Читать онлайн На два импульса

Пролог

Болезнь не выбирают и не любят.

Её терпят – до первой возможности

вырваться…

Над головой послышался тяжёлый рокот. Небеса рыкнули, словно предостерегая меня от происходящего. Но я лишь лениво взглянуло на тёмное, затянутое тучами небо и ухмыльнулась.

Первая капля хлёстко ударила по щеке, а следом вода хлынула острыми холодными каплями.

Я не спешила уходить, лишь перевела взгляд на каменную плиту, на которой на темнеющем от влаги камне, запечаталось имя Логана.

Дождь усиливался. Сначала он бил по камням мелкими щелчками, словно кто-то высыпал горсть стеклянных бусин на мрамор. Потом стал тяжёлым, гулким – хлестал по листьям, по железной ограде. Над кладбищем гремел глухой гул, будто земля страдала от непрошеной скорби.

Позволяя воде стекать по волосам, по щекам, по пальцам, я не двигалась. Холод пробирался под одежду, но я делала вид, что не ощущаю дрожи.

Сзади кто-то коснулся моего плеча, вот только обернуться я не решалась. Прикрыла глаза и стояла, стараясь собрать мысли в порядок.

Как долго я мечтала об этом? Как прокручивала нашу встречу? Я была готова к любым развитиям, но такого… Такого я, конечно, не ожидала.

Обида полоснула острой бритвой прямо по груди. Болезненно.

Обернулась я резко без лишних слов толкнув Логана или Шарда… кем бы он теперь ни был, в грудь. Он выжил. Но посмел бросить меня. Оставить наедине с болью, с пустотой, с проклятым знанием, что мир без него – не тот.

Не могло быть прощения за это. Ни объяснений, ни слов. Только холодная ярость, закипающая от дождя на коже оттого, что я снова вижу его перед собой – и не знаю, кто он теперь.

Рука в кожаных перчатках перехватила мои кисти, останавливая. Вопреки щенячьему чувству внутри, вопреки желанию, что он притянет меня, погладит по волосам и просто всё объяснит – этого не произошло.

Шард просто смотрел. Сегодня на нём не было капюшона или балаклавы. Чёрные волосы впитывали влагу, капли стекали по лицу. На фоне темного неба и этого серого фильтра, созданного природой, его глаза… Они больше не были яркими. В них не светилась искра, как раньше. Синева в радужке потухла…

– Что… с тобой произошло? – хрипло спросила я, делая шаг ближе.

Вся злость, вся спесь моментально растворились. Я хотела кричать, бить кулаками, винить его во всём, что случилось, но не могла.

Шард кивнул на машину, не удостоив меня ответом.

Берроуз сказал, что он может говорить, но предпочитает молчать. Открыв передо мной дверь, он обошёл капот и сел за водительское сидение. Машина не тронулась с места, но Шард завёл двигатель и включил печку, направляя горячий воздух из печки прямо на меня.

– Скажи… хоть что-нибудь. Пожалуйста, – заледеневшими пальцами, я вцепилась в свои колени.

– Ты уже всё знаешь…

От его голоса мне хотелось всхлипнуть. Я не верила в то, что слышу это. В памяти, во снах он часто говорил со мной, но всё это не могло сравниться с реальностью.

Я не выдержала. Закрыла глаза и прижалась лбом к дрожащим от холода коленям. Хотелось завыть, закричать, ударить по стеклу, чтобы разлетелось и совпало с тем, что внутри. Но я просто сидела. Молчала. И слушала, как стучит дождь по крыше машины, по капоту.

– Почему ты не дал мне знать? – выдохнула я едва слышно, не поднимая головы. – Почему… ты просто исчез?

Он не ответил. Только выдохнул – медленно, чуть с хрипом, будто одно дыхание было тяжелее тысячи слов. Я услышала, как кожа натянулась на руле под его пальцами, сжавшимися в кулак.

– Я… – начал он, но осёкся. Снова тишина. Только печка, стучащий дождь и невыносимый гул в груди.

Я подняла голову. Посмотрела на него сбоку. Он сидел, глядя вперёд, будто боялся снова встретиться со мной взглядом. На лице ни следа той мягкости, которая когда-то сводила меня с ума. Только угловатая боль в скулах, только обрубки эмоций в мимике, только пустота.

– Я умер, Каяна, – сказал он наконец, тихо. – Всё, что осталось… это не он. Не тот, кого ты помнишь.

Я смотрела, не мигая, не двигаясь. Даже сердце на миг перестало биться.

– Но ты здесь, – прошептала, глотая болезненный ком в горле. – Значит, хоть часть тебя – всё ещё со мной.

Он повернулся. И впервые за всё время встретился со мной взглядом. На одну секунду. На один удар сердца. И я увидела. В глубине этой выцветшей синеве – боль. Узнавание. И то, что он изо всех сил старался спрятать.

– Если ты правда считаешь, что я всё знаю, – сказала я ровно, – тогда пойми: даже смерть не изменила главного. Я всё равно бы пришла. Всегда бы пришла.

– Каяна, я здесь только чтобы сказать тебе, что между нами ничего не выйдет. Единственное моё желание – это кровь. Ни о чём другом я думать не могу. Ты должна понять, что всё кончено раз и навсегда.

Тяжело вздохнув, я на миг позволила злости одержать вверх.

– Ты… Мог бы хотя бы написать! Позвонить! Придумать историю, что решил бросить меня и сбежать. Мне бы было больно, я бы была убита морально, но это лучше, чем искать тебя! Не спать ночами, не зная, что с тобой случилось! Ты хоть представляешь, через что мне пришлось пройти?

Я не пыталась сдерживаться – он не дал мне этого права. Он лишил меня даже глупой возможности проститься, поверить в ложь, научиться жить в отсутствии, не в неведении.

– Кто обратил тебя? Почему ты с ИКВИ?

И тогда он, медленно, тяжело, как будто каждое движение давалось через боль, повернулся ко мне. На лице не было гнева. Ни сожаления. Только усталость – глубокая, застарелая, пропитавшая кожу. Его губы дрогнули, но он всё ещё молчал, будто боялся, что если скажет хоть одно слово – всё рухнет.

– Не делай вид, что хочешь защитить меня, – продолжила я уже тише, почти выдохом. – Это не забота. Это трусость. Ты бежишь. Ты прячешься. Ты не хочешь бороться.

На миг в его взгляде что-то скользнуло. И я поняла: он всё слышит. Он всё чувствует. Просто пытается утопить это глубже, чем сам способен выдержать.

