Читать онлайн Скрытая одержимость

S. Massery

Secret Obsession

Copyright © 2023 by S. Massery

© Корнейчук Ю., перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Пролог

Майлз

Сегодняшняя вечеринка обещает быть скучной. Нокс принял решение организовать ее, так как по настоянию родителей завтра мы уезжаем домой на зимние каникулы и в течение целого месяца нам предстоит вести себя как примерные мальчики. К тому же большинство студентов уже покинули Краун-Пойнт, и поэтому…

Как я уже упоминал ранее, вечеринка обещает быть скучной.

Вайолет и Грейсон сидят в углу, склонив головы друг к другу, но музыка играет достаточно громко, чтобы их никто не услышал. Я потягиваю пиво и, выдыхая, откидываюсь на спинку дивана.

Стил и Аспен курят на улице, и часть меня хочет присоединиться к ним, поймать кайф и забыть о своих проблемах. Но тут открывается входная дверь, и одна из этих проблем заходит внутрь. Ее длинные светлые волосы собраны на макушке, высокие скулы покраснели от холода, и я хмурюсь, наблюдая, как ее взгляд блуждает по комнате. Меня раздражает, что она выглядит встревоженной, пока не находит взглядом моего брата. Следом за ней в дом врывается порыв зимнего ветра, и я продолжаю чувствовать его пронизывающий холод, даже когда она захлопывает дверь и сбрасывает пальто. Эта девушка словно яркий свет, который привлекает мое внимание, куда бы мы ни пошли, и я ненавижу ее за это.

И себя тоже.

Все это время мое сердце и так бьется в бешеном ритме, но сейчас оно стучит еще сильнее из-за легкого возбуждения, которое я испытываю, быстро осушив бокал пива. Выражение ее лица становится серьезным, что свидетельствует о том, что решение принято.

Я слегка наклоняюсь вперед, наблюдая за ее передвижениями по комнате. Она направляется к моему брату, который, подобно гиене, поджидает свою жертву, чтобы растерзать ее. Его улыбка кажется мне зловещей, но лишь потому, что я знаю о его намерениях и о том, что он сделает в тот момент, когда она откроет ему свои чувства. Чувства, которых у нее не должно быть.

Она замирает перед Ноксом и машинально заправляет невидимую прядь волос за ухо – это ее привычный жест, когда она волнуется. Мой взгляд скользит по ее телу, обтянутому черной рубашкой, которая подчеркивает фигуру, и идеальной попке в темных джинсах. Она танцовщица, и ее тело – это сплошные мышцы.

Когда она открывает рот, я понимаю, что сейчас с ее губ сорвутся эти слова. В течение последних шести месяцев или даже дольше моя девочка набиралась смелости, чтобы признаться моему брату в любви. Полгода назад я впервые услышал, как эти слова сорвались с ее губ в каком-то сонном бормотании, но тот факт, что она до сих пор не смогла произнести их вслух, заставляет меня задуматься о том, что могло причинить ей боль. Однако у меня еще будет время разобраться в этом вопросе.

Если бы в прошлом году вы спросили меня, как будет развиваться спор между нашим лучшим другом Грейсоном и Ноксом, то, возможно, я бы ответил, что все закончится очень быстро. Я бы подумал, что Нокс сразу же влюбит в себя Уиллоу, и, возможно, так оно и было. Однако она не призналась ему в своих чувствах, и тогда он заупрямился.

Прошел почти год, и вот мы здесь.

– Я просто хотела сказать… что люблю тебя.

Я всего лишь представляю, как она произносит эти слова. Они звучат в моем воображении, поскольку я не мог бы услышать их со своего места. Однако, судя по тому, как светлеет лицо моего брата, я уверяюсь в своей правоте. Он обращается к одному из парней с требованием выключить музыку, и в тот же миг все замолкает. Уиллоу напрягается и поднимает плечи, будто пытаясь спрятать в них свою голову. Это защитная реакция, как у черепахи, которая прячет голову в панцирь. Только в данном случае защита нужна ее сердцу. Но уже слишком поздно. Она только что вручила его самому отвратительному человеку в этой комнате.

– Повтори, детка, – просит Нокс, но я едва различаю его голос.

Он нежно берет ее за руку и проводит большим пальцем по костяшкам, излучая очарование. Такой обаяшка. Хотя мы с ним чем-то похожи, я никогда не стремился стать героем и всегда двигался в другом направлении. В отличие от его сладости, во мне всегда была горькая пряность.

Мне хочется встать с дивана и увести ее подальше от этого места, но я понимаю, что пора положить конец этому спору. Будет справедливо, если он закончит его и разобьет ее влюбленное сердце. Я не возражаю против того, чтобы оно разбилось на мелкие осколки.

– Я просто… – Она кашляет, стараясь подобрать слова. – Я влюблена в тебя.

Хотя Нокс продолжает держать Уиллоу за руку и улыбаться, его улыбка быстро сменяется усмешкой.

– Черт возьми, наконец-то! – восклицает он, притягивая ее ближе к себе.

Постепенно вокруг них начинает собираться толпа, и среди этих людей он замечает Грейсона. Это событие привлекает все больше зрителей, и Нокс Уайтшоу испытывает удовлетворение от такого внимания.

– Ты слышал, Деверо?

Не обращая внимания на хмурый взгляд Вайолет, Грейсон приподнимает бровь.

– Слышал.

– Я выиграл пари.

Уиллоу пытается вырваться, но Нокс лишь сильнее сжимает ее руку.

– Я выиграл, – повторяет он, глядя ей в глаза. – Ты полюбила меня, и я так рад, что мы наконец-то можем покончить с этой ерундой.

– Что? – наконец произносит она.

Я стискиваю зубы и смотрю на складной нож, лежащий в моей ладони. Мне хочется швырнуть его в лицо брата, потому что происходящее оказалось хуже, чем я мог себе представить.

– Это было пари, – медленно произносит Нокс, будто иначе она его не поймет, и отпускает ее руку. – Мы с Грейсоном поспорили, кто из вас с Вайолет первым влюбится в кого-то из нас. Очевидно, что этот идиот влюбился первым, и его часть пари стала недействительной. – Он закатывает глаза, и в его голосе слышится разочарование: – А я был настроен более решительно.

Не в силах скрыть своего изумления, Уиллоу открывает и закрывает рот, а остальные молча пялятся на Нокса. Кажется, они были уверены, что Нокс изменился. Мой брат всегда был непостоянным, а тот факт, что он целый год хранил верность одной киске, лишь доказывает, что он по-настоящему амбициозен и способен на соперничество.

Так я стал вратарем в нашей команде. Тренер понял, что если мы будем играть в разных командах, то не сможем оставить друг друга в покое, ведь Ноксу непременно нужно блистать. Поэтому он решил не разделять нас, а поставить на разные позиции. Теперь мы должны либо работать сообща, либо не взаимодействовать вовсе. Но вратарь в команде всего один, а у Нокса просто не хватает для этого гребаных рефлексов.

Внезапно тишину в комнате нарушает смех. Все смеются над Уиллоу и над тем, как Нокс ее одурачил. Все, кроме меня и Вайолет. Однако Грейсон удерживает Ви в своих объятиях, и теперь никто не может остановить Уиллоу. Когда она пробегает мимо меня, я замечаю, что ее глаза полны слез. На мгновение она бросает на меня взгляд, а затем выбегает в ночь, захлопнув за собой дверь.

– Наконец-то я свободен! – восклицает Нокс с облегчением, все еще улыбаясь и покачивая головой. – Кто хочет присоединиться ко мне в праздновании этого замечательного события?

Когда кто-то снова включает музыку, я быстро вскакиваю с дивана и, пробравшись сквозь толпу, хватаю Нокса за футболку. Он не возражает, когда я вытаскиваю его на улицу и прижимаю к перилам веранды. Хорошо, что Стил и Аспен уже ушли. Для нашего разговора нам не нужны лишние уши.

Нокс поскальзывается на ступеньках и, чтобы не упасть, хватается за заснеженные перила. Когда он поворачивается ко мне лицом, я понимаю, что ему известно о моих чувствах.

– Тогда ударь меня, и покончим с этим, – говорит он, поднимая плечо.

– Думаешь, это так просто?

– А в чем сложность? Позволь девушке немного поплакать, а затем утешь и заставь в тебя влюбиться. Ты же всегда хотел поиграть с моими вещами.

Мой удар приходится ему в лицо, костяшки пальцев пронзает боль, а в ушах звучит песня о возмездии. Если бы он не опирался на перила, то, вероятно, упал бы, но сейчас лишь склоняет голову набок и стонет сквозь зубы:

– Когда ты научился наносить такие приличные удары?

– Отвали.

Нокс смеется, и, глядя на него, я качаю головой.

– Ты с ней закончил?

– Да, братишка, иди и веселись, – он ухмыляется и, наклоняясь, сплевывает кровь на снег. – Наслаждайся, ведь тебе придется собирать ее обратно.

Прежде чем я успеваю себя остановить, с моих губ срывается смешок.

– А кто сказал, что это необходимо?

Глава 1

Уиллоу

Месяц спустя

Я наклоняюсь к зеркалу и поправляю темно-красную помаду кончиком ногтя. Мой макияж слегка размазался, создавая готический образ с черной подводкой для глаз и матовыми тенями. Однако это позволяет мне сохранять контроль над своими эмоциями и не поддаваться влиянию романтических настроений окружающих. Знаете, когда идешь по улице, а парни кричат тебе вслед: «Ты прекрасно выглядишь, милая! Не хочешь посидеть на коленях у папочки?»

Ладно, возможно, я немного лукавлю. Подобного со мной не происходило уже давно, по крайней мере, в Краун-Пойнте. Потому что единственные «дьяволы», о которых стоит беспокоиться, – это хоккейная команда. Но к счастью, я уже некоторое время нахожусь в списке тех, с кем не стоит флиртовать.

Моя лучшая подруга Вайолет, ее парень, Аспен и Талия сейчас тусуются в хоккейном доме, а я…

Я одна.

Что сейчас кажется мне более предпочтительным.

– Мое сердце не разбито, – говорю я своему отражению, поправляя блестящий черный топ. Из-за стен ванной доносится музыка, напоминая мне, что, несмотря на разбитое сердце, я все равно собираюсь пойти потанцевать. И буду это делать, пока могу стоять на ногах.

Кажется, я провожу в клубе больше ночей, чем где-либо еще. Моей новой целью стало узнать, сколько напитков купят мне парни, прежде чем поймут, что я не намерена с ними трахаться. Особенно если они не умеют танцевать. У меня высокие требования.

Мои глаза горят, и я нервно сглатываю. Уже месяц прошел с тех пор, как Нокс унизил меня на той вечеринке. После нее я, поджав хвост, вернулась домой к моей семье и проплакала всю первую неделю. Затем слезы сменились смехом, а следом и вовсе перешли в истерику. Я смеялась, не собираясь зацикливаться на том, что какой-то придурок сделал или, наоборот, не сделал, чтобы ранить мои чувства.

Удивительно, как мало я плакала после нашего расставания по сравнению с любым другим месяцем наших отношений. Конечно, позже я осознала и другие вещи. Я поняла, что Ноксу на самом деле было на меня наплевать. И дело даже не в том, что он флиртовал с другими девушками. Нокс всегда был таким, но я не думаю, что он был готов изменить мне. Просто я сама позволяла ему так себя вести. Видела его поведение, плакала из-за него, но все равно продолжала влюбляться. По крайней мере, мне так казалось.

Я призналась ему в своих чувствах довольно поздно, потому что хотела быть уверенной в них. Понимаете, раньше я никогда не влюблялась и не знала, что это такое. И, по всей видимости, ошибочно приняла свои чувства к Ноксу за любовь.

А еще его брат. По какой-то причине я думала, что мы с Майлзом друзья. Однако выражение его лица на вечеринке как будто говорило мне: «Ты уже должна была понять, чего ожидать от Нокса». И все, чего я хотела – это спросить его: «Почему ты меня не предупредил?» Почему меня вообще никто не предупредил? К сожалению, я повелась на уловки Нокса, что привело к неприятностям. Но одно я поняла совершенно точно – любовь не для меня.

Я провожу пальцами по волосам, слегка взъерошивая их перед зеркалом, и надуваю губы. Не буду врать, сегодня я чувствую себя невероятно сексуальной. Даже в разгар зимы я пользуюсь автозагаром, который придает коже на ногах бронзовый оттенок. Мои ботинки не только красивы, но и практичны, ведь на земле лежит почти фунт снега. Они доходят мне до лодыжек, и гладкий и сияющий участок загорелой кожи, который начинается от края ботинок и заканчивается у края белых шорт, остается открытым. Очевидно, что сапоги – это единственное, что разделяет мой здравый смысл и безрассудство.

– Ты закончила, детка? – обращается ко мне молодой человек, который ждал, пока я выйду из уборной.

«Не называй меня деткой», – думаю я, но не произношу это вслух, а просто улыбаюсь ему.

Он отталкивается от стены и возвращается на танцпол вслед за мной.

– Ты в порядке? – спрашивает он, но я молча смотрю на него.

Примерно час назад он угостил меня выпивкой, возможно, даже не один раз, и с тех пор ведет себя подозрительно тихо. Он не только совсем не похож на студента и выглядит старше, но и производит впечатление человека, который не стесняется проявлять неподобающее поведение в постели. Мне не нравятся исходящие от него сигналы, а когда он приближается и касается моего бедра, по моей коже пробегает неприятная дрожь.

– Да, отлично, – я с улыбкой указываю на толпу, которая танцует на танцполе прямо передо мной.

Музыка звучит так громко, что мы, скорее, читаем по губам, чем слышим друг друга. Басы создают приятную вибрацию в моей груди, и я не хочу, чтобы кто-то разрушил это ощущение.

– Я пойду танцевать.

– Я с тобой.

Этот огромный парень протискивается вслед за мной в самую гущу танцующих и тут же обнимает меня за талию. Его руки поднимаются слишком высоко, почти к моей груди, и я ощущаю, как меня переполняет отвращение. Он притягивает меня к себе, и моя попка оказывается прижатой к его паху. Прямо к его эрекции.

Не-а.

Я заставляю себя рассмеяться, поворачиваюсь в его объятиях и кладу руку ему на грудь, чтобы увеличить расстояние между нами. Но мои пальцы на его груди кажутся совсем крошечными.

– Я говорила не о таких танцах, здоровяк.

Он действительно высокий, ростом с полузащитника и с мощным телосложением.

– Ты же шутишь? – спрашивает он, закатывая глаза, и снова тянется ко мне.

Меня охватывает страх, но я стараюсь не показывать его и почти не сопротивляюсь, когда он снова прижимает меня к своей груди. Его рука медленно скользит вниз, и когда он касается места между моих ног, перед моими глазами все начинает расплываться.

Пошатываясь и спотыкаясь, я отступаю назад, а оглянувшись по сторонам, прихожу к выводу, что вряд ли кто-то еще заметил его бесцеремонность, потому что никто не обращает на нас внимания.

Какого хрена?

Я так сосредоточена на том, чтобы увеличить дистанцию между мной и этим человеком, что не обращаю внимания на то, что кто-то стоит позади меня. Внезапно я ощущаю, как этот человек прижимается к моей спине. Его руки обвивают мою талию, а губы касаются моего уха.

– Тебе нравится создавать себе проблемы?

На мгновение мое сердце замирает. Если бы здесь не было Нокса, он бы не подошел ко мне. Я оглядываюсь через плечо, и только благодаря тому, что он отклонился на дюйм, мы не соприкасаемся губами. Подобное уже случалось раньше, но в тот раз поцелуй был не случайным, а произошел во время танца.

Мне кажется, что сейчас я злюсь больше всего именно на Майлза, ведь он знал о пари, но не предупредил меня. Он позволил мне опозориться перед всеми, а теперь смотрит на меня так, будто он единственный, кто заботится обо мне.

– Не трогай меня, – шиплю я, но он, словно нарочно, проводит пальцами по моей коже, которая видна между шортами и топом.

Я пытаюсь дать ему пощечину, но он ловко разворачивает меня и прижимает к своей груди. Внезапно его колено оказывается между моих ног, и мы начинаем танцевать. Я не хочу этого, но мое тело словно знает, что танцы могут меня расслабить, и инстинктивно начинает двигаться в такт музыке.

Потому что, черт возьми, этот парень умеет двигаться!

– Я спасаю тебя, – говорит он, крепче обнимая меня за талию и притягивая к себе.

Каждое его прикосновение подобно удару током, и я презираю себя за то, как на него реагирую. Его голос вьется над моим ухом, как дым, и я резко вдыхаю, когда его губы касаются моей кожи.

– Все выглядело так, словно этот парень был готов наброситься на тебя прямо на танцполе.

– А кто сказал, что я не хочу, чтобы на меня набрасывались на танцполе? – дерзко спрашиваю я, хотя от этой мысли меня тошнит.

Разумеется, этот парень прикасался ко мне без моего согласия, поэтому я и пыталась убежать от него. Однако я не желаю, чтобы Майлз или кто-либо другой с фамилией Уайтшоу вмешивался в мою жизнь.

Я отступаю на шаг, осознавая, что на самом деле не хочу с ним расставаться, однако мне нужно пространство, чтобы ясно мыслить и свободно дышать. Оглядываясь через плечо, я замечаю, что тот парень уже разговаривает с другой темноволосой девушкой в баре.

– Я схожу за добавкой, – говорю я Майлзу. – Если не хочешь, чтобы тот парень танцевал со мной, то присоединяйся. Хотя для тебя это, наверное, в новинку, ведь обычно ты стоишь у ворот один.

Когда он смотрит на меня, взгляд его ярко-голубых глаз становится более глубоким, а из-за тусклого освещения ночного клуба они кажутся почти черными.

Вздрагивая, я пробираюсь между танцующими парами, не испытывая ни капли стыда за то, что сбегаю от Майлза Уайтшоу.

Он же не станет настаивать на том, чтобы я покинула клуб?

Я удобно устраиваюсь на стуле у барной стойки и с легкой улыбкой обращаю свой взор на мужчину, стоящего рядом. Судя по его рабочей одежде и седым прядям на висках, он относится к числу простых рабочих. Его внимательный взгляд сначала задерживается на моем лице, а затем медленно скользит вниз, охватывая все мое тело.

– Могу я угостить вас выпивкой? – спрашивает он, и, улыбнувшись, я киваю.

Спустя два часа я ощущаю сильное опьянение. Еще перед тем, как пойти к бару, я думала, что нахожусь на грани, но теперь мое состояние перешло на новый уровень. Пол словно качается под моими ногами, но мне все равно. Количество людей на танцполе помогает сохранять равновесие, а рядом, кажется, выстроилась бесконечная очередь из парней, желающих потанцевать со мной.

«Ты – словно яд, я чувствую, как растворяюсь в тебе».

По моему замыслу, музыка должна была отвлечь меня, но слова этой песни, которая уже играла час назад, продолжают звучать в моих мыслях.

Внезапно кто-то прижимает меня к своей груди, и, поднимая взгляд, я с тревогой замечаю, что лицо парня словно расплывается перед моими глазами. Он кажется мне смутно знакомым, но я не придаю этому большого значения. Улыбаясь, я прижимаюсь к его телу, а он в ответ крепче сжимает мои бедра.

– Не хочешь уйти отсюда? – шепчет он мне на ухо, и я осознаю, что его голос тоже мне знаком.

Это тот самый парень, который поджидал меня у туалета и пытался облапать. Но теперь я не обращаю внимания на его неуклюжесть и неприятный запах. Я поворачиваюсь к нему спиной, поднимаю руки и начинаю двигаться в ритме музыки.

– Нет, я не хочу уходить отсюда, – говорю я через плечо, – я хочу еще выпить.

– Конечно, детка, – отвечает он, и я хмурюсь.

Мне не нравится, когда меня называют «деткой», «пупсиком», «малышкой» или «милой». Нокс целый год обращался ко мне именно так, завлекая лживыми обещаниями. Но все это уже не имеет значения, потому что алкоголь, который попал в организм, притупляет остроту моего возмущения.

Когда парень убирает свои руки, я танцую сама по себе, покачивая бедрами и проводя руками по волосам и шее. Я словно устраиваю целое шоу для всех, кто смотрит на меня, но, по правде говоря, кому я здесь нужна? Клуб полон танцующих людей, а музыка пульсирует в такт их движениям. В воздухе смешиваются ароматы духов и пота, и я с трудом удерживаю глаза открытыми.

Какое-то время ко мне больше никто не прикасается, но внезапно этот парень появляется снова.

– Напиток для леди, – говорит он, протягивая мне стакан. Однако это не столько напиток, сколько двойная порция неразбавленного алкоголя.

Он прозрачный или, возможно, золотистый. Из-за мелькающих разноцветных огоньков я не могу разглядеть как следует, однако замечаю, что в стакане нет льда.

Отличный выбор!

Я беру стакан и залпом выпиваю жидкость, сразу понимая, что это текила. Ее вкус раскрывается в мягком жжении, которое постепенно охватывает мое горло и желудок.

Поморщившись от горечи, я крепко сжимаю руку своего ухажера, и мы, пробираясь через толпу, подходим к бару. Он помогает мне взобраться на стул, а затем на барную стойку, но в этот момент меня неожиданно хватают за ногу, и я едва не теряю равновесие.

Прохладная рука на разгоряченной коже. Даже после большого количества алкоголя я могу безошибочно определить ее владельца.

– Какого хрена ты творишь? – рычит Майлз, и я замечаю, что его рука уже лежит на моей икре.

– Танцую, – отвечаю я, – это же очевидно.

– Ты так сильно выпила, что едва можешь стоять на ногах.

Внезапно его рука превращается в две, и меня отрывают от барной стойки. Я визжу и брыкаюсь, приземляясь на его широкие плечи и впиваясь пальцами в рубашку, но вырваться из его рук у меня не выходит. Поэтому я расслабляюсь и позволяю ему нести меня через ночной клуб.

«Я – словно яд. Ты растворяешься во мне…»

Я должна была бы сделать татуировку с этими словами на лбу. И пусть я не уверена, что именно так поется в песне, но разве это имеет значение? Я считаю себя ужасным человеком, который отравляет жизнь окружающим. А такой человек, безусловно, не достоин любви.

У меня скручивает живот, и я хлопаю Майлза по руке.

– Меня сейчас вырвет, – предупреждаю я его, и это последнее, что я помню.

Глава 2

Майлз

Каким-то чудом рвота Уиллоу не попадает на меня, и уже через две секунды, облегчив желудок, она теряет сознание.

Чувствуя себя уставшим и раздраженным, я вдыхаю аромат нового клуба «Прайм», который все еще витает вокруг нас, и смотрю на девушку. То, что Уиллоу выглядит как красивая спящая ведьмочка, только усугубляет ситуацию. Она будто проверяет меня на прочность. Я не осмеливаюсь отвезти ее к себе, так как в памяти еще свежи воспоминания о том, как она просыпалась в постели Нокса. Когда я буду трахать ее в своей постели, в своем доме, она не должна думать о моем брате. Именно поэтому я решаю отнести Уиллоу в ее квартиру. К тому же мне любопытно узнать, где теперь она живет.

В прошлом году они жили вместе с Вайолет, а летом Уиллоу снимала комнату у одной из девушек из танцевальной команды. Сейчас она живет одна в небольшой квартирке, всего в квартале от кампуса, недалеко от стадиона и «Хэйвена». Совсем рядом. На первый взгляд ее квартира кажется вполне уютной, если не учитывать, что в спальне едва хватает места для кровати, прикроватной тумбочки, комода и кресла, которое сейчас завалено одеждой.

