Читать онлайн Прародитель: начало

Пролог: Искра и Бездна

Власть – вот все, что они видели. Раболепные взгляды, спины, согнутые в поклоне, шепот «Правитель», сплетенный из страха и алчности. Они валялись в пыли перед троном, который рисовало их воспаленное воображение – из звездной пыли, сгустков туманностей. Глупцы. Слепцы. Они не видели стен.

Моя реальность… была тесной камерой. Каждый закон физики, каждое правило магии, каждая предначертанная судьба – все было выжжено невидимыми чернилами на этих проклятых стенах. Я знал их. Все. Знание и сила – не дар, не корона. Проклятие. Я видел предел. Горизонт всего сущего, черту, через которую – нельзя. А за ней… Ничто. Абсолютная, леденящая Пустота. Она смотрела на меня безглазым взором Вечности.

Одиночество. Истинная плата. Я был самым сильным в этой клетке-вселенной… и самым пустым. Я не спас их. Тех, кто был дорог. Их лица, смех, страх в последний миг – все это выжгло мою человечность еще до того, как я обрел могущество. А что дала сила? Только страх в чужих глазах. Заговоры. Попытки убить монстра, в которого я превратился. И в конце… Тишина. Я стоял на пепелище всего, что пытался защитить или завоевать, повелитель руин, царь Пустоты. Они сгорели. Я остался. Совершенно. Один.

Я стоял в Сердце Безмолвия – пустоте, вырезанной моей волей из реальности. Передо мной пульсировала Брешь. Не дыра. Живой шрам. Рубцовая ткань бытия, оставленная Прародителями, которых я поглотил. Их силу, отчаянье, проклятья – все это я вобрал, став последним. Их призраки шевелились под кожей.

"Борись!" – не голос, а вибрация в самой основе моего существа. Инстинкт выживания, загнанного в угол. "Нет стен! Нет пределов! Только потенциал! СОТВОРИ! Из Пустоты! Из Себя!"

Разрушение? Нет. Я жаждал расширения. Рождение новой вселенной, свободной от предопределенности старой. Пространства, где горизонт отступит наконец. Где, возможно… я не буду так бесконечно одинок. Безумие? Без сомнения. Но альтернатива? Тление вечности в позолоченной, пропитанной кровью клетке?

– ВСЁ! Слишком… Много… – душа вопила под невыносимой тяжестью Всего. Я был сосудом, в который вливали океаны расплавленного свинца.Я отпустил контроль. Не призвал силу – я стал каналом. Каждая клетка, каждая искорка души, что еще не погасла, разомкнулась. Мощь убитых мной Прародителей – их ярость, их знание, их сущности – хлынула через меня неудержимым, сокрушительным потоком.

Боль. Не физическая. Боль распада. Я чувствовал, как трескается фундамент моего «Я». Как стены души – последнего бастиона крошатся под напором космического плавильного тигля. Я не просто переполнялся. Я растворялся.

И тогда – Разрыв.

Не взрыв. Рассечение. Тихий, чудовищный акт насилия над самой материей мироздания. В центре Сердца Безмолвия, передо мной, пространство… прекратило существовать. Не черная дыра. Не портал. Абсолютное Ничто. Отсутствие не только света, но и самой концепции бытия. Бездна, пожирающая даже эхо моей собственной силы.

"Ткань мультиверсума…" – успел мелькнуть последний осколок связной мысли. Моя сущность, словно загнанный зверь, сорвавшийся с цепи, рванулась туда. В объятия Ничто.

Я не упал. Я излился. Растворился.

Сознание разлетелось на мириады искр. Миллиарды осколков «Я», пронзивших рождающийся хаос Большого Взрыва, который я же и спровоцировал. Я видел рождение звезд из пепла моего страдания. Видел, как галактики сплетаются из паутины моего распавшегося разума. Я был этой новой вселенной. Ее скрытым фундаментом. Ее законом и ее немой, слепой агонией.

Цена Творения. Не величие. Распад. Забвение. Я перестал быть кем-то. Я стал всем. И одновременно – ничем.

Прошли эпохи. Миллиарды лет? Одно мгновение? Время утратило смысл. Но в глубинах новорожденного космоса, влекомые непостижимым резонансом, осколки начали стягиваться. Притягиваться к крошечной голубой точке на краю спирального рукава. К Земле. Его Земле? Новой? Старой? Парадокс бился в каждом фрагменте сознания, как раненая птица о прутья клетки.

