Читать онлайн Приватный танец для майора

Глава 1. Друг отца из прошлого

Олеся

– Олеся, у тебя частная кабинка через пять минут, поторопись! – Света выдернула меня из гримерной.

Я резко обернулась, пытаясь скрыть смятение.

– Я не хочу туда идти, Света, – прошептала, глядя в пол, словно там, под ногами, могла найти ответы. – Ты же знаешь, я этим не занимаюсь… Я просто танцую.

Эффектная блондинка с третьим размером закатила глаза, скрестив руки на груди.

– Олеся, что за бред? Ты идешь просто танцевать! Я тебе много раз говорила, это не проституция, не выдумывай себе лишнего. В твоей работе нет ничего позорного. Ты – танцовщица, понимаешь?

– Танцовщица… – Я горько усмехнулась.

Три года назад я и думала о том, что стану стриптизёршей, но… оказывается, часто складывается всё совсем не так, как мы рассчитываем. Каких-то тридцать пять месяцев назад у меня была полная семья, счастливые родители и потрясающие перспективы в крупной ИТ компании. Сейчас же… бесконечные долги за многочисленные операции отца, постоянный стресс, откуда взять денег на лекарства и работа в ночном клубе.

– Ле-е-есь, ну выручи, а? Что тебе стоит? Сам Макар просил тебе удовлетворить запросы ВИП-клиента. Это какая-то шишка, я в подробности не вдавалась, но видела клиента сзади. Попа – орешек, а спина – м-м-м. Я б за бесплатно станцевала бы.

– Да как ты его пятую точку разглядела? – насмешливо спросила. – У нас элитный клуб, мужчины приходят всегда в пиджаках.

– А я разглядела! – возмутилась Светка. – Ну так что? Одиннадцатую кабинку берёшь? Я подтверждаю заказ?

Ужасно хотелось ответить «нет», но в этот момент смартфон вынырнул из спящего режима.

«Уважаемая Олеся Игоревна, напоминаем, что вы должны оплатить заём до пятницы, иначе вам будет начислен штраф в размере…»

Да что б его! Я просто заработаю денег на последнюю операцию отцу и – всё. Моей ноги здесь больше не будет. И никто никогда не узнает, что я танцевала в частных кабинках для мужчин, позволяя трогать себя во всех местах. В конце концов, это не секс, как ответила Света. Всё остальное пережить можно.

– Беру!

– Отлично! – менеджер танцовщиц засияла так, будто я согласилась занять главную сцену и развлекать гостей на весь вечер.

Я схватила короткий лиловый парик с чёлкой, который полностью менял форму лица, поправила броский макияж и поспешила в одиннадцатую кабинку. Самое сложное было во всём этом – не навернуться в стрипах. Эта обувь с высоченной платформой всё-таки не создана для забегов по клубу. Пока я спешила через шумное заполненное сигаретным дымом помещение, я даже не думала о том, что переломать ноги – меньшая из моих проблем. Стоило мне отбросить тяжёлую бархатную ткань, как я увидела Его.

Дыхание сбилось окончательно, из лёгких кто-то откачал кислород. Тяжёлый тёмный взгляд подействовал на меня как разряд электрошока.

Даниил?!

Его короткие светлые волосы, чуть длиннее, чем он стригся раньше, небрежно лежали, подчеркивая линию крепкой, уверенной шеи. Он откинул голову назад, слегка расслабив ворот рубашки и галстук, и куда-то подевав пиджак. На крепкой шее завораживающе играла жилка. За те три года, я не видела Даниила, он стал сильнее, мужественнее, каждая деталь – от широких плеч до идеального пресса, чуть просвечивающего через ткань – кричала о силе, контроле и уверенности. А его руки с длинными пальцами всегда были моим личным фетишем. Будучи влюблённой девочкой, я мечтала, как его длинные пальцы сжимают мою талию перед первым поцелуем.

Что Даниил делает здесь?

Мне казалось, я схожу с ума. Даниил – мой детский краш, моя невозможная мечта, от которой я столько лет пыталась избавиться, как от помешательства. А теперь он сидит здесь, совсем рядом, как воплощение всех тех фантазий, которые я прятала от самой себя! Господи, ну как?!

И тут меня словно ушатом ледяной воды окатило: если он меня узнает, то расскажет отцу, и всё пропало…

Нет-нет-нет, мне нужна эта работа! Мне нужны деньги!

Стук сердца звучал в ушах. Я замерла в полутьме рядом с бархатной занавеской, не зная, что делать, но внезапно охрипший, низкий и глубокий голос попросил:

– Ну что ж, незнакомка, покажешь, что умеешь?

Глава 2. Нимфа

Даниил

Лиловые волосы – это первое, что я заметил, и мысленно фыркнул. Кто в наше время красит волосы в такой вырвиглазный цвет? Молодежь, подростки… Надеюсь, ей есть восемнадцать. Мысль заставила напрячься.

– Эй, как там тебя…

– Нимфа.

– Нимфа, тебе восемнадцать-то есть?

– Конечно! Мне двадцать, – моментально возмутилась девчонка, а я хмыкнул. Если так среагировала, значит, говорит правду.

Нимфа мялась у входа в приватную кабинку. Стеснялась, что ли?

– М-м-м, простите, у меня небольшое ЧП произошло… а можно я позову другую танцовщицу? – внезапно выдала она, там и не отойдя от занавески.

Ёлки-палки, какое у неё там может быть ЧП? Ноготь сломался? Тоже мне «танцовщица»… Нет, чтобы назвать всё своими именами. Стриптизёрша, которая наверняка ещё и за небольшую плату согласится на «продолжение».

Приходить в этот клуб было противно, но работа обязывала. Здесь и сейчас я ВИП-клиент, должен делать вид, что пришёл подрочить на девушек или как там у них это называется. Получить «эстетическое наслаждение», во!

– Нимфа, да танцуй уже! – рявкнул я, злясь. – Две минуты – и можешь быть свободна.

Можно подумать мне этот стриптиз нужен… Полковник голову откусит, если я ничего по этому ночному клубу не нарою.

Девушка что-то буркнула, сделала свет ещё более тусклым, включила ужасных бегающих цветных зайчиков и шагнула на дешёвый подиум. Всё вокруг словно расплылось. И свет, и тени, и этот чертов клуб – всё исчезло.

Никогда не был фанатом ни балета, ни стриптиза, ни танцев в каком-либо виде, но эта девушка танцевала так, что у меня все мысли вылетели вон из головы. Её бедра маняще терлись друг от друга, она мягко переступала в этих туфлях, от чего ноги казались бесконечно длинными. Гипноз какой-то! Прогиб спины, взмах лиловыми волосами, полные приоткрытые губы.

Я всегда думал, что стриптиз – это пошлость, но и представить себе не мог, что его можно танцевать так.

Слишком красиво, слишком плавно, слишком, черт возьми, сексуально.

Девушка присела у пилона, демонстрируя мне спину и шикарные ягодицы, затем повернулась и легонько провела ладонью по моим брюкам, и на секунду вскинула взгляд… Свет вспыхнул именно в эту секунду, и меня закоротило от огромных аквамариновых глаз не на шутку.

Эта девушка мне напомнила другую. Олеську. Лесёнка.

Время застыло.

Возвращаться в Норильск было и страшно, и до жжения в мозгу хотелось оказаться в родном городе поскорее. Знаете такое идиотское ощущение, когда после васаби черепная коробка изнутри чешется, но нет возможности её почесать? Вот и мне так же и хотелось, и… будем честны – было охренеть как стрёмно! – даже случайно встретиться с Олесей.

