Читать онлайн Откуда возникает личный рок?

Пролог:

Нет завтра из бесконечного количества заявок на

непредназначенную миром жизнь – не только для тебя, но и для

создания похожего на твой внешний облик. Как будто ты был без

вести пропавшим и остался в таком состоянии на всю свою жизнь,

не зная, как тебя может лучше мотивировать этот жизненный рок по

судьбе. Твоей ли или общей, в которой ты снизошёл до внутреннего

безумия – читать новости каждый божий день и создавать кучу

личных ценностей, которые направят тебя во внеземное

пространство создания новых идей для культуры. Эта культура

разума поглотила многое в твоей жизни и не оставила больше следа

и слепка к внутреннему свету твоего лица и твоей внешности. Ты

шёл по городу, который любишь, но не знал, как будет завтра твоё

же благородство передано другими людьми внутри насущной

культуры. Наполеон на коне и всадник без головы до того опешили

перед войском монументально сложенной культуры Европы, что ты

поседел, нисколько не обернувшись на многолетний слой своих

вынужденных обид. Ты не просишь сейчас никого быть учтивым с

тобой, пока люди сами не выскажутся вслух и не найдут

достаточных оговорок, чтобы предпочесть тебе лучшую душу. По

их разумению ещё более лучшую, чем когда-либо существовало в

Европе. В назидание может показаться, что хуже чем есть сейчас -

не бывает, но это только цветочки, пока ещё не сбывшихся надежд

на долгую и занудную жизнь в ретроспективе хороших отношений с

людьми.

У тебя нет лучшего мира полюса – быть дружелюбнее, но в

России также много учтивых людей, как и в Америке. С ещё более

напыщенной и современной культурой, с нанотехнологиями,

искусственным интеллектом, саморазбирающейся в трансформации

реальностью, которая вместе с квантовыми компьютерами

полностью преобразует многофункциональное единство цифр в

твоей голове. А потом эта реальность создаст тебе нового робота, в

котором ты себя полностью будешь любить и позиционировать

точно, как внутренний вампир или надменный граф из английской

сказки. В чьём огромном поместье и сейчас происходят

таинственные трансформации, наподобие превращений в зомби или

в мутантов по ночам. Эти ночи могут запомниться тебе своей

аналитической атмосферой или выдумкой, в которой ты будешь

возвеличивать силу квантовых телекоммуникаций, но не будешь

знать, где грань распознания прошлого и будущего. Так родится

твоё внутреннее представление о тебе самом, что ты просто – рок на

пути этой самой трансформирующейся пробы бытия. В коем глазу

очень многие события движут масками этих квантовых иллюзий, а

ты движешься вслед за ними и транспонируешь огромного мутанта

следом за собой. Как будто бы ты создал хвост, в чьём разуме

будешь пребывать постоянно и иметь свой теле гипнотический казус

реальности. Но не будешь поддаваться суеверию, что сделал всё это

не ты, а кто-то другой. Ведь перекладывать суеверное поле личных

иллюзий на социальную коммуникацию так приятно и душевно

нынче. Когда огромное количество людей страдает по вине своих

глупостей и ошибок в жизни, а ты просто любишь попользоваться

этой информацией и выкинуть её вон из головы.

Но суеверный фатум твоей позволительной надежды и не

думает бродить поодаль существа жизни, а просто превращается в

компьютерного вампира, в чьём образе ты привыкаешь к

трансцендентной реальности своего эго. Этот путь можно назвать

аналитической трансформацией личного бытия или прижавшись к

телику – просто посмотреть ещё более кровавое представление о

людях, которые потом будут мучить твоё маленькое сознание и

путать мысли вокруг. Большой бугай из телика скажет тебе, что

завтра уже не наступит никогда и ты превратишься в скрупулёзного

оценщика своей толерантности, чтобы забыть ту сущность, по

причине которой ты пришёл на этот свет. А быть может, и узнал в

жизни – кто ты такой и сколько ещё тебе предстоит трудиться на

этом социальном свете вечных экспериментов. Словно полевой

командир, над которым всё время буйствуют стены ирреальности и

снуют роковые ошибки молодости, которых невозможно было

избежать в прошлом, но которые преследуют тебя сегодня и жмут

прямо к стене. Когда ты прикасаешься к Америке или к Европе, когда

каждый твой взгляд прикован к гипнотическому СМИ, а оно

хочет быть в топе личной выгоды и ещё больше льстит тебе,

прививая новый апокалипсис мышления на новой, ещё тобой не

признанной Земле.

Эту Землю ты создал сам для себя, исходя из своих личных

представлений: что можно и что нельзя делать внутри своего эго. А

также кто твой верный друг или ненавистник на поле

экспериментальной логики будущего в голове. Надев шляпу после

такого эксперимента можно ещё долго блуждать в оппозиции

трогательного мышления около жизненной философии, но так и не

понять, что только украдкой можно смотреть на всю эту философию

реальности, не придавая сильного значения этому эксперименту. Не

выходя за рамки его личного использования, но и не превращаясь в

подопытного кролика, который бы ждал постоянного рока в своей

личной жизни. Когда и сам ты уже не хочешь видеть логику старой

души, но она добывает для тебя ещё большие экспонаты и ложится

перед уникальной возможностью задурить голову лучшей выдумкой.

Как будто твой Бог вышел из под контроля и гложет всю

существующую реальность, на конце твоего мысленного ножа, чтобы

ещё больше увлечь твой риск в мысли сегодня.

Трансформировавшись в глубинный философский экспонат ты

ждёшь, что твой рок станет лучше и чище, но взамен ему приходят

другие люди, такие же прохожие и голодные зомби. Они тоже ищут

приключений и власти – поднять идеалы повыше, чем сможешь ты

или может в будущем придумаешь что-то такое, что обойдётся в

копеечку. Но самый страшный мутант ждёт тебя в полуслове от

твоего повседневного расстояния от СМИ до внутренней власти

самоконтроля. Когда ты наклоняешь голову вниз, а кажется, что

смотришь вверх и полёт твоей мысли безграничен, как чайки у моря.

Этот эффект создаёт тебе личный рок и вся коммуникация, наподобие

социального имени, в котором властью являешься ты сам

и твои химеры информационной глупости. Они стали тебе личными

зомби и аккуратным аппаратом волеизъявления, чтобы ты принял

нужную таблетку в символической выгоде завтра. А потом вышел на

свет, как лучший и удобный человек своего мышления и времени, в

котором тают даже самые страшные байки о зомби и смертельных

приключениях на квантовой истории мира и людей.

Послание ужаса над идеалом

Забыванием теплит – твой факт

Уж давно остановленный – столб,

Что был горд он и чем-то – приврал

Из доверенной маски – оскал.

Что ушли постоянства – во мне

И над ужасом – только лишь яд

В предназначенной форме – любви,

Без которой уж нет и – тебя.

Нет пути идеальной – судьбы,

Нет итога и нет этих – лет,

Но, быть может, внутри тот поэт

Знает форму послания – уже.

Фантом обывательского чуда

Монолог, а быть может – тюрьма

Исподлобья дробит – степь Земли,

Из-за казуса слов – между мной

В идеальной Вселенной – той силы.

Ей фантом открывает – испуг,

Что внутри он затерян, как круг

Исторической ноши – близ войн,

Окружавших ту тайну – для разума.

Этот друг и фантом и – война,

Что уносит твой шелест – души,

Обывательской, чтобы спешить

Сделать многое в тождестве – чуда,

Вылить разум – от внутренней тьмы

И в загробной толпе – между стен

Знать свой ужас – внутри от любви,

Где фантом лишь – пути от проблем.

Истинный процент современности

Где твои современность и – явь,

Там смотрю я поодаль – вокруг,

Чтобы выяснить форму – души

И ту важность идти – от любви

За процент измерения – глаз,

Где и ты мне прикажешь – расти,

Но, быть может, в строении сам,

Оттопырившись – между любви?

За процент современности – дам

Ты уложишь свой пуд – на двоих,

Но и этот откормленный – хлам

Ты ведёшь за другую – разлуку.

Ей и истины в тонкий – момент

Стали нервной окалиной – глаз,

Что играют тот формы – ответ,

Привирая – под случай в процент.

Стушевалась мнением внутри

Стушевалась и ждёшь, что и я

Буду также вестись – на ответ

В неприятный глагол – от души,

Чтобы мнение там – потерять.

Чтобы возле мы стали, как нить

Стушевавшейся формы – над нами,

Где и общество будем – винить,

Как в Америке сказанный – гроб.

Где отловим в душе этой – страсть,

По которой не будем там – вором,

Стушевавшись, как низменный акт

Монолитной развалины грёз.

Тенью стражей времени

От скорлупы ты странно – отошёл,

Как будто видел смерть – на половине

Моей души нетленной, где – ушёл

Ты вдаль пути трезвления – на миг.

Над пропастью расставшись – без потери

Иллюзий стражей времени, что сон

В ответе форм случайности – взойти

Под ту звезду, в которой не найти

Нам было душу в склепе – на двоих.

Так тенью этих стражей – постою

И буду внутрь я ждать – на перерыве,

Что ты один от скорлупы – на сон

Мне тайный друг и нежности – черта.

Внутри солидной ёмкости – намедни,

Что благ не можешь вдоволь – отнести

Ты стражу этим временем – расти,

Но быть наедине – пустых сомнений.

Внутренний пролог одиночества

Одна стою в вагоне – на метро,

Одна в кафе и там одна – на льдине,

Как ёмкости пустая колба – лет,

Черкнувшая за спичкой – монолог.

Он был один и может – надоели

Там плавать утки – в спаянном раю,

Что новый вид дозволенностью – мну

И жду опять ту участь – на могиле.

Но голос мой, что пядь – наедине,

Что внутренний пролог любви – и мира,

Он стал тебе приметной – чередой

Спустившихся отсыльных – надо мной,

Чтоб гордо осуждать – ещё блага

Над негой одиночества – пока

Ты сам не можешь приготовить – миг.

Субъективное счастье фатального

Мне немного осталось – в войне

Этой позы над миром – глотать,

Мне не нужно играть – по волне

Иллюзорности – что-то сказать.

Но внутри под фатальностью – лет

Я свой миг изничтожив – пойму,

Что ему субъективно – в тот свет

Отправляю свой дар – в глубину.

Этой самости чести – быть мной,

Точно дамой – под нежной игрой,

В том предчувствии встретив – итог

Субъективного счастья – со строк.

В наложении совести – глаз,

Где и сам ты идёшь – не впервой,

Но в фатальном испуге – твой дождь

Стал мне нужной приметы – игрой.

Фантастическое лекало времени на себе

Город твой не пуст, но удивлён,

Город – в первобытности имён,

Что фантасмагории – вина

Крепнет – между стиля на виду.

Что второй источник – на огне

Времени, в котором стало мне

Странно изнывать судьбе – ища

Подлинник от мира – для искусства.

Это ли лекало в дар – снесу,

Точно квант иллюзии – во тьме,

Только в фантастической – войне

К каждому – кто хочет обо мне

Свой рассказ сегодня – написать,

Будто он изнежен – в голове

Бурной страстью образа – во тьме,

Как источник от любви – на деле.

Последним именем канвы иллюзорного

Посмотрел на меня и – сказал,

Что последний ты в цвете – герой,

Что упал для канвы – между лет,

Как играющий в качестве – горя,

Злой источник – искать этот путь

Между истиной, вложенной мне

По другой параллели – в вине,

Чтобы стон свой опять – собирать.

На последнем плато – я сорву

Тот цветок иллюзорности – твой,

Но не множа свой мысли – полёт

Между множеством истины – мира.

Лишь одна мне пристала – тюрьма,

Что канва иллюзорности – вдаль

Уплывающей маски – быть там

Для прислужника – новой обидой.

Моральная оттепель готового плеча

Мужчина в цвете лет – и не изгой,

Мужчина множит письма – мне вослед,

Что стал он смерти – талою водой

Моральной пробы мифа – обо мне.

Что пал там на плечо и – не горит

Огонь – в гортанной впадине миров,

Но смыслом сам об этом – говорит

Он выше чести – просто обомлев.

Моралью лишь великой – обо мне,

Моралью стойкой – думать о других,

Что в оттепели страхом – не погиб

Он, думая, что пали там – на миг.

Что сам он стал готовому – плечу,

Как риск внутри инерции – на стих

Ещё корить свой пафос, где учу

Я сердцем ритмы, задавая их.

Глаз движения отобранного сном

На глаз сегодня миром – посмотри,

На ту Москву, что не ушла – вдали,

А просто современности – парит,

Чтоб думать в прошлом этим – на тебе.

Что мы устали отбирать – слова

От снов, в которых сами – проросли,

Но ждём ещё упрёков – на любви

Особенного счастья – между нами.

Ты глаз внутри от меры – отними

И выдай черт анархию – под срез

Моральной догмы мифа – о любви,

Что заданно об этом – не исчез

Ты сам и стало общество – иным,

Последним часом сердца – набекрень,

Ужившись между правилом – немым

И трогательным глазом – будто день.

Экзистенциальный всплеск иллюзий страха

Не страх и не обыденность – во мне

Сковали южный привкус – на окне

Томления – той формы между лет,

Где ты искал всю вечность – обо мне.

Где пройдены не стали мы – едва

На страхе между выемкой – ножа

Устало верит шкаф стенной и – мнит,

Что формой он – иллюзия гранита.

Что слабо верит прошлому – для нас

Тот мир и экзистенциальный – глаз,

От формы для коротких строк, увы,

Намедни – между мужеством тебе.

Тот всплеск, как анатомия войны

Меня сегодня научила – вскользь

Играть там в кости, чтобы узнавать

Тот страх иллюзий в жизни, где тебе

Лишь общество, как тело – на огне.

Движение пути начисленного рая

Движением – не вдеть в тебе перо,

Не вычленить свой казус – безвозвратно,

Движением ты здесь застрял – давно

Под коркой мысли – в палубе на нос,

В котором кроешь формулой – от завтра,

Что сам начислил путь себе – едва

Ты стал, однако, раем – из пера,

Что свойственно задать – ему вопрос.

Диктуешь днём и ночью, что поспело,

Что вышло в ту черту – направив яд

Движением пути, где – перестало

Мгновение – терять один наряд.

И там начислил рай себе – на жало

От тем тоски, что в чувствах – пережало

Любви едва расщелину, где – кромкой

Ты видишь скол от зеркала – над холкой,

Чтоб вычленить внутри – один вопрос.

За ворот социальной темноты

Отладил новый прихвостень – игры,

Нажал ему на плечи – от досады,

Что сам ты стал намедни – от ужа

Тем риском говорить – немного вжав

Понурый вид, что бытием не рад бы,

Но хочет видеть краешком – угла,

Как ты под темнотой закрыл – едва

Ту пустошь одиночества – за жаждой.

Не холишь ворот социальной – тьмы,

Не грезишь пусть от надобной – игры,

Но верой в темноту страдаешь – ловко,

Что ждёт в чутье униженном – уловка,

Чтоб в страх опять секрет – приподнимать.

Там думать новой сказкой, что опять

Ты стал сегодня мужеством – и раной,

Ты вышел весь ценой – одной мечты,

Забрав тот ворот – социальной тьмы.

Держать ли спесь в уме маразма?

Один необычайный разговор

И ты уже поспел, как этот вор,

Что хочет спесь в уме – сопроводить,

Не думать больше, но одно любить.

Как наглости примету – между ран

И между бойкой смыслом – теоремы,

Что сам в уме маразма ты – поспел

И вышел к чести мифом – от чудес.

Не держишь зло, но спеси – приговор

Одержит форму трудную – поныне,

Ослабит главный уровень – тревог,

Где ты, быть может, в личности и мог

Закрыть свой вес от спеси – на уме.

Одержишь верх по мести – у себя

На сердце внутрь маразма, что ожил,

Но весь судьбой тот рок – не пережил,

Чтоб думать о прощении – вора.

Социальный почерк соотносимой вечности

Твоё лицо и между ровных – глаз

Ещё лицо, чтоб прикрывать игру,

По сну которой можно и – блистать,

Не ведая здесь тени – по нутру.

В огне времён, что право – не нашло

Там тени социальной – от углов,

Но в вечности соотносило – торг

Со множеством гротесков – на укор,

Что сделать ничего не может – я.

Влачишь судьбу и опыт – от лица,

Ведёшь свой стиль и почерк – мудреца,

Но жадный век притворствует – о роль

Скупой морали – говорить пароль

На каждом взгляде мифов – потому,

Что ты один на вечности – как яд,

Что время будоражит смерть – назад

И меньше блеска с каждым – на лице,

Кто думает тебе прельстить – в конце

Ту участь современности – в оконце.

Ограниченность идеала последнего

Не ведая куда сейчас – идёшь

Ты думаешь под привязью – дождя,

Что сам упал и ограничен – вдоль

Культуры слабой, прижимаясь нам,

Как майский жук и тело – без души,

Без личности последнего – кто взял

Твой риск – от настроения прожить

Остаток чести в сумраке – опять.

Ты ограничен сам – себе назло,

Ты выше этой давности – прожить

Ту форму ограниченности, но

Судьбой доселе в мир – не пережить

За новым идеалом – смерть свою,

Чтоб думать между призраком и – там

Грустить – под талым небом, где опал

Твой век надежды – в маленьком раю.

Играл, как ограниченный – во тьме,

Играл и ночью – посвятив во мне

Ту ночь от сокровенной – мостовой,

Что больше нет иллюзий там – со мной,

А только тени идеала – в почерках.

Готическое форм потусторонней отвлечённости

За медным шаром – около тебя

Несли мне мысли – золотые сны,

Что сами в том не думали – прощать

Иллюзии – внутри своей весны,

Что вдаль потусторонней – тишины

Уходит дух прощальный, где его

Ты снова в отвлечённости – ведёшь

За слово грозовой проблемы – в грош,

Где сам ты – сон обыденный ему.

А ливни те, как личные – моря,

Как готика из форм – потусторонних

Меня сегодня в чувствах – за края

Искали, чтобы внутренне – спасти.

Там выждать форму зрелости, увы,

Под дар монументальный – лишь на грусти,

Чтоб время тонко в чарах – передать

В душе за медным шаром – тишины.

В готическом апломбе – из войны,

Что видит душу странно и – идёт,

Прожив свой час и мудрости – в тебе

На форме от иллюзии – весны.

Из маски – согревающей парадокс

Где нет места – ещё унывать,

Думать просто, а после – играть

За немеркнущим пафосом – в раж,

Что из маски ты – этим кураж,

Что качаются в сердце – огни

Мне сегодня в квартире – одни,

Чтобы будущий цвет – передать

Между формой души – парадокса.

Там смотрящий и формы – во мне

Будит ласковым маревом – вдаль

Всю серьёзность забытой – игры

Перед каждым – кто входит туда,

Забавляя свой рок и – апломб

Через тысячи вёрст – на ходу,

Что и сам ты согрел – эту ложь

В беспрепятственной воле – за грош.

И таишь словом мир – на огне,

Парадоксом, чтоб это – понять,

Что не нужен ты больше – там мне,

Лишь играючи сердце – в огне

Будит ласковый вечер – опять.

Изменённая воля поколению смысла

Замирая – не ждёшь на косе

Злой судьбы – по одной полосе,

Где бы стал ты сегодня – летать

Между призраков лучших – во мне,

Где умом в поколении – грёз

Вышел к личности – тонко нажав

На иллюзий простительный – круг,

Что изменит твой смысл – не упав

В эту волю несчастной – любви,

Где в душе ты был дан – не себе,

А вопросам в той жизни – ожить

Поколением смысла – в войне.

Но трудна эта проповедь – глаз,

Слышно ноет ей ветер – из фраз,

Чтобы в волю опять – претворив

Мне дышать в этом смысле и – мнить,

Что одно поколение это – на воле.

Витиеватый призрак на надгробье

Ты видишь яд и серый – небосклон,

Ты ждёшь его магнит – опять в урон

По скользкой обелискам – мостовой,

Что жил, как призрак – внутренне со мной,

Где звал морали тёмные – дожди,

Им будут выше призраки – стеречь

Твою доселе дверь, чтоб обрести

Понятный мир и оттого – расти

Над пустошью прямой, откуда выше

Ты сам им стал, как призрак – на горе,

Как дух витиеватый – мне поодаль

От чёрной массы слов – почуяв яд

У звёзд прискорбной неги, где горят

Их формы бледной участи – от моды.

Они твоим надгробьем – не одни

Сегодня тают в призраке – от фобии,

Что где-то жил ты в сердце – по любви,

А где-то стал мне мёртвым – на огне.

Опустошая возницу разума

Мне нет сердца у пятки – искать

Этот день, этот рок и – опять

Разбивать мелом чьи-то – сердца,

Что подобием возницы – спят.

Чтобы внутренне в этом – взлетать

И ещё опустив мир – земной -

Думать в прошлом, как стало – ещё

Безопаснее в личности – спать.

От простого ты скажешь, что там

Отпустил ту возницу – за ритм

Идеальности – думать в ответ

Интересам – от разума сердца.

А потом над лицом – отпустив

Этот мир, этот личный – призыв

Ты ведёшь к каждой выемке – глаз

Ту возницу, что думает – в нас.

Если сам ты в неё – проложил

День земной – то наверно служил,

Вынул личность и просто – мораль

И уже никого не видать – там,

Только тело пустое – на памяти.

Объективность неличного превосходства

Не раз доискивал серьёзностью – лицо,

Оно внутри намылило – надежды,

Ты думал их поднять, но не дано

Изгибам красоты вилять – под нож.

Внутри него – обыденность и ложь,

Но думает там всадник – об обидах,

Где сам он – объективный дилетант,

Проверенной оценки – будто квант

Для общества другого – превосходства.

Ему нелично подают – тот сок,

А может чванство в теле – по любви,

Ему бегут обыденные – ливни,

Зажав в руках ту искорку – дождя,

Что сам ты превосходен – для других,

Но внутренне ты счастлив – от обиды

На жизнь такую в мыслях, чтобы мчать

Свой ритм от объективности – кричать.

Гуманное слово искушает дважды

Нельзя не помянуть – ещё глаза,

Забыв на теле в личности – ответ,

Заправив там кровать, чтобы нельзя

Сегодня было спать – тебе наверное,

Но мучить форму страсти – по огню,

Что слово то гуманное – на дню

Радеет – между призраков чудес

И в том минуту искушает – в вес.

Ты сам сопроводил свои – мечты,

Но думал искуситься – между лет,

Где стали вновь глаза – тебе расти,

Как пальма превосходства, чтобы им

Ты сам сегодня мог и – отомстить,

Лишь думая, как в жизни – хорошо

Заправить ту кровать, чтоб обошло

Гуманным слово – нужную примету.

В тебе – твоё окно, но в этом сне

И редком цвете жалости – вопроса,

Что нужен ты другому сердцу, где

Искал бы вновь – ужимки на лице.

Безопасный склеп культуры над умом

Где череп фонтанирует – ещё

Загнув морали ритм – под перемычку,

Там будем вновь стоять и – проверять

Секунду – в безопасности под явь,

Что можем близко укрощать – шаги,

Завидуя той форме злой – привычки,

Что нет в ней склепа милого – ума,

А только форма тайны и – тюрьма,

Где нет вопросов в мужестве – её.

Ты этот склеп берёшь, чтоб подвезти

Сегодня вид культуры и – расти,

Но знать, откуда вышел бы – и сам,

Где вечером молился б – к небесам,

А утром под культурой – не умел

Искать пути обратные, где пел

Знакомый шаг – из мира потому,

Что больше нет им имени – во тьму,

Но только безопасный склеп – уму.

Противоречие в исходной красоте

Исходный код для матрицы – внутри,

Источник черт из взгляда – позади,

Но видишь лишь – каймлённые года,

Что нет им больше права – никогда

Угнать твой мерный барин – от идей

И вылить кучу разниц – на людей,

Что сам исходный код ты – понимал

И новой красоте – предпринимал

Единство глаз, чтобы открыть – ещё

Мечту – внутри серьёзности играть,

Но думать, как противно – красоту

К такой любви поэтому – склонять.

В глазах противоречие – из стен

И тонет форма явного – вокруг,

Чтоб нити протянуть сегодня – в тон

Любви идейной в каждом и – потом

Догнать серьёзный воздух – изо льда

И сам исходный код, как будто – рок

Искал им мифы – каждого для зла

И время понимал, как тот пророк.

Протоптанное счастье в казуальности

Случайность – это гении в аду,

Когда идёт по праву – ненароком

Судьба – в своё забитое, как стиль

Искусство современности – прощать.

Случайностью – ты можешь обещать,

Но думать о протоптанном – усилии,

Чтоб счастье видеть в толке – от того,

Что нет там мира больше, чем его

Оценки – вдоль курьёзов по судьбе.

Так эта казуальность – подведёт

Тебе и форму гения и – в важность

Искомый смысл и ад – пути на тот

Обломок счастья времени – для нас.

Для тех, в которых глаз – не перейдёт

Вопросом – современность, а поймёт,

Что больше жив ты юмором – пока

Те гении уносят мне – бока

За древний холм искусства и – вопросов.

Им нет числа и нет сегодня – лет,

Но думать больно казуально – мне,

И лечит форму гения – тот ад,

Что внутренне для смысла – он богат.

На вечный взгляд историю ведёт

Один вопрос ты задал и – осел,

Внутри не приведя ещё – примеры,

Что Рим не пал и может – не умел

Исчадием быть больше, чем уму

Ты сам проводишь – долгую игру

И волю от прелюдии – для сердца,

На вечный зов искусства – понимать

Тот взгляд внутри истории – идти

По стороне из верности – своей.

