Читать онлайн Переплетённые души

Часть 1. Переплетённые души на дороге жизни

Глава 1. Начало.

В чём смысл жизни? Быть может, в том, чтобы оставить после себя наследие для других? Такое, чтобы ещё много поколений спустя люди помнили, кем ты был, и восхищались? Тогда жизнь точно можно назвать прожитой не зря. Удастся ли мне добиться этого?

Август Первый. Из дневников

Небо уже давно было затянуто страшными тёмными тучами, говорившими о приближающемся дожде, который многие дворцовые прорицатели предсказывали уже давно. Считалось, что такая реакция природы – слёзы великого бога с учениками, по какой-то причине недовольных тем, как живут их дети в среднем мире. Здесь, на севере, дожди и прочие стихийные бедствия, обычно случавшиеся летом, бывали нечасто, но зато, словно в отместку, с гораздо большей силой, чем в других частях империи.

Люди, давно жившие в северной стране, зная о неприятных особенностях местной природы, старались прятаться по домам, не желая сталкиваться с бурей. Поэтому многие из них с удивлением и лёгкой насмешкой провожали взглядом человека, спокойно идущего по улице и явно не собирающегося прятаться в дом. «Приезжий», – однозначно характеризовали его все люди, ни на секунду не сомневаясь в своём суждении. Впрочем, мужчина и правда довольно мало походил на северянина. Нетипично высокий, стройный, осанистый, он смотрел перед собой, точно насмехаясь над всем, что его окружало. Бедные улицы северной страны – самой богатой и значимой в империи – и правда выглядели очень жалкими. И тем более странно было видеть там этого человека, одетого в дорогой костюм с иголочки, поверх которого небрежно был накинут плащ с капюшоном, скрывающим лицо, тоже выглядящий слишком аккуратным для человека, привыкшего ходить под дождём.

Вскоре странный мужчина остался на улице в одиночку. Все горожане скрылись, и вовремя. Подул сильный ветер, сбивая с «приезжего» капюшон, растрёпывая непривычно длинные для северян тёмные волосы, и полило. На лице мужчины возникло выражение, отдалённо напоминающее испуг. Это был страх человека, привыкшего к высшему обществу, умеющего мастерски скрывать эмоции, но при этом, вопреки мыслям простых горожан, вовсе не лишённого их.

Мужчина быстро накинул капюшон, опасливо оглянувшись, стремясь убедиться, что на улице больше не было людей, которые могли бы увидеть его лицо. Поднял голову, взглянув на замок, возвышавшийся над всем севером, а, если говорить не только про материальную форму, то и над всей империей. В одном из окон замка мигнул свет. Раз. Два. Три.

Мужчина свернул из бедных районов, откуда было лучше всего видно королевский дом, и двинулся прямо к нему.

Глава 2. Долг и воля.

Ах, как прекрасна Северная страна! Как хороши её оружейники, как могучи воины! Как велик король! А принцы-то! Один другого краше.

Из песни

В большом зале замка северной страны играла громкая музыка. Лучшие музыканты, некоторые из которых приехали с запада, считавшегося центром культуры империи, выкладывались на полную, стремясь угодить правящей верхушке, сидящей на тронах, находившихся на небольшой платформе, в дальнем конце зала. Их было трое. Глава страны – король Нолан, коренастый черноволосый мужчина пятидесяти трёх лет. Человек, славившийся своей твёрдой властной рукой и жёсткостью. Его старший сын Ричард, двадцатитрёхлетний юноша ростом немного выше среднего. Подтянутый, очень похожий на отца как внешне, так и манерой речи и поведения. Третьим был младший сын, Август. Невысокий, с волнистыми каштановыми волосами до плеч, смуглой кожей и янтарного цвета глазами. Он гораздо больше походил на южанина или человека с запада. Не было привычной для северян мускулистой фигуры, привыкшей к сражениям.

В тот день лица всех людей, присутствовавших на празднике, были прикованы к этим троим, и, в основном, к старшему сыну, чья коронация состоялась в тот день. Ричард стоял на возвышении рядом с отцом и братом и смотрел на людей в зале – свой народ – с лёгкой полуулыбкой. Глаза юноши, впрочем, оставались такими же холодными, как и всегда. Казалось, он не слышал музыки, не видел никого вокруг. Просто смотрел. Не думая, не пытаясь как-то анализировать то положение, в котором он находился. Как и на протяжении всей своей жизни, делал только то, что должен был, что от него ожидали. Механически. Идеально и чётко.

Бум! Дверь распахнулась, вбежал советник короля. Август повернул голову в его сторону, в глазах отразился страх. Нолан сделал шаг навстречу мужчине, нахмурился. И только Ричард продолжал смотреть перед собой. Только улыбка исчезла с губ. Происходило то, чего не планировали заранее. Не время улыбаться.

– Ваше Величество, – советник подошёл ближе, встал перед троном на одно колено.

– Говори, – сказал король Нолан и слегка кивнул, разрешая встать.

– Заключённые бунтуются, хотят видеть нового короля, – сказал советник тихо, чтобы его не мог услышать никто посторонний.

– Это не ждёт?

– Нет. Кричат на весь замок. Только здесь не слышно.

– Понял. Ричард, – обратился король к сыну. – Празднование придётся отменить.

– Конечно, отец. Выдвигаюсь немедленно.

– Постой. Вместе пойдём. Хочу сам это видеть.

– А Август?

Старый король перевёл взгляд на перепуганного младшего сына, казавшегося полной противоположностью старшему.

– Как хочет. Мне его присутствие необязательно.

Потом Нолан перевёл взгляд на советника.

– Разберись с праздником сам. Не думаю, что есть смысл его продолжать или возвращаться уже после.

– Есть.

Король Нолан хлопнул в ладоши, как делал каждый раз, закончив разбираться с каким-либо делом, и монархи покинули зал все вместе, как всегда держась величественно и высокомерно. А после разошлись. Август двинулся в башню, в которой находились его покои, а новый король с отцом – в подземелье.

До этого Ричард бывал там всего раз – когда отец решил провести своему наследному сыну «экскурсию» и показать все основные места в замке, который Ричард должен был унаследовать. И вот, этот день настал. И юноша, который ещё в первый визит поклялся перед собой, что больше никогда не вернётся в подземелье, теперь шёл туда, понимая, что физически не смог бы исполнить это обещание.

Шаг за шагом. Так уверенно. Так легко. Никто со стороны даже не предположил бы, что это доставляло юноше хотя бы малейший дискомфорт. А за его спиной спокойно шёл отец. Шаг в шаг. Как будто копируя движения сына. А, может быть, это Ричард так хорошо знал отца, что неосознанно скопировал даже его походку? Ричард хотел пропустить бывшего короля вперёд себя, или хотя бы обернуться, увидеть его лицо. Но не мог. Не хотел вызывать вопросы. Не хотел показывать свои эмоции, свою неидеальность.

Тяжёлая дверь, ведущая в подземелья, открылась, пропуская юного короля с отцом. И захлопнулась, отрезав их от красоты остального замка, оставляя наедине с сыростью, запахом гнили и жуткими звуками криков, которые, впрочем, прекратились практически сразу.

Ричард не смотрел по сторонам, но даже та малость, которую он вынужден был увидеть, уже могла сказать о том, что подземелья совершенно не изменились с момента его первого визита. Всё тот же полумрак, тёмные стены, покрытые плесенью, решётки, за которыми виднелись ржавые железные кровати или кучи соломы, на которых лежали люди в грязной, подранной одежде. Так мерзко. Жутко.

Ричард двинулся вдоль решёток. Он не поворачивал головы, не глядел на заключённых. От одной этой мысли становилось противно. Скорее бы закончить это задание.

Юноша остановился у дальней камеры, на которую показал ему отец. Там, руками держась за решётку, стоял невысокий мужчина с рыжими волосами и косматой бородой. Грязный, неухоженный и уродливый.

Ричарду показалось, что он пачкался от одного взгляда на этого человека. И, должно быть, доля его отвращения отразилась на лице, потому что мужчина широко усмехнулся и сказал сиплым голосом.

– Неприятно смотреть на других людей, Ваше Величество? Правда глаза режет?

– Мне неприятно смотреть на человека, решившего предать свою страну. На того, для кого мораль не имеет значения.

– Уверен, я окажусь более высокоморальным, чем вся ваша семейка.

– Разумеется. Все так говорят. А по итогу оказывается, что вы сидите здесь, а мы продолжаем править. А это значит, что вам нужно подчиняться нам, а не наоборот. Что ж, оставим пустые разговоры. Мне доложили, вы меня звали? И так, что скорее замок бы разрушился, чем я узнал об этом. – Красивое лицо Ричарда теперь уже специально скривилось. – Что ж. Я здесь. Я слушаю.

Мужчина тоже скривился, глядя в холодные тёмные глаза юноши.

– Вылитый отец. Такой же равнодушный и жестокий. Я хотел только посмотреть на тебя. Узнать, в чьих руках теперь будет страна. Теперь вижу, что новый король ничем не отличается от старого. Такой же идиот.

Король Нолан дёрнулся. Его рука коснулась руки Ричарда.

– Как ты смеешь?! – выкрикнул он.

Ричард застыл, смотря в глаза ухмыляющемуся мужчине. Он знал, что должно было произойти дальше. И боялся этого больше всего.

Нолан позвал стражу, которая открыла камеру и вытолкала заключённого из неё. Мужчину отвели в центр подземелья. Туда, где его было хорошо видно всем остальным заключённым.

Ричард понимал, чего хотел его отец. Он тоже сделал несколько шагов к мужчине, продолжая смотреть в его глаза. Такие красивые. Такие раздражённые. Такие испуганные. И, вместе с этим, странно торжествующие.

Слуги поддерживали мужчину так, чтобы он не смог вырваться. Ричард достал из ножен меч, постоянно находившийся у него на поясе.

В голове зазвучало слова отца, так часто говоримое ему в детстве. Слово, пугавшее его больше всего на свете. Слово, противится которому Ричард не мог.

«Убей»

Короткий взмах меча. Голова покатилась к ногам юного короля. Снизу на него смотрели пустые глаза мертвеца.

– Так будет со всеми, кто решится противится королевскому роду! – выкрикнул Ричард, обведя взглядом всех заключённых. После его поступка в глазах многих читался страх.

Назад. Его больше не волновало ничего. Прочь! Только бы не видеть больше этих жутких мёртвых глаз. Ричард вышел из подземелья и только тогда вздохнул полной грудью. Ещё один человек умер сегодня. Не важно, заслужил он подобного или нет, в любом случае, Ричард в который раз собственными руками отправил человека в пустоту. Лишил его всего. Совершил преступление, за которое должны были убить самого Ричарда. Должны были. Если бы он не принадлежал к королевскому роду.

Глава 3. Принц и пехотинец.

Северная страна всегда славилась своими воинами, из-за тяжёлого климата способными сражаться при практически любых условиях. Даже существует предположение, что человек из другой страны, если вырастет на Севере, сможет творить настоящие чудеса у себя на родине.

Из учебника истории

Август шёл по коридору от зала, в котором отмечалась коронация Ричарда. Шёл один. Совершенно один. Ох, как же давно последний раз он проводил время наедине с отцом или братом. Как же давно его звали на важные мероприятия, где необязательным было его присутствие. Их можно было понять. Отец правил страной давно. Стремился сделать всё чётко, избегая лишних напряжений. А брат был для него идеальным сыном. Способным выполнить любое его указание. Наследник, о котором можно было только мечтать. Август же был даже не наследным принцем. То есть далеко не самой важной единицей. К тому же, он был совершенно не таким, как его отец и брат. Хотел этой внутренней силы, но не мог её получить. И ненавидел себя за это.

В детстве Августу часто хотелось думать, что его брат пошёл в отца, а он – в мать, погибшую при родах. Но потом мальчик впервые увидел её портрет. Длинные чёрные волосы, холодные серые глаза и уверенное, жёсткое выражение вытянутого бледного лица. Бесконечно чужого. Совершенно непохожего на его собственное.

Ноги сами завели Августа в коридор, по разным сторонам которого висели картины. Портреты всех королей, которые правили до Ричарда. В том числе и отца, короля Нолана. Ещё там висели картины, на которых были изображены люди, привнёсших что-то новое в медицину, а также знаменитые воины и генералы армий.

В самом конце коридора висел портрет, изображавший смуглого мужчину с густой бородой и янтарными глазами, смотревшими, казалось, в самую душу. На голове мужчины величественно покоилась массивная золотая корона, недавно переданная Ричарду.

Август знал, кто это был. Основатель их династии и первый король северной страны, когда-то объединивший все четыре государства в единую империю. Положивший конец бесконечным войнам между странами. Самый великий человек из когда-либо живших. Человек, которым восхищались все, в том числе и жители других частей империи. Август Первый.

Именно в честь него был назван сам юноша. Но отец давно понял, что его младший сын не такой, каким он хотел бы его видеть. Август никогда не интересовался властью. Более того, с детства юноша хотел отказаться от своего привилегированного положения. Быть обычным человеком намного приятнее и интереснее. Больше свободы, о которой, при жизни в замке, не могло быть и речи.

Старший брат Августа часто ездил с отцом в другие страны на переговоры, в то время, как младший мог только мечтать о том, чтобы когда-нибудь увидеть чужие земли. За всю свою жизнь юноша ни разу не покидал дворца. Выходить одному было опасно, а у дворцовой охраны были гораздо более важные дела. Поэтому младшему принцу оставалось смотреть на весь остальной мир через окно своей комнаты.

***

Через час, сидя у себя и читая книгу об устройстве власти в восточной стране, Август услышал стук в дверь. Юноша встал из-за стола и открыл. За дверью стоял его старший брат, Ричард, в сопровождении очень сурового на вид высокого мужчины в доспехах.

– Здравствуй, Август, – сказал брат как всегда холодно, выдавив лёгкую, практически незаметную улыбку. – Теперь, когда правление перешло ко мне, я посчитал нужным познакомить тебя, как ближайшего наследника, с дворцовой охраной и частью армии. Преимущественно, с генералом, господином Эмметом Дирваном.

Ричард кивком головы показал на сопровождавшего его мужчину.

– Приятно познакомиться, господин, – сказал Август, слегка, насколько позволял статус, склонив голову.

Мужчина дежурно и уверенно склонился перед юношей. Это было движение, в котором не было ни капли личности. Обычное приветствие, обращённое к человеку высшего положения, но не к королю. Холодное, отточенное до автоматизма. Юноша внутренне содрогнулся от суровости мужчины. До этого он говорил с разными людьми, стоящими ниже него по статусу. Кто-то из них практически никак не демонстрировал уважения к более высокому положению Августа, кто-то подходил с позиции лести, но практически никто не вёл себя с ним так, как господин Дирван. Не как с человеком, а, скорее, как с функцией. Младший принц. Ближайший наследник трона. Больше ничего для него не имело значения.

Август сделал жест рукой, позволяя генералу армии выпрямиться. После чего закрыл за собой дверь и несколько раз подёргал – для надёжности. Только потом присоединился к брату, позвавшему его пройтись до комнат дворцовой охраны.

Они шли по коридору, так ни разу и не перемолвившись ни словом. Август смотрел себе под ноги, не желая случайно встретиться с кем-то взглядом, а Ричард – перед собой, сохраняя на лице своё обычное бесстрастное выражение. Часто младший брат считал старшего просто каменной статуей без единой эмоции. Ему всегда казалось, что единственным значимым человеком для Ричарда был он сам. Ну и отец, возможно. Только когда тот давал указания.

При этом сам Август никогда и не пытался добиться внимания брата. Только смотрел на него издалека и восхищался, не решаясь сделать первый шаг, чтобы начать общение. Боялся.

Неожиданно быстро они дошли до места назначения. Тренировочный зал, соединённый с комнатами рыцарей, находился на первом этаже, чуть поодаль от основных коридоров, но недалеко. За дверью, замаскированной под часть стены. Должно быть, чтобы войны не смущали благородных господ, и при этом находились на достаточно близком расстоянии от них. Для защиты.

Чуть в стороне, у стены, стояла небольшая группа из четырёх человек. Все они были одеты в форму рыцарей, надеваемую на сражения, сильно отличную от парадной, так часто видимой Августом на официальных мероприятиях. Впрочем, нет, не все. Самый молодой из них стоял ближе к стене, поэтому его одежду было рассмотреть сложнее, чем у всех остальных. Его доспех был заметно дешевле и принадлежал обычному воину пехоты, непонятно каким образом оказавшемуся сейчас между тремя рыцарями.