– Лучше бы ты умер, – прошептала я глухо, закрывая глаза. – По-настоящему. Тогда бы у меня хотя бы осталось что-то светлое. А теперь…

– Я не могу быть с тобой ради твоей же безопасности. Без лекарства… это всё равно, что жить с диким зверем, который будет пытаться тебя сожрать.

Зло рассмеявшись, я закрыла лицо ладонями.

– Лекарство, да? Скажи Берроузу, что его умелая изощрённая манипуляция сработала. Я достану его…

Потянувшись к ручке, я собиралась выйти, но Шард остановил, закрывая мою кисть своей. Медленно повернувшись, я столкнулась с его лицом почти вплотную, но он резко отстранился, будто потянулся к огню, но вспомнил, что это опасно.

Шард не сразу отпустил мою руку. Его пальцы были холодными. Я ощущала лёгкую дрожь даже сквозь перчатки.

– Не нужно, – глухо выдохнул он, отводя взгляд. – Не ради меня.

– Не льсти себе, – прошептала я, выдергивая ладонь. – Я делаю это ради себя. Ради того, что осталось от меня после тебя. Считай, прощальный подарок за нашу любовь… Чёрт, Логан, я ведь так любила тебя…Неужели это не стоило того, чтобы попытаться хотя бы всё объяснить.

Голос готов был сорваться на крик, но я держалась из последних сил.

– Из-за тебя я стала донором, попала к первокровным. Меня едва не сожрали заживо. Я не могу иметь детей. Не могу спать с другими мужчинами… – после этих слов он поморщился, будто ему было до этого какое-то дело, – И из-за тебя сейчас я буду шпионить за Морвелями, выискивать и врать в глаза. Ты до сих пор на первом месте. Всё… только ради того, что я ещё не могу разлюбить тебя.

Он поднял глаза. Взгляд тот же – тусклый, мёртвый… но в самой его глубине, как затопленная свеча в чёрной воде, дрогнула искра.

– Я не просил тебя… – выдохнул он с тяжестью. – Не просил тебя делать всё это.

– Зато ты молчал, когда должен был кричать. Ты мог бы просто сказать: «Я жив. Мне плохо. Я стал монстром». Я бы поняла. Я бы пришла. А ты просто исчез.

Он опустил голову. И всё, что я услышала – это его глухое, почти неразличимое:

– Я хотел, чтобы ты жила. Без меня. Без этой боли.

– А ты, значит, думал, что знаешь, как мне будет лучше, – горько усмехнулась я. – Как все они. Как Берроуз. Как Морвели. Спасибо, Логан. Превосходный выбор. Только знай: с этого момента я тоже выбираю. Ради себя. Не ради любви. Не ради тебя. Только ради того, что от меня осталось.

Я потянулась к двери. И он больше не удержал меня, позволяя дождь снаружи смыть с себя жгучую боль.

1

Три месяца спустя

В дом к Морвелям мы с Лидией приезжали только по выходным. В будние дни мы старались целиком сосредоточиться на работе, часто задерживаясь допоздна, но я не жаловалась, наконец-то получая удовольствия хоть от чего-то. Плюс постоянное утомление помогало лучше заснуть. Как только голова касалась подушки – я моментально выключалась. Случались, конечно, огрехи в системе, когда я до самого утра сжимала подушку на лице, чтобы заглушить крики, но это было не так часто.

– Отведаете стейк из лосося, мисс Деваль? – услужливо спросил сотрудник, кивая на блюдо.

– Да, спасибо. И вина, Клод. Самого дорогого, что хранится в погребах этого дома.

Венера подняла на меня взгляд, всем видом выражая своё удивление. На моих губах растянулась улыбка. С тех пор, как мать семейства мягко намекнула, что я стала здесь лишней, мне доставляло удовольствие выводить её. Ненависть к ней никуда не ушла. Ей было плевать, чего я лишилась, а мне было плевать, чего лишится она… Вино лишь малая часть на что я собираюсь покуситься этим вечером.

Медленно, так, чтобы женщина заметила, я перевела взгляд на Демиана и подмигнула ему. Пусть чувствует, как её идеальный фасад медленно трещит. Она могла бы быть умной и отстранённой, но она – мать. И никакая женщина, даже такая, не вынесет, когда другую принимают в её доме за свою. Даже если всё это – обязанность.

Голубоглазая стена оставался холодным в присутствии своей семьи, но я прекрасно знала, каким он может быть на самом деле. Память подбросила брёвен в пламя воспоминаний. Его пальцы на моей талии, на шее, на бёдрах.

В животе вспыхнуло предательское тепло, но едва оно прокатилось вниз, как тут же его смыло чужой болью. Тяжёлой, вязкой волной. Я не смотрела на клыкастого. Не метнула ни одного взгляда в его сторону. Но этого и не нужно было – я чувствовала.

Конечно, ему это не нравилось. Конечно, первокровный чувствовал каждую искру, которая вспыхивала между мной и Демианом. Чувствовал и не мог ничего сделать. Ведь я выбрала. Я сама пришла к его брату. Сама отдала ему то, что предназначалось для другого.

И от этой боли внутри него пульсировало так, что я едва не качнулась. Она не была злостью. Не ревностью. Это была утрата. Ужасающая, опустошающая. В его мире не существовало второго шанса. Не было иной женщины. Не было иного пути. Только я. Только связь, начертанная богами, впаянная в кровь…

– Как твоя работа? – Астория заговорила будто специально заставляя меня обратить на неё внимание.

Улыбка получилась выдавленной, но я старалась. Блондинка очень помогла мне, я бы даже сказала, что спасла. Если бы не лекарство, которое удалось разработать специально для меня – я бы наверняка… Либо спилась, либо сдалась и примчалась к клыкастому скуля, что не справляюсь.

– Всё стабильно, – ответила я, – иногда даже слишком.

Препарат на основе крови Демиана помогал избавиться от привязки. Я не чувствовала болезненной пустоты, не корчилась в бессонных ночах от потребности быть рядом, не сходила с ума при одной мысли о его прикосновениях. Всё стало… тише. Как будто шум в голове, этот постоянный фон желания, наконец-то заглушили.

Правда, пользоваться им постоянно я не могла – увы. Процедура оказалась такой болезненной, что в первый раз я просто выключилась от боли, провалившись в беспамятство почти на сутки. Очнулась в собственной постели, с ватной головой, дрожью в руках и тяжёлым ощущением… чужого взгляда. Клыкастый сидел рядом. Просто смотрел, будто буря жила в его зрачках, едва сдерживаемая. Эти глаза обвиняли молча, но больно, словно он винил не только меня – но и себя.

