Читать онлайн Пустое

Глава 1

1

Комната дознания выглядела стандартно. В каждом городском районе таких было по одной-две штуки. Яркий дневной свет из прямоугольного светильника на стене в форме небольшого окна, такого же размера стол с информационной панелью, два стула с двух сторон и единственная дверь, через которую можно было сначала зайти, а потом выйти в общий коридор. Вмонтированные в стены скрытые микрофоны и пара незаметных камер вели запись. Брана наблюдала за происходящим и анализировала дознаваемого, а затем при необходимости выдавала сгенерированную информацию, если этого требовал дознаватель.

Факт нарушения федерального закона о запрете несанкционированного прерывания беременности сомнений не вызывал. Преступник сидел за столом, спокойно глядя перед собой, не испытывая ни малейших угрызений совести. Он не пытался хоть как-то оправдаться, наплести нелепых историй о шантаже или обмане со стороны третьих лиц. Всё выглядело достаточно прозрачно. Но вот мотив, которому следовал преступник, никак не вырисовывался.

Что подтолкнуло этого безумца на нарушение строжайшего закона?

Ещё раз пробежав глазами по строчкам личных данных мужчины, сидящего перед ним, Маркус Гуссен поднял взгляд и спросил:

– Почему же вы не хотите рассказать о причине, из-за которой пошли на такое тяжкое преступление? Должен же быть какой-то мотив?

– Я ещё раз повторяю: это моё личное дело. Вам всем всё равно не понять того, что я пережил.

Парис Поляков отвечал уверенно, с лёгкой злостью в голосе.

– Что же вы такое пережили? – Маркус удивлённо приподнял бровь, небрежно откидываясь на спинку алюминиевого стула и поправляя полы серого пиджака. Дознаватель снова перевёл взгляд на информационную панель панель прозрачного стола. – От вас год назад ушла жена. Это вы хотите назвать жизненным потрясением? Так что ли?

– Вы ничего не знаете…

– А вы прервали беременность у молодой женщины и чуть не убили её, серьёзно искалечив. Вот что я знаю точно, – жёстко перебил Маркус.

– Это не я, – тут же ответил Поляков.

– Пытаетесь изобразить психа? – хмыкнул дознаватель. – Не выйдет.

Дознаваемый усмехнулся.

– С чего вы взяли, что я буду играть роль психически больного? Не хотите мне верить – это ваше личное дело.

– Это не моё личное дело, – парировал Маркус. – Я – дознаватель Конституционного Следственного Комитета. И то, что вы совершили, выходит за рамки обычного уголовного дела.

– Вам виднее, – фыркнул Поляков, явно не желая сдавать позиций.

Маркус медленно выдохнул, снова поправил полы пиджака, поставил локти на столешницу и, кивнув на информацию о Полякове, продолжил с профессиональным спокойствием.

– Давайте начнём с самого начала.

– Давайте, – безучастно согласился Парис.

– Итак. – Маркус пристально глядел в глаза дознаваемого. – Брана, пожалуйста, озвучь ещё раз причину задержания этого гражданина Азиатско-Европейского Союза. Какое ему вменяется обвинение?

– Хорошо, – раздался женский голос, принадлежащий искусственному интеллекту, который помогал Маркусу в проведении дознаний. – Парис Поляков, 46 лет, гражданин АЕС с рождения.

– Брана, – перебил Маркус, – все данные повторять не нужно. Сразу с факта нарушения законодательства.

– Хорошо, – в прежней тональности продолжила Брана. – По имеющимся данным с видеокамер городской надзорной службы и видеонаблюдения внутри квартиры проживания Полякова П.О. можно с уверенностью утверждать о незаконном проведении как минимум семнадцати прерывания беременности. Все личности женщин идентифицированы и в скором времени будут проведены дознания со всеми, кто напрямую или косвенно связан с данным преступлением. Как именно проводились аборты и насколько профессионально с медицинской точки зрения, установить на данный момент невозможно, так как место проведения операций было всегда скрыто тканевой ширмой. Поляков точно знал о расположении камер в его квартире и принял меры по укрытию фактов нарушения закона. Это позволило длительное время незаметно для надзорных служб проводить аборты. Незаконная практика Полякова могла продлиться и дальше, если бы не инцидент с последней пациенткой, видимо, по чистой случайности не переросший в трагедию со смертельным финалом. Каким способом Поляков избавлялся от биологического материала, то есть мёртвых эмбрионов, пока установить не удалось. Дознаваемый не даёт дополнительной доказательной информации, а следов, оставленных после извлечения, вызванных проводимыми операциями, не обнаружено. Передача биоматериала третьим лицам не установлена. Дознание находится в тупике. Конец сообщения.

– Покажи изображения всех женщин, прошедших операции.

Над столешницей возникли чередующиеся изображения лиц семнадцати женщин.

– Оставь последнюю.

Брана послушно выполнила приказ.

Миловидное личико, тёмно-русые вьющиеся волосы, карие глаза с хитринкой. Возраст женщины на картинке угадать было сложно. Возможности современной косметологии иногда превосходили даже самые смелые ожидания. И, словно уловив мысли Маркуса, Брана выдала информацию:

– Жаннет Ганич, сорок шесть лет, пятый брак, детей нет.

Парис хмыкнул и едко добавил:

– Ты, умная, лучше скажи, сколько у неё было санкционированных прерываний беременности? Сколько раз эта бедняга планировала стать матерью?

Зависшее молчание явно давало понять, что искусственный интеллект не торопится выдавать ответ на вопрос дознаваемого. Только с разрешения дознавателя.

– Ладно, Брана, – кивнул Маркус, – скажи нам, сколько было санкционированных.

Ответ прозвучал сразу же:

– Восемь санкционированных прерываний беременности, по два на каждый из предыдущих браков. По медицинским показателям плоды были подвержены необратимым генетическим мутациям без возможности коррекции клеточного формирования. Все восемь эмбрионов оказались бы в дальнейшем либо нежизнеспособными, либо генетическими уродами. Исходя из статьи шестьдесят семь, пункт пятнадцать, законодательного…

– Дальше можешь не продолжать, – перебил Маркус. Он глядел пристально на Париса. – И что? Этой планетарной проблеме почти сто лет. Мы движемся к демографической катастрофе. Здоровых детей рождается всё меньше и меньше. Каждый ребёнок, появившийся на свет без генетических отклонений, словно подарок небес. Ещё один лучик надежды. Поэтому и запрещены на конституционном уровне любые тайные операции по прерыванию беременности. Исключительно в клинических условиях всегда можно без труда определить состояние эмбриона и, при необходимости, возможность коррекции его генетического развития. И даже если женщина готова отказаться от здорового малыша, государство с радостью примет его на содержание и воспитание, обеспечив всем необходимым. Каким боком это может относиться к Жаннет Ганич?

– Как у вас всё просто. Забота государства, беспокойство о будущем человечества. – Парис постепенно начал проявлять признаки злорадства. Глаза блестели. – А о психологическом состоянии тех женщин, которые не способны, по их мнению, иметь здоровых детей, вы подумали?

– Я дознаватель, а не медик, – спокойно ответил Маркус.

– Ну а она? – Парис качнул подбородком в пространство комнаты. Ваша гениальная помощница, мегамозг на квантофатонных углах, разве не подсказала вам?

– На квантофатонных узлах, – неожиданно поправила Брана.

Поляков привычно фыркнул и махнул рукой, дескать, какая разница.

– Брана, что у нас с психологической поддержкой бездетных женщин? – тут же спросил Маркус, понимая, что ответ больше нужен Полякову.

Помощница ответила моментально:

– Все женщины, нуждающиеся в психологической поддержке, имеют возможность получить бесплатную консультацию психолога в удобное для заявителя время один раз в неделю по месту регистрации. Конец сообщения.

– По-моему, никаких проблем, – развёл в стороны руки Маркус. – Подозреваю, что вы другого мнения. И я повторюсь: какое это имеет отношение к нарушению вами конституционного законодательства?

– Ладно, – Поляков изобразил на лице усталость, – я всё расскажу. И мне плевать, поверите вы или нет. Потом делайте, что хотите.

– Так будет лучше для всех, уверяю, – сказал Маркус. – Слушаем.

Дознаватель всегда был уверен, что ни одно слово дознаваемого не канет в Лету. Брана фиксировала и сохраняла всё, вплоть до еле уловимых изменений в мимике.

– Как будто кто-то разыгрывает лотерею, чтобы увидеть, как женщина будет переживать, надеяться, верить до последнего в свою мизерную удачу попасть в те двенадцать процентов, способных родить хотя бы одного здорового ребёнка. За первым волнительным волнительным ожиданием приходит первое разочарование. Затем страх и неуверенность. Вторая неудача заставляет думать, что она неполноценна. И редко кто испытывает судьбу в третий, четвёртый или тем более пятый раз. Рушатся все иллюзии, розовые мечты, надежды на нормальную, полную семью. Конечно, можно обратиться к услуге инкубационного зачатия, но даже в этом случае ребёнок не будет на сто процентов вашим, да и вероятность удачного оплодотворения и нормального развития плода гораздо ниже пятидесяти процентов. Неутешительная статистика. Ваша помощница может подтвердить, – Парис повторил жест подбородком.

