Читать онлайн Выживай!

Глава 1. Студенты

– Мне кажется ты не туда свернул, – уже не в первый раз повторяет Валера, вертя в руках смартфон со включенным навигатором. – Блин, последние десять минут он наше местоположение вообще не видит.

– Я же сказал тебе, что помню дорогу. Сиди спокойно, издёргался весь. Ещё пара минут подобной возни и я сам начну сомневаться. – Водитель сбрасывает скорость, стараясь не пропустить поворот.

В машине четверо мужчин. Впервые они встретились почти двадцать лет назад, попав на один поток технического университета. После первых двух лет обучения половину студентов отсеяли, и вся четвёрка оказалась в одной группе. С тех пор до самого конца они держались заодно, а после получения дипломов поддерживали связь лишь звонками и видеочатами. Несмотря на, казалось бы, жёсткий университетский отбор, инженером никто из них так и не стал. Кореец Ким Дэ Хун, которого остальные по привычке называли просто “Хун” был единственным, кто в настоящий момент был хоть как-то связан с техникой, да и тот работал простым аналитиком в интернет-магазине женского нижнего белья.

– Хун, может ты настроишь? – Валера поворачивается к приятелю и протягивает ему телефон. – Это Самсунг, у тебя получится. Всё-таки вы земляки.

– У меня тоже не ловит, – качает головой Хун. Он уже отвык от подобных подколок. Ему кажется, что они должны были закончиться в те далёкие времена, когда студенты проводили почти всё свободное время вместе.

– Ну а ты чего пригорюнился, Ситин? – смеётся Валера и переводит взгляд на соседа Хуна. – У тебя тоже не ловит или ты даже телефон не доставал? Всё на нас надеешься?

– Валера, смотри вперёд, шею свернёшь. Меня так укачало, что изнутри сейчас кое-что выйдет. А ты как раз передо мной сидишь. Костиньо, долго ещё? – Саша Ситин щурится и старается смотреть на горизонт. Говорят, что, когда укачивает надо смотреть вдаль, это помогает расслабиться и тошнота отступает.

– Недолго. Приехали почти. Потерпите, господа, осталось всего ничего.

Водитель и инициатор поездки Костя Романов напряжённо всматривается в кусты по правую сторону дороги. “Костиньо”. Давно же его никто так не звал. В прежние годы его, напротив, обзывали, как угодно, но только не Костей: “Констиньо”, “Костич”, “Костебль”, “Костыль” и ещё десятки вариаций, зависящих лишь от фантазии и настроения приятелей.

Его старенький “Форд” еле ползёт. Если сейчас он не заметит нужный поворот, то блуждать им по окрестным дорожкам дотемна. А бензина едва хватит до цели, и чтобы затем вернуться к ближайшей заправочной станции.

– Вот! Кажется здесь! – Костя резко тормозит, заставляя Ситина с трудом сдерживать очередной порыв рвоты. – Вон то дерево с веткой перпендикулярной, помните? Мы ещё прикалывались, что на ней лесной дух сидит, только мы его не видим.

– Ну наконец-то, – ворчит Валера, но на лице его играет улыбка, а ладонь поглаживает обтянутый толстой плёнкой ящик с ровными рядами пивных бутылок. – Говорят, что в сутках не просто так двадцать четыре часа. По часу на каждую бутылку, ровно как в этом ящике.

Валера смеётся, поворачиваясь к друзьям. Хун замечает, что у бывшего приятеля не хватает нескольких зубов.

– В нашем ящике двадцать бутылок. – Говорит он.

– Как так? – Валера начинает считать.

– Двадцать. Точно. Я сам покупал. Ящики разные бывают. Брехня это про двадцать четыре часа. Я гуглил даже, правда, давно.

– Хм… И вправду двадцать. Корейское пиво, видать. – Валера опять смеётся.

Водитель плавно поворачивает вправо и автомобиль съезжает на поросшую травой тропинку. Через пару минут “Форд” упирается в металлический шлагбаум с цепью и замком.

– Конечная. – Констатирует Костя. – Десантируемся. Вон завод уже, видите? Виднеется среди деревьев. – Он глушит мотор и поправляет очки, готовясь к выходу.

Идея посетить место, где все четверо провели самые счастливые годы своей жизни сразу пришлась старым приятелям по вкусу. Но с момента полного и безоговорочного согласия отправиться в приключение до сегодняшнего дня прошло почти четыре года. План был простым: ящик пива, закуски и мясо. Очень много мяса. Приехать вечером, встретить рассвет и утром по домам. И вот этот желанный для всех день, наконец, настал.

– Я, чур, пакеты понесу. – Говорит Костя, направляясь к багажнику. Он довёз всех до места и никто не возражает.

– На мне тогда мангал с шампурами. – Хун засовывает под мышку коробку с разобранным корпусом и ещё одну, с ножками. Край ножек острый и Хун старается нести аккуратно, стараясь не испачкать белоснежную толстовку. Он уже осознал свою ошибку, но запасной одежды у него нет.

– А мне, значит, жидкость тащить? Ну ладно… – Валера злится, но вытаскивает тяжёлый ящик из под ног переднего сиденья и пыхтя закидывает его на плечо.

– Давай мне лучше, – здоровяк Ситин, возвышается над низкорослым Валерой больше, чем на голову. На его щеках ямочки, светлые волосы стоят торчком, а улыбка такая широкая, что видно почти все зубы разом. Ящик позвякивает и как будто уменьшается в его руках.

Багажник хлопает и все четверо продолжают путь к заветной цели. Завод возвышается на фоне закатного неба, словно нарисованная тень. Громадный, грубый, целящийся в небо пушками труб разного диаметра.

Несмотря на то, что все четверо почти всегда бывали здесь вместе, каждый сейчас вспоминает его собственный, особенный момент, связанный с этим местом.

Костя Романов привёл на завод университетскую подружку Юльку, тайком от друзей, хотя они договаривались никогда не ходить сюда по отдельности. В особенно не показывать чужим свои тайные места. Он нарушил слово и за это Юлька показала ему свои тайные места, стоя на четвереньках за одной из немногочисленных дверей ещё сохранивших способность запираться.

– Это несправедливо! – Сказала она. – Быть девушкой – отстой. Быть парнем куда круче.

Потом они закурили и больше никогда не встречались, кроме тех редких случаев, когда ненароком пересекались взглядами в общем коридоре универа.

