Читать онлайн Злые и Виновные

Пролог

«Эскапизм – стремление личности уйти от действительности в мир иллюзий, фантазии».

Толковый словарь иностранных слов Л. П. Крысина,1998.

Мистер Маккенна обладал незаурядным ростом, выделяющим его среди всех прочих – шесть футов и четыре дюйма, и это было, пожалуй, единственным подарком, оставленным маленькому Кирку его родителями. Семья беженцев из Ирландии, состоящая из женщины, мужчины, восьмилетнего сына и годовалой дочки на руках у полоумной старухи, решила отправиться за океан, в Штаты, ради поисков спокойной и благополучной жизни, но ничего, кроме автофургона, макарон с сыром и бесконечных банок от пива, вкупе с просроченными счетами, так ничего и не смогла обрести. Земля свободных очень быстро дала понять молодому ирландцу, что полагаться он может только на себя и такой простой урок Кирк усвоил очень быстро. Долгие годы упорного труда, прилежной учебы в стенах школы и жестоких драк за её стенами позволили ему войти во взрослую жизнь со степенью бакалавра и не очень симпатичным профилем. Все пророчили невероятную карьеру столь упорному молодому человеку, но за год до выпуска его сестра попала в аварию. Школьная вечеринка, запрещённые вещества, крутые мальчики на родительских тачках – знакомая картина, не так ли? И все всегда знают, к чему это приведет, но разве это важно, когда ты подросток? Пошёл уже третий год, а Нора всё ещё не планировала возвращаться из комы в реальный мир, не смотря на все деньги, вложенные Кирком в её лечение. Кстати, о деньгах. Уже через две недели после той аварии, ему поступило предложение о работе, словно сам архангел Михаил услышал молитвы своего преданного слуги и решился на них ответить. Нью-Йорк всегда манил рыжего парнишку обилием возможностей, но только сейчас впервые он предлагал что-то реальное, достижимое. «Олимп», один из самых известных клубов восточного побережья для «избранных», с недавних пор нуждался в управляющем, и подобная честь, по протекции бывшего ректора, была оказана мистеру Маккенна. Более того, ошалевшего и ничего не понимающего Кирка заверили, что у него есть ровно десять дней на то, чтобы привести свои дела в порядок, проследить за размещением своей сестры в новой частной клинике, а также на переезд в заранее снятую квартиру в Квинсе. На все сопутствующие расходы прилагался чек с половиной его заработка за следующий месяц. Написанное там число заставило сердце Кирка пропустить один удар. Уже в конец ничего не понимающий мужчина первым делом побежал в собор и вознёс молитву своему заступнику сто раз не вставая с колен. Несмотря ни на что, он считал себя добрым католиком.

Поправив запонку на рукаве, управляющий «Олимпа» провёл мрачным взглядом по первому уровню клуба, проверил посты охраны и отправился на третий уровень. Бывать там полагалось часто, в качестве не столько управляющего, сколько ближайшего друга и помощника самого хозяина клуба. Дело в том, что третий уровень – место по-настоящему особое для по-настоящему особых людей, постоянных клиентов самого разного помола. Здесь встречались и музыканты, и политики, и работники киноиндустрии, ну и просто так называемая «богема». Всем им здесь гарантировалась анонимность и защита, а также любые развлечения, в том числе и не самые законные. В свои неполные тридцать лет, он прекрасно знал, как всё устроено в заведениях подобного класса, а также, что особенно в нём ценил владелец, умел не только угодить, но и защитить постоянных клиентов. «Посетителей!» – уже в который раз поправил себя Кирк, подходящее слово не всегда самое правильное. Вот, только на прошлой неделе потратились на адвоката, который очень убедительно доказал присяжным, что кое-чей сын просто не мог быть в двух местах одновременно, чем спас упомянутого от очень неприятного скандала. Ну да это всё лирика, мистер Маккенна своё место ценил, а память имел выборочную. Да и гости третьего уровня редко когда чудили, проблемные всё больше на втором развлекались. Владелец «Олимпа» (имя его редко где упоминалось, даже в документах) своих друзей отбирал тщательно и не всегда по понятному для Кирка принципу. Вот и сейчас, поднимаясь по лестнице, мистер Маккенна точно знал, кого встретит за отдельным столиком номер восемь. Негласно этот столик, сколько Кирк помнил, всегда был забронирован за особой гостьей. Настолько особой, что хозяин лично просил следить, чтобы ей никто не докучал, и чтобы она ни в чём не нуждалась. Даже пару раз лично приезжал и о чём-то долго с ней беседовал. Если бы не подобная протекция, её бы и на порог не пустили. Дело даже не во внешнем виде, хотя конечно он свою роль сыграл бы, известное ли дело – на ногах кеды, с отваливающимися подошвами, джинсы не по росту, оголяющие часть икр, грязная майка с дырами, сквозь которые видно нижнее бельё, а поверх всего серое полупальто с меховым воротником, которое гостья не снимала ни под каким предлогом даже в самый жаркий день. Ненормально худое тело, сальные светлые волосы, обрамляющие молодое скуластое лицо с залёгшими под глазами синяками. Да, сказать, что девочка выглядела отвратительно, значит ровным счётом ничего не сказать. Но хуже всего – её глаза, именно в них Кирк находил основную проблему и чувствовал грядущую беду и для себя, и для заведения. Злые, холодные, пустые… старые глаза. Как будто за этим столиком сидела не образцовая наркоманка, а ветеран Вьетнамской войны. Кто знает, что за дела у неё с хозяином. Добравшись до нужного этажа (Кирк не любил пользоваться лифтом), он с удовлетворением оглядел пространство. Разделённый на сектора этаж был отделан по последнему писку моды. Пусть сам мистер Маккенна плохо в этом разбирался, но ему было довольно, что зал реконструировался ежегодно и забирал при этом нехилую сумму. Продвигаясь между секторами, Кирк расслабленно почёсывал приплюснутый нос и ненавязчиво предлагал гостям свои услуги, в большинстве случаев всё обходилось без слов: за первым столиком убрать назойливую спутницу, к третьему добавить выпивки, у седьмого загасить в зародыше разгорающийся конфликт. А вот за восьмым картина не менялась – и валяющиеся на ковре опустошённые бутылки, и пепел, сыплющийся из зажатой в пальцах сигареты, и измазанный в белом порошке нос, затуманенный взгляд, блуждающий по потолку и стенам, из приоткрытого ротика свисает паутинка слюны. Гостья предпочитала одиночество, еды не заказывала, да и вела себя не в пример другим отдыхающим тихо. Это и удивляло управляющего: не смотря ни на свой внешний вид, ни на предпочтения в… еде, она никогда не доставляла проблем. Вообще. Просто приходила каждый день как по часам, доводила себя до состояния нестояния максимально быстро, а под утро как ни в чём не бывало поднималась, и без посторонней помощи исчезала. Как будто сахарком закидывалась. Нет, Кирку она положительно не нравилась, особенно тот факт, что выглядела она от силы лет на пятнадцать-шестнадцать. «Хотя внешность может быть обманчива», – при этой мысли Кирк ухмыльнулся и неспешной походкой прошёл мимо восьмого сектора, нервно поправляя запонку на рукаве. Вдруг за его спиной раздался противный треск мобильного рингтона. Девушка, секунду назад напоминающая сломанную куклу, вдруг оживилась, часто заморгала и потянулась указательным и большим пальцами правой руки в нагрудный карман полупальто. Столь мерзкий звук издавал не соответствующий владелице новый мобильный телефон. Кирк застыл, и, забыв про такт, начал, не стесняясь, подслушивать:

– Слушаю. Как…? Этот номер не для всех, кто вам его дал? Нет, достаточно, мне не интересно, – вдруг девушка запнулась и даже слегка закашлялась, было видно – чтобы не сказал некто по ту сторону телефона, для столика номер восемь это стало малоприятным сюрпризом. Девушка вдруг резко подобралась, выкинула недокуренную сигарету и полностью сосредоточилась на звонке. Но дальнейшее содержание разговора уже было вне понимания управляющего – прокашлявшись, девушка перешла на другой язык, ему незнакомый. Ситуация становилась всё любопытнее и любопытнее. «Стоит ли доложить об этом начальству? Хотя, что я скажу: наш постоянный клиент принял телефонный звонок? Знает больше одного языка? Кирк, не неси бред и вернись к работе!» – недовольно цокнув языком, мистер Маккенна последовал своему совету. Он любил свою работу.

Глава 1. Гермес 1. Господа провожающие, покиньте вагон

Из миража, из ничего,

Из сумасбродства моего -

Вдруг возникает чей-то лик

И обретает цвет и звук,

И плоть, и страсть!

Из к\ф «Обыкновенное чудо»

Шрамы болят. Ты можешь забыть об этом на какое-то время, позволить себе эту роскошь, но вновь и вновь они будут напоминать о себе, врываясь в твою жизнь дёргающей болью. Я медленно, с почти религиозным трепетом массировала подушечками пальцев основание шеи. Не хотелось задумываться о том, что я нахожу там, между позвонками. К счастью, голова занята совершенно другим.

Красивый старый город с мощёными узкими улочками. Крыши домов, покрытые по-настоящему зимним снегом. Ветви деревьев тоже покрывал иней и оттого берёзы, стоящие вдоль дороги, напоминали хрустальные люстры. Вот если бы сейчас было солнечное утро, а не эти, как назло, унылые облачные сумерки… Но любоваться пейзажем мешала авария, которая, собственно, и приковала мой взгляд. Пять разбитых легковых автомобилей (как минимум двое не сменили летнюю резину), одна карета скорой помощи, толпа зевак – всё, как и всегда. Маленькое тельце лежало в некотором отдалении от эпицентра аварии, возле тех самых берёз. Сила удара была настолько внушительной, что тело выкинуло с проезжей части будто манекен. Изломанные тазовые и бедренные кости, шея повёрнута под неестественным углом, лицо залито кровью – что ж, медики могут не торопиться. Я прикусила потрескавшиеся губы и перевела взгляд в сторону. Ярко-жёлтый рюкзак с изображением японского мультика смотрелся здесь до абсурдности неуместно. Словно телефонная вышка на картине Босха.

Я поёжилась: годы, проведённые в изгнании, давали о себе знать. Отвыкла от морозов, забыла, что означает зима здесь. Стоило сменить одежду ещё тогда, сразу после прилёта, когда на трапе сжалось горло и невозможно было вдохнуть. Но внутри меня что-то надорвалось. Столько лет, столько долгих лет жизни с воспоминаниями о доме, которого меня лишили. Я не хотела дать им победить. Для меня тёплая одежда означала только одно – мой дом перестал им быть. Так по-детски, если подумать. Словно школьник, который стягивает шапку с головы, едва скроется от материнского взгляда. Вот так, гордая, но продрогшая, я стояла на мостике, перекинутом через городской канал, и ловила косые взгляды. Пальцами правой руки я поигрывала именной зажигалкой. Впрочем, чужие взгляды были лишь в моей голове – после визга тормозов для всех я стала не ярче скамейки.

Шрам заныл с новой силой, но потянувшуюся к нему руку перехватили за запястье. Я вздрогнула и на этот раз не от холода. Всегда считала, что подкрасться ко мне если и возможно, то весьма трудно. Впрочем, оборачиваться не стала, и так ясно кто это.

– Ребёнок погиб. – в моих ушах ещё стоял тот глухой даже не особо громкий звук от самого первого удара и запоздавший визг тормозов.

– Да, жаль. Я недооценил её. – с усилием, но я выдернула ладонь. Чёрт бы побрал этого седого урода. Уилл… По крайней мере именно так он представился во время нашего первого телефонного разговора. Он сразу привлёк моё внимание хотя бы тем, что мой номер не из области открытой информации. Его бархатный голос звучал на английском вполне естественно, поэтому я едва не поперхнулась, когда он без малейшей запинки переключился на литературный русский.

– Ты упустил её, верно? – позади не раздалось ни звука, что я приняла за подтверждение своей догадки. – Итак, давай повторим, ну, знаешь… чтобы я ничего не перепутала. Ты вышел на меня, притащил сюда через чёртов океан, дал практически невыполнимое задание, а именно: в огромном городе найти девушку, которую неизвестно как зовут, неизвестно, где она живёт, без родителей, друзей, без вообще какого-либо прошлого. Из всего, что ты дал мне, это описание внешности, которая, к слову, соответствует доброй трети местного женского населения, – мой голос оставался абсолютно спокойным, но не сомневаюсь, что молчаливый собеседник, чувствовал проскальзывающее в нём раздражение. – А когда я буквально совершила чудо и смогла найти девчонку, ты спугнул её. Более того, ваша беготня по пересечённой местности спровоцировала смертельную аварию.