Конденсация. Боль. Яркая, ослепительная агония возвращения.

Я открыл глаза. Узнал потрескавшийся потолок своей комнаты в студенческой общаге. Услышал навязчивый гул старого холодильника. Вдохнул приторно-сладкий запах дешевого освежителя. Увидел свои руки – слабые, человеческие, без шрамов битв, которые еще только предстояло пережить. Без следов поглощенных Прародителей.

– БЛЯТЬ! – вырвалось из горла Димы

Шок как ледяной кинжал, вонзившийся прямо в грудь.

Это… не Новая Вселенная? Это его собственная? Точнее… бывшая собственная. Точка до. До восхождения. До силы. До невыносимого одиночества. До того, как он стал Прародителем. Самое начало. Первая жизнь. Та самая, с которой все покатилось под откос…

В тот же миг, как осознание обрушилось с тяжестью гильотины, в сознании материализовалась Библиотека. Архив Прародителя. Бесконечные, уходящие в мрак коридоры. Бесчисленные полки, гнущиеся под тяжестью книг, светящихся сдержанным внутренним светом. Все знания. Вся сила. Весь грядущий ужас, который я… мы… только что породили. Будущее, уже записанное на этих бесчисленных страницах.

Я вскочил, подбежал к запотевшему окну. Закат облизывал знакомые корпуса кровью и золотом. Где-то там, в будущем, которое уже ждало меня на полках Архива, мир ждало падение. Испытание огнем и радиацией. Смерть старого. Рождение нового, жестокого и странного. И все это – плод моей отчаянной попытки сбежать от Пустоты.

– Цикл начался, – прошептал я в холодное стекло, оставляя мокрый след. Голос был чужим. Молодым. Груженым древней космической тоской и леденящим знанием грядущего. – И цена… будет ужасна.

Я создал Брешь, чтобы убежать от одиночества. Я породил ад, надеясь найти в нем хоть уголок неба. И теперь мне предстояло пройти этот путь снова. Зная каждый шаг. Каждую жертву. Каждую роковую ошибку. Зная, как падают королевства и гибнут миры.

Судьба? Или изощренное проклятие собственного творения? Уже неважно. Игра началась. И ставка – Всё.

Глава 1: Пепел Победы

Пространство звенело тишиной.

Не тишиной пустоты – той живой, дышащей тишиной, что наполнена шепотом далеких звезд, гудением темной материи, танцем частиц на краю реальности. Нет. Это была тишина конца. Глухая, абсолютная, всепоглощающая. Тишина кладбища цивилизаций.

Я парил в центре того, что раньше было полем битвы, достойным богов. Вернее, Прародителей. Тех, кто считал себя творцами, владыками нитей реальности. Тех, с кем я воевал… миллионы? Миллиарды лет? Время здесь потеряло смысл задолго до финального акта. Теперь их величественные артефакты, их войны, их творения из чистой энергии были лишь холодным, мерцающим мусором, разбросанным по безразмерной черноте. Пепел. Пепел победы, которая обожгла душу дотла.

Моя "кровь" теперь была лишь потоками угасающей космической силы, блуждающими по разбитому каркасу того, что когда-то было моим истинным телом – телом звездного скитальца, божества. "Золото" – это блеск расплавленного, остывающего металла их крепостей. Знакомые очертания? Да. Каждый изгиб разрушенного шпиля, каждый разлом гигантского щита был врезан в память. Память, которая теперь была моей единственной тяжестью.

Где-то там, в будущем, которое уже ждало меня… Мир. Мой мир ждало падение. Испытание огнем и радиацией. Смерть старого. Рождение нового, жестокого и странного. И все это – плод моей отчаянной попытки сбежать. Сбежать не от них, Прародителей. От этого. От леденящего вакуума победы. От невыносимой пустоты, что въедалась в самое ядро моего существа, холоднее любой космической бездны. Я выиграл войну и потерял… все. Цель. Принадлежность. Даже ярость, что горела топливом, потухла, оставив лишь пепельное безразличие.

