Читать онлайн Великий миф

Глава 1. Спаситель отечества?

Когда речь заходит о личности Петра I, то восторженные оценки его деятельности, как правило, зашкаливают. Еще бы, великий реформатор, который, буквально в одиночку, вытащил отсталую Россию из дремучей трясины невежества и сделал ее «Великой Европейской державой». Создал современную армию и военно-морской флот, поднял промышленность и торговлю, заложил основы западноевропейской культуры и образования и т.д. и т.п.

И все это за каких-то тридцать лет. Некоторые из почитателей Петра I договорились даже до того, что стали сравнивать его с богом.

«Отче наш, Пётр Великий! Ты нас от небытия в бытие произвел». (П.Н. Крекшин)

«Он Бог твой, Бог твой был, Россия!» (М.В. Ломоносов)

«На что в России ни взгляни, все его началом имеет». (А.К. Нартов)

Другие, правда, находят вполне земные идеалы для сравнения.

«Энгельс сопоставил Петра с Фридрихом II (Великим), королем прусским. Он это сделал именно затем, чтобы сказать о Петре: Этот действительно великий человек, а говоря о Фридрихе, поставить слово «великий» в иронические кавычки». (Е.В. Тарле)

Само по себе сравнение довольно забавно, но еще забавней комментарий академика:

«Конечно, Фридрих II был крупным политическим деятелем XVIII века, но если принять во внимание, что его внутренняя деятельность не была ознаменована, ни единой сколько-нибудь крупной реформой, что война, которую он вел, едва не окончилась полной его (и прусского государства) гибелью, и спасен он был исключительно, как сам признавал это, смертью русской императрицы Елизаветы, то применять к нему тот же эпитет, как к Петру, в самом деле, можно лишь в припадке острого прусского шовинизма, против которого Маркс и Энгельс вели всегда ожесточенную борьбу». (Е.В. Тарле)

Красиво написано, но это всего лишь слова. Что бы ни написал Энгельс, это его личная точка зрения, но никак не истина в последней инстанции и тем более не аксиома. Для полноты картины академику Тарле нужно было привести более веские доказательства. Например, статистические данные об уровне жизни населения до петровских реформ и после, сравнить все это с данными по той же Пруссии времен Фридриха II (Великого), и наглядно показать читателю, что Россия при Петре действительно стала «Великой Европейской державой». Однако ничего подобного нет, с цифрами и фактами дело обстоит значительно хуже, чем с пафосной болтовней. Восполним этот пробел!

При Петре I (1720 год) годовой бюджет России был равен примерно 4 000 000 рублей, при населении около 14 000 000 человек. Это получается 28 копеек или 0,25 талера на человека. В Пруссии времен Фридриха II (1785 год) бюджет страны был 20 000 000 талеров при населении 5 400 000 человек. Это 3,7 талера на человека. Иначе говоря, житель Пруссии богаче жителя России в 15 раз!

Многие справедливо заметят, что некорректно сравнивать статистические данные двух стран с разницей в 65 лет. Хорошо, вернемся в Пруссию 1712 года, последний год правления друга Петра I прусского короля Фридриха I (деда Фридриха II). Бюджет Пруссии равен 3 600 000 талеров. При населении страны в 1 750 000 человек на каждого жителя приходится примерно 2 талера, что по тому времени соответствовало 2 рублям. Получается, что даже при правлении такого бездарного короля, как Фридрих I пруссаки богаче россиян Петра в восемь раз. Учитывая, что Пруссия в начале XVIII века считалась одной из самых бедных стран Европы, то получается, что Россия времен Петра «Великого», это даже не бедность, это беспросветная нищета!

Однако, для апологетов Петра, статистика, которая не подтверждает их точку зрения, просто не существует. Коллега академика Е.Тарле, еще один академик Н.Н. Молчанов пишет:

«По сравнению с другими, более крупными странами прусское военно-феодальное государство курфюрста Фридриха III (он же король Пруссии Фридрих I с 1701 года) не отличалось ни военной, ни экономической мощью. В социальном отношении это была, пожалуй, самая реакционная, отсталая часть Германии. Крестьяне, основная часть населения, вынуждены были, по словам Энгельса, испытывать на себе самые «ужасные условия, каких не бывало даже в России».

И опять, никаких фактов, кроме ссылки на Энгельса, но мы видели, что даже находясь в таких «ужасных условиях» пруссаки богаче россиян в восемь раз! Получается, что если Россия и стала при Петре «Европейской державой», то только на правах «нищей родственницы».

Может быть, петровские реформы все-таки улучшили жизнь россиян по сравнению с прошедшим XVII столетием? К сожалению, здесь тоже похвастаться нечем. Если мы вернемся назад, в 1680 год (правление брата Петра I Федора Алексеевича), то увидим, что доходы российского государства (бюджет) в то время равнялся 1 203 367 рублей, что при населении в 10 000 000 жителей составило примерно 12 копеек, или, в то время 0,24 талера на одного человека. Получается, что за сорок лет в России, несмотря на все «крупные петровские реформы», абсолютно ничего не изменилось, как была беспросветная нищета, так она и осталась.

Вот так, никакой демагогии, чистая математика. Вполне логично предположить, что налоги в Пруссии были выше, чем в России, что прусские короли были деспотами, нещадно обиравшими свой народ, а в России «добрый» Петр «любил» своих подданных и не обременял их непомерными податями. К сожалению, все с точностью до наоборот. Чтобы автора не обвинили в тенденциозности, приведем мнение авторитетного специалиста:

«При таких правителях, как Фридрих-Вильгельм I (отец) и Фридрих II (сын) правивших свыше 70-ти лет (1713 – 1786), в Пруссии доходы возрастали не оттого, что у плательщиков забирали все, что только можно было взять, а главным образом от хозяйственной деятельности королей. Оба короля покупали земли и крестьян у разорившихся помещиков, чем значительно увеличили королевские домены (в России наоборот крестьян и земли раздавали). Забота обоих королей о своих доменах привела к тому, что доходы с них покрывали значительную часть бюджета страны… Деятельность обоих королей, безусловно, заслуживает восхищения, поскольку основывалась не на беспощадной эксплуатации подданных, а на рачительном и экономном хозяйствовании». (Н.Д. Чечулин)

Это в Пруссии, а что в России?

«Но не помогали и самые жестокие способы выколачивания налогов и петровские финансисты должны были доносить «гениальному реформатору», что "тех подушных денег по окладам собрать сполна никоим образом невозможно, а именно за всеконечной крестьянской скудостью и за сущею пустотой"». (Б. Башилов)

Вот он, апофеоз правления Петра «Великого» – полное обнищание населения!

У читателя возникает вполне обоснованное недоумение: как такое вообще возможно, ведь Россия, победив Швецию, сама стала «Великой державой»? Начнем с того, что искусственное понятие «Великая держава» появилось через сто лет после смерти Петра I и никак не связано с уровнем жизни населения этой самой державы. Самое главное, она (держава) должна обладать силой, что позволит ей вмешиваться в дела других стран, а сила государства в ее армии. Вот и получается, что создав регулярную армию в двести тысяч человек, Петр I «возвел» Россию в ранг «Великой» державы и начал вмешиваться в дела европейских стран, забывая при этом, что у любой медали всегда две стороны. Так, вот вторая (обратная) сторона – необходимость содержать эту «великодержавную силу», поскольку армия сама ничего не производит и не создает, она только потребляет.

Для большей наглядности, возьмем конкретный пример. В 1712 году «бедная» Пруссия имела армию численностью 27 500 человек, а на ее содержание уходило 2/3 бюджета страны, или 2 400 000 талеров. Несложно подсчитать, что на содержание одного солдата ежегодно тратится в среднем 87 талеров. Бюджет России в последний год правления Петра I (1725) по самым оптимистичным прогнозам равен 8 000 000 рублей или 6 150 000 талеров (по содержанию серебра) из которых на армию мы можем потратить 2/3 этой суммы, или 4 100 000 талеров. Любой человек, освоивший четыре арифметических действия в состоянии подсчитать, что этих денег хватит на содержание 47 000 человек, или всего 25% созданной Петром армии. На что содержать остальные 75% армии и огромный, абсолютно бесполезный флот?

Нет денег на содержание армии? Такие проблемы никогда не ставили в тупик «Великого реформатора» и вот следуют один за другим два указа от 1722года (январь – февраль) где Петр излагает Сенату «самый простой» способ «прокормления армии» – произвести «раскладку войска на землю». Иначе говоря, расселить армию по всей стране и возложить ее содержание на местное население!

Фактически Петр I решил эту проблему, обобрав до нитки население. Законный вопрос: в чем тогда заслуга Петра I? Согласитесь, ведь для того, чтобы обобрать народ, пользуясь неограниченной властью, ни ума, ни таланта не нужно, это и дурак сможет. Вот, создать процветающую страну с развитой экономикой и высоким уровнем жизни населения это гораздо сложней, здесь действительно нужны и ум и талант и, главное, желание самого монарха, а вот с этим в России всегда было плохо.

Чтобы не быть голословным приведем один наглядный пример и опять обратимся к Пруссии. В 1713 году королем Пруссии стал Фридрих-Вильгельм I – отец Фридриха II (Великого). За короткий срок из отсталой аграрной страны он создал современное индустриальное государство. Уже через три года, его армия (45 000 человек) была одета в форму из отечественной (прусской) ткани, а к 1725 году имела исключительно прусское оружие. Подобного результата Петр I не только не достиг за 30 лет своего правления, он к нему даже не приблизился! В 1725 году Петр I заключил с Фридрихом-Вильгельмом I торговый договор о поставках для всей русской армии униформы, изготовленной в Пруссии, признавая тем самым полный провал своей политики по созданию отечественных суконных мануфактур. Самое интересное, что Фридрих-Вильгельм I никогда не планировал делать из Пруссии «Великую Европейскую державу». Его цель была проста и понятна: создать современное, экономически развитое государство, с мощной армией. Эта армия нужна была ему только для самообороны, никаких агрессивных планов в отношении своих соседей он не вынашивал и за двадцать семь лет своего правления воевал только два месяца, когда его армия вынуждено, приняла участие в освобождении от шведов Померании. Даже будучи втянут в Северную войну он пытался всеми силами избежать кровопролития, и предлагал Карлу XII просто продать ему эту территорию, доказывая бесперспективность дальнейшей борьбы. Чуть позже, он действительно купил эту часть Померании, заплатив 2 000 000 талеров, точно так же, как и Петр I за Прибалтику, и получил выход к морю. Вот, только воевал он всего два месяца, а не двадцать лет и заплатил указанную сумму сразу, а не в течение шести лет, как Россия.

Я специально привел этот пример:

– во-первых, как ответ на критику Энгельсом Фридриха II (Великого) по поводу отсутствия реформ в период его правления, которые, как мы видим, были проведены его отцом, чего Энгельс не мог не знать, но по какой-то причине решил лишний раз лягнуть «Старого Фрица».

– во-вторых, чтобы показать, что даже при неограниченной монархической власти и крепостном праве, можно было создать процветающее, экономически развитое государство с сильной современной армией, т.е. именно то, что и хотел (по мнению некоторых историков) сделать Петр, вот только для этого совсем не обязательно воевать! Как правильно заметил польский историк К. Валишевский: «Для проведения реформ война была не нужна, а вот для того, чтобы вести войну необходимы были реформы»!