Тогда он не сказал ни слова. Как только я пошевелилась, первокровный встал. Просто… вышел, будто этим молчаливым уходом признал своё бессилие. Будто смирился. Или сделал вид, что смирился.

В конце концов, я стала вкалывать кровь только когда становилось невыносимо. Все смирились с моим протестом и делали вид, что ничего необычного не происходит. Хотя каждый знал, что это не так.

С того дня, как я узнала, что Логан жив… Казалось, я начну жить сама, смогу вдохнуть полной грудью и, наконец-то, освободиться. Вот только всё оказалось гораздо сложнее, чем я предполагала.

Как только все узнали, что Шард и есть мой пропавший парень, вокруг меня будто поднялся невидимый барьер. Для них я стала ядовитой змеёй, что проникла в их дом. Вот только меня нельзя было так просто вышвырнуть.

Их можно понять.

Исчезнувший парень, объявившийся живым, да ещё и превратившийся в актира, работающего на Берроуза – идеальный способ манипулировать. Идеальный способ выжать всё, чего только пожелает руководитель ИКВИ. Я бы на их месте тоже не доверяла.

Они прямо спросили, чего он хочет, а я прямо ответила:

– Лекарство. Ему нужно лекарство от вампиризма.

Врать я не могла. Даже если бы попыталась – это бы ничего не изменило. Все знали, как Юрий работает. Все понимали, что если он в деле – значит, игра идёт на высоких ставках.

Я могла бы сделать вид, что шпионю. Притвориться, будто выискиваю улики, будто собираю крохи информации. Попробовать добраться до разработки через Асторию, надавить, сыграть на её доверии – но всё это было бессмысленно. С того момента, как я вышла из кабинета Берроуза, каждый знал, что я у него на крючке.

Отказаться? Сказать, что мне плевать на его условия? Теоретически – да. Но на деле всё было иначе.

– У нас нет лекарства. Мы работаем над этим, полагаю, что Берроузу это известно, – не повернув головы, ответил клыкастый.

– Как найдёте – отдадите? – с надеждой спросила я.

– Нет. Только не ему. Ты идиотка, если думаешь, что он собирается вылечить всех актиров на планете. Это не добрая сказка, Каяна, – грубо ответил клыкастый.

– Зачем ему тогда препарат?

– Попробуй выяснить, – зло усмехнулся зеленоглазый.

Тогда он просто ушёл, оставив меня со вкусом пепла на языке. Я не собиралась делать это ради Юрия. Ни ради его амбиций, ни ради его красивых речей.

Но внутри – где-то глубоко, под всем моим цинизмом, усталостью и злобой – скулила жалкая, настырная влюблённая девчонка. Та самая, что до последнего цеплялась за мысль: а вдруг я всё ещё могу его спасти.

Синдром спасателя плохая штука. Особенно если тот, кого ты пытаешься вытащить, давно перешёл точку невозврата. А граница, через которую он переступил – это ты. Твоё терпение, твоя любовь, твои чувства…

К счастью, ужин подошёл к концу, и мы с Лидией и Демианом начали собираться. Я даже не пыталась скрыть, что поеду с первокровным. Нагло усевшись на байк, я ухмыльнулась, когда голубоглазый вышел из дома.

– Вы играете в опасную игру, мисс Деваль, – протянув мне второй шлем, специально купленный для меня, прошептал Демиан.

– Боишься осуждения матери? Наверняка она уже проводила с тобой беседу, что я – не самая удачная партия и рекомендовала не связываться с такой, как я. Верно?

Демиан усмехнулся, застёгивая ремешок на моём шлеме. Его пальцы задержались чуть дольше, чем требовалось, прежде чем он отстранился и тихо сказал:

– Я давно вышел из возраста, когда родительские наставления хоть что-то значили.

Он метнул взгляд в сторону особняка.

– Она просто переживает… что ты разобьёшь мне сердце.

Я фыркнула, не удержавшись.

– Что-то новенькое. И как там твоё сердце, Демиан? Трещины уже появились?

Он не ответил, сел на байк, включил двигатель, и весь мир снова стал проще – шум ветра, ночная дорога и тепло его спины передо мной.

До его квартиры мы домчались быстро. В лифте я ощущала на себе пристальный взгляд голубых глаз, но делала вид, что ничего странного не происходит. Кожей ощущала, что первокровный хочет поговорить, но пусть лучше сделает это после…

Пентхаус Демиана располагался в самой сердце Ноктилии – высотка с панорамными окнами, откуда открывался безупречный вид на город. Пространство внутри полностью соответствовало хозяину: тёмные тона, чистые линии, лаконичная строгость. Кожаный диван цвета мокрого асфальта, массивный стеклянный стол, встроенная акустика, чёрные матовые шкафы. Идеальный порядок, ни одной лишней детали. Мужская эстетика без попытки произвести впечатление – просто его способ жить.

Я скользнула взглядом по квартире, привычно оценивая интерьер, но тут же развернулась к первокровному:

– Сейчас вернусь.

Он кивнул, не задавая лишних вопросов, а я уже шагала в сторону ванной, вжимая ногти в ладони.

Увы, к основному я больше не могла приступать просто так. Без дозы – никак. Препарат лежал в сумке «на всякий случай», но этот случай теперь случался почти каждый раз после ужина в доме Морвелей.

Забежав в туалет, я закрыла за собой дверь и нащупала в сумке кожаный чехол. Пальцы работали автоматически: достать шприц, сорвать защитную крышку, перекусить губу, чтобы не закричать. Игла вошла в бедро без промедления, и тут же в теле вспыхнула боль – жгучая, вырывающая изнутри, как будто каждую клетку обдало кислотой. Я вцепилась рукой в раковину, спина выгнулась, губы сжались до белизны. Боль была… адская.

Прокусив губу до крови, я не могла сдержать слёз. Яростная мысль: это того не стоит, ни черта не стоит, полоснула сознание.

Но спустя несколько минут в венах разлилось тепло. Пара минут, а я будто умерла и воскресла… В теле всё ещё была слабость. Я подняла голову и посмотрела в зеркало. Бледная кожа, слипшиеся от пота волосы, кровавый след у уголка губ.

Тело покачивало, когда я вышла в коридор, касаясь стены, чтобы не свалиться. Такая себе сексуальность, но ничего другого у меня не было…

– Вина? Не такое изысканное, как в подвале моей матери, но тоже ничего, – Демиан сделал вид, что не обращает внимание на то, что со мной творится.

Когда это произошло впервые… Мне буквально пришлось умолять его переспать со мной. Тогда я несла какую-то чушь про позитивное подкрепление, но он почему-то шутки не оценил.

