Читать онлайн Октябрьский сороковой 2

Мацаца

– Ромчик, ты дебил? – искренне и сочувственно, негромко спросил Тюрнев. – Наградил же меня Палыч, чтоб ему пусто было. – Взял за локоть Романа и тащил за собой куда-то в сторону из центрального коридора.

– Олег, ты чё? Я чё-то не пойму, – возмутился Роман такой встрече. Всего пять минут назад он пришёл на работу, а его, невыспавшегося, уже выловил новый шеф.

– Рома, ты что, охренел? – вопрошал Тюрнев.

– Да чего ты пристал? – возмутился Ромчик. – Куда ты меня тащишь?

– А вот ты, такой тугодум, ещё не догадался? Или только прикидываешься? – тихо спрашивал старлей, продолжая тянуть его в сторону ближайшего кабинета.

– Олег, что такое? Можешь по-человечески объяснить?

– По-человечески? – спросил Тюрнев. Теперь он злился. – Ты чего вчера перед школотронами комедию ломал? Рома, ты охренел? Блатной, спрашивал тринадцатилетних писюнов за то, что они не сбрасываются в общак? Рома, как тебе такое в голову могло прийти? Какого-то авторитета приплёл… Я в шоке, – констатировал он. До Ромы дошло, на душу упал тяжёлый камень.

– Слушай, Олег, сам же просил по-тихому, чтобы без заяв. Как ты предлагаешь, мне нужно было поступить? – парировал Ромчик. – Поцеловать каждую тушку в задницу и попросить прощения за то, что потревожил? Умолять отдать ещё одному такому же сучку мопедик? Так, по-твоему? А они такие – раз, и разбежались с прыжка по первому свистку… Ты знаешь, какие они твари? Настоящая злобная стая гиен. В школе всех мудохают – вот и спросил с уродов по праву. Шестерить теперь будут, – честно ответил Роман.

– Так-то оно так… Реально управы на таких нет… – но школота от твоего визита обосралась по полной, – смягчился Тюрнев, вздохнул. – Малолетки реально поверили, что под блатного залетели, побежали родителям жаловаться. Мамашка с гадёнышем тут с утра уже ошиваются, на авторитета строчат заявления как с автомата. Хотят покарать преступную гадину, посягнувшую на несчастную кровиночку. – Ром, ты пока посиди где-нибудь, чтобы на глаза не попался. Благо у них нет твоего фото. Христом Богом прошу – не отсвечивай пока, – просил старлей.

Рома согласно кивнул – в голове у него уже созрел план действий, как покарать гнусную школоту.

– Вот он, вот, это тот урод! – заорал школьник во всю глотку, указывая пальцем на Рому. Это был Андрюша. За ним стояла полная, невысокая мамашка – ярко накрашенная, с нарисованными жирными бровями и чёрными, смоляными волосами на голове. Они вышли из соседнего кабинета, где заседали оперативные работники. Женщина держала в руках паспорт, свидетельство о рождении мальца и ещё какие-то бумаги.

– Ну капец… – выдохнул Тюрнев, зажмурился, не представляя, как теперь выруливать ситуацию.

– Спокойно! – произнёс Роман и сделал шаг вперёд навстречу недовольным гражданам. За ним проследовал Тюрнев.

– Парни, пожалуйста, выйдите на минутку, покурите, – попросил Рома своих коллег, младших оперов Славика Барицкого и Артурчика Мисакяна – кстати, Роминых протеже. Те удивились столь неожиданной просьбе, но молча и беспрекословно подчинились: встали со своих мест и вышли из кабинета. До этого Рома указал потерпевшим рукой, чтобы они проследовали вместе с ним в кабинет, из которого только что вышли.

Рома бодрым шагом проследовал к одному из столов, за которым минуту назад заседал Артурчик. Уселся на его место и сложил на столе руки, напустил на себя суровый и серьёзный вид. Повисла небольшая пауза.

– Прошу вас, – обратился к даме, – указал рукой на рядом стоявший со столом табурет.

Намеренно игнорируя Андрюшу – тот завис, явно не зная, что теперь ему делать. Тюрнев занял место у двери, облокотившись о стену, вопросительно смотрел на Ромчика. Мамочка была явно сбита с толку, до неё никак не доходило, кто же на самом деле этот преступник, на которого указал её сыночек, и почему он тут так самоуверенно командует? Она вопросительно глянула на своего Андрюшку.

– Да вы присаживайтесь, пожалуйста. Как вас зовут, простите? – продолжал Роман, не давая мадам опомниться.

– Светлана, – произнесла та, растерянно хлопая накладными ресницами. Рома не мог на неё смотреть, отвёл взгляд.

– Роман Фролов, старший оперуполномоченный. Очень приятно познакомиться, – в свою очередь представился.

Мамочка метнула ещё один непонимающий взгляд в сторону сыночка. Уняв свой прежний пыл, проследовала к табуретке, смачно шаркнув предметом мебели, наконец уселась, глубоко вздохнула, уставилась на Рому, требуя объяснений.

– Молодой человек, вы можете присесть на диван. Если понадобитесь – мы вас позовём, – продолжал Роман, смотрел на Андрюшу, не обращая внимания на немые запросы гражданки. Был мастером психологического давления.