Смысл? Вопрос, от которого трещали фундаменты реальности. Вопрос, который привел меня сюда, на край всего. Зачем? Чтобы править этим кладбищем? Чтобы тлеть среди обломков вечности? Нет. Одиночество было стеной. Стеной без дверей. Без окон. И я… устал биться о нее.

Отчаянный порыв. Не расчет Архитектора, а вопль затравленного зверя в клетке собственного могущества. Я собрал остатки силы – не для удара, а для… разрыва. Разрыва не пространства, не времени. Разрыва себя. Разрыва самой ткани мультиверсума, в которой я был лишь одной, слишком прочной нитью – брешью созидания.

Не убежать, а уничтожиться. Превратиться в искру. В Большой Взрыв собственного отчаяния. Пусть новое родится из пепла старого. Пусть будет шанс, которого не было у меня. Пусть будет… не-я.

Я сжал то, что осталось от моей воли, в точку бесконечной плотности. Точку боли. Точку надежды. И отпустил.

Взрыв был беззвучным в безвоздушной пустоте. Не свет, а отсутствие. Не жар, а всепоглощающий холод небытия. Он поглотил меня. Разорвал на субатомные нити, на квантовые вибрации. Я перестал быть. Я стал… Великим Излиянием.

А потом… Боль.

Жгучая, примитивная, человеческая боль. Она пронзила темноту небытия, как раскаленный гвоздь.

Я не открыл глаза. Я обнаружил их. Веки были тяжелыми, слипшимися. Свет – резкий, белый, режущий – бил в щели. Воздух. Он был! Густой, спертый, наполненный пылью и… запахом пота. Старого матраса. Человеческого тела. Моего тела.

Я лежал. Не парил. Лежал. На чем-то упругом и неровном. Скованность в мышцах. Гудящая пустота в голове, на которую вдруг обрушился… шум. Навязчивый, монотонный. Тиканье. Часы? И где-то за стеной – приглушенные голоса, звук посуды. Банальность. Абсурдная, оглушительная банальность после симфонии уничтожения миров.

Я попытался пошевелиться. Мышцы ответили слабым, непослушным трепетом. Как у… ребенка? Нет. Подростка. Хрупкое. Ограниченное. Смертное. Волна тошноты подкатила к горлу, смешавшись с паникой. Где я? Кто я? Где бескрайняя мощь? Где холодная ясность мысли Прародителя?

И тогда это пришло. Не память, а знание. Океан невыразимого, сжатый в долю секунды. Вся история новой вселенной, от первого квантового всплеска до… до этого момента. До меня. До этой комнаты. До этого слабого, дышащего тела. Законы мироздания. Цепочки ДНК. Рождение и смерть звезд. Боль апокалипсиса, который грядет. Все. ВСЕ!

Архив – Библиотека Воплощений. Она была здесь. Не на полках. Внутри. В моем черепе. Взрывная волна абсолютного знания ударила по сознанию, заточенному в хрупкую человеческую оболочку.

Боль. Невыносимая боль. Белая, рвущая ткань мысли. Я вскрикнул – или это был стон? – и вжался в колючую поверхность матраса. Мир сузился до бьющегося виска, до сдавленной груди, до ужаса перед тем, как этот поток смоет последние крохи "я". Мозг не мог этого вместить. Он должен был лопнуть, как перегретый паровой котел.

Инстинкт. Древний, глубже любого знания Архива. Инстинкт выживания. Я не думал – я сжался. Не физически. Внутри. Как раковина, захлопывающаяся перед волной. Я отгородился. Оттолкнул львиную долю океана знания, с безумным усилием захлопнув невидимые шлюзы. Оставил лишь… обрывки. Фундамент. Достаточное, чтобы понять, где я, когда я, и что со мной случилось. Остальное – ушло в тень, запечатанное, пульсирующее угрозой за тонкой перегородкой сознания.

Пот залил лицо. Дыхание хрипело в горле. Я лежал, дрожа, прижав ладони к вискам, ощущая под пальцами стук собственной, слишком человеческой крови. В ушах звенело. В носу – привкус меди и страха.

Комната проявилась постепенно. Маленькая. Захламленная. Стол с хламом. Постер на стене – что-то нелепое, красочное. Окно, занавешенное грязной тканью. Сквозь щель пробивался тот самый режущий свет. Солнце?

