Читать онлайн Сборник рассказов, драмы

© Любовь Мятиш, 2025

ISBN 978-5-0067-3374-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

автор Любовь Мятиш

Все персонажи в моей книге являются вымышленными и любое совпадение с реально живущими или когда-либо жившими людьми случайно.

Анна

Аннотация:

В глухой деревеньке девушку выдали замуж за незнакомого парня в другую деревню. Только детей родили, как началась Великая Отечественная Война.

Сколько всяких злоключений произошло с этой молодой матерью, как сложилась её жизнь?

Есть ответ в этом рассказе.

А может этот рассказ напомнит вам о жизни ваших бабушек или прабабушек.

Глава 1 Будем ждать

В маленькой деревне жили в основном русские. Деревенька располагалась на высоком берегу одноименной речки, растянулась от соснового бора до сети озёр. Её протяжённость всего-то километр, ширина в две улицы. Всего сто тринадцать домов. В деревне был магазин, почта, школа, сельсовет, машинно-тракторный парк. Даже клуб был, правда до прихода советской власти там была церковь. Жители занимались животноводством, пчеловодством, рыбной ловлей. В сосновом бору добывалась живица (смола), круглые коробки смолы вывозились для продажи в соседний город.

Жили в деревне Петровы, Коршуновы, Пермяковы, Санниковы, Киселевы, Акуловы. Вот сюда из соседнего села и выдали замуж Анну, стала она Коршунова. Замуж выдали не по любви, а потому что пришла пора. Парня нашли ей хорошего, Иваном звали. Он работал кузнецом. Был сиротой, воспитывали его тетки. Был у Ивана хороший дом, пятистенок, от родителей достался.

Анна тайком плакала, ведь всю жизнь прожив в своей деревне, оказаться одной среди чужих было тяжело. Сшили ей скромное свадебное платье, дали с собой приданое. На то время хорошее приданое – одежду, две подушки, пуховую перину, одеяло ватное, да двух баранов. Обещали по осени еще телочку привезти.

Погрузили родители все приданое и Анну на телегу и покатили в соседнюю деревню. Погуляли вечер, справили скромную свадьбу, да и уехали.

Анна выросла в большой семье, привыкла к труду. Сразу после ухода гостей начала наводить порядок, мыть посуду, подметать полы. Иван тоже без дела не сидел, управлялся на дворе со скотиной. Но вот наступила темная ночь, осталась Анна наедине с мужем. Для деревенской девочки, выросшей в одной избе с родителями и старшими детьми, она знала, что происходит в постели. Но видеть, что происходит между взрослыми тайком, проснувшись среди ночи от непонятных стонов или шлепков, и самой быть с мужчиной, ей было страшно. Она очень стеснялась своего мужа, ведь они только сегодня в первый раз увидели друг друга. Легли они спать. Анна надела длинную ночную рубашку, еще и в одеяло закуталась.

Иван неторопливо раскутал Анну из одеяла, стал раздевать, а она цеплялась на одежду, натягивала её обратно.

– Не бойся, не обижу тебя Аннушка. Ты мне люба, по сердцу пришлась.

За весь день в первый раз обратился к ней Иван. Анна замерла. Куда деваться ей было? Жена ведь. Вспомнила, как девки советовали, расслабилась. В первый раз все было быстро и больно. Иван тоже оказался не слишком опытным в этом деле.

Так и стала Анна мужней женой. Постепенно привыкла к жизни в новой деревне. Вела хозяйство.

Однажды пришел Иван домой выпивши, полез к Анне с ласками, а она вырвалась и убежала из дома к его тетке. Иван, посидел, посидел, думал вернется, да уснул. А утром проснулся, Аннушки нет нигде, испугался побежал к тетке, спросить, что делать. Увидел там Анну, обрадовался. А тетка его мокрым полотенцем по плечам отхлестала:

– Вот, тебе, вот тебе, чтоб жену не обижал.

– Не обижал я её, богом клянусь, – повернулся к Анне, – Анюта, ты чего дома не ночевала?

– Испугалась, думала, что драться будешь.

– Пошли домой, обещаю, что пальцем не трону никогда. Сама представь сколько у меня силы в руках, я же в кузне железо гну. Что будет, если тебя ударю? Пошли домой.

С той поры Анна перестала бояться Ивана. Ведь насмотрелась она, когда жила с родителями, как отец поколачивал мать в пьяном виде. И ей от отца перепадало под горячую руку. Поэтому и страшилась Ивана, боялась его кулаков.

Через год родилась у Анны дочка Маруся. Еще через полтора года родился сын Иван. Потом года не прошло родился Миша, но прожил мало, умер. Анна расстраивалась сильно после смерти Миши, плакала. Иван даже стал спать на другой кровати, долго не трогал Анну, не просил исполнять супружеские обязанности. Следующий сын родился через три года, назвали Шурой.

Жили дружно, хозяйство постепенно расширялось. Ивана, как кузнеца, в деревне все уважали. И Анну тоже стали любить, видели, как она с детьми и домашними делами управлялась, еще и за колхозным скотом на ферме ухаживала.

Все было хорошо до этого проклятого сорок первого года. Анна узнала о начале войны от Ивана. Ему на кузне председатель колхоза рассказал. Анна вначале не испугалась даже. Ну война и война. Далеко ведь, где-то в Киеве началась. Тут до соседней деревни не всегда поедешь, а этот Киев вон как далеко. Но все оказалось хуже, чем она думала.