От Светы разило злостью. Не то чтобы только сейчас – это было её основной транслирующей эмоцией, её коньком: ярость, наглая настойчивость, многократное умноженное «я»! Но в данную минуту – смачно приправленное смятением и дезориентацией, стремлением во всём разобраться. Всё это кипело и клокотало в её душе, как перегретое варево в котле, готовом в сию минуту взорваться.

От такого букета, потоком изливающегося на Рому, того передёрнуло. Хотелось просто убежать от этой женщины. В то же время дама смотрела на Романа и мило улыбалась, натянув на себя личину доброжелательности. Рома знал, по какому тонкому льду ему предстоит пройти, взял себя в руки, собрался с мыслями и произнёс.

– Действительно, в школе, где учится ваш сын, вчера проходили мероприятия по выявлению малолетней банды. Естественно, всё осуществлялось в частном порядке, в рамках тайны расследования. Руководство школы пока не в курсе дела, – начал объяснять Роман. – Банда из четырёх малолетних преступников давно терроризирует учащихся, нападает на младших и занимается рэкетом. Промышляет мелким воровством. Последнее преступление, которое на счету у хулиганов, – кража дорогостоящей техники с целью её сбыта и получения незаконной прибыли. Заявления от потерпевших у нас лежат на столе, – объяснил Рома и замолчал, давая время, чтобы информация дошла до мамашки.

Её эмоциональный фон сменился – со злости на смятение, а затем и откровенный страх. Понимала, к чему ведёт Роман. Ещё сильно зафонило ужасом от Андрюшки. Рома удовлетворительно кивнул и продолжил:

– Поэтому в целях профилактики и были выполнены эти мероприятия по выявлению преступных личностей.

Роман внимательно посмотрел на Андрея – да так, чтобы мамочка это заметила. Она поняла, что попалась в ловушку и из обвинителей они превратились в обвиняемых. Следующим шагом Романа будет зачисление её сына в статус подозреваемого. Заёрзала задом на табуретке. Тюрнев ехидно ухмыльнулся – мол, «каков подлец, всё-таки выкрутился, сукин сын».

– Я обознался! Точно, – внезапно твёрдо заявил Андрей. – Это не он, не этот товарищ дядя полиционер. Может, я видел его вчера возле школы, поэтому так как-то в голову врезалось. Мам, да и этот блатной, о котором я тебе рассказывал, просто бомж какой-то. Я тебе наврал за то, что он нас хотел в рабы, чтобы ты меня не ругала за двойку по контрольной по алгебре, – смышлёный Андрюшка быстро сориентировался, что к чему, виновато опустил голову, шмыгнул носом, выражая, что готов понести наказание. Рома облегчённо вздохнул.

– Не волнуйтесь, – обратился к мамаше. – Ваш сын ни в чём не замешан, и вправду мог меня видеть возле школы в момент оперативной работы. Так что недоразумения, к счастью, разрешились. Не смею больше вас задерживать.

Почувствовал со стороны женщины облегчение и вновь злость, но теперь уже в сторону Андрюши.

– Светлана, у меня частная просьба, – продолжил Рома. – Если это возможно, можете оставить меня на пару минут наедине с Андреем. Мне нужно у него в рамках расследования кое-что спросить. Уверяю, что разговор останется строго между нами и не повлияет ни на что в дальнейшем.

Света смутилась. Роман чувствовал, как в ней борются разнообразные чувства. Победило чувство беспокойства за сына. В целях профилактики его поведения решила оставить его с ментом – пусть поволнуется… Рома улыбнулся.

– Да, конечно, разговор Андрею не повредит. Но, Рома, я волнуюсь и надеюсь на вашу порядочность, – предупредила. Лживо улыбнулась, встала из-за стола и, не торопясь, вместе с Тюрневым вышли за дверь.

– Вы мопед отдали? – первое, что спросил Рома.

– Да, мопед ещё утром отогнали и позвонили Диме, – отчитался Андрюша.

– Ты чего в ментовку попёрся, очкошник? – спросил Рома. – Вы же такие крутые – всех в школе ставите? Бабки снимаете, лохов подставляете, а тут блатного увидели – и в штаны навалили? – продолжал Роман.

Андрей в ответ пожал плечами и шмыгнул носом.

– Слушай, Андрюшенька, благодари Бога, что я добрый. Так загремел бы ты уже на лет двести на малолетку за свои подвиги – с корефанами на перегонки сортиры начищать до блеска. Ты не представляешь, какие там бобры обитают… – он замолчал, чтобы хорошо дошло до школотрона. – Андрей, скажу тебе: ты в сантиметре от переезда в камеру. Поэтому советую тебе быть тише воды и ниже травы. Не дай бог, я услышу за тебя – пойдёшь как миленький, и дружки твои. Ещё и запись на телефоне прицепом тамошним авторитетам солью. Тебе ясно, дружочек?

– Да, – коротко выдохнул парниша.

– Всё, давай вали, глаза мне мусолишь. Следующего разговора не будет, – предупредил Роман. – И подельникам передай: я слежу за вами! Спорт, учёба, кружки – всё, что угодно, только не отсвечивайте. Не дай бог я узнаю. Всё, свободен.

– Да, дядя Рома, я понял. Больше не повторится, – Андрей быстро встал и вышел.

Рома остался один, с облегчением вздохнул.

