Читать онлайн Дети Каруны

Глава 1. Корабль Смерти

Первые десять минут после отбоя я всегда, вопреки распорядку дня, сижу на подоконнике нашего плохо освещенного, надоевшего до чертиков, кубрика и смотрю в окно. Небо темнеет здесь не полностью из-за низких плотных облаков, плывущих над крышами зданий воинской части. Звуки ночи глухие, сдавленные, как стон уставших до полусмерти курсантов, которые ворочаются на узких койках. Астронавигационная школа на перевалочной планете Сори, немом обитателе Солнечной Системы, завершила еще один бессмысленный день.

Через неделю нас закрывают. Формально проведут досрочный выпуск – и на свободу, которая обернется для каждого дорогой в один конец. Мы – тренировочный полигон универсальных солдат, выполняющих самую черную работу для сильных мира сего.

Вторые сутки с востока дует холодный влажный ветер – предвестник многомесячного ливня. Квараны, квантовые метеогенераторы, настроены таким образом, что пик непогоды приходится на время ежегодных выпускных экзаменов. Считается, что кваран реагирует на малейшие изменения нашего физического и психического состояния, усложняя прохождение тестов. Никто не сомневается, что легким досрочный экзамен не будет.

– Не считается, а так и есть. Только что с этим делать – непонятно.

Это Мелкий. Смыслящий в точных науках и криптографии нормис, мой сосед по кубрику. Дотошный, но дружелюбный. И нытик. Я не переношу нытиков, поэтому я сижу в проёме открытого настежь окна и жду, когда он заснёт.

С дальней койки поднимаются и обрывают его на полуслове:

– Спокойной ночи, Мелкий. Не ной.

Он засыпает быстрее, чем я успеваю вставить что-нибудь этакое. Мне тоже хочется спать. И тоже страшно. Поблескивает стальными трубками кваран, который виден из окна кубрика – зеленоватые молнии бегают по его округлым бокам. Воздух разрежен. Дышать трудно. Я давно забыл, что такое спокойствие. Торчу здесь с раннего детства – космолет моих родителей разбился на подлёте к Сори, зайдя за горизонт событий. Расследуя инцидент, сорийцы говорили, что пилот перепутал не отмеченную в атласе черную дыру с кротовой норой. Она теоретически допускает выход из червоточины и возвращение на Землю, но чуда не случилось. Мои родители не вернулись. Мне было одиннадцать, когда Виктор – директор школы и мой приемный отец – познакомил меня с результатами расследования. Первые несколько лет я в них верил.

Но мои однокашники вообще попали сюда по-другому. Земля давно ввела генетические тесты на способности, однако престиж военной службы по-прежнему настолько высок, что для нее сделали исключение. Недобора в нашу школу не бывает – экспедиции, которые здесь гуманно называют исследовательскими, нужно кому-то обслуживать и снабжать, земляне для этого вполне годятся. С Земли забирают лучших, однако сорийский выигрыш в генетическую лотерею намного крупнее. Прирожденные воины, хоть и полные скоты: без оружия я никогда не покидал закрытую военную базу, где размещалась астронавигационная школа – за это можно поплатиться жизнью. Сори в целом – та ещё дыра, подозреваю, отданная моему отцу в наказание. Добровольно я бы на ней никогда не остался.

Я отобрал у Мелкого куцую застиранную подушку, чуть получше, чем у меня, (он даже не пошевелился), устроился поудобнее на жесткой кровати и начал прокручивать в голове начало дня. Сегодня все пошло не по плану, хотя раннее утро четверга ничем не отличается для нас от других одинаковых дней на этой планете. В сероватых холодных сумерках не видно лиц, разговоры вспыхивают и гаснут, как сигнальные огни высоченных наблюдательных вышек. Нас ждал самый обычный кросс: построение, выход за ворота, подключенные к энергополю Сори зашифрованной сетью невидимых проводов, получасовая пробежка до Пустого Кургана, построение, возвращение. Трижды в неделю мы бежим к вполне конкретной цели: чтобы лучшие из нас были отобраны в экспедиции. Многие из этих экспедиций не возвращаются, но это не останавливает ни курсантов, ни их родителей.

