Читать онлайн Все еще впереди

Copyright © Mariana Zapata, 2016

© Сафронова А., перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление. Издательство «Эксмо», 2025

© LuckyStep / Shutterstock.com / FOTODOM Используется по лицензии от Shutterstock.com / FOTODOM

© Ann33 / Shutterstock.com / FOTODOM Используется по лицензии от Shutterstock.com / FOTODOM

Моей истинной любви – единственной, кому я доверю защищать меня в тюрьме: моей сестре Эль. Я писала книгу «Дождись меня» и представляла, каково было бы жить без тебя… Отстойно. Совершенно отстойно. (Впрочем, это очевидно.) К счастью для меня, зло никогда не умрет, так что ты навеки связана со мной, стервочка моя. (И другой судьбы мне не надо.)

Глава 1

Я проснулась с криком.

Ну или с подобием крика – из-за простуды, которую я подхватила от Джоша две недели назад, мой голос сипел, как у заядлого курильщика в период полового созревания.

– Ах-х-х! – захрипела я, распахнув глаза и увидев буквально в сантиметрах от своего лица маленького демона.

Я подскочила. Вздрогнула. Клянусь, моя душа на долю миллисекунды ушла в пятки, когда уставившиеся на меня глаза вдруг моргнули.

– Черт! – Я больно впечаталась лопатками в спинку кровати и сделала, быть может, последний вдох перед тем, как мне перережут горло.

Вот только…

Я уже потянулась за подушкой – понятия не имею, что стала бы с ней делать: сражаться, как зловредные умпа-лумпы Вилли Вонки? – и вдруг осознала, что рядом не малогабаритный адепт Сатаны, который намерен принести меня в жертву Повелителю тьмы. Выступающее из непроглядной темноты личико принадлежало не миньону дьявола, а пятилетке. Пятилетнему мальчику. Моему пятилетнему мальчику.

Луи.

– О боже, Лу! – прохрипела я, осознав, кто пытался меня убить на пороге моего тридцатилетия. Я закрыла глаза и схватилась за сердце, будто оно вот-вот выпрыгнет из груди.

Хотя чему тут удивляться? Сколько раз он таким образом пугал меня до смерти за последние два года? Раз сто, наверное? Следовало привыкнуть к тому, что он прокрадывается в мою комнату. Луи был милейшим мальчиком из всех, кого я знала – при свете дня, – однако он почему-то не понимал, что пялиться на спящего человека – жуткая привычка. До чертиков жуткая.

– Иисусе… – начала было я, но тут же осеклась.

В ушах прозвучал голос мамы, которая год назад чуть душу из меня не вытрясла за то, что я, мол, учу мальчишек произносить имя Господа нашего всуе.

– Ты напугал меня до черти… – Я застонала, осознав, что снова облажалась.

Я и в самом деле пыталась не ругаться хотя бы при Луи, потому что Джош в этом плане безнадежен, но привычка, как говорится, вторая натура.

– В общем, очень сильно напугал, – исправилась я. Правда, ему доводилось слышать и куда худшие слова, чем «черт» и «Иисус».

–Извини, tia[1] Диана, – пролепетал Луи таким нежным голоском, что я тут же простила ему прошлые и будущие шалости.

Сердце все еще пыталось выпрыгнуть из груди. Боже, я слишком молода для приступа! Я откинула одеяло на колени, потирая грудь в попытке вернуть сердцу подобающий моему возрасту темп, и шепотом поинтересовалась:

– Лу, все хорошо?

Он с серьезным видом кивнул.

Кошмары ему снились нечасто, но когда это происходило, он всегда прибегал ко мне… не важно, бодрствовала я или нет. Судя по заторможенному состоянию, спала я часа два, не больше. К тому же это новый дом. И всего лишь третья ночь здесь. Я еще не привыкла к другому расположению кровати. К чужим запахам и звукам. Даже в прежнем жилище мне с трудом удавалось расслабиться, так что ничего странного, что предыдущие две ночи в кровати я пялилась в смартфон, пока от усталости не роняла его на лицо.

Маленькая ручка легла на мое колено.

– Я не могу уснуть, – все так же шепотом признался Луи, словно боясь разбудить меня, хотя уже напугал чуть ли не до смерти. Во мраке комнаты не было видно ни его светлых волос, ни голубых глаз, при взгляде на которые у меня частенько щемило сердце. – На улице очень шумят. Можно поспать с тобой?

Я зевнула так протяжно и широко, что у меня на глазах выступили слезы.

– Что там за шум?

– Кажется, кто-то дерется у моего окна. – Он поежился и погладил мою ногу.

Я резко села. Фантазия у Лу богатая, но не настолько. О воображаемых друзьях и речи не шло, зато в три года он заявил, что туалет – это ванночка для птиц, а сам он – попугайчик.

Кто-то дерется? Здесь?

Я пересмотрела около пятидесяти выставленных на продажу домов, прежде чем остановиться на этом. Пятьдесят различных домов не подошли мне по той или иной причине. Они находились либо слишком далеко от приличных школ, либо в неблагополучном районе, либо имели недостаточно большой двор, либо нуждались в капитальном ремонте или просто были мне не по карману.

Когда мой агент по недвижимости упомянула еще один дом, оптимизма мне это не прибавило. Однако она все равно повезла меня на просмотр. Дом был выставлен на продажу за долги несколько дней назад. Он находился в районе, где проживал рабочий класс, и я не возлагала на него особых надежд. Но три спальни, большая лужайка перед домом и огромный задний двор, а также то, что требовался лишь минимальный косметический ремонт, говорили сами за себя. Я тут же его купила.

Диана Касильяс – домовладелица. Давно пора. Я, как никогда, была готова съехать из двухкомнатной квартиры, в которой мы с мальчиками ютились последние два года.

После всех житейских невзгод это место показалось мне светом в конце тоннеля. Разумеется, оно не без недостатков, но плюсов тоже немало. Район не новый и не модный, зато ближайшие школы замечательные. Самое удивительное, что дом находится недалеко от того места, куда переехала моя работа, теперь мне не придется тратить часы жизни на дорогу туда и обратно.

За те полтора месяца, что оформлялась сделка, я познакомилась с несколькими соседями. Ближе всего к спальне Луи жили пожилые муж и жена, которых просто невозможно было представить за полуночной дракой. Остальные – милые семейные пары с маленькими детьми. Я всегда старательно избегала соседства людей с криминальным прошлым.

Так что некому тут было драться, особенно в середине ночи.

– Можешь остаться со мной. Только не пинай меня опять в живот, ладно? Последний раз ты чуть не сломал мне ребро, – напомнила я на случай, если Луи забыл, что «наградил» меня огромным синяком, из-за которого я ахала от боли каждый раз, когда приходилось нагибаться.

Я включила лампу, чуть не сбив ее с тумбочки. Спустив ноги на пол, в шутку подтянула пижамные штаны Луи повыше и встала.

– Я не нарочно! – Мальчишка захихикал так, будто никогда не использовал мой живот в качестве мяча.

Кажется, кое-кто при желании может сделать карьеру в футболе. Впрочем, в нашей большой семье уже есть два футболиста, еще один нам ни к чему.

При свете озорная улыбка Луи произвела на меня обычный эффект: сделала терпимей к этому миру.

– Ну конечно. – Я подмигнула ему, снова зевнула и потянулась, чтобы разогнать по телу кровь. – Я уйду на минутку, а ты постарайся уснуть, ладно? Бабушка тебя завтра рано заберет.

– Куда ты?

Каждый раз, когда я уходила без него, Луи тревожился, точно боялся, что я не вернусь. Мне это очень не нравилось, но ничего не поделаешь.

– Проверить, что там за шум. Скоро вернусь, – спокойно объяснила я, пытаясь без слов внушить ему, что лишь оружие массового поражения способно удержать меня вдали от него. Но вслух ничего обещать не стала – он должен сам в это поверить, без моих постоянных напоминаний.

У меня отлегло от сердца, когда Луи кивнул и забрался под одеяло. У него были длинные ноги и руки и золотисто-персиковая кожа – наследие матери-датчанки и нашего мексиканского семейства. Ни один солярий или автозагар не способен воссоздать такой оттенок.

– Спи.

Я выключила лампу и выскользнула из спальни, оставив дверь приоткрытой. Хорошо, что перед сном я надела шорты. Я еще плохо знала дом, и чтобы легче ориентироваться, вытянула руку и коснулась стены. Племянники не боялись темноты, так что ночники мы не зажигали. Нам с братом удалось убедить детей, что это буке следует их бояться. Я кралась по коридору между своей комнатой и спальнями мальчиков, ведя пальцами по стене. Пока я не удосужилась что-нибудь повесить на стены, и на пути к выходу не сшибу никаких картин.

Когда мальчики только-только начали жить со мной, я просыпалась хотя бы раз за ночь и проверяла, что они не исчезли, как люди из сериала «Неразгаданные тайны». Теперь я это делаю, только когда меня будит Луи.

На кровати Джоша вольготно развалилось длинное лохматое тело весом 160 фунтов[2] – наш член семьи и наихудший на всем белом свете охранник Мак. Он спал и даже ухом не повел, когда я вошла в комнату. Да что там, он не проснулся, когда я недавно верещала от испуга при виде Луи. Чуть выше из-под синего стеганого одеяла, которое Джош выбрал две недели назад, торчала темноволосая макушка, цветом похожая на наши с Родриго. Я слегка расчувствовалась, когда вместо предложенного мною комплекта с черепашками-ниндзя Джош выбрал обычный синий, и чуть не разрыдалась, как ребенок, прямо там, в магазине. Ему исполнится одиннадцать через несколько недель, а он уже считает себя слишком взрослым для мультяшных узоров. Черт, ведь я до сих пор помню его в ползунках, как будто это было вчера.

Закрыв дверь в комнату Джоша, я направилась в спальню Луи, самую маленькую из трех и расположенную ближе всех к входу в дом. Едва я подошла, как услышала крики. Это точно не пожилые соседи. А с другой стороны в небольшом одноэтажном доме жила семейная пара примерно моих лет с ребенком.

Этот район показался мне безопасным. На большинстве подъездных дорожек по соседству стояли довольно новые машины, впрочем, хватало и устаревших марок. В глаза бросались ухоженные газоны и аккуратные, хоть и построенные еще до моего рождения, дома. Все свидетельствовало о том, что здесь будет замечательно растить двоих детей, и напоминало мне дом моего детства.

Родриго бы здесь понравилось.

Я осторожно раздвинула жалюзи на окне и сразу поняла, откуда шум. На другой стороне улицы, через два дома направо, перегородили дорогу две машины. Будто кто-то собирался ехать здесь глухой ночью в выходной. Но мое внимание привлекли четверо мужчин на тротуаре, освещенных фонарем.

Как и сказал Луи, они сильно шумели и готовились подраться. Я видела достаточно подобных драк по телевизору и наметанным глазом тут же определила, что трое окружили одного. Добром это не кончится.

Да что ж такое! Хотелось бы тихо-мирно пожить хотя бы с полгода, прежде чем увидеть подобную фигню. Троица вот-вот накинется на свою жертву, а все, что я могу, – лишь предположить, что кто-то из четверых живет по соседству. Но кто именно? Мужчина, которого окружили, или один из нападающих?

И пока я гадала, что тут, черт возьми, происходит, одиночка получил удар в челюсть. Покачнувшись, он упал на колено, и троица сразу воспользовалась представившейся возможностью и набросилась на него.

Господи, они его бьют, а я стою и смотрю.

Просто смотрю!

Но ведь я не могу вмешаться.

Не могу ведь, правда?

У меня теперь Луи и Джош.

Иисусе. В комнате до сих пор полно коробок с игрушками и одеждой. Не представляю, как у ребенка может быть столько вещей. Правда, я сама недавно купила ему двуспальное одеяло с изображением Железного человека.

Я смотрела, как мужчину пинают по ребрам, и думала, что теперь несу ответственность не только за себя, но и за детей. А если у этой троицы есть пушки? Что, если…

Сначала одиночку бил один из мужчин. Бил жестко и сильно. Как будто этого было мало, вскоре его сменил другой. У меня защемило сердце. Иисусе! Сущее побоище! Одиночка упал на бок, а его все пинали и пинали. Нападавшие то и дело менялись. Они наскакивали на него, словно гиены на раненую газель. Да они же убьют бедолагу!

А я стою здесь и смотрю.

С болью в сердце вспомнила брата, и на меня разом нахлынули горе, сожаление и злость. Я ведь знаю, что нерешительность может стоить кому-то жизни.

Не видать мне покоя, если случится то, что я могла предотвратить. Я уже не думала, что у той троицы может быть оружие или кто-нибудь из них захочет мне отомстить, и уж точно не брала в расчет, что скажут родители или мальчики о моем безрассудном поступке. Но что же я за человек, если просто останусь здесь и не окажу помощь тому, кто в ней нуждается?

Без раздумий я бросилась к входной двери как была, босая. Ни к чему тратить время на то, чтобы забрать из своей спальни телефон или обувь. Зато я четко помнила, что Джош оставил у двери сумку с бейсбольными принадлежностями, чтобы не забыть ее, когда завтра за ним заедут дедушка с бабушкой. Мелькнула мысль, что, если я сегодня выживу, следует найти ему новую бейсбольную команду.

Нужно помочь тому мужчине, потому что это правильно и послужит хорошим примером мальчикам. Бездействовать их научит кто угодно.

Ведь ответственность за то, какими они потом станут, лежит на Ларсенах, моих родителях и на мне. Это первое, что я осознала, когда стала опекуном Джоша и Луи. Все зависит от меня. Если я облажаюсь… Такого не должно случиться! Хочу, чтобы они выросли хорошими, достойными людьми. Пусть даже до того еще целая вечность, а пока они всего лишь мальчики, которые не всегда могут точно пописать в унитаз. Не хочется, чтобы у детей Родриго жизнь не сложилась лишь потому, что их воспитывал не он. Я знаю, чья это будет вина, если они вырастут засранцами, – моя.

Предпочитаю иметь чистую совесть.

Сумка Джоша лежала там, где он ее и оставил. Я выхватила композитную биту и взвесила на ладони. Закрыв за собой дверь, тут же захотела вернуться в дом. Та часть меня, которая понимала, насколько глупо я поступаю, запросилась обратно в спальню, под одеяло. Она не желала думать, стоит или нет рисковать своей жизнью. Но мысль о Родриго придала мне решимости.

Спускаясь по трем ступенькам крыльца, мысленно взмолилась, чтобы происходящее не повернулось против меня. Оказавшись на асфальте подъездной дорожки, я заметила, что мужчину все еще бьют, и запаниковала. Почему никто больше этого не слышит? Впрочем, не важно. Я сделаю то, что должна: помогу ему и постараюсь вернуться домой живой и здоровой.

– Копы уже едут сюда! – вскинув биту, заорала я во все горло. – Отстаньте от него!

К моему глубочайшему удивлению, троица замерла – нога одного из них остановилась на полузамахе – и нерешительно переглянулась. Я смутно видела их ничем не примечательные лица. Да и выглядели они обычно: высокие и худощавые.

– Назад! – Мой голос сорвался, когда они не двинулись с места.

Очень надеюсь, что на земле лежит все-таки мой сосед, иначе мне еще долго будет неловко показываться на улице.

Я снова удивилась, почему никто не спешит на помощь. Ведь они изрядно нашумели.

Я обливалась потом, а сердце билось так, будто я пробежала милю[3] за минуту. Я здесь совсем одна… Жуть какая. В кровь хлынул адреналин, и я испугалась. Что, черт возьми, мне делать? Просто стоять и смотреть?

– Назад! – снова крикнула я, но уже командным тоном.

Бесит, что подобное происходит в моем районе.

Раздался хриплый шепот, затем один из троицы подошел к лежащему на земле мужчине, сильно пнул его и прошипел:

– Это еще не конец, сукин сын!

Может, я трусиха, но я невероятно обрадовалась, когда трое выродков расселись по машинам – двое в одну, а третий в другую – и, не взглянув на меня, умчались. Лишь шины взвизгнули по асфальту.

Колени дрожали, когда я пошла к еле шевелящемуся мужчине. Он лежал на спине и молча сучил ногами от боли. Татуированные по самые запястья руки прикрывали голову. Он приподнял ее, когда я подошла ближе, перекатился набок, поднялся на четвереньки и замер.

Я бросила биту на траву.

– Эй, приятель, как ты? – Я опустилась на колени рядом с возможным соседом.

Он будто не услышал: смотрел в землю, дышал прерывисто. Из разбитых губ на траву текла кровавая слюна. Он кашлянул, и розовая струйка побежала сильнее.

Растерявшись, я едва не запаниковала. Взгляд упал на его руки: ниже запястий их тоже покрывала татуировка, а костяшки пальцев оказались сбиты – красноречивое свидетельство того, что он сопротивлялся. Может, парень и не умеет толком драться, но за старание, так уж и быть, можно поставить тройку с минусом.

– Эй, как ты? – снова спросила я, окидывая мужчину взглядом в поисках признаков того, что с ним все в порядке. Хотя шансы на это малы – я ведь видела, как жестоко его избивали. Какое уж тут «в порядке»…

Его дыхание стало еще сбивчивей, он сгорбился, сплюнул и болезненно, рвано выдохнул.

В свете уличного фонаря его волосы казались темно-русыми. Футболка была в крови. Но по босым ногам я поняла, что он все-таки мой сосед. Иначе почему он без обуви? Видимо, открыл дверь, не ожидая неприятностей, а на него напали.

– Чем могу тебе помочь? – дрожащим сиплым голосом спросила я, когда мужчина попытался встать на колени. Однако он то ли снова не услышал меня, то ли ему было наплевать. Я подошла ближе, и он вдруг протянул мне руку.

Секундное колебание – и мои колени уткнулись в траву. Я взяла протянутую руку за запястье, закинула за шею и подставила плечо. Мужчина тяжело навалился на меня, я обняла его за талию, и на меня пахнуло алкоголем. От волнения свело живот. Я знать не знаю этого придурка, понятия не имею, на что он способен или что он за человек. Сами подумайте – станут ли нормального мужчину избивать у его дома? Это не случайность. Не происшествие из разряда «я оказался не в то время и не в том месте». Это что-то личное.

Ну и пусть. Не важно. Трое на одного – дрянной расклад, даже если человек что-то натворил.

Он попытался встать на ноги, я тоже поднялась – надо сказать, с большим трудом, ведь он почти висел на мне.

– Приятель, как ты себя чувствуешь?

Сердце билось, казалось, в самом горле. Я сглотнула, представив, как мужчина падает на меня, потеряв сознание из-за внутреннего кровотечения. Да уж, это будет незабываемая ночь.

– Эй, ты меня слышишь? Ты в порядке?

– Да, черт возьми. – И он сплюнул.

Я и поверила бы, если б его голос не звучал так, будто он попытался пробежать марафон без подготовки и выдохся на полпути. Но что еще я могу сделать? Назвать его лжецом, когда он навалился на меня почти всем весом?

– Это твой дом?

Он что-то буркнул.

Я опустила взгляд и смотрела себе под ноги, стараясь не придавать значения двумстам фунтам[4] живого веса, использующим меня, словно костыль. Как и почти у любого дома в округе, у этого было крыльцо с лестницей в три ступеньки. Я указала на него свободной рукой.

– Посиди здесь минутку, ладно? – Спина просто отваливалась.

Он вроде кивнул или сделал еще какой-то утвердительный жест, но краем глаза я заметила лишь мелькнувшую челюсть, заросшую густой бородой, как у хипстера или дровосека. Хорошо хоть он понял, что моя спина вот-вот переломится, и перестал на меня наваливаться, но последние десять футов[5] до крыльца все равно показались мне чуть ли не милей. Парень горбился и дышал хрипло и тяжело. У ступенек я повернулась к нему, чтобы помочь сесть, и наконец-то смогла его лучше рассмотреть.

Сначала я поняла, что он старше меня. Лет на десять, а может, и на все двадцать – он принадлежал к мужчинам, по внешности которых трудно определить возраст. На его щеках цвел нездоровый румянец, над бровью алела длинная ссадина, нижняя губа лопнула и кровоточила. В тусклом свете фонаря трудно было понять, какого цвета его кожа, но он явно побледнел. В обычных обстоятельствах я сочла бы его привлекательным, однако налитые кровью глаза заставили меня отступить на пару шагов.

Он пьян, или красные прожилки в глазах могут иметь другую причину? Черт.

– Ты в порядке? – снова поинтересовалась я. Я не врач и не разбираюсь в различных симптомах.

Мужчина, кажется, сглотнул – кадык на татуированном горле дернулся, – затем медленно моргнул, будто дезориентированный. Невидящий взгляд был устремлен куда-то сквозь меня. Может, у него сотрясение мозга?

– Эй, вызвать «скорую помощь» или полицию?

Его взгляд тут же стал осмысленным, и мужчина ответил резко и неприязненно:

– Нет.

Я удивленно посмотрела на него:

– У тебя же кровь идет.

Словно в подтверждение моих слов ссадина над его бровью закровоточила, и красный ручеек потек по виску. Иисусе.

– Нет, – повторил он и нахмурился.

И тут же утратил в моих глазах всю свою привлекательность – тупость никого не красит.

Уверена, мой взгляд сейчас говорил «да ладно?». Кровь уже потекла по щеке, но мужчина даже не потрудился ее стереть.

– Я же сказал, все в порядке, черт возьми.

Я подавила порыв огрызнуться на него за то, что он так со мной разговаривает. Однако я подумала о том, что если бы меня побили, я тоже была бы не слишком вежлива, и прикусила язык.

– Я просто пытаюсь тебе помочь, – ворчливо процедила я сквозь зубы. – Тебя пинали. Могли сломать ребро…

Струйка крови стекла к уху. Какого черта он утверждает, что все в порядке?

– Ты прямо сейчас истекаешь кровью. Слушай, если ты мне не веришь, просто потрогай сам вот здесь. – Я потыкала указательным пальцем в свой висок. Жест получился с двойным смыслом: я словно сказала ему: «Ну ты и придурок».

Мужчина покачал головой и с медленным болезненным вздохом утер лицо, размазав кровь еще сильнее. Посмотрел на окровавленные пальцы и нахмурился, точно не веря, что получил повреждения после побоев.

– Никаких копов. Никаких врачей. Я в порядке, – с нажимом повторил он.

Иисусе.

Мужичье. Гребаное мужичье.

На его месте я уже сидела бы в машине «скорой помощи», дожидаясь обследования. Но судя по выражению лица соседа – упрямого засранца я распознаю и за милю, сама такая, – мне не удастся его переубедить.

Придурок.

– Точно? – снова спросила я, решив успокоить свою совесть тем, что правильно поняла этого тупицу.

Глядя на меня, мужчина медленно моргнул. Болезненная гримаса на миг исказила его лицо, но он снова сделал вид, будто ему не больно.

– Я же сказал – да.

Сказал он… Если этот засранец не перестанет разговаривать со мной таким тоном, я доделаю работу за теми тремя типами. Однако кровь на его футболке не дала мне высказаться – я сдержалась, наверное, в пятый раз за свою жизнь. Он ранен. Он дышит с трудом. Вдруг у него пробито легкое? Что же мне делать?

Ответ: ничего. Я не могу ничего сделать, пока он не захочет.

Он взрослый мужчина.

Лучше мне вернуться домой. Я уже достаточно помогла. Не хочется лезть во все это, но… я не смогу уйти, пока не удостоверюсь, что он не вырубится прямо на газоне.

– Ладно. Нравится тебе лгать и говорить, что все в порядке, дело твое. Давай хотя бы помогу тебе войти в дом, – буркнула я, недовольная тем, что не смогла просто сказать «о'кей» и оставить его в покое. Однако больше меня бесил его невозмутимый вид – он словно не допускал возможности, что с ним может быть что-то не так.

На миг прикрыв глаза, мой сосед кивнул и мельком взглянул на меня. Еще раз прерывисто вздохнул. Тугодум упертый.

Я протянула руку, чтобы помочь ему подняться, но он ее проигнорировал. Встал сам и начал медленно подниматься по ступенькам. Я шла за ним, чтобы подхватить, если вдруг начнет падать. Глядя на его спину, я поняла, что мой сосед не только тяжелый, но и довольно крупный. Даже ссутулившись, он был около шести футов ростом и весил гораздо больше меня. Мужчина ворчал что-то себе под нос, переставляя ноги со ступеньки на ступеньку, а мне пришлось напомнить себе, что, если он не хочет общаться с копами, я должна уважать его желание.

И не важно, что я считаю его громилой-придурком и он может умереть от ран.

Однако я не удержалась и напоследок обеспокоенно посоветовала:

– Тебе все-таки не помешает обследоваться.

– Не нужны мне никакие обследования, – отрезал он грубо.

Ты пыталась, Ди. Ты пыталась.

