Читать онлайн Танец маленьких искр. Антре. Том 2

Глава 20. Проводник

Солнце всегда пряталось от них. Кокетливой девушкой, скрывающейся за светло-серой облачной вуалью. Или призраком, спрятанным за саваном густых туч. Или – в облаках – являло собой лишь рассеянный свет, лишь образ, и жар, почти магический, который лёгким ветром, ласкал кожу. И жар Иль’Пхора, словно отвечающего на солнечное тепло.

Все дни Спуска Астра чувствовала, как это тепло исчезает. Иссякает, как высыхающая влажная трещина на почве. И каждый раз в последние дни перед выходом Иль’Пхора из облаков, последние дни перед приходом зимы, это ощущение обострялось, гнетущей тоской опускаясь на плечи. Будто бы сестра-Солнце пыталась показать, чего именно людям предстоит лишиться. И умоляла остаться в этой уютной, безмятежной колыбели, которую она создала специально для воздушных Богов.

Астра знала, что каждый слушатель – а может, и не только они – чувствует это. Едва уловимо, но она ощущала это каждый из восьми Спусков, что жила. Каждый, кроме этого.

В этот раз Иль’Пхор покинул облака на шесть дней раньше срока. Вырвался из них, в болезненной спешке, не позволив Солнцу подарить ему последнее тепло, а людям привыкнуть к изменениям. И теперь обжигающий ветер кусал кожу Астры, царапал лёгкие. А солнце с каждым днём лишь отдалялось, принимая очертания далёкого, холодного диска, скрытого мутным серым маревом, подкрашенным в розовые с бурым тона.

Традиция слушателей же – молчаливое трёхдневное шествие через город, – насчитывающая многие и многие столетия, превратилась вдруг в глупую, неудавшуюся шутку. Представление, столь плохо поставленное, что зрителям пришлось бы постараться, чтобы в него поверить.

И всё же слушатели не собирались в этот Спуск отказываться от своих планов. Они занимали места возле здания храма. Безликими силуэтами и чёрными тенями разрезали площадь, залитую этим чужим, бросившим их солнцем, будто даже своим видом пытались дать отпор действительности. Или просто отказываясь её принять.

Астра тоже была среди них. Стояла, надвинув капюшон чёрной робы на лоб и глядя, как людей вокруг становится всё больше и больше. Стояла рядом с самим жрецом Аурендином, полушёпотом читающим по памяти одну из молитв, пока люди вокруг него собирались небольшими, плотными группками. Слушала, как слова его заплетались причудливыми рифмами, как благоговейно дрожал его старческий голос. Впитывала тишину, обуявшую пустырь перед храмом, сразу, как он закончил.

Наконец жрец Аурендин поднял глаза, окидывая взглядом толпу перед собой. И жестом – так как не мог больше произнести ни слова после окончания проповеди, – приказал открыть ворота лагеря.

Петли их отчётливо скрипнули, словно за два года успели и вовсе позабыть, что возможно открыть обе створки. И молчаливое шествие из трёх дюжин мужчин и женщин, облачённых в чёрное, тонкой струйкой медленно потекло в город.

Перед слушателями раскинулся первый из многих жилой квартал с невысокими, покосившимися деревянными домиками, связанными проводами и верёвками для белья, словно без этой перевязи они бы и вовсе рассы́пались. Здесь жили бедняки, каким-то чудом сумевшие получить место младших подмастерьев, разнорабочих, уборщиков или зарабатывающих на жизнь пением на улицах. Некоторые домики – более опрятного вида и выходящие окнами на людную главную улицу – принадлежали прогоревшим торговцам и неудавшимся бизнесменам, которым вдруг пришлось закрыть своё дело и начать вкалывать в поте лица за буханку хлеба, лишь вспоминая о прошлом богатстве. Словом, здесь жили все те, кто не смог найти место получше. И подальше от инородного лагеря слушателей, воспринимавшегося многими бельмом на глазу.

Выход из лагеря в преддверии прихода зимы случался каждый Спуск, однако горожан каждый раз охватывала оторопь, словно двухлетнее пребывание в облаках, заставляло их и вовсе забыть об отгородившихся от остального мира чужаках. Так, по крайней мере, слышала Астра от других. Самой ей никогда не удавалось поучаствовать в шествии. Этой чести могли удостоиться лишь настоящие слушатели. Список имён счастливчиков, – разделённый на три столбца, по количеству дней шествия, – словно в качестве награды выставлялся на обозрение в центре лагеря за неделю до условленного дня. И ни разу Астра не находила там своего имени. Не было его и в этом году, однако жрец Аурендин сегодня, ещё до рассвета, лично заглянул к ним домой и настойчиво попросил её отца позволить Астре присоединиться.

Это была великая честь, которой удостаивались всего несколько человек в год. И Астра, наверное, должна была быть за неё благодарна. Вот только она подозревала, что это никакая не награда и, уж тем более, ни в коей мере ей не заслуженная. Всего лишь попытка жреца Аурендина отвлечь её от случившегося в последние дни. Задобрить, прежде чем наконец выполнить требование Безелика и навечно отстранить её от испытаний, забрав тем самым её мечту.

Она не винила этого человека. Не могла, да и не хотела. Он хорошо ладил с матерью Астры. Затем помогал отцу, когда мать ушла. И наконец позаботился о том, чтобы у Астры появился шанс добиться чего-то, найти свой путь и своё место, ведь именно он настоял на том, чтобы её взяли в академию несколько лет назад. И не его вина, что этим шансом Астра не воспользовалась.

Вереница людей в чёрном, молчаливых и смотрящих себе под ноги, петляла, ведóмая лабиринтом обшарпанных, залитых помоями улочек. Нитью тянулась под сводами балконов с потрескавшейся краской, проникала сквозь увитые плющом древние арки. И затем вдруг вынырнула на широкую, ярко украшенную главную городскую диагональ – одну из тех, что прямым лучом тянется от края панциря к городской площади.

Астра, следующая прямо за жрецом Аурендином, возглавляющим колонну, услышала песню города. Почувствовала запахи свежего хлеба и жарящегося мяса. Увидела перед собой яркие, переливающиеся на солнце цветные фонарики, гирляндами свисающие с балконов и фонарных столбов. Увидела цветные тенты ларьков уличных торговцев, а также флаги Иль’Пхора, реющие на ветру на флагштоках возле окон. Увидела, как искрится солнце, цепляясь за крутящиеся на ветру флюгеры, установленные на каждой высокой черепичной крыше, рядом с цистернами для воды. Увидела людей – много людей.

И лишь, когда она немного обвыклась здесь, смогла справиться с обрушившимся шумом бьющих по тротуару туфель, шороху людского шёпота, шипения мяса в мангалах, звону стекла дрожащих ставень, открытых наперекор рано пришедшей зиме, стуку колёс редких проезжающих мимо повозок; когда Астра смогла справиться с собственным дыханием, то и дело замирающим в горле, и остальными чувствами, непривыкшими к столь новому для неё миру, она вдруг поняла, что не видит на лицах горожан – в которые украдкой заглядывала – страха. Не было в них и любопытства или презрения, ожидаемых ей. Не было злости или недоверия. В них было… нечто иное, но что именно, она никак не могла распознать.

Свернув на эту новую, гигантскую по меркам остальных, улицу, слушатели расползлись по ней, словно прилив, омывающий клешни дремлющего у корней Царь-древа воздушного бога. Некоторые держали путь по тротуару, другие – по проезжей части. Но никто не мешал им, не перегораживал путь. Одни расходились в стороны, другие и вовсе цепенели, только завидев их. Замолкали, словно тоже отдавая дань их вере и их тишине, заразительной и такой хрупкой.

