Читать онлайн На грани чувств

Глава 1

ГЛАВА 1.

– Садись, подвезу! – возле Ирины затормозил чёрный "аутлендер". Ирина, пытавшаяся короткими перебежками добраться до дома под внезапно начавшимся дождём, обрадовалась случайной встрече. Пассажирская дверь распахнулась, и она плюхнулась на сиденье.

– Промокла? – улыбаясь, спросил Валентин, – Ну ничего, сейчас согреешься.

На вид ему можно было дать примерно лет сорок пять. Высокий, смуглая кожа, подтянутая фигура, тёмные коротко стриженные волосы. светло-голубые глаза, правильной формы брови, прямой нос, твёрдый подбородок и чёткий овал лица. Не красавец с общепринятой точки зрения, но весьма харизматичный, уверенный в себе.

В умных проницательных глазах вдруг промелькнуло озорство, когда он оглядел её намокшие волосы, которые она взъерошила пальцами, став похожей на маленькую птичку, пытавшуюся высушить сырые пёрышки.

– Надо, пожалуй, тебя чаем отпоить, а то ещё простудишься, не май месяц на дворе-то, – продолжил он шутливым тоном, попеременно поглядывая то на неё, то на дорогу, – Поехали в кафе, дождик переждём.

– Ну, а почему бы и нет, – улыбнувшись, пожала плечами Ирина.

Он был одним из постоянных клиентов полиграфической фирмы, в которой Ирина работала уже довольно давно. С Борисом, владельцем фирмы, Валентин дружил ещё со студенческих лет.

Валентин всегда ей нравился как человек: специалист в своём деле, всегда чётко знает, что ему нужно, в отличие от некоторых других клиентов, которые капризно перебирали предложенные варианты, не зная толком, чего же хотят в итоге, и выматывая нервы менеджерам. Он не был высокомерным, любил между делом поболтать о том о сём, пошутить. Так что пообщаться с ним лишний раз было только в удовольствие. А в последнее время они по работе часто контактировали друг с другом, потому что теперь все заказы проходили непосредственно через неё (раньше этим занимался другой человек).

…В машине было тепло, подмёрзшие ноги стали согреваться.

– Ну что, как там по срокам, укладываемся? А то мой клиент волнуется, задолбал уже, если честно, по сто раз на дню спрашивать, ну а мне приходится до тебя постоянно доматываться, ты уж извини! – со смехом проговорил Валентин.

У него был свой печатный салон, но кое-какие виды продукции он перезаказывал здесь, потому что так было выгодней, чем покупать ещё один вид оборудования. У них с Борисом был своего рода бартер.

– Да не о чем там переживать, времени ещё вагон, а делов-то! – она махнула рукой, как бы показывая, что не о чем беспокоиться.

– Да вот и вот-то! – поддакнул Валентин, – Но ты ж знаешь, некоторые заказчики такие суетные, что хоть вообще с ними не связывайся – всю плешь проедят!

– О да! И не говорите! – она всегда обращалась к нему на "Вы", как и к другим заказчикам, хотя между ними была не такая уж большая разница в возрасте, ей недавно исполнился сорок один год. Но всё же так было привычней. А вот он сразу стал общаться без формальностей.

Валентин притормозил у небольшой кофейни, вышел из машины, открыл дверь и подал Ирине руку. Дождик вроде бы стал утихать, но на улице заметно похолодало.

Они торопливо прошли ко входу. У окна был свободный столик. Они сели напротив друг друга. Ирина оправляла намокшую одежду, Валентин молча смотрел на неё, подперев подбородок руками. Дождавшись, когда она подняла на него глаза, спросил:

– Ты что будешь? По кофейку или чай?

– Да, наверное, чай… облепиховый, если есть у них, – поразмыслив, ответила Ирина.

– А это мы сейчас узнаем.

Он деловито огляделся и поманил рукой официанта:

– Будьте добры…, – официант с готовностью встал у их столика, – облепиховый чай есть у вас?

– Да, конечно! – ответил официант.

– Отлично, тогда его давайте и …, – он посмотрел в сторону барной стойки, над которой висела доска с меню, – … и зелёный с жасмином.

– Может быть, что-то из десертов? – осведомился официант в надежде расширить заказ.

Валентин вопросительно взглянул на Ирину, но та отрицательно замотала головой, мол, ничего не надо.

– Давайте два чизкейка с карамелью.

Официант кивнул, записал в блокнотике и ушёл.

– Возражения не принимаются, – с улыбкой ответил на готовую сорваться протестующую реплику Валентин, – ты после работы, наверняка, с обеда ничего не ела, да и чего пустой чай пить, не обсуждается!

– Ну, уговаривать умеете! – Ирина широко улыбнулась.

– Ну а как же, уж кому как не тебе знать, что в нашем деле без этого никак! – он хитро прищурился.

Тут за окном внезапно раздался мощный раскат грома, и вмиг по козырьку крыши забарабанили крупные частые капли.

– Вот это погодка шепчет! Вовремя мы сюда зашли! – воскликнула Ирина.

– Да уж!

Она отошла на пару минут помыть руки и хотя бы взглянуть на себя в зеркало, оставив его на какое-то время наедине со своими мыслями.

А последние две недели он находился в каком то сумбурном состоянии: он стал осознавать, что слишком часто его мысли обращаются к Ирине. По вечерам перебирал в голове их последние встречи и стал ловить себя на мысли, что ждёт с нетерпением следующую, что ему не хватает этого их, пусть и чисто делового, общения. Вплоть до того дошло, что он сам придумывал повод по работе, чтобы лишний раз ей позвонить, якобы узнать, как продвигается заказ, а на самом деле, просто чтобы услышать в трубке её голос.

Валентин сам от себя не ожидал, что его настолько будет тянуть к ней. И ведь осознал он это как-то совсем неожиданно. Вроде в сорок восемь лет уже ничего такого не ждёшь, а тут – на тебе! Он знал её по работе несколько лет, но до недавнего времени Ирина была просто одной из сотрудниц в компании, принадлежащей его другу Борису. Среднего роста, миловидная, длинные русые волосы ниже лопаток, светло-серые глаза, некрупные черты лица, всегда сдержанный неброский макияж: в общем, ничего сверхъестественного, пожалуй, только с первой встречи запомнился её взгляд: прямой, в глаза собеседнику.

После развода с женой, который состоялся три года назад, Валентин зарёкся от каких бы то ни было серьёзных отношений. Развод был нервный, с кучей претензий друг к другу, усталости от бесконечных делёжек квартиры, машин и участка за городом. Слава Богу, сын уже вырос и не участвовал в их распрях. Он жил в другом городе и считал, что родители должны сами свои вопросы решать, не впутывая никого в свои отношения. Разводились долго, но по обоюдному желанию.

Через двадцать с лишним лет Валентин понял, что уже давно каждый из них не сильно интересуется жизнью другого, а какие-то бытовые неурядицы раздражают до такой степени, что всё оборачивается скандалом.

Жена тоже считала, что разойтись будет лучшим решением, но при этом квартира должна остаться ей. Привыкнув жить на широкую ногу, не отказывая себе практически ни в чём, да и к тому же не вникая в рутинные вопросы типа оплаты коммуналки, стоимости бытового ремонта, трат на страховку и обслуживания авто (Валентин занимался решением этих вопросов сам), она совершенно не желала теперь что-либо менять в своём образе жизни. Валентин не соглашался: всё-таки квартира была куплена совместно, да и к слову сказать, жена давным-давно не работала, ещё с тех пор, как сын в школу пошёл. Через знакомых её пару раз устраивали на хорошие должности (образование у неё было соответствующее), но её вечно что-то не устраивало: то зарплата маловата, то работы слишком много, а она, мол, не девочка на побегушках, то коллектив не подходит.

А у него тогда пошёл в гору свой бизнес и появилась возможность наконец переехать со съёмной в свою весьма неплохую квартиру, в которую Валентин немало вложил. Поэтому, он решил, пускай лучше сыном занимается. Когда сын подрос, ситуация не изменилась, а вот его отношение ко всему этому окончательно испортилось. Они продолжали жить на одной территории, но словно соседи.