Саша Ситин, дожидаясь друзей, как-то забрёл слишком далеко вглубь завода и был пойман какими-то торчками, которые отобрали у него деньги, телефон и заперли в полузатопленном помещении одного, в полной темноте.

Друзья тогда решили, что Санька просто забыл про встречу, а на следующий день всё учебное заведение подняли на уши. Родители подали своего сына в розыск. Искали двое суток и не нашли. В конце концов, ему удалось самому расковырять дверь каким-то штырём, который он нащупал в воде и выбраться наружу, но крысиный писк до сих пор снится ему по ночам, хотя спит он с того момента со светом.

Валерка впервые покурил на одной из многочисленных, сваренных из толстых ржавых прутьев, лестниц завода. Покурил и с тех пор так и не бросил. Почти все его знакомые уже перешли на современные электронный системы, но они были ему противны.

– Курить вейп – это как сосать член робота, – любил повторять он, гордо доставая очередную сигарету на балконе у знакомых. И каждый раз удивлялся, не находя на подоконнике пепельницу.

Ким Дэ Хун здесь впервые подрался. Точнее то, что с ним произошло скорее походило на избиение. Голова упрямого, но неопытного в таких делах корейца, отлетала от кулаков обидчика как резиновая груша, но он упрямо стоял на ногах, несмотря на громкие крики “Падай! Падай, китаец вонючий!”. Друзья обидчика хохотали, как обезумевшие гиены, а он даже не понимал за что ему попадает.

После этого случая он не раз бродил по заводу с друзьями, пытаясь отыскать ублюдков, но так ни разу с ним и не встретился. Увидев распухшее лицо сына, отец отдал его на бокс и Хун с тех пор, время от времени захаживал в зал.

Четверо друзей подходят к заводу всё ближе, ощущая накатывающее чувство ностальгии. Кажется, всё сегодня для них: высокий металлический забор, на удивление хорошо сохранившийся; скрипящие от ветра тяжёлые ворота и разбросанные по всей территории ангары, домики и подвалы. О заводе ходило много слухов. Даже в те далёкие годы старшекурсники шёпотом рассказывали истории про таинственный “второй уровень” куда допускаются только самые достойные из студентов и они, конечно, бывали там, но в сопровождении и с завязанными глазами. А сейчас просто не хотят об этом трепаться со всеми подряд.

– Добрались! – С облегчением выдыхает Валера, будто это он, а не Ситин тащит на себе ящик с пивом. Он единственный идёт с пустыми руками. Достаёт сигарету и закуривает.

– Ну что, сразу на наше место? – Костя не хочет останавливаться, тяжёлые пакеты в его руках уже порядком натёрли ладони. – Валера, перехвати вот этот пакет, он вот-вот порвётся.

– Блин, только закурил, погоди, дай мне минуту. Поставь если тяжело, я сейчас.

Но останавливаться никому не хочется и они идут дальше, вдыхая ароматы влажного леса и поля, смешанные с лёгкими нотками краски, реагентов и металла.

– Интересно, сейчас он полностью заброшен? Когда мы были малыми, часть ангаров в той части ещё работала. Там ещё ларёк был такой мелкий с решёткой на стекле, помните?

– Я на той стороне редко бывал. Оттуда гоняли. Мне больше на нашем месте нравилось. Зачем куда-то идти, если и так всё идеально? Чёрт! Ну и темень! – Ситин спотыкается, едва не выронив тяжёлую ношу. Бутылки звякают.

– Эй! Поаккуратнее, громила! Я тебе ящик доверил не для того, чтобы сегодня всю ночь сок с минералкой пить! – Ухмыляется Валера.

– Кажется, я слышу голоса. – Хун останавливается и прислушивается.

– Бомжи, наверное. Или может по ночам здесь всё ещё кто-то шабашит. – Костя ускоряет шаг.

– Корейские голоса? – Уточняет Валера.

– Давай оставим расовую тематику в прошлом, а? Тебе через три года сорокет стукнет, а всё как ребёнок.

– А чего тут стесняться? – вмешивается Костя. – Сейчас в моде всё корейское. Посуди сам: тачки, дорамы, кей-поп, мода. Все хотят быть как корейцы. Даже русские. Вот у тебя, Ситин, какой автомобиль в семье?

– Хёндэ Солярис.

– Ну вот. Видишь Хун, даже Ситин почти что кореец.

Хун качает головой. Он понимает, что приятели правы, но всё равно чувствует в их репликах насмешку.

– Пришли. – С облегчением выдыхают все вместе. – Привал.

Сумки, пакеты и ящик опускаются на асфальт. Через образовавшиеся с годами трещины прорастает трава.

– Слушайте, ну всё как тогда! – Валера включает на смартфоне фонарик и осматривает место их предстоящего пикника. Большие обшарпанные баки размером с двухэтажный дом с одной стороны и стенка ангара с другой. – Блин! Зарядки совсем мало. Ладно, зато жена не будет названивать.

– Ты приехал на завод встречать рассвет с разряженным телефоном?

– Да хрен с ним, с этим телефоном. У вас же заряженные? Вот и отлично. А я с утра в машине подпитаюсь.

– Эй, вот этой штуки раньше здесь точно не было! – Хун присаживается и осматривает ярко-синий металлический ящик с белым логотипом на нём.

На логотипе схематически изображён человеческий мозг, обе половинки которого сшиты нитками. На кончике иголки тускло краснеет бледная лампочка.

– Это ещё что за хрень? Новенький такой. – Валера стучит по крышке костяшками пальцев.

– Не знаю, хотел придвинуть поближе к мангалу, чтобы сесть на него, но думаю его лучше не трогать. И не стучать. – Хун встаёт. – Может другое место выберем?

По всей территории завода эхом проносится короткий сигнал. Мужчины вздрагивают от неожиданности и озираются по сторонам. Постепенно, блок за блоком, повсюду включается яркий белый свет.

– Закрываются! – Костя указывает пальцем на ворота, через которые они вошли. Толстая металлическая дверца приходит в движение. Бежать назад уже поздно, они не успеют.

– Да и хрен с ней, с дверью! Утром опять откроют, никуда не денутся. Видимо, здесь порядок такой. Давайте мангал собирать. – Валера машет рукой и вновь закуривает.

– А свет вокруг? – Костя отбегает в сторону и рассматривает я уходящие вдаль ангары.

