Читать онлайн Книга Теней

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ОТ АВТОРА: СЕРЬЕЗНО И БЕЗ ПРИКРАС

Стойте!

Прежде чем вы перевернете эту страницу или начнете читать "Книгу Теней", я обязан сказать вам правду – ту самую, неудобную и режущую правду, которой пропитана каждая строчка этого текста.

Эта книга – не для вас, если:

1. Вы ищете развлечения или легкий испуг. Это не "страшилка" у костра. Это не остросюжетный триллер с хэппи-эндом. Это – погружение в бездну. Медленное, необратимое, без спасительного люка.

2. Психологическое и физическое насилие в отношениях – триггер для вас. Я не просто "упоминаю" его. Я исследую его механизм с почти хирургической точностью: от первой психологической манипуляции до финального, сокрушающего удара. Я показываю, как ломают человека изнутри. Без прикрас. Без смягчений. Это может быть мучительно узнаваемо и травматично.

3. Тема суицида вызывает у вас сильный дискомфорт или является триггером. Финал книги не просто "печальный" или "трагичный". Он – документально подробный, мрачный и безнадежный. Я не романтизирую уход. Я показываю его как акт абсолютного распада и торжества тьмы, во всех его физиологических и психологических аспектах. Это тяжело. Это шокирует. Это может оставить шрам.

4. Вы не готовы к атмосфере абсолютной безысходности и клаустрофобии. Здесь нет лучей света. Нет спасителей. Нет катарсиса. Нет надежды. Тон – это давящий, ледяной гнет, который усиливается с каждой главой. Это сознательный выбор, чтобы передать экзистенциальную ловушку героини. Если вы чувствительны к таким состояниям, это чтение может быть эмоционально опустошающим.

5. Вам сложно переносить изображение сверхъестественного зла в его самой отвратительной, нечеловеческой форме. Бесы здесь – не готический антураж. Они – воплощение метафизического зла, питающегося страданием. Их описание намеренно отталкивающее, их действия – кощунственные. Их торжество в финале – полное и безоговорочное. Это может вызвать не просто страх, а глубокий, почти первобытный ужас и отвращение.

Я не пишу это для красного словца или чтобы "заманить".

Я пишу это потому, что несу ответственность.

"Книга Теней" задумана как жесткое, беспощадное зеркало, отражающее самые темные углы человеческого опыта: созависимость, разрушительность токсичных отношений, бездну отчаяния и абсолютное торжество зла (как человеческого, так и потустороннего). Это – литературный опыт на грани, попытка донести чудовищную цену молчания, равнодушия и внутренних демонов.

Но этот опыт может быть опасен для неподготовленной или уязвимой психики.

Если вы сомневаетесь, если у вас в жизни был тяжелый опыт, если вы сейчас переживаете трудный период, если темы насилия или суицида для вас лично болезненны – ПРОЙДИТЕ МИМО. Закройте книгу. Выберите другой путь. Ваше душевное благополучие неизмеримо важнее.

Эта книга не развлекает. Она ранит. Она пугает до глубины души. Она оставляет послевкусие пепла и холода.

Я предупредил вас абсолютно серьезно и без прикрас.

Выбор – за вами.

-–

Если вы или кто-то из ваших близких переживает кризис, связанный с насилием или мыслями о самоубийстве, ПОЖАЛУЙСТА, ОБРАТИТЕСЬ ЗА ПОМОЩЬЮ:

Глава 1: Очарование Тьмы (Искра)

Холод просачивался сквозь тонкие стены бара «Гараж», несмотря на плотную толпу и липкий жар человеческих тел. Ноябрьский ветер выл на улице, швыряя в запотевшие окна горсти мокрого снега, превращавшегося в грязные потеки. Внутри же царила влажная, шумная духота, пропитанная запахом дешевого пива, пережаренного масла и парфюма с оттенком отчаяния. Музыка – какой-то безымянный техно-ритм – била в барабанные перепонки, не мелодией, а тупой, навязчивой пульсацией, заглушавшей попытки мыслить.

