Читать онлайн Юмористический журнал «Сатирикон 18+» №3/2025

Встреча с М. Магомаевым

В деревню почти никогда не наведывалась какая-либо художественная самодеятельность. Веселье создавали своими силами. А уж если осчастливят селян самодеятельные артисты из соседних деревень или из районного центра, то в деревне начинается самый настоящий праздник. Деревенская ребятня бегает от дома к дому с радостными объявлениями о приезде высоких гостей. Старухи достают из сундуков праздничные юбки и кофты, кашемировые полушалки. Прихорашиваются, любуются, глядя кто в настенное зеркало, а кто и просто в хорошо начищенный самовар.

– Ну а как жа… – сказала бы одна из них. – Надо баской быть, концерва поди-косе приехала.

Но чтобы в деревню пожаловала такая известная персона… Подобный факт может только присниться.

Первой о несказанной радости узнала Дунька – местная доярка. Дуня была молодой девушкой. Нельзя сказать, что Дуся не дружила с головой. Скорее всего, это была забитая девчонка, для которой одна радость – деревня, её бурёнки да большая семья, где она, старшая из детей, была надеждой и опорой. А ещё к Дунькиной «радости» относился сельский клуб со старыми фильмами, которые местный киномеханик крутил через день.

Девушка шла после утренней дойки в халате и с подойником, перевешенным, как ридикюль, через руку. Июльское утро было солнечным и тёплым. Подходя к клубу, Дуня увидела афишу на стене. Она сначала подумала, что кино привезли, но кино было только вчера.

Дуся подошла ближе к афише и прочитала: «Сегодня в сельском клубе встреча с М. Магомаевым. Начало в 19 часов. Вход свободный».

Дуня так и обомлела. Да видано ли это дело – сам Магомаев приезжает к ним в деревню! Она ведь этот голос слышала только по радио да на пластинках. Счастливая девушка хотела бежать по деревне, чтобы всех оповестить о таком важном событии, но тут же спохватилась: она уйдёт, а Магомаев возьмёт да и приедет. В это время мимо пробегал соседский мальчишка.

– Егор! – крикнула Дуся. – Беги-ка по деревне да всем сказывай, что сёдня к нам Муслим Магомаев приезжат.

Вскоре важная весть облетела всю деревню. И первой отреагировала сельская интеллигенция.

Через некоторое время у афиши появилась библиотекарь Татьяна. Это была всегда сосредоточенная девушка со строгой гладкой причёской в тёмном, в мелкий белый горошек платье с кружевным воротничком. Девушка смотрела на мир сквозь очки, покоящиеся на кончике носа.

Татьяна не была такой наивной, как Дунька, она всё-таки, как не говори, начитанный человек. Она прекрасно знала, что Магомаев никогда не поедет в Тьмутаракань. Однако, обнаружив такое известие, официально запечатлённое на стене клуба, усомнилась. А вдруг и впрямь такая важная личность осчастливит их деревню? Поэтому решила тоже попытать счастья и встретить артиста у дверей храма искусства. Татьяна встала поодаль, но на одной линии с Дунькой. От доярки за версту несло силосом, и библиотекарша неприязненно повела носиком.

Дунька же не обращала внимания на брезгливую соседку. Она не отводила глаз от горизонта, где с минуты на минуту должна показаться подвода с любимым артистом.

В это время в медпункт спешила местная фельдшерица Клавдия. Клавдия была с ухоженным лицом, короткой пышной причёской и с белыми до прозрачности руками. Ей хорошо было ведомо, что в деревне никто не обойдётся без медика, и себе цену знала.

Кланя бы не придала значения тому факту, что Дунька застыла на одном месте и не мигая смотрела на просёлочную дорогу. Но Татьяна – серьёзная и грамотная девушка – проделывала ту же манипуляцию.

Клавдия перевела взор на важную информацию и глазам своим не поверила. Не может этого быть! Сам Магомаев приезжает… А вдруг это её счастье? Ошеломлённая поклонница напрочь забыла, куда она шла, и тоже уверенно заняла свое место для ожидания.