И как полный болван я боялся в первую очередь самого себя.

Три года. Три года, как я сбежал из Норильска, словно загнанный зверь, пытаясь скрыться от собственного наваждения. Оставив очаровательную семнадцатилетнюю девочку с огромными аквамариновыми глазами в прошлом. Олесю я знал практически с пелёнок. Дочь лучшего друга. Гениальный ребёнок, конечно – способная, остроумная, с блеском в глазах, который не потушишь. Она в свои двенадцать с лёгкостью разбиралась со сложными головоломками… всеми этими железными гвоздями, какими-то колечками, которые мне казались чем-то оверсложным… Тогда я смотрел на неё мелкую и не обращал внимания, откупаясь игрушками, чтобы провести время с Димоном за шашлыком.

А потом ей исполнилось шестнадцать… У неё начала расти совершенно умопомрачительная грудь. А ещё округлились бёдра, и талия стала тонкой-тонкой, словно тростиночка. Однажды Леська забралась ко мне на кресло с ногами, потёрлась и промурлыкала на ушко:

– Дядя Даня, а можно мне на день рождения додекаэдр Рубика?

Додекаэдр я ей подарил. Через Димона. А сам свалил в столицу. Когда появилось предложение перевестись в московский филиал ФСБ, я согласился не раздумывая. Объяснил друзьям это потрясающими перспективами, закатил громкую вечеринку, но в душе я всегда знал, что уезжаю от неё – от Олеси. Ну ненормально это, хотеть до умопомрачения девчонку, которая на двадцать лет младше тебя! Просыпаться в ночи в поту от эротических снов. И ладно бы, какая-то рандомная с улицы… Так не же! Угораздило меня запасть на дочь лучших друзей.

Я понятия не имел, как смотреть в глаза Димону и Марине. В итоге просто смотался в Москву «переждать» болезнь. Перетрахал половину столицы, думал, что отпустило… Ан-нет.

Огромные аквамариновые глаза красотки передо мной были точь-в-точь как у Олеськи. Но ведь между семнадцатилетней дочерью друзей и двадцатилетней стриптизершей большая разница, верно?

– Иди сюда, – я по-хозяйски похлопал по бедру, но Нимфа лишь игриво прикусила пухлую губку, вильнула попкой и вернулась на подиум.

Я ухмыльнулся. Понятно.

– Сколько за секс с тобой? – достал из кармана бумажник и красноречиво кинул на диван пятитысячную купюру. – Это за приватный танец.

Я сделал акцент на слове «приватный», показывая, что хочу, чтобы меня трогали. Да хот сквозь одежду, хоть как. Музыка продолжала играть, однако Нимфа молча извивалась у пилона как богиня и больше не делала попыток даже подойти ко мне! А я чувствовал, что в штанах уже разгорается конкретный такой пожар.

Блин, мало что ли пяти тысяч за «лэпденс»?! Вот уж не думал, что норильские стриптизёрши так высоко себя ценят. Достал из кошелька три красных купюры с памятником Муравьеву-Амурскому.

– А за столько согласна?

– Извините, не занимаюсь. Только танец. И оплаченное время вышло.

Да щаз она не занимается эскорт услугами! Что я, первый раз что ли в ночном клубе? Понятно, ценники здесь, очевидно, как в столице.

– Двести тысяч.

Я достал свернутую пачку из кармана, которую приготовил для дела. Плевать, если сегодня выйти на нужных людей в клубе не получится, хочу эту Нимфу. Ко всему, мне надо создать образ сорящего деньгами клиента, так даже больше шансов, что на меня клюнет этот из мерзкий управляющий. Ни за что не поверю, что он не в доле.

Сладкоголосая нимфа неожиданно изменилась:

– Хорошо. Только подождите, пожалуйста… Я за средствами контрацепции, – сказало это чудо, сверкнув аквамариновыми глазами.

Ну точно Нимфа. С первой секунды приворожила.

– У тебя три минуты.

Я откинулся на спинку дивана и ослабил галстук ещё сильнее, так как перед глазами встала Олеся. Господи, надо уже трахнуть эту Нимфу поскорее и почистить мозги.

Глава 3. Несостоявшееся свидание

Олеся

Он изменился. Голос стал грубее, фразы отрывистее, на лбу появились глубокие морщины… или я была слишком маленькой девочкой, чтобы замечать всё это раньше?

Он сидел, откинувшись на кожаную спинку дивана, и выглядел как воплощение бога. Три долбанных тяжелейших года, я не видела Даниила и думала, что моя болезненная любовь к лучшему другу отца исчезла. Я старательно вымарывала его из своего сердца, отдавая отчёт, что нам не быть вместе. Ну не может взрослый состоятельный мужчина испытывать настоящие чувства к девушке на двадцать лет младше! Не может! Это так же вероятно, как и пони, скачущие по радуге.

И вот пожалуйста. Тот самый мужчина, который бросил меня три года назад, даже не поздравив с днём рождения, которому я очевидно была интересна не более, чем тумбочка в коридоре, сидит здесь и сейчас передо мной. А я танцую, и моё бедное сердечко громко ухает, рискуя проломить грудную клетку. К счастью, парик, макияж и полутень скрыли мою личность. Или же мы давно не виделись, и я так и осталась в памяти Даниила маленькой девочкой, но он так и не понял, кто я. Ко всему я старалась говорить глубоким грудным голосом.

Если я думала, что это все потрясения на вечер, то я горько ошибалась. Я провела рукой по бедру Даниила, чтобы клиент не мог потом пожаловаться Макару, будто приватный танец совсем не содержал элементов контакта, как Даниил выдал, что хочет купить со мной секс.

– Сколько за секс с тобой? – спросил он, будто я уже согласилась.

Иррациональная обида вскипела в крови, но меньше, чем через минуту за ней пришёл страх. Данил настаивал на сексе.

– А за столько согласна?

– Извините, не занимаюсь. Только танец. И оплаченное время вышло.

Сердце уже не просто проламывало грудную клетку, оно оглушало. Я совершенно точно понимала, что не могу заняться с ним сексом. И дело даже не в том, что в свои двадцать я всё ещё оставалась девственницей… Дело в том, что я совершенно точно не смогу контролировать голос, парик наверняка слетит, а косметика потечёт… Если я потеряю работу, то это конец для отца. Паника накатила стремительной снежной лавиной.

– Двести тысяч, – тем временем продолжил торговаться Даниил.

Да чтоб тебя!

Сколько у него денег, что он может предлагать такие суммы. Соблазн послать всё к чертям и согласиться был огромным. Хотя бы потому, что деньги были ой как нужны для покрытия долга, а передо мной сидел мужчина моей мечты…

«Очнись, Олеся! Это не тот Даниил, которого ты помнишь. Ты три года его не видела, он старше тебя и сейчас относится как к продажной девке. Неужели не противно? А если узнает кто ты, то ты ещё и единственный стабильный заработок потеряешь!»

– Хорошо. Только подождите, пожалуйста… Я за средствами контрацепции, – пробормотала я и, пока ноги ещё держали, а сердце не проломило грудную клетку, выбежала из вип-кабинки.

Скорее, скорее! Надо уносить отсюда ноги!

– Лесь, что с тобой? – Светка поймала за руку, стоило только забежать в гримерную.

– Клиент из одиннадцатой… – Я с трудом выдавила, пытаясь отдышаться и тщательно подбирая слова. – Он… он запросил «дополнительную услугу». Такую, которую я не могу оказать.

Светка нахмурилась, не выпуская моей руки.

– Какую услугу? Ещё пару танцев, а у тебя устали ноги?

