Читать онлайн Гримуар Баал

Пролог

97 год Эпохи Янтаря

Северо-восточная граница Офроса

Обжигающе холодные цепи, обвившие ноги и руки, были закреплены за каменным пьедесталом, у подножия которого лежала девушка, отчаянно пытавшаяся подняться и дотянуться до Гримуара, парившего над алтарём.

Ей нужен был всего один шанс. Одно касание, одна вспышка магии, одна молитва богу Энки. Всего один шанс, чтобы остановить это безумство.

В просторном тёмном помещении эхом разносились мужские и женские голоса, певшие песнь на древнем языке. Сила, крывшаяся в этой песне, давила на девушку, выкручивая её руки и ноги и мешая затянуться глубоким ранам. Кандалы то и дело гремели, и эти звуки будто бы подстроились под песнь и стали её частью.

Когда один из мужчин, облачённый в чёрную мантию, подошёл ближе, девушка из последних сил рванула вперёд, к пьедесталу. Её схватили за волосы и оттащили назад. Острый нож медленно и словно дразнящее прошёлся лезвием по оголённому плечу, подбираясь к шее. Девушка замерла, большими от испуга глазами смотря на Гримуар, который приподнялся в воздухе чуть выше.

Её обманули, использовали, и её Гримуар осквернили, тем самым нарушив первый и главный закон магии о неподчинении. Аномалия, созданная здесь, поглощала материю, полную магии, в противовес создавая ей антиматерию – грязную, искажённую магию, которую некогда запечатали боги. На протяжении всего существования мира она просачивалась обратно в мир медленно, так, что даже самые искусные чародеи не сразу это замечали. Но благодаря стараниям безумцев, – таких, как люди, которые схватили девушку, – антиматерии становилось всё больше, и лишь вопрос времени, когда она заполнит собой весь мир, ознаменовав начало Эпохи Небытия.

Нельзя было этого допустить.

Девушка попыталась отклониться назад, чтобы увеличить расстояние между шеей и кинжалом, к которой тот подобрался, но мужчина мгновенно вернул её на место. Она рыкнула, подняв на него глаза, и увидела, как тёмные линии, похожие на трещины, вырисовывались у него на лице. Антиматерия наполняла тело, разрушала его, но взамен даровала силу, столь необходимую для завершения ритуала. Песнь, с каждым мгновением звучавшая всё громче, постепенно вытягивала магию из Гримуара.

Так быть не должно.

Гримуары – чистые, полные первозданной магии творения, способные черпать силу из материи и противостоять антиматерии. Они – дары бога-творца Энки, впервые ступившего на земли людей тысячелетия назад.

Девушку распирала ярость. Гримуар выбрал её почти десять лет назад, и за все эти годы она ни разу не позволила ему усомниться в этом выборе. Но она допустила ошибку, доверившись не тем людям, и знала, что обязана исправить её. Даже если это означало, что она перестанет существовать. Уж лучше погибнет одна чародейка, чем перестанет существовать один из священных Гримуаров.

Под воздействием антиматерии земля начала раскалываться, с высокого потолка падали камни, но мужчины и женщины, певшие песнь, не умолкали. Человек, который удерживал девушку на месте, провёл тонкую линию по её шее. Рана вышла неглубокой, но лезвие было выковано из того же металла, что и антимагические кандалы, из-за чего боль оказалась куда сильнее. Девушка стиснула зубы и зажмурилась, стараясь унять дрожь в теле.

«Ещё немного, – убеждала она себя. – Осталось совсем чуть-чуть».

Всего один шанс. Одно касание, одна вспышка магии, одна молитва богу Энки. Он никогда не оставляет чародеев, она точно это знала. Он слышал каждую молитву, обращённую к нему, но если не отвечал, это не означало, что он игнорировал чародеев. Он, как объясняли служители храмов Шестерых, наблюдал. Ждал и оценивал, может ли чародей справиться сам. Если не мог – помогал, конечно, ведь бог-творец никогда не оставлял своих детей.

Девушка молилась ему с тех пор, как её пленили, но ни разу Энки ещё не ответил ей. Вплоть до этого момента она сама сохраняла себе жизнь, выкручиваясь немыслимыми способами, но сейчас всё было иначе. Сил осталось совсем мало, и вряд ли ей удастся собрать их, чтобы остановить так много противников.

Поэтому она вновь начала читать молитву.

«Тебя прославляю я, властитель магии…»

Мужчина дёрнул её за плечо и заставил сделать шаг вперёд.

«К тебе обращаюсь, великий церер…»

Её ударили под колени, и девушка, сдавленно вскрикнув, упала.

«Гримуар выбрал меня по твоей воле, и следую я Учениям твоим, не нарушая мирового порядка…»

Мужчина убрал кинжал от её шеи, намотал длинные белые волосы на кулак и одним резким движением отсёк большую часть, укоротив их чуть выше плеч.

«Я питаю материю так же, как материя – меня, и я сражаюсь против антиматерии…»

Её отрезанные волосы бросили в жаровню рядом.

«От первого своего дня и до последнего я верю тебе, великий церер. Верь же и мне – дай мне силу покарать отступников, отдавших свои тела антиматерии. Помоги мне сразить глупцов, посягнувших на божественное».

Она прикрыла глаза, слыша песнь на древнем языке, треск пламени и глухой стук, с которым мелкие камни падали с потолка. Храм постепенно разрушался, поглощался антиматерией, выползшей в мир.

«Тебя прославляю я, властитель магии, – мысленно добавила девушка, затаив дыхание. – И всегда буду прославлять. Помоги мне, бог-творец, не оставь своё дитя».

Она открыла глаза, и всего на мгновение в храме наступила тишина. Стихла песнь. Время будто замедлилось. Холод и боль от антимагических кандалов ослабли. Воздух перестал быть затхлым, полным запаха сожжённой плоти животных, принесённых в жертву, и её волос. Маленькая рана, оставшаяся на шее, затянулась.

Магия наполнила её тело. Она питалась из материи, бывшей повсюду, из самого воздуха, из тел живых. Из прикосновения бога-творца, когда тот невидимой рукой подтолкнул девушку вперёд.

«Помоги мне, великий церер», – взмолилась она, изо всех сил рванув вперёд, к пьедесталу.

Кинжал мужчины царапнул бы её обнажённую, рассечённую плетьми спину, но девушка оказалась быстрее. Она подскочила на ноги, закричала от боли, ломившей тело, однако успела коснуться Гримуара.

Магия сорвалась с его страниц, мгновенно разбила цепи девушки и окутала её теплом. Магия билась, точно живое сердце, вторя биению сердца мира, защищала и сжигала безумцев, посмевших пойти против воли Шестерых.

В тот день последователи религиозного культа Копьё Атальи, которые решились провести древний ритуал, погибли. Старый храм, выбранный ими, был разрушен до основания.

А чародейка осталась жива, ведь бог-творец всё же ответил на её молитву.

Глава 1. Пока рутина вновь за собой не втянет в водоворот

127 год Эпохи Янтаря

Тель-Ра, земли Элдер Корта

Настроение Иштар мгновенно испортилось, когда она, ступив на террасу, увидела Занкроу.

Он ничуть не изменился с их последней встречи. Тот же надменный взгляд, гордая осанка и лёгкая, едва уловимая улыбка на тонких губах, которую некоторые ошибочно принимали за вежливую. Судя по его простой одежде, – лишь чёрный камзол, штаны и сапоги, – он только с дороги. И судя по тёплой улыбке, которую наставник, сидящий прямо напротив него за круглым столом, дарил ему, Иштар верно угадала.

Наставник приглашал на завтрак лишь в том случае, если хотел обсудить с ними важные новости или если один из них возвращался домой после длительного странствия. Утром, увидев в своём Гримуаре письмо от наставника, Иштар подумала, что они будут обсуждать дела, и совсем не ожидала увидеть Занкроу.

Не то чтобы она не была ему рада. В конце концов, он, как и она, был учеником Риманна Кроцелла, одного из самых известных чародеев Тель-Ра. Они пусть и не были кровными братом и сестрой, фактически выросли вместе и знали друг друга лучше, чем кто-либо другой. Поэтому настроение Иштар и испортилось: Занкроу любил указывать ей на ошибки и недостатки, никогда не стеснялся в грубой форме озвучивать критику и редко был мягким и понимающим. Если церера1 Кроцелла все знали как доброго и мудрого чародея, то Занкроу – как острого на язык и жестокого. Он был готов пойти на всё, чтобы добиться желаемого, и никогда не отступал от своей цели.

Но Иштар помнила его ещё мальчишкой, который дразнил её по поводу и без, а также дрался с ней, когда она отвечала ему тем же.

Наставник говорил, что они если не братом и сестрой, то близкие друзья со странными отношениями, менявшимися от «помогу без вопросов» до «прибью за малейшую ошибку».

– Доброе утро, Иштар, – протянул Занкроу, поймав её настороженный взгляд. Он откинулся на спинку стула, закинул ногу на колено и улыбнулся своей самой дерзкой улыбкой.

Иштар, остановившись в метре от стола, прищурилась и уставилась на чародея.

– Что на этот раз? – со вздохом уточнил он.

– Думаю, она считает, сколько у тебя зубов осталось, – со смешком предположил наставник. – Вдруг кому-нибудь удалось выбить тебе парочку.

Занкроу возвёл глаза к небу.

– Нет, я просто пытаюсь понять, кто ты и где тот засранец, которого я знаю, – сказала Иштар. – Настоящий Занкроу никогда не говорил мне «доброе утро», сразу набрасывался, чтобы помериться силами.

– Доставай рапиру, дорогуша. Я покажу тебе, кто из нас сильнее.

Наставник засмеялся громко.

– Если опять попытаетесь убить друг друга, клянусь, я вышвырну вас из города.

Занкроу громко цокнул языком, но промолчал. Иштар села на свободное место между ним и наставником. Церер Кроцелл тут же подвинул к ней фарфоровый чайник и чашку, а также блюдце с её любимым виноградным конфитюром. Иштар улыбнулась наставнику, и он ответил ей тем же.

Если бы кто-нибудь, кто их не знал, увидел их со стороны, этот человек бы подумал, что перед ним родственники, пусть и не совсем обычные. Всех чародеев отличали белые волосы и золотые глаза, а также рисунки магнолии на коже, которые распускались в моменты, когда они использовали магию. На этом, на самом-то деле, сходство между ними тремя заканчивалось. Иштар была невысокой, с лицом форме сердца и взглядом, который за несколько секунд мог смениться с кокетливого на свирепый. Занкроу всегда говорил, что она тощая, как ветка, и что ни один мужчина никогда не посмотрит на неё, однако ещё во время обучения именно он первым разбил нос чародею, который отпустил довольно пошлую шутку насчёт её внешности. Пожалуй, в тот день Иштар единственный раз искренне поблагодарила его.

Сам Занкроу напоминал одну из ипостасей бога Четыре Лика, Тива: высокий, с крепкими мышцами и лицом, будто высеченным из мрамора. У него были хорошо очерченные скулы, тонкие губы, которые Занкроу почти всегда кривил в усмешке, и холодные глаза. Наставник говорил, что золото в глазах Иштар – яркое, чистое и живое, а в глазах Занкроу – практически ледяное, тёмное и жестокое. Они редко покидали Тель-Ра ради одного дела и ужа давно не работали вместе, но она знала, о чём говорил наставник, и предполагала, что взгляд Занкроу, как и он сам, практически не меняется и не становится хотя бы немного добрее.

Но кто уж точно не менялся, так это их наставник. Церер Кроцелл был точно таким же, как и в день первой встречи с Иштар. Он напоминал цаплю – высокий, стройный и гибкий, что казалось удивительным в его восемьсот сорок три года. У него было мало морщин, из-за чего люди, не признававшие в нём чародея с первой же минуты, не давали ему больше шестидесяти, а чаще всего и пятидесяти – считали, что он родом из одной из южных стран, где все напрочь смуглые и стареют будто бы медленнее. Иштар бы сказала, что старость ему к лицу, если бы не знала, что после этого наставник обязательно даст ей подзатыльник.

Он относился к ним, как к родным внукам, но никогда не давал поблажек. С той самой минуты, как Иштар стала его ученицей и приняла его фамилию, она тысячи раз видела, как наставник мастерски подстраивается под разных людей. Он вёл себя мило и любезно с теми, с кем иначе нельзя было, а силу и острый ум показывал лишь в тех случаях, когда иного выхода не оставалось. Риманн Кроцелл не просто так считался одним из самых сильных чародеев Тель-Ра, и Гримуар Харахти не зря выбрал его много лет назад.

И всё же, несмотря на все узы, связывающие их, несмотря на годы, когда в доме наставника жили только они трое, за последнее время они отдалились. Из-за преклонного возраста наставник всё реже покидал Тель-Ра, на все просьбы, которые ему присылали из внешнего мира, отвечал, что передаст дело в руки молодых и полных сил чародеев. Насколько Иштар знала, довольно часто выбор наставника падал на Занкроу, однако были и другие чародеи, обучавшиеся в академии и у цереров лично.

Иштар же предпочитала странствовать. Пересекать границы стран, в которых никогда не была, изучать языки, которых не знала, и погружаться в культуры других народов. Много лет назад она пообещала себе, что не будет бояться изучать мир, и держала своё слово, из-за чего всё реже появлялась в Тель-Ра и общалась с другими чародеями.

Из очередного путешествия она вернулась всего две недели назад, но до сих пор не решила, куда ехать дальше. Вчера, во время ужина, наставник сказал, что у него есть несколько идей. Он пообещал ей покопаться в старых дневниках, которые вёл во время своих путешествий, и сегодня утром написал, что знает, куда Иштар может отправиться.

Но он не начинал разговор, и Иштар не знала, как напомнить об этом. Ей не хотелось строить планы в присутствии Занкроу. Вполне вероятно, что, узнав об её очередном путешествии, он скажет, что она избегает своих обязанностей, а Иштар совсем не хотела вновь ссориться. Ей куда больше нравилось драться с помощью магии и рапиры.

Наконец наставник, дождавшись, пока Иштар съест первую булочку, посмотрел на неё, сдвинув брови. Она узнала это выражение лица – и насторожилась.

– Если он что-то натворил, – пробормотала чародейка, кивнув на Занкроу, – в суде я не буду защищать его. Сами разбирайтесь.

Занкроу рассмеялся. Иштар насторожилась ещё сильнее. Он смеялся только в том случае, если она ударяла в грязь лицом.

– Моя милая Иштар, – мягко начал наставник, не сводя с неё сосредоточенного взгляда. – Боюсь, мне нужна твоя помощь.

– В чём?

– Если кратко…

– А лучше не кратко.

– Хорошо. Если не кратко, то, боюсь, мы столкнулись с аномалией, которая уже давно не встречалась.

Иштар искоса поглядела на Занкроу: всё ещё улыбался, значит, дело было не таким уж и серьёзным.

– Как ты знаешь, магия редко выбирает простых смертных, – как бы между прочим продолжил наставник. – Ещё реже люди могут должным образом развить её, чтобы стать эгериями или даже чародеями.

Строго говоря, чародеи или эгерии не были отдельной расой. Они могли родиться в любой семье, даже у простых людей, как и магия могла обойти стороной ребёнка, рождённого у двух чародеев или эгериев. Иштар не помнила своих родителей, но знала, что они были людьми, а она родилась чародейкой: с первых же минут жизни её волосы были белыми, глаза – золотыми, а рисунок магнолий белыми тонкими линиями отпечатался на руках и ключице. То же было и у Занкроу: он не говорил о своей семье, но Иштар точно знала, что он родился чародеем, а не стал им.

Чародеи от рождения обладали огромным запасом магии и могли быть избраны Гримуарами, тогда как магия у эгериев была слабее, а Гримуары никогда не выбирали их – по крайней мере, до тех пор, пока они не пройдут ритуал. Согласно слухам, гуляющим в народе, за последние лет десять только одна девушка, родившаяся эгерией, смогла стать чародейкой, да такой сильной, что Гримуар сразу выбрал её.

И чародеи, и эгерии могли использовать магию и черпать её из материи – основы всего сущего. Однако крайне редко с таким даром рождались и люди. Ещё реже они могли изучить магию, открыться ей так же, как она открывалась им, и стать сильнее. Люди, коснувшиеся магии, не могли противостоять антиматерии – искажённой магии, которую на заре времён запечатали боги. Антиматерия медленно просачивалась в мир, разрушала его, и только чародеи с Гримуарами могли ей противостоять. Как и люди, прошедшие ритуал, выбранные Гримуаром и ставшие сильнее.

Но бывало и такое, что чародеи не справлялись с магией, которая текла к ним в руки, или использовали её в эгоистичных целях. Пример тому: трагедия, случившаяся в Офросе тридцать лет назад.

Религиозный культ Копьё Атальи пытался провести ритуал, который помог бы антиматерии разрастись. Чародеи-отступники, если верить информации, собранной чародеями Тель-Ра, верили, что человечество, погрязшее в пороках, ненависти и войнах, может спасти только Эпоха Небытия.

Иштар считала это безумием. Наставник знал, как она относится к деятельности Копья Атальи, и всё равно начал этот разговор, из-за чего её настроение окончательно испортилось.

– Мой давний друг Октавиан назад написал, что в младшем принце Мурона не так давно проснулась магия, а он простой человек.

– Поздравляю, – буркнула Иштар. – Мне отправить ему подарок?

Занкроу вновь рассмеялся. Она пнула его по ноге, и он едва не подскочил на месте от неожиданности. Наставник обречённо вздохнул.

– Дело в том, что Октавиан сделал всё возможное, чтобы обучить его, приглашал разных чародеев, но этого мало. У принца огромный потенциал, однако его магия не развивается дальше.

– К чему мне это знать?

– То, что я тебе скажу, моя милая Иштар, должно остаться между нами. Нами тремя, – уточнил он, на секунду бросив взгляд на Занкроу. – Пообещай мне, что никому об этом не расскажешь.

На мгновение Иштар засомневалась. Она не любила говорить о каких-либо вещах или людях, хотя бы косвенно связанных с пробуждением магии у простых людей или Копьём Атальи, хотя раньше фанатично искала любую информацию об этом. Однако Иштар верила своему наставнику, потому что только он за все эти годы никогда не лгал ей.

– Обещаю. Однако и вы расскажите, в чём тут дело. Во всех подробностях.

– Четыре месяца назад на принца и его мать, возвращавшихся из провинции Соден в Эриду, напали. Наши с Октавианом источники сообщают, что в числе их процессии был чародей, владеющий Гримуаром, но после того случая… Гримуар пропал, Иштар. Об этом никто, кроме меня, Октавиана и совета старейшин не знает. Совет считает, что Гримуар мог быть украден, но у них мало доказательств. Принц – единственный выживший, но он плохо помнит, что тогда случилось. Даже Октавиан не смог ему помочь. К тому же в принце проснулась магия, а это… несколько усложнило дело.

– И?..

– Совету потребовалось время, но они решили, что нужно привлечь к делу чародея прямиком из Тель-Ра. И я выбрал тебя, моя милая Иштар.

Иштар уставилась на наставника и уже открыла рот, чтобы спросить, как он может взваливать на неё такое, но слова застряли в горле.

– Как я могу быть сильнее церера Адора? – наконец пробормотала она, найдя более-менее подходящие слова. – Если уж он не сумел пробудить магию…

– Я не говорил, что ты сильнее Октавиана, моя милая. Магия, спящая в людях, сложна. Она существует на ином уровне, чем наша или магия эгериев, и иначе преобразовывает материю. К тому же у людей нет устойчивости к антиматерии, и без должного контроля они легко поддадутся ей. Октавиан сделал всё возможное, оградил принца от воздействия антиматерии, но этого мало. Если магия продолжит расти, если принц не научится ей управлять, он погибнет.

– И зацепка, ведущая к исчезнувшему Гримуару, будет потеряна, – со смешком добавил Занкроу, закинув ноги на край стола.

– Это, конечно, важно, но и жизнь принца крайне важна.

– Какая разница? Принцев в этом мире полным-полно.

Вздохнув, наставник вновь обратился к Иштар.

– Не слушай его. Да, мы обязаны найти Гримуар, но мы также должны спасти принцу жизнь. Разве это не то, ради чего бог-творец выбирает нас? Разве не этому нас учит Энки? Помогать людям. Спасать от тьмы, направлять их к свету.

– И что же, вы хотите, чтобы я обучила принца? Да разве я…

– Всё дело в потенциале, Иштар, и правильном подходе. Каждый из чародеев, у которых уже обучался принц, открыли новую грань его магии, но этого мало. Нужно продолжать. Возможно, именно ты сможешь не только окончательно развить его магию, но и помочь вспомнить, что произошло четыре месяца назад.

– Разве муронские чародеи не занимались этим? – недоверчиво уточнила Иштар.

– Занимались, конечно, но… Если верить Октавиану, в нападении виновен культ Копья.

Иштар прошиб холодный пот. Столько лет культ прятался от всего мира, действовал скрытно, но теперь…

Что такого особенного в муронском принце? Иштар даже никогда не была в той стране, лишь слышала о ней, но мало что знала. Она не могла представить, почему на их монархов напали.

Хотя ответ, конечно, был довольно прост – Гримуар. Впрочем, магическую книгу нельзя забрать насильно, только передать добровольно, да и то лишь в том случае, если она сама с этим согласна. У Гримуаров не было разума, но была воля, как и во всей материи этого мира.

– Иштар будет обучать при-инца, – играючи протянул Занкроу, подарив ей широкую улыбку. – Говорят, ему всего девятнадцать лет, представляешь? Совсем ещё юнец, у которого молоко на губах не обсохло, чтобы заниматься магией.

– А сам-то начал в четырнадцать, – невинно добавил церер Кроцелл.

На мгновение лицо Занкроу исказилось, но после наставник рассмеялся, и молодой чародей успокоился. Иштар же было совсем не до смеха.

– А я могу отказаться? – жалостливо спросила она.

– Можешь, конечно, – ответил наставник. Немного подумав, он театрально вздохнул и сокрушённо прошептал: – Но я так расхваливал тебя перед советом, так часто писал Октавиану, какая ты способная…

– Ну так отправьте туда этого выскочку, – Иштар указала на Занкроу, который тут же отпихнул её руку.

– Не впутывай меня в этот детский сад, у меня уже есть нормальная работа!

– Тебе заплатят.

Иштар навострила уши.

– Сколько?

– Если мне не изменяет память, за каждый день обучения с принцем ты получишь десять тысяч золотых.

Иштар присвистнула. Если она и любила что-то больше путешествий, так это деньги.

И всё же…

– Я должна только обучать принца магии?

– И помогать ему вспоминать. Осторожно, разумеется. Октавиан будет следить за вами и поможет, если случится что-то из ряда вон выходящее. Он и его отряд проводят собственное расследование, ищут всё, что есть на Копьё, но им не помешают детали того нападения.

Иштар упёрла локти в стол и положила подбородок на переплетенные пальцы.

– С одной стороны – безумный культ…

– Маленькая зацепка к нему, – исправил наставник.

– …А с другой – всего лишь принц, за каждый день обучения с которым платят десять тысяч золотых…

– О, да, достойная плата за возню с мелкими придурками, – съязвил Занкроу.

Иштар снова пнула его под столом.

– С кем я буду заключать договор?

– Их будет два: с королём и самим принцем.

– А кто устанавливает плату?

– Король.

Иштар разочарованно вздохнула. Уговорить короля повысить плату за обучение принца вряд ли удастся, сколько бы они ни старалась.

– И всё же, почему именно я?

– Потому что я доверяю тебе, моя милая Иштар, – с улыбкой сказал наставник, положив ладонь ей на плечо. – И я хочу, чтобы ты нашла ответы на свои вопросы.

Краем глаза она заметила, что Занкроу заинтересованно поднял брови, не поняв смысла последнего предложения. Однако Иштар поняла – и в очередной раз убедилась, как сильно наставник доверяет ей.

Даже если дело было опасным, а Иштар хотела за него взяться, он не останавливал её. Говорил, что доверяет её выбору и хочет, чтобы она следовала зову сердца. И пусть сердце не звало её в Мурон, – хотя перспектива заработать столько золотых была очень заманчивой, – туда звали вопросы, на которые она столько лет искала ответы.

– Хорошо, я помогу вам с этим.

Когда завтрак, наконец, закончился, а наставник отправил Занкроу отдыхать с дороги, Иштар поняла, что ещё многого не знает.

Наставник любил встречать их по возвращении и сразу же узнавать все детали путешествия или дела, которое поручил одному из них. Иштар не сомневалась, что Занкроу вернулся в Тель-Ра ранним утром, что всё то время, пока она ещё спала, он объяснялся с наставником, даже не отдохнув с дороги. Её, Иштар, его работа не касалась, поэтому она даже не расстроилась, что пропустила большую часть завтрака. Но и Занкроу не касалась её работа, поэтому наставник так настойчиво отправил его отдыхать.

– Есть ещё что-то, – сказала Иштар, когда Занкроу, наконец, закрыл за собой стеклянные двери, ведущие на террасу, и скрылся в глубине дома.

– Разумеется, есть, – невозмутимым тоном согласился церер Кроцелл. – Ты же не думала, что я раскрою все карты при Занкроу.

