За чашечкой чая.

Феликс разом повеселел: неужели его назвали другом! Он отложил блокнот в сторону и потянулся за горячей кружкой, от которой слышался чудесный аромат. Семён сел напротив и тоже присоединился к чаепитию. Парнишка поглядел на ученого, уставшего, поникшего, и отметил его болезненный вид. «Неужели он так разнервничался из-за нашего сегодняшнего выхода на улицу? Или из-за моей внезапной аллергии? Леви… как жаль, что я не смогу забрать его домой».

– Семён, вы извините, что мы сегодня вам так сильно нервы потрепали…

– Все нормально, дорогуша, тебе не стоит извиняться.

«Стоит у Семёна спросить про кота? Или все же не надо? Нет, не буду, а то вдруг я его как-то задену. Лучше у Билла спрошу… А ведь тоже непонятно, увижусь ли я с Билли еще… Как странно, интерес к прошлому меня беспокоит куда меньше. Что, если я сейчас заведу прекрасных знакомых, друзей, а когда вспомню прошлое, у меня все отнимут? Чего же я хочу?»

– О чем задумался, Феля?

– Я не знаю, кто я, – Феликс глядел на свое переливающееся отражение в чае, – не знаю, чего хочу. Точнее, вроде знаю, но не уверен.

– Интересные мысли тебя посещают…

Семён на миг задумался. Ему вспомнилась собственная юность, вспомнилось, как он, будучи подростком, очень боялся оказаться никем. Он был ниже и слабее других, не знал, чего хочет от жизни, и очень долго искал себя. Возможно, тогда ему было бы проще, если бы с ним поговорили, направили…

– Ну давай разбираться. Кем ты хочешь быть? А главное, каким? Вот я, например, если отбросить профессию, считаю себя свободным. Могу провести весь день в лаборатории, могу заниматься йогой, могу просто сидеть в кресле с книгой и пить чай с конфетами. Я сам себе хозяин.

– Ой, звучит здорово, – вдохновленно ответил Феликс, – я бы тоже хотел быть таким же свободным человеком.

– Погоди, не мешай все в одну кучу, – поспешил остановить его Семён. – Свобода и человечность не всегда идут рука об руку. В детстве кажется, что взрослый мир идеален, но это не так. Он прогнил очень-очень давно. Стоит понять, как этим воспользоваться – и ты свободен.

– Правильно ли это? – легкая тревога поселилась в душе Феликса.

– К сожалению, взрослый мир не живет мечтами, Феля. Иногда приходится делать выбор для себя, для друзей, для родных, но разрушая при этом чью-то чужую судьбу. Мир не делится на плохих и хороших, как в сказках. Да и если задуматься, у каждой истории есть две стороны, верно?

– Да, нужно учитывать обе стороны медали, но… – Феликс с сомнением мял в руках обертку от батончика.

– Хорошо, я приведу пример сказки. Допустим, жили-были две овечки. Жили, не тужили, травку щипали вместе с остальными овечками. На лугу недалеко от дома, как и было заведено испокон веков. Но вот незадача, в последние годы трава возле дома стала так себе: редкая, желтоватая, сухая. Надо было что-то придумать. И вот первая овечка предложила второй: «Давай, толкнем ворота загона, выйдем и поищем сочную траву возле леса?» Тогда вторая овечка отстранилась от первой: «Как же так? В лесу живут волки! И если сломать ворота и впустить волков в загон, погибнут все остальные!» – Семён остановил повествование. – А теперь скажи, Феля, кто прав в этой сказке?

Феликс всерьез задумался.

– Я… я не знаю, – наконец пробормотал он. – Я не то чтобы готов решать судьбу целого стада… Это же очень ответственно!

– Но все же? – настаивал Семён. – Нужно уметь принимать ответственные решения, дорогуша. Будь ты овечкой, что бы ты сказал?

Феликс шумно вздохнул и заерзал, обдумывая ответ:

– Н-ну… наверное, все же вторая овечка права. Ведь так безопаснее для остальных. И лучше делать так, как заведено.

– Я так и думал. – Семён опустил глаза на стакан, смиренно улыбнулся, словно и не ожидал другого ответа.

– Что было дальше с овечками? – с широко распахнутыми глазами ждал продолжения Феликс.

– Дальше? – ученый посмотрел на Феликса, вздохнул. – Первая овечка все же прислушалась ко второй, они продолжили жить, как и жили. Конец.

«Конец? Так я оказался прав! Странное чувство, почему-то мне не радостно… Как-то слишком просто и быстро овечка сдалась».

– У, тик-так, – Семён глянул на часы, – уже пора спать, мы слишком засиделись.

– Вам же еще на работу нужно, да? – сочувственно пробормотал Феликс, вставая из-за стола и убирая чашки и фантики.

– Не пойду, – зевнул Семён в руку, – надо выспаться. И тебе, и мне.

Они уже стали расходиться по комнатам, когда Феликса вдруг озарило. Он вспомнил, о чем уже давно хотел спросить:

– Ой, Семён, а помните, я вам карточку давал на имя Олега! Вы что-то узнали?

– М-да, по поводу карточки, – лицо Семёна посерело, и он как-то виновато посмотрел на мальчика, – очень странно, но никакого Олега Котова нет. Его нет в базе от слова совсем. Возможно, имя на карточке фальшивое, но последняя транзакция была совершена день назад. С неизвестного номера.

– То есть как нет? – Феликс отшатнулся.

«Единственный человек, на которого были хоть какие-то надежды, оказался никем! Призраком. Набором букв и чисел, всего лишь карточкой и фальшивым именем. Но что тогда за пропуск валяется на дне рюкзака? Он тоже часть какой-то злой шутки? Фальшивая деталь пазла. А как же Тоша? На него данных еще меньше. Неужели он просто плод воображения? Что же делать теперь?»

– Феля, дорогуша, не расстраивайся, мы во всем разберемся, – Семён похлопал мальчика по плечу. – Такое бывает, в базе встречаются фейки, просто «числа в матрице миров», фигурально выражаясь.