– Да нет же! Ту самую услугу.

Я округлила глаза, намекая на то, о чём мы говорили каких-то полчаса назад. Кричать вслух о том, что меня приняли за проститутку, почему-то было стыдно. В гримерной прихорашивались девчонки, да ещё и управляющий придирчиво проверял наряды и сантиметровой лентой измерял талии танцовщиц перед выходом. Быть в форме и не заплывать жиром было прописано у нас в договоре. К счастью, лично я столько двигалась, что вообще не помнила, что такое «жир». Всё сгорало мгновенно.

– Так, стоп. – Света дёрнула, привлекая моё внимание. – Ты ведь сразу сказала клиенту, что не оказываешь допуслуг?

– Конечно! – Я закивала, внутренне считая секунды с того момента, как покинула кабинку. Даниил сказал три минуты и был настроен так решительно, что у меня не оставалось сомнений… если через три минуты не явлюсь, он придёт сюда. – Дани… то есть клиент, кажется, не из тех, кто слышит слово «нет». И столько денег предложил…

– Сколько? – прямо позади меня раздался строгий голос управляющего клуба. Я вздрогнула и обернулась.

– Д-двести тысяч.

Я сглотнула сухим горлом.

– И что ты ему сказала?

– Что схожу за средствами контрацепции.

– Правильно сделала. – Похвалил Макар и приказал: – Снимай парик, одежду, быстро. Так, кто тут у нас с похожей фигурой… Эльвира! Видишь, как накрашена Леся? Быстро кисточку в руки, и чтобы через минуту выглядела, как её точная копия! Понятно?

– Напомни, какая кабинка? – тем временем Макар вновь обратился ко мне.

– Одиннадцатая, – прошептала я, ошеломлённо глядя, как Эльвира стремительно превращается в неточную, но весьма эффектную копию меня. То есть Нимфы. Даже здесь, в ярко освещенной гримерной её можно было бы спутать со мной, а уж что говорить про полутёмную кабинку для приватного танца.

Меня поразило то, с какой готовностью Эльвира принялась собираться на свидание. Нет, я, конечно, подозревала, что девочки в клубе нет-нет, да и подрабатывают таким образом, но поверить не могла своим глазам. А вдруг клиент урод? Или извращенец какой-то? Или… ну просто не понравится?

Кажется, последнее я прошептала вслух, потому что Свет хихикнула и ответила мне так же шёпотом:

– Двести тысяч за полчаса работы? Лесь, ну ты дурёха, конечно. Такое любой в клубе понравится. Странно, что ты сама не согласилась. Я думала, тебе действительно нужны деньги.

Я почувствовала, как краска прилегает к лицу. Да, мне безумно нужны деньги, но ведь не таким способом…

– Так, как ты представилась? – Вмешался управляющий в наш тихий разговор.

– Как всегда, Нимфа.

– Эльвира, слышала? Сегодня вечером ты Нимфа. А ты, Леся, на сегодня свободна, да и вообще возьми пару выходных, тебе не помещает отоспаться. Вон, какие мешки под глазами. Скоро будешь ими распугивать всех клиентов.

Выходила из ночного клуба я в смешанных чувствах. В груди что-то ныло и ныло… Проклятая ситуация. Три года я даже не надеялась, что смогу снова его увидеть. Три года избегала воспоминаний, убрала все детские фотографии и работала не покладая рук, заставляла себя не думать, не тосковать.

И тогда, когда я уже была уверена, что он никогда не вернётся в Норильск, он-таки вернулся! И даже не узнал меня. Неужели Олеся-подросток, с которой он собирал грибы в ближайшем лесу, ходили на пруд и вместе жарили шашлыки, настолько для ничего не значила? А я ведь бережно хранила каждую его головоломку, которую он дарил мне на дни рождения и восьмое марта. Только на семнадцатилетие я не получила подарок… Но Даниил тогда уже неделю как уехал из города.

Снег хрустел под ногами. Я запахнула зимнее пальто поплотней, подняла воротник, но с каждым шагом холод пробирался глубже, точно пытаясь остудить голову, но только хуже становилось. Редкие фонари мерцали сквозь туман, их свет казался блеклым и грустным, как и всё вокруг. Я бежала от «Саванны» так, будто за мной устроили сафари. Внутри поселилась глухая боль.

Такси мигнуло фарами, я быстро прыгнула внутрь и назвала домашний адрес. Водитель, привыкший разводить девушек из ночного клуба, не стал задавать вопросов или пускать пошлые шутки о том, что делает такая красотка посреди ночи одна. Он молча сделал музыку погромче и включил обогрев, а я откинулась на спинку сидения и изо всех сил старалась не разреветься.

Осознание, что прямо сейчас Эльвира получает удовольствие с мужчиной, о котором я грезила всё своё детство, и как выяснилось, влюблена до сих пор, кислотой разъедало внутренности. Возможно, её руки уже на его плечах, возможно, она сейчас чувствует его тепло, его губы у себя на груди, как чувствовала я в своих глупых мечтах.

Собственная слеза обожгла щёку, и я очнулась. Так, Леся, хватит. Ты сделала всё правильно. Ты не должна думать о каком-то мужике, который за три года даже не поинтересовался, как у тебя дела. Хватит. Закрыли тему.

Глава 4. Гость за завтраком

Олеся

Вчера вечером я приехала домой, расплатилась с таксистом и незаметно пробралась на второй этаж. Мы жили фактически за основной чертой города в большом частном доме, и его содержание обходилось в копеечку. После той аварии, которая разделила нашу жизнь на «до» и «после», я предлагала отцу продать дом, но он категорически отказывался.

– Это всё, что осталось от Марины, Лесь. Она обожала этот дом, здесь родилась ты. Я не могу продать, прости меня. Даже не говори об этом больше, хорошо?

– Хорошо, – ответила я и… приняла приглашение Макара на работу в «Саванну» два с половиной года назад.

Я проснулась позже обычного. Не сказать, что выспалась, но, когда у тебя ночная работа – лучше, чем ничего. Вчерашнее напряжение отступило. Сон действительно помог уложить беспорядок в голове и сердце.

Потянувшись и откинув одеяло, я зевнула, перебирая в голове то, что случилось вчера. Даниил снова здесь… Трудно поверить, но если задуматься, то не так уж это и важно. Он ведь наверняка приехал к родственникам и решил расслабиться в ночном клубе. Ну а где ещё, когда городок такой маленький? Да и чего я так разволновалась? Не могла же я всерьёз думать, что он вдруг решил остаться в наших краях. Уедет обратно в столицу, как только закончит свои дела, и всё вернётся на свои места.

По крайней мере, я старалась в это верить и, повторяя про себя «всё образуется и будет как прежде», отправилась на кухню. В голове созрел план: взять несколько выходных и немного отдохнуть. Работа в ночную смену загоняла… да ещё и дела по дому кое-какие надо сделать. Я надела уютный домашний костюм и спустилась. Кухня встретила меня беспорядком, разбитой тарелкой и остатками сосисок у раковины.

Черт… Кажется папа вчера не наелся и хотел поужинать в ночь, но с костылями у него ничего не получилось. Я тихо выругалась. Убирая острые осколки, я порезала палец. В глубине души мне было неприятно, что отец так беспомощен, но эта беспомощность стала частью реальности после той проклятой аварии. Несколько лет назад жизнь всей нашей семьи буквально разбилась на части – и не только его.