На последних словах я наконец обернулась и подошла вплотную к мужчине, стараясь заглянуть тому прямо в глаза. Что было довольно затруднительно, разница в росте почти сорок сантиметров давала о себе знать. К его чести, он и не думал относится ко мне несерьёзно. Можно было бы подумать, что он успел проникнуться ко мне уважением в ходе работы, но правда в том, что с самой первой встречи я не замечала в нём ничего, кроме деловой заинтересованности. Наверное, в большей мере, именно это отношение и заставило меня взяться за, казалось бы, дохлое дело. Ведь, не пытаясь врать себе, могу утверждать – то состояние, в котором он застал меня и в котором я успешно пребывала последние два месяца, внушало что угодно, кроме доверия.

Не удивительно, что и моя работа находилась в подвешенном состоянии. Перед связным, по совместительству куратором, я отрабатывала давно подготовленную мною версию, как будто знала, что рано или поздно это понадобится – Кирк Маккенна, дата рождения: 6 мая 1995 года. Место рождения: город Дублин, Северная Ирландия. Отец: Бран Маккенна, замечен в составе Подлинной Ирландской республиканской армии, так же является подозреваемым по делу о теракте в Оме от 15 августа 1998 года (20 погибших и свыше 200 пострадавших), в связи с чем поспешно переехал вместе с семьёй (мать, жена, восьмилетний сын и новорожденная дочь) в Америку, где ушёл с радаров и оборвал все связи с бывшими товарищами. Сам Кирк позицию отца не разделял и в юношеском возрасте сам вышел на связь с одним из членов ПИРА, после чего в течении долгого времени вёл с ним активную переписку. Были все основания полагать, что его вербовка прошла успешно и в скором времени он планировал возвращение на родину, однако болезнь младшей сестры вынужденно поменяла планы молодого человека. На тот момент я не была уверена, что будет лучше для меня: заставить завербованного агента перейти к активным действия или пока попридержать его у себя на крючке втёмную и понаблюдать. Долгие годы в качестве шпиона, двойного агента, вербовщика, да и много кого еще подсказывали мне, что такие как Кирк – долгоиграющие карты, а потому решительно поспособствовала его судьбе устроив в клуб, принадлежащий знакомому мне бизнесмену, попутно оплатив лечение его сестры через подставные счета прямиком из Северной Ирландии. Так сказать, классический двойной крючок, или по старинке, кнут и пряник: будешь моим послушным пёсиком в благодарность за спасение родного человека, а если пёсик решит кусаться – Центральное разведывательное управление США неожиданно найдёт у себя под боком спонсируемого террориста. И вот именно отчёты с «наблюдениями» я посылала выше уже вроде бы месяца два, пока находилась слишком в раздрае для хоть сколько-то реальной работы.

И когда на меня вышел Уилл с протекцией от старого знакомого из Москвы, я даже немного занервничала, что мои каникулы стали слишком очевидны. Но нет, всё оказалось куда как любопытнее. Частный клиент – редкое явление для моей практики.

– Злись сколько угодно, имеешь право. В любом случае она уже за пределами твоей досягаемости и, признаю, это моя вина. Можешь выставить счёт – чем быстрее я закрою свой долг здесь, тем скорее смогу продолжить охоту. – пока Уилл говорил, он ни разу на меня не взглянул. Бога ради, в один момент я превратилась в обузу для него! От унижения мои обычно мертвенно бледные щёки запылали.

– Выставить счёт? За невыполненную работу? – я зло усмехнулась, – Ты до сих пор не понял с кем связался? Ты втянул меня в это, но не тебе указывать мне на выход. Распрощаемся, когда я скажу, так достаточно понятно?

Уилл оставался бесстрастным (что невероятно раздражало), лишь слегка изогнулась его левая бровь:

– Боюсь, дальше тебе не стоит следовать за мной. Лера сейчас вне зоны твоего влияния, это буквально другой мир. – я фыркнула и переложила сигарету в рот. Щёлкнула зажигалка, дрожащий огонёк осветил моё хмурое лицо.

– Тебе буквально стоит пореже использовать слово «буквально». Мне было непросто и опасно лишь приехать сюда и скорее всего на данный момент я даже не смогу добраться до аэропорта. Да и не только, сейчас мне все дороги заказаны. В случае благоприятного исхода этого дела я бы смогла ненадолго слиться с толпой и со временем что-нибудь придумала бы, но… Одного я больше тебя не отпущу. Я не знаю, что именно вас связывает с этой курицей и по какой причине ты с таким рвением гоняешься за ней, – я медленно массировала сжатые веки, пытаясь отвлечься от внезапно начавшейся пульсирующей головной боли, – но после произошедшего здесь у меня к вам обоим есть серьёзные вопросы, и, если ты не желаешь на них ответить, я задам их девчонке. А потом и посмотрим, захочется ли мне соблюдать условия нашей сделки. В любом случае карты на руках и ход за мной. – я улыбнулась и впервые за всё время нашего знакомства увидела его ответную улыбку.

– В одном ты не права. На данном этапе ход за ней. – Уилл протянул руку и обхватил мою талию, – Как знаешь, Гермес. Тогда отправляемся? – и, перемахнув через чугунную решётку резким прыжком, полетел в воду. Мой разум не успел проанализировать ситуацию и среагировать, зато мои рефлексы всё ещё работали как часы. В последний момент я успела вцепиться мёртвой хваткой за ограждение, отчаянно пытаясь остановить падение. Но разница в наших весовых категориях была слишком очевидна, мой образ жизни не оставлял шанса на спасение, и я полетела вслед за этим придурком. Последним, что я успела заметить перед столкновением с поверхностью ледяной воды, было странное серебристое свечение.

Глава 2. Лера 1. К барьеру

Не было у Леры прежде такого отвратительного дня, это она могла утверждать точно. Особенно сейчас, когда она немного нервно шагала по пустырю под палящим солнцем и отсчитывала собственные шаги. Когда в детстве она страдала от бессонницы, мама всегда советовала её считать воображаемые шаги. Это маленькое воспоминание казалось навсегда утраченным в недрах несформированного сознания, но в момент отчаянной нужды вернулось и дало Лере способ ненадолго спрятаться от реальности. «Две тысячи шестнадцать, две тысячи семнадцать… – главное идти, главное не останавливаться, – две тысячи двадцать, две тысячи двадцать один… – главное не вспоминать, не вспоминать, не вспоминать!» Но против воли, именно это она и делала.

Всё началось довольно обыденно, по крайней мере для самой Леры. Солнечное зимнее утро она встретила лёжа на ковре, свалившись во сне с кровати из-за очередного по счёту кошмара. Протянув руку и взглянув на будильник, она вымученно простонала. Далёкий результат китайского чуда опять не сработал, а потому, в спешке умывшись и натянув привычную одежду, Лера выскочила за дверь.

Просиживая штаны на скучной лекции по всемирной истории, Лера флегматично размышляла о собственных бедах. В глобальных масштабах она не воспринимала их не то, чтобы бедами, а даже проблемами, но, к сожалению, жить ей приходилось вовсе не в глобальных, а самых обычных, Лериных масштабах. И вот тут уже светлое будущее начинало немного меркнуть.

Первый курс в университете её мечты, а слава отстающей студентки уже плотно закрепилась за девушкой. А ведь это она ещё даже не устроилась на подработку, с которой столкнуться неизбежно придётся. Съёмная квартира сама себя не оплатит, общежития Лере никто не предоставил, а мама и так оплачивала последние три месяца из собственных накоплений. На зарплату уборщицы дочь особо не поддержишь, так что в телефонных звонках в последнее время всё чаще проскальзывали напряжённые намёки. Их Лера понимала отлично, а потому в рюкзаке уже который день лежал рекламный лист из ресторана быстрого питания, где была указана вакансия повара. Лера, конечно, никогда не ощущала в себе тяги к готовке, но много ли ума надо картошку фри в кипящее масло опустить и бургер собрать? Справится, особенно при наличии указанного гибкого графика и неплохой, по меркам первокурсницы, зарплаты. Ещё в последнее время Лера начала задумываться о том, чтобы подселить к себе соседку – свободный диван имеется, да и хозяйка вроде не против. Вот только от мысли, что две девушки не сойдутся характерами, становилось немного не по себе. Раньше ей никогда не приходилось делить личное пространство, в небольшом домике, который принадлежал только Лере вдвоём с мамой, места было более, чем достаточно.

Лекция продолжалась. Разглядывая сквозь окно своими ясно-голубыми глазами залитый солнцем, маленький парк, девушка мучилась предчувствием чего-то грядущего. Чего-то, что вселяло в неё тревогу и долю неясного возбуждения. На самом деле это чувство преследовало её довольно давно, но сегодня оно достигло оглушающих масштабов. Оно обволокло её плотным одеялом, мешая слушать преподавателя, мешая замечать заинтересованный взгляд соседа, который, к слову, давно пытался привлечь внимание девушки и не всегда особо галантными способами. Стройная высокая девушка с приятными округлостями, бледной кожей, чёрными густыми волосами и большими выразительными глазами приковывала взгляды с завидной регулярностью, но отстранённость и проскальзывающая в глазах неясная тревога отсеивали большинство из них. Кроме Кирилла, который как верный рыцарь продолжал преследовать даму своего сердца: то подкладывая ей на парту шоколадку с милой открыткой-оригами, то распуская о ней дурацкие слухи интимного характера. Наверное, будь Лере до этого хоть какое-то дело, уже давно завалила бы жалобами деканат, но к её счастью и к его раздражению, ей было глубоко индифферентно. Она мучалась предчувствием. И нет такого кабинета, в котором можно подать жалобу на предчувствие. Особенно без угрозы быть скрученной санитарами.

Барабаны в ушах не смолкали и лишь усиливали шум в ушах с каждым шагом по пути домой. Почему-то глубоко внутри поднималось едкое чувство, побуждающее к бегству, но силой воли она заставила себя встряхнуться и отмести всё иррациональное. Кривая ухмылка пересекла её лицо, призывая девушку посмеяться над собственными страхами. Но, увы, продержаться на её лице она смогла недолго – ровно лишь до столкновения в собственной квартире с незнакомым мужчиной.

Он сидел на кухне и лениво потягивал кофе из бумажного стаканчика, но стоило Лере зайти в помещение, тут же подобрался. Сейчас, она бы не смогла объяснить, что двигало ею в тот момент, но вместо того, чтобы побежать, закричать или по крайней мере начать задавать ожидаемые вопросы, вроде «кто вы?», «что вам нужно?», «как вы сюда попали?», она словно отстранилась. В один момент стихли все барабаны, все звуки, даже собственные мысли превратились в едва различимый шёпот.

– Ты не снял обувь. – Лера сбросила куртку на пол и медленно прошла к столу.

Мужчина, продолжая сверлить её взглядом, решил подать голос:

– Прошу прощения. Я… никак не привыкну к некоторым местным правилам. – на удивление, Лера поверила прозвучавшему в его голосе смущению, однако понять о чём он думает было совершенно невозможно. Всё его лицо было словно одной красивой маской и не более. «Кто он? Нужно что-то делать. Бежать? Не успею даже до двери добраться», – мысли короткими выстрелами проносились в голове. Стараясь ничем не провоцировать внезапного визитёра, она медленно развернулась к плите и зажгла под чайником огонь.

Она ведь она точно где-то видела его, только как могла забыть? Несомненно, он довольно красив, возможно даже более красив, чем кто-либо, с кем она хоть раз сталкивалась – высокая стройная фигура, облачённая в качественную, явно дорогую одежду, светлая кожа с лёгким оттенком загара, черные обжигающие глаза и парадоксально светлые волосы приковывали к себе взгляд и заставляли любоваться собой даже против воли. Но он не нравился ей. И она точно видела его. Замолкшие ранее барабаны, вернулись, став в сотни раз громче, мешая думать, мешая вспоминать. «Видела, видела, видела…».

Почувствовав движение, Лера обернулась. Оказалось, что мужчина уже не слышно поднялся на ноги и приблизился к ней почти вплотную. В его взгляде не было ничего, способного напугать, ни угрозы или агрессии, ни чисто мужского интереса, который девушке уже приходилось ранее замечать, но той всё же стало не по себе. Он словно пытался что-то высмотреть в ней, что-то такое, что лежало глубоко внутри, спрятанное ото всех. Его глаза, слой за слоем отбрасывали все постороннее из её головы, постепенно пробираясь в самые глубины её сознания.