Напомню, что до Северной войны Петр I начал только денежную реформу, все остальное: реформа армии, металлургии, военной промышленности и т.д. было следствием неудачного начала этой самой войны. Историк В.О. Ключевский по этому поводу лаконично заметил, что война была движущей силой петровских реформ. Собственно говоря, даже денежная реформа Петра I была проведена им не с целью совершенствования денежной системы государства, а для получения средств на ведение войны. В первые годы войны, доходы от монетной регалии составляли более 25% бюджета России.

С тем, что Петр I действительно проводил реформы, я думаю, согласны все. Правда, нужно сразу оговориться, что некоторые историки ассоциируют его «реформы» с революцией, что, в общем-то, не совсем верно. Революция подразумевает слом старого и построение принципиально нового, что Петр и правда делал, почему многие и причисляют его реформы к революции. Вот, только ни к какому «скачку» в развитии страны это не привело. Поэтому, будет более правильным называть его бурную деятельность все-таки реформами. Судя по определению, реформа может быть как прогрессивной, так и регрессивной. Это в принципе понятно, можно отменить крепостное право (прогресс), а можно его ввести (регресс). Но вот в чем дело – антонимом к слову реформа является слово регресс. Получается, что реформа это прогресс, т.е. поступательное движение вперед и 99% людей именно так это и воспринимают. Если абстрагироваться от результата, то можно смело назвать Петра I реформатором. Он изменил практически все сферы жизнедеятельности страны и ее жителей, вот только с каким знаком эти изменения плюс или минус? Русский историк и политический деятель П.Н. Милюков в своей работе о хозяйстве России при Петре, резюмировал, что «ценой разорения страны Россия возведена была в ранг европейской державы». При этом он, оперируя статистическими данными, пытался доказать, что в результате налоговой реформы Петра тяготы русского крестьянина возросли в три раза, что деятельность Петра разорила страну и привела к уменьшению ее населения. Один из его оппонентов, уже знакомый нам, академик Н.Н. Молчанов придерживается прямо противоположной точки зрения:

«Действительно, Петр добился резкого увеличения бюджетных поступлений, но это явилось следствием не утроения налоговых тягот каждого плательщика, а главным образом их нового перераспределения. Произошло не разорение страны, а рост экономической мощи России. Да и мыслимо было бы вообще без этого небывалое укрепление ее международных позиций, решение важнейших внешнеполитических задач и превращение России в великую державу»?

Как получилось, что два авторитетных историка П.Н. Милюков и Н.Н. Молчанов, оперируя одними и теми же данными, пришли в итоге к диаметрально противоположным выводам? Все очень просто, ведь на самом деле, никакого противоречия здесь нет, поскольку оба оппонента правы лишь частично. Если вернуться к приведенным выше статистическим данным, то мы увидим, что никакого увеличения налогового бремени в три раза нет. В 1681 году было 0,24 талера с человека, а в 1720 году стало 0,25 талера и здесь прав академик Н.Н. Молчанов. Но вот в том, что даже эту небольшую по тем временам сумму крестьяне не в силах заплатить, поскольку вконец обнищали, здесь прав историк П.Н. Милюков. Резюмируя все вышесказанное, можно утверждать, что Россия при Петре I действительно стала «европейской державой», но только в том смысле, что улучшились ее контакты с европейскими странами. Никакой речи о том, что Россия преодолела свое отставание от передовых стран Европы, в экономическом, социальном и культурном плане нет, и быть не может. Все заявления апологетов Петра I о том, что российская экономика в период его правления сделала огромный шаг вперед это МИФ. Вот об этом, а также о том, был ли у России другой путь развития, мы и будем говорить на страницах этой книги.

Глава 2. Казань брал, Астрахань брал…

Прежде, чем мы перейдем непосредственно к личности Петра I и его «свершениям», посмотрим, что представляла собой Россия в XVII веке. Как правильно заметила Ирина Измайлова:

«Чтобы оценить негативное или позитивное влияние Петра I на внутреннее состояние и международное положение России, нужно сначала объективно оценить, какую же Россию получил государь Петр Алексеевич под свое управление в конце XVII столетия»?

Итак, что же представляла собой Россия в XVII веке?

Огромная территория с десятимиллионным населением, всего 3% которого живет в городах. Отстала аграрная страна, 35% жителей которой – крепостные крестьяне. В стране господствует натуральное хозяйство, нет даже нормальных денег! Сама денежная система есть, она проста и понятна, но реальных денег нет. Такое понятие, как рубль есть и он равен ста копейкам, но самого рубля в виде монеты нет, он существует только как счетная единица. Из всей цепочки номиналов, в виде монет выпускаются только: копейка, деньга (1/2 копейки) и полушка (1/4 копейки). Внешне эти серебряные монеты (0,5 гр. – 0,25 гр. – 0, 12 гр.) напоминают мелкую рыбную чешую. Попробуйте отсчитать подобной мелочью сто рублей и при этом не сбиться со счета и не пропустить фальшивую монету, которых в то время было довольно много. Сложно даже представить, сколько времени на это уйдет? Конечно, такая архаичная денежная система ни в коей мере не способствовала развитию промышленности и торговли. Понимали это власти? Конечно, понимали, вот только реально изменить положение либо не могли, либо не очень хотели. Своего серебра на Руси тогда еще не было, поэтому приходилось пускать в переработку европейские серебряные монеты (талеры или ефимки), которые получали за экспорт, но их катастрофически не хватало. Попытка заменить серебряные деньги медными закончилась в 1662 году полным расстройством финансов и «Медным бунтом». Финансовые проблемы усугублялись постоянными войнами, которые на протяжении всего XVII века вела Россия. Учитывая, что своей военной промышленности в стране практически не было, то все оружие и боеприпасы приходилось закупать за границей, а это очень большие расходы. В XVII веке многие европейские страны отказались от наемных армий и начали создавать постоянные профессиональные армии, а Россия со своим дворянским ополчением и стрелецкими полками застряла в XVI веке по причине скудности финансов.

Бюджет «бедной» по европейским меркам Пруссии в конце XVII века – 3 600 000 талеров, что позволяет королю иметь профессиональную армию численностью в 27 500 человек. При этом на ее содержание уходит 2/3 бюджета, или 2 400 000 талеров. Нетрудно подсчитать, что содержание одного солдата обходится в среднем в 87 талеров в год. При населении страны в 1 750 0000 человек, численность армии Пруссии составляет 1,5%.

В 1680 году доходы российского государства (бюджет) равнялся 1 203 367 рублей (1 805 050 талеров). На 2/3 этого бюджета (1 200 000 талеров) можно было содержать войско в 14 000 человек, что для российских просторов – капля в море. Получается, что Россия может поставить под ружье только 0,14% населения, что равносильно полной демилитаризации страны! По всем канонам для безопасности страны армия должна составлять 1% от общего населения, или, применительно к России того времени – 100 000 человек. Для содержания такой армии бюджет должен быть 13 000 000 талеров, т.е. в семь раз больше. Как видим, Россия не может иметь в XVII веке профессиональную армию по чисто экономическим причинам.

В подобном положении война для России – непозволительная роскошь. Однако, вопреки здравому смыслу, бездарные Романовы, ничего не понимая в военном деле, не имея ни армии, ни военной промышленности ведут одну войну за другой, ради каких-то эфемерных целей, все больше и больше отставая в техническом, экономическом, социальном и культурном плане от стран Западной Европы.

История России очень сильно мифологизирована и XVII век не является исключением. Один из самых стойких мифов – это тема врагов, которые якобы со всех сторон окружают нашу страну. Понятно, что в число врагов в первую очередь занесены ближайшие соседи: Турция, Польша и Швеция. Именно они, по мнению наших доморощенных историков и писателей, вынашивают агрессивные планы по разделу и захвату российских территорий. Вот типичный пример:

«И с Востока, где нарастала экспансия крепнущей Турции, и с Запада, где рост населения напоминал об ограниченности территорий, а главное – о потребности в новых и новых богатствах, России постоянно угрожала алчность соседей. Они отлично видели и наши бескрайние территории, и несметные богатства огромной страны, и, увы, несовершенство ее армии и государственной власти». (И. Измайлова)

Красиво написано, однако, с исторической точки зрения это такое же словоблудие, иначе говоря, пустая болтовня, как у Е.В. Тарле. Особенно мне нравится про «несметные богатства», о которых в XVII веке не знают даже сами русские, не то, что европейцы. Бюджет «огромной страны» с населением, по разным оценкам от 10 000 000 до 14 000 000 человек не превышает 2 000 000 талеров! Это максимум по 0,2 талера на каждого жителя, т.е. Россия беднее даже «бедной» Швеции (1 талер на человека) в пять раз! Что здесь брать?

Для справки: площадь территории Московского царства в XVII веке 5,6 миллиона квадратных километров – это половина всей площади Европы, а численность населения – 10 миллионов человек. Средняя плотность населения меньше двух человек на квадратный километр, что в 10-15 раз меньше, чем в странах Европы. Здесь проще заблудиться, чем что-то отыскать!

Спору нет, Россия действительно богатая страна, есть железные и медные руды, золото, серебро, алмазы, изумруды, но все это находится за Уралом, как пелось в одной некогда популярной песне – «что не очень-то и дойдешь»! И обнаружат эти «несметные богатства», как минимум, лет через сто!

Какой смысл нападать на нищую страну, где нечего брать! Никакого! Вот и не нападали! Многим трудно в это поверить, но, тем не менее, это так. Чтобы убедиться, достаточно в ретроспективе рассмотреть XVII век с момента воцарения Романовых, т.е. с 1613 года. За прошедшие 87 лет Московское царство вело пять войн:

– Война с Польшей (1632 – 1634 гг.) – попытка России вернуть утраченные во времена Смуты западные земли и город Смоленск.

– Война с Польшей (1654 – 1667 гг.) – попытка России присоединить левобережную Украину.

– Война со Швецией (1656 – 1661 гг.) – попытка России вернуть утраченные прибалтийские земли.

– Война с Турцией (1672 – 1681 гг.) – попытка России присоединить правобережную Украину.

– Война с Турцией (1686 – 1700 гг.) – Крымские и Азовские походы в составе «Священной лиги», как помощь Австрии в войне с Турцией.

Как видим, никто в XVII веке на Россию не нападал, во все конфликты она влезала по собственной инициативе. Причины были разные, но факт остается фактом: инициатива начала военных действий исходила именно от России, поэтому говорить о том, что кругом одни враги, по меньшей мере, не совсем корректно. В том, что Россия вела постоянные войны за территории, нет ничего странного, в то время это обычная практика. Как точно подметил прусский король Фридрих II (Великий):

«Если тебе нравится какая-нибудь страна – захвати её. Потом непременно отыщется историк, который оправдает твои действия и начатую войну».

И вот здесь мы подходим к самому главному: чтобы захватить или вернуть (кому как больше нравиться) какие-либо территории нужно быть сильным, а сила государства в его армии, которой у России нет! Неудивительно, что все пять войн Россия проиграла. Локальные успехи в виде возвращения Смоленска или временного присоединения левобережной Украины никак не меняют общей картины.

Понятно, что нужно создавать современную профессиональную армию, но для этого необходимы деньги, много денег, а их в казне нет, от слова совсем. Далее, чтобы одеть, обуть и вооружить эту армию, нужно иметь национальную военную промышленность, а в России вообще нет никакой промышленности!

Представляете ситуацию?

Но все же история сжалилась над Россией и предоставила ей почти целый век на исправление ситуации, на то, чтобы догнать и даже перегнать страны Западной Европы. Сто лет спокойной жизни, когда на тебя никто не нападает, когда можно заняться наболевшими внутренними проблемами – это более чем достаточно для исправления ситуации, но вместо этого сплошные войны!