Уложив Уиллоу на одеяло, я осматриваю остальную часть квартиры. Тумба в ванной комнате завалена косметикой. Взяв в руки тюбик с губной помадой, я провожу по ней большим пальцем и рассматриваю темно-красный цвет, который так напоминает мне тот, что я видел на ее губах сегодня вечером. Растерев помаду между пальцами, я откладываю тюбик в сторону и иду дальше. Кухня, столовая и гостиная представляют собой единое пространство, которое могло бы стать общей зоной, если бы не пронизывающий холод, не имеющий ничего общего с зимой. В целом, обстановка очень милая. Серый льняной диван с пушистым покрывалом на спинке и разнообразные растения создают атмосферу уюта, но интерьер обставлен так, будто его скопировали из журнала, в нем не ощущается индивидуальность хозяйки.

Осмотревшись и убедившись, что окна надежно закрыты, я направляюсь обратно в ее комнату. Скорее всего, выбор этой квартиры оказался единственным разумным решением Уиллоу за последнее время. Она расположена на втором этаже, что делает ее менее привлекательной для грабителей, стремящихся к легкой наживе. Ранее Уиллоу позволяла себе более необдуманные поступки и приняла решение о радикальных изменениях: подстриглась и похудела. Теперь ее длинные волосы едва достигают плеч, хотя короткая стрижка ей очень идет, и Уиллоу часто наносит макияж, который делает ее поистине соблазнительной. Тем не менее не лишним будет напомнить, что она покорила меня еще в тот момент, когда я только переступил порог КПУ, задолго до того, как увлеклась макияжем роковых женщин.

Сейчас ее губы и щеки накрашены темно-красной помадой, которой она раньше никогда не пользовалась и которая наверняка испачкает ей подушку. Не понимаю, почему мне так хочется, чтобы она спала на моей подушке, даже если это будет сопровождаться небольшим слюноотделением. Когда Уиллоу находится рядом, мои чувства становятся запутанными и всепоглощающими. Именно поэтому мне необходимо разобраться с этими эмоциями сейчас, чтобы завтра приступить к выполнению своего плана.

Я снимаю одежду Уиллоу с кресла и бросаю ее на пол, а затем стягиваю с себя ботинки и носки. Мне следовало бы пойти домой, принять душ и подготовиться к первым занятиям весеннего семестра, который начнется в понедельник, однако вместо этого я не могу перестать думать о девушке, которая лежит в этой комнате.

Прошел месяц с тех пор, как мой брат причинил ей невыносимую боль. В тот день Уиллоу закрыла свои социальные сети, и даже Вайолет, которая обычно делилась с нами информацией о ней через Грейсона, не знала, что происходит. Во время зимних каникул Уиллоу словно исчезла, но за несколько дней до начала весеннего семестра вернулась в Краун-Пойнт, как и остальные студенты.

И, черт возьми, я не могу перестать думать о том, что собираюсь с ней сделать.

Мне определенно не стоило приходить сегодня в «Прайм».

Я достаю из кармана ее телефон и кладу его на подлокотник кресла. На моем смартфоне уже установлено приложение для удаленного слежения, и установка аналогичного на ее телефоне займет всего несколько минут. Удивительно, но компания, создавшая это приложение, позиционирует его как инструмент для родительского контроля. Конечно, как любой заботливый родитель, я бы хотел отслеживать уведомления, социальные сети и текстовые сообщения своего ребенка. Однако наибольший интерес для меня представляет возможность отслеживания местоположения Уиллоу и создания геозон[1]. А как приятный бонус, я получаю доступ к камере и микрофону ее телефона.

Когда программа устанавливается, я проверяю приложение и с удовлетворением замечаю, что оно работает безупречно. На экране моего телефона появляется светящаяся синяя точка, которая указывает на местоположение Уиллоу с точностью до комнаты.

Внезапно я слышу, как Уиллоу переворачивается на другой бок и издает какой-то гортанный звук. Я сопротивляюсь желанию подойти ближе. Мы уже проходили через подобное раньше. Я наблюдал, как она засыпала после того, как мой брат тихо уходил из своей комнаты, оставляя ее одну. А если же ей не удавалось заснуть, я слышал, как она плакала. Я всегда был начеку, но так и не смог преодолеть этот барьер.

Однако завтра все закончится.

Мой телефон вибрирует, и я открываю входящее сообщение.

Я стараюсь сдержать разочарованный вздох.

Это же ненастоящее собрание команды, ведь уже, черт возьми, за полночь. Раньше такие мероприятия вызывали у меня волнение, но теперь они лишь отдаляют меня от Уиллоу. А ведь у нас наконец-то появился шанс сблизиться.

Уже спускаясь по лестнице, я вспоминаю, что закрывал дверь только на замок в ручке, а не на засов, и в очередной раз корю себя за беспечность. Однако, заметив, что входную дверь в подъезд можно открыть только с помощью ключа или пароля, сразу же забываю о своих опасениях. Я не переживаю, оставляя эту беззащитную девушку одну, ведь за ней не гонится какой-то страшный бугимен[2]. Единственный, о ком ей стоит беспокоиться, – это я.

Однако, когда я выхожу из здания, мне кажется, будто из тени здания напротив выходит какая-то фигура и направляется в мою сторону.

– Эй, придурок! – доносится до меня мужской голос.

Я оборачиваюсь на него через плечо, стараясь не обращать внимания на холодок, пробегающий по спине.

– Я с ней еще не закончил.

Внезапно я останавливаюсь и сталкиваюсь с парнем, который приближается ко мне.

– Чего?

Чем ближе он подходит, тем сильнее я убеждаюсь, что уже видел его в клубе. В «Прайме» часто можно встретить людей из низших слоев общества Краун-Пойнта, и этот парень, без сомнения, один из них. Пока я не вытащил оттуда Уиллоу, он не оставлял ее ни на минуту. Этот придурок помог ей взобраться на барную стойку, угощал алкоголем, пока она не опьянела настолько, что не могла стоять на ногах, и постоянно лапал ее, даже после того, как я отшил его в первый раз.

Мы с Уиллоу не виноваты в том, что произошло. Я пришел ей на помощь, потому что весь вечер этот парень настойчиво пытался добиться ее внимания. И, вмешавшись, я понял, что он был не в себе.

– Так ты злишься, потому что она тебя отвергла?

Я запрокидываю голову, чтобы посмотреть на него снизу вверх, хотя это и непросто, ведь он настоящий великан и, кажется, в его жилах течет кровь людоеда. Конечно, я знаю, что людоедов не существует, но этот парень заставляет меня думать иначе.

– Мы с ней…

– Или я помешал твоему плану, который заключался в том, чтобы напоить ее до беспамятства? Ты надеялся, что тогда она пойдет с тобой? – Я прищуриваюсь, глядя на него, и он подходит ближе.

Мои руки расслаблены, но пальцы непроизвольно сжимаются в кулаки. Возможно, он сделал что-то похуже? Что-то, что гарантировало бы ему ее покорность? Теперь понятно, почему она потеряла сознание – дело не только в алкоголе.

– Ты что-то подсыпал в ее напиток? – спрашиваю я, и он бросает на меня косой взгляд.

– Это не твое дело.

– Как тебя зовут? – спрашиваю я.

Он пристально смотрит на меня, и мгновение я изучаю его растрепанные волосы и суровый, холодный взгляд, в котором плещется безумие.

– На самом деле это не имеет значения, – шепчу я, обращаясь к самому себе.

– Что?

Я стремительно бросаюсь на него и бью кулаком в горло, не обращая внимания на то, что мы находимся на улице. В конце концов, кому какое дело? Многочисленные спарринги с Ноксом и схватки на льду научили меня безошибочно находить слабые места в защите противника, особенно когда он весит на пятьдесят фунтов больше меня.

Он вздыхает и падает на землю, на мгновение широко раскрыв глаза, а затем издает булькающий звук и замахивается. Он двигается быстрее, чем я ожидал, и его удар приходится мне по скуле и носу. Я запрокидываю голову, когда он хватает меня за воротник и притягивает к себе одной рукой, а другой обхватывает мое горло и сжимает его.

– Я собираюсь подняться наверх и найти ее квартиру, – шепчет он мне на ухо, и у меня перехватывает дыхание. – Я хочу забрать то, что эта шлюха должна мне. Я купил ей четыре порции выпивки только для того, чтобы ты напал на меня?

Прежде чем я успеваю осознать свои действия, моя рука оказывается в кармане. Я пристально смотрю ему в глаза, крепко сжимая в руке складной нож, который всегда ношу с собой, а затем с пылающей злостью достаю его и раскрываю одним движением.

Не раздумывая, я вонзаю холодное металлическое лезвие в бок парня, и он замирает, ощущая, как посторонний предмет проникает в его тело. Я вытаскиваю его и вонзаю снова, чувствуя, как по костяшкам моих пальцев стекает горячая жидкость. Его хватка на моем горле сначала становится почти удушающей, но затем слабеет. Он пытается отойти, но неожиданно оказывается, что уже я удерживаю его.

– Ты ее не тронешь, – рычу я.

Вот дерьмо. Я только что пырнул парня ножом.

Он спотыкается, прижимая обе руки к открытой ране на боку, и, кажется, не замечает, куда я его веду, хотя его глаза широко открыты.

Я всматриваюсь в его глаза, зрачки которых отчетливо выделяются на фоне приподнятых бровей. Оттащив парня подальше в тень, я думаю, что лучше всего оставить его здесь, но затем резко меняю свое решение. Хотя ситуация кажется дерьмовой, я могу извлечь из нее максимум пользы.

Внезапно меня озаряет понимание того, что нужно делать, и я немедленно действую, возвращаясь в квартиру Уиллоу.

Я ввожу код и открываю дверь, а затем, почти волоча парня за собой, поднимаюсь по лестнице. Его кровь оставляет за нами кровавый след, который ведет прямо к квартире Уиллоу. К счастью, она живет в двухэтажном доме, а не в каком-нибудь более населенном. Я вскрываю замок на ручке, вталкиваю парня внутрь, и когда он падает посреди гостиной, закрываю за собой дверь. Однако она не запирается, и мне приходится взяться за один из стульев, чтобы прислонить его к двери.

Мое сердце бьется так сильно, что, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди. Я никогда раньше не чувствовал такого сильного волнения. Парень ползет по полу, словно осознавая, что остался со мной наедине, и, возможно, предчувствуя приближение конца. На мгновение я оглядываюсь по сторонам и киваю сам себе, когда в моей голове рождается план, четкий и ясный, словно маршрут на карте.

И тогда я приступаю к делу.

Глава 3

Уиллоу

Проснувшись с чувством сухости во рту и головной болью, я открываю глаза и тут же закрываю их, не в силах сдержать стон от яркого света, проникающего в комнату через окна. Жалюзи на окнах закрыты, но, кажется, я забыла опустить плотные шторы, и теперь утреннее солнце, отражаясь от восточных окон, бьет прямо в лицо.

Это ужасно!

Бутылочка с водой, стоящая на прикроватной тумбочке, помогает мне справиться с сухостью во рту. Однако моя голова продолжает болеть, словно ее разрывает на части.

О, обезболивающее!

Я сажусь на кровать и, морщась от боли, принимаю таблетки.

Кто уложил меня в постель и, черт возьми, довел до дома?

Я снова закрываю глаза и пытаюсь вспомнить события прошлой ночи. Последнее, что приходит на ум – это танцы на барной стойке, с которой меня кто-то снял. Мой пульс учащается, и оглядываясь вокруг, я с облегчением вздыхаю, потому что осознаю, что нахожусь в комнате одна. Значит, я никого не привела домой, и, возможно из клуба меня забрала Вайолет.

Судя по яркости солнечного света, еще относительно рано. Солнце не успело подняться достаточно высоко, чтобы перестать быть невыносимым, и светит на уровне глаз, но с такой силой, что может ослепить. Я пытаюсь скрыться от его лучей, но, наклонившись, внезапно замечаю мусорное ведро. Обычно оно находится в ванной комнате, но сейчас стоит на полу рядом с тумбочкой.

– О, ты проснулась!

С криком я падаю с кровати, не успев понять, как это произошло. Только что я сидела, наклонившись, а в следующую секунду уже оказалась на полу. В дверях стоит один из двух парней, которых я бы никогда не хотела видеть снова, – Майлз Уайтшоу.

Так это он… Вчера вечером он был в клубе «Прайм», и мы даже немного потанцевали.

О, пьяная Уиллоу! Почему, когда я выпиваю, меня охватывает непреодолимое желание отдаться братьям Уайтшоу?

Подождите-ка, кажется, вчера я его послала.

– Какого хрена ты здесь делаешь? – спрашиваю я, бросая на него сердитый взгляд.

Мне необходимо как можно скорее разобраться в ситуации.

– Почему бы тебе не выйти и не посмотреть? – предлагает Майлз, слегка приподняв одно плечо. Затем он пятится и исчезает за дверью, оставляя меня в полном недоумении.

Я провожу руками по своим волосам, длина которых напоминает обо всех испытаниях, пережитых мной за последний год, а затем, пытаясь успокоиться, встаю с кровати и направляюсь в ванную. Там, взглянув на свое отражение в зеркале, я едва не вскрикиваю от шока. Черт возьми, я выгляжу ужасно. Макияж размазался, волосы растрепаны, глаза налиты кровью. Головная боль все еще не отпускает и пульсирует в висках, создавая ощущение, что мой мозг вот-вот взорвется.

Превозмогая боль, я устраняю с лица следы вчерашнего вечера: протираю лицо салфеткой для снятия макияжа, избавляюсь от накладных ресниц, а затем встречаюсь взглядом со своим отражением в зеркале и, не в силах сдержать дрожь, отворачиваюсь. Под моими все еще красными глазами пролегают темные круги, и только почистив зубы с языком и сменив одежду, я, наконец, чувствую себя человеком.

Когда я выхожу в гостиную, Майлз стоит у кухонного гарнитура и нажимает кнопки на моей кофеварке. Однако я едва успеваю взглянуть в его сторону, потому что замечаю мужчину, который сидит на полу посреди моей гостиной. Не то чтобы здесь было много свободного места, но, кажется, пока я спала, Майлз сделал перестановку. Теперь диван отодвинут к дальней стене, горшки с растениями переставлены в угол, а на моем коврике сидит мужчина. Его руки связаны за спиной, а ноги, которые от лодыжек до середины бедер обмотаны скотчем – вытянуты. Но больше всего меня беспокоит кровь. Рубашка прилипла к его телу, пропитавшись кровью, которая до сих пор сочится из раны на боку.

– Ччччто это? – спрашиваю я, переводя взгляд с мужчины, рот которого тоже заклеен скотчем, на Майлза.

Он отхлебывает кофе и смотрит на меня так, что у меня внутри все переворачивается.

– Как твоя голова? – спрашивает он вместо того, чтобы ответить мне. Но кажется, что я не могу не только говорить, но и шевелиться.

– Я…

– Болит сильнее, чем обычно? – спрашивает он, приподнимая одно плечо. – Или это похоже на обычное похмелье? Черт возьми, я не знаю, как действуют наркотики, которые подсыпают девушкам на свиданиях[3].

Стоп, что?

– Вот почему не стоит принимать напитки от незнакомых мужчин, – с раздражением говорит он, пристально глядя на меня.

– Не кричи на меня, – прошу я, чувствуя, как меня охватывает страх. – В каком мире мы живем, если, приходя в бар, я должна быть осторожна с тем, что пью? А потом меня еще и обвиняют в том, что какой-то козел решил что-то добавить в мой напиток.

– Некоторые из нас живут в реальности, – резко отвечает он.

Майлз с грохотом ставит на стол мою любимую кружку и, громко топая, направляется ко мне. Я отступаю, но не из-за страха, а потому что предпочитаю держаться от него подальше.

Что, если под воздействием наркотиков…

Я бегло осматриваю свое тело, но Майлз оказывается достаточно близко, чтобы услышать мой шепот:

– Он же не успел ничего не сделать…

Перед моими глазами сразу же возникает образ мужчины. Он прижимает меня к себе, скользит рукой между моих ног. И после этого я снова танцевала с ним? И приняла от него алкоголь?

Клянусь, всего за мгновение лицо Майлза смягчается.

– Нет, он ничего не сделал, – говорит Майлз и на его лице вновь отражается отвращение. – И если ты возблагодаришь бога прежде, чем скажешь спасибо мне, то, клянусь, Уиллоу…

Как только я понимаю, что Майлз присматривал за мной, то сразу же замечаю синяк под его глазом и ссадины на скуле и горле. Я почти уверена, что прошлой ночью у него их не было. А если сопоставить его побои и раны на теле парня, которые явно были нанесены каким-то оружием, то можно предположить, что прошлой ночью действительно произошло что-то плохое. Или это плохое может произойти в любой момент.

– Майлз, спасибо, что остановил его, пока не стало слишком поздно.

– Что это значит? – напрягается он.

– Ну, помимо того, что он лапал меня на танцполе… Именно поэтому я так торопилась сбежать от него и наткнулась на тебя.

Он протягивает руку и касается моей щеки. На моей коже словно остается след от грубоватых подушечек его указательного и среднего пальцев. По телу разливается сладостное покалывание, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не прижаться щекой к его ладони. Разве это не безумие?

Слишком быстро или как раз вовремя – это зависит от того, кого вы спросите, он отступает назад, прочищает горло, а затем сосредоточивается на парне, который истекает кровью.

Точно.

Вчера Майлз наблюдал за моими выходками с гневом в глазах, и это заставило меня держаться от него подальше. Но что же, черт возьми, заставило меня принять напиток от этого парня? Теперь я вижу, что его лицо побледнело еще больше, а кровь на теле стала заметнее. Она, словно вода, стекает на ковер, образуя лужицу. На его бледном лбу выступили капельки пота, и мне кажется, что любой сильный порыв ветра может сбить его с ног.

– Уиллоу.

Я снова обращаю внимание на Майлза, который берет со стола складной нож. А я даже не заметила, что он лежит рядом с кружкой, из которой он делает еще один глоток.

– Твоя игра с моим братом закончена. Ты меня поняла? Но наша игра только начинается, и начнем мы с этого, – он указывает острием ножа на парня. – Мы разделим с тобой секрет, который свяжет нас навсегда.

Я чувствую, как по моей спине пробегает дрожь, и инстинктивно обнимаю себя руками, не совсем понимая, на что он намекает.

– Что ты имеешь в виду?

– Я не такой, как Грейсон или Стил. И не буду действовать за твоей спиной и отпугивать парней, которые думают, что имеют право прикасаться к тебе. Это звучит еще более поэтично, потому что этот ублюдок не имел права прикасаться к тебе. Особенно к тому укромному месту, что принадлежит мне.

Майлз, ухмыляясь, опускается на колени позади парня, запрокидывает ему голову и обнажает горло. Парень пытается что-то произнести, но его слова заглушаются скотчем, а жесты становятся все более порывистыми и отчаянными.

– Я покажу тебе кое-что, – продолжает Майлз.

– Я тебе не принадлежу, – я делаю шаг назад, но стена не позволяет мне скрыться от этого безумия. А между мной и дверью стоят этот парень и Майлз.

Все, что я могу сделать, это забежать в свою комнату и запереть дверь. Однако что-то подсказывает мне, что это не поможет.

– Посмотри на меня, – говорит Майлз, а затем, встретившись со мной взглядом, вонзает нож в горло парня.

Я пытаюсь кричать, но он быстро приближается, прижимает меня к стене и закрывает рот своей окровавленной рукой. Она стекает по моей шее, обжигает меня, словно священный огонь, и делает соучастницей этого ужасного преступления.

Убийства.

Я вздрагиваю, когда Майлз наклоняется и проводит носом по моему лицу, едва касаясь губами виска.

– Посмотри на него, – он сжимает мою челюсть, направляя голову в сторону умирающего парня. И у меня нет другого выбора, кроме как смотреть на этого человека, лежащего на моем ковре.

Майлз оставил нож в его горле, и теперь я смотрю, как по лезвию стекает кровь.

– Достань нож, пусть он умрет легко, – шепчет он мне на ухо. – Или мы можем наблюдать за его смертью прямо отсюда, сколько бы времени это ни заняло.

– Сссколько времени?

– Я не знаю, – пожимает он плечами, отпуская меня, и я прислоняюсь к стене.

Парень на ковре издает булькающий звук, и я задаюсь вопросом, заслуживает ли он смерти. Мне никогда не казалось, что Майлз Уайтшоу – законченный психопат. Когда-то он был для меня просто улыбчивой версией своего очаровательного старшего брата. Они похожи как внешне, так и по голосу.

Черт, похоже, мне от них не скрыться.

«Наша игра только начинается», – сказал он, как будто смерть этого человека – еще один способ поиграть со мной.

Разумеется, это так. Мы с Майлзом долгое время не обращали внимания друг на друга, и теперь я понимаю, что, выбрав его брата, совершила ошибку и должна заплатить за нее дважды. Но вопрос в том, стоит ли мне подыгрывать ему, или же пора начинать бороться изо всех сил?

– Пусть он страдает, – тихо говорю я, – но я не участвую в твоих играх, Майлз, и никогда не буду.

У двери я надеваю зимние ботинки и беру куртку, которая висит на кухонном стуле. Я не знаю, куда отправлюсь, но чувствую, что мне будет лучше в любом другом месте, только не здесь.

Майлз стоит неподвижно, а парень заваливается на бок, и его кровь уже настолько пропитала ковер, что проступает сквозь его волокна. Я пристально смотрю на него, словно пытаясь запечатлеть этот момент в памяти, а затем снимаю с крючка связку ключей. Я останавливаюсь у двери, на которой сломан замок, и у стула, который ее прикрывает. Когда я отодвигаю стул в сторону, дверь распахивается сама, открывая моему взгляду пустой коридор.

– Уиллоу, – зовет Майлз.

Я с опаской смотрю на него, крепко сжимая пальцами дверной косяк, а он подходит ближе к парню и опускается рядом с ним на корточки, словно завороженный тем, как тот истекает кровью.

– Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, – произносит Майлз, вновь устремляя на меня взгляд и поднимая нож.

Глава 4

Уиллоу

Мне следовало бы испугаться, но все, что я чувствую – это оцепенение. Является ли это основанием считать меня плохим человеком?

Выйдя из дома, я сажусь в машину и направляюсь к месту, в честь которого назван Краун-Пойнт. Однако ресторан на мысе, который в ясные дни предлагает своим гостям потрясающие виды, оказывается закрыт. Часы на приборной панели показывают 8:52. Для девушки, которая провела насыщенный вечер и, возможно, приняла наркотики, я проснулась слишком рано, но вскоре ресторан будет переполнен, и, если я хочу побыть в уединении, мне придется искать другое место для перекуса. Завтра начинаются занятия, а воскресный бранч – это излюбленное времяпровождение для студентов.

Если бы только я была голодна.

Возможно, мне следует обратиться в полицию, а то, что я до сих пор не сделала этого, свидетельствует лишь о моей беспечности.

Внезапно раздается звонок моего телефона, и, нахмурившись, я смотрю на экран, на котором высвечивается имя Аманды. Она окончила университет в прошлом году, но до сих пор помогает нашему тренеру в танцевальной команде. Когда появилась Аспен, Аманду будто подменили. Возможно, это произошло потому, что она думала, что когда-нибудь они со Стилом будут вместе, но довольно скоро осознала свою ошибку. Мне кажется странным разговаривать с ней после того, что я только что видела в своей квартире. Однако, возможно, мне стоит отвлечься и заняться чем-то более привычным, поэтому я решаю ответить на звонок.

– Доброе утро, – говорю я, но мой голос звучит неискренне.

– Уиллоу, привет, – в голосе Аманды тоже слышится нотка веселой фальши.

Это помогает мне выйти из состояния оцепенения, но вместо него в моем животе словно начинают шевелиться змеи.

