Читать онлайн Высокие отношения

Глава 1. Мне нужен адвокат

– Девушка, а вы куда? – спрашивает у меня на входе в бизнес-центр охранник.

– Я? – останавливаюсь на высоченных шпильках и едва не падаю. Я на таких года три не ходила! – К Баринову Артему… Викторовичу, – добавляю дрожащим голосом и снимаю солнцезащитные очки, которые нацепила, чтобы меня точно никто из знакомых не узнал.

На самом деле все, что сейчас на мне надето, не мое, а моей подружки. Единственной, которая у меня осталась. Только вот Рита на голову меня ниже, поэтому платье едва прикрывает зад, грудь стремится из него выпрыгнуть, и единственное, что прикрывает всю эту срамоту – пальто макси-длины.

– Мне назначено, – добавляю, поторапливая охранника.

– Постойте, я сообщу, – окидывает меня скептическим взглядом и набирает номер телефона, прикладывает трубку к уху.

Переступаю с ноги на ногу, задираю подбородок выше, чтобы не выглядеть так ущербно в платье, в которое я едва втиснулась, и нацепляю на лицо максимально недовольное выражение, будто невыносимо устала ждать.

– Артем Викторович, к вам посетительница… Да, девушка… Извините, – обращаясь ко мне. – За вас звонили?

Киваю. Получилось и правда за меня, потому что Гриша просматривает мои звонки, и на встречу меня записывала Рита.

– Да, верно… Да, так… Хорошо, – он кладет трубку и открывает мне проход через турникет: – Проходите.

Цокнув от недовольства, быстро шагаю к лифтам. От волнения забываю, на какой этаж нужно ехать, но на табло все подписано, и я, обнаружив «Адвокатское бюро Баринова», жму кнопку шестого этажа.

В лифте снимаю пальто и поправляю платье, одергивая его вниз. Из-за того, что оно короткое, а на мне ботинки на высоком каблуке, ноги кажутся неприлично длинными, будто я собираюсь ими очаровывать. Грудь тоже хотелось бы упаковать как-то поприличнее, потому что она вот-вот выпрыгнет из платья сверху.

Но это было единственное платье, которое мне более менее подошло. Пойти в спортивках на встречу с лучшим адвокатом в городе я не могла – муж всю мою приличную одежду держит под замком. Поэтому пришлось привлекать Риту и ее арсенал. Подруга давно поддерживает меня в желании развестись, но я все никак не могла решиться, а неделю назад мне наконец пришли роялти от издательства за тираж книги, и я решила воспользоваться этими деньгами, как стартовым капиталом. Правда, пришли они не мне, а Ритке, которая сегодня всучила мне конверт с наличкой, если вдруг нужно будет умаслить адвоката.

Только вот я этого всего не умею.

Но боевой раскрас на лице и платье, открывающее все мои прелести, должны были убедить адвоката со мной работать. Вид у меня, откровенно говоря, роковой. И дорогой, потому что подруга отдала мне брендовые шмотки. Но мне нужен лучший в своем деле, поэтому для Баринова можно было постараться.

Поднявшись на нужный этаж, по табличкам дохожу до нужного мне кабинета. Золотистая табличка с тонкой гравировкой «Баринов А.В.» выглядит пафосно. Еще раз поправив платье и перебросив пальто с одной руки на другую, тянусь к дверной ручке, но она стремительно отдаляется, и прямо на меня вылетает мужчина в брючном костюме с галстуком наперекосяк и взъерошенными волосами.

– Козел! – в сердцах бросает он, глядя за свое плечо. – Вы к Баринову? – смеряет меня хмурым взглядом, ловит за запястье, не давая упасть.

Рассеянно киваю, язык вдруг прилипает к небу.

– Удачи, – говорит как-то совсем уж обреченно и, поправив пиджак, идет к выходу.

Мда уж, что там за тиран.

– Спасибо, – тихо роняю вслед и захожу в кабинет.

Это оказывается приемная. Стол секретаря пустует, и, к удивлению, на него ничего не навалено. Он идеально чист и тотально пуст. Прохожу дальше, прямо к приоткрытой двери.

Стучу костяшкой указательного пальца и робко заглядываю внутрь.

– Добрый день, – начинаю неуверенно, – я записана к вам на встречу, – делаю шаг в кабинет.

За большим столом из темного дерева никого нет. Кожаное кресло с высокой спинкой отодвинуто в сторону. Взгляд плывет по стройному ряду стеллажей, на которых красиво выставлены папки и профессиональная литература. Да этот Баринов эстет! Все выдержано в одной цветовой гамме, и никакого визуального шума.

Взгляд останавливается на внушительной фигуре в углу. Мужчина стоит спиной ко мне и возится с кулером. Широченные плечи обтягивает темно-серая футболка и спускается вниз, к узкой талии, создавая роскошный треугольник. Джинсы… о боже, незаконно мужчине иметь такой зад, а мне – пялиться так откровенно. Но я не могу удержаться, потому что в этом офисе дорого все – даже грузчики какие-то элитные и выглядящие как модели на обложках журналов.

– Извините, – обращаюсь к незнакомцу, но он и бровью не ведет. Как стоял «к лесу передом», так и стоит. – Я ищу Баринова Артема.

Мужчина оборачивается. Темный взгляд с интересом скользит по моему лицу, стекает вниз, задерживается на груди, а потом бесконечно долго плывет по ногам и обратно вверх. Его брови подлетают вверх в изумлении, в глазах бликует свет от окна, а уголок губ приподнимается в загадочной ухмылке, от которой у меня сводит живот. Он сжимает в руке пленку с кулера и отходит в сторону.

Развернувшись, двигается прямо на меня.

– И что будет, когда найдешь? – спрашивает нагло, царапая хрипотцой мои натянутые струной нервы.

Его взгляд гипнотизирует, а походка грациозного хищника завораживает. Мужчина двигается медленно, не торопится, будто не кулерами занимается, а владеет, по меньшей мере, миром.

– М-мне нужно с ним поговорить, – в горле пересыхает, и я слишком громко сглатываю вязкую слюну, образовавшуюся во рту.

Мой спонтанный собеседник усмехается. Склонив голову набок, наблюдает за мной, как за забавной зверушкой.

– Ну что ж, давай поговорим.

Глава 2. Грузчик

– О чем нам с вами разговаривать? – отступаю к стене, а незнакомец движется прямо на меня.

Прижимаю пальто к груди, прячась от пристального взгляда, прилипающего к коже. От него по телу волнами прокатывается жар. Господи, ну зачем я послушала Риту и согласилась надеть все это на себя? Я выгляжу, мягко говоря, вызывающе. И блеск в карих глазах это подтверждает.

– А о чем ты собиралась говорить с адвокатом? – хмыкнув, мужчина закрывает дверь за моей спиной.

Я по стеночке отступаю в сторону, не позволяя тестостероновому самцу вторгнуться в мое личное пространство.

– Или ты вообще не планировала говорить, а хотела сразу перейти к действиям? – он снова смотрит. Снова слишком откровенно. Я свожу ноги плотнее и осматриваюсь, ища спасения.

Ну где там этот Баринов, который поверг в ужас мужчину пару минут назад? Тут нужно сразить еще одного!

– Нет, я хотела обсудить вопрос!

– Вот как раз и обсудим, – кивает и, улыбнувшись, наступает на меня со скоростью зверя на охоте.

– Я… – не успеваю пикнуть, как пальто вместе с сумочкой вылетают из моих рук и ложатся в кресло, а на мою талию опускаются две загребущие лапищи. – Что вы себе позволяете?!

– Все, что хочу, – отвечает он, а его губы затыкают мой рот, из которого одно за другим рвутся возмущения.

Язык сразу же толкается внутрь, сметая любое сопротивление. Это не поцелуй, а какой-то эротический массаж особой техники «рот в рот». Внутри все вспыхивает и стремительно разгорается.

Я колочу негодяя по плечам и груди. Он же вдавливает меня всеми своими внушительными частями в стену. И – о боже – надеюсь, это не радость от встречи со мной и у него в кармане всего лишь пистолет.

Хотя тело сигнализирует об обратном.

И какие вообще пистолеты у сотрудников службы доставки воды?

– Строптивая девочка, да? – выдыхает мне в губы и снова на них нападает, то кусая, то зализывая укусы.

Ловко перехватив мои запястья, этот гад поднимает их над моей головой, пригвождая к стене одной своей рукой.

Вторая пускается в изучение моего тела. Сжимает грудь, пересчитывает ребра с одной стороны и идеально ложится на талию.

Я задыхаюсь от внезапной близости. От неправильной, настырной и отключающей мозги близости. Незаконно так целоваться. Непростительно так умело трогать женщину, которую видишь в первый раз.

Тело стремительно переходит играть за другую команду. Нога, которой мозг дает команду оттолкнуть негодяя, вдруг устраивается на его бедре и подлетает выше. Я выгибаюсь навстречу пальцам, с ужасом предвкушая дальнейших действий.

– М-м-м, горячая малышка. С тобой так вкусно целоваться, пиздец просто, – Он вжимается в меня пахом. Задыхаюсь от возмущения, которое сменяется новой волной возбуждения, концентрирующейся в груди, животе и стекающей между ног. Туда, где скоро случится потоп.

Боже мой! Я приличная женщина, и я совершенно не такая. Я не целуюсь с незнакомцами в кабинете первоклассного адвоката. А еще… о, нет, это не мои стоны срываются с губ, когда нахал сжимает мою грудь.

– Пусти! Животное! – кричу между поцелуями. Прикусываю его губу, и металлический привкус разливается во рту, но моего…

Твоего? Он не твой, Маша! Он наглый, грубый и похотливый кобелина, который решил нагнуть тебя в кабинете даже не своего начальства. И если это продолжится, то фиг мне, а не помощь адвоката. Потому что я ему даже в глаза посмотреть не смогу, не то что поговорить!

– Значит, ты такие игры любишь, да? – он облизывает свою губу, осторожно прихватывает ее губами.

Зараза такой, даже это делает красиво! Модельные агентства потеряли миллионы прибыли, оставив такой экземпляр в курьерах.

– Не переживай, так мы тоже еще поиграем, – ухмыляется эта красивая сволочь и, минуя мои губы, присасывается к шее.

Делает что-то невообразимое! Втягивает кожу, облизывает ее, выводит узоры и сразу попадает во все нужные точки, будто я утром нарисовала стрелочки, по которым он следует.

Запрещено быть настолько идеальным! И настолько… напористым.

Он трется об меня пахом. Сначала медленно, но с каждой секундой усиливая напор. Между нами в лучшем случае четыре слоя одежды, но ощущается так, будто мы совершенно голые, и он уже во мне.

Боже! Это… задыхаюсь от вспышки боли, когда зубы смыкаются на шее.

– Скотина! Не смей этого делать!

– Что еще мне не сметь, сладкая? – смеется гад, нежно обводя языком укус. Отстранившись, дует на кожу. – Не целовать тебя здесь? – губы вжимаются в ключицу. – Или обделить вниманием тут? – оставляет влажную дорожку на груди прямо вдоль линии декольте.

Мурашки колесят по ногам и рукам. Между ног уже сладко тянет.