– Даже не знаю. Он, кажется, у вас в любимчиках.

Наставник разочарованно покачал головой, а Иштар широко улыбнулась. Спустя столько лет наставник всё ещё удивлялся их юмору, словно каждый день убеждал себя, что Иштар и Занкроу, наконец, успокоятся и навек станут лучшими друзьями по-настоящему, и поражался, когда этого не происходило.

– Но если бы он и впрямь был любимчиком, – продолжила Иштар, проведя пальцем по кромке пустой чашки из-под чая, – он бы взялся за обучение принца, верно?

– Каким бы способным ни был Занкроу, обучение – не его сильная сторона. Он бы до смерти загонял принца, и в результате Мурон объявили бы нам войну.

– Что правда, то правда.

– К тому же есть кое-что, что я могу доверить только тебе.

Иштар была готова к чему-то подобному. Сколько бы они ни странствовала, как часто бы ни влезала в проблемы, из которых едва выбиралась, и сколько бы ни шутила, она знала, что наставник – её самый близкий человек. Они семья, не связанная кровью, и всегда ею будут. Иштар была его первой ученицей и прожила с ним большую часть своей жизни, из-за чего они сильно сблизились. Занкроу, которого он привёл позже, не был ему так близок.

– Вы же знаете, что я всегда помогу вам, – сказала Иштар, накрыв ладонь наставника своей.

Он перевернул ладонь и крепко сжал её руку.

– Я знаю, поэтому и выбрал тебя.

– Ещё из-за моих уникальных талантов, блестящего ума, невероятной харизмы и божественной красоты.

– Только не говори об этом Занкроу, иначе он расстроится.

– Он и так это знает.

Наставник с лёгкой улыбкой кивнул, но Иштар видела, что даже шутки и её присутствие не помогали ему собраться с мыслями. Обычно он никогда не ждал так долго: если и было дело, которое хотел поручить своим ученикам, сразу переходил к сути.

– Ты же знаешь, что я много путешествовал и встречал самых разных людей, – наконец начал церер Кроцелл, отведя взгляд в сторону.

Он не смотрел на город, простиравшийся внизу, на белокаменные строения и высокие башни, на цветущие сады магнолий или людей, гуляющих по улицам или спешащих по своим делам. Его взгляд, казалось, был направлен в никуда и одновременно за границы Элдер Корта – земли, где стоял Тель-Ра.

– Я лично знал мать принца, – тихо продолжил чародей. – Принцессу Селию, которую так любил народ. Слышала про неё?

– Нет, – стыдливо призналась Иштар. Она практически ничего не знала про Мурон, разве что слышала, что сейчас там правит король Эйтор Девятый, а Верховным чародеем был Октавиан Адор, старый друг её наставника. Так уж вышло, что в своих путешествиях Иштар не интересовалась правящими семьями и старалась не встречаться с ними лишний раз. Хотя, конечно, были исключения.

– Принцесса Селия была младшей сестрой нынешнего короля, Иштар, и ей никогда не нравилась жизнь при дворе. Я узнал об этом, когда гостил у них лет двадцать назад, может, больше. Принцессу всегда интересовала магия, и она просила меня обучить её. Собственно, так мы и познакомились. Я узнал, что она всё порывалась уехать, начать путешествовать, чтобы познать мир, но долг перед страной вынудил её остаться. К тому же она полюбила и решила, что вместе с этим человеком уж точно сможет быть счастливой даже в Муроне. И когда у них родился ребёнок, она в этом убедилась. Я…

– О, великие Шестеро богов! Вы его отец?

Наставник посмотрел на неё тяжёлым, долгим взглядом, и Иштар стойко выдержала его. Он смотрел на неё не меньше минуты, она – на него, и была абсолютно уверена, что мысленно наставник вернулся к тем прекрасным временам, когда мог без зазрений совести гонять её по всему Тель-Ра в качестве наказания.

– Ты в своём уме? – наконец спросил церер Кроцелл.

– Видимо, нет. Простите.

Он вопросительно выгнул бровь.

– Простите дважды. Мне очень жаль.

– Меньше читай своих глупых романов.

– Они не глупые! Там, по крайней мере, прекрасные мужчины, в которых можно влюбиться. В жизни таких не бывает.

Наставник тихо выдохнул и уточнил:

– Я могу продолжать?

– Да. Простите.

– Как я уже сказал, после рождения сына Селия была счастлива. И уж не знаю, как, но она убедила короля доверить ей управление провинцией Соден, где, собственно, принц и прожил почти всю свою жизнь. Мы с ней часто обменивались письмами, иногда я даже отправлял ей магические книги для начинающих. Видишь ли, у неё был довольно скудный магический дар, который она пыталась развить во что-то большее. Уж не знаю, вышло ли у неё… Год назад она в последний раз написала мне, и больше – ни одного письма. Четыре месяца назад Октавиан сообщил, что она погибла во время нападения.

Иштар аккуратно сжала ладонь наставника, напоминая, что она рядом и обязательно выслушает его. У церера Кроцелла было не так много близких друзей, среди людей – особенно. Когда жизнь длится несколько сотен лет, время, отведённое простым людям, кажется таким маленьким. Порой чародеи даже не успевали этого осознать, как люди, которые были им дороги, умирали. Кого-то забирало время, кого-то война, кого-то несчастные случаи и ошибки, допущенные другими.

Сама Иштар редко сближалась с людьми. Обычно это ограничивалось быстрой работой на пару дней, встречей с учёными из разных стран или же ночью с очередным любовником, не более. Самые близкие для неё люди были чародеями, и срок их жизни был таким же длинным, как у неё. Она просто не знала, что это такое – потерять того, кого любишь. Но, может, скоро узнает.

Наставник был уже стар. Восемьсот сорок три года – достаточно большой срок. И, к сожалению, с каждым днём он только увеличивался. Может, церер Кроцелл проживёт ещё сотни лет. Может, он умрёт завтра. Тут не угадаешь. Иштар старалась не думать об этом, потому что именно этого и хотел наставник, но сейчас не могла перебороть тревожные мысли.

Четыре месяца назад наставник потерял человека, с которым был близок, а она даже не знала об этом. Не знала, как ему было больно, как он справлялся. Да и справлялся ли? Он был один: Иштар была в Туазале, Занкроу же наверняка занимался порученным ему делом. Даже если прежде наставник никогда не говорил, что был лично знаком с муронской принцессой, что помогал ей изучать магию, это не означало, что Иштар не чувствовала себя виноватой.

– Я бы хотел знать, что случилось, – продолжил церер Кроцелл после нескольких минут молчания, – но сомневаюсь, что мне это по силам. Король полностью доверяет Октавиану, а тот уже ведёт расследование и ищет виноватых. К тому же им нужно позаботиться о принце. Его магия растёт, и её нужно направить.

Иштар, поколебавшись секунду, осторожно уточнила:

– Почему вы не хотите заняться этим лично? Вы сказали, что знали его.

– Принца я не знал, моя милая. Только его мать. Да и не уверен, что смогу помочь ему. Я-то вас, сорванцов, едва обучил…

– Не такими уж проблемными мы были.

– К принцу нужен другой подход, – не обратив внимания на её замечание, продолжил церер Кроцелл. – Ему не нужен ворчливый старик, у которого мозги поплыли из-за магии. Этот старик отправится в Соден, где будет изучать материю и искать хоть какие-то подсказки.

Иштар сомневалась, что это хорошая идея. Если принцесса Селия была дорога цереру Кроцеллу, почему он не хотел лично помочь её сыну? Он был сильнее Иштар, знал больше и уже обучил двух чародеев.

Но, поразмыслив немного, она поняла, что это попросту больно. Больно видеть человека, который выжил в ужасном нападении, и знать, что его матери не повезло. Больно находиться рядом с тем, кто переживает то же самое.

Может, Иштар никогда и не сближалась с людьми настолько, чтобы чувствовать боль и пустоту из-за их потери, но она могла попытаться представить, каково это. С каждым днём жизнь наставника медленно угасала, и мысленно Иштар старалась готовить себя к худшему. Она также предпочла бы остаться в Тель-Ра, рядом с ним, плюнув на свои путешествия, но не могла подвести наставника.

Он доверял ей, и Иштар хотела доказать, что это не зря.

Глава 2. Не оборачивайся назад

От Тель-Ра расходилось множество дорог, причём во всех направлениях. Были и пути, которые вели в глубину Элдера Корта и пустыню Ар-Торр – правда, люди никогда не забредали слишком далеко в те земли, предпочитали держаться границ или вовсе делать огромные крюки через Мартан, чтобы добраться до Орлэйта. Но бывало и такое, что они нанимали чародеев для защиты в пути. Иштар и сама пару раз соглашалась за умеренную плату сопроводить пару-тройку экипажей.

В одном из пограничных городов Мартана, где и начинался путь Иштар по одному из центральных трактов, ей предложили сопроводить экипаж вплоть до границ Мурона, но она отказалась. От Эриду, столицы Мурона, её отделяло чуть меньше двух недель пути, и Иштар хотела потратить их на раздумья и составление стратегии.

Пять дней уже прошли.

Наставник рассказал ей о принце всё, что знал сам. Его звали Северин, и ему и впрямь было всего девятнадцать лет. Вместе с матерью, принцессой Селией, младшей сестрой короля Эйтора Девятого, вплоть до недавних событий он проживал в юго-восточной провинции Соден, где принцесса была назначена наместницей. Король призвал его обратно ко двору, и уже как четыре месяца принц жил в столице. Остальное Иштар предстояло узнавать самой или от церера Адора.

Церер Кроцелл вписал в её Гримуар заклинание, которое позволяло ей поддерживать связь с церером Адором, Верховным чародеем Мурона. Однако Иштар до сих пор не обменялась с ним ни строчкой. Она знала, что он встретит её у южных врат города и сопроводит во дворец, а также будет наблюдать за тем, как она обучает принца. Иштар была отнюдь не в восторге от этого, но, помня важность дела, которое взяли на себя её наставник и церер Адор, старалась держать своё недовольство в узде.

В конце концов, ей хорошо заплатят. Пока она будет соблюдать условия договора и обучать принца Северина, муронская корона будет защищать её. Да и Верховный чародей не отвернётся – он, как и любой из них, был обязан помочь ближнему. И хотя Иштар волновалась, она старалась успокоить себя заверениями, которые слышала от наставника.

– Я давно знаю Октавиана и могу сказать, что он один из самых честных чародеев, – говорил ещё пару дней назад, пока Иштар собиралась в дорогу. – У него блестящий, пытливый ум, а жажда знаний безгранична. Я говорил, что он лично возглавлял многие экспедиции в Элдер Корт?

Одним словом, на церера Адора можно было положиться. Иштар плохо помнила его, – они, кажется, виделись, когда ей было не больше одиннадцати, – но помнила ощущение, которое дарил его Гримуар. Умиротворение.

Она думала об этом всю дорогу, когда ехала по безлюдным дорогам на туазалском жеребце, когда платила за комнату в гостинице и когда изучала записи, которые появлялись в её Гримуаре.

Наставник также добавил одно заклинание, которое временно разделило знания, хранящиеся в Гримуаре Харахти, с Гримуаром Баал. Иштар внимательно читала их перед сном, во время скудных обедов и передышек, которые требовались её коню. Конечно, в записях наставника была основа, которую Иштар помнила ещё со времён обучения. Простые заклинания, медитативные тактики, упражнения для укрепления тела, духа и разума. К некоторым записям Иштар добавляла свои: например, чуть больше физических упражнений и практика чтения на языке магии. Она не знала уровня принца Северина, смогла бы понять его лишь при встрече и первом прикосновении к его магии, но хотела быть готовой ко всему.

Прежде она уже обучала других, пусть и редко, но то были чародеи и эгерии, а здесь – человек. Кто знает, как поведёт себя его магия. Может, после всех попыток Иштар расшевелить её она разрастётся, заснёт или вовсе исчезнет.

Даже если задача, стоявшая перед ней, казалась трудной, а решение взяться за неё – импульсивным, Иштар не была намерена сдаваться. В Тель-Ра её уважали, а о силе Гримуара Баал ещё до её рождения ходили слухи. Иштар была сильна и умна для своих ста двадцати пяти лет и хотела доказать, что не Гримуар не зря выбрал её.

Поэтому она постоянно продумывала стратегию поведения с принцем Северином, его обучение, различные задачи и даже его досуг, который должен был помочь ему. Днём, ночью, в пути, лёжа на узкой кровати в таверне, сидя под раскидистым деревом во время дождя, проходя границу Мурона – Иштар постоянно об этом думала.

Но о чём она не думала, так это о том, что церер Адор не сможет её встретить.

Иштар понимала, что глупо злиться на Верховного чародея, у которого наверняка множество дел. Но одна короткая строчка, появившаяся на страницах её Гримуара, вызывала только злость.

Просто великолепно. Теперь ей нужно было тащиться через весь город совершенно одной.

С момента, как послание церера Адора появились в Гримуаре, и до пересечения южных врат прошло не слишком много времени. Иштар собралась с мыслями, пообещала себе быть уверенной и решительной и, ориентируясь на сверкающие башни дворца, двинулась вперёд.

Солнце медленно поднималось из-за горизонта и окрашивало улицы в оранжевые, жёлтые и фиолетовые цвета, которые растекались по белым крышам и стенам мазками красок. Свет отражался от стеклянных крыш и распахнутых окон, лёгкий ветер колыхал гербы королевской семьи и полотна, на которых была изображён лик Хенны, покровительствующей весне, – одной из четырёх ипостасей бога Четыре Лика из пантеона Шестерых. Люди верили, что Хенна, как её сёстры Нита и Шима и брат Тив, являются частью одного бога, который менял лики в зависимости от времён года. Сейчас была середина весны, но как только в воздухе запахнет летом, все украшения, посвящённые Хенне, сменятся на украшения для Тива. Празднества, должно быть, будут каждую неделю, и Иштар была бы совсем не против погулять в городе. Она бы вообще предпочла остановиться где-нибудь в городе, а не во дворце, чтобы быть максимально близко к простому народу и гуляниям, которые заканчивались только перед рассветом.

Но выбирать ей не приходилось. Для начала следовало зарекомендовать себя как отличную чародейку, пунктуальную и ответственную, а уже после можно будет позволять себе некоторые вольности. Чародеям, вообще-то, никто, кроме бога-творца Энки, не указ, но церер Кроцелл просил Иштар не гневать короля и его семью.

– Я знаю, что это трудно, но, пожалуйста, прояви смирение, – сказал наставник ей напоследок. – Хотя бы раз в жизни, да и то ненадолго.

Иштар тогда громко фыркнула.

– Я сама смиренность.

– Я помню, как в Хелфготе ты сбежала с приветственного пира, а утром я узнал, что ты была в городском борделе.

– Там были очень красивые юноши.

Наставник не боялся, что она опять сбежит в бордель или заведёт себе любовника, нет. Его совершенно не волновало, с кем она спит. Он боялся, что её трудный характер может создать проблемы.

На самом деле Иштар не была трудной. Она лишь не стеснялась говорить, что думает на самом деле, отстаивала свою точку зрения и не боялась применять силу. Занкроу порой говорил, что она самовлюблённая эгоистка, но Иштар предпочитала говорить, что знает себе цену.

Она, однако, пообещала наставнику, что не будет создавать проблем, Ей, в конце концов, не шестнадцать лет, и она уже давно не дурочка, доверяющая всем без разбора. Некоторые, конечно, разделяли мнение Занкроу, – просто из-за того, что Иштар отказывала им в помощи, понимая, что люди могут справиться сами, – и говорили, что Гримуар вскружил ей голову.

Это не так. Если что и вскружило ей голову, так это любовь к себе, которой Иштар ничуть не стеснялась.

В конце концов, кто будет любить её, если не она сама?

Но, конечно, ради наставника и чести всего Тель-Ра она должна была постараться. Иштар всю дорогу обдумывала, что говорить и как именно себя вести при встрече с королём и принцем. Первое впечатление было очень важно: как бы ни зарекомендовал её наставник, как бы сам церер Адор ни убеждал короля, что к ним прибудет и впрямь восхитительная чародейка (Иштар не сомневалась, что он делал это), она должна была сама доказать это. Кто знает, может, король посчитает недостаточным того, что она скажет, и усомнится в воле Гримуара Баал, выбравшего её. Или решит, что принц Северин в состоянии и дальше обучаться у Верховного чародея – чего, конечно же, он больше не мог. Под присмотром церера Адора магия принца развилась настолько, насколько могла, и теперь нужен был другой подход.

Иштар устало выдохнула, потянув под уздцы коня, когда тот вдруг замедлился. С людьми, в которых вдруг просыпалась магия, была сплошная морока.

Почему магия не могла быть только у чародеев?..

Едва Иштар прикинула, какое расстояние отделяло её от дворцовых стен, как магия пришла в движение.

Простые люди не понимали, как магия может двигаться. Для чародеев же она была сродни инстинкту, который всегда был с ними, с первых секунд жизни. Они чувствовали движение магии, видели её потоки, могли понять, как она питает материю и как искажается, когда становится антиматерией. У магии не было точной формы: она могла быть как землёй, так и воздухом, бликами на стекле или искажённым отражением в зеркале. Магия всегда принимала ту форму, какую ей хотели придать чародеи и эгерии, и которая была записана в Гримуарах. Магия – это воля бога-творца Энки, результаты его познания мира, тайны, которые когда-то были в Учениях Цейтл.

И эти тайны, похоже, использовали, чтобы следить за Иштар.

Она не подала виду, что заметила этого. Спокойно шла дальше, ведя коня под уздцы, и остановилась лишь после того, как тот заупрямился. Улица была безлюдной, тихой, только где-то изредка распахивались ставни на окнах да тянулся запах свежей выпечки. Город медленно просыпался, а чужая магия расползалась вокруг, точно скользкий змей, подбиралась всё ближе к Иштар.

– Ну-ну, перестань, – забормотала она, поглаживая коня по гриве. – Всё будет хорошо, я не дам тебя в обиду.

Иштар провела ладонью по его шее и, ощутив потоки магии, коснулась их, делясь спокойствием и уверенностью. Если кто-то действительно следил за ней, это не означало, что она была в опасности. Скорее это преследователей ждала опасность – стоит только им выйти лицом к лицу с Иштар, и она сотрёт их в порошок, если не решит, что они заслуживают чего похуже.

Конь, наконец, успокоился, и они направились дальше. Она не оглядывалась, не всматривалась в узкие улочки, которые медленно заливали рассветные лучи. Никак не показывала, что заметила преследователей. Если верить магии, их было трое. Вполне возможно, что эгерии или слабые чародеи, которых не выбрали Гримуары. Они крались на соседней улице, умело избегая открытых участков местности, пряталась за поворотами и лавками, часть из которых уже готовились к открытию.

Приметив торговца, расправлявшего навес, Иштар направилась к нему.

– Доброе утро, уважаемый.

Торговец, – немолодой мужчина с короткой бородкой и тёмными глазами, который, судя по всему, был пекарем, – насторожено посмотрел на неё. Позади него был дом в два этажа, с вывеской на муронском языке, которую Иштар прочитала, запнувшись лишь на одном слове – в пути она также усиленно практиковалась в языке, вспоминая его, чего давно не делала. К окну первого этажа пекарни прилипла маленькая девочка, во все глаза смотревшая на чародейку. Иштар улыбнулась ей и помахала, а после, вновь посмотрев на торговца, спросила:

– Не подскажите, где я могу оставить своего коня?

Торговец недоверчиво нахмурился и что-то тихо буркнул.

– О, конечно, я всё понимаю.

Иштар тряхнула ладонью, и над ней появился Гримуар. С книги будто лоскутами сдирали невидимую ткань, являвшую твёрдый тёмный переплёт, металлический корешок, крохотную цепь, свободно парившую в воздухе, и созвездия на обложке. Иштар едва сумела подавить улыбку, когда торговец вытаращился на Гримуар. Должно быть, никогда раньше не видел магическую книгу так близко.

Страницы книги раскрылись, и Иштар, продолжая вежливо улыбаться, коснулась пальцами белых листов, немного погрузив их внутрь. Глаза торговца расширились ещё больше. Иштар ловко достала маленький мешочек с монетами и, отсчитав пять золотых, протянула торговцу.

– Чтобы ваше дело процветало. О, и за булочку с виноградным конфитюром. У вас такие есть?

Торговец ошалело смотрел на неё несколько секунд, но после, всё же взяв себя в руки, затараторил:

– Идите дальше по улице, там будет перекрёсток. Сверните налево, там и будут стойла.

– Благодарю за помощь, уважаемый. И булочку, пожалуйста.

Иштар спрятала мешочек с монетами в страницах Гримуара, захлопнула его и протянула руку за выпечкой. Торговец не успел даже моргнуть, как из дома выбежала девочка и протянула Иштар ещё тёплую булочку, завёрнутую в белую ткань.

– Благодарю, госпожа, – со всей серьёзностью ответила Иштар. – Хорошей вам торговли!

Уже после, подходя к стойлам и почти доев крайне вкусную булочку, Иштар думала, почему преследователи не напали, когда была возможность. Почему позволили ей не только найти безопасное место для коня, но ещё и пообщаться с людьми. Не то чтобы Иштар не была этому рада: она и туазалского жеребца пристроила, чтобы не бояться, что его случайно зацепит, если начнётся бой, и немного попрактиковала язык. Прямо сейчас, расплатившись с конюхом пятью золотыми монетами и пообещав забрать коня позже, может, через пару часов, она гуляла по площади, а после уже направилась в сторону дворца. Иштар предпочла бы и дальше находиться в седле, но она не была такой жестокой, чтобы подставлять несчастное животное, которое выносило все её бесконечные монологи в течение длинного пути. Уж лучше конь отдохнёт в стойлах, а после Иштар вернётся за ним и заберёт во дворец, сказав, что он её любимчик. Правда, имени у него до сих пор не было, но это такие мелочи…

Иштар свернула на узкую улочку между двумя высокими зданиями и вдруг ощутила, что магия преследователей отдалилась. Всё это время они следовали за ней, а теперь отстали?.. Вряд ли решили вернуться к торговцу и навредить ему – Иштар видела магические знаки возле его лавки и дома и с первого взгляда поняла, что они были нарисованы сильным эгерием, и потому не переживала, что на мужчину нападут. Тогда куда делись преследователи?

Выругавшись, Иштар развернулась и направилась обратно. Она вышла на улицу как раз в тот момент, когда из-за угла показался чёрный экипаж с тёмными окнами. Лакированное дерево блеснуло на солнце. Стук колёс и цокот копыт заполнили собой всю улицу. Иштар прищурилась, пытаясь понять, куда или откуда в такую рань едет экипаж, когда услышала резкий свист.

Магия зашевелилась. Первая стрела вылетела с одной из крыш и врезалась в дверцу экипажа.

Иштар выругалась громче и, призвав Гримуар, бросилась вперёд. Когда дело касалось магии, чародеи Тель-Ра имели право вмешиваться. Иштар не особо хотела рисковать, но и игнорировать магию, расползавшуюся по улице, не могла.

Она как раз призвала свою рапиру и отразила вторую стрелу, которая вполне могла зацепить перепуганного кучера. Послышался женский крик – должно быть, дама из экипажа увидела, что происходит, ведь окна были тёмными только с одной стороны. Иштар не успела даже моргнуть, не то что бросить оторопевшему кучеру, чтобы они убирались отсюда: третья стрела врезалась в правое плечо, прибив её к дверце экипажа.

Холодно, холодно, холодно.

Стрела тонкая, металлическая и явно антимагическая. И если это правда, значит, самая первая стрела, врезавшаяся в экипаж, вполне могла разбить защиту, которую Иштар чувствовала.

Стиснув зубы, она вырвала стрелу из плеча и, отбросив её, ударила левой рукой по экипажу. Кучер, наконец, пришёл в себя. Кони сорвались с места, и экипаж понёсся дальше. Иштар лишь краем глаза заметила маленькое окно сзади, в котором мелькнул чей-то силуэт. Четвёртая стрела бы попала в это окно, если бы Иштар, призвав Гримуар, не использовала магию.

– Kertaz!

Оглушение, больше напоминающее звучащий прямо над ухом набат. Заклинание действовало быстро, почти мгновенно, но обычно Иштар успевала заметить боль на лицах своих соперников. Прежде, чем они впадали в забытье, разумеется. Сейчас же она лишь чувствовала их: трое, один на крыше, два в разных переулках. Ни один не сумел защититься от магии. Стрела, которую успели выпустить, лишь задела крышу удаляющегося экипажа. Сам мужчина, которого Иштар, наконец, заметила на краю крыши, перевалился через край.

– Ottaro! – выкрикнула она, метнувшись вперёд.

Боль прорезала правую руку, ведущую, но, к счастью, Иштар с помощью магии смогла защитить мужчину от переломов. Он распластался на земле так, будто упал не с крыши третьего этажа, а с первой ступеньки невысокой лестницы. На вид и по ощущениям – самый обычный эгерий. Иштар опустилась рядом с ним, оттянула веко мужчины и проверила, что глаза у него золотые. Точно эгерий.