Маркус взмахнул рукой.

– Эту статистику я и сам хорошо знаю. Продолжайте.

Дознаваемому всегда нужно дать возможность выговориться. Куда-нибудь да выведут его излияния.

– А вы знали, что если мужчина хочет иметь детей, то собственных, родных. Не многие способны заботиться о ком-то, кого достали из пробирки. Зов крови, если вы слышали про такое.

– Да, конечно, – ответил Маркус, – атавизм психики пещерного человека.

– Ну, значит, не далеко мы ушли.

Спорить не хотелось. Процессу дознания это никак бы не помогло. Маркус промолчал, сдерживая эмоции.

– Какие-то семьи продолжают жить без детей, изображая счастливое безразличие, отдавая себя искусству, спорту или науке. Другие всё же решаются на искусственного человечка. А какие-то семьи медленно тают, словно айсберги, заплывшие в тёплые океанические течения, но всё-равно в итоге гибнут. Как это у нас называется – нестабильность института семьи? Я не ошибаюсь?

Маркус лишь кивнул.

– А теперь представьте, что женщина устала быть разменной монетой. Она пытается всеми силами удержать мужчину, сохранить зыбкий брак после нескольких неудачных беременностей. А если женщина ещё и влюблена в своего мужа, то её состояние можно сравнить с отчаяньем и решительностью в одном сосуде. Прогрессирующая имплазивность на грани истерики. Тихая агрессивная паника, если можно так выразиться.

– Какие глубокие познания в психологии, – не удержался от замечания Маркус.

– Исхожу исключительно из собственных наблюдений, – спокойно согласился Парис. – Так вот именно такие, – продолжил он, – и ищут выхода из неприятной ситуации любыми доступными способами.

Зависла непонятная для Маркуса пауза, словно Поляков ждал, когда дознаватель продолжит за него объяснение.

Ну что же, он решил рискнуть:

– И поэтому женщины шли на несанкционированный аборт. Я правильно понял?

– Да, – Парис медленно опустил голову, приблизив лицо так близко к столешнице, будто пытался разглядеть микробов.

– Но зачем? – Маркус мотнул головой. – Все знают, что это преступление.

– Затем, чтобы удержать любимого мужчину. Хоть на какое-то время, цепляясь за надежду, что сможет дать ему здоровое потомство – сына или дочь. Да и сама часто верит, что уж в следующий раз непременно всё сложится и гены выстроятся в нужном порядке, и цепочка ДНК прокричит радостно: «У меня всё о`кей, все связи в порядке, – рожаем долгожданного карапуза!». А пока избавляемся от балласта и врём мужу, что беременность оказалась ошибочной. –       Парис картинно развёл руки в стороны, явно передразнивая Маркуса. – Я всего лишь помогал скрывать частную тайну.

– Такое сокрытие тайны преследуется по закону.

Парис лишь дёрнул плечами и добавил:

– Вам не понять.

– Да куда уж мне. – Маркус вновь перевёл взгляд на столешницу. – Но вот кое что мне понятно даже без подсказок Браны.

– Хоть в чём-то вы её умнее, – съязвил дознаваемый.

– Брана, дай-ка изображение жены последнего брака Париса Полякова.

– Хорошо, – отозвался голос и появилось лицо темноволосой улыбающейся женщины с тонким носом, голубыми глазами и чётко очерченным контуром розовых губ.

В глазах Париса появилась щемящая печаль, брови опустились, а пальцы сжались в кулаки.

– Она ушла от вас. Сама. И вы не пытались её остановить. Так?

– Я не смог бы, – признался Поляков. – Она пережила жуткую психологическую травму.

– Ни одного из плодов не удалось выносить до конца.

– Нет, – Поляков опустил глаза. – У всех были генетические дефекты. Кроме последнего.

– Она потеряла его?

– Не по своей воле.

– Кто-то ей помог? – удивился Маркус. – Но ведь плод был здоров. Данные медицинского информационного кластера не могут лгать.

Парис медленно поднял лицо и Маркус увидел, как по его щекам текут слёзы.

– Это случилось из-за этого устройства. – В сдавленном голосе слышалась хрипотца. – Что-то в нём сработало и забрало нашего ребёнка. Мы ничего не смогли сделать. Я не мог сделать. А Афина словно оказалась под гипнозом. Ничего толком не помнила. Я заметил только в самый последний момент, когда уже было поздно что-то изменить. Я только увидел, как наша не родившаяся крошка переместилась в тот самый металлический цилиндр. И всё. Темнота, пустота, ничего. Словно в кошмарном сне, только мы так и не смогли проснуться. Теперь это с нами навсегда.

Поляков замолк, а слёзы продолжали ползти по его щекам. Воспоминание, похоже, его надломило.

– То есть как переместилась? – не понял Маркус.

Как-то по-детски проведя ладошками по щекам, вытирая слёзы, Парис сказал:

– По воздуху, как по прозрачному тоннелю. Я кинулся к этому цилиндру, схватил, начал трясти, заглядывать вовнутрь. А он пустой, ничего в нём нет. И темнота такая плотная, что еле дно различимо. Я у Афины спрашиваю, помнил ли она хоть что-то. А у неё глаза круглые, будто в дымке, и шепотом повторяет по кругу: «Где мой ребёнок? Кто-то забрал моего ребёнка…». В общем, поломалось в ней что-то тогда. Целый месяц молчала.

Прищурившись и слегка наклонив голову вбок, Маркус решил уточнить:

– Я правильно понимаю, что речь идёт о том цилиндрическом предмете, обнаруженном при досмотре вашей квартиры? Мы предположили, что вы им пользовались, как чем-то наподобие биоутилизатора, хоть и не было обнаружено никаких признаков использования. Сейчас цилиндр на исследовании. Если будут обнаружены хотя бы микроскопические частицы, оставшиеся после операций, вам точно деваться будет некуда. Пожизненное обеспечено.

Неожиданно, в совершенно необъяснимом порыве Парис резко ударил ладонью по столу и в тот же момент, когда изображение его жены растаяло в воздухе, крикнул:

– Заладил как попугай: преступление, преступление, нарушение закона. А я им давал второй, третий, четвёртый шанс. Этот цилиндр обитаем, он не пустой. Живущее внутри божество или мифический дух каждый раз принимал плод женщины так аккуратно, что любая хирургическая автономная станция позавидовала бы.

– Кто же тогда покалечил вашу последнюю пациентку? Дух сошёл с ума и захотел крови?

На информационной панели высветилось сообщение, расположившись в определённом ракурсе, чтобы его прочитать мог только Маркус: «Дознаваемый крайне раздражён, на грани психологического срыва. Рекомендовано прекратить дознание».

– Чёрт бы вас побрал, – хриплым голосом рявкнул Парис, – что-то пошло не так. Я не знаю что. Не знаю, слышите!

– Достаточно, – как можно спокойнее сказал Маркус. – Вы рассказали всё, что могли или хотели рассказать. Теперь вашим делом займётся судебный отдел Конституционного Следственного Комитета. Моя миссия дознавателя на этом закончена.

Маркус поднялся из-за стола, поглядел сверху на Париса, который, понурив голову и опустив плечи, теперь был похож на выброшенную на свалку старую мягкую игрушку.

– Теперь мне всё равно, – глухо сказал дознаваемый, плавно переходящий в статус подсудимого.

Дознаватель как будто не расслышал нотки отчаянья.

– Через три-четыре дня материалы вашего дела будут рассмотрены с привлечением континентальной аналитической системы и в рамках конституционного закона Азиатско-Европейского Союза Брана вынесет итоговый вердикт. Обжаловать его вы не сможете, Парис, преступление слишком серьёзное. Вам понятны выдвинутые обвинения и процедура проведения расследования и вынесения вердикта?

Дознаваемый молчал.

– Парис Поляков, вам всё понятно? – с нажимом в голосе, громко спросил Маркус.

– Да. Понятно.

– Вот и хорошо. Брана, оформляй завершение дознания, все материалы передавай в комитет, а я пошёл.

– Вам пора обедать, – раздался в ответ голос Браны.

– Да-да, спасибо, – на ходу бросил Маркус, подходя к двери комнаты дознания.

Неслышно сработал механизм замка. Дверь услужливо распахнулась, выпуская дознавателя, и так же плавно закрылась.

За столом, словно застыв в вечной тоске, остался сидеть Парис Поляков, погружённый в пронзительное безумие одинокого человека. Теперь он был по-настоящему одинок, оказавшись один на один с холодной и безжалостной стеной конституционного закона.