Это все происходит не со мной! Это какая-то другая женщина стонет от варварских ласк и желает, чтобы эта близость не заканчивалась. А я не такая! Я… я… нет, Машка, ты уже неприличная женщина. После такого приличной тебя никто не назовет.

– Отпусти..те меня, – произношу сипло. Голос внезапно садится, будто говорить – это лишнее, и сейчас достаточно просто стонов.

– По-моему, мы уже можем перейти на ты.

Нахал кусает сосок прямо через одежду. Сжимает зубами, пока перед моими глазами не вспыхивают тысячи искр. Запрокидываю голову и кусаю губы, чтобы не стонать. Получается только шипеть от удовольствия, граничащего с болью.

От трения внизу белье промокает насквозь. Я чувствую, как влага стекает по капроновым колготкам, и горю со стыда. Нельзя быть такой. Нельзя так отчаянно желать незнакомца и нельзя дать ему продолжить.

– Никогда таких сладких не встречал, – бормочет, зарывшись лицом в мою грудь.

– А я никогда не встречала таких наглых грузчиков! – выдавливаю из себя возмущение, которое теряет убедительность из-за стона, который слетает с губ в самом конце фразы.

– Кого? – отрывается от меня и смотрит прямо в глаза.

Пользуясь замешательством, я все-таки изворачиваюсь и толкаю его коленом. Судя по тому, как он шипит и корчится от боли, попадаю точно в пах. Рука на запястьях слабеет.

– Ну сучка, ты у меня сейчас… – договорить он не успевает. Дверь его кабинета распахивается, и на пороге появляется солидный мужчина в деловом костюме.

О господи! Нет-нет-нет!

Я сгораю со стыда в эту же секунду.

– А что здесь происходит?.. – растерянно спрашивает, глядя на меня и на похотливого курьера, который прикрывает рукой свое достоинство. – Я помешал? – уже с явной усмешкой.

Я краснею до кончиков ушей. По рукам идут красные пятна.

– И-из-извините, мне пора, – не дожидаясь, пока мужчины придут в себя, я забираю свои вещи и пулей вылетаю из кабинета, даже не подняв головы.

Мужчина в костюме отступает, пропуская меня к выходу, а мне не хватает смелости взглянуть на него и все-таки попросить о помощи, потому что, кажется, свой шанс на спасение я безнадежно упустила.

Забегаю в лифт, несколько раз жму на кнопку первого этажа, а потом – на закрытие дверей. Молюсь, чтобы этот чертов курьер не пошел за мной, потому что я сейчас в состоянии «хочу убивать». Но когда двери лифта закрываются и меня придавливает оглушительной тишиной, внутри будто что-то щелкает, и вместо уверенной королевы воинов, готовой придушить любого нахала, я вдруг превращаюсь в потерянную мышь и начинаю плакать.

Глава 3. Найдем лучше

Спешу к выходу, почти не видя перед собой ничего. Поворачиваю от лифта и налетаю на девушку в коротком платье. У нее пересушеный блонд и губы такого размера, что видно из космоса. Сама она выглядит уставшей и какой-то вымученной, но, когда мы сталкиваемся, она пренебрежительно фыркает.

– Осторожнее, это писец, – поправляет мех на белой шубке.

Да уж, это точно он!

– Извините, – бормочу я и, стерев со щек слезы, иду дальше.

Жизнь, только начав налаживаться, рушится кирпичик за кирпичиком. Наверное, потому что стоит на неровном фундаменте, сплошь покрытом трещинами.

Я не помню, как добираюсь до квартиры Риты. Меня всю трясет от страха, безысходности и какого-то дикого возбуждения, которое переходит в тупую ноющую боль внизу живота.

Упав в объятия подруги, долго реву, в очередной раз жалуясь на свою судьбу. Жить с мужем-тираном несладко. Я вообще себе не принадлежу, разве что в те редкие часы, когда приезжаю к Рите. И то иногда мне кажется, что я слишком часто у нее прячусь и мешаю ей и ее личной жизни. Ситуации у нас прямо противоположные: пока я ищу способ сбежать от мужа и стать свободной, Рита грезит о замужестве и «мужике под боком». Пока ни у одной из нас не получается.

– Ну все, все, – гладит меня по голове подруга. – Что такого этот Баринов тебе сделал? Не покусал же?

Я замираю. Воспоминания накрывают волной. Места, которых касались его губы, вдруг вспыхивают, напоминая о себе. В таком стыдно признаваться даже самой себе. В том, что меня зажимал у стены, да что там, почти трахал какой-то парень. И я даже не знаю, позволила бы я зайти дальше, если бы не мужчина, прервавший нас.

Господи, стыд-то какой! Мое тело никогда так на мужа не реагировало, как на какого-то незнакомца! Между ног до сих пор мокро.

– Его там вообще не было, – всхлипнув, я усаживаюсь напротив Риты.

Коротко пересказываю подруге события, намеренно опуская подробности. Но ей и тех крох, что я сообщаю, хватает, чтобы изумленно ахнуть и прижать ладони к губам.

– Бедненькая. Ты как?

– Вот как-то так, – показываю на свое лицо. – Так что я сбежала оттуда, только пятки сверкали.

Рита рассерженно поджимает губы, а после взмахивает рукой.

– И черт с ними! Найдем адвоката получше. Представляю, как он разбирается с делами, если такие мелкие сотрудники совращают клиенток прямо в его кабинете, – вспыхивает от обиды, будто это у нее не получается с мужем развестись. – Я попробую поискать кого-то еще, не дрейфь.

– Рит, – я улыбаюсь ей сквозь слезы. Ловлю руку и сжимаю пальцы. Если бы не подруга, у меня бы уже давно поехала крыша, – спасибо, что не бросаешь меня и всегда помогаешь. Я даже не знаю, что бы без тебя делала.

– Я тоже тебя люблю, Мань, – отвечает мне такой же улыбкой. – Девочки должны держаться вместе, – подмигивает мне и встает со стула. Рита суетится по кухне. Ставит чайник, достает чашки, а потом и вовсе открывает холодильник и накрывает на стол.

– У тебя все в порядке, Ритуль? – спрашиваю обеспокоенно, глядя на подругу.

– А? – она часто-часто моргает. Пытается сфокусироваться на мне. – Да, задумалась просто, кого бы найти. Вспоминаю, нет ли у знакомых контактов.

– Спасибо, – произношу тихо и тоже встаю. – Я пока пойду переоденусь. У Гриши скоро закончится рабочий день, и он наверняка заедет за мной.

– Когда-нибудь тебе не придется туда возвращаться, – летит мне в спину от Риты, и я горблюсь еще сильнее, осознавая всю обреченность собственной жизни.

В двадцать семь я оказалась заложницей в руках мужа, который распоряжается каждым моим вдохом. Он диктует, что мне надевать, что есть и как жить. И самое ужасное – я не заметила, как это произошло, пока не стало слишком поздно.

Все началось с невинных фраз:

«Может, наденешь другое платье сегодня? В нем твоя фигура выглядит роскошнее».

«Мне стейк, а моей жене салат с морепродуктами».

«Верховая езда – это опасно. А если ты свалишься с лошади и сломаешь себе что-нибудь? Лучше рисуй картины, я оплачу обучение в художественной студии».

Дальше становилось только хуже. Почувствовав власть надо мной, Гриша сам стал покупать мне наряды, говорил, что надеть на мероприятия. В ресторанах я даже не брала в руки меню, а дома готовила только то, что хотел он. Курсы я так и не получила, потому что лучше бы мне было пойти на йогу и обследоваться у других врачей в клиниках, чтобы наконец родить такому идеальному мужчине ребенка.

Мозг включился после первого серьезного скандала и полетевшего в мою сторону стеклянного кувшина. Гриша тогда долго извинялся, и целую неделю я думала, что попала в рай: цветы, свидания, ухаживания. Два года назад я наивно предполагала, что муж искренне раскаивается. Но все это было короткой сказкой с печальным концом.

Два года я собиралась уйти, и вот теперь, когда появилась возможность, случился этот чертов разнорабочий со своими сексуальными аппетитами, которые решил удовлетворить за мой счет.

На глаза снова наворачиваются слезы. Стираю пальцами.

Меняю одежду на свою, смываю косметику, и вот уже от роковой красотки не остается и следа.

На кухне у Риты звонит телефон, а через пять секунд открывается дверь ванной, и подруга, закрыв динамик рукой, волнительно шепчет:

– Это из бюро Баринова. Говорят, что очень сожалеют и просят приехать в любое удобное время.

Глава 4. Нимфочка

За пару часов до…

– Слушаю! – рявкаю в трубку и резко разворачиваюсь в кресле. Папка с документами по делу слетает на пол, и я, громко выругавшись, принимаюсь ее собирать.

День не задался с самого утра. В шесть меня разбудила секретарша, сказав, что у нее начался токсикоз и она не выйдет сегодня на работу. Я и так зашивался без нее последнюю неделю, потому что она почти все рабочее время провела в женской консультации, теперь же предстояло организовывать процессы самостоятельно, на что совершенно не было времени.

– Тёма, ты чего недовольный с самого утра-то? Ночью мало перед тобой на коленях стояли? – весело подъебывает меня Макс, старый друг и сооснователь бюро, с которым мы накануне вечером праздновали победу в одном из баров.

– Отстань, а! Не до твоих идиотских шуток сейчас, – собираю с пола все и начинаю сортировать, укладываю в папку, снова жалея, что секретаря нет на месте. Так бы все было упаковано в файлы и рассортировано по нужным полочкам. – И вчера я уехал домой один.

– А та блондиночка?

– Посадил в такси и отправил спать в одиночестве.

– Так это ты от недотраха такой злой и увольняешь всех направо и налево? – все еще веселится Максим.

– А ты такой довольный, потому что у тебя работы нет и тебе нужно парочку дел подкинуть? – перебрасываемся мы пассивной агрессией.

– Баринов, остынь. Может, тебе девочку вызвать, чтобы успокоила, и ты перестал ценными кадрами разбрасываться? Ты вот Леше сказал, что он никчемный, а он, между прочим, договорился с прокурором об условке для нашего магната.

– Так каждый второкурсник сможет, Макс. Мне нужны люди, готовые делать максимум для клиентов, даже если это расходится с их моралью. А девочек ты для себя придержи, я как-нибудь сам с этим вопросом справлюсь.

– Сам ты с кулаком в ванной справишься. И я уже все организовал, – слышу, как он клацает кнопками. – Не случилось вчера блондиночки, сегодня в обед будет другая.

– Скажи честно, ты долбоеб? – тру лицо, устало вздыхая. Только десять, а у меня партнер ебнулся и сотрудники профнепригодны.

– Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты, – философски изрекает Макс. – В общем, повеселись. И Леху не увольняй, он перспективный.

Ну вот вечно так! У Волкова чуйка на таланты. Благодаря ему у нас работают такие ценные кадры, на которые поначалу без слез было не взглянуть. Может, и правда что-то в этом парне есть?

– Ладно. Пусть придет ко мне через полтора часа, задам пару вопросов.

– Вот! Всегда знал, что с тобой можно договориться.

– Только девочку отмени, – говорю, но на том конце провода меня уже не слушают.

Максим, получив свое, никогда не разменивается на вежливое завершение разговора. «Это чтобы никто не передумал, а если передумал, то не успел сказать». В целом, есть здравое зерно в таком рассуждении, но сейчас оно меня совершенно не устраивает.

