Читать онлайн Бывшие. Ты моё спасение

ГЛАВА 1

Двадцать первое мая. Обвожу день в календаре и глубоко вздыхаю.

Сегодня я намерена получить должность в крупной компании под названием «Технологии будущего», но даже представить не могу, чем закончится мое собеседование.

По таком случаю на деньги, одолженные у подруги, покупаю строгое черное платье и туфли на шпильке. Чувствую себя отвратительно. Не узнаю собственное отражение в зеркале. Но это необходимо, чтобы произвести нужно впечатление.

Вздохнув, допиваю кофе, ставлю кружку в раковину и иду в коридор. Долго стою у порога, настраиваясь на победу, вешаю сумку на плечо и выхожу из квартиры.

До автобусной остановки иду, не глядя по сторонам. В ожидании автобуса прикрываю глаза и вспоминаю вчерашний вечер. Слова доктора о прогрессирующей болезни, не сулят ничего хорошего. Нужна срочная операция. Работа жизненно необходима мне и папе. Просто край! Если я не справлюсь, натворю глупостей, потеряю его навсегда.

А папа мой единственный близкий человек во всей вселенной. Мама бросила нас, когда мне было шесть лет. Ему пришлось стать отцом-одиночкой, уйти с работы, начать жизнь заново. Да, было сложно. Но я каждую минуту чувствовала себя самой любимой, самой важной, самой бесценной. Только с одним мужчиной я ощущала подобное, но он, увы, в прошлом…

Прихожу в себя под скрип колес автобуса, который только что притормозил в "кармашке". Захожу, сажусь на сиденье и повторяю слова, которые собираюсь сказать на собеседовании. Я должна произнести все четко, без заминок.

По окнам и крыше автобуса начинает барабанить дождь. Ну, вот…погода не сулит ничего радужного. Немного выпрямляюсь и настраиваюсь на мажорный лад. Хотя бы внешне.

Выйдя на нужной остановке, звучно ойкаю. Мой каблук зацепляется за канализационный люк и с характерным хрустом ломается, когда я не прохожу и пары метров. Да как же так! Что за ерунда!

Спустя минуту, еще дождь усиливается. Всё, идеальной прическе конец…

Я чуть ли не со слезами на глазах добираюсь и захожу в высотное здание. Этажей в нем примерно тридцать. Холл заполнен охраной с наушниками в ушах. Я машинально стягиваю резинку с затылка. Мокрые пшеничные волосы спадают на плечи.

Проклиная свою неуклюжесть, хромаю к лифту. Вокруг меня постепенно скапливается толпа красивых девушек. Они одеты в приличные костюмы, на ногах недешевые туфли.

Я одергиваю свое скромное платье, поправляю рукавчики-фонарики и вместе с красотками захожу в кабину, как только двери открываются. Брюнетки болтают о предстоящей встрече с заместителем генерального директора, а у меня сосет под ложечкой, веко интенсивно подрагивает. Стены крошечной кабины начинают сжиматься.

Отсчитываю от одного до десяти в обратном порядке и наконец, створки выпускают нас из заточения. Я обгоняю девушек, не смотря на потерю каблука, и первая встречаюсь с миловидным администратором по имени Алена.

Она говорит следовать за ней. Идем по широкому коридору, заходим в просторный кабинет.

– Проходите. Босс скоро будет.

Алена оставляет нас. Мы рассаживаемся за внушительным прямоугольным столом из черного стекла и замираем в ожидании. Я особенно. Пока никто не видит, снимаю туфли и прячу их в сумку. После собеседования отнесу их в ремонт.

– Здравствуйте, – в дверь заходит он. Перед моими глазами темнеет. – У меня пятнадцать минут, поэтому говорим по очереди, кто, что и почему. Давайте, я слушаю.

Я не могу не смотреть на него, и он ловит мой взгляд. Лицо вмиг краснеет, челюсть приходит в хаотичное движение.

– Меня зовут…– Подает голос одна из брюнеток.

– Тихо. – Поднимает руку, а второй опирается о свой современный стол на металлических ножках и стискивает кулак. – Все свободны, кроме вас, девушка с мокрыми волосами и размытой тушью.

Брюнетки косятся на меня, ерзают на стульях, переглядываются и лишь после его яростного взора вскакивают и покидают кабинет. Боковым зрением вижу их в коридоре. Наблюдают за нами сквозь прозрачную стену.

– Ну, здравствуй, Софья Романовна.

От низкого тона коленки дрожат. Хотела бы встать, но будто приклеиваюсь к сиденью.

– Артур…

– Артур Алексеевич, пожалуйста.

Пугающая улыбка играет на его ангельски пухлых губах, костяшки пальцев трещат от напряжения и от соприкосновения со столешницей. Он давит на стекло двумя руками, глядит внутрь меня и дергает за невидимые ниточки с дерзким прищуром.

Мои плечи ползут вверх, а голова вниз. Я мечтаю исчезнуть по взмаху волшебной палочки.

– Не ожидал тебя увидеть снова. Сколько прошло? Два года?

– Почти три. – Еле слышно уточняю я.

– Три? Да уж, время летит. – Усмехается он, дёргая левой бровью.

Я все–таки размораживаюсь и встаю. Платье липнет к телу, облегая не нужные выпуклости.

Артур осматривает меня с головы до пят.

– Я не думала, что мы когда–нибудь встретимся и не думала, что скажу то, что скажу. Но, Артур…Артур Алексеевич, простите…мне очень нужна эта должность…Я на многое способна, я…

– Я знаю на, что ты способна. – Прищуривается сильнее, не меняя положения. В кабинете становится душно. Воздух сгущается за доли секунд. – Но я не беру на работу тех, кому нет тридцати и у кого нет детей.

– Что? – те девушки, которые мнутся в коридоре, уж точно не являются мамочками и им меньше тридцати. Даже двадцати пяти. Он придумывает правило только что. Нарочно. – Я не уйду отсюда, пока не получу желаемое.

– Хм. Интересно. Надо бы познакомиться лично с твоим резюме, и больше не доверять старой козе из кадрового.

Артур берет пульт со стопки бумаг, жмет на кнопку и стеклянную стену закрывают жалюзи.

– Тогда поговорим по–другому. На что ты готова, Софья Романовна? – Шагает от своего стола в моем направлении. – Уверен, что на всё. По глазам видно.

– Артур Алексеевич…– застываю от ауры, которая исходит от него и парализует на месте.

– Что? – проводит пальцем по моей горячей щеке. – Тебе очень нужны деньги. Иначе бы давно убежала, сломя голову. Я таких людей, как ты Евсеева, насквозь вижу.

– Вы правы. Я бы дала вам пощечину и убежала. Но деньги мне сейчас нужны, как никогда.

Он самодовольно улыбается.

– Тогда поговорим по–другому. Не против?

ГЛАВА 2

– Не против, – мотаю головой из стороны в сторону и не свожу взгляда с Артура. – Без работы я не выйду из этого кабинета.