Но может человек играть – итог

И роли в постоянстве – между строк,

Он будет жизни покорять – ещё

На вечном взгляде мудрости – цветок.

О том, в котором спали мы – в глазах,

Забыв свой день и миром – как огни

Искали время подлинное – в снах,

Что жизни мы ещё сорвать – могли,

А может вечный взгляд – наедине

Из томной миру впадины – в окне,

Где будет каждый угол – идиот

Внутри так ненароком, как итог

Играть в душе истории и – думать.

Благонадёжный Господин

Дела твои, что роли – от идей

И форма для пространства – у лица

Виляет миром в подлинник – скорее,

Чем можешь ты приветствовать – его

Вопросы – в каждом образе ума,

Ведь тонкий Господин – тебе на теле,

Что светлый образ мифа и – души

Задаст в любви вопросы – по себе.

Задумает о благе этим – дни

И в слове частной привязи – уже

Ты сам ведёшь ту форму – на душе,

Где думаешь о благе этом – миру.

Смотря в благонадёжности – виток,

Что можно встретить форму – на себе,

Закрыв тот парус сердца и – поток

Проявленного солнца – без причины.

Там нет тебя ещё, но благо ждёт

И ищет формы страсти – по лицу,

Давая Господину тонны – рук

От дам прилежных, укрощая звук.

Достигло солнце образа иллюзии

Внутри природы может – никого,

Но новый ждёт искусство – от того

Источник лет, как солнце – по нутру,

Задев свой миф и образ – поутру.

Им нет числа тебе – умом лететь

По небу превосходства, чтобы петь,

Им нет в душе иллюзии – крутой,

А только парус вечности – слепой.

Как небо в той иллюзии – пути

Вращает солнце образа – к душе

И верит, что прошли сегодня – путь

Мы даже в сердце нужного – уже,

Что можно видеть странное – в уме

И чувствовать свой прежний – диалект,

Ведь он внутри, как прародитель – черт,

Страдающих от счастья – по тебе.

Достигло этим солнце и – поёт

Культуру формы образа – за гнёт,

Стареет, но не видит, что – его

Глаза закрыли сводом – бытие,

Заняв у солнца мысли – только факт

Иллюзий древних, думая – под день,

Что все мы жили в собранных – руках,

Как сердца наконечники – в судьбе.

За риск мечты астрономической поэзии

Владеешь искусством и тело – тебе,

Что роскошь прямая – на этой звезде,

Где хочешь ты космосу – время понять,

Но вверить искомое чувство – под риск.

За ним и мечта расправляет – деталь,

А после сквозит укрощение – дней

За выемкой сердца – бежать невпопад,

Рисуя культуру, как мнительный ад.

За этой свободой, что сам ты – не шёл,

Внутри от поэзии лучшей – своей,

Но думал в душе астрономией – слов,

Что будешь искать – иллюзорность уже

На душу свободную в том – в никого,

На образ падения к звёздам – впотьмах,

Что жилы твои будут сердцем – ещё

Гротескнее образов мира – для нас.

Уже ты владеешь искусством – ему

И топчешь харизму за долгие – сны,

Но мучаешь риском обыденность – слов,

Где будем мы прииском в лучшей – душе.

В почёте смерть укладывает тень свою

Открываешь ты волю – под явь

И нет смерти внутри – от причин,

Но за чёрным оттенком – души

Ходит воин в искусстве – один.

Он бы думал твой мир и – ещё,

Где укладывать душу там – смог,

Занимая искусственно – тьму

Между мыслями – прямо у рока.

Мне его и сегодня – не жаль,

Но в оценках ты стал бы – вести

Только смерть, как лекало – пути

В отдалённые формы – намедни.

На почёте ты смерть – одолжил

И в потерянной воле ей – лжи

Будут формы – как смелое в тень

Иллюзорности думать – о жизни.

Там беда и прощальный – намёк

На почёт разложить – этот рок,

Что, быть может, упал – не один,

Открывая свой памяти – гимн.

Невидаль и её отражение в обществе

Прибываешь из времени – там,

Где нет места смотреть – на уме,

Только невидаль верит, что сам

Ты искусственно видишь – тот день,

Ту порочную в теле – любовь,

Без которой нет счастья – вокруг

Удивлённости – думать, что вдруг

Стало время в душе – провидением.

Эта невидаль в форме – от ран

Мне приносит ту личности – явь,

Покоряя свободой из – сердца

Отражение в страхах, когда б

Время помнило мыслями – вздор,

В поколении встретившись – вновь

Без причины, в которой – укор

Стал естественной нормой – ума.

Эта невидаль в обществе – зла,

Словно тайна по смерти – во тьме,

Но приходит украдкой – за нами

Между сложностью жизни – тогда,

Как неловко в том счастье – уму

Двигать тайные знаки – к огню,

Словно невидаль в обществе – ран

Управляет той формой – в душе.

Стеснение невидимому страху

Если в розы укладывать – рад

Ты сегодня свой страх и – обряд,

Если пишет от масти – чудес

Томно утро – твой каменный вес,

Ты возьми сплошь обыденность – мне,

За стеснением – в каждом глазу,

Чтобы время в душе – проложив

Думать обществу – словно ожив -

Ты не будешь искусственным – нам.

В этих розах – невидимый блик

Понимает твой утренний – миг,

В этой сказке ты жив – потому,

Что внутри необъятен – во тьму,

Нападая на льва – между ран,

Что поднял ты свой мир и – капкан,

Чтобы страху стеснять – мило дни

Замечанием в истине – мифов.

Наблюдатель – под небом земным,

Собиратель от черепа – сплошь

Ты поднимешь те розы – на мир,

Чтобы думать по истине – сложно.

За что ты идиому поднесёшь?

За что ты дверь удержишь – для себя,

За тем гарцуешь – не взывая к лицам,

Подняв сейчас искусственно – глаза,

Чтоб верить современности – вокруг.

За что ты идиому – поднесёшь,

Меняя правом вымышленный – образ

За целой головой – стращая остров

Помятых глаз от нищенства – ума?

Ты здесь один и кажется – в углу

Ты выбит в деревянной – атмосфере,

Подняв моральный облик – на кону

Манеры человека, чтобы врать,

Но славой идиому – не понять,

Она горит и подзывает – томно,

Припомнив тихий ужас – на кону

Знакомой чести в личности – уму.

За этой идиомой двери – нет,

Не вышел, не ушёл, не постоял ты,

Но памятью заправил сам – итог,

Чтоб в том проговорить – один ответ,

Что в целом идиомой – движешь свет,

Он мне почти что умер – осторожно

Напротив свежей данности – ключа,

Где можем мы свой рок – не замечать.

Геном оторванного проходимца

Затёртые усы и гневный – холм

Морали древней – может у тебя,

Заносчиво посмотрит в силу – волн,

Имеющих геном – напротив дня.

Направив редким крыльям – эпилог,

Закравшись цветом утреннего – дня,

Чтоб гордо хоронить ещё – меня,

Не пробуя забыть – другой виток.

Оторванный из чести – между дел,

Сегодня проходимец для – любви,

Быть может спрятан в мелочности – ей,

Но взят за бедной ролью – бытия,

Где шорох каждой воли – не обит

Магнитом смерти, поднимая звук,

Но пробует прожить один – потуг,

Закравшись в теле утреннего – дня.

Геном за этим усом, что – мечта,

Что рок кровавой цели – без любви,

Где сам ты проходимец – для себя

И воли естества сегодня – мнить,

Что гневный час и редкость – на лице

Твоей беды бежит, подняв урок,

Но думает из выемки – тех строк,

Что счастья нет от боли – у тебя.

Воодушевлённый социальной разницей

Мне белый век иллюзией – ходил

За час рассвета, поднимая шанс,

Там думал социально, что продать

Свой юмор мило может – на беде,

Но сам одушевлённый – не умел

Искать сегодня мудрости – задел,

А только думал в памяти – занять

Мечтой свободы – социальный путь.

Ты ждёшь его и воздух – на губах,

Как соль внутри Атлантики – бежит,

Но мир не от прохлады – ворошит

Прощальный казус тёплого – укора.

За разницей ты сердце – осознал

И там одушевил прохладный – щит,

Где нет тебе и разницы, а – я

Внутри иллюзий думаю – в глазах,

Что белый век от страха – бытия.

Сникая в том иллюзией – в пути,

Загнув моральный ветер, чтобы ждать,

Когда ты будешь счастьем – выбирать

Ту разницу покорности – от чувства.

Нативный путь к преграде социальной тени

Не бардак в голове – от преград

Ты держал в изобилии – ран,

Не тщеславный от мук – приговор,

Но прощальный ответ – по любви,

Где нативный ты сам – под дугу

Беспрепятственной формы – в тени,

Смотришь прямо, чтоб думать её

Социальной затравкой – в картине.

Белым шёпотом ниже, как звук

Стал тебе необъявленной – раной,

Дальше мудрости, чтобы в разлуке

Ставить редкий апломб – для двоих.

Ты к преграде стремился – понять,

Где нативности будут – те руки,

Где и сам ты в печаль – перейдёшь,

Чтобы грезить за умственный – труд?

Он ведь больше тебя – удручал,

Видел тонкие формы – под грудью,

Словно сам ты в себе – промолчал

В бардаке этой мудрости – вдруг.

Рассказывая старому мысли о чуде

За границей, как меч по рулю

Я не вижу твой свет, а стою

Между мыслями в счастье – толпы,

Чтобы думать то старое – вдруг,

Чтобы эхом в том времени – взять

Соль искусственной раны – за нить

И потом под итогом – пропасть

К современности сердца – в граните.

Рассказал ли тот сон – по чутью,

Словно старый шарманщик – в уме,

Ты бежишь к иллюзорности, где

Ветром ходит – обыденный путь.

За границей иль в части – тоски,

Что и чудо там вышло бы – всё

В том твоё – в человеческой маске,

Над которой ей жить – суждено.

Это эхо отходит – под жуть,

Ставит волей ту сумраком – явь,

Этим ты негодуешь – прожить,

Точно старый оценщик – опять.

Робко в душу свой мир – предложив,

Но пытаясь пройти – от преград,

За границей, что был бы там – рад

Рассказать – эти старые мысли.

Архетип предсказуемой роли свободы

Автомат из потери – в глазах

Держишь робко – задев там меня,

Добавляя свой мир – на дрожжах,

Будто вылеплен в счастье – поднять

Предсказуемой честности нить,

Чтоб больнее нам было – хранить

Чудо собственной власти – в вине,

За которой тот кит – в глубине

Ходит в вечности счастья – в уме,

Верит подлинной радости, вдруг,

Чтобы видеть ту истину – в мире

И завидовать к честности – я.

Предсказуемой маской под – явь,

Где и твой архетип видит – день,

Он в строптивой примете – один,

Как затравленный остров – из длин

Стал мне новой зарёй – между стен,

Стал заметной фигурой – от ран

В добывающей древности глаз -

Верить в прошлое – будто бы там

Видел ты – эту горе свободу.

В архетип превращая свой – мир,

Видя робкие стены нам – в том,

Чтобы общество верило – слову

О свободе за благо – в ту пору.

Логос мужества – единство на цепи

Не меня ты сегодня – привёл

В этот дом – из затерянной маски

Иллюзорности – думать потом,

Принимая свой тяжести – вес,

Где и сам ты вампир – на цепи,

Образующей гласности смерти,

Хочешь высмотреть – малую кровь,

Чтобы видеть от счастья – дожди.

Логос мужества свой – собери,

Достигая там цепи – до службы,

Добывая ту ясности – грань

Внеземной историчности – в нас,

Где одни мы не можем – понять,

Что единство в цепи – не досужее

Обличение в стройности – глаз,

Открывающих мир – каждый раз,

Что хотим мы – объять на себе.

Этим логосом стал ты – сейчас,

Стал тогда и уже ты – не важен,

Но бежишь на цепи, как в огне

Иллюзорного общества – мне,

Чтобы вид свой на том – сохранять.

Твоё ли творчество на архаизме – тень?

Кавардак, словно Марс на кону

Разбирает здесь тени – под мир,

Где твой вид обнажённый – вокруг

Ставит общества грани – в кумирах,

Верит в подлинный счастья – подъём,

Где и творчество стыло – на мне,

Как оказия в той лишь – вине,

Где-то в форме судьи – архаизма.

Стало видно ту грань – на лице,

Тонет общество в малом – кольце,

Принижая свой мысленный – день

В заготовке от честности – в дух.

На твоём ли особенном – сне

Стало творчество старым – ко мне,

Только ходит тот дух – на окне,

Чтобы внутренне в этом – иметь

То ли тень, то ли мир – для других,

Им сегодня закинув тот – путь

По обратной харизме – для жизни

Видеть общество, чтобы вздохнуть.

Задавая войну вопросов

Ты не придёшь и этим – по руке

Волна вопросов – в каждом дураке,

Что можешь этот день – не пережить,

Но думая внутри – сегодня ждать,

Как пламя у костра – разложит путь

От сложности вопросов – на уме,

Что каждый день ты ходишь – на аду

И думаешь прожить – ещё волну

Сегодняшнего вымысла – от сердца.

Тот случай был оценщиком – души,

Но зная форму этики – ты ждал,

Как лучший друг крадётся – не спеша

К тебе – в подземный уровень её

Формальной тени мудрости – зажав

Пространственный источник – между дел,

Когда волной вопросов ты – умел

Блистать от рамки этой – по руке.

Бежал, и задавая тонны – слов

Искал приметный уровень – миров,

Но сам ты не хотел вопросы – ждать,

Гадая в сердце мудрости – опять,

Как будешь ты влачить – ещё надежду.

Суеверие современных остатков ума

Мне бы панк – на ковровом роду,

Мне бы ветвь от оливы – на смерть,

Чтобы думать, как Ницше – теперь

И обыденность чистить – под воду,

Чтобы слаженно вышла – та явь

Над прикормленным эхом – в себя,

Чтобы видеть ту пустошь – опять,

Где суеверием можно – погибнуть.

Ты сказал, что нет места – душе

Выше пропасти – там обходить

Дух нетленный и этим – водить

Нам с тобой на двоих – современность.

Что есть прочит она – на уме,

Чтобы видеть остатки – во тьме

И поэтому в странном – глазу

Повторять мне элегии – верно.

Но, быть может, и это – теперь

Мне выходит, как спаянно дверь

Выше пропасти панка – за два

Иллюзорных каната – под воду.

Им ценнее прожить – белый свет,

Нам немногое нужно – украсть,

Чтобы думать, как этим припасть

В суеверии – будто бы смелость.

Зажитый образ смерти

Белёсый и белый – на новом носу,

Ты ждёшь, словно смерти – ещё полосу,

Ты хочешь внутри объясняться – к себе,

Как сделать в глазах – не одно ремесло

Сегодня подобным на виде – в судьбу,

Дотронувшись плазменной воли – во мне,

Как образ по смерти – кидает весну

И ждёт, что есть мочи – ещё к одному

Напротив Вселенной, где сам ты – не шёл,

Зажитому образу – в новой строке,

Что хочет и голову вдаль – прокрутить,

Но думать от счастья – такому водить

Свой смерти приказ, забывая ответ,

Тот мир идеальности – будто бы цвет

Стал медным преддверием – нам на одно

Внутри разногласие в смерти – клеймо.

Оно и сегодня не хочет – пропасть,

Не верит, что обществом – можно упасть

На дно этой пошлости, чтобы уметь

Увидеть затем идеалом и – смерть.

Одно отчаяние дерзостью влекло

На одном ли мосту по тебе – постояло

Это общество в цвете Москвы – поутру,

На глазах обывателя думало, млело,

Что отчаяние трезвому часу – ко сну,

Где в душе – табурет и над мифом – она,

Незабвенная роль удивления – слёз,

Что в пути идеальности гордо – унёс

Ты морали догадку для жизни – в неё.

Не одно ли отчаяние стало – в тебе -

Этой маской сомнений, увы, на Москве,

Ты идёшь и не хочешь реальность – свою

Разобрать на конструктор, откуда солью

Свой надзор современности в дар – у лица,

Что ещё остановкой – под ветер стою,

Накрывая за именем светлым – с конца

Этот мир и элегию сердца – ко сну.

Вещественный цикл красоты нужного

Мне вещественный цикл – не прямая наверх,

Не иллюзия тонкого уровня – права,

Там дрожит и притворствует – ей на уме -

Однорукий оценщик фатальности – мира.

Он в сердцах обращён на системы – ума,

Он притворствует сам красоте – потому,

Чтобы думать об истинах – зная вину

На игре человеческой близости – мифов.

Там вещественный казус застыл и – увы,

Мне немного не жалко, умея – лететь

На обратный рассвет уникальной – тоски,

Чтобы думать о чувствах, которых и нет.

Нет в лице красоты, но у мёртвой – руки

Нет второго итога, откуда бы – явь

Стала бренностью долгого утра – вокруг,

Занимая свой цикл красоты – от недуга.

Собранный онтогенез философии чуда

За железом из тонкой – слезы

Видит чудо – забытый прогресс,

Знает обществу новое, где и ему

Стало холодно думать – к приливу,

Видно жадно глотает – под век

Эта смерть – идеальности гриву,

Что в пути занимаемый видом – уму,

Стопроцентный ответ – от мотива.

Философия чуда – не знает к лицу

Свет реальности – будто по виду

Ты – вампир, открывающий честь и его

Разобщённый манер – удивления мира.

Собирая в себе оправдание – лгу,

Что забыла там маски – в душе

И наверное буду играться – во тьму,

Где и жизни в глазах – удивляюсь тому

Стопроцентному качеству – вида.

Направляя железо на опыт – к уму,

Чтобы думать – заняв свой куплет,

Чтобы верить о счастье – и быть от него

Онтологией форм, добывая тот рок

От приметы желания – нового вида.

Чёрный фитиль стадного чувства

Написал бы на ящике – свет наяву,

Напророчил иллюзии, словно толпу

И крадёшь мир земной, забывая умнеть

В идеальности возраста – это хотеть.

Верить чувствам таким, от которых ещё

Ты болел и не видел на чёрном – клеймо,

Только светит фитиль, понимая весну

От напрасного мужества – жить одному.

Чтобы верить за стадом, откуда бы сам

Ты сложил идеальности крылья – к себе,

Чтобы чувство забыть и умнея – вести

Тот фитиль, от которого хочешь – расти.

Ты в пределе любви от такой – высоты,

Мельче здравого тона и выше – игры,

Там не можешь по возрасту – снова былым

Открывать управление мира – под ним.

Но и белый фитиль не умён – по руке,

Не осветит фатальности – ниже стихов,

Он ведь чёрный в глазах расстояния – мне,

Синхроничный остаток материи – вне.

Разумение фантастики в философской печали

Мне не пишет твой робот – в огне,

Не играет под правилом – ныне,

Он в России был ликом – во сне

Исчезающей близости – формы ума.

Он казался мне в тысячном – сне,

Как внутри – объективности линия,

Что крадётся и ждёт, унывая за мир

Этой пошлости жить – под дугу.

Там и ты не нагнулся, но выжат уму,

Разумением в древности – смысла,

Точно робот в фантастике – или вина

Верит в пользу забытого телу – ума,

Но спросив – не услышит на имени.

Это давняя воли, забытая смерть,

Тёплый ветер и ссохшийся дар – на тебе,

Где не будет фантастики – только одна

Постоянна ветвь утомления – мира.

На печальном аду, над твоей синевой,

Где играют в России ей волей – глаза,

Там забыл ты искусственный образ, увы,

Точно верил в обычности, что пересилил

Эти ливни на роботе смерти – в кону,

Раб за мнимой стеной, от которой я помню

Волей благо желания, чтобы – успеть

Упрекнуть идеальные формы – в уме.

Взять особенный вальс и – ему по тебе

Провести слой фантастики, где не пойму -

То ли день, то ли ночь, но у роли – вокруг

Только божеский вид – идеальности мук.

Время, измеряемое вдалеке пародии

Улица – за мыслью от «никто»

Верит только времени и – ждёт,

Что напрасный выхода – упрёк

Стал тебе над честью – осторожен.

Чтобы думать в сумерках – на ад,

Где-то говорить, что сам – богат

Ты внутри пародии – из бледной

Позы горделивой в нас и – вредной,

Чтобы думать в этом – на губах.

Улица из роз в рассвете – грёз,

Ты спросила в здешней – атмосфере,

Где и время в приращённой – мгле

Стало вдаль характером – летать?

Где отсыльный ветер – будет греть

Поздний шум анахронизма – в памяти,

Чтобы падать в лучший – разговор,

Думая, что вышел этим – спорт

На двоих – внутри одной пародии.

В этом чувстве улицы – взошёл

Ты сегодня думать мне – приливом

Тонкой формы глади – будто шум

Времени из маски в сто – чертей,

Сам в душе строптиво – оглянулся,

Где зажал свой тихий голос – мира,

Будто бы ты стал себе – причиной

В том лишь привыкать – ещё мужчиной.

Нуарный путь скупает символизма сон

Мне не верит тот миром – напев,

Что нуарный он стал – по себе,

Чтобы чувствовать спелое – вновь,

Заправляя под чувство – любовь.

Словно белые голуби – в дар

Мне оставили в тысячной – мгле

Этот вереск, как счастья пожар,

Забывая тот ужас – от смысла,

Что нуарной расщелиной – в глаз

Светит ночью, как будто – отказ

Стал преддверием к мелкой – игре

Расторопного общества – в мире.

Стала словом скупать – эта ночь

Общий стиль идеальности – в точь

Направлением смерти – в огне,

Где затерян ты в этом – окне.

Всё сидишь, словно голубь, увы,

И не можешь догнать – до весны

Милый фатум, направив под лесть

Общий холод, как будто бы – спесь,

Падший ангел, что верит – в тебя,

Он попробует в этом лишь – петь,

Будто стал ты реальностью – зря

Направлять символизмом – ту смерть.

Ты на собственный сон – потому

Смотришь разумом – будто в войну

И не мнишь этой ясности – гладь,

Чтобы ужасом – просто упасть

На пути символизма – близ нас,

Над пещерой, откуда – погас

Белый голубь – в нуарном окне

Над приданым иллюзий и – мне.

Дорогое представление почётной софистики

На деле разговор – зашёл в тупик,

Наместник формы страха – оробел,

Но дорог был он волей – для любви

В одной фортуне счастья – на коне.

Внутри него нет смерти, но отжил

Он сон своей софистики, чтоб дать

Тебе ещё иллюзий – в этом сне

И дёргать смехом общества – в окне

Один здоровый факт – судьбе ещё,

Народный в том угодник – на кону,

Где держишь ты реальности – иглу,

Чтоб вылепить себе – внутри почёт.

А стал сегодня ты вопросом – им,

Стал мерой обязательства – за мел

Иллюзий долгих – будто бы хотел

Отнять моральный потуг – на окне.

Сидишь, как ворон, вдумывая стиль

И шепчешь аллегорий сон – плохой,

Что стал он диалектом – над рукой

Летать – в тоске иллюзии другой.

Блистая крайней волей – на двоих,

Но думая по серости, что – я

Играю в той потере – свой мотив

Почётной формой образа – во тьму.

Софистика – как смерти идеал

Мне гложет страх обычный – потому,

Но вида не подам, а буду – ждать

Тот ворон чести – заходя в тупик.

Магический замер принципа войны

Не пойму, что есть свет – у тебя,

Чтобы верить за древней – игрой,

Что война – это тоже покой

В непокорности смысла – отныне,

Что устал ты вопросом – опять

Ждать иллюзии сложный – ответ,

На войне притворяясь, как свет

В современности жизни – на коже.

Эта магия в строгости – лжи

Стала новой оправой нам – жить,

Видеть памятник в серой – толпе,

Чтобы будущий стержень – искать,

А потом под замером – в войне

Думать в плотной каёмке – в вине,

Где гордится тот ужас – за власть

От исчезнувшей фобии – в страсти.

Мелкий выдох и вот уже – нас

Нет в помине от этой вот – тьмы,

Нет иллюзий, но звёзды – в припасе

Стали новым источником – имени.

Страхом магии в новой – войне,

Но отзывчивой наглостью – ныне,

Где за гордым, исчезнувшим льдом

Стал твой мир идеальности – в том

Только калькой в судьбе – непомерной.

Схожий интерсубъект другого счастья

Немалый свет – из бледности возьму,

Неярко буду видимостью – звать

К себе внутри оценщика – во тьму

На робком счастье, чтобы убегать,

Забыв тот путь и робкие – черты,

Поодаль смерти – в каждой простоте,

Что ты субъектом стал и – на воде

Упрямо роешь мыслями – тот звук.

Как схожий идеал – сегодня мне

Искать ту призму счастья – на огне,

Где выше ты не можешь – убегать,

Но думаешь от личности – поймать

За целой сворой качества – и лжи -

Ту ясность, словно счастье – на беде,

Где были мы субъектны – этой мгле

И плыли в дар предчувствия – на линии.

Тонка, и хрупкий казус – между глаз

Внутри не забывает – свой приказ,

Но верит, что по психике – твой ад

Вернёт особый мир – пути на взгляд,

Задумает мне миром – предпочесть

Иллюзий страх, как вымысел – от ран,

Где бледной формой постановки – жил

Твой ветер обстоятельства, что мнил

Он гордый звук отзывчивого – вдаль.

Могильный разворот искусной идиомы

Над ветром осторожности – возьму

Себе на смысл особенный – вампира,

Там буду думать правом – по тому

Смотрящему пределу в каждый – яд,

Под звёздный день и мысли – наяву,

Что стали там – могильному примеру

Они – напротив страсти погибать,

То думать одиночеством, то спать,

Довлея – в скромной части наяву.