К обеду я успеваю пролить чашку кофе на свой костюм и сменить его на джинсы и футболку , все-таки оставить Лешу на рабочем месте и отказаться от клиента, нарушившего условия брачного договора и попавшегося на этом. Нет большего неудачника, чем преступник, пойманный на месте преступления.

А потом этот телефонный звонок с поста охраны, который переадресовывается сразу мне.

– Артем Викторович, к вам посетительница, – заискивающе начинает охранник.

Смотрю на часы. Серьезно, подал мне девочку к обеду? Ладно, разберусь с ней по ходу дела и на примере покажу, что подобная работа – не то, чем нужно заниматься симпатичным девицам.

Внутри возрастает протест, бурлит, как в закипающем чайнике вода. В мире масса возможностей заработать деньги, но почему многие выбирают продавать ношеные трусы или идти в проституцию? Как будто стоять раком с вялым членом в причинном месте приятнее.

Прошу охранника никого ко мне сегодня больше не впускать и кладу трубку.

От злости тянет закурить, но я не успеваю дойти до стола и взять пачку, как в дверь кабинета робко стучат, а потом на пороге появляется милейшая нимфа. На лице – растерянность и легкий испуг, пухлые губы едва приоткрыты, и это так сексуально, что член в шатанах приподнимается, тоже желая познакомиться поближе.

Светлые волосы отведены за плечи. Я уже откровенно пялюсь на вырез платья, из которого красиво выглядывают упругие полушария. Не выпрыгивают, а заигрывающе выделяются, привлекая внимание. Нимфочка прижимает к груди пальто, и я скольжу взглядом ниже, к длинным стройным ногам, зависая на несколько секунд, потому что такой красоты, кажется, нет даже на подиумах.

Интересно, где Макс откопал такой ценный экземпляр, который смущается и робеет, когда мы начинаем говорить. О чем? Понятия не имею – мозги отключаются, а в ушах шумит кровь, которая вся отливает в область паха.

Я вижу, как красиво двигаются губы нимфочки, но не слышу ничего. Только подхожу ближе, еще ближе. Меня заводит ее растерянность и даже невинность. Нет разговоров вроде: такое за деньги, это не входит в перечень и прочего. Все слишком по-настоящему, будто друг знал сценарий, по которому все будет развиваться.

Когда подхожу ближе, улавливаю аромат духов. Нежный, свежий, что-то цветочное и легкое, идеально подходящее нимфочке и совершенно неподходящее жрице любви, привыкшей продавать свое тело. Цепочка не сходится, но то, как снова приоткрывается рот, на этот раз чтобы рвано вздохнуть, окончательно плавит мозги, и они стекают к другому центру принятия решений, который уже больно давит на ширинку.

Целую нимфу сразу взасос и со всеми вытекающими. Вылизываю ее вкусный сладкий рот. Прижимаюсь к ней всем телом, распиная между собой и стеной. Она пытается сопротивляться, отвечает как будто неумело, не успевая за моим напором. Выкручивается, не замечая даже, что трется об меня только сильнее.

Маленькая, мягкая, приятная. Пиздец, конечно, я попал. Вжимаюсь в нее всеми частями тела и снова целую глубоко и уже с намеком на жаркое продолжение. Похуй на то, что у нее были какие-то клиенты. Я буду последним. Сегодня она уходит из профессии и попадает в мои руки и в мою кровать, где мы вместе улетим не один и даже не пару-тройку раз.

Это какой-то запредельный уровень. Химия, совпадение, случайность. Не бывает так, чтобы нутро горело от желания обладать и чтобы член выпрыгивал из штанов. Но именно это и происходит. С первой, мать ее, встречной, которая приехала сюда отрабатывать заказ.

Точно нимфа, которая очаровала одним своим появлением.

Нам так жарко вместе, что хочется раздеться. И раздеть для начала ее, чтобы оценить все прелести без лишних скрывающих элементов. Я собираюсь сказать, насколько она охуенная, особенно когда стонет, но дверь кабинета открывается, и вместо того, чтобы спрятаться за мою спину, нимфочка бьет меня коленом по яйцам, возвращая мозги на место, но ни капли не снижая градуса возбуждения.

Пока я багровею от злости и изо всех сил стараюсь держать себя в руках, моя нимфа под шумок сбегает, нелепо извиняясь перед Максом.

– Я помешал? – невозмутимо интересуется Волков еще раз, когда мы остаемся вдвоем.

Я кое-как добираюсь до своего стола, открываю окно и падаю в кресло. Достаю из верхнего ящика пачку сигарет. Прикуриваю одну прямо в кабинете, подъехав прямо в офисном кресле к подоконнику. Дурацкая привычка, но ничего не могу поделать, иногда это жизненно необходимо. В мире слишком много идиотов, чтобы их можно было терпеть без дополнительных стимуляторов.

– Пиздец как, Макс! – никаких индульгенций, только казнь и мучения. – Ты же сам мне вызвал девочку, нахера приперся?

– Так я потому и здесь. Моя девочка стоит на посту охраны и ее к тебе не пропускают. А вот с кем целовался ты – вопрос хороший.

Внезапная догадка поражает быстрее пули. Я проверяю календарь записей и нахожу одну на сегодня. Маленькую незначительную встречу, которую я пометил под графой «скорее всего не состоится» и совершенно о ней забыл. Неужели она пришла? За нее звонила подруга, говорила, что у девушки сложная ситуация, что она в печальном положении и ей очень нужна моя помощь.

Такие ситуации я знаю: обычно молоденькие девочки не могут что-то поделить с мужем минимум лет на пятнадцать старше. Они начинают угрожать разводом и

– Я, кажется, очень сильно проебался.

Глава 5. Сказочная девочка

Отыскать телефон подружки нимфы оказалось не так-то просто. Полагая, что никто не придет, номер я не записал. Пришлось поднимать все звонки за две недели и искать хотя бы отчасти подходящий номер.

Отвлекал каменный стояк, который донимал меня еще полчаса после ухода блонди. Другая блондинка, вызванная Максом, отправилась домой сразу же, не дождавшись личной встречи со мной. Мне хватило мысли, что моя нимфа ничего общего с этим бизнесом не имеет, и на радостях найти ее захотелось еще сильнее.

Волков снова надо мной подшучивал, говорил, что я потерял сноровку, раз из-под меня девушки сбегают, сверкая пятками. Сольный стенд-ап закончился, когда мы начали прозванивать потенциальных клиентов.

К третьему часу у меня отсох язык, а надежда стерлась окончательно. Шанс, что мы с нимфочкой встретимся снова, таял на глазах. Телефон пришлось подключить к зарядке и разговаривать, склонившись над столом.

– Может, она залетная была, а про запись наврала?

– Звони дальше.

Еще бесцельных полчаса, за которые не происходит ничего полезного.

– Ты меня без обеда оставил, между прочим, – ворчал Максим. – И если твоя блондиночка не найдется…

– Алло… – послышался голос, подозрительно похожий на мою нимфочку. Мотор в груди загрохотал быстрее, глаза округлились, а член снова приподнялся, как ищейка, напавшая на след.

– Добрый день! Адвокатское бюро Баринова. Подскажите, вы сегодня были в нашем бюро.

– А? Ой, здравствуйте, – залепетали на том конце провода, и я победно улыбнулся, подав знак Максу больше никому не звонить. – Да, приходила моя подруга, но ей пришлось уйти, потому что ваш персонал…

– Я хочу принести извинения, – перебиваю, не дослушав. С женщинами всегда так: чем раньше прервать тираду, заменив лестью, тем меньше проблем для психики и меньше трат для кошелька. Хотя на нимфочку я бы потратился. Красивое белье, возможно, даже цветы. И какая-нибудь золотая побрякушка, за которую она бы меня усердно благодарила. Но эти мечты пока приходится отставить, потому что кланяться сейчас приходится мне. – От лица бюро прошу извинить нас за инцидент. И также прошу не отказываться от услуг бюро. Как его глава, обещаю лично взять дело под контроль, если ваша подруга согласится встретиться еще раз. Вы можете выбрать любое место и день.

Волков крутит пальцем у виска. С любым я, конечно, погорячился. Заседания никто не отменял, а некоторые дела просто невозможно перекинуть на помощников. Но сказанного не вернешь, и я пожимаю плечами.

– Эммм… Сейчас! – она куда-то идет, открывается дверь, а потом я слышу только перешептывания, но не могу разобрать слов.

Вдруг начинаю думать, что будет, если нимфочка откажется. Как тогда ее найти и убедить встретиться? Маньячить и следить? А дальше? Нет, такие перспективы мне не подходят. От них становится слишком уныло, а на языке появляется горький вкус, будто я одну за одной выкурил полпачки сигарет.

Поднимаюсь, расхаживаю по кабинету. Шепот становится громче, но он все равно неразборчивый, даже когда я ставлю разговор на громкую. Видимо, подружка уговаривает испуганную нимфу попробовать еще раз.

Снова беру сигарету. Курю в открытое окно. Выглядываю вниз, наблюдаю за суетой: люди спешат в разные стороны, машины не успевают тормозить на светофоре, кто-то сигналит, но не из-за аварийной ситуации, а потому что так легче справиться с эмоциями.

– Он лучший! – возвращает меня к разговору пылкое замечание собеседницы.

– Он ужасный! Я ведь говорила, что там со мной произошло!

– Если откажешься, считай, пропала, – подружка работает на моей стороне. – Давай, Маш.

М-м-м, Машенька. Сказочная девочка.

– Ну зачем ты… – сетует нимфа, явно возмущаясь, что подружка сдала ее имя. Снова слышу шорохи, а после уже на полную громкость уже раздается голос Маши, красивый, тягучий и охренеть какой возбуждающий: – Здравствуйте. У вас будет еще один шанс, так и быть. Ровно через неделю на том же месте в то же время. И будьте так добры, проверьте, не будет ли в кабинете посторонних, которые станут распускать руки! Иначе я напишу заявление в полицию.

Звонок завершается, а меня вдруг пробирает смех. Ни в какую полицию никто не пойдет, особенно нимфочка, за которую договаривается подружка. Но главное, что она будет здесь, а дальше мы с ней как-нибудь разберемся и проясним, что из посторонних в кабинете был только Макс, прервавший нас. По телу разливается горячая волна предвкушения, а перед глазами возникает образ нимфы, разгоряченной, смущенной и возбужденной. Я ощущаю ее вкус на своих губах, вспоминаю тихие стоны, искренние и красивые. В паху снова тяжелеет, а сигарета заканчивается за две затяжки.

Снова взяв телефон, отправляю сообщение со своим номером и добавляю приписку: «Для Марии. Можно звонить и писать в любое время».

Неделю ожидания можно сделать приятной, так ведь? В том, что Маша мне напишет, я даже не сомневаюсь.

Глава 6. Марионетка

В моей жизни есть одно незыблемое правило – как бы плохо я себя ни чувствовала, во сколько бы накануне ни легла спать, трижды в неделю я хожу в спортзал. Групповые занятия, тренировки в тренажерном зале или бассейн – я готова жить здесь с утра до вечера, лишь бы не возвращаться домой.