Устало выдохнув, она выпрямилась и поплелась, куда звала магия – к следующему мужчине, который лежал в переулке в груде сломанных ящиков. То ли сломал их своим массивным телом, то ли они уже были такими. Иштар проверила его глаза и, наконец приложив ладонь к раненому плечу, направилась к последнему нападавшему. Магия медленно останавливала кровь, сращивала плоть и кости, и лишь немного притупляла боль. Иштар терпела, стискивая зубы и глотая слёзы, зная, что отделалась малым. Чудо, что стрела попала в плечо, а не в голову или сердце. Тогда бы никакая магия не спасла.

Иштар почти добрела до третьего мужчины, который свалился, едва только успел выйти из переулка, когда услышала топот множества ног и лязг металла. Пустая до этого улица ожила будто бы мгновенно: из домов вышли несколько людей, другие выглядывали из окон, а некоторые и вовсе спешили к Иштар с оружием наготове.

– Твою ж, – прошипела она, поняв, что это вовсе не обычные люди, а городская стража.

Здесь было восемь людей, шесть из которых занялись потерявшими сознание эгериями. Ещё двое направили мечи на Иштар и приказали ей стоять на месте.

– Уважаемые, опустите оружие. Я – чародейка Тель-Ра, прибыла в город по приглашению Его Величества.

– Живы! – крикнул один из стражников, осматривавший оглушённого эгерия.

Иштар удивлённо подняла брови: они что же, думали, что она их убила? Она, конечно, могла, но не видела в этом смысла. Магия эгериев долгое время преследовала её, а они сами потом напали на экипаж, в котором явно не простолюдины ехали. Иштар не стала бы убивать эгериев, не выпытав из них все секреты.

– Чародейка Тель-Ра, значит, – сказал высокий мужчина с тёмными волосами и многодневной щетиной.

По его осанке, взгляду и лёгкому шевелению магии вокруг Иштар догадалась, что среди стражников он был за главного. Может быть, даже капитан, хотя никаких знаков отличия она не видела: та же серебристая броня и герб города на плаще. Они выглядели точь-в-точь как рыцари, о которых ей рассказывал наставник.

– Уважаемые, – повторила Иштар, стараясь не обращать внимания на мечи, направленные на неё, и не отнимая руки от раненого плеча, – если желаете, я могу это доказать. Опустите оружие, я не собираюсь нападать.

Никто не шелохнулся. Иштар заметила не меньше десяти горожан, которые осмелились подойти ближе. Они смотрели на неё, как на диковинку, будто никогда не видели чистокровную чародейку. Как на преступницу, какой она, должно быть, и выглядела в их глазах.

Что эти люди успели увидеть? Они поняли, что Иштар вмешалась, потому что должна была? Поняли, что она защищала экипаж, а эгериев не убила, всего лишь оглушила?..

– Руки назад, – вдруг рявкнул всё тот же стражник.

– Серьёзно? – выпалила Иштар, не сдержавшись. – Я, вообще-то, ранена. Пожалейте несчастную даму!

– Руки назад!

Иштар шумно выдохнула, возведя глаза к небу. Драться с городской стражей ей не стоит, это точно опустит её в глазах короля и Верховного чародея. Если, конечно, учесть, что она всё ещё не плавает где-то на самом дне. Но неужели стражники настолько глупы, что всерьёз хотят её арестовать? Да и за что – за общественные беспорядки и избиение законопослушных граждан, которые таковыми не были?..

– Уважаемые, – в третий раз повторила Иштар, – я…

Магия лёгкая, как порыв весеннего ветра, и холодная, как лёд, коснулась её. Иштар, отняв руку от плеча, метнулась вперёд так быстро, что даже стражники не успели её остановить. Она побежала к второму переулку, где двое стражников осматривали оглушённого эгерия, расталкивала вдруг закричавших людей и почти успела.

Эгерий, выплеснув магию, прыгнул на одного из стражников. Второй едва успел поднять меч, когда эгерий кинжалом полоснул первому стражнику по горлу и напал на второго. Тот отбил два удара и, должно быть, отбил бы третий, если бы Иштар не почувствовала, как земля уходит из-под ног.

Антиматерия.

Она съедала материю – дома, каменную дорогу, фонари, тело убитого стражника, самого эгерия, в конце концов. Всё рушилось, обращалось в прах и поглощало само себя, и прямо в центре был эгерий, тело которого разрывало на части. Иштар не успела даже призвать магию, как прогремел взрыв, отбросивший её назад, а следом за ним – ещё два.

Иштар окатило кровью и ошмётками чужой плоти, давление антиматерии и вовсе едва не лишило воздуха. Чужие голоса звучали будто из-под воды, голова закружилась. Иштар с трудом поднялась и обнаружила себя всего в трёх метрах от воронки, на месте которой ещё недавно был узкий переулок. Не осталось тел стражника или эгерия. Дома, которые зацепило, частично обрушились. Иштар медленно обернулась и обнаружила две точно такие же воронки. И людей – очень много людей. Кто-то успел выбежать из домов, кто-то наоборот прибежал на шум и взрывы. Городской стражи стало больше. Одни пытались успокоить людей, другие изучали появившиеся воронки. Антиматерия исчезла, поглотила саму себя, и опасность пусть и временно, но отступила. По крайней мере, так думала Иштар.

На неё было направлено сразу несколько мечей. Ближе всего стоял мужчина, которого она мысленно окрестила капитаном. Он же, встретившись с Иштар глазами, обманчиво спокойным и учтивым тоном сказал:

– Если вы и впрямь чародейка Тель-Ра, то будете сотрудничать.

Иштар разочарованно рыкнула. Не прошло и часа, как она прибыла в столицу, а на неё уже свалилась уйма проблем.

Новость о случившемся на одной из городских улиц распространилась достаточно быстро. Однако о том, что прибывшая в город чародейка замешана в этом инциденте, практически не говорили. Иштар бы спросила угрюмого капитана, который допрашивал её несколько часов, отчего такая неожиданная секретность и как быстро удалось пресечь слухи, если бы не поняла всё после.

Она просидела в штабе городской стражи на одной из главных улиц часа три, не меньше, и всего дважды улучила момент, когда на неё никто не смотрел. Тогда Иштар быстро призвала Гримуар и отправила цереру Адору послание, надеясь, что он не посчитает её виновной и поможет. Городская стража не надела на неё антимагические кандалы, и уже за это Иштар была готова рассыпаться в благодарностях. Но и слишком милыми с ней не были. Спрашивали, зачем прибыла в Эриду, что делала на той улице и что случилось с эгериями. Пытались выяснить, не она ли призвала антиматерию, чтобы разорвать мужчин на части. Иштар отвечала одно и то же: прибыла по приглашению Его Величества, направлялась во дворец, пыталась спасти людей.

Ей не верили, но после, когда прибыл церер Адор, всё изменилось.

Пусть они не виделись много лет, Иштар узнала его скуластое лицо, морщины на лбу, короткие белые волосы и пронзительные тёмно-золотые глаза. На вид ему было не больше пятидесяти, тогда как на самом деле он был немного младше Риманна Кроцелла. Церер Адор был одет в чёрный камзол, подчёркивавший широкие плечи, и если бы не отличия, которые были у всех чародеев, Иштар бы приняла его за простого слугу.

Церер Адор ругался до тех пор, пока капитан городской стражи не проводил его к Иштар. Ей совершенно не хотелось встречать Верховного чародея Мурона в помещении, которое городская стража использовала для допросов, в рваном камзоле и с кровью, покрывавшей всё её тело, но выбора не было. Иштар уже давно привыкла к запаху крови, а о том, что к одежде и волосам прилипли кусочки чужой плоти, старалась не думать. Она грациозно поднялась из-за стола и поклонилась Верховному, который, прошептав молитву, обрушил свой гнев на капитана городской стражи. Иштар даже не скрывала улыбки, когда капитан сказал, что отпускает её.

– Безобразие какое-то, – проворчал церер Адор, когда они вышли на оживлённую улицу. – Поверить не могу, что тебе, моя милая, пришлось пережить такое!

Он быстро направился к ждущему их экипажу, Иштар поспешила следом – она едва не впрыгнула в экипаж, напрочь проигнорировав удивлённый взгляд слуги, подавшего ей руку. Даже когда он забрался следом за ней и сел рядом с церером Адором, Иштар не обратила на него внимания.

– Просто невероятно, – произнёс Верховный, проведя ладонью по лицу. – И как мне объяснить всё Его Величеству?

Слуга, сидевший рядом с ним, стрельнул глазами в сторону Иштар. Она вздохнула, посмотрела на него и замерла, заметив глаза точно такие же, как у неё. Надо же, ещё один эгерий: короткие светлые кудри, приглаженные на одну сторону, немного вытянутое лицо и совсем ещё невинный взгляд, будто бы ему было не больше пятнадцати лет, хотя на вид – все двадцать. Рядом с Верховным он казался тонкой тростиночкой.

– Ваш ученик? – стараясь звучать непринуждённо, спросила Иштар, когда экипаж тронулся с места.

Церер Адор, продолжавший сокрушаться насчёт произошедшего, кивнул.

– Один из многих, Йонас.

– Для меня большая часть встретиться с вами, церер Кроцелл, – пролепетал юноша, вытянувшись в струнку.

– Взаимно, Йонас. Зови меня Иштар, формальности ни к чему.

Он смущённо посмотрел на церера Адора, но тот рассеянно кивнул, будто даже не услышал вопроса.

– Мне очень жаль, что тебе пришлось пережить это, моя дорогая, – сказал Верховный, посмотрев на Иштар. – Ты только прибыла в столицу…

Иштар слушала извинения, которые лились так быстро, что она не успевала даже слова вставить. Церер Адор рассказывал, как, получив её сообщение, сразу же сообщил об этом королю и, получив от него разрешение, отправился за ней. Как королевские чародеи ограждали места взрывов антиматерии, успокаивали людей и как он сам убеждал их, что прибывшая в город чародейка из Тель-Ра, которую они видели, не виновата. Иштар слушала, смотря в окно, частично прикрытое занавеской, и кивала, когда чувствовала, что это необходимо.

Если не считать утреннего инцидента, город выглядел спокойным, чистым и дружелюбным. Точно таким, каким его описывал наставник. Церер Адор сказал, что король уже сделал объявление и призвал народ не волноваться: пусть даже преступники уже были наказаны, чародеи всё равно узнают, какие цели те преследовали. И Иштар точно знала, что её привлекут к этому делу – всё-таки, не только спасла людей, но и пыталась остановить эгериев.

– На кого они напали? – спросила Иштар, бесцеремонно перебив церера Адора. Йонас едва не сжался от этого, будто думал, что Верховный разозлится, но тот совершенно спокойно ответил:

– Не смогли выяснить. Кто-то из аристократов, полагаю, задержался у леди Ландс и покинул её поместье только на рассвете.

– Многие аристократы защищают свои экипажи магией?

– Вы будете удивлены, но да.

Не то чтобы Иштар была по-настоящему удивлена. Куда более удивительным ей казался факт нелепой случайности, из-за которой она оказалась рядом.

«Может, это и случайностью не было».

– Беспокоиться не о чем, церер Кроцелл, – как ни в чём не бывало добавил Верховный чародей. – Его Величество от своего предложения не отказывается и полностью доверяет выбору совета Тель-Ра.

«Вот так радость», – подавив кислую улыбку, подумала Иштар.

– Вечером Его Величество приказал устроить приветственный ужин. Там и познакомитесь с принцем.

Йонас, казалось бы, едва не подавился воздухом. Он озадаченно посмотрел на церер Адора и, дождавшись его кивка, спросил у Иштар со смущением:

– Так вы будете обучать нашего принца магии?

– Верно, Йонас.

– Так странно… В смысле, многие из нас пытались помочь, но ничего не получалось, а теперь к нам приехала чародейка из самого Тель-Ра! То есть, конечно, раньше тоже приезжали, но они только учились, а вы, как я слышал, выросли и всю жизнь прожили там…

– Ты никогда не был Тель-Ра?

– Нет, что вы! Я учился при дворе, зато Сава, одна из наших, училась у вас.

– Вот как.

Иштар покопалась в памяти, но так и не вспомнила этого имени. Она помнила, что была какая-то девушка, которая, родившись эгерией, смогла стать чародейкой, но никогда не встречалась с ней лично. Пару лет эта новость гуляла едва не по всему материку Арам, пока, наконец, не утихла. Иштар вообще мало внимания обращала на новых чародеев и эгериев, если те появлялись в Тель-Ра, и практически не запоминала, если наставник знакомил её с кем-то.

– Даже она не смогла помочь принцу? – осторожно уточнила Иштар у церера Адора.

– Ох, моя милая, – улыбнувшись едва ли не по-отечески, совсем как её наставник, произнёс он, – как и сказал Йонас, пытались многие. Даже он сам, хотя у него далеко не такое потрясающее владение магией.

На этих словах Йонас зарделся, поставил локоть на нижнюю часть оконной рамы и надулся, как ребёнок.

– Мы надеемся, что ты поможешь нашему принцу, – продолжил церер Адор. – Риманн в своих письмах нахваливал тебя даже больше, чем описывал, как у него дела.

Иштар улыбнулась. Наставник и впрямь любил писать больше о своих учениках и их успехах, чем о себе. Один раз она видела, как он посвятил удачному эксперименту Занкроу, который тот провёл пару лет назад, целых десять страниц.

– Сделаю всё, что в моих силах, Верховный.

– Ничуть в этом не сомневаюсь. Но сначала, конечно, приветственный ужин. И… – он замялся на секунду, однако Иштар быстро подхватила:

– Да, было бы неплохо отмыться от этого. Я привыкла к запаху, но не думаю, что Его Величество оценит.

– Тебе пришлют слуг и одежду и помогут подготовиться к вечеру.

– О, прекрасно. Я думала, что успею прогуляться по разным ателье, но раз уж такое дело… Благодарю, церер Адор.

На самом деле все её вещи, как и деньги, хранились внутри Гримуара, однако среди них и впрямь не было подходящего к случаю платья – Иштар и не думала, что король решит устроить настоящий ужин в честь неё одной так скоро. Будь её воля, она бы просто познакомилась со своим учеником в более спокойной обстановке, возможно, даже наедине, но спорить с решением короля Мурона не стала. И так все планы нарушились, когда Иштар случайно спасла тех аристократов.

Или всё же не случайно.

Иштар обязательно это выяснит, но позже.

Глава 3. По дороге к чужому огню

В момент, когда Иштар, наконец, опустилась в горячую ванну, с её плеч будто упала целая гора. Начало дня и впрямь выдалось просто сумасшедшим: неожиданное нападение, эгерии, которые сами призвали антиматерию и отдали ей свои тела, допросы городской стражи, знакомство с Верховным чародеем и одним из его учеников… Всего этого было так много, что Иштар и не заметила, как оказалась во дворце, даже не знала, через какие ворота они проехали и кто успел её увидеть. Церер Адор сразу же провёл Иштар к её покоям в Хрустальном павильоне, предназначенном для гостей, и познакомил со служанкой, которая уже наполнила ванну и была готова выполнить любой приказ.

Иштар бы следовало сначала проверить комнаты, куда её поселили, убедиться, что здесь безопасно, но усталость оказалась намного сильнее. Гримуар Баал молчал, не чувствуя опасности, и Иштар доверилась ему. Сказала служанке, что сама со всем справится, и скрылась в ванной комнате. Что в это время делала служанка, Иштар не знала, но если бы та подслушивала или рыскала по комнате, Гримуар бы обязательно это почувствовал.

Церер Адор сказал, что пришлёт за ней Йонаса ближе к вечеру, чтобы он проводил её на ужин, а до этого времени Иштар может делать всё, что пожелает. Во дворце были рады принять гостью из Тель-Ра, и потому она могла обратиться с вопросом или просьбой о помощи к любому слуге. Выходит, наставник и впрямь её так хорошо расхвалил, что Верховный ничуть не сомневался в честности и намерениях Иштар. К тому же владельцы Гримуаров хорошо чувствовали друг друга, а магия не лгала.

Да и Иштар совершенно не хотелось создавать проблем. И без того первый день оказался испорчен. Не хватало и дальше портить впечатление о себе. Вечером Иштар придётся блистать, быть милой и вежливой – ровно настолько, чтобы Его Величество, согласившийся принять у себя чародейку из Тель-Ра, вдруг не передумал и не посчитал, что её опасно подпускать к принцу. Вряд ли, конечно, такое случится: в вопросах магии король всегда советовался с Верховным, а тот занимался поддержанием отношений со всеми чародеями, жившими во дворце или лишь гостившими у них, и ручался за них, как за самого себя.

Иштар выдохнула, немного сползла вниз и уже хотела нырнуть с головой, когда в дверь настойчиво постучались.

– Я не утонула, – громко сообщила Иштар на всякий случай.

– Церер Адор просил передать, что Его Величество желает видеть вас, – сказала служанка.

Иштар тихо выругалась. Где же был Его Величество, когда она ещё не забралась в ванну и не решила немного понежиться?

– Прямо сейчас?

– Через час.

– Одежду принесли?

– Да, церер Кроцелл, всё здесь. Принцесса Кейлия прислала вам несколько платьев в подарок.

– Великолепно, – проворчала Иштар, а после добавила громче: – Они с открытыми плечами?

– Несколько, церер Кроцелл. Есть и с закрытыми.

– Подготовь их. И напомни, как тебя зовут?

– Ливия, церер Кроцелл.

– Спасибо, Ливия. Я скоро выйду.

Иштар, дождавшись, пока служанка отойдёт от двери, с головой опустилась под воду. Она соскоблила с себя засохшую кровь и кусочки чужой плоти, натёрлась всеми возможными мылами и маслами, лишь бы перебить отвратительный запах, который ни церер Адор, ни Йонас из вежливости не комментировали по пути во дворец. Ливия тоже промолчала. Но сколько ещё слуг её успели увидеть? Не то чтобы Иштар сильно волновали слухи, но не хотелось бы постоянно слышать о том, что во дворец она явилась в крови. Ладно бы, кровь была её – это уже не так страшно. Кровь принадлежала эгерию, тело которого разорвала антиматерия, и несчастному стражнику, убитому за секунды до этого.

Иштар вынырнула, убрала мокрые волосы с лица, отлепив короткие пряди от щёк, и втянула воздух. Провела кончиками пальцев по правому плечу, где остался отвратительный шрам от антимагической стрелы. Шрамы, нанесённые таким оружием, никогда не исчезали. Они могли бледнеть, становиться чуть менее заметными, но всё равно оставались.

Сглотнув, Иштар приподняла руки и посмотрела на запястья. Кожу покрывало множество тонких коротких линий, будто они были лишь росчерками на бумаге, которые почти выцвели. И совсем рядом, прямо от запястий до плеч – белые линии, складывавшиеся в рисунки ветвей магнолии.

– Ладно, милая, – пробормотала Иштар себе под нос, опуская руки в воду, – ты справишься и сразишь всех наповал.

Она схватилась за бортики ванной и поднялась, стряхивая воду с коротких волос, облепивших шею. Служанка наверняка ждала за дверью, готовая в любой момент ворваться в ванную комнату и помочь Иштар, но та и сама прекрасно справлялась. Она вышла всего через минуту, завёрнутая в тонкую накидку, прилипшую к её телу, и обнаружила Ливию, разглаживающую складки платья, висящего на ширме возле окна.

– Церер Кроцелл! – спохватилась служанка, заметив её. – Я подготовила три платья на выбор, с закрытыми плечами, как вы и сказали.

– Спасибо, Ливия, – поблагодарила Иштар, останавливаясь напротив неё. – Поговорим?

Ливия, не поднимавшая головы, застыла, как если бы Иштар вдруг замахнулась на неё рапирой.

– Не бойся, моя дорогая, я лишь хочу познакомиться.

Иштар прошла к креслу, стоящему недалеко от ширмы, и плавно опустилась в него, закинув ногу на ногу. Ливия осталась стоять на месте. Она напоминала тонкое дерево поздней осенью: ярко-рыжие волосы, собранные в низкий пучок, слегка вытянутое с узковатыми тёмно-карими глазами и осиная талия, которую идеально подчёркивали белая рубашка, кремовый корсет со шнуровкой спереди и тёмные брюки. Идя по коридорам дворца вслед за церером Адором, Иштар видела нескольких слуг, но ни на ком форма не сидела так хорошо, будто была сшита только для того, чтобы подчёркивать все прелести фигуры.

– Ливия, посмотри, пожалуйста, на меня.

Служанка, сложив руки на животе, подняла голову. Иштар только сейчас заметила родинку под левым глазом у той. А ещё Ливия оказалась высокой, почти на полторы головы выше Иштар.

– Пока я во дворце, ты служишь мне, правильно? – миролюбиво уточнила чародейка.

Ливия сдержанно кивнула.

– Хорошо. Давай мы с тобой договоримся: я честна с тобой, а взамен ты честна со мной. Ты не будешь шарить в моих вещах, следить за мной или подслушивать, а ещё не будешь относиться ко мне так, будто я страшная чародейка и думаю только о том, как бы освежевать тебя и перетереть твои кости в порошок для какого-нибудь отвара. Отваров на основе перетёртых человеческих костей вообще не существует.

Ливия вздрогнула на последних словах, но быстро взяла себя в руки.

– Я вовсе не хочу создавать проблем и надеюсь, что ты – тоже. Было бы даже прекрасно, если бы мы стали друзьями.

Здесь Иштар немного лукавила: настоящих друзей у неё никогда не было. Занкроу – исключение. Он всё же не лучший друг, скорее надоедливый брат, с которым она была вынуждена уживаться. Иштар не сомневалась, он бы продал её за лишние крупицы знаний или просто потому, что она надоела. Он, однако, любил её, а она – его, просто своеобразно. И всё равно это была не та дружба, о которой Иштар так много читала в книгах.

Она просто надеялась, что Ливия не посчитает её странной и подозрительной, не будет следить или попытаться обворовать. Если уж Иштар предстояло задержаться во дворце, она хотела, чтобы у неё были хорошие отношения с людьми, которые её окружают. Тем более со служанкой: Иштар всегда хорошо относилась к прислуге и считала их работу крайне важной, однако большую часть того, что они выполняли, могла сделать сама.

– Но я пойму, если ты этого не захочешь, – добавила Иштар, приподняв уголки губ в улыбке. – Я всего лишь хочу хорошо выполнить свою работу и не отвлекаться.

Ливия медленно кивнула, будто всё ещё переваривая услышанное.

– Разумеется, церер Кроцелл, – с расстановкой произнесла она. – Церер Адор приказал делать всё, что вы скажите, и ни в коем случае вам не мешать.

– Прекрасно. Рада, что мы друг друга поняли. А теперь будь добра, пошли кого-нибудь в город за моим конём. Хочу, чтобы он был поближе ко мне. Я оставила его в стойле недалеко от площади, где сегодня было нападение.

Ливия склонила голову и уточнила:

– Как его зовут?

– Коня-то? Я так и не придумала ему имя. Туазалских жеребцов видела?

– Да, церер Кроцелл.

– Вот, это мой. Пусть тот, кого ты пошлёшь, скажет конюху, что утром его оставляла чародейка из Тель-Ра. Не ошибётесь.

Ливия вновь кивнула и, задержав на ней взгляд на секунду, направилась к двери. Лишь после того, как служанка вышла из спальни, Иштар позволила себе оглядеться.

В её покоях было три комнаты, не считая ванной, и она совсем не понимала, зачем ей так много места. Одна только спальня была огромной: широкая двухместная кровать, укрытая шёлковым покрывалом и подушками, на которых были вышиты сложные узоры; туалетный столик с квадратным зеркалом, возле которого стояло обитое замшей кресло; простая ширма, на которой висело несколько платьев; мягкий ковёр на полу и лепнина – под потолком, а в люстре было так много свечей, что Иштар даже не могла их сосчитать.

Поднявшись с кресла, она направилась к двери, через которую ушла Ливия. Та вела в гостиную, состоящую из двух комнат, разделённых аркой. В первой комнате было несколько диванов и кресел, низкий стол и множество вазонов с цветами, а также книжные шкафы, во второй – обеденный стол на несколько персон и выход на балкон. Иштар прошла к нему, оставляя следы от мокрых ног, и осторожно выглянула. С балкона открывался вид на небольшой внутренний сад, в котором Иштар сразу же заметила дерево магнолии и множество кустов гортензии.

Что ж, прекрасно. По крайней мере, она всегда может сбежать туда, если ей вдруг станет скучно в собственных комнатах. Высота пятого этажа её ничуть не смущала.

Ливия вернулась, когда Иштар только начала расчёсывать ещё влажные волосы, и сообщила, что один из слуг заберёт её коня и найдёт ему место в дворцовых конюшнях. А после напомнила, что совсем скоро у неё аудиенция у короля, и потому следует поторопиться.

– Я никуда не опаздываю, – ответила Иштар, всё ещё расчёсывая волосы. – Надеть платье – это дело двух минут.

Муронская мода не сильно отличалась от того, что носили в других странах, и потому Иштар точно знала, что не запутается в юбках или шнуровке. У муронских платьев вообще не было много юбок: наряды в несколько слоёв, которые нельзя надеть без помощи других, с корсетами, в которых даже дышать невозможно, давно ушли в прошлое. В некоторых исторических книгах Иштар читала, что раньше корсеты были до того тугими, что женщины вполне могли потерять сознание из-за недостатка воздуха. И радовалась, что сейчас корсеты в основном были украшениями: из разных тканей и материалов, с драгоценными камнями и вышивками, простыми и лёгкими шнуровками, но всё же украшениями.