– Давно тебя мучают кошмары? – его голос был сдержанным, а в вопросе не было слышно ни капли участия. Он напоминал врача, которому было абсолютно плевать на пациента. Даже не удивившись его осведомлённости, Лера тихо ответила:

– Обычно раз в несколько месяцев, но сейчас…они участились. – решившись, она собралась задать ему вопрос, который давно не давал ей покоя, а именно «Ты кто, вообще, такой?», но в этот момент ощутила странное жжение ярости. Перед глазами всё началось кружиться и, выронив чашку из рук, она ухватилась за стол. На фоне окна мелькнула тень и через мгновения она ощутила прикосновение холодных рук. Правой он ухватил её за шею, а левую плотно прижал ко лбу.

– Только попробуй и, клянусь всеми богами, ты больше никогда не увидишь свет! – его злой хриплый шёпот был последним, что услышала Лера, перед тем как отключиться.

***

В нос ударил резкий запах табака, перемешанный с чем-то еще, не менее неприятным. Открыв глаза, первым, что она увидела, был старый дощатый пол. Всё тело почему-то болело, как будто её десять раз приложили к этому же полу. Лера медленно поднялась и, пошатываясь, начала осматриваться. Она стояла посреди деревянного помещения, которое, судя по барной стойке и столам, некогда являлось кабаком или чем-то вроде того. Через побитые окна внутрь вливался солнечный свет, освещающий беспорядок, царивший здесь. Стулья и некоторые столы были перевёрнуты, а посуда, состоящая в основном из глиняных стаканов, была побита. «Да что же это такое!» – Лера с трудом сдерживалась от того, чтобы закричать, её начало трясти от подступающей паники, дыхание то пропадало, то с трудом возвращалось. Ноги, слабые непослушные ноги уже несли её к выходу.

Дверь отлетела с жутким скрипом и через три шага Лера остановилась как вкопанная. Она медленно обернулась вокруг себя пару раз, словно в надежде, что окружающая её картинка сейчас изменится, а затем из её груди вырвался тихий стон. Лера упала на колени и, согнувшись, закричала. Громко, некрасиво, до рези в горле и порванных связок. Но если бы это только могло помочь.

Когда она наконец смогла найти в себе силы подняться на ноги, всё осталось по-прежнему. Окружающая девушку картина никак не могла вписаться в привычный ей пейзаж. Маленький домик, окруженный бревенчатыми стенами посреди обширной степи. И в этом безумии – одна маленькая девочка из снежной России. «Хватит драматизировать! – Лера говорила вслух, но сейчас это мало её беспокоило. Её голос даже слегка помогал ей прийти в себя, – Логичное объяснение искать бесполезно, поэтому… поэтому… Что поэтому?! Так, тихо, без паники. Думай, думай. Нужна начальная точка. Пусть будет… Значит, начнём с того факта, что я сошла с ума. Начало положено – уже хорошо. Ещё один хороший факт – то, что я осознаю свою ненормальность. Я непонятно где, непонятно как сюда попала. Это нехорошо. Начальная точка… Вспоминать что-либо бесполезно, поэтому надо искать… Что искать?! Успокойся. Спокойно, спокойно, спокойно… Не смей меня успокаивать! То есть себя, то есть… Блядь! – правая рука отвесила Лере звонкую пощёчину. – Соберись, тряпка. Значит, не помешало бы средство связи. Или нет? Ладно, идём дальше… Надо, во-первых, обыскать себя. Новая обстановка – новые вещи. Может и мобильник всё ещё при мне». Лера начала тщательно себя осматривать, но в итоге разочарованно выдохнула. Да, при ней действительно был её мобильный телефон, вот только чёрный экран никак не желал оживать. В полном отчаянии, она отшвырнула телефон, и тут же недовольно поморщилась. От грубого движения на левом рукаве вдруг проступила кровь. «Кровь?» – тут же задрав рукав, она увидела то, на что ранее, видимо от шока, не обратила внимания. Несколько неглубоких царапин, складывались в маленькое, хорошо знакомое слово – беги.

«Беги». Вот так, просто, без всяких пояснений. Одно короткое слово, но ей стало холодно под палящим солнцем. Лера резко опустила рукав. Больше она не позволяла себе думать об этом, и без того было плохо, не стоило ещё сильнее нагнетать. «Нужно ещё раз осмотреть эту… таверну», – последнее слово даже мысленно Лера не могла произнести без иронии. К сожалению или скорее к счастью, она обнаружила всё ровно таким же, как и при первом знакомстве. Да, это скорее радовало. Наверное, потому что Лере хотелось радоваться хоть чему-то. Здесь всё также стояла невыносимая вонь табака и чего-то ещё, заставляющего желудок девушки сжиматься в один маленький комок. Ничего объясняющего нынешнюю ситуацию она найти так и не смогла. За барной стойкой обнаружилась маленькая квадратная дверь, ведущая в погреб. Девушка приложила усилия и всё-таки смогла поднять дверцу, в этот же момент ей в нос ударил резкий отвратный запах. Глаза Леры заслезились, и она непроизвольно отшатнулась. Там внизу было темно, и ещё несколько минут она не решалась туда спускаться. Но в итоге, прикрыв рукавом нос, она начала спуск. Было непросто, но лестница, ровная и широкая, не доставила никаких проблем. Сойдя с последней ступеньки, Лера сделала ещё шаг и остановилась, привыкая к сумраку. В дальнем конце погреба под самым потолком находилось маленькое окошко, дарящее пару лучей света. Отмахнувшись от назойливых мух, она повернула налево. После яркого солнца глаза стали хуже ориентироваться в темноте и ей пришлось потратить некоторое время, чтобы разглядеть то, что находится в дальнем углу. Первой мыслью было, что кто-то скинул в кучу не меньше десятка манекенов. Осознание страшной правды пришло несколько позднее, когда её взгляд встретился с взглядом некогда живых карих глаз.

«Беги».

Выйдя наружу, она пару минут постояла, пытаясь решить в какую сторону ей направиться. Принять это решение было весьма затруднительно, учитывая, что горизонт со всех сторон был абсолютно чист. И, наконец, прибегнув к старому проверенному способу решения всех проблем, а именно считалочке, Лера отправилась в сторону заходящего солнца.

Шёл уже неизвестно какой по счёту час и ноги от усталости начали цепляться за каждый попадающийся им камень. Лишь чудом Лера ещё ни разу не упала и мысленно благодарила за это всех существующих богов, потому что для того, чтобы просто встать ей бы пришлось потратить все оставшиеся силы. На горизонте по-прежнему ничего не было видно и энергия, с которой Лера шагала до этого постепенно начала угасать. От быстрой ходьбы сердце отчаянно колотилось, а жажда становилась невыносимой.

Вдруг на горизонте появилась размытая точка, которая уже через пару минут превратилась в двух всадников, скачущих по направлению к ней. Изначальная радость Леры от того, что она здесь не одна, быстро сменилась паникой, толкающей её к тому, чтобы развернуться и бежать со всех ног обратно. Однако несколько причин заставили её остаться и ждать приближения людей. Во-первых, бежать было в общем-то некуда. Лера скорее дала бы себе руку отрубить, чем вернулась в тот дом. Во-вторых, даже если бы и было куда, она бы всё равно не убежала на своих заплетающихся ногах. В-третьих, внутренний голос шептал ей, что заговорить с ними будет лучшим способом прояснить ситуацию. Вот только ещё один голос, менее громкий, но не менее вкрадчивый, обдав холодом, прошептал, что убийца тех людей вполне может оказаться одним из приближающихся всадников. В любом случае Лера продолжала стоять на месте и с тревогой смотреть в глаза своей судьбе.

Наконец, подняв столб пыли, они окружили её, но при этом не спешили останавливаться и прекращать своё ужасное кружение вокруг неё. Закрыв лицо рукавами и безуспешно пытаясь защитить свои глаза от поднятой копытами лошадей пыли, Лера слышала, как они о чём-то перекрикиваются между собой. Всё ещё опираясь на окружающий её пейзаж, она предполагала, что находится где-то на востоке, может Средней Азии, Казахстан например, и поэтому ожидала услышать знакомое звучание, которое она себе смутно могла представить. Но то, что просачивалось сквозь пыль и ржание лошадей совершенно не походило ни на одну известную ей речь. Наконец этот безумный ураган остановился, и Лера вскоре смогла опустить руки и осмотреться. Оба всадника остановились по разным бокам от девушки, и той приходилось постоянно вращать головой, стараясь держать обоих незнакомцев в поле зрения. Мужчины были примерно одного возраста, лет сорока-сорока пяти. Одеты они были в просторные выгоревшие рубахи, а у того, что стоял справа поверх этой рубахи ещё было накинуто серое полотно с прорезями для рук. Но времени на то, чтобы как следует их рассмотреть и сделать выводы, Лере никто не дал. Мужчина с серым полотном что-то угрожающе крикнул в её сторону и приблизился на лошади. В испуге девушка отшатнулась и неожиданно ткнулась затылком в морду другой лошади. Второй всадник бросил лишь одно слово в сторону напарника, и тот сразу же присмирел, слегка отступив. Однако хмурое, даже злое выражение лица, судя по всему, главаря не давало Лере обмануться по поводу его отношения к ней. Своим хриплым голосом он что-то спросил её, однако как она ни старалась, Лера никак не могла хотя бы примерно определить, что это за язык. От неё ожидали какого-то ответа, и Лера рискнула объяснится как есть, по-русски. Ноль реакции. Вторая попытка с английским тоже не принесла никакого результата, кроме настораживающих переглядов всадников.

На несколько мгновений воцарилось молчание. Лера внимательно вглядывалась в глаза главаря, к которому преимущественно и обращалась, в надежде заметить хотя бы искру понимания. Однако тот, продолжая так же пристально буравить её взглядом, обратился к своему напарнику, что-то невнятно процедив сквозь зубы. Тот не замедлил ответить, и они одновременно слезли со своих лошадей и стали медленным, как бы осторожным, шагом подходить к ней. Где-то в глубине её разума, куда ещё не проникли ни тревога, ни отчаяние она заметила это и даже посмеялась. Всадники с тревогой в голосе переговаривались, не спуская с неё глаз и, наконец, всё же пришли к какому-то определённому решению. Лера внимательно следила за ними, пытаясь понять, что её ждёт, но внезапно почувствовала сильный удар по затылку и, уже в который раз за этот небольшой отрезок времени, Лера потеряла сознание.

Глава 3. Гермес 2. Фигуры расставлены

В плохо освещённом помещении пахло потом, перегаром, отвратительной готовкой и чем-то кислым. Что ещё хуже – здесь было нестерпимо громко.

Я сидела за самым дальним угловым столиком харчевни и, плавно покачиваясь на расшатанной табуретке, проходилась затуманенным взглядом по местному контингенту. Тошнота, преследовавшая меня уже вторые сутки, отступать не желала, а лишь усиливалась, обострённая обстановкой этой дыры. Наконец, я смогла сфокусировать взгляд и выцепила среди пьянствующего отребья пацана, который вроде как исполнял здесь роль официанта и которого я уже минут двадцать назад отсылала за бутылкой покрепче. Этот чёртов гарсон стоял у одного из самых шумных столов и разинув рот слушал последние сплетни. Видимо компания, осевшая там, состояла из бродячих торговцев, так что баек, которыми они с охотой готовы были поделиться, у них скопилось предостаточно.