В начале сентября забрали Ивана на войну. Уже доходили до деревни страшные вести, уже знали, что гибнут на фронте люди. Рыдала на плече ночью перед отправкой Анна, ревела так, что Иван прикрикнул:

– Анна, ну что ты воешь, как по покойнику? Я еще не ушел, а ты уже оплакиваешь. Перестань.

А потом зацеловал до пьяна, заласкал до утра так, как никогда не ласкал. Утром встала смущенная Анна, посмотрела на мужа, прижалась доверчиво:

– Мы с детьми будем тебя ждать. Возвращайся скорее.

Посадили мужчин в прицеп трактора, да и увезли на рассвете.

Долго стояла Анна вместе с другими женщинами, махала платочком вслед, пока трактор не стал вдалеке казаться точкой. Были тут матери и жены, и девки своих возлюбленных проводили. За один призыв в деревне не осталось здоровых мужчин. Только дед слепой, да мужик с одной ногой – вот и все мужики. Остальных уж мужиками не назовешь, сильно больные или совсем старые, у которых хватало силы только сидеть на лавочке у дома в теплое время года.

Глава 2 Без вести

Не сладко пришлось Анне и другим женщинам, когда мужчин забрали. Приходилось работать за себя и за них. Никто не жаловался, все работали и жили надеждой на скорое окончание войны. Только вот она никак не кончалась. По весне сорок второго года стали приходить первые похоронки. Почтальонкой работала Петрова Маруся. Она теперь боялась носить почту. И каждая женщина в деревне тревожилась, когда шла почтальон к её дому.

– Доброго здоровья, Анна. Как ребятишки?

– Не тяни, говори какую весть принесла – напряженно застыла у ворот Анна.

– Ты не пугайся, Анна, тебе не похоронка. На, читай письмо.

Анна трясущимися руками взяла письмо, развернула солдатский треугольник. Начала читать, потом передала письмо Марусе:

– Прочитай, Маруся, а то пока я буквы разберу.

Почтальонка взяла из рук Анны письмо и споро начала читать:

– Родная моя, Анюта, здравствуй. Во-первых, строках моего письма, сообщаю тебе, что я живой, здоровый. Только немного контузило, рядом взорвалась мина. А так все у меня хорошо, не переживай. Как ты сама? Как Манечка? Ваня тебе помогает? Шура подрос, наверное. Пиши обо всем. Много писать не могу, отдых заканчивается. Сейчас снова начнется бой. Береги себя и детей. Твой муж Иван.

Анна стояла слушала, из глаз текли слёзы. Она всхлипнула пару раз, потом взяла себя в руки.

– Маруся, а ты помоги мне ответ написать, пошли в дом.

Маруся только кивнула. Так уж повелось, что помогала она женщинам писать письма, ведь не все были грамотными. Они зашли в дом. Анна сразу усадила почтальонку за стол, налила горячего чая и достала хлеба, положила варенья в плошку.

– Не суетись, давай будем писать, Анна, а то мне еще дома управляться.

Анна принесла тетрадь и чернильницу с пером, поставила рядом с Марусей. А Маруся повертела в руках письмо и печально посмотрела на Анну.

– Письмо мы напишем, только вот отправить его не получиться. Аннушка тут нет адреса полевой почты. Забыл видимо твой Иван написать его.

Анна опустилась на табурет, закрыла лицо руками, заплакала.

– Да не реви ты. Ну право слово, чего реветь? Главное он живой. Вот придет второе письмо, а ты ему сразу два напишешь.

– И то правда. Спасибо, Маруся – со слезами на глазах тихо сказала Анна.

– Побегу я. А ты сама потихоньку пиши ответ, а потом отправим.

Анна с надеждой каждый вечер ждала прихода почтальонки. Но Маруся обходила её дом стороной. Анна вся извелась. Еще не рассветало, когда она ставила варить в чугунках суп, кашу, пекла хлеб. Потом оставляла старшую Манечку с младшими братьями, а сама бежала работать на колхозном поле или на ферме. Прибегала только на обед. Кормила детей, ела сама и снова убегала до позднего вечера. Вечером усталая управлялась с домашними делами. Если дети засыпали до её прихода, будила Марусю.

– Маня, расскажи, все ли хорошо сегодня было дома?

Маня сонно терла глаза, но всегда рассказывала про все проказы младших.

– Ох, рано ты у меня повзрослела. Завтра снова будешь за старшую. Я утром воду нагрею. Ты, Манечка постирай с мальчишек рубашки и штаны. И платье свое тоже.

Маруся обнимала маму за шею, прижималась губами к щеке:

– Я все сделаю, мама, ты не беспокойся. Я же большая.

– Да, ты у меня уже большая, тебе на днях уже будет одиннадцать лет.

Анна обнимала дочку, и они засыпали вместе. А утром Анна еще успела раскроить платье, ведь на день рождения другого подарка не было. Так по чуть-чуть, ранними утрами, Анна успела дошить Манечке платье к дню рождения. Она разбудила её, поцеловала в щечки.

– Маня, померяй платье, это тебе подарок на день рождения.

– Спасибо, мама. Красивое какое.

Манечка спрыгнула с кровати, надела новое платье и покрутилась. Анна принесла ей небольшое зеркало, чтобы Маня посмотрелась. Восторг девочки радовал Анну.