Алиса сидела на высоком барном стуле, спиной к стене, пытаясь раствориться в кирпичной кладке. Ее пальцы бесцельно водили по конденсату на бокале с почти не тронутым коктейлем «Космополитен». Слишком сладко. Слишком розово. Фальшиво. Как и все вокруг. Она ощущала себя невидимкой, прозрачным призраком, затерянным в какофонии чужих жизней, чужих смехов, чужих прикосновений. Ее черное платье, когда-то казавшееся ей элегантным, теперь висело мешком, а крошечное пятнышко от соуса на рукаве, замеченное уже здесь, стало символом вселенской неуклюжести. Она пришла сюда, поддавшись дурацкому порыву – «выйти из зоны комфорта», «возможно, с кем-то познакомиться». Теперь же только и хотела, чтобы земля разверзлась и поглотила ее вместе с этим липким адом.

Ее взгляд скользил по лицам: разгоряченные, потные, кричащие что-то друг другу через грохот. Парни с налитыми кровью глазами, девушки в слишком коротких платьях, смеющиеся слишком громко. Ни одна искра интереса. Только усталость и глухое чувство чужеродности. Она поймала свое отражение в зеркале за стойкой: бледное лицо, слишком большие, темные глаза под слоем неудачно наложенной туши, сжатые губы. «Призрак», – подумала она с горечью. «Неудавшийся поэт. Несостоявшийся художник. Профессиональная невидимка».

Именно в этот момент он вошел.

Дверь распахнулась с резким скрипом, впуская порыв ледяного ветра и клубы пара. Он не просто зашел – он вошел, как будто сцена была его, а толпа – всего лишь статисты. Шум на мгновение стих, несколько пар глаз невольно устремились к нему. Он не был невероятно красив в классическом смысле. Высокий, подтянутый, в черной водолазке, облегающей сильные плечи, и таких же черных, идеально сидящих джинсах. Темные, почти черные волосы, коротко стриженные. Но дело было не в чертах лица, а в ауре. В том, как он нес себя – с абсолютной, хищной уверенностью. В его взгляде. Он медленно обвел бар пронзительными, холодно-серыми глазами, будто сканером, оценивая обстановку, вычисляя слабые звенья. В них не было ни веселья, ни ожидания – лишь спокойный, безразличный анализ. Опасность. Она исходила от него волнами, почти осязаемыми, как запах озона перед грозой.

Алиса почувствовала, как сжимается желудок. Инстинктивно она отодвинулась глубже в тень, к стене, желая стать еще незаметнее. Не смотри сюда. Не смотри сюда. Но его взгляд, скользя по барабану, на миг задержался на ней. Не на ее платье, не на фигуре – прямо в глаза. Алиса замерла. Казалось, он увидел не ее лицо, а что-то за ним. Что-то глубоко внутри. Ее одиночество, ее уязвимость, ее жажду – все это, как открытая книга, предстало перед этим ледяным взором. Она почувствовала себя голой, раздетой догола на этом людном, шумном перекрестке.

Он не отвел взгляда. Уголки его губ дрогнули в едва уловимом подобии улыбки – не теплой, а скорее заинтересованной, как у ученого, нашедшего необычный экземпляр. Алиса невольно опустила глаза, чувствуя, как жар поднимается к щекам. Когда она осмелилась снова поднять взгляд, он уже шел к стойке, плавно рассекая толпу. Люди невольно расступались перед ним.

Он заказал виски, один, без льда. Бармен, обычно развязный, услужливо засуетился. Он стоял боком к ней, опершись локтем о стойку, наблюдая за хаосом бара. Алиса украдкой изучала его профиль: резкую линию скулы, сильную челюсть, тонкий шрам, белесую ниточку над бровью. Его руки, лежащие на стойке, были большими, с длинными пальцами и выступающими суставами. Руки, которые могли бы и удушить, и нежно коснуться. Эта мысль заставила ее вздрогнуть.

И вдруг он повернул голову. Снова этот пронзительный взгляд, направленный прямо на нее.

– Скучно? – спросил он. Голос был низким, бархатистым, с легкой хрипотцой, как будто от долгого молчания или слишком многих сигарет. Он перекрывал грохот музыки без повышения тона.

Алиса растерялась. Она не ожидала прямого обращения. Ее язык будто прилип к небу.

– Я… – она сглотнула. – Просто наблюдаю.

– Наблюдаешь за зверинцем? – Он слегка наклонил голову, его серые глаза искрились холодным аметистовым отблеском в тусклом свете. – Или ищешь что-то конкретное?

– Нет, я… – Алиса запнулась, чувствуя себя глупо. – Просто… вышла.

– «Просто вышла», – повторил он, и в его интонации прозвучала легкая насмешка, но не злая. Скорее… заинтригованная. Он сделал глоток виски, не сводя с нее глаз. – Ты здесь как белая ворона, знаешь? Не в плохом смысле. Ты… не сливаешься с грязью.