Как только генерал привычно вошёл в зал для тренировок, четверо мужчин выстроились по струнке, глядя ему в глаза. Через секунду же у них на лицах возникло одинаковое удивлённое выражение, когда вслед за генералом в зал вошли оба сына бывшего короля Нолана.

Затем они синхронно склонились, приветствуя настолько важных господ, не теряя, впрочем, некоторого смущения во взгляде. Единственный, кто, казалось, совершенно не был удивлён, оказался пехотинец, исполнивший все ритуалы без единого изменения на лице. Как только Ричард покровительственно взмахнул рукой, мужчины выпрямились, и, наконец, посмотрели в глаза новоприбывшим.

Август с удивлением смотрел на молодого пехотинца. По виду они были ровесниками. Юноша был невероятно красив, но его внешность была столь же невероятно странной. Высокий, с хрупким, даже женственным телосложением, длинными, чуть ли не до пояса, светло-русыми волосами и бледной кожей. Глаза его были не очень большие, тёмно-карие. Словом, он совершенно не был похож на обычно более низких, синеглазых и немного смуглых северян.

Ричард повернулся к Августу и произнёс, заставляя его оторвать взгляд от странного юноши:

– Я хотел провести небольшую демонстрацию и показать, где находится часть наших войск. Перед вами сиры Джеймс Вэйн, Роберт Лорнис и Даниель Бруно, – каждый раз, называя имя, он показывал на одного из людей в рыцарской форме. – Все они занимаются охраной этого замка и не участвуют в массовых сражениях. – Ричард слегка повернул голову в сторону генерала и спросил у него:

– Это всё, что вы хотели показать?

Августу показалось, что даже во всегда спокойном голосе брата проскользнула тень недовольства, вызванная присутствием в зале пехотинца.

– Сейчас молодые люди собирались провести небольшую тренировку. Думаю, она могла бы стать неплохим показательным выступлением. К тому же, познакомила бы вас с моим воспитанником.

Ричард слегка махнул рукой, дозволяя. Теперь уже и он посмотрел прямо в глаза молодому пехотинцу. Тот не отвёл взгляда и не изменился в лице. Как будто был не человеком, а куклой.

Король с братом отошли в сторону, продолжая смотреть на четырёх мужчин. Три рыцаря встали напротив юноши, обнажив плохо заточенные тренировочные мечи. Через секунду, генерал скомандовал: «Начали!»

До этого Август бывал только на рыцарских турнирах и даже предположить не мог, как выглядели обычные тренировки. К тому же, юноша всегда старался избегать этой темы. Сражения всегда пугали его, поэтому он никогда толком не пытался сам брать в руки меч. Был только один раз, на первой тренировке, ставшей для него и последней. В отличие от брата, который учился боевому искусству уже с семи лет и считался одним из сильнейших мечников королевства.

Август хотел отвести глаза, но странная, неведомая сила внутри помешала ему сделать это. Заставила его продолжать смотреть. В голове точно прозвучал шёпот: «Вечно прятаться от жизни невозможно…» И первый раз он не стал прятаться.

Трое крепких мужчин обступили юношу, замахиваясь мечами. Три практически одновременных росчерка прошлись по воздуху. Но юноша, точно уж, выскользнул из-под двух ударов, третий же принял на свой меч. Звон, круговое движение рукой, и меч вылетел из руки рыцаря. Тот потерял равновесие буквально на миг, но этого мига хватило, чтобы юноша, оказавшись за его спиной, повалил его на землю ударом ноги. А, ещё через секунду, со скоростью, практически не различимой глазом, переместился за спину двум оставшимся противникам. Те одновременно развернулись, пытаясь ударить мечами, но пехотинец присел и, оказавшись между ними, вскинул руку с мечом, проведя по шеям мужчин, как бы демонстрируя исход, который должен был бы случиться во время реального боя. А затем встал и сделал шаг назад, механически поклонившись Ричарду. Остальные участники боя встали по обе стороны от него и также поклонились.

Из оцепенения Августа вывели короткие хлопки брата.

– Это была прекрасная демонстрация, господин Дирван. Рад видеть, что твои воины умеют сражаться весьма достойно. – Он перевёл взгляд на только что одержавшего победу юношу. – Позлено ли мне узнать имя этого мальчика?

– Его зовут Маркел, – сказал глава армии.

– А фамилия? Я бы хотел представить столь сильного воина к награде. Возможно, даже дать повышение.

– Фамилии нет. Мой воспитанник. Когда-то один из моих рыцарей нашёл его ещё младенцем прямо на улице, в покрывале, в котором лежала записка с именем и припиской, что мальчик родился на западе. Мой рыцарь, не зная, куда ещё, отнёс его сюда. С того самого дня Маркел живёт в замке и всё своё время тратит на тренировки. Результат, которого мы добились, думаю, весьма красноречив. Он мгновенно исполняет любые приказы, никогда не спорит. Разве что, я бы не советовал давать ему повышения. Совершенно не умеет руководить и, в целом, общаться с людьми. У многих, видящих его в первый раз, даже складывается впечатление, что мальчик немой. – Голос мужчины стал тише. – К тому же, зачем повышать жалование тому, кто прекрасно обходится и без него вовсе. Да и лишнего коня у нас тоже нет.

– Да будет так, – сказал Ричард. – В любом случае, благодарю за верную службу.

***

Дорога назад, так же, как и предыдущая, прошла в молчании. Август всё так же смотрел себе под ноги и думал. С самого детства у него было всё, а у этого юноши, Маркела, никогда не было ничего. И единственной их общей чертой было то, что каждый из них был скован своим положением в обществе, и каждый не смог бы этого изменить. Даже самый сильный мечник, совсем не имеющий денег, никогда не станет рыцарем, а младший, практически никому не нужный, принц, никогда не сможет даже на миг ощутить свободу.

«Всё-таки, – подумал Август. – Единственными людьми в королевстве, не имевшими фамилии, были все представители королевского рода, и этот безродный пехотинец».

Глава 4. Смерть или… шаг на волю?

Всех людей страх заставляет действовать по-разному. Кто-то цепенеет, неспособный что-то предпринять, кто-то бежит, а кого-то, наоборот, страх заставляет действовать намного решительнее, чем в обычное время. Эти люди больше, чем кто бы то ни было, достойны уважения.

Эммет Дирван

Ночью в замке становилось тихо. Только иногда можно было услышать переговаривающихся друг с другом караульных или пробегающую по коридорам служанку. А практически на вершине одной из башен тем более царила абсолютная тишина. В отличие от принципиального брата, Август часто засиживался допоздна с книгой. Он никогда не вставал рано, да, в общем-то, и не должен был. В детстве его начинали учить боевым искусствам, но эти уроки быстро сошли на нет. Оставались занятия по военной стратегии, чтению, арифметике, музыке, танцам и этикету, а также религиозные учения. Но и этих занятий постепенно становилось всё меньше, когда Август постигал основы. Всё внимание отца было нацелено на старшего сына. Ричарда и правда было практически невозможно увидеть прогуливающимся по замку или сидящим у себя в комнате за книгой. Если это, конечно, был не учебник, заданный к прочтению.

Вот и в тот день Август решил почитать. Он лежал в постели, перелистывая страницы, когда один факт заставил его остановиться и прислушаться. Ночью в замке становилось тихо. Всегда. Кроме того дня. Громкие голоса звучали за пределами комнаты. Крики. Странное, практически иррациональное чувство охватило юношу. Он вслушивался, но не мог разобрать слова. Отложил книгу, сел на кровати. Обхватил руками колени, и смотрел на них, смотрел… В голове прозвучал тихий голос, признание самому себе: «Мне страшно». В этот момент Август понял, что раньше он никогда не испытывал этого чувства по-настоящему.

А потом… Ему точно ужарили по голове. Он закрыл глаза и открыл уже совершенно по-другому. Сейчас, если он продолжит сидеть и нагонять на себя страх, ничего не изменится. Август вскочил и начал собираться. Так быстро, как только смог, надел первые попавшиеся вещи – те, в которых ходил целый день, для торжественной церемонии. Причесался и даже кое-как уложил волосы. Обычно это делали слуги. Взял мешок, в котором лежали отложенные на крайний случай деньги. Много. И выскочил в коридор, позабыв обо всём остальном. Августа не волновало, что он бы не смог никак помочь людям в сложившейся ситуации, не волновало больше ничего. Им двигал страх. Хотелось понять, что происходило. Хотелось найти брата. Ричард должен был со всем разобраться. Он бы справился с этим. Август это знал.

В коридорах творилась настоящая вакханалия. Люди, работающие в замке, сновали вокруг, стремясь убежать от других людей, вооружённых мечами. Один из них двинулся на Августа и юноша, не успев ещё ничего осознать, побежал. Справа от него горела лампа. Отстранённая мысль о ней непонятно как скользнула ему в голову: «Нужно её не задеть…»

Но юноша отвлёкся от этой мысли, услышав пронзительный женский крик со стороны. Лампа упала, стекло разлетелось по всему коридору, на время замедлив как преследователя (если за ним вообще следовали), так и принца. Август неловко уклонился и побежал дальше, спотыкаясь об осколки. Пока не увидел тень, скользнувшую чуть в стороне. Через секунду перед ним возникли Ричард и генерал Дирван.

Первый раз Август видел брата таким. На его лице смешались страх и ярость, его движения не были такими чёткими и уверенными, как обычно, а, наоборот, порывистыми, эмоциональными.

Как только Ричард увидел брата, он замер на месте, на его лице читалась попытка сказать брату что-то невысказанное за все эти годы. Молчаливая попытка. На секунду Августу даже показалось, что он видит в глазах Ричарда слёзы, но, наверное, это была просто игра света.

А потом Ричард пришёл в себя. На скулах заиграли желваки, а в глазах зажёгся огонь, который Август прежде видел только однажды, – когда случайно увидел, как брат убивал. Это было давно. Около четырнадцати-пятнадцати лет назад. Но это воспоминание прочно засело в голове юноши. Из-за этого Август всегда немного боялся брата.

Но теперь этот огонь не напугал его. То, что происходило вокруг было намного страшнее.

– Слушайте, – сказал Ричард тихо. – Бегите. Сейчас же. Меня они никогда не оставят в покое. Дирван, слышишь, – брат грубо схватил мужчину за плечо и посмотрел в глаза, – ты ценой своей жизни будешь защищать его. Расшибись в лепёшку, но не допусти его смерти. Понял меня?

Грубый тон, совершенно не сочетавшийся с должностью короля, с положением в обществе, с этим местом. Да и к Идрее, богине смерти, правила! Пусть пропадёт всё вокруг пропадом! Ему было наплевать. К тому же, Ричард не сомневался, что в эту ночь он перестанет быть королём.

Их обступили. Тогда старший брат вытащил меч из ножен, направив его в сторону противников и, снова сказав: «Бегите!», ринулся в бой. Его удары не достигали, наверное, и пятой доли той скорости, с которой сражался Маркел, но они были намного сильнее. Казалось, они были способны пробить любой доспей противника. Но этого Август уже не увидел, потому что господин Дирван, уверенными взмахами своего меча прорубая дорогу, заставил юношу бежать вслед за собой. Довольно быстро они освободили себе путь и свернули за угол.

– Совсем не умеете сражаться? – коротко спросил генерал.

– Нет, – практически прошептал Август, как никогда чувствуя свою бесполезность.

– Тогда нам придётся двигаться быстрее, Ваше Высочество.

***

Замок покинули, как в тумане. Августу казалось, будто только что они бежали по коридорам, и вот уже, увидев, что на конюшнях никого не было, взяли лошадей и свернули на них в лес, защищавший замок с одной стороны.

Только когда мужчина и юноша зашли достаточно далеко, Дирван позволил замедлиться.

Август поднял голову к небу. В его светло-карих глазах отразилась полная луна. Миг, и лицо перекосила гримаса ужаса. Он прикусил губу, стараясь скрыть дрожащую челюсть. А перед глазами то и дело вспыхивало лицо брата, осколки лампы, тёмные коридоры замка и кровь. Так много крови. Только сейчас Август осознал, что в эту ночь он лишился всего.

Глава 5. Я должен.

Любовь – самый страшный недуг в мире. К сожалению, его не излечить никакими лекарствами.

Ричард

Сложённые руки, вознесённый к небу взгляд. Слёзы на глазах, улыбка одними уголками губ. Руки дрожали. Не от страха, от восхищения. Первый раз Ричард по-настоящему осознал, что миров и правда три, было в тот день. Ему тогда было четыре года. Недавно у него родился брат и умерла мать. Отправилась в нижний, тёмный мир, обитель великой Идреи. До этого Ричарду много рассказывали о трёх мирах. В верхнем, самом прекрасном из всех, правил бог жизни и света, Террун, вместе со своими бессмертными учениками. По преданиям, они никогда не были людьми, но были созданы самим богом, в качестве помощников. Благодаря жителям верхнего мира, у людей, живущих в среднем мире и не обладающих никакими сверхъестественными способностями, рождались дети, менялись природные явления, горел огонь. Остальное же люди делали самостоятельно. Однако в некоторых легендах говорилось, что иногда Террун отправлял кого-то из своих детей в средний мир, чтобы помочь людям решить проблемы, с которыми они сами справиться не могли. Приход этих посланников каждый раз знаменовал начало новой эры. Поговаривали, что Август Первый, основатель империи, главой которой был отец Ричарда, был как раз таким посланником. Последним.

В нижнем мире жила бесконечно одинокая богиня смерти Идрея, сопровождаемая только своими прислужниками – гремами, которые, по приказу богини, забирали людей к себе, в нижний мир, когда подходил срок. Легенды гласили, что её мир был ничем иным, как абсолютной пустотой и забвением. Самой страшной карой на свете. Поэтому люди так боялись умирать. Чтобы не оказаться в пустоте, так точно отражавшей сердце её хозяйки.

До этого дня Ричард слушал наставников во всём и, так же, как и они, считал, что самым великим богом был Террун, создавший людей и все три мира. Воспринимал рассказы о нём, как прекрасные легенды, в правдивость которых, впрочем, никогда глубинно не верил. Но в тот день, когда он стоял в храме богини смерти на коленях, когда смотрел, вместе с отцом и советниками, на потолок, на котором были изображены прекрасные фрески, символизирующие верхний мир, он, неожиданно для себя, понял, что Идрея была намного более могущественной. Что бы ни происходило, какие бы достижения человек не получал, смерть всегда настигала его. И каждый попадал в тёмное царство, к его безмолвной повелительнице. Конец для всех был один. В отличие от воли верховного бога, Идрее было невозможно противостоять. В тот день Ричард, в первый раз в жизни, позволил себе в чём-то не согласиться с отцом. Может быть, и в последний раз. Но именно благодаря этому противоречию принц понял то, что всегда говорили его наставники. Три мира существовали. И он был их частью. Одним из тех людей, которые должны были промелькнуть серой тенью, перед тем, как попадут в нижний мир, выхода из которого уже не будет. Ведь, если бы он был посланником Терруна, если бы должен был как-то изменить мир и войти в историю, он бы знал это. Точно знал бы! Да и вообще, кто говорил о том, что посланникам из верхнего мира не была уготована та же участь в конце.

Ричард поднялся с колен. Горящий взгляд поймал вставшего на секунду раньше отца. Король Нолан обернулся недовольно посмотрел на сына. Подошёл. Грубая рука в перчатке коснулась щеки мальчика, вытирая слёзы. Он и сам не заметил, когда заплакал.

– Успокойся, принц Ричард. Будущий король никогда не должен поддаваться эмоциям.

Мальчик кивнул и закрыл глаза. Всего на миг. А, когда открыл, в них не осталось ничего, кроме ледяной корки.

Отец отвернулся, больше не удостоив его вниманием. Подошёл к колыбельке, стоящей в дальнем конце зала. Рядом с ней уже стоял мужчина, одетый в форму последователей Идреи. Новорождённых всегда отправляли в храм Терруна, чтобы поблагодарить великого бога за этот дар. Но в этот раз такой счастливый повод совпал с самым ужасным. Поэтому новорождённого принца отнесли в храм Идреи, вместе с матерью.

Ричард подошёл к отцу, заглянул в колыбельку. Маленький мальчик, лежащий в ней, совсем не плакал. Только удивлённо и любознательно смотрел не потолок зала.

– Этому миру давно нужны перемены. И ты станешь символом этих перемен, – сказал король Нолан сыну. – Тебя будут звать Август. Как первого из нас. Того, кто положил начало возвышению нашей семьи. Будь таким же сильным, как он.

Непроизвольно на губах у Ричарда вновь заиграла улыбка. Одним взглядом он спросил отца и, получив его кивок, протянул руки и достал брата из колыбельки. Прижал к груди.