Ты на лице разложишь – поворот

Той формы идиомы – будто возраст

И выльешь им свой частью – сувенир

Создавшей чести вымысла – под ад,

Но сам внутри могилы – небогат ты,

Не ждёшь вампирской очереди – мира,

А тонешь в грязной области – земли,

Где там готов глотать и – чернозём.

Ты выше частной бренности – на глаз,

Что ходит первый уровень – надежды,

Забыв свой мир под чёрные – мозги,

Над ветром осторожности, где – миф

Не верит прошлой форме – идиомы.

Готические черты – за знак обозначения морали

Над линией и областью – зари

Идёт твой мир и направляет – день,

Додумав странный образ – до утра

Своей дилеммой – хоронить мораль.

Мне будет лучше думать – до поры,

Что я ушла от целости – за миром

Черты в глазах готической, чтоб сны

Казались маской странной – до весны

И шли поодаль смерти – в этом я.

Ты сам мне обозначил – ту мораль,

Нашёл единый потугом – наивный

Оценщик форм, чтоб убеждать – к лицу

Свой день степенный – прямо по себе,

Забыв и ровный потуг – к мудрецу,

Что вжался спелой оттепелью – веры,

Но линией готической – горит

Мне воздух в том просторе – говоря,

Что буду в смерти потреблять – гранит

От странности искусства – в этом я.

Ты сам мне обозначил – той чертой

Морали смерть, задвинув с головой

Рукой необъяснимый день – во сне,

Что может гладить утро – по вине,

А может жить в весне – на этом сам,

Как жадный ветер древности – к губам

Там смотрит в правый угол и – дрожит,

Коснувшись тени – на одной лишь лжи.

Случай воли – объективности черта

Троллейбус в сто чертей и – без тебя

Не виден громкий ужас – на лице,

Вот к миру остановка – мне в толпе

И нет в глазах фатальности – поныне,

Но тянет жадный прихвостень – уму

Ту волю между случая, чтоб мнить

Один в душе капризности – гранит,

Задев за объективностью – отныне.

Там маска в древней суматохе – черт

И тлен фамильный склепа – по любви,

Что мы лежим вдали от мнимых – лет

И пробуем свой жадности – мотив.

Он вровень стал идейной – мостовой,

Нажил господство в юморе – пока

Ты в случай воли провожаешь – дым,

Забрав от славной близости – рога.

Они воткнули на троллейбус – смысл

И стали, словно тени мне – в руках,

Как небо звёздной мудрости – шагать

И пробовать ту оземь явь – в тисках.

На улице, чтоб ночью – не хотеть

Играть сегодня в объективность – там

У смерти – понимая лишь ответ,

Как сам ты верил – случаем в оскал.

Он нужен лишь тебе, но не иметь

Ты можешь правом – странный приговор,

Ты мучаешь обыденности – день,

Поджав свой хвост для мысли – по губам.

Маской ревности цинично обнимает цели

На голову наденешь шлем – о нас,

Что думал, как актёр – себе в указ,

Где миром ты – предание и боль,

В нашедшей квази сущности – её

Скабрёзной воли умирать – за явь,

И думая прожить – судьбе на взнос,

Что ты от маски сам ей – не принёс

То общество серьёзное – о цель.

Та маска видит больше, чем чудак,

Опробует твой век – покуда мрак

Фатально носит в высылке – ножа

Свой ветер повседневности – ежа

И думает прожить – ещё и боль,

Скатившись в ровной праву – голове,

Где сам ты жил цинично – между дел

И думал правом забирать – тот мел.

Сегодня смотришь в личности – глаза,

Чертой в себе не осмотрев – восторг,

Что должен ты ещё внутри – сказать

И выдумать то страстью – наготове.

Цинично обнимаешь каждый – день

И верх твоей ладони – смотрит вдаль,

На голову надев тот почерк – слов

Внутри природы ревности – к медали.

Доступный вымысел сквозь нищету пародии

Нет лишнего пятна – прожить ещё

И долгий ход под памятью – своей,

Собрав природный возраста – пакет

За личностью искусственно – над ней,

Чтоб воротом там открывать – шаги,

Где будешь ты излюбленным – иметь

Ту очередь – под наглостью к вине,

Внутри которой стал ты – будто смерть.

Доступный воле вымысел – в глазах

Достал тебя – под сумерками лжи,

Чтоб снова сознавать – свои черты

Пародии – от древности, где – ты

Устало сквозь ведёшь и – нищету,

Загнув моральный оттиск – на виду

Зажатой воли в человечной – мгле

По виду откровения – на пройденном окне.

Нашёл в себе пародии – сквозь час

И вот – уж нет реальности для нас,

Особый ветер шевелит – тот трос,

Чтоб ты не знал от личности – укор,

Не видел и вопрос, откуда – жизнь

Даёт тебе моральный свет – в окне,

Чтоб снова оправдать – иллюзий пядь,

Дождавшись слов пустого – на огне.

Философское образование ощущаемой темноты

Философский воздух в дар – тебе

Прочит дух фатальности – на сне,

Верит, что когда-нибудь – на явь

Станешь ты реальностью – играть

С миром стен и волей – между глаз,

Словно в темноте приметы – нас

Стало верхом образа – ценить

Это свойство памяти – ту жизнь.

Серой панорамой сверлит – путь

Мне одной – ту памяти черту,

Чтобы вызнать мифом – красоту

И опять пройти судьбе – на взнос,

Где и тёмный остров – между стрел

Стал одной фатальностью – в земле,

Будто пройден вымыслом – на мере

Давности иллюзий – в громком сне.

Прав ли ты сегодня между – ран,

Но не ощущаешь боли – в нас,

Где и философский мир – погас,

Требуя за лирикой той – жизнь.

Словом сам играешь мне – в вине

И над гордой потугой – для сердца

Вылеплен для смертной – темноты,

Чтобы видеть добрые – черты,

Снова в той фатальности – от света.

Злосчастный вид пути элегии – обратно

На очередь из рваного – тряпья

Ты вышел этим утром – беспристрастно,

Чтоб долго говорить, что было я

Снедала жуткий шорох – из-за стен

Твоей игры, не думая – напрасно,

Что сам злосчастный вид – не идеал,

Но только внутрь утрата – для игры

Пути из глаз элегии – обратно.

Ты снова оградил себе – на нос

Заветный ветер, думая о завтра,

Ты замер – под случайностью, увы,

Не вбитых ран, откуда вышел – мне,

Как оторопь заметного – упрёка,

Чтоб видеть камень в этом – бытие

По личности, в которой нет – у глав

Подобий цели образа – за маской.

Им нет числа – из рваного тряпья,

Но вылепишь ты путь – себе обратно,

Где город будет шевелить – рассвет

И думать в том элегией – на явь,

Ты весь злосчастный вид – не передал,

Не выудил тот юмор – безвозвратный,

Но счёл, что этим можешь – на себе

Преследовать свой мир – судьбе на взнос.

Общество тактической обиды

Не в обществе политики – видны

Твои края от глаз, а первозданно

Ты ждёшь отсыльный ад – себе уже,

Не пробуя за счастьем – обмануть

Искусственное общество – сглотнуть

Убогий яд, чтоб говорить – попятное

И думать в цели истины – в вине,

Что все тебе на свете – там должны.

Имеют честь и наглости – причал

Наутро соблюдать – кривые песни,

Глаголить ад, прикармливая дань

В загробной форме лирики – о суть,

Но в обществе тактической – беды

Не веришь ты, что опоздал – на мире,

Но только гложешь ясности – маяк

В забытой глазом общности – своей.

Задумал было вылепить – свой шаг,

И вот, твоя тактичность – не примета,

Не край от глаза – в близости вести

Тот нервный фатум детства – на уме.

Он трогает суть общества – причал

И весь в глазах тактической – обиды

Уже на вечер в том – не отвечает,

Но смотрит так нечаянно и – тает

Им завтра в буре праздника – взамен.

Склепный политический пьедестал

Немного могут вылепить – тебе

Обратный стиль и нежности – игра,

Но тают в повседневной – красоте

Там вдоль круги – от ярости твоей,

Что склепным стал ты видом – по руке,

Но тает старый правила – угодник,

Где мне расставил мысли – пьедестал

На новом политическом – седле.

Им нет числа, блуждая – уходить,

То думать резко, то опять манить

Вокруг кровавой близости – потока

Скабрёзной воли – принимая нить

Своей морали бренности, где только

Спадают тени внутренней – обиды,

Что там в глазах изюминки – не видно,

Но больше нет черты – судьбе на нос.

Опять прослыл ты страхом – потому,

Собрал для склепа уровень – тревоги,

Но ноешь после близости – к утру,

Что мне длиннее в безобразье – ноги,

Подкошенные в малой – пустоте,

Занявшей стиль обыденности – лихо,

Где стают формы склепа – на игре,

Не вылепив тот день – манеры тихо.

Она, как право личности – на мне

Играет по огням и лепит – хмуро

Сегодня тихий яд, когда б предал

Ты сам свой мир, чтоб этим – поедал

Ты след внутри страдания – людей.

Проекция из собранной материальной лжи

Не буду думать плохо – о тебе,

Но видеть роль идейности – на миг,

Как тонет твой фрегат и – не один

Диктует право смерти – по вине

Всё той же формы фобии – на мне,

Что став в глазах – материальной ложью

Ещё иду по набережной – в ряд

Искать там формы чувства – и тебя.

Не собранное поле вдаль – людей

Мне тихо говорит, что так и надо -

Искать внутри серьёзности – ту мысль,

Где ты материальным стал – ко мне,

Но может ли видением – пронять

Искусственное в образах – помыслив,

Что думать будешь плохо – обо мне

И вдоль любви тот юмор – сохранять?

Он там один и что-то – потребляет,

Он стиль вины подвыиграл – за тот

Моральный свод проекции – из правил,

Что стал ты сам иллюзией – вот-вот

На нервной перекладине – из счастья

Искать свой город в чуде – без идей,

Но думать в состоянии – людей,

Что это всё была тебе – иллюзия.

Феномен страха безвозмездного

Не бывает прелюдии – мне,

Чтобы помнить об этой – вине,

Не противен на вкус – эталон,

Что не может убрать – и поклон

Между формой иллюзии – вдаль,

Где феноменом смотришь – наверх

Ты, взывая от личности – вспять,

Что объял этот ужас – теперь.

На поре отражаешь и – смысл

Объективности думать о нас,

Ты не можешь в феномене – ждать

Этот день безвозмездный – и шанс,

Что ложится и роет – под ноль

Шаг реальности, чтобы прогнуть

Вид преемственный и – повернуть

Мир земной, чтобы думать – ещё.

Этим страх ты сегодня – ведёшь,

Расположишь от умыслов вверх,

Этим думаешь в качестве грёз,

Что сподобил над маской – потехи

Видеть тонкие линии – вдаль

И в глазах непривычно читать

Новый юмор, что общество – там

Безвозмездного слоя – о чувствах.

Поглощая росчерк современного модерна

За медным слоем – возле тишины

Нет места слову – будто бы войне,

А стиль, что поглощает – этот век

Крадёт в душе иллюзии – так мило.

Им нет числа и странное – в тебе

Закроет ровный час, спадая мимо,

Что росчерк от модерна – без идей

Спокойной воли внутренней – игры.

Обида на обиду смотрит – для

Такой потери гордости – сегодня,

Но ходишь ты по росчерку – дождя,

Спадая мимо тени – над умом.

Свой век ты поглощаешь – от любви,

Где нет тебе преемственной – обиды,

Но к слову – современный ад уже

Не скроен возле правила – в душе.

Модерном объясняешь – и его,

Но в тонкой параллели – мне обрыдло

Искать тот ужас мысли – по лицу,

Где нет модерна – только бытие

Складирует то общество – к концу,

Но видимый ответ – не обессудит

Играть, закинув удочку под явь

Твоей морали росчерка – в судьбе.

Отношение судьбы политического

Не в заглавии видишь – одну

Символической ноши природу,

Но в неё отношением – сам

Держишь смелые вехи – в судьбе,

Что сегодня ты в нас – относил

В этом обществе – будто не видно

Парус тонкий, а только косил

Между стилем проверенной – тьмы.

Ей и слову внутри – ты не рад,

Неприятен, а только по силам

Держишь время на тонкой – игле,

Чтобы этим обрадовать – квант

От судьбы политической – в такт,

Что сегодня за счастьем – сносила

Время мысленной гордости – стен,

За которыми нет – никого.

Нет людей и от призраков – лет

Стало внутренне холодно – снова,

Но второго рождения – в миг

Не приходит, а только дрожит

Дух земной, от того он – не твой,

Непосильный, держащий наивно

Смелый образ от возраста – стен,

Показавшийся в стиле – из ран.

Странные письма слуги встречи

Небывалой ты вышел – весной,

Весь укутан, как шар неземной,

Выше пояса в верности – к нам

Видишь поздний ответ – небесам,

Чтобы странные письма – в руке

Стали подлинной маской – на сне

В унывающей к счастью – слуге

Верить прошлому слову – отныне.

Встреча видит твой мир и – один

Ты оставил ту пустошь – равнин,

Чтобы в близости верить, что я

Стану новым слугой – для тебя.

Вверив слову космический – яд,

За которым те стены – подряд

Сном визжат и поднимут – упор

Над искусством приличия – в спор.

В том и ты – небывалый от слов,

Стал сегодня к искусству – готов

Странным письмам шаги – открывать,

Чтобы думать и этим – вилять,

Словно прошлые тени – в погибель.

Программный ветер чувства нереальности

Не бывает мне точки – наверх

Видеть стройные тени – для нас,

Где программному ветру ты – жил,

Испуская тот ветер – от фраз,

Им блуждали мы в стиле – умов,

Только тронули, высмеяв – день,

Над которым ты пишешь – в углу

В нереальности счастья последним.

Стал им снова и вечностью – стыд

Дремлет в памяти лёгкой – игры,

Чтобы чувство твоё – до поры

Совершало тот нерв – откровений.

Им блистало от чувства – наверх,

Где и сам ты не веришь – от слов,

Что внутри ты, как ветер готов

Видеть личности – пройденный день.

Он сегодня в тебе, как – война

И надменностью чувства – вина

Стелет стыд в беспокойстве – души,

Закрывая ладонями – время,

Над стремительной рознью – идей,

Над фатальностью способа – в ней

Верить в правильный призрак – ума

И тогда обещать – не последний.

Замаскирован враг утопии твоей

Мне больно от предчувствия – людей,

Где быть им не должно, но переливом

Сидят они и в счастье – не хотят

Сегодня уходить – судьбе под нос.

Не в том лишь негодуя – перед силой,

Что сам ты был замаскирован – им,

Как враг в любви утопии – своей

Над бренностью идей, ещё посильных.

В том чувство современности – рознит

И ноет в час последним – перед эго,

Где будем мы блуждать, сгоняя стыд

На тело от врага – внутри людей,

Над ясностью предчувствия и – силы,

Что больше им не больно – умирать,

Но думать впредь, как можно – выживать,

Довольствуясь той радостью – в уме.

Поник вокруг тот ад и – непосильно

Уставился от смерти – на краю,

Где нет им больше чистого – внутри

Своей любви – от качества надежды,

Той редкой воли страсти – на кону,

Что близит час расплаты – этот мир

И гложет враг – заисканный на дне

Твоей надежды думать – о мотивах.

Не для тебя сегодня – я молчу,

Но в тонкой грани высмеяв – тот ад,

Иду и в пользе будущего – чувства

Играю – между мыслями на лад

Одной тоскливой вереницы – слова,

Где враг замаскирован в поле – глаз,

Он только будит в качестве – любви

Тот ужас современности – по силам.

Муштрует подлинное одичание всего

Язык не лечит образ – без тебя,

Не верит, что когда-нибудь остыну

Я в вере сложной – собирая стиль

К покорности иллюзий – между дней.

Они прошли, чтоб муштровать – твои

Глаза – за близкой верой откровений

И делать славный казус – по любви,

Где нет тебе той воли – от пера.

Язык не скажет в полости – от меры,

Что был ты тайной, подавляя стыд,

Но сам сегодня одичал – под смех

Иллюзий тонких, обнимая век.

Он просто сносит образы – по силам,

Но трогает свой подлинник – за тот

Коварный день и общества – черты,

Где может, был ты временем, увы,

Сегодня бренным в цели и – посильным.

Так снова одичал – забрав ответ

И выяснил, как ждать – не обучив

То время в безыдейности – отнять

Моральный казус общества – в руке,

На той тоске, чтоб вовремя – унять

Подобие – внутри от повторений,

Где сам муштруешь смыслы – на лице,

Как облик чести, занимая – век.

Весомый вздох числу – своего мира

Над чайкой – по короткому ужу

Не верит путник, что забыл предел

Внутри своей особенности – жить,

Как вздох от мира, направляя день,

К числу любовниц – образа за тенью,

Где больше благ не получаешь, но

Играешь – в этом стиле, где дано

Отдать сегодня мнительный – укор.

За серым смехом повторяешь вздор

И часть твоей прокрутки – не была

Особенностью возраста – для мира,

Но пала под число любви – пока

Ты сам писал свои этюды – в нас

И в сон осенний, провожая шанс

Горел тем миром славной – тишины,

Где были люди обществом – видны

И там болели в мнительности – вида.

Под чайкой на ладони – разложу

Тот вздох числу весомый, чтобы жить

И верить от практичности, что я

Пришла сегодня в муке – для двоих,

Чтоб сон держать и надобность – ему

Во взглядах укорять – строптивый путь,

Откуда больше нет мне – идеалов,

Но думать больно – нежели вздохнуть.

Функциональная смерть идола фатализма

Немного можно выключить – в уме,

Но там, нажав на кнопку – в глубине

Забыть – тот вечный юмор по лицу,

Что стал ты неприемлемый – к концу

Своей любви и этой жизни – целой,

Но больше всех не хочешь – обонять,

Чтоб двигать сон прелюдией и – лгать

За цепью фатализма – в этом дне.

Ты смерть одну не трогаешь, но я

Игрой в глазах очерчено – смотрю,

Чтоб вымер идол прямо – для руки

Твоей в душе фантазии – быть целью

И обществом, что обещает здесь

Украсть свободный мир – на эталон,

Чтоб вылепить ту ясности – медаль

За вечной простотой, откуда – вдаль

Ты видишь счастье робе – для себя.

Тот миф о фатализме – мне не нож,

Не высылка от радости – кругом,

Тот день к искусству на тебя – похож,

Что больше нет предместника – на тон

Скучать – по сложной смерти и её

Глазам, где обожанием ты – признан,

Что льёшь свой чёрный фатум – на окне

Морали древней, где приятней – мне

Искать в душе – отвыкший приговор.

Клише в господствующей старости века

Ты внутри восприятия жил

И ещё к непокорности – смело

Видел тонкие листья к чутью,

Что обыденный звук – на душе.

Он в клише превращает – те письма,

Что забыты от века – под дружбу,

Чтобы горе за маской – отдать

Для реальности славной – в уме.

Здесь господствует миром – оно,

Поколение – в смерти из сердца,

Где в душе неизбывно дано

Было обществу – слово в тоске,

Ты внутри им воспрял, но в себе

Видишь старый ответ – нерадиво,

Что упрёк в этом счастье – из глаз

Поколения сцепленной тьмы.

Старый век мне не будет – и рад,

Не прикинет ту участь – на теле,

Но в достоинстве блещет – игрой,

Поровняясь – за обществом вверх.

Эта жила в цене – между мной

Стала снова клише – от вопроса

В беззаветной строптивости – жить,

Открывая свой вид – на конце.

Прошла антиутопия любви – к чему её мораль?

Не нужно слов, а только пересуды

Гудят, чтоб обрести – плохие суммы,

Им меньше карты вынуть – мы могли,

Чтоб думать современностью – вдали,

Что стали здесь искусственно – немые,

Задетые – под страхом по укору

И просто в пустоте такие – злые -

Прощальной воли письма – на кону.

Прошла антиутопия, где жизнь

Внутри сквозила немощью и – ленью,

Но тонко прикрывала злой – порок,

Достав им тело в мудрости – своё.

К чему морали ясности – поток

За ветром обоюдной клади – в стае,

Где хочет выиграть мудростью – года

Та спесь – от формы страха по любви?

Ей нет числа в утопии – пороков,

Но давний ход внутри направил – явь

И смыслу ту любовь, по перекатам,

К которым стал ты эхом – небогатым,

Но видел всю критичность, словно кровь.

В глазах огни от немощи – морали,

Но нет в неё концов, а просто спим

Мы ночью в этой пропасти – детали,

Где словом в точной роли – не достали

До форм антиутопии – со строк.

Доходит взгляд идеи и мысли тонут в глубине

Под волю мне писателя – прошли

Года, что тонут в счастье – дуракам,

Но может вышло слабое – звено

В той маске счастья – внутренне давно,

Что ты провёл ту вошь – и по лицу

Страдаешь в чёрной кальке – мудрецу,

Но жить не можешь в мысли – на её

Гордыне часа – в спелости затеи.

Доходит взгляд идеи – под пути

Особой воли права – между тенью

И страхом человеческой игры,

Что мы тонули в призраках – гнедых,

А после показали в мире – страх

К особой, серой, странной – атмосфере,

Загнув осколок счастья – под вину,

Где взгляд не может силы – уберечь.

Те мысли тонут в счастье – не для всех,

Но город слышит общество – иное,

Напротив накрывая стиль – под ряд

Исчезнувшего общества – за день,

Внутри которой рамки – это вняв,

Как вечный человек – на этом теле,

Когда бы мысли всё блуждали – мне

И пели песнь знакомую – в окне,

Что быть не могут – внутренне в идее.

Смотря вокруг отличия гротеска

Железный месяц пробует – понять

Кто ты такой сегодня – между слов,

Что думаешь об обществе – ещё

В надменной воле страха – на неделе?

Как сам спросил то чудо – по руке

И вдаль любви отличия – там взял

Свой день внутри гротеска, чтобы ты

Сегодня отличался в мерном – деле.

Та явь тебе посмотрит и – в укор

Ты выше стал в надменности – грести,

Что новый, самый страшный – приговор

И витязь в спелой рамке – от потери,

Где пользой человек – не обретёт

Свой дар небес, но пробует проверить,

Как Питер – от гротескного сукна

В одной морали потребляет – два

Судьи – внутри иллюзии быть тенью.

Железным часом – мило попрекнув,

Ещё доставив верностью – в углу

То радостное поле между – сказкой

И будущей реальностью – под звук,

Что тише формы в старости – замер

Мне множит пуд реальной – атмосферы,

А ты не умер – просто стал никем

Над древностью той маски – для себя.

В гротеск вошёл и спрятал – там враги,

Достал минутой пользы – это время,

Где жаркой волей месяца – гранит

Тебе сегодня открывает – плит

Моральный диалект на том – поверье.

Философская встреча материализма

По надмению плачет слеза,

Ровно пламя сложив – на шаги,

Эта встреча, как новая память

Стала подлинной в цвете – ума

И наверное спали мы в – той

Обоюдной причине – быть сердцем

Между глаз первородной – души,

Где-то в истине маленькой – лжи.

Философский замер между – строк

Стал – не больше, чем эта затея,

Умирая – под вымыслом в такт

Меры смысла – в заигранной лжи,

Где не хочешь ты к слову – принять

Этот путь для материи – сызнова,

Только тонет корабль твой – в огне,

Расставляя ловушки – под жизнь.

По наречию видел ты – вскользь

Этот миф – в превосходстве деления,

Ты направил там совести – грань

Между слов у материи – в жизнь,

Но не веришь, что будут идти

Полной грудью в душе – поколения,

Как начальники в старой – вине

Между путами в ясности – вдаль.

Только плачет твой мир – на окне,

Он не встретил тот вымысел – гения,

Но укладывал поздний – мотив,

Чтобы думать о ясности – к нам,

Мне сегодня не будит он – явь,

Но проходит внутри – от сомнения,

Где материи нет уж в – вине,

Только тонет корабль – на душе

В замирающей позе – её повстречать.

Собран за невидимой стеной

Собран в части сердца – для меня,

Стал в пути реальности – за маской

Этой власти признанного дня,

Чтобы тень Москвы – пошевелить

И загнуть там время – между глаз

В созданной причине – поколения,

Где стеной не важен ей – прогресс

В нежности оценки между нас.

Этим ты не воешь вдаль – тоски,

Не рисуешь счастье – от надмения,

Собран в полной ясности – сказать,

Как сегодня думать в притчах – лет.

Ты не брошен в грязной – тишине,

Но внутри невидим в мерной – пелене,

Чтобы сам стеной ты стал – у рта,

В собранное время в полной – мгле.

Где туман – там ходишь от игры

И проводишь луч в тоске – правления,

Лучше, чем другие в мелкой – тьме,

Дав секундам мысли – не для всех.

Собран в части суматохи черт,

Где дрожит тот выдох – поколения

За одной невидимой стеной,

Выучившей время стольких – фраз.

Осторожный иллюзорно учит мораль декаданса

На выдох сжался новый – сувенир,

На вдох провёл сегодня – атмосферу,

Где был он человеком и – чинил

Спортивный вес в искусстве – по лицу,

Что сам он осторожно верит – в цели,

Где спал одной надеждой – от укора

И вышел иллюзорностью – так скоро,

Что нет там больше вымысла – в себя.

Мораль той формы мученика – в мысли

Сплотила роль от декаданса – в нас,

Застряла в спелой выжимке – мотива,

Но выдох сжался в дерзости – по льдам

И нет теперь той формы – от противной

Морали слёз, что держит – объективный,

Природы осторожный верх – цинизма,

Где помер в жилах – этот человек.