Чтобы было более наглядно, перейдем к примерам.

Самой богатой страной Европы в XVII веке была Голландия. Зададимся простым вопросом: почему маленькая Голландия, еще недавно бывшая провинцией Испании, не имея ни золотых, ни серебряных рудников, да и вообще ни имея никаких природных ресурсов, смогла в XVII веке стать самой развитой и самой богатой страной Европы?

Ответ прост и банален – торговля!

В основе экономического процветания Голландии лежит морская и океанская торговля, причем эта торговля носит, как правило, посреднический характер. Балтийская торговля это в основном насыпные грузы: зерно, лес, соль и т.д. Здесь голландцы заняли место Ганзы. Левантийская торговля в Средиземном море – это шелк. В этом районе голландцы потеснили Геную и Венецию. Ост-Индская торговля – это пряности, кофе, какао, чай и т.д. На океанских просторах голландцы выиграли борьбу у Португалии.

Но у России нет выхода к морю, возразит читатель, а без этого развивать международную торговлю невозможно!

К сожалению не все так просто. Задумаемся вот над чем: Новгород сотни лет владел побережьем Балтики, торговал с Европой, но так и не создал, ни торгового, ни военного флота. Почему? В этом не было никакой необходимости! Зачем вести свои товары за море, когда тебя устраивает прибыль, получаемая в Новгороде? Зачем вкладывать огромные средства в постройку корабля, который полгода будет простаивать в порту, только потому, что началась зима, и финский залив покрылся льдом? Кстати, именно поэтому Россия не строила торговый флот в Архангельске. Затея реально убыточная! Наши предки это прекрасно понимали, не говоря уже о том, что заграничная торговля требует опыта, знаний, связей и крупных капиталов. Что из перечисленного есть у российских купцов? НИЧЕГО! Для создания собственной внешней торговли требуется огромное время, но этого не понимают наши историки.

В качестве наглядного примера можно привести Англию, которой потребовалось 150 лет, чтобы избавиться от посредничества Ганзы и создать национальную торговлю! А, Нидерланды (Фландрия) не одну сотню лет обслуживала корабли той же Ганзы, прежде чем смогла самостоятельно выйти на международную арену.

Выход к морю и наличие дешевых путей сообщения не панацея для бурного развития страны, еще нужна грамотная экономическая политика руководства, а вот с этим всегда было плохо, не только в России.

У Испании есть не только выход к морю, но и мощный океанский флот. Когда-то Испания была самой богатой страной Европы, сюда стекались потоки золота и серебра из американских колоний (Мексика и Перу), а также безмерно раздутые налоги из Нидерландов. Однако все это уходило не на развитие экономики страны, ее промышленности и торговли, а на содержание огромной наемной армии и ведение войн по всему миру. На протяжении ста лет, с середины XVI века до середины XVII века Испания пережила СЕМЬ (7) банкротств!

Итак, мы установили, что в основе процветания Голландии лежит посредническая торговля. Используя свое географическое положение, и огромный флот голландцам удалось прибрать к рукам самые выгодные торговые операции, которые, однако, отнюдь не равноценны. Левантийская и Ост-Индская торговля в десятки раз прибыльнее, чем Балтийская. Иначе говоря, посредническая торговля между Востоком и Западом, реэкспорт товаров туда и обратно, приносит гигантскую прибыль.

Но, ведь такая же возможность была и у России, причем, несмотря на отсутствие морских портов, и торгового флота! Эта возможность сохранялась на протяжении почти двух веков и называлась «Волжский торговый путь»!

Волжский торговый путь (взято из открытых источников)

В середине XVI века, после того, как первый русский царь Иван IV (Грозный) взял в 1552 году Казань, а в 1556 году Астрахань и присоединил бывшие ханства Золотой орды к Московскому царству, появилась возможность не только дальнейшей русской экспансии на восток, но также и надежда на возрождение Волжского торгового пути.

Это самый ранний из известных в Древней Руси торговых путей, соединяющих Азию и Европу. Так называемый путь «из варяг в арабы». Товары из Индии, Китая, Персии и средней Азии шли с юга Каспийского моря до устья Волги и далее по реке и ее притокам до побережья Балтийского моря. Весь речной путь проходил по территории трех древних государств. Северную оконечность пути, включая побережье Балтики, контролировала Русь, середину пути – Волжская Булгария, а устье Волги – Хазарский каганат. Такое партнерство стало возможным лишь потому, что было экономически выгодным для всех этих стран. Волжский торговый путь сохранял свое международное значение более двух веков с середины VIII века и до конца Х века. С распадом Хазарского каганата в конце Х века начинается его упадок. Торговля продолжалась, но имела уже чисто региональное значение.

И вот, середине XVI века весь Волжский торговый путь оказался в руках русских и у Московского царства появляется реальная возможность стать посредником в торговле Востока и Запада. Первоначально эту роль выполняла Византия, а с середины XV века – Турция. Это так называемая Левантийская торговля. Посмотрим на карту «Великого шелкового пути».

Великий шелковый путь (взято из открытых источников)

Товары из Китая, Индии и Средней Азии сухопутным путем доставлялись на восточное побережье Средиземного моря в страны Леванта, а оттуда венецианские и генуэзские купцы развозили их по странам Европы. Часть Великого шелкового пути проходила по территории Персии, вдоль южного побережья Каспийского моря. На противоположном, северном побережье в Каспийское море впадает река Итиль (Волга), поднимаясь вверх по которой можно водным путем попасть на побережье Балтийского моря. Этот путь намного короче и удобнее, чем Средиземноморский для доставки восточных товаров в Северную Европу. Так и возник Волжский торговый путь.

Идею возродить этот путь в середине XVI столетия первыми оценили правители государств Средней Азии. Уже в 1559 году хивинский и бухарский ханы послали к Ивану Грозному посольство с просьбой заключить договор о взаимной торговле. В 1595 году в Москву прибыло посольство от персидского шаха, заключившее с Русским царством соглашение о мире и взаимовыгодной торговле. Как видим, инициатива в налаживании торговых связей исходит от азиатских стран. Их можно понять: зачем везти караванами товар на побережье Средиземного моря, когда можно продать его на южном побережье Каспийского моря, причем по той же цене. Это сокращает путь каравана минимум на 1 500 километров, позволяет выиграть время и значительно сократить транспортные расходы.

Каковы шансы Москвы в XVII веке, в борьбе за азиатские рынки? На первый взгляд практически никаких. Промышленности нет, все, что продается на Запад это либо сырье, либо полуфабрикаты никаким образом Восток не интересующие. Остается только золото и серебро, но ни того ни другого в Московском царстве тоже нет! Получается замкнутый круг – вроде бы есть взаимная заинтересованность в возрождении Волжского торгового пути, но экономически Москва настолько слаба, что самостоятельно этот проект не потянет, а если отдать это в третьи руки, то доход будет мизерным.

Но, опять не все так просто. Шанс был, и этот шанс сохранялся на протяжении всего семнадцатого века. Московское царство, подобно Голландии, могло заняться реэкспортом товаров с запада на восток и обратно!

Глава 3. А счастье было так возможно…

Персия не имела выхода на европейский рынок и вынуждена была прибегать к помощи посредников. Реально в то время у персов было три варианта:

1. Турция (через страны Леванта)

2. Англия (через Ост-Индскую компанию)

3. Россия (через Каспийское море)

С Турцией Персия постоянно воевала, а потому этот канал был ненадежен. К тому же, в этом случае Персия невольно способствовала обогащению своего давнего врага. Вариант с англичанами тоже был неудобен, поскольку приходилось вести товар на верблюдах на побережье индийского океана в Ормуз (южная часть Персии), а это занимало от 80 до 90 дней пути и требовало дополнительных расходов. А вот вариант с Россией, при наличии Волжского торгового пути, был идеальным.

Все, что требовалось от России, это построить корабли, фактории и обезопасить торговый путь. В короткие сроки Россия могла стать основным поставщиком шелка-сырца в Европу. Это не фантазии автора, а реальная перспектива, которую видели в XVII веке все европейские страны, к великому сожалению, кроме России.

Теперь перейдем к цифрам.

Начнем с того, что южное побережье Каспийского моря, там, где город Решт, это провинция Гилян и именно там производился практически весь персидский шелк, составлявший основу экономики страны. Вообще, начиная с 16 века, и до середины 19 века Гилян был крупнейшим экспортером шелка во всей Азии. Адам Олеарий сообщал о том, что, в середине XVII века в Персии собиралось от 10 до 20 тысяч тюков шелка от 5 до 7 пудов (80 – 112 кг.) каждый. При этом только 1 000 тюков оставались в Персии, все остальное шло на экспорт. Возьмем средние значения: 15 000 тюков по 6 пудов каждый. Всего получается 90 000 пудов шелка сырца. Закупочная цена в то время 3 рубля или 6 талеров за пуд, продажная в Архангельске 45 рублей или 90 талеров за пуд. Общий объем товарооборота составит 8 100 000 талеров, при этом чистая прибыль с учетом транспортных расходов не менее 6 000 000 талеров. Фантастика!

Можно спорить о конкретных цифрах, но в любом случае это миллионы. А ведь это только одна сторона медали. В 1620 году в Швеции, при поддержке правительства создана Медная компания, которая получила монополию на торговлю медью. В том же году в Новгород прибыл их представитель и предложил наладить регулярные поставки меди по цене 5 рублей или 10 талеров за пуд, при этом в Персии пуд меди стоит уже 12 рублей или 24 талера! Великолепная возможность: туда везем медь, обратно шелк. А, ведь кроме меди можно было везти сукно (покупка 4-5 талеров, продажа 9-10 талеров), шведское железо и изделия из него, наконец, оружие. И не надо забывать, Каспийское море это не только Персия и не только шелк. Как уже отмечалось там еще Средняя Азия, а также Индия и Китай. Не имея практически ничего, используя только свое географическое положение, Москва могла на реэкспорте товаров из Европы в Азию и обратно зарабатывать огромные деньги, которые пошли бы на развитие отечественной экономики, создание современной армии и военной промышленности. Это видели и понимали все, кроме московских правителей.

Напомним, кто и сколько раз в XVII веке пытался добиться от российского правительства разрешения на транзитную торговлю с восточными странами:

– Англия (1604, 1614, 1621)

– Голландия (1615, 1619, 1630-31, 1676)

– Франция (1629, 1668)

– Швеция (1618, 1632, 1662, 1667)

– Саксония (1674)

– Голштиния (1634)

Довольно интересным и самое главное конкретным было предложение маленького герцогства Гольштейн. За право транзитной торговли с Персией герцог предлагал России ежегодную выплату в размере 600 000 талеров или 300 000 рублей. Для организации этой торговли они собирались построить в России десять кораблей, естественно за свой счет. Договор был подписан, и голштинцы приступили к строительству первого корабля в Нижнем Новгороде. Летом 1636 года судно было построено, названо в честь герцога Гольштейнского «Фредерик», и на нем поднят флаг герцогства.

