Читать онлайн Тинген: Сектант

Глава 1

Этот мир один из мириады других, позабытый своими творцами, замер на рубеже развития средних веков и раннего стимпанка.

Готические храмы и замки соседствуют со зловонными фабриками по производству механических слуг и солдат. Алхимики и маги ведут непрерывную вражду, соревнуясь в выведении новых опасных тварей, рискуя навлечь на себя взор Магистрата Судий. Ковены священнослужителей готовы отправить на костёр любого, кто скажет неудобную правду или окажется неугодным правительству Двух Континентов.

Древние боги, создавшие этот мир, давно потеряли интерес к своему творению, оставив вместо себя наместников, которые так же равнодушно взирают на людей.

Во вселенной Тинген ты не найдёшь ни эльфов, ни гномов, ни единорогов, ни прочей сказочной феерии.

В этом мире нет положительных или отрицательных героев, нет разделения на белое и чёрное. Нет плохих, нет хороших, всё размыто, двусмысленно, и каждый читатель решит для себя сам, насколько были верны или оправданы действия персонажей.

Тем временем мир людей всё больше и больше заполняют новые существа, одни – рукотворные, другие – проявление эволюции. И абсолютно любой из этих монстров способен приблизить конец человеческой расы.

Глава I

Над полем боя, уже кружили вороны, в надежде полакомится свежим мясом. С каждой секундой, черная воронка, становилась всё шире и шире, от слетавшихся отовсюду птиц, оглашая свое прибытие карканьем, раздающимся высоко в небе. Несколько сотен легионеров лежало бездыханными телами на влажной от крови земле, но эти потери, не шли ни в какое сравнение с потерями вражеской стороны.

Тысячи мертвых тел, валялись кучами повсюду, поодиночке и небольшими отрядами, одетые в рясы с различной символикой и расцветкой. Символика, как и способ нанесения её на рясу, разнилась от покойника к покойнику, у одних она была нарисована красками, у других вышита поверх одежды, сделанная из лоскутов разноцветной ткани, у третьих, просто вырезана в одежде, контрастируя на голом торсом. Мертвые сектанты, так же пестрили и разнообразим оружия: копья, мечи, цепи и даже сельскохозяйственный инструмент: вилы, косы, топоры. Единственное чего у них не было, это дисциплины и воли к победе.

Разношерстная масса людей, в своей безумной истерии, подпитанные мерзостными снадобьями, лишенные страха, набрасывалась на когорты солдат, обучающиеся десятилетиями воинскому искусству. И Раз за разом, разбивались об них, как волны об каменный утес, оставляя после себя сотни окровавленных тел, лишь изредка, забирая с собой неудачливого легионера.

Лагерь секты «Черное Око», вобрал в себя всех мыслимых и немыслимых отщепенцев Тингена. Десятки тысяч сектантов, еретиков, язычников и прочих мракобесов, собралось в одном месте. Настоящий подарок для легионов Ирит-Маш, годами, охотящимися и истреблявшие подобные организации.

На равнине, горели шатры сектантов, затмевая лучи солнца, черным дымом. Пепел и зловоние от курганов из трупов, разносился по всей долине. Могильщики, уже приступили к своей работе, ходя по полю битвы в длинных черных балахонах, опоясанные веревкой и в масках с длинным птичьим клювом, уподобившись стервятникам над их головами.

Через несколько дней, на месте сражения, останутся только горы сгоревшей плоти. Всё, что имеет хоть какую либо ценность для легиона, будет подобрано и перевезено в цейхгауз для дальнейшей сортировки и повторного использования.

На ветру, в полной тишине, сопровождаемые одним лишь карканьем воронов, развивались штандарты когорт с замысловатыми изображениями животных и цифр, знаменуя победу в данном секторе сражения.

Префекты, разбившие лагеря, за пределами поля боя, с полевыми госпиталями для раненных – валентудинарии, организовывали вывод раненых и мертвых солдат. Нигде, не слышались восторженные крики людей, радостные возгласы и победные марши. Это не было каким-то величественным сражением за чужие земли или отстаивание своих от набегов врагов. Обычная, рутинная зачистка, унесшая сотни жизней друзей и товарищей, ни чем не отличающаяся от многих других. С разницей, лишь в невероятном количестве врагов и затраченных усилий на подготовку к сражению.

Возможно, столь масштабное сражение, даст временную передышку легионам, возможно нет. Секты, плодятся и множатся, подобно блохам на беспризорной собаке. Стоит отловить и раздавить одну, как тут же, рядом, проскачут две другие.

Поодиночке, сектанты редко бывают, опасны, и почти, ни когда не привлекают к себе внимание, максимум чего они могут добиться, это подозрение, городских стражников, по неосторожности обратив их взор на себя. Но стоит им собраться в группы, организованные умным и целеустремленным человеком во главе, как проблемы, будут расти, словно снежный ком, пока не накроет всё смертоносной лавиной.

Из недавних примеров, война Конклава Правления Столицы Двух Континентов, объединившая под собой все крупные организации, против единственной Гильдии воров в 446г. н.э., выросшая из мелкой банды воришек, и поставившая, практически всё государство на колени.

Из более крупных и давних событий, история падения Яр-Ахронидда – великого государства ученых и изобретателей, тысячелетия безраздельно властвуя на западном материке.

Причиной столь жалкого и беспрецедентного падения, является вовсе не ошибка тогдашних мастеров и конструкторов, как описывается в учебниках по истории, а деяние сект. Какие бы конструкторы небыли высокомерными и заносчивыми, но глупцами, они, точно не являлись.

Государство, делавшее целиком и полностью упор на технологии, и точные науки, восхваляя изобретателей, мастеров, инженеров, с таким же пренебрежением, а зачастую и с явно выраженной агрессией, относилось ко всем другим направлениям, вешая на них ярмо ортодоксальных наук.

Мыслители и философы, лишившись поддержки правительства, взамен получив презрение и изгнание, становились изгоями, формировались в собственные общины с посеянными в душах семенами ненависти.

Чем чаще владыки Яр-Ахронидда отвергали людей с нетривиальным мышление, тем быстрее множились секты. Вбирая в себя изгоев всех мастей, с каждым новым прибывшим человеком, с каждой принятой, отвергнутой душой, секты становились всё больше, всё опаснее, развивая и продвигая в кругу своих общин, непонятные, а порой и вовсе странные учения.

И в один момент, когда семена ненависти проросли, а дети детей, взращенные поколениями отступников, за столетия обзаведшись достаточной мощью и знаниями, нанесли удар, ответив за нанесенные их предкам унижения.

Из втайне, из самых укромных мест, выстроенных по всему западному континенту порталов, называемые «камнями возмездия», хлынули призванные орды Демонов Бездны.