Обходя кубрики в поисках проспавших курсантов, на построение я опоздал. Райд, старший по школе, решил стартовать пораньше – до ливня, который польёт уже сегодня после обеда. Я вышел на плац и вдруг заметил, как у самых ворот темная невысокая фигура вдруг отделилась от армейской колонны и встала как вкопанная. Когда последние из колонны растворились в медленно наступающем рассвете под равномерный дребезжащий гул кваранов, я посмотрел на небо: ветер гнал над плацем исполинскую тучу. Краем глаза я увидел, что фигура у ворот двинулась мне навстречу: похоже, это Мелкий. Ливень явно начнется раньше – квараны на Сори исправно делают свою работу. Неповиновение одного испортило утро всем. И мне тоже.

– В чем дело, Мелкий?!

Он не смотрел на меня – только на кваран. В отблеске первых грозовых молний стальные бока кварана будто лопались от напряжения – но, конечно, нам это только казалось. Ничего не изменилось – и в то же время изменилось всё.

– Я. Не. Пойду. На. Экзамен.

Рехнулся?! Хорошо, что Райд этого не слышит: до экзамена еще два месяца, а курсант закрытой астронавигационной школы истерит хуже карунской девчонки. Унимая нестерпимое желание дать ему затрещину, я раздраженно напомнил:

– Два месяца ещё. И ты не в конце списка.

Мелкий, наконец, сделал над собой усилие и заговорил нормальным голосом.

– Неделя, Лудде. У тебя устаревшие сведения.

– А?! – услышанное повергло меня в шок на пару секунд. Но опомнился я быстро: главное, справиться, а думать и делать выводы будем потом.

– До экзамена неделя. Райд тебе не сказал? Пойдешь первым из нас, тебя-то долго мучать не будут, – с гаденькой интонацией протянул Мелкий, отвернулся и ойкнул: я хорошенько дал ему тычка в спину. Намеки на мое будто бы особое положение не спускаю никому – выйдя из школы, мы все окажемся в равных условиях: обыкновенные КСН-ы. Космические новисы, если по-простому. Если умудриться сдать экзамен с отличием, присвоят инженера-эксперта и доверят обслуживание и ремонт сложного оборудования на “пустых крейсерах”. Здесь, на Сори, так называют устаревшие посудины прошлого века, на солнечных парусах. Много груза и команды на борт не возьмешь – буквально с десяток человек. Летают на короткие расстояния, по прямой, считаются вспомогательным разведывательно-космическим флотом. На таких способны летать, кажется, даже вчерашние перваки.

– Закрой рот, Мелкий, и соберись. Поблажки не дадут.

Сдать с отличием экзамен у Райда землянину не просто трудно, а практически нереально.Он местный, а сорийцы презирают землян за все, что кажется им признаком слабости. Будь то технологическая безответственность или неспособность сдать норматив на кросс – им без разницы, найдут за что загнобить. Меня Райд не трогал только из-за Виктора: он с ним дружил. Для остальных землян наш инструктор превратил школу в невыносимое место. Догадываюсь, что выпускные испытания тоже будут не из легких: вон, как дрожит Мелкий. Отвратительно начинается день, я согласен. Мелкий вон уже расплакаться готов – изо всех сил кривится, отворачиваясь, но я-то всё вижу.

– Сказал же – соберись. Глухой?

– Так что, папкин любимчик, не поможешь нам?

Второй тычок он заслужил незамедлительно. Прочухав неладное по моему угрожающему выражению лица, Мелкий, тем не менее, продолжил:

– План придумай. Экзамен не из простых. У тебя есть доступ к компьютеру Райда.

– Может, и жизнь за тебя прожить, Мелкий?

– Трус, – парировал тот, поворачиваясь ко мне корпусом. – Нас убьют, а ты и рад.