«Фредерик» (взято из открытых источников)

Корабль плоскодонный, трехмачтовый, парусный. Его длина 35 м, ширина 12 м, осадка 2 м. В тихую погоду судно могло передвигаться при помощи двенадцати пар больших галерных весел. Корабль был вооружен несколькими пушками. При выходе в плавание на нем находилось 15 офицеров, 27 матросов и 78 членов посольства. Появление на Волге и Каспии «Фредерика» вызвало огромную сенсацию. Однако при первом же рейсе корабль попал в шторм и был выброшен на берег в районе Дербента. Постройка остальных транспортных судов не состоялась, договор был расторгнут. Очень жаль, что все сорвалось, поскольку сама идея и ее воплощение были правильными. Имея в наличии десять кораблей, голштинцы могли ежегодно совершать около двадцати рейсов и вывезти не только весь персидский шелк (пряности, чай, драгоценные камни и т.д.) но и завалить Азию европейскими товарами. Не получилось, это плохо, но вот вам готовый проект для Москвы, даже придумывать ничего не надо! Строй флот, фактории, дороги, опорные пункты и создавай круглогодичный, а главное абсолютно безопасный торговый путь и деньги сами потекут в казну. Ведь, что отпугнуло голштинцев? Правильно – трудности и опасности торгового пути! Весь путь, а это более 4 000 километров (от побережья Балтики до Персии) никем не охраняется, и ждать помощи не от кого. Не случайно в тексте договора было прописано, что голштинцы должны сами заботиться о своей безопасности, для чего им разрешено на каждом из кораблей иметь по сорок вооруженных солдат. Русские знали, что писали…

Летопись «Краткое описание о земле Сибирской» сообщает о том, что казаки разгромили на Волге царские суда и ограбили персидских послов. Если уж царские суда грабят, то, что говорить об обычных купцах. Персидский флот мог обеспечить охрану только в своей прибрежной зоне, а русского флота на Каспии не было и в помине. Вот казаки и гуляли…

Знали об этом русские цари? Прекрасно знали, иногда совершали поездки в Персию за шелком, чтобы пополнить казну. Решить проблему охраны торгового пути можно было только на государственно уровне, а вот как раз этим наши монархи и не хотели заниматься. Перейдем к конкретным примерам.

Все началось после заключения Столбовского мирного договора (1617 год), разрешавшего русским купцам торговать в Стокгольме. Одним из первых туда поехал новгородец Богдан Шорин, с небольшой партией пеньки. Продав пеньку, он получил заказ на поставку большой партии шелка-сырца для королевского двора. Вернувшись в Новгород, Шорин привлек к этой торговой операции своего товарища Андрея Харламова. В начале 1628 году они вместе отправились в Москву, где обратились к правительству с просьбой о выдаче им большой партии шелка из царской казны в кредит. Они добились своего, и им было выдано 16 пудов (256 кг) шелка с обязательством, расплатиться за него вырученными в Швеции талерами. Весной 1628 года товар был доставлен в Швецию. Сумма, которую получили Шорин и Харламов, составляла 2600 талеров плюс 100 талеров за возмещение убытков, куда входила плата за проживание и аренду наемного двора. Получив проезжую грамоту, новгородцы отбыли из Стокгольма на родину морем.

Сделаем небольшой перерыв и займемся математикой. Два русских купца получили 16 пудов шелка из российской казны. Шелк из Персии с доставкой в Москву обходился казне в 30 рублей за пуд, а отпускала она его купцам по 45 рублей. Продав шелк в Стокгольме, купцы получили 2600 талеров. В те времена талер (по содержанию серебра), это примерно 50 серебряных российских копеек. Получается, что купцы выручили за свой товар 1300 рублей, или примерно 80 рублей за пуд! Прибыль купцов составила 35 рублей с пуда шелка, а всего 560 рублей, или по 280 рублей на каждого. Для того времени это годовой доход среднего боярина!

Крупную торговлю с Востоком вел купец Василий Шорин. В 1654 году «из-за моря в Астрахань» прибыл корабль с 48 тюками шелка, весом в 303 пуда 24 гривенки. Шелк этот был взят «на государя», а Василию Шорину выплачено 11 300 руб. Немного арифметики. Купец привез из Персии 303 пуда шелка и продал его казне за 11 300 рублей (22 600 талеров), или по 37,2 рубля (76,4 талера) за пуд. Закупочная цена шелка в Персии 3 рубля (6 талеров) за пуд. Для того чтобы учесть расходы по доставке шелка из Персии в Астрахань, удвоим эту цифру. Получим, что расходы купца на эту торговую операцию составили 1 818 рублей (3 636 талеров). Отсюда чистая прибыль равна 9482 рубля (18964 талера). Даже, если в расчетах и есть ошибка, она не так существенна, поскольку прибыль просто запредельная. Сразу оговоримся, что здесь, скорее всего, мы имеем дело, говоря современным языком, с «откатами». Дело в том, что не могла Москва платить за пуд шелка в Астрахани такие деньги. Даже через двадцать лет, заключая договор с армянскими купцами, цена за пуд шелка в Астрахани указана в 20 рублей. Иначе говоря, часть денег Шорин отдал кому-то, кто и «выбил» такую цену, но это уже совсем другая история.

В середине 17 века по поручению московского правительства уже несколько доверенных купцов торговали шелком, вывозя его на продажу в Нарву, Таллинн, Ригу, Любек и Гамбург. Например, в 1650 году Петр Микляев вместе с Константином Харламовым повез продавать уже 600 пудов шелка. Как видим, торговля между Московским царством и Персией в XVII веке существовала, однако носила эпизодический характер. Как правило, о ней вспоминали, только когда нужно было закупать оружие для очередной войны.

В 1664 году персидский шах Аббас II, пытаясь расшевелить Алексея Михайловича, предоставил русским купцам довольно существенные льготы, и в том числе освободил их от всевозможных пошлин, желая таким образом усилить торговые связи и увеличить товарооборот с Московским царством. Через три года, поняв, что его благие намерения не дали желаемого результата, шах обращается к Алексею Михайловичу с личной просьбой о дозволении Армянской компании, своим подданным, вести торговлю через территорию Московии шелком-сырцом и другими восточными товарами. По условиям подписанного договора, весь произведенный в Гиляни шелк должен поставляться в Астрахань, а охрану груза на этом, первом участке пути обеспечивает персидская сторона. Дальнейшее движение груза (в Архангельск, Москву, Новгород и т.д.) и его безопасность уже головная боль Москвы. Финансовые условия договора были настолько выгодны, что Алексей Михайлович просто не мог не подписать его. Таким вот образом хитрому шаху удалось сдвинуть дело русско-персидской торговли с мертвой точки и заставить русского царя строить корабли для охраны торговых караванов. Договор с Армянской компанией был подписан 31 мая 1667 года, а уже 19 июня последовал царский указ о строительстве кораблей в селе Дединове.

В 1669 году были построены: корабль «Орел», яхта, бот и две шлюпки, что обошлось казне в 9021 рублей. Все эти суда прибыли в Астрахань, где простояли в бездействии целых десять месяцев. Сначала ожидали недостающее оборудование и припасы, а затем разразился бунт, восстание, или крестьянская война (кому как нравится) под предводительством Степана Разина. В 1670 году восставшие взяли Астрахань и сожгли царские суда. Несмотря на то, что в уже в 1671 году восстание было подавлено, Разин казнен и нарушенное им спокойствие восстановлено, к вопросу о строительстве судов для Каспийского моря в Москве больше не возвращались. Связано это было в первую очередь со сменой руководства в московском правительстве. Выдающийся русский государственный деятель А.Л. Ордин-Нащекин был отправлен в отставку, а его место занял «друг» царя А.С. Матвеев, интересы которого, как мы увидим далее, были далеки от интересов государства.

Начиная с 70-х годов XVII века, Москва перестает интересоваться персидской торговлей и тут решила подсуетиться Швеция. С этой точки зрения представляют интерес три экспедиции в Персию шведского посланника Людвига Фабрициуса, совершенных им в конце XVII столетия. Первая их них состоялась в 1679 – 1682 годах. Основная цель поездки – направить поток персидских товаров через прибалтийские порты, подконтрольные шведской короне. Москва старалась направить поток этих грузов через Архангельск, где взималась пошлина в размере 10% стоимости товара, а шведы предлагали путь через порты Балтийского моря и пошлину в 2%. Миссия Фабрициуса оказалась успешной, и персидский шах согласился на предлагаемый шведами вариант.

Здесь вероятно сказалась первая неудачная попытка армянских купцов вывезти шелк в Европу. Во время этой поездки в Архангельск у персов был груз в 400 тюков шелка. Они зафрахтовали голландские корабли для доставки шелка в Амстердам, но не учли, что в это время шла война между Францией и Голландией (1672 – 1678). Голландцы держали при архангельском флоте несколько конвойных судов, но они не смогли отбиться, и французы, захватив бедных персов, объявили шелк своей добычей, ибо он находился на судах их врагов. Обратим внимание вот на что: разовая партия в 400 тюков шелка это 2400 пудов, т.е. в восемь раз больше, чем в среднем по Архангельску за год и вся партия идет в Европу. По условиям договора, армяне могли продать шелк в Москве по 30 рублей за пуд или в Архангельске по 45 рублей за пуд, но не стали этого делать. Они предпочли заплатить пошлину, зафрахтовать суда и отправиться с товаром в Европу. Рассчитывали на очень солидный куш, но в итоге лишились всего. Это лишний раз подчеркивает всю сложность и опасность морской международной торговли. Нужно сказать, что изначально этот договор каждая из сторон хотела использовать в своих целях: Москва рассчитывала, что армяне будут возить шелк им, а они будут снимать сливки, а те сами хотели торговать в Европе. Вернемся к Фабрициусу, которому удалось убедить шаха и купцов о безопасности вывозе шелка через шведские владения и в частности через Нарву. С чувством выполненного долга Людвиг Фабрициус вернулся в Стокгольм. Однако персы так и не появились, чему виной стали закулисные игры Москвы, которая опять направила армян в Архангельск. Во вторую поездку (1683 – 1686) ему, наконец, удалось привезти персидский караван в Стокгольм и окончательно согласовать условия торговли. Третья поездка Фабрициуса (1697 – 1700) была скорее дипломатической миссией, правда в Москве ему пришлось потрудиться и на благо шведско-персидской торговли. Известный авантюрист граф Саниц пытался направить персидскую торговлю через Польшу, минуя Швецию. Фабрициусу удалось разрушить эти планы, однако все его усилия пошли прахом, поскольку началась Северная война.

Вот так Россия упустила в XVII веке реальную возможность, используя свое выгодное географическое положение, организовать реэкспортную торговлю между Востоком и Западом, обеспечить приток денег в казну и на этой материальной базе провести так необходимые стране экономические и социальные реформы, создать современную промышленность и армию. Другого пути в XVII веке у России просто не было. Создать в короткие сроки национальную промышленность в стране, где господствует натуральное хозяйство, еще никому не удавалось. Нет спроса – нет предложения! Например, попытки организации суконных мануфактур в XVII веке, делавшиеся Ильей Торнтоном в 1683 году и Иоганном Ван-Сведеном в 1661 году в Москве и в 1668 году в Кашире потерпели неудачу. Были приглашены иностранные специалисты, закуплено оборудование, вложены большие материальные средства, но дело не пошло. Причина неудачи лежала в неразвитости рынка. Внутренний спрос: на сермяжное сукно удовлетворялся крестьянскими простыми сукнами. Мелкопоместное дворянство и население посадов довольствовались сермяжными кафтанами. Крестьяне, даже два столетия спустя носившие домотканые зипуны, не только в XVII, но и в XVIII веке не были потребителями продукции суконной мануфактуры. Точно такая же ситуация и в других областях промышленности. Единственное, что еще кое-как работало, это металлургические заводы, поскольку потребителем их продукции была казна, а излишки можно было отправлять на экспорт и хоть как-то сводить концы с концами.

Последним русским царем, который упустил шанс возродить «Волжский торговый путь», был Петр I, но об этом речь впереди.