Сосед открыл металлическую дверь, за которой оказалась деревянная. Я вошла в дом вслед за ним. Свет не горел. Мужчина споткнулся и что-то буркнул. Я ничего не видела, но пьяный и побитый сосед двинулся вперед. Мои босые ноги ощутили ковер, и я понадеялась, что рядом не валяются иголки или что-то в этом роде. Миг спустя раздался глухой стук и двойной щелчок, после которого загорелась лампа на стене.

Я словно очутилась в одном из своих худших кошмаров.

В доме царил полнейший бардак.

Диван и два кресла в гостиной оказались под завалами одежды, то ли чистой, то ли нет. На стене висел огромный телевизор, снизу от него шли кабели к двум игровым приставкам. На столе валялись банки из-под газировки и пива, пол усеивали смятые салфетки, чеки, носки, упаковки из-под фастфуда и бог весть что еще.

Сосед тяжело и болезненно отдувался, а я продолжала разглядывать его жилище. Слева на пристенном столике в пыльной стеклянной витрине лежал бейсбольный мячик, рядом с ним стоял не менее пыльный кубок. Это место напомнило мне нашу первую с Родриго квартиру – съехав от родителей, в ней мы вели себя как последние свинтусы, но только потому, что наша мама была помешана на чистоте и нам впервые в жизни не приходилось фанатично убираться. Теперь, имея двоих мальчишек и постоянную работу, я гораздо терпимей отношусь к беспорядку.

Впрочем, здесь и сейчас мне захотелось выказать свое неодобрение и поджать пальцы ног.

Опираясь на подлокотник, мужчина с долгим стоном медленно опустился в кресло.

– Ты точно не хочешь, чтобы я вызвала «скорую помощь»?

Он опять угукнул и откинулся на спинку кресла. Запрокинул голову и сглотнул – кадык на расписной шее снова дернулся.

– Уверен?

Он даже не потрудился ответить.

Я с сомнением посмотрела на кровавые пятна на его одежде и синяки на лице и в очередной раз напомнила себе, что его избили.

– Я могу отвезти тебя в больницу. Правда, надо немного подождать… – Меня страшила мысль о том, что придется разбудить Джоша и Луи.

– Никакой больницы, – закрыв глаза, пробормотал он и с трудом сглотнул.

Я некоторое время разглядывала его резкий профиль. Ненавижу ощущать себя ненужной.

– Может, позвонить кому-нибудь из твоих близких или друзей?

Сосед, кажется, покачал головой, но так слабо, что я не была уверена.

– Нет. Я в порядке.

Ну-ну…

– Можешь идти, – пробормотал сосед, до побелевших костяшек вцепляясь руками в бедра.

Мне не хотелось здесь находиться, но и уйти я не могла. Однако остаться наедине с незнакомцем, ночью, в его доме… в ушах зазвенели тысячи колоколов тревоги. Только конченые дуры в фильмах поступают так, а потом какой-нибудь психопат сбрасывает их в глубокий подвал. Но и оставить побитого типа будет неправильно, к тому же в этой части Техаса у большинства в домах нет подвалов. Я огляделась и задалась вопросом, есть ли у него вообще аптечка.

– У тебя есть что-нибудь, чем можно обработать порезы?

Не открывая глаз, он приподнял два пальца левой руки и дернул ими в сторону. Предлагает уйти? Я прищурилась и медленно спросила:

– Ты знаешь, сколько у людей на руках микробов?

Открыв один глаз, он одарил меня недовольным взглядом. Мне это не понравилось.

А ему не понравилась моя настойчивость.

– Я не шучу. Ну так что, знаешь?

Он уставился на меня уже обоими глазами, потом закрыл их и снова дернул рукой, прогоняя меня и упорствуя в своем идиотизме.

– Я уже сказал, что со мной все…

– Что, черт возьми, тут происходит? – словно из ниоткуда раздался незнакомый голос, напугав меня чуть ли не до смерти.

В дверях гостиной стоял полуобнаженный мужчина. Нахмурившись, он потер глаза.

– Ничего. Спи.

Да сварливый придурок даже говорить без стона не может!

Сонный хмурый мужчина моргнул, все еще ничего не понимая. Потом протянул руку к стене за спиной и включил свет.

Боже, помоги мне.

Этот новый тип был только в черных боксерах. Даже с десяти с чем-то футов я поняла, что он высокий – может, выше Избитого. Коротко стриженные волосы, щетина на лице и фигура модели: мускулистая грудь, кубики на прессе и красивой формы ноги. Огромная коричнево-черная татуировка покрывала его плечи и грудь, над ключицами аркой выгибалась вверх и уходила за спину.

Тело как у порнозвезды. Невероятно притягательной мускулистой порнозвезды.

Или модели из мужского календаря.

Наверное, в последнее время я слишком часто смотрела порно с геями, если мне на ум первым пришло именно это сравнение.

Я подловила тот миг, когда его усталый взгляд остановился на мне – мужчина выпрямился и напрягся.

– Кто ты? – медленно и хрипло спросил он.

Я опустила руку, которой держалась за сердце – даже не помню, когда успела это сделать, – судорожно вздохнула и подняла обе руки вверх, точно сдаваясь. Однако мой взгляд блуждал по его лицу. Оно, казалось, состояло из одних острых углов и резких линий, точно у бандитов из русских фильмов про мафию. Не красавчик, но что-то в нем есть… Я кашлянула. Сосредоточься.

– Я просто помогла ему там, на улице, – пояснила я, замерев, как олень под прицелом фар.

Что тут непонятного? Мужчина в крови. С чего еще я стала бы тут торчать?

Полуобнаженный тип уставился на меня не мигая. Затем его взгляд упал на мужчину в кресле.

– Что случилось?

Избитый придурок покачал головой, снова опустил ее на подголовник и отмахнулся.

– Ничего. Черт, просто не лезь не в свое дело и иди спать.

Должна ли я… Может… Точно, мне пора. Я откашлялась – к счастью, ни один из них не посмотрел на меня.

– Ладно, тогда…

– Что случилось? – вновь спросил полуобнаженный тип, и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, к кому на этот раз обращен его вопрос… потому что смотрел он на меня. Пристальный хмурый взгляд исподлобья лишал уверенности.

– Я уже сказал тебе, что ничего, черт возьми! – прошипел избитый придурок, прикрывая глаза ладонью.

Тип в боксерах даже не взглянул на него. Его ноздри раздраженно раздувались, а руки то сжимались в кулаки, то расправлялись.

– Не могла бы ты сказать мне, какого черта он сидит в кресле и выглядит так, будто ему надрали зад? – грубовато поинтересовался он низким голосом.

Потому что так и есть? Я открыла рот, закрыла его и мысленно пожала плечами. Хотелось убраться отсюда к чертям собачьим, к тому же у меня не было никаких обязательств перед побитым соседом.

– На него напали, я ему помогла. А потом не бросила на улице. – Я переводила взгляд с кресла на мускулы – то есть на типа в боксерах, которые прикрывали лишь треть его бедер.

– Напали? – Одна из густых бровей приподнялась на полдюйма.

Клянусь, при этом он еще и выпятил подбородок. У меня богатый опыт в плане подбешивания людей – особенно мамы, – так что я сразу вижу, когда кто-то пытается совладать со злостью, но ему это не удается.

Наверное, я лишь сделала хуже, когда добавила:

– На газоне у дома.

Полуголый тип в гневе сжал кулаки, привлекая внимание к ставшим еще объемнее мускулистым бицепсам. Трудно сказать, сколько ему лет… в сущности, не важно.

– На него напали на газоне возле дома? – натянуто переспросил он и расправил плечи, отчего его подбородок сильнее выдался вперед.

Почему я чувствую себя так, будто ябедничаю на кого-то папе?

– Угу.

Мужчина в кресле что-то раздраженно буркнул.

Я, может, и не стала бы трепать языком в присутствии избитого придурка, но он выглядел так, словно не в состоянии пройти самостоятельно и пяти футов.

Бицепс полуобнаженного мужчины вздулся еще сильнее, когда он запустил пальцы в свои темные коротко подстриженные волосы.

– Кто? – спросил он низким, скрежещущим голосом, не имеющим отношения к простуде, как у меня. Впрочем, спросонья он тоже вряд ли так звучит.

– В смысле кто? – медленно спросила я, пытаясь сообразить, как побыстрее завершить разговор.

– Кто это сделал?

Мне что, нужно было спросить у той троицы их имена и адреса? Я пожала плечами, с каждым мигом чувствуя себя все неуютнее. «Вали отсюда, Диана», – настаивал тоненький голосок в голове.

– Не твое собачье дело, – зло буркнул избитый придурок. Интересно, способен ли на такое проявление агрессии человек с повреждениями внутренних органов.

– Три парня, – выпалила я почти одновременно с ним.

– У этого дома? – Полуобнаженный тип ткнул пальцем в пол.

Я кивнула.

– Я убью тебя! – помолчав, прошипел мужчина в сторону кресла.

Он сжал кулаки, я оглянулась на дверь и попятилась, нервно выпалив:

– Ладно, мне пора. На твоем месте, приятель, я вызвала бы врача. Надеюсь, тебе станет лучше…

Мужчина в боксерах снова обратил на меня внимание. Раздраженно выдохнув, он опустил руку и прищурился.

– А ты кто такая?

Не люблю давать свой адрес кому попало; с другой стороны, я не Бэтмен, который спасает ночью незнакомцев, чтобы уменьшить количество преступлений в мире. Я обычная дура, которая не сумела пройти мимо попавшего в беду человека. Черт бы его побрал. К тому же если кто-то из двоих мужчин – или оба – живет в этом доме, рано или поздно мы бы все равно увиделись.

– Я недавно въехала в дом на другой стороне улицы.

Мужчина с угловатым лицом и крошечными боксерами окинул меня озадаченным взглядом, точно решая, вру я или нет. Думаю, единственное, что он прочел сейчас по мне, – что я безумно сожалею о своем благодеянии, которое вовлекло меня в эту паршивую ситуацию.

Посмотрев поочередно на обоих мужчин, я решила, что можно идти. Я не бросаю пострадавшего в одиночестве, и пусть второй тип на него злится, кто знает, какие у них отношения. Фразой «Я убью тебя!» просто так не бросаются, для этого человека нужно не раз довести до белого каления. Знаю по собственному опыту. По делу он злится или нет, не важно. Я уже сделала все, что могла, нужно валить отсюда.

– В общем, мне пора. Счастливо оставаться!

Не дожидаясь ответа, я выскочила за дверь и направилась домой. По пути сообразила, что так и не узнала, как их зовут. Впрочем, наше знакомство получилось неловким, проходить через это повторно я не хочу. Надеюсь, оно не аукнется мне в будущем.

Я шла не спеша. Адреналин уже выветрился, и я ощущала лишь усталость. Подобрав с газона биту Джоша, перешла улицу, размышляя, что это, черт побери, было. Вряд ли я когда-нибудь узнаю ответ.

Подойдя к дому, я увидела за сетчатой дверью низенькую худенькую фигурку в облегающей футболке и трусах, которая стояла, уперев руки в бока.

– Лу? Какого хер… херувима ты здесь делаешь? – всплеснув руками, выпалила я.

Судя по улыбке, он понял, какое слово я чуть не сказала. Неудивительно. Разумеется, он его знает. Мой брат произносил его так часто, словно это было имя его несуществующего третьего ребенка. Уже не в первый раз мне вспомнилось, что от него родители никогда не требовали не ругаться при детях.

– Я не знал, куда ты пошла, Лютик, – открыв дверь, с невинным видом пояснил он.

Я тут же растаяла. Раздражение как рукой сняло. Вот такая я тряпка. Я распахнула сетчатую дверь и взяла Лу на руки. С каждым днем он становился все тяжелее, и это лишь вопрос времени, прежде чем он скажет, что уже слишком большой и не будет сидеть на руках. Не хочу об этом думать, иначе закроюсь в ванной с бутылкой вина, буду пить и плакать.

Покачивая Лу, я чмокнула его в висок.

– Ходила посмотреть, что с соседом все в порядке. Пойдем спать, хорошо?

Он кивнул, сонно обмякая.

– Он в порядке?

– Он обязательно будет в порядке, – ответила я, осознавая, что это отчасти ложь. Но что я могла сказать? «Надеюсь, он не умрет от внутреннего кровотечения?» Нет.

– Пойдем спать, Котенок.

Глава 2

– Диана! – позвала меня с кухни мама.

В данный момент мы с отцом пытались подключить экран к мультимедийному оборудованию, которое он только что закончил монтировать с моей помощью. Правда, моя работа состояла главным образом в том, чтобы подавать ему шурупы, инструменты и бутылку с пивом. До того он поставил на кухне огромную дверь для Мака, а я сидела и смотрела.

Меня не назовешь мастером на все руки, к тому же за последние пять дней я просто смертельно устала, так что была не самой лучшей помощницей. Я запоздало подумала, что стоило передвинуть дату заключения сделки по дому, а то она совпала по времени с переездом на работе. Хлопот оказалось гораздо больше, чем я ожидала. Хорошо, что сейчас лето и мальчишки до конца недели уехали к Ларсенам, родителям их матери. Те забрали внуков позавчера, и я хотя бы смогла сдержать обещание и помочь покрасить стены нового салона, что заняло двенадцать часов, хотя там была куча людей с кистями и валиками.

–Si, Ma? – отозвалась я на испанском.

Папа многозначительно пошевелил бровями и сделал вид, будто подносит ко рту невидимую бутылку с пивом. Я кивнула единственному мужчине, который присутствовал в моей жизни постоянно, и постаралась не обращать внимания на морщины у его рта и глаз – следы того, как он и мама сдали за последние годы. Мне не особенно хочется видеть это.

–Ven[6]. Я приготовила polvorones[7] для твоих соседей, – ответила мама непререкаемым тоном. Еще в детстве я усвоила, что спорить при этом бесполезно.

Я не сдержалась и застонала. Почему раньше не догадалась, что это обязательно произойдет?

– Мам, мне не нужно их ничем угощать! – крикнула я в ответ, глядя, как отец давится смехом при виде выражения моего лица.

–Como que no? Как это – не нужно?

Моя мама придерживается старых взглядов.

Мягко говоря. Сколько я себя помню, она всегда была очень, очень старомодной. Когда я впервые съехала из родительского дома, она отреагировала так, будто на дворе 1930 год, мы живем в Мексике, а мне шестнадцать и я залетела невесть от кого. Прошло уже больше десяти лет, однако мама по-прежнему остро реагирует, когда я напоминаю, что больше не живу под ее крышей. Ценности и идеалы для нее не пустой звук.

Наверное, только моя мама, переехав в новый район, и стала бы угощать новых соседей, не дожидаясь, пока они сделают это первыми. Кажется, она не понимает, что большинство людей вряд ли станут есть приготовленную незнакомцем еду – вдруг та заражена сибирской язвой или начинена кокаином? Но даже если я приведу ей эти доводы, скорее всего, она не станет их слушать.

–Все хорошо, Mama. Мне не нужно никого угощать. Я уже познакомилась с соседями справа и слева. Помнишь, я тебе об этом рассказывала? Они очень милые.

– Тебе лучше подружиться со всеми. Никогда не знаешь, что может понадобиться, – возразила мама, давая понять, что будет стоять на своем до тех пор, пока я не соглашусь.

Я посмотрела на телевизор, снова ощутив себя ребенком. В детстве я была в ее полной власти, и она всегда заставляла меня делать то, чего мне не хотелось, ведь таков был «хороший тон». Меня это бесило тогда, бесит и сейчас, но ничего не изменилось – я до сих пор не могу ей отказать.

Краем глаза я видела, как отец достает из коробки DVD-диски и ставит их на полки под мультимедийным оборудованием, специально не вмешиваясь в наш разговор. Трус.

– Давай, бери. Они вкуснее, пока теплые, – настаивала мама, будто я этого не знала.

Я фыркнула и возвела глаза к потолку, точно моля Бога ниспослать мне терпение. Много терпения.

– Диана?

Неужели я разговариваю таким же тоном с Джошем и Луи?

Захотелось затопать ногами.

Смирившись с неизбежным, я пошла на кухню. Шкафы для посуды были сделаны из мореного дуба, его цвет со временем поблек, но выглядели они прекрасно. Столешница состояла из потертых плиток, а швы между ними имели цвет, который был в ходу еще до войны во Вьетнаме. Впрочем, ненамного хуже, чем в квартире, в которой мы проживали с мальчиками до того. К счастью, отец пообещал помочь отремонтировать кухню с помощью дяди, когда мне будет удобно. Кроме того, нужно обновить полы и заменить кухонную технику 90-х годов, оставленную прежними владельцами. Мне захотелось это сделать еще до того, как я увидела кухонные шкафчики. Забор тоже знавал лучшие дни. Впрочем, все работало исправно, так что замена будет происходить постепенно. Когда руки дойдут.

– Диана? – снова позвала меня мама, не подозревая, что я стою у нее за спиной.

Эта женщина четырех футов и десяти дюймов[8] ростом на семьдесят пять процентов была святой, а на оставшиеся двадцать пять – Наполеоном в юбке, и совершенно не выглядела человеком, с которым следовало считаться. Ее черные волосы, пронизанные серебряными прядями, были убраны назад. Кожа была темнее моей, почти бронзовой, тело более грузным, и пусть внешность я унаследовала от отца, настойчивость у меня от матери. Но надо отдать ей должное – способность любить я тоже взяла от нее.

– Я здесь, – сказала я мексиканскому Наполеону, рядом с которым высилась целая башня пищевых контейнеров. Понятия не имею, откуда она их взяла. У половины моих больше не было крышек.

– Хочешь, я пойду с тобой? – спросила она, взглянув на меня через плечо.

Я снова обманула ее, покачав головой. Вспомнилось, как я ходила по домам и продавала печенье для моей команды скаутов, а мама следовала за мной в отдалении. Так она показывала, что рядом и готова прийти на помощь, если понадобится, и вместе с тем я вроде как была сама по себе. В детстве я не ценила подобной заботы, считала, мама перестраховывается, но теперь… теперь очень хорошо ее понимаю. По крайней мере, большую часть времени. Но только не сегодня.

–Esta bien[9]. Скоро вернусь, – расстроенно пообещала я. Мне не хотелось никуда идти.

Она сузила черные глаза.

– Не нужно делать такое лицо. Ты ведь хочешь им понравиться?

Черт возьми, а я еще удивлялась, откуда у меня такое желание всем понравиться.

Пока относила папе пиво, мама разложила контейнеры с печеньем по двум пакетам. Я направилась к двери, по пути дернув папу за короткие волосы. Он как раз закончил что-то подкручивать на мультимедийном устройстве и хрипло ойкнул. Будто не ожидал от меня подобного.

Я поплелась нога за ногу, и первым делом навестила соседей слева и справа. Молодой пары не оказалось дома, а пожилые поблагодарили меня, хотя навряд ли знали, что такое polvorones. Я чуть не засмеялась, когда увидела, что к крышке контейнера мама приклеила скотчем мою визитку и карточку, на которой наклонным почерком написала «ОТ ВАШЕЙ НОВОЙ СОСЕДКИ ИЗ ДОМА 1223». Еще она на всякий случай бросила старый маркер Луи в пакет. Во время разговора с соседями я краем глаза заметила, как у дома избитого соседа остановилась красная машина, но не придала значения. Это не мое дело.

Попрощавшись с пожилой парой, я перешла улицу и направилась к дому, что был не напротив моего, а слева. На звонок никто не ответил, и я оставила контейнер с печеньем на крыльце.

Следующим стал дом, который казался мне самым красивым на моей улице. Я с первого взгляда влюбилась в это желтое бунгало. До сих пор не знаю, кто в нем живет. Припаркованный рядом с ним старенький «бьюик» никогда не отъезжал, ну, или я этого не видела. Клумбы и двор находились в идеальном состоянии, а уж цветов было столько, что я не знала и половины названий. Все здесь – от каменной ванночки для птиц до выглядывающих из-под цветочных кустов гномов – выглядело таким ухоженным и продуманным, будто сошло со страниц журнала. Я поднялась по ступенькам, осматриваясь и подмечая, что можно перенять для оформления моего участка. Не сейчас, конечно, а когда у меня появятся на это время и деньги – может, после того, как Джош поступит в колледж. Звонка не было, и я постучала по деревянной раме рядом с маленьким оконцем, вставленным в дверь.

– Кто это? – поинтересовался высокий скрипучий голос, явно принадлежащий пожилой женщине.

– Диана. Я недавно въехала в дом напротив, мэм, – отступив на шаг, ответила я.

– Диа… кто? – спросила женщина.

Дверь открылась, и в образовавшемся проеме показалась ее голова с аккуратно уложенными поседевшими до белизны волосами и бледным, морщинистым лицом.

– Диана Касильяс. Я ваша новая соседка.

Помутневшие от глаукомы глаза удивленно моргнули, затем дверь распахнулась, и я увидела женщину ниже – и мельче – моей мамы, одетую в розовый халат.

– Моя новая соседка? – переспросила она, моргая молочными глазами. – С двумя мальчиками и большой собакой?

При взгляде на ее глаза можно было подумать, будто она плохо видит. Но не стоит недооценивать эту женщину, раз она знает о двух мальчиках и Большом Маке. Она в курсе происходящего. И я ей за это признательна.

– Да, мэм. Я принесла вам печенье.

– Печенье? Я люблю печенье, – призналась женщина, надевая одной рукой на тонкий нос очки и протягивая в мою сторону другую, тонкую и перевитую венами.

– Мексиканское печенье, – пояснила я, доставая из пакета контейнер.

Улыбка на ее лице увяла. Голос тоже изменился.

– Мексиканское печенье. Вы мексиканка? – Она прищурилась, точно пытаясь лучше рассмотреть мою смуглую кожу.

От волнения и неловкости у меня мурашки по шее забегали.

– Да? – произнесла я с вопросительным тоном.

Какого черта? Я мексиканка и не делаю из этого тайны. Да и как такое скроешь?

Маленькие глазки сощурились еще сильнее, что мне не понравилось.

– Вы немного похожи на мексиканку, но говорите не как они.

Кровь бросилась мне в лицо, от негодования на миг перехватило горло. Всю свою жизнь я прожила в многонациональных городах. Я не привыкла слышать, чтобы слово «мексиканка» произносили так, будто величайшую еду изобрели не в Мексике.

– Я родилась и выросла в Техасе, в городе Эль-Пасо.

У меня запершило в горле, а лицу стало еще жарче.

Женщина недоверчиво хмыкнула. Почти безволосые брови поднялись домиком.

– Не замужем?

Это что такое? Допрос в ЦРУ? Мне не понравился ее тон до того, а уж вопрос про замужество… Знаю я, к чему она клонит, учитывая, что ей известно о Джоше и Луи.

– Нет, мэм, – на удивление спокойно ответила я, изо всех сил стараясь не потерять достоинства.

Тонкие ниточки белых бровей взметнулись еще выше.

Пора убираться отсюда, пока она не спросила что-нибудь такое, отчего у меня сорвет крышу. Я улыбнулась, будучи уверена, что она этого все равно не видит.

– Приятно было познакомиться, мисс…

– Перл.

– Мисс Перл. Обращайтесь, если вам что-нибудь понадобится, – предложила я через силу только потому, что это было вежливо. – Я много работаю, но по воскресеньям обычно дома. Номер моего телефона указан на контейнере. – Я поднесла печенье к ее стиснутым у груди рукам.

Она рассеянно взяла угощение.

– Что ж, приятно было познакомиться, – повторила я, отступая.

Она все еще изучает меня сквозь прищур или мне кажется?

– Мне тоже приятно, мисс Круз. Надеюсь, эти мексиканские печенья вкусные, – наконец ответила она тоном, от которого стало ясно, что мне не стоит обольщаться.

Я недоуменно моргнула, услышав «мисс Круз».

Едва дыша, я сбежала по ступенькам и направилась к следующему дому. На звонок никто не ответил, но в середине дня во вторник это и неудивительно. Большинство на работе.

В пакет можно и не заглядывать – я и так знала, что там остался последний контейнер с polvorones. Порция печенья для дома, у которого я вмешалась в драку, а потом увидела мужчину в трусах.

Проклятие, если я принесу печенье обратно или, что еще хуже, попытаюсь его спрятать, мама отругает меня за то, что я не выполнила ее требование.

Я со вздохом принялась спускаться по лестнице, отстраненно отметив, что красная машина, которая появилась, пока я общалась с пожилыми соседями, еще не уехала. Хм. С той ночи, когда я помогла избитому типу, не видела у его дома никаких машин. Но вряд ли любой из мужчин, проживающих в этом доме, стал бы водить красный седан.

Я засомневалась, стоит ли туда идти. Однако вспомнив о поджидающей меня дома маме, поняла, что выбора нет. Иначе придется весь вечер слушать ее укоры или, что еще хуже, угрозы навестить соседей. Перестану ли я когда-нибудь ее бояться?

