Читать онлайн Книжники. С красной строки

Эпизод 1 | “Я могу заверить юных леди, что пришел сюда, готовый восхищаться ими”

Эпиграф:

“Привычка свыше нам дана, замена счастию она”

А.С. Пушкин

Если подумать, все началось с нездорового желания Констанции превзойти своего бывшего наставника. Впрочем, возможно, устроенное ею соревнование повлияло лишь косвенно, и события так или иначе привели бы к трагическому финалу. По большому счету, начало было положено задолго до того, как Констанция Непейвода стала книжницей.

– Я, конечно, дико извиняюсь, но это третий убийца за неделю. Такое постоянство подозрительно пахнет, дорогуша… – тонкие губы архивариуса Нинели Владленовны недовольно сжались, и можно было подумать, она откажется принимать ловец.

Констанция знала, что это была лишь игра, и легко в нее включилась:

– Вы теперь во всем видите подлог и махинацию? – она настойчиво подтолкнула книгу, та проскользила по библиотечной стойке прямо в руки Нинели Владленовны. – Откуда такое недоверие к людям?

– Из жизненного опыта, Непейвода, из жизненного опыта.

Архивариус ненатурально вздохнула, подхватила ловец сухими, чуть желтоватыми от сигарет пальцами, на ее немолодом лице можно было прочитать наиграно трагичное выражение.

– Тут ничего нового: просто новый мировой бестселлер, – вздохнула Констанция. – Какой-то триллер, я еще не читала, но уже трижды ловила главного преступника. И не я одна.

Архивариус прищурилась, накладные ресницы почти скрыли пронзительные голубые глаза. Она подалась вперед, отчего библиотечная стойка тихонько скрипнула.

Тут, в библиотеке, поскрипывало все: паркетные полы, высокие деревянные двери, столы, картотеки, стеллажи с книгами. И это несмотря на то, что здание достроили не так давно, меньше двух десятилетий назад. Констанция мысленно называла эти звуки голосом петербургского департамента и считала, что они создавали особую уютную атмосферу, выгодно отличающую питерскую Библиотеку имени Книжникова от центрального аппарата в Москве. В последнем она проработала три года, но, лишь вернувшись в родные стены, осознала, как скучала по этому потертому шику, удивительно гармонично сочетающемуся с советской монументальтностью.

– Смотри мне, – Нинель Владленовна пригрозила пальцем с ярко-малиновым лаком, – я поставила на Арта, поэтому ты под моим неусыпным контролем.

Архивариус отличалась грубоватым юмором и добрым сердцем. Тот год, что Констанция была здесь стажером, Нинель Владленовна неизменно поддерживала ее, молодую книжницу, так отчаянно пытающуюся все сделать правильно, но так часто совершающую ошибки.

Поэтому строгий голос не смутил Констанцию. И даже ставка в пользу соперника не вызвала обиды. В конце концов, любые деньги, поставленные на противника, повышали ценность ее победы.

Констанция и сама предпочитала колкие ответы и саркастичные перепалки задушевным беседам, поэтому, подражая тону архивариуса, сложила руки на груди и ответила:

– Вы сами приняли решение поставить на фаворита, но не подумали, что это старая, загнанная лошадь. Посмотрите на более мудрых коллег, которые поставили на молодую, многообещающую кандидатуру.

– Молодая кобыла имеет больше характера, чем сил, – раздался мягкий мужской голос с заметным акцентом.

Дверь Архива была открыта, поэтому она не скрипнула, однако паркет отозвался тихим “мяу” на первый же шаг вошедшего коллеги.

Констанция закатила глаза прежде, чем обернулась к нему.

– В длинной же гонке дисциплина более важна, чем энтузиазм и горячность, – заявил приблизившийся к стойке Архива Артур Кинг.

Непременно “А́ртур”, с ударением на “А”, если, конечно, не хотите смотреть, как кривится обычно учтивое лицо.

Он положил свой ловец на стойку, и Нинель Владленовна схватила пухлый томик не просто охотно, но даже будто бы жадно. Оно и понятно: Констанция пока немного обгоняла Кинга по количеству пойманных персонажей в этом месяце.

– Надейтесь на это, Артур, – снисходительно ответила Констанция, похлопав его по плечу, а затем указала на ловец: – Это третий, не так ли? Кажется, октябрь – не ваш месяц.

– Еще лишь десятое число. Пока темп действительно неторопливый, но вижу ни одной причины спешить, – откликнулся он, построив фразу не совсем правильно, что могло указывать на некоторую взволнованность. – Однако вы правы, мой средний результат гораздо лучше. Вы и сами знаете, – он издал неправдоподобный смешок, – ведь всему, что умеете, научились из меня.