– Что произошло?

– Прости, что звоню так рано, – вздыхает она, – но я хотела поговорить с тобой до начала семестра, – я хмурюсь, но не могу подобрать слова, чтобы что-то ответить. – Послушай, мы тут подумали, что танцевальной команде не помешает немного уплотниться. Ничего личного, но…

– Погоди, – я наклоняюсь вперед и с силой сжимаю руль, – что ты хочешь этим сказать?

– Ты выбываешь из игры, – ее голос становится ровным, без тени прежнего веселья: – Прости, Уиллоу, но в этом году на нас лежит большая ответственность, а ты просто не успеваешь за нами.

– Ты шутишь? – усмехаясь спрашиваю я, но она не отвечает, и до меня наконец доходит, что Аманда говорит серьезно.

Я ерзаю на стуле, попеременно открывая и закрывая рот, и пытаюсь побороть тревогу, которая охватывает меня при мысли о том, что завтра мне предстоит встретиться лицом к лицу со всеми своими подругами, которые входят в танцевальную команду. Правда, кроме Вайолет. Но видимо, она ушла из команды в самое подходящее время.

– Ты это серьезно? – спрашиваю я, чтобы…

Не знаю, глубже вонзить этот нож в свою спину.

Слишком рано, Уиллоу.

– Мне жаль, – говорит Аманда. – Это было действительно непростое решение.

– И мой разрыв с Ноксом не имеет к этому никакого отношения?

Молчание.

У меня отвисает челюсть от того, что она даже не пытается это отрицать. Это просто возмутительно! Но я не понимаю, что именно стало причиной такого поступка по отношению ко мне – Нокс, Майлз или что-то еще. Девушки объединились, чтобы выгнать меня из танцевальной команды. Вероятно, они думали, что это заставит меня впасть в депрессию или почувствовать себя неловко. Ведь мы уже убедились, что меня легко выставить в дурном свете.

– Вот вы суки!

Я кладу телефон на пассажирское сиденье, открываю дверь и выхожу на парковку. Снег хрустит под моими ботинками, пока я не останавливаясь иду по узкой тропинке к месту, где прошлым летом мы с Вайолет, Грейсоном, Ноксом и Майлзом прыгали с обрыва.

Конечно, Майлз был там и все это время не сводил с меня глаз. Не то чтобы я этого не замечала или он пытался делать это незаметно. Но что мне оставалось? Кто из нас готов к серьезным отношениям в университете? Готов взять на себя обязательства перед кем-то, кроме себя? Я осознаю, что это может звучать эгоистично, и порой испытываю угрызения совести, но на момент нашего знакомства с Майлзом мне было всего девятнадцать, а этим летом исполнится двадцать один. Моя молодость только усиливает желание ощутить свободу.

Сейчас я нуждаюсь в эмоциональном опыте.

Итак, я стою на краю мыса, чувствуя, как ледяной ветер поднимает вокруг меня снежную пыль. И широко развожу руки, словно пытаясь обнять весь мир и почувствовать ту самую пресловутую свободу. Внизу раскинулось озеро, скованное льдом. В случае падения или прыжка с такой высоты я могла бы получить серьезные травмы или столкнуться с более тяжелыми последствиями. Я подаюсь вперед и смотрю вниз, но все, что вижу – это лишь туманная пелена, которая скрывает от меня землю.

Вдруг на парковку въезжает машина, однако я не опускаю руки, даже когда из автомобиля выходит моя лучшая подруга. Она осторожно приближается, стараясь держаться подальше от края и при этом дотянуться до меня. А затем берет меня за руку и тянет назад. Я поднимаю глаза от бездонной пропасти и смотрю ей в лицо, позволяя увести меня от края, чтобы мы обе не упали вниз.

– Что произошло? – спрашивает Вайолет, доставая из кармана салфетку и вытирая мне лицо.

Когда я осознаю, что она стирает кровь, которую Майлз размазал по моему лицу, мне становится нехорошо и к горлу подступает желчь.

О боже, я ее не смыла!

– Майлз, – с трудом выдавливаю я из себя, а затем, шатаясь, отступаю в сторону, падаю на колени, и меня рвет на снег.

Как ни странно, этот процесс приносит мне облегчение, словно я освобождаюсь от всего, что произошло прошлой ночью и этим утром. Но даже рвота не может избавить меня от образов, которые постоянно возникают перед глазами.

– Что он сделал? – спрашивает Вайолет, убирая мои волосы назад. Теперь они едва собираются в маленький хвостик на затылке, поэтому мне приходится проявлять изобретательность в создании причесок. А сегодня утром у меня совсем не было на это времени.

– Он… – я поджимаю губы, – я не могу вернуться в свою квартиру.

Она замечает, как я расстроена, и кивает, а затем берет меня под руку, помогает подняться и ведет к своей машине.

К черту мою машину и телефон! Они тоже стали свидетелями моей вины.

В этом нет никакого смысла, но я не против оставить их на этой парковке.

Вайолет вынимает ключи из замка зажигания, закрывает и запирает мою машину, а затем подталкивает меня к пассажирской двери своего внедорожника. Его ей недавно купил Грейсон. Светло-серый внедорожник с тонированными стеклами. По словам Грейсона, на нем удобно ездить по снегу, хотя у нас не было возможности это проверить. Кажется, Краун-Пойнт затаил дыхание, чтобы обрушить на нас снегопад. Но в любом случае, ее машина лучше, чем мой маленький автомобиль, который норовит перевернуться при малейшей опасности.

Я пристегиваюсь и опускаю козырек, задерживая дыхание при виде огромного количества засохшей крови на своем лице в отражении. Она покрывает мой рот, скулы и горло, на котором отчетливо виден отпечаток ладони Майлза.

– Что бы ни случилось, – говорит Вайолет, заводя машину и глядя на меня, – все будет хорошо.

– Хм, – бормочу я, устраиваясь поудобнее, – сомневаюсь в этом.

Она включает подогрев моего сиденья, и мы возвращаемся в город. Перед началом учебного года я сняла второй этаж двухуровневой квартиры у пожилой женщины, страдающей нарушением слуха и живущей на первом этаже. Эта квартира находится в том же районе, где свой дом арендуют Вайолет и Грейсон. И, ожидая увидеть по меньшей мере пару полицейских машин и желтую ленту, как на месте преступления, я прошу Вайолет по пути к их дому проехать мимо моего. Однако, вопреки моим опасениям, у подъезда все спокойно.

– Ты в порядке? – спрашивает Вайолет.

– Конечно, нет! – смеюсь я.

Когда мы подъезжаем к ее дому, грузовика Грейсона уже нет на месте. Вайолет приглашает меня внутрь, и мы поднимаемся наверх, прямо в ванную комнату. Там она кладет чистое полотенце на столешницу и помогает мне снять пальто.

– Не спеши, я сделаю кофе.

В очищающем горячем душе есть что-то, что приводит мысли девушек в порядок. Принимая его, я с особой тщательностью тру лицо, и к тому времени, как заканчиваю, мою кожу начинает пощипывать.

Очевидно, в какой-то момент Вайолет вернулась в ванную, так как на столешнице лежит аккуратная стопка одежды. Когда я спускаюсь вниз, то вижу свою подругу, удобно устроившуюся на диване. Звук телевизора приглушен, а она не отрывает взгляда от экрана своего телефона, но, заметив меня, откладывает его в сторону.

– У тебя не возникнет проблем в КПУ?

– Проблемы возникнут только в том случае, если их попытается создать Майлз, – говорю я, закатывая глаза, и Вайолет вздыхает.

– Я действительно не понимаю, почему они держали это пари в секрете, – с грустью говорит Вайолет, затронув больную тему.

– Прости, я больше не могу об этом говорить, – перебиваю я ее, – мне просто…

Обмануться в отношениях с Ноксом было чрезвычайно болезненно, словно к моему горлу приставили нож. Я никогда не признаюсь людям в своих чувствах, разве что в шутливой форме, и на то, чтобы влюбиться в Нокса, мне потребовалось полгода. Еще шесть месяцев я набиралась смелости, чтобы сказать ему об этом, и вот результат. Мой мир рухнул прямо у меня на глазах.

Я беру кружку с кофе, который приготовила для меня Вайолет, и иду с ней на кухню. Немного подумав, я нахожу виски в их барной стойке и, добавив его в кофе, делаю глоток.

Собственно, какого хрена?

Я делаю глоток чистого виски и, когда тепло разливается по моему телу, возвращаюсь к Вайолет. Нет смысла рассказывать ей о том, что произошло, ведь я сама позволила этому случиться. Да и что я скажу?

Майлз только что убил человека в моей квартире, и я оставила его там наедине с телом?

Рано или поздно это станет известно, если уже не стало. Возможно, мне следует обратиться в полицию и потребовать ареста Майлза. Однако при мысли о том, что он окажется в тюремной камере, у меня внутри все переворачивается. Почему-то даже мысль о том, чтобы донести на него, вызывает у меня чувство вины. Что бы я сделала, если бы его приговорили к пожизненному заключению?

Поэтому, чем меньше Вайолет знает, тем лучше.

– Ты в порядке? – повторяет она свой предыдущий вопрос, наверняка надеясь на другой ответ. Но правда в том, что я не знаю, смогу ли когда-либо снова быть в порядке.

Я протягиваю руку и сжимаю в ладони пальцы Вайолет. Что бы я ни делала, мои попытки обречены на провал.

– Обещай, что останешься рядом, даже если весь мой мир рухнет у меня на глазах.

– Детка, ты была рядом со мной, когда Грейсон вел себя как полный идиот. Конечно, я никуда не уйду.

– Хорошо, – бормочу я, делая еще один большой глоток кофе, – потому что у меня такое ощущение, что Майлз только начинает так себя вести.

Глава 5

Майлз

Мы смотрим на лежащего перед нами покойника. Когда люди умирают, это одновременно и завораживает, и ужасает. Пока его сердце не остановилось, кровь лилась из перерезанной артерии на шее, ведущей к мозгу, но в конечном счете ее поток замедлился. Это заняло несколько минут, а не секунд, как в кино. Теперь он безжизненно лежит на ковре, его глаза все еще открыты, а тело изогнуто под странным углом.

А мне приходится заставлять себя прислушиваться к разговорам вокруг.

– …Никто не знает, что он был здесь. Какое отношение к этому имеет кровь?

– Потому что кровь всегда имеет значение. Вы что, никогда не смотрели ни одной серии «Места преступления»?[4]

– Если они смогут отследить его до этого места…

– Найдется пятьсот свидетелей, которые подтвердят, что видели, как он танцевал с Уиллоу, а затем покинул клуб. В его поведении не было ничего подозрительного.

– Она не покупала себе выпивку, и, возможно, они не знают ее имени.

– На входе в «Прайм» требуют предъявить удостоверение личности, придурок! Уверен, у них есть видеозапись.

– В таком случае на записи видно, как Майлз выносит ее из клуба. Это подтверждает ее алиби. Если, конечно, он захочет участвовать в этом деле, в чем я сильно сомневаюсь.

Я отворачиваюсь от тела человека, который мог бы стать потенциальным насильником Уиллоу.

– Конечно, я ее алиби, – говорю я, и мои друзья замолкают.

Джейкоб пришел сюда первым. Он вошел в комнату в бахилах, которые надел поверх ботинок, и бейсболке, низко натянутой на лицо. Затем он попросил меня тоже надеть бахилы, объяснив, что если мы случайно наступим на кровь, то рискуем выдать себя, после чего посмотрел на меня и скривился от увиденного. Я был весь в крови. Брызги оказались довольно сильными, но я не отпрянул, даже когда вытаскивал нож, потому что был слишком занят, наблюдая за реакцией Уиллоу.

Следующим пришел Грейсон. С момента своего появления он остается таким же немногословным, как и я. Он стоит в этих проклятых бахилах, засунув руки в карманы, и, в отличие от меня, не хочет, чтобы даже отпечатки пальцев связывали его с этим местом. Я его понимаю. Если Грейсон оставит здесь какие-либо улики, указывающие на него, ему придется прибегнуть к помощи Вайолет, что сделает ее соучастницей. А этого он ни за что не допустит.

Мой брат и Стил пришли вместе. Нокс, как обычно, ведет себя чересчур эмоционально и говорит больше всех. Но его реакция вполне предсказуема. Как и то, что большинство споров возникает между Стилом и Ноксом. Они, как и все мы, за исключением Джейкоба, совершенно не разбираются в трупах. Да и откуда нам это знать? Мы же не убиваем людей. Обычно мы лишь наносим им серьезные травмы или калечим.

– Нам нужно убрать отсюда тело, – говорит Джейкоб, – если только ты не хочешь вызвать полицию и сообщить, что обнаружил его.

– Но это может создать проблемы для Уиллоу, – говорю я.

Да и к тому же я бы предпочел подвергнуться пыткам, чем сидеть в комнате без окон с каким-то плаксивым детективом.

– На кой хрен тебе понадобилось его убивать? – снова восклицает Нокс.

На протяжении последних пятнадцати минут он периодически задает этот вопрос, но его лицо выражает скорее беспокойство, чем гнев. Думаю, эти слова вырываются у него непроизвольно, ведь, в конце концов, я действительно это сделал. Мои руки в крови – в прямом и переносном смысле этого слова. Однако, в отличие от меня, которому безразличны последствия моего поступка, о причинах которого я до сих пор молчал, мои друзья имеют право знать правду.

– Он накачал ее наркотиками, – наконец говорю я. – В клубе он что-то подсыпал ей в напиток, и, возможно, не в один. Когда я нес Уиллоу домой, он шел за мной, а потом внезапно набросился на меня прямо на улице.

– Это была самооборона, – говорит Джейкоб.

– Я ударил его ножом в живот. У меня были разные варианты: я мог бы оставить его лежать на тротуаре, или просто ударить, не используя нож, или сразу же позвонить в 911. Однако я решил преподать этому гребаному качку урок, – мое настроение резко портится, потому что Уиллоу уж точно не извлекла из произошедшего никакого урока. – Вот почему я принес его сюда. Я больше не трогал его, пока она не проснулась.

Грейсон проверяет свой телефон, а затем убирает его обратно в карман.

– Вайолет забрала Уиллоу от Пойнта. Она сказала, что на ее лице кровь.

Я закусываю внутреннюю сторону щеки. Перед тем как приехали ребята, я следил, как маячок на ее телефоне приближается к определенной точке. Но когда вошел Джейкоб, вышел из приложения, немного смущенный, что меня застали за слежкой за передвижениями Уиллоу. Но, возможно, мне стоит просто смириться с тем, что эти парни такие же чокнутые, как и я? Поэтому, не колеблясь, я открываю приложение для отслеживания местоположения и с недоумением смотрю на экран. Трекер показывает, что она находится на парковке у ресторана. Совсем рядом с местом, где студенты прыгают с обрыва.

– Где она?

– Да, парень просто одержим, – смеется Нокс, и я сердито смотрю на него в ответ.

– Она у меня дома, – говорит Грейсон, – с ней все хорошо, сосредоточься.

Отлично.

Судя по всему, она оставила свой телефон в машине. И что прикажете теперь мне делать? Вживить трекер ей под кожу?

Я смотрю на Стила, который, как мне известно, провернул такой же хитрый трюк с Аспен, но она до сих пор не знает об этом. Возможно, это одна из тех вещей, которые он унесет с собой в могилу, или же этот факт всплывет года через четыре.

– Я хочу сделать то же, что и ты, – вшить трекер ей под кожу, – неожиданно произношу я. – Это позволит мне контролировать ее передвижения. Только для этого мне нужен доступ к ее телу.

Джейкоб, Грейсон и Стил согласно кивают, но Нокс смотрит на меня так, будто я сошел с ума.

Он просто не может нас понять, потому что целый год ради спора играл с чувствами Уиллоу, не испытывая к ней ничего серьезного. В ответ на его признание, что все это было всего лишь шуткой, и на оскорбительные замечания в адрес Уиллоу, я приставил нож к горлу Нокса. Однако этот ублюдок лишь усмехнулся. С тех пор, как он освободился от этих «отношений», в его постели каждую неделю оказываются как минимум три девушки. Они даже не пытаются завязать с ним роман, словно все хоккейные зайки из КПУ только и ждали, когда он расстанется с Уиллоу и сможет переспать с ними.

– Мы сфотографируем это место, а затем вынесем тело. Нам нужно завернуть его в этот ковер.

Джейкоб присаживается на корточки, приподнимает уголок и улыбается мне.

– Ты подложил под него полиэтиленовую пленку?

– Ну да, – пожимаю я плечами. По какой-то причине Уиллоу хранила целую гору этих рулонов.

– Отлично, это значительно упрощает задачу, – он указывает на Грейсона. – Нам нужно больше пленки, желательно более качественной, чем та, что продается в продуктовом магазине, а также потребуется камера с цифровой картой памяти.

– Запомнил, – отвечает Грейсон, – скоро вернусь.

Он проходит мимо нас к двери и отодвигает стул, чтобы открыть ее.

Когда парни увидели сломанную задвижку, то посмотрели на меня как на сумасшедшего, а я не смог сразу рассказать им всю историю.

– Это просто какие-то долбаные пятьдесят оттенков! – восклицает Нокс, закрывая за Грейсоном дверь и потирая глаза.

– Вообще-то, ты мой должник, – рычу я.

Мой брат поворачивается ко мне, и в его глазах загорается пламя гнева.

– Прости, это я твой должник? Если бы ты начал действовать раньше, у меня не было бы ни единого шанса приударить за Уиллоу. Получается, что для того, чтобы начать ухаживать за ней, тебе не хватило смелости, а вот для того, чтобы совершить убийство в ее квартире, смелости оказалось достаточно.

Я скрещиваю руки на груди и замечаю, что на нас пристально смотрит Стил.

– Я бы поступил так же, – говорит он, – или, по крайней мере, очень похоже. И вы оба это знаете.

– Видишь?

– И теперь ты хочешь использовать эту тайну, чтобы контролировать ее?

– Я хочу, чтобы мы спрятали тело в доступном месте, чтобы я мог использовать эту ситуацию в своих интересах, если Уиллоу выйдет из-под контроля, – пожимаю я плечами, глядя на мертвого парня.

Но это уже не парень, а просто пустая оболочка.

– Хорошо, нам нужно где-то спрятать тело. Мы не можем его похоронить, – нахмурившись, говорит Джейкоб. – Морозильная камера для мяса звучит банально, но мне нравится эта идея.

– У моего отца есть такой холодильник, – говорит Стил. – Он уехал по работе в Нью-Йорк с семьей и пробудет там несколько месяцев. Это значит, что мы можем хранить тело в морозильной камере до тех пор, пока земля не оттает. А потом закопаем его ко всем чертям. Тебе хватит этого времени, чтобы разобраться в ситуации?

– Вполне. Спасибо, чувак.

Если отец Стила вернется раньше и обнаружит тело в своем холодильнике, или, что еще хуже, если это сделает одна из девочек, то наш план обернется настоящим кошмаром. Вероятно, Аспен меня прикончит, если я так сильно травмирую ее сестер.

Перевезти его из Краун-Пойнта кажется разумным решением. Это хороший, но временный выход из ситуации.

– Значит, мы погрузим его в грузовик и отвезем в дом отца Стила. Там мы положим тело в морозильную камеру, а затем вернемся сюда, будто ничего не произошло, – говорит Джейкоб, осторожно обходя ковер, чтобы не наступить на кровь. – Но сначала нам нужно все здесь отмыть.

Стил идет к двери, перебирая ключи кончиками пальцев.

– Я принесу моющие средства.

Пока мы ждем возвращения Грейсона и Стила, я рассматриваю органические чистящие средства, которые есть у Уиллоу. Однако понимаю, что они не помогут нам избавиться от крови. Когда ребята возвращаются, мы приступаем к работе: делаем фотографии всей квартиры Уиллоу, заворачиваем тело в ковер и полиэтиленовую пленку, которую обклеиваем скотчем. Все это кажется немного абсурдным. Как будто в любой момент полиция может ворваться в дом и арестовать нас. Но ничего не происходит. На улице и в самом доме царит гнетущая тишина. Нокс специально решает выйти и разведать обстановку и с радостью рассказывает, что машины хозяйки квартиры нет на подъездной дорожке. Это дает небольшую надежду на то, что нас заметят не сразу. Затем мы переходим к уборке и тщательно протираем пол бесчисленными бумажными полотенцами, чтобы удалить все следы крови. В воздухе витает запах отбеливателя, который проникает в мои ноздри, а я думаю, что, вероятно, с тех пор как Уиллоу переехала сюда, ее квартира не видела такой тщательной уборки.

– Если полиция придет сюда с обыском, они не обнаружат ничего подозрительного, – говорит Джейкоб, завязывая еще один наполненный мусорный мешок.

Мне претит мысль о том, что полиция будет обыскивать квартиру Уиллоу. Откровенно говоря, я бы сделал все возможное, чтобы этого не случилось. Однако страх Уиллоу перед такой перспективой того стоит.

Когда мы заканчиваем уборку, все чувствуют усталость и раздражение. Чтобы вынести человека, завернутого в ковер, на улицу, нужны как минимум трое из нас. Спустившись по лестнице, мы укладываем тело на брезент в грузовике Грейсона, а двое наших товарищей вытаскивают мусор и бросают его туда же. Мы накрываем все это чехлом, закрываем крышку багажника и садимся в машину.

В этот раз Стилу достается переднее сиденье, так как он должен показывать дорогу. Мы с Ноксом и Джейкобом усаживаемся сзади, причем Джейкоб занимает место между мной и братом. И это очень хорошо, ведь наши длительные поездки с моим братом никогда не приводят ни к чему хорошему. Во время долгих автомобильных поездок наши родители всегда сооружали между нами стену из подушек. Они думали, что если мы не будем видеть друг друга, то не будем драться. Но, к сожалению, это приводило лишь к тому, что мы били друг друга вслепую.

Примерно через час мы подъезжаем к дому Стила. Глядя на эти внушительные ворота, я осознаю, что совсем забыл о том, насколько богат его отец, и, вероятно, Стил унаследует его состояние. Наши родители относятся к среднему классу – не настолько состоятельные, но все же обеспеченные. Они всегда много работали, чтобы заработать свои деньги, и нам с Ноксом пришлось усвоить этот урок. Начиная с пятнадцати лет мы тоже подрабатывали во время летних каникул и откладывали деньги, а на первом курсе решили вложить их в покупку хоккейного дома, чтобы не жить в общежитии. Сейчас арендная плата, которую вносят другие жильцы, в основном служит нам пассивным доходом и позволяет оплачивать ипотеку. Папа постоянно настаивает на том, чтобы мы приобрели другое жилье. Однако мы убеждены, что хоккейная команда пострадает, если мы будем жить раздельно. Кроме того, мы заботимся о нашем доме, и этим летом провели ремонтные работы: обновили кухню, ванную комнату и заменили электропроводку.

Мы планируем прожить в этом доме еще два года, а затем выставим его на продажу. Надеюсь, к тому моменту мы уже начнем играть в профессиональной лиге и жить вдали от Краун-Пойнта.

Однако пока что это лишь мечты.

Когда Грейсон подъезжает к воротам, они открываются автоматически. Мы продолжаем движение еще две минуты и вот уже видим дом.

– Почему ты никогда не приводил нас сюда? – спрашиваю я, наклоняясь вперед.

– Потому что я стараюсь избегать этого места, насколько это возможно, – морщится Стил.

Безусловно, это правда. Но она не мешает нам, едва заехав в гараж, немедленно выскочить из грузовика и отправиться на осмотр дома. Он огромен и совсем не похож на Стила, поэтому я понимаю, почему ему здесь так неуютно. Но возможно, дело еще и в жене его отца. Все следы матери Стила в этом доме исчезли, а ее фотографии сменились фотографиями матери и сестер Аспен. Они стали большой и счастливой семьей, и, вероятно, Стилу это неприятно.