Вечером к дому подошла почтальонка Маруся.

– Заходи скорее в дом, – обрадовалась Анна.

– Нет, Анюта, выйди ты ко мне.

У Анны сжалось сердце от предчувствия беды, она тяжелым шагом подошла к почтальонке.

– Вот тут тебе письмо, прочитаешь сама?

– Нет, ты прочитай скорее, не томи.

Маруся развернула письмо, начала читать:

– Уважаемая Коршунова Анна, сообщаем вам, что ваш муж пропал без вести в Смоленской области под городом Вязьма.

Анна заплакала тихо, просто слёзы полились ручьем.

– Не реви, Анюта. Может еще вернется. Может ранило, лежит где-то. Ты верь, слышишь? Тебе детей надо поднимать. Ну что ты? Без вести лучше, чем похоронка. Смотри это ведь письмо, видимо командир писал. Даже не настоящее извещение. Вон я сегодня Акуловой принесла похоронку, а у нее одиннадцать детей и все мал мала меньше.

– Ладно, спасибо, Маруся. Я буду ждать Ивана. Сколько надо столько и буду ждать.

Анна взяла из рук почтальонки письмо и пошла в дом. Дети уже спали. Она села за стол, сдернула с головы платок, уткнулась лицом в него и долго тихо плакала.

Глава 3 Маня

С этого дня будто всё покатилось вниз. Как бы не старались женщины, но сильных мужских рук не хватало. Не кому было починить забор или залатать крышу, починить комбайн или трактор. Конечно, женщины старались как могли, но сил не хватало.

За председателя, после ухода мужчин на войну, осталась Матрёна Санникова. Ей не надо было заботится об ораве детей. Собрались вечером и решили, что справится. Сегодня собрала она всех женщин, объявила:

– Вот что скажу, трудно нам, рабочих рук не хватает. Давайте детей старших к работе подключать. Всех старше десяти лет с завтрашнего дня утром приводите с собой. Распределю, по силам работу дам.

– Маленькие ведь еще они.

– Не справятся, будут уставать.

– Как бы не поранились или другим не навредили.

– У меня старшие за маленькими смотрят, как я маленьких одних дома оставлю?

Со всех сторон высказывались женщины. Переговаривались, между собой.

– Тихо, тихо – перекричала женщин Матрёна. – Вот завтра и определимся.

Когда в этот день Анна вернулась домой, увидела, что, Маня не спит еще.

– Доченька, ты чего не спишь? Случилось чего?

– Мама, мама – дочка обняла за шею Анну, всхлипнула – мама, я, наверное, умру скоро.

– Господи, Манечка, ты что такое говоришь? Ты заболела? Что случилось?

Маня покраснела и откинула одеяло. Она сидела на кровати, а платье и подстеленная старая тряпка были в крови.

– Манечка, – Анна вздохнула, грустно сказала, – повзрослела ты рано у меня. Сейчас я тебе расскажу. Так бывает у всех женщин. Это значит, что ты стала взрослой.

На следующее утро не стала будить дочку, решила, что пусть еще дома будет. Пришла рассказала тихонько Матрёне, та согласно кивнула. Остальным детям распределили работу по силам, в основном рядом со своими матерями.

Через три дня Манечка тоже вышла на работу. Анна переживала за дочку, уж очень маленького росточка она была. Первый месяц Маня помогала Анне в поле, в колхозе шла жатва. Работали до ночи, Анна жала пшеницу, а Маня укладывала её в валики сушиться. В сентябре убирали картошку. После сентября работы стало меньше. Председатель некоторых детей все же упросила поработать еще. Маню поставили следить за колхозными поросятами.

Только в первый же день прибежали за Анной женщины, закричали:

– Анюта, беги скорее, у тебя там Маню свиньи затоптали.

Схватилась Анна за сердце, бежала так что в боку закололо и дыхание сбилось. Девочка лежала на стылой земле, грязная, с кровавыми подтеками на лице, тихо постанывала. Около Манечки уже сидела местная фельдшер, осматривала руки и ноги, просила ими пошевелить. Потом расстегнула телогрейку, задрала платье, проверила тело.

– Маня, где сильнее всего болит?

– Палец на ноге, – тихо ответила Маня, а потом увидела мать и заревела в голос.

– Тише, тише Маня. Все хорошо, сейчас отвезу тебя домой. Вон телегу нам разрешили взять. Помою в бане, все хорошо будет.

– Мама, я так испугалась. Я поросятам корм несла в ведрах, а они меня с ног сбили и весь корм разлили и меня затоптали.

Маня рассказывала и всхлипывала, голос дрожал, слёзы катились не переставая.

– Не плачь, живая ведь, а синяки заживут – сказала фельдшер. – Папе твоему на войне труднее, он ведь не плачет. Вставай тихонько, помогу на телегу забраться.

Вымыла Анна в бане дочку, смазала все царапины и ссадины.

– Вот ложись, спи дочка. Завтра на работу не пойдешь, дома будешь. Полежи денек другой, а там видно будет.

С этого дня до самой весны Маня только по дому помогала. Первые дни хромала сильно, пальчик болел на ноге, а потом ничего все зажило.