– Верное решение. Я крайне рад.

Чернышевский игриво скалится, отступает, резко разворачивается на месте и сует руки в карманы брюк. Я сначала буравлю глазами его широкую спину, а потом лицезрею суровое лицо. Чего он хочет? Какое условие мне поставит?

Три года назад я сделала ему очень больно. Ужалила в самое сердце и сбежала, уехала с папой в соседний городок. Мне хотелось начать жизнь с нуля, перевернуть время, проведенное с Артуром, словно страницу книги.

Мы разные. И всегда не подходили друг другу. Богатый наследник, мальчик, выросший с золотой ложкой во рту, ценитель дорогих украшений, элитного отдыха и коллекционер миниатюрных фрегатов.

И я. Девочка без роду, без племени. Без матери.

Глубокий, медленный вдох дает мне небольшую фору. Утихомириваю скачущее галопом сердце, сглатываю игольчатый ком.

– Знаешь, – Артур вертится, обдавая меня холодной улыбкой. – Ты очень вовремя появляешься в моей жизни. Отец давно ищет помощницу. Ту, кто будет держать его в курсе дел в компании, пока он отдыхает на Бали с очередной разукрашенной куклой. Бегать за трюфелями в частную кондитерскую. Забирать вещи из химчистки и так далее, и тому подобное. Ты идеальный вариант. Не из нашего круга, нашей среды. Чиста, как белый лист.

Нет, я не властна над своим сердцем. Ни капли. Оно живет вне меня. Существует по своим законам и правилам. Прикрываюсь липким солёным потом. Растираю ладони о бедра, а они вмиг вновь становятся влажными.

Артур никогда ничего не говорит просто так. Каждое его слово весит тонну. И вокруг него всегда полно тех, кто ловит любой его чих и готов выпрыгнуть из окна, если он попросит.

Но сейчас мы одни и я вынуждена барахтаться на дне, надеясь только на себя саму.

– Помощница Алексея Ивановича? Я? – откашливаю тот самый колючий ком. – Ты шутишь? Нет, ты точно не в себе…какая из меня помощница? Я не смогу, я не справлюсь…

Тараторю, незаметно ковыряя ноготь указательного пальца большим пальцем. Волосы встают дыбом там, где не должны.

– Во–первых, на «вы», а во–вторых, я заплачу тебе столько, сколько скажешь. Переведу деньги, как только пройдешь первый этап оформления. Назови сумму.

Все двадцать три года моей жизни проносятся перед глазами в одном спешном потоке слайдов. Щелк, щелк, щелк…

А Артур спокоен и собран. Сдирает с меня кожу одним только взглядом.

– Почему? В чем ваша выгода?

– Ты же именно этого и добиваешься, Софья Романовна? Вся суть ведь деньгах? Я ни к чему не склоняю, ты сама говоришь, что не выйдешь из моего кабинета без работы. Я предлагаю тебе бонус к деньгам: должность девочки на побегушках у моего отца. Об этой должности мечтают тысячи девушек. Работать в такой компании, как эта, большая удача. Даже если ты разносишь кофе и подтираешь зад старому чудику. – Он замолкает на целую секунду. Явно планирует изучить мою анкету, узнать причину моего возвращения в город. А в ней ничего. Лишь сухие выдержки из моей профессиональной жизни. – Пополню твой счёт сейчас той суммой, которую попросишь и ежемесячно будешь получать зарплату, прописанную в трудовом договоре. Социальный пакет в полном объеме. Выбор за тобой.

Артур разводит руки, рубашка на груди натягивается и кажется, я слышу треск ткани. А возможно, это у меня нервы лопаются. Виски сильно давит, даже тошнить начинает.

Ненадолго прикрыв глаза, свожу все «за» и «против». Я смогу завтра же перевести деньги за операцию, смогу вытащить своего отца из пропасти. Мы заживем как прежде. Вдвоем. Перестанем думать о неизбежном и гадать, когда же оно настанет.

А оно может настать внезапно. Я провожу все свободное время в папиной палате и благодарю бога за любой его вдох, за едва заметное подрагивание век, за шанс видеть его утром в окружении пищащих приборов.

– Твой ответ. Я жду.

Соленый морской бриз, свежесть цитрусов…так пахнет только Артур. Его одеколон окружает меня невидимым облаком. Я даже растираю этот запах языком, вспоминая солнечную Тоскану и наш незабываемый отпуск.

– Я согласна. – Распахиваю глаза и вижу его прямо перед собой. Он выше папы. А мой папа в юности был капитаном баскетбольной команды. И сейчас, я будто играю в защите, а он в нападении. Позади стол, впереди Артур. – Шестьсот тысяч. Столько мне нужно.

Ощущаю пульсацию вены на шее и зажимаю ее рукой. Тише, Соня, спокойнее, все в порядке.

Но так ли это? Почему тогда мои колени дрожат, словно я сдаю самый важный экзамен. С чего вдруг мурашки хватают флаги и несутся на амбразуру?

– Договорились, Софья Романовна. Отправляйтесь в отдел кадров, и скажите, Милане Ренатовне, что вы на место Валентины.

– Хорошо.

Нащупываю сумку, сжимаю ее и, стараясь не задеть Артура даже поверхностно, иду к двери.

Молюсь о том, чтобы не упасть. Только мозг ногам не указ. Они не слушаются и время от времени подкашиваются.

– Почему ты босиком?

Артур застает меня прямым вопросом, когда я уже берусь за ручку и кручу ее вправо.

– Настроение такое. Босоногое.

Полушепотом отвечаю я и скрываюсь за дверью.

Брюнетки хмыкают, оглядев меня небрежными взглядами.

– Везет же мышам. – Бурчит одна из них. Даже не знаю кто. Я быстро двигаюсь по коридору, желая поскорее найти местечко для собственной реанимации.

Мне срочно нужен разряд в двести двадцать вольт для восстановления нормально ритма.

– Эй, новенькая!

Алена окликает меня, а я спешу к кулеру с водой и наливаю полный стаканчик.

– Я с тобой разговариваю! – девушка хмурит брови, становясь рядом со мной. – Отдел кадров этажом ниже. Я уже позвонила туда и сказала, что ты сейчас придешь.

– Быстро. – Я выпиваю воду залпом.

– Артур Алексеевич ненавидит медлительных людей. Так что, поторопись, а то и мне из–за тебя прилетит.

Я молчу. Мне просто нечего ей сказать. Смотрю на нее и хлопаю ресницами.

– Ну, чего стоишь? Вперед!

Выбрасываю скомканный стаканчик в урну возле кулера и иду к лестнице, на которую мне указывает Алена. Девушка выглядит сурово. И не только потому, что на ней ядовито–алая юбка и такие же туфли. Но и по вине острых черт лица: длинный ровный нос, узкие карие глаза, треугольный подбородок.