Дунька на короткое время вышла из оцепенения и оглянулась на своих товарок. Забыв, почему она находится на наблюдательном посту, залюбовалась нарядом односельчанок и невольно перевела взгляд на своё одеяние. Дуня будто только сейчас увидела спецовочный халат не первой свежести в коровьем молоке, испачканные навозом башмаки, свой верный подойник, который – как бы тоже с надеждой – терпеливо ждал знаменитого артиста. Разве полюбит такую Муслим?

Несчастная девушка сорвала с головы выцветшую косынку, подхватила подойник и побежала домой.

В то время пока Дуся наводила неистовый марафет, возле афиши показался завклубом. Он нёс ещё одну рекламу, чтобы прикрепить её к совхозному правлению. Но, обратив внимание на висящую информацию, понял, какую грубую ошибку допустил. Завклубом перевёл взгляд на фанатичный «почётный караул», что стоял как вкопанный и не замечал никого и ничего вокруг.

Завклубом установил на земле новую афишу, на которой была следующая надпись: «Сегодня в сельском клубе встреча с народным прокурором М. Магараевым. Начало в 19 часов. Вход свободный». И отправился за гуашью и плакатным пером, чтобы исправить ошибку.

Дунька бежала в довольно откровенном обрезанном штапельном платье и модельных туфлях. На деревенских кочках «гвоздики» то и дело подкашивались под бедной девушкой. Но Дуся была далеко не робкого десятка. Преодолев все неровности судьбы, она прибежала на своё заветное место, попутно заметив, что подруги по счастью так и стояли, не покидая своих постов.

Дуня щедро обдала сельскую интеллигенцию ароматом гвоздичного одеколона, от которого девушки невольно пошатнулись. Татьяна зажала нос и взглянула на преобразившуюся соседку по предстоящей творческой встрече. Ротик от удивления открылся сам по себе, и она медленно начала пятиться назад. Но вдруг Татьяна почувствовала, что наткнулась на что-то. Оглянулась и увидела щит с другим объявлением. Не веря своим глазам, она начала лихорадочно сравнивать верхнюю и нижнюю информацию.

Клавдия, на секунду переведя взгляд на заумную соседку, заметила, что та что-то сосредоточенно изучает на земле, и опустилась рядышком на корточки.

Дунька же в приподнятом настроении продолжала всем своим существом ждать звезду. Теперь-то уж точно Муслиму она понравится, не зря же она перекроила своё самое лучшее платье и терпит муки в узких туфлях. Тут Дуня заметила, что рядом нет её товарок. Девушка оглянулась и увидела, что поклонницы застыли возле какой-то рекламы.

От того, что она прочла, несчастная почитательница таланта в безысходности рухнула на колени, прижав к груди искусственные цветы.

Подошедший завклубом с особым удовольствием – по крайней мере так показалось обманутым поклонницам – исправил букву «м» на «р».

Он саркастически улыбнулся, подхватил щит с рекламой и пошёл к правлению.

Первой от шока оправилась Татьяна. Она, как ни в чём не бывало, поправила очки, открыла книгу и пошла в сторону библиотеки.

– Нет счастья и не будет, – с досадой то ли в пустоту, то ли для себя промолвила Клавдия и отправилась по своим делам.

Дуська никак не могла прийти в себя. Она ещё очень долго стояла на коленях, о чём-то своём раздумывала. Руки сами по себе опустились, и искусственные цветы упали на землю. Девушка медленно поднялась и побрела куда понесли ноги. Опомнившись, она поняла, что идёт в противоположную сторону от дома. Развернувшись, Дуся пошла домой, в глазах блестели застывшие слёзы, а магомаевский голос взахлёб смеялся над ней:

Поклонница

Среди многочисленных родственников я всегда выделяла дядю Петю. Прекрасный человек с отличным чувством юмора, способный смеяться как над мухой в супе, так и над обмороженными пальцами ног, полученными в результате длительного пребывания на балконе в ожидании, когда заснет муж новой знакомой. Я, по правде говоря, таким завидую. Они делают нашу жизнь если не лучше, то уж точно веселее. Вне зависимости от реального настроения на лице дяди всегда присутствует маска бледного улыбающегося клоуна, готового в любой момент кинуться в атаку и без предупреждения подшутить над тобой так, что окружающие будут помнить долгие годы. И все это с доброй улыбкой. Его просто нельзя не любить, ведь юмор – часть его самого. Как он сам о себе говорит: «Если из меня вытряхнуть дурь – во мне ничего не останется». И, конечно, на него невозможно долго обижаться.