В этот раз я не стал сдерживаться и влепил ему затрещину. Покачнувшись, Мелкий приоткрыл вечно сонные глаза. Его взгляд стал осмысленным и недобрым.

– На правду не обижаются. А отец твой мог бы и сдвинуть срок.

– Не мог бы, – отрезал я, прислушиваясь. Гул стихает: значит, курсанты далеко, у Пустого кургана, там, где уже идёт ливень. Ходят слухи, что под ним лежат разведчики с Тремы – десант безумцев, отважившихся прилететь сюда без какого-либо прикрытия. Широкая заболоченная дорога ведет вокруг холма дальше, в редколесье, и скрывается за горизонтом – там, в низине, у лавового озера, находится космодром.

Разговаривать с Мелким было больше не о чем, но я всё-таки спросил:

– Как ты вообще сюда попал и дошел до выпуска?

Мелкий глубоко и часто задышал. Я никогда не задавал ни ему, ни кому-либо ещё подобные вопросы. Мы просто выжидали, когда закончатся тренировки и мы все получим свой билет в ад.

– Как и все здесь – через тесты. Я потом только понял – это фикция. Берут всех. Но надеялся, что нас распределят по способностям. Я…я же криптограф, – с детской гордостью закончил Мелкий.

– Ага, а я географ, – передразнил я его. – Ты ошибся. Отсюда путь один – экспедиции. И одно звание – космический неудачник.

Мелкий снова отвернулся и закусил губу. В глубине души я хорошо его понимал. Нужно было что-то решать: как только Райд вернется, нас обоих ждет наказание за нарушение уставных правил. Как минимум – бессонная ночь в тесной металлической клетке наблюдательной вышки. Пару раз я уже там сидел, за драку с его любимцами, и это совсем не то, о чем хочется вспоминать.

– Возвращайся в кубрик и притворись больным, – приказал я Мелкому. – Может, обойдется.

– А ты?

Мне не понравился тяжелый просящий взгляд друга – он как будто умолял, чтобы его не отправляли на вышку. Поэтому я просто развернулся и, не прощаясь, пошёл под первыми струями ливня обратно к школе. Спиной я всё ещё чувствовал этот взгляд, до самого вечера. Острее всего – когда переступал порог отцовского кабинета. Потому что, к своему удивлению, встретил там не Виктора, а его родного брата Филиппа. Получив небольшую должность диспетчера по снабжению ключевого космодрома Тертора (нашего основного заказчика) он отсюда не вылезал, очень довольный собой. Располневший на казенных харчах шатен с близко посаженными глазами, комендант базы и невыносимый зануда. Его шелестящий голос похож на шворканье подошв курсантов, возвращающихся из многодневного тренировочного похода.

–Проходишь или нет?! – начал Филипп без приветствия, обратив внимание, что я застыл на пороге. – На, расписывайся в распорядке досрочного выпуска. И зови всех из своего крыла, немедленно. У вас шесть дней на подготовку.

Я сделал шаг к столу и снова остановился, глядя перед собой на кведер – небольшой прибор для отправки квантовой почты. Оплетенный тонкими полупрозрачными проводами, он искрил привычным зеленоватым светом. “Инициализация подписи…” – по экрану бежала короткая бездушная строчка, от которой я не мог оторвать взгляд. Что с нами будет?

–Ты до отбоя здесь собираешься торчать?! – раздраженно окликнули меня.

– Кого звать-то?! – ответил я вопросом на вопрос, не двинувшись с места.

– Я же сказал – всех! – со скрытой угрозой ответил Филипп, чем, в нарушение устава, вынудил меня повысить голос:

– И перваков, что ли?!

– Да.

Вот это новость… Перваки же не сдадут этот чертов экзамен ни в жизнь. Еще полгода назад, дома, жизнь у них была совершенно другой. Одернув себя – все-таки разговариваю со старшим по званию – я спросил :

– Вы знаете причину досрочного выпуска, Филипп?