Я медленно, с невероятным усилием поднял руку. Молодую руку. Тонкую, с гладкой кожей, без шрамов битв, что длились вечность. Я уставился на нее, как на чужой артефакт. Пальцы сжались в кулак. Слабо. Очень слабо.

Голос. Он сорвался с губ, хриплый, неузнаваемый, полный космической тоски и леденящего ужаса перед грядущим, которое я уже знал:

– Цикл… начался…

Я облизнул сухие губы. Соленый вкус пота. Реальность. Грубая, неумолимая.

– И цена… – прошептал я в пыльную тишину комнаты, чувствуя, как запертый океан знания бьется в черепе, как пойманная птица. – …будет ужасна.

За окном, в мире, который я бессознательно породил в попытке уничтожить себя, завыла сирена. Далекая, тревожная. Первый звук нового ада.

Глава 2: Дорога сквозь Гул

Вой сирен впивался в барабанные перепонки, как раскаленный шип. Не прерывистый сигнал гражданской обороны, а непрерывный, пронзительный гул воздушной тревоги. Он вибрировал в стенах хрущевки, в полу, в самой кости. Звук паники. Звук начала конца.

Я замер у окна, отдернув грязную тряпку-занавеску. Улица внизу уже клокотала. Люди высыпали из подъездов, нестройными группами бежали куда-то, тащили детей, сумки. Машины, включая старые "копейки" и убитые "девятки", ревели моторами, пытаясь вырваться из стихийно образующихся пробок. Над крышами, в сером предрассветном небе, плыли первые клубы дыма – где-то близко горело.

Орёл. 2032 год. Страны европы объявили войну России. Знание всплыло из Архива, как всплывает труп – холодное, неопровержимое. Первые ракетные удары по приграничным объектам ПВО. Хаос. Паника. И это только начало. Начало долгого спуска в ядерный ад.

Я отшатнулся от окна, прижав ладони к вискам. Не только от гула сирен. Волна тошноты и острой, сверлящей боли пронзила череп. Внутри, за тонкой перегородкой сознания, шевельнулся запертый Левиафан – Архив. Он пытался выдать прогнозы, тактики, координаты ракетных шахт, маршруты ударных групп НАТО… Поток нечеловеческой информации, грозящий раздавить мой жалкий человеческий мозг.

– Нет! – прошипел я сквозь зубы, сжимая голову так, что кости хрустели. – Не сейчас! Дай… сосредоточиться!

Я упал на колени возле кровати, судорожно глотая воздух. Студент. Третий курс. Автомеханик. Эти обрывки его, старого жизни, были якорем. Слабым, но единственным. Орловский политех. Гаражи. Запах бензина, солярки, металлической стружки. Знания о том, как заставить мотор рычать, как обойти блокировку, как слушать шепот неисправности в стуке клапанов.

И… Люк Вангред.

Имя ударило, как ток. Не будущий Король, не спаситель человечества в Рассветном Граде. Пока – просто бизнесмен. Умный, амбициозный, уже накопивший капитал и связи. Он в Москве. Сейчас он, наверное, в своем частном доме, оценивает риски, переводит активы, строит планы на случай эскалации. Планы, которые в итоге превратятся в Корпорацию Рассвет и остров-Цитадель. Но чтобы этот оплот возник, пролились реки крови. Крови, которую можно было не пролить. Или пролить меньше. Если бы он знал.

Знание будущего горело во мне раскаленным углем. Я знал. Знаю! Ошибки, предательства, те самые "неизбежные" жертвы первых дней хаоса и при формировании Цитадели. Люди, которые могли выжить. Ресурсы, которые можно было сохранить. Глупости, которые можно было избежать.

Надо к нему. В Москву. Сейчас. Пока еще есть дороги. Пока еще есть шанс его убедить.

Мысль казалась безумной. Орёл – Москва. Триста с лишним километров. Война только началась, но хаос уже царил. Дороги – первые цели диверсантов и авиации. Пробки, паника, военные кордоны. А я… кто я? Студент-автомеханик. Ни денег, ни связей, ни оружия. Только древняя душа Прародителя в трясущемся от адреналина теле подростка и море знаний, от которых болит голова.