– Может какой-то ночной режим? Сейчас же всё строго. Может правила безопасности новые, типа важные объекты должны светиться по ночам, чтобы бомжи не ночевали или что-то вроде того… Ну да, вон, камеры везде и на ящике этом тоже камера. О! Смотрите, лампочка зелёная стала.

Все четверо собираются у ящика. Хун изучает его и касается лампочки на белой иголке. Раздаётся громкий щелчок, и крышка медленно поднимается. Их взгляду предстают ряды металлических скруглённых ячеек, как в банкомате.

Первый ряд…

Второй…

Третий…

Наконец, показывается зелёный монохромный дисплей.

– Похоже на старую кассу. – Усмехается Валера. Хун замечает, что голос его подрагивает.

На дисплее, одна за другой, быстро появляются буквы, складываясь в слова.

> Добро пожаловать. Перед тобой – новая среда.

> Ты – участник. Ты здесь не случайно.

> ID не присвоен.

> Социальный рейтинг: 100.

> Выполняешь – живёшь.

> Нарушаешь – становишься целью.

> Не ищи выход снаружи.

> Смотри вглубь себя.

> Выживай!

– Твою мать, это что пранк? Выживай?! – Валера осматривается по сторонам. Клубы табачного дыма валят из его рта, как когда-то валил пар из труб завода.

– Камеру ищешь? Оглянись, здесь везде камеры. Это не пранк. Ребята, похоже мы в каком-то шоу на выживание. – Ситин не сводит глаз с ящика.

Хун молчит и перечитывает, собранные из пикселей буквы на экране, снова и снова.

– Эй! Кто там?! Вы видели? – Костя резко срывается с места и бежит к углу ангара. Крутит головой. – Там был мальчик… Точно был. На секунду высунулся из-за угла, увидел нас и тут же назад!

– Ну всё, приплыли. У Костаньеты крыша поехала. Расслабьтесь, парни, мы видимо случайно угодили в квест. Знаете такие игры-квесты, где надо выбраться из комнаты за определённое время? – Валера присаживается на корточки и тушит бычок о глянцевую синюю боковину.

Очередной щелчок ящика заставляет Хуна отпрянуть и и сесть на землю. Его больше не беспокоит чистота одежды. Он не сводит глаз с четырёх открывшихся ячеек. В каждой что-то лежит.

– Это что, пейджеры? – Валера хватает небольшой чёрное устройство с экраном. – О! “Моторола”! У моего старшего брата похожий был.

– Ты уверен, что это для нас? – Костя смотрит на пустую ячейку с которой его друг забрал пейджер и не решается протянуть руку за своим.

– Точно для нас! Читайте! – Хун указывает на дисплей.

> Прими устройство.

> Это – твой пейджер.

> Персонализирован.

> Используется для связи.

> Оставь в ячейке все имеющиеся цифровые устройства.

> Несоблюдение – понижение рейтинга.

– Он что, хочет, чтобы мы телефоны сюда положили? Да хрена с два! – Костя достаёт телефон, осматривает его и снова убирает в карман.

– Хотели просто посидеть, а тут опять какие-то активности. Я тоже телефон не отдам. У меня там пароли, аутентификаторы, переписка… – Хун делает шаг назад.

Ситин тоже отрицательно мотает головой.

– У тебя все переписка, небось, на корейском, они всё равно не разберутся. Мне посрать, пусть забирают. Пять процентов заряда осталось, это минут на тридцать, если не включать. – Валера достаёт смартфон и кидает в ячейку, из которой только что извлёк пейджер. Корпус смартфона исцарапан. На экране виднеется паутинка трещин.

– Конечно. Такое барахло не жалко. А у меня новый. Жена подарила на годовщину. – Лицо Ситина розовет.

Оставшиеся три пейджера перекочёвывают в руки новых владельцев. Ячейка с разбитым телефоном закрывается. Крышка синего ящика медленно возвращается на место. Лампочка снова загорается красным.

– Мы что собираемся в это играть? – Хун со всех сторон рассматривает пейджер. Его устройство максимально простое. Пять кнопок. На четырёх стрелки: вверх, вниз, влево, вправо. На оставшихся двух точка и горизонтальная чёрточка. Экран светится зелёным. Судя по всему, на нём помещается четыре строки.

– А что остаётся делать? Я уже свой телефон им скормил. У всех тоже самое показывает? Введите имя и фамилию.

– Да. Я уже ввёл. Дальше год рождения просит.

> Введите имя и фамилию:

> Константин Романов _

> Введите возраст (полных лет):

> 37 _

> Генерация ID…

> ID сгенерирован.

> Лама.

– Лама? Это как Далай-лама? Или как животное лама?

– Животное? Как оно выглядят? – Ситин боролся с кнопками, пытаясь ввести имя.

– Кучерявое такое, с длинной шеей. Верблюда напоминает, только без горба. В Подмосковье ферма есть. Я ездил туда их капустой и морковкой кормить…

– Корейской? – Гогочет Валера. На этот раз шутка зашла всем. Даже Хун улыбается.

> Дэ Хун Ким _

> 36 _

> ID сгенерирован.

> Таро.

– О, прикольный “айди”, загадочный. Таро – это карты такие, гадальные.

– Не верю во всю эту мистику. А бабы сейчас поголовно этим страдают. Моя тоже, кстати. Хун, помоги ввести, не пойму как пробел поставить.

Кореец берёт у Ситина пейджер и вспоминает, как тот точно также просил его помощи при выполнении лабораторных работ. Пожалуй, если бы не Хун, Ситин вылетел бы ещё с третьего курса, но благодаря поддержке товарища и отличным результатам в меж университетской баскетбольной лиге, дотянул до выпуска и как и все, получил диплом.

> Александр Ситин _

> 37 _

> ID сгенерирован.

> Танцор.

– Ну и дерьмо… – Ситин расстроен. Он не любил и не умел танцевать, да и никнейм ему хотелось получить помужественнее. “Пулемёт” там или “Гризли”, но никак не “Танцор”. – Хун, перегенери, танцор мне не нравится.

Однако после повторного ввода имени и года рождения результат остался прежним.

– Ладно, фиг с ним, танцор так танцор.

– Да не расстраивайся ты так, был такой фильм с Патриком Суэйзи “Грязные танцы”, смотрел? Там главный герой тоже танцор, так от него все девки без ума были. Как по мне “Танцор”, куда лучше чем “Лама”. Особенно, если речь идёт о животном.

