Читать онлайн Дорога к мести

© Серова М.С., 2025

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2025

Глава 1

Этим теплым, но не жарким, летним утром было прекрасно все. В кои-то веки я так хорошо выспалась, вкусно позавтракала приготовленным не мной завтраком и вот теперь ехала домой.

Вид за окном по праву можно было назвать чарующим. Несмотря на ранний час, солнце уже поднялось высоко, и его лучи отражались от всех поверхностей. Так ярко и светло. С одной стороны, хотелось включить легкую и веселую музыку под стать погоде и моему настроению, но с другой – тишину в салоне я находила очаровательной. Да и радио в этой машине работало не очень хорошо: будем честны, не самый лучший каршеринг мне сегодня достался. Но это не печалило: тишина позволяла расслабиться и дать мозгам отдохнуть.

Так приятно было кататься по полупустым дорогам в частном секторе. Но навигатор наконец-то привел меня на широкий шестиполосный проспект. Здесь уже не было так тихо, и кроме мотора собственной машины теперь я очень хорошо слышала шум просыпающегося города. Кто-то сигналил, у кого-то громко играла музыка, по тротуару шла компания подростков, каждый из которых громко выкрикивал свои реплики, пытаясь перекричать остальных. Все это немного подпортило настроение.

Но самое страшное было впереди: поток двигался все медленнее и медленнее; моя машина застряла в пробке. В такие моменты я искренне сочувствовала всем людям с графиком пять/два. Если бы мне приходилось почти всю неделю таскаться за тридевять земель по пробкам дважды в день, я бы закончила свою жизнь в больнице для умалишенных. Могу только позавидовать силе духа этих людей.

– Ох, Лерка, чтоб я еще хоть раз поддалась на твои уговоры и осталась ночевать у тебя, – проворчала я себе под нос, когда светофор снова отрывисто моргнул желтым, потух на мгновение и загорелся красным. Уже в четвертый раз за то время, что я его вижу. Просто бесконечная улица; старость наступит быстрее, чем я выберусь из этой ловушки.

С каждой секундой ожидания мои пальцы все громче тарабанили по рулю – я была над ними не властна. И зачем только согласилась остаться у подруги на ночевку? Ну засиделись допоздна, так с кем не бывает? Я по долгу службы и в более позднее время домой возвращалась, но Лера настояла:

– Чего ты будешь ночью ехать? У меня прекрасный диван в гостиной. А утром приготовлю завтрак.

Последний аргумент оказался для меня самым весомым. Я всегда знала, что желание вкусно есть и при этом ничего не готовить когда-нибудь меня очень сильно подставит. И вот этот день настал.

– Да сколько ж можно? Почему зеленый так быстро тухнет? Как за двадцать секунд можно успеть проехать?!

Ну вот я уже начала сходить с ума: разговариваю со светофором. Тяжело вздохнув, я откинулась на спинку сиденья и бестолково стала смотреть по сторонам. Может, хоть что-то интересное увижу и немного отвлекусь от тяжкого бремени ожидания.

Дома, машины, люди, бредущие по тротуару. Последним я особенно завидовала. Захотелось остановиться на ближайшей парковке, выйти из машины каршеринга и пойти домой пешком. Всяко быстрее, чем эти пытки в пробке. Хотя и эта идея так себе: я ведь устану и начну сама себя ругать за глупое решение.

Взгляд упал в зеркало заднего вида; вот теперь моя зависть разыгралась не на шутку: из-за поворота на дорогу вырулил парень на самокате. Он просочился меж двух машин и стал ехать ровно по разделительной полосе, между автомобилями, стоящими направо, и транспортными средствами, страдающими от вынужденного простоя, прямо. Самокатчик быстро и лихо лавировал меж неподвижных машин. Я бы на его месте уже пару зеркал заднего вида сшибла. А может, и не пару. Вообще, вспоминая ту единственную попытку проехаться на электросамокате, можно сделать вывод, что сейчас, скорее всего, я бы врезалась в первую попавшуюся машину еще на повороте.

Парень же никаких проблем с управлением не испытывал. Его и скорость будто бы не смущала.

Он пронесся мимо моей машины и еще немного – скрылся бы из виду вовсе, но тут случилось нечто непредвиденное. Один из водителей решил перестроиться в правый ряд. Странное решение, учитывая, что поток все еще оставался неподвижным. Но тем не менее черный «Мерседес» резко вильнул вправо, что стало полнейшей неожиданностью для самокатчика. Парень пытался то ли затормозить, то ли, наоборот, ускориться и проскочить, но каким бы ни был его план – он провалился.

Бампер машины зацепил заднее колесо самоката, от чего парень потерял управление и свалился прямо на асфальт.

Происходящее мне было плохо видно, но хлопок двери и чужой крик я услышала даже с закрытыми окнами: водитель «Мерседеса» в одно мгновение оказался снаружи и принялся осматривать свое транспортное средство. Громко ругаться при этом он не прекращал ни на секунду. Подобные обороты речи не часто удавалось услышать. Такому богатому словарному запасу можно было только позавидовать.

– Хоть бери блокнот и записывай, – пробормотала я.

Пусть несколько впереди стоящих машин и перекрывали мне видимость, но я все равно заметила, как самокатчик поднялся на ноги. Выглядел он слегка помято, но от того не менее воинственно.

Парень несколько раз быстро провел рукой по своим рыжим кудряшкам, сильно их растрепав, поправил сбившуюся рубашку и оскалился – не самое добродушное и располагающее выражение лица.

Не сразу, но я узнала в этом рыжем парне своего соседа.

– Вадим! – Я вздрогнула и неосознанно крепче вцепилась в руль. Это точно был он. Немного нервничая, я протянула нараспев: – Ох, и весело сейчас будет.

О взрывном характере Вадима знали все в моем доме. В наше время, когда люди стали как никогда далеки друг от друга, вряд ли найдется дом, в котором все жители знают одного из соседей. А если и знают, то это или какой-то алкаш, в свое время страшно набедокуривший, или ребенок, не дающий всему подъезду спать. Так вот наш Вадим был именно такой местной звездой. И, положа руку на сердце, было бы куда спокойней, если бы Вадим был алкашом, который орет на весь дом, громче всех детей, вместе взятых.

Глянешь на Вадима разок – ничего примечательного. Парень как парень: студент-второкурсник, двадцать лет. Из особенного в нем только яркие вьющиеся волосы, которые за версту видно. Но узнаешь его поближе, и станет немного не по себе.

Вадим ругался со всеми, кто был способен ругаться, постоянно создавал проблемы себе и окружающим, лез на рожон при всяком удобном и неудобном случае.

Отличительной чертой Вадима – а это знал каждый из его окружения – был взрывной характер и страсть доказывать справедливость. Например, в том году Вадим стал бороться с людьми, паркующимися в неположенном месте. Особенно парень невзлюбил мужчину из третьего подъезда: тот постоянно парковал машину, перекрывая пандус. Ох и намучились тогда из-за этого чудака мамочки с колясками и инвалиды.

Тогда отстаивать справедливость вышел Вадим. Сначала он пытался поговорить с нарушителем порядка. После, когда дело чуть не дошло до драки, решил пойти иным путем. Чего только Вадим с этой машиной не делал. И стикерами обклеивал, и яйцами закидывал, и пинал, чтобы сигнализация включалась. Дошло все до того, что он облил лобовое стекло краской. Не помню уж, почему на Вадима так и не завели дело – вроде как мама его с пострадавшим договорилась, а может, еще что.

Потом Вадим добивался, чтобы мусор чаще вывозили. Следом прилетело людям, которые отходы не доносили до баков, а оставляли свои пакеты в урнах возле подъездов. Не знаю, правда или нет, но говорили, что парень какого-то из таких лентяев головой в такую урну ткнул. Другого, опять же со слов сплетников, приложил головой о мусорку, а потом ввязался в драку с виновником и двумя его друзьями. Да так их отделал, что дело кончилось сотрясением мозга, двумя переломами и госпитализацией. Последняя история чистой воды вымысел. В этом я была уверена. По большей части из-за того, что знала – Вадим совершенно не умел драться.

– Зато ноги быстрые, – посмеиваясь, говорил сам парень, когда я сталкивалась с ним в лифте и спрашивала про очередную перепалку. – Если хотят со мной подраться, пусть догонят сначала.

Но большинство жителей дома этого факта о Вадиме не знали. Как и не знали, что он далеко не такой монстр, каким его рисуют. Вспыльчивый и не знающий границ – да. Но очень сомневаюсь, что Вадим мог бы совершить что-то действительно страшное.

В общем, за три года жизни в доме парень действительно стал местной звездой, борцом за справедливость. Вокруг него роились слухи, которые некоторые соседи с особым рвением разносили. Сейчас уже было сложно понять, что из этого правда, а что чистый вымысел. Даже мама Вадима – Людмила – вряд ли смогла бы достоверно ответить на этот вопрос.

Люда все еще надеялась, что Вадим научится решать вопросы мирно.

Вздохнув, я поморщилась; когда-нибудь научится, но явно не в этот раз.

Вадим что-то сказал водителю машины, самодовольно ухмыляясь. Потом указал на свой самокат и сделал характерное движение, потерев указательный и большой пальцы друг о друга. Видимо, деньги требовал в качестве компенсации за ущерб. Этот жест и поведение парня в целом водителю «Мерседеса» по душе не пришлись; он шагнул навстречу Вадиму и толкнул того в грудь открытой ладонью. Ухмылка Вадима превратилась в оскал.

– Ох, не к добру все это. – Я отвлеклась от происходящего на дороге и потянулась к лежащей на соседнем сиденье сумке.

Нужно было поскорее достать телефон и позвонить моему другу – подполковнику полиции Кирьянову. Вадим не оставит просто так происходящее и начнется драка: в том, что парень доведет водителя, сомневаться не приходилось. Вадим, опять же, сам в драку не полезет. Он убежит, когда ситуация станет совсем патовой. Но мужик-водитель может и погнаться за ним? Конечно! Конечно может! Догонит еще, придется потом Людке любимого сыночка в больнице навещать.

Бежать и успокаивать их самостоятельно не имело смысла. Да и как это сделать? Куда мне разнимать упрямого, разозленного Вадима и выведенного им из себя здорового мужика? Не махать же пистолетом прямо на проезжей части! Уж лучше помощи у Кири попросить. Сам не приедет, так хоть пришлет кого-то из своих ребят.

– Да где же этот телефон?

Как назло, телефон находиться совсем не хотел и прятался от моей руки среди бесконечных мелочей в сумочке. Вот где он, когда так нужен?

Пока я была занята поисками, ситуация на дороге приобрела нешуточные обороты.

Сначала до моих ушей донесся крик, а следом уже и глухой удар тела обо что-то металлическое. Этим чем-то оказался пострадавший «Мерседес». Бросив свои тщетные попытки найти телефон, я посмотрела на дорогу. Ситуация немного изменилась. Теперь Вадим стоял с самым бесстрастным выражением лица. Перед ним, опершись спиной о машину, прямо на асфальте сидел водитель «Мерседеса». Он потирал собственный затылок – видать, ударился об автомобиль при падении – и кривился.

Оглядевшись по сторонам, я поняла, что ни один из свидетелей происходящего на помощь спешить не собирается. Вот что за люди?

Будто услышав мое негодование, из трех машин одновременно вышли мужчины. Вадим вздрогнул, посмотрел поочередно на всех троих и бросился бежать. К тому времени пострадавший водитель «Мерседеса» оклемался и стал подниматься на ноги. Я испугалась, что он сейчас погонится за Вадимом. Второй раз уложить себя мужчина вряд ли даст, и тогда моему соседу придется ой как не сладко.