Я спускаюсь вниз и следую по коридору, читая таблички на стенах возле дверей. Финансовый отдел, планово–экономический, юридический и наконец, кадровый.

Если я сейчас переступлю порог, моя жизнь кардинально изменится. Навсегда. И грустный смайлик, нарисованный мной утром, превратится в смайлик с ручьями слез.

– Пока, девочки. Увидимся завтра на…

Из отдела кадров выходит ОНА. Рыжая бестия, кобра, с талантом отравлять чужие сердца ядом. Против нее нет антидота. Только смерть. И вот мы нос к носу. Глаза в глаза. В моем животе болезненные колики, которые усиливаются с каждым вдохом.

– Ты? – ее зрачки разливаются и затемняют зеленую радужку. – Мне не мерещится?

– Здравствуй, Алина.

Какой у меня осипший голос…

– Что ты здесь забыла? Снова хочешь попытать удачу с моим братом?

Приставляет тонкие ручки к своей осиновой талии.

– Он только что принял меня на работу. Буду помогать вашему отцу в мелких делах и выполнять разные поручения.

– Чего? Артур совсем рехнулся?!

Алина брезгливо морщится, осматривая меня надменным взглядом.

– Ну, я ему устрою!!! А ты, – ее пальчик упирается мне в грудь. – Ноги твоей не будет в нашей компании!!! Я сделаю все, чтобы и в этот раз ты не получила ничего. Эта компания и должность генерального директора мои по праву!

Чернышевская Алина Алексеевна откидывает гладкие рыжие волосы на спину и, вонзая каблуки в бетон, исчезает в конце коридора. Я захожу в отдел кадров и спустя полчаса, направляюсь в бухгалтерию.

Еще получасом позже, стою возле тридцатиэтажного здания, задрав голову к небу, и пытаюсь вдохнуть теплый майский воздух. Но дыхательные пути сужены, будто я несколько часов пробыла в задымленной комнате. На языке привкус гари, а все тело болит от ожогов.

Ожоги невидимы. О них знаю лишь я. Но боль, которую они доставляют невыносима.

Я думала, все в прошлом. И боль, и страх, и обиды. Всё иначе. Раны до сих пор кровоточат…

Фух…выдыхаю, спустя целую вечность.

Телефон издает «плям» и я достаю его из сумки с туфлями. Надо не забыть свернуть в ремонт обуви.

«Перевод на сумму шестьсот тысяч от Чернышевского А.А»

Моргаю, будто сообщение о пополнении счета сотрется. Не стирается. Перечитываю его снова и снова, и понимаю, назад дороги нет.

Прижав телефон к груди, стою неподвижно секунду или две. Папа будет жить…а остальное неважно…

ГЛАВА 3

У меня в груди будто бы дребезжит колокольчик, когда я перечитываю сообщение о пополнении счета на шестьсот тысяч. Мне до сих пор не верится, и я упорно гляжу в телефон, боясь моргнуть, и потерять уведомление из виду.

Но все реально. Не сон.

Папа получит шанс побороть тяжелый диагноз, сможет вернуться к нормальной жизни. Относительно нормальной. А я перестану вздрагивать от телефонных звонков из больницы и со щемящим сердцем просыпаться каждое утро.

– Сонечка…– папа кашляет, пытается содрать кислородную маску.

– Папуль, – я спрыгиваю с подоконника и спешу к нему. – Папулечка, тише, надень маску обратно.

Его трепещущая рука тянется к моему лицу. Я быстренько возвращаю маску назад, ловлю его холодную ладонь и сплетаю наши пальцы. Его ослабшие и мои дрожащие.

– Хочешь хорошую новость? – прикладываюсь губами к холодной и влажной коже. Наслаждаюсь близостью к папе. – Завтра тебя перевезут в другую больницу. Сам доктор Миронов будет тебя оперировать.

Папа натянуто улыбается, дышит редко и тяжело.

– Что ты учудила, Сонь?

Его голос тихий–тихий, но я разбираю каждое слово. За последний год научилась читать по губам, распознавать его мимолётные жесты.

– Я нашла деньги, папуль. – Трусь щекой о его вялую руку и легонько улыбаюсь. – Все наладится.

– Шла и нашла? Так только в кино бывает. Сонь, ты снова влезла в долги?

Папа знает обо всем. Я всегда перед ним честна. Он переживает со мной все взлеты и падения, стирает мои слезы после проваленных экзаменов или неудач на любовном фронте. Я плачу, а он шепчет: у собачки боли, у кошечки боли, а у Сонечки сердечко не боли.

Печаль о прошлом уходит и остается светлая тоска. Такая же невесомая, как и его рука сейчас. Сжимаю ее крепче и целую, целую, целую. Наивно верю, смогу перенять часть его жуткой боли, облегчить страдания.

– Мне дали кредит. И плюс, мой блог набирает обороты. Ты сам говоришь, я очень талантливая. Вся в бабулю. Она вон как пела в хоре!

Папа сильно закашливается, задыхается от болезненных вдохов и ненадолго прикрывает глаза.

– Не думал, что ты у меня умеешь так искусно врать.

Хрипит, поверхностно дышит. Я сгоняю брови в кучу, глажу его грудь.

– Папуль, ну, ты чего? – аккуратно укладываю его руку на живот и расправляю тоненькую простынку поверх иссушенного болезнью тела.

– Знаю я тебя. Будешь молчать до последнего.

Я морщусь от его слов. Они бьют точно в цель, но разве я признаюсь? Разве скажу ему об Артуре? Он его ненавидит. Даже слышать о нем и его семье не желает.

А в нынешнем состоянии весть о моем трудоустройстве в «Технологии будущего» добьет его окончательно.

– Ты лучше настраивайся на завтрашний переезд. Я приеду утром, а потом вечером, и так, пока не выйду на работу. Нам придется привыкать к новым обстоятельствам и…

– Работой? – редкие торчащие брови папы вздыбливаются, а я прикусываю язык. Но поздно. Вот так всегда. Язык мой – враг мой.

– Не бери в голову. Сейчас позову твою любимую медсестру Галю и попрошу ее рассказать тебе очередную байку о каком–нибудь пациенте. Ладно?

Выпрямляюсь, заставляю себя стоять ровно и не трястись. Жалкие попытки, но что же делать. Мой папа в прошлом сотрудник полиции и он видит мою актерскую игру насквозь.

Помню, я как–то загулялась с одноклассником, который мне безумно нравился, пришла далеко за полночь. Папа встретил меня у порога с дедовскими армейскими часами в руке. Он всегда брал их, когда готовился отчитать меня по полной программе. Я втянула в ложь свою лучшую подружку Вику. Соврала, что засиделась у нее дома.

Папа позвонил ее родителям и те естественно выдали правду с потрохами. Ноги моей в их доме не было и не могло быть. Вика тогда находилась на тренировке по плаванию.

Он не ругался. Нет. Вручил мне часы и наказал носить их с собой, раз к семнадцати годам не ориентируюсь во времени. На следующий день даже подогнал ремешок по моему запястью.

