Читать онлайн Дом на границе

Глава 1

– Два рубля поищете? – писк сканера слился с голосом, и Вика едва не вздрогнула.

Мужчина перед ней тяжело дышал, копаясь в расстёгнутом кошельке. Купюры мнулись в пальцах, мелочь падала, катясь по прилавку. От него пахло морозом, хлебом и табачной гарью.

– Пяць рублёў падыдзе? – спросил он с надеждой, глядя снизу вверх.

Вика покачала головой.

– Нет, тогда не нужно, – выдохнула и почувствовала, как щеки налились жаром от усталости.

Часы над экране кассы показывали 20:42. До конца смены – чуть больше часа, но время тянулось, как затекшая спина.

Она сидела здесь уже полтора года, и каждый день был на один и тот же вкус – пересохший, как чай из автомата в подсобке. За это время в ней что-то будто сдулось, осело.

– Спасибо за покупку, – сказала она и нажала кнопку, переводя кассу в режим ожидания.

Мужчина молча отошёл.

Вика встала, расправила плечи и оглядела торговый зал. Яркий свет выжигал глаза. Вдоль полок скользили редкие фигуры покупателей – чужие, спешащие, не видящие. "Сколько можно тут ходить", – обреченно подумала она.

Вика сняла бейдж, бросила его возле кассы, и поставила табличку «Каса часова не працуе», потом медленно пошла вдоль витрин, чувствуя, как каждая клеточка тела просится на волю.

Внезапно она остановилась. Кто-то смотрел. Не просто глядел – смотрел.

Вика обернулась. В проёме между двумя рядами – у полки с консервами – стоял высокий мужчина. В пальто, словно вырезанном из серого рассвета, с глазами цвета мха и вечнозелёных елей. Он смотрел прямо на неё.

Секунда, и он отвернулся. Но её сердце уже сбилось с ритма.

Она поспешила к двери в подсобку, словно спасаясь. Спина горела, будто под взглядом всё ещё стояли капли чего-то ледяного.

– Ты чего тут ошиваешься? – окликнул Вику администратор, и от неожианно громкого голоса она подскочила на месте. Парень окинул ее недовольным взглядом, и сложил руки на груди.

– Глаза устали, – соврала Вика. Не станет же она признаваться, что еще чуть-чуть, и она бы скрутилась в вопросительный знак из-за боли в спине.

– Не гуляй долго, – девушка кивнула. Она вышла на улицу, туда, где была установлена курилка для сотрудников, и вдохнула мокрый воздух в перемешку с сигаретным дымом. Сейчас все было лучше, что запах булочек и стирального порошка.

Её не оставлял тот взгляд. Глубокий, задумчивый, и, как ей показалось, чуть печальный. Кто он такой? И зачем так смотрел? Может, просто случайный посетитель, а может, вор, прикидывающийся философом. Но сердце било тревогу – не от страха, а от чего-то другого, едва уловимого. Оставшийся час в кассе Вика и надеялась, и боялась еще раз увидеть те глаза.

***

Вика закуталась плотнее в шарф и, пройдя через охрану, направилась к выходу. Куртка почти не держала тепло, сквозняк у входа пробирал до костей. За дверью её встретил темный Минск – мокрый, расплывчатый, как плохо проявленная фотография. Фонари плавали в лужах, машины шуршали шинами по асфальту. В кармане вибрировал телефон, но Вика не стала доставать – вряд ли кто-то писал ей с поздравлениями. С утра только коллега пробормотала "с днюхой", не отрываясь от сканирования товара.

Она шла медленно, устало, будто ступала по густому воздуху. В двадцать пять лет, подумалось ей, человек должен чего-то достичь. Работа, карьера, любовь – хоть что-то. А у неё? Комната в старой квартире, и та съемная, работа в кассе, два платья по сезону и чужие глаза, пролетающие мимо каждый день.

Её встречал пустой подъезд с запахом железа и сырости. Хозяйка квартиры, баба Лида, как всегда, сидела в кухне, у радиоприёмника, и щёлкала семечки.

– О, пришла. С днём рождения тебе, деточка, – пробормотала она, не оборачиваясь. – К чаю тортик купила?

– Купила, – кивнула Вика. – С клубникой.

– Вот и молодец. Только не вздумай весь слопать, желудок посадишь. Только, сбегаешь, а? В аптеку. Опять давление скачет, чую по вискам.

Вика скинула рюкзак в прихожей, вздохнула, снова натянула куртку.

– Хорошо. Сейчас схожу.

Улица встретила её ещё более густым дождём. Аптека была в соседнем доме, но каждый шаг под холодным дождем казался вечностью. Воздух становился плотнее, темнее. Казалось, город заснул с открытыми глазами окон, и с насмешной глядел на нее, пробирающуюся через пелену воды.