– Вот гондон! – от раздражения вырвалось громче, чем ожидалось. Старик, сидевший за соседней лавкой, поперхнулся и изумлённо уставился на меня. Явно не из-за смысла сказанного, в этой пародии на Средние века вряд ли что-то слышали про контрацепцию. Не зная, поймёт ли он смысл следующего жеста, я показала ему средний палец и резко встала, едва не опрокинув стол. Возникшее желание выбить зубы горе-работнику срочно требовало реализации. Незаметно прихватив с одного из встречных столов непонятно, что там делающий деревянный молоток, я направилась к цели. До этого лопоухого дебила оставалось шагов пять как до моего мозга начал доходить смысл того, о чём уже битый час вещал один из торгашей. Конечно, я и прежде прислушивалась к разговорам, в конце концов я не просто так ела хлеб у себя дома и делала свою работу хорошо. Не нужно быть специалистом, чтобы почувствовать то самое напряжение, витающее в воздухе – мир на грани войны имеет особый привкус. За каждым столом снова и снова поднимались любопытные темы: говорили о пиратах западных вод, которые вырезают целые поселения и вот-вот провозгласят собственного кровавого короля. Говорили про ястреба Са̀буи, который расправляет свои крылья, и отчаянно спорили, что это принесёт за собой. Люди, выглядевшие немногим солиднее прочих, называли крупные города и их лордов, которые в последнее время всё чаще оглядываются на Звёздный пик и всё реже прислушиваются к решениям намѝнов. Эти загадочные намины вообще встречались едва ли не в каждой второй фразе. Вот только подобная частота с лихвой компенсировалась страхом, с которым это слово произносилось. Голос говорившего резко понижался до шёпота, что делало его почти неразличимым в окружающем гомоне, а взгляд вдруг приобретал небывалую подозрительность и начинал метаться из стороны в сторону. Увы, это казалось мне всё менее существенным с каждым новым приступом тошноты. Однако теперь, стоя всего в нескольких шагах от будущей жертвы избиения неизвестным, я разве что ухом как собака не повела. Слегка изменив траекторию своего маршрута, я аккуратно присела у стойки владельца заведения и показала пальцем на бочонок, стоявший в углу. К моему величайшему огорчению, там оказалась немного подслащенная вода. Господи, надеюсь он не станет заставлять меня платить за это? Я притворилась, что разглядываю узоры на столешнице, а сама, засунув молоток за пояс, наконец начала слушать:

– … все, представляете, абсолютно все, без какого-либо разбора. Сваленные в одну кучу словно какой-то мусор. В один день из процветающей стоянки – кладбище.

– Мрайены, как пить дать! Наконец-то выбрались за своего брата поквитаться.

– Да какое там. Во-первых, до лесов далеко, не высовываются они на такие расстояния, не те нынче времена. Во-вторых, уж больно чисто для мрайенской-то работы. Нигде ничего не попалено, не сломано и не разбито почти. Ничего не украдено даже. Да и где это видано, чтобы мрайены за собой трупы прибирали. Ну а в-третьих… – на этом рассказчик сделал излишне театральную на мой взгляд паузу, – … говорят двое гончих выловили девчонку, шедшую прямо от той стоянки. Она когда их увидела, как начала заклинания разные кричать, те гончие еле справились с ней. – за столом повисла пауза. Все недоверчиво рассматривали рассказчика.

– Так это что … ведьма их всех, того… порешила? – словоохотливый торгаш недовольно поморщился при этом вопросе.

– Я лишь хотел сказать, что гончие наминов после всего того ужаса на стоянке, изловили лишь подозрительную девчонку, которую, к слову, тут же потащили в Ивраз. – за столом все тут же охнули и, резко замолчав, начали поспешно разбредаться в разные стороны. Сама птица-говорун, в момент потерявшая всю свою аудиторию, разочарованно уселась на своё место и наконец приступила к трапезе.

Ну что ж, зацепка, конечно, дерьмо, но по крайней мере появился пункт назначения. «Ивраз, да?» – тихо прошептала я незнакомое слово, будто пробуя его на вкус. Вдруг моя цветущая и пахнущая паранойя подала сигнал бедствия. Аккуратно и без резких движений я склонила голову в правую сторону. Хозяин заведения поглядывал на меня с нескрываемым интересом, как и компания проезжающих, решившая отобедать здесь именно сейчас. Я скосила глаза влево – старик, которому я испортила аппетит, что-то горячо шептал своему новому соседу, беззастенчиво тыкая в меня своим гнилым пальцем. Я медленно поставила стакан на стойку и бегло проверила свой головной убор – нет, ни единая прядь не выбивалась. Это была вынужденная мера, к сожалению, белые, как снег волосы, здесь редко водились и были бы слишком яркой приметой. На всякий случай положив возле стакана две мелкие монетки, я неспеша покинула помещение. Не нужно им думать, будто меня смутило их внимание, или я от чего-то бегу. Оказавшись на улице, я тут же перебралась на задний двор и спряталась за конюшней. Хотелось закурить. Рука потянулась к карману, но опомнившись, я одёрнула её и, сложив в кулак, со всей сила ударила в доску сарая. Та треснула, но не сломалась. «Чёрт!» – боли не было, только дикая злость. На них, на себя, на весь этот грёбаный мир. Даже на саму злость. В одежде я не могла проколоться, свой образ я была вынуждена подбирать тщательно и остановилась на этом, только убедившись, что парень моего возраста в принципе может его носить. Увидев лохань с водой, я наклонилась над ней и критично рассмотрела себя, сверяясь с местными нормами: волосы заправлены под шапку, лицо чистое, на теле рубаха, подпоясанная кушаком, куртка, брюки и ботинки, всё честно украденное в первой попавшейся деревне. Почти каждый второй мальчишка здесь так одевается. Что же не так? Грудь перебинтована крепко, рост и комплекция – как раз юноша четырнадцати лет. Щетины нет, да вроде пока и не должно быть. За своими манерами и следить не нужно. В моём нынешнем состоянии не до женственности. «Незнакомец?» – подумала я и тут же отмела эту мысль. Это был настоящий проходной двор, самые разные люди заходили и выходили с завидной для подобного места регулярностью. Кто бы стал обращать внимание на очередного юного путника? «Голос!» – яркая, как молния, вспышка озарила моё сознание. «Вот черт!» – не в пример некоторым областям моего тела, голос был стопроцентно и без всяких сомнений женским. Потому, во время моих игр с внешностью, если всё прочее подстраивалось под роль интуитивно и требовало минимум затрат, то голос приходилось контролировать ежесекундно. Вот почему мой сосед-старик так бурно отреагировал на непонятную ему фразу. Плевать ему было на незнание некоторых слов, он не ожидал подвоха под моей рубахой. Ну, или под моими штанами.

Пройдясь туда-сюда вдоль конюшни и вдоволь размяв ноющие мышцы, уставилась на горизонт. Признаться, когда Уилл сказал, что меня ждёт абсолютно новый мир, я ожидала чего-то более… гангстерского. В крайнем случае опыты на людях. «Кто бы знал, что он у нас такой буквальный!» – уголки губ полезли вверх, складываясь в ироничную ухмылку. А теперь я вынуждена искать эту истеричную дуру, пока Уилл… Я нахмурилась. Дело в том, что мы с моим временным напарником так и не встретились. Открыв глаза почти двое суток назад, первой моей мыслью было то, что такого прихода я в жизни ещё не ловила – яркий сияющий коридор, который словно сам по себе вытягивал меня прочь из моего тела. Брр, не дай Бог снова пережить подобное! А вот Уилла при пробуждении я не обнаружила. Ни капли не хотелось жаловаться, но бесит, когда я не понимаю, что я не понимаю.

Тело продолжало колотить от озноба, отсутствие «витаминов» недвусмысленно намекало мне, что ближайшее время я буду не самым приятным человеком. Решив, что время пожалеть себя обязательно наступит, но как-нибудь после, я постаралась сфокусироваться на основной проблеме. На одной очень раздражающе прыткой проблеме. Каковы шансы, что девчонка, выбравшаяся из бойни и породившая слухи о собственном ведьмовстве – моя цель. На удивление высоки. Да и другой зацепки всё равно нет, почему бы не проверить? «Лера Ильина», – тихо повторила я. Основная причина, почему я подобралась с насиженного места и полетела в Россию. Безумная идея, как ни крути, ведь на тёплый приём рассчитывать не приходилось. Но что поделать, я даже образ жизни подстраивала под одну из основных черт своего характера – я ненавижу загадки. И вот куда завела меня эта черта – даже не на край мира, за его край. Теперь Лера была не просто моим заказом, теперь она была моим билетом обратно. Разумеется, если мне удастся найти её раньше Уилла. А потому найти её мне хотелось вдвойне сильнее. Ивраз, что это? Замок? Город? Камера пыток? Точно ничего приятного, вспоминая реакцию гостей харчевни. Как туда добраться? Нужно направление, нужна лошадь, нужен попутчик. В идеале. «Нет, лучше без попутчика, я сейчас слишком взвинчена». В раздумьях я обхватила руками свои плечи в бесполезной попытке унять озноб. Вдруг за спиной раздался противный треск – задняя дверь харчевни отворилась и на солнце почти вывалился мой давешний оратор с бутылкой в правой руке. Воспалённое моё сознание восприняло это как знак свыше. Он был совсем один, так что и осторожничать я смысла не видела.

– Эй, ты, у тебя лошадь есть? – потенциальная жертва истинного русского гопника мутным взглядом обвела дворик и не найдя никого, стоящего своего внимания, уткнулась носом в землю, освобождая себя от неугодного организму обеда. «Урод!» – я брезгливо поморщилась. Подождав пару минут, пока он не оклемается и, убедившись, что новых позывов не предвидится, я подошла чуть ближе. Хренов торгаш сидел на корточках и, поставив бутылку рядом с собой, сосредоточенно рассматривал ромашки. Я пнула его по колену, и возможно сильнее, чем ситуация того требовала. Он недовольно вскрикнул и поднялся на ноги, отчаянно хмуря брови:

– Парень, чего тебе? Твоя мамаша давно тебе ремня не прописывала? – я резко ударила его ребром ладони по носу, а затем, схватив за горло, вдавила в стену. От шока и боли он даже не сопротивлялся, хотя мог бы. По крайней мере попытаться. Медленно, как для умственно отсталого, я процедила:

– У. Тебя. Есть. Лошадь? – зажимая одной рукой кровоточащий нос, а другой пытаясь ослабить мою хватку, мужчина кивнул:

– Гнедая… Красная уздечка.

– Так, неплохо. Ещё вопрос: что, блядь, такое Ивраз?

Уж не знаю, что в моём голосе натолкнуло его на мысль, что теперь можно начать выёбываться, но именно это он, кретин, и сделал. Прицельно плюнув мне в лицо, он ударил меня по сгибу локтя одной рукой и попытался отпихнуть другой. В ответ на это я перехватила его правое плечо и, резко дёрнув на себя, коленом заехала в область солнечного сплетения. Сдавленный крик и пьяное чучело вновь было открыто к конструктивному диалогу. Хотя нет, не так. К диалогу он вновь оказался открыт только после того, как лишился трёх-четырёх зубов и возможности смело улыбаться до конца дней своих. Потеряв секунд десять, мы вновь вернулись на прежние позиции, только с небольшими отличиями: теперь он выглядел куда испуганнее, а в моей правой руке подрагивал давешний молоток.

– И-ивраз… это город. Просто город… – в голосе послышались визгливые нотки.

– Просто город? Давай ещё раз, я что-то тебе не сильно верю. – характерный взмах молотком.

– Да что с тобой не так?! Ивраз – это… Ивраз, – торгаш сплюнул сгустком крови. – Про восемнадцать судей Ивраза не слышал? – по моему ничего не выражающему лицу он понял, что нет. – О боги, пацан, из какой дыры ты вылез? Всех, кто замешан или хоть как-то подозревается в преступлениях против власти наминов отправляют в Ивраз…

Я закончила со всем через пять минут. Пару раз мимо проходили люди и мне с моим компаньоном приходилось делать вид, что мы просто беседуем. К счастью, он больше не делал глупостей и за молоток браться не приходилось. Узнав всё, что мне было нужно, я заставила его осушить свою бутыль до дна. Когда он с осоловевшими глазками осел наземь, я обшарила его карманы и, найдя довольно приличную на первый взгляд сумму денег, отправилась за лошадью. Это была рослая ухоженная кобыла, как он и сказал, с красной уздечкой. Рядом стояли лошади его товарищей и охраны, уже начищенные и накормленные. На них зарится я не стала, только, показав крупную золотую монетку мальчику, играющему неподалёку, попросила найти себе менее приметное седло. Чумазый мальчишка лет семи тут же вытер сопли рукавом и вылетел из конюшни. Да уж, чужие деньги всегда легче разбазаривать. А пока мне было, о чём подумать. То, что я услышала от моего невольного осведомителя несильно меня порадовало, что уж тут скрывать. Если та девчонка, перехваченная гончими, и правда Лера, то, во-первых, у неё невъебенные проблемы, а во-вторых, мне нужно поторапливаться. До Ивраза, как я поняла, несколько дней пути, и то, если с коня не слезать. Впрочем, как добраться до Ивраза – это лишь малая часть общей проблемы. Остальное – как пробраться внутрь и как выбраться наружу. С балластом.