Тот недовольно зыркнул на меня, помедлил, словно задумавшись, и проскрипел:

– Естественно, знаю. Терторианцы объявили войну Земле. Лучшие отправятся им на помощь.

Тертор – малопригодная для жизни планета где-то на задворках нашего Магелланова облака. Сорийцы – отщепенцы с Тертора, обосновавшиеся здесь исключительно для того, чтобы устроить экспедиционный хаб. Мы живем в очень странное время: прогресс идет в ногу с варварством, и становится только хуже.

– Объявили – и?

Да, я нарочно тянул время, словно понимал, что будет дальше. Филипп тоже обратил на это внимание:

– Ты мне зубы-то не заговаривай, щенок! Подписывай и проваливай. У меня еще двадцать три человека должны расписаться.

Проклятая канцелярская крыса. Я в первый раз за день позволил себе усмехнуться. Смех вышел коротким, отрывистым, не предвещавшим ничего хорошего для тех, кто меня знал.

– Никто ничего подписывать не будет, особенно начальные курсы. Дайте людям время.

– Слушай…– по слогам прошелестел Филипп, неотрывно глядя на меня. Впервые в жизни я заметил в его глазах незнакомый, нехороший блеск. – Мы закрываем школу, понимаешь, Лудде?! Ты на вышку захотел напоследок или что, я не понимаю?

Дальше спорить было опасно. Я поставил свою подпись – а что мне оставалось делать? Но рискнул спросить:

– Что будет с теми, кто в конце списка?

Получив желаемое, Филипп будто перестал обращать на меня внимание и отозвался не сразу:

– Полетят на втором корабле.

– На каком втором? Куда?

– Квадрат 14.25.

Я набрал в грудь побольше воздуха, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не размазать его прямо сейчас. Именно в этом квадрате четырнадцать лет назад пропали без вести мои родители. И я точно знал, что за червоточиной пригодных для жизни планет – - хотя для какой жизни, о чем я, – не обнаружили. Стычка с Филиппом – и почти наверняка окажусь с обреченными на смерть, уже по суду. А оставаться в школе после услышанного было невыносимо. Цугцванг.

Но и уйти я просто так не мог. Перед глазами стоял Мелкий – я ни на минуту не сомневался, что тесты он хорошо не сдаст. Просто тогда нужно было привести его в чувство.

– Ты до отбоя здесь собираешься торчать? – раздраженно спросил Филипп, глядя куда-то сквозь меня. – Подпись не ушла. Впервые такое вижу.

Я непонимающе взглянул на него.

– Выметайся, говорю! – в его голосе было больше беспокойства, чем злобы. – Не смей мне мешать.

– Да я здесь причем?!

– Радуйся, что их цель – Земля, а не Сори. – уже тише произнес Филипп. Шворк, шворк. Никакого сожаления в голосе. Только факты. Я почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. Будь что будет.

– Сделаю вид, что не слышал. Не позорься, Филипп.

И тогда он позвал Райда.

Глава 2. Герой – это про тебя

Борьба с тяжелым липким сном за пару часов до смены караула на вышке – норма. Я не исключение. Когда ночная темнота отступает, кажется, что неприглядность моего положения только усиливается. Сильный холодный ветер продувает наблюдательный пункт насквозь, и никак не согреться: металлическая коробка позволяет только встать во весь рост под открытым небом, сделать три шага навстречу рассвету и обратно.

Обычно, кроме ветра, нет никаких звуков. Сегодня к ним добавился громкий скрежет, словно кто-то лез наверх, совершенно не беспокоясь, что его заметят. Я просыпался постепенно: сначала обострился слух – прекрасная сигнальная система – потом я разлепил глаза: белое свечение далеко-далеко на востоке резало взгляд. В равномерном гуле кваранов, который не прекращался ни на секунду днем и ночью, я отчетливо слышал изменения: гул стал ниже и прерывистее. Скорее всего, кому-то рядом страшно, и кваран считал его состояние. Мне страшно не было: Сори я ненавидел. Даже интересно… я боролся со сном как мог, запуская цепочку мыслей…что создатели кваранов сделали бы с нами, если бы запрограммировали их не только на вполне объяснимый страх и панику? Если бы однажды поймали эту волну ненависти, исходящей не только от меня, но и от других курсантов? Если бы… Отец всегда говорил, чтобы я поменьше теоретизировал. Так проще жить. Так проще слышать других. Но сейчас я слышу только скрежет и завывания ледяного ветра.