Кровожадные создания, пришедшие из другого мира, уничтожали всё на своем пути, без разбора, словно раскаленная магма поднявшееся из недр земли, чудовища, сносили всё на своем пути, превращая в пепел.

Первыми, от их ярости, по иронии судьбы, пали сами секты, призвавшие их, по собственной глупости и наивности.

Затем, сёла, деревни. Вторжение, обхватывало всё больше и больше территорий. Один за другим пали города, разрушенные, с полностью истребленными в них людьми. Демоны, не жалели ни кого, ни женщин, ни детей, ни стариков. Ни кого не брали в плен.

Там, где проходили их легионы, оставались только выжженные руины и смрад разлагающихся тел.

Войска, сформированные из людей и машин, давали достоянный отпор захватчикам, орошая землю, как своей, так и вражеской кровью. Но, момент контор атаки, был давно упущен, и всё что осталось, это уйти в глухую оборону.

Грубой, технологической силы войск Яр-Ахронидда, оказалось не достаточно, против бездушного напора тварей из другого мира. А поле того, как выяснялось, что Демоны Бездны, способны извергать пламя, на головы своих врагов, дни Яр-Ахронидда, были сочтены.

Лишь, после того, как столица Яр-Ахронидд, Меддилиан Рхуд была полностью разрушена, в самой кровопролитном сражении, за все время вторжения Демонов Бездны, власти погибающего государства, с занесенным дамокловым мечем над головой, обратили свой взор на восток, моля о помощи.

Ирит-Маш, ответил на их мольбы, выдвинув не простые условия. В то время, Столица Двух Континентов, только начинала зарождаться, но уже имела в рукаве три козыря недоступный Яр-Ахронидду.

Капитул магов – организация, изучавшая магию, собирая знания по крупицам по всему миру, от которого, отказался Яр-Ахронидд, не сумев найти должного применения, науке, не имевшей под собой точных данных и формул.

Кабал алхимиков, чьи знания в химии, физики, медицине и хода процессов энергии мироздания, лишь немногим уступали знаниям ученым Яр-Ахронидда, а в некоторых областях, из-за непредвзятого мнения, а также отсутствия морали и этики, даже превосходили их.

И третьей, самой темной лошадкой, остающейся, такой и по сей день, Ковены Священнослужителей. Чья сила и могущество происходит из чистой веры в неких божественных существ, что сотворили миллионы лет назад наш мир. Вера, которую Яр-Ахронидд, ни когда не признавал.

Единственное чего не было у властей Ирит-Маш, это знаний в области механики и конструирования. Знания, о создание механических слуг – аниматроников или разрушительных машин – доминантов, были не достижимы инженерам молодого государства того времени.

Правители Ирит-Маш, озвучил свои условия, за помощь в борьбе против Демонов Бездны. Власти Яр-Ахронидда, обязывались, поделится, всеми своими знаниями и наработками в области машиностроения и создания механического разума.

Вскоре, после подписания договора о взаимопомощи, Яр-Ахронидд, передал Ирит-Маш, все свои научные исследования, накопленные за тысячелетия своей дивной истории, что удалось спасти и сохранить, в объятой пламенем стране.

Согласно договору, Ири-Маш пришел на помощь, возглавив армию из сотен легионов людей, при поддержке архимагов, алхимиков и священнослужителей. Но лишь после того, кок пал, последний город великого государства изобретателей и механиков Яр-Ахронидд. Государство, имевшее богатую историю длиной в тысячелетия, было полностью уничтожено, продолжив своё существование, на страницах учебников.

После краха Яр-Ахронидд, когда весь западный континент пылал в огне, в бой вступили войска Ирит-Маш. Но, толи, недооценив врага, толи, переоценив свои силы, победить Демонов Бездны, с наскока, как планировали владыки Ирит-Маш, не получилось, и война, продолжилась еще двадцать шесть лет, перекинувшись на восточный континент. Полностью опустошив всё западное побережье, на сотни километров вглубь страны.

Долгие годы, война стояла на месте, демоны, не в силах пробить выстроенную защиту Ирит-Маш, заливали чужую землю, своей зловонной кровь. Простые люди, маги, алхимики, священнослужители и наспех сформированные новые отряды конструкторов с их механическими солдатами, с трудом удерживали границы, теряя тысячи жизней, каждый день, по всему рубежу вторжения.

Лишь спустя десятилетия, когда Капитул магов, смог расшифровать скрытые знания на древних фолиантах, добытые из самых потаенных мест Тингена, открыв могущественные заклинания, дело сдвинулось с мертвой точки. Заклинания, сравнимые по своей разрушительной силе с самим гневом богов, внесли существенные изменения в баланс сил.

Сама земля стонала и кровоточила, под освободившейся яростью первобытной магии, сила, что не делала разницы между людьми и демонами, сметая всех безраздельно. Именно в этот период, появился остров Отвергнутых, отколовшись от континента, унесшего жизни сотен тысяч людей и демонов.

Знания, что позволяли открывать порталы, в любой точки мира, засылая диверсионные отряды, в самое сердце врага, сыграли ключевой момент в победе, не смотря, что обратно, возвращались не все, а порой, из портала, могло выйти существо, гораздо опаснее самого Демона Безды, устраивая кровавую вакханалию в рядах магов и легионеров. Отряды, засланные в тыл врага, обнаруживали и уничтожали «Камни возмездия», прерывая бесконечный поток, подкреплений вражеских сил. Началась новая глава войны, войны на истощение. Спустя годы, окончательно разрушив все порталы, из которых прибывали демоны, на горизонте замоячила, та долгожданная победа, в которую уже никто не верил. Оставалось, лишь добить оставшихся врагов, распространившихся по всему западному континенту.

После окончательной победы над демонами, власть Ирит-Маш, распространилась и на западный континент, так и появилось гордое название – Ирит-Маша Столица Двух Континентов, а так же, новое летоисчисление, знаменуя, о переходе в новую эпоху.

Заклинания, сыгравшие ключевую роль в победе над Демонами Бездны, были спрятаны, и получили гриф «запретные», не допускаемые к использованию не при каких обстоятельствах. Со временим, знания о них и вовсе были утеряны и забыты.

Спустя сотни лет, раны, нанесенные демонами, до сих пор заживают и кровоточат. Западный континент, не смотря, что был заново отстроен и заселен, до сих пор, находится в упадническое состоянии, и не редко, можно обнаружить руины, с прошлой эпохи.

На сегодняшний момент, известно местонахождение, только пяти сохранившихся «камней». Возможно, это всё, что осталось от древних порталов, возможно, другие всё еще не найдены, скрытые от непосвященного взора, в ожидании своего часа. Камни возмездия, были обнаружены не только на западном континенте, но и на восточном, а также на некоторых островах, но по каким-то, не выявленным обстоятельствам, они так и небыли активированы в судный день, начала конца Яр-Ахронидда.

