Читать онлайн Повелительница Рун

Хальмат

На ладони лежало пять гвоздей – один кривее другого. Айрин, нахмурившись, разглядывала их.

– И это всё? – спросила она наконец брата.

– Мастер Рамольд дал мне ещё десять геллеров в придачу, я ведь не только подмёл его кузницу, но и принёс свежей воды из колодца! – Барен был явно обижен.

– Совсем немного за три часа. Хорошо тобой попользовались. Это же гвоздь для подковы?

– Он послужит делу, – ответил Барен, уже не скрывая досады. – Ты мне поможешь на крыше или так и будешь стоять и ворчать?

Над деревней разнеслись гулкие удары. Жрец, звоня в колокол, созывал жителей Хальмата в храм на богослужение. Айрин вздохнула: они с Бареном уже давно не были в храме. Лишь в Дни богов у них появлялось время, чтобы навестить старуху Нурру.

– Поживее, дети! А ты, мой мальчик, смотри не упади с крыши! – заскрипела та, высунувшись из окна хижины. – Ещё не хватало, чтобы ты свернул шею, латая крышу старой женщине, которой, да известно богам, уже совсем немного осталось на этом свете.

– Раз дождь заливает дом, значит, крышу надо чинить, – ответила с улыбкой Айрин. – Или ты хочешь, чтобы безносая таки забрала тебя, крёстная?

Старуха презрительно засопела.

– Чего ей меня забирать, дитя? Вон, она уже сидит на пороге.

– Но мы не хотим держать дверь для неё открытой, – с серьёзным лицом возразила Айрин.

– Уж изволь, а теперь помоги своему брату. И попроси богов поберечь его. А ты, Барен, смотри, куда ступаешь своими неуклюжими ногами! Мне не нужны лишние дыры. И поторопитесь, скоро стемнеет. Но сделайте всё как надо!

– Да, крёстная.

Барен скорчил гримасу и придвинул к стене старую бочку. С сомнением проверил карниз на прочность, запрыгнул на него и осторожно продвинулся на крышу.

– Дай-ка мне доски.

– Где ты их взял? – спросила Айрин, передавая распиленные доски наверх. – Дерево, кажется, крепкое.

– Мукомолу они не нужны.

– Ты спросил его?

– Нет, но они с кучей других досок уже не один месяц валяются перед его сараем. Он и не заметит, что несколько штук пропало.

Крыша заскрипела под весом юноши.

– Молоток, – скомандовал он.

Айрин протянула молоток наверх.

– От кузнеца?

– Одолжил. И да, у него я спросил.

Барен проверил инструмент: головка шаталась.

– Надо было подольше подержать в воде, тогда бы рукоять посильнее разбухла. Но на пару-тройку гвоздей хватит. – Он пополз на четвереньках по крыше. – Скажи крёстной, чтобы постучала метлой по потолку там, где течёт.

Айрин передала указание и отступила на шаг, чтобы лучше видеть брата. Вскоре дважды ударил молоток. Нурра в хижине не прекращала стучать, хотя Барен уже прибивал доску на прохудившейся кровле. На западе низко стояло солнце; порывистый ветер принёс с пастбищ изморозь, лёгшую на округу. На востоке упирались в небо горы, прозванные Серогорьем.

– Надо было назвать их Белогорьем. В эту странную зиму только там и осталось вдоволь снега. Хотела бы я отправиться туда летом, – вздохнула Айрин.

Брат прервал работу.

– Дядюшка вряд ли тебе разрешит.

– Но как только мы заплатим выкуп…

– Тогда можешь лазать по горам, сколько тебе угодно, сестричка. Но ждать ещё по меньшей мере год – если всё будет идти хорошо. А когда всё шло хорошо?

Айрин вздохнула. Брат был прав. Дядюшка всегда находил повод вычесть что-нибудь из их нищенского жалованья.

Нурра высунулась из окна.

– Ну как, уже готово?

– Сейчас, – отозвался Барен и снова принялся за работу.

– Просто поразительно, сколько твоему брату требуется времени, чтобы вбить в доску несколько гвоздей, – проворчала старуха. Потом сощурилась и спросила: – Что это? Неужто баранов выгнали пастись в долину?

Айрин обернулась и в который раз убедилась, что глаза у крёстной видят скверно. В действительности это была дюжина всадников, спускавшихся от замка Грюнварт. Они следовали по улице, расположенной поодаль от хижины, в деревню. Вдруг два всадника впереди остановились, посовещались о чём-то, и один из них направил коня к хижине, остальные же отправились дальше.

Всадник был молод, из-под шлема выбивались светлые пряди, на лёгких кожаных доспехах красовался герб замка Грюнварт.

– Что ему нужно? – спросила Айрин.

– Ничего хорошего, – пробурчала Нурра, оглядывая всадника с неприкрытым недоверием.

Барен прекратил стучать и спустился с крыши.

– Приветствую вас, благородные дамы, и вас, кровельных дел мастер, – сказал солдат, снабдив приветствие обаятельной улыбкой.

Айрин в ответ лишь коротко кивнула. Этому солдату было что-то нужно, и сердце подсказывало, что это ей не понравится.

– Ваш конь сбился с пути, оруженосец? – спросила Нурра, встав со скрещенными руками перед дверью.

Всадник дружески похлопал лошадь по загривку.

– О нет, мы оба очень хорошо знаем дороги Хальмата, благородная госпожа. Просто я подумал, что стоит взглянуть на человека, который в День богов стучит молотком.

– Это не запрещено, – вступилась за брата Айрин.

– Конечно нет. И даже если бы было запрещено, вас, по крайней мере, это бы не сильно обеспокоило, Айрин Дочь Ворона, не правда ли? В моей памяти ещё свежи воспоминания, как я не раз прогонял вас с братом из фруктовых садов Грюнбурга, когда вы были детьми.

– Ах, так это вы тот нерасторопный сторож? Не говорю, что мы были в тех садах, но даже если и были, то никто нас там не ловил.

Всадник рассмеялся:

– Довольно того, что я прогонял вас, фройляйн. Ведь если бы я вас схватил – что было бы для меня проще простого, – то пришлось бы вас выпороть. А я не бью девушек.

– Из страха, что они будут сопротивляться и одержат над вами верх? – колко заметила Айрин, при этом приторно улыбнувшись.

Он на миг сощурился и снова усмехнулся:

– Не беспокойтесь, я здесь не за тем, чтобы наказывать вас за старые проказы. Напротив, ваш брат, как мне кажется, не только ловкий воришка яблок, но и умелый работник. Для такого, как он, у нас найдётся дело.

– У него уже есть работа, большое спасибо, – отрезала Айрин.

– Что за дело? – спросил Барен.

– У ловкого работника есть всё, что требуется, чтобы стать хорошим воином. Мы прибыли в Хальмат набрать солдат, и вы, Барен Сын Ворона, кажется, в полной мере годитесь для этого.

– Разве идёт война? – поинтересовалась Нурра.

– Нет, благородная госпожа, ни в коем случае, – ответил всадник. – Но и в этой деревне ходят слухи, что с севера пришла опасность. Разбойники рыщут по Хорнталю, крадут скот и нападают на путников.

– Значит, вы хотите сразиться с вооружёнными разбойниками. Звучит довольно опасно, – заметила Айрин.

– Готова поспорить, что это дело рук повелителя ведьм, – прошипела Нурра. – Он управляет всем злом в мире. И, конечно, мой названый сын не будет воевать с главным чёрным волшебником.

– Повелителя ведьм уже много веков не видели, благородная госпожа. И конечно, в Хорнтале или в Серогорье мы его не встретим. Надо всего лишь показать, что мы во всеоружии, чтобы этот разбойничий сброд убрался восвояси. Вряд ли нам придётся сражаться: завидев наши мечи, они тут же сбегут. А мы легко получим много славы и ещё больше добычи.

– Я бы тоже вела такие речи, если бы хотела набрать солдат для столь рискованного предприятия. Но мой брат на ваши сказки не поведётся, правда, Барен?

Тот промолчал.

– Мы также предлагаем внушительный задаток…

– Задаток? – наконец подал голос Барен.

– Шесть крон обычному воину, но поскольку вы, по-видимому, умелый работник, я, наверное, смогу убедить капитана дать семь.

– Целых семь крон?!

– Похороны стоят дороже, господин солдат, – проворчала Нурра. – Здесь вам искать нечего. И Барен ещё не закончил с крышей. Так что вы его не получите! Доброго дня и будьте здоровы.

– Вы слышали, – ухмыляясь, поддержала Айрин. – Крёстная всё сказала. Поищите себе другого дурачка.

Всадник снова улыбнулся.

– Дураки и нахалы нам не требуются, благородная барышня, а вот вы, Барен Сын Ворона, нам нужны. Семь крон задатка, дармовые харчи и ещё одна крона каждый День богов, к тому же своя доля от добычи. И никакого надзора острых на язык женщин. Подумайте. Во всяком случае, ещё одну ночь мы будем в деревне. Хорошего вечера!

Он повернул коня и, не дожидаясь очередной колкости Айрин, умчался прочь.

Позже они сидели за ужином в маленькой комнатке. В печи потрескивал огонь, от свечей падал мягкий свет.

– Сегодня День богов, а я снова не могу угостить вас жарким, – с большой горечью проговорила Нурра, поднимая с плиты тяжёлую кастрюлю.

– Никакое жаркое не сравнится с твоей похлёбкой, крёстная, – убеждённо ответила Айрин, на что старуха лишь покачала головой.

– Семь крон, – пробормотал Барен, зачерпывая перловку, – и ещё одна в неделю.

– Звучит лучше, чем есть на самом деле, дубовая ты голова. И зарабатывать ты их будешь с большим трудом. Вспомни одноногого Хума и Бальгера Полруки, – буркнула Айрин. – Они тоже пошли в солдаты, чтобы прогнать пару-тройку браконьеров, и еле живые вернулись домой. Только взгляни на них сейчас, как они трясутся над каждым геллером, прежде чем его потратить! Ведь крона, о которой ты мечтаешь, достаётся лишь тем, у кого руки-ноги целы. Но тот надутый всадник об этом ни слова не сказал.

– И вправду надутый, просто удивительно, как он только из седла не взлетел, – согласилась старая Нурра. – Хотя признаю, что на своём коне он выглядел весьма внушительно. Как думаешь, Айрин?

– Это заслуга его коня.

– Неужели? А у кого из них была обаятельная улыбка, от которой ты так покраснела? Тоже у лошади?

– Я не покраснела, – сухо ответила Айрин.

– Ну-ну, – промолвила крёстная с усмешкой.

Айрин бросила на неё гневный взгляд:

– В любом случае он больше интересовался Бареном, чем мной.

На лбу Нурры пролегли беспокойные морщины.

– И принёс плохие вести, хуже, чем он думает. Простые разбойники? Не смешите меня! Этот юнец может говорить что угодно, но за всем стоит повелитель ведьм.

Она покачала головой и закашлялась, отчего у Айрин сжалось сердце.

– Пережить такое в старости. Князь чёрной магии идёт в Хорнталь!

– Ах, крёстная, но ведь повелитель ведьм уже давно мёртв!

– Разве ты забыла истории, которые я тебе рассказывала? Он проклят и не может умереть!

– Тогда почему его уже давно никто не видел? – спросил Барен, вычерпывая похлёбку из кастрюли.

– Потому что он привязан к своей ужасной крепости, балда!

– Значит, ему не удастся пробраться в Хорнталь, крёстная, – с улыбкой заключила Айрин.

Нурра на мгновение задумалась, ища подходящий ответ, затем, помрачнев, покачала головой и прошептала:

– Вот увидите. Знаки уже повсюду, нужно только держать глаза и уши открытыми. Дрозд, поющий посреди ночи; мертворождённый телёнок у крестьянина Лама; вороны, носящиеся туда-сюда у Серогорья, будто ждущие чего-то. Чума, постигшая другие деревни, и потом эта зима без снега! Всё это предзнаменования невзгод, которые придут к нам. Но, конечно, все закрывают глаза на грядущее несчастье. Чем я провинилась перед богами, что они бросили такую мрачную тень на мои последние дни?

– И о чём же предупредили тебя знаки? – спросила Айрин с мягкой усмешкой. Ей эта зима, впрочем, тоже казалась странной. В конце осени выпало много снега, но почти сразу после солнцестояния с юга пришла буря и принесла с собой тёплый ветер. Хотя потом снова были заморозки, снег шёл редко и скудно, и теперь в мороз зияли тёмные и голые поля. Но всё же Айрин отказывалась видеть в этом дурной знак.

– Ты узнаешь, Айрин Дочь Ворона! Скоро ты будешь стоять у моей могилы и жалеть, что насмехалась надо мной, – сказала крёстная, погрозила деревянной ложкой и вознесла короткую молитву богам. Её взгляд задержался на мокром пятне на деревянном потолке.

– Считаешь, она выдержит, мой мальчик? Ты ведь пробыл на крыше совсем недолго…

Барен пожал плечами.

– Увидим, когда польёт дождь. Доски лежат в два ряда, хотя лучше было бы, конечно, в три.

– Разве старая служанка может себе это позволить? Впрочем, этого вскоре не потребуется, – мрачно сказала Нурра, закашлявшись на последних словах.

– Что говорит целитель? – как бы невзначай спросила Айрин.

– Зачем тратить на него своё время? Я и без этого мешальщика трав знаю, что мне недолго осталось, дитя моё.

– Значит, ты к нему не ходила? Он же был в деревне всю неделю!

Нурра сердито наморщила лоб, махнула рукой и снова закашлялась.

– Я, пожалуй, прилягу. Обед меня утомил больше, чем я думала.

Она поднялась и поплелась к себе в постель.

– Приляг, крёстная, а мы займёмся посудой, – успокоил её Барен.

Когда вся посуда была вымыта, брат с сестрой вышли из хижины и направились по пологому склону в деревню. Снова раздался звон колокола жреца – сигнал о том, что время служения богам закончено и деревня возвращается к обычной рутине.

– Надо поторопиться, иначе дядюшка вычтет из жалованья.

– Тебе не стоит постоянно её дразнить, – заметил Барен.

– Крёстную-то? Мне кажется, она привыкла. Сколько лет она уже предвещает свою смерть? Три года?

– Не меньше, – ухмыльнулся брат. – А помнишь, как прошлым летом она забралась на курган и дожидалась там смерти?

– И с ясного неба посыпался град, – продолжила рассказ Айрин.

Оба рассмеялись, потом Айрин посерьёзнела:

– Но я волнуюсь за неё. Она похудела и с каждым разом видит и слышит всё хуже.

– Ты тоже это заметила? Кажется, она всерьёз приняла солдат за стадо баранов

– Тут она, скорее всего, не так уж и ошиблась, – язвительно заметила Айрин.

– Правда? Это ты о всаднике, который подошёл к нам?

– В первую очередь о нём.

– Только вспомнила его, а уже покраснела…

– Я просто в гневе! И надеюсь, ты не клюнул на его лживые слова. Мёртвому задаток не нужен.

– Это ясно, – пробурчал Барен, – но без задатка мы ещё не скоро вырвемся из кабалы. Да и что потом? Когда мы будем свободны, нам снова придётся вкалывать, а я не хочу батрачить всю свою жизнь. Мастер Рамольд согласен взять меня в ученики, но требует плату за учение – сто крон! Откуда мне взять деньги? Остаётся одно: хотя бы на время пойти в солдаты.

– Подвернётся ещё дело получше, а что мне прикажешь делать? Я не хочу получить свободу, чтобы потом снова пойти в служанки.

– В замке Грюнварт со служанками обращаются лучше, к тому же больше платят. – Барен легонько толкнул сестру в бок. – И как знать, возможно, один из твоих почитателей наконец обретёт твоё расположение.

Айрин лишь презрительно фыркнула, но брат не отступал:

– Ты же знаешь, что многие работники и крестьяне лишь за тем приходят в трактир, что надеются получить от тебя улыбку. И среди солдат, верно, тот или другой тоже попадёт в ряды воздыхателей. А если ты будешь служанкой в замке, а я солдатом…

– Нет уж, спасибо, Барен. Я не так много знаю, но уверена, что ни тебе, ни мне с солдатами не по пути. Я хочу уехать, посмотреть мир. Возможно, побывать в столице, в Грамгате, а ещё на море, о котором столько рассказывал Лель…

– Ты же знаешь, что наш повар сам никогда не видел моря. Все эти истории о волнах высотой с дом и танцующих кораблях он слышал от своего двоюродного братца.

– И от этого они менее правдивы? – гневно вскинулась на брата Айрин.

– Просто не возьму в толк, как ты можешь желать того, о чём знаешь лишь понаслышке, – ответил тот.

– Понимаю…

Она вздохнула и через какое-то время, пока они молча шагали рядом, тихо сказала:

– Я хочу найти маму.

Барен остановился.

– Зачем искать женщину, которая бросила собственных детей на пороге трактира, не оставив ни зацепки, ни приветствия, лишь имена на записке? Ясно же как день, что она не хотела возиться с нами тогда и не собирается делать этого сейчас, иначе уже давно бы отыскала нас.

– Может, ей что-то мешает…

– Брось, Айрин! – резко оборвал её Барен, как это часто бывало, когда они касались этого болезненного вопроса.

Айрин смолкла, но, в отличие от брата, была не готова просто смириться. Наверное, у матери была веская причина для такого поступка. И эту причину Айрин хотела однажды выяснить.

Хижины на окраине деревни становились всё ближе. Из окон домов, в которых ютились батраки и подёнщики, падал тусклый свет. Немного поодаль каменные стены крупных крестьянских дворов, образующих центр Хальмата, противились напору вековечного ветра. Брат с сестрой добрались до рыночной площади, на другом конце которой их внушительно и величественно ждал единственный трактир в округе – «Голубой дракон».

Они поспешили к чёрному ходу и наткнулись в проходе на разносчицу Грит, нагруженную с полдюжины тарелок.

– Ну наконец явились, – проговорила она, запыхавшись. – Скорей берите фартуки. Зал битком, куча солдат, и все хотят жрать и пить.

– А дядюшка? – обеспокоенно спросила Айрин.

– После службы Гренер Стаак ушёл с мукомолом Ульхером, о чём-то им, видно, нужно было потолковать.

– Повезло, – вырвалось у Барена.

– Ну, я бы не стала так рано радоваться. Мукомол наверняка потребует одолженных денег, но вы-то знаете, что у вашего дядюшки их нет. И он опять перепишет на мукомола часть имущества. Не хотела бы я попадаться на глаза мастеру Стааку, когда он вернётся.

Айрин вздохнула. Если дядюшке потребуются деньги, он может вспомнить, что близнецы собираются отдать выкуп. И, наверное, опять что-нибудь придумает, чтобы поднять цену. Айрин решила отбросить эти мысли и с головой ушла в работу.

Дел и правда было невпроворот: в обоих залах яблоку негде было упасть. Светловолосый солдат – выяснилось, что он лейтенант, – сидел с капитаном в дальнем зале, предназначавшемся для зажиточных жителей деревни, в то время как простые солдаты с батраками расположились в большом зале. Казалось, их мучила неутолимая жажда: Грит, Барен и Айрин едва поспевали приносить тяжёлые кувшины с пивом. С каждым часом в зале становилось всё оживлённее и веселее, вскоре тут и там зазвучали похабные шуточки, в ход пошли руки, чьи владельцы вдруг забыли, как подобает себя вести. Но Айрин уже имела сноровку в том, как увёртываться от тесного общения и пропускать неприличные намёки, а приземистая Грит, бесспорная хозяйка «Голубого дракона», шутками и напором старалась отвадить посетителей от дурных мыслей. Какое-то время спустя лейтенант подсел к батракам и принялся рассказывать им о геройских подвигах и богатой добыче. У Айрин не было времени прислушиваться к его невероятным историям, она лишь время от времени посылала ему неодобрительные взгляды. Но, к её лёгкой досаде, он словно ничего не замечал.