– Я совсем ничего не понимаю! – Феликс закрыл лицо руками. – Как же так, ведь…

Он хотел было рвануть за рюкзаком, но остановился на полпути. «Что я хочу показать? Пропуск с именем Олега? Глупость какая, как будто фальшивое имя нельзя напечатать на карточке… Семён и так потратил кучу времени и сил, чтобы все выяснить. Не стоит сейчас забивать ему голову, все равно это ни к чему не приведет. Олега нет».

– Тебе надо поспать, пусть мозг отдыхает, – Семён подвел мальчика к гостиной, открывая дверь, – а завтра, когда восстановим твои документы, будет виднее, как действовать.

Феликс молча кивнул, постаравшись закопать в себе чувство разочарования, и аккуратно закрыл дверь, услышав напоследок: «Доброй ночи!»

19.

Утро, как многим известно, начинается не с кофе. Несмотря на ночные бдения, и Феликс, и Семён проснулись рано. Ученый все утро провел в комнате отдыха, сразу предупредив Феликса, чтобы тот его не беспокоил. Медитация – инструмент умственного самосовершенствования, который избавляет человека от негативных эмоций, помогает контролировать себя, и каждый свой день Семён начинал с этого упражнения. Он всегда был подвержен стрессу и старался бороться с этой проблемой.

Тем временем Феликс предвкушал поездку. Сегодня он все вспомнит. Даже нет – сегодня он узнает, кто он, где живет и с кем. Возможно, наконец встретится с родителями и крепко обнимет их. А еще обязательно познакомит их с Семёном. С Биллом он бы тоже хотел их познакомить, но…

«У Билла такой своеобразный характер, и родителей я не помню, вдруг они решат, что Билл для меня плохая компания?.. Нет, я смогу их убедить в обратном! Интересно, они меня ищут?»

В прихожей раздался звонок. Феликс поспешил открыть, пока посторонний звук не помешал Семёну, и замер от радости: Билли! Учитывая, что вчера Семён лично дал ему выходной, Феликс искренне сомневался, что увидит своего необычного няня еще раз. Но он пришел, сам, хотя был не обязан!

 «Значит ли это, что мы теперь друзья? Или ему некого подкалывать?»

– А самолет летит, колеса терлися, а вы не ждали нас, а мы приперлися! – Билл потрепал волосы Феликса. – Хей, не помер, значит, вчера. Ты, конечно, даешь, хоббит, я думал, у тебя башка взорвется!

– Б-ботам пришлось бы долго кухню отмывать… – Феликс скромно потер руку.

– Черт, твой припадок раскрыл в тебе чувство юмора! – рассмеялся Билл. – Моя школа! Иди, ставь чайник, мелкий!

«Страшны ли эти слова? Божечки, надеюсь, я не настолько изменился. Все же совсем не хочется подражать Билли в некоторых вещах!»

Феликс вприпрыжку побежал на кухню. А Билл, думая, что Семёна нет дома, решил пройтись по квартире. Он лениво пересек коридор, провел пальцем по зеркальной стене, с любопытством оглядывая полуоткрытые двери – Семён не одобрял лишние передвижения по дому, поэтому Билл хорошенько и не знал, как выглядит его жилище за пределами кухни и гостиной. И сейчас его внимание привлекла маленькая комната, полностью устеленная татами и разделенная на две части перегородкой. Окно было плотно завешено, тускло горели ночники, едва слышно играла успокаивающая музыка. Пахло тут приятно, благовониями.

– Оп, офигенное место для отдыха, – ударил в ладоши Билл, направившись к окну и распахивая шторы. – Билл, ты гений! Слышь, хоббит, а есть че пожрать?!

Сзади раздался необычный звук, напомнивший Биллу свист.

– О, чайник! – Билл радостно обернулся и тут же почувствовал, как его обдало холодком. На полу в позе лотоса сидел Семён и угрожающе смотрел на парня.

– Ой, а вот и вы! А я вас нашел… Кхм… – Билл пятился к выходу. – Ну, вы тип теперь водите. Думаю, вам стоит побыть тут и посчитать…

Каково же было удивление Феликса, когда после прозвучавшей на весь пентхаус фразы «есть че пожрать?!» Семён «открыл» Биллом новый проход. Билл кубарем влетел в кухню, пробив бумажную стену, и замер в нелепой позе вверх ногами. Феликс ошарашено отпрыгнул и перевел взгляд на дыру в стене. Там на заднем плане мелькал Семён, яростно шагая из стороны в сторону и сжимая и разжимая шарик-антистресс. Феликс глубоко вздохнул и решил ничему не удивляться.

– Чаю? – дружелюбно спросил он, обращаясь к Биллу.

– А может, найдется че покрепче? – опираясь о стол, поднялся Билл.

– То есть стена, я так понимаю, была для тебя недостаточно крепкая?! – Семён шагнул в кухню через новый проход. – Ты что же тут делаешь ни свет ни заря, дорогой мой Билли?!

– Так мне вчера на работе дали выходной, – съехидничал Билл, – и я подумал, что могу прийти в гости.

– Ты и «подумал» – две вещи несовместимые! – прорычал Семён. – Ладно, раз уж пришел, отвезешь нас в ЦОБ.

– Куда?

– Дорогуша, не прикидывайся более тупым, чем ты есть! – ученый продолжал мять в руке шарик.

– Вы бы об стены не швыряли, а то действительно последнее отобьете. – Билл взял из рук Феликса чашку с чаем и сделал глоток.

– Хорошо, Билли, приношу свои искренние, пошел в жопу, извинения! – шарик так сильно сжался в его руках, словно вот-вот лопнет. – Феля, дорогуша, завтракай и поедем.

Семён направился к выходу из кухни.

– А вы к нам не присоединитесь? – уточнил Феликс у его спины.

– Я уже сыт по горло… – пробубнил Семён в ответ. – Мне нужно позвонить по поводу ремонта.

– У вас намечается ремонт?

– Да, Билли, а еще большая стирка в скором времени.

«Удивительно, йога и медитация, оказывается, так хорошо укрепляют человека не только духовно, но и физически, – размышлял Феликс, с хлюпаньем потягивая чай. – Может, мне тоже стоит этим заняться? Тогда я стану таким же сильным, как Семён. О, и тогда ко мне точно никто из хулиганов не пристанет! Кстати о хулиганах…»

– Билл, а как Леви? Ты оставил его себе?