Глава 2

2

Во времена так называемой «зори освоения Космоса», когда летательные аппараты могли выходить лишь на околоземную орбиту, возник непродолжительный спор: видны ли звёзды там, в безвоздушном пространстве? Причиной тому послужило несовершенство фотофиксирующих устройств, чувствительность которых не позволяла рассмотреть на снимках мелкие светящиеся точки в черноте космического пространства. Тем более, если рядом находился достаточно крупный объект, отражающий свет Солнца. А вот человеческий глаз, в отличие от линз и матриц фотоаппарата, видел всё.

В данный момент Жюли смотрела в иллюминатор, обращённый в противоположенную сторону от Юпитера, и любовалась россыпью далёких сияющих бриллиантов. Она помнила, что когда смотришь на звёзды с поверхности Земли, замечаешь мерцание, создаваемое потоками воздуха в атмосфере. Здесь воздух отсутствовал, а тот, что отделял её от иллюминатора, был не в счёт. Звёзды горели ровно, будто шляпки алмазных гвоздиков, удерживающих темноту всей Вселенной на одном месте.

– Не надоело? – послышалось за спиной.

Жюли обернулась и увидела ухмыляющееся лицо Юсуфа.

– Мне звёзды не надоедают, – мотнула головой девушка.

– Да ладно, – Юсуф приблизился вплотную, зависнув от Жюли в каких-то сантиметрах, – не первый день в космосе. Это всего лишь работа.

Девушка положила на грудь мужчины ладонь, явно стараясь сохранить дистанцию.

– Мы все разные, Юсуф.

– Спорить не буду, – мужчина поднял руки вверх, в шутку изображая капитуляцию. – Для меня это всего лишь далёкие холодные точки.

Бездонные чёрные глаза Юсуфа блеснули хитринкой. Он тряхнул курчавой головой с угольно-чёрными волосами и, развернувшись на месте при помощи отработанного в невесомости кульбита, вернулся к пульту наблюдения и управления челноком.

Белобрысая и голубоглазая Жули, по привычке поправив на затылке собранные в короткий хвостик волосы, оттолкнулась ногой от стенки и через секунду оказалась рядом с Юсуфом.

– Сколько принимаем?

– Три контейнерные капсулы на подходе, – ответил Юсуф, тыкая пальцем в изображение над пультом.

– Третий отмечен по-другому, – повела головой Жули. – В нём что?

– Какой-то артефакт, – Юсуф пожал плечами.

– Артефакт? – удивилась девушка. – С поверхности Европы?

– Откуда именно, в сопроводиловке не указано. Просто – артефакт.

Навигационный компьютер высчитал траектории движения капсул, запущенных с поверхности спутника Юпитера, и направил челнок к месту более удобного захвата. Все манипуляции необходимо было выполнить как можно быстрее, чтобы лишний раз не сверкать на фоне ледяной Европы. Патрульная станция на орбите спутника запросто могла заподозрить челнок Юсуфа в том, что не такой уж он и туристический.

Говоря напрямую, туристические челноки не занимаются контрабандой грузов, нелегально запуливаемых на орбиту Европы.

Механические манипуляторы выверено и чётко захватывали капсулы одну за другой и складывали во внутренний грузовой отсек через круглый транспортировочный люк. Юсуф и Жули молча наблюдали за происходящим, отображающимся в объёмном изображении над панелью управления. Сейчас болтать было не о чем. Присутствовало лёгкое напряжение, так как Юсуфу очень не хотелось бы в эти секунды получить неожиданный запрос от патрульной станции о подозрительных действиях на орбите: что за контейнерные капсулы их челнок принимает на борт с такой подозрительной поспешностью?

Наконец запорная створка транспортировочного люка приняла своё привычное место, погрузка завершилась без сюрпризов.

Повернув лицо к Жюли, Юсуф подмигнул:

– И вот мы обычные туристы, восхищающиеся ледяной поверхностью загадочной Европы.

– В этот раз давай без нахального пролёта мимо патрульной станции? – попросила Жули.

– Да они там вечно спят, – изображая из себя бесстрашного супергероя, хмыкнул Юсуф.

– Но страж станции никогда не спит, – возразила девушка, имея в виду искусственный интеллект, осуществляющий слежение за логистикой всех транспортных летательный аппаратов, подлетающих и отлетающих от Европы.

– Программа и оборудование ужасно древние. Этот страж был одним из первых, разработанных для космических транспортных компаний. Нейромхом, наверное, уже покрылся.

Собственная шутка Юсуфу показалась удачной и он расплылся в довольной улыбке.

– И всё-таки, – не отступала Жули, – давай без лишних выкрутасов.

– Расслабься, мышка, – ответил Юсуф, – в прошлый раз очень хотелось показать, кто есть кто.

– Ясно, – Жули улыбнулась. – Значит, домой?

– Ну конечно. Мы здесь все дела сделали. Сдаём товар на лунную базу, получаем вознаграждение и на недельный отдых.

– На новые аравийские острова?

– Как я и обещал, мышка.

Юсуф притянул рукой к себе Жули, обнял за плечо и, задав на панели курс полёта, привычным жестом отключил камеры.

– Нет голосового управления, нет программы искусственного интеллекта, камеры внутреннего наблюдения и записи я отключил. Лететь двое суток. Быть может, развлечёмся немного?

Девушка нисколько не удивилась предложению. Напротив, прижалась к мужчине ещё сильнее и прислонила голову к его плечу.

– А мы возьмём из контейнера немного «счастливчиков»?

Развернув девушку к себе лицом, Юсуф прищурил глаза и заговорщически сказал:

– Ах, ты маленькая хитрая мышка. Любишь развлекаться с приятными добавками? Понравились в прошлый раз?

– Да, очень, мой дикий-дикий кот, – с шутливой страстью ответила Жули, – хочу ещё, так же.

– Ну хорошо. Ради нашего общего с тобой удовольствия придётся ещё разок аккуратно снять пломбу, – согласно кивнул Юсуф. – Пропажу одного десятка из нескольких десятков тысяч вряд ли заметят.

– Класс! – Жули обвила руками шею Юсуфа. – Когда начнём?

– Немного отлетим от Юпитера, слегка перекусим и можно начинать. На голодный желудок со «счастливчиками» лучше не контактировать, иначе три дня будешь отходить.

– Не вопрос, перекусим.

Жули закружилась в ограниченном пространстве возле пульта, демонстрируя своё приподнятое настроение.

Неожиданно она перестала вращаться, направила на Юсуфа серьёзный взгляд и спросила:

– Слушай, а давай посмотрим, что там за артефакт?

– Ты серьёзно? – нахмурился Юсуф.

– Ну, ведь интересно, – понизила голос Жули. – А вдруг там череп доисторического ящера, который плавал подо льдом в океане Европы? – И через паузу добавила более вкрадчиво: – Или точно такие же плавают до сих пор…

Несколько секунд Юсуф смотрел немигающим взглядом на Жули. И вдруг разразился раскатистым хохотом.

– Ох уж мне это твоё технико-историческое образование.

Жули слегка смутилась.

– А что такого-то?

– То звёзд в космосе люди не видели, то драконы на спутнике Юпитера плавают. Вот ведь у тебя фантазия, мышка. – Юсюф резко принял серьёзный вид. – А может, это голова того самого неуловимого подводного монстра, которого так долго выслеживали в каком-то пресном озере в горах?

Девушка недоверчиво поглядела на мужчину. Шутит или серьёзно?

– Как он под лёд Европы-то попал?

– А он телепортироваться умеет. Век на Земле поплавает, век на Европе. Развлекается, как может.

И снова Юсуф громко засмеялся.

– Да ну тебя. Боишься контейнер вскрывать, так и скажи, – Жули почти разозлилась. – Корчит из себя заводилу-шутника мелкосортного визиошоу.

Ни без усилия подавив последние всплески смеха, Юсуф с примирительной ноткой в голосе сказал:

– Да пойти ты, мышка, мы ведь с тобой типа-туристы, прилетающие посмотреть на Европу. Нам сопроводительной информации о грузе не предоставляют, потому что груз этот официально не учтённый, нигде не зарегистрированный. И всё, что мы берём на борт челнока, называется контрабандой. Откуда достали этот артефакт – неизвестно. Если из толщи льда, то, возможно, он безопасен. А если нашли на поверхности, то, вероятнее всего, он должен адски фонить. Юпитер прожаривает своей жёсткой радиацией всё вокруг. Не будь у нашего кораблика достаточной твёрдоплазменной защиты, то и нас с тобой давно бы испёк.

– А «счастливчиков» достают из океана. Я поняла, – вздохнула Жули.

– Да, – кивнул Юсуф, – и упаковывают их в защищённой надлёдной ферме. Иначе бы они гибли, как и те, которые оказываются на поверхности, выброшенные через трещины гейзерами.

У обоих промелькнула в памяти картинка ледяного панциря Европы, исчерченного тёмно-коричневыми неровными полосами, словно бесконечными реками или складками старой, морщинистой кожи.

– Да, на поверхности их огромное количество, – согласилась Жули. – Навечно вмёрзшие в лёд Европы маленькие создания, так и не подарившие никому радость.