– Эй! Кто здесь? – резко зашипел я, перегнувшись через борт коробки. Никого не разглядеть. Скрежет на мгновение стих, затем возобновился с удвоенной силой. Я машинально отошел вглубь коробки, поглядывая на восток. Светло-синие сполохи нехарактерны для рассветов на Сори: так планета реагирует на присутствие чужих в атмосфере. Скорее всего, какому-то космолету дали свободный эшелон ниже, чем надо. В отличие от планеты, где я родился, гравитационного купола у нас нет, но о вторжении можно и не помышлять – мы всё еще полезны этому миру и ходим под сильным. Под Тертором.

– Лудде!

Да чтоб тебя…Мелкий. Решил окончательно подставить себя под удар? Райд с Филиппом охотно устроят тебе веселые деньки. Он, тем временем, практически долез до края лестницы, ведущей к небольшому приступку у правого борта моей металлической тюрьмы – оставалось несколько ступеней.

–Мелкий, ты что тут делаешь?!

Он приложил палец к губам – как будто бы кто-то мог расслышать нас в неистовом вое ветра – и показал назад, туда, где за зданием школы гудел на низких оборотах кваран. Наверху, у основания стального венца из красноватых прямоугольных пластин, белый разрежённый луч света уходил мимо вышки все дальше и дальше, к востоку.

– Что это такое? – прокричал я Мелкому, привыкший, что тот знает всё о Сори. Только ему пару лет назад пришло в голову выбрать факультативом историю этого дрянного места. Странный выбор – я предпочитал ходить на дополнительные занятия по стрельбе. Навыки стрельбы гораздо полезнее в так называемых исследовательских экспедициях, которые усердно нахваливает Филипп во время ежегодной экзаменационной поры. Мало ли, какая-нибудь планета не сразу захочет, чтобы её исследовали…

– Я не знаю. – Мелкий уже стоял на приступке. – Как ты не сходишь с ума здесь от гула?!

Я искренне рассмеялся:

– Только здесь?! Квараны расставлены по всей базе. Оно и видно, что на вышку ты никогда не попадал, отличник.

– Внизу намного тише, – возразил Мелкий. Он все ещё переговаривался со мной через бортик: мне не покинуть свою тюрьму до шести утра. Внешний замок наблюдательного пункта может раскодировать своим чипом только следующий дежурный. Мелкому, как и другим в отряде, повезло: Райд с Филиппом спустили всю злость на меня вчерашним вечером.

– Это я и без тебя знаю. А вот этого, – я повернулся к нему полубоком и указал на луч, – не знаю. И думал, ты мне расскажешь.

– Ну, – Мелкий задумался. Терять авторитет в моих глазах ему не хотелось.– Что-то не то происходит с атмосферой. Я, как понял, что дело не в погоде, сразу рванул к тебе – предупредить. Хотел ещё Кварка притащить, но не добудился.

– Как ты проскользнул мимо Райда?!

– Он ушел после отбоя в другое крыло корпуса. Я не мог тебя оставить тут одного.

– Да к дружкам он своим пошел, иначе бы тебя тут не было. Ладно. Значит, говоришь, такого по истории не проходили, да? – я пытался шутить, но какое-то внезапно давящее, смутно знакомое чувство опасности лишило меня всякого желания продолжать. Небо угрожающе светлело, и уже можно было на высоте луча различить два серых силуэта в проеме моторного отделения кварана.