– Ну что ж, – наконец вздыхает Стил. – Ребята, вы готовы?

Нокс кладет руку мне на шею и, не давая опомниться, увлекает через кухню туда, где нас ждет Стил.

– Мы готовы.

– Готов, – повторяет Грейсон, и Джейкоб согласно кивает, следуя за ним по пятам.

Мы достаем тело из грузовика и выносим его из гаража, который, судя по всему, является одним из двух. Короткий коридор ведет ко второму помещению, предположительно используемому в качестве кладовой для инструментов, в котором стоит пресловутая морозильная камера.

Стил извлекает из морозилки последние куски мяса, а мы тем временем разрезаем ковер. Тело мертвого парня выглядит еще более отталкивающе, чем раньше, но мы стараемся не обращать внимания на отвращение и, подгибая его конечности, с трудом запихиваем его в длинную низкую морозильную камеру. Закрыв дверцу, мы с облегчением вздыхаем, но, учитывая его внушительные размеры и вес, то, что дверца легко закрылась и он поместился внутрь, – это настоящее чудо. Вероятно, мы сломали ему ноги, которые теперь находятся под необычным углом, но в итоге все получилось.

Выпрямившись, я вижу, что Стил держит в руках висячий замок. Он продевает его через петли на крышке и закрывает на ключ, который после протягивает мне. Кивнув, я кладу его в карман.

– Осталось только сжечь ковер, – тихо произносит Джейкоб, и остальные, отвернувшись от морозильной камеры, спешат закончить работу.

Достав телефон, я с улыбкой фотографирую закрытую морозильную камеру.

Глава 6

Уиллоу

Ко мне, шатаясь, приближается огромный мужчина. В его шее торчит нож, глаза безумны, и он протягивает руку, словно моля о помощи. Я стремглав бегу к нему, но, когда оказываюсь рядом, он хватает меня за шею и бросает на землю. Одной рукой он крепко сжимает мое горло, перекрывая доступ к кислороду, а другой уже расстегивает молнию на моих джинсах. В ужасе от того, что он собирается меня изнасиловать, я царапаю ногтями деревянный пол. Мои ноги скользят, не находя опоры, а перед глазами мелькают белые пятна, но он слишком силен, чтобы я могла дать отпор.

Он мычит, склонив голову слишком близко к моей груди, и все еще настойчиво пытается расстегнуть джинсы. И тут мой взгляд останавливается на ноже, торчащем из его горла, который, кажется, не причиняет ему никакого неудобства. Мои отчаянные попытки оттолкнуть его не приносят успеха. Но когда он внезапно ослабляет хватку на моем горле, скользит рукой вниз и накрывает ладонью грудь, я, преодолевая отвращение, с криком хватаюсь за нож и с силой вырываю лезвие из его горла. Кровь брызжет мне в лицо, заливает шею, попадает в рот и глаза. Мне кажется, что я тону в ней.

Я пытаюсь закричать, но внезапно просыпаюсь и понимаю, что лежу на животе, уткнувшись лицом в одну из колючих диванных подушек. И мне требуется некоторое время, чтобы восстановить дыхание и осознать, что Вайолет трясет меня за плечи. Приподнявшись, я переворачиваюсь на бок и отталкиваю ее руки.

Во рту пересохло, а сердце колотится, словно бешеное. Облизав губы, я оглядываю комнату, но в ней нет никого, кроме нас двоих.

– Ты в порядке? – обеспокоенно спрашивает Вайолет.

Я не стала рассказывать ей о своих проблемах. Даже о том, что меня исключили из танцевальной команды. Мы просто смотрели фильмы, и я вздрагивала от каждого шороха, пока кофе, сдобренный алкоголем, не помог мне расслабиться и я не задремала, скрестив руки на груди.

Сейчас темно, и я не знаю, который час и сколько времени проспала.

– Пожалуйста, больше не спрашивай меня об этом, – тихо прошу я.

Она кивает в знак согласия и, потянувшись, включает лампу на прикроватном столике. Я щурюсь от яркого света, а когда мои глаза привыкают к нему, замечаю, что Вайолет одета в пижаму. Это означает, что я проспала бо`льшую часть дня.

– Вот, держи, – говорит она, протягивая мой телефон. – Грейсон пригнал твою машину.

Я беру телефон и кладу его на подушку рядом с собой экраном вниз.

– Спасибо.

– Завтра начинаются занятия, – говорит она.

– Благодарю за напоминание.

– Может, мы прогуляем? – спрашивает Вайолет, и я чувствую, как мои глаза начинают гореть от подступающих слез.

Как может существовать местоимение «мы», когда мир вокруг меня рушится, и я не хочу, чтобы с моей лучшей подругой случилось то же самое?

– Возможно, – осторожно отвечаю я, – но я не думаю, что тебе тоже следует пропускать занятия.

– Хорошо, – соглашается Вайолет, слегка нахмурившись, – давай обсудим все утром. – Она поднимается с дивана и направляется к лестнице.

– Хорошо.

Дождавшись, пока Вайолет поднимется наверх, я проверяю время на телефоне и вздрагиваю от неожиданности. Три часа ночи! Можно только представить, какие звуки я издавала во сне, что моя лучшая подруга вскочила с постели и прибежала сюда. Подняв с пола валяющуюся подушку, я взбиваю ее, кладу под голову и переворачиваюсь на спину. Вайолет оставила лампу включенной, что меня вполне устраивает. Это позволяет мне сосредоточиться на чем-то другом, кроме ощущения крови на моей коже, хотя я ее давно уже смыла.

Внезапно мой телефон издает вибрацию, и я, не раздумывая, беру его в руки и открываю текстовое сообщение.

Мгновение мне кажется, что мой разум словно отключается, потому что я не могу понять, что вижу перед собой. На фотографии, присланной Майлзом, запечатлен один из тех огромных белых холодильников, которые часто используются для хранения мяса, когда семья отправляется на охоту. Моя семья никогда не увлекалась подобными вещами, но в начальной школе у меня был друг, с которым мы часто ездили охотиться на дичь. У них в гараже стояла точно такая же морозильная камера, где они хранили излишки мяса.

Я прикрываю рот рукой.

Он же не имеет в виду, что парень, вернее, тело человека, которого он убил, находится там, не так ли?

Майлз больше не пишет, а я слишком шокирована, чтобы ответить на его предыдущие сообщения. В этот ночной час мы оба словно оказались в каком-то другом, странном мире.

Я удаляю фотографию и откладываю телефон в сторону, чувствуя, что с исчезновением этого изображения мне становится легче дышать. А глубоко вдохнув, я осознаю, что в моей квартире больше нет тела того мертвого парня. Скорее всего, Майлз не сообщал о произошедшем в полицию, потому что никто не ищет меня и не арестовывает. Однако мое волнение все еще велико, поэтому я вскакиваю и на цыпочках прохожу в кухню. Обнаружив там пакет чипсов и початую бутылку виски, который добавляла в кофе этим утром, я возвращаюсь на диван и начинаю переключать каналы в поисках приятного и беззаботного шоу.

О, зомби!

Кажется, я схожу с ума.

Первый глоток вызывает жжение в горле, и я морщусь, а затем, открыв пакет с чипсами, укутываюсь в одеяло и снова подношу бутылку к губам. Я пью еще и еще, пока наконец не чувствую, как жжение постепенно сходит на нет, а затем расслабляюсь и откидываю голову на подушку. Глядя на то, как кто-то борется с зомби, пытаясь выжить, я непроизвольно беру телефон в руки и, прищурившись, вывожу на экран номер Майлза.

– Уиллоу? – сразу же отвечает он.

Черт, как мне нравится его голос!

– Почему ты звонишь мне среди ночи?

Мне сложно ответить, потому что я не знаю. Его голос звучит хрипло, словно я его разбудила, но это невозможно, ведь он только что отправил мне это сообщение.

– О, так ты получила мое сообщение, – в трубке раздается тихий шорох, как будто он переворачивается в постели. – Похоже, получила, – продолжает он. – Не молчи. Ты не можешь игнорировать меня, детка.

Его слова словно открывают мне глаза.

– Не зови меня так, – с раздражением говорю я.

Мы уже через это проходили.

Он тихо смеется мне на ухо, а я не понимаю, как он может веселиться после того, как убил того парня. Как он вообще может вести себя так… нормально?

– Хорошо, – соглашается он. – Ты сейчас у Грейсона и Вайолет?

– Да, – шепчу я. Похоже, он все же вынудил меня заговорить с ним.

– Спишь на диване?

– Возможно.

– Пьешь виски?

Несколько секунд я с грустью смотрю на бутылку, а затем поворачиваю голову к окну, выходящему на фасад дома. С трудом различая свет фар на подъездной дорожке, я замечаю, что он не исходит ни от автомобиля Вайолет, ни от грузовика Грейсона, ни от моего собственного, припаркованного за машиной моей лучшей подруги.

– Почему ты на улице? – неожиданно спрашиваю я.

– Может быть, стоит подойти и спросить?

Но я не хочу этого делать. Или все же хочу?

Я уже почти готова к выходу: осталось только надеть пальто и ботинки. Любопытство толкает меня к входной двери, открыв которую, я выхожу на улицу, все еще держа телефон у уха, не прерывая звонка. По моим рукам пробегают мурашки, и я начинаю дрожать, но не двигаюсь с крыльца, пристально глядя на его машину.

– Давай же, – подбадривает он, – если, конечно, ты не боишься.

Я расправляю плечи. Мне не нравится, когда мне бросают вызов, но та часть меня, которая всю жизнь жила в атмосфере соревнований, просто не может оставаться в стороне. Поэтому, не задумываясь, я говорю:

– Я не боюсь.

– Тогда садись в чертову машину.

Его слова словно оживляют мои ноги. Я быстро сбегаю по ступенькам крыльца, пересекаю дорожку и, резко открывая пассажирскую дверь, ныряю внутрь, не глядя на Майлза.

Как только я оказываюсь внутри, он запирает двери, и только тогда я поворачиваюсь и рассматриваю его. На нем джинсы, ботинки, черная шапочка, из-под которой выбиваются темно-русые волосы, свитер с молнией, застегнутой до подбородка, и коричневая кожаная куртка, надетая поверх него.

Сегодня утром он был одет иначе.

Внезапно я задумываюсь о том, сколько раз я уже садилась в эту машину. Но всегда на заднее сиденье, потому что мы никогда не оставались наедине. По крайней мере, не в таких обстоятельствах.

– Как сильно ты пьяна?

– Возможно, недостаточно для того, что ты задумал, – говорю я, слегка приподнимая плечо.

– Я ничего не задумал, – отвечает он, отъезжая от тротуара.

– Тогда почему я оказалась в твоей машине посреди ночи? – спрашиваю я, поворачиваясь к нему лицом.

Майлз молчит, крепко сжимая руль, но, кажется, мой ответ его не особенно воодушевил.

Что ж, прекрасно, о некоторых вещах мне лучше не знать.

Я не произношу ни слова, пока мы проезжаем кампус, направляемся к Пойнту и минуем хоккейную арену. Но вскоре мы сворачиваем на мою улицу, и он останавливает машину прямо перед моим домом.

– Войди внутрь, – приказывает он, и знакомый страх пронизывает меня до самых костей, когда я смотрю в темные окна.

– Я не хочу.

– Чертовски жаль! – говорит он и выходит из машины, оставляя меня внутри.

Я наблюдаю за тем, как он останавливается у двери в подъезд, которая ведет в небольшой коридор, – из него можно попасть на лестницу, а затем в мою квартиру. Майлзу нужно всего лишь мгновение, чтобы открыть дверь, и я закусываю нижнюю губу, чувствуя волнение.

– Не стоит постоянно бояться бугимена, – говорил мне мой папа, когда я тайком пробиралась ночью в комнату родителей. – Ты должна понимать, что страшилки – это лишь выдумки, созданные для того, чтобы дети боялись спать по ночам. Просто загляни под кровать, и ты увидишь, что там никого нет.

Этот урок дался мне тяжело. Я помню, как той же ночью тихонько подошла к своей кровати, скрытой в тени, и опустилась рядом с ней на колени. С испугом вздохнув и опустив голову, я заглянула под кровать и вдруг увидела карие глаза, смотрящие на меня в ответ. Моя сестра была наказана за эту шалость – она лишилась десерта на неделю. А я осталась наедине со своими страхами. И теперь мне предстоит снова встретиться с ними лицом к лицу.

Я выхожу из машины Майлза гораздо медленнее, чем он. Мои конечности словно скованы льдом, и каждый шаг дается с трудом. Наконец, я переступаю порог своего подъезда и поднимаюсь по лестнице. Дверь в мою квартиру открыта и ждет меня, но внутри так темно.

Я нахожу на своем телефоне кнопку фонарика, после чего, стараясь не издавать ни звука, вхожу внутрь. Мои шаги легки, но это не имеет значения, потому что кто-то тут же обнимает меня сзади. Я понимаю, что это Майлз, но меня все равно охватывает страх. Однако, прежде чем я успеваю вскрикнуть, он зажимает мне рот одной рукой, а другой обхватывает под грудью. Я включаю фонарик в тот момент, когда он резко закрывает за нами дверь. Раздается щелчок, и я слабо осознаю, что, вероятно, он починил замок, а затем обращаю внимание на пол в гостиной и замечаю, что на нем нет ни крови, ни мертвого тела.

В квартире нет никаких признаков того, что здесь недавно произошло что-то ужасное, и я чувствую лишь едва уловимый запах отбеливателя, но даже он почти исчез.

Когда они успели здесь все убрать?

Если бы я сейчас позвонила в полицию, они бы, вероятно, решили, что я не в себе.

Майлз настойчиво тянет меня к моей спальне, но я упираюсь каблуками в пол и качаю головой. В ответ на мой протест он лишь фыркает, поднимает на руки и вносит внутрь, а затем бросает на кровать. Однако я быстро перекатываюсь и встаю на ноги с другой стороны.

– Твой замок в полном порядке, – усмехается он, – в квартире чисто. Отдохни немного, детка. Тебе понадобятся силы для того, что я для тебя запланировал. И тебе не следует спать на чужом диване.

С этими словами он разворачивается и уходит.

Что он задумал?

Я в замешательстве смотрю ему вслед, пока не начинаю осознавать, что он оставил меня одну.

Когда выпитый виски вновь берет надо мной верх, я медленно опускаюсь на кровать. Как бы мне ни было неприятно, я понимаю, что он прав. Мне необходимо поспать.

Остается только надеяться, что кошмары не будут мучить меня слишком часто.

Глава 7

Майлз

2 года назад

Я снова выхожу на лед вслед за Ноксом. Танцевальная команда пришла посмотреть на нашу тренировку, и теперь, когда она завершилась, они решили остаться. Кажется, это открытое приглашение пойти вместе выпить. Мой брат поддерживает под руки двух девушек, помогая им скользить по льду в уличной обуви.

– Тебе это не интересно?

Я обращаю внимание на скамейку соперников, у которой стоит девушка, барабанящая пальцами по ограждению. У нее длинные светлые волосы и голубые глаза, которые, кажется, смотрят прямо в мою душу. Она выглядит невероятно привлекательно в темно-синем жилете, надетом поверх толстого белого свитера, скрывающего ее изгибы, и светлых джинсах.

– Не интересно что? – спрашиваю я, подходя ближе.

Она машет рукой в сторону хихикающих девушек, которые флиртуют с хоккеистами.

– Вся эта показуха…

– Если ты думаешь, что это показуха, то ты еще толком ничего не видела, – смеюсь я.

Она тихо бормочет что-то себе под нос, затем садится на перегородку и перекидывает через нее ноги, словно игрок, готовящийся вступить в игру. Но когда ее каблуки касаются заграждения, она останавливается и смотрит на меня.

– Ты из танцевальной команды?

Она согласно кивает.

– И как тебе в ней? Нравится?

– Ты задаешь так много вопросов, Уайтшоу, – с улыбкой говорит она.

– Откуда…

– Твоя фамилия указана на спине твоей майки, – говорит она, протягивая мне руку. – Но, возможно, я просто запомнила твою фамилию, потому что фамилии вратарей известны всем.

– Неужели я уже знаменит? – спрашиваю я в шутку.

Я – первокурсник и вряд ли заслуживаю какой-либо славы, даже дурной.

– Не так знаменит, как скоро станешь, я уверена.

Я поражаюсь ее уверенности, даже если она и не совсем искренняя. В конце концов, мы ведь совсем не знаем друг друга.

Я беру девушку за руки, но она поскальзывается, как только ее ноги касаются льда, а затем тянет меня за собой, издавая громкий, но удивительно милый визг. В результате я тоже теряю равновесие и падаю на нее сверху. Моя грудь прижимается к ее груди, но я стараюсь не давить на нее всем весом и опираюсь на руки, которые расположены по обе стороны от ее головы. Я замираю, когда она смотрит на меня снизу вверх, и не могу пошевелиться. Как идиот.

– Уиллоу, – наконец шепчет она.

– Что?

– Меня зовут Уиллоу.

– Боже мой, Майлз! – восклицает мой брат, останавливаясь рядом с нами.

Нокс помогает мне подняться, а затем берет Уиллоу за руку и, поддерживая ее, тоже ставит на ноги. Бросив на меня предостерегающий взгляд, он снова сосредоточивается на девушке, ведь они всегда привлекают его внимание. А две хоккейные фанатки, которые минуту назад держали его под руки, таинственным образом исчезли. Он поворачивает девушку спиной ко мне, и я замечаю его ухмылку. Понимая, что этот вызов предназначен только для меня, я сжимаю зубы.

Итак, приступим к игре!

Однако внезапно его внимание полностью сосредоточивается на Уиллоу, девушке, с которой я едва успел познакомиться. Он берет ее за руку и помогает пройти по льду к дверям, которые находятся в дальнем конце катка.

А она не оборачивается.

Глава 8

Уиллоу

Признаюсь, я немного ошиблась с расписанием. Я подумала, что лучше всего заполнить свою неделю по максимуму, и теперь мой понедельник начинается с раннего подъема в восемь утра. После двух последовательных занятий у меня запланирована третья пара после обеда. Среда повторяет понедельник, по вторникам и четвергам у меня по две пары, а в пятницу только третья.

После завершения второго занятия я обычно делаю небольшой перерыв и выпиваю вторую чашку кофе из автомата возле библиотеки. Кофеин помогает мне взбодриться и с новыми силами приступить к третьему занятию – одному из двух увлекательных факультативов, которые я смогла выбрать. Конечно, на занятиях по криминальной литературе студенты вынуждены читать, но в программе есть книги, которые действительно приносят удовольствие. Поэтому этот предмет должен стать настоящим отдыхом от математических и инженерных дисциплин. Когда я выбирала специальность, мне следовало учесть, сколько дополнительных занятий по математике необходимо пройти для получения степени по информатике. Оказалось, что очень много. К счастью, я хорошо разбираюсь в математике, и цифры мне даются легко. Однако даже это не помогает мне после бессонной ночи. А профессор ведет себя так, будто мы уже несколько недель изучаем это дерьмо.

Я как раз направляюсь на занятия по криминальной литературе, когда замечаю одну из девушек из танцевальной команды. Она первокурсница и, кажется, не обращает на меня внимания до тех пор, пока не сталкивается со мной плечом. Девушка поскальзывается, хватается за мое запястье, и кофе из стакана, который я держу в руках, проливается прямо на меня. На мгновение я испытываю радость от того, что заказала кофе со льдом вместо горячего. Но сердце замирает, когда я понимаю, что мое пальто местами насквозь промокло, а на обуви появились коричневые разводы.

Она уходит, не дожидаясь, пока я окликну ее по имени, и даже не извиняется.

– Вот черт, – бормочу я.

Хорошо. Не проблема.

Как только я оказываюсь в здании, где проходит занятие по криминальной литературе, я сразу же снимаю пальто и направляюсь в ближайшую ванную комнату, чтобы почистить его и просушить. Я стою у раковины, опустив голову, когда кто-то неожиданно толкает меня сзади, и я едва успеваю удержаться на ногах.

– Упс! – произносит чей-то слащавый голос, и, обернувшись, я встречаюсь взглядом с девушкой, которую никогда раньше не видела.

– У вас все в порядке? – спрашиваю я, стараясь быть максимально вежливой. Незнакомка усмехается в ответ и, молча подойдя к раковине в дальнем конце помещения, подставляет руку под мыльный дозатор. Пенистое мыло брызгает ей на руку, но спустя несколько секунд она подставляет ладонь под дозатор снова.

– Если из-за тебя мы не попадем в плей-офф, ты дорого заплатишь за это. Мы обязательно вернемся за тобой.

Пока я в недоумении пытаюсь понять, о чем она говорит, девушка медленно приближается ко мне. Наверное, я должна была бы догадаться, что она собирается делать, но даже не задумываюсь об этом. Возможно, потому что просто не ожидала, что девушки могут быть настолько жестокими. Поэтому я в шоке наблюдаю за тем, как ее губы изгибаются в ухмылке, а она опускает ладонь, полную мыла, мне на голову.

Она правда сделала это?

Пока мыльная пена стекает по моим коротким волосам и капает на рубашку, мне кажется, что я нахожусь вне своего тела и наблюдаю за происходящим словно со стороны.

– Это тебе за то, что причинила боль Ноксу, – говорит она, наклоняясь ближе.

– Что? – На самом деле это даже не похоже на мой голос.

– Ты играла с ним, использовала его. Как ты могла так поступить, когда вокруг было множество девушек, которые с радостью начали бы с ним встречаться? – Она вытирает руки о мою рубашку и проходит мимо, задевая меня плечом. – Когда ты разбиваешь сердце хоккеиста, это влечет за собой последствия.

Дверь за ней закрывается, и я не могу сдержать смех. Неужели она думает, что это я его бросила? Теперь понятно, почему на меня весь день так странно смотрят.

Немного приведя себя в порядок, я смотрю на свое отражение в зеркале и выхожу из ванной комнаты. Однако, еще не успев дойти до середины коридора, осознаю, что забыла в уборной пальто. Мои щеки горят, когда я возвращаюсь и беру его со столешницы, но я не собираюсь пропускать занятия из-за того, что некоторые девочки ведут себя как дуры. Теперь мне есть что доказывать.

Я захожу в аудиторию вовремя и, проскользнув на задний ряд, пытаюсь незаметно прикрыть мокрые пятна на одежде. Студенты обходят меня стороной, и даже профессор как-то странно смотрит в мою сторону. Но вот начинается занятие, и я с облегчением выдыхаю.

Час спустя я уже обдумываю свои дальнейшие шаги. Во время наших «отношений» Нокс постоянно измывался надо мной, и даже если сейчас он обижен, это не может продолжаться вечно, не так ли? Он не будет бесконечно поддерживать этот театр абсурда.

О, подождите, это же Нокс Уайтшоу! Конечно же, черт возьми, он не только поддержит эту комедию, но и захочет принять в ней участие. Тем более что таким образом он, вероятно, получит немного сочувственного секса.

Я сжимаю зубы, стараясь не думать о том, что он занимается сексом с хоккейными зайками – с одной, с двумя или даже с несколькими одновременно. Стоит ли вообще размышлять о том, что он может пригласить в свою спальню сразу нескольких девушек?

– Уиллоу.

Я невольно вздрагиваю, когда Вайолет останавливается передо мной и, нахмурившись, смотрит на мою рубашку.

– Что, черт возьми, с тобой произошло?

– Да обычные психованные сучки, – отвечаю я, стараясь казаться веселой, хотя на самом деле мне хочется вернуться домой и спрятаться под одеялом.