Глава 4 Трудности

Зима сорок третьего года выдалась снежная. Приходилось вставать рано, чистить свой двор, и от ворот к уличной дороге и даже часть улицы. Трактор зимой женщины не смогли завести, вот поэтому, чтобы проезжую часть улицы расчистить и приходилось лопатой махать. Анна всю зиму ходила работать на ферму. Она утром уходила кормить и доить коров, потом приходила домой справлялась с домашним скотом. Снова расчищала снег вокруг дома. Маня с младшими помогала, стирала небольшие вещи, подметала и мыла пол. Даже дрова пилила. Анна с трудом клала бревно на козлы, а Маня с братьями за день его на дрова пилили.

Ранней весной сорок третьего года приехали люди из города на двух больших машинах. Собрали по всей деревне зерно, еле упросил их слепой дед, чтобы оставили хоть для посева.

С колхозной фермы часть коров и свиней забрали. Коров привязали на длинные веревки за рога к машинам, а свиней в кузов погрузили. В деревне оставалось всего десять лошадей, их тоже угнали. Женщины плакали, но на них даже внимания не обращали. Погрузились и уехали.

Трактор сломался окончательно, не сумели его отремонтировать. Еще труднее стало женщинам без трактора и без лошадей. Пришлось оставшихся коров запрягать в плуг, ведь зерно нужно было сеять. Картошку сажали тоже так же, даже большую часть землю вручную копали. Коровы уставали сильно, молока стали меньше давать. Пришлось часть домашнего скота пустить на еду.

Теперь уже всех детей брали помогать. Женщины копали землю, а дети, даже самые маленькие ходили картошку в лунки бросали.

Половина домов в деревне получила похоронки на своих мужчин. Кто на отцов, кто на мужей, кто на сыновей. Женщины становились все мрачнее, редко слышался их смех. Разве что ребятишки младшие по-прежнему бегали, играли, смеялись.

Собрала всех Матрёна в один день после работы на собрание.

– Вот что бабы, надо запасы делать, к зиме готовиться. С посевом управились. Животных у нас меньше стало. Давайте ягоды, грибы собирать. Ягоды сушите, пастилу делайте. Грибы тоже сушите, а грузди да волнушки солите. Сегодня оставшихся баранов и овечек обстрижем. Пусть старые бабки, да девчонки шерсть теребят, да пряжу прядут. Носки надо вязать, валенки катать. Пообносились мы все. Вдруг зима будет еще хуже, чем прошлые.

Женщины даже спорить не стали. Как сказала председатель, так и сделали. Анна тоже с детьми в лес стала ходить. Управятся с делами и в лес. Забредали далеко, чтобы найти хоть немного, рядом то все быстро выбрали уже.

Глава 5 Беглец

Однажды шли они по лесу, разбрелись на видное расстояние, аукались, чтобы не потеряться. Вдруг Манечка громко завизжала. Побросала Анна все туески, рассыпались грибы и ягоды, кинулась на голос. Слышит мужчина тихо говорит:

– Не кричи ты, шальная.

Анна подбежала, смотрит мужик лежит, заросший, в грязной и драной одежде.

– Ты кто?

– А-а, Анюта, доброго тебе дня. Не узнала? Я Петр Киселев. Ну? Сын Акулины. Узнала?

– А что ты тут делаешь?

– Из плена я сбежал от немцев. Вот лесами домой добираюсь. Уж второй год иду.

– Как же так? – Анна прижала ладонь к губам.

– Помоги до дому дойти. Сил нет, и нога болит.

Дети собрались вокруг, из-за Анны выглядывали, боялись подойти ближе.

– Маня, иди в той стороне туески мои подбери. Вы, – кивнула сыновьям, – Манины туески возьмите. Домой пойдем.

Только к ночи добрались они до деревни, темно уже стало совсем. Маня с братьями пошла домой.

Анну Петр попросил, чтобы она зашла к его матери в дом первой.

– Надо предупредить мать, чтоб не голосила. Прятаться мне пока надо.

Анна зашла во двор к Акулине, та как раз собиралась в дом зайти, поднималась на крылечко.

– Тетка Акулина, доброго вечера.

– Анюта чоли? Чего прибежала? Случилось чего?

– Тетка Акулина, я вот спросить тебя хотела… – Анна замялась, – В дом пригласишь?

– Заходи давай.

Они прошли в избу, Анна прикрыла за собой дверь.

– Тетка Акулина, а от Петра давно письма были?

– Да, что ты Анюта. Ведь мне извещение принесли, что пропал без вести мой Петруша, давно уж, летом сорок второго.

Акулина поднесла уголок головного платка к глазам, потерла их. Слёз уж давно не было, все выплакала, вытирала глаза по привычке.

– В одно время со мной значит – тихо сказала Анна. – Ты вот чего, тетка Акулина, ты только не голоси сейчас, не кричи. А то плохо Петру будет.

– Чой-то ты выдумала?

– Сейчас вернусь. Запомнила? Нельзя кричать.

Анна выскочила из дома, Петр уже стоял у крыльца, Анна даже вздрогнула.

– Тьфу ты, напугал. Заходи давай.

Она снова вошла первой, а за её спиной Петр зашел в дом.

– Тетка Акулина, не кричи. Вот твой Петр.

Акулина стала медленно оседать, Анна подхватила её.

– Помоги же, Петр, не удержу ведь.

Петр подхватил мать под руки, посадил на кровать, а Анна схватила ковш с водой, набрала полный рот воды, да дунула в лицо Акулине. Она пришла в себя, посмотрела на Петра и снова начала оседать.