Покачивая пакетом с печеньем, я направилась к дому, который выглядел более привлекательным братом моего… вот только внутри него скрывался ужас.

Бросив взгляд на красный «шевроле», я подошла к двери и постучалась. Тишина. Я позвонила, и снова не получила ответа. Тогда поставила контейнер с печеньем на коврик и сорвала визитку с крышки. Слава богу, разговор с соседом – или его другом… сожителем… или кем он там ему приходится? – откладывается. Я не испытывала смущения. Вовсе нет. Я не сделала ничего постыдного, всего лишь спасла этого типа, просто не хотелось показаться навязчивой, заявившись к ним снова через два дня. Подумает еще, будто я его преследую.

– Эй! – окликнул меня женский голос.

Обернувшись, я нахмурилась при виде брюнетки, стоявшей возле седана.

– Да? – щурясь на солнце ответила я.

– Вы не знаете, Даллас здесь?

– Даллас? – Я нахмурилась. О чем она, черт возьми? Мы ведь в Остине.

– Дал-лас, – по слогам произнесла женщина, точно я идиотка.

Я все еще хмурилась, мысленно называя идиоткой ее.

– Вы имели в виду Остин?

– Нет, Даллас. Д, а, л, л…

– Я знаю, как произносится Даллас. Это человек?

Если нет, то она точно идиотка.

Женщина поджала красные в тон машине губы и кивнула.

– Не знаю никого с таким именем, – спускаясь по ступенькам, не менее раздражительно ответила я. Что это за имя такое – Даллас?

– Он примерно такого роста, зеленые глаза, темные волосы… – Не получив ответа, она осеклась.

Под ее описание подходила половина мужчин мира, включая тех двоих, что я видела в доме. Избитый имел темно-русые волосы, но некоторые могли назвать их и просто темными.

Кроме того, если это и один из них, откуда мне знать, кого именно она имела в виду? Они не представились. Пусть даже речь о побитом парне, я не хочу встревать в чужие дела. Тот тип – ходячая неприятность. Другой же… нет, такого мне тоже не надо, невзирая на его невероятное тело.

– Вы разве живете не рядом? – саркастически спросила она, мгновенно меня выбесив.

Я прикусила изнутри щеку и пошла по дорожке, убеждая себя, что нельзя затевать драку всего через две недели после переезда. Нельзя! Я надеюсь прожить здесь долго. Нельзя начинать разборки так быстро. Однако голос предательски раскрыл обуревавшие меня чувства.

– Да, но совсем недолго, извините.

Стало тихо. Видимо, женщина какое-то время смотрела на меня, потом я услышала ее вздох.

– Извините. Я звоню этому засранцу весь день, а он не отвечает. Мне сказали, что он живет здесь.

Ее извинения уняли мой гнев, и я пожала плечами. Даже если моего соседа и зовут Даллас, Уичито или Сан-Франциско, я этого не знала, так что не обманывала незнакомку. К тому же у меня полно дел, мне некогда следить за чужими людьми. Я попыталась представить лицо избитого придурка, но вспомнились лишь жуткие синяки.

– Нет. Простите, я никого не знаю.

Женщина раздраженно вздохнула и опустила голову, как раз когда я проходила в футе от ее машины и могла разглядеть ее лицо. Она, наверное, была старше меня, но очень хорошенькая: овальное лицо, идеальный макияж. Одежда облегала ее чувственные формы, словно вторая кожа, даже я оценила. Когда-то я тоже красилась и завивалась перед тем, как всего лишь сходить в магазин. Сейчас делаю это, только когда иду на работу или туда, где меня будут фотографировать.

– Что ж, спасибо, милая, – наконец произнесла странная женщина и села в машину.

Милая? Она не может быть настолько старше меня.

На миг я задалась вопросом, не может ли быть избитый парень этим самым Далласом, затем представила второго мужчину, который крупнее, но тут же отмела воспоминания прочь. У меня есть и другие заботы, помимо соседа и его возможного друга.

Дома в гостиной мама и папа вешали картины.

Разумеется, стоило лишь мне захлопнуть дверь, как мамин взгляд упал на пустые пакеты в моих руках.

– Ты все раздала?

– Да. – Я с хрустом смяла пакеты.

Мама насмешливо качнула головой.

–Que te dije? No me hagas esa cara[10].

Я перестала усмехаться, правда, медленнее, чем ей хотелось бы.

Следующие несколько часов мы мирно трудились бок о бок, вешая фотографии и некоторые из картин моих лучших друзей, которые я собирала годами. Мама с папой промолчали, когда мы достали заключенные в рамки снимки Дриго и Мэнди. Не хочу, чтобы мальчики забыли своих родителей, и память о них лежала в коробках лишь из-за того, что мне грустно каждый раз вспоминать о нашей общей утрате. Я заметила, с каким напряжением отец смотрел на снимок нашей семьи, сделанный на моем школьном выпускном, но и тогда он не сказал ни слова.

Ни один из родителей не хотел говорить о моем брате.

Порой, когда я совсем падала духом, каждой клеточкой тела тосковала по Родриго и впадала в ярость от того, что больше никогда его не увижу, мне хотелось поговорить о нем с кем-нибудь, поговорить о нем с родителями. Однако если я чему и научилась за прошедшие годы, так это тому, что все справляются с горем по-разному. Черт, да мы и к жизни относимся по-разному.

Мама приготовила ужин из убогих продуктов, которые нашла в холодильнике и кладовке, мы его съели, и родители уехали. Они живут почти в часе езды, в Сан-Антонио, в том же районе, что и мои тети и дяди. Прожив двадцать с лишним лет в Эль-Пасо, они продали семейное гнездышко, в котором прошли мои детские годы, и перебрались поближе к родственникам отца. В то время я обреталась в Форт-Уорте, он стал моим домом на целых восемь лет. Их переезд и расставание с парнем сподвигли меня бросить Форт-Уорт и переехать в Сан-Антонио. Тогда я была еще одна, Джош и Луи появились позже, и уже с ними я решила начать все с чистого листа в Остине.

Оставшись в одиночестве, я наконец-то достала из коробок всю свою одежду и развесила в шкафу.

Едва успела снять джинсы, как в дверь позвонили.

– Секунду! – крикнула я и, натянув шорты, поковыляла к двери. По пути осмотрела гостиную – родители могли что-нибудь забыть. Наверное, отец оставил мобильник, он вечно бросает его где попало.

–Papa, – произнесла я, открыв дверь, но взглядом шаря по комнате.

– Я не ваш отец, – ответил низкий мужской голос.

Что?

Тот, кто стоял на крыльце, засунув руки в карманы потертых джинсов, определенно не был моим папой.

Это был он. Тот самый мужчина, которого я видела в доме соседа. Мужчина с большими бицепсами и короткими темными волосами. Мужчина в боксерах.

Вот так сюрприз. Теперь, вблизи, когда на меня не давила сонливость и нервозность от того, что пришлось иметь дело с мрачным засранцем, который отвергал мою добровольно предложенную помощь, я наконец-то разглядела, что незнакомцу лет тридцать пять, ближе к сорока. Я моргнула и сконфуженно улыбнулась.

– Вы правы. Отец на полфута ниже вас.

Да и весит фунтов на шестьдесят меньше.

Той ночью мне показалось, будто он выше избитого придурка, но сейчас я в этом уверилась. В нем точно шесть футов и два дюйма. У меня был бойфренд примерно такого же роста. Гребаный засранец. Однако мужчина, который стоит сейчас напротив меня, гораздо мускулистее. Значительно мускулистее. Никаких сомнений. Если б у меня была возможность увидеть вблизи швы на его черной футболке, наверняка оказалось бы, что они держатся на честном слове. У него прямая спина, широкие плечи и перевитые венами бицепсы и плечи. Правильные черты лица, высокие скулы, горделивый прямой нос и квадратная челюсть – не секси и даже не красавчик, но что-то в нем притягивает взгляд.

Да уж. Еще как притягивает. Даже закрыв глаза, я как наяву вижу большую татуровку на его груди.

Уголок его рта опустился.

Он понял, что я его разглядываю? Шевеление на уровне талии заставило меня опустить взгляд, и я увидела в мужской руке знакомый пластиковый контейнер.

Раз уж он поймал меня на разглядывании, то и черт с ним. Чего уж теперь стесняться? Отерев о бедра вспотевшие ладони, я широко улыбнулась и открыто посмотрела ему в глаза. Их цвет напомнил мне лес: они были коричнево-золотистые с прозеленью. Ореховые. Самый красивый оттенок, который я видела, не считая глаз Луи. Я пялилась, не в силах отвести взгляд и мысленно задаваясь вопросом, что он здесь забыл.

– Чем могу помочь? – наконец спросила я.

– Хочу поблагодарить вас, – произнес он низким, хриплым голосом, памятным мне по той ночи.

Этот голос идеально подходил к его угловатому брутальному лицу. Нахмурившись, мужчина мельком взглянул на мою грудь. Это произошло так быстро, что я решила, будто мне показалось.

Большая ладонь, которую несколько дней назад я видела сжатой в кулак, поправила ворот черной футболки, приоткрыв край татуировки у основания шеи. Каре-зеленые глаза стрельнули в мою сторону.

– Я благодарен вам за то, что вы сделали.

Пришлось дважды напомнить себе не опускать взгляд ниже его лица.

– Вы не обязаны благодарить меня за вашего друга…

– Брата, – поправил меня мужчина.

Его брат? Придурок, которого побили, его брат? Видимо, они оба те еще засра… Хм. Вот почему он сказал «я тебя убью». Я пожала плечами.

– Если он хочет меня поблагодарить, то может прийти сам, однако это не обязательно. Но все равно, спасибо. – Я продолжала улыбаться, надеясь, что улыбка не выглядит натянутой.

– Этого не будет. – Взгляд ореховых глаз скользнул по моему лицу, и я внезапно осознала, что не накрашена, а на лбу краснеют два пятна от недавно выдавленных прыщей. – Но я все равно вам благодарен.

Его ноздри слегка раздулись, плечи расправились, а губы поджались, когда я не отвела глаз под его пристальным взглядом. Наверное, не стоило так глазеть на него.

Ну и ладно. Потому что пялиться на его руки и размышлять, сколько он может поднять, было бы еще неуместней. Мужчина несколько нервно пожал плечами.

– Он не должен был так грубо себя вести. Прошу его извинить.

Я моргнула от неожиданности.

– Надеюсь, подобное больше не повторится.

– Вы живете здесь со своими мальчиками? – внезапно спросил мужчина, не сводя с меня красивых глаз.

Никто еще настолько долго не смотрел мне в глаза. Даже не знаю, как это воспринимать. К тому же появилась более насущная проблема: как, черт возьми, ответить на его вопрос? Солгать? Вроде бы ничего особенного, но что-то здесь не так. Понятия не имею, откуда он узнал о Джоше и Луи, наверное, заметил на улице. Не о чем беспокоиться. Он мог увидеть нас издалека.

Ведь мог же?

Я прищурилась.

Он тоже.

Мама всегда говорила, что по глазам можно многое понять. Рот способен принять миллион различных выражений, а вот глаза – это зеркало души. Помнится, через месяц после расставания с бывшим, я сидела и гадала, что сделала не так. Все встало на свои места, когда я представила верхнюю половину его лица. Я поняла, что была слепа в тот период своей жизни. Слепа и глупа.

Непроходимо глупа. Боже, ну и дура же я была! Больше такого не повторится.

Может, у этого мужчины нет в глазах черных дыр, как отражения черноты его души, но я на всякий случай немного прикрыла дверь. Рефлекс, ничего более. Мне уже доводилось составлять неверное суждение о людях. Не стоит забывать об этом, особенно теперь, когда я в ответе за других.

– Да, – произнесла я, не успев хорошенько все обдумать.

Это мои мальчики. Пусть родила их не я, они все равно мои. И вообще, какая разница, если он будет считать меня матерью-одиночкой? Я тетя-одиночка. Опекунша-одиночка. Это практически то же самое.

Он медленно кивнул, а я скользнула взглядом по его розовому рту.

– Наш район довольно тихий. Вам не стоит волноваться за детей. То, что случилось, больше не повторится.

По морщинкам в уголках глаз и губ можно было судить, что этот строгий на вид мужчина все же способен улыбаться. Правда, я с трудом представляла себе это. Он не производил впечатления счастливого человека ни при первой нашей встрече, ни сейчас, когда стоял напротив.

Так он хороший или нет? Он пришел вместо другого человека. Наверное, он не так уж и плох.

Правда ведь?

Я пожала плечами:

– Что ж, спасибо за… заботу.

Заботу? Диана, ты это всерьез?

Было невозможно не заметить, как одна из его больших ладоней на миг сжалась в кулак.

– Ну, я просто хотел поблагодарить вас, – натянуто произнес он и потряс контейнер. – И отдать вам это, пока оно не затерялось в моих вещах.

– Всегда пожалуйста.

О боже, когда он успел съесть все polvorones? Я же лишь недавно их отнесла. Я взяла контейнер, удивляясь, как он ухитрился впихнуть в себя столько сладкого, но что-то в его словах меня зацепило.

Его вещи?

– Он живет с вами?

Мужчина шевельнул бровями.

– Да. Ваш сосед я, а он временно проживает у меня.

Так вот кто мой сосед!

Вот это мой сосед?

Черт возьми!

Высокий, мускулистый, загорелый мужчина с татуировками до локтя и телом, глядя на которое хочется взмолиться, чтобы он косил газон без футболки, – мой сосед. Не тот, другой.

Понятия не имею, отчего я испытала облегчение. Пусть он и не обнимается при встрече, зато и не грубит, как его братец. А еще вернул мамин контейнер. Даже я так не делаю. Мои знакомые не позволяют мне брать свои вещи, потому что никогда не получают их обратно.

Ну не может же быть плохим мужчина, который пришел извиниться за то, чего не делал. Или может?

Я взглянула в его ореховые глаза и решила, что нет.

Облегченно выдохнув – мои щеки при этом смешно надулись, как у бурундука, – я неловко улыбнулась.

– Я подумала… впрочем, не важно. Раз так, то я ваша соседка Диана. Рада знакомству.

Он моргнул, и в его глазах промелькнуло сомнение или настороженность. Затем протянул для пожатия руку, и я увидела его.

Обручальное кольцо.

– Даллас, – представился мужчина.

Он смотрел открыто и слегка хмурился, рукопожатие было твердым.

Даллас. Даллас…

О черт! Это о нем спрашивала женщина из красного «шевроле». Он реальный человек, так что она не идиотка.

Женатый реальный человек, и женщина, которая им интересовалалсь, не знала, где он живет. Хм. На миг я задумалась о том, что ей было надо, но тут же сказала себе, что это не мое дело.

Как только моя рука освободилась, я прижала ее к бедру и улыбнулась неловко уже третий раз за последние десять минут.

– Приятно было познакомиться, Даллас. Обращайтесь, если вдруг что-то понадобится.

Он недоуменно моргнул, и я вдруг ощутила, что сказала что-то не то. Однако он лишь ответил:

– Конечно. Увидимся.

Я закрыла за ним дверь, даже не полюбовавшись на его ягодицы. В конце концов, он женат. Я уже достаточно увидела. Я мало что воспринимаю всерьез, но отношения, особенно брак, принадлежат к числу этих вещей. Пусть даже его искала какая-то женщина. Пялиться на мужской зад – не то же самое, что смотреть на обнаженную грудь мужчины, когда он возник перед тобой полуголым.

Проклятие, значит, мне не доведется попивать лимонад на веранде в те дни, когда он стрижет газон.

Я едва успела закрыть дверь на замок, как зазвонил лежавший в спальне мобильник. Я бросилась к нему, ничуть не удивившись высветившейся на экране надписи «Элис Ларсен».

– Алло? – спросила я, точно зная, кого сейчас услышу.

–Tia, – раздался голос Луи. – Я ложусь спать.

Невольно улыбнувшись, я села на край кровати.

– А зубы ты почистил?

– Да.

– Точно?

– Да.

– Уверен?

– Да!

Я сдавленно хихикнула и поинтересовалась:

– А Джош?

– Да.

– Где он?

– Играет в приставку в гостиной.

– Ты меня любишь? – как всегда по вечерам, спросила я только для того, чтобы услышать его ответ.

– Да.

– Как сильно?

– Очень! – захихикал тонкий мальчишеский голосок. Собственно, именно для этого я и задаю вопросы.

– Тебе весело?

– Да.

– Ты готов?

– Да, – тут же ответил мой пятилетка.

Я представила, как он лежит на кровати, укутавшись одеялом по шею. Он любит спать завернувшись, точно мумия.

– Расскажи мне еще раз, как папа спас кошку той старушки, – с усталым, сонным зевком попросил он.

О боже, надо завязывать говорить «старушка» в их присутствии. Я уже несчетное количество раз рассказывала мальчикам эту историю, но выбор всегда остается за Луи. И вот я начала уже, наверное, в двадцатый раз описывать, как Родриго залез на дерево, чтобы снять кошку нашей пожилой соседки, когда мы жили вместе с нашими лучшими друзьями.

– Дерево было очень большое, Котенок. Я боялась, что он упадет и сломает ногу…

Глава 3

Я была чертовски близка к тому, чтобы побиться лбом о руль. О господи! Еще слишком рано. Откровенно говоря, в полдень я сказала бы то же самое – слишком рано. Да и в шесть вечера тоже.

– У меня нет друзей, – уже целую вечность страдал Джош на тему «как несправедливо начинать учебу в пятом классе новой школы».

Он ныл уже двадцать минут, а я поглядывала на часы.

Двадцать минут, которые никогда, никогда не вернуть.

Двадцать минут, которые будут повторяться следующие полгода, начиная с сегодняшнего дня и оканчивая моим тридцатым днем рождения.

Двадцать минут, которые заставляют мысленно молить Бога ниспослать мне терпения. Или прикончить меня. Я согласна на что угодно, лишь бы он заткнулся. О боже! Я лила незримые слезы и молча всхлипывала.

Я уже давно отвожу Джоша в школу, а Луи в детский сад, и то, что просыпаться надо до семи утра, ничуть не облегчает положения. И вряд ли когда-нибудь облегчит. Моя душа рыдает каждое утро, заслышав сигнал будильника. Рыдания усиливаются, когда мне приходится выбираться из кровати, одеваться и будить Джоша. Поэтому выслушивать до обеда в сотый раз его стенания о несправедливости уже чересчур.

Откровенно говоря, в целом я понимаю его страдания от отсутствия друзей. Но эта школа лучше предыдущей, а Джош – не считая происходящего сейчас – ведет себя так, что я гордилась бы, будь он моим сыном, и с легкостью заводит друзей. Это у него фамильное. Наверняка через неделю он уже с кем-нибудь подружится, через две останется у него ночевать, а через три забудет о своих жалобах. Он всегда отлично адаптируется. Луи тоже.

Но за последние двадцать минут мне начало казаться, что я порчу ему жизнь. По крайней мере, именно на это он намекал. Я порчу жизнь десятилетнему мальчику. Можно смело вычеркивать пункт из списка: «Дела, которые я должна претворить в жизнь».

Когда Ларсены привезли его домой после недельного отсутствия, он уже был в дурном настроении. Следовало знать, что за этим последует.

– С кем я буду сидеть в обед в столовой? Кто одолжит мне карандаш? – драматично восклицал племянник, точно играя на сцене. Где он только этому научился?

Мой вопрос был более приближен к реальности: куда он дел свой карандаш? Я же купила ему к школе набор обычных карандашей и несколько механических.

Я не стала ни отвечать на его последний вопрос, ни задавать свой. Скорее всего, он просто хочет поныть вслух чисто для себя, и все, что я скажу, пропустит мимо ушей. Комментарии бесполезны, к тому же я, если честно, боялась съязвить и тем самым ухудшить ситуацию, а Джош и без того не в настроении.

– С кем я буду общаться? – не обращая внимания на мое молчание, продолжил он. – Кого я приглашу на свой день рождения?

О господи, он уже беспокоится о воображаемом дне рождения! Интересно, это будет очень грубо, если я включу радио погромче, чтобы его не слышать?

– Ты меня слушаешь? – спросил Джош плаксивым голоском, к которому прибегал крайне редко.

Скрипнув зубами, я продолжала смотреть вперед, чтобы он не заметил моего сердитого взгляда в зеркале заднего вида.

– Да, я тебя слушаю.

– Нет, не слушаешь.

Я вздохнула и крепче сжала руль.

– Слушаю. Я просто не собираюсь ничего говорить, Джей, потому что ты в любом случае не поверишь мне, когда я скажу, что ты скоро с кем-нибудь подружишься и все будет хорошо, и на твой день рождения к тебе придет куча гостей. – О карандашах я специально умолчала, ради нашего общего спокойствия.

Джош не ответил, и я спросила:

– Я права?

Он что-то буркнул.

Прямо как мой чертов братец.

– Послушай, прекрасно тебя понимаю. Я тоже ненавижу выходить на новую работу, где никого не знаю, но ты ведь Касильяс. Ты находчивый, умный, милый, и у тебя получается все, за что ты берешься. У тебя все будет хорошо. У вас обоих все будет хорошо. Вы замечательные.

Джош снова что-то буркнул.

– Луи, я права? – Я взглянула в зеркало заднего вида на своего пятилетку, сидящего в детском кресле.

– Да, – улыбаясь и кивая, весело ответил Луи.

Все в этом ребенке вызывает у меня улыбку. Джош меня тоже радует, но не так, как Луи.

– Ты беспокоишься о начале учебы? – спросила я мелкого.

Мы много разговаривали с ним о школе, и каждый раз он был полон энтузиазма. У меня не было причины считать иначе. Больше всего меня тревожило, что он начнет плакать, когда я сдам его на руки учительнице, но Луи не из таких. Ему понравится.

Джинни предупредила меня, что я сама расплачусь в первый день, но я ни за что и никогда не разревусь в его присутствии. Когда заплачу, он подхватит, даже не зная причины. Будь я проклята, если это случится! Сегодня утром я фотографировала его у дома и обронила одну слезинку, а больше ничем себя не выдала.

– Нет, – ответил счастливый голосок пятилетки, и мне тут же захотелось обнять Луи и никогда не отпускать.

– Видишь, Джей? Луи не беспокоится. И тебе не стоит.

В зеркале заднего вида отразилось, как Джош опустил голову, а потом с тяжелым вздохом прислонился виском к стеклу. Я заволновалась.

– Что случилось?

Он качнул головой.

– Скажи, что не так?

– Ничего.

– Ты же знаешь, я не отстану, пока ты не ответишь. Что случилось?

– Ничего, – настаивал Джош.

Я вздохнула:

– Джей, ты можешь рассказать мне все.

Прижавшись лбом к окну, он подышал на стекло и признался:

– Я просто вспоминал папу. Он всегда отвозил меня в школу в первый учебный день.

Черт. Почему я об этом не подумала? В прошлом году у него тоже было плохое настроение в первый школьный день. Правда, не настолько плохое. Конечно, я тоже скучала по Дриго. Но я не признавалась в этом Джошу, пусть порой мне очень хотелось поговорить с ним о его отце.

– Ты же знешь, он сказал бы тебе…

– Бейсболисты не плачут, – со вздохом закончил Джош.

Родриго был непреклонен и строг, однако обожал своих сыновей и считал, что им все по плечу. Так же он относился и к остальным, кого любил, включая меня. В горле встал ком, и я попыталась как можно незаметней откашляться.

Правильно ли я веду себя с Джошем? Не слишком ли строга с ним? Не знаю. Меня терзала неуверенность. Именно такие моменты напоминали мне – я понятия не имею, что делаю, и уж тем более не представляю, каким будет конечный результат, когда мальчики вырастут. Это пугает.

– Поверь мне, Джи, в новой школе все будет зашибись. – Не дождавшись ответа, я бросила на него взгляд через плечо. – Ты же мне веришь?

И Джош тут же снова стал вредничать.

– А то! – закатил он глаза.

– Хрен… конь в пальто! На обратном пути подброшу тебя в приют.

– О-о-о! – восхитился извечный подстрекатель Луи.

– Заткнись, Лу, – рявкнул Джош.

– Нет уж.

– Так, оба успокоились! Давайте поиграем в молчанку.

– Давай не будем в нее играть, – ответил Джош. – Ты нашла для меня новую бейсбольную команду?

Вот черт. Я мельком взглянула в боковое окно, ощущая вину за то, что даже еще не начинала искать для него новую команду. Было время, когда я предпочла бы солгать, однако не такие отношения мне хотелось выстроить с мальчиками. И я сказала ему правду.

– Нет, но обязательно найду.

Я затылком ощутила его осуждающий взгляд, однако Джош не стал меня стыдить.

– Ладно.