Еще один вой сирены, более близкий, заставил меня вздрогнуть. Где-то грохнуло – не ракета, пока. Скорее, ДТП или взорвалась трансформаторная будка. Страх, холодный и липкий, обволок сердце. Обычный человеческий страх смерти. Он был… новым. После вечности космических битв. Унизительно новым.

Я встал, опираясь на тумбочку. Ноги дрожали. Соберись. Тебя боялись другие прародители. Ты пережил Излияние. Действуй!

План. Нужен план. Быстрый, грязный, отчаянный. Как в те времена на окраинах галактики, когда ресурсов было ноль, а цель – выжить.

Транспорт. Общественный? Забудь. Поезда встанут, автобусы не поедут или станут ловушкой. Машина. Нужна машина. Надежная. И… не моя. Угнать? Мысль вызвала отвращение, но Архив равнодушно подсказывал десяток способов вскрыть или обойти иммобилайзер старых иномарок. Знания автомеханика сливались с холодной эффективностью Прародителя. Найди. Возьми.

Документы. У меня – студенческий и паспорт. Хватит ли? Вряд ли. Придется надеяться на хаос и… на знание. Знание слабых мест первых кордонов, примерных маршрутов патрулей (Архив выдавал обрывки, вызывая новую волну тошноты). Избегать крупных дорог. Проселки. Лесные трассы. Рискнуть.

Оружие. Хоть что-то. Гаечный ключ? Нож? Архив равнодушно констатировал: в ближайшие месяца главная опасность – не солдаты, а паникующие люди и мародеры. Нужно не столько убивать, сколько устрашать или убегать.

Цель. Москва. частный дом. Проникнуть? Убедить охрану? Добраться до самого Люка? Это казалось фантастикой. Но я знал его слабости. Его сомнения в те первые дни. Его тайный страх перед полным крахом. Я знал, что сказать. Как зацепить. Это был мой главный козырь.

Я рванул к шкафу. Старые джинсы, толстовка с капюшоном, потрепанные кроссовки. Рюкзак. Кинул туда пачку сухарей, бутылку воды, паспорт, студенческий, зарядку для телефона (сеть еще работала, но долго ли?). Засунул тяжелый разводной ключ из своего механика – жалкое подобие оружия. Руки тряслись, пальцы плохо слушались.

Я выбежал на лестничную площадку. В подъезде пахло страхом и щелочью. Кто-то плакал за стеной. Гул сирен стал частью воздуха. Я спустился вниз, втиснулся в поток людей, текущий к бомбоубежищу или просто от паники. Я шел против потока. К выходу. Навстречу воющему городу.

Холодный воздух ударил в лицо. Запах гари стал резче. Где-то кричали. Над крышами мелькнули истребители, уходя куда-то на запад. Их рев на секунду перекрыл сирены.

Я натянул капюшон, сливаясь с тенями домов. Ты не студент Дима, – шептал мне внутренний голос, голос выживальщика из далекого будущего. Ты – искра, вышедшая из Бездны. Ты – надежда на другой исход. Иди. Возьми то, что нужно. Доберись до Москвы. Найди Вангреда.

Шаг за шагом, пробираясь по дворам и переулкам, уворачиваясь от паникующих машин, я двинулся к парковке техникума. К первой машине, отчаянной миссии в этом обреченном мире. Дорога в Москву начиналась здесь, в вонючем переулке, под аккомпанемент сирен и собственного бешеного сердца, стучавшего: Спеши… Спеши… Спеши.

Глава 3: Сталь, Кровь и Первый Шепот

Холодный металл руля впился в ладонь. Запах дешевого освежителя, пластика и… страха. Его страх, еще витавший в салоне. Сергей, сокурсник, владелец этой потрепанной, но надежной "десятки", секунду назад рылся в багажнике, отвлеченный грохотом где-то за гаражами. Этого мгновения хватило.

Мои пальцы, действуя с холодной, отточенной в иных мирах эффективностью, нашлись нужные провода под рулем. Искра. Рык мотора. Хлоп! Двери заблокировались автоматически как раз в тот момент, когда Сергей, осознав, рванулся к водительской двери. Его перекошенное от ярости и ужаса лицо уперлось в стекло.

– Диман! Ты что, охренел?! Открой! – Его кулак глухо стукнул по стеклу.