– Ну ты и сукин сын, каков прохвост, таки выкрутился, проскользнул, словно ужик, – удивлённо резюмировал Тюрнев. – Я уже думал, хана нам. Ты эту тётю видел? Она как бульдозер – на гусеницы намотает и не заметит. Но ты… если честно, прекрасно всё порешал. Тебе моё искреннее уважение, – продолжал расшаркиваться. – Только, Ром, давай на будущее делать дела попроще, без таких заворотов. Ладно проехали. Все, что не делается, то делается к лучшему, – тараторил Тюрнев.

Рома молча слушал и чувствовал от него волны удовлетворения и ещё чего-то – вроде стойкой надежды на лучшее. Ну и, как всегда, много неприятного, в частности касающегося его жизни. Отошёл на шаг – терпеть такое не было сил.

  Старлей расценил Ромины манёвры как намерение покинуть его.

– Ромчик, постой, не торопись. У меня дело к тебе, – наконец выдал. Рома вздохнул. – На вокзал нужно смотаться. Там какое-то мурло охоту на цыганок устроил – бьёт их, – объявил Тюрнев. – Маскируется то бабкой, то жирным мужиком, то бомжом, то женщиной с села. Стоит, караулит – как кто-то из цыганок зазевается, отлучится от основной толпы, ловит её в укромном месте и мудохает. В общем, проблема. Мужики, тамошние цыгане, грозятся отловить суку и на пику поставить, если мы не разберёмся.

  Старлей замолчал и уставился на Романа.

– Нихера-се какая клоака. А я тут причём? – искренне удивился Рома, подразумевая размер бедствия. – Пусть там жабы и гадюки друг друга сожрут к херам, мне какое дело? Цыгане, маньяк – как раз наборчик, то что надо. Джейсон против Крюгера, – Рома улыбнулся.

– Вот тебе смешно, брат, а мне совершенно нет, – грустно признался старлей. – Меня вторые сутки начальство мусолит.

– Слушай, Олег, – начал Ромчик. – Чего ты паришься? Пусть башка болит у транспортников – привокзалка их территория, пусть и занимаются. А то как бабло стричь, так они в деле, а как куча дерьма под носом – так извольте, мы только по транспорту. Олег, отправь их подальше, – Рома отнекивался как только мог.

– Да я всё понимаю, но те дело нам слили, сославшись на крайнюю занятость, через секретариат мэра. С формулировкой: всё равно мы нихрена не делаем, – объяснил Тюрнев. – Рома, разбираться, кто прав, кто виноват, поздно – и эта тёплая какашка уже у нас в руках. Так что иди, милый, и выручай нас, – он просительно смотрел на Ромчика.

  Рома вздохнул.

– Ладно, поеду посмотрю, что да как. Но ничего не обещаю, – предупредил.

– Спасибо, дружище, ты лучший, в тебе не сомневаюсь, – продолжал умасливать старлей. – Если всё решится – дам сутки отгула, – бросил Роману уже практически в спину, решив ещё больше замотивировать подчинённого.

  Тот остановился, поднял правую руку – мол, заметано.

Рома уже ненавидел привокзальную площадь. Стоял в укромном месте, в тени торгового ларька, откуда можно было присматривать за всем периметром. Наблюдал за всем происходящим в режиме реального времени. Замёрз как собака, от местных привокзальных чебуреков жутко урчало в животе. С тревогой подозревал, что грядёт великий понос. Но всё равно не сдавался, рассчитывая решить дело с наскока. Так сказать, ловлей на живца. Но пока такой приз ему не выпал.

  На цыганок было просто тошнотворно смотреть, не говоря уже о том, чтобы постоянно за ними наблюдать. Всего их было шесть штук: две молодые, остальные – старые коросты, одетые в тысячи разных кофт и юбок с их треклятыми платками на головах. Кстати, дела у них тоже шли не очень – плутовки были голодными и мёрзли, но не сдавались, грязно приставали к прохожим, пытаясь окучивать доверчивых клиентов. Пару раз к ним подходил «контролёр» – молодой крепкий цыган с ожесточённым лицом в кожанке. Брал выручку, раздавал нагоняй за низкую производительность труда и затем исчезал.

  Всё это Роме опротивело, настроение понемногу улетучивалось. Постепенно приходило понимание, что этот марлезонский балет затянется надолго.

  Перед этим, как только приехал на точку, сразу заглянул в отдел к транспортникам за справкой по делу. Как и ожидал, там в полиции никто ничего не знал и ни за что не отвечал. Происшедшие хулиганские инциденты их очень раздражали. Чтобы провести расследование, сотрудники об этом и слушать не хотели. Никто никакой ответственности категорично на себя брать не собирался. И посему, после краткого пересказа сквозь зубы о хулиганских выходках преступника (информацию Рома и так знал), был отправлен в службу безопасности вокзала просматривать записи с камер наблюдения.

  Как и ожидал, там его тоже ждал облом. Поэтому занял пост наблюдения, как говорится, начал всё сначала и торчал уже на месте четвёртый час. Наконец ему осточертело – плюнул на всё это дело, решил выдвинуться на разведку.

– Здорова, парни! Как дела? – Рома бодро поздоровался с компанией местных бомжей, заседавших на ящиках возле полукруга пластиковых мусорных баков с тыльного торца здания вокзала. Баки были щедро наполнены отходами из местных торговых ларьков, торгующих всякой всячиной на привокзальной площади.