– Ладно, моя очередь! – Валера потирает руки и нажимает на кнопку.

> Валерий Дмитриев _

> 37 _

> ID сгенерирован.

> Пончо.

– Пончо? Парни, что ещё за пончо?

– Пончо – был такой толстяк в сериале в девяностых. То ли в бразильском, то ли в аргентинском. “Голубое дерево” назывался. Я смотрел. Тогда вообще смотреть нечего было. Короче, одного из героев так звали, толстого такого. До сих пор помню, как он выглядит. – Подсказывает Лама.

– Того толстяка звали Панчо. А пончо – это такая одежда в виде ковра с дыркой для головы. Её индейцы носили в южной америке. Её, кстати, из шерсти лам как раз делали, или альпак. Не помню точно. – Таро прищуривается и пытается вспомнить.

– Лампочка опять зелёная! – Танцор подходит к ящику и проводит пальцем по изображению иглы с лампочкой.

Крышка медленно открывается, овладевая вниманием всех четверых. Внутри открыта лишь одна ячейка.

> Новое снаряжение доступно.

> Наименование: Заточка «Дырявый» (ур.1).

> ID получателя: Пончо.

> Возьмите снаряжение из ячейки.

> Подтвердите получение в пейджере.

– Почему только ему? – Возмущается Лама, пытаясь силой открыть соседние ячейки. Без результата.

– Дырявый? – Танцор заглядывает в пейджер через плечо низкорослого товарища и криво ухмыляется. – У тебя теперь вторая кличка что-ли, Валер?

– Смейтесь-смейтесь. Телефончик-то только я пожертвовал. Связь всё равно ни у кого не ловит. Жадины. – Пончо нажимает на кнопку подтверждения и подкидывает в руке отвёртку. Наконечник остро заточен. Понять “крестовая” она раньше была или “плоская” невозможно.

Приятели, словно заворожённые, смотрят на поблёскивающее в свете фонарей отполированное остриё.

– Ребята, вы думаете о том же, о чём и я? – Басит Танцор.

– Если в этом “квесте” вот такое оружие, нахер такой квест. Все дырявыми станем. Пора валить.

Пейджеры Ламы, Танцора и Таро пищат. На всех устройствах одно и тоже сообщение.

> Социальный рейтинг – 20

> Причина: Игнорирование указания системы.

> Социальный рейтинг: 80

> Кто глух к приказу – услышит выстрел.

– Твою мать… Не нравится мне это, пусть и мой телефон заберёт! – Таро наклоняется к ящику и пытается его открыть, но красная лампочка неумолимо мерцает красным.

– Хун! Хун, ты чего? Нахуй телефон! Давай сваливать отсюда. Незаконно держать нас ни в каких играх или шоу без согласия! Мы вообще случайно сюда попали! Бросаем здесь барахло и к забору, бегом! – трясёт его за плечи Лама.

– Никакой я не Хун. Я – Таро. Таро, уяснил?! Не хватало мне ещё чтобы из-за этого рейтинг снизили!

Трое бросаются к воротам. После короткой паузы к ним присоединяется и Таро. Перелезть их не представляется возможным. Пончо мечется вдоль забора, но не находит ни единого намёка на возможность его перелезть. Со стороны дальнего конца завода доносятся крики.

Лама смотрит по сторонам. Его голос спокоен, но в глазах читается паника:

– Так, давайте все успокоимся. Похоже клетка, захлопнулась, ребята. Предлагаю вернуться к синему ящику, встать на него и поднять руки в виде креста. Обычно в квестах так обозначается желание покинуть игру. Они точно наблюдают за ящиком, мы это уже проверили. Если организатор выйдет к нам, то всё нормально. Объясним ситуацию, извинимся за вторжение и пойдём жарить шашлыки к машине. Если не выйдет, то предлагаю хватать жратву, забиться поглубже и искать выход когда всё поуляжется. Надо разобраться с тем, что тут происходит.

Они возвращаются к синему ящику, и Лама указывает Пончо на крышку:

– Лезь давай и поднимай руки наверх. Вот так, в виде креста.

– Почему я? У меня вообще-то самый высокий рейтинг. Сам лезь.

– Вот потому и ты. У тебя рейтинг сто, у нас троих по восемьдесят, тебя скорее послушают.

– Парни, послушайте себя, мы как будто уже начали играть по их правилам. Позывные, рейтинг… – упирается тот.

– Лезь, давай. Быстрее. – Здоровенный Танцор толкает Пончо к ящику и тот вынужден взобраться на него и поднять руки.

Все четверо замирают в ожидании. Время тянется невероятно медленно. В отдалении слышатся крики и звон металла, но гораздо громче и совсем рядом учащённое дыхание товарищей.

– Ну? Долго мне так стоять? – Спрашивает Пончо. Заточка по-прежнему зажата у него в руке.

Откуда-то справа, в свете фонарей, появляется тень. Тень ползёт по забору в их направлении, но того, кто её отбрасывает пока не видно.

– Сработало! Вот и организаторы. – Радостно выдыхает Лама и хлопает приунывшего корейца по плечу.

Тень всё ближе.

Пончо опускает руки и слазит с ящика. Организатор вот-вот появится из-за угла.

– Здравствуйте! – Поднимает руку Лама и делает шаг вперёд. – Знаете… Мы тут…

Его речь обрывается.

– Пиздец… – Выдыхает Танцор.

Глава 2. Спартанец

Егор крутит в голове одну и ту же навязчивую мысль: во всём виноваты чёртовы деньги. Виноваты в том, что он стоит в этой тесной душной комнатушке во фланелевой рубашке, обливаясь потом. В том, что обувь, стоящая перед ним на столе, оказалась на размер меньше, несмотря на чёткие указания и, наконец, в том, что он здесь не один, а с раздражающе улыбчивым соседом. Причём эта вина ровным слоем, как масло по бутерброду, размазана по всему человечеству. Но особенно сильно в этом виноват, конечно, он сам. И именно это бесит больше всего.

– Как говоришь, ты сюда попал? – интересуется его сосед. Он уже натянул на себя мешковатые штаны с пластиковыми защитными вставками, а теперь собирался прибрать к ручонкам в новеньких военных перчатках ещё и шлем.

– Куда шлем потащил? – Егор останавливает его руку.

– Это мой. Они нам на двоих один комплект положили. Мне кажется, так и задумано. Видишь на стене два человечка нарисованы. Рядом с моим лежит шлем, штаны и перчатки, а с твоим броник и сапоги.