– Ну что ты, мама. Смотри, я живой, я дома. Не кричи только.

Акулина внимательно смотрела на сына, изучала лицо. Потом обхватила его голову руками стала целовать. Она покрывала поцелуями его щеки, голову.

– Живой, сын, живой. Мой Петруша живой, сыночек.

Анна пятилась к двери, слезы текли по щекам. Она тихонько притворила за собой дверь, медленно пошла по улице.

Глава 6 Пропавший

В памяти всплыл тот день летом сорок второго, через пару месяцев после того письма, что Иван пропал без вести. Она в тот день затеяла большую стирку. Было тепло на улице. Они с детьми с вечера натаскали воды с речки в корыта, заполнили все ведра. Вода за день нагрелась от солнца. Маню, Ваню и Шуру она отпустила искупаться в речке. Она уже почти все перестирала, развешала на веревках сушиться, когда во двор вошла почтальонка.

– Бог в помощь, Анна.

– Спасибо, проходи Маруся, – Анна вытерла руки о фартук, подошла ближе.

– Аннушка, ты вот чего, пойдем присядем.

Анна прижала руки к груди, выдохнула:

– Похоронка?

– Нет, Анюта, официальное извещение, что пропал без вести твой Иван.

Анна села на рядом стоящий чурбан. Застонала, как от зубной боли. Но не заплакала. Не было слёз. Все уже выплакала. После первого известия, что Иван пропал, она плакала постоянно. Когда за скотиной убирала, когда траву косила, когда спать ложилась. Только при детях не плакала, сдерживала себя. Обещала им, когда не слушались: «Вот придет папка, я ему все расскажу». А вот сейчас не было слёз. Будто мертвое внутри все стало. Не было там сейчас сердца.

Маруся обняла Анну, прижала головой к своей груди.

– Ничего Аннушка, ничего. Может вернется еще. Не убитый ведь.

С того дня Анна не проронила ни слезинки. А вот сейчас шла к дому и слёзы текли по щекам.

«Господи, я верю в тебя, пусть мой Иван вернется домой, живой, здоровый. Сотворил же ты чудо, вернул Петра матери.»

Глава 7 Выживание

Осенью сорок третьего снова приехали люди с города. В этот раз забрали весь скот с фермы. Остались только две старые худые коровы, их и так собирались осенью на еду пустить, совсем молока не давали. Потом прошли по дворам и собрали почти всю живность. Случайно у некоторых остались у кого кура, у кого гусь, видно сидели где-то в темном углу. Ещё Тоня Акулова спрятала телочку. Как услышала, что скот забирают, так старшей дочери велела в лес за домом угнать и не возвращаться, пока не уедут. Когда женщины просили оставить хоть по одной голове скота, городские кричали зло:

– Вы тут в деревне сытые, а на фронте солдаты голодные. В городах есть тоже нечего.

Женщины замолкали и сами выводили скот.

С трудом пережили зиму сорок четвертого года. Фермы не было. Коров съели. Председатель честно разделила мясо по количеству ртов. Спасали насушенные ягоды и грибы. Варили похлебку. Крупы уже закончились, картошки было совсем мало.

Слепой дед ходил по домам, его кормили по очереди. Он советовал, чтобы обязательно оставили на посадку картошку, не съедали все.

– Голодайте, воду пейте, хвою и шишки заваривайте, а картошку на посев оставьте. Не глухие чать? Слышите меня.

Послушались деда, оставили все по не многу. Он же научил потом проращивать картошку, глазки выковыривать и сажать, а остатки картошки снова в еду пошла.

Весной женщины засеяли пшеницей небольшие поля, собрали все остатки пшеницы. Картошку посадили только на своих участках у домов. На колхозное поле семян не хватило. Кто-то в своих закромах нашел семена репы, вот её посадили вместо картошки на колхозном поле.

Летом снова собирали дикий лук, кислицу, щавель, варили суп из лебеды. Еще с лебедой смешивали горсть муки и делали тесто, из теста получались лепешки. Горьковатые, но голод на время заглушали. Дети сами себя подкармливали. Иногда удавалось корзинкой наловить мальков в речке. Тогда варили уху, мальков даже не чистили, так кидали в кипящую воду, добавляли лук, если был. А нет лука и так съедали, все же лучше, чем похлебка с лебедой.

Глава 8 Про плен

О том, что Петр вернулся, знала только Анна с детьми, да Акулина. Анна детям строго настрого запретила рассказывать о Петре. Сама вечерами иногда заходила к Акулине. Делилась, принесенными детьми дарами природы. Петр выздоровел, даже поправился. В чистой одежде, побритый сидел за столом, когда пришла Анна в очередной раз.

– Тетка Акулина, вот принесла вам ягод немного.

– Проходи Анна, садись за стол.

– Ой, Петр, да ты пьяный что ли?

– Ну и что теперь? Не человек что ли? Садись, что тебе расскажу.

Анна робко присела на скамейку, подальше от Петра.

– Видел ведь я твоего Ивана – заплетающимся языком стал рассказывать Петр. – Видел. Вместе мы с ним в плен попали.

Петр замолчал, еще потянулся к стакану. Потом махнул рукой, осоловелыми глазами посмотрел на Анну.

– Красивая ты, Анюта. Иван тебя сильно любил.

– Расскажи дальше, не томи, Петр.