  Всего бомжей было четыре человека – запущенные мужчины разных возрастов. Самому младшему, на первый взгляд, было до тридцати. Те автоматически повернули головы в его сторону, отвлеклись от своих дел, вопросительно уставились на Романа.

  Ромчик замялся.

– Ну, здорово, коль не шутишь, мил человек! – за всех не громким, пропитым, хриплым басом ответил самый крупный бомж, видимо, старший над остальными. Тем самым как бы спрашивая: чего приперся? Роман опомнился, быстро перехватил инициативу.

– Парни, выпить хочу, с женой покусался, некуда пойти, а кореша осточертели, сидят по хатам с бабством своим… – он замолчал, полез рукой в чёрный пакет. За пару минут до встречи купил литруху водки в соседнем ларьке (злобно пригрозил продавцу ксивой, чтобы тот продал не палёнку). Мужики молчали, хотя их глазки от такого предложения похотливо заблестели.

– Ну так что? – спросил Рома, вытащил из пакета бутыль, затем добавил: – Только закуси нет, не прихватил с собой, – специально так сделал, чтобы не вызвать подозрения и отыграть мужика-горемыку, обиженного женой. При виде литрухи у парней затряслись руки.

– Ну, не проблема, ща организуем, – вновь за всех произнёс старший. – Серёга, ну-ка метнись к Светке, скажи, чтобы сюда шла, захватила там с собой. Только, слышь, чтоб одна, без всего этого шалмана, понял? Молодой встал со своего места.

– Да понял, понял, – ответил и молча двинул вперёд, быстро исчез среди построек.

– Да ты садись, мил человек, рассказывай, сейчас полегче станет, – добродушно предложил один из бомжей, почти старик, ему где-то на вид было лет шестьдесят. В сером потасканном ретро-пальто из мусорного бака, в шапке-петушке «Адидас». Указал рукой на бывшее место молодого. Странно, но Рома впервые ощутил приятное чувство от своего нового умения. От бомжей тянуло светлым, ничем не обременённым, ещё естественной, простой правдой, простым ощущением бытия и принятием того, что есть в данный момент. Никакой злобы, лжи или зависти. Хотя нет, от каждого сквозило душевной болью и сожалением, впрочем, это было настолько ненавязчиво, что раздражения не вызывало. Ещё от них веяло явным желанием выпить.

– Э, чего сидишь? – обратился старший к сидящему напротив франтоватого вида мужику в грязном красном пуховичке и узких джинсах.

– Чего. – отозвался тот недовольно, до этого с интересом изучал Рому.

– Чего, чего? Стаканы организуй по-быстрому, с горла, что ли, пить? – настаивал старший.

– Ладно, сейчас найдём, – бомж в красном пуховике встал и полез в ближайший мусорник. Выудил из его недр с десяток использованных кофейных картонных стаканчиков, выброшенных недавно из привокзальной кофейни. Вытряс из каждого капли оставшегося кофе.

– На, – протянул один Роме, затем одёрнул руку, забрал обратно и спросил: – Тебе с помадкой или простой? Сначала Рома не понял вопроса.

– Что? – переспросил.

– Говорю, с помадой или простой? – мужик снова спросил и заулыбался. До Ромы дошло.

– Давай с помадкой, – протянул руку. Бомж дал ему стаканчик, на краю которого с одной стороны отпечатались женские губы. Остальные отдал товарищам.

– Ну, давай, наливай за знакомство, – старший довольно протянул тару, подставляя её под бутылку. – Кстати, как тебя зовут? Меня – Рыба, а его – Семён Владимирович, – показал на пожилого. – А это Антоша, – кивнул в сторону красного пуховика. – А тот, что ушёл, – Котя. Костя, короче… – он замолчал, ожидая ответа, наступила Ромина очередь.

– Меня Рома зовут. Живу по жизни ровно, особо не отсвечиваю, но и в обиду себя не даю, – этими простыми словами много чего донёс до шальных ушей собеседников, с которыми собрался распивать огненный напиток. Те в ответ уважительно закивали, мол, всё ясно, посмотрим.

– Позволь поинтересоваться, а чего ты – Рыба? – Рома спросил в свою очередь, чтобы перехватить инициативу.

– А чего Рыба? – переспросил тот. – Ну, не знаю… Наверное, потому что постоянно плаваю в мутной воде и чувствую себя в ней прекрасно. Если что – сразу на дно. Наверное, вот почему Рыба, – тоже своим ответом много чего сказал Роме. Рома понял, что перед ним бывший сиделец, дальше задавать вопросы было опасно.

– Да ты давай, наливай! – подбодрил Рыба.

– А как же паренёк, который ушёл? – спросил Роман.

– Семеро одного не ждут, – отозвался Антоша в красном пуховике и протянул свой стакан. Рома налил полстаканчика, затем разлил остальным. В свой плеснул чутка, потряс и вылил, ополоснув стаканчик.

– Ты чего? – воскликнул Рыба, уставился на Романа.

– Что чего? – не понял тот.

– Продукт переводишь, вылил на землю… – недовольно пояснил старший, другие неодобрительно закивали.

– Простите, парни, не подумал, – извинился Ромчик, чтобы сбить накал. Понял ценность ресурса для бомжей.

– Ну, давай за знакомство! – примирительно произнёс Рыба, чокнулся с Ромой, остальные тоже протянули свою тару. После короткого и формального тоста смачно выпили. Роман ощутил, как водка огнём пролилась внутрь, заливая бурление остатков ненадёжных чебуреков.