Мальчик тащил за собой новое, едва ли не блестящее седло с видом прирождённого энтузиаста. Я даже на секунду засомневалась, не спёр ли он его у кого-нибудь ещё: стоит ли менять шило на мыло? Но потом, пожав плечами решила принять судьбу. Вместе мы кое как справились с задачей, причём у мальчугана всё выходило куда складнее, чем у меня. «И пусть, у него опыта больше». – Я ещё раз проверила затянутую подпругу и кинула ребёнку монету. Тот, с широкими, не верящими своему счастью глазами, тут же засунул её в рот. Я поморщилась: «Хоть бы протёр, что ли». Исполненный благодарности он даже помог вывести лошадь из стоила и направить в нужную сторону. Хотя, когда я упомянула Ивраз, на его лице промелькнула тень страха.

– Всего хорошего, тётенька, пушть Мея хранит ваш! – я удивлённо покосилась на эту заразу мелкую. Правду говорят, дети видят куда больше взрослых. Уже усевшись в седло и направив лошадь, пока что шагом, в нужном направлении, я услышала писклявое: «И не плакайте больше!» Настороженно, я приложила пальцы к глазам. «Действительно, слезятся». Я раздражённо дёрнула поводья – как тут заметишь слезящиеся глаза с таким-то ознобом.

Глава 4. Лера 2. Две стороны одной медали

Сырой, влажный воздух, как же я его ненавижу! С трудом открыв глаза, я опять увидела каменный мешок. Ни одного даже маленького окошка. Слева огромная решётка и коридор. Тысячи и тысячи миров, но абсолютно у всех такое же ограниченное воображение.

Я слегка потянулась, внимательно прислушиваясь к своему телу. Не хватало ещё, чтобы оно было повреждено, но к счастью для меня всё было в прекрасном состоянии. Лишь затылок слегка побаливал, но на такую мелочь не стоило обращать внимания. Интересно, сколько времени прошло с моей последней разминки? Я оставила довольно красноречивое послание родне, кровь от крови, так сказать. Но уверенной, что оно дойдёт до адресата в кратчайшие сроки, быть не могу, так что расслабляться нельзя.

Где-то в глубине коридора раздался лязг дверного замка, и послышалась чья-то тяжёлая поступь. Я закрыла глаза и приняла прежнюю позу, притворяясь спящей. Шаги приближались и, наконец, остановились прямо напротив моей камеры. Зазвенели ключи и через минуту дверь отворилась. Некто вошёл и приблизился ко мне. Присел. В этот момент я почувствовала его руку на своём плече. Он сдавил его и с силой потряс, очевидно, пытаясь привести меня в чувство. На мне не было наручников, и здесь он был один. Хватило бы одного быстрого движения, но что дальше? Нет, пожалуй, подождём. Я сделала вид, что пришла в себя и взглянула на вошедшего. Это был старик и, судя по всему, немой. Он жестами приказывал мне подняться и следовать за ним. Боже, из него же сейчас песок посыплется! И это у них тюремщики такие? За кого они меня тут держат? Неужели эта девчонка показала себя такой тряпкой, что за ней послали вот это? Ну да ладно, объясню ей, что к чему в следующий раз, а пока… пока надо разобраться с нынешней ситуацией и побыстрее. Пока малыш Уилли не нашёл меня…

***

Лера постепенно начала приходить в себя сразу по нескольким причинам. Для начала, тупая боль в затылке, правда не такая сильная как ожидалось. Почти одновременно с ней – холод и сырость, касающиеся её лица, а мгновением после – тихий шёпот, сначала едва различимый, но вскоре ставший вполне отчётливым. Лера слегка приоткрыла глаза, стараясь не выдавать своего пробуждения. Её взгляд скользнул сначала по тёмному каменному полу, затем с лёгкостью перелетел на стену по которой плясали отбески огня. На фоне этого света отчётливо прорисовывались три фигуры. Больше ничего существенного ей разглядеть не удалось и всё своё внимание Лера сфокусировала на шёпоте. То, что она понимает разговор до Леры дошло не сразу, однако поняв это ей стало немного легче. Ключевое слово “немного”. Вдруг она ощутила сильное жжение в левой ноге. Она вскрикнула и, резко поднявшись, потянулась было к ноге, но в последний момент отдёрнула руку. В том месте, откуда исходила боль, была прикреплена при помощи металлического обруча какая-то чёрная коробка. Но секундное замешательство быстро прошло (боль хороший мотиватор) и Лера схватилась за обручь, пытаясь стянуть его с ноги. Неожиданно она почувтвовала на своих запястьях чьи-то ладони, которые в следующее мгновение с силой сжали её руки, раздвигая их в сторону. Лера подняла глаза. Перед ней на одном колене сидел парень лет двадцати, с тёмными волосами и взволнованным лицом.

– Прекращай это дело! – в его голосе была слышна лёгкая хрипотца и Лера вдруг осознала, что, подслушивая разговор, она слышала именно его голос. – Я знаю, что тебе сейчас больно, но это скоро пройдёт, а вот если испортишь Скорпиона, то можешь вообще проститься с головой. Так врежет – до конца времён не оклемаешься.

– Скорпиона?

– Именно. Вот эта чёрная гадость у тебя на ноге он и есть. Просто потерпи немного.

– Да, уже почти не болит, но зачем… И кто… – Лера, не без помощи собеседника поднялась на ноги и растерянно заозиралась по сторонам, стараясь разобрать что-то в темноте. Парень отпустил её руки и, отряхнув ей спину, осторожно приобнял её за плечи.

– Ты не бойся. Это ещё не самое страшное. Ууу…я не это это имел ввиду. Просто ты… – он слегка замялся, и почти неуловимо выражение его глаз из заботливого стало жёстким и строгим. – Что бы там ни произошло, помалкивай! Ясно тебе? – непонятно почему, но Лера согласно кивнула, даже сама толком не осознавая, что конкретно ей ясно и о чём она должна помалкивать.

– Тебя как зовут? – практически без паузы продолжил парень. Девушка по привычке собралась назвать своё имя, но замялась. Насколько оно будет нормально здесь звучать? И всё же, решив, что вреда от этого не будет, выдохнула и представилась, назвав лишь краткую форму имени.

– Рад новому знакомству. Меня зовут Нара, а вот этих двух глистов – Майя и Рут. – и только в этот момент Лера обратила внимание на двух других её сокамерников, чьи тени она видела на стене немного ранее. К её удивлению, прямо перед ней стояли совсем ещё дети и нельзя было не оценить мрачную шутку Нары, сравнившего их с глистами. Они были совсем тощими и бледными. «Настоящие дети подземелий», – пронеслось у Леры в голове. Майя, черноволосая девчушка лет десяти с круглым лицом и любопытными глазками, выглядела ещё терпимо, а вот малыш Рут, шестилетний русоволосый мальчуган, при определённом направлении света мог запросто сойти за ходячий скелетик. Они стояли совсем рядышком друг с другом и крепко держались за руки. У Леры невольно к глазам подступили слёзы и, поддавшись минутному порыву, она прижала обоих детей к себе. Рут практически не сопротивлялся, лишь удивлённо и несколько недовольно засопел, а вот Майя весело и широко заулыбалась и, почувствовав, что нравится Лере, мгновенно начала любить её сама. Она по-хозяйски забралась к ней на колени и крепко обняла девушку. При этом Наре и Руту пришлось слегка отодвинуться, так как Майя явно не терпела конкурентов и начала активно работать локтями, выбивая себе место под солнцем. Вдруг Лера заметила лёгкое шевеление в дальнем конце камеры, куда не проникал свет факела, прикреплённого к противоположной стене коридора. Следом до неё донеслось лёгкое постанывание, и девушка бросила встревоженный взгляд на Нару.

– А сейчас позволь представить тебе нашего четвёртого товарища – Шо̀йго. Прошу простить его за отсутствие манер, но у него есть уважительная причина, которую я и двое этих ребят могут подтвердить. Видишь ли, наши тюремщики не отличаются избытком доброты и нежностью манерам, – в отличии от самого Нары, подумала Лера. Парень, не смотря на обстановку и его состояние не растерял ни бодрости духа, ни какой-то странной манерности в движениях и витиеватости в выражениях. Это немного сбивало с толку, особенно если вникать в смысл потока его речи. – Они очень хотели, чтобы Шойго поведал им, где сейчас располагается наше поселение, однако мой добрый друг сегодня утром не отличался разговорчивостью, за что лично я не могу его судить. К счастью и Рут, и Майя слишком малы, чтобы знать эти животрепещущие подробности, так что их самих не пытают. Однако они всё-таки нашли и им применение.

– В смысле?

– Посмотри на них, – Лера послушно опустила глаза на Майю, уже успокоившуюся на её руках и прикрывшую глаза в попытке заснуть. – Как думаешь, когда они последний раз нормально ели? Даже просто ели?

– Но, если они ничего не могут рассказать, зачем их так мучить?

– Потому что я могу довольно много рассказать. Видишь ли, моя милая, я был тем, кто должен был провести их через Санку̀, барон посчитал, что детям будет безопаснее подальше от нашего табора в свете последних событий, и я, как видишь, не справился.

– Подожди, что такое Санку? – Нара как-то странно посмотрел на Леру и медленно, растягивая слова ответил:

– Санку – это зелёное море. Гигантская территория, покрытая нетронутым лесом. Как можно такое не знать? Санку даёт нам жизнь. Там мы все живём, там скрываемся от наминов, этих чёртовых стервятников, притворяющихся людьми. Ничего, когда-нибудь мы каждого из них поджарим. За всех наших. – Лера уже поняла, что сморозила глупость и заставила себя удержать едва не слетевший с языка вопрос о том, кто такие эти намины. Лера редко когда, полагалась на интуицию, но сейчас, находясь в окружении всего этого сумасшествия, полностью доверила свою судьбу ей, ибо её логика уже давно находилась в коматозном состоянии и сквозь него усиленно махала белым платочком.

– Сперва, конечно, они попробовали меня разговорить. Выглядел я ещё похлеще, чем Шойго, – Нара махнул в сторону парня, – но, когда до них, наконец, дошло, что я по природе своей очень стеснительный, решили пойти другим путём. Они начали пытать Шойго, а детей просто перестали кормить. Когда мы с Шойго ели, их отводили в сторону, а к концу приёма пищи возвращали. Чтобы хоть как-то им помочь, мы вызывали рвоту. Отвратительно, конечно, но в нашей ситуации не до манер… Довольно скоро они догадались об этой уловке и нас просто разделили по разным камерам, благо тут их достаточно. А для пущего садизма камера Рута и Майи находилась напротив моей. – на его лбу пролегла глубокая складка, и он закрыл глаза.

Среди сокамерников воцарилась гнетущая тишина, время от времени прерываемая тяжёлыми выдохами Шойго. Майя от бессилия, прислонив голову к Лериному плечу, видела уже третий сон. Маленький Рут сидел слева от Леры и изредка касался своей худенькой ладошкой её руки. Оберегая сон девочки, Лера не решалась ни повернуть голову, чтобы оглядеться, ни прикорнуть самой. Привыкшие к темноте глаза смогли лучше разглядеть несчастного, забившегося в угол Шойго. Тёмные волосы, отросшие и спутанные, синяки разных оттенков покрывали практически всё тело. Даже вся его поза была пропитана чувством боли. На вид он был одного с Лерой возраста, Шойго даже отдалённо напоминал ей Кирилла. При мысли о такой, казалось бы, простой вещи как свой сокурсник, а вместе с ним и университет, ну и дальше по цепочке: друзья, родные, привычная жизнь – у Леры к горлу подкатил комок. Ей не хотелось плакать, по крайней мере, не при детях, чтобы не пугать и не расстраивать их ещё больше, и она из последних сил сдерживалась, часто моргая и пытаясь думать о лучшем.

– Кстати, я видел, как тебя впервые заносили в твою камеру. Ты была тогда без сознания, но это не сильно меня удивило. – сидящий рядом Нара открыл глаза и, скользнув взглядом по Майе невидящим взглядом, устало положил голову себе на колени. Казалось, что он обращался вовсе и не к Лере, скорее разговаривал сам с собой, озвучивал мысли вслух лишь бы не терпеть тишину.

– Но почему сейчас мы все вместе? – Лера не желала прекращать разговор с ним, тишина становилась слишком уж невыносимой, а диалог, пусть даже и на такую малоприятную тему, помогал немного отвлечься от жалости к самой себе.