Дядюшка вернулся домой лишь поздно ночью, уже после того, как ушли последние гости. Айрин проснулась в своей комнате и услышала, как он грохочет в погребе. Ещё долго до неё доносились его проклятия и причитания, и она нисколько не сомневалась, что он изрядно угостился запасами водки в трактире.

Чужестранка

На следующий день Айрин с самого утра была на ногах. Она растопила изразцовую печь, распахнула двери и окна, чтобы выветрить запах застоявшегося пива и жирной пищи, и радостно предвкушала, как снова выскажет лейтенанту своё мнение, но, к своему разочарованию, узнала от Грит, что ещё на рассвете отряд отправился в путь.

– Они уговорили работника мукомола Ульхера и подмастерье сапожника Золла. Брат твой, на счастье, толковый малый, не попался на красивые сказки лейтенанта. Разбуди его, у нас много дел.

– Думаю, пыл Барена поугас, когда он услышал, что солдаты встают до восхода солнца, – усмехнулась Айрин. – Грит, а ты, случайно, не знаешь, как зовут этого лейтенанта?

– Это же сын старого Тегана, который заведует арсеналом замка Грюнварт. Его имя – Ботарик, но, кажется, все называют его просто Бо. А теперь помоги мне отдраить пол, хотя, кажется, от этого будет немного толку. Эти половицы уже давно не блестят.

– Так это был Ботарик Теган?! Служанки у колодца часто над ним хихикают. Они даже дерутся из-за того, кто пойдёт с поручениями в замок, лишь бы увидеть Рыцаря Бо.

– Да, будь я на несколько десятков лет моложе, тоже бы вздыхала по его улыбке. Удивительно, что ты его не знаешь. Он же иногда бывает на службе Дня богов.

– К сожалению, День богов – единственный день, когда мы с Бареном можем навестить Нурру.

– Твоя правда, прости, совсем забыла. Видят боги, мне её не хватает. «Голубой дракон» уже не тот с тех пор, как она ушла на покой. Как она сейчас?

– Всё по-прежнему. При каждом удобном случае заявляет, что одной ногой в могиле, и так уже несколько лет кряду. Но её ноги теперь и впрямь плохи. И глаза видят всё хуже…

Лёгкое покашливание прервало разговор служанок. Айрин и Грит подняли взгляды и разом смолкли.

В дверях стояла чужестранка. Она осматривалась в зале, и Айрин подумалось, что негоже такой знатной и красивой особе появляться в трактире вроде «Голубого дракона». Она зажмурилась, снова открыла глаза, но видение не исчезло: на открытом проходе в пивную действительно стояла чужестранка. Вид у неё был растерянный.

– Что ей здесь надо? – спросила Грит, сжимая в руках тряпку.

– Лучше спроси у неё, – ответила Айрин, вытирая пот со лба.

Грит, кряхтя, поднялась, тщательно вытерла руки о передник и прошаркала в деревянных башмаках к стойке.

– Чем могу вам помочь, благородная госпожа? – спросила она.

– Мне нужен ночлег на семь дней, – прозвучал ответ.

– У нас? – уточнила Грит с испуганным видом.

– В этой деревне есть другой постоялый двор? – вопросом на вопрос дружелюбно ответила чужестранка.

– В Хальмате? Ах, боже мой, конечно же нет. Просто важные господа обычно ищут ночлег в замке Грюнварт. Он находится всего в трёх милях отсюда, на полпути к …

Тут Айрин не выдержала. Она поспешила к чужестранке и воскликнула:

– Но, разумеется, мы рады видеть вас в «Голубом драконе», благородная госпожа!

– Я отношусь к таким господам? – растерялась чужестранка, сильнее кутая плечи в обитую мехом накидку. Гостья – на первый взгляд ей можно было дать лет тридцать – казалась слегка рассеянной. Айрин не могла решить, насмехается она или спрашивает серьёзно.

– Это честь для нас, – выпалила она.

– Тогда комнату на семь дней и ночей для меня и место в конюшне для моих лошадей и моего слуги.

Вышеназванный стоял за дверью на улице и держал скакунов. Порывистый ветер нёс по улице редкие одинокие снежинки.

– Получается три геллера в день за вас и три за лошадей и слугу. Конюшня находится в том углу напротив. Она принадлежит кузнецу, но мы оставляем там лошадей наших гостей. Для вашего слуги найдётся место в большой спальне, госпожа, – сказала Айрин. – Оно обойдётся вам всего на полгеллера больше за одну ночь.

Гостья задумчиво смотрела на потолок. Айрин проследила за её взглядом. По балкам медленно полз паук-волк.

– Цифер неохотно расстаётся с лошадьми, – вымолвила наконец чужестранка. – Крыша над головой и кровать ему не важны. – Темноглазая гостья подмигнула Айрин, наклонилась к ней и прошептала: – Знаете, он немного не в своём уме.

– Очень хорошо, – невпопад ответила Айрин.

– Однако загвоздка в том, Айрин, что у нас совсем не осталось комнат на одного, – подала голос Грит. – А комнату на четверых мы отдать не можем, её уже занял наш давний постоялец, торговец скотом Тракс со своими помощниками. Мастеру Стааку не понравится, если мы выселим нашего давнего гостя.

Чужестранка, казалось, не слышала их разговора. Она уставилась в угол, куда забрался паук. Наконец гостья вытащила из кошелька, висевшего на поясе, семь монет и, не глядя, одну за другой положила на стойку.

– За семь дней жилья, стол и сено для моих лошадей.

– Батюшки, серебряные кроны! – вырвалось у Грит.

– Мы можем устроить комнату на чердаке, – предложила Айрин.

– Но это не придётся по нраву мастеру Стааку, его комната под чердаком, а он не любит, когда гости топают по утрам…

Айрин закатила глаза.

– За семь крон он сделает исключение. Лучше разбуди его и скажи, что у нас знатная гостья.

– Мне разбудить Гренера Стаака?! Будто не знаешь, как он несносен, когда его будят до обеда! Готова поспорить, его вчерашний вечер был долгим и неприятным.

– Тогда я пойду сама. Дядюшка будет ещё несноснее, если узнает, что мы упустили такую знатную гостью. Я отправлю к тебе Барена, он поможет благородной госпоже управиться с поклажей, а потом мы натопим и вычистим комнату. Вмиг управимся, уважаемая госпожа! А вы пока можете обогреться на лавке у печи.

– Сколько беспокойства! – Грит вздохнула, но, кажется, тоже поняла, что здесь можно хорошенько заработать. Айрин спешно поднялась на второй этаж и услышала, как разносчица кому-то говорит:

– Закрыть окна и двери? Знаете, мы всегда проветриваем, свежий воздух помогает в уборке, прогоняет плохие запахи и дурные мысли. Хотите позавтракать? Тогда я сейчас разбужу повара…

По многим причинам Айрин с радостью отказалась бы от затеи разбудить дядюшку, но к своим обязанностям она относилась со всей серьёзностью. Девушка постучала в дверь. Не получив ответа, постучала вновь, пока не услышала на другом конце комнаты недовольные стоны и ворчание.

– У нас гость, дядюшка, чужестранка! – крикнула она.

Из-за двери послышалось с трудом произнесённое: «Тогда извольте об этом позаботиться сами».

– Это благородная госпожа, дядюшка, и требует комнату на одного. Позволите устроить её на чердаке? Госпожа платит настоящим серебром и не интересуется ценой и готова дать целую крону за один день.

– Серебром? – спросили из-за двери. Голос дядюшки вмиг зазвучал бодрее. Покашляв и постонав, он с шумом сплюнул и гаркнул: – Тогда чего ты бездельничаешь у меня под дверью, дурёха? Натопите зал, разбудите повара и приготовьте эту чёртову комнату!

– Уже исполняем, дядюшка, просто хотели разбудить тебя, чтобы ты лично поприветствовал гостью.

С другой стороны двери с грохотом опрокинулся стул. Дядюшка разразился проклятьями – видимо, обо что-то запнулся, – а затем крикнул:

– Без меня, конечно, снова не обойтись! Уже иду. А тебе, Айрин Дочь Ворона, нечего рассиживаться у меня перед дверью. Займись, в конце концов, делом!

Два часа спустя Рагне фон Биал вошла в погружённую в полумрак конюшню, расположенную на другом конце площади. Её владелец, мастер Рамольд, был в своей кузнице рядом и ковал гвозди для подков. Звонкий стук молотка проникал в тепло тёмной деревянной постройки, где находилось с полдюжины лошадей.

– Цифер, ты где?

Из соломы поднялась какая-то фигура.

– Здесь, ваша милость. В жилье, которое отвела мне ваша щедрость.

Рагне осклабилась:

– Здесь спится лучше, чем в трактире. Там спрятана руна, я ощущаю её. Ты вряд ли смог бы долго находиться в доме, у меня и самой нестерпимо болит голова, и простейшее колдовство даётся с трудом.

Она бросила ему яблоко. Второе яблоко скормила лошади.

Цифер поймал яблоко одной рукой и тщательно натёр его об рукав.

– Глупая идея – заглянуть в эту деревню. Мы могли бы и дальше прятаться в лесах, пока действует руна.

Рагне сморщила нос:

– Я не такая, как ты, Цифер. Ни дня больше не выдержу в этих стылых лесах! Вечные прятки совсем меня измотали. Я и забыла, каково это – не мёрзнуть хотя бы одну ночь. И ты сам слышал, как недоволен повелитель нашими успехами. Мы больше не можем целый день торчать в глуши, ожидая, когда какой-нибудь болван попадёт к нам в сеть, Цифер.

– И всё же пойти в эту деревню – ошибка, и добром она не кончится, вот увидишь.

– Надеюсь, нам не придётся долго здесь оставаться. Ты узнал что-нибудь от своих дружков?

– Я спросил их, как ты и хотела, но, как я и предсказывал, о руне им ничего не известно. Зато они рассказали, что местные амбары, по-видимому, наполнены до краёв, особенно те, которые принадлежат кузнецу.

Рагне зло посмотрела на него:

– Сколько раз говорила тебе не «тыкать» мне, пока я играю знатную даму? Никогда не знаешь, кто может услышать наш разговор.

– Здесь только мы, лошади да несколько мышей. Они уж точно не выдадут, ваше высочество, – проговорил Цифер и, противно захихикав, впился в яблоко.

– Прекрасно. Я возвращаюсь в трактир, попытаюсь разузнать, где скрывается этот проклятый знак. И если вспомню, отправлю тебе позже что-нибудь поесть.

Она особо выделила последние слова, и её спутник понял: она решила об этом не вспоминать.

Он пожал плечами в ответ, откусил яблоко и улёгся обратно на тёплую солому, вызывающе широко скаля зубы.

– Она говорила, что её сюда привело? – спросила Айрин.

Она стояла рядом с Грит у стойки и следила за чужестранкой, сидевшей уже битый час в зале – сначала у печи, а сейчас, когда зал стал постепенно заполняться, за маленьким столиком в нише. Отчего-то гостья не хотела перейти в дальний, лучший зал.

– Мастеру сказала, что она здесь по делам, – ответила Грит.

Айрин наполнила пивом следующий кувшин.

– В Хальмате?

Разносчица усмехнулась:

– То же сказал и Гренер Стаак, а когда он спросил, что за дела такие, она ответила, что ищет злачное местечко для какого-то господина.

– В Хальмате?! – Айрин поставила последний кувшин с пивом на поднос.

Грит засмеялась, взяла поднос и потащила его к столам. В большом и дальнем залах было намного больше народа, чем обычно бывает посреди недели, в чём – Айрин не сомневалась – была заслуга чужестранки. Она подозвала брата и поставила кувшин с вином на стойку.

– Это для нашей особой гостьи, – пояснила она и поставила рядом с кувшином красиво расписанную глиняную кружку.

Барен кивнул и, мешкая, поднял поднос, но сестра вдруг удержала его за руку:

– Не забудь спросить, не хочется ли ей ещё чего-нибудь.

Брат испуганно посмотрел на неё:

– Спросить?

Айрин с серьёзным видом кивнула.

– Чем больше она закажет, тем больше серебра мы получим и тем лучше будет настроение у дядюшки. А от её богатства, как знать, может, перепадёт и несколько геллеров нам.

– Если дядюшка опять всё не проиграет. Мукомол Ульхер принёс с собой кости.

И Барен с мрачным лицом поплёлся к столику.

– Ах ты боже мой, ну и вид у твоего братца, – проговорила Грит, вытирая пот со лба. – Будто идёт к целителю вырывать зуб.

– Я лишь велела ему спросить у чужестранки, чего ей угодно.

– Иногда ты бываешь настоящим чудовищем, – сказала Грит и рассмеялась.

Айрин заставила весь поднос большими кубками.

– Должен же он учиться разговаривать с женщинами, – улыбнулась она, нацеживая пиво.

Рагне фон Биал осмотрелась по сторонам. Она тщательно выбрала место: с него было хорошо видно битком набитую пивную. Хозяин трактира сидел в дальнем зале за большим столом рядом с, очевидно, главными людьми в деревне, бражничал и играл в кости. За другими, менее знатными столами пили, смеялись и много шептались о «чужестранке». Рагне уже поняла, что в это захолустье редко заезжали путешествующие знатные дамы, к тому же разъезжающие не в экипаже, а верхом, и не с супругом, а лишь с одним предполагаемым слугой.

Она не обращала внимания на любопытные взгляды и была сосредоточена на приключениях своих маленьких шпионов, пробирающихся по дому на паучьих лапках и высматривающих подозрительный мешок. Трактир был старой, большой и кривой лачугой. Рунический мешок мог лежать где угодно, но, без сомнения, был рядом и затруднял ей даже это маленькое колдовство. Вдруг Рагне снова помешали, и она отпустила связь.

– Что? – приветливо спросила она юношу, обратившегося к ней.

Тот избегал её взгляда.

– Я только спросил, не хотите ли вы чего-нибудь ещё, ваша милость.

Он принёс ей долгожданного вина.

Чужестранка улыбнулась и постучала указательным пальцем по краю бокала.

– Разве в вашей деревне не принято наливать гостю, когда подают вино?

– Ох, конечно, извините, – встрепенулся юноша. Кувшин грубо ударился о край кубка.

– Скажи, мой юный друг, как твоё имя? – по-дружески спросила Рагне. Она положила свою тонкую руку ему на запястье, давая понять, что кружка наполнена достаточно.

– Барен, госпожа, – ответил он.

– Барен – красивое имя. А дальше?

– Барен Сын Ворона, ваша милость. Извините меня.

И спешно помчался обратно к стойке.

Рагне увидела, что он разговаривает с девушкой. Она бы дала обоим не больше семнадцати лет. На первый взгляд они были не похожи: у него тёмно-русые волосы и в плечах косая сажень, она, напротив, худощавая и темноволосая. И всё же было очевидно, что они брат с сестрой, возможно, даже близнецы. Рагне пригубила вина – оно было слишком кислым – и жестом подозвала к себе. Девушка отправила брата. Это было на руку Рагне, поскольку она уже разрабатывала план, в котором пареньку будет отведена своя роль.

– Вы… хотите чего-то ещё, благородная госпожа?

– Та юная девушка – твоя сестра? – И после одобрительного кивка продолжила: – Сын Ворона – необычное имя, особенно для девушки.

– О, её, конечно, зовут Дочь Ворона. Мы подкидыши, госпожа. В Хальмате говорят, что подкинутых детей приносят вороны.

– Правда? Как любопытно! Что до вина, оно немного кислое, но главное – недостаточно крепкое, на мой вкус. Быть может, в погребе есть мягкое вино покрепче?

– Конечно, госпожа!

Вскоре он принёс новый кувшин.

– Это вино из Кандта, ваша милость.

– Ах, почти родные края, – промолвила с улыбкой Рагне. Она сделала глоток. – Да, в его вкусе пологие склоны Кандта и Биала. Вы доставили мне радость, Барен Сын Ворона.

И положила на стол серебряную монету.

Юноша зачарованно уставился на деньги.

– Можешь забрать крону.

Барен украдкой бросил взгляд в дальний зал, где мукомол по имени Ульхер заведовал разговором и игрой в кости.

– Мы должны отдавать все деньги дядюшке, госпожа.

– Ну, от меня он ничего не узнает, – заговорщическим тоном прошептала Рагне и придвинула монету. – И думаю, ты можешь заработать ещё больше, юный друг. Твоё общество мне приятно.

Он покраснел, быстро схватил монетку и исчез за стойкой, где тут же показал крону сестре. Рагне довольно откинулась назад. Всё прошло так, как она и предполагала. Хозяин трактира не только держит свою прислугу в страхе, но и мало им платит. Без сомнения, парень нуждается в деньгах. Быть может, где-то в деревне есть девушка, которую он хотел бы впечатлить подарком. И она может ему помочь.

Рагне отпила ещё вина, которое было не лучше прежнего, и вновь попыталась установить связь со своими восьминогими любимцами. Они обшарили весь дом, но до сих пор ничего не нашли. Через некоторое время гостья снова подозвала юного Сына Ворона.

– Быть может, ты ответишь мне на один вопрос, мой друг. Я проезжала мимо нескольких деревень, которые не пощадила чума. Много скота издохло, люди были больны и выглядели жутко. В вашей деревне, напротив, жители, кажется, в полном здравии.

– Наверное, нам повезло, – промолвил юноша, по-видимому смущённо ожидая её заказа.

– Просто повезло? – спросила Рагне и положила ещё одну серебряную крону на стол.

Он взял деньги и прошептал:

– И, конечно, руна.

– Ах, защитная руна! Как это мудро! Верно, её хранит тот жрец в своём храме? Тот невысокий человек в дальнем зале, с длинной бородой, и есть жрец?

– Да, это он, но Аба Брон часто в разъездах, совершает обряды в других деревнях. К тому же лучше хранить руну в центре деревни, нежели на холме, чтобы она защищала скот и людей, а не жреца, который здесь редко бывает.

– Видится мне, хальматцы – толковые люди. Но чуть не забыла, я хотела заказать что-нибудь поесть. Что мне может предложить ваша кухня?

Юноша перечислил с полдюжины сытных блюд, но, к его явному удивлению, она заказала лишь немного хлеба, масло и мёд.

Едва разносчик ушёл, как на стол Рагне легла тень. Перед ней вырос мужчина в воронёной кольчуге и посмотрел на неё с неприкрытым любопытством. Недавно она видела его в дальнем зале.

– Я могу вам чем-то помочь? – дружелюбно спросила она.

– Надеюсь и рассчитываю на это, если позволите. До меня дошли слухи, что в деревне появилась чужестранка, госпожа не из наших мест, и моя задача, честь и обязанность – узнать, что значит ваш приезд. Капитан Хуфтинг, командующий стражей Хальмата, к вашим услугам.

– В вашей деревне есть стража?

– Конечно. Не будь её, я не смог бы стать капитаном, верно? А сия должность значит, что на данный момент я являюсь своим собственным начальником, поскольку с тех пор, как умер старик Гроль, я один охраняю славных жителей нашего селения. И хотя многие говорят, что в охране больше нет надобности, ведь уже много лет ни один разбойник не отваживался показать здесь своё неумытое лицо, я возражаю, что это прежде всего моя заслуга, ведь я стою на страже день за днём, ночь за ночью! Мы не нуждаемся в этих самодовольных солдатах замка Грюнварт, которые, кстати говоря, крайне редко здесь показываются, да и то лишь затем, чтобы посидеть в трактире на своих задницах, закованных в броню, и напиться!

– Без сомнения, вы выполняете благородную задачу, – выдавила Рагне фон Биал, не в силах уследить за подробными излияниями капитана.

– Правда в ваших словах, благородная госпожа! И теперь я, как орёл, неизменно кружащий в небе, возвращаюсь к вопросу, заданному в начале нашей приятной беседы: что привело вас в наш прекрасный и скромный Хальмат?