Усталая фармоцевт привычным движением протянула ей упаковку лекарства с трудночитаемым названием, и Вика побрела обратно. Улица вдруг словно притихла. Ни машин, ни шагов, даже ветер прижался к асфальту.

И тут снова он – тот мужчина из магазина. Прислонившись к фонарному столбу, высокий, как страж старинного замка, в сером пальто, которое не блестело даже под мокрым светом. Он смотрел на неё, не двигаясь.

Минутный ступор прервался, когда он шагнул вперед. Фонарь за его спиной моргнул, и Вика попятилась назад.

– Я сейчас милицию вызову! – громко сказала она, судорожно вспоминая в голове советы по самообороне из интернета.

– Не бойтесь, я не маньяк, – мужчина поднял руки в примиряющем жесте, – Меня зовут Тимофей, я разыскивал вас по просьбе вашей бабушки, Елизоветы Казимировны.

– Вы ошиблись. Я сирота, и у меня нет бабушки, – отрицательно мотнула головой Вика, и мокрые пряди налипли на лицо.

– Я не посвещен в подробности, – на лице мужчины не дрогнул ни единый мускул, – Елизавета Казимировна лишь сказала, где я смогу вас найти. Вы ведь Виктория, верно?

Вика рассеянно моргала. Какая бабушка? Какое наследство? В детском доме, где она росла, сказали, что мать отказалась от девочки сразу после рождения, и никакие родственники ей не интересовались.

– В любов случае, мне это не интересно, – в груди разлилась горькая обида, – Извините, что потратила ваше время.

Она развернулась, чтобы уйти, чувствуя, как мокрые кеды слипаются с асфальтом. Шаг, другой – и голос за спиной снова остановил её.

– Позвольте хотя бы показать вам, от чего вы отказываетесь, – Вика занесла ногу для шага, но замерла, оборачиваясь.

– Я могу подумать? – Тимофей кивнул, – Тут неподалеку есть кофейня, и мы могли бы встретиться с вами завтра, – почему-то она очень смущалась, но одновременно и надеялась на следующую встречу.

– Как вам будет удобно, – кивнул мужчина.

– После обеда, часа в три?

– Буду вас ждать, – улыбнулся на прощание Тимофей, и растворился в пелене дождя. А Вика так и осталась стоять, пока холодные капли дождя не стали просачиваться через целеком вымокшую куртку.

Баба Лида была недовольная, впрочем, как и всегда. Не поблагодарив, она выхватила лекарство из Викиных окаченевших рук, и наказав "не капать тут на пол", удалилась к себе.

Вика села к столу, поставила перед собой крохотный торт в пластиковой коробке. На нём неловко торчала одна тонкая свечка. Дурацкая привычка – задувать её в одиночку. Детская. Но она осталась.

Огонёк дрожал, отбрасывая неровные тени на пожелтевшую плитку.

– Я просто хочу… дом, – прошептала Вика в пустоту.

Не ключи. Не стены. Не «своё жильё». Дом. Тот, где можно не сжиматься до тишины, не прятать дыхание, не быть лишней.

Она немного посидела, всматриваясь в пламя, потом медленно наклонилась и задула свечу.

Комната осталась такой же чужой. Но где-то глубоко внутри чуть дрогнуло – как будто кто-то услышал.

***

Утро выдалось серым и вязким, как будто город пытался удержать Вику дома. Она вертелась в постели, не находя себе места, а потом всё-таки вскочила – слишком рано, но спать уже не могла.

На кухне было прохладно. Вика налила себе чай, но кружка осталась на столе нетронутой. Мысли бегали по кругу. Кто он такой, этот Тимофей? Почему сейчас? И почему это слово – бабушка – застряло где-то между горлом и сердцем? Какой вообще смысл был, бросать ее на двадцать лет, а потом оставлять наследство?

Она снова и снова перебирала в голове разговор, стараясь найти в нём подвох. Может, ошибка? Может, розыгрыш? Или какая-то авантюра? Слишком много вопросов, и не единого ответа.

На часах было без десяти три, и Вика в третий раз переоделась. Слишком нарядно. Слишком небрежно. Слишком… как будто ей не всё равно.

Она вышла раньше. Не терпелось. Или, наоборот, хотелось, чтобы всё быстрее закончилось.

Дождя не было, но лужи остались – как воспоминание. Кофейня с зелёной вывеской казалась теплее и уютнее, чем обычно. Вика замерла у двери, глубоко вдохнула – и вошла.

Тимофей уже ждал ее за столиком. Сегодня на нем была темная куртка, и такого же цвета футболка. При свете дня Вика лучше рассмотрела черты его лица: острый подбородок, каштановые волосы, и эти глаза… Словно два изумруда. Она задержала на них взгляд дольше, чем требовалось и тут же опустила глаза, чувствуя, как вспыхнули уши.