Его уж нет, а соль Земли – прияла

Ту форму декаданса – будто право

И смерти пядь, завидуя той власти

Из недр по осторожности – участия

Прожить культуру возле – этой маски,

Учась, как смерти открывать – пароли

За этой смелой пустошью – от воли,

Где сам ты осторожен – в целой пуле.

Поздний снег увиливает в сердце

Мне на ложный остаток – души

Стало время снимать – этот жар,

Где под поздний восторг – согрешил

Верный снег – не заносчиво в судьбах.

Он в уме этот след – проложил,

Чтобы снова увиливать – в полдень

Злой оценки – близ старой звезды

Между вечностью в тон – по руке.

Прошлый снег мне не снится – теперь,

Он вокруг обстоятельства – в кромке

Стал вилять злой затеей – под вид

Белой сказки, где ветер храпит

И не требует взять – этот случай

Между сердцем – под новой приметой,

Только выше от личности – этой

Ходит в чувствах о том – человек.

Там увиливал странный – над нами,

Свежий день – от проклятия в знамени,

Но и сам он не вымел – тот риской

Белый цвет – за рукой обелисков.

Там проплыл, как по кальке презрения,

Чтобы думать под страхом – ещё,

Что в глазах ты не ищешь – повтор,

Словно снег в обязательстве – думать.

Падать больно, но лучше лететь

По полям и по ветрам – на воле,

Чтобы белым увиливать – снегом

В этом обществе снова – в краях

Между мыслями к сложности – воли

И одной в теле славной – привычкой

Думать поздней судьбой – наготове

Старой мудрости – словно бы свет.

Остывает фантастический полёт за спиной обывателя

Нет места убивать в себе – врага

И думать, что покоен – для итога

Он снова в обращении – от Бога,

Когда бы вечно думал – в этот вой,

Где сам снедал прелюдию – от чисел

И выл от пут реальности – в начале,

Что может мы в душе – не одичали,

Но стали смертной калькой – на двоих.

Остыл и смотрит временем – на стих

Твой воли фантастический – привратник,

Тот шанс, где нет проблемы – на огне,

Но спинам обывателя – там ждёт

Один притворный казус мне – поныне,

Что легче слоя воздуха – там вымер

Он в чести большей – может понемногу,

Но в спину так нечаянно – продув.

За светом от сереющей – проблемы

Остыл ты сам и веришь, что потеря

Не страхом может укротить – ещё

Последний в нас прелюдии – рассказ,

Но видишь шанс внутри и – обещание,

Где сам полёт не верит – на прощание,

Он тонет в спину верности – покуда

Ты сам держал то объективно – чудо.

Ожил и смотришь в памяти – напрасно,

Где твой полёт притворствует – опасно,

Он легче гнёта – в пустозвонной жиле,

Заметной даже в истине – людей.

Скопление фантомов интеллигентного лица

За насыпью из бренного – лица

Так сложно думать в мире – до конца,

Прокладывая свой ответ – для мира

И тонкий казус верности – внутри.

Скоплением фантомов – ты в уме

Устало шепчешь, открывая виду,

Что стал интеллигентом и – тебе

Сегодня будут дамы, как аврал.

Быть может, ты не понял, что года

Сегодня краше ревности – отныне,

А сам ты выжил в области – пера,

Как жадный пёс – задевший этот мост

Почтительного возраста – в глазах,

Где спел фантомам мысль и – нерадиво

Занял материальный сон – во рту,

Что хочешь быть интеллигентом – так.

Ты веришь, что усилием – под миной

Там будешь видеть белый сам – ответ,

Но встретив шанс в иллюзии – другой

Ты снова облачился – в свой портрет

И смыло словом истину – посильно

Мне тонкое – под ветром благородство,

Что ниже черт идёт – твоё уродство

В фантомной форме старого – пера.

Как чёрствый лист нагнулся – до утра

И замер от прельщения – быть светом,

Но сам в скоплении слов – ты задрожал,

Как маятник в прелюдии – иной,

Вопроса думать обществом – отныне

И век держать – задумав этот яд,

Чтоб больше говорить о нём – подряд

И выше чести будоражить – нас.

Медийный рок из схожести Вселенной

Не для способа стал ты – на дне

Этой слаженной цепью – в вине,

Чтобы время в тоске – сохранить,

А потом под остатком – любить

Рок медийный, что сахар в огне

Между правилом думать – о мне

И тащить этот груз – на двоих,

Привирая за мыслью – Вселенной.

Гордо ищешь свой день – словно паз

И торчит этим телом – алмаз,

Он не носит твой юмор – в огне,

Только прочит свой век – на вине

Между схожестью рока и – льда,

Где не может артист – рассказать

Славный вид укрощения – вскользь

Милой сказки от смысла – у рта.

Белой формой иль странной – порой

Ты в медийной не будешь – игре

Повторять тот иллюзий – конвой,

Но в глаза не посмотришь – увы,

Только просишь там властью – ума

Ты сегодня свой час – роковой

Между сладостью блага – до сна

И Вселенной – из схожести той.

Разомкнула к нам ложный – пролог,

Словом чистая вдаль – акварель

Медный казус, заняв этим дверь,

Что не прошены мы – от углов,

Но в себе – роковые под смерть

И наивные в подлинной – тени,

Где не можем мы видеть – ответ

От Вселенной – в похожести времени.

Сопротивление памятью пройденной боли

Западня, что простительный вес

Под один в отличении – словом ответ,

Мне не множит тот воли – пролог,

Но условит за мыслью – пророк.

Задавая вопросы ты – снял

Свой потомственный верха – опал,

Где не пройденной болью – блистал,

Словно думая, как – перестал

Ты блуждать в одиночестве – времени.

Тёмный выдох и спала та – ветвь

От морали – за древней игрой,

Западня, что не любит со мной

Проводить пуд солёной – приметы.

Тонет ужасом мысль – на тоске,

Создавая там собственный – хаос,

Чтобы в памяти стало ей – млеть

Злое общество в квантовой – лжи.

Этим ты не простил свой – ответ,

Не прошёл в целой массе – подняв

Ревность полной оценки – в луне

Между слов человеческой – жизни.

Где один ты по памяти – мнишь

Ровной потугой – здравый ответ,

Что в любви ты свой слог – сохранишь

И не будешь искать этим – время.

Тайна стала под ревность – чужой

И немного от вымысла – странно

Видеть воды в спокойной – Неве,

Чтобы бросить там камень – на нас.

Ты уже попрощался – взяв хлыст

И морали той верность и – каску,

Чтобы жизнью вернуть – эпатаж,

Вместо пройденной боли – на раж,

Если сможешь, на этом – поймав.

Нечастый верностью упадка идеал

Не пророчил ты мир – без меня,

Но направил пуд соли – в огне,

Чтобы думать в упадке и зреть

По короткому слову – за смыслом.

Этим общество стало – под дух

Странной областью старого – я,

Верить в призрак искусства, задев

Свой покорный ответ – в современность.

За несчастным упадком – в свой стиль

Ты удержишь нам нравственный – яд,

Он не помнит за древностью – слой

Разночтения в близости жизни

И не будет играть в этот – день,

Просто сам, разложив там – уклад

Станешь обществом – мысленно рад,

Что несчастный от этого – в тернии.

За упадком ты стал, как – и мел

Идеальностью в белой звезде

Хоронить свой обычный – надел,

Где нет места тебе и нет – мне

Этой вольности жизни – за смысл,

За которым от счастья – темно

Станет в верности думать – давно,

Что прошёл ты и шляпу – надвинул.

Между странной погодой – от лиц,

В пешеходах притворствуя ниц

И не видя тот разум – за смерть

Идеальности думать теперь,

Что над правом ты белый, отнюдь,

Но исчез в идеальности сам,

Не очнувшись от трепета – в миф

Злой оценки – пугать небеса.

В этой сказке нет счастья, увы,

Нет приметы обдумать – твой рок,

Но искать вслед за этикой – срок,

По которому вышел ты – в мерной,

Злой критичности – сам для себя -

Только холодом в сложной – дуге

Элегантности видеть свой – век,

Где несчастен за верностью – предков.

Частица Вселенной в планетном безумии

Над ранней Вселенной, ещё прикорнув

Ты ищешь глаза, за которыми – пуд

Тебе новостей – выше горя и плит

Над надобной ветвью оливы – хранит

Искусственный берег, заняв свысока,

Что сам ты безумен и льётся – строка

По надобной слову частице – души,

Чтоб видеть искусство – обычно в тиши.

Безумием воли – подняв этот пласт

Ты хочешь сегодня в надмение – пасть

И выше по праву – ещё бы такой,

Что ждёшь эту серость, притронув рукой

И выделив сложный намёк – по губам,

Где стих твой вопрос человеческий – там,

Но ветры не воют в отрывке – к душе,

Им просто не больно искать – там уже

Всю прихоть в безумии спаянных – лет

И ждать, что сегодня уложишь – конфет

Ты манну Вселенной, откуда бы жил

За редкостью слова и что-то кружил

В надмении громком – к тому не пройдя

И смысл от безумия в почести – мира,

Что снова частица была – не твоя,

Но верила к праву, зайдя за знакомое

Твоё обращение к зрелости – там,

Где мы не приходим, но думаем вечно,

Как слово Вселенной, прилипшей к губам,

Где жить нам поболее в почести – дам.

Странное упорядочение возраста мысли

Где за серой стеной – мы одни

И качаются лампы нам – в спину,

Им не тронут твой мир – позади,

Только хнычет лампада – под рок,

Что сегодня у странного – ада

Ты не понял тот мир – от забавы

И поднял этим странные – входы

Между ясностью прожитой – сна.

Там умрём мы и станет – прохладно

Между собственным весом – наверно,

Там пройдут идеалами – кванты

По дороге реальности – к мифам

И нелепее сгинет тот – воздух,

Что и сам разобщил цветом – мысли,

Ниспадая – за древностью ложной,

Что в ответ мы им также – хорошие.

Быть не можем в реальности – мнимой

Этой болью вовне – проводимой -

Тонко выключив странные – фары,

Что в угрюмости вылепит – сердце

И закинет нам удочку – к первой

Обращаемой гласности – в нервах,

Что внутри – мы утрата под время

Идеальности думать – последними.

Этим странным порядком – мы вышли,

Вслед за мыслями в томном – подъезде,

Где не стали мы мёртвыми – мышами,

Не взыскали там подлости – стремени,

Но в кругу стало тише – и больно

Там стоять и не верить – под разумом,

Где прошёл белый свет – от затишья,

Став реальностью лампы – заразною.

Был ли рассвет в чёрном взрослении?

Над эго неприметно – обведу

Твой мир и этим – выдумав вину

Пройдёт прямая чёрная – равнина,

Как бледности алмаз, когда не видно

Твой шарм Земли и – новое лекало,

Оно подсветит форме – для меня

И будет в том взрослении – началом,

Где нет рассвета в чувствах – для тебя.

Тот мир не жив и нет там – интереса,

То общество застыло – от прогресса,

Нажав на супостата – в мерной цели,

Чтоб дрожь хранила юностью – души

Тот мир и между правилом – щадила

Застывший холод между – занавески,

Что быть должны мы мёртвые – доселе

В одной печали утомления – схожей.

Там эго стало внутренней – природой

И строит форму сложности – на мысли,

Но в чёрной, оборотной страху – коже

Не властвует от близости – дороже,

Чем яркий путь реальности – погибнув

Над преданным источником – нам в теле

Искать затёртый мир – на самом деле,

Который схож от древности – померив

И ту возможность доиграть – начало,

Где слов уже не видно – только тени

На детство смотрят, обещая право

И там одни уходят – в самом деле.

Мы им в душе оставили – зеркальный

Манер природы думать – о начало,

Чтоб выиграть сердце близкое – оттуда

И выжить от прогресса, словно чудо.

Энергетическое время последней души

В безымянной, проверенной лжи

Ходит время последней – души,

Знает сложности веса – чудес,

Но не знает тот юмор – от веса,

За которым стал мерной – игрой

Ты сегодня, что понял – свой бой

И ответ – над природой в душе,

Где не больно угнаться – уже

От энергии в тысячной – тьме

Между слов человеческих – в нас,

Чтобы время последней – души

Понимало тот образ – рассказа,

Чтобы видело странность – свою,

Как не можем мы в том – открывать

Поздний шум идеалов – от памяти

В безымянном прогрессе – в глазах.

Ходит время и что-то не ждёт,

Верит прошлому в сказанный – рай

Над последним итогом, где тот

Стал тебе – человеческой рампой,

Выживающей в бренности – черт,

Точно череп и кости – под льдом

Разночинности – думать о прошлом,

Что не любим мы душу – о том,

Не призвав на кону – дурака

В безыдейности думать – посильно,

Где условность не любит – пока,

Но читает мне смысл – от людей.

В безымянной, обросшей, как яд,

Лишь сковавшей иллюзии – тошно -

Обречённости думать, что я

Стала снова последней – душой.

Затвор – как розовые облака перед грозой

Немного говорю, чтобы обнять

Сегодня шаг иллюзии – второй,

А первый был мне древностью – одной,

Чтоб участь от проблемы – не терять.

Он шёл, не огибая шансы – сам,

Но верил, что в затворе – превзойду

Я качество надежды, где найду

Тот век внутри обыденный – ему.

Где словом грозовые – облака

Мне прячут сон словесности – ещё,

Где розовые тучи в рябь – пока

Не в дрожь любви – обыденность ведут,

Но зреют от затвора, что и я

Веду свой длинный шаг – наедине

И млеет путь элегии – при мне

Той формой от грозы, чтобы понять,

Как странно это общество – уму,

Где жил ты рядом в пользе – на его

Глазах сегодня, чтобы принимать

Фортуну черт и думая – страдать,

Но в этом путь открыв – себе ещё

И делая свой шаг – судьбе на нос

Ты сам дрожишь, где будоражишь – им

Тот дикий вид реальности – плохим.

Не стал в уме ты открывать – её

Глаза – за редкой древностью ума,

Но в слове том ты любишь – идеал,

Где сам в затворе – говорить готов.

Ты ищешь им и розовый – рассвет,

Но тучи постепенно – отошли

В тот рай внутри искусственный – тебе,

Где снова ты второй – на бытие.

Мистическое послание к себе

Один не умер в праве – для любви,

Но дышит ровный склад – на бытие

Той формой равновесия – к судьбе,

Где ты лежишь в мистическом – плато,

А звёзды всё не прочат – мне о том

Искать сегодня будущий – замер,

Где отжил ты реальностью – миры

И сам не веришь в прошлое – увы.

Тот шаг к любви навстречу – оробел,

Но стал сегодня – серой мостовой,

Та роль в глазах опешила, что я

Устал искать ту форму – бытия,

Где шлю к себе обыденность – ума

И тонко чуяв вечности – намёк -

Не верю в сказки – будто бы итог

Уже предсказан в личности – моей.

Послание – за редким фоном глаз

Мне ищет след идейности – внутри,

Как только отражает свет – вдали

То миром превосходство – для двоих

Всю строгость счастья – будто бы ещё

Ты стал вопросом мира – по губам,

Но в редкости не выиграл – туда

Свой миру золотой в душе – билет.

Он стал искать ту пошлости – черту,

В надменной роли призрака – вокруг,

Но сам ты вышел к счастью – понимать,

Что страхом можешь – это вынимать,

Пока идёшь за редкой – чередой

Алмазной цепи – будто бы твоя

Реальность стала – внутренней игрой,

Померкшей к ряду вымыслов – в мозгах.

Им стонет мир на право – потому,

Что выслал ты себе мораль – одну

И всё не легче думаешь – обнять

Реальности печаль, откуда память

Тебе уже не шлёт – судьбе на счёт

Формальный выдох, думая просить

Тот к слову золотой – внутри билет,

Что стал ты прошлым – время выносить.

Одинокий в последнем уме предсказания

Не прошёл этот в горле – комок,

Но для дам он опять – одинок,

Неприкаян в чутье – быть никем

И считаться от права – к лицу,

Где и я – одинокий там плут,

Вымер к честности – может и круто,

Но смотрю в это небо – взаймы,

Чтобы видеть свой сложный – укор.

На последнем счету – между сил

Ты расправишь ту ясности – грань,

Как последний в уме – предсказания,

Ветхий образ реальности – знамени.

Он пройдёт этим миром – вокруг

Ирреальности сцепленных – рук,

Чтобы сложный свой ад – передать

И заставить в той тьме – понимать,

Что ещё мы летим – между глаз,

Где для дам нет реальности – в шаг

Этой редкой болезни – быть сном,

Точно формой запутанной – в ком,

Что из горла не вышел, а – взял

Ирреальный манер – между дел,

Где-то высмотрев сложные – дни

По загубленной совести – в мире.

Одинокий в последнем – мозгу,

Странный обморок в правой – тоске,

Я сегодня твой мир – разложу,

Чтобы выдумать случай – одним

И поэтому высохший – в счастье,

Верный образ в реальности – дам -

Будет горской сухой там – ответов,

Что, быть может, в душе – не предам

Этот мир – между прошлым внутри,

Как последний и мне – одинокий,

Что в глазах прочитал – впереди

Нужной близости – долгие строки.

Задумал знаку зодиака честь

Задумал мило говорить – в душе

Ты личности слова – неописуемо,

Но звал под дикий ужас – на себя

Ты редкий дар фатальности – в уме,

Что быть должны мы в праве – на вине

И этим думать мыслями – уложено,

Как ходит вдаль скелет и – породнит

Фатальность – с белой манной на лице.

Не бредишь больше мудро, а тебе

Идут года – приглядывать истошно,

Что сам ты стал – увиливать в аду

Над знаком зодиака – будто в честь

Ты выше этой пропасти, но лично

Не можешь сделать – утреннее солнце,

Как время в том встаёт – и породнит

Иллюзий ход – под бренные года.

Ты ожил в них, но чести не предложено

Искать в годах отсыльные – огни,

Они внутри примет – уже одни

И чёрный кот не прочит – для тебя

Ту личности мораль, а приобнимет,

Задумав честь по зодиаку – лишь

Ты в гордой страсти – думаешь его

Глазами – в безыдейности идти.

За серой чередой спонтанных – лет,

Их мило теребя нам – между честью,

Что стала, как задуманный – курок

Наверх стихии в радости – вокруг,

Где больше чести зодиаку – вдруг,

Но меньше слабой юности – поныне,

Чем я могу укладывать – то имя

На новый зодиак – пока не умер.

Гностический посыльный для души

Не бывает мне много – измен,

Где проходишь ты сам – не увидев

Серой массы проплывшего – вдруг,

Ирреального свойства – под круг,

Что гностической воет – приметой

И в сердцах – обернувшись к ответу

Знать не смеет, что это – душа

Возле принципа схожести – смерти.

Этот воздух в посыле – от мук

Стал тебе в разновидности – стен

Тонкой разницей в фатуме – лишь

Ты – посыльный из недр и молчишь,

Что не любишь ты вольностью – яд,

Где в душе – только козни стоят

И вертепом не знают – под миф,

Что упали к глазам – человека.

В серой массе посыльной – души,

К новой участи думать – за правом,

Но кидать, словно уровень – глаз

Это общество – в первый ли раз?

Там за мной несмышлёные – дни

Смотрят в мир – так немило и томно,

Что за чёрной стеной – этим выть

Хочешь к праву ты ближе – о нас.

За гностической волей – спины,

Где души уже нет – и истошно

Властью взят – этот уровень грёз

Между собственной личностью – лишь.

Открывая время внешнего предела сознания

Не раз я был внутри – необитаем

И шёл по бурной вотчине – миров,

Но там застрял, где этим открываем

Мы уровень сознания – от слов.

Он будто свят и равенством – ответа

Ты выше черт – заставил умирать

И этот свод печали – предрассветный,

Где нет вопросов – мужество встречать.

Остался лишь моряк – на перегоне

Иллюзий долгих – будто на прогоне

Своей мечты усталой, чтобы мнить

Предел любви и – этим сохранить

Иллюзий бег – по квантовой дороге,

Что больше часа уносил я – ноги

И был мне ветер – в бурной половине

Души одной, чтоб только породнить

Могучий склад идей, а между этим

Ты сам стоишь и – оброняя сердцем

Застыл мне – между общества прямого

И славной робой идеала – нового.

Открыв предел для внешнего – потока

Портрета вольной выемки – из рока,

Что стал теперь ты маской – от поруки

И моешь не любви историй – руки,

А только формой о предел – земного

Ты много говоришь, что там – знакомо

Мне сердце блага, что блистает рядом,

Отдав свой вид убожества – на ладан.

И вот идёшь – внутри необитаем

Под маской здравой – в расстоянии малом,

А твой предел сознания – открытый,

Что воля постоянства – между крытой

Расщелиной понятной нам – игры.

Подозрение в управе на любовь

Упростил ты покорный – предел

И нет места – блуждать одному

Расстоянию в сердце, чтоб зреть

Здесь реальностью к виду – в уме.

Подозрением – в маленькой смерти,

Что есть сил по итогу – скакать

За обратной свободой, чтоб брать

Иллюзорность искусственной – метки.

Ей и чёрный остаток – в любовь,

Где бы стал ты в глазах – необычно

Злой химерой, что точит – от крови

Свой вопрос: «А кого мне любить?»

Или думает вслед – за бедой,

Что устал ты – покорному сердцу,

Где блуждаешь ты сам – не храня

Иллюзорности счастье – в ответ.

На управе любовь там – твоя,

Над особенной маской – в рассвете,

Смотрит вечностью, чтобы нести

Пуд реальный, но этим – срастить

Время в той идиоме – за часть

Иллюзорного общества – в зрелой

Форме личности, чтоб обещать

Свой пространственный номер – в уме.

Подозрение – в этой игре

Смотрит прямо на дело – подобное,

Но управой любовь – не снести

За фигурой под свет – янтаря,

За погодной иллюзией – в собранной

Ветви мужества, что от любви

Стал ты сам – укрощением слов

На глазах в подозрении – видеть.

Социальный писк палача

Ты смотришь на него и – не видна

Реальности прямая форма – мира,

Что вновь берёт топор – не отпустив

Свой шёлк любви – в обыденность ума

Тот редкостный палач, что завизжит

И будет ныть от способа – подачи

На медной форме мира – о беду,

Как робкий командир – судьбе на нос.

Он снова поставляет там – слезу

На род по человеческому – риску

И нет от писка страха, чтобы им

Упрятать блеск заигранных – идей,

Но очень странно обожает – быть

Тот горе час – в судьбе для человека

И новой рамкой рока – между дел,

Внутри которых сам ты – оробел

И стал моралью нигилизма – толка.

Что белый светом – то на чёрной мгле

Ты всё крадёшь иллюзии – при мне

И тают знаки о реальный – стиль,

Нажав на редкий мир – на половине

Твоей любви – под образом чудес,

Что стал ты им палач, откуда вес

Тебе – не лично пробует ожить

И держит склад моральный – на беде.

Ты смотришь в социальный писк – ещё

И прячет формой мужества – в глазах

Та редкая примета, чтобы страх

Сказал немного большее – внутри,

Но сам палач и радость – не для всех,

А только по инертности – застыло

Всё солнце вдаль от обоюдной – маски,

Что писк людей из робы – на кону.

Пропадая лицемерной тенью новостей

Завернул за газетный – листок

Все свои сокровенные мысли

И нет счастья им видеть – загон

От пропавших для нас – новостей,

От любви, по которой – ушёл

Ты сегодня – на пройденный ветер

Близ идейности вылить – тот мир

Между прошлого в сумме – вестей.

Ты стоишь и чего-то там – ждёшь,

Что немного от жадности – выше

Стал напротив той воли – взамен

Элегантности близкой – слезы,

Но внутри – лицемерный ответ,

По которому двигаться – больно,

Не взывая той манны – чудес

В занимательной роскоши глаз.

Завернул и быть может – погиб

Ты в уме обстоятельства – лично,

Что не трогаешь мысли – зазря,

Только тронешь то счастье – взамен

Из последней иллюзии – смертной,

Где твои сокровенные – мысли -

Стали тенью внутри – новостей,

Чтобы вдаль будоражить – тот ад.

И от этого сам ты – пропал,

Стал невидимой маской – последней,

Видно в том ты прошёл – от людей

Странный ветер и что-то – скостил

Между длинной свободой – под рок,

Что не любит итоги – по вечной

Роли новости, где – загрести

Может большее счастье – в уме.

Свобода из социальной власти причитания

Непомерно ты воешь – на яд,

Что ушёл между словом – подряд

И не можешь закинуть – тот мост

Обещания в ревности – после.

За которым ты стал бы – играть

В непонятные формы – вокруг,

Что не любишь ты мир и – подруг,

Но уходишь под ясностью – воли,

В этом пробуя слабость – идей

И внутри нарочитое – сходство

Жить реальностью – возле своей

Манны прошлого, чтоб обрести

Злой любви, фамильярный звонок,

Он в тоске был сегодня – не прошен

В социальной расщелине – скал,

Словно чёрт – между страха в уме.

Причитаешь и что-то – идёт

Здесь твоё от потока – взросления,

Может в праве, а может – в игре

Между правильной маской – вокруг.

Понимаешь, что стал ты – не друг,

Но хорошему тождеству – выше

Видит общество старый – приём,

Что в глазах обладал бы – ещё

Социальной свободой от – мук

Быть в душе – обожанием лет,

Верить в сочный любви – силуэт,

Где и сам ты остался – впотьмах,

Что свобода – из загнанных черт

В постоянной развалине – смерти,

Этой власти в душе – причитать,

Но не видеть ту сущность – в ответ.

Постоянный источник нигилизма души

Я бы время в руках – разложил,

Чтобы думать об этом – в душе,

Видеть подлинный хаос – в тоске

И понятный под смерть – нигилизм.