Муж настаивает, что себя нужно держать в форме. И я, наверное, даже не против, если бы это была забота о моем здоровье, а не желание держать выставочный образец в лучшем виде. Как породистую собаку, которую водят к грумеру каждую неделю, хотя в этом нет необходимости.

Встаю рано утром. Гораздо раньше, чем просыпается муж. К его пробуждению завтрак должен стоять на столе, а я – быть в полной готовности: без мешков под глазами, с укладкой и в идеально отглаженной одежде. Правда, сегодня вместо шелкового халата в пол мне приходится надеть спортивную толстовку с высоким горлом и застегнуть молнию, потому что вчера один похотливый грузчик оставил на моей шее засос.

Конечно, я замазала его плотным кушоном, консилером и чем только можно. Но если присмотреться, то можно заметить. И тогда… вряд ли я найду адекватное объяснение происходящему и смогу убедительно соврать. Даже сейчас, стоит только представить эту ситуацию, я вспоминаю жадные горячие поцелуи, которыми меня щедро одаривали. Руки, рыскающие по телу, будто я на каком-то очень откровенном досмотре и будто у моего смотрителя цель – исследовать каждый уголок моего тела и найти все точки, на которые нужно нажать, чтобы свести меня с ума.

От мыслей по телу расходится приятное тепло, мышцы внизу живота стягивает тугой леской. Между ног становится влажно, и, боже, стыдно в этом признаться, но сегодня утром я довела себя рукой до оргазма, пока принимала душ. И будет ложью, если я скажу, что моя фантазия не была посвящена вчерашнему курьеру.

Пританцовывая на месте, перекладываю кашу в тарелку, насыпаю сверху ягод. Я терпеть не могу овсянку, но Гриша привык к такому завтраку с детства и еще ни разу он себе не изменил. Поэтому извращаюсь как могу: то с фруктами, то с беконом, то просто без ничего, когда все слишком лень.

Но сегодня меня не бесит даже клейкая каша. В теле столько легкости и энергии. Такое состояние обычно бывает после тренировок и продолжается ровно до момента, пока я не переступаю порог дома. Если это сила оргазмов и внимания постороннего мужчины, которого вообще не должно было быть, то стоит почаще выходить из дома.

И, наверное, я ужасная, раз не чувствую стыда за произошедшее. Точнее, стыдилась я вчера, когда в слезах вернулась домой, когда прятала клочок бумаги с номером телефона и когда думала, что сознаюсь во всем мужу и буду долго вымаливать прощение. В конце концов, я ведь не виновата, что кое-кто привык иметь все, что движется.

Но чем дольше на работе задерживался Гриша, тем тише звучала совесть. Сначала пришла мысль, что все это было не по моей инициативе. После я поняла, что в этой ситуации жертва я. Дальше накатило осознание, что мне понравилось. И эта мысль оказалась такой яркой и ослепляющей, что я поспешно от нее отмахнулась и, выключив свет, легла спать. Натянула одеяло по самые уши и сверху накрылась подушкой, чтобы точно ни одна шальная мыслишка не проникла в голову.

Нет, никаких связей. Я замужняя женщина. Мой муж – ужасный человек, и я не позволю еще одному мужчине разрушить свою жизнь, пусть он будет трижды красавчиком, способным завести меня с пол-оборота.

– Доброе утро, – сиплый голос врывается в мои фантазии, а мужская ладонь ложится на бедро и сжимает ягодицу. В лопатки упирается твердая грудь, и я расслабляюсь только на долю секунды, пока не наступает удушающее осознание. Я настолько увлеклась, что забыла, где нахожусь и кто на самом деле стоит за моей спиной. – Я ведь просил не ходить при мне как гопница.

Тарелка с кашей выскальзывает из моих рук, со звоном приземляясь на стол. В горле застревает вскрик. Я резко оборачиваюсь, упираясь задом в столешницу. Инстинктивно выставляю перед собой руки, упираясь в грудь мужа. Но, быстро опомнившись, тут же их расслабляю и нежно поглаживаю его через рубашку дрожащими пальцами.

– Каша сегодня подгорела, пришлось варить заново. Поэтому я сразу оделась, чтобы ехать в зал и не задерживать тебя.

Покаянно ложусь щекой на его грудь. Мое сердце бешено колотится от страха, от прикосновений мужа, которые вызывают тошноту, а еще от ненависти к самой себе за то, что приходится вести себя так, чтобы не спровоцировать. Я как марионетка, не способная прожить собственную жизнь и вечно находящаяся под контролем незримой руки.

– Прости, – говорю совсем уж тихо. С каждым днем лгать о раскаянии все невыносимее.

Его рука покровительственно ложится на мое плечо, сжимает. Большой палец растирает кожу через плотную ткань. Ладонь поднимается выше, привычным жестом обхватывает шею. Гриша делает шаг назад, поднимает запястье под моим подбородком, вынуждая запрокинуть голову и встретиться с ним взглядом.

Его верхняя губа дергается от злости, на скулах пляшут желваки. В зеленых глазах вспыхивает бешенство. Но Гриша давно научился контролировать свои эмоциональные порывы. Несильно сжав горло, он подтягивает меня к себе. Я молча терплю, не сопротивляюсь. Ему не нравится, когда так. Нужны мои эмоции.

Поэтому он отпускает, отталкивая с легким пренебрежением.

– Ну что за девка. Каждый день приходится воспитывать, – морщится и отходит к столу, а я наконец могу дышать. – Если в субботу облажаешься, поедешь отдыхать в санаторий, поняла?

– Да, – опускаю голову и сжимаю руки в кулаки. Под санаторием Гриша подразумевает пансионат, куда отправляют любовниц и неугодных жен влиятельных мужчин. Все в одной дурке, откуда выйти можно только на тот свет.

– Хорошо, – кивает и усаживается во главе стола. – Заканчивай накрывать на стол и садись. Позавтракаем вместе.

Глава 7. Намеки

В спортзал я сбегаю на суперреактивной скорости. Выскальзываю из машины, клюнув Гришу в щеку на прощание. Он, конечно, считает, что я недостаточно благодарна, раз ограничиваюсь только жестом вежливости, но для меня и это действие похоже на подвиг.

Ерунда все это про «лучше быть любимой, чем любить самой». Лучше, когда все взаимно, либо в гордом одиночестве.

Меняю клубную карту на ключ-браслет от шкафчика в раздевалке. Внутри немноголюдно, как и в целом в фитнес-клубе в это время. Проверяю зарядку на наушниках, меняю кроссовки на зальные и снимаю кофту, оставаясь в коротком топе с длинными рукавами. Я закрыта на максимум, только на животе остается тонкая полоска кожи между верхом и лосинами.

Собираю волосы в хвост и уже собираюсь уйти, как из душевой выходит Рита.

– Эм… привет?.. – удивленно хлопаю ресницами. – Я думала, ты уже в зале.

– Нет, Машунь, не получится у меня сегодня с тобой позаниматься, я раньше приехала, это спонтанно получилось, – она кусает губы, натягивает полотенце выше. – Ну… в общем, это мой тот… ну, парень, – она плюхается на скамью и, запрокинув голову, мечтательно вздыхает.

– Он здесь? – присаживаюсь рядом.

– Нет, боже упаси! Я бы не хотела, чтобы он видел меня потеющей на дорожке и с языком на плече, – она легонько шлепает меня по бедру. – Предложил позавтракать вместе, сейчас за мной заедет. Я только в зал зашла, а он тут как тут! Ну и…

– Готовишься быть десертом? – киваю на одноразовую бритву в руках Риты.

– По обстоятельствам. Но если что, я готова к любому развитию событий! У меня только белье разного цвета. Может, без лифчика пойти, как думаешь?

– Это будет слишком очевидный намек.

– Слишком очевидный намек будет, если я молнию на топе расстегну по максимуму. А так… – Рита начинает хлопать ресницами и вытягивает губы трубочкой. – Милый, кондиционер сильно дует, можешь дать свой пиджак?

Мы одновременно смеемся. Я желаю подруге хорошего свидания. Она обещает рассказать, как все прошло, и мы расходимся в разные стороны.

Я – к тренажерам. Рита – к парню, который, не выдержав долгих сборов, звонит и спрашивает, сколько ее еще ждать.

Занятия здорово отвлекают от удушающих размышлений о моем плачевном положении. Когда выполняешь упражнения, все мысли только о технике, количестве повторений и «может, еще разок? Давай, ты сможешь!»

Так проходит полтора часа. Один подход идет за другим. Короткий отдых, чтобы не дать рефлексии распространиться. И снова подходы и повышение темпа.

На сегодня на этом можно было бы и закончить, но вместо того, чтобы пойти домой, я переодеваюсь в купальник. Не хочу возвращаться. Там стены давят, а коридоры душат. Даже когда Гриши там нет, я чувствую его фантомное присутствие. Будто он следит за мной каждую секунду времени. Будто знает, каким воздухом я дышу и какие мысли вертятся в моей голове.

Собираю волосы в пучок и споласкиваюсь под душем – незыблемое правило посещения любого бассейна. Шапочку держу в руках, когда выхожу в большой зал с двадцатипятиметровым бассейном. Ненавижу ее, надевать и снимать – тот еще квест, в котором всегда страдают мои волосы, поэтому я оттягиваю этот процесс до последнего, надеясь, что в один из дней, когда я приду, этот дурацкий аксессуар отменят.

Смотрю на дорожки. Все заняты, на некоторых плавают по два человека. Взгляд притягивает та, что в центре. Там один спортсмен, судя по всему, пловец. Активно гребет руками, выныривает лишь изредка, чтобы набрать воздух. Засматриваюсь, но я не одна в числе зрителей.

Всегда приятно наблюдать за профессионалами и тем, как мощные плечи рассекают воду. Память услужливо подбрасывает другие широкие плечи, которые нависали надо мной в кабинете адвоката. Тяжело сглатываю, совмещая картинки. Боже, я никогда не была такой… такой! Что случилось-то?

Обмахиваюсь шапочкой. Самое время немного остыть в прохладной воде.

Когда делаю шаг, пловец заканчивает свой марафон. Ставит руки на бортик и подтягивается вверх, усаживаясь так, что ноги остаются в воде. Снимает очки, шапочку и взъерошивает пятерней волосы.

Внутри что-то сжимается и со звоном рвется. Я замираю. Фигура вдруг становится знакомой. Сердце замирает, пропуская пару ударов, и пускается вскачь в бешеном ритме.

Мужчина перебрасывает ноги через бортик и поднимается.

О боже. Нет! Нет-нет-нет. Я и так думала о нем все утро, не может быть, чтобы наша встреча оказалась реальной. Я хожу в этот зал два года, и ни разу – ни разу! – не видела его здесь.

Он встает, и наши взгляды встречаются. Мой – испуганный, его – приятно удивленный. Он снова бесстыдно изучает меня. Уголок губ приподнимается в ухмылке. Делает шаг ко мне. Предупреждающе качает головой, когда я в панике осматриваюсь, гадая, куда сбежать, потому что до раздевалки я совершенно точно не успею добраться.

К лицу приливает жар, тело мелко дрожит. Взгляд сам собой падает на мускулистое тело, развитые грудные мышцы и шесть кубиков пресса. Откуда у этих грузчиков время на спортзалы?