– Ну, давай, наливай! – Рыба снова протянул тару, за ним потянулись остальные.

– А как же…? – Роман кивнул в сторону, вспомнил про ушедшего парнишку. – Да и закуси нет…

– Сдался тебе этот Котя, ну его. И закусь к херам – только ощущения портит, – ответил Рыба. Рома молча согласился, вновь разлил.

– Ну что, сучки, в крысу пьёте? – внезапно раздался позади женский голос. Рома обернулся. К ним подошла женская особа лет тридцати пяти. Можно сказать, даже симпатичная: худенькая, с фигурой, одета почти прилично – в сапожках, в чёрную куртку и в светлую шапочку с меховым бубончиком. Только алкодиформация на её лице выдавала в ней бомжа. Рядом с женщиной был Котя, держал в руках белый пакет.

– За слова ответишь, – зло отозвался Рыба, махнул рукой: мол, присаживайтесь. Из-за спины выдал ещё два пластиковых ящика из-под фруктов.

– В смысле – ответишь? – возмутилась дама. – Вы бухаете в крысу, а я – «ответишь»? – осторожно прошла мимо товарищей и уселась на свободное «кресло». С интересом уставилась на Рому, тот от такого внимания смутился.

– А я Света! – представилась Роме. – А для остальных – Светлана Сергеевна, – объявила с нажимом, полуобернулась, неуважительно окинула их взглядом. Подала Роману руку. Только сейчас он заметил, что мадам уже слегка поддата. Пожал её ручку. Она достала сигарету и подкурила, не отрываясь смотрела на Романа.

– Котя, доставай, что там у нас… – произнесла, не оборачиваясь. Костя незамедлительно исполнил приказ: вытащил из пакета с десяток упаковок разных колбасных нарезок, пару пачек сока, палку сухой колбасы, подчерёвок в вакуумной упаковке, хлеб, несколько банок горошка, шмат варёной колбасы, завернутой в полиэтилен, и пирожки – ещё горячие, в простой бумаге. «Просрочка», – догадался Роман.

– А пирожки откуда? – спросил и осёкся.

– Откуда, откуда? От верблюда! – резко ответила Света и засмеялась. Рома понял свою ошибку – здесь о таком не спрашивают, банально могла быть и кража.

– Давайте тару, а то народ свою уже нагрел, сейчас закипит! – пошутил Роман, сменил тему, кивнул в сторону уже своих знакомцев. Налил Свете и Коте.

– За знакомство! – произнесла тост Светлана приятным женским голосом. Сверкнула глазками. Определённо, Рома ей понравился.

– Мы её любим, хорошая она баба, – отозвался Рыба, выпил залпом.

Пошла пьянка. Каждый рассказывал свою историю – в основном враки и небылицы. Настоящее прошлое и трагедии рассказчиков были не для ушей случайных попутчиков. Рома это чувствовал – реальную правду с мучительной, садящей болью в их душах. Пил водку, пьянел, рассказывал свою выдуманную и ждал удобного случая, чтобы начать расспросы про маньяка. Узнал много чего о жизни и быте бомжей. Бедолаги рассказали, почему они тут тусуются. Секрет оказался прост: бездомные банально пришли на вокзал для ночёвки в электричках. Электропоезда стояли на отстое и отапливались, дожидаясь утра, чтобы затем тёпленькими принять пассажиров и разбежаться по своим маршрутам. Рома слушал душераздирающую историю предательства и утраченной любви от пьяной Светланы. Вместе с ней грустил и смеялся от злых комментариев в её сторону со стороны собутыльников. Ему нравились эти люди и нравилось проводить с ними время. Закуска пришлась кстати и была неожиданно вкусной – на морозном и казённом вечернем воздухе.

– Водка кончилась! – объявил поддатый Рыба, выведя Рому из транса.

– Не беда! – ответил тот. – Сейчас добавим.

  Роман быстро поднялся, не говоря больше ни слова, спрятал руки в карманы, насупился от холода и зашагал за новой порцией горячительного. Ощущал себя опьяневшим, но не совсем, так как обладал профессиональной тактикой распития спиртного в незнакомых компаниях. Буквально спиной чувствовал на себе взгляды с надеждой на новую выпивку от своих знакомых.

  Пока ходил туда-сюда, покупал водку и ещё порцию сомнительных чебуреков, прошло примерно минут двадцать. Возвращаясь, у мусорных баков, издали обнаружил патруль местного ППС из четырёх полицейских. Чувствуя неладное, прибавил шаг.

– В натуре, чего гоните-то? Мы чё тут нарушаем? Просто сидим – что, и сидеть уже нельзя? На вокзал погреться не пускаете, здесь нельзя, в парке нельзя. А где тогда можно? Нам что, повеситься? – оправдывался Рыба, остальные кивали головами, соглашаясь с его словами.

– Не положено. Давайте, уматывайте отсюда, чтобы я вас тут не видел, – с явным безразличием на их проблемы ответил сержант.

– Та куда мы пойдём? Ночь уже… – Рыба развёл руками, не сдавался, сделал просящее выражение лица.

– Ты чё, урод? Плохо впитываешь? – зашипел полицейский. – Мне какая разница? Теряйтесь мигом с моей территории! В отделение захотел? Там согреешься, – со злостью произнёс сержант, достал дубинку, угрожающе сделал шаг вперёд.