– А вот так вот – Петр покрутил пальцами перед своим лицом. – Вот так все крутилось и вертелось в тот день. Немцы со всех сторон. Я зацепился за что-то упал, а твой Иван меня поднимать начал. Кто его просил? А?

Петр снова замолчал. Снова потянулся к стакану, но опять передумал.

– Кто просил? Если бы я лежал, может немцы бы прошли, подумали, что убитый. А так они нас обоих под прицел. Отобрали винтовки, согнали в кучу.

– А где это было?

– Под Вязьмой где-то. Потом нас погнали в Германию. Осень, холодно ночами особенно. Днем шли, а вечерами мы сами для себя строили ограждение, колючую проволоку натягивали. Потом спали на холодной земле. Нас почти не кормили. Может раз в два дня кидали булки хлеба.

Петр заскрипел зубами, сжал кулаки.

– Как собакам. Нет хуже, чем собакам.

Все-таки налил себе в стакан самогонки, выпил глоток.

– Так нас месяц гнали. Себе на потеху немцы придумали игру. Они включали музыку, открывали ворота и кричали «шнель, шнель» – это «быстро, быстро» по-ихнему. «Беги руссишь Иван, шнель». Потом музыку выключали и стреляли по убегающим. Я видел, что двоим удалось добежать до леса, успели они.

Петр потер глаза, залпом допил самогон из стакана, крякнул.

– А в тот день, я рядом у ворот был, когда фашисты снова эту игру затеяли. Как только ворота отрыли сразу побежал изо всех сил к лесу. Не добежал бы…

Петр наклонил голову, почти уткнулся в стол лицом, долго сидел молчал. Поднял голову, посмотрел на Анну зло, будто она в чем виновата, продолжил:

– Не добежал бы, музыка закончилась, фашисты пулеметной очередью стрелять стали. Меня в спину кто-то толкнул, я упал, а сверху меня придавило. Повезло мне. Повезло! Убили, бегущего сзади, а он, падая меня прикрыл своим телом. Еще и ямка подо мной оказалась. Не видно меня было под солдатом. Немцы прошли проверили, всем упавшим в голову выстрелили, чтобы наверняка были убиты. А мне повезло. Солдат меня полностью закрыл своим телом.

Петр встал, пошатнулся, подошел к кровати, упал на неё вниз лицом. Приглушенным голосом сказал:

– Повезло мне. А твой Иван не пробовал бежать. Он глухой почти стал, не слышал ничего. В плену он Анна.

Петр замолчал, а потом захрапел, уснул.

Акулина подошла к Анне, присела рядом, погладила по руке.

– Плохо Петруше моему. Стыдно ему, что он выжил. Стыдно, что сбежал. Дезертир он теперь.

– Зато живой он тетка Акулина.

– Что будет, когда его найдут? Свои расстреляют за дезертирство. Вот и пьет постоянно. Сбежал с войны, там не погиб. Не знает теперь, что лучше.

Глава 9 Голод

Подходила к концу зима сорок пятого. В семьях начался голод. В этот год умерло много стариков, в том числе слепой дед. Не кому было научить, чтобы семена оставили на посев. А Матрёна получила похоронку на мужа и потеряла интерес к жизни. Всю зиму жизнь текла сама собой. Фермы стояли без скота, во дворах тоже не осталось живности. Осталась на всю деревню одна корова у Акуловых. Ходили к ним всей деревней. Кто с охапкой сена, кто с кружкой какой-нибудь крупы. Очень хотели, чтобы корова выжила. А Тоня за это наливала немного молока или давала пару ложек сливок. Ведь у нее у самой было одиннадцать ртов.

На женщинах и на детях одежда висела мешками, так все похудели. Спасали от голодной смерти только летние запасы. В кипяток бросали сушеные ягоды. Варили похлебку с сушеными грибами. Иногда удавалось поймать рыбу, не шла она крючок.

Приближалась весна, уже звонче чирикали птицы, с крыш стали свисать сосульки.

– Мама, дома так холодно, вставай – Маня толкала Анну в бок. – Печка холодная стала.

– Сейчас, Манечка, полежу чуть-чуть и встану.

– Мама, ты горячая сильно, у тебя жар. Я сейчас схожу до тети фельдшера.

Фельдшер пришла, поставила укол.

– Тебе станет сейчас легче, Анюта. Лежи, не выходи сегодня из дома.

Маня в это время уже командовала братьями:

– Шура, ты полы подмети, а ты Ваня, иди дров принеси.

Сама начала что-то класть в чугунки ставить, в печку.

– Помощники у тебя подросли. Счастливая ты Анна. А моего Алёшу хотят на фронт забрать. Переживаю сильно.

– Война скоро закончиться, не успеют забрать, ты же сама новости слышала. Уже до Германии прогнали фашистов.

Анна начала подниматься.

– Лежи, Анюта, лежи. Не вставай – фельдшер надавила на плечи. – Тебе нужно полежать.

Целую неделю металась в жару Анна. Маня ухаживала за ней, чем могла кормила мать, братьев, по чуть-чуть ела сама.

Когда Анна пошла на поправку, она увидела, как похудела Маня. Притянула её к себе, прошептала:

– Помощница ты моя. Свалились на тебя все заботы. Спасибо.