Мы в молчании подъехали к школе, и я припарковалась на стоянке. Оба мальчика выжидающе глядели на меня, отчего я чувствовала себя пастухом среди овец.

Пастухом, который понятия не имеет, куда их вести.

Единственное, что мне оставалось, – постараться сделать все наилучшим образом и надеяться, что этого будет достаточно. И опять-таки, разве не так каждый живет свою жизнь?

– Все будет хорошо, обещаю.

– Мисс Лопес!

Вечером мы съездили в магазин. Я закрыла дверцу машины бедром, ведь мои руки оттягивали пятьдесят фунтов еды. Луи уже стоял у двери дома с двумя самыми маленькими пакетами. Обычно я стараюсь не брать детей в магазин, но сегодня пришлось. Салон должен открыться лишь завтра, и я слегка порадовалась, что мне удалось забрать их в первый день из школы. Шопинг прошел хорошо – я одернула мальчиков лишь дважды.

Джош, тоже несший полные пакеты в обеих руках, остановился на полпути к дому и, нахмурившись, обернулся.

– Мисс Лопес! – снова раздался слабый, еле слышный голос где-то неподалеку.

Я бездумно направилась к мальчикам.

– Кажется, это она к тебе обращается, – предположил Джош и, прищурившись, посмотрел на кого-то за моей спиной.

Ко мне? Это я мисс Лопес? Настала моя очередь хмуриться. Интересно, почему Джош так решил? Я посмотрела через плечо – и едва не застонала при виде розового халата на крыльце симпатичного желтого дома через дорогу.

Та пожилая женщина назвала меня мисс Лопес?

Она помахала хилой рукой, подтверждая мои худшие опасения.

Да. Назвала, и не раз.

– Кто такая мисс Лопес? – спросил Луи.

Я фыркнула, разрываясь между негодованием – это ж надо: назвать меня самой распространенной латиноамериканской фамилией! – и желанием вести себя по-добрососедски, пусть даже я не знаю, что этой женщине нужно.

– Видимо, я, малыш, – ответила я Луи и, подняв руку с пакетом, который весил меньше всего, помахала пожилой женщине.

Она снова взмахнула костлявой рукой, подзывая меня.

Самое трудное в воспитании двух маленьких людей – быть для них примером. Все время. Они с удовольствием тебе внимают. Запоминают каждое твое слово и каждый жест. Я на собственном горьком опыте убедилась, что их мозг словно губка впитывает абсолютно все. Когда Джош был маленьким, он залип на слове «дерьмо». Он употреблял его постоянно и по любой причине. Уронил игрушку – «дерьмо». Споткнулся – «дерьмо». Нас с Родриго это забавляло. Остальных не очень.

Я хотела привить детям хорошие манеры, значит, приходилось подавлять инстинктивное желание поворчать, когда меня что-то расстраивало или раздражало. Я подмигнула мальчикам, повернулась к нашей новой соседке и прокричала:

– Одну минутку!

В ответ она помахала рукой.

– Парни, давайте отнесем покупки и выясним, что нужно этой… – я чуть не ляпнула «старушке», но вовремя исправилась, – соседке.

Луи жизнерадостно улыбнулся и пожал плечами, а Джош проворчал:

– Я тоже должен идти?

Я пихнула его локтем:

– Да.

Краешком глаза я увидела, как он закатил глаза.

– Можно, я побуду дома? Я никому не открою дверь.

Меня ранило его недавно появившееся желание никуда не ходить со мной. Однако я не подала виду и, открывая дверь, бросила ему через плечо:

– Нет.

Стоит лишь позволить ему остаться дома, назад дороги не будет. Я это знала и собиралась относиться к нему, как к маленькому, как можно дольше, черт возьми.

Джош застонал вслух, а я поймала взгляд Луи. Подмигнула ему, и он подмигнул мне в ответ… обеими глазами.

– Мне нужны мои телохранители, Малыш Джоши. – Я открыла дверь и жестом пригласила младшего в дом.

«Малыш Джоши» фыркнул и чуть громче обычного топнул ногами, проходя мимо меня в дом. Он молча помог мне разложить вещи: часть убрать в холодильник, остальное оставить на столе, чтобы разобрать позже.

Мы перешли на другую сторону улицы, я держала Луи за руку, а Джош плелся позади. Дверь в желтый дом оказалась закрыта.

Я кивнула на нее.

– Котенок, постучи.

Луи не пришлось просить дважды. Он постучал и отошел ко мне. Джош стоял прямо за нами. Через минуту дверь медленно приоткрылась, в образовавшейся щели на миг мелькнуло облако белых волос.

– Вы пришли, – произнесла женщина, распахивая дверь. Взгляд ее молочно-голубых глаз перескочил с мальчиков на меня и обратно.

Я улыбнулась и рассеянно погладила Лу по светлой голове.

– Чем мы можем помочь вам, мэм?

Женщина отступила на шаг, и я смогла лучше разглядеть бледно-розовый халат, примерно до середины застегивающийся на кнопки. Опущенные тонкие, бледные руки дрожали – признак возраста. Уголки узких губ приподнялись, и женщина спросила:

– Вы стрижете волосы?

Я совсем забыла, что дала ей свою визитку.

– Да.

– Не могли бы вы немного подровнять мне волосы? Я записана к парикмахеру, но внук слишком занят и не может меня отвезти, – пояснила она и сглотнула, привлекая внимание к морщинистой обвисшей коже на шее. – Я начинаю походить на хиппи.

Обычно меня раздражают люди, которые, узнав о моей профессии, начинают требовать льготное обслуживание: бесплатную стрижку, услуги на дому, скидку – или, что еще хуже, я должна все бросить и обслужить их в первую очередь. Вы же не просите врача о бесплатном осмотре? Так почему же некоторые считают, будто мое время менее ценно, чем у других специалистов?

Однако…

Мне не обязательно смотреть на дрожащие, обвитые венами руки мисс Перл или облако ее тонких белых волос, чтобы понять – я не смогу ни отказать ей, ни взять деньги за стрижку. Ведь она моя соседка, к тому же ее внук должен был отвезти ее в парикмахерскую, но не сделал этого. В детстве я до безумия обожала дедушку с бабушкой, особенно бабушку. Теперь питаю слабость к моим пожилым клиентам и всегда делаю им скидку.

Джинни уже давно перестала спрашивать, почему я так поступаю, но уверена, она понимает. Конечно, несправедливо давать отдельным людям скидку, но, на мой взгляд, жизнь порой несправедлива, и если вы собираетесь возмущаться тем, что пожилые платят меньше вас, то я бы вам посоветовала не лезть не в свое дело.

А это пожилая, склонная осуждать людей женщина… Я сжала плечо Луи.

– Хорошо. Если хотите, могу вас прямо сейчас подстричь.

За моей спиной что-то буркнул Джош.

Женщина улыбнулась так светло и радостно, что мне стало неловко за недовольство, которое я испытала, услышав ее оклик.

– Я вас ни от чего не отвлеку?

– Нет, ну что вы. Только схожу домой за ножницами.

«Не срезайте слишком много».

«Это слишком много».

«Можете сделать покороче?»

«Мой мастер обычно стрижет не так. Вы точно знаете, что делаете?»

Уже после первого замечания следовало понять, что все пройдет не так легко, как мне хотелось. В моей профессии клиенты делятся на два типа: одни позволяют делать с их волосами, что заблагорассудится, другие трясутся над каждой прядкой. Большая часть моего терпения тратится на мальчиков, так что я обожаю клиентов, которым все равно. На мой взгляд, я разбираюсь в том, кому какая стрижка подходит, и никогда не стала бы делать нечто сложное и требующее долгой укладки тому, у кого нет на это времени. Конечно, если только меня об этом не попросят.

Однако я молчала и улыбалась, слушая пожилую соседку и пытаясь подстричь ее так, как ей хотелось.

– Где вы обычно стрижетесь? – спросила я, с исключительной осторожностью орудуя заостренными ножницами, чтобы не повредить тонкую кожу. Не хватало еще случайно ее порезать.

– «У Молли».

Луи лежал на полу в нескольких футах от нас и рисовал что-то в тетради, а старая кошка мисс Перл обнюхивала его обувь. Джош уткнулся в игровую приставку. Он еще раз спросил меня, можно ли ему остаться дома, и я ответила то же самое, что и в первый раз. Не знаю, почему он сегодня не в духе, но не собираюсь переживать об этом слишком сильно. Просто у него сегодня не лучший день выдался. Не стану попрекать его этим, у меня такое тоже бывает.

– Вы знаете, где это? – спросила мисс Перл, перечислив незнакомые мне улицы.

– Нет. – Я покачала головой.

– Правда? Так вы не местная?

Вспомнился Родриго, и у меня заныло сердце. Я сглотнула и призналась:

– Нет. Я из Эль-Пасо. Я несколько лет жила в Форт-Уорте и немножко в Сан-Антонио до того, как переехать сюда.

– Вы разведены? – без экивоков поинтересовалась она.

Вот за что я люблю пожилых людей – им совершенно наплевать на то, какие чувства у тебя вызовет их вопрос. В прошлый раз она уже спрашивала, есть ли у меня муж, а теперь ей понадобилось окончательно все прояснить.

– Нет.

Более неодобрительного вздоха я еще не слышала. Я даже не сразу осознала, как она восприняла мой ответ.

Ну и ладно. Мне все равно, что она обо мне подумала. Нет ничего плохого в том, чтобы быть одинокой незамужней матерью. Или, в моем случае, одинокой незамужней тетей.

Вряд ли мне привиделась презрительная усмешка на ее губах. Как и оценивающий взгляд, который бросил на нас Луи. У этого малыша невероятно сильно развита эмоциональная интуиция. Джош понимает мое состояние, только когда сам находится в определенном настроении. Не то что Луи.

Мисс Перл хмыкнула:

– Мы с Джорджем были вместе пятьдесят восемь лет, прежде чем он сыграл в ящик…

Я поперхнулась.

– Мои сыновья тоже знали, что делали. Женились на хороших девушках. Их дети… – Она фыркнула и закатила глаза. – Однако мои девочки жили с мужчинами не дольше нескольких лет. Я их не виню. Они те еще занозы сами знаете в чем. Я лишь хочу сказать, лучше быть совсем без мужчины, чем жить с кем попало. У вас есть дом и мальчики, так что вы неплохо справляетесь.

Я с невозмутимым видом продолжала щелкать ножницами. Может, она не так уж и плоха.

– Вы правы. Уж лучше быть одной, чем с тем, кто не делает тебя счастливой.

Этот урок дался мне нелегко.

– У вас симпатичное личико. Уверена, однажды найдется мужчина, который ничего не будет иметь против детей.

Я тут же пересмотрела свое мнение о том, что мисс Перл не так уж и плоха.

Она очень стара и в некоторой степени ей позволительно высказывать все, что она сочтет нужным, однако я не привыкла выслушивать грубоватые откровения незнакомых, в сущности, людей. Родители и лучшие друзья открыто говорят мне обо всем на свете, не важно, ранят меня их слова или нет, но подобный уровень доверия достигался годами. Разумеется, я знаю, что некоторые мужчины убегут впереди собственного крика от женщины с двумя детьми, однако я и не собиралась встречаться с двадцатилеткой, чьим самым серьезным обязательством является необходимость оплачивать канал «Нетфликс». Я ничего не имею против, если у моего воображаемого будущего бойфренда будут собственные дети. Не уверена, что мне хватит сил или терпения встречаться с тем, кто не знает, как себя вести с двумя мальчиками. Если этот воображаемый бойфренд ни в кого не влюблен, то мне плевать, что у него были до меня длительные отношения. Лучше так, чем если он окажется бабником.

Опять-таки я не собиралась в ближайшее время ни с кем встречаться. Мне и одной хорошо. Рука составляет мне компанию, а душ я заменила на съемный ручной. Так что я не скучаю в одиночестве, вот только в последнее время мне не до того из-за усталости.

Я случайно подняла взгляд и заметила, что Джош сидит в гостиной и заинтересованно смотрит на нас. Эти мальчишки такие любопытные. Я сделала страшные глаза, чтобы он так явно не подслушивал.

– Отец детей участвует в их жизни? – напрямик спросила женщина.

– Нет, – честно ответила я.

Разочарованный вздох показался мне несколько недоверчивым, но я не собиралась рассказывать ей о брате, раз уж она решила, что Джош и Луи мои родные сыновья.

– Я почти закончила. Хотите взглянуть на себя в зеркало?

Бледная рука взметнулась к виску.

– В ванной комнате есть маленькое зеркало. Не могли бы вы его принести? Я полдня буду плестись туда и обратно.

Я поджала губы, чтобы не улыбнуться:

– Конечно. Где находится ванная?

Мисс Перл указала на коридор, ведущий в кухню.

– Первая дверь.

Обходя вокруг женщины, я слегка коснулась ее плеча и направилась в коридор. Бледно-розовые стены у потолка украшала полоса обоев с изображением цветов. Краем глаза я заметила несколько фотографий, но не стала любопытничать на виду у хозяйки дома.

Я проскользнула в маленькую ванную. На унитазе возвышалось специальное сиденье с ручками, над чистенькой ванной был прикручен к стене длинный металлический поручень. Над унитазом предсказуемо обнаружилась полка с большим ручным зеркалом. Почти таким же я пользовалась на работе.

Я почти не нервничала, передавая ей зеркало, чтобы она увидела стрижку в анфас. Женщина покрутила головой в стороны и вернула мне зеркало.

– Чуть короче привычного, но вы подстригли меня лучше, чем та мегера, которая обычно меня стрижет. Эта мымра хотела сделать мне маллет.

– Маллет не для ваших лет, – сострила я.

Мисс Перл фыркнула:

– И не говорите. Сколько я вам должна?

Как всегда, когда я имела дело с кем-нибудь старше меня, мне вспомнилась бабушка.

– Вы мне ничего не должны, – я вздохнула и обреченно улыбнулась.

Возможно, мисс Перл живет на пенсию и тогда у нее вряд ли водится много денег, к тому же она моя соседка. Да и волосы ее вряд ли растут очень быстро, так что не перетружусь – помимо нее есть еще несколько человек, которых я стригу бесплатно. Еще один клиент погоды не сделает.

– Это скидка по-соседски, – добавила я.

Она сузила глаза – выглядело это жутковато.

– Не оскорбляйте меня. Я дам вам двенадцать долларов – столько я обычно плачу за стрижку, – заспорила она.

Мне захотелось ее обнять.

– Это вы меня не оскорбляйте, – вежливо возразила я, стараясь, чтобы мои слова прозвучали шутливо. – Я не стану брать с вас деньги.

Она издала нарочито громкий и долгий вздох, и я поняла, что победила.

– Скажите, где у вас хранится веник?

За пять минут я смела все состриженные волосы, а остатки подобрала пылесосом. Заметив, что я уже навела чистоту, Джош и Луи встали… и уставились на пожилую женщину. А та уставилась на них. Я на девяносто девять процентов была уверена, что ни один из них не моргнул.

– Я есть хочу, – наконец сказал Луи, не сводя голубых глаз с соседки.

Положив ножницы в футляр, я взяла ключи и удивленно подняла бровь, но все внимание Луи было устремлено на женщину.

– Ужин скоро будет готов, – сказала я ему. Подойдя к мальчикам, я улыбнулась соседке, которая наконец перестала глазеть на мальчиков. – Мисс Перл, нам лучше уйти, пока вы не услышали бурчание их желудков. Дайте знать, если вам что-нибудь понадобится.

Она кивнула, посмотрела на меня и быстро стрельнула взглядом на Луи.

– Обязательно. Спасибо за стрижку.

– Пожалуйста.

– Ваш номер висит у меня на холодильнике, – проинформировала она меня, хотя я заметила его сразу, как только вошла на кухню. – Если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь.

– Спасибо, вы очень добры. Вы тоже обращайтесь. – Я пихнула стоящего рядом Джоша локтем. О боже, он глазел, прищурясь и приоткрыв рот на женщину, которая была старше его бабушек и дедушек. – Было приятно пообщаться. – Я снова пихнула Джоша локтем.

– До свидания, мисс, – рассеянно промямлил погруженный в свои мысли Джош.

Я сделала страшные глаза Луи, который хотя бы понял, что мы уходим.

– До свидания, леди, – робко произнес он.

Леди. О господи.

Я улыбнулась мисс Перл и повела мальчиков к выходу, задаваясь вопросом, когда успела так накосячить с их воспитанием. Они открыто пялились на пожилую женщину. Назвали ее «леди». Мама бы ужаснулась. Мы вышли из дома, и я убедилась, что замок на двери защелкнулся. Мы успели выйти на улицу, когда Луи прорвало.

– Сколько ей лет? Сто? – поинтересовался он без задней мысли.

Если бы он не держал меня за правую руку, я бы закрыла глаза ладонью.

– Луи!

– Не тупи. Ей, наверное, девяносто пять, правда, тетя Ди? – встрял Джош.

О боже.

– Я не знаю. Может быть, и столько. Но вы не должны задавать такие вопросы. Иисусе!

– Почему? – одновременно спросили они.

Я ответила, когда мы перешли улицу:

– Говорить, что ей девяносто пять или сто лет – невежливо.

– Но почему? – не унимался Луи.

Ненавижу, когда они спрашивают о том, на что у меня нет ответа. Лгать тоже не хотелось, иначе все могло только запутаться.

– Потому что… я не знаю. Так не делается, и все. Некоторым не нравится, когда говорят об их возрасте.

Пожав плечами, Луи потащил меня через газон… который нужно было подстричь еще несколько недель назад. Пора им заняться.

– Но это же хорошо, что она старая, – принялся пояснять Луи. – Она продержалась дольше, чем ее друзья. Бабуля сказала, ее Джорджи умер. Она победила.

Никогда не устану удивляться тому, как они впитывают информацию. Меня это даже слегка пугает. И напоминает, почему нужно следить за словами.

– Пережить своих друзей – это не победа, поняли, глупыши? – сказала я им, когда мы поднимались по лестнице на крыльцо.

– Нет?

Почему они удивились?

– Нет. Это грустно. То есть хорошо, что она прожила долго, просто…

В такие моменты мне всегда хотелось, чтобы рядом был Родриго, и я могла привлечь его к ответам на подобные вопросы. Что, черт возьми, я должна сейчас им сказать?

– Послушайте, говорить, что ей сто лет или что ей повезло пережить своих друзей – невежливо. – Прежде чем они успели что-нибудь ответить, я сама спросила: – Чья сейчас очередь помогать мне с ужином?

Стало тихо, слышалось лишь отдаленное пение сверчков.

Словно предлагая свою помощь, в доме залаял Мак.

Я взъерошила им волосы:

– Значит, оба будете помогать? Повезло мне.

Раздался рокот мотора. Мы повернулись и увидели приближающегося темно-красного монстра в обличье пикапа фирмы «форд». За рулем сидел мой сосед – тот, который мускулистый и вежливый. Я помахала ему, когда он проезжал мимо нас. В кузове лежали лестницы, какое-то незнакомое мне оборудование и инструменты. Кажется, мужчина приветственно поднял несколько пальцев в ответ, прежде чем заехать в гараж.

Еще я увидела у дома соседа вчерашний красный «шевроле». Мы продолжили подниматься по лестнице, но я заметила, как открылась дверца со стороны водителя.

Луи встал на цыпочки и вытянул шею в сторону дома соседа.

– Это тот мужчина, который дрался?

Я не стала его обманывать:

– Нет.

– Кто? – удивился Джош.

Я посмотрела на него и пояснила:

– На прошлой неделе Луи услышал, как кто-то дерется. Это оказался брат нашего соседа.

Джош бросил на меня взгляд, слишком серьезный для его десяти лет. Будто знал, что я скрываю. Или догадался, что я сделала.

Я не хотела, чтобы Джош волновался, поэтому пихнула его под зад коленом, и он моментально забыл про соседа.

– Пошли. Давай уже начнем готовить ужин, иначе придется зажарить на гриле Мака.

– Какая гадость! – скривился Луи.

Обожаю подшучивать над ним. Он еще такой бесхитростный и легковерный. Откровенно говоря, Джоша я тоже поддразнивала, пока он не вырос и не научился понимать, когда я прикалываюсь. Мальчики уже вошли в дом, и тут зазвонил мобильник. Это оказалась моя лучшая подруга Вэн.

– Диана, я умираю, – первым делом простонал знакомый голос.

Я фыркнула и заперла дверь, прижав телефон плечом к уху.

– Ты беременна, а не умираешь.

– Но очень уж похоже, – заныл человек, который крайне редко жаловался.

Мы дружим сколько я себя помню, и могу пересчитать по пальцам одной руки случаи, когда она ворчала на что-то кроме своей семьи. Это я носила титул нытика в нашем эпичном любовном романе, который пережил больше дерьма, чем мне хотелось бы сейчас вспомнить.

Я подняла палец, когда Луи кивнул на кухню, точно спрашивая, собираюсь ли я вообще готовить ужин.

– Тебя никто не заставлял беременеть от Халка. Чего ты ждала? Ребенок, наверное, будет сразу размером с трехлетку.

Взрыв смеха заставил рассмеяться и меня. Я вдруг ощутила, как сильно соскучилась по ней, и вспомнила, что мы не виделись уже несколько месяцев.

– Заткнись, – сказала Ван.

– Посмотри правде в глаза.

Ее муж был огромен. Я не понимаю, с чего она взяла, будто ее еще нерожденный ребенок не окажется большим.

Ответом мне был долгий обреченный вздох.

– Не знаю, о чем я думала…

– Ты не думала.

– Больше никаких детей, – продолжила она, не обращая внимания на мое замечание. – Я не сплю. Я писаю каждые две минуты. Я размером с Марс…

– Когда я видела тебя в последний раз, – я припомнила, что это было два месяца назад, – ты уже была как Марс. Теперь таким наверняка стал твой ребенок, а ты, вероятно, размером с Уран.

Она снова проигнорировала мои слова.

– Я постоянно плачу и чешусь. Очень сильно чешусь!

– Мне следует знать… где именно у тебя чешется?

– Пошлячка. Живот у меня чешется. Когда Эйден дома, он мажет его кокосовым маслом каждый час.

Я попыталась представить, как ее муж, геркулесоподобный громила шести футов и пяти дюймов[11] ростом, проделывает это с Вэн, но мое воображение спасовало.

– Как он? – поинтересовалась я, зная из прошлых разговоров, что Эйден на седьмом небе от счастья и квохчет над женой, как наседка над цыпленком. Хорошо, что после моего переезда она не осталась без поддержки. Некоторым везет, и они быстро находят себе потрясающих спутников жизни, другим же на это требуется гораздо больше времени… а порой за всю жизнь так никто и не находится.

– Он боится, что я упаду с лестницы, когда его не будет рядом, и предлагает купить одноэтажный дом, чтобы не волноваться.

– Если хочешь, можешь пожить у меня.

Она хмыкнула.

– Стерва ты, я ж просто предложила. Если не хочешь сидеть в одиночестве, когда у него начнется игровой сезон, то можешь жить у меня сколько угодно. Луи все равно почти не спит в своей спальне, и у нас одноэтажный дом. Можешь даже спать со мной, если захочешь, как будто нам снова по четырнадцать лет.

Ван вздохнула:

– Я хотела бы. Очень хотела бы, только не могу оставить Эйдена.

А я не могу оставить мальчиков больше, чем на две недели, но она это знает. Еще Ван в курсе, что мне нельзя бросить работу на столь долгий срок.

– Может, тебе стоит приобрести тревожную кнопку из разряда «Я упала и не могу встать»?

Ванесса снова громко рассмеялась:

– Дурочка.

– А что?

Помолчав, она продолжила:

– Понятия не имею, зачем я в половине случаев тебе звоню.

– Наверное, потому, что любишь?

– И за что только?

–Tia, – прошипел Луи и потер живот, точно умирая от голода.

– Слушай, Луи и Джош ведут себя так, точно не ели весь день. Боюсь, скоро они начнут грызть мою руку. Давай я их покормлю и потом перезвоню тебе, ладно?

– Конечно, Ди, – тут же ответила Ван. – Обними их за меня и перезвони, как сможешь. Я лежу на диване и дальше ванной не уйду.

– Хорошо. Тогда не стану звонить в «Гринпис», чтобы сообщить им о выбросившемся на берег ките…

– Черт возьми, Диана!

Я засмеялась:

– Люблю тебя. Позвоню позже. Пока!

– У Вэнни есть кит? – удивился Луи.

Я дернула его мочку уха:

– До чего ж ты любопытный! Нет, у нее будет ребенок, помнишь? А я сказала ей, что она сейчас похожа на кита.

– Это невежливо. – Он хитро посмотрел на меня.

– Невежливо, да, но она знает, что я шучу. Давай, принеси мне лук и сельдерей.

– Сельдерей? – скривился Луи.