– Рад, что вы пришли, – кивнул он и чуть улыбнулся. – Как утро?

– Немного нервное, если честно. Это ведь… всё неожиданно.

– Понимаю. Поэтому я и принёс кое-что, чтобы вам было легче поверить мне, – он достал из сумки тонкую папку и аккуратно положил на стол. – Вот фотографии. И несколько писем. Возможно, вы узнаете почерк.

Вика осторожно взяла снимки. На одном – пожилая женщина с прямой спиной и внимательным, строгим взглядом. На другом – она же, только моложе, в окружении цветов, с лёгкой улыбкой.

– Это Елизавета Казимировна? – спросила Вика почти шёпотом.

– Да. Ваша бабушка. Я работал с ней последние несколько лет. Она жила в одном из старых домов на границе с лесом, в деревне… скорее, на хуторе. Не любила суету. Но в последние месяцы начала готовить бумаги. Говорила, что время подходит.

– И она… знала обо мне?

– Да, – Тимофей посмотрел на неё серьёзно. – И всё это время надеялась, что вы однажды вернётесь. Что придёт день, когда она сможет передать вам… всё.

Вика опустила взгляд. Пальцы дрожали, когда она вернула фотографии на стол.

– Я не знаю, что чувствую, – честно призналась она. – У меня всю жизнь никого не было. И вдруг – кто-то искал, кто-то знал. Это странно.

– Вы не обязаны принимать всё сразу, – мягко сказал Тимофей. – Я просто прошу – поехали со мной. Посмотрите на дом. Вы ничего не теряете.

Вика задумалась. В городе её держала разве что работа, да и ту она ненавидела всей душой. С утра до вечера под искусственным светом, чужие лица, вечная усталость. А если у неё теперь будет свой дом… со своими пусть и скромными сбережениями она вполне могла позволить себе передышку. Найти что-то новое, тихое. Не каждому ведь подходит жизнь в большом городе.

– Мне нужно разобраться с работой. Взять отпуск, – неуверенно сказала она, всё ещё не до конца веря в происходящее.

– Конечно, – Тимофей кивнул. – Я буду в Минске ещё несколько дней. Подожду, пока вы всё уладите.

Его спокойствие почему-то успокаивало и её. На душе стало чуть легче – не потому что всё решилось, а потому что теперь она была не одна.

Когда они распрощались, Вика вышла из кафе с непривычным ощущением. Будто кто-то незаметно сдвинул стрелки её жизни в сторону, о которой она и не подозревала. Шум улицы, прохожие, весенние лужи – всё казалось тем же, но внутри что-то поменялось. Она ещё не знала, к чему это приведёт, но впервые за долгое время ей хотелось верить, что впереди её ждёт нечто большее, чем очередной рабочий день.

Глава 2

Утро было тихим. Не хмурым, не солнечным – просто серым, как будто город сам еще не проснулся. Вика стояла у двери своей съёмной квартиры, сжимая в руке ключ. Ключ, который она не собиралась больше поворачивать. Она положила связку на маленькую полку в прихожей, и с готовностью вышла квартиры.

Вещей почти не было – в чемодан ушли только документы, смена одежды, зарядка и один маленький флакон духов. Все остальное можно оставить. Она жила легко – так, будто не планировала задерживаться ни в одном месте.

Вика на секунду задумалась: а это ведь и правда так. Всё, что её держало, она уже отпустила.

Оформить отпуск оказалось легче, чем она думала. Начальница только подняла бровь, кивнула и пожелала «отдохнуть как следует». Никто не задавал лишних вопросов.

Тимофей уже ждал внизу, опершись о машину. Сегодня он был в джинсах и простом свитере, с непривычно мягким взглядом – таким, от которого Вике вдруг захотелось, чтобы всё это оказалось не сказкой, а жизнью.

– Готова? – спросил он, открывая перед ней дверь.

– Почти, – выдохнула Вика. – Но думаю, если я не сяду сейчас, то не сяду никогда.

Они тронулись. Город растворялся за окном, стекало по стеклам всё, что было: одиночество, шум, ожидание чуда, которое никогда не приходило. Теперь – всё по-другому.

Чем дальше они уезжали от города, тем тише становился салон машины. На какое-то время Вика просто смотрела в окно: поля с тонкими лентами тумана, крыши деревенских домов, редкие силуэты стариков у калиток. Всё было так непривычно… и почему-то спокойно.

Тимофей чуть убавил звук радио и бросил на неё короткий взгляд:

– А ты когда-нибудь слышала легенды про эти места?