В один день я потеряла маму и отца. Точнее, мама умерла, как говорят врачи, почти мгновенно, а вот у отца оказались переломаны ноги и таз. Долгая череда операций, металлические конструкции, фиксирующие кости, заменённый тазобедренный сустав, – всё это постепенно возвращало ему подвижность. Доктора прогнозировали, что со временем папа полностью оправится и сможет ходить, как было раньше, если будет заниматься физиотерапией, но время шло, а его подвижность не возвращалась. В последние полгода ситуация стала даже хуже.

Пока подметала осколки, нашла под стулом запылившийся эспандер. Физиотерапевт говорит, что отец обязательно должен ежедневно с ним делать зарядку. Надо отдать, но вначале завтрак. В голове внезапно мелькнула мысль: если я возьму выходные, то смогу провести больше времени с ним, приготовить ужин и проследить, что он выполнил все упражнения. Я глубоко вздохнула и взялась за блинчики с творогом – его любимое блюдо, которое всегда поднимало ему настроение.

Я достала большую миску и начала смешивать ингредиенты: молоко, яйца, щепотка соли и немного сахара. Затем добавила муку, просеивая её через сито, чтобы тесто получилось легким и без комков. Взбив смесь венчиком, я дала ей немного постоять, пока сковородка нагревалась на плите. Капля масла зашипела на горячей поверхности, и я, набрав тесто половником, аккуратно вылила его на сковороду, быстро распределяя по кругу. Выпечка блинов всегда меня успокаивала. Это такое монотонное занятие, за которым можно обдумать всё на свете.

Например, что возвращение Даниила в Норильск – это такая ерунда. Как вернулся, так и уедет. И то, что Эльвира вчера осталась с ним вместо Нимфы – тоже, по сути, ерунда. Сколько у него таких Эльвир в Москве было? Сотни, наверное. Хорошо, что я вчера ушла из одиннадцатой кабинки. Всё правильно сделала. Как забыла Даниила в семнадцать, так забуду и в двадцать. Мне работать надо, выплачивать долги, заботиться об отце… Как только он встанет на ноги, я смогу подумать о нормальной работе.

Скоро кухня наполнилась уютным ароматом выпечки, а первый блин с золотистой корочкой перекочевал на тарелку. Я дала блину остыть и аккуратно завернула в него творог. Затем вновь повторила процедуру со следующим блином, выложила всё на поднос, добавила пару чашек с чаем, ложки. Поискала в шкафчике земляничное варенье – именно с ним мама любила подавать завтрак, а ещё именно она научила меня готовить.

Когда всё было готово, я взялась за ручки и понесла на застеклённую лоджию. Несмотря на холод в этом помещении, отец любил здесь проводить утренние часы, вглядываясь в белоснежные сугробы и отрешённо на лес, где когда-то мы с мамой собирали землянику.

Посуды на подносе было много, да и я побоялась, что башня блинчиков с творогом может рухнуть, а потому притормозила на повороте перед самой лоджией и так и замерла, услышав знакомый голос:

– Димон, я ничего не знал… Честное слово…

– А если бы знал, то что?! Вернулся бы обратно?

– Нет, ты же знаешь, у меня работа, но…

– Даня, ты даже на похороны Марины не приехал! А мы, между прочим, в одной группе учились! Маринка каждый Новый год для тебя шарф вязала. Веришь – нет, но по молодости я даже ревновал её к тебе. – Отец повышал тон всё сильнее и сильнее, и теперь мне даже подслушивать не приходилось, так громко он говорит. – А Олеська! Да она как родилась, так и говорила всегда «любимый дядя Даня», только так тебя и звала. Мы двадцать с лишним лет дружим! И что?! Я всю жизнь считал тебя лучшим другом! Да какое там… единственным!

– Прости. – Вновь упало в тишине.

Конечно же, это был Даниил. Сердце замерло в груди. Он здесь! У нас дома! Что он делает?! Я бесшумно переступила с ноги на ногу – Чёрт! Пошла на лоджию без носков и тапок, – и прислушалась дальше.

– Прости? – голос отца был колючим и полным обиды. – Три года, Даня! Три года. Ни звонка, ни слова. Ты знал, как много ты для нас значил, и всё равно – исчез. Я тут на костылях по дому шкандыбаю, а Олеська всё это время тянет хозяйство и меня на себе. Думаешь, мне не горько? Думаешь, я не помню, как, когда мы братались, ты обещал быть рядом?

– Димон, – Даниил, казалось, проглатывал слова, взвешивая каждое. – Прости, я и правда не знал, что ты… Что у тебя всё так плохо. Я думал, что у тебя всё нормально, что у тебя всё есть. У меня такая работа, что я сам себе не всегда принадлежу.

– И что, за три года не дали ни единого выходного?!

Мне было ужасно интересно, кем же работает Даниил, но ещё больше я хотела не допустить скандала. В голосе отца уже слышались те самые истеричные нотки, после которых он мог впасть в депрессию. Я решительно толкнула дверь на лоджию. Не позволю расстраивать папу! Не было Даниила три года в его жизни, пускай и дальше не будет.

– Всем доброе утро, а я с блинчиками! – Громко произнесла, привлекая внимание.

Честно говоря, я немного переоценила свои силы. Точнее, переоценила то, что выспалась за ночь и собрала мысли в кучу. Отец стоял по мне спиной, тяжело опираясь на костыли, а Даниил был у панорамного окна. Яркий свет проходил через стекло и очерчивал его фигуру, буквально оставляя отпечаток совершенной картинки на сетчатке глаза.

Он стоял, небрежно опираясь бедром на столешницу массивного стола, расслабленно положив руки в карманы дорогих брюк со стрелками и высоко держа голову. Тонкая кашемировая водолазка облегала мощный торс так, что каждая линия восхитительного тела была отчётливо видна. Каждая впадинка, каждый кубик, ямка пупка и огромные литый мышцы груди. Где он только так накачался? Кем работает? Уж не фитнес ли моделью?.. Тонкий трикотаж подчёркивал широкие плечи и не менее рельефные руки. И, несмотря на повисшее общее напряжение в комнате, от Даниила исходила такая аура силы и спокойствия, как от человека, привыкшего быть хозяином любой ситуации. «Дядей Даней» такого мужчину теперь и язык не повернётся назвать.

Я чуть не уронила поднос, но вовремя взяла себя в руки, сделав глубокий вдох. Руки дрожали, а в голове билась одна мысль: «Господи, он идеален». Даниил резко повернул голову на мой голос, и наши взгляды встретились. В его глазах на мгновение мелькнуло странное, не поддающееся распознанию чувство, но он тут же внезапно расплылся в широкой тёплой улыбке.

– Ле-е-еська! Привет, моя маленькая красавица! Как же ты выросла, ну ничего себе! Вот это ты изменилась, а я помню тебя совсем ещё ребёнком. – Он нарочито шумно присвистнул, сделал несколько шагов ко мне и взял поднос из рук. – Кнопкой мне по пояс, которая просила помочь с 3D-паззлом. Так, а куда ставить поднос?

– Сю-ю-юда. – Я махнула рукой на тот самый стол, на который он опирался.

А вот я совершенно не могла прийти в себя – все мысли разлетелись в разные стороны, как те самые осколки, которые я собирала на кухне. «Ребёнок», «Кнопка». Я вновь почувствовала себя маленькой двенадцатилетней девчонкой, которая вместо кукол предпочитала головоломки. Щёки залил обжигающий румянец.

– Пока тебя не было, Леся, между прочим, закончила экономический и теперь работает в «ТехНекст» старшим аналитиком, – не без гордости произнёс отец, тут же меняя тон.

