Читать онлайн Свет в Бездне

Глава 1: Разлом между мирами

В сумерках бытия, там, где ткань мироздания истончается, а границы Рая и Ада растворяются в неопределённости, простирается Разлом – мерцающая пустота, не принадлежащая ни свету, ни тени. Это место парадоксов, где воздух дрожит от эха божественных гимнов, переплетённых с шёпотом адских проклятий. Здесь, на грани вечности, стояла Серафина, ангел Третьего Хора, её золотые крылья дрожали под тяжестью запретного любопытства.

Серафина не была похожа на своих небесных собратьев. Её глаза, цвета утренней зари над спокойным морем, искрились вопросами, на которые Рай не давал ответов. Золотые крылья, сияющие, словно расплавленное солнце, были сложены за спиной, словно щит от осуждения других ангелов. Её влекло к Разлому нечто необъяснимое – мелодия, слабая и завораживающая, словно зов души из-за грани миров. Она чувствовала её в своём сердце, как нить, тянущую её к неизведанному.

Разлом был под запретом. Архангелы объявили его опасным, утверждая, что его нестабильные энергии могут разрушить даже самых чистых созданий. Но Серафина стояла на его краю, её босые ноги касались кристаллической почвы, пульсирующей живым теплом. Воздух был густым, пропитанным запахом озона и чем-то темнее – серой, быть может, или памятью о древнем огне, что пылал в начале времён. Она закрыла глаза, позволяя мелодии вести её. Ноты сплетались в её сознании, словно звёздный свет, мягкий и манящий, но с оттенком опасности.

– Ты не должна здесь быть, – раздался голос, хриплый и резкий, словно лезвие, скользнувшее по камню.

Серафина резко открыла глаза. Перед ней стоял он – фигура, окутанная тенью, одновременно прекрасная и пугающая. Его крылья, не пернатые, а кожистые, чёрные, как сама бездна, мерцали тонкими прожилками раскалённого алого света. Глаза горели, словно угли в ночи, а лицо – острое, угловатое, совершенное – несло бремя тысяч грехов. Это был Азраэль, демон Бездны, один из Падших, что некогда ступал среди звёзд, прежде чем выбрать пламя Ада.

– И всё же я здесь, – ответила Серафина, её голос был твёрд, несмотря на дрожь в сердце. Она выпрямилась, её крылья слегка расправились, излучая мягкое сияние, что контрастировало с тьмой, исходящей от него. – Как и ты.

Азраэль склонил голову, разглядывая её с такой интенсивностью, что её кожа покрылась мурашками. Его взгляд был не просто любопытным – он был голодным, словно искал в ней что-то давно утраченное.

«– Любопытство – опасная вещь, маленький ангел», – сказал он, его голос был низким, с лёгкой насмешкой. – Оно ведёт в места, которых боятся даже твои сородичи.

– Я не боюсь, – ответила она, хотя слова казались ложью даже ей самой. Она сделала шаг ближе, кристаллическая почва тихо треснула под её ногами. – Что это за место? Почему оно зовёт меня?

Он рассмеялся – звук, одновременно насмешливый и полный скорби, эхом отразился в пустоте Разлома.

– Разлом зовёт всех, кто достаточно глуп, чтобы прислушаться. Это рана в мироздании, шрам, оставленный разрывом Рая и Ада. И ты, с твоими сияющими крыльями и чистым сердцем, думаешь, что можешь его понять?

Серафина вспыхнула от его тона, но в его глазах мелькнуло что-то – боль, быть может, или тоска, – что удержало её взгляд. Она чувствовала, как мелодия усиливается, её ноты вибрировали в воздухе, словно связывая их двоих.

– Я хочу понять, – тихо сказала она, её голос был мягким, но решительным. – Я хочу знать, почему оно поёт для меня.

Усмешка Азраэля исчезла. На мгновение он казался почти человеком, уязвимым, как не должен быть демон.

«– Оно поёт, потому что знает тебя», – сказал он, его голос был чуть громче шёпота. – Оно знает ту часть тебя, которую Рай отвергает.

Её дыхание прервалось. Она хотела возразить, отрицать его слова, но они задели что-то глубоко внутри – правду, которую она хоронила под слоями преданности и долга. Её рука невольно сжалась в кулак, а сердце забилось быстрее. Она сделала ещё шаг, сокращая расстояние между ними, пока не почувствовала жар, исходящий от его фигуры, – резкий контраст с её собственной прохладной светоносностью.