Жена постоянно находила повод для скандала, то подозревая его в изменах, то жалуясь на то, что она вечно должна торчать дома, присматривая за сыном, то ещё по какому-нибудь поводу. Хотя, Валентин ей честно не изменял, несмотря на усталость от их отношений, сын уже был вполне самостоятельным и она частенько выгуливалась с подругами и ходила в салоны.

Конечно, имущество было совместно нажитым, и он считал, что нужно делить поровну. С машинами всё было просто – каждый остался при своей, дом за городом продали быстро и разделили деньги, а вот насчёт квартиры никак не выходило договориться благодаря упорству жены. А то что ж получается: она остаётся там, а ему опять снимать? С чего бы? Он предложил размен, но жене не нравились никакие варианты, которые находил риэлтор. Он уже хотел было плюнуть на всё и просто продать квартиру и поделить деньги пополам, а там уже искать себе что-то, а она пусть как хочет, но сын остановил его.

А через пару дней жена сама позвонила и неожиданно согласилась на один из вариантов размена. Как выяснилось, сын всё же не удержался и решил вмешаться. Он позвонил матери и высказал ей, что, коль они разводятся, так пусть уж каждый начинает жить своей жизнью, а не портит нервы другому. Пусть оставит отца в покое и берёт предложенную квартиру. И вообще, лучше занялась бы поисками работы, поскольку содержать ее после развода отец не обязан, а до пенсии ей ещё как до луны.

Валентин и сам с трудом верил, что наконец-то все бумаги подписаны, и закончились эти несносные походы к юристам. Теперь вечером он с удовольствием приходил в свою пустую квартиру и наслаждался возможностью заниматься тем, чем ему нравилось. Никаких отношений сейчас он не хотел, нужно было дать себе передышку. Женщин он первое время подпускал к себе ровно настолько, насколько можно было отказать не обидев. Чисто поболтать в компании, хорошо провести время, но никаких там встреч наедине, никаких постельных отношений – просто нужно было морально отдохнуть.

А вот это вот всё напрягало, не хотелось бросаться из огня да в полымя, хотя он был отнюдь не обделён женским вниманием, хотя бы даже среди сотрудниц своего офиса. Все знали, что он развёлся. Валентин всё же был достаточно привлекательным: мужественное лицо, прямой взгляд, статный, подтянутый. Он следил за собой, был в отличной форме, ходил в спортзал по два раза в неделю, в бассейн, периодически бегал по вечерам. Так что вполне мог фору дать тем, кто помоложе.

Самое большой бедой были корпоративы: он, как директор, не мог их пропустить, но старался организовать не стандартные пьянки-гулянки, а какие-нибудь интересные выезды, например, на картинг или пейнтбол, чтобы избежать всех этих пьяных разговоров и нечаянных сближений с коллегами женского пола.

Через несколько месяцев такой жизни Валентин решил, что, пожалуй, можно не ограничиваться чисто флиртом, но по-прежнему девушки появлялись, менялись, исчезали – он ограничивался всегда одной или двумя встречами. Он не пытался скрывать, что хочет просто провести время.

Конечно, находились и такие, кто считал, что уж она-то сможет устроить так, что заполучит этого мужчину себе, ведь такими не разбрасываются: и внешне очень даже ничего, и обеспеченный, и умный, а возраст не сильно смущал даже тех девушек, которым ещё не было и тридцати. Но Валентин только посмеивался про себя над этими откровенными попытками. Просто не хотелось себя обременять ничем: слишком давно он не жил просто для себя, просто так, как ему хочется. Работу свою он любил, дома теперь хватало времени, а главное, желания на то, до чего раньше не доходили руки. Так зачем было что-то менять? Но вот вышло иначе…

До недавнего времени Валентин относился к Ирине просто как к коллеге и как человеку, с которым приятно иметь дело. В какой момент всё переменилось, почему, что стало причиной перемены, – пожалуй, спроси его, он бы и сам не ответил. Вот просто как-то неожиданно для себя посмотрел на неё по-новому, и увидел симпатичную молодую женщину с открытым взглядом, искренней улыбкой, всегда появлявшейся на ёё губах, когда он входил к ним в офис. Он любил с ней поговорить по телефону, потянуть время, потому что ему нравилось слушать её звонкий голос, с ней было легко общаться, у него всегда поднималось настроение после разговора с ней. Даже когда не ладилось что-то по работе, своим непринуждённым уверенным тоном она воодушевляла, и уже начинало казаться, что проблема не такая уж и серьёзная, что она решит всё как по щелчку.

Самое интересное, Валентин был отнюдь не романтиком по натуре, и теперь сам себе удивлялся. Обычно, если женщина ему нравилась, он прямо давал ей это понять, а тут почему-то стеснялся, и это в его-то почти пятьдесят! Да когда он последний раз влюблялся по-настоящему? Не так, чтоб увлёкся, получил, добился и отпустило, а так, чтобы в жар бросало, чтобы ночь не спать от мыслей, чтоб робеть при встрече? Он уже почти забыл, как это!

К своему огромному удивлению, он стал понимать, что влюбился. Вот как-то разом осознал, что это произошло. Он что уже считал себя неспособным на такие чувства. В самом деле, что могло его сейчас удивить, чего он не знал и не испытывал в отношениях? Но, тем не менее, это произошло. Это было такое давно забытое ощущение откуда-то из юности, но точно оно. А вот что с этим делать, он как-то слабо представлял пока: слишком это было внове теперь, после того, как он разочаровался в семейной жизни, не верил в настоящие, без потребительского мотива отношения, не желал впускать кого-то к себе в душу.

Ему не хотелось банального флирта, приглашения в кафешку или куда-то ещё, с продолжением у него дома. Нет, сейчас хотелось, чтобы она сама им заинтересовалась, чтобы вначале были какие-то долгие разговоры, прогулки. ("Вот уж действительно, на старости лет на романтизм пробило!" – усмехнулся он про себя).

Про неё он почти ничего не знал, на личные темы они почти не общались, только мельком.

Но тем не менее, он ведь вот взял и пригласил её сейчас на чай. Ну первое, что пришло в голову, а теперь уже чувствовал себя дураком: если он сейчас даст ей понять, что он к ней неравнодушен, как она это воспримет? Может, вообще обидится или нет?

Он сидел, глядя в окно на дождь.

"Что-то я совсем уже!" "Сам на себя не похож стал!" – он бросил быстрый взгляд на вход в зал – Ирины пока не было видно. "Сейчас брякну ей что-нибудь нелепое, мол, ты мне нравишься и все остальное, и вот буду только дураком выглядеть! Да ну, бред полный, совсем уже, не хватало, чтоб она про меня не то подумала! Вообще, разве кто так делает с бухты-барахты! Нечего эмоциям поддаваться невовремя!" Он встряхнул головой. "Нечего!" И снова полезли в голову рассуждения. "Ну, пригласил на чай из вежливости – и всё, не надо заморачиваться! А то только отношения испортятся, и тогда совсем пиши пропало! Лучше у Борьки сначала между делом выспрошу про нее поподробнее, а там ясно будет, наваждение это у меня или действительно что-то дельное проснулось." И вновь нетерпеливый взгляд.

Вот с такими мыслями он сидел и ждал когда Ирина вернётся из дамской комнаты, а она, в свою очередь, стоя в туалете перед зеркалом, ощущала какую-то нервозность. "Вроде бы ничего такого, ну, подвёз человек, ну пригласил в кафе из вежливости! Да и вообще, чего накручивать себе, у него даже мысли нет таких, а ты, дура, уже навоображала!"

Тем не менее, он же ей нравился, хотя раньше она вот вообще не обращала внимания на него как на мужчину, а сейчас почему-то его голос волнует, его глаза, светло-голубые в серых пятнышках, как-то по-другому смотрят на неё, не так как раньше. Или это её воображение? "Ох!", – выдохнула она своему отражению, – "Ведь как мы с Мишкой развелись, так я ни с кем толком и не встречалась, а ведь уже семь лет прошло, а я всё одна. Да меня в общем-то всё устраивало. А Валентин… В нём что-то такое, что вселяет чувство надежности, что-то такое по-настоящему мужское, сильное…" Она отвернулась от зеркала и пошла обратно в зал.