Жаль, что Иштар не прихватила своих. Она хотела, но потом решила, что сильно расстроится, если с ними что-то случится. Да и приехала она обучать принца, а не соблазнять его. Не к чему лишний раз наряжаться и обвешиваться украшениями.

Иштар, наконец, посмотрела на платья. Будь её воля, она бы заказала себе что-нибудь у портных, но раз уж сама принцесса прислала ей подарок, отказываться от него было бы как минимум невежливо. Может, такой маленький жест поможет ей наладить отношения с принцессой. К тому же платья выглядели просто потрясающе: струящиеся ткани, расшитые мелким сверкающим бисером и камнями, полупрозрачные кружева и тонкие ленты. И, что самое главное, у всех были закрытые плечи, а ещё – глубокий вырез.

– Мне нравится муронская мода, – сказала Иштар, до этого молча разглядывавшая платья и расчёсывавшая волосы, чем сильно озадачила Ливию.

– Выбрали что-нибудь? – тихо поинтересовалась служанка.

– Вот это, бело-голубое.

Иштар оно безумно нравилось: лёгкое, светлое, без лишних деталей, но красивое, привлекающее внимание с первого взгляда. Атласная светло-голубая, как небо, юбка с вырезом слева, мелкая шнуровка на лифе, на котором также были вышиты голубые полосы, и светлые рукава, в плечах свободные, а с локтя и до запястья – плотно облегающие, с мелким кружевом. Иштар прикинула: шрама на правом плече окажется скрыт.

– По-моему, я буду просто красавицей. Жаль, конечно, что не мой любимый камзол… Ну и ладно, – со вздохом добавила Иштар и обратилась уже к Ливии: – Есть какие-нибудь идеи, что делать с моими волосами? Они, конечно, прекрасны в любом виде, но вдруг могут быть ещё прекраснее?

– Я принесла несколько заколок и спиц, церер Кроцелл. Если желаете…

– Откуда? Тоже подарок принцессы?

– Да, церер Кроцелл.

«Она прямо-таки влюблена в меня», – подумала Иштар, но вслух, разумеется, этого не сказала. Она не просила принцессу присылать ей подарков, однако если той захотелось одарить Иштар вниманием и расположить к себе, что ж, у неё это получилось. Как минимум на этот вечер.

– Давай я посмотрю.

Ливия послушно взяла шкатулку, до этого стоявшую на туалетном столике, раскрыла и показала Иштар.

– Ух ты, уже любовные письма шлют, – пробормотала она, взяв маленькую записку, оказавшуюся внутри.

Иштар развернула её и с озадаченностью прочитала:

Ливии было приказано проводить её, и потому Иштар послушно шла вслед за служанкой, осторожно оглядываясь и запоминая дорогу. Коридоры сияли от количества белого цвета и позолоты, которая украшала едва не каждый сантиметр. Выглядело это, однако, отнюдь не безвкусно, а очень даже симпатично. Везде были высокие потолки с огромными люстрами, зажжёнными на все свечи, в некоторых коридорах встречались стеклянные окна в пол, через которые открывался вид на внутренний двор и дворцовую территорию.

Королевских гвардейцев было слишком много, они встречались буквально каждый метр. Ливия объяснила, что это из-за количества гостей, которые прибыли во дворец. У некоторых была назначена аудиенция у короля, иные были послами других стран. По пути к королю Иштар прошла мимо группы мужчин и женщин, которые громко спорили о чём-то прямо в коридоре, и услышала орлэйтский язык.

– Пожалуйста, не забудьте поклониться, – прошептала ей Ливия, когда они наконец дошли до Багрового павильона: здесь, как ей говорил церер Адор, король принимал послов и проводил все важные встречи. Сюда пускали только в том случае, если король или его дети, принц или принцесса, давали на это разрешение. В Малахитовый же павильон, где были расположены их покои, не пускали никого.

Иштар кивнула служанке, поняв, что та ждёт какой-то реакции, и поблагодарила за помощь. Ливия и впрямь постаралась: собрала волосы Иштар в низкий пучок и закрепила его двумя золотистыми спицами с маленькими звёздами на концах, параллельно с этим выслушивая тысяча и один вопрос о жизни во дворце, королевской семье и чародеях, которые служили короне. Часть необходимых знаний хранилась в Гримуаре Баал, часть Иштар сама помнила из слухов, гуляющих в народе, и официальных новостей. Исключая лёгкий акцент, на который указала Ливия, Иштар была полностью готова.

Гвардейцы, стоящие возле тёмных дверей, оглядели её с ног до головы и только после позволили пройти. Один из них прошёл первым и сообщил о её прибытии, однако Иштар не увидела короля. В тёмно-красном помещении было пусто: только диваны да кресла, стол, на котором стояло два пустых бокала и графин с вином. Иштар осторожно огляделась и заметила выход на террасу слева как раз в тот момент, когда к ней вышел церер Адор. На нём был чёрный, без единой яркой детали камзол и прямые брюки, белые волосы аккуратно уложены от лба к макушке. Глаза радостно заблестели, когда Верховный заметил Иштар.

– Милая моя, мы ждали! Идём скорее, идём.

Иштар последовала за чародеем, держа спину прямо. На террасе, такой же тёмной и просторной, было двое людей. Короля Эйтора Девятого Иштар узнала сразу. Если бы не щетина на лице, она бы дала королю лет сорок пять, не больше. Он был высоким, крупным мужчиной с жёсткими чертами лица и железным взглядом карих глаз, под которым невольно хотелось выпрямиться сильнее, а об острые скулы, казалось бы, можно порезаться. Короткие чёрные волосы зачёсаны назад, на них лежала корона – золотой обруч со шпилями, уходившими вверх, украшенный резьбой на муронском языке и драгоценными камнями. В сравнении с ней расшитый нитями и камнями мундир, тёмные брюки и начищенные до блеска сапоги казались совсем блеклыми, невзрачными. Никаких других украшений у короля не было, только корона, тогда как женщина со смуглой кожей, стоявшая рядом с ним, была сплошь увешана драгоценностями, а на каждом пальце у неё было по несколько колец. Она была невысокой, примерно одного роста с Иштар. Длинные тёмно-каштановые волосы мягким волнами падали на спину. Лоб обхватывал тонкий золотистый обруч, в ушах красовались массивные серьги с полупрозрачными белыми камнями. Камни также украшали закрытое платье насыщенного красного цвета, которое подчёркивало пышную фигуру женщины, напоминавшую песочные часы.

Это была леди Аматея, мать принца Маркуса и фаворитка короля. Правители Мурона с древних времён не вступали в брак. У них могли быть фавориты и фаворитки, но мужья или жёны – никогда. Правители Мурона всегда отдавали сердце, тело и душу своей стране, и об этом Ливия рассказала раз десять.

– Ваше Величество, леди Аматея, – прочистив горло, начал церер Адор, – позвольте представить вам церер Иштар Кроцелл из Тель-Ра, владелицу Гримуара Баал и ученицу Риманна Кроцелла.

Иштар низко склонила голову и подняла её только после того, как король позволил.

– Верховный много рассказывал о вас, – ровным голосом произнёс он. – Могу я увидеть Гримуар?

Иштар подняла руки, над которыми появился Гримуар. Леди Аматея восхищённо ахнула, когда по обложке медленно задвигались созвездия.

– Невероятно! – восторженно произнесла женщина. – Почему у вас такого нет, Верховный?

– Каждый Гримуар уникален, – с лёгкой улыбкой ответил церер Адор.

– Невероятно, – чуть тише повторила леди Аматея.

– В вопросах, касающихся магии и работы чародеев, я полностью доверяю своему Верховному, – сказал король, как будто просто продолжал мысль, которую начал меньше минуты назад, и совсем не обратил внимания на восторженный шёпот леди Аматеи, продолжавшей разглядывать Гримуар Баал. – И раз уж он и совет Тель-Ра выбрали вас, церер Кроцелл, я не буду оспаривать это решение. Лишь хочу спросить: почему вы согласились?

Говорить о том, что её соблазнили деньги, нельзя, поэтому Иштар задумалась. Ответ, казалось бы, плавал на поверхности и был очень простым – потому что бог-творец завещал своим чародеям помогать людям. Нести магию туда, где царит материя, и останавливать антиматерию. Спасать от тьмы и вести к свету.

Но король, разумеется, должен был об этом знать. Поэтому Иштар сказала совершенно другое:

– Мой наставник сказал, что многие пытались помочь принцу. Может, я буду лишь одной из этого множества, но, по крайней мере, я буду спать спокойно, зная, что сделала всё, что в моих силах. К тому же я давно мечтала побывать в Эриду, – как бы между прочим добавила она.

Король лишь слегка приподнял одну бровь, и Иштар решила, что так он демонстрирует удивление. Леди Аматея рассмеялась, а церер Адор широко улыбнулся.

Она терпеливо ждала, но с каждой пройденной секундой сердце билось всё тревожнее. Будто сказала что-то не то или не так посмотрела. Будто была меньше и значительнее, чем есть на самом деле.

– С основными условиями вы, я полагаю, знакомы?

Голос короля был до того спокойным, ровным, едва ли не бездушным, что Иштар даже подумала, будто ему абсолютно плевать на происходящее.

– Разумеется, Ваше Величество, но меня интересуют детали.

– Какие?

– Мой наставник сказал, что я буду заключать договор с вами. Однако я считаю необходимым обсудить все условия с Его Высочеством. Он должен знать, что его ждёт, и решить, готов ли он к этому.

– Не хотите ли вы сказать, что намерены гонять моего племянника, как простого мальчишку?

– Ни в коем случае, Ваше Величество, – подавив улыбку, ответила Иштар. – Но у каждого чародея свой подход, и каждый Гримуар – особенный. Я лишь хочу, чтобы Его Высочество не пребывал в расстроенных чувствах во время обучения и не говорил, будто это не то, что ему обещали.

Леди Аматея взглянула на короля и мягко коснулась его плеча. Иштар заметила, как потеплели его тёмные глаза и разгладилась складка на лбу.

– Мы составим договор завтра, – сказал король, – как я и планировал. Сегодня вы наша гостья, церер Кроцелл. Не больше и не меньше.

Глава 4. Когда мы впервые здесь оказались

– Кажется, произошла какая-то ошибка, – тихо сказала Иштар, когда они с Йонасом зашли в огромный зал, полный людей и света. – Я думала, это будет приветственный ужин.

– Так и есть, – ответил эгерий с лёгкой улыбкой. – Просто Его Величество пригласил ещё пару десятков гостей. Обычное дело.

У них было совершенно разное представление о приветственных ужинах. Нынешний больше напоминал пир: множество гостей, шуршащих драгоценных тканей и сверкающих камней, столы, полные яств и вина, кружащиеся в танце пары. Иштар вдруг показалось, будто воздуха чудовищно мало, а платье сидит слишком плотно.

С королём она общалась недолго, может, с полчаса, не больше. Речь, конечно, шла об обучении принца Северина, но говорил в основном церер Адор. Король лишь уточнял некоторые детали, например, что принц ни в коем случае не должен пострадать, иначе Иштар лишится головы. Будто ей в радость было мучить принца, которого она даже не знала.

Даже Верховный не ожидал, что аудиенция пройдёт так быстро, и потому послал за Йонасом намного раньше. Эгерий явился таким запыхавшимся и взъерошенным, будто бежал с другого конца города, и на приказ церера Адора составить компанию Иштар смущённо кивнул. Ей же он сказал, что немного увлёкся экспериментом с другими чародеями, в результате которого они спасались от летающих книг, атаковавших их со всех сторон.

Йонас немного показал ей дворец и внутренний двор возле Багрового павильона, а также рассказал об обучении принца то, что знал: каких чародеев приглашали, насколько они задержались, когда уехали. Эгерий также сказал, что, когда сам пытался помочь принцу, чувствовал, что магия того будто спряталась в дальний угол и не желала шевелиться.

Уже после настало время явиться к ужину. Йонас сказал, что Верховный придёт немного позже, вместе с королём и леди Аматеей, и Иштар не стала задавать вопросов. Куда больше её волновало, почему её представление о приветственном ужине отличается от представления муронцев.

Иштар думала, что это будет относительно тихий ужин, где они с принцем познакомятся. Максимум часа два, не больше. Этот день вымотал Иштар, и она хотела наконец расслабиться, написать подробный отчёт и отправить его наставнику, а не танцевать или обмениваться любезностями с придворными и гостями короны.

– У вас тут всегда так? – шёпотом уточнила Иштар у Йонаса. Она держала руку на сгибе его локтя и с улыбкой оглядывала зал, пряча волнение глубоко внутри.

– Не нравится?

– Я этого не говорила.

На самом деле Иштар любила шум и веселье, любила торжественные приёмы в разных странах и у разных людей, но сегодня было слишком много всего. К тому же плечо ещё немного ныло, а ноги начинали гудеть. Мысли метались, как рой разъярённых пчёл, а план по обучению принца трещал по швам и менялся прямо на ходу.

– Тогда просто наслаждайтесь и ни о чём не думайте.

– Точно. Все проблемы завтра.

– Нет, я не это имел в виду.

Иштар посмотрела на него, приподняв брови. Эгерий обречённо опустил плечи и выдохнул, будто бы сдаваясь.

– Честно говоря, я бы лучше посидел в Лазуритовом павильоне, – пробормотал Йонас, ведя Иштар по залу. На них мало обращали внимания, однако отдельные гости уже начали шептать о чародейке, которую видели впервые.

– Это там находятся королевские библиотеки и ваши мастерские?

– Да. Церер Адор вам рассказывал?

– И даже пообещал показать. Я бы взглянула на библиотеку. Там только научные трактаты?

– В Лазуритовом павильоне – да. Но в Розовом есть и другие книги.

– Почему у вас такое разделение на цвета?

– Не знаю, правда, – тихо пробормотал Йонас. – Кажется, так было всегда.

Иштар рассеянно кивнула, на другом конце зала заметив Верховного, проскочившего так быстро, что никто не успел даже обратиться к нему.

– Что-то случилось?

– С чего вы взяли?

– Церер Адор, кажется, бегает по всему дворцу без остановки уже несколько часов.

– Сегодня к нам прибыло несколько послов и чародеев. Должно быть, решает разные вопросы с ними.

Значит, сегодня она всё же лишь одна из числа нескольких. Сможет затеряться, если захочет, и не общаться со всеми подряд. Этот вечер только что стал намного лучше. Правда для начала ей следовало познакомиться со своим будущем учеником.

– Где принц Северин?

– Должен быть с принцессой и принцем, он без них никуда, – задумчиво пробормотал Йонас, обводя взглядом толпу. – Обычно они… О, Сава! Сава!

Его интонация мгновенно сменилась, а на лице расплылась улыбка.

– Я могу познакомить вас с одной из наших лучших чародеек, – взволнованно обратился он к Иштар, будто боялся, что она не отпустит его от себя, как если бы он был маленьким щеночком, за которым нужно постоянно следить. – Сава хорошо знает принца, может, подскажет, где он.

– С радостью. Благодарю, Йонас.

Он просиял и повёл её вперёд. С каждым их шагом тех, кто замечал её волосы и глаза, выдававшие в ней чародейку, становилось больше. Иштар видела косые взгляды, слышала тихие шепотки на нескольких языках и смех, который не заглушала даже льющаяся с небольшой сцены музыка. Пару раз Йонаса, явно смущённого таким вниманием, пытались остановить, чтобы познакомиться с Иштар, но она подталкивала эгерия и уверенно шла рядом с ним, сосредоточившись только на одном человеке – девушке, которую он заметил.

Она стояла возле арки, ведущей в дворцовый сад, и разговаривала с какой-то пожилой дамой. Девушка была выше Иштар на целую голову и одета во всё иссиня-чёрное, будто ворона, и закрытое от горла до щиколоток. Волосы такие же тёмные, собранные в низкий пучок, глаза – золотые, искрящиеся. Тонкие губы растянуты в улыбке, а мягкий смех сопровождал едва не каждое слово настойчиво болтавшей пожилой дамы.

Йонас подвёл Иштар ближе и, склонив голову, обратился к ней:

– Леди Мередит, добрый вечер. Вы, как и всегда, прекрасно выглядите.

– Ты совсем что ли слепой, Йонас? – резко произнесла леди Мередит. – Мне семьдесят четыре, и я уже разваливаюсь. Завтра, небось, и костей не соберу.

– Ну что вы такое говорите? – вмешалась девушка – Сава, к которой и привёл Йонас.

– Правду. Всё, дети, вы мне надоели. Мне нужно выпить.

И, не говоря больше не слова, леди Мередит ушла, гордо задрав голову. Она была невысокой, совсем сухенькой, но держалась так, будто носила корону.

– Калеб, где моё вино?! – крикнула она напоследок, оглядываясь. Гости почтительно расступались перед ней и не обращали внимания на громкий голос или железные нотки в нём, будто привыкли.

Леди Мередит уже нравилась Иштар, хотя чародейка даже не знала, кто она такая.

– О чём вы с ней говорили? – спросил Йонас.

– Она всё жаловалась на садовника, который не умеет подстригать кусты и позорит весь дворец. Бедный, он, должно быть, до сих пор пытается успокоиться после их утреннего разговора.

Тут девушка наконец посмотрела на Иштар и представилась быстрее, чем Йонас успел бы открыть рот:

– Сава Уллис, служу Его Величеству и Верховному.

– Иштар Кроцелл, – представилась она в ответ, убрав руку с локтя эгерия, – и я пока никому не служу.

– Кроцелл? В смысле, ученица Риманна Кроцелла

– А я тебе говорил, – нарочито громко прошептал Йонас и сложил руки за спиной.

– О великие Шестеро, – выдохнула Сава. – Поверить не могу, что это правда вы! Для меня честь познакомиться с вами, церер Кроцелл.

– Можно на «ты» и просто Иштар. К тебе, кстати, это тоже относится, – добавила она, посмотрев на Йонаса.

– Но ведь вы…

Иштар подняла брови, вперившись в него предупреждающим взглядом. Йонас стушевался и тихо закончил:

– Ты ведь из Тель-Ра…

– Эй, а почему ты тогда со мной так не любезничаешь? – спросила Сава. – Я же тоже училась в Тель-Ра!

В голове Иштар будто щёлкнуло. Она пригляделась к девушке, и хотя черты её аккуратного лица никак не вспоминались, Иштар вспомнила другое – ощущение магии, разговоры, гулящие в Тель-Ра, и то, о чём она думала, когда наставник только рассказал ей о деле, которое хотел получить.

Сава Уллис – чародейка, которая родилась эгерией. Она прошла ритуал лет десять назад, когда закончила обучение в Тель-Ра, и сразу после этого её выбрал Гримуар. Такое случалось редко. В отличие от чародеев, эгерии обладали меньшим запасом магии, который, однако, значительно превышал уровень магии в телах простых людей. Эгериям открывались простые знания и магические книги, но Гримуары редко выбирали их сразу после ритуала.

– Я давно не встречала прошедших ритуал, – призналась Иштар, надеясь, что эти слова не обидят Саву. – Честно говоря, я вообще мало с кем из чародеев общаюсь, порой и новости пропускаю мимо ушей.

– Зато теперь ты встретилась со мной. А можно взглянуть на твой Гримуар?

– Сава, – вдруг прошипел Йонас, – не сейчас.

– Ой, прости. – Сава наклонилась к Иштар и прошептала: – Он немного обижен, потому что тоже хочет себе Гримуар, но для ритуала пока не готов.

На этот раз голос Йонаса едва не сорвался:

– Сава!

– Шучу-шучу, – махнув ладонью, сказала она. – Йонас очень милый мальчик и отличный ученик. Уверена, если отправить его в Тель-Ра, он обязательно станет чародеем.

– Спасибо за веру в меня, конечно, но мы искали принца Северина. Не знаешь, где он?

– Последний раз видела его в саду вместе с Кейлией.

– А Маркус?

– Не знаю, сбежал куда-то.

Иштар слегка удивилась тому, как легко они забыли о необходимых формальностях, но даже не успела спросить, с чем это связано. Сава махнула ладонью себе за спину и сказала:

– Идём, я вас познакомлю.

О том, как пройдёт её знакомство с принцем, король не говорил подробно, лишь уточнил, что этим займётся церер Адор. Иштар и впрямь начинала думать, что королю было откровенно говоря плевать на происходящее, чего нельзя было сказать о Йонасе и Саве. Они оба проводили её в сад, на ходу здороваясь с несколькими гостями, и практически одновременно указали на каменную беседку с куполообразной крышей возле небольшого пруда, где было два человека.

– Разве я могу так просто заговорить с ним? – на всякий случай уточнила Иштар, вдруг почувствовав волнение. Это было так странно: она десятки раз общалась с монаршими особами, и не всегда это общение происходило по всем правилам. В свой последний визит в Хелфгот Иштар познакомилась с племянником королевы в таверне, где они играли в карты и пили до самого утра.

– Ничего страшного, – заверила её Сава.

– Верховный сказал, что всё нормально, – подхватил Йонас. – Не переживай.

– Переживать стоит вам, потому что я могу ляпнуть что-то, а краснеть будете вы.

– Меня не так просто смутить, да и здесь нет Ливии, чтобы Йонас…

– Ваши Высочества! – едва не завопил эгерий, неожиданно ускорившись и утянув Иштар за собой.

Она бы споткнулась, если бы Йонас, не опомнившись, не отпустил её руку. Иштар мгновенно расправила плечи и сложила ладони перед собой, наблюдая за тем, как Сава легко поднимается по ступенькам беседки и подходит к высокому юноше с тёмными волосами.

– Что-то случилось? – тихо уточнил тот.

– Ваше Высочество, простите Йонаса, он сегодня немного нервный, —как ни в чём не бывало произнесла Сава. – И разрешите представить вам нашу гостью – церер Иштар Кроцелл из Тель-Ра.

На этих словах Иштар сделала шаг ближе и поклонилась, чувствуя, как деревенеет её спина.

– Из Тель-Ра? – каким-то глухим безжизненным голосом уточнил принц, тогда как принцесса, подскочив на ноги, радостно выпалила:

– Из Тель-Ра!

Йонас отступил, когда принцесса быстро спустилась по ступенькам и остановилась напротив Иштар.

– Ох, Шестеро, тебе так идёт это платье! У меня потрясающий вкус! Северин, немедленно иди сюда и скажи нашей гостье, что она красива, как сама Аолани!

Сравнение с богиней неба и ветров польстило бы Иштар, – из пантеона Шестерых Аолани считалась самой красивой, – если бы не волнение принца, которое было видно невооружённым глазом.

Он вышел из беседки, бросив на Саву едва не умоляющий взгляд, и медленно, крадучись приблизился к принцессе Кейлии. Иштар мысленно прокляла всех вокруг себя – высоких и стройных, как дурацкие горные лани. Принц Северин оказался точно таким же: с острыми скулами, как у короля, тёмными короткими волосами, взъерошенными лёгким вечерним ветром, и внимательными светло-серыми глазами. Даже не светло-серыми, а серебристыми, будто прозрачными. Иштар никогда не видела таких глаз.

Он был одет в белоснежную рубашку, очерчивающую его фигуру, и чёрные брюки с блестящими сапогами. Принц Северин казался совсем блеклым и даже неприметным рядом с принцессой Кейлией – та прямо-таки сияла. Тёмно-каштановые волосы слегка завились, ярко-красное атласное платье обхватывало её фигуру, точно вторая кожа, на подоле были вышиты чёрные цветы. На шее принцессы красовалось колье с огромными рубинами, которые Иштар заметила и в кольцах с серьгами. Маленькие драгоценные камни, будто капли, были и в волосах принцессы.

– Северин! – вдруг рявкнула она.

Иштар едва не подскочила на месте, как и Йонас. Однако сам принц лишь моргнул, будто очнулся от наваждения, взял Иштар за руку и поцеловал её ладонь.

– Сестра ошибается, считая, что вы прекрасны, как сама Аолани. Вы намного красивее, и если за эти слова великие Шестеро меня накажут, то так тому и быть.

– Опять ты за своё, – вздохнула Кейлия, закатив глаза. – Не обращай на него внимания, он частенько чудит.

– С вашей красотой мне не сравниться, – быстро произнесла Иштар, чем сильно удивила всех остальных.

Принц вскинул брови, но тут же расплылся в улыбке и уточнил:

– Вы со мной флиртуете, церер Кроцелл? Я польщён.

– Угомонись, пожалуйста, – вмешалась Кейлия. – Простите, церер Кроцелл.

– Что вы, мне даже понравилось.

Кейлия усмехнулась и, покачав головой, спросила:

– То, что я слышала, правда?

– Смотря что вы слышали.

– Вы приехали, чтобы обучать нашего Северина?

Всё веселье, которое было в глазах принца, будто разом исчезло. Он сделал шаг назад, выпрямившись так резко и неестественно, слово его телом кто-то завладел.

Северин выглядел удивлённым, сбитым с толку и даже немного напуганным. Сейчас он напоминал маленького раненого зверька, загнанного в угол хищниками.

– Верно, – сглотнув, ответила Иштар. Она старалась не пялиться на принца слишком пристально, но он сам смотрел на неё так, будто пытался прожечь дыру. – Сделаю всё, что в моих силах.