– Мама, у нас вся еда закончилась. Я варила сосновые шишки и туда ягод немного бросала. Этим отваром тебя поила. Еще баба Матрёна приходила два раза. Щуку вареную нам приносила. Как она её поймала? Мы с ребятами ходили к проруби, там только иногда мальки попадают.

– Ничего Маня, как-нибудь выживем. Скоро лето, снова наберем ягод и грибов.

Анна крепче прижала дочку к себе.

Глава 10 Обрубки

В избу вбежал запыхавшийся Ваня:

– Мамка, там обрубков привезли.

– Каких обрубков?

– Ну солдат. Их так человек из города назвал. Так и сказал: «забирайте своих обрубков». У них у всех бинты намотаны. Кто без ноги, кто без руки, а у третьего и руки и ноги нет.

– Ваня, нельзя так говорить. Раненые они. А знаешь чьих они.

– Без руки Акулов, там уже его тетя Тоня встречает. Без ноги Петров. А без руки и ноги председательницы нашей муж, Санников.

– Ох, слава богу, мужики возвращаться начали. А ты «обрубки». Это отцы с фронта вернулись, герои.

– А наш папа скоро придет? – Шура заглянул в глаза Анны. – Я его совсем не помню.

– А ты пойди к рукомойнику, в зеркало на себя посмотри. Вот и увидишь там папу.

Шура сорвался с места, пододвинул табурет к рукомойнику, заглянул в зеркало. Разочарованно крикнул:

– Нет тут папы, я только себя вижу.

В это время Анна подошла к сыну, обняла его сзади. Вместе с ним стала смотреть в зеркало.

– Ну как же не видишь. Вот смотри. У тебя глаза папины, нос папин, губы тоже как у папы. И волосы черные кудрявые тоже папины.

После прихода с фронта первых мужчин деревня начала оживать. Хоть одноногие и однорукие они пилили и кололи дрова, ремонтировали заборы. Всем, чем могли помогали по хозяйству.

Смогли отремонтировать трактор. На нем съездили в соседние деревни. Там обменяли на какие-то запчасти зерно и немного картошки на посадку. Привели двух коров. «Вот тебе и „обрубки“ – думала Анна, – хоть такие да мужики. Легче стало нам жить. Сразу столько дел в гору пошло.»

В соседних деревнях люди жили лучше. Оттуда забрали не всех мужчин на фронт, да и скот у них не смогли весь забрать. Мужики стеной встали перед городскими, отстояли тогда часть скота.

Глава 11 Победа

В мае сорок пятого пришла весть об окончании войны. Все плакали, смеялись, пели песни. Деревня ожила. Пусть еды не хватало, но появилась надежда, что скоро все станет по-прежнему, как было до войны.

В июне вернулись еще трое мужчин. Здоровые, на своих ногах. Еще веселее стало в деревне. Зазвенела вечерами гармошка, полились песни над речкой. Так потихоньку вернулось на сто тринадцать домов всего двадцать мужчин. И то половина увечных.

Анна ждала Ивана. Каждый день смотрела в сторону моста, вдруг покажется вдали. Но не появлялся Иван. Не приходили и другие мужчины, на которых пришли похоронки.

Из родной деревни к Анне за всю войну никто не приезжал. Сама она тоже не могла навестить мать с отцом. С малыми детьми дорогу не осилишь. Одна не пойдешь, дома детей одних тоже не оставишь. Да и работать ведь в колхозе надо было. А тут приехал отец, привез гостинцев: соленого утиного мяса целую банку, сахару шесть комков в мешочке.

– Анюта, ты что же не сказала, что голодаете? Приехала бы к нам, вместе бы выживали.

– Ну что ты, отец. Тут ведь хозяйство, дом. Иван придет, а меня нет. Ничего выживем. Спасибо за гостинцы.

– Ну смотри, как знаешь. Вот тебе еще мать передала ткани обрез, да клубки пряжи.

Долго они сидели рядышком в тот вечер, рассказывали друг другу про жизнь. Раньше боялась отца, не могла с ним задушевно беседовать, а тут будто речка текла. Лился и лился их разговор.

Спать легли поздно, а рано утром отец уехал.

– Вот видите, опять у нас есть что кушать. Сегодня будет праздник, наварим суп с утиным мясом. Ох наваристый будет.

Голод отступал медленно. Но все же стало легче. У многих в личных хозяйствах появились куры, утки и гуси. Анна не могла купить, не на что было. Зато навязали с Маней, из привезенной отцом пряжи, всем носков. Из материала сшили платья, а мальчишкам рубахи. «Иван, приходи скорее, тяжко без тебя» -каждую ночь думала Анна.

Глава 12 Беженцы

В один из первых осенних дней в деревню приехали беженцы. Они заблудились. Ехали в другую сторону, да свернули не там. Их было шесть человек. Двое женщин, парень лет пятнадцати и три маленькие девчушки. На постой пришли проситься к Анне.

– У меня спать не на чем. Если на полу согласны спать, то я пущу.

– Согласны, устали очень сильно. Еще бы в бане помыться.

– Сейчас протоплю. А вы пока чаю попейте. Только у меня кроме сушеных ягод ничего нет.

– Спасибо, у нас есть продукты. Мы сначала помоемся, потом есть будем.

Анна дала несколько старых фуфаек, одеяло да две подушки.

Пока женщины стелили себе постель она растопила баню. Дрова были сухие, прогорели быстро. В баньке стало тепло.