Констанция обнажила зубы, но вряд ли получилось похоже на улыбку:

– “От” вас. “От”, – и, прежде чем Артур успел отреагировать, продолжила: – Но стажером я была всего лишь год, а вот две благодарности и фото на стене почета я получила без вашей помощи.

– Вы как-то сказали, что со мной год стажировки считается за три.

Его неискренняя улыбка выглядела гораздо естественнее, чем у Констанции. Он был хорош в притворной вежливости, за что, вероятно, стоило благодарить английское происхождение.

– Конечно же, столько много информации! – продолжил он, устремляя взгляд вдаль. – Помню, вы едва справлялись с тем, сколько новых знаний на вас свалилось в то время… Я старался жалеть вас, но, увы, мои стандарты выше, чем у многих, все же есть причина, почему у меня пять благодарностей – впрочем, кто считает? – самое большое фото на стене почета и медаль от Министерства Культуры.

Констанция лишь смутно догадывалась, почему Кинг пробуждал в ней все самое худшее, и оттого каждый раз удивлялась, как заходилось сердце и трудно дышалось от злости в его присутствии.

– Про юбилейную медаль от минкульта я бы молчала. То, что сто пятьдесят лет назад родился Антон Павлович Чехов, – заслуга его родителей, а не ваша. – Пока он обдумывал колкий ответ, она добавила: – В остальном ваши успехи не удивляют, ведь у вас было очень много времени, чтобы добиться таких впечатляющих результатов, –  скулы сводило от гримасы любезности. – Вы ведь в Библиотеке работаете сколько, лет двадцать?

Это было явным и намеренным преувеличением, Артур Кинг лишь пару лет назад перешагнул порог тридцатилетия, о чем Констанция прекрасно знала. Но во время стажировки он постоянно подчеркивал их не столь уж существенную разницу в возрасте – всего семь лет – и использовал это как аргумент при любом удобном случае.

– Одиннадцать лет, – поправил ее Кинг совершенно невозмутимо. – Что ж, как говорят, «Мои годы – мое богатство».

– “Года”, Артур, говорят “мои года”.

Он недовольно поджал губы. Констанция была уверена: его раздражали не столько сами замечания, сколько понимание, что она поправляла ошибки намеренно, чтобы досадить.

Тут Нинель Владленовна довольно грубо прервала их беседу неделикатным покашливанием, а затем словами:

– Хватит красоваться друг перед другом. Арт, иди и на деле покажи этой девчонке, кто тут лучший.

Артур вновь сдержанно улыбнулся, манерно поправил галстук и вышел. Констанция все это время возмущенно глядела на Нинель Владленовну.

– Ты прелесть, солнышко, цветочек, – сипло пропела та, перегнувшись через стойку и потрепав Констанцию по щеке шершавыми пальцами, – но я хочу купить новые сапоги. Одна пара заметила меня в магазине и буквально умоляла забрать с собой. Я обещала, что вернусь, и больше им ни минуты не придется стоять на витрине. Но для этого мне нужна либо вторая работа, либо третья почка, либо легкие деньги, заработанные на тщеславии и упрямстве коллег.

Соревнование Констанции с Артуром Кингом поначалу было негласным и существовало в первую очередь в ее голове. Но коллеги быстро почуяли развратный запах азарта. Констанция подозревала, кто стал главным организатором открывшегося бюро ставок: Мила. Стоило один раз намекнуть ей, что у звезды петербургского департамента поимок за сентябрь было всего на две больше, чем у бывшей ученицы – и вот уже на доске объявлений висит расчерченная твёрдой рукой турнирная таблица, а коллеги стекаются в отдел охотников, чтобы попытать удачи в тотализаторе.

Разумеется, когда Кинг предлагал Констанции сменить род деятельности из-за «недальновидности и неспособности доверять интуиции», он и не думал, что однажды она станет ему ровней. Однако стоило ей вернуться в родной отдел после трех лет работы в Центральном Аппарате в Москве, и вот они уже соревнуются за звание лучшего охотника департамента.

Какой бы недостойной ни казалась идея затевать борьбу такого рода, Констанция намеревалась утереть Артуру нос. Слишком много нервов она на него потратила, когда была стажером.

Говоря о стажерах…

Констанция мысленно простонала, пока пересекала просторный холл библиотеки. В центре его начиналась монументальная лестница, марши которой то сходились, то расходились. Пролеты соединяли три этажа, что кольцами, будто ложи театра, опоясывали открытое пространство. Перед Новым годом в холле ставили такую огромную елку, что верхушку ее можно было разглядывать с яруса второго этажа. С третьего же и елка, и люди казались маленькими и незначительными. На третьем этаже не было офисов, только хранилища и подсобные помещения, поэтому, будучи стажером, Констанция пряталась там, если нужно было поплакать в одиночестве.