Северин поджал губы, как ребёнок, который пытался не заплакать. Иштар совсем растерялась.

– Это всё завтрашние дела, – будто бы не замечая его изменившегося настроения, продолжила принцесса. – Сегодня мы должны хорошо повеселиться!

Кейлия наконец посмотрела на Северина, который мгновенно натянул кривую улыбку и сказал:

– Конечно. Думаю, мы просто обязаны сделать всё, чтобы церер Кроцелл отлично провела время.

Вряд ли он действительно так думал: нервозность и настороженность принца по отношению к ней не заметил бы разве что слепой, но либо это было в порядке вещей, либо все предпочитал никак не реагировать, чтобы не портить вечер. Иштар, по природе своей любившая лезть, куда не следует, едва остановила себя от очередного вопроса. Только улыбнулась, надеясь, что принц вдруг не посчитает её чудовищем и не сбежит. К счастью, он даже никак не успел среагировать – Иштар почувствовала приближение церера Адора раньше, чем его шаги, а Кейлия мигом выпрямилась, заметив его.

Йонас и Сава, отступив на шаг, слегка склонили головы. Принц Северин ещё шире улыбнулся, но Иштар заметила, как дрогнули уголки его губ.

– Вот так неожиданность, церер Адор, – едва не сорвавшимся на первом слове голосом начал он, когда чародей, поклонившись им, едва успел открыть рот для приветствия. – Вы не говорили, что пригласили чародейку из Тель-Ра.

– Мы с Его Величеством желаем вам лишь лучших наставников, мой принц.

– Выходит, чародеи, которые обучали меня до этого, были недостаточно хороши? Помнится, некоторые из них тоже были из Тель-Ра или учились там.

Иштар на долю секунды ощутила острое желание исчезнуть. Она даже не была частью этого дворца, лишь гостьей, и вряд ли должна была видеть, каким разочарованным взглядом принц Северин смотрит на церера Адора. Будто вспомнил, что был всё же принцем, и пытался поставить его на место. Вот только Иштар не понимала, из-за чего. Неужели ему и впрямь не сообщили об её прибытии? Или лишь не уточнили, что она приедет из Тель-Ра?

Да и так ли это важно? У него же уже были наставники оттуда.

– Нам нужно немного выпить, – как ни в чём не бывало сказал принц Северин, мгновенно расплывшись в улыбке. Будто не он пытался уколоть Верховного чародея, не он выглядел растерянным, когда Сава представила его будущую наставницу. – Я найду Маркуса, он наверняка расстроится, если пропустит всё веселье.

Принц Северин уже сделал шаг вперёд, проигнорировав озадаченный взгляд церера Адора, но словно опомнился и обернулся к Иштар.

– Безумно рад познакомиться с вами, церер Кроцелл, – мягким голосом произнёс он, заглянув ей в глаза. – Пожалуйста, не сбегайте раньше времени. Я лишь найду Маркуса и познакомлю вас, а потом мы, если вы не возражаете, послушаем ваши истории. Уверен, у вас есть, что нам рассказать.

Глава 5. Рождаются мысли о возвращении назад

Завтрак королевской семьи проходил в тишине и атмосфере неловкости, и всё из-за Северина, который с самого утра был хмурым и практически не разговаривал. Он знал, что ведёт себя, как ребёнок, но просто не мог наступить себе на горло и притвориться, будто всё нормально.

Всё было отвратительно.

Северин едва не чувствовал, как рвётся тонкая нить, на которой держался образ, в который все верили. Ещё немного – и правда всплывёт наружу, а он просто утонет в собственном вранье.

Но, как и наказала мать, он держался. Лучше, чем ожидал от себя. Кейлия и Маркус практически не оставляли его одного, лишь ночью, когда он уходил в свои покои, да и то не всегда – могли ворваться, как ни в чём не бывало, и предложить сбежать в город. Вчера так и было, вернулись они с Кейлией лишь на рассвете, а Маркус – и того позже. Кейлия говорила, что он задержался вместе с симпатичной и милой дочерью семьи Ландс, которая весь вечер строила ему глазки, но Северина не интересовали подробности. Ему лишь немного было жаль юную госпожу Ландс, которая пала перед чарами обаятельно Маркуса, а после, когда он сбежал, как делал всегда, наверняка проплакала за закрытыми дверями своей спальни не один час.

Вместе с двоюродными сестрой и братом Северин посещал светские рауты, пиры и таверны, куда тайком от короля они сбегали поздним вечером или даже ночью, но так было не всегда. Чаще он оставался в своих комнатах один и пытался понять, что ему делать. Мать погибла в результате нападения на их процессию четыре месяца назад, а её похороны, как и период траура, давно прошли. Столица уже готовилась к празднеству в честь приближения лета, и всё чаще люди говорили о том, что на день рождения принца Северина король обязательно устроит пышное торжество, но сам Северин не чувствовал даже капли радости.

Четыре месяца он только и делал, что учился у разных чародеев, которые всегда опускали руки и говорили, что больше ничем не могут помочь принцу. Ко двору прибывали разные чародеи: всех лично одобрял Верховный, но ещё не случалось, чтобы новый наставник приехал прямиком из Тель-Ра.

Северин уж слишком живо представил, как Верховный, написав кому-нибудь из старых знакомых, выложил все его успехи и неудачи, а чародеи обсуждали его личность и потенциал за чашками послеобеденного чая или вечернего вина, будто он – свежая сплетня.

Было странно и пугающе осознавать, что Иштар Кроцелл приехала, потому что старшие чародеи выбрали её для роли его новой наставницы. Будто сделали ставку на скаковую лошадь и были уверены, что не ошиблись.

Церер Кроцелл не то чтобы легенда среди чародеев и людей, но Северин слышал о ней краем уха. Сильная, смелая, дерзкая и действительно красивая, как сама Аолани. И теперь она будет учить Северина. Словно мало у него проблем.

Он не собирался объявлять бойкот или что-то подобное. Просто не обращал внимания на редкие разговоры короля, своего дяди, и его фаворитки, леди Аматеи. Кейлии не слишком нравилось, что женщина всегда завтракала с ними, ведь это были завтраки в кругу семьи, зато Маркус совершенно не видел проблемы. В конце концов, леди Аматея была его матерью, и пусть она ругала его за то, что он вчера опять вусмерть напился и лез под каждую юбку, Маркус был рад её присутствию.

Северин очень старался не завидовать, но не мог. Четыре месяца назад они с матерью должны были вернуться в Эриду из юго-восточной провинции, где принцесса Селия была наместницей, но неожиданное нападение разрушило их планы и жизнь Северина. Это было даже хуже, чем если бы его жизнь отняли. Он видел, как его мать пронзили мечами. Помнил, как горячая, густая кровь лилась рекой, брызгала фонтанами и капала с оружия. Казалось, до сих пор слышал, как сталь мечей и стрел крошила кости и разрывала плоть.

Северин пытался забыть это, но не смог. В разговорах Маркуса и леди Аматеи видел тысячи упущенных возможностей, в многозначительных переглядываниях Кейлии и дяди Эйтора – моменты, которые он уже никогда не испытает вместе с матерью.

Он опустил вилку, которая слишком громко звякнула о край тарелки. Тишина будто нарочно охватила столовую именно сейчас. Северин даже услышал, как леди Аматея вздохнула, но не с осуждением, а сочувствием, будто прекрасно понимала его состояние и хотела помочь. Северин в её помощи, как и в чём-либо другом, не нуждался, и потому притворился, что ничего не замечает.

На самом же деле он большую часть ночи не спал, думая о том, что сегодня вновь придётся терпеть присутствие очередной чародейки и притворяться перед ней. Делать вид, что он старается, не разочаровывать новую наставницу, Верховного и короля. Быть послушным и благодарным, ведь дядя так желал найти ему подходящих наставников, боясь, что магия Северина вдруг выйдет из-под контроля и уничтожит его.

«Что за глупости…»

– Ты начинаешь обучение сегодня, милый?

Северин поёжился, услышав обращение леди Аматеи. Он не испытывал к женщине неприязни, как Кейлия, но и не любил её, как Маркус. Аматея всего лишь была фавориткой его дяди, которая, однако, любила обращать к ним, как к своим детям, и показывать заботу, которой на самом деле не было. Это такая же игра, какую вёл Северин.

– Ох, даже не знаю, – ответил он, подперев подбородок кулаком. – Разве я смогу нормально учиться? Моя наставница так прекрасна. Я, наверное, буду всё время пялиться на неё и совсем ничего не запомню.

Леди Аматея звонко рассмеялась, будто Северин сказал что-то смешное. Маркус, которого всё ещё одолевало похмелье, нахмурился.

– Разве она такая красотка? Низкая, как карлик.

– Маркус, дорогой, не нужно судить всех по себе. Церер Кроцелл – милейшая чародейка, – елейным голосом сказала Кейлия.

Леди Аматея, казалось бы, вот-вот могла задохнуться от возмущения, в то время как уголки губ короля дрогнули в улыбке. Северин иногда искренне не понимал: то ли он считал перепалки своих детей милыми, то ли любил, как Кейлия подшучивала над Маркусом.

Со стороны могло показаться, что они близнецы: практически одинаковые овальные лица, тёмно-карие глаза, плавный изгиб бровей, пухлые губы, разве что волосы у Кейлии были немного светлее и более волнистые, а ещё намного длиннее. Волосы Маркуса доходили ему до плеч, и обычно он не собирал их, чем доводил короля до нервного тика. Тот считал, что Маркус всегда должен выглядеть идеально, тогда как Маркус считал, что «идеально» – это проснуться и не обнаружить, что его прекрасную шевелюру, которую он так любил, случайно состригли, да ещё и неровно.

– А ты уже влюбилась? – нашёлся с ответом Маркус, проигнорировав предостерегающий взгляд матери.

Та сидела по левую руку от короля, сын – рядом с ней, напротив Северина. По правую же руку от короля расположилась Кейлия, и даже в таком, казалось бы, простом выборе мест было видно, насколько король выделяет дочь. Она всегда была его любимицей, что проявлялось даже в мелочах.

– О, конечно. Безумно влюблена в церер Кроцелл, – сухо ответила принцесса. – Мы с Северином, должно быть, перегрызём друг другу глотки, лишь бы первыми пригласить её на свидание. Верно, Северин?

Он нахмурился, лишь на секунду растерявшись.

– Перед тобой церер Кроцелл точно не устоит, так позволь мне хотя бы попытаться очаровать её.

– Хватит, – наконец подал голос король.

– Разве вам не нравится, что мы обсуждаем нашу дорогую гостью?

Король свёл брови и посмотрел на него так, будто прощал это небольшое неповиновение, но Северин не собирался останавливаться.

– Разве вам не нравится, каким униженным и бесполезным я себя чувствую? Вы для этого и пригласили церер Кроцелл, верно? Чтобы лишний раз подчеркнуть, насколько я бездарен?

Северин прекрасно знал, что это не так. Дядя вовсе не хочет выставить его посмешищем или показать, что он ничего не может достичь. Именно из-за того, что король его любил, он и нанимал чародеев всё это время. Магия, проснувшаяся в простых людях, могла быть опасной, и король лишь хотел защитить Северина, потому что любил.

Но Северин устал постоянно терпеть неудачи и показывать, что магия ему не даётся. Находить общий язык с наставниками было всё сложнее, терпеть их упрёки – и того труднее. Будто он был чародеем, который с малых лет изучал магию, но никак не мог запомнить какую-нибудь простую истину. Разумеется, все чародеи были учтивы с ними, но в меру. Магия для них – воздух и жизнь, и многие искренне считали, что если Северин постарается достаточно, то справится.

Разве король не понимал, как это трудно: раз за разом видеть разочарование в чужих глазах, слышать, что чародеи больше ничего не могут сделать и отказываются продолжать? Разве не понимал, как это больно: пытаться обучиться магии, из-за которой, возможно, погибла его мать?

Северин устал терпеть всё это.

– Не говори ерунды, Северин, – тоном, не терпящим возражений, сказал король. Именно король, не дядя: суровый взгляд, прямая осанка, приказ в голосе и лёгкое осуждение в глазах подчёркивали, что сейчас он обращался к нему именно как правитель. – Не забывай, ради чего ты обучаешься на самом деле.

«О, да, конечно, – едва не выпалил Северин, – лишь бы показать, что Драганы сильны…»

– Вы могли бы хотя бы предупредить, что я опять буду вынужден терпеть чьё-то присутствие.

– Если уж она такая красотка, – с умным видом заметил Маркус, – то обучение должно проходить интересно.

– Маркус, – укоризненно обратилась к нему леди Аматея.

– Что? Это правда. Может, малышу Северину этого и не хватает – симпатичной чародейки под боком. Глядишь, и улыбаться бы начал.

– О, великие Шестеро, ты даже не попытаешься её соблазнить? – не удержался от колкости Северин.

– А ты случайно от ревности не умрёшь?

– Хватит! – громче повторил король. Маркус и Северин тут же утихли, опустив взгляды, но если первый держал на губах ехидную улыбку, второй прикусил щёку изнутри, лишь бы не продолжить возмущаться. Король обвёл их тяжёлым взглядом. – Всё уже решено, так что не нужно устраивать сцен, Северин. Продолжай стараться. Уверен, совсем скоро ты достигнешь успеха.

Северин едва не возвёл глаза к потолку. Если он в чём и достигнет успеха, – точнее, уже достиг, – так это во вранье и притворстве.

– И всё же, – тихо добавил он, зная, что его прекрасно слышно. – Из Тель-Ра.

– Сава тоже из Тель-Ра, – заметила Кейлия. – Некоторые твои наставники тоже оттуда, просто живут в других местах.

– Нет, Сава лишь училась там пару лет, – возразил Маркус. – Да и разве она сравнится с чистокровной чародейкой?

Северин подавил порыв вступиться за Саву, которая пару недель назад искренне пыталась ему помочь. Верховный приглашал многих чародеев, и все они оказывались бессильны. Сава не исключение, но она всегда была добра к Северину, не давила на него слишком сильно и во всём помогала. Из всех чародеев, служивших короне, именно она была ему ближе всего.

Ему вообще было достаточно трудно привыкнуть к жизни во дворце. Пока он с матерью жил в Содене, они приезжали в столицу пару раз в год, но никогда не задерживались дольше, чем на неделю. В одиннадцать лет Северин провёл в столице всё лето, и оно было худшим за всю его жизнь.

Он искренне любил свою семью, не возражал против общества Кейлии и Маркуса, но не был создан для жизни во дворце. Это место напоминало ему змеиное логово, где каждый человек носил маску и строил свои планы. Мурон – страна свободных нравов, и многое, что в других странах могли посчитать дерзостью или неповиновением, в Муроне таковым не было. Во дворце хорошо относились к слугам, многих из них Северин даже воспринимал как своих хороших знакомых, а Саву – как лучшую подругу, пусть даже она была старше на девять лет. Но каждый приём, бал или любое другое мероприятие, которое проводилось во дворце едва не каждый вечер, доказывали Северину, что жизнь аристократов далеко не так приятна, как он об этом слышал. Люди высшего общества любили сплетни и перемывание костей за чужими спинами, сложные планы и даже абсурдные в своём исполнении ситуации, которые помогли бы им приблизиться к правящей семье и трону в частности. Только за первую неделю Северина пытались соблазнить сразу четыре девушки, которые, как ему потом сказала Кейлия, легли бы под любого принца, лишь бы урвать хоть немного власти.

Во дворце было шумно, многолюдно и порой дико, но Северин не мог вернуться в родной Соден. Может, когда-нибудь потом, если докажет королю, что может управлять провинцией. Однако для этого нужно стерпеть очередные мучения в виде уроков магии с чародейкой из Тель-Ра. Но уже для этого Северин был слишком уставшим.

Замкнутый круг, из которого ему не выбраться.

Церер Кроцелл сидела напротив и выглядела до ужаса невозмутимой, будто уже сотни раз подписывала договоры об обучении глупых принцев. Сегодня на ней был строгий чёрный камзол с высоким горлом, который в сравнении со вчерашним платьем казался чересчур очень уж скучным.

Северин не хотел в этом признаваться, но когда он увидел церер Кроцелл вчера вечером, в тот самый момент, когда Кейлия сделала комплимент её платью, он подумал, что она действительно прекрасна. Красивее девушки Северин ещё не встречал.

Он знал, что у всех чистокровных чародеев белые волосы и золотистые глаза, но на мгновение подумал, что церер Кроцелл они идут больше, чем кому-либо другому. Светло-голубое лёгкое платье, казалось, идеально подчёркивало её фигуру, а вырез на юбке и глубокое декольте привлекали внимание. Маркус откровенно пялился на её грудь, пока Северин не пихнул его под рёбра, хотя сам, как идиот, в первую секунду опустил взгляд, за что ему было бесконечно стыдно.

Прямо сейчас, вспомнив об этом, его стыд будто многократно умножился. Северин сидел по правую руку от короля в одном из помещений библиотеки, где всегда проходили его занятия магией, и должен был внимательно слушать, участвовать в обсуждении, а не думать о том, что церер Кроцелл, вообще-то, красивая.

«Спокойствие, – подумал Северин, стараясь не пялиться на чародейку чересчур откровенно. – Всё нормально, всё хорошо… Ты же уже со столькими познакомился!»

Он выдержал брюзжание церера Байрона, который считал, что молодые чародеи совсем не чтят традиции и предаются разврату с помощью магии. Когда Северин уточнил, что это значит, церер Байрон только шикнул на него, а после продолжил осыпать молодых чародеев ругательствами, между ними настоятельно рекомендуя Северину взяться за ум и не быть таким идиотом.

Он выдержал и церер Талиту – чрезвычайно строгую женщину, уроки с которой больше напоминали военную подготовку. Церер Талита постоянно говорила, что укрепление тела и духа важно для магии, и потому заставляла Северина тренироваться с мечом, луком и даже копьём, будто не знала, что он уже обучался в Содене. Сава говорила, что недолго училась у церер Талиты, когда та приехала в Тель-Ра, и что женщина кажется строгой лишь поначалу. Если её ученик не сдаётся, старается изо всех сил, то она открывалась с новой стороны, становилась добрее и более понимающей, пусть и не переставала загонять до полусмерти. Если ученик завоёвывал доверие церер Талиты своим упорством, она не осуждала его за слабость или неспособность сделать что-либо, потому что верила, что упорный труд обязательно даст плоды. Но Северин её, конечно же, разочаровал. Не то чтобы он переживал из-за этого: в вечер, когда чародейка покинула дворец, Северин отпраздновал это событие вместе с Кейлией и Маркусом.

Он выдержал десятки чародеев, которые требовали от него невозможного, смотрели так же, как смотрела сейчас церер Кроцелл, – испытующе и выжидающе одновременно, – но впервые Северину было так неуютно. Чародейка будто пыталась прожечь в нём дыру, но в то же время выглядела такой спокойной, словно лишь изредка кидала на него взгляды, как если бы боялась, что он заметит их. Северин не считал себя таким уж красавцем, чтобы им любовались, и оттого взгляды церер Кроцелл ставили его в тупик. При этом она успевала отвечать королю и Верховному, объяснять, что Северина ждёт, и даже, кажется, обращаться к нему.

Вот только он не мог ответить. Не мог даже понять, что она говорила. Просто смотрел за тем, как горели золотые глаза, как плавно двигались руки чародейки, когда она начинала жестикулировать, и как легко и просто она возражала цереру Адору.

Они, кажется, обсуждали последние правки, которые внесли в договор спустя всего двадцать минут, в течение которых Северин просто пытался удержать душу в теле. Он понял, что всё и впрямь закончилось, когда король удовлетворённо кивнул, прочитав содержимое тонкого листа бумаги, а Верховный пододвинул к нему чернильницу.

«Великие Шестеро», – изумлённо подумал Северин, во все глаза уставившись на один-единственный лист, на котором уместились условия договора. Точно какая-то магия.

– Погодите, Ваше Величество, – вдруг сказала церер Кроцелл, едва не выхватив договор из-под носа короля. – Принц тоже должен его прочитать.

Северин практически сжался под суровым взглядом короля, в котором ясно читалось: «Неужели ты с чем-то не согласен?» Он должен был внимательно слушать все условия, ловить каждое слово церер Кроцелл и не стесняться говорить, если ему что-то не нравилось, но увлёкся своими мыслями, из-за чего чувствовал себя полным идиотом. Вместо того, чтобы сосредоточиться на теме, которая касалась его, он рассматривал церер Кроцелл и думал, что она красивая.

«Великие Шестеро, просто убейте меня…»

Однако вместо того, чтобы безропотно согласиться с условиями или признаться, что он совсем не слушал, Северин выпалил:

– А там есть условие, включающее в себя мучительные пытки в каком-нибудь сыром подземелье?

Король свёл брови на переносице, показывая, что ему совершенно не нравится беззаботный тон Северина. Это было талантом: говорить так, что людям казалось, будто ему плевать на происходящее вокруг, а глубоко внутри умирать от волнения.

– Нет, Ваше Высочество. Мы с вами будем читать книги, гулять в садах, ездить на лошадях и сражаться на мечах. Но если для вас это пытки, то, конечно, придётся пересмотреть мой учебный план.

– Гулять и кататься на лошадях? – оторопело переспросил Северин. – Сражаться на мечах?

– Магия везде и всюду, Ваше Высочество, в моменте спокойствия и в моменте битвы. Чтобы коснуться её, познать и принять, вы должны ощутить её везде, где только можно.

Он, вообще-то, не должен был удивляться. Сава говорила, что обучение в Тель-Ра – это не глупое заучивание и многочасовое сидение за книгами, а жизнь каждым моментом, дыхание полной грудью и общение с самыми разными людьми. В конце концов, церер Талита тоже заставляла его сражаться на мечах, а с Савой он иногда выбирался на конные прогулки.

Ну, может быть, то было и не в рамках обучения, но всё равно.

Однако заниматься тем же самым вместе с церер Кроцелл? Шестеро, одна только прогулка в саду будет напоминать настоящее свидание. Едва подумав об этом, Северин залился краской.

Откуда у него такие непристойные мысли?..

– Не подумайте, будто это простой отдых, – вмешался Верховный. – То, о чём говорит церер Кроцелл, крайне важно. Это познание магии в окружающей нас материи, мой принц, и важная часть обучения. Разве вы не помните, что говорили предыдущие наставники?

Северин сдержал колкий ответ, крутившийся на кончике языка, и пожал плечами. Брови короля опустились ещё ниже, и принц понял, что если церер Кроцелл не будет пытать его, то это сделает дядя.

– Я совсем не против немного повторить теорию, – наконец сказал Северин. – И практику, конечно. Но прошу вас, церер Кроцелл, не надо протыкать меня мечом. Я себе слишком нравлюсь.

– Не переживайте, моя Цуба максимум оставит небольшую дырку.

На этот раз король бросил недовольный взгляд на чародейку, которая тут же сказала:

– Это лишь шутка, Ваше Величество. Договор не позволит мне навредить принцу, ему нечего бояться.

Великие Шестеро, он боялся, что влюбится только из-за этой дерзости в словах и стали во взгляде.

«Прекрати! – попытался осадить себя Северин. – Что за глупости? О чём ты вообще думаешь?..»

– Если всё всех устраивает, думаю, можно подписать договор, – произнёс церер Адор, как бы невзначай забирая из рук церер Кроцелл бумагу. – Чем скорее начнётся обучение Его Высочества, тем лучше.

Северин не был с этим согласен, но промолчал. Однако мгновениями позже, когда король и церер Кроцелл оставили свои подписи на бумаге, а Верховный раскрыл свой Гримуар, в голове Северина будто щёлкнуло.

В самом начале встречи Верховный записывал всё, что ему диктовали король и чародейка, в свой Гримуар, а уже после аккуратно извлёк лист из книги и предоставил договор, в котором не было ни единой ошибки. Сава рассказывала, что все чародеи так и заключали договоры: писали их сначала в своих Гримуарах и вырывали страницы, что, однако, ничуть не сказывалось на магической книге, будто та сама охотно избавлялась от листов. С помощью магии чародеи могли менять написанное, но после того, как две стороны подписывали договор, сделать этого уже было нельзя. Договор вступал в силу, был таким же нерушимым, как сами Гримуары, и, кажется, действительно немного ограничивал тех, кто оставил свои подписи. Значит, церер Кроцелл и впрямь не сможет серьёзно навредить ему.

– Ваше Величество, – обратилась чародейка к королю, вдруг став серьёзной, – второй договор я заключаю только с принцем.

– Мне прекрасно известно об этом, церер Кроцелл, – с лёгким раздражением ответил король.

– Нет, вы не поняли. Мы с вами подписали договор, в котором указано, что я обязуюсь сделать всё возможное, чтобы помочь Его Высочеству раскрыть собственную магию, а также то, как часто я должна отчитываться перед вами и Верховным, сколько буду получать за свой труд и всё прочее. Но договор между мной и принцем касается только нас. Это его я буду обучать, а не вас, и потому я прошу дать нам время пообщаться наедине.