Шаг за шагом, они шли вперёд: навстречу центру города, навстречу главной площади с её ратушей и храмом – первым построенным на острове здании, так же как и остальные, опороченному еретическими храмовниками мэрии и короля, но к которому слушатели всё равно стремились каждый Спуск, как светлячки тёмной ночью летят к свету.

Молча шествуя через улицу, глядя на красивые вывески швейной мастерской, пекарен и магазинчиков, пивных и сильно пахнущих рыбой бакалейных – словом, глядя на весь этот новый для неё мир, – Астра чувствовала себя одинокой. Одинокой среди людей, с которыми, благодаря облачению, она должна была быть одним целым.

Здесь не было никого ей знакомого – никого, с кем она могла поговорить, если бы это не было под строжайшим запретом, или хоть перекинуться понимающим взглядом. Не было даже мастера Безелика или Сайнир, не было Дайча, с которым она и беседовала-то всего раз. Она не видела никого из друзей отца – пусть даже бывших друзей. Не видела знакомых учителей академии и, конечно же, никого из учеников.

Она шла, погрузившись в свои мысли. Вспоминая о том, как бесславно закончились её попытки пройти испытания и стать слушателем. О последнем разговоре с Безеликом и её обещании мести – обещании, от которого она до сих пор не желала отказываться. Вспоминала, как следующим же после этого разговора утром она проснулась до рассвета, намереваясь отправиться на тренировочную площадку, но затем, выйдя в пропитанный холодом двор, так и не нашла в себе решимости сделать это.

Вспоминала о том, как ходила к жёлтому дому, где другие дети часто скрывались от взрослых – сбегáли от дурных мыслей и домашнего заточения. О том, как, придя туда, она спряталась в высоких и колючих кустах можены, которыми поросла тропинка, откуда смотрела на танцующее пламя двух костров и на мельтешащие незнакомые тени. Как выискивала взглядом Зеф, а затем выискивала внутри себя смелость подойти ближе, но не нашла ни того ни другого.

Вспоминала о том, как плакала, вернувшись домой. Плакала тихо, почти без слёз, задыхаясь отчаяньем и одиночеством. Вспоминала, как достала в тот момент оставленную ей Дайчем книгу матери. Как всматривалась в написанные синими чернилами буквы, водя по строчкам пальцем и закрывая глаза, словно таким образом могла дотянуться до родного, но столь далёкого человека. Как читала, жадно глотая страницы этого трактата о человеческом теле и кровяных потоках. А затем читала ещё раз и в третий раз. Как не нашла в тексте ничего хоть сколько-нибудь полезного, а главное, то, что мечтала там найти: упоминание о ней, о чувствах матери. О том, как сильно эта женщина, лицо которой с каждым днём вымывалось из памяти, её любила. О том, что Астра была… особенной. Пусть даже только для неё.

Опомнившись от собственных мыслей, Астра вдруг заметила рядом с ними людей – ближе к хвосту шествия некоторые из горожан подходили к слушателям. Изучали их, как изучают диковинный товар у торговца из другого королевства.

В воздухе повисли первые крики ненависти. Какой-то мужчина, с вырезанным из дерева протезом вместо левой ноги, обвинял их во всеуслышание в предательстве. В предательстве истинной веры, в искажении древних пророчеств, в непонимании Бога, служителями которого они являлись. К нему присоединилось ещё несколько человек. Кто-то из них даже толкнул одного из слушателей, и лишь его братья не позволили тому упасть на почву.

Но вдруг она осознала, что таких среди горожан меньшинство. Куда больше было тех, кто приближался не для того, чтобы их обидеть. А для того, чтобы робко попросить прочесть за них молитву. Они нерешительно цеплялись за рукава и полы чёрных, как ночь, роб. Они тихими голосами молили передать их просьбы Богу. Просьбы о заботе о городе, о заботе о близких, любимых людях. О мужьях, которые скоро будут вынуждены рисковать своей жизнью. О жёнах и матерях, которым придётся не покладая рук трудится на благо города и флота. О детях, которые из-за войны могут лишиться родителей.

И чем дальше слушатели шли, тем больше становилось таких людей. Тем громче и настойчивей звучали их молитвы. Какая-то женщина с ребёнком вдруг пристроилась между Астрой и жрецом Аурендином – хотя вряд ли она могла знать, кто он, ведь различий в их облачении не было. В подоле свитера она держала девочку, не старше двух лет, с едва заметными жиденькими волосами. Женщина просила помолиться за неё, попросить Бога, чтобы её дитя пережило зиму и излечилось от болезни, название которой Астра никогда не слышала.

У Астры сжалось сердце – не от слезливого голоса женщины или вида умирающего младенца, но от того, с каким безразличием жрец Аурендин продолжал путь. Наверняка он видел подобных этой женщине людей каждый раз, стоило слушателям покинуть лагерь. Но для Астры это было в новинку. Она ожидала встретить злобу и ненависть, но не мольбы о помощи.

Люди плакали и причитали, идя параллельно со слушателями. И к тому времени, как здание ратуши показалось впереди, количество шествующих паломников увеличилось втрое, если не больше.

И Астра пыталась вслушиваться в их речи – впитывала их в себя. Думала о том, что помолится о них, когда вернётся в лагерь. Ведь это было всё, о чём они просили, и это было то, что Астра вполне могла для них сделать. А слушатели… Слушатели могли сделать много больше. Могли, но лишь молча шли мимо, повинуясь своему древнему, поросшему мхом ритуалу, значение которого наверняка уже давно стёрлось из их памяти.

Наконец жрец Аурендин остановился. Теперь слушатели, сбившись в кучу, были практически окружены горожанами. Перед ними возвышался храм – белокаменное здание с цветными витражами, где танцевали полуобнажённые люди. Герои древности – те, кто мог слышать Богов, кто мог говорить с ними, кто мог им приказывать. И конечно же, первые слышащие – первые жрецы, – Аурелия, Кавен и Дрин, облачённые в развевающиеся за спиной чёрные робы, точно такие же, как и теперь были на каждом.

Астра не смотрела на эти витражи – на эти слепки пыльного прошлого. Она продолжала вслушиваться в голоса горожан, объятая теперь их горем, и ей казалось, что её собственное горе странным образом резонирует с ними, и от этого ей становилось легче. И теперь именно с этими безликими, неизвестными ей горожанами она чувствовала связь больше, чем с собственным безмолвным народом.

Среди всех их молитв больше всего было от тех, кто лишился дома, и кто теперь боялся потерять его вновь. И Астре было знакомо это, ведь она сама побывала на Иль’Прите в день пожара. Сама была на том корабле, чувствуя ненависть к этим людям, но теперь видела, что им приходилось ничуть не лучше, чем ей. Лишённые всего, они были вынуждены выйти на улицу и, зная, что им не поможет мэр, не поможет король и не поможет Иль’Пхор, молили о помощи безразличные чёрные тени, которые хотя бы не могли ответить им отказом.

И затем, когда жрец Аурендин провёл какое-то время, молча стоя перед этим храмом, и все остальные тоже ненадолго затихли, вдруг случилось… это. Нечто, что ответило на вопрос, что именно Астра увидела в глазах всех этих людей. Жгучий и настойчивый огонёк надежды. Надежды на перемены. Надежды на будущее. Будущее, которое наступит, несмотря ни на что. И надежда эта вдруг вылилась не стенаниями и мольбой, но… песней.

Сперва это был один тонкий, но сильный женский голос. Он несмело взмыл над площадью, заплясал над головами людей, унося мелодию к облакам. Быстро мотив подхватили другие – сперва лишь некоторые, но затем всё больше и больше: десятки, сотни самых разных голосов. Как ни пыталась, Астра не могла различить слова, но чувствовала трепет перед мужеством, вылившемся в музыку. Мужеством и, конечно, печалью.