Первокровный не был идиотом. Он прекрасно знал, чего я от него хочу и это желание оказалось выше той боли, которую приходилось терпеть каждый раз чтобы переспать с ним.

– Можно что-нибудь покрепче? – доползя до столешницы и забравшись на стул, попросила я.

– Виски?

Я кивнула, наблюдая за тем, как первокровный потянулся к бару. Достав низкий стакан, он кинул туда кубик льда из морозилки и налил немного алкоголя.

Горечь коснулась языка, и я прикрыла глаза. Раньше бы ещё поморщилась, но те времена прошли. Молча отодвинув низкий хайбол на край столешницы, я медленно поднялась.

Голубые глаза пристально следили за мной пока я приближалась. Пальцы скользнули по лёгкой колючей щетине, и я улыбнулась.

– В это раз мы доберёмся до твоей спальни? – хрипло произнесла и подалась вперёд так, чтобы грудь упиралась в него.

– Нет, ты же знаешь – это священное место, – пошутил первокровный.

– Что нельзя очернять святыню?

– Естественно. Никакого секса до свадьбы, – очерчивая пальцами изгибы талии, тихо ответил первокровный, а после добавил: – В спальне по крайне мере…

– Фух, – засмеялась и уткнулась носом в его грудь.

С Демианом всегда был легко. В первую очередь, потому что он обо всём знал и никогда не просил большего прекрасно понимая, что я не дам этого. Мне, итак, приходилось травить себя каждый раз чтобы просто прикоснуться к нему, что говорить про что-то излишнее.

Но всякий раз, когда я ловила его взгляд – долгий, горячий, будто он пытался прожечь во мне дыру – понимала: внутри него всё кипит. Полыхает протестом. Он не был тем, кто привык делить. Особенно с тем, чью кровь знал с рождения, но он молчал и не требовал. Потому что знал – я ничего другого дать не могу.

Хреново, когда боги заранее определили твою судьбу. Твою принадлежность. Когда ты ещё не знала, кто ты такая, а они уже решили – вот он, твой единственный. Только не тот…

И в итоге приходится разбираться самой. Бороться. Выжигать чувства, как инфекцию.

А ещё жить с тем, что даже собственное тело не могу отдать без боли перед этим. Словно это цена за то, что делаю неверный выбор. Вот только мне было плевать, потому что этот выбор именно мой, а не чей-то ещё…

– Посмотри на меня, – тихо велел первокровный, осторожно приподнимая лицо, а после нежно целуя.

Мне не нравилось целоваться. Если бы я могла, исключила этот этап перед основным действием. Поцелуй были менее болезненные, чем инъекция, но каждый раз приходилось отгонять образы из головы.

Приходилось контролировать себя, вытравливая воспоминания о чужих губах. Я сильнее сжала руки на плечах первокровного. Восприняв это как сигнал к действию, Демиан поменял нас местами, подхватывая меня за бёдра и усаживая на стол.

Прикрыв глаза, я наслаждалась тем, как он принялся осторожно расстёгивать пуговицы рубашки, а после скользить языком сначала по ключицам, а после спускаясь к груди.

Это был короткий, почти иллюзорный промежуток времени, в который я могла отключиться. Уйти из тела. Забиться в темный уголок сознания и не чувствовать ни вины, ни боли, ни отголосков воспоминаний, которые выжигали меня изнутри.

Но всё равно…

После всегда был душ. Горячий, обжигающий, с мылом до скрипа. С отчаянными попытками смыть с себя его прикосновения, словно они были чем-то грязным.

Тело ломало от последствий препарата – тупая, упорная боль, отдающая в суставы, будто во мне что-то крошилось. А ещё сильнее ныло внутри. Та самая часть, которая скулила, извивалась, отказывалась принимать происходящее. Потому что это не то, чего она хотела. Не тот, кого она жаждала.

Клыкастый был прав.

Он говорил, что никто не сможет сделать со мной то, что он делает одним лишь поцелуем. И я ненавидела его за это. И себя – ещё больше.

2

В головном офисе корпорации Морвель царила типичная утренняя атмосфера. Сотрудники стекались на рабочие места с такими лицами будто их работа – лучшее, что им доводилось делать в жизни.

Каждый раз ожидая лаборантов у кабинета для сдачи крови, я ловила себя на мысли, что им точно что-то вкалывают. Может какие-то эндорфины или типа того, как иначе объяснить, что на лицах улыбки. В понедельник. Утром.

– Доброе утро, Каяна! Ты как всегда пунктуальная, – дежурно улыбнулся Орин.

Парнишка только недавно устроился в корпорацию, пока на должность лаборанта, но, уверена, с его мозгами, долго он мою кровь собирать не будет. Задержав взгляд на его кудрях, небрежно торчащих в разные стороны, я переместилась на бледную кожу с веснушками и яркие серые глаза.

В отличие от своих коллег, которые менялись каждые два дня, с Орином хотя бы было интересно болтать.

– Доброе, – кивнула я. – Скажи-ка мне Ори, вам что-то дают? Чего вы каждый раз с такими счастливыми мордами приходите?

– На самом деле, всё куда банальнее. При свете определённого спектра ламп в сочетании с ритмическим фоновым шумом активируются участки мозга, отвечающие за эмоциональную стабильность. Добавь к этому кофе с повышенным содержанием L-теанина и немного нейрокоррекции в фоновой музыке – и ты получаешь эффект субъективного комфорта.

Я уставилась на него, медленно моргая.

– Ага. Ясно, – отозвалась я, проходя следом в кабинет. – Я так и подумала.

Ори как обычно подготавливал всё для сбора, но внезапно обернулся и уставился на меня так, будто только увидел.

– Кстати… Господин Морвель сказал, что образец крови за пятницу никуда не годится. Что-то в привкусе.

Конечно, сотрудники были в курсе, на кого работают. В общих чертах – да. Но только те, кто допускался в лабораторный блок, имели хоть какое-то представление о настоящей сути происходящего. Как объяснила Лидия, они знали о вампиризме – или, как тут принято называть, актиризме. Не в деталях, не с лекциями о древней крови и богах, но достаточно, чтобы не задавать глупых вопросов.

Каждый, кто хоть раз касался этих знаний, подписывал договор о пожизненном неразглашении. Строгий, составленный таким образом, что малейшая попытка рассказать кому-то – заканчивалась уголовной ответственностью.

Ответственность за это лежала на отделе Демиана и, как я поняла, никто за всю историю корпорации не рассказал о том, что здесь происходит.