Я неловко переступила с ноги на ногу, чувствуя, как жар всё дальше растекается по телу. Экономический факультет я действительно закончила. Экстерном, кое-как, с тройками – лишь бы только корочка была, а вот из «ТехНекст» меня уволили. Точнее я сама ушла, потому что была там стажёром на символическом окладе, когда в нашей жизни случилась авария. Отцу срочно требовались деньги на операции, которых у нас не было, и перспективная позиция в крупной ИТ-компании накрылась медным тазом. Я пошла работать в «Саванну». Разумеется, отец понятия не имел, откуда у нас такие деньги, и думал, что я очень талантливая и быстро взобралась по карьерной лестнице.

– Я всегда знал, что она далеко пойдёт, – неожиданно сказал Даниил, переводя на меня внимательный взгляд. В его глазах я видела что-то новое, и это странно завораживало. Бархатистый тембр проник под кожу. – Она с детства была слишком умной для своего возраста.

– Вот и я говорю, далеко пойдёт! Эх, жаль Маринка не застала… – Отец шумно выдохнул и осёкся.

– Я наверно за третьей чашкой скажу, – ойкнула я, обратив внимание, что чашек-то теперь не хватает.

– Сиди тут, сам принесу, – внезапно перебил отец и, тяжело опираясь на костыли и медленно переставляя один за другим, побрёл из лоджии прочь.

Когда дверь за ним закрылась, я перевела растерянный взгляд на Даниила. Он смотрел на меня, молча, пристально, так, будто видел меня впервые, и от этого взгляда сердце сжалось и замерло где-то в горле. Я отвела глаза, но ощущение его присутствия стало только острее. Терпкий запах дорогого мужского одеколона заполнил помещение и вскружил голову. Вчера ночью, когда я стояла перед ним в клубе, у меня был шанс коснуться этого мужчины – вытянуть руку и почувствовать тепло его кожи, напряженные мышцы, вдохнуть запах у острого кадыка. Но я убежала. И теперь осознание того, как близко он был, и как я упустила этот момент, прожигало изнутри.

«Ау, Леся, очнись! Ты всё сделала правильно! Это не твой мужчина, он тебе вообще никогда и ничего не обещал», – дала я себе мысленную пощёчину и мгновенно взяла себя в руки.

– Я подслушала ваш разговор, – произнесла я первое, что пришло в голову, чтобы хоть как-то изменить вектор своих мыслей.

Густые светлые брови поднялись на лоб.

– Весь?

– М-м-м… не знаю. Частично, наверное, – я пожала плечами. – Но основное я услышала и хотела попросить тебя… Не мог бы ты быть с отцом помягче? Дело в том, что после аварии ему пришлось пережить не одну операцию, и врачи просили сделать так, чтобы он нервничал как можно меньше. Стрессы ему категорически противопоказаны…

– Да-да, я понимаю, я и не хотел вводить в стресс.

– Тогда зачем приехал?

– Лесь… – Он произнёс моё имя, будто не был уверен, что это действительно я и замолчал.

Глава 5. Голые ноги

Даниил

– Тогда зачем приехал?

Её вопрос ударил, как хлесткая пощечина. Она смотрела, ожидая ответа, и я буквально терялся под этим взглядом. Густые, чуть приподнятые брови, напряженные губы, в широко распахнутых аквамариновых глазах – мягкая просьба и немой укор. От неё исходило тепло, такое нежное, почти домашнее, что я просто не мог вывалить на неё всю правду о том, зачем вернулся.

Как, чёрт возьми, объяснить, что я уехал из Норильска три года назад, потому что буквально бежал от неё? Что, когда она вдруг перестала быть просто маленьким очаровательным Лесёнком, которой я иногда помогал решать её головоломки, мир для меня встал с ног на голову. Она была дочерью моего лучшего друга – ребёнком, пока однажды не стала чем-то гораздо большим, чем я мог себе позволить.

И вот сейчас, глядя на неё, я снова понимал, что ошибся, что бегство не избавило меня от этих чувств. Что три года ничего не изменили.

А ещё я вчера потерял самообладание в вонючем ночном клубе. Приехал по работе, как майор ФСБ, решил ловить местных преступников на наживку, но увидел девушку с лиловыми волосами, которая напомнила её – и пропал.

Сердце забилось за грудиной так, будто все эти годы лежал в коме, а теперь меня завели дефибриллятором. Сознание буквально плыло, отказываясь принять реальность. Вчера вечером я хотел Нимфу до умопомрачения, до жжения в паху, до судорог мышц. Давно со мной такого не было. Позабыв, зачем пришёл в «Саванну», я попытался купить секс со стриптизершей и получил такое фиаско, какое и не снилось майору ФСБ. Нимфа с голубыми глазами и бесподобной фигурой якобы согласилась на сделку, но выпорхнула прочь. Вместо неё пришла какая-то другая женщина. Да, безумно похожая, также одетая и накрашенная, но я идиот, что ли?!

В вечернюю программу произошло то, что изначально я никак не планировал: скандал и почти что драка с управляющим клуба. В последнюю минуту сообразил, что мне ещё нужно провести здесь расследование, а потому я не могу набить морду прянику, который держит меня за придурка и утверждает, что девушка передо мной и есть Нимфа.

И вот я приехал к Димону. К Олесе, конечно же, но не мог я это сказать открыто. Чтобы увидеть её в свете дня и наконец успокоиться. Убедиться, что вчерашняя Нимфа – это не она. Что я просто сошёл с ума от переутомления за последние месяцы. Но вот я стою, и меня нещадно глючит, что та девушка из стрипклуба и Лесёныш – один и тот же человек.

Леся продолжала смотреть на меня своими огромными глазами цвета океана, и я сглотнул, машинально почесав отросшую щетину.

«Тогда зачем приехал?»

– Лесь… – начал я и осёкся.

Ну не говорить же, что вчера чуть не трахнул стриптизёршу, которая напомнила мне её? Нет, это совершенно точно не то, что хотят слышать молодые привлекательные девушки. Да и потом… парень у неё наверняка есть. Её возраста.

От последней мысли я вдруг понял, что страшно злюсь и тут же сказал первое, что пришло в голову, просто чтобы отвлечь себя и дать продышаться.

– Расскажи мне про отца, пожалуйста, и про катастрофу. Что произошло?

– А что тут рассказывать? – Олеся повела плечом, совсем как вчерашняя танцовщица. – Через месяц после того, как мне исполнилось семнадцать лет, мы поехали на машине на юг. Думали с остановками сделать мини-путешествие в Сочи, но на первом же перегоне начался сильный дождь. Трассу как раз начали ремонтировать, и временный дорожный знак опрокинуло ветром… А может его и вовсе никогда там и не было, и так сказал адвокат дорожных служб, чтобы нам не выплачивать компенсацию из госбюджета.

Она обхватила себя тоненькими ручками за талию, ёжась и вспоминая тот ужасный день. У меня зачесались руки подойти к ней, обнять, сказать, что все позади, теперь я рядом. Но я не имел на это права.

– Врачи сказали, что мама умерла мгновенно и не испытывала боли. Мне каким-то чудом повезло, я была на заднем сиденье, легко отделалась сотрясением мозга и парой царапин. А вот отец сидел за рулём. – Её голос стал тише. – Помимо множества операций он ещё очень сильно переживает, считая в случившемся виноватым себя.

«Легко отделалась сотрясением мозга»? Фраза не укладывалась у меня в голове. Я смотрел на это неземное создание, которое запомнилось мне гениальными мозгами и смешливым характером.