– Ты заплатишь за это, – кричал злой мужик вслед убегающему парню. – Понял? Я тебе жизни не дам! Ходи теперь и оглядывайся!

И это была его единственная цензурная реплика.

Впрочем, только криками с оскорблениями и угрозами он не ограничился: еще потряс в воздухе своим огромным кулаком. Выглядело внушительно, но я порадовалась, что за Вадимом гнаться мужчина не стал, только проводил злым взглядом. Вадим же бежал изо всех сил и вскоре скрылся из виду в ближайших дворах. Шустрый какой. Впервые удалось воочию увидеть подтверждение его слов о быстрых ногах. Такой скорости и правда можно было позавидовать.

И вдруг случилось то, чего мы все в этой пробке так долго ждали: светофор загорелся зеленым. Поток машин медленно тронулся, а кто-то посигналил пострадавшему водителю. Даже со своего места я видела, как по задней стороне его шеи текла струйка крови. Сильно о машину приложился, ничего не скажешь.

Мужчина махнул рукой сигналившему, в последний раз бросил взгляд в сторону домов, за которыми скрылся Вадим, и сел за руль своей машины. Вид у него был весьма решительный и разозленный.

Мотор «Мерседеса» взревел, а потом автомобиль резко сорвался вперед. Я испугалась, что на такой скорости он быстро догонит машину впереди и врежется в нее. Но этого не произошло, «Мерседес» как-то странно дернулся, подскочил и издал пугающий звук. Лишь несколькими секундами позже я поняла, что звук издал совсем не «Мерседес», а самокат, попавший под колеса автомобиля.

– Какая дикость, – прошептала я себе под нос, кривясь от неприятных звуков. После такого этот самокат вряд ли можно будет использовать по назначению.

«Мерседес» еще раз дернулся – на этот раз самокат переехали задние колеса – и поехал ровно. Водитель следующей машины остановился, вышел на улицу и оттащил сломанный самокат на тротуар.

Я лишь мельком смогла увидеть, что с ним стало. Заключить можно было только одно: дела самоката совсем плохи. А ведь это точно был тот самый самокат, который Людмила подарила сыну на его двадцатый день рождения. Вадим так мечтал о нем – сам хотел его купить, деньги долго копил, на подработку устроился, но его мама оказалась быстрее.

Жаль, что такую любимую и дорогую вещь постигла страшная участь.

Всю дорогу домой, да и весь день, я вспоминала об утреннем происшествии. Такую ситуацию и захочешь – не забудешь. Даже при всем моем богатом жизненном опыте мне еще не приходилось видеть, как кто-то утюжит машиной чужой самокат. Поломанную вещь было иррационально жалко, хотя какое мне до нее могло быть дело?

День пролетел, как одно мгновение: я окончательно разобралась с нынешним расследованием (ведь я суперпрофи – настоящий частный детектив), получила пухлый конверт, набитый заветными хрустящими купюрами, и поехала домой.

Устала страшно. Хотелось поскорее сделать себе кофе – я как раз на днях прикупила новый сорт, но пока была занята делом, никак руки не доходили попробовать. Может быть, даже наберу ванну. У меня так удачно завалялась парочка бомбочек с запахом лесных ягод. А можно еще и пену для атмосферы добавить. Кино включу и буду до полуночи лежать, наслаждаясь отдыхом. И просплю до обеда!

Зайдя в лифт, я уже далеко унеслась в своих фантазиях, ощущала любимый запах кофе и теплую воду, окутывающую мое уставшее тело. Прикрыв глаза, оперлась спиной о зеркало и улыбнулась. Как все-таки временами прекрасна эта жизнь.

Лифт издал тихое «дзынь», а следом роботизированный голос бесстрастно оповестил меня о номере этажа, на который я прибыла. Двери лифта стали неспешно открываться, и, когда я сделала шаг в сторону выхода, в кабину влетел рыжий парень, едва не сбив меня с ног.

– Вадим! – воскликнула я, когда чуть не оказалась на холодном и не очень чистом полу.

Парень и сам испуганно вздрогнул, когда мы столкнулись. Одной рукой он схватил меня под локоть, чтобы удержать, а вторую прижал к карману своей толстовки. Это был карман без разделения, такой, в который можно было разом с двух сторон засунуть руки и сложить их на животе. Только вот в нем вместо рук было спрятано что-то пухлое и продолговатое. Но что это, понять было невозможно.

– Прости. – Губы Вадима дернулись в попытке изобразить улыбку. Я вздохнула и крепко встала на ноги. – Не заметил тебя.

Моя улыбка вышла куда более искренней.

– Ничего. – Я поправила свалившуюся с плеча сумку и с любопытством спросила: – Куда это ты так торопишься?

Вадим поморщился, будто не хотел говорить, но пытался себя заставить. Или торопился придумать более-менее правдоподобный ответ.

Желая сбежать от расспросов, он потянулся к панели с кнопками. Наверняка сейчас нажмет на кнопку открытия дверей и предоставит мне шанс выйти на моем этаже. Отчего-то хотелось продолжить диалог и получить ответы. Внутреннее детективное чутье, если хотите это как-то назвать.

– Я на первый этаж с тобой поеду, – выпалила я, а когда Вадим, замерший с вытянутой рукой, вопросительно посмотрел, прибавила: – Хотела проверить почтовый ящик и забыла. Если бы ты в меня не врезался, так и лежали бы мои квитанции там до завтра.

Обойдя Вадима, я опередила его руку и сама нажала на кнопку с номером один. Парню оставалось только принять свою попутчицу и молча уставиться на стенд с объявлениями.

– Я тебя сегодня видела.

– Да, я тебя тоже видел. – Вадим пожал плечами. – В одном же доме живем, на одном этаже! Неудивительно, что часто сталкиваемся.

– Нет. Я про другое. – Губы сами собой поджались.

Я немного сомневалась, стоит ли продолжать этот разговор. За несколько секунд тишины успела даже пожалеть, что нельзя задать этот вопрос гадальным костям и получить ответ. Все приходилось решать самостоятельно.

– Утром на дороге видела. И что с твоим самокатом сделали, тоже видела.

Ожидая увидеть на лице Вадима гнев, а на шее – вздувающиеся от недовольства вены, я очень удивилась, когда парень вдруг довольно улыбнулся.

– Нет. Там я тебя не видел, – шутливо ответил он.

От этой напускной веселости было немного не по себе. Чутье подсказывало, что парень что-то опять задумал.

Нужно было срочно обо всем узнать и приложить все силы, чтобы предотвратить беду. Вадим ведь такой – решит еще отомстить за самокат, а потом Людмиле его из тюрьмы вытаскивать.

Я внимательно посмотрела на парня – вот явно же не на посиделки с друзьями собрался. Несет вон что-то. Очередной баллончик с краской? Как-то нашел адрес водителя «мерса»? Но как? Вряд ли они до сегодняшнего утра были знакомы.

Может, на моем лице отразился тяжелый мыслительный процесс, а может, Вадим просто решил нанести упреждающий удар, прежде чем я спрошу:

– Забей. Это все не важно.

– Не важно? – Мой голос удивленно дрогнул, сорвавшись на уж больно высокие ноты.

Вадим поджал губы и посмотрел на меня каким-то слишком неоднозначным взглядом. Лицо его разом лишилось эмоций:

– Да. Самокат пострадал, но это не значит, что я теперь буду что-то делать.

– Я почти готова тебе поверить. – Скрыть сарказм в голосе я даже не пыталась. – Не делай ничего такого, из-за чего Люде снова придется тебя спасать. Побереги ее. Она и так старается, как может. Переживает за тебя постоянно.

Вадим цыкнул и совершенно по-подростковому закатил глаза, смотря в потолок кабины лифта.

– Ты-то меня чего отчитываешь? Захотелось поиграть не только в детектива, но и в психолога?

Пренебрежительный тон прозвучал обидно, теперь нахмурилась уже я.

– Ты у нас такой борец за справедливость! А меня вот так обвинять справедливо?

– Прости. – Прозвучало вполне искренне.

Вадим отвернулся от меня и показательно уставился на табло со сменяющимися числами. Еще немного, и мы доедем до первого этажа, а там разговор придется прервать.

Я положила руку Вадиму на плечо.

– Прежде чем решишь что-то сделать, подумай о своей маме. Честно ли будет вынуждать ее таскать тебе в тюрьму передачки?

Вадим едва ощутимо дернул плечом, но мою руку сбрасывать не стал. Только через плечо глянул мне в глаза, вздохнул и отвернулся. Лифт привез нас на первый этаж, оповестил об этом и стал открывать двери. В отражении панели с кнопками я увидела, как губы Вадима исказились в ухмылке.

– Все будет хорошо. Не паникуй. Проводить тебя до почтовых ящиков?

Парень шутливо подставил мне локоть, предлагая взяться за него.

– Какой джентльмен. – Я решила шутку поддержать.

А Вадим не стал отказываться от своего слова. Так что впервые в жизни меня, как истинную благородную даму, провели под руку. Жаль, что не на светский раут и не на бал, а лишь к рядам небольших почтовых ящиков.

Напоследок Вадим еще и поклонился, приложив одну руку к груди, а вторую спрятав за спиной. Во время поклона карман его толстовки сильно оттянулся под весом содержимого. Я же смогла разглядеть только торчащий край ткани, похожий на кухонное полотенце.

– Прекрасного вечера, о прекрасная Татьяна.

Я ответила сдержанным кивком, не выходить же из образа благородной дамы.

– И вам, Вадим, рыцарь дворового порядка.

Парень посмеялся и направился к подъездной двери. Я осталась одна. Рыться в почтовом ящике не было никакого смысла – на дворе была середина месяца, какие еще квитанции? – а потому я сразу же направилась обратно к лифту.

Разговор с Вадимом оставил неоднозначные чувства. Хотя, может, моя паника и правда не обоснованна? Ну с чего я взяла, что он что-то сделает?

Стоя посреди лифта и глядя на себя в зеркало, я пожала плечами. Может быть, с того, что Вадим никогда никому не спускал обид?

По-настоящему меня успокаивало только одно: Вадим не смог бы так быстро найти в большом городе совершенно не знакомого ему человека. Даже если он запомнил номер «Мерседеса». Такая информация не хранится в свободном доступе. Тут придется попотеть и обрасти дружескими связями в органах.

Более-менее успокоив саму себя, я зашла в квартиру. С довольным вздохом скинув обувь, я поставила сумку на столик. Для подъема духа и настроения вытащила конверт с деньгами. Его ощутимая увесистость вызывала искреннюю улыбку на моем лице. На несколько минут это отвлекло меня от переживаний по поводу Вадима.

Пока кофемашина делала мне ароматный напиток, возмущенно фырча, я переоделась в домашнюю одежду, навела некоторое подобие порядка в комнате и приоткрыла окно; в квартире было немного душно, но не настолько, чтобы включать кондиционер. По моим расчетам, свежего ночного воздуха должно было оказаться достаточно, чтобы сделать завершение дня идеальным.

Стоя возле окна, я невольно бросила взгляд вниз: интересно же посмотреть, что поздним вечером во дворе происходит. Но там не было ровным счетом ничего примечательного.

На первый взгляд.

Прямо под уличным фонарем из стороны в сторону расхаживал человек. Поддавшись собственному неуемному любопытству, я пригляделась. Рыжие вихры волос были видны даже с такого расстояния. Яркий и теплый свет фонаря делал их почти медными и сияющими.

Кофемашина фыркнула в последний раз и затихла – мой напиток был готов, но я не спешила навстречу любимому кофе, как бы тот ни манил меня ароматом. Взгляд не хотел отрываться от беспокойного Вадима.