Вика повернулась к нему:

– Только в детстве что-то читала. Про «болото, которое забирает» и «дом с голосами», но я думала, что нас просто пугали.

– Не всё выдумка, – сказал он задумчиво. – У Нарочи вообще своя слава. Здесь, говорят, вода "помнит", особенно в августе, когда туман встаёт до пояса. Люди и сейчас шепчут про женщину в белом, что идёт по воде, и если ей ответишь – назад уже не вернёшься.

– Жутковато, – тихо сказала Вика, но взгляд не отрывала от берёз за стеклом.

– А ещё, – продолжил Тимофей, – местные верят, что в этих лесах живёт кто-то вроде Хранителя. Не злой, но строгий. За территорию отвечает, за тишину и за границу между этим и тем миром.

– Ты в это веришь? – слабо улыбнулась Вика.

– А ты? – он взглянул на неё в упор.

Она не ответила. В голове медленно закручивались образы: женщина в белом, дом с голосами, озеро, которое помнит… Всё это было странно знакомо, как будто она уже когда-то это слышала. Или чувствовала.

Они свернули с асфальта на узкую гравийную дорогу. Машина покачивалась, колёса взбивали редкую пыль, несмотря на недавний дождь. Вика вцепилась в подлокотник, стараясь не слишком смотреть в сторону – обочины уходили вниз, к густым зарослям.

– Осталось чуть-чуть, – сказал Тимофей. – Дом на отшибе. Соседи далеко, но с озера иногда слышно лодки.

Он говорил спокойно, будто не о доме, а о чем-то будничном – вроде почты или станции. Но Вика чувствовала, как с каждым метром напряжение внутри растёт.

Вскоре среди деревьев показалась старая ограда: металлические прутья, кое-где подгнившие, кое-где – поросшие мхом. За ней – сад, заросший, но ухоженный: в траве виднелись каменные дорожки, клумбы, подсохшие пионы. И дом.

Он был двухэтажным, с чердачными окнами и резным деревянным фронтоном. Стены обшиты серой доской, потемневшей от времени. Казалось, он дышит – или ждал.

– Мы приехали, – сказал Тимофей, заглушая двигатель.

Вика открыла дверцу и вышла. Земля была мягкой, влажной. Дом стоял молча, высокий, с крышей, наклонённой на один бок. Как будто склонялся к ней. Добро пожаловать домой?

– Ну вот, – подытожил Тимофей выходя из машины, – Твой имение, так сказать.

– Не могу поверить, – тихо прошептала Вика, замерев возле пассажирской двери, и не решаясь сделать шаг. Все происходящее казалось ей каким-то волшебным сном, который вот-вот раствориться.

– Здесь есть сад, когда расцветет будет очень красиво, – Тимофей открыл замок на калитке, пропуская девушку вперед. Она ступила за забор, и на секунду Вике показалось, что мир резко посветлел. Краски стали ярче и сочнее, запахло цветами.

Вика шагнула по скрипучей тропинке, чувствуя под ногами неровность плит и мягкую, податливую землю. Воздух действительно изменился – свежий, как после дождя, и пахнущий чем-то… живым. Цветами, мхом, старыми яблонями.

– Сюда, – Тимофей указал на крыльцо. Доски были прочные, хотя выцвели от времени. Он снял с гвоздя ключ и вставил в замок. Замок щёлкнул, будто с облегчением, и дверь распахнулась.

Первым Вику встретил полумрак. Воздух внутри был прохладным и сухим. Дом хранил запах дерева, пыли и чего-то травяного, будто в нём сушили сборы.

– Мы с мастером приезжали раньше, всё проверили, почистили. Вода есть, свет тоже. Правда, газ – баллонный, – пояснил Тимофей, пока они входили. – Но всё остальное – работает.

Вика остановилась в прихожей. Обои в мелкий цветочек, старинное зеркало, деревянная вешалка. Словно бабушкин уют, застывший во времени.

– Ну как? – спросил он.

Она посмотрела на него и вдруг улыбнулась.

– Как будто я вернулась в детство, в которое никогда не жила.

– Я принесу вещи, а ты пока можешь пройтись по дому, осмотреть все.

Вика щелкнула выключателем, и неяркая лампочка осветила узкий коридор с потёртым ковром и дверями по обе стороны. Свет отбрасывал мягкие тени, делая пространство одновременно уютным и немного таинственным.

Она прошла вперёд, заглядывая в комнаты. Гостиная с овальным столом и резным буфетом, в котором под стеклом стояла старинная посуда. За занавешенным окном тускло светился сад.

Дальше – спальня с массивной кроватью, покрытой вязаным покрывалом. На стене висели чёрно-белые фотографии в простых рамках. Кто-то из прошлого смотрел на неё спокойным взглядом.