Леся так изменилась…

В семнадцать она была красивой – даже слишком, но тогда я воспринимал её как нечто лёгкое, бесхитростное, солнечное. Той детской искренности, конечно, всё равно хватало и сейчас, но с ней пришло что-то новое. Её взгляд стал увереннее, жёстче – как будто она научилась держать под контролем каждую эмоцию, скрывать их за маской. Тот свет, который был в ней раньше, не погас, но теперь он направлен внутрь, она научилась не распыляться, как это делают дети. Как будто три года обернулись для неё по меньшей мере тринадцатью. Такая взрослая.

– В общем, я очень прошу не портить настроение отцу и не вспоминать при нём аварию, потому что это очень сильно его расстраивает и может сказаться на выздоровлении.

Я кивнул, давая понять, что принял к сведению. Олеська переступила с ноги на ногу, я опустил взгляд и осознал, что всё это время она стояла голыми стопами на плитке. Ледяной!

– Лесёныш, ну нельзя же так, простудишься! – воскликнул на автомате и, действуя скорее по старой памяти, чем полностью отдавая себе отчёт, подхватил Леську за талию, усадил на диван и принялся растирать её стопы.

– Даниил Александрович, не надо…

– Ну конечно надо, ты в курсе, что у вас пол без подогрева, а на улице минус десять?

– Я лучше носки надену.

– И носки, и тапки, и чтобы больше босиком не ходила на лоджию.

– Даниил Александрович, ну это неприлично! Ты ещё подыши на них! – возмутилась Леся, пытаясь забрать у меня аккуратные лодыжки с розовым педикюром с белой каемочкой. Меня снова триггернуло, потому что у Нимфы, кажется, тоже ногти на ногах были сделаны под «френч».

«Не сходи с ума, подавляющая часть женщин красит ногти так».

– И подышу, – воскликнул я, чувствуя накативший азарт.

Улыбнувшись её притворному возмущению, я, не раздумывая, склонился ближе и, словно в шутку, подул на её ступни, одновременно согревая их дыханием. Вначале тёр пятки, а затем провёл пальцем по своду ступни, начиная от основания пальцев и спускаясь вниз, вдоль мягкой линии. Леся засмеялась, дёрнула ногой, но не убрала её. Она была уверена, что я остановлюсь. Но я продолжал, с каждым разом медленней и более нежно проводя ладонями по её ступням, чуть сильнее дыша на них, чувствуя тягучее желание в паху. Хотелось послать всё к чёртовой матери и взять от Олеси то, что так и не вышло с Нимфой. Одна эта мысль превращала кровь в жилах в лаву.

Щёки Олеси покраснели, губы приоткрылись и смущённое «ох» заставляло моё сердце биться быстрее, чем хотелось бы. «Даня, ты похотливый козёл, который пускает слюни на единственную дочь лучшего друга», – укорила совесть, но увы, я ничего не смог с собой поделать.

И вместо того, чтобы перевести всё в шутку, я спросил:

– А помнишь, однажды, когда мы с твоим отцом жарили шашлыки во дворе после чемпионата по футболу, ты принесла мне венок из одуванчиков.

Олеся смутилась ещё больше, опустила взгляд, но стопы из моих рук вырывать не стала.

– Помню.

– А помнишь, что ты сказала при этом?

– Да ерунда там какая-нибудь детская была… – неуверенно произнесла она, но так как её щёки покраснели, я сделал вывод, что и слова она тоже прекрасно помнит.

– Ты сказала, что надеваешь на меня венец безбрачия, чтобы вырасти и самой, цитирую, «выйти замуж за любимого дядю Даню».

– Да это просто мама говорила, что её подруги не выходят замуж, потому что на них венец безбрачия… Сколько мне тогда было лет? Восемь? Десять?

– Двенадцать.

***

Олеся

Я замерла, глядя в его глаза, и ощутила, как всё вокруг вдруг перестало существовать. Только этот взгляд – глубокий, изучающий, будто он пытался понять, что у меня на душе. Сердце билось так часто, что мне казалось, оно заглушает даже старинные тикающие часы с кукушкой у серванта. Неужели Даниил не понимает, как на меня действует? Что это согревание стоп… неуместно как-то! И этот неожиданный поворот в разговоре, его голос, пропитанный чем-то, что я не могла уловить, его близость и мужской аромат – всё это сбивало с толку.

Двенадцать лет.

Я действительно сказала это? Господи, какая глупость.

– Я… я точно не помню, – пробормотала я, хотя, конечно, помнила тот день очень хорошо. И тёплый смех Даниила, и отцовское возмущение «Леся, брысь отсюда, лучше делом займись, салат постругай», и то, что Даниил всё-таки надел на себя венок со словами: «Ну если даже твоя дочь считает, что у меня нет шансов жениться в ближайшие годы, то похожу в венке».

Я невольно облизнула пересохшие губы и, кажется, ещё сильнее покраснела. Даниил всё ещё держал меня за лодыжку, чуть касаясь пальцами, и этот контакт сводил с ума. Я чувствовала, что не могу дышать, что всё это… неправильно.

Он же видит во мне ребёнка? Видит. И наверняка смеётся про себя, вспоминая мои глупости.

Его глаза лучились смехом, заботой и чем-то, что у меня не получалось распознать. Снисходительность? Да нет, не похоже…

В этот момент дверь на лоджию резко открылась.

– Я принёс чашку. Лесь, просил же на верхние полки не ставить посуду… – Голос отца мгновенно смолк.

Он смотрел, сузив глаза. В этом взгляде было что-то, от чего захотелось провалиться под землю. Я быстро отдёрнула ноги с колен Даниила и поднялась с дивана.

– Да, пап, прости, я забыла, – забрала чашку и поспешно поставила её на стол. Пол всё ещё жёг ноги холодом, и я дала себе слово, что надену тапочки, как только найду их.

Даниил же, напротив, поднялся очень медленно, демонстративно поправил рукава водолазки, а затем посмотрел на роскошные часы и внезапно покачал головой.

– Чёрт, совсем забыл! Димон, прости, пожалуйста, но завтракать я не останусь. Я прилетел сюда не просто так, у меня дела есть.

– У тебя всегда работа была на первом плане, – отец сухо кивнул, а Даниил улыбнулся.

– Ну, кому-то говорят, везёт с карьерой, кому-то с семьей. Я пойду… ах да, – Он обвел взглядом лоджию, ненадолго задержавшись взглядом на костылях. – Дим, не пойми превратно, но Леся сказала, что ты пережил множество операций…

– Да, и что? – отец с вызовом выпрямился, задирая подбородок.

– Я хотел предложить тебе денег. Ты ведь мне всегда был как брат. Хочешь подарю, хочешь в рассрочку. Я даже представить себе не могу, каково это оказаться в одночасье без заработка. Ты раньше ведь работал тренером…

Я затаила дыхание, с изумлением обернувшись на Даниила. Деньги нам были нужны, ох как нужны! Один долг за последний папин имплант составлял ещё более трёхсот тысяч рублей, а впереди ещё одна операция… На миг я представила, что этот мужчина закроет все наши проблемы, и вместо ночного клуба я смогу устроиться на нормальную работу в ИТ компанию…

– Ты за кого меня держишь, Даня?! – Внезапно лицо отца исказилось гневом. – Я не попрошайка какой-нибудь. Думаешь, можно вот так легко можно забыть обо мне на три года, заявиться обратно как ни в чём не бывало и швырнуть деньги в лицо?!

– Дим, я не это имел в виду, – Даниил поднял руки в примиряющем жесте. – Я просто хочу помочь. Это не о том, чтобы что-то бросить тебе… Это о том, чтобы исправить то, что я не сделал раньше.