Глава 4. Родила царица в ночь…

Появление на российском престоле такой неоднозначной фигуры, как Петр I, не простое стечение обстоятельств, а хорошо продуманный план по захвату власти, правда, не доведенный автором до своего логического завершения. Началась эта история за три года до рождения мальчика, позднее названного Петром. В январе 1669 года Главой Малороссийского приказа был назначен мало кому доселе известный Артамон Сергеевич Матвеев – сын дьяка Посольского приказа.

Выбор царя Алексея Михайловича многим показался странным, поскольку Матвеев не отличался ни знатным происхождением, ни какими-то выдающимися способностями и к сорока четырем годам дослужился только до стрелецкого головы, иначе говоря, был всего лишь командиром полка. Тридцать лет Матвеев мотался по окраинам Московского царства, воевал, принимал участие в переговорах, выполнял конфиденциальные поручения, и вот, наконец, ему улыбнулась удача – царь оценил его заслуги и приблизил ко двору. А при дворе уже двадцать лет всем заправлял клан Милославских, положение которых казалось прочным, как гранитная глыба. Жена царя Мария Ильинична Милославская родила монарху двенадцать детей, а скоро должен был появиться на свет и тринадцатый. Сыновей у царя аж четверо: Алексей (1654), Федор (1661), Симеон (1665) и Иван (1666). Правда, здесь не все так гладко, поскольку Федор серьезно болен, а Иван, мягко говоря, слаб умом, но никаких документальных свидетельств о том, что Алексей и Симеон были хилыми и болезненными, нет. Случись что с Алексеем Михайловичем, власть останется в руках семейного клана Милославских, да и наследником престола уже официально объявлен пятнадцатилетний царевич Алексей. Никто тогда, в далеком 1669 году и подумать не мог, что появление Матвеева при дворе, окажется фатальным для клана Милославских.

Неожиданно в марте 1669 года при очередных родах умирает жена царя Мария Ильинична Милославская и его новорожденная дочь Евдокия. Именно эта смерть стала катализатором всех дальнейших событий и привела на российский престол такую неоднозначную фигуру, как Петр I.

Еще, как говорится, и тело не остыло, а уже пошли слухи о возможной новой женитьбе царя. Инициатором этих матримониальных планов царя, как раз и стал Артамон Сергеевич Матвеев, в надежде подсунуть монарху свою «воспитанницу» Наталью Кирилловну Нарышкину. На что реально мог рассчитывать Матвеев, затевая эту аферу, ведь дети от второй жены не могут наследовать престол? Точнее не так. Они могут претендовать на престол при отсутствии наследников от первого брака, вот на этом и строилась вся афера. В общих чертах план Матвеева выглядел следующим образом:

Убрать наиболее дееспособных наследников (Алексея и Симеона) царя.

Сделать так, чтобы царь женился на Наталье Нарышкиной, любым путем убрав с дороги конкуренток.

В кратчайший срок обеспечить «рождение» здорового наследника.

Устранить оставшихся наследников (Федора и Ивана) из клана Милославских, если они сами к тому времени не помрут.

Устранить Алексея Михайловича, возвести на престол «созданного» им малолетнего наследника и можно смело править на правах регента до самой смерти.

Матвеев решил не откладывать в долгий ящик претворение разработанного им плана в жизнь. Пока царь был занят мыслями о своей будущей женитьбе, в июне 1669 года «внезапно» умирает четырехлетний царевич Симеон. Ситуация для Милославских еще не критическая, но уже не такая спокойная, как была еще три месяца назад. Матвеев не дает им опомниться и наносит еще один сокрушительный удар. В январе 1670 года в 16-ти летнем возрасте «внезапно» умирает наследник престола царевич Алексей. Внезапная смерть в течение полугода одного за другим двух молодых наследников престола это нонсенс. Поверить в случайность можно только при очень большом желании! Таким образом, первая часть плана была выполнена в кратчайшие сроки, главные конкуренты устранены, и можно сосредоточить все усилия на второй части.

По семейной легенде, Алексей Михайлович познакомился с Натальей Кирилловной Нарышкиной в доме А.С. Матвеева, где она жила на положении воспитанницы. Царь якобы был очарован юной красавицей и через несколько дней приехал свататься. Все было решено келейно в доме А.С. Матвеева, а смотрины назначены для проформы. Легенда конечно красивая, но не совсем правдивая. Несомненно, знакомство и предварительная договоренность были, но вот в пылкую любовь Алексея Михайловича вериться с трудом, по той простой причине, что выбрал он на смотринах не Наталью Кирилловну, а никому не известную сироту Авдотью Беляеву.

Напрасно Матвеев пытался убедить царя, что тот сделал неверный выбор, Алексей Михайлович уперся и стоял на своем. Однако Матвеев не для того все это затевал, чтобы так просто отступиться. Пришлось задействовать сложную интригу с подметными письмами, чтобы скомпрометировать дядю сироты-невесты, однако цель была достигнута. Беляеву с дядей удалили из дворца и сослали в деревню. По другой версии дядя сироты скончался во время пыток на дыбе.

Алексей Михайлович сразу «прозрел», и согласился на брак с Натальей Кирилловной. Вот тут Милославские, наконец, сообразили, что власть буквально ускользает из их рук, и нанесли запоздалый ответный удар. Царю было подброшено письмо, где Матвеева обвиняли в чародействе, что по тем временам сулило, как минимум, очень большие неприятности. Но Матвееву повезло, царь навету не поверил, пожаловал его в думные дворяне и обвенчался с Натальей Кирилловной 22 января (1 февраля) 1671 года.

Сразу после свадьбы А.С. Матвеев стал главой Посольского приказа, сменив на этом посту А.Л. Ордина-Нащекина. Более того, Алексей Михайлович обратил, наконец, внимание (наверняка не без подсказки Матвеева) на череду «внезапных» смертей в собственном семействе и освободил И.М. Милославского от должности руководителя аптекарского приказа, ведавшего, в том числе и лечением царской семьи. Мне вот интересно, что такого мог «напеть» Матвеев царю, чтобы тот поверил в эту чушь?

Официально главой аптекарского приказа А.С. Матвеев стал в 1672 году, но вполне вероятно, что он курировал его работу уже с 1670 года. За короткое время, Матвееву удалось не только оттеснить Милославских от кормила власти, но и стать вторым человеком в государстве, а теперь, для упрочения своего положения срочно нужно было родить царю здорового наследника. Может показаться странным, но именно в этой части своего плана Матвеев не предвидел особых затруднений. Самое главное, чтобы Наталья Кирилловна забеременела, это должны видеть все, а то, что в любом случае на свет появится здоровый мальчик, Артамон Сергеевич был абсолютно уверен. Матвееву нужен был здоровый мальчик, а будет ли это царский сын или, образно говоря, сын конюха для него лично не имело никакого значения. Путем несложных подсчетов получим, что молодая царица забеременела в конце августа – начале сентября 1671 года, примерно через семь месяцев после свадьбы. То ли «постарался» сам Алексей Михайлович, то ли кто-то «помог», не имеет большого значения, важен сам факт.

Дальнейшее несложно предсказать заранее: роды будут тайными, скорее всего ночными и родится здоровый наследник. Так собственно и произошло. Вполне вероятно, что Матвеев смог убедить царя в необходимости сохранения секретности родов, мотивируя это возможными происками недоброжелателей, и получив одобрение монарха в спокойной обстановке «произвел» на свет божий здорового наследника. Утром 30 мая (9 июня) 1672 года было всенародно объявлено, что ночью молодая царица родила мальчика, впоследствии названного Петром.

Место рождения будущего российского императора неизвестно до сих пор, как неизвестно и то, кто он вообще такой. А Романов ли он? Этот вопрос задают уже на протяжении трехсот пятидесяти лет, но однозначного ответа нет, поскольку Петр мог быть кем угодно: сыном Алексея Михайловича, сыном Натальи Кирилловны от другого мужчины или совсем посторонним ребенком. Принципиально это не имело никакого значения, потому что по плану Матвеева Петру отводилась чисто декоративная роль, править за него будут другие. Он нужен только как некая гарантия легитимности власти для Матвеева и Нарышкиной.

Алексей Михайлович был на седьмом небе от счастья, и тут же отблагодарил отца царицы К.П. Нарышкина и своего первого министра А.С. Матвеева, пожаловав их в окольничие, а, спустя некоторое время в бояре. Матвеев достиг своей цели, в 1671-75 гг. его влияние и авторитет в государственных делах были почти безграничны. К нему сходились все нити управления Россией. Царь высоко оценил усердие Матвеева, пожаловав его в ближние бояре, и наградив земельными владениями под Москвой. Все хорошо, жизнь удалась, но внезапно, в январе 1676 года умирает сам Алексей Михайлович.

Конечно, смерть царя учитывалась в плане А.С. Матвеева, но беда в том, что произошла она внезапно и слишком рано. Ситуация осложнялась тем, что еще были живы два сына царя от первого брака. Да, Иван – слаб умом, здесь все ясно, но Федор в здравом уме, правда практически не встает с постели и уже дышит на ладан, но главное, он еще жив. После смерти царевича Алексея Милославские приняли запоздалые меры безопасности, оберегая свою последнюю надежду – у постели больного Федора по очереди дежурили его сестры и тетки. В этих условиях Матвеев решил не рисковать и подождать, пока созревший плод сам упадет ему в руки. Известный российский историк Сергей Соловьев, так комментирует эту ситуацию: «царь Алексей был еще во цветущих летах, и очень легко могло показаться, что слабые сыновья его должны последовать за своими единоутробными братьями, не переживут отца и Петр будет наследником».

Впрочем, даже в этой ситуации, возможность занять опустевший трон еще сохранялась. В России не существовало закона о престолонаследии, а после смерти царевича Алексея в 1670 году никаких распоряжений на этот счет царь не издавал, поэтому все решалось в последние часы жизни Алексея Михайловича и у всесильного Матвеева, вместе с царицей Натальей Кирилловной, был шанс протолкнуть кандидатуру Петра. Однако, из воспоминаний современников ясно что, ни Матвеева, ни царицы у смертного одра не было, их допустили к телу только после смерти, когда все уже было решено. За три часа до своей кончины Алексей Михайлович по просьбе окруживших его вельмож благословил своего сына Федора на царство. Так, во всяком случае, было объявлено. Бояре быстренько отнесли Федора в Грановитую палату (сам он ходить не мог), усадили на трон и тут же ему присягнули. Вот и все, Матвеев промедлил и проиграл!

Вот и все, А.С. Матвеев проиграл, но кому, кто смог противостоять всесильному временщику? На этот вопрос ответить не сложно – опекун царевича Федора князь Михаил Юрьевич Долгоруков, потомственный Рюрикович, родственник боярина Бориса Морозова и Милославских. Так началось шестилетнее правление Федора Алексеевича, а для А.С. Матвеева наступили «черные» дни. В одной польской брошюре прямо указывалось на то, что А.С. Матвеев пытался возвести на престол четырехлетнего Петра, а в кружках иностранцев рассказывали, что его обвиняли в желании сделаться царем, о чем писал Лефорт. Не подлежит сомнению, что основания для этого действительно были. Правда, официально А.С. Матвеева обвинили только в казнокрадстве, но, видимо посчитав, что этого мало добавили еще покушение на жизнь царя. Лекарь Берлов доносил, что Матвеев хотел отравить Федора Алексеевича, во время его тяжелой болезни, что подтвердили и дядьки царя Ф.Ф. Куракин и И.Б. Хитрово. Обвинений было вполне достаточно, чтобы отправить А.С. Матвеева на эшафот. Началось следствие.