Нет, Маша, ниже смотреть запрещено! Ты и так вчера и сегодня утром нагрешила на полжизни вперед.

Резко крутанувшись, несусь к ближайшей двери. Там нарисована кушетка. Медицинский кабинет? Отлично! Нашатырь будет кстати, потому что я вот-вот упаду в обморок.

Опускаю ладонь на дверную ручку, когда сверху ее накрывает мужская. Со спины в меня вжимается крепкое мужское тело. Вторая ладонь обхватывает меня поперек плеч, и всего в два движения этот варвар заталкивает меня в кабинет.

– Ну привет, красавица.

Глава 8. Профнепригодный

Это простой разговор. Расстановка сил на поле. Но стоит мне прижать нимфу к себе, а ее влажному телу скользнуть по моему, как фантазии, которые бушевали в моей голове всю ночь, оживают и меркнут перед реальностью.

Я хожу в этот фитнес-клуб с самого открытия, это без малого восемь лет. Меня знает весь персонал, у меня платиновая карта и самые лучшие условия. И я никогда не делал ничего подобного, что собираюсь сделать сейчас.

Перед глазами что-то вспыхивает, в мозгу раздается щелчок, и вот уже я резко разворачиваю Машу к себе и впиваюсь в ее рот быстрее, чем оттуда начинают вылетать возмущения.

Снова стена, она и я. И снова это дикое первобытное желание.

Кружу языком вокруг ее. Щекочу небо и облизываю пухлую нижнюю губу. Не девочка, а конфета. Машу хочется тискать. Трогать, гладить, сжимать. Нежно вести по плечам, обхватывать ладонью грудь, крепче держать за талию, чтобы не вырывалась. И, конечно, обеими руками пальпировать аппетитную попку. Ее я оценил, пока нимфочка убегала от меня. Очаровательные половинки, которые не скрывал слитный купальник. Удивительная она все-таки: рукава длинные, до самых запястий, зато все, что внизу – оголено.

– Пусти меня! Похотливое животное! – Маша изо всех сил колотит меня, где получается дотянуться. Плечи, живот, бока.

Прижимаюсь к ее телу своим, беру руки в плен. От желания тяжелеет в паху. Чувствую, как через холодную ткань ее купальника твердеют соски, упираясь прямо в мою грудь.

– Маша, ты такая… – Ебабельная. И охуительная. От светловолосой макушки до мягких пяточек. Облизал бы всю. Но говорить ей это не спешу. Слишком это… лишнее для нас, неподходящее. Она клиентка, а я, бля, профнепригодный адвокат, который вместо того, чтобы выслушать девушку и решить проблему, мечтает поиметь ее во всех приличных и неприличных позах. И желательно, чтобы неприличные были первыми.

– Не смей! – перебивает Маша, рвано выдыхая. Ее зрачки расширены, грудная клетка вздымается и опадает. Губы краснеют от моей наглой атаки на ее рот. – Не говори ничего. Заткнись!

– С удовольствием, детка, – усмехнувшись, снова заставляю наши рты встретиться.

Ломаю сопротивление уверенно и бескомпромиссно. Толкаюсь языком глубже, а бедрами вжимаюсь сильнее. Маша – искушение, от которого плавится мозг. Я уже представляю, как усажу ее на кушетку и вклинюсь между бедер, где для меня наверняка все влажно.

Нимфа – не от мира сего. Даже сдается красиво. Сначала дергается все меньше, медленнее, остается каменной и почти неподвижной. Даже языком не двигает, а после, издав полувсхлип-полустон, сама подается навстречу.

Похоть и наше обоюдное желание вытесняет все. Отпускаю ее руки, они тут же ложатся на мои плечи, пальчики поглаживают шею и затылок. От ее прикосновений ведет, как девственника от первого поцелуя с понравившейся девочкой. Мычу в ее рот что-то нечленораздельное. Нимфа отвечает тем же.

Хочу ее до искр из глаз. До умственного помутнения. Блядь, так сильно хочу, что готов трахнуть Машу прямо здесь.

– Пожалуйста, – просит нимфа, когда я сжимаю ее бедра, с удовольствием изучая женские прелести. И в этих интонациях не разобрать, что ей нужно.

– Красивая, – бормочу, сползая губами на ее шею. Туда, где виден мой след от вчерашней встречи. Дурею вмиг, испытывая какой-то аномальный восторг. – Машуль, поехали ко мне, м? Ты с ума сводишь, – легонько прижимаю зубами кожу.

От стонов нимфы в груди вибрирует. Член грозится вырваться из плавок и рвануть в направлении моей сладкой девочки.

– Хочу тебя адски, – кусаю мочку, целую за ушком. Маша вздрагивает, выгибается сильнее. Да-а-а, сдавайся. Скольжу ладонью вниз по животу. Задерживаюсь на лобке и, не встретив сопротивления, опускаюсь еще ниже. – Поехали, а? Не обижу, обоим хорошо будет. – Глажу ее через ткань купальника. Нимфа жалобно всхлипывает и, зажмурившись, запрокидывает голову, силясь дышать ровнее. – Это же судьба, что мы встретились здесь. А от судьбы, как известно, бежать не нужно.

– Что? – спрашивает полупьяно. Ресницы подрагивают. Сама она ищет фокус, пока я, наклонившись, кусаю твердый сосок прямо через ее купальник. – Да… Нет! – вылетает из ее рта с очередным стоном.

– Соглашайся, Маш. Я соображать не могу. После нашей встречи член колом стоит, я только о тебе и думаю. – выпрямившись, вжимаюсь в нее, чтобы ощутила всю степень моего желания.

Тремся друг о друга, как подростки, которым очень надо, но колется. Но хочется все же сильнее. Пиздец как необходимо оказаться внутри нимфы. Прохожусь по кромке купальника, задевая нежную кожу, надавливаю сильнее. Тут же отступаю. Тело жаждет сделать все как можно скорее, мозг же призывает продлить момент и растянуть прелюдию.

– Пощади моих клиентов, – она фыркает и закатывает глаза. Обвожу большим пальцем ее губы, пухлые, идеальные, мать их. По венам льется кипяток. Кожа у нас обоих холодная, но внутри полыхает, и я уверен, Маша мои желания разделяет. Судя по полупьяному взгляду и дрожащим коленям – так все и есть. – Давай, сладкая, – шепчу на ухо, с удовольствием отмечая, как по шее нимфы разбегаются мурашки. – Скажи да, и я выиграю для тебя твое дело, чего бы мне это ни стоило.

Самому не верится в то, что говорю. Никогда за десять лет практики я не смешивал работу с личным. Не было желания переспать с женой клиента, хотя предложения поступали. Не было намерений затащить в постель кого-то из партнеров. Не было даже намека на секс в качестве оплаты. Ничего. Но с нимфой все мои установки трещат по швам быстрее, чем вылетает пробка из бутылки с шампанским. И вот я уже в красках визуализирую, как она будет меня благодарить за победу. Желательно на моей кровати и в коленно-локтевой. А потом за то, какая она хорошая девочка, буду благодарить уже я, используя все свои языковые таланты.

Словно мои слова задели какую-то ненужную кнопку, Маша напрягается. Взгляд ее приобретает осмысленность, а затем – шок. Она смотрит на меня не моргая.

– Так ты… вы… ты… – хватает ртом воздух, будто задыхается, – адвокат?

– А ты думала, я кто?

Мы оба хмуримся. Вопрос зависает в воздухе. С нимфы спадает весь флер возбуждения, который был еще пять секунд назад. В срочном порядке перехватываю ее запястья, пока мне не прилетело по лицу и другим частям тела.

Дверь резко открывается. Мы с Машей синхронно поворачиваем головы.

Это дежурный медик, Семен.

– Выйди немедленно, – звучит жесткий приказ.

– Извините, Артем Викторович, – кивает и скрывается за дверью так же быстро, как появился.

– Ну и сволочь ты! – Маша толкает меня локтями в грудь изо всех сил. Дергает руками, высвобождая их из моей ослабшей хватки. В то, что с Семеном не будет проблем, я знаю, но сексуальное опьянение отпускает быстро, и я резво осознаю весь масштаб пиздеца. Ну кто в здравом уме западает на клиентку и вместо разговоров пихает язык ей в рот? Может, мне в санаторий пора? – Мерзкий гад!

Замахнувшись, нимфа с силой шлепает меня ладошкой по щеке. Хлопок звенит в ушах, а щека тут же начинает гореть. Пользуясь моим замешательством, Маша бросает еще парочку ругательств и спешит к двери, собираясь слишком легко от меня сбежать.

А я, вместо того, чтобы возмутиться и выкинуть из головы сумасбродную нимфочку, которая уже дважды меня покалечила, как загипнотизированный, пялюсь на ее половинки и идиотски улыбаюсь.

Точно пора в санаторий, месяца на два. И нимфу под бок, вместе спать теплее и душ принимать приятнее.

Глава 9. Собственники

Тело полыхает то ли от стыда, то ли от возбуждения. Я сбегаю в раздевалку так быстро, будто меня преследуют. Но за мной никто не идет. Сердце оголтело колотится в грудной клетке, лупит по ребрам и будит совесть.

Я снова целовалась с ним! С этим грузчиком, который оказался адвокатом. Моим несостоявшимся адвокатом, с которым я должна встретиться на следующей неделе. Прижимаю ледяные пальцы к горящим щекам. Стараюсь дышать ровнее, но получается с трудом. Мне все кажется, что стоит расслабиться, и Артем войдет сюда, а дальше… дальше сопротивляться не получится. Низ живота наливается тяжестью, между ног тянет – реакции тела вполне очевидны, оно предательски сдалось напору Баринова.

В глазах снова печет от непролитых слез. И я не знаю, что огорчает меня больше: что Артем снова зажал меня и зацеловал до состояния плохо соображающей и готовой ко всему девицы или что мы не дошли до конца.

Губы печет. Облизываю их, ощущая вкус нашего безумного поцелуя. Жадность, дикость, собственничество. Он прикасался ко мне так, будто я его, но при этом совершенно не как Гриша. Муж подавляет, будто указывает на принадлежность. Артем же… желает искренне и будто фанатеет от того, что я с ним и что позволяю себя ласкать.

Собственники, но такие разные.

И эти реакции, которые во мне вызывает Артем… они больше пугают. Слишком ярко, слишком… на грани. Это похоже на нейростимуляторы с быстрым эффектом, которые обостряют восприятие окружающей реальности. И во мне уже и так запредельная доза, дальше – неконтролируемое безумие и маниакальная фаза.

Тру лицо, шлепаю себя по щекам, чтобы взбодриться и вернуть себе рассудок. Тело медленно отходит от сексуального безумия. Я осматриваюсь. Черт, забыла шапочку и очки там. Наверное, уронила, когда Баринов… нет! Хватит о нем! Никаких Бариновых до следующей недели.

У меня будет несколько дней, чтобы привести мысли в порядок и продумать убедительную речь, в конце которой он раскается и возьмется за мое дело. Возможно, стоит добавить туда сексуальные домогательства, чтобы избавить адвоката от всех сомнений.

Спешно переодеваюсь, небрежно закидываю вещи в сумку. Оглядываюсь, когда выхожу в коридор, но Баринова не видно.

