Читать онлайн Ядовитая мора для монстра

АННОТАЦИЯ:

ОН РАЗРУШИЛ ЕЁ МИР. ОНА РАЗРУШИТ ЕГО.

ОН – чудовище, которое не знает жалости. Воин, чья кожа покрыта шрамами, а руки – кровью. Он живёт войной, убивает без сожалений и берёт то, что хочет. Он разорил её дом. Он убил её семью. Он забрал её себе.

ОНА – смертельный соблазн. Голос, от которого мужчины теряют разум. Прикосновение, которое обещает рай, но дарит только смерть. Её кровь – проклятье, её запах – безумие, её тело – пламя, которое сожжёт любого, кто рискнёт приблизиться.

ОН ХОЧЕТ ЕЁ. Он никогда не знал, что такое желание, пока не услышал её голос. Пока не вдохнул её аромат. Пока её проклятые губы не изогнулись в дерзкой улыбке. Она ненавидит его, мечтает разорвать, уничтожить, сжечь дотла… и именно поэтому он не может отпустить её.

ОНА НЕНАВИДИТ ЕГО. Всем сердцем, каждой клеткой, каждой каплей проклятой крови. Он – чудовище, убийца её рода, зверь, который не заслуживает ничего, кроме смерти.

НО ОНА В ЕГО РУКАХ. Закована в цепи. Заперта в ледяном дворце. И каждая секунда рядом с ним – пытка.

ОН ПЫТАЕТСЯ ПОДЧИНИТЬ ЕЁ.

ОНА ПЫТАЕТСЯ СЛОМАТЬ ЕГО.

ОН СОЖРЁТ ЕЁ.

ОНА СОЖЖЁТ ЕГО.

ТРИГГЕРЫ

Тёмное, жестокое фэнтези. Власть, плен, насилие, вожделение, кровь, боль.

Герой – чудовище. Героиня – не жертва, но и не спасение.

Это не история про любовь. Это история про то, как один зверь загнал в клетку другого. Ты готова заглянуть в бездну?

ПРОЛОГ

Мир рушился, рассыпаясь в огне и пепле. Я не могла дышать – воздух был тяжёлым, пропитанным гарью, кровью и смертью. Горящие обломки падали с высоты, искры разлетались в стороны, а по каменным плитам текли алые реки. Я слышала крики. Они заполняли всё, оглушали, разрывали сознание на части. Чертоги пылали, превращаясь в руины, и я понимала – этому не будет спасения.

– Отец! – голос сорвался на крик, но в этом аду его никто не мог услышать. Я рванулась вперёд, босые ноги скользили по разбитым плитам, платье рвалось о шипастые доспехи, что валялись на мёртвых телах. Они были повсюду. Высокие, широкоплечие, затянутые в потускневшую броню, покрытую тёмными рунами. Орки. Чудовищные, безжалостные, вышедшие из ночных кошмаров.

Я заметила его сразу.

Он не двигался. Просто стоял посреди хаоса, высоко, как скала, и смотрел на меня. В этом взгляде не было ненависти или ярости – только хищная, ледяная сосредоточенность. Светящиеся жёлтые глаза, бесстрастные, внимательные, изучающие. Он поднял руку, и будто по невидимому приказу война на мгновение замерла.

А потом он заговорил.

– Всех убить. Эту оставить.

Всё внутри сжалось в комок. Нет. Нет, нет, нет! Я метнулась к отцу, но удар меча рассёк воздух, и я увидела, как он падает. Как его глаза, полные жизни, находят мои. Как он пытается что-то сказать, но уже слишком поздно. Мир снова наполнился звуками – глухие удары, звон стали, предсмертные хрипы. Мои сёстры кричали. Я видела, как они падали одна за другой. Как кровь хлестала на холодные камни. Как ломались их хрупкие тела. Я ничего не могла сделать.

Чёрный силуэт приблизился, заполнив собой пространство. Я сорвалась с места, схватила кинжал с тела павшего стражника, метнулась к нему, разрывая воздух. Я била со всей силы, с отчаянной яростью. Но он был быстрее.

Мощная рука перехватила запястье. Боль пронзила пальцы, кинжал выпал, звякнув о камень. Я не сдавалась, вырвалась, вцепилась в него ногтями, расцарапала кожу, била кулаками. Он даже не шелохнулся.