Глава 6. Быть тем, кем мы притворяемся

Северин был уверен, что король откажется. Никто прежде не просил его уйти во время подписания второго договора. Да что там – никто даже не обсуждал его условия лично с Северином, чему принц был совершенно не рад. Но и от мысли, что ему, наконец, дадут право выбора, стало немного не по себе. Он не хотел оставаться с церер Кроцелл наедине, хоть и понимал, что она не посмеет ему навредить.

Однако король согласился, будто и впрямь не видел проблемы. Северин собирался намекнуть, что чародейка не имеет права требовать чего-либо от короля, как тот, сложив договор, передал его Верховному и покинул помещение. Церер Адор задержался лишь на несколько минут, чтобы обсудить детали с церер Кроцелл, и всё это время Северин просто пытался смириться с мыслью, что происходит что-то ненормальное.

С другой стороны, что в этом было странного? Чародейка уже подписала договор, и он вступил в силу – значит, она могла начать обучение так, как считает нужным, в том числе без присутствия посторонних людей. Северину не из-за чего было переживать, ведь он десятки раз оставался с чародеями наедине, разговаривал с ними о магии и на любые отвлечённые темы, от ашнанского вина до ежегодных скачек, проводившихся в Эфре, городе на юге Мурона. Северин был достаточно умён, чтобы подхватить практически любую тему, но если он чего-то и не знал, то маскировал это за шутками и ответными вопросами, на которые другие сразу отвечали.

С церер Кроцелл не должно было возникнуть проблем, и Северин совершенно не понимал, из-за чего волнуется.

– Отчего вы так волнуетесь, Ваше Высочество?

Северин едва не умер на месте от испуга. Откуда она знает, что он волнуется?..

– У вас всё на лице написано, – будто прочитав его мысли, сказала церер Кроцелл. – Не удивлюсь, если вы уже продумываете, как бы выпрыгнуть в окно и сбежать от меня.

– Мы на четвёртом этаже. Если я выпрыгну, то переломаю себе ноги, а они мне ещё нужны. Как иначе я буду приходить на ваши прекрасные занятия?

Это было совсем не то, что Северин собирался сказать, но слова сорвались с языка раньше, чем он успел хорошо их обдумать.

– Давайте договоримся быть честными, Ваше Высочество. По вам видно, что вы совершенно не хотите этих занятий.

– Кто в такую хорошую погоду захочет сидеть во дворце?

– Предлагаете прогуляться? Я совсем не против.

– Разве мы не должны обсуждать детали договора?

– Именно это мы и делаем, Ваше Высочество. Наш договор по сути своей лишь формальность, которую необходимо закрепить на бумаге, все основные детали и правила, которые я не могу нарушать, указаны в первом договоре. Мы с вами должны обсудить, когда вы будете готовы начать, сколько времени в день сможете уделять магии, могу ли я приглашать на наши занятия кого-либо. Детали очень важны.

Северин и сам прекрасно это знал, но не спешил с ответом. Обычно он обучался магии большую часть свободного времени, которое у него оставалось после тренировок и уроков истории и языков, которые ему навязали. У Северина было прекрасное образование, но король считал, что оно должно стать ещё лучше, поэтому Северин повторно изучал придворный этикет, узнавал обо всех тонкостях дипломатических отношений и многое другое. Кейлия с Маркусом, разумеется, помогали, но чаще всего их помощь выражалась в неожиданном побеге в город или безудержном веселье на пиру, из-за которого королю могло стать стыдно.

Северин старался, потому что того требовал его статус принца, и чувствовал себя загнанным в угол, едва не посаженным на цепь. Быть умнее, сильнее, увереннее, не показывать недовольства, не перечить приказам короля, подчиняться всегда и везде – то, что от него требовали, было выше его сил. Он всего лишь хотел ненадолго выдохнуть и прийти в себя, а не браться за заведомо провальное покорение магии.

– Нам обязательно подписывать договор сейчас? – наконец подал голос Северин.

Церер Кроцелл, казалось, удивилась, но быстро взяла себя в руки и спокойно ответила:

– Вовсе нет. Я не собираюсь пугать вас или издеваться, Ваше Высочество, не бойтесь.

– О, я уже давно в ужасе, – пробормотал Северин, откинувшись на спинку стула.

– В самом деле? Я могу вам чем-то помочь?

Искренность в её голосе, забота во взгляде, плавность и аккуратность в том, как она сложила руки перед собой – церер Кроцелл выглядела так, будто вдруг действительно распереживалась и хотела помочь. Словно была не наставницей, а его близкой подругой, с которой он мог поделиться тревожными мыслями.

– Не думаю, что это входит в ваши обязанности.

– Ошибаетесь, Ваше Высочество. Моя задача – помочь вам освоить магию, раскрыть её новые стороны, а в этом деле решающую роль могут сыграть мелочи, на которые вы и не обращаете внимания. Магия – это не слепое зазубривание или строгое следование инструкции. Это осознание себя и своих чувств, мыслей, желаний и действий, познание материи, из которой мы состоим, и познание мира, а также людей, которые нас окружают.

Всё это он уже слышал, да и не один раз. Церер Байрон очень часто повторял, как это важно на этапе обучения – говорить о том, что эгерий или чародей чувствует, делиться своими мыслями. В то же время он осуждал малейшее проявление слабости и считал, что Северин сильно преувеличивает. Когда он сказал, что плохо спит, потому что ему снятся кошмары, церер Байрон сказал, что это из-за того, что он недостаточно нагружает тело. Когда Северин, переступив через себя, признался, что делает всё, что может, но всё равно не справляется, церер Байрон осадил его, сказав, что тот старается недостаточно. Будто и не было между ними никаких различий, из-за которых они могли справляться с одним делом по-разному. Будто чародей не понимал, что если ему что-то даётся легко, то это не значит, что и у другого будет так же.

Честно говоря, Северин совершенно не понимал, как такой ворчливый старикан до сих пор оставался уважаемым чародеем.

– Значит, – подал голос принц, заметив, что церер Кроцелл всё ещё смотрит на него в ожидании какой-то реакции, – первое занятие посвящено теории?

– Первое занятие посвящено выбору направления. Церер Адор уже посвятил меня в детали, я знаю, как вас обучали другие чародеи…

– Тогда вы знаете, что ничего не вышло. Это бессмысленно. Я бездарен. Спасибо что проделали такой долгий путь, – Северин поднялся, уперев ладони в поверхность стола, и учтиво продолжил: – За доставленные неудобства мы отплатим вам…

– Ваше Высочество, – ладонь чародейки накрыла его руку, и Северин замер, во все глаза уставившись на неё. – Вы вовсе не бездарны, и вы, разумеется, знаете об этом, только почему-то не хотите признавать. Если вам будет угодно, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь вам.

Северин медленно перевёл взгляд с маленькой ладони на лицо церер Кроцелл, которая приветливо, открыто улыбалась, слегка приоткрыв пухлые губы.

– Я тоже когда-то думала, что бездарна, – совсем тихо добавила она. – Но мой наставник помог мне, и теперь я хочу помочь вам.

– Вот как? – чересчур высоким голосом уточнил Северин. Он тут же нахмурился, прочистил горло и добавил, надеясь, что церер Кроцелл не обратила внимание на перемену в его голосе: – Просто следуете воле бога-творца, да? Помогаете нуждающимся и всё такое.

– В том числе.

– Есть ещё какая-то причина? О, нет, погодите, я знаю. Десять тысяч золотых за каждый день обучения. Давайте мы с вами договоримся: я заплачу вам намного больше, но вы откажитесь от договора и просто уедете.

– Очень заманчиво, правда, – с блеском в глазах ответила чародейка, – но вынуждена вам отказать.

Наконец она, казалось бы, заметила, что всё ещё касается его, и медленно убрала руку. Северин мог бы воспользоваться этим, сказать, что она нарушает этикет, но слова застряли в горле. Прикосновение было нежным, тёплым, и таким лёгким, будто порыв восточного ветра. И что-то внутри него дрогнуло, словно было оплетено тонкими нитями, за которые потянула невидимая рука.

Может, это и была магия, о которой говорила церер Кроцелл.

– Так сильно хочется насладиться моим обществом? – Северин едва выдавил из себя улыбку, тогда как чародейка ответила ему куда более искренней улыбкой:

– Разумеется, Ваше Высочество. Я влюбилась в вас с первого взгляда и, должно быть, умру, если не останусь во дворце.

Северин точно знал, что это всего лишь шутка, но его сердце ёкнуло. Он медленно опустился на стул, поняв, что всё ещё стоял, и сложил руки на груди.

– Вы так просто от меня не отстанете?

– Вы сами видели, я подписала договор и обязана провести хотя бы несколько занятий.

– Хорошо. Открывайте свой Гримуар, мы с вами сейчас составим второй договор. Я придумал, что хочу указать.

Церер Кроцелл будто этого и ждала: перед ней тут же появилась магическая книга, которая сама раскрылась на середине, где не было никаких записей.

– Всё, что мы будем обсуждать на занятиях, любое слово, должно остаться между нами, – начал диктовать Северин.

Церер Кроцелл приподняла брови, будто хотела уточнить, действительно ли ей стоит это записывать. Северин кивнул, и тогда чародейка, взяв чистое перо, которым писал Верховный, начала водить им над страницей. Для составления договоров чародеям не нужны были обычные чернила: они сразу же писали на языке магии, по крупицам вытягивая её из окружающего мира и складывая в слова на бумаге, которые после могли показаться самыми обычными. Немногие могли с первого взгляда отличить договор, написанный простыми чернилами, от договора, написанного магией, но Северин был исключением.

– Ни король, ни Верховный не должны знать ни единой детали, которую я вам раскрою.

– Это противоречит условиям первого договора. Я обязана отчитываться о результатах.

– В таком случае отчитывайтесь в общих словах и не выдавайте моих сокровенных тайн, церер Кроцелл.

Она нахмурилась, и впервые за всё время, что Северин был с ней знаком, выглядела устрашающей.

– Сложно, правда? – с притворным сочувствием уточнил он. – Можете отказаться. Я не расстроюсь…

Опустив брови ещё ниже, церер Кроцелл записала это глупое условие, которое Северин придумал от балды.

«Хорошо, это было ожидаемо, – подумал он, когда чародейка подняла на него взгляд. – Такая мелочь не остановила бы её».

– Следующее условие, записывайте: не браните меня перед королём, умоляю. И так настрадался.

Она совершенно спокойно записала это условие и вновь посмотрела на него.

– Как вы относитесь к свободному графику занятий? Бездельничать дни напролёт я не буду, но и начинать и заканчивать учиться в определённые часы кажется слишком сложным для меня. Что насчёт вас?

– Прекрасная идея, – расплывшись в улыбке, произнесла церер Кроцелл. – Хотела предложить, да вы опередили.

«И кто меня за язык тянул? – сокрушённо подумал Северин. – Вдруг она заставит меня вставать в несусветную рань?..»

– Ещё что-нибудь? – уточнила чародейка, пока он молча проклинал свой язык без костей.

– Да, есть одна деталь.

– Я вас слушаю.

– Будьте мне другом, церер Кроцелл.

Чародейка резко выпрямилась, дёрнув головой, из-за чего её короткие белые волосы едва не подпрыгнули.

– Представьте, что я ваш друг, – из последних сил стараясь быть учтивым, сказал Северин. – Помогите мне не как ученику, а как другу. Если вы будете делиться со мной чем-нибудь, чем поделились бы только с другом, я обещаю быть честным на занятиях.

– Секрет за секрет?

– В каком-то смысле. Необязательно что-то очень уж страшное или интимное, можем начать с мелочей. Какое время года вы любите, что едите на завтрак, какие цветы предпочитаете… Я, кстати, обожаю водяные лилии.

Лишь секундой позже, когда слова сорвались с губ, он понял, что солгал. Водяные лилии любила его мать, но в последние месяцы Северин всё чаще приказывал поставить в его спальне небольшой букет, пытаясь хоть как-то справиться с одиночеством и болью.

– Я люблю белые камелии, – голос чародейки вырвал Северина из тяжёлых мыслей мгновенно и резко, как ветер, неожиданно распахнувший шторы и впустивший в тёмную комнату солнечный свет.

– Белые камелии. Прекрасно. Я обязательно подарю букет камелий, чтобы загладить свою вину после какой-нибудь глупой ошибки.

– Не стоит утруждать себя, Ваше Высо…

– Нет-нет! – встревоженно перебил он. – Разве так обращаются к друзьям? Они не важничают, не говорят «вы» и всегда обращаются по именам.

– А мы уже друзья?

– Ну конечно. Разве не прекрасно, Иштар?

На её имени голос Северина дрогнул – казалось неправильным произносить такое прекрасное имя так просто, с лёгким пренебрежением, которое он пытался показать, чтобы позлить чародейку.

– Прекрасно, конечно. Но, боюсь, ни Его Величество, ни церер Адор не простят мне такой фамильярности. Как насчёт такого: если будете стараться, если от моих уроков будет хоть какой-то толк, я стану вашим другом, Северин.

Она как-то по-особенному произнесла его имя, немного растянула, будто хотела распробовать на вкус, и улыбнулась. Северин надеялся, что своими глупыми условиями и неформальным общением будет вызывать у неё лишь раздражение, что в конце концов она откажется обучать его, как это сделала церер Рия, которой надоело, что Северин постоянно с ней флиртовал.

Он, вообще-то, не особо умел флиртовать, просто говорил всё, что придёт в голову, и не виноват, что в голову всегда приходили комплименты и строчки из древних романтических баллад.

– Вы согласны?

Северин моргнул, удивлённый, что на несколько секунд будто выпал из реальности, натянул вежливую улыбку и кивнул. Хорошо, если она хочет сохранять формальность – пожалуйста, будет ей формальность. Северин отлично умел выводить из себя и через вежливые разговоры.

Чародейка, пробежав глазами по составленному договору, – хотя это было лишь подобие настоящего договора, глупое и ненормальное, которое король совершенно точно прикажет переписать, – аккуратно вырвала лист из Гримуара. Сердце Северина едва не ёкнуло, хотя он прекрасно знал, что магическая книга сама создаст новый лист и просто уберёт любой намёк на то, что из неё что-то вырвали.

– Больше никаких условий?

– Никаких, – тихо подтвердил Северин.

Церер Кроцелл протянула ему договор, смотря прямо в глаза, и Северин едва не выпалил, что за ним вовсе необязательно следить, как за добычей.

Быстро прочитав составленный договор, Северин растянул губы в довольной улыбке – королю точно не понравятся такие вольности, он обязательно заставит переписать всё. Но Северин хотел рискнуть и показать, что будет, если его мнение не станут учитывать.

Церер Кроцелл подвинула к нему чернильницу и протянула перо. Ещё раз прочитав договор, Северин подписал его, а после то же самое сделала Иштар.

Что ж, он загнал себя в угол. Но пока действует этот договор, всё, что они будут обсуждать на занятиях, останется между ними. К тому же Северин надеялся, что, протянув лишь пару дней, распрощается с Иштар, но взглянул на неё и понял, что ошибся. Она и впрямь улыбалась ему, как другу, и явно была рада, что он всё же согласился попытаться.

Северин, кажется, начал тонуть в прекрасных золотых глазах.

Быстрее, чем он понял, что это значит, он выпалил:

– Могу я задать один вопрос?

– Конечно.

– Как ваше плечо? Я видел, как глубоко вошла стрела.

Церер Кроцелл выпрямилась, резко расправила плечи и тут же слегка поморщилась от боли, что подсказало Северину: он прав.

Вчера вечером она практически не двигала правым плечом, редко поднимала руку, а на все предложения потанцевать отказывала со скорбным выражением лица, говоря, что совершенно не умеет двигаться. Северин не знал, заметил ли это кто-то ещё, и был удивлён, что Маркус так ничего и не понял, хотя постоянно пялился на грудь Иштар и её ключицу.

Маркус говорил, что Северин совсем не умел общаться с девушками – и всё потому, что юмор у него был довольно странным, не таким, как у двоюродного брата. Он также считал, что Северин должен быть более внимательным и сдержанным, но при этом без конца осыпать девушек комплиментами, потому что они это любят. Но что-то подсказывало, что даже комплименты не спасут ситуацию и Иштар просто проигнорирует их.

– Что вы сказали? – выделяя каждое слово, спросила она. Северин бы даже порадовался тому, что она не стала обращаться к нему официально, но вместо этого постарался придать голосу серьёзность:

– Я сказал, что видел, как глубоко вошла стрела.

От лица Иштар отлила кровь.

Наверное, Северин всё же не умел общаться с девушками.

– Вы же видели меня, – с сомнением напомнил он.

– Я видела вас?

По её тону Северин понял, что выдал себя с головой.

– Вы меня не видели, – охрипшим голосом произнёс он.

– Я вас не видела, – повторила Иштар. – Только… силуэт. Великие Шестеро, в том экипаже были вы?

– Убейте меня… – простонал Северин, съезжая вниз по стулу.

Как можно было так глупо попасться?.. Он же был абсолютно уверен, что она видела его вчера утром, а вечером лишь притворилась, что нападения не было, потому что Северин и Кейлия тоже притворялись.

Он думал, что это их маленькая тайна, которую они пока не раскрыли королю. Совесть грызла Северина изнутри, он сам пытался рассказать о случившемся, но слова застревали в горле. Кейлия пообещала, что во всём разберётся, но, может, её «разберётся» заключалось в том, чтобы случайно бросить упоминание случившегося за обедом и притвориться, будто это очередная сплетня. Кейлия хорошо это умела и отлично ладила с королём, чего нельзя было сказать о Маркусе. Хотя он, наверное, если и знал о нападении, предпочитал дождаться, пока кто-нибудь случайно проболтается, чтобы посмотреть на гнев короля.

Северин с самого начала считал плохой идеей сбегать к Ландсам, но Кейлия его уговорила. А когда первая стрела задела экипаж, ругалась так громко и яростно, будто была готова выскочить на улицу и голыми руками разорвать безумцев, рискнувших напасть на них. Будь у неё меч, она бы, возможно, так и сделала.

Но Кейлия бы не справилась с нападавшими, ведь те были настоящими эгериями – Северин понял это в первую же секунду, когда ощутил лёгкое жжение в груди. В следующее же мгновение на месте появилась чародейка, и Северин посчитал, что уж она точно не нуждается в помощи. Он думал об этом практически весь день, пока не узнал, что эгерии, оказывается, отдали свои тела антиматерии и устроили взрывы на городской площади, а люди почему-то обвинили в этом чародейку из Тель-Ра, прибывшую в город. Северин чуть душу не вытряс из Савы, пытаясь узнать детали, а вечером, когда она представила им с Кейлией Иштар, едва удержал уже свою душу в теле.

Он был уверен, что она узнала их, но не подала виду. Северин решил подыграть, надеясь узнать детали намного позже, но даже подумать не мог, что чародейка, которая пострадала из-за нападения на него и Кейлию, теперь будет обучать его.

А ещё он только что вроде как приказал Иштар быть ему другом и окончательно всё испортил.

Его обучение будет очень мучительным.

Глава 7. Здесь некуда бежать

– Астра, пожалуйста, хватит бренчать ложкой. Клянусь, я запихну её тебе в глотку, если не прекратишь.

– Прости-прости, – прощебетала Астра, наконец достав маленькую ложечку и, в последний раз постучав ей по краю чашки, отложила в сторону. – Просто задумалась.

– О чём?

Не то чтобы Кейлии и впрямь было интересно. Она слишком хорошо знала Астру, чтобы полагать, будто та задумалась о чём-то действительно важном или сложном, как если бы до сих пор решала какую-то задачу. Наверняка Астра думала о новом платье, украшениях, которые обещал привезти ей отец, отправившийся в Офрос с дипломатической миссией, или том, как она соскучилась по Кейлии. Астра всегда была эмоциональной и с самого детства говорила, как любит Кейлию и не хочет с ней расставаться. За последние четыре месяца они стали реже видеться, и хотя Астра прекрасно понимала, из-за чего, она до сих пор дулась. Будто и впрямь была ребёнком.

Это, разумеется, было не так. Даже внешне Астра не напоминала ребёнка, хотя многие говорили, что у неё кукольное лицо. Астра была младше Кейлии на два года и очень часто таскалась за ней, как за старшей сестрой. Семья Янамари была одной из самых известных и влиятельных в Муроне – отец Астры, Микаэль Янамари, являлся близким другом короля и его советником, который прекрасно разбирался в политике и отвечал за поддержание отношений с Офросом. За все двадцать три года, которые Кейлия его знала, Микаэль Янамари ещё ни разу не допустил хотя бы незначительной оплошности и не позволил Офросу усомниться в силе и величии Мурона.

Господин Янамари, однако, вместе с женой сильно избаловали свою единственную дочь. Астра получала всё, что хотела, по щелчку пальцев, начиная от красивых платьев из Орлэйта и заканчивая дорогими туазалскими жеребцами, которые ей быстро надоедали и которые в результате простаивали в конюшнях. Кейлия исключительно из упрямства иногда приглашала Астру на прогулку, чтобы хоть немного расшевелить животных и показать подруге, что нельзя быть такой безответственной. Астра жаловалась, ныла почти всю прогулку, но только в том случае, если они были одни. Если с ними были сыновья советников и лордов, Маркус или Северин, Астра мгновенно расцветала и строила им глазки.

Она любила внимание так же, как драгоценности и золото, и искренне наслаждалась ими всю жизнь. Но если Кейлия говорила, что сегодня не хочет выходить в свет, Астра тут же соглашалась и была готова весь день провести с ней в пределах дворца.

Как, например, сегодня. Кейлии захотелось выпить чаю в саду, и Астра с радостью составила ей компанию. Поначалу они непринуждённо общались, обсуждая всё на свете, а после, когда Астра убедилась, что Иштар Кроцелл вот уже как три дня обучает Северина, вдруг замолчала и задумалась, без остановки размешивая сахар в чае. Почти пятнадцать минут.

– Астра, – позвала Кейлия, когда девушка начала стучать ногтями по столу.

– Ой, прости! Опять задумалась.

– Если ты всё ещё пытаешься понять, почему сын господина Фейвела не отвечает на твой флирт, то прекрати. Выглядишь жалко.

– Неправда.

– Ты же знаешь, что у него есть возлюбленная.

– А жаль, – вздохнула Астра, откинув золотистые кудри назад. Всегда, в любую погоду и в любом месте, светлые волосы Астры выглядели до того идеально, будто были шелковистой тканью, расшитой золотом. Вкупе с такими кудрями и светло-серыми глазами, а также извечной мечтательной улыбкой на пухлых губах Астра и впрямь напоминала куклу, особенно если надевала платья с огромным количеством мелких деталей и украшений. Хорошо хоть сейчас она была одета достаточно скромно – всего лишь облегающее серебристое платье с глубоким вырезом.

– Жаль? – повторила Кейлия.

– Разве я не лучше?

– Если попробуешь их разлучить, клянусь, ответишь за это.

Кейлия терпеть не могла, когда кто-то лез в чужие отношения, не получив на это согласия. Она любила сплетни, но то были лишь разговоры, перемывание костей и обсуждение людей, не более. Если Кейлия узнавала, что кто-то начинал действовать, считая, что имеет на это право, тогда как действия этого человека были оправданы лишь глупыми слухами, она вмешивалась. Именно поэтому она добилась того, чтобы Маркус оставил в покое дочь казначея. Маркус искренне считал, что слухи о её несчастливом браке правдивы, и почти месяц пытался склонить её к разводу, тогда как Кейлия точно знала, что девушка счастлива со своим молодым мужем и была в ужасе от настойчивости Маркуса.

Астра, конечно, не была настолько радикальной, но Кейлия считала важным предупредить её. Она редко напоминала, что была наследной принцессой и имела огромную власть, но порой Астру уж очень заносило. Иногда настолько, что она начинала вслух рассуждать, кто бы из сыновей аристократов сгодился Кейлии в мужья, хотя прекрасно знала, что правители Мурона не связывают себя узами брака.

У королей и королев их страны не было мужей и жён, только фавориты, которых они выбирали. Вся власть была сосредоточена в руках правителя, он же, как любили говорить в народе, связывал себя узами брака со страной, а не с конкретным человеком.

Поэтому отец до сих пор ни разу не поднимал тему замужества Кейлии. Единственное, что он говорил, так это то, что если она всё-таки решит официально завести фаворита, то должна найти мужчину, с которым будет не стыдно появляться перед людьми. «Будто с Аматеей не стыдно», – думала в такие моменты Кейлия, но вслух, разумеется, ничего не говорила. Как бы сильно леди Аматея ей ни нравилась, Кейлия знала, что отец её любит.

Может, даже сильнее, чем свою первую фаворитку – леди Гитель, мать Кейлии.

А может, он всегда любил только Аматею, а Гитель подарил статус фаворитки только из-за ребёнка, которого она уже носила под сердцем.

Кейлия стиснула зубы, запрещая себе думать об этом, и посмотрела на Астру, которая вдруг засияла и приосанилась. Слуга поставил ещё один стул, на который едва не упал Северин. Пока слуги прибирались на столе, освобождая место и расставляя полный чайник с мартанскими травами и сладостями, пока Северин гипнотизировал пустую чашку, поставленную перед ним, а Астра – Северина, Кейлия внутренне успокаивалась. Незачем портить другим настроение из-за своих мыслей или давать повод думать, будто она терпеть не может леди Аматею. Кейлия и впрямь её не любила, но из-за характера, отношения к слугам, двуличности и попыткам воспитывать её.