– О, я приехала разведать возможности для торговли по поручению близкого мне господина.

– Возможности, здесь? О каких сделках помышляет ваш знакомый поручитель в месте, которое непревзойдимо только в скуке?

– Как вы, верно, понимаете, это тайна, но я доверюсь вам и немного раскрою её: это связано со скотом.

– Значит, он разводит скот? Вне всякого сомнения, пастбищ здесь вдоволь, разных размеров и в разных местах. И наш край, как я уже, возможно, упомянул, благодаря моим неустанным стараниям чрезвычайно безопасен.

– О чём я непременно отзовусь с похвалой, – заверила Рагне.

– Тут вы не ошибётесь, дорогая госпожа, совсем даже не ошибётесь! – заключил капитан, пригладил бороду и, неловко поклонившись, удалился.

Наконец Рагне могла вновь посвятить свои мысли паукам. Однако её восьминогие помощники до сих пор не нашли и намёка на то, где мог быть спрятан рунический мешок.

Вечер становился всё оживлённее. Смущение, с которым хальматцы долгое время разглядывали Рагне, постепенно исчезло. В дальнем зале щёлкали кости, слышались брань и смех. Рагне отправила туда одного паука-скакуна и вскоре убедилась, что у мукомола запрятана в рукаве меченая кость, которую он время от времени использовал, чтобы выиграть.

У стойки брат с сестрой пререкались, когда у них находилось для этого время. Подослать паука-бокохода так близко, чтобы подслушать их разговор, было нелегко, но в конце концов она узнала, что, по подсчётам Барена, им не хватает ещё ста тридцати пяти крон и нескольких геллеров для выкупа. Одна или две кроны погоды не сделают, сказал Барен. Но сестра не согласилась. Она убеждала его вести себя очень приветливо с чужестранкой, которая, как знать, может и раскошелиться на серебряные монетки. А потом Айрин Дочь Ворона заметила на стене паука-бокохода, схватила полотенце и убила его.

Рагне фон Биал вздрогнула, едва удар настиг её маленького лазутчика, словно прихлопнули её саму. Когда такое случалось, её наполняла смертельная ненависть. Но Рагне взяла себя в руки: её план не терпел промедления.

Вскоре принесли еду, и Рагне воспользовалась моментом, чтобы продолжить выстраивать ловушку:

– Удивительно, что деревня вроде вашей может позволить себе защитную руну.

– Думаю, старик Маберик берёт за неё не так много.

– А, это имя я уже слышала. Странствующий мастер рун, не так ли? Но кто даёт золото, которое добавляют к руне?

– Золото?

Рагне с серьёзным выражением лица кивнула.

– В этом благородном металле ещё сохранилось немного белой магии, утраченной в Драконьей войне. Без двух-трёх золотых монет руна не подействует.

Юноша покачал головой.

– Никто в нашей деревне никогда не видел золотых монет, не то что имел, моя госпожа.

– Наверное, они просто держат это в тайне, что не удивительно. Одна монета легко может стоить сто серебряных крон!

– Сто крон?

– Да, трудно представить, правда?

Барен Сын Ворона кивнул.

– Какая пустая трата!

– Но руна важна, госпожа.

– Несомненно, вот только магии, которая кроется в единственной золотой кроне, хватает на многие годы. Никогда не понимала, зачем они кладут в рунический мешок несколько монет.

– Несколько?

– Таков обычай. Ну, оставим это. Что это за мёд? Он из вашей деревни? Просто восхитительный!

Юноша пролепетал что-то в ответ и снова исчез. Остаток вечера он был молчалив. Его сестра не раз спрашивала, что с ним стряслось, но не получала ответа. Рагне видела, что её семена уже дают всходы.

Она больше не говорила с ним о рунах. Вместо этого Рагне отпускала замечания о свободе и независимости, затем мимоходом рассказала историю о легендарном герое из Биала Аргоносе, которого волшебное сокровище освободило из кабалы и прославило и который в конце многих приключений завоевал сердце прекрасной девушки. Она видела, как заблестели глаза Барена Сына Ворона, и задумалась, не зашла ли слишком далеко. Было бы намного проще управлять им с помощью магии, вот только проклятая руна мешала, и у неё всё сильнее болела голова. Ей даже пришлось призвать обратно пауков – это маленькое безобидное колдовство, если продолжалось долго, становилось пыткой.

Время шло, в дальнем зале уже больше спорили, нежели смеялись. Рагне заметила, что хозяин трактира изрядно пьян. Он винил всех и каждого в том, что они обманули его, но гости лишь усмехались. Жрецу это быстро надоело, и он с брезгливым выражением ушёл. Шум усилился, и вскоре разносчица по имени Грит решительно выставила за дверь нескольких гуляк.

Рагне фон Биал вернулась в свою комнату с полупустым кувшином вина. Она помассировала ноющие виски и с нетерпением стала ждать, когда Барен Сын Ворона попадёт в её сети. В какой-то момент внизу всё затихло, и она задремала.

Спустя время Рагне внезапно очнулась и прислушалась к тишине. Улыбка промелькнула на её лице: голова перестала болеть! Рагне поднялась, выскользнула из комнаты и пробралась в конюшню. Пора было приниматься за дело.

Кто-то потряс Айрин за плечо. Она открыла глаза: от свечи исходил слабый свет, рядом стоял брат и держал её за плечи.

– Не спишь?

– Уже нет, балда, – недовольно пробормотала она.

– Ну и хорошо. Вставай, ты должна мне помочь.

– Сколько времени?

– Ты идёшь?

Айрин потянулась и зевнула, её бросило в дрожь. Дверь крошечной комнатки, которую она делила с Бареном, была открыта нараспашку.

– Что случилось?

– Проблемы.

Айрин думала пожелать Барену сходить к ночным альвам, но, увидев тревогу на его лице, вылезла из постели.

– Что ты натворил?

– Накинь что-нибудь, нам нужно в хлев.

– Барен! Сейчас же скажи, что случилось!

– Лучше я покажу.

В плаще поверх ночной рубашки Айрин спустилась по скрипучей лестнице вслед за братом и выбралась через заднюю дверь к вытянутому коровнику. В безоблачном небе сияли звёзды, в воздухе чувствовался мороз.

Барен приоткрыл тяжёлую дверь в хлев, они пробрались внутрь. Айрин слышала дыхание спящих коров. Пахло прелой соломой. Брат схватил её за рукав, потянул за собой к приставной лестнице и полез наверх. Айрин наморщила лоб. На полу хранилось сено и солома для скота. Что Барену нужно наверху? У одной из дубовых балок он остановился.

– Здесь, – сказал он и поднял свечу. На балке промелькнул один паук-волк.

В жёлтом свете Айрин увидела рунический мешок. Прежде она видела его только снизу, когда старый мастер Маберик его подвешивал. У неё возникло плохое предчувствие.

– Что ты натворил, Барен?

– Только посмотрел, я думал, там лежат монеты.

– Монеты? В мешке с руной? С чего ты взял?

– Слышал в пивной.

– От кого?

– Не знаю.

– Не от чужестранки ли, которая дала тебе серебряные кроны?

– Возможно, но какая разница! Монет нет, и…

– Что «и»?

– Ну, там внутри была одна записка…

Он снова запнулся в своём коротком рассказе.

– Пергамент с руной?

– Может быть. Я вытащил его, потому что хотел проверить, что в мешке, но там были лишь опилки от рогов и копыт, и ещё камень, и солома, и всякие мелочи, и, и… в общем, записка загорелась.

– Руна сгорела?!

Барен кивнул. Он был бледен как смерть.

– Если дядюшка узнает, он меня убьёт.

– Я ничего ему не скажу, – медленно проговорила Айрин.

– Я тоже, но если скот заболеет …

– Может, обойдётся, зима ведь почти прошла. А через два-три месяца придёт мастер Маберик, и мы попросим его сделать новую защиту.

– В Хайниме чума погубила коз и овец, а потом перешла на людей. А в Оксрайне коровы и быки дохли как мухи, а потом умерло несколько батраков и крестьян. Это недалеко от нас. А Эльхен говорит, что чума и эпидемия на службе у повелителя ведьм, они рыщут зимой по стране, сметая стада, у которых нет защиты.

Айрин тоже слышала о несчастьях, постигших другие деревни в долине.

– Не думаю, что повелителя ведьм сильно заботит наш хлев, – нерешительно сказала она.

– Но он кормится горем и нуждой, это каждый знает! Спроси хотя бы Эльхен.

– Она наполовину сумасшедшая и занимается разве что светильниками в храме, потому что Аба Брон не хочет марать руки. Что она понимает в таких вещах? – возразила Айрин, не слишком уверенная в своих словах. – Что ты вообще собирался сделать? Хотел украсть монеты?

– Нет, конечно же нет! Я лишь хотел посмотреть, вправду ли они там есть…

– Дурачина! Если бы там были деньги, дядюшка бы давно их проиграл.

Она вздохнула. Неладное обнаружится не позже того дня, когда мастер рун снова появится в деревне. А дядюшка не из тех, кто спокойно к этому отнесётся.

– Нам нужно её заменить.

– Руну?

– А что ещё? Мы сделаем новую записку, напишем на ней руну и положим обратно в мешок. Может быть, старый Маберик вовсе не заметит, что что-то не так.

– Но как… – начал было Барен, но Айрин перебила его:

– Проберись в комнату, где дядюшка ведёт счета. Нам нужны пергамент, чернила и перо.

– Но ты ведь не умеешь писать!

– Я не собираюсь писать письмо, мне нужно только заменить руну. Я уже видела несколько, это не должно быть трудно.

– Но только мастер рун…

– Ты будешь спорить дальше или что-то сделаешь, Барен Сын Ворона? Скорее собирайся, мы должны закончить, прежде чем пропоёт петух. Скоро рассвет.

Барен посмотрел на неё, в его взгляде читалось не только удивление, но и сомнение. Наконец он ушёл, и она осталась в темноте одна. Что она задумала? Подделать руну? Это было, конечно, запрещено, наверняка даже опасно, но не так опасно, как если дядюшка узнает, что натворил её брат. Она потёрла замёрзшие пальцы и попыталась вызвать в памяти руны, которые были в храме. Как-то она спросила Эльхен, что они означают, но старуха в ответ лишь шепнула, что об этом могут знать только жрецы. Спросить Абу Брона сейчас нельзя – нет времени. Да и вряд ли он ей поможет – жрец был во власти богов и священных обрядов, но не слишком-то отзывчив. И к тому же не умел держать язык за зубами.

Вскоре Барен вернулся. Он принёс перья, чернила и несколько листов пергамента.

– На случай, если у тебя не получится с первого раза, – объяснил он.

– Твоя первая здравая мысль за сегодня, – проворчала Айрин.

Она поискала ровную балку и разгладила пергамент. Иногда она видела дядюшку за работой, когда он вёл счета. Он не прогонял её и считал даже полезным, если его разносчицы научатся считать. Буквы Гренер Стаак писал с трудом: он полагал, что они совершенно не нужны прислуге. Но то буквы, а руны – нечто совершенно иное. Они древние, загадочные, магические. Быть может, они принесут несчастье, если неумело их использовать.

– Что теперь? Уже светает, – торопил её Барен.

Айрин закрыла глаза. Она воскресила в памяти руны из храма. Считалось, что они вымаливают защиту у богов. Это ей и было нужно. Руны Фронара-отца и Умоны-матери она знала, но какая означает мольбу и, главное, какая отвечает за защиту?

Она вновь открыла глаза и призналась себе, что не знает. Недолго думая, она выбрала руну, как ей казалось, наиболее похожую на защиту, и начала выводить её. Получилось ужасно.

– Не знаю, что должен значить этот знак, – проговорил Барен, – но он выглядит так, словно умер жалкой голодной смертью.

Айрин послала ему злой взгляд, глубоко вздохнула и повторила руну, на этот раз резче прочертив линии. Выглядело гораздо лучше. Барен протянул ей новый лист.

– Он примерно того же размера, что и записка из мешка. Жаль, я не видел руны, пергамент сразу же вспыхнул.

– Хорошо, – пробормотала Айрин, положила лист на перекладину и затаив дыхание быстро нарисовала руну, которая казалась ей правильной.

– Подожди, пока высохнут чернила, – предупредила она брата, который уже собирался сложить лист. – Помахай им туда-сюда, дядюшка всегда так делает, – посоветовала сестра и открыла мешок. Брат последовал её совету, обеспокоенно глядя вверх на стропила, где отражались первые лучи солнца. Наконец он медленно сложил пергамент и запихнул его в мешок, протянутый сестрой.

– Спасибо, – пробормотал он.

Она коротко кивнула. В деревне запел первый петух. Айрин с братом прошмыгнули в дом, чувствуя, что добром это дело не кончится. Уже лёжа в постели, Айрин решила как следует проверить чужестранку, натолкнувшую Барена на эту глупую авантюру.

Рагне фон Биал встряхнулась и прервала связь с пауками-волками, отправленными в хлев. Перекладины и коровы поблёкли, и она снова очутилась в конюшне кузнеца, где разместили её лошадей и так называемого слугу. В течение неприятно долгого времени её мучило ощущение, что ей не хватает рук и ног. «Случилось», – заключила она, чрезвычайно довольная. Её знобило, и она протянула руки поближе к фонарю, но он почти не давал тепла.

– Ты говорила это ещё час назад, – заметил альв, подёргивая бровями. – Почему мы до сих пор не напали?

– Мне было любопытно, что сделает этот парень.

– А что ему оставалось? Этот дурак разрушил колдовство, как ты и предсказывала, и здесь нет мастера рун, который смог бы это исправить. Чего ещё ждать? Уже почти рассвело, слишком поздно для моих друзей.

– Спокойно, Цифер. Завтра будет ещё один день, но главное – ещё одна ночь.

– Ты хочешь остаться в этой дыре ещё на один день?

Рагне пожала плечами.

– Тебе не нравится? Этот хлев лучше кустов, под которыми мы в последний раз спали, и лучше лесов, которые ждут нас, ведь, по твоим словам, мы должны быть осторожны.

– Однажды я буду разыгрывать господина, а ты будешь моей служанкой.

Тонкие усики Цифера дрожали. Вид у него был обиженный, впрочем, как и всегда.

Рагне повернулась к нему:

– Кто же отнимет у тебя хозяйские повадки? Удивительно, как они не замечают, что в твоих жилах течёт кровь альвов. Нет, ты хорошо спрятан в хлеву, мой друг. – Она смягчила его обиду улыбкой. – К тому же нам ещё рано уезжать отсюда. Меня интересует девчонка. Уверенность, с которой она подделала руну, впечатляет. Возможно, в ней и её брате кроется нечто большее, чем кажется.

– Это не понравится нашему господину, Рагне.

Она пожала плечами:

– Повелитель ведьм далеко, Цифер, и он бессмертен. Днём больше или меньше для него не имеет значения.

– Однако его задания всегда срочные, – пробормотал ночной альв.

Рагне вышла из конюшни и глубоко вдохнула холодный воздух. Головная боль прошла, и теперь никакая руна не могла помешать ей сплести колдовские чары. Она прошлась по деревне. Тут и там Рагне вытряхивала из рукава крошечных зимних пауков, шептала им мрачное благословение и смотрела, как они расползаются, оплетая Хальмат тонкой, почти невидимой сетью.

Пауки – благодаря им она обнаружила, что отличается от других девочек в своём маленьком родном городке. Ещё в детстве она заметила, что может подчинять эти хрупкие создания своей воле. Рагне сохранила это знание в тайне, ведь своими глазами видела, что в Биале делают с женщинами и девушками, обладающими особыми способностями.

Рагне отбросила мысли о болезненном прошлом и вернулась в хлев, где пересекались все нити её тёмной паутины. Она собралась, пробормотала древние заклинания, посыпая при этом нити чёрной серой. Закончив, донельзя довольная, Рагне фон Биал вернулась обратно в трактир.

Проклятие

На следующий день Айрин старалась держать брата подальше от всяческих поручений красивой чужестранки. Она сама принесла ей завтрак, состоявший из хлеба, масла, мёда и горячего травяного отвара.

– А где же твой брат?

– Он занят, – кратко ответила Айрин.

– Как жаль! Он был очень приветлив, намного приветливее, чем другие, работающие в этом трактире, – промолвила чужестранка с холодной улыбкой.

Айрин с трудом сохраняла спокойствие. Она бы с удовольствием выцарапала глаза этой госпоже, которая, вне всяких сомнений, и натолкнула Барена на глупую идею.

– К счастью, у Барена есть сестра, которая следит за тем, чтобы другие не пользовались его доверчивостью.

– Что ты имеешь в виду? – спросила гостья, кладя на стол серебряную крону. Айрин на миг уставилась на монету, но потом решила не замечать её.

– Чего-нибудь ещё желаете, благородная госпожа? – холодно произнесла она.

– Пожалуйста, ещё немного этого восхитительного мёда, – ответила чужестранка со слащавой улыбкой.

– Ах, эта двуличная гадина! – кипела Айрин, зайдя на кухню за мёдом.

– Кто? – спросил повар Лель, готовя на плите гороховую похлёбку.

– Никто, – бросила Айрин.

– Предположу, что ты говоришь о нашей знатной гостье, которой прислуживаешь с таким недовольным лицом? – отозвалась Грит, перебирая запасы. – Она даёт хорошие чаевые, а богам известно, что деньги нам ещё могут пригодиться. Что она тебе сделала?

Айрин собралась было рассказать про руну, но прикусила язык. Никто не должен узнать, что произошло.

– Ничего, – пробормотала она наконец.

– Кажется, вы оба ей приглянулись, – заметила Грит. – Во всяком случае, она недавно спрашивала о вас.

– Обо мне и Барене? Что она хотела узнать, что ты ей рассказала?

Грит пожала плечами:

– Лишь то, что вороны оставили вас вот уже почти как семнадцать лет назад на пороге трактира и никто не знает, зачем и почему, а главное – кто. И это всё, что мне известно. Вы оба были миленькими и невинными, наверное, полгода от роду, это я ещё помню. Больше всего мне хотелось вырастить вас, но Нурра заявила, что позаботится о вас сама, а я тогда слишком боялась перечить ей. Она была словно помешана на вас и ни за что на свете не отдала бы. Ах, тогда я была хороша собой и надеялась, что и у меня однажды появятся дети!

– Хороша собой ты и сейчас, – пробурчал Лель, от чего Грит громко рассмеялась.

Возвращаясь с заказанной едой, Айрин вспомнила одну из поговорок, которую часто говорила Нурра: мух ловят на мёд. Именно это она и хотела испробовать. Она проглотила свой гнев и с особенно любезной улыбкой поставила еду на стол.

– Всем ли вы довольны, уважаемая госпожа?

– Что? Да, конечно. Скажи, а где хозяин этого трактира? Мне нужно с ним поговорить.

– Дядюшка… то есть мастер Стаак вчера до поздней ночи… работал. Он долго спит. Мне его разбудить?

– Нет, это не к спеху. Я пробуду здесь ещё какое-то время.

Айрин померещилась угроза в её словах, во всяком случае, заявление гостьи пришлось ей не по душе. Эта тощая мерзавка подбила Барена сделать глупость. Как знать, что ещё она замышляет? Надо разузнать о ней побольше. Айрин прокралась на чердак, чтобы взглянуть на пожитки гостьи, но, к её огорчению, комната была заперта.

Следующий шанс представился в обеденный час, когда Рагне фон Биал настояла на том, чтобы отнести еду своему слуге в сарай. Даже Грит это показалось странным, но она вздохнула с облегчением, что ей не придётся идти туда самой. Без лишних вопросов она отдала чужестранке плошку с горохом, капустой и колбасой.

Айрин отвязала передник и схватила ведро.

– Я к колодцу, набрать воды! – крикнула она Грит на ходу.

– Но у нас её достаточно, – удивлённо воскликнула разносчица ей вслед.