– Пусти! – голос дрожал, но он был твёрдым.

– Нет.

С этими словами он легко, как тряпичную куклу, взвалил меня на плечо. Я закричала, ударила его в бок, изогнулась, пытаясь сбросить его руку, но он держал крепко. Он даже не напрягался.

Я снова подняла голову. Чертоги горели. Всё, что я знала, кем была, кем могла бы стать – исчезало в языках пламени. Я открыла рот, чтобы закричать, но ничего не успела.

Тьма накрыла меня.

Глава 1

Серебряные Чертоги возвышались над миром, застыв среди вечных снегов окрашенных в голубые переливы, словно забытый богами храм. Ветра здесь несли только тишину, холод и отголоски прошлого. Этот замок был нашим домом, нашей клеткой и нашей могилой одновременно.

Я родилась среди стен, которые никогда не знали чужих шагов. Никто не приходил к нам, никто не видел нас, никто не знал, что мы существуем. Почти никто…

Мы были призраками, спрятанными в камне и золоте, замурованными в легенду, которая должна была умереть вместе с нами.

Отец говорил, что снаружи – война. Там, за границей ледяных хребтов, мир умирал, сражаясь в крови и пепле. Люди, орки, демоны – они резали друг друга за землю, за власть, за магию, за души. Но больше всего они жаждали нас.

"Вы – сила, которая не должна попасть в чужие руки," – повторял он нам снова и снова, пока его голос не становился частью этого замка.

Я не помню, когда впервые поняла, что он боится нас.

Он любил нас, да. Но он боялся сильнее.

Дочери Смерти

Меня зовут Катрин Мар’Эз’Риэль, и я была одной из последних Мор.

Когда-то нас было больше. Шесть сестёр, шесть голосов, шесть сердец. Но смерть жила в нас с самого начала.

Ланор умерла в три года, задохнувшись от силы собственной магии, она убила ее. Сирин исчезла, испарилась, будто её никогда не существовало. Вэлла молчала всю свою жизнь, а потом в десять лет выпила яд, который убил ее.

Теперь нас осталось трое.

Эниэль – старшая, почти женщина, с волосами цвета белого пепла и глазами, застывшими в вечной зиме. Она никогда не улыбалась, её голос был тише ветра, но когда она говорила, стены дрожали. Отец уважал её, а я боялась.

Селин – младшая, маленькая, хрупкая, с большими зелёными глазами, которые всегда были полны испуга. Она держалась за меня, пряталась за моей спиной, искала во мне защиту, хотя я знала, что её сила – мощнее моей. Но она никогда не кричала. Она убила нашу мать своей магией, когда родилась. Выпила из нее жизнь. Наполняясь ею.

Я… Я была самой опасной из них.

"Ты пахнешь огнём," – говорил мне отец. "Ты не должна выходить наружу."

Я не знала, что он имеет в виду. До тех пор, пока не поняла, что каждый мой шаг оставляет след, каждый взгляд вгоняет страх в его сердце, каждый выдох – напоминание о том, что во мне течёт магия, которая способна уничтожить.

И если бы нас нашли… если бы нас забрали…

Они бы сделали из нас оружие.

Ночью я видела огонь.

Он разрывал небо, пронизывал тьму, лизал облака, будто пытался их сожрать. Драконы кружили над горизонтом, их крылья заслоняли звёзды, а вой гремел в ушах, будто пророчество.

Я проснулась с криком.

Темнота. Тишина. Тело в липком поту, сердце бешено колотится, но в замке всё спокойно.

Я натянула одежду. Мы всегда были одеты во все черное, закрыты по самое горло, на руках перчатки, на голове платок или капюшон. Мои гулкие шаги разносились по пустым залам, зеркала отражали меня – девушку с растрёпанными золотыми волосами, со взглядом, полным тревоги.

Серебряные Чертоги спали.

Но я знала.

Я знала, что скоро всё изменится.

Огонь в небе был предупреждением.

И мир уже шёл за нами.

Я всегда знала, что родилась для чего-то большего. Не для жизни, не для любви, не для того, чтобы наблюдать за миром через окна серебряных башен. Я родилась на погибель тех, кто сеял войну.

Так сказал отец.

Так говорили легенды.

Так говорила сама магия, что текла в моих венах.