– Да я и сам толком не знаю. Просто слышал, что в крепости какой-то переполох. Здесь, в этом городе, знаешь ли, очень сильно подпольное движение, хотя его в той же мере можно назвать и преступным. Бывает трудно отличить вора от мятежника, а иногда и разбойник бывает законченным идеалистом. Так что возможно, только возможно, что кто-то из них проник в эту крепость и чем-то насолил нашим злым богам, – последние слова прозвучали так едко, что даже сам Нара неловко откашлялся. – А если смогли пробраться, в, казалось бы, неприступную крепость, то и наши казематы не так уж недостижимы, мечтать так мечтать. Ну и, судя по всему, наверху решили, что нам будет труднее сбежать, если мы будем все вместе. В сообразительности им не откажешь.

– Но разве эту не облегчит задачу тому, кто придёт нас спасать. – при этих словах Нара громко хмыкнул, и Майя слабо пошевелилась, приходя в себя ото сна.

– Даже если предположить, что кто-то смог пробраться сюда, то за кем бы он ни пришёл, за нами или же за тобой, ему придётся взять всех нас. Я тебя здесь одну не оставлю и тебе не позволю оставить нас здесь, уж прости. Даже в одиночку пробраться сюда неимоверно сложно, особенно учитывая тот факт, что ещё не была поднята тревога. Назад же ему придётся уходить с лишним грузом из пяти человек, одного из которых придётся фактически нести (выразительный взгляд в сторону Шойго), двое других – это ослабевшие дети, третий – всего лишь девчонка, не в обиду тебе будет сказано. К тому же со Скорпионом на ноге. Ну и я – пятый. И ко всему этому добавим поднятую тревогу. Довольно паршивая картина вырисовывается, не находишь? – под тяжёлым взглядом парня, Лера опустила глаза, чуть крепче прижав девочку. Она была растеряна и напугана, и Нара прекрасно это знал. Ему доставляло какое-то садистское удовольствие, лишать её надежды на спасение. Возможно, потому что сам уже давно её утратил и не мог вытерпеть рядом с собой человека, в котором её было так много. Так или иначе, он не особенно верил в спасение, более вероятным в его глазах было появление нового сокамерника. Или сокамерников.

– Да и вообще, поднятый переполох вовсе не означает проникновение. Это может быть абсолютно что угодно: мятеж на площади, ограбление казны, приезд дипломатов в конце концов. Можем, конечно, гадать и дальше, но, как по мне, бесполезное занятие. – Нара встал и, подойдя к решётке, прислонился к ней, задумчиво всматриваясь вглубь коридора. Майя, окончательно проснувшись, подбежала к нему и, обхватив его колени своими худющими ручонками, вопросительно заглянула в его лицо. Минуту Нара стоял, не обращая на неё никакого внимания, полностью погружённый в свои мысли, а затем опустил взгляд на девочку и, улыбнувшись, потрепал её по голове. Майя радостно запищала и начала скакать вокруг Нары, вынуждая того взять её на руки. Так, держа девочку на руках и слегка покачивая её, он пару минут ходил по камере, несколько раз бросая тревожные взгляды на Шойго, всё ещё не приходящего в себя, и пару раз взглянув на Леру. А та всё ещё думала о словах Нары и из последних сил сдерживалась, чтобы не расплакаться. От бессилия, от паники, от боли и, в конце концов, от голода, который она начинала чувствовать всё острее. Она хотела убедить себя, что это всё не плод её душевной (скорее головной) болезни, а некая весьма своеобразная реальность. Хотя бы просто потому, что Лера отказывалась верить в своё сумасшествие. Когда убеждение начало работать, ей сначала стало легче. Потом хуже. Гораздо… Если раньше можно было сослаться на своё сумасшествие и особо не париться по поводу дальнейшего, то теперь вызревала довольно большая… проблема. «Никогда не любила эту Скарлетт, скорее наоборот, но необходимо признать – у неё определённо неплохой подход к жизненным трудностям. Если верно помню, его основным принципом был здоровый сон. Почему бы, собственно, и нет. Всё равно я сейчас ничего умного не придумаю», – и аккуратно пристроившись в уголке, девушка мгновенно провалилась в глубокий сон. К счастью, без сновидений.

Леру вели по длинному прохладному коридору, слабо освещённому маленькими факелами. Спереди неё шли трое мужчин, сзади ещё двое, один из которых подталкивал её в спину ладонью. К слову сказать, руки Леры были связаны за спиной и довольно крепко, у локтей. Шли они уже долго, минут пятнадцать, однако ничего кроме узких коридоров ей видно не было. Её увели второй. Сначала пришли за Шойго, когда он только-только пришёл в себя, а примерно через час и за ней. Сказать, что она не боялась, означало соврать, однако всё же сейчас она испытывала некоторую степень облегчения, убеждая себя в том, что она сможет наконец поговорить хоть с кем-то, кто тут что-то решает, всё ему объяснить и заставить себе поверить, как бы абсурдно это не звучало. А дальше… Почему-то надежда на то, что, поверив ей, они (некие таинственные намины) просто помогут вернуться ей обратно, или же даже просто отпустят, была довольно небольшой. Наверное, потому что в её воображении они не были похожи на добрых героев детских сказок, вроде Дедушки Мороза или феи-крёстной.

Постепенно конвоиры начали замедлять шаг и, резко свернув за угол, остановились перед небольшой деревянной дверью, местами обитой железными полосками. Постучав, они отворили её и, сперва освободив девушке руки, протолкнули ту внутрь. Дверь захлопнулась, а Лера оказалась в небольшой комнате, напоминающей кабинет. На стене прямо напротив вошедшей, находилось большое окно, сквозь которое светилось тысячами звёзд ночное небо. Справа кабинет уходил вглубь, и единственным источником света там была длинная свеча, стоящая на крупном деревянном столе, заваленным испачканными бумагами и стопками книг. Но Лере не удалось тщательнее осмотреть комнату, так как её внимание сразу же переключилось на фигуру, сидящую за столом в тени. С первого взгляда её было трудно заметить, лишь сверкали белки глаз, в которых отсвечивалось пламя свечи. Лерины глаза постепенно привыкли к слабой освещённости комнаты, и девушка смогла более внимательно рассмотреть сидящего перед ней человека. Это был мужчина лет пятидесяти с тёмной кожей и небольшой поседевшей бородой. Волосы на его голове также были местами тронуты сединой. После пары секунд взаимного разглядывания, а неизвестный действительно очень внимательно её изучал, мужчина молча, всё так же не нарушая тишины, повёл ладонью, указывая Лере на стул, стоящий перед столом. Девушка тут же поспешила сесть, так как ноги уже начинали дрожать от напряжения.

Никто из присутствующих не спешил начинать разговор. Мужчина время от времени брал в руки какие-то исписанные листы бумаги, перечитывал их, время от времени бросая ничего не говорящие взгляды на девушку, а та в свою очередь отчаянно тёрла замерзающие ладони, пытаясь их согреть. В данный момент почему-то именно это заботило её больше всего. Первым не выдержал мужчина и, приблизившись к огню и положив локти на стол так, что ладони подпирали подбородок, он заговорил. Голос у него был мягкий и спокойный. Когда представляют заботливого отца, ко всем прочим прекрасным качествам добавляют именно такой голос. Ещё в нём проскальзывала едва заметная тревога с помесью нерешительности и озадаченности, как будто бы он пытался погладить тигра, которого он очень любил и при этом пытался решить с какой стороны к нему подойти, чтобы не лишиться головы. Не понятно почему, но Леру это позабавило и слегка придало ей уверенности.

– Ну, здравствуй, Безымяныш, – Лера недоумённо приподняла брови, а собеседник лишь весело хмыкнул. – В прошлую нашу встречу ты назваться отказалась, так что мне пришло в голову это прозвище. Оно тебе не по нраву? Вижу, что нет. Так может мне стоит обращаться к тебе…Лера? – он прочитал последнее слово по бумажке, поднятой из аккуратной стопки на углу стола. – Ну не думаешь же ты, что все вы были собраны там просто так? Особенно ты, наша загадочная путница и не менее загадочная молчунья. Вот и на одну загадку хотя бы стало меньше.

«Вот и на одну загадку стало меньше…» – заторможенно повторила Лера, переваривая услышанное. Действительно, как всё очевидно и наивно. Нет, наивными были пленники, которые решили вместо того, чтобы увидеть самый очевидный ответ на свой вопрос, предаться мечтам и бесплотным надеждам.

– Я не был удивлён твоей давешней реакции. Она была вполне предсказуема, учитывая твоё незавидное положение. Когда зачитали все преступления, которые тебе приписывают, семнадцать из восемнадцати судей хотели даже без доказательств казнить тебя. На твоё счастье, достаточно одного голоса против, чтобы решение не утвердили. И.… его не утвердили – конечно же, благодаря мне. Хотя твоё вызывающее поведение не сильно способствовало твоему спасению. Даже несмотря на то, что один из охранников не очень аккуратно коснулся тебя, было вовсе не обязательным ломать ему руку.

«Мне кажется или я слышу в его голосе смех?» – Лера постепенно осваивалась в новой обстановке и уже смогла сесть более-менее прямо. Однако понятнее ей не становилось. «Похоже, он принял меня за кого-то другого. Наверное, эти идиоты привели ему не того пленника, вот он и …». Однако другой тихий голос, который в последний раз забирался ей в голову лишь на пустынной дороге при приближении всадников, вновь, с некой долей ехидства, начал шептать ей в ухо: «Ну да, ну да. Он ведь такой старый и ветхий, что не смог тебя там разглядеть и заступался за некую абстрактную тень. Или же он просто страдает страческим склерозом, ты как думаешь? А отчёт по вашим перешёптываниям в камере, да мало ли Лер в их застенках, верно?» Отвечать Лере не хотелось, но всё же ей пришлось признать, что голос может быть прав. «А может и нет!» – словно ей назло прошептал тот же голос. Чтобы окончательно не свихнуться, Лера прибегнула к уже зарекомендовавшему себя ранее способу – начала воспринимать всё происходящее как само собой разумеющееся. Это было не трудно, учитывая то, что буквально десять секунд назад она вновь обратилась к теории своего острого психоза.

– Ходят слухи, что ты отставшая девчонка мрайенов. Говорят, после той бойни, что твой народ устроил на одной из наших стоянок, которая, кстати, была не военного типа, он быстро сбежал, не желая дожидаться нашей кары, а ты по какой-то причине отстала. Твои люди умеют двигаться бесшумно, не оставляя следов, все это знают. А ты могла, например, потерять сознание и про тебя в пылу боя забыли, – он испытующе взглянул ей в глаза, но наткнулся только на такую внимательность, которая могла означать также и полное её отсутствие. – Но прости мне мою невежливость, я так тебе и не представился. Моё имя Исаава. Веришь или нет, я не считаю тебя мрайенской девкой. – снова испытующий взгляд на Леру, которая всё больше и больше чувствовала странное давление в висках и пыталась побороть непонятное ей самой, но оттого не менее сильное желание схватить карандаш со стола и воткнуть ему в глаз.

– А ты не очень-то разговорчива. Понимаю, ты считаешь меня кем-то вроде врага и так далее, но тебе стоит больше доверять мне. В этих стенах я твой единственный, если не друг, то уж точно тот, кому твоя участь не безразлична. Я уже кое с кем поговорил по твоему поводу и у меня есть приятные вести. Когда наш разговор будет окончен, тебя отведут в место с куда лучшими условиями, а также с твоей ноги снимут Скорпиона. – Исаава замолчал, очевидно рассчитывая на какую-нибудь реакцию, вроде улыбки или слов благодарности, исключительно искренних. Но Лера не смела даже глубоко вдохнуть. Краем сознания она понимала, что этот человек, сидящий перед ней, вроде как желает ей добра и даже уже сделал нечто хорошее, но даже сквозь всю абсурдность происходящего она не могла не прислушиваться к собственному чувству самосохранения. Не то чтобы оно говорило ей не доверять Исааве, но весь её опыт в подобных ситуациях, приобретённый на многочисленных просмотрах фильмов, сериалов и прочтении книг подсказывал, что такие вот добренькие дяди вечно оказываются последними засранцами, которым от тебя что-то нужно. К тому же руки Леры всё ещё непроизвольно тянулись к карандашу.