Будто ощутив прикованное к себе чужое внимание, сосед остановился, окинул взглядом улицу и прислонился спиной к фонарю.

– Вот и чего ты там стоишь? – спросила я, зная, что парень не ответил бы на вопрос, даже если бы и услышал.

Но Вадим не слышал и не видел меня, он стоял на месте, пиная в разные стороны валяющиеся вокруг столба мелкие камешки. Руки он сложил поверх выпуклого кармана и нетерпеливо барабанил по ткани пальцами.

Когда я уже решила бросить свои сталкерские замашки и выпить долгожданный кофе, во двор въехал парень на скутере. Ничего примечательного, но только Вадим уж очень оживился, увидев его. Даже плечи расправил и помахал. Парень не ответил, но припарковался прямо рядом с Вадимом, заехав на тротуар.

Вадим стал что-то говорить, активно жестикулируя обеими руками. Парень на скутере смотрел молча – насколько я могла видеть, губы его не двигались, молодой человек едва заметно кивал.

– И зачем я продолжаю смотреть? К Вадиму просто приехал друг. Мне-то какое дело? Подумаешь, какой-то парень на скутере. С битой.

Последнюю фразу я произнесла раньше, чем мой мозг осознал увиденное: к багажнику скутера была примотана бита. Вот уж точно тревожный звоночек. Отходить от своего поста у окна я быстро передумала.

Вдруг Вадим как-то особенно резко и широко взмахнул рукой. Парень на скутере впервые ответил что-то. Видимо, сказанные слова были очень убедительны, потому как Вадим замолчал. Но ненадолго, в следующую секунду он снова стал махать руками и почти кричать.

В ночной тишине улицы до меня донеслось лишь несколько особенно громких звуков, которые трудно было сложить в связные слова. Зато эти звуки дали понять, как сильно Вадим недоволен словами собеседника. Парень на скутере махнул рукой и слез со своего средства передвижения. Но лишь за тем, чтобы освободить от веревки биту.

Он методично разматывал веревку, Вадим же не замолкал. Объему его легких можно было только позавидовать.

– Ну и зачем вам бита? – беспокойно спрашивала я, наматывая на палец край отдернутой в сторону занавески.

Закончив, незнакомец скомкал веревку, сунул ее в карман, а биту взял в руку и шагнул навстречу Вадиму. Его рост поразил меня: Вадим не был низким, но этот парень возвышался над ним почти на голову. Бита в его руках казалась миниатюрной игрушечной копией. Лишь оказавшись в руках у Вадима, она стала выглядеть как настоящая бита.

Приятный и манящий запах кофе требовательно заполнял собой всю кухню, и я, поддавшись своей слабости, решила предаться удовольствию. Всего на несколько секунд отвлеклась от вида за окном, чтобы взять чашку, но когда я вернулась, то первым делом увидела что-то блестящее в руках Вадима.

Парень довольно улыбался, показывая что-то своему приятелю. Выражение лица незнакомца увидеть я не могла, потому как он теперь стоял спиной к окнам. Но зато прекрасно заметила, как парень дернулся и накрыл краем ткани блестящую вещь. Вадим спорить не стал – он сунул сверток обратно в карман своей толстовки.

Мне оставалось лишь пожурить себя за то, что из-за своей неуемной любви к кофе я не узнала, что же такое Вадим прятал в своем кармане. Я слаба, каюсь. И сожалела я лишь до тех пор, пока не сделала первый глоток этого прекрасного напитка. Из-за того что за окном была уже ночь, кофе пришлось сделать совсем слабым, но от того вкус его не стал хуже. Новый сорт действительно был непередаваемо хорош.

Парни еще немного поговорили – теперь я совсем ничего не видела, кроме широкой спины незнакомца. Потом этот самый парниша резко развернулся на пятках, сел на крохотный, по сравнению с его размерами, скутер и выехал со двора. Вадим проводил его взглядом, играючи перекидывая биту из одной руки в другую. И улыбался еще так искренне и по-детски довольно, как улыбается всякий ребенок, получивший от родителей желанную вещь, о которой забудет после первой же игры.

Вадим еще немного постоял, а после направился к машине каршеринга. К той самой, на которой я проездила весь сегодняшний день. Настроение парня казалось приподнятым, во всяком случае, его улыбка никуда не делась и вертеть битой он не перестал.

Когда машина выехала со двора вслед за скутером, мне было больше незачем смотреть во двор. Я закрыла окно. Никакой приятной ночной прохлады оно не принесло: на улице была настоящая парилка. Точно будет дождь, и к гадалке не ходи.

Так и оказалось: едва я улеглась, собираясь уснуть, как в окно начали барабанить капли дождя. Сначала тихие и редкие, со временем они все усерднее стучали в прозрачное стекло. Начался настоящий ливень. Было страшно представить, какая завтра будет слякоть на улице. Еще и лужи, я обязательно их не замечу и влезу в какую-нибудь. Выпачкаюсь и буду страшно недовольна этим.

Завтра нужно будет обязательно поговорить с Вадимом. Только нормально, а не как сегодня. Постараться убедить его не влипать в неприятности. Вряд ли он меня послушает, но попытаться еще раз стоит.

Убаюканная своими недовольными мыслями и монотонным перестуком дождя за окном, я уснула.

Глава 2

Наутро меня разбудил звонок, но не будильника, а телефона. Спросонья я ничего не понимала и могла только бестолково пытаться сфокусировать взгляд на горящем экране. Хотелось бы увидеть со стороны, как забавно я выглядела сейчас. Растрепанная, наверняка помятая, да еще и с глазами прищуренными. Что-то мне подсказывало, что в данный момент я походила не на профессионала частного сыска, а на сонного мультяшного крота, выбравшегося из норы.

Больших усилий мне стоило ответить на звонок.

– Да, – проскрипел мой голос. Таким звуком можно и испугать кого-нибудь – преступники встанут на путь истинный, если дать им поговорить со мной, сонной.

– Тань, привет!

– Привет, – тут же протянула я, переворачиваясь на спину. Голос женщины показался знакомым, но кто это был – сложно сказать.

– Это Оля. Я тут по делу звоню. Не отвлекаю?

– Оля, – повторила я, проморгалась и села, от чего голова моя немного закружилась, а желание лечь обратно возросло тысячекратно. Имя мне не сказало ровным счетом ничего. – Не отвлекаешь. Что-то случилось?

Проведя рукой по волосам, я поняла, что без расчески тут не обойтись. Спутанные светлые пряди очень кстати падали на лицо и выполняли роль неплохой шторки от солнца: яркие лучи пробивались сквозь не прикрытые занавесками окна и больно били по моим сонным глазам.

Оля, которую я все никак не могла вспомнить, тем временем продолжила. Говорила она быстро и звонко, едва успевая делать короткие вдохи между предложениями:

– Тут у нас проблема. Даже не проблема. Не знаю, как такое лучше назвать. – Оля нервно хохотнула. Мало веселости было в этом звуке. – В общем, я думаю, что для тебя есть работа. Мой начальник в шоке. Боится, что полиция никого не найдет, но хочет, чтобы преступник был во что бы то ни стало пойман. Я ему уже рассказала о твоем внушительном послужном списке и о том, сколько стоят твои услуги. Он немного повозмущался, но согласился. Не мог не согласиться. Тут же такое!

Моя голова болела все сильнее, а сила притяжения подушки победила стремление встать с постели. Я легла обратно, поставила телефон на громкую связь и положила его рядом с собой. Звонкий голос Оли – кем бы она ни была – странным образом успокаивал. Можно даже сказать, укачивал.

– Мы и подумать не могли, что такое может случиться в реальной жизни. Чувствую себя героиней какого-то детективного сериала!

Тон голоса Оли стал на порядок громче, моя собеседница явно волновалась и места себе не находила. Я бы с радостью поддержала ее, если бы понимала две вещи: кто такая Оля и что у нее случилось.

– Можешь по порядку? – прокашлявшись, выдала я ценой больших усилий. Голос уже больше походил на человеческий.

– Да. Конечно. Но, может, тебе лучше сразу к нам подъехать? Это все-таки не совсем телефонный разговор.

Я промычала что-то неразборчивое. Скорее всего, это мычание должно было быть вопросом «Куда мне ехать?», но я была не уверена. В любом случае Оля поняла все по-своему:

– Ладно. Если в двух словах, то сегодня утром был найден мертвым один из наших сотрудников. Представляешь! Его ножом закололи буквально в двухстах метрах от собственного дома. Наш начальник считает, что это конкуренты решили устранить Алексея.

Я зевнула и уставилась на экран телефона чуть более осознанным взглядом, убийство – это все-таки серьезно.

– Хорошо. Скоро приеду. Только адрес скинь. – Уставившись в окно, я задалась следующим справедливым вопросом: – Который вообще сейчас час?

– Почти девять.

Мне осталось лишь тяжело вздохнуть и попрощаться. Вот и отоспалась до обеда!

Не успел телефон потухнуть после сброшенного вызова, как пришло сообщение с незнакомого номера. Вот тебе, Танечка, и адрес, который ты так просила. Теперь собирайся и топай в самую рань раскрывать очередное преступление.

Куда-то идти совсем не хотелось – может, у меня и дома дела. Я, вон, подушке не доверяю – вдруг я голову подниму, а она сбежит. Где потом ее искать?

Вздохнув еще раз, я собрала все свои силы в кулак и поднялась с кровати. Мне нужно было срочно выпить кофе, взбодриться и ехать. Но это было нужно, а хотелось-то совсем другого.

Не зная, какое решение принять, я потянулась к своим любимым гадальным костям. Пусть я еще ничего не расследую, но надо же мне знать, стоит соглашаться на это дело или нет?

Вернувшись в мягкую и манящую постель, я потрясла кости в кулаке и бросила их на расправленное одеяло. Две костяшки упали ровно, показывая числа 30 и 22, но вот центральная завалилась в единственную складку на одеяле.

– Шесть или десять? – Я с задумчивостью уставилась на кость-предательницу, оценивая, какая грань выше. В конце концов, сдалась, плюнула на это дело и решила посмотреть оба варианта.

– Тридцать плюс шесть плюс двадцать два, – озвучила первый вариант: – Вас обижает унылая, безрадостная работа. Не самое приятное начало. Тогда посмотрим с другой стороны.

А с другой стороны была десятка.

– Ага. Непредвиденные осложнения в делах сами собой разрешатся, и вы получите прибыль. Это уже получше, – заключила я и собрала кости.

Чаша весов перевесила в сторону нового дела. Особенно мне нравился факт того, что Олин шеф в курсе моих расценок и без всяких вопросов готов оплачивать мою работу в полной мере. Ох, и люблю я таких, на все согласных мужчин.

Поездка по нужному адресу заняла достаточно времени – ни много ни мало, а тащиться пришлось почти на другой конец города. И опять утром. И опять по пробкам! Хотелось прямо сейчас связаться с Вадимом и попросить его научить меня кататься на самокате. Хотя теперь-то он уже вряд ли сможет меня хоть чему-то научить, лишился ведь своего транспорта.

От воспоминаний о вчерашней ситуации с Вадимом на душе стало как-то не очень. Еще неприятнее это утро делал и тот факт, что второпях я так и не выпила кофе. И не позавтракала! Но отсутствие в организме утренней порции кофеина, конечно, страшнее. И по дороге, как назло, ни одной кофейни.

Припарковавшись у нужного здания, я набрала последний входящий номер.

Оля ответила почти сразу:

– Да, Тань, ты уже подъехала?