Юсуф снова расплылся в улыбке.

– Откуда это появляется в твоей маленькой красивой головке?

– Не знаю, – по-детски наивно пожала плечами девушка.

– Ладно, договорились, – сказал Юсуф, протягивая руку к защитному костюму, необходимому для выхода из рубки в транспортный отсек к капсулам, затем ткнул на виртуальной панели на два значка – разблокировки доступа и нормализации воздушного давления. – Воспользуюсь щедростью нашего работодателя и заодно проверю радиационный фон третьей капсулы. Если всё в порядке, то вытащу потом этот артефакт для ознакомления. Хоть бы он не оказался тяжёлым.

– Вытащишь потом? – сдвинула брови Жули.

Юсуф, закончив с облачением в костюм, вновь решительным жестом притянул к себе девушку, держа в другой руке мягкий прозрачный шлем, уточнил:

– Сначала то, чем мы привыкли заниматься в долгие часы полёта к лунной базе.

Нисколько не сопротивляясь напору Юсуфа, Жули прищурив глаза, сказала:

– Я не против, ты же знаешь. Тем более, что благодаря тебе эти самые часы не такие уж и долгие.

– Ах ты хитрый мышонок, – мужчина не смог устоять перед томным голосом девушки.

Продолжительный поцелуй прекратился лишь тогда, когда оба наконец поняли, что для продолжения задуманного им всё-таки нужны «счастливчики», о которых договорились.

Отстраняясь от Жули, Юсуф серьёзно сказал:

– Думаю, по шесть на каждого будет достаточно. В прошлый раз нам ведь было хорошо?

Девушка чуть надула губки.

– Нам было замечательно. А может, в этот раз попробуем по восемь?

– А не улетим? – усмехнулся Юсуф.

– Куда? – Жули усмехнулась в ответ. – Мы в космосе.

– Ты знаешь, о чём я.

– Перестань. До сих пор серьёзных побочных эффектов не случалось. Максимум – повышенная сонливость или жуткое похмелье, если на пустой желудок. Так что, если потом уснём, так продрыхнем до самой Луны. Чего плохого?

– Просто спасть? – скривился Юсуф. – Зачем тогда вместе летать?

– Давай попробуем по восемь. Уверена, потом будет что вспомнить. Будет классно. А?

– Ладно, уговорила, – сдался Юсуф. – Но в следующий раз по десять точно не будет, договорились?

– Договорились.

И когда Юсуф скрылся за закрывшейся переборкой транспортного отсека, Жули добавила:

– Никогда не знала, какую сумасшедшую радость можно испытать, когда новые звёзды зажигаются прямо в тебе и только для тебя.

Ей так нравилось казаться наивной и восхищающейся всем на свете девчонкой. Хотя, в душе она всегда такой оставалась.

Глава 3

3

Пройдя коридором мимо однообразных белых пластиковых дверей с табличками, указывающими на то, какую функцию выполняет та или иная комната в этом городском административном здании, Маркус оказался возле лифта. Спустившись в одиночестве на общественную подземную парковку, подошёл к ближайшему пассажирскому транспорту. Приплюснутая и вытянутая овальная форма нередко вызывала в сознании Маркуса ассоциацию с формой мяча для игры в регби или американский футбол.

Спортом Маркус, по сути, не интересовался никогда. Он даже не знал точно, играют ли в современном мире в регби. А о футболе слышал когда-то мельком в потоке информации на визиотоне. Не так давно разгорались какие-то споры на счёт сохранения здоровья игроков. Этот футбол с каждым годом становился всё более травмоопасным. Высказывались предложения ввести вместо живых спортсменов бионические копии игроков, способных мыслить на игровом поле не хуже живых оригиналов. Спорили долго и горячо. Закончилось всё, насколько помнил Маркус, усовершенствованием защиты спортсменов с функцией экзоскелета, похожей на хитиновый панцирь у жуков. И, вроде бы, игра от этого стала более зрелищной, игроки подвижнее, быстрее и выносливее. Рейтинги просмотров матчей в медиапотоках подскочили.

Но не благодаря Маркусу и подобным ему. К футболу он был равнодушен.

С яркой жёлтой полосой посередине футбольный мяч, прикинувшийся транспортом серо-голубого цвета, гостеприимно поднял боковой люк, приглашая подошедшего человека стать пассажиром.

– Добрый вечер, Маркус Гуссен, – раздался женский голос из глубины салона. – Поведёте сами или воспользуетесь интеллектуальным телекоммуникационным навигатором?

Устало ввалившись на заднее сиденье транспорта, Маркус скинул пиджак, максимально расслабил галстук, сбросил туфли и вытянул ноги на мягком и бархатистом на ощупь покрытии.

– Веди сама, – ответил Маркус. – Брана, ты здесь?

– Я всегда здесь, – ответил голос, в котором теперь отсутствовал прежний деловой тон. Теперь он стал мягким и более живым. – По-другому и быть не может.

– Хорошо, – кивнул Маркус, в то время, как транспорт закрыл боковой люк и тронулся с места. – Давай-ка посмотрим ещё разок видео из дома Париса Полякова.

– Со всех камер?

– Да, по очереди, до последнего с ширмой. И сделай затемнение.

Обзорные стёкла по всему периметру транспорта приобрели мутный тёмно-зелёный цвет. Теперь с трудом можно было разобрать проносящиеся мимо яркие вывески, зазывающие в то или иное заведение. Даже ночью в городе было светло как днём.

Хотелось как можно скорее добраться дома и впасть в благословенный оздоровительный сон.

На расстоянии вытянутой руки перед лицом появилась плоская картинка, воспроизводящая запись с камер наблюдения. Маркус отсматривал их уже в третий раз. Брана, проанализировав, ничего нового добавить не могла. Зацепок не было.

А вот и последняя запись – кабинет Париса Поляков. Здесь всё и происходило. Но как именно проходила процедура прерывания беременности, увидеть было невозможно. Мешала трёхстворчатая ширма с изображением двух восточных женщин с ярко-красными губами на белых лицах. Всё, что смогла запечатлеть камера, как Парис Поляков проводил посетительницу за ширму, затем ушёл в соседнюю комнату, чтобы надеть зеленоватый халат, такую же шапочку, взял со стола чёрный цилиндр, по форме напоминающий цветочную вазу среднего размера, и возвратился с ней за ту же самую ширму.

Как и в других видео с женщинами, посещавшими Полякова ранее, вся процедура укладывалась приблизительно в семь минут. Судя по настроению всех женщин, всё благополучно заканчивалось и псевдо-доктор провожал пациентку до двери прихожей. Одни печально улыбались, другие непринуждённо суетились, но и те и другие благодарили и тут же интересовались, – всё ли останется в тайне? Парис уверял, что беспокоится не о чем, информация о всех посетительницах конфиденциальна и не покинет стен его квартиры.

За свои услуги Парис не брал ни подарков, ни самой мизерной платы, – это правда. Никаких поступлений на личный счёт ни до, ни после операции. Но как именно происходила сама операция, ни Маркусу Гуссену, ни Бране, искусственному интеллекту, помощнице дознавателя Конституционного Следственного Комитета, до сих пор было неизвестно.

Поляков появлялся из-за ширмы с тем же чёрным цилиндром, уносил в соседнюю комнату и возвращал на прежнее место на столе. Удивительно, но никаких признаков, указывающих на проведение аборта, визуально определить было невозможно. Всё смахивало на классно организованное шоу иллюзиониста.

– Как он это делал? – в который раз спросил Маркус.

– Квартира обследована полностью, – спокойно ответила Брана, – никаких люков, дополнительных коммуникаций в конструкции стен и пола не обнаружено. Непонятно.

– Да, да, – устало добавил Маркус. – Ты уже говорила.

Лишь это, самое последнее видео отличалось от предыдущих своим завершением. Через привычные семь минут из-за ширмы неожиданно вылетел цилиндр. Крутясь по полу, он ударился об стену и замер. Следом за цилиндром выбежал Поляков. Бросил испуганный взгляд, снова скрылся за ширмой. Через несколько секунд Парис вывел под руку пациентку с круглыми от ужаса глазами. Она держалась одной рукой за грудь, а другой придерживала правое бедро со следами глубоких порезов, из которых обильно текла кровь.

Если бы всё не происходило в жилом помещении, то можно было бы подумать, что женщина угодила в дорожно-транспортную аварию и её только что извлекли из искорёженного транспорта. Такое хоть и редко, но всё же до сих пор случалось на улицах ультра-интеллектуальных городов. Спонтанные ошибки водителей, решивших промчаться с ветерком и принимающих неожиданные и нелогичные решения, иногда опережали систему контроля и предотвращения столкновений. Подобные случаи прорабатывались и анализировались, но стопроцентной защиты пока создано не было. Как оказалось, психически неуравновешенный человек способен запросто навредить любым благим устремлениям общества. А значит, идеальность этого мира – всего лишь удел мечтаний философов и фантастов.