«Я никогда, никогда тебя не брошу. Пока ты будешь вести наш мир к светлому будущему, я буду защищать тебя от всех угроз. Я знаю, что ты сможешь спасти нас всех, Август», – прошептал он. А, может быть, это был только голос в его голове?

***

Удар деревянным мечом заставил семилетнего Ричарда упасть на одно колено. Мальчик закусил губу, стараясь не выдать своей боли. В носу закололо, но он не заплакал. Справился.

Встал. Поднял повыше своё оружие. Простой деревянный меч был слишком тяжёлым, даже чтобы только держать его. Что уж говорить о том, чтобы сражаться. Но отец, стоявший напротив, не давал мальчику никаких поблажек. Раз за разом Ричард падал. Раз за разом с трудом сдерживал слёзы.

Когда тренировка закончилась, мальчик переоделся и пошёл в свою комнату, не теряя равнодушия на лице. Но, только за ним захлопнулась дверь, принц осел на пол и заплакал. Тяжело. Обречённо. Но абсолютно молча. Издаст хоть один звук – придут люди. Лучше уж сдерживать себя, но не быть под постоянными взглядами. Хотя бы в своей комнате хотелось иметь возможность побыть наедине с собой.

Был уже вечер. Ричард просидел в одной позе практически час. Окончательно стемнело. Тогда мальчик встал, слегка покачнувшись.

«Не сломаюсь. Выдержу», – решил он, сжимая руки в кулаки так, что ногти больно впились в ладони.

Открыл дверь и тихо, как мышь, спустился на первый этаж замка. По дороге видел часовых, но все пропускали его без вопросов. Перечить наследнику было себе дороже. Только на улицу его выпускать не хотели. Но мальчик посмотрел на одного из рыцарей, стоявших на входе, своими чёрными глазами, такими же, как у отца, и тихо, с едва уловимой угрозой, проговорил:

– Откройте дверь. Я не выйду за территорию замка.

Знакомая интонация, такая же, как у короля, заставила рыцаря подчиниться. Он послушно открыл мальчику дверь, и Ричард быстрым уверенным шагом вышел во двор.

Меч лежал всё там же, где мальчик его оставил. В небольшой пристройке, в которой хранилось всё оружие. Взяв его, маленький принц прошёл на тренировочную площадку.

Взмах. Удар. Взмах. Удар! Изо всех сил он оттачивал технику на манекене, стоявшем на площадке для тренировок. Оттачивал те движения, которые так легко получались у отца во время урока. Те, которые Ричарду давались с невероятным трудом. Но всё же давались.

И так продолжалось каждый день. Утром уроки с нанятыми отцом преподавателями. Вечером тренировки по владению мечом, боль, сдерживаемые слёзы. Ночью – самостоятельные занятия и попытки овладеть всем тем, что показывал отец. Пока в какой-то момент у Ричарда не начало получаться. Меч больше не дрожал в руке. Движения стали увереннее, сильнее. И, наконец, когда мальчику исполнилось девять, он начал побеждать отца в бою.

Когда это произошло, отношение короля Нолана к мальчику неуловимо изменилось. Он не стал мягче, не начал относиться к нему, как к равному, даже скорее наоборот. Начал давать принцу всё более сложные задания, с которыми не смог бы справиться практически никто. Но Ричард справлялся. Справлялся, потому что поклялся себе, что выдержит. Поклялся, что станет для отца тем идеальным сыном, которого тот хотел видеть. Принц не может позволить себе слабости. Принц не может позволить себе с чем-то не справляться. Это он усвоил ещё с раннего детства.

Один раз отец позвал его во двор, сказав, что мальчик должен выполнить очередное задание. Это могло быть всё, что угодно. Тренировка, экзамен по военной стратегии, просто урок от отца. Но то, что мальчик увидел, когда вышел во двор, повергло его в настоящий шок и ужас. Оказывается, он всё ещё мог испытывать эти чувства.

Во дворе стояли люди. Трое мужчин, закованных в кандалы. Грязных, неприятных, страшных. Мальчик случайно встретился с одним из них взглядом. По телу пробежали мурашки, и Ричард отвернулся, не желая больше смотреть в эти жестокие глаза. Как у хищника перед атакой. Перевёл взгляд на отца, стоявшего рядом с мужчинами в сопровождении пяти рыцарей из личной королевской гвардии. Те, как один, сели на одно колено, приветствуя принца. И встали только после его равнодушного кивка.

– Ты видишь этих людей, принц Ричард? – спросил отец, вырывая мальчика из мыслей. – Они совершили преступление. Недавно эти люди проникли в дом одного из аристократов, охотясь за золотом. К сожалению, хозяин дома и его жена, вернулись домой слишком рано. Но это не остановило наших гостей. – Мужчина сделал акцент на последнем слове. Зубы его сжались от ненависти. Взгляд буравил мальчика, точно хотел прожечь в нём дыру. – Они убили вошедших и сами поспешили убраться из дома. Но на улице были схвачены рыцарями, случайно оказавшимися рядом. Скажи мне, принц Ричард, какое наказание должно ожидать этих преступников?

Сердце мальчика глухо забилось. Он помнил, что по закону грозило убийцам. Но, несмотря ни на что, не хотел этого. Встреча с пустотой… Что могло быть хуже этого? Чем больше людей умирало, тем хуже жила вся империя. И уж точно никакой пользы не было бы, если бы к Идрее сегодня отправилось пять людей, вместо двух. Но Ричард не мог противиться отцу. Не мог идти против всего королевства. Поэтому он сказал так ни разу не дрогнувшим голосом.

– Никакой пощады. За убийство человека ждёт смерть.

– Тогда сумеешь ли ты сам исполнить этот приговор, принц Ричард? – прозвучал над ухом тихий голос отца.

Глаза мальчика расширились от ужаса. Он смотрел вперёд. Но, вдруг, монолитная картина перед его глазами сменилась. Метрах в пятидесяти от них, скрытый от остальных за углом, стоял Август. Пятилетний мальчик во все глаза смотрел на разворачивающуюся перед ним картину, казалось, больше всего боясь как-то выдать своё присутствие.

Тук. Тук. Тук. Сердце колотилось так громко и часто, точно хотело вырваться из грудной клетки. Наследный принц отвернулся и посмотрел на осуждённых.

– Разумеется. Для меня это честь, Ваше Величество, – сказал он тихо.

Подошёл на шаг вперёд. Отец последовал за ним. Его жуткий голос зазвучал точно внутри головы мальчика.

«Убей. Они недостойны жить.»

Ричард достал из ножен, висящих у него на поясе, меч. Настоящий. Не деревянный. Его собственный.

«Убей. Убей! Убей!!!»

Короткий взмах, и голова мужчины, стоявшего к нему ближе всех, покатилась под ноги маленькому принцу. Взмах. Ещё одна голова отделилась от тела другого преступника. Остался один. Тот самый, со злыми глазами. Мальчик ещё раз, теперь уже без страха, посмотрел ему в глаза, и ему показалось, что они вовсе не были злыми. Напротив, из правого глаза мужчины медленно скатилась слеза.

Взмах меча Ричарда, и окровавленный меч опустился в последний, третий раз. Из груди рвался надрывный крик боли. Скорби по этим незнакомым погибшим душам. Но мальчик не издал ни звука и даже не изменился в лице. Только закрыл глаза.

Развернулся к отцу, принимая из его рук платок, чтобы вытереть оружие от крови. Посмотрел за угол, где прежде стоял Август и понял, что там больше никого не было. Почему-то с этим, последним фактом было намного тяжелее смириться, чем с тем, что он своими руками отправил людей в забвение.

***

В день коронации Ричард стоял у зеркала, пожалуй, дольше, чем когда-либо. Практически без мыслей. Только смотрел, смотрел… Аккуратный костюм с иголочки, сшитый специально для мероприятия. Волосы, уложенные намного более строго, чем обычно. Всё это как будто меняло черты лица. Делало его старше, жёстче, сильнее. Только руки дрожали, выдавая страх. Он понимал, что в этот день детству окончательно настанет конец. А было ли у него когда-нибудь это детство? Был ли он хотя бы когда-то в своей жизни похож на ребят, показанных в легендах? Тех наивных робких ребят, в жизни которых не было страха и боли? Даже если был, не помнил этого. Другое дело Август. При мысли о брате, на губах смутно знакомого юноши в зеркале появилась улыбка. Лёгкая, почти незаметная. Только чуть-чуть приподнялись уголки губ. Но Ричард улыбался глазами. Август для него был всем. Единственный человек, которого Ричард по-настоящему любил. Любил больше всего этого обречённого, пропащего мира. Больше, чем самого себя.

Юноша сжал руки в кулаки и отвернулся от зеркала. В голове прозвучал холодный голос: «Нельзя выдавать свою слабость, король Ричард». Новый титул прошёлся по его телу, точно ледяная вода. Юноша сделал последний глубокий вдох, а вместе с выдохом ушла дрожь в пальцах. Он уверенно открыл дверь и вышел.

***

Пожалуй, первой мыслью юноши, после становления королём было: «Нужно обезопасить Августа». Он знал, что брат никогда не учился сражаться, боялся войны и не хотел никак контактировать с армией. Но всегда был уверен, что ни к чему хорошему его это не приведёт. Не хотеть войны – это одно, но быть неспособным минимально себя защитить – совсем другое. Поэтому Ричард планировал настоять на том, чтобы глава армии, господин Дирван, провёл для Августа хотя бы несколько тренировок. Теперь, когда Ричард стал королём, он спокойно мог отдать этот приказ. Но для этого нужно было хотя бы чуть-чуть познакомить Августа с устройством армии. Равно как и с её генералом.

Когда Ричард шёл к Августу, чтобы начать реализацию своих планов, его сердце колотилось едва ли не сильнее, чем во время коронации. Он боялся только того, что волнение как-то отразится у него на лице. А, когда они вместе двинулись в тренировочный зал рыцарей, юноша понял, что его худшие опасения оправдались. Трое мужчин шли молча. Господин Дирван, как всегда, был невозмутим и строг. А Август… Ричард был уверен, что брат просто не хотел говорить с ним. Что ему приятнее было находиться с головой в своих мыслях. Сам же Ричард одновременно хотел начать разговор и боялся этого. В голове один за другим проносились варианты развития событий, если он сделает первый шаг, если скажет что-то. Казалось бы, это было так легко: открыть рот и просто заговорить. Но он молчал. Молчал, пока они не пришли на первый этаж. И, когда господин Дирван открыл потайную дверь, юноша понял, что такой простой шанс для него был окончательно упущен. Так же молчалив Ричард оставался и всю дорогу назад, оправдываясь перед самим собой тем, что время для разговора было неудачным. Но, когда юноша увидел закрывающуюся за младшим принцем дверь, его охватил странный, практически иррациональный страх, который Ричард постарался загнать на задворки собственного сознания. Дурное предчувствие того, что удачного времени для разговора больше не будет.

Только ночью, оставшись наедине с собой, Ричард позволил страху вырваться. Он не ложился, только ходил по комнате кругами, едва отдавая себе очёс в том, что делал. Он боялся свалившейся на него ответственности, боялся привести всю империю к ещё большим страданиям, чем отец. Но больше всего его пугали глаза убитого им мужчины в подземельях. В этих глазах был привычный Ричарду страх и… странное торжество.

Из коридора раздался крик. Юноша замер на миг. Только на миг. Он не боялся. Самое страшное уже произошло. Его опасения оправдались. Он мог бы рассчитывать на то, что этот крик был простой случайностью, но в тот момент подобное казалось ему просто нелепым.

Вдох. На выдох времени уже не хватило. Ричард распахнул дверь и побежал по коридору в сторону лестницы. Один он бы не справился. Нужно было найти Дирвана. А потом – найти Августа. Он действовал чётко, не останавливаясь, когда слышал новый удар или крик. В тот момент это всё не имело значения. Стояла чёткая цель. И ничто не могло сбить его с этого курса.

Ричард вбежал в тренировочный зал, застав в нём двух человек – Дирвана и того странного юношу, Маркела. Похоже, они тренировались. Здесь, за толстыми стенами, было практически не слышно шума, происходившего выше. Неужели враги не проходили через ворота замка? Идрея, как можно было так упустить этот момент во время его проектировки!

Объяснения заняли ещё минуту. Теперь Ричард и правда боялся. Боялся, что опоздает. Но времени не было даже на страх. Они с Дирваном побежали наверх, а Маркел остался. Посвящать его в происходящее Ричард не собирался. И без этого проблем хватало. Эмпатичный Август, взглянув не пехотинца, подумал бы, что тому стало больно от такого решения короля, но Ричард даже не стал вглядываться в лицо юноши. Его цель была наверху.

Точно на крыльях взлетев вверх по лестнице, молодой король и генерал услышали крик в стороне от себя, а потом – в другой стороне – удар и звук бьющегося стекла. Крик был женский. Ричарда это мало волновало. А вот стекло… Не успев обдумать эту мысль, он рванулся в ту сторону. И, через миг, увидел брата. Тот стоял, ошарашено и испуганно глядя на него и молчал. Ричард смотрел на него. Так внимательно… Он хотел до мельчайших подробностей запомнить это лицо. В этот, должно быть, последний раз, когда они виделись. От этих мыслей у юноши закололо в носу. Но он не заплакал. Сдержался. Как сдерживался много раз прежде. Но ему показалось, что Август мог заметить эту последнюю слабость брата.

Ричард сжал зубы и проговорил тихо, чтоб его не мог услышать никто из нападавших. Из-за того, что только что пришлось сдерживать эмоции, голос прозвучал хрипло и куда более жёстко, чем Ричард хотел.

– Слушайте. Бегите. Сейчас же. Меня они никогда не оставят в покое. Дирван, слышишь, – с этими словами юноша властно схватил мужчину за плечо и слегка встряхнул. Тот должен был исполнить его волю. Король имеет право на любое обращение с подчинёнными, особенно если от этого зависит самое дорогое для него! – ты ценой своей жизни будешь защищать его. Расшибись в лепёшку, но не допусти его смерти. Понял меня?

Мужчина кивнул и показал Августу на коридор, откуда он только что пришёл с Ричардом.

Август наклонил голову в ответ. Но они не успели. Со всех сторон их окружили люди. Много людей. Ричард слишком увлёкся разговором и не заметил, как они подошли. Впрочем, это не меняло план. Разве что сокращало время на побег.

Юноша выдохнул полной грудью. Достал из ножен меч. Всю жизнь он ненавидел это оружие, впитавшее так много крови тех, кто совершенно не мог сопротивляться. Но сейчас Ричард и эти люди поменялись местами. Только он не сдался бы без боя. Хоть и понимал, что не сможет победить. Только сказал одно слово, последнее: «Бегите!» – и взмахнул мечом, поражая первого врага.

Удар следовал за ударом. За всю свою пропащую жизнь Ричард смог бы гордиться только одним: владеть мечом он научился превосходно. Враги падали, поражённые ударами молодого короля, сражающегося на последнем рывке своих сил. Словно звезда, которая перед смертью вспыхивает ярче, чем когда-либо до этого.

Но тут Ричарду попали в ногу, разрубив мышцы. Он упал на одно колено. Поднял меч, убивая ещё одного врага. Какой он был по счёту? Пятый? Больше ударов юноша нанести не успел. Кисть, в которой он держал оружие, отрубил взмахом своего меча один из воинов. Взгляд пробежался по телам на полу. Раз, два, три, четыре. Всё. Даже в этот раз он не оправдал собственных ожиданий. Это было последнее, о чём подумал король Ричард перед тем, как ему отрубили голову.

Глава 6. Я это он.

Знавал я одного парня, который всю свою жизнь называл себя другим именем. Да так часто называл, что, похоже, сам поверил. А после его смерти все удивлялись, почему на надгробии другое имя стоит. Вот и верь после этого людям…

Рассказ одинокого старца

Ветер подул сбоку и бросил мокрую прядь волос Августа ему в лицо. Юноша поморщился, заправив волосы за ухо. Не помогло. До чего же неудобно. Надеясь, что не упадёт с лошади, благо, она шла медленно, Август постарался связать вечно мешающие пряди в узел на затылке. Получилось, должно быть, ужасно, но, главное, они больше не мешали. Он ехал за господином Дирваном уже целый день. Под дождём. В мороз. Никогда прежде Август не чувствовал себя настолько плохо. Но он терпел. Нужно было доехать до ближайшего города как можно скорее, при этом минимизировав риск быть узнанными.