Но даже моя квартира стала жертвой того, что натворил Майлз.

– Они облили мое пальто кофе.

– Боже, – Вайолет снимает с себя куртку и протягивает ее мне, – надень это и дай мне свое пальто.

Взяв пальто, она перекидывает его через руку, пока я застегиваю молнию на ее куртке до самого горла.

– Лучше?

– Частично, – говорю я, медленно выдыхая. – По крайней мере, больше никто не будет пялиться на мою грудь.

– Хорошо, тогда, может быть, сходим поужинать, а после этого вместе поедем к тебе? – предлагает она, но после нескольких секунд моего молчания недовольно хмурит брови и спрашивает: – Что?

– Я бы… – Я пожимаю плечами: – Думаю, мне лучше пойти домой прямо сейчас.

– Что? С каких это пор Уиллоу Рид предпочитает прятаться от проблем?

Замечательно! Теперь все слова поддержки, которые я говорила Вайолет, когда у нее были проблемы с Грейсоном, адресуются мне. Я прикусываю губу, но настаивая на своем, она берет меня за руку и ведет в столовую.

Возможно, мне следовало посоветовать ей бежать от Грейсона. И именно это я хочу сделать прямо сейчас. Убежать.

– Неужели всего один день буллинга может заставить тебя сдаться?

– Тебе легко говорить, – бормочу я. – А я чувствую какую-то странную вибрацию почти от каждого студента в кампусе, и, кажется, танцевальная команда меня не поддержит. Похоже, все студентки младших курсов, состоящие в команде, просто выполняют приказы Аманды и ведут себя со мной очень грубо.

– Это из-за Нокса? – спрашивает Вайолет, сжимая мое запястье. – Или из-за Майлза?

– Честно говоря, черт его знает. Возможно, из-за обоих. Девушки считают, что я рассталась с Ноксом, разбила ему сердце или что-то в этом роде, – вздыхаю я.

– Это же нелепо.

Мы направляемся в столовую и занимаем небольшой столик в углу зала. Это не наши привычные места за столом, где мы обычно сидим с хоккейной и танцевальной командами, находясь в центре всеобщего внимания. И я очень благодарна Вайолет за это решение. Сейчас тот стол пуст, ведь в четыре часа никто не ужинает. Все заняты своими делами, кроме нас и нескольких студентов, которые также расположились за столиками поменьше. В такой легкой тишине мне даже больше нравится находиться здесь.

Я беру еду и, чувствуя себя в относительной безопасности, возвращаюсь к нашему столику. Однако, подойдя ближе, с удивлением обнаруживаю, что мой рюкзак исчез. Сумка Вайолет по-прежнему лежит на стуле, и, нахмурив брови, я осматриваюсь вокруг, но не могу найти свои вещи.

– Да ладно? Твой телефон был в рюкзаке? – вернувшись, с недоумением спрашивает меня подруга, когда я рассказываю ей о пропаже.

Я похлопываю себя по заднему карману и, почувствовав тяжесть телефона, облегченно вздыхаю.

– Нет, но там были мои ключи и ноутбук, – я опускаюсь на стул и закрываю лицо руками. – Кто мог это сделать? Я не видела здесь никого из хоккеистов, а ты? Разве мог бы Грейсон поступить так низко?

Вероятно, он мог бы занять нейтральную позицию, ведь Вайолет – моя лучшая подруга, и из-за его плохого поведения она может ограничить его в сексе.

Стоп! Я не хочу думать об этом, потому что не желаю представлять, как они занимаются сексом.

– Понятия не имею, – качает головой Вайолет.

Я кладу телефон на стол рядом с подносом, и на экране появляется сообщение, которое я только что пропустила.

Я начинаю испытывать отвращение к его сообщениям, особенно к фотографиям.

Но это же фотография моей сумки, которую он держит в руках, стоя на краю крыши.

– А что это за здание? – спрашиваю я, протягивая телефон Вайолет, и она с удивлением расширяет глаза.

– Кажется, на заднем плане можно разглядеть административное здание. Я бы предположила, что это и есть то самое место, где мы находимся.

– Я скоро вернусь, – говорю я, стиснув зубы.

– Будь осторожна, – напутствует она.

– Я сама осторожность, черт возьми!

Я говорю сотруднику столовой, что скоро вернусь, и поднимаюсь на третий этаж. Не найдя дверь, ведущую на крышу, я продолжаю свой путь по коридору и натыкаюсь на другую лестницу, поднявшись по которой, наконец достигаю цели.

Когда я открываю дверь, то сразу замечаю Майлза, сидящего на карнизе. Мой рюкзак лежит рядом с ним. Он улыбается, когда видит меня, и затем показывает мне экран своего телефона, на котором идет обратный отсчет. Глядя на цифры, я понимаю, что до момента, когда секундомер остановится, остается меньше минуты.

– Как раз вовремя!

– Вовремя? Ты рассчитывал, сколько времени мне потребуется, чтобы добраться сюда?

– Я хочу, чтобы ты знала, чего я от тебя жду, – говорит он, поднимаясь на ноги. – У меня есть определенные требования, которые ты должна соблюдать. И да, Уиллоу, пунктуальность – это одно из них.

Ух ты.

– Это просто бред, – говорю я, подходя ближе к своему рюкзаку и к нему. – Я не желаю играть в твои игры, Майлз. На самом деле, я уже покончила с братьями Уайтшоу и думала, что ты это понимаешь.

Однако чем ближе я подхожу, тем шире становится его ухмылка.

Когда я подхожу ближе и поднимаю свою вещь, он выхватывает рюкзак из моих рук и протягивает через выступ.

– Зачем ты это делаешь? – спрашиваю я, резко останавливаясь.

– Потому что у тебя был шанс сделать выбор, и ты показала, что склонна принимать глупые решения, – говорит он, приподнимая одно плечо. – Так что теперь у тебя больше не будет такой возможности.

У меня внутри все переворачивается, и я смотрю на него в совершенно новом свете. Хотя я видела его уже много раз, только сейчас замечаю, что его волосы завитками падают на лоб, а светло-голубые глаза, кажется, проникают прямо в мою душу. Он значительно выше меня. Вероятно, его рост сравним с ростом Нокса. Однако я больше не могу сравнивать их, потому что Майлз ведет себя совершенно иначе.

– На что ты смотришь, детка?

Я не могу сдержать своего гнева и с возмущением смотрю на Майлза.

– Тебе нравится называть меня так же, как твой брат? Он часто обращался ко мне «детка», «малышка», «крошка», особенно когда я каталась на его…

Майлз резко швыряет мой рюкзак, к счастью, на землю, и бросается ко мне с неожиданной скоростью. Одной рукой он обхватывает мою шею, а другой зарывается в мои короткие волосы на затылке. Он притягивает меня к себе, слегка запрокидывая мою голову, пока наши носы не оказываются в нескольких миллиметрах друг от друга.

– Если ты еще хоть раз упомянешь член моего брата, – говорит он, обжигая мои губы своим дыханием, – я приведу тебя сюда и сброшу с этой крыши.

– Не называйте меня «деткой», и я не буду поднимать эту тему. – Мой голос звучит немного хрипло, но я надеюсь, что грозный взгляд это компенсирует.

Майлз приподнимает брови, и на его лице появляется ухмылка. Возможно, какая-то его часть радуется, видя мою борьбу, но во мне уже нет прежнего боевого духа, он иссяк. Я просто пытаюсь защитить себя.

– Почему все в Краун-Пойнте решили, что это я рассталась с Ноксом? – спрашиваю я и сглатываю, а Майлз сжимает пальцы на моем горле, как будто пытаясь уловить каждое движение.

Я чувствую, как он будоражит какие-то тайные струны в моей душе. Мое дыхание сбивается, когда я осознаю, как близко он стоит. По моему телу разливается легкое возбуждение, и внезапно я осознаю, что мне безумно хочется коснуться его волос и убрать их со лба. Перед тем как надеть шлем для игры, он делает именно так: откидывает голову назад и убирает волосы с лица.

Я не должна была запоминать его движения, и мне не должно нравиться, как он притягивает меня к себе. Но мое тело…

Он отступает так неожиданно, что у меня чуть не подкашиваются колени.

– Это лишь первый день, – говорит он. – И я только начинаю входить во вкус.

Он поднимает мой рюкзак с земли и швыряет его мне в грудь. Я едва успеваю поймать его и повернуться к Майлзу, как он уже проходит мимо меня и выходит за дверь. Я слышу эхо его шагов, прежде чем дверь захлопывается за ним.

Я опускаюсь на колени и принимаюсь рыться в рюкзаке, надеясь, что он не взял ничего ценного. Это было бы настоящим чудом.

И вот, пожалуйста.

Мои ключи исчезли.

Глава 9

Майлз

– Готово, – говорит девушка, присаживаясь на стул рядом со мной и кладя на стол конверт. – Хотя я не совсем понимаю…

– Пожалуйста, заткнись, – говорю я, протягивая ей деньги, а затем проверяю содержимое конверта и кладу его в сумку, которая стоит у моих ног. – Это место занято.

Явно растерянно она окидывает взглядом зал, в котором все еще много свободных мест.

– Неужели?

– Да, проваливай!

Она кладет деньги в карман и медленно встает со стула, слегка надув полные губы или, возможно, скривив их. Я не могу сказать точно, да и не хочу.

Во мне произошли серьезные изменения. Когда-то я был счастлив, или, по крайней мере, мне так казалось. Но теперь все, что я ощущаю – это давящую темноту, заставляющую меня охотиться за своей добычей. Которая как раз входит в библиотеку.

В первую секунду Уиллоу останавливается на пороге и озирается, но почти сразу замечает меня. С улыбкой я поднимаю руку, демонстрируя ей ключи, которые болтаются на моих пальцах, но в ответ она лишь закатывает глаза.

После нашего непродолжительного разговора на крыше я направился на занятия, а затем занялся своими делами, будучи уверенным, что Уиллоу использует все возможные способы, чтобы вернуться в свою квартиру. К сожалению, номер ее домовладелицы был временно заблокирован на ее телефоне, как и номер Вайолет, а поскольку Уиллоу не могла найти другого человека, к которому она могла бы обратиться, как я и ожидал, она стала искать меня по всему кампусу. И пока она делала это, я следил за ее передвижениями по синему маячку на карте. Безусловно, все это время Уиллоу подвергалась насмешкам со стороны танцевальной группы, ведь нечасто девушек исключают из нее за аморальное поведение. Но каким-то образом мне удалось убедить Аманду интерпретировать расставание Нокса и Уиллоу именно так.

Если Аманда хочет представить все в определенном свете, я не собираюсь ее останавливать. Она такая же сумасшедшая, как и Нокс, который теперь свободен. На самом деле, эта ситуация сработала для него как реклама. Он стал известен среди хоккейных фанаток, лидером которых является Аманда.

Даже после окончания университета она, словно грозовая туча, продолжает витать над ним и берется за любую работу, будь то помощь танцевальной команде или участие в других проектах кампуса. Все это лишь бы остаться в Краун-Пойнте. Поговаривают, что она вынуждена идти на это, потому что в противном случае ей придется вернуться в родное захолустье в Огайо или Индиане. Или откуда там она, черт возьми, родом.

Когда Уиллоу подходит ближе, я вижу, как плотно сжаты ее губы. Она смотрит на девушку, которая только что покинула мой столик, а затем переводит взгляд на меня. Удивительно, но даже когда она просто находится рядом со мной, это уже вызывает интерес у окружающих.

Уиллоу останавливается по другую сторону стола и протягивает мне руку, а я в ответ расправляю плечи и приподнимаю бровь.

– Чем я могу вам помочь? – спрашиваю я.

– Мои ключи, придурок! – говорит она сквозь зубы.

– Ах, ключи! – Я снова поднимаю их и сжимаю в пальцах прохладный металл. – Садись и достань из рюкзака учебник.

– Ты что, собираешься следить за выполнением моих домашних заданий? – спрашивает она с недоверием в голосе.

Я кладу ключи обратно в сумку и вздыхаю.

– Возможно, я просто хотел убедиться, что ты выполнишь мой приказ.

– Ну как, убедился?

– Черт, ты такая упрямая! – невольно вырывается у меня, и я сжимаю челюсти. Уиллоу скрещивает руки на груди, и ее бюст слегка приподнимается, привлекая мой взгляд к соблазнительной выпуклости в ее декольте. Я не могу сдержаться: ее тело просто великолепно, и всегда было таким.

– Давай поменяемся, – внезапно предлагаю я, – я отдам тебе ключи…

– В обмен на что?

– В обмен на твое расписание.

Я бы все равно узнал, по каким дням и в какое время она занимается, но есть что-то особенное в том, чтобы она сама отдала мне свое расписание.

Уиллоу опускает руки и крепко хватается за спинку стула перед собой.

– Тебе действительно нужно мое расписание? На бумаге?

– Не совсем, – я наклоняюсь вперед, стараясь сосредоточить внимание не на ее груди, не на том, как она вцепилась в стул, и не на ее тяжелом дыхании, а на ее лице. – Мне нужно знать, где ты планируешь быть каждую секунду каждого дня.

Я не смог найти ее учебного расписания в телефоне, и, насколько могу судить, обыскав ее квартиру и рюкзак, она не ведет его на бумаге. Разве это нормально? Ноутбук Уиллоу защищен паролем, но сейчас данные с него синхронизированы с телефоном, и я не обнаружил никаких записей.

Я понимаю, что она сомневается, но ведь у нее нет другого выбора, не так ли? Разве что она хочет разбить палатку на крыльце своего дома и ждать, когда вернется хозяйка ее квартиры?

– Вот, – я открываю блокнот на чистой странице и кладу рядом ручку, – пиши.

– Ты просто придурок, – бормочет она, вытаскивает стул из-под стола и опускается на него. Ее рюкзак падает на пол, но Уиллоу не обращает на это внимания. Она берет ручку, щелкает ею и начинает задумчиво постукивать кончиком по нижней губе.

– А что, если я солгу? – спрашивает она.

– Я обязательно это выясню, – обещаю я ей.

Уиллоу вздыхает, а затем начинает писать. Она пишет и пишет, и я ловлю себя на мысли, что меня немного впечатляет, как она все это держит в голове.

Закончив писать, она протягивает мне листок через стол. Я беру его и пытаюсь разобрать ее неразборчивый почерк. Кажется, она намеренно писала половину букв печатными, а половину – прописными, причем почти все они словно лежат на предыдущих.

Я замечаю, что она указала в расписании занятия танцами, но потом зачеркнула это слово и сверху написала «физкультура». Она занимается физкультурой даже по выходным, но у нее все равно остается слишком много свободного времени.

– Не думаю, что в твоем расписании достаточно факультативных занятий, – резюмирую я, и она вздыхает.

– На самом деле я мечтаю о будущем, которое разительно отличается от того, что может произойти с нападающим, которому в любой момент могут выбить все зубы.

– Встречаясь с моим братом, ты была увлечена хоккеем.

– Думаешь, что теперь что-то изменилось?

– Я же просил тебя не вспоминать о нем! – хмурюсь я.

– Я помню, – говорит она и, встав со стула, снова протягивает руку. – Ключи.

Я протягиваю их ей.

Не теряя времени, Уиллоу забирает ключи из моих рук, кладет их в карман, а затем поднимает с пола рюкзак и вешает его на плечо. После этого она уходит, быстро удаляясь от меня, а мне остается лишь наблюдать за плавными движениями ее бедер, пока она не сворачивает за угол и не исчезает из виду.

С легкой улыбкой на лице я открываю приложение в своем телефоне и наблюдаю за тем, как она пересекает кампус, сворачивает на боковую улицу и направляется домой. Синхронизация показывает, что, придя туда, она включает музыку на своем телефоне. Надев наушники, я подключаюсь к ее микрофону и с удовольствием слушаю, как она подпевает.

К моему удивлению, у Уиллоу оказался прекрасный голос, который идеально гармонирует с голосом певицы, чье имя я не могу вспомнить. Я нажимаю кнопку, чтобы включить камеру, но все, что получаю – это снимок потолка. С легким вздохом я снова сосредоточиваюсь на песне и ее голосе, а когда композиция заканчивается, не зная, как лучше поступить, отвожу взгляд от телефона и возвращаюсь к учебнику.

Обычно на уроках английского языка мы разбираем текст, рекомендованный одним из студентов. На этот раз текст предложил Нокс. Судя по всему, он был написан профессоршей Джейкоба, но она внезапно уволилась прошлой весной, и на ее место пришел пожилой профессор, который раньше был журналистом. Теперь же он не хочет больше писать, поэтому мы просто анализируем старые истории. Я решил добавить этот предмет в свое расписание, потому что Нокс убедил меня, что сдать его будет слишком просто, и теперь я склонен с ним согласиться. Просто нужно много читать. Именно поэтому Джейкоб так впечатляюще провалил последний экзамен. Его учебный план, который он разрабатывал вместе со своей профессоршей, был совершенно не похож на наш.

Я засиживаюсь в библиотеке до полуночи, а потом неохотно собираюсь домой. Мне следует отправиться именно туда, но часть меня хочет проверить, действительно ли копии ключей, которые сделала для меня та девушка, работают. Быстро проверив телефон, я узнаю, что Уиллоу последний раз выходила в Сеть почти час назад. А когда я включаю микрофон на ее телефоне, то слышу лишь ее глубокое дыхание. Она спит.

Меня охватывает предвкушение. Сколько раз я мечтал увидеть, как она спит, мирно свернувшись калачиком? Я хотел, чтобы она просыпалась утром рядом со мной, а не с Ноксом. Сколько раз наблюдал за тем, как она металась в постели моего брата, осознавая, какие последствия могут быть, если ее поймают в мужском общежитии? Слишком много.

Я помню, как стоял на пороге комнаты моего брата, понимая, что он уже получил желаемое. Как был зол, представляя Уиллоу, засыпающую с его спермой между ног или на губах. Даже сейчас меня не покидают мысли о звуках, которые она издавала, когда он трахал ее. Они проникали через стену, разделяющую наши комнаты, и не давали мне покоя.

Но теперь Уиллоу больше не является для меня запретным плодом или девушкой моего брата. Она моя, и я могу ее получить. Я не хочу, чтобы звуки, которые она издавала, находясь под Ноксом, продолжали звучать у меня в голове. Хочу сам решать, будет ли она кричать или хранить молчание. Я жажду получить от нее больше, чем когда-либо просил мой брат.

Поэтому я решаю изменить свой маршрут и направляюсь не к хоккейному дому, а прямо к Уиллоу. Открыв дверь в подъезд, я быстро взбегаю по ступенькам и останавливаюсь перед дверью ее квартиры, прислушиваясь к тому, что происходит внутри. Однако в квартире царит тишина, в точности такая же, как я слышал по телефону. Ключ, который мне дала девушка, легко входит в замок и поворачивается. Раздается щелчок, а затем я медленно распахиваю дверь, переступаю порог и ставлю рядом с ним сумку.

В квартире пахнет свежестью. Через одно из приоткрытых окон в гостиной в комнату врывается холодный зимний воздух. Он колышет занавески, которые задевают растения в горшках. Должно быть, Уиллоу старалась избавиться от запаха отбеливателя. На плите стоит незажженная свеча, от которой исходит аромат свежих яблок. Воск свечи еще теплый и мягкий, что свидетельствует о том, что Уиллоу очень заботится о том, как выглядит ее квартира, даже если она напоминает точную копию дизайнерского интерьера из Пинтерест[5].

Подойдя к плите, я окунаю палец в воск и направляюсь в спальню. Дверь в комнату открыта, и на мгновение я замираю на пороге, любуясь спящей Уиллоу. Она укрыта одеялом, ее рука покоится под подбородком, губы слегка приоткрыты, а волосы раскинулись по подушке. На прикроватной тумбочке стоит пустой стакан.

«Сейчас все иначе», – убеждаю я себя.

Однако воспоминание охватывает меня с головой, сильнее, чем когда-либо прежде. И мне не остается ничего другого, кроме как заново пережить то, что так сильно меня взволновало.

Глаза Уиллоу закрыты, но слезы продолжают струиться по лицу и дыхание становится все тяжелее. Мне неоднократно доводилось наблюдать, как она проливает слезы из-за моего брата, и всякий раз, когда это происходит, я ощущаю полную беспомощность. Не в силах ни подойти к ней, ни уйти, я застреваю в состоянии неопределенности, больше похожем на ад.

Он оставил ее здесь одну. Уложил в постель, как ребенка, и ушел, пока она спала.

Уиллоу переворачивается на спину, и в свете уличного фонаря на ее щеках видны дорожки от слез. Она лежит на его подушке, укрытая его простынями, и тихо плачет во сне. Возможно, она знает, что он оставил ее, чтобы пойти в бар, и это вызывает у нее печаль. Даже во сне она осознает его ошибки. На моем телефоне, переведенном в беззвучный режим, появляется текстовое сообщение, и я быстро бросаю на него взгляд. В сообщении мой брат просит меня встретиться с ним в «Хэйвене», однако я чувствую, как ноги словно прилипают к земле, и, спрятав телефон обратно в карман, не могу пошевелиться. Если я сейчас пойду с ним выпить, то дело закончится дракой. Но только не с Ноксом, только не с ним! Конечно, кто-нибудь обязательно скажет что-то не то, я выпью лишнего и проснусь с окровавленными костяшками и подбитым глазом.

К черту все это!

Я сжимаю челюсти и скрещиваю руки на груди, оставаясь в неподвижном состоянии, пока Уиллоу не успокоится. Но как только ее дыхание выравнивается и она погружается в глубокий сон, я подхожу к кровати. Давайте не будем обсуждать, почему я, как одержимый, наблюдаю за ней. Возможно, я действительно потерял рассудок, раз продолжаю стремиться к встречам с ней, несмотря на осознание того, что это неправильно.

Уиллоу великолепна, даже несмотря на боль, которую ей причиняют. А в последнее время мне кажется, что она испытывает боль постоянно.

– Нокс… – шепчет она, приближаясь ко мне и протягивая руку.

Я презираю себя за то, что подхожу к ней, но ничего не могу с собой поделать. Что-то в ней притягивает меня, и как только ее пальцы смыкаются на моем запястье, моя неуверенность исчезает.

Уиллоу не открывает глаз, но тянет меня к себе на кровать. Я сажусь рядом, и ее рука, сжимающая мою, становится достаточным стимулом, чтобы я не отстранялся. Матрас прогибается под нашим весом, и, словно почувствовав это во сне, Уиллоу прижимается ко мне еще сильнее. Мне хочется сорвать с нее одеяло и исследовать каждый сантиметр ее тела. Но никогда прежде я не чувствовал себя настолько близко и одновременно настолько далеко от того, чтобы сделать первый шаг.

– Извини, – произносит она, и я ощущаю, как внутри меня зарождается сомнение. – Я люблю тебя.

Мое сердце замирает.

Она не может говорить серьезно, ведь она еще не признавалась ему в любви.

Некоторое время я просто смотрю на нее, полностью забывая о том, что она приняла меня за Нокса. Я не протягиваю руку и не касаюсь ее, но и не встаю с кровати. Мир вокруг меня словно рушится, и я сгораю от осознания того, что занял второе место. Нет, это не так. Я даже не участвую в этой чертовой игре, хотя мой брат уже не в первый раз одерживает надо мной верх.

– Нет, пока не любишь, – шепчу я ей, – но обязательно полюбишь.

Я встряхиваю головой, чтобы избавиться от назойливого шума в ушах, вызванного ее словами и моим обещанием. Мои родители всегда учили нас ценить и уважать каждое слово, данное другому человеку.