А еще дядя Петя некогда был счастливым обладателем автомобиля ВАЗ 2106, в простонародье – «шестерки». Он на ней прошел, а точнее проехал огни и воды. И на этой чудо-машине пришлось мне однажды добираться с ним до славного города Липецка, где я в тот момент проживала, из не менее славного, но более скромного районного города Усмани.

Трасса Усмань – Липецк не отличается от ей подобных. Как и большинство абсолютно таких же, она разрезает надвое села и деревни на своем пути: Кривка, Аксай, Никольское, Октябрьское, они практически неотличимы друг от друга. Чаще всего там тихо. Лишь изредка дорогу перегородит стадо коров или гуси, что по скорости продвижения для автомобилиста почти одно и то же.

Благополучно распугав громким сигналом кур, толпящихся без дела на асфальтированной дороге одной из деревень, мы продолжили свой путь, болтая ни о чем, но в этот раз было все по-другому: встречные машины нам сигналили, пассажиры махали руками, улыбались и показывали пальцем. К середине нашей поездки это внимание даже начало раздражать. Но дядю оно забавляло.

– Я звезда! – говорил он. – Я же говорил, что похож на Брэда Питта, а ты не верила. Народ, он знает своих героев. Ах, где ты моя Анжелиночка…

– Они смеются, а не ликуют, – решила я подпортить дяде настроение.

– Да, им смешно… смешно наблюдать меня в этой малоприглядной машине. Им невдомек, что я приглашен из далекого Голливуда для подъема российского автопрома в целях рекламы продукции.

– Тут даже Брэд Питт не поможет, – заметила я. – А ты уверен, что смеются над этим? Может, у нас колесо спустило…

– Все у нас в порядке. Просто они смотрят и думают: что с этим красавцем-мужчиной делает эта сявка? Спрячься под бардачок! Ты мне поклонниц отпугиваешь.

Я не разделяла дядиных убеждений, а он в конце поездки уже довольно кивал, отвечая улыбкой на улыбки, и вскидывал руку в приветственном жесте.

Периодически он выкрикивал:

– Ты видела, какая женщина сейчас мне улыбалась? Богиня! Вот не было бы со мной тебя, я бы к ней подкатил. А видела того мордоворота на джипе? Он явно мне завидовал…

– Твоей крутой тачке?

– Нет, моей стильности и красоте, которые видны даже в этом ржавом корыте. И даже твое присутствие не сможет этого изменить. Я популярен! Я – звезда!

Так, не являясь звездой, Петя умудрился переболеть звездной болезнью по пути из Усмани в Липецк. Добравшись до дома, мы наконец поняли, что являлось причиной всеобщего ликования.

Выйдя из машины и подойдя к ней спереди, дядя нахмурил брови. Наблюдая его изумление, я поспешила присоединиться. Там, застряв ногой в радиаторной решетке, висела курица.

– Конкуренты? – поинтересовалась я, но дядя не ответил. – Завистники? – Он снова промолчал. – Папарацци?

– Поклонница. Автограф хотела взять, – объяснил он и шутя добавил: – Неси кастрюлю.

Путешественница нашла свое пристанище на местной помойке. А дядя еще долго о ней вспоминал, рассказывая товарищам о новом способе добычи пропитания в условиях городского дефицита.

Время рекламы

– Василий Тихонович! – Андрей с мячом в руках подошёл к старшему тренеру. – Я же больше пяти лет бессменно за команду играю, вчера с моей подачи гол мы забили. А зарплата у меня – какой до этих сезонов была, такой и остаётся. Не могли бы пояснить – в чем моя вина?

– Видишь ли, Андрюха, – поморщился игровой шеф футболистов. – Я в этом почти не участвую. Мое дело – всё для побед налаживать и ваши выкрутасы на поле конструировать. А деньгами клубное начальство занимается. Оно больше за рекламу команды печётся. Ну, и зарплатами им иногда заниматься приходится. Сейчас же – время рекламы! Понял?

– Ничего не понял! Какая реклама, если я неплохо играю? Разве это не реклама для нашей команды?