Когда-то мы были богами, наш род. Моры – дочери пламени, несущие проклятье живым. Нас создавали как оружие, чтобы мы уничтожали. Не любили, не жили, не чувствовали – а травили и сжигали.

И магия, что вплелась в нас, напоминала о себе с каждым вдохом.

Моя кожа – яд. Кто прикоснётся, оставит на себе глубокие ожоги. Кто прижмётся – загниёт изнутри. Отец говорил, что мне никогда не суждено чтобы меня обняли, потому что любой, кто коснётся, будет орать от боли.

Мой голос – смерть. Стоит мне захотеть, и мой голос соблазняет и сводит с ума, выворачивает кровь из вен, ломает кости от похоти.

Мой запах – безумие. Отец говорил, что если меня выпустить наружу, мужчины падут к моим ногам. Но не от любви, а от жажды. Они потеряют себя, их инстинкты победят разум, их плоть станет их врагом. Они будут рвать друг друга за возможность вдохнуть мой запах ещё раз.

Я проклятие.

Я – смерть, заключённая в женское тело.

И я всегда знала: если мир найдёт меня, он попытается меня уничтожить.

Либо сломить.

Либо подчинить.

Я просто не думала, что этот день придёт так скоро.

– Ты слышишь меня, Катрин? – Ладонь отца сжалась на моём плече, ледяная, сильная, давящая.

Я смотрела в его лицо, в серые, как пепел, глаза и кивала. Конечно, слышу. Как можно не слышать?

– Люди, орки, демоны – они все одинаковые. Им нужно одно: твоя кровь. Они оторвут тебе руки и ноги, если это даст им власть, – его голос звучал ровно, спокойно, почти ласково.

Он воспитывал нас в запертых стенах Серебряных Чертогов, охранял нас, защищал…

Но больше всего он защищал мир от нас.

Селин думала, что это забота. Эниэль знала, что это страх.

Я же не знала, что думать.

– Ты должна помнить, что ты, – продолжал отец. – Никогда не забывай.

Я молчала.

– Повтори, – его пальцы сжались, как когти.

Я знала, что он не успокоится.

– Я Мора.

– Дальше.

– Моя кожа – яд, мой голос – смерть, мой запах – безумие.

– Дальше.

– Если я выйду наружу, мир падёт к моим ногам.

Отец смотрел на меня долго, слишком долго. Будто пытался увидеть во мне чудовище, которого боялся.

– Ты не выйдешь!

***

В Серебряных Чертогах было слишком тихо.

Никаких посторонних звуков, никаких чужих шагов. Мы существовали только друг для друга.

Я нашла Эниэль в верхней галерее.

Она стояла у окна, наблюдая за тем, как снежный шторм накрывает горы, и её волосы, белые, как пепел, рассыпались по спине.

– Опять отец? – не оборачиваясь, спросила она.

– Опять, – я вздохнула и прислонилась к колонне.

Она молчала.

Эниэль редко говорила. Иногда казалось, что она могла бы исчезнуть, и мы бы даже не заметили, настолько легко она растворялась в этом холодном, мёртвом месте.

Но я знала, что она сильнее всех нас.

– Как ты думаешь, он прав? – я спросила. – Я самая чудовищная из нас всех?

– Он боится, – её голос был ровным. Он всегда был ровным.

– Но если он боится, значит ли это, что мы действительно чудовища?

Эниэль развернулась и посмотрела на меня.

Её глаза – цвета льда. Холодные, как сама зима.

– Я думаю, что если бы мы действительно были чудовищами, мы бы уже давно разорвали его в клочья.

Селин пряталась в библиотеке.

Она любила книги, любила истории о другом мире, о мире, которого мы никогда не увидим.

Когда я вошла, она подняла голову, её зелёные, огромные, испуганные глаза замерцали в тусклом свете.

– Ты слышала? – прошептала она.

Я нахмурилась.

– О чём ты?

Селин закрыла книгу.

– Ночью… Я слышала…

Я напряглась.

– Ты уверена?

– Я слышала драконов, – она сглотнула. – Они летали над замком.

Холод разлился по спине.

– Эниэль знает?

– Она сказала, что мне показалось.

Я смотрела на младшую сестру.

Она была самой слабой из нас. Но иногда я думала, что именно поэтому она могла видеть то, чего не видели мы.