На кухне пахло деревом и полынью. Всё было просто: плита, раковина, буфет и круглый стол с вышитой скатертью. Над дверью висел керамический оберег – птичка с расправленными крыльями.

Вика провела рукой по краю стола, будто проверяя, действительно ли всё это её. Её дом. Не квартира с облупленными обоями и чужими голосами за стенкой, а настоящий дом – с историей, с корнями.

Она вдохнула глубже, и в этот момент дверь скрипнула. Тимофей вошёл с её чемоданом.

– Ну что, как оно? – спросил он с лёгкой улыбкой.

Вика обернулась к нему.

– Оно… как будто меня кто-то здесь ждал.

На кухне тихо потрескивал электрический чайник. Тимофей нашёл две кружки и жестянку с чаем, оставленную, видимо, прежними хозяевами – с запахом липы и мяты. Вика сидела за столом, завернувшись в клетчатый плед, который он вытащил из чемодана. За окном постепенно темнело, и в воздухе витала какая-то мягкая тишина, как будто дом радовался, что в нём снова живут.

– Ты когда-нибудь бывала в деревне? – спросил он, ставя перед ней кружку.

– Только в детстве, – Вика осторожно взяла чашку в руки, наслаждаясь теплом, – На лето нас иногда отправляли в лагерь, но это совсем не то. А тут… всё настоящее.

Тимофей сел напротив, подперев подбородок рукой.

– А ты? Ты же, кажется, не просто юрист.

Он усмехнулся.

– Слежу за имениями, где осталась хоть какая-то жизнь. Многие опустели. Но иногда… – он посмотрел на неё, – появляются вот такие наследницы, как ты.

– Я до сих пор не понимаю, как это вообще возможно. Почему никто не искал меня раньше?

Тимофей сделал глоток и помедлил.

– Бывают странные истории. Иногда семьи теряют друг друга. А иногда судьба решает всё расставить на места… в нужное время.

Вика опустила взгляд. Чай согревал изнутри, и будто растапливал лёд, который долгие годы окутывал её сердце.

– Ты часто бываешь здесь, на Нарочи?

– Последние несколько лет – да. Я люблю эти места. Озёра, леса… тишину. Город быстро надоедает, если ты умеешь слушать.

– А ты умеешь? – вдруг спросила она, искренне заинтересовавшись.

Он кивнул, серьёзно и немного грустно.

– Когда остаёшься один в доме посреди леса, выбора нет.

Повисла короткая пауза. Где-то вдалеке закричала ночная птица, и Вика, неожиданно даже для себя, улыбнулась.

– Спасибо, что остался со мной. Не знаю, чтобы делала здесь одна.

– Спасибо, что приехала, – мягко ответил Тимофей. – В любом случае, у меня еще есть время, прежде чем уйти.

Позже, когда Тимофей попрощался и ушёл в одну из дальних комнат, Вика осталась одна. Дом казался непривычно живым – не скрипел тревожно, не пугал пустотой. Напротив, в нём будто ощущалась тихая забота, словно стены прислушивались к её шагам.

Вика допила остывший чай и поставила чашку в раковину. Дом был на удивление тих – настолько, что тишина начала казаться звенящей. Водопровод вдруг издал глухой стон, как будто старик где-то глубоко под землёй вздохнул во сне. Вика вздрогнула.

Из коридора донёсся звук: шорох, почти шаг.

– Тимофей? – позвала она, но ответа не последовало.

В дверном проёме никого не было. Только слабое поскрипывание половиц.

И тут – голос, негромкий, будто шепчущий ей прямо под кожу:

– Ты пришла не вовремя.

Вика замерла. Сердце заколотилось, ладони вспотели.

– Кто здесь?

Тишина.

Она подошла к дверному косяку и выглянула в коридор. Пусто. Но лампа на потолке слегка покачивалась, словно кто-то только что там прошел. "Усталость", – заключила Вика, и щелкнув выключателем отправилась отдыхать.

Она открыла дверь в ту спальню, которую выбрала – небольшая комната с окном в сад. Светлая, с чуть потёртыми обоями и массивной деревянной кроватью. И – что поразило Вику до глубины души – на ней было постельное бельё из хлопка, нежно-сиреневое, с тонкой вышивкой. Точно такое она когда-то видела в витрине магазина, когда была студенткой, но тогда не могла себе позволить даже мечтать о нём.

На прикроватной тумбочке – простая белая свечка в стеклянной банке. Она зажгла её – в комнате тут же распространился аромат ванили и сушёных трав. Было тепло. Спокойно. Дом не только принял её – он как будто давно ждал.