Одно из предположений, это был некий, запасной план сектантов, если владыки Яр-Ахронидда, сбегут на соседний континент, в любом случае, история об этом умалчивает и вряд ли, мы когда-нибудь узнаем правду.

Сейчас, возле каждого такого камня, не смыкая глаз, дежурит постоянно один легион, прозванные в народе «Стражи Рока». В поддержку им, приписано несколько архимагов из капитула, а также алхимики из кабала и священнослужители из Ковена.

Наверное, это единственные места во всём Тингене, где сведенные вместе предстовители соперничающих и враждующих между собой организаций, работают сообща, не пытаясь перегрызть друг другу горло среди ночи.

Через всё поле битвы, ни сколько не чураясь, наступать на мертвые тела под ногами, как сектантов, так и павших легионеров, вдавливая их в грязь, заложив обе руки себе за спину, сомкнув их на предплечьях, целеустремленной походкой, с заносчиво поднятым подбородком, шел человек, с небольшой свитой, состоящей из четырех людей.

Подойдя к лагерю легионеров, человек, ни сбавляя темп, продолжил, двигается сквозь ряды солдат, меж разбитых палаток. Легионеры, завидевшие вновь прибывшего гостя, спешили моментально уйти с его дороги. Триари, сидя на деревянных скамейках, очищая свои доспехи от крови и грязи, после сражения, тихо перешептывались, глядя исподлобья, на человека, что бы ни на роком не пересечься с ним взглядом. Ни один из преторианцев, не заслонил прибывшим дорогу, молча, провожая их взглядом, смотря в след.

Абсолютно каждый человек в легионе, знал прибывшего гостя, верховного лорда-дознавателя Великого Магистрата Судий Столицы Двух Континентов Ирит-Маш Авергеля Хеля.

Авергель Хель, мужчина чуть старше пятидесяти лет, поджарый, в прекрасной физической форме, охотившийся на сектантов по всему миру. Истреблявший их без малейшей жалости и сочувствия, не испытывая и капли сомнений, будь то пожилой мужчина или совсем юное дитя. Верный пес магистрата судей.

Передаваемые из уста в уста слухи, и то, только шепотом, повествовали о том, что когда Авергель Хель, был еще совсем маленьким и несмышленым ребенком, то жил с родителями в некой общине, небольшой секте.

Как-то раз, в полнолуние, на виданный только самим сектантам праздник, язычники, должны были совершить обряд жертвоприношения, принеся невинное дитя в жертву, своим богомерзким богам.

По среди ночи Авергеля вытащили из постели, надели на голову мешок из мешковины, связали за спиной руки бечевкой и выволокли по пояс голым наружу. С мешком на голове маленький Авергель, мог только слышать песнопения десятков голос, и среди прочих, явно выделялся голос его матери. Когда с его головы стянули мешок, то на другом конце веревки, за которую его тянули он увидел своего отца.

В центре небольшой поляны, освещенной сотней факелов и светом луны, под яркими звездами полыхал костер, перед каменным алтарем. Вокруг костра стояли десятки людей, взявшись за руки, они распевали на непонятном языке отвратительные для слуха тексты, периодически, один из поющих, отпуская руки других сектантов, вставал на четвереньки и начинал выть или рычать подражая животным, в момент, когда пение других сектантов, достигало крещендо. Среди всех этих людей, Авергель, теперь не только слышал, но и увидел свою мать. Та, держась за руки, не отводя взгляда от мальчика, пела вместе с остальными, излевая отвратительные слова, во всю мощь, на что были способны её голосовые связки.

Подведя сына к каменному алтарю, отец Авергеля, передал его главе общины. Сильный удар палкой под колени, поставил ребенка на колени. Глаза мальчика наполнились слезами от боли и обиды.

Глава сектантов, одной рукой, прижал голову мальчика к холодному, как лед камню, а другой занес кривой кинжал, приготовившись принести ребенка в жертву. Когда же пение стихло и наступила гробовая тишина, жрец, медленно начал опускать лезвие кинжала к шеи мальчика. Всего за одно мгновение, как нож, прорезал бы шею ребенка, из ближайших кустов, вылетела со звоном стрела. Сначала она с треском пробила головной убор жреца, затем кости черепа, прошла сквозь мозговое вещество и вышла с другой стороны головы. Глава общины, отпустив голову мальчика, ощупал кончик стрелы, вышедшей из его головы, покачнулся на месте и замертво рухнул подле ребенка, выронив кинжал из руки. Спустя мгновение из кустов, выкрикивая боевые слоганы, со всех сторон на ошарашенных сектантов ринулись легионеры, устроив кровавую рознью. По заветам магистрата судей, солдаты не жалели ни женщин, ни стариков, ни других детей, вырезая всех поголовно.

Поднявшись на ноги, упиревшись связанными руками об алтарь, маленький Авергель наблюдал за учиненным над когда-то его народом, правосудием Ирит-Маша. Лишь связанные руки, спасли ребенка от клинка легионеров, принявшие его, за невинную жертву сектантов.

Неожиданно, что-то круглое и твердое, толкнуло Авергеля в ногу, опустив глаза к земле, мальчик встретился взглядом со своей матерью. Её отсеченная голова, с раскрытым ртом и вывалившемся языком из которого всего несколько минут назад издавались жертвенные песнопения, немигающими глазами смотрела на собственного сына.

Лишь, своевременная атака легионеров, спасла мальчика от неминуемой смерти, в угоду темным бестиям. Впоследствии, ребенка передали в руки Магистрата Судий. Взрастив мальчишку, как верного, охотничьего пса, попробовавшего вкус человеческой крови, чье сердце было до краев наполнено ненавистью, Магистрат Судий, спустил его с поводка, дав одну единственную команду «фас». С тех пор, Авергель, посвятил всего себя, поиску и искоренению сект, верша собственную вендетту, во благо всего мира.

Мужчину, можно, было бы назвать красивым, с благородными чертами аристократа, если бы, не уродливый рваный шрам от когтей, какого-то зверя, располосовавший всю правую сторону лица, от макушки до подбородка, лишив Авергеля глаза.

Впоследствии, глаз восстановили архимаги, шрам же, лорд-дознаватель, решил не убирать, сохранив его, как наглядную демонстрацию того, что бывает, если потерять концентрацию.

Край рваной губы, постоянно смотрел вниз, придавая лицу Авергеля, выражение постоянного неудовольствия и презрения, со всеми с кем бы, он не говорил, что было, не далеко от истины.