  Бомжи скукожились – видно, знали, чем это грозит. Видимо, это им было не впервой.

– Э… командир, тормози, это что за разговор? – громко, поставленным голосом вмешался Роман. Полицейские инстинктивно повернулись в его сторону. Старший мигом оценил обстановку и внешний вид Романа.

– Ваши документы? – вместо ответа произнёс и протянул руку, требуя.

– Не понял, – воскликнул Рома, нагло улыбнулся тому в лицо. – Представьтесь, пожалуйста. Почему при первой встрече не отдали честь гражданину? Объясните цель вашего обращения, – со знанием дела спросил Роман.

  От такого напора служитель порядка смутился, но Роман знал, что это временно: котелок сержанта усиленно варил, чтобы изменить ситуацию в свою пользу. Наконец полицейский словно опомнился, вскинул руку, козырнул.

– Сержант полиции Гончаров, – представился и указал на нагрудный жетон, достал своё удостоверение и показал Роману. – В данный момент наш наряд зафиксировал нарушение общественного правопорядка. Отрабатываются меры по устранению нарушения, – сухо объяснил.

– Ваши документы, – вновь потребовал в свою очередь. Бомжи его уже не интересовали, теперь целью сержанта стал Роман. Служитель затаил обиду за то, что какой-то жалкий чел дерзко вмешался в их дела. Рома понимал это, тем более прекрасно читал чувства парня: от него разило самодовольством, жаждой безнаказанной жестокости и удовлетворения от страданий других, злостью и местью.

  Рома молча достал паспорт – ксиву светить не хотел, тем более бомжи внимательно наблюдали. Полицейский сделал шаг вперёд, приблизился к Роме, взял паспорт, открыл.

– Роман Александрович, вы что, выпили? – тихо спросил, учуяв запах. Вот оно – он нащупал уязвимость гражданина, ликовал. Рома почувствовал удовлетворение сержанта. Знал, что будет дальше: банальная провокация и силовое задержание с последствиями в отделе. И, дай бог, только где-то через сутки он оттуда выйдет – побитым и, скорее всего, с пустыми карманами. Рома улыбнулся.

– Да, немного выпил. А что? – признался полицейскому.

– А что…? – переспросил тот, недобро улыбнулся. Паспорт не отдавал, держал в руках. Роме надоели игры.

– Командир, у тебя путевой лист маршрута? Вот и топай по нему: по добру – по здорову, если хочешь и дальше этим заниматься, – произнёс Рома без злости.

  Прям видел, как меняется выражение лица сержанта – оно буквально вытянулось от удивления и от такой дерзости. Рома почувствовал замешательство. Остальные молчали, с интересом ждали развития события. Роман не стал ждать.

– Отойдём на пару слов, – предложил. До полицейского наконец дошло, что с ним неспроста так уверенно разговаривают. Где-то был скрытый подвох. Он на всякий случай пока поубавил пыл, согласно кивнул.

– Вы, товарищ сержант, своими действиями мешаете оперативной работе, провоцируете сотрудника под прикрытием при выполнении им задания. Настоятельно рекомендую вам отозвать свои требования и двигаться далее по маршруту. В противном случае я буду вынужден написать на вас рапорт с негативными последствиями для вашей дальнейшей карьеры. Ещё немного – и вы меня раскроете. Вся вина за провал операции ляжет на вас лично, – тихо прошептал Рома, спрятал ксиву и паспорт в карман. С сержантом они стояли в паре метров от баков. Роман был спиной к бомжам. – Сейчас грубо отчитаете меня, пригрозите и двинете дальше. Вам ясно? – спросил строго.

– Так точно, товарищ старший лейтенант, – ответил растерянно и испуганно сержант. От него несло страхом.

– И ещё, Гончаров, не будь мудаком. Так дела не делаются. За что народ прессуешь? Смотри, чтобы самому скулить не пришлось как-то. Бог всё видит, – бросил Рома, повернулся и пошёл к бомжам.

– Эй, стой, куда? – крикнул ему вслед полицейский, догнал уже у баков. – Так я сказал, собирайтесь в отдел, – обратился к бомжам, снова достал дубинку. Остальные рядовые полицейские переглянулись.

– Командир, та за что? – воскликнул Рыба, встал со своего места, добровольно подчинившись приказу (чтобы не побили). Его товарищи тоже засобирались.

– Этому скажи спасибо, – сержант кивнул на Романа. – Дерзкий особо. Там разберёмся, у кого есть право, у кого нет. Заступаться он удумал… На месте выясним, что к чему, – продолжал угрожать сержант.

– Вы не имеете права так поступать, – протестовал Рома. Наряд потихоньку рассредоточился, зашёл со спины, приготовился отконвоировать задержанных. Ребята знали своё дело. Ситуация накалилась.

– Командир, может, мы просто пойдём? Не нужно в отдел. Давай миром всё закончим, – снова спросил Рыба.

– Мальчики, ну за что вы нас? Пожалуйста, отпустите… – вмешалась Света.