И когда запели все – будто бы целый остров и даже воздушный Бог, – она вдруг поняла, что это не одна из молитв слушателей, как она сперва решила. Нет, это был гимн Иль’Пхора. Песня, которую пели первые переселенцы с Царь-древа много веков назад. Песня, которую затягивали первооткрыватели, отправляясь покорять пучины бездны. Песня, которую пели солдаты, уходя в неравный бой, не надеясь вернуться. И песня, которую они же громогласным хором распевали, возвращаясь с триумфом.

Астра увидела, как жрец развернулся и двинулся обратно в сторону лагеря. И вдруг заметила – а может быть, ей просто показалось, – отблеск слезы, которая катилась по его щеке. Она поняла, что и сама плачет. Что слёзы текут по её лицу без остановки.

А песня всё продолжала греметь над площадью.

Астра проснулась на рассвете. За окном медленно полз тёмно-серый, почти не дающий света туман. Ещё не проснулись птицы, не завели свою жизнерадостную трель. Лишь ветер шуршал, слегка касаясь ставень.

Астра перевернулась на спину, скрестила на груди руки. И полушёпотом, боясь спугнуть хрупкую тишину, принялась молиться – как и обещала себе накануне. Она проговаривала всё, что ей удалось услышать во время вчерашнего шествия. Представляла в уме лица горожан, которых встретила, и укоряла себя, что не смогла запомнить всех.

Иль’Пхор никогда не отвечал ей – не давал даже надежду на то, что вообще её слышит. Но сейчас Астре было на это плевать. Она молилась за других, но и самой ей становилось от этого легче. Проговаривая просьбы горожан, выплёскивая их из себя единым потоком, она чувствовала себя очистившейся.

Наконец, когда тонкий лучик света проник на её чердак и медленно пополз по стене, проявляя тонкую паутину трещин на краске, она замолчала. Поднялась с кровати, нацепила одну из кофт, валяющуюся рядом – Астра так и не решилась занять небольшой шкафчик, где хранились вещи матери, а другой мебели у неё не было, так что вся одежда лежала в беспорядке на полу.

Она спустилась на первый этаж, перешагнув какую-то женщину, мирно спящую на лестнице, положив руку под голову. Прошла на кухню, где обнаружила отца, который задремал, уткнувшись в столешницу лбом. Астра вынула давно потухший бычок из его не раз обожжённых пальцев и бросила его в переполненную пепельницу. Откатила кресло в соседнюю комнату и переложила отца на кушетку, накрыв каким-то практически чистым шерстяным пледом.

Затем она вышла в коридор и прямо там переоделась в тренировочный комбинезон. Ей не хотелось тренироваться. Она понимала, что в этом нет и не может больше быть смысла. Просто не знала другого способа прочистить голову и не могла оставаться дома.

Однако ей не удалось дойти до уже лишённого веток, избитого тренировочным мечом, невысокого деревца, на котором она отрабатывала удары. Стоило ей открыть дверь, как взгляд уткнулся в странный бумажный свёрток. Кто-то запихнул его под табурет, вместо задней ножки которого был подставлен трухлявый кирпич, и присыпал вещами так, чтобы его было сложно увидеть с дороги.

Астра вытащила свёрток, размышляя, что может оказаться внутри. И пожалуй, будь у неё даже всё время мира, она бы не смогла догадаться. Надорвав бумагу, она увидела, как луч света заискрил на светло-сиреневом стекле пяти маленьких фиалов, аккуратно уложенных в колыбель из ваты.

Астра подняла один из них и стояла какое-то время, уставившись на слегка подрагивающую жидкость внутри. Она ощутила восторг и трепет от прикосновения к подлинному сокровищу, о котором долгие годы мечтала. И пожалуй, должна была испытать благодарность к Безелику, уважение к нему за то, что он выполнил своё обещание даже после её отказа и угроз. Но вместо этого внутри неё вспыхнули огоньки стыда.

Этим подарком Безелик лишь требовал её признать поражение. Требовал отступить от своих планов, оставить попытки. Сдаться. И ей стоило собрать в кулак всё своё достоинство и сейчас же отнести свёрток обратно Безелику. Гордо швырнуть ему в лицо эту подачку. Она это знала. Но также знала и то, что этого не сделает.

Астра занесла свёрток домой. Поднялась в свою комнату и спрятала его под одеждой. Затем, взяв один фиал, спустилась на первый этаж, заварила себе и отцу крепкий чай, а затем добавила несколько капель в его чашку.

Она понятия не имела, как именно должна работать эта «кровь Бога». Не знала дозировку, риск, которому подвергает отца. Но спрашивать было не у кого, так что она решила положиться на удачу. Или на Иль’Пхора, который, быть может, после её молитв обратил-таки на неё свой взор.

Астра растормошила отца и, игнорируя его бессвязное бормотание, заставила выпить всё до дна. За это время она нашла перьевую подушку, взбила её и положила отцу под голову, а затем, забрав чашку, оставила его спать дальше.

Отец так ни разу и не протрезвел с тех пор, как Безелик забрал вещи его жены. Отец уверял Астру, что всё в порядке. Уверял, что может остановиться, как только сочтёт нужным. Но она видела, что он лжёт. Видела боль внутри него, которую он никак не мог унять. И именно она заставила её принять этот дар Безелика. Принять не в качестве признания поражения, но первого трофея. Первой частички мести, для которой она наверняка найдёт способ.

После она наконец вышла на улицу. Теперь орудовать мечом ей хотелось куда больше. Оббитый за годы ствол дерева вновь стал её врагом, и в этот раз у него были человеческие черты – черты Безелика. Раз за разом она повторяла одну и ту же комбинацию ударов. Комбинацию, которая помогла ей почти одолеть Сайруса. И от монотонности действий, а также оттого, что она наконец занята тем, что у неё хорошо получается, она окончательно успокоилась.

К полудню она вернулась домой. Прошла мимо людей, которые теперь ошивались возле отца круглосуточно. Поднялась в свою комнату. Ей хотелось вновь посмотреть на эти фиалы. Хотелось убедиться, что их никто не забрал, но больше этого – увидеть их ещё раз, будто бы даже их вид, то, как в них плещется жидкость, был сродни магии.

Но вместо этого, она, подогнув под себя ноги, устроилась на своей импровизированной кровати – промятом матраце, лежащим на полу. Достав из-под подушки книгу, оставленную Дайчем, она вновь принялась читать.

«Основы дыхания», гласила надпись на обложке. «Прежде всего, каждый должен понять главное. Во всём, что я буду описывать, нет ничего магического».

Астра уже трижды прочла всё до последней страницы. Но только теперь, более спокойная и собранная, решила попытаться разобрать эту книгу по кирпичикам. Найти, если уж не психологический портрет её матери или упоминания о самой Астре или отце, так хотя бы причину, почему Дайч читал эту книгу и для чего её оставил.

В первых главах подробно описывалось строение человека. Тифон Хойд – мать Астры, а также, судя по примечанию, учёный, прикреплённый к регулярной армии, – приводила подробные выписки по каждому внутреннему органу, схемы и рисунки тела в разрезе. И, пролистав страниц десять, Астра вдруг остановила взор на изображении ветвистой кровеносной системы. Это напомнило ей – сперва бессознательно – препарирование крысы и подсвеченные порошком артерии.

Название следующей главы оказалось для Астры незнакомым. Но из контекста она поняла, что «сатурация» – это не что иное, как показатель насыщения крови кислородом. Мать Астры рассматривала химические реакции, в которых кислород требовался для расщепления клеток пищи, высвобождения из них энергии и транспортировки её по всему телу.

Слово «энергия» в этой главе было несколько раз подчёркнуто ручкой.