– Спасибо, Анна, так мы хорошо намылись. Теперь можно и поесть. Беженцы сели за стол, достали свои продукты.

В комнате запахло тушенкой, еще чем-то вкусным. Шура спрыгнул с печки и вытянув голову, пошел к столу. Анна его перехватила и погнала обратно на печку.

Одна из женщин увидела это, ткнула вторую локтем. С печки голодными глазами смотрели все дети Анны.

– Садитесь с нами Анна, пусть и дети твои поедят.

– Нет, они ели уже. Ешьте сами, а то мне не чем будет вас угостить в ответ.

На печке тихо заплакал Шура, засопел носом Ваня. Только Маруся сидела тихо, было видно, как она сглатывает слюну.

Тогда одна из женщин отрезала три куска хлеба, положила на него по ложке тушенки, размазала посильнее и подала каждому на печку.

– Анна, а ты садись с нами. Не стесняйся, съешь хоть кусочек хлеба.

Анна ела хлеб с намазанной тушенкой и слезы тихонько катились по щекам. Она уже давно не ела ничего вкуснее.

– Спасибо вам большое. Мы давно не ели настоящий хлеб и тушенку.

– Я думала, что в деревнях не голодают – сказала одна из женщин. – А вы тут так бедствуете.

– Так получилось, у нас все забрали. – Анна вздохнула, обняла себя за плечи. – Ничего, война закончилась. Скоро картошку накопаем. Зерно уже отправили на мельницу. Обещали, что на каждого мешок муки дадут. Выживем.

Глава 13 Ожидание длиною в жизнь

Прошло много лет. Ваня и Шура женились, разъехались по разным городам. Анна жила с Марусей и её дочкой. Внучку Анна очень любила. Они вместе потихоньку ходили в лес за ягодами и грибами. Вроде и жить стали лучше, уже давно не голодали, а делать запасы на зиму она не перестала.

Анна рассказывала внучке мало про свою жизнь. Только некоторые события. В основным, какой хороший дедушка был, какой мастер в кузнечном деле.

Однажды Анна сходила к гадалке. Та разложила карты, посмотрела исподлобья. Сказала скрипучим голосом:

– Жив твой Иван, был ранен. Его подобрала женщина, там живет, дети там родились. Не вернется к тебе.

Но после этого у Анны еще больше появилась надежда, что вернется Иван. Пусть не насовсем, а хоть узнать, как она живет.

Появились первые телевизоры, они всей семьей ходили к соседям смотреть кино или новости. Сами купили телевизор намного позже. Но всегда, когда показывали военную хронику, Анна просила внучку:

– Смотри внимательно, вдруг деда покажут.

И внучка не отрываясь смотрела на экран. Хотя, могла ли маленькая девочка узнать деда по одной единственной фотографии.

Еще прошли годы. Жизнь прошла. Много в ней было трудностей. Анна уже была совсем старенькой, но она всю жизнь ждала своего Ивана.

Однажды в газете «Комсомольская правда» появилась статья, о найденных немецких секретных документах. В этих документах хранилась информация о всех пленных. Тут же была анкета, которую нужно было заполнить и прислать на адрес редакции газеты. Внучка заполнила анкету и отправила. А потом забыла о ней.

Сегодня внучка сидела на могиле Анны, плакала. Анна умерла в январе, а ответ на ту анкету пришел в конце апреля. В письме говорилось, что Коршунов Иван был пленен в октябре 1941 года под Вязьмой, находился в плену в городе Торн, там и умер в апреле 1942 года, от полного истощения.

Не узнала Анна, что не правду сказала ей цыганка. Не узнала, что уже много лет Ивана не было среди живых.

А может к лучшему? Ведь она все эти годы жила в надежде, что Иван жив. Пусть живет где-то с другой женщиной, но жив.

Таисия

Аннотация:

Могла ли рожденная в послевоенное время девочка знать, как сложиться её жизнь. Нет. Не могла. Никто не может знать свою судьбу. Есть поговорка «Все счастливые семьи, счастливы одинаково, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему».

Глава 1 Резиновые сапожки

Свои совсем детские годы Тая помнила смутно. Жила она с матерью и двумя старшими братьями – как все. Тая была уже послевоенным ребенком. Голодные годы не помнила. А вот когда в школу пошла, тогда уже пришло осознание, что они живут беднее чем остальные. Как большинство женщин в послевоенные годы, мама Таи поднимала детей одна. Довоенные два брата Федор и Семен подросли, и уехали искать счастья в небольшой город. А от кого родилась Тая, мать ей не говорила. Однажды сказала только:

– Таечка, ты же моя радость, мамина помощница. Я очень хотела, чтобы у меня была дочка, вот ты и народилась.

В послевоенные годы у многих не было отцов, так что тут Тая не чувствовала себя ущемленной.

Однажды Тая подслушала нечаянно разговор учительницы с мамой.

– Приди сегодня, как стемнеет ко мне, я отдам платья моих дочек. Они выросли, а твоей Тае подойдут. Где подлатаешь, где ушьешь. А то совсем твоя девка ходит в заплатах.

Только после этого разговора Тая посмотрела на себя будто со стороны. Действительно на платье три заплаты стоят. Мама мастерица, вшила их так, что они украшали платье. Но все же это были заплаты.

А на другое утро перед школой мама подала Тае новое платье. Красивое светло серое в мелкую синюю клеточку. Тая надела, а потом прижалась к маме: