Читать онлайн Игры Сушеного (часть 1)

Пролог

«Мы – вечные игрушки

все обновляющихся иллюзий,

бессмысленных и очаровательных».

Ги де Мопассан «Самоубийцы»

Лёгкая тень скользнула за занавеску, на миг приобрела объём, качнулась влево-вправо, раздумывая, в какую сторону податься, и, так и не решив, растворилась, словно её и не было. Лежащему на полу мужчине показалось, что он заметил изящную женскую кисть, мелькнувшую за слегка приподнявшейся портьерой.

Капли пота на лбу несчастного ещё больше подчёркивали надутые вены. Мужчина с трудом провёл рукой по лбу и зачем-то облизнул тыльную сторону ладони.

– Слишком солёное, – едва слышно пробормотал он, и это усилие стоило ему ещё десяти минут жизни.

Воздух, с трудным свистом вырывающийся из лёгких, яркие всполохи в глазах, чередующиеся с темнотой, не оставляли сомнений, что попытка напрячь все органы чувств окажется последней. Но мужчина продолжал маниакально всматриваться в равнодушно застывшие занавески, как будто там находилось его спасение. Сумерки всё больше сгущались, мешая сосредоточиться на деталях.

Пронзительно синий цвет портьер внезапно сменился кровавым. Жуткий цвет ослеплял, терзал почти ослепшие слезящиеся глаза, ненавязчиво на что-то намекая. Но и это прошло, закончилось, как заканчивается всё на свете. Потемнели тяжелые занавески, набухли и замерли. Комната потеряла очертания, и вскоре её наполнил странный, невесть откуда взявшийся туман.

Боли мужчина почти не чувствовал, только тяжесть в области затылка, но дышать становилось всё труднее. Он открыл было рот, чтобы позвать на помощь, но сумел только едва слышно захрипеть.

Тьма вступала в свои права: безжалостная и суровая, обещанная каждому с рождения. Тьма, в которой уже никогда не наступит утро, не щелкнет выключатель, чтобы впустить в жилище легкомысленный свет. Пред ней, Владычицей, склонятся даже Великие. Её не развеять не любопытной Луне, не всепобеждающему Солнцу. Только Тьме позволено сказать последнее «прощай» уходящим. Только она вольна наказывать или помиловать.

– Не сегодня, – умоляюще прошептал мужчина.

Тьма нехотя приблизилась и пожала плечами, пристально рассматривая заострившиеся черты лица умирающего. Ей ещё не приходилось делать исключений. Пожалуй, она могла бы. Каждый раз уходящие молили её об этом. Только зачем? Есть ли смысл продлевать агонию ради жалких двух-трёх десятков лет? Короткий, ничего не значащий миг по сравнению с вечностью.

Смешные до тошноты люди пытались объяснить Тьме, что не доделали важные дела, не признались в очередных глупостях близким, в последний раз не поцеловали любимых. Всё это перестанет иметь значение меньше чем в ближайшие сто лет: чего же зря огород городить?

Мужчина из последних сил вглядывался в темноту, продолжая наделять её человеческими чертами. Тьма безмолвствовала.

В комнате немного посветлело, и несчастный с ужасом и одновременно тайной надеждой подумал, что сейчас покажется тоннель. Тот самый тоннель, о котором так любят рассказывать те, кого его величество Судьба из милости, в насмешку или наказание соизволила вернуть к жизни после клинической смерти. Из мира, откуда нет возврата смертным.

Люди не перестают спорить, ступали ли те счастливчики в иной мир. Люди не перестают верить, что тоннель существует. А значит, не всё заканчивается с последним вздохом.

Тоннель не появился.

Всего лишь колыхнулись занавески. Тьма, играя, высветлила кусочек комнаты с портьерами, явив миру призрака.

Философы сочли бы этот жест милосердным: Тьма пыталась приободрить умирающего. Не всё заканчивается, когда сердце перестаёт биться. Из слабой телесной оболочки не увидеть истинного света, не испить божественной мудрости, не приобщиться к бессмертному блаженству.

Несчастный услышал нечеловеческий голос, глухо и гулко прозвучавший в голове. И понял, что бороться за жизнь больше не имело смысла.

– Действительно, зачем, – повторил мужчина вслед за голосом последние слова.

Тысячи электрических импульсов активизировались в мозгу, позволяя несчастному окинуть последним взором свою жизнь с самого рождения.

Прежде чем глаза несчастного закрылись, последняя горькая мысль успела посетить его голову: а стоило ли ввязываться в эту игру? Но ответить себе несчастный не успел. И уже не увидел, как что-то дрогнуло, а затем забурлило за тяжёлыми портьерами, доказывая, что не всё в комнате было плодом воспалённого воображения умирающего.

Свидетелей происходящего, несмотря на все последующие усилия полиции, так и не нашли. Так может, ничего и не было? Мужчина умер сразу, а всё происходящее придумал хулиганящий за занавесками призрак, уже и не знающий, чем скрасить свои бесконечные дни.

Утром любопытная Марфа Захаровна заметила, что дверь в квартиру соседа подозрительно приоткрыта. Для вида постучав, кумушка потопталась на пороге, крикнула вглубь квартиры что-то бодро-неразборчивое, нерешительно посопела, а затем всё-таки робко прошмыгнула внутрь. И обнаружила дорогого соседа лежащим на паркете Черс в гостиной в неестественной позе. Нога странно подвернута под себя, голова повёрнута в сторону окна. Глаза широко открыты, на лице застыла гримаса ужаса, а под головой растеклась лужа густой крови, похожая на красно-коричневую тушь, которой баловалась дочь Марфы Захаровны на уроках каллиграфии в элитной гимназии.

Сомнений не было: на полу лежал труп. Кумушка дёрнулась было, чтобы наклониться и закрыть соседу глаза, но вовремя вспомнила, что на месте преступления (а это несомненно было оно) ничего нельзя трогать. И желательно ни на что не наступать. Между тем женщина обнаружила, что из-под её креативного тапка с зайцами торчит какая-то картонка. Машинально нагнулась, подняла.

В руках соседки оказалась потёртая карта Таро, приятно холодная на ощупь, несмотря на то, что от жары и духоты, царящих в комнате, любопытная тётка сразу покрылась потом. Кондиционер был выключен, и она не решилась его включить. Как заворожённая, Марфа Захаровна уставилась сначала на странные переплетающиеся между собой каббалистические знаки на рубашке карты, затем кумушка догадалась аркан перевернуть. «The moon», – запинаясь, прочитала сбитая с толку тётка и зависла над странным рисунком.

Громадная круглая Луна, с тщательно прорисованными на ней кратерами, занимала большую часть карты. Второй по величине фигурой был волк со вздыбленной шерстью, неприкаянно воющий на небесную красавицу. От воя его клонились к земле мрачные мёртвые деревья, давно забывшие о том, как приятно наряжаться по весне в изумрудную свежую крону. И только самое высокое дерево стояло прямо, презрительно наблюдая за своими податливыми собратьями. На вершине его сидела пугающего вида сова, которая круглыми как блюдца глазами, не стесняясь, а может, и насмехаясь, заглядывала в самую глубину души Марфы Захаровны.

Неожиданно сова на карте, как показалось кумушке, дёрнула головой. Соседка ойкнула, но, против ожидания, карту не выронила, а только торопливо перекрестилась кулаком с крепко зажатым в нём куском картона. Видано ли дело, чтобы картинки на картах оживали!

Но и не каждый день находишь убитого соседа: от такого стресса ещё не то примерещится! В это же самое мгновение краем глаза Марфа Захаровна уловила движение. Спокойно лежащий до этого момента труп соседа едва заметно колыхнулся. И вот этого соседка уже не вынесла.

Облившись холодным потом, Марфа Захаровна заорала так, как будто труп непринуждённо встал и бросился к ней с твёрдым намереньем отнять мятую карту. Женщина со всех ног бросилась вон, судорожно сжав в руке странный аркан с подозрительной птицей.

Никто в подъезде не отреагировал на отчаянный крик. Виновата ли в том на совесть сделанная звуковая изоляция или равнодушие состоятельных, много повидавших на своём веку жильцов, Марфа Захаровна даже задумываться не стала. Не до того ей было, ой, не до того.

Исключением оказалась только кровиночка дочка. Услышав, что мать хлопнула дверью в коридоре, великовозрастная крошка недовольно крикнула: «Ванну не занимай! Мне скоро на учёбу выходить». Девочка подлетела к запертой двери с твёрдым намереньем пнуть её посильнее ногой, но остановилась, услышав, как Марфу Захаровну надрывно рвёт.

Полицейские приехали быстро. Суровые хмурые мужчины с помятыми лицами, преимущественно одетые в штатское, сновали туда-сюда, профессионально обыскивая квартиру. На пол летело содержимое ящиков, книги, постельное и нижнее бельё из шкафов. К соседке домой заглянул невысокий мужчина, обладатель дорогого кожаного портфеля, не менее дорогого щегольского костюма и пронзительного недоброго взгляда.

Мужчина представился следователем, но имя отчество кумушка от волнения не запомнила. Сначала достойный представитель власти пригласил Марфу Захаровну в квартиру покойного и попросил оценить, не изменилось ли что, не пропало ли ценное?

Буквально за час суровые мужчины, с похвальным усердием исполняющие служебный долг, превратили жилище респектабельного завидного холостяка в элитную помойку. Что-то разобрать в как нарочно созданном хаосе у Марфы Захаровны не вышло.

Следователь заметил, как побледнело лицо кумушки при виде обведённого мелом места, на котором совсем недавно лежал труп, и поспешил увести её с места преступления. Достойный представитель власти выдавил из себя приятную, по его мнению, улыбку, которая должна была расположить к нему кумушку. Марфа Захаровна улыбку заметила, но так как на деле она больше напоминала кривоватую гримасу, сделала вывод, что мужчина, хотя и при исполнении, чувствительный и добрый, всё принимает близко к сердцу. Ишь, как его перекосило!

Тем более, что следователь любезно отвёл даму в «Латтеманию», одну из самых дорогих сетевых кофеен, галантно предложил раф миндаль и кето-чизкейк, угадав предпочтения Марфы Захаровны. Перед любимыми кофе и десертом соседка не устояла и посмотрела на мужчину с проклюнувшимся заметным одобрением.

Взяв себе эспрессо, пить который, по мнению кумушки, решительно невозможно, следователь с казённым занудством приступил к расспросам. Марфа Захаровна пела соловьём. Мужчина дотошно конспектировал подробный рассказ соседки о том, как она нашла тело, во сколько это произошло, что слышала и запомнила. Одобрительно кивал и предлагал повторить кофе. Кумушка с сожалением отказалась от второй кружки (давление не позволяет), но милостиво согласилась принять сырники «на вынос».

Мужчина же кротко, но настойчиво продолжал задавать вопросы. Какие действия Марфа Захаровна предприняла, когда поняла, что сосед мёртв? Не трогала ли чего, не находила ли странного, не забирала ли с собой? Может, случайно?

Повторив в третий раз по кругу всё тоже, что Марфа Захаровна уже успела рассказать коллегам следователя, кумушка решилась спросить, что же произошло? Не умирал ли достойный сосед в мучениях? Скупо кивнув, представитель власти чопорно заверил Марфу Захаровну, что сосед скончался сразу, даже не осознав, что произошло. Ему нанесли удар тупым предметом по затылку.

Это немного утешило кумушку, и она нашла в себе силы доесть десерт. Следователь же едва пригубил чёрную жижу («надо думать, гадость такая» – в который раз убедилась Марфа Захаровна), оплатил счёт, извинился и торопливо откланялся.

«Хорошо, что сосед не мучился», – думала добрая женщина, капая дома в большую столовую ложку очередную порцию настойки пустырника. Пусть дочь постоянно твердила, что погибший ужасный человек, Марфа Захаровна так не считала. Что современная молодежь понимает? Степенный, вежливый, дома почти не бывал, всё на работе да на работе. Пару раз достойный член общества даже сумку тяжёлую до квартиры помог донести. Эх, вот жизнь. Был человек – и нет.

Расчувствовавшись, кумушка всплакнула. Неожиданно она обнаружила рядом с пузырьком аркан Луна, нечаянно захваченный из соседской квартиры, и снова истово перекрестилась. «Надо же, забыла совсем. И про карту, и про страшную сову. Может, полицейским отдать? Спрашивали так настойчиво, не забирала ли я чего», – подумала женщина и тут же отринула эту мысль. Вот ещё, всякими глупостями занятых людей от дела отвлекать. Следователь наверняка имел в виду деньги, ценности и документы, а не глупый мятый кусок картона.

Соседка наконец-то осмысленно посмотрела на пузырёк в руке и поняла, что снова перепутала пустырник с корвалолом. И ладно, рассердилась Марфа Захаровна, ничего страшного, если она и выпьет сорок капель. Это современные врачи придумали, что корвалол вызывает привыкание. Раньше пили и не думали ни о чём таком. Должно же быть в жизни что-то постоянное. Островок спокойствия.

Глава 1. Островок спокойствия. Игры полной Луны

«Tonto el que no entienda

Cuenta una leyenda

Que una hembra gitana

Conjuró a la luna hasta el amanecer

Llorando pedía al llegar el día

Desposar un calé».

«Hijo de la luna»

«Глупец тот, кто не поймет

Легенду, которая гласит –

Как одна цыганка

Заклинала луну до рассвета,

И плача просила, чтобы настал день,

Когда она обвенчается с цыганом».

«Сын Луны»

«Тогда лунный путь вскипает, из него начинает хлестать

лунная река и разливается во все стороны.

Луна властвует и играет, луна танцует и шалит».

«Мастер и Маргарита», Михаил Булгаков

Она стояла у окна в прозрачной кружевной сорочке до пола и внимательно наблюдала за полной Луной. Точёный стан соблазнительно изгибался. Если бы речь шла не о любимой, а о любой другой женщине, я бы с уверенностью сказал, что поза нарочито эротична.

Луна, женская покровительница и заступница, очаровательная, жестокая и непоследовательная, на меня всегда действовала одинаково: обнажала истинные мысли, дарила озарения, развенчивала иллюзии, в противовес тому, что у других людей Луна иллюзии, напротив, порождала. Вот и сейчас я понял: любая поза любимой для меня будет сексуальной, любой жест – притягательным, каждое выражение лица – волнующим.

Она. Пылкая и колючая, сосредоточенно-напряженная и насмешливо-дразнящая. Моя.

Мы сами не заметили, как потеряли равновесие и, не удержавшись, улетели в пропасть, название которой – любовь. Падение всё продолжалось, и оставалось надеяться, что разобьются об острые скалы наши сердца одновременно и только тогда, когда ангелу Смерти осточертеет наш воздушный танец.

Меня по-прежнему привлекали красивые женщины, но всего лишь как тень, отбрасываемая моей женщиной. Я мог любоваться изящными фигурами и в тоже время понимал, что только одна совершенна. Если бы сам не владел магией, то подозревал бы, что меня околдовали, приворожили, связали по рукам и ногам липкой паутиной заклинаний.

Скажу больше: я бы и не возражал. Всё шло так фантастически прекрасно, что каждую минуту я боялся: вдруг всё исчезнет. Ведь настолько прекрасно и безоблачно бывает только в сказках, в выдуманных мирах, да и то в самом конце, когда их перестают читать.

Наши отношения складывались необычно. Мы пропустили и романтическую стадию со вздохами и клятвами под Луной, и конфетно-букетный период. Всё время забываю, какая из этих стадий первая, что само по себе говорит обо мне немало. Мы не стремились провести каждую минуту подле друг друга и не страдали, если за целый день не получалось созвониться. Зато моменты, когда мы оставались вдвоём, использовали на полную катушку.

Меня интересовала только она. Та, что не могла оторвать глаз от полной Луны. Та, от которой не мог оторвать глаз я.

Спокойный, умиротворённый профиль, обласканный лунным светом. Притаившиеся в тени страсти и эмоции. Босая, домашняя и немного уставшая, оставившая всё земное за порогом спальни.

Рука сама потянулась к телефону. Приглушенный свет моргнул, недоумевая, что я надеюсь в таких условиях на чёткий снимок. Я досадливо поморщился, про себя умоляя любимую не менять положение тела.

Ночной разговор любимой с владычицей женских чар, Луной – не прихоть и не отдых. На моих глазах происходило таинство. Кто кому отдавал больше энергии, кто от кого зависел – не так уж важно. Женское колдовство испокон веков брало начало от таинственного спутника нашей планеты. Но и Луна забирала своё. Ей, повелительнице колдовства, властительнице снов, небесной покровительнице, каждую ночь покорные адептки приносили нескончаемое количество жертв.

Авторы эзотерических книг любят рассуждать на эту тему, сводя всё к банальному энергетическому обмену. Сведущие знают, что всё не так просто. Знают и многозначительно молчат.

Договор ведьмы с Богиней Ночи Луной хранится в строгой тайне. Типовых контрактов и условий не предусмотрено. За разглашение тайны – суровое наказание. Таинство, невольным свидетелем которого я стал этим вечером, не было ритуалом в чистом виде, скорее телепатическим разговором, обменом информацией, освежающим душем и одновременно совместным чаепитием.

Судя по лицу любимой, этой ночью наслаждались волшебницы душистым чаем с травами, но не обошлось и без капли «коньяка». Чистой «жидкой» магии, бодрящей надёжнее крепких напитков, разгоняющей кровь, но и способной при малейшем шаге в сторону растерять себя, расплескать, потерять навсегда.

За последний год мне пришлось избавиться от привычных иллюзий вроде тех, что магия не делится по гендерному признаку. Знал я и то, что нельзя безнаказанно присутствовать при чужих таинствах: только если есть явное или неявное приглашение.

Я не лез в «рабочие» дела любимой, она – в мои. Но она знала, что всегда может рассчитывать на мои энергию и поддержку, и это взаимно. Иногда любимая позволяла мне присутствовать при лунном таинстве, подобно тому как другие жены свободно говорят о своих делах по телефону при мужьях.

Сегодня я решил пошалить. Дерзнуть сделать то, на что никогда не покушался раньше. И был готов к последствиям. Меня либо с позором выгонят из спальни, навсегда запретив присутствовать при таинствах, либо… подхватят мою игру.

Дрожа от нетерпения в предвкушении удачного фото, я тщательно навёл фокус камеры телефона и совершенно бесшумно нажал кнопку. Любимая внезапно оглушительно расхохоталась и стремительно развернулась ко мне. На миг показалось, что сейчас я увижу крем, бережно зажатый в кулаке, а затем самая прекрасная на свете ведьма резко взлетит и воскликнет:

– Милый, милый Азазелло!

В комнате ярко вспыхнул свет. Вместо нашей скромной затемнённой люстры неожиданно засияли тысячи софитов. Свечение ослепляло, разглядеть источник света не удавалось, между тем как перед глазами разворачивалось зрелище куда более интригующее. Прозрачная сорочка превратилась в короткое ярко красное коктейльное обтягивающее платье с глубоким вырезом в области груди. С фото смотрела женщина-вамп.

Хищно приоткрытые губы умело подкрашены алым, блеск выразительных лукавых глаз оттеняют раскосые стрелки, острые скулы, о которые можно порезаться, подчёркнуты бронзером, румянами и корректором. Шикарная копна волос убрана наверх, две шаловливые кудрявые прядки невзначай выбились из причёски.

Впрочем, заподозрить их в том, что они выбились случайно, не смог бы даже ребёнок. Тугие завитки так вызывающе сексуальны, что рука сама тянулась дотронуться до нежных прядей. Ажурные чулки в сеточку, туфли на шпильках. Бриллиантовое колье на тонкой высокой шее. Классический, никогда не устаревающий образ со страниц модного журнала. Мечта любого мужчины.

Ведьма выхватила из моей руки телефон. Я не сопротивлялся. Сейчас она удалит снимок. Дурак, сам виноват. Так неловко подставился. Но любимая, не отрывая от меня взгляда, швырнула аппарат на мягкую кровать.

Изящно присела на край, вытянула стройные ноги. Тут же снова медленно поднялась, игриво провела рукой по бедру. Повернулась спиной и приглашающе прогнулась в пояснице. Моя рука сама потянулась к молнии платья-футляра. Стоит только расстегнуть, как к ногам любимой упадёт маленький кусочек красной ткани, гордо именуемый платьем. Я подозревал, что под ним не будет белья. Никакого. Маленькие кружевные трусики это пошло. Проходили сто раз, уже неинтересно. А дальше… Я точно знал, что будет дальше. Прикрыл глаза и постарался представить всё как можно отчетливее, чтобы любимая смогла считать образ и воплотить наяву.

Медленно встаёт, и платье красной яркой вспышкой падает на пол. Изящно переступает длинными ногами, и дурацкий кусок ткани нам больше не мешает. Медленно снимает чулки… Хотя нет, нет, чулки мы оставим. И шпильки. На миг я задумался о маленьких кружевных трусиках ярко алого цвета. Может… Нет, всё-таки не нужно. Пусть будет так, как я уже представил. Совершенно обнажённая, в ажурных чулках. Да.

Мы играли в эту игру не первый раз. Образ – ответ, образ – ответ. У нас было то, за что многие пары отдали бы что угодно: возможность доносить самые сокровенные желания через мысленные образы, тогда как простым смертным приходилось выяснять пристрастия в нелегко дающихся разговорах. Да и на разговоры, даже самые робкие и незатейливые, не все могут решиться. Так и живут, боясь раскрыться перед дражайшей половиной, лелея в душе нехитрые пикантные желания. Лишь бы не быть отвергнутым, осмеянным и непонятым.

Но как только я протянул руку к молнии, ощутил прикосновение к коже грубой ткани. Молнии больше не было. Соблазнительное платье, так выгодно подчеркивающее фигуру, сменилось рубищем. Передо мной стояла скромная монахиня. В сером платье, полностью скрывающим руки и ноги. Изящную шею, как и любимые волосы, прятал апостольник, который ниспадал на плечи и грудь. Вместо босых ног – грубые ботинки на толстой подошве, выглядывающие из-под серой хламиды. От косметики не осталось и следа. Бледное, осунувшееся лицо, впалые щёки. Покрасневшие то ли от недосыпа, то ли от слёз глаза казались совсем огромными. Тёмные круги под ними, как и синие прожилки вен, явственно проступали из-под тонкой кожи.

От неожиданности я вздрогнул и резко отдернул руку. Снова оглушительный хохот любимой. Никогда к этому не привыкну. Не к смеху, а к тому, что она вытворяет. Я знал, что моя партнерша могла быть кем угодно, но обычно наши игры носили более приятный и одновременно пикантный характер. Но сегодня я первый нарушил правила, да ещё и на её «территории»: положа руку на сердце, в диалог с Луной вмешиваться не стоило, и сейчас я жалел об этом. Неизвестно, какие последствия будут для любимой. Простая смертная женщина закатила бы скандал. Любимая имела в запасе неиссякаемый арсенал изысканных способов объяснить мне, что я не прав.

Я невольно улыбнулся. Какое счастье, что мы вместе. Стоило так подумать, как тупая игла кольнула в сердце. Короткое мгновение, и боль отпустила. Обратить бы на неё внимание, выяснить причину, но меня интересовала только прелестная монахиня. Я прикрыл глаза, давая ей время скрыться в тумане, или хотя бы превратиться во что-то более прекрасное. Для верности медленно досчитал до сорока, осторожно приоткрыл глаза. Проклятая монахиня никуда не делась. Теперь она сидела на почтительном удалении от меня, руки покоились на коленях, глаза покорно опущены долу.

При одном взгляде на неё я невольно перешёл внутри себя на старославянский. Очевидно, игру поддерживать никто не собирался. Такое наказание. Решил от греха подальше не трогать руками опасную даму, расслабиться и посмотреть, что она ещё придумала. Отодвинулся к дальнему краю кровати, сгрёб к себе подушки и соорудил из них удобное гнездо. Всего лишь на секунду отвлёкся на непокорную думку, упавшую на пол. Этого мгновения хватило, чтобы картина поменялась. Резко запахло серой, и я поморщился от нехорошего предчувствия. Что меня ожидало? Очаровательная дьяволица? Обнажённая любимая в компании прислуживающих ей чертей?

В комнате потемнело. Она снова просто стояла у окна, протянув руки к полной Луне, неожиданно засиявшей особенно ярко. Столп лунного света скрывал формы и одежду, я различил только прелестную голову моей лучшей половины, всё остальное сливалось в слепящее глаза пятно. И хотя я прекрасно знал, что это всего лишь иллюзия, невольно залюбовался.

– Поиграем? – раздался кокетливый голос откуда-то из столпа лунного света, и я понял, что прощён.

Наконец-то. Затрепетав от радости, послушно закрыл глаза. Эта игра не имела ничего общего с эротикой. Полу-тренировка, полупризнание. Полу-прелюдия.

Я представил любимую в костюме прелестной наездницы викторианской Англии. Рассмотрел мельчайшие детали: чёрная газовая вуаль, перчатки из тонко выделанной кожи, серебристый оттенок платья. Осторожно открыл глаза. Любимая угадала: передо мной предстала шикарная дама в длинном закрытом платье изысканного покроя.

Вдоволь налюбовавшись, я отвернулся и снова прикрыл глаза. Пусть будет костюм эльфийки. Стопроцентное попадание. Девочка-школьница в коричневом платьице с белым фартуком. Невероятно. Даже такой костюм «на любителя» сидел на любимой задорно и эротично. «Змеиная» кожа. Тоже в точку.

Когда мы только увлеклись этой игрой, то убедились в правдивости общей теории относительности Эйнштейна. Нам казалось, что прошло полчаса, тогда как на самом деле – половина дня. Настроившись друг на друга, мы теряли связь с действительностью. Однажды Нина оставила суп на плите. Нам очень повезло, что дело не закончилось пожаром, и мы потеряли только кастрюльку, у которой прогорело дно.

Но сегодня игра не зашла. Превращение в монахиню не могло сравниться с простой «угадайкой». Поэтому я второй раз за вечер решился пойти против правил. Закрыл глаза и представил милую обнажённой. Ещё секунда и…

Неожиданно откуда-то потянуло серой, но специфичный запах быстро перебил горьковатый аромат кофе.

– Доброе утро, милый, – неожиданно пропел нежный голос над моим ухом.

– Утро? Нина, почему утро? – пробормотал я и проснулся.

Чудо оказалось сном. Это просто сон.

Глава 2. Это. Просто. Сон

«Тебе нравятся блондинки? Покрашусь в синий

Ты аллергик? Подарю тебе апельсины

Любишь миленьких малых? Буду грозным панком

Ты идёшь против системы? Я устроюсь в банки»

Алёна Швец, «Вредина»

Пахнуло карамелью и свежей выпечкой. Обиженно звякнула чашка с кофе, Аля демонстративно плюхнула её на пол. Достаточно сильно для того, чтобы звук привлёк внимание, но в тоже время так, чтобы чашка из любимого сервиза не разбилась.

Подруга быстро, не оглядываясь, ретировалась обратно на кухню. Блюдечко с ароматной сдобной булочкой прихватила с собой. Нарочито громко загремела посудой.

– Аля! – с досадой позвал я.

Никакой реакции.

– Мне приснился сон. Извини, что не могу контролировать сновидения, – громко прокричал я, догадываясь, что снова не буду удостоен ответом.

День мог начаться с кофе в постели. Очаровательная девушка, с которой я эту постель делю, обиженно дулась на кухне. После кофе мы могли бы придумать что-то ещё более приятное. Вместо этого утро началось со скандала.

Одуряющий запах булочки продолжал доноситься с кухни, и это раздражало ещё больше. Я машинально поднял чашку с пола и сделал глоток. Чуть тёплая жидкость смочила горло и моментально растеряла для меня очарование и вкус.

Ненавижу остывший кофе. И Аля это знает. Напиток не мог остыть до такой степени за это время. Значит, либо Аля наплевала на мои предпочтения, во что я не очень верил, ведь она хотела сделать приятное, либо время снова выкидывает фортели.

Проклятый сон! С чего он приснился? Сказать, что я совсем не вспоминал Нину, означало бы погрешить против истины, но вспоминал не часто и уж точно не представлял в качестве любовницы, а тем более жены. Зачем? Я давно определился и сделал выбор. Меня устраивали отношения с Алей. Иначе я бы их просто прекратил.

Снова пахнуло серой. Я резко сел в кровати и принюхался. Кажется, показалось. Нужно срочно взять себя в руки.

Я честно попытался изгнать из головы прилипчивое сновидение. Мысли разбегались, словно испуганные мышки, но снова и снова сбивались в кучку, то есть возвращались к странному полусну, полу-видению.

Больше всего меня смущали многочисленные и очень правдоподобные детали. Мне не просто приснилась Нина: привиделась другая жизнь. Приоткрылась тайная завеса, и я окунулся в иную реальность, где чертовски счастливый «я» выбрал не Алю, а Нину. Я не просто заглянул туда одним глазом, а на время стал своей альтернативной копией с подробными воспоминания о том, как прошёл последний год.

В мельчайших подробностях я помнил наши привычки, игры, сексуальные утехи, ритуалы, как бытовые, так и магические. Воспоминания никуда не исчезли после пробуждения. Я помнил, что Нина в кровати всегда лежала справа от меня. Засыпала на моём плече, положив правую коленку мне на ноги. В моём сне мы не лежали на кровати, тем более не спали. Но в этом сне были воспоминания о том, как мы провели последний год.

Я помнил неистовый восторг и любовь, бесконечное счастье, в котором купался на протяжении всего сновидения. И странноватый пафос, с каким я думал о нашей любви. Ничего подобного в реальности не испытывал никогда, ни к одной женщине, в том числе и к Нине. Наши отношения с ведьмой представлялись мне куда более сложными.

Правда, у нас не было шанса ни на какие отношения. Из-за сделанного мной год назад выбора.

А ещё во сне мы с Ниной были не одни. С нами была магия.

Магия! Музыка в замысловатом танце страсти, глоток обжигающего утреннего кофе, дающего заряд бодрости на весь день, завершающий аккорд, без которого не уснуть, потому что тревога съест твой мозг чайной ложечкой, тот самый Усилитель, который перестал у всех работать. Кроме нас.

Вместо кофе и зелий мы замешивали магию, страсть и любовь в равных пропорциях. В этом таился секрет нашего счастья?

Так… не бывает.

Ничего подобного в реальности не существовало! Даже если бы я сделал другой выбор, всё было бы не так. Или так?

От одного этого вопроса меня скрутило в узел.

– Аля! – злобно завопил я.

Это вопил не я: наружу рвались боль, разочарование и страх. Что, если… Нет, если я задам сейчас себе этот вопрос, пути назад не будет. Не сейчас. Не сегодня. Лучше никогда. Это. Просто. Сон.

Но я злился. Сильно злился. Если сейчас Аля не придёт на мой зов, соберусь и уйду. Что со всем этим делать, подумаю вечером.

Но Аля пришла. Она не обладала магическими способностями, но, как и многие женщины, прекрасно чувствовала, когда стоит остановиться и сдать назад, а когда можно додавить и добиться своего. Каким-то шестым чувством подруга поняла, что ещё немного и я взорвусь, а взрыв станет чудесным предлогом разорвать отношения.

Аля стояла передо мной маленьким злым ёжиком и угрюмо смотрела исподлобья.

Подругу я, разумеется, не боялся, но скандалы и выяснения отношений никогда не жаловал. Поначалу я купировал ссоры жарким сексом, а если избежать размолвки не удавалось, то примирительный секс всё равно выходил приятнее и ярче обычного. Порой мы специально подзадоривали друг друга, чтобы пощекотать нервы, слегка выбить из колеи и в последний момент кинуться в объятия. Сейчас я не мог припомнить ни одной серьёзной причины размолвки: нам и делить-то нечего.

Но со временем ссоры стали просто ссорами, а после формального примирения мы часто чмокали друг друга в щечку и засыпали, отвернувшись друг от друга. Иногда ложились в кровать, так и не помирившись, не сказав друг друга ни слова, хотя и договорились не засыпать «в плохих отношениях». Серьёзных поводов для размолвок не добавилось, но и для перехватывающих дыхание примирений их уже не находилось.

Аля никогда не носила халаты, она любила коротенькие топики и шорты, которые очень ей шли. Я попытался проигнорировать неприязненно насупленное лицо подруги и сосредоточиться на стройных крепких ножках. Добиться удалось только того, что я вспомнил: Аля крайне редко засыпала у меня на плече. Она предпочитала почитать книгу или просто потупить в телефон, даже после секса.

А вот Нина… Да что ж такое! Это. Просто. Сон.

– Что, Сергей? – перебила мои мысли Аля, которой надоело молча укоризненно буравить меня взглядом.

Сергей. Не Серёжа. Не «зайка» и не «зай», чтобы это ни значило. Я терпеть не могу домашних прозвищ. Кто придумал и внушил девушкам, что это мило? Это противно, мерзко и тошнотворно. Фу-фу-фу! Какой из меня, к чёрту, «зай»? Какой «зайчик»? Какой «зайка»? Максимум, заяц. Если без «зоопарка» никуда, то можно выбрать хотя бы более мужественных животных: льва, тигра. Но никак не «зайку»!

Но сейчас я бы предпочёл услышать привычное прозвище, которое бы покоробило, но зато успокоило: всё в порядке, как обычно.

– Хватит дуться. Это всего лишь сон, – я примиряюще взял Алю за руку.

Аля руки не отняла, но нервно сжала маленький кулачок внутри моей ладони. Тихо пробормотала:

– Ты обещал.

Подруга заставляла меня невольно оправдываться, от чего я начал злиться ещё больше:

– И сдержал все обещания! Мы не общаемся с Ниной. Даже с Блонди, как ты и хотела. Хотя мы в одной профессиональной тусовке. Не забудь, что я сам рассказал тебе всю историю, по доброй воле!

– Видимо, жертва столь велика, что сожалеешь о ней даже во сне, – скривилась Аля.

Але совершенно не шла злость. Задумавшись, я произнёс это вслух. Что поделать, если в этот момент на меня нахлынули дурацкие воспоминания о том, как долго и муторно я устанавливал в нашей с Ниной квартире новую посудомойку.

– Ну и иди к той, которой идёт всё! –побелела Аля.

Это было слишком, я этого не заслужил, и Алю никуда не посылал.

– Хорошо, – кротко согласился я и встал с кровати.

Аля схватила чашку с кофе и… Что она хотела сделать, оставалось только предполагать. Я среагировал мгновенно. Хотя и обещал не только не общаться с Ниной и Блонди, но и не применять магию в отношениях с подругой. Второе обещание в отличие от первого казалось справедливым, ведь Аля не могла ответить тем же, но лишало нас множества приятных мелочей.

Сейчас на автомате сработала самозащита. Я был так зол и раздосадован, вымотан мыслями о странном сне, что, не задумываясь, щелкнул пальцами и неожиданно сделал то, что до этого у меня ещё ни разу не получалось.

Резко запахло свежевыстиранным бельем. Перед глазами вспыхнула радуга и рассыпалась ярким кружевом. Частицы цветового спектра беспорядочно закружились, заполняя собой всё пространство. Вскоре цветное разнообразие сменилось золотыми искорками, и накатила тепловая волна. Нагрелась кожа, что оказалось неожиданно приятно: мне даже привиделось, будто я нежусь под солнцем где-то на Карибах.

Но следом я стал нагреваться изнутри, и это уже не вызвало приятных эмоций. Открыл было рот, чтобы высказать нецензурное отношение к происходящему, но вместо слов изо рта вылетело только облачко пара, которое раздулось до неприличных размеров и поглотило остатки золотых искорок. Я ворочался в ватном мареве. Комната расплылась и вскоре вовсе исчезла. Следующая тепловая волна ощутимо толкнула меня в грудь. Я пошатнулся и стал падать, поймав себя на мысли, что падение происходит невероятно долго. И тут же со всей дури брякнулся на кровать. Показалось, что позвоночник разлетелся мелкими деталями замысловатого конструктора, но уже через мгновение боль ушла. Я наконец-то смог открыть глаза.

Дверь спальни с тихим скрипом приоткрылась, и я разглядел в огромном зеркале в коридоре отражение ладной фигурки Али, хлопотавшей на кухне. Запах свежесваренного кофе и сдобы перебивал желание ещё немного поваляться в кровати. Я уже собирался вскочить и в два прыжка настигнуть подругу, принуждая к немедленной капитуляции, но вовремя заметил, что в руках Али появился поднос. Ещё одно приятное, редкое удовольствие. Кофе! Мне сейчас принесут кофе в постель.

Сердце кольнула тупая игла. Что-то не так.

Это же уже было. Было. Мне только что удалось начать день с начала, отмотав несколько минут назад. А ведь был ещё сон. Нина. Нина, ставшая моей законной женой, с которой мы неприлично счастливо прожили этот год. Настроение мгновенно испортилось. Да что же такое! Пора взять себя в руки. Это. Просто. Сон.

Сейчас придёт Аля. На этот раз всё будет хорошо.

Интересно, почему у меня наконец-то получилось повернуть время вспять, пусть и ненадолго? Почему именно сейчас?

Я постарался расслабиться. Прикрыл глаза, начал дышать спокойно, ровно. Аля на цыпочках прокралась в комнату, смешно вытянула шею, рассматривая мою раскинувшуюся на постели фигуру. Я надеялся, что выгляжу сексуально и мужественно. Аля удовлетворённо вздохнула, вроде бы подтверждая мою надежду, улыбнулась, осторожно поставила поднос с чашкой кофе, фарфоровым молочником и блюдцем с одуряюще пахнущей свежей сдобой булочкой на зеркальный столик. Я чуть было не расхохотался, едва не выдав себя с потрохами. Аля учится на ошибках. Пару недель назад она поставила поднос на кровать. Постельное белье-то худо-бедно отстирали, а вот части сервиза лишились безвозвратно. Зато потере предшествовало незабываемое удовольствие.

Приятные воспоминания отвлекли меня от важных соображений. Полчаса назад Аля принесла чашку с кофе без подноса. Интересно, что ещё поменяется в этот раз?

Пока я размышлял, прелестная официантка присела на край кровати и снова подозрительно меня осмотрела. Я наблюдал за Алей из-под опущенных ресниц. Постарался ещё больше расслабиться и не переставал следить за дыханием. Аля вторично убедилась, что я сплю. Снова счастливо улыбнулась, с облегчением выдохнула, медленно наклонилась и нежно поцеловала в висок. В следующее мгновение я с победоносным криком повалил её на кровать. Подруга протестующе запищала, но заулыбалась так довольно, что я с досадой понял: она с самого начала догадывалась о притворстве. Игра ничего не испортила, так даже лучше: раскрасневшаяся и довольная Аля ещё больше похорошела.

Внезапно на долю секунды передо мной мелькнуло бледное лицо Нины. Она никогда не пищала и не сдавалась. Могла прикинуться на мгновение нежной и беззащитной, но только для того, чтобы коварно одержать вверх.

Я усмехнулся и сжал губы. Всего лишь короткое мгновение, но улыбка на лице подруги увяла:

– Что-то не так?

– Всё отлично.

Да быть того не может! Опять? Я попытался привлечь Алю к себе, но она ускользнула из рук мягким плавным движением.

– Приятного аппетита, –донеслось уже из коридора.

«Чёрт возьми, я же ничего не сделал», – с раздражением подумал я.

Аля никогда не была ревнивицей, не придиралась попусту и скандалов из-за мелочей не устраивала. Я и выбрал её не только из чувства вины, а из-за безграничной веры в меня. Когда позорно позабыл про наш роман, про едва зародившуюся любовь, когда воспринимал Алю как девушку лёгкого поведения, с которой можно развлечься на досуге и уйти, выкинув из головы, она просто ждала меня, не сомневаясь, что рано или поздно всё разъяснится и встанет на свои места.

Когда я рассказал правду Але, она сразу и безоговорочно поверила. Хотя я и старался выбирать слова помягче, но в итоге всё равно пришлось называть вещи своими именами: забыл её, увлёкся другой. Когда приходил к Але, то считал, что это ничего не значит. Да, в том не было моей вины. Но какая женщина простит такое унижение мужчине, даже если он не виноват? Многие ли наступят на гордость? Помню, как сидел, понурив голову, и ждал, что Аля расплачется, раскричится, заклеймит меня презрением и навсегда прогонит прочь. И знаете, что она сказала?

«Я чувствовала, что с тобой что-то происходит. С ума сходила от беспокойства. Бедный мой Серёжа». Она умудрилась пожалеть меня, посмотрев в корень истории, не размениваясь на мелочные обиды.

Так почему сейчас Аля так чутко среагировала на тень, пробежавшую по моему лицу? Странное воспоминание посетило меня буквально на долю секунды. Как можно было вообще ухитриться что-то заметить? А главное, догадаться о причине. Может, ногу свело или подвёл желудок, а может, вспомнил, что забыл сделать что-то важное. Неадекватное ревнивое поведение совсем не в характере Али.

На этот счёт имелось у меня одно очень нехорошее подозрение, которое мне совсем не нравилось. Мне удалось наконец-то повернуть события вспять. Но вот только совсем принципиально по-другому они не пошли, хотя к чашке с кофе и блюдцу с булочкой добавились молочник и поднос, а намечающийся грандиозный скандал сменился небольшой холодной размолвкой. Видимо, круто менять даже ближайшее прошлое нельзя, только незначительные мелочи.

Или, что куда более неприятно, мне пока не удаётся такое провернуть.

Хотя что такого произойдёт, если незначительная ссора пары не состоится? Хорошо, допустим, лёгкий взмах крыла бабочки способен кардинально поменять течение жизни всего человечества, что нам неоднократно наглядно демонстрировали и литература, и кинематограф. Но тогда нельзя менять совсем никаких нюансов, а мне как-то удалось начать день сначала, опять же, чем чёртов поднос лучше/хуже взмаха крыльев?

Оставим в покое метафизику и разберёмся с вещами попроще. Допустим, что не вполне адекватная вспыльчивость Али связана именно с предыдущей версией событий. Допустим, мы теперь в любом случае должны поссориться, пусть и не так сильно, а значит, Аля должна на что-то обидеться. И реальность заставила девушку среагировать преувеличенно бурно.

Тогда вернёмся к более ранним событиям. Реакция Али на сон тоже чрезмерная. Согласен, неприятно, что во сне мужчина шепчет чужое женское имя, да ещё именно то, которое услышать хочется меньше всего. Но Аля девушка разумная, она могла бы задать прямой вопрос. Может, меня преследовали воспоминания о тяжёлых событиях прошлого лета, непосредственной участницей которых была Нина.

А уж попытка вылить на меня обжигающий кофе ни в какие ворота не лезла.

Всё это крайне неприятно, а я ненавижу выяснение отношений. Одной из причин, почему я остановил свой выбор на Але, как раз и была её неконфликтность.

Нина слишком независимая, строптивая и своенравная. Сложная натура ведьмы придавала пикантность нашему общению, но вот постоянным отношениям взрывной характер скорее угрожал. Когда мы попытались в прошлом начать отношения, очень скоро всё закончилось скандалом.

С досадой я вспомнил сон и удивительное ощущение, что мы идеальная пара. Но ведь это всего лишь сон! В реальности, скорее всего, всё было бы не так.

Выбирая Алю спутницей жизни, я рассчитывал на теплоту, спокойствие, понимание и отсутствие скандалов. Надеялся на уют и ласку. Разве это так много, учитывая, что Аля, в отличие от Нины, не только ничем не могла помочь мне на магическом фронте, но не могла даже понять то, что происходит со мной в профессиональном плане?

Со своей стороны, я не только не собирался изменять своей спутнице, но даже прекратил по её просьбе общение с Ниной и Блонди. Большая (и неоправданная!) жертва, на которую пошёл бы не каждый мужчина. Я расценивал это как компенсацию с моей стороны за то, что пришлось пережить Але.

Человеческая память затейлива и изобретательна. Порой она выкидывает фортели, приводящие в недоумение как психологов, так и магов. Нина и наши отношения в прошлом. Я не вспоминаю и не мечтаю о ведьме. С чего бы вдруг ей неожиданно всплывать в памяти, приходить во снах?

Неприятное ощущение, что я уговариваю сам себя, вновь и вновь повторяя одни и те же аргументы, усилилось. Возможно, всё так и было до сегодняшнего дня. Но сон всё изменил!

Это невозможно! Я ударил кулаком по кровати. Это. Просто. Сон.

С другой стороны, в любом случае Нина стала важной частью моей жизни в трудный период, она спасла меня, и я не могу, да и не хочу стирать воспоминания. За что на меня обижаться? Я сделал выбор и придерживаюсь его.

– Аля, ну ты чего? Иди сюда, – позвал ровным голосом, но так, чтобы стало понятно: я сержусь и скоро шутить перестану.

Она всё-таки вернулась, и мы позавтракали вместе, но не в постели, а на кухне за столом. Смеялись и шутили, хотя и несколько натянуто, пили сок из одного бокала, как в начале отношений. Но дело ограничилось завтраком. Вернуться в постель никто из нас не предложил.

Я был этому рад, потому что мучавший меня сон проступал всё выпуклее и ярче, что для сновидений не характерно. Обычно даже самые впечатляющие грёзы стирают солнце и бытовые заботы, к концу дня почти никто не помнит, что снилось вчера.

Подробности жизни с Ниной наступали на меня со всех сторон. Я смотрел на холодильник, и тут же вспоминал, что ведьма отвела верхнюю полочку под зелья и страшно сердилась, если находила там колбасу. Переводил взгляд на раковину, и слышал голос моей очаровательной жены (!): «О, ты моешь тарелки? Отдрай заодно котелок. И не трогай ёршики, они для пузырьков от зелий, а не для чашек!» Отворачивался к подоконнику и чувствовал горячие бедра Нины. Видел, как аккуратно перехватываю руки любимой, которая лёгкими пассами пыталась затемнить окно. Окно снова светлело, Нина смеялась, легко дула на стекло, и оно на время становилось непроницаемо матовым. «Извращенец», – ласково шептала любимая, и кровь ударяла мне в голову. На улице никого не было, мы оба это знали, но не представляли наши шалости без магии.

Я слышал прерывистое дыхание, и тело моё начинало дрожать в такт воспоминаниям. Но ведь этого не было. Либо я начинал потихонечку сходить с ума, либо мои воспоминания – нечто большее, чем просто сон.

Вечером, когда я вернулся с работы, Аля встретила меня подчеркнуто приветливо. Она словно отрабатывала сценарий «идеальная спутница жизни». С улыбкой бросилась на шею, немного на мне повисела, затем нежно поцеловала. Если честно, я бы предпочёл спокойно разуться, войти в комнату, а не стоять столбом в коридоре, но сделал вид, что счастлив. Мы долго целовались, потому что Аля этого хотела или думала, что хочу я.

Раньше такие сцены заканчивались в спальне, но сегодня я, посчитав, что прошло уже достаточно времени, мягко отстранился от подруги.

– Я мокрый и потный как мышь, – пояснил я, двигаясь в сторону ванной и на ходу расстёгивая рубашку. – Приму душ.

– Лёгкого пара, зай, – немного разочарованно отозвалась Аля, но взяла себя в руки и добавила: – Ужин разогревать?

– Минут через двадцать! – крикнул я уже из-за закрытой двери.

Мне и правда хотелось освежиться после одуряющей июльской жары. Прохладная вода приятно холодила тело. Я облокотился на кафель и тут же почувствовал, как ко мне прижалась обнажённая Нина, услышал собственный голос: «А синяя краска с волос не смоется?» И хохот в ответ: «Глупый какой». Я знал, что не смоется, но с серьёзным видом морщился, делая вид, что размышляю, и предлагал самый дорогой шампунь с полочки: «А так?»

За день я так и не придумал объяснения происходящему. Но интуитивно не хотелось перебивать воспоминания ласками с Алей. Быть может, подсознание не подведёт и само всё расставит по местам. Всё, что я мог – дать ему достаточно времени.

Аля разогрела ужин, который перед моим приходом доставили из ресторана.

Я категорически запретил подруге стоять у плиты ещё в самом начале наших отношений. Аля вяло возражала, но мне казалось, что ей приятна моя забота: у подруги освободилось много времени, которое можно было посвятить чему угодно. Два раза в неделю к нам приходила женщина, которая вытирала пыль, мыла полы, стирала и гладила бельё. Примерно раз в полгода я вызывал бригаду из клининговой компании, которая мыла окна и проводила генеральную уборку.

Только так я и мог проявить любовь и уважение к женщине, с которой жил: освободить от насущных бытовых забот, подарить финансовую свободу. Аля могла заниматься тем, чем ей нравилось. Я её не ограничивал и никогда не спрашивал, на что она тратит время в моё отсутствие.

Несмотря на нашу договорённость, к сегодняшнему ужину Аля собственноручно испекла шарлотку. Шарлотка не сильно поднялась и немного пригорела, но я рассыпался в похвалах. Аля благодарно улыбалась в ответ и заинтересованно расспрашивала меня, как прошёл день, мило поддерживала беседу о всяких интересных явно только мне мелочах. Я рассеянно отвечал, радуясь, что утренний конфликт исчерпан, но в тоже время ощущал неловкость и смутную тревогу.

Позже мы устроились на удобном диванчике. Хотя обычно позволяли себе алкоголь только в выходные, я решил, что сегодня можно сделать исключение. Разлил по бокалам Chianti, оставшееся от последней поездки в Италию, и закинул стройные ноги подруги к себе на колени. Не успел я предложить «за нас» тост, как Аля сделала поспешный глоток и тихим, извиняющимся тоном пробормотала:

– Серёж, ты не жалеешь?

Я вздрогнул.

Мужские решения тем и отличаются от женских, что мы не возвращаемся к ним постоянно в ненужной рефлексии. Решено – и всё. Если что-то поменяется, я непременно скажу. Чтобы потянуть время, как можно небрежнее спросил:

– О чём?

– О своём решении.

Аля помолчала и ещё тише добавила:

– И что тогда согласился с моим.

Я специально медлил с ответом, глядя отсутствующим взглядом прямо перед собой, очень хорошо представляя себе, как это выглядит со стороны. Для пущего эффекта нахмурился и поставил бокал на стол, для чего мне пришлось наклониться и снять с колен ноги подруги. Аля заметно побледнела.

Мне не хотелось ни огорчать, ни обижать подругу. Видел, как от моего красноречивого молчания буквально с каждой прошедшей секундой Аля всё больше напрягалась.

Надеялся, что это станет уроком. Мне не хотелось выяснять отношения. Никогда. Хотелось, напротив, освободить жизнь от мелочных женских истерик. То, что произошло сегодня утром – недопустимо. Если это ещё раз повторится, придётся решать вопрос кардинально.

Если бы я жил с Ниной, то мог не произносить эти слова вслух. В «воспоминаниях», которые у меня появились, мы были так настроены друг на друга, что часть разговоров вели безмолвно. Это особенное наслаждение – и оно невозможно без полного доверия. Общение голосом, игру интонациями тоже часто и с удовольствием практиковали.

Но и сейчас проговаривать вслух жестокие слова я не собирался. Это навсегда бы изменило наше общение, я этого не хотел. Аля должна понять сама.

Выдержав достаточно долгую паузу, холодно ответил:

– Нет, нисколько. Но мы договорились, что ты не будешь меня об этом спрашивать.

Аля уткнулась мне в плечо и разрыдалась. Горько и искренне, как ребёнок, у которого родители отобрали в наказанье телефон.

– Что-то случилось? – спросил я уже куда более тёплым тоном и нежно привлёк к себе вздрагивающую от слёз девушку.

Она покачала головой:

– Извини. Не могу успокоиться с утра. Шарлотку приготовила, чтобы тебя порадовать.

– Спасибо, я понял. Это приятно, но не стоило.

– Нет, что ты. Мне хочется готовить для тебя. Хочешь, в выходные испеку торт?

Я оценил угрозу и вкрадчиво заметил:

– Мы найдём чем заняться в выходные. Махнём за город?

Аля для проформы ещё раз всхлипнула и с надеждой переспросила:

– Может, на неделю в Дубай, а, зайка?

Тьфу ты, опять «зайка». Сколько раз говорил, да что уж там, легче сделать вид, что не замечаю, чем тратить нервы.

Но вот чего уж мне точно не хотелось, так это романтичного отпуска с Алей. И так жалел, что неосторожно брякнул про выходные за городом. Ладно, их перетерплю. Но неделя – слишком долго. К тому же как я не любил жару, но сорок пять градусов жарко даже для меня.

– На работе полно проблем, – покривил я душой. – Пока вырваться не смогу. Да и жарко там, не сезон. Лучше снимем коттедж на выходные. Свежий воздух, шашлык. Поплаваем в озере. Месяц назад отлично оторвались, помнишь?

– О, да. Но тогда твои друзья из Питера приезжали. Может, теперь позовём моих подруг?

Аля заметила, как я невольно скривился, и рассмеялась:

– Я пошутила. Зай, хочу побыть с тобой вдвоём. Жалко, что сегодня только понедельник.

Тактичность Али я оценил, но проявлять великодушие и приглашать её подруг не стал. До этого момента не только не был знаком ни с одной из подруг Али, но и не подозревал об их существовании. За год совместной жизни никто из них нас ни разу не посетил.

– Давай завтра займёшься поиском коттеджа, а в пятницу рванём, – предложил я.

Я ласково гладил Алю по волосам и думал, что что-то всё-таки происходит. И кто меня тянул за язык с этим коттеджем? Чтобы всласть поразмышлять, предложил посмотреть фильм.

В тот вечер мы ещё не догадывались, что зря не были более откровенны друг с другом.

Я смотрел в экран, безнадёжно пропуская сюжет фильма, и размышлял о том, что сказал бы о моём сне Сушёный.

Глава 3. Сушёный

«Timete voluntates vestras nam eae evenire solent».

«Будьте осторожны со своими желаниями –

они имеют свойство сбываться».

За прошедший год моя жизнь кардинально изменилась. С работы я сгоряча уволился, но через некоторое время в личные сообщения телеграмма робко постучалось бывшее руководство с неожиданным предложением возглавить новый филиал. Денег на тот момент ещё хватало, но я понимал, что они рано или поздно подойдут к концу. Меня и так удивили немалые суммы на счетах, скопившиеся скорее вопреки бездумным тратам. В прошлую беспечную пору жизни я не думал ни о чём, кроме собственного удовольствия, воспринимая как должное и успехи, и чрезмерные доходы.

Меня не смущало, что я зарабатывал в десятки раз больше коллег. Считая себя умным и проницательным, я находил такое положение вещей само собой разумеющимся и свысока посматривал на окружающих, которые с трудом наскребали на взнос по ипотеке. Деньги так легко приходили ко мне, что тратил их, не задумываясь. Чувствовал себя обладателем волшебного крана, открыв который в любой момент смогу получить нужную сумму. В качестве спонсора, как я тогда считал, выступала моя собственная гениальность.

Поразмыслив, я решил согласиться на предложение. Зарабатывать магией не хотелось, к тому же я смутно представлял, как это делать. Раскидывать карты Таро перед глупыми девицами, желающими знать, как скоро они выйдут замуж? Скучно и грустно. Продавать зелья для похудения? Лучше цепи на холодильник. Писать книги по теоретической магии, как бабуля? Не уверен, что это обеспечило бы мне тот уровень жизни, к которому привык, да и не силён я в теории. Меня привлекала практика.

К тому же, пренеприятнейшим образом выяснилось, что силы мои бабуля всё-таки переоценила. Впечатляющий финт, который я провернул, вернув всё на круги своя и закрыв тему с «магическими наркотиками» и зачарованными курьерами, принёс мне определённую известность в узких кругах, но найти ему объяснений я так и не смог. Как не смог похвастаться и дальнейшими успехами.

Мне не удавалось не только решать судьбы мира, лениво пошевелив мизинцем, но и как-то продвинуться в изучении магии. Не очень понимая, с чего начать, я топтался на одном месте.

Впрочем, мои интуиция и везение не только никуда не делись, но даже приумножились от скромных попыток хоть как-то преуспеть в практической магии. Это позволило нанять нужных людей и организовать работу филиала так, чтобы он приносил максимально возможную прибыль, очень скоро опередив по показателям центральный офис. Но самое важное – я появлялся на работе не часто, но, к ужасу своих подчинённых, в самые неподходящие, по их мнению, и стратегически важные для бизнеса моменты.

Двоих сотрудников, Андрея и Жеку, пришлось уволить для острастки остальных. В теории без этого можно было бы обойтись. Я знал, что даже в центральном офисе под самым носом у начальства малую толику кладут в карман абсолютно все.

Сам я в своё время, работая простым продажником, был единственным, кто не брал откатов. Не из каких-то особенных моральных соображений, не потому, что боялся быть пойманным или не знал, как проворачиваются такие дела.

Просто я и так зарабатывал больше всех остальных вместе взятых. Поэтому считал, что договариваться о теневых схемах ниже моего достоинства. Это клиенты нуждались во мне, а не я в них. Это они ко мне шли на поклон. Никакого компромата в их руки я давать не собирался. Моя репутация говорила сама за себя.

Андрей и Жека присвоили себе не так уж и много, и всего лишь по разу, и у обоих были на то причины. Я не стал дискутировать, можно ли считать достаточными причинами необходимость срочно оплатить годовое обучение дочери в элитной школе и найти средства для оплаты операции по увеличению груди для жены. В моём офисе нельзя воровать, это правило закрывало все вопросы.

Я знал, что ребята напуганы и будут в дальнейшем работать честно, если я дам им такую возможность, но мне хотелось совершенства. Результата, которого никто кроме меня не мог добиться. Потому я встретился с каждым из них и откровенно побеседовал. Объяснил, что следовало попросить денег у меня. Шепнул на ушко, что второго шанса не даю никому.

Не стал слушать объяснения и клятвенные обещания исправиться, распорядился выплатить обескураженным парням зарплату и положенную компенсацию за отпуск за вычетом украденных сумм, а затем выставил обоих умников за порог одним днём. Но разрешил написать заявление на увольнение по собственному желанию.

Любой другой руководитель на моём месте создал бы прецедент, громко и назидательно огласив позор ребят для острастки остальных. «Так будет с каждым, кто…» Я же, напротив, пресёк закулисные разговоры, объявив во всеуслышание, что Андрей и Жека покинули нас по личным причинам.

Расчёт оказался верным. Каждый из уволенных дружил или хотя бы тесно и доверительно общался с кем-то из коллег. Андрей и Жека не преминули шепнуть своим на прощание, что со мной шутки плохи. И что, мол, у меня, как видно, своя агентурная сеть. Иначе каким образом не дающая сбоев схема выплыла наружу?

Время от времени я подкидывал каждому из подчинённых выгодных клиентов, отчего на вопросы коллег из других филиалов о зарплате мои сотрудники только скромно отводили глаза в сторону и снисходительно прятали улыбку. Поэтому, поразмыслив, сотрудники сделали правильные выводы: больше откатами не грешил никто.

У меня снова была идеальная работа, на которую я тратил минимум времени, только теперь ещё стал сам себе хозяином. Теоретически я подчинялся совету директоров, но поскольку мой филиал лидировал по всем показателям, меня благоразумно оставили в покое и разрешили принимать решения на своё усмотрение.

Этой ночью меня не мучали ни кошмары, ни сладострастные видения, во всяком случае, ничего такого я не помнил при пробуждении. А поднялся я на рассвете, пока Аля сладко спала. Выпил крепкий кофе, быстро собрался и на минуту заглянул в спальню. Прелестная соня разметалась на постели, лёгкое одеяло упало на пол.

Рот Али немного приоткрылся, отчего лицо казалось нежным и беззащитным. Далеко не любая женщина красива, когда спит – без косметики, пуш апов и других новомодных приспособлений, призванных морочить нам, бедным мужчинам, голову, создавая ложное представление о внешности подружек.

Но Аля хороша и во сне. Безукоризненная фигура, нежная кожа, правильные черты лица. Мне даже захотелось скинуть одежду и задержаться дома немного подольше, ведь по сути я никуда не спешил. Но вместо этого легонько провёл рукой по обнаженному бедру Али, ласково прижался губами к точеному ушку и шепнул:

– Побежал в офис. Хорошего дня!

Моментально отстранился, стараясь не вглядываться в то, как довольно и счастливо дрогнули ресницы подруги, как она, ещё окончательно не проснувшись, инстинктивно потянулась ко мне всем телом. Вчерашний порыв некоторое время держаться от Али на расстоянии уже выветрился у меня из головы, но утренние планы нарушать не хотелось. Если чему-то меня и научили последние события, так это тому, что нужно слушать интуицию.

С другой стороны, если бы год назад я прислушался к себе и не набил злосчастное парное тату, то и не открыл бы себя настоящего. Всё в мире относительно. Но я не терял надежды, что когда-нибудь сотворю подробную инструкцию по взаимодействию с миром, и не только сам перестану совершать глупейшие ошибки, но и смогу наставить на верный путь тех, кто захочет прислушаться.

В детстве казалось, что за каждой подъездной дверью таится иной дивный мир. Прошлым летом выяснилось, что миры эти и правда существуют, и я легко и непринужденно мог открывать в них двери по своему усмотрению. Теперь мне хотелось исправить реальный, существующий. Каждый день я рассматривал на свет нашу несовершенную реальность. Вглядывался в её тени, трещинки и ужасался тому, что творят люди, особенно сильные мира сего, совершенно никого не стесняясь.

Кропотливо искал «лекарство», которое сделало бы нас милосерднее, эмпатичнее, добрее и мудрее, но пока не преуспел.

Поэтому меня и привлекала практическая магия. Что, если не она, могло стать светом и спасением для человечества?

Понимал я и то, что, к сожалению, поисками истины зарабатывать на жизнь не получится. За глобальные миссии по спасению мира, как известно, расплачиваются жизнью, а если очень повезёт, то всего лишь шишками на лбу. Супергерои остаются в тени. Несмотря на это, я твердо решил пополнить их список.

Хоть я и рассказал Але, что убегаю в офис, на самом деле отправился в кофейню. Позавтракать можно было и дома, но сегодня мне хотелось побыть среди своих. В обстановке, в которой можно оставаться самим собой не на сто, а на все пятьсот процентов. И пусть это математически не верно, зато магически правильно.

На моё счастье, такое место в Москве существует.

Единственное в городе, в котором маги чувствуют себя как дома. Здесь можно узнать последние новости из первых рук, спросить совета, получить заказ на работу, заручиться поддержкой соратников и коллег. Можно переходить от столика к столику, и за каждым тебе будут рады. И даже если хочется уединения, есть отличный вариант: завалиться за столик, поставить на него чёрную свечу, давая этим понять, что тревожить не стоит (но об этом позже!). Насладиться одновременно полнейшим одиночеством и в тоже время наполниться коллективной энергией.

«Кит и кот» – неприметная кофейня без всяких признаков вывески. Расположена она в самом центре столицы, но не со стороны шумной туристической улицы, а в укромном дворе. Узкий проход между шикарными домами на Тверской практически не заметен. Протиснувшись в него, вы попадаете в неухоженный лабиринт, попетляв в котором пару минут, окажетесь в небольшом техническом закутке. Благодаря странной оптической иллюзии, почему-то срабатывающей в этом месте, начинает казаться, что стены потихонечку сдвигаются и совсем скоро от вас останется только мокрое место. Самое главное в этот момент не поддаться панике и не повернуть обратно. В недружелюбном закутке лучше смотреть себе под ноги и глубоко дышать, чтобы успокоиться.

Когда волна кортизола и адреналина схлынет, станет заметен ещё более узкий, чем в начале пути, проход. Не волнуйтесь, он постепенно расширяется и заканчивается широкой, но низкой аркой. Пространство её завалено снизу до верху остатками стройматериалов, так и норовящими поприцельнее упасть на голову незадачливым прохожим. Осталось осторожно продвинуться немного подальше, и можно будет вздохнуть спокойно: ещё два перехода, и вот вы уже у заветной двери.

Как я говорил, в вывеске кофейня не нуждалась, здесь принимали только тех, кто знал, куда стремится попасть. «Бойтесь своих желаний!» Демонстративно расположив тайную кофейню подальше от любопытных и праздных глаз, её создатель, о котором я расскажу совсем скоро, по необъяснимым для меня причинам всё же решил, что какое-то указание на существование заведения нужно оставить.

Поэтому у обычного на вид подъезда рядом с одной из кнопок домофона выведена скромная надпись «киты», что никак не намекает на то, что перед вами место, где можно с комфортом провести время и выпить шикарный кофе, но по-своему соблюдает приличия. Заведение открыто, вход в него свободный. Вывески нет, но есть маленькая надпись. Перед вами не секта, не тайный клуб, не запрещённое властями место. Здесь не нарушают закон, всё благопристойно и на первый взгляд тихо и скучно. Но только на первый.

Здесь собирается отборная магическая столичная тусовка, которую завсегдатаи коротко называют магсоо (магическое сообщество), и прибившиеся к ней шалопаи и нахлебники. Подобные места славятся тем, что о них вроде как никто не знает, но и документы на входе не спросят. Шепнули адресок – что ж, заходи, если не боишься, а там видно будет, как карта ляжет.

Бывало, что мелкие сошки затаскивали сюда длинноногих юных девчонок модельной внешности, чтобы похвастаться перед ними принадлежностью к таинственному богемному миру, и некоторое время восторженные дурочки продолжали захаживать в «китов», очарованные сладостью запретного плода. Но вскоре понимали, что маги – не мажоры с Патриков, а весьма странные, а порой и опасные личности, от которых не дождёшься ни квартир, ни машин, ни даже ковров самолётов, и посещать кофейню переставали.

Злые языки шептали, что некоторые из моделей пропали навсегда, словно их не существовало на свете. Во всяком случае, в Москве их больше никто не видел. Но мало кто что болтает? Люди пропадают каждый день, большинство – отнюдь не по магическим причинам. А юные красотки, стремящиеся в столицу в поисках счастья, нередко возвращаются обратно. Возможно, напротив, дамам повезло, и они давно позабыли подозрительную кофейню, нежась на пляжах Дубая.

Но седовласые маги усмехались, слушая такие разговоры. Они считали, что это место принимает не всех. «Киты» сами выбирают, кого впустить, а кого – ненавязчиво вернуть обратно в реальность, оставив лишь горечь на губах, запах кофе и смутное ощущение, что ты что-то упустил.

«Китов» мне прошлым летом показала Нина во время одной из наших редких прогулок. Я предложил взять кофе в «Конфетнице», на что Нина хмыкнула и объявила, что покажет мне, где варят правильные напитки. На несколько эпатажный путь к заветной кофейне я тогда не обратил должного внимания, полностью сосредоточившись на ладной фигурке Нины, которая уверенно бежала впереди. Мои мысли витали вокруг хорошенькой ведьмы, а ещё больше вокруг собственных проблем, казавшихся тогда неразрешимыми.

Если я и обратил внимание на собравшихся фриков внутри кофейни, то счёл их одержимыми любителями кофе, которые уединились подальше от презренных дилетантов, поглощающих бурду в «Старевро» или «Латтемании» по цене крыла Боинга.

От моего внимания ускользнули едва заметные контуры пентаграмм на стенах, огромные деревянные полки с Таро и рунами, взять которые могли только их хозяева, на иных нарушителей немедленно нападала чесотка, а если они намёка не понимали, то начинали покрываться багровыми лопающимися волдырями.

Но кофе в «китах» и правда оказался хорош.

Поэтому, когда я вновь оказался в районе Тверской, то вспомнил про дивный уголок кофеманов и решил забежать на огонёк. С Ниной мы тогда уже расстались. Не без труда повторив путь к заветным «китам», я завалился в кофейню и был немало удивлён раздавшимися при моём появлении аплодисментами.

Оказалось, что новости о бандах Ажана и Степана достигли ушей обитателей «китов», как и о скромном магическом участии вашего покорного слуги в этой истории. Любой профессиональный мир, даже в таком огромном городе, как Москва, невероятно узок. Раболепствовать передо мной не стали, но пригласили выпить в мою честь принесенный лично хозяином коньяк.

В тот вечер я задержался в кофейне и уже через час составил себе представление о его постоянных обитателях. Позже выяснилось, что был прав почти во всех своих предположениях. Лишь один человек остался для меня загадкой: хозяин заведения по прозвищу Сушёный. Как его звали на самом деле, не знал никто.

Когда я заинтересовался историей прозвища, человек семь с неиссякаемым энтузиазмом поспешили рассказать свои версии, и каждый уверял, что именно его история правдива. Стоит ли говорить, что роднило их только одно: в каждой речь шла о невероятных приключениях Сушёного. Только чтобы успеть пережить всё, что мне рассказали, Сушёный должен был прожить лет шестисот.

Сам Сушёный, хотя и не был особенно разговорчивым, при случае подчеркивал, что магией не владеет. Спорить с ним никто не осмеливался, но по глазам присутствующих становилось понятно, что наивных дураков, верящих в эту байку, в тусовке нет. Временами хозяин магической таверны, как я окрестил заведение про себя, откалывал такие штуки, что самые авторитетные маги только стыдливо переглядывались и пожимали плечами. Да и просто поверить в то, что управляет заведением, которое посещают самые опасные жители и гости столицы, «случайный» человек, мог разве что совсем уж клинический идиот.

В «китах» принимались самые важные решения в магсоо, заключались контракты и даже выносились «приговоры» тем, кто нарушал негласный кодекс сообщества. К Сушёному шли за советом, благословением и обращались в случае неразрешимых конфликтов. В результате тот снискал одновременно славу Соломона и серого кардинала. Впасть в немилость к хозяину «китов» означало обрушить на свою голову проклятие. Я слышал смутные слухи о таких случаях. Кто-то в итоге был вынужден покинуть не только столицу, но и Россию, чтобы потом сгинуть где-то на чужбине от «несчастного случая». Кто-то годами замаливал грехи, становясь безмолвной тенью самого опасного члена магсоо.

Я не только обратил внимание на завсегдатаев, но наконец-то рассмотрел незаурядную обстановку.

Для начала меня покорили ароматы, которые с первых минут настраивали на особый лад: в кофейне пахло свежемолотой арабикой, а ещё сушёными травами и чернилами, но стоило сделать несколько шагов в сторону стойки, как запах сменялся на аромат индийских благовоний, полыни и ладана. Но это было не всё: что-то носилось в воздухе, что-то тревожное, призрачное, как дыхание неразгаданного сна, как не конца прикрытая дверь в иной мир.

Я вглядывался в стены, дышащие стариной, словно кофейня находилась не в доме, построенном менее ста лет назад, а в срубленном старинном тереме, и под пентаграммы проступали под моим внимательным взглядом и загорались золотистыми искорками. А едва я отводил глаза в сторону, как стены снова становились тусклыми.

За стойкой между современной крутой кофемашиной и кофемолкой с холодильником с прозрачной дверцей висела гроздь амулетов, свисающих на тонких серебряных цепочках и просто грубых кожаных шнурках. Официанты использовали амулеты также, как и всё другое кухонное оборудование, привычно шепча заклинание, без которого взять амулет мог только сам Сушёный. Иногда сам хозяин «китов» принимался за дело, и тогда в кофейне наступала пугающая тишина, посетили внезапно замолкали, только постукивала о плитку медная старая турка, да потрескивал огонь. Сушёный не признавал технику, а турка, в свою очередь, признавала за хозяина только его, впрочем, в этом не отличаясь от всех остальных.

Злые языки с опаской шептали по углам, что это одуряющий аромат кофе сковывает сердца и заставляет замолкнуть уста, в то время как пар медленно поднимается над туркой, и в нём проступают лица тех, кто посмел задумать недоброе.

В глубине кофейни стояли несколько столов из красного дерева, за которые никто не спешил присаживаться. Один из столов мог избавить от мрачных мыслей, другой изменял вкусовые пристрастия, третий превращал случайно просыпанный сахар в нежные лепестки лотоса и вытворял Боги знают что ещё, желающих проверить не находилось. Клиенты «китов» прекрасно знали, что всё в мире, а уж в этом месте точно, имеет свою цену, и цену немалую.

Посетители предпочитали обычные столы, которые на первый взгляд не фонили магией, и вроде бы опасности не представляли.

Вечерами кофейня освещалась многочисленными свечами, а на потолке тускло светились светлячки. Порой они устраивали целые представления, сновали по кругу в строго заданном порядке, словно пытаясь упорядочить магию, которая так и плескалась в «китах», подчиняя себе любую невольную мысль.

«Киты» отличаются от обычных кофеен также, как роскошные дворцы арабских шейхов от шалаша племени Тумбо-Юмбо. Но самое удивительное в заведении – его хозяин.

Сушёный – долговязый мужчина неопределённого возраста. Я бы принял его за молодого человека двадцати пяти лет от роду, если бы не цепкий взгляд видавшего виды «волка». По мудрости, плескавшейся в глазах, ему не меньше пятидесяти пяти – шестидесяти лет. На вытянутом лице с высокими скулами и крючкообразным носом выделялись большие глаза цвета мокрого янтаря, которые бы прекрасно подошли к образу хорошенькой ведьмочки.

Назвать же хорошеньким Сушёного язык бы не повернулся ни у кого, но лицо хозяина «китов» поражало своим колоритом и моментально притягивало взгляды. Огромные нависшие брови невероятно подвижны, тонкие губы сливались в одну жесткую черту и почти никогда не улыбались. Как вишенка на торте, под левым глазом у Сушёного находилось странное родимое пятно, которое я долго принимал за старый шрам.

В те редкие моменты, когда Сушёный выходил в зал и, ссутулившись, неуклюже пробирался между столиками, меня не покидало ощущение, что я свидетель неумелой клоунады. Казалось, сейчас хозяин заведения расхохочется, выпрямится, лукаво подмигнет и мягкой поступью пантеры переместится в нужный угол быстро и проворно, пританцовывая на ходу.

Я не знал никого, кто мог бы похвастаться близкой дружбой или хотя бы неформальным общением с хозяином. В первый вечер, когда я ещё не особенно представлял, кто передо мной, Сушёный не просто принёс из личной заначки элитный коньяк, но и произнёс тост:

– Добро пожаловать в семью, Серый. Здесь тебе всегда рады. Ты теперь не один.

Сушёный поднёс к губам рюмку, но так и поставил её на стол, даже не пригубив. Если бы такое неуважение позволил себе кто-то другой, его никогда больше не позвали бы за общий стол. Сушёному прощали всё. Он никогда не пил и не ел в компании. Даже символически поднятый бокал считался невероятной честью, о чём мне не преминули сообщить по секрету в тот же вечер поочередно все присутствующие без исключения.

Между тем в момент тоста момент моё сердце забилось так часто, как будто я бежал стометровку. Что-то царапнуло меня, из глубин памяти выпорхнуло смутное воспоминание, но испугалось всеобщего внимания и тут же нырнуло обратно.

Проанализировав ситуацию позднее, я решил, что так бурно среагировал на старое прозвище «Серый». Так звали меня ребята во дворе в глубоком детстве, но уже в средних классах школы кличка от меня отлипла. В параллели было несколько Сергеев, но Серым на этот раз оказался не я.

Было странно услышать старое прозвище из уст Сушёного. Что ж, Серый и Серый.

С того памятного дня похвастаться мне было особенно нечем. Когда заходил в «китов», Сушёный изредка кивал, но даже такое приветствие перепадало не всегда. Я было подумал, что впал в немилость, но мне объяснили, что с невоспитанностью такое поведение не имело ничего общего. Хозяин никогда ни с кем не здоровался.

Считалось, что такое поведение Сушёного, как сказали бы айтишники, «не баг, а фича». Он держался намеренно отстранённо и холодно. Редкий кивок с его стороны расценивался знаком особого расположения, удостоившийся такой великой чести посетитель едва не лишался сознания от счастья.

При этом хозяин магической таверны всячески подчеркивал, что рад каждому. Самый ничтожный член магсоо мог рассчитывать при случае на его помощь и поддержку.

Сушёный любил повторять: «Магическая семья – моё сердце. А сердце моё – «Кит и кот». Единожды переступивший порог да пребудет здесь вечно».

Эти малопонятные слова передавали из уст в уста. Что они означали, никто толком не понимал. Я долго раздумывал об имидже Сушёного и его странном поведении. И пришёл к выводу, что, будучи серым кардиналом сообщества, он специально никого не выделял и ни с кем не сближался. Словами «пребудет вечно» он подчёркивал, что все мы присутствуем в «китах» постоянно, хотя бы мысленно, даже когда физически находимся в другом месте. Если так рассматривать загадочную фразу, умышленная невежливость Сушёного представала совершенно в другом свете.

Зачем здороваться, если все мы всё время в «китах»?

Получалось, что поведение хозяина «китов» логично поддерживало его кредо.

В одном я был уверен на сто процентов. Даже если бы хозяин магической таверны нанял лучших маркетологов столицы, вряд ли они предложили ему более удачный и запоминающийся образ.

Толкнув дверь в «китов», я с досадой обнаружил, что несмотря на ранний час, все места заняты, кроме столов красного дерева, в сторону которых никто уже и не смотрел. Громко поприветствовал коллег, так как среди обычных смертных магов правила приличия соблюдались самым скучнейшим и дотошным образом, и направился было к стойке, чтобы присесть хотя бы там, но с радостью заметил, что двое молодых некромантов как раз собрались уходить. Тогда я прихватил с прилавка тонкую витую чёрную свечу и с облегчением занял освободившийся столик.

Чёрные свечи – одна из самых странных фишек магической таверны Сушёного. В правом углу широкой барной стойки стоит огромный кожаный короб с чёрными свечами. Разложены они строго по размеру, от массивных тяжёлых до изящных витых. Каждый гость может взять ту, что ему по нраву.

Зажигая свечу за своим столиком, посетитель «объявляет», что хочет побыть один и присутствие других его не обрадует. Размер свечи пропорционален степени желаемого уединения. Самая тонкая означает, что гость просит не занимать свободные места за его столиком, но не против, если кто-то подойдёт пожать руку и перекинуться парой слов. Самая большая – к гостю не только не стоит подходить, но и не рекомендуется располагаться за соседними столиками.

Вариантов размеров ровно десять. Завсегдатаи давно научились интуитивно прикидывать, как себя вести. На моей памяти, желающие уединиться брали только самые тонкие свечи, этого вполне хватало, чтобы их покой уважали остальные. Да и то происходило это достаточно редко: чёрные свечи – удовольствие не из дешевых.

За повышенный комфорт гостям приходится платить, и немало. С момента, как посетитель берет с прилавка свечу и до тех пор, пока не возвращает на место (или же пока свеча не догорает), включается магический счётчик. Причём включается независимо от того, зажёг маг свечу или нет, то есть воспользовался ли функцией свечи по назначению. Поначалу мне показалось это несправедливым и странным, но коллеги шепнули, что плата за свечу сродни покупки клубной карты в спортклуб. Оплата обязательна, а посещать или нет тренировки – решать клиенту.

Чем больше размер свечи, тем больше повременная плата. Чем-то похоже на оплату за время в антикафе, только никаких дополнительных плюшек не полагается.

Как я уже сказал, чёрная свеча – до неприличия дорогое удовольствие, а потому мало кто из завсегдатаев пользуется этой услугой. Да и зачем приходить в кофейню, если желаешь уединения? Кроме того, нарушителей ритуала, то есть тех, кто нарушает чужие границы при зажжённой чёрной свече, ждёт суровая магическая расплата. И совершенно не важно, знаком ли посетитель с правилами. Это ещё одна из опасностей, грозящая в кофейне несведущим новичкам.

Единственные, кто не обязаны подчиняться свечному влиянию – официанты. Их не касаются запреты, они строго выполняют заказы.

Расторопный новенький официант (надо признать, обслуга, которая, строго говоря, не являлась ей в чистом виде, всегда меня выделяла) уже летел ко мне с большой чашкой капучино и сэндвичем с семгой и авокадо. Я поморщился. Капучино-то с нетерпением ждал, а вот сэндвич с зеленой мерзостью заказал сдуру, по приколу, чтобы проверить, насколько правильно новичок-официант прочитает мои мысли. «Ну что, прочитал?» – угрюмо спросил я сам себя и натянуто улыбнулся парнишке. Тот просиял в ответ и унёсся в сторону кухни.

Запах отлично сваренного кофе, который раньше ассоциировался у меня с запахом любимой Москвы, а теперь исключительно с «китами», немного поправил дело. Ничего, закажу что-нибудь ещё.

Заказать напитки и еду в «китах» можно только мысленно. Поначалу я ошибочно полагал, что официанты в «магической таверне» – крутые маги и обладают какими-то сверхспособностями. Всё оказалось намного интереснее.

Официантами могут устроиться даже слабые маги, главное, чтобы они приглянулись Сушеному. Работа в «китах» считается престижной, а отказы в своё время получали даже звезды столичного магсоо. Новоиспечённые сотрудники с помощью хитрого ритуала подключаются к уникальному магическому полю кофейни, которое и позволяет официантам заказы и даже телепатически общаться с заказчиками. В самых сложных случаях помогают амулеты.

Поле же подпитывают все посетители. Когда гость перешагивает порог заведения, автоматически заключается магический контракт. Маги-практики чувствуют «предложение» и автоматически «ставят» невидимую «галочку», соглашаясь с правилами необычной оферты. Редкие залётные птички, далёкие от магии, лишаются части своей энергии.

«Незнание законов не освобождает от ответственности». Переступил порог – «подписал» контракт – заблокировал часть энергии. Не понимаешь последствий – твоя проблема. Не лезь туда, куда не приглашали. Если на заведении нет вывески, а расположено оно в труднодоступном месте, стоит хорошенько подумать, прежде чем бросаться навстречу неведомому. Отмахнуться не получится – придётся заплатить особую цену.

Магам контракт обычно не доставляет неудобств, подобно тому как взятая на анализ кровь не подрывает силы здорового организма. И всё же кто-то впечатлительный нет-нет да потеряет сознание от безобидного прокола вены.

Злые языки шептали, что если случайный гость нарушит правила, да хоть с той же чёрной свечой, поле автоматически проглотит столько энергии несчастного, что ему уже не оклематься. Но я ни разу не видел ничего подобного и не слышал о таких случаях, поэтому считал такие разговоры поклёпами на Сушёного и «бабкиными сказками».

Сам я ничего не замечал, пока однажды вечером меня не просветил слегка перебравший травник. К тому времени я посещал «китов» около месяца. Удивившись, сначала списал всё на свою силу, а позже, когда усомнился, так ли она велика, на снисхождение Сушёного. Скорее всего поначалу я не чувствовал тонкого воздействия поля, потому что «не знал, куда смотреть».

Но как Сушёному удалось создать такое поле, «оферту», «добровольно-принудительную» передачу энергии, оставалось для всех загадкой. Те коллеги, с которыми я сблизился за год, на вопросы только пожимали плечами. «Китов» с тайнами и сложными правилами, которые продолжали мне открываться даже спустя год, магсоо воспринимало как нечто само собой разумеющееся. Так дети не считают чудом телевизор, самолет, сотовые телефоны, ракеты, спутники и весь наш технически сложный мир, потому что привыкли к нему с рождения. Так ли много людей могут объяснить, почему летают самолёты и ракеты, как действует сотовая связь?

Я не знал никого, кто мог бы читать чужие мысли. Не догадываться, не «иногда», а всегда или хотя бы по необходимости. Поэтому считал, что фишка с «телепатическими заказами» доказывала талант Сушёного и создавала особую магическую атмосферу «китов», представая завершающим штрихом, вишенкой на торте.

Ходили смутные слухи, что за созданием магического поля «китов» стоит группа лучших магов, тщательно собранная Сушёным в разных странах. И ещё более мутные, что поступили с приезжими магами хуже, чем в своё время Иван Грозный с Барма и Постником. Если коварный монарх велел ослепить зодчих, дабы они не смогли повторить красоту, подобную храму Василия Блаженного (как гласит легенда), то Сушёный постарался, чтобы о магах никто не слышал.

Слухам я не верил, но верил, что они часть имиджа хозяина магической таверны. Ещё я понимал, что обычному человеку без способностей, не умеющему читать мысли, даже в голову не могла бы прийти идея создать «киты». Но даже если допустить, что Сушёный умел читать мысли (или умели те самые приезжие маги, в существование которых я не верил), это никак не объясняло, как посредством поля способность к телепатии передавалась официантам.

Более того, сотрудники могли вступать при необходимости в мысленный диалог с клиентами, и это поражало больше всего.

Между тем заказ считали правильно, что случалось не всегда, особенно у новеньких, так что пришлось вежливо улыбнуться и поблагодарить, принимая тарелку и чашку. Я зажёг чёрную свечу, давая понять, что к общению не готов. Наконец-то смогу всласть подумать в приятном месте, и никто не помешает.

Сделал глоток капучино и прикрыл глаза от наслаждения. И тут же вздрогнул от неожиданности, услышав скрип отодвигаемого стула. Второго стула за моим столом. Сделав каменное лицо, чтобы у назойливого гостя не осталось сомнений в отношении к его вторжению, и он прочувствовал всю степень моего недовольства, я открыл глаза и увидел тонкую улыбку на губах присевшего рядом Сушёного.

Я чуть не упал со стула. Такое внимание со стороны хозяина заведения можно сравнить разве что с визитом Президента большой державы к небольшому племени численностью человек в пятьдесят, затерявшегося в диких лесах.

Но что заставило Сушёного изменить не только непреложным правилам заведения, которые он сам прежде всего неукоснительно соблюдал и за невыполнение которых строго карал других, но и собственным привычкам?

Уж не придётся ли услышать страшные новости? Чёрные вести?

Глава 4. Чёрные вести

– Привет, – выпалил я от неожиданности и тут же прикусил язык.

«Какой привет? Что несу?» – с раздражением подумал я, но Сушёный дружелюбно кивнул, словно ожидал именно этого.

– Приветствую, – звучным, хорошо поставленным голосом поздоровался он в ответ.

Присел рядом, проигнорировав чёрную свечу, ответил на приветствие, отчего меня бросило в дрожь. Час от часу не легче. Что происходит?

Каждое слово Сушёного – на вес золота, потому я весь превратился в слух. Тело моё непроизвольно напряглось, левую икру моментально свело. Постаравшись не скривиться, что могло быть неверно истолковано, я потянул носок на себя, пытаясь унять боль в ноге. Краем глаза заметил, что народ в кофейне притих и, совершенно не таясь, с интересом таращился в нашу сторону.

– Вижу чёрную свечу, Серый, – кивнул Сушёный на стол, и я поспешил потушить символ уединения, чем вызвал вторую едва заметную улыбку хозяина.

Сегодня поистине необычный день. До этого я ни разу не видел, чтобы Сушёный так много улыбался.

– Уже передумал, – поспешно ответил я.

– Мудрое решение, – хозяин «китов» скупо кивнул и наклонился в мою сторону, опираясь жилистыми руками на стол.

Сушёный даже не подумал предложить отменить немалую плату за чёрную свечу или остановить счётчик, хотя было понятно, что я отказался от своих планов из уважения к нему. Что ж, честь удостоиться разговора с серым кардиналом магической тусовки стоит любых денег. Хозяин «китов» внимательно наблюдал за выражением моего лица, и мне снова показалось, что он читает мысли не хуже, чем официанты считывают заказы.

Если сотрудники имеют к мыслям клиентов ограниченный доступ, почему бы Сушёному не иметь полный? Кто знает, что ещё вытворяет загадочное поле «китов», и, тем более, его вероятный создатель? «Текст» невидимой оферты никому не открывался полностью. Словно в подтверждение моим мыслям хозяин улыбнулся третий раз. Я считал улыбки Сушёного.

Он на миг обернулся и окинул внимательным, цепким взглядом зал. Посетители моментально отвернулись и демонстративно занялись разговорами, поглощением напитков и еды, особо впечатлительные на всякий случай даже развернули стулья так, чтобы оказаться спиной к нашему столику.

– Тебе бы стоило поговорить кое с кем, – весомо проговорил Сушёный, вновь поворачиваясь ко мне.

Сердце моё разочарованно ёкнуло. Неужели это банальное предложение работы? Я подозревал, что большинство трётся в «китах» не ради общения. Поначалу ко мне даже подкатывала парочка мелких сошек, пытаясь заинтересовать какими-то ерундовыми сделками, но Нина научила меня нескольким эффектным фокусам, которые произвели на недотёп впечатление.

Магической мишурой вроде мгновенного наведения прыщей в «китах» никого не удивить, нарочитая демонстрация «приколов» считалась дурным тоном, но вот в ответ на ушлые предложения магические злые шутки вкупе с моей репутацией дали желаемый эффект: больше ко мне не приставали.

Но если кофейня служила своего рода биржей, то Сушёный наверняка не просто предоставлял помещение. По его же словам, он был сердцем магической тусовки, а значит всё крутилось вокруг него, с его ведома и одобрения. Отказаться от предложения, сделанного Сушёным, я, конечно, могу. Но вот в том, что у такого отказа будут последствия, и самые неприятные, сомневаться не приходилось.

Пока я размышлял, Сушёный ещё раз (контрольно?) улыбнулся, встал и стал неуклюже пробираться между столами, прихватив чёрную свечу. Вряд ли он решил сэкономить мои деньги. Куда вернее, это был сигнал для того, с кем мне предстояло побеседовать: можно подсесть без последствий. Согласия на разговор с «кое с кем» я не дал, но Сушёный в нём не нуждался, полагая, что ему достаточно «уведомить» меня о планах.

Впервые мне стало в «китах» неуютно и захотелось уйти. Я твёрдо решил, что сделаю это, если беседа свернёт не в то русло. Пока же я растерянно наблюдал, как Сушёный скрылся за прилавком и направился в коморку за стойкой, так ни разу и не оглянувшись. Его место за столом занял Ра-Ом.

Он был полной противоположностью Сушёного: низкого роста, худенький, юркий, говорливый, с мелкими невыразительными чертами лица. Я бы не дал ему больше двадцати – двадцати двух лет. Какое место он занимал в «пищевой цепочке» магсоо я толком не знал, но вроде особого веса в тусовке Ра-Ом не имел, а потому я особо не интересовался ни им, ни происхождением его странного прозвища.

Ходили, впрочем, смутные слухи, что парень необычайно талантливый художник и успешно занимается подделкой произведений искусства, да так, что никакая экспертиза не в силах отличить его картины от оригиналов. Поскольку живопись не входила в перечень моих увлечений, а из известных картин я мог с ходу вспомнить разве что «Мону Лизу» и «Чёрный квадрат», то всё остальное, что рассказывали про творчество Ра-Ома и его делишки, я пропускал мимо ушей.

Незваный гость развалился на стуле, вытянул ноги, небрежно, красуясь, положил правую на левую и подмигнул мне.

– Ну чё, Серый, перетрём?

В магсоо Серым называл меня только Сушёный. Так повелось с первого дня. Попытки остальных повторить расхожее прозвище я прекратил, сам не ведая по какой причине. Это произошло совершенно автоматически, хотя некоторые старые знакомые «по двору» так иногда меня называли, и я не возражал. Но в «китах» на оклик: «Серый», я без улыбки отвечал: «Сергей. Слушаю», чем быстро отбил всякую охоту называть меня иначе, чем по полному имени.

Ра-Ом не был исключением. Но сейчас таким обращением он решил ещё раз подчеркнуть, что говорит от имени Сушёного.

Только он не Сушёный. А потому я продолжал без всякого выражения смотреть Ра-Ому прямо в переносицу, чем нисколько его не смутил.

– Тут слушок прошёл, – интимно прошептал Ра-Ом, резко меняя положение тела и так быстро наклоняясь в мою сторону, что создалось впечатление, что он сейчас упадёт на меня, – что Степан обещал душу из тебя вытрясти.

Довольный впечатляющим, как ему казалось, вступлением, Ра-Ом довольно откинулся обратно на спинку стула. Достал из кармана связку ключей и стал подкидывать её на ладони.

Мне же стоило огромного труда не поморщиться и кивнуть. Слухам этим сто лет в обед. В тот же день, как влился в тусовку, я узнал, что Степан «точит ножи». Он с удовольствием говорил об этом любому, кто соглашался его слушать. Большинство из этих «доверенных лиц» спешили пересказать новости мне. В них не содержалось ничего нового, потому я вскоре стал жестко пресекать подобные словоизлияния. Сейчас сдержался только из-за предисловия Сушёного. Ра-Ом внимательно следил за реакцией и, увидев, как изменилось выражение моего лица, засмеялся лающим, крикливым смехом. Я даже не улыбнулся из вежливости в ответ.

– Знаю, это не новость, – отсмеявшись, продолжил прилипчивый собеседник, – но есть ещё кое-что. Степан сейчас усиленно форсит это дело. Флексит, что они спелись с Ажаном.

Опять же, я не видел в новости ничего нового и пугающего. «Доброжелатели» многократно намекали, что пострадавшие от закрытия прибыльных дел бизнесмены объединились и задумали недоброе.

От того, чтобы послать Ра-Ома с его «свежими» новостями к чёрту, меня останавливала только просьба Сушёного. Что ж, потерплю ещё немного.

– Крипово, – ответил я вежливо и доходчиво, то есть на языке, понятным Ра-Ому, и со вкусом зевнул.

Парнишка поморщился. То ли его расстроила недостаточно бурная реакция, то ли покоробил молодёжный сленг в моих устах. Так ведь я ненамного тебя старше, старина Ра-Ом, – усмехнулся я про себя.

– Ауф, – подытожил Ра-Ом, выдав восклицание, которое меня неимоверно бесило. – Кстати, ты давно видел Нину?

Лёгкий озноб пробежал по моему телу.

– Проведай её, – глядя мне прямо в глаза, без всякого смеха посоветовал Ра-Ом.

Он попытался встать и уйти. Но я оказался быстрее и уже держал его за грудки:

– Что с Ниной?!

– Ауч! Изи, Серый, – процедил Ра-Ом, – не душни, соображай.

Тогда я тряхнул его посильнее. Спины посетителей кофейни напряглись, но все старательно делали вид, что не слышат наших эмоциональных вскриков и стука в сердцах отодвигаемых стульев.

– Поблагодарил бы за помощь лучше, – внезапно обиженно и совершенно нормально проскулил парень.

– Прости, – пришёл я в себя и отпустил Ра-Ома. – С Ниной что-то произошло? Объясни толком.

Посланник Сушёного послушно сел обратно, побарабанил пальцами по столу и всё-таки выдал:

– Её никто давно не видел. И Степан с Ажаном куда-то делись. Забивать на такое не варик.

– Как давно?!

– Больше ничего не могу сказать.

Речь Ра-Ома резко менялась, словно внутри него кто-то, забавляясь, переключал тумблер. Но мне было не до филологических наблюдений. С Ниной что-то случилось. Сушёный подошёл ко мне именно для этого: придать весу словам Ра-Ома, от которых я бы просто отмахнулся.

Мне резко расхотелось допивать кофе. Если только эти уроды посмели тронуть мою Нину…

Если они посмели тронуть Нину, никому мало не покажется. Я пожалел, что за этот год ничтожно мало времени уделял магии, а ещё меньше – боевой. Но время вспять не повернуть, а если повернуть, то ненадолго. Десяти минут мне не хватит, чтобы всё исправить.

Но всё это не важно. Не важно, насколько я силён. Не важно, какой тандем у моих врагов, к каким силам они прибегли. Вероятно, к немалым: Нина и Блонди в тандеме устрашали. Справиться со смертельной боевой машиной в их лице непросто. Значит, им противостояли серьёзные ребята.

Если только… Но, если это так… Найду каждого из обидчиков, перегрызу горло, разорву на маленькие кусочки. Нет, это слишком просто. Создам персональный ад для каждого в отдельной капсуле, где негодяи будут мучиться вечно, даже после гибели Вселенной.

Кто-то внутри меня начал вопросительно поднимать брови, но тут же сник. Это не было пустой угрозой. Тьма, которую я обнаружил внутри себя год назад, подтверждала: это правда.

Но сообщение Ра-Ома стоило проверить. Чёрную свечу со стола Сушёный унёс, но после многозначительного взгляда Сушёного и моего агрессивного выпада в сторону Ра-Ома меня вряд ли кто-то побеспокоит. Я повелительно махнул рукой ерзавшему на стуле Ра-Ому, и тот радостно сорвался с места и унёсся в сторону стойки. За время нашего разговора кофейня пополнилась новыми посетителями, которые бросали в мою сторону любопытные взгляды. Тьма, которая поднялась во мне, работала не хуже чёрной свечи. Я на мгновение привстал и обвёл окружающих взглядом, который мог посоперничать с недавним взглядом Сушёного. Один за другим маги послушно кивали мне и отводили глаза в сторону.

Я тяжело опустился обратно на стул. Мне ещё не приходилось практиковать в помещении, заполненным не просто другими людьми, а магами, но ждать я не собирался. Если раньше для того, чтобы войти в изменённое состояние сознания (ИСС) мне требовалось какое-то время, то сейчас я научился это делать по щелчку пальцев. В буквальном смысле этого слова: щелчок пальцами стал моим триггером.

Тепло разлилось по телу. Шум зала затих, исчез ни с чем не сравнимый запах «китов», я перестал чувствовать жесткий стул. Оторвавшись от земли, парил в воздухе, ничего не ощущая, не желая и не вопрошая. Полное спокойствие, абсолютная тишина. Ослепительно белый свет.

Фотографии Нины у меня с собой не было, но она и не нужна. Яркий образ ведьмы отпечатался в памяти помимо воли. В белоснежном мареве, в котором я парил, я нашарил теплую руку Нины, крепко ухватил её, потянул и вобрал в себя образ ведьмы. Настройка завершена.

Темнота. Как я не старался, но не чувствовал ни тепла, ни холода. Нина не отзывалась в мире живых. Нина не отзывалась в мире мёртвых. Она просто исчезла.

Я запаниковал и вылетел из ИСС. Снова щёлкнул пальцами, повторил настройку, но опять ничего не вышло. Живую или мёртвую, Нину кто-то экранировал с помощью магии, зная, что её будут искать люди со способностями. Что же, придётся искать по старинке.

Резко открыл глаза, так что голова закружилась от быстрого выхода. Хотел по привычке махнуть официанту, вылетело из головы, где нахожусь, но вовремя спохватился. Мысленно попросил: «Счёт, пожалуйста» и вымученно улыбнулся наблюдавшему за мной из-за стойки Сушёному.

Подлетел всё тот же новенький официант со счётом. Магия магией, а принимали в «китах» не золотые бобы, а деньги, «имеющие хождение на территории Российской Федерации». Я оплатил счёт картой, не глядя, даже не поинтересовавшись, включена ли туда «услуга чёрная свеча». Деньги интересовали меня сейчас в последнюю очередь. Если на карте достаточно средств, чтобы погасить счёт, это прекрасно. В конце концов, не проблема заработать ещё.

Я вскочил, поднял руку в прощальном жест. Но Сушёный поймал мой взгляд, поманил пальцем. Как видно, сюрпризы ещё не закончились. С тяжёлым сердцем я подошёл к стойке, ожидая услышать очередную порцию неприятных подробностей.

Но Сушёный поманил меня пальцем ещё раз. Не очень понимая, что он хочет, я на всякий случай наклонился к нему, но хозяин «китов» покачал головой, вздохнул и выразительно посмотрел на мою ладонь. Через мгновение в неё опустился маленький продолговатый предмет. После чего Сушёный сжал мою руку, давая понять, что не стоит рассматривать дар сейчас. Тихо произнёс:

– «Кит» тебе в помощь, Серый.

С губ моих были готовы сорваться слова благодарности, но хозяин «китов» сурово посмотрел на мой рот, снова покачал головой и махнул рукой в сторону двери. Время улыбок закончилось, как и светский приём.

Интересно, откуда взялось название заведения, и каким таким «китом» здесь благословляют, подумал я и тут же забыл.

Через лабиринт пронёсся бешеным галопом, словно курьер, спешащий развести за полчаса несколько заказов в разных концах района. Выбрался на Тверскую, спустился в подземный переход, свернул на Камергерский переулок и только возле МХАТа разжал кулак.

На ладони лежал небольшой продолговатый металлический предмет с разъёмом Type-C и портом USB. Больше всего он напоминал пауэрбанк. Судя по размерам и весу, не очень мощный. Никаких надписей, по которым можно было бы судить хотя бы о ёмкости, на подарке не нашлось.

Но что означал столь странный подарок? Сушёный беспокоился, что мой телефон разрядится и я останусь без связи? Или это знак внимания, «наградная медаль» в память о сегодняшнем разговоре, быть может, пожалованная для того, чтобы я не забыл оказанную Сушёным услугу?

Хотелось верить, что подарок Сушёного магический. Вдруг пауэрбанк поможет найти Нину и наказать похитителей? Я провёл рукой над аккумулятором, сканируя его на предмет магии, но ничего не почувствовал. Впрочем, это ещё ничего не означало. Быть может, он заработает в нужный час, а сейчас магическое напряжение такое низкое, что в центре Москвы, близ Кремля его трудно почувствовать? Слишком сильны в центре магические защитные сети, маги из ФСБ перестарались. Ничего, попробую разобраться с загадочным предметом позже. Рассудив так, я убрал подарок Сушёного в карман.

Выходит, сон о Нине приснился не просто так. Полный решимости как можно скорее найти и вызволить ведьму, я внезапно понял, что придётся с головой погрузиться в её жизнь, выяснить как она прожила этот год. В том числе, предстоит узнать и о её личной жизни. А что, если у Нины появился любовник?

Глава 5. Любовник

В кофейню я отправился пешком, без машины, и сейчас на мгновение задумался, вызвать ли такси или позвонить Сашке, моему водителю. С одной стороны, возможно, придётся много мотаться по городу, а я уже привык работать в машине, комфортно расположившись на заднем сидении майбаха.

С другой, не хотелось никого посвящать в свои дела, даже Сашку, на которого стопроцентно можно положиться. В деле замешана магия, то есть та сторона жизни, про которую подчинённым знать совершенно не обязательно. Лучше разобраться во всём самому, чтобы никто не путался под ногами, да и впоследствии при встрече не таращился испуганно и подобострастно.

По памяти набрал адрес в приложении вызова такси. Но тут же передумал и скинул заказ. Приложение моментально пиликнуло: «Ваш водитель уже почти прибыл к месту назначения. С вас будет списана неустойка в размере 210 руб. Это справедливо по отношению к водителю». Что? Да мне едва ли успели найти машину. Надо отвязать карту и поставить оплату наличными. Дело не в двухстах рублях: неприятно чувствовать себя идиотом, с которым можно обращаться словно с дойной коровой.

Я подумал таким образом и сразу позабыл про ушлый агрегатор. Мимо меня прошла девушка с пронзительно синими волосами, фигурой и походкой напомнившая Нину. Я бросился за ней, но незнакомка, словно почувствовав мой пристальный взгляд, неожиданно повернулась. Увидев её лицо, я разочарованно отстал.

Надо срочно узнать, что произошло. Чтобы не терять время, я позвонил Сашке и попросил приехать. Когда тот прибыл, сам пересел за руль и предложил водителю пару дней отдохнуть. Да, мне будет не так удобно, как на комфортном заднем сидении, но зато полная свобода действий.

На всякий случай я заехал в соседний от дома Нины двор и удачно припарковал машину в тенечке. Мне не хотелось, чтобы майбах привлекал лишнее внимание. Решил немного прогуляться по окрестностям, осмотреться, но беглый осмотр ничего не дал: всё оказалось в возмутительном порядке. Во дворе Нины развлечения для детворы всё также были представлены одинокой песочницей, в которой уныло ковырялась пара малышей. В отличие от детворы, мамы вели оживлённую дискуссию, сидя на покосившейся скамейке.

– А вот Панчин говорит, что ГМО это очень даже неплохо! – донесся до меня резкий голос одной из мамаш.

– Какая чушь! – возмущалась другая.

Я на всякий случай обошёл увлеченных беседой тёток, но беспокоился зря: они и головы не повернули в мою сторону.

Знакомая обшарпанная дверь в подъезд заставила меня грустно улыбнуться. Вспомнилось, как попал сюда первый раз и удивлялся нехитрой обстановке. Консьержкой подъезд всё также не обзавёлся, зато за время моего отсутствия в нём сделали ремонт. Освежили потолки и стены, стало заметно чище и даже как будто посветлело, но уюта странным образом не добавилось.

Исчезли цветы в разномастных горшках на подоконниках и одинокая репродукция с хмурыми мужиками, которая врезалась в память, хотя название картины я так и не сумел вспомнить. Ремонт, как видно, ещё продолжался, потому что на одной из лестничных площадок грустила одинокая стремянка и забытые банки с краской. Густо пахло ацетоном. Подъезд стал безликим и типовым, похожим на миллионы других столичных подъездов.

Я взлетел по ступенькам на третий этаж, и сердце ёкнуло вторично за сегодняшний день. Обшарпанная деревянная дверь со старомодным звонком из восьмидесятых отлично сохранилась в моей памяти, также, как и шикарная огромная квартира, которую эта дверь скрывала. Нина могла себе позволить не отгораживаться от мира железной дверью.

Даже в то время, когда неведомая опасность грозила ведьме, и она приобрела в соседнем подъезде ещё одну квартиру и объединила со своей, чтобы запутать преследователей, так вот даже тогда Нина не стала менять дверь на железную. В этом не было смысла. В квартиру несколько раз пытались залезть, но Нина с Блонди без труда отразили все атаки.

Подробностей ведьма не рассказывала, но, вспоминая, как Нина и Блонди ловко запугали Ирину (а бывшая была не из робкого десятка), я мог легко представить, на что способен магический тандем ведьмы и призрака, если им реально угрожала опасность. Подозреваю, что все, кто хотя бы однажды видели девушек «в деле», навсегда оставили мысли померяться с ними силой, особенно на их территории.

Нина опасалась нападения на улице, что вполне логично, потому что находиться в постоянной боевой готовности нереально, плюс на улице с ней обычно не было Блонди. Но дома ведьма чувствовала себя в полной безопасности.

Сейчас я смотрел на новенькую тяжёлую металлическую дверь. Что же произошло? Зачем понадобилась такая защита?

Не мешкая, я нажал на стильную кнопку звонка. Звонок снисходительно разразился мелодичной трелью. Ничего не произошло. Никто не спешил открыть дверь, чтобы предстать на пороге в бесформенной огромной майке и с дерзкой улыбкой на губах. Тогда я нетерпеливо побарабанил по двери кулаком: звук вышел глухой, еле слышный. И снова – тишина.

Неприятная, но одновременно успокоительная мысль неожиданно закралась мне в голову. Что, если меня заметили из окна или увидели в глазок, и справедливо обиженные девушки не захотели открыть дверь?

Тогда я попробовал мысленно позвать Блонди. Снова ничего. Повздыхав, изобразил немую статую печали и раскаянья, если вдруг милое привидение тайно оценивало мою отчаянную попытку привлечь к себе внимание. Но либо мне не хватило актерского мастерства, либо за безнадежными потугами никто и правда не наблюдал.

Я прислонился к шершавой подъездной стене и прикрыл глаза, щёлкнул пальцами. Утонул в ИСС и снова попытался почувствовать Нину. Ничего. Может, просто подрастерял способности? Тогда я попробовал подключиться к бабушке. Вышло сразу. Образ моей дорогой родственницы фонил бодростью, даже слегка чересчур, отчего у бабушки повысилось давление. Нужно будет позвонить и предостеречь. Я осторожно, с неохотой отпустил тёплый приятный образ бабули и вновь сосредоточился на Нине. Снова ничего. Ни один из миров не подавал сигналов, словно я пытался достучаться до картонного персонажа, которого никогда не существовало на свете. Я вздохнул и вышел из ИСС.

Придётся действовать в реальном мире.

Что делать? Звонить ещё? Стучать? Ждать? Попытаться проникнуть в квартиру?

Раз за разом я нажимал на кнопку звонка, который уже выдал весь свой богатый для такого простого прибора арсенал мелодий и покладисто, но уже несколько раздражённо озвучивал их по второму кругу. Самый фантастический идиот давно бы понял, что в квартире никого нет.

– Там никого нет, – внезапно произнес за моей спиной голос, повторивший вслух мои мысли.

Я подпрыгнул от неожиданности.

У квартиры напротив стоял парень лет двадцати пяти и держался за ручку приоткрытой двери. Высокий, в меру накаченный, с тошнотворно правильными чертами лица. Напоминал Ди Каприо в молодости: такой же маленький подбородок и слащавое выражение лица. Ребята этого типажа обычно нравятся девчонкам. И часто бывают альфонсами, – почему-то подумал я с неприязнью.

Всё указывало на то, что парень только что вышел из соседней квартиры. Вот только я не слышал никаких звуков. Конечно, я был увлечён мысленным «общением» с Блонди, но всё-таки… Почему-то мне вспомнился Степан, выдававший себя за отца Анечки, не побрезговавший влезть в чужую квартиру и выдать себя за хозяина. То, что неизвестный стоит у двери, абсолютно ничего не значит.

– Я точно знаю, – парень принял молчание за сомнение в правдивости информации.

– Откуда? – машинально спросил я.

Мужчина отлип от косяка, захлопнул дверь и подошёл ко мне так близко, что я невольно отступил на шаг. Красавчик не смутился, склонился к моему уху и интимно прошептал:

– Забрали её.

От него пахнуло слишком сладким для мужчины парфюмом, который мог бы придать очарования симпатичной девушке, но никак не парню. Во всяком случае, на мой вкус. Я ещё раз непроизвольно отодвинулся, но странный сосед Нины не заметил моего движения и довольно кивнул, усиливая утверждение языком тела.

– Куда? – недоверчиво спросил я.

– Как куда? – удивился парень. – Известное дело: туда. Если забрали, значит, надо. Просто так ведь не заберут? Не заберут. Логично же.

– Куда туда? – перебил я красавчика.

Голова пошла кругом.

– «И даже ты не сомневайся в этом, а то мгновенно станешь…», – пропел Дин припев знакомой песни, подмигнул и облизал губы.

Шнуров? Ленинград? Дин гнусавил и не сильно попадал в ноты, но я наконец понял, на что он намекал.

У Нины проблемы с законом, полицией? Да ещё такие, что закончились задержанием? Это бред. Что такого могла натворить ведьма, чтобы вызвать столь пристальное внимание органов правопорядка? Политикой Нина не интересовалась. Конечно, за год могло произойти многое, но я не мог представить подругу по магии на «баррикадах». Необычный род занятий Нины требовал полного погружения, ведьма отдавалась любимому делу с душой. У неё не оставалось времени интересоваться чем-то ещё. Или оставалось?

Между тем парень ещё раз кивнул, для убедительности снова подмигнув левым глазом:

– Туда.

Разговор зашёл в тупик.

– И давно? – тупо спросил я.

– Да уж неделю назад. А ведь я говорил: главное, сидеть тихо. Не нашего ума дело…

– Так что с Ниной сейчас? – снова перебил я. – Где она? В СИЗО? Ждёт суда? Люди просто так не пропадают.

– Не знаю, – пожал плечами красавчик. – Я что – дурак, туда лезть? Знаешь, что у Нины в квартире натворили? Всё разнесли в хлам. А всё почему? Не надо никуда лезть. Нет, мне такого не надо.

Разговорчивый паренёк незаметно перешёл на «ты». Он в третий раз попытался донести до меня «ценную» мысль: «лезть туда не стоит», нескладно повторяя её в разных вариантах. Но меня интересовала только Нина, а в версию с полицией я не верил. Поэтому попробовал зайти с другой стороны:

– В тот день вы были в квартире Нины? Что там происходило?

– Неа, – зевнул парень. – Позже зашёл посмотреть. Заодно квартиру закрыл.

– Закрыл?! Как?

– Ну да. Известно, как: ключом. Квартиру открытой оставили.

Плохо дело. У трусливого красавчика ключ от квартиры Нины. Я повнимательнее пригляделся к парню, прикидывая, мог ли он понравиться ведьме.

«Да нет же, – моментально встрял внутренний голос. – Не может быть. Где он, и где мы.»

«Мы провели весь год с другой женщиной, – с горечью напомнил я. – Нина свободна и…»

Дальше я продолжать не стал. Больно, нелепо, да и не за этим пришёл. Но парень не оставил мне даже малейшей надежды, подтвердив худшие предположения:

– У меня вторая пара ключей от квартиры Нины. Ну знаешь, так удобнее. Когда надо пришёл, когда надо ушёл.

– Вы с Ниной… вместе? Пара?

– Бара-бара. Чё как маленький? Пошли, позыришь, чё–как в квартире.

Перейдя на совсем развязной тон, сосед Нины, которого я про себя с досады окрестил «любовничком», небрежно отодвинул меня в сторону и открыл дверь в квартиру Нины своим ключом. Последняя надежда, что парень болтает языком всякую чушь, выдавая за правду больные фантазии, на самом деле не имея никакого отношения к Нине, растаяла.

Мне стало одновременно противно и страшно. Мерзкий тип, настолько близкий Нине, теперь спокойно отрекался от неё, да ещё и приглашал в её квартиру первого встречного, словно в музей. Я чувствовал к соседу ведьмы отвращение, как к мохнатому пауку, изо рта которого сочится бледная слизь, но мне было страшно за Нину и Блонди.

Тяжёлая стальная дверь прекрасно вписывалась в рассказ «любовничка». Если предположить, что у Нины и правда проблемы с законом, то, столкнувшись с преследованием полиции, Нина не могла применить магию и привлечь к защите Блонди. Другое дело, что как не усиливай дверь, это не поможет, если за тобой пришлют отряд ОМОНа.

Но мне всё равно не верилось, что Нина могла натворить что-то такое, что привлекло бы внимание силовиков.

Зато у Степана с Ажаном прозрачный мотив для похищения: месть.

Между тем парень посторонился, пропуская меня в квартиру, и вежливо представился:

– Кстати, я – Дин.

Я рассеянно кивнул и ничего не ответил.

Больше всего на свете я сейчас желал (если не считать главного желания – найти Нину), чтобы Дин провалился сквозь землю как можно глубже и надёжнее, и оставил меня в квартире одного хотя бы минут на двадцать. «Любовничек» раздражал меня всё больше, мешался под ногами и не давал сосредоточиться.

Мне бы осмотреться в одиночестве, понять, что произошло, позвать Блонди. Вдруг капризная красавица отзовётся на имя, произнесённое вслух? Я был уверен: призрак где-то неподалеку. Но Дин упорно маячил рядом.

Он снова облизал губы и меня чуть не стошнило от омерзения. Какой тошнотворно-противный фрукт. Неужели Нина целовала его?

Некоторое время я испуганно таращил глаза, стараясь не моргать. Некстати всплывшие воспоминания о том, как мой дар услужливо показал мне «кино» из прошлого Нины и Степана, навевали неприятные мысли, что всё может повториться. Мне казалось, что если на миг прикрою глаза, на меня обрушатся видения о ведьме и Дине.

Я орал у себя в голове, что не хочу этого видеть, в то же время уверенный, что делаю только хуже. Но ничего не произошло. Я вздохнул поглубже и огляделся.

Квартира выглядела также, как и год назад: тот же творческий беспорядок, пыльные полки со старинными манускриптами и кучей разных магических артефактов, назначение большинства которых я теперь знал. Спёртый запах давно непроветриваемой квартиры подтверждал информацию о пропавшей хозяйке.

Но никаких следов погрома в квартире я не заметил. Дин и сам выглядел обескураженным. Он прямо в ботинках пробежался по квартире, поочередно заглядывая в комнаты, двери в которые были, как обычно, прикрыты:

– Во дела! Здесь всё было перевернуто вверх дном.

– Когда ты заходил в квартиру?

Дин наморщил лоб:

– Через день после того, как Нину забрали. За заваркой забегал, моя закончилась, а в магазин топать не хотелось.

– Не против, если осмотрюсь? – спросил я с надеждой, что «любовничек» на время отстанет.