– Как тебе объяснить… – задумался Тихоныч. – Вот ты, к примеру, свою фамилию с моей сравни! Я – Главнов, а ты – Копейкин! Они, как только на информацию про нас смотрят, сразу смекают, что я для вас всегда должен быть главным. А про тебя понимают, что ты просто копейки должен получать. Теперь понял?

– Не совсем. Может быть, посоветуете, что тут можно сделать?

– А почему бы и нет… Попробуй фамилию поменять, чтобы более весомо звучала. Чтобы не жалкие копейки, а приличное вознаграждение в ней слышалось!

– Думаете, поможет?

– Не знаю, но хороший игрок всегда должен пробовать что-то новое. Пробуй, пока не напробуешься!..

Через месяц Андрей снова понуро подкатил к старшему тренеру.

– Догадываюсь, чего тебе надо! – посочувствовал тот. – Но давай мы тут теоретически проанализируем – так, как все наши игры разбираем. Ты стал Рублевым. А они смотрят и думают: «А какая разница между Копейкиным и Рублевым? Не такая ли, как между одной копейкой и рублём? Ни на то, ни на это, к сожалению, ничего не купишь». И если ты теперь стал Андреем Рублевым, они перед тобой на колени бросаться не станут, потому что про такого ничего не слышали ни в футбольном мире, ни в других соседних. Вот про рекламу и менеджмент они много понимают! Не звучит для них твоя фамилия, и всё!

– А что делать? Может, снова попробовать? К примеру, Юаневым стать или Биткоиновым?

– Сам думай! Изобретай! Как в игре интересные моменты создаешь, так и тут творчество требуется проявлять. Давай, дерзай!..

Еще через месяц, когда Андрей после тренировки бодро подошёл к Василию Тихоновичу, тот сокрушенно развел руками.

– Всё! – проворчал он. – Теперь я уже тебе ничем помочь не смогу. Через полчаса улетучивается наш сегодняшний трудовой день, и я уже не старший тренер. На мое место какой-то Верховников назначен. К нему иди. Вдруг получится? Я тоже к нему завтра пойду, проситься мячи подносить.

– Спасибо вам огромное! – обнял своего наставника Андрей. – Если бы не вы, так и носился бы по полю за копейки! А теперь я старшим играющим тренером стал. Это же я – Верховников! Да вы не расстраивайтесь! Попробуйте свою фамилию на Заместителева поменять. Я уверен, что скоро, когда вас ко мне в помощники определят, мы здорово сыграемся и вместе все команды крушить будем!

Страсти-мордасти

Французская мужская сила

«Должно быть море в обязоне…»

«Тыкать пальчиком в экран…»

«Если быть стариком…»

На злобу дня

Куплеты дона Гадика

Из оперы Руссини «Лисиносовский ночальник»

(На музыку арии служанки Берты из «Севильского цирюльника» Россини)

Дракоша

Подражание Беранже (можно петь на музыку песни Даргомыжского «Червяк»)

Колядки-страшилки

Молитва ученика частной английской школы в России

Утешение обиженной лисе, которую не приняли в 12‐летний круг мифических китайских животных

Пьеска для одного актёра. К китайскому Новому году

ДЕД МОРОЗ: (обращаясь к плачущей Лисе)

(надевает маску Лисы)

(поворачивается задом к Лисе и похлопывает себя по попе с красным платком в кармане)

(кривит рот и брезгливо растопыривает пальцы)

А не злая Крыса. (поглаживает грудь)

(вынимает красный платок и изображает тореро с плащом)

(покачивает пальцем – «нет»)

(ладонями показывает длинные уши)

(рукой имитирует голову динозавра на длинной шее)

(недоуменно покачивает головой)

(изображает ужас – руками за голову)

(сжимает дрожащие кулачки)

(сморщивается и зажимает нос пальцами)

(протирает глаза)

(гордо выпрямляется)

(делает «Пока!» ручкой и уходит, помахивая платком, как хвостом).

Мера всему – юмор

В свое время, в году 1984‐м, мы с коллегой Сенюковым Исмаилом вынуждены были заночевать в районной гостинице города Благодарного Ставропольского края.

Это та самая гостиница, в номере которой на втором этаже осенью 1969 года, почти ночью, я наконец нашел генерального директора «Ставропольгазпрома» Маркарова Д. З., с которым, по его просьбе, обязан был встретиться.