– Ага. Стою вот. – Я задрала голову, рассматривая стеклянный фасад здания. Неплохое местечко и район дорогой. Жаль только, что ничего из этого не наталкивало на мысль о том, кто такая Оля.

– Сейчас. Подожди минутку. Я за тобой спущусь.

По моим внутренним часам, прошло секунд сорок, прежде чем мне навстречу выбежала невысокая, нервно улыбающаяся блондинка. Одна ее рука была протянута вперед – то ли обнять она меня хотела, то ли руку пожать, – а во второй был бумажный стаканчик, накрытый крышкой.

– Танечка, я так рада, что ты приехала. Спасибо. – Между двумя вариантами Оля выбрала объятия. Оно вышло торопливым и неловким. Я позволила себе лишь несильно приобнять Олю за плечи и тут же отстраниться. – Это тебе. Помню, как сильно ты любишь кофе. Считай это компенсацией за ранний подъем.

«Лучше бы, конечно, компенсировали деньгами», – хотела сказать я, но поняла, что в стаканчике кофе, к которому так стремилась моя душа. Да еще и латте с карамельным сиропом.

– Соленая карамель, – протянула я после первого глотка, едва не закатывая глаза от наслаждения. Поистине божественный напиток.

Оля довольно кивнула и взяла меня под локоть.

Ненавязчиво буксируя меня в сторону входа в офис, она начала говорить:

– У Вячеслава Степановича уже есть несколько подозреваемых. Он считает, что это могли быть наши основные конкуренты. Сейчас в этой сфере очень возросла конкуренция. А Соломин прекрасно умел находить с людьми общий язык. По работе, конечно, в жизни-то он был тем еще, – Оля запнулась: – То есть о покойниках же плохо не говорят?

– О покойниках или хорошо, или ничего, кроме правды, – сказала я. Всегда злило, когда люди не договаривали до конца эту фразу, тем самым коверкая всю суть. – Но ты подожди. Расскажи сначала, кто такой этот Вячеслав Степанович?

– Это наш генеральный директор и владелец компании. Он тут с утра всех на уши поставил, когда Алексей на связь не вышел. – Оля взмахнула свободной рукой и торопливо прибавила: – Соломин – это…

Но я прервала:

– Убитый.

– Откуда ты знаешь?

– Догадалась, – я сделала еще один глоток кофе, – не зря же я детективом работаю.

Оля улыбнулась. Впервые за эти минуты ее улыбка вышла не нервной. Сейчас Ольга напоминала совсем юную девушку. Перед глазами пронеслись воспоминания былых лет.

– Точно! – воскликнула я, не в силах удержаться от осенившей меня догадки.

Это ведь та самая Оля-первокурсница, которая просила у меня конспекты.

Я тогда уже была на последнем курсе Тарасовской академии права, а Оля только-только поступила. Уж не помню, как мы познакомились, но весь последний курс Оля всегда крутилась где-то рядом. Подругами нас назвать было сложно, но хорошими приятельницами – можно.

– Ты здесь юристом работаешь?

– Нет. – Оля дернула плечом, но тут же сгладила резкий жест улыбкой. – Я тут секретарь. Как говорила одна наша клиентка, второй человек в организации.

– А чего так? Ты же в следственных органах работать хотела. Все уши мне прожужжала о том, что хочешь продолжить семейную традицию.

– Не сложилось.

Оля отвернулась, прикладывая пропуск к индикатору на двери. Индикатор громко пикнул, и дверь открылась. Задавать вопросы дальше и бередить душевные раны Оли я не стала. Радовало, что я смогла наконец ее вспомнить. Неудивительно, что спустя столько лет Оля затерялась в недрах моей памяти.

До лифта мы дошли в тишине, Оля заговорила, когда мы остановились на четвертом этаже. Перед нами тянулся длинный и светлый коридор. С левой стороны были две двери, с правой – одна. Все они были закрыты. От царившей здесь тишины было немного не по себе.

– Это кабинет Геннадия Львовича, – негромко сказала Ольга, стоило нам поравняться с первой дверью. – Он первый претендент на должность Алексея. Вообще он уже давно метил на эту должность, но Соломин крепко держался за свое место и никому отдавать не планировал. Да и не смог бы никто его подсидеть. Уж очень незаменимый был человек. Геннадий едва ли сможет сохранить все, что успел создать Алексей.

– А кем был Соломин? – Я не совсем понимала, чем они все здесь вообще занимались, но должность убитого хотелось выяснить в первую очередь.

– Он был главой отдела айти. Они располагаются на этаж выше.

Кивнув, я допила остатки кофе. Жаль, все урны мы уже прошли, пришлось тащить пустой стаканчик дальше. Делать это мне было совершенно лень. Мой сонный мозг не придумал ничего лучше, чем немного расстегнуть сумку и, как в подставку, запихнуть стаканчик в образовавшееся отверстие. Он был небольшим, так что как раз идеально влез.

Пока я была занята таким увлекательным делом, дальняя дверь слева открылась и в коридор вышел высокий мужчина с темными, зачесанными назад волосами. Выглядел он как настоящий директор. Разумеется, не обычный, а директор из какого-нибудь красивого сериала. Одного из тех сериалов, в которых главная героиня с первых серий без памяти влюбляется в своего красавчика начальника.

«Ну молодец, Татьяна. Тут такие мужчины ходят, а ты стаканчик в сумку суешь. Идеальная первая встреча, ничего не скажешь».

– Ой! – Оля встала ровно между нами, закрывая меня от взора мужчины. Стаканчик я тут же вытащила и теперь вертела его в руках с самым беззаботным видом. – Леонид! Как там Вячеслав Степанович? Успокоился?

– Куда там. – Мужчина пренебрежительно махнул рукой, но на Олю так и не взглянул.

Его взгляд был направлен в мою сторону, роста Оли не хватало, чтобы полностью скрыть меня от взора человека, чей рост выше хотя бы ста шестидесяти сантиметров. Хотелось сквозь землю провалиться. Стою тут перед местным эталоном мужской красоты в самой глупой ситуации из возможных. Еще и выражение лица наверняка то еще состроила.

Поймав себя на этой мысли, я собралась и вновь стала серьезной и сосредоточенной женщиной. Только стаканчик все еще было некуда деть.

– Здравствуйте. – Леонид обратился ко мне. – А вы та самая знаменитая Татьяна Иванова? Ольга тут уже все уши нам про вас прожужжала. Что ж, рад наконец познакомиться.

– И я рада, – улыбнувшись, я протянула правую руку мужчине. Но тот не пожал ее, а сделал то, чего я никак не ожидала: наклонился вперед, поднес ладонь к губам и легонько коснулся костяшек. – Приятно познакомиться, – кивнула я.

Оля хихикнула.

– Мы вас очень ждали, – сказал Леонид, выпрямившись. – Пойдемте, я вас проведу.

Он кивнул мне и Ольге. Причин отказаться от такого сопровождения не нашлось.

Леонид провел нас дальше по коридору в самую последнюю дверь. Ту самую, которую я не заметила, потому как она была скрыта за небольшой колонной.

В кабинете нас ждал очень взрослый – почти пожилой – мужчина в сером деловом костюме. Он нервно крутил в руках нож для конвертов. Блестящая металлическая поверхность то и дело ловила падающие через окно лучи и бросала по стенам солнечные зайчики.

– О! – завидев нас, он тут же вскочил на ноги. Его кресло скрипнуло и откатилось назад, а нож упал на деревянную поверхность стола. Мужчина тут же подхватил его и застучал лезвием плашмя по боку компьютерной клавиатуры. – Татьяна! Вы приехали. Наконец-то!

Мужчина засуетился, не зная, куда деть нож, да и самого себя тоже. В конце концов он подобрался и отдал два четких указания:

– Леонид, выйди. Ольга, приготовь нам кофе.

Я хотела отказаться от своей порции щедро предложенного угощения, но прикусила язык. Не настал еще день, когда я буду отказываться от кофе по доброй воле. Даже если сладкий напиток будет вторым за полчаса.

Оля кивнула и выскочила из кабинета, напоследок выхватив у меня из рук пустой стаканчик. Моя спасительница.

Леонид вышел следом за ней, но куда более неторопливо. Мне даже показалось, что он останется здесь или скажет что-то. Но мужчина вышел молча и даже не обернулся.

– Присаживайтесь!

Мне предложили большое и роскошное кресло прямо напротив директорского стола. Сев, я ожидала, что и Вячеслав Степанович тоже сядет на свое место, но мужчина этого не сделал. Он уперся руками в собственный стол и уставился на меня во все глаза. Сжатый в кулаке пусть маленький, но все же нож делал его вид весьма угрожающим.

– Я рад, что вы согласились и так быстро приехали! Ольга меня обо всем предупредила. – Вячеслав Степанович похлопал себя по карманам пиджака, выудил ключ и ненадолго скрылся из моего поля зрения, чтобы открыть выдвижной ящик стола. Спустя минуту мне были продемонстрированы перемотанные банковской лентой купюры. – Это аванс. Остальное, когда преступник будет пойман.

Сумма выглядела достойно, даже интересно, что же такого Ольга им наговорила, что мне такие деньги без всяких вопросов передать собираются.

– Если разберетесь с делом быстро, я добавлю столько же сверху в качестве премии. – Мужчина обошел стол, шагнул ко мне навстречу и положил деньги прямо на широкий подлокотник.

Вячеслав Степанович замер, склонившись надо мной. Его шепот прозвучал совсем тихо, но от того не менее внушительно:

– Помогите мне найти этого человека.

– Я сделаю все, что в моих силах, – как можно более серьезным тоном заверила я.

Вячеслав Степанович кивнул.

– Я так понимаю, пострадавший был очень ценным сотрудником, раз вы так печетесь о поимке его убийцы.

В ответ на мой тон Вячеслав Степанович поморщился и отступил.

– Да. Алексей Соломин во многих вопросах был человеком незаменимым. Его многие пытались переманить на свою сторону, но он отвергал все предложения и крепко держался за свое место. Он был лучшим моим сотрудником и самым ценным кадром в компании. – Вячеслав Степанович во время своей пламенной речи то и дело потрясывал перед собой указательным пальцем. Нож он наконец отложил. – Не знаю как, но он этих айтишников собирал вокруг себя по щелчку пальцев. Гамельский крысолов в сфере информационных технологий.

– Что вы имеете в виду? – Я немного растерялась от такого сравнения.

– Да то и имею. – Мужчина все-таки подошел к своему креслу, пододвинул его к столу и сел. – Как там это называется? Зумеры? Бумеры? Черт их разберет эти поколения. Алексей пытался мне объяснить, но я не очень понял. Молодые которые! Но не те, которые самые юные.

– А! Зумеры!

– Они, родимые. Так вот, в других компаниях у них у всех выгорания, токсичные коллективы и прочие причины навсегда уйти с работы. В общем, увольняются все, текучка страшная. А Алексей как-то нашел к ним подход. Я, честно, не лез. Знаю только, что у них там и дресс-кода нет, и нерабочее настроение может быть веской причиной отпроситься на весь день. И домой все уходят как по часам, а то и раньше. Ну и зарплаты он тоже им платил по своему усмотрению. Меня не тревожило, сколько, пока доход в разы превышал расход. Скорей всего там еще немало всякого, но я с Алексея не спрашивал.

Вячеслав Степанович говорил спокойно, деловито загибая пальцы. Перечисленные факты, кажется, его совсем не тревожили. Такому лояльному начальнику можно было разве что позавидовать.

– У нас только вакансия свободная появится, как тут же очередь желающих. Причем не начинающих айтишников, которые только ищут, куда бы им приткнуться, а вполне опытных. Профессионалов своего дела. – Вячеслав Степанович с тяжелым вздохом прикрыл лицо ладонью. Его наполовину поседевшие усы забавно дернулись из-за движения губ. Сейчас его тон был совсем разбитым: – Они же теперь все уволятся! Моей компании настанет конец.