Оказав первую медицинскую помощь, а затем, пометавшись некоторое время по дому в поисках выходя из сложившейся дрянной ситуации, Поляков, осознав, что не в состоянии квалифицированно помочь гостье, вызвал группу неотложной помощи. Женщина, потерявшая большое количество крови, находясь в шоковом состоянии, сидела на диване вплоть до приезда парамедиков.

Дальше смотреть не было смысла. Исход произошедшего очевиден, – Поляков под стражей и ожидает судебного вердикта, пострадавшая в клинике, а непонятно для чего предназначавшийся цилиндр, в лаборатории Конституционного Следственного Комитета.

– Какие-нибудь лабораторные заключения по этой вазе уже имеются? – опуская веки, спросил Маркус.

Видеокартинка пропала, а на её месте возникла голограмма цилиндра.

– Пока ничего конкретного, – ответила Брана.

Цилиндр продолжал медленно вращаться перед закрытым взором Маркуса.

– Пыталась установить точную дату и страну изготовления? – усмехнулся Маркус и открыл глаза. – Это она?

– Да, – подтвердила помощница. – Но дело не в том, когда и где это изготовлено. Хотя, и в этом тоже, – добавила через крохотную паузу.

– К чертям подробности, – чуть раздражённо сказал Маркус, – Скажи хотя бы откуда это появилось в квартире Полякова и из чего оно сделано? Это-то ты выяснила?

– Конечно, – спокойно ответила Брана. – Он думал, что покупает очередную старинную вещь для своей жены. Она увлекалась антиквариатом и Поляков периодически делал ей подношения. Магазин, где всё приобреталось, установлен. Дознание владельца можно провести в любое время и любым технически удобным способом.

– Ты говоришь, что периодически что-то покупал, – хмыкнул Маркус.

– Да.

– И ширма оттуда же?

– Ширма, кушетка, этажерка для книг, книги, несколько восточных ваз разных эпох. И этот цилиндр, кстати, – Поляков думал, что тоже покупает вазу. Но это не так.

– Что не так? – Маркус явно поторапливал помощницу. – Если это не ваза, то что это – гильза от снаряда ствольного орудия?

Такое сравнение всплыло в голове Маркуса из какого-то далёкого прошлого, затерянного в воспоминаниях о череде уроков по истории. Умел преподаватель в красках рассказать о кровопролитных сражениях чёрт-те когда существовавших эпох.

– Сравнение очень близкое, но до крайности примитивное. А вообще-то, – согласилась Брана, – хозяин магазина даже сам толком не знал, что продаёт. Ему привезли этот предмет из Африки, обозвав артефактом, найденным в пустыне.

– О, господи, – Маркус устало замотал головой. – Придётся мне с ним лично поговорить. Завтра.

– Хорошо. Поставила в план на утро.

– И всё-таки, последний вопрос…

– Может быть, перенесём на завтра? – как можно мягче спросила Брана. – Вижу, что ты устал.

Маркус ехидно заметил:

– Ты прямо как заботливая жена.

– Следить за психоэмоциональным состоянием дознавателя, так же входит в перечень моих обязанностей, – доложила Брана.

Маркус настырно ткнул пальцем во вращающийся цилиндр:

– Непонятно что и сделано непонятно из чего?

Через паузу, в течение которой Маркусу показалось, что Брана вздохнула, он услышал ответ:

– Оно выполнено из неизвестного земной науке материала, по структуре похожего на металл, но с сильно изменённой молекулярной кристаллической решёткой. Молекулы будто бы открыты, словно находятся в стадии ожидания. Нашими учёными уже высказывались неоднократно предположения о возможности существования таких структур. Это как наполовину открытый туннель – одно отверстие мы видим, а где находится второе – нет.

– Ты серьёзно? – недоверчиво спросил Маркус. – Я ведь совсем не учёный.

– Я предупреждала, – донеслось в ответ.

– Ладно, – Маркус махнул рукой и зевнул, – Уже понял, что зря спросил. Будем разбираться. Подключим академию.

– Я уже отправила запрос о необходимой помощи в расследовании.

– Молодец. Давай тогда до завтра.

– До завтра, Маркус.

Дознаватель снова опустил веки, откинул голову назад и задремал. До дома оставалось ехать минут пятнадцать.

Голограмма цилиндра пропала и в салоне еле слышно заиграла музыка в исполнении какого-то струнного квартета. Брана точно знала, подо что Маркусу отдыхается лучше всего.

Глава 4

4

Расслабленные руки девушки парили над её головой разомкнутым ореолом, словно застыли в парящем танце. Пальцы тянулись друг к другу, но остановились в нескольких сантиметрах.

Мужчина раскинул руки в стороны, словно пытался поймать поток воображаемого ветра. Вольная птица, зависшая в высоте бездонного неба.

На Земле он оба сейчас лежали бы на спинах, успокаивая дыхание и постепенно остывая от финальных яростных аккордов симфонии страсти. На борту челнока, находясь в невесомости, их разгорячённые тела парили напротив друг от друга, окружённые беспорядочно разбросанной одеждой. Глаза обоих были прикрыты, а на лбах выступила мелкими капельками испарина.

На висках у каждого, с обеих сторон головы, виднелись по три тёмно-коричневых кругляшка с маленькой жёлтой бусинкой посередине. Счасливчики – так их называли по-простому из-за способности одаривать своего владельца не только обезболивающим или успокаивающим эффектом, но так же и усиливать любые положительные эмоции и ощущения.

Только с очень близкого расстояния можно было разглядеть, что существа еле заметно пульсируют, отдавая свою стимулирующую энергию.

– Как же это было здорово, – с улыбкой, протяжно сказала Жули.

– Я ещё ничего подобного не испытывал, – почти шёпотом добавил Юсуф.

Ещё несколько минут провели в молчании, купаясь в воспоминаниях о пережитых невероятных ощущениях.

Первым открыл глаза Юсуф и, потянувшись рукой к своему нижнему белью, спросил:

– Как самочувствие, мышонок? Не переборщили? – Он легонько постучал указательным пальцем по лбу девушки.

– Перестань, – Жули продолжаться улыбаться. – Мне просто хорошо.

Юсуф, натянув бельё, принялся облачаться в полётный комбинезон. Посмотрев ещё раз на лицо Жули, он расплылся в широкой улыбке.

– Мне тоже хорошо. Я спрашиваю о побочном эффекте: не тошнит, сознание не теряешь?

Жули медленно открыла глаза.

– Думаю, в следующий раз можно и восемь попробовать.

– Мы ведь договаривались, – улыбка исчезла с лица Юсуфа. Одновременно с этим он резким движением закрыл молнию-липучку на груди комбинезона.

Девушка хитро прищурилась, но решила пока не вступать в спор. Полёт длинный, будет время подискутировать.

– А как там обещанный артефакт? Мы будем его смотреть?

Мужчина задумчиво сдвинул брови.

– Обёрнут в обычный инертно-пузырьковый пластик. Что-то округлое, типа трубы.

– Какой трубы? – Жули уже натягивала комбинезон поверх надетого белья. Юсуф с удивлением отметил, с какой быстротой бюстгальтер и трусики оказались на девушке. – А радиация?

– Я проверил щупом через отверстие осмотра. Уровень в норме. Только если доставать, то сначала нужно аккуратно распаковать, а потом упаковать обратно.

Жули в ту же секунду скривила гримасу крайнего отчаянья.

– Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. – Она подлетела к Юсуфу и обвила руками его шею. И вновь хитрая улыбка появилась на её губах. – А я поделюсь с тобой очень важным секретом. И он касается нас с тобой.

Недоверчивый взгляд мужчины выражал его чувства без слов. Сейчас он стал похож на замершего хищника, не знающего, что может произойти в следующее мгновение.

– Какой ещё секрет?

– Ты показываешь артефакт, а я раскрываю секрет. Только так.

Тяжело вздохнув, Юсуф ответил:

– Хоть мне и кажется, что этот секрет очередная твоя фантазия, но так и быть. Посмотрим, что откопали на Европе.

Изобразив безграничную радость, Жули хлопнула в ладоши и, помогая себе движениями рук, закружилась на месте.

Снова надевая защитный костюм для посещения транспортного отсека, Юсуф заметил:

– Счастливчиков можешь снять. Уже почти сдохли.

– Чуть-чуть ещё в них осталось, я чувствую.

Она продолжала кружиться, а Юсуф лишь улыбнулся, не в состоянии сердиться на беззаботность девушки.

– Ладно. Я сейчас.

Когда Юсуф вернулся, сжимая в руках артефакт, спелёнутый в несколько слоёв инертно-пузырькового пластика, Жули опять торчала возле иллюминатора, вглядываясь в только ей ведомую звёздную даль. Услышав характерное шуршание обёртки, больше похожее на хруст, Жули резко обернулась и, прищурившись, на взгляд оценила размер артефакта.

– Как большая ваза. Разворачивай.