Алиса почувствовала странный толчок в груди. Замечает. Он замечает. Не как объект, а как что-то… иное. Ее сердце забилось чаще.

– Грязи здесь хватает, – пробормотала она, пытаясь парировать, но голос звучал слабо.

Он усмехнулся – коротко, беззвучно. Звук был похож на скрежет камня.

– Правда. Но ты выделяешься. В глазах что-то есть… Глубина. Не пустота, как у этих. – Он кивнул в сторону галдящей толпы. – Ты не такая, как все.

Слова ударили в самое сердце. «Ты не такая, как все». Сколько раз она мечтала услышать это? Сколько раз писала в своих жалких стихах о том, что кто-то увидит в ней эту самую «инаковость», глубину, которую никто не замечал? Даже ее собственная семья видела лишь тихую, странную девчонку с нелепыми мечтами. А этот незнакомец, этот опасный, харизматичный мужчина, увидел это с первого взгляда. Ложь? Возможно. Но она звучала как самая сладкая, самая желанная правда на свете. Как глоток воды в пустыне ее одиночества.

– А ты? – спросила она, пытаясь собраться. – Ты здесь ищешь что-то конкретное? Или просто оцениваешь «зверинец»?

Его брови чуть приподнялись. Взгляд стал еще более пристальным, оценивающим. Казалось, он взвешивал ее ответ, ее смелость.

– Иногда в зверинце можно найти настоящего зверя, – сказал он тихо, но так, что каждое слово резало сквозь шум. – Или жемчужину в навозной куче. А ты кто? Зверь? Или жертва?

Вопрос повис в воздухе, острый, как лезвие. Алиса замерла. Что он имел в виду? Игру? Провокацию? Или он действительно видел в ней… что-то? Ее инстинкты кричали об опасности, но жажда быть замеченной, понятой, была сильнее. Сильнее страха.

Именно в этот момент Алиса заметила их. Тени. За его спиной, в углу, где свет от неоновой вывески бара гас, поглощенный старой кирпичной кладкой. Там, где должна была быть просто глубокая тень, что-то шевельнулось. Не физически, а как будто сама тьма сгустилась, обрела плотность. Краем глаза она уловила движение – плавное, змеиное, слишком длинное для человеческого силуэта. И ей почудился шепот. Не слова, а сухой, шелестящий звук, похожий на трение хитиновых крыльев насекомых друг о друга. Он сливался с общим гулом бара, но для Алисы прозвучал отчетливо, прямо за его ухом.

Она моргнула, и тень снова стала просто тенью. Напряжение? Усталость? Игра света? Но холодок пробежал по ее спине.

– Я… не знаю, – честно ответила Алиса на его вопрос, отводя взгляд от угла. – Наверное, еще не решила.

Он наблюдал за ней, за ее реакцией, за мимолетным испугом. В его глазах мелькнуло что-то похожее на удовлетворение.

– Интересно, – протянул он. – Большинство сразу отвечает. Самоуверенно. Глупо. Ты… осторожна. Это хорошо. Выживаешь дольше.

Он допил виски одним движением, поставил пустой стакан на стойку. Движение было резким, решительным.

– Макс, – представился он, наконец. Не протягивая руки. Просто констатация факта.

– Алиса, – прошептала она, чувствуя, как ее имя на его языке звучит странно интимно.

– Алиса, – повторил он, как бы пробуя на вкус. – Подходящее имя. Для девушки, которая попала в Страну Чудес, но явно не ожидала встретить здесь Безумного Шляпника. Или Чеширского Кота с клыками.

Он наклонился чуть ближе. Алиса почувствовала легкий запах его кожи – что-то холодное, как морозный воздух, с едва уловимыми нотами дорогого мыла и табака. И чего-то еще… Металлического? Озона? Этот запах смешался с запахом бара и ударил ей в голову, вызывая странное головокружение.

– Мне пора, – сказал он неожиданно. – Но… Страна Чудес еще не закрылась. – Он вытащил из кармана джинсов не визитку, а простой, слегка помятый клочок бумаги. На нем одним быстрым росчерком пера был написан номер телефона. Он положил его на стойку перед ее недопитым коктейлем. – Если решишься узнать, кто здесь Шляпник, а кто Кот… И кто из них опаснее. Решай сама.