Колодец находился в центре рыночной площади и был излюбленным местом встречи служанок, батраков, крестьян и ремесленников, где они обменивались новостями и сплетнями. Сейчас здесь было пусто, один вахмистр Хуфтинг слонялся вокруг, делая вид, что охраняет колодец. Это был лишь предлог, чтобы подстеречь деревенских служанок и рассыпаться перед ними в напыщенных комплиментах. Айрин и не собиралась идти к колодцу, но из-за вахмистра ей пришлось прокрасться в конюшню кузнеца с другой стороны – что было, в общем-то, неплохо, ведь так она обходила дом сзади. Она прижалась к стене. Кажется, мастер Рамольд только что устроил себе отдых – в кузнице было тихо, и через открытые окна хлева Айрин слышала приглушённые голоса. Она осторожно подобралась ближе.

Цифер на корточках восседал на поперечной балке, глядя на Рагне сверху вниз и словно наслаждаясь этим. Она ничего не сказала, однако недвусмысленно поставила дымящуюся тарелку на пол, а не на скамеечку в сарае.

Кустистые брови Цифера приподнялись, и в конце концов он спрыгнул вниз.

– Ты опоздала, – пробурчал он, с шумом вдыхая запах принесённого обеда. – Капуста, горох и отварная колбаса из свинины? Почему всегда свинина? Когда же ты принесёшь мне телятину или, на худой конец, говядину?

– Могу забрать, если не хочешь. Есть новости?

Ночной альв в ответ лишь засопел, быстро схватил плошку и прикрыл её рукой, будто действительно боялся, что Рагне может отнять еду.

– Ничего нового, но я ничего и не спрашивал. Моим друзьям нужно набраться сил для будущего задания, как ты можешь догадаться. А ты разузнала о тех негодниках, которые так тебя интересовали?

– Немного, но мне рассказали об одной старухе, которая заботилась о них в детстве. И я собираюсь отыскать её.

– Может, этим займусь я? Никто не обратит внимания на слугу, разгуливающего по деревне. А тебя тотчас заметят.

Неужели альв не понимает, думала про себя Рагне фон Биал, что он гораздо больше бросается в глаза – своим испещрённым морщинами лицом с неправдоподобно кустистыми бровями, своей шатающейся походкой и горбатой спиной? Но она промолчала. Альв гордился созданной им оболочкой, покрывающей его белоснежное тело, которое изредка, в полнолуние, лёгким мерцанием угадывалось под ненастоящей кожей.

– Ты мало смыслишь в таких вещах, Цифер, – сказала она наконец, – к тому же слишком быстро теряешь терпение. Мы не можем позволить себе ещё одну мёртвую.

Цифер левой рукой запихнул колбасу в глотку, не сильно утруждая себя проглатыванием. Вдруг он сделал предостерегающий жест и кивком указал на заднюю стену хлева. Рагне нахмурилась. Своим тонким чутьём она отыскала в тёмном углу паука, подчинила его своей воле и отправила на улицу проверить. Она не сильно удивилась, узнав, что это Дочь Ворона, и громко сказала:

– По крайней мере, я здесь всем очень довольна. Думаю, вскорости смогу сообщить нашим друзьям, что их деньгам найдётся хорошее применение на здешних пастбищах.

И она подробно разъяснила ухмыляющемуся Циферу о состоянии лугов в Хальмате, о радушии жителей. Рагне говорила до тех пор, пока не увидела, что девушка потеряла терпение и ушла. Лишь тогда она замолчала.

– Кто это был?

– Девчонка, о которой я тебе рассказывала.

– Она, значит, тоже любопытна. Или чересчур любопытна? Есть где поработать моему ножу?

– Не вздумай, Цифер! Она всего лишь глупая девчонка и не помешает нам. Эта деревушка сулит щедрый урожай.

Айрин была разочарована. Поначалу она немногое поняла из разговора, потом ей показалось, что они заговорили о некой мёртвой женщине, и вдруг разговор переменился и речь пошла о том, как хорошо подходит Хальмат для сделок по скоту. Неужели её заметили? И поэтому эта стерва сменила тему. И о чём чужачка говорила раньше? Она казалась всё более подозрительной.

Айрин вернулась на рыночную площадь и, недолго думая, направилась к колодцу. Вахмистр Хуфтинг по-прежнему был там. Под порывами резкого ветра он ходил взад-вперёд, очевидно, замерзал под своим тонким плащом, удивляясь, что никто не идёт к колодцу, и наверняка купился бы на любое приветливое слово и улыбку. И тут он увидел Айрин.

– Ах, сама разносчица «Голубого дракона» удостоила чести показаться в этот холодный день! Вы – согревающая услада для моих мёрзнущих глаз.

– Отчего же вы не в вашей сторожевой башне, капитан? Там уж точно намного теплее, – заметила Айрин, и ей стоило некоторых усилий подольститься к нему этим «капитаном». Раньше он был одним из двух ночных стражей, равных по положению.

– Долг превыше всего, дорогая фройляйн. Не найдётся ли у вас времени составить мне компанию, чтобы разговором отогнать паршивую холодрыгу из моих дряхлых костей? Я давно не видел вас у колодца, кажется, обычно воду носит ваш брат?

Айрин привыкла к манере капитана выражаться витиевато и оставалась серьёзной. Она откашлялась.

– Ну, сегодня я, – ответила она и, распустив цепь, опустила ведро в колодец.

– Поразительно, что он никогда не замерзает, правда? Быть может, потому, что он чувствует тепло наших сердец, как вы думаете, фройляйн Айрин?

– Вероятно, вы правы, капитан. Можно вас кое о чём спросить? – Айрин крутила ручку, поднимая полное ведро наверх. Цепь шла с натугой, ручка обледенела. Но Хуфтингу даже не пришло в голову ей помочь.

– Конечно, спрашивайте. Скромный капитан с радостью постарается помочь вам ответом и советом, почерпнутыми из мудрости многолетнего опыта.

– Эта чужестранка, которая остановилась в нашем трактире… Что вы о ней знаете?

– Почему вы спрашиваете? Она справлялась обо мне?

– Совсем нет, мне просто подумалось, раз она не отсюда, а ваша первейшая задача – не спускать глаз со всех чужестранцев…

– Ну, она живёт под вашей, а не под моей крышей, о чём, кстати говоря, я сожалею. Я слышал её имя, но оно звучало слишком незнакомо для моих ушей, чтобы его запомнить. Что-то из империи, правда? И мне известно, что она здесь из-за неких сделок. Разумеется, я обещал молчать о других подробностях. Ах, я же совсем забыл, что хотел свести её со скототорговцем Траксом! Он может быть полезен в её делах, о которых я вам ничего не скажу. Хорошо, что вы мне об этом напомнили.

– А её слуга? Что с ним?

Вахмистр вопросительно взглянул на неё.

– Да, у неё есть один слуга, и что же?

– Он ютится в хлеву, не под нашей и не под вашей крышей. Не кажется ли вам это подозрительным?

Хуфтинг поскрёб затылок.

– Ну, каждый живёт там, где ему заблагорассудится. Отчего вы спрашиваете? Вы беспокоитесь о безопасности благородной госпожи? Не бойтесь, я зорко слежу за ней!

Он положил руку в перчатке на меч и слегка обнажил его. Айрин знала, что стражник много времени тратит на то, чтобы начистить лезвие до блеска.

– Не волнуйтесь, Айрин Дочь Ворона. Этим мечом я уберегу вас и вашу гостью от любой опасности.

Айрин отказалась от своей затеи. Да и что ей сказать вахмистру? О проступке Барена она говорить не могла, а самозваный капитан, по-видимому, не хотел видеть в чужачке опасность. Нет, на него рассчитывать нельзя. Она перелила воду в своё ведро, пожелала стражнику доброго дня и направилась в «Голубой дракон». По дороге она не могла отделаться от чувства, что за ней кто-то наблюдает. Айрин оглянулась, но позади стоял лишь Хуфтинг, глядящий ей вслед со страдальческим выражением лица.

– Что она хотела от этого болвана? – спросил Цифер из тени.

Рагне фон Биал, следившая из-за ворот хлева, пожала плечами.

– Ничего не было слышно, но наверняка капитан скажет мне, если я спрошу.

– Так и спроси! – яростно потребовал ночной альв.

Рагне одарила его улыбкой.

– Зачем? Она ему не расскажет, во что впутался её брат, а ему самому нечего выдать этой девчонке или кому бы то ни было.

– Не нравится мне это, Рагне.

– Когда тебе что-нибудь нравилось, Цифер? Давай доедай и готовь своих дружков к заданию.

– Значит, сегодня ночью мы нападём?

– Возможно.

Рагне фон Биал направилась к двери.

– Почему возможно? И куда ты идёшь?

– Увидимся позже, – ответила она снова с улыбкой и исчезла. Она чувствовала на себе разгневанный взгляд своего спутника, но её это не тревожило. Ночной альв – лучший соратник, когда он в дурном настроении.

Несмотря на свои заверения, Рагне побрела к колодцу, чтобы перекинуться парой слов с вахмистром.

– Приветствую вас, благородная госпожа, и рад видеть вас здесь под порывами холодного бриза!

Рагне восприняла эту речь как ещё одну неуклюжую попытку завязать разговор и остановилась.

– Действительно, резковатый ветер, – согласилась она. – Просто впечатляет, что никакие обстоятельства не могут помешать вам исполнять ваш долг.

В наигранной скромности стражник потупил взгляд и пролепетал несколько слов, суть которых сводилась к тому, что он недостоин такой похвалы.

Рагне подошла к нему ближе и с помощью тонкой нити зимнего паука установила с ним связь.

– И я не единственная, кто восхищается вами, капитан, – прибавила она с хитрой улыбкой.

Он наморщил лоб:

– Не единственная?

– Разносчица, которая только что набирала воды. Только не говорите, что не заметили её взглядов.

– Айрин Дочь Ворона? Ну, она была любезна, это правда, и она не избегала меня, как остальные служанки сегодня, но…

Рагне положила руку на его облачённую в доспехи грудь.

– Никаких «но», капитан, не отрицайте. Она, без сомнения, поняла, что вы за человек. К тому же человек определённого положения, не так ли?

– Это опять-таки я, единственный капитан Хальмата, – кивнул он.

Рагне растёрла между пальцами немного чёрной серы.

– Приглядитесь к ней, капитан, и заметите, что ваше сердце бьётся быстрее не только от восхищения.

На этом она, чрезвычайно довольная собой, его оставила. Она направила внимание стражника на разносчицу, и этой Айрин, на которую не действовало колдовство Рагне, вскоре придётся спасаться от проснувшейся симпатии этого болвана. Наверное, пройдёт какое-то время, прежде чем высеченная ею искра доберётся до иссохшего сердца, чтобы разгореться ярче и сильнее. И понадобится особенная руна, чтобы потушить пожар.

Конечно, можно было обойтись без этой маленькой проделки: они очень скоро покинут деревню, и Хуфтинг, как и все хальматцы, уже находился под действием её чар. Но Рагне посчитала, что маленький урок любопытной девчонке не повредит. К тому же, призналась она себе, ей просто нравилось сеять смуту вокруг.

Рагне отправилась дальше по глинистой улице к хижинам, стоящим у подножия холмов и противившимся напору ветра, быстро нашла нужную и постучалась.

Кто-то прошаркал с той стороны двери.

– Кто смеет тревожить умирающую в полуденный час? – Дверь медленно отворилась, и из-за неё выглянула старуха с поблёкшим взглядом. – Вы заблудились? Почему в последнее время все сбиваются с пути и приходят ко мне? Если вам в деревню, то идите по улице туда, – махнула рукой старуха вниз холма.

– Вы та известная госпожа Нурра, не так ли?

– Известная?

– Я наслышана о вас, и есть вопросы, которые мне необходимо с вами обсудить.

– Что за вопросы? Я очень занята, и время, которого у меня всё меньше, на вес золота.

Рагне фон Биал извлекла из рукава серебряную монету.

– Это, полагаю, вам не повредит.

– Вы не слышали? Со мной покончено, и серебро ничего не изменит.

– Но, быть может, ваши приёмные дети найдут ему применение?

– Чего вы хотите? – спросила старуха, скрестив руки на груди, не повешелив и пальцем, чтобы взять монету.

– Лучше обсудим это в доме. Знаете, на улице так холодно…

– Знаю, – сухо ответила Нурра, однако не открыла дверь пошире.

Рагне терпеливо ждала.

Наконец старуха отступила на шаг и кивнула гостье, приглашая её войти.

– Уютно, – заметила Рагне фон Биал.

Хозяйка ворча указала ей на место у печи, но ни еды, ни питья не предложила и недовольно уселась рядом с незваной гостьей. Тем не менее Рагне восторженно поблагодарила её за приглашение и дружеским жестом коснулась руки. Хозяйка не заметила паутины, оставшейся после прикосновения и соединившей их.

– Я здесь прежде всего за тем, чтобы порадоваться за вас, – начала Рагне. – Ваши дети вправду хорошо воспитаны, и, поскольку я знакома с хозяином постоялого двора, предположу, что это в первую очередь ваша заслуга.

– Вполне может быть, – ответила старуха, не скрывая, что польщена словами гостьи.

Рагне пленила её похвалой в адрес смышлёных чад, которые прекрасно устроились, несмотря на то что им приходилось работать на пьяницу, и опутывала свою жертву до тех пор, пока не потребовалось лишь крохотного магического воздействия, чтобы развязать названой матери язык.

– Знаете, Гренер Стаак не всегда был таким. Прежде это был полный надежд молодой человек, наследник внушительного постоялого двора, который, однако, не приносил большого дохода. В этом-то и таился корень его бед. Он полюбил дочь мукомола Рину Ульхер. Она была прелестной, но слишком покорной девушкой. Рина без сомнений отдала своё сердце Гренеру, однако не ослушалась веления отца и вышла замуж за самого богатого крестьянского сынка из деревушки Хайним, что неподалёку отсюда. Это разбило Гренеру сердце, он запил и начал играть в кости. А потом, в одну тёмную ночь, оставшейся странным образом очень смутно в моей памяти, судьба вновь сделала поворот: кто-то подбросил на порог «Голубого дракона» близнецов, и Гренер немедля взял их себе.

– И вам ничего не известно о тех, кто их подкинул? Мне кажется, чужаки в вашей деревне сразу бросаются в глаза.

– Это правда, но, как я сказала, та ночь покрыта странным мраком в моей памяти. А о том немногом, что мне известно, я поклялась молчать.

– Но, мне кажется, это печалит вас. Не хотите облегчить душу и поведать тайну чужестранке, которая заберёт её с собой, не проронив ни слова?

Старуха уставилась на Рагне.

– Не знаю, – нерешительно начала она, но чары, незаметно сотканные Рагне фон Биал, сделали своё дело. – Да, может быть, пора, – пробормотала она. – Мы подобрали не только детей. Вместе с ними лежало запечатанное письмо с их именами и парой строк в нём и в придачу куча денег. Я не умею читать, а Гренер так и не сказал мне, что было в том письме, но оно до сих пор хранится у него. А деньги… он обещал однажды отдать их близнецам, но, наверное, давно их проиграл.

– А Айрин и Барен ничего не знают об этом?

– Как я уже говорила, я поклялась отцу всех богов Фронару и матери всех богинь Умоне хранить молчание.

– Потому что так захотел трактирщик?

Старуха наморщила лоб и медленно покачала головой:

– Нет, ему тоже пришлось поклясться, но я не помню, кому мы давали обещание. Как я сказала, тьма лежит над той ночью, тьма поглотила мои воспоминания.

– Понимаю и обещаю, что не пророню об этом ни слова, – повторила Рагне и отпустила магическую связь, проходящую по паутине. Она давно поняла, что старуха больше ничего не знает, и так же ясно увидела, что в этой истории с близнецами не обошлось без колдовства. Теперь дети казалась ей ещё интереснее.

Рагне фон Биал покинула хижину и побрела обратно в деревню. Был ещё один человек, которому было кое-что известно о подкидышах. И даже если события также стёрты из памяти трактирщика, оставалось таинственное письмо, которое, надо надеяться, он приберёг.

Айрин весь день была занята и почти не вспоминала о чужестранке. Даже когда у неё выдавалась возможность заговорить о ней с Грит или Лелем, в ответ она слышала лишь добрые слова:

– Она даёт чаевые, как ни один гость до неё, – восторгалась Грит.

– Даже мне она дала две серебряные кроны за обед, который стоил лишь полкроны. Обычно никто не вспоминает о поваре, – вздыхал Лель.

– А вам её щедрость не кажется подозрительной?

– Ах, Айрин, милое дитя, если это подозрительно, я пожелала бы, чтобы она стала ещё подозрительнее! – вздохнула Грит.

Казалось, даже Барен не держит зла на странную госпожу.

– Из-за неё ты сделал глупость! – с растущим отчаянием воскликнула Айрин.

Брат медленно покачал головой:

– Вообще-то нет. Она просто сказала, что в руническом мешке лежат монеты, я сам решил их проверить.

– Сам? И из-за этого ты встал посреди ночи, ты, который обычно поднимается из постели лишь потому, что я грожусь поколотить тебя?

Тут Барен лишь пожал плечами.

– Она заколдовала вас, – пробормотала Айрин себе под нос. – Она, да, она… ведьма!

От этой мысли она замолчала. Ведьмы – это что-то из историй, дальних стран и давно минувших времён. Тёмная колдунья здесь, в Хальмате? Вряд ли. Что забыла колдунья в этой убогой деревушке? Нет, наверное, они правы. Она чересчур разволновалась и должна была взять себя в руки, но ничего не получалось.

Позже Айрин снова взяла заботы о знатной гостье на себя и даже не отказывалась от щедрых чаевых, которые приветливая чужестранка ей подкладывала. Вечер ничем не отличался от вчерашнего: оба зала были полны народу, ведь вся деревня хотела посудачить о необычной постоялице. Видимо, у батраков чужеземка не вызывала недоверия, и даже Бальгер Полруки, который в своём ожесточении злословил обо всех и каждом, не выказывал недовольства «прекрасной чужестранкой». «Неужто она околдовала всю деревню?» – размышляла Айрин и с ещё большим недоверием поглядывала на незнакомку.

В дальнем зале всё шло почти так же, как прежде. Жрец Аба Брон утром уехал в замок и должен был вернуться только на следующий день. Может, по этой причине завсегдатаи трактира ещё безжалостнее пользовались слабостями дядюшки. Сначала дядюшку Стаака напоили, потом позвали играть. Ульхер снова выигрывал больше всех, но и остальные наживали барыши за счёт трактирщика, а тот во всё горло бранился, что несчастье прямо-таки рвёт его на куски. Проиграв все деньги, он вынудил Грит и Айрин отдать чаевые, чтобы затем с налитыми кровью глазами, в хмелю и пылу в одной игре за другой спустить все монеты.

Рагне фон Биал следила за происходящим глазами своих пауков с прохладным интересом. Она обдумывала, стоит ли задержаться в Хальмате ещё на день или лучше сделать то, что требовалось, и отправиться дальше. Её колдовство подействовало, пожалуй, на большинство жителей деревни, и только девчонка не запуталась в её сетях. Если она будет тянуть за тонкие нити магии слишком долго, возможно, и у остальных откроются глаза. Рагне вздохнула. Айрин Дочь Ворона и загадка её происхождения притягивали её всё больше. Возможно, причина была в том, что Айрин была юной девушкой с головой на плечах и, верно, когда-нибудь воспротивится делать то, чего от неё ждут. Рагне вспомнила себя в юности и вновь вздохнула. Нет, любопытство – плохая причина оставаться здесь дольше необходимого. Нужно сказать Циферу, чтобы отпустил своих дружков уже этой ночью. Если она хочет больше узнать о девчонке, нужно сделать это до рассвета.