Юсуф медленно и осторожно начал освобождать предмет от упаковки. Всего слоёв оказалось пять. Плёнки не пожалели. Бережно свернув её в рулон и отодвинув к стенке челнока, он расположил артефакт примерно посередине пространства рубки и посмотрел на Жули. Та с умным видом рассматривала неподвижно висящую, по её определению, вазу.

– А потрогать можно?

– Ну я же трогал, – усмехнулся Юсуф. – Хотела посмотреть, можешь и полапать.

Легонько оттолкнувшись от иллюминатора, Жули плавно приблизилась к цилиндру и ухватилась рукой за телескопический гибкий поручень, свисающий с условного потолка рубки. Без подобных устройств передвижение по челноку старой конструкции, не имеющего искусственной гравитации, было бы затруднительным занятием.

Приблизив лицо почти вплотную к цилиндру, Жули сказала:

– Посмотри-ка, здесь какие-то полоски на поверхности. Похожи на геометрические линии или даже узор. Вот здесь, видишь, змейкой идёт. А эта прерывается на ровные полосочки.

Приглядевшись к поверхности артефакта с такого же расстояния, что и Жули, Юсуф удивлённо согласился:

– Ага, точно. Не зря его, значит, артефактом обозвали. Продукт цивилизации.

– Не нашей цивилизации, – добавила девушка.

– Возможно. Учёные разберутся.

– А ты уверен, что мы его, – Жули кивнула на цилиндр, – учёным везём?

Юсуф почесал макушку курчавой головы.

– Да, в принципе, какая разница. Мы просто выполняем свою маленькую работу. А уж там без нас разберутся. Разве не так?

Жули промолчала, продолжая разглядывать артефакт.

– А внутри что?

– Я заглянул, когда распаковывал. Пусто. Может, и правда – ваза?

Женское любопытство наконец побороло робость и Жули, взяв в руки цилиндр, повернула его отверстием к лицу.

– Пустая, – хмыкнула она и вернула артефакт на прежнее место.

– Ну, так что за секрет?

– Что? – не сразу поняла Жули.

– Теперь твоя очередь. Я свою часть договора выполнил.

Выражение растерянности плавно сменилось на непонятную Юсуфу стеснительность. Жули прикусила нижнюю губу, а её щёки слегка порозовели.

– Ты ничего не почувствовал?

– Когда?

– Когда был со мной?

– Я много что чувствовал. Мы же под счастливчиками были.

– Да я не про это, – махнула рукой девушка. – Внутри меня ничего не почувствовал?

Юсуф смутился.

– Не понял…

– Эх, ты, непонятливый. – Жули чуть не расхохоталась. – Я беременна. Уже месяц.

Мужчина озабоченно встрепенулся. Пристально поглядел на живот девушки, потом в глаза, снова на живот, и снова в глаза. Он положительный во всех отношениях

– А тест?

– Так и думала, что сейчас спросишь. Он положительный во всех отношениях.

– То есть никаких патологий? – мужчина от напряжения сдвинул брови и наморщил лоб.

– Сейчас – нет.

– Великий создатель! – Складки на лбу пропали, глаза засияли радостью, а руки Юсуфа потянулись к Жули. – Девочка моя, мышонок мой, иди ко мне.

Слившись в чувственных объятиях, они даже не обратили внимания, что на поверхности артефакта, в еле заметных углублениях, сверкнули и пробежали несколько искорок, повторявшие узоры и изгибы тех самых геометрических линий.

Парочке, поглощённой друг другом, не было никакого дела до артефакта. И, возможно, их действия переросли бы во что-то большее, такое же пылкое, как и то, что происходило практически на этом же месте четвертью часа ранее. Но неожиданно за спиной Юсуфа, с панели управления, раздался призывный сигнал связи с лунной базой.

– Работа, – останавливая движения своих рук по телу Жули, с досадой сказал Юсуф. – Но это ещё не всё.

– Ого, – игриво ответила девушка, – сколько огня.

Мужчина легонько щёлкнул по её носу.

– Никуда ты, мышонок, от меня не денешься. – Сигнал вызова упорно издавал гудящие низкие звуки. – Я вернусь.

И Юсуф, оттолкнувшись от поручня над головой Жули, развернулся и отлетел в сторону пульта. Проводив Юсуфа взглядом, полным радости и любви, Жули повернулась к висящему за спиной артефакту.

– Туристический челнок «Звезда океана», бортовой номер АА-671. Приветствую лунную базу.

Судя по индикатору качества связи, сигнал шёл достаточно устойчивый, без сильных помех. Космос сегодня был более-менее спокоен, Солнце не возмущалось.

Через четыре-пять секунд в ответ донеслось:

– Приветствую «Звезду океана», привет Юсуф. Как вы там?

– Всё в норме, Барри. Груз приняли, идём домой, – с улыбкой отвечал Юсуф, явно радуясь каким-то своим мыслям.

– Три капсулы приняли? Никаких проблем?

Диалог шёл с техническими перерывами из-за кодировки и раскодировки сообщений в специальный цифровой формат, у которого скорость передачи была гораздо выше скорости радиоволн. Юсуф склонил голову над пальтом, каждый раз ожидая очередной реплики Барри с лунной базы, и увлёкся настолько, что не обращал внимания на действия Жули.

Девушка, понимая, что у неё достаточно времени, чтобы как следует рассмотреть артефакт, снова углубилась в изучение бороздок на его поверхности. Она провела указательным пальцем сначала по извилистой словно змейка, затем по угловатой, напоминающей ступеньки.

Неожиданно по бороздкам пробежали точно такие же искорки, какие минутой ранее не заметили ни Юсуф, ни Жули. Зрачки девушки расширились, рот приоткрылся, нижняя губа слегка выпятилась. Жули на мгновение замерла и вдруг принялась стягивать с себя комбинезон плавными и неторопливыми движениями, выглядевшими со стороны достаточно механическими. Юсуф, по-прежнему находясь спиной к центру рубки, ничего этого не видел.

– Надеюсь, вам там весело? – шутливо интересовался Барри.

– Так я тебе и выложил, старик. – Юсуф прищурил глаз. – Мы просто работаем вместе. Не скучаем, короче.

– Ну-ну, – Барри рассмеялся.

– Завидовать нехорошо.

Комбинезон Жули летал в невесомости и его неспешно догоняли бюстгальтер и трусики. Она явно находилась в состоянии транса и совершенно не осознавала, что с ней происходит. С прикрытыми веками, в полусогнутом состоянии, Жули взяла руками колени и раздвинула в стороны, будто предлагая металлическому цилиндру на время занять место Юсуфа и предаться утехе страсти с новым партнёром.

Артефакт плавно склонился круглым отверстием к Жули, словно широкоствольное орудие, готовое выстрелить ядром размером с мяч для боулинга. По поверхности артефакта, по линиям и узорам забегали и замигали разноцветные огоньки. Активировался какой-то неизвестный процесс, возможно, какая-то программа, впаянная в это чудо внеземной технологии.

– Она открыла мне сегодня секрет, который касается только нас двоих.

– У неё другой?

– Мимо, старик.

– У неё несколько других? – Барри явно подкалывал.

– Да катись ты. Мы уже вместе как два года.

Мужчины весело проводили время, развлекая друг друга разговором ни о чём. Не видя собеседника, он глядел на приборную панель и, по сути, разговаривал со множеством виртуальных и мультитактильных кнопок разного цвета.

Из раструба цилиндра, словно замедленный и беззвучный выстрел перламутровой пыли, вылетело продолговатое искрящееся облако и окутало девушку, создав единое целое с её телом. В ту же секунду появились полупрозрачные ленты, похожие на листья каких-нибудь океанических растений в форме очень длинных языков. Они тянулись к Жули, и когда ленты или языки проникли вовнутрь, девушка никак не отреагировала.

Несколько секунд и вот в перламутровом пространстве появился крохотный эмбрион, зародыш нового человека, окружённый прозрачным коконом, похожим на эластичное пульсирующее яйцо. Ленты плавно тянули кокон в отверстие цилиндра.

Той аккуратности, с которой произошло извлечение человеческого зародыша, позавидовал бы любой акушер-гинеколог. Пациентка спокойна, словно дремлет на солнечном пляже, – никакого беспокойства и лучше любого наркоза. При этом операция выполнена без единой капли потерянной крови.

Кокон скрылся в искрящемся отверстии цилиндра, облако стало растворяться в воздухе, освобождая девушку от своих объятий.

В ту же секунду из цилиндра неожиданно вырвалось длинное и тонкое, похожее на чёрный электрокабель, щупальце, которое с одной стороны было сплошь усеяно короткими и слегка загнутыми шипами. Вслед за ним вылезло ещё одно. Первое щупальце ухватило Жули за ногу чуть выше колена и потащило к артефакту. Второе метнулось в сторону Юсуфа, но не достав, затряслось в воздухе, изображая то ли гнев, то ли конвульсии. Именно в этот момент девушка вернулась в сознание и, видимо, почувствовав ужасную боль в ноге, отчаянно закричала, прервав хвастовство Юсуфа.