Наконец, Ирина вернулась за столик, слегка улыбнулась. Тут как раз официант принёс заказанную еду. Она молча отпила несколько глотков чая и попробовала чизкейк.

– А неплохие тут десерты! – высказался Валентин, чтобы чем то нарушить молчание, – Я тут раньше только кофе пил.

– Да, вкусно, – согласилась Ирина, почему-то избегая смотреть ему прямо в глаза.

Вновь возникла пауза, но на сей раз спас звонок: звонил телефон у Ирины. Она засуетилась, пытаясь обнаружить его в сумке, и, как назло, никак не могла нашарить его рукой. "Да, Дима… Нет, ещё не дома…", – Валентин невольно прислушивался, услышав мужское имя в разговоре, – "Хорошо, иди… Давай, пока." – она убрала телефон обратно в сумку.

– Сын звонил, сказал, что сегодня с друзьями в гости идут к кому-то, придёт не скоро, – смущённо улыбнулась она, поясняя в ответ на, как ей показалось, вопросительный взгляд Валентина. Он понимающе усмехнулся:

– У меня тоже сын, правда взрослый совсем уже, – он был рад, что наконец нашлась общая тема для разговора.

– А сколько ему? – поинтересовалась Ирина, наконец взглянув на него.

– Двадцать шесть, живёт уже отдельно, как институт окончил.

– Квартиру снимает?

– Да нет, ему от бабушки досталась двушка, сейчас с девчонкой живёт вот уже стабильно полгода, – засмеялся Валентин, – А то так у него каждый месяц новая пассия была, не в меня, видать, – я уже в его возрасте его самого в сад водил, рано женился.

Конечно, приврал насчёт собственной ветрености по молодости, да и про то, что рано женился: отнюдь не потому ведь, что такой осознанностью в двадцать два года обладал, а просто так получилось.

– Ну, все же разные, тем более, сейчас они не торопятся семью заводить, как мне кажется. А меня, помню, бабушка стращала, что, если к окончанию универа замуж не выйду – всё, останусь старой девой! – она впервые за вечер, кажется, расслабилась и теперь искренне рассмеялась.

– Ну что ж, бабушка заботилась о светлом будущем своей внучки! – поддакнул Валентин.

– О да, весьма усердно! – Ирина, улыбаясь, покачала головой, отчего серёжки в ушах тихонько звякнули.

– А твоему сколько? Учится ещё? – поинтересовался он.

– Ага, второй курс политеха. Девятнадцать вот недавно исполнилось. Пока живёт вольной жизнью, девушки вроде водятся, но ни с кем толком не встречается.

– Ну, какие его годы! Ему как раз ещё гулять да гулять, не торопись в бабушки-то! – подколол он её.

–Типун вам на язык, я к такому повороту не готова, не-не-не! – она звонко расхохоталась.

Он сидел и любовался каждой чёрточкой её лица, словно стараясь зарисовать их в памяти: чуть приподнятая бровь, когда она ждёт ответа на свой вопрос, немного смешно морщит нос, слегка прикусывает губу… Вроде ничего особенного, всего лишь мелочи, но такие важные мелочи…

Вечер незаметно прошёл за лёгкой беседой. Ни о чём особо не откровенничая, они поговорили понемногу обо всём и оба вышли из кафе в хорошем настроении.

– Тебя до дома подбросить? – Валентин постарался, чтобы его голос звучал как можно непринуждённей. Очень не хотелось расставаться прямо сейчас, ещё чуть-чуть продлить бы эти мгновения…

– Да мне тут пешком идти нет ничего, прогуляюсь, дождь вроде закончился, так что вечерняя прогулка не повредит.

– Ну, тогда до завтра, зайду к вам в офис по поводу наших "любимых" баранов, – ответил Валентин, улыбаясь.

– До завтра!– она махнула рукой на прощание и пошла неспеша по вечерней улице, блестевшей после дождя в свете уличных фонарей. Глухо постукивая каблуками по тротуарной плитке, Ирина уходила всё дальше и дальше, растворяясь в толпе таких же прохожих, возвращающихся с работы домой, ждущих на автобусной остановке, перебегавших через пешеходный переход… И вместе с ней растворялась та атмосфера, которая окутывала их до тех пор, пока они не оборвали этот момент…

– До завтра…, – с лёгким сожалением повторил Валентин: уж как-то больно банально вечер закончился.

Он медленно побрёл к машине, смотря под ноги на свое расплывчатое отражение в лужах, перемежающееся с желтоватыми бликами фар от проезжающих машин, отсветом неподвижных фонарей и разноцветных, но бездушных неоновых огоньков рекламных вывесок. Как-то машинально ощутилось кожей промозглое дуновение почти неслышного ветра. Валентин невольно поёжился и застегнул куртку.

Дойдя до машины, он остановился, взглянул наверх в хмурое, тёмное, сине-серое небо. Где-то высоко наверху проплывали маленькие рваные тучки, перекрывая слабо тускневшую луну. Он простоял так, задумавшись, несколько минут, звуки почему-то стали глуше, словно отдалённый монотонный гомон.

Вдруг резко это замедленную тишину пронзила сирена несущейся куда-то вдоль улицы пожарной машины. Валентин вздрогнул, очнувшись от раздумья, пикнув сигналкой, открыл машину и залез внутрь. Включив зажигание, он вздохнул и сказал самому себе: "Решил – так давай, не дрейфь! А то сидишь тут, философствуешь! Завтра надо к Борьке заехать и уговорить его взять Ирину в командировку. Борька, боюсь, догадываться начал… Ну и что теперь, не так уж часто я его о чём-то прошу, в конце концов! Ладно, погнали до дома!"

Он нажал на газ и, врубив погромче музыку, рванул по уже почти пустой улице, которая, словно подслушав его мысли, дала ему на всех светофорах зелёный свет.

Глава 2

Борис и Валентин были друзьями с института. Схожие по характеру, они быстро нашли общий язык. В то время Валентин жил в общаге, а Борис снимал комнату у одной бабульки. Вечером частенько в общаге собирались компании, Борис тоже стал завсегдатаем. Там же он, кстати, встретился со своей будущей женой.

А Валентина редко затягивали отношения дольше, чем на пару-тройку месяцев. Ему быстро наскучивало, едва только он понимал, что девчонка влюбилась по уши и готова за ним хвостиком ходить: у него пропадал интерес, и он переключался на следующую недостижимую. Влюбляться по-настоящему ему не доводилось в тот период, и он посмеивался над Борисом, которому приглянулась одна девушка, и они всерьёз стали встречаться. Борис счастливый бежал на свидание и, забросив привычную компанию, старался проводить всё время с ней.

Он тогда мало был похож на себя теперешнего: солидного мужчину среднего роста, плотного телосложения, в неизменном деловом костюме и при галстуке, с тёмными густыми волосами, тронутыми сединой, и очками в тонкой золотистой оправе, прочно сидевшими на переносице. Серьёзный взгляд, строгость в голосе, неторопливость и важность походки стали его неизменными чертами. Пожалуй, из нынешнего окружения только жена и Валентин помнили его таким, каким он был тогда: смешливым, озорным худощавым студентом, отлично играющим на гитаре. Тогда Валентин подтрунивал над тем, как он торчит под окнами своей Анечки, когда она поначалу не воспринимала его ухаживания всерьёз.

И вот солидный теперешний Борис Сергеевич шёл к своей машине, вспоминая моменты их общей юности и удивляясь своему другу, точнее, той перемене в нём, которую он недавно подметил. Не было раньше такого, чтобы Валентин побаивался пофлиртовать с понравившейся женщиной, а тут даже и не про флирт речь: Борис сразу догадался, что друг влюбился, причём, ладно бы он Ирину недавно увидел, а то ведь они работали вместе уже несколько лет, и до этого Валентин относился к ней чисто по-деловому! "Забавная штука жизнь!" – подумалось ему, – "Вот ведь как может повернуть!"