Открыв один из ящиков комода, Вика нашла мягкие шерстяные носки, словно кто-то заранее позаботился о том, чтобы ей не было холодно. На подоконнике – чашка с засохшим, но не пыльным букетиком лаванды. И от этого пустяка стало так щемяще, будто дом действительно хотел сказать: «Ты дома. Здесь ты можешь быть собой».

Вика села на край кровати и провела рукой по покрывалу. Её сердце медленно наполнялось благодарностью – к бабушке, к Тимофею, к судьбе… и к дому, который так тихо, но уверенно поприветствовал её.

Вике снилось, будто она снова ребёнок. Стоит босиком на мокрой от росы траве, вокруг стелется лёгкий туман, а воздух пахнет яблоневым цветом и дымом от костра. Она оглядывается – незнакомый сад, но при этом удивительно родной. Под яблоней сидит женщина в серой шали, лицо скрыто тенью от ветвей.

– Бабушка?.. – едва слышно произнесла Вика, сама не зная, откуда взялось это слово.

Женщина подняла голову и улыбнулась. Морщинки у глаз, ясный взгляд, а руки… такие тёплые, когда Вика шагнула ближе и та взяла её за пальцы.

– Нашла, – шепчет бабушка, – наконец-то. Ты почувствовала, как дом тебя позвал?

Вика кивнула, вдруг ощущая, как щемит в груди.

– Это место ждало тебя. Оно – твоё. И если услышишь зов – не бойся. Просто иди.

– Зов?.. – переспросила Вика, но вокруг уже начинало меркнуть, туман густел, унося сад и голос.

Перед пробуждением бабушка добавила почти неслышно:

– Я всегда рядом. Даже если не видишь.

Вика проснулась с влажными ресницами и странным чувством, будто где-то в глубине души кто-то только что погладил её по голове. За окном, как назло, зацвела яблоня.

Утро было неспешным, и Вика пила чай сидя прямо на крыльце. Она вглядывалсь в лес, что примыкал к участку. Он был таким густым и темным, что девушке неосознанно вспомнились сказки про Лешего.

– Не бойся, волков тут нет, – Тимофей, как всегда бодрый и улыбающийся уселся рядом.

– А Лешего?

– По крайней мере, мне он не встречался, – пожал плечами Тимофей, и Вика рассмеялась.

Сегодня им предстояла поездка в село, к сельсовету которого относился новый Викин дом, чтобы уладить вопросы с документами и собственностью.

– Надо обязательно заехать в магазин, – задумчиво протянула Вика, – пока мы не покусились на жителей леса от голода.

Дорога в сельсовет петляла между полей, засыпанных майским солнцем. Вика смотрела в окно, будто пыталась запомнить каждое дерево, каждый поворот.

– Мне сегодня снилась бабушка, – вдруг произнесла она, сама удивившись, как легко это вырвалось. – Сад, яблони… Она говорила, что я «нашла». Что дом звал.

Тимофей молчал несколько секунд, не отрывая взгляда от дороги. Потом чуть заметно улыбнулся.

– Хороший сон, – тихо ответил он. – Такие сны – не случайны.

– Ты ведь что-то знаешь, – прищурилась Вика, повернувшись к нему.

– Я многое знаю, – кивнул Тимофей, – но не всё могу рассказать раньше времени. Некоторые вещи… должны быть прожиты.

– Звучит как из книжки, – усмехнулась она, но в глубине души ей становилось чуть теплее. Будто правда: не всё нужно понимать сразу

– А ещё мне показалось, что о доме кто-то заботился. Всё было… словно ждали меня.

– Ждали, – подтвердил Тимофей, почти шёпотом. – Просто ты ещё не слышишь.

Вика хотела спросить, что именно она должна услышать, но промолчала. Внутри что-то дрогнуло, как будто под кожей завибрировала тонкая струна.

Машина свернула на просёлок, а впереди уже маячили силуэты домов.

Глава 3

Здание сельсовета выглядело так, будто не менялось с советских времён: облупленные стены, резной флагшток без флага, и кособокая скамейка у входа. Внутри пахло пылью, старыми бумагами и варёной капустой.

Тимофей кивнул Вике, открывая скрипучую дверь. Внутри сидела женщина лет пятидесяти с накрашенными губами и волосами, собранными в «ракушку». Она внимательно посмотрела на гостей поверх очков.

– Добрый день. Мы по поводу оформления дома, – начал Тимофей.

– Так… фамилия? – женщина взяла в руки потёртую тетрадь и начала листать её, явно для проформы.

– Федорова. Виктория Федорова, – Вика шагнула вперёд.

– О, внучка Елизаветы? – глаза женщины округлились, и голос стал мягче. – Говорила она, что дом твой будет… Сейчас всё найдём. Ты не переживай, девочка, порядок у нас тут. Сама оформлю, как надо.