– Когда это человечек слева стал твоим?

– В тот момент самый, как мы сюда вошли. Я вошёл первым и встал слева, а ты вторым и оказался справа. Так уж получилось, не серчай дружище. Тебе же сказали, что мы в игре? Вот, считай, что она началась. Не парься, броник и сапоги ничуть не хуже.

“Сделаешь кое-что для меня и мы в расчёте”, – Егор вспоминает слова босса. В тот момент это казалось неплохим выходом из сложившейся ситуации. Косяков за ним в последнее время и вправду накопилось многовато. Последней каплей стала совершенно идиотская ситуация. Какие-то наркоманы вскрыли их ломбард на железнодорожной станции, где он частенько дежурил за прилавком и утащили всё, что сдавали сюда отчаявшиеся всех мастей ранее. Ломбард занимался скупкой золота, мобильных телефонов, да и вообще всего, что обладало хоть какой-то ценностью на вторичном рынке. На витринах были представлены даже позолоченные иконки и блестящий самовар. Расследуя инцидент с ограблением, он случайно до смерти забил одного из подозреваемых, а в конечном счёте оказалось, что тот ни при делах. Казалось, кому какое до этого дело? Да и какая разница умер очередной торчок от передозировки мефедроном или под подошвами чьих-то башмаков? Но, к несчастью, бедняга оказался сынулей какого-то местного “важного человека”.

– Это, блин, единственный наследник важного человека, Егор! За каким, хреном, скажи мне на милость, ты это сделал? – босс расхаживал по комнате с рюмкой водки в руке. Лоб его был покрыт испариной.

– Нам нужны были сведения, я пытался нырнуть поглубже. Вы же сами учили…

– Нырнул? Мне сказали у него пена изо рта шла, как из колпачка “Хед энд шолдерса” под струёй воды, Посейдон ты хренов. Да ещё это всё в интернет попало!

– Я потерял контроль, босс. Он разозлил меня. Я еле догнал, мелкого мерзавца. А я бегать вообще не люблю.

– А вот теперь, похоже, придётся, болван. Только пока не знаю в каком направлении. Ладно, вали давай. Я позвоню.

И босс позвонил. Подробностей было минимум, но главное было понятно: работа простая и после того, как он её выполнит, всё будет как раньше. Риски есть, но минимальные. Главное слушать указания и без самодеятельности. И тогда он вернётся к жене и детям. К тому моменту и их разгромленный ларёк успеют привести в порядок.

И вот он стоит рядом с каким-то мужиком в тесной комнатушке и переодевается. А судя по тому, во что именно он переодевается, работать придётся не зайчиком на детском утреннике, а работа явно не так уж проста, как говорилось в начале.

– Волнуешься? – снова подаёт голос сосед.

– Не особо. Я краем уха слышал, снаружи отребье одно, жалеть не нужно, они не просто так сюда попали.

– А я слышал, что нам с тобой повезло, приятель. Что мы сейчас довольно далеко от центра событий. Может до нас даже дело не дойдёт, в запасе отсидимся.

– Ага. Отсидимся. Как же. Что в том ящике? – Егор указывает на синий ящик в углу комнатки. – На нём что, мозг нарисован?

– Понятия не имею. Я хоть и на секунду раньше сюда зашёл, но, знаю не больше твоего. Заперт, ты сам видел. На нём лампочка красная горит, видимо не время ещё открывать.

Сосед раз за разом снимает и надевает шлем, пытаясь настроить его под себя. В мутном зеркале перед ним видны лишь его глаза и переносица. Остальную часть головы и лица скрывает серый, исцарапанный металл со вмятинами. Шлем явно не раз использовался до этого.

– Зелёная уже. – Егор наклоняется и возится с замком. После секундной задержки крышка открывается. Возражать тому, что написано на информационном экране нет никакого желания. Лозунг “Выживайте” не вызывает сомнений в том, куда он попал и чем ему предстоит заниматься. Всё как всегда.

Телефоны исчезают в ячейках и на их месте появляются два пейджера.

> Егор Сорокин _

> 40 _

> ID сгенерирован.

> Спартанец.

– О, Спартанец. Я как раз раньше за “Спартак” болел. Подходящее погоняло. Хорошая моторолка, кстати, мне такие до сих пор заносят порой. Раритет. Раньше такие популярны были.

– Ты знаешь, напарник, Спартанец, это не футбольная тема. Был такой раб-гладиатор в Риме…

– Слушай, умолкни, а? Дай почитать, “раб-гладиатор” хренов. У тебя же приходят буквы на пейджер?

– Приходят…

– Вот и читай. Я сюда не болтать приехал.

– Ты чего грубишь, приятель? Ты же вот тоже болтаешь…

– Я читаю.

Егор внимательно смотрит на открывающиеся ячейки. На этот раз распахнулось сразу несколько секций, являя на свет нечто куда более весомое, чем пейджер.

> Новое снаряжение доступно

> Наименование: Электрошокер-дубинка “Нежный” (ур. 2).

> Наименование: Комплект защиты “Бронежилет “Штурм”, “Сапоги “Штурм”.

> ID получателя: Спартанец.

> Возьмите снаряжение из ячейки и с металлического стеллажа.

> Подтвердите получение в пейджере.

– А у меня смотри какая красавица. Бита с добрым названием “Ёжик”. И, как всегда, ни одного бейсбольного мяча. – Сосед держит в руках увесистую бейсбольную биту, с торчащими во все стороны гвоздями. – Как по мне, здесь мне повезло немного больше, чем тебе. В случае серьёзной стычки, дубинка будет куда более полезной.

– Считаешь?

Спартанец несколько раз нажимает кнопку, разглядывая как на противоположном конце дубинки с громким треском трепещет синяя искорка. Он дожидается пока сосед отворачивается и засовывает дубинку напарнику под шлем, целясь в шею. Сосед вздрагивает и падает на пол, с грохотом ударяясь головой в шлеме о стеллаж.

Новый удар током заставляет лежащего ничком соседа вновь изогнуться. Спартанец, с громким пыхтением, придавливает лежащего ногой и стаскивает с него шлем.

Электрошокер снова трещит. Лежащий на полу человек стонет.

– Ты что творишь, мудак…

– Мне кажется, я понял в чём заключалось первое испытание раньше тебя, приятель. Всё же ты невнимательно читал. “Выживай” – так там было написано. А вот и наш ёжик. В тумане.