Я накрыла её руку своей.

– Всё в порядке, – солгала я.

Но страх уже поселился в груди.

– Ты хочешь выйти отсюда? – вдруг спросила она, и посмотрела на меня с утверждением. Скорее это был не вопрос.

– Да…только этого не случится. Отец не позволит.

Мы не выходили наружу. Никогда.

Мир был слишком опасен для нас. Или, как говорил отец, мы были слишком опасны для мира.

Я не помню, когда впервые поняла, что не просто живу в золотой клетке, а заперта в ней навсегда.

С самого рождения нас учили только одному: прятаться.

Прятать своё дыхание.

Прятать взгляд.

Прятать голос.

Но что делать, если всё твоё существование – это соблазн?

Что делать, если само твое тело – это ловушка, которая зовёт, манит, заставляет терять разум?

Мы не просто женщины.

Мы Моры.

Последние из тех, кого когда-то создавали, чтобы завлекать, губить, уничтожать.

Глава 2

Я пришла в себя от холода.

Резкий порыв ветра хлестнул по лицу, сорвав с ресниц капли влаги – слёзы или дождь, я не знала. Мир вокруг трясся, рвался, летел куда-то в безумном галопе. Когти впивались в землю, лапы тяжело ударяли по мерзлой земле, и только тогда я осознала: я не на земле. Я верхом на звере. На тигре?

Грудь сжалась от паники. Огромный, тёплый, мускулистый хребет двигался подо мной, а его шерсть казалась грубой, жёсткой, словно щетина. Я дёрнулась, огляделась – и тут же наткнулась на него.

Монстр.

Он сидел позади, крепко удерживая меня, его рука – стальная хватка – была сомкнута вокруг моего живота, прижимая меня к себе. Я замерла на мгновение, но потом меня накрыло с головой.

Гнев. Ужас. Боль.

Мои запястья болели после его хватки. В голове шумело. Мой дом… мой отец… мои сёстры… Я судорожно втянула воздух, и в горле встал ком.

– Пусти, ублюдок! – прошипела я, дёрнувшись в его руках, но он даже не напрягся.

Он был слишком силён.

Паника закрутилась внутри, и я сорвалась. Развернув голову, я вцепилась зубами в его руку, намеренно глубже впиваясь в его плоть. Я хотела причинить ему боль, оставить рану, заставить хоть как-то запомнить этот момент.

Но он… засмеялся.

Глухо, низко, раскатисто, как гром среди ночи.

– Ты меня кусаешь? – усмешка в голосе, тёплая вибрация за моей спиной. – Девчонка, да я съел бы тебя быстрее, чем ты меня поцарапала.

Я задыхалась от ненависти. Меня трясло, руки дрожали. Я развернулась как могла, вырываясь из хватки, и обхватила его запястье голыми руками.

И он вздрогнул.

Его кожа зашипела от жара. Я видела, как появились покраснения, будто ожоги. Он не закричал, не отдёрнулся, но замер.

Я продолжала жечь его.

Я вложила в это всё, что у меня было. Всю боль. Весь гнев. Всё отчаяние.

Он смотрел на меня сверху вниз, и я ждала… ждала, что он наконец почувствует хоть что-то.

Но Монстр просто стряхнул мои руки, как будто они были пылью.

Он наклонился ближе, его дыхание горячей волной коснулось моего уха.

– Мне плевать, – прошептал он низко, спокойно, почти нежно. – Я слишком толстокожий для тебя, малышка.

Я задохнулась.

Проклятье. Проклятье!

Я сжала кулаки так сильно, что ногти впились в кожу, а потом… разрыдалась.

От бессилия. От боли. От того, что он разрушил всё, но даже это ему не стоило ни единого усилия.

Орк не сказал ничего. Просто продолжал ехать вперёд, не отпуская меня.

Я ненавидела его.

Горло сжалось, слёзы жгли глаза, но я зажмурилась, не позволяя им течь. Если он услышит мой всхлип, если увидит моё отчаяние – победит окончательно. Нет. Я не дам ему этого.

Ветер хлестал по лицу, пробираясь под разорванное платье, пробирая до костей. Я едва держалась в седле – если это вообще можно было назвать седлом. Огромный зверь подо мной – саблезубый тигр, кошмарный, жуткий, с густой чёрной шерстью и пылающими глазами – мчался вперёд, не сбавляя темпа. Его лапы рвали промёрзшую землю, когти вгрызались в почву, и каждый скачок отдавался во всём моём теле.