Замок находился на некотором отдалении от остального королевства. С одной стороны был окружён горами, с другой – рекой, за которой начинался лес, по которому сейчас и двигались Август и Эммет Дирван. Потом шли крестьянские поля. С третьей стороны от замка пролегала столица, но туда генерал армии решил не соваться. В случае, если за ними будет погоня, затеряться в городе, в котором многие могли знать о происшествии, было практически невозможно. В планах было выбраться из леса с противоположной стороны и двинуться на север, вдоль реки, становящейся всё более широкой и глубокой. Возле замка она скорее напоминала ручеёк, через который лошади легко прошли.

На дорогу по лесу ушло около недели. За это время Август смог кое-как привыкнуть к путешествию. Хоть и не знал, что практически всю грязную работу, требующую больших физических сил, Эммет, так теперь его называл юноша, взял на себя. Прежде Август читал легенды о том, как жители дворца или дворяне бежали из дома, притворяясь простолюдинами. Ещё в детстве ему казалось невероятным то, как они легко приживались в новом окружении и не высказывали практически ни малейшего неудовольствия от намного ухудшившихся условий жизни. Эти легенды, казалось, сами говорили читателю о том, что единственным счастьем для дворянина может быть только полный отказ от всех своих богатств и возможностей. Раньше Август читал все эти легенды, восхищаясь главными героями, и думал о том, смог бы он пойти по их стопам, даже втайне мечтал об этом. Но, оказавшись в похожей ситуации, юноша понял, что подобная жизнь была совершенно не похожа на ту, которую он себе представлял. Постоянный голод, дурное самочувствие из-за недостатка сна и совершенно неподходящих для него условий – на земле, накрывшись плащом Эммета, постоянно меняющаяся в северной стране погода, которую Август, живя в замке, не замечал. Но больше всего его напрягал моральный груз, резко навалившийся на него. Он не знал, что произошло с отцом и братом. Вернее, понимал, но не хотел признавать. Боялся, что его могли найти, даже сейчас, спустя столько времени. Но больше всего он боялся того, что могло произойти с его людьми, оказавшимися под властью узурпаторов. И, вместе с этим, боялся того, что ему постоянно говорил тихий голосок на подкорке сознания. Того, что изменить это положение дел не мог никто, кроме него. Но Август постарался сделать всё, чтобы не думать об этом. Больше всего он хотел просто бежать от проблем и жить тихой жизнью где-то далеко. А для этого ему нужно было перестать быть принцем.

Мысль о том, чтобы сменить имя и скрывать личность посетила его практически сразу после побега. В легендах, как правило, люди, оказавшиеся в подобном положении, притворялись крестьянами или просто бедняками. Но юноша был уверен, что в этой роли будет выглядеть по меньшей мере странно. Физически слабый, щуплый и невысокий Август очень мало походил на человека, выросшего в бедности. Тонкие руки с длинными, изящными пальцами, гладкая кожа. Красивое лицо, без единого видимого изъяна. Лицо человека, выросшего в достатке. Ну и, разумеется, манеры, явно пролагающие пропасть между ним и бедняками. Тогда к юноше в голову пришла мысль, одновременно казавшаяся ему опасной и абсолютно логичной. Из замка он взял достаточно денег для, пусть и не такой роскошной, как прежде, но всё-таки достаточно богатой жизни ещё на несколько лет. Эммет, так же, как и он, имел прекрасные манеры и был привычен к высшему свету, из-за чего с лёгкостью сумел бы сойти за его воина-телохранителя. Такие были у многих дворян. Единственное, что смущало – отсутствие знаний о них у других жителей городов. Но, впрочем, ответ и на это юноша легко нашёл. Было решено притвориться приезжими из восточной страны, в которой Август всегда хотел побывать, и при первой же возможности отправиться «на родину». Но, для начала, нужно было хотя бы некоторое время пожить в самом богатом, не считая столицы, городе страны – Рэйдоле, откуда можно было впоследствии легко уплыть на корабле.

Чтобы скрыть своё королевское происхождение, Август взял фамилию Норичетти, имя же оставив прежним – после первого правителя многих в империи стали называть «Август». Похожие изменения произошли и с Эмметом. Теперь у него была фамилия Хоренси.

После окончания леса, путь пошёл намного легче. Получилось зайти в небольшую лавку и купить вещи, необходимые для долгого путешествия. В первый раз за всю дорогу юноша сытно поел и выспался на настоящей кровати, после чего новоиспечённые аристократы с востока отправились в путь. Лошади легко шли по дорогам, проведённым вдоль вспаханных полей. Август смотрел по сторонам. Никогда прежде он не видел такой красоты. Поля с пшеницей напоминали ярко-жёлтую воду, изредка колыхаемую порывами ветра. Подсолнухи обращали к солнцу свои головки, точно выглядывая что-то там, в небе. Над головой плыли облака, казавшиеся ещё более ослепительно-белыми на фоне пронзительно-голубого неба. Как сказал Эммет, такое небо было редкостью на севере. Люди, работающие в полях, смотрели на двух мужчин, проезжающих по дороге, с интересом, но явно не шоком. Подобные путешествия людей по стране были, пусть и не очень частыми, но всё же привычными для крестьян, каждый день с рассветом начинавших свою работу. Они стремились вырастить как можно больше овощей и злаков перед тем, как окончательно грянут морозы, особенно жестокие на севере.

– Часто, когда выдаётся год с небольшим количеством урожая летом, крестьянам практически нечего есть зимой, – заметил  Дирван, когда они проезжали мимо участка поля, на котором работало особенно много людей. Мужчины, женщины, старики. Все старались привнести хоть какую-то лепту в общий труд. – В этом году выдался хороший урожай. Вот они и работают. Иначе просто не выжить.

Август посмотрел на щуплого старика, который самостоятельно двигал тяжёлый на вид плуг.

– Разве для этого не используют животных? – удивлённо спросил юноша.

– Дорого это. Практически никто из местных не может себе позволить. Здесь ещё не так плохо: город близко, река, местность удачная. Вот если пройти дальше на северо-восток, то картина, которую мы видим здесь, покажется олицетворением богачей.

– Нужно им помочь.

– Как-ак? – насмешливо протянул бывший рыцарь. – Пожалеть?

– Денег дать. У нас же много.

– Всем не поможешь. Как, скажешь, быть во-он тем людям? – он протянул руку вперёд, указывая ещё один участок поля невдалеке. Судя по всему, ситуация там была такой же, если не хуже.

– Если говорить так, то всем так и будет плохо, если же что-то сделать, то мы поможем хоть кому-то.

– И как же ты взглянешь в глаза остальным людям, если будешь знать, что помог кому-то одному? Захочешь помочь другим, но не сможешь – деньги и самому нужны. Или ты предпочтёшь умереть от голода?

Август замолчал, а мужчина продолжал давить:

– Готов поспорить, абсолютно все сердобольные люди думали так же, как ты, когда проезжали по этой дороге. А кому они помогали, хочется спросить? Правильно – как раз этой крестьянской семье. Остальным же ничего не доставалось, просто потому что они не первыми попались на глаза. Потому что живут дальше от столицы. Иронично, правда?

«Так же происходит и с бедняками, живущими за горами. Дворяне всегда будут видеть и жалеть только тех, кто уже в двух шагах от того, чтобы выбраться из этой бедности. Но по-настоящему нищих видно никогда не будет. Потому что богачей там нет. И помощь никогда не будет оказана тем, кто в ней нуждается больше всего. Но как понять, что тот человек, которого ты выбрал из тысячи, и правда страдает больше всех?» – эти мысли ещё долго одолевали Августа, пока, в какой-то момент Дирван не предложил ему остановиться на ночлег в доме одного из крестьян. Мужчина и юноша прошли на участок и окликнули хозяина дома.

Двое мужчин в дорогой, но запачканной в дороге одежде вызвали удивление в семье крестьянина. Его жена, уже немолодая темноволосая женщина, молчаливо стояла за его спиной, искоса поглядывая на гостей с недоверием. Две дочери-двойняшки, с озорными косичками в разные стороны, носились вокруг них, стараясь рассмотреть прибывших получше. После чего подбежали к отцу и, толкаясь за право быть первой, начали шептать ему о том, что увидели у этих «странных дяденек».

Август молчал, глядя вниз. Он привык к постоянному вниманию к своей персоне, но совершенно не знал, как вести себя вне рамок постоянного дворцового этикета. Тем более, когда приходилось как-то взаимодействовать с детьми, с которыми прежде принц никогда не контактировал.

Дирван сделал шаг вперёд и первый заговорил:

– Добрый вечер. Мы путешественники. Движемся из столицы. Хотели бы попросить остаться на ночлег. За это хорошо заплатим.

Его слова звучали чётко, кратко, невероятно холодно и безэмоционально. Мужчина говорил так, точно все эти люди были его подчинёнными в армии. Август поднял взгляд на хозяина дома. Хотелось что-то сказать, попросить вежливее, чем просил бывший генерал. Но он молчал. Боялся вымолвить даже слово. Прежде он говорил только с людьми, априори благоговеющими перед его высоким положением, но сейчас всего этого не было. На него смотрели, как на богача, но не как на монарха. Кому-то эта разница могла показаться незначительной, на для юноши была ощутима. И он совершенно не знал, как правильно вести себя в этой ситуации.

– Конечно, проходите, господа. Мы рады любым гостям, – сказал мужчина. – Тем более тем, кто может рассказать интересную историю. Что же до денег. Они, право, не будут лишними.

– Разумеется.

Дирван отсчитал несколько монет и передал мужчине. Августу показалось, что это были сущие копейки, но глаза крестьянина округлились.

– Благодарю вас, добрые люди, – сказал он. – Что же это много так. Ведь всего-то ночлег да ужин.

– Возьмите, – сказал Август неожиданно для самого себя. – Мы рады помочь хорошим людям.

– Раз так, то и мы не станем вас задерживать. Проходите, господа путешественники.

Дома у крестьянина было мало места. Повсюду стояли мешки с урожаем, пол был весь в земле, нанесённой с поля, свет был тускловат. Но всё равно дом казался странно уютным. Зайдя внутрь Август почувствовал, что для хозяев это было место, куда всегда хотелось возвращаться. Вдыхать этот запах скошенной травы, смотреть на родные стены. Про замок, в котором он прожил всю жизнь, юноша совсем не смог бы сказать подобного. Хотя, может быть, ему просто надоело сидеть в четырёх стенах.

Он представил, как возвращается домой. Как снова смотрит на картины великих предков. Поднимается по винтовой лестнице к себе в спальню. Ест дорогую и вкусную пищу, так не похожую на то, что они ели в дороге. Но тут перед глазами предстали и другие воспоминания: собрания, казни, постоянное одиночество, люди, говорящие с ним только тогда, когда им что-то было нужно от маленького принца. Отец и брат. Постоянные упрёки в недостойности.

Август прижал ладонь к глазам и слегка надавил, стараясь прогнать поток воспоминаний. Нет. Больше всего на свете он хотел забыть всё то, что связывало его с прошлой жизнью. Стать другим человеком, с другим прошлым и судьбой.

Хозяин предоставил путешественником баню, чтобы помыться с дороги, и чистую одежду, а после позвал к столу. Еда была совсем простой – из того, что выращивалось на полях, но достаточно вкусной.

Как только тарелки гостей немного опустели, хозяин дома, представившийся Фредериком, начал свои расспросы. И, поскольку суровый Дирван пугал его намного больше, обратился к Августу.

– Что же привело вас в эти края? Здесь часто встретишь путешественников, но они обычно либо совсем бедняки, либо аристократы, разъезжающие в богатых каретах. Но вы не похожи ни на тех, ни на других.

– Вы очень внимательны, господин, – сказал Август, своим вежливым обращением слегка удивив Фредерика. Но тот ничего не сказал, желая услышать историю юноши. – Моё имя Август Норичетти. Это мой телохранитель, Эммет Хоренси. Мы прибыли сюда из западной страны нашей империи и решили посмотреть на разные города. Сейчас направляемся в Рэйдол, откуда планируем возвращаться на родину.

– Так вы аристократы, как остальные?

– Да. Но прибыли сюда как раз для путешествий, поэтому не видели смысла в экипаже. – Август улыбнулся. – Всю жизнь хотел посмотреть на природу севера своими глазами. А из окна кареты можно увидеть разве что крошечную долю всей этой красоты.

Хозяин дома хмыкнул и неодобрительно покачал головой, глядя на мечтательного юношу.

– Эх, ничего вы, молодёжь, не понимаете, – сказал он ворчливо. – Вот если бы у меня была возможность ездить в таких экипажах, я бы и забыл о том, что можно передвигаться иначе. А вам лишь бы новых впечатлений.

Август замолчал, не зная, что ответить на эти слова. Только улыбка его стала ещё шире. И, как внезапно для себя понял юноша, он улыбался абсолютно искренне.

Эммет посмотрел на бывшего принца с удивлением и странным выражением, которое Август прежде не видел на лице Дирвана. Через миг он понял, что так бывший генерал выражал своё уважение.

Август и сам не знал, почему он так легко и искренне говорил с этими людьми, живущими в мире, так не похожем на его собственный. Может быть, дело было в том, что эта граница между восприятием юношей себя и других людей медленно стиралась, становясь всё более призрачной. А, может быть, в этих простых разговорах Август находил для себя отдушину. Возможность хотя бы на время перестать быть беглым наследником престола империи. Возможность стать юношей с востока, Августом Норичетти, который не знал в жизни лишений, не видел смертей, ничего не терял. Возможность обрести своё счастье в том, чтобы перестать быть самим собой.

Когда тарелки опустели, Фредерик показал гостям свободную комнату в доме, которую они могли бы занять. Она была совсем маленькая и всего одна. Впрочем, Эммет этому только порадовался, сказав, что будет чувствовать себя гораздо спокойнее, если будет точно знать, что происходит с Августом.

И вот уже час юноша лежал в кровати и не мог заснуть. Стены в доме были достаточно толстые, каменные, поэтому происходящего в других комнатах совершенно не было слышно. Гробовая тишина. Даже жуткая. Август смотрел в потолок и думал, думал… За все эти дни в его жизни произошло больше событий, чем за всю предыдущую жизнь. Раньше он постоянно мечтал о том, чтобы покинуть замок и стать свободным от обязательств принца, от ответственности. Мечтал увидеть другие страны. Да хотя бы свою собственную! Но сейчас, когда его желание исполнилось, он чувствовал, что жизнь отнюдь не стала проще. Напротив, теперь юноша чувствовал себя ответственным за всё, что происходило вокруг. А по голове постоянно долбил молоточек: «Я мог бы всё исправить». И каждый раз бывший принц старался не слушать этот голос. Забыть про него и постараться стать свободным. Но, похоже, эта карма должна была преследовать его всю оставшуюся жизнь.

Август начал дремать. Сказалась усталость и попытки перестать думать о чём-либо. Но вдруг его разбудил тихий голос Эммета.

– У нас под окном человек, – сказал он. – Стоит на одном месте. Тихо стоит. Возможно, попытается забраться в дом. Будьте осторожны, Ваше Высочество.

Август кивнул. Спросонья он плохо соображал, что происходило. Только сердце начало биться чаще. В таких вещах Эммет не ошибался. Мужчина встал и тихо подошёл к окну, встав с одной стороны – чтобы его нельзя было увидеть с улицы. Август, быстро поняв его замысел, лёг обратно в кровать, притворился спящим. Веки слипались от усталости, но поддаваться ей было нельзя. Юноша не видел того, что происходило, поэтому сосредоточился на слухе.

Под окном раздался тихий, почти неслышимый шорох. Если бы Август не знал, он бы наверняка даже не придал ему значения. Затем с тихим скрипом открылось окно. Ещё один шорох, и вдруг…

Резкий удар, вызвавший вздох боли. Август вскочил с кровати и увидел, как Дирван держал человека в тёмном плаще одной рукой, а другой приставлял к его горлу нож. Внезапно человек слегка повернулся и впился зубами в руку мужчины. Хватка слегка ослабла. Незнакомец немного присел – рост его был совсем низким – и, поднырнув под руку бывшего рыцаря, оказался у него за спиной. Удар ногой должен был попасть Дирвану в спину, но тот уклонился, и, круто развернувшись, ударил ножом по лицу незнакомца. Рука скинула капюшон с головы, открывая глазам Августа светлые волосы до плеч, неаккуратные, грубые черты лица и уродливый порез, рассёкший щёку. Это была женщина. Даже девушка.

Нож снова оказался у горла, но в этот раз хватка Дирвана стала намного жёстче.

– Кто ты и что тебе нужно? – голос Эммета прозвучал прямо у неё под ухом.