С тех пор старая фамильная реликвия всегда со мной. Напоминание о папиных словах.

– Ой, побежала я. – Стучу по циферблату и переминаюсь с ноги на ногу. – Вечером ещё загляну, почитаю тебе твоего любимого Дюма.

– Сонька…– кхыкает папа и сужает глаза.

Я чмокаю его в одну и в другую щеку, и с жестом «пока–пока», тороплюсь выйти из палаты.

Галина выходит из сестринской, которая ровно напротив папиной палаты, и мы дружелюбно улыбаемся друг другу.

– Сонечка, как же я тебя пропустила–то? Специально пару пирожков с капустой приберегла от прожорливых врачей. Ты ж любишь с капустой, да?

– Здравствуй, теть Галь. Я приехала пару часов назад и никуда не выходила. От пирожков не откажусь, не ела с утра ничего.

– Что же ты так, – Галя осматривает коридор и никого не обнаружив, берет меня под руку. – Я все раздала уже. Ждала тебя весь день, но прокараулила.

С охами качает седой головой.

– Ничего страшного. – Чуть свожу плечи, и мы идем к главной лестнице. – Я просто сразу же поспешила к доктору, а потом к папе.

– А что такое? Не уж–то деньги смогла собрать?

Тетя Галя замедляет наш и так неспешный шаг.

– Да, всю сумму. Завтра папу перевезут в другую больницу.

– Господи, боже мой! – отпускает меня и хлопает в ладоши. – Счастье–то, какое! Есть на этой земле справедливость. Есть!

Я заправляю волосы за уши, втягиваю голову и, бросив на нее беглый взгляд, рассматриваю носки своих отремонтированных несколько часов назад туфель.

– Теперь все наладится, – трогает мое плечо, я становлюсь одной большой мурашкой. – Обязательно наладится. Доктор Миронов волшебник. Настоящий кудесник!

Тоже хочу верить в чудо. И буду. Вопреки всему. Всем мыслимым и немыслимым законам вселенной. Ведь папа мое всё!

Мы с ним не раз плыли против течения, доказывали, что отец–одиночка – это не наказание, а дар. Дар, который выдерживают только настоящие мужчины. А мой папа именно такой. Он смог подарить мне лучшее детство, дать серьезное образование и научил справляться с трудностями. Я никогда не ощущала себя обделенной вниманием и любовью. Ни разу. Девочка без мамы не пропала, она выросла и вычеркнула ее из воспоминаний. И сейчас мы тоже справимся. Вместе.

А если не вместе, то я одна смогу бороться, помня все прошлые уроки. Я его люблю, и пусть он никогда не попросит о помощи, просто будет чувствовать меня рядом.

– Я пойду, теть Галь. Уже поздно, а мне еще в магазин нужно.

– Конечно–конечно, беги. Я вот закончу вечерний обход и загляну к Роману Витальевичу.

– До свидания.

Я спускаюсь по ступеням, а тетя Галя шепчет мне вслед:

– Мужика бы тебе хорошего, Соня, чтоб не вот так в одиночку все тянуть на себе.

У меня был такой. Любящий, серьезный, надёжный…но все рухнуло в одночасье…

Вспомнив, благодаря Гале об Артуре, толкаю тяжелую дверь и меня сразу же обдает вечерней прохладой. Я растираю предплечья, верчу головой. Немного постояв под крышей здания, которую держат массивные колонны, спускаюсь по еще одной веренице ступенек и иду на остановку.

***

В нашей с папой двушке темно и пугающе тихо. Я быстро нахожу рукой выключатель, сбрасываю ненавистные туфли прямо у порога и несу пакет с продуктами на кухню.

Ужин сегодня у меня будет скудный. До зарплаты еще далеко, да и деньги мне нужны для более важных дел.

Артур оплачивает операцию, дорогостоящее пребывание в стенах больницы и лекарства. А все остальное на мне: обеды, витамины, фрукты–овощи, любимые папины книги. Да и мне надо на что–то жить, элементарно проезд и какой никакой перекус. Так что, придется чуть–чуть потерпеть. Но не впервой же, осилю.

Смайл с грустной улыбкой, нарисованный мной утром, настойчиво глядит на меня с холодильника. Лезет в душу, скребётся в ней. Беру маркер и перечеркиваю его крест–накрест. Рисую рядом разбитое сердечко. Жирно–жирно вывожу контур и, вздохнув, понимаю, завтра меня ждет ад.

Разбитое сердце превратится в кровоточащее месиво. Артур хоть и не будет моим боссом, но пересекаться мне с ним придется. Постоянно. И с Алиной тоже.

Алина…

Начинаю распаковывать пакет и, взяв батон вареной колбасы, припечатываю его к столу. Не знаю, как выдерживают деревянные ножки.

Чернышевская Алина ни за что не оставит меня в покое, ведь я чуть было не вышла замуж за ее брата, и не лишила ее возможности получить отцовский бизнес.

Я приседаю на табурет, подпираю голову руками и плачу. Смогу ли я противостоять ей? Справлюсь ли с ее нападками? В прошлом, она прошлась по мне катком, смеясь во все горло и счищая мою плоть с брендовых туфель.

Вся трясусь, и фарфоровая перечница с солонкой побрякивают. Возле уха тоже что–то звенит. Часы. Поглаживаю потёртый ремешок, обвожу пальчиком циферблат и шепчу сквозь слезы: дочки полицейских не плачут…

ГЛАВА 4

И вот настает тот день. Я десять раз подкрашиваю прозрачным блеском губы перед выходом, разглаживаю воротник строгой однотонной блузки и проверяю, взяла ли я выданный мне в отделе кадров пропуск.

Всё на месте. Ух. Вздыхаю громко. Сердце отбивает барабанную дробь и в финале выдает очередь из замысловатых ритмов.

Успокойся, Сонь – шепчу сама себе, слюнявлю палец и провожу им по бровке. Все отлично, ты справишься!

Взяв с прихожей ключи с брелоком «лисичкой», запрыгиваю в туфли и выхожу в подъезд. На площадке никого. Лифт грохочет, спускаясь с верхних этажей. Решаю воспользоваться лестницей.

Чем быстрее спускаюсь вниз, тем сильнее дребезжит в груди. Только на улице немного успокаиваюсь, и моя походка смягчается.

Солнце светит ярко, кругом полно молодой зелени. Стайка воробьев делится последними новостями в ровно подстриженных живых изгородях. Под их звонкое щебетание, я настраиваю себя на хорошую волну.

На автобусной остановке встречаю Алену. Администратора «Технологий будущего». Я думала, она передвигается на какой–нибудь компактной машинке, ну или на такси, в крайнем случае. А она здесь.

Конечно же, Алена меня узнает и слегка нелепо улыбается.

– Привет, Соня. Не знала, что мы живем в одном районе. Такой сюрприз!