Она рано вернулась в свою комнату и отправила паука в хлев, чтобы дать знак Циферу: пора начинать приготовления. Потом она подождала, пока зал внизу опустеет и в «Голубом драконе» воцарится тишина. Комната трактирщика располагалась прямо под ней, и её паукам не пришлось доносить, что Гренер Стаак повалился в кровать – Рагне сама услышала, как он вернулся, сыпя проклятиями, и вскоре захрапел. Ведьма проскользнула вниз и осторожно отворила скрипучую дверь. Хозяин трактира, наполовину одетый, лежал на животе на кровати и пускал слюни в подушку.

Рагне ступила к нему ближе, вытряхнула несколько крошечных паучков из рукава и приказала им закрыть спящему глаза. «Ни к чему рисковать», – пробормотала она и зажгла свой фонарь. В углу комнаты стоял окованный железом сундук. К лёгкой досаде Рагне, он был закрыт. Она отправила пауков на поиски ключа, но они ничего не нашли. Тогда она села на кровать, наклонилась и прошептала Гренеру Стааку на ухо:

– Тяжёлый сундук необходимо открыть. Скажи мне, где находится ключ.

В ответ раздалось невнятное бурчание, потом трактирщик неясным движением указал куда-то на шкаф. В дальнем углу самого нижнего ящика Рагне наконец нашла искомое.

Она открыла сундук и нахмурилась. Сверху лежало праздничное платье, под ним пара сапог тонкой выделки и когда-то белая, но пожелтевшая от времени рубашка. Наверное, одежда для свадьбы, которой не суждено было состояться. Она осторожно вытащила вещи и продолжила поиски. Наткнулась на старый большой кожаный кошель для монет, очевидно пустой. Рядом лежала открытая коробка с несколькими серебряными кронами и кучей геллеров – вероятно, выручка за день. Рагне оставила их – с деньгами проблем не было. Наконец она нашла письмо. Оно было запечатано и написано будто в спешке. Надпись гласила:

Для Айрин и Барена, передать и открыть на их шестнадцатый день рождения,

и затем в скобках:

Седьмой день семилуния, 334.

Рагне нахмурилась. Указанный день наступил полтора года назад. Значит, трактирщик не отдал его? Боится того, что в нём написано?

Трактирщик, сопя и невнятно бормоча, перевернулся на спину. Рагне собралась убрать письмо в карман, но сперва вытащила чёрной серы из скрытого кармана и, положив руку на пергамент, пробормотала заклинание; в её руках оказалось два совершенно одинаковых конверта. Она положила фальшивку в сундук, сверху аккуратно поместила сапоги, рубашку и платье, убрала ключ на место и незаметно выскользнула из комнаты.

Вернувшись на чердак, она торопливо собрала вещи, положила на комод несколько монет и поспешила в хлев. Цифер, сгорая от нетерпения, ждал, но он был не один. На каждой балке, на каждом стропиле в соломе и повсюду на полу сидели крысы и глядели на Рагне, горя жаждой приключений.

– Вижу, ты уже собрал своих друзей, – довольно заключила Рагне.

Цифер беспокойно сидел посреди большого рунического круга, выдавленного в глинистой земле.

– Мы ждём только тебя, прелестная Рагне, – промолвил он, облизывая губы.

– Чудесно, у нас есть всё, что нужно.

– Чёрная сера, дай мне чёрной серы! – потребовал ночной альв и протянул руку. Рагне улыбнулась, насыпала ему немного чёрного порошка в ладонь и закрыла кошель.

– Больше, нам нужно больше!

– Надо её беречь, Цифер. Запасы, которые дал мастер, быстро заканчиваются, а это рискованно.

– Потому что ты тратишь её на то, чтобы покормить пауков, сплести сети и кого-нибудь обмануть!

– А ты бы предпочёл, чтобы нас прогнали из деревни огнём и мечом? – спросила Рагне, вскинув брови.

– Но этого правда мало. Как проклятие доберётся до людей и скота?

– Его хватит для скота, а поскольку болезнь заразна, она рано или поздно поразит и жителей Хальмата.

Альв недовольно покачал своей большой головой.

– Отвратительная работа, халтура в лучшем случае. Раньше мы поглощали всех за ночь.

– Мне больше по нраву, когда дело продвигается медленно. Так у нас будет время покинуть это место.

– Повинуюсь вашей милости, – с издёвкой произнёс Цифер. – Не мне объяснять, почему проклятие такое слабое и медленно действует.

– Вот именно, – осадила его Рагне, – а теперь принимайся за дело. Уже поздно.

Ночной альв недовольно заворчал, сменил позу, приподнялся, расправил руки и пробормотал что-то на чужом языке. Рагне видела, как под человеческой оболочкой, в которой он скрывался, светится его собственная белая кожа. Он начал медленно вращаться, и крысы, словно влекомые вихрем, поползли к нему по кругу, который всё больше сужался. Вот первые пересекли внешнюю линию рунического круга, затем следующие, вскоре они уже напирали на мастера, цеплялись за его ноги, взбирались по полам сюртука вверх. Цифер оказался по бёдра погружён в крысиную стаю. Наконец он принялся разбрасывать над тварями чёрную серу. Хотя голос его звучал как шелест, он заполнял весь хлев. Даже Рагне почувствовала, как он пробирается ей в уши, скребётся в мыслях и жаждет, чтобы его впустили. Наконец альв остановился. На миг воцарилась полная тишина. Затем он хлопнул в ладоши, и крысы с писком и свистом на сотни голосов устремились в ночь.

Айрин не спалось. Она заметила, что знатная гостья намерена тайно ускользнуть, и в одной ночной рубашке последовала за ней в хлев. Тут перед её взором предстало нечто невообразимое: слуга, встав посредине сарая, совершал странные движения, говорил на незнакомом языке, а тело его, казалось, светилось изнутри. Здесь же были крысы, которые, словно по приказу, бросились врассыпную. Айрин оцепенела, когда животные внезапно перепрыгнули через её босые ноги и исчезли во тьме.

– Ищете смерти, Дочь Ворона, – прозвучал рядом приветливый голос.

Айрин обернулась. Возле неё стояла Рагне фон Биал, на вид совершенно спокойная. Но в слабом свете луны казалось, что тёмные глаза чужестранки сверкают от гнева.

– Я лишь… я думала… я просто хотела… Постойте-ка! Не мне надо оправдываться, вы должны объяснить…

– Чш-ш-ш, – прошелестела чужестранка, успокаивающе кладя руку на плечо Айрин. – Нет причин для волнения.

В тусклом свете на рукаве Айрин что-то заискрилось – кажется, паутинка?

– Но…

– Никаких «но», всё так, как и должно быть. А вам следует отыскать вашу названую мать и спросить о той ночи, когда вас нашли. Мне кажется, ей есть что вам рассказать.

Айрин отдёрнула руку. Почему паутинка приклеилась к перчатке чужеземки, а теперь и к её ночнушке?

– Я всем расскажу, чем вы здесь занимаетесь, – пригрозила Айрин.

– Не сомневаюсь, что ты попытаешься это сделать, но у тебя ничего не выйдет, – сказала чужеземка. Её голос внезапно прозвучал очень внушительно. – Нет, долгое время ты не сможешь никому ничего рассказать. И даже потом, когда тебе это удастся, никто тебе не поверит. А теперь иди спать. Тебе предстоят трудные дни.

Последние слова Рагне уже прошептала.

Паутинка осела на волосах Айрин, на её лице. Девушка с отвращением смахнула её, кивнула и, дрожа от холода, вернулась в свою комнату. Она принялась трясти Барена, пока тот не уставился на неё заспанным взглядом. Она собралась было рассказать, что видела, та картина была прямо здесь, в её голове, но какая-то нечёткая, почти как во сне. Ей не удалось даже приблизительно облечь её в слова, фразы вертелись на языке, но Айрин не могла их произнести.

– Крысы, – наконец выговорила она.

– И завтра они будут здесь, – пробормотал Барен, отвернулся и заснул.

Айрин не находила себе места. Нужно что-то сделать! Но что? И – почему? Потому что ей приснилась чужестранка? Это же был сон, да?

Рагне смотрела вслед девчонке, когда рядом с ней возник Цифер, ведя за собой осёдланных лошадей.

– Почему мне нельзя убить её? Она же может нас выдать!

– Она попытается это сделать, но на этот раз я направила колдовство прямо на неё. Когда девчонка освободится от чар, нас уже и след простынет, а твои друзья завершат дело. Отличная работа. Ты воистину принц крыс, мой друг!

– И мне нечего им дать, кроме смерти, – мрачно пробормотал Цифер.

Рагне провела рукой по чёрным защитным знакам на боках лошади, когда садилась в седло. Они защитят её от проклятья, которое Цифер наложил на деревню.

Они пришпорили коней и погнали их в холодную ночь, и уже скоро спящий Хальмат остался далеко позади.

Колдовская чума

На следующее утро Айрин встала с трудом.

– Я, конечно, уже привыкла, что твоего брата приходится будить трижды, но чтобы тебя! – ругалась Грит. – Поднимайся же! Полы надраить, залы проветрить, работа сама собой не сделается. Да что с тобой стряслось, Айрин Дочь Ворона? Неужто заболела?

– Нет, нет, всё хорошо…

Айрин зевнула. Она не могла по-настоящему проснуться и всё ещё находилась под гнётом странного сна. Ей снились крысы, пауки и тёмные фигуры в хлеву, но едва она пыталась в точности вспомнить кошмар, как видения тут же улетучивались.

– А как чужестранка? Она ещё здесь?

– Нет, уехала, прямо посреди ночи. Но оставила немаленькую сумму серебром и ещё написала несколько строк, которые я, правда, не могу прочитать. Придётся подождать, пока дядюшка проснётся, тогда узнаем, что там написано.

Айрин выскочила из постели.

– Наконец-то действительно хорошая новость!

Грит сморщила нос:

– Что эта госпожа тебе сделала? У нас испокон веков не было такой щедрой гостьи. Ты же не ревнуешь к ней?

Айрин собралась было возразить, но промолчала. Очевидно, никто, кроме неё, не увидел в чужестранке опасности и никто, кроме неё, не мог знать, что она руками Барена натворила. Айрин оставалось лишь радоваться новости, что Рагне фон Биал покинула «Голубой дракон» и Хальмат. А ещё Айрин чувствовала, что она непременно должна поговорить об этой странной гостье с Нуррой.

Навестить крёстную ей удалось только ближе к обеду. Хотя был черёд Барена относить похлёбку, которую повар Лель каждый день оставлял для старухи, Айрин отправилась сама.

– Куда же делся твой брат? – проворчала старуха.

– У него сегодня много дел, – объяснила Айрин.

– Надеюсь, он помнит, что собирался наколоть мне дров. А ты садись-ка к печи да обогрейся, пока есть жар.

– Но, крёстная, я ведь тоже могу наколоть тебе дров.

– Не сомневаюсь, но нам обеим есть о чём поговорить.

Нурра поставила горшок на плиту и долго не отводила взгляда от пахнущей горохом и салом похлёбки.

– О чём же? – поинтересовалась Айрин, но не получила ответа. Какое-то время тишину в хижине нарушало лишь бульканье похлёбки на плите. Айрин покашляла. – Странно, но и у меня такое чувство, что мы должны о чём-то поговорить, вот только не знаю о чём.

– Что? – Нурра очнулась от своих мыслей. – Ах, хватит и того, что я знаю. Однажды я поклялась хранить тайну. Именем Фронара и Умоны принесла клятву, но вчера нарушила её.

– Что за тайна, крёстная?

Нурра пристально посмотрела на неё:

– А то, что я нарушила священную клятву, тебя, по-видимому, не тревожит? Теперь неизвестно, найду ли я когда-нибудь дорогу из царства мёртвых к пиршественному столу богов. – Её взгляд смягчился и стал печальным. – Речь идёт о тебе и твоём брате и о той ночи, когда вас оставили на пороге нашего трактира.

– Ты всегда говорила, что нас просто подбросили… – медленно произнесла Айрин. Она чувствовала, как что-то предостерегающе колотится у неё в груди. Сердце билось всё быстрее. – Если это касается нас двоих, мне нужно привести сюда Барена.

– Нет, не надо. С тобой говорить уже тяжело, а от простодушного взгляда твоего брата я и слова не смогу вымолвить. Мне стыдно, что все эти годы я обманывала вас.

Она взяла деревянную ложку и тщательно перемешала похлёбку.

Айрин уставила на ложку. Нурра никогда не была особенно пылкой названой матерью, и всё же она была доброжелательна и всегда честна, несмотря на свою ворчливую натуру. О каком обмане она говорит?

– Меня прощает лишь то, что я очень смутно помню ту ночь. Вас не подкинули. Кто-то передал вас, двух маленьких крикунов, мне и дядюшке. И дал ещё кучу денег и письмо. Мы с дядюшкой должны были поклясться, что никогда не расскажем о той ночи. Как и требовалось, мы всегда утверждали, что нашли вас на пороге трактира. Видят боги, я так часто твердила это, что в конце концов поверила сама. И только вчера с появлением здесь этой странной госпожи я снова вспомнила, что это была женщина. Она много плакала и потребовала от нас принести клятву, но её лица или даже имени я не помню.

Айрин, раскрыв рот, во все глаза глядела на Нурру. Она никак не могла взять в толк, о чём говорит старуха, и вместо этого спросила:

– Рагне фон Биал была у тебя?

– Она, казалось, не на шутку заинтересовалась вами и как-то уговорила меня выболтать старую тайну. Нарушенную клятву не восстановить, и раз уж я рассказала ей всё, что знаю, пора поведать тайну и тебе.

– Ты говорила ей что-то о куче денег и… письме?

– Да, надеюсь, Гренер Стаак ещё хранит его, чего вряд ли скажешь о деньгах. Он наверняка давно уже их просадил.

– А письмо?

– На нём были написаны ваши имена, Гренер прочёл их мне. Ниже был отмечен день, когда мы должны передать письмо вам. Помню, тогда я ещё подсчитала, как ужасно далёк этот день… Тогда я впервые держала вас на руках, а вы глядели на меня своими большими глазами. Теперь, когда я больше не могу убеждать себя, что забыла условленный день, я должна сознаться, что он был в прошлом году, в ваш шестнадцатый день рождения. В тот день Гренер Стаак был здесь. Он запретил мне когда-либо говорить с вами об этом.

Нурра на миг умолкла. В хижине пахло горелым. Похлёбка…

– Надеюсь, ты сможешь меня простить.

Айрин видела в глазах Нурры страх. Девушка сидела, открывала рот, но не могла произнести ни слова. На неё враз обрушилось столько всего. Их не подбросили, а отдали, и есть письмо, в котором наверняка написано, откуда они. Её названая мать скрыла это от неё… из страха перед дядюшкой? Нет, его она никогда не боялась. Тогда почему? Не говоря ни слова, Айрин вышла из хижины. Нурра не пыталась её удержать.

Айрин прошла через деревню. У кузницы её окликнул мастер Рамольд. Она не услышала. Хальмат остался у неё за спиной, когда она взобралась на курган. Потрёпанная ветром сосна пустила там корни. Айрин села под деревом, оперлась на искривлённый ствол и уставилась невидящим взглядом на Серогорье. В её мыслях и чувствах царила полная неразбериха. Айрин ощущала жгучий гнев, но было что-то ещё – холод, сидящий камнем в груди и мешающий двигаться. Даже дышать было трудно.

Дядюшка взял за них деньги, а теперь заставляет отрабатывать мнимые долги, платя жалкие гроши? И что было в том письме, которое от них утаила крёстная? Дядюшка тоже скрыл, но, разумеется, у него были на то причины. Он обокрал и обманул их. Всё в ней требовало пойти к нему, призвать к ответу и потребовать отдать деньги и письмо – но она продолжала сидеть. Гренер Стаак был не из тех, кто легко во всём сознается. И если сейчас она в страшной ярости потребует от него ответа, он не только будет всё отрицать, нет, он ещё, может, уничтожит письмо – доказательство против него. Или он уже давно это сделал? Айрин обняла колени. Что ей сказать брату? Она долго сидела под сосной и совсем не заметила, что замёрзла.

– Что с тобой? – спросил знакомый голос.

За спиной стоял Барен и, скрестив руки, внимательно наблюдал за ней. Северный ветер гнал одинокие снежинки по вечнозелёному холму.

– Ничего, – ответила Айрин.

– Ну, это «ничего» принесёт тебе кучу неприятностей. Дядюшка уже три раза спрашивал о тебе, и вовсе не потому, что беспокоится. Наверняка сегодня он тебе ничего не заплатит.

– Он ничего… – начала было Айрин, но замолчала.

– Сестра, скажи, что с тобой? Ты вся дрожишь, – сказал Барен, снял плащ и накинул ей на плечи. – Что-то случилось?

Она посмотрела на брата и помотала головой. Барен был само спокойствие, но если его разгневать, мог натворить глупостей. Айрин решила сперва выяснить, что было в том письме.

– Сегодня ты не получишь ни геллера, – вместо приветствия сказал ей Гренер Стаак, когда она вернулась в «Голубой дракон». Айрин пришлось прикусить язык, чтобы не выплеснуть на него весь накопившийся гнев. Она не собиралась решать вопрос у всех на виду, не раньше чем обсудит это дело с братом. Но Айрин понятия не имела, что ему скажет. Она проглотила злость и принялась за работу, надеясь придумать, что делать и что сказать.

В этот день трактир снова был полон и гости долго не расходились. Таинственная чужестранка уехала, а когда дядюшка и кузнец рассказали, что она исчезла тайно, но при этом щедро расплатилась за комнату и конюшню, любопытство жителей разгорелось ещё сильнее. Высказывались причудливые догадки, зачем она приезжала, а вахмистр Хуфтинг, который подозрительно часто подходил к Айрин, чтобы наполнить свой кубок, задирал нос, утверждая, что знает точную причину, но ни за что её не выдаст. После того как мукомол пожаловал ему два кувшина пива, он выболтал, что чужестранка осматривала пастбища для одного крупного торговца скотом.

– И я сказал, что лучше лугов Хальмата с их сочной травой ей не найти. Не забудьте про меня, когда на нашу деревню вдруг прольётся дождь из крон!

Торговец скотом Тракс, тоже сидевший в этот вечер в дальнем зале, осторожно выразил сомнение в правдивости истории Хуфтинга, ведь в конце концов госпожа ни разу не покидала деревни, чтобы осмотреть земли. Этим он настроил вахмистра, мечтавшего о будущих богатствах, против себя – по крайней мере на этот вечер.

В остальном говорили о привычных плохих новостях: в близлежащих деревнях бушевала чума. По-видимому, из-за этого заезжие торговцы объезжали Хорнталь стороной, а Эльхен, сумасшедшая служка при храме, понимающая волю богов, предрекала, что поля высохнут, а год будет несчастливым. Больше новостей не было, разве что один из работников Ульхера нашёл за мельничным колесом трёх мёртвых крыс, умерших, однако, не от укуса собаки или кошки. Но эта загадка занимала гостей гораздо меньше, чем те легенды, которые слагали о сказочно богатой чужестранке и её всеми ожидаемом скором возвращении.

Айрин не спускала глаз с дядюшки, сидевшего в дальнем зале и делавшего вид, будто ничего не произошло. Она не могла сосредоточиться на работе, забывала принести заказы или же приносила не то. В конце концов Грит отправила её к стойке, где от неё было меньше вреда – правда, и там она разбила два кувшина, которые хотела только сполоснуть. Наконец, когда время было уже совсем поздним, выдалась возможность поговорить с Гренером Стааком. Айрин подкараулила его, когда он направлялся в спальню.

– Дядюшка Гренер, мне нужно с вами кое о чём поговорить.

– Говорить!.. Бабы всегда хотят только говорить! А когда нужно сказать лишь одно слово, «да» например, они немы как рыбы. Да, и как под венец идти, так выбирают другого! – бросил он ей, с трудом ворочая языком.