В номере с тусклым освещением на кроватях друг перед другом сидели двое уже пожилых мужчин. Я здороваюсь за руку с Маркаровым Д. З. и так же за руку со вторым, незнакомым мне.

«Демченко Василий Григорьевич», – представляюсь я ему и крепко жму руку.

«Динков Василий Александрович», – слышу ответное представление и понимаю, что передо мной – начальник «Главгаздобычи» Министерства газовой промышленности.

Моя кисть ослабевает, а колени подгибаются. Но технический вопрос Маркарова Д. З. разрядил ситуацию, и мы углубились в обсуждение проблемы.

Вот и в этот раз нас с Исмаилом после двадцати часов разместили в том самом номере. Мы без ужина, голодные, а из еды на двоих – по куску хлеба и колбасы с поллитровой бутылкой водки.

Внизу при гостинице – ресторан, в котором за время обустройства Мирненских месторождений и такой же КС доводилось многократно бывать. Мы заказываем добротный, чуть ли не во всё ресторанное меню ужин и пол-литра водки. Степенно, не торопясь и не растягивая трапезу, полностью справляемся со своим заказом, рассчитываемся и перед уходом в номер решаем извечно возникающую у мужчин проблему недобора на посошок по сто грамм у стойки.

За стойкой работала ещё пытающаяся сохранить молодость, но уже слегка поддатая и в общем-то симпатичная женщина лет под сорок. Она небыстро и не совсем четкими движениями рук все-таки обслужила нас. При этом она каждый раз вначале переливала требуемую мерную линию в своем профессиональном инструменте, поднимая его на уровень глаз, убеждалась в переливе, затем возвращала перелив в бутылку и после этого отправляла отмеренное в наши стаканы. Это повторялась с каждой отмеренной дозой. А так как мерный инструмент был градуирован только на пятьдесят грамм, то эта процедура при неторопливом глазомерном исполнении с косого глаза раздражительно растянулась.

Своё, что мы с коллегой не добрали за столом, мы в конце концов получили и здесь же употребили. Уходя к себе в номер, я незаметно даже для Исмаила – шутки ради или с раздражения – унес неосмотрительно оставленный на стойке мерный инструмент. Время было где-то после девяти часов. Мы с коллегой у себя продолжили начатое в ресторане (конечно, без использования похищенной мерки, о которой я уже и забыл) за шахматной доской. В номере все для этого было, даже два граненных стакана. В двадцать два часа в номер настойчиво, громко и требовательно постучали. Не дождавшись ответа, милиционер открыл незапертую дверь, и через неё буквально ворвались человек пять. Среди втиснувшихся в номер – знакомая нам буфетчица барной стойки, но с каким-то просветленным лицом и ищущим взглядом, в котором не было даже намека на недавнее употребление на рабочем месте.

– Кто такие? Предъявите ваши документы! – уверенным и требовательным голосом обращается к нам милиционер, давая понять, что в кругу ворвавшихся в номер он старший.

Мы извлекаем паспорта и передаем их для досмотра милиционеру.

– А в чем, собственно, дело? – задает уточняющий вопрос мой коллега.

– Откуда приехали? Цель командировки? – эти вопросы сыпятся изо рта милиционера один за другим в режиме скороговорки, но с намеками на допрос.

Мы еле успеваем отвечать на них.

– Из Ставрополя, на площадку строящейся КС Мирненская, – отвечаю я.

– А в чем, собственно, дело? – пытается уточнить свой вопрос уже захмелевший Исмаил.

– Вы сегодня в ресторане ужинали? – продолжает в том же темпе свой допрос милиционер.

– Ну заходили, ужинали. А в чем, собственно, дело? – продолжает настаивать мой партнер, у которого хмель не проходит даже вот с таким поворотом дела.

И тут я начинаю понимать, что наш следователь вышел на верную дорогу, которая обязательно приведет к мерной стопке с барной стойки, находящейся в правом кармане моего пиджака, висящего во встроенном в стену шкафчике.

– А после ужина и расчета к барной стойке к Зине подходили? – милиционер показывает на вошедшую с ним и стоящую рядом Зину.

– Конечно, подходили, – утвердительно отвечает Исмаил и уточняет: – А в чем, собственно, дело? – снова интересуется он.