– Привет. – Да уж, великая неожиданность. Пожимаю плечами. – Район большой. Не удивительно.

– Готова к первому дню? – ее ехидный тон подкрепляется, едким прищуром карих глаз. – Алексей Иванович прилетел, значит, будет общее собрание.

– Да, готова. Собрание, так собрание.

Кого я обманываю? От слов Алены у меня моментально скручивается узел в животе, а на спину выливают ведро ледяной воды.

– О, наш автобус!

Девушка с фигурой песочные часы торопится в парковочный «кармашек». Гляжу на ее черные туфли с открытым мыском и вспоминаю: видела их на витрине в торговом центре, но купить не смогла. Они слишком дорогие для меня.

– Ты идешь? Другой автобус приедет только через сорок минут.

Я поправляю сумку на бедре и в числе последних пассажиров поднимаюсь в душный салон.

– Валентина не проработала и три месяца. – Алену раскачивает из стороны в сторону. Но она крепко держится за поручень. – Не вынесла загонов Алексея Ивановича.

С каких пор к руководству так обращаются? Алексей Иванович не такой зверь, как Артур и у меня от него в зобе не сводит, но все же он начальник. Босс всех боссов.

– А что именно не так?

Алена прищуривается, уголок ее рта искривляется. Она чуть наклоняется ко мне и, косясь на дедулю в панаме, говорит:

– По слухам, он к ней приставал. А она только–только замуж вышла.

Дедушка покашливает, и я сразу же вспоминаю папу. Он бы посоветовал мне держаться от Алены подальше и провел бы собственное расследование на ее счет. Профессиональная привычка. А я? Хлопаю ресницами и округляю рот.

– Ого. Неприятная ситуация…

– Еще какая. Даже ее муж приходил и хотел выяснить с ним отношения. Естественно его скрутили ещё в фойе. Но…Так что, держись, Софья, у нас в компании не так уж и просто выжить.

Не верю. Не верю сплетням про Алексея Ивановича. Он хоть и любит женщин, меняет их каждый сезон, но бизнес построил с нуля, своими руками. Дорожит им и поэтому не станет портить репутацию компании грязными делами.

Может Алена нарочно наговаривает и преследует свою выгоду? Насколько я знаю, Алексей Иванович никогда не позволял себе распускать руки на работе и уж тем более откровенно лезть подчиненным под юбку.

Артур мне часто рассказывал об отце, о работе с ним, шутил и смеялся над его молоденькими любовницами. Я обожала слушать Артура и не только истории про большого босса и главу семьи Чернышевских. Но и о них самих. Я представляя себе жизнь в статусе жены Артура воочию, мечтала стать их частью. И когда он сделал мне предложение, я светилась от счастья. Но недолго.

– Ты чего замолчала? – Алена задевает меня плечом, я вздрагиваю.

– Просто задумалась. – Хмыкаю, а внутри перевариваю горькое варево из обид прошлого, которые всплывают следом за теплыми воспоминаниями.

– Реже так делай, а то пропустишь что–нибудь важное.

Я втягиваю нижнюю губу и перевожу взгляд с Алены в окно. Залитые солнцем улицы зовут прогуляться. Но я уже забыла, когда наслаждалась прогулками и простыми радостями жизни.

Мое утро и вечер начинаются одинаково. С поездки к папе в больницу. Сегодня в шесть часов, я проводила его в лучшую больницу нашего города, к настоящему магу с золотыми руками.

Папа долго не отпускал мое запястье. То, на котором всегда находятся его часы и я поняла без слов: он напоминал мне – время бесценно и я должна тратить его разумно.

Кхр–кхр! Автобус выпускает выхлопные газы при торможении. Я выхожу, все еще находясь одной ногой в воспоминаниях, а Алена уже разговаривает с незнакомкой в шикарном алом платье.

Я обгоняю их. Обе смотрят мне вслед, перешептываются. Не опускаю плеч, держусь ровно. Только пройдя турникет и забежав в лифт, расслабляюсь. Прижимаюсь спиной к зеркальной стене, смотрю на свое отражение.

Грудь высоко вздымается, щеки бледные. Руки, сжимающие ремешок сумки дрожат. Хочется бросить в саму себя тяжелый камень и исказить жалкое зрелище.

Но я фырчу, а подъемник встряхивается и зависает. Через минуту открываются двери. Я медленно вдыхаю, потом ударяю пятками друг об друга и ступаю в новую жизнь.

– Вы Софья Романовна? – тут же нападает на меня женщина с каре, крупными белыми серьгами в форме завитка.

– Да…

Неуверенно отвечаю я, перелистывая в уме сотни вариантов развития событий.

– Поспешите в конференц–зал, вас уже ждут.

Не двигаюсь. Ноги застывают на бетоне.

– Быстрее! Не на английское чаепитие прибыли! – прикрикивает дама, направляясь по широкому коридору.

От ее крика непроизвольно скукоживаюсь. Голова вмиг уходит в плечи.

– Вам сюда! – опять кричит она, указывая мне на черную дверь слева.

Я делаю шаг, потом еще один и еще. И дойдя до места назначения, долго не решаюсь войти. По пути теряю всю смелость. А ее и так не очень много. Совсем крошечные крохи.

– Да что же вы, как робкий цыпленок–то!

Толкает меня внутрь. Я влетаю в зал с огромным овальным столом, стеклянными полками, стеллажами, заставленными первыми изданиями книг великих философов. Едва не падая ниц из–за этой грубиянки.

Артур и его отец перестают разговаривать, сидя в кожаных креслах, держа чашки с черным кофе. Знаю, Артур только его пьет.

– А вот и твоя помощница, отец. Знакомься, Евсеева Софья Романовна.

Чернышевский–младший отвешивает ленивый жест рукой и низко выдыхает. Он насквозь фальшив. Аж тошно.

– Соня? Соня Евсеева? Твоя бывшая, – запинается Алексей Иванович, встает на ноги, ставит чашку на стол. – Невеста?

– Прошу любить и жаловать. Но можно и наоборот. – Цедит сквозь зубы Артур, откидываясь на спинку кресла. Я бросаю на него жалобный взгляд с ноткой мольбы.

Он улыбается. Грешная и язвительная улыбка прикрыта невинной ухмылкой. Пародия для отца.

– Да, здравствуйте, Алексей Иванович. Очень рада вас видеть. Вы ничуть не изменились.

– Спасибо, – подходит, берет мою руку и целует ее. – А ты стала умопомрачительной красавицей. Мой сын совершил большую ошибку, упустив тебя. Но, что сделано, то сделано. Да?

Я киваю, не сводя глаз с Артура. Он чуть приподнимает подбородок и будто бы говорит «ты пожалеешь, если откроешь рот». Но о чем я должна жалеть? Он сам принял меня на работу, сам поставил условие, которое я проглотила, ради своего родного человека. И я буду работать честно. Не стану никому вставлять палки в колеса.