Айрин не испугалась:

– Речь идёт о той ночи, когда нас с братом здесь оставили. Как я узнала, было ещё письмо и кошель с деньгами.

Трактирщик воззрился на неё стеклянным взглядом, затем проговорил:

– Ничего там не было. Только два негодника, которые объедают меня и не хотят взять в толк, что за свой ночлег, платье и уйму горячей еды они должны работать. А теперь не мешай!

И он шатаясь побрёл в комнату и захлопнул за собой дверь.

На следующее утро Айрин проснулась от громкого карканья. Она распахнула окно и увидела большую стаю ворон, круживших над Хальматом. Она забеспокоилась. Позже Лель рассказал ей, что у одной из коров в хлеву выступила на морде пена и животное бьёт дрожь. Айрин отправилась проверить и увидела, что одна из коз тоже дрожит и едва держится на ногах.

Дядюшка отправил Барена к целителю, но парень вернулся ни с чем.

– Его жена сказала, что он ещё в Хайниме из-за эпидемии и вернётся не раньше чем через два дня.

– Мы не можем ждать так долго, – мрачно буркнул дядюшка и с топором направился в сарай. – И никому ни слова! – приказал он прислуге, вернувшись из хлева с инструментом, заляпанным кровью.

Но уже в полдень один из батраков крестьянина Лама рассказал вполголоса, что в хлеву последнего тоже болеют коровы. Ему запретили об этом говорить. Затем пришёл кузнец Рамольд и сообщил, что у двух его лошадей странная лихорадка.

Плохих новостей становилось всё больше, и после полудня стало казаться, что по меньшей мере одно больное животное было в каждом хлеву Хальмата. Повсюду находили мёртвых крыс.

– Что это за зараза? – вопрошал мастер Рамольд, когда вечером мужчины собрались в зале. – Она поражает коров и быков, свиней, коз и лошадей. Даже собаки, говорят, её подхватывают. Не знаю ни одной болезни, которая бы заражала всех животных подряд.

– В Хайминге вначале было то же самое, – мрачно заметил мукомол Ульрих.

– А в конце болезнь перекинулась на людей, – добавил кузнец.

– Видят боги, вы же не думаете! – воскликнул крестьянин Лам.

– Хватит молоть чепуху! – рявкнул Гренер Стаак. – Всё будет хорошо. Как-никак у нас есть защита.

Он указал большим пальцем в сторону своего амбара, в котором хранился рунический мешок.

– Однако ты и сам сегодня забивал скот, верно? – ехидно усмехнулся мукомол, а затем обеспокоенно спросил: – Быть может, руна больше не действует?

– Конечно, не действует! – воскликнул жрец Аба Брон. – Защита богов – вот, что вам нужно. Каждый день и год твержу вам, что мастер Маберик – шарлатан. Но год за годом вы суёте ему своё серебро и ничего за это не получаете!

– Звучит так, будто вы радуетесь нашей беде, Аба! – вскипел Ульхер.

– Вовсе нет! Я лишь призываю вас молить богов о защите и помощи. И подготовлю на завтра богослужение.

– Глупец! – прошипел сиплый голос у двери. Он принадлежал старой Нурре, впервые за долгие годы показавшейся в трактире. – Это колдовская чума заражает наш скот. Боги тут ничем не помогут.

– Глупая баба! – воскликнул жрец. – Лишь они одни и могут нас спасти!

– Вам бы хотелось, чтобы оно было так, – сухо заметила Нурра. – Неужели вы не поняли знаки? Мертворождённый телёнок, зима без снега? Я предупреждала вас!

Жрец звонко рассмеялся:

– О каких только бедах ты нас не предостерегала, старая карга, и ни одна из них нас не настигла.

– Это колдовская чума, – настаивала Нурра, мрачно уставившись на священника.

– Вздор! Нелепая болезнь из легенд, которая исчезла так же давно, как драконы и повелитель ведьм! – воскликнул Аба Брон. – Нет, это кара богов, которые чувствуют, как слаба ваша вера!

– Так, значит, это боги ниспослали болезни на наш скот? – прошипела Нурра, качая головой.

– Чужестранка! – в наступившей тишине воскликнула Айрин. – Разве не странно, что она тайком уехала, а потом заболели наши животные?

– Просто смешно, – хмыкнул дядюшка.

– В самом деле… хотя она и притворялась, что не интересуется скотом, – протянул вахмистр Хуфтинг.

– Но она всегда давала приличные деньги, – заметил Лель за стойкой.

– Тот, кто даёт большие деньги, как говорится, не может иметь дурных намерений, – согласился с ним Хуфтинг и этим, казалось, выразил общее настроение в зале.

«Как они могут быть так слепы?» – поражалась Айрин.

– Однако руны, проданные мастером Мабериком за большую цену, не действуют, – злился Ульхер. – Или вы убрали их оттуда, Гренер Стаак?

– Сегодня утром я сам проверял, мешок висит там, где ему и полагается! – прогремел дядюшка.

Затем жрец снова начал призывать на службу и жертвоприношение богам, чтобы отвратить ещё бóльшую беду. Айрин искала взглядом брата. Барен, бледный как смерть, стоял в углу. Он с мольбой посмотрел на неё, и она поняла, что он собирается во всём сознаться. Она предостерегающе молча покачала головой. Мужчины кипели от гнева, хотя эпидемия только началась, и их гнев ни к чему хорошему не приведёт.

Барен заметил её взгляд, но всё-таки выступил вперёд, набрал в грудь воздуху – и был прерван Нуррой. Она приблизилась к столу самых уважаемых жителей и сказала:

– Я тут не из-за чумы. Нам нужно кое-что обсудить, Гренер Стаак. То, что нельзя больше откладывать.

– Сумасшедшая старуха, оставь меня в покое! – крикнул дядюшка.

Нурра не сдвинулась с места и с вызовом воззрилась на него. Наконец, он поднялся и пошёл за ней в свою комнату наверх.

Айрин дала Барену знак следовать за ними.

– Что случилось? – спросил он, поднимаясь по лестнице.

– Важные новости, Барен, важные новости, – прошептала она в ответ.

– Настало время рассказать им всё, что мы знаем, Гренер Стаак, – начала Нурра.

– Что знаем?

– Про ту ночь, когда мы увидели их в этом доме.

– Они лежали на пороге, а я совершил глупость, отнеся их в дом. С тех пор они разоряют меня!

– Всё это неправда, и вы это знаете. Расскажите им о письме и тяжёлом кошеле с деньгами.

– Письме? Той записке с именами? Ничего другого там не было.

– Оно было запечатано, – прошипела Нурра.

– Но печать была сломана, а конверт пуст, провалиться мне на этом месте, если вру! – прогрохотал Стаак. – А в кошеле лежало несколько геллеров, которых едва хватило бы на пару-тройку обедов.

– В нём было много серебра, – возразила Нурра.

– Ты обвиняешь меня во лжи, стерва? – вскинулся трактирщик и угрожающе навис над ней.

– Мне кажется, вы кое-что забыли, Стаак.

Он грубо схватил её за горло. Барен попытался остановить его, но дядюшка был силён, как медведь, и яростно отшвырнул брата Айрин. Тот пролетел через комнату и, сильно ударившись плечом о стену, со стоном упал. Однако Стаак всё же разжал хватку.

– Нет никакого письма и никогда не было! – взревел он.

– Тогда покажи мне конверт, дядюшка, – тихо попросила Айрин.

Он приблизился к ней на несколько шагов, лицо его исказилось от гнева.

– Его больше нет. Выбросил, потому что, кроме ваших имён, на нём ничего не было. Или ты будешь утверждать обратное, Дочь Ворона?

Хмельной запах ударил в нос Айрин – дядюшка выпил слишком много.

– Она уж точно не может этого помнить, а вот я – да, – упорствовала Нурра.

Гренер Стаак обернулся:

– Старая несносная баба! Так ты благодаришь меня за мою многолетнюю доброту и милосердие? Клевеща на меня и оскорбляя? Прочь с моих глаз, иначе я за себя не ручаюсь!

Айрин помогла брату подняться и тут же удержала его – тот готов был с кулаками накинуться на дядюшку.

Вдруг дверь открылась и на пороге появился вахмистр Хуфтинг.

– Случилась беда, о которой мне следует знать? Кажется, сквозь стены этого почтенного трактира я слышал громкий спор и крики оскорблённых. Фройляйн Айрин, всё в порядке? – спросил он.

– Это дело вас не касается, Хуфтинг! – грозно набросился на него дядюшка.

Хуфтинг не шевельнулся.

– Касается, потому что я стою на страже справедливости и закона в нашей деревне. Хотя поднялся я сюда по другой причине. Мужики решили проверить, на месте ли мешок с руной. Вы пойдёте с ними, Стаак?

– Я уже сказал, что он там. Видел его своими глазами!

– Я не тот, кто усомнился бы в вашем зрении, и, вероятно, остальные тоже не сомневаются, что видите вы прекрасно. Однако поступают они так, питая сомнение, а может, даже придя в отчаяние. Это короткий путь к всеобщему успокоению. Позвольте нам по нему пойти.

Дядюшка утвердительно кивнул, бросил на брата с сестрой, но прежде всего на Нурру, мрачный взгляд и, топая, спустился с Хуфтингом вниз по лестнице.

– О каком письме речь? – спросил Барен, потирая ушибленное плечо.

Айрин объяснила ему в нескольких словах.

– Значит, есть письмо от нашей матери? А деньги дядюшка прикарманил себе?

Нурра тяжело вздохнула:

– Я бы сказала, что он обокрал вас, жаль, доказать этого не могу.

– И что нам теперь делать?

– Нужно найти письмо, – решила Айрин. – Оно покажет, что мы ничего не должны дядюшке. И тогда мы будем свободны и сможем от него уйти.

– Наверняка он прячет его в своей спальне в сундуке, если не выбросил, – сказала Нурра.

– Его сундук всегда заперт, – вздохнул Барен.

– Тогда мы отыщем ключ, – заявила Айрин.

– Если он нас поймает, то убьёт, – сухо ответил брат.

– Тогда искать буду я. Я и без того уже стою одной ногой в могиле, – промолвила Нурра.

Но брат с сестрой не согласились с ней.

Внизу снова стало шумно. По-видимому, мужчины вернулись из сарая, убедившись, что рунический мешок на своём месте.

– Надеюсь, они его не откроют, – проговорил Барен глухим голосом.

– Кто сделает такую глупость? – удивилась Нурра. – Даже этот жрец-простофиля знает, что нельзя открывать мешок с руной, если он закрыт.

Барен хотел что-то сказать, но Айрин перебила его:

– Лучше иди домой, крёстная, и отдохни. Дядюшка гневается, а ты знаешь, как он непредсказуем, когда пьян. Лучше, если ты сегодня больше не попадёшься ему на глаза.

– Знаю, да боюсь, что вы получите взбучку, которая была уготована мне. Берегите себя, дети, и будьте осторожны.

Ночью брат с сестрой долго не могли уснуть, думая, что им делать.

– Как только получим письмо, сможем наконец уйти из «Голубого дракона», – размышляла Айрин.

– А с Нуррой что?

– Возьмём её с собой.

– С собой? Куда?

– Письмо подскажет.

– Может, и нет. Я вот не умею читать.

– Я знаю несколько букв. Я часто заглядывала за плечо дядюшки, когда он вёл счета.

– Но ведь там были одни цифры!

– Не только, – неуверенно возразила Айрин. Чтобы уметь читать, знать несколько букв недостаточно, и она это понимала. – Мы покажем письмо Абе Брону. Он прочитает его нам!

Барен словно и не слушал её. Он вздохнул:

– В любом случае завтра я расскажу Хуфтингу, что натворил. Я почти не сплю с того дня, а теперь ещё и колдовская чума напала на животных.

– Ещё рано выдавать тайну, Барен. Может, это и не из-за руны вовсе. Завтра жрец совершит большой обряд в деревне. Он будет просить о помощи Агга, бога пастбищ и стад, Фронара и Умону. Как знать, может, так отвратит беду.

– Уверен, что в Оксрайне и Хайниме тоже пытались это сделать. Но теперь там болеют и умирают даже люди.

– Если дядюшка прознает про руну, он забьёт тебя до смерти, а Хуфтинг не из тех, кто тебя защитит. И кто знает, может, обряды подействуют.

Барен покачал головой:

– Нам нужно послать за мастером Мабериком. Он единственный, кто сможет отвратить несчастье.

– И где посыльному его искать? Никто не знает, где он. Он приедет в Хорнталь на своей повозке только в начале весны, а до неё ещё много недель. Посмотрим, помогут ли обряды, Барен. А если найдём письмо, оно может защитить тебя от гнева дядюшки.

– Может, – вторил ей Барен, но в голосе его прозвучало отчаяние.

На рассвете следующего дня вся деревня собралась у храма неподалёку от кургана. Айрин удивилась, увидев целую толпу. В торжественной процессии участвовали даже старики и маленькие дети. Здесь была и Нурра, которая обычно не скрывала своего презрения к жрецу, и шла со всеми, невзирая на ледяной ветер и мороз. Впереди шествовал сам Аба. За ним следом, размахивая бронзовой курильницей, шагали кузнец и мукомол Ульхер. Они подходили к каждому дому и каждому хлеву. Аба, тоненько причитая, вымаливал милости у богов и бычьей кровью рисовал руны благодати на дверях и воротах.

– Никогда не замечала, что в деревне столько домов и хижин, – бросила продрогшая Айрин, спеша после обряда в трактир.

– Сейчас всё может получиться, – сказал Барен. – Вряд ли дядюшка сразу вернётся.

– Тогда прибери в пивной, а я поищу ключ, – распорядилась Айрин.

Сердце громко стучало в груди, когда она поднималась по лестнице в спальню дядюшки. Нажала на ручку – дверь заперта. Попробовала во второй и в третий раз, но безуспешно – дядюшка закрыл дверь.

– Он никогда не запирал дверь, – нахмурился брат.

– Наверное, догадывается, что мы что-то замышляем. Значит, ему есть что скрывать, то есть письмо ещё у него.

– Почему он раньше его не сжёг?

Айрин наморщила лоб: она и сама задавалась этим вопросом. Неуверенно она ответила:

– Может, это колдовство? Крёстная ведь уверяла, что помнит ту ночь смутно. Кто-то был там, хотя она и не знает, кто именно. Может, какое-то магическое заклинание мешает дядюшке сжечь письмо, какая-то руна или что-то вроде. Или он тогда принёс клятву, которую не хочет нарушать, – добавила она, поскольку не знала, возможен ли вообще такой вид магии.

– И что же нам делать? Теперь заперт не только сундук, но и дверь в комнату, в которой спрятан ключ.

– Что-нибудь придумаем, – решила Айрин. У неё уже появилась одна мысль – правда, рискованная.

Обычно в День богов жители Хальмата устремлялись после обрядов в «Голубой дракон», но на этот раз все спешили домой. Немногие, забредавшие позднее в трактир, приносили мрачные вести.

– У Ульхера погибло уже больше половины коров, и он подумывает выгнать оставшихся на пастбище, – рассказывал подёнщик. – Говорит, пусть они лучше замёрзнут и околеют с голоду, нежели дальше разносят колдовскую чуму в хлеву. Кажется, обряды нисколько не помогли.

Другой подёнщик поведал об околевших соседских козах, третий – об издохших лошадях. А в Мельничном пруду плавали трупы крыс.

Весь вечер в трактире царило подавленное настроение, дядюшка сидел совершенно один в дальнем зале и молча опустошал кувшин за кувшином.

– Наверное, не стоит ему больше ничего приносить, – заметил Барен, – или хотя бы разбавлять водку, как раньше делала Нурра, чтобы поберечь запасы. Разницы он уже не почувствует.

– Будет лучше, если он хорошенько напьётся, – тихо заметила Айрин.

– Но если он снова рассвирепеет…

– Справимся. Он должен спать крепко и глубоко, когда я буду искать ключ сегодня ночью.

– Ты хочешь прокрасться в его комнату, пока он там? – в ужасе воскликнул Барен.

– В таком случае дверь будет не заперта.

– Это слишком опасно, давай пойду я.

Айрин отдала бы всё за то, чтобы не ходить, но покачала головой:

– Нет, если он поймает тебя, то убьёт. Меня он никогда не колотил так жестоко, как тебя. Да и я, наверное, смогу как-нибудь отговориться.

– Всё равно это плохая идея.

– Знаю. Если есть идея получше, говори.

Но у брата никаких идей не было, поэтому они в смешанных чувствах наблюдали, как дядюшка постепенно хмелеет. Была уже глубокая ночь, когда трактирщик наконец упал в постель. Айрин, следовавшая за ним на безопасном расстоянии, с ужасом услышала, как тот, едва стоя на ногах, тщательно запирает дверь изнутри.

Следующим утром Айрин недовольно, но старательно вычищала пивную, когда в зал нагрянул один из работников мукомола Ульхера и мрачно сообщил, что самая младшая внучка мукомола тоже заразилась. Плохие новости следовали одна за другой: дохли телята, лошадей забивали, потом стало известно, что подмастерье сапожника Золла заболел. Немного позже Айрин узнала, что жена кузнеца Рамольда слегла из-за лихорадки, а престарелый отец крестьянина Лама при смерти. Она чувствовала, как на Хальмат опускается парализующий страх. Лишь вахмистр Хуфтинг мрачно шагал взад-вперёд по улице и время от времени вытаскивал меч, словно им можно было обратить чуму в бегство.

– Боги знают, это всё болезнь и проклятие, – угрюмо пробурчала Грит. – Она настигает что зверя, что человека. Теперь, похоже, сбывается то, что предвещала столько лет старая Нурра. В Хальмат пришёл повелитель ведьм.

– Вряд ли он сам, – возразила Айрин. – Но, может, здесь побывала его служанка.

Грит покачала головой:

– Что тебе сделала благородная дама, что ты её подозреваешь? Никогда я не встречала более любезной гостьи, да ещё и благородных кровей.

Айрин понемногу охватывало отчаяние: казалось, никто, кроме неё, не хотел признавать, что эта чужеземка вела себя странно.

– Хватит начищать полы, – бросил дядюшка, появившись к обеду в пивной. Взгляд у него был стеклянный. – Пока в деревне бушует колдовская чума, никто не придёт.

– Видят боги, я всё же надеюсь, что это не чума! – воскликнула Грит.

– Глупая баба, а что по-твоему? Разве Лель не говорил тебе, что у нас сдохла последняя корова, да и коз скоро не останется? Идите и приведите в порядок сукно. Нам скоро понадобятся траурные одежды.

И ушёл в подвал.

– Давай закончим с полами, а о сукне пока думать не будем, – прошептала Грит.

Но Айрин бросила щётку и тряпку и помчалась в спальню дядюшки. Комната вновь была заперта. Айрин поспешила назад и едва взялась за работу, как Гренер Стаак вернулся, неся два больших жбана с водкой. Трактирщик плюхнулся на стул, открыл первый жбан и сделал большой глоток, затем отставил посудину и прогремел:

– Несносные бабы, что я сказал о сукне?!

Грит сделала знак Айрин, и они направились в кладовую, где хранилось хорошее сукно.

– У кого работы нет, везде её ищет, – пробурчала Грит, просматривая серые траурные платья. – Все в отличном состоянии, почти новые. Да и обряды по старику Золлу были всего шесть месяцев назад, платья будут ещё впору. Разве что Барену, наверное, не подойдёт – сильно вымахал и стал косая сажень в плечах. – В ярости она бросила платье на ближнюю скамейку. – Грех мерить платье до чьей-то смерти. Непременно быть беде.

– Не наш это грех, а дядюшкин, ведь он ждёт не дождётся плохих новостей.

– Да, от года к году или даже день ото дня с ним всё тяжелее. А о чём вы недавно говорили с Нуррой?

– Лучше тебе не знать, Грит. Иначе ввяжешься в спор, который к тебе не относится.