Чем ближе я подхожу к кровати, тем сильнее ощущаю аромат Уиллоу. Мне хочется сорвать с нее одежду и прижаться к телу, чтобы почувствовать исходящее от нее тепло. Но для человека с замерзшей душой это желание неосуществимо.

Но она сама все делает за меня: переворачивается на спину и сбрасывает одеяло, открывая моему взору свой живот, трусики и невероятно длинные ноги. В тусклом свете, проникающем через окно, я не могу решить, на чем мне сосредоточиться в первую очередь. Я сжимаю зубы, приказывая себе уйти, но мой член начинает твердеть. Кажется, у него свои планы. Он словно стремится оказаться внутри нее.

Черт, я бы мог это сделать.

Однако, зная, что она еще не готова к этому, я отворачиваюсь и провожу ладонью по своему возбужденному члену через джинсы. К сожалению, это не приносит желаемого облегчения, и, прежде чем до меня доходит, что, черт возьми, я собираюсь сделать, моя рука уже тянется к пуговице и молнии. Я раздеваюсь в ее комнате и мастурбирую, мысленно ругая себя за то, что не могу сдержаться, а затем поворачиваюсь к ней лицом и замедляю свои движения. Это позволяет мне продлить удовольствие, пока мои мышцы не начинают дрожать от напряжения. Я останавливаюсь, осознавая, что обманываю самого себя, и провожу пальцем по щели на своем члене, собирая смазку. Затем я подхожу на один дюйм ближе к кровати Уиллоу и касаюсь ее горла, вспоминая, как сегодня она уже сглатывала под моей ладонью, а ее пульс напоминал биение сердца колибри. Затем я убираю руку от ее шеи и провожу пальцем, который еще хранит влагу от моего возбуждения, по ее губам. Уиллоу открывает рот, словно собираясь облизать мой палец, и я издаю тихий стон, наблюдая за этим зрелищем. Я стою неподвижно, не зная, как реагировать на происходящее.

Наконец, полный решимости, я отхожу от ее кровати и застегиваю джинсы, стараясь скрыть свое возбуждение. В следующий раз, придя сюда, я получу желаемое. Я погружусь в нее настолько глубоко, что у нее не останется другого выбора, кроме как принять меня. А пока этого не произошло, я хочу, чтобы она думала только обо мне – когда бодрствует, спит или, черт возьми, мечтает.

Я хочу, чтобы она стремилась ко мне, чтобы ей хотелось чувствовать мой запах, видеть мою улыбку, в которой она так нуждается, и ощущать мои прикосновения.

Глава 10

Уиллоу

Сегодня я прихожу на первое занятие по рисованию пораньше. Во вторник мы уже обсудили программу на этот семестр, и теперь нам предстоит приступить к выполнению нашего первого задания – натюрморта.

Наши мольберты расположены по кругу, чтобы мы могли видеть вазу с фруктами, стоящую на ящике, обтянутом темно-синим бархатом, в центре аудитории. Этот ящик находится прямо под стеклянной крышей. Когда снаружи светит солнце, оно создает резкие тени и интересные линии, а при пасмурной погоде, как сегодня, цвета становятся более мягкими и спокойными.

– Мисс Рид, – приветствует меня профессор, приближаясь к своему столу и одаривая меня ослепительной улыбкой. – Хотя ваша пунктуальность, безусловно, заслуживает похвалы, вы не должны заниматься в этом классе.

– Что вы имеете в виду? – спрашиваю я, откладывая грифельный карандаш.

Он раскладывает свои вещи на столе и достает из портфеля сложенный конверт.

– Обычно я прошу администратора распечатывать изменения в списке моих учеников, так как не очень хорошо разбираюсь в технике. И сегодня мне передали письмо от вашего научного руководителя.

Он протягивает мне конверт с моим именем, который я, нахмурившись открываю. Внутри лежит уведомление о смене класса. И, конечно же, когда я проверяю свое расписание на интернет-портале университета, то обнаруживаю, что изменения уже зарегистрированы.

Теперь мне предстоит рисовать у другого профессора в кабинете номер сто один. Этот кабинет находится прямо по коридору, но занятие началось десять минут назад.

– Профессор, при всем моем уважении, я не знала о смене класса. Могу я…

– Остаться? – перебивает он меня. – К несчастью, в этом классе наблюдается серьезная конкуренция, и на ваше место уже есть другой претендент. Прошу прощения, мисс Рид.

Мое сердце сжимается от волнения. Я с таким нетерпением ждала возможности нарисовать эту прекрасную вазу с фруктами, а теперь понимаю, что опаздываю на урок, к которому совершенно не готова.

– Собирайте свои вещи, я вас провожу, – говорит он с сочувствием или, возможно, с жалостью в голосе.

Но ведь это он огорошил меня этой новостью.

Я киваю и, стараясь не обращать внимания на комок в горле, собираю свои карандаши, уголь, краски, которые, к счастью, еще не открывала, и нетронутую палитру. Я запихиваю все это в сумку и выхожу вслед за ним. Класс рисования, в который мы направляемся, расположен буквально за углом и похож на мой предыдущий: мольберты стоят под углом, чтобы все могли видеть центральную экспозицию. Профессор входит первым и, заметив свою коллегу, чьи седые волосы распущены и вьются вокруг лица, подходит к ней.

У этой женщины идеальная кожа, а цвет волос может быть как специально подобранным, так и свидетельствовать о преждевременной седине, поскольку она выглядит не старше сорока.

– Уиллоу Рид? – спрашивает она меня, и я киваю.

– Кажется, мисс Рид забыла о замене своего предмета, – говорит мой бывший профессор по рисованию. – Или, возможно, сотрудник регистрационной службы не уведомил ее о подтверждении замены.

– Неважно. Добро пожаловать, Уиллоу. Я профессор Хиксби.

– Приятно познакомиться, – говорю я, и она жестом приглашает меня подойти ближе.

– Сегодня мы сосредоточимся на захвате движения, – говорит она. – Разделитесь, пожалуйста, на пары и попробуйте нарисовать своего партнера. Я планировала поработать с тем, кому не хватило пары, но вы можете занять мое место. – Она останавливается у свободного мольберта и предлагает: – Присаживайтесь, пожалуйста. Это учебный план, а также материалы, которые вам понадобятся.

– Прекрасно, спасибо! – Я сажусь на табурет и внимательно изучаю бумаги, которые передала мне профессор Хиксби.

Лишь потом я обращаю внимание на своего напарника и едва не падаю со стула от неожиданности.

– Удивлена видеть меня здесь? – Майлз склоняет голову.

– Ты посещаешь занятия по рисованию?

Я нервно сжимаю челюсти, пытаясь понять, как сложить два и два.

Очевидно, это его факультатив. В начале недели Майлз попросил меня предоставить ему мое расписание, которое я, конечно же, постаралась сделать максимально насыщенным, чтобы выглядеть занятой. Но как он смог подменить мои занятия? Он не смог бы этого добиться без согласия кого-то из администрации.

– Ты что, подкупил моего куратора? – шепчу я.

– Я? Зачем мне это делать? – с ухмылкой произносит он.

– Это занятие, – я провожу рукой между нами, – заставляет меня проводить с тобой много времени.

– Нет. Если бы я хотел, чтобы ты проводила со мной время, то просто связал бы тебя и запер в своей комнате, как покорного зверька. – Он наклоняется ближе, и я замечаю, что в его глазах пылает огонь похоти: – Я бы сорвал с тебя одежду и заставил стоять на коленях у моих ног, пока сам занимаюсь домашним заданием. Я бы заткнул тебе рот кляпом и связал запястья за спиной. Возможно, я бы даже воспользовался вибратором, чтобы посмотреть, как сильно ты будешь извиваться и как далеко я смогу зайти, прежде чем ты начнешь умолять о большем.

Я просто в шоке!

Не потому, что не ожидала, что Майлз Уайтшоу знает столько пошлых слов. И уж точно не потому, что его слова вызывают у меня какие-то необычные физические ощущения. А потому, что он, кажется, не в своем уме, и, возможно, я тоже.

– Я склоню перед тобой колени только перед смертью, – с трудом произношу я.

Он пожимает плечами, выпрямляется и полностью сосредоточивается на своем мольберте.

– Если хочешь, детка, мы можем сымитировать твою смерть, но ты ни за что не покинешь этот мир раньше меня.

Я вздрагиваю, чувствуя, как начинает пульсировать мое лоно, но тут к нам подходит профессор. Мы с ней быстро пробегаем глазами список необходимых материалов, и, достав свои угольные карандаши, я показываю их ей. Она кивает и, улыбаясь, повторяет тему сегодняшнего занятия: «Захват движения».

Убрав свою работу с мольберта и оставив его пустым для меня, профессор направляется к следующему студенту. Проходит слишком много времени, прежде чем боль между моих ног стихает, но ситуация усугубляется тем, что мне приходится наблюдать за Майлзом. Я пытаюсь зарисовать его профиль – нос, подбородок, изгиб шеи, но осознаю, что не являюсь выдающимся художником, особенно когда речь идет о портретах. Фигура на моем мольберте совершенно не похожа на Майлза.

– Более свободные линии, – советует мне профессор в середине урока, а затем берет меня за запястье и слегка встряхивает его: – Не напрягайте кисть, Уиллоу.

Она что-то говорит Майлзу, но я не слышу ее слов, потому что мое лицо пылает от смущения. Зачем я вообще решила посещать рисование? Я думала, что это будет забавно, но теперь все совсем не так. Предмет кажется тяжелым и глупым, а мои глаза горят без какой-либо видимой причины.

Я отворачиваюсь от Майлза и смотрю на часы, которые висят над доской. Я рисую круг и цифры: часовую и минутную стрелки, а секундную делаю размытой, словно фиксируя на середине движения. Но на самом деле мне просто хочется, чтобы они двигались быстрее.

Я посвящаю этому рисунку больше времени, чем необходимо, стараясь передать все мелкие детали в тенях, и внезапно слышу скрип табурета Майлза. Хихикая, он склоняется над моим плечом.

– Возможно, тебе стоит попробовать начать петь? – шепчет он мне на ухо, а затем, закинув сумку на плечо, проходит к двери.

Большинство студентов покидает аудиторию вместе с ним, и мои щеки заливает румянец. Я так стремилась покинуть это помещение, но не заметила, как пролетело время. Я спешно собираю свои вещи, вкладываю новую программу в одну из тетрадей, прощаюсь с профессором и выхожу за дверь. После обеда у меня пара математики, а затем я займусь домашним заданием по этому предмету.

Тема, которую мы сейчас изучаем, называется «Решение количественных задач». Это означает, что мы будем применять математические знания в реальных жизненных ситуациях. Хотя мы только начали изучать эту тему, она уже кажется мне интересной и, я надеюсь, будет полезна в любой выбранной мной профессии. Ведь раньше мне казалось, что информатика открывает передо мной множество дверей, но сейчас я чувствую, что многие из них закрываются прямо у меня перед носом.

Находясь на полпути к кофейной тележке, я слышу звонок своего телефона и, не останавливаясь, отвечаю Вайолет.

– Что произошло? – спрашиваю я.

– Ты что, решила объявить войну или что-то в этом роде?

– Эм, давай не сейчас.

– Где ты? – спрашивает она, и я сообщаю ей свое местоположение.

– Оставайся на месте. Буквально, не двигайся. Я серьезно!

– Ладно, ладно, – отвечаю я и оглядываюсь, однако двор пуст, ведь для ланча еще слишком рано.

На улице ужасно холодно, и в эти выходные обещают грозу, но я все равно стою на месте, пока не замечаю приближающуюся ко мне Вайолет. Она хватает меня за руку и тянет в направлении, противоположном тому, откуда я пришла, и вскоре мы оказываемся у ее автомобиля, оставленного с работающим двигателем. Забравшись внутрь, я закрываю вентиляционное отверстие и ощущаю, как от холода у меня начинают стучать зубы.

– Я могла бы подождать тебя в студенческом центре, – бормочу я.

– Нет, не могла, – отвечает она. – Ты по уши в дерьме.

– С чего бы это?

– Возможно, из-за Аманды, – усмехается Вайолет. – Да ладно, Уиллоу, если ты хотела отомстить ей, то могла бы сказать мне об этом заранее. Тогда я бы постаралась минимизировать ущерб.

– Прости, но я не понимаю, о чем ты говоришь, – я качаю головой и замечаю, как пристально смотрит на меня моя лучшая подруга.

– Это же было сделано с твоего телефона.

– Что именно?

– Скриншоты.

– Ты можешь говорить прямо, без загадок? – спрашиваю я, ощущая, как во мне поднимается волна раздражения.

Вайолет морщится, и, ощущая острое чувство вины, я беру ее за руки.

– Прости, я не хотела на тебя злиться. Я просто очень расстроена из-за Майлза. Не могла бы ты пояснить, что именно имеешь в виду?

– Не извиняйся, – отвечает она, крепко сжимая мои руки. – Я не хотела говорить загадками. Просто думала, что ты прикидываешься дурочкой.

– Я не глупая и не стала бы притворяться, – я убираю руки и кладу ладони на сиденье под собой. В этой машине есть функция автоматического подогрева сидений, и я стараюсь извлечь из нее максимум пользы.

Вайолет протягивает мне свой телефон и открывает мою страницу в социальной сети. На этой странице я высказываю свои претензии к Аманде, утверждая, что она участвует в жизни танцевальной команды только из-за своей симпатии к хоккеистам.

Скриншоты, о которых упоминала Вайолет, подтверждают, что Аманда бегала за Стилом, Ноксом и несколькими другими хоккеистами, которые уже покинули Краун-Пойнт. На скриншотах были запечатлены ее сообщения, в которых она говорила мне, что хочет подцепить кого-то из хоккеистов на вечеринке, а я отвечала, что ей следует быть более откровенной и надеть рубашку с глубоким вырезом.

– Этой переписке уже сто лет, – качаю я головой. – Что же…

– Люди говорят, что ты опубликовала это, чтобы отомстить Аманде, – говорит Вайолет, – из-за того, что она исключила тебя из танцевальной команды. Якобы ты решила отплатить ей, но нарушила девчачий кодекс.

Прекрасно!

– Но как же так? – спрашиваю я, стараясь скрыть свое разочарование. – Ты думаешь, мой телефон взломали?

– Кто знает. Но в любом случае нам необходимо принять меры. Возможно, следует удалить эти скриншоты или опубликовать опровержение. Извиниться или объяснить, что это была подделка, например, фотошоп.

– Я не собираюсь уступать им, – говорю я, сжимая зубы. Кто бы это ни сделал, он хотел причинить мне вред. И как бы мне ни хотелось отомстить Аманде за то, что она исключила меня из команды, я никогда бы не опустилась до такого. – Конечно, я все удалю.

Я открываю приложение, но моя социальная сеть не загружается. На экране крутится голубой шарик, как будто на телефоне закончился интернет.

– Кажется, здесь нет мобильной связи. Я удалю эти скриншоты позже. Обещаю, – говорю я и выскакиваю из ее машины. – Я постараюсь вести себя тихо. Все будет хорошо.

Вайолет не верит мне, но все же выходит из машины и следует за мной в студенческий центр. Возле административного здания стоит палатка, где продают сэндвичи, приготовленные на скорую руку, и мы инстинктивно направляемся к ней, а не в столовую. По дороге я замечаю на себе неодобрительные взгляды, но стараюсь не смотреть на других студентов. В глубине души мне хочется ответить им тем же или закричать, но я понимаю, что тот, кто взломал мои социальные сети, добивался именно этого.

– Пожалуйста, попробуй зайти в приложение еще раз, – просит Вайолет, и я вновь открываю приложение, но вижу только серый экран.

– Вот черт, – раздраженно восклицаю я. – Мне придется зайти в приложение на своем ноутбуке, который, конечно же, остался дома.

– Давай я тебя подвезу.

Мы расплачиваемся за сэндвичи и возвращаемся к машине Вайолет. Путь до парковки проходит без каких-либо происшествий, но я остро ощущаю, что за нами словно следует невидимая буря. Воздух наполняется электричеством, как это бывает во время грозы перед ударом молнии, и мои волосы встают дыбом. Я нервничаю всю дорогу до дома, как будто готовлюсь к чему-то опасному.

– Э-э, – Вайолет ерзает на своем сиденье, словно не решаясь сказать мне то, что хочет. – Я бы пошла с тобой или подождала, но обещала выпить с Греем.

– Не волнуйся. – Я выскакиваю из машины и направляюсь к двери подъезда. – Увидимся завтра.

Вайолет улыбается, стараясь казаться спокойной, но я вижу, что она очень переживает. Ее можно понять. Я сама чувствую беспокойство и, поднявшись к себе домой, сразу же запираю дверь и иду за ноутбуком, чтобы удалить пост, который не писала, и скриншот, который не делала.

Конечно, моя цель была бы осуществима, если бы мой ноутбук был здесь.

Но я не могу его найти и, охваченная страхом, начинаю подозревать, что знаю, кто это сделал. Ведь только один человек мог проникнуть в мою квартиру и забрать его.

Глава 11

Майлз

– Ей следует знать свое место, – тихо говорит Аманда своим подругам, собравшись с ними у скамеек перед входом на каток.

– Эй, ты что, решила остаться в Краун-Пойнте навсегда? – спрашиваю я, приподняв бровь. – Или ты просто решила отпраздновать здесь свое тридцатилетие?

– Да чтоб ты знал…

– Мне все равно, – решительно заявляю я, прерывая Аманду, и она кривит губы.

– На самом деле, Уиллоу оказала тебе услугу. Теперь ты можешь свободно общаться с участниками хоккейной команды, не беспокоясь о том, что они неверно истолкуют твои намерения. За исключением твоей единственной настоящей любви, Стила О’Брайна. Ему не нужен никто, кроме его девушки.

Подруги Аманды стараются сдержать смех, что лишь усугубляет раздражение в ее не слишком уравновешенном уме. Видя, как она все больше краснеет, я спешу пройти мимо. Если она сорвется, я не хочу, чтобы события, произошедшие накануне, повторились. Одного убийства для меня более чем достаточно. Спасибо.

Или, возможно, для второго еще слишком рано.

Я помещаю в рот капу, надеваю защитную маску и убираю волосы с лица, чтобы надеть шлем, а затем одним из последних выезжаю на лед. Другой вратарь уже разминается перед тренировкой, но мои мысли блуждают где-то далеко, и я лишь надеюсь, что инстинкты и рефлексы возьмут верх и помогут мне справиться с ситуацией.

Я установил на телефон Уиллоу различные блокировки, чтобы она не могла связаться с Амандой, даже если бы захотела. А что касается ее ноутбука, то он надежно спрятан в моей хоккейной сумке, которая, я уверен, будет в безопасности в раздевалке.

Шагнув вперед, я стучу своей клюшкой по клюшке Нокса, который улыбается мне в ответ и следует за мной к воротам. Мне необходимо присоединиться к нашим товарищам, которые разминаются неподалеку, поэтому я немного углубляю коньки в лед для улучшения сцепления.

«Сосредоточься!» – приказываю я себе, будто когда-нибудь вообще слушаю свои приказы.

Мимо меня, с ухмылкой на лице, стремительно проносится Грейсон, и я отвечаю ему улыбкой. Он действительно искусен в изобретении изощренных способов подставить людей. И Стил также не уступает ему в этом.

О’Брайен, который разминается в стороне от всех, ловит мой взгляд и кивает. Они все на моей стороне. Настроить Аманду против Уиллоу – это лишь часть моего плана, ведь у Аманды острый язык, и она легко манипулирует окружающими.

Теперь, когда Вайолет и Уиллоу больше не являются частью танцевальной команды, это сфера влияния Аманды. И кто знает, как далеко она сможет зайти? Насколько мне известно, именно она контролирует распределение болельщиков в автобусе на все спортивные мероприятия за пределами кампуса. В Краун-Пойнте у нее есть власть, и никто не может это отрицать.

Тренер выходит на лед и дает свисток. Я направляюсь к нейтральной зоне в центре площадки, меняюсь местами с другим вратарем и неторопливо начинаю разминку, ожидая, когда тренер разделит нас и каждый займет свою позицию в воротах. Тренер разъясняет, какие упражнения считает важными для нас на сегодняшний день, и после того, как мы дважды их выполняем, он вновь производит замену.

Как только я занимаю свою позицию и сжимаю пальцы на клюшке, все остальное словно исчезает. Остаемся только я, мой соперник и шайба. Грейсон инициирует атаку и мгновенно передает шайбу Стилу, который стремительно движется вперед и направляет ее в ворота. Шайба взмывает высоко, но я без труда перехватываю ее и отбрасываю в сторону. Затем вперед выходят еще два игрока – на этот раз новичок и второкурсник. Их движения чуть более неуверенные и медленные. Они передают шайбу друг другу и наносят удары по воротам, но это упражнение явно предназначено для того, чтобы помочь парням преодолеть нерешительность и не оставаться бездействующими, когда они получают шайбу в игре. Первый удар я блокирую клюшкой, а второй – щитками. И так повторяю до тех пор, пока не вижу Грейсона, который на этот раз мчится к воротам в паре с Ноксом. Нокс делает пас Грейсону, который имитирует удар, и я, черт возьми, попадаюсь на его уловку и отпрыгиваю в сторону. Он забрасывает шайбу между моих ног и посылает мне воздушный поцелуй, а я показываю ему средний палец. Конечно, он не видит этого жеста из-за перчатки, но я все равно чувствую себя немного лучше.

К тому времени, как тренер дает свисток, я уже весь вспотел.

– Перерыв на глоток воды, – объявляет он. – После этого вратари поменяются местами.

Я подъезжаю к скамейке запасных, беру бутылку с водой и, сняв шлем, медленно возвращаюсь к воротам, у которых наслаждаюсь холодной и освежающей влагой.

– Уайтшоу! – Мое внимание привлекает голос, который я не должен слышать на тренировке.

Обернувшись, я вижу, как Уиллоу выходит из дверного проема и ступает на лед. Она смотрит на меня, но тут же останавливается, словно вкопанная, когда к ней подъезжает мой брат. Я прикусываю язык, чтобы сдержать рвущиеся наружу ругательства, и сжимаю кулаки, пытаясь утихомирить внезапное желание оттащить ее от него. Почему он вообще разговаривает с ней?

Мое сердцебиение эхом отдается в ушах, когда Уиллоу слегка наклоняется вперед, стараясь сохранить равновесие, так как чувствует себя неуверенно на льду, особенно в уличной обуви. Ее щеки раскраснелись, а волосы растрепаны и слегка влажные на макушке – возможно, на улице идет снег. Я замечаю, как напряжены ее губы и как гневно сверкают глаза, когда она смотрит на Нокса. Он что-то говорит ей, но, к моей радости, она закатывает глаза и указывает на меня. Мой брат может отправляться в ад, но она здесь ради меня, и, в отличие от него, я точно знаю, почему.

Наконец-то ему хоть что-то обо мне неизвестно!

Я замечаю, как на меня смотрят Грейсон и Стил, да и в целом вся команда. Практически все сразу замолкают, но есть и те, кто не может сдержать своих эмоций. Среди них мой брат. Он хихикает и отступает назад, а я протягиваю руку, приглашая Уиллоу подойти ближе. Она делает это с удивительной уверенностью, а когда оказывается прямо передо мной, я откладываю бутылку с водой и шлем.

– Уиллоу, какой сюрприз!

– Где он?

Я замечаю, что она кипит от едва сдерживаемой ярости, но при этом выглядит невероятно соблазнительно. Черная блузка Уиллоу сексуально облегает фигуру, а черное пальто распахнуто, и я не могу не обратить внимания на ее декольте, в очередной раз удивляясь, как даже зимой ее кожа остается гладкой и загорелой.

Поди разберись, как у нее это получается.