Я деланно закатила глаза. Ну конечно. Клыкастый из принципа отказывался от образцов с примесью инъекции своего брата. Могла бы – не слазила с лекарства, чтобы он сдох от голода…

Внутри неприятно укололо. Той самой части, которая связывала нас, категорически не нравилась мысль, что с первокровным что-то случится. И уж тем более, ей хотелось, чтобы он прижал меня к стене и засунул свои клыки мне прямо в шею и напился досыта, а потом также жадно взял меня прямо у этой самой воображаемой стены…

– Кая, ау? Земля вызывает Каяну! Ты слышишь? – Ори помахал рукой перед глазами.

– Что… Извини, задумалась.

– Я спрашиваю, что ты там такого принимаешь на выходных? Потому что после этого господин Морвель, как бы тебе сказать… В общем в прошлый раз он ворвался в лабораторию и мне, казалось, тут всё полыхнёт от его взгляда. Он попросил передать тебе… я вот записал, что не забыть…

Парнишка потянулся к карману на груди и вытащил клочок бумаги.

– «Если ты ещё раз притащишь мне этот выкипевший мусор, я сам соберу всё до капли и тебе это не понравится или…?», – прочитал Орин с выражением, будто цитирует научную статью, и аккуратно сложил бумажку обратно в карман. – Вот буквально так и сказал. Даже интонации постарался запомнить.

Я фыркнула, прикрыв глаза.

– Значит сегодня я могу не сдавать кровь? – сощурившись, спросила я.

Ори замялся, на лице проступили красные пятна. Он явно не ожидал такого вопроса.

– Я… эм… у меня нет инструкций. А ты что… Опять что-то приняла? – едва ли не со слезами поинтересовался лаборант, прекрасно понимая, что его ждёт, если он не доставит пакет.

– Ладно, не переживай. Я разберусь, – поднимаясь, я похлопала парнишку по плечу. – Приду завтра, а пока сама получу выговор от демона.

– Спасибо, – облегчённо выдохнул Орин.

Подниматься в кабинет его мудачества я не любила. Прекрасно знала дорогу и то, что он уже был на рабочем месте. Грёбанная привязка…

Лифт поднимался медленно, с едва слышимым гулом и мягкими толчками, будто знал – я не тороплюсь. Самый верхний этаж. Конечно. Где же ещё мог обосноваться его клыкастое величество, как не ближе к облакам? Туда, где его эго, должно быть, ощущает себя особенно уютно.

Хромированная панель мигнула зелёным, двери разошлись в стороны, впуская в идеально вычищенное пространство. Секретарша, как всегда, сидела за стойкой – прямая спина, строгий вырез, ровно уложенные русые волосы. Её взгляд, полный сдержанного раздражения, скользнул по мне, как сканер.

– Он не занят? – спросила я, небрежно одёрнув рубашку.

– Господин Морвель пока свободен, – нехотя отозвалась она, заправляя прядь волос за ухо.

Наверняка, в её голове рисовалась другая картинка работы секретаршей симпатичного генерального директора.

Я не стала тратиться на бессмысленные вежливые стуки. Клыкастый знал, что я здесь.

– У тебя была прекрасная возможность сказать все претензии на ужине, – усаживаясь в кресло напротив его стола высказалась и сложила руки на груди.

– Не хотелось портить вечер, – не отрываясь от чтения бумаг перед собой, ответил он.

– Так что, предпочтёшь голодать на выходных? – прямо спросила, делая вид, что меня не трогают его эмоции.

Он не поднял головы. Только чуть сжал пальцы, удерживая край бумаги – достаточно, чтобы я заметила.

– Предпочту поголодать, – холодно ответил он, переворачивая лист.

– Потому что моя кровь теперь с привкусом твоего брата? – вскинула бровь, наклоняясь вперёд. – Или потому что не можешь переварить сам факт, что я делаю выбор без твоего одобрения?

Он наконец поднял взгляд. Зелёные глаза, всегда такие чёткие и ледяные, сейчас были на долю секунды потемневшими. Что-то в них дрогнуло, будто внутри него снова разрывалось что-то, с чем он пытался справиться слишком долго.

– Я не собираюсь питаться грязью, – произнёс он резко. – Ни в буквальном, ни в переносном смысле.

Я хмыкнула, не отводя взгляда.

– Грязь? Ну конечно. Ночь с твоим братом автоматически стирает мою ценность как донора? Или как человека?

– Я не это имел в виду.

– А что ты имел в виду, Калеб? Это потому, что знаешь, что я этого хотела? Что мне было… хорошо?

– Прекрати, – предостерегающе рыкнул первокровный.

– Хочешь голодать – голодай. Но не вини в этом вкус крови. Вини свою чертову гордость.

Зачем только усаживалась? Надо было выпалить всё у двери и свалить поскорее, занять своё рабочее место и забыться до конца этого дня.

Я почти дошла до выхода, рука уже легла на холодную металлическую ручку, как вдруг он оказался позади – быстро, бесшумно.

Он не стал говорить. Просто схватил за предплечье, пальцы сжались без силы, как просьба, не как приказ. А потом… склонил голову, уронив её на моё плечо. Молча. Тяжело.

Я замерла. Сначала от неожиданности, потом – потому что не могла пошевелиться. В этом жесте не было ни страсти, ни ярости, ни желания. Только… усталость. Только тишина, в которой он наконец позволил себе быть слабым. Пусть на миг. Пусть только здесь, в закрытом кабинете, где никто не увидит.

Рано или поздно он всё равно бы переступил черту. Не ту, что ведёт к кровати – ту, что не даёт прикасаться, чувствовать, признаваться в том, что внутри всё не подчиняется правилам. Это был вопрос времени.

Наверное, я даже мечтала об этом.

Хорошо, что дверь была закрыта. Пусть слабость останется между нами.

Прикрыв глаза, я позволила той жалкой части, мечтающей о нём, получить то, чего она хочет. Всех своих демонов нужно держать на поводке, иногда кидая им кусок, иначе однажды они вырвутся и сожгут всё дотла.

– Если это плата за то, что ты остался без еды… – выдохнула я чуть тише, – мы квиты.

Он сжал пальцы чуть крепче – на миг, будто хотел удержать не мою руку, а меня саму. Всю. Целиком. Но уже через секунду ослабил хватку. Отстранился.

– Ты никогда не будешь просто платой, Каяна, – тихо отозвался он, не глядя. – Даже если я сам пытаюсь в это поверить.

И прежде, чем я успела сказать что-то в ответ, он уже вернулся за свой стол – снова холодный, снова закрытый, снова тот, кем должен быть.