– Спасибо, Шана, – поблагодарил Северин, когда служанка Кейлии, наполнив его чашку, покинула беседку вместе с остальными слугами.

– Ваше Высочество, вы выглядите огорчённым, – тут же начала Астра, жалостливо приподняв брови. – Мы можем чем-то помочь?

– Астра, – предупреждающе произнесла Кейлия. Девушка затихла, немного отодвинулась от Северина, который всё ещё не привык к её настойчивости и любви лезть в чужое пространство. Кейлия сдержанно улыбнулась и спросила: – Как прошло твоё занятие?

– О, замечательно, – проворчал Северин. – Я читал книги. Представляешь?

– Какое веселье.

Северин кивнул, отпил чаю и быстро стрельнул взглядом в сторону Астры. Она, широко улыбающаяся, наверняка думающая, что в этот раз точно очарует принца, этого не заметила. Зато Кейлия сразу всё поняла.

– Оставь нас, Астра. Я хочу поговорить с братом наедине.

Астра свела брови и поджала губы, задетая её тоном, но спорить не стала. Молча встав и поклонившись, она ушла, даже не спросив, когда они встретятся в следующий раз.

– Она меня скоро сожрёт, – в ужасе прошептал Северин, проводив Астру взглядом. – Чего она вечно липнет ко мне?

– Потому что ты сексуальный.

Северин подавился чаем.

– Что?

– Это правда. Она сама так говорила. К тому же ты принц.

– Но не наследный же!

– Какая разница? Неужели всё ещё не понял, что тобой попытается завладеть каждая девица?

– Какой кошмар…

– Почему же? Астра довольно симпатичная, как и Эрин. Марта любит баллады на орлэйтском языке и очень любознательная, а Элда…

– Ну всё, хватит! Почему ты меня так ненавидишь?

– Наоборот, люблю, так что хочу найти тебе достойную избранницу.

– Не надо мне никаких избранниц.

– И правда, как я могла забыть? Ты уже влюбился в свою прекрасную Иштар.

Северин, метнув на неё убийственный взгляд, покраснел до корней волос.

– Что за ерунда?

– Говорят, ты к ней едва не по имени обращаешься. Шана видела вас вчера в саду, сказала, вы очень мило общались и подшучивали друг на другом.

– Это пункт договора, – пробубнил Северин, очевидно, надеясь, что Кейлия его не услышит. – Точнее, я стараюсь сделать всё, что в договоре был такой пункт.

– Странно, конечно, но кто я такая, чтобы осуждать других за их предпочтения…

– Кейлия!

– Шучу-шучу. Но если серьёзно, чего ты так взъелся? Кроцелл кажется милой. Уже три дня прошло, а она до сих пор не сбежала. Разве это не успех?

Северин открыл рот, но тут же закрыл его и покачал головой. Кейлии хотелось встряхнуть его, напомнить, что он всегда может поговорить с ней, рассказать, что его гложет, но она не могла выдавить ни слова. Северин всегда был закрытым и не любил делиться своими переживаниями. От него можно было добиться только неуместных шуток и флирта, на который он переходил, даже не замечая этого. После смерти матери он закрылся окончательно, покорно соглашался со всеми безумными идеями Кейлии и Маркуса. Если и говорил, то о том, как устал постоянно выполнять дурацкие задания чародеев, которые брались за его обучение.

Сейчас этого не было. Только в первый день он в ужасе сообщил Кейлии, что церер Кроцелл узнала, кто был в экипаже в то злосчастное утро – и то исключительно из-за того, что Северин умудрился проболтаться. Он боялся, что король разозлится, однако Кейлия заверила, что всё уладит. Что, собственно, и сделала: именно она тем же вечером рассказала королю обо всём и смогла убедить его не наказывать Северина. Всегда за все проступки доставалось именно ему и Маркусу, поэтому Кейлия, даже если не была виновата, бралась за разговор с отцом и находила компромисс.

Так было и в этот раз: король не стал предавать случившееся огласке, лишь сделал им выговор и усилил охрану дворца, чтобы они вновь не попытались сбежать. Северин едва не умер от страха и облегчения одновременно, когда Кейлия рассказала ему об этом. Однако по-настоящему ему не стало легче. Он всё ещё был задумчивым, хмурым и нервным, на завтраках и ужинах часто ругался с королём, если тот хотел поговорить об его обучении. Кейлия знала, что церер Кроцелл отчитывается о ходе обучения Северина перед Верховным и королём, но не более того. Северин не рассказывал многого и часто лгал.

Кейлия всегда чувствовала, когда от неё скрывают правду. Верховный говорил, что это из-за магии в её теле, буквально нескольких её капель, которыми она даже не могла управлять в полной мере. Они лишь помогали ей понимать, если кто-то лгал. Также об этом никто, кроме Кейлии, её отца и Верховного, не знал. Она не считала обязанным раскрывать тайну братьям, веря, что имеет право хранить небольшие секреты. И Кейлия никогда намеренно не использовала свой дар против других, лишь в случаях, когда от этого зависела чья-то жизнь, что, впрочем, было редкостью.

Она знала, что Северин ей лжёт, говоря, что он просто устал повторять одно и то же, но не давила. Кейлия хотела, чтобы он, увидев её заботу и любовь, понял, наконец, что она всегда его выслушает, и сам обо всём рассказал. Хотела, чтобы он не чувствовал давления с её стороны, и понимал, что она будет ждать столько, сколько потребуется.

Кейлия знала, каково это – притворяться хорошим наследником, когда сердце, разорванное на кусочки, до сих пор болит. Она притворялась так хорошо, что никто за двенадцать лет, прошедших со смерти её матери, ни разу не видел её слёз или хотя бы минутной слабости.

Но Северин – не она.

Кейлия мягко улыбнулась, накрыла ладонь Северина, которой он держал чашку, своей и сказала:

– Если тебя что-то беспокоит, ты можешь сказать мне.

– Я знаю, – чересчур резко выпалил Северин, о чём, кажется, мгновенно пожалел. Он вздохнул, закрыл лицо руками и пробормотал: – Прости, я… Не хотел. Просто устал. Не хочу этим заниматься.

– Дело в твоей любимой Иштар? – с ехидцей уточнила Кейлия.

Северин посмотрел на неё, поджав губы, и мученически застонал.

– Ладно, ладно, только предполагаю… И всё же, три дня прошло, – напомнила Кейлия. – В чём секрет?

– Нет никакого секрета. Она рассказывает мне об истории магии, о появлении материи и антиматерии, заставляет читать книги… Ничего нового.

– Это плохо?

– Я наизусть выучил всю историю магии где-то… Ах да, точно, после второго наставника, – нахмурившись, закончил Северин. – Тошнит уже! Не хочу больше испытывает терпение дяди, не хочу, чтобы на меня смотрели с жалостью. Почему они просто не могут оставить меня в покое?

«Потому что ты принц, – могла бы ответить Кейлия, зная, что это чистая правда. – Ты – лицо нашей страны, её символ и величие. Ты должен быть сильным».

Но, конечно же, она бы ни за что не позволила себе напомнить об этом. Северин и без того прекрасно знал, что его жизнь отныне принадлежит Мурону и его королю в том числе. Если сказано обучаться магии – значит, нужно обучаться магии. Младший принц Мурона не может обладать магией и при этом быть слабым. Он должен быть сильным, образованным, решительным, готовым на всё ради страны. Это истина, с которой Кейлия и Маркус воспитывались с самого детства, слишком поздно добралась до Северина. Его мать, принцесса Селия, тщательно оградила его от всего.

На самом деле Северин был запутавшимся одиноким ребёнком, которого втолкнули во взрослый мир, не спросив его мнения, и Кейлии было больно из-за того, что она никак не могла ему помочь.

– Ты всегда можешь нажаловаться на свою наставницу, – предложила она, стараясь поддерживать оптимистичный настрой.

– Не могу, – глухо отозвался Северин.

– Почему?

Он замялся, опустил голову, подёргал пуговицы на манжетах и даже чрезвычайно медленно прожевал пирожное со сливочным кремом, будто осознал, какую ошибку совершил и теперь думал, как её исправить.

– Северин, – строго сказала Кейлия, когда он потянулся за вторым пирожным.

– Я такой голодный! А у меня, между прочим, через полчаса ещё одно занятие! И я растущий организм, которому нужны силы и…

– Что случилось?

Кейлия могла бы спросить его об этом небольшом перерыве, который, очевидно, церер Кроцелл разрешила устроить. Сразу же после завтрака у Северина начинались занятия, но Кейлия никогда не знала, во сколько они закончатся, да и каждый раз его наставница придумывала что-то новое. Шана сказала, что вчера они гуляли в садах и обедали вдвоём там же. Позавчера они весь день провели в Лазуритовом павильоне, где были расположены библиотеки и крыло чародеев. А в первый день они и вовсе несколько часов общались за закрытыми дверями, и только после Верховный вызвал Иштар к себе, а король – Северина. До Кейлии дошёл слух, что завтра они вовсе хотели прокатиться на лошадях. Обучение у церер Кроцелл проходило куда веселее, чем у других чародеев, и Кейлия порой жалела, что не может присутствовать и вынуждена узнавать все детали у Северина.

Но он впервые нервничал так сильно, и Кейлия была уверена – случилось что-то плохое.

– Северин, – повторила принцесса. Дождавшись, пока он посмотрит на неё и дожуёт, наконец, пирожное, она повторила: – Что-то случилось?

– Ты же… помнишь, что было, – совсем тихо произнёс он, будто боялся, что их услышат. – Помнишь, как её ранили.

– И?

– Что значит «и», Кейлия? Её ранили. Стрела пробила ей плечо. Антимагическая стрела, – яростнее добавил Северин, наконец развернувшись к принцессе лицом. – Рана до сих пор болит, я же вижу!

– Ты видишь?

Северин, осознав, что только что сказал, покраснел, но практически тут же замотал головой, будто отгоняя эти слова, и продолжил:

– Она пострадала из-за нас, как я могу жаловаться на неё из-за всякой ерунды? И без того она возится с сопляком…

– Что за бред? – фыркнув, возразила Кейлия. – Кроцелл сама решила вмешаться, никто её не заставлял. Мы не виноваты в том, что случилось, и ты это знаешь. Верховный расследует дело, так что хватит забивать голову всякой дурью.

– Но она… Это же больно. Вот тебе когда-нибудь пробивали плечо стрелой?

– Нет, и я понятия не имею, как это больно, но это и не нужно. Я знаю, что церер Кроцелл пострадала, потому что полезла помогать, но мы не просили её об этом. Понимаешь? Она сама приняла решение и сама несёт ответственность за него.

– Это слишком жестоко, – возразил Северин, разочарованно покачав головой. – Я уже столько дней смотрю, как она мучается, причём и из-за раны, и из-за меня, что…

– Что? – повторила Кейлия, когда он неожиданно замолчал.

– Если бы я был способнее, если бы старался лучше, не пришлось бы так часто менять наставников, да? И Иштар бы не пострадала.

Кейлия устало вздохнула и ущипнула себя за переносицу. Северин был закрытым, и потому все переживания, даже самые незначительные, те, что были сильно преувеличены, он копил в себе, чтобы в один момент выплеснуть наружу. Северин был слишком строг к себе, из-за чего, как он считал, до сих пор не выучился ничему. Говорил, что бездарный, но делает всё, что может, хоть это и не приносит результата. Пытается быть хорошим принцем, который готов стать сильнее ради своей страны.

– Ты ни в чём не виноват, – уверенно произнесла Кейлия, положив ладонь на его плечо и крепко сжав его. – Ты делаешь всё, что можешь, и это прекрасно, Северин. Никто не считает тебя бездарем. Твой случай всего лишь… особенный, но чародеи обязательно тебе помогут, слышишь меня? Нет ничего страшного в том, что у тебя что-то не получается, даже если ты очень сильно стараешься. Главное – не сдаваться.

– Я и не сдаюсь, – выдавив истеричный смешок, ответил Северин. – Сдаются чародеи, которые отказываются меня обучать.

– Слабаки.

– Ты противоречишь сама себе.

– Я будущая королева и имею право делать всё, что пожелаю, в том числе противоречить себе.

Северин тихо рассмеялся, но мгновения спустя затих и, уперев локти в стол, спрятал лицо в ладонях.

– Может, как будущая королева просто разрешишь мне целыми днями сидеть у себя и не страдать? – проворчал он.

– Извини, но нет. Не забывай, летом начнутся праздники. Настрадаешься там, а потом хоть до конца жизни безвылазно сиди у себя и лелей свою девственность, отказываясь видеться с милыми девушками…

– Кейлия! – едва не пискнул от возмущения Северин.

– Осталось немного, Северин, – как ни в чём не бывало добавила она. – Продержишься ещё немного – и всё будет хорошо. Я обещаю.

Глава 8. Понять бы мне

То было время чудес. Великие Шестеро спускались к людям и несли им свои дары. Земли были плодородны, реки – полноводны, океаны – спокойны и богаты, благосклонны к морякам, отправлявшихся в дальние странствия. Королевства процветали, и люди не знали недостатка в еде. Знания распространялись по миру, и истин, которые знали каждый, было всего три.

Истина первая: фундаментальный закон магии прост – не пытайтесь подчинить её, ведь подчинение ведёт к гибели, и не всегда телесной или одиночной.

Истина вторая: каждая жизнь священна.

Истина третья: будьте сильными – не поддавайтесь антиматерии.

Однако со временем все три истины были нарушены, и настала первая Эпоха Небытия. Тьма накрыла мир. Антиматерия распространялась, поглощая живое, оставляя разрушенными целые континенты. Говорят, тогда ею были заражены даже боги, которые истребляли друг друга, охваченные яростью и ненавистью к самим себе и великим творениям человеческим.

Говорят, что если бы пало последнее королевство, Эпоха Небытия длилась бы вечно. Но королевство не пало. Оно выстояло, одолело тьму и вошло в Эпоху Очищения, ныне известную как первую из Эпох Нового Порядка.

И говорят, что это случилось благодаря богу-творцу Энки. У него была возлюбленная – смертная королева, которая изо всех сил пыталась остановить гражданскую войну, начавшуюся из-за распространения антиматерии. Энки, сумевший перебороть влияние скверны, подарил возлюбленной книгу, хранившую в себе все тайны магии. С её помощью юная королева остановила распространение антиматерии, завершила гражданскую войну и спасла своё королевство, подарив человечеству надежду на окончание Эпохи Небытия.

Но сама королева не выжила. За возможность использовать все тайны магии она поплатилась жизнью. И Энки, забрав её душу в своё царство, где вечно цветут священные магнолии, разделил магическую книгу.

Так Учения Цейтл породили Гримуары, которые были дарованы первым чародеям Эпохи Очищения. В то время ходили слухи, будто у юной королевы была преемница, некая Рианнон, которая стала владелицей первого Гримуара Рианнон и возглавила последнее выстоявшее королевство после смерти Цейтл.

Доказательств этому нет: как, впрочем, и тому, что королевой и впрямь была девушка по имени Цейтл. Некоторые утверждают, что она была из династии Церер, именно от неё пошло известное обращение к чародеям. Другие же полагают, что Цейтл Церер – лишь миф, собирательный образ нескольких людей, а последнее выстоявшее королевство вовсе не было последним – были и другие, и их правители получили свои Гримуары, чтобы повести человечество в Эпоху Очищения. Третьи считают, что Цейтл Церер – земное воплощение богини Церериды, которая по разным источникам выступает то сестрой и близкой подругой Энки, то его возлюбленной.

Но все учёные уверены в одном: когда-то, целые Эпохи назад, Учения Цейтл и впрямь существовали. От них появились Гримуары, и они же вновь возродятся, когда все Гримуары соберут вместе.

Что будет после – неизвестно.

Возможно, Новый Порядок рухнет.

Каллисто Уллис

«О том, что было до и после Эпохи Небытия»

У Северина плохо получалось изображать заинтересованность. Иштар знала – он уже десятки раз читал эту историю и, возможно, выучил каждое слово, мог процитировать любую строчку даже ночью, если бы его неожиданно разбудили и потребовали этого. Но чтение «О том, что было до и после Эпохи Небытия» является обязательным пунктом обучения любого человека, владеющего магией, эгерия или чародея.

Существовали сотни интерпретаций историй, которые из поколения в поколение передавались в Эпоху Очищения. Но ни одна из них не считалась единственно верной. Везде были детали, которые нигде больше не описывались, безумные теории и уникальные подробности жизни людей до Эпохи Небытия. До сих пор были не расшифрованы тысячи старинных летописей, трактатов и случайных записей, сделанных на подручных средствах. В Тель-Ра хранились сотни кусочков строений прошлого – каменных плит всех форм и размеров, на которых на разных языках были записаны самые невероятные истории.

Иштар хорошо помнила, как много лет назад, когда, кажется, им с Занкроу по человеческим меркам около семнадцати лет, они по ночам сбегали из дома Кроцелл и пробирались в хранилище, чтобы изучить древние скрижали. Всё закончилось, когда наставник поймал их, а Занкроу выдумал, будто это Иштар его подговорила. Они тогда подрались, как, впрочем, и в любой другой раз, когда были не согласны друг с другом, и чтобы разнять их, наставнику пришлось пообещать, что он будет обучать их расшифровке древних текстов. Прекрасное всё-таки было время.

Если бы Северин обладал более сильным даром, Иштар бы позволила ему взглянуть на парочку древних текстов, которые переписала в свой Гримуар, и спросила бы, как он расшифрует некоторые спорные абзацы, над точным переводом которых веками бьются учёные и чародеи. Но магия принца не желала развиваться, застыла в одной точке и не двигалась, как бы Иштар ни пыталась её растолкать. Сам принц охотнее болтал обо всём на свете, только не о магии и материи. Постоянно пытался убедить Иштар обращаться к нему по имени, относиться, как к другу, а она всё обещала, что обязательно начнёт со следующего занятия. Обещала уже неделю. Принц не сдавался, напоминал, едва не вымаливал, а потом улыбался, как ребёнок, смотрел на неё с восхищением и искренним интересом, когда она невольно подхватывала поднятую им тему, не касающуюся магии. При этом принц болтал так много и ни о чём одновременно, что Иштар никак не могла использовать то, что узнавала про него, в целях обучения.

Она не представляла, сколько ещё задержится во дворце. Кто знает, может, уже завтра Северин сумеет убедить короля отказаться от услуг Иштар. Может, она пробудет здесь ещё пару недель или даже месяцев. Принц в извечно шутливой манере говорил, что он совсем уж бездарь, что Иштар зря тратит на него время и может спокойно уезжать. Ей не было обидно или больно: она прекрасно понимала, что на Северина давили, вынуждая обучаться магии, и постепенно внутри даже росло уважение к его непримиримости. Его магия не развивалась, из-за чего изредка сокрушался церер Адор, но Северин вовсе не расстраивался. Один раз всплакнул будто бы для приличия, а потом как ни в чём не бывало попросил Иштар рассказать о том, как она решилась купить туазалского жеребца и почему до сих пор не дала ему имя, ведь это просто безответственно и нелогично.

Он и в начале сегодняшнего занятия пытался завести непринуждённый дружеский разговор. Сказал, что подобрал несколько потрясающих имён для её коня, на что Иштар выдала ему экземпляр «О том, что было до и после Эпохи Небытия». С каждым днём принц становился всё активнее и настойчивее, из-за чего Иштар пришлось пообещать, что они обязательно решат, как назвать коня, если Северин прочитает первую главу книги и ответит на довольно простые вопросы.

Время почти истекло, но принц не продвинулся дальше половины главы. Заинтересованность потерял быстро, перестал её изображать и того быстрее. Перепады настроение принца и потеря мотивации у него были столь частыми, что Иштар уже перестала удивляться. Она не дура, понимала, что Северин пытается вывести её из себя, чтобы она сбежала как можно скорее. Но Иштар не привыкла сдаваться. Каждый день наставник писал, спрашивал, как продвигается обучение, удалось ли узнать что-нибудь важное. Даже если бы он в один день сообщил, что Иштар может оставить дело, она бы не отступила.

Хорошо, может, она и дура, раз пыталась доказать наставнику, что справится, что не хотела сдаваться. Но прошло всего-ничего, в среднем предыдущие учителя принца держались недели две. Иштар не хуже. К тому же полторы недели уже прошло.

– Я вот не понимаю, – вдруг выпалил Северин, с грохотом положив раскрытую книгу перед собой. – Кто, в конце концов, использовал Учения Цейтл? И что это вообще такое?

– О личности первой чародейки спорят до сих пор, – терпеливо ответила Иштар. – Одни источники утверждают, что это была королева из династии Цейтл, которая многие Эпохи назад правила древним королевством. Другие пишут, будто она была простой девушкой, а третьи утверждают, будто была возлюбленной самого бога-творца.

– А Гримуар Рианнон? Он единственный упоминался в этой главе.

– Источники разнятся. Доподлинно неизвестно, кем была Рианнон на самом деле до получения Гримуара, но многие согласны, что она – первая чародейка Эпохи Очищения.

– Выходит, Гримуар Рианнон – первый из всех?

– Первый, который появился, когда бог-творец разделил Учения Цейтл. Потом стали появляться и другие Гримуары.

– Сколько их всего?

– Сто одиннадцать.

Северин удивлённо вытаращился на неё, и Иштар впервые за несколько дней поняла, что он действительно удивлён.

– Их количество совпадает с прошедшими Эпохами, исключая нынешнюю.

– Антиматерия продолжает распространяться, пусть и медленно. Порой она выплескивается в мир, ломает его, поглощает… Обычно в такие моменты бог-творец создаёт ещё один Гримуар, который появляется здесь, в мире людей, и выбирает себе чародея.

– То есть Учения Цейтл всё ещё существуют? Тут написано, что из них и рождаются Гримуары.

– Существование Учений – загадка даже для чародеев. Гримуары могут подсказать нам, если в мире появится ещё один, и боги шепнут об этом своим последователям, дабы они объявили рассвет новой Эпохи. Но не более. Истину знают только Шестеро.

– Но тут же написано, вот. – Северин взял книгу в руки, быстро нашёл нужную строчку и зачитал: – «От них появились Гримуары, и они же вновь возродятся, когда все Гримуары соберут вместе». Разве это не означает, что Учения существуют и Энки владеет ими?

– Бог-творец не владеет Учениями, ведь для их возрождения нужны все Гримуары.

– Да это тупость какая-то, – уверенно заявил Северин. – Книга противоречит сама себе.

– А я и не говорила, что здесь всё просто и понятно, Ваше Высочество. Вы бы дочитали до конца, поняли бы, о чём я. Церер Уллис пишет, что создание и существование новых Гримуаров – одновременно константа и парадокс. Так же, как одновременное существование материи и антиматерии в мире. Это знания, которые ещё недоступны умам смертных.

– Тогда какой смысл читать всё это?

– Для общего развития. Вы же хотели придумать имя моему коню. Дочитали бы главу – и дали бы ему имя. Попробуем ещё раз?

Попытка не удалась: энтузиазм принца угас так же быстро, как и появился. Изредка подобное случалось. Северин цеплялся за случайную тему, спрашивал о ней, а потом будто мгновенно забывал. Иштар спрашивала у Савы, нормально ли это, и та сказала, что принц во время занятий всегда такой. Он мог сосредоточиться на одной теме, но только если она действительно его интересовала. Именно во время занятий отличить притворный интерес от настоящего было довольно легко. В любой другой ситуации Северин умело играл, чему Иштар, честно говоря, до сих пор поражалась.

Этот принц всеми силами пытался вывести её из себя, но она не собиралась сдаваться. Только не сейчас, когда, наконец, получила первую подсказку.

– Что вам известно о Гримуаре Рианнон?

Иштар начала без приветствий, извинений за отнятое время или благодарностей за возможность принять её. Сразу же, как Йонас открыл дверь, она юркнула в просторный кабинет Октавиана и остановилась напротив стола, где чародей разбирался с древними формулами, начерченными на пожелтевших листах бумаги.

– Что?

Церер Адор поднял голову, устало протёр глаза, зачесал волосы назад и натянул вежливую улыбку.

– С чего такие вопросы, моя дорогая?

– Мы сегодня читали «О том, что было до и после Эпохи Небытия». Первую главу. Его Высочество заинтересовался Гримуаром Рианнон.

– А, это… Он спрашивал об этом всех своих наставников.

– Почему?

– Северин – любопытное дитя, – со снисхождением пояснил церер Адор. – Ему любопытно, что стоит в начале всех процессов, и это, пожалуй, единственное, что ему было хоть как-то интересно во время занятий. Ничто другое его не трогало.

– Ему объясняли, что Гримуар Рианнон – не первый по силе? Он всего лишь появился первым. Все Гримуары равны.

– Разумеется, моя дорогая. Но он не понимает, почему именно этот Гримуар. Почему не Баал? Не Харахти или Инеко?

«Потому что так решил бог-творец», – простой ответ, который знал каждый чародей. Гримуары не делились по силе, их не вписывали в список, где на первом месте всегда стоял самый мощный. Каждый Гримуар обладал чем-то особенным, открывал своему чародею знания, которые были недоступны другим, но это вовсе не означало, что один из них был сильнейшим.