– Вот как? Ну что ж, так и скажи, чтоб я не совала свой нос в ваши дела, – пробормотала служанка и принялась аккуратно складывать траурное облачение, которое до того так небрежно кинула на скамейку.

– Вы что, оглохли?! – послышался голос Леля, который внезапно появился в зале. Айрин вопросительно поглядела на него. – Вы что, вправду не слышали?

– Чего не слышали? – налетела на него Грит.

– Того, что меньшой сын сапожника Золла забрался на курган, видать, чтоб помолиться о больном брате. И тут, поди, случайно взглянул в сторону Хайнима и увидел его. Мальчишка бегом в храм, он же неподалёку, и рассказал обо всём жрецу. Ну, вы, конечно, понимаете, Аба Брон не захотел верить, ведь ему это не по нраву. Сам, в общем, взобрался на курган, чтобы убедиться, что правда…

– Клянусь богами, о чём речь-то? – перебила его Грит. – Что увидел мальчишка?

– Повозку мастера Маберика! Мастер рун едет в Хальмат!

Мастер

Айрин помчалась к двери. Выйдя на улицу, она увидела, что рыночная площадь уже наполнилась людьми.

– Боги услышали наши молитвы! – ликовала Грит.

Служанка выбежала следом и теперь стояла рядом с Айрин в толпе, которая, замерев в ожидании, смотрела в начало улицы.

Вдали показались очертания повозки. Айрин всегда радовалась, когда в деревню приезжал мастер рун, но в этот раз радость была ещё больше. Рядом с ней возник Барен, и она обняла его.

– Теперь всё наладится, – шепнула она ему.

– Или нет, – возразил Барен с вымученной улыбкой. – Мастер точно удивится, почему его руна больше не действует. И когда он проверит…

Айрин промолчала. Она заметила, что толпа тоже хранит молчание. На площадь легла наполненная ожиданием благоговейная тишина.

В конце Храмовой улицы появилась сама повозка. Айрин сперва увидела четырёх тяжеловозов, тянувших большой экипаж. От стен домов эхом отдавалось фырканье лошадей и скрип колёс. Повозка описала дугу, объезжая колонны храма, и предстала во всём своём великолепии. Айрин показалось, что со времени последнего приезда повозка стала ещё массивнее и тяжелее. Нижняя её часть прежде была лодкой внушительных размеров, на корме которой размещалась пивная бочка, намного превосходящая по размеру те, что имелись в «Голубом драконе». Грит всегда говорила, что эта бочка могла бы утолить жажду тысячи людей, и Айрин это не казалось преувеличением. Над бочарной плахой располагалась открытая площадка с креслом-качалкой и клеткой для курицы, с которой свешивался над кормой жёлтый фонарь. Передняя часть повозки представляла собой ярко украшенный остов, состоящий из двух низких этажей. Внизу Айрин увидела два круглых окошка, наверху – три узких, а между ними – причудливые крюки и устройства, назначения которых она никогда не понимала. Присмотревшись, Айрин почувствовала, что между всеми этими пёстрыми, наспех подобранными деталями повозки есть и другие, которые она никак не могла разглядеть. Перед перегородкой было нечто похожее на маленький балкон и служившее сиденьем для возницы. И там, укутанный в тёмно-синий войлочный плащ, наполовину спрятав растрёпанные волосы под бесформенной меховой шапкой, сидел мастер Маберик, знаменитый лар рун.

Твёрдой рукой он правил повозкой, ведя её к рыночной площади. Толпа почтительно расступилась. Он натянул поводья, откинул тормозной рычаг, и повозка остановилась. Толпа по-прежнему хранила молчание. Не было и следа бурного ликования, обычно сопровождавшего приезд мастера рун.

Мастер Маберик почесал бородку.

– Как плохи дела? – спросил он, не спускаясь с козел.

– Скот и люди заражены колдовской чумой, – доложил вахмистр Хуфтинг. – Не могу не отметить, что положение в Хальмате, так сказать, отчаянное.

– Ваша руна не действует, шарлатан! – вскричал Аба Брон, разделив толпу надвое. Он облачился в своё жреческое одеяние – вероятно, подумала Айрин, чтобы подчеркнуть своё высокое положение. – Лучше-ка берите вожжи обратно в руки да убирайтесь!

– Правда? Может, лучше сперва разобраться в причине? – дружелюбно спросил лар Маберик. Он встал и потянулся. – Я чувствую, здесь не обошлось без участия тёмных сил, что странно, ведь руна оберегает от такого рода опасностей.

– Она нам дорого обошлась, – прогромыхал дядюшка, стоя у входа в «Голубой дракон».

– Не ты за неё платил, – сердито вскинулся мукомол Ульхер. – Вся скотина издохла, моя внучка при смерти, а отец крестьянина Лама уже мёртв – и ваша руна от этого не уберегла, Маберик!

Мастер рун слез с козел по лестнице и спрыгнул на землю. Айрин и забыла, какой он низенький. Этот приветливый круглый человек, возможно с огромным могуществом, едва доставал ей до лба.

– Я хочу посмотреть на рунический мешок, – попросил он.

Ещё миг назад Айрин радовалась, сейчас же сердце её ухнуло вниз: вот-вот вскроется, что произошло, и все узнают, что это Барен навлёк на деревню страшную беду.

Она быстро протолкнулась ко входу сквозь толпу, собиравшуюся последовать за ларом. Нужно было как-то отвести беду от брата. Едва она успела проникнуть в зал, как вахмистр Хуфтинг встал в дверях и провозгласил:

– Добрые жители Хальмата, всем не войти. Ждите здесь. Мы – возможно, даже я сам – скоро скажем вам, самое позднее в назначенный срок, к чему привёл этот неприятный осмотр так называемого мешка.

Итак, за мастером в хлев последовали лишь уважаемые жители деревни. И Барен с Айрин.

Мастер Маберик вскарабкался по лестнице, снял рунический мешок с гвоздя и осмотрел его.

– Ну, и какие глупые отговорки вы для нас приготовили? – усмехнулся жрец.

Лар молчал. Он принюхался к мешку, пробормотал под нос несколько слов и наконец открыл его. Вытащил пергамент с руной, начертанной Айрин, оглядел его, убрал обратно в мешок, завязал и спустился вниз.

– Во всём замешана та чужеземка! – не выдержав напряжения, закричала Айрин. – Эта Рагне фон Чёрт-те-Знает-Откуда всю деревню заколдовала!

Дядюшка бросил на неё мрачный взгляд, повернулся к мастеру рун и сказал:

– Не слушайте кудахтанье глупых кур, лар. Скажите, что с мешком?

– Он не действует, – ответил мастер рун, пожимая плечами.

– Ага! – торжествующе воскликнул Аба Брон.

– И всё потому, – невозмутимо продолжил мастер рун, – что кто-то уничтожил мою руну и заменил её другой.

В хлеву повисло ошеломлённое молчание.

– В Хайниме и Оксрайне было то же самое. Разве что там никто не додумался нарисовать исчезнувшую руну.

– Но как, почему и, главное, кто?! – вопрошал Хуфтинг.

– На эти вопросы мы ответим позже. Сейчас важнее восстановить защиту, чтобы колдовская чума не распространилась дальше. Но прежде я должен найти источник проклятия, наведённого на деревню.

– Это хлев мастера Рамольда! – воскликнула Айрин. – В нём спал ведьмин слуга.

– Только никакая она не ведьма. Она гостья, знатная госпожа, к тому же хорошо платит, – отозвался дядюшка.

– О, в этом я не сомневаюсь, – с едкой улыбкой заметил лар Маберик. Затем он обратился к жрецу: – Аба Брон, подготовьте ваши курильницы. Эта беда начинается как проклятье и быстро перерастает в болезнь. Позже я дам вам травы, которые уменьшат страдания, а если повезёт, даже помогут одолеть их. Действуйте быстро.

– Я слуга богов, а не прислужник какого-то шарлатана.

Мукомол положил тяжёлую руку ему на плечо.

– Делайте лучше, что он говорит, Аба. Иначе вам придётся подыскать себе новый храм и другую деревню для ваших елейных наставлений.

Жрец тяжело вздохнул и кивнул с мертвенно-бледным лицом.

– Я пойду с ним, – мрачно сказал крестьянин Лам, – чтобы по дороге он не забыл о своём поручении.

– Отправьте людей по домам, – добавил мастер рун. – Пусть откроют все окна и двери и погасят огонь в очаге. Колдовская чума – а здесь бушует, без сомнения, именно она – не терпит холода.

– Мне… мне нужно кое-что сказать, – запинаясь, произнёс Барен.

Айрин, ужаснувшись, бросила на него предостерегающий взгляд.

– Не сомневаюсь, мой друг, – сказал лар, пристально посмотрел на Барена и вздохнул. – Но пока придётся подождать. Ты можешь мне помочь. Мне нужен кто-то, кто будет носить мои инструменты, да и в других делах окажется под рукой, а ты, кажется, вполне подходишь для этого. А где тот хлев, о котором упомянула эта наглая девчонка?

Дядюшка велел проветрить хлев и трактир, но Айрин поручила это Грит и Лелю. Вместе с жителями она отправилась на рынок, который быстро опустел, стоило Хуфтингу громко и обстоятельно повторить указания мастера рун. Лар исчез внутри повозки и через некоторое время вернулся с кожаной сумкой, которую сунул в руки Барену, ожидавшему снаружи. Затем он поспешил на своих коротких ногах к хлеву.

– Скажи ему посмотреть на знаки на земле, – шепнула Айрин брату.

– Что за знаки?

– Просто скажи ему. Для тебя же лучше, если ты окажешься ему полезен.

Барен, всё ещё бледный, кивнул и затравленно огляделся. Айрин чувствовала, как ему тяжело на душе.

Мастер Маберик распахнул ворота в хлев.

– Привнесём сюда немного света.

– Не понимаю, почему это мой хлев – причина всех несчастий. Хочу сказать, что держу его исправно, в чистоте и порядке, – пробормотал кузнец.

– В этом я не сомневаюсь, мастер Рамольд, – проговорил лар и ещё на пороге поднял с пола дохлую крысу. Он бросил её Хуфтингу, который с отвращением взял её кончиками пальцев за хвост, оглядел и, будто фонарь, понёс перед собой.

Лар, скрестив за спиной руки, заходил по хлеву. В одном из чуланов лежала дохлая лошадь, накрытая шерстяным одеялом. Мастер Маберик не взглянул в её сторону.

– На полу, мастер, – произнёс Барен, – под соломой.

Лар ногой смахнул солому в сторону и воскликнул:

– У тебя зоркий взгляд, юноша! Мы нашли источник!

– Что это за знак?!

– Круг из чёрных рун, как я и ожидал, нацарапан в глине злой рукой. Дай-ка мне молоток и долото, мой мальчик.

Барен вытащил инструменты из сумки и передал их лару, расчистившему весь круг и теперь принявшемуся выдалбливать руны из земли. Кузнец побелел как мел. Айрин знала его как человека, чрезвычайно следящего за порядком и чистотой. Наверное, ему мучительно было видеть, как вспахивают его ухоженный глиняный пол.

– Кажется, вы знали, куда направить ваше чутьё, – недоверчиво сказал Хуфтинг.

– Такие же круги я находил в Хайниме и Оксрайне, где началась чума. В Оксрайне они были сделаны на окраине, зарыты в пашне. Там проклятье действовало долго, и когда я приехал, многие уже умерли. В Хайниме было ненамного лучше, люди пришли в отчаяние и возмущались. Представьте себе, они одного беднягу, который против своей воли помог тёмным силам, забили до смерти. Всё потому, что какая-то чужестранка склонила его открыть рунический мешок!

– Так, значит, у тёмных сил есть помощники? И здесь, в Хальмате, тоже? Кто? Кто этот подлец, согрешивший против своих соседей?! – строго спросил Хуфтинг, в своём обвинении размахивая взад-вперёд дохлой крысой.

– Почём мне знать? – ответил Маберик, не опуская молотка.

– Но он помог злу, не зная об этом? – уточнила Айрин.

– Возможно. Однако он при этом показал удивительную способность.

– О чём вы? – вздыхая, спросил Рамольд.

– Взгляните-ка, сердце каждого рунического мешка, его суть – это магическая руна. Ни одна колдунья и ни один чёрный волшебник не могут подойти к ней близко, даже прикоснуться к ней – они просто сгорят, если попытаются. У обычного же человека эта руна, к сожалению, сгорает, когда её магия, скажем, нарушена. Потому тёмные силы нуждаются в помощнике. Так было в других деревнях, так было наверняка и здесь.

– Кто бы это ни был, пусть он готовится к худшему! – прогремел дядюшка.

– Здешний бедолага, во всяком случае, показал необычную способность, – повторил мастер, продолжая работать долотом. От круга уже почти ничего не осталось. – Он заменил разрушенную руну своей собственной. Конечно, она не действовала и по виду была не той, которая нужна, но начертали её хорошо. Кто бы ни нарисовал её на пергаменте, у него есть дар.

– Но кто это может быть? Кроме жреца, в деревне никто писать не умеет, – удивился мастер Рамольд.

– Аба Брон никогда не делал тайны из того, что он ни во что не ставит волшебное искусство рун, – медленно проговорил Хуфтинг.

– Да, ваш жрец немного глуповат, но не настолько туп, чтобы разрушать руну, – дружелюбно заметил Маберик.

– А я всё равно его допрошу!

– Как знаете, – пожал плечами Маберик и бросил Барену молоток и долото. – Первая часть работы сделана.

Айрин почувствовала: по деревне будто пронёсся свежий ветер, разогнал мглистый туман и привёл в порядок спутанные мысли.

– Это чужеземка! Это её слуга хозяйничал здесь, в хлеву! – прокричал кузнец.

– И она тайно исчезла, – добавил дядюшка.

– И едва она уехала, нагрянула болезнь, – вспомнил вахмистр.

– Как я погляжу, чары, которыми она ослепила деревню, уже слабеют. Остальное её колдовство тоже постепенно потеряет свою силу. Возможно, это обернётся последствиями, которые не всем понравятся, – прибавил он, загадочно улыбнувшись. Айрин не понимала, на что он намекал.

Лар поднялся, стряхивая с плаща солому.

– А теперь ступайте, мне нужно подготовить руну. Она снова защитит вас и уменьшит вред, причинённый колдуньей.

– Вы знаете эту гадину? – спросил Хуфтинг.

– Только имя и описание. Она приносит несчастье в долину, но я не знаю, по какой причине.

– Возможно, знает жрец, которого мне давно следовало бы допросить!

– У Абы тоже сдохли козы, Хуфтинг, – заметил кузнец.

– Это вообще ничего не значит! Может, их смерть – всего лишь маскировка! И я это выясню!

С этим словами вахмистр зашагал прочь.

– Она ночевала у вас, мастер Стаак?

– Да, и при этом хорошо платила, – мрачно ответил дядюшка.

– Конечно же, – мирно заметил мастер рун. – А теперь извините меня, следующая часть работы должна оставаться в тайне.

И выпроводил зрителей из хлева.

Айрин опомнилась лишь на улице.

– Теперь всё будет хорошо, – вздохнул кузнец.

– Но не для того, кто помог этой проклятой гадине, – бросил дядюшка. – Мы потеряли много скота, отец крестьянина Лама умер, остальные борются со смертью. Виновный заплатит за это! А тебе, Айрин Дочь Ворона, нечем заняться, что ты путаешься у мужиков под ногами? А с тобой что, Барен Сын Ворона? Нужно отвезти дохлую скотину из деревни и сжечь её.

– Мне ещё ненадолго понадобится этот юноша, мастер Стаак. Поверьте, услуга, которую он мне окажет, принесёт пользу и вам, – сказал лар, собираясь запереть дверь в хлев.

– Хотелось бы надеяться. Но плату он сегодня от меня не получит.

На этих словах Стаак, тяжело ступая, с угрюмым видом поплёлся в «Голубой дракон».

Айрин неохотно пошла за ним. Хотя ей совершенно не хотелось оставлять брата наедине с мастером рун.

Маберик из Хагедорна смотрел трактирщику вслед, пока тот не исчез из виду. Казалось, от года к году Гренер Стаак становится всё более упрямым и нетерпеливым.

– Так ведь лучше, правда, юный друг? – обратился он к Барену, когда они наконец остались одни

– Да, мастер.

– У тебя вправду зоркий глаз, Барен Сын Ворона. Это же твоё имя?

Юноша в ответ пожал плечами.

– К тому же, кажется, здорового любопытства тебе не занимать. Иначе бы тебя не смогли уговорить открыть мешок.

– Мешок?

– И ты достаточно умён, чтобы не отрицать этого. Не нужно стыдиться. Эта ведьма подчиняла своей воле куда более умудрённых жизнью людей. Очевидно, она знает толк в этом искусстве. Ты, наверное, заметил, что до сегодняшнего дня никто в деревне и слова плохого про неё не сказал.

– Айрин никогда ей не доверяла…

– Эта нахальная девчонка?

– Она моя сестра, мастер.

– Так и подумал, – ответил мастер со снисходительной улыбкой. – Случается, что некоторые могут устоять перед чарами, чаще женщины, нежели мужчины, и всё же мне больше хотелось поговорить о тебе, чем о ней, мой мальчик.

– Обо мне? – Юноша вдруг недоверчиво взглянул на него.

– Как ты, наверное, слышал, в других деревнях также глупыми руками были разрушены руны – что, в общем-то, плохо кончилось для заворожённых. Один бежал, как только заметил, что натворил, другой сознался в содеянном соседу и был забит до смерти, как я уже упоминал. Не беспокойся, юный друг, я не выдам твоей тайны – но и ты должен молчать, если тебе дорога жизнь. Знаешь, уже долгие годы я разъезжаю на своей повозке не только по Хорнталю, но и по всем Землям Бурь. – Он сделал паузу и почесал бороду. – Редко бывает, когда я чем-то удивлён, но сейчас – да.

– Удивлён, мастер?

– Знаешь ли ты, как изучают моё искусство? – вдруг сменил тему Маберик.

Барен Сын Ворона помотал головой.

– Раньше была школа к северо-востоку от Грамгата – надеюсь, ты знаешь, что так называется столица Земель Бурь.

Парень нерешительно кивнул.

– Грамгат когда-то был цветущим красивым городом, овеянным большой славой, но со времён Драконьей войны от него мало что осталось. И всё же ты должен был хотя бы слышать о нём, мой мальчик.

– О, я слышал о нём в старых историях, мастер. Просто не думал, что это место в самом деле существует.

– Это не так важно, – отмахнулся Маберик. – Намного важнее, что много лет назад кузница рун Кларита была разрушена. Так называлась школа, о которой я упомянул, – пояснил он, заметив недоумение на лице юноши.

– Понятно, мастер.

– Надеюсь, – буркнул Маберик. – С тех пор там больше не учат мастеров рун, и наше искусство передаётся от странствующих мастеров к одарённым ученикам. Но кажется, таких учеников от поколения к поколению становится всё меньше, потому и мастеров осталась лишь небольшая горстка. Я уже смирился с тем, что мы когда-нибудь исчезнем, пока не приехал в эту деревню.

– Хальмат?

– Да, мой друг, ведь ты совершил нечто, что до тебя не отваживался никто: ты заменил руну, которая разрушилась, когда ты раскрыл мешок, на свою собственную. Конечно, это было совершенно бессмысленно. Но я задаюсь вопросом, как ты мог быть таким самонадеянным?

– Самонадеянным?

– Как ты мог поверить в то, что твоя руна будет действовать?

– Но я совсем в это не верил, господин, лишь надеялся, что никто не заметит, что её нет… Я же не знал, что к нам придёт эта болезнь.

– Это была в высшей степени безрассудная затея, надеюсь, ты это понимаешь? – строго спросил Маберик.

– Да, мастер, – вздохнул юноша.