– Перетопчешься, – прошипела незнакомка. – Ещё и рассказывать всяким, – она сплюнула, – идиотам богатым о себе.

В голосе звучала досада. Но девушка не сдавалась. Речь звучала надменно и резко.

– Ты предпочтёшь, чтобы я заставил рассказывать силой? – прорычал Дирван. – Боюсь, ты не в том положении, чтобы хамить.

– Предпочту. Кишка у вас тонка что-то сделать. Вы ж только смотреть можете, как убивают людей на площади.

Нож Дирвана изменил положение и ткнулся девушке в живот. Где-то на половину длины. На это ушла всего пара секунд, после чего оружие вернулось в прежнее положение. Глаза Августа расширились от шока перед этой картиной, а Дирван продолжал.

– Говори. Кто ты и что тебе нужно?

Но девушка молчала. Даже не огрызалась больше. Только крепче сжимала зубы, чтобы не показать боли.

– Мне продолжить?

Дирван собирался ударить ещё раз, но внезапно был остановлен взмахом руки Августа. Это движение юноша сделал интуитивно. Жест непроизвольно получился очень властным и уверенным, чуждым.

– Стой, – сказал он твёрдо. – Так ты ничего не добьёшься. Или тебе нужна её смерть?

Глаза принца встретились с тёмно-зелёными глазами незнакомки. Что-то странное вызывали у него в душе эти глаза. Они были другими. Непохожими на холодные глаза Ричарда и Дирвана, на безмерно жестокие, не щадящие никого, глаза отца, на подобострастные глаза слуг, на его собственные – постоянно грустно улыбающиеся. В этих глазах была ярость и странная сила, способная порвать всё на своём пути, неожиданно скрытая в хрупком теле совсем юной девушки. Сила эта была в стремлении к бесконечной борьбе за собственную свободу.

– А что предлагаешь ты? Отпустить её? – раздражённо спросил Дирван.

– Мы возьмём её с собой.

Глава 7. Мной должны гордиться.

– Слыхал о той девчонке, которая за пару лет половину наших перебила?

– Сью-то? Как тут не слышать. Говорят, она способна перемещаться в любое место, которое захочет, по щелчку пальцев. И взглядом людей убивает. Лучше не смотреть её в глаза.

– Веришь этому?

– Нет. Слухи просто.

– Слухи, конечно. Только от этого ещё страшнее.

Разговор двух горожан

Эммет замер, слегка ослабив хватку, удивлённо и немного раздражённо уставившись на Августа.

– Теперь нам нянчится с каждым, кто захочет нас убить?

– Нет. Тут дело в другом.

Август снова перевёл взгляд с телохранителя на его пленницу. Та прижимала руки к ране на животе, из-за которой одежда уже пропиталась кровью. На лице же, впрочем, практически не было видно боли. Слишком часто ощущала подобное? Или просто умела хорошо скрывать?

– Ты знаешь, кто мы? – спросил Август, сделав шаг в сторону девушки.

– Какие-то богатые мужланы, – сказала она, смотря ему в глаза.

– Из чего мы можем сделать вывод, Эммет, – Август мельком посмотрел на Дирвана. – Ей нужны были деньги. Убивать нас не было её целью. – Юноша вновь обратился к незнакомке. – Моё имя Август Норичетти. Недавно мы с другом приехали сюда с востока, и пока что местные принимали нас гостеприимно. Давай же не будем разрушать традицию. Ты хорошо знаешь эти места. Нам не помешал бы такой компаньон. К тому же, это может обеспечить нам гарантию, что ситуация, подобная сегодняшней, больше не повторится. Раз тебе нужны были деньги, мы можем заплатить. Сама выбирай, что для тебя лучше – умереть сейчас или продолжить жить и получить от нас то, за чем ты и пришла сюда. Поверь, ты далеко не первая, кого мой друг лишит жизни. Его рука не дрогнет, будь спокойна. А, если захочешь бежать, мы просто расскажем о тебе другим, и тебя поймают при первой возможности.

Аргументы звучали железно. Этот юноша бы умён. Очень умён. Девушка не смогла придумать причину, чтобы отказаться.

– Хорошо, – сказала она. – Я согласна.

Август хлопнул в ладоши, невольно подражая излюбленному жесту своего отца.

– Отлично. Значит, теперь мы будем работать в союзе. Отпусти её, Эммет.

Дирван повиновался, больше не возражая. Он тоже не видел аргументов против плана подопечного. Как только руки мужчины перестали удерживать девушку, она покачнулась, будучи больше не в состоянии стоять на ногах, и упала на пол, старательно продолжая зажимать рану окровавленными руками.

Август отвернулся. Кровь всё ещё пугала его, пусть и не так сильно, как две недели назад.

– У тебя есть что-то, чтобы остановить кровь? – слегка морщась, спросил Август у Эммета.

Тот, не отвечая, достал из сумки, которую он купил после выезда из леса, чистую ткань и мазь для обработки ран. Затем, не обращая внимания на протесты, поднял её одежду, открывая рану. Обработал. Перемотал. Действовал он уверенно. Во время службы мужчине часто доводилось лечить раненых товарищей. А служил он долго. Больше тридцати лет. И за это время он видел многое. Из-за этого из души бывшего генерала почти полностью выветрилось чувство жалости к другим людям. Больше его практически невозможно было смутить чьими-то страданиями. Но всё же он был человеком. Иногда чутким, способным любить. Только выражавшим это не так, как другие люди. Человечность всегда должна была пробираться через корку его эмоциональной брони. Мужчина не стеснялся своих чувств, но за жизнь, проведённую в постоянных сражениях и жестокости, практически перестал испытывать их. И единственным человеком, заставившим его, впервые за долгое время, почувствовать что-то похожее на отцовскую любовь, был его воспитанник, Маркел. После их расставания, Эммет точно потерял часть своей личности.

Мужчина закончил бинтовать рану девушки и отошёл в сторону, обратившись к Августу.

– Что тогда прикажешь делать теперь?

«Не знаю… Не знаю…» – прозвучало в голове юноши. Сердце забилось где-то в горле, перекрывая возможность дыхания. До этого он говорил то, что приходило ему на ум. Вещи, казавшиеся наиболее логичными в данной ситуации, но, когда адреналин спал, Август вновь начал сомневаться в своих силах. И эти сомнения мешали ему соображать что-либо дальше.

– Соберём вещи и уйдём отсюда, пока нас не обнаружили. Будет сложно объяснить хозяину дома эту ситуацию. Благо, стены толстые. Я проверила. Скорее всего, он ничего не слышал, – немного хриплым голосом сказала девушка. – Надеюсь, вы сможете выдержать одну ночь без сна, господа, – добавила она насмешливо.

– Она права, – сказал Август. – Нужно выдвигаться.

– Тогда не будем медлить.

Когда Дирван говорил о действиях без промедлений, он действительно имел в виду без промедлений. Буквально через секунду мужчина подошёл к Августу, взял его за руку и повёл к окну, показывая ему на то, как можно было выбраться из дома. Тем же путём, каким залезла воровка. Бывший принц выглянул из окна и посмотрел вниз. От высоты у него захватило дыхание. Страшно. Раньше он даже не думал подниматься куда-то без лестницы, ощущая, как под ним нет никакой опоры.

– Не могу, – сказал он тихо и отвернулся от пропасти.

– Странный ты, конечно, – вновь вмешалась осмелевшая девушка. – Здесь же совсем не высоко. Можно даже просто спрыгнуть, ничего не будет. Только шуму наделаешь. Лучше так.

С этими словами она перебросила ноги через край и, практически незаметно поморщившись от боли, доставляемой раной, зацепилась руками за оконную раму и, ловко зацепляясь за, казалось бы, совсем маленькие выступы в стене, быстро и практически бесшумно спустилась на землю.

Август помотал головой и отвёл взгляд от окна.

– Я так никогда не смогу, – сказал он тихо.

– Хорошо, – голос Эммета прозвучал немного нервно. Он сам подошёл к окну и выбрался из него, стараясь повторять движения девушки. У него вышло раза в два громче, но всё же успешно.

– Зацепись руками за раму и спрыгни, – сказал мужчина. – Я подстрахую.

Сердце Августа колотилось с бешеной скоростью, когда он осторожно вылез из окна и повис на руках. «Тяжело», – промелькнула в голове мысль, и его пальцы разжались. Не выдержали веса тела.

Эммет подхватил его внизу. Не самое приятное приземление, но, пожалуй, могло быть хуже. Новоиспечённая команда тихо прошла к конюшням и, разбудив лошадей, двинулась прочь. Девушка села позади Августа с небольшой опаской. Ездила ли она на лошади когда-нибудь? Когда дом остался позади, Август обернулся и посмотрел на него в последний раз. Он так и не сумел помочь этим людям. Стал только путником, немного разнообразившим их скучную и бесконечно одинаковую жизнь.

Юноша перевёл взгляд на новую компаньонку. Она сидела на лошади молча, изо всех сил вцепившись в спину Августа.

– Не бойся, – сказал он. – Мы же совсем не быстро едем. Это гораздо проще, чем залезать на стены.

– Каждый считает простым то, что хорошо умеет делать. Я всю жизнь училась лазать по стенам. А вот на лошади сижу впервые. Поэтому первое для меня намного легче. У тебя ситуация обратная.

– Всё верно, – Август кивнул, смутившись. – Глупость сказал.

– Слушай, – тон девушки стал более требовательным. – Ты всегда настолько сомневаешься в себе? Бросай это дело. В жизни будет достаточно тех, кто будет делать это за тебя. Я, например. – Она усмехнулась. Август тоже улыбнулся, вновь встретившись взглядом с её зелёными глазами.

– Как тебя зовут? – спросил он неожиданно. Юноша внезапно осознал, что за всеми этими хлопотами, девушка так и не успела представиться.

– Ильнара. Это имя означает огонь. Так отец говорил.

– Меня назвали в честь первого главы империи, – сказал Август. Почему-то с этой девушкой было невероятно легко откровенничать. – Отец всегда хотел мной гордиться, поэтому назвал меня, как этого великого человека. Жаль, что я так и не оправдал его ожиданий.

– Но ведь сейчас ты здесь. Так далеко от него, – заметила девушка. – Значит, отец дал тебе шанс на то, чтобы показать себя и заставить его гордиться тобой.

– Боюсь, уже поздно, – сказал юноша, и его взгляд слегка затуманился. Он не плакал. Даже, пожалуй, не хотел. Просто не понимал, что делать дальше, и чувствовал себя безумно одиноким. Жизнь его к такому не готовила.

Ильнара легко коснулась пальцами его подбородка и слегка развернула, заставив посмотреть себе в глаза.

– Поверь мне, что бы ни было с нашими родными, они могут гордиться нами. Если мы сами гордимся собой. Поэтому переставай жалеть себя и подумай не о том, как ты всех разочаровываешь, а о том, как ты можешь перестать это делать.

Прикосновение девушки было странным. В нём не было ни капли стеснения, но при этом и ни намёка на какие-то чувства. Просто касание. Естественное для неё. Пальцы Ильнары были холодными, кожа на них грубой и жёсткой, так непохожей на нежную кожу юноши. Во всех её движениях чувствовалась уверенность. Та, которой так сильно не хватало Августу.

Юноша смутился. Отвернулся и вновь посмотрел вперёд. Лошадь двигалась шагом, что позволяло не следить за дорогой постоянно. Но Август просто не мог больше выдерживать взгляда попутчицы. Не хотел выдавать своих покрасневших от смущения щёк.

Глава 8. Для чего жить?

Воин обязан делать всё в точности, как ему велят. Не размышляя, не пытаясь спорить. Ведь, подумайте, что могло бы произойти, если бы каждый пехотинец со своим мнением считался.

Король Нолан

Он находился в пустоте. Один. Смотрел вперёд, вверх, вниз, по сторонам, но ничего не видел. Под ним не было опоры. Он не мог двигаться куда-то, даже когда хотел. Ведь, в любом случае, вокруг оставалась лишь пустота.

Не было мыслей. Не было чувств и эмоций. Он и сам становился частью этого мира. Пустой оболочкой. Он не смог бы сказать, кто он. Не знал, что ему нравилось, что нет. Ничего не знал. И не понимал, каково это – знать.

А потом он точно проснулся. Но мир вокруг него казался таким же серым, как и мир в сознании. У него было имя – Маркел. Так его называли все окружающие люди. Но не было второго имени, обычно называемого вместе с первым. Почему так? Почему даже в этом он был настолько непохож на остальных? Он дал себе ответ на этот вопрос, когда случайно услышал, что второе имя – название рода. Оно было таким же, как и у всех членов семьи человека.

А у него никого не было. Не было даже мысли, о том, что этот кто-то должен был присутствовать в его жизни. Но у всех остальных кто-то был. Близкий человек. Ещё один представитель рода. В роду Маркела же был только Маркел.

 У него был дом. Маленький, в котором совершенно невозможно было заниматься тем, для чего он существовал. Удары меча задевали стены, а сам он постоянно не мог удачно развернуться для следующей атаки. Странный дом. Зачем он был ему нужен, если юноша – так называли тех, кто был ещё не большим, но уже и не маленьким – не мог делать в этом доме ничего? Он слышал, что для других дома были идеальным местом для любого занятия. Самым любимым и родным. Он не знал, что это значило, но думал, что, если бы испытал подобное, сразу бы понял.

Ещё у Маркела был двор. Он был большой, удобный для тренировок. Там юноша мог делать всё то, что у него не получалось дома. То, для чего он был рождён на этот свет. То, за что у него был дом. Так говорил господин Дирван, а он никогда не врал. Маркел не знал, кем был этот господин. Знал только то, что тот учил его сражаться – так он это называл. Но господин никогда не сражался так же хорошо, как Маркел. Он был очень медленным, неаккуратным. Часто падал и останавливался, как только юноша начинал двигаться и мешать ему. Почему тогда он, а не Маркел был господином? Должно быть, Дирван существовал для этого. Так же, как Маркел – для сражений.

У господина Дирвана, впрочем, был другой господин. Господин Нолан. Казалось, он учил Дирвана так же, как тот – Маркела. Но сам юноша никогда этого не видел. Как не видел и этого господина, у которого почему-то тоже не было второго имени. Но этот господин был очень добрым, Маркел знал это. Потому что он дал ему этот дом и двор, дал меч и возможность сражаться. И Маркел старался делать это как можно лучше. Это было несложно. Противники всегда двигались медленно, даже медленнее, чем господин Дирван. Задача была в том, чтобы просто обойти их мечи и ударить собственным. Чем больше противников – тем больше мечей. Тем сложнее. Но, в любом случае, это было легко.

В один день господин Дирван сказал, что теперь вместо Нолана будет другой господин. Господин Ричард. В тот день Маркел увидел его сам. Но господин Ричард ему не понравился. Он был злым. Ему было всё равно на Маркела. Интересно, почему доброго господина Нолана больше не было?

В тот же вечер господин Дирван позвал юношу, чтобы потренировать его. Маркел любил эти занятия. Господин всегда рассказывал что-то интересное, а Маркел слушал и запоминал. Он помнил всё, что ему говорили, ведь только так он мог помогать господину. А быть полезным Маркел очень-очень хотел.

Но в тот вечер его планам было не суждено сбыться. В большой двор, в котором занимались Маркел и господин Дирван, пришёл злой господин Ричард и забрал учителя, даже не посмотрев на пехотинца. Тогда юноша остался один. Совсем один. В пустоте, из которой не было дороги наружу. На свободу.

Он так и стоял на одном месте, глядя в одну точку, пока к нему не пришли другие, злые господа. Должно быть, друзья господина Ричарда. Они задавали грубые вопросы, в ответ на которые юноша молчал. Он вообще не любил говорить. Всегда предпочитал слушать.

Но спрашивали эти люди недолго. Поняв, что Маркел не отвечает, они решили, что тот вовсе не умел говорить и забрали его с собой. Забрали из дома. Лишили всего. Теперь дом Маркела стал ещё меньше, чем раньше. Там было сыро и темно. И холодно. Безумно холодно. Кровати не было, как не было и другой мебели. Только солома на земле. Кажется, так называлась эта странная штука, из которой делали манекены для тренировок с мечом. В остальном же для Маркела разница была небольшой. Новый дом не казался ему сильно хуже старого.

Потом эти люди пришли снова, ведя господ, обычно бывших его соперниками на тренировках. Все они почему-то удивлённо смотрели на Маркела.

– И его схватили? Да быть не может! – удивлённо проговорил один из бывших противников. Его звали Горин. Маркел видел его последний раз пару лет назад, а это имя слышал совсем мельком. Но всё равно запомнил.