Придя домой, он помыл руки, переоделся, заглянул в комнату к дочери. Сын был ещё на работе, жена заканчивала приготовление ужина. Борис зашёл в кухню, потянул носом: из духовки шёл какой-то пряный аромат, и присел на табуретку, задумчиво поглядывая на жену, которая помешивала соус в сотейнике.

– Борь, о чём задумался? – Анна, темноволосая приятная женщина с проницательными глазами повернулась к мужу.

– А? – отозвался он, – Да так, Валька сегодня заезжал, о нашей командировке напомнил.

– Ну и? Что-то изменилось?– она попробовала соус на вкус, прицыкнула языком – явно чего-то не хватало.

– Да нет, – Борис снял очки, повертел их в руках, потом надел обратно, – тут, знаешь, интересные вещи такие происходят…

Анна огляделась в поисках баночки с приправой:

– Рассказывай давай!

– Ты знаешь, Валька у нас всегда девок менял как перчатки, да и они сами на него всегда вешались…

– И? К чему ведёшь? – обернувшись, нетерпеливо спросила жена, забыв на мгновение, что искала.

– К тому, что он в Иринку влюбился! – выпалил Борис.

– Да ну? – она приподняла бровь от удивления, – В нашу Иринку?

– Ну в какую ж ещё, по-твоему! – засмеялся Борис.

– Да они ж давно знакомы, и ничего такого вроде я за ним не замечала…

– Да вот! – Борис развёл руками, – Он попросил взять её с собой в командировку, стал плести, мол, ей полезно опыта набраться для работы и так далее! Но я же вижу по нему, что дело не в этом! То он как бы невзначай спрашивал, замужем она или нет, то ещё какие-нибудь мелочи пытался узнать. Да тут даже не столько в этом дело: он в офис к нам теперь почти каждый день приезжает! То ему одно надо, то другое, что можно запросто по телефону выяснить! Ну так нет! Вот стоит, со мной разговаривает, а сам на неё поглядывает, потом р-раз – резко отвернётся, если она вдруг на него в ответ глянет, схватит со стола фигню какую-нибудь и давай в руках крутить! Или ручкой выводит по бумажке закорючки всякие, ну, нервничает, короче, а подходить не пытается, прям иногда ощущение, что он теряется при встрече с ней! А иногда, наоборот, болтает с ней обо всём подряд, мол, заказ обсудить приехал, а на самом деле очередной повод нашёл. Как мальчишка, в самом деле!

– Валька-то и смущается? Да ладно! – воскликнула Анна, – Чёрт! – она случайно выронила ложку, и та упала на пол, разбрызгав соус.

– Ну а я тебе о чём толкую? Как подменили человека! Ни разу не видел его таким, он даже когда с Олеськой своей встречался, не было у него этого! Так, увлёкся, не более.

– Ну, с Леськой-то понятно, – она ж просто очередная была сначала, если бы она не залетела, он бы и не женился никогда на ней! – заявила Анна. Недостающая приправа нашлась в шкафу, и она снова колдовала над соусом.

– Но всё-таки двадцать лет прожили! – возразил Борис.

– Ну, мало ли, сколько лет, вопрос, как! – глубокомысленно ответила она, – Нет, я ничего не хочу сказать, он, как муж, всегда к ней хорошо относился, с сыном помогал ей, не нуждалась она ни в чём. Но у неё большой любви к нему не было, ей, скорее, льстило, что она его себе заполучила, а другие девчонки с носом остались! Он же тогда у нас первый парень на деревне был, с ним почти любая мечтала встречаться!

– Это да…

– Мне кажется, как Игорь в школу пошёл, они могли бы спокойно разойтись и быть каждый сам по себе, так, для виду сохраняли семью, пока Игорь вырастет, ну, и у него вроде как ответственность была, он же у нас принципиальный и когда надо, и когда не надо. Валька же ничем никогда не показывал, что ему это в тягость! А Олеська, чего уж там, просто хорошо устроилась: ей всё было удобно, только и всего!

– Да так и есть, – подтвердил Борис, – и после развода ему прямо в кайф одному было.

– А что ты хочешь? Вырвался на свободу, а то забыл уже, как это – просто для-ради самого себя жить! – она немного помолчала, потом проговорила, – Знаешь, может, именно сейчас ему вот это понадобилось…

– Что? – не сразу угадал супруг.

– Ну, ощутить это… влюбиться осознанно, понимая, что в тебе просыпается. Ведь, чем старше, тем тяжелее идти на поводу у чувств: слишком мешает рассудок, в молодости головой-то особо не думаешь, просто кидаешься в ощущения, как в омут…

– А почему Иринка? – задумался Борис.

– Да кто ж тебе скажет, почему? – пожала плечами жена, – Ну, не бывает разве, что люди знают друг друга давно, а тут – раз и увидел, как будто впервые, вот и щёлкнуло что-то!

– Хочешь сказать, пусть попробует?

Анна улыбнулась: – Ну, каждый человек имеет право на счастье, как это ни банально звучит, просто вот у него оно, может, такое – запоздалое, а не как у нас с тобой!

Она подошла к мужу, обняла его за плечи и шутливо чмокнула в нос.

– Иринке только не намекай, пусть сами разберутся! – посоветовала она.

– Да ладно, зачем, пусть разок в жизни человек помучается! – засмеялся Борис, – А то всё надо мной подшучивал, когда я поначалу страдал, что ты меня всерьёз не воспринимаешь, а теперь сам влип!

– Ох, поди ж ты, вспомнил!– засмеялась Анна, взъерошив ему волосы.

***

Стоял конец августа, погода не сильно баловала: то приободрит внезапным дождём, то снова солнце обжигает жаркими лучами. Они выехали рано утром, пока ещё не было пробок. Навигатор показывал, что в дороге им предстоит провести часов шесть. Утро выдалось пасмурным, мелкий моросящий дождичек оставлял прозрачные точки-капельки на лобовом стекле. Ирина была еще в полудремотном состоянии – в такую погоду тяжело было взбодриться. На выезде из города они с Борисом взяли по кофе в супермаркете, и теперь она потягивала его неспешно вроде бы как смотря на мелькавший за окном пейзаж, наполовину размазанный дождём, а на самом деле погружённая в свои мысли.

Борис следил за дорогой: она была петляющей, узкой, периодически из-за поворотов, аккуратно вытягивая прицеп, выезжали фуры, обдавая из луж его машину. Дворники решительно работали, разметая эти то мелкие, то становившиеся более сильными, капли. Он включил магнитолу, радио ловило плохо, автоподстройка то и дело пыталась найти сигнал. Он ругнулся и вставил флешку: из динамиков зазвучала неспешная музыка Людовико Эйнауди. "Иринк, ты если хочешь, можешь подремать, нам ещё ехать и ехать", – повернулся к ней Борис. Она кивнула и улыбнулась в ответ, вновь вернувшись к своим размышлениям.

Вчера в офис приезжала Аня, жена Бориса. Они поболтали, обсудили последние новости, Ирина рассказала, как Димка, сын, гостил на даче у отца.

После развода прошло семь лет, и теперь они с Михаилом вполне мирно общались. А вот первое время Ирине тяжело давались разговоры о бывшем муже: она еще любила его, хоть и отпустила к другой женщине. Это уже потом, пару лет спустя, отношения наладились. Михаил часто виделся с сыном, который тоже стал нормально воспринимать то, что у отца теперь другая семья. Поначалу он очень остро на всё реагировал, дерзил отцу, отказывался с ним видеться. В школе скатился по оценкам, ему ничего не хотелось, он запирался в своей комнате и дулся в игры на компьютере. Ирине стоило немалых трудов пробиться сквозь стену отчуждения, которая между ними возникла в тот период. У Димки был сложный возраст: начался подростковый период, а тут ещё отец ушёл от них, и Димка считал, что он их предал.

Но зато это отвлекло Ирину от собственных переживаний: ей было больше дело до сына, чем до себя.

Аня помнила тот день, когда Ирина попросила её встретиться в парке: уже по лицу было понятно, что случилось что-то нехорошее. Аня знала Ирину давно, они работали одно время вместе, а потом уже она её переманила к Борису, когда у него уволилась сотрудница. Они сильно сдружились, сейчас, пожалуй, Аня была единственной настолько близкой подругой, которой Ирина могла довериться. Она рассказала, что произошло между ней и мужем накануне.