– Значит, ты благоразумен и, кажется, в ремесленных делах мастак. Ты же работаешь в «Голубом драконе»?

– Мы с сестрой в долгу перед дядюшкой. Мы должны отработать деньги, которые он потратил на нас с тех пор, как нашёл на пороге трактира.

– Отработать? Да, с Гренером Стааком дела обстоят хуже, чем я думал. Судя по всему, тебе не очень-то нравится работать на него.

– Да, господин. Но через год мы накопим достаточно денег, чтобы выкупить свободу, к тому же…

– Да?

– Мы надеемся, что сможем заплатить раньше.

– Ну, возможно, я смогу помочь, по меньшей мере тебе, Барен Сын Ворона. – Лар огляделся и заключил: – Здесь пока делать нечего, пойдём в «Голубой дракон». Он находится как раз в центре деревни – лучшее место, чтобы изготовить руну.

Они снова остановились у повозки, и мастер рун нагрузил Барена своими сумками, прежде чем отправиться в трактир и затем в хлев. Он послал Барена вперёд, чтобы раздобыть некоторые вещи: шерсть живой лошади, осла, коровы, козы, щетину свиньи и перья курицы, копытную стружку и когти одних животных, а также волосы здорового человека.

Пока юный помощник занимался поисками всего необходимого, мастер рун взобрался по лестнице и взялся за тайную часть работы.

Когда Маберик из Хагедорна опустошил старый мешок и подготовил новый, его помощник вернулся.

– О, вижу, ты принёс всё, что нужно, и ничего не забыл. Очень хорошо, мой юный друг, очень хорошо.

– Руна уже готова?

– Знак написан, лист сложен. Ты чувствуешь магию, сплетённую с пергаментом? Она подействует, как только окажется в мешке.

– А если кто-то попытается вытащить её, она разрушится?

– Вижу, ты усвоил урок. Руна способна предотвратить много бед, и до мешка не может дотронуться ни одна колдунья, но против человеческой глупости она бессильна, – усмехнулся Маберик. – А теперь давай поговорим о тебе с Гренером Стааком.

– Обо мне?

– Ты вправду искусен. Руна, начертанная тобой, была хорошо выбрана и здорово написана. И я решил взять тебя в ученики.

– Меня?!

– Да. Я уже давно не брал учеников. Моложе я не становлюсь, а тебе нужно многому научиться, прежде чем ты сможешь называть себя ларом рун.

– Я, лар? Но…

– Никаких «но»! Или ты хочешь и дальше из года в год намывать здесь кувшины?

– А как же сестра?

– Ну, после пяти-семи лет учения ты сможешь зарабатывать нашим искусством. Немного, потому что мы, лары, продаём наше искусство не ради богатства, но, думаю, через два-три года, может, больше ты сможешь заплатить долг за свою сестру. Если она к тому времени не принесёт в подоле нескольких детишек от какого-нибудь батрака.

– Но моя сестра…

– Я же сказал, никаких «но»! Или мне изменить своё решение?

Не дождавшись ответа, мастер Маберик направился в трактир. Юноша пошёл за ним. Они нашли Гренера Стаака одного; он сидел с мрачным лицом в дальнем зале – несмотря на его предсказание, пивная была почти пуста.

– Подожди здесь, мой мальчик. Полагаю, мне придётся вести разговор резко и сказать о тебе пару слов, которые, будем надеяться, собьют твою цену, но лучше, если ты их не услышишь.

– У тебя такое лицо, будто тебя ограбили, – обеспокоенно сказала Айрин, когда брат подошёл к стойке.

– Похоже на правду, – смущённо ответил он. – Мастер собирается внести за меня выкуп. Он думает, что это я нарисовал фальшивую руну, и считает, что у меня есть способности.

– А разве ты ему не сказал, что я?..

– Я пытался, – перебил её Барен. – Но я старался всё время держать твоё имя подальше от этой истории, чтобы гнев жителей не вылился ещё и на тебя, а теперь нас хотят разлучить! Мне нужно сказать ему правду, пока он не договорился с дядюшкой.

Айрин посмотрела в сторону, где тихо переговаривались трактирщик с мастером. Мысль, что её разлучат с братом-близнецом, была… немыслима. Она собралась было подойти к столу, но затем прошептала:

– Нет, давай оставим всё как есть, Барен. Вряд ли лар выкупит нас обоих, лучше, если ты уедешь из деревни, пока люди не узнали, что ты натворил.

– Но я не хочу расставаться с тобой, Айрин! И вовсе не у меня те способности к рунам, которые видит мастер.

– Он считает меня одарённой?

– Похоже на то… Он меня точно прогонит, когда узнает правду!

– К тому времени я вас уже догоню.

– Ты хочешь сбежать?

Айрин с серьёзным видом кивнула.

– Но я не уйду без письма, которое прячет от нас дядюшка. Даже если мне придётся привести Хуфтинга.

– А как же Нурра?

Айрин прикусила губу.

– Я поговорю с ней позже. Может, она пойдёт со мной.

– Нурра? Покинула Хальмат? Да она начинает причитать, когда ей приходится идти на праздник освящения в замок!

– Что-нибудь придумаем, – вздохнула Айрин, голос её прозвучал неуверенно.

Айрин не могла отвести взгляда от стола в дальнем зале. Трактирщик с мастером долго переговаривались о судьбе Барена, и порой казалось, что один из них вот-вот прервёт беседу, но наконец они ударили по рукам. По-видимому, сделка состоялась. Лар неторопливо прошествовал к близнецам.

– С вашим хозяином трудно договориться. Надеюсь, я не пожалею о той уйме серебра, которую отдал за тебя.

Айрин терпеливо ждала, уперев руки в бока.

– Значит, вы купили моего брата, – заключила она, но это прозвучало с большей неприязнью, чем она того хотела.

Мастер посмотрел на неё, очевидно смутившись.

– Я беру его на службу. К сожалению, хозяин не пожелал давать деньги на учение. Это, видимо, такая благодарность, когда берёшь к себе сироту с долгами. Ты обошёлся мне в сто серебряных крон, мой мальчик. Я тебя не купил, но надеюсь, ты меня не разочаруешь.

– Не разочарую, мастер Маберик!

– Посмотрим. Рано или поздно я пожалею, что взял тебя, так всегда бывает. Будем надеяться, что это случится как можно позже.

– Но моя сестра…

– Ещё один подкидыш мне не по карману, юный друг. Но не стоит отчаиваться! Вероятно, уже через год мы снова окажемся здесь.

– Целый год? – ужаснулся Барен.

– Он быстро пройдёт, вот увидишь. А теперь хватит бездельничать, отнеси-ка мои сумки обратно в повозку, мой мальчик. Но ничего не перепутай. Лучше просто поставь их в проходе, я потом всё правильно уложу. – Но поскольку Барен мешкал, он добавил: – Поторопись! Колдунья уехала четыре дня назад и наверняка успела натворить новых бед.

– Вы… вы уже уезжаете? – спросила Айрин, крепко держа Барена за руку. – Ваши лошади едва отдохнули!

Лар потёр щетину на щеках.

– Их не поставишь в конюшню, где стоит запах мертвечины. И, как я уже сказал, мы должны положить конец проискам ведьмы.

Айрин не отпускала брата:

– Но хотя бы одну ночь вы могли бы…

Мастер рун вздохнул и, желая успокоить Айрин, положил руку ей на плечо.

– Понимаю, вы не хотите расставаться с вашим братом, но нам больше нечего делать в Хальмате. Зло изгнано, а для исцеления больных я сделал всё, что в моих силах. Мне ещё нужно отнести трáвы в храм, и теперь у меня есть тот, кто сможет выполнить это вместо меня. Идём, мой мальчик, нам пора к повозке. Я дам тебе целебных трав, а ты отнеси их этому простодушному жрецу, который точно обрадуется, что сможет хотя бы раз быть полезным.

Он хлопнул Барена по плечу и подтолкнул к выходу из зала.

Барен оглянулся, а у Айрин вдруг всё поплыло перед глазами.

– Ты что, плачешь, Дочь Ворона? – рассердился трактирщик, встав перед ней и загородив вид. – На то нет никаких причин. Твой брат хорошо устроился, и я даже готов погасить часть вашего долга.

Айрин проглотила недобрые чувства и, подсчитав в уме, сколько они заработали за последние дни, сказала:

– Раз мастер Маберик заплатил вам за брата сто крон, мне не хватает всего тридцати одной кроны.

– Как погляжу, считаешь ты прилежно, однако здесь ошибаешься. С Бареном я потерял толкового работника, с которым у меня никогда не было хлопот. Ты, служанка, стоишь лишь вполовину, поэтому должна будешь отдать ещё сотню крон.

Айрин встала перед массивным трактирщиком и, с трудом сдерживая себя, произнесла:

– А что с письмом? И туго набитым кошелём?

Лицо хозяина потемнело.

– Письма уже нет и в помине, а в кошеле было всего несколько геллеров, которых не хватило бы даже на тёплые одеяла. А теперь прочь с моих глаз, Айрин Дочь Ворона, пока я не решил продать тебя солдату!

Он отмахнулся от неё и направился в подвал.

Больше всего Айрин сейчас хотелось столкнуть его с крутой лестницы. Но она сжала кулаки, глубоко вздохнула, развязала передник и покинула трактир.

Повозка мастера Маберика всё ещё стояла на рыночной площади. Прохожих на улицах почти не было, и мастера с Бареном тоже нигде не было видно. Может, они ушли в храм с травами?

Она повернула на юг и поспешила к хижине названой матушки. Окна и двери стояли нараспашку; Нурра, дрожа, сидела в комнате, укутавшись во все одеяла.

– Когда же наконец явится этот глупый жрец со своими курильницами? Я так примёрзну к стулу, если он не поторопится!

– Нужно ещё подождать, скорее всего, он сейчас только получил необходимые травы и наверняка начнёт с богатых крестьян.

– Конечно, с них! Но ты здесь не за тем, чтобы смотреть, как я замерзаю, правда?

Айрин покачала головой, принесла тяжёлую перину и закутала в неё старуху. Девушка рассказала ей о сегодняшних событиях, опуская некоторые подробности. Нурра большей частью молчала, но иногда давала едкие комментарии.

– Так-так, значит, Маберик сманил твоего брата. Рада за мальчика, – проговорила она наконец.

– Он вернётся, наверное, только в следующем году, крёстная.

– Жаль, но таков ход вещей, дитя моё. Он должен увидеть мир, если хочет летать, как сокол. Или тебе бы больше пришлось по нраву, если бы он остался дома в окружении кур?

– Нет, но и я не хотела задерживаться здесь надолго, и всё равно, сколько денег требует дядюшка! Но тогда ты останешься совсем одна, крёстная.

Старуха пожала плечами:

– Ну и что?

– Но я думала… мне казалось… я хочу сказать, кто тогда позаботится о тебе?

На это крёстная рассмеялась:

– Ах, всё образуется! Грит останется здесь, и у Леля всегда найдётся для меня тарелочка супа. Об этом голову ломать не надо, дитя моё. Хоть поживу наконец без ваших вечных склок. Может, даже смогу отдохнуть…

Айрин взглянула на названую матушку, нахмурившись:

– Значит, ты не возражаешь?

Старуха потёрла спину.

– Конечно нет, но дам несколько советов. Не уходи без письма! Я много думала и теперь уверена, что оно защищено каким-то колдовством и по-прежнему лежит в сундуке. А когда уйдёшь, не возвращайся. Ты глубоко обидишь дядюшку, а Гренер Стаак не из тех, кто прощает.

Айрин покачала головой:

– Я думала, ты будешь меня отговаривать, крёстная.

– И ты бы меня послушала? – спросила старуха, пристально посмотрев на Айрин.

– Нет.

– Вот именно. И ещё кое-что: когда соберёшься уходить, зайди хотя бы попрощаться.

Айрин пообещала. Она оставалась у старухи, пока один из батраков не пришёл окурить комнату, после чего они смогли наконец закрыть окна. Айрин наколола дров и растопила печь, и по комнате разлилось приятное тепло. Нурра, укутанная в одеяла, молча наблюдала за ней. Время от времени Айрин украдкой бросала взгляды на морщинистое лицо названой матери, но по тому никак нельзя было догадаться, о чём она думает.

Наконец Айрин поспешила обратно в деревню. Уже совсем стемнело, но мастер Маберик наотрез отказался оставаться в Хальмате. Он велел Барену зажечь жёлтые фонари, закреплённые на качающихся рожках на носу и корме повозки, и залез на высокий облучок. Потом приказал юноше сесть рядом. Барен горячо обнял сестру и не выпускал из объятий, пока мастер не пригрозил, что поедет без него. Только тогда он отпустил её и вскарабкался наверх.

У Айрин перехватило дыхание, но она старалась сохранять спокойный вид. Брат уселся рядом с новым мастером, посмотрел на неё вниз с грустной улыбкой. Мастер рун щёлкнул языком, и лошади тронулись. Айрин пошла следом за повозкой – их путь лежал мимо хижины старой Нурры. Экипаж двигался по улице. Барен же не может не попрощавшись… Иногда он такой непонятливый! Вдруг повозка остановилась. Мастер Маберик выругался, и какая-то фигура соскочила с козел.

Барен ринулся к хижине. Сестра, подобрав подол юбки, помчалась за ним. Крёстная что-то проговорила, будто ворча – впрочем, как и всегда, – но, дойдя до неё, Айрин увидела, что глаза у старухи блестят от слёз.

– Заставляешь ждать своего нового хозяина? Ничего себе, хорошее начало! – ругалась Нурра охрипшим голосом.

Барен молча покачал головой и обнял старуху, которая жаловалась, что мальчик ей так все кости переломает. Айрин протиснулась к ним.

– Ну, ну, всё хорошо, – ворчала Нурра. – Ты навестил меня, мой мальчик. А теперь давай уезжай. На улице холодно, замёрзну ещё.

Она высвободилась из объятий, неловко потрепала Барена по щеке, повернулась и исчезла в хижине, не забыв при этом с силой хлопнуть дверью.

– Ах, сестрица…

Айрин видела, в каком он смятении. Обычно Барен не выказывал своих чувств.

– Ну же, иди, Барен. Я скоро догоню вас.

– Так говорил и Бефарас, герой многих легенд, когда отправлял своих спутников вперёд. Нурра часто нам рассказывала, помнишь? Они потом никогда больше не виделись.

– Ни ты, ни я не герои легенд, Барен. А теперь поспеши, мастер Маберик уже убрал тормозной рычаг. Того гляди уедет без тебя.

Действительно, они услышали, как скрипнули тяжёлые колёса – повозка тронулась!

– Дунхольт, наша первая цель, – запинаясь, произнёс Барен и погладил её по волосам. Раньше он никогда этого не делал.

– Так и думала, это ближайшая деревня в ту сторону. А теперь торопись! – приказала Айрин.

Брат обернулся и помчался за повозкой. Он быстро нагнал её, проворно запрыгнул на козлы и слился с очертаниями высокой повозки. Затем дорога сделала поворот, и брат-близнец исчез из виду. Но Айрин продолжала стоять. Почему на сердце у неё было так тяжело? Они ведь расстались всего на несколько дней…

Письмо

Дядюшка ждал её у дверей трактира.

– Сегодня ты ничего не получишь.

Айрин не удостоила его и взгляда. Больше всего ей сейчас хотелось ворваться в его спальню, но, во-первых, комната, вероятно, была заперта, а во-вторых, ей казалось разумнее переждать несколько дней. Она не знала, что было написано в том письме, и не могла сама его прочесть. Кроме дядюшки, был лишь один человек, который, как знала Айрин, владеет этим искусством, – жрец. Хотя она и сомневалась, что он ей поможет: люди в деревне бранили трактирщика на все лады, но он был важным человеком, а она – простой служанкой. Хальматцы не любили, когда нарушался привычный порядок вещей, и жрец придерживался тех же взглядов.

Айрин размышляла, что с письмом, как только оно окажется у неё на руках, она могла бы сбегать в замок. И вовсе не потому, что там она встретила бы некого молодого лейтенанта, нет, он сейчас воевал с разбойниками в горах. Но, несомненно, в замке Грюнварт нашлись бы мужчины, умеющие читать, по меньшей мере тан, господин праздников. Айрин знала, что он устраивал суд, когда случались споры между местными крестьянами, ремесленниками и батраками, а судья, пожалуй, умеет читать. Но потом Айрин вспомнила, что в своих приговорах тан всегда принимал сторону богатых истцов. Станет ли он помогать служанке, собирающейся сбежать от своего хозяина?

Нет, лучшим решением казалось последовать за повозкой. Мастер Маберик умеет читать. И он честный. Он поможет ей. Но придётся повременить с отъездом, ведь дядюшке тоже может прийти мысль о её побеге. Поэтому скрепя сердце она набралась терпения и стала ждать удобного случая.

В следующие дни дядюшка издевался над ней больше обычного, обзывал ленивой и глупой, раз она поверила, что её никчёмный брат останется с ней. Она сносила насмешки, стиснув зубы, надеялась, что скоро станет свободной, и не унывая выполняла свою работу.

– Что тебе сделало бедное животное? – спросила Грит на четвёртый день после отъезда Барена.

Айрин, смешавшись, подняла взгляд. Обе служанки ощипывали кур на кухне, и Айрин, по-видимому, обходилась с ними слишком грубо.

– Я, верно, задумалась, – пробормотала она.

– Ну ничего, курице теперь всё равно, а я и сама бы с удовольствием так повыдёргивала твоему дядюшке все волосы! Как же плохо он с тобой обращается в последние дни, дитя.

– Не только с Айрин, – пробурчал повар Лель. – Мы все должны выполнять работу, которую прежде делал Барен, – и разве Стаак подумал о том, чтобы платить нам больше или взять нового помощника? Конечно же нет! Зато он сунул себе в карман сотню серебряных крон за парня. Целую сотню! На эти деньги он с лёгкостью мог нанять двух работников. Видят боги, если так пойдёт и дальше, я сам отложу поварёшку в сторону и уйду из трактира. Может, поступлю, как мой кузен Лембаль, и пойду скитаться по Землям Бурь, пока не найду лучшего местечка. Хороший повар без работы не останется.

– А меня ты хочешь оставить одну? – с упрёком спросила Грит.

– О, разумеется, ты можешь пойти со мной.

Грит звонко рассмеялась:

– Ах, Лель, мои годы скитаний давно позади, и твои, думаю, тоже.

– Так говорили и о моём братце, а он видел Тучные горы и море своими глазами! Но не бойся, дорогая Грит, вряд ли мне хватит духу оставить тебя с Гренером Стааком одну.

– Это необычайно утешает меня, дорогой Лель, – вздохнула Грит, бросая охапку перьев в корзину, и добавила: – Сто серебряных монет! И представить трудно. А в итоге эти деньги получит мукомол Ульхер.

– Твоя правда. Мукомолу всегда везло в кости, но никогда так сильно, как во время чумы, которая, благодаря богам, снова ушла из деревни, хотя и отняла жизни старика Лама и двух других.

– Рунам, – поправила Айрин, слушая разговор краем уха. – Руны мы должны благодарить, а не богов.

– Не говори это при жреце, – напомнила Грит, положила ощипанную курицу на стол и взялась за следующую.

– Что вы имеете в виду, говоря, что мы должны благодарить руны, а не богов, Айрин Дочь Ворона? – послышался голос.

Она подняла голову. В дверях кухни стоял вахмистр Хуфтинг. Откуда он взялся?

– Именно то, что сказала. Это руны мастера Маберика отвели от нас беду.

– Однако они же нас в беде и оставили, вам так не кажется? – очень любезно спросил вахмистр.

– Их разрушили, мастер же объяснил.

– Да, он говорил, что они были разрушены преступной рукой. И вы этому верите, барышня Айрин?

Айрин собралась было ответить, но, почуяв опасность, промолчала. Она бросила несколько перьев в корзину и продолжила работу.