Были здесь также сноски с приведением точных показателей кислорода в крови, достаточных для работы сердца и мозга. Но Астру больше заинтересовала следующая часть, где мать Астры рассказывала о том, как можно изменить обычные свойства перемещения кислорода по организму. Прежде всего, здесь приводились способы замедления и ускорения пульса – подходящие для этих целей отвары и порошки. Но указывалось также, что в определённых случаях простое управление собственным дыханием теоретически может принести похожий эффект.

Последние главы больше походили на заметки и размышления. Мать Астры предполагала, что существует некий ингредиент, который может на молекулярном (это слово Астра едва могла прочитать) уровне взаимодействовать с кислородом, перемещающимся по кровеносной системе. И – опять же теоретически – если предположить, что существует кто-то, способный управлять дыханием и собственным телом на «сверхчеловеческом» уровне, то он сможет управлять и этим веществом.

Всё это было сугубо теориями, однако она приводила в пример вырезки из книг и случаи из собственной практики, а также практики своего отца – доктора Люция Хойда. В основном в книге описывались случаи неожиданных излечений – слишком быстрых или попросту невозможных и необъяснимых. Однако Астру заинтересовал лишь один эпизод.

Нумера Хойд – мать Тифон и бабушка Астры – забеременела в девятнадцать. Люций был старше её на одиннадцать лет, и сам, будучи врачом, вёл её беременность. Сперва всё шло хорошо, но на пятом месяце состояние женщины ухудшилось: начались проблемы с сердцем и почками. Уже через неделю состояние Нумеры стало столь близким к критическому, что Люций настаивал на том, чтобы спровоцировать выкидыш, чтобы сохранить возлюбленной жизнь.

Однако Нумера, будучи религиозной, отказалась и, даже несмотря на состояние, втайне от мужа, отправилась в храм на главной площади города, надеясь, что Иль’Пхор примет её молитву и сможет сохранить хотя бы жизнь ребёнка. Было трудно сказать, каково участие Иль’Пхора в рождении Тифон, однако на крыльце Нумера потеряла сознание и умерла бы, если бы поблизости не оказался человек. Мужчина, одетый в чёрную робу.

Ни один из свидетелей не уверен наверняка, дал ли он ей какое-то средство, однако трое клянутся, что видели, как он склонился над ней, положил руку ей на живот, а затем произнёс какую-то молитву одними губами. И с того момента у Нумеры больше не было осложнений, а девочка, названная Тифон, родилась здоровой. И, как она сама отмечала, не просто здоровой, но… в определённом смысле «особенной», хотя никакой конкретики в тексте не было.

За этим следовала лишь одна глава. Тифон Хойд писала, как несколько раз представляла свои исследования и выводы на Царь-древе, а однажды летала на Юг, где несколько заинтересовавшихся торговцев готовы были спонсировать продолжение её работы. Однако стоило ей прибыть на остров, как двое из тех, с кем ей удалось пообщаться, загадочно исчезли, а остальные наотрез отказались вести с ней дела.

На неё и саму было совершено нападение, и Тифон была уверена, что сумела сохранить жизнь лишь благодаря случаю и тому, что на Юге решила воспользоваться вымышленным именем.

И в самом конце книги Тифон писала, что теперь, после возвращения на Иль’Пхор, у неё появился план, как доказать собственные теории, а также люди, которые, возможно, смогут ей в этом помочь.

Трижды до этого момента Астра читала эту книгу. Трижды проглатывала её, не находя ничего полезного. И лишь теперь, в основном благодаря изображению кровеносной системы, смогла, как ей казалось, сложить всё воедино.

Астра почувствовала, как холод сковал сердце. Почувствовала, как задрожали руки, и выпустила книгу, словно та стала раскалённой. Резким, бессознательным движение, она отшвырнула её ногой, и книга, вспорхнув листами, врезалась в стену рядом со шкафом матери и упала на пол, вновь открывшись на странице с сетью артерий, нарисованных красными чернилами.

Астра трижды читала эту книгу. Выискивала что-то о себе, отце или о планах матери. Хоть строчку о её характере. Хоть одно упоминание о её целях. И теперь, найдя, похоже, даже больше, чем она рассчитывала, старалась забыть.

Она сама не знала, как поднялась на ноги. Не заметила, как спустилась на первый этаж и вышла на улицу. Уже темнело. Ветер приносил с океана холод и привкус соли. Где-то за её спиной проснувшийся отец со смехом разливал по чаркам остатки белого вина, подаренного ему Безеликом.

Астре хотелось подойти к отцу. Хотелось поведать обо всём, что ей удалось выяснить. Хотелось переложить на него хотя бы часть той боли, от которой теперь задыхалась. Боли, которая оказалась куда хуже любой раны или даже отстранения от испытаний.

Но Астра знала, что отец не выдержит её. Знала, что это растопчет его и уничтожит. Разорвёт ту единственную ниточку, за которую он до сих пор продолжает держаться, и которую и так уже повредил Безелик. И знала, что, каким бы это сейчас ни казалось невозможным, ей придётся тащить эту ношу знания самостоятельно.

Не оглядываясь и даже не закрыв дверь, Астра медленно пошла через лагерь. Не зная и не думая, куда именно направляется, она обошла его по кругу. Мысли путались, постепенно сменяясь привычными ненавистью и злостью. Она злилась на всех, даже на Дайча, который подсунул ей эту книгу. Книгу, в которой не было ничего полезного, но было знание, которого она не желала, но с которым предстоит жить дальше.

В последних строчках своей книги Тифон Хойд писала о представившейся возможности провести эксперимент. И теперь до Астры наконец дошло, о каком именно способе шла речь. Тифон Хойд, написав эти последние строчки, встретила отца Астры. Окрутила его вокруг пальца и вынудила его помочь ей попасть в лагерь и в нём остаться.

Из текста нельзя было понять, что именно ей здесь понадобилось, в чём заключалась суть её исследований и добилась ли она успеха. Было ясно лишь то, что всё известное Астре о собственной матери, все клятвы любви ей и отцу, слова о том, что Астра была особенной… Всё это было ложью.

Понятно было и то, что слушатели обо всём узнали, и именно из-за этого разорвали все связи с остальной частью города, а может быть… Может быть, именно они и подожгли их с отцом дом. Что ж, мысль о том, что матери Астры, вероятнее всего, не удалось воплотить свои планы в жизнь, являлась сейчас слабым утешением.

Почувствовав, что вновь задыхается – от гнева, слёз или усталости, сказать было трудно, – Астра остановилась. Осмотрелась и осознала, что оказалась на тренировочной площадке. Рядом с ней была стойка с тренировочными клинками. Левее – брусья, а справа – избитые манекены без лиц. Она прошла вперёд, по холодному и влажному песку, в котором едва заметно утопали тренировочные туфли. Затем ещё дальше, и ещё, сквозь кустарник, доходивший до пояса.

Здесь не было руин древних стен или частокола, установленного слушателями. И перед ней предстал край острова. Край её мира. Бездна, уходящая к серому горизонту. Клубящееся море туч над ней.

И она вдруг поняла, что мир впереди – до которого был всего один шаг, – ничем не отличается от мира за спиной. Во всём лагере никто не ждал её, не любил, не принимал. Даже для матери она была лишь обузой – необходимой частью маскировки, не более.

За спиной у неё не осталось ничего. Ни прошлого, ни будущего. Ни воспоминаний, ни надежд. Лишь пустота. Бездна.

И один шаг… Один шаг отделял её от того, чтобы освободиться от боли и тревог. От обязательств. От целей, которые давили на неё всю жизнь, и которых ей не достичь. Целей, которые основывались на лжи.

Один шаг с края острова, а за ним… свобода.

– Эй, малявка? – раздался из-за спины насмешливый голос. – Не поздновато для тренировки?