Михаил приехал с дачи и, пока сын гулял на улице с друзьями, усадил Ирину на кухне для разговора.

Сначала она смотрела на него, не понимая: неужели он и в самом деле это говорит? Неужели всерьёз он, Мишка, её первая любовь, с которым они с её десятого класса вместе, – он сейчас говорит, что им надо разойтись, что у него давно другая? Какая то Женя… Что за Женя, откуда она успела взяться? Сколько уже времени она присутствует в их жизни? А она ничего не замечала… Как же так: ведь он приходил домой после работы, они вместе после ужина сидели в обнимку на диване и смотрели сериал, им было так уютно вдвоём, так хорошо… Что же это? Получается, точно так же он смеялся и обнимался с другой? Почему такое странное состояние? Как отупение, даже не больно… пока…

А потом эти его слова:

– Ирин, я не хотел тебя обманывать! Пойми, так получилось! Просто… просто я люблю её… понимаешь?

Ирина не смогла ничего сказать в ответ, кроме как:

– А как же я? Как же мы с Димой? Ты же нас тоже любил!

Михаил что-то говорил ей про то, что он по-прежнему тепло к ней относится, она же мать его сына, он всегда будет ей хотя бы за одно только это благодарен и сына никогда не бросит, но Ирина его как будто не слышала. Слова, произносимые таким родным Мишкиным голосом как будто звучали сквозь толстое стекло – глухо и неразборчиво.

Прошло несколько минут, прежде чем она смогла заставить себя вслушиваться, а потом надо было заставить себя спокойно ответить ему, что, мол, да, я тебя понимаю, мы взрослые люди, такова жизнь. И ни в коем случае не позволить этому комку, душившему её, подняться, разрастись и выплеснуться слезами. Только не сейчас, пусть он уйдёт, ещё чуть-чуть потерпеть, а потом уже можно, только чтоб сын не увидел. Она сжала под столом пальцы так, что стало больно, вздохнула и подняла на него глаза с вопросом:

– Диме когда скажем, что мы разводимся? Ты сам подашь на развод или как? Михаил вдруг как-то странно посмотрел на неё: жёсткий, холодный взгляд серых глаз, ставших какого-то стального оттенка. И совсем не её, Иринкин, голос, а чужой, отчеканивающий каждое слово со всё нарастающим металлическим звучанием.

– Ирин? – тихо окликнул он.

– Я задала вопрос, по-моему! – голос продолжал неприятно разделять каждое слово. Михаил как-то сразу растерялся: он никогда не видел жену такой, не думал, что всегда мило улыбающаяся Иришка может вот так вот – р-раз и обдать холодом, как резко ворвавшийся ледяной воздух из распахнутой настежь двери на морозную улицу.

Он промямлил в ответ:

– Я сам, не беспокойся, я всё улажу, родителям тоже сам скажу. С Димкой… с Димкой вместе поговорим, скажи, сегодня я на даче остался, пока так пусть…

– Прекрасно, сам – значит сам! Когда заберёшь вещи?

– Завтра, наверно…

– Отлично! Всё, уходи, мне надо отдохнуть.

– Ир! – начал было он.

– Всё, иди! – он взглянул на неё, тяжело вздохнул и молча пошёл к входной двери.

А на следующий день в парке Аня слушала и слушала, как сквозь наконец прорвавшиеся слёзы Ирина выплёскивает всё то, что не смогла больше никому рассказать, потому что сын пока не знает, потому что днём надо быть на работе.

– Ань, мы ж с ним с каких лет вместе всегда и везде! Мы даже, представляешь говорили, что возможно… ещё ребёнка родим, – Ирина прерывисто вздохнула и вслипнула, – А у него Женя эта…

– Иришь, пореви, выговорись, ну, сложилось так, ну бывает! Больно, плохо, но теперь-то чего уж. Наверное, ты чего-то в своё время не заметила, а он взял и влюбился! У них, мужиков, в этом возрасте всякое бывает!

– У Бориса у твоего вот не бывает!

– Ну, Борька другого склада! – отмахнулась она, – Ириш, давай посмотрим на это с другой стороны: ты теперь стала сама себе хозяйкой! Нет, понятно, – Аня жестом остановила возражение, – сын – это святое, но, коль Мишка собирается принять непосредственное участие, вот и пусть парень с ним периодически время проводит, а тебе тоже отдыхать надо! Когда ты в последнее время делала что-то для себя, вспомни?

Ирина пожала плечами.

– Вот, а надо себя любить! Поняла? Вот поревела, излила душу, а теперь собрала себя в кучку – и вперёд, радоваться жизни!

– Я ещё даже не развелась! – возразила Ирина.

– А как это мешает? Я ж тебе не про то, что мужика себе поискать надо, это дело десятое, надо будет, сам найдётся! Я про то, чтобы ты наконец на себя со стороны посмотрела! Вызволи себя из этого извечного круга: дом, готовка, уборка, уроки с сыном, вечер с мужем! Займись тем, чем хочется, тем, чем давно хотела заняться, но всё времени не хватало! Ну, согласна со мной?

Аня, всегда решительная, знающая, чего хочет, с её извечно задорной короткой стрижкой, так умело разложила все аргументы, что Ирина невольно улыбнулась и даже реветь расхотелось.

– С такой подругой, как ты, никогда в депрессию не скатишься, тебе в психологи надо податься! – сказала она, вытирая слёзы ладонью и невольно улыбаясь.

– Ой, я тебя умоляю! Просто я трезво всегда смотрела на вещи! – отмахнулась от комплимента Аня.

Да, поначалу тяжеловато было себя растормошить, ночами тоскливо было до жути, она жалела себя, иногда даже ревела, а потом постепенно начало отпускать. Полтора года у них обоих с сыном ушло на то, чтобы отпустить обиду.

Михаил женился вновь, у них в семье ожидалось прибавление. Сперва было сложно относиться к его новой жене без ненависти, без предубеждения, но она дала себе слово, что не будет впутывать сына и делать его предметом делёжки: пусть сам решит, а уж дело Михаила – это найти подход.

А потом Димка как-то подошёл к ней, сел рядом на корточки и задумчиво посмотрел.

– Ты чего, Дим? – спросила тихо Ирина.

– Мам, а маленькие дети – это хорошо?

– Хорошо, а почему ты спрашиваешь?

– У меня, получается, теперь будет сестрёнка…

– Да ты что? Правда? – Ирина, конечно, понимала, что Женя моложе неё и, конечно, захочет детей, но всё равно, неожиданно было.

– Ага, уже скоро… Женя спросила, как назвать её лучше: Мариной или Наташей…

– А ты как хотел бы?

– Не знаю, мне Настя нравится, но вдруг им не понравится? – пожал плечами Димка, – А это ничего, что я потом буду приходить к ним и с сестрёнкой общаться? Я всегда хотел, чтобы кто-то был у меня, сестра или брат, неважно, ты не обидишься? – Дима так серьёзно на неё посмотрел, что Ирина спрятала уже готовую появиться на губах улыбку, и так же серьёзно ответила.

– Дим, если ты сам хочешь, почему я должна обижаться? Это даже здорово, у тебя будет родной человечек…

– А Женя… мама, она, – он как бы оправдывался, что ли, – она хорошая, она… с ней здорово…

Ирина вздохнула, почувствовав какую-то ревность:

– Ну, Дим, я же тебе говорила, что сам потом разберёшься, что к чему, я не обижаюсь, знаешь, мало у кого так отношения складываются. У многих отцы вообще перестают со своими детьми общаться в таких ситуациях, а папа с тобой много времени проводит, да и Женя, как видишь, к тебе хорошо относится, – ну, конечно, не так просто было говорить это всё со спокойным видом, но так надо было. Надо было отогнать от себя мыли, что это могло быть в её жизни, сложись всё иначе.

– Да в самом деле, у Витьки, вон, отец вообще последний раз два года назад звонил, с ДР поздравил и всё, – согласился сын.

– Ну, и так бывает.

– Мама, давай я тебя с Женей познакомлю? – вдруг предложил Димка.