Он понимает дубинку и несколько раз вонзает торчащие гвозди в шею и голову лежащего перед ним человека. Сосед извивается и хрипит, но не может перевернуться. Ста двадцатикилограммовая туша намертво прижимает агонизирующее тела к полу. Он так и не узнал его имени. Ему абсолютно плевать.

> Социальный рейтинг: 100

> Эффективность – единственная мораль.

– Соцрейтинг не понижен, значит всё правильно. – Спартанец проверяет, что дверь заперта изнутри и со вздохом присаживается на труп, чтобы перевести дыхание.

Он деловито оглядывает пространство вокруг: стены, медленно закрывающийся синий ящик, выданную организаторами амуницию. Похоже, ничего полезного, кроме того, что он уже успел увидеть, нет. Он стаскивает штаны с соседа, радуясь, что не порвал их во время стычки. Несмотря на торчащий живот, они пришлись ему почти в пору. А вот со шлемом возникла заминка. Большая голова с трудом втиснулась внутрь.

“В тесноте, да не в обиде”, – усмехается он про себя, поправляя длинную рыжую бороду. Он доволен, что теперь у него полный комплект защиты. Жучка он цепляет на пояс, а мозолистые ладони сжимают приятную лакированную рукоять дубинки. Она тяжелее, чем обычно из-за беспорядочно набитых в неё гвоздей. Спартанец стряхивает с них несколько капель крови. Обтирать их платком не хочется, вдруг он уколется, а чем мог болеть усопший одному богу известно. Лучше уж так. Само высохнет.

Наконец, Спартанец выходит наружу и осматривается. Похоже, сосед не соврал, они и вправду находятся в стороне от гущи событий. Он стоит на втором ярусе, на специальной площадке, сваренной из решёток, в углу большого ангара. Похоже, отсюда начальство наблюдало за работой сотрудников. А ещё похоже, что кабинка с трупом внутри имеет хорошую шумоизоляцию. Такое явление часто встречается на производствах с высоким уровнем шума. Внутри ангара горит несколько тусклых красных лампочек. Какие-то станки и кучи сваленного в угол металлического барахла. Часть из них накрыты тканью. Всё вокруг выглядит довольно старым и заброшенным.

Пейджер снова пищит.

> Задание активно

> Тип: Индивидуальное

> Описание: Покиньте ангар. Поверните налево. Пройдите вдоль стены до следующего строения. Снаружи вас ожидают четверо игроков.

> Ваша задача – донести им, что эта “игра” не игра. Никого не убивать.

> Время: 2 минуты.

> Вознаграждение: доступ к оружию ур. 3

> Подтвердите готовность. (Отказ фиксируется как нарушение протокола).

> Выживай!

– Две минуты?! – Спартанец быстро спускается и чуть не падает с лестницы. Замечает, что давящий на голову шлем сильно потеет, если дышать нервозно и прерывисто. Успокаивается. Дверь ангара подсвечивается мерцающей табличкой “выход” и найти её проще простого. Сообщение о том, что соперников четверо заставляет волноваться, но он решает, что вряд ли у кого-то из них имеется полной комплект защиты. Возможно, они сражаются друг с другом или спят. На всякий случай Спартанец берёт в левую руку дубинку и нащупывает большим пальцем кнопку электрошокера. В правой зажата бита. Он ускоряется как может. Идти тяжело, ботинки жмут, к тому же он боится, что шлем снова запотеет. Он надеется напасть неожиданно, из-за угла.

Спартанец выскакивает из-за угла на полном ходу. Перед ним четверо. Без защиты, среди кучи каких-то пакетов. Один из них здоровается с ним и его глаза округляются. На лице читается паника, незнакомец явно ожидал увидеть кого-то другого. Все четверо бросаются врассыпную. Один из них, самый здоровый, зацепляется ногой за пакет и почти падает.

Секундного замешательства хватает, чтобы Спартанец с размаху всадил шипастую дубину в замешкавшуюся задницу. Её обладатель визжит и валится на землю. Пожалуй, что с него достаточно. Он озирается по сторонам, двое уже далеко, в таком состоянии их не догнать. А вот третий, похоже, рванул в тупик. Им-то и стоит заняться.

– Парни! Парни, он зажал меня! Пацаны-ы-ы! – Загнанный в угол коротышка что-то сжимает в руке. Похоже на заточенную отвёртку. “Это что ли оружие уровня один? А у меня в руках уровень два. Весомое преимущество. Любопытно, что там на третьем”.

Спартанец нажимает на кнопку, шокер трещит, синяя искорка, словно гиптотизёр, приковывает взгляд второго незнакомца, который трясётся как осиновый лист. Заточку теперь он сжимает обеими руками. Это хорошо, значит не решится на удар а если решится, то он будет медленным и предсказуемым. Спартанец поворачивает голову, чтобы понять не спешат ли остальные на подмогу. Тот первый, с проколотой задницей, отползает в сторону товарищей. Оставшиеся двое не двигаются с места.

“Ссыкло. Они не помогут. Работа будет проще некуда”.

Лёгкий тычок шокера заставляет упасть дрожащего перед ним мужчину на колени. Заточка падает на пол.

– С-сука… – озлобленно цедит он, демонстрируя Спартанцу редкие зубы. Видимо ему не привыкать получать по физиономии. Что ж, пусть и сегодняшний день не станет исключением.

Тяжёлый удар сапогом в лицо заставляет парнишу опрокинуться навзничь. Впервые Спартанец рад, что на ногах у него тяжёлые военные сапоги, хоть и слегка тесные. Разносятся. Добивать лежачего не хочется. Он наверняка уже всё понял насчёт предстоящей игры.

Пожалуй, следует заняться оставшимися двумя. Пейджер молчит, а значит задание пока не выполнено. Спартанец замечает, что одна из дверей между ним и целями неожиданно открывается. Двое хватают товарища с продырявленной пятой точкой, поднимают его и тащат внутрь.

– Стоять! – Спартанец бежит так быстро как позволяет ему грузное телосложение и внушительная экипировка. Он врезается в железную дверь, словно носорог, но та уже заперта.

“Что дальше? Может мне следует притащить к двери парнишку с разбитым носом и начать его пытать? Тогда они наверняка откроют”. Спартанец улыбается своей смекалке и двигается в сторону до сих пор лежащего на земле человека.