Коротко остриженный, гладко выбритый с льдисто-голубыми холодными глазами, как у морского хищника, смотря прямо в душу, выискивая потаенные секреты, Авергель, заставлял чувствовать себя неловко, абсолютно любого человека при разговоре, в независимости от его родословной и положения в обществе.

Форма дознавателя, сшитая исключительно под него, сидела идеально, будто, он, был специально рожден, что бы носить её. Мундир, черный как ночь, со стоячим воротником, плотно прилегал к фигуре, расходясь на талии двумя полами, по обе стороны от ног, опускаясь, чуть ниже колен. Мундир, на груди застегивался двумя рядами по вертикали, золотыми пуговицами, с изображением на каждой, символикой Магистрата Судий. На кожаном черном поясе, с золотыми вкраплениями, по кругу, расположилось множество тубусов, размером не больше ладони, с хранящимися в них свитками заклинаний. Под правую руку, в простых кожаных ножнах, хранился стилет, выкованный из солидия. Запястья рук и предплечья, закрывали серебряные наручи, с замысловатой гравировкой – инсигния, символ его власти, сами кисти рук, были обтянуты, черными кожаными перчатками.

Штаны, свободного покроя, были заправлены в высокие тяжелые ботфорты с подкованным носом, достигающие колен, со шнуровкой по всей высоте.

По всему лагерю, тихо, неспешно, как вечерний бриз, начал разносится слух о прибывшей делегации. Те, кто были на пути у прибывшего лорда-дознавателя, желали всем сердцем, скрыться от его взора, опускали головы и не поднимали глаз. Те, кто были в стороне от маршрута Авергеля, напротив, пытались протиснуться в перед, что бы рассмотреть неожиданного гостя, о котором ходит столько легенд, одна страшнее другой.

Следом за Авергелем, по обе стороны от него, шагали два человека, в полностью укомплектованных рифленых латных доспехах, выкованные из солидия. Сегментированные доспехи, цвета темного индиго, с изумрудными прожилками, сделанные лучшими оружейниками Ирит-Маша, на заказ, специально для сиамских братьев-близнецов Скович.

Индивидуально подогнанные латы, нисколько не стесняли и не ограничивали движение братьев, словно на них были надеты легкие вечерние камзолы. Как и любое изделие из солидия, цена на такие доспехи была просто заоблачная, даже, если все солдаты легиона, скинутся месячным жалованием, вряд ли им хватит денег, даже на один комплект.

Доспехи, были штучным произведением искусства, как солидиевые жнецы, сделанные вручную, покрытые древними письменами и рунами, носили клеймо мастера. На всех просторах Тингена, не найти двух одинаковых комплектов доспех, выкованных из солидия, сродни доспехам паладинов, каждый из них был именной, и делался, специально под его владельца. Только два, абсолютно идентичных латных доспеха, существовало на всём свете и принадлежали они близнецам.

Единственная деталь на доспехах, по которой можно было различить братьев, это забрала на шлемах. У Хендрика, половина забрала с правой стороны, изображала равнодушное лицо человека, левая, была гладкая, как зеркало, в то врем, как у Себастьяна, правая сторона забрала, была пустой, а левая изображала лицо.

Латные доспехи из солидия, практически не отличались по весу от стальных, с разницей лишь в том, что солидий, был в десятки раз прочнее, и с трудом, поддавался механической обработке, а также, имели колоссальную сопротивляемость, ко всем магическим воздействиям. Из-за чего, добыча минерала, была по настоящему адской работой, на которую отправляли либо каторжников, либо, на неё шли, полностью отчаявшиеся люди.

У каждого из братьев на поясе, убранная в ножны, была спата – тяжелый меч, достигая в длину девяносто сантиметров.

Гарда и рукоятка, была сделана в форме голого человека, стоявшего, плотно сомкнув ноги, символически разведший в разные стороны руки, задрав при этом голову к небу, широко разинув рот, в немом крике.

Еще одна непримечательная вещь, по которой можно было разделить братьев, это с какой стороны от бедра, крепились ножны. У одного брата, спата, располагалась под правую руку, у другого – под леву, словно отражение человека, вышедшее из зеркала. Один правша, другой – левша.

За спиной, у Сковичей, пристегиваясь специальными кожаными ремнями к доспехам, что бы в любой момент, их можно было легко сдернуть, крепились скутумы – ростовые четырехугольные щиты. На каждом щите, изображалась картина, из древней эпохи, где доблестные легионеры Ирит-Машь, повергают Демонов Бездны, в неравной схватке.

Так же, как доспехи и мечи, скутумы, были выкованы из солидия, и стоили баснословных денег, и лишь избранные слуги Великого Магистрата Судей Столицы Двух Континентов Ирит-Маш, могли их носить. Не многие из бандитов, с большой дороги, кому не хватало ума, пытались забрать себе, столь драгоценные артефакты, заканчивая свои жизни в пыли и луже собственной крови.

Но не искусные и дорогостоящие доспехи, приковывали взгляды легионеров к братья, а сами Сковичи, что носили их, привлекали к себе, столь бурное внимание, а точнее, их история появления на свет. История, от которой, придворные дамы, с томным вздохом, падают в обморок, в объятья своих кавалеров, а мужчины, опускают взгляд в пол или уводят его в сторону, лишь бы не смотреть двум сиамским близнецам в глаза.

Через одну из многочисленных безымянных деревень, которых нет, даже на картах, проезжал, странствующий пожилой паломник, очищая свою душу, от грехов прошлого. В этот день, у некой женщины начались роды и паломник, узнав, что муж и отец будущего ребенка, погиб от рук бандитов, попросил разрешения, присутствовать при появлении новой жизни, чтобы сразу благословив новорожденное дитя.

Как сказали повитухи, беременность у женщины проходила очень тяжело, постоянные боли, тошнота, головокружение. Роды, проходили не менее болезненно, на протяжении нескольких часов, женщина истошно кричала, билась в руках, держащих её повитух, тяжело дыша и тужась. Когда же дитя, появилось на свет, и сделало свой первый вздох, а затем оповестило всю округу о своем рождении, низким криком, из двух ртов, разорвав свою мать, заливая всё вокруг кровью, несколько повитух, упали в обморок, остальные неистово кричали, что чудовище, нужно уничтожить.

Бедняжка, истекшая кровью, умерла при родах, к счастью или горю, так и не успев, увидев собственных детей, убивших её. Два мальчика, близнеца, появились на свет сросшимися спинами и головами.

Не смотря на все доводы и заявления старосты деревни, что новорожденных братьев нужно умертвить, паломник, считавший, что любая жизнь, вышедшая из чрева женщины священна и достояна шанса побороться за свою собственную жизнь, забрал сиамских близнецов с собой, покинув деревню.

На радость паломника, дети не умерли, а напротив, набирались сил и крепли с каждым днем. Старец заботился о близнецах, как о своих родных детях, выхаживая их с пеленок. Когда же им исполнилось по пять лет, паломник дал братьям имена, Хендрик и Себастьян. Мальчики были игривы, постоянно болтали с приемным отцом и между собой, даже, не видя ни разу, друг друга в глаза. Спустя еще два года, странствия паломника привели в Божественный Храм Пяти Наместников, кардинально изменив судьбу близнецов.

Увидев живых сиамских близнецов, сам кардинал Храма Пяти Наместников Сецион Лука IV, будучи тогда в сане дьякона, разглядел в этом, некий символизм, убедив вышестоящее руководство, забрать близнецов себе. Дальнейшая история братьев, покрыта таинством, известно лишь то, что детей забрали у странствующего проповедника, а в будущем, лучшие архимаги Ирит-Маша, под богослужебные молитвы, разделили сиамских близнецов, проведя несколько часов в операционной. Операция прошла успешно, близнецы, физически и психологически были идеально здоровы. Не было ни каких побочных отклонений или последствий разделения, за исключения одного но. После разделения, Хендрик и Себастьян, больше не разговаривали, ни между собой, ни с кем либо ещё. Они ни разу, не произнесли ни одного слова, не издали не единого звука. Могли часами сидеть друг напротив друга, и молча разглядывать друг друга, со стороны казалось, что братья ведут некую одну им понятную мысленную беседу. Это зрелище, одновременно вызывало восторг и чувство тревоги и отвращения. Близнецы стали замкнуты, растерянны, отгородившиеся от всего мира, словно каждый из них, потерял частичку себя, или своей души.

После того как мальчикам исполнилось по девять лет, их отправили служить и обучатся воинскому ремеслу в легион. Именно в легионе, проявились их истинные таланты.

Когда одного из близнецов ставили в спарринг против другого новобранца, он стоял как истукан, вяло, заторможено, отвечая на все атаки оппонента, которые почти всегда достигали цели. Такие спарринги, всегда заканчивались, разбитым лицом, синяками и множественными царапинами по всему телу одного из брата. Но даже при этом, не один из них, ни когда не издавал не звука, не плакал, не жаловался, а просто молча терпел побои.

Если же братьев ставили друг против друга, то они могли, часами стоять, молча, испытывая терпение инструктора.

Но только стоило, поставить в спарринг их вместе, против других юношей, как те творили просто чудеса фехтования, словно родились с оружием в руках.

Все атаки, контратаки и блоки щитом, были, просто не реально слаженны, словно они днями напролет, всё это репетировали. Вместе, братья Скович, могли на равных, сражаться с четырьмя, пятью и даже шесть, спарринг партнерами, отражая и блокируя все атаки, словно они были одним целым: существом с четырьмя руками и двумя головами, что, в принципе, было не далеко от истины.

Шли годы, близнецы, служа в легионе, проходя через множество войн, набираясь опыта, становились с каждым разом всё смертоноснее и смертоноснее.

Их кругозор в бою, составлял 360⁰, к ним было просто невозможно подойти со спины, или хоть как-то застать врасплох. Братья, защищали друг друга щитами, атрожали атаки, не сговариваясь, синхронно наносили ответные выпады, в разные части тела врага, проливая литры крови, но сами, не получали ни царапины. Но при этом, ни кто, ни когда не видел, что бы братья разговаривали между собой и тем более тренировались, тем самым вводя всех своих инструкторов и партнеров по фехтованию в замешательство.

Апогей возможностей Сковичей, когда им было по восемнадцать лет, застал дознаватель Авергель Хель. Ведя очередное расследование Хель, посетил лагерь легиона, случайно увидев, как два близнеца на равных спарринговались с восемью триариями. Конечно, ветераны множества боев, теснили, молодых гастатов, но усилия, с которыми они это делали, были не соразмеримы, к их соперникам.

Впечатленный возможностями братьев, дознаватель, подергал за нужные ниточки и заполучил близнецов себе в штат. Бонусом к их вербовки, так же служило, то, что братья, были абсолютно немы, с безучастным отношением, ко всему, что их окружало.

На следующий день, Себастьян и Хендрик, уехали с Авергелем в Цитадель дознавателей, где продолжили свое обучение с лучшими мастерами кленка. С тех пор, они стали его личной охраной, неотъемлемо следуя за ним, куда бы, он не направился.

Если в начале своей воинской жизни, они всего лишь сообща отбивали удары и наотмашь разили врагов, то со временем обучения в Цитадели, их удары стали скоординированы до хирургической точности. Они обучились, искусству, нести смерть. Куда наносить удары, что бы повергнуть врага в тяжелых доспехах. Как победить, какого-либо хищника. Как максимально быстро и эффективно убить того или иного монстра. Как только Хендрик, делал отвлекающий удар, то в эту же секунду, Себастьян наносил смертельный выпад. Стоило Себастьяну, отвести вражеский удар в сторону, как в это же мгновение, Хендрик бил жертву в самое уязвимое место.

Авергель Хель, со своей свитой, прошел, сквозь ряды солдат, словно раскаленный нож, сквозь масло, пока перед ним не возник главный шатер легата четырнадцатого легиона из красного бархата, с золотыми вымпелами, отображающие символику легиона, свисающие с каждой стороны. По бокам от входа стояли два преторианца, в глазах которых промелькнуло смятение, не понимая, что им делать, остановить лорда-дознавателя, и поплатится за это жизнью, или пропустить его в шатер легата, и поплатится за это жизнью. Когда до шатра, оставалось считанные метры, откинув полы, трепыхающиеся на ветру, из него вышел командующий легиона, вытянувшись в струну, по стойке смирно, ожидая незваного гостя.

Подойдя к легату, Хель остановился, всё так же держа руки за спиной, по бокам от него, чуть позади, встали братья Скович. За ними, вразвалочку, с соломинкой между зубов, подошел третий член свиты дознавателя – барон Густав фон Браун. Человек, с трехдневной щетиной на лице, небрежно упер руки в бока, и с ухмылкой на лице, оценивающе, стал разглядывать собравшихся вокруг людей. Между солдатами, шепотом, словно шелест травы, поднятый на ветру, побежали недобрые разговоры, на хмурых физиономиях, смешивались чувства страха и призрения.

На каждой руке борона, отсутствовало несколько пальцев. Одет он был в простой кожаный доспех, с множеством подсумков на ремне. На поясе, под правую руку, был аккуратно скручен кнут из сыромятной кожи, с узлом на конце. Расположенный под левую руку на петлице, висел боевой топор, со множеством зарубок на топорище.

Рукава на доспехе отсутствовали, демонстрируя всем окружающим, жилистые руки с рваными старыми и новыми шрамами. Из некоторых, до сих пор, торчали свежие нитки, от наспех зашитых ран. Большинство шрамов, были от клыков и когтей животных, хотя, встречались и старые, ровные узоры, от уже заживших розог инструкторов.

Если с барона снять одежду, то под ней, будет мускулистое тело, абсолютно полностью, покрытое такими же шрамами, как и руки: от зубов, когтей, розог и кнутов. Дрессировка, столь своевольных животных как псы Кинддаредд, дорого обходятся, порой, даже очень.

Давным-давно, когда Густав фон Браун, был еще молод и юн, он принадлежал к знатному роду Браунов. Но из-за своей вспыльчивости и заносчивости, он сильно поругался с главой семейства, с собственным отцом. Впоследствии глава рода Браунов, изгнал Густава из родового имения, лишив его всего: фамилии, титула, наследства.

Будучи горделивым юнцом, Густав, отказался принести извинения своему отцу, и покинул дом. Оставив за собой, в качестве издевки, и что бы напоследок позлить отца, свою фамилию и титул, с приставкой «фон», которые в современных реалиях нынешнего мира, абсолютно ни чего не значили, и не давали Густаву, ни каких привилегий.

Так, самопровозглашенный барон фон Браун, без медяка в кармане, начал свою взрослую, самостоятельную жизнь, отправившись, куда глаза глядят. Путешествие было не долгим, в первом же городе, барона задержали стражники за бродяжничество и воровство, посадив в темницу до дальнейших выяснений. Все-таки, известная фамилия, сыграла свою роль, Густава, не отправили на рудники, а передали в руки дознавателей. Те, что бы, не мараться об лишенного всех почестей молодого человека, передали его в легион, что бы он, искупил свои преступления кровью.

В легионе, Густав, из-за собственного высокомерия не нашел ни друзей ни общего языка, постоянно ввязываясь в драки, срывал тренировки, и всячески нарушал дисциплину, провоцируя инструкторов на жестокость. За постоянные нарушения, барона наказывали плетью, розгами, не однократно, привязывали к столбу позора, для нанесения телесных ран кнутом.

С молодым человеком, мало кто хотел, общается, не говоря уже что бы, доверить ему защиту своей собственной жизни в бою, и барона фон Брауна, отрядили в псарню. В его задачу входил уход и уборка клеток за боевыми псами. В основном, на эту должность отправляли проштрафившихся легионеров.

Псы Кинддаредд, отличались поразительным интеллектом и скверным характером. Дрессировщикам, нужно было всегда балансировать на грани силы и нисхождения. Если дрессировщик проявит слабость, то может проснуться от того, что Кинддаредд, разрывает ему горло, что бы занять место вожака. Если проявит чрезмерную жестокость, то будет растерзан своим собственным псом, что бы остановить побои и издевательства.

Густаву повезло, у его отца, был собственный питомник с охотничьими псами, поэтому, ему, было значительно проще, найти с собаками общий язык. Уже к третьему месяцу в псарне, барону, передали на поручение двухмесячного Кинддаредда. С этого момента, основная задача Густава, стала не уборка клеток и подача своевременного обеда псам, а тренировка щенка. А значит, теперь он не второсортный гастат на должности уборщика, а правомерный, член легиона, на равных сражающийся со всеми остальными солдатами, с разницей, что его оружие не меч и щит, а – боевой пес, породы Кинддаредд.

Но даже весь полученный опыт обращения с собаками, на поместье у отца, ни шел, ни в какое сравнение с опытом, полученным при дрессировки боевых псов. В пе́рвые полгода, Густав лишился двух пальцев на левой руке и одного на правой. Обзавелся множеством рваных ран, пока выяснял со своим подопечным псом, кто здесь вожак. Обычно, если волю Кинддаредда, не ломают к его первому году, от дня рождения, то своевольную собаку убивают, так как она представляет большую опасность для всех членов легиона.

К этому времени, Густав не справился, он так и не стал вожаком для своего боевого пса. Он стал чем-то другим, другом. Между псом и человеком, появилась какая-то странная связь, до селе ранее не виданная. Пес, остался своенравным, сохранив свой характер, но при этом, исполнял все приказы своего хозяина, в своей собственной манере. Во время боя, это ни как не проявлялось, там царила строгая дисциплина и иерархия, но в свободное время, глядя на эту парочку, сложно было сказать, кто здесь альфа, а кто омега. Они могли, сцепится друг с другом, на ровном месте, по одной, только им виданной причине, тогда в дело шли клыки собаки и кнут Густава. Но эти междоусобицы, ни когда не приводили к серьезным ранам или увечьям, а напротив, словно закаляли их дружбу.

Во время показательного выступления на центральной площади в праздник, первого дня лета, в Столицы Двух Континентов Ирит-Маш их заметил Великий магистрат судей, оценив их заслуги по достоинству и перевел в отряд ловчих, в Цитадель дознавателей.

Легионеры, поежившись, стали не спеша, отходить спиной назад, пытаясь максимально увеличить дистанцию от прибывшей делегации. Если близнецы, приковывали к себе внимание, и все хотели поближе разглядеть их, как редкую диковинку, то от барона фон Брауна, все хотели держаться, как можно дальше, виною тому был не сам барон, а его верный спутник, боевой пес породы Кинддаредд, по прозвищу Шрам.

Шрам, полностью соответствовал своему хозяину и своей клички, весь, с головы до ног, покрытый старыми белыми шрамами от зубов, клинков, когтей и прочего оружия врагов.

Псы породы Кинддаредд, выведенные в одноименном городе, на заре империи Ирит-Маш, когда она вела войну на истребление с Демонами Бездны, на самой её границе. Псы, должны были стать хорошим подспорьем, с чудовищами из другого мира, но пока проводили селекцию, отбирая самых сильных и умных особей, для дальнейшего спаривания, война закончилась. Тем не менее, порода псов, выведенная естественным путем, без магии и алхимии, чем неприметно гордились селекционеры, весьма пригодилась и после войны. Особо отличившихся дрессировщиков и псов, вербовали из легиона, к себе на службу Магистрат Судей, создавая из них специализированные отряды Ловчих. Некоторые из них, шли в прямое подчинение Дознавателям.

Псы Кинддаредд, отличались на фоне других пород боевых псов, ярко выраженным интеллектом и преданностью своему дрессировщику. Собаки, не только обучались дословно выполнять команды своего хозяина, но и самостоятельно решали, каким способом, лучше выполнить поставленную задачу. Только одного пса, отдавали на дрессировку псарю, ожидая, что между ними, со временем, возникнет некий тандем. Если боевой пес погибал, то псарю, поручали новую собаку на обучение, если же, погибал сам дрессировщик, то пса, умерщвляли, так как, с годами, правильно обученный Кинддаредд, привязывался к хозяину на столько, что не подпускал к себе больше ни кого.