– «Где» что? – спрашиваю я, стараясь сдержать улыбку и не выдать свою реакцию на слова Уиллоу. Все-таки у нас есть зрители.

– Мой ноутбук! – восклицает она.

– О, ты про то устаревшее железо, – я приподнимаю одно плечо, – кажется, я положил его в сумку, которую вернул тебе.

– Его там не было, – раздраженно говорит она. – Он мне нужен, верни его.

Неожиданно тренер дает свисток, и Уиллоу вздрагивает.

– Что за херня?! – восклицает он, останавливаясь рядом с нами. – Уайтшоу, ты тоже решил развлекать девушек прямо на льду? – Его взгляд останавливается на ней: – Вы ведь дружите с этой Рис, не так ли? Вы, дорогие леди, имеете привычку появляться на арене в самое неподходящее время. За все годы, что я здесь работаю, ни одна девушка не осмеливалась выходить на лед во время тренировки, кроме вас двоих.

Уиллоу, извиняясь, пятится назад и поднимает руки. Она доходит до двери, которая выведет ее либо к раздевалкам, либо к выходу, в зависимости от того, куда ей сейчас хочется. Если она вернется в раздевалку, то, конечно, найдет там мою сумку и, пока я буду стоять здесь, достанет свой ноутбук.

– Прошу прощения, тренер, – говорю я и следую за Уиллоу.

Мне нужно только посмотреть, куда она пойдет: налево – к раздевалкам или направо – к выходу. Хотя, на самом деле, мне не стоит беспокоиться. Как только Уиллоу подходит к дверному проему, я замечаю Аманду, которая спускается по проходу, направляясь ко входу для игроков.

– О черт!

Тренер пристально наблюдает за мной, но все происходит словно в замедленной съемке. В следующую минуту Уиллоу оказывается лицом к лицу с Амандой, а еще через мгновение Аманда уже сидит на ней.

– Черт! – кричит тренер и стремительно бросается к двери.

Я бегу за ним и вторым достигаю девочек, которые уже сцепились друг с другом. Одной рукой, словно клешней, Аманда впивается в шею Уиллоу, и я ощущаю, как меня охватывает гнев, когда другой рукой она наносит удар и попадает Уиллоу в скулу. В порыве гнева Уиллоу подтаскивает Аманду к себе и наносит ей удар коленом в живот, а когда та сгибается пополам, хватает ее за волосы и выкручивает руки. Оказавшись в выгодной ситуации, Уиллоу пытается оттолкнуть Аманду, но та успевает схватиться за ее предплечье и пытается подняться. Внезапно тренер сбивает Аманду с ног, и, прежде чем она успевает встать снова, я, используя свой рост, подхватываю Уиллоу и прижимаю ее к стене. Ее грудь вздымается, блузка разорвана, пальто сброшено на пол, а по шее стекает струйка крови.

– Черт! – качаю я головой, осознавая свою вину. Однако не могу отрицать, насколько меня завела их драка.

Хотя Уиллоу только что участвовала в драке, она смотрит на меня с улыбкой. На ее теле виднеются кровь и синяки, но я уверен, что, если бы борьба продолжалась дольше, она бы победила Аманду. Еще минута, и эта вечная чирлидерша убежала бы в страхе.

– Посмотри на меня, – приказываю я, стремясь разделить с ней это чувство возбуждения, и она поднимает на меня глаза.

Я получаю удовольствие от ее ярости, которая, кажется, нарастает с невероятной мощью. Затем Уиллоу начинает изо всех сил толкать меня, но, несмотря на ее старания, я отступаю едва ли на полшага. Мой член сейчас тверже, чем когда-либо, но на самом деле это ужасно неудобно, потому что он упирается в жесткий щиток. Не то чтобы это происходило часто, но я рад, что моя форма помогает скрыть эрекцию.

– Хорошо, что твоя первая соперница была выше тебя ростом, – говорю я.

Оглядываясь через плечо, я вижу, что тренер уже исчез вместе с Амандой, а половина команды столпилась у дверей. Удивительно, но только Грейсон и Стил, кажется, не проявляют никакого беспокойства по поводу происходящего.

– Отпусти меня.

– Если я тебя отпущу, ты можешь столкнуться с Амандой, которая нападет на тебя вместе со своими подругами, – размышляю я вслух.

Я наклоняюсь вперед, но понимаю, что уже принял решение. Однако Уиллоу не осознает, что происходит, пока я не обхватываю ее бедра и не прижимаюсь плечом к ее животу. Она вскрикивает, когда я выпрямляюсь и, перекидывая ее через плечо, возвращаюсь ко льду.

– Пожалуйста, принеси пакет со льдом из аптечки первой помощи, – прошу я Стила, и, кивнув в знак согласия, он проскальзывает мимо меня.

Мои товарищи по команде освобождают для меня пространство, и я подкатываюсь прямо к штрафной скамье, где ставлю Уиллоу на ноги и слегка подталкиваю вперед.

– Сядь, – требую я, и Уиллоу с недовольством смотрит на меня. – Ты же не хочешь, чтобы на тебя напали, – закатываю я глаза.

– Замолчи, – говорит Уиллоу, усаживаясь на скамейку, после чего откидывается назад, скрещивая руки на груди. На мгновение она замирает, и я любуюсь, как на ее обнаженных руках появляются мурашки, однако у меня не хватает смелости сделать для нее что-то приятное.

К счастью, в этот момент возвращается Стил с пакетом льда, бинтами и ее пальто в руках.

Он протягивает все это мне, а я замечаю, что от Уиллоу не ускользает тот факт, что, в отличие от Стила, я совершенно забыл о ее пальто. Вот черт! Только сейчас я понимаю, что ей может быть холодно. Какой же я дурак.

– Вот, – с недовольством произношу я, бросая ей вещи, принесенные Стилом.

Ее пальто падает на пол, но я уже захлопываю дверцу штрафного бокса и указываю ей на замок.

– Запри его, – я внимательно наблюдаю за Уиллоу, пока она подходит к ограждению и закрывает дверцу штрафного бокса. Это ее спасение на случай, если кто-нибудь из девушек попытается напасть на нее.

Эта девушка сводит меня с ума. Я разворачиваюсь и устремляюсь к воротам, понимая, что если не сделаю этого, то потеряю самообладание.

Глава 12

Уиллоу

Моя голова раскалывается от боли, но я благодарна своим коротким волосам за то, что Аманда не смогла крепко за них ухватиться. Как только эта мысль приходит мне в голову, я осознаю, что сжимаю в руках длинные пряди волос Аманды. Хмурясь, я роняю их на пол рядом с собой. Я не думала, что так сильно дернула Аманду за волосы, но это был мой первый инстинкт, когда она вцепилась в мою шею, возможно, пытаясь сделать то же самое.

Закончив вести с Амандой воспитательные беседы, тренер вернулся на лед, бросил на меня неприязненный взгляд и продолжил тренировку, как будто ничего не произошло. Возможно, Аманда уже рассказала ему о причинах нашей драки, и он просто ждет конца тренировки, чтобы поговорить со мной.

И вот я сижу здесь, с бинтами, надежно зафиксированными на шее в том месте, где ее ногти прокололи мне кожу. Мое пальто застегнуто почти до шеи, и я послушно прижимаю пакет со льдом к ноющей скуле.

Наконец, примерно через сорок минут, тренировка команды подходит к концу, и тренер, постучав в стекло, ждет, пока я открою ему дверцу штрафного бокса. Замок находится внутри, но мне приходится с ним повозиться, а Роук просто стоит в дверном проеме и внимательно смотрит на меня, словно оценивая мои травмы.

– Я понимаю, что иногда между студентами возникают конфликты, – наконец произносит он. – Однако это первое и последнее предупреждение. Если вы еще раз позволите себе такое поведение на моей арене, я лично отведу вас к декану, чтобы обсудить ваше недостойное поведение. Вам ясно?

– Да, сэр, – отвечаю я хриплым голосом, даже не понимая, когда он успел сесть. Неужели я кричала?

– До конца недели все тренировки будут закрыты, – говорит он. – Если кто-то будет жаловаться на это решение, я объясню, что оно было принято из-за драки, которая произошла между вами и той девушкой. Закрытие тренировок – это мера предосторожности. Вы собираетесь выдвигать какие-либо обвинения?

– Э-э… – недоуменно моргаю я, – в адрес Аманды?

– Да, – он поднимает брови, – у нас есть камеры наблюдения, и я уверен, они зафиксировали доказательства того, что она напала на вас первой. Если вы хотите, чтобы ее арестовали за нападение…

– Нет, – поспешно говорю я, понимая, почему Аманда была так рассержена. На ее месте я бы тоже чувствовала гнев. – Я не хочу предъявлять обвинения и не желаю, чтобы подобное повторилось.

– В любом случае, она лишится всех привилегий, которые давали ей право находиться и работать на территории этого университета, – пожимает он плечами, – но это можно будет обсудить позже.

Дождавшись моего кивка, тренер отступает от штрафного бокса и, следуя за остальными игроками, покидает каток. Оставшись наедине с собой, я стою неподвижно, пока не понимаю, что начинаю ощущать что-то странное.

Вот черт, я чувствую…

Не знаю. Сейчас я чувствую себя иначе. Не так подавленно, как в первые дни после расставания с Ноксом, и стараюсь не зацикливаться на той пустоте, которую он поселил в моей душе. Однако я сомневаюсь, что попытки Майлза задеть меня вызовут у меня что-то, кроме, возможно, легкого возбуждения.

Но не будем сейчас об этом.

Сегодня я не планировала встречаться с Ноксом, Майлзом или Амандой. Однако обстоятельства сложились так, что я вновь оказалась в центре внимания. Я понимаю Аманду: когда-то она доверилась мне, и, естественно, ее задел пост в интернете. Но, к сожалению, она напала на меня, прежде чем я успела оправдаться или объяснить, что мой телефон был взломан. Мне не оставалось ничего иного, кроме как защищаться.

Внезапно мое внимание привлекает какое-то движение, и, поднимая глаза, я вижу, как ко мне приближается Майлз. Он уже где-то оставил свои щитки и шлем.

Двери в конце арены распахнуты, и оттуда раздается гул «Замбони». Когда Майлз входит в штрафной бокс, у меня перехватывает дыхание. Здесь сразу становится слишком тесно. Он будто заполняет собой все доступное пространство, и кислород постепенно исчезает.

Он берет меня за руку, в которой я держу пакет со льдом, и осторожно отводит ее от моего лица.

– Утром у тебя может быть синяк, – говорит он, и я не знаю, как реагировать на эту ситуацию и на его слова.

– Не думаю, что это будет хуже, чем те синяки, которые у меня появлялись после ссор с сестрой, – отвечаю я, освобождая свою руку из его хватки. – Я иду домой.

– Я подвезу тебя.

– Нет.

– Не говори так, – качает он головой.

– Как это понимать? Я не могу отказать тебе?

– Вот именно.

Сама мысль об этом кажется абсурдной. Я встаю со скамейки, но тут же жалею о своем решении. Майлз преодолевает расстояние между нами за пару шагов, и я оказываюсь прижата к его груди. Мое лицо вспыхивает вопреки моему желанию.

– Нет, – повторяю я и встречаю его холодный взгляд. – Нет, нет, нет!

Как взгляд может быть таким холодным?

– Видишь, Майлз, ты не можешь исключить это слово из моего лексикона.

Уголки его губ слегка приподнимаются в едва заметной улыбке, которая не должна была промелькнуть сквозь его холодность. Однако я ее замечаю.

– Отойди! – требую я.

– Нет, – передразнивает он меня и, схватив за талию, притягивает к себе.

Я вскрикиваю, когда он поднимает меня на руки и делает шаг назад. Майлз пересекает каток, половина которого уже обработана «Замбони», направляясь к дальнему краю арены, где произошла драка. Ходить по льду, покрытому ледяной крошкой, – это одно, а совсем другое – передвигаться по свежезалитому льду в уличной обуви.

Как только мы пересекаем каток, Майлз отпускает меня и направляется в раздевалку. В этом месте происходит слишком много плохого, поэтому я решаю подождать его за дверью, однако не могу перестать оглядываться, убежденная, что он прав и Аманда может напасть на меня в любой момент. Не то чтобы я особенно боялась драки с ней, но к этому времени она могла собрать достаточное количество девушек, готовых прийти ей на помощь.

Довольно быстро Майлз выходит из раздевалки и кивает головой в сторону выхода. Возможно, это просто паранойя, но я следую за ним без возражений.

– Видишь, – говорит Майлз, указывая на парковку, где всего в нескольких шагах от нас, прислонившись к капоту своей машины, Аманда держит в руках сигарету. Увидев меня, она выпускает дым изо рта и выпрямляется. Я же стараюсь держаться поближе к Майлзу и жду, пока он откроет для меня дверь своего автомобиля.

– Осторожнее, Рид! Берегись! – кричит Аманда.

– Отвали, Хендерсон! – кричу я в ответ. – Ты понимаешь, что я могу выдвинуть против тебя обвинения? Желаю тебе удачи в поисках новой работы, психичка!

– Уиллоу, – предупреждающе рычит Майлз, кладет руку мне на голову и с силой заталкивает в машину.

Я раздраженно плюхаюсь на сиденье и едва успеваю поправить одежду, как он захлопывает дверцу, садится в машину с другой стороны, заводит ее и включает обогрев.

– Как же я ненавижу зиму! – тихо говорит он, и я поворачиваюсь к нему.

– Ты же занимаешься зимним видом спорта.

– На арене поддерживается определенная температура, – отвечает он.

– В таком случае было бы разумнее надеть верхнюю одежду. Температура на улице составляет примерно пятнадцать градусов, а ты одет лишь в…

Потрясающий свитер.

Конечно, я бы никогда не сказала это вслух, но свитер действительно прекрасен. Он облегает его мускулистые руки и торс, подчеркивает широкие плечи и тонкую талию. А темно-синий цвет выгодно оттеняет голубизну его глаз.

Черт возьми, я просто ходячая катастрофа.

Я смотрю в боковое зеркало и замечаю, что Аманда, сидя за рулем своей машины, бросает на меня сердитый взгляд. В ответ я показываю ей средний палец, словно говоря: «Отвали от меня».

– Тебе действительно нравится выводить людей из себя, не так ли? – спрашивает Майлз, и я пожимаю плечами.

– Возможно, но она первая использовала физическую силу, не дав мне возможности высказаться.

Он лишь хмыкает в ответ, потому что ему нечего возразить, ведь я совершенно права.

– Где мой ноутбук? – напоминаю я ему.

– Почему ты думаешь, что он у меня?

Как же я его ненавижу!

Майлз и раньше вызывал у меня раздражение, но теперь я его просто ненавижу. Из-за него мой смартфон не может загрузить это чертово приложение социальной сети. Я перепробовала все возможные методы: перезагружала устройство, удаляла и повторно устанавливала приложение, даже извлекала сим-карту, надеясь, что это поможет. Однако все попытки оказались безуспешными.

– Можно посмотреть твой телефон? – спрашиваю я, и он отвечает мне странным взглядом.

– Эм, нет.

– Почему это?

– Потому что это мой телефон, и я не хочу, чтобы ты делала скриншоты моих личных разговоров и публиковала их, – усмехается он. – У тебя уже был подобный опыт.

– Вообще-то, меня взломали, – напоминаю я и сосредоточиваюсь на дороге. – А почему мы едем к тебе домой? – спрашиваю я, заметив, куда мы направляемся.

– Потому что я хочу домой.

– Отвези меня домой, – прошу я, но он не реагирует. – Майлз, – я толкаю его под руку, – отвези меня домой! Сейчас же! Ко мне домой!

Боже мой!

– Ты вообще меня слышишь, придурок?

Я толкаю его еще сильнее, что не совсем разумно, учитывая, что он находится за рулем. Но подайте на меня в суд. Движения Майлза слишком быстры, чтобы я могла предугадать его намерения. Секунду спустя он останавливает машину и, потянувшись ко мне, обхватывает мое горло. Он прижимает меня лицом к двери, впиваясь пальцами в кожу на шее, и, ошеломленная происходящим, на мгновение я замираю. Когда меня охватывает паника, я впиваюсь ногтями в его руку, но его хватка становится лишь сильнее, и перед моими глазами начинает темнеть.

Он не перекрывает мне дыхательные пути, но нажимает на точки, где бьется пульс. Я чувствую, как мое тело слабеет, рука соскальзывает с его запястья, а глаза закрываются. А затем…

Прямо передо мной гаснет свет.

Я просыпаюсь, лежа на спине на твердой поверхности, и мне требуется секунда, чтобы понять, что же произошло. В одно мгновение я пытаюсь убедить Майлза отвезти меня домой, а в следующее – его рука уже сжимает мое горло, и я теряю сознание.

Я с трудом открываю глаза и, оглянувшись вокруг, чувствую, как замирает мое сердце. К сожалению, я точно знаю, где нахожусь – на полу в гостиной хоккейного дома, совершенно одна. Я с трудом встаю на ноги, ощущая сильную боль во всем теле. Кажется, меня беззастенчиво бросили на пол между журнальным столиком и телевизором, а не на диван, который сейчас пустует. Конечно, это было бы слишком просто. Мой ноутбук, стоящий открытым на журнальном столике, обращен экраном ко мне. На нем без звука проигрывается видео. Я прищуриваюсь, пытаясь понять, что вижу, и тут видео начинается сначала. У меня перехватывает дыхание, когда я понимаю, что это запись с камеры видеонаблюдения, установленной над входом для игроков. На записи Аманда приближается ко мне, что-то говорит, а затем с силой бьет по щеке, отчего моя голова дергается в сторону. После этого она хватает меня за шею, пытаясь притянуть ближе, но, видимо, мне надоело смотреть на ее хоккейные бои, и я отталкиваю ее.

Вспоминая ее взгляд, полный ярости, я ощущаю, как моя щека начинает пульсировать. Я прикасаюсь к ней пальцами, и мне кажется, что кожа на скуле все еще теплая. Тем временем на экране Аманда получает от меня сильный удар коленом в живот. Я никогда не забуду ее пронзительный крик и то, какие эмоции меня охватили, когда я схватила ее и с силой швырнула на пол. В этот момент в кадре появляются Майлз и Роук. Пока тренер пытается увести Аманду, Майлз рывком поднимает меня на ноги и прижимает к стене. На этом моменте видео прерывается, но затем начинается снова.

Я качаю головой, подползаю к столу, и, выключив видео, открываю вкладку социальной сети, чтобы зайти на свою страницу и удалить пост. Но его уже там нет. Я опускаюсь на корточки и тру глаза, возможно безвозвратно портя макияж, но моя голова все еще болит, а время, проведенное без сознания, не принесло облегчения. Все мое тело ломит, и я чувствую, как оно становится липким и холодным.

Я закрываю ноутбук и, взяв его под мышку, медленно встаю. Мои ноги почти не подкашиваются, даже несмотря на легкое головокружение. Поэтому я потихоньку иду на кухню, чтобы что-нибудь выпить, но внезапно мое внимание привлекает шум, доносящийся из подвала. После недолгого размышления я решаю пойти на звук и спускаюсь по ступенькам в подвал, где на диване расположились Нокс и Стил. Каждый из них держит в руках геймпад, а на большом экране телевизора, который висит на стене, идет трансляция видеоигры.

– Ты наконец-то проснулась, детка, – говорит Нокс, и я морщусь.

Неужели я оказалась в альтернативной реальности?

– Что ты там стоишь? – спрашивает он, ставя игру на паузу и оборачиваясь. – Иди сюда.

Его поведение так напоминает мне то, как он вел себя, когда мы были вместе, что я почти подаюсь вперед, однако быстро одергиваю себя и прикусываю внутреннюю сторону щеки. Вкус крови на языке приводит меня в чувство. Нокс сам прекратил наши отношения, а единственной причиной, по которой он поддерживал их, было желание услышать от меня слова любви.

– Ты мне изменял? – Вопрос вырывается прежде, чем я успеваю себя остановить.

Я кладу ноутбук на пол, прислонив его к стене, а Нокс отбрасывает геймпад в сторону и поднимается. Он обходит диван и останавливается в полуметре от меня, слишком близко, чтобы я чувствовала себя комфортно. Мои мышцы напрягаются, когда я замечаю его взгляд, направленный на меня.

– Почему ты спрашиваешь? – Я пожимаю плечами. – От этого знания тебе станет лучше или хуже? – Он протягивает руку и осторожно касается пряди моих коротких волос. – Пока мы были вместе, я ни с кем не целовался и не занимался сексом, детка. Понятно?

Не совсем.

Потому что в моей памяти всплывают тысячи ночей, которые я провела без сна, после того как заставала его за флиртом с другими женщинами. Я была так уверена в нас, что находила оправдания даже для такого поведения Нокса.

– Можно мне что-нибудь выпить?

– Текилу? – спрашивает он, с любопытством глядя на меня. – Этот дикий напиток словно специально создан для такой дикарки, как ты.

– Не думаю, что сегодня вечером я буду танцевать на столе, – говорю я, пытаясь отшутиться.

– Просто проверяю, – с ухмылкой говорит он.

В углу комнаты стоит барная тележка. И когда Нокс направляется к ней, я подхожу к дивану и устраиваюсь на свободном месте рядом со Стилом. Кажется, он тоже удивлен моим присутствием, но мне плевать.

– Ты дерешься, как настоящая хоккеистка, – говорит он. – Никогда не думала о том, чтобы попробовать себя в женском хоккее?

– Нет, – морщусь я.

– У тебя, наверное, получилось бы отлично, – говорит Нокс, появляясь передо мной со стаканом в руке.

– Это текила? – спрашиваю я, забирая у него бокал и принюхиваясь к его содержимому.

– Это «Маргарита», – он взмахивает рукой, а затем возвращается на свое место по другую сторону от Стила. – Совершенно другой напиток.

– На самом деле, нет, – говорю я, и Стил не может сдержать улыбку.

– А где Аспен? – внезапно спрашиваю я. – У вас же не намечается никаких посиделок?

Потому что это последнее, что мне нужно.

– На самом деле она уже едет сюда, и я хотел бы попросить вас поменяться местами, – он пожимает плечами. – Прошу прощения за неудобства.

Только он не испытывает никаких сожалений.

Я вздыхаю и поднимаюсь, осознавая, что могу вызвать ревность его девушки, однако, прежде чем успеваю пройти мимо Нокса, он хватает меня за бедра и усаживает к себе на колени. Я пытаюсь вырваться, но он держит меня слишком крепко.

– Вот идиот, – не сдержавшись, говорю я.

– Посиди минутку и насладись результатом. Возможно, завтра ты меня за это поблагодаришь.

Черт!

И тут я слышу то, о чем они, возможно, уже догадывались. Наверху кто-то есть. Он не сразу спускается, но я сразу понимаю, что это Майлз, потому что ощущаю его присутствие.

За последний месяц, который был для меня очень трудным, моя жизнь кардинально изменилась, но в последние несколько недель именно Майлз стал источником моего стресса. Поэтому, возможно, предложение Нокса станет для меня настоящим спасением, если я смогу преодолеть те чувства, которые, словно змеи, обвивают мое сердце. Я обнимаю Нокса за плечи, и он смотрит на меня с довольной улыбкой. Он точно знает, что я делаю, и поддерживает меня. Поэтому одна часть меня, та, которая изначально хотела держаться от него подальше, успокаивается. А другая, которая ждет, что Майлз вот-вот взорвется, начинает нервничать.

Я делаю глоток своего напитка, а затем решаю выпить его залпом. Текила начинает действовать, согревая меня изнутри, и я отставляю бокал в сторону, ожидая, что вот-вот взорвусь от терзающей меня тревоги. А Нокс, не обращая внимания на происходящее, берет свой геймпад и спокойно продолжает играть, расположив руки на моих бедрах.