Я не ответил. Не мог. Вся воля была сконцентрирована на одном: Ехать. Выжать сцепление, бросить первую. Резкий старт с пробуксовкой. Сергей едва успел отпрыгнуть. В зеркале заднего вида он остался уменьшающейся фигурой, машущей кулаками посреди парковки, на фоне клубов дыма и воя сирен. Угрызения совести? Позже. Если будет "позже".

Москва. Триста километров ада.

Город выплюнул меня на трассу. То, что творилось на выезде из Орла, не поддавалось описанию. Это был не трафик. Это было месиво из металла, паники и отчаяния. Машины лезли друг на друга, на тротуары, на газоны. Где-то горела фура, перегородившая полосу. Крики, сигналы, плач детей. Я вел "десятку" как контрабандист на запретной трассе – по обочинам, дворам, через пустынные промзоны, где еще не ступила нога паникера. Знания и воспоминания прошлого возникали раз за разом: чувствовать слабое место в пробке, предугадывать идиотский маневр, видеть трещину в асфальте, способную убить колесо. Воспоминания подкидывали обрывки карт – старые грунтовки, лесные просеки, объезды вокруг деревень. Я впитывал их, отфильтровывая лавину ненужных стратегических данных, вызывавших новый приступ тошноты.

И вот он – выезд. И… кордон.

Не хаотичная толпа, а уже организованная сила. Баррикада из грузовиков и бетонных блоков. Солдаты в бронежилетах, с автоматами наизготовку. "Стоп! Контроль!" – мелькнула табличка. Очередь машин, нервно тарахтящих моторами. Проверка документов. Допросы. Отказ. Разворот. У кого-то уже возник спор, голоса крепли. Время текло как расплавленный свинец.

Моя очередь. Молодой солдат с усталым, напряженным лицом подошел к окну. Я опустил стекло.

– Документы. Куда путь держите? – Голос хриплый от гари и команд.

Я протянул студенческий и паспорт. Рука чуть дрожала. Не от страха задержания. От страха потери времени. От страха, что Люк уже улетел или принял роковое решение без меня.

– Москва? – Солдат удивленно поднял бровь, сверяя фото с моим лицом. – Сейчас? Ты в курсе, что там? Основания для поездки?

Мозг заработал на пределе. Оправдания? Работа? Родные? Все звучало фальшиво и жалко. Обычный студент из Орла рвется в Столицу? Подозрительно. Слишком подозрительно.

Архив шевельнулся. Не данные. Инструмент. Тонкий, опасный, едва ощутимый щупок силы. Эхо Прародителя, пробивающееся сквозь щели в дамбе сознания. Я сфокусировался на солдате. На его усталости. На его желании, чтобы все это закончилось. На его подсознательной готовности поверить, что все нормально.

– Все в порядке, товарищ лейтинант, – мой голос прозвучал странно ровно, почти гипнотически. Я вложил в него всю силу убеждения, на которую был способен, смешанную с этой едва тлеющей искрой ментального воздействия. – Документы в порядке. Пропуск есть. Я… я должен быть в Москве. Срочно. Важно. Вы же видите – все нормально. Пропустите.

Я не приказывал. Я внушал. Внушал нормальность. Внушал, что его сомнения – ерунда. Что эта машина, этот парень – часть рутины, которую нужно пропустить, чтобы побыстрее закончить смену.

Солдат замер. Его взгляд на миг затуманился. Он перевел взгляд с документов на мою "десятку", потом куда-то за кордон, потом снова на меня. В его глазах мелькнуло сомнение, тут же подавленное чем-то…

– Ну… ладно. Поезжай. – Он нехотя махнул рукой, отдавая документы. – Осторожней там.

– Спасибо, – выдавил я, нажимая на газ, прежде чем он одумается.

Как только кордон остался позади, мир поплыл. Острая, сверлящая боль пронзила виски. Теплая струйка крови вытекла из ноздри, капнула на руль. Голова закружилась так, что пришлось крепче вцепиться в руль. Цена. Первая, крошечная капля силы – и тело едва выдержало. Я вытер кровь рукавом, стиснул зубы и дал по газа. Ничего. Это только начало. Дальше.