Мы с папой получили шанс и нельзя злить судьбу.

– Все в прошлом, Алексей Иванович. Мы с Артуром повзрослели, и надеюсь, сработаемся.

– А тебе не надо с ним срабатываться, Сонечка. Ты теперь моя правая рука и левая тоже.

Алексей Иванович вертится вперед–назад, впитывая реакцию сына и мою. Он симпатичный мужчина. Легкая седина придала ему мужественности, а проступившие морщины мудрости. И все же, сейчас он ведет себя, словно мальчишка в парке аттракционов.

– Да, отец. Софья Романовна принадлежит тебе одному. – Артур отпивает кофе, опускает чашку на блюдце, и она тихонько звенит. – Ты не против, если я покажу ей рабочее место?

– Пожалуйста. – Легкий реверанс от Алексея Ивановича вызывает зуд в ладонях Артура. Растирает их, сужая свои ореховые глаза. Маленькая девочка внутри меня трепещет и просится домой. – Она вся твоя.

Артур в два счета оказывается рядом, и теплая ладонь ложится мне на поясницу.

– Идем, твой импровизированный кабинет в двух шагах от отцовского тронного зала.

Разряд тока внушительной мощи проходит насквозь меня и парализует мое сердце. Артур не понимает ничего…он подталкивает меня к двери, а я в коме. Каблуки противно елозят по полу, сливаясь в унисон с моим внутренним писком. И я никак не могу его заглушить…

Уже в коридоре мой бывший жених сканирует его на наличие людей и разворачивается ко мне, к той, которая до сих пор не пришла в чувство.

– Советую вести себя скромнее, Софья Романовна. Меньше улыбочек и больше дела.

– Что? – моргаю, прогоняя монотонные вибрации в висках. – Ты думаешь, я имею виды на Алексея Ивановича?

– Он богаче, солиднее, и одной ногой в гробу. Ты же как–то так выразилась три года назад? Когда втаптывала меня в дерьмо и уходила красиво. В кавычках, красиво.

– Я говорила совсем о другом. Если ты понял это именно так, то я…

Успеваю лишь один вдох сделать. Артур загоняет меня в капкан между стеной и своим телом. Я в числе последних стояла на уроках физкультуры, а Артур, не сомневаюсь, во главе шеренги. И не только в школе.

– Я дословно помню, что и с какой интонацией ты сказала. – Он чуть–чуть оскаливается, знает, мне этого достаточно, чтобы забиться мышкой в норку. – Но я не мерзавец, озвучивать вслух не стану.

Мое сердечко ёкает, поет прощальную песню и останавливается. Артур купается в моих застывших округлившихся глазах, а потом отходит и молча, показывает мне на дверь с табличкой «Помощник генерального директора».

Я не могу пошевелиться. В мыслях только желание зарыться в одеяло и не высовываться наружу лет сто. Но папа…я не подведу его. Мой самый близкий человек будет мной гордиться.

– Извини? – с трудом выгибаю одну бровь, глядя на Артура. Если бы не папины уроки по самоконтролю, упала бы в обморок.

Артур пропускает меня в мой кабинет, а сам неспешным шагом направляется по коридору в холл. Скрывшись за дверью, минут пять унимаю сердцебиение. Затем рассматриваю помещение в серо–черных тонах и немею от брутального дизайна: стол интересной кубической формы, необычные многогранные светильники, подсветка под потолком, а вид из окна? Дух захватывает. И теперь это все принадлежит мне…

ГЛАВА 5

К вечеру мой кабинет перестает мне нравиться. Глаза устают от изобилия металлических деталей и холодных оттенков. Я ставлю локти на стол, закрываю лицо руками и сижу несколько минут неподвижно. Сквозь узкие щелки меж пальцев просачивается свет от экрана компьютера. Меня ждет разбор еще десятка писем электронной почты.

Алексей Иванович похоже не занимается такой мелкой ерундой, и ящик завален посланиями под завязку. Я уже полтора часа разгребаю эту кучу, а конца и края по–прежнему не видно.

– Тук–тук. – Алена просовывает голову в дверной проем. – К тебе можно?

Я отлепляю ладони от лица, вздыхаю и молча, согласно киваю ей. Почему она спрашивает? Я всего лишь мелкий обслуживающий персонал. Да я и не стремлюсь на более высокую должность, никому не стану мешать идти наверх. Мне просто нужно отработать взятые у Артура деньги и забыть сюда дорожку.

Мы с ним должны были забыть друг о друге навсегда, стереть наше прошлое навеки и никогда не встретиться вновь. Но судьба распоряжается иначе. Толкает меня в омут без предупреждения и подготовки. Я досконально помню тот день, когда нажала кнопку и разместила резюме на одном известном сайте. Совсем не ожидала звонка из «Технологий будущего» и даже мысли не возникло, крошечной вспышки о том, что компания принадлежит Чернышевским.

Я ведь знала кто владелец! Но, кажется, я просто сглупила или была затянута в переживания о папе. Я вычеркнула из памяти название, заблокировала его и не давала прорваться наружу, не желая вновь чувствовать адскую боль.

– Все хорошо? Неважно выглядишь Софья.

Алена очень быстро переступает границы и когда я навожу на нее рассеянный взгляд, она уже сидит на стуле прямо передо мной.

– Да. Просто очень насыщенный день выдался.

Отметаю ее вопросы милой улыбкой.

– Тогда, наверное, я не вовремя. – Кладет на стол стопку конвертов, каких–то бланков, клочков бумаг и аккуратно толкает в мою сторону. – Это все оставили для Алексея Ивановича. Нужно рассортировать. Валентина быстро справлялась, думаю, ты тоже сможешь.

Смотрю, не моргая, на груду макулатуры и насильно подавляю протяжный выдох. Перед глазами пляшут черные мушки, в груди возрастает жгучее давление.

Накрываю ладонью кривую бумажную башенку и воодушевленно улыбаюсь ей.

– Все будет сделано.

– Имей в виду, среди этих конвертиков попадаются приглашения на вечеринки в честь юбилеев, свадеб, и тому подобное. Алексей Иванович никогда их не посещает. Он по–другому развлекается, – с издевкой усмехается Алена. – Так что сразу же пиши на подобные письма деликатный отказ.

– Поняла. Спасибо.

Девушка в шикарных туфлях, на которые я так долго смотрела в торговом центре, медленно поднимается, одергивает узкую юбку. Стучит ноготками по спинке стула, осматривая просторный кабинет, и уходит. Я не свожу глаз с двери. Если она вернется, я запущу в нее карандаш. Или что тяжелее.

Выдыхаю, растираю плечи руками и берусь за работу. Мне нужно успеть справиться за час. Я ведь не могу не заехать к папе. Он ждет нашей встречи, и я тоже. Сегодня доктор Миронов звонил мне. Сказал, мы успеваем купировать болезнь и подарить моему папе несколько лет жизни. От этой новости я съела целый эклер на обеде. Вкусный, политый шоколадом эклер!