Остатки самообладания пришлось собирать по кускам уже в лифте. Если бы он перешёл черту, если бы захотел… чего-то большего, я бы не могла сопротивляться. Уперев лоб в холодную стенку лифта, я закрыла глаза.

– А вот и ты!

Я не заметила, как двери лифта открылись, впуская Лидию. Она хитро посмотрела на меня.

– От начальства? – поймав мой обречённый взгляд, угадала первокровная. – Ладно, нельзя начинать день с плохого настроения. Ты кофе уже пила?

– Ещё нет…

– Тогда сначала с кофейню за углом, там обсудим вопрос с твоим отчетом. А потом… потом всё, как обычно.

Спорить в Лидией всё равно бесполезно, поэтому я нехотя поплелась следом.

– Мы договаривались, что поедем на работу вместе, – укоризненно бросила первокровная, когда мы стояли у меню, разглядывая напитки.

– Не притворяйся, что ты сожалеешь. К тому же, тебя не было дома, – хмыкнула и сделала заказ.

– Я была! – возмутилась девушка.

– Тебе же вроде пятьдесят, а ведёшь себя, как подросток. Я вчера слышала, как ты ночью куда-то уехала и до утра так и не вернулась…

– Опять не могла уснуть?

– Угу.

Мы заняли столик у окна и молча ожидали свой заказ. С тех пор, как я переехала к Лидии, у меня появилось чувство, что я живу в общежитии с соседкой. В большинстве времени мы не мешали друг другу, иногда даже устаревали совместные просмотры фильмов, забивая животы едой из доставки.

Вот только сама первокровная оказалась на удивление скрытной. Я успела заметить, что она добра и искренне ко мне, но на свою территорию никогда не пускала, предпочитая не говорить о личной жизни.

– Я давно хотела спросить… Почему ты не сдашься? – послышался тихий вопрос, но взгляд Лидии не отрывался от разглядывания проезжей части.

– О чём ты?

Вопрос прозвучал глупо, я знала о чём спрашивает Лидия.

– Вижу, как ты борешься, как тебе тяжело, но ты не сдаёшься. Мне интересно, почему?

Я чуть откинулась на спинку кресла и тоже уставилась в окно. Машины проезжали одна за другой.

– Потому что это… всё, что у меня осталось. Борьба. Я потеряла контроль над телом, над эмоциями, над… своей жизнью. Но пока я борюсь, я ещё могу делать вид, что управляю хоть чем-то.

Мои пальцы обвили кружку, которую только что поставили на стол. Я не пила. Просто ощущала её тепло. Оно помогало не расклеиться.

– А ещё… – я слабо усмехнулась. – Упрямство. Наверное, единственное, что всегда было моим. Я не умею сдаваться. Даже когда надо.

Лидия наконец перевела взгляд на меня и растянула губы в улыбке.

– Звучит… по-человечески, – пробормотала она. – И очень по-дурацки. Но я понимаю.

– Да, я тоже, – кивнула я. – Иногда хочется быть дурой. Это спасает.

Я замолчала на секунду, вдохнула глубже, как будто решалась сказать вслух то, что долго прятала.

– А ещё… недавно я узнала, что Логан жив. Вернее, Шард. – Имя резануло изнутри, но я выговорила его. – Он совсем другой. Не тот, кого я любила. Но… какая-то часть меня всё ещё помнит. Всё ещё откликается. Хоть я и вытравила из себя надежду, что между нами что-то возможно… она всё равно порой всплывает. И каждый раз – как нож под рёбра.

Лидия слушала молча, не прерывая, и я продолжила.

– А есть ещё Демиан. С ним всё ещё сложнее. Там нет будущего. Только настоящее, и то на грани. Я не вру ему – он знает, что между нами пустота, которую мы оба притворяемся не видеть.

Молча сделала глоток и добавила уже тише:

– А Калеб… – Я позволила себе назвать его по имени, ощущая, как тепло от этого растекается внутри. – У него есть Астория. Да, фиктивно. Да, формально. Но это не меняет сути. Она рядом. Она ждёт. А я… я не могу поступить с ней так, когда именно она протянула руку помощи.

На мгновение мы обе замолчали. А потом Лидия лишь кивнула и, опустив взгляд в чашку, тихо сказала:

– Понимать всё и не иметь права на выбор – вот самая страшная пытка.

Я молча согласилась с её заявлением.

– В конце концов… трое мужчин, с ума сойти можно, – я была благодарна, что она сбросила градус напряжения рассмеявшись. – Мне иногда кажется, что одного невозможно вынести, а троих…

– Расскажешь о нём? – ненавязчиво спросила я, но взгляд первокровной потемнел.

– Да нечего говорить…

– Это ведь не тот парень, который играет на гитаре? Ты про него рассказывала, когда я только попала к вам в дом.

– Что? Конечно нет! Мне иногда приходится выдавать что-нибудь, чтобы никто не расслаблялся.

– И кто же он тогда?

Лидия вновь отвернулась к окну, но от меня не ускользнуло то, как на её лице скользнула печаль.

– Он просто засранец, – пробормотала она, будто отмахиваясь, и тут же поднесла чашку ко рту, чтобы скрыть выражение лица. – Вот и вся история.

3

С тех пор, как я стала помощницей первокровной, мне пришлось вникать во все тонкости бизнеса корпорации «Морвель».

Оказалось, за официальными документами, светскими конференциями и презентациями инновационных разработок скрывается куда более сложная и разветвлённая структура. На бумагах – всё гладко: корпорация занимается исследовательской деятельностью в области гематологии, разработкой препаратов, укрепляющих иммунную систему, созданием биоматериалов для переливаний и регенеративной медицины. Всё звучало убедительно, даже благородно.

Пришлось выучить все необычные слова, чтобы понимать, о чём вообще говорит Лидия. В конце концов, меня всё ещё было легко удивить, но суть я улавливала. Тот факт, что я пришла в корпорацию по благу совершенно не означал, что я не покопаюсь в том, в чём придётся работать.

Только стоило копнуть глубже – и начинало казаться, что весь этот блеск был создан лишь для прикрытия главного. Неофициально «Морвель» контролировала практически весь оборот донорской крови – от сбора и отбора, до транспортировки, хранения и… продажи. Да, именно продажи. Внутри узкого круга знали: кровь – это валюта, товар, инструмент власти и зависимости. От неё зависели первокровные и актиры – те, кто не мог выжить без неё.