Астра вздрогнула, обернулась. Сайрус! Боги, только его сейчас не хватало. Ей захотелось ударить его, оттолкнуть, а затем убежать. Однако она этого не сделала – не могла сделать. Вокруг Сайруса была небольшая компания людей – а он, как обычно, был её центром. Странным было не это, а присутствие среди них Зеф.

– Что… – Только и спросила Астра. – А затем взволнованно добавила: – Зеф, ты в порядке?

– Они не кусаются, – улыбнулась Зеф и подошла ближе. – И, судя по твоему виду, это тебя пора спасать. Стоишь тут одна на краю острова, в кустах, будто прячешь что-то.

– У меня… – Астра до сих пор с трудом складывала мысли в предложения. – У меня с собой ничего нет.

– Зато у нас есть! – заговорщицки усмехнулся Сайрус, тоже подходя ближе. Она увидела незаживший фингал под его глазом. Разбитую Безеликом губу. Он вдруг сдвинул подол тёмной куртки, демонстрируя прозрачную бутылку с розоватой жидкостью. – Если ты, конечно, доросла до взрослых развлечений.

– Сайрус, не будь говнюком, – дружелюбно отчитала его Зеф. И Астра, со смесью изумления и ужаса вдруг осознала, что они… друзья?

– Я просто шучу, Зеф, – дёрнул он плечами. – Прости, меня забавляет её напуганный вид.

– Ты ещё должен за синяк, который ей оставил, – строго сказала из-за их спин Беври. – И губу ей разбил.

– Я и сам пострадал не меньше! До сих пор еле наступаю на левую ногу!

– Ты ударил исподтишка, – безмятежно пожала плечами Беври.

– Бездна, ты вообще на чьей стороне? – возмутился Сайрус. – Будешь хлебать белое пойло с Зеф, которое она притащила, если сейчас же не заткнёшься. Розовое оставлю себе!

– Не оставишь, – пророкотал Аллемон. – Но, если мы продолжим тут орать, можем навлечь на себя проблемы. Присоединишься?

Мысли Астры, выжатой, словно губка, путались, и ей потребовалось несколько вдохов, чтобы осознать, что Аллемон смотрит прямо на неё. Они… всерьёз звали её с собой? А Беври только что защищала её перед Сайрусом?

Ей захотелось поинтересоваться, уж не Зеф ли подговорила их, но вместо этого она спросила другое:

– Вы… идёте к жёлтому дому?

– Там последнее время стало много народу, – сказала Зеф. – Но я знаю одну крышу, с которой открывается отличный вид. – Она подошла ближе и толкнула Астру локтем. А затем добавила: – Тебе понравится.

Астра понятия не имела, что ответить. Она даже не знала, всерьёз ли эти люди зовут её или просто решили подшутить. Она бросила быстрый взгляд за плечо, где всё ещё бездонный океан перемешивался с клубящимся небом. Ветер протяжно завывал, будто звал её, и она, мотнув головой, поспешила отвернуться. А затем, взглянув на Зеф, а потом на Сайруса, кивнула.

– Отлично! – Сайрус подмигнул ей и пижонски положил руку на плечо, но Зеф тут же смахнула её.

– Ну уж нет, – бросила она ему, обнимая Астру. – Это – моя пара на вечер!

И комично-обиженное лицо Сайруса, вкупе с теплотой тела Зеф вдруг заставили Астру улыбнуться.

– Здесь? – Аллемон недовольно покосился на Зеф. – Во-первых, этот мусорный бак хлипкий, словно корзина с фруктами. Я же продавлю его насквозь!

– Не продавишь, – Зеф ущипнула его за плечо. – Просто будь таким же лёгким, как ветер.

– Ну да, – сказал здоровяк, потирая руку. – Это ведь именно так и работает.

– Не веришь? – Беври пробежала мимо них и запрыгнула на мусорный контейнер. Тот слегка покачнулся, и девочка, расставив руки в стороны, прошла по самому его краю. Затем наступила на торчавшую из забора доску, убедилась, что та её выдержит и, оттолкнувшись, запрыгнула на крышу. Встала, отряхнулась и театрально поклонилась остальным. – Элегантная и изящная Беври Милт, к вашим услугам.

Сайрус фыркнул, видимо, расстроившись, что не он оказался первым, и без особого энтузиазма повторил её путь.

– Нет, ну вы что, шутите? – продолжал возмущаться Аллемон. Теперь он смотрел на Астру, так как, кроме Зеф, только она осталась рядом с ним внизу. – Если я сломаю шею, моя матушка вам головы открутит.

– Он не врёт, – Зеф подмигнула Астре. – Мать у него будет даже побольше, чем сын-гигант.

– У меня все в роду так выглядят, – огрызнулся Аллемон.

– Я – нет! – подала с крыши голос Беври, и здоровяк поморщился.

Астра всё ещё не верила в то, что происходит. Не верила, что она каким-то образом стала частью этой странной компании. Не верила, что никто не стремится её прогнать, не издевается над ней. Не косится с таким видом, будто она тут лишняя.

Хотя больше этого её удивляло место, куда Зеф их привела. Место, где Астра побывала лишь единожды, но прекрасно его помнила.

– Ладно, – вздохнул Аллемон. – Прежде чем ты меня перебила, я хотел добавить ещё кое-что.

– Да, во-вторых, – кивнула Зеф. – Ты сказал «во-первых», а значит, теперь должно идти «во-вторых».

– Именно. Во-вторых, это место… Оно же, бездна, прямо напротив стражников! Они ведь каждые несколько минут здесь ходят! Нас сцапают ещё до того, как я заберусь на крышу!

– О! – Зеф состроила издевательскую гримасу. Её заплетённые в маленькие косички волосы упали на лицо и закачались из стороны в сторону. – Маленький птенчик! Кудах, кудах!

Аллемон поджал губы и покачал головой:

– Беври права. Ты и впрямь сумасшедшая. Астра, как ты проводишь с ней столько времени?

– Я… – Астра всё ещё каждый раз вздрагивала, услышав своё имя. Но решила хотя бы постараться не показывать этот испуг остальным. – Порой мне приходится её сдерживать…

– Остановить меня – всё равно что подчинить себе ветер! – Зеф изобразила боевую стойку. – Почти невозможно!

Сказав это, она в два прыжка забралась на крышу. Сайрус вновь фыркнул:

– Показушница.

– Замолчи, а то отберу розовое вино. Астра, давай сюда! Пока Аллемон не сломал подъём!

– Это грубо, ты в курсе? Все в нашем роду…

Астра сидела на краю крыши, облокотившись на парапет. Прямо за ним яркие огоньки лагеря слушателей выдёргивали из ночной темени очертания домов и редкие силуэты людей. С другой стороны, через улицу, стоял мрачный и выглядящий заброшенным склад, мимо которого время от времени проходили вооружённые люди в чёрных робах. За этим складом был высокий забор, отделяющий лагерь слушателей от остального города. Города, в который Астра однажды почти сбежала. Почти сбежала, каким-то образом найдя дыру в стене дома, приваленную прогнившими досками. И дом этот, с этой дырой в стене, был прямо напротив крыши, куда Зеф привела их прямо сейчас.

– Астра, ты что задумалась? – спросил у неё Сайрус. – Плеснуть тебе ещё?

Она опустила глаза на свой полный стакан с розовой жидкостью. Ягодное подслащённое вино, к которому она так и не притронулась. Честно говоря, она даже не знала, как… именно это делается.

– Ты опять витаешь в облаках? – Зеф пристроилась рядом и вновь подтолкнула её в плечо, отчего вино едва не хлынуло через край.

– Мы все витаем, разве нет? – ответила Астра.