Он выпрямился, его взгляд скользнул по ее лицу в последний раз – оценивающе, властно, с обещанием чего-то неизведанного. Или чего-то ужасного. Алиса не смогла оторвать глаз от этого взгляда. Потом он развернулся и пошел к выходу так же плавно и неуклонно, как вошел. Толпа снова расступилась.

Алиса сидела, ошеломленная, глядя на клочок бумаги с номером. Он лежал на влажной стойке, рядом с ее бокалом. Простые цифры, написанные синими чернилами, казались порталом в другую реальность. Реальность, где ее заметили. Где с ней говорили не свысока, а… как с равной? Где в ее глазах увидели «глубину». Ложь? Да. Сладкая, опьяняющая ложь. Но после лет невидимости, после ледяного молчания дома, после стихов, которые никто не читал, и рисунков, пылящихся в папке, эта ложь была как наркотик.

Она подняла глаза к тому углу, где ей померещилось движение тени. Там теперь была просто глубокая, неподвижная тьма. Но на секунду ей показалось, что в самой глубине этой тьмы что-то мерцает. Две крошечные точки, как раскаленные угольки, погасли в мгновение ока. Или ей снова почудилось?

Шум бара обрушился на нее с новой силой, теперь казавшийся невыносимо вульгарным и плоским после его ухода. Его присутствие создавало вакуум, который теперь заполнился пошлостью. Алиса взяла бумажку. Бумага была прохладной, почти влажной под пальцами. Она сжала ее в кулаке, чувствуя, как адреналин смешивается с тревогой и тем самым опьяняющим влечением.

Он заметил ее. Он увидел. Он дал шанс. Шанс на что? На спасение от этого одиночества? Или на погружение в еще более глубокую тьму? Инстинкт, древний и мудрый, шептал: «Беги. Сожги эту бумажку. Забудь его лицо». Но жажда – жажда быть замеченной, быть нужной, быть особенной для кого-то такого сильного, такого уверенного – была оглушительно громче. Она была голодна. Голодна до боли. А он предложил пир.

«Ты не такая, как все». Эти слова звенели в ее ушах, заглушая шепот страха и навязчивый звук хитинового шелеста из темного угла. Она спрятала бумажку с номером в маленькую сумочку, рядом с ключами и смятым платком. Движение было решительным. Точка невозврата.

Алиса допила свой слишком сладкий, слишком розовый коктейль до дна. На вкус он был теперь как пепел. Но внутри горел новый огонь – тревожный, опасный, манящий. Очарование Тьмы зажгло свою первую, коварную искру. И Алиса, глупая, одинокая Алиса, уже тянулась к ней, не ведая, что этот огонь не согреет, а сожжет дотла.

Глава 2: Яд в Нектаре (Удушье)

Город за окном такси был размытым пятном света и мокрого асфальта. Алиса прижалась лбом к холодному стеклу, следя за тем, как фонари растягиваются в золотые нити, сливаются и гаснут. В ушах все еще звенело от грохота бара, но теперь этот шум был забит другим – низким, бархатистым голосом Макса, повторяющим ее имя. «Алиса…». И слова, которые сжигали изнутри: «Ты не такая, как все».

Она разжала ладонь. В ней лежал тот самый помятый клочок бумаги. Цифры, написанные синими чернилами, казались теперь не просто номером, а шифром, ключом от потайной двери. Инстинкт, тот самый, что шептал «беги», был заглушен гулким эхом собственного одиночества и опьяняющей новизной его внимания. Он увидел. В этом была невероятная сила, почти магическая.

Прошла неделя. Неделя нервных ожиданий, когда телефон молчал, и Алиса уже готова была поверить, что все было галлюцинацией, порожденной духотой «Гаража» и ее отчаянием. А потом, поздним вечером, когда она сидела над очередным незаконченным наброском (абстрактные, мрачные линии, отражавшие ее настроение), телефон вибрировал. Незнакомый номер. Ее сердце остановилось, а потом забилось так, что казалось, вырвется из груди.

– Алло? – ее голос прозвучал хрипло от волнения.

– Алиса. – Голос Макса. Без приветствий. Без вопросов. Просто констатация факта, как будто они говорили пять минут назад. – Собирайся. Через сорок минут я буду у твоего дома. Парк у фонтанов. Северный вход.

– Сейчас? Но уже поздно… – начала было она, автоматически.