– Кого? – переспросил Билл. – А, ты про этого демона в кошачьей шкуре. Да, кошак теперь мой. Я думал, ты о нем больше не заговоришь. Кот, который тебя чуть не угробил, разве ничего в голове не екает?

– Н-ну, кот не виноват в том, что у меня аллергия, правда?

– Эт точно, – Билл протянул кружку обратно Феликсу. – Ну короче, надеюсь, Леви останется со мной. Обычно коты у меня долго не задерживаются.

– А я смогу к тебе приходить?

– Че? – удивился Билл. – Зафига?

– Я бы мог приходить играть с Леви…

– Ага, и ловить приходы, ты что, мазохист? – Билл встал в дверях, собираясь уходить. – Таких приколов от тебя мне больше не надо. Если что, я буду ждать внизу, у машины.

– Ты тоже завтракать не будешь?

– Я захватил батончики из холодильника.

Билл тряхнул парой шоколадок и удалился. Феликс остался за столом, одиноко глядя в чашку с недопитым чаем. Аппетит куда-то пропал.

«Неужели вернулось чувство потери?»

20.

Здание ЦОБа было видно за версту – в основном благодаря огромным буквам, горящим над крышей. Центр оформления браслетов – такие корпуса были расположены по всему городу, поэтому добираться было несложно. Феликс спокойно сидел, откинувшись на спинку кресла и держа руку на ремне безопасности, когда его внимание вдруг привлекла одна развилка. Почему-то она казалась до боли знакомой, Феликс даже привстал, но Билл свернул, и мальчик не успел разглядеть название улицы.

– Стойте! – Феликс забарабанил руками по спинке водительского кресла, оглядываясь назад. – Я, кажется, видел то место! Семён, Билл, пожалуйста, давайте развернемся!

– Слышь, истерик, успокойся, – ответил Билл, выравнивая руль, – тут одностороннее движение, как я тебе развернусь?!

– Н-ну припаркуй этот гроб где-нибудь! – тряс сидение Феликс.

– «Гроб»? – возмутился Семён. – Феля, что за выражения?

– Если бы это был гроб, на заднем сидении бы сейчас не болтали!

– Понятно, у кого он набрался, – покосился Семён на подчиненного. – Билл, еще раз…

– А че я сделал-то?!

Семён проигнорировал вопрос и подкрутил колесико магнитолы, другой рукой сжимая мячик.

Как будто сразу что-нибудь взорвется,

Не потеряй контроль,

Не потеряй контроль,

Как будто сразу умрешь от эмоций,

Не потеряй контроль,

Не потеряй контроль. 3

Билл припарковал машину у здания ЦОБа:

– Прибыли, ваше величество!

– Феля, дорогуша, мы обязательно вернемся к твоим «кажется» видениям, как только узнаем о твоем официальном прошлом. – Семён проигнорировал Билла и со строгим, но смиренным видом развернулся к Феликсу. – Договорились?

– Да, – прикусил губы мальчик и вышел из машины, хлопнув дверью.

– Господи, дай мне сил, – потирал виски Семён, – еще немного, еще немного…

– Вы уверены, что хотите идти с пацаном в ЦОБ? – Билл обратил внимание на особо нервозное состояние начальника. Тот как раз протирал руки антисептиком и проверял, на месте ли запасные перчатки. – Там ж наверняка опять очереди.

– С моими связями, думаю, в очереди нам сидеть не придется.

Билл ухмыльнулся и мысленно поставил крест на психике Семёна. Очереди в подобных заведениях были и будут всегда, и всем плевать, кто ты, Бог или Сатана – все равно будешь сидеть и ждать, ибо какая-то Марья Васильевна пришла по записи… Пусть и опоздала на два часа.

– Ты пока посмотри, что за улица на том повороте, но не тяни, – Семён тоже вылез из машины, – мы ненадолго.

«Наивный», – успел подумать Билл, прежде чем дверца машины захлопнулась.

Что бы там Семён о себе ни возомнил, какой бы известной личностью ни являлся, поход в ЦОБ делает из любой важной шишки обычного смертного.

– В смысле мне нужно взять талончик и ждать? – глаз Семёна подергивался. Номер на карточке явно давал понять, что задержаться все же придется. – Поймите, но у меня категорически нет времени…

– Молодой человек, – тучная пожилая женщина обратила на него недобрый взгляд, – правила одинаковы для всех, встаньте в очередь!

– Послушайте!

– Я не собираюсь повторять! – рявкнула она, четко проговаривая каждое слово, да так, что ее бордовые губы то растягивались, то собирались в трубочку. Семён притих, ощутив, как легкий холодок пробежал по спине. Он постоял еще пару секунд, а потом скрипнул зубами, пробубнил себе что-то под нос и с явной неохотой направился в сторону свободных диванов, ровно напротив экрана с талонами.

Феликс тихонько присел рядом: правила есть правила, их нужно соблюдать. Он покосился на ученого и поймал его злой взгляд, направленный на работницу ЦОБа. Та отвечала ему тем же. Мужчина сидел согнувшись, опираясь локтями о собственные колени, и нервно тряс ногой.

– Семён, – обратился к нему Феликс, стараясь сгладить ситуацию, – в-вам не стоит так нервничать, перед нами всего лишь три человека, это не займет много времени.

– Да, Феля, ты прав, – Семён прерывисто вздохнул и стянул перчатки с рук, чтобы в очередной раз сделать дезинфекцию, – я совершенно спокоен. Иногда стоит подождать.

Прошло около получаса. Боты уже успели привезти кофе всем, кто ожидал больше пятнадцати минут. «Какое все же необычное место, – размышлял Феликс, – время тут течет медленно или вовсе останавливается. Обычно в подобных местах уже давно все сотрудники либо роботы, либо симбионты, а тут живые люди. Хотя… в той женщине можно усомниться… ЦОБ – сумрачная зона города, точно. Надо будет это записать…»

– Талону №014 приготовиться.

Семён выдохнул и засобирался: встал с дивана, оправил рубашку, вновь достал антисептик из сумки.

– Здравствуйте, – вдруг обратилась к Семёну молодая женщина с длинными русыми волосами. Она мило улыбалась, а из-за ее длинной голубой юбки выглядывала девочка лет пяти. «Неужто фанаты?» – проскочило в голове Феликса. Семён легко улыбнулся, приглаживая волосы:

– Чем могу помочь?