Слова Горина удивили юношу. Схватили и схватили. Показали новый дом. А что в этом было такого?

Мужчина, ведший Горина, удивлённо проследил направление его взгляда и посмотрел на Маркела. Потом отвёл бывшего противника в новый дом и подошёл к юноше.

– Слышь, чего это все удивляются, что тебя схватили? – спросил он. К нему уже успело подойти несколько человек, слышавших Горина. Все они смотрели с интересом на хрупкого юношу, сидящего в углу камеры. И молчащего. Все они помнили, что он не говорил, но продолжали добиваться ответа.

Через минуту, один из них – тот, кто подошёл первым, – не выдержал и открыл дверь камеры юноши.

– Дай ему меч, – сказал он одному из окруживших Маркела. Тот втащил своё оружие и бросил его на землю перед юношей. Тот продолжал сидеть на одном месте.

– Возьми меч и подойди, – приказал ему злой господин. – Проверим, на что ты способен.

Маркел привык не противиться прямым приказам. Он мгновенно встал, взяв меч, и так же мгновенно оказался вне камеры.

Его обступило человек пять, в том числе и тот, кто говорил с ним. Все они подняли оружие. Рука юноши осталась опущенной, он только окинул взглядом каждого из противников, прикидывая тактику боя. Многое можно было понять уже по начальной позе. Потом заправил выбившуюся из хвоста прядь волос за ухо, и посмотрел в глаза главному. На секунду на лице господина отразилось что-то похожее на страх. В глазах юноши не было ничего, кроме пустоты. Он был точно кукла. Жуткий взгляд.

– Начали, – сказал главный. Как часто Маркел слышал это слово от господина Дирвана. Что с ним было теперь? На этот вопрос пехотинец так и не нашёл ответа, потому что все его мысли переключились на бой.

Эти люди двигались быстрее, чем обычные противники Маркела. Но медленнее, чем господин. Но при этом их было пять. Это уравнивало шансы.

Удары наносились практически одновременно. Для юноши в этом был плюс: сразу видно, как уклоняться. Он ловко поднырнул под удары и уверенно нанёс свои. Несильно, чтобы не причинить вред. Двое упало. Ещё у двоих, пользуясь их медлительностью, Маркел выбил мечи из рук. Последнему, главному, приставил кончик лезвия к сонной артерии.

Мужчина тяжело дышал. Он никак не ожидал, что этот юнец победит их всех так легко. А теперь из-за его глупости их всех могли… убить?

– Стоп, – сказал он в страхе, не надеясь на успех. Будучи уверенным, что его конец сейчас придёт. – Отойди. Ты победил. Бой окончен.

К его величайшему удивлению, странный юноша, одетый в форму пехоты – только сейчас он это заметил – послушно отступил и, отойдя, протянул меч хозяину рукоятью вперёд. Тот, всё это время наблюдавший за боем, ошарашено принял оружие.

Юноша вернулся к главному и присел перед ним на одно колено, точно рыцарь. Мужчина, уже оправившись от шока, скомандовал:

– Отлично. А теперь возвращайся назад.

Маркел послушно вернулся в свой «новый дом». Подошёл к стене. Сел у неё в прежнюю позу, уткнувшись лицом в колени.

На него продолжали ошарашено смотреть, но он больше не обращал на это внимания. Дверь камеры закрыли. А потом люди начали уходить, перешёптываясь между собой. Он услышал, как главный сказал кому-то: «Этот мальчик может быть нам очень полезен. Если он и впрямь выполняет любой приказ…»

Что это значило? Неужели теперь Маркел смог бы по-настоящему приносить пользу? Эта мысль была для него самой радостной из всех. Теперь у него вновь была причина для существования.

Глава 9. Трещина на сердце.

Не хочешь сомневаться в себе? Да ты, друг, не хочешь жить.

Ильнара

Путь до Рейдола занял у Августа с компанией ещё недели две. За это время погода окончательно испортилась. Постоянно приходили стихийные бедствия, во время которых путешествие становилось попусту невозможным. Приходилось останавливаться и пережидать некоторое время в домах людей, стоящих по дороге. Их становилось всё больше. Второй по величине торговый город страны, по совместительству являвшийся самым большим портом, приближался.

Когда Август пересёк ворота, он первый раз за день вдохнул полной грудью, радуясь тому, что эта часть путешествия закончилась. Юноша с интересом осмотрелся. До этого он не видел даже столицы, находившейся совсем недалеко от замка, поэтому всё вокруг в этом шумном оживлённом городе было для него в новинку.

По-своему истолковав взгляд юноши, Ильнара весело спросила:

– Сильно отличается этот город от восточных? – сама она держалась в окружающей обстановке уверенно. Девушка рассказала, что не раз бывала в Рэйдоле. Больше того, она часто кочевала между ним и столицей, не задерживаясь ни в одном месте надолго. Поэтому этот город вполне могла бы назвать вторым домом.

– Не то чтобы очень, – сказал Август, воскрешая в голове картинки из книжек, изображавшие города востока, так заинтересовавшие его во время чтения. – Культура, конечно, другая. Но общее впечатление практически идентично. Так же людно и шумно.

– Идеальное место, чтобы красть, – Ильнара усмехнулась. Она любила поддразнивать Эммета, каждый раз злобно пыхтевшего, когда девушка упоминала то, чем занималась. – Здесь никто не смотрит, что делают окружающие – за всеми не уследишь. Да и денег у большинства так много, что пропажу небольшого количества они вряд ли заметят. Не беспокойтесь, господин, – она в шутливой форме обратилась к напрягшемуся Августу. – Я прослежу, чтобы вас никто не тронул.

– Спасибо, – кивнул Август, чем вызвал лёгкое удивление на лице девушки. Ильнара уже привыкла, к странности юного аристократа, но всё равно каждый раз удивлялась его ответам на её насмешки. Он говорил так просто и искренне. Как будто никогда в жизни не сталкивался с жестоким обращением и издевательствами. А, может быть, так и было? Только как это могло быть, если он пересёк уже половину империи, видя самых разных людей?

Ильнара не зацикливалась на своих сомнениях, но и не забывала про них, каждый раз подсознательно ища подтверждения своим мыслям. Доказательств того, что юноша не был во всём откровенен, у неё, впрочем, не было. Да и рассказы о прошлом звучали уж слишком естественно. Никто бы не смог так сыграть. Может быть, он и не играл?

– Нам нужно купить дом на некоторое время, – вывел Ильнару из мыслей как всегда серьёзный Эммет. Август продолжал разглядывать покупателей, торговцев и простых прохожих, не задумываясь о деле.

– Не волнуйся, Хоренси, – обратилась девушка к бывшему рыцарю. – У меня есть один вариант.

Чтобы добраться до этого «одного варианта», пришлось пересечь практически весь город, а потом, сойдя с лошадей, чтобы привлекать меньше внимания, свернуть в лес, находящийся к нему совсем близко. Дальше недолгий путь через заросли, и впереди показался небольшой дом лесника. Он находился прямо между деревьями, ветви которых надёжно скрывали жилище от посторонних глаз. Внутри было обставлено достаточно скромно, но вполне уютно и красиво. У человека, занимавшегося обстановкой комнат, явно был вкус. Август отметил, что всё в доме было рассчитано на двух человек: два кресла у камина, два стула, две двери в спальни. Кто ещё жил здесь, кроме Ильнары?

– Господин, – обратился к Августу Дирван. – Не лучше ли купить дом в центре? Так будет намного комфортнее…

– Мне кажется, это неплохой вариант, – ответил всё ещё задумчивый юноша. – Деньги у нас не бесконечные. А ведь нужно будет ещё снять место на корабле. Через месяц, скажем.

Дирван неохотно кивнул, оглядывая окружающую обстановку с неприязнью. Августу показалось, что бывшего рыцаря тоже смутило отсутствие второго жителя. Эммет явно не доверял этому дому, как не доверял и его хозяйке. Но Август решил, что, в крайнем случае, Дирван сможет его защитить. В доме как раз было только две спальни. Даже отговорку, чтобы постоянно находиться в сопровождении телохранителя, придумывать не надо было.

– Это твой дом? – спросил Август у Ильнары, просто, чтобы что-то спросить.

– Да. Один кхм… друг показал мне его семь лет назад. С тех пор живу здесь.

– А друг?..

– Больше нет, – холодно сказала она. – Уже год, как нет.

Глаза девушки точно заволокло туманной поволокой воспоминаний, и Август не стал расспрашивать дальше. Похоже, она не врала. Если бы пыталась обмануть, это было бы видно сразу. Не умела она врать. За дни совместного путешествия юноша понял это достаточно чётко.

Через пару часов Эммет пошёл в город, чтобы купить еду и одежду, достойную аристократов – взамен грязной дорожной, Ильнара ушла в лес за дровами для печки, а Август остался в доме один. Он долго сидел в кресле на кухне, уткнувшись лицом в колени. Его одолевали мысли, бесконечные мысли, которых он избегал все последние дни, оправдывая себя тем, что в дороге на них не было времени. Тогда он не задумывался о будущем. О моменте, когда дорога закончится. Но теперь это будущее наступило.

Прошло уже три недели с того момента, как власть в королевстве узурпировали, а он до сих пор не знал, кто это сделал, численность нападавших, причину и то, что сейчас происходило со страной.

Юноша поднял глаза, осмотрелся и заметил на обеденном столе несколько пустых свитков пергамента. Покопавшись в ящиках, нашёл перо и чернила. Начал чертить схему происходящего. Августу всегда проще было думать на бумаге, из-за чего у него часто уходило намного больше времени на решение задач, чем требовал учитель. Младшему принцу всегда нужна была чёткая схема.

Несколько взмахов пера, и на бумаге появилось схематичное изображение участка карты страны. Дворец, столица, лес. Стрелками показал возможные движения. Эти люди могли быть заговорщиками из страны, страдающими от тяжёлых условий, обеспеченных правлением отца Августа. Но тогда они должны были бы жить в столице, так как крестьяне на полях не восприняли Августа и Дирвана, как что-то обыденное. Значит, заговорщики не двигались по этой дороге из другого города. Да и там было много людей. Внимание бы точно привлекли. Да и собрать такую армию… Нет, вряд ли кто-то из страны смог бы такое, даже столичные.

По ходу мыслей, Август зачёркивал дороги, по которым, на его взгляд, не могли двигаться противники. Армия была большой, и доспехи у них были странными. Надо будет спросить Дирвана о них… Но всё это: большое число людей, странное поведение, незаметность, доспехи и единственный путь – столица или порт, говорило о том, что, скорее всего, эти люди были из другой страны.

Северная страна была главной в империи. Когда-то именно она, под руководством Августа первого, объединила четыре отдельных государства в империю. Культура осталась разной, но страны стали едины. Прекратились бесконечные войны и наконец-то наступил мир. Но «золотое время» правления Августа давно уже минуло. Проблемы в стране накапливались с каждым последующим правителем. Север беднел, и уже вскоре стал слабее других частей империи. Поэтому разрушение системы было делом времени. И нападавшие решили, что идеальным моментом будет как раз тот, когда влияние короля Нолана ослабнет, а новый правитель ещё не успеет освоиться на своём посту. Поэтому в качестве дня для нападения и выбрали коронацию Ричарда.

Ближе всего к северу со стороны замка находилась западная страна. Сейчас на троне там сидел юноша немногим старше самого Августа, Даниель. Август был не очень хорошо знаком с его личностными характеристиками, но поверить в то, что двадцатипятилетний молодой человек мог решить захватить другую страну просто чтобы усилить собственную, было для него практически невозможно. Наивность? Может быть. Но подобные зверства от того, кого юноша больше всех правителей ассоциировал с собой выглядели, по меньшей мере, жутко. С другой стороны, кто ещё это мог быть? В восточной стране правил пожилой король Винсент. Наследника у него не было, только одна дочь, которая была года на два-три старше Августа. Со стороны востока наоборот было бы выгоднее строить союзные отношение с севером. Так они бы могли легко получить власть над империей без лишнего кровопролития. Нужно было только заключить брак между Ричардом и принцессой. Если же это всё-таки Восток… Быть того не могло. Король не был дураком и понимал, что даже при успехе операции всё вскоре пойдёт насмарку – после его смерти. К тому же, это могло привести к полному развалу всей империи. Заявленного наследника у короля не было. Что до южной страны… Она была самой бедной в империи и не смогла бы противостоять остальным, даже если хотела. Союз с ней мог бы стать для Августа неплохим вариантом. Помощь наследнику – несомненная польза для беспомощной в остальных областях страны. За какие ещё заслуги юг мог так подняться? Но лучше было сначала направиться на восток. Поддержка этой страны должна была стать намного более значительной.

Пальцы юноши, сжимавшие перо, задрожали. О чём он думал? О возможности вернуть свою страну к власти? Сесть на трон? Навечно оказаться прикованным к одному месту, к замку, забыть про всё, что было него здесь, на свободе. Подобного он не мог представить и в страшном сне. С другой стороны, отпуская эту ситуацию, он только вёл империю к краху. Никто кроме него не мог ничего изменить. Август закрыл глаза, отложил перо. В его голове прозвучал вопрос, который он задавал себе каждый раз, когда считал, что не может принять какое-то решение: «Как бы поступил Ричард?»

Юноша никого не уважал сильнее, чем брата. Никем не восхищался настолько. И никого не боялся так сильно, как его.

Ричард бы не отступил. Он сделал бы всё для спасения страны. Но ведь он, Август, не Ричард! Из замка спасся он, а не его брат! Так почему он должен был поступать так, как сделал бы другой, не он?! Не должен был… Не должен…

«Меня зовут Август Норичетти. Я аристократ с востока. И я не знаю, что за проблемы у северной страны, и не хочу знать. Я хочу просто в целости и сохранности вернуться на родину после путешествия.» – прошептал он, прикрыв глаза.

Август убрал чернила и перо на места, а исписанный пергамент бросил в камин, и вышел из кухни. Он осматривал дом и сам не знал, что искал. Спальня, ещё одна, кладовая, душ, гостиная. Он замер, когда открыл дверь последней. В дальнем конце комнаты, у стены, стоял старый орган. Он был намного меньше, чем в замке, и явно дешевле, но это был орган. Август подошёл к нему, сел за стул, провёл рукой по клавишам, не в силах поверить. В замке этот музыкальный инструмент был для него единственной приятной вещью. Орган буквально стал лучшим другом принца в часы одиночества. Единственным, с которым юноша мог поделиться своей болью.

Пальцы ударили по клавишам. Он и сам не заметил, как это произошло. Но он играл. Играл, практически не глядя на собственные руки. Это и нужно было. Он и так прекрасно знал, где находились нужные ноты. Эту мелодию он написал сам. Яркая, эмоциональная, она было отражением весны для юноши. Отражением силы. Отражением свободы. И эту свободу сейчас он не променял бы ни на что. Никогда бы не отказался! Последняя нота. Финал в этой песне, длиной, казалось, в целую жизнь. И пальцы юноши поднялись над клавишами. Он встал. Повернулся в сторону двери, собираясь уходить. И замер. В дверях стояла удивлённая Ильнара.

Август отшатнулся. До этого никто не слышал, как он играл на органе. Больше того, никто не знал. Он покраснел, в голове судорожно заметались мысли о том, как начать оправдываться. Девушка, скорее всего, отреагирует на увиденную сцену колкостью, как всегда делала. Но слова разбойницы остановили мысли юноши.

– Это очень красиво, – сказала Ильнара, улыбнувшись в совершенно не свойственной ей манере. Мило, по-доброму. Даже восхищённо. Шрам на щеке, оставленный Дирваном, качнулся. – Что это за мелодия? Кто автор?

– Я, – тихо ответил Август. – Написал пару лет назад.

– Невероятно… Не думала, что аристократы могут интересоваться подобным. Это правда потрясающе.

– Спасибо, – Август покраснел ещё сильнее. Отвёл глаза.

– Слу-ушай, – голос Ильнары вновь стал насмешливым. Она шагнула в сторону Августа. – Не отворачивайся. Смотри на меня. Давай-давай. Абсолютно нормально слышать похвалу. Нужно только уметь её воспринимать. Идрея не вырвалась из нижнего мира, когда тебе сказали, что ты талантливый музыкант. Ничего не случилось. Так что будь поспокойнее. Даже не знаю, как ты раньше с людьми-то общался.

Август глубоко вдохнул и посмотрел на девушку, стоявшую к нему совсем близко.

– Откуда здесь этот орган, – спросил он неожиданно для самого себя. – Ты тоже играешь?

Ильнара резко развернулась, и отошла обратно к двери. Взялась рукой за дверной косяк, и только тогда тихо проговорила.