– Поздно? – В его интонации прозвучало легкое, ледяное удивление, как будто она сказала что-то абсурдное. – Ночь только начинается. Или тебе скучно? – Пауза. Алиса почувствовала, как по спине пробежали мурашки. – Сорок минут, Алиса.

Щелчок. Он положил трубку. Ни «до свидания», ни «хорошо?». Просто приказ. И Алиса, к своему собственному ужасу и восхищению, уже металась по комнате, срывая с вешалки первое попавшееся пальто – старое, темно-синее, не слишком нарядное. Что надеть? Он не сказал. Что взять? Кошелек, телефон… Духи? Она опрыскала запястья чем-то цветочным, потом передумала, смахнула запах влажной салфеткой – вдруг ему не понравится? Руки дрожали. Мысли путались. Он приедет. Сейчас. Для нее. Чтобы быть с ней.

Она вышла за десять минут до назначенного срока. Ночь была холодной, ветреной. Фонари бросали на тротуар островки желтого света, за которыми начиналось царство глубоких, зыбких теней. Она стояла, кутаясь в пальто, пытаясь казаться спокойной, но каждый звук – скрип тормозов автобуса, шаги прохожего – заставлял ее вздрагивать. Он приедет. Он приедет ради меня. Эта мысль перевешивала смутную тревогу от его тона.

Черный внедорожник, большой, мощный, как хищный зверь, бесшумно подкатил к тротуару ровно через сорок минут. Окно со стороны пассажира опустилось.

– Садись.

Алиса открыла дверь. Внутри пахло дорогой кожей, холодком и тем же неуловимым озоном, что и от него самого. Макс был за рулем. Он кивнул в ответ на ее робкое «привет», не улыбаясь. Его профиль в свете приборной панели казался высеченным из камня – резким, неумолимым.

– Пристегнись.

Она послушно щелкнула ремень. Машина тронулась с места плавно, но с ощутимой мощью двигателя. Музыки не было. Только тишина, нарушаемая шумом мотора и ветра за стеклами.

– Куда мы едем? – рискнула спросить Алиса, когда они выехали на пустынную ночную трассу, ведущую за город.

– Туда, где тихо. Где не надо кричать, чтобы тебя услышали. – Он бросил на нее быстрый взгляд. – Тебе нравится тишина, Алиса? Или ты боишься того, что можешь услышать в ней?

Вопрос был странным, колющим. Алиса промолчала, глядя на мелькающие за окном черные силуэты деревьев. Тишина в машине действительно была гнетущей. Она наполнялась его присутствием – плотным, давящим. Ей хотелось что-то сказать, спросить, но слова застревали в горле. Он, казалось, не нуждался в разговоре. Он просто вел машину, его внимание полностью сосредоточено на дороге, но Алиса чувствовала, что он видит ее смущение, ее неуверенность. И это забавляло его.

Они свернули на узкую проселочную дорогу, потом въехали в ворота какого-то парка – старинного, заброшенного, с полуразрушенными статуями и заросшими тропинками. Машина остановилась на небольшой площадке перед огромным, пустым каменным бассейном фонтана. Лунный свет, пробиваясь сквозь редкие облака, серебрил мраморные обломки и черную воду, покрытую опавшими листьями. Было красиво. Жутковато. И абсолютно безлюдно.

Макс выключил двигатель. Тишина обрушилась с новой силой – теперь ее нарушал только шелест ветра в голых ветвях да редкое капанье воды с краев бассейна.

– Нравится? – спросил он, выходя из машины.

Алиса последовала за ним. Воздух был ледяным, пробирал до костей.

– Да… необычно. – Она огляделась. – Как вы нашли это место?

– Знаю много необычных мест, – уклончиво ответил он. – Для необычных людей. – Он подошел к краю бассейна, засунул руки в карманы кожаной куртки, которую надел поверх водолазки. – Подойди. Не бойся, не укушу. Пока что.

Шутка? Угроза? Алиса не поняла тона. Она подошла осторожно, остановившись в шаге от него. Он повернулся к ней, его лицо было наполовину в тени.

– Ты сегодня нервная, – констатировал он. – Почему? Я пугаю тебя?

– Нет… – соврала Алиса. – Просто… не ожидала звонка. Так поздно.

– Поздно? – Он усмехнулся, коротко и сухо. – Ты слишком привязана к расписаниям, Алиса. К этим дурацким клеткам, которые люди сами себе строят. Работа с девяти до шести. Ужин в семь. Сон в одиннадцать. – Он сделал шаг к ней. – Скучно. Предсказуемо. Как у всех. А я думал, ты… другая.