– А она права, знаешь, – гаркнул Аллемон и сделал большой глоток. Затем поморщился: – Ну и пойло ты принесла…

– Это Сайрус принёс, – пожала плечами Зеф. – Я лишь стала проводником от погреба столовой до его куртки. А перед этим освободила это вино из заточения.

– Освободила? Серьёзно?

– Мне не нравятся другие определения, – покачала она головой. – Да, я – освободительница! Вон, взгляни на Астру. Астра, ты чувствуешь себя свободной?

Астра взглянула на неё с любопытством. Зеф приподняла бутылку с белым вином, как будто произнесла тост. Затем она налила себе почти полный стакан. Это был её третий, в то время как Астра не сделала даже глотка.

Но… Почему? Чего именно она боялась? Пойти по пути отца? Когда она уходила, он не выглядел таким уж несчастным. Кажется, ему было всяко лучше, чем ей самой.

Астра резко – чтобы не передумать, – поднесла стакан ко рту, и, конечно, расплескав немного, сделала большой глоток. Вино оказалось кислым, терпким, почти без привкуса ягод, как она ожидала. Оно вязало язык, щекотало горло и неожиданно грело внутренности.

– Ух… – вылетело у неё изо рта вместо слов. Перед глазами всё слегка поплыло, и Астру охватило какое-то новое ощущение. Будто она долгое время была накрыта тяжёлым одеялом, и вдруг оно упало. – Боги… Да, Зеф. Ты – освободительница.

– Ну! Я же сказала!

– Смотри! – зашептал Сайрус. – Вон там! Два стражника!

– Это я тебе их показала, дурень! – рычала на него Беври. – Сядь и сиди, пока они не пройдут!

– Ну нет! Они же стражники! Слушатели, которые охраняют нас! Разве тебя это не бесит?

– Что? Почему меня должно это бесить, а?

Астра заметила, как что-то промелькнуло в воздухе, а затем с металлическим стуком упало где-то за пределами крыши.

– Ты сдурел? – выругалась Беври. – Совсем мозги повредил!

– Я попал! – с удивлением и восторгом выдохнул Сайрус. – Боги, вы видели? С первой же попытки попал!

Снизу кто-то засуетился, но Астре было тяжело сосредоточиться. Она лежала на спине, глядя в небо, и чувствовала себя удивительно. Было приятно хоть раз отпустить всё и ни о чём не думать. Прошлого нет. Будущего нет. Только этот миг, укутанный в непроглядную ночную тьму.

– Нет, ну я ведь попал, ты ведь это видела?

– Конечно, видела! Потому и бью тебя! Если нас заметят, тебя непременно отстранят от испытаний!

– Не заметят, если перестанешь так громко шептать! Ай! И бить меня!

– Действительно! Аллемон! Подползи сюда и ударь его! Тебе будет достаточно одного раза, я уверена!

Астра приподнялась и почти ползком обогнула Аллемона, который нежно обнимал за плечи Зеф, дремлющую у него на груди. Их стаканы стояли рядом, но они по очереди отпивали из горлышка почти опустевшей бутылки вина.

Астра подползла ближе к Сайрусу и Беври. Выглянула из-за парапета крыши. Шагах в тридцати, в свете фонаря стояли двое слушателей, которые озирались по сторонам и что-то обсуждали. Один из них, распахнув робу, ощупывал свою кожаную броню и указывал пальцем куда-то в район позолоченного солнца.

Похоже, Сайрус не врал и действительно попал с первой попытки. Одновременно с этой мыслью, Астра почувствовала под своей ладонью что-то маленькое и шершавое. Она сжала это в кулаке, высунулась на мгновение, прищурившись, а затем метнула вперёд камушек, размером не больше ногтя на её мизинце.

– Ай! – второй солдат пригнулся, прикрывая голову. Боги, она попала ему прямо в макушку! – Что за херня?

– Астра, ты с ума сошла!

Зеф, уже вновь собранная и серьёзная, вырвалась из объятий Аллемона, подскочила к Астре и затащила её вниз, когда Астра намеревалась швырнуть второй камушек. Почему-то ей показалось правильным не только повторить достижение Сайруса, но и побить его.

– Ты – сумасшедшая! – зашипела Зеф.

– Зато точная, – ответила Астра, и они вдруг синхронно расхохотались. Звонко и заливисто. И также синхронно вмиг зажали рты руками.

Несколько долгих минут им пришлось лежать, не двигаясь, давясь смехом, пока стражники осматривались. И затем, когда они отошли чуть дальше, смех всё же вырвался и разгорелся вновь. В этот раз хохотали все, а громче других – Сайрус. Видимо, ему требовалось во всём оказываться первым.

– Будешь?

Астра сосредоточила взгляд уставших глаз на руке Беври. Девочка протягивала ей какой-то маленький свёрток.

– Поджигать и затягиваться нужно одновременно. Иначе не разгорится. Табак сырой.

Астра не стала спорить. Взяла зажигалку у Беври, прислонила самокрутку к губам. И, как показалось Астре, ещё до того, как она щёлкнула пальцами, огонь поджёг сигарету. Девочка вздохнула и закашлялась. Ей показалось, что она вдохнула не воздух, а дым от костра. Плотный и мерзкий, но вместе с тем… приятный.

Дело было не во вкусе – он-то как раз оказался отвратительным, словно запихнул в рот горькое сено. Ощущения Астре понравились и того меньше. Однако сам факт курения – чего-то, что она выбрала сама – пьянил даже больше, чем вино.

– Прокашляйся, прокашляйся! – говорила над ухом Беври. – Вторая затяжка получится лучше.

Так и произошло. Кашель ушёл, оставив после себя лишь вкус совершаемой ошибки. И вкус этот был восхитительным.

Когда у Астры появилась идея, уже стояла ночь. Это была не яркая вспышка озарения. Скорее ощущение, разгоревшееся в ней ещё в тот момент, когда она открыла посылку Безелика. А, может быть, и много раньше. Даже теперь эта мысль ещё не окрепла настолько, чтобы её можно было с уверенностью назвать планом. Она была лишь предчувствием, тенью решимости и необратимости будущего, которое её ждёт.

Но пока она о ней не заговорила. Не хотела разрушить момент, в котором сейчас находилась. Она смотрела на облака, тёмным покрывалом окутывавшие мир. И мир этот был маленьким, даже меньше обычного. Он сузился до одной этой крыши и людей на ней, и лишь иногда очертания его подрагивали, впуская запах далёкого моря, шёпот спящего города и редкий лай собак.

Она видела силуэт Зеф, которая, кажется, окончательно задремала на коленях Аллемона. Здоровяка, который задумчиво смотрел перед собой, гладя её волосы и как будто улыбаясь. Видела Беври, которая лежала на парапете, положив руки под голову. Наверняка её было видно с улицы, но Астра была уверена, что стражники и так давно о них знали. Просто решили не мешать, ведь, в конце концов, когда-то они тоже были детьми.

К Астре подсел Сайрус. У него осталось ещё немного вина, и он разделил его между двумя стаканами и один протянул Астре. Отпив немного из второго, он посмотрел на неё и сказал:

– А ты крепкая, малявка.

В его голосе не было издёвки, не было пренебрежения. Лишь странная печаль, которой, как показалось Астре, пропитался этот миг целиком. А может быть, это чувствовала лишь она – чувствовала из-за того, что вскоре собиралась сказать и сделать.

– Я был уверен, что ты не пойдёшь с нами, – добавил он. – Скажешь, что тебе нужно тренироваться или что-то вроде. Не зря же ты была в комбинезоне на площадке. Знаешь… Ты всегда меня так злила, малявка…

Она с удивлением посмотрела на него. Не то чтобы это было новостью. Но слова, высказанные вслух, прозвучали слишком беззлобно.

– Да, да, – вздохнул Сайрус и, приподняв стакан, сделал ещё глоток. – Вечно такая собранная, целеустремлённая. Словно в мире нет ничего, что может тебе помешать. Ты как будто вырезана из камня. Нет – из самого крепкого металла, способного разрубить камень. Думаю, мой отец очень хотел бы, чтобы я был таким же.

– Твой отец – выгнал меня с занятий и сделал так, чтобы я никогда не смогла на них вернуться.

Сайрус не ответил на это, уставившись вдаль, на огни города. Затем сказал:

– Я тоже думал уйти. Хотел это сделать после того, что случилось. Даже намеревался поговорить с отцом или… просто сбежать.

Он непроизвольно дотронулся до посиневшей части лица, но тут же отдёрнул руку, словно обжёгся. Астра почувствовала, как внутри неё вновь закипает гнев.

– Ты ожидаешь, что я тебя пожалею? – спросила она, и пальцы её сжали стакан. – Или думаешь, мне станет легче от твоего якобы желания уйти?

– Он бы не ушёл, – подала сонный голос Беври. – Слишком любит красоваться на площадке. Слишком любит, как произносят его имя перед поединком. Слишком любит сжимать в руках меч. Слишком любит, как на него заглядываются девчонки. Нет, он бы не ушёл.

– Это неправда, – как-то сдавленно ответил Сайрус.

– Ещё как правда, – спокойно отозвалась Беври. – Ты ведь даже после того, как твой отец тебя отделал, следующим же утром попёрся на тренировку. Ты жить без этого не можешь.

– Мой отец – сраный ублюдок, – ответил Сайрус, и Астру обжёг его гнев. – Тем вечером он выгнал нас с матерью из дома. Выбросил, словно дворняг.

– Из-за того, что ты сделал? – удивилась Астра.

Он, всё с той же яростью, посмотрел на неё:

– Ты думаешь, только тебе тяжело? Ты и понятия не имеешь, каково это – быть его сыном. После нашего поединка, поединка, в котором я выложился как мог и победил тебя, он даже не заговорил со мной. А в первый же день, как мы вернулись с Иль’Прита, выгнал меня на площадку на рассвете и заставил упражняться, пока я не упал без сил. Затем он за волосы поднял меня, дал тренировочный клинок и приказал с ним биться. Думаю, ты догадываешься, что мне хватило одного удара, чтобы проиграть.

Астра фыркнула. Описанное Сайрусом было её привычным распорядком дня. Она не могла и сосчитать, сколько раз, обессилившая, падала рядом с тренировочным манекеном. Как лежала без сна ночами, мучаясь от нестерпимой боли в мышцах. И, главное, после их с Сайрусом поединка, она также тренировалась, сколько хватало сил.

– Вот опять! – воскликнул Сайрус, словно прочитав её мысли по выражению лица. – Ведёшь себя, как высокомерная сука! Думаешь, если я одарённый, мне всё легко даётся? Или, что мне не приходится надрываться, чтобы побеждать?

Она заставила себя смолчать. Знала, что любое сказанное ей слово, обозлило бы его ещё больше. Почему-то сейчас ей этого не хотелось.

– Она думает, что дар – это ответ на все вопросы, – неожиданно произнесла Зеф, и Астра вздрогнула от того, сколько холода было в её голосе. – Астра уверена, что из-за отсутствия этого дара она так несчастна. Что Бог не наделил её им, потому что собирался поиздеваться.

– Шёл бы он в бездну, – Сайрус вдруг отбросил пустую бутылку, и она разбилась. – Всю свою жизнь я только и слышу: «Ты должен то, Сайрус, ты должен это»! «Должен тренироваться, чтобы быть сильным», «должен пройти испытания», «должен быть лучше других». Знаешь, мой отец так уцепился за этот дар потому, что пытается с моей помощью воплотить свои детские мечтания. Наверняка когда-то он грезил о том, как станет самым умелым воином лагеря, вот только ему не хватило таланта и упорства. И он отыгрывается на мне.

– Не повезло же тебе, – едко буркнула Астра вполголоса. – Было бы куда лучше, если бы он плевать на тебя хотел. И позволил тебе просто просрать благословение Бога.

– Да нет в этом никакого благословения, бездна дери! – Сайрус подскочил на месте и навис над Астрой, словно собирался ударить. – Я рву задницу ради владения оружием, которое никогда не смогу вытащить из ножен! Вот что такое этот дар! Я сотню раз хотел всё бросить, хотел уйти, но каждый раз слышал упрёки отца и думал о том, что если я сдамся, то позволю ему меня победить. Но главное… Когда он выгнал нас с мамой… Я вдруг понял, что у меня ничего нет, кроме нескольких лет тренировок. Понял, что этот дар сделал меня своим пленником. И что если я сейчас уйду, то просто стану никем.

Астра потупила взгляд. Его слова, высказанные на эмоциях, невероятно отзывались с её собственными чувствами. Разница была только в том, что Астра уже была никем. И знала, что Сайрус никогда её по-настоящему не поймёт.

– Завтра я вернусь домой, чего бы мне это ни стоило, – добавил он. – Отец будет встречать старших жрецов и целовать их святые задницы вместе со жрецом Аурендином. А я… Заберу свои вещи и вещи матери. А ещё заберу шкатулку отца, которую он хранит у себя под кроватью, уверенный, что о ней никто не знает. Заберу и выкину с края острова! Может быть, это будет мелочно и трусливо, но я всё равно это сделаю. Отомщу отцу.

– Ты просто получишь ещё одну трёпку, – устало вздохнул Аллемон. – Потом тебя отстранят от испытаний. А затем ты вновь приползёшь к отцу, умолять его вернуть тебе место.

– Может, и так! – резко обернулся к нему Сайрус. – Но он должен заплатить! Это единственное, что имеет значение!

Сайрус врал. Его одолевала не жажда мести, а усталость. Сделав то, о чём он говорил, он просто хотел со всем покончить. Потому что порой быть избитым, а затем изгнанным – лучше, чем продолжать сражаться. Или, по крайней мере, проще. Астра, ещё несколько часов назад стоявшая на краю острова и раздумывавшая о том, чтобы с него прыгнуть, знала об этом достаточно.

Но было в его словах и кое-что ещё. Нечто правдивое. Повторение обещания, которое она сама дала Безелику. И без сомнений, себе самой.

Да. Пожалуй, именно после этих слов Астра наконец решилась. Увидела своё будущее и будущее этих ребят со всей ясностью. Безелик действительно должен был получить по заслугам. И она всегда знала, что именно ей предстоит с него спросить.

– Отца завтра не будет дома, – повторил Сайрус, всё ещё обращаясь к Аллемону. – И я надеялся, что вы мне поможете.

Он не смотрел на Астру, но она знала, что он не отказался бы и от её присутствия. Знала, что это самый простой способ реализовать ей задуманное. И даже была уверена, что все – Аллемон, Беври и Зеф, – согласятся последовать за Сайрусом, а затем, возможно, и помочь ей.

Но понимание, что её путь лежит отдельно от этих людей, становилось внутри неё всё необратимей.

– Это – самая глупая идея из всех, что я когда-либо слышала, – громко и, насколько могла, жёстко сказала Астра. – Хочешь загубить свою жизнь, имей хотя бы смелость не тащить за собой друзей. А если тебе не терпится рискнуть, найди повод получше. Во время пожара на Иль’Прите, на корабле, который вёз нас на Иль’Пхор, и даже сегодня вы все только и делали, что жаловались на ваш дар. Называли его обузой. Или оружием, которое не достать из ножен. Но как по мне, вы просто трусите. Трусите также, как Безелик, Сайнир или жрец Аурендин.

Ошарашенные её словами, они молча уставились на неё, но никто не проронил ни слова.