– Я бы хотела поменяться с вами талончиками, – протянула женщина карточку с номером 27, – вы же следующий? А я, поймите, мать, я не могу долго ждать, у меня дела.

Улыбка Семёна тут же испарилась.

– Простите, но нет, – холодно ответил он, – тут каждый ждет своей очереди.

– В смысле «нет», – добродушный тон незнакомки тоже сменился на более грубый, – вы должны!

– Что вы сказали? «Должен»? – глаза ученого округлились от такой наглости. – Я вам ничего не должен!

– Талон №014 просим пройти в 9 кабинет.

– Я мать-одиночка с ребенком, – она продолжала гнуть свое. – Неужели вы не можете пойти мне навстречу?!

– В таком случае я тоже «мать-одиночка»! – бросил Семён, хватая растерянного Феликса за руку. – Пойдем, Феля!

И они поспешили скрыться за дверью кабинета. Феликс поежился, чувствуя, как взгляд незнакомки прожигает ему спину. «Все же хорошо, что я здесь не один, а с Семёном… Я бы, наверное, не решился отказать».

В кабинете дело пошло быстрее. По крайней мере, сначала им так показалось. Встретила их молодая улыбчивая девушка в строгом сером костюме и с собранными в пучок волосами. Она доброжелательно поприветствовала клиентов и жестом пригласила их присесть за белый стол со встроенным голограммным экраном.

– Здравствуйте, какой у вас вопрос?

– Добрый день, – Семён с важным видом сел на стул, пригладил волосы и бросил едва заметный взгляд на тонкий встроенный экранчик на жилетке девушки. На экранчике переливалось имя. – Анна, этот молодой человек потерял свой браслет, и нам нужно восстановить его данные.

– Я вас поняла, – девушка опустила голову и несколькими кликами вызвала нужную ей панель на экране стола, а затем вновь взглянула на посетителей. – Во-первых, должна сразу предупредить, что утеря браслета влечет за собой административную ответственность. Поэтому придется оплатить штраф. Если гражданин достиг шестнадцати лет, он имеет право оплатить его самостоятельно. В противном случае за него это обязан сделать гражданин, достигший шестнадцати лет.

– Шт-траф? – глаза Феликса испуганно округлились, и он инстинктивно обернулся на Семёна, но тот и глазом не моргнул, продолжая мило улыбаться девушке.

– Со штрафом проблем не будет, я готов заплатить за мальчика.

– Прекрасно, – Анна повторила процедуру, и в этот раз с края стола выдвинулся небольшого размера купол с красным свечением, – прошу, отсканируйте свой браслет, чтобы мы идентифицировали вашу личность.

Семён слегка подался вперед к сканеру, отодвинув рукав пиджака. Красный луч прошелся по экрану браслета и сменился зеленым свечением, затем купол автоматически задвинулся обратно.

– Личность подтверждена, Хорошеньких Семён Дмитриевич, – Анна пробежала глазами по экрану, проверяя нужные ей данные. – Семён Дмитриевич, подскажите, а кем вы являетесь мальчику?

– Я друг семьи, – с невозмутимым лицом ответил Семён.

Феликс совсем перестал понимать, что происходит, но решил довериться Семёну: все же он взрослый, он лучше знает, что говорить, да и сам Феликс вряд ли придумал бы ответ лучше, чем «я его гость».

– Это так? – неожиданно обратилась Анна к мальчику. Феликс на миг замер, не зная, стоит ли врать сотруднице ЦОБа.

«Но если иначе у Семёна будут проблемы? И у меня? И все затянется еще дольше, и я еще дольше не увижусь с родными… Дурак, Семён знает, как лучше, тебе просто нужно подыграть ему!»

– Д-да, это д-действительно так! – уверенно ответил мальчик.

– Хорошо, Семён Дмитриевич, тогда после того, как браслет будет сделан, вам нужно оформить доверенность, чтобы вы с мальчиком могли сюда прийти и забрать браслет, или же мальчик в следующий раз может просто прийти сюда с родителями, – Анна вновь взглянула на голограммный экран, – а то я вижу, что вы человек занятой… Но штраф вы можете оплатить прямо сейчас.

– Я вас понял, но у меня только два вопроса: сколько потребуется времени на восстановление браслета? И какова сумма штрафа?

– Сумма штрафа идентична размеру вашей заработной платы!

Феликсу на мгновение показалось, что улыбка девушки стала на долю шире и радостнее после того, как она произнесла эти слова. А вот мирная улыбка Семёна стала медленно таять.

– Сем-мён, я-я-я… – Феликс хотел было сказать, что он вернет все до копейки, но ученый остановил его.

– Тихо-тихо. Хорошо, Анна, я вас понял, – Семён сделал вдох и вновь прошелся рукой по волосам, – а что по поводу моего второго вопроса?

– После того как мы снимем все данные, готовность самого браслета займет около месяца.

– Месяца?! – Семён аж закашлялся, выхватив платок из кармана. – Мы не можем ждать так долго! Девушка, я настоятельно прошу войти в наше положение и сейчас же изготовить браслет! Вы верно подметили, что я очень занятой человек!

– Семён Дмитриевич, я прошу не повышать на меня голос, – девушка оставалась невозмутима, но улыбка с ее лица исчезла, – таковы правила, и если вы не сможете вновь порадовать нас своим визитом, то это сможет сделать кто-то из родителей мальчика, не стоит вам так нервничать. После изготовления браслета его можно забрать его в течение месяца, так что я уверена, что кто-то уж точно найдет окошко в графике ради своего ребенка. Вы все же сам себе начальник, если я правильно понимаю.

Феликсу казалось, что лицо Семёна багровеет на глазах. Мальчик даже представить не мог, в какой скандал может вылиться этот диалог. В голове крутилось одно:

«Это все из-за меня… Если бы я не потерял браслет, ничего бы не случилось…»

Феликс настолько погрузился в самобичевание, что сам не заметил, как по щекам побежали слезы. Семён и Анна оглянулись на ребенка. Красное лицо Семёна стало приобретать обычный цвет. Анна же, завидев слезы мальчика, протянула ему коробку салфеток.

– Тебе водички принести? – ласково спросила девушка.