Пищит пейджер.

> ЗАДАНИЕ ВЫПОЛНЕНО

> Фиксация завершена.

> Реакция зарегистрирована как оперативная.

> Открыт доступ к оружию уровня три. Отправляйтесь к ближайшему синему ящику.

> Комментарий системы: здесь выживают те, кто не спрашивает “зачем?”. Хорошая работа!

Глава 3. Дрозд

Перепуганные люди стоят друг за другом, образуя шесть ровных колонн, по пятнадцать человек в каждой, ровно так как велел голос из громкоговорителя. Колонны относительно ровные, поэтому людей легко посчитать. Все они прибыли сюда на автобусе вместе с Адрианом. Кто-то по своей воле, считая это игрой, кто-то став жертвой обмана, а кого-то привели насильно. Разве можно знать все причины, приводящие людей на игру? Да и нужно ли?

Адриан хорошо знает о том, что будет происходить дальше. За последние несколько лет он внёс значительный вклад в сюжет игр и анализ поведения игроков. Проводил тесты, интервьюировал участников, корректировал поведенческие модели.

Постепенно он пришёл к интересному выводу: страдание и страх – естественные и необходимые инструменты трансформации личности.

Адриан вспоминает как однажды стоял у заляпанной кофемашины, рядом с коллегой, в одной из лабораторий. Светлая и современная, она больше напоминала шикарный офис бирюзовой айти-компании.

Большинство из сотрудников не догадывались чьи именно данные так тщательно изучают и кто все те люди, с которыми они проводят бесконечные интервью. Большинство, но не Адриан.

Ему нравилось знать больше, чем знают другие. Он словно маленькая юркая птичка порхал между сотрудниками, слушая, анализируя, помогая новичкам. Он и несколько таких же как он тайно называли себя “зрячими” и всегда отмечали гигантскую разницу между себе подобными и сотнями “слепых”. Тех, кто думает, что люди по ту сторону экрана не настоящие. Что они просто “характеры”, слепленные нейросетью и подвергнутые несуществующим испытаниям. Живые нейропсихологи, работающие с пациентами, слепленными из кучки пикселей. Слепые.

Адриан Меллер насмехался не грубо – он делал это с ледяной, интеллектуальной иронией, превращая любой самый проходной диалог в повод для демонстрации собственного превосходства.

– Уже сутки без сна. Усталость… как будто я один это всё вытягиваю. – Вздохнул коллега, пригубив только что сваренный капучино.

Адриан нажимает кнопку с надписью “американо”, глядя поверх очков на смешной белой резинке:

– Забавно. Субъекты без еды, сна и сочувствия уже десять суток. Но они почему-то не жалуются. А у них и кофе-то нет. Тем более на безлактозном. Может поставить туда кофе-машину? Делонги подойдёт? Как считаешь?

– Всё это и так слишком реалистично, доктор Меллер. Я, пожалуй, пойду. Извините.

В конечном счёте он решился. Ему недостаточно было оставаться просто зрячим. Ему хотелось видеть гораздо больше других. А для этого необходимо было самому стать кем-то большим. К тому же все инструменты для преобразования были под рукой. Страх и страдания, боль и выбор – весь набор мерцал на мониторах, отражаясь в толстых очках на нелепой пожелтевшей резинке. Высшая форма психотерапии. Абсолютное самопознание.

Он настоял на своём участии, в качестве полноценного игрока, чтобы очиститься и сделать следующий шаг. Отправил неофициальный запрос и получил положительный ответ. Организаторы – настоящие боги игры. Их никто не видел, но ходили слухи, что они все до единого сами прошли игру и выжили. Теперь настал его черёд присоединиться к их сонму.

В назначенный день он вышел на автобусную остановку и сел на необходимый маршрут.

Все необходимые указания были получены участниками по пути. Главная мысль, которую транслировала бегущая строка в кабине:

> Ты – участник. Ты здесь не случайно.

Ни один будущий игрок не вышел по пути. А когда автобус въехал на территорию завода эта возможность закрылась вместе со скрипом въездных ворот.

И вот игра начинается.

Синие ящики открываются одновременно. Перепуганные игроки переглядываются, пытаясь понять, как действуют остальные. Он знает, что скоро они перестанут это делать и начнут принимать собственные решения.

Адриан без колебаний кладёт смартфон в ячейку. У него было несколько запасных телефонов дома, но он предпочёл взять с собой основной. Он пришёл за просветлением, всё должно быть честно, даже в мелочах.

> Адриан Меллер_

> 60_

> ID сгенерирован.

> Дрозд.

– Меллер не удивлён. Дрозд так дрозд! – Усмехается он вслух. Клички игроков генерируются случайным образом, заставляя игроков мучиться в догадках.

Он видит, как игроки сбиваются в группы. Клички отличный повод для начала социального взаимодействия. Но ему самому пока не хочется ни с кем разговаривать. Ещё рано.

Крышка синего ящика снова открывается, а пейджер пищит.

> Новое снаряжение доступно.

> Наименование: Заточка из зубной щётки «Чарли».

> ID получателя: Дрозд

> Возьмите снаряжение из ячейки.

> Подтвердите получение в пейджере.

– Эй! Это моя ячейка!

Какой-то молодой неопрятный верзила, со слегка опухшим после регулярных возлияний лицом, отпихивает Дрозда. Он не положил телефон в ячейку и теперь пытается исправить ошибку, присвоив чужое оружие.

– Ты ошибся. – Миролюбиво улыбается Дрозд и указывает на соседний слот. Твоя ячейка вот эта, рядом. Там великолепный нож, видишь? Куда лучше этой хрупкой пластиковой щётки.

– Точно! – Верзила хватает чужое оружие и сцепляется с другим участником в споре. Теперь у Верзилы есть аргумент, что седовласый старик в очках на резинке подтвердил, что ржавый кухонный ножик принадлежит именно ему. А у Дрозда остаётся его собственный экземпляр оружия уровня один. Он знает, что всё почти всё оружие первого уровня лишь кучка бесполезного хлама. И этот хлам вскоре достанется падальщикам, которые придут по заданию системы убрать тела. Рисковать ради подобного не стоит. Что-то действительно ценное он сможет добыть позже.