– Ты еще здесь?

На пороге кабинета мрачная фигура в дорогом костюме. От него исходит пьянящая аура. Будто бы трезвенник оказывается в винном погребке и пускается во все тяжкие. Но я не пью. Даже ни разу не пробовала алкоголь. Мне всегда нужно контролировать себя.

– Артур Алексеевич…

Пальцы прекращают бегать по клавиатуре, зависают на весу. Сын моего босса переступает через порог, и придирчиво озирается по сторонам.

– Мне безумно нравится, как тут все обустроено. Вышел бы неплохой тренажерный зал.

Зал? Это шутка такая? Хотя услышать нечто подобное от Артура неудивительно. Он помешан на спорте: пробежки, кардио, плавание, баскетбол. Мужчина с множеством спортивных пристрастий. Сразу же вспоминаю о себе. За всю жизнь я разве что на диете сидела и ту легко бросила, заказав гигантскую гавайскую пиццу. Это мой максимум. Предел силы воли.

– Скажите своему отцу, чтобы уволил меня и делайте с кабинетом, что хотите.

Уголок рта Артура ползет вверх. Сам он идет в центр комнаты, сунув руки в карманы, и долго ничего не говорит. Смотрит неотрывно в панорамное окно.

Я сворачиваю все окна, выключаю компьютер и, проверив телефон, закидываю его в сумку.

– Когда наскучишь моему папаше, уволит. Но ты я думаю, задержишься. Ты в его вкусе. Да и после меня он любитель подбирать…

Щелкает пальцами в воздухе, сведя свои светлые брови.

– Вспомнил, объедки.

Что? Мои глаза округляются, вспыхивают ненавистью. Сердце бьется все быстрее и быстрее, вынуждая меня часто дышать. Отталкиваю свое кресло, хватаю сумку за длинный ремень и направляюсь на выход. Не буду больше и секунды своего внимания дарить Артуру. Он не получит удовлетворения от моей реакции. Ни одной жалкой крохи.

– До свидания, Софья Романовна.

Какой же мерзкий злорадный тон. Он впивается в уши, вонзается мне в спину и раздирает клыками плоть.

– Всего хорошего, Артур Алексеевич.

Я поворачиваю к нему голову, притворно улыбаюсь и покидаю кабинет. Каждый мой шаг вторит сердцу. От этого унисона ноги дрожат. Самое главное не подвернуть каблук. На новый ремонт я еще не заработала. А ходить по вине бывшего жениха в старых туфлях не собираюсь. Не заслуживает он, не смотря на мои чувства, которые я начинаю испытывать вновь и усиленно заглушаю в себе.

***

Из папиной больницы я ухожу поздно. Город уже вязнет в ярких огнях, а на дорогах прибавляется машин. Они проносятся мимо с музыкой на полную громкость, вызывая недовольство у некоторых прохожих.

Мне все равно. На рев, на музыку, на людей. Я бреду по тротуару, оттягиваю приход домой. В квартире пусто. Никто не ждет. Ни котенка, ни ребенка. К чему мне торопиться? Побыть в одиночестве или посмотреть якобы воодушевляющий фильм? Не хочу. Без папы все не то. Все! Даже рада, что опаздываю на последний автобус. Спускаюсь в метро и проезжаю две лишние станции.

В полупустом вагоне я окончательно зарываюсь в мыслях и все никак не найду из них выход. Из–за меня Артур стал таким жестоким, холодным и надменным или из–за своей семьи, в которой ценят только размер банковского счета?

Когда мы были вместе, его мать часто говорила обо мне с ноткой высокомерия и равнодушия. Они с Алексеем Ивановичем давно в разводе, но в желании видеть рядом с сыном достойную жену совпадали. И я не та жена. Пусть благодарят Алину. Ей удалось нас разлучить…сжимаю губы до боли.

Едва вспоминаю Алину, она выходит из дверей ресторана на другой стороне улицы. Длинное черное платье с открытой спиной, подчеркивает гордую осанку, рыжие локоны блестят и переливаются от яркого света вывески. Она прекрасна и ужасна. Внутри этой лисы одна гниль. Ни капли сочувствия или милосердия.

Следом за ней появляется Артур в обществе той самой девушки в красном наряде, которую я недавно видела. Они идеальная пара. Статная хрупкая лань и вылепленный по божьему подобию мужчина. Некогда мой мужчина…тот, кого с кем я засыпала и просыпалась, с кем путешествовала и узнавала новое.

Замираю около фонарного столба, обхватив его рукой. Дышать трудно, моргать больно. Меня оставляют все силы, все защитные механизмы рушатся.

Алина замечает меня перед тем, как сесть в салон серебристого Мерседеса Артура. Ее лисьи глаза глубокого изумрудного цвета, стреляют в меня смертельными стрелами, а дьявольская улыбка вспарывает не зажившие раны. Я погибаю…снова…

ГЛАВА 6

До дома я добираюсь только к десяти часам. Настроение на нуле и поднять его может только разговор с Викой. Но сейчас ее нет в городе. Она работает в логистической компании и иногда, вынуждена ездить в командировки в другие офисы.

Я одна. Совсем. И как уже говорила, квартира давит пустотой. В ней и так тесно, но с переселением папы в больницу, она становится еще меньше. Бетонная коробка с выцветшими обоями, кое–где затертым линолеумом. Настоящая темница, для одинокой души вроде меня.

Мнусь в коридоре минуту или две, а потом в кромешной тьме двигаюсь сразу в спальню. Есть не охота, пить тоже. Даже в душ не хочу. Падаю лицом вниз на кровать и мечтаю никогда не проснуться.

Но мне нельзя так поступать. Я должна вытащить папу из бесконечного круговорота болезни, вернуть его к жизни. Кроме меня у него тоже никого нет. Бабушка с дедушкой давно скончались, ни сестер, ни братьев. Только я. И мы вместе создаем крошечный мирок, каждый день пытаемся заполнить его светлыми, приятными воспоминаниями. Так проще не думать и не возвращаться в невыносимое прошлое. И в настоящем жить гораздо легче.

Я ведь помню маму. Смутно, но все же. И никогда не забуду папу после ее ухода. Закрыв за ней дверь, он долго сидел на кухне, опустошая пачку сигарет. Я зашла к нему, тронула его рукой. Он повернулся ко мне с грустной улыбкой и сказал: все будет хорошо, Сонька. И подмигнул напоследок.

С тех пор я не перестаю повторять эту фразу. Она мое кредо. Какие бы ужасные события не случались в моей жизни, всегда верю в лучшее.

Всегда!

Кряхтя, переворачиваюсь на спину и ловлю блики света в потолке. Фонарь за окном не меркнет пока, я не закрываю глаза. Тогда он просто перестает существовать для меня. Я засыпаю, обессилив после первого рабочего дня и нежданной встречи с Артуром, незнакомкой в красном и Алиной.