– Не драматизируйте. – Сказав это, я поджала губы. Такая себе попытка утешить.

Вячеслав Степанович тоже не оценил. Убрав руку от лица, он глянул на меня взглядом, полным печали и тоски.

– Я-то как раз таки и не драматизирую. У меня уже два заявления об увольнении. А ведь только половина одиннадцатого! И знаете, в чем причина? Им необходимо время и смена обстановки, чтобы пережить смерть начальника!

Я пожала плечами.

– Согласитесь, ситуация действительно странная. Их тоже можно понять.

– Но не увольняться же теперь! – Мужчина не сдержался и громко воскликнул, роняя руку на поверхность стола. Удар вышел громкий, а я даже немного загордилась собой из-за того, что не вздрогнула. – Простите.

– Ничего.

– Разболтался я что-то. Не о том речь. – Он тряхнул головой и сел ровно. – В общем, мы потеряли очень ценный кадр. На работе Алексей был большим молодцом.

– Только на работе? – Я ухватилась за эту ниточку и постаралась как можно аккуратней потянуть.

– Да. Честно скажу, человеком Алексей был невыносимым. Упрямым до одури. Грубым. – Мужчина фыркнул и покачал головой. – Вчера, например, подрался с каким-то парнем по дороге на работу. Тот в него на самокате врезался, а Алексей… – Вячеслав Степанович развел руки в стороны и пожал плечами. – Алексей поступил как Алексей. Еще и хвалился потом.

Того, как я замерла, он не заметил, а если и заметил, то не заострил внимания. В моей же голове билась только одна мысль: «Неужели это тот самый мужик, с которым Вадим вчера утром столкнулся на дороге?» Но одного только факта столкновения самоката и машины было мало.

– И что же сделал Алексей?

Вячеслав Степанович замялся.

– Не знаю даже, как это правильно назвать.

В кабинет вошла Ольга, неся на подносе две небольшие чашки кофе. Она поставила обе на стол, и одну пододвинула поближе ко мне.

– Спасибо, Оля, – кивнул ей директор.

Я поблагодарила следом. Ольга кивнула и вышла, негромко прикрыв за собой дверь.

– Так что там с Алексеем и с происшествием на дороге? – поспешила напомнить я.

Вячеслав Степанович, видимо, воспользовался заминкой, чтобы сформулировать мысль:

– Он вроде как переехал его самокат на своей машине. – Он тут же поднял руки, будто не сотрудника своего обелить пытался, а себя самого. – Не хочу оправдывать Алексея, но мальчишка его толкнул. Да так сильно, что Алексей упал и разбил себе затылок. Я как увидел, так мороз по коже: вся шея, рубашка и пиджак в крови! Оля тут ему повязки накладывала. Почти весь бинт извела. Эти самокатчики – главная беда нашего времени. Запретить бы все это, и жизнь была бы лучше.

– Откуда вы узнали, что ваш сотрудник убит? – прервала я пылкую беседу моего нанимателя. – Кто нашел тело?

– Так… Кто нашел – и не знаю, – пожал плечами Вячеслав Степанович. – А нам из полиции сообщили, все утро тут ходили, выясняли, что да как, были ли враги, да как он тут работал.

– А зачем меня тогда нанимать? Полиция же найдет преступника…

– Может, и найдет, – меланхолично заметил мужчина. – Только вот… когда они его найдут? А сколько дел остается нераскрытыми, знаете?

– А кто делом занимается, вы в курсе?

– Понятия не имею. Мне никто не докладывался, говорю же, расспрашивали нас всех.

Я бездумно кивнула и сложила руки на груди, успешно пропуская мимо ушей всю оставшуюся пламенную речь директора. Тем более что речь эта к делу отношения не имела – скорее, мужчина делился со мной тем, насколько неправильно все в мире устроено. Вот и каков шанс, что в один и тот же день, в одном и том же городе, дважды произошло одно и то же событие? Может, я и не сильна в теории вероятности, но что-то подсказывало – шанс такого совпадения крайне мал.

«Во что же ты влез, Вадим?» – спрашивала я мысленно соседского парня.

Весь оставшийся разговор с Вячеславом Степановичем я провела в своих глубоких и тяжелых мыслях. Собственно, об Алексее и его смерти мы больше не говорили – обсуждали мою работу, порядок оплаты, предполагаемые сроки. Стандартная процедура, ничего нового.

– Наверное, вы захотите опросить всех сотрудников? – Вячеслав Степанович громко прокашлялся, когда я совсем ушла в свои мысли. Нетерпеливо он подтолкнул ко мне зеленую папку: – Это личные дела каждого, кто работает на меня.

Мои глаза удивленно расширились, а папка-то была не маленьких размеров. Но я быстро взяла себя в руки и подтянула ее поближе.

– Меня больше интересуют люди, которые напрямую работали с Алексеем. А особенно те, которые после его смерти окажутся в лучах славы.

– Имеете в виду кандидата на должность Алексея?

– Ага. Ну и еще хотелось бы узнать про его врагов.

Вячеслав Степанович призадумался. Или вопрос для него оказался слишком сложным, или недоброжелателей у Алексея было так много, что потребуется немало времени, чтобы всех их вспомнить.

Издав задумчивое «хм», Вячеслав Степанович подцепил папку за край и притянул к себе.

– Даже не знаю, – протянул он неуверенно, листая сложенные в файлы досье сотрудников. – Алексея действительно не очень-то любили, но чтобы враги! Думаю, их у него не было. А что до должности, – мужчина прекратил листать и повернул папку ко мне, – вот, Геннадий Стрельцов. Я еще не определился до конца, но почти уверен, что назначу его на вакантную должность Соломина. Но, скажу честно, Стрельцову далеко до профессионализма Алексея. А может быть, назначу Леонида. Пока рано говорить о чем-то наверняка.

Вячеслав Степанович заметно погрустнел, видимо, вновь подумал о своих айтишниках, которые в ближайшее время разбегутся. Я же больше не пыталась его успокоить, все свое внимание уделяя досье Геннадия. Ничего особенно интересного в нем не было – одни сухие факты. Даже фотографий не было. Но зато благодаря Ольге я знаю, где кабинет Геннадия. Надо бы лично с этим самым Стрельцовым поговорить.

Я громко захлопнула папку, от шума Вячеслав Степанович вернулся из своей тяжелой задумчивости и посмотрел на меня вопросительно.

– Что?

– Мне нужно поговорить со Стрельцовым. А также с айти-отделом, которым руководил Соломин.

Мужчина с готовностью поднялся на ноги.

– Конечно, конечно. Все, что угодно. Я сейчас же всех соберу в конференц-зале.

– Не стоит. Я все равно не смогу опрашивать всех сразу. Пусть лучше по одному приходят. – Я задалась вопросом, покажется ли наглостью с моей стороны вот так вот без спроса занять директорский кабинет. Прикинув, решила испытать судьбу: – Пусть сюда приходят. Здесь я и смогу поговорить с сотрудниками.

Вячеслав Степанович совсем не оскорбился и даже спорить не стал. На ходу заверяя меня, что сейчас все сделает, он торопливо вышел из кабинета.

Оставшись одна, я потянулась к кофе. Он уже немного остыл, но от того не потерял своего вкуса. Все-таки Оля умеет делать кофе. Надо бы спросить, что за сорт зерен она использует. Такими темпами все шкафчики на моей кухне будут забиты не посудой и прочей кухонной утварью, а вскрытыми пачками с кофейными зернами.

Я прикрыла глаза, представляя себе это прекрасное счастливое будущее.

За мыслями о кофейных зернах, разнообразных сиропах, да и об этой красивой чашке в моих руках, я пыталась убежать от мыслей о Вадиме. Ну не может же все так сложиться. Не бывает настолько точных совпадений! А если и бывает, то это совсем не значит, что Вадим виновен. В конце концов, этот парень даже ударить собственного обидчика толком не мог, постоянно по лицу получал. Сложно – даже невозможно – было представить, чтобы Вадим кого-то хладнокровно убил. Впрочем, мысль о его виновности – так, предположение. Больно уж своеобразное совпадение получается: у Вадима с Соломиным на дороге вчера конфликт случился, а ночью Соломина убили. А по поводу деталей смерти Соломина я попробую выяснить у Кирьянова. Подполковник Владимир Кирьянов – полицейский, следователь и мой давний друг. Не в первый и не в последний раз он поделится со мной информацией. Только сначала переговорю с местными… Или все-таки Кире позвонить? Или сначала Вадиму?

Руки сами собой потянулись к телефону и стали его крутить. Я сомневалась, стоит ли звонить Людмиле. Узнать номер телефона Вадима – дело одной минуты. А там уже можно будет и самому парню позвонить, уточнить, что да как. Вот только у этого плана есть два больших минуса. Во-первых, Людмила разволнуется и начнет меня расспрашивать, зачем мне номер ее сына. Ну тут уж я как-нибудь справлюсь. Скажу, что нужна его помощь. Вот только в чем? Единственное, что приходило на ум, – покупка велосипеда или самоката. Вадим вполне мог подойти на роль человека, который может помочь с выбором.

Допустим, причина позвонить Вадиму нашлась. Но тут дело упирается во вторую проблему – Вадим не большой фанат откровений. Даже если я достану его номер и дозвонюсь, он скорей всего или не ответит, или отшутится, или соврет что-нибудь.

– Беда, – протянула я и уже хотела отложить телефон, но вспомнила о другом человеке, которому стоило бы позвонить. Но перед этим я порылась в досье, чтобы найти адрес убитого.

Знакомый номер пальцы набрали по памяти. Гудки звучали долго, заставляя меня бестолково перелистывать досье в зеленой папке. Ну а чего я хотела? Человек наверняка уже на работе.

– Да! – голос подполковника Кирьянова прозвучал громко и совсем по-командирски. Видимо, я своим звонком ворвалась прямо в эпицентр воспитательного процесса.

– Привет, Кирь, – поздоровалась я, улыбнувшись. Все же немного непривычно слышать от обычно спокойного и уравновешенного Кирьянова такой суровый тон. – Кто-то проштрафился? Кого отчитываешь?

– Привет, Тань, – ответил мужчина уже куда более спокойно и тяжело вздохнул. – Да тут, – вздохнул еще раз, – без ста граммов и рассказывать не хочется. Поседею я с этими студентами.

– Новенькие?

– Хуже! На стажировку взяли четверокурсников. А тут туши свет, бросай гранату!

Я негромко посмеялась и сочувственно ответила:

– Береги себя, Киря. А то с нервами сляжешь и оставлять придется родную полицию на этих желторотиков.

Кирьянов пробурчал что-то, а потом опомнился.

– Ты чего звонишь-то? Что-то случилось?

– Да я по работе. У меня новое расследование. Сегодня утром нашли тело Алексея Владленовича Соломина, – следом я назвала адрес убитого, найденный в его досье. – Сможешь рассказать, что известно?

Мне было слышно, как стала громко клацать компьютерная мышь, а потом и пальцы Кирьянова забарабанили по клавиатуре.

– Ты же понимаешь, что это не телефонный разговор? – спросил он почти строго. Но мне все равно было слышно, как Кирьянов набирал что-то на клавиатуре.

– Понимаю. Но у нас век современных технологий. Стало модно решать все вопросы дистанционно.

Кирьянов тяжело вздохнул.