Его слова ударили, как пощечина. «Как у всех». После «ты не такая, как все» это звучало как обвинение. Как разочарование.

– Я не… Я просто… – она запнулась.

– Просто привыкла прятаться? – Он был совсем близко теперь. Она чувствовала его тепло, его запах – холодный, озоновый, смешанный с кожей и чем-то еще, диким. – Прятаться за книгами, за своими рисунками… за стеной тишины. Это безопасно, да? Но это не жизнь, Алиса. Это прозябание. Ты же чувствуешь это? Глубину внутри? Тот огонь, который требует выхода?

Он говорил прямо в ее душу, называя вещи, о которых она боялась думать вслух. Огонь? Да, он был. Огонь нереализованности, жажды чего-то большего. И он видел его! Он один видел!

– Да… – прошептала она, глядя ему в глаза. В лунном свете они казались почти белесыми, нечеловеческими.

– Я могу разжечь этот огонь, Алиса, – его голос стал тише, гипнотическим. – Могу показать тебе, что значит быть по-настоящему живой. Не бояться. Чувствовать все – до боли, до крика. Но для этого… – он медленно поднял руку, коснулся кончиками пальцев ее щеки. Прикосновение было неожиданно нежным, но Алиса вздрогнула. – …для этого нужно довериться. Полностью. Отбросить все эти дурацкие страхи и условности. Ты готова?

Его пальцы скользнули по ее скуле, потом вниз, к линии челюсти. Алиса замерла. Его прикосновение обжигало и пугало одновременно. Жажда быть понятой, быть избранной им, боролась с первобытным страхом перед его силой, перед этой пустотой вокруг.

– Я… не знаю, – честно выдохнула она.

Его рука резко убралась. Выражение на его лице сменилось на холодное, почти презрительное.

– «Не знаю». – Он повернулся к бассейну. – Всегда «не знаю». Вечная нерешительность. Это скучно, Алиса. Очень скучно. Я ошибся в тебе?

– Нет! – вырвалось у нее громче, чем она хотела. Паника сжала горло. Он разочаровывается! Он уйдет! И она снова останется одна, в своей серой, безопасной клетке. – Я просто… Я готова. Правда.

Он медленно повернулся. Смотрел на нее оценивающе, как на вещь.

– Докажи.

– Как? – прошептала Алиса.

Внезапно он улыбнулся. Улыбка была обаятельной, ослепительной, но в ней не было тепла. Только вызов.

– Сними пальто.

Алиса замерла. Холодный ветер продувал ее насквозь и без пальто.

– Зачем? Здесь же холодно…

– Сними. – Голос стал жестче. Командным. – Или тебе опять страшно? Опять «не знаешь»? Я же сказал – доверие. Полное. Или ты не умеешь слушаться?

Ее руки дрожали, когда она расстегнула пуговицы и стянула пальто. Осталась в тонком свитере и джинсах. Ветер тут же обжег кожу ледяными иглами.

– Лучше? – спросил он, не скрывая насмешки.

Алиса молча кивнула, стараясь не стучать зубами. Ей было унизительно и страшно.

– Хорошая девочка, – произнес он, и в его тоне прозвучало что-то… собственническое. Он подошел снова, теперь его взгляд скользнул по ее фигуре, оценивающе, без стеснения. – Тебе идет холод. Заставляет кровь бежать быстрее. Чувствовать острее. Правда ведь?

Он снова коснулся ее лица, но теперь его пальцы были грубее. Он наклонился, его губы коснулись ее уха. Шепот был горячим, влажным:

– Ты хочешь меня, Алиса. Я вижу это. Чувствую. Не притворяйся скромницей. Это… скучно.

Он поцеловал ее. Не нежно, а властно, требовательно, почти агрессивно. Его руки схватили ее за талию, прижали к себе так сильно, что у нее перехватило дыхание. Алиса растерялась. Это было не то, чего она ждала. Не романтика, а захват. Но его сила, его уверенность, его запах опьяняли. И когда он отпустил ее губы, она была безвольной, дрожащей, ее разум был затуманен.

– Вот так лучше, – пробормотал он, довольный. Его рука опустилась ниже, резко, почти грубо шлепнув ее по бедру. Шлепок был неожиданным, звонким в ночной тишине. Больно. Унизительно.