– Что здесь происходит? – раздается за нашими спинами низкий, угрожающий голос Майлза, от которого по моей коже бегут мурашки.

Мне приходится заглянуть за плечо Нокса, потому что он не сдвинулся ни на дюйм, а его объятия так крепки, что даже если бы захотела слезть с его колен, я бы не смогла. Выражение лица Майлза просто убийственно. Я имею в виду, что его кожа стала похожа на расплавленную лаву, которая вот-вот обожжет его лицо. Хотя, на мой взгляд, это тоже выглядит весьма сексуально.

– Вставай, – приказывает он мне, но я цепляюсь за руку Нокса.

– Это проблема двух братьев, а не моя, – говорю я Майлзу. – Я не выбирала, где сидеть.

– И все же ты сидишь на его коленях, – с укором говорит он.

Стил ставит игру на паузу и поворачивается к нам как раз в тот момент, когда Майлз обходит диван. Он вырывает геймпад из рук Нокса и швыряет его через всю комнату. Геймпад с глухим звуком ударяется о дальнюю стену, а Нокс, ухмыляясь, кладет руки мне на бедра. Этот контакт кажется слишком интимным, и я слегка вздрагиваю, что не ускользает от взгляда Майлза. Его гнев нарастает, и, схватив меня за руку, он рывком поднимает меня с колен Нокса. Затем разворачивает меня и прижимает лицом к стене рядом с телевизором. Он наваливается на меня всем своим весом и поднимает мои руки, прижимая ладони к окрашенной стене по обе стороны от моей головы.

– Не шевели ни единым гребаным мускулом!

– Или что? – чуть не спрашиваю я, но внезапно тепло его тела исчезает.

Я слышу звуки, похожие на удары кулаков по телу и понимаю, что за моей спиной разгорается драка. Вдруг я вздрагиваю от звука разбившегося стекла, а через мгновение кто-то ударяется о стену рядом со мной. Я не хочу знать, что происходит, поэтому прижимаюсь лбом к стене и закрываю глаза, но что самое удивительное – продолжаю беспрекословно подчиняться приказам Майлза. Несмотря на волнение, змеи в моем животе перестают шевелиться, и я пытаюсь лишь сохранять неподвижность.

– Вам пора уходить, – слышу я его слова, обращенные не ко мне.

Внезапно в комнате становится очень тихо, и все, на чем я могу сосредоточиться – это мое прерывистое дыхание. Но тут кто-то проводит пальцем по моей шее, задевая край бинта, и от этого прикосновения по моей коже пробегают мурашки.

– Ты очень плохая девочка, – шепчет Майлз, скользя пальцами по моей спине и опускаясь ниже, к пояснице.

Майлз сжимает мое бедро, и я вздрагиваю, с трудом открывая глаза.

Шлепок!

Когда его ладонь в шлепке касается моей ягодицы, я вздрагиваю и, ударившись лбом о стену, впиваюсь в нее ногтями.

– Ох! – стону я. – За что, черт возьми, это было?

– Расстегни джинсы.

Я оглядываюсь через плечо и вижу, что у него, черт возьми, сломан нос.

– Не заставляй меня повторять, – предупреждает он, и, качая головой, я пытаюсь найти пуговицу.

– Расстегни молнию, – говорит он.

Я расстегиваю молнию, все еще стоя лицом к стене.

– Руки на стену, – приказывает Майлз, цепляясь пальцами за пояс моих джинсов и стягивая их вниз.

Мои стринги открывают ему чудесный вид на мою попку, но внезапно он хватает меня за бедра и заставляет выгнуться. В результате я наклоняюсь всем телом, вытянув руки перед собой, и меня охватывает одновременно порочный трепет и смущение. Майлз нежно поглаживает мою обнаженную ягодицу, выписывая на ней круги своей ладонью, отчего я начинаю переминаться с ноги на ногу. Но тут его рука исчезает, и, хотя я приказываю себе не двигаться, все равно вздрагиваю от резкого шлепка, который обжигает мою кожу и достигает самого сердца.

– За что? – снова спрашиваю я, когда он возобновляет поглаживания моих ягодиц, потому что эта боль совсем меня не возбуждает.

Он прижимает ладонь к моей ягодице, и, помимо боли, я ощущаю стыд от того, что он отшлепал меня, словно ребенка.

– Я хочу, чтобы каждый раз, когда будешь садиться, ты вспоминала этот момент, – внезапно я ощущаю на своей ягодице укус и дергаюсь, но он крепко сжимает мои бедра, не позволяя вырваться. – Если ты еще хоть раз сядешь на колени к моему брату, я отшлепаю тебя так сильно, что ты не сможешь ходить, не думая обо мне!

Черт!

Осознав, что эти слова вызывают у меня стон, я замираю, а Майлз шумно вдыхает воздух.

– Так-так, – произносит он, проводя пальцем вниз по моей ноге и проскальзывая под край трусиков, которые едва скрывают мое возбуждение.

– Не прикасайся ко мне!

Он что-то шепчет, но отстраняется, а затем, натянув на меня джинсы, ловко застегивает молнию и пуговицу. Когда Майлз прижимается грудью к моей спине, я задаюсь лишь одним вопросом, чувствует ли он, как быстро бьется мое сердце.

– Иди домой, – наконец произносит он, и меня охватывает шок.

Я осторожно поворачиваюсь, ощущая боль в ягодице, и понимаю, что он был прав. Сомневаюсь, что завтра смогу спокойно сидеть за столом, не вспоминая об этом инциденте.

Вот придурок.

Злобно глядя на Майлза, я замечаю, что его нос уже не кровоточит, но кровь размазана по лицу, словно он случайно смахнул ее. На его щеке, кажется, вот-вот появится синяк, который завтра будет таким же темным, как и у меня. Кроме того, когда я смотрю вниз, воздух вырывается из моих легких. Он твердый, и эрекция хорошо заметна даже через ткань джинсов.

Не торопясь, я прохожу мимо, но он не делает попыток остановить или задержать меня. В этот момент я осознаю, что мы оба оказались в одинаковом положении и Майлз растерян не меньше меня.

Тогда я беру свой ноутбук, который оставила на полу у двери, и стремительно поднимаюсь по лестнице, не замедляя шага, пока не добираюсь до дома.

Глава 13

Уиллоу

Пятница – это день для развлечения и вечеринок, а не для хоккея. Сегодня я посетила увлекательное занятие по криминальной литературе, и теперь мы собираемся повеселиться. Под словом «мы» я подразумеваю себя, так как Вайолет планирует посетить игру, а Грейсон просто взбесится, если она не придет на стадион. Он аргументирует свое желание видеть ее на игре тем, что она является для него своего рода счастливым талисманом. И всем известно, что случилось, когда Вайолет в последний раз отсутствовала на матче.

Я заканчиваю наносить макияж, наслаждаясь бродвейским треком из «Мулен Руж» и потягивая коктейль, который приготовила сама. Однако внезапно мой телефон звонит, прерывая музыку, и я спешу ответить на звонок.

– Впусти нас, – просит Вайолет, – на улице холодно.

Я удивленно приподнимаю бровь и, не споря с ней, надеваю тапочки и спешу вниз, чтобы открыть им входную дверь. Если бы я жила в шикарном доме из коричневого камня, как она, то могла бы впустить их, просто нажав какую-нибудь кнопку на дистанционном пульте управления, но на моей двери установлен электронный замок, код от которого мне приходится вводить собственноручно. Хотя, возможно, Майлз уже знает пароль.

Когда я спускаюсь к входной двери подъезда, дверь квартиры на первом этаже приоткрывается, и моя домовладелица высовывает голову в коридор.

– Все в порядке, Уиллоу?

– Да, мэм, – отвечаю я, пропуская Вайолет и Аспен. – Доброй ночи.

Как только мы оказываемся в моей квартире, я перевожу взгляд с одной девушки на другую и замечаю, что обе одеты в хоккейную форму – точнее, в майки своих парней. Однажды я спросила Нокса, можно ли мне надеть его майку, но он просто сменил тему. Точнее, он поцеловал меня, что, по сути, одно и то же. Почему Нокс так поступил, стало очевидно только после того, как он порвал со мной. После нашего расставания все эти мелкие детали сложились в моей голове, как пазлы. О, как же глупо я себя почувствовала, когда все осознала!

– Чулки в сеточку? – спрашивает Аспен, разглядывая мои ноги, и я улыбаюсь в ответ.

Я уже надела чулки в сеточку, а поверх них – мешковатые спортивные шорты. Под футболкой у меня спрятан корсет со шнуровкой спереди. Обычно я скрываю эти вещи, особенно когда приходит время наносить пудру на лицо.

– В чем дело? – спрашиваю я.

– Мы приглашаем тебя на игру, – с улыбкой говорит Аспен.

– Нет, спасибо, – говорю я, слегка усмехнувшись. – Я собираюсь потанцевать.

– Ты можешь потанцевать после игры, – предлагает Вайолет. – Давай пойдем в клуб вместе.

– После игры вы обе будете заняты сексом со своими парнями, – перебиваю я ее. – Когда-то я делала так же, но это было в прошлом семестре, и я встречалась с Ноксом. Сейчас я не собираюсь спать с каким-то случайным парнем, – говорю я, уперев руки в бока. – Кроме того, в каком доме будет проходить вечеринка после игры? В хоккейном, где живет Нокс, – «и Майлз», добавляю я мысленно, – или в «Хэйвене», где вас обоих уже загоняли в угол чертового туалета? Это место какое-то проклятое.

Возможно, мне и правда стоит поехать в «Хэйвен». Там я смогу посмотреть игру по телевизору, напиться и к моменту их приезда быть в отличном настроении. Если, конечно, они приедут. В противном случае я могу просто вернуться домой.

– Мне очень жаль, что тебе пришлось пережить такое…

– Вайолет, я знала, на что иду. Это же Нокс Уайтшоу.

Мне не стоило связываться с ним, но я познакомилась с Ноксом, когда Вайолет была в больнице, а Грейсон только поступил в наш университет. Нокс славился своим обаянием, и в его спортивной карьере ощущалась новая энергия. Хоккей стал привлекать еще больше внимания, чем раньше, и я не могла не влюбиться в этот вид спорта и в этого молодого человека.

– Хорошо, – говорит Аспен, – если ты уверена…

– Напишите мне, если после игры соберетесь в «Хэйвен», – говорю я, беря их за руки. – И спасибо за старания.

– Я люблю тебя, – говорит Вайолет, закатывая глаза, но все же заключает меня в свои объятия.

– Я тоже тебя люблю, – шепчу я ей на ухо.

Сейчас я будто в ссоре с этим чувством, но ради Вайолет готова произнести эти слова.

– А теперь идите, пока не опоздали, – говорю я девочкам, провожая их до двери.

Вернувшись в свою комнату, я на мгновение расслабляюсь и, заставляя себя выпрямиться, улыбаюсь и иду в ванную. Там, глядя в зеркало, я отрабатываю различные варианты улыбки, а затем беру в рот металлическую соломинку и тренирую соблазнительный взгляд, медленно моргая и допивая свой напиток. Я не тороплюсь, убеждая себя, что выйду за дверь, когда буду готова. А потом не столько иду, сколько скольжу всю дорогу до «Хэйвена».

Я вешаю куртку в раздевалке, не снимая с запястья напульсник. В баре многолюдно, освещение приглушенное, а на экранах транслируется игра. Кажется, что куда бы ни посмотрела, я повсюду вижу море голубых, серебряных и белых цветов. Многие считают, что серебристые и белые цвета похожи, но это не так. Наша школа использует синий и серебристый оттенки, а выездные майки хоккеистов – белые с синими и серебристыми полосами. Возможно, из-за этого и возникает путаница. Кроме того, не так легко найти футболки серебристых оттенков, если только вы не приобретаете дорогие фирменные модели.

Я осматриваю заполненный почти до отказа бар, а затем прохожу за стойку и сажусь на свободный стул. Бармен, студент выпускного курса, подходит и принимает мой заказ.

– Запиши этот бокал на мой счет, – говорит какой-то парень, обращаясь к бармену через мое плечо. – А мне налей еще.

Я оборачиваюсь и замечаю перед собой молодого человека в футбольной майке. На мгновение мне кажется, что это Джек, бывший парень Вайолет, но, присмотревшись внимательнее, я понимаю, что даже не знаю его имени, хотя лицо кажется мне смутно знакомым.

– Ронан Пирс, – представляется он.

– Уиллоу! – с легкой улыбкой говорю я, пожимая ему руку.

– Ты ведь учишься на последнем курсе, не так ли?

– Да.

Он приближается ко мне, опираясь локтем на барную стойку. В его руке уже есть бутылка пива, из которой он делает большой глоток, не отрывая от меня своего взгляда. Он излучает какое-то плотоядное обаяние, чем напоминает мне Грейсона или Стила. А взгляд темный, хитрый, почти как у маньяка. Он словно венерина мухоловка: в глубине его души таится нечто опасное и притягательное.

– Я тоже. Кажется, ты только что перешла в мой класс рисования.

– Ты что, художник-футболист? – спрашиваю я, удивленно приподнимая брови.

– Так ты все-таки знаешь, кто я.

– Нет, нет, – говорю я, заливаясь краской. – Я просто узнала тебя по…

Мне показалось, что я уже встречала этого человека раньше, когда посещала футбольные матчи в составе танцевальной команды, чтобы выступать в перерывах между таймами. Эти мысли проносятся у меня в голове, но тут бармен приносит нам напитки, и я делаю глоток из своего бокала.

– Какой напиток ты предпочитаешь сегодня вечером? – спрашивает он. Однако в этот момент в баре раздаются радостные возгласы, и мой взгляд непроизвольно обращается к телевизору, на экране которого «Ястребы» Краун-Пойнта празднуют победу. Нокс высоко поднимает клюшку, а игроки окружают его на льду, разделяя радость.

– Водку, – отвечаю я, поворачиваясь к Ронану. – Вообще-то сегодня вечером я планировала выпить текилы, но потом передумала и решила отправиться сюда вместо «Прайма».

– Текила побуждает тебя танцевать?

– А иногда и раздеваться, – говорю я, наклонившись к нему чуть ближе. – Только никому об этом не рассказывай.

– Наш маленький грязный секрет. Без проблем, – смеется он, а затем указывает на свободный стул рядом со мной: – Можно?

– Только если ты расскажешь мне, какой коктейль заставляет танцевать тебя.

– Ну что ж, – он с улыбкой садится за барную стойку и ставит свое пиво рядом с моим бокалом. – Я должен признать, что ты была права: текила действительно обладает особой властью над всеми. Даже над дьяволом.

– Нет, нет, – хихикаю я. – Это просто дьявольский сок, и тот, кто его выпьет, становится либо повелителем дьявола, либо его рабом.

Внезапно раздаются аплодисменты, и мое сердце замирает, потому что на этот раз на экране я вижу Майлза. Он выходит из ворот и передает шайбу судье, после чего начинается повтор ключевого момента, который я пропустила. Мы наблюдаем, как команда соперников стремительно мчится по льду к Майлзу и «Ястребы» оказываются застигнутыми врасплох. Однако Майлз почти лениво ловит шайбу.

– Ты случайно не поклонница хоккея? – спрашивает Ронан, и я смотрю на него, пытаясь понять, не шутит ли он.

– Принеси мне еще водки, и, возможно, я расскажу тебе, – с иронией говорю я, а он согласно кивает и подзывает бармена:

– Пожалуйста, еще одну порцию для леди.

– Благодарю вас, добрый сэр, – я поднимаю свой почти пустой бокал и чокаюсь с ним.

Время летит незаметно, и когда я получаю сообщение от Вайолет, мне приходится поднести телефон к лицу, чтобы разобрать текст. Слова на экране кажутся размытыми, но я улавливаю суть. Оказалось, что аплодисменты, которые мы слышали, были в честь победы «Ястребов». И теперь команда направляется в «Хэйвен», чтобы ее отпраздновать.

Я нервно сглатываю.

Несмотря на то что я пообещала подругам встретиться здесь, в данный момент я не испытываю желания общаться с Ноксом или Майлзом. Более того, учитывая, что моя попа все еще покрыта синяками и болит, Майлз возглавляет список тех, с кем бы я не хотела встречаться.

И, кстати, обнаружить кровоподтеки на своей коже во время утреннего душа тоже не входило в мои планы на эту неделю.

– Ты не хочешь отсюда уйти? – Я вопросительно поднимаю брови, глядя на Ронана.

– Но поговаривают, что вскоре сюда пожалует вся команда, – с улыбкой качает головой он, жестом указывая в сторону двери. – О, смотри, это мой двоюродный брат Финч. Я обещал угостить его выпивкой.

Я с трудом заставляю себя улыбнуться и жестом подзываю бармена, который с готовностью кивает мне в ответ. В бар уже начали заходить хоккеисты и их болельщики, и немного погодя они завладеют всеобщим вниманием.

Вскоре входные двери в «Хэйвен» снова распахиваются, и внутрь входят Грейсон, держащий под руку Вайолет, и Стил, чья рука покоится на бедре Аспен. Нокс и Майлз следуют за ними, и, увидев их, я отвожу взгляд.

– Надо было выпить текилы, – шепчу я себе под нос, ощущая, как по спине пробегают мурашки.

Пришло время уходить.

Я соскальзываю со стула и опираюсь на плечо Ронана, чтобы не упасть. Однако он, кажется, не замечает этого или просто игнорирует. В баре становится слишком шумно, и я беру в руки бокал с новой порцией водки, которую бармен подливает мне без всякого напоминания. Залпом осушив его, я чувствую, как алкоголь разливается по моему горлу, словно жидкий огонь, который уже давно перестал обжигать. Внезапно я чувствую онемение во рту и сильное желание посетить туалет. Пол словно качается под моими ногами, и я с трудом, но все же добираюсь до санузла. Это небольшая остановка, чтобы сходить в туалет, прежде чем я покину вечеринку через заднюю дверь. Хотя я надеялась уйти домой с футболистом, ведь это было бы забавно, не так ли?

Кое-как открыв замок на кабинке, я справляю нужду и подхожу к раковине.

– Да пусть они все катятся к черту, – говорю я своему отражению. – Просто веселись!

Возможно, именно эти слова и должны стать моим жизненным девизом, не правда ли?

Я улыбаюсь сама себе и затем пытаюсь осторожно приподнять веки пальцами. Однако, как только я убираю руки, они вновь опускаются. Я поправляю помаду и улыбаюсь себе еще, и еще, и еще раз, подпрыгивая на носочках.

– Просто веселись, – повторяю я. – И будь счастлива. Я самая счастливая девушка на свете!

Я действительно счастлива. Мои друзья здесь, команда Краун-Пойнта победила, и мне не важно, что один из трех голов забил Нокс, или что Майлз был великолепен.

Он не великолепен. Он вызывает отвращение.

«Я снова стану душой вечеринки», – уверяю я себя, и знаю, что это действительно так.

Мое настроение улучшается, и улыбка перестает быть такой натянутой.

Отказавшись от мысли о побеге, я возвращаюсь в бар и без труда нахожу Вайолет. Я подхожу к ней сзади, обнимаю за плечи и нежно целую в щеку, оставляя на ее мягкой коже темно-красный след от моих губ.

– Привет! – радостно восклицаю я. – Поздравляю, Грейсон!

– Спасибо, – отвечает он. – Рид, ты в порядке?

Я крепко обнимаю свою лучшую подругу, и ее парень с удивлением смотрит на мою руку, которая лежит у нее на плечах. Но я не обращаю внимания на его взгляд, полностью сосредоточившись на Вайолет.

– Со мной все хорошо, – отвечаю я ему.

– Ты пьяна, – смеется Вайолет.

– Помидор, помидор, – напеваю я, размахивая свободной рукой.

– Ты дважды произнесла слово «помидор», – замечает Грейсон.

– Ну и ладно, мы должны сделать фото, – объявляю я, кружась на одном месте. – Где Аспен?

Кажется, они – мои единственные друзья, но сейчас это не так уж важно.

– Аспен! – восклицаю я, но чья-то рука закрывает мне рот, и меня оттаскивают от Вайолет. Я расширяю глаза от испуга и на мгновение замираю, потому что не хотела сегодня с ним сталкиваться.

– Тебе обязательно так себя вести? – шепчет Майлз мне на ухо, и я смеюсь, уткнувшись в его ладонь.

Он, вероятно, размазал мою губную помаду, и я почти уверена, что мне снова придется вернуться в туалет, чтобы привести себя в порядок. Засранец.

Майлз не дает мне уйти, крепко обнимая сзади, а я, в свою очередь, хватаю его за руки и пытаюсь вырваться, но он не обращает на это внимания.

Что ж, так не пойдет.

Я начинаю слегка покачиваться и прижимаюсь бедрами к его паху. И вот она – долгожданная реакция, которую я так ждала. Мне кажется, Майлза завел еще и тот факт, что футболист угощал меня выпивкой, но в итоге Ронан не захотел уйти со мной.

– Тебе уже выставили счет? – спрашивает Майлз, касаясь губами моего уха, и по моей спине пробегает дрожь.

– Нет, – слышу я свой тихий ответ.

Даже несмотря на ладонь, которую он приложил к моему рту, Майлз прекрасно меня слышит и, когда я произношу эти слова, замирает.

– Тогда кто же покупал тебе выпивку?

Он убирает руку, и тогда я резко запрокидываю голову, чтобы посмотреть на лицо Майлза. Я едва не теряю равновесие, и лишь его руки на моей талии не дают мне упасть.

– Кто? – настойчиво повторяет он, и я ощущаю, как его рука, лежащая на моей талии, сжимается.

– Рики! – восклицает Майлз и увлекает меня за собой к бару.

Майлз почти силой усаживает меня на внезапно освободившийся табурет и встает позади, а когда бармен обращает на нас внимание, указывает на меня:

– За чей счет она выпила?

– За счет Пирса, – отвечает он, и я, прищурившись, выдыхаю:

– Предатель.

– Видала, как просто это оказалось? – подмигивает Майлз.

– Ага, я тоже думала, что он просто отвезет меня домой, – подмигиваю я в ответ, спрыгивая с табурета.

Вдруг я замечаю в толпе Аспен и стремительно направляюсь к ней, ощущая, как за мной несется ураган под названием Майлз.

– Потанцуешь со мной? – спрашиваю я, схватив Аспен за руку, и ее глаза расширяются от удивления.

Мне кажется, Аспен внимательно изучает меня: мои опухшие щеки, синяки под глазами, которые я скрываю с помощью тонального крема, смазанную помаду и другие детали, которые могут привлечь ее внимание. Какой она меня видит? Возможно, считает меня сумасшедшей, или видит во мне просто человека, который наслаждается вечеринкой и радуется жизни.

– Устройте шоу, милая, – говорит Стил, и Аспен согласно кивает.

Я замечаю, как щеки Аспен порозовели, и увлекаю ее за собой, обходя Стила и используя его как заслон от Майлза, который, как я чувствую, стоит у меня за спиной. Мы оказываемся в центре танцпола, где уже собралась группа людей, ритмично раскачивающихся под музыку. Хотя это не танцевальный бар, настроение после окончания хоккейного матча здесь всегда игривое и даже восторженное. Я погружаюсь в атмосферу танцующей толпы, а затем поворачиваюсь к Аспен и начинаю медленно покачивать бедрами. Сначала она хмурится, но я продолжаю двигаться в такт музыке, и, наконец, она не выдерживает, смеется и присоединяется ко мне. Она танцует со мной сначала под одну песню, потом под другую, а затем к нам присоединяется Вайолет. Ви обнимает меня за шею и помогает удержаться на ногах, но я не виновата, что пол все время качается.