Верю, завтра мне всё это будет казать миражом. Плодом моих бурных фантазий. Я же с детства та еще фантазерка.

***

Утром вчерашнее столкновение с Чернышевскими не исчезает. Я ошибаюсь. И размешивая кофе в кружке, снова и снова переношусь к тому злосчастному столбу.

Мыслями понимаю, глупо накручивать себя из–за одной короткой встречи на расстоянии. А в реальности не могу не думать о ней. Об Алине с дерзкой ухмылкой в мою сторону, о прекрасной незнакомке, кружащей возле моего мужчины. Ой…оговариваюсь не замечая.

Ложка со звоном летит в мойку, а я сажусь на табурет, подмяв под себя одну ногу. Без устали кусаю нижнюю губу, потею, словно бегун на длинной дистанции. Странный скрежет разносится по кухне, и только когда опускаю глаза на кофейный дымок, понимаю, это мои зубы стирают эмаль в порошок.

Почему я чувствую себя гадкой? Почему в принципе что–то чувствую? Артур давно мне не принадлежит. И никогда не принадлежал. Он не пес, я не водила его за поводок и не бросала косточку за хорошее поведение.

Он мужчина. Солидный, цельный, прагматичный. Знает, чего хочет и добивается этого с легкостью. Даже его увлечения проходили строгий отбор, а уж насколько он требователен в работе, страшно вообразить. Если бы не он, их семейный бизнес давно бы скатился в помойку.

– Хватит вспоминать о нем.

Говорю в пустоту, допиваю кофе и спешу одеваться. У меня всего полчаса на сборы. Я просто не могу опоздать во второй рабочий день. Это же будет полное фиаско.

Через сорок минут я уже забегаю в автобус, не нарочно осматриваюсь по сторонам в поисках Алены и выдыхаю, когда не обнаруживаю ее. Она мне кажется фальшивой, и я остерегаюсь ее напускного дружелюбия.

Алена пойдет на всё, ради достижения своих целей. Я уверена, она метит на более высокую должность в компании и поэтому выписывает круги около меня.

Вздыхаю и мельком поглядываю на подаренные папой часы и охаю. Похоже, я все–таки опаздываю. И прилично. На целых пятнадцать минут. Надо будет заменить батарейку в часах, которые висят на кухне. Они меня сегодня подводят ни на шутку.

Автобус привычно дребезжит, я вцепляюсь в поручень, и едва двери открываются, выскакиваю на остановку. У меня кровь стучит в висках, а ноги, будто специально превращаются в куски ваты. Глубоко вдыхаю и ускоряюсь, насколько получается.

В тридцатиэтажное здание вбегаю на всех парах. Пришлепываю пропуск–карточку к считывающему устройству в турникете, и раздается противный писк. Повторяю действие и снова неудача.

– Девушка, приложите другой стороной. – Подсказывает охранник со своего огороженного стеклом места.

Пользуюсь его советом и спокойно прохожу «вертушку». Наверняка, сейчас качает головой и смеется. Все равно. Мне некогда любоваться его весельем на мой счет. Я тороплюсь к лифтам, возле которых толпа людей и раз десять давлю на бедную хромированную кнопку.

Незнакомец в сером костюме нервно выдыхает. Я кошусь на него и мысленно подгоняю ползущий, словно черепаха лифт.

Наконец, створки разъезжаются, и кабина набивается до отказа. Я тоже среди этих селедок с суровыми лицами. Мы все неотрывно следим за цифрами электронного табло. Я особенно. Жду не дождусь торможения.

Звоночек оповещает об остановке, я просачиваюсь наружу и вижу у администраторской стойки Милану Ренатовну. Начальник отдела кадров заинтересованно слушает Алену, отпивая кофе из бумажного стаканчика. Встряхиваю плечами, задираю голову и прохожу мимо них в направлении своего кабинета.

– Доброе утро, Софья Романовна. – Бодро произносит Алена мне вслед.

– Доброе утро.

Сухо отвечаю я и почти трусцой теряюсь в широком коридоре. Их синхронное перешептывание долго звучит в моих ушах.

На подходе к своему кабинету замечаю приоткрытую дверь. Слышу знакомые голоса…

– Па, ты серьезно оставишь эту суку у нас?

Алина обо мне. Факт.

– Да и прошу немного снизить градус накала.

Парирует ей Алексей Иванович.

– У тебя маразм, па. Прости, но это так. Ты же помнишь, что эта девчонка хотела отжать у нас компанию? А?

– Притормози, сестренка. – Вклинивается в разговор Артур. – Иначе начнем обсуждать твоих мужиков. Подсчет–то ведешь? Скольких ты уже обработала, чтобы забеременеть и стать главной претенденткой на наследство?

– Хам, – фыркает Алина. – В отличии от тебя, я хотя бы выбираю от кого рожать.

– С выбором у тебя плоховато. То уголовник, то владелец стрип–бара.

Усмехается Артур, складывая руки на груди. Мне плохо их видно, но прямо сейчас он делает пару шагов к окну и я могу разглядеть своего бывшего наполовину. Черный костюм, белая рубашка, дорогущие блестящие оксфорды.

– Прекратите! Хватит спорить! Я ввел этот пункт, чтобы вы стали серьезнее, ответственнее, мудрее, в конце концов. А не вели себя, как малолетние недоумки!

– Тупое правило. – Продолжает шипеть рыжеволосая бестия. – Мог придумать, что попроще. Например, кто младше, тот и получает бизнес.

– Я больше не могу это слушать. У меня полно работы. Какого черта, я вообще сюда пришел?

Артур дергает плечами и нацеливается на выход.

– Ты пришел, потому что увидел, как я вхожу сюда. Твоя сестра поступила также. Вы думаете, я старый маразматик с недержанием, но ошибаетесь. Я забочусь о вас. Мне нужны не просто наследники, а те, кто разовьет семейное дело до немыслимых высот. Только человек имеющий семью на это способен. Мой отец в свое время поставил передо мной точно такие же условия, которые я озвучил вам давным–давно. Женитесь, родите ребенка и управляйте компанией. Но вы даже на это не способны.

Дверь распахивается, и Артур нарывается на меня. В прямом смысле слова отталкивает к противоположной стене.

– Подслушиваешь, маленькая ведьмочка?

Блокирует руками слева и справа. Придвигается, смотрит сверху вниз. Мое обоняние улавливает чарующий цитрусовый аромат. Сердце то бьется, то затихает. Не дышу, не поднимаю на него глаз.

– Даже не думала. Вы расположились в моем…

– Твоем? – берет за подбородок и поднимает мою голову. – Здесь тебе ничего не принадлежит. Ты всего лишь очередная принеси–подай.

– Во–первых, я девушка, не безликое существо. А во–вторых, вы не имеете права так со мной разговаривать, Артур Алексеевич.

– Простите, пожалуйста. – Его глаза сужаются, в их уголках собираются морщинки. Отходит и глядит с немым вызовом.