– Заказывали ещё по сто грамм? – последние два вопроса уже совсем в десятку по теме мерного изделия и его принадлежности.

– Не только подходили и заказывали, но и выпили. А уходя, шутки ради, забрали со стойки злополучный стаканчик, – говорю я с опережением, предвидя следующий конкретный вопрос.

В данной ситуации врать не имело смысла, так как при осмотре номера и наших вещей (а к этому все шло) этот стаканчик будет быстро найден. Да и вообще, мерка эта была нужна нам, как на бане гудок. И никакой серьезности своей шутке я не придавал. Шутка – она и в Африке шутка. Так думал я.

– А в чем, собственно, дело? – уточняет мой коллега, пытаясь понять происходящее, смысл которого до него даже после моего признания не дошел.

– Своей неумелой шуткой вы сорвали режим работы государственного предприятия. Уже около часа как в ресторане прекращен отпуск спиртного на разлив. Вместо того чтобы работать до двадцати трех часов, мы практически готовы закрыть ресторан уже сейчас, – зло вступает в разговор директор ресторана. – Без этого маленького стаканчика сегодня наш ресторан работает с убытком. А сколько за этот час недовольных ушло, не обслуженными нами… И сколько их, возмущенных и нетерпеливых, столпилось внизу. Ведь им только покажи, кто виноват, и за дальнейшее я не ручаюсь, – продолжает директор свою обвинительную речь с элементами угрозы.

– Вы уж нас извините за нашу не совсем умелую шутку. Никакого производственного вредительства мы даже не предполагали. Тем более ущерба здоровью посетителей ресторана, перед которыми мы так же глубоко извиняемся, – говорю я, доставая мерку из кармана пиджака, висящего в шкафу. – Еще раз простите нас за нашу мальчишескую выходку, – заканчиваю я и вручаю (здесь уместно сказать «торжественно») рабочий инструмент бармена директору ресторана.

Дознаватель, обвинители и понятые быстро и дружно покинули наш номер и в темпе направились вниз в ресторан. Мы же с коллегой, которому я, похоже, безуспешно пытался объяснить «а в чем, собственно, дело», пошли туда же и стали свидетелями радостного оживления на лицах посетителей ресторана – сидящих за столами, стоящих у стойки и толпящихся в коридоре. Не иначе как они пришли на вернисаж и увидели что-то очень неожиданное и интересное. Представляю, что бы было с нами, если бы в тот ажиотажный период отсутствия мерки этим людям показать пальцем, кто виноват в этом. Уж что делать, эта группа знала точно. В этом случае себе я не завидую.

Позже нам рассказывали, что, пока не подключился милиционер, шла бессистемная «доследственная» работа по факту исчезновения мерки. Барную стойку, буфет, пол, полки и выдвижные ящики, все карманы одежды буфетчицы Зины обследовали и обшарили по три раза. Приём заказов и выдача спиртного на разлив прекратились сразу. Так как мы заказывали ужин и по сто грамм на посошок у стойки, не представляясь и не сообщая своих координат, то вычислить нас, злоумышленников, было не совсем просто. И только с появлением блюстителя порядка работа приняла более чёткий доследственный характер с элементами логики. И это дало результат по горячим следам. Иначе ресторану наша мальчишеская выходка причинила бы более значительный убыток. А вдруг бы мерка не нашлась и во всем городе Благодарном подобного «технически сложного изделия» на следующий день не обнаружилось? Представляете, какой убыток ресторану и выгоду карману и здоровью страждущих принесла бы эта пропажа! То-то и оно.

Так что с подобными шутками надо быть поосторожнее. Или срочно внедрять разлив спиртного по булькам. Методом Карася. Дело в том, что сразу после войны ещё в юношестве в правой руке Илюши Карася взорвалось что-то оставшееся после войны и способное взорваться. От взрыва у Ильи на правой руке оторвало средние три пальца. Остался только большой и мизинец. Но вы бы видели, с какой ловкостью Карась управлялся этими пальцами. Он даже переучиваться писать левой рукой не стал. Это и ещё много чего он мог делать правой рукой с оставшимися пальцами.