Дорога превратилась в кошмарный сон. Разбитые машины, брошенные на обочине или перегородившие путь. Столбы дыма на горизонте. Один раз пришлось объезжать горящий автобус, тепло волнами било в лицо через стекло. Скорость была безумием, но медлить было смерти подобно. Я мчался, нарушая все мыслимые правила, слушаясь только инстинкта и обрывков карт из воспоминаний. Проселки. Поля. Лесные дороги, где ветки хлестали по стеклам.

И вот он – указатель. "Мценск".

Удар в грудь. Физический. Дыхание перехватило. Рука сама потянулась сбросить газ, но я заставил себя давить педаль сильнее. Отец. Мама. Андрей. Катя. Их лица вспыхнули в памяти ярко, болезненно. Дом. Тот самый, на тихой улочке. Они там. Сейчас. Слушают вой сирен, гасят свет, может, прячутся в подвале. Боятся. Ждут конца. Или чуда.

В прошлом чуда не случилось. Мценск попал под удар на одинадцатый день. "Побочный ущерб", как назвали это потом военные сводки. Я не успел. Не смог. Их смерть – незаживающая рана в душе Прародителя, который видел гибель галактик, но не смог спасти крохотный дом в маленьком городке.

Глаза затуманились. Не от крови. От влаги. Я резко тряхнул головой.

– Позже! – прошипел я себе, впиваясь ногтями в руль. – Я спасу их! Но сначала… Сначала Вангред! Без него… без Цитадели… все кончено!

Мысль была как ледяной душ. Я не мог свернуть. Не сейчас. Не имел права. Каждая минута на счету. Спасение семьи лежало через Москву. Через Люка. Через шанс изменить ход катастрофы в самом ее зародыше.

И тут, как нож в сердце – Тула. Мимо. Где-то там… Даша. Студентка-учитель. Ее улыбка. Ее глупые шутки про мои замасленные руки. Обещания, которые рассыпались в прах вместе с миром в прошлой жизни. Она погибла в первой волне хаоса, пытаясь помочь раненым на разбомбленном вокзале.

– В этот раз… – хрипло пообещал я пустому салону, глядя на мелькающие за окном огни чужого, страдающего города. – В этот раз я спасу вас всех. Клянусь.

Обещание горело в груди, смешиваясь с болью, страхом и железной решимостью. Я выжал из "десятки" все, что мог. Москва приближалась не как цель, а как поле битвы. Первой битвы в новой войне за будущее.

Блокпосты вокруг столицы были серьезнее, организованнее. Но я уже знал слабости первых часов хаоса. Воспоминания о примерном расположении постов, сменах, уставших солдатах, еще не наторевших в фильтрации. Я петлял как тень, используя карты глухих промзон, старых дорог, строек. Руки как вата, голова гудела от усталости и остаточных болей после ментального толчка, но Москва была уже рядом. Ее силуэт вырисовывался в дыму и предрассветной мгле, усеянный огнями пожаров и прожекторов ПВО.

И вот он – район. Тихий, прежде элитный. Теперь – напряженный, с патрулями у ворот особняков. Дом Вангреда. Высокий забор, камеры, вероятно, уже усиленная охрана. "Десятка", вся в пыли, с разбитым зеркалом и подозрительно тихим на холостых ходах мотором, подкатила к воротам.

Я заглушил мотор. Тишина после рева двигателя и воя сирен вдали оглушила. Сердце колотилось где-то в горле. Я посмотрел на свои руки – дрожащие, в грязи и мазуте. На одежду – помятую, пропахшую потом и страхом. На лицо в зеркале – бледное, с запавшими глазами и запекшейся кровью под носом.

Кто я? Нищий студент на угнанной развалюхе. Кто он? Один из самых богатых и влиятельных людей в стране, уже строящий планы спасения своей империи.

Но я знаю его будущее, его сомнения. Знаю, что сказать.

Я глубоко вдохнул, собирая всю волю и остатки сил Прародителя, всю отчаянную убежденность человека, видевшего конец света и решившего его переиграть. Вылез из машины. Сделал шаг к видеоглазку у ворот. Поднял руку, чтобы нажать на звонок.

Первая часть пути закончена. Теперь начиналось самое трудное. Убедить Люка Вангреда, что его спаситель – это оборванец у ворот, несущий бредовые пророчества о грядущем апокалипсисе.