Он устал мне сегодня – скрывать,

Что за большим ответом – наивно

Я достал этим миром – играть

Под раскрытый манер – на уме.

Постоянный источник – во тьме

Я возьму, чтобы думать – о личном

И наверное в том – превзойду

Мир в глазах гениальный, чтоб зреть

Ту нечаянность вдаль – от руин,

Что внутри расставляет и – мерит

Одиночество – в низменной тьме

Между берега – встретить мотив.

По нему в человеческом – теле

Всё не могут пройти – эти дни,

Застигая в душе – нигилизм

Между слов эпохальной – приметы,

Для которой ты выше – от черт

И стоишь, как и русское – время

В объяснении сложности – нас,

Что украл ты в глазах – этот мир.

Он не белый, но что-то – ещё

Стало выемкой в дар – современной

Верить в странное общество – мне

И искать новый фатум – в огне,

Но источником форм – понимал

Я свой мир от предвзятости – нервов,

Был нелепым, но всё же – искал

Пуд идейной затравки – в уме.

Постоянный источник мне в – рок

Стал сегодня – глашатаем в смерти,

Точно душу в грязи – извалял

И не знал, что поделать на – сон

Между обществом, ставшим в вине

Той утратой реальности – пользы,

Где устроил ты мир свой – опять

В постоянном подобии – черт.

Львиная холка – преддверию пчёлка

Над тобой непомерно – возьму

Свой единственный в мире – урок,

На глазах здесь его – проведу,

Чтобы чувствовать этим – беду,

Где оставил ты льва – между нас

И сквозит за обратной – причиной

Эта вдаль пустота – от мужчины,

Что не можем поэтому – пасть.

Там в душе – непомерно устали

Мы глотать соблюдение – масок,

Думать в прошлом, что им перестали

Жить, наверное, чтобы творить,

Что неделями в холке – не воет

Мир земной – напоследок творения,

Только сам ты – иллюзия времени,

Как внутри по глазам – пролетел.

Видел даль, что отсыльному – шаг

И за редкой изюминкой – мысли

Стали пчёлкой – в подземных глазах

Изнывающе бредить – нутром,

Но по этой дороге – не шёл

Ты в свой рок, а опять у рассвета

Вывел формулой истину – в раж

Над последней иллюзией – мне.

Дама прошлого в счастье – одна

И свободой нам в стиль – непомерно

Стала в обществе славно – играть,

Будто думать, что видом – бледна.

Дама – в участи жизни на весе

Верит в прошлом, чтоб там обитать,

Где у льва – расставляешь ты мел,

Словно холку – от формы добра.

Относительный смерти – отношению тонет

Не для рамки в уме – подержал

Глаз подобий и этим – дрожал,

Чтобы думать скупое – во мне,

Где торжественно ищешь – вину,

Где искусственно страхом – больна

Целой боли – опричница в смерти

И нельзя ей наладить – ответ,

Что такого как ты – больше нет.

Относительный в позе – любви

Ты не знаешь, как этому – править,

Сам не любишь вопросы – в душе,

Но по-разному ищешь – восход,

Управлением в поздней – главе,

Что внутри отношением – тонет,

Замирая в глазах – не для всех,

Но по каждой иллюзии – в цели.

Может стала вопросом – одна

Уязвлённая пустошь – на этом

Видеть пройденный веером – всход

И запрыгнуть от счастья – во мне

На последний перрон, где в огне

Стало страшно культуре, но поздно

Вышел играми ты – на поклон

Мелкой каторге – возле обид.

Относительный смерти – стоит

Твой вопрос и чего-то – не хочет

Выть по схожему роду – во мне,

Как по телу – в безжалостной мгле,

Где уже напророчил им – в слёзах

Ты один отношения – возраст,

Чтобы лучше понять – кто утонет

В этом призраке – в каждом огне.

Вечный холод подручного бытия

Доигрался и стал – неприметен,

Не в ответе, не в счастье – от мира,

В вечном холоде каждого – сердца,

Словно сдался от чуда – в вине.

Ты стоишь на морали, не зная,

Что мужское там имя – согрето,

Где внутри отражения – тает

Мир людской, чтобы снова стареть.

Не один понимаешь ты – холод,

Но подручного мира деление,

Как приток от любви – откровения

Между личностью, чтобы в неё

Ты в разгар отношений – привёл

Сложный факт упрощения – слова,

Где не сломлен ты там, а иного

Ждёшь взросления в мире – идей.

Вечный холод – не рупор за ним,

Не исчадие в точности – грани,

Вечный стиль управляет – годами,

Чтобы эго в тот мир – затащить,

Нам под правило странных – идей,

Словно холод внутри – на потоке

Идеалов – пронизывать строки,

Чтобы думать об истине всей.

Этот мир – от подручной души

Стал тебе упрощением – мило,

Верит – будто бы ты не один,

Как и серый восход – на любви,

Но стоишь ты – потерян и свят,

Что программа – внутри от видения

В тонкой скважине слова – его

Относительной важности – черт.

Непримиримый философский быт

Не можешь примириться – на двоих

С той мыслью об искусстве – на беду,

Не хочешь видеть – малую строку,

Что ждём внутри – итоговый гранит

На серой массе случая, чтоб вновь

Указывать под верностью – могилы,

Что стал ты неприятен – словно мне

Кидаешь кость на тон – по глубине

И воешь этой разницей – проказы.

Волью вино в твой утренний – позор,

Но клич его не будет – безоружен,

Найду приток от каждой – суеты,

Где быт в глазах препроводил – мечту,

Что трогать ты горазд – о пустоту

Вредительство – на прошлом силуэте

О чёрный квант развала – на двоих,

Где ночь не тронет формы – бытия.

Их нет уже, но сам ты – говорил,

Что мы должны играть – не обессудив,

Искать подземный мир – ещё крича,

Что мало толка – внутренней беде,

Когда искал ты там – свою свободу

И клич в непримиримой – пустоте

Увидел в точной копии, где все

Сегодня могут думать – между лет.

Так этот быт – непримирим отсюда

На сто шагов вокруг – моргая в толк

Любви своей особенной – от торга,

Внушая свет для идеалов – долго,

Что встал ты от обиды – на сюжет.

Сорокалетний примус бытия

Мысли не ходят в тебе – одиноко,

Нам уступая под важность – дорогу,

Знает ли часть от покоя – на цели,

Что в безопасности стали – недели,

Где этот мир, словно старый угодник

Видит свой примус – нажав на покое

В ценности правды – отжившей не более,

Чем одиночество – в целой управе.

Взял ты его, как последний источник,

Вынул – под гладью особой приметы,

Так, словно примус – на цели согретый

Стал тебе новый в душе – проповедник.

Выл, как и стиль управления – словом,

Тонко нажав на твои – идеалы,

Там ты стоишь и не можешь – уже

Видеть в душе опрометчивый – парус.

Где сорок лет – это вымысел слова,

Статный разбойник, что видит иного

Сердцем внутри обывателя – мира,

Чтобы узреть этим стиль – на виду.

Им ты устанешь улавливать – маски,

Снова нажав для любви – в идеалах

На сорок чувств в безымянном – итоге

Каждого сердца, что нужно в тебе.

Там ты держал и в тоске – непременно

Воешь от чуда, что сам – не готов

Ты понимать эту ревности – кровь,

Будто бы примус не стал – на окове

Старой занозой, откуда-то более,

Чем человеческий рост – на восходе

Мудрой практичности видеть – меня

В сорок оценок – под стиль бытия.

Спонтанный фарс культуры нигилизма

Не глядя мне в глаза – не предложи,

Что будешь мучить там – себе ужа,

Но в сердце так прискорбно – на меня

Смотри – под дивный парус о лицо,

В покорности, что стала для него

Уже спонтанной областью – видна

Культура фарса – в теле бытия,

Где ты умён на сердце – нигилизма.

Боишься думать в смелой – темноте,

Но сняв одежду – пропадаешь, где

Ты видел форму чуда – по любви,

Но двигал цель инертности – в себе,

Что стал циничен ты – судьбе ища

Тот здравый фон морали – без того

Кто умен перед важностью – играть

В твои сюжеты мира – одного.

Не глядя мне в лицо – не говори,

Что стал ты нигилистом – впереди,

Но вышел к честной глади – на ужа

И выть не можешь – тонко дребезжа,

Что серый тон реальности – не мнит

Мне гордый стиль условной – чистоты,

Он просто умер в подлинном – граните,

Где верил слову тайному – внутри.

Спонтанный фарс и областью – ума

Ты стал разумен в благе – для себя,

Но звал дородный призрак – на губах,

Чтоб вылепить цинизмом – потому

Ещё источник правый – для любви,

Но быть в себе оценкой – ты не смел,

Чтоб близко подходить, когда умел

Ты странностью обрадовать – ужа.

Теперь твоя спонтанность, что его

Глаза и цепи в призраке – руин,

Где сам жуёшь ты повод – будто спал

Над небом остановки – серых льдин.

Им нет числа, но в истине гласит

Твой ветер первозданной – пустоты,

Что умер ты от нигилизма – бед,

Не глядя мне в глаза – на той судьбе.

Порох сердца – власти седина

Ты весь в огне, как парус обо мне

Летает по квартире – для двоих,

Ты вышел в прошлой кальке, где одна

Стою и порох сердца – мне под стих,

Но власти седина спадает – в такт

Искусственной занозе – видеть день

И сон влачить, не падая впотьмах

На стол сомнений – будто бы ума.

Ты не был здесь, а Питер – подошёл

Мне в той изнанке боли – говоря,

Что страх нашёл ведомое – в углу

Той радости искать – сегодня путь

И верить в порох каждого – лица,

Где мы надежде будем – понимать,

Что берег долгий – умирает нам

На том конце искусства – по глазам.

Ходя в квартире странной – пустоты,

Имея внутрь и подлинник – на яд,

Что порох сердца думал – про себя,

Изгладив речь по набережной – слов.

Мы верим, что поэтому – нельзя

Угнаться между риском – обманув

Искусство обелисков, где пригнув

Ты будешь только жертвовать – своё.

Там гибнут в перемене – слав тебе

Одни и те же странные – поля,

Там могут убивать, но не тебя

За порох сердца – славно опустив

Ещё года, где множитель – ума

Ты только сам препроводил – заняв

Вопросы в смерти – точно проредив

Свою свободу в старой – седине.

Отличие фортуны от манеры усов

На правильном пути, ещё ужа

Свои усы – так нервно дребезжа

И пылко внутрь не трогая – примет,

Что стал ты ныне – в форме сигарет

Ещё заплывшим за буйки – клеймом,

Где сам не ходишь в чувстве – о свои

Отличия фортуны – мне прельщая

Тот личности намёк – сегодня так.

Быть может – вышел этим на лице

Ты сам в душе и в цели – без усов,

Что думал – будет страшно и тебе

Искать причуду, добывая слов

Пародии, как нежности – в углу

Сомнений стойких, чтобы не отдать

Забытый пафос лучшего – в гробу,

Что можешь ты искусству – обонять

И этот знак отличия – в судьбе,

Где сам в фортуну погружаешь – мир

От слов своих усов, где победил

Ты время – в полной выемке луны.

Она твоим усердием – не зрит,

Но верит, что и сам ты – на беду

Устал искать – прощальный поцелуй,

Задумав день – в отличии усов.

Философский рост – утопия печали

Мне бы небо от этой – войны

И утопию в чести – вины,

Где сожму я курок – на двоих

И не буду летать – от плохих

Судеб важности, чтобы умнеть

Наподобие ветреных встреч,

Чтобы властью искусно – ещё

Разворачивать мир – перед этим.

Сложно думать, умея вести

Снег фатальности – снова расти,

Странно этой энергией – врать

Для себя, чтобы чувство – искать

И по спетому снегу – обжить

Философский в расщелине – рост,

Что был мал для иллюзий – пока

Наблюдал ты погоды – бока.

Философией держишь – теперь

Ты свой рост, как и малый приток

Символизма, чтоб жизни – вести

Утопический вереск – со строк.

Ну а в прошлом – один и, увы,

Стал мне новой эмблемой – ещё

В этом правиле – думать в глазах

Только редкой печалью – на прах.

Философская эта – судьба,

Что порог – от короткой руки,

Где на небе – плохие глотки

Будут разницей – снова последней.

Ты возьмёшь этот день, как и я

И по-прежнему будешь – стареть

На печали, как будто бы – смерть

Стала снова сегодня – дороже.

Ты ей воск на лице – проложи,

По искусственной влаге – вдвойне,

Что печалью ты стал – на вине,

Словно космос – на новой дороге.

Способность умирать внутри изгоя

Ты не способен даже – на чутьё,

Когда играет в мире – постоянство,

Ты видишь правом – новое в любви,

Но держишь ту способность – у лица,

Чтоб видеть пользу лучшего – вокруг,

Когда играет вальс – внутри изгоя

И меньше хватки – говорить ему,

Что ты нашёл свой юмор – на двоих.

Ты вышел страхом – прямо для души

Увидеть для изгоя – современность

И быть повыше чуда, чтобы бег

В глазах твоих – искал ещё следы.

Под новый раж и смелость – по лицу,

Над временем, которого немало

Тебе осталось, чтобы выбирать,

Чтоб после уходить – на перевес

В чутье свободы, поднимая парус,

Что стал ты там моралью – никого

И больше нет оценок – видеть пуд

Реальности могилы, чтобы тут

Узнать вопросы странного – в себе.

Ты снова умираешь – от любви,

Но движешься напротив, точно двое

В твоих глазах забыли – этот мир

И стены – возле права потому,

Что больше нет судьбы, ещё мелея,

Что стал ты ожидать – ему смелее,

Как редкий воин говорит – опять,

Где хочет в сердце – снова умирать.

Ты стал сегодня – маленькой главой

В убожестве изгоя, чтобы мнить,

Что будешь ты искусно – уводить

В глазах любви – способности черту,

А после выжидать, что не под ту

Ты стал одной моральной – пустотой

И выше чести – говоришь со мной,

Что выжег к миру – форму на двоих.

Обладанию манит в просторечии черта

Мне больно говорить – ещё тебе,

Что были слабо времени – черты

Одной могилой – проводив ценой

Тот облик от морали – неземной.

Ты выше черт и этих, что хранишь

Над небом обладания – суть встречи,

Что стал ты просторечием, увы,

В народной боли обращения – дел.

Но люди те не знали – и тебя,

Не верили, откуда был – потерян

Ты снова в обладания – причуд,

Как будто бы в стремлении – огня

Ты звал ещё надежду – там последнюю

Наотмашь от реальности – не мща,

Что сможешь быть ты заново – её

Глазами мира – в правилах к лицу.

Сегодня праздник ночи – неземной

И гордой формой странствует – она,

Природы проводница, как вина,

Где видит пользу вечности – вокруг,

Где страхам нет иллюзии – в пути

Пустить разгул – не отвыкая к людям,

Что больно говоришь, увы, не мща

Внутри понурой бледности – в глазах.

Ты снова обладаешь – той чертой,

Её свободой – будоражить день

И новый ветер – в праве обелисков

Указывать мгновением – в себе,

Где старым стал, а малому чутью

Ты выше злой, отученной – среды,

Что можешь в просторечии – вести

Ты долгий фарс – по заданной игре.

Гранитная завеса порога ожидания

Над дверью по итогу – постою

И выше грёз реальности – совью

Свой поздний монолог – судьбе ища

Ту разницу в глазах, откуда крот

Тебе не может выиграть – глаза

Внутри природы мира, чтобы взять

Расплавленное юмором – под день

Искусство современности – в себе.

Ты рок в душе не ищешь, ну а я

Не стала новой формой – для тебя,

Как талая завеса в дверь – печали

В глазах гранитной потуги – среды,

Где мы в тоске поэтому – молчали

И звали пуд реальности – неслышно,

Что ходим между трупами – ночами

И врём, что будем этим – на судьбе.

Порог – за ожиданием нам снял

И эту фору в вымысле – о части,

Что мы должны играть – не разузнав

Как движется источник – в день тебе

Над прошлым, без которого упав

Ты видишь соль Земли – не отвращая

Затерянное в космосе – прощание,

Что был уже кротом – там впереди.

Гранитной полосой – напротив сил,

Где стены всё смыкаются – в дожде,

И бури видят прошлое – в тоске

Одной внутри движения – завесы.

Мы взяли этот мир – там потому,

Что были на пороге – под виной

От смерти расстояния – в гнедой

Покорности, чтоб обещать слезу.

Мысли через истину чёрной полосы

Нагнувшись в мысли – собираешь путь

И легче ватной формы – этот день,

Он пробует твой мир – перешагнуть,

Чтоб видеть идеалы мне – в уме,

Напротив каждой взгляда – белизны,

Что мысли, по которым – мы видны

Не стали нам оправданной – судьбой,

Прошедшей в сложном виде – на игре.

А в том ты видел – чёрною слезой,

Как капает рассвет – уже гнедой

И формы в разобщённой – пустоте

Мне могут выше думать – будто все

Сыграли – в свой понятный приговор

И хнычут разом, поднимая – спор

В давно задетой выемке – меча

Над призраком отученным – молчать.

Те мысли стали – мёртвой тенетой

И верой в благородство – будто твой

Манер – внутри изысканного дня

Сегодня выждал в праве – и меня.

На истину ты сам – расположил

Свой вид особой праву – перемены,

Но видел, как дрожит искусство – ей

И верит, будто собирает – день

Внутри твоей вины, минуя стыд.

Над чёрной сплетней – поднимая ад,

Как форму полосы – в душе незримой

Ты ищешь тело образа – в тоске,

Глазами замирая в путь – души.

Но тело там твоё – не манит, а

Под чёрный хруст – увиливает смело,

Где выше ты реальной – пустоты

Умел в любви по мысли – подвести.

Призрачный Ницше покоя последнего

Мне призрак в воле – сразу на тебе

Одну идею в час – расположил,

Чтоб думать идеальностью – тогда

И видеть сон реальный – по глазам,

Что ты не стал идейной – красотой,

А Ницше – между правом, будто мной

Ты ищешь свод реального – пера,

Чтоб выдержать искусство – до утра.

Свобода тянет призраком – туда,

Где нет твоей горящей – пустоты,

Ты сам её направил – между черт

Одних иллюзий, думая – прожить,

Как сон в глазах последнего – меча,

Чтоб мне сегодня по нутру – мычать

И верить, что однажды – не успел

Ты вдаль расположить – своё клеймо.

Наутро дышишь правом – для того,

Чтоб снова превратиться – на душе

В покойника, как качество в уме

Над взрослой теоремой – для любви

Увидеть право – тонкой красотой,

Но выдумать то чувство – будто свой

Оставил здесь ты отпечаток – лишь,

Как загнанный зверёк – минуя мышь

И белый свет от сердца – по нутру.

На этот призрак Ницше – посмотри,

Ты выше стал, что мера – по любви

И чётче в той обычности – уметь

В глазах сопровождать – ещё и медь

По смерти – на добытой синеве,

Подряд минуя формулу – в строке,

Что жало в мемуарах – над грядой

Прокрученной иллюзии – гнедой,

Как призрак у покоя – видеть день.

Обратимый зверь обращённой тени

Ты обратил под вепрем – этот день,

Там дал ему мгновение – под пищу

И сложной формы оборотень – в шаг

Иллюзий древних – может на лице,

Что жил ты сам – не обещанием или

Искал в глазах – пути не образованный

Источник счастья, чтобы угадать,

Где зверь в тоске – способствует тебе.

Там было всё и – милая любовь,

И шелест ран – под верхом дурака,

Где ты искал потерянные – годы,

Придумывая образ – для сурка,

Но зверь – по обращённой суете

Не вышел в мир, а тонко намекнул,

Что можешь ты играть – ещё его

Болезнью мира – обращая стыд

Туда, где нет доселе – никого,

А только люди смотрят – объективно

За пошлостью нелепой, что враги

Узнали след единственный – тебе,

Где жил ты зверем на тени – своей,

А стал по мерной исповеди – мнимой,

Растерянной фатальностью – в углу

Давно забытых образом – смертей.

Здесь этот зверь – не любит никого,

Не хочет укрывать судьбе – глазами

Знакомый форме боли – приговор,

Но думает прожить – сегодня два

Искусственных вопроса, чтобы вор

Угадывал возможностью – глаза,

Задумав в жизни – к этому прогресс

Над тенью, от которой ты не бес,

А зверь по обращённой цепи – зла.

Покрытые мхом преисподней

Не покрываешь области – любви

Ты мхом, как прошлогодней теоремой,

Не любишь час на высылке – меча,

А просто говоришь – ещё в глазах,

Что стал ты обещанием – посильно,

Ответив завтра в личности – простой,

Ещё один вопрос, что городской

Ты видом преисподней – там прожил.

За верность взял сегодня – бытие,

Застрял от формы квантовой – надежды,

Но умер прямо в мире – от того,

Что сам провёл искусство – по уму

Ты в мир под мхом, пиная тетиву,

Где роль любви – в особенное глядя

Не может укорить твой день, увы,

Но думает прожить – наедине.

Ты сам провёл ту личности – игру

И стал на преисподней – ей потерей,

Где вторит прямо алые – дожди

Тот путник по последнему – чутью,

Задумав в мысли провести – итог,

Где встретил ты обычностью – его

Тот мир – на обещании за мхом

Быть ужасом любви – на подозрении.

Прошлые оползни падали в невидаль

Прошлому слою – ещё не увидел,

Что по Москве ты выходишь, увы,

В невидаль точности – будто обидел

Сам ты сову и прожил – этот день,

Падая в свет откровения – мысли,

Чтобы играться, минуя свой – вид

За остановкой искусства – намедни,

Где по заточенной древности – верим

Мы в одиночество – словно прогресс.

Оползни стали спадать – понемногу,

Вышла коварная смело – примета,

Где из-за солнца спадает – к ответу

Призрак искусства и что-то – корит

В бегстве от мудрости – жить потому

В каждом любви человеке – сегодня,

Падая в общество – будто уронит

Стиль повседневности – там на окне.

Падали в невидаль – эти стремления,

Жаждой о сущность, минуя восторг,

Жили и думали в том – поколения,

Что управляем там стилем – восток,

Вновь принимающий маску – причины

В этой тоске, что ушла – навсегда

В юном приличии – возле мужчины

Верить в искусстве о смысле – в годах.

Прошлому ты сам не видел, но путь

Стал объективностью – это уметь,

Выйдя за рамки своей – чистоты

В недрах последнего часа – взросления.

Падаешь в невидаль словом и – ты,

Но под струёй не бываешь – к лицу

Сказанной древностью, что подлецу

В прошлом ты – оползень, зная невежду.

Своеобразный шум туманного наследия

Не думай – по Европе проводя

Свой вид дуги – обратному пажу,

Не делай против ханжества – ему

То утро – будто шум наедине,

А просто выше слова – отпусти

Свой шум туманный – около пера,

Что будешь ты за буквой – до утра

Страдать – не прибегая долго к цели.

Наутро – стало в мудрости тебе

Сегодня думать – очень уж критично,

Но в выемке Европа – видит лично,

Не думая, но в чувствах – под вину,

Что стал ты сам прообразом – ума

И тонким ветром открываешь – вид

По праву бледной суматохи – лиц,

Где вид слуги – нам пользу сохранит

И старое предание – от чувства.

Возьми тот дух скабрёзный – на дугу

И возле обвяжи плохой – рассвет,

Что думала Европа – сделать бег

Себе сегодня – нужным на аду,

Но этот шум томления – над тьмой

Опять в пути пера – накрыл игрой

Ты сам в себе, чтоб думать и – уметь

Тот шум внутри – на сердце не иметь.

Причина неестественна как век

Ты не был бледен – просто уходил,

Как видел край – внутри своих обид,

Ты не был беден – может уводил

Пространство счастья, отпуская крест,

Но в мире от иллюзии – в глазах

Ты стал причиной сферы – неземной,

Что прочишь это чувство – надо мной,

Где жить не можешь – только устаёшь.

Прошла игра и стынет кровь – во тьме,

В причине жёсткой каторги – в вине,

Но жёлчь не кроет мании – под сон,

Они – плохие юмора там сплетни,

Ты бледен – будто вылит, как вампир,

Но пить ты кровь не будешь – наяву,

А только для причины – этим вдруг

Ты скажешь мне, что утопил – вокруг

Политики крутые стены – в столб,

Поток любви о манну – между нас,

Где мы не ищем обращение – в тлен

К безумию пройти – в обратный раз

И небо победить, чтоб – обратил

Ты сам свою естественную – нить,

Направив точный вымысел – на глаз

Искусства бледной формулы – хранить.

Причина – неестественна, как в стиль

Ты скажешь ей, что все мы – не наги,

Но путь дробим, присутствуя – под блик

Другой дороги – хоронить свой мир.

Готический надзор из блёклого созвездия

Немалый вид поодаль – от души

Стоял и верил – будто бы ещё

Ты сам внутри созвездия – летал

И звал поток готического – вида,

Где блёклой формой – сразу на тебе

Срослись следы – невидимого мира

И стал ты человеком – для игры

Погоды внутрь от страха – городской.

Один сидишь и общество – читаешь,

Чтоб стало в современности – расти

Оно тебе сегодня, будто – знаешь,

Как вид созвездий – можно опустить,

Чтоб дать им полный ход – наедине

И шанс – напротив юмора по крыше,

Что ты один внутри – и даже мне

Не очень-то в лице – любовь услышал.

На белом свете – падая под звон

Фантомов – в редкой степени надежды,

Что горе ты не видел – только прежде

Читал эссе – под странностью людей,

Где видел хвост – повергнутый на дно

Иллюзий тонкой грани, что дано

От сердца – в этом чувстве выгибать

Тот хвост и после мира – умирать.