– Ох, Танька. Пользуешься моей добротой. Но это в последний раз. – Я улыбнулась. Пальцев не хватит перечесть, как часто я подобную фразу в своей жизни слышала. – Да, был такой. Я как раз выезжал на место, – и прибавил чуть более убитым тоном, – со стажером. Он там натоптать умудрился, пока все отвлеклись.

– Это ты его там отчитывал?

– Да, его, родимого. Он тут уже делов наворотил после этого. Шустрый малый. Боюсь его одного оставлять – разнесет нам весь отдел.

– Так что там с убитым? – напомнила я, постукивая пальцами по стенкам чашки.

– Пока могу точно сказать, что убили его ножом в спину. Причем удар был нанесен сверху вниз. Телефона при убитом не обнаружено, да и одет слишком по-домашнему. Будто на минуту выскочил по какому-то делу. Хотя какие там могут быть дела? Убийство произошло на площадке рядом с недостроенным высотным зданием. Если поедешь, сориентируешься – криминалисты обтянули место преступления лентой. Топтаться можешь – мои все, что могли, оттуда собрали. А в остальном… Стройка стройкой и ничего вокруг.

– Володь, давай подробности. Когда и кто тело обнаружил? Примерное время смерти, если есть? Что-нибудь в квартире нашлось? «Пальчики» чужие, что-то еще?

– Ох, я прямо подозреваемым на допросе себя почувствовал, – фыркнул Киря. – Так… Многого пока не скажу, сам не знаю. Эксперты работают. Убит Соломин Алексей Владленович, тридцать четыре года, не женат, работает… Зарегистрирован по адресу… Там же и проживает. Тело обнаружил собачник из соседней высотки, адрес… Рано утром, еще и шести утра не было. Убийство предположительно совершено с одиннадцати до часу ночи, точнее скажут после вскрытия. Соломин выскочил на улицу в домашних тапочках, видимо, спешил. Телефона рядом с телом не обнаружено. Есть предположение, что увидел, как вандалы его машину разносят, и погнался за ними.

– Откуда дровишки? – процитировала я классика.

– Оттуда, что машина, зарегистрированная на жертву, вся разбита. Покрышки порезаны. Окна его квартиры выходят как раз на стихийную парковку.

– Камеры? – продолжила я забрасывать друга вопросами.

– Нет. Дом сравнительно недавно сдан в эксплуатацию, камерами пока не оборудован. Парковка тоже.

– Грустно, – пробормотала я. – Соседние магазины?

– Так они все с обратной стороны дома. И камеры их ни на недострой, ни на парковку не выходят, – ответил Кирьянов. – Так, что тебе еще? Соседи? Кого обошли – те никого и ничего не видели. Вроде шумел кто-то, а кто, почему – им без разницы. Недострой не освещается в темное время суток, и жители ближайшей высотки тоже ничего особенного не видели.

– Квартира? Осмотрели?

– Да. Тоже можешь глянуть, но вряд ли что найдешь. Обычное жилье холостяка. «Пальчики», обнаруженные там, по базам пробили – никаких криминальных авторитетов Соломин у себя не принимал.

– Телефон в квартире нашли?

– Нет.

– Думаешь, телефон забрал убийца? – с надеждой спросила я.

«Вадиму не было причин красть телефон Алексея. Это ли не прекрасный повод списать соседа со счетов?»

– Может быть, может быть, – протянул Кирьянов. – Подожди секунду, – вдруг попросил он и, не успела я поинтересоваться, что случилось, как услышала громкий голос друга. Он снова кричал на кого-то. Громко так и выразительно. Бедный, и так работа тяжелая и нервная, а ему еще студентов подкинули. – Прости, Тань. Позже поговорим, у меня тут…

– Я понимаю, – прервала я. – Все хорошо. Терпения тебе и пучок крепких нервов. В принципе, все, что мне нужно, ты уже рассказал. Будет что новое…

– Спасибо на добром слове. Будут новости – наберу тебя.

Кирьянов тут же отключился, оставляя меня наедине с мыслями и подозрениями. Еще нужно было распланировать свои дальнейшие действия. Обязательным пунктом был опрос сотрудников, чем я сейчас и займусь. Потом хотелось бы съездить на место убийства, заглянуть к Кирьянову и добиться от него побольше информации. Ну и, конечно, Вадим! Разыскать его нужно было во что бы то ни стало. В его невиновности сомнений не было, но это у меня – другие могли заподозрить вспыльчивого парня. Придется попотеть, чтобы обелить доброе имя соседа.

Видимо, я сильно задумалась, раз даже не услышала, как за спиной открылась дверь.

– Привет еще раз, – в кабинет заглянула Оля. Она неловко улыбалась, высунув голову из-за двери и не входя в помещение.

Я развернулась к ней боком и махнула рукой, предлагая зайти. Оля так и поступила: просочилась в комнату и тихонько закрыла за собой дверь.

– Ну как расследование? – спросила первым делом она. Подойдя к столу передо мной, Оля присела на самый краешек, отодвинув и чашку, и зеленую папку.

– Пока только начинаю. А ты не поможешь мне с кругом подозреваемых? Твой начальник считает, что у Алексея на работе не могло быть злопыхателей.

Оля фыркнула.

– Конечно. Степанович свято верил, что Алексея все так же любят и ценят, как он сам. А на деле этого Лешеньку все на дух не переносили. Не про мертвых, конечно, такое говорить, – тон голоса Оли стал тише и в нем послышались виноватые нотки.

Я вздохнула.

– Пока ты не клевещешь на него – твоя совесть чиста, – отмахнулась я. – Ну так что там с врагами?

– Геннадий – я тебе уже про него говорила – в моем собственном расследовании стал бы главным подозреваемым. Он никогда не скрывал своего презрения к Алексею. Открыто говорил, что справился бы лучше, а Соломин понапрасну дает так много поблажек своим сотрудникам. Балует только, а смысла никакого. Так он всегда говорил.

– Вас послушать, так этот Соломин был таким добрым феем!

– Так он и был. Для своего отдела, конечно. Их он холил и лелеял. Его отдел работает под лозунгом: «Пока работа выполняется на „отлично“, начальству нет дела до того, чем заняты сотрудники». Многие из отдела месяцами в офис не приезжают. Есть парочка, которая приходит раз в неделю и сидит круглые сутки, пока не выполнит все дела, а потом не появляется, пока не возникнут новые. Еще одна – Вика, мы с ней немного дружим – с обеда и до полуночи пару дней в неделю работает. Не представляю, как она вывозит такой график.

Чувствуя, что этот рассказ может затянуться, я поспешила Олю прервать:

– Значит, Соломин был замечательным начальником и его сотрудников можно убрать из списка потенциальных подозреваемых?

– Конечно. – Оля простодушно пожала плечами. – Поверь, если бы их что-то не устроило, они бы сразу пошли обсуждать это с Алексеем. Его смерть для них как конец счастливой жизни.

– Поняла. – Кивнув, я бросила взгляд на зеленую папку. Она все еще лежала на столе ярким пятном и неизменно привлекала внимание. – А сотрудники из других отделов?

– Алексей вообще мало с кем взаимодействовал. Разве что еще можно назвать Леонида. Ну ты с ним уже познакомилась. – Ольга неопределенно кивнула куда-то в сторону.

Я на мгновение даже испугалась, что этим кивком она указала на Леонида. Что он стоит за моей спиной и подслушивает наш разговор. Но потом поняла, что Оля указала в сторону его кабинета.

На всякий случай я все равно окинула помещение взглядом и, удостоверившись, что мы совершенно одни, спросила:

– Леонид тоже претендент на должность Алексея?

– Нет, – протянула Оля и тут же засомневалась: – Не думаю. Но Алексей подсидел Леонида в свое время! Когда отдел формировался, возглавить его должен был Леонид. Не знаю уж, что такого сделал Соломин, но Степанович переменил свое решение. Это было так странно и спонтанно.

– Ага.

Я покопалась в собственной сумочке и достала блокнот и ручку. Все-таки думать куда легче, если проиллюстрировать доступные сведения на бумаге.

Написав два имени друг напротив друга, я подписала под ними возможные мотивы преступления:

«Леонид – месть за украденную должность».

«Геннадий – возможность занять место Алексея».

Оба мотива казались слабоватыми. Убивать из мести? Или чтобы занять чужую должность? Насколько там должна быть выше зарплата и больше преференций? Оба варианта в целом возможны, если бы Леонид и Геннадий были, например, уволены со своих теплых местечек по вине Соломина. Но они же работают, правильно? А убить не так-то просто, тем более нужно сработать аккуратно и не оставить следов, чтобы полиция тебя не нашла, что в наш век цифровых технологий мало реально. Моя рука дрогнула и замерла, ткнув ручкой прямо между двумя именами. Оставшегося места идеально хватило бы для имени Вадим. Тряхнув головой, я отогнала эту мысль. Сломанный самокат – тоже не сказать что веский повод для убийства.

Как раз вовремя в кабинет вернулся Вячеслав Степанович. Он привел с собой одного из айтишников отдела Алексея. Я поспешила перевернуть страницу блокнота.

Никого из айтишников я не допрашивала долго, все они – как один – рассказывали, как прекрасно работалось под началом Алексея. И какие страшные времена теперь настанут для отдела.

– Теперь только увольняться, – раздраженно вздохнула сидевшая передо мной девушка. – Как только Степанович узнает, как была построена работа в отделе, сразу же все переделает. Он не поймет, что мне лучше два-три раза в неделю тут с двенадцати до двенадцати поработать, чем таскаться сюда каждый день.

Видимо, передо мной оказалась та самая Вика из рассказа Оли. Выглядела она страшно сонной и злой.

– Почему вы все решили, что директор будет портить вам малину? Работает же система.

Девушка хохотнула, но только совсем невесело.

– Да потому, что он тот еще скуф. Таким только и нужно, чтобы сотрудники штаны просиживали положенное время. Ему не эффективность важна, а постоянная симуляция рабочего процесса. Соломин только умер, а он уже всех согнал на работу к открытию! Полиция, понимаете, интересуется! Я в это время обычно только из дома выхожу, а теперь вот уже два часа как на рабочем месте. Еще и вчера сидела здесь до полуночи. Едва проснулась и сразу сюда.

Вот и нашлась причина ее усталого внешнего вида: сон Вики стал такой же жертвой обстоятельств, как и мой сон. Хотелось искренне посочувствовать девушке, но нужно было выглядеть серьезным профессионалом.

– Мне показалось, что Вячеславу Степановичу нет дела до того, как организована работа в вашем отделе.

Айтишница в ту же секунду издала звонкое и говорящее: «Ха!» Набрав в грудь побольше воздуха, добавила пояснение:

– Да он постоянно с Алексеем ругался. Почему нас нет на рабочем месте? Почему перерыв так долго тянется? Почему так поздно приходят сотрудники? – Она снова коротко посмеялась. – Как-то раз Степанович увидел меня в пижамных штанах в офисе. Я еще и с ногами на кресло залезла. Мне он ничего не сказал, зато потом Алексею мозг вынес. Это сейчас Степанович на стену лезть готов, но при жизни они с Алексеем были как кошка с собакой.

Почему-то я не была удивлена, уже достаточно давно мне было известно, что доверять людям на слово – пустая трата времени.

– Интересно. Я-то по рассказам решила, что Вячеслав Степанович очень ценил Алексея.

– Ценить – не значит быть согласным. Мнения у них часто расходились. Мы тоже Алексея ценили. Он был нашим щитом. Неусыпным защитником адекватности в нашем отделе. У него, конечно, тоже были свои заскоки. Типа нумерации всего и вся. У нас даже столы пронумерованы, хотя в этом нет смысла. Или то, что все документы должны храниться в персонализированных папках. Например, на моих папках наклеены стикеры с номером моего стола и моим именем.