– А потом махнём на Ново-аравийские острова…

Жули вопила так, что сначала Юсуфу показалось, что лопнула обшивка челнока и воздух со свистом вылетает в космическое пространство.

– Что у тебя там? – спросил Барри в тот самый момент, когда Юсуф обернулся и секунды четыре остекленевшим взглядом наблюдал за происходящим в рубке. Вновь раздавшийся голос диспетчера базы вывел его из ступора. – Странный звук…

Юсуф кинулся на помощь Жули в тот момент, когда второе щупальце обвилось вокруг шеи девушки, а первое, отпустив ногу, начало усердно сдёргивать счастливчиков с висков.

Мысли в голове Юсуфа в эти секунды двигались словно огромные валуны. Он никак не мог сообразить, чем можно освободить Жули от щупалец. Ударить по ним чем-нибудь тяжёлым, а лучше всего отрубить. И он сделал то, что посчитал более всего разумным, – схватился за артефакт и принялся что есть силы оттаскивать от Жули.

Не тут то было! Юсуф совсем забыл, что находится в невесомости. Чувствуя, что понемногу начинает сходить с ума, он упёрся ногами в центральный поручень и, подняв верх лицо, широко открыл рот и заорал. Одновременно с этим рванул что есть мочи артефакт на себя.

В этот же момент хватка чёрных отростков неизвестного существа ослабла. Они юркнули обратно в черноту отверстия, а Юсуф в обнимку с цилиндром отлетел к стенке челнока.

Потратив долю секунды на осознание того, что Жули наконец свободна от плена, Юсуф отбросил в сторону цилиндр и, оттолкнувшись ногой, рванул к девушке.

Сначала ему показалось, что Жули находится в каком-то забытьи. Глаза широко раскрыты, рот приоткрыт, руки вытянуты перед собой, как будто пытаются ухватиться хоть за что-то, что может спасти. Обняв её, Юсуф сбивчиво заговорил:

– Мышонок, скажи что-нибудь, не молчи, умоляю, прошу, поговори со мной.

Разум отказывался принимать, что любые просьбы бесполезны.

Голова Жюли с ободранными исками беспомощно болталась из стороны в сторону на такой же ободранной шее. Из ран, не смотря на остановившееся сердце, продолжала медленно сочиться кровь, отлетая мелкими росинками по направлению к решётке аппарата очистки воздуха. На ноге раны были значительно глубже. От них тянулись багровые сгустки, напоминающие собой пропитанные ржавчиной старые верёвки или мёртвые листья морской капусты.

Жули была мертва и до Юсуфа это стало медленно доходить.

От пульта долетал голос далёкого Барри, настойчиво пытавшегося выяснить, что стряслось на челноке «Звезда океана», а Юсуф, всё крепче и крепче сжимая в объятиях тело Жули, рыдал и повторял одно и то же:

– Это наш с тобой секрет. Один на двоих…

Глава 5

5

Все эти бизнес-тренинги и курсы личностного роста – полная чушь. Никто тебя не научит вести дела лучше, чем твой собственный опыт. И ещё один секрет, или правило, называйте как хотите, – всегда в первую очередь думать о собственном деле. Этим чётким курсом, подобно полярному ледоколу, уже много лет следовал Олаф Леприко, и вряд ли кто-то мог ему помешать. При этом сохраняя убеждённость, что за всё, чего он добился в жизни, может быть благодарен только самому себе.

Была, правда, ещё одна сильная сторона его деловых качеств – Леприко прекрасно разбирался в людях. Иногда хватало лишь взгляда, чтобы нарисовать чёткий психологический и деловой портрет того или иного индивидуума.

А вот этого человека, который сейчас сидел перед ним, отставив стул с высокой спинкой достаточно далеко от длинного стола для совещаний, Олаф пока прочитать не мог. Что-то мешало разобраться в выражении лица посетителя, его манерах, необычной позе, в которой он достаточно раскрепощённо сидел на жёстком сидении.

Заместители и руководители среднего звена не должны расслабляться на совещаниях и докладах в присутствии начальства. Хотя, и в его отсутствие тоже. Такова практичная задача стояла при выборе мебели для кабинета. Беря в расчёт такое уточнение, можно без труда понять, что Олаф Леприко старался контролировать абсолютно всё, что происходило в ореоле его обитания.

– Я вас знаю, – без лишних церемониальных приветствий сказал Леприко. Он погладил ладонью зачёсанные назад блестящие чёрные волосы, продолжая впиваться в госят иглами своих холодных голубых глаз.

– Ничего удивительного, – с дерзкой небрежностью кинул человек.

Вскинутый чуть вверх подбородок выдавал надменное отношение не только к тем, кто находился рядом, но и ко всему миру в целом. На мужчине лет сорока-сорока пяти был необычный костюм. Такого Олаф Леприко ещё ни на ком не видел. Наверняка, индивидуальный пошив за немалые деньги из современного и дорогого материала. Костюм прямо кричал о том, какое значение придавал хозяин своему внешнему виду и образу вообще.

Белый длиннополый сюртук, больше напоминающий приталенный плащ с двумя рядами чёрных пуговиц с двух сторон. Чёрные узкие брюки с тройными золочёными лампасами по бокам. Тёмно-синяя рубашка с воротником-стоечкой и ослепительно белый узкий галстук, заявляющий огромную претензию в целом на оригинальность всей композиции. Не галстук, а перевёрнутый восклицательный знак, – мелькнула мысли у Леприко.

Словно уловив ход мыслей собеседника, так тщательно его разглядывающего, посетитель приподнял в усмешке уголок рта и поменял местами сложенные ноги, вытянутые перед собой на дорогом паркете из реликтовой сахалинской лианы. На ступнях красовались красные, стилизованные под максимально удобную спортивную обувь, туфли из комодского варана. Гость без стеснения любовался, бросая на них короткие взгляды.

– Вчера по визиофону вы представились как крупный бизнесмен, владелец производства и реализации одноразовых электронных книг. Ещё вы автор многочисленных серий-посланий в медиапотоке по эзотерике, мифологии и прикладному шаманизму.

– Всё верно, уважаемый Олаф Леприко., – последовал плавный кивок.

– А ведь это не всё, – хозяин кабинета изобразил на лице наивное разочарование и развёл в стороны руки ладонями к собеседнику.

Тот, не раскрывая рта, через улыбку, изобразил негромкий грудной смех.

– Это говорит лишь о моей природной скромности, – наконец ответил гость. – Не смел предположить, что вас заинтересуют мои религиозные убеждения.

– И тем не менее, – Леприко хоть и улыбнулся в ответ, но с явным нажимом в голосе продолжил. – В сводках новостей эфирных медиапотоков и программах медийной сети вы чаще фигурируете как основатель и лидер секты. – Слегка замешкался, вспоминая точное название. – Поглощённые прелестью Тиамат, вроде бы.

Уголки губ гостя нервно дёрнулись вниз, выдавая недовольство, но улыбка с лица не исчезла.

– Посвящённые милостью Тиамат, – мягким голосом поправил он. – Легальная и зарегистрированная церковь в едином реестре религиозных течений.

– Ах, прошу прощения, – махнул ладошками Леприко. – Ну конечно. Густаво Вжень собственной персоной, рад видеть. Итак, какова суть вашего предложения? Готово выслушать.

Леприко опустил руки ладонями вниз на чёрную, зеркально ровную поверхность стола. На одном из пальцев сверкнул перстень с овальным ярко-зелёным бриллиантом.

– Раз уж вы сами упомянули о факте моей миссионерской деятельности, – гость снова поменял ноги местами, – думаю, стоит без лишних прелюдий открыть истинную причину моего визита. – Олаф согласно качнул головой, а Густаво продолжил: – Я пришёл к вам ни как бизнесмен, но как служитель культа богини Тиамат, чью милость и жизненную мудрость я несу всем желающим и нуждающимся. Так повелось, что в этом мире далеко не всегда можно убедить кого-то в чём-то одними только словами. – Олаф вновь молча согласился, понимая, о чём говорит гость. Такие мысли близки и знакомы любому настоящему бизнесмену. – Я хотел бы предложить вам очень выгодную сделку.

– Сделку? – тут же переспросил Леприко. – Несколько секунд назад вы пояснили, что пришли не как бизнесмен.

– Да, всё верно, – невозмутимо отреагировал Вжень. – Ни вашего бизнеса, ни моего это не коснётся. Давайте назовём мой визит обращением частного лица. Я хотел бы у вас кое-что купить.

– А разве нельзя было вчера обсудить это по визиофону? – Леприко начинала не нравиться эта встреча. Кем возомнил себя этот надменный франт?

– В том-то и дело, – Вжень изобразил крайнюю степень печали.

– Ну и что вы хотите купить?

– Я готов выложить любую сумму за одну вещь, которую можно приобрести только у вас.