В 1953 г. на моей родине, в хуторе 1‐м Русском, открыли от сельпо «Закусочную», заведующим в котором стал Карась. Так что, когда надо было, произносилось: «Ну что, к Карасю?» или «У Карася». Но и Илья своей работой это заслужил. Вы бы видели, с какой сноровкой он держит стакан в правой руке – большим пальцем за верх, а мизинцем за низ. Ведь это фирменный жест многих, невольным изобретателем которого был наш Карась. Этот жест с согнутыми средними пальцами правой руки стал известен и распространился по всей России. Но Илье без патента на жест от этого ничего не перепало.

Больше того, Карасю ничего не перепало и за другое, технически более усложненное изобретение в этой области.

Дело в том, что для целей скоростного обслуживания Карась уже тогда применял метод налива алкоголя на глаз, «по булькам», когда требуемая порция наливается без применения мерной тары, как в вышеописанном случае в ресторане города Благодарного. Этот метод налива определенной дозы в стакан или разлива поллитровой или 0,75‐граммовой бутылки алкоголя в стаканы трех-четырех компаньонов у Карася был отработан до автоматизма. Ему не надо было примеряться, приглядываться. Он просто брал бутылку и безошибочно наливал ровно столько, сколько заказали, или разливал эту бутылку на любое число компаньонов. И всегда получался идеально ровный уровень в стаканах. Ловить Карася на этом смысла не было, хотя безуспешные попытки некоторыми сомневающимися и предпринимались. Опыт и искусство Карася от подобных попыток только утверждались. А его метод разлива «по булькам» признавался всеми самым точным и оперативным.

Это уже потом, через десятки лет, попав вначале в Европу, а затем и в Америку, я с удивлением для себя обнаружил, что практически все бармены у них работают по методу Карася. Только вот интересно, откуда хитрые американские да и европейские бармены могли знать о вынужденном «изобретении» Карася? А работать Карась по своему методу начал ещё в 1953 году, когда открылась первая закусочная на все хутора вдоль «Невольки». Бывать в Европе или в Америке нашему Илье Карасю, разумеется, не доводилось. Но и из Европы или Америки к нам в хутор к Карасю на предмет обмена опытом никто не приезжал. Так что в этом плане, с учетом года начала работы Карася по своему методу, он – самоучка-изобретатель не только жеста, но и передового метода налива алкоголя. Этот метод заказа и исполнения объема спиртного в виде дринка, дабл дринка и дабл-дабл дринка в Америке и Европе барменами давно взят на вооружение. Но до Карася им ещё ой как далеко, так как в этом случае у них используется встроенное в бутылку мерное устройство по типу мерки буфетчицы Зины. Правда, при заказе дабл и особенно дабл-дабл у барменов приоткрывается рот, а глаза расширяются.

Свидетелем подобных метаморфоз со ртом и глазами у бармена мне довелось быть самому. Как-то в очередной наш приезд к сыну в Америку мы с женой в сопровождении нашего внука Васи на недельку летали в Лас-Вегас. Мы с женой никакого языка кроме русского не знаем. Поэтому внук в этой поездке выполнял роль гида и переводчика.

Уже перед отъездом нам посоветовали в Лас-Вегасе посетить гостиницу-казино «Космос», расположенную как бы в стороне от главной «стрит» с нашей гостиницей «Венеция». Мы лифтом забрались на крышу «Космоса» и ознакомились с необычными для такой высоты аттракционами. Это действительно что-то впечатляющее. Когда мы спустились, жена в сопровождении внука решила пойти в какой-то магазин, о котором ей рассказывали. Сопровождать их, сославшись на ноги и увидев здесь рядом интернет-кафе, я отказался. Они уходят, а я захожу в кафе. Цель одна – выпить хоть пива. Посетители кафе сидят каждый отдельно за своим столиком и компьютером, потягивают кофе, пиво и изредка дринки, заедая все это незатейливыми бутербродами. В зале тихо, спокойно и прохладно от кондиционера. Перед стойкой бармена два свободных высоких стула. Я сажусь и осматриваю выставленный ассортимент. Показываю на выбранный бутерброд и заказываю «бир». Бутерброд и открытая бутылка «Старопрамена» молча выставляются передо мной. Я дважды прикладываюсь к бутылке (стакан бармен почему-то мне не дал) и в ряду выставленных бутылок неожиданно для себя нахожу «Столичную».