– Исправить? Исправить?! – Отец горько рассмеялся, и этот смех прозвучал тяжелее любых слов. – Деньгами? Ты что, думаешь, мы тут с Олеськой сидели и считали, когда ты вернёшься с пачкой купюр, чтобы нас выручить? Нет, Даня, так не работает. Мне нужен был друг три года назад, а сейчас никто не нужен. Леся у меня прекрасно зарабатывает, будущий заместитель начальника департамента информационных технологий. Мы сами справимся.

– Ясно. Что ж… до свидания.

– Иди уже давай.

– Лесь, закроешь за мной? – это уже Даниил бросил мне.

– Да, конечно, – ответила я, чувствуя горькую растерянность. Жаль, что папа не согласился на деньги. Эх, рано я обрадовалась…

Мы молча прошли в прихожую, и Даниил накинул элегантное кашемировое пальто поверх водолазки. Этот простой жест сделал его ещё более собранным и каким-то неприступным. Идеально скроенное пальто подчёркивало широкие плечи, а высокий ворот пальто скрывал шею, которую я так внимательно разглядывала несколько минут назад.

Даниил задумчиво хмурился, но при этом выглядел как мужчина, который привык с лёгкостью справляться с любыми проблемами. Это чувствовалось в его уверенных движениях, в том, как он держал спину, в плотно сжатых губах. И это сводило меня с ума. Уходя, он словно уносил с собой эту уверенность, этот образ мужчины, способного решить всё, чего мне так не хватало в нашей с отцом жизни. Внезапно я почувствовала острую горечь.

Друг отца обернулся ко мне на пороге.

– Береги себя, Лесь, – сказал он тихо.

– Разумеется, Даниил Александрович.

– Ох, Лесь, – он поморщился. – Давай уже без этого официоза.

– А как мне тебя называть? – Я удивлённо моргнула. Ну не «любимым же дядей Даней» в конце концов…

Оказывается, последнюю мысль я произнесла вслух. Поняла это только тогда, когда Даниил усмехнулся, а уголки его губ слегка приподнялись в лукавой улыбке.

– От «любимого» я бы точно не отказался, – сказал он, и его голос стал чуть ниже, теплее, – но давай остановимся просто на Дане. А то, когда ты произносишь моё отчество, мне кажется, что я древний. Ещё чуть-чуть – и из меня пыль посыпется. Надеюсь, это не так.

Пыль? Он?! Я смотрела на него, чувствуя, как у меня внутри всё перекручивается от волнения. Самый шикарный мужчина, которого я когда-либо видела. Этот разворот плеч, крепкий торс, который не снился и половине моих ровесников, лёгкая щетина, которая ему безумно идёт, и утончённый вкус в одежде. Даже несколько седых волосков в его короткой светлой стрижке, которые я только сейчас заметила, казались не признаком возраста, а чем-то, что делало его ещё более мужественным, каким-то… идеальным.

– Что ты, Даниил! Какая пыль? – выпалила я слишком быстро. – Ты прекрасно выглядишь, и для своего возраста… то есть вообще великолепно. Я уверена, что множество женщин со мной согласится.

Мои слова, кажется, звучали нормально, пока я не поняла, как глубоко себя зарыла. В эту самую секунду. Я почувствовала, как кровь приливает к щекам, и резко замолчала, кусая губу и проклиная себя за это несчастное «для своего возраста».

Даниил запрокинул голову и рассмеялся. Звонко, весело, без всякой насмешки, но мне всё равно хотелось провалиться под землю.

– Во-первых, не Даниил, а всё же Даня. Во-вторых, тапочки.

– Что?

– Надень тапочки, – он стрельнул глазами в полку для обуви. – Или я подумаю, что ты переступаешь с ноги на ноги потому, что вновь хочешь оказаться у меня на коленях.

Я спохватилась и тут же схватила пресловутые тапки. Щёки при этом горели.

– В-третьих, – продолжил он, когда я обулась. – Дай мне свой номер и номер отца, пожалуйста. Так вышло, что, когда я три года назад уезжал, у меня украли телефон и я потерял все-все контакты.

– О-о-о… – пробормотала я и дала, все что от меня требовалось.

На этом Даниил попрощался и вышел прочь, а я, отчего-то расстроенная, побрела на лоджию, стараясь не думать, почему мне так тяжело от того, что он ушёл. В груди щемило. «Ты ведь мне всегда был как брат», – крутились в голове слова лучшего друга отца. Действительно, с чего я взяла, что там на диване Даниил не просто так вспомнил историю с венком и смотрит на меня как-то по-особенному?

«Совсем, ты, Леська, с ума сходишь. Не о том думаешь…»

Глава 6. Ссора с отцом

Олеся

Отец сидел за столом, за которым мы обычно завтракали. Его взгляд был таким строгим, что я невольно почувствовала себя провинившейся. Костыли стояли рядом, как немой упрёк, как символ того, через что ему пришлось пройти. На столе лежали тарелки с остывшими блинчиками, которые я утром готовила с таким старанием, будто хотела склеить нашу жизнь, которая уже давно перестала быть нормальной. Ощущение тепла, которое я ещё минуту назад испытывала, общаясь с Даниилом, мгновенно сменилось тревогой.

– Садись, – его голос был холодным, резким, как зимний ветер.

Я медленно опустилась на стул, стараясь избежать его взгляда, но отец не собирался молчать.

– Хочешь объяснить, что это было? – начал он, слегка прищурив глаза.

– О чём ты? – попыталась я уйти от темы, но лицо отца напряглось.

Черт. Это была плохая идея.

– Ты прекрасно знаешь, о чём я, – резко сказал отец, ударив ладонью по столу. – Я зашёл и увидел, как этот… Даниил держит твои ноги у себя на коленях! Ты хоть понимаешь, что это ненормально?

Я почувствовала, как в груди всё сжимается. Справедливости ради стоит отметить, что в свои двадцать я так и не встречалась ещё ни с одним парнем, а потому то, за чем застал нам отец, выглядело в высшей степени интимно и… в общем-то таковым действительно являлось для меня. До семнадцати лет я была по уши влюблена в «дядю Даню», а после авария началась новая жизнь с постоянным стрессом и проблемами вида «откуда достать деньги». Когда я вдруг стала отвечать за всё, личная жизнь оказалась чем-то недостижимым.

– Пап, он просто согревал меня. Ничего не было, – пробормотала я, чувствуя, как голос дрожит. – Он же и в детстве так делал, когда я ходила босиком.

– Согрева-а-ал?! – его голос почти сорвался на крик. – Олесь, ты хоть понимаешь, что это ненормально? Во-первых, тебе не двенадцать лет, чтобы он так делал, а во-вторых, Даниил не для тебя! Он взрослый мужик, а ты… Ты ребёнок! У тебя впереди карьера, жизнь, а не вот это всё!

– Ребёнок? – я почувствовала, как внутри закипает злость. – Пап, мне скоро двадцать один исполнится, если ты не заметил.

– А он старше тебя на двадцать лет, Олесь! Это не просто возраст, это целая жизнь. Неужели ты не понимаешь?!

Увы, понимала. Но чувство противоречия взметнулось в душе с огромной силой. В конце концов, я зарабатываю деньги, покупаю еду, готовлю, убираю, стираю, оплачиваю счета, вкалываю как проклятая и фактически содержу нас обоих… Неужели я не имею права выбирать, что и с кем делать?! Я не собиралась развивать ссору и тем более не претендовала на какие бы то ни было отношения с Даниилом, но острое ощущение несправедливости захлестнуло с головой.

– Пап, это неважно. Пожалуйста, не лезь в мою личную жизнь.