Феликс отрицательно помотал головой, но салфетку все же взял.

– Анна, я вас очень прошу, давайте я доплачу за срочность, наверняка у вас есть такая функция, – миролюбивым, почти умоляющим голосом произнес Семён.

– Хорошо, – сдалась Анна, – я попробую что-нибудь сделать.

Феликса направили в комнату восстановления данных. С мальчика сняли отпечатки пальцев, сделали пару снимков, отсканировали сетчатку глаза, и вскоре вся информация, от места рождения до группы крови, была загружена на новый браслет. Семён подсказал Феликсу, где и что нужно подписать. Феликс также оформил доверенность на ученого: к счастью, по закону это можно было сделать самостоятельно, без родителей, если достиг двенадцати лет – возраста, когда получал право носить собственный браслет. А Семён тем временем оплатил все, что нужно было оплатить. Вскоре на худом запястье Феликса уже красовался ремешок с экраном.

– Все, поздравляю тебя, дорогуша, – Семён пожал руку Феликса, – теперь ты официальная личность. Если тебя где-то остановят, сможешь предъявить свои документы.

– Семён, сп-пасибо вам за помощь! Я обязательно в-верну в-всю сумму… – Феликс осекся, – или мои родители…

– Не переживай, дорогуша, мы во всем разберемся, и знаешь, деньги – такая вещь, они приходят и уходят… – Семён говорил так, будто утешал не Феликса, а себя. – Заработаю еще.

– А куда нажимать, чтобы найти мой дом? – Феликс с предвкушением глядел в экран.

– Просто введи в поисковик «мой адрес», и все.

Пара кликов – и браслет проложил маршрут до нужного места. На удивление, адрес, что выдало устройство, был почти на другом конце города, а не на той улице, куда так рвался Феликс. Мальчик ерзал по сидению, прилипнув к окну, и воображал свой будущий дом, надеясь, что реальность будет хоть немного схожа с фантазиями.

«Может, это будет высотка, как у Семёна! Интересно, на каком тогда этаже? Хотя в браслете не указан этаж. Может, это частный дом? Тогда еще круче! У меня там будет своя комната, интересно, как она выглядит… Мощный компьютер, небольшая полочка с книгами, как у Семёна, что еще нужно для счастья?»

21.

Машина свернула на окраину, и действительно – показалась улица с коттеджами. С двух сторон высились дома: цветные, одно— и двухэтажные, да и вообще совсем разные, от скромных и крошечных до крайне роскошных. Где-то виднелись бассейны, детские площадками с веревочными «лазалками» и качелями. Билл остановил машину рядом с бордюром.

– Приехали? – радостно заозирался Феликс, высматривая нужный дом.

Но его счастливого настроя никто не разделял. В машине повисла мрачная тишина, мальчик обернулся и понял, что и Билл, и Семён неотрывно смотрят на коттеджи, расположенные через дорогу. Билл шумно вздохнул, вытащил ключ зажигания, вышел на воздух и закурил, облокотившись о дверцу машины.

«Это не к добру…» – подумал Феликс и повернул голову в сторону лобового стекла. Его взгляд уперся в скромный каменный домик: крепкие стены, деревянная отделка из брусков… и страшно изувеченный первый этаж. Когда-то, по всей видимости, застекленная терраса сейчас была переклеена красно-белой лентой.

– Вы х-хотите сказать…. – всхлипнул Феликс, – вы точно уверены…

– Да, дорогуша, – тяжело вздохнул Семён. – Это тот адрес.

Ошарашенный Феликс толкнул дверцу машины и тихонько вышел, не обращая ни на кого внимания. Его словно окутало ватой, сквозь которую едва-едва пробивались звуки привычной реальности. Феликс медленно направился в сторону полуразрушенного дома, по узкой выложенной из разноцветного кирпича дорожке. Ноги будто прилипали к земле, и каждый шаг давался с усилием. Он еще старался держаться за ниточку надежды, что в доме всего лишь ремонт и что сейчас ему откроют дверь, как только он зайдет на крыльцо. Но эти мысли и надежды были настолько призрачны, что Феликсу становилось плохо. Казалось бы, тут как с пластырем: дернул сразу и испытываешь боль потом. Но мальчик отрывал пластырь медленно…

«Не может быть… Что тут произошло?!»

Магнитный двусоставный замок висел на двери с цифровой панелью. Это значило, что дом опечатан полицией. Феликс потянулся к двери, но быстро отдернул руку. Сердце бешено заколотилось, жар ударил в голову.

– Феля, пойдем, – Семён протягивал мальчику одетую в перчатку руку, – дом запечатан, пойдем, видимо, старый адрес…

Феликс отчаянно уставился на ученого, а потом резко опустил голову, сжимая руку в кулак:

– Я д-должен попасть в дом!

Фраза из уст Феликса прозвучала так уверенно и решительно, что Семён поколебался ответить неодобрением.

– Феля, дорогуша, я понимаю, что ты расстроен, но без участия непосредственно полиции попасть в дом мы не сможем.

– Д-должен быть другой вход!

Феликс рванул на задний двор. Детская площадка: двое качелей, горка, веревочная паутинка… все казалось таким знакомым. Чуть в стороне высилась полуоткрытая беседка с деревянной скамейкой, обитой подушками, на которых вперемешку валялись игрушки и разноцветные подстилки. По центру – столик с закрытыми выемками для карандашей, ручек, столовых приборов. Феликс припоминал, как когда-то сидел за этим самым столиком и выписывал в блокнот все, что приходило в голову. Вспомнил, как сидел, а другой ребенок залезал на паутинку и свисал головой вниз. У них была своя игра: кепка не должна упасть на землю, а если падает, то ее владелец обязан выполнить желание.

«Вновь этот образ! Кто он? Друг? Где же он сейчас?»

Поднялся ветер, пригнав с собой облака, что скрыли солнце. Макушки деревьев плавно покачивались из стороны в сторону. Сквозь шум листвы Феликс услышал легкий скрип. Сначала он подумал, что это дерево, на котором висел канат, но… Шум повторился, закончившись оглушительным хлопком.

– Твою ж… – дернулся Билл, наконец решивший составить компанию Феликсу и Семёну. – Что за хрень?!

– Будто дверь хлопнула, – Семён попытался вслушаться, – неужели в доме? Феля, куда ты?