Готический надзор – стоит во мне,

Как столб внутри сознания – в вине,

А пошлости цена – не стоит там

Иллюзий бледных – будто бы продам

Я гиблый мир – под яркое клеймо,

Что здесь любви – недорого одно

И крайне любит светоч – из людей

То общество ценителей – костей.

Где бледному созвездию – ты раб

И стиль любви, который выбирал,

Подвергнув стать наивности – во мне,

Что сам надзор в иллюзии – в вине.

Ты хочешь жить поэтому – впотьмах,

А яркий крест не миром – супротив

Ты держишь в руку, чтобы не упасть,

Но там внутри созвездием – припасть

К любви ума – доселе благородной.

Понятный сердцу игры сатиры

Поднятый образ – умом не видит,

Но цели мира к глазам – обиды

Ты стал понятен и этим – мило

Ты слышишь страсти – немое или

Ты хочешь в жизни украсить – слово,

Когда итогом – ему знакома

Там в жизни пользы – ещё сатира,

Что лжёт и кроет – напротив мира

То стилем право и шепчет – сразу

На страх обычно – мельканием жизни -

Тот воздух пришлый, откуда стало

Тебе мгновение иллюзий – лишне.

Понятный сердцу в глазах – ещё ты

Сгибал надежды, но был не продан,

Откуда стал ты сатирой – личной

Играть в природу внутри – отличий,

Чтоб нервом думать, направив чётко

В тот мир корзину и форму – слога,

В простом сомнении, откуда знаешь,

Что вымер в счастье и там – играешь,

Но сам понятен ты страхом – толка,

Где глаз ещё ты – не видел Бога,

А власть терзаешь, чтоб урезонить

Плохой конец нам, откуда помнить

Мы будем крики в прямом – ответе

И страх безликий – внутри на свете,

Что стал сатирой ты если – сможешь

На свете мёртвой – играть от образа.

Блистая в каждом уме – под нами,

Под чёрной властью иллюзий – правил,

Но перед взглядом отсыльным – стал ты

Умом последним – на этом завтра.

Искал бы время, но тонко в страсти

Ты вышел к чувству, задев над пастью

И вид сатиры – понятный к людям,

Что жить не можешь – на этом блюде.

Озёрный вой на человеческой картине склепа

Над озером стояла – тишина

И млело поздней гладью – потому

Сомнение, что болью не пойму

Я свет на склепе мира – для людей,

Но в общем цвете – замечая путь

Я вою, чтобы пробовать – согнуть

Тот квант души – обратному пажу,

Что мне не слышит образ – поутру.

Надев там саван обращаю – зверь

Под тонкий хват иллюзии – теперь,

Что жив он пользой слова – для меня,

Но видеть может только – этот мир.

На новой форме образа – тогда

Озёрный вой за масками – лица

Я буду видеть, чтобы подлеца

Манить – из под пера на этот вид.

Он там стоит и козни – не для всех

Внутри иллюзий – расправляет смех,

Но вой – внутри причины не у дел,

А каторга способности – поднять

Ту форму человеческого – тела,

Где в каждом взгляде – обращает им

Пародия – внутри слепых сердец -

То утро расточителя – под вес,

Когда бы он страдал – наедине.

Но тонет форма озера – во мне,

Как будто бы под серостью – вокруг

И ты стоишь, чтоб обратить – глаза

На север – между призраков и вьюг.

Они сквозят, чтоб эхом – убежать,

Давно забыв тот юмор – на кону,

Что можно вой – в одной руке держать

И быть никем на праве – потому,

Чтоб видеть мир сатиры – по лицу,

Когда его не можешь – угадать,

Но держишь образ странный – и глаза

Спадают в вой озёрного – пера,

Что вид на склепе этом – неземной.

Призраки гнёта ушедшей души

Не забыл ты иллюзию – мне,

Только тронешь на пустошь – вины

Обязательство думать – взаймы,

Чтобы право на том – передать,

Где и призраков нет там – в уме,

Но по цели уходит – душа,

Чтобы образ твой верил – к лицу

В целом мире – поджав на ужа.

Гнёт не трогает слово – во мне,

Но завьётся иллюзией – выше,

Чем сегодня ты смотришь – в огне,

Как крадётся потомок – по крыше.

Он уже узнаёт этот – мир,

Но из призраков стиля – не слышит

День земной, чтоб запомнить – ещё

Одиночество в цвете – вокруг.

За умом ты прослыл – этим днём,

Но с годами не прячешь – итог

Одиночества – нового риска,

Будто знаешь в иллюзиях – срок.

Им ты не был свободой, а так

Породнился – в искусственной тьме,

Что сегодня ты можешь – ко мне

Обогнуть шар земной, где услышишь

Эту музыку в сердце – за толк,

Где в иллюзии ходит – пророк,

Он не в мыслях устало – манит

Шум сомнения, будто бы мир.

Ты в его неприкаянном – сне

Смотришь в роскошь, ещё укорив

День заметный – на призрак души,

Что ушёл ты по времени – пошло.

Сном не видел, а только искал,

Где в свободе пути – не обидел

Человека ты – в этом сознании,

Где и сам ты стоишь – на лице.

Этот мир в привидении – правил

Стал объёмнее чувства – гранита,

Что ушедший – к реальности вида

Сон заметный в фантоме – души.

Остановите тени из мирного столетия

Здесь не был ты, но хочешь отпустить

Фантом любви – по полю от столетия,

По ревности в культуре – подрасти,

Чтоб вынуть сон моральный – для двоих.

Не в том опять игру свою – прельстив,

Но в сложном отпустив, где на кону

Окажется – вся точность, чтобы мнить

Иллюзий код – над ревностью к уму.

Он точен, что фантом – в твоей руке

И жалок, как фантазия – на маске,

Где тени от маразма – стелют край

В одной сюите между глаз – твоих.

Ты сам остановил тот дух – во мне,

Но хочешь трогать форму – по вине,

Где был ты одиночеством – для глаз

И мирно подражал – внутри людей.

Они в тебе оставили – тот фарс,

Тот чёрный смерч – обратной пустоты,

Где ты хранишь иллюзии – для нас

Одной свободы и одной – вины.

Стройна та падаль медленного – вдоль

Потёртой власти мудрости – в окне,

Что вдаль мы измеряем – на пароле

Тот воск обычной формы – в акварель.

Ты сам остановил – почётом смерть

И тени мира – в подлости в огне,

Когда идёт столетие, чтоб мнить

Ещё фантом по кругу, где хранить

Оно в тебе подобием – там сможет

И риск людей, и право – для любви,

Что ты один от сердца – на беду

Ещё в своей никчёмности – не видел,

Что тайна смысла – прячется в аду.

Он скроен в форме образа – для нас,

Как центр внутри идейности – во тьме,

Где каждый может в случае – продать

Ту грань иллюзий, чтобы не упасть

На тень сопротивлений – в этом сне.

Философская догадка

Где бывалый уводит – пароль

Вдоль цены – эту смерть наяву,

Ты проводишь иллюзию – мне

Под догадкой отзывчивой – вдаль.

Но не тронешь забытый – укор

В смертной маске, диктуя во сне

Этот мир, чтобы ближе – играть

В философское общество мира.

Стонет формула в древности – им

Сквозь фатальность, откуда забыт

Мир идейный, где ты – не пропал,

Но за ситцевой робой – открыл

Новый фарс от свободы – для нас

Верить в общество – будто ему

Ты – догадка влюблённой поры

В идеальности жить – одному.

Тонко трогать свободы – мораль

От раздробленной мины – во сне,

Но укладывать образы – вдаль,

Что не видно им гордости – мира.

Он покрыт небывалой – молвой,

Он сегодня был формой – забытой

От догадки в сердцах – роковой,

Что устали мы снова – побитой,

Разобщённой на мыслях – игрой

Притворяться, чтоб смело ожить

Над коварностью света – под робой

В социальной тоске – быть утробой

Только в данности мира – второй.

Где у первой нет счастья – во мне,

Нет иллюзий, но тонет – в огне

Мир догадки, чтоб смыслом – признать

Обывателя в страхе – к свободе.

Оставит идеальную смерть на память

Ты не был мне ничейностью – внутри,

А только тронул смерти – пережиток,

Что сам оставил в горе – позади

За древностью – в кромешной суете,

Что мы больны несчастьем – от вины

И пробуем угнаться – мимо боли

В одно ушко игольное, чтоб вдеть

Ещё прононс от мифа – по любви.

Тот рок страдает, чтобы угнетать

И внутрь оставит качество – для нас

Свободы, от которой – не отдаст

Он часть событий – в пройденном окне.

Но мне сегодня думает – тот стиль,

Что сам он в идеальной маске – жил

Затронул смерти образ, чтобы я

Устало в чести верила, где в снах

Могу сегодня укорить – тот яд.

На серой веренице дел – узрят

Мои года – тот опыт повторений,

Что слаб он в смыслах – нового пути,

Но стал там идеальной – тишиной,

Как смерть – из приведённого ума,

Когда ты видишь собственную – кровь,

Но знать не можешь, от чего больна

Минута в том коварная – одна.

Ты верен в той обычной – суете,

Забыл ты прошлый мир, когда окно

Закрылось мне наверное – давно,

Чтоб видеть край надежды – над виной,

Но смерти дань, как слепок – потому

Крадётся следом, принимая – вид

Иллюзии плохой, когда пойму

Я стену между миром – и собой.

Социальный стержень уродливой мечты

Мне не был дан усилия – почёт,

Он вровень шёл и огибал – поток

Строптивой тени, чтобы на уме

Я думал, что останусь на огне

И этим мир не будет – узнавать

Мой верх от социальной – пустоты,

Что я уродлив – в призраке мечты,

Что сам хочу украсить – идеалом

Второй там шанс – по мере бытия,

Вторую важность, чтобы от неё

Ушли изыски – в мире для меня

И стало вновь темно – внутри ума.

Он стелет социальный – разворот,

Чтоб выдать этот стержень – на игре

И стать сегодня – нужному в глазах,

Как кружево иллюзии – под страх,

Что в поле сам усилием – манил.

Для воли человеческого – я

Там тихо плыл корабль – не обойдя

Свой сон сомнений – будто бы ему

Ты стал ещё уродливее – в мире

Под тёмной форой – словно на виду

Ты вышел на годах, диктуя вспять

Одну в тоске формальность – на беду,

Чтоб редкий глаз – поэтому пленять.

Мечта, что постоянно – от тебя

Не брошена в тоскливости – для нас

Устало верит в прошлом, где погас

Один ответ – не принимая в слепках

Ту ясности отзывчивое – внутрь

И этим телом – будто бы в тебе

Ты стал умом – подобием для слов,

Крадущихся в потерянном – огне.

Он выше всё и выше слов – на край

Обиды знойной, чтобы выбирать

Спокойный квант – по миру бытия,

Где только будем риском – ты и я,

Что серый полдень – тающей беды,

Но в том уродство – прямо на игре

Устало стелет социальный – путь

Зажатой воли – в праве отдохнуть.

Друг забвения – внутри многолетней тоски

Немного в боли притч – тебе ища

Я снова постелю – на светлом сне,

Где сам ты европейский – на вине

И подлый в том – реальностью её.

Открыв глаза ты скажешь, что уже

Ты умер на забвении – по мысли

Искать сегодня общество – в тоске

И звать природу большего – вокруг.

Но там нет никого – проклятый круг

Струится формой нового – к тебе

И знать не хочет, чтобы голова

Страдала в каждой притче – наяву.

Ты жив по этой робе – и молчишь,

Как друг внутри забвения, но мельче

Не ходишь по реальности – в вине,

Где мы могли оставить – этот мир.

Ментально новый, чтобы обелить

Спонтанный ветер – после бытия,

Где снова многолетней формой – игр

Ты стонешь после образа – в любви,

Что стал летать по этому – умом,

Спонтанному исчадию – быть где-то,

Но в пользе слабой воли – понимать,

Что сон твоей тоски – украдка вспять

И новый господин – наедине мне.

В том век прошёл и этот – настаёт,

Диктует светоч правило – под ход

Морали сложной, чтоб обратить

Иллюзий долгий холод, где ходить

Ты будешь над забвением – молча,

Что стал ты страхом думать – наяву,

По веку всё – приличествуя внутрь

Тоске в любви – забвением уснуть.

Характер плача пустого наследия

Опустился на пуд – новостей,

Где нет жизни, роняя под взгляд

Целый мир, чтоб бежать наугад

По заброшенной шахте – во тьму.

Этим обществом стало – тебе

Внутрь характера плача – наследие,

Чтобы видеть людей – каждый день

И считать этим правило – вдаль.

Где под сложным итогом – в глазах

Смотрит снова – очерченный страх,

Извиваясь – в подмоге к тоске,

Что не очень-то выжал – ты сам

Этот мир, где немного – в уме

Стало плачем – второе взросление,

Чтобы видеть проношенный – яд

От иллюзии форм – вдалеке.

Под культуру на сердце – понятен

Ты устало, чтоб жертву хранить,

Думать обществом, чтобы иметь

Свой обжитый порог – для двоих.

Этим миром не знает – война,

Что оплакал ты рано – затмение,

Где наследие в том – и вина,

И последний достаток – в глазах.

Ровно слышишь – особенный путь,

Он тебе предлагает – последнее

Средство – в низменной этим борьбе,

За которой ты сам – так устал,

Но не смотришь, а просто стоишь

И под плачем ты видишь – деление

Форм реальности в мире – на стих

И прожитый апломб – между стен.

Этим плачем мы верим – в душе,

Что искусство заводит – взросление

На другой пьедестал, чтобы зверь

Сам подумал, откуда ты – здесь,

Чтобы выделить рознь – на руке

И оставив сегодня – наследие

Выбирать только лучшее – в нас

За любовью от смысла – в руке.

Философский утопленник каждого взгляда

Немного не больно – отсюда хранить

Утопленный вид – от материи в мире,

Опять там не верит – способный вдали

Понятию верности – точный гранит,

Что стал ты – утопленник сам на игре

И стонешь от каждого взгляда – поныне,

Что очень уж правый и верит – молва,

Где стих иллюзорности – полный ответ.

За новым болотом и старой – игрой,

За телом обычности, чтобы вести

Твой день ирреальный – обратно со мной

На каждом по взгляду, рисуя примету.

Ты серой окраской в беде – подобрел,

Но вжился в искусственный квант – по уму,

Где взглядом не ищешь – прямые слова,

А только укроешь им вид – к одному

Понятному толку, довлея – за стыд,

Что робок ты сам на ответе – плохом

И нет для тебя той дороги – в уме,

Как вид философский – на каждом окне.

Оно всё заплыло, чтоб очерк нести,

Оно – в первобытном строении скал

Устало расправит серьёзность – твою,

Чтоб ты упрощением – спать перестал.

Для этого мира – в словах над бедой,

Для света свободы, что снова изгой

И в вечности жизни – коришь идеал,

Что смотришь потерянной волей – туда,

Где нет тебе каменных сводов, увы,

А только возможности – быть одному,

Чтоб видеть свободные стоны – тюрьмы

И верить над правилом, где не покинул

Ты часть ирреальности, чтобы умнеть,

Спадая на дно иллюзорности – мира,

Как вечный утопленник, двигая смерть

По тонкому крою властителей – тьмы.

Остаток времени на первобытном сне

Ты сам родился, чтобы на тебе

Остался след инертности – во сне,

Что роет в склепе малую – деталь

Сегодня жить иллюзией, где даль -

Такая же – в вопросах для любви,

Что ты в неё остаток – проложил

И думал верить праву – позади,

Что этим ты наверное и – жил.

Ты там родился, чтобы умирать

И звать пропавший казус – от углов

Реальности свободной, чтобы стать

Всемирной волей – в первобытном сне.

Сверкаешь только – слепо прикорнув

Ты сам в глазах, что видел – по уму

Ты мелкий бег реальности – и жил,

Как времени остаток – в этом дне.

Горит твоя морали дань – к уму

И тянет грязный очерк – для двоих,

Что ты по первобытному – челну

Завидел день и откровений – крик.

Ты вдаль снуёшь потерянной – судьбой,

Но меньше пятки стал ты – умирать,

Где внутрь любви родился – для неё,

Играя в пользу – к смерти привыкать.

Остаток – это время хоронил

И помнил честь иллюзии – во сне,

Что был ты сам оброком – для любви

И тяжкой болью – внутреннего рва,

Куда бы завлекал сегодня – дам,

Поняв, что редкий образу – алмаз

Горит тебе – в подобии пленять

Свободный мир на времени – в меня.

Но этот день – остаток на гробу

И ветхий яд, в котором дураки

Белеют в пользу качества – к тому

Вопросу смысла – повторяя тьму.

Задетый глубиной провидения

Ты ловишь рыбу, чтобы у тебя

Внутри играла – спелая мораль,

Но терпишь власти долгую – войну

На дне иллюзий, чтобы не припали

Мы смыслом – за короткое «люблю»

Под важный час для этого – уметь

В цене от провидения – быть здесь,

Чтоб видеть дань реальности – ещё.

Задетый миром повод – для судьбы

Ты выжег от идейности – в себе,

Достав свободы проводник – тогда,

Где сам устало смотришь – на огне,

Как капают возможности – в вине

И нет им больше права – обходить

Судьбу от провидения – манить

Ту сущности обыденность – твою.

За ветхий склон души – не укорив

Ты держишь провидением – мотив,

Он твой сегодня – европейский сон

И подлинник от счастья – для судьбы,

Что стал ты миру – схожий для того

Оброка дел слепых, чтобы гадать,

Как можно время в толках – унимать,

Но жить внутри иллюзии – пустой.

Задетый глубиной – на этом сне

Ты вечно в провидении – в огне

И смотришь через истины – на нас,

Где серость улиц – поднимает фарс,

Чтоб снова ты открыл – судьбе ища

Ту важность лиц, откуда бы прельщал

За бренностью итога – жар земной,

Что можешь жить иллюзией – иной.

Давая выход просьбе – для людей,

Но веря в пуд реальности – своей,

Что там заждался, глубиной проняв

Вопросы иллюзорности – в огнях.

Мечты упадничества бытия сомнений

Упадок, как коварная игра

Не стелет миру – позднее в тебе,

Упадок может думать – до утра,

Чтоб после обходить – слепую дверь

И мыслить правом – может потому,

Что ты ему не множишь – ото слов

Реальность – от беспечности в душе,

Играющей, как образы сомнений.

Свобода стала в детстве – у тебя

Ещё одной способностью – расти

Над верхом от цинизма, чтобы греть

Моральный пуд – от странных новостей.

В них ты не можешь истины – унять,

В мечте своей, но думаешь к лицу,

Что жил в упадке – может на углу

Сомнений долгих, подвывая вспять.

Ты сам расположил – внутри глаза

И радуешься к личности – вдвойне,

Что жить не можешь – образом в уме,

Упадком замирая – каждый день.

Он стал твоей опорой, что горит

Тлетворный путь забытого – внутри

И ищет провод мира – за углом

В душе твоей свободы – погибать.

Тот ужас, как оставленная тень

Ни разу в жизни не проводит – суть,

А только по канату – ты внутри

Укладываешь порознь – разлуку,

Чем чище стал и сам лишь – на уме

Играешь этой волей – будто мне

Не хочется в реальности – упасть

На доблестный гранит, а забывать

Ту разницу в разбитой – темноте.

Места упадка стали – для тебя,

Как сон сомнений – будто бы игла

И рознь сопротивления – в руках

На долгой тишине дороги – в такт

Обычности, где движет – этот день

Всё тот же обыватель – будто свят

Он в тихой розни муки – погибать

Над личностью сомнений – от себя.

Скользкий роет праву диалог

Немного было права и – идей,

Но капал дождь – на марево одно

И шёл манерой долгой – над судьбой

Ты сам в аду строптивого – хмыря.

Чтоб скользкой форой ужаса – задеть

Сегодня лишний повод – не иметь

Спонтанный ужас – к малой суете

Свободы – возле личности, где тень

Спадает к счастью нужного – в уме.

Ты роешь этим правом – диалог,

Что был не сам, а на кону и мог

В строптивости учиться – обнимать

Свободу лучшей розни – за углом.

Где твой свободы конь – не надоел,

Но движет роль окольного – пути,

Где сам ты похмеляешься – отнять

Свободы ветер – снова впереди.

За этой мглой от скользкого – лица,

Где ужас смотрит – прямо до конца

И звать желает – маленькое вдаль,

Уступчивое чванство – во дворе,

Что видел ты иллюзию – в норе,

Откуда крот – твой ветер прочертил,

Где будто бы один – умом ходил

Ты сам – под тем дождём наедине.

Так скользкий роет праву – диалог

И жить не может в лучшем, чем его

Особый возраст качества – потуг,

Где мы немеем в идеалах – вдруг,

Когда несёмся в жизни – под дугу

В изжитой розни слепков – для двоих,

Когда не можем выдержать – на том

Дремучий век и личности – апломб,

Но смотрит вверх – прямая тенета,

Что жгучий воин в качестве – своём,

Откуда ты летал бы – отгоняя

Свой ветер слов на личности – вдвоём.

Опустошение – не честь ли нам отныне?

Зачем ты вышел – прямо на аду

Попробовать свой частности – надзор,

Зачем ты любишь большее – во тьме,

Чем часть моих надежд – не привыкать

К добытому искусству, чтоб летать

И грезить пошлой ценностью – во сне,

Что быть должны мы вместе, а пока

Играем в точной складчине – в бока,

Что смелостью снуём – наедине?

Опустошая свой ли час – в глазах

Ты ближе стал мне юности – иной,

Под честь внутри отныне – неземной,

Где бредит формой юности – вина

И тает под растраченной – толпой

Ей власти полдень, чтобы укорить

Любовь в глазах земную, чтобы греть

Особенный рассвет, сминая смерть

На роли от добытого – в тебе.

Опустошение – не частный разговор,

Когда ты сам пригладил им – усы,

Опустошением – ты бередишь его

Просторы мира – на седой молве,

Что больше будешь бредить – на лице,

Глазами мило хлопая – под звук

Инертности пародии, чтоб внутрь

Угадывать искусство – для разлуки.

Прошла твоя слеза и – нет людей,

Но тает в чести юность – на гробах,

Ты сам опустошаешь ей – постель,

Чтоб думать идеальностью – тогда,

Что мог бы верить прошлому – огню,

Задраив люки в призраках – любви,

Но были мы одни, старея в звуках

Иллюзий близких – прямо позади.

Не честь ли нам отныне – подошла

В тот век ещё обыденный – для роз,

По правой веренице гладких – слёз,

Что миром опадают в речи – вдруг?

Ты сам сегодня будишь – монолит

От зверя в той идейности, когда б

Он думал в обращении – иметь

Свой день опустошённый – на уме.

Квази Млечный Путь назад

Мне нет вопросов, просто уморил

Ты счастье в безыдейности – могил,

Что шли одним намёком – на пути

Надежд сегодня надобность – пройти,

Чтоб там, как Млечный Путь – не обогреть

Страдание – под вечностью смотреть

Понурый склад морали – между бед,

Чтоб этим человечество иметь.

Там падал в явь прощённый – сувенир,

Он шёл в своей строптивости – угла,

Где жар одной надежды – не игрок,

Но страсть от страха – обнажить курок

И думать смелой волей, что корил

Ты оземь бренный ветер – о нутро,

Что видел Млечный Путь – наедине

Спонтанности искусства – на вине

В обыденной капризами – Вселенной.

Гортанный вихрь изнеженного – дня

Мне легче формы мужества – в глазах,

А разность под иллюзией – внутри

Назад укроет время – под вираж,

Куда посмотришь ты, что не один

От будущего качества – надежд

Сам вышел в этой схожести – вести

Свой смурный день, а после подрасти,

Чтоб ужасом пленять – ещё Вселенную.

Над камнем гроз, над отблеском – пути,

Что мельче холки в жизни – для тебя,

Где сам горишь – под памятью, увы,

Ты в жёлтой веренице слов – и дня,

Когда бы человеческий – апломб

Мне грезил подлой выемкой – по стилю,

Что стал теперь страдать – наедине

Он в жуткой той способности – иметь

И подлинный рассвет, спадая в смерть.

Так эта квази рамка – без любви

Ушла в глазах подобием – ресниц

И больше не являлась мне – во сне,

А думала, что сам ты есть – во мне,

Как алый цвет фатальности – в другой,

Свободе бренной – может и такой,

Что хочешь ты обыденность – пронять

В сюитах жизни – может без меня.

Но сам бежишь по квази – мостовой,

А ветер в тёмном шёлке – по любви

Мне движет путь обыденности – свой,

Чтоб шёл он мёртвой хваткой – боевой.

Ожившей между цепью – позади,

Что уровень преграды – нам в тисках,

Когда под Млечный Путь – ты указал

Ту юности преграду – видеть страх.

Отжившее зеркало проклятой маски

Весь день спадало стилем – о тебя

То утро – под прелестницей вокруг,

Что шёл ты мёртвой хваткой – на её

Спонтанной воле образов – прогнуть

Ещё итоги качества – для нас,

Где свет зелёных удивлению – глаз

Отныне будет страхом – покрывать

Одно в душе проклятие – под смерть.

Из тени вышла старая, как кровь

Морали старость – возле бытия

И стала ведьмой в стиле – прикрывать

Тот вид ужасной каторги – в себя,

Что будет тенью общества – в нутро

В отжившей доле зеркала – корить

Тот день и отношение – под звук

Обычности к прелюдии – манить,

Чтоб звать ещё – противный приговор

И смелости обыденный – прононс,

Чтоб зеркало нести – сегодня в путь,

Как смотрит та старуха, чтобы взять

Извечный пуд морали – для сердец,

А после вынуть общества – кинжал,

Чтоб снова обагрить – святое вдаль

Иллюзий в том кровавых – о мораль.