– Заткнитесь… – произнёс сержант, глянул на Ромчика. Внезапно полез в карман за телефоном, достал, прислонил к уху. – Гончаров слушает, – громко произнёс. (Пауза.) – Так точно. Да, подтверждаю, сейчас прибудем. Драка на проспекте 23? Так точно. Ножевое? Да, выдвигаемся… – положил трубку, засунул в карман. – Чтобы через час вашего духу тут не было, – обратился к бомжам и к Роме. – Пошли, срочный вызов, – позвал за собой остальных полицейских.

  Те ничего не понимали, но подчинились. Наряд молча и торопясь зашагал прочь.

– Ух, аж протрезвел. Давно так по-серьёзному не залетали… – выдохнул Рыба, растерянно оглядывался по сторонам, не знал, что дальше делать.

– Да уж, конкретный залёт, – согласились остальные.

– Расслабьтесь, не вернутся они. Попали на разборы, а там – оформления, объяснительные… Мусора залипли до утра, – произнёс Роман. – Давайте садимся, выпьем и разбежимся. Не разбивать же пузырь, – он достал из пакета литруху и потряс в воздухе бутылем. Бутылка оказала на публику магическое воздействие.

– Ладно, давай по пять капель. Полчасика – и все по местам, – согласился Рыба, вновь уселся на место. Пьянка продолжилась.

– А вообще, тут постоянный бардак. Привокзалка – гнилое место, – в процессе разговора выдал один из бомжей, Антоша в красном пуховике. – Одна гниль: менты, цыгане, таксисты – все норовят пнуть побольней, гонят и гонят отовсюду. По мне, если бы не электрички, я бы кантовался в спальнике (в спальном районе). Там спокойней, опять же, и с едой попроще. Но там коммунальщики – пендосы – люки позаваривали. А тут ещё этот гиблый маньяк нарисовался с ножом, сука, повадился. Как нарвёшься невзначай на эту акулу – так перо тебе в печень гарантировано. Ну его нах. Боже упаси, – жаловался на судьбу опьяневший Антоша.

  Старик, сидящий рядом с бумажным стаканчиком в руках, кивал головой ему в такт – мол, всё так.

– Жизнь – дерьмо, мальчики, – печально произнесла Света, задумчиво смотрела куда-то в даль. Выпили уже половину второй литрухи. – Вот устроюсь на работу, с документами порешаю – и всё наладится. Буду ликёры пить. Забуду всё, как дурной сон, – озвучила мечту.

– А что за маньяк? – оживился Ромчик. «Вот оно!» – думалось ему.

– Да нарисовался тут один недели две назад, а может, и раньше… Типок. Сначала нападал на баб, просто левых прохожих. Ну там – внезапно пинка даст или стукнет исподтишка. И сразу – дёру. Переодевается постоянно: то бабой, то стариком, то в бабку, то в толстяка – короче, хрен вычислишь. Затем осмелел – цыганок избивать стал. Ну тут не то чтобы я был за, но думаю, это им кара за то, что творят. Цыгане всполошились, вычислить хотели – не получилось. Слишком умный и изворотливый. Они к копам – мол, так и так, спасите. Не одобряю, если что, – объяснил Антоша, остальные задумчиво слушали.

– Ну пошли и пошли… А затем этот мудак нашу бедолагу прирезал – по горлу ножом полоснул. Там, вон там, – указал рукой за ларьки. – Там её и нашли. Думаю, силы свои проверял. Теперь кровь почуял, зверюга, – пояснил Антоша. – Ну, наши её афишировать не стали, по-тихому забрали, схоронили. А вообще – среди дня зарезал, сука. Ничего не боится. Одним словом – зверь.

  «За убийство я и не знал…» – с тревогой подумал Рома.

– Да и таксисты его вычисляли – у них клиентов меньше стало. Слухи быстро расходятся, вечером люди боятся к ним подходить. Говорят, таксометры видео с камер купили у вокзальных, только не знаю, что там увидели… А может, это и гон – не знаю, – выдохнул Антон. Рома почувствовал, что бомжу стало легче – выговорился.

– А что за девушку, убитую уродом, – в полицию никто не обращался? – спросил Роман. Рыба в ответ взглянул на Рому, саркастически улыбнулся, затем тяжело вздохнул.

– Ты как первый раз на свет народился… Кому она нужна? Бомж! А потом – сообщишь – тебя же и обвинят. Кто там разбираться будет? Напишут: умышленное с отягчающими – пьянкой – и поедешь не за хер собачий лет этак на пятнадцать. А им – раскрытие по горячим и премии. Так что, знаем… По-тихому схоронили на кладбище, вторым ярусом, и забыли. Так проще и спокойней. Вот такой расклад жизни, мил человек, – объяснил Рыба. – Вроде по пятницам гнида орудует – пунктик, значится, имеет. Но не регулярно. Гада уже давно не было, – признался Рыба. – Вообще, цыгане запретили нам подымать эту тему. Это так… к слову, – он замолчал, повисла пауза.

– Ладно, други, пойду я, – неожиданно объявил Рома, засобирался, встал со своего ящика.

– Да как так-то? Куда же ты пойдёшь? Думал, тебя возле себя пристроить на ночь – у меня есть лазейка в супервагон! – заволновался Рыба.

– Или со мной можешь пойти, у меня вообще комната дворницкая, тёплая… – предложила Света, с намёком улыбнулась.

– Оставайся, не пропадёшь, – согласились другие.

Роман был растроган искренней заботой чужих для него людей, не имеющих ничего, и тем не менее готовых отдать последнее ради другого. В верхнем мире, в котором жил Рома, давно такого не встречал.