Но хуже всего было не это.

Хуже было то, что Монстр держал меня.

Огромная рука сомкнулась на моей талии, неподвижная, крепкая, как железо. Он удерживал меня легко, не напрягаясь, но я чувствовала – он не выпустит. Он не позволит мне упасть, сбежать, вырваться.

Я стиснула зубы.

– Куда ты меня тащишь?

Молчание. Только вой ветра и тяжёлое дыхание зверя под нами.

Я резко дёрнулась, стараясь высвободиться, но его рука не сдвинулась ни на сантиметр.

– Ты собираешься убить меня позже? Тогда зачем всё это? – срывающимся голосом бросила я, накрываемая волной паники. – Закончишь в каком-то храме? На ритуальном столе? Или, может, у себя в шатре?

Он снова промолчал.

Моё дыхание сбилось.

– Тебе ничего не ответить, да? Ты даже не считаешь нужным говорить со мной? Ты… ты ничтожество. Варвар. Чудовище!

Я развернулась насколько могла, впиваясь в него взглядом, полным ярости и отвращения. Но он только посмотрел на меня сверху вниз – спокойно, даже лениво.

– Кричи, сколько хочешь, – пробасил он низко, и этот голос отдался вибрацией в моей груди. – Но ты останешься здесь.

Я задрожала. От холода. От бессилия. От него.

– Ты сжёг мой дом… убил моего отца… моих сестёр. – Голос предательски дрогнул. Я стиснула зубы, глотая рыдания, но слова продолжали рваться наружу, горячие, полные яда. – Ты разрушил всё, что у меня было. У тебя нет ни капли жалости?

– Жалость – слабость, – отозвался он ровно.

Я вцепилась в край его доспеха, пытаясь ударить, но мой кулак ударился о железо. Он даже не повернул головы.

– Почему я?! – выдохнула я, задыхаясь от злости.

Монстр молчал.

Но его хватка на моей талии стала крепче.

И мне не нужно было слышать ответа.

Я была его трофеем. Его решением. Его собственностью.

Я зажмурилась, слёзы выжгли кожу, но я упрямо сжала губы. Он не увидит мою слабость. Не получит ни сломанного всхлипа, ни истеричного крика, ни просьбы о пощаде.

Только гнев. Только ненависть.

Я убью его.

Клянусь, я убью его.

Я повторяла эти слова, как молитву. Как проклятье. Но сейчас я ничего не могла сделать. Только терпеть, только ждать, пока этот ужас не замедлится, не остановится, не даст мне хоть крошечную возможность вырваться.

Тигр мчался сквозь ночь, прыжками преодолевая бесконечные снежные равнины. Ветер свистел в ушах, срывал с меня тепло, пробирался под тонкую ткань платья. Я дрожала, кутаясь в собственные руки, но не могла даже пошевелиться. Монстр держал меня, как железными цепями.

Где-то внизу, среди снега и камня, мелькали тени – другие орки, его воины. Они двигались в боевом строю, чёрной волной катясь вперёд, неся смерть и разруху, пока их вождь нёс меня.

Я не должна была быть здесь.

Я должна была умереть там, в Чертогах, с отцом, с сёстрами. Должна была гореть в этом проклятом огне.

Но он решил иначе.

Я скрипнула зубами, сжав кулаки, в который раз пытаясь вырваться из его хватки. Это было глупо – я знала, что он не отпустит, что он слишком силён, слишком огромен, слишком…

– Опять? – усмешка сорвалась с его губ, и я почувствовала, как его грудь вздымается от смешка.

Я сжала губы, но ярость уже накрыла меня волной.

– Пусти меня, чудовище!

Он хмыкнул.

– И ты просто сбежишь?

Я забилась сильнее, но он только сильнее сжал пальцы на моей талии.

– Хочешь умереть?

Я задохнулась. Он сказал это ровно, спокойно, без тени угрозы – будто просто констатировал факт.

Я замерла.

– Что?

– Если я тебя отпущу, ты умрёшь.

– Лучше умереть, чем ехать с тобой! – выкрикнула я, забыв о всём, кроме ненависти, что сжигала меня изнутри.