Дрозд отходит подальше от конфликта и разглядывает синий ящик с изображением белого мозга. Изобретение, которое кажется ему гениальным. Снаружи выглядит, как лежащая на земле железная коробка, а на деле ящик – выходное отверстие, соединяющееся с шахтой с целым арсеналом внутри. Может выдавать оружие и амуницию разных размеров за счёт открытия одной или сразу нескольких ячеек. Простой интерфейс и безотказная работа. Ему жаль, что не он придумал подобное. Но его специфика не механизмы, а люди.

Дрозд достаёт из кармана тканевый носовой платок и тщательно протирает очки. Этот ритуал он проделывает перед каждым серьёзным делом. Времени остаётся мало. Следующее сообщение на пейджер скорее всего превратит всё в радиусе сотни метров в кровавое месиво. Он не знает точно каким будет сценарий на этот раз. Алгоритмы нейросети добавляют свои нюансы вокруг изначально придуманного сценария и гадать не имеет смысла. Нужно импровизировать.

Дрозд закрывает глаза и тихо произносит на латыни:

– Nosce te ipsum. Morts est clarificatio. (лат. Познай себя. Смерть – просветление.)

Он открывает глаза и улыбается. Ритуал закончен.

Пищит пейджер. Любопытно.

> Задание активно

> Тип: Индивидуальное

> Описание: Убейте как можно больше игроков за пять следующих минут.

> Время: 5 минут.

> Вознаграждение: Пятеро победителей получат доступ к оружию ур. 3 и иммунитет к заданию на выбывание.

> Подтвердите готовность. (Отказ фиксируется как нарушение протокола).

> Выживай!

Дрозд проглатывает сообщение за секунду. В его памяти вспыхивают картины прошлых лет. Картины на мониторах, которые были выпуклыми, а не плоскими, как сейчас.

Люди обдумывают то, что доносит им система.

Люди сомневаются в том, что система серьёзна.

Люди пытаются договориться и терпят неудачу.

Люди начинают кромсать друг друга.

Он размышляет о том, что с начала нулевых годов массовая культура всё-таки сделала своё дело. Королевская битва 2000-го года, Пила 2003… Успех… Множество новых “Пил” … Геймер 2009-го, Голодные игры 2012, Игра в кальмара 2021… Дрозд может назвать ещё десяток фильмов, плотно внедривших в сознание людей факт – если ты попал в игру, то это серьёзно. И чем раньше ты осознаешь этот факт, тем больше у тебя шансов на выживание.Дрозд срывается с места и бежит подальше от тех, кто только дочитывает написанное на пейджере.

Дрозд давно догадывается, что производство многих подобных фильмов частично софинансируется организаторами игр, подобных этой, по всему миру. Гораздо интереснее получать “подготовленных” игроков с креативным мышлением и пониженным отторжением к убийствам. От этого игры становятся всё более зрелищными с каждым годом.

Он даже помнит забавное исследование. С каждым годом, время до “Первой крови” уменьшается. Тренд красного графика всё время идёт вниз. Как-то они со “зрячими” коллегами поспорили, что к 2035 году, “Первая кровь” будет проливаться ещё до первого сообщения системы. Но Дрозд уверен, что это произойдёт гораздо раньше, лет через пять-семь.

Он оборачивается, чтобы убедиться, что за ним никто не гонится и переводит дух. К противоположному углу ангара бежит мальчишка лет пятнадцати, совсем ещё школьник. Учёный удивляется, что его допустили к играм в таком юном возрасте, но одновременно радуется, что тот оказался достаточно сообразительным, чтобы покинуть “котёл” вовремя. Смерть ребёнка в первом же задании совсем ни к чему.

Он переводит взгляд на синие ящики. Дрозда совсем не удивляет то, что на сотню игроков всегда находится минимум десяток тех, кто желает быстро получить “стартовый бонус”. Лет пятнадцать назад он назвал бы их кровожадными беспринципными ублюдками. Но сейчас он был о них совсем иного мнения.

Он вспоминает, почти дословно, запись в своём дневнике, который прихватил с собой и на этот раз. В случае его смерти организаторы смогут ознакомиться с мыслями, которые он вынашивал в себе долгие годы. Возможно, они найдут их полезными. О тех, кто быстрее других включаются в игру он записал следующее:

Это не люди, которых игра испортила. Это люди, которым наконец разрешили быть собой.Такие субъекты… не адаптируются, они раскрываются. У них нет шока, нет сопротивления – только возбуждение. Это не социопатия в чистом виде, скорее – готовность. Они не срываются – они действуют.

Убедившись, что никто не пытается его прикончить, Дрозд спокойно оглядывает место “Первой крови”. Он впервые видит его не через монитор и так близко. Его дыхание учащается, а в груди перехватывает от возбуждения. На этом представлении он в первом ряду. Ему хочется кричать от восторга, но он предпочитает глубоко дышать и наслаждаться волнами, бьющими в грудь и шею адреналина.

“Всё это прямо сейчас! Я вижу! Вижу!”

Возле синих ящиков происходит настоящее побоище. Те, кто решили поучаствовать в битве за первую кровь оказались в самом лучшем положении. Они сразу завладели самым эффективным оружием. Они не нападали друг на друга, ведь вокруг было достаточно спин тех, кто всё же решил бежать, но думал слишком долго или был слишком медлителен. Самых первых и быстрых, бывшие коллеги Дрозда называли “кроликами”, они первыми удирали с поля боя без повреждений и имели возможность спрятаться и обдумать дальнейшие действия.

“Волки”, как правило, не трогали друг друга, риск для жизни был слишком велик, но самое главное было то, что вокруг было достаточно “овец”, неуклюжих, беспомощных, блеющих о мире и равенстве.

Дрозд вспоминает шутку, которую из года в год повторял новичкам во время подобных испытаний. Новички часто появляются в офисе: переработки и частые выгорания являются главной причиной высокой текучки в организации.

– Девочки заткните уши! О мире и равенстве здорово говорить, когда лежишь на диване с бокалом пива в руке. На дворе май, по телевизору в очередной раз показывают Властелина колец, а под одеялом тебе делает приятно симпатичная молоденькая стриптизёрша, – вещал он и новички хихикали в ответ. – А когда ты “волк”, “кролик” или не дай бог “овца”, тут уж не до равенства верно? Кстати, кто лично вы, а? Ну-ка хором!

– Волки! – Кричали лучшие на курсе специалисты, прошедшие предварительный отбор в организацию.

Но Дрозд знал статистику. Никакие они не волки. Возможно лишь один из десятка. А может быть даже реже.