– Не говорите загадками, Густаво. Что конкретно вас интересует?

– Мне нужен металлический цилиндр, или, возможно, ваза, которая фигурировала во вчерашних сводках происшествий этого мегаполиса.

Нахмурив брови, Леприко с ещё более выраженным непониманием взглянул на Вженя и произнёс:

– Что?

– Вы сами признались, что следите за информационными медиапотоками. Значит, наверное, в курсе вчерашнего инцидента, случившегося с некой женщиной в квартире Париса Полякова. Этому гражданину инкриминируется антиконституционное деяние, а то есть несанкционированное прерывание беременности.

– Да вы шутите, Густаво, – брезгливая ухмылка появилась на лице Леприко. – Я-то при чём?

– Это ещё не всё, – терпеливо продолжил Вжень. – Поляков и раньше проводил аборты на дому. И каждый раз для каких-то целей использовал металлическую вазу. В информационной сводке она упоминается лишь вскользь, но на картинке визиофона я её разглядел. Мне нужна точно такая же.

– Вы уверены, что обратились по адресу? – не сдавался Леприко.

– Дело в том, что за подобной вазой я и другие посвящённые милостью Тиамат охотимся достаточно долго. Не торопитесь, – Густаво остановил жестом порыв Олафа вновь возразить, – я всё объясню. И вы поймёте, что я кое-то знаю, а не просто посетитель с улицы.

– Ну хорошо, удивите меня, – Леприко махнул рукой. Пусть выговорится. Но неприятное ощущение чего-то тёмного и пугающего пошевелилось где-то в глубине его сознания.

– Около трёх лет назад при раскопках древнего города в Сахаре был обнаружен весьма странный артефакт. Какой-то непонятный металлический цилиндр, очень похожий на вазу из-за геометрических линий на внешних стенках. Вместе с другими глиняными и стеклянными предметами быта, эта ваза была передана в Африканский Культурный Исторический Музей, где и прибывает по сей день в подземном хранилище. Но, на самом деле, артефакта было найдено два. По тайной договорённости с неким неизвестным толстосумом, было объявлено лишь об одной находке. Она как раз и отправилась в музей. А вот куда ушла другая ваза, за которую выложили немалую сумму? Вам, Олаф, я думаю, это известно лучше, чем кому-либо.

– Вы намекаете на то, что я знаю, каким образом ваза оказалась в квартире преступника? – Олаф зло хохотнул.

– Даже если не знаете точно, то догадываетесь. И уже дали необходимые распоряжения своим адвокатам, чтобы те подготовили максимальную защиту от неожиданных обвинений.

Улыбка исчезла с лица Леприко. Он откинулся на спинку кресла, сложил руки узлом на груди и жёстко ответил:

– Даже если этот Парис купил эту штуковину в одном из антикварных магазинов моей торговой сети, то это не значит, что я автоматически становлюсь соучастником преступления. Если он использовал вазу как урну, то при чём Олаф Леприко?

Густаво Вжень, выдержав паузу, заметил:

– Но ведь как-то эта ваза оказалась в вашем антикварном магазине. Думаю, это главное, что должно вас по-настоящему беспокоить, разве не так?

Брови хозяина кабинета сдвинулись.

– Ты пришёл меня шантажировать?

Хитрый огонёк блеснул в глазах Вженя.

– Мы перешли на «ты»? Замечательно, я не против. Нет, уважаемый Олаф, я не пришёл тебя шантажировать. Повторю, сказанное минутами ранее: я пришёл предложить сделку.

– Сути это не меняет.

– Я не собираюсь тебя подводить под букву закона, поверь мне.

– Ну, допустим. Только вот незадача, вазы-то у меня нет. Она в лаборатории дознавательного отдела. – Олаф качал головой из стороны в сторону. – Ничем не могу помочь, уважаемый Густаво.

Гость согнул ноги, поставив подошвами на паркет, подался телом вперёд, положив локти на колени и, вскинув подбородок чуть выше, глядя прямым, пристальным взглядом, сказал:

– Я предупредил, что знаю больше.

– Нет вазы, – не отступал Леприко.

– Пока нет. Не стоит так вытягивать лицо. Ты очень скрытный человек, Олаф, и это нормально. А для крупного бизнесмена – главное условие успешного ведения дел. Я знаю, ведь сам точно такой же.

Леприко чувствовал, что начинает понемногу выходить из себя. Вышвырнуть бы этого зазнайку из кабинета.

– Я интересуюсь абсолютно любыми непонятными и загадочными артефактами, найденными на Земле, а теперь ещё и доставляемыми с планет Солнечной системы. Неделю назад мне передали голографическую копию предмета, обнаруженного в одной из расщелин ледяного панциря Европы, спутника Юпитера. И я был прямо-таки потрясён. Ты не поверишь, Густаво, он выглядел точно так же, как…

– Ваза из африканского музея, а теперь ещё и ваза из дома преступника Париса Поляков, – перебил Вжень, явно давая понять, что и в этом вопросе он просвещён. – Я знаю. Ты внёс аванс за покупку этого артефакта и ждёшь его скорейшей доставки на Землю.

– Верно, – Леприко нехотя тряхнул головой. Теперь он выглядел усталым и злобным, словно горняк после двенадцатичасовой смены. – Откуда столько информации? Уж не на коротком ли ты поводке у госструктур? И Брана сейчас слышит наш разговор?

Олаф совсем поник, вероятно, проникнувшись собственными словами.

– Не нужно так расстраиваться, дорогой Олаф. Никакая Брана нас е слышит. – Вжень почти по-доброму улыбнулся. – Скажу больше: мне самому не хотелось бы иметь никаких дел с Браной. Я давно пользуюсь услугами собственного искусственного интеллекта, который находится даже не на этой планете. И насколько мне известно, его потенциал превосходит ИИ Конституционного Следственного Комитета.

Злоба на лице Олафа сменилась недоверием.

– Лидер секты, пользующийся услугами искусственного интеллекта?

– Другие времена, Олаф, совсем другие, – Вжень многозначительно поднял указательный палец к потолку. – Наука близка к объяснению божественного, а религия готова подсказать, в каком направлении двигаться, чтобы, наконец, добраться до истины.

– Даже если тебе помогает ИИ, что это даёт? Он поможет вытащить этот чёртов цилиндр из отдела дознания? Или сделает так, что вдруг станет невозможно определить, как он попал в мой магазин? И за это, – Олаф прищурился, – ты хочешь, чтобы я отдал тебе вазу, летящую сейчас с Европы?

На этот поток вопросов гость лишь улыбнулся.

– Если бы всё так было просто, – ответил он и Леприко понял, что вообще ни черта не понимает. – Благодаря полученной информации мне известно, что на борту челнока «Звезда океана», транспортирующего капсулу в артефактом, вчера произошёл инцидент, в ходе которого погибла девушка, помощница пилота.

– Чёрт! – выругался Олаф. Неприятная новость.

– Вот видишь, ты ещё об этом не знаешь, а ИИ мне уже доложил. Сейчас на лунной базе, куда должен прибыть челнок, ломают голову, как бы смягчить факт смерти девушки для передачи информации Бране. Ведь такое не удастся ни скрыть, ни отложить на потом. У девушки есть родственники, знакомые, которые знают, когда она должна вернуться на Землю со своим возлюбленным, тем самым пилотом челнока.

– Чтоб их, этих туристов, – вновь не сдержался Леприко.

– Не стоит раньше времени паниковать. – Вжень выглядел идеалом невозмутимости. – Мы найдём решение этой ситуации. Просто пообещай мне, что как только ваза окажется на Земле, ты сразу же распорядишься передать её нашей церкви.

– Ты что-то говорил о любой сумме? – кисло усмехнулся Олаф.

– Всё верно, – подтвердил Густаво, – предложение в силе. Это и будет сделкой. Ты продаёшь, а я покупаю. Договорились?

– А у меня есть выбор?

– Думаю, нет.

Вжень поднялся со стула, показывая, что собирается уходить. Леприко так же встал из-за стола, подошёл вплотную к гостю и протянул руку. Оба улыбались, но каждый по-своему. Густаво с наигранной добротой и с хитринкой во взгляде. Олаф с надеждой и с плохо скрываемым раздражением. Неожиданной стороной раскрылся для него разговор с человеком, который так и остался для него загадкой.

Молча пожали руки. Густаво развернулся и направился к выходу.

– Видео с камер кабинета необходимо стереть? – вдогонку поинтересовался Леприко.

Не оборачиваясь, покрутив пальцем в воздухе, Вжень уверенно ответил:

– Не утруждайся. Мой ИИ уже об этом позаботился.

Мягко закрылась полупрозрачная дымчатая дверь.

Леприко вернулся за стол, окинул взглядом пространство по углам стен и потолка, где должны располагаться, насколько он помнил, незаметные глазу мини-камеры наблюдения, и тихим голосом сказал:

– Ну, здравствуй, незнакомец. В бизнесе друзей не бывает. Я знаю, я знаю…