– Кто ты? – спросила она, её голос дрожал, но уже не от страха, а от чего-то куда более опасного.

– Тот, кто не должен здесь быть, – ответил он, не отводя от неё глаз. – И всё же я здесь.

Тишина повисла между ними, тяжёлая и живая, словно сам Разлом дышал вокруг них. Его энергии кружились в танце света и тени, создавая иллюзию, что они – единственные существа во вселенной. Серафина чувствовала связь, хрупкую и запретную, что связала её с этим демоном необъяснимым образом. Словно сам Разлом сплёл их судьбы воедино, соединив их в моменте, который нельзя было отменить.

– Как твоё имя? – спросила она, её голос был едва слышен за гулом Разлома.

– Азраэль, – ответил он, и это слово прозвучало с тяжестью тысячи упавших звёзд. – А твоё?

– Серафина, – ответила она, и её имя прозвучало как признание, как нечто, отданное в его руки.

Он шагнул ближе, его крылья коснулись воздуха, вызывая рябь в хрупком равновесии Разлома.

– Серафина, – повторил он, словно пробуя слово на вкус, его голос был мягким, почти нежным. – Имя слишком мягкое для такого места.

«– И всё же оно моё», – сказала она, гордо вскинув подбородок. – Что ты ищешь здесь, Азраэль?

Он помедлил, его пылающие глаза изучали её, словно искали трещину в её сияющей броне.

«– То же, что и ты», – сказал он наконец. – Ответы. Истину. Что-то большее, чем цепи наших миров.

Она хотела рассмеяться, отмахнуться от его слов как от лжи демона, но в его голосе была искренность, которая обезоружила её. Мелодия Разлома звучала громче, её ноты теперь были не просто звуком, а чувством, влечением, побуждающим её протянуть руку, коснуться тьмы и узнать, обожжёт ли она.

Прежде чем она успела остановить себя, её рука поднялась, пальцы дрожали, зависнув у его лица. Азраэль замер, его дыхание сбилось, и на мгновение они перестали быть ангелом и демоном, став просто двумя душами, пойманными в притяжении чего-то большего. Его глаза, горящие, как угли, смягчились, и в них мелькнула тень того, кем он мог быть до падения.

Разлом содрогнулся, низкий стон эхом разнёсся по пустоте. Рука Серафины опустилась, и она отступила назад, её сердце бешено колотилось.

– Это неправильно, – прошептала она, больше себе, чем ему. Её голос дрожал, но в нём была решимость. – Мы не должны…

– Правда? – перебил Азраэль, его голос был мягким, но непреклонным. – Или это единственное, что правильно?

Она открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент ослепительный свет вспыхнул с небес, и хор ангельских голосов, резкий и властный, заполнил воздух. Крылья Серафины инстинктивно распахнулись, защищая её от внезапного вторжения. Азраэль зарычал, его фигура начала растворяться в тени, когда Разлом задрожал сильнее, его края расползались, словно рваный шёлк.

– Беги, – сказал он, его голос был полон тревоги. – Они тебя нашли.

Серафина заколебалась, её взгляд метнулся к нему. Её долг требовал вернуться в Рай, но что-то внутри – та же мелодия, что привела её сюда, – умоляло остаться.

– Увижу ли я тебя снова? – спросила она, слова вырвались, прежде чем она успела их остановить.

Глаза Азраэля вспыхнули ярче, в их глубине таилось обещание.

«– Если осмелишься вернуться», – сказал он, и его фигура растворилась в тени, оставив лишь эхо его голоса.

Серафина развернулась, её крылья взметнулись, унося её прочь от Разлома, обратно в сияющую безопасность Рая. Но мелодия осталась с ней, вплетённая в её душу, как и имя демона, который осмелился встретиться с ней в этом запретном месте. Она знала, с пугающей уверенностью, что это лишь начало – начало чего-то, что изменит её навсегда.

Глава 2: Тяжесть света

Рай сиял, как всегда, но для Серафины его свет казался холоднее, чем прежде. Кристальные шпили, вздымающиеся к бесконечному небу, отражали лучи вечного солнца, но их сияние не грело её душу. Она стояла в Зале Сияния, окружённая ангелами Третьего Хора, чьи крылья переливались мягким золотом. Их голоса сливались в гимн, восхваляющий гармонию Рая, но для Серафины эти звуки были лишь фоном – далёким и пустым, неспособным заглушить мелодию Разлома, что всё ещё звучала в её сердце.