– Что-о-о? – Отец возмущённо взмахнул рукой. – Личную жизнь, говоришь? Ну давай, раз личная, то рассказывай, как ты её планируешь строить дальше. Я же твой отец, имею право знать. Думаешь, если вы начнёте встречаться, то он возьмёт тебя с собой в Москву? Бросишь здесь меня и свою карьеру ради этого бабника?!

– Пап!

– Что «пап»? Что?! Ты думаешь, что для Даниила что-то значишь? Да сколько я его всю жизнь знаю, этот ловелас каждый месяц девушек менял на новых ещё будучи студентом, а уж сколько девок пердолил…

– Отец! Не смей так говорить! Он в конце концов твой друг!

– Вот именно, Лесь, бывший друг. Я слишком хорошо его знаю! А как мне понадобилась реальная помощь, он даже на связь не вышел…

– Он сказал, что у него тогда как раз телефон украли. Он что, должен был мысли научиться читать? – Я всплеснула руками. Ну как можно перекладывать на другого человека обиду за свои проблемы? Кто из нас ещё ребёнок? И закончила чуть тише: – Ко всему он же сказал, что не знал обо всей этой ситуации с мамой, тобой и мной.

– Да? Об этом я как-то не думал. – Отец недовольно пожевал губу. – Но тем не менее, я запрещаю тебе с ним встречаться, поняла? Даниил в Норильске не останется, его работа там, в столице. Ко всему какая-то секретная, судя по тому, как мало он о ней рассказывает. Проведёт здесь через неделю-другую и уедет, как всегда. Я не хочу, чтобы тобой воспользовались как очередной дешёвкой.

Слова ударили больно. Я знала, что отец злится за ту картину, которую застал, но такого от него я не ожидала. Я понятия не имела, какой Даниил с женщинами, но мне не верилось, что он именно тот бабник, каким в красках рисовал его отец.

– Ты не имеешь права так говорить о нём, – бросила я, чувствуя, как голос дрожит от сдерживаемой обиды. – Ты не знаешь, какой он сейчас. Ты не видел его три года, и понятия не имеешь, как он изменился. Ты его даже выслушать не хотел, когда я зашла с подносом с блинчиками. Наверняка бы он тебе и про телефон рассказал, и про работу.

– И не хочу знать! – выкрикнул он, снова ударив ладонью по столу. – Мне плевать, изменился он или нет. Я знаю одно: он всегда был падок на женщин. Всегда. Ты думаешь, что он будет с тобой? Ты правда настолько наивна?

– Вообще даже в мыслях такого не предполагала, но не в этом же дело! К тебе впервые за столько лет после твой аварии пришёл друг в гости, а ты на него наорал и фактически выставил прочь. Ты в последнее время ведёшь себя неадекватно. Тебе надо общаться, надо разговаривать, надо делать упражнения, но по моим ощущениям, ты делаешь всё, чтобы не выздороветь! Твой эспандер я сегодня нашла в пыли на кухне.

– То, что я делаю со своей жизнью, тебя не касается. Ты моя дочь, а не наоборот, – Голос отца стал ниже, твёрже, и от этого его слова звучали ещё больнее. – А касательно Даниила я всё сказал: я не позволю тебе разрушить свою жизнь из-за него. У тебя здесь карьера.

– Отлично! – воскликнула я, с трудом сдерживая слёзы. – Тогда я сейчас же пойду заниматься работой.

Я резко развернулась и вышла из лоджии, хлопнув дверью так, что задребезжали стёкла. Злость, обида, отчаяние – всё смешалось в горькую, вязкую смесь, от которая душила меня. Отец смотрел на меня и видел ребёнка, видел ту девочку, которая должна была слушаться и молчать, принимать его решения за истину. Но я давно перестала быть маленькой. Я взрослый человек. И, как бы он ни старался, он не сможет контролировать мою жизнь.

А больше всего душила несправедливость. Всё, что я делала – каждый мой шаг, каждую минуту, каждую ночь – всё было ради него. Ради того, чтобы он смог жить, чтобы его сердце выдержало. Я работала в ночном клубе, крутила задницей перед мужиками, выслушивала сальные шуточки и терпела жгучую мышечную боль, возвращаясь домой под утро, только чтобы заплатить за долги, за лекарства, за его операции. И что я получала в ответ?

«У вашего отца слабое сердце, он может не пережить очередного стресса», – звучал голос доктора в голове. Эта фраза преследовала меня годами, словно приговор. Я знала, что не могу ему ничего рассказать. Не могла бы выдержать, если бы он узнал правду и это его убило. Но как долго я смогу ещё это выдерживать сама?

Горькие слёзы подступили к глазам и обожгли переносицу, но я не могла себе разрешить лечь на кровать и разреветься в подушку. Некогда было плакать. Я чувствовала себя на грани – с одной стороны, хотелось вырваться, жить свою жизнь, но с другой, я знала, что не могу оставить отца. Не могу из-за его здоровья, из-за того, кроме меня у него никого нет. Но при этом… я устала.

И всё-таки, разве он не мог хотя бы попробовать быть счастливым? Даниил приехал к нему, его друг, которого он не видел три года. И что? Вместо того чтобы принять это как шанс, отец тут же начал копаться в обидах, предъявлять претензии, как ребёнок, который дуется на давно забытые игрушки. Даниил мог бы его порадовать, напомнить ему о том, что жизнь – это не только боль и потери. Но он сразу воспринял его в штыки. Словно врага. Словно я – враг.

Я опустилась на край кровати, не зная, как справиться с этим ощущением. Оно было как стена – высокая, холодная, без единой трещины, через которую можно было бы пролезть. Я устала. Устала от того, что каждый мой шаг оценивается. Устала от того, что каждая моя эмоция подавляется. Я устала от роли идеальной дочери.

Глава 7. Старпёр

Даниил

Следующий день прошёл за работой. Я рыл носом информацию на владельца «Саванны», а также на всех его сотрудников, чьи имена числились в открытых базах данных. Весь день я вытаскивал из системы очередные транзакции, пытаясь сложить из этого хаоса ясную картину. Изначально в родные края направил меня полковник с невероятно точной формулировкой:

– Майор Орлов, слушай, смотайся по-быстрому в Норильск, а? Проверь клубешник вот по этому адресу. У меня по нему запрос есть.

– Конечно, товарищ Громов. Можно посмотреть официальные документы? С чем ехать? Это постановление суда или оперативно-розыскное мероприятие и мне стоит взять с собой сотрудников МВД? – тут же отозвался я.

– Да не-е-е… Какое постановление, – начальство махнуло рукой и поморщилось. – Считай поручение на проверку по хм-м-м… личной просьбе. Васильич, ну депутат мой знакомый по тому округу, ну очень просил помочь с этой странной «Саванной». Говорит, дело нечисто, пошли кого потолковей, на месте ребята разберутся что к чему.

– По личной просьбе? – я прищурился. Уж очень я не любил, когда работу смешивали с личным.

– Честно говоря, он ещё в том месяце просил разобраться, а я что Крылов сейчас в отпуске, Руднев на деле о похищении той девочки… – Полковник Громов неловко почесал затылок. – А дело в «Саванне», как настаивает Васильич, тонкое. Говорит, нужен кто-то посмекалистей. Какие-то взятки там в клубе, финансовые махинации… У него выборы вот-вот на носу, он сам ассоциироваться с грязью не хочет, ты же знаешь прессу. Им бы только из мухи слона раздуть. Вот Васильич и кинул запрос мне по старой дружбе. У них, говорит, в подразделении ФСБ Красноярского края никого толкового нет. Ты бы смотался, родственников увидел может каких, друзей… Служебное задание я тебе оформлю, командировочные получишь.