«Думский дворянин Соковнин и думский дьяк Семёнов взяли с Матвеева «сказку» о том, как составлялись и подносились лекарства больному царю Фёдору Алексеевичу. Матвеев показал, что лекарства составлялись докторами Костериусом и Стефаном Симоном по рецепту, а рецепты хранятся в Аптекарской палате. Всякое лекарство отведывал прежде доктор, потом он, Матвеев, а после него дядьки государевы, бояре Фёдор Фёдорович Куракин и Иван Богданович Хитрово, после же приёма лекарство допивал опять же он, Матвеев, в глазах государя». (Нахапетов)

Доказать ничего не смогли, но уже 1 февраля 1676 года А.С. Матвеев был отстранен от руководства Аптекарским приказом. Понимая, что Федор Алексеевич долго не заживется на этом свете, Милославские старались быстрее избавиться от Нарышкиных и их влияния при дворе и укрепить свою власть. В июле 1676 года А.С. Матвеев был лишен всех должностей и имущества и отправлен в ссылку. В октябре 1676 года Кирилл Полуэктович Нарышкин, отец Натальи Кирилловны был снят с руководства важнейшими финансовыми приказами – Большой казны и Большого прихода. В 1677 году братья царицы Иван и Афанасий Нарышкины были приговорены Думой к смерти по обвинению в подготовке убийства государя. Нужно отдать должное юному царю, упорно не допускавшему расправы над ненавистными родне его матери Нарышкиными. Смертную казнь обоим братья царицы он заменил ссылкой. Наталья Кирилловна с детьми жила в Преображенском.

Правление Федора Алексеевича было довольно коротким, всего шесть лет, однако именно при нем был заключен в 1681 году выгодный для Москвы Бахчисарайский мирный договор с Турцией, отменено местничество (1682 год) и сожжены разрядные книги. Мир обеспечивал спокойствие на южных рубежах страны и значительно сокращал военные расходы. Не случайно бюджет 1680 года впервые за долгое время был профицитным. С отменой местничества существенно ослабло влияние знатности рода, и понизился авторитет Боярской думы. Теперь при назначении на должность в армии и государстве принимались во внимание способности и трудолюбие личности, а не мнимые «заслуги» предков. Правда, в связи с юным возрастом и тяжелой болезнью сложно определить степень личного участия в этом самого Федора Алексеевича, что впрочем, неважно. По сути дела он оказался глубоко несчастным человеком. Умным, честным, порядочным, но очень несчастным. У этого смертельно больного юноши хватило духовных сил пойти против своей родни (Милославских) и жениться по большой любви на красавице Агафье Грушецкой, пережить ее смерть и смерть новорожденного сына и даже вторично жениться, но дождаться наследника ему так и не довелось. Не будь Федор таким честный и принципиальным (некоторые могут сказать: молодым и глупым), все могло быть иначе. Не в том смысле, что он прожил бы долгую и счастливую жизнь (он был обречен), а в том, что мог оставить «наследника» и история России пошла бы по другому пути. Милославские, зацепившись за власть, прекрасно понимали, что времени у них мало. Они предлагали Федору жену из своего окружения, и согласись он на этот вариант ему бы быстренько «помогли» обзавестись здоровым наследником, примерно так, как это сделал Матвеев. Федор, по молодости лет был романтиком и поэтому выбрал Агафью Грушецкую, а с ней подобные «фокусы» Милославские проделать не могли и даже более того, родившийся наследник никаким образом не устраивал их, поскольку за ним стояли совершенно другие люди. В этой связи вызывает большие подозрения смерть на третий день после родов молодой царицы Агафьи и на десятый день ее новорожденного сына. Этот наследник не устраивал ни Милославских, ни Нарышкиных, поскольку и те и другие теряли власть практически навсегда.

Глава 5. Умом Россию не понять…

В 1682 году умирает царь Федор Алексеевич. В смертельной схватке за власть клан Милославских одержал победу, а вернувшийся из ссылки Артамон Матвеев был казнен. В результате кровавого стрелецкого бунта у кормила власти оказываются два малолетних царя: Иван (16 лет) и Петр (10 лет), при регентстве старшей сестры Софьи, которая объявлена «правительницей».

Как сказал Николай Михайлович Карамзин (1) в одном из своих стихотворений: «Ничто не ново под луной». Милославские ничего не изобретали – подобное «многоцарствие», допускающие наличие двух, трех и более императоров, обладавших якобы равными властными полномочиями, было распространено в Византии. Например, совместное правление Василия II (958 – 1025) и Константина VIII (960 – 1028) при регентстве их матери, императрицы Феофано.

Боярская Дума постановила, а Земский собор утвердил эту нелепую систему, фактически признав легитимность власти Софьи и клана Милославских. При соответствующем (мудром) руководстве новоявленной «правительницы» история России могла пойти по другому пути, однако Софья хоть и была не глупой женщиной, в политике и государственных делах совершенно не разбиралась, что в конечном итоге и привело ее в монастырь (на нары).

Главным советником Софьи становится князь В.В. Голицын, один из самых образованных людей того времени. Ярый «западник», сторонник реформ, он был одним из инициаторов отмены местничества и создания современной армии во времена Федора Алексеевича. Умный, опытный в делах, он в тоже время не обладал ни силой воли, ни независимостью мнений. Именно поэтому, преклоняясь перед Западом, восхищая иностранных дипломатов утонченностью и любезностью обращения с ними, он в тоже время полностью попадал под их влияние.

И вот, этот человек был назначен в мае 1682 года главой Посольского приказа. Полная несостоятельность В.В. Голицына как государственного деятеля вообще и как руководителя Посольского приказа в частности, отмечалась как современниками, так и историками. Попытка занять денег у обанкротившейся Испании и приглашение Франции к участию в войне с Турцией обнаруживает его полную неосведомленность в европейских делах. Когда-то Испания действительно была самой богатой страной Европы. Сюда стекались потоки золота и серебра из американских колоний (Мексика и Перу), а также безмерно раздутые налоги из Нидерландов. Однако все это уходило не на развитие экономики страны, ее промышленности и торговли, а на содержание огромной наемной армии и ведение войн по всему миру. Уже в 1557 году Испания объявила о своем первом банкротстве. Далее банкротства следовали одно за другим (1560, 1575, 1597, 1607, 1627, 1647). Иначе говоря, сведения В.В. Голицына о финансовом благополучии Испании уже лет сто как устарели.

Приглашая Францию принять участие в войне с Турцией, В.В. Голицын руководствовался чисто личными симпатиями, совершенно не учитывая тот факт, что обе эти страны уже много лет связывали теплые дружеские отношения. Это знали все, кроме руководителя Посольского приказа в Москве!

Испанцы и французы, впавшие поначалу в ступор от русских предложений, отойдя, пожали недоуменно плечами, покрутили пальцем у виска и дали понять незадачливым послам, что те немного ошиблись адресом.

Впрочем, это не самое страшное, ну, съездили послы, потратили казенные деньги, вернулись ни с чем, с кем не бывает. Хуже, когда начались конкретные дела.

В 1684 году император Священной Римской империи, король Чехии и Венгрии Леопольд I прислал в Москву дипломатов, которые стали взывать к «братству христианских государей и пригласили Русское государство вступить в «Священную лигу». Этот союз состоял из Священной Римской империи, Венецианской республики и Речи Посполитой и противостоял Блистательной Порте. Напомним, что двенадцать лет назад, в 1672 году, царь Алексей Михайлович, начиная войну с Турцией, отправил посольство в Европу с аналогичным предложением, однако никто не захотел поддержать Россию. У Вены тогда был заключен мирный договор с Турцией, и никакого смысла его нарушать не было. Ситуация тогда была очень похожа на ту, которая сложилась в 1684 году. Только теперь стороны поменялись местами: у России с Турцией мир, а Австрия уже втянута в войну. Вот бы сейчас припомнить все это австриякам и отправить их домой несолоно хлебавши! Но, нет, Голицын с радостью воспринял появившуюся возможность вступить в союз с «прогрессивными западными державами». Западные державы обратились к нему, называли «другом», как тут можно отказаться. Единственное условия вступления в Священную лигу – подписание «Вечного мира» с Польшей на условии окончательной передачи Киева Московскому царству!?

Может быть, В.В. Голицын и был умным, образованным человеком, но вот государственным мужем он никогда не был и в политике не разбирался. В октябре 1672 года Речь Посполитая заключила с Османской империей Бучачский мирный договор, по которому к туркам и их вассалу Петру Дорошенко отходили Брацлавское и Киевское воеводства, поэтому в начале 1673 года (одиннадцать лет назад) Москва известила Варшаву о том, что больше не считает себя связанной условиями Андрусовского перемирия (1667). Все вопросы о принадлежности Киева теперь нужно было решать не с поляками, а с турками, что и было сделано при подписании Бахчисарайского мирного договора (1681).

«Московское царство присоединяет к себе левобережные земли и Киев с округой». – Именно так гласит один из пунктов этого договора.

Киев, уже более десяти лет, де-факто и де-юре был российским городом, а В.В. Голицын выставляет его на торги с панами!!!

Была, правда надежда, что дальше переговоров дело не пойдет, поскольку все важнейшие вопросы внутренней и внешней политики государства (объявление войны и заключение мира, введение новых налогов и сборов и т.п.) решались на Земских соборах. Иначе говоря, Московское царство на тот момент представляло собой сословную монархию (2). Во всех справочниках сказано, что последний Земский собор состоялся в 1684 году, в период правления царевны Софьи, и как раз обсуждал вопрос о заключении «Вечного мира» с Польшей. Надо сказать, что противников этого мира было достаточно. Против участия в войне с Портой выступали многие бояре, которые опасались длительной войны на истощение. Против союза с Польшей был гетман Малороссии Иван Самойлович, он считал более выгодным союз с татарами против Польши, нежели наоборот – союз с Польшей против татар. Малороссия только несколько лет живет, без ежегодных набегов крымских татар. Гетман указывал также и на вероломство поляков. Совсем недавно, в 1676 году Польша заключила односторонний мир с Турцией, что в Москве расценили как предательство, но почему-то быстро забыли об этом. Против войны с Портой был и патриарх Московский Иоаким. В то время в Константинополе решался важный для России религиозный и политический вопрос – передача Киевской метрополии в ведение Московского Патриархата. Это важное для церкви мероприятие могло быть сорвано в случае ссоры с Портой.

Как, при наличии такой солидной оппозиции, удалось протащить через Земский собор решение о заключении «Вечного мира»? Да, никак! Указ о созыве собора был объявлен 18 декабря 1683 года. «Выборные» явились в Москву, но 8 марта 1684 года было объявлено, что собор не состоится и всех отправили по домам. Дело в том, что обсуждать было просто нечего, поскольку Польша наотрез отказалась подписывать мир на условиях Москвы.

«Вечный мир» был подписан только 25 апреля (6 мая) 1686 года, но тогда уже никто не созывал собор и не обсуждал это решение и понятно почему.

По его условиям Польша отказывалась от притязаний на Левобережную Украину, Смоленск и Чернигово-Северскую землю с Черниговом и Стародубом, Киев, Запорожье. Россия обязалась заплатить за Киев компенсацию в 146 тысяч рублей и начать войну с Крымским ханством, а значит с Турцией.

Все перечисленные в тексте «Вечного мира» земли уже почти двадцать лет де факто и де юре принадлежат России. Вот как выглядит один из пунктов «Андрусовского перемирия» (1667 год):

«Польша официально уступает России Смоленск, некоторые земли южной Псковщины, Северскую землю (в том числе Стародубщину), а также все земли Левобережной Украины к югу от неё».