Подумать только! С адвокатом… лучшим в городе! И он просил меня поехать с ним. Обалдеть, конечно. У девочек от такого внимания, наверное, должна подниматься самооценка. Я же озираюсь, как нашкодивший котенок боясь оказаться замеченной.

Когда дохожу до ресепшена, с облегчением выдыхаю. Артема нигде нет. Он, наверное, уже ушел. Вряд ли станет меня поджидать. Ни к чему это. Мои действия были совершенно однозначными. Пощечину не интерпретировать как «хочу уехать с тобой». Это суровое нет, которое не требует дополнительного озвучивания.

– Как тренировка? – дежурно спрашивает администратор, когда я выкладываю на стойку ключ. – Вы сегодня раньше обычного закончили.

– Изменились планы. Но то, что было до, прошло замечательно, – я натянуто улыбаюсь, но кто упрекнет меня в неискренности? Тру шею, она горит, будто кто-то на нее смотрит. В панике оглядываюсь. Вокруг – посторонние люди, которые даже головы не поворачивают в мою сторону.

– Отлично.

– Да, Анастасия, я, кажется, забыла где-то в зале шапочку и очки для плавания. Если найдете, отложите, пожалуйста, я в следующий раз обязательно заберу.

– Конечно, – кивает и, взяв маленький листок, записывает на нем напоминание. – А как они выглядели, подскажете?

– Вот так, – вмешивается в наш диалог мужчина с приятным голосом. И мне даже не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто это.

Тело реагирует сиюминутно – кожа вспыхивает, а кровь в венах закипает, так что хочется снять куртку.

Артем выкладывает на стойку мою шапочку и очки. Он не говорит и не делает больше ничего – только пялится на меня в упор, будто до этого не успел разглядеть. Я же стараюсь себя не скомпрометировать.

Мне пофиг, что там этот Баринов о себе возомнил. Его не существует и всего, что произошло между нами десять минут назад, не было.

– Это ваши, Мария? – администратор невинно хлопает глазами, но взгляд ее постоянно косит на Артема. Она даже приосанивается. Боже, он что, и на меня так влияет?

И как я могла подумать, что он грузчик? От него же адвокатской породой за версту разит! Наглый, самоуверенный, упрямый, сексуальный. Баринов – идеальное воплощение адвоката дьявола.

– Д-да. Большое спасибо, – быстро забираю свои вещи и прячу в сумку. – Всего доброго!

– Мария, постойте, – окликает меня Анастасия, а сама отдает клубную карту Баринову. Платиновая! Значит, он ходит сюда давно, и то, что мы не виделись – проделки судьбы, не иначе. – Хотела напомнить, что срок действия вашей клубной карты заканчивается через две недели. Вы планируете продлевать абонемент?

Я все-таки бросаю недовольный взгляд на Артема. Ну чего он здесь стоит? Уши греет?

– Да, конечно. Сразу на год.

– Отлично. Мы повысим уровень вашей карты до золотой. Не забудьте в течение этих двух недель принести паспорт, чтобы мы обновили данные и переоформили карту.

Черт, черт, черт. С этим всегда проблемы. Чтобы получить документы, мне приходится по струнке ходить перед Гришей. Он будто знает, что я решусь сбежать, если у меня будут документы.

– Хорошо. Это все?

– Да. Если у вас нет вопросов, – девушка снова стреляет взглядом в Баринова.

Я же закатываю глаза и едва возмущенно не фыркаю. Ну конечно, мужчина, перед которым все женщины укладываются в штабеля. Сначала он очаровывает тебя, а после считает, что сексуальные игры, после которых на коже остаются синяки и следы от хватки пальцев – это норма.

– Нет, вопросов нет. Есть просьба, – я опускаю ладонь на стойку и подаюсь вперед, ближе к Анастасии. – Никогда и ни при каких обстоятельствах не давайте мои контакты этому человеку, – наклоняю голову вбок, указывая на Артема.

У администратора округляются глаза. Она почти подпрыгивает на месте. Взгляд бегает между мной и Бариновым. И, кажется, он побеждает.

– Мы не разглашаем конфиденциальную информацию. К тому же, Ар-Артем В-В-Викторович уважаемый человек, он в нашем клубе тренируется с открытия, а это почти восемь лет. Он бы не ст…

– Просто не давайте ему мой номер и не говорите, где живу. Спасибо.

Развернувшись через другое плечо, чтобы не встречаться взглядом с Бариновым, я иду к выходу из зала. Толкаю дверь. Она закрывается за мной не сразу, но шаги я не слышу. Оборачиваться тоже не решаюсь – если Артем идет следом, то подумает, что я его жду. А я не жду ни капельки, мне, наоборот, хочется убедиться, что он там, в клубе, очаровывает администраторшу.

Лифт приезжает на этаж, стоит мне подойти к нему. Из кабинки выходят люди, все со спортивными сумками.

Выдохнув с облегчением, нажимаю на кнопку первого этажа.

Дверь не успевает закрыться – сначала появляется нога, облаченная в дорогую кожаную туфлю, а после – Баринов собственной персоной, будто нарочно издевался и оттягивал этот момент до последнего.

– И снова здравствуй, Маша, – произносит, загадочно улыбаясь, пока за его спиной закрываются створки. Ну все, красная шапочка, теперь волк тебя точно сожрет. – Ты правда думаешь, что мне нужны посредники, чтобы узнать твои контакты?

Глава 10. Эксклюзив

Тяжело сглатываю и не могу отвести взгляда от его темных глаз. Затягивают как в омут. Порочный омут, из которого не выбраться. Страх подернутым ветром пламенем бьется в груди, ищет выход. Я сильнее сжимаю ручки спортивной сумки и вжимаюсь лопатками в стену.

Ехать всего три этажа, какие-то секунды. Ну что может случиться?

Артем держится вальяжно и уверенно, словно хищник, загнавший в безвыходную ловушку свою жертву. Маленькой зайке уже не сбежать, и большому волку нет смысла тратить силы, чтобы ее поймать. Только я не готова добровольно становиться закуской.

– Я думаю, что лучшему адвокату города не стоит зажимать своих клиенток ни в кабинетах, ни в фитнес-клубах, если они хотят оставаться лучшими, – выдержав его взгляд, лениво отвожу свой. На самом же деле дрожу как осиновый лист, черт знает, как вообще на ногах до сих пор стою.

– А ты уже моя… клиентка? – спрашивает с ухмылкой, выдержав многозначительную паузу. От царапающих интонаций мое сердце пропускает пару ударов.

– По телефону мне обещали, что Баринов Артем Викторович лично возьмет под контроль мое дело, – я не обращаюсь к нему, держу дистанцию, намеренно переводя диалог в третье лицо. Красным маркером провожу границу, но она, наоборот, притягивает Баринова сильнее.

– Возьмусь, но сначала мне нужно знать все тонкости, – его телефон звонит. Артем смотрит на смарт часы, проверяя входящий, и сбрасывает звонок. – Давай обсудим их за обедом.

Лифт останавливается. Створки открываются. Артем выходит первым. Я следом, мечтая затеряться в толпе. Но толпы, как назло, нет. Словно вымерли все. И мне не остается ничего, кроме как идти к выходу в компании Баринова и стараться не бросать на него заинтересованные взгляды.

– Нет, – мой ответ слишком резкий и короткий. Артем останавливается передо мной, преграждая путь. Смотрит, ожидая разъяснений. – Я не хочу с тобой никуда идти, – поясняю коротко.

Мне за этот наш разговор уже страшно. Что если нас кто-то увидит? Знакомые Гриши или жены его бизнес-партнеров? С них станется спросить прямо при муже, что это за приятный молодой мужчина со мной беседовал. А зная, какой Гриша собственник… мне страшно даже предполагать, как он будет заявлять свои права на меня.

– Почему? Боишься, что снова начну приставать? – спрашивает с легкой насмешкой в голосе взгляд бесстыдно скользит по моему телу. Широкая ладонь опускается на плечо, а большой палец ведет по шее, прямо там, где красуется засос.

Шлепаю его по руке. Артем усмехается и качает головой. Он сейчас теплый и ленивый, какой-то разомлевший. Смотрит еще так странно, как ценитель на величайшее произведение искусства, будто перед ним не Маша Калугина, а, как минимум, Венера Милосская или Джоконда.

У меня от этого взгляда бабочки в животе летают. И в трусах потоп.

Сбрасываю с себя его ладонь, но Баринов ловит мои пальцы, переплетая со своими. В месте контакта кожу ударяет легким разрядом тока, и невидимые искорки разбегаются вверх по руке, к плечу и тают в груди, оседая там странным теплом. Прикусываю нижнюю губу, чтобы не улыбаться. Отходим в сторону от лифтов, Артем загораживает меня от входа, так что видно только его спину.

– Не в этом дело, – бормочу, вяло сопротивляясь. Хочу разорвать наш контакт, но Баринов только крепче сжимает. Невыносимый!

– А в чем? Хочешь, чтобы я сказал, что сожалею о том, что сделал?

– Ты сожалеешь? – спрашиваю, резко вскинув голову. Не знаю, какой ответ хочу услышать – мне от обоих станет плохо.

– Ни капли. Я бы это все повторял на ежедневной основе. Только вот… доводил бы начатое до конца, – он делает шаг ко мне. Почти вжимается своим торсом в мою грудь. Мой взгляд замирает в районе его солнечного сплетения. Артем высокий и большой, за его спиной и правда можно спрятаться. И почему-то я уверена, что там надежно. Вот только я не готова расплачиваться так, как нужно Баринову. – Маш, поехали со мной, – просит искуситель, пальцами свободной руки поглаживая мою щеку. Артем отводит волосы с лица, заправляет их за уши. – Всего один час и вкусная еда.

Будет ложью, если я скажу, что даже на секундочку не представила, как уезжаю с ним. Конечно, представила. В моей ситуации глупо не тешить себя хотя бы фантазиями.

– Я…

– Соглашайся, Маша, – вроде и давит интонациями, но остается предельно спокоен. – Хватит думать о том, какой я подлец. За свои приставания я уже получил: сначала по яйцам, потом по лицу.

– Пристрастился?

– К твоим ручкам? О, да! – перехватывает мое запястье и целует в раскрытую ладонь. Тут же сжимаю кулак. Со стороны выглядит, будто ловлю его поцелуй, чтобы сохранить, но это ни капельки не так!

– Артем! – вырываю руку из крепкой хватки и легонько толкаю Баринова в грудь. Возмущение закипает в груди. Ладонь горит от поцелуя. От полярности чувств у меня голова идет кругом. – Я твой клиент.

– Намекаешь на субординацию? – снова прижимается ко мне всем телом. Боже, он когда-нибудь успокаивается? Что за мания где-нибудь меня зажать?

– Именно. Или ты со всеми такой… ммм… обходительный?

– Это эксклюзив для тебя, Машенька. В твоем распоряжении не только мои мозги, но и член, – улыбается он и толкается бедрами вперед, давая мне наощупь изучить все, чем я теперь распоряжаюсь. Хотя я бы с большим удовольствием влезла в его голову и перенастроила его похотливые намерения на другой объект.

Вместо этого изумленно ахаю. Краснею. Закрываю глаза. Щеки горят. Я за последние месяцы с мужем не была так близка, как за сутки с Бариновым. И уж точно никогда ничего подобного к Грише не испытывала.