Ей жить не больше часа, но поверь,

Ты будешь этим открывать – ту дверь,

Как поздний хаос мужества – в руках

Над тенью безысходности – в тисках,

Что смотрят вдаль тебя – они одни

И в будущем в идейности – хранят

Тот поздний вид отлучника – в тоске,

Чтоб заново к старухе – привыкать.

Ей бредить – под увечностью угла,

Задвинув мерной колбой – этот ад,

Где варит зелье в сумрачном – аду

Она одна и грезит – формой ртути,

Что мог бы день её – не пережить,

Но дух от тех костлявых – рукавиц

Не может сном в смертельном – бытие

Увидеть маску древности – в игле.

Он только верит прошлому, что я

Храню мораль обыденной – в душе,

Но вижу день костлявый – мне уже

В отжившей форме зеркала – отныне.

Вселенная – остывший яд тоски

Ты можешь образ – вынести одна,

Ты вся в душе студёная, как яд,

Но вдаль пути – умеренно хранит

Твой бледный шум – обыденность любви.

Он греет душу, чтобы не иметь

Спонтанный образ будущего – впредь,

Но жалуется в призраках – под ноль

Своей гордыни – говорить пароль.

Не меркнет форма мира – будто я

Увидел день от света – без тебя,

Но там внутри Вселенная – горит,

Чтоб чудо по душе – мне говорить

И звать от тела будущего – врозь

Тот мир вокруг вопросов, что одну

Ты будешь там любить – святую ложь

От многой идеальности – во тьму.

Ей там сегодня пронеся – мораль

И свежий ад, как древность на кону,

Что можешь ты Вселенную – нести

На сложный шаг – обратное свести

Под камнем формы, обагряя день.

Вселенная – остывший яд тоски

О будущее – в ревности под ноль,

Где держишь ты угрюмостью – огни,

Что будешь говорить – судьбе ещё,

Там падая – под наледью в душе

О робкий крест фантома – по лицу,

Что мы должны играючи – бежать,

Не падая в том сердце – никому

На пеший ад – в планетной суете

Над миром первозданным, что в глазах

Ты мог сегодня древностью – идти,

Как будто видел – укрощения страх.

Тот яд – твоя история под мир

И жизни безраздельный – командир,

Ты видишь этим светом – о любовь,

Что ждал иллюзий больше – для её

Сварливых глаз, нагнувшись до пера,

Чтоб яд сегодня в мысли – передать

И выдержать подробности – в уме,

Подыгрывая тоненькому – сердцу.

Вселенной – можно только измерять

Ту полость от реальности, где я

Умею выживать, но двинув – свет

Опять пройду на сердце – будто яд.

Он кроет слово – внутренней мечты

В своей обжитой форме, где устал

Ты ветром верить – в поле бытия

В те образа глаза, как будто я

Сыграла в мерной толике – любя.

До ролевое объяснение причины бытия

На маске возле призрака – горел

Твой мир внутри идейности – ещё

Ты сам туда – пародией входил,

Чтоб думать о начале – бытия

И век хранить в Европе, чтобы там

Сгонять летучих оборотней – в тыл

Своей любви особенной, чтоб я

Любила образ мужества – в тебе.

Посыльный мает страхом – этот мир,

А ты лежишь в причине – будто тигр

И свежий экспонат – на этом сне,

Что гложет формой мир – наедине,

Им пробуя достать – на ловкой тьме

До роли обесчещенной, где смысл

Ещё внутри – как робкий господин,

Где млеет безысходностью – один

Он в той душе материи – на смерти.

Причина бытия – не для тебя,

Она лежит под чёрной – тенетой,

В причине ты живёшь, но будто пар

Выходит в ужас качества – слезой,

Где был ты тигр, а целая – игра

Тебе не шла, заискивая – в мель

Особой воли – говорить теперь,

Что сам ты можешь – вынести добро.

Пришло и с кулаками – стелет мир,

Припало к этой древности – за нас,

Где каждый шар – не пробует отдать

Свой ветер безысходности – в руках.

Он только держит – качество своё

В судьбе любовной участи – прожить

Тот цепкий хват – на близости руин,

Когда бы можно – миром угодить

В глаза до ролевой причины – в том.

Спадает миф, а опыт – без тебя,

Что свет судьбы и образ – волевой,

Спадает тигр, а ты – уже живой

И поле смерти – говорит: «Постой!»

Что нет в тебе обыденности – там,

Что стал ты сам утопленник – во мне

Играть – под одиночеством в окне

Своей свободы – может боевой.

Маска ли объята пустотой?

Опять заполонил – свои мечты

На взглядах сердцем, убивая слон

Внутри опоры вечности – нести

Тот шарм иллюзий, чтобы на поклон

Иметь за серой вотчиной – и дань,

На дне любви которой – ты прожил

И чувствуешь, что маска – не твоя

Принцесса – за способностью любви.

За этой пустотой – обхват иной

И тянет первородный – элемент

Тот жар иллюзий – в духе на такой

Морали человеческой – в тисках,

Где чёрный смерч – не видом укорит

Объята ль маска – прочностью игры,

Иль думает об этом – не иметь

Подобный мир – на оборотень смерти.

Он пудрит нам мозги, чтобы ещё

Лететь – под древний хаос на лице,

Он чётче современности – в глазах,

Как маска давней мудрости – твоей.

Ты здесь лежишь в кровати, но твоя

Морали смерть – не будит о итог

Свободы – забывать один восток,

Чтоб в сердце этим время – укорить.

Под впадиной возможности – парить

И думать в философии – идей,

Где каждый ходит – оборотень в день

И маски не снимает – под игрой

Своей мечты реальности – иной,

А просто лжёт – в потребности расти

Над спаянной гордыней – между грёз

И областью потуги – обвести

Тебя – сквозь этот сон, ещё нажав

На редкий хаос смерти – по лицу,

Под верхней оболочкой – дел и прав,

Где космос жив, а утренний упав

Сегодня тает там – пришелец лет,

Он мог бы ждать обыденность – твою,

Но сам того не любит, что корю

Им ноты смерти в ужасах – по стилю.

Светило стало стройное – в душе,

А ты отжил реальностью – уже

В погибшей розни муки – подлеца,

Где грезишь идентичностью – конца.

Он нужен только маске и – твоей,

Он ближе будет – новых там вестей,

Но сам грязнее в вотчине – потуг,

Забрав один спасительный мне – круг.

Объединённый в полуночи фортуны

На полуночи явно – написал,

Что был в любви – особенному дню

Корителем искусства – между глаз,

Что больше по никчёмности – ему

На этой полуночи – ты несёшь

Внутри объединённый – разворот,

Чтоб делать сложно умыслы – тому

Растраченному горю, где бы тот

Источник от фортуны – не ушёл,

Не взвился змейкой в небо – для тебя,

А томно в преимуществе – нашёл

Всю суть футуристичности – клеймя

И новый день, и маску – о любовь,

На большем притворяясь, что один

Ты жил бы этой смертью – на виду

Искусственного образа – во тьму.

Когда горят глаза, но нет идей,

Внутри твоей вместительной – поры,

Ты любишь этим зори – между дней

И холишь на полуночи – мосты,

Что в серой пище равенства – уже

Ты сам объединил – свой день и звук

На тождество – разнузданных наук

И форму попечительства – о смерти.

Стоит одна коса на камне – там

И ветер дует в призраке – души,

Что может эту сущность – не отдам

Я к мелкой форе – близости внутри,

Но каждый день – играючи бегу

По длинной мостовой – нажав на мель

От тонкой формы судорог – на дню,

Где можешь ты искусственно – на ней

Искать сегодня в полуночи – сон,

А может в перепадах – для души

Искать – и новый призрак, будто он

Тебе ещё – и несъедобный слон.

Ворочается в образах, как стыд

И кроет форму лучшего – в глазах,

Сегодня покоряя светлый – дом

Внутри фортуны мира – в облаках.

Источник ли морока – в пустоте?

Ты гуляешь по Питеру – или

Тащишь груз по Прибалтике, но

Не дано тебе думать – в квартире

По иллюзии этой – на дно,

Что морока – источник на мере

В злой фатальности между – пути

Будет в верности солнце – лелеять,

Чтобы видеть дорогу – внутри.

На глазах, заплывающе слёзы

Стали звёздной оценкой – иметь

Оправдание в древности – позы

Лучшей формы, что может теперь

Ты устал – поднимать идеальность,

Но катишь этот камень – ещё,

Чтоб внутри от источника – радость

Стала внутренней робостью – слов.

На источнике морока – встали

Мы играть – от претензии днём

На огнях – будто время зажало

Ту реальности просьбу – огнём

И теперь нет источника – тише,

Чем пустыня – от близости скал

В пропадающей сказке – унизить

Это поле в другом, как оскал.

Там морока – в глазах поднимает

Древний шум – от беспечной толпы

И уже никого не – кидает

Тот идейности вылитый – мир.

На другом – точно в квази итоге,

Чтобы выдернуть хилый – намёк,

Где в источнике странного – мифа

Стало пусто в реальности – тока.

Мир держащий и слепок – единый

Ты нашёл от мороки – под лёд,

Он в глазах укорял – этим льдиной

Ту беспечности форму – о торг

И в конечной уступке – наивной

Спело общество – свой реверанс,

Где уже никому там – не нужен

Вид пустой от того, что – не уже

Снова улицы Питера – в стуже,

Чем идейности сложный – прононс.

Честный фигурант движения совести

Над одним по очку – постою

Шар земной, чтобы множить твою

Филигранную совесть – впотьмах

За итогом таинственным – в теле.

По другой элегантности – в час

Буду слово держать – каждый раз,

Что, быть может, ты сам не у дел

Стал беспечностью совести – дела.

Фигурант – исподлобья судьбы

В смелой вотчине счастья – у цели

Ты не любишь искусство – внутри,

Только трогаешь принципы – меры.

Там в тоске по очку – проведёшь

От движения совести – в страхе,

Что не любишь ты радость – одну,

Но считаешь по звёздам – весну,

Чтобы мир от любви – оторвать.

Этим вышел по Питеру – звать

Серый ужас – в конце коридора,

Где устало ты мелешь – кровать

В поднимающей важности – слов,

Но от этого честность – не ново

Смыта рознью на след – поколений,

Что внутри ты утратил – иного

Здесь пришельца, чтоб думать итог.

Он уже в коридорном – проёме

Сверлит пустошь – такую наверно,

Что за чёрными тучами – ровно

Ты уходишь быть счастьем – наверх

И внутри потолка – ты гарцуешь,

Точно сам на очко там – рисуешь

Белый фатум – на дне привидений

Между совестью близкой – в уме.

Этот честный фигуры – остаток

Стал тебе фигурантом – в задаток,

В нежной вотчине разницы – мысли,

Где искал ты подземный – толчок

Между опытом возраста – крыльев

И своей оконечностью – крыши,

Чтобы знать эту честность и – выше

Прыгать в жизни на небо – вот-вот.

Видеть аистов в мелкой – равнине,

Бредить формой любви – на унынии,

Что и Питер уже – недалёкий

Стал тебе от игры – одинокий

В неприемлемой честности – слов.

Полтергейст твоей особенной души

Уже под вечер – сразу разошёл,

Играя от презрения – на воздух,

Что стал ты миром больше – на его

Глазах поползновения – в душе.

Украдкой смотришь, чтобы не тебе

Влачить одну особенную – тушу,

Но верить, что в судьбе – не перейду

Тот образ привидения – впотьмах.

Ты видишь час от общества – уже

И стелешь форму ровную – поныне,

Что город рун и старый – обелиск,

Где вечер – только внутренний маяк

Играет, чтобы думать – за двоих,

Где ты уже второй – ему на время

Не хочешь быть претензией – в душе,

Но плачешь обещанием – всё ввысь.

По чёрной форме потчуешь – меня,

Зажав за занавесками – опричник,

Но тело ноет в призраке – опять,

Когда фантом уводит – этот мир.

Он точно обращает – день тебе,

Как делают значительные – ливни

Сегодня перенос – внутри сердец,

Чтоб думать полтергейстом – наяву.

Так ты сейчас обыденностью – сам

Наловишь форму нравственного – дня,

Где будешь обещать – любить меня

И долгий ход – в инертности своей.

Он трогает ту ветхости – звезду,

Качаясь всё на сумерках – в разливе,

Что нет тебе особенного – в раж

Играться полтергейстом – будто паж

И времени оценщик – между грёз.

А этот полтергейст – уже внутри

И воет от презрительного – в теле,

Что ночь взошла, но квази оберег

Не дёрнет формы мысли – под нутро.

Он всё сегодня думает – прожить

Особенный рассвет, глотая числа,

Что стал ты больше – бледного пера,

Где сам забрался в душу – на карниз.

Всё воет от презрения – тогда

И гладит суть простительного – я,

Где вечности уж нет, а тень твоя

Скользит по форме зеркала – мне ввысь.

На блюде беспрекословного чванства

Основой по безбрежному – лицу

Я снова слой идейности – несу,

Не думаю, а просто проложу

Им тонны веса, чтобы укорить

Твой день – ещё на блюде из любви

И тело обоюдное – под солнцем,

Где ты играешь роли – позади

Мучительного общества – за ним.

Ты сам устало смотришь – на глаза,

Где чванство – упрощение и время,

А меч в руке – обычный сувенир,

Что даришь ты в учёте – от любви,

Когда тебе и плохо и – смешно,

Когда радеет общество – по телу

Искать один подземный – разговор,

Чтоб думать больше – в мире на тебе.

От сердца упрощения – не схожим,

Потёртым нравом – думаешь ещё

Пронять сегодня образ, что дороже

Ты стал в глазах любовниц – на его

Бегущей форме лирики – однажды,

Где сам ты даму сердца – пригласил

В порочный круг, откуда отрастил

Ты там усы – из тела благородства.

Им нет числа и сумрак – над тобой

Сгоняет тучи в блюде – по каёмке,

Сбивает раны сердца, чтобы звать

Отмеренное общество – в глазах,

Но больше чисел – думаешь пронять

Ты к дамам, что ворчишь – на бытие

Кичливостью и ранней – былиной,

В давно забытой форме – от любви.

Провёл и блюдо это – между лет,

Но сам по чёрной формуле – один,

Ты грезишь от простого – в высоте,

Что нет тебе искусственной – глуши,

Чтоб там дразнить и дам – по временам

На воле чванства – обращая в цвет

Фатальный образ мифа – для лица,

Что сам ты джентльмен – наедине

Прилюдной расточительности дел.

Удобный личностью на свете посмотреть

Настоял ты на свете – души,

Чтобы этим во сне – посмотреть,

Как иллюзии светят – под смерть

Из надгробья пропавшего – мира,

Словно сам ты уносишь – их яд

По коричневой ёмкости – черт,

Где-то между иллюзий – назад,

Чтобы думать от личности – этой.

Громкий голос, что воля твоя

Из надгробья стремительно – ввысь

Мне взлетает и властью – храня

В одиночество к слову – ведёт,

Но удобный на личности – путь

Стал тебе – в необычном ответе

Думать в свете обжитой – души,

Что не можешь ты мир – обмануть.

Веришь личностью – в части его,

Что на свете ты смотришь – на цели

Между города – в срезе руки,

По которой смыкают – виски -

День подобный, чтоб тело принять

От надгробья – в почтительной маске,

Верить обществу – там на краях,

Что сегодня бы будешь – богат.

Этой целью и позой – в любви,

Этим делом, откуда бы – порознь

Стал ты сам объявлять – приговор,

Чтобы думать по улицам – вспять,

А потом пробегать – для души,

Что удобный в причине – у лести

Ты отчаянный способ – простить

Этот свет, что играет для нас.

Он сегодня свой мир – отыграл

И внутри так посмотрит – ехидно,

Чтобы будущим телом – к умам

Ты не жил в этой вечности – сам,

Только трогал удобный – рассвет,

Где держать эту мысль – наготове

Так подобно, что ласточку в нас

Между ровной приметой – о жизнь.

Говоря и предчувствуя – смысл,

По которому стал ты – удобен

Выживать – между мыслями в тон

Обоюдной приличности – стен.

Мне они уже там – не важны,

Потому, что в надгробье – извечному

Нет мне места, но меч – по руке

Гладит общество – в цели строке

И бежит, чтобы думать увечному.

Литературный почерк инстинктивной тени

Писатель – между цели и вины

Ты думаешь в маститом – бытие,

Там держишь форму мира – и извне

Коришь одну печальность – наяву.

Писатель, что не любит – акварель

И прочит утомительное – время,

В инстинкте всё не пробуя – отнять

Свой древний мир – от общего ноля.

Ты любишь почерк стройный – у себя

И ждёшь его отчётливой – приметы,

Где сон ужа – ты странно проложил

Внутри дороги страха и – пера,

Но думал быть писателем – под ним,

Как только инстинктивному – поверью

Ты станешь тенью – может для того

Кто обществом – копирует тебя.

На этом сне и сердце, что – погиб

Ты сам в душе – вместительно ответив,

Что будешь говорить – ещё итог

И слово содержать – на этом дне,

Где формой ты проводишь – одиноко

Свой квази диалект, откуда – в ток

Ты стал там серой мышкой – от себя

В предчувствии идиллии – за всех.

Ты здесь читаешь почерк – на любви,

Но машешь в обоюдной – атмосфере,

Глотая пуд скабрёзности – в глазах,

Как прииск золотого там – пера.

Ты мельче душ – по квантовому миру,

Что шлёт итогом возраст и – огни,

Но думает прожить – ещё кусок

Твоей породы почерка, где – ты

Глотаешь воздух ревности – в тени,

Где сам ты был обижен – по лицу

На дух внутри писательский – тому

Искусственному шёлку – между скал,

Где ветер по идейности – маститый

Ты сам оттуда волей – содержал,

Чтоб вывести свой роли – диалог.

И вот, теперь – писатель от угла,

Где между строк – уходишь в небеса,

Изжив свой дух матёрого – упрёка

От страсти человеческого – рока,

Где жив ты сам – на тени от себя.

А тень твоя жива – на небесах,

Куда глазами смотрят – недалёко

Твои в душе читатели, чтоб плыть

По звонкой параллели – старых фраз

О новый путь ментальности – кроить

Тот день от тени возраста – по крыше,

Что сносит вверх – фатальности слезу

И думает пронять – внутри весну.

Возраст ли – остановил готичность права?

Последней вереницей – от беды

Ты встал напротив правила – её

И видишь птицы, пролетая миг

Хотят внутри уклончиво – манить,

Но более по возрасту – для слов

Ты хочешь вдаль бежать – наедине

О смелый круг реальности – нагнуть

Ту бездну от строптивой – былины.

Нам рыба и плывёт к тебе – тогда,

Покрыв угрюмый маятник – добра,

Она уже не в боли – приведёт

Тот круг внутри фатальности – на плот,

Где сам ты останавливал – свой путь,

Не дёргая за пригоршней – монет

Тот образ для готического – вдруг,

Дав правилу отчётный вереск – бед.

Одна и та же мантия – под звук

Твоей природы лирики – как круг

Крадётся между личностью – души,

Чтоб заново культуру там – душить,

Но правом ты не знаешь, что года

Внутри одной гордыни – не вели

Тот зоркий глаз – на отмель по любви,

А только отнимали выше – крылья.

На возрасте ты этим – не прошёл,

Но право вывел в точности – ножа,

Как смелый юморист, откуда ржать

Ты будешь возле боли – под нутром.

Ты стелешь этот путь – себе потом,

Но он не знает тот угрюмый – полдень,

А просто расставляет мерно – тыл,

Дав обществу – ещё немного слёз.

Так право выше образов – равнин

Идёт и всё не тлеет к слову – лишь,

Ты сам заметишь опытом – в себе,

Что стал ты старше – этому уму,

А право, как наглядности малыш

Уже не воет в призраках – о завтра,

Но тонко вьёт готический – ответ

На пользе слов – внутри твоей приметы.

Заданный день – нам одно расстояние смысла

Подлинник ты вынимать – не готов,

Но по придирке уже – не ведёшь

Странное общество – будто бы гож

Ты понарошку – в условном причале.

Держишь ответ, чтобы мы промолчали

В этом притворстве и страхе – тогда,

Где расстояние смысла – вода

В безднах укора и памяти – только.

Заданный день, что критичность во сне

Думает страхом и очень – посильно

В будущем грёз не покинет – тогда

Сложные тени обратной – мечты,

Будто бы люди под свет – уносили

День привередливый – точно просили

Нам по одной уникальности – ныне

В притчах о долгий рассвет – вдалеке.

Думать не больно, но словом – к лицу

Ты занимаешь тот заданный – путь,

Чтобы из грязи ты выбрался – мило,

В точках обзора и зависти – крика,

Где это странное общество – лишь

Стонет – под памятью длинной среды,

Бегает снова, поджав этим хвост

В маленькой роли – напротив беды.

Этим одно расстояние – в смыслах

Ты отмечаешь – как заданный путь,

Но прикорнуть уж не можешь, отчалишь

В гроб поколений, чтобы вздохнуть,

Как на критичности стало – умело

Двигать реальности долгие – крылья,

Как надоело толпой – ненавидеть

Ровный закат, от которого – видеть

Страшно последствия мысли – у нот.

Структура полной пустоты отживших звёзд

Не безумию ты одолжил – диалог,

Но упал ровно птичкой, откуда помог

Мне от воли пристрастием – мило вести

Ту реальности блажь, от которой расти

Стало трепетно в жизни – на этом потом.

Сложный возраст в степи – непонятен, увы,

Под структурой и временем, чтобы угнать

Те следы ирреальности, где бы понять

Ты сегодня бы смог – этот мир от насилия.

В пустоту приращённого взгляда – бежишь,

Но не веришь, что юмором ты – дорожишь,

Только трогаю пользы – одну канитель,

Направляя усиленно в эту же – дверь

Мысли странные – будто в квартире немы

Мы остались и верили, что помогли

Здесь итогом от полной иллюзии – жить,

Там на дне в пустоте, от которой бы – я

Забирала на звёздах иллюзию – ввысь

И катилась там замертво, чтобы ещё

Убеждать звуком мудрости – мне передать

Эту форму пустого насилия – в жизни.

Реет та пустота, как иллюзия слов

И уже не бежим по квартире – миров,

Только думаем снова в углу – прикорнув

И потом, позабыв этим утро – в расщелине.

Там, где розы цветут и почти – никого,

Там, где воздухом смыло – одну канитель,

Забывая историю подлинных – слов,

Чтобы думать утопию – в это воткнув

Обезумевший зверем, посыльный намёк

И страдание общества – будто бы смог

Ты замешкаться в пользе – своей о года,

Чтобы думать насилием – там навсегда

И просить удивление слова – во тьме,

Что одна пустота – от отжившего мне

Заставляет страдать, покидая рассвет,

Где уже никого от иллюзии – нет.

Только тонут обычные формы – в рядах

Укротителей судеб – под мысли о страх

И крадётся от ближнего – форма души,

Чтобы в этом пустом диалекте – прожить.

Меланхоличной россыпью седин

Меланхоличностью ты за меня – зашёл,

Забыв в пароли мерный – анекдот,

Не в форму взгляда – томно посмотрел

И выдернув шнурок – опять запел,

Что может годы стали – там немы,

А польза от главенства – дней седых

Устало роет призраки – вокруг

Твоей фамильной участи – быть другом.

Тащить меланхоличный пуд – земли,

А после поднимать – седой рассвет,

Где мужества уже в природе – нет,

Но россыпью уводят – те дороги

Нам в сердце прогоняя – тень любви

И качество обыденности – в рок,

Что слышал ты иллюзию – в душе,

Но думал, что критичностью – порок

Не станет возраст укорять – в глазах,

Но только будет лишним – по тебе

Бежать – на этом юморе от страха,

Как форма от утопленника – праха,

Когда крадётся мыслью он – ко мне

И возрастом рисует – день в окне,

Что бледный юморист – увы, застыл,

Как лунный полдень – в мареве свободы.

Тот мир внутри готический – держу,

Им в качестве свободы – дорожу,

Но что-то тлеет в кости – обомлев,

Когда несётся юмором – тот мел

И тычет мне иллюзии – во тьме,

В сединах прошлой мании – понять,

Как страхом можно душу – обонять,

Задумав плотный космос – на карнизе.

Он вышел бледной мантией – за вес

И тычет мне значительный – прогресс,

Что россыпь от затерянного – сна,

Когда она крадётся – дотемна

До буквы старой скважины – миров

И трогает твой воздух – дорогой,

Пока он меланхолией – заполнен

Нам в мысли обоюдности, что холод

И завтрашний источник – о покой.

Нуарная осень запоздалой иллюзии жизни

На окно мне сегодня – поднёс

Ты реальность – закинув мосты

Из небрежности думать, как ты,

Чтобы общество в том – не обидеть,

Но угадывать сладкий – мотив

Из под нервности первой – звезды,

Что прошла от нуара – под толк

Удивления пафоса – в образе жизни.

Ты ведёшь свой ответ – по руке,

Заставляя там мнить – и меня,

Что уже запоздал – в этом дне

На окне, что утраты – не видно,

Там горит целый образ – во сне

И под чёрной скульптурой – души

Будит зрелые опытом – силы

В расстоянии форм – нам спешить.

В этой осени к старой – звезде,

Тонко выдернув мел – на годах,

В этом полюсе странной – беды,

Где ответ ты не видел, что там

Мыли звёзды свой рай – от чудес,

Где бы в утреннем солнце – проспать

Равноденствие в проблеске – глаз,

Чтобы месяцем после – упасть.