Она чувствовала себя чужой среди своих. Её крылья, обычно сияющие ярче всех, казались тусклыми, словно их свет угасал под тяжестью её мыслей. Встреча с Азраэлем в Разломе изменила её. Его слова – “Оно знает ту часть тебя, которую Рай отвергает” – врезались в её сознание, как кинжал, и теперь она не могла избавиться от них. Она пыталась молиться, призывая покой, но вместо этого её мысли возвращались к его глазам – пылающим, как угли, и полным боли, которую она не ожидала увидеть в демоне.

– Серафина, – голос Гавриила, её наставника, разрезал её размышления, словно молния. – Ты сегодня молчалива. Что тревожит твою душу?

Она вздрогнула, её крылья невольно дрогнули, отбрасывая слабую тень на кристальный пол. Гавриил стоял перед ней, высокий и величественный, его серебряные крылья сияли, как лунный свет. Его глаза, холодные и проницательные, словно видели её насквозь. Он был Архангелом, одним из тех, кто следил за порядком в Раю, и его присутствие всегда заставляло её чувствовать себя маленькой, несмотря на её статус.

– Ничего, мой господин, – ответила она, стараясь, чтобы её голос звучал твёрдо. – Я лишь… размышляю о нашем долге.

Гавриил прищурился, его взгляд стал острее.

– Размышления – это хорошо, если они ведут к истине. Но будь осторожна, Серафина. Мысли, что уводят от света, могут привести к тьме.

Её сердце сжалось. Знал ли он? Мог ли он почувствовать её отступление, её визит в Разлом? Она опустила взгляд, боясь, что её глаза выдадут её.

– Я понимаю, – тихо сказала она. – Я лишь хочу служить Раю наилучшим образом.

– Тогда почему ты отсутствовала во время утреннего гимна? – Его голос был мягким, но в нём чувствовалась сталь. – Твоё место было пустым, и это заметили.

Серафина сглотнула, её пальцы сжались в кулаки. Она не могла рассказать правду, но ложь была против её природы. Она выбрала полуправду, надеясь, что её голос не дрогнет.

«– Я искала уединения, чтобы помолиться», – сказала она, поднимая глаза к Гавриилу. – Иногда тишина помогает мне чувствовать свет ближе.

Он смотрел на неё долго, слишком долго, и она чувствовала, как её сердце бьётся всё быстрее. Наконец, он кивнул, но в его взгляде не было тепла.

– Тишина – это дар, но она может стать ловушкой. Помни это, Серафина. И помни, что Рай видит всё.

Она кивнула, её горло сжалось от страха. Когда Гавриил отвернулся, чтобы присоединиться к другим ангелам, она выдохнула, но облегчение было мимолётным. Мелодия Разлома снова зазвучала в её сознании, мягкая и настойчивая, словно напоминая ей о том, что она оставила за гранью миров. Она закрыла глаза, и перед ней возник образ Азраэля – его тёмные крылья, его пылающие глаза, его голос, полный одновременно насмешки и тоски.

“Если осмелишься вернуться,” – сказал он. Эти слова были вызовом, обещанием, угрозой. Она знала, что должна забыть его, забыть Разлом, забыть мелодию, что вела её туда. Но как забыть то, что чувствовалось живее, чем всё, что она знала в Раю?

Вечером, когда свет Рая смягчился, превратившись в золотистый сумрак, Серафина уединилась в своей келье – маленькой комнате, вырезанной из кристалла, где её крылья могли отдохнуть. Она сидела на краю ложа, её пальцы перебирали нити света, что струились по стенам, словно живые. Её мысли были хаотичными, полными вопросов, на которые у неё не было ответов. Почему Разлом звал её? Почему она не могла выбросить Азраэля из головы? И почему его слова о той части её, что отвергает Рай, казались такими правдивыми?

Она вспомнила, как ещё в юности, будучи новообретённым ангелом, она задавала вопросы, которые вызывали у её наставников тревогу. “Почему мы не можем видеть Ад?” – спрашивала она. “Почему мы должны следовать законам, которые не понимаем?” Её любопытство всегда было её силой, но и её слабостью. Гавриил однажды сказал ей, что вопросы – это семена сомнения, а сомнение – первый шаг к падению. Тогда она смеялась над этим, но теперь его слова звучали как предупреждение.