– Как-то неосмотрительно ты доверяешь его первой встречной, – задыхаясь от нехватки воздуха, потому что вдохнуть полной грудью не получается, я начинаю ерзать, пытаясь выбраться.

– Уверен, ты найдешь к нему подход. Так что, обед? – снова напирает неугомонный Баринов.

Как там говорится, не можешь победить революцию – возглавь? Сейчас самое время.

– Ага, – киваю, делая вид, что сдаюсь. Вынимаю ладонь и хватаю Артема под локоть, разворачивая к выходу. – Ты же на машине? Имей в виду, я пешком не пойду, – вместе идем к крутящимся дверям. Заходим в один отсек. Баринов немного в шоке от моей инициативности и в целом того, что я согласилась. – И если ты хочешь выбрать какое-то пафосное место, то туда я тоже не войду. У меня вид неподобающий. И нет, предлагать не обращать на это внимания не нужно. А еще я терпеть не могу рестораны правильного питания, так что если у тебя в планах посетить один из таких, то лучше изменить его сейчас, – на улице холодно, изо рта вылетает пар. Мы с Артемом останавливаемся в паре метров от входа. – Где говоришь, твоя машина? – вытягиваю шею, осматривая парковку.

– Вон там, – указывает Баринов рукой влево, и я больше не медлю. Толкаю его в сторону машины, а сама резко бегу в другую.

– Приятного аппетита! – кричу, взмахивая сумкой, которая едва не слетает с плеча, и бегу так быстро, как только могу, слыша вслед раскатистый мужской смех.

Глава 11. Философ

– Слушай, Макс, а от тебя когда-нибудь сбегали девушки? – верчу в руках бокал с недопитым виски и обвожу взглядом стремительно заполняющийся бар. Музыка становится громче, чтобы унять гул голосов, и разговаривать здесь становится практически невозможно.

Волков вечером вышел на охоту с полной уверенностью, что подцепит очередную красотку, но вот уже пошел третий час, мы на пару убили бутылку вискаря, и до сих пор сидим без компании, как два престарелых волка.

– От меня? – спрашивает с возмущением этот самодовольный бабник. – Ну конечно нет, Тёмыч. Я не так плох в постели, – смеется Макс.

Стукнувшись своим стаканом с моим, поднимает его в воздух и залпом допивает содержимое. Кивнув, повторяю за другом. В голове чехарда ровно с того момента, как Маша от меня сбежала. Обвела меня, как сопливого пацана. Заговорила зубы и, пнув под зад, сбежала, сверкая пятками. Даже смешно стало от себя самого и своей доверчивости. Думал, за годы работы уже научился просчитывать все ходы наперед, но стоило красивой девушке появиться в поле зрения, как мозг поплыл и стал таким же бесполезным, как фруктовое желе. Нимфа сбежала, а мне осталось только поражаться собственной самоуверенности, по которой меня хорошенько щелкнули.

– А к чему вопрос? – Макс подается вперед, смотрит на меня пытливым адвокатским взором. Правду говорят, хороший юрист хуже следака: ему невозможно врать. – Да ну нахер! – хлопает ладонью по столу и расплывается в широкой улыбке. – От тебя баба сбежала? – качает головой, все еще не веря. Мои губы кривятся от неприязни. Маша – тонкая и изящная нимфа, красивая и нежная, словом, не имеет ничего общего с бабой. – И почему? Секс не зашел? Или годы все-таки взяли свое и воин оказался павшим? – ведет подбородком, указывая на мой пояс и все, что ниже.

– Ты охуел?

– Ну ты главное не переживай сильно. Стресс, он, знаешь ли, такой, до добра не доводит, – выставив указательный палец, сгибает его и сочувствующе поджимает губы. – Но напиться можем. Официант! – поднимает руку. – Все тосты будут за то, чтоб стоял, денег у тебя уже жопой жуй.

– Лучше за бабки. Их много никогда не бывает. А с потенцией у меня проблем нет.

Точнее, ровно ноль целых, хер десятых. Потому что стоит только подумать о Маше, ее упругой груди и сочной заднице, член встает по стойке смирно и возвращается в исходное состояние только после дрочки в душе и парочки горячих фантазий с нимфой в главной роли.

– Тогда в чем дело? – хмурится Макс, искренне недоумевая.

Он отвлекается на официанта, просит нам повторить. Я дополнительно заказываю ребра на гриле, а Макс берет себе бургер.

– В Маше.

– Маше? У тебя новая подружка, о которой я не знаю или… Стой, дружище! Только не говори, что это та…

– Клиентка, да.

– Ты до сих пор страдаешь, что она от тебя сбежала?

– Нет, мы виделись еще раз.

– Когда?

– Вчера в фитнес-клубе, – тру пульсирующий висок. – Я выходил из бассейна, а она как раз заходила. Ну и… она согласилась пообедать, заговорила мне зубы и сбежала, как девчонка. Догонять я ее уже не стал.

Тяжело вздохнув, падаю на спинку дивана. Официант приносит нам новую бутылку, меняет стаканы и ведерко со льдом. Макс наливает.

– Потому что опять залез в ее рот языком?

– Грешен. Не каюсь, – пью один. Надеюсь, состояние отключки поможет избавиться от мыслей о Маше.

– Зачем она тебе вообще? Она ж бедовая!

Это я и сам знаю. Не приходят через подружек те, у кого в жизни все в порядке. То, что у нимфы проблемы, ясно как белый день. И масштабы там явно катастрофические, раз уровень секретности высокий и ее не смущает мой легкий харассмент.

– Тянет, – пожимаю плечами и снова верчу в руках пустой стакан.

– Ну тебе же не двадцать, Тём, – мягко журит меня Макс.

Да, не двадцать. На четырнадцать лет больше. А все туда же.

– Я в курсе. Но другого объяснения у меня для тебя нет. Налей еще.

Маша вызывает во мне странные реакции. Точнее, с учетом ее внешних данных, реакции как раз очевидны и нормальны, аномальна только степень их выраженности. Нимфы становится слишком много в моих мыслях. Много в моих снах. И очень много в неслучившемся сексе, из-за которого другие женщины кажутся не такими. Я уже пытался присмотреть хотя бы одну девушку, к которой мог бы подкатить, но ни одна из них не взволновала меня и вполовину от того, как встряхнула Маша.

И нет, это не потому что с нимфой случилось знаменитое женское «возбудим и не дадим». Такое на моей памяти не впервые, некоторые женщины любят играть в эту игру, думая, что голодный паек заставит пса быть вернее. В моем случае все работало наоборот: чем меньше ответного желания в мою сторону и больше стремления контролировать, тем быстрее я пропадал из поля зрения.

Маша же… она слишком настоящая и слишком желанная, чтобы так просто от нее отказаться. После ее побега я вернулся в клуб, администратор услужливо протянула мне карточку с номером телефона и сказала, что это все, что она может мне дать. Разглашать информацию о посещениях и полное имя наотрез отказалась.

Сегодня утром я подумал, что связаться с подружкой нимфы и все расспросить – отличная идея, но меня затянул рабочий процесс, да и после обеда это показалось идиотизмом.

Листок с номером телефона нимфы продолжал греть внутренний карман пиджака. И вот теперь, изрядно напившись, я не видел ни одной причины, чтобы не набрать ее номер. Тем более что по телу уже курсировало привычное тепло, которое появлялось при мыслях о Маше, а член твердел в штанах, надавливая головкой на ширинку.

– А давай пока стопнемся в распитии и перекурим. Я тебя на своей спине не потащу.

Мы поднимаемся из-за стола. Макс набрасывает на плечи пиджак, хлопает по карманам в поисках сигарет.

– Кстати, забыл отдать. Секретарша случайно взяла лишний конверт, когда разбирала корреспонденцию, – Волков передает мне конверт.

Внутри открытка. Минималистичная, но под золото. Приглашение на юбилей. Закатываю глаза. Опять очередная муть, на которую нужно ходить и улыбаться правильным людям, чтобы после они улыбались тебе и платили щедрые «чаевые» за выигранные дела.

Переворачиваю карточку: Уважаемый Артем! Приглашаю вас на свой сорокапятилетний юбилей. Адрес, время, дресс-код. Отправитель – Калугин Григорий.

– Такое можно сразу выбрасывать и даже не показывать мне.

Смяв приглашение, точным броском отправляю его в мусорное ведро на выходе. Туда же летит и мое настроение.

– Кого ты так сильно не хочешь? – Макс достает сигареты. Берет одну, угощает меня.

На улице отходим в сторону, чтобы можно было продолжить разговор без лишних ушей. Подкуриваем и затягиваемся. Холодно, но меня приятно бодрит.

– Калугина, – морщусь. Мерзкий он мужик, весь из себя неприятный, хотя надо признать, сволочь он изворотливая, и к нужным людям умеет поворачиваться правильной стороной.

Ко мне он тоже пытается ею повернуться, но я слишком хорошо осведомлен о том, какой он на самом деле. Очно мы с ним нигде не пересекались, но несколько лет назад я консультировал коллегу по ее вопросу. Дело было о покупке земельного участка на месте старого Дома пионеров, который переквалифицировали в детский центр, куда школьники ходили на внеклассные занятия. Калугин представил проект комплексного освоения территории, долго доказывал, что не собирается отбирать у детей центр, даже говорил, что построит новый. Дело набирало обороты, становилось резонансным, за ним следили все. А потом оно очень быстро свернулось. Калугин проигрывал, но суд вынес решение в его пользу, а через пару месяцев я лично увидел, как они с мэром выходили из ресторана в компании жен. К слову, торговый центр построили через год, открыли – через два, а про детский центр никто даже не вспомнил.

И нет, в этой ситуации меня волнуют не дети. Точнее, они стоят не на первом месте. Куда страшнее тот факт, что за короткое время бизнесмен средней руки обзавелся амбициями и втерся в доверие к городским властям. Обычно за такой быстрый вход берут нелегальную плату. Теневой бизнес, партнерство с высокими рисками. И из такого бизнеса быстро и легко не выходят.

За время своей карьеры я работал с разными людьми, но от опасных беспринципных экземпляров всегда стараюсь держаться подальше. А вот Калугин, наоборот, хочет со мной подружиться, потому что моя репутация идет далеко впереди меня, и он знает, что, если дело запахнет жареным, только я смогу его спасти.

– Не пойдешь?

– Не пойду. На таком празднике жизни мне делать нечего.

– А я бы сходил, – Макс усмехается, поймав мой вопросительный взгляд. Я быстро докуриваю и встряхиваю головой, сбрасывая с себя опьянение. – К сотрудничеству это не обяжет, а от жеста уважения еще никому плохо не было. Чем воевать открыто, лучше вести холодную войну, о существовании которой противник даже не знает.

– Пойдем, философ! – хлопаю его по плечу. Впервые ощущаю внутреннее сомнение о принятом решении, но не позволяю себе долго в нем плавать. Хватит мне рефлексии на тему нимфочки, остальное – до лучших времен. – Нам, наверное, уже принесли еду.

Глава 12. Молчишь и делаешь

– Ты до сих пор не одета? – Гриша заходит в гардеробную, завязывая галстук. – Маша, я же просил собраться к шести! Нам ехать почти сорок минут по пробкам.