– Да не, пойду к корешу, наверно он уже дома. Спасибо, родные, за всё. Удачи вам! – поблагодарил Рома, повернулся, засунул руки в карманы, слегка ссутулился от холода и зашагал в направлении парковки таксистов. Оставил позади тёплую, душевную компанию с половиной бутылки водки.

– Ты говоришь, маньяк? Да этот урод у нас в печёнках сидит! Места у нас совсем лысые стали, люди боятся вечером садиться в наши машины. А если нет клиента – за какой счёт жить? Детей кормить? За парко-место дай, полицейскому дай, налоги дай, начальнику вокзала на лапу дай – всем дай… А где деньги брать? И никто не подскажет, где их взять. Уже занялись бы делом, раз деньги гребёте с работяг. Выловили бы этого хера – и всё! Всё бы устаканилось. А так – всем поперёк горла стал: торговые жалуются, цыгане, мы… Вся привокзалка страдает из-за одного петуха, – вещал водитель такси, пока сосредоточенно вёл свой автомобиль.

  Рома теперь понял, отчего такой сыр-бор, такая спешка и почему дело досталось именно ему. Маньячило своими налётами вывел из строя всю цепочку кормёжки начальства на стратегических привокзальных площадях – а это, между прочим, нехилые деньги. Поэтому всё и прошло через городское начальство.

  Двадцать минут назад Рома прыгнул в такси на привокзальной площади и вывел таксиста на разговор, представившись обиженным жизнью охранником одного из ларьков.

– Так, а сами что? Может, знаете? Замечали чего? – спросил у водилы как бы между прочим, сидел рядом на переднем сиденье.

– Да чего замечали? – переспросил таксист. – Мы его до сих пор вычисляем, но, сука, шибко хитрый. Хрен его узнаешь – маскируется, гадина, да и не регулярно появляется. Сегодня он есть, а завтра – нету. Потом пропадает на недели. Ну думаешь: сам подох. А потом – бац! – и происшествие. Да его и цыгане вычисляют, но не попадается, сучек – постоянно срывается с крючка, – объяснял водила. – Говорят, бомжиху зарезал… Но точно не знаю, и врать не буду. Но народ очкует, – таксист замолчал, добавить ему было нечего.

  Рома всё понял: данные у всех были примерно одни и те же. Больше у местного народа почерпнуть не получится – дальше придётся самому. Как действовать, у Ромы идей, в принципе, не было. Собирался продолжать дежурить в надежде на то, что случайно вычислит негодяя. Но шансов от такого манёвра было откровенно мало.

  По-хорошему, нужно было лопатить тонны информации, изучить все архивы и картотеки по подобным преступлениям. Опросить хотя бы косвенных подозреваемых. Обойти все психушки на предмет бывших и нынешних пациентов, склонных к такому поведению. Заскочить во все смежные отделы РОВД, поинтересоваться, были ли подобные заявления от пострадавших. Обязательно пообщаться с каждым участковым города, а то и области – так сказать, на предмет местной атмосферы во дворах: кто чего видел, кто чего слышал. Шило ведь в мешке не утаишь. И так далее – по цепочке…

  А это работа не для одного человека, а целой команды, целого отдела с первоклассными специалистами: следаками, психологами, сыскарями – и неограниченными на это ресурсами. И то вся их деятельность может растянуться на годы, чтобы поймать одного червяка…

  «А так, это просто пальцем в зад!» – с тоской размышлял Рома, пока ехал в машине. Расплатившись с таксистом, без настроения направился домой. Хотел было по пути позвонить Тюрнёву и отправить его подальше в «большое пешее сексуальное путешествие» с его заданием. Но, посмотрев на часы, решил пожалеть начальника, отложить звонок и «обрадовать» его уже утром. На часах было пол одиннадцатого.

  Скоро, накинув на диван постельное, раздевшись, второпях залез в прохладную постель. Очень устал – алкоголь ещё колобродил в голове и сработал как снотворное. Рома мигом погрузился в ватное забытьё.

  Резко проснулся от того, что жутко болела голова – просто раскалывалась. Ещё присутствовал строгий и карающий сушняк. На лицо были все признаки отходняка от палёной водяры.

– Ох! – болезненно выдохнул. Состояние было прямо как родное.

  «Ещё секунда – и издохну», – думалось Роме.

  «Это за грехи мои…» – с трудом поднялся, собрался идти на кухню за анальгином.

  «Просил же – суки, дайте нормального… Но нет, всучили-таки», – зло думалось ему про продавцов водки.

  «Ну твари… Завтра у меня с горла продегустируете – я вам устрою торговлю», – придумывал кару.

  Затем Рома замер. Он понял, что в комнате – не один.

– Ну опять ты! Как кость в горле! – воскликнул Роман. – Честное слово, помереть не дадут! Всем от меня чего-то надо. Как чесотка, ей-богу… Хрен отвяжешься. Прилипли ко мне, как банный лист к заднице. Я что, по-вашему, супермен, что ли? Тот: «Порешай по-быстрому, найди мне маньяка, сделай то, не знаю, чего…» И его не волнует, как мне это делать. А сам – и не парится. Теперь ещё эта напасть – какие-то привидения… Тоже что-то хотят. А мне что, повеситься?.. – риторически спросил в пустоту.