Пока Тимофей заполнял пару бланков, а Вике подсовывали списки и расписки, из соседнего кабинета выглянул мужчина в форменной рубашке.

– Что там, Марина Петровна?

– Внучка Лизы приехала. Дом оформляет.

– А-а… Вот оно как, – сказал он загадочно и скрылся.

Через сорок минут у Вики в руках оказался временный акт на пользование имуществом до окончательного переоформления.

– Всё, детка. Осталось только паспорт в район отвезти и подписи поставить, – ласково проговорила Марина Петровна, – но ты не спеши. Обживись. Дом тебя примет – всё пойдёт гладко.

Когда они вышли на улицу, солнце лениво скользило по фасаду сельсовета, окрашивая бетон в тёплый жёлтый тон. Вика опустилась на лавочку у входа, держа на коленях аккуратно сложенные документы.

– Теперь ты, вроде как, официальная наследница, – сказал Тимофей, устраиваясь рядом.

– Странное ощущение, – призналась она, – я ведь… никому не была нужна. И тут – дом, земля, бабушка, которую я даже не знала.

– Иногда корни возвращаются к тем, кто потерян, – тихо ответил он. – Твоя бабушка долго искала способ тебе передать это.

– Но почему она меня не забрала? Почему тогда, когда я была совсем маленькая?

– Я не знаю всех причин, – Тимофей посмотрел на дорогу. – Может, думала, что так будет безопаснее. Или ей не разрешили. В те времена многое решали без объяснений.

Вика опустила взгляд, пальцы сжали край бумаги.

– Зато теперь я здесь, – произнесла она, как бы утвердив это вслух. – Наверное, не зря.

– Не зря, – подтвердил он с лёгкой улыбкой. – Пойдём в магазин. Вдруг тебя уже кто-то узнал.

– Никто меня не знает, – усмехнулась она.

– А вот и нет, – Тимофей прищурился. – В деревне помнят всех, даже тех, кто тут ни разу не был.

Дверь в сельский магазин зазвенела, и прохладный воздух с запахом муки, колбасы и свежего хлеба окутал их, как детское воспоминание. За прилавком стояла женщина лет пятидесяти с короткой стрижкой и цепким взглядом. Она бросила беглый взгляд на Вику – и застыла.

– А ты чья будешь? – с любопытством спросила она, чуть наклонившись вперёд.

Вика замялась, не зная, как правильно ответить. А потом сказала тихо, почти шёпотом:

– Я… внучка Елизаветы Казимировны.

Продавщица всплеснула руками и вытерла о фартук ладони:

– Да быть не может! Мы ж думали, тебя давно забрали куда-то…

Вика опустила глаза, не зная, как объяснить свою жизнь чужим людям.

– Меня не забирали. Я… выросла в интернате, – произнесла она честно. – Никто из родни не объявлялся.

Женщина заглянула ей в лицо, потом тяжело вздохнула:

– Эх, Лиза молчаливая была, про тебя никому и не говорила. Только раз как-то сказала: "Не всё потеряно, может, ещё вернётся…" А мы и не поняли.

Она вышла из-за прилавка и осторожно обняла Вику за плечи:

– Добро пожаловать домой, дитя.

Тимофей молча стоял рядом, сдерживая улыбку.

– Что возьмёте? – спохватилась женщина, вернувшись к делам. – Картошки? Яичек? У нас сегодня и творог свежий, и хлеб только привезли. Для своих – только лучшее.

Сумерки опускались на двор мягким фиолетовым покрывалом. Воздух был наполнен ароматом травы и дымком от далёких печей. Вика и Тимофей сидели на скамейке у старого стола, пили чай из термоса и делились впечатлениями о дне.

Вика что-то рассказывала, но вдруг замолкла, уставившись в сторону леса. Там, у самой кромки, стояла фигура – худой старик в белой рубашке с коротким руковом и кепке. Он казался чуждым пейзажу, словно вырезанный из старой фотографии.

– Смотри, – Вика поднялась, – там кто-то есть. Он, кажется, заблудился.

– Вика… – начал Тимофей, но она уже шагала через двор, быстро, но не бегом, как будто боялась спугнуть видение.

– Дедушка! – окликнула она, подходя ближе. – Все в порядке? Вы заблудились?

Старик повернул голову, и Вика увидела его лицо – морщинистое, доброе, с глубоко посаженными глазами. Он смотрел на неё внимательно, будто что-то искал.

– Так это ты… внучка Лизаветы? – голос его был хриплый, будто ветер по сухим листьям.

– Да, – кивнула она. – Вы знали бабушку?

– Давно знал… – он кивнул сам себе. – Хорошая была женщина. Сильная. Ты на неё похожа. Только путь твой будет другой.