Что это? Святая простота или глупость?

Политическая дилемма: заключение мира с Польшей приводит к войне с Турцией, и наоборот, сохранение мира с Турцией, приводит к продолжению войны с Польшей. При всей сложности выбора, второй вариант явно предпочтительней, поскольку Польша просто не могла воевать!

Война с Османской империей в то время не отвечала национальным интересам России. Несколько лет назад, при правлении Федора Алексеевича с большим трудом был заключен выгодный Бахчисарайский мирный договор (1681), установивший тишину на южных рубежах России и нарушать его не было никаких веских причин.

Однако у правительницы Софьи были свои личные интересы, и они никак не совпадали с государственными. Подписание мира с Польшей и быстрая победоносная война на юге, могли значительно укрепить ее позиции на троне. Поэтому, «Вечный мир» преподносился в Москве как величайшая дипломатическая победа России. Софья с радостью возвестила народу: «Никогда еще при наших предках Россия не заключала столь прибыльного и славного мира, как ныне». Софья, однако, не объявила народу, что вечный мир с Польшей был куплен довольно дорого – обещанием напасть на татар. Все-таки, знает кошка, чье мясо съела! Кстати, именно подписание «Вечного мира» в 1686 году, без согласования с Земским собором, можно считать началом абсолютизма в России.

Вот так, московское правительство позволило втянуть себя в чужую игру. Еще раз повторюсь, война с Турцией и Крымским ханством в тот период была не нужна Московскому царству. Более того, вступление православной державы в союз католических стран событие мягко скажем неординарное, тем более что один из участников этого союза (Польша) длительное время был непримиримым врагом России. Западные «партнеры» традиционно хотели использовать русских как пушечное мясо в борьбе с Турцией и получить от этого противостояния все выгоды. России пришлось начать войну с сильным врагом, да ещё и заплатить большие деньги Варшаве за свои же земли. Сама идея создания союза христиан для борьбы с магометанами была лишь очередной идеологической вывеской для простаков. Самое обидное здесь то, что за те два года, пока Москва и Варшава вели эти, так называемые переговоры, ситуация на европейской арене кардинально изменилась в пользу государств – членов Священной лиги. Масштабы поражений турецких войск 1686 года были столь велики, что впервые за всю историю Османская империя пыталась инициировать мирные переговоры со своими противниками, но это не вызвало никакого интереса. Практически, союзники уже решили свои проблемы и оба Крымских похода не более чем политическая авантюра, оплаченная тысячами жизней простых русских людей.

Первый Крымский поход В.В. Голицына в 1687 году закончился полным провалом, войска даже не дошли до цели из-за того, что загорелась степь. Понеся огромные потери, незадачливый полководец вынужден был вернуться в Москву. Однако виновного нашли быстро и все неудачи списали на гетмана Ивана Самойловича, человека, который изначально был против союза с поляками и войны с турками, справедливо полагая, что это не отвечает государственным интересам Москвы. Его обвинили в сепаратизме, связях с татарами и отправили в ссылку в Тобольск, где он и умер в 1690 году. Второй поход в 1689 году был удачнее первого, только в смысле того, что до Крыма все-таки дошли, да и жертв было поменьше. А вот в смысле результата полная аналогия двухлетней давности. Иначе говоря, результата никакого. Пришли, постояли у стен крепости Перекоп и ушли.

Среди историков нет единого мнения о целесообразности этих походов и их итогов.

Одни ставят на первое место международное значение и выполнение обязательств перед Священной лигой. Типа, да походы были неудачными, и Крым завоевать не удалось, но оказывается, что изначально это и не планировалось! Нужно было только отвлечь внимание крымского хана, чтобы он не пришел на помощь турецкой армии в Европе. По их мнению, если рассматривать походы с этой точки зрения, то они полностью удались.

Другие, признавая полный провал этих походов, списывали все на некомпетентность и нерешительность В.В. Голицына. Есть даже мнение, что неудачность Крымских походов сильно преувеличена после того, как Пётр I потерял половину всей армии в первом Азовском походе.

Даже, если эти походы каким-то образом и помогли Европе, то возникает законный вопрос: а, что получила Россия? Ничего!!! Даже больше, чем ничего! Стало еще хуже! Мало того, что Москва затратила огромные финансовые средства, понесла людские потери, так еще и полностью дестабилизировалась обстановка на юге страны.

«Между тем набеги татар повторялись беспрерывно; в начале 1692 года под стенами города Немирова, в Малороссии, появилось не менее 12 000 татар; они выжгли предместья города и увели с собой множество народа, лошадей и проч. Рассказывали, что турки, находившиеся в Азове, готовились также сделать нападение на Россию».

(А.Г. Брикнер)

А вот это, как раз следствие необдуманных действий правительницы Софьи и ее протеже В.В. Голицына. До этого, Турция строго соблюдала условия мирного договора 1681 года.

Такое положение дел сохранялось на протяжении почти пяти лет, до смерти Натальи Кирилловны.

Впрочем, виновников крымских походов эти проблемы уже не беспокоили. В сентябре 1689 года в результате внутреннего дворцового переворота к власти пришел клан Нарышкиных, во главе с матерью Петра I Натальей Кирилловной, или как ее за глаза называли «Медведихой». Вот когда, наконец, сработал план А.С. Матвеева! Софья оказалась в монастыре, а ее любовник В.В. Голицын в ссылке.

Почему переворот возглавила Наталья Кирилловна, а где же Петр I, что он делал?

В ночь с 7 на 8 августа 1689 года Петру сообщили, что стрельцы готовятся идти на Преображенское. Слух оказался ложным, но молодой царь даже не думал его проверять. Единственная мысль, промелькнувшая в его голове – БЕЖАТЬ! В одних подштанниках он вскочил на коня и всю ночь скакал в Троице-Сергиеву лавру, не понимая того, что толстые стены монастыря, никем не защищаемые не могут обеспечить ему безопасность. Он бросил жену, мать, своих потешных солдат и трусливо бежал, даже не сделав попытки разобраться в ситуации и при необходимости организовать оборону.

Как-то не вяжется поведение молодого царя с тем, что пишут наши исторические мэтры.

«Не только страха ради без устали занимался он (Петр) «марсовыми потехами». Из «потешных» постепенно формировались два отличных боевых полка – Преображенский и Семеновский. А село Преображенское превратилось в укрепленный воинский гарнизон». (Молчанов Н.Н.)

Почему Петр не организовал оборону, имея под рукой два полноценных полка «нового строя» и укрепленный лагерь?

Польский историк Казимир Валишевский по этому поводу пишет: «Даже в более позднем возрасте Петр не проявлял никакой храбрости. Он был для этого слишком нервным и впечатлительным». По сути, верно, но слишком деликатно, проще и понятнее сказать, что царь был ТРУСОМ! Как рубить головы безоружным стрельцам, так он в первых рядах, здесь его «драгоценной жизни» ничего не угрожает, а как идти в бой…

В общем, как у Шарикова: «На учет возьмусь, а воевать – шиш с маслом»!

Впрочем, мы немного забежали вперед, все это подробно будет изложено на страницах этой книги и читатели сами смогут убедиться в справедливости выводов польского историка. Не будем подробно останавливаться на самом перевороте 1689 года, отметим лишь то, что будет иметь значение в дальнейшем.

На следующий день (8 августа) в лавру прибыла Наталья Кирилловна с дочерью (Натальей Алексеевной), беременной невесткой (Евдокией Лопухиной) и своими сторонниками. За ними потянулись остальные: бояре, царедворцы, потешные и стрельцы Сухарева полка. Постепенно в лавру стали съезжать остальные сторонники Петра I и Нарышкиных. Главным «распорядителем» заговора все историки единодушно называют воспитателя Петра I Бориса Алексеевича Голицына (3), двоюродного брата Василия Васильевича Голицына, фаворита Софьи. По воспоминаниям Бориса Ивановича Куракина это был: «Человек ума великого, особливо остроты, но к делам не прилежный, понеже любил забавы, а особливо склонен был к питию».

Противостояние между Москвой (Софья) и Троице-Сергиевой лаврой (Петр) продлилось около месяца. Каждый пытался перетянуть военные силы страны (стрельцов и иноземцев) на свою сторону. Лучше это получилось у Петра и его окружения. Переломным моментом Патрик Гордон в своих записках называет переход «иноземных» офицеров под его непосредственным руководством на сторону молодого царя. Они прибыли в лавру 5 сентября 1689 года. Петр допустил их к своей руке, благодарил за приезд и каждому поднес по чарке вина. Уже в начале сентября все закончилось – Софья была заключена в Новодевичий монастырь, ее фаворит В.В. Голицын лишен боярства, всего состояния и отправлен в ссылку.

Примечания:

1. Карамзин Николай Михайлович (1766 – 1826) – русский писатель и историк.

2. Сословная монархия – форма государства, при которой власть монарха сочеталась с органами сословного представительства дворян, духовенства и горожан.

3. Голицын Борис Алексеевич (1654 – 1714) – боярин, руководитель приказа Казанского двора, воспитатель юного Петра.

Глава 6. Я царь или не царь?

Дворцовый переворот 1689 года практически никак не отразился на положении Петра I. Он как был царем, на положении «свадебного генерала», так им и остался, а власть вместо зловредной сестрицы Софьи захватила «любящая мамаша». Этот «неудобный» факт историки объясняют по-разному: одни тем, что Петр сам не рвался к власти, другие – что он еще не был готов к управлению государством. На самом деле, как мы помним, ему изначально предназначалась чисто декоративная роль, а править должны были А.С. Матвеев с Натальей Кирилловной. Именно поэтому Петр и не получил никакого образования – глядишь, наберется ума, еще и править захочет, а так пусть лучше пьянствует, играет в «казаки-разбойники», да с веселыми девками забавляется, лишь бы в дела не совался. Чем Петр и занимался!

«Так, в военных экзерцициях, в маневрах на суше и на воде, в фейерверках и веселых пирах про текли первые пять лет царствования Петра… В это время не было издано ни одного замечательного закона, не было сделано ни одного важного распоряжения ни по одной отрасли общественного благоустройства. Очевидно, царь, еще малоопытный в искусстве государственного управления, исключительно преданный задушевным мыслям своим, предоставил дела обычному течению в приказах, и едва ли находил время для продолжительных совещаний со своими боярами». (Устрялов Том 2, стр. 133)

Как видим, историк не может внятно объяснить, почему Петр не участвует в государственных делах и списывает этот нелицеприятный факт на молодость и неопытность. Насчет молодости он явно погорячился – Петр уже вполне взрослый человек по меркам XVII века. Что касается опыта, то, как его набраться, если не заниматься делами?

Петр хотел править и это хорошо видно из письма Патрика Гордона: «Я все еще при дворе, что причиняет мне большие расходы и много беспокойства. Когда молодой царь сам возьмет на себя управление государством, тогда я, без сомнения, получу удовлетворение».

Хорошо сказать: возьмет управление, вот только когда это будет?

Сразу после переворота Петр пытался влезать в государственные дела. После смерти патриарха Иоакима (март 1790 года) при избрании приемника Петр настаивал на кандидатуре Псковского митрополита Маркела, но «матушка» Наталья Кирилловна слушать молодого царя не пожелала, и патриархом был избран Казанский митрополит Адриан – сторонник Иоакима и ярый враг иноземцев.

Когда Петр, очевидно с глубокого похмелья потребовал продолжения войны с басурманами (царь я, или не царь), то «мамаша» послала его куда подальше, а точнее в Немецкую слободу – тем дело и закончилось.

