Я не испугался. Вообще. Это странно – потеряться, оказаться в городе, где ты никого не знаешь, и не испугаться. Но мне будто было всё равно. Внутри уже что-то умерло, и осталась пустота. Даже стало спокойно. Улицы были широкие, но без машин. Лужи были, но дождя не было. Фонари горели, хотя было светло.
Я шёл, не думая, куда. Просто шёл.
Сначала я подумал, что это всё-таки мой город – только во сне или в бреду. Но потом я увидел надписи на стенах. Они были на русском, но слова были… странные. Как будто кто-то пытался писать цитаты из книг, которых не существует:
«Ты можешь быть живым, и всё равно – не здесь». «Пока ты не вспомнишь, зачем ты пришёл, ты не уйдёшь». «Время – это не часы. Время – это память».
Я остановился у одной такой стены и долго смотрел на надпись. Ветер тронул мой капюшон, и мне показалось, что я слышу чей-то голос. Очень тихий, почти как шёпот. Он не звал, он не пугал – просто был. Как будто город сам что-то говорил.
Мой дедушка умер три недели назад.
Он был единственным человеком, с которым я мог говорить как с собой. Он не учил, не настаивал – просто слушал. Иногда молча. Иногда со старой шуткой или неожиданным советом. Когда он ушёл, я чувствовал, что внутри будто что-то оборвалось – не со звуком, а с тишиной. Я не плакал тогда. Не знал, как. Просто замер.
Я не пошёл на похороны. Сказал, что не могу – и никто не стал спорить. Наверное, поняли. Наверное, нет. Но в тот день, когда я оказался в этом странном городе, я знал: это как-то связано с ним.
Я зашёл в подъезд одного из домов. Дверь была не заперта. Внутри было чисто, но старо. Почтовые ящики были закрыты, на лестнице лежала одна варежка – детская, с медведем. Я поднялся на второй этаж, и дверь с номером 4 стояла чуть приоткрытой. Не знаю зачем – но я толкнул её.