И всё-таки нерешительно, с какой-то животной затравленностью, она кивнула. Этот кивок вмещал в себя многое, что Лера не могла ни сказать, ни даже чётко осознать в собственной голове. Ведь она так хотела сдаться. Лера прислушивалась к собственным ощущениям и понимала, что у неё нет ни сил, ни желания сопротивляться происходящему хаосу. Она была не готова к нахлынувшим испытаниям и поэтому всё, что ей оставалось – забраться в самый дальний и тёмный угол своего сознания, чтобы прийти в себя и склеить кусочки разлетевшейся вдребезги вселенной, а тем временем её оболочка должна была послушно плыть по течению, прилагая все усилия единственно к тому, чтобы не затонуть.

Исаава три раза постучал ладонью по столу и уже только двое охранников вошли в кабинет. Лера, до смерти уставшая, не прислушивалась к тому, что он им говорил, но, когда один из охранников взял её за локоть и помог подняться, она вдруг почувствовала прилив сил, поднявшийся откуда-то из груди и разлившийся у неё по всему телу, вплоть до кончиков ногтей. Лера вдруг словно потеряла контроль над собственным, таким родным телом. В одну секунду левой рукой она перехватила его кисть и вывернула её, сжав при этом с такой силой, о которой прежде в себе и не подозревала, затем, подставив ногу, помогла противнику тихо опуститься на пол. Второй охранник, очевидно не подозревавший о возможности сопротивления, замешкался, что дало Лере возможность сначала отскочить, а затем наоборот резко пойти на сближение. Точным ударом носком ноги (который привёл Леру в не меньшее удивление, чем её оппонента) она заставила его выпустить уже оказавшийся у него в руке кинжал. Тот со стуком приземлился в конце комнаты за спиной Исаавы. Затем в тот же миг она приблизилась вплотную к охраннику и с силой, но не тратя времени на замах, ударила по кадыку. Тот с хрипом схватился за горло и невольно попятился к стене стараясь вдохнуть воздух. Не тратя ни секунды, она отскочила в сторону и присела, уворачиваясь от удара подоспевшего первого охранника. Лера уже была готова развернуться и вновь сделать короткий прыжок в сторону, но всё замерло практически от громового рёва, которого никак нельзя было ожидать от такого спокойного на вид человека как Исаава:

– Довольно! – охранник замер с кулаком в замахе как будто наткнулся на взгляд Горгоны. Лера мимо воли тоже замерла. Наверное, именно так чувствуют себя члены прайда, когда слышат рык своего царя. Повисла нехорошая тишина, прерываемая лишь сиплыми вздохами привалившегося к стене мужчины. Первым пришёл в себя именно первый охранник, очевидно, сказалась военная выправка. Он резко выпрямился, отошёл от Леры на два широких шага и повернулся лицом к Исааве. Затем подтянулся и второй, всё ещё красный и вдыхающий через раз. За это время энергия, что бурлила в Лере как настоящий кипяток, исчезла в никуда, как будто бы её никогда и не было, оставив после себя лишь иссохшую землю. Зато теперь каждый член её тела был наполнен слабостью и тянущей болью, как после усиленных тренировок. Лицо и спина были покрыты липким отвратительным потом, а горло пересохло. Лера с трудом выпрямилась и посмотрела растерянным скользящим взглядом на Исааву, который в свою очередь наградил её своим – заинтересованным и изучающим. В этом взоре, к удивлению Леры, не было ни злости, ни какой-либо другой негативной эмоции. Наконец Исаава коротко взглянул на охранников и кивнул им в сторону двери. Те вновь подошли к Лере, но уже не решились прикасаться, да этого уже и не требовалось – девушка сейчас готова была выполнять любые приказы, и пошла за ними на «автопилоте».

Комната, в которой Лере предстояло теперь жить, была не в пример лучше и это даже слабо сказано. Вполне роскошная комната, вот так стоило бы сказать о ней. Широкое окно, широкая кровать с балдахином, ковёр с мягким ворсом, шкаф, в котором даже нашлось несколько костюмов, правда мужских или женских – определить было трудно. Деревянный стол с одним стулом, небольшое мягкое кресло с изогнутыми подлокотниками и маленький столик рядом – вполне стандартный гарнитур в любой комнате. Однако со скрипом повернувшийся за спиной ключ в замочной скважине не позволил Лере заблуждаться по поводу её статуса здесь. Пленница. Не гостья. Перед тем как позволить ей войти, один из охранников наклонился и очень аккуратно при помощи двойного, странно изогнутого ключа, снял с её ноги Скорпиона, чему сама Лера была несказанно рада. Где-то очень глубоко рада, так как усталость и апатия после драки ещё никуда не делись. Странно, как быстро проходит время полное сил и как медленно течёт время бессилия.

Лера проснулась, когда солнце ещё только занималось в просторной кровати, хотя сама не помнила, как забралась туда. Она так же не помнила, как и при каких обстоятельствах заснула, что, впрочем, мало её заботило в данный момент. Подойдя к окну, чтобы впустить немного воздуха, она взглянула вниз. «Высоковато падать. Хорошо». Дрожащей рукой, показавшейся ей ещё более худой, чем обычно, Лера дёрнула ручку рамы. Та поддалась на удивление легко. Сердце билось отчаянно, но Лера практически не чувствовала его, в данный момент она была словно отделена от собственного тела. Взявшись руками за края, она слабо подтянулась и, даже быстрее чем ей самой бы того хотелось, оказалась стоящей над пропастью. Внизу простирался большой город, с домами, большими и маленькими, неспешно ходили люди, такие маленькие, дальше виднелась большая каменная стена, немного неровная на Лерин взгляд, а дальше… дальше шло пространство. Пространство необъятное для взгляда, как океан. Земля, покрытая зелёной травой, с небольшими, но частыми проседями песчаных луж. «Если это иллюзия, возможно ли, что я сейчас стою в своей комнате, на подоконнике, готовая точно так же сделать последний шаг? А если это реальность? Если все эти книги про параллельные миры – правда? И так, и так у меня нет особого выбора». Лера вздохнула поглубже, буквально чувствуя, как холодный воздух обволакивает её лёгкие изнутри. Крепко цепляясь ногтями за раму, она подняла правую ногу над пропастью. Прошла секунда. За ней ещё одна, и ещё, и ещё. Нога начала дрожать. Лера не боялась того, на что решилась, но ей что-то мешало. Что-то сверлящее и неосознанное. Казалось, стоит понять, что это и всё изменится. Всё станет проще.

Нога резко опустилась, а сама Лера оттолкнулась руками от рамы и рухнула в комнату. Убедившись в твёрдости пола под собой, она встала. «Боже мой, это ведь не я! Я бы не смогла, никогда бы не смогла. О чём я вообще думала? Не так! Чтоб вас всех, это закончится не так!» – появившаяся неожиданно злость, Лерина злость, принесла облегчение, стала чем-то вроде лекарства от всего происходящего. Отныне и навсегда Лера уверилась в собственной нормальности и запретила себе самой сомневаться в этом хоть на мгновение. Подбежав к окну, она захлопнула раму и прислонилась лбом к стеклу. Если она решила бороться, сначала ей надо понять с чем, с кем или же за что.

Сперва Лера решила привести себя в более приличное состояние (благо все необходимые для этого принадлежности были). В шкафу нашлись просторные брюки серого цвета из тонкой гладкой ткани, напоминающей шёлк, на шнуровке и однотонная белая просторная блузка без рукавов с застёжкой на шее. Там же Лера нашла деревянный гребень с металлической оправой и лёгкие туфли на шнуровке. Крепкий сон и новый день принесли Лере странное спокойствие и некое подобие уверенности, понимание происходящего (пусть и весьма поверхностное) прояснило её голову, и теперь она пыталась разработать так называемый план действий. Для начала ей нужно было поговорить с Исаавой. Её собственное молчание теперь казалось глупостью, граничащей с идиотизмом. Вот чего ей стоило ещё вчера всё рассказать ему, объяснить… Впрочем, что конкретно объяснить, Лера пока ещё не придумала. Себе самой всё происходящее она объясняла перемещением в параллельный мир. Но во всех книжках, где рассказывались подобные истории, как правило, все жители других миров довольно скептично воспринимали признания героев, попросту говоря, не верили им. И Лера была совсем не уверена, что ей вот так возьмут и поверят. Но эти сомнения пришли ей в голову только сейчас, в то время как вчерашнее своё молчание Лера, пытавшаяся быть с самой собой максимально откровенной, объяснить не могла. Разве что шоком, вполне ожидаемым после произошедшего. «Но теперь молчать я не собираюсь, надо только слова подходящие подобрать». И вот эти самые подходящие слова, как назло, на ум не приходили. Зато приходило осознание абсурдности возможного диалога. Отложив составление своей, без всяких сомнений, грандиозной речи она попробовала сложить общую картину происходящего, хотя сейчас всё произошедшее вспоминалось с трудом, было размытым и нечётким. «Итак, я очнулась в каком-то домике, который оказался стоянкой неких наминов (очевидно нация или группировка), причём очутилась там после побоища, которое по всей вероятности устроили мрайены (опять-таки, нация?). Весёлое начало, нечего сказать. Молодец Лера, я не сомневалась в твоих способностях вляпываться во всякое дерьмо. Сейчас ты просто превзошла саму себя. А, ладно, едем дальше… Что там у нас? Я столкнулась с двумя… собственно, с кем? Пусть будут разведчиками. Столкнулась с разведчиками наминов. Возникло недопонимание, меня вырубили, притащили в темницу («темницу», надо же, как заговорила. Не хватает только красной девицы да Кащея Бессмертного), а дальше… дальше сложнее. Нара говорил, что видел, как меня тащили, причём тащили в другую камеру. А очнулась я уже вместе с ними. И Исаава упоминал, что меня, судя по всему, то ли допрашивали, то ли судили, то ли и то, и другое. Я там, кажется, ещё кому-то руку сломала. Сказали бы мне об этом пару дней назад – не поверила бы, но учитывая, как я вчера вынесла двух здоровых мужиков.... Вернусь домой – открою секцию самообороны. Но я снова отвлеклась. Итак, у меня вырван целый кусок довольно важных событий, после которых меня поместили уже в другую камеру, с соседями. Если я правильно поняла намёк Исаавы, именно моя загадочная персона побудила местное руководство поместить меня к тем, среди кого я почувствую себя своей, расслаблюсь и допущу промах. Если повспоминать, то я кроме имени особо ничего наговорить и не успела. Я вообще, оказывается, та ещё молчунья. Далее Нара, как и Исаава, принял меня за одну из своих и пригрозил ещё, чтобы я ничего не говорила об этих «своих». Предполагал, что меня будут пытать как Шойго и его самого, однако Исаава решил по-другому, и не только не стал пытать, но ещё и заступился за меня, пошёл против всех. Конечно, по его словам. Вполне возможно, что того, чего он не смог добиться от мрайенов силой, сейчас пробует добиться лаской. Кнут и пряник. Стандартный метод. В общем, паршивая ситуация, как ни крути». Лера села на кровать и закрыла лицо руками, тяжело вздохнув. Если бы это был мультфильм, то сейчас над её головой изобразили бы плавно поднимающийся дымок. Она буквально чувствовала, как мозги её закипают и плавятся. Ещё чуть-чуть и через уши полезут. Как тесто.

«А, ладно. Всё равно ничего лучше придумать не смогу. Скажу, как есть, а там будь что будет». «А быть может всё что угодно, – тихий вкрадчивый голос вновь поднял свою змеиную головку. – Даже казнь, почему бы и нет. И никто об этом даже не узнает. Печальная участь». «Заткнись! И без тебя настроение паршивое, а помощи от тебя просто нет». «Уже сама с собой споришь, драгоценная. Плохой знак, очень плохой знак…».

Лера со стоном откинулась на спину и уставилась в потолок. Сейчас больше всего ей нужны холодный разум и смелость, но внутри пока только одни вопросы без ответов и жалость к самой себе. Надо было как-то взять себя в руки. С большим трудом, практически собирая себя по кускам, Лера встала и подошла к двери. Чувствуя, что падает в холодную прорубь, она постучала. Секунда тишины, две, три. Никакого ответа. Постучав ещё пару раз, она приложила ухо к двери. Тишина и никакого движения. Испытав трусливое облегчение, она вернулась и на этот раз села в кресло, придвинув его поближе к окну.