Внимание Феликса привлек вьющийся виноград, что разрастался по стене дома. Его не покидало ощущение, что звук донесся оттуда. Парнишка отодвинул ветви и обернулся к взрослым:

– Тут дверь! На ней нет никаких замков и кода!

– Походу, копы ее не заметили под толщей листвы, – предположил Билл.

– Понятно, что они не заметили ее тут, – Феликс тянулся к ручке изо всех сил, но она располагалась слишком высоко, – но неужели они дом не обследовали?

Сняв со спины рюкзак, Феликс стал шарить по дну в поисках швейцарского ножа. Он же буквально недавно на него натыкался…

– Слышь, кротяра, че ты копаешься? – свистнул Билл, засовывая руки в карманы.

– Я д-дотянутся не могу до ручки, у меня где-то ножик был, – Феликс продолжал рыться, – если отрезать пару ветвей, смогу открыть дверь.

– Может, тебе помочь?

– Извините, Семён, но вы вряд ли полезете через весь кустарник, – Феликс привстал с колен, – а даже если попытаетесь, там расстояние большое, а вы не очень высокий, так что тоже не дотянитесь…

Возможно, Семён даже не обратил бы внимания на упоминание роста, если бы Билл не заржал как конь. Ученый дернулся, но потом глубоко выдохнул, показательно спокойно оправил воротник рубашки, язычки которого вздернулись от ветра, и привычно пригладил волосы.

– Кажется, настало время Гэндальфу помочь хоббитам открыть дверь в нору, – Билл слегка толкнул Семёна в плечо и, подойдя к зарослям, дернул ручку. Ветви винограда затряслись, отпуская запертую дверь. Листья опали, и она со скрипом открылась. – Ну, что, дамы вперед?

– Билли, дорогуша, – окликнул Семён подчиненного, – время деньги!

– В смысле деньги?

– Сам вперед!

Билл, поколебавшись, все же шагнул в заросли. Ветви цеплялись за его штаны, листья задевали футболку. Парень затих, пропав из виду. Ветер усиливался, склоняя макушки деревьев ближе к земле. Стихли птицы и насекомые, сгустились тучи – судя по всему, близилась гроза. На фоне сгущающейся темноты скрежет и шум из-за полуоткрытой двери звучали зловеще, и Феликс невольно сделал шаг назад, упираясь в Семёна. Мужчина в свою очередь сосредоточено смотрел в темноту, время от времени переводя взгляд на пустые окна.

– Черт, я слишком стар для всего этого… – наконец-то раздался голос Билла, – фига себе!

– Билл, что там?! – Феликс мгновенно припал к кусту.

– Ну… Не Нарния, конечно, но… – Билл сделал паузу, – давай сюда, хоббит!

– Билли, а может быть, ты сам осмотришься? – Семён выставил руку вперед, приостановив Феликса. – По мне, это не самая хорошая идея: лезть в дом, который опечатан.

– Глупости, я хочу попасть внутрь! – возмутился Феликс. – Я не собираюсь стоять и смотреть! Хочу знать, что произошло!

Феликс оттолкнул руку ученого и нырнул вслед за Биллом. Но на полпути приостановился и обернулся. Напряженная фигура ученого все еще виднелась за ветвями винограда.

– Семён, вы пойдете с нами?

– Я вас тут подожду, подышу воздухом.

– Боитесь? – улыбнулся Феликс. – Не думаю, что в моем доме живут призраки!

– О, дорогуша, – протянул Семён, – я боюсь не призраков.

– Он будет стоять на шухере, если что, – крикнул Билл, – ныряй.

22.

Внутри дверь оказалась замаскирована под дубовый шкаф, и это сразу объясняло, почему ее не нашли – едва ли полиция обыскивала все шкафы в доме, да и не так легко разглядеть в потемках двойное дно.

«Тот, кто жил здесь, явно был хорошо подготовлен на случай, если вдруг на него нападут. Странно, это же вроде хороший район. Хотя, может, это выход на случай пожара?»

Темный коридор уходил вперед. Феликс, чуть дыша, включил фонарик на телефоне, чтобы лучше рассмотреть дом. Вокруг царила полная разруха: открытые ящики, стекла под ногами, разбитые вазочки и фигурки. Недалеко от входа на второй этаж валялась кушетка с отломанной ножкой.

«С какой же силой надо было запустить кушетку и обо что? Чтобы она смогла так пострадать!»

Феликс уперся взглядом в обводящую предметы ленту. Белая. Он невольно отшатнулся.

«Если вдруг тут кого-то убили…»

– Бу!

Чьи-то руки схватили его сзади за плечи. Взвизгнув, Феликс резко развернулся и ударил фиксатором по чужому лицу.

– Твою ж, – выругался Билл, потирая переносицу, – второй раз!

– Не делай так б-больше!

Сверху донеслось дуновение ветра и скрип половицы. Феликс тут же спрятался за спину Билла, схватив его за оттянутый край серой футболки. Билл же в свою очередь выхватил у мальчика телефон из рук и на носочках направился к лестнице. Феликс не отставал, слишком уж не по себе было бы оставаться внизу.

Второй этаж оказался куда менее разрушенным, чем первый. В глаза им не бросилось ничего странного, не было даже страшной белой ленты – совсем обычный жилой дом. Правда, одна из комнат заставила Феликса слегка ужаснуться: пол в ней был усыпан различным хламом, а запах стоял такой неприятный, что кружилась голова. К ножке стола был привязан самодельный канат из постельного белья. На полу валялась тарелка с крошками хлопьев, а неподалеку расплывалось темное пятно. Феликс замер в проходе:

– Какой ужас, эта комната пострадала больше всего!

Не отвечая, Билл подошел к пятну. Жидкость впиталась в ковер, но все еще отдавала теплом. Парень нагнулся и обнаружил под кроватью нагретую чашку.

– Что т-там? – выглядывал из дверного проема Феликс.

– Ничего, – Билл поставил чашку на тумбу и убрал руки в карманы, – чашка.

Феликс подошел к тумбе, чтобы разглядеть вещицу поближе.

– Но она т-теплая…

– Да.

– Кто-то был тут недавно…

– Да, – все так же сухо отвечал Билл.

– Но кто это может быть?