– Зачем?

– Соломин аргументировал это тем, что, если папка попадет не к тому, к кому надо, ее всегда вернут обратно. Но он и свои папки так же помечал. С одной стороны, это было даже удобно, но с другой – много времени занимало. Я бы лучше отладку лишний раз провела, чем эти самоклейки печатать.

Я слушала ее, бестолково черкая пустой лист блокнота, пока в моей голове не было ни единой мысли, достойной того, чтобы быть записанной. Но все равно вымазать бумагу чернилами страшно хотелось.

– Что вы можете сказать о самом Алексее? Есть ли люди, которые могли желать ему смерти?

Девушка не задумалась ни на секунду:

– На работе Алексей был прекрасным человеком. Будем честны, если бы не он, то у нас бы половина отдела разбежалась, а другая половина – не нанималась.

– А в жизни?

Девушка пожала плечами.

– В жизни я с ним не общалась. Коллеги – это коллеги, а жизнь – это жизнь.

Спорить с этим утверждением я не стала и напомнила о втором своем вопросе. В этот раз сотрудница призадумалась на несколько секунд.

– Не знаю. Может, кто-то и хотел. Но точно никто из наших. Для нас Соломин был почти жизненно необходим. Теперь все пойдет прахом.

Девушка поджала губы и глянула куда-то в угол кабинета. Мне не могло показаться – в глазах ее отразились злость и печаль. Интересные и неоднозначные чувства для обычной подчиненной.

Хотела бы я заострить на этом факте внимание, но все остальные айтишники из отдела Алексея – за исключением парочки – отреагировали точно так же. Каждый из этих людей был зол и опечален смертью своего непосредственного начальника. Как по мне, так уж слишком много верности. Казалось, было что-то, что я упускаю.

– Как вы отнеслись к тому, что должность Алексея займет Геннадий? – спрашивала я у каждого из сотрудников отдела.

И все, как один, отвечали что-то вроде:

– Плохо. Он бездарность и никаких управленческих качеств не имеет.

На вопрос о том, кто должен занять это место, по их мнению, ответ тоже был единодушным: Леонид.

Закончив опрос айтишников, я попросила себе минутку на подумать. Открыв блокнот, я подчеркнула двумя жирными линиями имена своих подозреваемых; дописала под именем Геннадия «не нравится никому», а под именем Леонида «нравится всем». Помедлив немного, на том месте, куда сначала хотела вписать Вадима, я написала две буквы «В. С.» – Вячеслав Степанович, стало быть. Под ним отметила факт его недовольства попустительствами Алексея. Слабый мотив, конечно, но уж какой есть.

Вписывать имя Вадима в список своих подозреваемых я иррационально сильно не хотела. Мое детективное чутье требовало объективности, но что-то кричало: не мог Вадим этого сделать. Я ведь знаю его! Он кто угодно, но не убийца.

Вздохнув, я закрыла блокнот и вышла в коридор. Там меня уже ждал Вячеслав Степанович.

– Что такое? Вы что-то поняли? – налетел он на меня, едва моя нога ступила за порог.

– Пока не так много, как хотелось бы, – честность мое второе я. Мужчина же такой ответ не оценил и заметно поник. – Мне осталось еще с Геннадием поговорить.

– Конечно! Сейчас скажу ему зайти.

– Потом я хочу с Леонидом встретиться.

Директор немного растерялся от этих слов, но кивнул и заверил, что и его приведет. Я же вернулась в кабинет. Кресло встретило меня как родную.

Геннадий явился спустя пару минут. Он степенно прошелся по кабинету, сложив руки за спиной и задрав подбородок кверху. С таким положением головы легче было смотреть на потолок, чем на меня.

– Добрый день, – поздоровался он и присел на диван сбоку от рабочего стола директора. Весьма удачное место, учитывая, что там от поднявшегося в зенит солнца его прикрывал шкаф. Меня же лучи почти ослепляли. Не самое удачное расположение мебели в помещении.

Я много чего слышала об этом человеке от сотрудников отдела Алексея – теперь уже предположительно отдела Геннадия, – но сейчас видела, что никто из айтишников не врал. Геннадий выглядел надменным и «безосновательно самодовольным».

«Он видит себя лебедем, который вынужден находиться в курятнике», – описала его Вика.

Тогда мне это описание показалось странным и надуманным. Но нет – теперь я вижу, что оно самое точное из всех.

– Здравствуйте. – Мое приветствие прозвучало так же холодно и отстраненно – по-деловому. – Насколько хорошо вы были знакомы с Алексеем?

– Мы были коллегами на протяжении трех лет.

– Это не ответ на мой вопрос.

– Это он и есть, – бросил Геннадий. Пальцы его дрогнули, будто он хотел отмахнуться, но передумал и оставил руку лежать на колене. – Коллеги и больше ничего. Я не имею ни малейшего понятия о том, чем Соломин занимался вне компании. Потому вопросы о его жизни мне можно не задавать.

– Спасибо за такое великодушное разрешение, – проворчала я себе под нос.

Положив блокнот себе на колено, я стала вырисовывать кривого и не совсем достоверного гуся рядом с именем Геннадия. Мелкая, бестолковая, но такая приятная месть.

Не отвлекаясь, я продолжала расспрашивать:

– Тогда можете ответить на вопрос, с кем Соломин общался на работе?

– Ни с кем. – Геннадий положил ногу на ногу и сложил ладони на собственном бедре.

– Что ж, прям совсем молча по офису ходил?

Правая бровь Геннадия медленно приподнялась, а его презрительно-оценивающий взгляд пробежался по мне.

– Если под «общался», вы подразумеваете просто разговоры, то тогда мне нужно время, чтобы перечислить всех сотрудников компании.

Будь бы я чуть менее профессиональна, попросила бы этого остряка на выход. Но пришлось взять себя в руки, вспомнить о нераскрытом преступлении и о сумме вознаграждения, которую я получу после его раскрытия.

– Где вы находились прошлой ночью?

– Был дома!

– Кто-то может это подтвердить?

Геннадий совсем немного и очень неторопливо наклонил голову вбок, не отводя взгляда от меня. Все это время он молчал и продолжил говорить, лишь когда его голова прекратила движение.

– Моя соседка, с которой я ехал в лифте.

– И все?

Мужчина молча смотрел на меня, потом вздохнул и ответил с нескрываемым сарказмом:

– Конечно нет, я просто ждал уточняющего вопроса, чтобы продолжить.

Он уже откровенно выводил меня из себя.

«Дыши, Таня, дыши. Это всего лишь хамоватый мужик, единственной радостью в жизни которого является превознесение себя любимого».

– Под пассивной агрессией вы прячете свою причастность к убийству Алексея? – спросила я, желая зацепить Геннадия в ответ. Но тот лишь медленно похлопал в ладоши.

– Потрясающие выводы. Мое уважение. – Он поднялся на ноги, вновь сложил руки за спиной, становясь прямым, как палка. – Под, как вы выразились, пассивной агрессией я прячу отвращение к подобным вам людям. Вместо того чтобы заниматься действительно полезными делами и помогать другим, вы только и делаете, что тянете деньги и симулируете деятельность. К тому же мешаете сотрудникам выполнять свою работу. Надменные индюки, которые не ценят время других людей.

Он кивнул сам себе, развернулся на пятках и длинными быстрыми шагами направился к двери, будто желал уйти непобежденным, поставившим точку в этом разговоре.

Я улыбнулась:

– Может, тогда вам тоже стоит пойти в частные детективы? Как по мне, так вы идеально подойдете под это описание.

Геннадий сделал вид, что не услышал меня, и вышел. Можно было подумать, что он и правда не услышал, но тогда зачем было так громко хлопать дверью?

Не прошло и пары секунд, как в коридоре зазвучали недовольные восклицания Вячеслава Степановича. Ответы Геннадия, если таковые и были, звучали совсем тихо, так что я ничего не слышала.

Потом голоса стихли, и в кабинет заглянул его владелец.

– Все в порядке?

– Да. Можете приглашать Леонида.

Не успела я договорить, как названный мужчина выглянул из-за плеча своего руководства. Он улыбнулся уголком губ, кивнул и прошел в кабинет. Я отвернулась и прикрыла блокнот – ничего особо важного в нем пока не было, но это не повод разглашать сведения.

Пока Леонид усаживался, я подошла к окну и закрыла жалюзи, сил моих не было смотреть на ослепляющее солнце. Теперь в помещении царило только искусственное освещение.

Беседа с Леонидом проходила куда более спокойно. Мужчина расположился на том же диванчике, но, в отличие от Геннадия, в нем не было и капли той надменности. Но не было также и напускной расслабленности, страха или вины. Лицо Леонида оставалось абсолютно бесстрастным, он сидел полулежа, положив руки ладонями вниз на диван.

Ничего нового Леонид мне не сообщил, только подтвердил слова айтишников по поводу ссор Алексея и Вячеслава Степановича.

– А с Геннадием они ладили?

– Хм… С одной стороны, вспыльчивый Соломин с его приступами гнева, – он поднял правую руку, – а с другой – эталон самодовольства и надменности, – поднял левую. – Думаю, по шкале от одного до десяти шанс их дружбы был равен минус семи.

– А вы?

– С Геннадием я никогда не дружил, но и вражды не имею. С Алексеем та же ситуация. Предпочитаю не смешивать личное и работу.

Я хмыкнула.

– Так часто сегодня слышу эту фразу. Это негласный слоган вашей компании?

Леонид молча развел руками, пытаясь выдать этот жест за исчерпывающий ответ, я же продолжила допрос:

– Мне сказали, что Соломин в свое время занял место, предназначавшееся вам.

Кивнув, Леонид прояснил:

– Да. Это было три года назад. Соломин тогда только пришел к нам. Быстро стал любимчиком Вячеслава. В те годы они не ссорились. А потом, в один прекрасный день, всем сообщили, что главой айти-отдела станет Соломин.

– И как вы к этому отнеслись?

Леонид ответил совершенно спокойным тоном:

– Был страшно зол. Хотел подставить Алексея. Хотел, чтобы его уволили.

– А смерти не желали?

– Желал. Но, извините, не своими же руками. А как это обычно и бывает, когда кто-то тебя серьезно разозлит. В духе «да чтоб ты сдох». Это было около двух с половиной лет назад. Я, конечно, понимаю, что месть – это блюдо, которое подают холодным. Но в этом случае уже срок годности истек. Да и мы уже давно помирились.

– Что вы имеете в виду? – последняя фраза меня очень заинтересовала.

Но Леонид не дал конкретного ответа:

– То и имею. Это было самое обычное примирение. Где-то с полгода назад Алексей позвал меня в бар. Мы напились, поговорили по душам. Я уже и так не злился на него. Был недоволен, само собой, но не злился.

– И что, так просто?

– Да. Мы взрослые люди. Эта история ушла в прошлое и яйца выеденного не стоит.

Я вздохнула, ощущая усталость. Этот день тянется уже целую вечность. Хотелось поскорее закончить и передохнуть, обдумывая всю собранную информацию.

– Хорошо. Где вы были вчера ночью?

– Был дома. – Леонид ответил быстрым, но ровным тоном.

– Может кто-то подтвердить?

– К сожалению, нет. Я до сих пор не встретил ту женщину, которая сможет подтверждать мое алиби на ночь.

– Камеры на подъезде?

– Вышли из строя, – развел руками Леонид. – Уже неделю жалуемся, только не заменили пока.

Он улыбнулся. Да так красиво выглядела эта его улыбка.

«Держись, Татьяна, ты взрослая женщина, а еще и на работе».