– Вчера жрец Аурендин взял меня на главную площадь, – продолжила она. – Позволил поучаствовать в шествии в честь прихода Зимы. Я видела горожан, которые молили о помощи. О помощи, которую только слушатели способны оказать. Но все, кто был там – все эти прячущие свои лица за чёрными робами ублюдки, – только отворачивались. Но не я. Я слушала их. И чувствовала, как их мольбы оставляют шрамы на моём сердце. Боль от того, что я ничего не могу для них сделать. И никогда не смогу. Однако ты, Сайрус, или ты, Зеф, все вы – можете им помочь. Так может быть, стоит уже достать своё оружие из ножен?

Повисла густая тишина, словно теперь в неё погрузился весь город. Но никакого города не было. Только эта крыша и люди на ней. Только этот миг и будущее, которое предстояло сотворить.

– Ты… – первым опомнился Сайрус. – Предлагаешь выйти за стены лагеря?

– В двух кварталах от нас есть больница. Уверена, там вашему треклятому дару нашлось бы применение. Может быть, это не принесёт тебе такое же удовольствие, как разбить несколько отцовских тарелок и испачкать стены дерьмом. И это не принесёт никому славы. И это рискованно.

Все, похоже, ждали «но», которого не последовало.

– Рискованно, это уж точно, – пробасил Аллемон, однако голос его показался Астре скорее задумчивым, чем испуганным.

– Тебе легко говорить, – сказал Сайрус. – Но это совсем не то же самое, чтобы испортить жизнь одному ублюдку, пусть даже он наш инструктор и мой отец. За побег из лагеря, за использование дара вне этих стен, нас не просто отстранят от испытаний, но могут изгнать или… что похуже.

– Никто не изгонит из лагеря одарённых, – заявила вдруг Беври, затем приподнялась и села. – В одном Астра права: эти старые ублюдки – трусы, вот они кто.

Все переглянулись. Помолчали ещё какое-то время. Каждому сейчас было неуютно, но Астра чувствовала в них и желание. Жгучую тягу сделать шаг – шаг к будущему. Чувствовала, как разгорается пламя в их душах. Пламя, которое жрецы, вот уже несколько поколений, душили в себе и остальных.

– Мы не сможем выйти наружу, – неуверенно заявил Аллемон.

Астра улыбнулась – пусть никто и не мог этого заметить в темени ночи. Улыбнулась, ведь у неё уже был заготовлен ответ.

– Завтра – последний день шествия, – сказала она. – Сразу после вечернего пения лагерь опустеет. Каждый, кто ещё не стал слушателем, и кого нет в списке молчаливого бдения у храма, останется дома, где до полуночи произнесёт охранную молитву. Вы знаете, что это – часть традиции, и почти никто здесь ей не пренебрегает. Один из здешних стражников участвует в шествии – я видела его имя на стенде. Второй – Патрик Харвест – отправится встречать жрецов к восточным воротам. Старшие жрецы ведь тоже прибудут завтра – они должны быть в лагере к вечернему бдению. А значит, у нас будет несколько часов, когда эта улица должна быть пуста.

– Эта улица? – переспросил Сайрус. – Но как… Как это поможет нам с побегом? Ведь ворота по-прежнему будут под охраной, а, учитывая прибытие старших жрецов, людей возле них станет и того больше.

– Зеф, – проигнорировав вопрос, обратилась Астра к подруге. – Ты помнишь, где мы впервые встретились? Я никогда не говорила, но в тот день, пока весь лагерь тушил пожар, я почти сбежала. Я искала свою мать и как-то оказалась в доме через улицу отсюда. Там какой-то старый склад, который и сторожат те двое. Пройдя через него, я наткнулась на дыру в стене, которую загородили старым хламом и несколькими досками. Если вы согласны, я смогу вас вывести.

– Если в том доме и была какая-то дыра восемь лет назад, уверена, её давно уже заделали, – сказала Зеф.

– Здесь вечно кто-то дежурит, – ответила Астра. – А на самом складе держат диких собак.

– И эти стражники охраняют ещё один выход в город? – удивился Сайрус. – Но, если они о нём знают, почему не закроют?

– Наверняка тайный проход в лагерь нужен одному из жрецов, – дёрнула плечами Астра. – Я много раз слышала, что жрецы получают запрещённые вещи из города. А кто-то – даже людей.

Слухи о том, что жрецы втайне крадут детей, чтобы сделать их слушателями, давно блуждали по лагерю. Многие рассказывали даже, как под покровом ночи, видели людей в робах, которые несли младенца. Байка являла собой нечто среднее между страшилкой, которой пугали у костра, и правдой, почти осязаемой, но в которую все отказывались верить.

– Я думал, что смогу провести этот день с матерью, – вдруг как-то тихо сказал Сайрус. – Она ещё ни разу не оставалась одна в ночь шествия.

– А разве ты не намеревался вломиться к папаше? – удивилась Беври.

– Думал, управлюсь за несколько часов.

Астра ожидала, что кто-то возразит, что и предложенное ей предприятие вряд ли отнимет больше времени, но никто не сказал этого. Каждый ощущал разницу между их идеями. Каждый осознавал опасность, риск, который не мог и близко сравниться с побегом из дома, прогулом лекции или пьянством на крыше посреди ночи. И это был риск, за которым не последует награда, а возможно, даже и благодарность.

– Я пойду! – Зеф поднялась с места. – В бездну, я это сделаю! Быть может, во мне говорит выпитое пойло, но я хочу попробовать. Если здесь окажутся стражники или мы не найдём обещанную дыру в стене – мы ведь ничего не потеряем, кроме нашего бесценного времени. А если Астра права… Что ж, мне действительно хочется узнать, каково это – владеть даром и не ощущать себя столь беспомощной.

Астра кивнула. Посмотрела на Сайруса. Она знала, что именно его решения ждали все остальные. И только его решение требовалось ей самой.

– Я… Не так хорош в исцелении, как ты, Зеф, – с толикой обиды признал он. – Думаю, от меня будет даже меньше пользы, чем от Беври. Но… Я хочу узнать, что там – за стеной. Узнать сам, а не по рассказам других слушателей. Ведь это может быть полезно, если я когда-нибудь попаду в отряд к Сайнир.

– К Сайнир? – удивилась Беври.

– Она – ничего, – смущённо отозвался парень.

Беври подошла к Сайрусу, обняла его, а затем поцеловала в щёку и потрепала по лишь немного отросшим волосам:

– Если бы я не была уверена, что она за одни эти слова размажет тебя по дороге, я бы начала ревновать, – после этих слов Беври, продолжая обнимать Сайруса, обернулась к брату. – Аллемон, что скажешь?

– Звучит дерьмово, – не стал врать здоровяк. – Если нас поймают, моя матушка открутит голову и мне, и тебе Беври, и вам всем, не упустив из виду даже Астру. Но пожалуй, вам может понадобиться кто-то, способный вас защитить. На всякий случай.

– Надеюсь, ты знаешь, что предлагаешь, малявка, – Сайрус вновь посмотрел на Астру. Глаза его слабо поблёскивали, ловя какие-то отсветы. И Астре вдруг показалось, что в них тоже теплится такая же жажда, как была и внутри неё. – Я не хочу попасться и просрать своё будущее. И будущее каждого из нас.

– Будущего нет, – ответила Астра и пожала плечами. – Ведь мы его ещё не сотворили.

– За это я, пожалуй, бы выпила, – усмехнулась Зеф. – Жаль только, вино закончилось.

Услышав голос Зеф – достаточно жизнерадостный, учитывая обстоятельства, – все немного расслабились. Зеф умела так влиять на людей – обычно даже на Астру. Но сейчас на неё не подействовали её чары. Она неожиданно нашла тех, кто принял её. Тех, кто был готов за ней последовать. И было невыносимо понимать, что она…

Собиралась их предать.