Так что, никакой реальной власти у Петра не было! Почему Петр не настаивал на передаче власти? Очевидно, «матушка» располагала какими-то документами, проливающими свет на его «рождение». Обнародование этих документов ставило крест на царствовании самой Натальи Кирилловны, но также навсегда закрывало дорогу к трону Петру и его потомкам. Скользкая ситуация для обоих противников, которая благополучно могла разрешиться только смертью одного из них. По обоюдному согласию, Петр уступил «матушке» право правления, в обмен на роль «свадебного генерала». Понятно, что такое положение не устраивало ни одну из сторон, отсюда и все эти подковёрные игры. После сидения в Троице-Сергиевой лавре вместе их практически не видно, тем более за одним столом. Петр держится вдалеке от двора, и уговорить его приехать в Москву стоит больших усилий.

Вернемся немного назад и вспомним хлопоты Натальи Кирилловны по поводу скороспелой женитьбы Петра. Она сама нашла ему невесту, совершенно не интересуясь его мнением, и в срочном порядке отправила молодых под венец. Историки однозначно расценили этот шаг, как попытку показать всем, и в первую очередь Софье, что царь вырос, стал совершеннолетним и пора бы уже передать ему всю полноту власти. На самом деле эта версия не просто ошибочна, она неправомерна, поскольку Софья была не регентшей, а правительницей. Понятно, что система власти с двумя царями и правительницей это нонсенс, к тому же юридически все это никак не оформлено, но именно благодаря этому положение Софьи можно трактовать как угодно: для одних она регентша, а для других – царица. Наталья Кирилловна прекрасно понимала, что просто так Софья власть не отдаст, а поэтому решение женить Петра преследовало только одну цель – получить еще одного законного наследника (для страховки) и чем быстрее, тем лучше. Все получилось, как и было запланировано: уже 18 февраля 1690 года молодая царица родила мальчика – царевича Алексея Петровича. К этому времени Наталья Кирилловна уже взобралась с ногами на российский престол, спихнув оттуда «любимого сынишку» и появление внука не только упрочило ее положение, но и сделало его более стабильным. Теперь, что бы ни случилось с Петром, у нее есть запасной вариант на ближайшие двадцать лет. Теперь, если Петр будет настаивать на передаче власти, он может «внезапно» умереть, но править все равно будет Наталья Кирилловна Нарышкина! Понимал это сам Петр? Конечно, понимал! Именно поэтому он предпочитает держаться от «матушкиного» двора как можно дальше! Он просто боялся, и надо признать для этого были все основания. У Нарышкиных это просто….

Как раз в 1689 году вернулся из-за границы Христиан Марселис, юридический наследник семи металлургических заводов своего деда и отца (Тульские и Каширские заводы). Молодой человек имел все права стать владельцем этих заводов, но беда в том, что на них уже «положил глаз» новый глава посольского приказа Лев Кириллович Нарышкин, брат матери Петра I и его родной дядя. Нетрудно догадаться, что было дальше. Молодой, 16-ти летний Христиан Марселис «внезапно» помер, а заводы перешли во владение Льва Кирилловича Нарышкина.

Однако, как Петр не берегся, но удар он все-таки пропустил.

«Несравненно более опасений вызвала болезнь царя. От чрезмерных трудов и, вероятно, от излишних пиршеств, в ноябре месяце (1692 года) он занемог кровавым поносом и особенно слаб, был в половине декабря, так, что отчаивались в его жизни. Любимцы его были в ужасе, зная, что в случае кончины государя при неминуемом господстве Софьи их ждет плаха или вечная ссылка, и более близкие к нему лица Лефорт, Голицын, Апраксин и Плещеев, на всякий случай запаслись лошадьми в намерении бежать из Москвы. Провидение сохранило Петра для России. Около Рождества он стал поправляться и в конце января (1693 года), еще не совсем впрочем, здоровый стал разъезжать по городу». (Устрялов, том 2, стр. 144)

Известный эпизод, который описан в дневнике Патрика Гордона. Странно, что никто из историков не дает никаких комментариев, а ведь у думающего читателя возникает масса вопросов.

Почему к власти должна обязательно придти Софья? Софья уже три года сидит на нарах, а ее сторонники либо казнены, либо находятся в ссылке. Правит страной царица Наталья Кирилловна со своими родственниками и сторонниками, плюс клан Лопухиных – родственники жены Петра. Как, при таких условиях Софья придет к власти! Да, никак! При малейшей опасности ее просто отравят или задушат. За царицей Натальей (Медведихой) не заржавеет – это знали все!

Даже, если допустить, что Софья вернется в Кремль, то зачем бежать? Чем ей «насолили» Лефорт, Голицын и тем более Апраксин с Плещеевым? Ничем! Никто из них не принимал деятельного участия в свержении Софьи и ее заточении. Да, они были рядом с Петром, но далеко не на главных ролях. Это пешки, рядовые исполнители. Уж если кому и надо было опасаться, то это самому Патрику Гордону, перешедшему со своим полком на сторону Петра, но он почему-то спокоен.

Страной правит не Петр, а его матушка Наталья Кирилловна со своими сторонниками. Соправитель Петра, «первый» царь Иван Алексеевич вообще недееспособен и находится в руках правительницы, также как и патриарх. Клан Милославских практически обезглавлен и не имеет сторонников. В случае смерти Петра власть останется у Натальи Кирилловны, поскольку реальным наследником будет малолетний сын Петра Алексей. Именно здесь кроется основная причина интриги. Петр вырос и рвется к власти, становясь все более опасным для матери, но дело в том, что он ей больше не нужен, поскольку у нее на руках есть малолетний внук.

Болезнь Петра в 1692 году – это неудавшаяся попытка отравления ставшего обузой царя со стороны «любящей» матери. Петр выздоровел, но какая-то часть головного мозга была поражена, что и вызвало в дальнейшем постоянные гримасы на лице и нервные припадки. Именно об этом и пишет В. О. Ключевский: «…на двадцатом году, у него стала трястись голова и на красивом круглом лице в минуты раздумья или внутреннего волнения появлялись безобразившие его судороги».

Конечно, нельзя исключать и того, что нервный лицевой тик это следствие близко разорвавшейся гранаты во время военных забав, а припадки – следствие неудавшегося отравления. Это не столь важно, главное, что была попытка отравления. Тогда становится понятно, почему ближайшие соратники (собутыльники) Петра – Лефорт, Голицын, Апраксин и Плещеев собрались дать деру. В близком окружении Петра наверняка не раз обсуждался вопрос захвата власти, именно захвата, поскольку было понятно, что при жизни «матери» Петру не видать власти как своих ушей. Не исключено, что обсуждался и вопрос насильственного устранения Натальи Кирилловны. В то же время и сама правительница тяготилась постоянным давлением со стороны взрослого сына, который стал для ее власти большой проблемой. Она нанесла удар первой, но промахнулась, Петр выздоровел, правда, его здоровье сильно пошатнулось. Не желая более испытывать судьбу, Петр и его окружение наносят ответный удар.

«20 января 1694 года царица слегла с постель. Недуг ее казался, однако вовсе не опасным, так что Петр не хотел отложить какого-то задуманного им похода и, назначив днем отъезда 25 января, пригласил накануне всю компанию в дом Лефорта к прощальному ужину с музыкой и танцами. В этот самый день, рано утром генерал Гордон отправился в Преображенское, но не нашел там Петра: царь уехал в Кремлевский дворец, проститься с умирающей матерью и принять ее благословение. Она была уже на одре смертном. Через некоторое время государь возвратился в Преображенское и объявил Гордону, что нет никакой надежды. Он был мрачен и сильно расстроен. В восемь часов было дано знать из Кремля, что царицы не стало. Она скончалась на 42-м году от рождения после пятидневной болезни. На другой день ее похоронили с обычными обрядами в Московском Вознесенском девичьем монастыре. Трое суток Петр тосковал и горько плакал; в четвертые был уже спокойнее, провел вечер у друга своего Лефорта с компанией; в следующий день тоже и принялся за дела». (Устрялов, том 2, стр. 161)

Устрялов не совсем точно передает события. Он умалчивает о том, что Петр не был ни на отпевании, ни на похоронах, ни на поминках, поскольку не может объяснить подобное поведение «любящего» сына.

Когда в январе 1694 года царица Наталья смертельно захворала, Пётр ни разу её не навестил!

«Странным кажется, – замечает по этому поводу Погодин, – как Пётр, видя мать свою умирающею, оставил ее и уехал в Преображенское… сыну оставлять умирающую мать – противно чувству» (Погодин, Петр I, Русский архив 1879)

Пётр ничуть не сожалеет о смерти матери. Так 28 января, на следующий день после похорон, Пётр находился на пиру у Лефорта, где гулял всю ночь напролет!

Русский историк М.М. Богословский пишет по этому поводу: «нельзя думать, чтобы он предавался там веселью. Такое странное, на наш взгляд, его появление в обществе можно объяснить желанием отвлечься».

Правда, историк понимает несуразность всего происходящего, и делает предположение, что Пётр, все-таки, тайком, по ночам могилку то посещал: «Но в тот же, день после вечерни он один, без свиты, зашел в Вознесенский монастырь помолиться на могиле матери… Он поступал, как пораженный глубокой скорбью искренний человек, которому невыносимо было являться на людях в официальной церемонии». Если не было свидетелей, то откуда об этом известно?

Напомним, что и при погребении своего малолетнего сына Александра (1) в 1692 году Петр тоже не присутствовал. Многие историки объясняют отсутствие Петра I на похоронах близких людей тем, что он очень сильно переживал и психологически не переносил, связанные с переходом в иной мир обряды. Поверить в это можно лишь при очень большом желании, поскольку известно множество примеров участия Петра I в похоронных процессиях. Он провожал в последний путь своих «собутыльников»: Патрика Гордона и Франца Лефорта, как и убитого по его приказу собственного сына, царевича Алексея Петровича. Так что дело тут не в душевных переживаниях от потери близких людей.

Сохранилось множество свидетельств «великой скорби» Петра по матери. На девятый день по кончине матери 3 февраля Петра был на увеселительной прогулке с Гордоном – гуляли весь день, пили до упаду. 6 февраля Пётр на свадьбе у майора Беккера. 11 февраля 1694 года во время великого траура по матери царице, был грандиозный банкет у Лефорта на 250 человек. Траур по царице-матери никак не помешал этим гульбариям!

Согласитесь, все эти «скорбные мероприятия» больше напоминают празднование «победы», чем собственно говоря, они и являлись! Все разглагольствования апологетов Петра об убитом смертью «любимой матушки» царе, который стесняется на людях показать свое горе – поэтому не пошел ни на отпевание, ни на похороны, ни на поминки – пустая болтовня.

Правление Натальи Кирилловны растянулось на четыре с половиной года, и не было отмечено никакими серьезными государственными деяниями. Единственное, что можно занести в ее актив, это отказ от продолжения войны с Турцией по причине полного расстройства финансов.

Когда читаешь классическую историю Петра I, невольно возникает немало вопросов, на которые нет ответов.

Почему из всех детей Алексея Михайловича лишь один Петр не получил практически никакого образования? Даже его младшая сестра Наталья Алексеевна была хорошо образована и писала пьесы, что для того времени вообще было делом немыслимым. Нам упорно втолковывают, что его мать Наталья Кирилловна боролась за права сына на трон, но это никак не вяжется с тем, что происходило в действительности. Сама она была образованной женщиной и если собиралась сделать своего сына царем, то должна в первую очередь позаботиться о его образовании и воспитании. Однако Петр вырастает полным неучем и невежей!