Неторопливо вставляю серьгу в ухо, они крупные и тяжелые, к концу вечера уши будут отваливаться, но, может, хотя бы они немного отвлекут гостей от наряда, который для меня выбрал муж.

Я уже надевала это платье, и оно оказалось… слишком. Слишком блестящим, слишком открытым, слишком откровенным. Такое стоит надевать дубайским эскортницам, чтобы привлечь шейха побогаче, а никак не супруге бизнесмена.

А еще его придется надевать без верха, и это отдельное испытание. На меня и так все пялятся. В кругу Гришиных друзей все старше, их женам уже давно за тридцать, некоторым даже уже за сорок, и конечно же, они все дружат между собой, а я среди них – несмышленый ребенок, которого они нравоучают. И которого оценивают от макушки до пят.

– Хочу закончить с макияжем, потом надену платье. Боюсь испачкать, – опускаю глаза, чтобы только не встречаться с Гришей взглядом в отражении зеркала. И я знаю, что это бесполезная затея, но все равно не теряю надежды. – Тебе не кажется, что наряд слишком… ммм… блестящий? Это все-таки твой праздник, а все будут пялиться на меня.

На платье и правда столько пайеток и страз, что я буду выглядеть сорокой, не удержавшейся и ограбившей магазин драгоценностей. И мне не нравится, что оно слишком открыто. Я засос замазала с большим трудом, хотя он почти сошел, не нужны мне лишние глаза!

Гриша подходит сзади вплотную, подкрадывается как маньяк. Я выпрямляюсь по струнке и делаю вдох глубже, зная, что последует за этими его движениями. Всегда так происходит. Асфиксия – любимое его развлечение. С рукой, сжимающейся на горле, очень легко меня контролировать. Сжать на пару секунд дольше, и вот в моих глазах уже мольба. Так работают инстинкты, и Гриша умело на них играет.

Вот и сейчас он обхватывает мои плечи одной рукой. Второй обманчиво нежно гладит шею. Наши взгляды встречаются в отражении зеркала. Его – суровый, наполненный злобой. Мой – отрешенный и уставший.

– В последнее время ты слишком разговорилась, милая, – палец ласково скользит по щеке, обводит овал подбородка. – Или ты забыла наши правила? – ладонь обхватывает шею. Гриша встряхивает меня, а я и пикнуть не могу. Хватаюсь за его предплечье, сжимаю руки, сминая рукав белоснежной рубашки. – Ты молчишь и делаешь все, что я говорю. Если я сказал, что нужно улыбаться, ты улыбаешься. Сказал, нужно надеть это платье – надеваешь без лишних вопросов. Поняла? – рука, как тиски, сдавливает сильнее.

Мозг посылает истеричные сигналы конечностям, требуя хотя бы каплю воздуха. В глазах собираются слезы, которые, если прольются, непременно испортят макияж. Мне больно и страшно, потому что пытка не прекращается. Подбородок дрожит.

– Отвечай, – рычит на ухо. Требует подчинения, яростно ломая меня под свои установки.

Зажмурившись, часто киваю. Хватка на шее ослабевает, и я жадно втягиваю воздух. Снова. Гриша не отпускает. Держит за подбородок, не позволяя отвести взгляд никуда. Приходится смотреть на наше отражение: демон и пленница. Один вытягивает душу из другой.

– Сегодня моя жена должна быть идеальным приложением ко мне, – говорит твердо и уверенно. – Улыбчивая, роскошная, молчаливая. Рот открывай поменьше и говори, только когда тебя спросят. В остальное время – всегда будь рядом со мной. Кивни, если поняла.

Делаю, как он говорит. Это не первый наш вечер в компании его друзей, но первый, когда мне отдают четкие приказы. Сомневается во мне? Чувствует, что я на пределе и в любой момент могу сломаться?

– Так-то лучше, – вторая его рука прекращает держать мои плечи. Сползает вниз по телу, сильно сжимает грудь, опускается к животу. Я начинаю дрожать. От страха и ужаса. Мне не справиться с Гришей, если он захочет большего. – Красавица моя, – бормочет, уткнувшись мне в волосы. – Трахнуть тебя надо, чтобы перестала выкрутасы бомбить, – кусает сзади за шею. – Недотраханные бабы самые безумные. Но ничего, это мы вечером исправим. Когда все уйдут, я распечатаю свой любимый подарок, – оставляет дорожку из мелких поцелуев на моем плече.

Щетина колется, болезненно трет нежную кожу. Я поджимаю губы, сдерживая рвотный позыв. Стараюсь дышать глубже. А еще – не плакать, когда ладонь Гриши накрывает мой лобок. Без лишних слов ясно, о каком подарке идет речь.

– Любимая моя девочка, что же ты такая холодная. Как фарфор, блять, – вздыхает, будто невероятно устал. Выпрямившись, вдруг отпускает, убирая руки с моего тела. А ко мне возвращается способность дышать. – У тебя пять минут, иначе опоздаем. Давай, пошла, – шлепает меня по заднице, ускоряя. – Не забудь кольцо.

Кожу жжет, и я растираю ягодицу ладонью. Смотрю на свое отражение в зеркале и запрещаю ему рыдать. Часто-часто моргаю. Глаза красные от невыплаканных слез. В горле стоит ком, мешающий проглотить горькую слюну. Вдыхаю через нос и выдыхаю ртом, буквально заставляя себя вернуться в нормальное состояние. Получается только приемлемое.

Густо крашу губы помадой, чтобы у Гриши не быбло соблазна меня поцеловать. Наношу на грудь, которую будет видно из выреза платья, хайлайтер. Это мужу тоже не нравится. Говорит, что весь потом в блестках, стоит прикоснуться, но пользоваться не запрещает – так я выгляжу привлекательнее, и все его деловые партнеры не стесняются заглядывать мне в вырез, между тем теряя бдительность и соглашаясь на все, что предлагает Гриша.

Платье тоже приходится надеть. Блестящее. В нем нужно сиять, а не глотать слезы. А еще к такому наряду должен прилагаться мужчина, для которого это платье захочется снять. И это точно не Гриша.

Не вовремя подкрадывается мысль об Артеме, который смотрел на меня с восхищением, когда я была в одном только купальнике, к слову, совершенно непримечательном и скрывающем все, что только можно.

Запрещаю себе о нем думать. Никаких плотских мыслей, Маша. Он твой адвокат, и точка, а остальное – об этом стоит забыть, потому что ничего подобного не должно повториться.

Обуваю шпильки, беру сумочку, куда складываю все самое необходимое. Мы едем в загородный дом, праздник проведем там, поэтому вещи я с собой не беру. Неприятное предчувствие заставляет сердце в груди биться чаще. Живот то и дело скручивает.

Набрасываю на плечи шубку и выхожу в прихожую, где уже ждет Гриша. Беру его под руку, мы вместе выходим на улицу. Он помогает мне сесть в машину, сам садится вперед. Никогда не ездит со мной сзади. Когда мы только начинали наши отношения, мне было странно, сейчас я радуюсь минутам уединения и молюсь, чтобы муж на празднике выпил на три-четыре рюмки коньяка больше и отключился сразу же, когда мы доберемся до спальни.

Глава 13. Что-то для репутации

Юбилей за городом – это мудрое решение. Во-первых, можно спрятаться от прессы, сделать это легче легкого: контрольно-пропускная система в коттеджном поселке, охрана на входе в дом и в целом ни одного непроверенного лица. В некотором роде я даже восхищен Калугиным. Но с другой стороны, закрытость мероприятия может сыграть и против, особенно если возникнет спорная ситуация. В том, что она возникнет, я почему-то не сомневаюсь. Адвокатская чуйка подсказывает, что стоит развернуть машину и нестись по трассе в сторону города, а не наоборот, но я упрямо следую за навигатором, который, наконец, перестал бесоебить и начал вести меня без перескоков в ближайшие водоемы.

Это все Макс, он буквально вытолкал меня из офиса и усадил в машину, взяв обещание пробыть на этом празднике жизни минимум час, потому что «можешь бесконечно кривить рожу, а можешь сделать хоть что-то для репутации нашего бюро, в названии которого, к слову, твоя фамилия».

Поэтому я сильнее стискиваю зубы и, паркуясь у дома, больше напоминающего дворец, натягиваю на лицо дежурную улыбку. Всего лишь час. Шестьдесят минут, за которые нужно не сойти с ума.

Войти в дом, поздравить именинника, сказать пару комплиментов об интерьере, а после постараться не схватиться за стакан с виски или рюмку коньяка, потому что, кажется, только состояние тотального алкогольного опьянения поможет пережить весь этот сюр.

В руках коробка с элитным коньяком. Калугин – фанат этого крепкого напитка. Не признает ни виски, ни бурбон. Войдя в дом, оставляю презент в зоне подарков. Там куча всяких коробок и разномастных упаковок.

Прохожу дальше и сразу попадаю на какое-то чересчур цивилизованное мероприятие. На входе велком-зона с закусками и напитками. У дальней стены – музыканты, справа – щедрый фуршет, в центре небольшой танцпол, а слева – высокие столики, возле которых собираются гости.

– Тёма, вот так встреча! – тяжелая ладонь опускается на плечо. – Не думал, что ты фанат таких мероприятий, – хмыкает изрядно напившийся Макар Щеглов – мой давний клиент, которому лет пять назад я помог избежать тюрьмы. Сейчас мы снова сотрудничаем, на этот раз идет бракоразводный процесс, в котором мы пытаемся не оставить Щеглова без штанов.

– Не фанат, но долг обязывает. – Мы пожимаем друг другу руки. Я хмуро осматриваю Макара. Выглядит он так, будто решил сегодня оторваться по полной. – Я надеюсь, ты сегодня один? – лениво веду взглядом по залу, выискивая филерную брюнетку, на которых у Щеглова отточен нюх и всегда поднят член. – Праздник праздником, но до суда секс у тебя должен быть только с работой.

– Обижаешь, – закатывает глаза Макар. – Я один, совсем один. К тому же, тут сегодня и без подружек интересно, – Щеглов закидывает мне руку на плечо и наклоняется к уху. – Калугин наконец показал свету свою молоденькую жену, так все теперь пялятся на нее, – говорит уже шепотом, едва громче музыки. – Справедливости ради, там не девочка, а конфета. Мужики уже пол слюной закапали, а бабы бесятся.

– Она здесь? – удивляюсь. Взгляд медленно плывет по залу, отыскивая ту самую жену. – Говорили же, что она живет то ли в Лондоне, то ли во Франции.

– Здесь. Он весь вечер вьется над ней коршуном. Вырядил как модель, на которую только ценник повесить не хватает, и сам бесится, – Макар ядовито усмехается. – Но девочка там и правда зачетная. Ради такой и согрешить можно, – заканчивает свою тайную речь, уже выпрямляясь.

Поворачиваю голову в его сторону и набираю в грудь побольше воздуха, чтобы выдать пылкую речь о том, что если сегодня его член окажется внутри какой-нибудь красотки, я снимусь с дела, но все слова застревают в горле, потому что в дверях я замечаю светловолосую красотку в блестящем платье. Хватает трех секунд и галопом несущегося на выход из грудной клетки сердца, чтобы понять, что это Маша. Моя, блять, Маша.