На окно мне сегодня – под жизнь,

Под утраченной областью – глаз,

Где не любишь ты разницу – в том

Опрометчивой вольности – в нас,

Но в гордыне всё держишь – узлы,

За которыми в глаз – посмотрев

Ты не будешь любить – этот мел,

Словно сладкий нуар – от постели.

Эта осень в нуарной – звезде

Стынет обществом – точно игра,

Мне по поздней остатком – мечте

Думать завтра – делением в два

Укрощённых мотива – под бег

Иллюзорности в прошлом – обжить

Ту реальность, что ты – человек

В мире подлинном, словно бы сам

Стал у жизни двойной – чередой

И прощальной потерей – под сон

Мне угадывать сложный – нуар

На окне, за которым – свобода и морг.

Влачит тоска своего сумеречного Бога

Властитель из подземного – угла,

Что делал ты сегодня – дотемна,

Чтоб в сумме черт – угадывать восторг,

А в жизни привередой – обгонять

Мотив одной утопии – под свод

Реальности – в прожитой белизне,

Где сам влачишь тоску – сегодня мне

И пробуешь её один – обнять?

Так эта слов упрямая – гряда

Тоскливости – из мира под итог

Влачит к искусству пошлому – туда

И совестью растерзанного – Бога,

Чтоб жизни оправдать – ещё глаза

И точный свод материи – в огне,

Где ты бежишь по сумеркам – ко мне

И думаешь ту пользу – передать.

Когда отжил твой мир – наедине

И только сумрак держит – на огне

Глашатая, чтоб сердце отрастить

Под звук твоей обыденности – в мире.

Ты держишь им – железное клеймо,

Но всё не веришь в позе – по любви,

Что жить должны мы правом – до его

Моральной роли склочности – у мира.

Задал тоскливый день, что оберег

И конь в твоей расщелине – война,

Не может объективности – унять

Проблемы мира человека – вспять,

Но тычет день один, что голова

Казнённая – под вымыслом на сне

О точность вздоха – говорить в вине

И думать странной участью – от Бога.

Ты в редкой панораме – этих фраз

Призвал ещё в иллюзию – тот глаз,

Что стал тебе могилой – от души

И тенью возле сумрака – печали.

Там жив железный Бог и – идеал,

Что носит суть ответов – по руке,

Когда уже не больно – вдалеке,

Но ноет призрак диалекта – где-то.

По белому итогу в форме – грёз,

Он будто бы исчадием – мне рос,

Но звук печальной каторги – звезда,

Проникшая от взглядов – диалекта.

Ты держишь ей – отчаянные сны

И мерит польза ужаса – в глазах

Тот символ идеальности, где страх -

Твоя в руках властителя – примета.

Реальность жанрового права на готическом одре

Над одре – между форм дурака

Млеет страстью – другая тоска,

Чтобы ветхости мир – передать

И забыть ту фатальности – стену.

Ты в неё левым глазом – души

Всё сегодня так близко – при жизни

Смотришь благом, но тело от слёз

Выше лёгкости спаянной – лампы.

Между солнцем и редким – клеймом,

Между обществом духа, что дом,

Без которого мы – в дураках

Слепим ценный мотив – на веках

И по жанровой общности – слов

Будем чуткость внутри – обонять,

Верить вещему солнцу, как мать

Верит в поздний рассвет – на итоге,

А потом на одре – между слов,

Поминая тот вид – серых глав

Ты от права объездишь – вокруг

Идеальности мысли – в свой круг -

Эту древнюю в сердце – тоску,

Где и клетка тебе – не помеха,

Как идейный источник – в душе

Верить к личности, чтобы иметь

День не прошеный, но подводить

Глаз – от тонкости целого света,

Что по бледной утопии – в ряд

Ты в пределе не видел – подряд

Тонкий квази намёк – на уме дурака.

Всё погибло на солнце – пока

Ты по жанру искал этот – мир,

Бредил обществом, словно вампир

И чесал словом миф – понарошку.

Он уже непригоден – для нас,

Хнычет в обществе – будто алмаз,

Но не трогает душу – под хруст

Идеальности смерти – на грусти.

Та реальность по готике – в дар

Стала новой эмблемой – души

В нетипичности слова – дружить

С объективностью нового – сердца,

Верить праву, что только глаза

Выпрямляют тот вид – от другой

Идеальности думать – плохой

Мир преград – фонтанируя где-то.

Утопичный преддверию пишет войну

Не бывает от счастья – вины

В этот поздний итог – до войны,

Что не любишь ты видом – ответ,

Без которого пишешь – тот свет,

А потом между мыслями – жжёшь

Луч земной по короткой – строке,

Где наивностью вылепит – дождь

Фатум сложности – верить войне.

Мне она не пришла – к одному

Мифу статности – вновь выживать,

Там не видом своим – обогну я

Утопичность, как ветхую память,

Что есть сил по другой – колее,

Чтобы в область иллюзии – взял

Ты перо – из под носа в тоске

В свой ответ – словно форме ещё

Ты не водишь кругами – тот свет,

Он струится и ждёт – рай небес,

Но и сам на безудержной – маске

Шепчешь милой своей – череде,

Что пустой ты, отзывчивый плот,

По которому стал твой – ответ,

Словно белой гортензией – слов

В непредвиденной маске – миров.

Над преддверием точит – охват

Эта область блуждания – прав,

Но вселенскому хаосу – в смерть

Будит странный ответ – не смотреть

За углом в безопасности, где б

Ты стоял в этом образе – звёзд,

Понимающей маской – упасть на её

Равновесия силы – под дождь.

Написал ты войной – этот мир,

А преддверием тянет – ещё череда

В мир идейности – ближе туда,

Где смеётся твой шарм – до утра.

Он мне лёгкий, как форма углов,

За которыми ты не посмотришь – ещё,

Только будешь в усилии – мнить

Этот путь на двоих – да корить

Вид преддверия – словно наутро глаза.

Сознанию ты пишешь сон вещей

Ещё твой день – и мания у глаз,

Сегодня думал миром – первый раз,

Но сам сознал ты волю – на губах,

Что пишешь сон вещей – не передав

Тот ветхий глаз у общества – цены,

Что ближе мы к могиле – у ручья,

Затопленного в образах – от слов,

Что ближе нет искусства – от голов

Сегодня выбирать – себе проклятие.

Оно хранит тот сон вещей – зазря

И пишет суть реальности – в апломб,

Оно не любит обществом – меня,

Что гладкий уж и – верит за углом,

Где люди те больны – не обещав

Застенчивый намёк – себе на две

Структуры слов – подумав и приняв

Ту общности деталь – себе на зов.

Там держит слово мифа – на огне

Сова – из предложения быть мне

Той тощей формой взгляда – для души,

Чтоб общество для нас – не пережить,

Но складывать в архив – ещё глаза,

Чтоб завтра по идейности – застиг

Ты мудрый стиль – обыденного я,

Где ветром помнил – слово бытия.

В сове, как в образованной – весне

Ты видишь солнце мира и – живёшь,

В сове твои надежды – будто гроб

И форма сердца гложет – не твоя,

Но письма шлют обычные – года

Мне в замертво упавший – чемодан,

Что я горюю в слове этим – зла

И думаю прожить – едва-едва

Заметный день – по пережитку в нём.

Сознанию – ты пишешь этот день

И форму сна, чтоб одолжить – ещё

Преграды возраст – на одном лице

И видимый рассвет, минуя позу,

Где сам стоишь и стилем – не твоя

Сегодня голова – прошла в апломб,

Как будто гроб из образов – на два

Потока ливней в каждом, где едва

Ты будишь сон реальности – в годах.

Понятен роскошью до жажды быть умом

Гипнотический блик – за кордон

Ты поставишь – на чистый рассвет,

Где тебя между обществом – нет,

Но играют те стены – в последнем

Мире жажды, чтоб боли принять,

Наклоняя свой центр – для души,

Чтоб понятен ты стал и – ожил,

Будто статный манер – для Вселенной.

Гордо тянешь приземистый – мир,

Нагибаясь от частности – слов,

Долго дружит твой ветер – в других

Идеалах – быть счастьем в таких,

Современных иллюзиях – в челн

Утопической мысли – блистать,

Чтобы видеть свой ветер – во сне

И умом эту жажду – принять.

Ты один от оценок – был им,

Всем понятен от жадности – дел,

Ты в глазах перекрасил – свой ад,

Чтобы слово хранить – для меня,

Но внутри от гипноза – погиб,

Не считая свой глаз – по второй

Уникальности думать – в тот вой,

Что упрёком ты стал – в этом сне.

Лишь роскошные тени – бегут

Мне по заданной разнице – глаз,

Что сегодня от мысли – снуют

В том роскошные формы – за круг

Между обществом дел и – борьбой,

Где ещё ты нелепее – в часть

Уникальной природы быть – здесь

Целым миром и воли – начальником.

Задавать жизни участь и – жить,

Что роскошный ответ – по глазам,

Где уже ты не можешь – любить,

Но упорствуешь в образах – дам,

Им в тоске неприметно – влача

Свой обычный рассвет – за судьбой,

Что ещё ты устал – в этом мчать

Свой пораненный в мире – прибой.

Гипнотический бриз – это память,

Что подвластна твоей – череде

Мысли сложной – как будто беде

Быть никчёмностью толка – в борьбе,

А потом верить в сущий – рассвет,

Где твои остановки, как смерть

Всё снуют в этой роскоши – глаз,

Поставляя нам целый – рассказ.

Предлог великолепной смерти в каждом бытие

Ты предложил – сегодня умереть

И стать, как белый фатум – на заре

Ещё одной дилеммой – мимо скал

В никчёмности искусства – за собой.

Ты видел часть предела – за борьбой,

Что больше стал и уровнем – невежды,

Но гордо поднимаешь – часть души,

Не вверенной обычности – быть ей

И робким ювелиром – между дней,

И самостью предлога – между часом,

Как будто будишь ревности – зарю

И форму от благого – видеть яд.

В твоей великолепности – хранят

Вопросы для обыденного – мира -

То утро, чтобы думать и – прощать

Сегодня гиблых воронов – в руке.

Они молчат, чтоб время – обещать

И звать свою среду – за перемену,

Они в глазах – негодники под жар

Вопроса силы – может без любви,

Но истина предложит – только мир

И к страху над толпой – не передаст

Любви свои обыденные – ливни,

Что серой формой грации – ведёшь.

По полю слов – внутри не объяснив -

Зачем тебе и смерть – внутри ума,

Зачем могила в стиле – без углов

От страха по запущенной – игре?

Где ты не знал, а только – убеждал,

Что все умрём мы в часе – от души

Той падшей власти сущности – идти

По воле характерной бликом – силы.

Её уж нет, но чёрный хват – небес

Заимствует свой ветер – от могилы,

Им тянет смерти ужас – и вопит,

Что больше нет уродства – на лице,

Что все исчезли мудрому – по силам,

Но тонко реют образы – за нас,

Когда мы ищем смерти – каждый час,

Напутствуя свой пафос – на конце.

Предлог от этой смерти – на лице

И в теле – между сотенной надежды,

Ты им влачишь особый дар – ещё

И внутрь проносишь гиблые – года,

Где сам не умер – может навсегда,

Но чёрный дар взыскующе – гремит,

Что боль твоя томит – ещё игрой

Внутри слезы невольника – в покой.

Умершая часть приходящего забвения

Сегодня по Европе – подошёл

Ты сам ко сну обычной – тенеты,

Но взял предел раздробленной – слезы,

Чтоб снова по-другому – умереть,

Как были в том гробами – от души

Мы там – по чёрной наледи от Рима

И скользкой формой – обходили день,

Глотая мир земной – ещё последним.

Ты умер в этой части – без любви,

Без прошлого и будущего – к цели,

Там стал одной изменницей – ещё

Искать в глазах – забытые слова.

Что днём Париж, а вечером – итог

Строптивой вереницы – упрощения

За пройденным забвением – души,

Живущим между мыслью – на тебе.

Так эта часть, как римская слеза

Сегодня откололась и – застыла,

Чтоб взять итог морали – от идей,

Когда бежит по череде – вестей

Твой чёрный от иллюзии – ручей

По длинной воле – новых пережитков,

Он думает, что все мы здесь – идём

По каменному плёсу – будто дом

Исчез – за постановкой формы лжи.

Но ложь распалась – прямо на словах,

Скользнула потом по лицу – слеза,

А дух Европы осенило – в том лишь

Потерянное солнце – мимо скал,

Что все они должны – лишь умирать

И звать свою единственную – подлость,

Чтоб смертью затащить – ещё себе

В любви – и новый облик от людей.

На этом ли – забвение несёшь

Ты риском по Европе, как воркуешь

Над прошлой целью мнимой – суеты,

Забрав себе оценщика – от проз,

От слов своей затраченной – среды,

Где тонет мышь – запрыгивая ложно

В одну природы диалекта – смерть,

Чтоб больше в идеальности – вести

Тот ад любви – не нарушая сложность.

Что здесь должны и телом – умирать,

А может звать в забвении – чутья

Тот дар интеллигентов – будто я

Страдаю больше в чувстве – за тебя.

За этот день неверной пользы благородства

Не видел мыслью большей – на себе,

Не знал, что убегаю – безвозвратно

Я в твой печатный мир, чтобы ещё

Блуждать в доселе признанных – руках.

Когда одним и тем же ты – бежишь

И в пользе слов – не замещаешь чванство

На суть своей реальности – уметь

Всё снова видеть образ – роковой.

В неверной позе юмора – под часть

Внутри любовной скуки – от итога,

Где пробуешь прожить – сегодня два

Манерных эпилога, чтоб держать

Свой ран тоскливый ужин и – дрожать,

Как смело занемеет там – дорога,

Не час от смысла в том – укоренив,

Но волю от движения – привив,

Чтоб думать тонким юмором – в уме.

За этот день и случай – подошёл,

Вернее подбежал – не всем увидев,

Что ты снимаешь шляпу – мне едва

Там сам вопросом подытожил – ад.

Но снова совершил – себе в урон

Примету золотой манеры – взгляда,

Где выучил тот пафос – под гряду

Вопроса странной оперы, что жду

Ещё в глазах – единственный сюжет.

Там стал ли человеком – ты уже,

Но был себе достаточно – красивым,

Имел вольготный уровень – в глазах

Забытых лет, чтоб убеждать – тогда

И строки – под фамильностью слезы,

Что тонут люди – не доплыв от чуда

До берега укромной там – звезды,

А роют склеп обратного – в глазах.

За этот день ты странно – подобрел,

А может шляпу снова – там надел,

Всё думал – будет лучше мне уже

Лететь по форме – утреннего рока.

Но таю от прилежности – в глазах,

Что смыслом снова форму – не поднёс

За пользу благородства – будто дождь

Мне выпал в той идейности – упрёка.

Твоя украдка политической тревоги

Надменно ты опору – отрастил,

Как хвост – на политическом седле,

Всё думал будет лучше – по воде

Идти босым и думать – на природе,

Но воет от украдки – разговор,

Что тонет в форме бедности – тебе,

В глазах не отодвинув – личный спор,

Что сам в душе – политик и актёр.

Ты выше чувства ловкости – в руках

Удержишь старый призрак – на двоих,

Но будет этим легче – делать два

Итога слов – от верности в глазах,

Где так ты политичен – будто спишь

И трогает нога – в придворной тяге

Твой юмор, что тактичен – на лету

От звонкой форы медленного – рока.

Ты смог сегодня полюбить – меня,

Но сам боишься думать – ото дня,

Что здесь тревожный голос – на тебе,

Что чёрная в практичности – дорога

Разложит древний мир – судьбе ища

Ту форму самозначности – прельщая

И строгий диалог – на голове,

Чтоб думать забыванием – порока.

Твоя украдка, как намедни – хвост

Не ищет вепрь идейности – на ток,

А пробует достать – любви иглу

И быстро уколоть сегодня – мглу,

Что был ты чище ревности – ещё,

Играясь в мелкий пафос – на лице,

Что в дар души – политик и брюзга

За мыслью современности – подряд.

Не подлый, но в надмении предвзят,

Ты стал любви – холодным господином,

Умея думать в слаженной – игре

Напутствия в блуждающем – седле,

Когда садишься на коня – и следом

Твой хвост укроет мании – слезу,

Что был сегодня сам похож – на ад

В глазах последней скважины – ума.

Рассветом за спокойствием – идёшь,

Ты новый чуду в вепре – проводник,

Сам нож в глазах укладывать – готов,

Но меньше воли призрака – поник,

Когда твоя украдка – верит вдруг,

Что ты тревожен на одной – стезе

И меньше счастья будишь – потому

В политике от жизни – на седле.

Взбираясь по которому – ты сам

Себе игры любовник и – силач,

Гарцуя между слова – по губам,

Ты шлёшь сегодня мысленный – надзор

Ко мне – на перемычку дивных лет,

Когда бы сам укладывал – свой гроб

На вечной остановке – будто смог

Играть в любви оценщика – за торг.

Забудет ли надежды скованное время?

Забудет ли обычностью – любя

То утро – в параллельной робе слов

Отзывчивый прононс – как будто смог

Я время повернуть – себе не вверив

От чувства жизни – бледное лицо,

Но выйти от реальности – во гроб

Опять хотел, чтоб важно угадать

Одну судьбу, не зная там невежду?

Забудет ли в привычке – сувенир

Мой наглый рок и стройное – лицо,

Когда в одной единственной – тоске

Я брежу под фатальностью – единой,

Когда забьются происком – враги

Мне нынче, чтобы думать – о любовь,

Что все мы здесь должны – играть её

Глазами черт – от скованной надежды?

Теперь мне нет утраты – выбирать

Свой гроб от поколения – быть миром

И тонкой плетью видимой – зари,

Когда я на коня в утрате – слов

Взбираюсь, чтобы думать – о тебе,

Ведь в этом сне – сегодня я не вижу

Свой вид тоски – в изнеженной клеймом

Гордыне – повернуть ещё на том

И образ вековой – под блик чудес.

Он вылит мне в надёжности – угла,

Когда лицо о том тоской – не видит,

Он вбит серьёзной робой – для тебя,

Чтоб новостью напротив – сотворить

Ещё глаза, как ожидание – к виду

Расщелины – под страстью между тем

Держать внутри – обычности упрёк

И думать, что по миру ты – не смог

Сковать ещё в утрате – те мечты.

Забудет ли надеждой – это время,

Что снова хоронили мы – с тобой

И правда ветром тешила – тот ад,

Гарцуя в склепе мифом – по любви?

Но живы мы пока – не сразу стало

В том времени спокойно – между телом

И страстью, что по бледному лицу

Я вижу только юмор – подлецов,

Направленный на призрак – от тебя.

Один в тоске любви, сминая стиль

И старости черты – воркуешь мило,

Но понят по объявленной – войне,

Что мог взывать к обычной – пустоте

Ты только новый образ – по любви,

Где сам её в глазах – уже не видел,

Но жил, чтоб привидение – растить,

Когда бы стало общество – твоим.

Внутри обыденности – одинокая ли тень?

Над тенью по приданому – ручью

Сегодня постою – не выйдя к миру

Внутри своей обыденности – так,

Чтоб можно было ветер – укорить

И думать, что недолгий разговор

Ты понял – в этой тихой переливом,

Свободной пустоте, виляя криво

Под медленные тени – будто мрак.

Ты сам стоишь и обгоняешь – ветер,

Он выше, чем идейности – равнина,

Но стал в отрезке жизни – как живой

Играть – над поколением в душе,

Что миром мы – не пройденные мило

И тонет страх – по обоюдной жиле,

Когда ему ты в счастье – напророчил,

Что здесь нет места ветру – на двоих.

Но ветер есть, а правом ты – не стих,

Не в облаке особенном – постигнут,

Чтоб сон по человеческой – руке

Манить – нажав на отблеск для себя.

Ты в том почётом – отбелил свой рок

И стал ему – надменностью единой,

Но формой от упрёков – между нас,

Что все хотим ужаться – по словам.

Диктуя свой таинственный – надзор,

Вбивая клинья в области – груди,

Но веря, что когда-нибудь – позор

Не вынет форму по реальной – мине,

А станет в том обычностью – гнедой

Пустой внутри надежды – будто ныне

Ты стал мне формой дикой – от пера,

Ещё глотать тот воздух – до утра,

Чтоб ждать прелюдий – тихий разговор.

Он здесь один, за тенью – под умом,

Он выжат в смерти странной – переливом,

Но час над эпохальностью – звенит

В ушах любви – как однородный миг

И всё не верит в разницу – под склон,

Что ты бежишь под гору – будто вынут

Твой ветер постоянства – между дел

Внутри причин особенной – любви.

Вниманию отображаемого мира при луне

На луч луны по улице – из роз

В подобии исчезнувшего – скрипа

Я тихо прокрадусь, чтобы дышать

И верить под досадой – о любви,

Что стало мне вниманием – не видно

Одну в детали мира – современность,

Где ближе люди, чем стоит и – видит

Одна глазами дама – по себе.

В сердцах держусь за улицу – к приливу,

Страдаю в каждой мере – символизма,

Но рок культуры не ушёл – за мной,

Он тихо стаял в медленной – борьбе

За роскошь от цинизма – между глаз,

За впаянное сердцем – разнородство,

Где были: грязь и бытие уродства,

Но не было отозванных – невзгод.

Мы шли по той тропе, чтобы уметь

Оставить пуд земли – своей отныне

На том в душе внимании – под стиль,

Где любишь больше по войне – одной

И ждёшь, что станет луч – тебе ещё

Той маской идеальности – на крыше,

А может ветром сдует – слабый день,

Чтоб очерком по нервам – рассказать,

Что ты один на свете умер – в том

И крылья в той оборванной – надежде

Уже не верят под луной – за шум

Моральной неги – вкрадываясь здесь.

Они одни оставили ту – ясность,

Чтоб душу в слове будоражить – тесно,

Прикладывая свой мотив – для нас,

Как крылья от идиллии – в тот раз,

Что серым цветом не стоим, а ждём

Ту улицу – в подземной пустоте

Иллюзий грязных, чтобы не успели

Они отдать тот мысли – приговор,

Что больше нет на свете – этим нас,

А ветром сдуло и луну – над крышей,

Что вспять уходит – поровняв надежду

В забытом миром призраке – на суть

Моральной неги догмы – не уснуть,

Но выиграть пуд обычности – во тьме.

Понятный снег на мысленной забаве – впереди

Где отвергну белый снег – по руке,

Чтобы в смыслах собрать – снеговик,

Где касается неба – твой блик

В безыдейности вида – под крышей,

Ты стоишь, чтобы мысль – на лице

Потерять – и не думая крикнуть,

Что устали мы мерить – добро

По приемлемой пользе – в конце.

Этим снег – твой обратный упрёк

И коварное в сердце – единство,

Ты добудешь им слово – во тьме,

Чтобы мысль по любви – передать,

А потом над забавой – прочтёшь,

Что уже ты в душе – не обидой

Стал козырной обычностью – вида

Падать в общество, где проведёшь

И остаток той милой – тоски

Возле жизни – в осмысленной мине,

Ей небрежно под парусом – лет

Открывая свой верх – для людей.

Но из этой же сказки – твоей

Там не видно и новой мне – силы,

Будто снег растащил небом – яд

Между совестью слипшихся – бед.

Там одни указали им – сны

В чёрно-белой реальности – смытой,

Что прошли от забывчивых – слов

Эти дни и застряли – для стен

Между каждым в людской – суете,

В пустоте от забавы – разбитой,

Где не прошен тот шаг – от идей

В мирной пропасти – думать о ней,

Чтобы снова опаздывать – в блик.

Тонны юмора сложат – тот век

И на явной, осмысленной – лирике

Стал ты дерзким и цельным – в себе,

Чтобы общество в целом – принять,

Где и Питер тебе – не в привычке,

Но гарцует от тени – быть личной

Остановкой – для верности глаз,

Чтобы думать об этом – не раз,

Расставаясь со смертью – в руках.

Имеет ли войну – твоя дорога смерти?

Непроходящим опытом – под явь

Ты сам старался жизнь прожить – не зря,

Но думал будет лучше – для меня -

Искать в пути надмением – невежду.

Он бурый в склепе облака – магнит

И долгий между смыслом – проводник,

Где каждый воет на свою – вину,

Чтоб сердце озарить в судьбе – наивной.

Не трогая здесь важности – мораль,

Но в лицах человека – в том под шаль

Оставив подлый вечер – между слов,

Что будут дураку – играть в любовь,

Как долгую войну, когда не видно

Ему сегодня смерти – только крылья

Внимательно ослушаются, чтобы

Играючи к прекрасному там – плыть.

Доселе не изученный в том – вихрь

Одной тоски и по одной – надежде

Мне стал в душе подобием – прождать

И этот поезд внутренней – борьбы,

Чтоб после – по утраченному вдоль

Любовной суматохи – вновь не видеть

Имеет ли война – твоё лицо

Иль смотрит остановкой – небом вдаль.

Типичный гнёт в подробности – ведёт

Свой поздний челн – по удалённой клади,

Где будешь ты в прелюдии – манить

И рок вестей, что ненавидишь жизнь,

Но для тебя одна в тоске – нечаянно

Спустила трос – к обыденности толка

И видит, что война имеет – долго

Твоих душой отмеченных – ребят.

Они смотрели в небо, как – укор

И звали в обстоятельствах – по миру,

Где серый холм – не белый небосклон,

А падаль в квази личности – к тому

Упрёку символизма, чтобы ждать

И утром уверять, что нам – не видно

То поле от идейности – в глазах,

В которых боли можно – передать.

На новой лишь войне и через – край