– Нет. Это он играл. Когда я увидела его за инструментом в первый раз, поняла, что люблю музыку больше всего на свете. Тогда он был очень похож на тебя.

Девушка прижала пальцы к вискам и помотала головой.

– Нет. Конечно, не похож. Прости. Мне надо идти топить печь, – сказала она и поспешно ушла, оставив Августа наедине с собой. Юноша понял, что самой большой ошибкой для него сейчас было затронуть эту явно болезненную тему.

Август стоял на одном месте ещё долго. Смотрел в одну точку, просто не понимая, что делать дальше. Пока не услышал открывшуюся дверь дома. Пришёл Эммет? Или опять ушла Ильнара?

Август вышел в коридор и встретил вошедшего Дирвана. Похоже, тот пребывал в прекрасном расположении духа.

– Завтра мы идём на бал, – сказал мужчина. – Познакомился с одним человеком. Тот подарил нам приглашения. Сказал, что ему не терпится познакомиться с моим господином, о котором я рассказал.

В другое время Август бы запаниковал, услышав эту новость. Он всегда ненавидел все светские мероприятия. Но в тот момент в голове юноши было только улыбающееся лицо со шрамом.

– Но зачем? – спросил он без интереса.

– Ты что, совсем ничего не понимаешь? – весело сказал взбудораженный новостью Дирван. – Нам нужны связи, чтобы ни у кого не возникало вопросов, кто мы, когда будем покидать страну. Лишнее внимание нам не нужно. А аристократы, с которыми никто не знаком, вызовут ненужный интерес. К тому же, знакомства никогда не бывают лишними. Из всего когда-нибудь можно извлечь пользу. – Дирван понизил голос. – К тому же, я думаю, ты захочешь поближе взглянуть на то, как живёт твой народ.

Глава 10. Хочу туда.

Поднимаю глаза. Смотрю.

Только тьму разгляжу. Вздохну.

Свет мелькнёт вдалеке. Протяну

Руку вперёд – к нему.

Маркел сидел в камере, где проводил всё своё свободное время, которое теперь у него практически не заканчивалось. Ел он мало. Его всю жизнь кормили скудно, сейчас же, после смены власти, порции стали ещё меньше. Сначала ему приносили столько, чтобы посмотреть на реакцию, затем же, увидев, что парень никак не пытался возразить, такие порции за ним и закрепили.

Юноша сидел на полу день за днём, не понимая, почему никто не давал ему указаний. Он не знал сколько времени прошло, не знал, какое было время суток – раньше он различал их по тому, какие задания он получал от господина. Так продолжалось какое-то время. Много времени. Пока в один день юноша не увидел вне своего «дома» человека. Это был один из тех злых господ, забравших у него господина Дирвана. Маркел всмотрелся в лицо. Тот человек, мечом которого пехотинец победил тех господ. Имени его юноша не знал.

Щёлкнул замок, и дверь в камеру Маркела открылась. Юноша сидел. Господин зашёл внутрь, приблизился к нему. Присел на корточки, чтобы лучше видеть заключённого. Маркел не двигался.

– Здравствуй, – неожиданно прозвучал звонкий доброжелательный голос вошедшего. – Правда, что ты не говоришь?

Маркел покачал головой, что можно было истолковать, как любой ответ. Но господин понял это по-своему.

– А я знал, что здесь что-то нечисто. Не может такой… как ты не уметь говорить. Меня зовут Рик Геренс. А ты?

– Мар… кел, – сказал юноша тихо. Слова давались ему непросто. Отвык.

– Красиво. Просто Маркел?

Юноша кивнул и вновь уткнулся в колени. Он не любил общаться с незнакомыми людьми. Вообще не любил общаться.

– Ты злишься на меня? – вновь спросил Рик. – Я один из тех, кто запер тебя здесь. Я смотрел, как мои товарищи сражались с тобой. Пятеро – на одного. Но я никак им не помешал. Ты имеешь право злиться.

Маркел покачал головой. Что значило злиться? Он никогда прежде не испытывал этого чувства. Ему было всё равно. Он смотрел на Рика пустым взглядом, желая, чтобы тот ушёл как можно скорее. Но одновременно хотел, чтобы тот остался. Хотел узнать от него больше. Хотел поговорить с ним так, как говорили у него на глазах другие люди. Когда один задаёт вопрос, другой отвечает. Но Маркел боялся. Боялся, что у него не получилось бы так же.

Неожиданно Рик встал.

– Прости, мне надо идти, – сказал он. – Я могу прийти завтра?

Маркел кивнул, сам до конца не осознав причину своих действий.

***

И так продолжалось ещё несколько дней. Рик приходил каждый вечер. О чём-то спрашивал, получая от Маркела молчаливые ответы. Сам что-то рассказывал. Каждый раз понемногу. Но один раз молодой господин не стал ничего рассказывать. Только сказал:

– Хочу тебе показать кое-что. Сегодня увидел, решил поделиться эмоциями. Пойдёшь со мной? – он протянул руку, намереваясь помочь юноше встать.

Маркел поднял на него взгляд.

– Мне нельзя, – сказал он тихо.

– Никто не узнает. Тем более, ты со мной.

Глаза юноши слегка расширились. Никогда прежде он не противился приказам. Не хотел. Не видел смысла. Но теперь этот смысл появился. Больше всего ему хотелось сейчас пойти с этим странным господином. Увидеть что-то. Что? Он хотел узнать. Никогда прежде он не испытывал такого интереса к чему-то. Как это называлось? Любопытство?

Маркел протянул свою руку Рику, и тот помог ему встать. А потом они пошли туда. До этого места пришлось подниматься по узкой винтовой лестнице замка. Маркел никогда раньше ходил на верхние этажи. И вообще никогда не выходил за пределы свой комнаты и тренировочного зала. Шаг за шагом. Этот давалось ему непросто. Оказывается, ходить по лестницам – совсем не то же самое, что биться на мечах.

Но вот они дошли. Маркел понял это, когда лестница кончилась, и впереди появилась богато украшенная дверь. Рик, шедший первым, взял с пояса ключ и, повернув его в замке, отрыл проход. Ещё несколько ступенек.

В лицо Маркелу ударил неожиданно большой поток воздуха. Голова закружилась. Юноша побледнел, пытаясь справиться с новым для себя ощущением. Потом в глаза ударил свет. Такой яркий, так не похожий на тот, который Маркел видел раньше – в тренировочном зале или, тем более, в камере. Он закрыл заслезившиеся глаза и прижал пальцы к векам. Надавил. Солнечные блики как будто стали слабее. Набравшись смелости, юноша убрал руку и слегка приоткрыл глаза. Свет был всё ещё очень ярким, но теперь хотя бы не так ослеплял.

Тогда Маркел в первый раз посмотрел по сторонам. Он стоял на большой площадке, на которой не было ничего, кроме перил у края. А за ними простиралось… У юноши захватило дыхание, он подбежал к краю площадки и взялся руками за перила. Вокруг него не было ничего, кроме воздуха. Над головой, вместо потолка, стояла странная голубая поверхность с проплывающими белыми клубами. А вдалеке светил огненный шар, на который Маркел не мог долго смотреть – шар слепил. А там, далеко-далеко были видны границы замка и весь окружающий мир, о котором юноша раньше знал только из рассказов.

Маркел подумал о том, что всю жизнь от него скрывали всё это. Почему? Каждый из тех, кого он знал, постоянно видел весь мир вокруг. Мог выходить из замка и смотреть на всю эту красоту. А он находился в одном месте, не понимая, что делать дальше. День за днём, год за годом. Всё дело было в господине Дирване? Или тому тоже приказывали другие люди? А он, Маркел, оказался просто ненужным элементом, о котором можно было забыть.

Он ни на что не влиял, ничего не решал. Почему? Привычный ответ, что так было надо, таковы правила, больше не работал. Он хотел знать причину.

В носу закололо, а по щекам потекли горячие струи воды. Что это было? Почему-то от них становилось больно в груди. А, может быть, наоборот? Они появлялись из-за того, что бесконечно сердце.

Ветер развевал длинные светлые волосы юноши, собранные в хвост. Сушил слёзы, но они не хотели останавливаться. Как будто пытались наверстать упущенное за девятнадцать лет.

Рик, до этого тактично стоявший чуть позади, чтобы не мешать Маркелу, подошёл и встал справа от него.

– Почему ты плачешь? – спросил рыцарь.

Маркел покачал головой, а потом медленно проговорил.

– Потому что хочу туда, – он вытянул руку, показывая на лес и реку, которые были видны с площадки. На стоявшие вдалеке горы и крестьянские поля. – Но сейчас я здесь.

Глава 11. Бал.

Признаюсь честно, единственное, что мне нравится в жизни высшего света – это балы.

Август Первый

Дорогая одежда приятно касалась кожи. Волосы, впервые за долгое время, были аккуратно уложены. На лице застыло выражение неподдельного интереса и лёгкого смущения. Август Норичетти впервые отправлялся на бал в северной стране, вместе с Эмметом Хоренси, своим телохранителем.

Последние штрихи сборов, и господа с востока отправились в город. Вновь оказавшись там, юноша испытал практически такой же восторг, как в первый раз. Вокруг двигались люди самого разного социального положения – это можно было понять по их одежде и свите. Многие дамы, нарочито демонстрируя своё богатство, покупали самые дорогие украшения в лавках. Рядом же с этими лавками, практически не привлекая внимания, сидели люди, одетые в лохмотья, с протянутой к окружающим рукой – просили милостыню. У лавок, где всегда было много людей, получить результат было намного вероятнее.

Август окидывал этих людей жалостливым взглядом, но ни разу не сделал попытки приблизиться. Каждому не поможешь. Поэтому деньги лучше сохранить. По крайней мере, до прибытия «на родину». Там была бы возможность устроиться на работу, не привлекая внимание. Аристократы севера, как правило, либо не работали – деньги для них добывали слуги, жившие у их семьи поколениями, либо занимались делом, передающемся им по наследству.

Эммет и Август прошлись по нескольким улочкам, минули небольшую площадь, на которой стояла статуя (Август не разглядел, кому она была посвящена), и свернули на улицу, дома на которой сильно отличались от остальных. Обычно жилища были простыми, один в один похожими на своих соседей. Но эти дома выделялись своей уникальностью и вычурностью. Каждый из их хозяев хотел как-то выделиться на фоне остальных. Колонны и сады прекрасных цветов вокруг одного дома, отделка золотом и мрамор другого. Фантазия хозяев захватывала дух.

«Интересно, почему все эти люди живут здесь, – подумал Август. – У них бы точно хватило денег на собственные особняки в более уединённых местах. Чудно. Но как же красиво…»

Август залюбовался фонтаном, стоявшим за забором у одного из домов. Казалось, ему было всё равно на ухудшающуюся погоду. Вода продолжала весело струиться вниз, разбиваясь о дно. Интересно, что происходило с этим фонтаном при наступлении зимы?

Но долго удерживать эту мысль Август не стал. Эммет провёл его во двор рядом с этим домом, а потом и в сам дом, показав на входе два красивых конверта с приглашениями. Милая служанка, улыбаясь и глядя в пол, провела гостей в зал, где проходил бал. Когда они подошли к деревянной двери, украшенной золотом, Август на пару секунд прикрыл глаза, морально готовясь к тому, что его ждало. А когда открыл почувствовал, что вернулся в прошлое. Только теперь он был здесь в совершенно другой роли. И роль эта ему нравилась.

Зал был просто огромный, и занимал, судя по всему, практически весь первый этаж особняка. Мраморный пол, отделка золотом и серебром, множество банкетных столов и множество гостей. Казалось, были приглашены практически все аристократы младшей столицы. Играла громкая живая музыка. Орган, скрипки, множество флейт. Повсюду были видны прекрасные пары танцующих. Разноцветные платья дам поражали своей необычностью, да и костюмы их кавалеров, как правило строгие, здесь смотрелись гораздо более ярко, чем обычно. Это торжество, хотя и походило общими чертами на балы во дворце, было наполнено тем, чего там Август никогда не ощущал, – свободой. Люди, оставаясь воспитанными в строгости аристократами, чувствовали себя здесь намного более комфортно и расслабленно, чем на официальных балах. Достаточно было просто быть собой, без ухода в нарушение общечеловеческого этикета, с пелёнок знакомого этим людям, чтобы не нарушить никаких правил.

– Добрый вечер, – сказал улыбающийся мужчина среднего роста, подойдя к ним. – Рад видеть вас, господин Хоренси. – Он повернулся к Августу, улыбнувшись ещё шире. – Буду рад, если вы представите меня своему спутнику.

– Господин, – обратился Эммет к Августу. – Это Грегори Лоран, организатор данного вечера. Господин Лоран, это мой господин, Август Норичетти, о котором я рассказывал.

– Рад познакомиться с вами лично, господин, – произнёс Лоран, протянув руку Августу. Тот смутился буквально на долю секунды, после чего протянул свою в ответ, чтобы обменяться рукопожатиями. Прежде все гости отца кланялись Августу. Теперь же к нему обращались как к равному.

– Мне бы очень хотелось послушать ваш рассказ о родине, господин Норичетти, – продолжил хозяин дома. – Нечасто встретишь людей, прибывших настолько издалека. Я спрашивал у вашего телохранителя, но он говорил, что не знает, можно ли ему рассказывать, и сказал, что лучше задать вопрос лично вам. Вот я и решил пригласить вас обоих на этот вечер. Надеюсь, вы не откажете удовлетворить мой интерес.

Август усмехнулся. Да, это было похоже на Эммета. А он-то думал, как «телохранителю» удалось достать эти приглашения, при его-то способностях к коммуникации. Правильно всё сделал. Ушёл от ответа, чтобы не попадать впросак.

– Вы правы, Эммет способен на такое, – сказал Август, не переставая улыбаться. – Я и правда говорил ему не рассказывать всем подряд о том, что мы из другой страны и не хвастаться различиями наших культур. Не хотелось лишнего шума. Впрочем, он истолковал это по-своему. Хотя, наверное, так правильно: я сам смогу проконтролировать то, кому и что скажу. Разумеется, вы можете рассчитывать на мою откровенность.

Эммет удалился, сказав, что не хочет мешать беседе двух господ, а Август, проводив его благодарным взглядом, вернулся к разговору. Настроиться на беседу, не опасаясь, что «телохранитель» мог как-то выдать себя, было проще. Отвечаешь только за самого себя. А в себе юноша был уверен, как никогда. Превосходное настроение, подкреплённое бокалом красного вина, взятого у официанта, настраивало на приятный разговор.

Господин Лоран спрашивал Августа о культуре востока, об отце и матери, о старых знакомых и о причине, по которой такой молодой человек решился на это путешествие. Август охотно рассказывал то, что прежде читал в книгах, подкрепляя это собственными эмоциями и мнением, рассказывал о своей семье практически без изменений, разве что сменив имена на выбранные ранее, и, разумеется, социальное положение. В причине же, по которой юноша отправился в путь, вернее, по которой хотел отправиться, Август и вовсе не наврал, только назвал причину, по которой сам хотел посетить восток.

Судя по выражению лица Грегори, тот был доволен молодым вежливым господином. Мужчина даже пообещал представить юношу другим гостям. А дальше всё закрутилось. Водоворот из людей вращал юношу, унося его прочь от проблем реального мира. Вокруг остался только этот бал, улыбающиеся лица дам и кавалеров, прекрасная музыка, чувство свободы. В этот вечер Август понял, насколько правильным решением было назвать себя аристократом.

Вечер подходил к концу, и господин Лоран отделился от гостей, чтобы выйти в центр зала и произнести небольшую речь.

Август смотрел на него с лёгкой полуулыбкой на губах. Бал порядочно измотал его, но умение прекрасно держать себя на публике, привитое с самого детства, не позволяло показать на лице даже крохотной доли усталости.

– Господа, милые дамы, – заговорил Лоран, которому по-видимому этот бал не доставил ни малейшего напряжения. Он выглядел едва ли не более наполненным силами, чем в начале вечера. – Хочу ещё раз выразить благодарность вам всем за то, что сумели прийти сегодня. Этот вечер и правда был волшебным и, в большей степени, разумеется, благодаря таким прекрасным гостям. В завершение бала я бы хотел представить вам написанную мной симфонию. «Дыхание Бога жизни».

Вокруг гостей засуетились слуги, расставляя стулья по всему залу. Хозяин не хотел танцев под эту мелодию. Решил сделать её особенной. Август послушно сел на предоставленный ему стул, в душе радуюсь возможности расслабить ноги. Рядом с ним сел Эммет. Но юноша не бросил на «телохранителя» ни взгляда. Не было принято. Только чинно сложил руки и посмотрел в сторону музыкантов. Когда все расселись, симфония началась.