– Это единственное, чего ты добьёшься, если спрыгнешь. – Он чуть наклонился ко мне, его голос был низким, ленивым, почти убаюкивающим. – Эти земли не для таких, как ты. Ты замёрзнешь через час. Тебя сожрут через два.

Я повернула голову, встретив его взгляд.

– Так отпусти меня.

Он смотрел долго, в глаза, глубоко, пронизывающе. А потом усмехнулся – лениво, будто ему было просто не интересно.

– Нет.

Я задрожала. От ярости, от холода, от него.

Я ненавидела его так сильно, что готова была рвать ногтями его лицо. Хотела выцарапать его глаза, хотела, чтобы ему тоже было больно.

Но он не чувствовал ничего.

Ветер усилился, бросая в нас снежные хлопья, ледяные иглы врезались в щёки, но Монстр не замедлился, не остановился. Мы всё так же неслись сквозь ночь, и, несмотря на всю мою ненависть, несмотря на всю мою злость, я уже не могла удержать глаза открытыми.

Слишком холодно. Слишком больно. Слишком устала.

Я дышала прерывисто, а потом… просто закрыла глаза.

Я задыхалась от ярости и боли, но когда Монстр наклонился ближе, я увидела его лицо.

Я вздрогнула.

Он был ужасен.

Грубые, жёсткие черты, будто высеченные из камня, но не симметричные, не правильные. Его кожа – тёмно-зелёная, исполосованная старыми шрамами, каждый из которых рассказывал свою историю. Один – длинный, глубокий – тянулся от скулы к шее, другой пересекал лоб, уходя в линию густых чёрных дредов, которые были переплетены с кожаными ремешками, костяными бусинами, тускло поблёскивающим металлом.

Но самое страшное было в его глазах.

Один был янтарным, горящим, живым, ярким, полным дикого, звериного огня. А второй… второй был пустым, светящимся, нечеловеческим. Слепым? Проклятым? Я не знала, но в этом жутком свете было что-то неестественное, неправильное. Будто через него на меня смотрело нечто большее, чем он сам.

Я вжалась в зверя, стараясь отстраниться, но он не отпустил меня.

– Чего ты так смотришь? – его голос был низким, хрипловатым, с той ленивой насмешкой, от которой мне хотелось кричать.

– Ты… – слова застряли в горле.

Он был уродливым. Чудовищным.

Слишком большим. Слишком хищным.

Он не должен был существовать.

– Боишься? – он усмехнулся, и я увидела его клыки. Острые, желтоватые, звериные.

Я резко отвернулась, но это его только позабавило.

– Так ты всё-таки можешь бояться, – произнёс он, сильнее сжимая меня в руках, пока мне не стало трудно дышать.

Я задохнулась от ярости.

Я не боюсь.

Я ненавижу.

Глава 3

Сознание накатывает волнами, грязными, тяжёлыми, как вода, пропитанная кровью. Всё тело ломит, будто меня отбросило взрывной волной, но я помню, что взрыва не было. Была бойня. Было пламя. Были крики. Я чувствую вкус гари во рту, липкий налёт пепла на губах, и самое страшное – запах. Запах смерти, впитавшийся в кожу, волосы, лёгкие. Резкий, едкий, пропитанный железом и чем-то ещё, чем-то звериным. Глаза открываются медленно, но даже сквозь ресницы я вижу багровый свет костров. Шорохи. Голоса. Кто-то смеётся низко, раскатисто. Чьи-то шаги глухо звучат по замёрзшей земле. Я пытаюсь пошевелиться, но что-то сковывает движения. Не верёвки. Руки. Чужие, огромные, тяжёлые. Они сжимают мою талию так, что рёбра ноют от давления. Жар чужого тела пробирается сквозь тонкую ткань разорванного платья, пропитанного пылью и потом. Моё дыхание сбивается. Меня несут.

Разум рвётся наружу, прорывается сквозь пелену боли, как острые когти сквозь кожу. В груди вспыхивает паника, я дёргаюсь, но хватка становится крепче, пальцы вжимаются в бока, и только тогда меня осеняет. Это не кошмар. Не бред. Это реальность. Я в плену. Меня забрали. Моих сестёр нет. Моего отца нет. Мой дом – только развалины, сгоревшие дотла. Больше нечего защищать. Больше некому защитить меня.