Я повторила, и он, кивнув, ушел.

Не успела я сунуть телефон в карман, как он снова зазвонил. Я понятия не имела, что через две минуты назову себя идиоткой за то, что нажала кнопку, не взглянув на экран. Но в памяти был еще свеж разговор с Ванессой, и я пошутила:

– Ты уже упала?

– Диана? – раздался знакомый женский голос. – Не вешай…

Мне будто пощечину влепили, и я осознала, почему этот голос показался знакомым. Улыбаясь Луи, я жизнерадостно сказала:

– Вы ошиблись номером.

И с колотящимся сердцем нажала кнопку.

Она звонила мне всего один раз – один раз! – за последние два года. Этот звонок – второй, и он последовал почти через две недели. Я могла бы удивиться, почему она позвонила именно сейчас, но знала причину – та сидела сейчас в гостиной и играла на игровой приставке.

К сожалению, в жизни есть много такого, от чего нельзя избавиться, и среди них – глупые поступки людей, которых ты очень сильно любишь.

–Tia, мусорное ведро полное.

Надеюсь, я улыбалась достаточно искренне, чтобы Луи не насторожился. Он предпоследний человек, кому следует знать, кто сейчас звонил.

– Сейчас вынесу. Помоешь его для меня, Котенок? – попросила я.

Луи слишком мал, чтобы вытряхнуть мусор из ведра – это знание досталось нам дорогой ценой, так что я без возражений делаю это сама.

У меня живот сводило от страха, но я усилием воли отложила переживания на потом, когда останусь одна в спальне и никто не увидит, как я психую.

Я быстро заменила пакет в ведре на новый и пошла к кухонной двери, чтобы выбросить мусор в стоящий на улице бак. Я буквально успела сделать шаг за дверь, как услышала:

– … убирайся отсюда!

Чего?

Я замерла, хотя прекрасно знала, что мой забор всего четыре фута в высоту, да еще сделан из сетки-рабицы, так что меня хорошо видно с улицы.

– Ну и дерьмо же ты, Даллас! – выкрикнул женский голос.

Даллас, мой сосед? А кричит та женщина из красного «шевроле»?

– Ты уже тысячу раз говорила мне об этом, – протянул мужской голос и зашелся в раскатистом смехе, который, впрочем, показался мне наигранным.

О господи, как же громко они разговаривают, если слышу их даже на расстоянии?

В ответ на смех посыпалась такая ругань, что я удивленно подняла брови. Осторожно спустившись по лестнице, я пошла к мусорным бакам. Они находились в футе от забора, за которым виднелся дом соседа. Поставив пакет с мусором у бака, я поддалась любопытству, перешагнула через высокую траву и подошла к углу забора. Убеждая себя, что в сумерках меня все равно никто не увидит, я попыталась разглядеть, что творится у дома соседа.

Мужчина по имени – или прозвищу? – Даллас стоял у двери, а женщина в угрожающей позе – на дорожке. Я попыталась прищуриться, чтобы лучше их разглядеть, но это не помогло.

– Как ты себя ведешь – так я тебя и называю! – огрызнулась женщина.

Мужчина на миг возвел глаза вверх, к небу – точнее, к потолку крыльца – и покачал головой. Прижал ладонь ко лбу и спросил:

– Просто скажи мне какого черта ты приехала?

– Я пытаюсь!

– Ну так давай ближе к делу! – взорвался он, утратив самообладание.

В норме я не считаю правильным, когда мужчина орет на женщину, но они стояли далековато один от другого, да и женщина тоже голосила и визжала как сумасшедшая.

– Я звонила тебе много раз…

– Какого черта я должен тебе отвечать? – проревел он. – Я не слышал и не видел тебя три года. Мы ведь договорились решать все дела через юристов, забыла?

Откровенно говоря, я понятия не имела, что происходит и кто виноват, но в словах мужчины имелась логика. Если бы я не общалась с кем-нибудь три года, я тоже не стала бы отвечать на звонок.

Но юристы?

Юристы, скандал, обручальное кольцо на его пальце… это его жена? Опыт близких отношений с мужчинами подсказывал мне, что орать с такой ненавистью можно только на бывшего любовника или любовницу.

– А зачем тебе видеться со мной? Я же сказала тебе, когда ты уходил, что между нами все кончено! – с таким жаром воскликнула женщина, что мне сделалось неловко за подслушивание.

– Уж поверь, я знал, что все кончено – хотя, в сущности, ничего и не начиналось.

Точно, она его жена. Иначе зачем им юристы и почему они так долго не общались?

Но почему он тогда до сих пор не снял обручальное кольцо?

– Что ты делаешь?

Я подпрыгнула от неожиданности и повернулась к Луи, который стоял за сетчатой дверью и смотрел на меня.

– Ничего.

Я взяла пакет с мусором и сунула его в бак с невозмутимым видом, как будто Луи не подловил меня за подглядыванием и подслушиванием соседей.

Дождавшись, пока я поднимусь на первую ступеньку, он спросил меня:

– Ты подслушивала, да?

– Я? – Округлив глаза, я открыла дверь, и Луи отступил, давая мне пройти. – Нет. Я не любопытная.

Луи усмехнулся. Дожили, надо мной смеется пятилетка!

Я невольно рассмеялась:

– Считаешь меня любопытной?

Луи уже миновал тот возраст, когда маленькие дети врут как дышат, но даже если бы и нет, он знал, что я ненавижу ложь. Однако он еще и не любил ранить чьи-либо чувства. Особенно мои. Правда, то, что он учудил потом, заставило меня задуматься – одобрить его поведение или испугаться, что он становится коварным манипулятором: он подошел ко мне и с лучезарной улыбкой прижался к ноге.

– Хочешь, обнимемся?

Глава 4

Как же сильно изменилась моя жизнь за последнее время: теперь для того, чтобы пойти на тусовку, мне достаточно лишь надеть джинсы-скинни и симпатичный топик. Несколько лет – целую жизнь! – назад, когда я была моложе, глупей и беззаботней, я в таких случаях час-два делала макияж и укладку, и одевалась так, что мама наверняка задавалась вопросом, где же она меня упустила. Я пару раз замечала, как она крестилась при виде меня. Раньше «тусовка» заключалась в том, чтобы пойти в бар или клуб с громкой музыкой и дико дорогими напитками, чтобы пофлиртовать с тщательно депилированными парнями. Мы тусовались так не каждую ночь и даже не каждый выходной, но все же довольно часто.

Теперь все иначе.

Теперь в половине случаев я «тусуюсь» на днях рождения и тренировках по бейсболу. Я укладываю волосы, только когда иду на работу, и то лишь потому, что работаю парикмахером. Я наловчилась наносить макияж за пять минут. Время для меня стало дороже денег.

А теперь посмотрите на моего босса Джинни, которая одета почти так же: в джинсы и рубашку с коротким рукавом. Наши приоритеты явно изменились.

Несколько дней назад мы договорились сходить куда-нибудь, чтобы отметить переезд салона. Выбор пал на субботу – потому что по воскресеньям не работаем. Потусуемся в субботу. В выходные дети Джинни будут с отцом, а Джош и Луи – с моими родителями. Идеальное время для полноценного совместного отдыха.

Мы лишь не учли, что чертовски устанем после рабочего дня, которому предшествовала неделя покраски и перевозки мебели со старого адреса на новый.

Я начала работать в «Разговоре ножниц» почти два года назад. Познакомилась с Джинни через нашу общую подругу-парикмахера, которая знала, что ей нужна помощь, а я ищу новую работу. Мы сразу же нашли общий язык. Джинни под сорок, она мать-одиночка с тремя детьми и бойфрендом. Она прямолинейна, не терпит нытья и лжи… совсем как я. И не успела я опомниться, как переехала с мальчиками из Сан-Антонио в Остин. Остальное – дело прошлого.

И вот сегодня, в назначенный день, мы посмотрели друг на друга и сказали одно и то же:

– Я устала.

Это означало, что мы предпочли бы разойтись по домам и отдохнуть, но не станем, потому что из-за занятости слишком мало времени проводим вместе. Дети и отношения – ее, не мои: Джинни выходит замуж через несколько месяцев – отнимают много сил. Мы негласно договорились выпить пару коктейлей и направиться домой еще до ночного выпуска новостей.

– Куда ты хочешь пойти? – спросила я, стоя посреди салона и опрыскиваясь дезодорантом.

Мы закрылись полчаса назад, прибрались и поочередно приняли душ. От моего внимания не ускользнуло, что после долгого рабочего дня ни одна из нас не стала делать себе укладку. Бывали дни, когда после работы мне казалось, что, если я еще коснусь чьих-нибудь волос, меня стошнит. Я обновила помаду на губах, а Джин пошлепала себя по щекам, чтобы появился румянец, и провела щеткой по кроваво-красным волосам, которые я окрашивала каждый месяц.

Стоя перед зеркалом спиной ко мне, она поправила грудь и сказала:

– Ты не против, если мы пойдем в ближайшее заведение?

Брошенный мною на ее отражение в зеркале взгляд красноречиво говорил о том, сколь глупым я считаю ее вопрос.

– Тогда давай пойдем в бар вниз по улице. Не самое шикарное место, зато напитки дешевые, а владеет им мой дядя.

– Заметано, – ответила я ей. Близко и дешево – самое то.

Ее дядя вроде бы владел и новым зданием, в которое мы переехали. Оно расположено в оживленной части города, через дорогу от агентства недвижимости, популярного тату-салона и гастронома. Лучшего места для парикмахерской не найти. Через две двери от нас находится салон по стрижке собак – что стало для нас хорошим источником дохода: куча клиентов-владельцев собак стриглась у нас. Дополнительным плюсом лично для меня стало то, что мой новый дом находился недалеко от нового места работы.

И вот десять минут спустя мы стояли у бара, который и впрямь находился в пешей доступности от салона. Машины остались стоять на парковке у работы, недалеко от ремонтной мастерской, которой предположительно тоже владел ее дядя.

Надо отдать Джин должное: она не солгала – местечко и впрямь не выглядело шикарным. Она лишь забыла предупредить, что это байкерский бар, если только ряды мотоциклов на парковке не означали что-нибудь еще.

Ладно.

Если Джинни и заметила мое опасливое нежелание заходить внутрь, то никак это не прокомментировала, лишь махнула рукой на дверь. Черт. Почти не обращая внимания на троих мужчин, которые курили у входа и в упор глазели на нас, я толкнула тяжелую дверь. В нос тут же ударил густой запах сигарет, сигар и травки. Обонятельные рецепторы пошли вразнос, глаза ел дым, и я несколько раз моргнула.

Здесь оказалось именно так, как я и представляла себе байкерский бар. Я повидала немало баров в своей жизни до Джоша и Луи, и некоторые из них выглядели гораздо хуже этого. Джинни показала в сторону барной стойки с рядами ликеров вдоль стены, и я направилась туда, по пути разглядывая толпу разновозрастных и разномастных мужчин и женщин в коже и похожих футболках. Несмотря на густой запах, который, как я знала, снаружи был вне закона, здесь оказалось не так уж и страшно. Большинство посетителей просто разговаривали.

Нам удалось урвать два стула в середине у барной стойки. Я наклонилась вперед и покрутила головой в поисках бармена. Пожилой мужчина поймал мой взгляд, и я помахала ему рукой, а он просто дернул подбородком вверх, ожидая нашего заказа.

За годы нашей дружбы с Джинни я привыкла, что мы всегда начинаем вечер с «Короны» или «Гиннесса». Вряд ли в этом месте подают мой любимый нектар с родины.

– Два «Гиннесса», пожалуйста! – одними губами произнесла я.

Не уверена, что бармен меня понял, однако он кивнул и наполнил два бокала из одного крана. Послал их нам по барной стойке и прокричал стоимость. Пока Джинни меня не опередила, я отдала бармену две купюры.

– Супер! – воскликнула Джинни, чокаясь со мной.

Я согласна кивнула и отпила пиво.

Я едва успела проглотить первую порцию, как чьи-то руки обняли моего босса, а у ее правого уха появилась светловолосая голова. Кто это, черт побери?

– Кто… – напрягшись, начала было задавать этот же вопрос Джинни, но бросила взгляд через плечо и рассмеялась. Значит, все в порядке.

– Ах ты, сукин сын! А я-то гадаю, кто тут меня тискает! – Она потрепала по плечу незнакомого мужчину в кожаном жилете поверх белой футболки.

– Ну и грязный же у тебя рот, – произнес мужчина низким голосом.

Отстранившись, он посмотрел на меня, и ухмылка, с которой этот тип разговаривал с моей подругой, стала еще шире.

Бог ты мой, до чего же он сексуальный.

Длинноватые русые волосы, легкая небритость – но больше всего его привлекательное лицо красила легкая улыбка. Он, наверное, на несколько лет меня старше. А я сижу и тупо улыбаюсь мужчине, который наверняка байкер – учитывая, что на нем кожаный жилет и он находится в байкерском клубе. Байкерский бар в субботу… Никогда не знаешь, куда тебя заведет жизнь, правда?

Чем дольше я смотрела в лицо блондину… тем больше осознавала, что мне знакомы эти голубые глаза. Точно такие же смотрят сейчас на меня с другого лица. С лица Джинни.

– Трип, это моя подруга Диана. Она работает со мной в салоне. Помнишь, я говорила тебе о ней – ее мальчик играет в бейсбол. Ди, это мой кузен Трип, – объяснила Джинни, когда я перевела на босса взгляд, стряхнув оцепенение, сковавшее мой мозг при виде ее, как оказалось, двоюродного брата.

Трип. Бейсбол. Точно, вспомнила: она как-то упомянула кузена, у которого сын, примерно ровесник Джоша, время от времени играет в бейсбол.

– Приятно познакомиться. – Я протянула ему свободную руку, продолжая в другой держать бокал с пивом.

– Привет. – Ухмыляющийся блондин пожал мне руку.

– Он работает в мастерской у парковки, – пояснила Джинни.

Я кивнула, а Трип повернулся к своей кузине и пихнул ее локтем.

– А твой-то где?

– Дома, – сказала она, имея в виду жениха.

Он странно посмотрел на нее и пожал плечами.

– Старик сегодня здесь, так что, если хочешь, можешь заглянуть к нему и поздороваться, – сказал он ей, а затем перевел взгляд на меня и хитро улыбнулся.

Джинни кивнула и окинула взглядом бар через его плечо, словно искала упомянутого старика. Дядю, видимо?

– Иди поздоровайся, – предложила я, заметив, что она продолжает шарить взглядом по полупустому бару.

– Уверена? – засомневалась она, наморщив нос.

Я закатила глаза:

– Ну да, если только ты не бросишь меня тут одну на всю ночь.

Она усмехнулась:

– Ладно, это все-таки мой дядя. Будет невежливо, если я не поздороваюсь с ним. Хочешь пойти со мной?

Я прекрасно знала, что в больших дружных семьях есть свои правила. В моей принято здороваться с каждым по отдельности. Нельзя просто помахать всем рукой – мама начнет шипеть на ухо, что ты ее позоришь.

– Не-а. – Я качнула головой. – Иди поздоровайся, а я подожду тебя здесь.

Джинни с улыбкой поднялась и потрепала кузена по щеке.

– Отведи меня к нему.

Странно. Бар не такой уж и огромный. Она за пару минут нашла бы дядю, ну да ладно. Джинни прихватила пиво, блондин кивнул и повел ее сквозь небольшую группу людей прямо позади нас.

Я осталась потягивать пиво и разглядывать сидящих у стойки людей. Они выглядели довольно обычно, не считая кожаной одежды и футболок с изображением «Харлеев». Я вытащила из кармана мобильник, чтобы проверить почту – пусть и не ждала важных писем – и вдруг заметила на другом конце бара знакомого темноволосого мужчину с очень короткой стрижкой. Он повернул голову, и я поняла, что это мой сосед.

Даллас, у которого есть брат-засранец. Даллас, который то ли женат, то ли нет на женщине из красного «шевроле». Даллас с гигантской татуировкой на теле. Даллас, который, похохатывая, рассказывает что-то сидящему рядом с ним человеку.

Каковы были шансы на то, что он окажется здесь?

После того ночного избиения его брата я впервые начала обращать внимание на его дом, но мотоцикла возле него ни разу не видела. Только пикап. Даллас тоже байкер?

Он сидел, положив на стойку локти и с улыбкой на угловатом лице смотрел телевизор, прикрепленный к стене. Я не могла представить себе такого, как он, мужчину в подобном месте. Его короткая стрижка, выправка и широкие плечи подходили скорее военному, а не завсегдатаю байкерского бара.

На один постыдный миг я задалась вопросом, во что же я вляпалась, переехав в этот город и заимев подобного соседа? Который устраивает разборки с бывшей женой на улице и чьего брата чуть не убили неведомо за что. Который из всех мест выбрал для отдыха байкерский бар.

И быстро поняла, что думать так глупо и лицемерно. Ведь важнее то, что у человека в душе, верно?

Один из посетителей отошел, и я увидела, что на моем соседе нет кожаного жилета, в которых щеголяли здесь большинство мужчин. Может, он не из байкеров?

Впрочем, не важно. По крайней мере, не должно быть важно.

Он вернул мне пластиковый контейнер и поблагодарил за помощь брату. Значит, у меня нет причин считать его плохим парнем, правда? Его шея была в грязи – как порой бывает у Луи – и это, как ни странно, меня успокоило.

Место рядом с ним пустовало, и я задумалась: притвориться, будто я его не заметила или просто помахать рукой и таким образом быстро отделаться от приветствия. Как обычно победила вежливость, которую усердно вдалбливала в меня мама. К тому же я ненавижу, когда люди притворяются, что не видят меня, пусть даже мне не хотелось бы с ними здороваться. Однако он вел себя вежливо со мной, хотя это было не обязательно. Первую нашу встречу я не беру в расчет – вряд ли кто-то будет в хорошем настроении, когда его грубо разбудили, да еще братец подложил свинью.

Примерно минуту я убеждала себя, как будет здорово ничего не говорить, и даже решила, что не стану ничего делать. Однако в конце концов с ворчанием отодвинула стул, встала и пошла к соседу, захватив с собой пиво.

Когда-нибудь я повзрослею настолько, что мне будет плевать, правильно я поступаю или нет.

Когда-нибудь… когда ад замерзнет.

Чем ближе я подходила к уставившемуся в телевизор соседу, тем больше расслаблялась. Он смотрел бейсбол. Играла любимая команда Джоша из высшей лиги – «Техас Ребелс». Немного посомневавшись, я остановилась у мужчины за спиной и похлопала его по плечу свободной рукой.

Он не обернулся, и я снова похлопала его по плечу. На этот раз он наконец недовольно взглянул на меня через плечо. Моргнул несколько раз.

Супер. Он меня не узнал.

– Привет. – Я лучезарно улыбнулась, задаваясь вопросом, на фига я все это делаю. – Я Диана, твоя соседка.

Пришлось назвать свое имя, потому что пусть мы и встречались уже дважды, он явно меня не помнил. Уж если это не поможет, тогда я не знаю, что еще делать.

Даллас второй раз моргнул, с настороженной неуверенностью посмотрел на меня и кивнул.

– Диана, точно.

Так холодно меня еще никогда не приветствовали.

Потом стало хуже: он нахмурился и обвел взглядом бар.

– Вот так сюрприз, – медленно произнес он, морща лоб от замешательства или смущения, или от того и другого разом.

Что это с ним? Я вроде не тычу грудью ему в лицо, да и стою на расстоянии.

– Я здесь с подругой, – пояснила я.

Он посмотрел мне за спину. Ищет мою подругу? Или своего друга, который избавит его от моей компании? Кто знает? Как бы там ни было, я недовольно сузила глаза и в упор посмотрела на него. Я тоже не в восторге от того, что приходится здесь стоять и проявлять вежливость.

– Что ж, я увидела вас здесь и просто решила поздороваться… – Я осеклась, когда он снова посмотрел на меня, нахмурив брови.

Я сделала что-то не так, когда подошла к нему? Навряд ли. Однако его взгляд почему-то заставлял меня чувствовать, что мне здесь не рады, и испытывать неловкость. Очень сильную неловкость.

Я всегда ощущаю, когда мне рады, а когда нет.

– Ладно, я просто хотела по-дружески поздороваться. Увидимся, сосед, – выпалила я, как никогда сожалея, что подошла.

Морщина между его бровями стала глубже, он окинул меня беглым взглядом, повернулся к стойке и снова уткнулся в телевизор. До чего оскорбительно и грубо! У меня даже живот свело от негодования.

– Ага, увидимся, – сказал он.

Слава богу, я уже сказала, что ухожу.

Я слишком мало с ним знакома и вряд ли пойму, почему он так себя повел. Не хотел общаться со мной на людях или просто сегодня не настроен болтать на отвлеченные темы? Однако почему он насторожился, как только понял, кто я? Черт его знает.

Надо было притвориться, будто я его не заметила.

Сбитая с толку, я с пивной кружкой в руке вернулась на прежнее место. Едва успела сесть, как услышала сквозь громкую музыку слабый голос Джинни. Миг спустя она и ее кузен выдвинули два стула рядом со мной.

– Прости, прости, – повинилась она, усаживаясь рядом со мной. Блондин, которого она назвала кузеном, устроился на соседнем с ней месте.

Я пожала плечами и выбросила из головы происшествие с соседом. Не стану об этом думать. Оно того не стоит. Если он вел себя так неприветливо со мной потому, что он не бабник, то я за него рада.

– Ничего.

В этот момент блондин по имени Трип наклонился ко мне и спросил:

– Ты знакома с Далласом?

– С парнем или с городом? – поинтересовалась я, кивая на другой конец барной стойки.

Он с усмешкой кивнул:

– С парнем, не с городом.

– Ага. Мы соседи.

Джинни повернула рыжую голову, чтобы посмотреть, о ком мы говорим. И сузила глаза.

– Да ладно? – удивился Трип, поднося кружку с пивом ко рту.

– Он живет в двух домах от меня на другой стороне улицы.

– А ты, значит, живешь напротив мисс Перл?

Откуда он, черт бы его побрал, знает мисс Перл?

– Ага.

– Помнится, я видел вывеску о продаже твоего дома, представляешь?

Кое-кто очень хорошо знает моих соседей.

Джинни все еще пыталась разглядеть человека, о котором мы поначалу заговорили. Я тронула ее за локоть и указала направо, прямо на моего соседа.

– Парень в белой рубашке.

Она пронзительно взглянула на меня через плечо.

– Ты живешь через дорогу от него?

– Ты его тоже знаешь?

– Я не… – Она поперхнулась, покачала головой и ткнула пальцем в сидящего рядом блондина. – Он наш кузен.

Мой сосед – кузен Джинни? Неужели? Она никогда о нем даже не упоминала. Мне казалось, ему около сорока лет, почти ее ровесник. Как и этот симпатичный блондин по другую сторону.

– Так, значит, ты тоже парикмахер? – спросил Трип, пресекая пояснения Джинни о мужчине на другом конце барной стойки, чтоб его черти драли.

Впрочем, я могу расспросить ее о нем позднее… может быть. После сегодняшней встречи меня как-то не тянет услышать его историю. К тому же он женат.

Женат. Я бы никогда не стала связываться с женатым, как бы сильно он ни заинтересовался мной. А он не заинтересовался. Вот и хорошо.

– Да, – ответила я на вопрос блондина, хотя Джинни фыркнула в пиво. – Только я предпочитаю, чтобы меня называли стилистом по волосам. – Окрашивание волос мне нравилось больше всего и приносило львиную долю дохода, но кому нужны подробности?

– Хочешь меня подстричь? – принялся флиртовать блондин.

Я наморщила нос и улыбнулась:

– Нет.

Он рассмеялся, и я улыбнулась ему и Джинни, ощущая неловкость.

– Ничего личного.

Кузен Джинни посмеиваясь покачал головой, его красивое лицо казалось еще более привлекательным.

– Да я все понимаю. Пойду поплачу в ванной.

Мой босс со стоном поднесла ко рту бокал и закатила глаза.

– Не верь ничему из того, что он говорит.

– Я и не собиралась. – Я подмигнула ей, а единственный мужчина в нашей компании снова рассмеялся.

– Черт, вы обе такие жестокие.

Мы с Джинни улыбнулись друг другу, не поблагодарив его за комплимент, – по крайней мере, мы решили, что это был комплемент. Я села на место и краем глаза заметила, что мой сосед смотрит прямо на нас.

Трип отвлек меня. Опершись на стойку, он спросил:

– Так как, говоришь, тебя зовут?

Глава 5

Черт.

Джинни точно прочла мои мысли.

– Ну почему сегодня на улице такая хорошая погода?

Я прищурилась – солнце било сквозь стеклянные двери и окна магазина. Апогей похмелья пришелся на вчерашний день, но я еще не до конца отошла от нашего загула. Голова болела, а во рту будто кто-то сдох.