Серафина поднялась и подошла к окну своей кельи. За кристальными стенами простирался Рай – бесконечный город света, где всё было совершенным, но стерильным. Она любила Рай, любила его гармонию, его порядок, но теперь она чувствовала, что чего-то не хватает. Что-то в ней тосковало по хаосу, по неизвестности, по тому, что она видела в глазах Азраэля.

Она знала, что должна доложить о своей встрече в Разломе. Это был её долг как ангела. Но мысль о том, чтобы предать Азраэля – даже если он был демоном – вызывала в ней боль, которую она не могла объяснить. Он был врагом, но в его словах была правда, в его взгляде – искренность. И мелодия Разлома, что связала их, не отпускала её.

– Что со мной не так? – прошептала она, её голос растворился в тишине кельи. – Почему я не могу быть как другие?

Ответа не было, но мелодия Разлома зазвучала громче, словно подталкивая её вернуться. Она закрыла глаза и позволила ей унести себя, представляя, как она снова стоит на краю Разлома, лицом к лицу с Азраэлем. Она знала, что это опасно, знала, что это может стоить ей всего, но часть её – та часть, которую Рай отвергал – хотела рискнуть.

Когда ночь окутала Рай, Серафина приняла решение. Она вернётся в Разлом. Не сегодня, не завтра, но скоро. Она должна была узнать, что зовёт её, и почему демон, которого она едва знала, казался ей ближе, чем её собственный мир.

Глава 3: Пламя Ада

Ад был миром огня и теней, где каждый шаг отдавался эхом в вечном хаосе. Раскалённые реки лавы текли между чёрными скалами, их свет отражался в обсидиановых стенах цитаделей, что возвышались, как кости древних чудовищ. Воздух был тяжёлым, пропитанным запахом серы и пепла, и всё здесь дышало свободой – дикой, жестокой, но свободой. Азраэль стоял на краю пропасти, его кожистые крылья слегка дрожали от порывов горячего ветра. Его глаза, пылающие, как угли, смотрели на горизонт, где небо пылало вечным закатом.

Он был дома, но дом этот никогда не приносил ему покоя. Ад был его выбором, его убежищем после падения, но даже здесь он чувствовал себя чужим. Его братья-демоны видели в нём силу, его Лорд – Лилит – видела в нём оружие, но никто не видел того, что он скрывал даже от самого себя: тоску по свету, который он оставил позади.

Встреча с Серафиной в Разломе изменила его. Её свет, её любопытство, её голос – всё это было как эхо того, кем он был до падения. Он ненавидел её за это, но ещё больше ненавидел себя за то, что не мог её забыть. Её имя – Серафина – звучало в его сознании, как вызов, как обещание чего-то, что он не смел желать. Он пытался изгнать её образ, но каждый раз, закрывая глаза, видел её золотые крылья, её глаза, полные вопросов, её руку, что почти коснулась его лица.

– Азраэль, – голос Лилит разорвал тишину, словно удар хлыста. – Ты выглядишь… отвлечённым.

Он обернулся, его крылья напряглись. Лилит стояла перед ним, её фигура была окутана дымом, а глаза сияли ядовитым зелёным светом. Она была Лордом Демонов, одной из самых могущественных в Аду, и её присутствие заставляло даже самых сильных трепетать. Её длинные чёрные волосы струились, как жидкая тьма, а её улыбка была одновременно соблазнительной и угрожающей.

«– Моя госпожа», – сказал Азраэль, склонив голову, но его голос был холодным. – Я лишь размышляю о наших планах.

Лилит шагнула ближе, её когти слегка коснулись его плеча, оставляя лёгкий ожог.

«– Размышления – это роскошь, которую мы не можем себе позволить», – сказала она, её голос был мягким, но ядовитым. – Ты знаешь, что Рай усиливает свои границы. Они готовятся к чему-то. И я не могу позволить, чтобы один из моих лучших лейтенантов витал в облаках.

Азраэль стиснул зубы. Он знал, что Лилит видит больше, чем говорит. Она всегда чувствовала его слабости, его сомнения, и использовала их, как оружие.

– Я не витаю в облаках, – ответил он, его голос был резким. – Я готов служить Аду, как всегда.

– Правда? – Лилит наклонила голову, её глаза сузились. – Тогда почему я чувствую свет в твоей душе? Это… неестественно для демона.