– Чужаки… – прошептал Мелкий. Я смог прочитать это только по губам. —Что делать будем?

А я знаю? Нештатная ситуация, однако, кто бы это ни был, их ждёт смерть и Пустой курган. Один Мелкий ситуацию не вывезет, это я понимал. Он, запрокинув голову и не отрывая взгляд от кварана, стоял и ждал моего решения. В конце-концов, неизвестные появились именно в моё дежурство.

– Переходим в режим наблюдателя.

Мелкий посмотрел на меня так, будто я предложил ему прямо тут поставить заведомо провальный эксперимент. Квантовую физику мы, конечно, проходили в рамках общего курса физики, но некоторые режимы чипа оставались для нас запретными. Ими можно было пользоваться только с решения экзаменационной комиссии, после выпуска. И то, я не слышал ни о ком, кто бы рискнул это сделать.

– Нас же отчислят, Лудде. Сразу же.

Я уже откинул крышку наручного браслета из огнеупорной стали: все чипы с кодами доступа, позволяющие передвигаться по планете, мы носим с собой.

– Ты знаешь другой способ быстро попасть на площадку моторного отделения? Не тупи. Они не будут нас ждать.

Мелкий замолчал, поглядывая то на меня, то на землю. Тридцать метров высоты – кваран вдвое, если не втрое выше. Разобьемся насмерть, если затея не удастся. Чужаки, должно быть, высадились незаметно, спустившись прямо на площадку моторного отделения. Как и когда это произошло – для меня оставалось загадкой. Видимо, тогда, когда хорошенько сморило: я тоже не железный.

– Режим наблюдателя позволит нам вычислить параметры квантового туннеля, – сказал я уже спокойнее. – Идём поверху. Вдвоём. Если задержим нарушителей, Райд закроет глаза на то, что я сбежал с поста наблюдения, а ты – из спального корпуса после отбоя. Другого выхода нет.

– Мы будем подбирать эти параметры до вечера, – растерянно нахмурился Мелкий. – Может быть, все-таки задержать их с земли?

– Да, они спустятся специально, чтобы ты их встретил, – съязвил я. – Ещё раз говорю: не тупи. Я рассчитываю, что ты помнишь, как подбирать параметры.

– Что там помнить, – уже охотнее откликнулся он, придя в себя. Всё-таки, что мне в Мелком нравится: всегда готов помочь и не умеет долго обижаться. – Главное, создать силовое поле. – Мелкий тоже поднял крышку своего браслета, и, не глядя на меня, нажал пару кнопок. Тотчас тоненький, режущий слух, звук прорезал ветер, над головами чужаков пронеслись красноватые вспышки, издали похожие на огненные искры. Воздух с каждым вздохом становился плотнее, ноги тяжелели – планета Сори злилась на нас всех. Я не знал, выходки ли это кварана или запущенный режим наблюдателя – мне было все равно. С трудом закинув ногу на борт металлической коробки, я выжидающе уставился на Мелкого.

– Туннель ещё не готов, ты же чувствуешь тело, – обеспокоенно сказал он. – Слезай, я скажу, когда можно будет.

Тело-то я чувствовал, будто расплющенное между двух полусфер, как в классическом эксперименте семнадцатого века. Это было невероятно давно, как и моя уверенность в том, что наш эксперимент окончится хорошо. Я всё-таки слез с бортика и, присев на корточки, на мгновение привалился к обжигающе холодной стене. До смены караула оставалось сорок минут – а нам ещё нужно было вернуться обратно на вышку. Невероятным усилием воли я заставил себя встать обратно и смотреть на друга. Ему тоже явно было плохо: побледнел и еле шевелил правой рукой, тыкая кнопки.

– Не получается, – тяжело дыша, обреченным тоном сказал Мелкий. —Даже при самом оптимальном алгоритме подбора еще часа три.

– За три часа можно запросто покинуть атмосферу Сори, – прохрипел я, скрывая страх. – Если есть на чём, мы концов тогда не найдем вообще. Ты прав, нас исключат уже завтра. И правильно сделают, мы непригодны даже охранять местную шваль.