Август смотрел на музыкантов, на Грегори и думал. Произведение о величии Терруна? Ещё одно. Сколько их уже было написано?.. Даже раздражало. Странный выбор темы для такого вечера. Точно насмешка. А ведь и правда, нельзя было с уверенностью сказать, что вон тот юноша, так прекрасно исполняющий на скрипке эту симфонию, не написал её сам, а его господин не решил просто присвоить себе его славу. И в чём величие Терруна, если он, создавая людей, спокойно отнёсся к этому неравенству, при котором часть человечества способна устраивать такие грандиозные балы, а часть не может купить себе еду. Настоящий бог не допустил бы этого. Его существование и всеобъемлющая справедливость были лишь байками людей, решивших найти себе того, на кого будут сваливать собственную ответственность и нежелание как-то развиваться. Дескать, это Террун создал меня таким. Зачем тогда стараться как-то измениться? А чем он сам, Август, лучше? Сам ведь порадовался тому, что теперь может стать одним из людей, способных деньгами закрыть всё, что угодно. Живущих без каких-либо целей, только хвастающихся своим состоянием и положением. Ведь не раз задумывался о том, что мог и хотел бы родиться в такой семье. Что бы сказала, услышав его мысли, Ильнара? Плюнула в лицо и была бы права. Ненавидит аристократов? И ведь всё не без причины. Что ей, девушке, не имеющей за спиной ни гроша, делать в этом мире, кроме попыток хоть как-то бороться за свою жизнь и благополучие? И при этом, выбрав эту дорогу, она остаётся ненавидимым всеми отбросом общества. Она, сделавшая за свою жизнь больше, чем эти люди вместе взятые. Но они – элита, а она – преступница.

И после этого кто-то ещё верит в то, что мир и правда мог создать справедливый и милостивый Террун.

Музыка закончилась, а с ней подошёл к концу и вечер. Впрочем, Августа это совершенно не печалило. Только отзвучали финальные аккорды, как господин Норичетти с телохранителем покинули бал одними из первых.

Глава 12. Умереть или убить?

Каждому человеку нужно сделать выбор: жить для людей или для себя. В первом случае, человека ждут лишения, усталость и глубинное одиночество. Потому что, в глубине души, никто не сможет понять его выбор. Почему же кто-то решает жить так? Почему же, грем меня возьми, этот путь выбрал и я?

Август Первый. Из дневников

Она сидела в тёмном углу дома. Холодного, недружелюбного. Она всегда ненавидела этот дом. И даже не столько за полное отсутствие уюта, сколько за то, какие эмоции она испытывала, находясь там. Боль, страх, бессилие. Она каждый раз боялась, какой будет реакция отца на следующее её действие. Не могла позволить себе ошибаться, вызывать его недовольство. Но стать совсем идеалом было невозможно.

Она смотрела в разъярённые глаза отца, вжимаясь дальше в угол. Не отводила взгляд. Это бы только разозлило его ещё больше. Она не хотела плакать. Только дрожала от страха.

Мужчина взял её за горло. Поднял в воздух, сильно оторвав ноги от пола. Она всегда была совсем низкой. Ниже всех, кого знала. И за это ненавидела себя. Отец швырнул её в сторону, и девочка, ударившись о стену, упала. По деревянному полу рассыпались окровавленные светлые волосы. Тогда она получила первый шрам – на руке. Неудачно упала, задев острый выступ.

Девочка сделала попытку приподняться, но только закашлялась, сплюнула кровь себе на подбородок. Голова кружилась. Отец ушёл, а девочка смогла встать только через пару минут и только тогда, пошатываясь, двинулась в свою комнату. Практически каморку. Как, впрочем, и все остальные комнаты дома. Села на кровать. Укусила руку, чтобы сдержать эмоции. Сильно, но не до крови. Постоянно так делала. Это помогало успокоиться и ослабить боль от ударов.

Опять она была глупой, слабой, бесполезной. И никак не могла ответить на вопрос: «Ради чего существовала? Что вообще умела делать?» Всех девочек в крестьянских семьях рано выдавали замуж, чтобы избавиться от обузы. Ели они столько же, а выполняли едва ли треть работы мужчин. Она ненавидела эту слабость девочек. И ненавидела себя за эту слабость. Тем более, что она была хуже всех. Не умела выполнять практически никакой женской работы. Только шила неплохо, да и то – медленно. Даже внешностью – единственным ценным, что было в девочках, похвастаться не могла. Непропорционально сложённая, невысокая, с жидкими волосами и грубыми чертами лица. Кому такая, как она, была нужна? Отец это прекрасно понимал. И за то, что не могла порадовать отца, она ненавидела себя. Но не могла поделать ничего с собой. И отец не мог изменить её своими ударами. Но это его не останавливало. Зачем тогда это делать, если не приносит пользы? Но эти мысли она останавливала. В чём-то не соглашаться с отцом она не могла. Девочкам не нужно было думать. Нужно только делать всё так, как скажет ответственный за неё. В детстве – отец, потом – муж, в старости – сын. В этих условиях жили они все и совершенно не пытались противостоять данному устою. Это было правильно. Как у всех.

У отца не было сына. Только дочь. Можно сказать, семья без детей. И девочка ненавидела себя за то, что не была тем самым желанным ребёнком для отца. За то, что стала для него разочарованием.

Много раз после этого она вспоминала это время. Думала о том, смогла бы что-то изменить. Винила себя за всё. Постоянно винила. Казалось, за жизнь она совершала только ошибки. И в один из таких дней, когда ей было только десять лет, девочка совершила одну из главных ошибок в своей жизни. Изменившую эту жизнь навсегда. Ошибку, после которой пути назад не были. Впрочем, ошибка ли это была? На этот вопрос девочка так никогда и не смогла ответить.

В этот день отец был недоволен ей, как всегда. Но в этот раз боль стояла намного страшнее, чем раньше. Девочка боялась смерти. Руки отца сжимались на её горле. Девочка задыхалась. В кармане отца что-то блеснуло. Он заметила это поздно. В глазах начало темнеть. Тогда она попыталась вырваться и, действуя чисто интуитивно, дёрнулась. Ухватилась за блеснувший предмет и, не желая ничего, кроме как вырваться из хватки мужчины, ударила его по руке.

«Мягко…» – пронеслась единственная мысль у девочки. А потом хватка ослабла и ноги почувствовали опору. Девочка упала на пол. Посмотрела на свою руку. Пальцы всё ещё сжимали то, что было в кармане отца. Это оказался нож, похожий на те, которыми она резала овощи. Должно быть, отец сегодня разделывал барана.

Все эти мысли заняли пару секунд. Девочка услышала разозлённый голос:

– Ах ты ж, тварь!

Он мог сделать что угодно. Девочка не хотела этого. Нужно было остановить. Как-то. Не успев подумать, она сделала единственное, что могла – вытянула руку вперёд.

«Горячо».

Пальцам было практически жарко. Отец почему-то остановился. Девочка потянула руку снова на себя. Движение вызвало усилие. Отец упал. Не как обычный человек, а смешно, набок. Точно кукла. Девочка посмотрела на свои пальцы, сжимавшие нож. Он был красным. Вся ладонь была красной. Пальцы разжались. Они дрожали. Так сильно, что удерживать любую вещь было бы невозможно. А затем девочка сама осела на пол. Обхватила себя за плечи, и из груди вырвался отчаянный крик боли. Точно вой раненого зверя. И опять – ни одной слезы. Ей было больно, а не грустно.

Голос матери вырвал её из состояния эмоциональной комы. Девочка поняла, что не могла больше оставаться здесь ни секунды. Если узнают, что она сделала… Лучше было не думать об этом. С этого момента места в этом доме ей больше не было.

И она побежала прочь. Как была – в грязном льняном платье и тонких сандалиях. Не взяла из дома ничего. Даже не обернулась.

Так она бежала около получаса, подхлёстываемая адреналином. Пока не упала, подвернув ногу. Растянулась на земле и поняла, что больше не встанет. Из разбитого о землю носа потекла кровь, капая в рот. Противный привкус. Девочка лежала так долго. Казалось, целую вечность. Пока не услышала голос. Красивый, юношеский.

«Эй! Что с тобой?» – слова звучали одновременно отовсюду и только в голове. С трудом девочка приподнялась на локтях и сказала хриплым голосом: «Помогите».

Юноша подошёл к ней, помог сесть. Осмотрел, пытаясь найти какую-то травму. Всё было нормально. Только подвёрнутая нога саднила, да и то несильно.

Всё это время девочка всматривалась в его лицо. Любовалась. Он был немного старше её. На вид – лет четырнадцать. Красивые серые глаза, короткие тёмные волосы. Лицо напоминало изображения Терруна и его учеников, которые девочка видела в книжках. Он походил на каждого из них, по крайней мере, ей так показалось.

– Что с тобой случилось? – спросил он, когда убедился, что с девочкой было всё хорошо.

– Из дома бежала. Упала по дороге.

– Убегала? Тебя кто-то обидел, да? – ещё один вопрос. Девочке было жутко стыдно на него отвечать.

– Нет. Это я. Я убила отца, – в страхе вспомнив об этом, девочка поднесла руку к глазам. Пальцы всё ещё были окровавленными. По лицу потекли слёзы. Её тошнило. Хотелось заснуть и понять, что всё, что с ней произошло, было лишь страшным сном.

Неожиданно она ощутила прикосновение. Юноша крепко обнимал её, а она, уткнувшись ему в плечо, продолжала плакать.

– Всё хорошо. Не бойся. Всё уже позади.

Этот голос успокаивал. Дыхание девочки выровнялось.

– Спасибо, – сказала она, отстранившись. А потом выпалила, не успев задуматься о своих словах. – А можно я пойду с вами? Вы идёте в город?

Дура! Конечно, он не возьмёт её с собой. Да кому это вообще надо, тащить на себе такую обузу.

– Конечно, можно, – сказал он. – Я доведу тебя до города. Обещаю.

Юноша вытащил из дорожной сумки платок и вытер лицо девочки от слёз и остатков крови.

– Ну вот, так гораздо лучше. Другая теперь совсем. Красивая.

Красивая… Это ей говорили впервые. Сердце девочки бешено забилось, и она улыбнулась. Искренне. Впервые за тот день.

– Зовут-то тебя как? – спросил парень, тоже улыбнувшись.

– Меня? Ильнара.

– Я Кай. Приятно познакомиться.

***

До Рейдола двигались пешком. Благо, путь был совсем коротким. Кай рассказал, что постоянно перемещался из столицы в портовый город, нигде не останавливаясь дольше четырёх месяцев. Чаще всего он присоединялся к караванам торговцев и путешествовал в повозке вместе с товарами, которые везли между городами. Но каждый раз покидал повозку где-то за день пути до города. Ильнара, практически не знавшая понятия денег, не поняла почему и просто приняла, как данность. Разумеется, объяснять, что за подобное путешествие следовало платить, но он этого не делал, пробираясь в караваны тайком, и, чтоб не попасться, заранее покидал их, юноша не стал.

Путь до портового города занял несколько часов. К концу пути было уже темно и Ильнара, не привыкшая к таким длинным походам, порядочно устала. Но то, что она увидела, достигнув города, заставило её затаить дыхание и ощутить, что весь этот путь прошёл не зря. Впервые в жизни девочка увидела младшую столицу. Да и, в целом, большой город. Отец ездил туда каждую неделю и часто брал с собой соседских мальчишек. Но дочь всегда оставалась дома – помогать по хозяйству. Теперь же красота и величество большого города поразили её до глубины души. Всё, что было вокруг: торговые лавки, трактиры, богато украшенные дома – вызывало благоговение и восторг. Ильнаре хотелось остаться здесь подольше, чтобы рассмотреть абсолютно всё, но Кай повёл её в сторону.

Они завернули за угол и вышли из города с другой стороны. Эйфория прошла и осталось только желание поскорее лечь спать. Благо, остаток пути занял немного времени. Дорога через небольшой лес, растительность которого постоянно лезла в лицо и мешала идти. Но девочке было всё равно – слишком сильно устала. Наконец, раздвинув заросли, спутник вывел её к маленькому дому. Кто бы мог подумать, что в таком густом лесу мог кто-то жить. Со стороны, да даже с десяти шагов, этот дом не разглядеть. К чему такие предосторожности?

Но все сомнения улетучились, когда Ильнара увидела дом. Там было всё. Большая светлая кухня, две спальни (как объяснил Кай, одна – для гостей), светлый коридор, чердак с возможностью выхода на крышу, гостиная, в которой стоял орган. Раньше девочка ни разу не видела этот инструмент вживую.

Но, самое главное, это дом был уютным. Находясь там, Ильнара чувствовала себя в безопасности и комфорте. Ей по-настоящему нравилось там находиться. Кто бы мог подумать, что дом мог вызывать такие чувства?

Так прошло несколько дней. Девочка читала много книг, наблюдала за игрой Кая на органе. Он и правда очень красиво играл. Но практически всё остальное время юноша проводил вне дома. Ильнара не знала, что он делал, но каждый раз возвращался с продуктами и деньгами. Их было не очень много, но хватало на жизнь.

Когда девочка привыкла к новому дому, в её жизнь добавилось ещё одно занятие. Один раз утром друг, вместо того, чтобы уходить, вывел её из домика. На заднем дворе находилась небольшая поляна, плотно скрытая от чужих глаз еловыми лапами. Девочка огляделась. Трава на ней была примята. На деревьях вокруг были видны насечки. Кора во многих местах отлетела. У некоторых деревьев были поломаны сучья.

– Что это? – спросила она удивлённо.

– Здесь я тренируюсь, когда выдаётся свободное время.

– Зачем?

– Без тренировок невозможно себя защитить.

– Защитить? От кого? – глаза девочки расширились. Всё это – следы тренировок? Чему же учился Кай?

– Ты разве ещё не поняла, каким жестоким может быть мир? – также удивившись её реакции спросил Кай.

Девочка потупилась. Конечно, поняла. Вера в глубине души в сказку, в чудо, прививаемая с рождения, не хотела отступать даже после столкновения с реальным миром. Но головой девочка понимала, что так, как она хотела, быть попусту не могло.

– Я привёл тебя сюда, чтобы ты тоже научилась этому, – вывел её из раздумий Кай. – Если что-то произойдёт, а меня не будет рядом, ты должна будешь суметь себя защитить. Понимаешь?

Девочка кивнула. Она понимала. Очень хорошо понимала. Одновременно боялась такой возможности и знала, что это неизбежно. А поэтому лучше сразу оборвать последнюю надежду на безоблачный мир.

– Я готова, – сказала она.

– Тогда приступим.

Кай протянул ей нож. Короткий, небольшой. Идеально лежавший в маленькой ладошке девочки. Пальцы задрожали. Перед глазами вспыхнуло лицо отца. Ильнара зажмурилась. А потом, стиснув зубы, открыла глаза. Прошлого не вернуть.

– Подойди сюда, – Кай указал на одно из деревьев и, когда девочка подошла, приказал. – Бей!

И она атаковала. Уверенно, сильно. Представив, что перед ней стоял враг. Неаккуратный удар, и нож вылетел из неумелых пальцев.

Ну вот. У неё, как обычно, ничего не получалось. Да с чего она вообще взяла, что сумела бы себя защитить. Она же ничего не умела.

– Ещё раз, – услышала она голос Кая.

Послушно подошла к оружию, подняла. Ещё один взмах. Удар получился таким же слабым, но нож хотя бы остался в руке.

«Ещё. Ещё. Ещё.» Кай постоянно повторял это слово, иногда показывал лучшие позиции для атаки. Сил не хватало, но девочка продолжала. Раз за разом. С каждой попыткой пытаясь впечатлить учителя и каждый раз проваливаясь. Но она больше не сдавалась. О нет, она научится этому, и пусть к Идрее идёт всё вокруг! Пусть пропадёт, исчезнет с глаз, даже тогда она продолжит это делать, пока не научится!

День за днём продолжались эти тренировки. Кай учил её подкрадываться к противнику со спины, двигаясь бесшумно, лазать по деревьям, тратя на это минимум времени и энергии, при этом максимально тихо, и, самое главное, убивать. Говорил, куда бить, как наносить отточенные удары, и что делать, чтобы человек не кричал перед смертью. Ильнара слушала его и впитывала все знания с ажиотажем и интересом. Он поставила себе цель и двигалась к ней. Пускай за всю жизнь хотя бы чему-то она сумеет научиться. Хотя бы где-то скажет, что жизнь прошла не зря.