– А надо? – от неожиданности она даже не нашлась, что ответить, – Ну мы же с ней и так знакомы? – на самом деле, она видела её несколько раз и почти не разговаривала. Жене было тридцать два. Невысокая, пухленькая и весьма симпатичная, с немного растерянным взглядом, словно извиняющимся. А может, и вправду ей было жаль, что она стала причиной их с Михаилом расставания. Почему-то она не вызвала у Ирины антипатии, хотя, наверно, должна была, по идее.

– Ну, по-настоящему, я имею в виду! Она тебе тоже понравится, мне кажется.

Да, теперь они общаются и с Мишей, и с Женей, иногда даже вместе куда-то выбираются. Но это стало реальным, когда Ирина поняла, что чувства наконец ушли, перестали мучить, свербить ревностью, и остались просто воспоминанием. Нет, она по-прежнему была одна, она не пыталась искать замену, но с Женей теперь ей нечего было делить. У них с Мишей росла дочка, ей уже было почти пять. Димка с удовольствием возился с ней, гордо водил за ручку по улице и в парке, хоть и стал уже совсем взрослым.

***

Дождик моросил и моросил, но Валентин не мог усидеть дома, он бродил по городу, думая о завтрашнем дне. Завтра они должны были приехать, он не видел Ирину уже несколько дней. "Главное, идея с командировкой не пропала даром, Борис согласился, ну, а дальше уже самому надо постараться, потому что когда представится потом ещё такая возможность, когда вроде бы всё идет своим чередом, естественно, не выглядит надуманным. Надо, чтобы не выглядело…", – размышлял он, слоняясь по улицам, пытаясь развеяться, потому что ожидание начинало изматывать, а до приезда Ирины было ещё больше полсуток.

Нижний Новгород был родным городом Валентина, он там вырос, там жил сейчас его сын в старой родительской квартире в Почаинском овраге.

Он хотел провести Ирину по любимым улицам, прогуляться вечером по Рождественской, посмотреть вместе с ней на ночную Волгу. И проводить потом до дверей номера, просто пожелав "спокойной ночи", без каких-то там намёков, а потом прийти к себе и постоять на балконе, вспоминая каждую деталь этого дня, её улыбку, искренний интерес, звонкий смех в ответ на его шутку… А утром будто бы случайно столкнуться в дверях и пригласить попить кофе в городе в уличном кафе…

А, может, и не так, неважно, просто такая маленькая картинка-мечта возникла в голове…

Глава 3

Валентин договорился встретить Бориса на стоянке у гипермаркета, который находился недалеко от въезда в город. Он сидел в машине, ожидая звонка. Гостиница, которую они забронировали, располагалась в историческом центре, как и просил Борис. Валентин должен был их встретить и проводить туда.

С трудом сдерживая нетерпение, он время от времени поглядывал на экран телефона.

…Впервые они будут находиться в неформальной обстановке, ну, не считая того дождливого вечера, когда он её подвёз… Не виделись всего-ничего, а он уже не мог дождаться новой встречи.

Его мысли прервал звонок: на дисплее высветился номер друга. "Да, слушаю, Борь… Заезжай сюда на парковку, я прямо слева от входа стою, видишь?"

"Лэнд Крузер" Бориса проехал между рядами других машин и встал напротив него. На переднем сиденье Валентин заметил Ирину, улыбнулся сам себе, опустив голову, так, чтобы никто не видел, что он слегка нервничает, вздохнул поглубже – помогло, а потом вышел им навстречу.

– Здоро́во! – он пожал Борису руку, – Погодка отвратительная сегодня, конечно.

– Да уж! Прохладно, промозгло! – поморщился тот, – Как-то дождик этот достал уже! – поддакнул Борис, доставая из пачки сигарету.

Валентин махнул рукой Ирине, она тепло улыбнулась в ответ и потянулась в кресле. Вылезать на улицу в дождик не хотелось, она так хорошо пригрелась в машине. Она опустила стекло:

– Привет!

– Привет, Ирин, как добрались, нормально всё? – спросил он, тепло смотря ей в глаза. Её лицо озарила непроизвольная улыбка в ответ на его взгляд, и он почувствовал: ждала, она тоже ждала!

– Так-то дорога не загруженная особо, но с этим дождём фуры ползут еле-еле, до Касимова долго плелись, потом уже веселее пошло, – рассказала она.

– Ну, это как обычно, – вздохнул понимающе он. Потом скривился от запаха сигаретного дыма – рядом Борис затянулся с видимым наслаждением.

Он когда-то сам курил, ну, не то чтобы прям зависимость была, так, скорее больше за компанию, но уже лет семь, наверно, вообще не притрагивался. Не хотелось. Не тянуло. А вот как пахнут современные сигареты, он терпеть не мог: уж точно не табаком. Вот этот противный запах чего-то химозного отвращал напрочь. Единственное исключение – сигареты-самокрутки, которые иногда делал себе Борис, заказывая табак вразвес. Вот они пахли шикарно, – терпко и ароматно, как раньше отцовские, которые он таскал в юности втихоря, чтобы попонтоваться перед приятелями.

– Борь, когда курить уже бросишь? Не надоело?

– Ой, ну не начинай! – поморщился Борис, – Я и так дозу снизил, да и сегодня только на заправке покурил, уж часа три с половиной назад!

– Вредный ты и упёртый! – беззлобно констатировал Валентин, – Эх, надеюсь, к вечеру разгуляется, – перевёл он разговор на другую тему, посматривая вверх на одинокие клочки голубого неба, почти полностью скрытого низкими, стелющимися по-над крышами домов, тучами. – Сейчас разместимся, потом поедем на презентацию, как раз всё успеваем, – по-деловому резюмировал он.

– Годится, – кивнул Борис.

Презентация длилась примерно до четырех дня. После, выйдя из конференц-зала, перегруженные кучей новой информации, они решили пойти проветриться и поесть где-нибудь в городе, а потом Валентин обещал их провести по разным улочкам, разумеется, сходить в кремль, а вечером прогуляться по набережной и по Рождественской улице.

Около одиннадцати, уже уставшие за долгий день, но довольные, потому что впечатлений было масса, они, размеренным шагом поднимаясь вверх по уклону, возвращались в гостиницу.

– Спасибо вам, что показали город, я так давно мечтала сюда съездить, а тут как раз командировка нарисовалась! Правда, горки тут те ещё – всё время вверх-вниз, но краси-иво! – восхищённо протянула Ирина, повернувшись к Валентину. Её восторженный взгляд подтверждал сказанное.

– Да не за что, всегда пожалуйста! – улыбнулся в ответ он, – Ирин, а давай со мной всё же на "ты"? – предложил осторожно Валентин, – Наши с тобой рабочие отношения длятся уже Бог знает сколько, а ты мне всё "выкаешь", а?

– Да в самом деле, Ир, к чему такой официоз? – поддержал Борис.

Валентин заметил, как она чуть покраснела, взглянув на него.

– Ну хорошо, я больше не буду…, – она решительно выдохнула и кивнула головой, – буду по-простому, раз никто не возражает!

– Ну, наконец-то! – воскликнул Валентин.

– Ладно, девочки-мальчики, пора баиньки, – прервал их Борис, – а то мы с Иришкой встали ни свет ни заря. Я, если честно, уже засыпать начинаю на ходу, – произнёс он, позёвывая.

– Да, пора по норам, но завтра вечером будет вторая часть "Мерлезонского балета", так что готовьтесь! – шутливо пригрозил Валентин, смотря при этом только на Ирину, – мы далеко не всё обошли, вас ещё ждёт подъём по лестнице на пятьсот с лишним ступенек!

– А может, лучше спуск? – умоляюще попросил Борис, – Иринка права: горки тут – я сегодня находился будь здоров!

– Не, не отвертишься! – рассмеялся Валентин.

– Вот ты фанат физкультуры!

– Не без этого, Борь, сам знаешь: в здоровом теле – здоровый дух! – философски подытожил он.

Они разошлись по номерам. Борис сразу же уснул, устав за день после дороги, а Валентин, наоборот, не мог заставить себя усидеть на месте и ходил по номеру, разговаривая сам с собой: "Завтра вечером надо сделать так, чтобы мы пошли на прогулку вдвоём. Придётся Борьке признаваться, иначе как я ему объясню то, что он должен завтра провести вечер в одиночестве? Начнёт издеваться ведь, сто процентов!" – усмехнулся Валентин про себя, – "Ещё, пожалуй, припомнит, как я в юности над ним подшучивал по этому поводу… А вдруг она не захочет вдвоём идти?" – внезапно подумалось ему, – а потом сам себя успокоил: "Да ну, с чего бы! Главное, быть самим собой, а не пытаться изображать из себя кого-то! Основное дело сделано: она сюда приехала и даже теперь на "ты" со мной разговаривает!" – он многозначительно кивнул своему отражению в длинном зеркале шкафа-купе и отражение ответило тем же.

***

Утро опять прошло на презентации. Борис заключил пару договоров на поставку новых видов плёнок под интерьерную печать и чернил для струйника, Ирина пересмотрела и приметила образцы дизайнерской бумаги, которую предложили взамен ушедшего с российского рынка импортного аналога. Так что, в общем и целом, деловая часть командировки прошла весьма плодотворно. Теперь можно было себе позволить с чистой совестью пойти на обед.

Позже Ирина пошла к себе в номер, а Борис отозвал Валентина в сторону:

– Валь, я тут подумал, я вечером, наверное, не пойду никуда, лучше отдохну, а то завтра в обратную сторону за рулём опять ехать.

Валентин с сомнением посмотрел на друга:

– Ты действительно не хочешь пойти? – а сам только и думал о том, что Борис очень кстати это предложил.

– Валь, ну нафига я вам там нужен? – как бы с намёком произнёс он.

– Ты к чему клонишь-то? – со смехом ответил Валентин вопросом на вопрос.

– К тому! – Борис чуть наклонил голову и посмотрел на друга с понимающей улыбкой, – У тебя на морде лица всё написано – чего тут притворяться? Тебе этого хочется? Так пусть будет! Валь, я, заметь, без всякой иронии, честно!

– Спасибо, Борь, за понимание, я уж думал, скажешь, что седина в бороду!

– Да ничего я не скажу в этот раз, поскольку вижу, что ты серьёзно вляпался! – хлопнул он его по плечу, усмехаясь.

– Да ну тебя!

– Иди давай, готовься морально!

Они договорились вечером встретиться в холле гостиницы. Валентин уже ждал внизу, нетерпеливо поглядывая в сторону лестницы. Ирина быстрым лёгким шагом спускалась вниз: светло-голубые джинсы, белая, простого кроя рубашка с длинным рукавом, завязанная небрежным узлом на талии, под ней белый топ, на шее – простая крупная цепочка под серебро, волосы свободно рассыпаны по плечам, на ногах белые кеды. Худенькая, миниатюрная, она была похожа на студентку, и совсем не выглядела на свой возраст.

– А Боря где? – недоумённо спросила Ирина, подойдя к нему.

– А он, представь себе, отказался идти с нами, сейчас зашёл к нему, говорит, решил отдохнуть перед завтрашней дорогой. Отпускает нас вдвоём! – почти не соврал Валентин. Видно было, что она немного растерялась сначала.

– Ирин, ну не говори только, что ты тоже не передумала! – воскликнул он почти обиженно.

– Да нет, нет, пойдём, я не собираюсь сидеть в гостинице и упустить шанс погулять ещё разок по вечернему городу! – она улыбнулась, быстро подняла на него глаза и снова отвела взгляд, немного смутившись.

– Тогда вперёд! – скомандовал Валентин.

Они вышли из гостиницы и пошли подниматься наверх по тротуару, через сквер, в сторону Большой Покровской улицы.

Было ещё совсем светло, погода наконец перестала терроризировать противным дождем, хотя ещё утром грозилась испортить вечер. Повсюду блестели лужи, но на улице было хорошо. По бордюрам и мокрым дорожкам сквера то тут, то там ползли неторопливые виноградные улитки, даже не подозревая, что рискуют быть раздавленными чьим-то ботинком.

Предзакатное солнце окутывало тёплым светом, ветра почти не было, они брели неспешно по булыжной мостовой. В уличных кафе было уже довольно много народу, зажигались потихоньку вывески.

– Давай в сувенирку зайдём, я обещала сыну магнитик какой-нибудь притащить, – предложила она.

– Давай.

Валентин повёл её в один магазин, и, пока Ирина исследовала витрины, он подумал, а не поужинать ли им сейчас где-нибудь. Честно, есть хотелось, было уже почти семь.

– Ирин, а ты как относишься к кавказской кухне? – спросил он, когда они вышли обратно на улицу.

– Очень даже люблю! А что?

– Ну, тогда приглашаю оценить её изыски во-он в том ресторанчике, – он показал рукой на веранду со столиками у угла следующего здания. Там неплохое место, и, надеюсь, ещё не всё занято. Считай, это часть нашей культурной программы.

Сейчас она почему-то не чувствовала неловкости, хотя они и были всего второй раз в жизни наедине. Но именно сегодня у неё было такое ощущение, что она знает его давно-давно, и они вот так совсем не впервые проводят время вдвоём. Ей было хорошо рядом с ним, спокойно. Она чувствовала, что он не из вежливости предложил прогулку, а потому что тоже что-то подобное испытывал сейчас.

Места в кафе были, и они решили посидеть на уличной веранде. За ужином они разговорились. Валентин серьёзно посмотрел на неё и попросил:

– Слушай, а расскажи о себе что-нибудь!

– А что ты хочешь узнать? – она покачивала в руке бокал с вином на тонкой ножке и заинтересованно смотрела на него, ожидая, о чём же ему хотелось бы узнать. Он пожал плечами.

– Спрашивай, спрашивай, я сегодня склонна к откровенной беседе! – полуулыбка и какое-то новое выражение в её глазах, от чего Валентин почувствовал приятное волнение.

Может, новая обстановка, может неспешность и размеренность атмосферы так подействовала, но Ирине казалось, что так легко и так здорово ей давно уже не было. Ощущение было как в юности, когда всё ещё ново, когда ты ещё живёшь в предвкушении чего-то, что вот-вот должно произойти. И это что-то – совсем рядом в само́м воздухе, в запахе после дождя. И его глаза – так близко, так смотрят на неё в ожидании ответа… Ответа на вопрос, который она сама себе задаёт последнее время, пытаясь освоиться с этими новыми для себя чувствами…

– Ирин, ты говорила, у тебя есть сын…, – голос Валентина вырвал её из размышлений. Голос, заставляющий последнее время чувствовать смятение, ждать его звонка…

– А мужа нет, если ты об этом. Мы давно в разводе, – догадалась она, о чём он.

– Я так и подумал.

– Странно жизнь складывается, правда? – она на минуту задержала взгляд на бокале, в котором причудливыми рубиново-красными отсветами играло в лучах солнца вино, – В молодости делаешь выбор, точнее, тебе только один вариант и видится верным, другие ты просто не рассматриваешь априори. Всё кажется правильным, и ты уже планируешь, а что дальше? А потом тебе вдруг говорят, что всё ты совсем не так придумал, как должно на самом деле быть. Внезапно оказывается, вариантов-то несколько было, а ты где-то не увидел, где-то, наоборот, специально закрыл глаза…, – она с сожалением вздохнула.

– Жалеешь, что не сложилось? – он понял, что она имеет ввиду.

– Ты знаешь, нет…, – помедлив, произнесла она, – сейчас уже нет. А поначалу казалось, что страшно: привыкаешь к тому, что постоянно рядом кто-то, а тут одна. Поначалу все ночи напролёт не знаешь, чем занять себя, мысли всякие дурацкие лезут в голову, роя́тся там и мешают заснуть… Начинаешь страдать самокопанием: а если это я не так что-то делала, если это я упустила тот момент, когда всё раскололось?

– А теперь?

– А теперь мне кажется, как бы человек там себе не придумывал, какие способы бы не искал, причины, – если другой захочет уйти – он всё равно уйдёт. И, наоборот, если человек твой, то всё равно рано или поздно ты это поймёшь, – она немного помолчала, собираясь с мыслями, – Наверное, поэтому я всё это время так ни с кем и не встречалась…

– Любила его сильно?

– Сначала ещё любила, потом перегорела. Наверное, надо было, понимаешь, как бы это объяснить? – она пощёлкала пальцами, стараясь сформулировать, – Нужно было перестать пытаться соответствовать чьим-то представлениям, научиться быть собой, понять, что же именно мне лично нужно. В своё время подруга сказала, что я растворилась в заботах о семье, жила только этим и перестала задумываться о том, чего же я хочу от жизни…

– Помогло?

– Помогло. Я постепенно научилась слушать себя. Поняла, что надо меньше жить с оглядкой на чужое мнение, потому что ты живёшь свою жизнь, а не чью-то ещё. Не нравится, идите себе мимо и не лезьте, короче говоря! – рассмеялась она, – С тобой такого не было?

Он немного задумался:

– Пожалуй, было. Когда развёлся, стал жить один. Сперва казалось, что некуда это время свободное девать. Потом дошёл до того, что это даже неплохо: можно ж успеть столько всего сделать, что раньше откладывал, из-за того, что элементарно некогда было и не хотелось. Но ты знаешь, последнее время появилось такое чувство, что уже всё пресытило. Поначалу было что-то вроде эйфории: выпустили на волю, на тебе и то, и другое, глаза разбегались! А сейчас…, – он пожал плечами, – не знаю, наверное, уже тяготить начало. Исчезло ощущение новизны, что ли…, – попытался объяснить он.

– Знакомо…

Они немного помолчали. Она скользила взглядом по его лицу, медленно, точно изучая: глубокая морщинка между бровей, светло-голубые глаза, казавшиеся сегодня почему-то почти синими: то ли свет так падал, то ли ещё что. Прямые, широкие плечи, обтянутые льняной рубашкой, расстёгнутой на две верхние пуговицы.

Он сидел, поставив локти на стол, чуть подавшись вперёд, увлёкшись разговором. Длинные пальцы то скрещивались в замок, то снова разжимались.

"Странно, так легко говорить с ним о том, о чём я обычно рассуждаю только сама с собой, даже не с Аней… А с ним почему-то не стыдно быть откровенной…"

Она, сама не замечая, перебирала пальцами волосы, задумавшись, а потом посмотрела на него и вдруг предложила:

– Слушай, а пойдём, ты мне покажешь, откуда лучше смотреть на закат, а?

– А пойдём! Ты что больше любишь: закат или рассвет? – он подозвал официантку и расплатился за ужин.

– Наверное, закат. Я вообще вечер люблю.

– Тогда пошли быстрей, а то не успеем, солнце зайдёт! Давай! – он взял её за руку и они поспешили в обратную сторону. Ирина легко приноровилась к его быстрому шагу.

– Так куда мы?

– Ты знаешь, что Нижний называют "столицей закатов"? – повернулся он к ней.

Она покачала головой:

– Неужели здесь настолько красиво?

– Ну, для меня здесь, наверно, всегда будет очень красиво, потому что это мой родной город, хоть и живу я теперь в другом месте, а для тебя… сама сейчас оценишь и скажешь, совпали ли твои ожидания с действительностью! Проверим?

И они быстрым шагом дошли до смотровой площадки у Чкаловской лестницы.

Сверху открывался панорамный вид на Волгу. Тихий вечер, гладкая, отражающая горизонт вечернего неба как огромное широкое зеркало, река. Внизу просматривается Нижневолжская набережная, и отсюда кажется, что здесь настолько высоко, что буквально захватывает дух. Ирина восхищённо смотрела на плывущие внизу по реке прогулочные теплоходы, на разливающееся по краю горизонта, кажущееся бесконечным, оранжево-розовое море. Светящиеся полосами облака, которые, казалось, растворяются в воде…

Валентин стоял рядом не говоря ни слова, ему нравилось, как в её золотисто-русых волосах мелькают блики от солнечных лучей. Тёплый вечерний свет вычерчивал её профиль на фоне закатного неба.

Вокруг было много людей, но им сейчас казалось, что они здесь одни. Голоса и городской шум растворялись где-то там, не долетая сюда, поэтому он невольно шёпотом спросил, будто боясь, что от звука его голоса всё это исчезнет:

– Завораживает, правда?

– Настолько, что даже слов не хватает! – так же шёпотом отозвалась она, не в состоянии оторвать взгляд от этого вида.

– Я знал, что оценишь!

Она повернулась к нему, на губах была мечтательная полуулыбка:

– А ты никогда не думал, что мы столького вокруг себя просто не замечаем, потому что постоянно куда-то торопимся, спешим, а можно же просто взять и остановиться, оглядеться…

– Правда… Люди вечно суетятся, всё впопыхах, кажется, всё уже знаешь, что там такого может быть, чего я не видел? – помедлив, произнёс он, – Всё быстрее, быстрее, а потом вдруг понимаешь, что полжизни-то уже прошло!

– Если захотел осмыслить, значит, ещё не всё упущено! – она снова повернулась к перилам, смотря на людей, идущих вверх-вниз по ступенькам лестницы.

Они замолчали на какое-то время. Она облокотилась о перила, подперев щёку рукой, он – стоял чуть позади. Закат тускнел, опускались сумерки, потихоньку темнота окутывала город, а они всё смотрели на темнеющую, отдававшую небу последний блик закатного света, реку. Было почему-то хорошо просто молчать.

Неожиданно Ирина спросила, не оборачиваясь:

– А ты когда-нибудь за это время задумывался, хочется ли тебе ещё раз связать свою жизнь с кем-то, или, наоборот, слишком понравилось быть одному, самому по себе?

Странно, сейчас она не испытывала неловкости, смятения, хотя, задавая этот вопрос, она, по сути, пыталась дать ему понять, что сама чувствует. Ей просто до чёртиков хотелось сейчас, чтобы он ответил, отозвался, чтобы этот вечер не закончился как тот, после кафе, простой дежурной фразой "до завтра".

Она повернулась и подняла на него глаза. То, что было в её взгляде, такое настоящее, живое, чего он так ждал, так хотел увидеть, почувствовать, пронзило сейчас какой-то острой нежностью к ней.

– Задумывался, – тихо ответил Валентин, делая шаг ближе, смотря ей прямо в глаза. В них отражалось то, чего она не решилась произнести вслух, – когда понял, что хочу быть с тобой.

Сейчас он интуитивно осознавал, что нужно не упустить этот момент, иначе больше она не спросит. Так не спросит.

Пару секунд они не отрываясь смотрели друг на друга, словно не в силах разорвать это невидимое притяжение.

– Каждый момент с тобой, – его голос звучал мягче, но уверенно, – это не просто случайность…

Он почувствовал её волнение… ещё полшага… Слегка коснулся рукой её талии, её пальцы в ответ скользнули по его плечу, словно проверяя реальность момента…

***

До гостиницы они шли не торопясь, на её плечи была накинута его ветровка, он приобнимал её, о чём-то тихо рассказывая. Дойдя до входа, они помедлили у дверей, стоя почти вплотную друг к другу. И так было хорошо просто от того, что она рядом.

– Ужасно хочется поцеловать тебя, – его чуть низковатый, окутывающий её своим волнующим тембром, голос звучал совсем тихо, так что было слышно только ей одной, – но не испорчу ли я о себе впечатление? – лукавство проскользнуло во взгляде и еле сдерживаемой улыбке, – Скажешь, что тороплю события?

Она, уловив это, ответила в том же тоне:

– И не подумаю сказать! – потом придвинулась к нему и проговорила, – Хочется – целуй!

Они стояли одни на этой полуночной улице, её руки сплелись на его шее, он бережно прижимал её к себе и целовал. Целовал, чувствуя, как её губы поддаются, отвечают ему той же нежностью, чувственностью, волнением. Утопая в этих ощущениях…

Они расстались у дверей её номера. После того, как дверь за ней затворилась, он ещё какое-то время постоял, загадочно улыбаясь, потом медленно побрёл к себе.

Он был абсолютно счастлив, если такое вообще возможно.

…И совсем не хотелось думать, что уже завтра она уедет, а он останется здесь, без неё, на целых три дня…