Гримуар Рианнон был первым, потому что так решил бог-творец. Это то же самое, если бы за завтраком он сначала съел пирожное с черникой, а после – с клубникой. Потому что захотел.

Но не мог же принц издеваться таким образом? Если он спрашивал о Гримуаре Рианнон каждого своего наставника, значит, было в нём что-то важное.

– Какой Гримуар пропал? – задала новый вопрос Иштар.

Церер Адор вскинул брови, удивлённый резкой сменой темы.

– Риманн не говорил?

– Нет.

– Яфар.

– Кто им обладал?

Глаза чародея недобро блеснули.

– Это допрос, моя дорогая?

– Я пытаюсь помочь делу.

– В этом нет никакой необходимости. Мы прекрасно справляемся своими силами. Твоя задача – обучать принца и узнавать детали нападения у него, а не у меня.

Иштар и без лишнего напоминания знала, что лезть в расследование, которое возглавлял церер Адор, не стоит. Наставник просил не об этом: он хотел, чтобы Иштар, обучая принца, сблизилась с ним, смогла узнать детали нападения, которые его память нещадно подавляла. А может, это был сам Северин. Церер Адор говорил, что принц не желает говорить о том кошмарном дне, но упоминал, что его несколько раз осматривали чародеи с Гримуарами и магическими книгами, которые помогали им заглянуть в воспоминания или расшифровать его спутанные чувства.

С вероятностью в девяносто девять процентов чародеи уже узнали всё, что могли. Если бы копали дальше, то могли бы повредить разум Северина, и так сильно пострадавший из-за трагедии, случившейся с ним. Здесь нужно было действовать аккуратно. Память Северина была слишком ценной, поэтому Верховный и король так часто меняли чародеев, искали всевозможные подходы. Иштар – лишь их очередная попытка докопаться до правды, о чём она прекрасно знала.

И всё же её беспокоило то, что за столь долгое время никаких подвижек не было.

«Это не твоя проблема, – шептал разум. – Не лезь, куда не просят. Просто продолжай учить Северина магии».

Пропавший Гримуар – серьёзное дело, косвенно касающееся всех чародеев. Если бы не нападение, никто бы не беспокоился, ведь это означало, что Гримуар сам скрыл себя, впал в ожидание чародея, которому захочет лечь в руки. Гримуары никогда не пропадали просто так. Либо готовились ждать чародея, либо были захвачены Копьём Атальи.

Гримуары нельзя было просто похитить и захватить, разумеется. Только добровольно передать, но у Копья Атальи были свои методы, которые до сих пор оставались загадкой. Лет пятнадцать назад они сумели выкрасть Гримуар Аскелс из столичной библиотеки Риверорна. Потом его, конечно, нашли, вот только узнать, как удалось похитить Гримуар, не удалось – пойманные последователи Копья отдали тела антиматерии и подорвали себя.

Либо Гримуар Яфар и впрямь был похищен, либо чародей, бывший в процессии принцессы Селии и принца Северина, добровольно передал его. Но если верен второй вариант, почему передача Гримуара не могла пройти мирно, без нападения?

Да и кто вообще владел Гримуаром Яфар?

Иштар совершенно не помнила.

Распрощавшись с церером Адором, она, мысленно отсчитывая минуты до следующего занятия с Северином, добежала до своих покоев. Ливия оказалась внутри: прибиралась, но, увидев Иштар, спохватилась и хотела предложить ей подать обед. Иштар даже не ответила. Заперлась в спальне, проверила, что никаких отслеживающих заклинаний не появилось, раскрыла свой Гримуар, достала с одной из страниц перо и принялась писать:

Подумав немного, Иштар издала мученический стон и добавила:

Она даже не успела опустить перо, как на белом листе тут же появился ответ:

Глава 9. Я остаюсь при своём

Об особом даре узнать расположение чего угодно или кого угодно, скрытом в Гримуаре Готто, знали всего три человека. Первым был Занкроу. Он обнаружил этот дар сразу же, как Гримуар лёг ему в руки, и чтобы проверить действие магической книги, начал вписывать в неё все имена, какие помнил, а после перешёл на предметы. Затем об этом узнал наставник. Он помогал Занкроу правильно использовать дар Гримуара на пользу Тель-Ра и всему обществу чародеев. Потом обо всём узнала и Иштар, причём совершенно случайно.

Занкроу не отдавал ей свой Гримуар, чтобы она не переписала несколько исследований, которые он провёл, а работала над ними сама. Но Иштар просто тихо стащила Гримуар прямо у него из-под носа, а тот был и не против. Дурных намерений у Иштар не было, лишь получение знаний, поэтому Гримуар охотно поделился ими. Грёбанный предатель.

С тех пор Иштар, если дело было совсем уж плохо, просила о помощи. Занкроу соглашался лишь в том случае, если видел в этом выгоду для себя. Поэтому он и подождал, пока Иштар предложит нечто равноценное за его помощь. Формулировка «буду должна» довольна размытая, но Иштар сама виновата, что не удосужилась расписать детали и позволила Занкроу самому выбрать плату.

Дело близилось к вечеру, и он уже подъезжал к Нэйну. В столице Риверорна, согласно указанию наставника, он должен был встретиться с несколькими чародеями, с которыми начнёт работать над расшифровкой скрижалей. Те были выкуплены у заморских королей за баснословные деньги, но траты того стоили. По первоначальной оценке, скрижали принадлежали Эпохе Трёх Королей, четвёртой по счёту в Эпохах Нового Порядка. И в них, за тьмой древних языков, которые давно были утеряны, были указания на множество древних артефактов и магических книг, разбросанных по всему свету. Занкроу достаточно было тщательно поработать над переводом, узнать, о каких древностях говорится в скрижалях и записать их в свой Гримуар, а после передать эту информацию совету Тель-Ра.

Дело было до того простым и глупым, что Занкроу поначалу даже злился, что наставник попросил его об этом. Отказывать Риманну Кроцеллу было сложно, спорить – и того сложнее. Слишком многое он сделал для Занкроу, чтобы тот воротил нос от каждого дела. Часто приходилось давить гордость и соглашаться, лишь бы не расстраивать наставника. Хватит и того, что Иштар делала это постоянно.

– Глупая девчонка, – буркнул себе под нос Занкроу, наконец призывая Гримуар.

В Нэйн он не сильно торопился. Очень редко, но Занкроу позволял себе наслаждаться путешествиями. Видами, погодой, местной едой, случайными встречами на одну ночь. Так и было и сейчас: пока Блан, гнедой хелфготский конь, купленный ещё жеребёнком, медленно плёлся по тракту, а Гримуар появлялся в руках, Занкроу смотрел на кромку леса, видневшуюся на юго-востоке. Там, за гектарами леса, был океан, а севернее – мелкая россыпь островов, официально принадлежащих Офросу. А на юге, недалеко от границы с Туазалом, – Ашнан. Проклятый Ашнан, город, сплошь состоящий из виноделен, известных даже за морем.

Гримуар взбрыкнулся, будто почувствовал эмоции Занкроу, и раскрылся на странице с картой Арама. Поиски всегда начинались с него. Занкроу приподнял Гримуар, коснулся пальцами корешка, и оттуда выпало длинное тонкое перо с металлическим корпусом. Немного повернув Гримуар, Занкроу написал «Гримуар Яфар» в углу страницы, и надпись растворилась – превратилась в белые потоки, которые расползлись по карте и принялись искать, где сейчас Гримуар Яфар и кому он принадлежал.

Наставник, вообще-то, проверял местонахождение какого-то Гримуара. Деталей Занкроу не знал: позволил наставнику самому работать с даром Гримуара Готто, ведь тот был не против, и не вмешивался, как и не задавал лишних вопросов. Просто временно одолжил свою магическую книгу. Может, тот Гримуар, который искали чародеи, и Яфар, о котором спрашивала Иштар, вообще не связаны. Занкроу было плевать. Иштар захотела влезть в очередной долг, и грех было этим не воспользоваться.

Через пару минут белые кляксы, которые недавно были словами, потускнели, а после и вовсе растворились. Занкроу вновь взял перо и на чистой странице написал ответ:

Просто невероятно. Неужели принц не такой уж и беспомощный, раз Иштар может мгновенно отвечать Занкроу? Он-то думал, она этого сопляка будет за ручку водить.

– И я тебя люблю, идиотка, – саркастично отозвался Занкроу, закрывая Гримуар.

В Нэйне его встретили четверо чародеев, которых Занкроу ни разу в жизни не видел. Судя по их нервозности и возбуждению, они были невероятно рады вживую встретиться с учеником Риманна Кроцелла, самим Занкроу Фаберланом. Будто их не пугали ужасные слухи, расползшиеся далеко за пределы Тель-Ра. Однако очень быстро все радостные чувства чародеев испарились. Занкроу прошёлся по каждому из них жёстким взглядом, едва не сдирающим мышцы с костей, и сказал:

– Долго мы будем здесь торчать?

Его встретили возле юго-западных ворот, чтобы провести мимо стражников и сопроводитель в городскую библиотеку без лишних проверок. Верховный чародей Риверорна, разумеется, был в курсе, что Занкроу приехал к ним, и пригласил его на встречу с королевской семьёй. Но то будет завтра днём, а до этого времени Занкроу планировал вплотную заняться работой, а не играть роль статуи, на которую с отрытыми ртами будут смотреть юные чародеи.

– Отвратительно, – выплюнул Занкроу, и чародеи тут же окончательно сникли. – У вас в руках столь древние знания, а вы тратите время на то, чтобы пялиться на меня.

– Но церер Фаберлан…

– Пасть закрой и веди в библиотеку.

«Великие Шестеро, – подумал он, когда чародеи, засуетившись, всё-таки забрались на своих коней, – можно подумать, я здесь, чтобы нянчиться с ними!»

Нэйнская библиотека, где работали чародеи, подала официальный запрос в Тель-Ра, прося прислать к ним кого-нибудь просвещённого в древних языках. Риманн Кроцелл выбрал Занкроу, а местные задохлики, должно быть, решили, что это благословение богов. Наверняка думали, что они – исключение, что с ними Занкроу будет мил и вежлив, что им не достанется за малейшее промедление.

Занкроу скорее лица им откусит, чем позволит тормозить работу.

Весь путь до библиотеки чародеи поглядывали на него, как на диковинку. Может, пытались вспомнить, что конкретно говорили о Занкроу в народе. Или же мысленно писали жалобы в Тель-Ра, требуя, чтобы его отстранили от работы с чародеями. А ведь он просто не хотел терять ни минуты лишнего времени на бесполезные расшаркивания. Занкроу было плевать, кто эти чародеи, какие у них магические книги, – явно не Гримуары, от них не исходило ни капли знакомой мощи, – и почему они так рады поработать с ним. Видели бы его, с ног до головы покрытого кровью преступников, которых он выслеживал по указанию совета, мгновенно проглотили бы свою радость.

И за что ему такое наказание?..

На мгновение, когда громада Нэйнской библиотеки показалась среди высоких башен и домов столицы, Занкроу задвинул свои мысли о наказании куда подальше. Стеклянные купола и крыши сверкали, отражая солнечный свет. В воздухе, дрожа и будто бы плавясь, плыли магические знаки, защищавшие библиотеку от любого внешнего вреда или незаконного проникновения. Библиотека была намного меньше, чем в Тель-Ра, и сильно уступала в размерах Исетурской, но выглядела совсем новой, будто её только что возвели.

Прежде чем войти внутрь, Занкроу убедился, что о Блане хорошо позаботятся в конюшне рядом, и даже пообещал потом принести ему что-нибудь вкусное. Мгновением позже, когда обернулся и заметил всех четырёх чародеев рядом, рявкнул, чтобы они не тратили время попусту и организовали, наконец, работу. Один метнулся сообщить о прибытии Занкроу. Второй – созвать ещё пару чародеев и эгериев, работавших в библиотеке. Третий вообще куда-то испарился без лишних слов. Четвёртый проводил Занкроу внутрь библиотеки, представил его главному среди них.

Вот его Занкроу узнал. Кой Рейнтерн, владелец Гримуара Дайны. Перспективный и сильный чародей, метящий на место Верховного в Риверорне.

Точный возраст Коя Занкроу не знал. На вид ему был лет двадцать пять, должно быть. Проницательный взгляд, всегда направленный в лицо собеседнику. Короткий хвост белых волос, собранных на затылке, опрятная одежда в голубых и синих тонах, традиционных для Риверорна. Мода практически не отличалась от муронской или орлэйтской. Те же приталенные костюмы, сапоги из кожи с застёжками, множество металлических деталей и кожаных ремней. И шрам на левой половине лица, начинавшийся у линии волос и лишь чуть-чуть недотягивающий до подбородка. Шрам был глубоким, рваным, и явно оставлен антимагическим оружием. Любое другое ранение удалось бы залечить.

– Церер Фаберлан, для нас большая честь приветствовать вас в Нэйнской библиотеке!

Кой Рейнтерн чинно поклонился, сложив руки за спиной, выпрямился, расправил узкие плечи и широко, будто бы искренне улыбнулся Занкроу. Тот ответил сдержанным кивком. Он практически не знал Коя, лишь пару раз встречался с ним лично, но помнил, что Иштар питает к нему какую-то дикую ненависть. За годы Занкроу будто бы заразился ей, хотя причин, по которым Иштар терпеть не могла Коя, не знал. Даже наставник ничего не говорил.

– Неужели вы сами не могли справиться с переводом? – спросил Занкроу, не без удовольствия заметив, как дрогнул правый уголок рта Коя. Ему не понравилось сказанное, не понравился намёк на некомпетентность местных чародеев и яд в голосе, которые Занкроу даже не пытался скрыть.

– Мы будем безмерно благодарны за вашу помощь, – с улыбкой сказал Кой.

Должно быть, и впрямь трудный текст, раз Рейнтерн продолжал выдавливать из себя вежливость и был готов во всём соглашаться с Занкроу. Впрочем, ему это только на руку.

– Давайте начнём, не хочу ни на минуту задерживаться здесь.

Улыбка Коя вновь дрогнула. Занкроу не знал, почему Иштар его ненавидела, но вдруг понял, что ему нравиться бесить чародея. Просто так, без причины. Это и впрямь весело – уколоть того, кто осознаёт свою никчёмность и оттого наступает себе на горло, лишь бы ему помогли с каким-либо делом.

Занкроу не любил проявлять жалость или быть милосердным. К людям, знавшим, что они слабы, он испытывал лишь каплю уважения, не более, ведь они оказались достаточно умны, чтобы признать собственную никчёмность. Остальные – идиоты, зря переводящие воздух. Пусть даже Нэйнская библиотека была полна бесценных знаний, известных на весь Арам, чародеи, работающие в ней – бестолочи, и об этом любили судачить в совете Тель-Ра. Как только Верховный Риверорна их утверждал – загадка.

Однако Занкроу это мало интересовало. Если чародеи и Кой в том числе не будут мешать, лишь пару раз молча мелькнут где-нибудь в поле зрения, Занкроу справится со своей работой. Если предоставят намётки перевода, возможно, даже расщедрится на благодарность в два-три слова. Должны же эти бестолочи хоть на что-то сгодиться.

– У нас есть кое-какие наработки, – будто прочитав его мысли, начал церер Рейнтерн. Он шёл всего на шаг впереди, успевал раздавать указания встречающимся на пути слугам и библиотекарям лишь лёгкими взмахами руки и при этом поглядывал на Занкроу, пока тот едва заметно осматривался. – В основном, конечно, обрывки текстов, то, что удалось разобрать без Гримуаров. Я, знаете ли, сам вернулся только вчера, были дела в Ашнане…

Занкроу практически сбился с ровного шага. Кой продолжал приветливо улыбаться, рассказывать, какие сложные древние языки и диалекты встречались на разных скрижалях и будто бы невзначай выдавал случайные исторические факты обо всём вокруг. Вот эта лестница, по которой они поднимались на второй этаж, была построена прадедом нынешнего короля. Тот правитель больше любил Нэйнскую библиотеку, чем свой дворец, и практически поселился здесь, именно благодаря нему нынешнее здание казалось таким новым и роскошным. А этот гобелен, оказавшийся справа от Занкроу, был подарен чародеями из Туазала во время их визита в Риверорн. Хрусталь люстры был изготовлен в Орлэйте, позолота – риверорнская, а ковры – из Офроса. Занкроу слушал вполуха, сосредотачивался на словах Коя лишь когда тот вновь начинал говорить о скрижалях. Когда, слава Шестерым, невероятно скучная экскурсия по коридорам библиотеки закончилась верхним этажом, где вместо потолка был стеклянный купол, а между столами суетились чародеи и библиотекари, Занкроу обогнал Коя. Взглядом выцепив первый попавшийся стол, где в самом центре на небольшом постаменте за стеклом была размещена скрижаль, Занкроу направился к ней.

– Это… – начал было подоспевший Кой, но Занкроу его перебил:

– Древнериавский, да. Северный диалект, распространённый в Долине Северной Короны и землях близь Лунных Шпилей.

Одна из чародеек, старательно выписывавшая совсем маленькую пометку в левом верхнем углу скрижали на лист, удивлённо посмотрела на него.

– Вы поняли это по одному взгляду?

Занкроу закатил глаза.

– Тут же написано: «И падали звёзды, разрывая светом бездну небес, и озаряли Северную Корону благословением своим».

Чародейка что, вообще не поняла этого? Переписывала, чтобы засесть за учебники по древним языкам и по букве переводить? Книги о древнериавском, одном из утерянных языков, на котором говорили люди на Араме тысячелетия назад, занимали целую секцию в главной библиотеке Тель-Ра и, на самом-то деле, были не такими уж и редкими. Наверняка Нэйнская библиотека могла позволить себе пару трактатов.

– Но последовательность символов… – начала чародейка несмело.

– На севере так и писали раньше. Из-за этого с местными мало не то что не торговали, даже не поддерживали связь – писали непривычно, говорили так же, изучать другие диалекты и языки отказывались. Вот и исчез их язык, когда их самих перебили кочевники с запада.

Чародейка нахмурилась, пока Кой Рейнтерн добродушно смеялся над ситуацией, из-за чего внутри Занкроу поднималось раздражение.

– Тебя бы в Тель-Ра отправить, – как ни в чём не бывало сказал Кой чародейке, отчего та мгновенно просияла. – Нет, это шутка, вообще-то. Недоучилась ты ещё до Тель-Ра. Закатай губу и работай.

– И тебе бы уже начать работу. Должна же быть от тебя хоть какая-то польза.

Занкроу точно помнил: Кой не силён в переводах древних текстов, хоть и учился довольно прилично. Но если уж Верховный послал его, значит, Кой был лучшим вариантом из худших.

«Для этого ты здесь», – сказал себе Занкроу, когда Рейнтерн, оставив пыхтящую от недовольства чародейку, повёл его дальше. Кого-то ему эта чародейка напоминала: блеск в глазах при виде сложной строчки или незнакомого слова, стремление расшифровать текст и в то же время вступить в спор со старшим чародеем, чтобы показать себя. Тель-Ра и впрямь был не для всех: иногда даже чародеи не могли туда попасть, тогда как крайне талантливые и целеустремлённые эгерии задерживались на весь период обучения, чтобы в конце концов пройти ритуал и стать чародеями. Некоторые и вовсе не могли раскрыть весь свой потенциал, ведь Гримуаров было чуть больше сотни, и не каждый соглашался лечь в руки чародея.

Наставник говорил, что Занкроу повезло, раз Гримуар Готто выбрал его. Сам Занкроу считал, что заслужил его упорным трудом и многолетней учёбой, а также верностью Тель-Ра, наставнику и даже Иштар, которую он не раз доказывал кровью. Чего уж скрывать, он сотни раз убивал ради безопасности Тель-Ра и его тайн.

Но никогда прежде не работал с такими неучами.

– Это Лия Аккерли и Бреннан Деван, ваши помощники, – представил церер Рейнтерн, как только они отошли на достаточное расстояние от остальных чародеев и приблизились к двум эгериям, одиноко слонявшимся возле практически пустого стола.

Там лежала только одна нераскрытая книга, вокруг которой слабо мерцали магические знаки, ограждавшие её от любого внешнего воздействия. Обложка была до того ветхой и затёртой, что Занкроу даже не мог понять, какого она цвета.

– Речь шла только о скрижалях.

Лия Аккерли, невысокая девушка с русыми волосами, стянутыми в узел, после замечания Занкроу загнанно посмотрела на Коя.

– В основном – о скрижалях, – исправил тот. – Также были обнаружены несколько древних книг, сундуков и шкатулок с драгоценностями, но нигде не было древних знаков, какие мы встретили здесь. Это довольно… сложное дело, – будто бы через силу произнёс чародей, как если бы ему требовались огромные усилия, чтобы признать, что он недостаточно умён и силён, чтобы справиться с переводом в одиночку. – Смешение разных письменностей, знаки, у которых два, а то и три смысла, неизвестные нам рисунки… Остальные четыре книги являются уцелевшими томами исторической хроники древнего королевства на юге, с ними мы уже разобрались. А эта книга – загадка.

– Книга как книга, – возразил Занкроу, едва только с губ Коя слетело последнее слово. – В томах была хроника королевства Хатур?

– Э-э, да, церер Фаберлан, – замявшись, ответил Бреннан. – Как вы это поняли?

– Единственные исторические хроники, которые сохранились на южном континенте, описывают историю королевства Хатур, которое впоследствии стало частью Туралиона. Во многих древних туралионских захоронениях находят предметы эпохи Хатура.

– Ничего не понимаю, – проворчала Лия.

Занкроу медленно выдохнул, мысленно досчитал до пяти и пояснил:

– Книги и сокровища, которые вы нашли, вероятнее всего принадлежат Туралиону Эпохи Гроз, ведь это последняя Эпоха, когда хатурская культура ещё не исчезла. Это означает, что книга, с которой вы не могли разобраться, с вероятностью в девяносто девять процентов относится к Эпохе Гроз, когда язык магии претерпел сильнейшие изменения за всю историю Нового Порядка. А уже это означает, что вы исчерпали свой единственный вопрос о чём-то крайне простом, так что впредь спрашивайте меня только о серьёзных проблемах, а лучше вообще помалкивайте и не попадайтесь на глаза.

Эгерии переглянулись между собой, но спорить не стали. Кой Рейнтерн и вовсе притворился, будто его здесь нет.

– Тебя это тоже касается, – добавил Занкроу специально для него. – Мне плевать, кто ты и какое положение занимаешь в Риверорне. Плевать, если сам Верховный благоволит тебе. Не смей мешать моей работе, иначе, клянусь богом-творцом, пожалеешь.

Глава 10. Для того, кто умел верить

– Успехи достаточно скромные, Ваше Величество. Принц лучше читает на языке магии, способен разобрать несколько формул и рецептов, он также смог взять в руки мой Гримуар, когда я ему разрешила…

– И это вы называете успехами?

Леди Аматея, которую король Эйтор не стал выпроваживать из приёмного зала, шумно выдохнула. Иштар не понимала: то ли женщина так сильно переживает за обучение принца Северина, то ли хочет показать, что на него не стоит тратить время.

– Поверьте мне, это действительно успех, – осторожно продолжила чародейка, стараясь держать спину прямо и смотреть королю в лицо. – Неделю назад, когда мы читали «О том, что было до и после Эпохи Небытия», Его Высочество едва мог осилить одну главу. Язык магии не открывался ему, но теперь он может прочитать сразу две главы. Для человека с магией, которая развивается столь… сложно, это всё-таки успех.

– Это просто чтение, – непонимающе протянула леди Аматея, посмотрев на короля большими карими глазами. – Разве с ним могут возникнуть трудности?

– Могут, конечно, – возразила Иштар быстрее, чем решила, что не стоит этого делать. – Принц – уникальный случай, и к нему нужен особый подход.

Король, сидевший в кресле напротив, недоверчиво нахмурился и поджал губы. Сегодня он был бледнее и будто бы нервнее, чем неделю назад, когда Иштар впервые встретилась с ним, чтобы отчитаться о результатах обучения.

– Разве того, чему его уже обучили, недостаточно? – наконец спросил король.

– Ваше Величество, боюсь, вы не совсем понимаете, что такое магия у человека. Мы, чародеи, рождаемся такими: видим магию, чувствуем её, порой слышим голос бога-творца, а иногда он и вовсе направляет нас своей рукой. У эгериев немного иначе: они предрасположены к магии, чувствует её так же, как мы, но должны упорно учиться, чтобы развить её. Когда эгерии проходят ритуал, они буквально перерождаются, становятся чародеями.

– Так ведь и у людей то же самое, – вставила леди Аматея.

Иштар вдруг ясно вспомнила, как принцесса Кейлия закатывала глаза, когда леди Аматея вставляла свои замечания, когда её никто не просил.

– Не совсем. Люди, родившиеся с каплями магии, крайне слабы и одновыременно нестабильны, если так можно сказать. Эгерии чувствуют магию и знают свои пределы, люди – нет. Они просто не осознают, на что способны и с какой стороны подступиться к магии. Разве дети, только сказавшие первое слово, умеют читать? Вовсе нет. Здесь то же самое. Терпение и готовность помочь – вот что важнее всего. К людям, открывшим в себе магию, нужен особый подход так же, как к каждому маленькому ребёнку.