Что оказалось удивительным? Пожалуй, не масштабы. А то, насколько плотно вся система была вплетена в медицину. Казалось бы, теневая империя, подполье, чёрный рынок… А по факту – филиалы «Морвель» находились почти в каждом крупном городе. Партнёрские отношения с государственными клиниками, поставки оборудования, собственные больницы и центры реабилитации. Их логотип был на упаковках препаратов, на бланках врачей, на справках о лабораторных исследованиях.

И чем больше я разбиралась, тем яснее становилось: вся их система завязана не только на потребности «верхушки», но и на помощи обычным людям. Донорская программа, несмотря на всю подноготную, спасала сотни, тысячи жизней. И, как бы ни звучало это странно, в этом и заключалась ирония: бизнес, построенный на крови – действительно помогал.

Не то, чтобы я прониклась уважением или большой любовью к семейству первокровных, совсем нет. Просто стала понимать, как работает мир, в котором я живу и почему никто не в курсе. Когда всё проходит прямо под носом, когда всё скрыто под оболочку благого дела – никто не задумывается, что скрыто за фасадом.

– Контейнер с образцами донорской крови задержали на два дня. Вертолёт в Виридию не вылетел по графику, потому что кто-то не успел оформить разрешение на ночной перелёт. – Лидия пристально разглядывала экран, кликая мышкой по вкладкам. – А там срочная партия. Высший уровень, ты понимаешь?

Я кивнула. Кровь с маркировкой «высший» отправлялась только первокровным.

– Вся суть логистики, Кая, – Лидия села напротив. – Если хочешь держать мир актиров под контролем, нужно контролировать кровь. Каждую каплю. Каждый путь от донора до холодильника.

Это было правдой. Внутри корпорации «Морвель» поставки крови были таким же серьёзным направлением, как фармацевтика в обычной жизни. Система работала через сеть анонимных доноров, перераспределения и строгого учёта. Каждая партия промаркирована. Каждая пробирка – под защитой.

– Что будет, если кровь не дойдёт до адресата?

– Тогда включаются другие отделы, – первокровная прикусила губу. – И ты точно не хочешь знать, как они работают. Если кто-то желает добраться до крови – он доберётся разными способами.

Я прекрасно понимала о чём говорит девушка, но, как исправить ситуацию – не имела понятия. Задержка произошла из-за того, что машину с донорским материалом остановили на пути к вертолётной площадке. Несмотря на то, что по документам всё было отлично – водителей задержали, а товар конфисковали.

Первокровная тяжело вздохнула, потирая переносицу.

– Смотри. Нужно связаться с пунктом по сбору крови в Виридии и просить у них упаковать всё, что есть. Доставка и товар за наш счёт и, как можно скорее.

Молча пройдя к своему рабочему столу, я принялась открывать базы с адресами и номерами телефонов всех донорских пунктов.

– Лидия, это правда… что людей продают на чёрных рынках? – не отрывая глаз от документа, спросила я.

Рядом послышался тяжёлый вдох. Я догадывалась, что в таком мире это не новость. Берроуз уже говорил о продаже людей нагло соврав, что Морвели могут быть причастны к этому.

– Правда. Увы, на чёрном рынке предлагают разные услуги. Можно купить человека и иссушить его. Что и говорить… можно даже стать вампиром в обход системе.

Вот тут я уже не смогла удержать маску равнодушия. Развернулась в пол-оборота и уставилась на первокровную.

– Да, Каяна… не смотри так. Услуга очень популярна среди тех, кому кажется, что это таблетка от старости или болезней. Стоит просто космических денег и проводится не всем желающим, а только тем, что понимает, какие последствия ждут после…

– Но ведь это… ужасно… Почему виновных не поймают и не посадят? – я прекрасно понимала, что это звучит наивно и глупо, но не спросить не могла.

– Потому что это целый бизнес. Пару лет мы проводили расследование, чтобы понять, кто за этим стоит, но единственное, к чему мы пришли – это не простые любители, жаждущие денег. У Демиана с его командой даже появилась безумная мысль, что всё это кто-то крышует. Иначе невозможно понять, как следы так быстро заметают, а концов и краёв не найти.

– А Берроуз…

– Ой, этот идиот очень громко лает, но толку от него никакого! Они, конечно, тоже что-то расследуют, выискивают, но учитывая, что в его штабе не так много актиров – бороться с теми, у кого куда большее ресурсы получается из ряда вон плохо.

Решив, что пока с меня хватит новой информации, я взялась за работу и до самого вечера занималась звонками в филиалы и клиентам.

К концу рабочего дня я с трудом выдавливала из себя слова, да и фокусировалась не очень. Глаза устали, живот предательски напомнил, что обед я пропустила, предпочитая не отрываться от работы.

По обыкновению, мы с Лидией уходили с работы и направлялись в её квартиру вместе, но сегодня она виновато заявила, что ей нужно доделать дела. Новость, о том, что меня подбросит клыкастый я восприняла спокойно, но только внешне…

Венера как-то строго-настрого запретила нам контактировать в стенах офиса, но, естественно, общения было не избежать. К тому же, на что она рассчитывала, что первокровный покорно примет её слова? Как бы не так…

– Готова? – его клыкастое величество заглянул в кабинет и кивнул сестре, которая лишь на короткую секунду махнула ему в знак приветствия.

– Да, – я подхватила сумку и пиджак, поднимаясь с рабочего места.

На парковку мы спустились молча. В машину сели тоже ни сказав ни одного слова. И только когда дорога до квартиры Лидии показалась мне незнакомой, я повернулась к зеленоглазому, ожидая объяснений.

– Ты голодная. Сначала поужинаем, – вот так просто заявил первокровный и слегка улыбнулся.

– Я могу поесть дома, – запротестовала и сложила руки на груди.

Перспектива ужинать с ним пусть и в заведение с другими людьми, совершенно не радовала

– Остатки вчерашней доставки? Нет уж. Мало того, что вкалываешь всякую дрянь, выматываешь себя на работе, так ещё и не ешь ничего.

– Неужели это тоже влияет на вкус крови?

– Это влияет на твоё самочувствие, – холодно отозвался он.

Спорить и доказывать что-то всё равно оказалось бесполезно.

Парковка у небольшого ресторанчика располагалась в тени деревьев, подсвеченная мягким светом старомодных фонарей. Уютное место явно не принадлежало к числу пафосных заведений, зато в нём чувствовалась атмосфера чего-то настоящего.

Как только мы подошли ко входу, администратор – женщина лет сорока с собранными в строгий пучок волосами – сразу узнала его. Её лицо озарилось уважительной, почти тёплой улыбкой.

– Господин Морвель, ваш столик готов. Рады видеть вас вновь.

Не задавая лишних вопросов, она повела нас вглубь зала – мимо расставленных с идеальной симметрией столов.