Ярко выраженная мускулатура и массивное тело с широкой грудной клеткой, на относительно коротких лапах, позволяли во время сражения с легкостью сбивать врагов с ног, с превосходящей массой псов, опрокидывая их на землю. Слегка вытянутая вперед морда, на крупной голове на толстой шеи, намертво сжимала челюсти, не выпуская врага из смертельной хватке. Во время боя, псы Кинддаредд, использовали абсолютно всё оружие, каким их наградила природа, когти, зубы и интеллект. Облаченные в индивидуального покроя кожаные доспехи, они наводили настоящий ужас на врага. Один такой пес, мог с легкостью внести сумятицу во вражеский строй, обратив его в бегство.

Шрам сел у ног своего хозяина, крутя головой с широким лбом, из стороны в сторону, задрав высоко морду, вылавливая окружающие его запахи. Шрам, был явно на взводе, от аромата крови, повисшего в воздухе после недавнего сражения. Лишь годы суровых тренировок и привитой ему дисциплины с самого детства, не позволяла боевому псу, пустится в кровавый раж.

Держать псов Кинддаредд на коротком поводке, не имело ни какого смысла. Во всем Тингене, не найдется ни один человек, способный удержать на поводке, восьмидесяти килограммового зверя, состоящего из сплошных мышь, до краев наполненного яростью, рвущегося в бой, чтобы излить её на своих врагов.

Псов Кинддаредд, с самого рождения, приучают, подчинятся, исключительно голосовым командам своего хозяина. Некоторые дрессировщики, достигали такого уровня, что их псы, реагировали на команды, отданные простыми жестами пальцев, если они у них сохранились, или же, мимики лица, иногда, цоканью языка с разной интонацией.

Барон фон Браун и Шрам, попали в свиту лорда-дознавателя, абсолютно случайно, не из-за каких-то своих выдающихся качеств или особенных навыков.

Одни осенним днем, Авергель Хель, вел затянувшееся пояски еретика, и ему срочно, понадобился человек с охотничьим псом, что бы отследить перемещение подозреваемого. Прибыв в Цитадель, он увидел как на плацу, тренируются ловчие со своими псами, и просто ткнул пальцем в первого попавшего дрессировщика, им оказался Густов фон Браун. Во время расследования, Густав и Шрам, неоднозначно проявили себя, выследив предполагаемого преступника, предотвратив его попытку к бегству. Если бы еретика, не сожгли после допроса, ему, пришлось бы ампутировать ногу из-за разгрызенной бедренной кости. С тех пор, барон и его пес, остались в свите лорда-дознавателя.

Небо, словно насытившись пеплом из тысяч сгораемых тел, сделалось серым. Сгущались тучи, в ближайшее время, норовил пойти дождь, размывая землю смешивая её с кровью погибших, усложняя задачу могильщикам. Карканье ворон, становилось с каждой минутой всё громче, от слетающих отовсюду птиц. С неба, упали первые крупные капли дождя, разбиваясь об землю и доспехи.

Легат, в знак приветствия ударил себя кулаком в нагрудную пластину, склоняя голову перед подошедшим лордом-дознавателем.

– Это честь, приветствовать вас, верховный лорд-дознаватель в лагере, четырнадцатого легиона, армии Ирит-Маш, Столицы Двух Континентов, – На одном дыхании выпалил, легат. – Моё имя…

– У меня нет времени, на всю эту церемониальную чушь. – Перебил легата Авергель Хель, скривив своё изувеченное лицо, придав ему еще больше презрения к собеседнику. – Показывайте.

Легат, встрепенулся, словно от пощечины, покраснев толи в бессильной ярости, толи со стыда, повернувшись лицом к входу шатра, подав знак рукой своему адъютанту.

Двое рослых мужчин, в доспехах преторианца, вынесли из недр шатра, громоздкий сундук, оббитый медными полосками, инкрустированный дорогими камнями. Подойдя к своему командиру, преторианцы опустили его на влажную землю, от первых капель дождя, между легатом и дознавателем,.

– Мы нашли его в центре лагеря сектантов, он был хорошо спрятан, и охраняем, закрыт на несколько замков, – начал пояснять легат, – но наш прокуратор, имеет, некий дар, вскрывать запертые вещи, немного повозившись, он смог…

– Открывайте. – Уперев взгляд своих льдисто-голубых глаз в сундук, вновь перебив командующего легионом, приказал Авергель.

Легат, недовольно сверкнув глазами, отвесил поклон дознавателю и кивнул прокуратору, тот наклонился над сундуком, открывая крышку, по которой уже барабанили капли дождя.

Крышка со скрипом откинулась, обнажая недра сундука, рядом стоящие солдаты, поддавшись любопытству, перевесив страх перед Шрамом, привстали на носки, вытянув шеи, что бы лучше разглядеть, что скрывается на дне сундука, пока на них не шикнул легат. Хель, постояв пару мгновений, разглядывая сундук, наконец-то расцепил руки, держащие всё это время за спиной, и наклонился, доставая содержимое сундука. В его руках, оказалась маленькая фиолетовая шкатулка, с изумрудными прожилками, обрамленная замысловатыми узорами с изображениями мифических чудовищ. Повертев её в руках, пристально разглядывая и ощупывая, дознаватель аккуратно открыл её, нажав на потаенную кнопку с боку, скрытую среди рельефа, изображающего глаза минотавра.

Раздался глухой щелочек, внутри шкатулки что-то скрипнуло, и она отварилась. В шкатулке, на подушечки, из чистого белого бархата, лежала маленькая стеклянная пробирка, с парой капель, светящейся серебром жидкостью.

Лорд-дознаватель, аккуратно достал пробирку, закупоренную сургучом, небрежно швырнув шкатулку обратно в сундук. Заворожено поднес её к глазам, разглядывая содержащуюся в ней жидкость, затем, слегка встряхнул, от чего, содержимое засветилось еще ярче.

– Простите моё любопытство, лорд-дознаватель, но что это? – Поинтересовался легат.

– Это, люплиция… – Начал было пояснять, высокий детский голос, из-за спины дознавателя, но был прерван, резким взмахом руки Авергеля, зажатой в кулак, с оттопыренным указательным пальцем вверх.

Ма́лика, четвертый и последний член свиты Авергеля, девочка подросток, десяти лет, с остановившимся умственным развитием на отметке в четыре года, замерла, словно статуя с открытым ртом, хлопая глазами.

Десять лет назад, новорожденную Малику, оставили у порога храма Дакхара, в городе Даграу, что стоит, в пару днях пути от приграничной зоны в простой плетеной корзине, накрыв старым, затасканным одеяльцем. Родители, решив остаться безымянными и безучастными к дальнейшей судьбе ребенка, растворились в ночной темноте.