Пейзаж был самым обыкновенным и незамысловатым, и ничем не привлекал внимания, если, конечно, не принимать в расчёт то, что это совершенно обыкновенный и незамысловатый пейзаж для средних веков. Он не вызывал в Лере никаких чувств, по крайней мере никаких положительных, поэтому она, находясь в каком-то заторможенном состоянии, просто перевела взгляд наверх. Там вид был, определённо, получше. Огромное, лазурно-голубое небо, которому, казалось, не было конца, занимало почти весь возможный вид из окна. Белые кучевые облака в небольшом количестве были раскиданы словно куски ваты. Под солнечными лучами они светились такой невообразимой белизной, что у Леры заслезились глаза, однако она не нашла в себе ни сил, ни желания отвести их. Поудобнее устроившись в кресле, забравшись в него с ногами, Лера, наконец, позволила себе раствориться в совершенном тёплом спокойствии.

* * *

Первая упала на холодную землю, больно оцарапав босые ноги. Она с трудом поднялась и невольно поёжилась. Вокруг неё, куда ни глянь, плотным кольцом вырастал лес, и единственным источником света здесь было грязно-белое, почти серое, небо. От холода первая вся сжалась и принялась растирать себе руки. Изо рта вылетел клуб белого пара. Растерянная, она потопталась немного на одном месте и через время пошла по еле заметной тропинке. Первая не думала ни о чём. Всё её существо, вся её суть куда-то исчезла, оставив лишь оболочку. Пару раз она спотыкалась, до крови расцарапав ноги, но пока ни разу не упала. Она должна была идти, это единственное знание, что было ей дано. И первая шла. Тропинка то петляла, то обрывалась, теряясь во мхе и гниющих листьях, но она вновь находила её с необычайным упорством, продолжая путь. Местами попадался снег, а через некоторое время уже вся земля была покрыта тонким слоем белого полотна.

Лес расступился в мгновение ока, показав ей самое своё сердце. Это было широкое и, на удивление, идеально круглое озеро, покрытое толстым слоем льда и снегом. В самом его центре можно было различить холмики снега. К ним первая и пошла. Она брела вперёд, не отрывая взгляда от тех самых холмиков и, не отдавая себе в этом отчёта, прибавляла шаг.

Это не были снежные холмы. Восемь ледяных могил, расположенных по идеальному кругу, были лишь слегка припорошены снегом. В каждой глыбе льда лежал человек. Она начала подходить к каждой, протирать её ладонью и вглядываться в лица. Первой оказалась девочка, примерно двенадцати лет в темно-зелёной тунике и штанах. Следом шёл парень постарше, ему наверняка было уже за двадцать, неаккуратная щетина обрамляла его узкое угловатое лицо. За ним был ещё один парень, даже вернее было бы сказать, мужчина с рыжими как огонь волосами. В его лицо первая вглядывалась дольше прочих, силясь что-то вспомнить. Однако ничего в голову так и не пришло, и она отправилась далее. В следующей могиле лежала молодая женщина или же взрослая девушка, трудно было определить из-за её болезненной худобы. Короткие и густые волосы отдавали синевой, а скулами можно было резать вены. Затем был ещё один парень. Он был высок и мускулист, даже издалека его ледяная могила выделялась своими размерами.

Первая уже практически замыкала круг, ей оставалось всего три могилы, а вместе с тем приближался ответ. Или же новые вопросы. В следующей могиле лежала девушка, возможно одна из самых красивых виденных ею. Длинные густые волосы отливали зеленью и спускались ниже поясницы. Всё в ней было прекрасно и даже стараясь, девушка не нашла в ней ни единого изъяна. Налюбовавшись ею как прекрасной картиной, она направилась к предпоследней могиле. Но уже походя к ней, она почувствовала, как её сердце начинает качать по венам не кровь, а стылую воду. Проведя ладонью по льду, первая увидела только то, о чём уже знала. Могила была пуста. Зато в следующей она вновь обнаружила тело. Молодая девушка, кожа цвета топлёного молока, короткие светлые волосы до плеч. Это всё, что она смогла заметить, всё, что успела заметить.

И вдруг ярость застелила ей глаза, а в голове закричал голос, которого прежде она не слышала: «Ты бросила, бросила меня! Отказалась от меня, ради него?! И где же он сейчас! Почему позволил тебе лежать здесь? Почему он позволил вам всем лежать здесь?! Будь он проклят!»

На её левое плечо легла чья-то тяжёлая рука, и ярость в мгновение ока превратилась в страх. Перед первой стояла её копия. Да, изломанная, исковерканная, но копия. Волосы лежат неровно, словно укороченные тупым ножом, кое-где мелькает седина, кожа обветренная, на лбу и у глаз залегли глубокие морщины, передний зуб сколот по диагонали. А сквозь весь её облик словно просвечивалась даже не злость, а абсолютная ненависть: «Тебя не должно быть здесь! Здесь должна была остаться только я, таковым было спасение. Уходи, срочно, пока ещё не слишком поздно!» – и, больно сжав предплечье первой, копия потянула её прочь, вглубь холодного леса.

***

Он пришёл на закате. Дверь открылась практически бесшумно, сопровождаемая лишь небольшим щелчком. Затем послышались шаги и, судя по поступи, они принадлежали не охранникам. Лера нашла в себе силы обернуться лишь, когда шаги остановились за её спиной. Обернулась и сразу подскочила, не обращая внимания на дрожь в коленах и внезапно вспотевшую спину – это был Исаава. Он стоял уверенно, и даже слегка опираясь на левую ногу, при этом держа руки на груди и внимательно разглядывая Леру. На пару мгновений воцарилось тоже молчание, что и при первой их встрече, однако на этот раз, слегка прочистив горло, первой начать разговор решилась Лера.

– Простите, но мне кажется… то есть я хочу сказать, что… на самом деле вы не… я не… – после этой, вне всякого сомнения, очень содержательной речи, она поперхнулась и замолчала. Лера мучительно понимала, что им нужно объясниться, но её язык отказывался поспевать за стремительно несущимися мыслями, и все тело выходило из-под её контроля из-за страха и растерянности. Недавно воцарившееся спокойствие лопнуло как мыльный пузырь, стоило только вновь появиться реальной угрозе. Однако взгляд Исаавы не наводил на мысли об опасности и через секунду-другую Лера, поощряемая дружелюбными кивками, на этот раз уже безо всякой запинки рассказала абсолютно всё. Она говорила и говорила, перемешивая слова и взмахи рук, её голос то затихал, то переходил на визг, начинал дрожать и в следующее мгновение говорил твёрдо и убеждённо. От воспоминаний о пережитом она начала ходить по комнате, то и дело спотыкаясь о мебель и даже собственные ноги. Один раз она чуть не столкнулась со спиной Исаавы полностью увлечённая рассказом. Всё, что накопилось в ней за эти дни, все её переживания, касаемые не только последних событий, но и кошмаров и головной боли в её собственном мире в один момент вырвалось, как огромная волна воды из разрушенной дамбы. Закончила она только тогда, когда уже за окном совсем стемнело, а голос, казалось, пропал навсегда. Опустошённая, она села на кровать, повесив голову и ссутулившись, в то время как Исаава оставался неподвижным, словно застывшим в одной позе. «Один, два, три, четыре…» – просто считать про себя непройденные шаги было, несомненно, куда легче, чем стараться оценить происходящее.

Неизвестно, сколько прошло времени, но за окном было всё ещё темно, когда Исаава пошевелился. Он отвернулся от окна и начал медленно, твёрдым шагом расхаживать по комнате, сопровождая каждый свой шаг фразой или взмахом руки.

– Не бойся. Я примерно представляю, что сейчас творится в твоей голове. Во-первых, стоит сказать, что я верю тебе. За столько лет я научился распознавать человеческую ложь.

– Ну а если я просто псих? – сказала и сжалась. Пожалуй, для неё это был самый важный вопрос за последние несколько дней.

– Психов я тоже видел немало. Психов уже и как ими становятся.

Немного постояв и подумав о чём-то, при этом грызя ноготь на безымянном пальце левой руки, он рассеянно взглянул на Леру:

– При тебе были вещи, когда тебя сюда привезли?

– Нет… То есть да, но ничего существенного.

– Будь готова. В шкафу найди какие-нибудь вещи потеплее. Я вернусь примерно через двадцать минут.

И без каких-либо объяснений Исаава вышел из комнаты, хлопнув дверью. Лера в растерянности продолжила сидеть на кровати, глупо уставившись на только что закрывшуюся дверь. Где-то на задворках ещё работающего разума пронеслась едва заметная мысль о том, что ключ в замке не повернулся. Так прошли минуты две, пока Лера словно замороженная, сидела, не смея пошевелиться. Затем она медленно поднялась, и через секунду, будто бы оживая, быстро подбежала к шкафу, выкидывая вещи на пол и пытаясь понять, что из выпавшего подходит под категорию «потеплее». Наконец, найдя свитер грубой вязки, плащ в пол и кожаные ботинки с толстой подошвой, она тут же натянула всё на себя. Затем, немного подумав, она стянула плед с кровати, аккуратно сложила его и засунула под плащ, придерживая рукой.

Исаава, как и обещал, появился примерно через двадцать минут – без часов судить было трудно. Торопливо и тихо, даже не заходя в комнату, а стоя в дверях, он мрачно взглянул на Леру и кивнул ей в сторону коридора. Прижав плед покрепче, и вжав голову в плечи, Лера быстрым шагом вышла из комнаты. Как только она переступила порог, Исаава, оглядываясь, тихо прикрыл дверь и повернул в замке ключ.

Они почти бежали, лишь слегка мешкая на поворотах. Он впереди, Лера сразу за ним. Быстрые шаги Исаавы практически не слышны на каменном полу, и создавалось впечатление, что подобные пробежки для него далеко не в новинку. Лера пыталась подражать ему, но её шаги и тяжёлое дыхание всё портили. Они всё бежали и бежали. Казалось, что Исаава нарочно выбирает самые неудобные и тёмные пути. Наконец, перед ними выросла небольшая, но крепкая дверь, запирающаяся изнутри на засов. Не колеблясь ни секунды, Исаава откинул его и плечом толкнул дверь. Та с трудом, но, к счастью, без особого шума, отворилась и Лера с волнением и скрытой радостью, отметила, что за ней находится двор. Холодный свежий воздух тут же ударил её по лицу, однако наслаждаться им не было времени. Исаава выскользнул наружу, словно змея, и, прижимаясь к стенам, короткими перебежками направился в сторону длинной деревянной постройки. В отличие от него, глаза Леры всё ещё плохо ориентировались в темноте, и хорошо рассмотреть этот дом ей не удалось, однако стойкий противный запах рассказал ей всё, что требовалось знать. Исаава уже аккуратно поднимал тяжёлый засов, а Лера переминалась с ноги на ногу за его спиной, боясь смотреть на тёмную крупную фигуру, лежащую здесь же без чувств. Гадать, мёртв ли он или же жив, Лера не собиралась, пожалуй, ей было даже всё равно. Лишь скользнула слабая мысль, что, если их поймают, весь сопутствующий побегу ущерб весьма осложнит её судьбу.

Наконец ворота распахнулись, и Исаава тенью скользнул внутрь, растворившись в темноте. Лера осталась снаружи, нервно оглядываясь и дрожа то ли от страха, то ли от холода. Вокруг было так же тихо, как и темно. Черное небо украшала россыпь звёзд, однако света от них было недостаточно. Впрочем, ночным беглецам это было только на руку. Через несколько секунд вновь появился Исаава, ведя под уздцы пару лошадей чёрной масти. Уже после первого взгляда на них у Леры подступил комок к горлу, а коленки по закону жанра начали трястись. Сам Исаава с лёгкостью влетел в седло одной из них, но вот Лера, взбирающаяся на животное, которое само по себе было выше её, представляла собой жалкое зрелище. В конце концов, после шести неудачных попыток, Исаава подъехал сам и одним сильным рывком закинул её в седло. После чего взял Лерину лошадь под уздцы и через несколько секунд они уже тихой рысью мчались в сторону стены. «Охранники!» – пронеслась как молния мысль в сознании Леры. И действительно, у ворот стояли две тёмные фигуры со щитами. Однако, заметив приближение двух всадников, они не стали поднимать тревогу, а наоборот подскочили к воротам и в две секунды отворили их на достаточное расстояние, чтобы Исаава и Лера могли проехать. Более того, когда они на всех порах пронеслись мимо, Лера была готова поклясться, что один из них кивнул Исааве и взмахнул рукой, словно прощаясь. Но всё это было уже позади, а впереди лежало лишь широкое поле с редкими небольшими кустами и ещё более редкими деревьями. И лишь одно преследовало ночную беглянку – четыре красивых и необычных имени, которые она только недавно узнала, и которые в скором времени ей придётся забыть. Если надо, она заставит себя забыть.