Я старательно напоминала себе, что не родился еще тот мужчина, который вгонит меня в краску одной лишь улыбкой.

Я прикусила внутреннюю сторону щеки, сохраняя вид серьезного детектива.

– Значит, алиби на момент убийства у вас нет. – Я открыла блокнот и отметила это.

Надо бы еще у Вячеслава Степановича спросить, где он был.

– К сожалению, нет. Я вышел из офиса в шесть часов двадцать минут. Сел в машину и сразу же поехал домой. А потом весь вечер в гордом одиночестве смотрел кино. – Мужчина подтянул руки поближе к своим ногам и постучал ногтем большого пальца по своему бедру. – Если бы знал, что в эту ночь убивали Алексея, нашел бы себе компанию.

– Что ж, больше вопросов у меня нет, – закрытый блокнот на стол. Ручка легла рядом.

Леонид поднялся на ноги и застегнул верхнюю пуговицу своего пиджака.

– Что ж, – в тон мне сказал мужчина, – надеюсь, вы сможете найти убийцу. Не хотелось бы, чтобы он остался безнаказанным.

– Это моя работа.

Леонид стал серьезней.

– Удачи.

Он кивнул и, коротко распрощавшись, вышел из кабинета.

Ну и денек у меня выдался.

Глава 3

Опрос сотрудников компании затянулся почти до двух часов. Немаленький такой отдел был у Алексея. Да, я еще решила опросить некоторых сотрудников из других отделов – тех, чьи имена назвали айтишники, отвечая на вопрос, с кем у их начальника могли быть конфликты. Но это все выглядело одним таким большим и просторным тупиком, на роль убийцы никто из них не тянул, да и алиби у всех было: у каждого из них вчера поздним вечером, почти ночью, были рабочие созвоны.

– Звучит так, будто вы тут всю ночь провели, – удивлялась я. – Ну не могли же созвоны быть так поздно?

– Почему? – сидевший передо мной мужчина пожал плечами. – Могли. Города в других часовых поясах же. Там разница во времени может быть немаленькая.

В общем, ничего интересного я так и не выяснила. Напрасно только время потратила.

Следующим шагом в моем расследовании стала поездка на место преступления.

– Сейчас, подожди минутку, я машину подгоню, – сказала Ольга, как только я объявила о своей цели. Что меня искренне радовало. Мое личное авто находится в ремонте, а каршеринг – это дополнительное время и деньги.

Вячеслав Степанович воодушевленно закивал. Он щедро выделил нам корпоративный автомобиль. Еще и водителя своего хотел предоставить, но потом вспомнил о собственной срочной и важной поездке и отказался.

– Далеко ехать? – Машина оказалась выше всех моих ожиданий. Забравшись на переднее пассажирское кресло, я с любопытством оглянулась, чтобы осмотреть салон. – Богато-богато, – протянула я, не задумываясь. Оля согласно кивнула и нажала на кнопку, заводя мотор. Машина приятно заурчала. – Так далеко?

– Не очень. Домчим минут за пятнадцать.

Оля лихо выскочила с парковки и помчалась по дороге на пределе допустимой скорости. Вопреки ожиданиям мне совсем не было страшно, что мы попадем в аварию. Наоборот, было что-то в стиле езды Ольги такое, от чего я чувствовала себя в полнейшей безопасности. Даже во время обгона за сто метров до начала двойной сплошной.

– А ты неплоха в вождении, – подметила я между делом.

Оля скромно засмеялась, барабаня большими пальцами по рулю. Радио негромко играло фоном.

– Да брось. Это ты еще не видела, как я за городом вожу.

Звучало интригующе.

Дорога действительно заняла совсем немного времени, Оля преувеличила, говоря о пятнадцати минутах. Как по моим личным ощущениям, мы доехали минут за десять. Может, чуть дольше. После такой бодрой поездочки я ощущала себя как после катания на экстремальных аттракционах. Кажется, даже волосы немного растрепались, пусть и ехали мы с закрытыми окнами.

Мы оказались в районе новостроек. Красивое место, я не могла прекратить озираться по сторонам. Тут тебе и парк, причем не крохотный и больше похожий на скверик, а настоящий парк. Пока мы проезжали мимо, я успела разглядеть запруду с птицами. Дома были двухцветными – яркими и отлично сочетающимися друг с другом, а не «вырвиглазными» и аляпистыми.

После парка была школа, следом детская площадка, какие-то магазины, садик. Чего тут только не было! И все такое подходящее друг другу. Целый маленький город в пределах большого.

– Красиво тут.

– Ага. Я тоже в этом районе квартиру купила. На этапе котлована. Но, – Оля недовольно дернула уголком губ и пожала плечами, – у застройщика какие-то проблемы с финансами. Так что мой дом достроили лишь до третьего этажа и заморозили. Вот такая история.

– Жаль, – утешать людей я никогда не умела, а Оля это, видимо, помнила, потому как не стала требовать от меня чего-то еще.

Следующий квартал мы проехали в тишине, но потом Оля снова заговорила, прервав мои тщетные попытки придумать, как продолжить разговор.

– Теперь-то я в этом доме точно жить не буду, – сказала она. – Даже когда его достроят. Не думаю, что смогу тут вообще находиться. Жутко это.

– Почему жутко? – нахмурившись, я в ожидании ответа посмотрела на Олю. Та выглядела немного растерянной и как-то виноватой.

– Алексея же как раз возле него и убили, возле моего недостроенного дома. Там все забором обнесено. Вот как раз возле этого забора на дорожке тело и нашли.

Теперь я понимала, почему Ольга больше не планировала жить в этом живописном районе. Что ж, ее можно было понять. Не знаю даже, как сама бы поступила на ее месте.

– Да уж, – протянула я.

Прекрасно умею поддержать разговор в любой ситуации. Да, я такая.

На мое счастье, мы уже приехали. Видимо, это и был тот самый дом-недострой, в котором у Ольги пока еще была своя собственная потенциальная квартира. Дом представлял собой трехэтажную постройку. Последний этаж короной венчал частокол из торчащей арматуры, а проемы для окон зияли как пустые глазницы. Вся эта конструкция была огорожена двухметровым забором из металлических пластин серого цвета. Местами безликий серый забор был украшен творчеством любителей граффити.

Мы оказались в отдалении от остальных – уже достроенных – домов. Можно сказать, недостроенный домик был на отшибе: с одной стороны – пустырь, который через несколько лет наверняка обрастет такими же новостройками, с другой – поле и разбитая проселочная дорога. Видимо, по ней к стройке подгоняли строительную технику, а может, когда-то она служила объездной для въезда в город. Дорога петляла, уходя все дальше и дальше в поле, а потом резко сворачивала, и ее уже было невозможно разглядеть.

Мог ли преступник уйти этой дорогой? Наверное, мог. Нужно ли ему это? Очень сомневаюсь.

– Глухое местечко. Как Алексея сюда вообще занесло? – На этот вопрос заведомо ни одна из нас не могла ответить, но я все равно его задала, а Оля пожала плечами и все же сказала:

– Не знаю даже. В этой стороне пока совсем ничего нет. Даже в магазин ему сюда было не по пути – все, что есть, расположено с той стороны. Тут, сама видишь, даже взгляду не за что зацепиться.

– Понятно. – Я оглянулась по сторонам еще раз.

Ближайший дом расположился метрах в тридцати и был выполнен в том же стиле, что и остальные. Наверное, этот недострой когда-нибудь станет точно таким же, а его жители вряд ли узнают о найденном у них «на пороге» трупе.

– Может, у Алексея кто-то знакомый в этом доме живет?

– Сомневаюсь. Его хоть и достроили, но там тоже какие-то проблемы со сдачей. Его пока не заселили. – Оля вздохнула. – А ведь я почти успела купить квартиру в том доме. Но нет… Удача мне изменила, и достался этот, недоделанный. – Она перевела взгляд на недострой и вздохнула еще тяжелее.

Больше моему взгляду в округе зацепиться было не за что. Ну и зачем же Соломин сюда пришел глубокой ночью? Кого он встретил здесь? Может, это вообще было случайное убийство и мой сосед Вадим не имеет к случившемуся никакого отношения? В последнее особенно хотелось верить. Хотя… в случайность убийства в районе недостроенной высотки мне верилось слабо. Ну зачем человеку переться сюда посреди ночи? Какая-то «тайная» встреча? Кто-нибудь вызвонил Алексея, скажем, на конфиденциальный разговор? Шантаж? Мысли в голове крутились каким-то сумасшедшим колесом. На данном этапе расследования у меня слишком мало данных, чтобы делать хоть какие-то выводы. И виновность соседа под большим сомнением. Ну неужели нормальный человек выскочил бы ночью на встречу с тем, чей самокат раздавил тем же утром? Слабо верится…

Налетел ветер и сильно растрепал нам с Олей волосы. Вот теперь моя прическа точно в ужасном состоянии. Я провела рукой по голове, стараясь снова вернуть себе способность видеть.

– Идем. – Оля взяла меня под руку и повела дальше по дорожке.

Она повела меня вдоль забора. Дорожка уже была выложена квадратами серой и темно-желтой плитки, самый обычный узор из чередующихся полос. Служивший границей бордюр был покрыт какой-то странной зернистой краской. Лишь присмотревшись, я поняла, что она, должно быть, светоотражающая. Никогда прежде такого не видела на наших улицах, хотя это кажется таким логичным – делать так, чтобы бордюры были светоотражающими. В этом случае водителям будет легче увидеть границу дороги.

Желая убедиться в том, что бордюр и правда светоотражающий, я потянулась в карман за телефоном, но Оля вдруг резко затормозила. Пришлось остановиться и мне.

– Вот тут его и нашли, – объявила Оля, скованным движением указав вперед. Ну это я и сама поняла, да и Кирьянов вполне доступно мне рассказал, где искать место преступления. Я отвлеклась от бордюра и обратила внимание туда, куда указывала Ольга.

Место преступления было неловко огорожено тонкой яркой лентой, натянутой между четырьмя дорожными конусами. Неприкосновенность важного для расследования участка под защитой, можно спать спокойно, – иронично подумала я. Кого и когда останавливали такие вот ленточки? Впрочем, криминалисты свое дело знают и место преступления «отработать» успели. Кирьянов дал мне «добро» на осмотр площадки.

Я пошла дальше, а Оля не двинулась с места. На мой вопросительный взгляд она коротко ответила:

– Все. Дальше я не пойду. Пусть Алексея, – она запнулась, – то есть его тело, уже забрали, но мне все равно страшно.

Слова Оли звучали искренне, и потому я не стала заставлять ее идти – пусть подождет здесь. Мне на месте преступления ее помощь в любом случае не пригодится.

Придерживая рукой волосы, я пошла дальше по дорожке – пройти оставалось всего ничего – и остановилась у перепачканной бурыми пятнами плитки. Выглядела она под стать декорациям какого-нибудь фильма ужасов, режиссер которого решил добавить слишком много реализма. Недалеко виднелась короткая полоска кровавых капель, но больше всего в глаза бросалось огромное пятно, скрывшее под собой и серый, и темно-желтый цвета плитки. Видимо, здесь тело и лежало. Даже не нужно было заходить за это подобие оградительной ленты, чтобы все как следует рассмотреть.

Что ж, вариант, что мертвого Алексея сюда привезли и оставили, можно было смело отбросить – уж очень много крови осталось. Да и капли эти, видимо, мужчина успел немного пройти после того, как получил удар, а уже потом упал.

Поверх бурых следов крови кое-где обнаружились среды грязи, не особенно четкие, размытые ночным дождем, который определенно смазал картину преступления. И все же следы просматривались. И шли они от забора.