Тимофей подошёл, и, к Викиному удивлению, склонил голову в знак почтения:

– Добрый вечер. Рад вас видеть.

– Ага, и тебе добрый, Тимофей. Смотри, береги её. Это не просто девчонка с чемоданчиком, это Хранительница.

Сердце Вики сжалось, но она не поняла – от чего именно: от слов, от интонации или от того, как спокойно это прозвучало.

Они немного посидели втроём – старик рассказывал про деревья, про мхи, про то, как совы нынче рано кричат. Потом он встал, как будто по внутреннему зову.

– Пора мне, – сказал он. – Лес зовёт.

– Проводить вас? – предложила Вика, но он только покачал головой.

– Не стоит. Ещё свидимся.

Он исчез так же тихо, как появился, растворившись в сумерках.

– Кто это был? – прошептала Вика, когда они вернулись к лавке.

Тимофей налил ей чай, чуть улыбаясь:

– Леший.

– Смеешься, да? – Вика натянула улыбку и посмотрела на Тимофея. Но тот отрицательно покачал головой.

– Нет, я совершенно серьёзно. Он редко показывается. Тем более – так, чтобы заговорить. Обычно просто наблюдает.

– Но он… обычный человек, – прошептала она, всё ещё глядя туда, где исчез старик. – Тёплый, живой. Даже рубашка у него было – старенькая, в заплатках.

– Они могут быть разными. Какими захотят. Но если лес сам тебя принял – это многое значит, – Тимофей говорил спокойно, без пафоса, будто рассказывал о дожде или смене времени года.

Вика обхватила кружку обеими руками, пытаясь согреться – не от холода, а от чувства, которое нельзя было назвать. Не страх, не тревога… что-то древнее, как будто земля под её ногами шепнула ей имя.

Они ещё долго молчали. За лесом окончательно стемнело, дом за спиной начал мерцать жёлтым светом из окон, а в небе одна за другой загорались звёзды.

– Тим, – тихо произнесла Вика, – ты говорил, что дом должен "позвать Хранительницу". Это обо мне?

Он чуть наклонился к ней, будто бы услышал в её голосе не просто вопрос, а просьбу объяснить то, что уже начало чувствоваться нутром.

– Да, – подтвердил он. – Этот дом, эта земля – они не просто недвижимость. Им нужен кто-то, кто будет беречь баланс, слушать сны земли, принимать знаки. Когда-то этим занималась твоя бабушка. До неё – её мать. Теперь… очередь за тобой, это передается по наследству. Твоя мать, она не смогла принять Зов, и Граница позвала тебя.

Вика провела пальцем по ободку кружки.

– Но я же не знаю ничего. Ни о снах земли, ни о знаках. Даже о бабушке – почти ничего.

– Это не про знания, Вика. Это про связь. Дом сам чувствует, кто ему нужен. А если ты прислушаешься – он научит. И я помогу. Не всё сразу, но… у тебя есть время.

– Почему ты всё это знаешь? – спросила она и всмотрелась в его лицо. – Ты ведь не просто юрист с термосом.

Он улыбнулся чуть грустно:

– Я Проводник. Моя задача – найти тех, кого зовёт земля, и помочь им встать на место. А дальше… всё зависит от тебя.

– Глупости какие-то, – вздохнула Вика, откидываясь на спинку лавки. – Ты, видимо, перечитался местных легенд. Или сам их пишешь по вечерам.

Тимофей лишь пожал плечами, не споря.

– А ты попробуй не верить. Тут, в этих краях, реальность и легенды всегда шли рука об руку. Не бойся – просто слушай. Дом тебе всё расскажет. Своим способом.

– А если мне всё это не подойдёт? – спросила она, глядя в темноту. – Если я не захочу быть… этой Хранительницей? Я просто хочу спокойно жить.

– Тогда он отпустит тебя, – спокойно ответил Тимофей. – Здесь ничего не держит силой. Только по зову.

Вика не ответила. Тишина сгустилась вокруг, как шерстяной плед, уютный и чуть колючий. Где-то вдалеке ухнула сова.

Вика долго не могла уснуть, из головы никак не шел разговор с Тимофеем. Леший, Хранители, зов земли – всё это звучало так, словно вырвалось из старых сказок, которые ей когда-то читали перед сном. Но теперь это было рядом. Слишком рядом.

Она ворочалась в постели, подминая под себя мягкое, до странного знакомое одеяло, и пыталась найти логичное объяснение. Могла бы еще допустить, что бабушка была кем-то вроде знахарки – в доме и правда хранилось множество сушёных трав, баночек с подписями, отваров и настоек. Бабушка знала, как облегчить головную боль, как унять жар, как усыпить тревожного ребёнка.