О боже, я старею. Пять лет назад я бы не чувствовала себя так плохо на протяжении двух суток после попойки.

– Больше никогда не буду пить, – пробормотала я рыжеволосой женщине, которая проснулась вчера на моем диване.

– Я тоже, – простонала она, и чуть не зашипела, когда в одиннадцать часов дверь «Разговора ножниц» открылась, и в салоне стало ярче.

С телефоном у уха вошел Шон, еще один парикмахер. Он кивнул нам, но мы не отреагировали, пытались спастись от солнца, точно дети Дракулы.

О господи.

Зачем я так с собой поступила? Думать надо было, что делаю. Черт, я же знала, что не стоит много пить, но после того, как мы уехали из байкерского бара с метким названием «Хаос» на такси – потому что ни одна из нас была не способна сесть за руль, – мы выпили еще по бутылочке вина каждая.

Наутро я проснулась лежа на животе, чувствуя себя разбитой и страдая от тошноты, и пообещала Богу, что, если эти симптомы сейчас исчезнут, я больше никогда не буду пить. Однако Он явно знает, что я отъявленная лгунья, потому что и пальцем не шевельнул, чтобы облегчить мои страдания. Мама всегда говорила, что можно солгать себе, но Бога не обманешь.

– Зачем ты заставила меня выпить целую бутылку вина? – дерзнула спросить Джинни.

Я поглубже устроилась в рабочем кресле и взглянула на нее искоса, не в силах повернуть голову.

– Я ни к чему тебя не принуждала. Ты сама заявила, что тебе нужна отдельная бутылка вина, помнишь? «Не хочу белое, хочу красное!»

– Не помню.

– Ну еще бы!

Она сдавленно захихикала, и я улыбнулась. Головная боль тут же усилилась.

– Не представляю, как мы доработаем до закрытия.

– У меня не так уж много клиентов осталось. А у тебя?

Обычно в понедельник и среду у меня мало работы, и в эти дни я забираю мальчиков из школы.

Джинни застонала:

– У меня два часа свободных, потом придется поработать. Пойду вздремну в комнате отдыха. – Она помолчала и добавила: – Подумываю сходить до заправки и купить маленькую бутылочку вина. Уверена, мне полегчает, когда я ее выпью.

Может, она и права. Утром я долго гипнотизировала взглядом последнюю бутылку вина в своем холодильнике, но все-таки убедила себя не пить, чтобы снять похмелье. Следующий клиент придет через час, потом у меня пятнадцатиминутный перерыв, еще один клиент – и все, домой. Но работать в состоянии похмелья – сущий ад.

– Иди, я разбужу тебя.

Шон хлопнул дверью комнаты отдыха, и мы обе страдальчески застонали.

Нахохлившись в кресле, я сложила руки на груди и сглотнула.

– А твой кузен ничего, хорошенький.

– Который?

Как я могла забыть, что мой сосед тоже ее кузен? Я просто была не в силах помнить о том, что Даллас и его брат, чьего имени я так и не узнала, тоже родственники Джинни.

– Трип.

Джинни издала звук, претендующий на то, чтобы быть фырканьем.

– Даже не начинай, Ди.

– Что с ним не так?

– Как тебе сказать… Он отличный друг и родственник, только как партнер для отношений… Нет. У него есть два ребенка от двух девушек.

– Ох.

Один ребенок от одной девушки – приемлемо. Но еще один от другой – уже нет.

– Вот-вот. Не пойми меня неправильно – он отличный парень и хороший отец. После папы я люблю его больше всех в семье. Но он игрок, и вряд ли изменится в ближайшем будущем.

Джинни произнесла это таким тоном, что мне сделалось ясно – она уже не в первый раз толкает эту речь. Итак… Ее любимчик Трип, а не кузен, который сидел с другой стороны барной стойки и не подошел поздороваться с ней. Возмутительный поступок.

– Его старший сын играет в бейсбол, как и Джош.

Хм. Я искоса взглянула на нее и пошутила:

– Ты утверждаешь, что у нас все-таки есть кое-что общее?

– Это ради твоего же блага, Ди. Не надо. Не связывайся с ним.

– Эх, плакала моя мечта породниться с тобой! – Я засмеялась было, однако голова намекнула, что этого не стоит делать.

Джинни фыркнула, но тут же протяжно застонала.

– У меня есть и другие родственники, знаешь ли. – Помолчав, она спросила: – Так, значит, ты живешь напротив Далласа?

– Угу. – Я целую секунду думала, прежде чем спросить: – Он и в самом деле твой кузен?

С трудом верилось в такое невероятное совпадение.

– Ага. – Поколебавшись, она добавила: – Его мать – сестра моего отца. И сестра отца Трипа.

Она с такой неохотой рассказывала об этом родственнике, что я поняла – подруга почему-то не любит о нем упоминать. За то время, что мы вместе работаем, она без умолку болтала об остальных членах семьи. Говорила несколько раз о Трипе, но о Далласе – ни разу. Интересно почему? Впрочем, спрашивать об этом я не собиралась.

Однако Джинни знала меня довольно хорошо и поняла, что я заинтересовалась, но первой задавать вопросы не буду.

– Мы не особо близки. Он рос не с нами, и немного моложе меня и Трипа.

Джинни сорок три года, фраза «моложе» мне ни о чем не говорит.

– Он морпех в отставке… или что-то в этом роде. Точно не помню. Слышала, Даллас вернулся год назад. Я его видела всего один раз.

– О, – единственное, что мне пришло на ум.

Так я и знала, черт возьми! Он был военным и дослужился до пенсии. Сколько же ему лет?

– Он женат? – вырвалось у меня.

– Помнится, кто-то говорил, что он расстался с женой, – не глядя на меня ответила Джинни. – Больше я ничего не знаю. За последние двадцать лет я его почти не видела. А ее рядом с ним – тем более.

Расстался. Так я и думала. Это все объясняет. Кольцо. Женщину в «шевроле», с которой они скандалили. Может, поэтому он так странно себя вел. Наверное, не хотел, чтобы кто-то решил, будто мы флиртуем. Одна из моих клиенток прошла через тяжелый развод. После ее рассказа о том, как они с мужем бились за каждую мелочь, я убедилась в необходимости брачного договора.

– Я познакомилась с его братом. – Собственно, не просто «познакомилась», однако об этом я не собиралась упоминать. – Не обижайся, но он тот еще придурок.

Джинни повернулась ко мне всем телом.

– Джексон здесь?

Она произнесла его имя с таким ужасом, точно он какой-нибудь маньяк типа Кэндимэна. Мой телефон зазвонил, я дернулась и забыла ее вопрос. Вставать было лень, и я потянулась вперед за сумкой. Зацепив ее кончиками пальцев, с пыхтением подтянула к себе. Достав телефон из кармашка, где он обычно лежит, я взглянула на экран – и тут же сбросила звонок.

Молча сунула телефон обратно, однако он тут же снова зазвонил. Я со вздохом посмотрела на экран и застонала, не зная, то ли радоваться, а то ли бояться.

– Черт.

– Кто это? – полюбопытствовала Джинни.

Мой палец завис над экраном. Я знала, что нужно ответить на звонок, но как же мне этого не хотелось!

– Из школы.

Джинни понимающе посмотрела на меня. У нее самой двое сыновей. Звонок из школы никогда не предвещал ничего хорошего. Никогда.

Выругавшись, я нажала кнопку.

– Алло? – надеясь на чудо и понимая, что его не дождешься, ответила я. Другой рукой я уже искала ключи в сумке.

– Миссис Касильяс?

Я нахмурилась, но не стала поправлять женщину, которая сейчас собиралась испортить мой день.

– Да?

– Это Ирэн из начальной школы. Произошел инцидент…

Жизнь не готовила меня к тому, чтобы в возрасте двадцати шести лет воспитывать двух мальчиков. Нет, правда.

Ни один из четверых бывших бойфрендов не научил меня тому, как обращаться с двумя маленькими человечками, что однажды станут мужчинами. Мужчинами, у которых через несколько десятилетий появятся обязательства и, быть может, даже своя семья. Какой кошмар. Я встречалась с мальчиками и идиотами, которые оставались мальчишками, несмотря на усы с бородой. А теперь я несу ответственность за то, чтобы двое детей не выросли такими, как они. Я же в этом ничего не смыслю! Оглядываясь на бывших, я понимаю, что они как жвачка, прилепленная под столиком в ресторане.

Мы с Родриго были близки, но пятилетняя разница в возрасте не позволила мне заметить, как старший брат пережил годы с пяти до пятнадцати. Вспоминается лишь его незаурядность, складывающаяся из популярности, спортивного тела и симпатичной физиономии. Если он и доставлял какие-нибудь неприятности, я не помню. У родителей это я точно не смогу узнать. И у Ларсенов совета не попросишь – они вырастили двух дочерей, а я уже знаю: это совсем не то же самое, что воспитывать мальчиков. Джош и Лу порой творили такое, что мне и в голову не могло прийти. В свои пять лет я бы до такого не додумалась.

Что же мне с ними делать, черт побери? По-другому воспитывать? По-другому разговаривать? Можно ли быть к ним снисходительней, чем к девочкам?

Нет уж. Помнится, родители, невзирая на всю свою строгость, были снисходительней к Родриго, чем ко мне. Меня это бесило. Они оправдывали собственное поведение тем, что он мальчик, а я нечто вроде невинного цветочка, который следовало беречь любой ценой. Именно поэтому меня сажали под домашний арест, стоило лишь мне вернуться после оговоренного времени, брату же доставались лишь укоризненный вздохи и возведенные к небу глаза. К Родриго не предъявляли столько требований, сколько ко мне.

И вот я сижу в «хонде» с Джошем и Луи, они напряженно молчат, а я так и не могу решить, как реагировать на поступок племянника. Когда я забрала его из школы, мы не сказали друг другу ни слова. Я вернулась на работу, обслужила двоих последних клиентов и поехала за Луи. Тот тоже вел себя подозрительно тихо, точно ощутив витающее в машине напряжение.

Оказалось, Джош ударил по лицу одноклассника.

Я злилась целых десять минут, пока не приехала в школу и не выяснила, поговорив с директором и самим Джошем, что это правда, но не вся. Он поступил так потому, что маленький засранец бил в туалете другого их одноклассника. В пятом классе! Джош ему помешал, и это дерьмецо перенесло свое внимание и агрессию на моего племянника. Все мое раздражение сразу сошло на нет. Однако директор закусил удила и начал нести чушь о том, что это серьезное нарушение правил, бла-бла-бла, школа не будет мириться с насилием, бла-бла-бла…

Этот мудак попытался отстранить Джоша от учебы на неделю, но я возмутилась, и мы сошлись на двух днях. Еще я пообещала, что серьезно поговорю с племянником и накажу его.

В этом и вся проблема.

Диана-тетя хотела пожать Джошу руку за то, что он вступился за ребенка. Купить мороженое и поздравить с тем, что он поступил правильно. Может, даже со своих чаевых купить ему новую игру для приставки.

Зато Диана-мать знала, что за такой поступок ее родители надрали бы ей зад и засадили под домашний арест минимум на полгода. Когда мне было четырнадцать, мама дала мне пощечину за то, что я повысила голос и хлопнула дверью перед ее носом. Я помню это, словно все случилось лишь вчера – распахнувшаяся дверь и звучный шлепок по лицу. А если бы меня отстранили от занятий в школе? Наверное, она бы меня живьем в землю закопала.

Так что же мне делать, черт побери? Какой поступок будет правильным?

Конечно, мои родители держали меня в ежовых рукавицах, и все-таки я выросла нормальным человеком. Однако имелись и некоторые сложности. Не сосчитать, сколько раз я думала, что мама и папа ничего не понимают и совершенно меня не знают. Было нелегко осознавать, что я не могу рассказать им все, потому что они этого не поймут.

Не хочу, чтобы Джош или Луи чувствовали то же самое по отношению ко мне. Возможно, именно в этом и состоит сложность – я их тетя, а должна вести себя как мать.

Так что же мне, черт побери, делать?

– У меня неприятности? – внезапно спросил сидевший сзади в детском кресле Луи.

Я нахмурилась и посмотрела в зеркало заднего вида, в котором отражалось его маленькое худое тельце.

– Нет. Или ты что-то натворил?

– Ты молчишь и забрала Джоша из школы раньше, чем меня, – глядя в окно, ответил Луи.

Джош раздраженно вздохнул:

– Нет у тебя неприятностей. Не будь туп… глупцом. Неприятности у меня.

– Из-за чего? – с таким неподдельным интересом спросил Луи, что я чуть не рассмеялась.

Карие глаза Джоша, так похожие на глаза Родриго, мельком встретились с моими в зеркале заднего вида.

– Из-за того.

– Из-за чего «того»?

– Из-за того, что я кое-кого побил, – пожал плечами Джош. – Меня отстранили.

– Что такое «отстранили»?

– Я два дня не буду ходить в школу.

– Что?! – вскричал Луи. – Как сделать, чтобы меня тоже отстранили?

Мы с Джошем одновременно застонали.

– Это нехорошо, Лу. Если тебе запретят ходить в школу, я тебя прибью.

– Но… но… почему ты не прибила Джоша?

Голубые глаза с любопытством уставились на меня в зеркало заднего вида.

– Потому что я не собираюсь злиться на вас, парни, если вы попадете в неприятности, поступив хорошо…

– Как можно попасть в неприятности, поступив хорошо? – удивился Луи.

Ну и что я должна сказать на это, черт возьми? Пришлось хорошенько обдумать ответ.

– Потому что иногда, Лу, хорошие поступки не являются хорошими для всех людей, понимаешь?

– Нет.

Я вздохнула:

– Ладно, в твоем классе есть хулиганы, вот как у Джоша? Те, кто дразнят других детей и говорят им гадости?

– Ну… один мальчик всем говорит, что они геи. Я не знаю этого слова, но учительница сказала, что оно не плохое и позвонила его маме.

О боже.

– Я потом тебе объясню, что такое гей, хорошо? Слово не плохое, только мальчик говорит другим детям то, что их расстраивает и злит, верно? Тогда он хулиган – тот, кто дразнит людей и задевает их чувства. Это нехорошо, правда?

– Правда.

– Вот. Нужно быть добрым с людьми. Относиться к ним с уважением, верно?

– Верно.

– А хулиганы так не делают, и порой они ведут себя гадко с людьми, которые не могут себя защитить. Одни не обращают внимания на их злые слова, но у других не получается. Понимаешь, о чем я? Кто-то может заплакать или подумать о себе плохо, хотя это не так. Нет ничего дурного в том, чтобы кому-то не нравиться, понимаешь?

– Правда?

Услышав вопросительные интонации, я едва сдержалась, чтобы не фыркнуть.

– Так вот, тот мальчик в классе Джоша дразнил другого ребенка… Джош, расскажи ему, что случилось.

Он вздохнул:

– Тот хулиган ему сказал, что он греб… – Джош осекся и опасливо взглянул на меня в зеркало заднего вида.

Какого черта? Дети матерятся уже в десять лет? В мои десять лет самым большим оскорблением было обозвать кого-нибудь «пердуном».

– Он называл его креветкой за маленький рост и высмеивал его кроссовки за то, что они не «Найк»…

Вот черт. Об этом я еще не слышала.

– Я сказал ему перестать дразниться, а он не послушался и начал называть меня… по-всякому.

Что за дерьмо он говорил Джошу? И почему мне вдруг так захотелось надрать зад одному десятилетке?

– Он меня толкал, а я сказал ему перестать. Потом он начал говорить разное про меня и того мальчика…

Теперь мне захотелось надрать зад и матери того засранца. И его бабке тоже, чтобы преподать урок всей его семье.

– Он щелкал меня по уху и шее, наступал на ноги, потом пнул несколько раз, и тогда я его ударил, – скромно докончил Джош.

А мне захотелось разыскать еще парочку тетушек того маленького засранца.

– О! – задумчиво произнес Луи.

Я отложила план по воспитанию на потом и напомнила себе, что сейчас нужно действовать как взрослая.

– Директор рассердился на Джоша за драку, хотя не он ее начал. По-моему глупо, что у твоего брата теперь из-за этого неприятности, ведь это другой мальчик вел себя как засранец…

Луи захихикал.

–Не говори своей abuelita[12], что я сказала это слово. Я не сержусь на Джоша за драку, пусть даже директор считает, что он не прав. Если вы не хотите специально задеть других людей – словами или поступками, а, наоборот, пытаетесь им помочь или защитить себя от кого-то, кто собирается вам навредить, я не буду на вас злиться. Просто расскажите мне об этом. Я постараюсь понять, если не пойму, вы мне расскажете, как было дело, и мы все обсудим. Никогда не деритесь без причины. Порой мы делаем неправильный выбор, но ведь можно извлечь из него урок, правда?

– Я не делаю неправильных выборов, – возразил Лу.

Мы с Джошем рассмеялись, и это не прошло незамеченным самым младшим пассажиром.

– Что? – возмутился он.

– Ты не делаешь неправильных выборов? – Я со смешком выставила ладонь, и Джош хлопнул по ней. – Сколько раз я тебя просила не класть фольгу в микроволновку, а ты все время ее кладешь и в результате сломал печь!

Джош снова хлопнул по моей ладони.

– Да-да, а помнишь, ты сказал, что хочешь какать, и мы отправили тебя в ванную…

– Замолчи! – закричал Луи.

Даже не глядя на него, я знала, что он покраснел.

– …а ты не пошел и навалил в штаны? – со смехом закончил Джош.

– Это вышло случайно!

Мои плечи тряслись от смеха, и лишь потому, что нужно было вести машину, я не заржала в голос при воспоминании о том, как Луи неудачно пукнул в прошлом месяце.

– Это вышло случайно, зато ты научился сдерживаться, так ведь? Видишь? Ты получил свой урок о том, как не делать неправильный выбор, когда дело доходит до туалета.

– Ну да, – понуро пробормотал он, заставив меня рассмеяться еще сильнее.

– А самое главное – тебе пришлось нагадить в штаны, чтобы усвоить этот урок, – фыркнула я, подъезжая к дому.

–Tia!

Я вышла из машины со слезами на глазах и держась за разболевшийся от смеха живот. Пока мы шли к двери, я дернула Луи за прядь волос, чтобы он понял – мы просто подшучиваем над ним.

– Сегодня не жарко. Может, поиграем в мяч?

Да пошел он, этот директор! Я не собираюсь наказывать Джоша за то, что он сделал. Родители и Ларсены наверняка бы не согласились с тем, что я одобрила поступок Джоша, ну и пусть себе морщат носы и выражают недовольство. А я горжусь своим ребенком!

– И в догонялки тоже, – попросил Лу.

Выпитые вчера алка-зельтцер, гаторад, кока-кола и много-много воды, притупили мое похмелье, но, откровенно говоря, мне было бы стыдно отказать моему пятилетнему мальчику только потому, что я перебрала алкоголя на днях. Если меня вырвет где-нибудь в кустах, так тому и быть.

– Конечно.

– А можно, я потом покатаюсь на скейте?

– Разумеется.

– Ты нашла мне новую команду? – с надеждой спросил Джош.

Черт! Я снова об этом забыла…

– Еще нет, но найду. Обещаю. Я обязательно найду тебе новую команду.

Мы пришли к выводу, что поиск может занять около двух месяцев, однако надо отдать должное Джошу, он не доставал меня этим вопросом, хотя двухмесячный срок уже подходил к концу. Я знаю, как важен для него бейсбол. К счастью, мистер Ларсен берет его на тренировки по ловле и отбиванию мяча.

Пять лет назад я и понятия не имела, что есть тренеры, которые натаскивают только на ловлю или только на отбивание мяча. И теперь один из них буквально доводил до совершенства навыки Джоша в ловле мяча, а другой ставил ему удар битой. Я не представляла, сколько труда нужно в это вложить и насколько бейсбол состязательный и беспощадный спорт даже для подростка. На поле между командами не было места радости, позитиву и честной игре. Они играли, чтобы победить. Если б Джошу это не нравилось, я бы предпочла, чтобы он проводил свой досуг иначе.

Спустя несколько минут мы переоделись и вышли на задний двор с Маком, который был безмерно рад тому, что все дома. Я взглянула на одежду Луи, но решила не озвучивать свое мнение. Красные пижамные штаны с Человеком-пауком и фиолетовая рубашка с воротничком, которую купила ему моя мама, не сочетались. Совершенно. Но я промолчала. Он может носить все что захочет. Джош покосился на брата и тоже промолчал. Мы оба решили не мешать Лу носить несочетающуюся одежду.

Мы вроде как собирались поиграть в мяч, но почему-то начали с догонялок. Мы носились друг за другом, а Мак бегал за нами, пытаясь тоже участвовать в игре. Из-за забора донесся шум мотора, но тут Луи «осалил» меня, и я, забыв обо всем, бросилась за ним.

Мы остановились, только когда запыхались и вспотели. Джош и Лу натянули перчатки и приготовились ловить мяч.

Припекало, но мы не обращали на жару внимания и по очереди кидали мяч друг другу. Для Джоша с его навыками это было слишком просто, однако мне нравилось, что он не отказывался от игры ради брата.

– Можно я поотбиваю мяч? – наконец спросил Джош.

Наморщив нос, я посмотрела на заборы соседей, представляя худшее.

– Ты бросаешь не так быстро, чтобы я отбивал со всей силы, – сказал он, будто меня это не могло обидеть.

– «Не так быстро», – передразнила я. – Ладно. Будь осторожен. Нам не нужны выбитые стекла.

Он закатил глаза, будто я просила о сущей ерунде. Хотя, быть может, для него это и есть ерунда. Не ему же придется платить за новое окно или извиняться перед соседями.

– Давайте будем играть перед домом, чтобы не пришлось лезть за мячом через заборы на чужие задние дворы. – Я посмотрела на Луи. – Это я тебе говорю, маленький бандит.

– Я ничего не делаю! – Он со смешком прижал обе ладони к груди, точно не понимая, за что я на него взъелась.

Обожаю его.

– Ага. Ты всегда «ничего не делаешь».

Он запыхтел.

– Я пошел за битой. – Джош направился к дому.

Вскоре он вернулся, и мы пошли на площадку перед домом, оставив Мака на заднем дворе. Пес лаял и скулил, но ничего не поделаешь – однажды он уже сбежал.

Я бросала Джошу мяч, он раз за разом его отбивал – тренировки явно пошли ему на пользу. Конечно, я подавала мяч не со всей силы, он летел довольно медленно, но все же. Джош отбивал его, и мяч падал на соседские газоны, а Луи бегал за ним по нашей просьбе… и за пять баксов, которые я ему пообещала.

Примерно пятнадцать мячей спустя я обратила внимание на двух мужчин, стоящих у дома Далласа. Один из них был сам хозяин дома – я ни с чем не спутаю эту короткую стрижку и мускулистое тело. Второго узнала не сразу. Это оказался Трип, кузен Джинни – точнее, еще один кузен. Я смотрела на них, пока не поняла, что они спорят. Я на миг взглянула на мальчиков, а когда снова обратила внимание на мужчин, они уже шли по улице. Припомнив, как блондин поддразнивал меня два дня назад в баре, я улыбнулась ему. Парню явно нравился мой босс. Во время общения я прониклась к нему симпатией, особенно когда он помог нам поймать такси.

Тут же вспомнилось и то, как отстраненно разговаривал со мной идущий рядом с Трипом мужчина. Однако я напомнила себе, что надо отдать ему должное – он все-таки навестил меня и поблагодарил за помощь брату.

К тому же он женат и у него сейчас семейные проблемы. Это тоже следует принять во внимание. Я и сама после расставания с очередным парнем проклинала всех мужчин – кроме родственников – и зарекалась иметь с ними дело, но продолжалось это не дольше нескольких месяцев.

Джош не замечал мужчин, пока они не остановились на тротуаре в нескольких футах от нас.

– Мы не хотели вас напугать, – примирительно подняв руки, извинился Трип, когда Джош бросил на него взгляд из разряда «кто ты такой, черт побери», который он явно позаимствовал у меня, и крепче перехватил биту.

– Привет, Трип, – поздоровалась я сначала с новым знакомым. – Привет, Даллас. – Я посмотрела на мальчиков. – Джош, Лу, это Трип, кузен Джинни, и наш сосед Даллас.

Стоит ли упоминать, что он тоже родственник моего босса? Мальчики любят Джинни. Ее имя словно знак качества, а я не уверена, заслуживает ли наш сосед доверия, однако добавила:

– Он тоже кузен Джинни.

Дети молча смотрели на мужчин, пока я не сделала страшные глаза Луи.

– Привет! – крикнул он гостям.

Даллас посмотрел на Луи и, к моему удивлению, добродушно улыбнулся.

– Как дела, приятель?

Вот как, значит.