Нам достался уединённый уголок, отгороженный от остального зала тяжёлым полупрозрачным балдахином тёплого сливового оттенка. Полумрак и приглушённые звуки создавали впечатление приватности и уединенности, хотя мы прекрасно видели зал и посетителей.

Женщина положила перед нами две папки с меню и дежурно улыбнулась.

Я нехотя принялась листать страницы. Рот наполнялся слюной от одних изображений, но в изысканных названия я всё равно не разбиралась.

– Возьми ризотто с креветками и спаржей. Здесь его готовят неплохо, – произнёс он спокойно, даже не взглянув в меню.

Я подняла глаза, и, конечно, он уже смотрел на меня. В упор. Прямо. Его локти лежали на подлокотниках кресла, пальцы сцеплены замком перед ним, а выражение лица – будто я была задачей, которую он пытался решить не первый день, и пока не продвинулся ни на шаг.

– А если я не хочу креветок? – прищурилась я. Против креветок я не имела ничего против… а ещё против ризотто и даже пары кусков хлеба с маслом. Есть хотелось невыносимо.

– Тогда возьми пасту с томлёным мясом. Тоже неплохо. Но лучше ризотто. В нём меньше жира и больше пользы. – Он говорил так, будто не предлагал, а решал за меня.

– То есть выбор есть, но ты всё равно выбрал за меня? – усмехнулась я.

– Тебе просто нужно поесть, Каяна. Не анализировать, не возражать. Просто поесть, – тон остался мягким, но взгляд стал чуть строже.

Кивнув, я перелистнула страницы в конец и принялась выбирать вино. В этом я вообще ничего не понимала. В доме Морвелей Клод всегда предлагал отменное вино, но, уверена, что у них другого и не водилось.

Взглянув на первокровного исподлобья, я ожидала, что он и здесь поможет, но наглец склонил голову и ухмыльнулся.

– Ладно-ладно, ты в этом лучше разбираешься. Что… порекомендуешь?

– Польщён, – с лёгкой усмешкой ответил клыкастый, медленно наклоняясь вперёд и забирая у меня меню. Его пальцы едва коснулись моих, но даже этого хватило, чтобы по коже прошёл слабый разряд. – Тогда рекомендую «Ночную кровь». Красное, сухое. С терпким, почти упрямым вкусом. Плотное, с нотами дикого винограда, тёмной вишни и каплей железа в послевкусии. Очень… характерное. Как ты.

– Твои сравнения меня с едой так раздражают…

Он вернул меню официантке, которая стояла всё это время на приличной, но выжидающей дистанции и сделал заказ. Только для меня, естественно. Его блюдо сидело прямо перед ним, сверля упрямым взглядом.

– Как дела на работе? – подперев голову рукой, поинтересовался зеленоглазый.

– Это принудительное общение. Я не хочу говорить о работе, – складывая руки на груди и откидываясь в кресле, заявила я.

– О чём хочешь?

Первое, что хотелось сказать «ни о чём», но я подумала, что это слишком просто. Мы давно не оставались наедине, и я решила воспользоваться шансом и спросить то, что давно крутилось в голове.

– Ты знал, что Берроуз следит за мной с самого начала? Или это было для тебя сюрпризом?

На миг в его лице ничего не изменилось. Но пальцы чуть дрогнули. Еле заметно, но я всё равно заметила. Он опустил взгляд, будто изучал текстуру салфетки перед собой, а затем снова посмотрел на меня.

– Я знал, что ты его интересуешь. Но не знал – до какой степени. Глупо было надеяться, что твоё появление в нашем мире останется незамеченным.

– Значит, ты допустил, что меня могут использовать?

– Я допустил, что ты достаточно умна, чтобы не позволить этого, – тихо сказал он. – Но, похоже, просчитался.

Недовольно поджав губы, я проследила за официанткой, которая поставила передо мной тарелку и бокал, пожелав приятно аппетита.

Ризотто пах просто божественно, но я не приступала к трапезе.

– Он не мог знать, что я донор настолько заранее… Логан пропал за полгода до того, как я встретила тебя.

– Не мог. Предполагаю, что не знал, – спокойно ответил клыкастый. – ИКВИ нейтрализуют новообращённых актиров, но иногда, если видят потенциал – предлагают им вариант работать на них. Скорее всего, так и было с твоим парнем. Что-то произошло, его обратили и тут же команда Берроуза появилась на месте. Вероятно, произошла настоящая удача.

– Чисто гипотетически, если бы не было Логана, который работает на Юрия… Как бы он подобрался ко мне?

– Нашёл бы другие способы, поверь фантазия у Берроуза безгранична.

На время я замолчала, прервавшись на еду. Напрягало, что зеленый глаза не отрываясь следят за тем, как я подношу вилку ко рту и тщательно прожёвываю.

– Только вот непонятно, кто убил Эдвина… – задумчиво произнесла я, отпивая вино из высокого бокала.

– Почему непонятно? – улыбнулся первокровный. – Берроуз подчищал все следы существования твоего Логана. Ты не задавалась вопросом, почему никто не мог его найти и не знал, что с ним произошло? Детектив, работающий на тебя, тоже пропал. Но для меня всё стало очевидно, когда все его вещи пропали, а квартира сгорела.

Я чуть отставила бокал, чувствуя, как вино оседает тёплой горечью внутри.

– Но зачем убивать Эдвина? Он просто искал Логана. Просто выполнял свою работу…

– Он подобрался слишком близко, – спокойно отозвался первокровный. – Берроуз не любит рисков. Если бы Арчи понял, что твой парнишка стал вампиров раньше, чем Юрий успел донести всё сам… Ему бы пришлось сразу выкладывать все карты, а он решил помучать тебя, заставить сходить с ума от непонимания и желания понять, что случилось. Когда человек в отчаяние – им проще управлять, проще навязать ложь.

Сердце болезненно сжалось. Всё внутри противилось тому, чтобы признать – Эдвин умер из-за меня. Он помогал мне в поисках, а в итоге расплатился собственной жизнью…

– Зачем ему лекарство? Демиан как-то сказал, что Берроуз ненавидит всех клыкастых из-за того, что его жена изменила ему с одним из вас. Это из-за этого?

От моих слов Калеб поморщился. Сначала я подумала, что имя его брата вызвало такую реакцию, но, когда он заговорил, поняла – дело в другом.

– Наверное, Дем забыл упомянуть, что это был не какой-то первокровный или актир… Именно он был тем, кто увел жену Берроуза. По факту, заслугу за создание такой организации, как ИКВИ, смело можно присвоить моего брату.

4

Наш р