"Парень, спокойнее. Он почти готов", – промелькнуло у меня в голове, и я не мог доподлинно сказать, к кому относилась эта фраза – к туннелю или к самому Мелкому. Голова раскалывалась, как будто звуковая волна стала острее сорийского клинка. С большим трудом я поднялся – температура и ветер потеряли для меня всякое значение – где-то на периферии зрения видел расплющенную фигуру Мелкого и лишь каким-то шестым чувством понимал, что тот ещё жив, и я жив. Мне не пришлось перелезать через борт – коробка выплюнула нечто, бывшее человеком, на треть пути – внизу, закручиваясь в серо-дымчатую воронку, зиял плац. Впереди, в расходившемся кверху волнообразном коридоре, не было никого и ничего – и даже кварана. Только голоса чужаков.

"Дойдешь…"

"Они дойдут…"

"Они смогут…"

К моему удивлению, я мог им отвечать, также беззвучно, чем и воспользовался.

"Я-то дойду, а он?"

"Он – это ты сейчас. Если ты дойдешь, то и он дойдёт"

"Я не хочу видеть, как он разобьется. Мелкий вообще герой, что пришел ко мне ночью. Сохраните ему жизнь".

"Это можешь сделать только ты. Герой – это про тебя".

"Кто вы такие? Вы же не с Сори"

"Это очевидно, парень. Мы ещё не раз встретимся"

"Зачем?"

Ответа на этот вопрос за грохотом насосов моторного отделения – сердца кварана – я понять не мог, хотя очень старался. Чужаки что-то говорили про давнее знакомство, но я точно их никогда не видел и мне было безразлично, встречу ли я их ещё раз. Все же есть какой-то физический предел у человека, когда уже ничего не воспринимаешь. Всё тело ломило как при высокой температуре, зрение вернулось не до конца: в ярком тумане я отчаянно искал и не находил друга. Слева пропасть, справа местами открытые раскаленные участки хитросплетенных трубок кварана – задача почище тренировочных лабиринтов Райда. Первый раз в жизни мне хоть что-нибудь из того, что я здесь, в школе, узнал, по-настоящему пригодилось. Казалось, я шел до Мелкого целую вечность, хотя, когда сознание полностью вернулось – понял, что метров пятьдесят, просто по кругу. Он сидел, вытянув ноги, у самой двери в моторное отделение, бледный – и как будто спал.

– Мелкий! – испуганно позвал я.

Он не отзывался, тогда я хорошенько потряс его за плечо – безвольная голова опустилась на слегка подрагивающие плечи: я видел, что он жив, только никак не мог добиться от него реакции.

– Мелкий, вставай! Мы дошли, всё кончилось.

Да, мы были одни: ни чужаков, ни тоннеля, ни ответов на происходящее. Машинально я глянул на браслет – программа эксперимента закончила свою работу двенадцать минут назад. Теперь при свете дня заметить нас было проще простого – я даже не сомневался, что Райду обо всем доложил заступивший за мной на пост следующий дежурный. Мы точно уже не вернемся в школу без последствий – а значит, торопиться больше было некуда. Сейчас меня беспокоило только состояние друга.

– Да чтоб тебя! Вставай, говорю!

Он все ещё не отзывался. Квантовые перемещения не для всех, после них человек никогда не бывает прежним. Незначительные внешние детали играют огромную роль в пересборке состояний. Я не хотел даже думать о том, что потерял Мелкого.

"Он был тобой. Потребуется какое-то время, чтобы вернуть его в исходное состояние".

Снова эти мысли. Кто-то, кто разговаривал со мной, пока я проходил сквозь туннель, продолжает забавляться, чего я не прощаю. Или… чипы все в режиме ожидания, значит, это уже мой собственный голос? В таком случае я могу оставить Мелкого здесь и поискать следы чужаков – хотя бы немного я оправдаю тот риск, которому подверг нас обоих.