– Хорошо, – беззаботно ответил свет моей жизни и стрельнул на меня глазами, будто спрашивая, что ему дальше делать или говорить.

Пусть сосед держался в баре холодно и отстраненно, это не означает, что нужно подавать ребенку дурной пример. Я подмигнула Луи.

– Привет, Диана, – наконец поздоровался со мной сосед.

– Привет, – ответила я, переводя взгляд с Трипа и Далласа на Луи и обратно.

Зачем они подошли к нам? Не верю, будто Трип случайно навестил кузена через два дня после нашего знакомства и узнал, где я живу… Впрочем, я не собираюсь забивать себе голову подобными мыслями. Джинни рассказала, какой он. Смазливый парень, и только. К тому же я его не очень-то заинтересовала. Он просто делал то, что таким парням удается лучше всего: флиртовал.

– Это твои мальчики? – спросил Трип.

Я бы никогда не стала отрицать это, особенно в присутствии самих Джоша и Луи, и потому кивнула.

– Маленького дьяволенка зовут Луи, а это Джош.

Джош мерил мужчин хмурым оценивающим взглядом, по-прежнему сжимая в руках биту. То, что они родственники Джинни, его не впечатлило. И откуда он этого набрался?

– У тебя отличный замах, – похвалил его Даллас.

От этого единственного комплимента настороженный взгляд Джоша потеплел. О боже, как же легко завоевать его расположение… И он тут же сделал козлом отпущения меня:

– Она медленно подает.

Я кашлянула, а Джош лукаво усмехнулся мне.

– Нет, – как ни в чем не бывало продолжил мой сосед. – У тебя правильная стойка, а также положение рук и ног. Играешь в команде?

Я встретилась взглядом с Трипом, и он игриво улыбнулся. Если он помнит слова Джинни, сказанные ею два дня назад, то должен знать, что Джош играл в команде.

Что происходит?

– Больше нет, – не смотря на меня, ответил Джош.

Даллас слегка прищурился, разглядывая моего племянника.

– Сколько тебе? Одиннадцать?

– Десять.

– Когда у тебя день рождения?

Джош выпалил дату, которая наступит через два месяца.

В обычных обстоятельствах подобные расспросы показались бы странными, но за последние два года я наслушалась, как родители обсуждали возраст и размеры детей, и уже знала, что это имеет отношение к бейсболу. И вдруг меня осенило. Джинни не раз упоминала, что ее кузен тренирует бейсбольную команду, в которой играет его сын, ровесник Джоша. Мимолетно вспомнился и бейсбольный кубок в доме Далласа. Не знаю, зачем изначально пришел к кузену Трип, но сейчас они прощупывали Джоша, увидев, как он играет.

Погоди-ка, так Даллас тоже тренер?

– В этом году у нас есть команда одиннадцатилетних игроков, – пояснил Трип, невольно ответив на мой незаданный вопрос. – Отбор будет на следующей неделе, нам нужна парочка игроков. – Голубые глаза, так похожие на глаза Джинни, стрельнули в мою сторону и тут же вернулись к Джошу. – Если тебе интересно, а твоя мама не против…

Слава богу, Джош не стал его поправлять.

– …то можешь прийти.

– Да? – радостно изумился Джош, и мне стало неловко за то, что я даже не попыталась найти ему новую команду.

– Да, – подтвердил сосед. Он достал из кармана потрепанный коричневый бумажник из кожи и вынул из него визитные карточки. Надо отдать ему должное – первую визитку он протянул мне, и лишь вторую – Джошу.

– Мы не можем обещать, что ты попадешь в команду, но…

– Я попаду в команду, – спокойно заявил Джош, заставив меня улыбнуться. Самоуверенный нахаленок. Я чуть не расплакалась от избытка чувств. Настоящий Касильяс.

Похоже, Далласа тоже позабавила его уверенность, и он улыбнулся Джошу так же искренне и широко, как до того Луи.

– Ловлю тебя на слове. Напомни, как тебя зовут?

– Джош.

Наш грубого вида сосед-бугай, имеющий противного брата, тусующийся в байкерском баре и к тому же тренирующий детскую бейсбольную команду на пару с байкером, протянул моему племяннику руку.

– Я Даллас, а это Трип. Рады знакомству.

Глава 6

– Джошуа!

– Иду! – донеслось в ответ из коридора.

Задрав голову, я посмотрела на настенные часы и поморщилась.

– Ты то же самое говорил пять минут назад! Шевелись, иначе опоздаешь!

Все знают, как я ненавижу опаздывать. Это одна из моих самых болевых точек.

– Тридцать секунд!

Луи фыркнул, и я посмотрела на него. Он уже надел рюкзачок, в котором – я знала – лежал их общий с Джошем планшет или его портативная игровая консоль, снеки и сок. Похоже, Луи неизвестно, что значит быть не готовым – это у него от Ларсенов, Господь свидетель, не от отца. Он гораздо собранней меня, если не принимать во внимание количество вещей, которые он потерял, вынеся из дома.

– Он лжет, правда ведь? – спросила я его.

Разумеется, Лу кивнул.

Я снова вздохнула и вцепилась в ремень сумки, где лежали три бутылки воды и банан. В отличие от Луи Джош никогда не собирался заранее.

– Джош, Богом клянусь…

– Иду! – взревел он, в подтверждение швырнув о стену свою сумку.

– Все взял? – спросила я его, когда он подошел с закинутой на плечо громоздкой и тяжелой сумкой. Предлагать отдать ее мне я перестала еще год назад. Большие мальчики хотят быть большими и самостоятельно носить свои вещи. Да будет так.

– Ага, – быстро ответил он.

Я прищурилась:

– И шлем тоже взял?

– Ага.

– А что тогда лежит на журнальном столике?

Покраснев, он бросился к шлему, оставленному на столике вчера вечером. В прошлом году я написала и заламинировала для него список вещей, которые он должен брать с собой на тренировку. Если снова пришлось бы ехать домой за забытыми перчатками или носками, я бы просто завизжала. Не представляю, как мама не бросила меня где-нибудь на пожарной станции – в детстве я постоянно забывала брать свои вещи.

– Угу, – буркнула я, взмахом руки посылая его вперед. За Джошем к выходу последовали Луи и Мак.

Джош держался важно всю дорогу до комплекса, в котором играли одиннадцатилетки «Техасского Торнадо». Все две недели с тех пор, как наш сосед пригласил его на отбор, он просил моего отца, мистера Ларсена или меня играть с ним чуть ли не каждый день. Огонь в его маленьком сердце горел ровно и ярко, и Джош был более чем готов заняться спортом, в который он начал играть еще с трех лет, когда бегал не к той базе.

Мы с ним проверили информацию о команде и убедились, что она действует легально, к тому же выиграла уже кучу турниров. За последние два года она победила в чемпионате штата и неплохо показала себя на чемпионате мира. Разумеется, и Трип и Даллас присутствовали на некоторых фотографиях на странице команды, оба высокие и татуированные – не скажешь, что такие, как они, стали бы тренировать мальчишек вчетверо меньше себя. Я даже узнала фамилии кузенов моего босса: Трип Тернер и Даллас Уокер.

Я знала немало родителей, которые тренировали команды своих детей, разочаровавшись в прежних тренерах, однако мне все равно казалось это странным. Ради бога, Трип был членом байкерского клуба! Я понятия не имела, состоял ли в нем Даллас – скорее всего, нет, потому что еще не видела на нашей улице мотоцикла. Разве байкеры не должны заниматься какими-то своими байкерскими делами, вместо того чтобы проводить выходные на турнирах и тренировать детей? И в чем, кстати, заключаются их байкерские дела?

Кажется, я начинаю забывать важный жизненный урок – не судить книгу по обложке.

Так что, если Джош хочет поучаствовать в отборе, я не стану ему мешать. Надеюсь, он покажет все, на что способен, и не сорвется в случае неудачи. Ни один из нас не любил проигрывать, особенно Джош.

Спортивный комплекс, в котором тренировалась команда, находился в двадцати минутах езды от нашего дома, почти на самой окраине города. Бейсболисты делили его с софтболистами. Отбор должен был начаться через десять минут, и я поторопила Джоша и Луи, чтобы они быстрее выбирались из машины.

Комплекс был ненамного хуже того, в котором племянник тренировался раньше. Его прежнее место тренировок находилось слишком далеко от нашего нынешнего дома, но в любом случае он бы туда не вернулся. Джош вырвался вперед и помахал мне рукой, пока я заполняла регистрационный бланк. Два дня назад он специально для отбора прошел медицинский осмотр, еще я взяла его свидетельство о рождении. Бланк был не слишком длинным, однако его заполнение все равно отняло у меня несколько минут. Луи стоял рядом, играя на приставке. Краем глаза я видела, что Джош стоит рядом с группой мальчишек его роста. Этот чудак считал, будто не сможет завести друзей, однако ему обычно удавалось почти сразу подружиться с кем-нибудь. Он притягивал людей, точно магнит железо.

Я закончила заполнять бланк, и мы с Луи вышли на игровое поле и заняли места на трибуне, где уже сидели и наблюдали за детьми около пятидесяти человек. Несколько взрослых столпились у выхода на поле и вскоре принялись что-то отмечать в планшетах. Среди них был и Даллас… я прищурилась и, кажется, различила рядом с ним блондинистую голову Трипа. В нескольких футах от них стоял тот избитый грубиян. Как там назвала его Джинни? Джек? Джексон? Тот, кто не умеет благодарить?

Больше двадцати мальчишек в возрасте десяти-одиннадцати лет выстроились на поле и начали бросать мяч, а взрослые наблюдали и делали отметки в планшетах. Затем Даллас стал подавать им мяч, чтобы проверить, как они его отбивают. После нескольких крученых подач детей разделили на две команды. Казалось, игра длилась целую вечность.

Меня распирало от гордости, когда Джош надрал всем задницы на каждом испытании. Он прекрасно ловил и отбивал мяч и быстро бегал. Это у него явно от нашей семьи.

Однако…

Невозможно было не обращать внимание на сидящих передо мной двух женщин. Они обсуждали детей, которые играли в команде раньше, и других родителей: чокнутых мамаш, заставляющих своих детей тренироваться до изнеможения, и расставшихся парах – все то же самое я слышала в предыдущей команде Джоша. Я поняла одно: люди похожи, несмотря на место жительства, цвет кожи и доход.

Затем женщины стали сплетничать о тренерах. По крайней мере, об одном «мускулистом красавчике». Я честно попыталась не обращать на это внимания, но ничего не смогла с собой поделать.

– О боже, я бы что угодно отдала, чтобы он бросил мне свои мячи, – слишком громко пробормотала одна из женщин.

Луи оторвался от игры и недоуменно посмотрел на меня. Если я и сомневалась раньше, о ком они сплетничают, теперь я узнала точно – о Далласе: он единственный подавал мячи.

– Займись своим делом, – одними губами прошептала я Луи, и он разочарованно нахмурился.

– Я предложила ему деньги за то, чтобы он лично тренировал Дерека, но он отказался, – призналась другая женщина. – Сказал, что слишком занят.

– Чем? – поинтересовалась ее собеседница.

– Работой. Я что, похожа на его секретаршу?

Я захихикала и прикрыла рот ладонью, когда одна из женщин обернулась посмотреть, над чем это я смеюсь.

– Я знаю, что он много работает. Он перекладывает пол у Лютера, – она с чувством вздохнула. – Пожалуй, мог бы и потратить часть заработанных денег на новую одежду. Ты посмотри на его шорты! Карманы, кажется, дырявые? Точно, там дыры.

– Но ведь новые шорты не будут так обтягивать его зад? – хохотнула другая женщина.

– Точно, – согласилась первая.

Похотливые сучки.

Они мне даже начали нравиться. Забавные.

Едва я подумала об этом, как женщина с кислым лицом, по возрасту старше меня на пару лет – она сидела на той же скамейке, что и две сплетницы, – склонилась к ним и прошипела:

– Имейте хоть чуточку уважения.

Одна из женщин громко застонала.

– Не лезь не в свое дело, Кристи.

– Я бы не лезла, не болтай вы так громко, – проворчала та.

– Ага, конечно, – пробормотала одна из сплетниц.

Женщина по имени Кристи метнула на них гневный взгляд, выпрямилась и снова сосредоточилась на игре. Однако две мамаши продолжали разговаривать вполголоса. До меня донеслось нечто вроде «шило в заднице» и «ненормальная, если думает, будто он клюнет на нее». После этого я почти ничего не слышала.

Когда отбор завершился, Даллас что-то долго говорил ставшим вокруг него на колени детям. Держась за руки, мы с Луи спустились с трибуны и направились к выходу, ждать Джоша. Вскоре он подошел, неся на плече сумку, потный, раскрасневшийся, но с улыбкой на лице.

– Ох и задал ты им жару, – прошептала я ему.

Он усмехнулся и пожал плечами:

– Ну да.

Я толкнула его бедром.

– Молодец.

Луи даже поднял руку, и старший брат хлопнул его по ладони.

– Нужно еще что-то сделать или уже все закончилось?

– Все закончилось, – ответил Джош. – Тренер сказал, что выложит список принятых в команду на сайте в следующую пятницу. – Он передернул плечами. – Я буду в нем.

У меня ушло несколько лет на то, чтобы достичь такого уровня уверенности, как у Джоша. Черт возьми, да я до сих пор борюсь со своей нерешительностью, пусть и не хочу признаваться в этом даже себе самой. В детстве у меня ничего не получалось достаточно хорошо, так что у меня были причины сомневаться в себе. Зато имелся наглядный пример в лице одной кузины чуть старше, которая даже в детстве расхаживала с таким важным и самоуверенным видом, что на это трудно было не обращать внимания. Подобно Джошу, она преуспевала в спорте. Родриго и меня это обошло стороной.

Я отлично умела стричь волосы, и это помогало оплачивать счета. К тому же мне нравилось мое занятие. Я смирилась с тем, что никогда не выиграю золотую медаль или мое фото не украсит коробку с хлопьями «Витис», на которой каждый год печатают изображения выдающихся спортсменов. Зато я знала, что Джош сможет стать кем захочет. Кем угодно.

Его радостное лицо делало меня счастливейшей из счастливейших. Мне нравилось знать, что именно мой мальчик играет так хорошо, что остальные родители завидуют. Но даже не будь он лучшим, я все равно болела бы за него и считала клевым. Ведь это важно для ребенка. Я хотела, чтобы он знал – я буду любить его невзирая ни на что.

Я положила Джошу руку на плечо и притянула к себе, и он обнял меня за талию.

– Идем?

– Ага, – беззаботно ответил племянник. – Можно, я позвоню дедушке и расскажу, как все прошло?

Мистер Ларсен позвонил утром перед школой и сказал, что заболел и не сможет приехать на отбор. При обычных обстоятельствах он сидел бы на переднем ряду.

– Конечно, только позвонишь из машины.

Мы уже вышли на тротуар, чтобы пересечь парковку, когда Джош вдруг повернул голову направо, помахал рукой и прокричал, глядя мимо меня и Луи:

– До свидания, мистер Даллас!

И действительно – на тротуаре стоял наш сосед в окружении двоих детей и четырех взрослых, один из которых носил жилет, подобный тому, какие я видела в байкерском баре. Сосед кивнул и коротко помахал рукой, скользнув по мне взглядом, и снова обратил внимание на собеседников.

Ладно. Если это не означает, что нам не стать лучшими друзьями, то не знаю, какие еще намеки мне нужны. Ну и пусть.

Мы ничуть не удивились, увидев через неделю на сайте имя Джоша почти в самом верху списка бейсбольной команды. Фамилии перечислялись по алфавиту, иначе, я не сомневаюсь, его имя шло бы первым. Разумеется, он прошел отбор. Я, наверное, радовалась даже больше его.

Для нас это было очередным новым началом.

Первый день тренировки с новой командой словно начало учебного года. Имейлы и расписания, купленная и потом потерянная дорогая форма… И прочие развлечения в том же духе. Для мальчиков, которые уже в команде, сезон никогда не заканчивается. Как правило, избранные бейсболисты играют почти круглый год, у них нет сезонов. Они постоянно играют, лишь в некоторые месяцы реже из-за праздников и погоды. Так что для устоявшейся команды выбрать новых игроков – это как для ребенка пойти в школу в середине учебного года. Старожилы сидели и разглядывали новичков. Изучали, оценивали, наблюдали.

И родители, и дети воспринимают каждого новичка как соперника, что понятно. Ведь он может занять место другого мальчика. Я не могла винить их за паранойю.

Поэтому в первый день тренировок с «Торнадо» – так называлась новая команда Джоша – я собиралась с особой бдительностью присматриваться к родителям и детям. Джош мог постоять за себя, и пусть он ростом почти с меня, он все равно оставался моим маленьким мальчиком. И ради него, ради моего Джоша, я готова надрать зад кому угодно. Ради своих детей я готова на все.

Когда мы приехали и Джош ушел к остальным детям на поле за зданием, я села на нижнем ряду трибун и приготовилась.

Завести друзей.

Быть милой.

Некоторые родители подходили, жали мне руку и представлялись, и я расслабилась. Родители были разного возраста. Те, кто старше – возможно, бабушки и дедушки, но были и моложе меня, однако большинство выглядели на тридцать лет. Я заметила двух мамаш, которых подслушала на отборе, правда, возможности познакомиться с ними мне не представилось.

К концу тренировки на одной со мной скамье сидели двое отцов. Придвинуться вплотную им мешала лишь моя большая холщовая сумка. Тот, кто расположился ближе, не меньше четырех раз упомянул, что он в разводе. У его соседа, который при разговоре неприкрыто пялился на мою грудь, на пальце было обручальное кольцо. Думаю, его жена не смогла прийти на тренировку, и он опасался, чтобы его не застукали рядом со мной. Придурок. Я вполне понимала разницу между преднамеренным и случайным флиртом и потому старалась говорить лишь о детях.

После тренировки Джош направился ко мне и прищурился при виде сидящих рядом со мной мужчин. Судя по брошенному на меня взгляду, их близкое соседство его не обрадовало. Ему не нравилось, когда со мной разговаривали незнакомцы.

– Что им нужно? – тут же спросил он.

– Привет, Джей. Рада, что тренировка прошла хорошо. У меня тоже все замечательно, спасибо, что спросил, – насмешливо сказала я.

Не моргнув и глазом, Джош поддержал наш воображаемый разговор.

– Это хорошо.

Я показала ему язык и кивнула на выход, решив сменить тему. Нет смысла объяснять племяннику что-то об этих отцах.

– Идем?

– Идем.

Он метнул очередной подозрительный взгляд на двоих мужчин и пошел со мной по дорожке к парковке. В спортивном комплексе было еще четыре поля, одно из них использовалось девочками-софтболистками.

– Мы сейчас поедем за Луи?

Я обняла его за плечи:

– Да. А дома я приготовлю ужин.

Утром Луи позвонил со школьного телефона и сказал, что плохо себя чувствует. У меня было много заказов, и я попросила маму забрать внука. Она согласилась. С ее слов, у Луи не было температуры, но у него болела голова и горло. Мама предложила оставить его у себя на ночь, однако Луи заявил, что хочет домой. Он не любил ночевать вдали от Джоша, а у меня не хватало духу его принуждать.

– Что будет на ужин?

– Тако.

– Отстой.

Я остановилась:

– Что ты сказал?

– Шучу, – усмехнулся он.

– А я уж подумала, что придется высадить тебя по дороге – и ищи потом для себя новый дом, малыш.

Мой серьезный Джош рассмеялся.

– Ты… ой. – Он резко остановился, бросил сумку на землю и широко ее раскрыл.

Я знала это движение.

– Что ты забыл?

– Перчатку, – порывшись в сумке, признался Джош.

Он понял меня без слов. Я купила эту перчатку пару месяцев назад и заставила его поклясться, что он ее не потеряет; такая она была дорогая.

– Я быстро! – крикнул Джош и шагнул в сторону комплекса, махнув рукой на сумку, которая начала заваливаться набок. – Присмотри за ней!

Если он потерял перчатку, я его убью. Медленно. И дважды.

Ощущая, как задергалось веко, я подхватила сумку Джоша и закинула за плечо. Что мне еще оставалось делать? Я стояла и глазела на людей, которые до сих пор не ушли. В одной из больших групп родителей и детей я заметила блондинистую макушку Трипа. У меня не было возможности с ним поздороваться, но я решила, что ничего страшного – в конце концов, это первый тренировочный день, и все хотели с ним пообщаться. К тому же мне пока было нечего спрашивать и не на что жаловаться.

Я продолжила разглядывать людей, затем мой взгляд выхватил из толпы Далласа и Трипа. Рядом с ними шагала та стервозная мамаша, Кристи, и ее сын. Они направлялись к парковке, где стояла я. Говорила только женщина, а Даллас лишь кивал. Трип и мальчик казались погруженными в свои мысли. На миг захотелось притвориться, будто я завязываю шнурки или говорю по телефону, но я тут же поняла, что это будет трусостью. И все из-за того, что Даллас повел себя не как мистер Дружелюбие в баре? Нужно посмотреть правде в глаза. Мне придется общаться с этими людьми какое-то время. Я их не боюсь и не собираюсь робеть или что-то в этом духе.

Если я по какой-то причине ему не нравлюсь – его проблема. Бабушка как-то сказала, что нельзя заставить человека полюбить тебя или относиться с приязнью, однако можно заставить его считаться с тобой.

И вот, когда они приблизились ко мне, погруженные в общение, не требующее от них шевеления губ, я выдохнула, напомнила себе, что двое из этой группы – родственники Джинни, третий еще ребенок, а четвертая… на нее вообще наплевать.

– Привет!

То, что я получила в ответ, меня ничуть не удивило.

Один почему-то недовольный взгляд от мамаши.

Одну слабую улыбку от мальчика из команды Джоша.

И два бурчания. В буквальном смысле. Один из мужчин протянул «м-м-м», а второй издал вообще ни на что не похожий звук.

Может, Мак каким-то чудом сбежал, нагадил на крыльцо Далласа и Джексона, а потом поджег их дом? Или я сделала что-то кому-то из мамочек, нагрубила ей? Не знаю. Неожиданно я ощутила себя обманутой в ожиданиях. Взрослея, ты понимаешь, что не следует ждать добра в ответ на дружелюбное поведение. Оно не требует вознаграждения.

Но когда эти четверо прошли мимо, я искренне возблагодарила Бога за то, что у нашей встречи не было свидетелей, и разозлилась. Сильно разозлилась.

Очень сильно.

Если я сделала что-то не то, то вполне способна понять и принять ответственность за свой поступок. По крайней мере, мне хотелось в это верить. Но я ничего им не сделала. Ни одному из них.

А самое главное, Джоша ведь приняли в их команду. Значит…

– Не волнуйся, я ее нашел! – донесся слева голос племянника, отвлекая меня от мыслей о мужчине, живущем через дорогу от нас.

Я склонилась к одному из немногих людей, которые никогда не оскорбили бы меня даже взглядом.

– Не волнуйся? Это тебе следовало бы волноваться о том, что ты не дожил бы до одиннадцати лет, если б не нашел перчатку!

Через полтора часа, когда мы втроем ехали по нашей улице, Джош воскликнул:

– Старушка машет нам рукой!

– Какая еще старушка? – выпалила я, забыв, что решила не употреблять это слово. Черт!

– Очень старая. С ватными волосами.

В его ответе было целых две ошибки, только я сосредоточилась на одной: я не могу запретить ему называть женщину старой, раз уж сама охарактеризовала ее старушкой, но постараюсь запомнить это на будущее.

– Она все еще машет?

Мы припарковались у дома, Джош отстегнул ремень безопасности, обернулся и посмотрел поверх подголовника.

– Ага. Может, ей что-то нужно?

Вряд ли соседке так скоро понадобилась стрижка, к тому же сейчас уже почти десять часов вечера. Какого черта она до сих пор бодрствует? Мальчики тоже не спят, но это неизбежное следствие чудовища по имени Бейсбол. Мы выбрались из машины, уставшие и осоловевшие после ужина у родителей. Хотелось спать, и я понадеялась, что мисс Перл на самом деле ничего от меня не надо. Однако не успела я захлопнуть дверцу, как услышала ее тихий оклик:

– Мисс Лопес!

Опять она называет меня мисс Лопес.

Едва сдержав тяжелый вздох, я повернулась к ее дому и помахала рукой.

– Она тебе машет, – услужливо подтвердил Луи.

Черт бы ее побрал.

– Я хочу спать, – тут же добавил он.

Даже не глядя на Джоша, я могла сказать, что он тоже устал. Обычно они уже в девять вечера лежат в постели, если только на этот день не выпадает тренировка по бейсболу.