– «Кто это может быть?» – передразнил Билл. – Мне-то почем знать? Пошли отсюда.

Они спустились, Феликс вновь зацепился взглядом за кушетку, а потом посмотрел на вход в кухню. Это место словно звало его, отдаваясь эхом прошлого: знакомые голоса, картинки, звуки, запахи. Феликс покосился на Билла – тот шел вперед, не оглядываясь – и переступил порог.

Выключенный магнитофон на подоконнике, треснувшая краска на стене, разрушенная татуажная машинка… Разбитое стекло на полу, причем совершенно разное – обычное прозрачное и темно-зеленое, как от пивных бутылок. А еще очень, очень много красных высохших пятен… Перед глазами все вдруг поплыло, Феликс присел, чтобы лучше разглядеть, и увидел человека.

Бледный мужчина в красном свитере и с собранными в хвост волосами страшно кривил лицо. Губы слабо шевелились, а помутневшие глаза смотрели прямо на Феликса. Незнакомец глядел, тянулся, силился встать и не мог. Феликс почувствовал, как лопатки упираются в стену, и словно примерз к месту. Как это вышло, он же сидел на корточках миг назад…

Кто-то вошел на кухню. Феликс не отворачивался от лежащего на полу человека и сумел лишь уловить боковым зрением размытый силуэт. Силуэт протянул к нему руку, и Феликс успел заметить странный рисунок. Тату?

Незнакомец на полу бледнел с каждой секундой. Он с трудом дышал, руки и ноги неестественно вытягивались и дергались, точно в судорожном приступе, но Феликс не мог оторваться от его взгляда. Бешеного, ослабевшего, отчаянного… но не побежденного.

«Беги».

– Мелочь, ты где там?

Феликс не слышал Билла, не видел его, он поступил так, как велел ему взгляд напротив. Он побежал. Побежал вперед от страшного силуэта, от чужой татуированной руки, от умирающего человека на полу. Голова гудела, глаза жгло, виски словно пробивало ритмичным боем. Феликс не помнил, как нашел выход, нырнул в шкаф и как сбил Семёна, повалившись вместе с ним на землю.

– Феликс! Феля? Что с тобой? – Семён держал Феликса за голову. Испуганный мальчик часто дышал, бешено глядя на ученого. Зрачки его расширились, а сердце стучало так громко, что заглушало вопросы Семёна. – Кошмар, что с руками? И где, чтоб его, Билл?!

– Я в-видел! – закричал мальчик. С ладони стекала кровь, видимо, несколько осколков с кухни попали в руку, но сейчас Феликс не обращал на это внимания. – Там был человек! Он умирал! Ему надо помочь!

– Подожди, Феля, – ученый зажмурился и замотал головой, – какой еще человек?

– С х-хвостиком и бородой, – пытался отдышаться Феликс, всхлипывая. – Мы должны ему помочь! Ему же плохо! Он убьет его!

– Кто? – с ужасом выпытывал Семён.

Билл вылез следом и с искренним недоумением уставился на стоящего перед Феликсом на коленях Семёна.

– Фига, а вы говорили, что вас никто на колени не поставит, – съязвил парень, – а оказывается, на это способен маленький мальчик.

– Билл, что там у вас произошло?!

– В смысле?

– Издеваешься? – Семён развернул ребенка к Биллу. – Он бредит!

– Неправда! – обиделся Феликс. – Там был человек, Билл, скажи!

– Там никого не было… – пожал плечами Билл. – Прости, пацан, но, видимо, твое волнение дало сбой в мозговой системе.

– Нет-нет, этого не может быть! – Феликс схватил Семёна за руку и потащил за собой. – Клянусь, пойдемте, я покажу!

– Феля, Феля, погоди, давай разберемся, что ты там видел? Еще раз, спокойно.

– М-мужчину, он умирал, корчился, весь бледный, – слезы текли по лицу, Феликс дрожал, слова превращались в неразборчивую кашу. – И силуэт с тату.

– Силуэт с тату? Серьезно?

– Я не вру! – топнул Феликс. – Билл, ты же видел, там была теплая кружка, значит, там точно кто-то был!

– Ну, тут не спорю, кружка была, – закивал Билл, – но чтобы что-то или кто-то во плоти, тут простите-извините. Я ничего не видел.

Семён встал, брезгливо отряхнул колени и, положив руки на плечи мальчику, спокойно ответил:

– Феля, послушай, не хотелось бы это признавать, но Билли прав, это всего лишь твое воображение. Призраки прошлого, возможно, неверное восприятие твоих внутренних страхов. Тебе нужно успокоиться и отделить воспоминания от воображения.

Семён вытащил бумажный платок и аккуратно вытер слезы Феликсу.

– Давай так, ты говорил, что тебе была знакома улица с поворотом. Поедем, покатаемся, может, тебе что-то еще вспомнится. А пока успокойся, хорошо?

Семён откинул в сторону салфетку, стянул перчатки и потянулся за антисептиком. Феликс вытер нос рукавом, взглянул на мерцающий браслет. Подумал и крутанул запястьем, открыв страницу со своими данными и статусом: «Сирота. Имеется опекун».

«Сирота?! Я был сиротой? Или стал им? Почему? Почему все так несправедливо… У меня нет семьи? Нет мамы, папы…»

Феликс уже устал от слез, было ощущение, что из него выкачали все эмоции. Он поднял разочарованный пустой взгляд на ученого и кивнул.

– Чудненько! – Семён пригладил волосы и протянул Феликсу мятную конфету. – Билл, поехали. – Ученый опустил взгляд на свою одежду и поморщился. – Но перед этим мне нужно переодеться.

23.