Его сердце пропустило удар. Он знал, что она права. Встреча с Серафиной оставила след – не физический, но что-то глубже, что-то, что Лилит могла почувствовать. Он заставил себя улыбнуться, надеясь, что его маска не треснет.

– Свет? – переспросил он, добавив в голос насмешку. – Ты ошибаешься, моя госпожа. Во мне нет ничего, кроме тьмы.

Лилит не ответила, но её взгляд был как кинжал, вонзающийся в его душу. Она отступила, но её улыбка обещала, что этот разговор не окончен.

«– Будь осторожен, Азраэль», – сказала она, её голос был почти ласковым. – Тьма не терпит света. И я не потерплю предательства.

Когда она ушла, её фигура растворилась в дыму, Азраэль позволил себе выдохнуть. Он знал, что Лилит будет следить за ним, и это делало его планы ещё опаснее. Он не мог вернуться в Разлом, не мог снова увидеть Серафину – это было безумием. Но мысль о том, чтобы не увидеть её, была ещё хуже.

Он вспомнил своё падение из Рая – момент, когда он отвернулся от света, выбрав свободу Ада. Тогда он думал, что это сделает его сильнее, но теперь он сомневался. Серафина была светом, которого он лишился, но она также была вопросом, на который он не знал ответа. Почему она, ангел, рискнула встретиться с ним? Почему она не доложила о нём? И почему её взгляд, полный любопытства, а не осуждения, так глубоко ранил его?

Азраэль подошёл к краю пропасти, глядя на реки лавы внизу. Их жар поднимался, обжигая его кожу, но он не чувствовал боли. Его мысли были далеко, в Разломе, где он стоял лицом к лицу с ангелом, чьё присутствие заставило его почувствовать себя живым впервые за века.

Он знал, что должен забыть её. Она была врагом, угрозой, слабостью. Но мелодия Разлома, что связала их, всё ещё звучала в его душе, и он знал, что не сможет сопротивляться её зову. Он вернётся в Разлом, даже если это будет стоить ему всего. Не ради света, не ради Рая, а ради неё – ради Серафины.

Глава 4: Песнь Разлома

Серафина знала, что возвращение в Разлом было безумием, но мелодия, что звенела в её душе, не оставляла ей выбора. Она ждала, пока Рай погрузится в золотистый сумрак, когда ангелы Третьего Хора уединялись для молитв, а кристальные шпили отражали мягкий свет вечного солнца. Её крылья, сияющие, как расплавленное золото, дрожали от предвкушения и страха, когда она выскользнула из своей кельи, избегая взглядов стражей. Путь к Разлому был опасен, но её сердце билось в ритме той самой мелодии, что вела её к запретной грани миров.

Разлом встретил её своим вечным хаосом. Кристальная почва под её ногами пульсировала, словно живая, а воздух был густым от смешанных ароматов озона и серы. Мелодия звучала громче, её ноты плелись в сложный узор, который казался одновременно знакомым и чужим. Серафина остановилась на краю, её глаза искали тени, надеясь – и боясь – увидеть Азраэля. Но вместо него из пустоты выступила иная фигура, окутанная мерцающим туманом, ни светлым, ни тёмным.

– Ты вернулась, – голос был мягким, но глубоким, как эхо далёкой грозы. – Я предупреждал, что Разлом не для таких, как ты.

Серафина напряглась, её крылья слегка расправи terminologyлись, отбрасывая слабый свет. Перед ней стоял Хранитель Разлома – существо, не принадлежавшее ни Раю, ни Аду. Его фигура была текучей, словно сотканной из самого Разлома, с глазами, в которых отражались звёзды давно угасших миров. Его присутствие было одновременно успокаивающим и пугающим, как будто он знал все её тайны.

«– Я должна была вернуться», – сказала Серафина, её голос был твёрд, несмотря на дрожь в груди. – Разлом зовёт меня. Я хочу знать почему.

Хранитель склонил голову, его глаза сузились.

«– Разлом зовёт тех, кто стоит на грани», – сказал он. – Тех, кто не принадлежит полностью ни свету, ни тьме. Но будь осторожна, ангел. Этот зов может разрушить тебя.

Серафина шагнула ближе, её пальцы сжались в кулаки.

– Я не боюсь, – солгала она, хотя её сердце билось быстрее. – Расскажи мне о Разломе. Что он такое? Почему он существует?