– Ладно. Вы оба идите домой, а я выясню, что ей нужно. Закройтесь на засов, и если кто-нибудь попытается вломиться… – что вряд ли, но чего только не бывает —…ты, Луи, позвонишь в полицию и станешь жать на паровозный гудок, который тебе подарила тетя Мисси на день рождения, пока Джош будет раскраивать преступнику череп своей битой. Ясно?

Мальчики вздохнули от облегчения, что им не придется идти к мисс Перл.

– Вернусь через пятнадцать минут, поняли? Заприте дверь! Плиту не включайте!

Они кивнули, а я пошла через дорогу, обернувшись всего лишь раз из желания убедиться, что дверь плотно закрыта. Когда я подошла к дому мисс Перл, она уже стояла на дорожке в белоснежном халате поверх темно-фиолетовой ночнушки. На руках у нее был кот.

– Здравствуйте, мисс Перл, – поприветствовала я пожилую женщину.

– Мисс Гарсия. – Она слабо улыбнулась. – Простите, что побеспокоила вас посреди ночи…

Я решила не обращать внимания на «мисс Гарсия» и улыбнулась про себя тому, что для нее десять часов вечера – уже середина ночи.

– …но горелка на водонагревателе не работает. Если я сяду на пол, то потом могу и не подняться, а мой мальчик не отвечает на звонки. Вы не поможете мне?

Горелка? На водонагревателе? Помнится, когда я была ребенком, отец что-то такое делал с водонагревателем…

– Конечно.

Что еще мне оставалось делать? Надеюсь, смогу что-нибудь найти в интернете.

– Где он?

Видимо, это был глупый вопрос, потому что она бросила на меня озадаченный взгляд.

– В гараже.

Я улыбнулась ей и достала из кармана телефон. Пока мисс Перл вела меня через дом в гараж, я быстро просмотрела информацию по водонагревателям, и когда мы остановились, спросила:

– У вас есть зажигалка или спички?

Видимо, вопрос оказался правильным – она кивнула, подошла к рабочему столу у стены и достала из ящика коробок спичек. Я с натянутой улыбкой взяла его, отчаянно надеясь, что мисс Перл не из тех, кто будет наблюдать за твоей работой и давать советы.

Надежда оправдалась.

Я снова достала из кармана телефон и прямо при мисс Перл нашла в интернете модель водонагревателя и на всякий случай дважды перечитала инструкцию. Отложив телефон в сторону, намеренно поймала взгляд женщины и улыбнулась ей, а затем сделала все строго по инструкции. Получилось не с первой попытки, но в конце концов все заработало. Спасибо, Гугл.

– Готово, – оповестила я мисс Перл.

Встав с колен, я отряхнула джинсы и отдала ей спички.

Пожилая женщина взяла их, выгнув тонкую, как паутинка, бровь.

– Спасибо, – просто сказала она, к моему удивлению, никак не прокомментировав мою работу.

– Всегда пожалуйста. Мне пора домой. Меня ждут мальчики. Вам нужно что-нибудь еще?

Она покачала головой:

– Это все. Наконец-то я могу принять ванну.

Лучезарно улыбаясь ей, я подошла к двери и дождалась, пока она меня нагонит.

– Рада была повидаться, мисс Перл. Дайте знать, если вам еще что-нибудь понадобится.

– О, разумеется, – без колебаний согласилась она. – Спасибо.

– Не за что. Доброй ночи, – пожелала я, спускаясь по ступенькам.

Я успела дойти до дороги, когда она прокричала:

– Пожелайте от меня удачи вашему старшему мальчику на тренировках по бейсболу!

– Непременно, – пообещала я, особо не задумываясь над тем, откуда она об этом узнала. Может, видела, как он нес свой спортивный инвентарь. Да это и не секрет.

Через две минуты я была дома. Правда, сначала мне пришлось целую минуту стучаться в дверь и ответить на вопрос Джоша.

– Пароль? – спросил он.

– Если ты сейчас же не откроешь дверь, я надеру тебе зад.

– Кое-кто не в духе.

Не успела я закрыть дверь, как на меня напали сзади. Две руки обняли меня за бедра, а к талии, кажется, прижалось чье-то лицо.

– Я знаю, что ты мне расскажешь сегодня на ночь.

– А ты хорошо себя чувствуешь? – спросила я, поворачиваясь к Луи лицом и разглядывая его со щемящим сердцем.

Луи кивнул. Выглядел он не совсем здоровым, но и на умирающего не походил.

– Чего же тебе хочется, Котенок?

Голубые глаза моргнули.

– Как папа понял, что хочет стать полицейским?

Глава 7

– Пока вы были у дедушки с бабушкой, я продала все ваши вещи, – сказала я Джошу, когда в воскресенье мальчиков привезли обратно. За выходные они заметно загорели.

Не представляю, что бы я делала без помощи бабушек и дедушек. Не зря говорят: «Чтобы воспитать ребенка, нужна целая деревня». Не шучу. О Луи и Джоше постоянно заботятся пятеро человек, и порой даже этого мало. Я совершенно не представляю, как не имеющий родственников родитель-одиночка умудряется справляться со своим ребенком.

Даже Луи не купился на мою шутку. Они просто не придали значения моим словам и сразу же направились с сумками в свои комнаты. Мак увязался за ними, тоже начисто проигнорировав меня.

Кое-кто не в духе?

– Нужно скосить газон, не задерживайтесь! – крикнула я им вслед.

– Точно нужно? – протяжно простонав, спросил Джош, остановившись у двери своей спальни.

– Точно.

– Может, завтра?

– Нет. Я поздно вернусь с работы, а вечером комары просто звереют.

– Мне нужно делать домашнее задание, – соврал маленький засранец.

– Врунишка.

Он всегда делает домашние задания в пятницу, спасибо брату за то, что приучил к этому сына в первом классе. Дриго не разрешал Джошу гулять и играть, пока тот не сделает уроки.

Раздался еще один долгий вздох и звук захлопнувшейся двери – скорее всего, дверцы шкафа. О боже, надеюсь, он скоро это перерастет. Мне казалось, что гормоны играют только у девочек. Да и то лишь в подростковом возрасте.

К счастью, больше ни один из них не выказал раздражения, когда мы вышли на задний двор, чтобы выкатить из сарая газонокосилку. Мака ужасали звуки, которые она издавала, и пес остался дома. На двери сидели три огромных паука, однако взвизгнула я, лишь когда кто-то пробежал по полу, пока я забирала из сарая газонокосилку и двое грабель, которые позаимствовала у отца в прошлый визит.

Я отдала грабли мальчикам.

– Вы сгребаете листья, я буду выдергивать сорняки.

Джош нахмурился, но грабли взял. Луи же… ну, от Луи было мало толку, однако я не собиралась растить лентяя. Сделает что сможет. Следующий час мы, надев перчатки, – я дважды проверила, что в них не сидят тараканы, – обрабатывали первую половину двора. Прервались мы лишь раз, чтобы попить воды и минералки и помазать солнцезащитным кремом мальчиков, потому что у Луи покраснела шея. Как я могла забыть намазать его перед выходом из дома?

Когда сорняки были вырваны и сложены в мешок, а половина листьев собрана в маленькие кучки по всему двору, мальчики отошли в сторону, утирая пот. Выглядели они такими уставшими, что я чуть не рассмеялась.

– Это все? – спросил Джош.

Я искоса взглянула на него:

– Нет. Нужно еще убрать все это и скосить газон.

Он запрокинул голову и застонал, но я лишь равнодушно моргнула.

– Джей, ты уже почти взрослый…

– Мне десять лет.

– В некоторых странах к этому времени ты уже был бы женат. Ты практически глава семьи и ростом почти с меня. Я позволю тебе скосить газон…

– Я еще маленький, – заспорил он.

– Не такой уж и маленький. Какой газон выберешь? Перед домом или на заднем дворе?

Несмотря ни на что, Джош прекрасно знал, что ему сойдет с рук, а что нет, и понимал – избежать работы не удастся, какие бы доводы он ни привел. Так что я не удивилась, когда он со вздохом согласился:

– Наверное, на заднем дворе.

– Будешь косить первым или вторым?

– Первым, – буркнул он.

– А я могу скосить все остальное, – вмешался Луи.

– Котенок, ручка газонокосилки выше тебя. В конце концов ты побежишь за братом или за мной, после того как врежешься в машину, задавишь пару кошек и что-нибудь подожжешь. Спасибо, но нет. Может, когда тебе исполнится шестнадцать лет…

Луи принял это за комплимент и заулыбался. Будто решил, что я и в самом деле считаю его способным устроить подобный хаос.

– Хорошо.

– Джей, давай покажу, как ее включать. – Я принялась объяснять, как пользоваться газонокосилкой, хотя знала, что он уже несколько раз косил вместе с моим отцом.

К тому времени как Джош справился с работой, я успела толкнуть Луи в три разных кучи листьев и привести в порядок нашу одежду. Газон выглядел не идеально, но я не собиралась распекать Джоша за это и дернула его за ухо со словами:

– Отличная работа, белоручка. А теперь вместе с Котенком соберите в мешки листья, которые лежат перед домом.

Судя по выражению лица Джоша, я по меньшей мере попыталась его отравить. Опустив плечи, он поплелся к воротам под доносящийся из дома лай Мака – перед началом работы я закрыла «собачью» дверь, чтобы пес не выскочил и не помешал нам. Сейчас я выпустила Мака на задний двор и захлопнула калитку перед его мордой. Джош слонялся перед домом, и я повернулась к Луи и прижала к губам палец, чтобы он помолчал.

И он смолчал.

Наверное, в последний раз мне удалось такое: я подхватила Джоша на руки.

– Нет! Нет! Не надо! – закричал он.

Я рассмеялась, невольно отметив, какой он тяжелый.

– Нет! – кричал Джош, мотая головой и выгибаясь.

Я не обращала на это внимания.

– Луи, он ведь сказал «да»?

– Ага, – с хихиканьем согласился маленький предатель, прикрывая ладошками рот.

Выбрав самую большую кучу листьев, я пошла к ней, с трудом удерживая на руках бьющегося Джоша.

– Не делай этого! Не надо!

– Надо? Ты хочешь, чтобы я бросила тебя в листья?

Он верещал, взывая к моему состраданию, но я швырнула его в листья, точно мешок картошки. Ничего страшного. Папа бросал меня и в куда меньшие кучи, чем эта. От пары синяков он точно не помрет.

Конечно же, он развалился на листьях, будто его подстрелили.

Не знаю, как так вышло, но я в конце концов тоже оказалась на земле. Луи белкой-летягой прыгнул на нас и приземлился на спину брата. В какой-то миг мальчишки стянули с меня кроссовки и отшвырнули их в сторону, а потом навалились на меня и прижали к земле. В живот мне упирался чей-то локоть, чье-то плечо давило на грудь, и я начала бить свободной рукой по траве и кричать:

– Сдаюсь! О боже…

–Abuelita сказала, что ты не должна так говорить, – поправил меня Луи откуда-то со стороны.

–Я знаю, что говорит abuelita,– простонала я, испытав стыд, когда локоть Джоша надавил на пах, и попыталась сбросить с себя мальчика.– А знаете, что еще говорит abuelita? Не будь стукачом!

– Она такого не говорит, – возразил Джош, невольно придавив мою грудь.

– Говорит. Сам спроси ее в следующий раз.

Они не станут так делать, а мама все равно не знает, что такое «стукач». По крайней мере, я на это надеюсь.

Мак бесновался на заднем дворе, сходя с ума от того, что пропустил все веселье.

Джош вскочил на ноги, и я наконец-то смогла свободно вздохнуть. Он протянул мне руку, чтобы помочь подняться, и я, как ни глупо, испытала прилив гордости. Пока не встала и не увидела, что за бардак мы устроили.

– Ни чер… ничего себе.

– Брр, – согласился Джош.

– Сейчас возьму грабли и помогу вам все это собрать. – Я со вздохом на цыпочках дошла до кроссовок и обулась.

– Принесу грабли! – воскликнул Луи и бросился к калитке, которая вела на задний двор.

Я слишком поздно спохватилась, что как только он ее откроет, Мак просто его снесет.

– Луи, стой! – закричала я, но огромный лохматый белый монстр уже сделал то, чего я боялась.

Луи отлетел в сторону, а Мак принялся с таким восторгом носиться по двору, будто последние десять лет просидел взаперти.

Будучи параноиком, вечно ожидающим неприятностей, я тут же представила, как Мак выбегает на улицу и его сбивает воображаемая машина.

– Попытайтесь его схватить! – торопливо пихая ноги в кроссовки, проинструктировала я юных Касильяс.

Разумеется, у них ничего не вышло. Мак был слишком быстрым, сильным и ошалевшим.

Когда он помчался через дорогу, я как безумная принялась его звать. Сердце ухнуло в пятки, и полегчало мне, только когда пес оказался на другой стороне.

– Ждите здесь, а я пойду его ловить, ясно?! – крикнула я мальчикам, и они кивнули. Мой взгляд упал на Луи, который нервно заламывал маленькие руки. – Я скоро вернусь.

Я не стала закрывать ворота: вдруг удастся вернуть Мака простым окриком? Ну да, мечтай больше. Я шарила взглядом по улице, пытаясь высмотреть нашего самого большого Касильяс. Он такой хороший песик… пока не вырвется на свободу. Так было всегда. Как сейчас помню: взволнованный Родриго принес его мне на съемную квартиру.

– Ты труп, – сказала я ему, прижав к груди щенка ирландского волкодава.

Мне мало довелось поносить его на руках – он слишком быстро рос. А теперь…

Теперь пес превратился в огромного монстра.

– Мак! – крикнула я.

Тишина.

– Мак! – снова позвала я, приставив ладонь ко лбу «козырьком» и разглядывая другую сторону улицы.

Этот кузен бигфута был кем угодно, только не идиотом. Обычно он не уходил далеко от меня или мальчиков, но время от времени на него нападала жажда исследований. Особенно сейчас, когда мы переехали в совершенно новое место с совершенно новыми запахами.

– Мак! Я не шучу! Иди сюда! – снова закричала я, уловив краем глаза движение.

И действительно: справа от меня из-за мусорного бака, который вынесли на тротуар, торчал кончик белого хвоста. Я с облегчением потрусила через улицу к дому, зажатому между домами мисс Перл и Далласа. Он был почти такого же размера и стиля, как его соседи, и огорожен почти таким же забором из сетки-рабицы, как мой задний двор. На самой верхней точке крыши торчал американский флаг, чье полотнище уныло висело из-за безветрия.

– Мак, – проворчала я достаточно громко, приближаясь к виляющему хвосту. – Макиавелли, ну же, пошли.

Хвост завилял сильнее.

Разумеется, он не станет меня слушаться.

Его избаловали до крайности еще щенком, и я продолжила это дело. Черт, да он спал то со мной, то с Джошем. Я точно знаю, что Мэнди не позволяла ему лежать на диване, когда он жил с ними, я же за последние два года ему этого не запрещала.

– Мак, паршивец, а ну иди сюда! – Я обошла бак и увидела высокого, длинноногого серо-белого волкодава, который уткнул нос в землю и отклячил зад, яростно виляя длинным тонким хвостом.

Он поднял голову и с невинным видом посмотрел на меня.

– Пошли, – пробормотала я, хватая его за кожаный ошейник. Пальцы тут же запутались в волнистой длинной шерсти.

Только я потянула его в сторону дома, как раздался чей-то голос:

– Надеюсь, он тут не насрал.

Я обернулась, коря себя за то, что меня застали врасплох. У края тротуара, между этим домом и домом Далласа стоял мужчина, которому я помогла несколько недель назад. Тот, которого избили. Брат. Как там его? Джек, Джексон… Его имени не было на сайте бейсбольной команды.

Его физиономия не показалась мне знакомой, но желтый синяк на пол-лица говорил сам за себя. Я помнила, что он был высоким, однако рассмотреть его черты смогла лишь сейчас, когда их не покрывала кровь. Он оказался гораздо привлекательней, чем мой настоящий сосед, его брат.

Я неуверенно качнула головой. Он что, и впрямь так грубо выразился или мне показалось?

– Нет. Пес нюхает мусорный бак.

Почему я чувствую себя так, будто меня подловили за каким-то нехорошим занятием?

Мужчина нахмурился, его взгляд перескочил на Мака, который при звуке чужого голоса поднял голову, насторожил уши и развернулся всем телом в сторону незнакомца. Все его внимание сосредоточилось на человеке, который стоял ко мне слишком близко. Или же псу не понравился его голос. Зная Мака, это мог быть любой из вариантов.

– Надеюсь, вы следите за ним. Никому не хочется вляпаться в собачье дерьмо, – проворчал мужчина.

И я рисковала жизнью ради этого мудака? Он даже не поблагодарил меня, вместо него пришел его брат. Я не нуждалась в благодарности за то, что помогла, но все-таки.

– Если пес нагадит, я все соберу. Но он этого не сделает, – спокойно сказала я, пытаясь понять, что за муха его укусила.

– Что-то я не вижу у вас в руках пакета, – возразил мужчина.

Он что, возомнил себя патрульным соседского дозора?

– Зачем мне пакет, если пес просто перебежал через дорогу?

Прежде чем кто-нибудь из нас успел сказать еще что-то, раздался низкий, хриплый голос:

– Джексон, хватит.

Этот голос мог принадлежать лишь одному человеку – Далласу.

Покраснев и напрягшись, мужчина повернулся к брату. Даллас шел к нам от дома, одетый в старые джинсы и грязную просторную футболку. Но мое внимание привлекла не его одежда, а выражение лица. Нахмуренные брови и сердитый взгляд давали понять, что он не верит собственным ушам и разочарован услышанным. Подобное выражение я не раз видела на лице мамы, и потому сразу же его узнала.

Даллас шел, не сводя глаз с замершего на месте брата. Ни один из них не произнес ни слова, пока сосед не остановился напротив моего собеседника. Нахмурив лоб, он со злостью сказал низким голосом, словно выплевывая каждое слово:

– Мы ведь уже говорили об этом.

Я б солгала, если б сказала, что меня не заинтересовало, о чем они уже говорили. О том, что он придурок? Или неприветливый? Или и то и другое?

– Я уже просил тебя не вести себя с соседями как последний засранец.

Ах вот оно что.

Я для них исчезла, потому что мужчина по имени Джексон повернулся всем телом к брату. Его шея покраснела, и я была готова поставить пять баксов на то, что виновато в этом не солнце.

– Ты мне не гребаный отец, придурок, а я тебе не гребаный ребенок. Ты не имеешь права указывать мне, что делать…

Ой, как неловко…

Но я не собиралась уходить.

Я переводила взгляд с одного мужчины на другого, подмечая их сходство, проглядывающее в длинных прямых носах, выпуклых надбровьях и мощных челюстях. Оба брата были довольно симпатичными, но Джексон, хотя и выглядел старше, казался привлекательней – он точно сошел с обложки журнала мод. Агрессивное угрюмое лицо Далласа годилось лишь на обложку руководства по выживанию. На этом их сходство заканчивалось. Один носил длинные волосы, другой стригся коротко. У одного была борода, а у другого легкая небритость. Блондин и шатен. Зеленые глаза и карие. Придурок и неполный придурок. Последнее, правда, еще под вопросом. Однако в пользу Далласа говорило то, что он доброжелательно отнесся к Луи и Джошу.

– Я имею полное право указывать тебе, что делать, пока ты живешь в моем доме, черт возьми! – продолжил кипятиться Даллас, точно меня здесь не было. – Мой дом – мои правила. Мы все уже обсуждали. Не притворяйся, будто слышишь это в первый раз.

Наверное, остаться было не лучшей идеей.

Я прикинула на взгляд расстояние до своего дома и крепче перехватила ошейник Мака. Мы с Родриго старались спорить без свидетелей, а назавтра уже снова были лучшими друзьями.

– Отвали, – выпалил Джексон, тряхнув головой. Его злость была очевидна любому в пределах четверти мили. – Меня достали твои нотации. С меня хватит.

Даллас горько и неприятно рассмеялся, совсем как тогда, когда спорил с женщиной на красном «шевроле». То ли у него было паршивое чувство юмора, то ли он и в самом деле переживал и пытался это скрыть, но меня это задело.

– Я прошу тебя лишь быть вежливым с гребаными соседями и перестать творить всякую дичь, Джек. Вряд ли об этом можно сказать «достало».

– Отвали. Сам знаешь, что дело в тебе. Рано или поздно твой гундеж надоедает всем.

Джексон произнес это с такой злостью, что Мак зарычал.

Я и понятия не имела бы, о чем идет речь, если б не подслушала разговор Далласа с той женщиной в седане, которая то ли была его женой, то ли нет. Но я все слышала. И мне захотелось защитить этого беднягу, что мог быть той еще занозой в заднице для тех, кого любит. Однако он перегибает палку.

Проходя мимо брата, Джексон выставил средний палец и прижал к его лбу, а затем ушел. Что, черт возьми, не так с этим парнем? Даллас даже не шевельнулся, когда он так сделал. Карие глаза смотрели вслед брату. Взревел мотор, и на дорожку выехал мощный «Харлей». Где он был припаркован? На заднем дворе? За рулем сидел Джексон, все в той же одежде, что и минуту назад. Миг – и он исчез в дали.

Интересно…

Я стояла, не зная, что делать дальше. До чего неудобно. Может, Даллас не заметил, что я все слышала? Ага, мечтай больше.

Моим надеждам не суждено было сбыться – Даллас все-таки обратил внимание на меня.

– Вы старший брат или младший? – бездумно выпалила я.

И тут же поняла, что вопрос может показаться оскорбительным. Если б кто-нибудь спросил, был Родриго младшим или старшим, я бы влепила ему пощечину.

Взглянув в ту сторону, куда уехал его брат, Даллас издал неопределенный звук и покачал головой.

Исчерпывающий ответ.

К счастью, не прошло и года, как сосед обратил внимание на меня. Глядя на его замкнутое лицо, я задалась вопросом: он что, решил, будто я собираю информацию, чтобы украсть его данные?

– Старший, – наконец ответил он.

Это все объясняло. Неожиданно для себя я разоткровенничалась, видимо, из-за того, что был для меня практически незнакомцем.

– Мой старший брат наверняка несколько раз был близок к тому, чтобы меня прибить. – Раз пятьдесят, наверное. Господи, как же мне его не хватает! – Он ведь ваша семья.

Видимо, я сказала что-то не то – темноволосый мужчина передернул плечами, и его взгляд перепрыгнул на Мака.

– Старайтесь не выпускать его за ворота. У нас тут не очень оживленная улица, но мало ли что, – предупредил меня грубый голос, согнав с моего лица улыбку.

Почему-то его забота раздражала меня все сильнее.

– Да, конечно.

Он что, думает, я дура и не понимаю этого?

– Лютик! – яростно махая рукой, крикнул стоявший на газоне перед нашим домом Луи.

Я помахала ему в ответ и снова повернулась к соседу, пытаясь уговорить себя не злиться на его замечание. Вряд ли он хотел меня унизить.

– Мне пора. Спасибо за… – Я кивнула в сторону, куда уехал Джексон. – Не знаю, что я такого сделала, чтобы рассердить его. До свидания.

Он тут же попрощался со мной, напряжение сошло с его резкого, серьезного лица, и я заметила, как он стрельнул взглядом в сторону своего дома.

– Вы ничего такого не сделали. – Его взгляд перепрыгнул на Луи, нетерпеливо ждущего меня на газоне. – Увидимся.

Я улыбнулась:

– Увидимся.

Я потащила Мака за ошейник и через несколько шагов, когда мы подошли к дороге, строго шепнула в гибкое ухо упрямца:

– Через что мне только ни приходится проходить из-за тебя.

Обернувшись, Мак одарил меня типично собачьей глупой ухмылкой, которая развеяла мое недовольство им. Он покорно последовал за мной через дорогу к дому, где нас ждали мальчики.

– Что вы тут встали? Вам не за это платят, – прикрикнула я на них.

Луи удивленно посмотрел на меня и спросил брата:

– Она нам платит?

– Черт!

– Порезалась? – спросила Джинни из комнаты для отдыха.

Я покачала головой, не заморачиваясь тем, видит меня Джинни или нет. Мой взгляд прикипел к только что полученному сообщению.

– Нет. Я просто получила расписание тренировок команды Джоша. Они увеличили их количество до трех раз в неделю. Три раза в неделю! Будто четырех часов занятий недостаточно, учитывая, что он еще тренируется дополнительно. Я когда-нибудь смогу спокойно сходить в туалет?

– Диана! – Джинни рассмеялась, ее голос прозвучал громче, значит, она либо выглянула, либо вышла из комнаты.

– Кто это вообще одобрил? – спросила я скорее саму себя, чем ее.

Тренировки трижды в неделю, и соревнования минимум дважды в месяц. Боже мой. Этак мне придется купить спальный мешок и поселиться у спорткомплекса.

– Один из моих кузенов, – сдала их обоих Джинни. – Неужели это так плохо?