Я зову бармена и, не зная, правильно ли я говорю и поймут ли меня, заказываю:

– Водка. Дабл дринк.

По-нашему, это всего около семидесяти граммов. Похоже, бармен меня понял. Бутылка с водкой дважды наклоняется над стаканом.

– Дабл-дабл, – уточняю я свой заказ, и вот тут бармен посмотрел на меня взглядом любопытного, конкретно интересующегося человека и даже где-то с нотками профессионального интереса.

Но дабл-дабл исполняется ещё двумя наклонами бутылки, и стакан придвигается ко мне. Бармен приоткрыл рот, взгляд – ожидающий чего-то интересного, глаза почти вращаются.

Он отвлекается на других клиентов, но старается не потерять меня из виду. Мне торопиться некуда. Я жестом прошу счет и рассчитываюсь за заказ. Не торопясь беру стакан с водкой и в один присест выпиваю свои дабл-дабл до дна. По-нашему, занюхиваю бутербродом и запиваю пивом. Оказывается, бармен стоял как бы в стороне, но неотрывно следил за мной и за процессом. Я спокойно сижу, продолжая по глоточку отхлебывать пиво. Бармен отвлекается на других клиентов за столиками, но, каждый раз возвращаясь к стойке, чуть ли не в упор разглядывает меня, будто я какой-то пришелец с другой планеты. Меня это начинает раздражать. У меня время ещё есть, и я продолжаю спокойно сидеть с пивом.

Через время бармен жестом, показывая на «Столичную» и стакан, как бы предлагает мне повторить. Я жестом показываю, что «мани» у меня нет. По факту, мой оставшийся долларовый запас до повтора не дотягивал. И вот тогда бармен жестами объясняет и показывает мне, что повтор дабл-дабл он нальет за свой счет. Мне его щедрость непонятна и я отказываюсь от дармового предложения. Через какое-то время настойчивый любопытный бармен снова жестами предлагает мне дармовую халяву за его счет. Я жестами уточняю, что это за его счет, и соглашаюсь. Бармен с полуоткрытым ртом и глазами, готовыми выскочить с орбит, пододвигает ко мне стакан с дабл-дабл. Теперь уже я во время употребления очередного стакана с интересом наблюдаю за ртом, глазами и выражением лица бармена. И должен сказать, что эти наблюдения очень увлекательны, многолики и небесполезны. Правда, описать метаморфозы на лице бармена в этот момент трудно. А вот когда я, дожевав свой бутерброд и допив пиво, спокойно встал и направился к выходу, бармен уже смотрел на меня недовольным, чего-то недосмотревшим или не заметившим взглядом. Весь его вид говорил о том, что его ожидания продолжения чего-то интересного, за что было заплачено, не оправдаются. Ну как тут не разочароваться…

И если жест Карася в России стал общепризнанным средством общения между любителями и особенно «профессионалами», то его метод налива спиртного по булькам, типа дринкам, в России ещё только внедряется. От этого отставания становится просто обидно за Россию, у которой хитрые американцы и европейцы берут все хорошее и внедряют у себя для облегчения и улучшения жизни. И живут уже давно, и неплохо. Поэтому здесь, для устранения отставания от Америки, предлагается полностью перейти на разлив спиртного в стаканы по методу Карася – на глаз по булькам.

Начиная с 2004 года мы с женой практически ежегодно летаем к детям в Атланту, в штат Джорджия, США. Климат в Атланте намного теплее, чем в России. И мы, как перелетные птицы, зиму старались провести в теплых краях. Из России мы улетали после двадцатого ноября и возвращались в феврале и даже в марте. Так что ознакомиться с Америкой, её жителями, особенностями уклада жизни и кое-какими обычаями возможность у нас была. Примерно с 2000 года в полный голос о «тупой Америке» и «тупых американцах» заговорил с экранов телевидения юморист Михаил Задорнов. Нельзя сказать, что он обошел стороной земляков. Нам от него тоже много перепадало в виде «только у нас…», «только в России…». Но вот американцев он просто пригвоздил словами, ставшими мемом – «Ну, тупые американцы…». Каждый свой приезд в Америку я пытался найти подтверждение словам Задорнова о «тупости американцев», но кроме известных своей тупостью законов некоторых штатов пока ничего не попадалось.