Улица, которая была знакома Феликсу по воспоминаниям из сна, называлась «улица Первооткрывателей». Это был самый старый район в городе ИКС, старый, бедный и криминальный. Если Феликс умудрился наткнуться на хулиганов недалеко от центра, то это место было для них землей обетованной. Конечно, с послевоенных времен их в разы поубавилось, но гулять по вечерам все равно никто не рисковал. Расположение домов в районе напоминало разделенный квадрат. Местные называли такие дворы «коробками». Машины тут парковали прямо под окнами и на бордюрах, и из-за этого проезжая часть во дворе казалась узкой. Гараж мог позволить себе не каждый, и если уж говорить откровенно, то, как бы смешно это ни выглядело, для личной безопасности было лучше его не иметь. Самое безобидное, что могли совершить вандалы с района – это нацарапать неприличное слово или взломать замок. Но если человеку не повезло, то ночью могли подкараулить и ограбить, ведь у обладателя гаража всегда найдется что украсть. Днем на улице было безопаснее: дети играли на старых железных площадках, катались по двору на велосипедах, роликах и самокатах, а возле подъездов сторожили вредные, ядовитые бабульки, от которых так и веяло старостью и таблетками. Во дворах стоял мерзкий запах, возле каждого дома торчала подгнивающая открытая помойка, из чуланов тянуло затхлостью, а вершиной сего букета стала вонь канализации. Время в этом районе будто остановилось – город развивался, но на улице Первооткрывателей царила вечная разруха. И сколько бы политиков ни приходило к власти, обещая избавить людей от злачного района, а местных переселить в новостройки, все это были только слова.

Феликс глядел в окно, указывая на знакомые повороты, здания. Вспомнил озонаторную остановку и старый коричневый дом с тяжелыми серыми дверями в подъездах. Иногда, приходя в, казалось бы, давно забытые места, мы обнаруживаем, что какая-то часть нашего подсознания все еще помнит детали прошлых лет. Так и случилось с Феликсом: он наткнулся взглядом на крайний подъезд, голова закружилась, заболела, и в памяти всплыли знакомые образы. Парень в сером пальто, открытая дверь на последнем этаже и семейный ужин за небольшим обеденным столом…

«Вот оно. Неужели это все? Я дома?»

Феликс смотрел на подъезд и до дрожи боялся покидать машину. «Что, если я больше никогда не увижу своих новых и, можно сказать, первых в этой другой жизни знакомых? Что, если они скоро забудут обо мне? Да и что, если мне не понравится жить с опекунами? Вдруг до потери памяти я их почти не знал?»

– Ну что, Феля, узнаешь дом? – повернулся Семён к мальчику. Тот неуверенно кивнул. Внутри все сжималось – заканчивалось его приключение. «Но постойте, ответов на многие вопросы я так и не узнал. Как я умудрился потеряться? Что случилось со старым домом? Что за клеймо на руке? Кто был тот мужчина на полу? Вряд ли это можно назвать законченной историей…»

Все дружно покинули машину. Феликс не отрывал глаз от дома. Странно, но он совсем не чувствовал ностальгии, в душе не было трепета, теплой радости возвращения, словно на самом деле все было чужим. Но этого не может быть, он ведь помнил, что жил тут когда-то!

– Пойдем? – Семён уже надевал маску и перчатки. Район приводил ученого в ужас. Тут явно было противопоказано жить, а лично ему – находиться. – Желательно побыстрее…

– А Билл не пойдет с нами? – Феликс обернулся на парня, тот усмехнулся, закатывая глаза.

– Нет, Феля, – Семён поправил сумку, – Билли будет отпугивать местную «интеллигенцию» от моей машины.

– Да, так что гуляй, хухань.

– А мы еще увидимся? – захлопал глазами мальчик.

– Если выживешь в этом районе! – Билл оскалился, затягиваясь сигаретой.

– Да, Билли, молодец, пугай ребенка, – Семён нахмурился и подтолкнул Феликса к двери, – какой же ты мерзкий!

– Какая же я мразь! – хихикнул Билл, добавив еще пару нецензурных слов, которые Феликс не успел расслышать.

Возле подъезда сидели две старушки. Одна из них, худая, с длинными жилистыми пальцами, в бордовом халате с большими цветами и в таком же ярком платке, опиралась на кривую палку. Вторая бабуля, в бигудях, с толстым слоем красной помады, синими тенями, была одета в широкий свитер и спортивные штаны. Они яростно о чем-то перешептывались, глядя на проходящих мимо Семёна и Феликса.

– А вы куда это намылились? – прищурилась на них бабуля с палкой. Голос у нее оказался хриплый, точно у сказочной Бабы-Яги.

– Извините, а вы тут живете? – мило спросил Семён, слегка отодвигая маску и приветствующе улыбаясь. – Этот мальчик, он…

– Да, помню этого юношу, – бабушка наклонила голову к своей подружке. – Это у того торчка-наркомана, что с последнего этажа, гостил.

– Это который сын Любкин? – уточнила вторая.

– Да-да.

– Любка совсем плохая стала, – покачала головой старушка в свитере, – вот говорю тебе, сживет он ее со свету.

– Уважаемые, а вы нам дверку не откроете?

Старушки замолчали, вновь уставившись на ученого.

– Я тебя где-то тоже видела, – пожилая женщина с бигудями причмокнула, слегка обнажив зубы, на которых отпечаталась помада, – вспомнила! Нютка, это ж тот прилизанный с канала!

– Та ну?

– Да точно!

– Вот-с знала, что по телевизору все врут, – она опять отвернулась к подруге, – в передаче он казался покрупнее, повыше, помужественнее…

Семён вернул маску на место и раздраженно развернулся к Феликсу.

– Чт-то они сказали?

– Не обращай внимания, дорогуша, – Семён покосился на старух, – у них старческий маразм, по ним дурдом плачет.

В этот момент из подъезда вышел один из жильцов. Феликс среагировал мгновенно, хватая ручку и ныряя за дверь вместе с Семёном.

Темный подъезд с тускло горящими лампочками и отвратным амбре привел Семёна в ужас. Расписанные и обожженные стены, жвачки, прилепленные ко всему, чему можно, окурки от сигарет по углам… В одном из пролетов торчал забитый мусоропровод, возле которого уже пировали мухи, а за трубой мелькнул чей-то лысый хвост. По коже пробежали мурашки, и Семён прибавил шаг, перешагивая ступеньки. Перила были в каких-то непонятных белых разводах, а с некоторых что-то еще и стекало. Лифта в пятиэтажке не было, возможно, и к лучшему. На третьем этаже опирался о стену грязный мужик в порванной рубашке и заляпанных штанах. Он еле держался на ногах, бормотал что-то, а порой, точно приходя в себя, бранился и стучал по двери. Феликс растерянно уставился на него и тут же оступился и упал, чудом успев выставить вперед руки.