Наутро девочку обнаружили служители храма, приютив её и возложив на свои плечи заботу и воспитание малютки. Годы шли, девочка росла, проявляя незаурядное любопытство ко всему, что её окружало, будь то полет бабочки или выбитые бронзой буквы на деревянных воротах храма. Воспитатели, дали девочки имя Малика, в честь старшей сестры, заведующей библиотекой, так как ребенок, постоянно тянулся именно в обитель знаний и мог часами сидеть на месте, аккуратно перелистывая страницы книг, с непонятными ему надписями.

В четыре горда, Малика стала изучать алфавит, и научилась читать по слогам. К этому времени, в храме уже жило несколько детей, некоторых, так же как Малику, подбросили нерадивые родители, другие, что были постарше, пришли сами, скрываясь от жестокого обращения родных, третьи осиротевшие, по воли случая, просто искали крышу над головой.

Как и положено всем детям, воспитанники храма, так же были непоседливы, любопытны и озорны, не смотря на строгое воспитание и дисциплину. Спускаясь по крутой каменной лестнице, с верхнего яруса, после утреней молитвы, двое ребят, что-то не поделили, и завязалась драка между подростками. Один ребенок, толкнул другого и тот, случайно налетел спиной, на проходившую мимо Малику, столкнув девочку с лестнице. Бедняжка, кубарем покатилась вниз, успев лишь всплеснуть руками в воздухе.

На крики и палач детей, тут же примчались служители храма, обнаружив распростертое тело девочки, лежащие внизу лестницы, из-под головы которой, растекалась красная лужа. Малику перенесли в госпиталь при храме, заботливо обработали раны, полученные при падении, перевязали голову, и прописали до конца месяца постельный режим. Ребят, виновные в её падении наказали и высекли розгами, на этом, инцидент, был исчерпан.

В начале следующего месяца, ребенка выписали из госпиталя и она, как ни в чем не бывало, вернулась к воспитанникам храма, продолжив выполнять свои обязанности.

Девочка продолжала расти, физически развиваться, но её интеллект, после злополучного падения, по непонятным причинам, остановился на уровне четырехлетнего ребенка, научившегося кое-как читать по слогам и считать до десяти: наивный, любопытный, не понимающий всего ужаса, что таил в себе открытый мир.

К ребенку, служители храма и воспитанники относились, с теплом и любовью, прекрасно понимая, что Малика, до конца своей жизни, останется четырехлетним ребенком, в теле взрослой женщины. Что, ни чего хорошего её не ждет, за стенами приюта, и всю свою оставшуюся жизнь, она проведет здесь, в храме Дакхара, под постоянным присмотром воспитателей.

Впервые её способностей проявились, во время вечерней молитвы в возрасте восьми лет, когда, сорванцы, решили подшутить над проповедником, спрятав его книгу.

Пока старшие дети со своих мест, смеялись над расстроенным человеком, в растерянности обшаривая всё вокруг амвона, путаясь в своих одеяниях, Малика, со всей своей детской наивностью, подошла и взяла проповедника за руку. Подведя его к амвону, и встав рядом с проповедником, девочка, начала читать вместо него, двухчасовую проповедь по памяти, без единой ошибки.

В скором времени выяснилось, что, Малика, с развитием четырехлетнего ребенка, обладала, просто феноменальной памятью. Ей было достаточно, один раз услышать, увидеть, или самостоятельно прочитать, как она всё запоминала, до последней буквы и запятой.

Слухи о необычных способностях ребенка, дошли до ушей Авергеля, и он лично, прибыл в Даграу, что бы убедится в их правдоподобности.

Пообщавшись со служителями храма и с самой Маликой, дознаватель сделал для себя определенные выводы. Перед отъездом, он велел, настоятелям приюта, давать ей в руки, исключительно, познавательные книги, а вместо вечерних молитв и тому подобному, читать ребенку, исключительно образовательный материал, пообещав через год, вернутся и забрать девочку, под свое покровительство.

С этого момента, вместо детских сказок на ночь, Малика, стала читать энциклопедии, по всему, что только можно было вообразить: по истории, географии, биологии, астрономии, алхимии и многому другому. С самого утра и до позднего вечера, воспитатели приюта, в несколько смен, ей начитывали, все научные труды, что только можно было найти в библиотеке храма, буквально накачивая мозг ребенка информацией, а за некоторой специальной литературой, настоятелям приходилось ездить в другие города.

Как и обещал дознаватель, ровно через год, он вернулся и забрал девочку с собой.

Курганы из пылающих трупов, стали издавать шипящие звуки от попадания капель дождя на пылающую плоть.

– Мы закончили. – Резко сказал Авергель, повернувшись к легату спиной. Затем кинул пробирку девочке. – Спрячь это.

Малика, проворно поймав пробирку, от чего та засветилась еще ярче и неуловимым движением, спрятала её в недрах своего мешковатого рюкзака, с множеством карманов, привычным движением скинув его с плеча.

– Простите, мой господин, но что делать со шкатулкой и сундуком? – Опомнившись, вслед удаляющемуся дознавателю, крикнул легат.

Авергель, как обычно скрестив руки за спиной, даже не обернулся на заданный вопрос командующего легионом, не то, что бы удовлетворить его ответом, ступая по грязи, под нахлынувшим дождем. Свита дознавателя, развернувшись в полном молчании, последовала за ним следом, лишь Малика, немного замешкавшись, пока застегивала свой рюкзак, отстала от остальных.

Сплюнув себе под ноги, разжеванную соломинку и подмигнув Шраму, Густав, замедлил шаг и обратился к стоявшим рядом легионерам.

– Ну что девчонки, похоже, у вас намечается знатная пирушка, – нарочито громко, что бы его услышало, как можно больше людей, произнес Густав, ступая мимо солдат, – если конечно, ваше командование, не сочтет нужным, оставить все денежки за шкатулочку себе.

Солдаты, стоящие под проливным дождем, услышав прощальную речь, барона фон Брауна, повернули головы в сторону легата и топчущегося рядом с ним прокуратора.

– Ублюдок. – Еле слышно, сквозь зубы выдавил прокуратор, крутя головой по сторонам, опасаясь, что его кто-то услышит.

– Ты про кого? – Сдержанно, но с явными нотками раздражения, спросил легат, смотря в спины, удаляющейся процессии. – Про дознавателя, или недобарона с шавкой?

– Про всех. – Продолжая полушепотом цедить слова, словно Авергель Хель, всё еще мог его услышать. – Про него, и весь его табор выродков, – ответил прокуратор, захлопывая ногой, крышку сундука.